4888
правок
Изменения
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =56
|Всего =11
}}
Безумие...
==Пятая глава==
Падая сквозь испаряющееся вокруг него пространство, ослепнув от ярчайшей вспышки громогласного залпа фузионных ружей, Элисат отправил свой разум в странствие по пряже. Само время, казалось, растянулось, пока провидец летел к невероятно спутанному узлу из нитей своих возможных судеб, а затем песчинки, осыпавшиеся в колоссальных часах, и вовсе приостановили свой бег.
Когда упадет следующая из них, его тело столкнется с чем-то неподатливым и безжалостным. Если удар выйдет достаточно сильным, узел будет разрублен — судьбы Элисата оборвутся все до единой. Но окажись столкновение не смертельным, он запутается еще сильней. Псайкер все еще не мог видеть достаточно далеко — к дезориентирующей энергетике и непредсказуемости орков добавилась масштабная невероятность, которую сам Элисат и помог создать.
Песчинка хотела упасть. Тело эльдара скоро приземлится. Он метался туда и обратно по лишь ему видимым путям, пытаясь украсть у судьбы еще немного времени. Утрата путеводного камня раковой опухолью укоренилась в его душе. Если падение еще одной песчинки будет означать его смерть, то прямо сейчас Элисат переживал свои последние осознанные мгновения перед тем, как стать жертвой Той-что-жаждет. Ему ничего не оставалось, кроме как использовать все то время, что у него осталось.
Провидец поразмыслил над иронией происходящего.
(Его тело вращалось в воздухе. Решающий момент неминуемо наступает. Время замедлилось, но оно безжалостно, и постепенно настигает его.)
За Элисатом охотились его собственные сородичи, так что он выбрал единственный открытый перед ним путь. Он отдал себя на милость Саламандрам. Пророческий дар Элисата был изувечен, но нить, протянутая Огненными Драконами, все же виднелась достаточно ясно. Они думали, что убийство провидца сохранит секрет осколка. Идиоты. Разве они не знали, на чьем корабле находятся? Не понимали, куда тот направляется?
Неужели они не знали, что за орк здесь всем заправлял?!
Затуманить взор Кадериалу было проще простого. Каким бы слабым Элисат не оставался, колдун ему и в подметки не годился. Все, что потребовалось провидцу, так это перенаправить внимание псайкера на нить, в которой Саламандры явились, чтобы убить Элисата. Именно в этом заключалась ирония, которую сейчас смаковал провидец — самым невероятным исходом событий оказался тот, который любой обладатель здравого смысла объявил бы неизбежным.
Песчинка наконец-то упала. Время и хрупкость вышвырнули Элисата обратно в реальность, в его тело, и в объятья всесокрушающей боли, сопровождавшей его спасение.
Внутри крузера вспыхнуло новое солнце, порожденное тяжелым огнеметом и фузионными ружьями. По сравнению с реальной звездой, это был лишь небольшой огонек, хнычущий младенец — но для тех, кто находился в коридоре корабля, он таковым совсем не казался.
Ха'гарен понимал принцип работы фузионного ружья. Он знал, что оно сходно с мелта-оружием Империума, и был в курсе того, что такое оружие могло сделать с оборонительными укреплениями, броней и живой плотью. Увы, у технодесантника не было времени рассуждать о своих теоретических познаниях насчет эльдарских технологий — он был слишком занят, пытаясь пережить практический опыт знакомства с ними в самом сердце выпущенной из огнемета струи. На какую-то долю секунды весь мир Ха'гарена ограничился вспышкой обжигающего глаза света, пока не закрылись линзы шлема, погружая его в спасающую зрение тьму. Впрочем, у этого жгучего света еще оставались зубы в виде всепожирающего жара. Жар сомкнул свои челюсти на Ха'гарене, и тот ощутил несусветную боль, подобную которой раньше и представить себе не мог. Она одновременно жалила и накатывала волнами, пыталась пробиться к нему снаружи и атаковала изнутри, проглатывая любой намек на ощущения, инстинкты и осознанные мысли. Она стала для Ха'гарена всем его миром.
