159
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{Перевод ЧП}}
{{В процессе
|Сейчас =34
|Всего =29}}
{{Книга
– Нет, – солгал он. – Я не помню ровным счётом ничего.
==Глава 3. Медные Пряжки==
Это была самая что ни на есть обычная записная книжка – чёрная, чуть больше десяти сантиметров в диаметре, – но полковник Петра Зарджак готова была отдать жизнь за неё. Даже если Хаммерхол сгорит дотла, она приложит все усилия, чтобы сохранить её в целости.
Она провела большим пальцем по мягкому, кожаному переплёту, нащупала каждую царапину и зазубринку, пролистнула страницы до самого конца – ряды и столбики с цифрами заплясали у неё перед глазами; а затем вернулась в начало, где были начертаны слова.
Она прикрыла глаза, захлопнула книжку и почувствовала знакомую дрожь – волну ужаса, которая растекалась по плечам. Она прижала пальцы к переносице, сделала глубокий вдох и сосредоточилась на настоящем моменте.
«О прошлом уж никто не судит, – повторяла она про себя. – Есть только здесь, сейчас и то, что будет».
Хватка ужаса ослабла, дрожь отступила.
За деревянной обшивкой дальней стены был спрятан сейф. Она сняла несколько досок, сорвала с шеи ключ и быстрым движением открыла замок. Сейф был изготовлен из чёрного, маслянистого наощупь железного дерева, закалённого в кузнях дуардинских железняков, что трудятся в переулках Угольной Пыли. Это вложение обошлось ей недёшево, но, сказать по правде, оно стоило каждого уплаченного уголька. В записной книжке были отмечены все суммы, которые она когда-либо вымогала у нижестоящих, и все взятки, которые она когда-либо предлагала вышестоящим. За минувшие годы колонки с одной стороны значительно выросли, а с другой – поубавились, и даже при беглом знакомстве с цифрами это было заметно. Стоит ли говорить, что это грело ей душу.
«Но, когда ты так близко, – думала она, – разве могут они пригодиться? Как подкупить богатейших людей этого города, если деньги для них не главное? Что ты можешь предложить им взамен?»
Барабаня пальцами по обложке, она оглянула свой кабинет, весьма аскетичный по меркам большинства старших офицеров: письменный стол, единственный комод и придвинутый к стене книжный шкаф. Показная демонстрация медалей или боевых трофеев, впрочем, как и полки, забитые трактатами о науках стратегии и тактики, были не во вкусе Петры Зарджак. Здесь не было ничего, что свидетельствовало бы о её присутствии. «Ничего, кроме форменного камзола, перекинутого через спинку стула, меча и нагрудника, сложенного в углу комнаты», – подвела она мысленный итог, полностью её удовлетворяющий. Это был кабинет человека, который оказался в городе проездом. 43-й полк вольной гильдии Золотых Львов по прозванию «Медные Пряжки» находился в её подчинении, но как только он сполна послужит её цели, она оставит командование.
Она убрала книжку в сейф, захлопнула дверцу и поставила доски на место. На столе у неё стоял графин с акшийской огненной водой двенадцатилетней выдержки. Она приблизилась к нему, отлила себе немного и сделала глоток. Алкоголь обжёг губы, всколыхнув языки сладкого пламени у неё в желудке, и все её проблемы разом стали чуточку меньше, превратились в незначительные неудобства, которые легко решаются или достаточной суммой денег, или угрозой, высказанной в правильном месте.
Зарджак встала у окна и снова пригубила напиток, глядя вниз, во двор, где каждый день собирался весь личный состав 43-го. Близилась ночь. По краям площади стояли эфирные фонари, внутри которых клокотали мягкие зелёные огоньки. Несколько солдат шли вразвалочку вдоль пыльного плаца в направлении столовой. У троих не было парадных фуражек на головах, ещё у двоих были расстёгнуты камзолы. В любом другому полку это закончилось бы наказанием – каторжными работами и парадными учениями, и так до тех пор, пока это их не сломает. «Здесь же, – с пренебрежением подумала Зарджак, – пускай делают, что им вздумается – конечно, пока исполняют мои приказы».
