827
правок
Изменения
Нет описания правки
– Он не из обычных матросов, который мог бы сбежать и спрятаться или соблазниться на деньги или женщин. Касательно того, "где он", то подозреваю, что с Императором. Что касается, "почему"… полагаю, что на этот вопрос может ответить только коммандер Вард.
== Тринадцать ==
Светящееся изображение “''Безжалостного''” замерцало и исчезло с экрана архонта. Они снова потеряли след имперского корабля в проливах варпа. Он подождал секунду, пока оно появится, взгляд скользил по сиявшим изображениям течений и потоков мальстрёма. Где-то в разуме он слышал грубые крики существ, которые обращались к нему, звали по имени голосом отца, приглашая прийти и присоединиться к ним. Жертвы Ай’Жрафима думали, что познали страх, верили, что в его руках постигли истинную природу ужаса. Они ничего не знали. Даже в своих величайших работах он не извлекал и атома того ужаса, что кружился вокруг. И всё же это было его судьбой, судьбой его народа. Они убили своих богов, и вот, что пришло вместо них. Ай’Жрафим знал, что являлся воистину кошмарным существом, и не это ли отравляло его сны? Похоже, так и было.
И он знал, что если такое происходило с ним, то значит происходило и с его последователями. “''Безжалостный''” отказывался вновь появляться на экране, и Ай’Жрафим понимал, что следовало принять меры. Быть слабым и нерешительным в его мире – значит пригласить смерть. Сделать же то же самое в этом безбожном месте – значит пригласить что-то намного хуже. Он слегка взмахнул скипетром управления, и окружавшая его тёмная сфера стала прозрачной, а затем и вовсе исчезла, явив архонта во всём его великолепии занятым снаружи заместителям. Если командуешь, то есть время, когда нужно смотреть, и есть время, когда нужно, чтобы смотрели на тебя.
Он бросил властный взгляд вдоль длинного и тонкого мостика на своих подчинённых, драконов и сибаритов. Они не увидели его сразу, потому что все посты были развёрнуты вперёд и трон располагался позади них. Корма являлась позицией чести, поскольку измена и предательство давно уже стали хлебом насущным для его расы. Повернуться к кому-то спиной означало положиться на его милосердие. Его последователи должны работать перед ним, никогда не зная, смотрит ли он за ними и не нанесёт ли неожиданный удар.
Хотя он появился без лишнего шума, приспешникам потребовалось всего несколько секунд, чтобы заметить это, повернуться и поклониться. Нельзя выжить и занять привилегированное положение, если ничего собой не представляешь. Как только они все приняли подчинённые позы, Ай’Жрафим сделал скипетром едва заметный жест. Трон тихо загудел, поднялся над трибуной и затем взмыл в воздух на господствующую высоту.
Он приказал приспешникам подняться, и неумолимо скользил над перегородками, которые разграничивали каждую секцию. Мостик специально спроектировали так, чтобы архонт видел всё, но никакая секция не видела другие. Ай’Жрафим считал полезным разделять подчинённых и поощрял между ними здоровую конкуренцию за своё покровительство. Он знал, что это были стандартные меры предосторожности и что никто не обманывался относительно их целей. И всё же таков был путь его расы. Хотя они знали, что вышеупомянутые меры являлись частью контроля архонта, они не могли устоять перед соблазном строить заговоры и интриги по сокрушению конкурентов. Ай’Жрафим не подвергал сомнению их характер, но утешался тем, что ему придётся иметь дело только с самыми искусными заговорщиками. Он считал, что только такими методами ведомые собственным аморальным личным интересом эгоцентричные индивидуалисты могли функционировать как общество.
Следовало создавать союзы, слабые должны служить сильным, необходимо сохранять контроль и время от времени показывать примеры. Теперь настало это время.
Он потерпел неудачу. След имперцев потеряли и не нашли. Подобной неудаче, пусть и незначительной на фоне грандиозного плана, нельзя позволить пройти без последствий. Ударом скипетра Ай’Жрафим опустил стены вокруг канегекса. Здесь работали ответственные за преследование воины, и когда они стали видны всем на мостике, несчастные упали на колени в мольбе.
