164
правки
Изменения
Нет описания правки
Его кровь залила пески Ваала. Данте рассмеялся. Тьма надвигалась на него. И он с приветствовал ее раскрытыми объятьями.
== '''ГЛАВА 29. ВЕЛИКИЙ АНГЕЛ''' ==
Данте потерял сознание. То, как он очнулся, а также резкое дыхание в легких - навело на мысль, что его сердца на какое-то время перестали биться.
Но Данте не слушал. Переполненный болью от ран и чувствами от излучающего присутствия примарха, он рухнул на землю.
== '''ГЛАВА 30. НОВАЯ КРОВЬ''' ==
Уйгуй вздрогнул. День был жаркий, не спасала даже тень разрушенного Аркса, но ему было очень холодно.
- Здесь холоднее, чем ночью в пустыне, – произнес он сквозь стук зубов.
- П-п-па? – произнес мальчик, на чьем простодушном детском лице отразилась тревога.
Даже находясь при смерти, Уйгуй был недоволен заиканием мальчика.
- Перестань суетиться. Со мной все будет в порядке.
Он хотел заверить своего сына в этом, сказать ему что они продержались на самых высоких уровнях Аркс Мурус и наблюдали, как космические десантники неслись на встречу смерти, что они стреляли из огромных пушек, чтобы прикрыть Ангелов Ваала, пока те шли в свою последнюю битву. Они стали свидетелями появления живого примарха, и разделили эти события как отец и сын. Но обида и разочарование, а также немного страха, не давали Уйгую сделать это.
Летающая тварь подстрелила его. Если бы не мальчишка, оттащивший его, он уже был бы мертв. Уйгуй хотел поблагодарить сына, но не мог заставить себя сделать это. Каждая положительная мысль была подобна одинокому воину, противостоявшему армии грустных воспоминаний.
- Па?
- Со мной все будет в порядке, – раздраженно повторил он и отвернулся от мальчика.
Они прождали много часов в поврежденной галерее с сотнями других смертных. До этого у Уйгуя не было времени подумать о крепости-монастыре, страх мешал этому. Но сейчас умиротворение снова вернулось к нему, и мужчина смог оценить красоту даже простого коридора, отмеченного следами войны.
Такая роскошь. Казалось, что защитники не должны жить так хорошо, пока те, кого они защищают прибывают в нищете.
Прибытие Ангела отвлекло Уйгуя от его мыслей, которые теперь казались еретическими. Броня Ангела мерцала так, словно войны и не было вовсе. Его знаки отличия были нетронуты. Воин с преувеличенной осторожностью обходил потрепанных новобранцев, словно боялся наступить на них. Ему помогали смертные в такой же безупречной униформе.
- Эй! Эй! – позвал Уйгуй.
Ангел проигнорировал его.
- Жди своей очереди, – произнес один из его помощников.
- Да, заткнись, – произнес мужчина, сидевший напротив.
Зубы Уйгуя сжались от неожиданной боли от его раны.
- Я ранен! – рявкнул он.
- Многие ранены, – произнес Ангел, не оборачиваясь.
Уйгуй оперся спиной о стену, дрожа от температуры, вызванной ядом. Его сознание слегка помутилось, и когда он снова взглянул наверх, Ангел возвышался прямо над ним.
- Теперь твоя очередь, - произнес он.
Он наклонился позади Уйгуя. Почему-то воин напомнил продавцу воды его отца.
Пока Ангел осматривал его рану, Уйгуй увидел, как младших призывников
уводят.
- Что вы будете делать с этими ребятами? – Уйгуй взвизгнул, когда Ангел углубился в его рану.
Воин замер.
- Мы воздадим им должное, – произнес он. – У меня приказ оценить всех их.
Он взглянул на сына Уйгуя.
- Твой сын?
Уйгуй сжал зубы. Ему было тяжело признать это бремя, даже сейчас.
- Да. Он мой сын.
- Он ранен?
- Нет! Это я получил ранение! – произнес Уйгуй.
Боль накатывала на него. Что-то двигалось внутри его груди, он был уверен в этом. Мужчина был напуган. Ангел посмотрел на мальчика, который в ужасе взирал на происходящее. Взгляд воина остановился на его шраме.
- Шрам на голове…как он получил его?
- Старая рана, – произнес Уйгуй.
Ангел потянулся к своей левой руке. Из брони появилось какое-то устройство. Дрель ужасающего вида торчала из разъёма на нижней стороне перчатки. На верхней стороне располагался небольшой экран и ряд кнопок.
Это ничего не говорило Уйгую. Ангел нажал на кнопку и покрутил рукой у головы мальчика. Его пальцы светились фиолетовым светом. Парень моргнул от страха.
- Моего сына выбрали для последнего испытания, проходящего во Дворце Изменений, два лета назад, – пояснил Уйгуй.
- Он был смелым мальчиком, умным и сильным, когда ушел туда, а вы сломали его и вернули мне идиота.
Устройство загудело. Мальчик пытался быть храбрым, но его губа дрожала, и он готов был расплакаться.
