Бюрократы, masseditregex, Администраторы
3113
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
м
Нет описания правки
{{В процессе|Сейчас =11|Всего =26 }}{{Книга
|Обложка =FuryOfMagnus.jpg
|Описание обложки =
Аманде, Генри, Нику, Кристине, Кристиану, Алексу, Джованне и Джону за все, чему вы меня научили в своей компании.
И Эвану, который каждый день учит меня новому.
== '''ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА''' ==
Атрахасис – советник Аримана
'''VI Легион, Космические Волки'''
Ольгир Виддоусин – щитоносец
'''XVIII Легион, Саламандры'''
Иген Гарго – Драконий Меч
'''IV Легион, Железные Воины'''
Пертурабо – Владыка Железа, примарх IV-ого Легиона
'''Имперские лица'''
«Война – отец и царь всего сущего. Одних она явила богами, других – просто людьми».
– Плачущий философ.
«На востоке грохот орудий: великолепный и ужасный, как раскат грома. Яркая вспышка разрезала ночь, и вздымающаяся масса выплескивается в виде стальной тучи. Сцены сменяют друг друга снова и снова, и с диким трепетом мы прославляем праздник смерти… ». смерти…»
– Пётр Нэш, первый лейтенант, 77-й Европейский Высочайший.
«История пытается рассказать правду посредством самой уместной лжи».
– Хари Харр, имперский дознаватель.
== <big>''' КНИГА ПЕРВАЯ: САНКТУМ ИМПЕРИАЛИС '''</big> ==
=== <big>''' 1 Время испытаний '''</big> ===
От дыма пылающей Терры день превратился в ночь.
Хронометр доспеха показывал, что сейчас было утро, но время потеряло всякий смысл. День, ночь, утро, вечер... они сливались в один мерцающий адский свет, который окрашивал все вокруг в цвета пышущего жаром кузнечного горна.
Далекое зарево, исходившее от расплавленного камня, осветило на горизонте забытых всеми неуклюжих гигантов. Языки пламени из треснувшей горной породы стелились у самой земли, а бурлящие облака жгучего пепла дрейфовали над разрушенными руинами.
Данная часть сектора обороны обозначалась как Непреклонная-Три.
«Имя Стены значит для нее тоже самое, что и для нас»нас, – подумал Абидеми. – «ВозможноВозможно, если…».
Его размышления были прерваны хлопком почерневшей силовой перчатки, ударившей по наплечнику. Голос с резким акцентом жителя города-святыни произнес:
В честь Cаламандр, находившихся в их рядах, солдаты прозвали себя «Родней Вулкана». Обычно такая фамильярность со стороны смертных рассердила бы Абидеми, но здесь, в этом месте и в это время он понимал, какую честь оказывают им эти храбрые мужчины и женщины. Когда-то их форма отличалась по стилю и цвету, но недели сражений в грязи и запекшейся крови словно облачили их всех в одинаковые серо-коричневые мундиры и окрасили измученные лица пеплом и скорбью.
Они наблюдали за сражением на бастионах со смесью гнева и ужаса, опасаясь резни, но в тоже время горя желанием продвинуться вперед и столкнуть врага со стен.
Его воинственная душа противилась тому, что он лишь стоял и смотрел, как гибнут братья-солдаты Империума, но ему и его родичам надлежало тратить силы только тогда, когда это давало наибольший эффект.
Чувствуя его мрачное настроение, Зитос кивнул в сторону кровопролития на стене.
Брат внимательно следил за сражением, готовый выявить любую уязвимость или предсказать разгром. Свет взрывов отражался на полированном металле его аугметических рук, а пламя плясало на алых линзах боевого шлема.
Невозможно было угадать, в каком месте линия обороны дрогнет или будет прорвана, как бы пристально Абидеми не следил за ней взглядом. Дым молниеносных выстрелов пушек почти полностью скрывал сражение, а звуки сталкивающегося металла и орудийных залпов были одинаково сильными в каждой точке Стены. Саламандры видели лишь громадные фигуры в виде раздутых силуэтов и встающие на дыбы угловатые образы неестественных существ, которых враг втиснул в свои ряды.
Зитос поднял и надел шлем. Доспех с шипением выдавил сжатый воздух.
Противник не уступал ему в росте, и Абидеми не мог просто сломить его за счет своей массы. Он продолжал двигаться, не давая мигу ни времени, чтобы схватить себя, ни возможности удержать его на месте числом.
Астартес орудовал щитом как дубиной, расчищая пространство перед собой.
– Тот, кто смотрит под ноги, не видит дактиля в небе…
=== <big>''' 2 Выжившие '''</big> ===
Аливия разглядывала море лиц вокруг себя – измученные семьи, члены которых состарились от горя, покрылись тонким слоем пепла, который падал, как снег. Какими бы деньгами, положением или властью они ни обладали в те времена, когда Магистр войны еще не взял Терру в осаду – сейчас все были напуганы одинаково. Это были выжившие с Львиных врат, с руин Анжу или пролома Сумеречной Стены, с разрушенного до основания Магнификана. Они бежали из горящих лагерей на Гангском пути, от крушения Палатина или гибели Дхаулагири. Немытые, перепуганные, перепачканные грязью, они следили за битвой и молились, чтобы она закончилась, и большинство мало заботило, кто в итоге победит.
Звуки молитв, отчаяния и слез непрестанно повторялись.
Аливия вспомнила чувство облегчения, охватившее ее по прибытии на Терру. Путешествие с Молеха было долгим и трудным, и когда она вдохнула черный воздух родного мира, ей показалось, что она сумела опередить войну, идущую за ними по пятам.
Фантазия, конечно. В конце концов, Хорус Луперкаль осадит Дворец своего отца – это было неизбежно, но вид того, что сотворил Рогал Дорн, вселял в нее надежду, что этого будет достаточно, чтобы остановить архипредателя на его пути. Она верила, что они будут в безопасности в космопорте Львиные Врата – непостижимая громада Звездного Копья затмевала горы, в которых был высечен Дворец. Его необъятная громада была наводнена оружием, покрыта укреплениями от земли до космоса и управлялась позолоченным воинством самого Лорда лорда Дорна.
Неужели такая непобедимая крепость никогда не падет?
Смех преследовал их от Львиных ворот, порывы злобного гортанного веселья, которые не были достаточно громкими, чтобы преодолеть оглушительное крещендо битвы, но каким-то образом резонировали под сводами каждого смертного черепа.
Закрыв глаза, она все равно слышала этот смех, жужжащий, как разъяренное насекомое, попавшее в стакан. Прошло уже несколько дней с тех пор, как она спала, но глубокая усталость была лучше, чем альтернатива – сны, полные мрачных видений: кошмары о змеях, темная пещера глубоко под миром и портал в нечто бесконечное и ужасное.
Ей хотелось упрекнуть его за столь наивную веру, но она подозревала, что он прав. Кроме того, никого, казалось, больше не заботят подобные теистические убеждения, пока они не станут чересчур откровенными.