Ай’Жрафим подвёл трон ближе и навис над ними. Сибарит канегекса неодобрительно кивнул в направлении совершившего ошибку воина, впрочем, этого и не требовалось, потому что даже сейчас дрожавшие и съёжившиеся коллеги поспешно отодвигались от неудачника. Ай’Жрафим секунду помедлил, наслаждаясь повисшей в воздухе смесью ожиданий и опасений. Он слегка коснулся рычажка на подлокотнике, и дуло в форме горгульи выплюнуло уродливый зазубренный гарпун, за которым тянулся белый шнур. Наконечник вонзился провинившемуся воину в плечо, прошёл насквозь, а затем потянулся назад и глубоко застрял в плоти. Воин закричал от удара и усилителей боли, покрывавших остриё. Его подняли в воздух, и, искусно управляя психопластическим шнуром, Ай’Жрафим закружил подчинённого, пока шнур не обернулся вокруг жертвы облегающим коконом, заглушая крики. Борющийся свёрток был аккуратно помещён в углублении под троном, ожидая, когда архонт решит поразвлечься.
Ай’Жрафим посмотрел на остальную команду канегекса, которые послушно стояли, застыв словно статуи. Он подумал, стоит ли преподать ещё один урок, но решил, что нет. В конце концов, произошедшее почти не доставило проблем.
Скользя назад, он поднял стены между секциями и задал новый курс наварху. Направление полёта “''Безжалостного''” не вызывало ни малейших сомнений и крючок уже застрял в его животе.
Проверяющий проснулся. Его первым ощущением был холод. Тело было холодным, руки и ноги были холодными, мозг был холодным. Мысли попали в ловушку, застряв глубоко в вечной мерзлоте. Осталась одна пустота: ни памяти, ни идентичности. Почему он вообще проснулся? Что его разбудило? Он не чувствовал движения и света. Хотя что-то было, что-то на пределе его чувств: тепло. Он хотел это тепло. Тепло заставит холод отступить. Теперь он почувствовал тело. Оно ощущалось мёртвым и свинцовым, но повиновалось командам. Он находился в контейнере. Он надавил на одну из сторон и с некоторым усилием открыл её. Оказывается он всё это время лежал. Он только сейчас это понял. Он вылез и встал на ноги. Было по-прежнему темно, но глаза начали различать линии и очертания окружения. Он всё ещё находился взаперти. Помещение выглядело небольшим, но заполненным вещами и с низким потолком. Тепло было всё ещё далеко, но он не видел никакой двери.
Он вскарабкался на вещи и начал царапать потолок в поисках выхода. Нашёл выступ, крошечное устройство, которое загудело при прикосновении. Гул усилился, а затем потолок поднялся над головой. Он был свободен, и тепло манило его.
– Что-то здесь не так, – произнёс Гвир. – Скольких служащих арсенала может контролировать Вард? И при этом он отправляет матроса с нижних палуб, чтобы подкупить одного из них? Что-то…
– Только у главного оружейника и его заместителя есть необходимый доступ, – ответил комиссар. – Они оба подверглись индивидуальным проверкам и анализу моими…
– И из этого вы делаете вывод, что их невозможно подкупить? – возразил Гвир. – Настолько же невозможно подкупить, как и комиссара?
На этот раз Бедроссиан не стал перебивать, и слова повисли в воздухе.
– Перед тем как получить оружие он должен назвать причину. Это касается каждого высокопоставленного офицера, включая коммандера Варда, – нарушил молчание комиссар. – Если так не будет сделано или объяснения окажутся сомнительными, я сразу же узнаю об этом. Если только он не перетянет на свою сторону главного оружейника или его заместителя.
– Так приведите их сюда, как вы привели меня…
– Так мы раскроем карты, прежде чем будем готовы. Нет, лучше отследить источник.
– Вы действительно думаете, что Вард стал использовать для этого кого-то с нижних палуб?
– Как ещё лучше скрыть, что он стоит за этим?
– Не уверен.
– Тогда подумайте, лейтенант-коммандер, о возможности, которую это предоставляет.
– Какой возможности?
– Законное обоснование. Угроза кораблю. Чтобы найти этого человека мы можем отправить нескольких агентов, которые смогут вытащить его из норы в течение недели, или мы можем взять несколько десятков, вооружённых до зубов, нагрянуть на нижние палубы, схватить его и выбить признание. Тогда мы получим и доказательства, и средства нанести удар.
От полученных новостей исповедник откинулся на спинку кресла. Чтец всё ещё лежал ниц на полу.
– И это всё, что содержалось в исповеди? – спросил Пульчер.
– Всё до единого слова, ваше преосвященство.
– И я правильно понял, что они охотятся за каким-то человеком с приказом взять его живым?
– Да, ваше преосвященство.
– Хммм… возможно это совпадение? – пробормотал Пульчер сам себе. – Хотя наши судьбы – принадлежат Ему, и испытания ведут нас к Его замыслу.