- Идиот, да? – произнес ангел. – Должно быть, он сражался со всей храбростью, если выжил.
Губы Уйгуя сжались. Он почти упомянул, что его сын спас его жизнь, дважды. Почти.
- Как это случилось? – просил ангел. – Из-за этой раны его дисквалифицировали?
- Случайность, как мне сказали. Он сорвался вовремя подъема и ударился головой.
- Значит, ему повезло. Существует сотни способов умереть во Дворце Изменений.
- Его выживание стало проклятьем, – Уйгуй закашлял.
Когда кашель стих, во рту чувствовался отвратительный прикус песка.
Инструмент Ангела издал приятный звук, и он опустил запястье.
- Понятно, – произнес воин, его голос был прекрасным и холодным. – У него небольшое повреждение мозга. Понятно, почему его отвергли. Мы отбираем лишь немногих, любого изъяна достаточно, чтобы убрать кандидата из программы.
- Вы бы выбрали его, если бы не эта случайность?
- Возможно. Его генетика соответствует требованиям, а тело свободно от изъянов, регистрируемых у некоторых жителей Ваала.
Ангел сделал паузу. – Он подходит для имплантации геносемени.
- Значит, вы бы выбрали его? – с горечью в голосе произнес Уйгуй.
- Да, если бы он доказал, что достоин. Я бы сказал, что он достоин. Посмотрим.
Ангел снова замолчал, сканируя парня.
- Его мозг до происшествия был в полном порядке.
Он снова сделал паузу.
- Урон поправим, – произнес он.
Он прошептал какие-то слова, которые Уйгуй не смог различить, и, получив ответ, взглянул на его сына.
- Ты принят. Ты станешь ангелом.
Лицо мальчика озарилось.
- Что? – переспросил Уйгуй. – Вы шутите?
- Я признаю, что это необычно, – произнес Ангел. – Но ордена крови понесли колоссальные потери. Многие уничтожены. Командующий Данте издал указ, согласно которому все юноши Ваала, подходящие по генокоду и возрасту, будут немедленно определены неофитами в соответствующий орден Крови. Мы сможем вылечить его рассудок, и он будет служить Императору.
- Юноши, которых вы забираете – ваши рекруты? – ошарашенно произнес Уйгуй.
- Если они подходят, как твой сын. Если же нет – им дадут выбор, как любому кандидату, провалившему испытания. Они смогут либо вернуться домой, либо служить ордену в качестве рабов Крови. В качестве признания их храбрости перед лицом тиранидов. Это великая честь. Лорд Гиллиман прибыл с машинами и знанием для создания нового вида космических десантников. Расцвет новой эры.
- Такое не случалось раньше, да? – неуверенно спросил Уйгуй.
- Это беспрецедентный случай, гражданин.
- А что по поводу меня? – произнес Уйгуй, когда в теле снова возникла дрожь. Жгучая боль в районе раны пронзала все его тело.
Ангел наклонился к нему. Теперь он казался еще более массивным. Он прикоснулся к щеке ваалита своей холодной рукой.
- Мне жаль. Ты умрешь. Ты был отравлен ядом ксено-организма. Он либо убьет тебя, либо направит против нас – то есть в любом случае ты не жилец.
Челюсть Уйгуя ушла вниз.
- Я умру, и вы сообщаете мне это так спокойно?
Он обнаружил, что ему трудно контролировать свой темперамент.
- Все умирает, – произнес Ангел. – Ничто не вечно. Все люди знают это. Как еще я должен был сообщить это тебе?
- Посмотри в свое проклятое оборудование, – произнес Уйгуй. – Ты ошибаешься. Я поправлюсь.
Голос Ангела был полон искреннего сожаления.
- Мне это не нужно. Признаки слишком явные. Мне жаль.
На мгновение он отвел взгляд в сторону, затем резко схватил Уйгуя за голову.
Уйгуй уставился прямо в глазные линзы Ангела. Они смотрели на него без упрека или обвинения.
Уйгуй бросил взгляд на сына.
- Ангел, да?
Мужчина улыбнулся.
- Т-т-т-ты гордишься мной, па? – произнес мальчик.
Уйгуй кивнул. Слова застряли у него в горле, когда он подумал о том, как относился к сыну все это время.
Выражение идиотской невинности делало черты лица мальчика придурковатыми, но Уйгуй видел перед собой мальчика, каким он был раньше, и мужчину, которым он мог стать.
Вся печаль, вся ненависть обернулась против того, кого он так любил. Теперь он умирал, и ничего не чувствовал, кроме огромной усталости. И он окончательно смирился с неизбежностью. Смерть была величайшим сюрпризом жизни. Его мальчик все еще может стать тем мужчиной, которым он всегда мечтал его видеть. Все еще может.
- Как его зовут? – спросил ангел.
Уйгуй моргнул.
- Что?
- Его имя?
- Тео, – произнес Уйгуй. – Его имя – Тео.
Грусть овладела им. В уголках глаз появились слезы.
- А как твое имя, отец Тео?