Аливия полагала, что среди всех этих страданий - где любой спасательный круг - независимо от того, каким бы несовершенным он не был, по ее мнению - помогает сделать выбор между желанием выжить или сдаться - вера должна быть. Просто она надеялась, что после того, как все это закончится, вера увянет на корню.
Аливия посмотрела на своих девочек, уставших и голодных, худых и трясущихся.
Она медленно кивнула:
Боль была такой, будто острые обсидиановые лезвия срезали плоть с костей; будто магма из самого сердца Ноктюрна наполняла все его существо. Не это беспокоило его - он был сыном Вулкана - он был рожден, чтобы терпеть боль.
Абидеми был свидетелем конца света, порождаемого извержениями вулканов и яростью землетрясений. Ноктюрн разрывало на части в мучительных спазмах катастрофических извержений. Огонь заполнил поле зрения Абидеми, далекие океаны вскипели и превращались в пар, который обжигал легкие, обращая их в труху.
В одиночестве Абидеми смотрел на то, как разрушается его мир, как его некогда нерушимая твердь рассыпается в прах, как его расплавленное сердце взрывается, освобождая урдраконов, готовых уничтожить царство людей. Из зияющих трещин, которые становились шире с каждым вздохом земли, вверх выбрасывались потоки раскаленной лавы. Бурлящие облака перегретого газа катились по небу, вилки молний хлестали друг друга, достаточно мощные, чтобы уничтожить военные корабли.
Абидеми не испытывал страха, ибо Саламандрам чужды мифы о конце света, искуплении и загробной жизни - только вера в вечный круговорот огня, творящий жизнь даже из самых ужасных катастроф. Для племен Ноктюрна каждый достойный акт творения рождался из разрушения - от сотворения самих звезд до создания могучего клинка.
- Они и Рыцарь «Кастелян» из дома Кадмус, - добавил Зитос.
Абидеми кивнул, глубоко вдохнул и, наконец, узнал знакомый вкус окружающего тумана - слегка сернистый, источающий землистый аромат подземных пород и сырого металла, еще не тронутого огнем.
...как дыхание раненого дракона в зеленой чешуйчатой шкуре...
Абидеми почувствовал, как все сжалось внутри.
=== <big>'''3 Слабые возмущения'''</big> ===
'''''- Отец...''''' - выдохнул Магнус, не осмеливаясь поверить в происходящее. '''''- Ты восседаешь на своем троне, укрываешься за своими стражами и щитами. Я должен был быть слеп к твоему присутствию – как был слеп к твоей силе с тех пор, когда ты удалился в свое святилище - но теперь я вижу то, что искал... Я вижу тебя...'''''
- Милорд, это?...?
'''''- Этот свет – свет мощи Императора, едва уловимый, как шепот, дыхание Его присутствия, просачивающееся из Дворца.'''''
'''''- Брешь, которую мы проделали в телэфирном щите,''''' - сказал Магнус. '''''- Наш путь внутрь.'''''
=== <big>'''4 Интрига на интриге'''</big> ===
Повелитель Железа, заключенный в своем грандиозном стратегиуме в виде трона-подъемника, был окружен мерцающим сиянием пикт-планшетов. Тусклый свет экранов освещал его угрюмые черты, череп был пронизан кабелями и усеян имплантатами. Глаза с нависающими веками, всегда в движении, впитывали огромное количество информации, обрабатывая и координируя ее с каждым морганием. Даже величайший адепт марсианского жречества не смог бы сравниться со скоростью мышления Пертурабо в вопросах войны.
Магнус вспомнил личное хранилище Пертурабо: стены его многочисленных комнат, увешанные чертежами грандиозных амфитеатров, дворцов, внушающих благоговейный трепет, и городов такого величия, что они могли соперничать с Тизкой.
То, что лишь очень немногое из этого претворено в жизнь, было оскорблением для его гения.
Два дня спустя после прибытия в лагерь беженцев, Хасан привел Аливию в старинную, освещенную свечами галерею в барабанной башне на верхних границах Гегемона, где грохот войны и рокот непрерывных боев звучали приглушенно.
Уединенное место, оно напоминало часовню, заполненную воспоминаниями и древними молитвами. Аливия почувствовала холод, как будто здесь произошло нечто ужасное - и эхо происшедшего, чтобы никогда не стать забытым, просочилось в шероховатые стены с резными барельефами. Длинный стол, вырезанный из цельного массива темного дерева и неровно покрытый лаком, тянулся вдоль всей галереи.
- Малефикарум, - выплюнул Бъярки. - Предательство на самом высоком уровне. Наши стаи были преданными телохранителями сыновей Всеотца. Но если их вюрд – стать клятвопреступниками, то мы должны были стать их палачами.
Аливия рассмеялась.
- Они никогда не согласятся на то, о чем я собираюсь тебя просить, - продолжил Малкадор. – Вот почему здесь присутствует госпожа Ведия. Константин и его Кустодии не могут знать о задуманном, иначе казнят нас всех, даже меня.
Пальцы Сестры Безмолвия неуловимо двигались в отчаянии:
- Мы полагаем, что они сражаются, чтобы добраться до нас, но они не успеют вовремя, чтобы нас спасти. При текущем раскладе любое подкрепление достигнет Терры только для того, чтобы найти Хоруса, повелителя нашего праха и костей.
Малкадор замолчал и с трудом перевел дыхание.
== <big>'''КНИГА ВТОРАЯ:ЗАПАДНОЕ ПОЛУШАРИЕ'''</big> ==
<br />
=== <big>'''5 Возможности умножаются'''</big> ===
Пригибаясь, Ариман повел свое братство через трехметровые траншеи, вырубленные в щебне молотящими гусеницами «Кхасисатры» – «Капитолием Империалис» класса «Монолит», по мере того как тот прокладывал себе путь к стенам Дворца.
С башни палили боевые орудия, а установленная вдоль борта макропушка, стреляла каждые двадцать семь минут. Когда это происходило, каждому смертному воину в радиусе пятисот метров нужно было отвернуться, заткнуть уши и открыть рот, чтобы не дать ударному импульсу выстрела разрушить легкие и превратить внутренние органы в кашу.
Машина опускалась по дуге на стену в мучительно замедленном движении, и в тот момент, когда она обрушилась на верхушку Западного Полушария, Магнус отпустил течение времени, заключенное им в кольцо безграничности.
Ариман отвернулся, когда «Капитолий Империалис» взорвался с силой сверхновой звезды.
Когда обжигающий глаза свет угас, Ариман перекатился на живот и увидел разрастающееся грибовидное облако из бурлящего нагретого дыма, которое поднималось и растекалось прямо перед ним из секции Западного Полушария.
Вернее из того, что от него осталось.
=== <big>'''6 Разлом'''</big> ===
Ариман сосредоточился и послал импульс психической энергии.