Он спустился с кафедры и направился к аналою.
– Направь меня, Император, направь меня, – прочитал он молитву и написал записку. Он велел чтецу немедленно доставить её и снова сел.
После непродолжительных размышлений исповедник встал, подошёл к аналою, написал вторую записку и также отослал её. Одному Императору ведомо, какая из двух противоборствующих сторон, в конце концов, победит, но если Он и действительно знал, то держал Своё знание при себе.
Вард быстро прочитал записку, которую вручил ему серьёзный иподиакон. В ней не содержалось ничего такого, чего бы он уже не знал. Его планы уже воплощались в жизнь.
Сообщение дошло до капитана чётко и ясно. Чтец подошёл к люку рабочего отсека и громко прочитал его на высоком готике. Остальные решили, что это благословение перед варп-прыжком, а когда ничего не произошло, то списали случившееся на ещё один из бесконечных ритуалов Экклезиархии. Бекет всё понял и как только чтец направился в следующий рабочий отсек, подошёл к Ферролу, который оказался не настолько уверенным.
– Тот в серебряных и чёрных одеждах, он приходил ради тебя? Ради тебя, так?
– Не знаю, каким образом, но кто-то среди жречества узнал или подозревает о том, кто я. Он предупредил, что сюда направляется комиссар.
– Может предупреждение, может ловушка, или просто – чёртова молитва. Иди, если хочешь, спрячься на призрачных палубах. Мы придём за тобой, когда настанет время.
– Комиссар направляется не только за мной.
– Если это комиссар и если это вообще сообщение. Если мы сбежим с тобой, то признаем этим свою вину. Ты думаешь, я смогу провернуть всё, что задумал, скрываясь и подбирая объедки? Нет. Я должен остаться и поступить правильно со своими людьми, со всеми ними. Так что давай, Вон, убирайся отсюда.
Бекет оставил их, но не пошёл на призрачные палубы. Он молился о наставлении Императора и получил его. Перед ним появился третий путь. Он не мог придумать ничего, что помогло бы свергнуть Варда и одновременно вернуть корабль, но затем, глядя на изображение Императора на Золотом Троне, Бекет понял, что подсознательно включал третий критерий в свои планы: личное выживание. Теперь он видел, что любые две цели из трёх могли быть выполнены. Это являлось уроком Императора для них всех: самопожертвование.
Меньше часа спустя в ремонтируемых секциях в сопровождении двух телохранителей появился лейтенант Арилл. Работавшие там матросы встали на ноги.
– Внеплановая проверка, – резко произнёс он, и матросы вытянулись по стойке “смирно”. – Кто главный вашей группы?
– Я, – ответил Феррол.
Арилл сделал вид, что сверяется с инфопланшетом в руке.
– Ты – матрос Феррол?
– Доверенный матрос Феррол, так точно, сэр.
– Хорошо, мне нужно переговорить с тобой снаружи об одном из твоих людей. Следуй за мной, – Арилл махнул ему присоединиться и ушёл, оставив телохранителей. Феррол бросил предупредительный взгляд на Шрут и направился за ним.
Арилл ждал его в конце коридора с безразличным выражением лица. Феррол шагнул через порог в коридор. Совсем рядом раздался свист, за которым последовал взрыв в левой части черепа. Удар должен был сбить его с ног, но только потряс. Он пошатнулся вправо, схватившись за голову. Сильные пальцы сжали его предплечья и заломили руки за спину, и что-то воткнули в рот. На его голову накинули капюшон и всё почернело.
Едва Феррол скрылся из вида, как телохранители Арилла достали дробовики и прицелились. Люди подались назад, но охранники не пошевелились. Снаружи донёсся тяжёлый удар, и Шрут поняла, что сейчас произойдёт. Охранники открыли огонь.
Шрут мчалась сломя голову. Первые выстрелы отбросили её товарищей, стоявших впереди, на остальных. Следующие выстрелы поразили второй ряд, когда те повернулись бежать. Третий и четвёртый залпы попали в тех, кто попытался укрыться за стенами. Она нырнула, перекатилась, и выстрел задел её в бок. Она не должна была выжить, но выжила и побежала дальше.
Она слышала звуки преследователей и на долю секунды рискнула оглянуться. Никого. Она снова посмотрела вперёд и в этот момент из стены появилась рука. Её крепко схватили и потянули внутрь. Она боролась и царапалась, пытаясь освободиться, но руки крепко держали её за запястья и тащили ещё глубже и дальше.
