827
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Новая страница: « {{Книга |Обложка = The-Eternal-Crusader.jpg |Описание обложки = |Автор =Гай Хейли / Guy Haley |П...»
{{Книга
|Обложка = The-Eternal-Crusader.jpg
|Описание обложки =
|Автор =Гай Хейли / Guy Haley
|Переводчик =Хелбрехт
|Издательство =Black Library
|Серия книг =Война за Армагеддон: Омнибус / War for Armageddon: The Omnibus
|Предыдущая книга = [[Зловещий_крестовый_поход_/_The_Uncanny_Crusade_(рассказ)|Зловещий крестовый поход / The Uncanny Crusade]]
|Следующая книга =
|Год издания =2014
}}
Первая глава
Завершение крестового похода
На краю галактики плыл металлический собор, величественное здание удивительной красоты, возведённое не в честь мирных богов, а во имя войны.
Десять тысяч лет он путешествовал среди звёзд, даруя поровну разрушение и спасение. Враги человечества быстро научились бояться его, как и тех, кто его защищал. Война шла за кораблём, словно ночь следует за днём.
Его называли “''Вечный Крестоносец”'': огромная десятикилометровая боевая баржа, самая мощная из когда-либо созданных в своём классе, чей киль заложили невероятно давно. Борта и устремлённый вперёд хребет “''Вечного Крестоносца”'' украшали орудия смерти; его ангары стали орлиными гнёздами для ангелов войны, готовые открыться в любой момент и обрушить чемпионов человечества на погружённые во мрак миры. Столь много веков прошло с тех пор, когда другие его собратья прекратили или отвернулись от крестового похода Императора, чтобы организовать шаткую оборону против всеохватывающей тьмы – но ''“Вечный Крестоносец”'' продолжал сражаться за несбывшуюся мечту.
Он был древним и ослабленным веками службы, в сравнении с былыми славными днями его коридоры и залы пришли в запустение, но сердце осталось сильным, а реактор пульсировал жаром. Он по-прежнему плыл, кровавый и яростный, в покинутые или забытые уголки космоса, сражаясь против ксеносов, еретиков и тварей варпа, и провозглашал их владениями самого Императора.
Его мрачными хранителями были Чёрные Храмовники, Рыцари Дорна. Они считали себя истинными избранниками Императора среди всех сыновей примархов. Они и только они видели дальше мифов и историй своих собратьев, и признавали божественность за человеком, который создал их.
Они считали ироничным то, что другие Адептус Астартес не могут постичь правду, так легко принятую меньшими людьми, защищать которых было их предназначением.
Чёрные Храмовники никогда и ни при каких обстоятельствах не прекратят свой крестовый поход, пока последний полководец ксеносов и последняя враждебная человеческая цивилизация не будут повергнуты или они погибнут пытаясь.
Омытый кровью, закалённый провалом древней мечты дух “''Вечного Крестоносца''” был старым и свирепо воинственным. Если бы его мысли обрели плоть, он не стал бы заботиться об идеалах чести или поклонения, а думал бы только о войне и сражался бы в первых рядах этой войны. Никто не мог сказать, как его хозяева относятся к подобной двойственности. Корабли не говорят, а если у Чёрных Храмовников и есть подозрения насчёт духа “В''ечного Крестоносца''”, то они всё равно не скажут. Адептус Астартес ревностно относятся к своим тайнам.
На самом деле целеустремлённость и вспыльчивая натура Чёрных Храмовников хорошо гармонировали с характером гневной души “В''ечного Крестоносца''”. В конечном счёте, они были точно такими же: оружие, выкованное для войны, которую проиграли сто веков назад, оба изъеденные временем, оба несмотря ни на что упрямые. И этого достаточно.
''“Вечного Крестоносца”'' остановили на орбите ядовитого мира, омытого светом далёких звёзд, на границе досягаемости Астрономикона. Каждая его надстройка скрипела от сдерживаемого напряжения. Его главным неисполненным желанием было сбросить оковы гравитации и устремиться вперёд, всё дальше, дальше и дальше!
Он не мог. Его дух был по-своему силён, но он не обладал ни волей, ни способностью действовать.
Внутри холодных покоев повелитель штурманов корабля размышлял о войне, которую он не мог признать выигранной, и поэтому “''Вечный Крестоносец”'' был вынужден бездействовать.
Беспокойно он ждал своего часа.
Крестовый поход Звёзд Вурдалаков закончился.
В своём личном святилище на борту ''“Вечного Крестоносца”'' Хелбрехт, верховный маршал Чёрных Храмовников наблюдал за бомбардировкой последней планеты циторских извергов.
Он стоял в куполе из бронированного стекла, который выходил из украшенных галерей. Стекло мерцало справа и слева в точной геометрической процессии. По искусно исполненному замыслу в окнах запечатлели героев его ордена, которые навсегда подняли мозаичное оружие против вечной ночи. Внутри было темно, звёздный свет не проникал сквозь стекло – тени в Галлериа Астра оставались глубокими.
И всё же купол был прозрачным и использовался для свободного просмотра. Во время сражений его защищали рифлёные ставни, сейчас их убрали в металлические опоры, словно веки чудовищного фасеточного глаза.
Оружейный сервитор и три благородных неофита снимали с магистра ордена доспех. Стояла тишина, было слышно только дыхание Хелбрехта, шум электроинструментов, быстрые мягкие шаги за спиной, приглушённый лязг бронзовых пластин, которые снимали и уносили в дальнюю часть галереи, и отдалённый непрерывный грохот орудий корабля, опустошавших неубиваемую планету.
Империум не знал её название, но для Хелбрехта она стала 9836-18 – восемнадцатой планетой, покорённой 9836-м крестовым походом Чёрных Храмовников. Они дали ей кодовое обозначение “Могильное Ядро”. После её уничтожения не останется никакого имени.
Странный синий мир с холодной и токсичной атмосферой – средний газовый гигант похожий на Нептун Солнечной системы. Совершенно бесполезный для человечества и непригодный для обитания. Он слишком далеко находится от любой планеты Империума, чтобы добывать полезные ископаемые из его густого воздуха; и даже слишком далеко от любых других мерзких рас, чтобы они использовали его. Хелбрехт имел право покинуть это место.
Он отказался.
Он ненавидел Могильное Ядро с фанатичной яростью. Ненавидел, потому что это был дом отвратительных циторов. Но больше всего он ненавидел планету за то, что когда Чёрные Храмовники явились принести правосудие Императора её отвратительным обитателям, она оказалась пустой, заброшенной гробницей. И выглядела покинутой тысячи лет назад, чего просто не могло быть. Циторы бежали именно сюда – ауспики Храмовников сообщали об этом предельно ясно. Планета должна была стать для ксеносов полем последней битвы. Но вместо блистательной победы Чёрные Храмовники высадились на платформы, стоявшие на якорях в небесах, чтобы найти… ничего.