- Уйгуй, продавец воды.
- Тогда, Уйгуй, продавец воды, примешь ли ты милость Императора? – мягким голосом спросил Ангел.
Уйгуй закрыл глаза. Хватка Ангела была холодной и жесткой, но не причиняла боли.
- Да, – прошептал он. – Я принимаю. Тео. Мне жаль. Мне так жаль. Мне…
- Па!
Ангел усилил хватку. Неожиданно раздался хруст костей, и все было кончено. Голова Уйгуя упала на сломанную шею.
Ангел встал и обратился к мужчине, которого мальчик не мог видеть.
- Нужна команда очистки к Проходу Галилея. У меня тело со следами отравления.
- Ты убил моего папу! – произнес мальчик.
Ангел взглянул на парня сверху вниз.
- Это была милость, а не убийство. Он бы умер от боли, и желал бы быстрой смерти до того, как яд убил бы его. Он был смелым и решительным, по крайней мере сейчас. Он принял доброту, когда она была предложена вместо агонии
Ангел коснулся руки мальчика.
- Жаль, что ты увидел его смерть, но есть множество вещей, которые мы бы хотели не видеть, – произнес воин. – То, что было разделено, может снова стать целым. Радуйся. Мы живем в век чудес. Пойдем со мной, исцелись и стань моим братом.
Мальчик неуверенно поднялся. Оглядываясь на труп отца, он позволил помощникам Ангела увести его.
Габриэль Сет вернул реликварий Амита в той же манере, в которой принял его от Данте, в темноте и абсолютной секретности.
Он ждал Данте в катакомбах Аркс Ангеликум. Освещаемые единственной красной свечкой, пыльные саркофаги забытых воинов покоились в нишах, выбитых в скале. Их были тысячи, в нишах, которые уходили в стену выше, чем он мог видеть, изгибаясь в абсолютную тьму подземного мира Ваала.
Искусство проглядывалось повсюду – каждая ниша была искусно выточена, каждый саркофаг – идеальное воплощение прекрасного воина, находившегося там и скрытого навеки от посторонних глаз.
Бессмысленно, подумал Сет, но затем поднял тубус с реликварием и усомнился в своих словах. В искусстве прослеживалось постоянство, отсутствовавшее в реальной жизни.
Тираниды не проникли так глубоко. Сон мертвых никто не побеспокоил.
Возможно, они бы оставались здесь, пока солнце не сожгло бы себя и тираниды не победили, реликвия была бы обнаружена расой, достаточно высокомерной, чтобы объявить себя хозяином Галактики.
Здесь была тишина и покой. И это лишь усиливало закипающую ярость Сета. Его двойной пульс ревел в ушах на фоне мемориальной тишины. Мышцы скрипели от напряжения. Лишь усилием воли он заставил кулаки, покоящиеся на реликварии, разжаться.
Зажатый между тишиной мертвых и взрывной, неконтролируемой яростью, Сет ждал с терпеливостью хорошо сбалансированного меча, покоящегося в ножнах, спокойного но смертоносного.
В темноте обычно почти беззвучное урчание искусно сделанных доспехов Данте превратилось в рев разъяренного волка. Включился люминатор Сета, отражая мерцающие блики от золотой пластины Данте на грани саркофагов.
Эффект посмертной маски Сангвиния, купающейся в лучах света, был настолько силен, что Сет едва подавил желание рефлекторно преклонить колено. Он вспомнил упреки Аппола и гневно хмыкнул, заставив себя стоять на месте.
- Габриэль, – произнес Данте. – Рад видеть тебя живым.
Его чистый голос казался эхом, лишний раз подчеркивая размеры катакомб.
- Командующий, – произнес магистр Расчленителей.
Он протянул тубус.
- Я возвращаю это тебе.
Данте посмотрел на реликвию.
- Я отдал его тебе добровольно, – произнес он.
- Он не принадлежал тебе, – хрипло произнес Сет. – Кроме того, этому произведению искусства нет места среди нас. Лучше пусть он останется у тебя. Я видел судьбу своего ордена в лице Сентора Юла. Если перо Сангвиния останется с нами, оно будет безвозвратно утеряно.
- Хорошо, – Данте принял тубус. – Если ты настаиваешь.
Сет отпустил реликвию.
- Брат мой. Ты выжил. Твой орден столкнулся с проклятием ярости и не пал. Рыцари Крови не смогли выйти из битвы. Они были рабами проклятия. Вы – не они, и вы уже доказали это. Судьба твоего ордена – не их судьба.
- Нет, – Сет покачал головой, его взгляд стал более хмурым. – Нет, это не так. Рыцари Крови считали себя монстрами, недостойными вернуться на Ваал. Они принесли себя в жертву. Они выбрали место своей смерти, они сражались на пределе своей ярости, и они не пали. Это был достойный конец для проклятой линии Крови. Мои люди не получат должного благословения. Без реликвии исход мог бы быть другим. Я молюсь всем кому могу, чтобы мы смогли встретить подобную смерть.