+ Пятнадцатый Легионлегион! Поднимитесь во второе Исчисление. Павониды, приглушите излучение, Рапторы, выставите кинетический барьер. +
Ариман повернулся на месте, когда мерцающие пятна света сосредоточили на нем внимание – боги битвы, окутанные золотым сиянием. Двести воинов Тысячи Сынов последовали за ним в огонь, и он почувствовал присутствие еще сотен других.
Воины Амона слева, Менкауры – справа, но телэфирный щит в обороне Дворца был настолько мощным, что Ариман едва мог ощущать присутствие своих братьев.
Это не «Кастеллакс-Ахея», но сойдут.
Cреди пламени Ариман увидел обломки бронетехники: одни принадлежали защитникам Дворца, другие – Пертурабо. По большей части это была армейская техника, немного машин Легионовлегионов, а также извращенные гибриды верных Воителю Механикуммеханикумов. Вывороченные внутренности горели огнем, почерневшие от золы тела свисали с разбитых люков, «Богомолы» дергались в предсмертной агонии.
Плененные духи машин умоляли об освобождении или нашептывали мрачные обещания взамен на свою ярость. Ариман знал, что лучше не доверять таким надломленным существам, и оставил их гореть в огне. Несколько одиноких машин уцелели во время первичного взрыва и выдержали ударную волну. Теперь они, каждый сам по себе, рыскали по развалинам, как слепые.
Теперь же известие о том, что один из павших сыновей Императора раскрыл свое присутствие при атаке, изменило ситуацию, особенно учитывая тот факт, что примархом, как поговаривали, был Магнус. Циклоп – обладатель невероятного интеллекта, его ум работал на уровнях, недоступных для понимания простыми смертными. И если Магнус принимал участие в этой атаке, то Полушарие-Девять явно имело значение большее того, что видел любой имперский планировщик.
Со Стены Вечности были стянуты более тысячи космодесантников, чтобы усилить Полушарие-Девять. Скорость разворота имперских позиций была ошеломляющей. Переброска солдат с заранее подготовленных оборонительных позиций и их передислокация – задача не из легких, требующая сотни приказов, их подтверждений, перенаправления тылового обеспечения и координации, а также единственно необходимого ресурса в такие переломные моменты – времени.
Еще больше ракет взорвалось над головой, и раскаленные докрасна куски стали хлынули дождем. Внутри шлема Абидеми звук был подобен тому, словно кузнец высыпал ведро с гвоздями на стальную плиту.
– Пора? – спросил он Гарго.
Сверху воздух прорезала реактивная струя тяжелых снарядов, и три тяжелых взрыва сотрясли Полушарие-Девять. Обломки камней захлестали по броне легионеров, а шипящие куски шрапнели отскакивали рикошетом от скал.
– Сейчас! – крикнул Гарго, и трое Саламандр поднялись из укрытия.
Благодаря убийственному весу молота легионер разнес вдребезги и без того прогнувшийся череп автоматона. Конечности последнего подогнулись, и он рухнул на землю, пламя вырвалось из его расколотого горжета.
Зитос приземлился, удерживая молот в движении, и разбил ноги машины рядом с собой. Коленное сочленение разлетелось на осколки, и автоматон опрокинулся обратно в пролом. Выстрелы хлынули из его орудий при падении и разорвали заднюю, более легкую пластину третьего автоматона, раздробив его внутренние механизмы.
Раздавались тяжелые удары болтеров, поблизости рвались пламенными вспышками взрывы. Ниже по склону разлома прогремела серия глухих взрывов, поднимая вверх огненные столбы облученной породы и ядовитой пыли.
Даже пламя казалось размытым в глазах Абидеми, пронизывающий холод окутал его, и это ощущение было таким внезапным, словно он провалился под лед замерзшего озера.
=== <big>'''7 Волк и Дракон'''</big> ===
Дрожь пробежала по спине Бъярки при виде красных колдунов. Слишком долгое время он не проливал кровь своих врагов. Сейчас перед сыновьями Магнуса стояли только трое воинов Своры. Слишком многие из братьев встали на темный путь, но рунного жреца это никогда не пугало.
Взрывы окрасили воздух, цепь детонаций прошла по разлому. Тяжелое эхо ударов масс-реактивных снарядов разносилось вокруг в нарастающем крещендо. Мельком жрец увидел фигуры транслюдей в кроваво-красном и ярко-золотом.
Тепловые вихри трепали имперские знамена.
– Такое... могущество, – произнес он. – Чувствовал ли ты когда-нибудь нечто подобное…подобное? ..
– Бъярки, – буркнул Абидеми. – Это... самоубийство... Остановись!
Она нырнула внутрь, и на мгновение ее охватило невероятное головокружение от перехода из замкнутого пространства в огромную пещеру, потолок которой поднимался до небес и падал в бездонную пропасть, отзывающуюся эхом шума водопадов.
Аливия опустилась на одно колено, припав ладонью к земле, чтобы не упасть.
– Я видела такие места, – сказала Аливия. – Они наполнены кровью и телами смертных.
== <big>'''КНИГА ТРЕТЬЯ: ЗАЛ ЛЕНГ'''</big> ==
=== <big>'''8 Главная роль'''</big> ===
Оба Астартес, похоже, находили этот процесс дико забавным и посмеивались над не слишком бережным обращением медикэ. Там, где цвета их Легиона были стерты радиацией и чисткой, теперь блестели пятна обнаженного металла.
Раквульф увидел приближение Промея и спросил:
Промей пробрался сквозь толпу персонала в защитных костюмах и воинов в доспехах и обнаружил рунного жреца, сидящего на пустом ящике из-под боеприпасов. Воин в незнакомой броне склонился над Космическим Волком, орудуя над чем-то, невидимым летописцу.
Над ними возвышались двое воинов в мокрых, блестящих от влажности доспехах, которым был нанесен такой урон, что Промею потребовалось время, чтобы понять – воины принадлежат XVIII Легионулегиону. Как и у Волков, большая часть расцветки брони была выжжена и стерта, отчего доспехи казались лоскутным одеялом из зеленого нефрита и необработанного керамита.
– Саламандры? – спросил Промей, и оба воина повернулись в его сторону.
– Чтобы он не угробил нас обоих, – голос воина, которого Бъярки назвал Абидеми, напоминал рокот извергающихся пород в жерле вулкана.
– Он прав, – подтвердил Волк, будто вопрос о его отсутствующей руке не имел никакого значения. – Сила мирового волка подобна избытку дзиры. Стоит ей только проникнуть в кровь – и устоять перед желанием продлить эти ощущения еще немного становиться все труднее, даже если они убивают нас. Я использовал свою силу и силу Атока, чтобы проявить мощь наших Легионов легионов и облечь ее в могучего дракона пепла и огня и лютого волка из вечных льдов. Какое зрелище, Промей, достойное твоего пера! Они растерзали Красного Циклопа и, клянусь Всеотцом, пустили ему кровь. Видеть, как он страдает... ах, это было прекрасно, слишком прекрасно. В своей ярости, я мог бы убить нас обоих с Атоком, лишь бы продлить мгновения, когда монстр истекает кровью...