Плитоподобные мышцы Хелбрехта напряглись. Один из неофитов вздрогнул, прервав размеренную работу.
Добыча обманула верховного маршала, и он приказал уничтожить Могильное Ядро. Планета была такой же неправильной, как и сами изверги, и её было необходимо сжечь. Но она не умирала. При обычном ходе вещей атмосфера должна была воспламениться от интенсивного орбитального обстрела. Модифицированные термоядерные бомбы устремлялись вниз через равные интервалы времени, безмолвно взрываясь на заданной глубине в густом газовом слое планеты. Их оранжевое сияние померкло; всемирный пожар так и не вспыхнул. Разве что только облака горели неохотно и странно. Кружившиеся синие вихри проносились в стратосфере. Не более разрушительные, чем высотные молнии, они вызвали странное сияние в радиоактивной короне планеты. Они танцевали, дразня Хелбрехта своей живучестью.
Почему она не ''горела''?
Ни одна глориана не сопровождала завершение крестового похода. На флагмане Хелбрехта царила меланхолия. Слуги работали спокойно, снимая части доспеха настолько мягко насколько это было возможно. Ни один не осмеливался заговорить с ним. Сначала плащ, затем наплечники и тяжёлый силовой ранец, который унёс безропотный сервитор. Затем отстегнули поножи и наручи, осторожно отвинтив друг от друга и отсоединив от тела. Они работали быстро. Верховному маршалу это пришлось не по душе; без брони он чувствовал себя уязвимым перед своим позором.
“Прости меня, Император, за то, что я подвёл тебя, – подумал он. – Покарай меня за некомпетентность”.
Никакой кары не последовало. Магистр жаждал найти новую битву. Он начал бы действовать прямо сейчас, но ритуал требовал разоружиться, молиться и покаяться.
Хелбрехт владел своим телом с давно отработанной лёгкостью, он поднимал руки или перемещал вес, помогая слугам. В остальном он не обращал на них внимания, как не обращал внимания и на острую боль, когда вытаскивали интерфейсные штыри. Он не обращал внимания ни на что, кроме своего гнева и стыда. От них он не мог скрыться. В окнах купола его отражённое лицо наложилось на планету. Благородное и суровое, непроницаемое, как каменная скала, закалённое суровой трансформацией в Адептус Астартес и неослабевающей войной. Мало кто мог понять, глядя на него, что он думает. Хелбрехт был сдержанным человеком.
Но сегодня его гнев было легко заметить. Его нельзя было увидеть, зато можно почувствовать.
Последнюю часть брони отсоединили от чёрного панциря. Оружейный сервитор направился на свой пост рядом с альковом, где хранился доспех, встал внутрь и отключился. Неофиты поклонились, вышли на несколько минут, а затем вернулись с горячей водой и подогретыми маслами. Они шептали благословения очищения, вытирая его тело влажными полотенцами. Затем двое из трёх начали втирать тёплое масло в покрытую шрамами кожу, тщательно массируя натруженные сверхчеловеческие мышцы. Затем стали соскребать бронзовыми стригилями въевшуюся грязь и оставшийся после боёв пот. Третий опустился на колени и занялся искусственной рукой верховного маршала, блестящим медным механизмом, который заменял правую руку ниже локтя. Послушник смазывал её маслом и полировал, шепча обычные заклинания ремонта. Хелбрехт игнорировал неофитов и не сводил пристального взгляда с планеты.
Раздался звонок. Встроенный в альков рядом с дверьми безрукий и безногий сервитор объявил о посетителе, его мелодичный голос контрастировал с узким хирургически изменённым черепом.
– Магистр святости Теодорих просит позволения войти. Разрешить, отклонить?
Хелбрехт пошевелился, впервые отвернувшись от планеты. Слуги умело приспособились к его движениям.
– Он один?
– Нет. Магистра святости Теодориха сопровождает капитан Наруш из ордена Адептус Астартес Призраки Смерти.
– Оставьте меня и возвращайтесь к своим рыцарям. – Отпустил неофитов верховный маршал. За века выкрикивания приказов и молитв его глубокий голос стал грубым и резонирующим. Он был столь же бесстрастным, что и лицо: спокойный и почти пресный.
Неофиты поклонились.
– Как прикажете, верховный маршал, – ответили они, и удалились через запасной выход.
Едва молодые космические десантники покинули помещение, как один за другим вошли четыре серва ордена, облачённые в мантии с крестом Храмовников и вооружённые пистолетами и мечами. Они заняли свои места, и приготовились служить высочайшему сыну Рогала Дорна.
– Разреши им войти, – сказал Хелбрехт. – Поприветствуй их. – С неожиданной целеустремлённостью он шагнул от купола. Его просторные покои включали Галлериа Астра, где он сейчас находился, палату для частных аудиенций, Стратегиум Окультис, библиариус верховного маршала, келью для сна, армориум, оружейную и другие более тайные комнаты. Многие из расположенных на самом верху центральной башни “''Вечного Крестоносца''” помещений были увенчаны сводчатыми потолками из бронированного стекла, сквозь которые открывался вид на ужасающее величие космоса.
Они когда-то принадлежали Сигизмунду, основателю их ордена и почти наверняка здесь бывал и сам Рогал Дорн. Столь легендарная история и такая честь мало что значили для Хелбрехта в этот момент. Он отстранился от них, считая себя недостойным.
Гигантские шестерёнки завращались, и двери с лязгом разошлись во внутренние переборки “В''ечного Крестоносца”.'' Магистр святости Теодорих вошёл в покои верховного маршала. Как и требовала традиция, капеллан был в доспехах и шлеме. За ним следовал капитан Наруш из Призраков Смерти. Он также был полностью в броне.
– Повелитель, – произнёс Теодорих. Он подождал, пока двери закроются, и снял шлем-череп, открыв неподверженное времени лицо Адептус Астартес, не несшее никаких возрастных генетических изменений, но, несомненно, старое.
Жёсткое и твёрдое оно ничего не выражало, испробовав все комбинации выражений и признав их неподходящими. На голове единственная полоса ярко-белых волос. Во лбу пять служебных штифтов в форме креста – символ двухсот пятидесяти лет службы.
Сервы отвели взгляд. Только маршалы, рыцари Внутреннего круга и состоявшие в братстве капелланов могли смотреть на воина-жреца Чёрных Храмовников без шлема.