- Этого не случится, - удивленно произнес Данте. – Гиллиман приведет достаточно воинов, чтобы восстановить ордена Крови.
- Но не Рыцарей Крови.
- Нет, – признал Данте. – Это имя слишком проклято, чтобы снова восстановить его. Пусть их запомнят в финальном героическом акте. Но Расчленители переродятся. Гиллиман – примарх, живущий среди нас. Он спасет Империум. Он приведет больше подкреплений. Новые воины сохранят нашу линию Крови. В них почти или совсем нет изъяна жажды.
Корбуло говорит, что Велизарий Коул преуспел там, где мы потерпели неудачу, убрав нестабильность в источнике. Ни один из новых десантников за все годы Крестового похода Индомитус не пал жертвой Черной Ярости. Вопросы о жажде вызывали у них недоумение. Они попросту не знают о ней. Корбуло чрезвычайно удивлен этим.
- Это и есть спасение? – произнес Сет. – Я говорю – нет. Это – убийственная акция против наследия нашего повелителя и работы самого Императора.
- Как ты можешь так говорить? – оторопел Данте.
- Ты слишком благороден, чтобы понять, – Сет повернулся к Данте. – Это – не спасение, это – замена. Эти новые воины будут носить цвета Расчленителей, но без ярости Сангвиния они будут Расчленителями только в названии. Все время, пока я был магистром ордена, мы вели войны с помощью нашей ярости, мы подчиняли ее и обращали против наших врагов. Мы – ярость! Со времен дикаря Амита мы несем белое пламя ярости Сангвиния. Это – наш дар и проклятие. Изъян делает нас теми, кто мы есть.
Он сжал кулак и направил его в лицо Данте. Его голос дрогнул. – Мы – ничто без сражения с ней. Он сделает нас Ультрадесантниками в красной броне.
Магистр отвернулся, его взгляд устремился к легионам Кровавых Ангелов.
- У меня осталась лишь горстка воинов, настоящих Расчленителей. С нашей смертью Расчленители перестанут существовать, неважно, будут ли эти создания носить наше имя или нет. Это – предательство, а не спасение. Гиллиман хочет быстро избавиться от нас и заменить своими воинами.
- Габриэль!
Сет махнул рукой.
- Открой глаза, Данте. Это Бесчисленные Сыны, они – легионы лишь в названии. Я разговаривал с этими новичками. Они были только рады поведать мне о планах Мстительного Сына. Там где появляется Гиллиман – он оставляет своих людей. Своим кодексом он дал независимость Адептус Астартес. И он более чем настроен снова забрать ее у нас. Вскоре от орденов останется лишь название. А эти новые космические десантники, у него хватило наглости вмешиваться в работу Императора. Если он собирается это сделать….
Сет смолк.
- Что ты хочешь сказать? – тихо произнес Данте.
Сет обдумывал свои слова, даже несмотря на то, что его гнев пытался заставить их вырваться из его рта. Он не стал говорить по велению ярости, а решил произнести их спокойно. Их нужно было озвучить.
- Если он регент, почему не Император?
- Твои слова пропитаны ересью!
- Мои слова, или его действия? – рявкнул Сет.
Он вытянулся во весь свой рост.
- Будь осторожен с ним, повелитель Ваала. Будь очень осторожен.
Не дожидаясь ответа, Сет удалился обратно во тьму.
Данте снова стоял над Аркс Мурус. С ним были оставшиеся офицеры его ордена. Капитан Боржио, Карлаэн, Афаэль, Макивай и Сэндини, Высший сангвинарный жрец Корбуло и брат Аданисио. Асторат вернулся вместе с примархом, а Мефистон, вместе с большей частью библиариума, скрылся в глубине Круорских гор, снова избежав смерти. Большинство остальных офицеров-специалистов Данте погибли.
- Значит, это все, кто остался, – произнес Данте.
Он собрал оставшихся офицеров своего штаба. Они угрюмо уставились на командира. Их броню починили и перекрасили, но война оставила отпечатки на их плоти, некоторые из них прожили на целую жизнь больше, чем Данте, благодаря временному потоку, вызванному бурей.
- Орден восстановится, мой повелитель, – произнес Аданисио. – Примарх заверил меня.
- Он не будет прежним, – с грустью в голосе произнес Карлаэн.
- Сегодня творится история, – произнес Мефистон. – В следующий раз, когда повелители орденов соберутся снова – наши ряды будут пополнены новой кровью. Мы – последний конклав Кровавых Ангелов. С сегодняшнего дня примарис будут постепенно заменять нас.
- Все меняется, – произнес Данте.
Он был рад этому. Пусть Сет бесится.
Вид, открывшийся перед ними, изменился до неузнаваемости. Дюны были усеяны миллионами копыт и клыков. Пустыня была усеяна тысячами кратеров. Хотя они уже заполнялись переносимым ветром песком, очертания самых больших станут видны лишь через столетия.