Её взгляд устремился за казармы, туда, где шпили и колонны Хаммерхола пронзали небеса. Вдалеке виднелся вычурный фасад Великого собора Зигмара, и хотя до него было не менее двадцати миль, он высился в самом сердце Хаммерхола, словно неприступная крепость. Прямо за ним располагалась грозовая крепость Молотов, златых воителей Зигмара. Со всеми её куполами и статуями, с потрескивающими волнами коронных разрядов, которые мерцали на фоне ночного небосвода, грозовая крепость глумилась над собором, словно тот был хибарой погонщика. А в Конклаве, тем временем, заседали люди, которые и с собором, и с грозовой крепостью говорили на равных, которые держали их в рамках единого закона и которые не боялись их. Какая власть, какое величие…
«Однажды, – подумала она. – Очень скоро».
Если приглядеться, то за огромными, внушительными строениями можно было увидеть окутанные дымом переулки и проспекты Работяжен, того самого места, где она родилась и выросла и откуда при первой же возможности улизнула, прямиком в лапы гильдийцев. Назад она не собиралась. Она подкупала и подставляла, пока не получила назначение, потом подкупала и подставляла, пока не стала командиром личного полка. Всё, что ей осталось – это одержать знаменательную победу, достичь крупного успеха на поле боя. Тогда-то и начнётся её настоящая жизнь. Она была так близка, что могла почувствовать её на вкус – вкус, который был крепче огненной воды, греющей её бокал.
Раздался негромкий, уважительный стук в дверь. Зарджак знала, кто это был. Открывать она не торопилась. Перво-наперво осушила бокал, потом села за стол, приглушила фонарь, чтобы на глаза её легла тень, сцепила пальцы и выждала ещё немного.
– Входи, – наконец, сказала она.
Сержант Колмик, её адъютант, проскользнул внутрь с кипой свитков под мышкой и неприятной улыбочкой на лице. Он был стройным и опрятным, а свои чёрные волосики прилизывал гиранской помадой с цветочным ароматом. Он вытянулся во весь рост и льстиво отсалютовал, но она прекрасно видела расчётливый блеск в его глазах. Глядя на него, и представить было нельзя, на что Колмик способен. Зарджак редко доводилось встречать столь безжалостного манипулятора. Он был лжецом и головорезом.
Во всяком случае, её лжецом и её головорезом.
– Ну? – сказала она, кивнув на стул по другую сторону от стола.
Колмик сложил кипу пергамента перед собой и уселся. Бросив одобрительный взгляд на огненную воду, он скрестил ноги. Зарджак не предложила ему выпить.
– Всё так, как я и думал, – ответил он.
Колмику было не больше двадцати – слишком молод для сержанта, – и в голосе его проскальзывали нотки невинной кротости. Зарджак это всегда забавляло. В должности её адъютанта он пробыл всего два года, а она и представить себе не могла, как раньше без него справлялась.
– Йеменск, Каттлер и Алтин, в общем-то всё. Мне удалось перехватить это.
Он склонился над столом и, порывшись в документах, выудил потрёпанную пачку бумаг. Зарджак выхватила её из рук Колмика и пробежала глазами по страницам.
– Мне это ни о чём не говорит, – на этих словах она вернула ему бумаги.
– Ну конечно, вероятнее всего это шифр, – предположил Колмик. – Но там есть все детали. Диспозиция, время. Они спланировали всё на следующую неделю, когда Молоты отправятся на Серный, чтобы провести церемонию. Местные полки – 29-й, 32-й и 110-й – будут стоять в почётном карауле на всей протяжённости маршрута. Так, шанс, что они вмешаются, сводится к минимуму.
Зарджак внимательно посмотрела на него, её тусклые карие глаза встретились с его быстрыми голубыми. Он мог солгать ей, чтобы воспользоваться моментом – свести кое-какие счёты, избавиться от балласта, а там глядишь и путь к вершине откроется. Колмик невинно улыбнулся. Она провела несколько расчётов в голове. Хотя какое это имело значение, в конце-то концов? Виновны эти трое или нет, в любом случае, расправа с ними только укрепит её хватку, и все узнают, чем чревато неподчинение.
