Просмотр кода страницы Печать Хаоса / Mark of Chaos (роман)

{{Книга
|Обложка           =Mark_Of_Chaos_cover_ru.jpg
|Описание обложки  =
|Автор             =Энтони Рейнольдс / Anthony Reynolds
|Переводчик        =Анастасия Андреевна Липинская
|Издательство      =Black Library
Азбука
|Серия книг        =
|Сборник           =
|Источник          =
|Предыдущая книга  =
|Следующая книга   =
|Год издания       =2006
}}
Ценой невероятных жертв Империи удалось одержать победу в Великой Войне против Хаоса. Воинство Хаоса под предводительством Асавара Кула было разгромлено, и гибель полководца внесла смятение в его ряды. Эльфы спрятали тело Кула, а с ним и бесценный меч - Убийцу Королей, заключающий в себе великого демона У'зула. Тот, кому Темные Боги дозволят владеть этим мечом, объединит племена Хаоса и станет Князем Демонов Кхорна. Вот тогда-то мир и потонет в крови!!!

== '''КНИГА ПЕРВАЯ''' ==
''Год 2302, более чем на два века предшествующий правлению Императора Карла-Франца, был ужасен. Шла Великая Война против Хаоса, и нашествие сил Хаоса на далеком севере превзошло все дотоле виденное. Империя распалась на части, которые погрязли в гражданской войне. Лишь благодаря усилиям великого Магнуса Благочестивого Империя не погибла окончательно. Магнус объединил государства и повел союзные войска на север в Кислев, чтобы там дать отпор врагу. Битва не стихала несколько лет, пока, наконец, силы Империи не одержали победу. Воины Хаоса под предводительством Асавара Кула были разбиты. Гибель полководца внесла смятение в их ряды, и они пошли в атаку друг на друга. В великой битве многие племена были уничтожены, иные - рассеяны по свету. Часть племен отступила на север, откуда были родом, другие же ушли в горы и леса, окружающие Империю.''

''Империя одержала победу, но уже не была прежней. Десятилетия гражданской войны усилили вражду между государствами, и многие знатные люди предались давнишним усобицам. Народ погибал от голода и чумы. Великая Война опустошила казну, и армии многих графов-выборщиков понесли тяжелые потери. Угроза Хаоса миновала, но разрозненные племена продолжали терроризировать северные города и деревни, и не хватало солдат, чтобы от них защититься. Это было тяжелое время для народа Империи. Угроза с севера присутствовала постоянно - стоило только кому-то из вождей, поклоняющихся Хаосу, собрать под свои знамена рассеянные племена, началась бы новая война, перенести которую у Империи не хватило бы сил.''
<br />

=== '''Глава 1''' ===
Он распахнул глаза и увидел лишь темноту. Ноздри наполнила мерзкая вонь; он с трудом подавил рвотный позыв. На губах чувствовался привкус желчи. Руки налились свинцовой тяжестью, мышцы сводило от боли, но он изо всех сил попытался сбросить давящий груз, вскрикнув от напряжения. Глаза больно резанул красный свет, и он заморгал. Собрав последние силы, он подался вверх, и то, что давило на грудь, скатилось и шлепнулось на пол. На него смотрели холодные, пустые, мертвые глаза. Он закричал от ужаса, оттолкнул от себя мертвое тело и заметил еще один труп, лицо которого было прикрыто длинными черными волосами. Он подался назад - и упал на грудь третьего трупа, окровавленного, с раскрытым ртом. Половина головы была отсечена. Он запаниковал, поняв, что лежит поверх целой груды мертвецов.

И тут послышался стук. Потусторонний звук, похожий на сердцебиение злого божества, вибрировал вокруг головы - казалось, его источник был везде и одновременно нигде. Он почувствовал, какэтот звук тяжело обрушивается на него, медленно подавляя волю к жизни. Он свернулся калачиком, прикрыл голову руками, тщетно пытаясь отгородиться от страшного звука. Слезы потекли по лицу, он ощутил, что внутренности сжались в единый комок. Ему послышался смех, звон мечей, рык демонических псов, вопли умирающих, крики победителей. Он решил, что умер и попал в ад.

Он закрыл глаза и увидел грозные, сводящие с ума картины: огнеглазого демона с бугрящимися мышцами на испещренной ритуальными шрамами груди, глядящего ему в душу. Губы омерзительного создания раздвинулись, обнажая окровавленные клыки. Кровь ручейками стекала с массивных изогнутых рогов и капала на лицо человека. Он кожей почувствовал жар, излучаемый чудовищем.

У Гензеля перехватило дыхание, и он проснулся. Тело было липким от пота, кишащие блохами простыни тесно спеленали тело - он почувствовал себя трупом, которого только что завернули в саван жрецы Морра. Неистово задергав руками и ногами, он сбросил простыню, пытаясь выкинуть из головы навязчивую мысль. Прохладный ночной воздух быстро освежил тело.

Гензель сел и спустил ноги на холодные половицы и потер мозолистыми ладонями небритое лицо. Сердце все еще бешено колотилось в груди, и он глубоко вдохнул, пытаясь успокоиться. Кошмары мучили его уже год. Ни одна ночь не проходила без ужасных видений. Единственный раз, когда он смог уснуть и - о радость! - не видеть снов, был, когда он просто мертвецки напился. В последние месяцы такое случалось все чаще и чаще.

Гензель пожалел, что в эту ночь не напился, но выпивка стоила денег, а именно их-то и было в обрез. Благотворительность в «Косоглазом Фиркене», самом дешевом пабе Бильденхофа, тоже закончилась. Он, впрочем, никого не винил - и так неделями не платил ни гроша.

Решив больше не спать, Гензель встал с кишащего паразитами тюфяка и быстро оделся, натянув на широкие плечи грязную рубашку и прицепив к поясу меч - самое ценное, что у него было. Накинул тяжелую шинель, резко распахнул дверь и вышел в ночь.

Подняв голову, Гензель увидел, что серебряная луна Манслиб, прикрытая легкой дымкой облаков, уже высоко в небе. Полночь еще не наступила, и, судя по всему, он успел проспать немногим более часа. Тяжело ступая по вязкой грязи, он двинулся по пустынной главной улице Бильденхофа. По обеим сторонам улицы стояли неосвещенные дома. Низко стелющийся туман жался к земле, сочился под двери и в разбитые окна. Его прикосновение было холодным и влажным. Гензель смотрел на темные окна и завидовал мирному сну горожан.

Здания в Бильденхофе были сплошь грязные и покосившиеся; растрескавшиеся бревна покрывала роса. Крыши съехали набок, и проходить рядом было просто опасно: того и гляди упадет черепица.

Гензелю подумалось, что городок, как и вся Империя, прогнил насквозь и вот-вот рухнет.

Он прошел по крытому мосту, который перекинулся через жалкого вида грязный ручеек, пересекающий город; шаги гулко отзывались в замкнутом пространстве. Пройдя по мосту, он с трудом преодолел небольшое возвышение и приблизился к сторожевому посту.

Это было наспех сколоченное несколько месяцев назад сооружение, чуть ли не деревянный ящик, размещенный на вершине изогнутого ствола древнего, разбитого молнией дуба; отсюда стражам была хорошо видна северная сторона холма, уводящая к темной полосе леса. В последние месяцы лесные звери не давали покоя жителям окрестных деревень, и совет Бильденхофа повелел соорудить восемь таких постов на окраинах города. Дюжина заостренных кольев была вбита в землю вокруг основания ствола, к которому кто-то приставил грубо сколоченную лестницу. Гензель покачал головой.

Он тихонько вскарабкался по лестнице и осторожно заглянул внутрь. Там, спиной ко входу, согнувшись, стоял человек и внимательно глядел на север. Рядом с ним к стене была прислонена пара арбалетов.

- Добрый вечер, - сказал Гензель. Страж оторопел и сдавленно вскрикнул от неожиданности. - Лучше бы ты убрал лестницу, а то обязательно кто-нибудь застанет врасплох.

- Во имя Сигмара, парень! В чем, черт возьми, дело?! Подкрадываешься сзади к человеку…

- Извини, Матиас. - Глаза Гензеля, с темными кругами от усталости, весело блеснули. - Не мог упустить такую возможность.

- Да уж, конечно. - Матиас покачал головой.

- Ты один? Кто должен был сторожить вместе с тобой?

- Конрад. Смылся где-то час назад - погреться. Ну, ты понимаешь, о чем я.

- А-а. И с кем на этот раз?

- С Магритте.

Гензель заржал.

- Проклятие, да она пользуется у здешних мужиков немалой популярностью!

- Вот именно. Но это пока ее отец не застукает. Он же отошлет ее в храм в Вольфенбург, если только узнает, чем она занимается после заката.

- К счастью, он крепко спит, а?

- Точно. - Матиас помолчал и нахмурился. - А ты-то откуда знаешь, что он крепко спит?

- Оттуда же, что и ты, - ухмыльнулся Гензель.

Матиас громко рассмеялся и хлопнул себя мясистой ручищей по бедру. Они немного посидели в тишине, вглядываясь в темноту.

- Опять не спал? Кошмары? - спросил Матиас.

Мужчина постарше медленно кивнул в ответ.

- После Кислева - каждую ночь, - выдохнул он.

Матиас прекратил расспросы, и Гензель это оценил. Они умолкли, и каждый погрузился в собственные мысли.

Резкий звук прорезал ночную тьму - бешено звонил колокол. ''Нападение.''

В домах зажглись огни, и Гензель услышал приглушенные крики людей, в страхе выбегающих на улицу.

Гензель и Матиас схватили арбалеты и зарядили их. Шли минуты, и Гензель начал уже думать, что тревога оказалась ложной, как вдруг Матиас застыл. Глаза молодого солдата расширились от ужаса. Гензель проследил за взглядом товарища и поначалу ничего не увидел, лишь какое-то неясное движение в темноте.

И тут он увидел их. Лесной мрак почти полностью скрывал темные фигуры. Их было множество.

Вдруг забил барабан.

Глубокий и мощный ритмичный звук прокатился над Бильденхофом. Медленный, словно сердцебиение древнего чудовища, он отражался от холмов, окружающих город, и казалось, что звук доносится отовсюду.

Кошмары Гензеля ожили. Больше года проклятая барабанная дробь преследовала его во сне, сопровождая картины кровавой резни, сваленных в кучу трупов, тянущихся в небеса пирамид из черепов. Звук оглушал подобно ударам молота, и тело его содрогалось от них.

На вершине холма возле леса показалась одинокая фигура. Даже на расстоянии этот некто выглядел огромным, и Гензель с ужасом уставился на него. Он узнал его - это был страшный демон, мучивший Гензеля в кошмарах. Он знал до мельчайшей детали кроваво-красный бронзовый доспех и массивные черные рога, торчащие из шлема с забралом. Тяжелая, богато украшенная броня оставляла открытыми лишь мощные руки, все в бронзовых кольцах и грубых татуировках. Предплечья были обвиты цепями. Гензель узнал тяжелый плащ из черного меха, содранного с какой-то демонической твари далеко на севере. На расстоянии глаза чудовища было невозможно разглядеть, но он знал, каким адским огнем они горят, и знал, что с острых зубов демона стекает кровь. Под его топором погибли тысячи, и еще тысячи погибнут. Позади демона стояла высокая и лысая фигура, такая огромная, что рядом с ней даже воин в красном казался маленьким. Лысый держал над собой стяг грубой работы, с которого свисали отрубленные головы, подвешенные за волосы, и связки черепов, нанизанных на продетые в глазницы сухожилия.

Взгляд Гензеля метался между рогачом в доспехах и знаменосцем. Демон поднял тяжелый топор с двумя лезвиями и издал воинственный рык, явно служащий сигналом к началу кровавой резни. К нему присоединились вопли и гортанные возгласы, вырвавшиеся из тысяч глоток, и Гензель понял, что и он, и Бильденхоф обречены.
<br />

=== '''Глава 2''' ===
Солдаты в лилово-желтой форме Остермарка торопливо расступились, пропуская коренастого капитана. Он поднялся на холм; страшно изуродованное шрамами лицо дышало гневом. Он протопал по грязи мимо сотен палаток и сторожевых отрядов, сквозь шумную толчею солдат огромной армии Остермарка. Как только капитан появился, смех и шутки прекратились, люди опустили глаза и отвернулись. Кто-то быстро отсалютовал, но капитан не обратил внимания. Он прошел мимо бесконечных рядов огромных пушек, до блеска отполированных и смазанных старательной обслугой под присмотром хмурого инженера средних лет. Крепко зажав шлем под левой рукой и положив правую руку на потертую рукоять меча, капитан шагал вперед и мрачно глядел на большой лилово-желтый шатер, стоящий на вершине холма; изящные, сужающиеся к концу флаги, украшавшие вершину, лениво реяли, колеблемые легким ветерком.

Двое стражей со скрещенными алебардами стояли у входа в шатер. Один из них кивнул подошедшему капитану:

- Великий Граф Остермарка уже ждет вас, капитан фон Кессель.

- Хорошо, - коротко отозвался капитан.

Он откинул тяжелую матерчатую завесу и вошел в шатер.

Внутри оказалось мрачно и почти темно. Великий Граф был старым больным человеком, и яркий свет вредил его пораженным катарактой глазам. В воздухе висел густой клубящийся дым. Безликие фигуры в плащах медленно раскачивали курильницы, источающие тошнотворный запах. Движение вошедшего фон Кесселя поколебало дым, заставив его закружиться в вихре.

- Стефан? Это Стефан пришел? - донесся голос из противоположного конца шатра.

- Да, милорд, - сказал капитан.

Он промаршировал на середину и тяжело опустил шлем на покрытый картой резной деревянный стол, заставив подпрыгнуть кубки и письменные приборы.

Великий Граф Отто Грубер, окруженный советниками и придворными, восседал в кожаном кресле. Он посмотрел на фон Кесселя влажными глазами, отнюдь не смущенный пылающим взором капитана. Граф был грузным. Его тяжелое тело заполняло кажущееся маленьким массивное кожаное кресло; каждые несколько секунд он неуклюже пытался принять более удобную позу. Его бледное мясистое лицо по форме напоминало луковицу, голову венчал туго завитый напудренный парик. Граф сильно потел, и какой-то юноша промокал его лицо и шею влажной салфеткой. Несколько лет назад граф перенес опасную кожную болезнь, и на пухлых руках и жирной шее виднелись незажившие язвы. Вокруг красного слипшегося полузакрытого глаза были волдыри, местами лопнувшие.

- Где было это чертово подкрепление? - резко спросил фон Кессель. Его выводил из себя тошнотворный запах.

Граф заговорил было, но разразился кашлем. Он покраснел, вены на носу и щеках угрожающе вздулись; граф сплюнул в чашу, поднесенную слугой, в то время как другой слуга аккуратно промокнул его влажные обвисшие губы.

Из темноты выступил человек, который до этого безмолвно стоял за спинкой графского кресла. Это был отталкивающего вида тощий юноша лет двадцати с небольшим, в простой, но явно дорогой черной одежде, с аккуратно подстриженной остроконечной бородкой. Стефан сразу узнал Иоганна, внучатого племянника и единственного оставшегося в живых родственника графа. Грубер два раза был женат, но ни одна супруга не родила ему детей, и, соответственно, Иоганн оказался единственным наследником графа.

- Вам было приказано удержать перевал. Вы ослушались личного приказа выборщика, ''капитан.'' - Иоганн скорее выплюнул, чем произнес последнее слово.

Не сводя глаз с графа, фон Кессель подавил ответную резкость.

- Я разговаривал с Великим Графом, - холодно сказал он.

- Дерзкий нахал, - буркнул молодой человек в черном и шагнул вперед, сжимая изукрашенный эфес рапиры.

- Стой, стой, - проскрипел Граф-выборщик Остермарка, махнув пухлой рукой со множеством тяжелых перстней. - Довольно, Иоганн. Отойди.

Сердитый молодой человек убрал руку с эфеса и шагнул назад, глаза его опасно поблескивали.

- Ах да, подкрепления. Что же случилось с подкреплениями? Андрос!

Смуглолицый советник-тилеец коротко поклонился фон Кесселю.

- Распоряжение было послано, милорд, как вы и просили. Несомненно, их перехватил враг. Досадное недоразумение, - вкрадчиво сказал он на безупречном рейкшпиле, практически без акцента, и моргнул, когда фон Кессель презрительно фыркнул.

- В самом деле, очень, очень досадно, - сказал граф, глядя на фон Кесселя влажными глазами. - И в итоге вы не выполнили мой приказ. Извольте объясниться.

Все, кто был в шатре, повернулись к капитану.

- Я сделал все возможное в создавшихся обстоятельствах, - последовал сердитый ответ.

- Вам было приказано удержать Глубокий перевал, - проскрипел Грубер, - и убедиться, что никто из врагов не прошел к полупустому городу Ферлангену или к подножию Срединных гор.

- Так и вышло. Я разбил их в их собственном лагере и уничтожил предводителя.

- Но вы не удержали позиции, как было приказано.

- Моих людей просто перерезали бы, ведь соотношение сил было один к пяти. Мне не хватало воинов, чтобы удержать перевал. Нас бы окружили и перебили. Как только я понял, что подкрепления не будет, пришлось действовать без подготовки, чтобы не проиграть. Я принял бой до рассвета.

Старый граф внезапно отвлекся. Он склонил голову набок и наблюдал, как по палатке летают друг за другом три мухи. Пузырящаяся слюна потекла из уголка рта, больной левый глаз закатился. Молодой человек с салфеткой вышел вперед и почтительно промокнул губы старика. На лице Стефана явственно отразились отвращение и жалость.

- Я вырастил тебя не для того, чтобы ты самовольничал, - внезапно сказал Грубер. - Я хотел, чтобы ты был верноподданным Остермарка, вопреки своему недостойному происхождению.

- Ферланген и Глубокий перевал в безопасности, - буркнул фон Кессель. - Я верен вам всецело.

- Это ты так говоришь. И вот ты возвращаешься с триумфом, сам убил предводителя. Опять ты герой, а, Стефан? Представляешь себя этаким героем-триумфатором?

- Я не герой, милорд, и нет никакого триумфа. Я лишь вернулся выяснить, почему распоряжение о подкреплении так и не послали.

- Распоряжение ''было'' послано, верно, Андрос?

Советник кивнул:

- Верно, милорд. Распоряжение было послано.

- Ну вот, видишь, ты ошибаешься. Приказ ''был'' направлен. Думай, что говоришь, фон Кессель.- В голосе выборщика появились опасные нотки. - Твое будущее могло быть блистательным, и до сегодняшнего дня я защищал тебя как мог. Ты не раз показывал свое искусство полководца, но в таких случаях, как этот, ты мне напоминаешь своего деда. Следи за собой. Не оскорбляй меня и моего племянника, не подвергай сомнению мои слова. Мое слово - закон, а твое - лишь слово заслуженного военачальника, внука безродного предателя-демонопоклонника.

В шатре воцарилась мертвая тишина. Всем хотелось увидеть реакцию молодого капитана. Он лишь мрачно смотрел на Грубера.

Очевидно, не замечая этого взгляда, Грубер вынул что-то из внутреннего кармана камзола и принялся гладить. Стефан увидел, что это мертвая жаба. Грубер нежно погладил ее бугристую спину и захихикал как-то по-бабьи.

- Разве не так, Борис? Его дед был безродный предатель-демонопоклонник.

Некоторые из подчиненных зашевелились, обменялись взглядами. Один из них подошел к графу и, склонившись, что-то зашептал ему на ухо.

- Что? Да в порядке я, убирайся! - Грубер отмахнулся пухлой рукой и снова перевел взгляд на Стефана - Где мой врач?

Капитан посмотрел на советников графа; они не желали глядеть ему в глаза.

- Нет, милорд, я не знаю, где Генрих. Он отсутствует уже не первую неделю, ведь так? - осторожно спросил фон Кессель.

- А, ну да, конечно. Не бери в голову. Старый дурак, наверно, где-то потерялся. - Больной закашлялся. - Знаешь, я мог бы задушить тебя в колыбели за преступления твоего деда. Им этого хотелось. Люди боялись, что ты тоже станешь предателем и свяжешься с адскими силами. Но ведь этого не случилось, правда?

- Конечно, милорд. Я ежедневно на рассвете молю нашего Ситара о покровительстве.

- Хорошо, очень хорошо, но молитвы порой недостаточно. Всегда помни, что это я тебя спас, Стефан. - Грубер снова прокашлялся. - Если бы я только мог спасти твоего деда… Он был хороший человек, верный друг, гордый и благородный граф-выборщик. Народ Остермарка любил его, и я тоже любил, - задумчиво сказал Грубер и слабо улыбнулся. Но улыбка тут же погасла. - Это показывает, как гибельны соблазны Хаоса. Зараза, верно, была в нем с рождения, но сидела глубоко. Всегда будь настороже, Стефан, она может быть и в тебе.

- Хорошо, милорд,- взволнованно сказал Стефан. Он помолчал, явно чувствуя себя неуютно. - Да будет мне позволено покинуть вас.

Испещренное шрамами лицо Стефана помрачнело, он развернулся на каблуках и вышел из палатки, ругаясь про себя, - подозрения так и не подтвердились.

Иоганн язвительно глядел ему вслед.
<br />

=== '''Глава 3''' ===
- Лестницу, Матиас! Да подними ты эту чертову лестницу! - орал Гензель, дрожащими руками взводя тяжелый арбалет.

Враг быстро приближался со стороны леса, оглашая темноту боевым кличем. Воины в меховой одежде неслись вниз по холму сквозь клубящийся туман. Облаченный в красное гигант из ночных кошмаров Гензеля вел их в бой, с ревом размахивая секирой.

Подняв арбалет, Гензель торопливо прицелился в него. Стрела разрезала воздух и чуть не попала в грудь воина, но тот каким-то непостижимым образом успел отбить ее взмахом топора.

- Лестницу, черт бы тебя драл!

Матиас оторвал полный ужаса взгляд от атакующих и пополз к лестнице. В воздухе просвистел топор и ударил его в спину так сильно, что молодой человек вылетел в дверь сторожевой будки и замертво упал в грязь.

Гензель снова выругался, выпустил из рук оружие и сам пополз за лестницей. Но только он до нее дотянулся, как немедленно получил по лицу кулаком в латной рукавице и упал навзничь. Кровь хлестала из носа. На лестнице показался злобно ухмыляющийся враг.

Выхватив короткий меч, Гензель бросился вперед и глубоко погрузил стальное лезвие в горло противника. Кровь заструилась по клинку, но воин не упал. Сверкая глазами, он протянул руку и схватил Гензеля за шею. Он оказался просто невероятно силен, и бороться было почти бесполезно. Гензель напрягся и повернул меч в ране; кровь хлынула ручьем, но воин не ослабил смертельной хватки, и у Гензеля помутилось в глазах. Жизнь быстро покидала его тело, а смертельно раненный воин сил Тьмы начал падать с лестницы, увлекая за собой Гензеля. Они пролетели пятнадцать футов и грохнулись на землю, ломая кости.

Гензель почти не мог дышать, он мучительно пытался разжать руку противника. Воин, лежащий под ним, был мертв: при ударе меч еще глубже вошел в горло и чуть не отрубил ему голову. Рукой, однако, он все еще душил Гензеля, и тот попробовал разжать пальцы один за другим и наконец-то вдохнуть. Получилось. Он вытащил меч и встал, пошатываясь.

Тяжелый топор ударил его в грудь, сокрушая ребра и глубоко врезаясь в плоть. Кровь закипела в глотке, и он упал на колени, глядя в глаза убийце. Перед ним стоял гигант в красном, огненноглазый, безжалостный. Демон обнажил острые зубы, лицо его исказила безумная радость. Он вырвал топор, и солдат Империи рухнул наземь.

- Кровь - Кровавому Богу! - проревел Хрот, запрокинув голову и потрясая топором высоко в воздухе, чтобы боги могли увидеть его жертву.

Сердце возбужденно билось, он наслаждался бурным приливом сил. Хрот знал, что великий бог Кхорн, Повелитель Битв и Собиратель Черепов, смотрит на него с небес, и чувствовал, что божество довольно. По венам струилась бесконечная мощь, закипая яростью.

Окинув взглядом обреченный имперский город, Хрот увидел, как люди с искаженными от ужаса лицами в спешке покидают дома, оглашая небо скорбными криками. Боги любили этот звук. Хрот заревел и бросился бежать в город. Бесчисленные воины последовали за ним. Все они были из племени кьязаков, с северо-востока, из тех краев, до которых долгие месяцы пути; и все они принесли своему полководцу кровавую присягу. По левую руку от Хрота мчался лысый великан Барок, высоко подняв знамя, а по правую - Олаф Неистовый с двумя мечами, зажатыми в могучих руках.

Стремительно спускаясь по покрытому грязью холму, Хрот увидел, что воины противника движутся совершенно беспорядочно, грубо отталкивая ошалевших горожан прочь с дороги. Увидев Хрота и его отряд, они остановились. Стоявшие в переднем ряду упали на колени и приготовились стрелять. Те, что стояли позади, опустили алебарды, так что строй ощетинился сталью. К ним присоединились другие солдаты, и вскоре вся улица была перекрыта.

Хрот ускорил бег. Ему нравилось, что противник готов обороняться. Раздались выстрелы, и щеку Хрота задела свинцовая пуля. Рядом несколько воинов упали замертво, но его это не волновало.

Приблизившись, он увидел, как крошечные вражеские воины торопливо перезаряжают свое оружие - оружие трусов. Некоторые снова подняли ружья и прямой наводкой начали стрелять в воинов Хаоса, и тут на них набросился Хрот со своими бойцами.

Взмахнув топором, он отбросил сразу три алебарды, выбив оружие из онемевших рук. Перенаправив удар, он отсек голову одному солдату. Лезвие легко прошло сквозь плоть и попало по голове другого воина, сокрушив шлем. Брызги крови и обломки костей полетели в разные стороны.

Хрот ударил еще кого-то кулаком по лицу, почувствовал, как треснул череп, и рассмеялся. Он врубился в самую гущу врага, размахивая топором. Каждый удар приносил кому-то гибель. В тесно сомкнутых рядах алебарды были бесполезны, и солдаты бились короткими мечами и кинжалами. Каждый клинок, направленный в Хрота, встречала грубая сила - от тел отсекались руки, раскраивались грудные клетки, обращались в кровавую кашу головы. То оружие, что все же достигало его, разбивалось о плоть и доспехи. Олаф Неистовый не то потерял, не то сам выбросил мечи и разрывал людям горло голыми руками. Кьязаки легко прорубались сквозь ряды воинов Империи. Хрота заливала кровь, на губах чувствовался металлический привкус. Он откровенно наслаждался резней.

Обеими руками он поднял над головой топор и с ревом обрушил его на плечо вражеского солдата, рассекая человека в кирасе почти надвое. Отбросив тело, Хрот огляделся в поисках нового противника, но никого не обнаружил. Он стоял, тяжело дыша. Землю усеяли отрубленные руки и ноги, искалеченные солдаты Империи; в воздухе стоял тяжелый запах смерти. Потери противника составили несколько десятков, из воинов Хаоса погибли лишь трое. Хрот подавил желание замахнуться топором на стоящего рядом кьязака.

Он прошел по телам убитых к своим павшим соплеменникам. Один оказался еще жив. Хрот опустился перед ним на колени; по животу умирающего расплывалось кровавое пятно.

- Сегодня твоя кровь насытит великого Кхорна, о воин кьязаков, - сказал Хрот.

Воин, смертельно бледный, с перекошенным лицом, бесстрашно кивнул, ни единым звуком не выдав боль - нельзя было проявлять слабость перед лицом полководца и богов. Хрот встал и взмахом топора отсек воину голову, потом, подняв за волосы, кинул ее рослому бородатому солдату в шлеме из волчьего черепа.

- Твой брат был смелый воин, Торгар. Его череп принесет тебе силу.

Бородатый солдат поднял отрубленную голову брата обеими руками и приложил ее ко лбу.

В ночи раздались выстрелы, и Олаф, с губами, покрытыми пеной, повернулся на звук. Хрот и его отряд без единого слова помчались к центру города.
<br />

=== '''Глава 4''' ===
- Так ты уступил этому толстому старикашке? Подкрепления ведь не присылали, верно? - спросил Альбрехт.

Седой сержант стоял под навесом, укрываясь от моросящего дождя, и курил трубку. Серо-голубой дымок вился в холодном вечернем воздухе.

Стефан тяжело прошагал к навесу и хмуро взглянул на сержанта:

- Тебя повесят, если будешь говорить о графе в таком тоне.

- Между прочим, здесь никто не станет свидетельствовать против меня, а, ребята? - Солдаты Остермарка, играющие в кости у него за спиной, что-то невнятно пробормотали.- Вот то-то же. Понимают, что в противном случае я изрядно усложню им жизнь. И потом, это они прикрывали собственными задницами этот несчастный перевал, без всякого подкрепления. Так же, как ты и я.

- Верно. Я даже не знаю, был ли вообще приказ послать это подкрепление. У старого графа уже с головой не в порядке. Может, кого-то и посылали, но он отозвал их обратно. Кто знает? Но с этим в любом случае ничего не поделаешь.

- Да у него уже давно помутился разум. Он слишком стар. Полагаю, дело еще и в болезни - мается ею с самого детства, это что-то наследственное. Вот ведь как бывает, когда много поколений подряд знатные люди сочетаются браками друг с другом. Слишком уж близкие родственные связи… Понимаешь?

- Мы потеряли чересчур много хороших людей, причем совершенно бездарно, и что, спрашивается, делать? Назвать его лжецом? Его, старого дурака-вырожденца с помутившимися мозгами. Да меня вздернут, не успею я это сказать! Ты же и сам знаешь, как этим чертовым придворным хочется увидеть меня на виселице.

- Думаю, это кровавое самоубийство специально было подстроено.

- С чего бы старику желать моей гибели по прошествии стольких лет? Он мог избавиться от меня в любой момент. Я ему жизнью обязан, Альбрехт.

- Вероятно. И уж конечно, он не упускает возможности напомнить тебе об этом.

- Ну, если приказ был отозван, то это мог сделать и кто-то другой. К примеру, этот сукин сын Андрос, тилеец. Надежный, знаешь ли, как змея.

- Или Иоганн. Была там эта тощая щепка?

- Именно. Все на драку нарывался, и даже активнее, чем обычно.

- Может, он и хороший дуэлянт, но в настоящей битве это ни черта не стоит. Во всяком случае, окажись он там, на перевале, это бы не помогло. Сейчас бы его уже давно клевали вороны, храни их Морр. Остермарк от этого только выиграл бы.

- Возможно, ты прав, но он - кровный родственник графа, а мы - лишь солдаты. - Стефан пожал плечами. - Я смертельно устал. Пойду спать.

- Отдохни как следует, капитан, - сказал Альбрехт, похлопав молодого человека по плечу. Он посмотрел ему вслед и выпустил из трубки колечко сизого дыма.

- Неужели это так, сержант? Нас и правда послали туда умирать? - спросил совсем еще зеленый солдат, отрываясь от игры.

- Точно не знаю, сынок. Это политика. Но капитан - молодец. Его почти невозможно застигнуть врасплох; не хотел бы я иметь такого врага, - задумчиво ответил Альбрехт, - хотя это вполне возможно, граф ведь бездетен. Капитан - соперник любому, кто будет претендовать на трон, когда Морр придет за графом.

- Соперник? Как так может быть, сержант?

- Его дед был выборщиком. Значит, при отсутствии прямого наследника он в принципе может заявить о своих правах. Хотя не думаю, что так будет.

- В самом деле? А я-то считал, что это все выдумки. А эти шрамы на его лице - знак позора его деда?

- Да. Когда он только родился, у кого-то хватило жестокости выжечь клеймо на лице такого крошки.

- Значит, капитан не проклят, сержант? И нет никакой заразы?

Солдаты прекратили игру и напряженно замерли. Альбрехт обернулся к ним, глаза его сузились.

- Здесь не найти человека лучше, чем капитан. И на нем нет бесчестья. Я лично перережу горло любому, кто осмелится утверждать обратное. Ты ведь здесь новенький, а?

Паренек кивнул, широко раскрыв глаза.

- Все, кто сейчас здесь, живы благодаря ему. Так случалось не раз, и в нем никто не сомневается. Тебе стоит научиться уважать таких, как он, солдат, а не то тяжко придется. Ох, как тяжко.

Альбрехт сердито запыхтел трубкой.

- Простите, сэр. Я ничего такого не имел в виду.

Молодой солдат старался не встречаться взглядом с товарищами. Альбрехт что-то пробормотал себе под нос.

Он сказал правду. Благодаря блестящей стратегии на поле битвы, Стефан не раз спасал своих людей от верной смерти. Конечно, этой ночью на перевале их бы всех перерезали, если бы не смелый удар, задуманный и осуществленный капитаном.

Альбрехт вспомнил их первую встречу. Сначала он сомневался в этом человеке. Стефан фон Кессель тогда был совсем молод и еще не получил звания капитана. Он был просто перепуганный юнец в отряде Альбрехта, которого выделяло среди остальных рекрутов изуродованное шрамами лицо. Тихий, сдержанный, слишком ранимый для солдатской жизни. Альбрехт нещадно гонял его, пытаясь определить, есть ли у парня внутренний стержень. Вот так - либо сдастся и уйдет, либо найдет в себе силы стать хорошим солдатом.

Шрамы были тяжелым бременем для фон Кесселя, и он не избавился от этого до сих пор. Альбрехт знал это, несмотря на непроницаемую стену, которой за долгие годы окружил себя капитан. Три линии пересекали лицо фон Кесселя, три линии, связанные змеящейся дугой, проходящей через лоб по левой брови, над правым глазом и правой скулой до самого подбородка. Каждая была толщиной в полдюйма и бледно выступала на загорелом лице. Это была четверть колеса о восьми спицах, знак дурного предзнаменования.

Вот почему молодой фон Кессель был изгоем: считалось, что он приносит несчастье. Никто, кроме Альбрехта, не знал о его происхождении. Альбрехт бесконечно бранил фон Кесселя, и однажды тот восстал против сержанта и ударил его кулаком в челюсть. Альбрехт, конечно, ответил, и молодой человек упал без сознания. Тем не менее, с этого дня Стефана больше не донимали, и он медленно вышел из своей скорлупы и стал для других солдат верным товарищем по оружию. Он был не слишком разговорчив и не имел близких друзей, но солдаты зауважали его и стали безоговорочно доверять.

Постепенно он начал продвигаться по службе и, кажется, против воли, стал, наконец, капитаном. Альбрехт не расстроился из-за того, что оказался теперь под началом у фон Кесселя, поскольку признавал блестящие способности молодого человека.

Более того, он с гордостью служил капитану и любил его как брата.

Стефан говорил Альбрехту, что много лет назад Грубер спас его. Да уж, спас, называется, подумал Альбрехт. Толстый ублюдок был там, когда раскаленное добела клеймо в виде колеса приложили к лицу ребенка. Это был позор на всю жизнь. Конечно, Грубер мог при желании приказать утопить ребенка за предательство его деда, но Альбрехт считал, что тот, кто заклеймил невинного младенца, никак не заслуживает именоваться спасителем.

Сержант фыркнул и снова затянулся трубкой.

''И на нем нет бесчестья.'' Уходя, Стефан успел расслышать слова сержанта и теперь молился, чтобы тот оказался прав.

Хрот рассек топором спину еще одного убегающего горожанина, и тот рухнул с жалобным криком. На шею человека опустился тяжелый сапог, и звук резко оборвался. Ночь озарилась пламенем - кьязаки решили сжечь городок дотла. Те, кто укрылся в домах, повыскакивали наружу и тут же были перебиты. К отвращению Хрота, многие предпочли сгореть, чем сразиться с его людьми. Как бесславно. Встретить врага лицом к лицу в самом пылу битвы, бесстрашно идти на смерть - вот достойная гибель. Кьязаки верили, что трусы, поддавшиеся страху в сражении, не возродятся вновь.

На улицах царил хаос. Испуганные мужчины, женщины и дети с воплями убегали от кьязаков.

Огонь достигал верхних этажей самых высоких зданий, и некоторые уже обрушились, потому что сгорели перекрытия. Кьязаки сеяли смерть повсюду. Они обнаружили и беспощадно вырезали два небольших отряда солдат. Хрот сам убил не меньше дюжины человек, но его боевой топор по-прежнему жаждал крови.

Из переулка донесся рев, и Хрот обернулся. На него прыгнуло что-то огромное и косматое, разверстая пасть сверкнула клыками у самого горла. Он взмахнул топором и ударом вбок отбросил жалобно залаявшее существо к стене дома. Зверь был покрыт густым темным мехом, из его спины торчало несколько пик. Удар Хрота сокрушил ребра животного, из раны торчали обломки костей, покрытые пузырящейся кровью. Язык вывалился из пасти, глаза остекленели.

Барок опустился рядом с убитым животным. Раздвинув густой мех на голове, он ясно увидел клеймо.

- Это один из боевых псов Зара Слааета. Значит, он близко.

- Хорошо, - отозвался Хрот. - Туда.

Он указал направление рукой и помчался по темному переулку. На пути попался разодранный труп с вывалившимися кишками. Добыча боевого пса.

Хрот ухмыльнулся при мысли о Заре Слааете. Долго же пришлось дожидаться возможности отрубить ему голову.
<br />

=== '''Глава 5''' ===
Стефан мгновенно проснулся и приставил клинок к горлу человека, склонившегося над ним. Он узнал его и со вздохом облегчения отпустил.

- Спасибо, - сказал сержант. - А то я чуть не обделался.

- Что случилось? - спросил Стефан, вставая с походной койки и убирая кинжал в ножны.

- Прости, что разбудил, капитан. Тебя вызывают в шатер Грубера.

- Что? При дворе неприятности?

- Нет, ты им просто срочно нужен. Кажется, прибыл какой-то генерал.

- Генерал?

- Ага. Понятия не имею, кто такой, но рыцарей с собой привел целую пропасть. Важный человек, наверно. Приехал из Нулна, сразу направился к шатру графа и потребовал созвать военный совет.

Стефан нахмурился:

- Потребовал? Не многие могут требовать созвать военный совет среди ночи при участии графа-выборщика. Кстати, который час?

- Скоро рассветет.

Стефан потер лицо, сбрасывая последние остатки сна. От него пахло перегаром. Альбрехт заметил рядом с постелью капитана пустую бутылку.

- Я подожду тебя снаружи.

Капитан вышел через несколько минут в помятой кирасе, наголенниках и латных рукавицах, в лилово-желтой безрукавке с разрезами. Под мышкой у него был шлем с забралом, на боку - пара пистолетов и меч. Как всегда, шею капитана украшал медальон в форме двухвостой кометы - символа бога войны Сигмара.

- Пошли.

Мужчины молча зашагали через лагерь и поднялись на холм к шатру Грубера. Вокруг горели факелы, рядом с шатром стояли два боевых коня в полном снаряжении. На одном сидел рыцарь, высоко подняв знамя, другого держали двое мальчиков-конюших. Лошади были огромны, ладоней по восемнадцать в холке. Стефан не разглядел изображения на поникшем без ветра знамени и не смог понять, чьими гербовыми знаками украшена упряжь коней, но если они были и правда из Нулна - резиденции императора Магнуса, - то, кажется, ясно, кто это приехал. Стефан преисполнился почтения.

Они и Альбрехтом подошли ближе, и штандарт затрепетал от легкого ветерка. Стало видно, что на нем изображен череп с венком, окруженный лентой свитка с красивыми золотыми буквами. Стяг Рейкландгарда<ref>Название «Рейкландгард» позже было сокращено до «Рейксгард», когда рыцари официально объединились в орден. Впоследствии это подразделение стало личной охраной Императора.</ref>, частей, недавно основанных, но уже снискавших славу. Они бились бок о бок с Императором Магнусом в Великой Войне. Эти рыцари выиграли битву при Кислеве и обратили силы Хаоса в бегство. Мужчины переглянулись. Стефан вошел в шатер, Альбрехт остался ждать, переминаясь с ноги на ногу от холода и с опаской поглядывая на могучих коней Рейкландгарда.

Шатер освещали фонари и оплывшие свечи. Здесь находились Грубер и несколько его придворных. Было заметно, что граф оделся в спешке: расстегнутый ворот рубахи открывал дряблую белую кожу, парика не было, редкие седые волосы торчали клочками. Глаза отекли и покраснели, брови были насуплены. Графу явно не понравилось, что его разбудили в такой час.

Крупный мужчина в полном пластинчатом доспехе занимал в шатре главенствующее положение. При появлении Стефана он обернулся, и капитан увидел, что это рыцарь средних лет, с проседью в длинных черных, собранных в хвост волосах и впечатляющих усах, с суровым худым лицом и властным, грозным взглядом.

- Это он?

Голос рыцаря не был громок, но в нем чувствовалась абсолютная уверенность в собственной значимости и привычка повелевать.

- Да. Рейксмаршал Вольфганге Тренкенхофф, позвольте представить вам капитана Стефана фон Кесселя, - сказал Грубер.

Стефан выдал свое изумление лишь тем, что чуть заметно приподнял брови. Перед ним стоял герой Империи, близкий друг и союзник самого Императора. Он лично сформировал части Рейкландгарда и командовал армией, год назад нанесшей поражение силам Хаоса. В вопросах войны больше его собственного значило лишь слово самого Императора. Стефан мгновение пристально смотрел на него, затем почтительно склонил голову.

- Для меня это большая честь, - искренне сказал он.

- Граф-выборщик Остермарка говорит мне, что вы вопреки приказу не удержали позиции, - мрачно сказал рыцарь.

Стефан почувствовал, будто его крепко ударили в живот. Он ощутил прилив гнева, но не позволил эмоциям отразиться на лице. Даже не глядя на Иоганна, он чувствовал радость внучатого племянника графа.

- Это правда? - сурово спросил рыцарь.

Стефан облизнул губы и ответил, тщательно подбирая слова:

- Я бы не посмел ослушаться своего графа, господин. Я верный солдат Остермарка и Империи.

- Капитан фон Кессель и полк, находящийся под его командованием, были направлены к Глубокому перевалу, разве не так?

- Совершенно верно, лорд Рейксмаршал, - донесся вкрадчивый голос смуглого советника-тилейца. - Капитана послали остановить силы Хаоса, которые предприняли обходной маневр из-за гор.

- Сколько солдат находится у него в подчинении?

Советник обернулся к графу, и тот нетерпеливым жестом велел ему продолжать.

- Под командованием капитана фон Кесселя находится примерно… две с половиной тысячи пехотинцев с алебардами.

- После вчерашнего осталось две тысячи тридцать семь, и еще тридцать четыре могут умереть сегодня ночью от ран, - перебил Стефан.

- И еще ''около'' тысячи аркебузиров, восемьсот арбалетчиков и восемь пушек из Нулна, - продолжил Андрос. - Кроме того, имеется ряд нерегулярных подразделений, включая разведчиков, верховое сопровождение и ополченцев. Как правило, эти отбросы ни на что не годятся.

Стефана задело последнее замечание, но он не подал виду.

- Прекрасно, а почему приказ был отдан именно фон Кесселю?

- Потому что он оказался на месте, а поручение - ответственное. Капитан фон Кессель - один из лучших офицеров во всей армии Остермарка, - холодно ответил советник.

- Значит, он - один из наиболее компетентных боевых командиров, верно?

- Да, в числе прочего. - Грубера уже явно начал утомлять этот разговор.

- И он ослушался приказа, который мог погубить его полки, и все же вернулся с победой.

Глаза Грубера изумленно расширились. Он закашлялся, брызгая слюной, язвы на шее жутковато покраснели. Когда приступ прошел, он проворчал:

- К чему вы клоните? Если так и дальше пойдет, я вернусь в постель.

- Примите мои извинения, Великий Граф Грубер. Постараюсь более не мешать вашему отдыху. Но вы знаете, что север лежит в руинах. Вам также известно, что Теклис, эльфийский принц-маг, в настоящее время находится вместе с нашим добрым Императором в Альтдорфе.

- Да, да, я знаю. Основывает какие-то коллегии.

- Великие Магические Коллегии, граф. Возможно, вам не известно, что флот народа Теклиса патрулирует Море Когтей в течение последних четырех лет боевых действий. Они оказали нам неоценимую услугу, одолев вражеские корабли, грабящие наши северные побережья, и не раз еще приходили на помощь. Также, как мне сообщали, они ведут боевые действия у побережья Норски. В результате многие корабли северян были задействованы при обороне и в последний год даже не выходили в рейд. Боюсь, что без эльфов Нордланд и Остланд были бы для нас потеряны. На самом деле эльфийские силы даже сейчас охраняют наши северные берега. Союз с Высшими Эльфами имеет жизненно важное значение. Усилившаяся угроза с севера заставила эльфов выйти в море, и на берегу остались без помощи знатные особы. Так вот, об истинной цели моего визита. Я здесь, чтобы реквизировать вашу армию, граф Грубер, и я хочу, чтобы капитан Кессель возглавил ее.
<br />

=== '''Глава 6''' ===
Хрот Кровавый и его кьязаки осторожно продвигались по городской площади, освещенной пламенем пожара, пожирающим дома. Посередине ее находился большой фонтан, украшенный помостом с фигурами, высеченными из светлого камня. Хрот так и не понял, было ли это лишь зрительным обманом, но вода казалась кроваво-красной. Статуя в центре изображала жалкого, ненавистного имперского бога Сигмара с поднятым молотом. Его окружали одиннадцать статуй полководцев. Пока Хрот смотрел, воин в шлеме забрался на плечи Сигмара и отбил статуе голову тяжелым двуручным молотом. Раздались торжествующие крики.

Олаф, руки которого были покрыты запекшейся кровью, сердито зарычал, увидев, как с другой стороны площади воины проносят боевые стяги из черного шелка, украшенные гербом предводителя.

- Зар Слаает, - прошипел Хрот и зашагал через площадь.

Почти четыре сотни кьязаков ринулись за ним. Мостовая была усыпана трупами мирных жителей и солдат. Очевидно, сюда сбежались напуганные горожане, и немногие уцелевшие солдаты держали здесь оборону. Гнев закипел в груди Хрота. Их должны были перебить его люди, принося жертву великому Кхорну. Нельзя было отдавать их Зару Слааету.

Хрот ненавидел его с самой первой встречи, состоявшейся три года назад. У ворот Праага Хрот и Слаает бились плечом к плечу, но лишь потому, что так повелел Верховный Зар полководец Асавар Кул. Хрот сам никогда не видел Верховного Зара, но одного страха перед его именем было достаточно, чтобы бойцы, сражавшиеся под его знаменами, не отвлекались на распри между собой. Хрот и Слаает славно бились в Прааге, уничтожая защитников Кислева. Слаает, сладкоголосый и обаятельный, после битвы принял титул Зара. Хроту подобные почести не полагались, и это было тем более обидно, что Слаает тоже происходил из кьязаков. В тот день Хрот дал обет великому Кхорну принести ему в жертву череп Слааета.

Соперничающие отряды с опаской оглядели друг друга. Со стороны они смотрелись почти одинаково - состояли из кьязаков и имели похожее оружие. Их отличали друг от друга только рисунки татуировок и украшения, продетые прямо сквозь плоть. Воины Хрота Кровавого предпочитали скрещенные шрамы на щеках и предплечьях и кроваво-красные татуировки, нанесенные, в знак служения Кхорну, в то время как солдаты Зара Слааета украшали себя штырями, продетыми в брови, уши и носы, и сложными, змеящимися татуировками. Численность обоих отрядов была примерно одинакова.

Высокая фигура в черном выпрямилась, проведя пальцами по золотистым волосам неподвижно лежащей женщины. Вокруг валялось еще не менее дюжины обнаженных мужских и женских тел. Несомненно, они насытили вожделение Слааета, но ненадолго.

Достаточно стройный для кьязака, Зар Слаает был где-то на полголовы ниже Хрота и за счет телосложения казался в сравнении с ним просто маленьким. Прямые совершенно белые волосы обрамляли красивое лицо, ниспадая на закованную в черный доспех спину. На левой щеке красовалась маленькая пурпурная спиралевидная татуировка - знак Слаанеша, бога упадка. Глаза были совершенно черные - зрачки расширились и закрыли собой всю радужную оболочку.

- Прошли дни твоей славы, Слаает, - проворчал Хрот, когда противник подошел к нему.

Отряды собрались в два полукруга. Они знали, чего можно ждать, - такие столкновения случались уже бесчисленное количество раз.

Слаает обезоруживающе улыбнулся и тряхнул волосами.

- Значит, ты думаешь, что настало твое время, Хрот Кровавый. - Он открыл рот и пробежал по зубам кончиком длинного заостренного лилово-розового языка. - Когда все это закончится, я пообедаю твоими внутренностями, а тебя оставлю в живых, чтобы ты мог сполна насладиться ощущением. Так и будет, мой дорогой Хрот. Я тебя порублю на мелкие кусочки - Слаанеш любит кровь служителей Кхорна. - Он издал смешок, разминая руки, и вытащил длинную саблю левой рукой, а шипастый бич - правой. Змеящийся бич, казалось, был наделен собственной жизнью и словно жаждал причинить боль.

Хрот пригнулся, держа топор обеими руками, и двинулся вперед.

Он заметил шамана, который стоял перед отрядом противника и что-то беззвучно бормотал. Это был рослый сильный человек с обнаженной грудью, в меховом плаще. Вся его кожа была покрыта странными темными знаками. Каждую секунду они двигались, меняя форму и расположение. В руках шаман держал длинный посох, словно сделанный из корней вековых деревьев, сплетенных вместе. На конце корни изгибались в форме обожженной огнем восьмиконечной звезды. Хрот понял, что шаман на самом деле не держит посох, наоборот, странный предмет оплетал руку человека и глубоко врастал в его плоть. Слаает заметил, что глаза Хрота сузились, и обернулся, чтобы посмотреть, что это так удивило противника.

- Нравится посох, а? Это за ним ты пришел? Иди и возьми его, верный пес своего господина! - Слаает снова улыбнулся. - Ты же этого хочешь. Пришел забрать его и отнести своему драгоценному повелителю Судобаалу. Знаю, знаю, но все-таки предпочитаю сохранить посох у себя.

- Я никого не называю повелителем, - с угрозой в голосе сказал Хрот.

- Конечно нет, пес.

Воины обоих отрядов принялись дружно колотить оружием по щитам, всякий раз издавая рык. По мере того, как соперники начали окружать друг друга, звук становился все громче и громче. Это был ритуал, который воины-кьязаки исполняли уже много веков, зная, что боги смотрят сверху и жадно ожидают зрелищ. Оба воина были избраны своими богами и наделены необычайной силой, оба уже уложили в подобных поединках по дюжине других избранных.

Бич Слааета засвистел, явно желая впиться Хроту в глаза, но тот отвернулся, и шипы лишь оцарапали ему щеку. Хрот почувствовал на губах вкус собственной крови и ощутил прилив сил. Он с ревом прыгнул вперед, замахнувшись топором.

Стройный воин Слаанеша легко отскочил в сторону; доспех не мешал ему двигаться весьма грациозно. Увернувшись от топора Хрота, он взмахнул саблей, и та без труда рассекла тяжелый бронзовый наплечник выкрашенной в красное брони. Воин Кхорна взвыл от боли. Отступив назад, Слаает хлестнул Хрота плетью по загривку, и шипы немедленно впились в тело.

Хрот обернулся, ловя взглядом каждое движение противника, и взмахнул топором, целясь в голову. Зар отскочил и приготовился к ответному удару. Хрот увернулся, и все повторилось, но тут кончик бича обмотался вокруг рога на шлеме Хрота и вырвал его с корнем.

Хрот взревел и снова прыгнул, пытаясь настичь юркого противника. Топор просвистел в воздухе, Слаает попытался избежать удара, и даже довольно успешно, но тут Хрот попал ему в лицо рукоятью топора. Зар отшатнулся, едва устояв на ногах, и только почти сверхъестественная ловкость спасла его от смертоносного лезвия.

Они снова закружились, сверкая оружием. Слаает двигался легко, всякий раз оставаясь за пределами досягаемости тяжеловесного противника. Время от времени он на миг подскакивал ближе, словно танцуя, чтобы нанести удар, но большинство атак были отбиты Хротом, который, казалось, становился лишь сильнее, по мере того, как росла его ярость. Прошла минута. Из раны на боку Хрота хлестала кровь.

Слаает замахнулся, чтобы поразить врага в раненый бок, но тот, отступив на шаг, схватил его за руку, сокрушая кость. Свободная рука Зара выронила хлыст и долей секунды позже вонзила в предплечье Хрота зазубренный кинжал. Мелькнул длинный язык Слааета, задевая щеку избранника Кхорна. Хрот притянул Зара к себе и ударил лбом в лицо, ломая нос, а потом, не выпуская запястья противника, два раза приложил его коленом в пах. Слаает обмяк, и только тогда Хрот выпустил его и размахнулся топором.

