Просмотр кода страницы Неестественные причины / Unnatural Causes (рассказ)

{{Книга
|Обложка           =SanctionSin.jpg
|Описание обложки  =
|Автор             =Джуд Рид / Jude Reid
|Автор2            =
|Автор3            =
|Автор4            =
|Автор5            =
|Переводчик        =Incarnadine
|Переводчик2       =
|Переводчик3       =
|Переводчик4       =
|Переводчик5       =
|Переводчик6       =
|Переводчик7       =
|Переводчик8       =
|Переводчик9       =
|Переводчик10      =
|ПереводчикПояснение         =
|ПереводчикПояснение2        =
|ПереводчикПояснение3        =
|ПереводчикПояснение4        =
|ПереводчикПояснение5        =
|ПереводчикПояснение6        =
|ПереводчикПояснение7        =
|ПереводчикПояснение8        =
|ПереводчикПояснение9        =
|ПереводчикПояснение10       =
|Редактор          =Brenner
|Редактор2         =
|Редактор3         =
|Редактор4         =
|Редактор5         =
|Редактор6         =
|Редактор7         =
|Редактор8         =
|Редактор9         =
|Редактор10        =
|Издательство      =Black Library
|Серия книг        =
|Сборник           =[[Наказание и прегрешение / Sanction and Sin (сборник)|Наказание и прегрешение / Sanction and Sin]]
|Источник          =
|Предыдущая книга  =
|Следующая книга   =
|Год издания       =2021
}}

Марсия Ливиска не нуждалась в диагносторе, чтобы знать: мужчина в постели умирает.

Его будущее читалось так же ясно, как расклад таро прорицателя. Оно было вытравлено в исхудавших впадинах глаз, в потрескавшихся синюшных губах, в жестких жгутах мышц шеи, напрягавшихся под его тонкой, как бумага, кожей. Это тоже ненадолго. Все случаи серой чахотки заканчивались одинаково. Когда недостаток воздуха станет слишком велик, чтобы насытить фиброзные легкие, отчаяние превратится в панику с конвульсиями, и дежурная сестра-госпитальер даст Милосердие Императора в виде большого шприца с морфолоксом. В хосписе оказывали уход от колыбели до могилы, но не давали никаких обещаний касательно продолжительности пути.

— Марсия! Мне так жаль, что заставила тебя ждать!

Каблуки ботинок приближавшейся медикэ супериорис Эмильи Верманнен отбивали по мрамору стаккато, эхом гулявшее вдоль высокого сводчатого потолка хосписа. В приглушенном свете белая синтеткань ее мундира сияла, словно ореол просветленной святой. На обоих безупречных эполетах блестели золотой посох и череп Официо Медикэ.

— Здравствуй, Эмилья. Хорошо выглядишь.

Прошло пятнадцать лет с тех пор, как они вместе учились в коллегио, но Эмилья выглядела такой же юной, как и тогда, когда они только поступили. Признаки лечения микродозами ювената были едва заметны, но они присутствовали, если знать, куда смотреть — начни достаточно рано, и сможешь предотвратить стигматы старения еще до того, как они начнут проявляться. Марсия пригладила растрепавшиеся пряди своих седых волос и заставила себя улыбнуться.

Эмилья поцеловала воздух по обе стороны щек Марсии. 

— Как ты? Как Иссак? Держится хорошо, я надеюсь?

— Не совсем. — В состоянии ее сына ничего не изменилось, но от этого Марсии было не легче сформулировать свои мысли. — Я подумала… извини… я подумала, не могла бы ты еще раз взглянуть на него. Я бы не просила, если бы это не было срочно.

Эмилья благодушно махнула рукой. 

— Я никогда не бываю слишком занята для Иссака. Приводи его, буду рада помочь.

Марсия оглядела хоспис. Загруженность кроватей позволяла точно прогнозировать текущее качество местного воздуха. 

— Похоже, у вас уже все заполнено.

— Это никогда не длится долго. Подумай. Он будет в надежных руках – сможешь навещать его каждый день.

Это было заманчивое предложение. Работа была бы намного проще, если бы Иссак находился на попечении госпитальеров, а не ее полуслепой соседки через коридор. Марсия уже была готова согласиться, когда до нее дошло, что имела в виду Эмилья.

Она не предлагала Иссаку госпитализацию для лечения и восстановления. Она предлагала ему место, где он сможет умереть.

Марсия проглотила ком, подступивший к горлу. 

— Нет, спасибо.

— Иногда нам приходится делать трудный выбор, вот и все, что я хочу сказать. — Голос Эмильи был нежным, сочувственным и знающим. — Ты говорила с Альваром?

— Нет! — Вопрос вывел Марсию из равновесия, и ее ответ оказался резче, чем она предполагала. При мысли о том, что придется ползти обратно к отцу Иссака, ее потянуло блевать. — Я не могу, Эм. Ты же знаешь. — Она окинула комнату взглядом и подалась поближе, понизив голос до шепота. — Я хотела спросить, есть ли… Не могла бы ты устроить для него еще курс регенерона?

— Это непросто. — Эмилья печально покачала головой.

— Пожалуйста. После прошлого раза ему стало намного лучше.

Ингаляционная терапия была несанкционированной, разорительно дорогой и незаконной без специального разрешения, но влияния Эмильи – и взяток на небольшое состояние – хватило, чтобы обеспечить Иссаку короткий курс. Это стоило каждой плитки, эффективность была просто чудесной. На несколько месяцев Иссак снова стал прежним, достаточно здоровым, чтобы посещать местную схолу и отпраздновать свой шестой день рождения – но, как и все остальное в Тронных Вратах, хорошее никогда не длилось долго. — Я как-нибудь разыщу плитки.

Выражение лица Эмильи колебалось где-то между досадой и жалостью. Наконец она кивнула. 

— Если тебе так хочется. Но если честно, Марсия, пока он дышит воздухом в твоем клаве, все, что ты делаешь, — это выигрываешь время, и притом не так уж много времени.

На запястье Марсии зазвенел дешевый хронометр. Это был пережиток того времени, когда ежедневные лекарства Иссаку требовались только с четырехчасовыми интервалами. Она взглянула на него, испытывая облегчение от того, что их прервали. 

— Извини. Мне нужно на работу.