– Ты его ранил? Ты действительно ранил Магнуса Красного?
К тому времени, когда Промей отправил сообщение в Бастион Бхаб о вторжении Алого Короля, Бъярки уже экспроприировал транспорт. Выйдя из пункта помощи, летописец увидел, как Волк подкатил на кузове из металлических пластин, установленном на четырехгусеничном шасси, с носовой башней, оснащенной чем-то вроде роторной пушки. Виддоусин взобрался на борт, чтобы взять на себя верхнее орудие. Трое Саламандр в это время с подозрением кружили вокруг машины.
Рунный жрец спрыгнул с бронированной боковой двери и ударил оставшимся кулаком по пыльной, покрытой шрамами от пуль обшивке машины.
– Пойдем, – произнес Волк с усмешкой. – Дожмем этого одноглазого ублюдка.
=== <big>'''9 Живое пламя'''</big> ===
Как Магнус и обещал, его присутствие в Западном Полушарии побудило имперских защитников усилить оборону Стены Предела между Стеной Несокрушимой на юге и Бастионом Пограничный на самой дальней северной оконечности Дворцового кольца.
Возможно, это откроет новые возможности для участия примарха Тысячи Сынов в других операциях, но Магнуса мало заботила великая игра Пертурабо в осадную войну против Дорна. Впечатляющий провал с сатурнинским гамбитом сделал Железного Лорда осторожным и сомневающимся, теперь он с подозрением принимал советы тех, кто обещал быструю победу. Сражение за стенами, за исключением атаки монстров Ангрона, немного ослабло – Сыны Хоруса зализывали свои раны от столь тяжелых потерь, а Дети Императора удалились с осады.
Он остановился перед величественной скульптурой из оникса и кварца, изображающей знаменитого Коперника, который держал в руках раскрытым первое печатное издание своего великого труда. Здесь был сокрыт путь, а дверь могли отыскать только самые блестящие умы.
Магнусу секрет показал Император, и он подозревал, что Сангвиний тоже знал о нем. Возможно, еще и Хан, ибо мало существовало тайных путей, которые он не мог найти. Малкадор и Кустодии кустодии наверняка тоже знают, но более, пожалуй, никто. Он почувствовал близкое присутствие ноющей раны в реальности, которая подсказывала, что вход был рядом, и примарх поднял руки, намереваясь открыть его специальным психическим ключом.
Он оглянулся через плечо и наблюдал, как стоящие поблизости люди попятились от него и отводили глаза в сторону точно так же, как делали другие на лестнице. Но теперь он увидел истинную причину этого в самой ее сути – неведомый ранее, парализующий страх, который сгущался в животах и умах смертных.
Примарх снова повернулся к невидимому шраму в плоти мира и рассек его ударом посоха-хеки, который прозвучал так, словно порвался парус. Мерцающий, подводный свет полился откуда-то извне, и мимолетные воспоминания хлынули, как ножи.
Из глубин сознания поднялась пьянящая смесь эмоций, удивительных и полных надежд, но теперь безвозвратно испорченных грустью от осознания того, что те времена утеряны навсегда. Легкий порыв ветра принес запах отполированного лака, вербы и цветущей вишни из странного зала наверху.
Вместе с Ариманом Магнус ступил на Низкие Дороги.
== <big>'''КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ: ПОД ДВОРЦОМ'''</big> ==
=== <big>'''10 Хищники и добыча'''</big> ===
– На самом деле это не так. И ты попросту тянешь время.
– Конечно, я тяну время. Я прожила очень долгую жизнь, мало кто может прожить так долго и не совершить поступковпоступки, за которые будет стыдно. Я убивала людей, много людей, я предавала друзей и любовников, лгала, подставляла -
– совершала кражи, – продолжил Малкадор с едва заметным намеком на улыбку. – Сборник рассказов, что прячется в кармане твоего пальто, тот, со старыми сказками. Ты украла его из церкви.
Череп отделился от мраморной брони вероятно при ударе о землю и теперь лежал, словно останки древнего окаменелого ящера. И вот Промей увидел источник света – мерцающее золотое сияние, струящееся из широко раскрытой челюсти.
Трещина в мире, приоткрытая на мгновение.
– Нет. Вовсе нет.
– Тогда куда?
– На что вы оба смотрите? – спросил Абидеми, проследив за их взглядом в огромную пасть дракона. Его красные глаза сузились, и Промей догадался, что даже флегматичный Саламандра почувствовал – что-то происходит.
– О чем вы двое говорите? – рявкнул Барек Зитос. – Мы не можем бездействовать, когда судьба планеты решается в другом месте.
– Что ты видишь? – настаивал Абидеми.
Промей протянул руку с изображением лица Малкадора и посланием к свету. В ответ их окутало сияние.
Было ясно, что туннели не являлись естественной геологией. Никакие земные орогенные процессы или тектонические сдвиги не могли создать под Дворцом этот необычный лабиринт.
– Не Император строил эти проходы, – сказал Ариман.
'''''– Нет, не строил''''', – ответил Магнус. '''''– Я так не думаю. Возможно, Он расширил их, но не был их создателем'''''.
– Тогда чье же это творение? – спросил Амон, проводя рукой по странно блестящим кафельным стенам и оставляя на них слабый биолюминесцентный след.
'''''– Мой отец часто рассказывал о Людях Ленга и их любопытных науках, с помощью которых они пытались распутать ткань вселенной. Вероятно, эти туннели принадлежат им'''''.
Атрахасис не проронил ни слова с тех пор, как они вышли из-под купола Великой Обсерватории, но теперь решил заговорить.
Магнус потянулся разумом, на мгновение коснувшись сознания своих сыновей, чтобы облегчить их тревоги.
Он чувствовал растущий страх Аримана перед переменами, происходящими в Легионелегионе. Изменения плоти всегда пугали главного библиария. Неудивительно, ведь он потерял своего брата-близнеца из-за неконтролируемых гипермутаций. Страх, что их выбранный курс неизбежно приведет к такой судьбе весь Легион, почти поглотил Аримана, хотя он хорошо его скрывал.
Сознание Менкауры было крепостью с воротами, открытыми лишь для Магнуса. Разум провидца полыхал от мыслей о предательстве и страхе перед расплатой. Примарха мало заботили измены Менкауры, он видел лишь бесконечные мучения в грядущем и море парящих глаз.
Оказавшись заключенным в эти неестественные туннели, Магнус понятия не имел, сколько времени им потребуется, чтобы добраться до места назначения – места, в котором он никогда не бывал, но знал так хорошо, будто сам его построил.
С каждым прошедшим шагом в его разум вторгались воспоминания, которые были не его воспоминаниями, и переживаниями, принадлежащими другому.