И все же, на самом деле она им не являлась. Таким же абсолютом, как этот свет, как этот огонь, было само ядро его сущности, которому придал форму Прометеев Культ. Оно ликующе воскликнуло, принимая на себя убийственный удар, как еще один удар по заготовке на наковальне, как испытание, посланное самим Вулканом своим сыновьям. Быть уроженцем Ноктюрна, быть Саламандрой, означало всегда встречать испытания лицом к лицу — и выдерживать встречу с ними, становясь тем самым только сильнее.
(От Омниссии снизошел до нас дар умерщвления плоти. То, что слабо, будет заменено. То, что сильно, преобразуется.)
В своих верованиях, Ха'гарен нашел силу пережить первое мгновение в челюстях пламени. Второй такой миг, тем не менее, убил бы его — но палуба расплавилась раньше, чем это случилось. Коридор потерял свою форму. Саламандры рухнули вниз. Еще одна палуба под ними растаяла в тот самый момент, когда они ударились об нее — и пучина внутренностей крузера распахнула свою пасть.
Шоры шлема Ха'гарена раскрылись, пока он летел во тьму. Технодесантник ударился обо что-то на лету, отскочил, врезался в нечто металлическое... Раз за разом, он бился о предметы неопределенной формы, постепенно замедляя свой полет — и его глаза приспособились к темноте как раз перед падением на самое дно.
Специалист осмотрелся и заодно оценил серьезность полученных ран. Его броня оказалась серьезно опалена, как и тело, пострадавшее не от прямого контакта с огнем, но от нестерпимого жара. Впрочем, какими бы обширными не были ожоги, они оказались лишь поверхностными, и процесс исцеления уже начался. Силовая броня также сохранила работоспособность, пусть один из манипуляторов и обратился в шлак, а сочленения и швы доспехов деформировались, делая каждое движение неуклюжим. Ха'гарен сделал неловкий шаг, приспосабливаясь к изменениям, которые претерпела броня и выясняя, какие компенсационные усилия ему придется приложить, чтобы сохранить былую скорость реакции.
Сержант Нелей напряженным голосом призвал выживших провести перекличку, и технодесантник машинально отозвался, не отвлекаясь от изучения новых обстоятельств и имеющихся у Саламандр вариантов действий.
Помещение, в котором они оказались, было огромно — самое большое, где им довелось побывать на этом корабле. Насколько мог судить Ха'гарен, оно протянулось по всей длине корабля, а расстояние между полом и потолком составляло более тридцати метров. Падение Саламандр было смягчено двумя высоченными грудами металлолома. Космические десантники в итоге оказались в расщелине между этих двух уродливых гор, и подняв головы, Саламандры все еще могли видеть, как огонь облизывал края дыры, через которую они провалились. Впрочем, его сияние угасало, новорожденная звезда умерла.
Тем временем, пересчет был завершен. Огнерожденные не обошлись без потерь. От залпа эльдарского оружия погибло пять боевых братьев. Трупы трех из них находились здесь же, их доспехи расплавились до неузнаваемости, превратившись в бесформенные саркофаги. Другие двое — братья Джер'ван и Ка'гис, получили прямые попадания и испарились бесследно. Среди выживших не обошлось без раненых, и некоторые их увечья оказались серьезными. Нелей лишился левой руки. Все, что от нее осталось — это уродливый, сочащийся сукровицей черный обрубок, всего на ширину ладони отступающий от плечевого сустава. Н'крумор уже занимался обработкой раны, накладывая на нее слой стерилизующей пасты с помощью своего нартециума.
Ба'бирин возвышался над эльдаром. Элисат стоял на своих двух ногах, побитый, окровавленный, но все же более или менее невредимый. Ха'гарен попытался прикинуть про себя вероятность выживания ничем не защищенного, истощенного пленника в жуткой огненной буре и последовавшем за ней падении. Каким-то чудом между ним и Драконами оказалось достаточно Саламандр, чтобы они приняли на себя большую часть урона, и ничто, с чем столкнулся Элисат потом, не оказалось достаточно острым, чтобы выпустить ему кишки. Невозможно было не усмотреть руку судьбы в его выживании.
Ба'бирин повернулся к Ха'гарену.
— Где мы? — спросил он, используя вокс, ибо помещение было заполнено ужасным грохотом от работы механизмов, заглушавшим все прочие звуки.