— Я посмотрю, что я могу сделать. Дай мне знать, когда соберешь плитки.

— Спасибо, Эм. Я ценю это, правда.

Эмилья протянула ухоженную руку и коснулась смятого рукава пальто Марсии.

— Береги себя.

Марсия смотрела, как ее подруга уходит. Маленькая, недостойная часть ее хотела закричать вслед Эмилье, указать, что стоимости одной процедуры с ювенатом с избытком хватит, чтобы покрыть расходы на терапию Иссака, но она сдержалась. Она должна быть полна благодарности, а не обиды. Эмилья уже достаточно рисковала ради них.

Ее внимание привлек давящийся звук слева. Она повернулась и увидела, что серолицый мужчина задыхается, хлопая ртом, будто выброшенная на берег рыба, и тщетно силясь насытить свои слабеющие легкие. Губы сестры госпитальерки возле его постели шевелились в безмолвной литании, а растрескавшиеся пальцы набирали в шприц бесцветную жидкость из синего стеклянного флакона.

Марсия сотворила знамение аквилы и повернулась, чтобы уйти.



До Сангвиналии оставался еще целый месяц, но зима уже стиснула Тронные Врата своей липкой хваткой. Район был построен на отроге осушенной земли, хотя юго-западный океан Алекто решительно намеревался вернуть себе украденную собственность. Постоянный соленый ветер наполнял воздух всепроникающей сыростью, которая сохранялась круглый год, просачиваясь сквозь крыши и стены, губя все, с чем соприкасалась, плесенью и гниением. Марсия поплотнее натянула на плечи дешевое пальто из синтеткани и вздрогнула.

Название района служило отсылкой к пустотному доку на геостационарной орбите над ним, обетованным воротам к звездам, которые принесут процветание людям, живущим под ним. Через несколько недель после его создания эта ложь стала самоочевидной. Единственное, что предлагала станция Провидение — изнурительный труд в опасных условиях: ее древние масс-транспортеры «Слово IV», перемещаясь взад и вперед, заполняли атмосферу внизу токсичными аэрозолями. Никто бы не стал работать на Станции Провидение, будь у него был выбор, точно так же, как никто не стал бы жить в Тронных Вратах, будь у него иное место.

Она прошла по широкому бульвару вниз к площади Мучеников, где через открытое пространство мрачно глядели друг на друга дочерна закопченный Бастион, дворец владаря и здание Официо Медикэ. По сравнению с ними помещения вериспиков, довершавшие четвертую сторону площади, были неприметными, хотя в другой части района мраморный портик с позолоченной надписью на высоком готике — «Mors Mihi Lucrum» — сиял бы, как цельная плитка в навозной куче.

Марсия направилась к заднему входу, которым пользовались торговцы, младшие сотрудники мортуария и мертвецы. Необычное дело для ночного времени, ворота на периметре были открыты, а внутри находился наземный транспорт на холостом ходу, придвинувший свой хвост к стальной двери-шторе морга. Марсия бросила взгляд на сторожевую башню, тяжелая турель которой едва виднелась во мраке, и через миг ее ослепил луч вращающегося прожектора.

Должно быть, автомобиль был здесь по служебным делам – охрана башни ни за что не позволила бы ему въехать без разрешения – но что-то в его приземистом сером силуэте вызвало у нее тревожное покалывание в спине. Она нерешительно шагнула вперед, пока прожектор отмерял время неспешными взмахами.

— Эй?

Она была в нескольких ярдах, когда водительская дверь откинулась вверх. Испуганная внезапным движением, Марсия отступила назад, а из машины вышел мужчина, щурившийся от прошедшего по нему света башни. Он был средних лет, его городской комбинезон обтягивал некогда мускулистое тело, которое теперь уже толстело посередине.

— Наконец-то — Мужчина выплюнул окурок палочки лхо и растер его каблуком ботинка. — Я уж думал, придется всю ночь ждать.

Марсия уставилась на него.

— Доставка. — Он опустил глаза на пачку бумаг в своей руке и протянул их Марсии. — Для личного внимания вериспика.

— Я не вериспик. — Мысль была настолько нелепой, что Марсия чуть не рассмеялась. — Вам повезло, что сегодня вечером я работаю несколько дополнительных часов. Обычно в смену ноктис у нас нет приема.

Она прикоснулась печатью к панели управления на стене, и металлическая дверь со скрежетом начала тяжело подниматься. В стылый воздух вплыл характерный аромат мортуария: священные благовония, консерванты и разложение.

— Борт задержался с вылетом из Провидения. — Он принюхался, стряхнул пепел лхо с рубашки и открыл задние двери машины. Внутри находился человеческий труп, запечатанный в непрозрачный пластековый саван. — Заявляется какой-то вольный торговец, перекрывает транспортные пути, все останавливается».

— Дайте мне минуту. Я возьму суспензорную каталку.

Водитель пожал плечами. Желтый оттенок белков глаз говорил о том, что его печень видала лучшие дни. 

— Мне сказали, лично ему.

— Я прослежу, чтобы он получил это утром.

Для вериспика было необычно проявлять личный интерес к поступлению в окружной мортуарий – в сущности, он вообще редко замечал работу отделения – но у Марсии уже имелось слишком много забот, чтобы волноваться насчет недостатков начальства. Как только тело перенесли на тележку, а курьер поспешно вышел, она подтолкнула ее к лифту, закрыла дверь-гармошку и потянула за рычаг, чтобы начать скрежещущий спуск в анатомические комнаты внизу.

Один труп: мужчина.

Обстоятельства смерти: несчастный случай на борту пустотной станции.

Пока магнитный лифт с содроганием опускался, Марсия праздно пролистала сопроводительные свитки. Отчет был кратким. Тем утром в отсеке ремонтируемого корабля «Кавеат Эмптор», зарегистрированного на имя лорда-капитана Мики Пикава, вспыхнул пожар, что вынудило провести внеплановую разгерметизацию, чтобы предотвратить распространение пламени. Единственной жертвой оказался этот невезучий человек.

Был ли он мертв до декомпрессии? Взгляд на завернутое тело сообщил обратное. Полностью отсутствовала классическая поза при сожжении: спина выгнута, руки подняты в боксерскую стойку, мышцы обожжены и сжаты от сильного жара. Он избежал смерти в огне, хотя Марсия не была уверена, что удушение намного лучше.