– Переворот, – произнесла она, откинувшись на спинку стула. – Мятеж.
– Уверен, слова они подбирают помягче. – Колмик улыбнулся. – Майор Йеменск, похоже, главный. – Он положил клочок пергамента на остальную стопку. – Роты Каттлера и Алтина поддержат его, захватят казармы, свяжутся напрямую с советом Золотых Львов. Может даже схватят вас, полковник, в этом самом кабинете и изучат содержимое вашего сейфа.
Губа Зарджак слегка дёрнулась. Ну конечно Колмик знал о её сейфе – в ином случае она бы сильно разочаровалась в нём. Но Колмик не знал, что именно находится внутри – это уж точно. Она чувствовала, как цепочка от ключа холодит её кожу. Он был дуардинской работы, лучший в своём роде – не было ни одного ключа, способного открыть сейф, кроме того, который она носила на шее. И даже лучшие отмычки, что только можно было раздобыть в этом городе, не справились бы с тайником – на это она готова была поставить все свои сбережения.
– Потом военный трибунал, позор, может даже казнь… – задумалась она вслух. Затем вновь посмотрела на Колмика и приняла решение. – Арестуйте их. – Она схватила бутылку, налила себе ещё один бокал, немного поразмыслив достала второй из ящика и наполнила его следом, а затем протянула сержанту. – Бросьте их в кандалы. Но тихо, я не хочу, чтобы кто-то знал.
– Арестовать? – Колмик сделал глоток, приподняв одну бровь. – Не думаете, что нечто более… долгосрочное лучше сыграет вам на руку?
– Они уважаемые офицеры. Это рычаг давления на их роты.
– Если их так любят, то, прошу прощения, не слишком ли рискованно оставлять их в живых?
Зарджак качнула головой.
– Каттлера и Алтина я ещё могу переманить на свою сторону. Они будут мне должны. А Йеменск… С ним надо разобраться раз и навсегда, отнять у него всё, что он имеет. Просмотри его квартирмейстерский счёт и пропускную книжку в офицерской столовой. Всё, что он мог припрятать. Мне нужно всё. А потом уже решим, что с ним делать.
– Как прикажете, полковник, – ухмыльнулся Колмик.
Зарджак закинула ноги на стол и посмотрела в открытое окно. Всякий раз, когда ночь опускалась на Хаммерхол, над городом проносился звон соборного колокола. Она чувствовала дым Железнокованных фабрик, горький запах чёрного пороха и фугасов. Великий город кишел миллионами, и всё это были жизни, проживаемые в тени бесконечной войны. Каково это, когда все они у тебя на ладони? Все их надежды, мечтания и судьбы в твоих руках…
– Одно великое сражение, – вздохнула она. – Одна победа. «Медные Пряжки» станут почётным полком, меня сделают городским героем, и дорога в Конклав открыта. Каждый день рассветоносные походы отправляются в дикие земли, и половина из них пропадает навсегда. Это лишь вопрос времени, когда нас призовут, чтобы вызволить Рассветных из какой-нибудь передряги. Зверолюды мычат с холмов, гул фанатичных людоедов разносится над пустыней… Я так близко, Колмик, так близко.
– Если позволите мне сказать, вы отлично справляетесь, полковник. До сих пор вы берегли нас от всех неприятностей. И это кажется мне… необычным – жаждать битвы после всего того, что мы сделали, лишь бы её избежать.
Зарджак негромко рассмеялась. Она осушила бокал, и огненная вода обожгла желудок, словно настоящее пламя.
– Мы должны убедиться, что в следующий поход Молотов именно нас возьмут в сопровождение. Нужно хорошо показать себя, Колмик, только и всего. Расстрелять несколько ружей, предпринять пару героических вылазок. Остальную работу сделают золотые мальчики. Войну они любят, так пусть вынесут всю её тяжесть, а мы соберём медали. Место в Конклаве будет мне обеспечено.