Здесь было пролито такое количество крови ксеносов, что она впиталась в песок, не позволяя ему свободно перемещаться на ветру. И здесь не было дождей, которые могли бы смыть ее. Дюны еще долго не поднимутся вверх. И когда они наконец обретут былую форму, ихор тиранидов оставит неизгладимый след в геологии Ваала под ними.
Большая часть Аркс Ангеликум лежала в руинах. Внешние ярусы пострадали больше всего, приняв на себя основную тяжесть атаки тиранидов. Камень, заложенный в фундаменте Аркса, был прочным, и после того, как последствия разрушительного действие биокислоты были удалены с поверхности, он снова засиял, но башни и бастионы были разрушены, их орудия повержены, и все это требовало восстановления. Многие статуи, украшавшие фасад, рухнули и не подлежали восстановлению.
Даже на цитадели тираниды оставили свой след. Базилика Сангвинарум была сильно повреждена. Цитадель Реклюзиама была похожа на скорлупу без окон, лишь прилегающая к ней башня Амарео оказалась нетронутой, и, впервые за тысячи лет, там воцарилась тишина. От стройного шпиля Архангела остались лишь покореженные обломки. Сангвий Корпускулум, хранилище запасов витаэ Кровавых Ангелов, чанов для рабов и других биотехнологий, лежало в руинах. Корбуло окинул взглядом свои владения и радостным голосом произнес:
- Мы выжили. Мы победили. Мы восстановимся и станем еще лучше, чем прежде.
- Не все перемены – к худшему, – произнес Асторат
Переходы из пластали перекрывали бреши в стенах верхней части Аркс Муруса. Большая часть парапета была снесена. Хотя он был спасен, остатки Купола Ангелов еще предстояло очистить, а его зазубренные осколки все еще скапливались на краю вулкана. Генаторум пустотного щита представлял собой углубление в коре Ваала.
Зала Саркофагов была непоправимо осквернена. Картина внутри Колодца Ангелов едва ли уступала разрушениями другим зданиям. На каждом участке поверхности зияли кратеры. Вердис Элизия превратилась в пустошь. Тысячи окон, установленных в горловине – были разбиты. Ни один угол Аркс не остался нетронутым. Не было ни одной статуи без боевых отметин.
Десять тысяч лет искусства и истории были уничтожены за три недели насилия, и навечно осквернены ксеносами.
Единственный Сангвинарный страж охранял собрание высших офицеров. Его звали Карай. Он был последним из своего вида, более того, вскоре ему предстояло стать Высшим вестником Сангвиния. Будет набран новый состав стражи. У Данте теперь не было проблем с отбором героев, но пока Карай исполнял свои обязанности в одиночку.
- Предприняты шаги по восстановлению, – произнес Аданисио. – Примарх привез с собой ресурсы не только для войны, но и для мира.
Он указал на леса, покрывающие нижние уровни, которые с каждой минутой подбирались все ближе к вершинам-близнецам. Аданисио был более воодушевлен, чем его собратья. В Гиллимане прилежный магистр логистики нашел родственную душу.
- Аркс Ангеликум станет совершенно другим местом, – произнес Данте. – Он никогда еще не переживал подобной атаки. И он никогда не станет прежним.
- Наши связи с нашим примархом еще больше ослабли из-за потери столь значительной части истории, – произнес Карлаэн.
- Да, – отозвался Сендини, – но его брат ходит среди нас. Это честная сделка.
- Он – не Великий Ангел, – произнес Корбуло.
- Но, тем не менее, он с нами, – ответил Карлаэн.
Данте слушал тихие обсуждения своих братьев. Так много их погибло. Кастигон, Ракситаль, Зедренаил, Сендрот … все они пали, обороняя Ваал. Бегельмор и Асанте также погибли, когда «Клинок Возмездия» был сбит.
Точные потери все еще не были известны, но Данте не ожидал, что цифры выживших превысят несколько сотен боевых братьев.
Другие ордена постигла еще более печальная учесть. Восемь орденов были полностью уничтожены, еще полдюжины – почти полностью, до точки невозврата к дальнейшему восстановлению. В большинстве остальных осталось по одной-две роты, и не было ордена, где выжила хотя бы половина личного состава. Сотни боевых машин, дюжины кораблей, тысячи воинов, все погибли.
- Если разум улья действительно рассчитывал уничтожить линию Крови Сангвиния – он потерпел неудачу, но с небольшим отрывом, – произнес Данте.
- Но мы победили, – ответил Корбуло.
Он единственный из всех смотрел на будущее с оптимизмом.
Крепость-монастырь стала прибежищем для новой крови. Их были тысячи, воинов в цветах Сангвиния. Их стройные ряды маршировали по пустыне. Они заменят тех, кого Данте потерял при обороне. Их странные корабли проносились в небесах, а танки парили над песками на анти-гравитационных платформах. Новая технологию, которую еще предстоит освоить.
- Возможно, зачистка Аркс Ангеликум – это и к лучшему, – произнес Боржио. – Новая крепость-монастырь для нового ордена. Старые дни сочтены, время космических десантников прошло. Примарис – ключ к выживанию человечества в эти тяжелейшие времена. Мы наблюдаем рассвет новой эры, которую, возможно, наш бы отец не признал.