Магнитный лифт вздрогнул и остановился. Она отодвинула дверь и толкнула суспензорную каталку в длинный коридор, выложенный плиткой. В общей сложности там было шесть анатомических комнат, все хорошо изолированные от тепла и звука и имеющие систему вентиляции, обособленную от остального здания. Никто не хотел, чтобы в роскошные приемные наверху доносился скрежет пил по кости или вонь гниющих тканей. Каждая комната имела собственный желоб для утилизации, по которому человеческие останки отправлялись в герметичный рефрижераторный контейнер. Как только контейнеры заполнялись, автоматизированный транспорт доставлял их на городской завод по производству трупной муки для окончательной обработки. В Тронных Вратах могилы удостаивались только золоченые.

Она наугад выбрала один из ящиков для трупов, переложила тело с суспензорной каталки на полностью выдвинутый поддон и остановилась. В движении трупа было нечто странное: странный, колеблющийся вес, который наводил на мысль, что в саван вокруг него просочилась влага. Заинтересовавшись, Марсия провела рукой по боку трупа, и под листом пластека заколыхалась жидкость. Существовало множество причин, по которым тело могло протечь после смерти, но обычно не так скоро, особенно если оно мгновенно замерзло при контакте с пустотой.

Марсия отошла от стола. Это ее не касалось. С останками должен был разбираться вериспик. Если лезть в дела сверх своей зарплаты, не выйдет ничего хорошего, но искушение решить диагностическую загадку было слишком велико, чтобы сопротивляться. Большую часть ее времени на работе занимали бессмысленные, повторяющиеся задачи – уборка, подшивка документов, перемещение трупов, снова уборка – но когда-то она была хорошим диагностом, прежде чем обстоятельства вынудили ее заняться этой бесперспективной работой. Наверняка ведь не помешает взглянуть, проверить, осталось ли что-нибудь из ее прежних навыков, снова ощутить удовлетворение от размышлений над клинической проблемой, пусть даже никто больше никогда об этом не узнает? В чем тут вред?

Быстро, не дав себе передумать, она надела пару обтягивающих смотровых перчаток и расстегнула саван.

По приблизительной оценке, трупу было менее двенадцати часов, хотя охлаждение тканей не позволяло быть полностью уверенной. Человек был обнажен, на пластеке под ним собралась лужа крови и выделений, но у Марсии перехватило дыхание не из-за этого. Он умер не от дыма, пламени или декомпрессии.

Его убило аккуратное пулевое отверстие между все еще открытыми глазами.

Мысли Марсии помчались. Входное ранение образовал мелкокалиберный сплошной боеприпас, а кружок сажи на коже наводил на мысль, что выстрел был произведен в упор. Она запустила руки в перчатках под голову, кончики пальцев погрузились в кашу из разорванного скальпа, измельченных тканей мозга и раздробленной кости на месте затылка. Не поэтому ли тело было отмечено для личного внимания вериспика? Но если об убийстве известно, то зачем история о смерти от декомпрессии и, если уж на то пошло, где пробаторы?

Она изучила труп с головы до ног. Его раздели догола, кожу от ключицы до лобка рассекал Y-образный разрез мортуария, грубо зашитый черным синтешелком. Форма живота была слегка неправильной, как будто после поспешного вскрытия туда вернули органов, чем обычно. Марсия подвигала кончиком пальца под самой нижней петлей шва, пока слабо завязанный узел не подался. Шов раскрылся, и она откинула стенку брюшины, будто тетрадную обложку.

Труп был выпотрошен – судя по аккуратности работы, это сделали после смерти. На месте обычного содержимого брюшной полости находился непрозрачный пластековый мешок. Охваченная внезапным беспокойством, Марсия бросила взгляд на дверь. Кто-то уже препарировал этот труп, удалил его органы и заполнил пространство… чем?

Действуя с осторожностью анатома, она раскрыла пакет. В резком свете мортуария его содержимое сверкало, словно сокровищница: богато украшенные броши и ожерелья, миниатюрные копии экзотического огнестрельного оружия с других миров, изогнутый кинжал, настолько густо инкрустированный драгоценными камнями, что казалось невозможным, чтобы им когда-либо планировалось пользоваться. Испытывая в равной мере отвращение и интерес, она подцепила пальцем тонкую золотую цепочку и вытащила простой золотой ларец для реликвий, достаточно маленький, чтобы поместиться у нее на ладони. Любое из этих сокровищ должно было стоить больше, чем она смогла бы заработать за всю жизнь.

Ей в горло плеснула кислота. Ее уже много лет не тошнило в мортуарии, но ощущение было таким же внезапным и сильным, как и в первый день у анатомического стола. Марсия добралась до металлического стока ровно перед тем, как ее желудок опорожнило первым из серии судорожных приступов. Она привалилась к стоку, согнулась пополам и ее рвало, пока все, что осталось, — это ручеек желтой желчи. Опустошенная и страдающая, она прислонилась головой к прохладной кафельной стене, закрыла глаза и попыталась унять дыхание. Кожа была липкой от холодного пота.

Кто-то контрабандой провозил товары через мортуарий. Вериспик, несомненно, был замешан в этом, его молчание купили значительной долей от прибыли. Прибудь тело вовремя, его уже отправили бы в последний путь на завод по производству трупной муки, выгрузив содержимое и аккуратно утилизировав сосуд. Мысли о том, сколько раз могла повторяться одна и та же сцена, оказалось почти достаточно, чтобы ее снова стошнило.

Золотая цепочка все еще была пропущена сквозь ее пальцы, тонкие звенья блестели в стерильном свете люменов. Марсия высыпала на ладонь в перчатке содержимое реликвария: перстень-печатку с чеканкой в виде стилизованного ворона. Рубин, вставленные в его единственный глаз, пылал миниатюрным алым пожаром. Это была такая мелочь. Ценная, конечно – не в той лиге, что остальной контрабандный груз, но хватит на десять оплат лечения Иссака. Среди множества других бесценных сокровищ ее могли даже не хватиться.

Искушение блестело на ладони Марсии. Она мгновение поразглядывала его, вернула в футляр, протерла металлическую поверхность и повесила цепочку на шею. Осторожно продела в длинную изогнутую иглу новый кусок черного синтешелка и начала медленную, кропотливую работу по возвращению тела в то состояние, в котором она его нашла, идентичное во всех деталях.