Лицо Хелбрехта стало ещё непроницаемей, когда он увидел, что Теодорих снял шлем перед посторонним, но он не стал демонстрировать своё неодобрение. В конечном счёте, Наруш был капитаном ордена, пускай и чужого, и достоин этой чести. Дело в том, что реакция Хелбрехта была личной и комментировать то, что он счёл ошибкой Теодориха, будет невоспитанно и невежливо по отношению к гостю.
Верховный маршал взял предложенное ему одним из камердинеров полотенце и вытер лицо и грудь. Другой принёс мантию – многослойную сутану цвета белой слоновой кости. Сверху шло толстое чёрное шерстяное облачение, украшенное рифлёным крестом ордена. В такой одежде его можно было принять за гигантского человека, который устал от жизни и ушёл в монастырь. Но только если не смотреть ему в глаза. Они были тёмными, помнящими и оценивающими. Они пылали рвением воина, отражая отблески артиллерийского огня. Он ликовал в бою и пел молитвы Императору громким звоном клинков. В окружавшем его воздухе ощущалась жажда битвы. Если бы возникло желание долго выдерживать его пристальный взгляд, то в его глазах можно было увидеть праведность, уверенность и изредка мелькавшее нетерпеливое ожидание кровопролития.
Поражение не заставило померкнуть в них свет. Совсем нет.
– Что я могу сделать для вас, братья? – Спросил Хелбрехт, протягивая руку за графином и отстраняя трэлла, который собрался помочь ему. Он наполнил три прекрасных кубка из олова и стекла, украшенных столь же искусно, что и окна, тягучей синей гольштианской живительной водой и протянул один Теодориху. Старый воин положил шлем на стол и шагнул навстречу. Капитан Наруш не сдвинулся с места и не снял шлем. Ни один из Призраков Смерти никогда не показывал своё лицо в присутствии Чёрных Храмовников. Хелбрехт на мгновение протянул ему второй кубок и, не произнеся ни слова, поставил назад, когда капитан не проявил желания принять его.
Теодорих почувствовал суровое настроение Хелбрехта и быстро перешёл к делу:
– Сеньор, мы должны обсудить планы церемонии награждения, – произнёс он.
Хелбрехт потягивал вино маленькими глотками, изящный жест для такого массивного человека:
– Какая церемония? Какая победа? Мы ничего не празднуем.
– Сеньор…
''– Мы ничего не празднуем,'' – резко повторил он. – Мой первый крестовый поход как верховного маршала закончился полным провалом. Здесь нечего праздновать.
– Почему, брат? – мягко спросил Теодорих. Такой тон капелланы использовали, разговаривая с сомневающимися братьями – доброжелательно, но твёрдо, прося признания.
– Планета пуста. Изверги не побеждены. – Объяснил Хелбрехт, раздражённый, что это вообще пришлось объяснять.
Заговорил Призрак Смерти:
– Всё произошло так, как мы и предсказывали, верховный маршал. – Медленно проскрежетал он сквозь вокс-решётку шлема. Единственными эмоциями в словах Наруша были скорбь и сожаление. – Над циторскими извергами нельзя одержать окончательную победу. Мы можем только наблюдать за ними и сдерживать – это бремя мой орден несёт тысячи лет. Вы поставили перед своими храбрыми воинами безнадёжную задачу.
Глаза Хелбрехта опасно вспыхнули.
Теодорих взял слово, прежде чем его повелитель успел ответить, подняв руку в молчаливой просьбе сохранять благоразумие:
– Возможно, вы оба правы. Возможно, этот пустой мир своего рода неудача. Но с другой стороны верховный маршал одержал великую победу. Очищенно семнадцать миров. В сегментуме не осталось никаких следов ксеносов. Больше они никого не побеспокоят. Брат, благодаря вам придётся переименовать Звёзды Вурдалаков.
– Я так не считаю, – возразил Хелбрехт. – И капитан Наруш так не считает. Не так ли, капитан?
– Мы предупреждали вас, – произнёс капитан. – Ваше тщеславие вело вас к невозможному. Ваши усилия свелись к нулю. Всё произошло, как мы и предупреждали.
Верховный маршал отвернулся. Призраки Смерти были стражами этой части погруженного во тьму космоса. Их поставили за пределами границ Империума, чтобы обитатели Звёзд Вурдалаков не могли покинуть свои родные миры и угрожать остальной галактике. Хелбрехт считал их праздными и даже трусливыми – они подчинились приказам сдерживать, а не попытались зачистить ксеносов. Он согласился на требование Призраков Смерти взять с собой один из их кораблей, проявив великое терпение и только после декрета Инквизиции.
– Возможно, капитан, если бы вы сражались рядом с нами, результат был бы иным.
– Не иным, – решительно возразил Наруш. – Мы не сражались, потому что было бессмысленно сражаться. Мы говорили вам об этом, и теперь вы лично убедились в наших словах. Наша задача – наблюдать. Мы – тюремщики, а не завоеватели. Оставьте эти миры. Они не потерпят иных хозяев, кроме циторов.
Хелбрехт прищурился:
– Крестовый поход никогда не закончится. Он не закончится до тех пор, пока каждая звезда в галактике не засияет под благосклонным правлением Императора. Вы предаёте самое заветное стремление нашего повелителя.
Наруш, который вообще не двигался во время их разговора и не проявил никаких признаков жизни кроме речи и тихого, почти бесшумного металлического бренчания силовой брони, показал на окна.
– Это место не для вас. Оно вообще не для живых существ. Мы знаем, потому что уже пробовали сделать то же, что и вы. Мы провалились, мы слышали их смех, как, несомненно, слышали и вы. Мы до сих пор оплакиваем наш провал. – Его чёрные линзы смотрели глубоко в глаза Хелбрехта. – Вы уйдёте отсюда, а они ночью прокрадутся назад и ничего не изменится. Вы не можете зачистить их планету. Вы не можете убить то, что никогда и не было живым. Они за пределами нашего искусства войны. Их можно только сдержать, но не покорить. Вы охотно разделили наш позор. Нам жаль, что вы решили нести это бремя. Нам жаль, что вы не стали слушать.
Теодорих и Хелбрехт посмотрели, куда указывал Призрак Смерти. Родной мир циторов наконец-то загорелся, пылая болезненно-зелёным цветом. Обстрел не прекращался.
– Ты не можешь быть уверен в этом, капитан. Их мёртвые горели на погребальных кострах по всему сектору, их мир наконец-то в огне, – сказал Теодорих. – Они ушли.