Зар откатился назад. Снова засвистел бич. Держа топор одной рукой, Хрот поймал кончик бича, потянул и сбил Зара с ног. Удар пришелся по шее стройного воина, и голова, подпрыгнув, покатилась по земле в шлейфе белых волос.

Хрот вырвал кинжал из предплечья и швырнул его оземь. Повернувшись, он подошел к шаману. Воины Слааета расступились, и шаман быстро заговорил, воздев руки и словно пытаясь защититься. Хрот без лишних церемоний разрубил ему голову до самой челюсти, и человек упал на землю. Корешки посоха вышли из мертвой плоти, оставив в ней отверстия. Хрот пинком отбросил посох от трупа и выпрямился во весь рост, грозно глядя на воинов Слааета.

- Любой, кто захочет ко мне присоединиться, может это сделать. Кто не желает - говорите, и будете иметь дело со мной.

На площади воцарилась тишина. Хрот подошел к ближайшему воину, у которого на лбу была вырезана восьмиконечная звезда, потянулся и выхватил из ножен кинжал бойца, потом порезал им свою ладонь. Запузырилась кровь; Хрот на миг накрыл раненой ладонью лицо человека, и тот вздрогнул.

- Ты связан со мной узами крови. Отныне ты - один из моих братьев по оружию.

Человек поднял обе ладони и почтительно склонил голову перед новым вождем: избранник Кхорна знал, что воин почувствовал в его крови привкус божественной мощи.

Другие бойцы окружили Хрота, чтобы также присоединиться к его племени.
<br />

=== '''Глава 7''' ===
Прошедшая неделя вымотала Стефана фон Кесселя до предела. Ноги нещадно болели, зато по ночам он спал крепко, как никогда. Кажущиеся бесконечными ежедневные четырнадцатичасовые переходы, разбивка лагерей, шестичасовой отдых, который раз в три дня сменяло ночное дежурство, и выход на рассвете следующего дня - задача не из легких.

Личный состав армии стал заметно многочисленнее: Рейксмаршал реквизировал еще часть войск графа, включая преимущественно копейщиков и следопытов с луками. Это были люди простые, незнатные и бесхитростные, но смелые, и их охотничьи навыки оказались полезны с точки зрения обеспечения армии провиантом.

Рейксмаршал лично присоединился к армии Остермарка с двумястами рыцарями Рейкландгарда. Для простых солдат это были полулегендарные личности, но они не выказывали высокомерия и смешали ряды с пехотинцами на второй день пути. Стефан с радостью обнаружил, что это не богатые знатные рыцари, в политических целях купившие себе место в ордене, но закаленные бойцы, каждый из которых прошел десятки битв. Всем им довелось участвовать в Великой Войне против Хаоса, и все были на поле брани в день, когда Магнус сокрушил вражеское войско под стенами великого города Кислева. Это были обычные люди, избранные за храбрость и умение в бою.

Фон Кессель узнал, что этот новый орден был единственным в своем роде: сюда вошла элита, самые лучшие рыцари из других орденов. Он гордился, что марширует бок о бок с этими героями, и мысленно не раз возвращался к тому, что неделю назад произошло в шатре Грубера.

«- Я хочу, чтобы капитан фон Кессель возглавил ее.

В шатре стало тихо. Лицо Иоганна исказил гнев. У Грубера отвисла челюсть. Граф заговорил первым.

- Это… Это неприемлемо.

- Полагаю, вы найдете это очень даже приемлемым,- холодно сказал рейксмаршал Тренкенхофф.

- Но фон Кессель - мой! Он не может занять этот пост. Его место здесь.

- Может, это и ваш человек, но ''вы -'' человек ''Императора,'' и в данный момент я провозглашаю императорскую волю.

- Рейксмаршал, - сказал Стефан, и все повернулись к нему. Многие вообще успели уже забыть, что он здесь. - Для меня это большая честь, но я… чувствую себя недостойным ее.

- Вот! Этот мальчик сам считает, что так не годится! - заявил граф.

Взгляд стальных глаз Тренкенхоффа остановился на фон Кесселе.

- Почему это ты чувствуешь себя недостойным долга, который возлагает на тебя Империя?

- Вы слышали про моего деда?

- Да. И что с того?

- Ну, я думал, что бесчестье, которое лежит на мне, будет…

- Да мне плевать, кем там был этот твой дед и что он натворил. Это долг, и ты не можешь выбирать, принять его или нет. Такова воля Императора. Я выше рангом, чем твой господин граф и, тем более, чем ты сам, ''капитан.'' Если Император призывает тебя на службу, будешь служить. Или тебя повесят. Готовьте своих людей, капитан. Выходим завтра в полдень. Поход будет не из простых; убедитесь, что запасы провианта достаточны.

Рейксмаршал повернулся на каблуках и стремительно вышел из шатра».

Стефан улыбнулся и покачал головой, вспоминая эту странную ночь. Рейксмаршал Вольфганге Тренкенхофф говорил с ним на заре.

«- Тогда в шатре я сказал правду. Мне наплевать, какой там позор на тебе лежит. Мне это просто неинтересно. Единственное, что важно, - это то, что ты хороший боевой командир. На перевале ты проявил инициативу и отличную выдержку. Ведь ты же знал, что атака на вражеский лагерь пройдет успешно, так? - Стефан кивнул. - Ты действовал быстро и спокойно: оценил ситуацию и вполне достойно отреагировал. Это редкость, фон Кессель. Правда. Такие смелые деяния сформировали Империю, и от них зависело ее существование. Если бы Магнус не атаковал так отважно силы Хаоса на дальнем севере и поступил бы по совету выборщиков, выжидая в городах и замках, как свойственно трусам, Империя, полагаю, лежала бы уже в руинах. Если бы войска Асавара Кула, да будет он проклят навечно, не были разбиты на равнинах Кислева, они бы уже громили Нулн, нашу столицу, убивая десятки тысяч людей. Всегда помни об этом, фон Кессель. Действуй смело, действуй разумно, но действуй! Сделать что-то, даже если окажется, что это было неправильно, всегда безопаснее, чем не делать ничего.

Рейксмаршал помолчал, потом снова заговорил: - А если еще хоть раз услышу, что ты на людях сомневаешься в себе, убью тебя собственноручно!»
<br />

=== '''Глава 8''' ===
Коленопреклоненная фигура в черной мантии была окружена восемью кругами, выложенными красным порошком на полу пещеры. Каждый круг пересекался с двумя соседними, посредине лежало приношение богам. Одно из приношений представляло собой кучку костей, другое - мерцающий кроваво-красный камень с пурпурными прожилками. Были тут и рогатый череп с узким подбородком, и берцовая кость какого-то огромного зверя, сплошь покрытая сложной резьбой. В центре круга, прямо напротив коленопреклоненной фигуры лежало тяжелое медное изображение восьмилучевой звезды Хаоса, еще в одном - совершенно круглый белый камешек, возле которого странно трепетал воздух. Последним приношением было еще живое, бьющееся сердце на золотом блюде. Один круг оставался пустым.

Лишь тусклый свет пробивался в пещеру, лицо коленопреклоненного полностью скрывал капюшон. Вдоль боков до самого пола свисали мертвенно-бледные руки, похожие на птичьи лапы. Внезапно они судорожно дернулись, фигура выпрямилась, не вставая с коленей, и распахнула мантию на груди, обнажив худой, но крепкий торс, покрытый шрамами. Сквозь полупрозрачную кожу просвечивали голубые вены.

Нелепых очертаний тень появилась откуда-то и проползла по полу в сторону коленопреклоненной фигуры до самых кругов. У нее были уродливое, похожее на детское личико, червеобразное тело и пара не то ножек, не то щупалец. Узкие желтые глаза напоминали змеиные. Не без труда приподнявшись, существо занесло над линией из красного порошка одно щупальце, затем другое. Скривив уродливое личико от напряжения, оно осторожно перенесло центр тяжести вперед и подобрало хвост, вползая в круг. Все это повторилось еще раз, и теперь существо сидело перед коленопреклоненным, как можно выше приподнявшись на хвосте и беззвучно открывая рот, полный мелких острых зубов.

Коленопреклоненный протянул руку и схватил уродца, поднеся его хвост к своему животу. Щупальца глубоко зарылись в бледную плоть, и вскоре было видно лишь отвратительное лицо существа, но и оно, наконец, исчезло. Бледное тело человека снова обрело цвет, синие вены исчезли.

Прикрыв грудь, человек встал, взмахнул рукой, и ветер рассеял красную пыль. Круги исчезли, и человек пошел прочь из пещеры, чтобы встретить бойца-победителя.

Хрот был рад, что теперь на его штандарте болталась еще и светловолосая голова Слааета. Невидящие глаза избранного глядели в никуда, челюсть отвисла, и изо рта вывалился язык почти фут длиной. Что бы Хрот ни думал об этом типе, а боги все же покровительствовали ему… некоторое время назад. Его голова была ценным трофеем.

Топая по густому подлеску, проламываясь сквозь сплетения кривых ветвей, он вспоминал слова Слааета. ''Как собака.'' Так он и сказал: как собака, понесешь посох своему господину. «Хм. Нет у меня господина»,- подумал Хрот, пиная гнилое бревно, преградившее путь.

Он ненавидел густые темные леса Империи, но знал, что они могут быть полезны, ведь даже когда имперская армия была в полной силе, ничтожные людишки не могли держать под контролем каждый квадратный фут этих буйных зарослей. В самой чаще, куда не ступала нога человека, шныряли темные создания, в дальних лесах было полно зверолюдей. И все же Хроту не нравилось замкнутое пространство. Корявые вековые деревья не пропускали ни единого луча света, землю покрывал толстый слой перегноя, при каждом шаге под ногами хрустел тонкий лед.

Собственно, темнота его совсем не беспокоила. Более того, он к ней привык. В краю кьязаков, в нескольких месяцах пути на северо-восток, полгода царила тьма, и солнце едва подымалось над горизонтом. Земля кьязаков-кочевников была почти лишена растительности. Земля всадников. Склоны холмов, покрытые острыми осколками черных камней. Среди скалистых вершин - дымящиеся сернистые озера. Когда боги были голодны, гейзеры взметались высоко в небо. Там Хроту было хорошо, там над головой было лишь небо.

И еще ему не нравилось скрываться в тени. Да, конечно, это было нужно для отряда, растущего, но все еще неспособного в открытую совершить марш-бросок через всю Империю. Но это было мучительно для того, кто привык встречать врага лицом к лицу и сокрушать его во имя Кхорна.

Хрот вышел на поляну. В центре на обугленной земле стояли воины. Заметив Хрота с отрядом, они обернулись. Один, в полном черном доспехе, вышел навстречу. В щелках для глаз тускло мерцали красные огоньки. Воин остановился. Хрот сложил руки на груди и пригвоздил его взглядом, и только после этого кивнул в знак приветствия.

- Вот и ты, Хрот из народа кьязаков.

- Вот и ты, Боркил из народа долганов.

- Значит, ты все же победил. Я не был уверен, что тебе достанет сил справиться с Заром Слааетом.

- Рад, что могу предоставить доказательство обратного. Кровавый Бог со мной.

- Ну да. А Темный Князь хранил Слааета. О непостоянный Владыка Наслаждений, как же быстро он устает от своих любимцев.

- Тому, кто способен на обман, доверять не следует, - сказал Хрот.

Он уже не раз встречал Боркила, ведь тот всегда был где-то неподалеку от Судобаала. Безжалостный воин и его отряд принадлежали к тому же народу, что и колдун, и были беззаветно ему преданы. Тут оказались и другие знакомые лица: двое могучих вождей народа курганцев; рослый воин с севера с пронзительными голубыми глазами, в длинные светлые волосы которого были вплетены бесчисленные амулеты; человек пониже в тяжелом меховом облачении. Лицо этого последнего скрывал череп животного, кожа была покрыта грубой росписью. Еще один вождь курганцев. Хрот заметил, что вместо ступней у воина - раздвоенные копыта.

- Ты нашел то, за чем тебя посылал наш господин Судобаал?

- Я принес то, что хотел твой господин, - сердито бросил Хрот.

- Хорошо. Об этом скоро узнают и другие племена. Наша победа и вознесение нашего господина Судобаала приближаются.

- Где колдун? - сурово спросил Хрот.

Боркил замер на миг, глядя на разгневанного воителя.

- Ты могучий воин, Хрот Кровавый. Твои победы многочисленны, и все видят, как благосклонны к тебе боги. Ты благословен, ибо избран. Ты показал себя ценным союзником господина нашего Судобаала. Но всегда помни, что он сильнее тебя. Во владении Темным Наречием он равен величайшим шаманам северных племен и искуснее любой кьязацкой колдуньи. Когда он говорит на Темном Наречии, сами боги слушают, ибо он - их оракул, и даруют ему великую силу. Он повелевает двенадцатью могучими вождями. Помни, ты лишь один из них. Не позволяй своей глупой гордости сделать тебя его врагом.

Хрот еще не успел ответить, когда закутанная в черное фигура Судобаала появилась и начала медленно спускаться по каменистому склону. При приближении колдуна у Хрота на затылке поднялись волосы, во рту появился волнующий привкус магии. Было неприятно, но Хрот попытался подавить это чувство.

- Да, колдун силен, - бросил Хрот Боркилу, - но однажды я стану сильнее его. И вот тогда я отрублю тебе голову и поднесу ее в дар Кровавому Богу.

- Если такой день настанет, я буду рад встретиться с тобой в бою, о Хрот.

Воин в черных доспехах отошел, пропуская Судобаала. Остальные склонили головы.

Колдун отбросил капюшон, открыв старое-престарое изможденное лицо. У него были жесткие черты, источающие злобу и неизмеримую волшебную мощь. В кожу щек глубоко врезались руны власти, при одном взгляде на которые у Хрота заболели глаза. Немигающие желтые змеиные глаза колдуна не выражали ни единой эмоции, на губах застыла усмешка.

- Посох у тебя?

У колдуна был глубокий замогильный голос. Хрот, будучи на полторы головы выше его, почувствовал себя маленьким. Дряхлый Судобаал источал угрозу, и невидимая сила тянула воина опуститься на колени. Скрежетнув зубами, он знаком приказал Торгару выйти вперед. Тот вынес тяжелый меховой сверток и, положив его на землю, развернул, осторожно, чтобы ненароком не коснуться посоха. Мех был обожжен и источал запах горелого волоса.

Судобаал смотрел на посох не мигая. Он быстро шагнул вперед и присел, пробуя воздух похожими на когти пальцами. На лице появился румянец, дыхание участилось. Еле сдерживается, подумалось Хроту.

- Да. Да. Вот он. - Колдун облизал сухие тонкие губы, потянулся к посоху и осторожно поднял его обеими руками, баюкая, словно младенца, затем поднялся на ноги. Глаза его сияли.

Посох зашевелился, медленно, очень медленно, и корни его обернулись вокруг руки Судобаала. Колдун зачарованно смотрел, как они пронзают его кожу и проникают в вены. Сердце забилось быстрее, когда кровь потекла по посоху, питая изогнутые ветви и струясь внутри звезды Хаоса. Внезапно она вспыхнула зелено-голубым огнем. Судобаал улыбнулся: теперь он знал, как управлять посохом. Единой мыслью он заставил пламя полыхнуть темно-алым, и оно озарило всю поляну каким-то потусторонним светом и тут же почти исчезло по воле своего господина.

- Молодец, избранный. - Лицо Судобаала снова помрачнело. Повернувшись к Боркилу и другим вождям, явно потрясенным, он властно заговорил: - Скоро задуманное мною свершится. Торбен Сокрушитель Черепов, сегодня ночью поведешь своих бойцов на северо-запад. Иди по дороге и уничтожай всех врагов, что встретятся на пути. Жги дома и убивай их обитателей. Через неделю я свяжусь с тобой. Даркон Гар, вы с братом поведете свое племя на юг. Грабьте и крушите все, что сможете, станьте раной в боку Империи, раной, которой нельзя пренебречь. Они направят свои войска, ибо вас много - слишком много, чтобы не думать о вас.

Двое курганских вождей кивнули. Судобаал обратился к воину с копытами:

- Ты, Горбар Звериная Кровь, пойдешь темными тропами на северо-восток, куда две недели пути, и найдешь племена зверолюдей. Готовьте виселицу ко дню моего прихода.

Вождь кивнул и нетвердой походкой стал удаляться, все еще выкрикивая приказания лающим голосом.

Вдруг он снова обернулся к Хроту и Боркилу и немного помолчал, затем склонил голову набок, словно прислушиваясь к голосу, которого больше никто не мог услышать.

- Хрот Кровавый, ты со своим отрядом последуешь за мной. Назначаю тебя своим полководцем, вождем над вождями. Ты доказал свою преданность мне, и боги к тебе благосклонны.

С этими словами Судобаал развернулся на каблуках и направился вверх по каменистой земле к пещере.

Боркил упал перед Хротом на одно колено.

- Мой клинок принадлежит тебе, полководец.

Остальные вожди повторили за ним.

Хрот Кровавый улыбнулся, показав острые зубы. Глаза его горели. «Да, - думал он, - я показал, чего стою».
<br />

== '''КНИГА ВТОРАЯ''' ==

=== '''Глава 1''' ===
В течение двух невероятно тяжелых недель солдаты Остермарка шагали к северной границе Империи. Земли, по которым они проходили, серьезно пострадали за три предшествовавших года Великой Войны. Хотя главные силы Асавара Кула так и не двинулись дальше Кислева, сюда пришли сотни разрозненных отрядов и сеяли страх и раздор среди местного населения.

Пока Асавар Кул шел на Кислев во главе самой большой армии Хаоса, какую видел мир, эти отряды, вернее, банды нападали на отдельные деревни и маленькие городки, сжигая их дотла и принося население в жертву своим Темным Богам. Империя, разделенная четырьмя веками усобиц и гражданских войн, не смогла достойно ответить. Глубокий раскол между провинциями означал невозможность организованного сопротивления, и, поскольку каждый выборщик действовал сам по себе, исходя лишь из собственных интересов, силы Хаоса процветали в темных лесах Империи.

За предыдущие четыреста лет, пока Империю раздирала гражданская война, графы-выборщики разучились искоренять злобные создания, бродящие в лесах вокруг их городов, и когда силы Хаоса перешли в наступление, многотысячные полчища зверолюдей присоединились к ним. Тут были те, кого изгнали соплеменники: некоторых за то, что они якшались с темными силами, других - за неспособность скрыть ужасные мутации от тех, среди кого они жили. Изгои восстали, желая отомстить за себя. Многие поколения они блуждали во тьме, дожидаясь своего часа.

Магия и колдовство в Империи были уже давно запрещены, и тех, кого привлекало это опасное ремесло, безжалостно отлавливали, пытали и сжигали на кострах. Те, кого страшила казнь, тоже искали прибежища в спасительной чаще леса. Многие стали добычей диких зверей, но некоторые выжили - их магические способности подтвердились. Эти маги и колдуньи восстали, когда энергия Хаоса волнами прокатилась с северных границ, и атаковали Империю изнутри - мутанты, служители темных культов и бесчисленные лесные звери.

Земли, по которым они продвигались, все еще хранили следы опустошения. Пройдет немало лет, поколения сменят друг друга, пока раны не затянутся, подумал Стефан, впрочем, он не был уверен, будут ли еще у Империи новые поколения. Великая Война была выиграна, но порой казалось, что на самом деле она еще не закончилась. Он никогда бы не осмелился высказать подобные мысли, но порой по ночам они преследовали его. Или, бывало, он погружался в них, когда отряд проходил мимо очередной разоренной деревни, где скелеты местных жителей были пригвождены к дверям амбаров и последними остатками плоти еще лакомились падальщики.

Похоже, северные земли пострадали очень серьезно. Они лежали вдалеке от больших городов, где можно было бы найти защиту. Многие из местных так и не знали, что происходит вокруг, пока орды Хаоса не обрушились на них, грабя, убивая и сжигая.

В тех деревнях, где еще хоть кто-то уцелел, свирепствовала чума. Стефан приказывал огибать такие края, ни в коем случае не приближаясь, но больные и умирающие крестьяне умоляли солдат Остермарка о помощи или еде; они страдали от голода не меньше, чем от заразы.

Многие солдаты хотели помочь несчастным, но сержант Альбрехт останавливал их строгим приказом.

- От этого не будет проку ни им, ни вам, ребята.

И, тем не менее, к находящейся на марше армии все время кто-то присоединялся. Сначала это были всего лишь несколько перепуганных семей, потерявших дом, и они нашли себе работу в лагере: готовили и убирали в обмен на еду. Стефан понимал, что это не опасно, и закрывал глаза на подобные вольности. Но с течением времени таких приблудных оказались уже целые сотни, и большинство не могли выдержать высокого темпа похода; их приходилось отсылать на юг, к Вольфенбургу. Дни шли, многие бродяги оказались лицом к лицу с прежними опасностями. Некоторые послушались капитана и пустились в опасное путешествие, но Стефан понимал, что большинство так и не дойдет до Вольфенбурга. Однако каждую группу беженцев сменяли другие, обычно малоприятные типы.

За толпой увязались фанатики-изуверы - мужчины и женщины, обезумевшие от ужасов, которые им пришлось пережить. Они истошными голосами пророчествовали о грядущем конце мира и хлестали себя бичами, цепями и шипастыми дубинками. Они пугали других беженцев и мешали солдатам. Их беснование и бредовые выкрики, предсказания и какой-то безудержный мазохизм угрожали боевому духу. «Никто не нуждается в таких громогласных напоминаниях о том, что он смертен», - заметил Рейксмаршал, с подозрением глядя на флагеллантов, когда они впервые показались рядом с обозом.

Стефан был мрачен, когда они с Альбрехтом шагали по лагерю между кострами. Никто не шутил, люди ели молча. Некоторые приветствовали командира, и тот кивал или что-то говорил им.

Тридцать мечников-телохранителей из элитного подразделения, находившегося под началом Стефана, немедленно последовали за капитаном и сержантом, стоило лишь тем отойти от лагеря к какому-то далекому костру. Каждый нес на правом плече тяжелый двуручный меч, их шляпы были украшены султанами из перьев. Они были облачены в тяжелые доспехи и ходили ровными сомкнутыми рядами. Эти воины, искусные и неустрашимые в бою, никогда не пасовали при столкновении с врагом, но даже им становилось не по себе, когда поблизости начинали бесноваться фанатики.

Стефан услышал громкие голоса флагеллантов и заметил фигуры в лохмотьях, скачущие вокруг костра. Зеленая луна Моррслиб высоко в небе была намного больше, чем ее бледная целомудренная сестра Манслиб. Ночи зеленой луны не приносили Империи ничего хорошего: обычно случалось что-то странное и неестественное. Кто-то говорил, что в такие ночи по земле бродят мертвецы, кто-то - что это провозвестие грядущего зла. Флагелланты явно завидели зеленую луну и теперь плясали, чтобы достигнуть состояния транса.

- Вот черт, капитан, они, конечно, те еще ребята - и все же их как-то трудно ненавидеть,- сказал Альбрехт. Стефан его понял: этих людей сделали такими несколько страшных лет, наполненных бедствиями. - В бою они, кстати, вовсе не бесполезны.

Это тоже было вполне логично: фанатики давно уже созерцали умственным взором крушение мира и потому совершенно не боялись смерти.

Всего лишь два дня назад на конвой напали зеленокожие. Не больно умные создания, но хитрые: они ждали в засаде, пока по узкой долине не прошли основные силы, и только тогда атаковали. Арьергард был еще слишком далеко, чтобы хоть как-то отреагировать на полчища орущих созданий, которые хлынули из-за скал на вроде бы беззащитный артиллерийский обоз и растянувшиеся ряды беженцев.

Первыми появились мелкие злобные зеленокожие на огромных волках. Безумные флагелланты бросились на врага и просто порвали его в клочья, не обращая внимания на собственные, порой смертельные раны. Они бросались на копья, чтобы приблизиться к врагу и сбить его наземь цепами и молотами. Это так ошеломило нападающих, что они потеряли темп наступления, и Стефан смог быстро организовать контратаку. Зеленокожих расстреляли из аркебуз и мощных арбалетов. Те, кто все же уцелел и добрался до конвоя, оказались лицом к лицу со Стефаном и его алебардщиками и были мгновенно изрублены.

Приблизившись к костру, Стефан приказал телохранителям остановиться. Взяв с собой только Альбрехта, он направился к пляшущим фанатикам.

Их было человек семь, в заскорузлых, грязных лохмотьях. Кто-то, невзирая на холод поздней осени, сорвал с себя одежду и обнажил раны. Кто-то вырезал на собственной плоти слова покаяния. Кто-то вырвал себе глаза и скакал вокруг костра, на их шеях с траурным звоном болтались бронзовые колокольцы. У других были ошейники с шипами вовнутрь, они врезались в тело, и оно становилось липким от крови. Двое с экстатическими возгласами полосовали друг другу спины бичами. У одного к груди был приколот потрепанный пергамент - страница из священной книги Сигмара. Заметив это, Стефан нахмурился.

Огромного роста бородач в видавшей виды кирасе, с безумными глазами и нечесаными седыми волосами стоял в центре группы, громко проповедуя о грядущих несчастьях. Вокруг пояса у него висела связка черепов, один из которых почему-то сжимала во рту дохлая рыба. Во лбу была вырезана двухвостая комета - знак Сигмара. Бородач стоял на спине простертого в грязи человека, изо рта которого струилась пена. Стефан с удивлением обнаружил, что кираса - такая же, как у воинов Рейкландгарда, возможно снятая с убитого. Заметив осторожно приближающихся сержанта и капитана, безумец обернулся к ним и воздел руки:

- Присоединяйтесь к нам, дети мои! Смиритесь с концом человечества! Близится последний день, недалек уже конец времен! Поклонитесь великому Сигмару, предайте ему свою душу, и да не знают более страха ваши тела!

Альбрехт мрачно посмотрел на капитана. Стефан скрестил руки на груди и чуть расставил ноги, глядя в глаза самозваного пророка.

- Я уже преданный служитель великого Сигмара. И мне не нужно ни унижаться, ни причинять себе боль, чтобы доказать ему это.

- Покайся, сын мой! Тьма в душе твоей! Изгони же ее! Будь свободен! Выжги ее из своей души!

Другие бичующие отозвались воплями одобрения и поспешили к костру накалить железные клейма. Они шумели и расталкивали друг друга, и вскоре в воздухе запахло горелой плотью: один из фанатиков приложил клеймо к животу. Еще кто-то из последователей пророка приблизился с клеймом к Стефану.

- Выжги себе душу! - кричал обезумевший.

Альбрехт выступил вперед и ударил его увесистым кулаком в лицо. Тот выронил клеймо и упал на колени, цепляясь за кожаный плащ Альбрехта.

- Благодарю тебя! - проскрипел он.

Альбрехт с отвращением оттолкнул безумца сапогом.

- Конец приближается, - тихо сказал пророк, словно разум отчасти вернулся к нему. - Мы сокрушили Избранного, Асавар Кула, на поле брани, но это уже не важно. Вслед за ним придет другой. Уже сейчас он набирает силу. Возможно, он сможет объединить разрозненные племена, и тогда нас снова ждут страх и смерть. Этого не избежать. - Он покосился на своих последователей. - Вот они знают, что не избежать.

- Я в это не верю, - сказал Стефан. - А даже если оно так, не изменю своего решения. Со злом надо бороться. Надежда есть всегда. Кто сдался - тот уже погиб.

- Я тоже когда-то так думал, - невесело усмехнулся пророк. - Но я видел будущее - там только кровь, огонь и смерть, и ничего больше.

- Ты славно бился с зеленокожими, - сказал Стефан, торопясь сменить тему, пока вновь не разгорелся огонек безумия, снова блеснувший в глазах пророка. - Если бы ты и твои последователи не отреагировали так быстро, многие люди погибли бы.

- У этих людей нет будущего, - отозвался пророк, указывая на флагеллантов. - И у меня нет будущего. Своей смертью мы выплатим долг Сигмару и Империи. - Он понизил голос и продолжил: - Их дома были разрушены, семьи - вырезаны у них на глазах. Они видели такое, что сведет с ума любого. У них нет ничего, ничего, кроме воспоминаний, что непрестанно преследуют их. Нет, ни в Вольфенбурге, ни даже в далеком Нулне они не смогли бы обрести нормальную жизнь. Денег нет, сознание помутилось от ужаса - они бы просто умерли от голода в одиночестве, и все. Вместе же они - семья, и если мы погибнем, пытаясь помочь Империи, то это уже что-то да значит.

- Как твое имя? Ты ведь когда-то служил в Рейкландгарде, да? - Теперь у Стефана не оставалось сомнений, что этот человек раньше был рыцарем и его доспехи не сняты с мертвеца.

- О да, я служил маршалу, это правда. Он славный человек. Мы гнали силы Хаоса на север. У меня больше нет имени. Нет ни дома, ни семьи, так что и имя мне не нужно. Я буду светло гореть, убивать за Империю и умру безымянным.

- А почему ты больше не с ними?

- Я пал в бою. Алый дьявол убил подо мной коня, и он, падая, придавил меня своим телом. Дьявол хотел меня прикончить, но его остановил злой колдун. Меня взяли живым. Ноги мои были переломаны. Пять дней и ночей я был пленником этих чудовищ. Они менялись прямо у меня на глазах - отращивали еще конечности, из тел вылезали щупальца, лица становились как у собак и ящериц, трава чернела у них под ногами. Их кони превратились в громадных огнедышащих псов, глаза их горели, из пасти вываливались длинные языки. Я был безумен. У алого дьявола выросли рога и крылья. И тут Рейксмаршал пришел за мной с другими рыцарями, нас спасли. Тело мое исцелилось, а разум - нет. Кровь, огонь и смерть - вот и все, что я видел и что встает перед глазами, стоит мне опустить веки. Конец близок. Кровь, огонь и смерть. - Он воздел руки над головой. - Кровь, огонь и смерть приближаются, дети мои!

Стефан отвернулся и побрел прочь, туда, где его ждали телохранители.

- Этот тип сумасшедший, - сказал Альбрехт.

- Пожалуй, да, но он будет небесполезен в бою - у нас каждый воин на счету.

- Ну, не знаю. Ты и правда думаешь, что он был рыцарем? Разве можно пасть так низко?

- Да. Лишь чистейшие душой могут это вынести.

Альбрехт заметил, что капитан непроизвольно сжал медальон со знаком Сигмара.

- Ты полагаешь, позволять им следовать за нами - разумно?

- А ты думаешь, их можно остановить? - отозвался фон Кессель.

- И в самом деле нельзя.

- Он хочет умереть за Империю, Альбрехт. Он хочет сделать хоть что-то хорошее, прежде чем окончательно погрузится в безумие. Ты же видел его в бою. Нам нужны такие люди.

Вдалеке снова завыл пророк.

- Вот только, ради всего святого, держи их подальше от наших солдат.
<br />

=== '''Глава 2''' ===
- Мы должны торопиться, полководец. Мое время приближается, - прошипел Судобаал.

Два дня силы Хаоса стремительно продвигались сквозь лес, почти не останавливаясь для отдыха. Хрота это не страшило - его воины привыкли к подобного рода тяготам. Они могли неделю шагать в полном вооружении и все еще иметь достаточно сил, чтобы при необходимости вступить в бой. Закованные в черные латы воины Боркила тоже были сильны и неутомимы.

- Мы будем у виселицы до заката, Судобаал, - сказал Хрот.

Большинство воинов шли пешком, и Хрот заставлял их почти бежать. По обе стороны от них пробирались по лесам солдаты Боркила. Впереди ехали всадники Хрота на низкорослых коренастых степных лошадках, разведывая дорогу. Колдун скакал на коне рядом с бегущим Хротом. Конь, это злобное животное, слушался лишь своего седока, вместо копыт у него были длинные когти. Колдун кормил его каждый вечер свежим мясом.

Хрот покрывал милю за милей, наслаждаясь ощущением силы и власти. Его топор жаждал крови, и, похоже, ждать оставалось недолго. Терпение, говорил себе Хрот. Терпение, и скоро можно будет принести богу в жертву тысячи черепов.

Шло время, и Хрот чувствовал, как с каждым часом меняется его тело. Внутри словно что-то зудело, но это ощущение отнюдь не казалось неприятным. Кровь текла по венам, наполняя тело новой силой. Кости словно росли и ощутимо твердели: скоро они станут несокрушимыми.

Кхорн был с ним. Кхорн, что видел его мысли насквозь и явно был доволен.

Поигрывая топором, он смотрел на Судобаала, пригнувшегося к шее демонического коня. О да, Кхорн будет доволен.

- Когда достигнем цели, я должен буду подготовить ритуал. Это случится сегодня, когда зеленая луна наиболее полная.

Кьязаки называли эту луну Гиранек, зеленым дарителем жизни. Она была непредсказуема - то не появлялась неделями, то проходила по небу так низко, что можно было ощутить ее силу. Тогда шаманы кьязаков проводили свои церемонии. Хрот знал мощь зеленой луны. Однажды в такую ночь она ''изменила'' воина по имени Глукхос, и у того на теле появились зияющие пасти, потом тело просто разорвалось. Племя ответило на явление божественной силы великим празднеством. Хрот понимал, что именно луна сейчас вызывает изменения в его собственном теле.

- Луна Хаоса будет сегодня близко. Она предвещает нашу победу, - продолжал Судобаал. - Когда ритуал свершится, мне станет известно, где покоится великий Зар Асавар Кул. Проклятое эльфийское отродье спрятало его тело, но мы узнаем все и отправимся туда. Меч Асавара Кула, Убийца Королей, заключающий в себе великого демона У'зула, лежит рядом с телом. И тот, кому боги дозволят владеть этим мечом, объединит племена, разбросанные по земле. Я подниму его, и мир содрогнется! Бок о бок с тобой, Анакс Хрот, я продолжу дело Асавара Кула и сокрушу эти земли. Мы утопим их в крови!

- Кровь, огонь и смерть, - отозвался Хрот.
<br />

=== '''Глава 3''' ===
Стефан не смог сдержать улыбку, заметив комичную фигуру инженера, распекающего рослых солдат Остермарка. Это был маленький лысеющий человечек, хорошо одетый - явно не для боевых действий, - с очками на носу. Солдаты старались молча игнорировать его, обвязывая телегу крепкими веревками, в то время как их товарищи вбивали клинья под застрявшие в грязи колеса. Повозка была накрыта толстой водонепроницаемой тканью; кажется, в ней перевозили порох.

- Чертовы шуты! Болваны, типичные остермаркские болваны! Не там, не там завязывайте, да здесь же, сколько можно повторять! Да не это, дурья башка! Вон то, не видишь? - бушевал инженер, но никто не обращал на него внимания.

Конвой остановился. То и дело кто-то кричал солдатам, чтобы они поторапливались. Солдаты добродушно отмахивались, цветисто ругаясь, как, собственно, только солдаты и умеют.

- Поганцы, это же ценный груз! Смотрите, что делаете! - кричал инженер.

Фон Кессель подошел к ним, до лодыжек увязая в грязи.

- Инженер Маркус, кажется, вы взволнованы,- дружелюбно начал он.

- Взволнован? Да, проклятие, я взволнован! Простите за грубость, капитан, но ваши люди меня совершенно не слушают!

- А я буду слушать, Маркус. Успокойтесь. - Капитану хотелось улыбнуться, но он усилием воли сохранил серьезное выражение лица. Очки сползли к самому кончику носа инженера и в любой момент могли шлепнуться в грязь.

- Ну да, конечно. Очень мило с вашей стороны, капитан. - Инженер прокашлялся, словно готовясь произнести длинную речь. - В этой повозке очень дорогой и сложный аппарат, с которым надо обращаться в высшей степени осторожно.

Он метнул в сторону многострадальных вояк свирепый взгляд. Лошади тянули изо всех сил, дюжина солдат повисла на веревках. Повозка слегка подалась вперед и с чавкающим звуком съехала обратно в грязную лужу. Солдаты повалились на колени, явно развеселив этим товарищей.

- Осторожнее, господа, пожалуйста! - кричал инженер.- Если хоть что-то пострадает, будете нести личную ответственность!

- Все будет в порядке, Маркус, - заверил его фон Кессель.

- Да уж, надеюсь. Это очень ценное снаряжение. Очень!

Фон Кессель нахмурился.

- Какое снаряжение? Мне что-то не говорили, что нам выделили еще одну пушку.

- Именно! И это куда лучше, чем пушка. Реквизировано по приказу Рейксмаршала. Граф-выборщик Отто Грубер этому не обрадуется, точно вам говорю. Совершенно особенная вещь. «Гнев Сигмара».

- То есть?

Инженер придвинулся к капитану с видом заговорщика.

- Это одна из макромашин фон Мейнкопта для многократного извержения смертоубийственного свинца.

Он гордо приосанился, явно ожидая, что капитан откроет рот от изумления, но тот всего лишь заморгал непонимающе.

- Что-что?

- Как это «что»?! - вскипел инженер. - Вас что, там, в Остермарке, ничему не учат? - Он вздохнул и закатил глаза. - Для непосвященных это сверхмощная многозарядная пушка. А, поняли-таки наконец!

Глаза фон Кесселя расширились. Да, в самом деле, очень мощное орудие. Он знаком подозвал еще несколько солдат и сам направился на помощь. По сигналу все принялись тянуть, пока, наконец, их усилия не увенчались успехом. Напряжение было так велико, что когда внезапно все кончилось, фон Кессель и солдаты попадали прямо в грязь.

Послышался смех, но до тех пор, пока капитан не встал. Он сплюнул и утер лицо, пытаясь прочистить глаза, и вдруг сам засмеялся, и тут к нему присоединились все остальные. Вывалявшиеся в грязи солдаты с хохотом и руганью хлопали друг друга по спинам.

Капитан подошел к инженеру:

- Вот видите, Маркус. Устройство цело и невредимо. Надеюсь, оно оправдает затраченные усилия.

- Разумеется, капитан.

Инженер протянул фон Кесселю шелковый носовой платок и, похоже, испытал некоторое облегчение, когда тот отказался.

- Капитан! Наши разведчики видят берег! - закричал кто-то.

Фон Кессель попрощался с инженером и вернулся к своей колонне, где его уже ожидал Рейксмаршал. Рыцарь окинул взглядом заляпанного грязью капитана и нахмурился.

- Я поскользнулся, - коротко сказал Стефан.

На тропе показался разведчик. Хлопья пены падали с губ его коня. Лошадь заржала и резко остановилась, нервно стуча копытом.

- Какие новости, Вильгельм?

- Вы в порядке, сэр? - Капитан махнул рукой, и с нее полетела жидкая грязь. - Дурные вести, сэр. Замок Крейндорф взят, как и говорил Рейксмаршал, а в открытом море видны белые паруса. Эльфы, наверно.

- И что тут такого страшного?

- Они не могут высадиться на берег. Замок окружен.

- Окружен? Это северяне? Быстро же они, чтоб их…

- Вот именно, капитан, но это еще не все.

- Не все?

- Там еще тысячи лохматых зверей, которые ходят, как люди.

- Зверолюди, - сплюнул фон Кессель.

- Именно, капитан.

- Мы должны торопиться, - спокойно сказал Рейксмаршал. - Если эльфы перебиты, Императору Магнусу придется непросто.

- Ну, эльфам-то потяжелее придется, - отозвался фон Кессель. - И что они там делают, почему пытаются пристать к берегу?

- Боюсь, что они хотят забрать кого-то из своих, важную персону - может, мага королевских кровей.

- Что? Мы сюда тащились лишь для того, чтобы вызволять эльфийского колдуна? - ошеломленно спросил Стефан.

Маршал пригвоздил молодого капитана ледяным взглядом.

- Мы шли сюда, чтобы помочь нашим союзникам, Высшим Эльфам, и укрепить давний мир между нашими народами. Это древняя могучая раса, капитан фон Кессель. Если наша дружба будет поколеблена, быть большой беде, а в замке, между прочим, ''принцесса.'' Гибель принцессы-мага из дома Ультуана на земле Империи - совсем не то, что нам надо.

Капитан что-то буркнул в ответ.

- Отсюда, с хребта, можно увидеть осаду? - спросил он разведчика.

- Да, капитан, я вас отведу.

Разведчик спешился. К нему подошел молодой солдат и увел лошадь.

- Хорошо. Так, приведите инженера Маркуса. Быстро!

- Инженера? - переспросил маршал, когда солдат убежал выполнять поручение.

- У него есть подзорная труба.

Склон хребта был крут, и Маркус не раз падал на колени, пока добрался. Он попортил модные серебристые чулки и оцарапал колени. Тяжко дыша и ругаясь про себя, инженер оглянулся. Только сейчас он сообразил, как далеко они забрались.

- Быстрее, инженер.

Отдуваясь и утирая пот со лба, он, наконец, поднялся на вершину. Тут невольно голова закружится: отвесная скала уходила на несколько сотен футов вниз. Дальше до самого Моря Когтей простиралась равнина - миль на пять с половиной. В Инженерной Академии Нулна Маркус слыл непревзойденным мастером оценивать расстояния и высчитывать траектории.

У подножия скалы полосой в две мили простирался Лес Теней. За ним виднелся заброшенный замок на скалистом уступе где-то в миле от моря. Над темной водой клубился туман, скрывая линию горизонта.

- Инженер, дайте, пожалуйста, подзорную трубу.

Он кивнул и осторожно достал из-за пазухи богато расшитого камзола что-то вроде кожаного футляра для свитка. Под крышкой на пурпурном бархате лежал завернутый в холст продолговатый предмет. С величайшей осторожностью Маркус развернул трубу и передал ее капитану.

- Аккуратнее с ней, умоляю вас.

Капитан кивнул и поднес трубу к правому глазу. У него когда-то был такой же прибор, но он безнадежно пострадал во время битвы. Капитан покрутил колесики на корпусе, настраивая трубу, и отыскал взглядом замок. На полуразрушенных стенах виднелись сияющие фигуры в серебристо-белом облачении: эльфы. На самой высокой из уцелевших башен реял расшитый треугольный флаг из атласной белоснежной материи. На расстоянии было трудно оценить, но капитан прикинул, что эльфов на стенах сотни две.

Он перевел взгляд на кишащие у стен силы Хаоса. Войска в рогатых шлемах волнами накатывали на стены. Сотни стягов были украшены жуткими трофеями. Две грубые, наспех сколоченные осадные машины медленно приближались к замку, влекомые огромными косматыми животными. И вдруг одна из них упала, явно раздавив при этом множество солдат. Должно быть, на стенах у эльфов тоже были боевые машины.

Взгляд Стефана остановился на скалистом побережье. Там было только одно место, пригодное для высадки на берег, кругом - отвесные скалы. В этой маленькой гавани полчища демонов вытаскивали на берег свои галеры. На море виднелись пять эльфийских кораблей с белыми парусами. Они быстро скользили по воде, с боевых машин, установленных на носу, срывались мощные стрелы. Эльфы явно не могли высадиться: враг заполонил весь берег.

- Вот черт!

Капитан сунул трубу инженеру и направился вниз. Маркус поймал прибор со вздохом облегчения.

- Спасибо, госпожа Верена, - молитвенно обратился он к богине наук и справедливости и сердито покосился на капитана, который отошел уже достаточно далеко и созывал своих сержантов, чтобы совместно с маршалом провести военный совет.

Маркус быстро упаковал трубу и водворил ее на место. Спускаясь, он каким-то чудом споткнулся лишь раз, но больно ушиб большой палец. Инженер клял на чем свет стоит войну, которая опустошала Империю и лишала ученых возможности спокойно работать.

Впрочем, все было не так уж плохо. В конце концов, уже обозначилась возможность опробовать «Гнев Сигмара» не на учебной мишени. Он усмехнулся и мгновенно забыл про больной палец и рваные чулки.
<br />

=== '''Глава 4''' ===
Огромная зеленая луна висела в небе, источая темную силу. Приготовления шли уже два часа, и Хрот начал терять терпение.

Большую часть времени колдун что-то невнятно бормотал, хотя от звука его голоса у Хрота мурашки бегали по коже. Судобаал приплясывал вокруг дерева, переступая с ноги на ногу и выжимая из живого сердца кровь на узловатые корни огромного дерева. Сердце принадлежало унгору, некрупному зверочеловеку.

Существо визжало как свинья, когда Анакс Хрот схватил его за тощую шею. Его крики смолкли лишь тогда, когда громко хрустнули позвонки. Единым движением Хрот едва не оторвал этому доходяге голову. Другие зверолюди захрапели - очевидно, у них это считалось смехом.

Колдун ловко вырезал сердце унгора, и Хрот отшвырнул тело в яму под корнями висельного дерева. Яма была почти доверху набита трупами и обглоданными костями тех, кого убили зверолюди. Это были их страшные приношения богам Хаоса. И кто знает, сколько еще трупов висело на голых ветвях, с петлей на шее или просто пришпиленные к дереву. Другие полуистлевшие тела были свалены в железные клетки, со скрипом раскачивающиеся на ветру. Ствол дерева покрывали руны Хаоса, могущественные, несмотря на свой неприглядный вид. Они истекали красным соком, медленно капающим на сваленные внизу трупы. В землю были воткнуты колья, увенчанные мертвыми головами. Каменистая почва поросла колючим кустарником.

Сотни черных птиц-падальщиков сидели на ветвях. Раньше они мельтешили в воздухе, стремясь оторвать лучшие куски, но сейчас умолкли и к заходу солнца, когда настает колдовская пора, недвижно замерли.

К моменту прибытия Хрота и Судобаала под деревом уже толпились зверолюди. Вождей приветствовали их предводитель варгор Гарланот и его шаман. Они вытянули мохнатые шеи в знак подчинения.

Зверолюди были подлинными творениями Хаоса, они нутром чуяли власть, исходящую от колдуна, и должным образом реагировали. Двести косматых воинов собрались под висельным деревом, нетерпеливо ожидая ритуала и топоча раздвоенными копытами. Кто-то подрался, кто-то обнажил оружие, то и дело слышался сердитый рев - эти примитивные твари соперничали за лучшие места. Гарланот зарычал, и беспорядки сразу прекратились. Лицо Хрота выражало нетерпение. Колдун раздраженно ворчал.

Голод измотал дряхлое тело Судобаала, в желудке у него громко урчало.

- Да, да, - шептал он, - сейчас мы наедимся.

Один из соплеменников Хрота простерся на земле. Он замер, испуганно глядя на склонившегося над ним колдуна.

- Ты должен гордиться. Ты будешь принесен в жертву и утолишь наш голод.

Воин попытался встать, но тело его не слушалось.

- Это яд. Не нужно с ним бороться. Наслаждайся последними мгновениями.

Несколько минут назад он отвел воина в сторону и сказал, что боги избрали его для особой миссии. Беднягу заставили выпить что-то темное и густое из перевернутого черепа. Он сначала колебался, но под твердым взглядом колдуна осушил дьявольскую чашу.

Опустившись на колени, Судобаал распахнул мантию и обнажил покрытое рубцами тело. Кожа под грудиной вздулась, и лежащий воин ошалело уставился на нее. Существо внутри Судобаала, то, что было его частью, выползало наружу. Его уродливое личико исказила усмешка, щупальца потянулись к воину.

Судобаал вздрогнул и закрыл глаза, когда это нечто вырвалось из его плоти и неловко шлепнулось наземь. Существо заморгало желтыми глазами и выпрямилось. Оно заползло на грудь человека и уставилось голодным взглядом на его живот. Во рту мелькнул темный язык. Существо опустило голову и вцепилось зубами в живую плоть. Оно подняло голову и замотало ею, пытаясь оторвать кусок, потом запустило в рану щупальца и расширило ее, обнажив внутренности. О да, этой ночью оно не останется голодным.

Хрот пристально смотрел на колдуна, приветствуемого зверолюдьми. Щеки Судобаала покрыл румянец, он даже почти не опирался на посох, когда проходил мимо своего полководца, разбрасывая черный порошок из мешочка на поясе, так что, в конце концов, внутри круга из стоящих камней образовался еще один круг. Посредине лежала каменная плита красного цвета. Уже много веков это место было священным для зверолюдей. Именно здесь совершались жертвоприношения Темным Богам.

У северного края круга Судобаал изобразил кружок поменьше с помощью красного порошка, у южного - еще один, пурпурного цвета, на востоке, ближе всего к Хроту, - зеленый, на западе - синий. Воитель Кхорна уловил гнилостный запах зеленого порошка.

Пока Судобаал был занят, шаман зверолюдей начал зажигать жаровни, сделанные из выкрашенных черной краской человеческих черепов, окружающих висельное дерево. Потом он бросил в огонь пригоршню сушеных трав, и оранжевое пламя взметнулось высоко в небо, став пурпурным. Когда пламя уже почти погасло, в воздухе запахло едким дымом. У Хрота закружилась голова и болезненно сжался желудок.

Колдун пел надсадно, на самой высокой ноте, обходя большой круг против часовой стрелки и внимательно следя, чтобы не повредить нанесенные порошком линии. Между малыми кругами он выцарапывал с помощью посоха восьмилучевые звезды.

Все еще распевая, он вывел вперед шамана. Огромное могучее создание вынесло дары, которые должны были быть помещены в малые круги и звезды: покрытую резьбой берцовую кость, священное изображение из меди, кучку костей и кроваво-красный камень. Их разложили на восьмилучевых звездах. Хрот сам добыл все эти предметы. Приношения задымились, и Судобаал запел еще громче. В глазах Хрота помутилось, ему мерещились лица злобно шипящих демонов.

Шаман вынес сияющий белый камень и положил его в центр пурпурного круга. Он случайно задел порошок, и тот обжег плоть. Зверочеловек отдернул руку, но ни единым звуком не нарушил свершающийся ритуал. В красный круг шаман положил рогатый череп. Хроту послышался зовущий голос, хотя череп лежал абсолютно неподвижно. Воин понимал, что сознание его помутилось от едкого дыма. Что-то холодное коснулось шеи, в ушах зазвучали голоса демонов, и Хрот испугался за свой рассудок. В зеленый круг шаман поставил блюдо с живым сердцем, и оно распухло, источая гнилостную влагу. Зверочеловек закончил работу и вернулся в ряды своих соплеменников.

Судобаал, распевая громовым голосом, подошел к синему кругу. Выкрикивая в небо таинственные слова, он ударил посохом оземь. Круг вспыхнул, лазурное пламя задевало посох и доходило до руки Судобаала. Корешки, вросшие в его тело, отступили, и он разжал пальцы. Посох остался стоять, словно кто-то невидимый держал его. Судобаал умолк и оглядел плоды своих трудов, не обращая внимания на обожженную руку.

Сердце в зеленом кругу шумно билось. Нарывы на нем лопнули, выплеснув гнилостную жидкость на блюдо. Воздух вокруг белого камня затрепетал, как горизонт в жаркий день. Вверх взмыл сладковатый красный дымок. Посох охватило синее пламя. Из глазниц рогатого черепа капала кровь.

Судобаал жестом подозвал Боркила. Рослый воин вышел вперед. Его бледная безволосая голова не была прикрыта шлемом. У Хрота поплыло перед глазами, и он попытался сосредоточиться на лице колдуна. Казалось, у того под кожей теснятся мириады лиц. Послышался смех, и в животе Хрота снова что-то сжалось. Нет, он не позволит этому колдовству одолеть себя. Хрот напряг стальные мускулы, чувствуя, как нарастает ярость.

- Мне нужна великая жертва - та, которую заметят сами боги.

Казалось, голос колдуна исходит откуда-то издалека. Хрот не был уверен в том, что это говорит именно Судобаал, возможно, ему просто мерещится. Он толком не понимал слов, но руки непроизвольно сжались в кулаки, и мышцы рук и груди напряглись.

- Эльфийские волшебники использовали свое знание магических ветров, чтобы скрыть от меня место захоронения Асавар Кула. Только великая жертва может прояснить мой взор.

Боркил поклонился колдуну и обернулся к Хроту, лицо его было начисто лишено каких бы то ни было эмоций. Он поднял тяжелую булаву и грозно двинулся вперед.

Хрот прищурился, чтобы хоть что-то разглядеть. Он попробовал взмахнуть топором, но руки не слушались. Судобаал усмехнулся.

- Ты могуч, воин, но ты мне больше не нужен.

Хрот пытался порвать невидимые путы, чтобы сделать шаг вперед, отшвырнуть Боркила и сокрушить колдуна-предателя. Боркил неумолимо надвигался, подняв оружие.

- Прости, что так вышло. Похоже, нам не встретиться в бою, чтобы выяснить, кто сильнее, - сказал гигант. - Так устроен мир.

Кривой зазубренный кинжал впился в шею воина в черных доспехах. Темная кровь хлынула из смертельной раны. Воин уронил булаву и схватился за шею, тщетно пытаясь остановить кровь. Она потекла у него изо рта, и он упал на колени перед Хротом. За спиной умирающего стоял Судобаал с кинжалом в руке. Шаман подбежал, схватил Боркила за шею и подставил под дымящуюся кровь грубо вытесанный сосуд.

- Великая жертва… - повторил Судобаал, и Хрот почувствовал, что невидимые путы исчезли.