– Отпустите меня! – завопила Шрут, пытаясь вырваться. – Дайте мне уйти! Вы не заберёте меня! Вы не сможете!
– Тихо, Шрут. Звуки здесь разносятся далеко. – Шрут посмотрела и увидела лицо капитана.
– Как…
– Я услышал выстрелы. Я вернулся.
– Это – ваша вина, – прошипела она. – Всё это – ваша вина.
– Молчи, Шрут, – сказал он. Она замолчала, и они ждали, скрываясь среди стен.
Феррол не чувствовал боль. Он вообще ничего не чувствовал. Последним, что он чувствовал, было прикреплённое к шее устройство, упиравшееся в позвоночник и заблокировавшее нервную систему. После этого не было ничего. Они даже освободили руки и ноги, потому что просто не было смысла связывать их. Они оставили открытым рот, чтобы он мог отвечать на вопросы и глаза, потому что хотели, чтобы он видел. Его тело лежало и отражалось в параболическом зеркале на потолке. Он не мог повернуть голову, и поэтому ничего не оставалось кроме как смотреть на своё отражение.
На секунду свет заслонил человек. Он был в тёмно-красном комбинезоне. “На нём не видно кровь”, – мелькнули в голове слова, которыми бригадиры пугали новичков.
– Матрос Феррол? – раздался резкий голос. Он не видел, кто к нему обращался.
Феррол что-то прохрипел. Мозг словно покинул череп.
– Вы когда-нибудь слышали имя коммандер Вард?
Он ответил даже раньше, чем успел понять вопрос:
– Да.
Выжившие матросы из команды Феррола собрались вместе.
– Мы должны пойти за ним.
– Скорее всего, он уже мёртв.
– Никто не выходит из Перги. Единственная возможность снова увидеть его – когда его повесят снаружи.
– Вы будете просто бегать и прятаться? Что если бы он это сделал когда вы…
– Послушайте меня, все вы. Возможно, он был единственным, за кем они пришли. Мы не знаем почему…
– Они не просто так забрали его.
– Возможно, они ошиблись.
– Вы оба – идиоты. Есть только одно, что мы можем сделать.
– Я говорю только о…
Бекет слушал, как они всё спорили и спорили. Несмотря на всю срочность, они снова и снова обсуждали одно и то же, пытаясь прийти к согласию, которого просто не существовало. Каждый считал, что у него есть право голоса и есть, что сказать. Зависть Бекета к непринуждённому командному стилю Феррола исчезла в мгновение ока. Феррол уделял внимание каждому подчинённому, и за это они любили его так, как никогда не любила Бекета ни одна его команда. Феррол занимал главное место в жизни для своего экипажа, и теперь, когда его забрали, все они ожидали такого же отношения друг от друга, какое получали от него.
Шрут была единственной, способной найти выход из тупика. Команда смотрела на неё, как на единственного законного наследника Феррола, но она просто пыталась управлять поступавшими со всех сторон мнениями и не предлагала свой вариант. Бекет внимательно изучил её. Она просто не могла найти правильное решение, а её непреклонная верность Ферролу неожиданно оказалась уравновешена остальной командой. Они уже теряли людей, даже бросали, когда требовали обстоятельства. Люди принимали это как часть своей жизни. Первое решение казалось лёгким. Она должна увести команду на призрачные палубы и обеспечить безопасность. Но что потом? Что со вторым решением, третьим и всеми последующими? Она не могла представить, что они будут делать без Феррола.
Призывники молчали, как и Бекет. Спорящие матросы не рассчитывали на него, как на лидера. Он не мог просто взять и начать командовать ими, но разве он не просто взял и не начал командовать призывниками несколько недель назад? Нет, он не посылал их в трубу в котельной, он вёл их.
Бекет поймал взгляд Санджаты и встал. Санджата и остальные призывники последовали его примеру. Спор стих, и матросы Феррола посмотрели на них. Капитан обратился ко всем:
– Мастер Феррол однажды пришёл за мной. Теперь я приду за ним. Это всё.
Он увёл призывников.
– Рад, что вы пришли, – сказал Бекет маленькой женщине, которая появилась рядом.
– Вы и в самом деле думали, что мы не придём? – ответила Шрут.
– Я знаю, что Феррол никогда не усомнился бы в вас.
Шрут слегка вскинула голову.
– Вы понимаете, что Пергу будет непросто захватить? В этом месте нет никаких скрытых ходов, никаких труб и вентиляционных отдушин, что ведут туда, ну, по крайней мере, таких, которыми мы сможем воспользоваться. Её специально сделали так, чтобы ни у кого не получилось то, что мы собираемся сделать.