– “Ушли” не синоним “уничтожены”, капеллан, – возразил Наруш. – Они вернутся, как всегда возвращались.
– Он прав, магистр святости. – Хелбрехт порывисто осушил кубок, но один из сервов сразу снова наполнил его. Храмовник внезапно почувствовал жажду.
Теодорих осторожно подбирал следующие слова:
– Если ваше настроение омрачило то, чему вы стали свидетелем на платформах, сыновья Терры могут не упомянуть…
– Я не хочу говорить об этом, – произнёс нетерпящим возражений тоном верховный маршал. На миг на его лице промелькнула ярость, зубы сжались. – Нет, капеллан, крестовый поход потерпел неудачу. Мы не победили. Я не буду праздновать.
Теодорих склонил голову, оставив всё как есть.
– Мы уходим, – продолжил Наруш. – Возвращаемся к нашим братьям и цитадели Неусыпной Вахты. Мы благодарны вам за то, что на некоторое время наша задача станет легче, повелитель. – Возможно, его благодарность была искренней, возможно, прямой насмешкой, но тон капитана не изменился. Не было ни малейшего намёка на то, что он думал. – Желаем вам удачи в следующей кампании. Может она принесёт вам больше чести.
Призрак Смерти сотворил аквилу на нагруднике и склонил голову в приветствии.
Хелбрехт поставил кубок с вином и сложил руки в форме креста Храмовников. Теодорих сделал то же самое.
– Тогда я разрешаю вам уйти, – сказал верховный маршал настолько любезно насколько смог.
– Пусть Император направляет и защищает тебя, капитан, – добавил Теодорих.
– Здесь мы далеко от света Императора, – ответил Наруш. – Очень далеко.
Призрак Смерти вышел, когда он поворачивался, то стало видно геральдику на левом наплечнике, столь же мрачную, как и его голос – зловещий череп со скрещенными косами.
Ещё добрых тридцать секунд после его ухода Хелбрехт смотрел на закрытую дверь, перекатывая кубок в руке.
Теодорих откашлялся.
– Остались вопросы, которые требуют вашего внимания, верховный маршал. Вы задумывались над тем, кем заменить Мордреда Мстителя? Мы хотим захоронить его останки в Сепулкрум Ультимус. Его душа заслужила покой – он был хорошим человеком и отважным воином.
– Не сомневаюсь, что у тебя есть собственные мысли о том, кто должен стать следующим реклюзиархом.
– Вовсе нет, брат, – осторожно ответил Теодорих, не желая, чтобы Хелбрехт принял его слова за лесть. – Выбор ваш и только ваш. Вы – верховный маршал Чёрных Храмовников, божественная воля Императора исполняется через вас, а не через меня. Я не стану рекомендовать, кого вам следует выбрать. Вы узнаете моё мнение, когда соберётся Внутренний круг, как и требует традиция, но не раньше.
– Возможно, им должен стать ты, Теодорих?
– Если на это будет воля Императора – да будет так. Если же нет, то и это будет волей Императора. – Он замолчал. – У вас сегодня плохое настроение, сеньор. Я оставлю вас и займусь подготовкой церемонии завершения крестового похода. Не стоит медлить и с исповедью. Победа или поражение, но после столкновения со столь нечестивым врагом душа каждого брата требует очищения. Сияющий клинок бесполезен, если дух его владельца испорчен. Пусть наша следующая война придётся вам больше по душе. Слава Императору.
– Слава Императору, – прошептал Хелбрехт.
Теодорих потянулся за шлемом. Он лежал на столе – большой череп, ухмыляющийся верховному маршалу. На безумный миг магистру ордена показалось, что это посмертный лик самого Императора неодобрительно смотрит на него.
Хелбрехт вздохнул, сбросив часть напряжения. Ещё немного и в его голосе можно было бы услышать сильную боль, но он владел своим сердцем и не позволил эмоциям проявиться.
– Брат! – Позвал он. – Мне жаль. Ты прав. Я позволил разочарованию взять верх над разумом. Это мой первый крестовый поход как верховного маршала и я не могу с чистой совестью внести его в записи как выполненный.
– Я понимаю, брат.
– И я обдумал вопрос о преемнике Мордреда, – продолжил Хелбрехт. – Я ещё не решил до конца, но склонен согласиться с его желанием.
– Гримальд. Мордред знал своё призвание. Это достойный кандидат. Он обучал его почти два века.
– Есть те, кто считают, что Гримальд не готов принять мантию реклюзиарха.
– Я знаю, брат.
– И, тем не менее, я склоняюсь к его кандидатуре. Я сообщу о своём решении Внутреннему кругу, как только буду уверен. Сначала мы должны понести епитимью за неудачу и сбросить оковы позора. Ничего не говори остальным.
Магистр святости одобрительно посмотрел на своего повелителя и склонил голову. – Как прикажете, сеньор. – Он надел шлем и оставил Хелбрехта одного с его слугами.
Храмовник повернулся и посмотрел на планету, которая запекалась в дыхании собственных ветров. Проблема Гримальда легко отошла на второй план и мысли вернулись к тому, о чём его несколько месяцев назад предупреждал мрачный магистр Призраков Смерти и чему он сам стал свидетелем внизу в гнёздах вурдалаков из перекрученного стекла и изъеденного кислотой палладиума. Миллионы окостеневших трупов со спокойными взглядами. И голос…
Его бесстрастное лицо скривилось от гнева, рука сжала кубок. С внезапной вспышкой ярости он швырнул его в стену. Сервы бросились убирать беспорядок, а он вышел из комнаты.
Он направился вглубь своего святилища, быстро оказавшись в огромном сферическом помещении в центре шпиля, где не имел права находиться никто кроме него – в Стратегиум Окультис. Он поднялся по ступенькам в свисавший в центре зала аналой. Включил его, вокруг загудели фонограммы. Внизу пробудился к жизни голопроектор, соткав в воздухе галактику. Она была такой большой, что можно было потеряться. Здесь были изображены миллиарды звёзд: миллион человеческих систем и бесчисленное число иных – не посещённых, потерянных или кишащих ксеносами. Сто тысяч войн, окрашенные кроваво-красным цветом. Готические кресты, отмечавшие положение других крестовых походов Чёрных Храмовников. Хелбрехт наблюдал за бесчисленными атаками на владения своего возлюбленного повелителя и его решимость крепла. Взгляд переместился туда, где его рыцари стремились расширить господство человечества. Только он был посвящён в эту информацию и больше никто. Только он был избран Императором. Если ему суждено познать поражение, да будет так. Испытание и ничего больше. Нужно идти к следующему испытанию и пройти его.