Что-то неодолимое в нем буквально требовало шагнуть вперед и зарубить колдуна, но он не тронулся с места. О нет, прежде он узнает, где покоится Асавар Кул.

- Я вижу ярость в твоих горящих глазах, воин. О, как тебе хочется разорвать меня на части, ведь так? Впрочем, это не важно. Ярость движет тобой. Ты был сильнее его - вот почему ты жив, а Боркил умирает на земле. Вот почему его, а не твоя кровь скрепит ритуал. Все, что принадлежало Боркилу, теперь твое - его племя, его череп. Служи мне хорошо.

Судобаал взял у шамана кубок с дымящейся кровью и с пением пошел мимо кругов, окропляя каждый из них.

Из центра большого круга повалил черный дым, словно поднимаясь из недр земли, он клубился, устремлялся вверх, под пение колдуна. Огни жаровен и факелов зашипели и потускнели, некоторые даже вовсе погасли. Холодный ветер закружил над поляной, неся в себе шепот и неясные угрозы. Дым сгущался, постепенно обрисовывая контуры могучей фигуры с широкими крыльями и тремя парами рогов.

На призрачном лице полыхнули янтарные глаза. Судобаал запел во всю силу своих легких и воздел руки. Фигура из дыма словно застыла, лицо обрело черты. Хрот почувствовал на себе энергию взгляда демона и отшатнулся. И тут разверзлась пасть с клыками, похожими на кинжалы, задвигались губы, и через секунду-другую послышались звуки. Они напоминали вой тысячи голосов, он сводил с ума, слова были непонятны Хроту. Демон потянулся к Судобаалу, но внезапно отпрянул, наткнувшись на невидимую преграду, установленную колдуном, и посыпались снопы искр.

Демон заревел от ярости, увеличился в размерах - более пятнадцати футов - и быстро, сердито заговорил. Судобаал заорал в ответ. Кровь засочилась у него из носа и ушей. Демон умолк, и колдун вновь неистово закричал, называя его по имени.

- ''Йифол-гзуз-когар!''

Демон бешено забился в своих невидимых путах. Ветер усилился, поднимая в воздух сухие ветви. Один из светильников сорвался и ударил Судобаала по голове, подталкивая его ближе к демону. Восстановив равновесие, колдун снова закричал. Демон заговорил, подчиняясь воле неразумного смертного, который осмелился произнести его подлинное имя.

Ветер закружил еще быстрее, демон умолк. Внезапно сильнейший порыв разметал круги из цветного порошка, торжествующий рев демона сменился ревом ярости, и Судобаал выплеснул на чудовище остатки содержимого чаши. Призрачная фигура растаяла в воздухе и под заклинания Судобаала вернулась в Царство Хаоса. Колдун рухнул наземь, черная кровь текла у него из носа и ушей, из уголков глаз. Над поляной повисла тишина.

Хрот подошел к скорчившейся на земле фигуре.

- Ты знаешь, где он?

Ответ последовал не скоро.

- Я знаю, куда нам надо идти, - выдохнул Судобаал. - Собирай воинов. Ночью мы двинемся вдоль береговой линии.

Колдун потерял сознание.
<br />

=== '''Глава 5''' ===
Пронзительно затрубил рог. Стефан фон Кессель выругался. Где-то вдалеке эхом отозвался еще один рог.

- Они знают, что мы здесь, - сказал Альбрехт.

Стефан направил свою армию на восток, на плато, достаточно высокое, чтобы сделать незаметным их приближение к осажденному замку. Они приблизились к краю, и скоро в поле зрения должны были показаться замок и береговая линия. Издалека доносился шум битвы.

- Они близко. Два дня ходу. Срочно расставьте пушки на краю склона, - приказал Стефан.

Сержант кивнул и отправился исполнять поручение.

На верхней части плато почти не было деревьев, и армия Остермарка прошла к самой высокой точке широким фронтом. Бесконечные ряды алебардщиков, мечников и копьеносцев маршировали, ускоряя шаг по команде сержанта. Отряды лучников и аркебузиров попадались тут и там, они бежали трусцой, поскольку не были отягощены шлемами и кирасами. Правый фланг замыкали безумцы, бичующие себя в припадке ярости. Всадники Рейкландгарда, в сияющих доспехах, с цветными стягами, скакали легким галопом в арьергарде. Шествие замыкала артиллерия, которую тащили ломовые лошади.

Стефан пришпорил коня и проскакал галопом последние оставшиеся пятьсот ярдов. Почти у самого края он спешился, прополз несколько ярдов на животе и внимательно посмотрел вниз, после чего снова вскочил на коня и вернулся к солдатам.

Он проехал вдоль колонны и остановился перед Рейксмаршалом.

- До врага остается сотен восемь ярдов.

- Хорошо. Мы перевалим через гребень холма и приготовим артиллерию к бою. Враг быстро перейдет в атаку. Убедитесь, что войска готовы. Когда отобьем первую атаку, оставьте два полка для защиты пушек и ведите солдат к замку. Будьте осторожны, ни в коем случае не дайте себя окружить. Я поведу своих рыцарей на север сразу после первой атаки и ударю оттуда. Надо очистить побережье.- Стефан кивнул.- Да хранит Сигмар ваш меч, капитан.

- Так и будет.

Стефан развернулся и отправился отдавать приказания. Соскочив с седла, он отдал удила мальчику-конюху, который увел лошадь с поля битвы, надел шлем и присоединился к отряду меченосцев. Закаленные в боях солдаты заняли центральное положение на линии имперских войск, держа тяжелые двуручные мечи на правом плече.

Стефан поднялся на гребень холма, и глаза его расширились.

- Храни нас Сигмар! - воскликнул один из воинов с алебардами.

Другие солдаты невольно выругались, увидев, что творится внизу.

Изрядно разрушенный замок на расстоянии около двух тысяч ярдов был окружен сплошным кольцом. Явственно доносился лязг оружия, крики атакующих и умирающих. Живое море Хаоса захлестывало замок, сотни и сотни диких воинов севера стремились сломить оборону. Вместе с ними бились косматые зверолюди, ростом превосходящие обычного человека, с витыми рогами на звериных головах.

Со стен слетали тучи стрел, каждый раз наводя опустошение в рядах атакующих. Упавших тут же затаптывали их товарищи, и там, где падали десятки, появлялись уже сотни.

На берегу сотни норскийцев угрожали топорами и мечами эльфийским кораблям, подходящим к маленькому заливу. По обе его стороны поднимались высокие скалы, и у подножия их из воды торчали острые камни.

На стенах замка виднелись фигуры в высоких сверкающих шлемах и белоснежных одеяниях. Защитники явно пытались отбить очередную атаку. Нападающие тащили с собой веревки и лестницы. Многих удалось сбросить со стен, но стены были слишком невысоки, а защитники - малочисленны, чтобы осада могла продлиться действительно долго.

Юго-восточная стена превратилась в груду камней, и там битва была в полном разгаре. Норскийцы карабкались по развалинам и падали под стрелами лучников, стоящих на уцелевших стенах по обе стороны от пролома. Те немногие, кого миновала подобная участь, наталкивались на эльфийских воинов с длинными мечами и становились жертвами беспощадно точных ударов.

Альбрехт заметил огромное существо с бычьей головой, ростом добрых двенадцать футов. Оно прыгнуло в сторону пролома и быстро поползло по камням, явно одержимое жаждой крови. В его толстой шкуре застряло множество стрел, но существо не обращало на это никакого внимания.

В проломе появилась стройная фигура в длинном развевающемся одеянии и бледно-голубом плаще. Она направила длинный посох на минотавра, и в воздухе мелькнуло беспощадное пламя, мгновенно охватившее чудовище. Взревев от боли и ужаса, зверь зашатался и рухнул наземь грудой обугленных останков. Несколько солдат с алебардами осенили себя защитным знамением.

- Это что, женщина? - спросил кто-то.

- Понятия не имею, - отозвался Альбрехт. - Эльфы - у них ни черта не разберешь.

Он крикнул, давая команду остановиться. Приказ подхватили другие сержанты. Армия Остермарка застыла на вершине. Снизу донеслись тревожные сигналы рога: солдаты Хаоса заметили новую угрозу. Около пятидесяти легковооруженных всадников с луками и дротиками оторвались от остального войска и поскакали на юг по широкой дуге.

- Пытаются обойти нас,- пробормотал Альбрехт.

Триста зверолюдей под предводительством трехрукого гиганта с ревом помчались вверх по склону. Земля дрожала под их раздвоенными копытами. По бокам бежали волкодавы, каждый размером с небольшую лошадку. Позади по склону карабкались несколько сотен норскийцев с круглыми щитами, обтянутыми кожей. Глядя на знаки, украшающие щиты, Стефан невольно схватился за талисман, висевший у него на шее, и пробормотал молитву.

Были тут и воины без щитов, с огромными двуручными топорами. За ними двинулись вверх еще около сотни, в полных пластинчатых доспехах поверх длинных кольчуг. Как и прочие норскийцы, они были в рогатых шлемах и тяжелых плащах.

- Огонь! - заорал один из сержантов, и раздался залп из аркебуз.

От первого выстрела пали многие зверолюди, и их немедленно затоптали задние ряды. По следующему приказу воздух наполнили тяжелые арбалетные стрелы.

В бой вступили имперские пушки, дважды прогрохотав над полем брани. Заклубился дым. У Альбрехта заложило уши. Он увидел, как голову огромного звероподобного воина начисто снесло ядром, которое полетело дальше, ища новые жертвы. Одно ядро выкашивало целые ряды, взметая в воздух комья земли, разрывая тела надвое. Воины беспомощно поднимали щиты, но их разрывало вместе с руками.

Раздался новый залп.

- Вот так, ребята, вот так! - орал Альбрехт.

Капитан Стефан фон Кессель спокойно наблюдал за наступлением врага. В воздухе просвистело еще одно облако арбалетных стрел. Подходили все новые зверолюди, хотя число атакующих уменьшилось, по меньшей мере, вдвое.

Капитан правой рукой подхватил один из пистолетов, левой удерживая щит. На внутренней стороне щита искусный каллиграф вывел молитвенное обращение к Сигмару. Фон Кессель знал слова наизусть, но постоянно иметь их при себе уже казалось большим утешением. Вера должна была защитить его от демонов Хаоса.

Волкодавов выпустили, и они с лаем кинулись на ряды солдат Остермарка. Это были смертоносные создания Хаоса, порождение жуткой мутации. И дело не только в их гигантских размерах. У некоторых были гнутые клыки, как у кабанов, у других - костяные гребни на спине. Передние лапы некоторых отдаленно напоминали руки, и Стефана передернуло при мысли, что когда-то эти чудовища, возможно, были людьми.

Подняв пистолет, он прицелился в голову атакующего зверя, огромного создания, похожего на волка, с длинным изогнутым ядовитым хвостом, спустил курок, с удовлетворением наблюдая, как широкая голова чудовища превращается в брызги крови и костей. Вложив изукрашенный пистолет обратно в кобуру, он достал меч.

Тем временем бесчисленные псы атаковали ряды солдат Остермарка, напарываясь на мечи в слепой жажде крови.

Стефан с криком поднял меч и щит и выскочил вперед. Меченосцы последовали за ним. Стефан вонзил меч в горло первого попавшегося демонического создания, и тот упал, обливаясь кровью. Другого он ударил щитом по лицу, прежде чем отсечь ему голову.

Снова загремели пушки и послышался трескучий залп из аркебуз. Последние псы были зарублены тяжелыми мечами. Искромсанные трупы зверолюдей усеяли склон холма. Немногие оставшиеся в живых отчаянно бросались на алебарды, и те, кто не погибал сразу, были убиты ударами сзади.

Норскийцы ринулись в атаку прямо по трупам зверолюдей, выкрикивая бессвязные угрозы резкими грубыми голосами. Они подняли оружие к небесам, словно призывая богов. Трубили рога, и били барабаны. Бесчисленные воины падали под выстрелами из аркебуз и арбалетов.

- За Сигмара! - крикнул Стефан.

- За Сигмара! - ревом отозвалась его армия, и две линии бойцов устремились навстречу друг другу.

Стефан что-то бессвязно кричал на бегу, подняв меч над головой. Щитом он отразил удар топора и проткнул незащищенное горло противника.

Мечники прорубали себе путь в толчее, нанося смертоносные удары. У кого-то разрубили щит, и воин упал, схватившись за обрубок руки. Стефан своим щитом сбил очередного нападающего с ног и вонзил меч ему в живот, и тут ему пришлось ловко увернуться от нового удара, сбоку подоспел кто-то из мечников и разрубил грудь норскийца. Лезвие застряло в теле, и, пытаясь его вытащить, мечник пал от удара топором.

Крики умирающих заглушали лязг оружия и боевые кличи. Высокий воин, светлая борода которого была заплетена в косу и украшена железными черепами, замахнулся двуручным топором на Стефана. Тот отразил удар щитом, дрогнув от усилия. Светлобородый рухнул от удара мечом по ноге. Фон Кессель пнул его в челюсть, и тот перевалился на спину.

Рейксмаршал Вольфганге Тренкенхофф оглядывал поле брани опытным глазом. Пехота Остермарка была в самой гуще схватки. Он громко приказал аркебузирам и арбалетчикам отойти, пока их не захлестнула масса сражающихся. Снова раздался орудийный залп, нацеленный в тяжеловооруженных воинов Хаоса, которые еще только собирались вступить в бой.

Где-то далеко справа фон Кессель увидел, как несется неорганизованная масса флагеллантов, что-то крича и распевая. Еще правее аркебузиры палили в надвигающихся всадников. Многие упали с седел, но наступление не прекратилось. Рейксмаршала это не беспокоило: там, на правом фланге, был инженер со своим драгоценным «Гневом Сигмара». Он прекрасно знал, насколько это мощное орудие, но сомневался, понимают ли конные демоны, навстречу какому ужасу они скачут.

Враг только что вступил в бой, и ряды алебардщиков дрогнули. Вот это уже было опасно, и маршал призвал своих рыцарей. Он пришпорил боевого коня, и его всадники как один ринулись за ним с холма прямо в просвет, туда, откуда только что отступили аркебузиры. Земля дрогнула.

Инженер Маркус торжествующе засмеялся, сбив еще пару конников выстрелами из своего многозарядного ружья. Хорошая штука, точная и дальнобойная. Он испытывал ее только на опытном полигоне в Нулне и теперь с удовольствием опробовал в боевых условиях. Результат не разочаровал. Инженер провернул барабан, радуясь точности прицела. Но всадники были уже близко, и он в последний раз окинул взглядом «Гнев Сигмара».

Всадники, искусно правя лошадьми при помощи коленей, на полном скаку выпускали стрелы из коротких мощных луков. Послышались стоны раненых. Инженер заворчал, когда стрела отскочила от одного из стволов могучего орудия.

- Чертовы варвары!

Он приказал помощникам повернуть орудие и прицелиться. Всадники были теперь еще ближе. Стрела сбила с его головы красивую шляпу, украшенную перьями.

- Огонь!

Это был сущий ад на земле. Из трех верхних стволов вырвалось пламя и повалил дым. Помощник аккуратно повернул колесо, и еще три ствола были приведены в боевое положение. Другие члены команды торопливо перезаряжали орудие. Маркус смеялся словно безумец. Дым потихоньку рассеялся, и стало видно, какое опустошение может сеять «Гнев Сигмара». Поле было сплошь покрыто орущими людьми и лошадьми, оторванными конечностями и окровавленными телами.

Аркебузиры вынули длинные кинжалы и подбежали к упавшим всадникам, отыскивая и добивая выживших. Вскоре крики умолкли. Маркус довольно потирал руки.

Земля задрожала под копытами тяжелых боевых коней, несущихся в сечу с фланга. Рыцари опустили копья. Воины Хаоса подняли щиты, готовясь обороняться. Выбрав цель, Рейксмаршал Тренкенхофф нацелил копье в грудь воина. Когда тот поднял щит, он немного изменил направление удара и пробил пластину, защищающую горло. Наколотый на копье враг вылетел из седла. Прекрасно обученный конь уже бил копытами другого врага.

Мощному удару рыцарей было невозможно противостоять. Они отбросили копья и рубились саблями. Сабля Рейксмаршала была не только могучим, но и необычайно красивым оружием, украшенным рунами по всему лезвию. Держа саблю в руке, маршал невольно ощущал силу этих рун. Перед походом на север сам Император подарил ему свою саблю, один из двенадцати Рунных Клыков, выкованных гномами для вождей Империи. Он мог рубить шлемы, рассекать головы врагов пополам.

Рядом скакал знаменосец с высоко поднятым штандартом, безжалостно отрубая руки тем, кто тянулся к поводьям.

Стефан заметил стяг Рейкландгарда и почувствовал, как растет отчаяние норскийцев. С удвоенной силой он ударил врага яблоком меча по лицу и рассек ему глотку клинком.

- За Сигмара! - снова закричал он и двинулся вперед.

Мечники, хотя и порядком измотанные, последовали за ним. Все же это были самые сильные и выносливые из его воинов, и их вдохновлял вид бесстрашно бьющегося капитана.

Какой-то норскиец обернулся и бросился наутек. Остальные решили, что они не расслышали приказ отступать, и последовали за ним. Вскоре норскийцы бежали с поля брани, и остановить их было уже невозможно.

Стефан зарубил воина, обратившегося в бегство, и увидел, как приближаются другие. Мечники безжалостно уничтожали дезертиров. Единственными, кто не отступил, оказались тяжеловооруженные бойцы, тесно сомкнувшие ряды и готовые встретить нападение плечом к плечу. Вскоре их со всех сторон окружили алебардщики, рыцари и мечники, но они продолжали обороняться, и было ясно, что даром они свою жизнь не отдадут. Капитан увидел, как несколько славных рыцарей пали, их стаскивали с седел и убивали их коней. Теперь, когда врагу был дан серьезный отпор, они были куда более уязвимы. Основная часть воинов Хаоса было уничтожена, но каждый из них забрал на тот свет, по меньшей мере, двоих имперских солдат.

Стефан приказал войскам перегруппироваться. Послышались короткие сигналы рога, и победоносные войска вернулись на свои позиции. Снова загрохотали пушки, добивая противника, который был уже на склоне холма, в нескольких сотнях ярдов.

В ответ на приказы Стефана и его сержантов армия под гром барабанов двинулась вниз к осажденному замку. Два полка копьеносцев остались охранять орудия, все еще выпускающие ядра по противнику. Тут же были два небольших подразделения аркебузиров и арбалетчиков.

По южному склону бежала толпа оборванных флагеллантов. Стефан заметил и Маркуса, присматривающего за своим ненаглядным «Гневом Сигмара», который пара ломовиков тащила через гребень холма. Он обрадовался, что инженер уцелел.

- Мы отбили первую атаку, парни! Давайте же доведем дело до конца!

Безымянный самопровозглашенный пророк конца времен бессвязно орал на бегу. Он смахивал с глаз кровь, струящуюся из только что вырезанной на лбу двухвостой кометы. Его кираса воина Рейкландгарда была покрыта клочками пергамента, прибитыми сквозь сталь прямо к плоти. На каждом корявым почерком были описаны видения безумия и смерти. Над головой он размахивал косой, которую нашел пару дней назад в сожженной деревне. Он знал, что это - посланное Сигмаром оружие, достойное сокрушать врагов Империи.

- Сигмар с нами, братья! - пронзительно кричал он на бегу, устремляясь по склону навстречу противнику. - Наше время пришло! Изгоните из них зло, как мы изгнали его из себя!

Его обогнал охваченный пламенем человек, размахивающий над головой цепью и радостно кричащий.

- Вы видите рвение нашего брата-мученика! Почтите его болью и смертью!

Горящий мученик первый достиг рядов противника и тяжелым ударом цепи сбил шлем с головы норскийца. Он обхватил руками нападающего, вопя и извиваясь, и оба они упали наземь, объятые языками пламени, прямо под ноги сошедшихся в бою норскийцев и флагеллантов.

Выходцы с севера были лучше защищены и вооружены, и потом, это были искусные воины. Флагелланты, облаченные в кровавые лохмотья, располагали лишь самым примитивным оружием, В основном это были обычные крестьяне, лишившиеся рассудка от ужасов войны, но они легко бросались навстречу смерти и сокрушали противника, не заботясь о себе. Их рубили на части, но они не отступали, черпая в безумии нечеловеческую силу и выносливость. Один, изможденный и уже немолодой, лишился ног и упал на пропитанную кровью землю, но даже оттуда смог ударить своего убийцу кинжалом в пах и увлечь его за собой. У него изо рта шла пена, но он снова и снова колол противника в грудь.

Безымянный пророк размахивал косой, продолжая что-то кричать о покаянии и вечном огне. Коса сломалась о чей-то щит, но безумный как ни в чем не бывало набросился на противника с голыми руками, глубоко погрузив пальцы в его глазницы, а когда тот с воплем упал, подобрал его топор и снова вступил в бой.

- Спасение! Неверные, к вам пришло спасение! Покиньте своих темных богов и поклонитесь Сигмару!

В воздухе просвистело копье и ударило безымянного пророка в грудь; оно не пробило кирасу, но человек упал и продолжал лежа размахивать топором. Он отрубил ноги норскийцу и, когда тот рухнул, вскочил ему на грудь, схватил за горло и принялся колотить головой оземь.

- Тьма пришла за тобой!

Поднявшись на ноги и смахнув кровь со лба, он погрузил лезвие топора в лицо очередного врага.

Его рубили мечи, топоры ранили до костей, но он ничего не замечал, чувствуя лишь жар праведного гнева и беспрестанно убивая. Когда убивать было уже некого, он повел оставшихся флагеллантов, израненных и покрытых кровью, вниз по склону холма, туда, где кипел бой.
<br />

=== '''Глава 6''' ===
Высокая эльфийка легко ступила на стену, ее длинные белые волосы развевались на ветру. Кожа ее была бледна и почти прозрачна. Она бросила ледяной взгляд на бушующее внизу сражение. Имперские войска прибыли более чем вовремя. Она знала, что они появятся, но боялась, что это случится слишком поздно. И сейчас ее сомнения развеялись еще не до конца.

- Вам лучше спуститься, леди Аурелион. Здесь небезопасно, - тихо сказал ее личный телохранитель Карандриан.

Он, как всегда, был начеку, в высоком сияющем шлеме, какие носили все Мастера меча Хоэта.

- Мы осаждены, Карандриан. Конечно, это небезопасно.

Она продолжала осматривать поле битвы.

Солдаты Империи быстро перегруппировались и шагали к замку, чтобы ударить по осаждающим сзади. Широкая линия фронта должна была перекрыть противнику пути для отступления с северной стороны замка. Соответственно, предполагалось, что подобный маневр отвлечет норскийцев от ворот - единственного входа в крепость. Имперские рыцари скакали вниз по склону холма к побережью, убивая всех, кто попадался им на пути.

Она услышала далекий приглушенный пушечный залп, и клубы дыма укрыли боевые машины Империи даже от острого эльфийского взгляда. Эти пушки - грубые грязные машины, грубые и опасные не только для врага, но и для тех, кто их использовал. Она не понимала, как людям пришло в голову столь широко применять черный порох - слишком велик был риск. Впрочем, люди иначе оценивают жизнь. Она у них такая короткая, что не остается времени по-настоящему ее оценить. Да и кто они такие? Примитивные существа, равно способные на добро и зло. Ей казалось забавным, что в создавшейся ситуации и враги, и спасители были людьми.

Гордые воители Ультуана стояли на стенах. Многие пали, Аурелион скорбела о них, но многие остались и с честью исполняли свой долг. Они выпускали одну за другой быстрые стрелы, зная, что те скоро закончатся, и ни одна не пролетала мимо цели. Еще до прибытия имперских войск они бились без страха, убивая искусно и беспощадно, с холодной гордостью и благородством, подобающим истинным воителям Ультуана.

Она обернулась к морю, где сияющие драккары рассекали воду. Если бы им удалось причалить, блокада была бы прорвана. Она сошла со стены и позвала Арандиала, предводителя рыцарей в серебряных шлемах. Их кони стояли внизу во дворе, свободные от пут - кони Ультуана не нуждаются в том, чтобы их сдерживали подобными методами. Рыцари поднялись на стены и обнажили мечи, готовясь присоединиться к обороне. Арандиал отделился от группы своих подчиненных и легко пробежал по стене.

- Слушаю, леди Аурелион.

- Приготовь своих бойцов, Арандиал. Вы должны помочь людям расчистить побережье.

Эльф кивнул и вернулся туда, где сражались его рыцари, с боем медленно отступая в обе стороны к полуразрушенным башням. Враг хлынул через незащищенные стены.

Собравшись с силами, Аурелион тихо запела могущественное заклинание, легко выговаривая причудливые слова красивым мелодичным голосом. Подняв посох, она направила его туда, где собрался враг. Сперва пламя обожгло ноги нападающих, и они закричали от боли и ужаса. Затем огонь охватил их с ног до головы и был так силен, что плавилось оружие. Воины шатались и падали со стен, поджигая товарищей. Аурелион продолжала заклинание, пока вся брешь в стене не превратилась в море бушующего огня, разгорающегося все ярче и сильнее.

Аурелион почувствовала жар лицом, и ее бледные холодные щеки раскраснелись. Она оглянулась и увидела, что внизу толпятся воины, прилаживая к стенам лестницы.

- Они опять идут!

Она шагнула назад и встала позади Карандриана. Многие лестницы удалось отбросить, но кишащие внизу норскийцы подтаскивали все новые и новые, и вскоре на стене опять закипело жестокое сражение.

Карандриан двинулся вперед, словно танцуя, и снес голову первому, кто показался над зубчатой стеной, своим двуручным мечом, со свистом рассекшим воздух. Воин рухнул без единого звука. Следующего постигла та же участь - тонкое лезвие пронзило его сердце.

Посмотрев вниз, Аурелион обнаружила, что воины Арандиала почти готовы - в седлах, с поднятыми длинными копьями. Она скомандовала бойцам, заряжающим баллисты на крыше, направить обстрел на площадку перед воротами. Они немедленно отреагировали и, легко повернув боевые машины, выпустили град четырехфутовых стрел.

- Имперские солдаты уже полностью задействованы? - спросила она Карандриана.

Высокий воин только что с легкостью рассек очередного противника от глотки до паха.

- О да, леди Аурелион. Теперь настала пора для лорда Арандиала, - спокойно сказал он, вспарывая горло еще одному воину.

Эльфийка-маг подала Арандиалу сигнал, и тот поднял руку в знак подчинения и, возможно, прощания. С ворот хлынул поток стрел, расчищая площадку. Со скрежетом поднялась решетка, загремели цепи, с грохотом опуская тяжелый подъемный мост.

Донесся сигнал рога, высокий и чистый, и рыцари галопом ринулись из замка на поле боя.

- Принц Каланос, брат мой, - тихо сказала Аурелион, - где ты?
<br />

=== '''Глава 7''' ===
Капитан Стефан фон Кессель убил очередного норскийца и, не видя больше ни одного врага, судорожно выдохнул. Его рука была липкой от крови, и меч начал скользить в ладони. Он устало провел ею по покрытому кровью лбу и вздрогнул от боли в боку, почувствовав, как обломки ребра трутся друг о друга. Вообще-то ему еще повезло, пусть он и не до конца это сознавал. Увидев, что впереди нет норскийцев, капитан приказал своим войскам перебазироваться на север, туда, где еще бились алебардщики Альбрехта.

Атака замка прошла удачно. Выходцы с севера и остатки зверолюдей оказались зажаты между наступающей армией и крепостными стенами, и их просто безжалостно вырезали. Удар алебардщиков и мечников оказался на редкость мощным, и враг дрогнул. Задние ряды были пронзены тучами эльфийских стрел. Более того, время от времени беловолосая эльфийка насылала на противника магический огонь. Вообще-то Стефан относился к магии с некоторым подозрением, но на этот раз он был рад иметь такую союзницу.

Его люди были изранены и устали до последней степени. Многие пали - в конце концов, их враги были искусные воины, проводившие всю жизнь в сражениях. И такие здоровенные - на голову выше людей из Остермарка. Несмотря на это, люди Стефана славно бились, и враг понес существенные потери.

Но по мере развития событий число сражающихся выходцев с севера возросло, и линия имперских войск на флангах подалась назад. Только мечники Стефана стойко держали оборону, хотя их движение вперед было приостановлено, и даже для сохранения позиций пришлось приложить серьезные усилия. Но у Стефана был повод гордиться храбрыми остермаркцами: никто из них не струсил и не обратился в бегство.

Враг не смог обойти имперскую армию с флангов, хотя на его стороне было численное превосходство. Аркебузиры и арбалетчики приблизились и вместе с пушкарями помогли очистить фланги.

Стефан молился, чтобы Рейксмаршал не пострадал и чтобы атака замка отвлекла главные силы северян от побережья. Он слышал высокий чистый звук рога, не принадлежащего людям, и грохот копыт, но это было уже более часа назад.

Показался большой отряд норскийцев. Возможно, их гнал Альбрехт. Они бросились на солдат Стефана, отчаянно пытаясь прорвать линию обороны. Стефан устало поднял меч и щит, чувствуя, что измотан, как никогда в жизни. «Стареешь, вояка», - подумалось ему.

Он отразил нападение щитом, но его собственный ответный удар оказался слаб и не причинил вреда здоровенному противнику.

- Ты немощен, человечек, - сказал тот с сильным акцентом и шагнул вперед, чтобы отшвырнуть капитана прочь с дороги. Внезапно он замер на месте со стрелой в горле, постоял пару секунд и рухнул наземь.

И тут воздух заполонили тучи стрел, и норскийцы в панике обернулись. Мимо проскакали эльфийские всадники с луками, выкашивая ряды противника. Стефан собрался с силами, громко закричал и с размаху зарубил двоих - одного в грудь, другого в пах. В тот же момент показались люди в желто-лиловой форме.

- Альбрехт! Рад, что Морр до тебя не добрался.

- Точно, капитан, мне еще рановато.

Над полем пронесся могучий рев, заглушая орудийные залпы.

- Во имя Сигмара, что это?

Альбрехт отдал солдатам приказ приготовиться к столкновению с новой угрозой, надвигающейся со стороны побережья. Оставив своих мечников помогать подразделениям правительственных войск на юге, Стефан двинулся к Альбрехту, и алебардщики, расступившись, пропустили их. Послышался новый звук - словно на сильном ветру захлопали паруса большого корабля, завихрился воздух, и воины тревожно оглянулись. Они были совершенно измучены.

Снова раздался рев, на этот раз намного ближе. Фон Кессель почувствовал, как звук отдается во всем его теле.

- Сохрани нас Сигмар, - выдохнул Альбрехт, увидев, что к ним приближается.

Алебардщики онемели от ужаса.

С неба спустилось что-то огромное, сразу накрыв своей тенью не одну сотню людей. Хлопая кожистыми крыльями и выдувая из ноздрей пламя, прямо на них несся дракон.

Он был цвета моря, далекого теплого моря, наполненного жизнью, а не того холодного черного моря, на берегу которого шла битва. Огромное животное, величиной с корабль; казалось, что его крылья закрывают небо. Над хребтом поднимались шипы, образуя за головой нечто вроде гривы. Сильные лапы вполне могли разнести замок, челюсти - раздробить камень. В его змеиных глазах светился древний разум.

Не задумываясь, что толку от этого не будет, Стефан достал заряженный пистолет и прицелился в чудовище. Широко раскрытая пасть открыла взору множество зубов, каждый длиной не меньше двуручного меча. Дракон глубоко вдохнул, втягивая в себя огромные массы воздуха. Стефан ждал, что его в любой момент может захлестнуть пламя, но надеялся, что успеет перед смертью хотя бы выстрелить чудищу в глаз.

В последний момент он опустил пистолет.

- Что это ты делаешь? - сквозь зубы процедил Альбрехт, но тут и он понял, что, собственно, происходит.

На спине у дракона сидел воин в сверкающем темно-зеленом доспехе, с маленькими крылышками на искусно выкованном шлеме. В одной руке у него было длинное отливающее золотом копье, в другой - щит без единой потертости или царапины.

- Эльф, - выдохнул Стефан.

Всадник пронесся прямо над ними, взметая клубы пыли. Солдаты Империи повернулись, как один, глядя ему вслед. Пламя из драконьей пасти заживо спалило десятки северян, их доспехи расплавились. На миг дракон скрылся из виду, потом вновь появился - уже на расстоянии нескольких сотен ярдов. В когтях у него были зажаты два вражеских воина, и солдаты Остермарка с изумлением смотрели, как те с переломанными костями упали наземь. Еще один мертвец был насажен на копье эльфа. Тот презрительным движением сбросил его вниз.

Радостные крики пронеслись по рядам, когда дракон снова взмыл, сокрушая норскийцев когтями и огненным дыханием.

Битва была выиграна.
<br />

=== '''Глава 8''' ===
Xрот-полководец стоял на высокой скале, глядя на море и небрежно поигрывая топором. В лучах закатного солнца вода была похожа на кровь. Вдалеке виднелись боевые галеры норскийцев, несущиеся к берегу под парусами. Сотни весел бороздили неспокойное море.

Нос каждого корабля украшала резная фигура. Некоторые из них изображали драконьи головы с клыками и высунутыми змеящимися языками. Другие - полуфигуры демонов и богов, которым поклонялись северяне. У кого-то были витые рога или широкие крылья, как у летучей мыши. Хрот узнал многих, хоть и не смог вспомнить их имена.

Ему было приятно увидеть многочисленные изображения Кхорна. Выходцы с севера знали его под разными именами, но это не имело значения: Великого Кхорна волновали не подобные мелочи, но черепа и кровь, приносимые ему в жертву в огромных количествах. Одна статуя изображала его в облике разъяренного собакоголового божества с безошибочно узнаваемым символом во лбу. Другая представляла собой могучего воина с мечом и топором, в узорчатом доспехе и гирлянде из черепов.

В корпуса кораблей были встроены какие-то механизмы - Хрот решил, что это боевые машины. Некоторые корабли ощерились тяжелыми копьями-таранами, другие - вращающимися сверлами, едва заметными под водой, или колесами, обмотанными цепями, которые исчезали в пастях деревянных идолов. Их точное назначение оставалось для Хрота загадкой.

Галеры приближались, бесстрашно рассекая волны. На большинстве из них было по тридцать скамей для гребцов, но один корабль казался просто невероятно огромным - не менее семидесяти скамей и три сотни гребцов, изо всех сил налегающих на весла. Он явно принадлежал военному вождю и не зря был украшен знаками Кхорна, Собирателя Черепов. Глаза бронзоволикой фигуры на носу корабля источали пламя. Похоже, все судно было из кованой бронзы и оставалось на плаву совершенно загадочным образом.

С бортов свисали бесчисленные трупы, пронзенные копьями, - очевидно, еще при жизни. Под ними проходил желоб, по которому кровь совсем недавно стекала прямо в пасть бронзовой статуи.

Хрот почувствовал всю мощь Кровавого Бога. Тот, кто плыл на корабле, явно пользовался благосклонностью божества, и эта тайная сила передавалась даже самому судну.

Бронзовый лик был искажен, рот раскрывался и закрывался - словно идол искал врага. Хрот знал, что внутри корабля заключен дух грозного демона, и проникался невольным уважением к полководцу, способному на такие сильные чары. Собственно, демон и держал корабль на плаву.

Хрот повернулся и зашагал по каменистой тропе, чтобы приветствовать вождя и его племя.

Его собственная армия располагалась прямо на песчаном побережье - Хрот улыбнулся, не без гордости отметив про себя ее размеры. По пути они столкнулись с несколькими воинственными бандами, грабящими окрестности, Хрот убил их вожаков и забрал воинов с собой. Его штандарт отяжелел от голов наиболее достойных противников. Те, кто оказался поумнее, сразу же присягнули ему. Иные же сами искали его и жаждали снискать его расположение. Старинные союзники, Олаф Неистовый, знаменосец Барок, Торгар и другие кьязаки занимали в армии видное положение. В бою они неизменно были впереди.

Судобаал ждал на берету. Он махнул Хроту рукой, похожей на лапу хищной птицы.

- Идем, нам надо встретить Улкжара, Охотника за Головами из рода Скелингов. Собирай мою армию. Надо показать им, как я силен, - шипел Судобаал.

Избранник Кхорна обжег его взглядом.

- Это ''моя'' армия.

Судобаал вскинул голову; языки пламени на его посохе и руке гневно вспыхнули.

- Собирай мою армию. И помни, что это я создал тебя, избранник. Создал и так же легко могу от тебя избавиться.

Хроту отчаянно захотелось раскроить колдуну череп топором, но он с трудом сдержал себя. Сейчас не время. Можно, конечно, убить старикашку, но что толку, раз этот поганец - единственный, кто может указать, где покоится Асавар Кул.

Хрот резко отвернулся и зашагал по песку.

- Давай, - рявкнул он, обращаясь к Бароку, - давай, покажем этим белобрысым норскийцам, как выглядят настоящие воины.

Длинные весла вонзались в черную ледяную воду в такт ударам огромного медного барабана. Каждое держали четверо воинов, и судно полководца стремительно двигалось к берегу.

Улкжар Моерк, подобно своим соплеменникам, был высок и светловолос, с холодными голубыми глазами, и по крайней мере на голову превосходил ростом самого высокого из своих воинов. Его черный доспех был украшен бронзовыми знаками Кровавого Бога, за поясом висели два коротких широких меча, наделенные магической силой самыми могущественными шаманами севера, - от них пали тысячи, и кровь жертв стала приношением грозному божеству.

Корабль приблизился к берегу, но грохот барабана не смолкал, наоборот, усиливался. Скелинги налегали на весла изо всех сил, и наконец демонический корабль на гребне волны вылетел на песок, разбрасывая белую пену. Наконец грохот прекратился, и северяне подняли весла в воздух. Судно прорезало в песке глубокую рытвину и остановилось, и тогда Улкжар легко спрыгнул наземь, словно пятнадцать футов высоты были ему нипочем.

Он прошелся вдоль борта и заглянул в лицо бронзового идола. Металлическая шея напряглась - существо явно пыталось покинуть свою тюрьму. Его лицо было шириной двадцать футов, в разверстой пасти мог поместиться человек. Обнаженные зубы вполне могли порвать обшивку вражеского корабля. На Улкжара с ненавистью смотрела пара горящих глаз.

- Спасибо за очередное безмятежное плавание, Двиорджнер, - сказал Улкжар, встречаясь с ним взглядом.

Существо, скованное звуком своего подлинного имени, покорно опустило глаза.

Улкжар снял одну латную рукавицу, подошел поближе и провел рукой по зубам изваяния. Он сунул сжатый кулак в пасть демона, позволяя крови стечь на бронзовый язык, потом убрал руку и облизнул царапину, которая тут же затянулась.

Остальные корабли тоже пристали к берегу, и команды вытягивали их подальше на песок. Улкжар знаком подозвал двоих младших братьев, и они последовали за ним к тем двум фигурам, что ждали их.

На берегу раскинулась армия из бесчисленных племен - явно больше пяти тысяч воинов. Но ему было все равно. Сила армии - в полководце, и хотя скелинги Улкжара насчитывали лишь около двух тысяч бойцов, никто из других вождей еще не превзошел его, и он - не тот, кого можно легко запугать. Только один человек приводил Улкжара в трепет, но он был убит в прошлом году. Такие, как Асавар Кул, большая редкость.

Двое молча ожидали, когда он приблизится. Один - сгорбленный, в черном плаще, с землистой кожей, витой посох сросся с его правой рукой. Острые черты, глубокие морщины. И - очевидная, несомненная мощь. Желтые немигающие глаза, холодные, как у змеи. Худые щеки были исчерчены рунами власти. Явно колдун. На таких у Улкжара не было времени.

Второй же выглядел как истинный, прирожденный воин - пониже Улкжара, но невероятно сильный, в кроваво-красной броне и шлеме с витыми рогами. Его глаза не были глазами человека - в глазницах опасно поблескивали языки пламени. Улкжар сразу понял, что это избранник Кровавого Бога, такой же как он сам.

- Мои шаманы услышали твой зов, - резко бросил норскиец колдуну. - Знамения показали, что Карлот, Кровавый Бог, хочет, чтобы я ответил.

- О да, он этого хочет, Улкжар, Охотник за Головами. Я - Судобаал.

- Сам знаю. А ты - ты Хрот Кровавый, - обратился он ко второму.- Я слышал, ты убил Зара Слааета. Сам бы не отказался с ним расправиться, впрочем, это теперь не важно. Молва бежит впереди тебя.

Избранник сложил руки на могучей груди.

- И я знаю о тебе, Улкжар. Ты водил северян в поход на Прааг. Говорят, ты скрестил мечи с самим Асаваром Кулом и он пощадил тебя. Это правда?

- Да, избранный. Мне не стыдно быть побежденным им. Более никто не выживал после поединка со мной. И не выживет впредь.

Двое избранников Кровавого Бога угрожающе посмотрели друг на друга.

- Хорошо, что ты прибыл. Этого хотели боги, - сказал Судобаал. - Они послали мне видение. Жалкая Империя верит в победу и в безопасность своих земель, ведь Асавар Кул пал. Но они ошибаются.

- Они никогда не будут в безопасности, - отозвался Улкжар. - Они это знают и выбрали для себя удел слабых и боязливых. Мы будем господствовать и на их землях до тех пор, пока господствуем на море.

- Это, конечно, так, но ты не понял меня. Империя считает, что настало время зализывать раны. Едва ли. Помоги нам, и вместе мы сокрушим их, дабы завершить начатое Асаваром Кулом.

- Кул был первым среди Избранных. Никто в этом не сомневается. Все служители истинных богов присягнули ему - курганцы, норскийцы и хунги. После его гибели племена рассеялись и бьются друг с другом за первенство, на которое толком никто не может всерьез претендовать. Среди норскийцев мне нет равных, но даже я не могу объединить свой народ. У курганцев дела обстоят так же, да?

- Именно.

- Много могущественных вождей, но ни одного, кто мог бы их возглавить. О тебе, Хрот, я слышал. Но ни ты, ни я на такое не способны. Мы можем всю жизнь побеждать в поединках, но этого мало. Всегда найдется кто-нибудь, кто решит, что он сильнее нас. Битвы не прекратятся никогда. Асавар Кул пришел на наши земли, и лишь я осмелился бросить ему вызов. Все знали, кто он, и никто не решился. Такие воины рождаются раз в десять поколений.

- Верно, - хитро промолвил Судобаал. - Но я знаю, где его меч.

Норскиец фыркнул.

- Он потерян. Любой, кто сможет носить этот клинок и покорит заточенных в нем демонов, станет любимцем богов. Никто из норскийцев на такое не решится. Но меч, повторяю, потерян.

- Да и в других племенах мало найдется таких храбрецов, - заметил Судобаал, - но тайны его нахождения больше не существует - мне открылось, где он покоится.

Улкжар нахмурился. Если колдун не лжет, тогда у него великое будущее. Улкжар во что бы то ни стало станет первым.

- Мои шаманы не менее могущественны, чем ты, но они его не видят. Как же ты можешь утверждать, что нашел его?

- Довольно! - рявкнул Хрот. - Хватит разговоров. Нам нужны твои корабли, норскиец.

Улкжар хладнокровно смерил его взглядом.

- О тебе говорят по всей моей земле, избранный, но и обо мне тоже. Твоя сила растет, подобно солнцу на заре, но моя достигла расцвета. Тебе не сравниться со мной.

Хрот тихо зарычал и крепче сжал топор.

- Ты же знаешь, что это так. Кровавый Бог видит нашу мощь, но не смей ничего у меня требовать, щенок. Превосходство на моей стороне.

Пока он говорил, в глазах Хрота разгорался опасный огонек. Не обращая на это ни малейшего внимания, Улкжар расправил плечи. Глаза Кровавого Бога наблюдали за этим странным поединком, как и глаза многих тысяч воинов. Улкжар был предводителем уже двадцать лет и знал, какую силу может пробудить вождь в своих подданных, но понимал и то, что без постоянной работы это не подействует. Под взглядом своих воинов он неизменно сохранял выдержку и излучал безграничную мощь - в противном случае оставалось ожидать удара в спину, ведь всегда найдется еще какой-нибудь претендент на власть. О нет, он покажет, что сильнее этого Хрота, покажет на глазах у обоих племен, а может, даже спровоцирует его на бой и победит, и тогда люди Хрота перейдут под его власть.

- Я отрублю тебе голову, грязный норскиец, - буркнул Хрот.

- Что, правда?

Улкжар чувствовал себя спокойным и расслабленным. Сколько раз подобное уже случалось? Он уже давно потерял счет поверженным соперникам. Еще один ничего не изменит. Да, он силен, но тем слаще будет победа. Пора разделаться с ним, отобрать его армию и заставить колдуна открыть, где покоится меч Асавара Кула. Тогда он, Улкжар, будет непобедим. Снова начнется война. О да, боги щедры к нему.

- Я рассеку тебя на части, курганец, и напою твоей кровью демона, что правит моим кораблем. Я отберу твою армию. Начнется новая эра кровопролитий, и ты не доживешь до нее, - невозмутимо сказал он, вытаскивая мечи.

- Замолчи. Пусть твои клинки говорят за тебя.

- Как хочешь, щенок.

Судобаал с улыбкой следил за тем, как начинается бой. Его не интересовало, кто победит, а то, что подобное случится, старый чародей знал уже давно - с тех пор, как встречался в своих сновидческих странствиях с норскийскими шаманами. Он ни на миг не усомнился, что Улкжар спровоцирует Хрота. Такой гордый и успешный воин по доброй воле не подчинится никому, тем более курганцу. Хрота убьют - и ладно. Улкжар был непрост, но Судобаал понимал, что сумеет манипулировать им. Хрот же был чересчур упрямым. И потом, по сравнению с ним норскиец хитер и знает, как покорить своих последователей. Но упрямство Хрота было его сильной стороной, он не умел отступать и шагал к цели, не останавливаясь. Значит, если его все-таки убьют, это будет к лучшему.

Судобаал подумал, вдруг он все-таки недооценил Хрота - действительно ли им будет трудно управлять и сила его продолжит расти? На самом деле влиять на сторонника Кхорна становилось все труднее и труднее. Колдун прогнал эту мысль и продолжил следить за поединком.

Когда-то один старый мудрый полководец сказал, что битва меча и топора никогда не бывает долгой. Два воина начали обмениваться ударами, и Судобаал осознал правоту этих слов.

Улкжар был быстрее в движениях и мог дотянуться дальше, но Хрот, хотя и пониже ростом, оказался физически сильнее. Норскиец бился с холодной яростью, Хрот пылал от гнева, наполняя им каждый удар, словно тот должен был стать последним. Улкжар двигался с грацией горного льва, отражая атаки и нанося молниеносные контрудары, словно и впрямь собирался измотать противника и разрубить его на куски, прежде чем тот успеет нанести решающий удар.

Видение озарило мозг Судобаала, и он упал на колени, схватившись за виски. Два воина продолжали биться, не обращая на него ни малейшего внимания. Видение сопровождалось жгучей болью. Ему виделось поле, усеянное трупами. Рушащиеся стены некогда могучего имперского города. Смеющийся демон, вырывающий глаза у мертвеца. Он видел Улкжара и Хрота, сражающихся спина к спине. И кого-то в черной мантии. Это он сам.

Еще там была какая-то фигура, пылающая так, что глазам больно, с обжигающим боевым топором. Сквозь гущу битвы пронеслась черная стрела, направляясь прямо в призрачное подобие Судобаала. Он закричал, но двойник не услышал предупреждения. Он снова закричал - напрасно. Стрела была уже в нескольких футах от затылка своей жертвы, и тут призрак Улкжара выступил вперед, преграждая ей путь.

Видение прекратилось. Кровь текла из носа и ушей Судобаала. Он понял, что все это значило: что бы ни произошло сейчас у него на глазах, Улкжар должен жить, иначе умрет он сам.

Улкжар вонзил один из мечей в бок Хрота, пробив броню и войдя в тело. Пытаясь воспользоваться моментом, он замахнулся другим мечом, целясь в горло кьязака. Это решение оказалось ошибочным, и он попытался отступить, но было уже слишком поздно. Хрот опустился на колено, когда норскиец подался вперед, и топором в воздухе описал угрожающую дугу. Другой меч Улкжара застрял у Хрота в боку, и отражать удар было уже нечем. Выходит, Хрот намеренно допустил, чтобы его ранили.

Топор врезался в живот Улкжара с такой силой, что и лошадь можно было бы рассечь надвое. Лезвие прошло через железо и плоть и ударило в позвоночник, словно в камень. Топор дрогнул: крепкие, как сталь, кости оказались неодолимым препятствием. Норскиец осел на песок, обливаясь кровью.

Две тысячи его подданных замерли. С другой стороны побережья шесть тысяч голосов снова и снова выкрикивали имя Хрота. Все они знали, кто такой Улкжар, и победа их предводителя над ним явно была знаком божественной благосклонности.

Хрот с горящими глазами ринулся прикончить поверженного, но тот уже поднимался на ноги, его раны затягивались. Норскиец, хоть и безоружный, выпрямился и невозмутимо смотрел на победителя.

- Воистину, тебя избрал Кровавый Бог, - сказал он, с поднятой головой ожидая смертельного удара.

Судобаал, шатаясь, подошел и встал между ними. Глаза Хрота полыхнули.

- Прочь с дороги, колдун. Его череп принадлежит мне.

- Его череп принадлежит богам Хаоса, и боги Хаоса требуют сохранить ему жизнь. - Судобаал утер сочащуюся из носа кровь. - У него есть своя миссия.

- Что за бред? - вопросил Улкжар. - Ты превзошел меня, Хрот Кровавый. Заканчивай. Окажи мне эту честь.

- Остановись, кьязак. Не гневи богов. И меня, кстати, тоже.

Хрот боролся с собой. Он хотел отбросить колдуна в сторону и добить Улкжара по праву победителя.

Он резко отвернулся и услышал, как Улкжар его проклинает. Сходя с ума от ярости, он приблизился к стоящим тут же братьям своего противника. Они побледнели и схватились за мечи, но напрасно - мгновение спустя их тела упали на песок в кровавую лужу.

Тяжело дыша, Хрот направлялся к ошеломленным норскийским воинам.

- Вы, подданные Улкжара, теперь под моей властью. Ваша жизнь и ваша смерть - в моих руках. Эй ты! Приведи ко мне по одному человеку с каждого корабля.

Бородатый гигант поспешил исполнить приказ. Вскоре перед Хротом стояли в ряд пятьдесят воинов. Никто не смел встретиться с ним взглядом. Он подошел к крайнему в шеренге.

- На колени!

Тот подчинился, и Хрот без всяких церемоний перерубил ему шею. Следующий. Тот уже приготовился, но Хрот отошел от него и вернулся к Улкжару.

- Улкжар, Охотник за Головами, ты погиб. Твой череп принадлежит мне, и я заберу его. - Он прикусил большой палец острыми зубами и прижал его ко лбу противника. Обожженная плоть зашипела, но тот не дрогнул. Хрот убрал руку, но не отвел глаза. - Ты помечен. Твой череп ''будет'' моим.

Хрот с ненавистью посмотрел на Судобаала. Тот выдержал взгляд, но промолчал. Хрот вернулся обратно к стоящему на коленях скелингу и обезглавил его, потом поднял голову за волосы, отбросил к той, что отрубил прежде, и подошел к следующей жертве.

- На колени!

Два часа спустя корабли северян отчалили в ледяное черное море. Взошла бледная луна Манслиб. Хрот стоял на палубе самого большого корабля, скрестив руки на груди. Судобаал и Улкжар стояли рядом. Большая часть обеих армий осталась на берегу ждать их возвращения. Хрот смотрел, как земля исчезает во тьме. На берегу пылал погребальный костер, в центре которого возвышалась груда из пятидесяти голов, и пламя отражалось в их широко распахнутых глазах.
<br />

=== '''Глава 9''' ===
Стефан фон Кессель стоял в своей палатке, раздетый до пояса, перед столиком, на котором находились небольшое зеркало и таз с теплой водой, и осматривал рану в боку. Хирурги сделали все возможное, но кровь никак не останавливалась. «По крайней мере, рана не загноилась»,- подумал он. На его груди и животе и так уже хватало рубцов, зато ни одного на спине: это он отметил не без гордости.

Окунув лезвие в теплую воду, фон Кессель начал бриться. Шрамы на лице затрудняли и замедляли процесс. Они уродовали его, и старый Альбрехт как-то вообще усомнился в целесообразности бритья - борода многое скрыла бы. Фон Кессель тогда ответил, что скрывать ему нечего, и вот теперь он думал, так ли это на самом деле.

Каждый раз, глядя в зеркало, он вспоминал о позоре своего деда. Позоре, который придется нести до смертного одра, но он-то хотя бы был жив, а вот можно ли то же самое сказать о его отце? Мать Стефана умерла родами, отец был ослеплен и изгнан за предательство своего отца. Охотники на ведьм обожгли ему лицо и дали тридцать дней, чтобы покинуть Империю навсегда. Если бы по окончании этого срока его обнаружили на имперских территориях, то казнили бы как предателя.