Словно откликнувшись на не-воспоминания Магнуса, туннель расширился, и мягкое сияние невозможного звездного света озарило его стены.
'''''– Мы на месте''''', – примарх почувствовал облегчение своих сыновей от того, что они могут сойти с Низких Дорог.
Послышался шум ледяной воды, плещущейся о покрытый галькой берег, и Магнус ощутил впереди открытое воздушное пространство. Смешанное чувство волнения и трепета наполнило его, но он подавил чувство эйфории от предвкушения воссоединения с последней и лучшей частью себя.
Магнус полагал, что их вполне мог поджидать целый орден Сестер Безмолвия со щитовым воинством Кустодиев Вальдора.
Он не собирался об этом думать, но сознание само наполнилось образом первого капитана Сынов Хоруса, распластанного в луже собственной крови после катастрофического штурма Сатурнианской Стеныстены. От некогда гордого воина теперь осталась растерзанная оболочка. Иезекииль Абаддон был окончательно разбит, и его душа, несчастная и отрешенная, теперь дрейфовала по океану отчаяния.
Так много надменных воинов, уверенных в своей великой победе.
Когда-то их объединяли узы более глубокие и сокровенные, чем любые кровные связи, но время и обстоятельства расставили их по разные стороны великого раскола, который теперь разделял Империум.
Женщина помогла мужчине подняться на ноги, они вышли навстречу. Но усилия по поддержанию внешней уязвимости были такими же иллюзорными, как природа времени в великом океанеВеликом Океане.
Он чувствовал их страх, их благоговение, их… что… надежду?
– Добро пожаловать домой, Магнус, – произнес Малкадор.
==='''11 Мат слепого'''===
''Домой.''
Это слово больно ранило Магнуса.
Для существа, стоящего выше законов материальной вселенной, оно почти не имело смысла, или Магнус так думал, пока оно не слетело с губ Малкадора и пронзило в самое сердце.
С тех пор как примархов еще в младенчестве раскидало по галактике, для Алого Короля домом всегда был Просперо. Располагаясь в изоляции от колыбели человечества, этот далекий мир стал приютом для закрытой группы ученых и провидцев, которые посвятили свои жизни развитию зарождающегося психического потенциала.
Даже будучи сиротой, брошенным на произвол судьбы, Магнус обладал силой большей, чем другие.
Просперо был мечтой, местом радости и света, где он вырос, чтобы стать самым лучшим и блистательным из всех.
Но теперь он увидел, чем был его мир на самом деле – убежищем.
Там он мог расти и развиваться, не опасаясь лишиться блеска славы, в месте, где его никогда не будут пытаться вытеснить на второй план и не сочтут его достижения ничтожными перед лицом величия другого.
Одно только слово привело к пониманию этого. Одно простое слово.
Малкадор был достаточно мудр, чтобы понимать, какой эффект оно произведет на Магнуса, которому было неприятно осознавать, как легко оно обошло его бдительность и насколько глубоко задело его. Даже сейчас Сигиллит играл в игры разума.
Магнус отогнал тягостные мысли о Просперо и зашагал по черному песку.
''Как похоже на Истваан V.''
Он не участвовал в первых сражениях молниеносной войны Луперкаля, но пережил их события через психометрию других. Он проходил по залитым кровью полям Ургалльской низины, обозревая картины более яркие, чем даже те, кто сражался там и погиб.
– Это же Сигиллит, – недоверчиво сказал Атрахасис. – Его нужно убить.
'''''– Нет,''''' – повелел Магнус. '''''– Ни никаких убийств, кроме как по моему слову'''.''
Тысяча Сынов рассредоточились – отряд из четырех воинов, их болтеры были нацелены на Малкадора, хотя Сигиллита, казалось, не беспокоили вражеские легионеры, которые брали его в окружение. От женщины исходило только удивление, но не страх, которого Магнус был готов ожидать. Столик между людьми был накрыт и сервирован: серебряный кувшин, блюдо с фруктами, обычная круглая доска для регицида. Простой набор с самыми простыми деревянными фигурами.
Магнус за доли секунды скользнул взглядом по доске, просчитал бесчисленные комбинации будущих ходов и вероятных контрнаступлений.
'''''– Ты в шаге от поражения,''''' – заявил он.
Аливия смотрела, как примарх Тысячи Сынов приближается гордой походкой, и чувствовала, как бешено колотится сердце в груди. За свою долгую жизнь она встретила четырех сыновей Императора: Хоруса Луперкаля, Жиллимана, Коракса и того, чье имя она поклялась никогда не произносить.
Ни один из них не поразил ее так, как Магнус.
Смотреть на подобных существ – она отказывалась называть их полубогами или прочими нелепыми именами – означало быть свидетелем ужасающего слияния науки и магии, свободного от оков нравственности и благоразумия. Примархи были созданы при помощи силы, способной порождать монстров.
Их способности потрясали Аливию, но при этом она всегда понимала, насколько эти создания обросли мифами. Да, примархи были могущественны, но не бессмертны. Их можно убить.
Магнус был совсем другим.
Его тело уже давно стало результатом его деяний – уже не полностью из плоти и крови, но еще и не целиком из имматериума. С конечностей, похожих на раскаленные слитки, только что извлеченные из печи, струилась янтарная дымка, красные волосы горели так ярко, что было больно смотреть. Литые пластины доспеха отражали свет, не имеющий источника, а по гладкой поверхности рогатого нагрудника плыли призрачные образы.
Аливия почувствовала, как по ней скользнул его бездонный взгляд, и ощущение, что за этим зловещим взором скрывается жестокая правда, вызвало у нее приступ тошноты. Она помнила, с каким вызовом встретила взгляд Хоруса на Молехе, но там, где Воитель воплощал грубую силу, Магнус представлял собой океан безграничной ярости, сдерживаемой одной единственной, готовой треснуть по швам плотиной человечности, которая еще оставалась в нем.
'''''– Ты в шаге от поражения,''''' – повторил Магнус, и даже его голос был полон тяжести ощущения, что только благодаря сдержанности, он не уничтожил ее своим злобным слогом. '''''– Я полагаю, она хочет выставить своего дивинитарха против мата слепого.'''''
– Похоже на то, – согласился Малкадор, – но мой тетрарх готов к гамбиту предателя.
'''''– Рискованно. Очень рискованно.'''''
Малкадор улыбнулся.
– Действительно. И против более безжалостного противника я бы не стал применять такой ход. Не обижайся, Аливия.
– Ничего, – сказала она, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал ровно. – Я все равно предпочитаю карты. Гораздо проще обмануть.
'''''– Тебя зовут Аливия?''''' – спросил Магнус, обращая на нее свое внимание. Она вздрогнула под его пристальным взглядом, но лишь слегка, чувствуя себя, будто скованная ужасом газель перед охотящимся львом.
Она кивнула и сказала:
– Аливия Сурека. Мне не нужно спрашивать, кто ты.