Всех деталях, кроме одной.



К тому времени, когда она вышла из мортуария, уже падал снег: тяжелые хлопья, растекавшиеся в мокрую серую слякоть, как только достигали земли. Один приземлился ей на губу. Она рефлекторно слизнула его, и ее рот мгновенно наполнила горечь прометиевого осадка. Мерзкий вкус, но на нем можно было сосредоточиться, отвлечься от удушающей тревоги, сжимавшей ее грудь. На шее железным ошейником лежало чувство вины, сопровождаемое ужасной, иррациональной уверенностью, что ее преступление уже раскрыто. Чувство беспокойства было настолько сильным, что она практически уверилась, будто за ней наблюдают.

Марсия вернулась по своим следам к двери хосписа и обнаружила, что та заперта. Она стучала так сильно, что ободрала костяшки пальцев, а затем ждала так долго, что начала задаваться вопросом, услышали ли ее вообще. Наконец изнутри послышался шаркающий звук, и дверь распахнулась, явив юную сестру-госпитальерку, замеченную ей накануне вечером. Неужели прошло всего несколько часов с тех пор, как она разговаривала с Эмильей?

— Простите, сестра, медикэ супериорис Верманнен еще здесь?

Сестра покачала головой, ее глаза были тяжелыми и покрасневшими. Марсия почувствовала внезапный укол сочувствия к коллеге по смене ноктис. 

— Она ушла после обхода.

— Она сказала, куда идет? Когда вернется?

— Думаю, вечером. — Госпитальерка равнодушно пожала плечами. Она была моложе Марсии, но ее лицо уже осунулось, а усталые, безнадежные глаза под белыми крыльями головного убора затуманились глубокими тенями. Так бывает, если каждый день наблюдать, как медленно умирает надежда.

— Если увидите ее раньше, мне нужно, чтобы вы передали сообщение. Попросите ее записать Иссака на лечение – скажите, что у меня есть плитки. Попросите связаться со мной, как только она сможет – дома или на работе. Пожалуйста?

Крылатый головной убор кивнул. Руки с высохшей кожей скрестились на груди в белом одеянии, раскинув пальцы, словно крылья. 

— Передам. Да пребудет с тобой Тот-что-на-Терре.

— И с тобой, сестра, — ответила Марсия, хотя мысль о бдительном взоре Бога-Императора лишь стянула давящую полосу вины вокруг ее горла.



В Тронных Вратах, равно как и в остальном Варангантюа, всегда было недалеко до трущоб. Жилой анклав Куджа представлял собой лабиринт узких переулков, приют для сотен плотно сбившихся тел. В такое место она бы не пошла по собственной воле, но за последние несколько месяцев приезжала сюда так часто, что знала улицы наизусть. Судя по следам, она не первой пришла сюда нынешним вечером, но это вряд ли могло удивить. В этом городе не было недостатка в отчаявшихся людях.

Внутри горела одинокая люмосфера, которая освещала фигуру, склонившуюся над верстаком. Марсия постучала в тяжелую пласталевую дверь. Та беззвучно распахнулась, и женщина у верстака подняла на нее свои неодинаковые глаза: один глубоко посаженный и темно-карий, другой — аугметика богато украшенной работы.

— Добрый вечер, Мама. — Марсия старалась говорить спокойно, с почтительной интонацией. Старуха могла выглядеть безобидной, но само существование ее процветающего ломбарда в таком анклаве свидетельствовало как о ее стойкости, так и о ее безжалостности.

Мама Лоухи положила изящный часовой механизм на верстак и повернулась к двери. Ее морщинистое лицо просветлело от узнавания. 

— Опять вернулась? Плитки так быстро утекают сквозь пальцы, да?

Марсия прикрывала свое отчаяние улыбкой, зная, что это никого не обманет. Никто не приходил к Маме Лоухи, если только не нуждался в чем-либо так сильно, чтобы продать свою гордость вместе со всем, что еще мог предложить. 

— Я принесла кое-что, что может тебя заинтересовать.

— У меня много интересов, это правда.

Старуха жестом предложила ей сесть. Марсия украдкой взглянула на шкаф у дальней стены: бархатная подушка внутри была уставлена яркими украшениями, карманным огнестрельным оружием и подержанной аугметикой. Не было никаких следов ее собственных заложенных сокровищ: обручального кольца бабушки, ожерелья, которое отец Иссака подарил ей при их первой встрече, сережек, подаренных матерью на выпускной. Одно за другим они ускользнули из ее рук, реликвии затонувшего прошлого, которые невозможно было вернуть.

— Мой сын нездоров. — Улыбка исчезла, и она не стала утруждаться это исправить. -Лечение дорогое.

Марсия вытащила из-под промокшего пальто реликварий и высыпала его содержимое на стол.

— Можно? — Не дожидаясь ответа, старуха протянула узловатую руку и подняла кольцо, чтобы рассмотреть его. Свет упал на крошечный рубин в глазу ворона. Она поднялась, заперла дверь и закрыла ставни.

— Где ты это взяла?

— Семейная реликвия.

Лицо ростовщицы скривилось от веселья. 

— Не надо мне вот этого гроксова дерьма.

— Если тебе не интересно, я отнесу это куда-нибудь еще.

— Я не говорила, что мне это не интересно.

Лоухи подняла бутылку дорогого на вид слатова «Ургеена» и налила два бокала. Первый она опрокинула сама, а второй поставила перед Марсией в облаке едкого пара. Старуха повернула кольцо на все триста шестьдесят градусов, и линза ее аугметического глаза выдвинулась наружу, когда внимание сосредоточилось на выгравированном гербе.

— Этот символ. — Она постучала по кольцу. — Дом Пикаве.

Марсии потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить, где она прочитала это имя – вольный торговец из отчета об инциденте, тот самый, чей корабль неожиданно прибыл на станцию Провидение.

— Будь я человеком, который задает вопросы, — сказала Лоухи, ловко надевая на свою аугметику набор тонированных линз, — я бы любопытствовала, как печатка вольного торговца попала к тебе в руки. — Линзы задвигались вверх и вниз с головокружительной скоростью, позади них мерцал крошечный красный диод. — К счастью для тебя, это не так.