У Стефана не было ни братьев, ни сестер. Он был последний в роду. Милосердный выборщик Грубер, призванный народом Остермарка, не позволил убить Стефана и его отца. Он страстно спорил об этом с охотником на ведьм, который хотел выжечь на корню весь род предыдущего выборщика. Грубер позаботился о Стефане и вырастил его в своем доме. Каждые два года из Вуртбада прибывал охотник на ведьм, он осматривал Стефана, пытаясь найти на его теле следы порчи, и подолгу говорил с ним, проверяя состояние его рассудка. Фон Кесселя спасала лишь его вера в Сигмара.

Прогнав мысли об этом, Стефан закончил бриться и вытер лицо. Он быстро оделся, облачился в доспех, погасил фонарь и покинул палатку. Было уже темно, и лагерь освещали бесчисленные факелы. Капитан направился к шатру Рейксмаршала Тренкенхоффа. Двое рыцарей из легендарного Рейкландгарда несли стражу. При его приближении они кивнули. Стефан подождал снаружи, пока маршал не выйдет, и отдал ему честь.

- Хорошо, значит, встретимся с этими эльфами, - сказал Рейксмаршал, и они пошли по лагерю в сторону руин замка на холме. - Помните, это важные союзники Империи. Они горды и высокомерны, но, повторяю, это очень ценные союзники. Вы же знаете, что без их помощи в Великой Войне нас ждало бы полное поражение. Вы резки и прямодушны, фон Кессель. - Лицо Стефана запылало, он почувствовал себя как в школьные годы. - Я это ценю, но, кроме того, вы легко поддаетесь гневу и часто говорите не думая. Сегодня так поступать нельзя. Эльфы - не люди: у них совершенно другие ценности. Их легко оскорбить, а сейчас мы не можем ставить под угрозу наш союз. Так что, смотрите, что вы делаете, и, ради Сигмара, не говорите необдуманно, - сказал он, приближаясь к воротам. - А лучше вообще поменьше говорите, капитан.

У ворот стояли двое эльфов. Замок освещался, но не оранжевым светом факелов. Рядом с воротами висели изящные фонари, без огня излучающие холодный голубой свет. Мост был опущен, решетка поднята. Стефан пристально смотрел на эльфов, которых никогда раньше не видел так близко.

Они были высокие и стройные, выше, чем он, но намного более хрупкого телосложения. Казалось, хороший удар может раздробить их тонкие кости. У них были длинные изящные руки и ноги, высокоскулые лица с тонкими чертами и миндалевидными зоркими глазами. Чешуйчатая броня эльфов опускалась почти до земли, их головы защищали высокие серебряные шлемы. В левой руке каждый держал большой продолговатый щит, украшенный изображением зеленого дракона в бурных волнах, в правой - длинное копье с белым древком. Металл, из которого было изготовлено их снаряжение, действительно походил на серебро, но необыкновенно светлое - Стефану ничего подобного видеть не доводилось. Эльфы холодно взглянули на людей и молча пропустили их.

Фон Кессель и Рейксмаршал прошли через ворота с опускающейся решеткой, направляясь во двор, также освещенный голубым светом фонарей. Выйдя из темноты привратной сторожки, они замерли на месте.

Огромный дракон, которого им уже случалось видеть, сидел по-кошачьи, обернув тридцатифутовый хвост вокруг лап и сердито подергивая его кончиком. Крылья были сложены за спиной, голова высоко поднята. Он сузил глаза, злобно глянул на людей, зашипел и сжал когти, выворачивая булыжники из мостовой.

Показались двое - эльфийская колдунья, которую Стефан видел на укреплениях, и тот, что летал на драконе, все еще в полном вооружении. Они шагали легко и грациозно, словно танцуя. Женщина что-то сказала мужчине, но он не ответил. Она повторила вопрос громче и резче, на этот раз ее спутник тихо отозвался.

Она подошла к маршалу и капитану, в то время как мужчина остался и что-то пропел дракону. Зверь все еще угрожающе поглядывал на людей, пуская из ноздрей дым и утробно ворча, как сотня сердитых собак. Эльф что-то строго сказал, и дракон обернулся на его голос. Он моргнул, зарычал, расправил за спиной огромные крылья и исчез в ночи.

- Приветствую вас, люди Империи, - сказала эльфийка без малейшего акцента, чистым голосом, тщательно проговаривая слова. Она обладала какой-то призрачной, пугающей красотой: глаза нежнейшего фиалкового цвета, безупречно белая, почти прозрачная кожа.

- Приветствуем вас, миледи, - низко поклонился маршал.

Стефан последовал его примеру, но как-то скованно.

- Я Аурелион. Это мой кузен, принц Каланос.

- Вольфганге Тренкенхофф, Рейксмаршал и главнокомандующий имперской армией, госпожа. Это капитан Стефан фон Кессель.

Аурелион ответила изящным кивком, принц остался недвижим: в его холодных серых глазах было невозможно прочитать хоть какие-то эмоции.

Наступила неловкая тишина, и Стефану стало не по себе. Принц Каланос взглянул сначала на него, затем на маршала. Фон Кессель не знал, стоит ли смотреть эльфу в глаза - это может быть воспринято как грубость, а обратное - показаться трусостью. Он покосился на Аурелион, бесстрастно его разглядывающую, и встретился взглядом с ее кузеном, решив, что лучше все-таки казаться грубияном, чем трусом.

- Приятно было снова вместе с вами выступить против общего врага, принц Каланос, - сказал маршал, нарушив тишину. Стефан с облегчением заметил, что тот отвлек на себя внимание эльфа. - Как всегда, ваш народ может гордиться мастерством и храбростью.

Принц молча кивнул.

- И мы благодарим вас, Рейксмаршал и капитан, за то, что вы сделали сегодня. Без вас эльфы понесли бы намного более тяжелые потери.

- Помочь вам - наш долг, который мы исполняем не без удовольствия, леди Аурелион, но жаль, что мы не прибыли раньше и эльфам пришлось расставаться с жизнью на землях Империи. Выражаю наше глубочайшее соболезнование тем, кто выжил, и уважение и благодарность тем, кто сегодня отправился в мир иной.

- Ваша страна лежит в руинах, - сказала Аурелион. - Война, может быть, и выиграна, но ваш народ страдает.

- О да, для нас настали трудные времена. Силы Хаоса рыщут по нашей земле, сея смерть и разрушения. Людей губит мор. Многие голодают. Мы в высшей степени признательны за то, что сегодня вы были с нами.

- Впереди еще более тяжелые испытания,- сказала Аурелион. - Надвигается Великая Тьма. Враги Империи сильны и многочисленными ваша страна беззащитна.

- Не беззащитна, миледи. Даже сейчас наши солдаты обыскивают леса в поисках укрывшихся там врагов. Их банды многочисленны, но разрознены и не имеют над собой единого командования, после гибели своего предводителя они обречены на самоуничтожение. Они убивают не только нас, но и друг друга.

- Появился некто, способный их объединить. Он собрал почти девять тысяч воинов, и они не так далеко на севере, в границах Империи.

- Быть такого не может!

- И тем не менее, боюсь, что это правда. Грядут темные времена.

- Миледи, скажите мне, где эта армия, и мы вступим с ней в бой.

- Они вышли в море. Их предводитель ищет источник древнего могущества, и ни в коем случае нельзя допустить, чтобы он его нашел.

- Враг покинул Империю? - спросил Стефан. Это были первые слова, которые он произнес за все время встречи.

Аурелион обратила к нему раскосые фиалковые глаза.

- Да, капитан.

- Но это же хорошо для Империи, госпожа?

Аурелион холодно взглянула на капитана.

- О нет, напротив. Если позволить врагу найти то, что он ищет, тогда для вашей Империи и для всех врагов Хаоса наступят страшные времена.

- Что они ищут? - спросил маршал, сердито покосившись на своего спутника.

- Нечто, дарующее великую силу. То, что никак нельзя им отдать.

- И что будет, если у них все-таки получится?

- Тьма, огонь и смерть. Я не могу в полной мере выразить это… на языке вашего народа.

- Если так, госпожа, мы должны их остановить. Мы, имперцы, всегда доверяли Совету эльфов Ультуана. Так будет и на этот раз.

- В самом деле, было бы неразумно не внять моему предупреждению.

- Вам известно, где силы Хаоса ищут этот источник?

- Да.

- И как, по-вашему, будет лучше всего бороться с этим врагом? До имперского порта Мариенбург несколько дней пути. Чтобы отправить туда гонца с приказом прислать корабли, уйдет неделя. За это время противник успеет ускользнуть.

Аурелион повернулась к своему спутнику и едва заметно кивнула ему. У того сузились глаза и напряглись желваки на скулах.

- Я много лет не говорил на вашем грубом наречии, - резко сказал принц. - Буду краток. Ночью прибудут еще корабли моего флота - я послал их биться с проклятыми норскийцами. Много эльфов уже пали. Их будут оплакивать в Ультуане. Завтра в полдень мои корабли покинут этот берег и отправятся на поиски врага. На нижних палубах можно разместить две тысячи ваших солдат вместе с лошадьми. Я сегодня потерял много воинов, и я возьму ваших, если они не боятся моря.

- Вы чрезвычайно любезны, принц.

Он лишь кивнул.

- Вы не возьмете с собой на корабли Ультуана эти ужасные пушки. Гномьим изобретениям нет места на эльфийских судах.

- Честно говоря, я с неохотой позволяю своим солдатам оставить земли Империи в столь опасное для нее время, но если так должно случиться - пусть так и будет.

- Для человека вы мудры, Рейксмаршал Тренкенхофф, - сказала Аурелион.

- Но я - главнокомандующий имперскими войсками. Я не вправе покинуть Империю без согласия Императора Магнуса. Вместо меня войско поведет капитан фон Кессель.

- Как пожелаете, - отозвалась Аурелион. Стефан ощутил на себе холодный взгляд принца.- Я тоже не буду участвовать. Мне нужно отправиться в город Альтдорф и присоединиться к лорду Теклису, чтобы помочь ему обучать людей магии.

Стефан прочистил горло, и все обернулись к нему.

- Скажите, господин, разве разумно допускать, чтобы наши солдаты покидали пределы Империи в такое время?

Маршал явно рассердился, но сдержался.

- Мы давно доверяем Совету эльфов, капитан, - дипломатично сказал он. - Вы, конечно, правы, что беспокоитесь за Империю, но мы должны действовать именно так. Сегодня ночью я пошлю к Императору Магнусу гонца и проинформирую его о нашем решении. А теперь, господа, мы желаем вам доброй ночи и уходим готовить войска к отплытию.

- Откуда у тебя эти шрамы, человек? - спросил принц Каланос, но ответом ему было молчание.

Стефан потемнел лицом, маршал нахмурился.

- Они… я получил их в раннем детстве, - сказал, наконец, капитан.

- Ожог? - холодно спросил принц. - Несчастный случай?

- Нет. Я… мой дед опозорил нашу семью. Его сожгли у столба за это преступление, а я ношу знак вечного стыда.

Эльф нахмурился.

- Сожгли у столба… Разве не так у вас казнят тех, кто предался силам тьмы? - спросила Аурелион.

- Да,- быстро ответил маршал, - но фон Кессель беззаветно предан Империи и нашему делу, к тому же он - пламенный почитатель Сигмара, уверяю вас.

Эльфийка слегка покачала головой.

- Я в этом не сомневаюсь. - Ее нежные губы едва заметно искривились, немигающие глаза смотрели на Стефана. Он не нашел в себе сил не встретиться с ней взглядом, одновременно любуясь и испытывая неловкость. - Вы, капитан, не несете в себе следа порчи, и ваша семья тоже.

Сказав так, она повернулась на каблуках и ушла, оставив человека озадаченно думать над ее словами. Принц драконов Каланос кивнул маршалу и тоже удалился…

Рейксмаршал хлопнул капитана по плечу тяжелой рукой.

- Пойдем, сейчас не время размышлять над тем, что сказала эльфийская провидица.

Стефан автоматически кивнул и последовал за своим командиром в лагерь.

- Это раса грубых варваров, - повторил принц Каланос, на этот раз на мелодичном языке своей расы.

- В них есть… жизненная сила, - заметила Аурелион.

- Все потому, что они мало живут. Зачем ты сказала человеку, что он не тронут порчей?

- Он боялся, что носит в себе семя Хаоса, но ведь это не так.

- А зачем ему говорить? Это не наше дело.

Она пожала плечами.

- Он вправе знать. Ты сможешь воспрепятствовать врагу обнаружить тело полководца сил Хаоса?

- Может, да, а может, и нет. Люди нам помогут, но будет ли этого достаточно? Не знаю. Люди не должны узнать, что именно эльфы обязаны были охранять это самое тело. Что бы ни случилось, никто не должен узнать, что наши стражи не справились.

Аурелион встретилась с ним взглядом. Она все поняла, и его слова опечалили ее. Если тайна откроется, тогда может стать известно и то, что стражи благословенного Ультуана тоже вот-вот падут. Надо было, чтобы Теклис вернулся в Ультуан, но он твердо решил помочь людям. Ей оставалось отправиться в имперский город Альтдорф и помочь ему основать Магические Коллегии, работая изо всех сил, чтобы Теклис смог вернуться домой как можно раньше.

- Я пойду, кузен. Завтра утром я уезжаю к лорду Теклису. Спи спокойно.

Аурелион приподнялась на цыпочки и чуть коснулась поцелуем щеки принца, прежде чем удалиться.

Принц остался один. Он живет на земле уже восемь веков - и вот теперь приходится ввязываться в войну союзником этих варваров. Ему не хотелось выступать на стороне людей.

«Предоставим их самим себе», - говорил он и слышал в ответ: «Их судьба - это наша судьба».

Ему хотелось надеяться, что это не так, ведь род людской способен сгинуть довольно быстро - десять лет, сто, может, триста - и все. Пустота и забвение.

И все же он никому не позволил бы утверждать, что один из благородных принцев Кейлдора забыл о своем долге. Сам король Феникс объявил, что эльфы помогут людям, и принц Каланос приложит к этому все силы.

Подняв голову к темным небесам, он издал резкий вибрирующий свист, разнесшийся далеко по воздуху. Через несколько минут показалась огромная змеящаяся тень. Сегодня ночью он полетит по небу.

Когда маршал и капитан вернулись в лагерь, оказалось, что их ждет гонец. Двое прошли в маршальский шатер. Стефан беспокойно ждал, пока рыцарь развернет перед ними на столе запечатанные воском листы пергамента. Прошло несколько минут, пока маршал читал донесение, нетерпеливо перелистывая его. Наконец Тренкенхофф тихо выругался.

- Что такое, сэр?

Маршал молча протянул ему лист пергамента. Стефан медленно прочел документ, потом просмотрел его еще раз, поднял глаза и вспыхнул.

- Трусливый пес!

- Граф Грубер отступил, - сердито сказал маршал. - Он увел армию от Срединных гор «ввиду растущей угрозы на севере и опасаясь эпидемии, распространяющейся по северному Остланду» и ушел в Остермарк. Какого черта? Он оставил открытый коридор вдоль Срединных гор до самого сердца Империи! Если армия, о которой говорил эльф, движется на юг, ее ничто не остановит! - бушевал он. - Армия пройдет в центр Империи, не встретив ни малейшего сопротивления!

- Я не могу присоединиться к эльфам и покинуть Империю, Рейксмаршал. Это было бы глупостью, - сказал фон Кессель.

- Нет, вам придется отправиться. В подобных вещах мы всегда доверяли эльфам. Они мудры, Стефан, и мы не можем игнорировать их Совет. Нет, мне нужно немедленно уезжать. Ублюдок! Я поскачу во весь опор, возьму под командование его армию и сам поведу ее обратно на север, чтобы дать отпор врагу.

- Он этого так не оставит, - предупредил Стефан.

- Да наплевать. Если он будет сопротивляться, его в цепях приведут в Нулн пред очи Императора. Еще не хватало, чтобы после нашей победы на севере Империя пала по милости этого жирного труса-вырожденца. Я не допущу, чтобы вновь началась гражданская война. Так что, присоединяйся к эльфам, а я отправлюсь на юго-восток.

Стефан вошел в палатку уже перед рассветом. Он провел ночь в приготовлениях к плаванию Сигмар знает куда и устал как собака. Маршал уже давно покинул лагерь, забрав с собой половину Рейкландгарда и оставив другую часть элитного полка под командованием капитана фон Дитера в распоряжении Стефана.

Еле волоча ноги, фон Кессель уже был готов упасть на тюфяк в полном облачении, когда вдруг заметил на стуле скрепленное печатью письмо. Он нахмурился и негнущимися пальцами вскрыл его, затем быстро прочел раз, другой, чтобы убедиться, что все верно понял. Так и не присев, он подался к выходу и вызвал стража.

- Приведи Альбрехта.

Сержант прибыл в плохо освещенную палатку и осторожно раздвинул завесы.

- Сэр?

- Входи, - донесся из темноты напряженный голос Стефана.

Наконец сержант разглядел, что Стефан сидит на стуле прямо перед ним с письмом в руках, а на столе стоит початая бутылка. Вот черт. Он уже видел Стефана пьяным, но чтобы прямо в походе… Капитан знал, что в нетрезвом виде становится мрачным и не вполне управляемым, но именно поэтому ему хватало ума пить в одиночестве.

- Что случилось?

- Я только что получил письмо из Остермарка. Сигмар знает, как долго оно шло.

Он говорил сквозь сжатые зубы, но вполне ясно, не запинаясь. Хорошо, подумал Альбрехт. Уж лучше злой, чем пьяный.

- Да? И как обстоят дела на родине?

- Плохо. Эпидемия охватила весь север. Вымерли тысячи людей, целые деревни и города. Большие города закрыли ворота, чтобы никто не мог войти, и еще тысячи людей замерзли прямо там, тщетно ожидая помощи.

- Да, очень скверно.

- Очень скверно, - повторил Стефан. И тут его голос стал неожиданно жестким - сержант даже вздрогнул. - Наш народ страдает, но теперь я знаю, что в этом виновен один человек!

- Что? О чем вы говорите, капитан?

- Грубер в ответе за этот мор - он и его адские приспешники.

- Стефан… тебя могут повесить за такие слова.

- Это письмо из храма Сигмара в Остермарке. Вот печать жреца и подпись личного врача графа.

- Его врача? Генриха? Того, что исчез несколько месяцев назад?

- Его самого. Он не исчез, а сбежал. Он знает правду.

- Правду? О болезни старика? Капитан, я ничего не понимаю.

- Жаль, что он не умер много лет назад! Ублюдок! Я сам его убью.

- Убьете его, капитан? Что вы такое говорите? Это же безумие. Остыньте.

- Безумие, Альбрехт? О да, это безумие, но отнюдь не мое. Мерзавец! Он наградил меня этим шрамом. Он дал мне… эту… эту ''печать Хаоса.'' Он убил моего деда и изгнал моего отца.

- Это не он, Стефан, - попытался увещевать разбушевавшегося друга сержант. - Твой дед сам выбрал свою судьбу.

- Сам? Нет, Альбрехт, это ложь, которой нас так долго кормили.

- Как так?

- Вот, прочти. Прочти!

Альбрехт, смущенный и встревоженный, пробежал глазами письмо. Печать внизу и правда принадлежала жрецу Сигмара - молот с двухвостой кометой, - и подпись была-таки подписью доктора Генриха. Вчитавшись, Альбрехт онемел.

''«…раскрыл секрет, который проклятый выборщик надеялся предать забвению много лет назад - правду о казни твоего деда - Великого Выборщика Питера фон Кесселя, несправедливость, призванную отвести вину от настоящих преступников -придворных Остермарка под предводительством главного предателя - Отто Грубера, истинного поклонника падших богов Хаоса…»''

- Что это значит? - мрачно спросил Альбрехт.

- А то, что моего деда несправедливо осудили и приговорили. Что Остермарк находится под властью предателя, разрушающего Империю изнутри. Теперь понятно, почему Грубер увел армию! Он ''хочет,'' чтобы силы Хаоса атаковали нас!

- Откуда ж нам знать, что в письме чистая правда? Может, это враг сеет раздор среди нас?

- Вот знак Сигмара! Ни одно вражеское отродье не смогло бы им воспользоваться.

- Этот жрец, Гунтар… Откуда мы знаем, что ему можно верить?

- Откуда… Он жрец Сигмара, дружище! Да что с тобой, Альбрехт? Как ты можешь сомневаться в словах жреца?

- Знаешь, Стефан, я никогда не был особенно религиозен. Пойми правильно, я прошу милости Маннана, когда всхожу на корабль, и молюсь Сигмару перед боем, но… Жрец - это всего лишь человек, а я не привык верить людям, которых не знаю.

- Вот как! Да разве это важно, если в письме - правда! Мое сердце знает это! - Стефан тяжело дышал.

Альбрехт вздохнул и приложил ладонь к виску, чувствуя неумолимое приближение головной боли.

- Пойми, Стефан, я как раз и боюсь, что в письме правда. Твой дед был хорошим человеком. Мы все пришли в ужас, когда… когда ему было предъявлено обвинение. Он был порядочнее, чем Грубер. Но то, о чем ты говоришь, парень, может привести к гражданской войне. Такие войны чуть не сгубили Империю. Они длились веками, Император Магнус едва справился с ситуацией. Теперь, когда Империя все еще под угрозой, ты хочешь начать очередную гражданскую войну?

- Я ему это так не спущу, Альбрехт. Ты же знаешь.

- Знаю, - вздохнул сержант. - А ты знаешь, что твои солдаты пойдут за тобой воевать с кем угодно, хоть с самим Грубером. Но разумно ли это?

- Я не собираюсь ломать голову, разумно это или нет, я просто убью его.

- Тебе придется стравить людей Остермарка друг с другом. Знакомых, друзей, даже родственников - и они будут убивать друг друга.

Лицо Стефана стало жестким.

- Но если Грубер и правда в союзе с темными силами, это не вопрос. Его нельзя щадить.

- Ага, понимаю. Но эльфы, капитан… Вроде бы наши люди отплывают с ними сегодня утром.

- Мы с ними не поплывем. Мы не покинем землю Империи, пока по ней свободно разгуливает Грубер.

- А приказ маршала?

- Но он же не знал всего этого. Сейчас он едет к Груберу - маршала надо догнать и предупредить.

- А-а, но ведь можно предупредить его и все же поплыть с эльфами. Думаю, Тренкенхофф справится.

- Как, хотел бы я знать? Остермарк и Остланд лежат в руинах, их армии уничтожены Великой Войной. Те, кто остался, уже присоединились к нам! Талабекланд? Да что там - их солдат едва хватит, чтобы защитить стены Талабхейма. Где ж маршалу взять армию? В Миденланде? В Рейкланде? Там, конечно, есть армии, но до Остермарка они будут добираться не один месяц, и сердце Империи останется совсем беззащитным. Так что выхода нет, а я не позволю никому отнять у себя радость убить этого толстого мерзавца!

Альбрехт нахмурился.

- Если мы не присоединимся к эльфам и потащимся через всю Империю, а враг нападет именно здесь, что тогда, а? Думаешь, тогда Империя не будет поставлена под угрозу?

- Враг уже в Империи, и мы должны его уничтожить!

Аурелион стояла на крепостном валу, глядя, как последние колонны солдат исчезают за горизонтом.

- Слепые идиоты, - ворчал Каланос. - Не видят, что они сегодня натворили. Это грозит нам лишь тьмой, огнем и смертью.

«Знаю», - подумала Аурелион. Но все же ей было жаль капитана с изуродованным лицом. Он кипел яростью и, похоже, знал какую-то ужасную правду. Он сделал свой выбор и должен был теперь жить или умереть с ним.

- Ты уделяешь людям слишком много внимания, - заметил принц драконов.

- Мне жаль их и их короткие жизни. Как они могут понимать, что действуют неразумно, если живут так быстротечно? Капитан считает, что действует правильно.

- Ты слишком молода, Аурелион. Ничего такого он не думает. Он ослеплен яростью. Когда-нибудь, сестра, ты поймешь, что люди недостойны нашей жалости.

- Они не знают, какую великую силу ищут воины Хаоса! А мы не можем им сказать - ведь мы должны были охранять ее!

- Что ты такое говоришь, кузина? Неужто, по-твоему, мы виноваты в людской слепоте?

- В общем, это не их битва, Каланос. Это наша битва. И я не могу их ненавидеть за то, что они не присоединились к тебе, - отрезала она и тут же пожалела, что утратила контроль над собой. - Что ты собираешься делать?

- То, что должен делать. Мой флот отправится на бой с силами Хаоса.

- Без имперских солдат твоих воинов будет слишком мало, кузен.

- Знаю, но их надо остановить. Ты же понимаешь. Молись, чтобы безрассудство этого капитана не погубило нас всех.

И он зашагал прочь. Аурелион не могла ненавидеть людей за их непокорность, и капитана ей было действительно жаль, но она знала, к каким последствиям может привести его поспешное решение.

Она стояла и смотрела, как принц Каланос взмывает в воздух на спине огромного дракона, а корабли уходят в море на охоту за силами Хаоса. Она молилась за них, но в глубине души чувствовала, что больше их не увидит. По бледной щеке скатилась одинокая слеза. Она повернулась и пошла вниз. Белые паруса кораблей исчезли из виду, словно их поглотила темная буря, собирающаяся над горизонтом.

Карандриан, ее верный мечник, телохранитель и спутник, ждал ее. Она кивнула, и они вместе покинули замок, чтобы присоединиться к лорду Теклису в Альтдорфе.
<br />

=== '''Глава 10''' ===
Хрот размахивал над головой тяжелым топором. Вокруг бушевало море, корабль поднимался и опускался на волнах. Когда он соскальзывал с гребня, соленая вода била Хроту в лицо. Темные серо-зеленые тучи закрыли все небо, по палубе хлестал ливень. Сверкали молнии, гремел гром. Молнии попали не в один корабль, расколов мачты и вызвав пожары, которые были тут же потушены высокими волнами.

Стрелы градом сыпались на палубу огромного корабля, и многие воины с криком падали в разверстую пучину. Хрот не прикрывал себя щитом, уповая на то, что Кровавый Бог убережет его от жалкого эльфийского оружия. Он снова взревел от ярости и ненависти, глядя на эльфов, правящих узкими кораблями с белыми парусами.

Норскийцы пытались, как могли, вывести свое огромное судно поближе к быстроходным вражеским кораблям. Один они уже протаранили изваянием демона, установленным на носу. Страшные металлические челюсти сорвали обшивку хрупкого суденышка, разнесли его в щепки и отправили на дно.

Эльфийский корабль пронесся у самого борта, слишком близко. Улкжар приказал зарядить пушки цепями. Заскрипели механизмы, и тяжелые гарпуны пробили нос и борта вражеского судна. Зазубренные наконечники развернулись так, что их нельзя было вытащить. Цепи начали с лязгом сворачиваться, с неумолимой мощью подтягивая корабль ближе.

В ответ в сторону норскийского корабля полетели бесчисленные дротики в человеческий рост, пригвоздив несколько гребцов к палубе. Товарищи освободили их, и те, кто смог, вернулись к работе.

Хрот снова закричал, готовясь к бою. Он уже давно не проливал жертвенную кровь и чувствовал голод своего божества. Он стоял с горящими глазами, не обращая внимания на свистящие вокруг стрелы. Одна попала ему в горло, но дрогнула при ударе. Когда до эльфийского корабля оставалось пятнадцать футов, он прыгнул и с воплем приземлился на палубу.

Топор Хрота описал смертоносную дугу, обезглавив одного коленопреклоненного лучника и врезавшись в грудь другому, сокрушая кости. Еще трое пали от ужасного оружия, и тогда в образовавшийся проход хлынули верные воины Хрота.

Хрот шагал по палубе, прорубая себе кровавую тропу. Палуба качнулась на гребне волны, но он устоял и двинулся дальше, наслаждаясь битвой.

Двое эльфов погибли от его топора. Одному он разрубил щит и тем же ударом - голову, другого схватил за горло и ощутил, как под пальцами хрустят кости и гортань, потом отбросил бездыханное тело подальше. Почувствовал, что сзади кто-то есть, обернулся и, не глядя, рубанул по шее норскийца, почти обезглавив его. Впрочем, даже если бы он и заметил, что натворил, то не стал бы переживать ни минуты.

Внезапно корабль качнулся й тяжело ударился о борт другого, большего норскийского судна, так что Хрот упал на колени и проехался по палубе, врезался в какого-то эльфа, сбил его с ног и ударил в лицо кулаком, пробивая череп и мозг.

Он встал и, пошатываясь, направился к оставшимся эльфам, которые отчаянно сражались на корме. Один из них бросился на него, но Хрот без усилий отклонил клинок рукой, сбил эльфа и рассек его топором, уже упавшего, так что лезвие вонзилось в палубу. Высвободив оружие, Хрот ухватился за нацеленное на него копье, поднял его и подбросил копьеносца в воздух, и тот разбился о медную обшивку корабля. Труп соскользнул в черную воду, где уже ждали голодные акулы. Акулы нравились Хроту - ему казалось, что Кхорн должен благоволить к подобным созданиям.

Что-то сильно ударило его по шлему, из глаз посыпались искры. Он повалился на бок с раскалывающейся головой, чувствуя, что неожиданная атака расплющила его шлем, поднял руку и с силой сорвал его с головы. Стоящий перед ним воин с сияющим магическим мечом подался назад, заметив, что рога теперь - вовсе не часть шлема противника, а растут прямо из головы, и глаза избранника горят огнем.

Хрот с рыком налетел на эльфийского капитана. Тот полоснул его мечом поперек груди, рассекая доспех и кожу, но второй раз ударить уже не смог: Хрот двинул его локтем по горлу, отбросил на палубу и ногой раздавил голову поверженного, словно дыню. Он поднял меч, но рукоять больно обжигала ладони, и пришлось зашвырнуть оружие подальше в море.

Внезапно рядом показался Улкжар, размахивая обоими мечами, и вместе с Хротом продолжил добивать эльфов. Когда все было кончено, они вернулись на свой демонический корабль и смотали цепи с гарпунами. Искореженное эльфийское судно скрылось под водой. Улкжар покосился на рога Хрота.

- О да, Кровавый Бог благоволит к тебе.

- Разумеется.

Хрот чувствовал в себе безмерную мощь и торжествовал. Откуда-то вынырнул дряхлый Судобаал.

- У нас неприятности, - прошипел он. - Это была диверсия, основной флот ускользнул от нас. Они хотят первыми добраться до острова и оборонять его. Время не ждет. Этого просто нельзя допустить.

- Ну и что ты предлагаешь, могучий чародей? - проворчал Хрот.

- Я призову помощь богов. - Судобаал словно не замечал его тона. - Но мешать мне нельзя. Давайте, уводите отсюда корабль.

Будто в подтверждение его слов в палубу совсем рядом врезался дротик.

- Хочешь, чтобы я добровольно прекратил бой?

- Ну, если тебе хочется найти тело Асавара Кула, то да.

Хроту явно хотелось не то сказать еще что-то, не то броситься вперед. Колдун встретил его взгляд немигающими желтыми глазами. Избранник Кхорна пожал плечами и отвернулся.

- Знай свое место, вояка, - прошипел Судобаал и поспешил вернуться к своей черной магии.

В нескольких милях под бурлящей поверхностью Моря Хаоса, в непроницаемой тьме, пробудилось древнее могучее создание. Оно скиталось по морям, когда не было еще ни людей, ни эльфов, и правило подводным миром до наступления Хаоса. Тысячи и тысячи лет оно дремало в глубочайшей впадине, где более никто не может жить. Оно почувствовало, что в мир явились боги Хаоса, поддалось их силе, позволило им себя преобразить и наслаждалось этим. Теперь оно было подлинным творением Хаоса, почти не сохранившим своего изначального облика. Тысячи лет оно было последним в своем роду, а может, и единственным. Оно не знало и не думало ни о чем подобном.

Его огромные безжизненные черные глаза раскрылись, словно на зов, которому невозможно сопротивляться. Волна фосфоресцирующего света пробежала по бесформенному телу, вытянулись вперед длинные щупальца. Оно медленно вспоминало холодный темный мир, которым правило. На кончиках щупалец полыхнули желтые огоньки, и разверзлась огромная пасть, в которой было тесно длинным саблевидным зубам. По обе стороны от пасти мягко колыхались светящиеся щупальца, покрытые бледной кожей в голубоватых фосфоресцирующих кругах, ощупывая шершавые скалы. Найдя выход из пещеры, они сокращались, подтягивая к нему массивное тело.

Выбравшись, оно ударило мощным хвостом и множеством плавников, похожих на листья папоротника. Спинные плавники колыхались в воде, тонкая кожа натягивалась между их ядовитыми шипами.

Открылись еще глаза - синие, маленькие, словно булавочные головки, собранные в гроздья под двумя большими глазами. Оно снова слышало зов и неслось наверх.

Латиерин стоял на палубе драккара, его волосы трепал ветер. Двухпалубное судно едва касалось воды, легко проносясь по поверхности. Рядом плыли другие драккары и корабли поменьше. Часть флота осталась перехватить воинов Хаоса, и он скорбно взглянул на запад, надеясь, что у тех эльфов все получится, хотя в глубине души опасался худшего.

Молнии рассекали темные тучи на востоке. Ужасная буря гнала их по небу. Тучи были отвратительного серо-зеленого оттенка, и Латиерин знал, что буря уже совсем близко. Хлынул дождь, тяжелые капли били его по лицу. Он быстро помолился за эльфов, оставшихся, чтобы удержать вражеский флот в заливе. Кораблей быстрее, чем эльфийские, просто не существовало. Никто не мог состязаться с ними в скорости и маневренности, но и выходцы с севера были умелыми моряками, к тому же обладали преимуществом во времени. Принц Каланос приказал нескольким кораблям задержать их, и Латиерин надеялся, что эта жертва не окажется напрасной.

Драккар повернул на север, его паруса ловили попутный ветер. Другие эльфийские корабли тут же последовали за ним. Латиерин прикинул, что они должны были уже нагнать корабли с норскийцами, и оба флота были приблизительно на одинаковом расстоянии от острова. Он был уверен, что у эльфийских кораблей есть преимущество в скорости и, соответственно, они будут на месте несколькими часами раньше противника. Теперь оставалось лишь обогнать надвигающуюся бурю - задача очень и очень непростая. Волны поднимались все выше, ветер крепчал с каждой минутой.

- Капитан! - заорал кто-то.

Латиерин обернулся на голос. Это был Даралин, темноволосый моряк, бороздивший океаны уже два века. Он, отчаянно жестикулируя, показывал на восток, туда, где собиралась буря.

Небольшой корабль, украшенный фигурой орла, легко скользил по воде. Сначала Латиерин ничего не мог разглядеть, потом его острый взгляд упал на то, от чего по всему телу прошла дрожь. Глубоко под водой виднелось что-то темное, тогда как на поверхности о его существовании говорила лишь мощная волна. Это нечто с огромной скоростью приближалось к кораблю.

- Кит? - вслух сказал Латиерин, сам себе не веря.

Конечно, размеры подходят, но ни один кит так себя не ведет и просто не может передвигаться со скоростью, которую способен развить эльфийский корабль. Нет, это было что-то совсем уж противоестественное - даже в воздухе чувствовалось приближение Хаоса. Латиерин не раз видел морских чудовищ, но, конечно, совсем не таких.

Над водой показались спинные плавники животного, до отвращения бледные, словно существо привыкло жить там, куда не доходят солнечные лучи. Перед ними поднялась вверх пара длинных, слабо светящихся щупалец. Корабль резко повернул на север, словно пытаясь скрыться. Наконец, существо показалось полностью. Оно было мерзким. Огромные черные глаза явно искали добычу. Каждый из них превосходил диаметром обычный рост эльфа, и Латиерин с ужасом заметил в них злобный древний разум и бесконечную ненависть. Чуть ниже этих двух были мириады других, маленьких, голубоватых, излучающих странное свечение глаз. Тело у чудовища было бледное, почти прозрачное, как плавники. Под самой кожей виднелись толстые синие и лиловые вены, бока были испещрены рубцами.

Оно рвануло в сторону, отыскивая жертву, расплескивая воду мощными плавниками, и захватило двухкорпусное судно, которое отчаянно дернулось, силясь высвободиться. Но чудовище двигалось так быстро, что мгновенно предотвратило этот маневр. Пара огромных щупалец с когтями выскользнула из воды и обмотала дальний корпус, сокрушая снасти. На поверхности бледной плоти мерцали голубоватые круги, издающие ужасное зловоние. Щупальца потянули корабль под воду, и ближний к чудовищу корпус поднялся. С каким-то неестественным скрипом существо набросилось на корабль, распахнув пасть. Она казалась даже шире, чем можно было бы предполагать у создания таких огромных размеров. Корпус корабля был раздавлен в мгновение ока. Зубы легко сорвали обшивку и раскрошили палубу, и вскоре по поверхности моря разлетелись обломки дерева и изуродованные тела.

Латиерин опустил руку, и из множества баллист в чудовище полетели тяжелые гарпуны. Они вонзились в бока животного, и эльф с удивлением отметил, что один даже попал в глаз. Существо отчаянно забилось, вздымая огромные массы воды, и нырнуло, ускользая от очередного залпа.

Корабль снова резко развернулся. Шторм быстро приближался, и рисковать было просто нельзя.

Внезапно огромное судно с грохотом взмыло вверх - чудовище ударило снизу. Драккар тяжело опустился на воду, потеряв скорость, и волны хлынули через борт. Щупальца захлестнули мачты. Могучие столбы заскрипели, но выстояли. Латиерин бросился вперед, выхватил саблю и ударил ею по ближайшему щупальцу. Оно было толстое и упругое, но острое лезвие глубоко рассекло плоть. В воздухе мелькнуло еще одно щупальце, животное явно хотело насадить эльфа на загнутый коготь. Он легко отскочил, и щупальце ударилось в трап, разбив его в щепки.

Латиерин почувствовал, как что-то коснулось его сапога, и ногу пронзила сильнейшая боль. Опустив глаза, он заметил кончик щупальца, ползущий по ноге вверх. Он вздрогнул и отсек ползучую мерзость, потом попытался отшвырнуть подальше носком сапога - и тут же пожалел об этом из-за нового приступа боли.

Существо ползло на палубу, заставляя корабль угрожающе накрениться, и Латиерин понял, что соскальзывает в разверстую пасть, изрыгающую зловонное смертоносное дыхание. В ней было множество зубов разного размера - и в два человеческих роста, и не длиннее локтя, но и короткие казались ужасающими. Эльф схватился за какой-то канат уже в самый последний момент и повис, понимая, что теперь это лишь вопрос времени - руки устанут и пальцы разожмутся.

Стало жарко, и Латиерин отвернулся от внезапно возникших совсем рядом языков пламени. Воздух заколебался, но это был вовсе не знак приближающейся бури. Взмахивая могучими крыльями, дракон принца Каланоса парил в воздухе и выдыхал на морское чудище живой огонь. Животное выпустило корабль и соскользнуло обратно в воду, обожженное дочерна, издавая скрипящие звуки - очевидно, выражение боли и гнева. Другие эльфийские корабли окружили монстра, выпуская по нему тучи стрел и дротиков, и оно отбивалось вслепую, сумев при этом схватить и разнести в щепки небольшой корабль. Под конец мириады стрел вонзились в глаза животного, и оно исчезло в пучине.

Молния ударила в мачту одного из драккаров, и паруса вспыхнули. «Чудовище отступает», - подумалось Латиерину, но свою работу оно выполнило. Эльфийский флот был застигнут штормом.

Судобаал прекратил повелевать левиафаном и позволил ему вернуться в ледяные глубины. Он засмеялся про себя. Все, теперь эльфам не добраться до острова первыми.
<br />

== '''КНИГА ТРЕТЬЯ''' ==

=== '''Глава 1''' ===
- Эй ты, поторапливайся! - кричал Хрот, карабкаясь по ступеням, вырубленным в скале.

Он одолел очередной пролет - перемахивая через четыре ступени, потом обернулся и грозно глянул на колдуна, ползущего сзади. Судобаал сражался со ступеньками, опираясь на посох и тяжело дыша.

Далеко внизу на берегу норскийцы сражались с высаживающимися отрядами эльфов. О, как ему хотелось очутиться там, в самой гуще сечи, кровь стучала в висках, измененное тело напрягалось, руки сжимались в кулаки.

Все новые и новые эльфийские корабли прибывали под белыми парусами, легко причаливая благодаря низкой осадке. Сотни стрел наполняли воздух, из корабельных боевых машин летели тяжелые дротики.

Молния осветила побережье, грянул гром. Хрота и Судобаала заливал дождь, камни опасно скользили под ногами. Позади уже осталось несколько сотен футов, и еще одна сотня ждала их, а там - вожделенная цель и награда.

Битва шла как-то вяло, и Хрот подавил желание броситься вниз. Он знал, что стоит ему на это решиться - и у эльфов не останется ни малейшего шанса. Ярость и мощь божества закипали в крови. Кхорн сделал его тело таким крепким, что оружие не брало живую плоть, смертельные для других раны не представляли опасности. Он мог без труда разорвать человека надвое. Он был выше и сильнее, чем когда-либо, и все склонялись перед ним. В нем чувствовалась сила богов, и не только в огненных глазах и витых рогах - он сам источал ее. Все боялись и уважали его, кроме колдуна. «Ничего, - думал Хрот, - скоро и с этим справимся».

- На этом острове сильно влияние Хаоса,- прошипел Судобаал, отдуваясь.

Но Хрот и сам это почувствовал - ближе к божеству он становился все сильнее, словно черпал мощь из воздуха. Казалось, весь остров пропитан этой силой: искореженные растения, зубастые цветы, демонические лики, проявляющиеся на поверхности скал и беззвучно кричащие от боли.

- Это дыхание богов. Их сила зовет меня,- вымолвил Судобаал. - Надо торопиться.

Волшебник прошелестел мимо Хрота и двинулся дальше наверх. Хрот напрягся, последний раз обернулся на кипящий бой и последовал за колдуном.

На вершине он оказался раньше Судобаала. Тропка вела мимо большой скалы, потом на другом склоне гребня продолжалась очередной лестницей, на этот раз ведущей вниз. Обогнув угол, он внезапно почувствовал, как усилилась пульсация в воздухе, и внутри у него все сжалось. В голове пронеслись смех и вопли, и он едва не пошатнулся. Впереди в скале зияла глубокая расщелина. Оттуда струился пар - казалось, внутри спал огромный зверь. Острые скалы, окружающие вход в пещеру, делали его похожим на разверстую пасть.

С двух сторон от входа стояло по два камня. Некогда высокие и красивые, белого цвета, покрытые золочеными рунами, теперь они были наполовину разрушены, и обломки валялись вокруг, а по белой поверхности ползли вверх пульсирующие черные вены - разрушительная сила Хаоса, что оказалась сильнее эльфийской магии. Судобаал показался из-за угла, шатаясь под действием невыразимой силы, исходящей из пещеры. Он, однако, быстро собрался с силами и алчно осматривал вход.

- Вот это тщеславие - думать, что можно удержать силу Хаоса. Наконец-то мы у цели, к которой так долго шли.

И они направились в пещеру Хаоса: колдун шагал без страха, избранник Кхорна - более осторожно, покрепче сжав в руках топор.

Эльфийские корабли под прикрытием стрел устремились на мелководье, сотни воинов спрыгивали в воду, потрясая копьями и большими щитами. Их серебряные шлемы сверкали при вспышках молний. Норскийцы встретили их по колено в неспокойной воде, и море окрасилось кровью людей и эльфов.

Латиерин соскочил с борта корабля. Ледяная вода доходила ему до бедер, длинные одежды мгновенно промокли. Он опустил сияющий меч и повел своих бойцов в атаку. Ноги увязали в песке, приходилось беспрестанно бороться с подводными течениями.

Черные плавники прорезали мелководье, и он увидел, как акула схватила эльфа поперек торса и потянула под воду. Латиерин не зря называл акул волками моря: они просто сходили с ума от крови, растворенной в воде. Пена на волнах стала красной, но он поборол отвращение и двинулся дальше.

Стрелы тучами пролетали у него над головой, выкашивая норскийцев. Большинство прикрывались щитами, но многие не успевали и с криками падали в бурлящее море. Тут же вились акулы, и он увидел, как одна из них схватила человека за ногу и потащила на глубину.

Латиерин с криком бросился на врага, рассекая мечом обтянутый шкурой щит и спрятанное за ним лицо. Противник упал, и эльф прикончил его. Верные соратники собрались рядом, разя направо и налево длинными копьями. Норскийцы сами бросались на острия, стремясь пригнуть их, чтобы дать возможность товарищам подойти ближе к эльфам.

Один рослый воин Хаоса, с кожей более темной, чем у других, бросился на эльфов, не обращая внимания на два копья, попавшие ему в грудь. Ударом топора он обрубил древки и наскочил на тех, кто попытался его ранить. Одного эльфа он ударил в лицо, другого сгреб и сжал так, что у того кровь хлынула из заостренных ушей.

Латиерин попытался приблизиться к обезумевшему врагу, но того уже унесло водоворотом битвы. Он отбил удар мечом и прошил насквозь шею еще одного норскийца.

Воздух содрогнулся от рева, когда появился принц Каланос. Его огромный зелено-голубой дракон обрушился на норскийцев, разрывая их на части, и поднял высокую волну. Латиерин увидел перекушенного пополам человека и другого, которому коготь отсек обе руки. Сам Каланос уже наколол двоих воинов на копье. Дракон снова поднялся в воздух, изрыгая смертоносный огонь. Вода в море закипела, повалил пар. Те норскийцы, что нырнули под воду, надеясь укрыться от пламени, с воплями выскочили, обваренные до костей.

- Вперед! - закричал Латиерин, кидаясь на деморализованного противника.

Его верные морские стражи бежали рядом. Лучники убивали врага во множестве, вода кишела мертвыми телами, уносимыми волнами.

Латиерин почувствовал, как его ударило что-то большое, рядом закричал какой-то эльф. Здоровенная пятнадцатифутовая акула схватила его поперек груди, расколов крепкий щит. Кинувшись вперед, Латиерин глубоко вонзил меч в голову рыбы. Она обезумела и забилась в страшной агонии. Латиерин упал, наглотавшись соленой воды, встал и, кашляя, направился к берегу.

По всему побережью эльфы теснили норскийцев. Перед Латиерином показался высокий воин, рубящий эльфов двумя мечами. Латиерин бросился на него, извернулся и ударил мечом по шее, но тот отреагировал с поразительной быстротой и не пострадал, а его второй меч, просвистев в воздухе, вонзился в шею Латиерина, и тот беззвучно упал наземь.

Улкжар, Охотник за Головами, не остановился ни на секунду, продолжая прорубать себе путь в рядах эльфов. Но их было много, и его норскийцы отступали.

- Что бы ты там ни делал, колдун, давай быстрее! - пробормотал он.

Они все дальше уходили в пещеру. Судобаал провел рукой, похожей на когтистую лапу, по гладкой поверхности камня. Скала пульсировала и переливалась разными цветами - голубым, зеленым, лиловым. Темные жилы набухали от едва сдерживаемой мощи, от которой даже Судобаалу становилось не по себе.

У Хрота волоски на шее поднялись от предчувствия магии. С одной стороны, он был ближе к божеству, чем когда-либо, если не считать сражений, с другой - колдовство пугало и не вызывало особенного доверия.

Пещеру озарял мрачный холодный свет, исходящий от стен. Голубые огоньки на посохе Судобаала разгорелись ярче. Спутники прошли в круглую пещеру, по которой кружились, змеясь, струи лилово-красного дыма, оттенком напоминающего запекшуюся кровь.

Едва они приблизились ко входу, стены вспыхнули, цвета закружились быстрее. Сквозь дым спутники разглядели ларец из белого камня, помещенный на каменный постамент в самом центре пещеры. Ларец был покрыт сияющими эльфийскими рунами, которые больно жгли глаза Судобаала. У Хрота разболелась голова, и он непроизвольно схватился за топор.

Судобаал положил ему руку на грудь, не давая войти. Хрот пренебрежительно покосился на тощую кисть, но остановился.

Колдун шагнул вперед и поднял посох, словно прощупывая воздух. Клубы дыма проносились в нескольких дюймах от его рук. Он что-то зашептал, и руны вспыхнули еще ярче. Он кивнул, отступил немного и достал длинный кривой кинжал, поднес к лицу и сделал на щеках два вертикальных надреза, потом вложил клинок в ножны, вытер кровь ладонью и вернулся к выходу, подняв окровавленную руку. Дым, словно привлеченный кровью, заструился вокруг него, и колдун снова запел и вдруг что-то резко выкрикнул, отчего одна из рун полыхнула и рассыпалась на множество светящихся искр. Он еще и еще раз вскрикнул и повторял так до тех пор, пока не стер все руны. С улыбкой на лице Судобаал смотрел, как они исчезают. Дым поменял оттенок, стал темнее и закружился еще более яростно. Каменный ларец треснул, и его белая поверхность почернела, изнутри полезло что-то острое, и наконец он был окружен торчащими шипами.

Судобаал на миг прикрыл глаза. Пришло его время - время взять то, что принадлежало ему по праву, обрести власть и избавиться от Хрота. Любимец Кхорна сделал все, что требовалось, собрал армию и обеспечил безопасный путь сюда, но теперь он более был не нужен, выскочка становился все сильнее - сколько еще можно будет держать его в повиновении?

Судобаал затянул песнопение, медленно поворачиваясь в сторону своего спутника. И тут он заметил занесенный над ним топор и ошалело отпрянул, инстинктивно что-то крикнув на языке Хаоса. Появилась призрачная черная когтистая рука и остановила топор буквально в последний момент. Хрот сердито зарычал, Судобаал попытался отойти подальше. Призрачная рука исчезла.

Судобаал опустил посох, и в Хрота с треском полетели голубые искры. Воин почувствовал движение колдуна и уже собрался прыгнуть, но не успел. Пламя охватило его, отбросив назад и крепко ударив о стену. Он упал наземь, обожженный, в почерневшей броне, рыча от гнева и ненависти.

Судобаал вобрал в себя силу Хаоса, струящуюся из ларца и вьющуюся в воздухе, и почувствовал, как она возрастает. Ощущение было замечательное. Он почти никогда не испытывал ничего подобного и знал, что теперь может уничтожить Хрота, отправить его навеки в царство Хаоса, на нескончаемую муку. И как только этот идиот осмелился напасть на него?

Его золотистые глаза почернели, воздух вокруг был наполнен электрическими разрядами. Пламя на конце посоха пылало, освещая всю пещеру, его языки стекали по рукам и плечам колдуна, поднимались по лицу. Вскоре все тело было охвачено холодным голубым огнем. Он раскрыл рот, и огонь прошел в легкие и желудок, заполняя своего повелителя.

- И как ты мог подумать, что одолеешь меня? Против моей магии у тебя не было ни единого шанса.

Хрот с трудом поднялся на ноги, его плоть все еще дымилась, глаза горели злым, яростным огнем.

- Магия - для слабаков, которым не удержать клинок, для трусов, которым недостанет сил встретить врага лицом к лицу, выродок.

- Э-э, да неужто? Что толку, если тебя уже превзошел такой слабак?

- Ты меня никогда не победишь, Судобаал. Я заберу твою душу.

Хрот приготовился к прыжку.

- Прощай, боец, - прошептал маг и выпустил накопленную силу.

Воин отпрыгнул назад, но на середине прыжка волна захлестнула его. Она могла сорвать плоть с костей и забросить ее обладателя в темные бездны, но голубое пламя омывало его, не касаясь. Хрот чувствовал, что мощь заклинания могла прикончить его, но оставался невредим.

Волшебник судорожно выдохнул и упал навзничь. Хрот сделал шаг, другой и вдруг рухнул на колени, взвыв от боли, выронил топор и схватился обеими руками за шею. Плоть странно набухла, словно что-то росло внутри нее. Голова склонилась набок, и из-под кожи выскочило несколько медных шипов, затем появилось тяжелое кольцо. Кровь текла под броню. Наконец боль прекратилась, и Хрот встал. Судобаал скорчился на полу, оторопело глядя на него, словно не верил собственным глазам.

Хрот поднял руку и коснулся медного кольца, усмехнулся, глянул на мага и пожал плечами.

- Ошейник Кхорна, - выдохнул колдун.

Пожалованный Кхорном одному из приближенных демонов, это был мощный артефакт, способный защитить своего владельца от мага. Судобаал в отчаянии выкрикнул проклятие Хроту, и вокруг того появились сотканные из дыма огнеглазые создания, их было великое множество. Они потянулись к воину когтистыми лапами, желая вырвать душу из тела, но не смогли дотронуться и отшатнулись, мучимые болью. Он замахнулся на них топором, шагнув к волшебнику, и призраки исчезли.