''«В аду»'', — подумалось технодесантнику, и он чуть было не произнес эти слова вслух. С точки зрения Культа Механикус эта мысль была чистейшей правдой. Зал, где находились Саламандры, освещался беспорядочно разбросанными люмосферами, факелами на шестах, вспышками горючего газа, и выбросами из грязных движков. В глазах технодесантника это зрелище, простирающееся во все стороны на тысячи метров, являлось настоящим извращением машинной чистоты. Холм же из пластали, о который Саламандры замедлили свое падение, оказался не просто горой отбросов. Нет, он был собранием созданных орками деталей — неважно, насколько грубо они были обработаны и обрабатывались ли вообще. Все это помещение было хранилищем — бесконечным, до невозможности запутанным сборищем недоделок, простого хлама и результатов безумных опытов.
Огромные металлические каркасы наваливались друг на друга. Тут и там, подобно сорнякам, вверх тянулись серворуки. Некоторые из них не двигались, застыв подобно молельщикам, но многие оказались активны, за чем наблюдать адепту Бога-Машины было куда болезненней — ведь занимались они совершенно бесполезным трудом. Один манипулятор складывал разные объекты в кучу, пока другой разбирал ее. Несколько серворук, соединенных в идиотскую пародию на арахнида, тянули конструкцию, частью которой являлись, в разные стороны. Другие устройства и вовсе не поддавались идентификации, являясь ничем иным, как жужжащим, грохочущим результатом полета орочьей фантазии, собранным лишь потому, что его можно было представить и воплотить в жизнь. Некоторые из изобретений ксеносов не должны были работать в принципе, однако они двигались, гремели и ревели, взбираясь на груды своих менее оживленных собратьев, а затем падая с них обратно на палубу.
По части размера в них тоже не наблюдалось какого-то стандарта — так, возле ног Ха'гарена только что проскочило нечто не больше его кулака. Судя по всему, это был брошенный кем-то прототип самоходного взрывного устройства, представлявший из себя не что иное, как гранату на небольших гусеницах. Другие же творения орков были просто гигантскими. Одно из них, находившееся в нескольких сотнях метров от Саламандр, практически доставало до потолка, и Ха'гарен изначально принял его за очередную кучу мусора. Имеющее форму грубого конуса, оно состояло из груды колец уменьшающегося по приближению к вершине диаметра, каждое из которых крутилось в своем направлении. Более того, с виду казалось, что кольца этого изобретения соединены подвижными сочленениями, из-за чего оно раскачивалось из стороны в сторону — словно ужасный танцор, или пьяная гора.
И везде, абсолютно повсюду, машины надрывались, чтобы это безумие продолжалось. Надоедливо гудящие машины... Машины, не представляющие из себя ничего иного, как огромные челюсти... Машины, жадно пожирающие топливо, что скармливали им бесчисленные гретчины и закованные в цепи рабы... Эти мелкие вредители и крысы, шныряющие по кошмарной свалке, были так поглощены своим бесконечным трудом, что ближайшие из гротов только-только начали замечать присутствие среди них космических десантников.
Куда бы Ха'гарен не посмотрел, везде он видел лишь то, как обесцениваются точность и предназначение машин, но в этом не было влияния Хаоса. Нет, то была работа орков — само воплощение их извращенной логики. Саламандры находились на игровой площадке сумасшедших орочьих ученых — и все же за этим крылось кое-что еще. Ха'гарена посетило ужасное озарение, и он наконец-то полностью осознал, куда же попал. Вместе с экспериментами — позабытыми и все еще незавершенными, — здесь находились запчасти.
В конце концов, технодесантник повернулся к сержанту.
— Орки оставили здесь все лишнее.
— Лишнее?
— Части, оставшиеся у них на руках после постройки корабля. Детали, которые никуда не подошли. Компоненты, которые зеленокожим было жалко выбрасывать из-за мыслей о том, что те еще могут им пригодиться.
— Мне жаль, брат. — В голосе Ба'бирина прозвучало неподдельное сочувствие.
Пораженный тем, что все еще может испытывать отвращение, Ха'гарен чуть было не упустил из виду первое настоящее проявление теплоты со стороны своего брата, чего тот не допускал с самой осады Гелиосы.
— Спасибо, — ответил технодесантник, зная, что именно так и следовало ответить. На уме же у Ха'гарена были рассуждения о том, не следует ли ему быть обеспокоенным тем фактом, что реакцией на участливость со стороны Ба'бирина была не благодарность и не облегчение, а всего лишь интерес.