Он долго стоял и смотрел на фальшивую галактику из света, ища достойную победу, чтобы смыть горечь неудачи.
|Обложка = The-Eternal-Crusader.jpg
|Описание обложки =
|Автор =Гай Хейли / Guy Haley
|Переводчик =Хелбрехт
|Издательство =Black Library
|Серия книг =Война за Армагеддон: Омнибус / War for Armageddon: The Omnibus
|Предыдущая книга = [[Зловещий_крестовый_поход_/_The_Uncanny_Crusade_(рассказ)|Зловещий крестовый поход / The Uncanny Crusade]]
|Следующая книга =
|Год издания =2014
}}
Первая глава
Завершение крестового похода
На краю галактики плыл металлический собор, величественное здание удивительной красоты, возведённое не в честь мирных богов, а во имя войны.
Десять тысяч лет он путешествовал среди звёзд, даруя поровну разрушение и спасение. Враги человечества быстро научились бояться его, как и тех, кто его защищал. Война шла за кораблём, словно ночь следует за днём.
Его называли “''Вечный Крестоносец”'': огромная десятикилометровая боевая баржа, самая мощная из когда-либо созданных в своём классе, чей киль заложили невероятно давно. Борта и устремлённый вперёд хребет “''Вечного Крестоносца”'' украшали орудия смерти; его ангары стали орлиными гнёздами для ангелов войны, готовые открыться в любой момент и обрушить чемпионов человечества на погружённые во мрак миры. Столь много веков прошло с тех пор, когда другие его собратья прекратили или отвернулись от крестового похода Императора, чтобы организовать шаткую оборону против всеохватывающей тьмы – но ''“Вечный Крестоносец”'' продолжал сражаться за несбывшуюся мечту.
Он был древним и ослабленным веками службы, в сравнении с былыми славными днями его коридоры и залы пришли в запустение, но сердце осталось сильным, а реактор пульсировал жаром. Он по-прежнему плыл, кровавый и яростный, в покинутые или забытые уголки космоса, сражаясь против ксеносов, еретиков и тварей варпа, и провозглашал их владениями самого Императора.
Его мрачными хранителями были Чёрные Храмовники, Рыцари Дорна. Они считали себя истинными избранниками Императора среди всех сыновей примархов. Они и только они видели дальше мифов и историй своих собратьев, и признавали божественность за человеком, который создал их.
Они считали ироничным то, что другие Адептус Астартес не могут постичь правду, так легко принятую меньшими людьми, защищать которых было их предназначением.
Чёрные Храмовники никогда и ни при каких обстоятельствах не прекратят свой крестовый поход, пока последний полководец ксеносов и последняя враждебная человеческая цивилизация не будут повергнуты или они погибнут пытаясь.
Омытый кровью, закалённый провалом древней мечты дух “''Вечного Крестоносца''” был старым и свирепо воинственным. Если бы его мысли обрели плоть, он не стал бы заботиться об идеалах чести или поклонения, а думал бы только о войне и сражался бы в первых рядах этой войны. Никто не мог сказать, как его хозяева относятся к подобной двойственности. Корабли не говорят, а если у Чёрных Храмовников и есть подозрения насчёт духа “В''ечного Крестоносца''”, то они всё равно не скажут. Адептус Астартес ревностно относятся к своим тайнам.
На самом деле целеустремлённость и вспыльчивая натура Чёрных Храмовников хорошо гармонировали с характером гневной души “В''ечного Крестоносца''”. В конечном счёте, они были точно такими же: оружие, выкованное для войны, которую проиграли сто веков назад, оба изъеденные временем, оба несмотря ни на что упрямые. И этого достаточно.
''“Вечного Крестоносца”'' остановили на орбите ядовитого мира, омытого светом далёких звёзд, на границе досягаемости Астрономикона. Каждая его надстройка скрипела от сдерживаемого напряжения. Его главным неисполненным желанием было сбросить оковы гравитации и устремиться вперёд, всё дальше, дальше и дальше!
Он не мог. Его дух был по-своему силён, но он не обладал ни волей, ни способностью действовать.
Внутри холодных покоев повелитель штурманов корабля размышлял о войне, которую он не мог признать выигранной, и поэтому “''Вечный Крестоносец”'' был вынужден бездействовать.
Беспокойно он ждал своего часа.
Крестовый поход Звёзд Вурдалаков закончился.
В своём личном святилище на борту ''“Вечного Крестоносца”'' Хелбрехт, верховный маршал Чёрных Храмовников наблюдал за бомбардировкой последней планеты циторских извергов.
Он стоял в куполе из бронированного стекла, который выходил из украшенных галерей. Стекло мерцало справа и слева в точной геометрической процессии. По искусно исполненному замыслу в окнах запечатлели героев его ордена, которые навсегда подняли мозаичное оружие против вечной ночи. Внутри было темно, звёздный свет не проникал сквозь стекло – тени в Галлериа Астра оставались глубокими.
И всё же купол был прозрачным и использовался для свободного просмотра. Во время сражений его защищали рифлёные ставни, сейчас их убрали в металлические опоры, словно веки чудовищного фасеточного глаза.
Оружейный сервитор и три благородных неофита снимали с магистра ордена доспех. Стояла тишина, было слышно только дыхание Хелбрехта, шум электроинструментов, быстрые мягкие шаги за спиной, приглушённый лязг бронзовых пластин, которые снимали и уносили в дальнюю часть галереи, и отдалённый непрерывный грохот орудий корабля, опустошавших неубиваемую планету.
Империум не знал её название, но для Хелбрехта она стала 9836-18 – восемнадцатой планетой, покорённой 9836-м крестовым походом Чёрных Храмовников. Они дали ей кодовое обозначение “Могильное Ядро”. После её уничтожения не останется никакого имени.
Странный синий мир с холодной и токсичной атмосферой – средний газовый гигант похожий на Нептун Солнечной системы. Совершенно бесполезный для человечества и непригодный для обитания. Он слишком далеко находится от любой планеты Империума, чтобы добывать полезные ископаемые из его густого воздуха; и даже слишком далеко от любых других мерзких рас, чтобы они использовали его. Хелбрехт имел право покинуть это место.
Он отказался.
Он ненавидел Могильное Ядро с фанатичной яростью. Ненавидел, потому что это был дом отвратительных циторов. Но больше всего он ненавидел планету за то, что когда Чёрные Храмовники явились принести правосудие Императора её отвратительным обитателям, она оказалась пустой, заброшенной гробницей. И выглядела покинутой тысячи лет назад, чего просто не могло быть. Циторы бежали именно сюда – ауспики Храмовников сообщали об этом предельно ясно. Планета должна была стать для ксеносов полем последней битвы. Но вместо блистательной победы Чёрные Храмовники высадились на платформы, стоявшие на якорях в небесах, чтобы найти… ничего.