Судобаал снова поднял посох, и на его конце сверкнула молния, но Хрот пнул ногой магическое оружие и поднял его владельца в воздух, держа за тощую шею. Глядя ему в глаза, человек в черной мантии дергал ногами в нескольких футах от земли. Хрот злорадно улыбнулся.

- Похоже, у тебя неприятности.

Он швырнул волшебника через всю комнату, тот шмякнулся о стену и сполз на пол. Воин подошел и снова взял его за горло.

- Я заберу твою душу, - сказал он и еще раз швырнул поверженного противника. - Я не хочу тебя убивать. По крайней мере, сейчас.

Он приблизился к хнычущему колдуну, косясь на по-прежнему заполняющие пещеру струи дыма.

- Что будет, если я войду туда? Эй, что тогда случится?

Не дождавшись немедленного ответа, он пнул волшебника. Судобаал кашлянул и выплюнул на пол сгусток крови.

- Это моя судьба, ублюдок, - с трудом выговорил он.

Хрот хохотнул.

- Ну, не сказал бы, что ты совсем уж слабак, чародей. Вот валяешься тут и все еще пытаешься меня задеть.

- Я убью тебя, - шептал маг.

- О нет, Судобаал. Я больше не буду твоим псом. Теперь я - господин и повелитель, и я получу твою душу. А пока пойду туда и заберу то, что мне принадлежит.

Оставив обессилевшего колдуна на полу, Хрот шагнул ко входу в дальнюю пещеру. Он на миг обернулся, плюнул в Судобаала и переступил границу царства Хаоса.
<br />

=== '''Глава 2''' ===
Стефан фон Кессель пошатнулся от неожиданного удара. Приложив ладонь к щеке, он взглянул в гневные глаза Рейксмаршала, открыл и снова закрыл рот. Челюсть угрожающе щелкнула.

- Славный удар, - пробормотал он.

- Тебе еще крупно повезло, что я этим ограничился. Ты чертов дурак, фон Кесселъ. Поверить не могу, что ты ослушался моего приказа. - Стефан попытался что-то сказать, но разъяренный рыцарь оборвал его: - Мое слово - это слово Императора, черт побери! Ты бы посмел ослушаться личного приказа Императора Магнуса? Отвечай!

- Сэр, я решил, что это… чрезвычайные обстоятельства.

- Ты не понимаешь, что натворил!

- Сэр, Грубер - предатель! Как я мог это так оставить? Граф-выборщик, один из двенадцати доверенных лиц Империи, предал нас!

- Вот как. Из-за какого-то письма ты две недели тащил свою армию через Империю вопреки приказу.

- Но, сэр… Я боялся, что будущее Остермарка…

- Да плевать я хотел на будущее Остермарка! Меня волнует лишь Империя в целом. Что нам от этого Остермарка, если вся Империя погибнет?

- Я сделал так, как, по-моему, было бы лучше для Империи.

- Ты совершенно ничего не понимаешь! Твой ум помутился от ярости, фон Кессель. Ты в состоянии думать лишь о своем чертовом дедушке и об этом толстом ничтожестве Грубере! Ты не только ослушался меня. Я думал, что тебе, по крайней мере, хватит ума защитить землю, которую должен был защищать Грубер. Но нет, ты поперся через всю долбаную Империю, оставив Остланд без прикрытия. Если силы Хаоса вернутся и пойдут через Остланд, защитить его будет некому - хоть прямо иди к Талабхейму в самое сердце Империи.

- Великий город Талабхейм неприступен.

- Пожалуй, но там едва хватит людей, чтобы встать на внутренних стенах, не говоря уже о внешних, дурень, - сказал маршал. - Если силы Хаоса пройдут по Остланду, это будет на твоей совести, фон Кессель. - Немолодой военачальник устало вздохнул. - Если ты все же прав, Империя подвержена опасности изнутри. Вот черт. - Тренкенхофф озадаченно нахмурился. - Вот черт, - снова сказал он. - Хорошо, даю тебе три дня. За это время разберись в ситуации, и мы будем действовать соответственно. Если ты ошибался, веди своих бойцов назад в Остланд и молись, чтобы не было слишком поздно.

Фон Кессель все еще непокорно смотрел на маршала, щеки его пылали.

- Ваши послания дошли до Грубера, сэр? Ну, те, где вы велите ему прекратить отступление на восток?

- Если б я знал. Ответа, во всяком случае, не было. Мои гонцы еще не вернулись, и этот трусливый пес все еще бежит. Если честно, я не знаю, чего он добивается. Может, бежит от эпидемии, охватившей Остланд, Остермарк и вот теперь Талабекланд. Не знаю.

Стефан нахмурился.

- От эпидемии? Возможно…

- Три дня, фон Кессель. Найди этого человека за три дня, армию оставь пока под моим началом. Может, они помогут местным силам избавить от всякой мерзости южный берег реки. Давай, поезжай.

Стефану было все еще скверно после взбучки, полученной от маршала, даже сейчас, два дня спустя. Он постарался прогнать мрачные мысли, когда вернулся разведчик. Вильгельм со всех ног бежал вниз по крутому лесистому склону и наконец, тяжело дыша, остановился перед капитаном.

- Ну? Здесь?

- Выходит, что да, сэр. Похоже, там кто-то есть. У ворот часовни - свеженарубленные дрова.

- Хорошо. Это далеко?

- В получасе пути, выборщик.

- Не называй меня так, - бросил Стефан и погнал коня вперед.

Солдаты Остермарка уже неделю как называли его выборщиком, к его немалому ужасу. Они услышали, что Грубер предал Империю, и решили, что Стефан - законный наследник его титула. Он пытался их разубедить, но безрезультатно.

Весь отряд последовал за ним по скалистой тропе, ведущей к холмам, поросшим ельником. Пошел снег, его легкие хлопья падали на плечи капитана, и тот крепче запахнул плащ.

За ним ехали двенадцать солдат. Все отлично умели держаться в седле, кроме несчастного Альбрехта.

- Лошади. Они меня явно недолюбливают, - заявил он накануне, и с этим пришлось согласиться.

Тем не менее, Альбрехт наотрез отказывался остаться. Одна из лошадей попыталась укусить его кобылу, и та сбросила седока наземь. Он клялся, что лошади просто издеваются над ним.

Когда показалась часовня, Стефану стало не по себе. Путешествие и так было мрачным, все ехали молча. Капитан готовил себя к дурным вестям - той правде, которую он жаждал и одновременно боялся услышать. Уже смеркалось, когда они подъехали к давно заброшенной часовне. Дым шел из трубы небольшой хозяйственной пристройки. Снег лежал уже в фут толщиной, изо рта на морозе шел пар.

Они не заметили людей, снующих между деревьями. Лошадь Альбрехта захрапела, прижав уши, и он заорал на нее.

Дверь в часовню была открыта. На пороге показался здоровенный мужчина с тяжелым амулетом на шее - Стефан с некоторым облегчением узнал двухвостую комету Сигмара. Незнакомец был наголо побрит, лицо у него было грубое и квадратное, шея почти отсутствовала, как у прирожденного борца. Нос был сломан явно не один раз и плохо сросся. Сжимая в огромных ручищах молот, он осторожно поглядывал на всадников. Человек больше напоминал солдата, чем жреца, но Сигмар был божеством воинов, и все его служители умели держать в руках оружие.

- Эй, подходите ближе и почувствуйте на своей шкуре гнев Сигмара, недоноски! - прогремел он гулким властным голосом.

Стефан заметил, что из окон часовни, из-за чуть приоткрытых ставней, прямо в него целятся два арбалета.

- Не слишком теплый прием со стороны жреца, - заметил Альбрехт и поймал на себе сердитый взгляд капитана.

- Эй, ты, чтоб тебя, скажи Груберу, что однажды он погибнет от моей руки, и это случится скоро. Прочь, прислужники сил Хаоса!

- Мы не от графа, я Стефан фон Кессель.

Жрец подозрительно покосился на него, и тут его глаза расширились. Он махнул своим людям, чтобы те опустили арбалеты.

- Фон Кессель! Хвала Сигмару! Заходи, замерз небось. Я Гунтар. - Он провел Стефана в часовню. - Давайте заходите все. На заднем дворе есть стойло для ваших коней. В часовне тесновато, но вы все поместитесь. Да заходите же.

Он хлопнул Стефана по спине, едва не сбив с ног. Тот смутно чувствовал, что уже встречал этого жреца, но не мог вспомнить, где именно.

- Я-то думал, это лакеи Грубера явились прикончить меня. Хвала Сигмару, что они меня еще не выследили. А ведь точно рано или поздно доберутся. Давно следовало убраться отсюда куда подальше. Я бы и уехал, но думал, что надо все-таки вас дождаться. Что-то разболтался я. Тут у нас горячий суп варится. Идем.

Старая часовня была уже много лет заброшена, но жрец явно старался изо всех сил поддерживать ее в приличном состоянии. Полы были чисто выметены. Место казалось суровым, как и положено святилищу Сигмара, окна были закрыты ставнями. Под высокой крышей между балок росла паутина. Сквозь пару с грехом пополам залатанных дыр падали снежинки. Внутри оказалось двое мужчин, хотя при ближайшем рассмотрении Стефан понял, что один из них - еще мальчик.

- Йозеф и Микаэль, - представил их Гунтар. - Микаэль, будь умницей, помоги солдатам с лошадьми и проверь, достаточно ли у нас одеял. - Паренек кивнул, встряхнув кудрявыми рыжими волосами, и убежал. - Вам тут хватит места, чтобы переночевать. Микаэль принесет одеяла. Пусть вас не смущает, что придется спать в храме Сигмара - для воинов лучшего места не найти, а?

В глубине часовни стояла древняя резная статуя Сигмара, сжимающего перед собой огромный двуручный боевой молот Галмараз. Жрец проводил Стефана к маленькой дверце, ведущей в жилые помещения, но капитан извинился и сначала подошел к статуе. Упав на колени, он склонил голову и вознес молитву воинственному божеству. Затем поднялся и последовал за жрецом.

- Поклоняешься Сигмару, как я вижу,- с одобрением сказал Гунтар, проходя в маленькую кухню.

Следуя за ним, Стефан подумал, что тот здорово напоминает медведя в жреческом одеянии. И верно, надежный товарищ в бою.

Кухня была скудно обставлена: крепкий деревянный стол, пара скамеек и черный котел над открытым огнем. Сзади располагалась дверка - скорее всего, на конюшню. Пожилой сутулый человек помешивал вкусно пахнущее содержимое котла. Он повернулся, и Стефан сразу его узнал.

- Доктор Питер,- тепло сказал капитан.- Рад, что вы в добром здравии, старина.

Питер устало улыбнулся. Старик всегда был добр к Стефану, когда тот был еще ребенком, - давал ему пожевать трав от зубной боли, рассказывал удивительные истории, когда с мальчиком никто не хотел разговаривать.

- В добром здравии? Я? Да у меня кости скрипят на ходу, по лестнице едва могу подняться. Я стар и устал, молодой человек, но снова увидеть вас и правда хорошо. Жаль только, что при таких обстоятельствах.

- Пожалуй, но главное, что это не портит радость встречи.

Гунтар усадил обоих, достал миски, до смешного маленькие в его могучих лапищах, и принялся накрывать на стол. Налив супу для Стефана и старого врача, он крикнул Йозефу, чтобы тот принес хлеба для солдат. Теперь, когда он позаботился о нуждах гостей, жрец смог присесть и сам.

- Нам многое нужно обсудить, - сказал Питер со вздохом. - Да смилуется Морр над моей бедной старой душой. За мной охотятся, Стефан, ты же знаешь? Меня назвали предателем и чернокнижником. Можешь себе такое представить? Я - слуга темных богов! Да это же просто смешно. Но я забегаю вперед.

Старик наклонился, пристально глядя в глаза капитана.

- Этот добрый жрец - самый надежный человек, какого только можно представить. Он жизнь готов отдать за Империю. Ты знаешь меня с детства, Стефан, и хотелось бы думать, что ты по-прежнему мне доверяешь.

- Ну, конечно. И спрашивать не стоит.

- Тогда верь этому человеку, как веришь мне. Не сомневайся ни в едином его слове.

Стефан взглянул на жреца, и тот в ответ спокойно посмотрел ему в глаза.

- Я сделаю, как ты скажешь, Питер.

- Хорошо. На самом деле, ты о нем наверняка слышал. Его подвиги во время Великой Войны хорошо известны.

Стефан порылся в памяти, и вдруг глаза его расширились.

- Гунтар… Гунтар Клаус?

Воинственный жрец мрачно кивнул. Этот человек был живой легендой. Всю войну он неустанно сражался и, как рассказывали, убивал своим молотом могучих демонов и лично собирал целые армии.

- Для меня большая честь встретиться с вами, - выдохнул капитан.

- Рад, что вы получили мое письмо, фон Кессель, а то все боялся, что оно не дойдет. А теперь, - Питер откинулся назад, - пора тебе узнать правду. Ты же знаешь, сколько лет я служил правящему дому Остермарка. Я служил еще твоему деду - не то чтобы он часто болел, но я помогал его семье, когда они были бедны. Твой дед был сильный человек. Еще я был личным врачом Отто Грубера, будь проклято его имя, когда он принял титул великого выборщика. Так вот, он всегда был болен, с самого детства. Тогда все думали, что он умрет, но парень как-то выкарабкался, хотя здоровье его было подорвано навсегда. Когда он стал выборщиком, я отреагировал вполне спокойно. Но это очень умный и хитрый человек, он одурачил меня, как и всех остальных. Казалось, болезнь - это часть его, и с течением лет у него проявлялись симптомы самых опасных инфекций, какие мне только известны. Я делал для него что мог, готовил настойки и целебные отвары, и он понемногу справлялся. Тогда я еще не мог понять как и довольно долго обманывал себя, думая, что дело в моем врачебном искусстве. А годы шли, я состарился и начал подозревать, что дело нечисто. - Он помолчал, вертя в руках ложку. - Вообще-то он должен был умереть много лет назад. Что-то поддерживало в нем жизнь, и это были не мои лекарства. Но мне нравилось занимать такое положение. Все знали, что выборщик много десятилетий справляется со своим недугом и что я - его врач. Графы и бароны отовсюду стекались ко мне за советом. Ох уж эта гордыня… Но наконец я узнал правду. Оказывается, я всего лишь задерживал разложение, таящееся в нем. Ну, ты понимаешь, это вовсе не метафора: он в самом прямом смысле разлагался изнутри. По логике вещей, Грубер должен был умереть еще в юности, может статься, в неполные двадцать лет. Не знаю, что и сказать, но единственное возможное объяснение - это то, что во избежание такой участи он искал себе бога-покровителя. Может, он и не хотел целенаправленно обращаться к злым силам, но ему ответил бог Хаоса, который спас и проклял его.

Воцарилось полное молчание. Стефан сидел неподвижно, на лице его было явственно написано отвращение. Он прокашлялся.

- А мой дед?

- Могу лишь предположить, что твой дед раскрыл его тайну и, как человек исключительно честный и порядочный, пришел в смятение: они ведь были близкими друзьями! Вот Грубер и ополчился на него. Как загнанный в угол зверь, он напал, чтобы уберечь себя и свою постыдную тайну. Твоего деда обвинили в пособничестве темным силам. Он высмеял подобные подозрения, но по указке Грубера охотник на ведьм произвел расследование и вынес приговор. Эта змея «допросила» домашних слуг и придворных. Хорошенький допрос! Крики были слышны по всему замку. В ту последнюю роковую ночь он вошел в личные покои твоего деда и нашел алтарь темных богов, на котором лежали принесенные в жертву человеческие сердца. На стенах комнаты кровью были нарисованы символы Хаоса. Грубер оклеветал твоего деда, я в этом не сомневаюсь. И того казнили, а отца твоего изгнали, да и сам ты пострадал.

- Но против него обернулся весь двор.

Старик пожал плечами.

- Придворных легко купить. Возможно, им тоже даровали долголетие ценой поклонения темным богам. Прошли годы. Всего несколько месяцев назад я узнал правду и не мог понять, что мне делать. Говорить было нельзя - что значит слово врача против выборщика и всего его двора? Ха! Да меня бы высекли и повесили на воротах замка на поживу воронам. И тогда я решил бежать.

- Темная история, - прогремел жрец.

- Не понимаю, почему они оставили меня в живых, - сказал Стефан. - Ему было бы куда выгоднее убить меня в колыбели. Понятно же, если я все узнаю, то обязательно попытаюсь убить его. И потом, как бы мне ни была неприятна эта мысль, я законный наследник титула выборщика. Странно все это.

- Пожалуй, я с тобой согласен, - сказал Гунтар.- Это и впрямь бред, но похоже, граф потерял рассудок много лет назад. Кто может понять, что творится в голове у безумца?

- А он ведь пытался убить меня, - сказал Стефан, едва осознав это сам. - Только много позже. Вся эта история с охраной перевала - чистое самоубийство. Вопрос в том, почему он так долго ждал возможности избавиться от меня.

- Не знаю, парень.

- Вот что я скажу. Теперь остается лишь убить мерзавца.

- Проблема в том, молодой человек, - сказал Гунтар, - что этого типа не так-то просто прикончить.

Капитан нахмурился.

- Думаю, меча в сердце будет достаточно.

- Вот тут ты ошибаешься. Если бы даже я грохнул его по голове этим молотом, - для большей убедительности жрец поднял оружие и потряс им, - это бы его не убило. Выглядел бы он при этом неважно, но точно не погиб бы.

- Вообще-то обычно бывает достаточно пробить человеку голову…

- Да, но он больше не человек в полном смысле слова. Он - воплощение Хаоса. - Жрец сделал рукой защитный знак Сигмара, чтобы отвести зло. - Он его защищает. Грубер продал душу, и теперь боги Хаоса алчно стерегут свою добычу. Даже вся сила моей веры бесполезна против него. Вот зараза, но если бы я только мог…

- И как… как же нам его убить?

- Есть одно средство, но его трудно добыть. Я узнал, что…

Что-то вкатилось в комнату, и жрец умолк. Неизвестный предмет упал в огонь, разметав горящие угольки, и вылетел на пол. Это был металлический шар размером с кулак, испещренный маленькими отверстиями.

- О Сигмар, что это? - прогремел Гунтар, вскочив и опрокинув скамейку.

Из отверстий в шаре повалил зеленый вонючий дым. Стефана стошнило.

- Назад! - крикнул Питер, закашлявшись. - Это яд!

Стефан обнажил меч. У него слезились глаза, дым проник в легкие, голова закружилась. Кашляя, он прикрыл рот ладонью и последовал за Гунтаром ко входу в часовню. Он втащил за собой старого врача и захлопнул дверь. Питер упал на колени, кашляя кровью на каменные плиты пола.

- Заприте двери! - крикнул Стефан, утирая слезящиеся глаза.

Солдаты бросились исполнять приказ и заряжать ружья и арбалеты. Двое забаррикадировали главный вход, еще двое перекрыли тяжелой скамьей вход в жилые помещения.

- Где Микаэль? Где он, черт бы его побрал?! - гремел Гунтар.

- Мальчишка ухаживает за лошадьми, - отозвался Вильгельм.

Жрец громко выругался, отбросил скамейку одной рукой и бросился назад в кухню.

- Проклятие! - сплюнул Стефан.- Вы, двое,- идите с ним.

Зеленый дым наполнил помещение, и два солдата последовали за жрецом, прикрыв лица ладонями. Гунтар выбил плечом дверь, ведущую во двор, и впустил свежий воздух. У него резало глаза, в грудь попали две арбалетные стрелы, но он устоял. Сзади появились тяжело дышащие солдаты. Послышался залп, и один из них упал, схватившись за горло.

Пригнув голову, Гунтар пробежал по двору к стойлам. Лошади били копытами в дверь и испуганно ржали. Мальчик лежал на полу в луже крови, один из солдат Стефана упал у самой стены. Над трупами стоял кто-то небольшого роста, весь в черном, с двумя клинками. Он молнией кинулся на Гунтара: движения казались какими-то нечеловеческими. Под черным капюшоном Гунтар заметил страшные раскосые глаза.

Злобно зашипев, существо прыгнуло на жреца. Тот взмахнул молотом изо всех сил, но убийца вовремя почувствовал опасность и отскочил к стене. Крутанувшись в воздухе, существо оттолкнулось ногами от стены и проскочило мимо жреца, снова избежав удара. Оно вонзило клинок в шею солдата, сопровождавшего Гунтара, и тот рухнул, захлебываясь кровью, и задергался на полу в судорогах, выплевывая кровавую пену. Гунтар заметил, что оба клинка замазаны каким-то темно-зеленым веществом. Одна капля упала на пол, шипя и слегка дымясь: яд! Существо легко вскочило на ноги и, пригнувшись, снова атаковало Гунтара.

- Адское отродье!

Гунтар заметил, что у противника есть хвост, обмотанный черной тканью, с зазубренным металлическим шипом на конце, который опасно подрагивал прямо над плечом существа, поблескивая от капель яда.

- Во имя Сигмара я очищу от тебя этот мир!

Он поднял молот и с воплем ринулся вперед.

Существо обнажило острые желтые зубы и слегка присело, вращая клинками. В последний момент оно отскочило, но жрец был готов к этому и с удивительной для такого гиганта ловкостью изменил направление удара. Молот раздробил грудь убийцы, и тот отлетел в стойло. Гунтар бросился следом. Удар оказался таким сильным, что белые кости пропороли черную одежду. Существо с ненавистью глянуло на жреца, прежде чем тот размозжил ему голову.

Жрец немедленно покинул конюшню и побежал через двор. Снова раздался выстрел, и пуля задела его бедро. Не обращая внимания на резкую боль, он вернулся на кухню.

Дым почти рассеялся. Гунтар быстро пересек комнату и вошел в часовню. Он захлопнул дверь и помог солдатам забаррикадировать ее тяжелой деревянной скамьей.

- Ты ранен, - сказал Стефан, заметив арбалетные стрелы, все еще торчащие из груди воинственного жреца.

Гигант заворчал, вытащил их и швырнул на пол.

- Если бы только это…

- Мои люди? Мальчик?

Стефан нервно перезаряжал пистолеты.

- Погибли, - тихо ответил жрец.

Оставшееся солдаты заняли места у окон и теперь то и дело стреляли в темноту из арбалетов, луков и аркебуз.

- Вот, опять полезли! - закричал Альбрехт, целясь из арбалета.

Стефан подбежал к окну, защитник которого осел на пол с ножом в горле. Осторожно выглянув, он заметил, как кто-то пронесся мимо и выстрелил, почти не целясь.

- Сколько их там?

- Почем я знаю? Много, - отозвался сержант.

- Гунтар, что с Питером?

- Он без сознания. Сердце бьется слабо, но жить будет.

В дверь, ведущую на кухню, врезался топор, полетели щепки. Жрец поднял молот, готовясь размозжить голову любому, кто войдет. Под вторым ударом топора дверь разлетелась на куски. Шагнув вперед, Гунтар ударил незваного гостя молотом в лицо, но мимо них проскочили еще двое с алебардами. Стефан тут же подскочил и выстрелил одному в лицо, другого зарубил мечом. Только тут он заметил, что оба они были в лилово-желтой форме армии Остермарка.

- О Сигмар, - пробормотал он и тут же отлетел в сторону: тяжелый удар Гунтара уберег капитана от двух арбалетных стрел, пролетевших в дверной проем. Одного из его солдат настиг пистолетный выстрел в спину. Сверху посыпался снег, и с высоких стропил упали двое людей в черном.

- Сзади! - крикнул Стефан, когда те легко приземлились посреди комнаты.

Мелькнула чья-то рука, и один из солдат у окна рухнул, держась за шею. Двое в черном быстро оглядели комнату и заметили лежащего Питера. Единым движением они скользнули сквозь гущу битвы, пригнувшись, чтобы избежать ударов, и Стефан, поняв, что им надо, бросился между ними и лежащим врачом.

Капитан взмахнул мечом, едва не задев одно существо по животу. Оно выпустило длинные металлические когти и замахало на него, словно разъяренное животное, основательно задев по руке. Он вздрогнул от боли и продолжал отбиваться от быстрого, как молния, противника.

- Альбрехт! Защити Питера!

Сержант оглянулся и увидел, как вторая фигура в черном склонилась над врачом. Он поднял тяжелый арбалет к плечу и выстрелил. Стрела со свистом пронеслась по комнате, но существо, почуяв опасность, резко обернулось и поймало ее когтистой лапой, направило острием вниз, как кинжал, и вонзило в глаз бесчувственного врача, убив его на месте.

Огромная рука настигла скорчившегося убийцу и схватила его за тощую шею. Гунтар поднял отбивающееся существо в воздух и разбил ему голову о косяк. Убийца обмяк, и жрец презрительно отшвырнул его на пол.

Стефан яростно отбивался от другого существа, едва успевая уворачиваться от железных когтей. Он получил весьма ощутимую рану в бедро и со стоном отступил на шаг. Фигура в черном подскочила и приземлилась на резной наличник футах в десяти от пола, еще одним прыжком достигла стропил и исчезла.

Стефан опустился на колени рядом с тем, кого убил Гунтар, и снял черную повязку с длинного лица. Там оказался грязный, спутанный, кишащий вшами мех, и сначала капитану показалось, что это какая-то странная гротескная маска, но он ошибался. У существа было длинное лицо с черным носом, покрытым клочковатыми усами. В открытой пасти виднелись длинные зубы; грязные и обломанные, с угла свисал лиловый язык. Один глаз представлял собой гноящееся бельмо. Существо, все в открытых мокнущих ранах, воняло, как разлагающийся труп.

- Да защитит нас Шаллия, - сказал Альбрехт, прикрывая рот ладонью. - Это зверочеловек.

- Скейвен, - уточнил Стефан.

Еще один солдат упал у окна со стрелой в шее. Горящий факел влетел в окно и, описав дугу, упал на пол. За ним посыпались другие, некоторые с глухим стуком падали на крышу.

- Пора отсюда выбираться! - закричал Стефан. - По коням!

Гунтар перескочил через скамью и вылетел на кухню. Там уже находились двое. Один лихорадочно перезаряжал арбалет, другой пытался размахивать алебардой. Оружие было явно слишком длинным для такого ограниченного пространства, и Гунтар легко прижал вояку к стене.

Арбалетчик выронил оружие и достал небольшой кинжал, собираясь поразить воинственного жреца в шею. Не вышло: Альбрехт проколол его мечом и плюнул на бесчувственное тело. Гунтар, вставая, кивнул в знак благодарности. Тот, кого ему удалось одолеть, был недвижим, глаза его тупо уставились в пустоту, спина была переломлена.

- Готовьте щиты!

Стефан выводил солдат во двор. В поднятые щиты ударилось несколько арбалетных стрел. Снова грохнула аркебуза, и один из солдат беззвучно упал. Стефан выругался и забрал щит у убитого, оставшиеся солдаты бросились на конюшню.

- Два арбалетчика, один аркебузир. Он-то и опасен,- заметил Гунтар.- Сидит вон там, за камнем, на склоне, футах в пятидесяти. Отличный стрелок.

- Я пойду, - сказал один из солдат, Вильгельм, тот, кто нашел часовню, - разберусь с ним.

Альбрехт вызвался его сопровождать. Стефан кивнул, и двое, пригнувшись и петляя, побежали через двор.

- Готовьте лошадей! - скомандовал капитан. - Гунтар, ты можешь держаться в седле?

Гигант поднял залитое кровью лицо.

- Конечно, я от этого не в восторге, но, в общем, могу.

Карл быстро перезарядил ружье. Оно служило ему уже без малого десять лет, и он практически сроднился с ним. Друзья говорили, что оружие ему дороже жены, и это была чистая правда. Точностью и дальностью стрельбы с его ружьем не могло сравниться ни одно другое. Дважды он завоевывал призы на соревнованиях среди всех стрелков армии Остермарка и даже однажды получил памятный знак из рук самого графа-выборщика - золотую булавку, увенчанную черепом в венке и с пулей в зубах. Но она уже давно ушла в уплату за женщин и выпивку.

Снова вскинув оружие, он прицелился. Двор опустел, но предатели все еще прятались в конюшне и должны были рано или поздно показаться. Почему бы и не подождать? Терпения у него было предостаточно.

Двое пробежали несколько минут назад, но тогда он перезаряжал ружье и не смог выстрелить. Не важно: тот, кто был по-настоящему нужен ему, жрец-еретик, как раз прятался в стойлах. Ну сколько же можно упускать такие возможности?! Надо было покончить с ним уже давно, когда тот бежал по двору, но выстрел оказался неточен, и пуля лишь оцарапала ногу. Другой выстрел был сделан с достаточно большого расстояния, через два дверных проема, и Карл не удивился, что вышла промашка. Впрочем, пуля нашла одного из солдат - уже неплохо.

Он дышал медленно и ровно, как и положено меткому стрелку. К стойлам шли около дюжины человек, пригнувшись, сжимая мечи и алебарды. Один упал со стрелой в груди. Часовня вовсю пылала. Он прищурился и задержал дыхание, заметив какое-то движение. Из конюшни высунулся солдат. «Вот глупец», - подумал Карл и спустил курок. Человек упал, заливая кровью снег. Карл быстро и методично перезарядил ружье и снова занял исходную позицию.

- Давай, жрец, давай, - шептал он про себя.

Сам граф назначил награду за голову этого человека - достаточную, чтобы можно было уйти на покой. Самое то - купить постоялый двор и жить себе без забот, охотиться в свое удовольствие. Жена не стала бы беспокоиться, что он редко показывается дома - к этому ей было не привыкать, но наверняка обрадовалась бы, что отец ее детей больше не солдат. Ему не слишком хотелось оставаться в армии - для Остермарка кое-что уже было сделано, а теперь оставалось только застрелить жреца и отправиться на заслуженный отдых.

Он знал, что в конюшне не больше полудюжины человек, а остальные еще только приближались. Один упал, пораженный выстрелом в лицо. Те, кто внутри, должны были вот-вот попробовать прорваться, причем скорее всего верхом. Карл ждал этого. Он был уверен, что сможет попасть в жреца, но если остальные доберутся до него раньше - прощай, награда.

Убивать зеленокожих и мародеров на севере было куда проще, чем стрелять в таких же имперских солдат, как и он сам. В нем все восставало против того, чтобы нажать на курок и убить человека в лиловом и желтом, но он напомнил себе, что это еретики, поклоняющиеся Хаосу, а значит, больше не люди Остермарка, но разносчики заразы, лжи и предательства, и жрец - худший среди них. Он уже покушался на самого графа и тем себя приговорил. Как только можно предать себе подобных?

Карл увидел внизу маленькие быстрые фигуры в черном. Они двигались так тихо и так стремительно, что казались не людьми, а, возможно, демоническими союзниками жреца. Лучше уж не думать о них.

Сзади под чьей-то ногой скрипнула ветка. Наверно, один из этих неуклюжих арбалетчиков. Эти парни совсем безнадежны. Он просто не пережил бы, если бы прикончить священника удалось кому-то из них. Проигнорировав звук, он продолжал внимательно следить за конюшней.

Внезапно кто-то приставил кинжал ему к горлу.

- Славная пушка у тебя, дьявольское отродье, - хрипло прошептал неизвестный и перерезал ему аорту.

Вильгельм держал Карла, пока тот не затих окончательно. Он вытер кинжал о лилово-желтую форму стрелка и поднял взгляд на Альбрехта. Сержант указал пальцем вниз по склону, где притаились двое. Вильгельм дал Альбрехту понять, что тот должен оставаться на месте, и, пригнувшись, двигаясь, словно дикая кошка на охоте, быстро скользнул вниз. Альбрехт пожал плечами и уселся в снег, держа в руках ружье убитого. Дорогая штуковина, вся в тонкой гравировке и золотой инкрустации. Интересно, сколько дал бы за нее инженер Маркус?

Вильгельм вернулся буквально через несколько секунд, с окровавленным ножом.

- Готово?

- Ага.

И они вдвоем побежали по снегу на помощь капитану.

Пришпорив коня, Стефан поскакал прочь от конюшни. Двое людей, подкравшиеся к самому входу, преградили ему путь алебардами, и он чуть не вылетел из седла при резкой остановке. Конь встал на дыбы и забил в воздухе передними ногами. Один воин бросился вперед, вонзив алебарду в грудь коня, и тот упал, пронзительно заржав. Стефан тяжело рухнул наземь. Над ним мелькнула алебарда, которую вовремя отбил удар боевого молота. Жрец размозжил нападающему голову и далеко отбросил бездыханное тело.

- А ты еще спрашивал, могу ли я держаться в седле, - мрачно заметил он и ударил второго солдата в плечо.

У того безжизненно повисла рука, оружие выскользнуло из разжатых пальцев. Второй мощный удар пришелся по голове.

Стефан поднялся с помощью одного из солдат и отряхнулся. Против них было девять человек. Один заорал: «Умри, предатель!» - и бросился на жреца с мечом. Тот поймал удар на рукоять боевого молота и ударил нападающего коленом в пах, а потом добил рукоятью молота о шее. Поставив ногу на спину убитого, он высоко поднял молот и загремел:

- Вас одурачили, люди Остермарка! Предатель - это ваш драгоценный повелитель, граф Грубер! Я - жрец Великого Сигмара! Смотрите, кто сражался рядом со мной!

Солдаты нервно переглянулись.

- Фон Кессель? - неуверенно спросил кто-то.

- Ну да, он самый,- проворчал капитан.- Бросайте оружие. Мы вам не враги.

- Нет! - крикнул один из солдат. - Он в союзе с еретиком! Смотрите на его лицо - это же печать Хаоса!

Он бросился вперед, но Гунтар сбил его с ног. Остальные осторожно огляделись и заметили Альбрехта и разведчика.

- Эй, сержант, жрец говорит правду?

- Именно так, Курт Ниман. Ну, хватит, ребята.

Один за другим солдаты побросали оружие на снег.
<br />

=== '''Глава 3''' ===
Черное небо над головой было залито волнами призрачного зеленого и голубого света, образующими какие-то странные подобия гор и замков. Иногда Хроту мерещились в небе какие-то фигуры, кружащиеся и парящие в ночи. Цветные волны образовывали все более странные и жуткие зрительные иллюзии. Голубой и зеленый превращались в огненно-желтый и красный, и тогда Хрот чувствовал себя особенно сильным. Царство богов, думал он. Смотреть с земли на обитель бессмертных, если это и вправду были они, казалось великой честью. Ему было интересно, действительно ли на одной из этих гор стоит кровавая цитадель Кхорна, замок черепов, где бог восседает на огромном бронзовом троне.

Избранник Кхорна бродил, казалось, уже долгие месяцы: ночи и дни сливались друг с другом до полной неразличимости. Он не помнил рассветов и закатов, но знал, что они были. Иногда солнце нещадно обжигало его лицо и раскаляло броню докрасна. Земля под ногами, цвета крови, источала жар, и все вокруг шло волнами. Краем глаза он замечал каких-то существ, но стоило оглянуться - и никого рядом не было. Иногда вокруг стояла ночная тишина, и в небе тяжело висела зеленая луна Хаоса, источая дьявольскую мощь.

Ледяные ветра пробирали его до костей. Земля под ногами неуловимо менялась, словно живая. То он шел по красной каменистой пустыне, то карабкался по странным черным камням в форме шестигранников, и конца и края им не было видно. Порой приходилось протискиваться между скользкими от воды скалами, где с тысячефутовой высоты низвергались в бездну черные водопады.

Его неизменно что-то вело. Надо было дойти до башни черепов, но огромная постройка едва-едва виднелась вдали. Он шел по выжженным пустыням и солончакам, мимо обточенных ветром скелетов огромных древних животных.

Сила этого места явственно действовала на его тело и разум. Это было похоже на все усиливающееся давление в затылке. Он знал, что, если подчинится, плоть его изменится и он перестанет быть собой. Голос внутри твердил одно и то же, уговаривая поддаться этим изменениям, полностью подчиниться Хаосу.

Давление в голове росло, и, наконец, он упал на колени, сжимая виски. Тело еще сопротивлялось изменению, но уже начинало действовать изнутри, мускулы самопроизвольно сокращались, внутренние органы сжимались и растягивались. Даже кости двигались, ломаясь и превращаясь во что-то странное. Позвоночник слился в единую массу и ощетинился шипами, причиняющими сильную боль. Суставы хрустнули, сухожилия натянулись до предела, по всей длине рогов пробежало пламя, и он с ревом вскочил, не желая поддаваться мутации. И в самом деле, он был таким же, как в течение всех бесконечных минут, а может, и месяцев пути.

Он боролся с обитателями царства теней. Он вырвал сердце у существа, которое, возможно, некогда было человеком, но уже давно стало чем-то другим. Оно шлепнулось наземь и замолотило когтистыми отростками, заменяющими конечностями, пока он стоял рядом, сжимая еще живое сердце. При его появлении разбегались сотканные из тумана псы, демонические летучие мыши налетали сверху подкормиться его жизненной силой.

Он одолел еще одного любимца богов, блуждающего по этим землям, воина в золотых доспехах с оперенными конечностями и большой косой. Воин призвал к себе целый рой шумных демонов из свиты Мастера Изменений, созданий, чей облик не оставался неизменным ни на миг, и они пытались обжечь его пламенем, витавшим у них на кончиках длинных гибких пальцев. Он в ярости прогнал их с пути, чтобы добраться до самого воина, но из шкуры каждого убитого демона выбралось еще по два таких же создания, ворчащих и плюющихся. Он расшвырял и этих, чувствуя, как их бестелесные когти скребут его душу. Небо закружилось над головой, звезды быстро мелькали над полем брани, и наконец Хрот убил противника и поднял его череп в вытянутой руке, дабы почтить своего бога. Убитый мгновенно истлел, его кожа отстала от костей, а кости распались в прах.

Хрот уже и не помнил, когда в последний раз отдыхал, но знал, что сон отдаст его во власть безумия и разрушения. Он закрыл глаза и увидел пристально, испытующе глядящих на него демонов Кхорна. Кровопийцы, пехотинцы Кровавого Бога. Они стояли перед ним, высокие и мощные, без кожи, с обнаженной мускулатурой, скользкие от крови. Их продолговатые головы были увенчаны витыми рогами, их длинные змеящиеся языки касались его. Они стояли перед ним всякий раз, стоило ему опустить веки, сжимая тяжелые клинки. Казалось, они чего-то ждут, глядя на него голодными глазами, - не то сожрать его, не то последовать за ним.

Внезапно Хрот оказался у подножия высокой башни черепов - своей цели. Она была огромна и, казалось, достигала неба, полного дыма и живого огня. Он обошел вокруг подножия башни, достигающей пятидесяти футов в окружности. Высотой она была не в одну сотню футов. Ее выстроил для Кхорна сам Асавар Кул, и тут были черепа всех, кто пал от руки Великого Воителя.

Закрыв глаза, он увидел, как демоны с любопытством смотрят на него, на время забыв о ярости и безумии. Шагнув к башне, он вложил пальцы в глазницы черепа и подтянулся. Ступая по черепам как по ступенькам, Хрот Кровавый медленно двинулся вверх.
<br />

=== '''Глава 4''' ===
Капитан, жрец, сержант и оставшиеся солдаты устало возвращались в лагерь. Стефан кивал солдатам Остермарка, мимо которых они проезжали. Казалось, те тоже успели побывать в бою. Весть о возвращении капитана быстро облетела лагерь, и к нему подбежал молодой солдат.

- Капитан! Скорее!

- В чем дело, парень?

- Маршал. Он ранен.

- Что? И серьезная рана?

- Не знаю, сэр. Меня послали за вами.

Капитан пришпорил коня и галопом проскакал по снегу к палатке главнокомандующего. Соскочив с седла и отдав поводья служителю, он вошел, сердце его бешено колотилось.

Внутри было темно, маршал лежал на койке бледный, с закрытыми глазами. Его грудь была перевязана окровавленными бинтами. Рядом с ним находилась жрица Шаллии, женщина средних лет с преждевременно состарившимся лицом. Она утирала ему лоб мокрой тряпкой. Когда Стефан вошел, она коротко присела в реверансе и вернулась к своим обязанностям.

- Что случилось?

- Засада, - отозвался низкий голос у него за спиной. Это был капитан Рейкландгарда Ледерштейн, высокий мрачный человек. - Мы гнали зеленокожих по берегам Верхнего Талабека, когда на нас напали. Это было вчера перед рассветом, лежал густой туман. Словно из ниоткуда налетели маленькие горбатые зверолюди и окружили нас - похоже, они вышли из прибрежных тростников. Мы отбивались, но маршала сбила с седла чья-то пуля.

- Не просто пуля, - подняла голос жрица, - трижды проклятая!

- Вы ее вынули, госпожа? - спросил Стефан.

- Ну конечно. Еще два дюйма влево - и она пробила бы сердце.

- Она все еще у вас?

- Да. - Женщина достала небольшую тяжелую жестянку и протянула капитану. - Только не трогайте, это страшная вещь. Я ее уже заговорила, но этого может оказаться мало.

Внутри коробочки находился металлический стержень дюйма два длиной. Его наконечник был грубо вытесан из зеленого камня, едва заметно пульсирующего и излучающего тепло. У Стефана мурашки пробежали по коже, он захлопнул коробочку и вернул ее.

- Это был единственный выстрел, да? Он будет жить?

- Единственный, да уж. Всякое возможно, тут ни за что нельзя поручиться. Яд очень сильный, и он мог задеть сердце. Если будет на то воля Шаллии, маршал выживет. Сильный, как лев. Но лихорадка еще на пару дней обеспечена, и в сознание он будет приходить ненадолго и не до конца.

- Как это?

- Ну, некоторое время он не сможет отдавать приказы, капитан, а сражаться будет в состоянии еще очень нескоро. Вот что вас беспокоит, да? Вы, солдаты, все одинаковые. - Она покачала головой. - Мне пора идти. Пять человек подхватили утром заразу, и я сделаю для них все возможное, но, вероятно, заразятся и другие. Через час зайду посмотреть, как он.

Стефан сел и тяжело вздохнул. Он накрыл ладонью бледную холодную руку маршала.

- Скажите, Ледерштейн, эти зверолюди, с которыми вы сражались, были… крысами?

- Да. Мерзкие крысоподобные порождения Хаоса. А вы откуда знаете? Уже имели с ними дело?

- Они напали на нас вчера ночью, и я знаю, кто их послал. Капитан Ледерштейн, ваши рыцари смогут мне помочь убить того, кто все это устроил?

Стефан вышел из шатра и приказал Альбрехту готовить войска.

- Пойдешь на Грубера, мальчик? - спросил жрец Сигмара. - Он далеко на востоке.

- Черт с ним. Этот человек угрожает Остермарку и всей Империи, его надо уничтожить.

- В общем, да, но я же говорил, ты не справишься.

- Ну и что ты предлагаешь? Оставить его в покое, пусть себе живет безмятежно до старости? Нет, я сделаю то, что собираюсь. Приму бой и уничтожу его.

- Сильно сказано, мальчик. Ты в гневе, и это хорошо, ты будешь сражаться изо всех сил, но в данном случае это бесполезно. Я убивал вот этой штукой сильных, очень сильных врагов, но против него мой молот бессилен. Я знаю, как его можно одолеть - клинком, закаленным на обреченном острове Ультуане. Меч давно потерян, но я знаю, где он, - Сигмар даровал мне видение. Он лежит во тьме под зашитой не знающих покоя мертвецов.

В глазах жреца сверкнул огонек веры.

Где-то через час лагерь был свернут и вся армия приготовилась к походу. Стефан поднял руку. Вдалеке рослый жрец, неловко сидящий в седле, ответил таким же приветствием. Рядом с ним ехали тридцать рыцарей Рейкландгарда и еще тридцать всадников.

- Торопись, - шептал Стефан, глядя, как Гунтар удаляется. - Я буду гнаться за Грубером и заставлю его встретиться со мной лицом к лицу. Через неделю я встречусь с ним на поле битвы.

Жрец скрылся из виду, и Стефан опустил руку. «Твой час пришел, Грубер, - подумал он. - Я сокрушу тебя и восстановлю честь своего рода».

Граф Отто Грубер закашлялся и сплюнул зеленую зловонную желчь. Что-то зашевелилось в ней, и он хихикнул, забыв, что не один. Наконец он собрался и повернулся к гостю.

Слепой был древним согбенным существом, опирающимся на узловатый посох. Он был в отвратительном балахоне, руки обмотаны гнилостно пахнущими повязками, как у прокаженного, - очень подходяще, подумалось Груберу. Проказой тут, впрочем, дело не ограничивалось. Лицо существа покрывали волдыри, из которых стекала сукровица прямо в беззубую пасть. То, что осталось от носа, судорожно подергивалось.

- Твои скейвены сделали все, что следует, Слепой? - спросил граф. - Врача больше нет? - Старый скейвен покачал головой. - А маршала? Ну и ну, какой славный выдался денек. Очень славный. - Граф потер пухлые ладони. - Моя зараза хорошо расползается. Пожалуй, даже не хуже, чем твоя. А как наш… общий друг на севере? Нам надо быть готовыми к тому моменту, когда раздастся зов. Твои ведь готовы к удару, да?

Слепой снова закивал.

- Хорошо, хорошо. Мы оба должны быть готовы. Вся предварительная работа завершена, остается нанести главный удар. Империя будет наша, мор и чума завладеют всем.

- Чума-а-а, - прошипел скейвен.
<br />

=== '''Глава 5''' ===
Хрот карабкался по башне черепов, казалось, целую вечность. Он не смотрел вниз, но даже если бы и смотрел, то увидел бы лишь огонь и дым, окутавшие землю. Черепа хрустели и разваливались под пальцами, но он не обращал внимания и сосредоточенно двигался вверх.

Рядом с ним в башню ударила молния, и осколки кости и зубов порезали лицо. Черепа дрогнули, и он крепко вцепился в них, чтобы не упасть. Летучие демоны, лишенные плоти, бросались на него, рвали руки, пытались не дать пальцам удержаться в глазницах. Он отгонял их и продолжал восхождение.

Наконец он оказался на вершине, подтянулся и перелез через край, тяжело дыша. Руки и ноги болели, и он немного размял пальцы. Он стоял на равнине, где повсюду тянулись к небу аккуратно сложенные в пирамиды сотни тысяч черепов. Небо было охвачено алым огнем.

Асавар Кул сидел перед ним на троне из черепов, его красные глаза с интересом наблюдали из-под закрытого шлема.

Меч, Убийца Королей, лежал у него на коленях. Темная сила собралась в тяжелом клинке, болезненно пульсируя. Это демон У'зул силился освободиться из вечных оков.

Асавар Кул был рослым и явно очень сильным человеком. Хрот невольно склонился под его взглядом и рухнул на колени перед воплощением божества, отдавая дань уважения одному из величайших воителей всех времен, Вечному Избраннику Хаоса.

- Встань, воин, - сказал полководец сильным громким голосом. Хрот выпрямился в полный рост, но если бы Асавар Кул поднялся со своего трона, то оказался бы намного выше. - Почему ты искал меня, воин? Зачем потревожил меня?

Хрот облизал губы. Он тщательно подбирал каждое слово.

- Избранный, я пришел искать силу.

- Силу! Вот как! Ну, конечно, ты ищешь силу - так делают все идущие путями Хаоса: и норскийцы, и хунги, и курганцы. Так было и так будет всегда, но какова твоя подлинная цель?

- Я хочу… построить башню из черепов под стать твоей и почтить великого Кхорна.

Асавар Кул встал и взмахнул мечом. На клинке проявилось лицо кричащего демона с вытаращенными глазами. Он повел плечами, и тяжелые пластины лат скользнули одна по другой.

- Под стать моей, да? О, это очень, очень впечатляет.

Он описал острием меча дугу, и Хрот невольно отшатнулся. По лезвию и рукам полководца забегали синие искры. Хрот сжимал тяжелый топор, но ни на минуту не подумал поднять его.

- Ты боишься, воин. Я чувствую страх в твоем сердце, - угрожающе сказал Асавар Кул. - Чего же ты боишься?

- Ничего, господин. - Хроту показалось, что его голос звучит слабо.

- Ты боишься смерти. Но смерть - ничто. Думаешь, она положит конец твоему служению темным богам? Тебе еще многому надо научиться. Служение богам длится и после смерти, воин. Для богов смерть - ничто. Ты можешь умереть прямо здесь, и богам до тебя не будет никакого дела. - Он шагнул к Хроту, и тот поднял топор. - Ты ничто, человечек. Ты ничто для богов и для меня.

- Я хочу продолжить войну, которую ты начал и которая окончилась твоим поражением! - Хрот задыхался от гнева.

- Ты что, не слышишь меня? Моя смерть ничего не значила. Боги не горевали обо мне. Всегда найдется кто-то другой.

- Я ищу твой меч, Великий Воитель. Он поможет мне повести за собой племена.

- Этот? - Асавар Кул поднял клинок. - Это же просто меч, но если хочешь его забрать, попробуй меня превзойти. Человечек, ты и правда думаешь, что сумеешь его отнять?

- Да, или умру здесь же.

- Как хочешь.

Полководец подался вперед, чтобы нанести удар и присоединить череп Хрота к своим многочисленным трофеям.
<br />

=== '''Глава 6''' ===
Стефан ехал по полю, покрытому заиндевелой травой. Было холодно, изо рта шел пар, и он боролся с желанием подуть на замерзшие руки. Стоял холодный предрассветный час, и было ясно, что солнце едва ли будет светить - небо покрывали свинцовые тучи, не пропускающие ни единого луча. По земле расстилался туман, собираясь в низинах.

Альбрехт и капитан Ледерштейн ехали чуть поодаль. Их сопровождали двадцать рыцарей, рослых всадников на могучих конях. Один держал высоко в воздухе знамя своего ордена, другой нес личный штандарт Стефана с гербовыми цветами Остермарка.

Капитан смотрел жестко и холодно, когда они подъехали к группе всадников. У тех тоже было большое знамя Остермарка, но с геральдическими знаками графа, главнокомандующего войск Остермарка. У Стефана в горле непроизвольно все сжалось, захотелось сплюнуть.

- Тихо ты, дуралей, - зашипел Альбрехт на своего коня.

Почти две недели Стефан ехал через Империю в погоне за армией Грубера почти до подножия Гор Края Мира. Он ничего не знал о том, удалось ли Гунтару добыть единственное оружие, способное покончить с Грубером. Стефан надеялся, что у жреца все получится, но само оружие его не особенно волновало - его непрестанно одолевала лишь одна мысль: встретить графа на поле боя. Сегодня его желание могло исполниться.

Раздался резкий окрик, и около пятидесяти мечников в форме Остермарка встали навытяжку, подняв тяжелые клинки на плечо. Перед ними помощники и советники графа столпились вокруг закрытого паланкина, покоящегося на плечах шестерых носильщиков. Стефан и его люди приблизились, и паланкин осторожно опустили на землю. Того, кто внутри, не было видно сквозь газовую завесу, но Стефан не сомневался, кто там.

Фон Кессель поднял руку, и сопровождающие его рыцари остановились, кони храпели и переступали с ноги на ногу. Он кивнул Альбрехту и Ледерштейну и спешился, чтобы подойти к паланкину, холодно поглядывая на советников, и те ответили ему тем же. Тилеиский советник Андрос презрительно смотрел на него, самодовольно улыбаясь. Молодой Иоганн, племянник и наследник графа, весь в черном, даже не пытался скрыть враждебность.

Двое глашатаев подняли рога к губам и громко затрубили.

- Милосердный Великий Граф Отто Грубер, Князь Вуртбада, Верховный владыка Сильвании и истинно выбранный претендент на титул Выборщика Остермарка! - прогремел один из носильщиков.

Стефан скривился от отвращения.

Механизм на вершине паланкина пришел в действие, защелкали пружины, задвигались шестеренки. Маленькая дверца открылась, и показался миниатюрный механический медведь, покачивающий головой и бьющий в барабан. Два скелета с песочными часами, подергиваясь, прошли вперед, один повернулся налево, другой - направо, и оба двинулись дальше. Одновременно откинулась завеса, и показался человек, лежащий на подушках и поглаживающий мертвую жабу. Затем скелеты и медведь вернулись на свои места. Дверца закрылась, и механизм затих.

- Великолепно, просто великолепно! - захлопал в ладоши граф. - Восхитительно! - Толстяк заерзал, пытаясь улечься поудобнее. - Добро пожаловать, капитан Стефан фон Кессель. Слышал, что ваши дела более чем хороши, и несказанно рад за вас. Ваша доблесть - это честь Остермарка, молодой человек. Подойдите ближе, я хочу видеть вас.

Стефан сжал зубы и стиснул кулаки, стараясь подавить желание броситься на убийцу.

- Мне было бы куда лучше, Грубер, если бы я не узнал, что в сердце Остермарка завелась гниль, - с напряжением в голосе сказал он.

- Обращайся к графу с должным почтением, сукин сын, - проворчал Иоганн.

Грубер дал ему знак замолчать.

- Гниль? Вы говорите об эпидемии? Это ужасно, действительно ужасно.

Граф слегка улыбнулся, в глазах его светилось мрачное веселье.