''«Что ты такое?»''
— Мы сможем добраться до абордажных торпед отсюда? — спросил Нелей, наблюдая за тем, как гретчины разбегаются по углам, выкрикивая предупреждения.
Ха'гарен в очередной раз вспомнил схему электропроводки на корабле. На участке, где сейчас находились Саламандры, она оказалась обрывочной и трудночитаемой, но технодесантник все же увидел несколько стабильных узлов, которые могли находиться у входов в этот отсек.
— Возможно, — сказал Ха'гарен, отмечая про себя вспышку энергии, что намекала на самый многообещающий путь отсюда. Логика — или же, возможно, простая надежда — предлагала двигаться к корме и в сторону левого борта.
Ба'бирин кивнул. Саламандры выстроились «черепахой» вокруг Элисата и отправились в путь.
С момента предательства эльдар не прошло и минуты, но после падения отделения уже успели перегруппироваться. Саламандры не ставили во главу угла скорость, как это делали Белые Шрамы, предпочитая размеренное, неумолимое продвижение — и все же это ничуть не замедляло скорость их реакции. К тому же, у стремления к максимальной боеготовности была причина — враг всегда мог оказаться быстрее тебя. Ключом к победе, таким образом, далеко не всегда становилась способность нанести первый удар. Часто было важнее выстоять перед всем тем, что на тебя мог бросить враг, а уже потом нанести ему решающий удар.
Движение над нами и по сторонам...
— Позвольте наковальне сделать вас сильнее, братья... — начал Ба'бирин.
— А затем сокрушите о нее наших врагов.
Эльдар и орки наперегонки рвались навстречу гибели.
Огненные Драконы спустились вниз через созданную ими пробоину и карабкались вниз по горе металла. Они двигались быстро, но не могли как следует прицелиться в силу того, что топография отсека постоянно изменялась. Груды мусора то и дело передвигались с места на место, вращались, рушились после столкновений друг с другом и вновь вырастали — и Саламандры использовали это, пригибаясь и маневрируя промеж железных холмов, из-за чего их маршрут становился таким же непредсказуемым, как и все остальное в этом помещении.
— Сколько же топлива вмещают их мелта-ружья? — поинтересовался Ба'бирин.
— Подозреваю, что оно в них все же не бесконечно, — съязвил Нелей. Из его голоса улетучилась всякая напряженность. Космический десантник был на войне, и негоже ему было все еще обращать внимание на надоедливую боль.
— Их оружие работает лишь на небольших дистанциях, — отметил технодесантник.
— Им придется подобраться поближе, к тому же они не могут забывать и о сопутствующей опасности. Сейчас мы находимся очень близко к обшивке корабля. Еще одна атака, подобная прошлой — и все в этом отсеке вылетит в пустоту.
— Не думаю, что они так стремятся умереть, — сказал в ответ на это Нелей.
— Это зависит от того, насколько для них важна их миссия, — не согласился с товарищем Ба'бирин, а затем повернул голову к Элисату.
— И все-таки почему они хотят тебя убить?
Эльдар не ответил, и даже по его лицу нельзя было прочитать, что заботит ксеноса. Для Ха'гарена он казался до безнадежности хрупким созданием, вязанкой кристального хвороста — и все же Элисат ничуть не отставал от космических десантников, а в его походке наблюдалась исключительная уверенность.
Ха'гарен бросил взгляд за спину. Огненные Драконы все еще преследовали Саламандр, но сейчас им приходилось отвлекаться на заботы о собственном выживании, ведь в промежуток между двумя силами излилась отвратительная волна зеленокожих, рвущихся в бой из каждой двери или люка. Кроме того, обладая растущей по экспоненте численностью, они моментально образовали кордон по периметру всего отсека и начали сужать его. За время, которое потребовалось Саламандрам, чтобы продвинуться на сотню метров к цели, орков стало так много, что их скандирование и дикие вопли заглушили собой беспрестанный грохот машинерии. Это была уже не ударная группа, посланная на перехват нападающих, но целая армия. Армия, которой предстоит сразиться на открытом пространстве, без коридоров, мешающих ей использовать численное превосходство. С тем же успехом Саламандры могли бы находиться в чистом поле на поверхности планеты. Ха'гарену даже не нужно было высчитывать шансы менее чем двадцати Астартес против тысяч орков — он и так знал, какими те были. В практическом выражении, численность врагов можно было считать бесконечной.