- Галактика в величайшей опасности, – произнес Данте.
Он поднял взгляд в небеса. Днем Цикатрикс Маледиктум рисовал на небе корчащуюся полосу. Ночью она доминировала над всем остальным. Варп-шторма закончились, но северная половина Галактики была лишена света Астрономикона.
- Половина Империума на грани уничтожения, другая часть – немногим лучше.
- Империум Нигилус, – произнес Асторат. – Какие ужасы ожидают нас там? Крестовый поход Индомитус сражался со всеми видами врагов. Многие наши миры пали.
Карлаэн и остальные старались изо всех сил донести наиболее полную информацию о том, что происходит в остальной части Империума.
С падения Крипта прошло меньше шести месяцев согласно вычислениям Данте. За пределами Ваала это означало семьдесят лет. Время исказилось из-за открытия Великого Разлома.
Данте скрестил руки. Ремесленники проделали прекрасную работу с его броней. Золото снова сияло на свету. Повреждения маски Сангвиния были устранены. Больше, чем когда-либо, он чувствовал себя подделкой, жалкой копией величия примарха. А теперь он повстречал еще одного во плоти…
Одна мысль казалась ему волшебством.
Он был пережитком прошлого, как и Сет. Золотая статуя из проклятого века. Может Империум и был обречен, с примархом или без. И даже если он выживет – многое должно измениться. Все казалось неопределенным На протяжении одной тысячи пятисот лет Данте видел, как Империум заперт в стазисе, созданном им самим. За несколько дней уверенность тысячелетий была отброшена в сторону. Гиллиман пообещал перемены.
Как бы стар и подозрителен он не был, Данте был рад, что дожил до этого дня. Он будет служить. Сангвиний лично приказал ему, и он выполнит приказ. Данте никогда не расскажет никому об этом видении, даже Робауту Гиллиману.
Было ли это реальным в каком-либо объективном смысле, не имело значения; во всех смыслах это было правдой.
Уверенность в долге успокоило тревожащие его мысли, но все же одна вещь терзала его. Пророчество Сангвиния не было опровергнуто. Золотой воин понадобится Императору в последней битве. Возможно, ему еще придется сыграть свою роль.
На какое-то время на Ваале воцарился мир. Война покинула небеса. Данте надеялся, что последняя битва никогда не наступит. И он молился о том, чтобы Сангвиний ошибся.
Если даже ему суждено будет стоять рядом с Императором – то пока этого не произошло.
Звуки работ снова заполнили пространство пустыни. Флоты Империума собрались на орбитах Ваала. Сотни тысяч воинов шагали по пескам пустыни. Место Данте было там.
Тяжелая, но размеренная поступь заставила Данте отвернуться от вида. Робаут Гиллиман, облаченный в обычную одежду, без доспехов, подошел к группе, и с извиняющимся выражением лица вытянул руку, в которой держал планшет. Данте видел инструменты администратора в руках Гиллимана чаще, чем оружие. Офицеры Кровавых Ангелов прекратили разговоры и уважительно опустились на колени.
- Лорд-командующий Данте, Кровавые Ангелы, могу я присоединиться?
- Конечно, повелитель. Мы к вашим услугам, – произнес Данте.
Он не встал на колено, так как примарх приказал ему не делать этого, но с трудом подавил желание сделать это.
- Господа, – обратился Гиллиман к остальным. – Прошу дать мне пару минут наедине с вашим магистром, есть несколько вопросов, которые я хотел бы обсудить с ним лично.
Гиллиман впечатлял Данте своим умением командовать. Его приказы звучали как приглашение.
Офицеры покинули место сбора. Последним ушел Мефистон. Из всех выживших повелителей Кровавых Ангелов он изменился меньше всего, возможно он просто был на абсолютно другом уровне по сравнению с ними. Он обменялся непостижимым взглядом с Данте и ушел, а его плащ вызвал порыв ветра.
Примарх заговорил не сразу, он облокотился на парапет и наблюдал за войсками в пустыне. Гиллиману приходилось сгибаться, чтобы опереться на него. Одежда едва скрывала огромные мускулы примарха. Истории не отдавали должного существу, которое стояло рядом с ним, не с точки зрения его силы или роста, поскольку Данте был достаточно мудр, чтобы знать, что истории невероятно преувеличивали эти качества примархов.
Настоящим сюрпризом было то, что истории не отдавали должного человечности примарха. Он был совершенно человечен, сущность человечества словно сто раз перегонялась и заливалась в тело великана.
Примарх не был простым смертным, но был более чем человечным для примарха. Он был совершенным образцом священного человека во всех отношениях, за исключением толстого рубца шрама, криво пересекавшего его горло.
Примарх обвел взглядом пустыню, одобрительно кивая самому себе. Когда его глаза снова встретились с глазами Данте, тот почувствовал общую связь, а не властный взгляд полубога.