Плитоподобные мышцы Хелбрехта напряглись. Один из неофитов вздрогнул, прервав размеренную работу.
Добыча обманула верховного маршала, и он приказал уничтожить Могильное Ядро. Планета была такой же неправильной, как и сами изверги, и её было необходимо сжечь. Но она не умирала. При обычном ходе вещей атмосфера должна была воспламениться от интенсивного орбитального обстрела. Модифицированные термоядерные бомбы устремлялись вниз через равные интервалы времени, безмолвно взрываясь на заданной глубине в густом газовом слое планеты. Их оранжевое сияние померкло; всемирный пожар так и не вспыхнул. Разве что только облака горели неохотно и странно. Кружившиеся синие вихри проносились в стратосфере. Не более разрушительные, чем высотные молнии, они вызвали странное сияние в радиоактивной короне планеты. Они танцевали, дразня Хелбрехта своей живучестью.
Почему она не ''горела''?
Ни одна глориана не сопровождала завершение крестового похода. На флагмане Хелбрехта царила меланхолия. Слуги работали спокойно, снимая части доспеха настолько мягко насколько это было возможно. Ни один не осмеливался заговорить с ним. Сначала плащ, затем наплечники и тяжёлый силовой ранец, который унёс безропотный сервитор. Затем отстегнули поножи и наручи, осторожно отвинтив друг от друга и отсоединив от тела. Они работали быстро. Верховному маршалу это пришлось не по душе; без брони он чувствовал себя уязвимым перед своим позором.
“Прости меня, Император, за то, что я подвёл тебя, – подумал он. – Покарай меня за некомпетентность”.
Никакой кары не последовало. Магистр жаждал найти новую битву. Он начал бы действовать прямо сейчас, но ритуал требовал разоружиться, молиться и покаяться.
Хелбрехт владел своим телом с давно отработанной лёгкостью, он поднимал руки или перемещал вес, помогая слугам. В остальном он не обращал на них внимания, как не обращал внимания и на острую боль, когда вытаскивали интерфейсные штыри. Он не обращал внимания ни на что, кроме своего гнева и стыда. От них он не мог скрыться. В окнах купола его отражённое лицо наложилось на планету. Благородное и суровое, непроницаемое, как каменная скала, закалённое суровой трансформацией в Адептус Астартес и неослабевающей войной. Мало кто мог понять, глядя на него, что он думает. Хелбрехт был сдержанным человеком.
Но сегодня его гнев было легко заметить. Его нельзя было увидеть, зато можно почувствовать.
Последнюю часть брони отсоединили от чёрного панциря. Оружейный сервитор направился на свой пост рядом с альковом, где хранился доспех, встал внутрь и отключился. Неофиты поклонились, вышли на несколько минут, а затем вернулись с горячей водой и подогретыми маслами. Они шептали благословения очищения, вытирая его тело влажными полотенцами. Затем двое из трёх начали втирать тёплое масло в покрытую шрамами кожу, тщательно массируя натруженные сверхчеловеческие мышцы. Затем стали соскребать бронзовыми стригилями въевшуюся грязь и оставшийся после боёв пот. Третий опустился на колени и занялся искусственной рукой верховного маршала, блестящим медным механизмом, который заменял правую руку ниже локтя. Послушник смазывал её маслом и полировал, шепча обычные заклинания ремонта. Хелбрехт игнорировал неофитов и не сводил пристального взгляда с планеты.
Раздался звонок. Встроенный в альков рядом с дверьми безрукий и безногий сервитор объявил о посетителе, его мелодичный голос контрастировал с узким хирургически изменённым черепом.
– Магистр святости Теодорих просит позволения войти. Разрешить, отклонить?
Хелбрехт пошевелился, впервые отвернувшись от планеты. Слуги умело приспособились к его движениям.
– Он один?
– Нет. Магистра святости Теодориха сопровождает капитан Наруш из ордена Адептус Астартес Призраки Смерти.
– Оставьте меня и возвращайтесь к своим рыцарям. – Отпустил неофитов верховный маршал. За века выкрикивания приказов и молитв его глубокий голос стал грубым и резонирующим. Он был столь же бесстрастным, что и лицо: спокойный и почти пресный.
Неофиты поклонились.
– Как прикажете, верховный маршал, – ответили они, и удалились через запасной выход.
Едва молодые космические десантники покинули помещение, как один за другим вошли четыре серва ордена, облачённые в мантии с крестом Храмовников и вооружённые пистолетами и мечами. Они заняли свои места, и приготовились служить высочайшему сыну Рогала Дорна.
– Разреши им войти, – сказал Хелбрехт. – Поприветствуй их. – С неожиданной целеустремлённостью он шагнул от купола. Его просторные покои включали Галлериа Астра, где он сейчас находился, палату для частных аудиенций, Стратегиум Окультис, библиариус верховного маршала, келью для сна, армориум, оружейную и другие более тайные комнаты. Многие из расположенных на самом верху центральной башни “''Вечного Крестоносца''” помещений были увенчаны сводчатыми потолками из бронированного стекла, сквозь которые открывался вид на ужасающее величие космоса.
Они когда-то принадлежали Сигизмунду, основателю их ордена и почти наверняка здесь бывал и сам Рогал Дорн. Столь легендарная история и такая честь мало что значили для Хелбрехта в этот момент. Он отстранился от них, считая себя недостойным.
Гигантские шестерёнки завращались, и двери с лязгом разошлись во внутренние переборки “В''ечного Крестоносца”.'' Магистр святости Теодорих вошёл в покои верховного маршала. Как и требовала традиция, капеллан был в доспехах и шлеме. За ним следовал капитан Наруш из Призраков Смерти. Он также был полностью в броне.
– Повелитель, – произнёс Теодорих. Он подождал, пока двери закроются, и снял шлем-череп, открыв неподверженное времени лицо Адептус Астартес, не несшее никаких возрастных генетических изменений, но, несомненно, старое.
Жёсткое и твёрдое оно ничего не выражало, испробовав все комбинации выражений и признав их неподходящими. На голове единственная полоса ярко-белых волос. Во лбу пять служебных штифтов в форме креста – символ двухсот пятидесяти лет службы.
Сервы отвели взгляд. Только маршалы, рыцари Внутреннего круга и состоявшие в братстве капелланов могли смотреть на воина-жреца Чёрных Храмовников без шлема.