И все же, это не имело никакого значения. Важна была только их миcсия и их долг. Саламандры пробьются через ряды орков с помощью одной лишь силы воли, если придется.
Волна обрушилась на Огнерожденных, и первыми на гребне этой волны были гретчины. Роящиеся, орущие существа в глазах Ха'гарена не были чем-то большим, нежели вредители с крючковатыми носами — и все же они наступали, перескакивая через обломки, размахивая самодельными клинками и топорами, и стреляя из пушек, кажущихся еще более примитивными, чем их владельцы. Технодесантник заметил, как несколько пистолетов даже взорвались в руках мелких зеленокожих, убивая их на месте и вызывая смех со стороны соседей. Из-за спин гротов, однако, возникли и более крупные оркоиды, выкрикивающие ругательства и тычущие в отстающих электрическими погонялами.
Гретчины никоим образом не являлись угрозой для Саламандр, но они все же были препятствием. Роясь у ног десантников, не желая убегать так же сильно, как они не хотели отправляться в бой, гроты стали досадной помехой, зеленой трясиной. Ха'гарен отмахнулся от них своими серворуками, с пренебрежительной легкостью кроша мелких тварей в фарш, а затем возглавил строй, чтобы расчистить путь для сержантов. Треск костей и незначительное сопротивление раздавливаемых внутренностей отзывались по всей длине его рук. Ха'гарену казалось, словно он жнет зеленую пшеницу.
Саламандры наконец-то открыли огонь — но не по бесчисленным гретчинам, а по черепам их надзирателей. Головы орков взрывались подобно перезрелым фруктам, тела падали в толпу. Гретчины запаниковали и заерзали, подобно загнанным в угол крысам — но бежать было уже некуда, ведь сзади их поджимала основная масса орочьей орды. Зеленокожие выставили перед собой заслон из огня крупнокалиберного оружия, отчего их мелкие сородичи превратились в кровавый туман, но Саламандры продолжали движение, лишь теснее сомкнув свои ряды, принимая удар на себя, чтобы защитить эльдара в центре построения.
— Меня чуть ли не мутит от такой иронии... — пробормотал Нелей.
Самый прямой путь к цели заставлял Саламандр вонзиться в самое сердце орочьего воинства. Размышляя над решением этой проблемы, Ха'гарен краем глаза заметил возвышавшиеся над орками силуэты и, подгоняемый внезапным озарением, хлопнул Ба'бирина по плечу. Сержант, взглянув туда, куда указывал ему технодесантник, без вопросов сменил направление движения. Теперь Саламандры пробирались через небольшие груды мусора напрямую к скоплению громадных осей и поршней. Конструкции из пластали вибрировали и дрожали во время вращения, а их «листвой», как оказалось при более близком рассмотрении, были лезвия и шестерни диаметром в несколько метров. Тем не менее, они безопасно вращались где-то под потолком, не разрубая ничего, кроме воздуха.
Всего лишь несколько секунд осталось до столкновения с основной массой орды. Ха'гарен почувствовал приток адреналина, погрузивший его в состояние экстатической ярости. Все прошлые схватки были лишь прологом к этому сражению.
— В пламя битвы! — проревел Нелей, и клич этот был не просто словами, а выражением духа всего ордена, облеченным в звук.
— На наковальню войны! — вернулся от остальных бойцов традиционный ответ, воплощение их воли. Алхимическое сочетание праведности, неумолимой решительности и ярости, этот раскатистый рев был подобен удару молота самого Вулкана. Он жестоко ударил по ушам орков, и передние их шеренги оступились, опасаясь следующего за ним гнева.
Саламандры и орки столкнулись в тени сумасшедшего леса, и столкновение их было подобно удару крепкого горящего кулака по безумной толпе. Огнерожденные дали волю своим болтерам и огнеметам, разрывая и сжигая зеленокожих. К характерной вони ксеносов добавился тяжелый запах пролитой крови и запах горелого мяса. Натиск орков замедлился не только из-за устрашения, но и из-за нужды карабкаться по телам мертвецов — и Ха'гарен успел заметить, как далеко не один чужак, споткнувшись, оказался затоптан своей разъяренной братией. На следующие шеренги Саламандры бросились с цепными клинками наголо. Сам Ха'гарен присоединился к ним, взмахом цепного топора срезая с головы очередного орка все, что было выше носа, а затем кинулся вперед, как механический паук с пятью руками, каждая из которых превращала его противников в сочащиеся кровью мешки, набитые сломанными костями. Он парировал удары, направленные в голову, и просто игнорировал те, что приходились на тело. Инерция и неожиданная ярость его натиска позволили ему на добрый десяток метров вонзиться в строй орков — и этого оказалось достаточно.