В глазах Гиллимана были печаль и амбиции, нетерпение и юмор, утрата и решимость. Это чувства были слишком хорошо знакомы Данте, хотя, несмотря на эту открытость чувств, Гиллиману приходилось отдавать команды.
- Я точно не помешал вашему собранию?
- Мы не обсуждали ничего серьезного, – произнес Данте. – Просто сделали небольшой перерыв, чтобы понаблюдать за работами отсюда и порассуждать о нашем спасении.
- Ты заслужил отдых. Вы все упорно сражались все это время.
Гиллиман нажал на инфо-планшет.
- Моим историкам пришлось потрудиться, чтобы составить твою биографию. Такое количество подвигов.
- Мне нет покоя, пока враг угрожает Империуму, – произнес Данте.
- Верно. Ни примарх, ни легионер Астартес не были созданы для того, чтобы прохлаждаться, – произнес Гиллиман.
Он сделал глубокий вдох, собираясь сменить тему.
- Моя работа здесь практически завершена. Остатки тиранидов уничтожены как на Ваале, так и на Ваале Секундус. Они – ужасающий враг. На этот раз я увидел достаточно ужасов. Вы славно сражались.
- Какой бы победы мы не достигли, хотя это и спорная победа, лорд-регент, этого не достаточно, – произнес Данте.
- Это ожидаемо, – ответил Гиллиман. – Флот-улей, Левиафан. По нему нанесен серьезный удар. Это щупальце полностью уничтожено. Ты спас миллиарды жизней, принеся великую жертву. Я бы сказал, этого достаточно. Я оставляю этот сектор в надежных руках.
- Вы покидаете нас, повелитель?
Гиллиман кивнул.
- Достаточно скоро. Я рад, что прибыл вовремя. Ваше спасение сделало мою миссию менее невозможной.
Он улыбнулся. Конечно это было шуткой. Миссия БЫЛА невозможной.
- Я удостоверюсь, что твои миры в безопасности перед отбытием.
Примарх снова отвел взгляд. Убедившись, что зрелище удовлетворяет его, он повернулся спиной к пустыне и полностью сосредоточился на Данте. Потребовалась вся воля командующего, чтобы выдержать его взгляд.
- Машины генезиса работают нормально. Ты сможешь начать создавать десантников примарис через неделю, используя новобранцев, которых ты недавно набрал. Я полагаю мои воины уже размещены в казармах?
- Да, повелитель, – произнес Данте.
Это ему нужно было приспосабливаться к новой реальности, а не им. Аркс Ангеликум уже не казался ему домом. Старое поколение космических десантников оказалось в абсолютном меньшинстве.
- Хорошо. Их достаточно, чтобы вернуть полную боеспособность всем орденам Крови. Я понимаю, что тебе придется приспособиться ко всему этому, но они опытные и достаточно сильные воины. Я нахожусь в процессе создания новых орденов, в частности из наследников Крови твоего отца.
- Мы отнесемся к ним с тем же дружелюбием, что и ко всем орденам Крови, повелитель.
- Я знаю, что так и будет. Но прежде чем я уйду, я хочу узаконить твое влияние на братские ордена.
На какое-то мгновение он стал отстраненным.
- Пришло время великих лидеров.
- Господин?
Глаза Гиллимана снова зафиксировались на Данте.
- Мои механикумы начали работу над обломками Клинка Возмездия. Его все еще возможно починить.
- Усилия для поднятия его в воздух будут колоссальными, повелитель, – произнес Данте.
- У меня есть ресурсы, Данте. Я распоряжусь ими, как сочту нужным.
- Я благодарю вас. Это – прекрасный жест
- Это не жест. Он понадобится тебе.
Гиллиман положил руку на плечо Данте и грустно улыбнулся.
- Послушай, сын моего брата. Ты стал свидетелем многих событий, я чувствую твою неуверенность. Император никогда не говорил мне, как долго живут космические десантники, но я полагаю он не предвидел, что такие как ты могут жить так долго.
- Я обеспокоен, повелитель, это правда, но я не подведу.
- Я и не думаю, что подведешь. Из этих записей я вижу, что ты нес на себе мантию героя Империума очень долгое время. Я здесь, сын мой. Более не беспокойся. Отбрось сомнения. Тебе не нужно притворяться моим братом, так как настоящий примарх снова ходит среди людей.
- Я не имел в виду обман или гордыню, милорд
Гиллиман улыбнулся и сжал наплечник Данте. Метал заскрипел под давлением голой руки примарха.
- Я знаю достаточно о людях, которым поклонялись, но которые не желали этого. Все допускают одну и ту же ошибку, и это – не твоя вина. Тебе нечего стыдиться. Я предлагаю тебе облегчение, а не осуждение. Сними шлем.
Данте снял маску Сангвиния, открыв свое старческое лицо Гиллиману.
Гиллиман уже видел его без брони, пока магистр восстанавливался. Но Данте все равно чувствовал себя нагим под взглядом примарха.
- Я должен вскоре покинуть Империум Нигилус, – произнес Гиллиман. – Моей последней миссией здесь было усиление твоего ордена и орденов твоих кузенов, чтобы укрепить оборону Империума в этом секторе…
На мгновение он замолк.