Лицо Хелбрехта стало ещё непроницаемей, когда он увидел, что Теодорих снял шлем перед посторонним, но он не стал демонстрировать своё неодобрение. В конечном счёте, Наруш был капитаном ордена, пускай и чужого, и достоин этой чести. Дело в том, что реакция Хелбрехта была личной и комментировать то, что он счёл ошибкой Теодориха, будет невоспитанно и невежливо по отношению к гостю.
Верховный маршал взял предложенное ему одним из камердинеров полотенце и вытер лицо и грудь. Другой принёс мантию – многослойную сутану цвета белой слоновой кости. Сверху шло толстое чёрное шерстяное облачение, украшенное рифлёным крестом ордена. В такой одежде его можно было принять за гигантского человека, который устал от жизни и ушёл в монастырь. Но только если не смотреть ему в глаза. Они были тёмными, помнящими и оценивающими. Они пылали рвением воина, отражая отблески артиллерийского огня. Он ликовал в бою и пел молитвы Императору громким звоном клинков. В окружавшем его воздухе ощущалась жажда битвы. Если бы возникло желание долго выдерживать его пристальный взгляд, то в его глазах можно было увидеть праведность, уверенность и изредка мелькавшее нетерпеливое ожидание кровопролития.
Поражение не заставило померкнуть в них свет. Совсем нет.
– Что я могу сделать для вас, братья? – Спросил Хелбрехт, протягивая руку за графином и отстраняя трэлла, который собрался помочь ему. Он наполнил три прекрасных кубка из олова и стекла, украшенных столь же искусно, что и окна, тягучей синей гольштианской живительной водой и протянул один Теодориху. Старый воин положил шлем на стол и шагнул навстречу. Капитан Наруш не сдвинулся с места и не снял шлем. Ни один из Призраков Смерти никогда не показывал своё лицо в присутствии Чёрных Храмовников. Хелбрехт на мгновение протянул ему второй кубок и, не произнеся ни слова, поставил назад, когда капитан не проявил желания принять его.
Теодорих почувствовал суровое настроение Хелбрехта и быстро перешёл к делу:
– Сеньор, мы должны обсудить планы церемонии награждения, – произнёс он.
Хелбрехт потягивал вино маленькими глотками, изящный жест для такого массивного человека:
– Какая церемония? Какая победа? Мы ничего не празднуем.
– Сеньор…
''– Мы ничего не празднуем,'' – резко повторил он. – Мой первый крестовый поход как верховного маршала закончился полным провалом. Здесь нечего праздновать.
– Почему, брат? – мягко спросил Теодорих. Такой тон капелланы использовали, разговаривая с сомневающимися братьями – доброжелательно, но твёрдо, прося признания.
– Планета пуста. Изверги не побеждены. – Объяснил Хелбрехт, раздражённый, что это вообще пришлось объяснять.
Заговорил Призрак Смерти:
– Всё произошло так, как мы и предсказывали, верховный маршал. – Медленно проскрежетал он сквозь вокс-решётку шлема. Единственными эмоциями в словах Наруша были скорбь и сожаление. – Над циторскими извергами нельзя одержать окончательную победу. Мы можем только наблюдать за ними и сдерживать – это бремя мой орден несёт тысячи лет. Вы поставили перед своими храбрыми воинами безнадёжную задачу.
Глаза Хелбрехта опасно вспыхнули.
Теодорих взял слово, прежде чем его повелитель успел ответить, подняв руку в молчаливой просьбе сохранять благоразумие:
– Возможно, вы оба правы. Возможно, этот пустой мир своего рода неудача. Но с другой стороны верховный маршал одержал великую победу. Очищенно семнадцать миров. В сегментуме не осталось никаких следов ксеносов. Больше они никого не побеспокоят. Брат, благодаря вам придётся переименовать Звёзды Вурдалаков.
– Я так не считаю, – возразил Хелбрехт. – И капитан Наруш так не считает. Не так ли, капитан?
– Мы предупреждали вас, – произнёс капитан. – Ваше тщеславие вело вас к невозможному. Ваши усилия свелись к нулю. Всё произошло, как мы и предупреждали.
Верховный маршал отвернулся. Призраки Смерти были стражами этой части погруженного во тьму космоса. Их поставили за пределами границ Империума, чтобы обитатели Звёзд Вурдалаков не могли покинуть свои родные миры и угрожать остальной галактике. Хелбрехт считал их праздными и даже трусливыми – они подчинились приказам сдерживать, а не попытались зачистить ксеносов. Он согласился на требование Призраков Смерти взять с собой один из их кораблей, проявив великое терпение и только после декрета Инквизиции.
– Возможно, капитан, если бы вы сражались рядом с нами, результат был бы иным.
– Не иным, – решительно возразил Наруш. – Мы не сражались, потому что было бессмысленно сражаться. Мы говорили вам об этом, и теперь вы лично убедились в наших словах. Наша задача – наблюдать. Мы – тюремщики, а не завоеватели. Оставьте эти миры. Они не потерпят иных хозяев, кроме циторов.
Хелбрехт прищурился:
– Крестовый поход никогда не закончится. Он не закончится до тех пор, пока каждая звезда в галактике не засияет под благосклонным правлением Императора. Вы предаёте самое заветное стремление нашего повелителя.
Наруш, который вообще не двигался во время их разговора и не проявил никаких признаков жизни кроме речи и тихого, почти бесшумного металлического бренчания силовой брони, показал на окна.
– Это место не для вас. Оно вообще не для живых существ. Мы знаем, потому что уже пробовали сделать то же, что и вы. Мы провалились, мы слышали их смех, как, несомненно, слышали и вы. Мы до сих пор оплакиваем наш провал. – Его чёрные линзы смотрели глубоко в глаза Хелбрехта. – Вы уйдёте отсюда, а они ночью прокрадутся назад и ничего не изменится. Вы не можете зачистить их планету. Вы не можете убить то, что никогда и не было живым. Они за пределами нашего искусства войны. Их можно только сдержать, но не покорить. Вы охотно разделили наш позор. Нам жаль, что вы решили нести это бремя. Нам жаль, что вы не стали слушать.
Теодорих и Хелбрехт посмотрели, куда указывал Призрак Смерти. Родной мир циторов наконец-то загорелся, пылая болезненно-зелёным цветом. Обстрел не прекращался.
– Ты не можешь быть уверен в этом, капитан. Их мёртвые горели на погребальных кострах по всему сектору, их мир наконец-то в огне, – сказал Теодорих. – Они ушли.
– “Ушли” не синоним “уничтожены”, капеллан, – возразил Наруш. – Они вернутся, как всегда возвращались.