– Я никогда не пошёл бы на это, если бы не знал, как достичь наших целей.
– О, у вас есть план? О, слава Императору, – усмехнулась Шрут. – Даже если ваш план сработает, вы подумали о том, что будет дальше?
– Конечно.
– И что же?
– Вы заберёте Феррола, спрячетесь на призрачных палубах и сделаете всё возможное, чтобы выжить.
– А что насчёт вас?
– Я отправлюсь на верхние палубы и исполню свой долг. Я убью коммандера Варда.
Шрут рассмеялась.
– Вы сошли с ума. Даже если у вас получится, вы никогда не вернётесь оттуда живым.
Бекет остановился и посмотрел на Шрут оценивающим пристальным взглядом.
– Самопожертвование, – произнёс он. – Вот Его урок.
– Значит, ты признаёшь, что приказал своему матросу завязать знакомства в Artifex Roto?
– Да.
– И твоя цель состояла в том, чтобы получить доступ к оружию в арсенале?
– Да.
– Ты действовал по приказу коммандера Варда?
– Нет.
– Ты действовал по приказу, указанию или предложению кого-то другого?
– Нет.
Кадет посмотрел на комиссара. Они уже в третий раз задавали эти вопросы, и допрашиваемый всегда отвечал одинаково. Гвир вывел Бедроссиана из камеры для допросов.
– Сколько это ещё будет продолжаться, комиссар?
– Столько, сколько потребуется.
– Я не врач, но даже я могу сказать, что он не может оставаться долго в таком состоянии. Что ещё нам нужно…?
– Связь с Вардом. Доказательство, чтобы убедить прикормленных им офицеров, что он проник в арсенал с целью избавиться от них.
– Он отрицал это, каждый раз, когда мы спрашивали.
– Допрашиваемый лжёт! Или этот факт ускользнул от вас? Мы спросили его, есть ли у него связи с кем-либо из высокопоставленных офицеров, и он ответил “да”. У такого ничтожества! Какие ещё связи у него могут быть?
– Мы спрашивали про каждого, и он всегда отвечал отрицательно.
– Вот именно! Он скрывает от нас имя. Он заблокировал имя! Мы сломаем его. Вытянем это имя, даже если оно станет его последними словами. Тогда у нас будет всё, что нам нужно.
– Послушайте меня! Это – не важно. Мы захватим мостик. Мы казним Варда. У вас достаточно власти для этого! Офицеры выстроятся в очередь, когда увидят к чему всё идёт, но нам нужно выступать прямо сейчас.
– Тогда ещё одна попытка, Гвир. Ещё одна попытка. Если он продолжит упорствовать, то станет для нас бесполезным. Если он назовёт имя… тогда станет нашим главным доказательством.
Они вернулись в камеру. Комиссар отозвал кадета. Теперь он закончит допрос сам. Феррол слышал последние слова комиссара, перед тем как тот вошёл. Они специально сделали так, чтобы он услышал и осознал, что его ждёт. Эти люди хотели, чтобы он признался, что являлся агентом первого помощника, и Феррол был бы более чем рад сплести любые ложь и небылицы, что им требовались, но блокиратор на шее и провода в голове казалось невозможным обойти, они помимо его воли вытаскивали слова из разума в рот. Он не мог лгать, а они всё продолжали спрашивать и спрашивать.
Затем появилась мысль. Если они задают вопросы снова и снова, то должны ожидать разные ответы. Если они считали, что он лжёт, то это означает, что можно лгать, а раз это можно сделать, то он, мастер Феррол, сделает это!
Валинарий снова воспарил в сердце машины. Он должен был испытывать чувство на грани экстаза, но всегда оставался разрыв, часть единения, куда он не мог попасть. Он пытался игнорировать её, пытался наслаждаться связью с духом всеми возможными способами, но не мог избавиться от разочарования. Его единение должно быть полным и окончательным.
Он почувствовал, что его тянут. Его звали назад. Кому-то он нужен. Он хотел, чтобы его никто не беспокоил, но не мог позволить корыстным подчинённым получить свободу действий. Нет, они не могли снова использовать это оправдание.
Как обычно его тело было соединёно с алтарём, и он резко вернулся назад. И снова прозвучало задержавшееся последнее эхо духа-машины.
''Убийца''.
– Я этого не делал!
Крик магоса прервал разговоры на командной палубе. Хотя он прозвучал по воксу, никто на возвышении не мог не услышать его.