— Я не ищу неприятностей.

— Никто их никогда не ищет. — Машинный дух в аугметическом глазу издал серию пронзительных чириканий. Мама Лоухи повертела кольцо между пальцами, постоянно держа крошечного ворона обращенным к себе. Аугметика снова чирикнула, а затем она положила кольцо на верстак так осторожно, что не издала вообще ни звука.

— Забирай и уходи.

— Я думала, тебе интересно? — Марсия моргнула, застигнутая врасплох.

Лоухи оттолкнула кольцо, и Марсия поспешила схватить его, пока оно не упало на пол. Лицо старухи приобрело уродливый оттенок серого. 

— Я в этой игре достаточно долго, чтобы знать, что некоторые вещи доставляют в пятьдесят раз больше хлопот, чем пользы. — Она снова встала и открыла дверь, нетерпеливо дожидаясь, когда Марсия уйдет. — Хочешь совет? Выбрось эту проклятую Троном штуку в реку, постарайся при этом не снести себе голову – и молись Богу-Императору, чтобы никто никогда не узнал, что она прошла через твои руки.

— Я не понимаю…

— Верно. Не понимаешь.

Дверь захлопнулась перед лицом Марсии. Она тупо стояла на пороге, сжимая кольцо в кулаке. Сквозь ставни она увидела силуэт старухи за верстаком, в руке у нее уже была еще одна рюмка слатова. Что-то в кольце напугало ее – нечто большее, чем личность его законного владельца.

Марсия чувствовала, как щупальце того же страха поглаживает ее позвоночник. Она была идиоткой, думая, что кольцо — простое украшение. Реакция Лоухи сказала все. Внутри трупа находилось оружие – если это кольцо относилось к нему, то оказаться с ним на руках без разрешения было не менее смертельно, чем любой выстрел, произведенный из него. Она провела ногтем большого пальца по поверхности кольца, нащупывая любые неровности в металле, которые могли бы указывать на спусковой механизм, но ничего не нашла.

Еще не поздно было все исправить. Смена диурнус начиналась менее чем через час, но она еще успела бы вернуться до полноценного начала дневной работы. Она могла ослабить пару швов на теле, положить реликварий обратно в жуткий контейнер и снова запечатать мешок для трупов за считанные секунды. Никто ничего не заподозрит, и она сможет умыть руки от всей этой ужасной истории.

Марсия заторопилась обратно к мортуарию, полная решимости добиться, чтобы кольцо ушло из ее рук. Хотя небо все еще оставалось темным, район вокруг нее оживал, готовясь к нескольким скудным часам слабого света, которые были подарком умирающего солнца Алекто. Снег превратился в густую серую кашу, цеплявшуюся за ее лодыжки на ходу. Мысли подстроились под ритм шагов. ''Идти недалеко. Уже скоро все кончится.''

Воя сиренами, по бульвару пронесся «Оплот», взметавший в воздух брызги ледяной воды, которые пропитали ее пальто и стекали в ботинки. Марсия все еще стояла, полузастывшая от холода и шока, когда за ним последовала пара наземных автомобилей «Преграда» с мигающими бело-голубыми огнями. Что могло привлечь столько внимания в такой близости от Бастиона? Она прибавила шагу, пульс тоже ускорился. Автомобили санкционеров направлялись прямо к площади Мучеников и запарковались у великолепной входной двери офиса вериспика.

Возле здания уже был выставлен кордон, по бокам от проема стояли двое санкционеров в броне для подавления беспорядков. Один из них шагнул вперед и поднял автомат. 

— Мне придется вас остановить, мэм, — сказал он. Его голос был приглушен козырьком шлема.

— Я здесь работаю. — Она неуклюже вытащила из кармана печать. — Адьютор терциус Марсия Ливиска. Я… должна быть на смене.

— Тогда я бы поблагодарил Императора, что вы опоздали на работу. — Шлем наклонился вбок, и забрало с тихим шипением гидравлики скользнуло вверх. Лицо под ним оказалось неожиданно молодым и несло на себе выражение, которое в равной степени состояло из раздражения, любопытства и презрения. Его зубы были пожелтевшими — безошибочно узнаваемые стигматы сильного пристрастия к котину.

— Что случилось? — Страх, окутавший грудь Марсии, усилил свою хватку. Она вытянула шею в сторону, пытаясь увидеть, что произошло внутри здания. За заиндевевшей дверью из бронестекла двигались размытые силуэты, слишком расплывчатые, чтобы разглядеть какие-либо детали.

— Я знаю не больше вашего, док. — Его напарница бросила на него раздраженный взгляд, но он проигнорировал ее. — Похоже, кто-то заявился, обыскал это место, убил всех, кто попался на пути, и ушел. Все здание будет оцеплено, пока пробаторы не закончат работу. Вероятно, придется послать в Полярис или Бастополь за вериспиком.

— Почему? — Она встряхнула головой, пытаясь прояснить свои туманные мысли.

— Ну, от того, что внутри, будет мало толку в том состоянии, в котором он находится, не так ли? — Санкционер мотнул головой в сторону дверного проема. — Найден мертвым в своем офисе. На нем, как говорят, практически ни следа, но тот, кто это сделал, перевернул всю комнату вверх тормашками. Документы повсюду, шкафы взломаны. Если спросите меня, они что-то искали.

— Тогда хорошо, что тебя никто не спрашивает, — произнесла его спутница, не поднимая забрало. Через динамики шлема ее голос звучал резко, металлически. — И вам следует вернуться в свое жилье, адъютор. Полагаю, после осмотра места убийства у пробаторов будут к вам вопросы.

Жар бросился ей в лицо, и она засунула трясущиеся руки в карманы пальто, стараясь сдержать страх в голосе. 

— Конечно, санкционер. Спасибо.

На дальней стороне площади перед дворцом владаря тормозила темно-серая «Граппия Гало». Машина пробатора. Марсии потребовалась вся сила воли, чтобы повернуться спиной к санкционерам, пойти неторопливым шагом, игнорировать голос в голове, кричавший ей бежать. Кто бы ни побывал здесь, он что-то искал. Что-то достаточно важное, ради чего можно убить.

Реликварий жег ее кожу, как клеймо заключенного.