'''''– Что за странная судьба привела тебя сюда, на спокойные берега этого озера, где ты играешь в регицид с Сигиллитом Терры, в то время как мои братья ведут осаду наверху?'''''
– Это он попросил меня прийти.
'''''– Почему?'''''
– Понятия не имею, – ответила Аливия. – Он не мастер давать прямые ответы.
Магнус усмехнулся.
'''''– Нет, действительно, не мастер.'''''
Малкадор присел за столик и воткнул свой посох в песок, будто древко знамени. Он протянул другую руку, предлагая Магнусу присесть напротив.
– Что скажешь, если мы завершим игру? – спросил Малкадор.
'''''– Она почти закончена,''''' – ответил Магнус.
– Конец игры не предопределен.
'''''– Кое-что предопределено,''''' – сказал Магнус, переводя взгляд на стул напротив Малкадора. Он растягивался в размерах со стоном скручивающегося железа, чтобы приспособиться к его нечеловеческим пропорциям. '''''– Кроме того, я не хочу снова играть с тобой. Твои ходы и уловки мне известны, и наши партии всегда заканчивались ничьей'''''.
– Тогда сыграй с Аливией, – предложил регент, поднимаясь из-за стола.
Женщина перевела взгляд с Малкадора на доску и обратно. До прибытия Магнуса она терпела поражение, а теперь ей предлагали преимущество в игре. С позиций Сигиллита победа была почти в кармане, но против примарха…
'''''– Со смертной?''''' – фыркнул Магнус. '''''– Какой в этом смысл?'''''
– Аливия может тебя удивить, она весьма талантлива.
Их высокомерие раззадорило женщину, и она заняла место Малкадора.
– Конечно, почему бы и нет? Тебе часто выпадает такая возможность?
Магнус посмотрел на нее более внимательно. Без сомнения, он с подозрением относился к мотивам Малкадора. Она не винила его, поскольку была настроена столь же скептично.
'''''– Ну что ж, не смею отказать вам в последнем желании'''''.
Малкадор встал позади Аливии и сказал:
– Ты изучал мою партию против Дума?
– Ты играл против Нартана Дума? – спросила Аливия, вытягивая шею, чтобы увидеть лицо Малкадора.
– Однажды, в те упоительные времена, когда он еще не превратился в тирана.
Магнус кивнул.
'''''– Месяцами я проигрывал в уме ту партию, чтобы понять, как он победил Дума. И в конце концов был вынужден прийти к заключению, что к моменту, когда Нартан совершил последний отчаянный гамбит со своей императрицей, он тронулся умом. Теперь я буду играть в вашу игру. Но достаточно символизма и уклонений, вы знаете, зачем я здесь'''''.
– Напрашивается ряд предположений, – сказал Малкадор.
'''''– Например?'''''
Аливия протянула руку, чтобы переместить своего гражданина вперед – незначительный ход, попытка затянуть время.
– Месть за Просперо? – предположила она.
Магнус передвинул свою последнюю уцелевшую крепость с одного края доски на другой, чтобы выставить ее против примарха Аливии. Еще один ничего незначащий шаг в маловажной части доски. Изучив расположение фигур, она увидела, что только передвижение экклезиарха и тетрарха в секторе виддершинса имело какое-либо значение.
'''''– Разве этот мотив не оправдан?''''' – спросил Магнус. '''''– Я не сделал ничего плохого, но мой мир был разрушен, моих сыновей вырезали псы Русса, а богатство знаний превратилось в пепел'''''.
– Это не входило в мои намерения, – вымолвил Малкадор. Его печаль была искренней. – И не в Его.
'''''– Это уже не имеет смысла''''', – отрезал Магнус. '''''– Ты все еще несешь ответственность. Ты послал Русса и кустодиев в мой мир с обнаженными клинками. И что, по-твоему, они собирались сделать?'''''
– Возможно, об этом нужно спросить Хоруса, – произнес Малкадор. – Его руки запятнаны кровью твоих сыновей так же, как и мои. Я говорю об этом не для того, чтобы снять с себя ответственность. Это мое решение, и гибель Просперо лежит на моей совести. Я послал Волков. Я отдавал им приказы, но не предвидел, что цель их миссии может быть изменена с помощью одного только слова.
Магнус покачал головой.
'''''– Небольшие отклонения, которые мы упускаем или не замечаем, мельчайшие недостатки, которые считаем несущественными… они имеют далеко идущие последствия. Разве не ты учил меня этому?'''''
– Да, – печально сказал Малкадор. – Если бы ты действительно понимал, что это значит.
Он предостерегающе поднял ладонь, чтобы остановить готовый вырваться гнев Магнуса.
– Не пойми меня неправильно, – продолжил Сигиллит. – Мы тебя подвели. Мы не сказали всего, что тебе нужно было знать. Мы дали тебе инструменты для создания твоей собственной реальности, но не уточнили, какова будет цена за пересечение определенных границ. Неудача полностью наша, моя и Императора, а не твоя. Но это не меняет того, где мы сейчас находимся. Важно то, что происходит здесь, прямо сейчас, в этот момент.
'''''– В чем смысл этого признания, Малкадор? Ты хочешь моего прощения, не так ли? Мой Легион почти уничтожен, и зловещие силы, которые даже сейчас опустошают Хоруса, как изнуряющая болезнь, собираются, точно стервятники, вокруг моих сыновей. Вокруг меня'''''.
– Мои слова не были признанием.
'''''– Тогда что же это было?'''''
С тяжелым вздохом Малкадор оперся на свой посох, и Аливия увидела подлинную суть этого человека. Несмотря на всю власть, которой он обладал, несмотря на все грандиозные замыслы, воплощаемые в течение тысячелетий, он устал.
Его долгая жизнь подходила к концу, и он знал это.
– Это последняя попытка поговорить с Магнусом, которого я знал до тех пор, пока не наступила эта эпоха безумия. Ты всегда был лучшим из нас во многих вещах. Ты обладал проницательностью, с которой ни один из твоих братьев даже близко не мог сравниться. Каждый из них воплощает величие по-своему, но никто не смог стать настолько дальновидным или представить себе безграничные возможности существования, как ты. Даже я не мог вообразить себе того, о чем ты мечтал.
'''''– И все же мы здесь''''', – произнес Магнус. '''''– Как враги'''''.
Малкадор покачал головой.
– Эти отношения, как мягкая глина, которая еще не обрела форму, а жар печи еще не сделал любое преобразование безвозвратным.
Магнус вернулся к игре. Аливия сделала то же самое и с удивлением увидела, как меняется расстановка фигур на доске. Игроки передвигали их интуитивно, не осознавая полностью своих действий и выбранных стратегий.
Гамбит предателя больше не был возможен, как и мат слепого. Необходимые для этих комбинаций фигуры были рассеяны и разбросаны, а части доски, которые Магнус ранее не принимал в расчет как несущественные, теперь приобрели гораздо большее значение.