- Данте, боюсь, мне придется просить тебя принять еще одну ношу. Кровавые Ангелы и их последователи будут нужны мне как никогда прежде. Тебе не нужно больше быть моим братом в глазах твоих людей, но я не могу позволить тебе отойти от роли героя. Я собираюсь провозгласить тебя Хранителем Империума Нигилус и командующим всеми имперскими силами на севере Великого Разлома. Скоро мне придется вернуться в Цикатрикс Маледиктум. Я нашел того, кто поддержит мои стремления. Ситуация здесь хоть и не простая, но и не такая плачевная, какой я себе представлял. В то же время остальной Империум – в опасности.
- Я понимаю. И сделаю все возможное.
- Это более чем достаточно для меня.
Гиллиман поднял взгляд вверх. Оба спутника продолжали свой медленный вальс вокруг Ваала, как всегда, только Ваал Прим был уже мертв, а в южном полушарии ярко-белой костью сверкала демоническая руна имени Ка'Бандхи. Черепа миллионов тиранидов, от космических кораблей до собирателей паразитов, были сложены друг в друга, чтобы создать печать.
- Посмотри на это, – произнес Гиллиман. – Высокомерие Нерожденных остается таким же как и прежде. Но лишь мы сдерживаем их, и мы должны выстоять. Данте, есть задача меньшей важности, которую я хочу поручить тебе.
Он поднял руку вверх, указывая на три мира.
- Эти планеты превратились в ад. Поколениями мы выбирали сильнейших, думая, что это сделает наших воинов лучше. Я не думаю, что это правильно. Ужасные люди становятся ужасными воинами и повелителями. Мы должны быть лучше. Мы должны признавать и другие человеческие качества в наших новобранцах. Твой орден более чем другие понимает это. Если мы не сделаем этого – то станем жертвами наших худших пороков.
Он указал на имя Ка’Бандхи.
- В твоих силах изменить эти миры. Ваал Прим мертв, но тебе не нужно продолжать позволять своим оставшимся людям страдать. Будут ли они сражаться лучше за мир, который убивает их? Жертвовать своих детей на службу Императору? Они заслужили лучшую жизнь. Как только ты разберешься со скверной – возроди население Ваал Секундус. Объясни им, за что мы сражаемся. Должна быть проведена грань, между добром и злом. Великий Враг соблазняет властью, и какой смысл смертному отказываться от ада, если он уже живет в нем?
Гиллиман казался напряженным. Данте не ожидал такого от повелителя Ультрамара. Гиллиману не терпелось начать перемены. Он был разгневан тем, что обнаружил после своего воскрешения, и примарх не скрывал этого.
- Ты должен найти в себе силы продолжать, командующий Данте, – произнес Гиллиман. – Таких воинов как ты – единицы в Галактике. Мне нужен каждый пример героизма. Не разочаруй меня.
- Никогда, повелитель.
Гиллиман снова улыбнулся ему и протянул руку. Данте протянул руку в ответ. Пальцы примарха сомкнулись на его руке, пальцах и перчатке.
- Я знаю, что ты не подведешь. Я рассчитываю на тебя.
Четырнадцать недель спустя Крестовый поход Индомитус отбыл из системы Ваала. За собой он оставил каркас новых орбиталей и верфей, парящих над основным миром, а также множество кораблей Механикум, занятых их строительством.
Данте подождал, пока все блоки двигателей на кораблях ярко загорятся, прежде чем отдать приказ своему флоту открыть огонь по Ваал Прим.
«Взывающий к крови» символически первым выпустил торпеды. Дневной свет стал еще ярче. Данте мог отслеживать каждую пылающую циклоническую торпеду, когда она падала на мертвую луну.
Собранные флотилии Крови были лишь тенями прошлых себя, но все еще достаточно могучими, чтобы уничтожить целый мир.
Робаут Гиллиман улетал сопровождаемый феерическим салютом. Крылья пламени распространились по безвоздушным равнинам Ваал Прим. Они исчезли также быстро, как и появились. Но этого было достаточно, чтобы уничтожить монумент Ка’Бандхи.
Макропушки присоединились к разрушению, как и лэнс-орудия, а затем и весь остальной флот космических десантников слился в стирании имени демона.
Корабли Гиллимана быстро растворились в мерцающих огнях, оставив Данте наедине с невыполнимой задачей. Магистр обратил свой взор с вершины Сангвий Корпускулум. Ордена в старых и новых цветах взирали на него.
- Мой повелитель-хранитель, – произнес Аданиси, преклонив колено и протянув Данте секиру Морталис. – Ордена Крови ожидают твоего приказа.
Данте молча перехватил рукоять своего оружия. Медленно, он воздел его над головой.
- За Сангвиния и Император! – взревел он.
- За Сангвиния! За Императора! – раздались в ответ голоса десятков тысяч десантников примарис.
[[Категория:Warhammer 40,000]]
[[Категория:Империум]]