— Адъютор? — Снова санкционер в шлеме. Стоит ли бежать? Всего в нескольких ярдах от нее находился переулок, но мысли об автоматах санкционеров хватило, чтобы остановить ее. Вместо этого Марсия повернулась, выдавив из себя улыбку.

— Да, санкционер?

— Мне нужно будет взять ваш адрес.

— Суборбитальный клав, корпус один-ноль-четыре, блок шесть-Д. — Правда вырвалась рефлекторно прежде, чем ей пришло в голову солгать. Она рискнула взглянуть на автомобиль пробатора. Водительская дверь была открыта, и с сиденья вылезал мужчина в длинном темном пальто. Через несколько минут пробатор будет возле здания с вопросами, на которые она не сможет ответить. По ее спине побежал ручеек холодного пота. Она сглотнула. — Это все, офицер?

Санкционер кивнул. 

— Пока да, адъютор. Берегите себя.

— Буду. — Она заставила себя улыбнуться, напрягая каждый мускул, и повернулась, чтобы уйти. На каждом шагу она ожидала, что чья-то рука схватит ее за плечо и заставит предстать перед правосудием. Мортуарий был разграблен, вериспик убит, и разделила бы его участь, если бы находилась там часом раньше. От этой мысли ее грудь сжалась. Что бы случилось с Иссаком, не вернись она домой?

Она смогла скрывать панику, пока не свернула с площади Мученика, а затем остановилась и прислонилась спиной к кирпичной стене переулка. ''Думай. Притормози и подумай.''

Кто бы ни побывал в мортуарии, он легко получил доступ к его архивам. Если он искал кольцо – а что еще он мог искать? – то знал, кто имеет доступ в здание, где они работают, их ближайших родственников. Она ускорилась, ледяная вода брызгала на ноги и просачивалась через подошвы ботинок. Убийца мог быть уже у нее, разносить дом и всех, кто находился внутри. Ей представилась ее соседка, неподвижно лежащая за расколотой дверью, перевернутая мебель, крошечное тельце Иссака, распростертое на полу, словно кукла со сломанными конечностями…

Марсия сорвалась на бег, игнорируя взгляды местных жителей, и не останавливалась, пока не миновала проржавевшую дверь своего жилого блока. Она не удосужилась воспользоваться магнитным лифтом, от страха побежав вверх по лестнице, несмотря на горящие легкие и боль в ногах, и выискивая в безмолвном здании любые следы злоумышленника. Дверь дома была заперта, жилые помещения, мимо которых она прошла, не пострадали, никаких следов пуль или плазменных разрядов. Наверняка ведь это хороший знак?

Ее мысленному взору уже виделись расщепленные остатки двери, но когда она одолела последний пролет, выкрашенная в зеленый цвет дверь с ржавой металлической табличкой была точно такой же, какой Марсия оставила ее целую жизнь назад. Панель замка светилась своим обычным тускло-красным светом. Она набрала свой код, и дверь плавно отъехала в сторону.

— Иссак? – проговорила она неровным шепотом. — Ты проснулся?

В жилище пахло так же, как и всегда: разогретой едой, дезинфицирующим средством, а еще примешивался слабый запах болезни, который проникал в каждую комнату, как бы сильно и долго она ни мыла. Она задержала дыхание, напрягая слух, чтобы уловить слабое прерывистое дыхание Иссака. Не было ничего, кроме тишины.

Что-то коснулось ее плеча, она вскрикнула и вывернулась, вскидывая руки, чтобы заслонить лицо.

— Марсия!

Это был голос, который она знала. Ее соседка из следующего жилища. Сиделка Иссака.

— Марсия, в чем дело?

Она шарила по стене, пока не нашла переключатель люмена и стукнула по нему трясущейся рукой. Мутный желтый свет залил квартиру, озарив сутулую фигуру, морщинистое лицо и пару молочных от катаракты глаз.

— Рахель, извини. — Она глубоко вздохнула, загоняя вглубь комок паники, застрявший в горле. — Ты меня напугала. Исаак у тебя? 

Это был бы не первый раз, когда Иссак решал ночевать в доме тети Рахи, с гудящим у кровати автонебулайзером.

Рахель качала головой, но выражение ее обветренного лица оставалось безмятежным. — Он уже ушел.

— Ушел?

— На лечение. — Лицо старой соседки расплылось в нежной улыбке. — Я рада за вас обоих.

— Когда? — Марсия схватила ее за плечи, паника придала хватке силы. Рахель попыталась отстраниться, но Марсия держала крепко.

— Недавно, — его забрали медикэ, — я не думала…

— Они сказали, куда?

— Нет. Я думала… Я думала, ты знаешь!

Марсия оттолкнула соседку и повернулась, чтобы обыскать жилую ячейку. Шкафы в кухне были вытряхнуты на пол. Даже дверца излучающей печи повисла открытой. Спальня подверглась такому же обращению: сорванные с кровати одеяла, разбросанная по ковру одежда, и, хуже всего, ужасное отсутствие ее сына, болезненное, словно открытая рана.

Она уселась на край его кровати и обхватила голову руками. Вериспик был мертв, Иссак пропал, и все потому, что ей хватило глупости украсть драгоценность, которую кто-то могущественный и опасный хотел вернуть достаточно сильно, чтобы убивать ради этого.

Ее внимание привлек сложенный кусок пергамента на прикроватной тумбочке, один из дешевых листов, используемых для записей в районных хосписах. Марсия осторожно развернула его, и от него пошел слабый запах карболового мыла. Послание внутри было отпечатано костными чернилами.

ПРИНЕСИ ЭТО В МОРТУАРИЙ. ПРИХОДИ ОДНА.

Его забрали медикэ, сказала Рахель. Она была полуслепой, ее глаза испортились за долгие годы работы на оружейном заводе, но даже она не отдала бы Иссака совершенно незнакомому человеку. Исаак ушел с кем-то, кого он знал, с кем-то, кому он доверял.

С кем-то, чей почерк не изменился со времени Коллегио Медикэ пятнадцать лет назад.