В новой расстановке белый примарх противостоял черному императору, а все остальные фигуры отошли на задний план, словно массовка, растворившись в тени кулис и оставив в центре внимания только главных действующих лиц.
– Следующий ход примарха решит исход игры, – сказала она.
'''''– Ты прав, она талантлива''''', – сказал Магнус. '''''– Все решится в последней партии'''''.
Аливия затаила дыхание.
– Тебе ходить, – произнесла она.
'''''– Как вы думаете''''', – Магнус обхватил пальцами своего примарха, '''''– все это что-нибудь значит? Вы оба понимаете, что эта игра бессмысленна. Она затеяна лишь для того, чтобы вызвать глупые ассоциации, способные запустить мои мыслительные процессы, определенные синаптические связи в моем мозгу и не очень тонко нажать на рычаги в моем сознании, чтобы вы смогли достичь свои цели'''''.
– Я признаю некоторую театральность, – сказал Малкадор. – Но это не меняет смысл послания.
'''''– И что за послание?'''''
– Что еще не поздно изменить ход игры, – продолжила Аливия, опустив кончик пальца на голову своего императора. – Что следующий шаг, который ты сделаешь, определит, падет этот император или возвратит свои позиции.
Магнус кивнул и убрал руку от примарха. Он откинулся на спинку стула, устремив на Аливию холодный взгляд. Женщина оставила его без внимания, рассматривая вооруженных воинов за его спиной. Она чувствовала их нетерпение, когда они наблюдали, как их генетический отец ведет переговоры со своим заклятым врагом, словно они старые друзья.
'''''– Ты сказал, что есть ряд версий, почему я пришел сюда''''', – внезапно Магнус вернулся к началу разговора.
– Да.
'''''– Аливия предположила, что месть за Просперо одна из них, какие есть еще?'''''
– Утерянный осколок твоей души.
Магнус щелкнул пальцами.
'''''– Вот оно! Да, утерянный осколок моей души – последняя и лучшая часть меня. Когда Русс сокрушил меня, я воззвал к своим сыновьям, и мы вместе бросились в Великий Океан в поисках убежища. Я уже заплатил высокую цену, когда пытался предупредить отца о предательстве Хоруса, но защитить своих сыновей стоило мне всего'''''.
– Я знаю, чего это стоило тебе, – сказал Малкадор. – Но знаешь ли ты, чего это стоило твоему отцу?
'''''– Скажи мне''''', – с горечью произнес Магнус. '''''– Что же Он потерял?'''''
– Все.
'''''– После Просперо моя душа была разбита, как стекло о камень...''''' – начал Магнус.
– Я знаю, – прервал Сигиллит. – Я провел много времени в беседах с осколком души, который здесь обитал. В эти мгновения я почти мог забыть об ужасах войны, бушующей наверху.
'''''– Он был здесь?'''''
– Да, на той вилле, – Малкадор указал на неприметное строение из светлого камня, с застекленным атриумом и просторной террасой с видом на озеро.
'''''– Я помню...''''' – произнес Магнус и напомнил Аливии старика, растерявшего остатки разума и позабывшего лица своих близких. '''''– Я прочитал там восемь томов «Пирроновых рассуждений» Энесидема'''''.
– Мы обсуждали с ним многие вещи, но более всего – природу его существования. Он задавался вопросом, был ли он настоящим Магнусом, или же отдельной самостоятельной сущностью, как любой из многих других осколков, присутствие которых он ощущал во времени и пространстве. Он сказал, что чувствует себя настоящим, и я верю, что таким он и был. Но даже он понимал, что являлся чем-то, отделенным от большего целого.
'''''– Он лучшее, что было во мне''''', – Магнус потянулся к большому гримуару на поясе, и Аливия почувствовала болезненное отвращение к силе, которая исходила от него, силе, порожденной планетарным геноцидом.
''Моргенштерн…''
Значение этого имени было утрачено, на память приходило только упоминание его в старых религиозных текстах, но Аливия чувствовала, что для Магнуса оно было как ужасным проклятием, так и ... оружием?
'''''– И это лучшее снова будет со мной''''', – пообещал он.
– Ты ошибаешься, – возразил Малкадор. – Ошибаешься в том, что он был твоей хорошей стороной. Он был просто частью тебя, не лучше и не хуже любой другой. Каждый осколок цеплялся за память о тебе, но все они по отдельности –просто микромиры великой души, которой ты всегда был.
Недоверие отразилось на лице Магнуса, внутри него разгорался пожар, когда вся уверенность, с которой он явился в эту пещеру, рухнула перед истиной слов Малкадора.
'''''– Нет… Я чувствовал его великодушие, его чистоту. Даже через бездну космоса, даже в Великом Океане я чувствовал это. Он откололся еще до предательства Хоруса. Это лучшая часть меня, не испорченная… всем этим'''''.
– Прости, Магнус, но ты ошибаешься, – сказал Малкадор. – И ты опоздал. Его больше нет.
Примарх вскочил на ноги, опрокинув стол, доска разлетелась на части. Аливию отшвырнуло назад, внезапность движений Магнуса была более шокирующей, чем боль от того, что край стола врезался ей в грудь. Она перевернулась в воздухе и приземлилась метрах в десяти лицом в песок.
Аливия закашляла и сплюнула – кровь смешалась с песком. Она вскрикнула, почувствовав, как в груди зашевелились сломанные ребра. По вспененной крови на губах она поняла, что осколок кости, должно быть, проткнул мягкую ткань легкого. Она выкашляла красный сгусток вязкой жидкости и с мучительной болью перевернулась на бок в то время, когда Магнус сжал в кулаке горло Малкадора.
Он держал человека в трех метрах от земли. Жизнь Сигиллита была в его руках.
Воины, которых Алый Король привел во Дворец, попятились от своего господина, опасаясь его ярости, как и Аливия.
'''''– Он нужен мне!''''' – взревел Магнус. '''''– Кто я без него? Зверь – не лучше Ангрона? Раб желания, как Фулгрим? Если между нами нет различий, и я не большее и не меньшее, чем он, тогда все, что я сделал, это...'''''
– Это часть того, кем ты уже стал, – закончила Аливия, и ближайший воин в красной броне направил на нее свой болтер. Она заставила себя выпрямиться, подавив крик боли, дыхание с хрипом вырвалось из горла, а острый осколок кости вонзился в сердце.
'''''– Я не буду таким, как мои падшие братья, не буду!''''' – воскликнул Магнус. '''''– Скажи, где найти последний осколок моей души, или я прикончу тебя прямо сейчас'''''.
– Его нет, – Малкадор с трудом выдавливал слова – железная хватка Алого Короля сковала дыхание. – Даже тебе до него не дотянуться.
'''''– Что ты сделал?''''' – требовал Магнус.
– То, что нужно было сделать... – выдохнул Малкадор, – ...чтобы спасти последнего сына Просперо.