– Уверен, вы заслужили его как никто другой, – сказал Колмик. Он снова расплылся в угодливой улыбке, но глаза его остались такими же холодными. – Я лишь надеюсь, что, когда вы подниметесь в должности, вы не забудете о тех из нас, кто верой и правдой служил вам, полковник.
– Не беспокойся, сержант, – вновь рассмеялась она. – Мало нынче хороших адъютантов, а личный секретарь никогда лишним не будет, я уверена.
Колмик медленно кивнул. Её слова его не убедили. С тех пор, как она стала полковником, «Медные Пряжки» приняли участие всего в полудюжине мелких стычек, ни одна из которых не обременила их силы. Немного пролитой крови, несколько десятков раненных и горстка новых шрамов – вот и всё, что было нужно для поддержания хорошей репутации. Как и большинство солдат из 43-го, Колмик не видел настоящей войны. Впрочем, как и она. И всё же Молоты будут на их стороне, что может быть проще? Тем более, она зашла так далеко. Осталось всего несколько шагов.
– Я когда-нибудь рассказывала тебе о Томане Кайте? – спросила Зарджак.
– Нет, полковник.
– Это случилось много лет назад, – сказала она. – Задолго до моего перевода в 43-й. Я тогда служила в 92-м, в «Пустынниках», и только-только стала капралом. Впервые ощутила вкус… не столько власти, сколько авторитета. Кайт был…
Она снова вздохнула, вспомнив его. С чего вдруг она решила рассказать об этом Колмику? Неужто опять голос совести? Ещё один способ помешать змее ужаса свернуться вокруг её шеи?
– Кайт был несуразной персоной, – продолжила она. – Родился и вырос в богатой, знатной семье. Был хорошо воспитан. Воображал себя поэтом и постоянно что-то чиркал в тетрадях. Другие солдаты безжалостно насмехались над ним. Одному Зигмару известно, какого чёрта он прозябал в рядах. Думаю, у него было какое-то странное представление о «благородстве простых солдат», которое за пять минут в их компании улетучилось бы мигом. – Она немного помолчала. – Я превратила его жизнь в ад.
– Всё ему же на благо, полковник, – ответил Колмик. – Я уверен.
– Скорее уж мне, чем кому бы то ни было. Вытянуть из него деньги было проще простого. Можно было пригрозить ему наказанием и заставить строчить письма своим родным, чтобы те прислали ему запас углей. Нетрудно догадаться, что они тут же отправлялись ко мне в карман. Несколько месяцев я продолжала в том же духе и так заработала целое состояние. Правда, то было лишь начало…
– Смею предположить, блестящую карьеру в вольной гильдии он не сделал? – спросил Колмик.
– Нет, – ответила Зарджак. – Не сделал.
– Что с ним стало?
Зарджак вернула пустой бокал на стол и, пристально посмотрев на Колмика, небрежно махнула рукой.
– Не имеет значения. Как я уже сказала, это было очень давно. А теперь приступай к делу. И брось этих офицеров в кандалы.
– Немедленно, половник.
Колмик вскочил на ноги и отдал честь, потом быстро собрал все бумаги и выскользнул за дверь. Она слышала, как его шаги удаляются вниз по лестнице, и только убедившись, что он ушёл, налила себе ещё один бокал.
Томан Кайт… Что во имя Акши заставило её заговорить о нём? Она вспомнила выражение его лица, когда отпирала камеру. Он знал, что она натворила, но ничего не сказал. Сфабрикованные обвинения. Подброшенные улики. И, наконец, донос. Она до сих пор видела, как он приподнял подбородок, когда расстрельная команда заняла свои позиции. Видела книжку, которую он всучил ей, прежде чем его увели: новую, обёрнутую чёрной кожей, с одним единственным стихотворением на первых страницах.
Зарджак отхлебнула огненной воды и прикрыла глаза.
– О прошлом уж никто не судит, – прошептала она. – Есть только здесь, сейчас и то, что будет.
[[Категория:Warhammer Age of Sigmar]]
[[Категория:Ричард Страчан / Richard Strachan]]