Когда она вернулась, Площадь Мученика была оцеплена тяжелыми баррикадами санкционеров, но Марсия не стала подходить достаточно близко, чтобы посмотреть, сколько офицеров охраняет входную дверь. Вместо этого она пошла по переулку к заднему входу, с каждым шагом уверяясь, что из темноты появится невидимая фигура и приставит дуло пистолета к ее затылку. Ворота периметра были открыты, башня наверху погрузилась во тьму, хотя прожектор продолжал неспешно обводить территорию. Разве санкционеры не должны патрулировать здание сразу после убийства?

Здание высилось над ней, окна верхних лабораториев были пусты, как глаза трупа. Задняя дверь болталась открытой, в коридоре за ней стояла кромешная темнота. Марсия помедлила на пороге. Каждый ее мускул напрягся, настойчивый голос в голове твердил ей бежать и не оглядываться назад.

Ледяная полоска пота пробежала между ее лопаток. Держа в голове образ спящего Иссака, она неуверенно сделала шаг внутрь, а затем еще один. Магнитный лифт мортуария ждал с отодвинутой дверью, тьма внутри напоминала глотку чудовищного зверя. Она вошла внутрь, закрыла дверь, потянула за рычаг и начала трясущийся спуск, жалея, что не взяла с собой оружие. Сейчас для этого было уже слишком поздно.

— Эй?

Коридор мортуария был погружен во тьму, единственное освещение исходило из самой дальней анатомической комнаты, а на пределе слышимости тихо гудела суспензорная каталка.

— Иссак?

В конце коридора что-то задвигалось, резкими, стучащими шагами, за которыми через мгновение последовало эхо голоса Эмильи. 

— Он здесь, Марсия. Дай мне кольцо, и ты сможешь вернуть его.

— Я не принесла его. Как только я узнаю, что он в безопасности, скажу тебе, где оно.

Эмиля рассмеялась. 

— Ты забываешь, как хорошо я тебя знаю. Ты никогда не умела врать. Отдавай его.

— Где Иссак? — Она прижалась спиной к кафельной стене.

— Со мной. Я не причинила бы ему вреда, ты же знаешь. Мне нужно только мое.

— А как насчет вериспика? Или того бедного ублюдка, которого ты выпотрошила, как угря?

Теперь она была достаточно близко, чтобы услышать раздосадованный вздох Эмильи.

— Я не имела никакого отношения к тому, что случилось с вериспиком. Должно быть, кто-то узнал о грузе и решил, что тот им нужен достаточно сильно, чтобы убить его.

— А докер?

— Он… — Эмилья сделала паузу. — Какой-то спор вышел из-под контроля. Его тело оказалось в нужном месте в нужное время. В любом случае он бы умер через несколько недель. Ты знаешь, какая там наверху продолжительность жизни. — Ее голос был нежным, авторитетным, сострадательным; старший врач-клиницист ставил сложный диагноз. — Я не горжусь своей ролью в этом, но подумай обо всем, что я сделала с плитками. Ты же не думаешь, будто хоспис живет на деньги, которые получает от города, правда? Какой вред в том, чтобы извлечь что-то хорошее из плохой ситуации?

Марсия полезла под китель за золотой цепочкой и стянула реликварий через голову. 

— Я просто хочу вернуть Иссака.

— Знаю. Положи это на пол и толкни по коридору.

Марсия пихнула ларец по полу. Он остановился на островке света возле самой дальней анатомической камеры. Эмилья вышла из затемненной комнаты на одну дверь ближе и встала между Марсией и ларцом на полу. В ее руке был лазпистолет.

— Спасибо, — сказала она и нажала на спусковой крючок.

Коридор полыхнул зеленью. Марсия бросилась на пол, правую сторону шеи обожгла боль, а в воздухе резко запахло палеными волосами. Выпущенный Эмильей лазерный заряд прошел так близко, что обжигающий жар оставил узкий ожог второй степени в дюйме ниже линии ее челюсти. Она подняла глаза и увидела, как Эмилья снова поднимает пистолет, а позади нее так и блестит на полу реликварий.

Пустой реликварий.

Мартия разжала кулак. На ладони лежала украденная печатка, а единственный глаз ворона с некоторым недоумением глядел на нее. Если она была права, это могло — ''могло'' — стать ключом к тому, чтобы вывести Иссака отсюда живым. Если она ошибалась, ее оставшаяся жизнь измерялась секундами. Марсия закрыла глаза, вознесла быструю, бессловесную молитву и нажала на драгоценный камень так сильно, как только могла.

Она скорее почувствовала, чем услышала ничтожный щелчок механизма, а затем с ее руки рванулся ослепительно яркий луч кроваво-красного света. Одна из кафельных стен взорвалась, наполнив воздух пылью и дымом. Кольцо вылетело из ее хватки и простучало по полу. Марсия нетвердо поднялась на ноги, у нее перед глазами плясал болезненный сине-зеленый остаточный образ. Где-то во мраке кашляла Эмилья, но дымный воздух скрывал ее из виду.

Когда Марсия ощупью пробралась в затемненную анатомическую комнату, ожоговый струп на шее треснул, словно бритвой полоснув по и без того пульсировавшей ране. Она двинулась на гул суспензорного модуля, и ее охватило облегчение, когда она услышала мягкий, до боли знакомый звук кашля Иссака. Он был здесь. Он был жив.

Она чуть не сбила его с суспензорной каталки, нащупывая неловкими руками плечи, лицо, мягкие пушистые локоны волос. 

— Я здесь. Я здесь, Иссак. 

Когда она подняла его мертвый вес на руки, Иссак шевельнулся, и она едва подавила крик, когда он уткнулся лицом в ее обожженную шею. Эмилья шла по коридору снаружи, пробираясь сквозь завалы, несомненно, в поисках кольца. Марсия лишь надеялась, что она тоже выронила лазпистолет.

До магнитного лифта было всего несколько ярдов. Если она поторопится, если будет на то воля Бога-Императора, они с Иссаком смогут оказаться внутри до того, как воздух прояснится, до того, как Эмилья сумеет прицелиться и снова выстрелить. Марсия приготовилась бежать – а затем замерла от приглушенного удара по клети лифта. Что-то – или кто-то – приземлилось на него.

Возня за пределами комнаты прекратилась.

— Какого варпа? Я же говорила тебе приходить одной, Марсия. Ты… Ты сказала санкционерам?