С кожи примарха поднимались струйки дыма, клубились в темноте и кружились вокруг него, как живые существа. Аливия почувствовала исходящий от него жар и поняла, что всякая надежда Малкадора образумить Магнуса исчезла.
Она заковыляла обратно к виллам, не надеясь избежать преследования, но продолжая двигаться, повинуясь животному инстинкту – бежать, чтобы выжить. Она переносила и более серьезные раны, чем эта, и выжила. Но никогда ее не ранило существо столь могущественное, как Магнус.
Аливия упала на одно колено, рукой загребла песок, у нее перехватило дыхание. В левой части груди она почувствовала неприятную сосущую пустоту. Боль наполнила ее, но бывало и хуже.
За спиной раздался хруст шагов, и женщина заставила себя подняться на ноги.
Боковое зрение затуманилось, она выкашляла еще один комок кровавой мокроты.
– Повернись, – произнес чей-то голос: резкий, требовательный, не привыкший к отказу.
И она почти подчинилась, почти отреагировала на этот повелительный тон.
– Да пошел. Ты... – прохрипела Аливия между мучительными вдохами.
Она продолжала идти. Разноцветную мозаику на площади едва можно было различить среди стен из светлого мрамора. Если бы только она смогла добраться до строений, там, по крайней мере, она будет вне поля зрения Магнуса и его колдунов. Но виллы казались такими далекими, и с каждым пошатывающимся шагом становились все дальше.
Если бы только она смогла…
Масс-реактивный снаряд ударил Аливии между лопаток и взорвался глубоко в грудной полости.
Огонь. Боль. Пустота.
Магнус позволил вырваться наружу ярости – огню, что полыхал в нем с тех пор, как он впервые появился на свет несколько веков назад и взглянул на мир, столь же прекрасный, сколь и пугающий, с сознанием, не похожим ни на чье другое.
Все, что он сделал, было служением своему отцу, и теперь последний шанс искупить свое прошлое, получить отпущение грехов, был отнят.
Он обрушил рев на свод пещеры, сотрясая камень силой своей ярости.
Послышались крики, одиночный выстрел болтера.
Казалось, огонь пылал целую вечность, хотя прошло всего несколько секунд.
Ярость начала стихать, и Магнус упал на колени. Высвободившаяся сила стекала с его конечностей, к зрению вернулась четкость. Он почувствовал зловонный запах горелого мяса и увидел, как от его огненно-медной кожи поднимается дым.
Нарастал звук падающих с потолка пещеры огромных кусков камней и кристаллических образований. Сотрясаемые мощью, порожденной яростью примарха, они падали, словно в замедленной съемке пикт-камеры, и когда, наконец, коснулись поверхности воды, на берег обрушились темные волны.
Магнус смотрел, как регицидная доска вместе с фигурами погрузились в глубины подземного водоема – исход последней партии навсегда останется неопределенным.
Он поискал глазами женщину и увидел, что она лежит на песке лицом вниз.
Большая часть туловища отсутствовала, лишь торчали осколки раздробленных ребер и спекшиеся грудные позвонки, кровь растеклась по плиткам площади. Атрахасис вернулся к ним, из ствола оружия струился дым.
'''''– Я сказал не убивать без моего разрешения'''''.
– Она ... – начал Атрахасис, но примарх не дал ему закончить.
Одной только мыслью он взорвал каждый атом в теле воина, не оставив ничего, кроме инертной пыли внутри боевого доспеха, который развалился на части и с грохотом упал на песок.
Остальные отшатнулись при виде смертельного взрыва Атрахасиса, опасаясь, что их тоже затронет гнев примарха. Но в нем осталось только горе, и он, закрыв глаза, застыл в неподвижности, словно статуя.
Магнус не мог сказать, как долго оставался в таком состоянии, но все же сквозь туман, окутавший его разум, проник чей-то осторожный голос.
– Милорд.
'''''– Азек...'''''
– Милорд, – позвал Ариман с большей решимостью. – Мы должны отступить.
'''''– Отступить?''''' – переспросил Магнус. '''''– Нет...'''''
– Мы должны, – повторил Ариман. – Вы не нашли здесь того, что искали, но мы нанесли сильный удар нашим врагам. Тот, который переломит ход войны.
'''''– Сильный удар?.. Я не понимаю...'''''
И тут Магнус увидел.
Он все еще сжимал Сигиллита в руках железными тисками. Больше никогда тот не будет играть в регицид, никогда не будет стоять в присутствии полубогов и говорить с ними как с равными.
Больше никогда…
Труп Малкадора представлял собой обугленный скелет из оплавленных костей и жареного мяса. Лишенный плоти череп свисал на остатках рваных сухожилий и отростках спинного мозга, а то, что некогда было вместилищем великого разума, сочилось из трещин в расплавленной кости.
'''''– Нет!''''' – закричал Магнус, поднимаясь на ноги.
Останки Сигиллита выпали из его ослабленной хватки на берег озера, где накатывающие волны подхватывали их и перекатывали по песку. Посох, символ власти, более служил не флагштоком, а скорее надгробным столбом.
Еще две смерти можно добавить к постоянно растущему счету.
– Сир, – обратился Амон. – Азек прав. Мы должны уходить, пока не явились кустодии. Чудо, что они еще не здесь. Смерть Сигиллита почувствуют, и золотые воины Императора будут мстить за него.
'''''– Это никогда не входило в мои намерения''''', – прошептал Магнус, и собственные слова словно в насмешку эхом отозвались в его голове.
''Это уже не имеет смысла. Ты все еще несешь ответственность''.
– Как мы могли не увидеть этого, мы величайшие провидцы Корвидов? – удивился Менкаура. – Смерть столь значительной души, как регент Терры – и никто не видел этот момент в своих видениях, даже намека на такой вариант будущего?
'''''– Мы не отступим, мы направимся в самое сердце Терры,''''' – сказал Магнус. '''''– Ничто из того, что здесь произошло, не имеет значения. Через Малкадора я увидел все секреты, все скрытые пути и кордоны во Дворце. И я знаю, что теперь делать'''''.
– Сир?
'''''– Мы находимся в самом сердце Санктум Империалис,''''' – в Алом Короле зародилась исключительная цель. '''''– На расстоянии вытянутой руки от того, что Альфарий не в состоянии себе представить, а Хорус Луперкаль не смеет даже мечтать'''''.
– Что вы намерены предпринять, милорд? – спросил Ариман.
'''''– Убить Императора.'''''
.
[[Категория:Warhammer 40,000]]
[[Категория:Ересь Гора: Осада Терры / Horus Heresy: Siege of Terra]]
[[Категория:Космический Десант Хаоса]]
[[Категория:Хаос]]
[[Категория:Космический Десант]]
[[Категория:Космические Волки]]
[[Категория:Саламандры]]
[[Категория:Железные Воины]]
[[Категория:Перевод в процессе]]