- Я говорю о том, что похуже любой эпидемии, ''Грубер, -'' зло сказал Стефан, бросив на Иоганна испепеляющий взгляд. - О поклонении темным богам и предательстве - враг внутри Остермарка.

- А, твой дед, понимаю. Никак не можешь забыть о нем, мальчик мой. Да забудь же, наконец, и живи дальше.

- Я не говорю о нем: мой дед был честный и справедливый человек.

- Честный и справедливый, да неужто? Предатель, служитель Хаоса! - Граф сплюнул.

Стефан заметил, что Грубер выглядит намного ''хуже,'' чем при их последней встрече. Лицо графа было мокрым от пота, волосы выпадали клочьями, оставляя струпья. Из обоих глаз по щекам текла желтая слизь, и помощник то и дело утирал ее мокрым полотенцем. Рот графа окружали язвы, которых он непроизвольно касался языком. Благовония и ароматические масла не могли скрыть тяжелый гнилостный запах.

- Он предал Остермарк, он предал меня, и он предал тебя, своего проклятого потомка! Благодаря ему ты обречен ходить с этим ужасным клеймом! - Граф откинулся на подушки. Стефан замер, его лицо залилось краской. - Да ты мне жизнью обязан, фон Кессель! Охотники за ведьмами хотели, чтобы ты сгорел на костре вместе с дедом и этой сукой, которая родила тебя! Ведь это я добился, чтобы тебя пощадили. И как ты меня отблагодарил? Повел против меня армию - ''мою'' армию! На колени, на колени передо мной, сукин сын, а не то будешь повешен за измену!

- Я вам ничем не обязан, Грубер. За что тогда падать на колени? Лучше уж умереть, предатель.

- Ну, это я могу тебе устроить. Эй ты, - граф указал пальцем на капитана Рейкландгарда,- взять его! Исполни свой долг перед Императором и убери зарвавшегося мальчишку с глаз долой. До исхода утра он будет повешен. - Рыцарь не тронулся с места, его мрачное лицо оставалось бесстрастным. - Чего ты ждешь? Ты же верный слуга Империи. Я граф-выборщик, рыцарь. Я приказываю тебе взять его!

- Я не могу этого сделать, милорд.

- Не можешь… Тебя тоже повесят. Давай, выполняй приказ!

Никакой реакции не последовало.

- А, ты отлично сплел свою паутину лжи, фон Кессель. А я тебя пощадил, неблагодарный.

Уже столько лет Стефан мучился из-за этого чувством вины, полагая, что так все и было, но теперь он вскипал от ярости. Его не спасли, приговорили к вечному позору! Он не был обязан графу. Ничем.

- Готов ли ты признать свои преступления и предстать перед судом? - ледяным голосом спросил Стефан.

- Перед судом? - Граф засмеялся, потом зашелся кашлем и сплюнул желчь в бронзовую плевательницу. - Нет необходимости. Никто не будет слушать опозоренного капитана, дед которого был сожжен на костре. Я - выборщик Империи!

- Мой дед был выборщиком. Они поверили ''тебе.''

- О да, мой мальчик, но я был вернейшим советником выборщика и его близким другом. Весь его двор послушал меня и обернулся против него. Я, его надежнейший друг, был более всех опечален тем, что он впал в ересь. С огромным сожалением я сообщил о его преступлениях охотникам на ведьм. Я сам привел охотника, которого хорошо знал, и тот ревностно исполнил свой долг. Я был так расстроен, - сказал граф с притворной искренностью, - что взял этого человека с собой, чтобы он мог засвидетельствовать, как низко ты пал, фон Кессель. - И он показал на кого-то в толпе придворных.

Высокий человек, одетый в яркий наряд, важно кивнул и вышел вперед, склоняясь в изысканном поклоне.

- С величайшим неудовольствием я отмечаю, что душа этого человека явственно запятнана Хаосом. Граф остановил мою руку, когда вы были ребенком, фон Кессель, но его добрая воля и милосердие были попраны. Вы предстанете перед судом и, боюсь, будете казнены.

Он повелительным жестом указал на капитана, и вперед выступили два человека грубой наружности.

- Все это могло быть твоим, фон Кессель,- сказал граф. - Я хотел, чтобы ты был рядом, и потому сохранил тебе жизнь. Ты мог быть моим наследником и преемником. Ты глуп - весь в своего деда. Я предлагал ему место в числе своих… друзей. Я предлагал ему всё, все тайны, которые помогли мне превозмочь болезнь, но он отказался. Даю тебе последний шанс. Будешь служить мне? Или ты выбираешь смерть?

Альбрехт обнажил меч и направил его на одного из солдат, которые должны были схватить капитана. Рыцарь тоже вынул клинок и держал его перед собой.

- Сначала я увижу мертвым тебя, Грубер. Я убью тебя и твоих мерзких приспешников.

Охотник на ведьм вышел вперед.

- Ты подписал себе смертный приговор, фон Кессель.

Стефан достал пистолет и прицелился.

- Нет, это ты приговорен.

И он выстрелил противнику в лицо.

- Хорошо получилось, - сказал Альбрехт, когда они возвращались к своей армии.

Стефан был мрачен.

- Веди солдат через холмы, сержант. Сегодня мы с этим покончим.

Хрот поднял топор, встречая удар меча Асавара Кула. При ударе из демонического меча вылетел сноп искр, и колдовской огонь заплясал на руках и броне Хрота. Он отшатнулся, руки его онемели.

- Ты не сравнишься со мной, человечек,- сказал полководец и снова замахнулся, так что Хроту пришлось отскочить и упасть, уворачиваясь от удара.

Меч врезался в груду черепов, и осколки костей полетели в воздух.

- Думаешь, ты вправе владеть моим оружием? Ты никто. Ничтожество. Жалкий человечек. Собака. Щенок. Больше ничего.

И тут внутри Хрота что-то сломалось. Закипая яростью и ненавистью, он почувствовал мощный прилив сил. Рога его запылали, и со звериным рыком он бросился вперед, размахивая топором.

Кул встретил удар и ответил так, что вполне мог снести Хроту голову. Избранник Кхорна пригнулся и грохнул топором по животу полководца, расколов панцирь и задев тело.

Взвыв от боли, Асавар Кул ударил Хрота рукоятью меча по голове и отшвырнул его. Кровь потекла по лбу, заливая глаза, дыхание стало тяжелым.

Асавар Кул отбил очередную яростную атаку, затем еще и еще одну. Описав широкую дугу, острие его меча обожгло болью руку противника. Демон, заточенный в мече, бился в экстазе, рана дымилась, но Хрот ничего не замечал. Он еще раз ринулся вперед, уже не заботясь о самообороне. Крутящийся топор слился в одно темное пятно, осыпая полководца бесчисленными ударами.

Хрот получил глубокую рану в бедро, потом в грудь, но смог разрубить плечо Кула, чувствуя, как Кхорн гонит его вперед, наделяя безграничной силой. Перед глазами и в сознании все помутилось, осталась одна лишь ярость.

Ловко развернув запястье, Асавар Кул выбил из рук Хрота топор, и тот полетел на край плато, исчезая в дыму и огне. Избранник Кхорна кинулся вперед, протянув руки к горлу противника. Кул попытался остановить его, всадив острие в грудь, но тот словно не замечал и двигался вперед, пока лезвие не вышло из спины вместе со струей крови.

Избранник Кхорна схватил прикрытое броней горло Кула и сжал так, что металл покорежился, затем навалился всем телом. Кул поскользнулся, из-под его ног посыпались черепа. Наконец Хрот повалил его - они оба рухнули.

Противники продолжали сражаться лежа, один поворачивал клинок, пронзивший другого, а тот сжимал ему горло. Заревев, как раненое животное, Хрот врезался лбом в шлем Кула, потом еще и еще раз. Кровь текла по его лицу. Железо застонало и подалось. Оба противника покатились по земле.

Шлем Асавара Кула был искорежен, и Хрот сорвал его с головы полководца. Лицо врага оказалось искажено гримасой и залито кровью. Хрот тяжело приложил ладонью нос полководца, и осколки кости пронзили мозг, но противник не сдавался, даже когда они оба рухнули на кости и черепа, сваленные у подножия башни.

Хрот оказался сверху и надавил коленом на грудь Асавара Кула. Он был все еще насажен на меч, но Кулу пришлось выпустить смертоносное оружие. Внезапно лезвие исчезло, и Хрот уже стоял на коленях над поверженным врагом, а топор каким-то образом оказался у него в правой руке. В левой был зажат демонический клинок У'зул.

Подняв глаза, еще затуманенные красной пеленой, Хрот увидел, что над ним стоит Асавар Кул, сложив руки на могучей груди. Хрот в смущении глянул вниз - там было окровавленное тело противника.

- Неплохо, воин Хаоса, - сказал стоящий Асавар Кул.

И Хрот с воплем пронзил поверженное тело мечом в самое сердце. Мощь Великого Воителя заструилась по клинку и по живому телу Хрота, так что тот издал победный крик. Теперь он обладал силой, которую раньше и вообразить не мог.

Смертного Хрота больше не было. Хрот Кровавый, Князь Демонов Кхорна, появился на свет.
<br />

=== '''Глава 7''' ===
Альбрехт мрачно оглядывал поле. Солнце все еще не пробилось сквозь свинцовые тучи, трава была по-прежнему покрыта инеем. Вдалеке можно было разглядеть армию Грубера. Люди Остермарка убивают людей Остермарка, пока враг готовится напасть на Империю, подумалось ему. Скверный выдался день.

- И что, никак нельзя обойтись без этой битвы? - спросил он капитана, заранее зная ответ,

- До того, как граф пригрозил повесить меня, а я разнес голову этого охотника за ведьмами, - это было возможно. Сейчас - нет.

- Конечно, но я вот о чем. Люди, которые будут сражаться за Грубера,- они же не плохие, просто выполняют свой долг.

- Как и мы.

Стефан заметно помрачнел.

- А ведь могло получиться, что мы оказались бы там, на другой стороне. Что хорошего в том, что брат пойдет на брата?

- Что хорошего? Грубер должен умереть, Альбрехт! Ты же знаешь!

- Разумеется, но наверняка есть какой-то другой выход, когда не придется платить такую цену и вырезать тысячами имперских солдат.

- Если кто-то умрет за свободу Остермарка, то это будет необходимая жертва, не более. Разговор окончен, Альбрехт.

Капитан отошел в сторону и отдал своим людям приказ готовиться к бою. Но слова сержанта не давали ему покоя - в них явно была правда. Для Остермарка настал ужасный день, и если каким-то образом все же удастся расправиться с графом и избежать битвы - тем лучше. Последние несколько часов он ходил среди солдат, говорил с ними, показывая, что он один из них, а вовсе не вожак, который не полезет в самую гущу битвы. Они, впрочем, и так его знали и не имели ни малейшего повода сомневаться.

Тогда почему ему было так не по себе?

Ответ не заставил себя долго ждать: это будет битва без победителей и побежденных. Он предлагал своим людям братоубийственную резню.

На бревне одиноко сидел безымянный, некогда бывший рыцарем вожак флагеллантов. Он не двигался, словно безумный пыл окончательно оставил его, и как-то странно смотрелся на фоне занятой приготовлениями армии.

- Приветствую тебя, воин, - сказал капитан. Тот поднял на него глаза. Вырезанная во лбу двухвостая комета начала затягиваться - видимо, он давно не касался ее ножом. - Ты и твои товарищи - вы сегодня не будете сражаться?

- Сражаться? Сегодня? О нет. Пока ещё нет. Не сейчас. - Он смотрел на капитана совершенно безумными глазами. - Сигмар сегодня не снизошел на меня. Он покинул меня, отбросил во тьму. Это знак. Я болью очищу свое тело. Как только день сменится ночью, я очищусь. Боль вернет мне его свет, и тогда… Меня больше не будет.

- Понимаю. Это… хорошо, друг мой.

Стефан уже собирался оставить его наедине со скорбью.

- Когда появится зачумленный, мы будем сражаться! - внезапно выкрикнул флагеллант.- Когда прискачут демоны Повелителя мух, - он вцепился в ноги Стефана, - я пойду в бой! Сигмар вернется ко мне! - Капитан оттолкнул умалишенного. - Если я буду сокрушать зачумленных, он снова прольет на меня свой свет! Смотрите! Он идет! - кричал он в пророческом экстазе, упав наземь и размазывая грязь по лицу. - Он идет! Сам Сигмар!

В глазах безумца отразился воин, весь в светящихся лучах, идущий вперед с огромным блестящим боевым молотом.

Стефан поднял голову, чтобы увидеть то, что открылось взору прорицателя, но заметил лишь приближающегося Гунтара, вымотанного до предела. Казалось, что жрец постарел лет на десять - вокруг глаз были темные круги, лицо покрыто глубокими морщинами, поверх которых шли два страшных рубца. Жрец опустился на колени и положил ладонь на голову безумца, все еще распростертого на земле. Тот на миг замер, затем сел, глядя уже вполне осмысленно.

- Я не Сигмар, приятель, но его свет сияет сквозь меня. И в тебе он есть.

Безумец почтительно посмотрел на него, потом вскочил и убежал в толпу.

- Гунтар, ты ужасно выглядишь, - сказал Стефан.

- Ну, ты тоже мало напоминаешь майскую розу, - прогромыхал жрец и сгреб капитана в медвежьи объятия. - По крайней мере, шрамов у меня пока на все лицо не хватает.

Стефан замер, ему было неловко ощущать любой физический контакт. Наконец жрец чуть отстранил его от себя.

- Я добыл его, - хрипло прошептал он. - Сигмаром клянусь, он у меня! - Глаза жреца загорелись, он выглядел совсем безумным. Потом свет угас, и широкие плечи опустились. - Мы едва не погибли. Простите, что я не уберег столько ваших людей, капитан. Их забрали живые мертвецы. Злые силы охраняли меч, но они повержены, и мертвые обрели покой, хвала Сигмару.

Гунтар выпрямился и протянул меч Стефану:

- Убейте врага, капитан. Будет справедливо, если он падет от вашей руки.

- И это вы называете «чисто»? - сердито спросил Маркус, проведя пальцем по стволу большой пушки. Потом он поднял почерневший палец, давая всем его рассмотреть. - Во имя Шаллии, работайте как следует! У врага больше пушек, чем у нас, и все наши орудия должны быть в идеальном состоянии. Вот эта вот пушка, - он похлопал по стволу, - стоит больше, чем вы все, так что обращайтесь с ней бережно и уважительно, как с родной мамой!

- Да что со своей - как с вашей матушкой! - пробормотал кто-то, и его товарищи тихонько прыснули.

- Что ты сказал? - рявкнул инженер, глядя свысока на рослого солдата. Странное зрелище они представляли - низенький, безупречно одетый, но с растрепанными волосами инженер, гордо выпятивший грудь, и здоровенные, перепачканные сажей мужики, невозмутимо разглядывающие носки своих сапог. - Что ты сказал, я спрашиваю? Кто там еще посмел затронуть честь моей дорогой матушки, а? Да будет тебе известно, что леди Изабелла фон Кемпт была почтенной дамой и близкой подругой нескольких имперских графов.

- Не сомневаюсь, - пробормотал кто-то за спиной, и солдаты дружно загоготали.

- Вот, я же говорил - грубые и вульгарные типы! Думаете, я потерплю, чтобы вы пятнали ее доброе имя своими грязными шутками! Значит, так. Чтобы прочистили себе мозги, потом - эти пушки и впрягли в орудия лошадей ''за полчаса.'' В чем дело? Поторапливайтесь!

И орудийный расчет принялся за работу с ворчанием и руганью, пока инженер распаковывал недавно купленное ружье и внимательно разглядывал его механизмы и длинный ствол. Это была крайне тяжелая работа, и они трудились в мрачном молчании, предаваясь каждый своим мыслям. Как бы они ни бранились с инженером, это давало какой-то заряд веселья, которого так не хватало. Все опасались грядущей битвы, ведь они знали разрушительную силу своего оружия, и никому не хотелось направлять эту мощь против соседей и соотечественников. Они прилежно исполняли свой долг, запрягая коней и проверяя, чтобы каждая повозка была нагружена ядрами, порохом и картечью, чтобы грозный «Гнев Сигмара» был хорошо смазан и все механизмы работали, как часы.

Справившись с заданием, они плотно запахнули плащи, притопывая ногами, чтобы согреться, и покуривая трубки. Маркус, окажись он рядом, сурово отчитал бы их, полагая, что курение рядом с повозками, груженными порохом, - это верх неразумия, но он далеко отошел со своим драгоценным приобретением, и они могли наслаждаться этим маленьким пороком, демонстрируя пренебрежение к потенциальной, очень серьезной опасности. В тишине они думали о предстоящей битве, и в желудках у них что-то сжималось.

Альбрехт по опыту знал, что ожидание - худшая часть боя. Ну конечно, если не считать возможную гибель. Он ходил там и тут, давая советы и не вполне пристойно подшучивая, чтобы солдаты хоть немного успокоились и расслабились, хотя ему самому это никак не удавалось. Люди, как и он сам, сильно нервничали, но он пытался сделать все возможное, скрывая собственное беспокойство. Ясно, как это работает, - если солдаты видят, что офицеры уверены в себе и знают, что делают, они тоже успокаиваются. Если же командование дергается и плохо соображает, неуверенность легко поражает солдат, отнимает у них храбрость и уничтожает боевой дух. Вот так и было проиграно немало битв, уж Альбрехт знал это наверняка. И все же он не мог избавиться от гнетущего чувства, что враг, лучше вооруженный, со вдвое более многочисленной артиллерией и заранее занявший выгодные позиции, легко разметает их по полю брани.

Разведчик Вильгельм бежал между деревьев, низко пригнувшись, с луком в руке перепрыгивая через гнилые бревна, проскальзывая под низкими ветвями, приминая ногами папоротник. Вдруг он остановился, спрятался за большим замшелым валуном и оглянулся. Его спутники бежали следом быстро и бесшумно, словно призраки. Заметив его остановку, они тоже застыли на месте, а через пару мгновений скрылись в папоротнике и тумане.

Вильгельм снова выпрямился и легко обогнул валун, затем, осторожно присматриваясь, спустился по склону и опять помчался во весь дух. Впереди оказалась очередная низина, по дну которой тек ручей. Вильгельм шагнул в воду и выскочил на другой берег. Он бросился наземь, огляделся, встал и продолжил путь, снова замер и припал на одно колено, тяжело дыша.

Вильгельм быстро зарядил лук, вглядываясь в туман. Дыхание его стало ровнее, мощный лук натянулся. Сначала ничего не было видно, потом показался кто-то, скорчившийся и осторожно поворачивающий голову. Вильгельм его узнал - разведчик, не из армии фон Кесселя, которого он сам когда-то обучил. Неплохой человек, женат, две маленькие дочки. Впрочем, сомнений - убивать или нет - не было, как и сострадания или угрызений совести. Он всего лишь выполнял свою работу.

Человек осторожно ступал по зарослям папоротника, и Вильгельм пристально следил за ним. Когда между ними оставалось не более тридцати шагов, он отпустил тетиву. Стрела просвистела в воздухе и вонзилась разведчику в горло. Тот упал, не издав ни единого звука. Еще в пятидесяти шагах к востоку другой вражеский разведчик беззвучно рухнул со стрелой во рту.

С запада донесся приглушенный звук, и Вильгельм чертыхнулся. Он встал и побежал на звук, пока не заметил впереди человека, мелькающего между деревьями, и тогда свернул влево, предугадывая маневры противника.

Он прыгнул через камень, ветки хлестнули по лицу, заструилась кровь. Не обращая внимания на острую боль, он бежал, и с ветвей деревьев дождем сыпались мелкие льдинки. Бегущий впереди был уже совсем близко, и Вильгельм в прыжке тяжело повалил его на землю. Вынув длинный охотничий нож, он вонзил его в спину незнакомца.

Показался один из его разведчиков, раскрасневшийся, и внезапно замер, увидев труп.

- Простите, сэр, он оказался слишком быстрым для меня.

Вильгельм заворчал.

- Это все они?

- Да, сэр. Только этот чуть не удрал. Враг нас не заметил.

- Хорошо. Скажи остальным, чтобы двигались к опушке леса. И чтоб тихо! А потом ждите моих указаний.

Разведчик кивнул и исчез за деревьями. Если Вильгельм не ошибался, они должны были зайти прямо в тыл неприятельской артиллерии.

Капитан Стефан фон Кессель поднял меч, разглядывая длинное тонкое лезвие. Превосходная работа, без единого изъяна. По всей длине были вырезаны изящные эльфийские руны. Казалось, они слабо мерцают, и капитан взмахнул клинком.

- Пожалуй, легковат.

- Возможно. Эльфы не слишком-то сильны. Но это не важно. У тебя в руках верная смерть графа.

- Хорошо. Нельзя, чтобы этот бой продлился долго. Я должен как можно скорее убить Грубера и прекратить весь этот фарс. Не хватало еще, чтобы люди Остермарка убивали друг друга. Это мой народ, Гунтар.

- Знаю, знаю. Значит, будешь действовать по своему плану?

- Именно. Разведчики уже очистили лес от врага, а рыцари Рейкландгарда занимают позиции. Я должен присоединиться к ним. Ты уверен, что не будешь сражаться вместе со мной? Твои сила и вера велики.

- Я? Верхом на лошади? Нет, мое место - на твердой земле, парень. - Он вздохнул. - Но это же самоубийство, капитан. Даже если удастся прорваться, сначала надо будет одолеть его мечников, а за это время другие личные полки графа окружат тебя. И потом, вдруг случится так, что ты убьешь его, а потом будешь окружен и убит? Сам знаешь…

- Самоубийство? Возможно. Или же нет - но это единственный путь закончить все быстро. Понимаешь, Гунтар?

- Я понимаю только то, что мне это не нравится, - серьезно сказал жрец. - Да хранит Сигмар твой клинок, фон Кессель. Встань на колени, мальчик.

Капитан опустился на колени и склонил голову. Одной рукой жрец высоко поднял молот, другую положил на голову Стефану. Он закрыл глаза и вознес молитву Сигмару, прося ниспослать капитану защиту, наполнить его силой и доблестью. В руке появилось тепло - по ней прошла сила божества.

Стефан встал, глаза его горели.

- Я не сдамся, - поклялся он.

Затрубили рога, забили барабаны, и армия Стефана двинулась вперед. Земля задрожала под ногами тысяч солдат. В воздухе реяли дюжины знамен - в основном лилово-желтые стяги Остермарка, но были зелено-красные штандарты Хохланда и красно-желтые Талабекланда. Перед ними выстроилась армия Грубера в форме цветов герба, за исключением некоторого количества хафлингов на северном фланге, в странных одеждах землистого цвета.

У Альбрехта было тяжело на сердце, когда он приказывал начинать наступление. Ряды солдат Грубера на склоне холма наводили на мысли о неизбежной катастрофе. Они не двигались. Оглядев армию графа, он прикинул, что людей там раза в полтора больше. Не самое страшное соотношение, зато артиллерия там и вправду была намного сильнее - это могло сыграть роковую роль.

План графа был прост и очевиден. Он собирался дождаться, когда армия Стефана перейдет в наступление, и расстрелять ее из пушек. Потом могли присоединиться мортиры и косить оставшихся картечью, сея хаос в их рядах. Наконец, должны были вступить в бой лучники и арбалетчики, а вслед за ними и пехотинцы, чтобы добить уцелевших. Видимо, первого залпа следовало ждать еще через двести шагов вверх по холму.

По крайней мере, так, по мнению Альбрехта, собирался действовать граф. На самом деле все могло оказаться иначе.

Пушки Стефана были наготове и уже двигались вперед под прикрытием основных сил. В нужный момент они должны были ударить по линии врага. Альбрехт знал, что коротышка Маркус вымуштровал орудийные расчеты и на всю подготовку им понадобится не более минуты. Как бы над инженером ни посмеивались, сержант не мог не признать, что тот действует весьма эффективными методами.

Вильгельм чертыхнулся, услышав вдалеке рожки, возвещающие о начале движения армий. Он расположился на опушке, глядя туда, где были вкопаны в мерзлую землю пушки и мортиры Грубера. До них оставалось ярдов двести - вполне достаточно, чтобы долетела стрела из лука, но за точность стрельбы на таком расстоянии поручиться было нельзя. То есть, конечно, стрелять в людские массы еще можно, но попасть в отдельного человека из орудийного расчета - нечего и пытаться.

И, что еще хуже, орудия охранялись, но это он предвидел. Рядом с пушками находился отряд, состоящий из сотни алебардщиков и около тридцати всадников. Кавалеристы, числом превосходившие его разведчиков, были легко вооружены - никакой брони, кроме вороненых шлемов и кирас, на породистых конях, шлемы их украшали высокие плюмажи из перьев. Наверняка молодые дворяне, которых поставили позади пушек в качестве арьергарда… или, точнее, чтобы мальчики не слишком пострадали.

Он посидел, задумчиво глядя на них, потом отошел в лес и изложил план разведчикам. По его команде они снялись с места - кто поспешил глубже в заросли, кто, вместе с Вильгельмом, - на опушку. Вильгельм и его люди смело выбежали на открытую местность и пробежали ярдов пятьдесят, прежде чем быть замеченными. Тогда они остановились и натянули луки. Первый залп пришелся по всадникам, за ним последовал второй - пока предыдущие стрелы еще не долетели до цели. Несколько человек вылетели из седел, и Вильгельм с отрядом побежал обратно в лес по узкой тропе, протоптанной оленями или кабанами. Кавалеристы погнались за ними, кони грохотали копытами по неровной земле. Прогремело несколько выстрелов, и два разведчика с криком упали. Оглянувшись через плечо, Вильгельм увидел, что на него надвигается молодой дворянин с пистолетом. Добежав до деревьев, он перескочил через какое-то бревно. Грянул выстрел, и гнилое дерево разлетелось в щепки в нескольких дюймах от его головы. Лошадь прыгнула, над Вильгельмом мелькнули ее копыта. Он поднялся на колени, прицелился и выбил всадника из седла.

Он снова бежал вглубь леса, когда мимо уха просвистела пуля. Он спрятался за деревом и огляделся. Кавалеристы возвращались, им явно не хотелось забираться в лесную чащу. Они разворачивали лошадей, некоторые успели выстрелить по убегающим разведчикам.

Вильгельм вышел из-за дерева и выстрелил одному из всадников в грудь. Кавалеристы, увидев врага прямо перед собой на тропе, пришпорили коней и поскакали прямо на него. Но на полпути те, кто был впереди, были атакованы стрелами, вылетевшими сбоку, из зарослей. Вильгельм сам прикончил еще двоих, когда те растерянно оглянулись. Некоторые, поняв, что это ловушка, попытались развернуть коней и ускакать в безопасное место, но те, кто еще ничего не знал, продолжали наступать. Прошли буквально секунды, и вот уже все всадники были сбиты, а разведчики Вильгельма забирали их лошадей. Сам Вильгельм проверил каждого из упавших, перерезая горло тем, кто подавал признаки жизни.

Подобрав один из пышно украшенных шлемов, Вильгельм водрузил его на голову. Здесь же валялся и заряженный пистолет, который он сунул за пояс и вскочил на коня. Остальные последовали его примеру, и разведчики рысью поскакали обратно из леса. Послышался грохот орудийных залпов, и Вильгельм выругался.

- Сейчас мы заставим эти пушки замолчать! - сказал он, пуская коня в галоп.

Первые выстрелы артиллерии Грубера прогремели с холма и врезались в наступающее войско, проложив в тесно сомкнутых рядах кровавые тропы. Солдаты падали с воплями. Кому поотрывало ноги, кому грудь размололо в кровавую кашу. Ядра крушили броню и живую плоть с одинаковой легкостью.

- Держать ряды! - крикнул Альбрехт, почувствовав, что алебардщики дрогнули. - Вперед!

Устремляясь к вражеским пушкам, Вильгельм думал, что противник в любую минуту может заметить подвох и порвать разведчиков в клочья залпом картечи. Его сердце билось все чаще. Могучие пушки снова выстрелили, и лошадь под ним заартачилась, испугавшись ужасного шума и запаха порохового дыма. Он крепко сжал поводья.

Добравшись до цели, Вильгельм соскочил с седла и тут же оказался лицом к лицу с парой ошалевших от неожиданности солдат из орудийного расчета, которые только что заряжали мортиру. Они смотрели на него в смятении и не опомнились, даже когда Вильгельм перерезал горло одному из них. Его люди бросились на остальных артиллеристов. Второго солдата Вильгельм ударил в лицо, и тот уронил заряд, осев на землю. Оставалось прижать ему спину коленом и всадить нож куда следует, а потом встать и продолжать бой.

Обогнув пушку, которая только что выстрелила, Вильгельм плечом ударил солдата, поднял его в воздух и швырнул оземь, потом снова и снова всадил ему нож в живот. Встал, открыл большую бочку, до краев заполненную порохом, повалил ее набок и как следует пнул, и та покатилась, пока не застряла между двумя орудиями. Их расчеты оглянулись, чтобы выяснить, что происходит, и увидели Вильгельма с пистолетом в руке. Они растерянно заметались, когда он прицелился в бочку и выстрелил.

Отто Грубер резко отодвинул завесу паланкина, когда прогремел чудовищный взрыв.

- Во имя богов, что это?

Его любимая артиллерия оказалась в эпицентре взрыва.

- Граф, смотрите! - закричал Иоганн, указывая на юг.

Из-под прикрытия деревьев, за его основной линией обороны, выскочил отряд рыцарей Рейкландгарда. Они неслись прямо на него, покрывая дистанцию с пугающей быстротой. И тут заговорили пушки фон Кесселя, сея смерть среди солдат Грубера.

Прекрасно обученные мечники, личные телохранители графа, приготовились встретить рыцарей. Другие полки тоже сдвинулись с места, но оказались недостаточно быстры, чтобы перехватить всадников, скачущих во весь опор. Впереди летел фон Кессель, подняв в воздух меч, отливающий золотистым светом. При виде этого оружия Грубера охватила паника, сердце его сжалось.

Рыцари налетели на мечников и глубоко врезались в их ряды. Грубер видел, как десятки его телохранителей были убиты на месте, насажены на копья и раздавлены копытами огромных боевых коней. Фон Кессель яростно бился, пытаясь до него добраться, размахивая проклятым клинком. Наступление рыцарей хоть и замедлилось, но они все еще неумолимо продвигались вперед. Они были полностью окружены мечниками и не могли отступать - оставалось либо пасть всем до единого, либо все же добраться до Грубера.

Стефан фон Кессель заметил впереди роскошный паланкин графа-выборщика и удвоил усилия. Эльфийское оружие было легким, но замечательно могло разрубать шлемы вместе с головами. Он коленями подгонял коня, и тот бил копытами, сокрушая противника. Стефан принял щитом удар и пошатнулся, но удержался и продолжил рубить, убивая при каждом взмахе. Все быстрее и быстрее он приближался к графу, к исполнению клятвы и восстановлению чести рода.

- Опустите меня! - рявкнул Отто Грубер, и его паланкин осторожно опустили на землю. - Эй, вы, ко мне!

Его придворные, понадеявшиеся, что можно будет просто понаблюдать за битвой, потягивая вино, были потрясены и напуганы.

- Собирайтесь вокруг! Отдайте мне свою силу!

Они вяло задвигались, образуя круг, и упали на колени. Толстяк достал из складок одеяния дохлую жабу и любовно погладил ее бугристую спину. Он поднял ее к небу и запел на языке, который заставил окружающих содрогнуться: язык Хаоса был душераздирающим.

Придворные поспешили присоединиться к графу.

Далеко отсюда, за чертой поля битвы, безымянный рыцарь-флагеллант вскочил и выпрямился в полный рост.

- Они идут! Зачумленные! - загремел он.- Восстаньте, братья! Настала пора снова брать в руки оружие!
<br />

=== '''Глава 8''' ===
Грубер продолжал петь, и небо над головой потемнело. Один из придворных упал в конвульсиях. На земле у ног графа появился странный бугор и стал расти, словно готовый лопнуть пузырь, пока не приобрел размеры человеческой головы, бледной, мерзкого оттенка гниющей плоти.

Внезапно пузырь прорвался, обрызгав землю и одежды Грубера желтым гноем. В грязи сидело маленькое толстое создание, напоминающее жабу. Оно моргнуло злыми глазами и открыло широкую пасть с бесчисленными гнилыми зубами, похожими на детские, и мясистым розовым языком, сплошь в язвах. Оно неловко поползло вперед, оставляя за собой отвратительный след из грязи и нечистот, обхватило ногу графа толстыми бородавчатыми лапами и принялось ласкаться к нему и любовно вылизывать сапог. На земле появлялись новые и новые пузыри.

Вдруг в нескольких футах от поющего графа почва разошлась, выпуская нечто явно крупнее человека, дергающееся и извивающееся, в тонкой пленке с выступающими венами, покрытое вонючей желто-коричневой слизью. Существо бешено забилось, потом единственный рог пробил мембрану и разорвал ее. Руки цвета мертвой плоти еще расширили проход, и на свет вышло нечто.

Оно было около семи футов ростом, все в порезах и ранах, так что явственно виднелись мышцы, кости и внутренние органы. По мертвой плоти ползали жуки и личинки. Из глубокого пореза на вздувшемся животе выступали внутренности. На тяжелой голове был единственный, налитый кровью глаз, медленно моргающий, гноящийся. Прямо над глазом рос рог, облепленный теперь остатками мембраны.

Протянув одну трупную руку к земле, оно достало тяжелый ржавый меч, сочащийся зловонным ядом, подняло его вверх и выдохнуло целое облако мух и жалящих насекомых. Демон чумы с издевкой поклонился Груберу.

Стефан остановился, силясь подавить тошноту, от всепроникающей вони у него сжался желудок. Рыцарские кони, известные бесстрашием, не желали двигаться с места, ржали и вставали на дыбы. Всадники пытались с ними справиться, но безуспешно. Воспользовавшись заминкой, преданные Груберу мечники ринулись вперед, сбивая рыцарей с перепуганных коней. Один всадник упал под тяжелым ударом, а когда он с трудом поднялся на колени, пятифутовое лезвие прошило его узорчатый доспех и позвоночник.

Стефан взмахнул клинком, рассек череп мечника, лошадь под ним забилась. В ушах что-то загудело, и на сражающихся обрушились полчища насекомых, заползая в глаза, уши и носы. Они пробирались в щели для глаз закрытых рыцарских шлемов, нещадно кусая, и гвардейцы пытались сорвать с себя шлемы. Крылатая мерзость заползала под доспехи, роилась перед глазами лошадей. Мечникам приходилось не лучше, и они, почти забыв сражаться, яростно отмахивались.

Капитан выплюнул с полдюжины жужжащих насекомых и занес меч над очередным гвардейцем, вставшим между ним и графом. Он задержал удар, когда заметил, что бедолага безуспешно трет глаза и шею, стряхивая жуков и забыв про меч. Стефан не мог атаковать человека в такой ситуации, да ему и не пришлось: того что-то подняло в воздух и швырнуло к ногам капитана. Человек поднял лицо к небу, крича от боли. Он начал разлагаться заживо прямо на глазах, плоть почернела, глаза стали молочно-белыми, через несколько секунд кожа сморщилась, и несчастный замер, расставшись наконец с жизнью.

За спиной у него стоял демон, безумно усмехаясь безгубым ртом. Он широко раскрыл пасть, в которой что-то ползало, и тяжело пошел на Стефана, подняв ржавый меч.

Капитан почувствовал, что рвота уже на подходе. Конь испугался и встал на дыбы, и демон всадил клинок в грудь бедного животного. С жалобным ржанием оно начало разлагаться изнутри, и Стефан упал наземь. Маленькое тошнотворное создание потянулось к его глазам когтистой лапой, и он отмахнулся, далеко отбросив демона. Поднявшись на ноги, он увидел перед собой несколько зачумленных. Один из них погладил покрытую волдырями голову павшей лошади, сея заразу.

С горящим эльфийским мечом Стефан бросился вперед и глубоко всадил оружие в живот демона, который стоял ближе других. Тот разверз пасть и издал ужасный крик, разбрызгивая слюну, желчь и личинок. Плоть чудовища превратилась в густую жидкость, и оно рухнуло, стало всего лишь грязной лужей. Стефан попятился, чтобы ненароком не коснуться ядовитой жижи.

Но появлялись все новые зачумленные, нещадно вырезая рыцарей и мечников. Земля выплюнула очередного демона, бьющегося в мембране. Стефан скривился от отвращения и зарубил монстра, прежде чем тот успел окончательно родиться. Что-то завозилось у ноги, и капитан заметил мелкого демона, безуспешно пытающегося прокусить латный сапог. Чертыхнувшись, он отбросил мерзкое создание.

Целая стая такой мелюзги опрокинула наземь мечника, прыгала по нему, кусала, била когтями и издавала странные булькающие звуки, похожие на хихиканье, потом вырвала глаза, и дюжина таких же монстров принялась драться за лакомый кусочек.

На миг Стефан увидел Грубера сквозь гущу битвы и тучи насекомых. Толстяк пел и безумно ухмылялся, укачивая маленького демона как ребенка. Перед ним поднималось что-то огромное, но прежде чем капитан смог понять, что происходит, он оказался лицом к лицу с зачумленным. Фон Кессель отстранился, чтобы избежать страшного удара, наступил на что-то извивающееся, поскользнулся и упал. Одно из созданий, скорчившихся рядом, вывернуло содержимое своего желудка прямо ему в волосы - гадкую жидкость, кишащую червями.

И тут сильная рука схватила Стефана за плечо и поставила на ноги. Это был капитан Ледерштейн. В другой руке он держал поводья, которые тут же сунул Стефану и приготовился отбить богато украшенной саблей очередного зачумленного. После первого взмаха демон лишился руки.

- Давай! - крикнул Ледерштейн через плечо. - Бери моего коня и уходи! Придется отступать, здесь нам не прорваться!

- Нет! Мы должны закончить сейчас!

Следующим ударом рыцарь почти обезглавил демона, но тот продолжал сражаться, и голова, висящая на одних сухожилиях, смеялась. Ледерштейн обернулся к фон Кесселю.

- Твоя армия все еще сражается с армией Грубера! Прекрати резню - вот и весь сказ! Нас всех перебьют - и во имя чего?

Вдруг в ногу рыцаря вонзился клинок, и он заорал от боли. Мелкие демоны тут же потянули его наземь и прикончили.

Ругаясь, Стефан вскочил на храпящего коня. Сотни зачумленных добивали последних мечников. Многие рыцари Рейкландгарда пали, оставшихся ждала та же участь. Из земли поднимались все новые демоны, и Стефан загремел, перекрывая шум битвы:

- Рейкландгард, за мной!

Рыцари тут же последовали за ним, пробивая себе путь и удаляясь прочь от Грубера и его демонов. Солдаты самого Грубера сотнями становились жертвами зачумленных. Мерзлая трава пожухла под ногами порождений Хаоса, и люди падали, кашляя, когда ветер доносил до них заразу.

Армии Стефана и Грубера слились воедино в попытке уничтожить общего врага, одетые в одинаковую лилово-желтую форму. Не думая о том, что еще предстоит, они просто продолжали сражаться.

Пришпорив коней, Стефан и его рыцари поскакали по полю, расшвыривая верных солдат Грубера, которые, занявшись демонами или попросту бегая в смятении, даже не сопротивлялись.

Капитан отклонился от основной линии фронта и направился в арьергард противника. Многие, услышав грохот копыт, обернулись и подняли алебарды.

- Люди Остермарка! - гремел Стефан, проносясь вдоль линии фронта. - Прекратите бой! У нас общий враг! Прекратите бой!

Солдаты обернулись к холму, где легионы демонов уничтожали арьергард Грубера. В ужасе они опустили оружие. Понемногу сражение стихло. Альбрехт протолкался через толпу людей, еще мгновение назад готовых поубивать друг друга, и приблизился к капитану.

- О Сигмар, - выдохнул он, оглядывая поле боя.

Кучки демонов бились с солдатами Грубера, но верхняя часть склона просто кишела ими. Точное их количество мешали определить гудящие тучи насекомых. Демоны расправились с последними людьми на холме, но дальше не двигались. Они явно чего-то ждали.

Грубер погладил нурглинга, устроившегося у него на руках, и тот блаженно заворковал и принялся пускать слюни. Вокруг скакали зачумленные и другие нурглинги, ищущие внимания. Граф продолжал петь, легко выговаривая труднопроизносимые слова. Почти все его придворные были мертвы. Глупцы - неужто надеялись, что он разделит власть с ними? Лишь один из них был по-настоящему силен, и он стоял рядом с Грубером, подпевая ему.

Тилеец Андрос закрыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться, лицо его было залито потом, с губ слетали могучие заклятия.

Появление первого демона напугало молодого Иоганна, что немало позабавило Грубера. «Глупый мальчишка», - подумалось ему. Наследник никогда толком не нравился графу, и он смеялся, когда юнца разорвали двое зачумленных, а нурглинги съели его внутренности.

Вообще-то у Грубера были другие планы. Он не собирался так быстро показывать свое настоящее лицо, хотел дождаться прихода избранников Хаоса и разоблачить себя лишь в последний момент, чтобы его предательство обеспечило полную победу темных богов. Он намеревался к тому моменту собрать свою армию в осажденном городе и открыть ворота, чтобы вошел враг и началась настоящая резня. Великий Нургл был бы им доволен и даровал бы ему великую силу и, несомненно, еще более страшную заразу.

И весь этот план полетел псу под хвост благодаря фон Кесселю и его ужасному мечу. У Грубера просто не оставалось иного выхода, кроме как открыться. Он глянул на огромного демона, поднимающегося из земли, и обрадовался, что все же выпустил свою силу на свободу.

Демон, более двадцати футов ростом, сочащийся гноем и грязью, открыл огромные глаза и довольно огляделся. Его огромная щелевидная пасть распахнулась, обнажая гнилые резцы и клыки и тысячи мелких зубов. В пасти копошились черви и личинки, с жирных зеленых губ свисал длинный язык. Рога, похожие на гнилые ветви, поросшие мхом, поднимались над головой. По коже ползали разномастные личинки и жуки, под кожей шевелились черви. Вокруг лица демона вились мухи, то и дело спускаясь, чтобы кормиться жидкостью из его глаз и рта.

Существо отличалось мощным сложением и в ширину было не меньше, чем в высоту. Его зеленоватая кожа свисала складками, большие разрывы открывали мускулатуру. На груди выступали ребра, из огромного раздувшегося живота на землю свешивались внутренности. Длинные тощие лапы были воздеты к небу, широкие ладони заканчивались гибкими пальцами, из-под когтей сочились кровь и гной. Нурглинги, малые демоны бога чумы, копошились в его внутренностях и между жировыми складками. Они закапывались в раны, ища тепла. Демон с обожанием глядел на свои миниатюрные подобия, ласкал их и сажал на свои шишковатые плечи. Одно попыталось ткнуть его в глаз, но было сбито опустившимся веком. Другое закопалось в под мышку, и демон подхватил его, поднял к лицу и пощекотал языком. Существо довольно захихикало и закатило глаза.

Грубер шагнул навстречу демону, широко улыбаясь, и низко поклонился, все еще держа на руках нурглинга, любовно на него поглядывающего.

- Великий нечистый, эта встреча - большая честь для меня, - сказал Грубер на языке демонов.

Гигант опустил глаза и заморгал, отгоняя мух.

- Человечек, - зарокотал он, и голос его напоминал звучанием хлюпанье грязи. Демон кашлянул, содрогнувшись всем телом, и нурглинг, весь в выплюнутой им желчи, упал на землю. - Человечек, благодарю, что вызвал меня. Владыка Чумы доволен.

- Враги лорда Нургла напали на нас, нечистый. Они хотят убить твоих детей.

Демон с ужасом во взгляде прижал к груди целую охапку нурглингов.

- Не позволю обижать моих милых крошек.

Он оглядел людей на равнине, сузив глаза от ненависти, потом протянул руку и размял пальцы. Вокруг ладони собралось целое облако жужжащих насекомых, сбившихся в некоторое подобие шара. Они цеплялись друг за друга, образуя очертания огромного клинка. Пальцы демона сжались, и в руке у него оказался темный ржавый меч. Он поднял оружие над головой и направил на человеческую армию. Меч был покрыт ржавчиной, с него стекал смертельный яд, вобравший в себя самую ужасную заразу, какую только можно найти. Демон заревел, и вокруг него собралась огромная туча насекомых. Нурглинги запищали тонкими противными голосами. Зачумленные обратили на врагов мертвые глаза и погнались за ними.

С заметным усилием огромный демон двинулся, перенося тяжесть тела на ногах, напоминающих гнилые стволы. Грубер был здесь же и довольно потирал руки. Демон сделал еще шаг, не отрывая взгляда от врага, посягнувшего на его детей, снова заревел и двинулся вниз по склону в окружении целого моря нурглингов.

Загремели пушки, ядра разрывали тела зачумленных. Грязная слизь хлестала из ужасных ран. Картечь превращала демонов в клочья. Люди готовились встретить их и выпускали один залп пуль и арбалетных стрел за другим. Демоны были нечувствительны к боли, и многие продолжали шагать, уже утыканные стрелами. Многие были убиты и обратились в грязные лужи, и души их возвратились в Царство Хаоса.

Гнев Великого нечистого возрастал с каждой такой смертью, заставляя его корчиться, скрежетать зубами и плеваться. Ядро ударило его в грудь, пробило плоть, разнесло ребра и застряло глубоко в теле. Демон гневно зашипел и с ревом бросился на солдат Остермарка.

- Люди Империи! С верой в Сигмара мы победим! - гремел Гунтар, ободряя перепуганных солдат. - Не бойтесь демона! На Великой Войне видел и кое-что похуже этого чертова создания Хаоса, и будь я проклят, если дам убить себя сегодня. За Сигмара!

Высоко подняв молот, он ринулся на наступающих демонов, и следом тут же побежали алебардщики. Бегущего жреца окружал яркий свет, и сильнее всего он был вокруг молота. Демоны прикрыли глаза и невольно попятились. Гунтар обрушил молот на голову одного из зачумленных и, по инерции, развернулся и снес голову еще одному.

- Сигмар, очисти их!

Он ударил молотом оземь, и хлынул свет, испепеляющий зачумленных.

По всему полю люди отчаянно сражались с демонами. Люди Остермарка, принадлежащие к обеим армиям, воевали бок о бок и численностью намного превосходили общего противника. Они пустили в ход боевые машины, но демоны наступали, убивая не меньше чем по шесть человек на каждого из погибших порождений Хаоса. Там, где сражался Гунтар, бой шел успешно, но в других местах солдаты откровенно паниковали.

Великий нечистый, торопясь в бой, растолкал зачумленных и одним взмахом клинка подбросил в воздух шесть человек, прикончив столько же при обратном движении меча. Кусачие нурглинги выползали из его плоти. Они были не слишком полезны в сражении, но хватали солдат за ноги и набрасывались на упавших. Огромный демон снова взмахнул мечом, и пять человек погибли. Остальные отступали, отчаянно не желая попасться под руку ужасному двадцатифутовому чудовищу; их рвало от невыносимой вони.

Демон широко распахнул пасть и опорожнил содержимое желудка прямо на солдат. Мерзкая, кишащая паразитами жижа залила тридцать человек, и они упали на колени с криками боли и ужаса. Личинки зарывались в их тела, глаза сжигала кислота, способная проесть любой щит и доспех. Лихорадочно отступая, солдаты толкали друг друга и бежали не разбирая дороги, затаптывая упавших товарищей.

Довольно покашливая, Отто Грубер стоял высоко на холме и наблюдал за резней. Он возбужденно вскрикивал, когда Великий нечистый сметал все на своем пути, и хихикал, когда люди в страхе бежали от чудовищного демона. Это был его день. Да, он раскрыл карты раньше, чем планировал, но это было уже не важно.

- Все идет просто отлично, верно, Андрос?

Не услышав ответа, Грубер нехотя оторвал взгляд от поля битвы и увидел, что Андрос лежит на земле лицом вниз, со стрелой в шее.

- Что такое? - выдохнул он и обернулся. Стрела попала ему в грудь и пробила сердце.

Удар заставил его пошатнуться, но граф не упал. Он гневно смотрел на приближающуюся маленькую группу лучников, принимая вторую стрелу в ногу и третью - в грудь. Сила толчка бросила его на колени, еще одна стрела прошла через глаз до черепа на затылке. Он сердито вырвал ее и отшвырнул в сторону.

- Ваше жалкое оружие бессильно против меня,- ворчал Грубер, поднимаясь и вытаскивая стрелу из сердца

- А вот так? - спросил Вильгельм, выступая вперед и снова сбивая его ударом кулака в лицо.

Разведчик стоял над толстым графом, разминая руку.

- По-моему, сработало неплохо. Капитану понравится, - сказал он и повторил удар, когда граф попытался выпрямиться.

Нурглинг, которого Грубер держал на руках, тяжело шмякнулся на землю и пополз к Вильгельму, оскалив гнилые зубы. Разведчик отпрянул, поднял лук и прицелился. Это было мощное оружие, и на таком расстоянии оно просто прошило маленького демона насквозь, пригвоздив его к земле. Тот завизжал как поросенок. Граф попробовал встать и снова запел заклинание, но разведчик оказался проворнее, подскочил и снова нанес удар.

Схватив его за рубашку, Вильгельм притянул графа к себе, так что они оказались лицом к лицу.

- Вот бы разделать тебя прямо сейчас, хворый ублюдок, да жаль, нельзя. Придется оставить тебя капитану.

Еще один удар оказался так силен, что граф крепко стукнулся головой об землю. Вильгельм встал и, схватив лежащего без чувств противника за ногу, потащил его вниз по холму.

Инженер Маркус опустил подзорную трубу,

- Капитан! - Он запрыгал, размахивая руками над головой. - Капитан фон Кессель!

Не получив ответа от капитана, который поворачивал свою армию на равнину, чтобы атаковать демонов, инженер порылся в кожаной сумке и вытащил глиняный шарик, из которого торчал длинный фитиль. Он укоротил фитиль, просто перекусив его, и достал из кармана медное устройство собственного изобретения, наполненное маслом и оснащенное кремнем. Маркус ударил по кремню - и вспыхнуло пламя, которое мгновенно подожгло огрызок фитиля. Когда посыпались искры, инженер подбросил шарик в воздух. Раскрылись и бешено замахали медные крылышки, но все же было непонятно, помогают они в полете или мешают. В верхней точке траектории шарик громко взорвался, и последовала яркая световая вспышка.

Капитан, резко развернув коня, поднял взгляд вверх. Маркус продолжал подпрыгивать, показывая на что-то через все поле. Стефан проследил за его рукой, выкрикнул приказ, и рыцари, еще раз изменив направление, прогремели вверх по склону холма, сметая на пути несколько зачумленных. Маркус снова уставился в подзорную трубу и смотрел, как два демона стащили кого-то из рыцарей с седла и разрубили надвое его лошадь. Воин полоснул мечом одного из нападающих и встал, пошатываясь. Злобное существо набросилось на него, волоча за собой внутренности, и пробило ему голову своим единственным рогом. Он упал и тотчас же был захвачен мелкими демонами. Остальные рыцари прорвались и поскакали дальше, туда, где разведчик волочил Грубера за ногу.

- Инженер Маркус! - крикнул кто-то, и он, опустив трубу, заметил, что один из членов орудийного расчета «Гнева Ситара» показывает пальцем вниз. Прямо к ним неслась группа демонов.

Маркус торопливо зачехлил трубу, достал недавно приобретенное ружье и приложил его к плечу. Тщательно прицелившись, он выстрелил и сбил одного врага пулей в глаз. Подивившись точности стрельбы, он опустил ружье и закричал орудийному расчету ближайшей мортиры, что противник приближается. В демонов полетела картечь, грянул взрыв, брызнули клочья плоти, но большинство, без конечностей, изрядно потрепанные, не остановились.

- Готовьте главное орудие! Стреляйте изо всех девяти стволов по моему сигналу! Заряжай! Пли!

И снова грянул «Гнев Сигмара», сея огненную смерть, разрушая все на своем пути. Маркус с торжествующим гиканьем перезаряжал ружье.

Капитан Стефан фон Кессель соскочил с седла и подбежал к графу. Разведчик отпустил наконец ногу пленного и отошел.

- Он весь ваш, капитан.

По сигналу Вильгельма остальные разведчики быстро сбежали с холма и принялись обстреливать демонов из арбалетов.

Словно почувствовав на себе невидящий взгляд, Отто Грубер тяжело моргнул единственным здоровым глазом и пришел в себя. Стефан приблизился и придавил ему грудь коленом. Левой рукой он схватил графа за жидкие волосы, держа в правой эльфийский клинок, так что его сияющее золотистое острие оказалось почти у самого горла Грубера. При виде оружия глаза графа расширились, и он попытался вырваться, но тщетно.