– Магос? – осторожно спросил первый помощник. В варп-пространстве ни в чём нельзя быть полностью уверенным. – Говорит коммандер Вард.
На другом конце был слышен только мёртвый шум статики. Затем раздались слова:
– Магос-майорис на связи.
– Хорошо, – произнёс Вард с большей уверенностью, чем чувствовал. – Мы засекли сигнал бедствия и собираемся вернуться в реальное пространство для изучения. Пожалуйста, придите к нам или пришлите представителя, – добавил он.
Вокс-связь отключилась.
Вскоре появился Тертион и взял на себя управление варп-двигателями. Он не предоставил никакой информации и заявил, что состояние магоса-майориса является сугубо внутренним делом.
Как только смолк визжащий звук варп-двигателей, на командной палубе закипела бурная деятельность. Зашумела картастра, анализируя видимые звёзды и вычисляя галактическое положение. Системы ауспиков и соседние ряды логистов загудели, сканируя окружающее пространство. На главном обзорном экране снова появилось привычное изображение тёмного неба и ярких звёзд.
– Незначительное смещение от намеченной точки выхода, в допустимых пределах, – доложил младший лейтенант Хоффор.
– Сигнал бедствия переместился, коммандер, – произнёс лейтенант Астер. – Цель вне пределов максимальной досягаемости.
– Никаких признаков волн ауспика, сэр.
– Цель идентифицирована?
– Сигнал содержит идентифицирующую информацию, сэр, – ответил Астер, – торговец. Он есть в нашем реестре. “''Пикадор''”, сэр, грузовое судно типа “Мул”. Никакой информации о том, куда оно шло или откуда.
– Есть признаки присутствия поблизости других кораблей? Он абсолютно один?
– Абсолютно один, сэр, – подтвердил Хоффор.
– Хорошо. Мистер Хоффор, продолжайте непрерывное сканирование ауспиком. Мистер Астер, немедленно вызовите лейтенанта-коммандера и комиссара на командную палубу. Не спешите, мистер Кричелл, “''Пикадор''” может подождать. У нас есть дело, о котором стоит позаботиться в первую очередь.
Пока офицеры мостика выполняли приказы, Вард заметил, что старший армсмен тихо стоит рядом.
– Что-то не так, мистер Викерс?
– Никак нет, сэр.
– Хорошо, – сказал Вард. – Я не забыл о ваших опасениях, мистер Викерс, но это самый оптимальный вариант: мы заставим мятежников раскрыться и одержим над ними полную победу. Решающий поединок между верными и ренегатами в самых лучших традициях “''Безжалостного''”.
– Так точно, сэр, – ответил Викерс и направился на свой пост.
– Лейтенант-коммандер Гвир, пожалуйста, явитесь на командную палубу. Мы приближаемся к терпящему бедствие судну.
– Комиссар Бедроссиан, ваше присутствие необходимо на командной палубе. Мы приближаемся к терпящему бедствие судну.
Сообщения поступили одновременно на их вокс-передатчики.
Гвир перевёл взгляд с Феррола на комиссара, который подключился к внутри корабельной сети.
– Всё верно, – подтвердил комиссар.
– У нас есть то, что нам нужно?
Комиссар кивнул.
– Ваши люди знают свои цели?
– Да.
– Тогда выдвигаемся.
Когда Бекет прибыл на место сбора неподалёку от Перги, один из шедших впереди разведчиков сообщил, что вооружённая группа во главе с комиссаром и лейтенантом-коммандером Гвиром уже ушла. Феррола среди них не было. Он уже мёртв? Скоро они узнают.
Бекет поправил воротник непривычной формы, которую он надел. Оставалось только радоваться, что Феррол не выкидывал ничего, что могло пригодиться в будущем. В Пергу было невозможно незаметно проникнуть. Стены, крыша и пол были наглухо изолированы усиленными переборками. Это была крепость, и её можно было атаковать только в лоб.
Проверяющий остановился. Тепло было ещё далеко, но по мере приближения он чувствовал, как оно гудело всё громче.
Были и другие, кто шёл в том же самом направлении. Проверяющий ощущал их присутствие, но и они были холодными. Он видел, как они присоединялись. Перекошенные лица. Растянутые и выдвинутые челюсти, раздутые и распухшие горла. С лицевых костей свисала плоть, тонкие пряди волос покрывали скальпы. Животы и ягодицы свободно свисали, некоторые были распороты и грубо зашиты, другие проколоты и подтянуты, кожу покрывали отметины или складки. Уроды.