– Он прав, магистр святости. – Хелбрехт порывисто осушил кубок, но один из сервов сразу снова наполнил его. Храмовник внезапно почувствовал жажду.
Теодорих осторожно подбирал следующие слова:
– Если ваше настроение омрачило то, чему вы стали свидетелем на платформах, сыновья Терры могут не упомянуть…
– Я не хочу говорить об этом, – произнёс нетерпящим возражений тоном верховный маршал. На миг на его лице промелькнула ярость, зубы сжались. – Нет, капеллан, крестовый поход потерпел неудачу. Мы не победили. Я не буду праздновать.
Теодорих склонил голову, оставив всё как есть.
– Мы уходим, – продолжил Наруш. – Возвращаемся к нашим братьям и цитадели Неусыпной Вахты. Мы благодарны вам за то, что на некоторое время наша задача станет легче, повелитель. – Возможно, его благодарность была искренней, возможно, прямой насмешкой, но тон капитана не изменился. Не было ни малейшего намёка на то, что он думал. – Желаем вам удачи в следующей кампании. Может она принесёт вам больше чести.
Призрак Смерти сотворил аквилу на нагруднике и склонил голову в приветствии.
Хелбрехт поставил кубок с вином и сложил руки в форме креста Храмовников. Теодорих сделал то же самое.
– Тогда я разрешаю вам уйти, – сказал верховный маршал настолько любезно насколько смог.
– Пусть Император направляет и защищает тебя, капитан, – добавил Теодорих.
– Здесь мы далеко от света Императора, – ответил Наруш. – Очень далеко.
Призрак Смерти вышел, когда он поворачивался, то стало видно геральдику на левом наплечнике, столь же мрачную, как и его голос – зловещий череп со скрещенными косами.
Ещё добрых тридцать секунд после его ухода Хелбрехт смотрел на закрытую дверь, перекатывая кубок в руке.
Теодорих откашлялся.
– Остались вопросы, которые требуют вашего внимания, верховный маршал. Вы задумывались над тем, кем заменить Мордреда Мстителя? Мы хотим захоронить его останки в Сепулкрум Ультимус. Его душа заслужила покой – он был хорошим человеком и отважным воином.
– Не сомневаюсь, что у тебя есть собственные мысли о том, кто должен стать следующим реклюзиархом.
– Вовсе нет, брат, – осторожно ответил Теодорих, не желая, чтобы Хелбрехт принял его слова за лесть. – Выбор ваш и только ваш. Вы – верховный маршал Чёрных Храмовников, божественная воля Императора исполняется через вас, а не через меня. Я не стану рекомендовать, кого вам следует выбрать. Вы узнаете моё мнение, когда соберётся Внутренний круг, как и требует традиция, но не раньше.
– Возможно, им должен стать ты, Теодорих?
– Если на это будет воля Императора – да будет так. Если же нет, то и это будет волей Императора. – Он замолчал. – У вас сегодня плохое настроение, сеньор. Я оставлю вас и займусь подготовкой церемонии завершения крестового похода. Не стоит медлить и с исповедью. Победа или поражение, но после столкновения со столь нечестивым врагом душа каждого брата требует очищения. Сияющий клинок бесполезен, если дух его владельца испорчен. Пусть наша следующая война придётся вам больше по душе. Слава Императору.
– Слава Императору, – прошептал Хелбрехт.
Теодорих потянулся за шлемом. Он лежал на столе – большой череп, ухмыляющийся верховному маршалу. На безумный миг магистру ордена показалось, что это посмертный лик самого Императора неодобрительно смотрит на него.
Хелбрехт вздохнул, сбросив часть напряжения. Ещё немного и в его голосе можно было бы услышать сильную боль, но он владел своим сердцем и не позволил эмоциям проявиться.
– Брат! – Позвал он. – Мне жаль. Ты прав. Я позволил разочарованию взять верх над разумом. Это мой первый крестовый поход как верховного маршала и я не могу с чистой совестью внести его в записи как выполненный.
– Я понимаю, брат.
– И я обдумал вопрос о преемнике Мордреда, – продолжил Хелбрехт. – Я ещё не решил до конца, но склонен согласиться с его желанием.
– Гримальд. Мордред знал своё призвание. Это достойный кандидат. Он обучал его почти два века.
– Есть те, кто считают, что Гримальд не готов принять мантию реклюзиарха.
– Я знаю, брат.
– И, тем не менее, я склоняюсь к его кандидатуре. Я сообщу о своём решении Внутреннему кругу, как только буду уверен. Сначала мы должны понести епитимью за неудачу и сбросить оковы позора. Ничего не говори остальным.
Магистр святости одобрительно посмотрел на своего повелителя и склонил голову. – Как прикажете, сеньор. – Он надел шлем и оставил Хелбрехта одного с его слугами.
Храмовник повернулся и посмотрел на планету, которая запекалась в дыхании собственных ветров. Проблема Гримальда легко отошла на второй план и мысли вернулись к тому, о чём его несколько месяцев назад предупреждал мрачный магистр Призраков Смерти и чему он сам стал свидетелем внизу в гнёздах вурдалаков из перекрученного стекла и изъеденного кислотой палладиума. Миллионы окостеневших трупов со спокойными взглядами. И голос…
Его бесстрастное лицо скривилось от гнева, рука сжала кубок. С внезапной вспышкой ярости он швырнул его в стену. Сервы бросились убирать беспорядок, а он вышел из комнаты.
Он направился вглубь своего святилища, быстро оказавшись в огромном сферическом помещении в центре шпиля, где не имел права находиться никто кроме него – в Стратегиум Окультис. Он поднялся по ступенькам в свисавший в центре зала аналой. Включил его, вокруг загудели фонограммы. Внизу пробудился к жизни голопроектор, соткав в воздухе галактику. Она была такой большой, что можно было потеряться. Здесь были изображены миллиарды звёзд: миллион человеческих систем и бесчисленное число иных – не посещённых, потерянных или кишащих ксеносами. Сто тысяч войн, окрашенные кроваво-красным цветом. Готические кресты, отмечавшие положение других крестовых походов Чёрных Храмовников. Хелбрехт наблюдал за бесчисленными атаками на владения своего возлюбленного повелителя и его решимость крепла. Взгляд переместился туда, где его рыцари стремились расширить господство человечества. Только он был посвящён в эту информацию и больше никто. Только он был избран Императором. Если ему суждено познать поражение, да будет так. Испытание и ничего больше. Нужно идти к следующему испытанию и пройти его.
Он долго стоял и смотрел на фальшивую галактику из света, ища достойную победу, чтобы смыть горечь неудачи.