- Ты не заслуживаешь быстрой смерти, Грубер, - проворчал Стефан. - Тебя надо бы порвать на части лошадьми, и медленно вынуть все внутренности. Пламя пожирало бы тебя, вытопило бы жир и сварило глаза в глазницах. Вырвать бы тебе язык и ногти - один за другим… Но этого не будет: я не опущусь до твоего уровня. Это за моего деда, хворый ублюдок!

Без всяких церемоний Стефан вонзил сияющий клинок глубоко в горло толстого графа. Грубер забился в конвульсиях, его кожа сморщилась и почернела, затем, словно жидкость вытекла из его тела, плоть усохла и в мгновение ока исчезла, оставив лишь почерневший скелет.

- Все кончено, - прошептал Стефан.

Сияющий меч зашипел, и капитан выронил его, после чего тот сразу расплавился и исчез. По всему полю магия, поддерживающая зачумленных, перестала действовать, и они попадали, превращаясь в лужи вонючей жидкости, которая тут же впитывалась в землю.

Остался лишь Великий нечистый, слишком могучий, чтобы смерть магистра Грубера могла на него повлиять. Он был мгновенно окружен армией Остермарка и утыкан сотнями арбалетных стрел. Демон заревел от боли и ярости, когда в него полетели бесчисленные пули. Люди рванулись вперед, всаживая алебарды в его спину и живот, но он продолжал отбиваться, разбрасывая врагов, как насекомых, убивая ржавым мечом сразу по несколько человек.

Он споткнулся и замер, когда с дикими воплями прибежали флагелланты и накинулись на него с шипастыми бичами. Там был и тот, безымянный, бывший некогда рыцарем, побуждающий соратников исполнить свой долг. Он размахивал двумя тяжелыми булавами. Плоть демона была изорвана в клочья, и он осел наземь. Язык вывалился из пасти и стегнул одного из мучителей по лицу, превращая его в кровавое месиво. На миг демону удалось приподняться, и, взмахнув мечом, он рассек надвое троих флагеллантов.

Когда показался Гунтар, чудовище уже валялось на земле. Жрец с криком ударил его молотом по голове и пробил ее до самого гниющего, кишащего личинками мозга.

Внезапно поднялся целый рой мух, скрыв все из виду. Они постепенно рассеялись в воздухе, и оказалось, что осталась лишь бурлящая лужица яда, впитывающаяся в мерзлую почву.
<br />

=== '''Глава 9''' ===
Одетый в черное колдун стоял на коленях на полу пещеры. Существо, которое было его частью, неловко ползало около круга, в который вошел воин, не смея преступить границу. «А ведь это мог быть мой день, - подумал Судобаал. - День моего восхождения, который украл Хрот». Он оказался сильнее, чем можно было подумать вначале, и теперь Судобаал проклинал себя за наивность.

Существо извергало из уродливого рта какие-то звуки, демонстрируя мелкие зубы. Наконец, подавшись вперед с помощью мясистого хвоста, оно осторожно вытянуло одно из щупалец в сторону дымного вихря в центре круга. Как только щупальце пересекло границу, что-то взорвалось и затрещало, и существо было отброшено назад. Оно шмякнулось о дальнюю стену, щупальце почернело, в воздухе запахло обожженной плотью.

С трудом, опираясь на голову, существо приняло правильное положение и злобно посмотрело в сторону круга, скрипя зубами. Свернув раненую конечность, оно поползло по полу, обогнуло волшебника и снова двинулось ближе к кругу. Явно что-то происходило. Дымные тени закружились все быстрее, и существо с шипением спряталось за колдуна.

Внезапно неведомая сила разметала камни рядом с кругом, расколов их на тысячу осколков. Некоторые обломки попали в Судобаала, изранив ему лицо и порвав облачение. Но крови в ранах не было. Существо заметалось по полу, пытаясь сбежать. Тени высвободились из оков и с воплями выпорхнули из круга, сливаясь в призрачные демонические фигуры и растворяясь в воздухе.

Прогремел еще один взрыв, и Хрот Кровавый, Темный Князь Кхорна, вернулся из Царства Хаоса в реальность. Он развернул кроваво-красные крылья и заревел так, что с потолка пещеры посыпались камни. В одной руке он держал верный двулезвийный топор, в другой - меч, Убийцу Королей. Клинок могучего артефакта, наделенный дьявольской мощью У'зула, искрился в полумраке.

Оглянувшись, он увидел стоящего на коленях колдуна и сузил огненные глаза, затем осмотрел пещеру и заметил уродливое создание, пытающееся выбраться по каменным ступеням. Демоническое видение позволило ему разглядеть связь между существом и волшебником, и одним прыжком он оказался рядом с уродцем.

Тот беззвучно вскрикнул и попробовал удрать, неловко упав лицом вниз. Хрот протянул могучую красную лапищу и крепко ухватил его за шею.

- Вернись в свое тело, дух!

Он швырнул существо через всю комнату, оно столкнулось с неподвижным телом волшебника и тяжело упало на пол. С трудом выпрямившись, оно обожгло Хрота ненавидящим взглядом и начало закапываться в серую плоть.

Кожа колдуна приобрела нормальный оттенок, кровь заструилась из ран на лице и руках. Судобаал со вздохом открыл глаза и воззрился на Хрота, который был теперь не менее двенадцати футов ростом. Он бросился на пол пещеры, простираясь ниц перед мощью демона.

- Судобаал, посмотри мне в глаза! - приказал Темный Князь, и колдун не нашел в себе сил сопротивляться. Полностью лишенный воли, он глядел в пылающие глазницы Хрота.- Теперь ты принадлежишь мне. Твоя душа - моя.

- Да, - промямлил Судобаал, корчась от раздирающей внутренности боли.

- Теперь без меня ты - ничто. Я привязал твою душу к себе, и ты будешь вечно служить мне - здесь или в Царстве Хаоса. Ты будешь верно ''служить'' мне, змея, а если попробуешь сопротивляться, то твою душу будут разрывать на кусочки в ином мире, и боль твоя никогда не утихнет. Никогда. Только попробуй пойти против меня, и последствия будут ужасны.

Судобаал знал, что это правда, и весь сжимался от ужаса. Он повалился на пол, судорожно дыша.

- А теперь я разберусь с эльфами. К тебе вернусь, как только закончу, и тогда мы направимся в Империю и продолжим то, что начали.

И Князь покинул пещеру, оставив обессиленного Судобаала на полу.

Над полем битвы пронесся ужасающий рев, и сражающиеся подняли глаза к небу. Хрот выскочил из пещеры, разбрасывая ногами камни, и прыгнул со скалы. Он пролетел сотни футов, плотно сложив крылья за спиной, устремляясь в бой.

Латиерин с ужасом смотрел на демона, сорвавшегося с неспокойных небес.

- Луки - в небо! - скомандовал он, шагнув назад, чтобы увернуться от удара топором.

Топор просвистел в каком-то дюйме от шеи, и эльф ответил точным уколом меча в грудь противника.

В воздухе промелькнули бесчисленные стрелы, многие попали в грудь и руки демона, но отскочили от его доспехов и кожи, не причинив ни малейшего вреда.

Когда он приземлился, почва дрогнула. С яростным воплем Хрот замахнулся мечом и топором, лишив жизни сразу дюжину эльфов. Вокруг него кровь хлестала из разрубленных тел, но и те, кто выжил, не смогли оказать достойного отпора демонической силе и скорости. Клинки отскакивали от его тела, руки эльфов немели от усталости после бесконечных атак. Копья звенели и ломались. Гигант размахивал оружием, разрубая руки, ноги, головы, с легкостью рассекая тела надвое.

Демон обернулся, и Латиерин бросился вперед, нацелив меч ему в спину. Он изо всех сил ударил в броню, и острие клинка прокололо поясницу Хрота, но не более чем на несколько дюймов, хотя меч был наделен магической силой. В ране запузырилась кипящая черная кровь.

Разъяренный демон повернулся с поднятым сверкающим мечом. Латиерин пригнулся и упал на колени, пытаясь нанести удар по ноге Хрота. Тот, двигаясь с нечеловеческой скоростью, наступил раздвоенным копытом на клинок и придавил его к земле. Топор обрушился на правое плечо Латиерина и отрубил руку, все еще сжимающую оружие. Хрот рассек тело эльфа, накормив демона меча свежей душой.

Но тут пламя обожгло Хрота, и длинное сияющее копье пронзило его плечо, отбросив наземь, так что он придавил несколько человек. Он быстро вскочил и увидел, как над головой парит дракон. Из раны хлестала кровь, и он с ревом подскочил ввысь, пытаясь настичь цель.

Принц Каланос парил высоко в воздухе, в сотнях футов над полем боя. Дракон развернулся, сложил крылья и спикировал на Хрота, омывая его огненным дыханием. Каланос нацелил копье прямо в сердце демона, но тот отмахнулся топором и вонзил Убийцу Королей прямо в грудь эльфийского воителя. Лезвие прошло сквозь броню, мясо и кости, и верхняя часть тела принца упала вниз. Нижняя половина туловища эльфа еще миг держалась в седле, потом перевернулась и полетела туда же. Дракон поднял Хрота в воздух, наградив его глубокими ранами от когтей.

Дьявольская кровь полилась на сражающихся с высоты в сто футов, обжигая всякого, кто попадал под ее струи. Хрот повернулся, заметно проворнее дракона, и, движимый яростью, бросился на него и обхватил за длинную шею. Меч упал острием вниз, пригвоздив к земле какого-то эльфа - с головы до ног. Крепко держа дракона, Хрот притянул его к земле.

С чудовищной силой двое гигантов врезались в песок, раздавив бесчисленных эльфов и норскийцев. Дракон бешено забился, без разбору сжигая своим дыханием людей и эльфов.

Мощная мускулатура Хрота вздулась, вены едва не лопнули от напряжения, но он не выпускал обезумевшее животное, и они, сцепившись, катались по песку. Дракон обвил демона стальными кольцами, и тот, с трудом высвободив одну руку, ударил противника кулаком по голове так, что череп треснул. Дракон сжал кольца еще туже, и у Хрота захрустели кости. Но он выдержал и нанес еще один удар, и тогда дракон заметался и выпустил его.

Встав на дыбы, дракон сердито заревел и распахнул пасть, стремясь разгрызть демона пополам, но Хрот поймал приближающиеся челюсти, удерживая их немыслимым усилием. Наконец, он рывком развел руки, и челюсти разошлись шире, чем это вообще возможно. С ужасным звуком порвались сухожилия, и дракон забился на песке, жалобно рыча и подвывая от боли и ужаса. Хрот протянул руку, и демонический меч сам выскочил из песка, повинуясь ему. Хватило одного удара по длинной мускулистой шее, чтобы отсечь драконью голову. Тело задергалось в агонии и, наконец, замерло.

Хрот выпрямился, подняв одной рукой драконью голову, и торжествующе взревел. Он огляделся, наслаждаясь победой, потом отбросил трофей, поднял топор, взмахнул им пару раз и, ухмыляясь, с горящими глазами и пламенеющими рогами, ринулся в бой.

Через час на побережье не осталось ни одного живого эльфа.
<br />

=== '''Глава 10''' ===
Аурелион, бледная и безмолвная, сидела, не выдавая ни единым движением кипевшие в ней эмоции. Ее верный телохранитель был наготове, хотя никакой видимой опасности не наблюдалось. В лесу было тихо, но она знала, что там бродят тысячи порождений Хаоса - по земле и под землей - и ждут сигнала.

Она закрыла глаза, позволяя духу оторваться от тела и устремиться в ночное небо, сотнями футов выше лесного полога, быстрее, быстрее на восток. Земля пульсировала Хаосом, расползающимся, словно чумная зараза. Империя была затронута разложением. Она полетела еще быстрее, наслаждаясь свободой.

Аурелион отправилась на юг после того, как имперский военачальник Стефан фон Кессель отказался выступить вместе с ее кузеном Каланосом против общего врага. Она торопилась и не стала останавливаться в Вольфенбурге и Хергиге - грязных, многолюдных городах, наполненных жалкими человеческими существами, пытающимися хоть как-то просуществовать в невыносимых условиях. Она просто пролетела мимо, направляясь на юг, в Альтдорф. В Талабхейме она собиралась взойти на борт корабля и поплыть по реке Талабек на встречу с лордом Теклисом.

На подступах к Талабхейму леди Аурелион остановилась, чувствуя знакомую пульсацию в голове. Теклис! Он здесь! Она недавно разговаривала с ним, причем весьма сердито.

«Почему мы отдаем жизни за этих людей, лорд Теклис? Я почувствовала смерть кузена, и вы, наверно, тоже. Тысячи таких, как мы, пали на побережье, чтобы помочь людям, но во имя чего? Как они нас отблагодарили?»

Теклис посмотрел на нее с печалью в древних очах, и она отвернулась. «Если мы, асуры, выживем, человеческая Империя тоже должна уцелеть». Тогда ей стало стыдно: мудрый Теклис сказал правду.

Но все же она никак не могла забыть то, что сказал на прощание Каланос. ''«Придет время, сестра, и ты поймешь, что люди недостойны нашей жалости».'' Действительно, жалости она больше не испытывала, но и слова Теклиса отрицать не могла.

Он покинул ее в Талабхейме, направляясь на север, чтобы попытаться остановить армии Хаоса. Она сказала, что беспокоится и хотела бы присоединиться к нему, но он остановил ее. «Твое место здесь. - Она не нашла в себе силы сопротивляться этому приказу. - Человек по имени фон Кессель должен жить, Аурелион. Запомни, судьба асуров зависит от того, выстоит ли Империя».

Она неслась по ночному небу, пока, наконец, не показалась спящая армия Остермарка.

Стефан фон Кессель внезапно проснулся. Он знал, что все то, что он только что видел и слышал, - не сон. С ужасом он осознал правоту слов эльфийки: силы Хаоса шагают по Империи, направляясь на юг. Он все еще чувствовал на себе обвиняющий взгляд женщины-мага и понимал, что Остланд уже захвачен. В нем росло чувство вины: разве не он сам, ведомый лишь ненавистью, умчался сводить счеты с Грубером? Значит, силы Хаоса добились желаемого, и вот они вернулись, могущественнее, чем когда-либо, и судьба Империи висит на волоске.

Войска Хаоса шли на Талабхейм. Великий город ослабел и был лишен полноценного гарнизона. Если враг его захватит, в Империи не найдется достаточно сильной армии, чтобы освободить его. Сердце Империи будет принадлежать демонам.
<br />

== '''КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ''' ==

=== '''Глава 1''' ===
Олаф Неистовый сузил глаза, глядя сквозь деревья на равнину, покрытую снегом. Там были люди - до смешного мало людей. Он представить себе не мог, почему они вдруг не бежали от наступающей армии, но в душе радовался этому. Резать эльфов на острове было приятно, и он не отказался бы продолжить.

Выкрикнув приказ, Олаф одним прыжком оказался на открытой местности. Вслед за ним из-за деревьев показались около тысячи пеших воинов-кьязаков. Он был одним из тех кьязаков, которые когда-то давно начинали под командованием Хрота, а осталось их всего около сотни, и теперь занимал в огромной армии высокое положение: это племя было лишь одним из тех, что подчинялись непосредственно ему.

Его всадники, прочесывая лес в нескольких милях от переднего края наступающей армии, несколько часов назад обнаружили эльфов. Они не стали сражаться, лишь обошли врага, чтобы выяснить, не часть ли это больших сил, ожидающих в засаде. Предположение не подтвердилось, и Олаф приказал своему племени наступать, нетерпеливо предвкушая резню.

Тяжело ступая по снегу, Олаф зарычал от нарастающей ярости. Он знал, что, как только начнется бой, его «я» отступит, давая место слепому неистовству. Так было с самого детства. Впервые он почувствовал нечто подобное в девять лет, когда голыми руками убил двоих мальчиков постарше, порвав им глотки. После драки, когда он пришел в себя, его охватил ужас от произошедшего и от вида своих рук, окровавленных до локтей. В слезах он прибежал к отцу, но тот выслушал его, улыбнулся и, прижав ребенка к широкой груди, сказал: «Это великий дар, сынок. Ты станешь могучим воином».

Слова отца оправдались - Олаф был могуч, и жертвами его ярости пали многие тысячи. И всякий раз было одно и то же - он забывался в пылу сражения, не чувствовал ни боли, ни усталости и дрался с медвежьей силой. Сотни раз его рубили и кололи, но он, не обращая внимания, продолжал убивать каждого, кто к нему приблизится. В конце боя он неизменно падал от полного изнеможения, залитый кровью, но столь же неизменно победа была за ним.

Олаф преданно служил своему вождю и полководцу. Он всегда верил в Хрота, в то, что этого человека ждет великая судьба, превосходящая все, на что он мог надеяться сам. Ему было приятно видеть, что все происходит, как он и предполагал, но ведь он всегда хорошо разбирался в людях. В обычном состоянии Олаф был тихим, сдержанным человеком, который предпочитал сидеть и слушать, а не быть центром всеобщего внимания.

Его рык перерос в могучий рев, когда эльфы были уже совсем близко.

Кто-то очень худой, в высоком узорчатом шлеме, стоял посреди маленькой группы эльфов, тяжело опираясь на посох. Вдруг он выдвинулся вперед и поднял посох к небу. Сверху на воинов-курганцев хлынуло пламя, под которым таял снег и горела земля. Огонь опалил лицо и бороду Олафа, но тот, не обращая внимания на боль, помчался вперед, крепко сжимая два топора. Они были надежно прикованы к рукам - чтобы не потерять их в пылу битвы, когда красный туман ярости отступит, а то Олаф вполне мог бы отбросить их и кинуться на врага без оружия, разрывая его голыми руками.

Посреди отряда курганцев что-то взорвалось, в небо на сотни футов взметнулся огненный столб, и тысячи людей пали замертво. Горячая волна накрыла остальных, ударила Олафа в спину и швырнула наземь. Воздух мгновенно раскалился и завибрировал, но он с видимым усилием поднялся на ноги.

Центр огненного столба раскалился добела. Огонь снова вспыхнул, собирая многочисленную дань, обжигая до костей. Оружие и доспехи плавились и стекали наземь, кости горели и обугливались, курганцы гибли с ужасными воплями. Кольцо неземного огня расширилось, и Олаф, взревев от ярости, помчался по тающему снегу, чтобы настичь врага. Его плащ из волчьего меха загорелся, пламя обожгло спину.

Перед глазами все покраснело, и он не чувствовал, как горит живая плоть. Через несколько минут от передних рядов воинов Хаоса ничего не осталось, лишь голая прогалина, на которой снег почти растаял, а земля почернела.

Стефан фон Кессель молча стоял на носу огромного корабля, глядя в глубокие воды Талабека. Был предрассветный час, и над рекой расстилался туман, из-за которого все вокруг казалось призрачным, почти нереальным. Утро выдалось холодное и ветреное. Темные ветви деревьев под снегом наклонились к самому берегу. Стефан непроизвольно стучал кулаком по борту, разбивая образовавшийся за ночь лед.

Талабек был широкой рекой, около тысячи футов на подступах к Талабхейму, и протекал через всю Империю, многие тысячи миль. Он шумным потоком бежал в горах Края Мира, где бесчисленные малые реки и ручьи сливались в Верхний Талабек и Нижний Талабек в Остермарке, и эти две реки объединялись к западу от Бехафена. Между Остермарком и Талабекландом великая река принимала в себя ледяные воды Ускоя, текущего от великого северного города Кислева по полям, на которых Император Магнус и рыцари Рейкландгарда одолели армию Хаоса. Два могучих потока образовывали собственно Талабек, крупнейшую и самую глубокую реку Старого Света. Она протекала сквозь самое сердце Империи, прорезая леса, потом - через Талабхейм и величественный Альтдорф, где недавно были основаны Магические Коллегии, оттуда - мимо Карробурга и, наконец, впадала в океан в Мариенбурге, портовом городе, окруженном болотами.

Талабек был главной торговой артерией Империи, по которой везли продукты, скот и ценные грузы от моря до самого Кислева. Река была достаточно велика, чтобы по ней проплывали целые флотилии, и это позволяло быстро перемещать серьезные военные подразделения - намного быстрее, чем по суше. И это особенно радовало Стефана.

Маршал подошел и встал рядом с ним. Он оправился от раны, и со стороны никто бы не сказал, что она вообще была, но фон Кессель знал, что это лишь видимость: полководец быстро уставал, хотя и не позволял себе проявлять слабость при солдатах. Маршал молчал, и Стефан невольно напрягся. Когда тот еще только пришел в себя, действия капитана привели его в ярость. Жрица Шаллии испепеляющим взглядом смотрела на Стефана, посмевшего обеспокоить пациента, и ее гнев поверг капитана в большее изумление, чем ярость маршала. Он всегда думал, что жрицы Шаллии терпеливы и мягкосердечны, но эта оказалась прямо-таки грозной в своем недовольстве.

Маршал задал Стефану основательную трепку и минимум час говорил о долге перед Империей и Императором и сыпал обвинениями, которые капитан стоически выслушал. Старший по званию говорил правду, и он клял себя за то, что позволил эмоциям и предрассудкам затуманить свое видение целей и перспектив. Долг перед Империей был превыше всего, и он поклялся, что выполнит волю Императора и вложит в это все свои силы. Двое еще немного постояли в неловкой тишине, и наконец, маршал прокашлялся.

- Страшный там у вас зверь в трюме - с утра чуть не отхватил руку служителю.

Предок этого животного возил на себе в бой деда Стефана. Капитан сам его побаивался, но доставка диковинного создания из зверинца была сопряжена с такими трудностями, что отсылать его назад было как-то неловко.

- Грифоны никогда не отличались кротостью.

Маршал кивнул и еще помолчал.

- Тогда, во время нашего последнего разговора, фон Кессель, я сказал правду, - вымолвил он наконец. - Ты думал не об Империи, а о своем гневе и мести.

- Знаю. Теперь мне это ясно, Рейксмаршал.

Стефан опустил голову. Маршал кивнул.

- Конечно. Хорошо, что ты услышал мои слова, и еще лучше будет, если ты запомнишь их навсегда, особенно если учесть, какую трудную роль тебе предстоит сыграть в будущем.

- О чем вы, сэр?

- Думай, парень, думай, - усмехнулся маршал. - У Грубера не осталось наследников, а даже если бы и были, он сам не смог бы стать выборщиком. Ты очистил свое имя от бесчестия - сам Император объявит об этом. Ты - следующий в роду, Стефан. Тебе и быть выборщиком.

- Я… я не хочу.

- Какого черта? Что это вообще значит - «не хочу»? Тот, кто действительно жаждет стать выборщиком, точно не подходит на эту роль. Думаешь, Император Магнус хотел стать Императором?

- Не знаю. Никогда об этом не задумывался.

- Так вот, он не хотел. Он стал Императором, потому что видел необходимость этого шага для будущего Империи. Точно так же, во имя будущего Остермарка, тебе придется стать графом-выборщиком.

- Рейксмаршал, - сказал Стефан, чувствуя, как внутри что-то болезненно сжалось, - я ничего не понимаю в политике. И не хочу понимать. Я солдат, вот и все.

- Империи больше не нужны политики, Стефан, ей нужны сильные вожди, а ты, несмотря ни на что, обладаешь хорошими данными. Пойми меня правильно, ты никогда не станешь одним из тех, кто одурманивает народ пышными речами. Сигмар упаси, тебе ж ничего не стоит ляпнуть что-нибудь и устроить бунт, но это не важно. Ты - солдат и привык действовать. Ты оцениваешь ситуацию и действуешь так, как считаешь нужным. Получается, правда, по-разному, но… что было, то быльем поросло, главное, что люди доверяют тебе и уважают. Думаю, все получится.

Стефан глубоко вдохнул, словно впитывая информацию. Ему было худо. Еще только не хватало подобной ответственности.

- Вот, - сказал маршал. Он протянул меч, завернутый в лилово-желтый флаг Остермарка. - Ты еще не выборщик, но в моих силах дать тебе это оружие. Сигмар знает, оно тебе еще очень пригодится.

Принимая дар не без трепета, Стефан подержал его, не решаясь развернуть сразу. Меч был тяжелый и словно излучал силу. Древнее, могучее оружие. Стефан осознал это.

Он осторожно развернул флаг. Внутри оказался меч в ножнах, с удобной рукоятью, украшенный богато, но отнюдь не безвкусно - бесценная вещь. Ножны были из простой черной кожи в серебряной оправе. Стефан осторожно сомкнул пальцы вокруг рукояти и вынул Рунный Клык, восхищаясь безупречным балансом.

Он восхищенно смотрел на оружие. Рунный Клык был одной из регалий графов Остермарка с тех самых пор, как во времена Сигмара его выковали гномы - один из двенадцати клинков, символизирующих союз двух рас. Он служил в бесчисленных битвах графам Остермарка, и дед Стефана не раз рубил им зеленокожих и зверолюдей, наводняющих леса, пока его не казнили. Грубер никогда не пользовался мечом, и тот просто висел в арсенале, собирая пыль.

Лезвие Рунного Клыка отливало серебром и было по всей длине украшено гномьими рунами.

Металл по прочности превосходил любую сталь, выкованную человеком, и лезвие оставалось острым, как в день изготовления, а ведь его ни разу за все эти столетия не точили.

- Громрил, - сказал маршал, - металл, высоко ценимый гномами. Лишь они знают, как его добывать и обрабатывать.

Стефан взмахнул мечом, и тот легко рассек воздух. Само совершенство. Рукоять можно было держать обеими руками, но по весу оружие годилось и для одной руки. Рассказывали, этот клинок может рубить железо и камень. Стефан всегда думал, что это просто россказни, но теперь, держа его в руках, более не сомневался.

- Это поистине бесценный дар.

- Нет, не дар. Он принадлежит тебе по праву рождения.

Талабхейм был могучим городом, одним из величайших в Империи. Известный многим как Око Леса, он располагался в самом сердце Империи. Он был построен внутри гигантского кратера неизвестного происхождения, и многие полагали, что огромная двухвостая комета врезалась в землю, образовав воронку, края которой поднялись в небо замкнутой в кольцо горной цепью - той, на вершинах которой потом были выстроены мощные стены. Сочетание природных и рукотворных укреплений делало город практически неприступным.

Сам город располагался в центре кратера и был окружен пахотными землями. В итоге внешняя стена была невероятно длинной, и для ее обороны требовались тысячи солдат. Стена была снабжена множеством сторожевых башен, так что, при наличии должного количества часовых, обзор местности под всеми мыслимыми углами был обеспечен.

Под самыми склонами кратера протекал Талабек, образуя удобную естественную гавань. Здесь, за городскими стенами, выросло поселение Талаграад - самые настоящие трущобы, где было всего несколько тысяч местных жителей, зато без счету - торговцев и моряков, которые каждый день прибывали в город. Вдоль доков проходили улицы со множеством таверн, где пили и дрались матросы, воры, контрабандисты и проститутки.

Альбрехт широко улыбнулся, когда корабли приблизились к порту.

- О, вот это место по мне.

- Мы здесь не задержимся, Альбрехт. Ни единой лишней минуты, - строго сказал Стефан.

Сержант испустил вздох.

- Вот как, даже не выпить и не перекинуться в картишки? Сразу видно - война приближается.

Он подмигнул капитану.

- Ты сегодня в хорошем расположении духа, сержант.

- Не отрицаю, капитан.

- Спасибо, что не называешь меня выборщиком, а то уж очень действует на нервы.

- Я сегодня такой довольный, ''капитан,'' потому что мы, наконец, сможем сойти с этого чертова корабля. Ненавижу воду. Мне от нее просто-таки худо становится.

- Пуленепробиваемый сержант Альбрехт боится воды? Вот уж никогда бы не подумал.

- Да нет, и, уж пожалуйста, не повторяй - я не боюсь, просто… укачивает.

- Разумеется.

- Я солдат, капитан, и привык не упускать маленькие удовольствия.

Стефан поднял бровь.

- Объятия красавицы и возвращение с корабля на твердую землю - неужто все едино? Видимо, что-то из этого ты делаешь неправильно, старик.

- Старик? Ты что, думаешь, раз нацепил этот щегольской тесак, то я не смогу при необходимости вбить тебе в голову хоть немного здравого смысла?

Стефан рассмеялся и хлопнул сержанта по плечу.

- Что делать, раз уж иначе со мной нельзя, старик.
<br />

=== '''Глава 2''' ===
Улкжар Охотник за Головами ударил норскийца по шее обоими мечами, справа и слева. Лезвия встретились, и голова покатилась наземь. Он вытер мечи о плащ поверженного врага, поднял голову за волосы и повернулся, демонстрируя трофей.

- Я - Улкжар из рода Скелингов! - проревел он, переводя холодные голубые глаза с одного лица на другое. - Я - Охотник за Головами! Я ваш вождь! Так будет со всяким, кто посмеет пойти против меня!

Высокий норскиец шел, проталкиваясь сквозь медленно редеющую толпу. Он сел на большой камень, положил трофей рядом и достал из кожаного мешочка тонкую иглу из китовой кости и нить из медвежьего сухожилия. Смочив кончик нити слюной, он продел ее в игольное ушко и принялся зашивать рану на боку. Когда нить прошла сквозь живую плоть, он задержал дыхание, потом повторил движение снова и снова, пока не закончил. Он аккуратно завязал узел, откусил остаток нитки и стер кровь кусочком мягкого меха.

Оставалось честно признать, что после поражения, нанесенного Хротом, на него постоянно покушались соплеменники, прежде твердо уверенные в его непобедимости. Он тоже когда-то в это верил и вот теперь потерял авторитет, и на него смотрели просто как на человека, которого можно превзойти. Он себе постоянно напоминал, что принадлежит к рангу избранных. И как только они могли подумать, что смогут с ним справиться? Но все же они могли…

За последние несколько недель Улкжар прирезал не меньше пяти скелингов, претендующих на его место. И когда это только закончится? Неужели с его гибелью? Во всяком случае, нескоро. Он был сильнее любого из них, но годы давали о себе знать. Через несколько лет он должен был достигнуть возраста, в котором его собственный отец погиб от его же руки. В Норске у Улкжара осталось двое детей. Через пару лет Бьорн должен будет присоединиться к нему в военных походах. Не повторится ли история? Почему бы и нет - умереть, зная, что твой сын стал могучим воином? Всяко лучше, чем пасть от чьей-то еще руки. Но Князь Демонов, полководец Хрот сам претендовал на его череп, и Улкжар чувствовал, что так и будет. Скверно, ведь тогда кто-то другой займет его место, а его семья будет уничтожена новым вождем. Но таковы законы скелингов.

Улкжар потер бок, помотал головой и принялся вытягивать нить, зажав ее зубами. На коже остался ровный шрам, но более никаких следов. Вообще-то не было особой необходимости накладывать шов - и так зажило бы, но неровно, а он знал за собой некоторое тщеславие. Сунув иголку с ниткой обратно в мешочек, он встал и потянулся. В боку немного саднило, но он знал, что это скоро пройдет. Его сын Бьорн унаследовал способность к быстрой регенерации. Как-то мальчик в поисках съедобных раковин упал на камни и глубоко порезал руку. К гордости отца, ребенок не плакал, и за час рана полностью зажила, на ладони остался только неровный шрам. Улкжар хлопнул паренька по плечу.

- Ты действительно мой сын. Однажды ты станешь вождем скелингов, и все будут бояться твоего имени.

Улкжар подобрал отрубленную голову и зашагал по снегу туда, где его ждали Хрот со своими кьязаками и другие вожди. Приближаясь к собранию, он разглядел Хрота Кровавого, стоящего в середине и возвышающегося надо всеми. Князь Демонов кивнул тяжелой головой, приветствуя его. Присутствовали около тридцати вождей, колдун Судобаал и еще три низенькие фигуры в капюшонах. «Скейвены», - с отвращением подумал Улкжар.

Проходя, он грубо отпихнул в сторону несколько вождей. Они обернулись и машинально потянулись к мечам, но сделать ничего не посмели. Он поглядел на них сверху вниз - все, кроме Хрота, были, по крайней мере, на голову ниже его. Рядом с Хротом лежала кучка черепов, и он бросил туда же голову норскийца.

- Череп для тебя, полководец, и для великого Карлота, Кровавого Бога.

Демон усмехнулся.

- Очередной бунтовщик?

- Да, полководец. Мои люди - могучие воины, но далеко не самые умные.

Колдун стукнул посохом, призывая всех к тишине. Вожди перестали переговариваться и повернулись к Судобаалу, который стоял рядом с Князем Демонов. Он казался еще более согбенным, чем всегда, изможденное лицо выражало безграничную ненависть. Да, он - орудие в руках демона, но все еще могущественный чародей.

- Наших разведчиков сегодня уничтожили, - сказал Судобаал. Вожди нервно переступали с ноги на ногу. - Это было колдовство. Наш друг Слепой, - тут один из скейвенов поклонился, - сообщил, что нашего союзника на западе убили. Он умер, не успев исполнить свой долг до конца. Хотя…

- Я займусь его душой в Царстве Хаоса, - пробормотал Хрот.

- Хотя он смог распространить чуму и раздоры повсюду, не без помощи Слепого и его союзников, и расчистил путь на юг, но город занять не сумел и к нашему прибытию не подготовился.

- Чего еще ожидать от полудохлых почитателей Нургла, - сказал один из вождей.

Другой выругался и сердито посмотрел на оратора.

- Довольно! - рявкнул Хрот, и они затихли.

- Также от людей Слепого мы знаем, что убийца нашего союзника занят укреплением Ока Леса.

Вожди зашептались, и Улкжар озвучил их мысли:

- Наш союзник не смог войти в город, и там окапывается, готовясь к атаке, его убийца. Так почему нам не изменить планы, повелитель Хрот? Мы могли бы оставить в покое Око Леса и ударить по другой цели, так? Разнести города на юге, не знавшие еще ярости нашего народа? Или пойти на восток и взять город Белого Волка?

- Город Белого Волка однажды падет, но атаку на него поведу не я, - сказал Хрот.

- Если в Оке Леса достаточно воинов, его почти невозможно взять, полководец, - заметил кто-то из вождей.

- Мы сокрушим его и вырежем всех мужчин, женщин и детей, - прогремел демон, сверкая огненными глазами.

- Что скажет Слепой? Вы поможете нам взять Око Леса? - прошипел Судобаал.

Один из скейвенов вытянул руку из-под плаща. Рука была покрыта серым, поеденным молью, запаршивевшим мехом. Бледные пальцы отвели капюшон с изрытой оспой морды. Из молочно-белых глаз тек гной, колючие усы казались обгрызанными. Раскрылась пасть с большими желтыми зубами. За этим последовало несколько резких выдохов - очевидно, нечто вроде смеха. Скейвен кивнул Судобаалу и Хроту, выказывая согласие и поддержку.

- Глупая авантюра, - начал один из вождей.

Хроту это основательно надоело, и он двинулся к говорившему. Остальные расступились. Он схватил человека красными ручищами, оторвал ему голову и кинул останки на землю.

- Довольно разговоров. Я жажду битвы. Мы пойдем в атаку. Вожди, немедленно ведите свои племена к городу, к Оку Леса. Я хочу увидеть его падение.

Стефан фон Кессель внимательно осмотрел оборонительные сооружения, пока вел армию Остермарка через огромные ворота крепости, по обе стороны от которых стояли исполинские статуи Ульрика, древнего бога битвы, зимы и волков, и его брата Таала, бога дикой природы. Крепость представляла из себя впечатляющее сооружение, выстроенное в склоне кратера. Она охраняла единственный вход в Талабхейм - туннель длиной полмили.

Инженер Маркус всматривался опытным глазом, но не мог найти, к чему бы придраться.

- Просто чудо фортификации, - восхищался он, разве что не дергая Стефана за рукав. - Видите, как расположены башни? А как углы направлены внутрь? Просто-таки площадки для расстрела. Враг с неизбежностью попадет сюда, и тогда в него можно будет палить со всех сторон. А если вдруг стены будут заняты, сами башни могут служить маленькими крепостями - смотрите, как выстроены линии огня: укрыться негде. И никаких квадратных башен! Углы ведь уязвимы, так? И главное, как все просто и хорошо сделано…

- Пожалуй, да, инженер, - откликнулся Стефан.

Он поднял глаза и увидел острия прутьев решетки, которую, несомненно, опускали перед атакой. По обе стороны виднелись и бесчисленные отверстия, сквозь которые солдаты могли лить горячее масло и сыпать камни на нападающих.

Сразу за воротами начинался туннель сквозь стену кратера. Конца видно не было.

- Великая Верена! - кричал Маркус. И было отчего. Стефана тоже впечатлил туннель, достаточно широкий, чтобы могли свободно разъехаться две повозки, освещенный факелами через каждые двадцать шагов. - Его небось строили не один десяток лет.

- Штурмовать такое невероятно сложно. - Стефан оценивал туннель с позиций воина. - Но почему его называют Путем Волшебника? - спросил он одетого в красно-белую форму местного сержанта, которого прислали встречать остермаркцев.

- Никто толком не знает. Некоторые считают, что туннель был создан с помощью магии, другие полагают, что название происходит от бесчисленных волшебников и колдунов, которых водили на суд в Талабхейм. Правду, наверно, мы никогда не узнаем. Впрочем, не так давно тут и на самом деле прошел волшебник… Точнее, волшебница. Эльфийка. Представьте себе, и кожа такая белая, как у мертвой. - Сержант даже вздрогнул. - Я ее боюсь. Говорят, должна помочь в обороне.

Стефан поднял брови.

- Аурелион. Не сомневаюсь, что ее искусство очень пригодится, - сказал он, все еще удивляясь. - Кстати, я думал, что барон лично выйдет встречать нас.

Сержант смущенно прокашлялся.

- Молодой барон болен, прикован к постели. Он уже не один месяц не покидает опочивальни.

Альбрехт встревоженно покосился на фон Кесселя.

- Говоришь, болен, - ответил капитан, - а чем именно?

- Не знаю. Некоторые считают, что это чума. Честно говоря, капитан, я рад, что вы прибыли. Может, теперь у нас появится шанс.

- Попробуем выстоять. Думаю, барон прекрасно знает здешние оборонительные сооружения.

Сержант рассмеялся.

- Этот зеленый дурачок? Ну, отец его был воином и полководцем, но молодой барон! Нет, просто запуганный юноша, которому страшно исполнить свой долг. Говорят, что с ним все время сидит жрец Морра. Парень боится в любую минуту помереть - что ему эта оборона Талабхейма?

- О господи, - выдохнул Альбрехт.

Они подошли к выходу из туннеля и увидели еще одну крепость, столь же хорошо укрепленную. Из бойниц выглядывали жерла пушек, направленные на туннель, виднелись еще одни крепкие ворота с подъемной решеткой.

Пройдя через открытые ворота, Стефан попал на еще одну «расстрельную площадку». С выступов, напоминающих балконы, защитники могли сеять смерть на любого, кто здесь появится, расстреливая его из пушек.

- Крупная картечь, - сказал инженер. - Эти пушки зарядят сотнями пуль, гвоздями и прочими металлическими штуковинами, завернутыми в холст. И все, кто сюда сумеет-таки добраться, будут изорваны в клочья.

На свету Стефан заморгал и прикрыл глаза ладонью. До самого Талабхейма была еще не одна миля. Перед ним простирались промерзшие поля, на которых работали крестьяне, словно войны на свете и вовсе не было. Он вздохнул.

- Отведите меня к барону.
<br />

=== '''Глава 3''' ===
Барон Юрген Криглиц, граф-выборщик Талабекланда, перевернулся в мокрой от пота постели, пробуждаясь от беспокойного сна: в дверь снова постучали. В животе у него все сжалось, кожа горела от лихорадки, дыхание в горле перехватило. Он сухо, болезненно откашлялся, забрызгав подушку кровью, и слабо отозвался.

Он был молод, но в немытых волосах уже появилась седина, лицо выглядело изможденным. Его отец сражался в Великой Войне, и его дело должен был продолжить единственный сын. Тихий юноша, вечно сомневающийся в себе, стал игрушкой в руках политиков, жрецов и отцовских советников. Будучи далеко не глупым, он прекрасно понимал, что происходит, но совершенно не представлял, что же надо делать. Его отец был прирожденным воином, любимцем Талабекланда, искусным в политике - вот этих качеств его сын и не унаследовал. Никто не скорбел более Юргена, когда новость о смерти его отца достигла Талабхейма. Вместе с графом погибла почти вся армия, и древний город было практически некому защитить. Когда на следующий день Юргена назначили выборщиком, лицо его было бледно.

Дверь открылась, и слуга ввел пожилого придворного.

- Благородный господин, вам сегодня лучше? - Это был настоящий политик, искусный интриган и манипулятор. Юрген понимал, что пытаться конкурировать с ним абсолютно бесполезно. Не дождавшись ответа, придворный продолжал: - Господин, силы Хаоса приближаются к Талабхейму, но, хвала Таалу, у нас есть надежда: к нам на помощь прибыла армия Остермарка. Уже созван военный совет - вы в силах участвовать, или мы вольны принимать решения, насколько это возможно в ваше отсутствие?

- Мне плохо. - Юрген снова закашлялся и плотнее завернулся в покрывало, отворачиваясь. - Разбирайтесь без меня.

- Как пожелаете, мой господин, отдыхайте. Государственные дела не останутся без внимания. - Придворный низко поклонился.

Юрген услышал шаги и то, как тихо закрылась дверь.

Юрген умирал. Жрица Шаллии со слезами на глазах сообщила, что ему оставалось жить не более года. Сначала он решил, что заболел, не выдержав тягот новой должности, ненавистных интриг, политиканства и ударов в спину. Он знал, что слаб. Желудок постоянно беспокоил, кислота жгла изнутри. Шли месяцы, головная боль усиливалась, и он слег в постель, отказавшись от выполнения обязанностей. Поговаривали, что у него было что-то вроде рака мозга, явно смертельное.

Он крепко закрыл глаза. Боль была такой сильной, что смерть казалась желанным избавлением. Он провалился в сон.

Благословенное забытье прервали голоса за дверью. Он надеялся, что люди разойдутся и дадут ему хотя бы умереть спокойно, но голоса стали громче, и дверь распахнулась.

- Сюда нельзя, сэр! Барон серьезно болен!

- Он нужен Талабхейму и Империи! - отозвался сердитый властный голос. - Я буду говорить с выборщиком.

Юрген снова закрыл глаза, притворяясь спящим. Кто-то тяжело протопал к его постели.

- Милорд Криглиц, вы должны проснуться и исполнить свой долг. Ваш город и ваш народ нуждаются в вас. Криглиц! - Юргена потрясли за плечо, и он с трудом разлепил веки. Перед ним стоял человек с изуродованным лицом. - Мне нужно поговорить с вами, господин.

Юрген устало сел. Слуга суетливо поправил подушки у него за спиной.

- Простите, господин, он ворвался сюда, и я не смог его остановить.

Юрген слабым жестом отклонил извинения.

- Не важно, - обреченно сказал он, оглядывая пришельца. - Остермарк. Наши земли давно враждуют. Кто ты и как посмел ворваться сюда? - спросил он, пытаясь казаться сильным и ненавидя слабость собственного голоса.

- Я капитан Стефан фон Кессель. Я пришел помочь Талабхейму в трудную минуту. Время вражды давно прошло, нас должна объединить служба Императору, да благословит его Сигмар.

- Капитан? Простой капитан с Рунным Клыком Остермарка?

Стефан помрачнел.

- Я стану выборщиком по возвращении в Остермарк. Это не то, чего я хотел бы, но это мой долг. И у вас, господин, есть долг перед Талабхеймом и Империей.

Больной закрыл глаза и слабо вздохнул.

- Мне недолго осталось. Морр скоро придет за мной. Оставь меня в покое.

- Господин, но через несколько дней начнется осада города! Вы что, будете лежать здесь и ждать, когда все рухнет?

- А что еще мне делать? Я умираю. Оставьте меня.

- Но вы еще живы! Однажды я видел вашего отца. Гордый человек, великий правитель и настоящий герой. Я скорбел о его гибели и поднимал за него поминальную чашу. Настоящий герой Империи.

- К чему это ты? Пришел сюда унижать меня?

- Слушай, думаешь, твой отец сейчас смог бы гордиться тобой? Закопался в постель, как ребенок, и увиливаешь от обязанностей, позволяя всему, за что он так долго сражался, рассыпаться в прах?

- Но я не мой отец! - резко сказал Юрген и подался вперед, затем снова упал на подушки. - Жаль, что я не силен, как он, но ничего поделать нельзя. От меня толку не будет.

- Наденьте доспехи, господин, - сказал Стефан несколько мягче. - Вашим солдатам нужен полководец! Просто видеть, как вы идете по укреплениям, - это дорогого стоит! Покажите, что вы будете сражаться вместе с ними!

- Я… я не могу. Оставьте меня в покое.

- Вы поручите оборонять город этим политиканам? Вы сможете запятнать честь своего рода? Жертвоприношение вашего отца для вас - пустой звук?

Юрген закрыл глаза.

- Я очень любил отца, но мне с ним не сравниться. Он был силен, я - нет. Я просто не могу. Не просите меня. - Он внезапно открыл глаза и подался вперед в неожиданном эмоциональном порыве. - Ты возглавишь оборону! Ты можешь! Я знаю, что можешь. Веди мой народ. Ты дашь им больше надежды, чем я.

- Проклятие, твоим солдатам нужен ты! - взорвался Стефан, теряя терпение. - Эй, парень, соберись!

Юрген умоляюще посмотрел на него.

- Я умираю.

Лицо Стефана ожесточилось.

- Хочешь, чтобы тебя запомнили таким? Смерть выдает человека с головой, Криглиц. Можешь сгнить здесь, в своей постели, а можешь надеть броню и воодушевить войска. Веди их, и, если падешь в бою, тебя запомнят как выборщика, который отдал жизнь, защищая свою столицу, сражаясь бок о бок со своими солдатами. Тебя навечно запомнят как героя Талабекланда, который умер на службе своему Императору.

В опочивальне повисло молчание. Юрген по-прежнему умоляюще смотрел на капитана.

- Я… я не могу.

- Тогда будь проклят, мне плевать. Сиди здесь и дожидайся смерти!

Капитан вышел, хлопнув дверью.

- Я… могу быть полезен, милорд? - заговорил слуга.

Юрген, не обращая на него внимания, снова улегся. Он завернулся в одеяло и ждал, пока слуга не уйдет, и, когда тот тихо выскользнул из комнаты, свернулся калачиком. Он себя ненавидел.

Последующие дни были наполнены лихорадочной деятельностью. На стены доставляли десятки тысяч арбалетных стрел и пуль, на башни поднимали пушки и мортиры. Солдаты располагались на стенах, но они тянулись на много миль, и людей явно не хватало. Основная атака ожидалась со стороны Пути Волшебника, и там сосредоточились главные силы. Внешняя крепость должна была принять первый удар, и в ней расположились мечники фон Кесселя и половина солдат Талабхейма. Двести стрелков с ружьями стояли на стенах, восемнадцать пушек и восемь мортир были готовы сеять смерть на приближающегося врага. Стефан собирался удерживать крепость как можно дольше, чтобы ослабить нападающих. Солдаты принимали эту миссию со стоической гордостью, хотя и знали, что уцелеть едва ли удастся.

Разведчики Вильгельма сообщили, что противник уже приближается. Он неумолимо надвигался на город, собирая по лесам все новые и новые банды, и вчетверо превосходил имперские войска по численности. Но укрепления Талабхейма были такими мощными, что подобное соотношение выглядело не катастрофическим, а приемлемым и даже благоприятным.

Но фон Кесселю было не по себе - он боялся, что какие-нибудь злые чары сведут на нет все затраченные усилия. Вильгельм вполголоса поговорил с ним и с Рейксмаршалом и рассказал о том, что видел издалека демона, ведущего войска Хаоса. В глазах говорящего явственно отражался страх, и Стефан встревожился - он был уверен, что уже ничто не может напугать хладнокровного убийцу.

- Мы все умрем, - сказал Вильгельм мрачно.

Стефан знал, что этот человек не склонен разбрасываться подобными утверждениями, и поэтому уверенность слов разведчика показалась ему особенно тревожным знаком.

Жителей Талаграада эвакуировали, и они нашли свое прибежище за стенами Талабхейма. Они печально шагали по Пути Волшебника. Некоторые отказались покидать дома и забаррикадировались там, надеясь пережить нашествие. Другие воспользовались суматохой и мародерствовали в опустевших жилищах; были жертвы. Богачи платили баснословные деньги за место на кораблях, отправляющихся в Альтдорф. Вскоре гавань и улицы городка опустели.

Аурелион и ее телохранитель вели себя с людьми холодновато-сдержанно. Они участвовали в обороне внешней крепости, что не могло не радовать Стефана Он видел их почти сверхъестественное мастерство в бою, изящные смертоносные движения и знал, что они будут сражаться до последнего. Даже подозрительные магические способности Аурелион могли оказать неоценимую помощь в противостоянии злым чарам.

Гунтар то и дело прохаживался по стенам, и его присутствие удивительным образом поднимало боевой дух солдат. Казалось, он с нетерпением ждет начала битвы. Жрец подшучивал над солдатами, рассказывал неприличные истории и раскатисто хохотал.

Альбрехт работал без устали, выкрикивая приказания и раздавая инструкции. Он спал урывками, не снимая лат, тут же, на стенах, и так же немилосердно гонял своих людей, стремясь убедиться, что они все поняли и готовы к бою.

Рыцари Рейкландгарда оставались в резерве - один из двенадцати конных отрядов, готовых в любой момент отразить атаку и защитить пробитую брешь от вторжения.

Сам город, лежащий в двух милях от Пути Волшебника, был полон беженцев из Талаграада. Стража не знала покоя - то и дело приходилось разнимать ошалевших от голода и ужаса бездомных людей. О бароне Юргене Криглице не было слышно ни слова.

Наконец Вильгельм и его люди, измученные и окровавленные, прибыли во внешнюю крепость. Им спустили со стен веревки.

- Идут, - коротко доложил Вильгельм.

И тут забили барабаны.

Хрот стоял на холме, глядя на имперский город яростными вожделеющими глазами. Тысячи факелов поднимались в воздух при каждом ударе барабанов. Воздух сотрясался от грохота. Этот бесконечный шум должен был заставить пугливых людишек дрожать от страха, но сердце Хрота лишь билось быстрее в предвкушении резни. О, как он ждал этой минуты! Полководец облизал губы раздвоенным языком. Скоро он займет Сердце Империи, и это приблизит неизбежную гибель цивилизации.

Хрот взревел, и раскатистый звук отразился от стен, окружающих город. Барабанный бой затих. По второму крику полководца огромная армия пошла на приступ.
<br />

=== '''Глава 4''' ===
Почти неделю длилась бесконечная осада Талабхейма. Силы Хаоса терпели тяжелые потери: взобраться на склоны кратера оказалось почти невозможным, и защитники крепости уничтожали всех, кто только смел приблизиться. Лестницы падали, погребая под собой людей, но их тут же поднимали снова. Защитникам города казалось, что на них надвигается бушующее море. Ночи были наполнены ненавистным грохотом барабанов, тревожащим сон солдат, и до рассвета не гасли тысячи костров и факелов; солдаты были до предела измотаны состоянием постоянной боевой готовности и бурными стычками. Они отдыхали при любой возможности, но это было крайне редко. Силы Хаоса атаковали Талабхейм со всех сторон, и на стенах города, по всей их впечатляющей длине, приходилось держать солдат.

Стефан фон Кессель и маршал знали, что пока это еще только пробные атаки, основной штурм начнется у единственного настоящего входа в Талабхейм - у крепости, охраняющей туннель. Но хоть людей и не хватало, пришлось выделить силы и для охраны городских стен, чтобы не было ни единого участка, оставшегося без присмотра. Сами воины, конечно, предпочли бы стоять у главного входа.

Стефан пришел в отчаяние.

- Долбаные стены, им же конца нет и не предвидится! Были бы они только вокруг самого города, мы бы год продержались!

Его успокоило только замечание маршала.

В кузницах Талабхейма днем и ночью отливались пули и ядра, мастера неутомимо изготовляли стрелы. Храм Шаллии был переполнен, и дворец барона Юргена превратили во временный госпиталь. Туда каждый день свозили раненых, которым предстояло проходить лечение под надзором жриц и их добровольных помощников из числа горожан. По залам бродили мрачные жрецы Морра, пытаясь облегчить тем, чьи увечья были смертельны, переход в иной мир.

Фон Кессель посетил разные участки стены, стремясь приободрить солдат. Воины Талабхейма очень уважали его за то, что капитан сам сражался вместе с ними и не требовал ничего, что не мог бы сделать сам. Силы Хаоса пробили в обороне несколько брешей и хлынули на открытое пространство, как хищная саранча. К счастью, их вовремя остановили бдительные рыцари.

Все выглядело так, словно противник стремился взять Талабхейм как можно быстрее, невзирая на значительные потери, и Стефан прекрасно понимал почему. Император Магнус был уже на марше, и в случае неудачной осады силы Хаоса были бы обречены. Но Стефан должен был держаться любой ценой: завладев городом, враг смог бы обороняться практически бесконечно.