Обезображенные не в момент рождения, а специально, и он был одним из них.
Проверяющий не обращал на них внимания. Они также игнорировали его. Он знал это, а не чувствовал. Тепло манило его вперёд.
Бекет шёл прямо к Перге. Он специально не смотрел на тела, распятые и повешенные по обеим сторонам дороги. Его внимание было сосредоточено на входе. Он шёл нагло, как и его люди, следовавшие за ним, потому что всё равно не существовало способа подойти незаметно. Бекет побрился и впервые после жестокого призыва подстригся. Большая часть коросты от ожога на лице отвалилась. Он посмотрел на своё отражение и впервые увидел своё старое лицо. Впрочем, было и различие: одежда являлась не впечатляющей униформой Флота, а более простым чёрным облачением убитого им кадета.
Бекет не колебался, когда её принесли ему, и не испытывал неудобства, одеваясь. Одежда юноши оказалась обтягивающей, но подошла его костлявому телу. Он чувствовал впитавшуюся в ткань кровь, но не останавливался. Он не позволит этой крови пролиться напрасно.
Обитатели Перги, существа, которые жили там и питались ужасом брошенных внутрь матросов, следили за приближением группы. Они сохраняли осторожность. Комиссар предупредил их, что наступил кризисный момент и что могут появиться те, кто пожелает воспользоваться событиями в своих интересах и захватить такое жизненно важное место, как Перга. Но разве не один из кадетов комиссара возглавлял эту группу? Он сказал доверять кадетам так же, как и ему самому, но они сохраняли осторожность. Они знали, что у них много врагов и доверяли только себе. Они не могли доверять даже комиссару. Он и они пришли к взаимопониманию, но он не был одним из них. Они будут ждать. Они не позволят кадету войти, но выслушают, что он собирается сказать, и сами примут решение.
Кадет должен подойти к воротам и остановиться для объяснений. Вместо этого он произнёс непонятные слова, и закрытые ворота распахнулись. Они запаниковали. В их крепость проникли. Они отправили запрос о помощи, но сигналы тревоги звучали уже по всему кораблю.
Техник Достоякев обливался потом перед генераторами. На самом деле каждый из них был заключён в большой кожух, чтобы помешать распространению тепла, и в целом подобная стратегия казалась вполне эффективной. И всё же даже той незначительной части, которая утекала, оказывалось достаточно, чтобы внутри генераториума стояла невыносимая жара. Он не знал, как жрецы Механикум переносили её, а они всегда работали, ремонтировали, настраивали и тестировали оборудование посреди длинных рядов генераторов в тяжёлых мантиях. Они вообще люди?
Если предоставлялась возможность, Достоякев всегда наблюдал за ними. Как техника его работа заключалась в обычном благословении и обслуживании большинства оборудования на корабле, и всё же при всём его опыте, каждый раз, когда он работал вместе с Механикус, он чувствовал себя младенцем перед гроссмейстером. Их врождённое понимание машин, общение с ними и способность создавать новое, а не просто восстанавливать – поражали.
Уголком глаза он заметил, как кто-то из них вошёл внутрь. Он повернулся, чтобы поздороваться, но они не двигались. Они просто стояли рядом с Достоякевым и смотрели на длинный зал генераторов.
Достоякев собрался подойти к жрецу, но резко остановился. Он раньше не видел одежды, в которые был облачён жрец. Они выглядели рваными, дырявыми и такими грязными, что ни один из привередливых Механикус просто не стал бы их носить. Также Достоякев заметил, что у жреца что-то не так с лицом под капюшоном. Челюсть низко висела и выдавалась вперёд гораздо сильнее, чем было возможно для человека.
Жрец повернулся и капюшон спал. Достоякев поперхнулся. Одна половина лица была человеческой, безжизненный глаз, нос и рот сплавились вместе и выпирали вперёд. Губы сначала показались вполне обычными, но затем стали перекошенными и чёрными. За ними виднелись человеческие и животные зубы, сломанные и расположенные отдельными группами. Вторая половина лица представляла собой звериную морду, со слоями пересаженного спутанного белого меха и кремово-зелёным глазом с волчьим зрачком. Это не мог быть человек. Это было чудовище.
И за ним стояли другие чудовища. Перекрученные руки сжимались, а раздвоенные лица гримасничали в оскале и рычании. Они нашли своё драгоценное тепло, и ярость вскипела в них.