Марсия затаила дыхание. По коридору разнесся звук разрезаемого металла, убийственно громкий в тишине. Кто бы там ни пришел, он прорывался через крышу магнитного лифта, и это был кто-то, дожидавшийся в тенях около здания. Кто-то, позаботившийся о санкционерах, которые патрулировали снаружи.

— Полагаю, ты считаешь себя умной, — произнесла Эмилья. Это нотка страха закралась в ее голос? — Но это не так. Ты дура, Марсия. Всегда ею была.

Взвизгнув напоследок, металл подался, и кто-то спрыгнул на пол. Марсия так сильно прикусила губу, что почувствовала вкус крови. Бежать было некуда. Она поцеловала Иссака в макушку, открыла ближайший ящик для трупов – пусто, слава Трону, там было пусто – нежно положила его внутрь и задвинула.

Марсия прижалась спиной к стене, обхватила руками грудь и стала ждать.

Один тихий шаг, затем другой. Эмилья снова выстрелила из своего лазпистолета, частицы пыли рассеяли свет в яркое зеленое облако.

Еще один выстрел. Еще один шаг. 

— Подожди, можешь забрать это! Вот! — Голос Эмильи теперь был полон паники. Шаги прекратились. — Вот. Вот оно. Возьми его.

Послышалось тихое шипение, за которым через долю секунды последовал настолько тихий удар, что Марсия едва его заметила, выдох, долгий и медленный, а затем глухой стук, с которым что-то тяжелое упало наземь.

Затрещал вокс-модуль.

— Оно у меня, лорд-капитан. — Голос был искаженным и механическим, низкий готик звучал с сильным инопланетным акцентом. — Как оказалось, разряжено, но в остальном цело. Угроза нейтрализована. — Короткое пренебрежительное фырканье. — Уж какая была.

Через открытую дверь она увидела грациозную фигуру в облегающем черном комбинезоне, с безликой маской шлема на голове. В одной руке та держала игольчатый пистолет с богато украшенной рукояткой в форме головы ворона с рубиновыми глазами.

Марсия закрыла глаза.

— Нет, лорд-капитан. – Незваный гость казался практически разочарованным. — Не осталось никого, о ком стоило бы беспокоиться.

Время растянулось в один бесконечный миг.

Когда она наконец открыла глаза, мортуарий был пуст.

Пошатываясь, она поднялась на ноги, вытащила Иссака из его укрытия и неуклюже опустила на пол. Его глаза открылись, но взгляд был устремлен в далекую точку, которую мог видеть только он. Он закашлялся, глубоко и хрипло вздохнул, затем снова закашлялся, его хрупкое тело сотрясалось от напряжения.

Облегчение Марсии было недолгим, почти сразу же его разрушила нарастающая волна отчаяния. Кольцо сгинуло. Эмилья была мертва, и все шансы на лечение Иссака исчезли. Будет назначен новый вериспик, готовый взять на себя роль своего предшественника в контрабандном предприятии. Эмилью заменят в Оффицио Медикэ – просто еще один труп, пережеванный ненасытными челюстями города. И что хуже всего, через месяц или два Иссак умрет, его незаменимые бренные останки переработают в питательные вещества, и только его мать заметит это или будет этим взволнована.

Все было безнадежно.

Она откинула голову назад, уставившись мимо рядов секционных столов на стерильную кафельную стену и люк мусоропровода.

Когда ее посетила идея, этого хватило, чтобы к горлу снова подступила желчь. Такой поступок был бы ужасен, немыслим, но что ей оставалось терять? Разве она не была обязана ради своего сына поставить все на последний бросок костей, последний шанс на будущее для них обоих?

— Поспи, Исси. — Она сгребла свое пальто и накинула его на него, точно так же, как пеленала его, когда он был крошечным ребенком. — Мы скоро поедем домой.

Единственным следом от оружия, убившего Эмилью, был крошечный укол на щеке. Пока Марсия поднимала ее на анатомический стол, на лице Эмильи так и застыла гримаса агонии, но кожа была мягкой и гладкой, как у новорожденного. Процедуры ювената оправдали обещания. Она ушла в смерть безупречной и красивой.

Осторожно, чтобы не потревожить спящего сына, Марсия разложила инструменты своего ремесла, проверяя каждый по очереди, пока не оказалась готова приложить скальпель к коже.

Ей требовалось отправить сообщение через утилизационный желоб, и вместо нее его должна была передать ее старая подруга.

Уж это-то Эмилья ей задолжала.



— Поразительно, чего можно добиться, приложив достаточное количество плиток, подумала Марсия, входя в офис вериспика через парадную дверь. Воздух внутри пах свежестью и чистотой после недавнего ремонта, а свежая позолоченная надпись на замковом камне приобрела новое личное значение.

Mors Mihi Lucrim. Смерть обогащает меня.

Она не планировала сегодня долго задерживаться на работе. Ожидалось, что позже Иссак придет домой, и она хотела быть там, чтобы показать ему их новое жилище с видом на море, вдали от масс-транспортеров и их токсичных выхлопов.

Когда она проходила, ее личный секретарь вежливо кивнул, желая доброго утра. 

— Вас кто-то ждет у задней двери, мэм. Говорит, он здесь, чтобы увидеть вас лично.

Марсия ускорила шаг, в глубине желудка сжималась старая тревога. За дверью был мужчина. Он стоял к ней спиной, но было что-то знакомое в наклоне плеч, обвисшем животе и мятом комбинезоне формы Тронных Врат. На этот раз в задней части машины находилось два трупа, застывших в белых пластековых саванах.

— Доставка для вашего личного внимания, — сказал он и протянул ей инфопланшет. Желтушность распространилась от глаз и окрасила кожу лица в желчный желтый цвет, а на носу и щеках виднелись свежие росчерки нитей вен. Через несколько месяцев он снова окажется у дверей мортуария, но уже не в качестве водителя-экспедитора.

— Все в порядке, вериспик?

Она перевела взгляд с водителя на трупы, затем обратно. Заставила себя не думать о содержимом. Ее новая жизнь – жизнь Иссака – стоила дорого, и в этой жизни не было места сожалениям.

Марсия Ливиска, недавно назначенный вериспик Тронных Врат, взяла предложенный инфопланшет и кивнула.

— Спасибо. Все в порядке.
[[Категория:Warhammer 40,000]]
[[Категория:Warhammer Crime]]
[[Категория:Империум]]