Теперь он находился как раз промеж вращающихся цилиндров, что позволило ему наконец-то пустить в дело плазменный резак. Его первой целью стала ось в тридцать метров высотой, у которой где-то с середины длины начинался ряд зубчатых колес, в диаметре варьирующихся от двух до четырех метров. Колеса эти совсем чуть-чуть не доставали своих соседей на других валах — впрочем, было очевидно, что они никогда и не должны были соприкасаться с другими шестернями. У этих металлических чудищ было лишь одно предназначение — рвать и кромсать.
Ха'гарен даст им попировать всласть...
Технодесантник вырезал участок цилиндра и заглянул внутрь созданного им отверстия, пока оно не отвернулось от него. К работающему вхолостую механизму не шло никаких силовых кабелей — судя по всему, ось имела внутри свой собственный источник питания, как будто инженер, создававший ее, не видел ее как часть чего-то большего, но лишь как самостоятельный механизм, который должен работать, несмотря ни на что.
Ха'гарен перестал размышлять об орочьей логике и начал плавить основание оси под углом, дабы та упала именно туда, куда нужно. Остальные Саламандры тем временем перегруппировались вокруг специалиста, убивая орков, которые решились преследовать их в этом жужжащем, вращающемся лесу. Они образовали периметр в десять метров шириной, давая технодесантнику возможность спокойно работать. Элисат тоже пригнулся в центре тонкого заслона. В строю осталось едва ли больше дюжины десантников — и все же они держались, несмотря на ярость зеленокожих, все существование которых было посвящено лишь войне. Саламандры держались, потому что в этом заключался их долг.
Ха'гарен двигался от ствола к стволу, врубаясь в них, пока каждый цилиндр не был готов упасть, и не останавливался, пока не подготовил таким образом целую дюжину механизмов, образовывавших собой грубый круг.
Когда он закончил работать с последним железным деревом, остальные Саламандры сузили свой кордон, войдя внутрь ловушки Ха'гарена. Все движения Огнерожденных, от секунды, когда технодесантник указал сержанту на это место, до текущего момента, были произведены без единого слова — каждый Астартес осознал нераскрытый потенциал орочьих изобретений, и знал, что от него требуется.
''«Бессловесная эффективность — хвалебный гимн Омниссии»'', — подумал про себя Ха'гарен. Когда органика действовала в унисон с машинной точностью, в этом можно было усмотреть моральную силу и эстетичность. Более того, это было своего рода искусство — искусство, которое Ха'гарен все еще признавал. Механика, война и мастерство, объединенные в одно целое, в воплощение божественности.
Внезапно, технодесантник почувствовал что-то в своей груди. На какую-то долю секунды он замешкался, не понимая, что с ним случилось, но потом понял — он чувствовал радость.
Закончив все подготовительные пропилы, десантник вернулся в центр построения, и воздел серворуку с резаком высоко над головой, направив его сопло вниз, и его товарищи прекратили огонь, давая оркам приблизиться.
Зеленокожие были только рады этому, предвкушая скорую резню. Их гортанный рев сливался с перестукиванием и скрипом безумных машин.
Про себя Ха'гарен отметил, что сейчас орки почти не использовали стрелкового оружия и тяжелых орудий. Еще больше данных для последующего анализа... Сейчас же, технодесантник не ощущал ничего, кроме совершенно человеческой эмоции — презрения. Смотря на то, как бесчисленные орки наперегонки рвутся вперед, пробираясь через свою жуткую игровую площадку, он не видел ничего, кроме отвратительного, непростительного попрания истины и порядка, которые были даром машины всему живому.
Ха'гарен запалил свой плазменный резак, а затем провернул серворуку вокруг своей оси и завершил надрезы.
Пора преподать тварям жестокий урок.
[[Категория:Warhammer 40,000]]