Стефан проводил большую часть времени в крепости, охраняющей Путь Волшебника. Выстрелы из пушек, мортир и ружей выкашивали тысячу за тысячей. Тех, кто карабкался на стены, встречали неутомимые солдаты Империи, и свежие трупы падали в огромные кучи мертвых тел, валяющихся внизу. Стояла ужасающая вонь, и Стефан беспокоился, как бы не распространилась зараза. Над трупами вились целые тучи мух, вызывая жуткие воспоминания о том, как несколько недель назад был побежден узурпатор Грубер.

Как только откатывалась очередная волна атакующих, солдаты устало падали, кто где стоял. После первых атак они еще шумно ликовали, подогретые боем, но потом становились все тише и неохотно переговаривались. В их покрасневших от бессонных ночей глазах не было жизни, головы были низко опущены. Но по первому приказу они вскакивали и были готовы снова сражаться.

- Опять наступают! - закричал кто-то, и вновь закипел бой.

Стефан фон Кессель вонзил меч в смотровую щель шлема воина в черных доспехах, и тот кубарем полетел с лестницы. Слева кто-то заорал нечеловеческим голосом, и капитан увидел, как пошатнулся боец со смертельной раной в горле. Тяжеловооруженный воин в рогатом шлеме с ненавистными знаками Хаоса показался над стеной, рыча и размахивая двумя клинками. Он убил одного человека ударом в голову, другого - в грудь. За ним следом лезли еще воины, а первый шагнул вперед на освободившуюся площадку.

Стефан с криком бросился туда, целясь в голову неприятеля. Гигант принял удар на острие меча и ответил на него, попав шипастой булавой в щит капитана. Тот отшатнулся, но и его противник внезапно остановился с торчащим из груди тонким лезвием. Он тяжело упал, и Стефан увидел двоих эльфов, размахивающих мечами с такой скоростью, что клинки выглядели сплошным световым пятном. Они двигались, словно танцуя, грациозно отклоняясь от ударов и разя со смертоносной быстротой. Некоторые мечники Стефана присоединились к ним, стремясь защитить своего командира, но по сравнению с эльфийскими их движения казались медленными и неловкими. Однако в бою они действовали не менее эффективно, сокрушая воинов Хаоса тяжелыми мечами.

Стефан поднялся на ноги и снова вступил в бой. Он ударил очередного нападающего щитом по лицу, другому досталось рукоятью меча. Капитан схватил лестницу, по которой тот карабкался, и оттолкнул ее. Лестница рухнула, увлекая за собой десятки бойцов.

На укрепления выскочил голый до пояса воин и ударом в спину убил облаченного в белое эльфийского мечника. Второй эльф посмотрел на товарища полными скорби миндалевидными глазами, и его клинок запел, обезглавливая убийцу. Но тут тяжелый топор обрушился на серебристый шлем, прорубая его до самого черепа, и эльф упал, не проронив ни звука.

У стен поднимались все новые лестницы, их было много, слишком много. Стрелки из башен по обе стороны стены палили без остановки, мгновенно перезаряжая пистолеты и пушки и практически не промахиваясь, но казалось, что потоку воинов Хаоса не будет конца.

Стефан изнемогал от усталости. Штурм длился уже почти неделю, причем в разных местах, но крепость у Пути Волшебника враг не оставлял в покое ни на миг. Земля была покрыта грудами мертвых тел, более всего там, где углы стен обращены вовнутрь. Лучники и арбалетчики безжалостно выкашивали ряды противника, и гнилостный запах становилось совершенно невозможно переносить.

Очевидно, более долгая и не такая беспорядочная осада была бы эффективнее, но имперские войска приближались, а силами Хаоса руководил, как показалось Стефану, не слишком искусный полководец, который предпочитал гонять своих людей в атаку до тех пор, пока они у него вообще оставались. А ведь их было немало, и Стефан знал, что, как доблестно ни сражались бы его бойцы, первая крепость должна вскорости пасть.

Талаграад превратился в дымящиеся руины, гавань была завалена трупами. Жителей, не решившихся на эвакуацию, колесовали и насаживали, дико орущих, на длинные копья. Эти жуткие приношения богам Хаоса (иначе их было трудно истолковать) деморализовали солдат, которые прекрасно видели, как некоторых людей, еще живых, уже клюют падальщики.

В толпе воинов Хаоса то и дело попадались огромные звери и неуклюжие великаны в грубых доспехах с гигантскими бревнами, которыми они пытались с разбегу пробить стены. Ковыляли тролли с шипастыми спинами. Это были злобные создания, ужасные плоды мутации: то двухголовые, то с несколькими руками. Стефану прежде уже доводилось биться с троллями, но то были живущие в горах тролли в каменном облачении, а не такие уроды, искаженные постоянным присутствием Хаоса, при этом практически неуязвимые: в грудь одному из них попало пушечное ядро, разнесло всю грудную клетку, но существо поднялось и двинулось дальше, а его переломанные кости начали срастаться прямо на глазах.

Стефан убил еще одного врага ударом в грудь и вытер кровь со лба. Он почувствовал, как сотрясаются земля, крепость и даже лес, и посмотрел, что там еще за новая напасть. Глаза его расширились при виде гиганта, несущего в могучей ручище целое дерево.

Существо было ростом футов пятьдесят, на широком лбу торчали витые рога. Вокруг шеи урода висело ожерелье из человеческих конечностей, и даже видавшего виды Альбрехта испугала разверстая пасть прямо в животе существа. Гигант шагал сквозь толпы воинов Хаоса и, приблизившись к крепости, перешел на бег.

В его лицо и грудь полетели стрелы, но вреда от них было не больше, чем от укусов насекомых. Гигант ревел, и земля содрогалась от каждого его шага. Не замедляя бега, он бросился на стену, и люди в испуге отскочили подальше, а потом попадали от мощного удара, да и сама стена треснула, и на землю посыпались камни.

Стефан рухнул на колени. Огромная голова монстра оказалась совсем рядом, пугающе близко. Гигант поднял дерево над головой и ударил им по стене, убив сразу дюжину солдат. Он жестоко расхохотался, брызгая слюной, и снова замахал деревом. Но внезапно он выронил свое оружие и взвыл от боли, тряся раненой рукой: эльфийский мечник отрубил ему два пальца. На лице отразился какой-то совершенно детский гнев, и чудовище, схватив эльфа в кулак, стерло его в порошок.

- Цельтесь в глаза! - скомандовал Стефан, и воздух рассекла целая буря стрел.

Гигант отмахивался, словно от назойливых мух, пряча голову за укреплениями. Он нагнулся и ухватился за подъемную решетку, которая защищала крепостные ворота. Потянув за толстые прутья, он со скрежетом вырвал решетку, поднял ее над головой и забросил на одну из башен, так что часть древнего сооружения обрушилась.

Стрела погрузилась в один из трех глаз великана, он взревел и отшатнулся, наступил на какого-то воина Хаоса, потерял равновесие и рухнул на спину. Казалось, он летел целую вечность, и земля дрогнула от удара. С десяток воинов были просто раздавлены огромной тушей. Кожу агонизирующего гиганта утыкали стрелы и пробили сотни пуль, потом дело завершило пушечное ядро, превратившее рогатую голову в кровавое месиво. Но гигант уже успел сделать то, что от него требовалось: он вырвал с корнем решетку, и к деревянным воротам хлынули норскийцы с топорами. Товарищи держали у них над головами щиты, защищая от стрел и камней, градом сыпавшихся сверху. Лилось горячее масло, и многие кричали от боли. Но другие оставались невредимы и рубили крепкую древесину.

Стефан покинул стены и помчался по скользкой от крови лестнице вниз.

- За мной! - крикнул он группе мечников, бросаясь в сторожку привратника.

Там уже были сорок подчиненных сержанта Альбрехта - они баррикадировали дверь тяжелыми деревянными брусьями. Норскийцы лупили топорами с таким остервенением, что было ясно: через какие-то несколько минут дверь не выдержит натиска.

- Держитесь, люди Остермарка!

Внезапно дверь разлетелась целым градом щепок, и люди попадали наземь.

- Колдовство! - проворчал Альбрехт и повел мечников на врага.

Бой был страшен. Норскийцы бросались на мечников с удвоенной силой, их вел светловолосый гигант с двумя широкими мечами. Он рубил направо и налево, скоростью и силой далеко превосходя обычного человека.

Альбрехт зарубил несколько норскийцев, и Стефан со своими солдатами присоединился к сражающимся.

Улкжар Охотник за Головами прорубал себе путь, шагая по трупам. Одним мечом он блокировал удар, другим рассек шею того, кто собирался его нанести. Кровь хлынула фонтаном.

- Кровь - Кровавому Богу!

Стефан насадил на Рунный Клык одного из норскийцев, и кровь запузырилась в ране.

- За Сигмара и Императора!

Улкжар услышал имя ненавистного ложного божества и быстро обернулся, собираясь добраться до Стефана. Его тело было покрыто ранами и порезами, смертельными для обычного человека. Он походя снес кому-то голову и приготовился расправиться с человеком, посмевшим выкрикнуть имя ложного божества.

Стефан отступил на шаг, уклоняясь от описывающего широкую дугу клинка, и поднял перед собой Рунный Клык. Удар оказался огромной, сокрушительной силы, и капитан отлетел назад. Второй меч светловолосого дьявола был нацелен в живот, но и его удалось отбить. Щит выдержал, а рука онемела от колоссального напряжения. Восстановив равновесие, Стефан притворился, что метит противнику в голову, а сам быстро повернул меч в воздухе и ударил в живот.

Улкжар вовремя заметил это и отбился, но мощь клинка противника привела его в изумление. Здесь была смертоносная магия, магия, способная прикончить его, так легко переносящего любые раны. Он бросился в бой с удвоенной яростью, бешено размахивая обоими мечами и тесня капитана назад. Его искусство владения оружием было трудно переоценить. Какой-то мечник, пытаясь помочь капитану, пал от небрежного, почти ленивого удара. Другому меч пронзил сердце.

Поймав момент, Стефан кинулся вперед. Рослый норскиец словно ожидал чего-то подобного и попытался проткнуть Стефана мечом, но тот уклонился в последний момент и отделался болезненной, но не опасной раной в боку. Он закричал и упал на одно колено.

- Защитите капитана! - крикнул кто-то, и сзади на Улкжара обрушился тяжелый удар.

Он обернулся и заколол нападающего. Стефан, которого уже оттаскивали мечники, все видел.

- Альбрехт!

Сержант, насаженный на меч норскийца, обернулся на звук своего имени. С его губ капала кровь. Он успел встретиться глазами с капитаном, которого тут же унесли. Улкжар вытащил меч, и сержант упал замертво.

Враг ускользнул, и Улкжар взревел от ярости. Опустилась решетка, Стефана фон Кесселя унесли в туннель.

Оставшиеся в крепости имперские солдаты бились до последнего, но через несколько минут крепость пала, и все ее защитники погибли.
<br />

=== '''Глава 5''' ===
Более тысячи норскийских и курганских воинов лежали в туннеле, мертвые или умирающие. В замкнутом пространстве стоял тяжелый запах крови и смерти. Почти шесть часов назад была поднята решетка над проходом, ведущим из внешней крепости в туннель, и туда с воплями ринулись люди. Первый отряд, которому выпала честь идти на штурм, порвали в клочья пушечные ядра, но за ним последовали другие, и в течение шести часов Хрот отправлял все новых и новых бойцов прямо на жерла пушек.

Выпустили сотни чудовищных боевых псов, и они с ревом и лаем помчались по залитой кровью мостовой. Их безжалостно расстреливали, и кровь хлестала, смешиваясь с жижей под ногами. За ними последовали одетые в шкуры зверолюди, но их ждала та же участь.

Под завалами трупов собирались лужи крови. Усталых стрелков сменяли их товарищи, и офицеры Империи ходили среди них, пытаясь поднять боевой дух речами. Они полагали, что уже отбили элитные войска Хаоса и что теперь вражеский военачальник должен оттянуть своих подчиненных назад и атаковать с другой, менее защищенной стороны. Туннель был узок и пропускал одновременно лишь очень ограниченное количесво людей, так что оказалось возможным останавливать любую атаку на расстоянии не менее тридцати ярдов. Хрот терял терпение, но его совершенно не интересовали масштабы потерь. Все новые отряды уходили на штурм, но лучшие, вернейшие воины оставались рядом с командиром и ждали своего часа. Он знал, что конец близок, и предвкушал его.

Хрот чувствовал, что Кхорн доволен: резня была ужасна. В конце туннеля ворота и решетка были открыты, там стояли ряды стрелков и сеяли смерть вокруг себя. Выстрелив, каждый опускался на одно колено, чтобы другие, у него за спиной, могли прицелиться, передавал оружие назад и забирал только что заряженное другое ружье. Первые же выстрелы, около сотни за минуту, унесли немало жизней, а уцелевшие бросились назад, затаптывая своих товарищей. За первый же час было израсходовано девять бочек заряда и погибла не одна сотня атакующих. Одну пушку неправильно зарядили, и она откатилась назад, другая взорвалась, убив весь орудийный расчет и дюжину оказавшихся рядом солдат Остермарка. Туннель был заполнен дымом, и солдаты стреляли вслепую, боясь, что враг приблизится к ним под дымовой завесой.

Хрот двинулся на колдуна, сверкая глазами, демонстрируя острые зубы.

- Сделай это сейчас, колдун, покажи, что ты еще на что-то способен.

Судобаал, сгорбленный, бледный и изможденный, с темными кругами под глазами, взглянул на своего господина и тут же опустил голову, бормоча:

- Да, хозяин.

Стефан, страдая от раны в боку и неудобной повязки, остановил солдат, когда по туннелю разнеслось колдовское пение. От слов у него по коже пробежали мурашки, в животе похолодело. Заклинания звучали ужасно и неестественно, голос напоминал о ночных кошмарах и безумии. Но Стефан заставил себя успокоиться и прошел вдоль рядов стрелков, торопливо перезаряжающих ружья дрожащими руками, стремясь показать, что их капитан, как всегда, с ними.

- Не бойтесь злых чар, - говорил он. - Наш Император Магнус одолел силы Хаоса под Кислевом, а мы одержим победу под Талабхеймом. Сигмар поведет нас, и мы сотрем их с лица земли.

Пение продолжалось, оно становилось все громче и громче, звуки отражались от изогнутых стен. Стефан обернулся к стоящей рядом с ним эльфийской деве. Ее лицо было, как обычно, лишено эмоций.

- Госпожа, - тихо сказал он, - что это за адский звук?

Аурелион помолчала, плотно сжав тонкие губы.

- Это молитва темным богам, - сказала она, наконец, красивым мелодичным голосом. - Она отвратительна. Успокойте войска, капитан.

Стефан приказал всем умолкнуть. Было слышно только гортанное пение в туннеле. Солдаты вглядывались в темноту, пытаясь рассмотреть того, кому принадлежал голос, но видели лишь пустоту, в которой корчились умирающие.

Аурелион закрыла глаза, и ее губы начали беззвучно двигаться. Она запрокинула голову, тщательно выговаривая слова заклинания. Изо рта ее потянулся легкий туман, пополз вниз и заклубился у ног, продолжая расстилаться по земле.

Стефан непроизвольно дернулся в попытке отступить, но остановился. Туман вился вокруг его сапог, ногам было тепло и их немного покалывало - довольно приятное ощущение. Потом он охватил бочки с порохом и ноги солдат Остермарка, молчаливо ждущих с заряженными ружьями. Кто-то заметил это и раскрыл рот от изумления, другой зашептал: «Колдовство…», но Стефан положил руку ему на плечо, призывая к тишине. Солдатам явно было страшно, но они не двигались с места.

Глаза Аурелион распахнулись, они были черны; слова звучали громче, голос завораживал и пугал. Зловещее пение сбилось на миг, и дьявольский колдун словно бы задохнулся, потом гневно продолжил. Стефан с беспокойством смотрел на Аурелион: из ее носа капнула кровь, голос казался напряженным. В туннеле звучали ужасные, омерзительные слова, среди которых одно то и дело повторялось: ''Кхорн.''

Оно беспокоило, словно сами звуки этого слова были запятнаны порчей. Стефану стало не по себе, его кровь закипала от внезапного приступа гнева, зубы были крепко стиснуты. Мозг ненадолго затуманили видения кровопролития и резни, и он крепко сжал пальцы вокруг рукояти меча.

Черная кровь заструилась из носа Судобаала, он с явным трудом выговаривал заклинания. Ему сопротивлялась какая-то сила, и он почувствовал страх. Огненные глаза Хрота сузились, но колдун нашел в себе силы продолжить заклинание. Пот стекал по его морщинистому лицу. Он приблизился к кульминации, самой важной и трудной части. Одна неправильно произнесенная фраза, один неверный звук - и вместо ожидаемого результата его ждет вечное проклятие. Душа разрывалась в клочья, силы, которые он призывал, должны были вот-вот поглотить его. Но еще страшнее был гнев Князя Демонов, который сам был готов скорее пожрать его душу, чем дать ему прервать заклятие.

У колдуна задрожали ноги, и он схватился за посох, чтобы устоять. Пение его стало громче. Кровь снова потекла из носа и из ушей. Сосуды в глазах лопнули, и он опустил веки, страдая от боли. По морщинам стекали кровавые слезы. Он поднял руку, похожую на птичью лапу, и выкрикнул слова, призывающие темные силы.

Пение резко оборвалось. Аурелион пошатнулась и упала бы, если бы один из телохранителей не подхватил ее хрупкое тело. Эльфы быстро удалились через двор на свежий воздух за стенами Талабхейма.

Пока еще можно было докричаться до капитана, Аурелион пришла в себя и окликнула его:

- Берегись! Они идут!

Хрот с радостью услышал слова, которые должны были призвать создания, обитающие в царстве Кхорна, и довольно улыбнулся. Судобаал, весь в крови, рухнул на пол и потерял сознание, но на губах его осталась злорадная ухмылка.

По всему туннелю кровь, заливающая пол, начала кипеть и пузыриться. Из красной жижи поднялось нечто, ростом превосходящее человека. По его мощному телу стекали вязкие кровавые струи. Плоть под ними была цвета запекшейся крови, темная, лилово-алая. Существо расправило мощные плечи, напрягло мускулы, налитые силой. У него была длинная голова с огромными рогами, загибающимися назад, во рту теснились кинжалоподобные зубы. Раздвоенный язык метнулся вперед, словно пробуя воздух. Почуяв свежую человеческую кровь, существо вздрогнуло от ярости и возбуждения. Оно открыло страшные узкие огненные глаза. Это было порождение Кхорна, один из его верных солдат, кровопийца. Он испустил яростный рев, сжимая в руке тяжелый меч из черной стали с медной рукоятью, страшное оружие слуг Кхорна, и взмахнул им над головой.

Вдоль всего клинка были выведены сияющие руны Кровавого Бога. Кровопийца снова заревел и помчался по туннелю туда, где стояли солдаты Империи.

Из крови павших восстало множество подобных созданий. Это жертвоприношение было нужно им, чтобы выйти из царства Хаоса. Их было уже две сотни, и все мчались на битву.

Хрот Кровавый торжествовал. Он сам бросился в туннель, расправив алые крылья, кончики которых задевали стены. Алый туман ярости снизошел на него. Голос его перекрывал шум, создаваемый демонами Кхорна, и грохот имперских пушек.

Сотни пистолетных пуль полетели в первые ряды кровопийц. Но те все прибывали и прибывали, невзирая на то, что за первым залпом последовали второй, третий, четвертый… Хрот сам возглавил их и бросился на имперцев. Большинство пуль отскочило от его брони и красной кожи, но некоторые глубоко засели в теле и порвали крылья. Он просто не обращал на них внимания.

Одну из пушек направили прямо на него, но охваченному яростью Хроту все было нипочем. К ужасу орудийного расчета, залп не попал в цель, и Хрот понял, что Кхорн все еще благосклонен к нему. Он налетел на имперских солдат, и кровопролитие приняло серьезные масштабы.

Хрот приземлился, описав вокруг себя смертоносную дугу мечом и топором, и двенадцать человек упали замертво. Убитые отлетали к стене, кровь хлестала во все стороны. Он тяжело дышал, разгоряченный битвой. Демон У'зул, живущий в мече, требовал все больше смертей и разрушения, и владелец страшного оружия дал ему полную свободу.

Теперь, когда демон был выпущен, ярость, ненависть и мощь Хрота удвоились. Демон боролся с ним, стремясь подчинить его, но получалось наоборот. С каждым ударом сердца Хрота гибли три человека. Люди кричали от боли и ужаса, пока непобедимый воин кромсал их, а на смену ему уже спешили кровопийцы с тяжелыми мечами. Руки, ноги и головы разлетались в разные стороны.

- Назад! - крикнул Стефан. - В цитадель!

Он вонзил Рунный Клык в горло кровопийцы, тот упал и тут же снова превратился в лужу крови. Капитан колол и рубил демонов, пытающихся прорваться сквозь ряды солдат, и наконец, сумел выбраться из туннеля в цитадель, забрав с собой несколько человек.

- Уходите! Опускайте решетку!

Приказ тут же был выполнен, и тяжелая решетка преградила демонам путь. Многие солдаты остались на другой стороне, и Стефан клял себя за то, что не увел их раньше. Решетка с грохотом упала, давая последним из его солдат возможность подготовиться вместе с оставшимися защитниками крепости к решающей атаке сил Хаоса. Острые концы прутьев пригвоздили к земле нескольких кровопийц, разрубив некоторых из них пополам. Тела тут же растеклись лужами густеющей крови. Князь Демонов со всего размаху ударился о решетку и погнул ее, но не выломал. Его глаза и рога пылали, он бился о решетку снова и снова, нещад но ее уродуя. Кровопийцы вырезали тех, кто оказался по ту сторону. Огромный крылатый демон встал на колени и ухватился за прутья руками, напряг мускулы, и металл заскрипел, поддаваясь его мощи.

- Быстрее! - кричал Стефан, выбегая на свет.- Сюда! Готовьте пушки!

Люди на галереях заряжали мортиры. Внизу была продолговатая площадка, на которой можно было перебить демонов, не дожидаясь, чтобы они прорвались в Талабхейм. Галереи и бойницы, откуда должна была вестись стрельба, были безопасны - добраться туда враг мог лишь изнутри, то есть после захвата крепостных стен.

Капитан и его люди выбежали из внутренней цитадели, моргая на ярком солнечном свету. Маршал собрал последних защитников крепости в поле. Стефан молился, чтобы пушки на расстрельной площадке хорошо сработали и дали врагу серьезный отпор. Это было просто необходимо - людей оставалось до обидного мало.

- Коня! - закричал капитан.

- Вот и все, - сказал Маркус, глядя, как последние солдаты вместе с капитаном покидают внутренюю крепость, последний рубеж перед Талабхеймом.

Инженер распорядился, чтобы его любимый «Гнев Сигмара» поставили над последней расстрельнои площадкой, и решил, что, когда придет его последний час, использует великолепную боевую машину, чтобы как следует ударить по орде Хаоса. Все пушки были заряжены и приведены в состояние полной боевой готовности.

Внезапно кто-то из орудийного расчета громко выругался.

- Что такое?

- Вот, палец попал под шестеренку. Больно, аж жуть.

- Ну, если ты беспокоишься только об этом, тогда либо ты храбрее меня, либо просто дурак. Думаю, последнее больше соответствует действительности. Как Ганс?

- Потерял много крови, но еще жив.

К стене привалился человек, явно находящийся без сознания. Кровь пропитала торопливо наложенные повязки и стекала наземь. Беднягу ударила в живот шальная пуля, рикошетом отлетевшая от стены. Маркус был почти уверен, что он не выживет. А жаль, один из самых толковых артиллеристов. Но, может, даже это будет уже не важно - осада явно близилась к концу, и инженер видел ее возможное завершение в черном свете.

Маркус полагал, что враг пойдет через расстрельную площадку. Он был слишком многочислен, чтобы надеяться, что пушки перебьют всех, но уничтожить до тысячи вражеских солдат - это, пожалуй, реально. Пороха и картечи должно был хватить на полчаса непрерывной пальбы. Он надеялся, что за это время фон Кессель организует оборону и, если враг все же прорвется, уже сможет с ним совладать.

Инженер очень уважал капитана. Конечно, это был не самый большой умник и говорить не мастер, зато настоящий солдат, искусный и наделенный интуицией, - за это Маркус ценил его не меньше, чем самого маршала. Он знал, что капитан - закаленный в боях офицер, и если есть хоть какой-нибудь путь к победе, фон Кессель найдет его. Впрочем, инженер не питал особо радужных надежд.

Балкон, где он стоял рядом с «Гневом Сигмара», был футах в двадцати над мощеной расстрельной площадкой. Пятьдесят футов открытого пространства, защищенные восемью мортирами и могучим орудием - и не только. Уже кипятили масло, чтобы лить его сквозь щели, и солдаты заряжали пистолеты, чтобы уложить тех, кого не достанет картечь. Бойцы напряженно ждали, до них доносился рев безумной ярости. Они еще не видели врага, но знали, что его главные силы - это не люди.

Подъемный механизм решетки заскрипел, когда враг попытался ее поднять. Маркус лично осмотрел все детали заранее и знал, что попытка провалится. Мощные шестерни было невозможно сдвинуть, не разрушив их. Те, кто столпился внизу, очевидно, уже пришли к такому же выводу и пытались протаранить решетку, так что звон железа разносился повсюду.

Хрот снова бросился на решетку, и металл подался под его усилием. Он отступил и опять ударил решетку плечом, прогнув ее еще больше.

Ганс зашевелился, приходя в себя, - грохот металла проник в его помутившееся сознание. Он сидел в луже крови и стонал от боли и ужаса. Глаза с трудом открылись и увидели настоящий кошмар. Из крови поднимался демон, рогатый, огнеглазый. Ганс хотел было закричать, но горло пересохло, и слабый звук потонул в лязге металла. Кровопийца вышел из лужи крови, его крови, и разинул клыкастую пасть. Он вонзил страшный клинок в живот человека и покосился на других, которые стояли спиной к ужасной сцене. Демон прыгнул вперед, пьянея от крови, и убил ближайшего солдата ударом в спину.

Маркус обернулся, услышав жуткий рев и крики. Его лицо и шелковую рубашку забрызгала кровь уже обезглавленного бойца. Кровопийца, склоняясь над ним, успел убить еще двоих и вот теперь готовился кинуться на инженера.

Маркус запаниковал и отшатнулся назад. Меч врага ударил его в плечо, рассекая до кости. Он с воплем упал. Кровопийца подошел еще ближе, чтобы прикончить его, но получил пулю в спину и заметался, пытаясь отыскать невидимого противника. Огненные глаза сузились при виде солдата, торопливо перезаряжающего ружье, и демон рванулся туда, сметая всех на своем пути. С ревом накинулся он на человека, разрубив единым ударом грудную клетку.

Маркус чувствовал, как жизнь уходит из него вместе с кровью. Внезапно он почувствовал усталость и странное состояние покоя. Ему хотелось спать, только спать. Он закрыл глаза.

В течение минуты на балконе не осталось ни одного живого бойца. Разъяренного кровопийцу уложил ружейный выстрел, и в тот же миг от его смертоносного удара пал последний защитник крепости. Демон успел сделать свое дело - он заглушил пушки еще до первого выстрела.

Хрот снова с ревом бросился на решетку, и та не выдержала. С торжествующим рыком он помчался по мощеному двору внутренней крепости. За ним следовали кровопийцы и вся могучая армия Хрота Кровавого. Настал час последней битвы. Судьба Талабхейма висела на волоске.
<br />

=== '''Глава 6''' ===
Легион демонов вырвался из внутренней крепости, разнеся тяжелые ворота в мелкие щепки. Они устремились на поля Талабхейма в неукротимой жажде битвы. Стефан закричал, и в них полетели арбалетные стрелы, но если многие упали, то еще больше было тех, кто продолжал бег к узкой линии обороны. Огромный зверь, на котором сидел Стефан, зарычал на демонов, и всадник, успокаивая, потрепал грифона по холке. Это было великолепное создание - с головой орла и телом огромной львицы, невероятно сильное, оно могло с легкостью разорвать когтями воина в доспехах. Одним движением острого зубастого клюва оно убивало человека. Огромные глаза гневно смотрели на приближающихся демонов. Могучий и бесстрашный, грифон был поистине благородным созданием, и Стефан гордился, что тот был согласен носить его на спине.

Совершенно измученные мечники и алебардщики приготовились принять последний удар, подавляя страх. Впрочем, по-настоящему не боялись лишь последние двенадцать эльфийских мастеров меча, кольцом окружившие Аурелион. Стефан чувствовал, что страх и напряжение сковали его людей - да и его самого, и пытался придать им стойкость звуком божественного имени Сигмара.

Услышав голос капитана, огромный крылатый демон надвинулся на него и презрительно заговорил:

- Твой бог - ничто, жалкий смертный. - Он говорил на языке демонов, но Стефан и его солдаты каким-то образом понимали слова, будто отражающиеся прямо в их сознании. - Твой бог был простым смертным, не более. Истинные боги Хаоса пожрали его душу, и с твоей душой я сейчас сделаю то же самое.

Капитан Стефан фон Кессель почувствовал, что начинает сходить с ума, и весь похолодел от ужаса. Человек рядом с ним выронил оружие и упал, обхватив голову руками. Остальные ругались и чертили в воздухе знаки, отгоняющие зло. Решимость солдат улетучилась, каждый понимал, что жить ему остается каких-то несколько мгновений. Стефан почувствовал: его вера в Сигмара поколебалась. А вдруг демон сказал правду? Его наполнило отчаяние и труднопреодолимое желание бежать.

Навстречу демону устремилась одинокая фигура. Крепко сжимая боевой молот, воинственный жрец Гунтар стоял, полный праведного гнева. Князь демонов замедлил бег и позволил кровопийцам разобраться с дерзким человечишкой. Они сомкнули круг, размахивая мечами.

- Во имя Сигмара, да сгинут грязные демоны! - рокотал Гунтар, крутя молот над головой.

Его окружал ореол яркого света. Демоны отпрянули. С криком Гунтар ударил молотом в землю, и разлилось море света, поглотившее нападающих. Они ревели от боли и ярости, их тела разрывались на части, души уносились обратно в царство Хаоса.

Свет померк. Демоны исчезли, все, кроме великана Хрота, грозно надвигающегося на жреца. Смертные воины Хаоса выбежали из внутренней крепости и толпами стекались к нему. Князь Демонов источал ненависть, словно черное облако. Он с ревом кинулся на Гунтара.

Жрец прыгнул навстречу, размахивая молотом. Сверкнул Убийца Королей, оружие противников встретилось, и во все стороны полетели искры. Демон ударил человека топором в грудь, и Гунтар, с расколотой броней и раздробленной грудью, взлетел в воздух.

Хрот Кровавый поднял меч и топор и издал торжествующий вопль, обращенный к небесам. Его воины тоже подняли оружие и с криками бросились в атаку на имперских солдат.

Время стратегии прошло. Теперь победа или поражение полностью зависели от храбрости имперских солдат. Действия жреца вновь вдохнули воинственный пыл в солдат, и те сражались с удвоенной яростью. По команде Стефана грифон рванулся вперед, взмахивая могучими крыльями. Зверь обрушился на воинов Хаоса, радостно вскрикивая и то отрывая кому-то голову, то смыкая когти на теле другого. Стефан рубил врагов, грозящих захлестнуть его отряд. Им внезапно овладело какое-то забытье, без страха и сомнений - наверно, просто потому, что осталась позади неделя осады. Битва почти закончилась и при любом исходе должна была продлиться не более дня, и при мысли об этом его охватывала странная эйфория. Он отразил удар и ответил на него, пронзив глаз врага. Грифон ухватил клювом голову другого воина Хаоса, сокрушив его закрытый шлем.

Линия имперских войск подалась назад там, где шел в атаку Князь Демонов. Его топор и меч поднимались и опускались, неся смерть с каждым ударом. Оружие отскакивало от стальной плоти демона, и его сила лишь росла вместе с яростью. Стефан пришпорил грифона и взлетел на нем. Зверь неохотно прервал кровавую охоту и выронил из лап последнюю жертву.

Сверху Стефан увидел, как Рейксмаршал ведет в бой своих рыцарей. Они врубались в ряды врага, сокрушая его оружием и копытами могучих коней. Воины Хаоса в тяжелых доспехах были насажены на копья или разрублены на куски.

Оторвав взгляд от поля брани, Стефан сосредоточился на гигантской фигуре безумного Князя Демонов. Его скакун не нуждался в дополнительном поощрении и сам, сложив крылья за спиной, с пронзительным криком спикировал на великана.

Хрот разрубил голову очередному солдату, и удар был так силен, что топор прошел до середины груди. Убийца Королей свистел в воздухе, рассекая сразу по два тела. Хрот пинком отбросил еще кого-то, потом быстро взмахнул топором, и голова бедолаги отлетела от туловища. Князь Демонов казался воплощенной стихией разрушения.

Грифон ударил его в спину и сбил с ног. Когти глубоко вонзились в плечи демона, клюв замелькал, вырывая куски мяса из шеи. Стефан колол Рунным Клыком, глубоко погружая магическое оружие в спину противника, ревущего от боли и ярости. Наконец Хрот рывком перевернулся, отбросил грифона и встал, сверкая огненными глазами. С шипением он бросился на зверя, который прыгнул ему навстречу. Топор Хрота описал смертоносную дугу. Грифон изогнулся, чтобы избежать удара в лоб, и отделался царапиной на боку. Он прыгнул на демона и когями задних лап принялся рвать его. Стефан вонзал меч в горло врага, пока тот не отбросил Рунный Клык своим могучим мечом.

Капитан пригнулся, спасаясь от удара, и погрузил меч в бицепс Хрота. Тот выронил оружие, и демонический клинок издал гневный вопль. Сжав пальцы в кулак, Князь Демонов ударил грифона по голове, потом еще раз, и животное, пошатнувшись, упало. Стефан тяжело вывалился из седла; воздух словно выкачали из его легких. Демон с безумной ухмылкой шагнул вперед и снова ударил грифона. Животное простерлось на земле.

Фон Кессель вытащил один из своих богато украшенных пистолетов и разрядил его в лицо демона. Правая скула превратилось в месиво - Хрот этого словно не замечал. Он тяжело дышал, сила струилась по жилам. Он чувствовал, что Кхорн доволен. Ярость все еще кипела в нем, и, почувствовав рядом какое-то движение, он, не глядя, взмахнул топором, разрубив солдата надвое. Не сводя взгляда со Стефана, демон шагнул вперед, готовясь убить дерзкого смертного.

- Господин Юрген!

Барон пытался не обращать внимания на голос и притворяться спящим, но его звали все громче и настойчивее, а в дверь уже не просто стучали, но колотили. Болезненно закашлявшись, он перевернулся и тихо спросил:

- В чем дело?

Дверь открыл перепуганный слуга. С ним был еще кто-то. Этот человек оттолкнул слугу и прошел вперед, он выглядел рассерженным. Кажется, капитан дворцовой стражи. Как там его по имени?

- Что такое? Неужели случилось нечто столь важное, что вы смеете беспокоить меня на моем смертном одре?

- Простите за вторжение, господин, но… В городе происходят странные вещи, и я счел своим долгом поставить вас в известность. Бои идут уже на улицах.

- Что? Уже? - Юрген нахмурился. Ну почему ему не дают умереть спокойно? - Что еще за странные вещи?

- Враг в городе, сэр.

- Значит, стены пали. Конец близок.

- Нет, сэр. Стены целы. Путь Волшебника взят, но фон Кессель держит оборону.

- Так в чем же дело? - устало спросил Юрген таким тоном, словно ответ его вовсе не интересовал. Он уже решил умереть и не желал думать о том, что происходит вокруг.

- Враг пришел снизу, господин.

- Снизу? Я не понимаю.

- Они прошли по канализации. Площадь Таала провалилась, и они лезут из образовавшихся отверстий. Наверно, рыли этот подкоп не один год. Уже тысячи две, наверно, повылезало. И еще, господин, это… не люди. Какие-то зверолюди, похожие… похожие на крыс.

- Понимаю, - медленно выговорил Юрген. На миг ему показалось, что он просто галлюцинирует из-за болезни. - Думаю, капитан, вы с ними справитесь. Спасибо, что сообщили. А теперь я хочу уснуть.

- Господин, люди-крысы направляются к Пути Волшебника. Если они ударят сзади по солдатам фон Кесселя, битва будет окончена. Город падет.

- Город падет, - пробормотал Юрген, словно взвешивая слова. Ему вспомнилось, что сказал фон Кессель: как умрешь, таким тебя и запомнят. - Фон Кессель погибнет, если эта атака состоится?

- Совершенно точно, барон. Он и так уже сдерживает врага из последних сил. Атака сзади доконает наши войска.

Барон задумался. Капитан выглядел смущенным и о9задаченным. Наконец, он прокашлялся, и барон поднял глаза.

- Да? - сказал Юрген.

- Могу я… удалиться, барон? Мне вести дворцовую стражу на врага? Мы явно погибнем, но поможем фон Кесселю выиграть немного времени.

- Ты этого хочешь, капитан?

- Вопрос не в желании, господин. Это мой долг.

- Долг, - повторил барон без всякого выражения. - Долг. - И тут он повернул к капитану глаза, совершенно ясные. - Готовьте моего коня и доспехи, капитан. Я сам поведу стражу.

Капитан раскрыл рот от изумления.

- Господин?…

- Доспехи. Пусть их принесут сюда. И коня, пусть оседлают коня.

Капитан потрясенно кивнул и удалился.

«Да, - подумал Юрген, - долг». Он умирал и надеялся, что перед смертью сможет сделать хоть что-то, чем мог бы гордиться его отец. Мысль об этом одновременно пугала его и наполняла отчаянной гордостью.

Судобаал злобно ухмыльнулся, направляя посох на очередного имперского солдата. Сверкнуло голубое пламя и захлестнуло человека, поджигая одежду и кожу. Тот умер с ужасными криками.

- Улкжар! - крикнул колдун. - Оставайся рядом!

Высокий норскиец метнул на него сердитый взгляд, но кивнул. Гигант отрубил ближайшему солдату ноги и проколол ему грудь вторым мечом. Он был покрыт кровью - своей и вражеской - и глубокими ранами, но словно не замечал этого. Впрочем, раны заживали едва ли не быстрее, чем появлялись.

В последние недели Судобаала мучили видения собственной смерти. Он знал, что все зависит от Улкжара. В видениях колдун должен был погибнуть от черной стрелы, но иногда норскиец закрывал и спасал его. Если Улкжар падет, его самого ждет гибель - не иначе. К счастью, светловолосый гигант казался неуязвимым.

Но рано или поздно это должно было случиться. Черная стрела летела сквозь гущу битвы. Какой-то воин Хаоса нагнулся, чтобы добить поверженного врага, и стрела просвистела над ним, потом едва-едва миновала голову другого, словно искала именно Судобаала. Совсем как в видениях. Сколько раз он видел, как она погружается в его череп? Дюжину? Сто? Но спасение являлось всего несколько раз. Он подумал уже было, что умрет, что спасение было ложью, мороком, порождением сознания, страстно желающего надежды.

Улкжар лихо смахнул голову очередному солдату и обернулся, погрузив клинок в грудь другого, затем снова обернулся, словно танцуя, и чья-то голова взлетела в воздух. При очередном движении он оказался на пути у стрелы, и та вонзилась ему в поясницу. Он покачнулся, но не упал, пинком сбил кого-то с ног и добил упавшего. Упал на колени, выпустил меч и, выдернув стрелу, кинул ее на землю.

Все это случилось в мгновение ока, и Судобаала охватило ликование. Он был жив! Видения сбывались!

- Улкжар, ты сыграл свою роль, - пробормотал он.

Футах в двадцати от них Хрот услышал шепот колдуна. Он схватил зарвавшегося смертного за шею и поднял так, что у того ноги болтались в нескольких футах над землей. Он отбросил страшный меч противника и готовился нанести смертельный удар топором, но мгновенно обернулся на слова волшебника и швырнул оружие.

Топор завращался в воздухе и ударил только что поднявшегося Улкжара, разрубив броню и грудную клетку. Князь Демонов взмахнул крыльями, все еще не выпуская Стефана, и приземлился рядом с норскийцем, который упал на колени, держась за топор.

Демон схватил топор за рукоять и вытащил его. Из раны выступили белые кости и ручьем хлынула кровь.

- Я же сказал, что твоя голова будет принадлежать мне.

Следующий удар топора снес голову Улкжара.

Алое пламя вспыхнуло за спиной Хрота и сбило его с ног, но не причинило вреда: его все еще защищал ошейник Кхорна. И все же он быстро обернулся, чтобы выяснить, кто посмел применить против него презренное колдовство, и увидел окруженную сиянием фигуру эльфа в разбитом проеме ворот, ведущих во внутреннюю крепость.

Аурелион стояла неподвижно. Смертные враги, воины Хаоса, не могли ее заметить - им казалось, что это просто тень, лишь едва различимая, но демон все прекрасно видел, и она это знала. И не беспокоилась. Для спасения ее народа была необходима победа Империи, в этом Теклис был прав, и она была готова заплатить любую цену, чтобы так случилось.

Последний из ее телохранителей был убит, и она стояла совсем одна. Как она и надеялась, демон выпустил фон Кесселя и рванулся к ней по воздуху. Эльфийка ожидала подобной реакции - порождения Кхорна всегда ненавидели тех, кто пользуется магией.

Она чуть отступила, увлекая демона за собой, закрыла глаза и спокойно вошла внутрь цитадели.

Юрген едва держался в седле: болезнь совсем обессилила его. Но он боролся с усталостью и старался сидеть прямо и гордо. Золотой доспех сверкал на солнце, длинные перья на шлеме развевались по ветру. Рядом ехал знаменосец с фамильным стягом, который не выносили на поле битвы с тех пор, как Юрген против своей воли оказался на троне.

Люди смотрели на него с изумлением. Несмотря на болезнь, лицом он очень походил на прославленного отца, а в полном боевом снаряжении выглядел почти копией знаменитого воина в молодости. Сердца скачущих за ним стражников переполняла гордость. Люди приветствовали его криками из окон домов. Это был первый и последний выезд молодого барона. Пели трубы, и две сотни рыцарей покидали Талабхейм, устремляясь на битву.

Безымянный человек, в прошлом рыцарь, с криками убивал одного врага за другим. Он был последним из флагеллантов, остальные уже пали. Топор ударил его по плечу, и рука безжизненно повисла. Он прыгнул на врага, повалил на землю и ударил клинком в щель для глаз на шлеме. Кто-то поразил его мечом в спину, и безымянный возопил от радости: на него снизошел свет Сигмара. Он встал и успел убить еще одного противника, прежде чем у него выбили оружие из рук. Тяжелая шипастая булава ударила его в бок, и он понял, что время пришло. Удар столкнул его с каким-то воином, и он ткнул его пальцем в глаз, глубоко погружаясь в череп. Следующий выпад вражеского меча пришелся по его шее, и он осел на землю. Его все кололи и рубили, даже упавшего. Он лежал мертвый с блаженной улыбкой на устах.

- Защитите капитана! - крикнул кто-то, и алебардщики мигом окружили упавшего командира. Они бросились на врага с удвоенной энергией, а фон Кесселю тем временем помогли встать.

- Меч, - выдохнул Стефан, и ему тут же сунули в руку оружие. Он оттолкнул поддерживающие его руки и устремился в бой.

Резня продолжалась.

Вильгельм шагал по полю битвы, не сводя глаз с противника. При первой же возможности он снова натянул лук и выстрелил. Стрела рассекла воздух и ударила в затылок колдуна, одетого в черное. Вильгельм отбросил лук, достал меч и охотничий нож и ринулся на врага. Он перескочил через упавшего человека и поразил ножом в горло воина, стоящего к нему спиной, пригнулся, чтобы избежать удара, и двинулся дальше.

Колдун рухнул, и Вильгельм придавил его к земле. Удивительно, но Судобаал был еще жив и глядел на разведчика полными ужаса желтыми кошачьими глазами. Он попытался что-то сказать, но Вильгельм перерезал ему глотку. В ране запузырилась черная кровь, и Вильгельм улыбнулся.

- Пробил твой час, колдун.

Он ударил ладонью по рукояти ножа, вбивая его в горло умирающего. Глаза Судобаала закатились, и душа его покинула тело.

Маршал заметил орды скейвенов, надвигающиеся со стороны города, и выругался. Они ходили, как люди, но, по сути, были звероподобными уродами. Ему и раньше доводилось биться с похожими созданиями: трусливые, если только не в толпе, они сражались быстро и безжалостно, как загнанные в угол животные.

Сотни гигантских крыс, размером с крупную собаку, бежали навстречу армии. Они были омерзительны, все в гноящихся ранах, и несли с собой чумную заразу. В задних рядах маршал заметил какое-то грубо сколоченное сооружение, которое рабы перемещали на колесах. На нем висел огромный колокол, а рядом корчился серый скейвен, тяжело опираясь на посох. Скорбный звон колокола разносился по всему полю.

Звук вибрировал и проникал в самое сердце. Маршала захлестнула волна непостижимого ужаса. Его боевой конь, привыкший стоять под стрелами и мчаться на врага, весь трясся и испуганно ржал.

«Вот кого надо убить, - подумалось маршалу, - того, серого». Это явно был предводитель, и Тренкенхофф по опыту знал: обезглавленный отряд не выстоит и разбежится.

Он приказал рыцарям прекратить бой и заняться этой новой угрозой. Осталось меньше сотни бойцов, и он молился Сигмару, чтобы у них достало сил прорваться и уничтожить серого. Это было почти безнадежное предприятие, но он все же послал рыцарей в атаку.

Слепой, скейвен-провидец, вытянул вперед когтистую лапу, и над его войском навстречу рыцарям пополз зеленый туман. Скейвены падали на землю, кашляя, в то время как чумная зараза наполняла их легкие, а в мозгу лопались кровеносные сосуды. Слепой расхохотался.

Перед глазами Маркуса появилось прекрасное бледное лицо, зазвучал мелодичный голос. Он попытался не обращать внимания, но голос все пел и пел, настойчиво звал его из темноты. Он открыл глаза. Раненое плечо обожгла боль. Он замерз и ослабел, рука немилосердно ныла. Он с криком поднялся и увидел внизу бледную эльфийку, глядящую на него миндалевидными глазами.

Князь Демонов с рычанием вошел в покои, размахивая огромным окровавленным топором. Он сложил крылья за спиной и грозно шагал к эльфийке, его рога и глаза пылали.

- Пора тебе умереть, эльфийская сучка.

Аурелион отшатнулась от гиганта, но лицо ее не выражало страха.

Маркус огляделся. «Гнев Сигмара» оказался совсем рядом, а Князь Демонов был отличной мишенью. Стиснув зубы от боли, инженер заковылял к машине, чтобы проверить, готова ли она к выстрелу.

Стефан рубил направо и налево. Во главе с ним алебардщики бились плечом к плечу, не желая отдавать врагу ни пяди земли. Воины Хаоса видели, как был убит их колдун, но продолжали сражаться. Солдаты Империи бились с отвагой отчаяния, и, тем не менее, их приходилось по двое на каждого убитого врага.

- За Сигмара! - орал Стефан.

Лысый гигант в черной броне со штандартом, увешанным жуткими трофеями, оказался прямо перед ним. Стефан снова и снова замахивался на него мечом. Наконец, ему удалось прорвать оборону, и противник, выронив штандарт, упал наземь с разрубленным лицом.

Атака рыцарей Рейкландгарда захлебнулась, половина из них упала с коней под воздействием колдовского тумана. Лошади шатались и падали, внезапно пораженные болезнью ноги не держали их, легкие наполнялись слизью. Маршал прикрыл ладонями глаза и рот, но лошадь под ним погибла, и он упал, потом встал, но скейвены уже бросились на него. Он отчаянно отбивался, хотя понял, что обречен.

Юрген вел стражей вперед, прорубаясь к серому скейвену на колокольной башне. Другие скейвены гибли, жалобно вопя и расползаясь в стороны. Земля дрожала под копытами боевых коней, и Юрген чувствовал себя живым - как никогда прежде. Он радовался, несмотря на то, что ехал навстречу смерти. Серое создание оглянулось, его незрячие глаза были полны паники.

Из руки скейвена вырвалась зеленая молния. Она убила с десяток рыцарей, но атака продолжалась. Юрген рассек саблей голову очередного урода до самых зубов и погнал коня дальше. До колокольной башни оставалась какая-то дюжина шагов, и тут колокол зазвонил еще раз. Звуковые волны пронизали все тело Юргена, его лошадь застыла на месте и тут же получила в грудь копьем. Юрген взмахнул саблей, убив врага, но лошадь была смертельно ранена. Она с трудом прошла еще несколько шагов, таща на себе закованного в броню всадника, и, врезавшись в колокольную башню, упала. Юрген скатился на землю. Подняв глаза, он увидел, что серый скейвен неуклюже рухнул с повозки.

В мгновение ока он оказался сверху и едва не закашлялся от вони, исходящей от мерзкого создания. Он сомкнул руки на тощей шее крысы и сжал пальцы. Скейвены паниковали, отступая под натиском людей. Башня заколыхалась и перевернулась, колокол еще раз раскатисто загудел и придавил собой несколько скейвенов.

Серый провидец бешено забился, его белые глаза вылезли из орбит. Два копья ударили Юргена в грудь, но он не разжимал рук, продолжая душить скейвена. Тот обмяк и испустил дух. Еще одно копье добило Юргена, и он упал на мертвого врага.

Молодой барон Талабхейма погиб как герой.

Хрот ухмылялся, убивая Аурелион. Она пала под ударом тяжелого топора, безупречно белое одеяние было залито кровью. Хрот зарычал от удовольствия, и звук эхом отразился от крепостных стен.

Пушка грянула изо всех девяти стволов. «Гнев Сигмара» прервал торжествующий рык Хрота: Князя Демонов разорвало на части. Он отчаянно цеплялся за жизнь, но не смог устоять против девяти ядер, выпущенных из могучего орудия.

Как только грохот затих, раздался ужасный вой, исполненный нечеловеческой ярости. Бессмертная сущность Хрота Кровавого, Князя Демонов Кхорна, отлетела в царство Хаоса. Армия Хаоса дрогнула, нутром почувствовав смертные муки своего полководца.

Стефан понял, что случилось нечто очень важное, и повел бойцов в последнюю отчаянную атаку, сокрушая онемевших от ужаса врагов. По всему полю солдаты Империи погнали силы Хаоса, деморализованные гибелью военачальника.

Битва при Талабхейме закончилась.
<br />

== '''Эпилог''' ==
Силы Хаоса были окончательно сокрушены. Когда погиб Князь Демонов, Хрот Кровавый, они полностью утратили возможность сопротивляться. Многие племена бежали в окружающие Талабхейм леса по Пути Волшебника, но остальных уничтожили солдаты Империи под командованием капитана фон Кесселя.

Скейвены, лишившись предводителя, рассеялись кто куда. Кто-то полез через стены, другие устремились обратно в Талабхейм, убивая всех, кто попадался на пути, потом ушли в подземелья.

Император лично поблагодарил инженера Маркуса, и тот на долгие годы остался в Талабхейме руководить восстановительными работами в туннелях.

Воинственный жрец Гунтар оправился от ран и путешествовал по Империи, искореняя зло повсюду. Он уничтожил вражеские банды, прячущиеся в лесах близ Талабхейма, разоблачил служителей темного культа при дворе самого Императора и провел последние годы своей долгой жизни в уединенном храме Сигмара в горах Остермарка.

Стефан перенес тело эльфийской волшебницы Аурелион на остров Ультуан, где ее похоронили с великими почестями и долго скорбели о ней. Ее статуя из цельной глыбы безупречно белого мрамора была поставлена в недавно основанных Магических Коллегиях Альтдорфа.

Десять лет спустя разведчик Вильгельм хладнокровно убил ни в чем не повинного человека и бежал в леса. Последние дни он провел как матерый преступник, грабя и убивая всех, кого только встречал.

Существо, которое было Судобаалом, под покровом темноты покинуло тело и нашло себе новую физическую оболочку, куда более крепкую. Оно проползло по усеянному трупами полю и нашло меч - Убийцу Королей, потом покинуло Талабхейм и направилось далеко на север искать Хрота Кровавого, бессмертного господина, с которым было связано нерушимыми узами.

Тело Рейксмаршала нашли в окружении более чем двадцати мертвых скейвенов. Он погиб, сражаясь за Империю, и в память его было устроено великое всеобщее празднество.

Стефан фон Кессель стал графом-выборщиком Остермарка и еще не раз сражался с врагами Империи. Его знали как честного и достойного правителя, и в бою он всегда лично вел войска вперед. У него был лишь один наследник, и его благородная кровь течет в жилах представителей дома Остермарка.
[[Категория:Warhammer Fantasy Battles]]
[[Категория:Империя]]
[[Категория:Высшие эльфы]]
[[Категория:Воины Хаоса]]
[[Категория:Скавены]]