Вард кричал, требуя объяснить вторжение. Гвир кричал, направив пистолет прямо на коммандера. Офицеры мостика сжались на постах, а телохранители Гвира кричали им поднять руки. Всё больше людей Гвира быстро занимало командную палубу, крича офицерам за системами, блоками оборудования и в ямах покинуть посты. Растерянные офицеры кричали в ответ. Некоторые подключённые к пультам техники запаниковали и попытались разорвать соединения, но лишённые эмоций сервиторы и логисты не реагировали, всё их существование было непреклонно связано с датчиками и данными.
Бедроссиан видел, что переворот прошёл успешно. Они застали Варда врасплох. Он просто должен подняться наверх и официально отстранить Варда от командования, но что-то было не так. Бедроссиан снова посмотрел на офицеров мостика. С ними было что-то не так. Он отпихнул матроса и присмотрелся получше. Он их не знал. Он не узнал ни одного из них. Они не были офицерами. Он выдохнул и собрался крикнуть предупреждение Гвиру, но было поздно. Вард потянулся за оружием.
– Остановитесь, коммандер! Остановитесь! – Гвир направил пистолет прямо на Варда.
– Не будьте таким дураком, Гвир!
– В соответствии с Уставом линейного флота я отстраняю вас от командования…
– Уставом линейного флота? А по какому обвинению?
– Заговор и убийство! До прибытия инспекции линейного флота вас будут держать на гауптвахте…
– Вы – идиот, мистер Гвир.
– Коммандер Вард, остановитесь или будете убиты! Если вы не остановитесь – вас застрелят! Любой офицер или матрос, который помешает нам исполнить долг, будет застрелен!
– Мне так грустно наблюдать за вашей полнейшей некомпетентностью, мистер Гвир. – Вард потянулся к кобуре.
– Уберите руку, коммандер!
– Но, увы, я не удивлён, – завершил Вард, сжав рукоять оружия.
Гвир выстрелил. Выстрел был сделан в упор, прямо в грудь Варда. Расцвела ослепительная вспышка. На секунду Бедроссиан решил, что Гвир зарядил пистолет на полную мощь и просто уничтожил Варда. Затем он моргнул и увидел первого помощника, который всё ещё стоял, а вокруг него мерцала аура света: преломляющее поле! У Варда было индивидуальное преломляющее поле! Вард достал пистолет и раздался оглушительный выстрел. Когда Бедроссиан снова открыл глаза, он увидел, как Гвир падает на спину с аккуратной чёрной дырой в левом виске. Тело ударилось о палубу и растянулось на возвышении. Коммандер Вард стоял над ним, сжимая в руке пистолет.
Позади него вдоль рядов логистов из ниш в стенах появились армсмены, держа оружие наготове и целясь на рассредоточившихся по командной палубе незваных гостей. Гвир и Бедроссиан привели своих лучших людей, опытных ветеранов и воинов. Они мгновенно отреагировали, бросившись в укрытия в углубления и за системы оборудования, где офицеры и члены экипажа уже доставали спрятанные пистолеты. Возле каждого поста на палубе мгновенно вспыхнули ожесточённые рукопашные схватки, когда противоборствующие стороны сцепились друг с другом, нанося удары руками и ногами и пытаясь первыми пустить в ход оружие.
На возвышавшемся надо всем этим дугой мостике устроившие засаду армсмены открыли огонь и разорвали передние ряды матросов за спиной комиссара на куски. В поисках защиты от огня люди Гвира бросились во все в стороны под очередями выстрелов и стали спрыгивать вниз. Некоторые успевали перекатиться и заползти за укрытия, некоторые неудачно приземлились и кричали, пока их не настигли пули, некоторые упали уже бездыханными, импульс перенёс их за край командного возвышения даже после того, как тела уже были мертвы.
Из-за рикошетивших повсюду пуль никто не следил за показаниями ауспика. В частности никто не увидел, что показания магнитного потока двигателей “''Пикадора''” исказились и соединились в странную и чуждую сигнатуру.
Вард оторвал комиссара от пола, выбил оружие и поднял с четверенек. Он держал пистолет за безликой маской, которая отражала всё, что тот не хотел видеть. Воздух разрывали выстрелы, сигналы тревоги, звон и сирены, крики и вопли. И всё же коммандер заставил себя услышать.
– Вы так сильно хотели освободиться от меня! – резко прошептал Вард, пока глаза комиссара дрожали позади щелей маски. – Ваше желание исполнится!
В этот момент корабль тёмных эльдаров открыл огонь.
[[Категория:Warhammer 40,000]]
[[Категория:Империум]]