Левиафан / Leviathan (роман)

Перевод в процессе: 14/46 Перевод произведения не окончен. В данный момент переведены 14 частей из 46.

WARPFROG Гильдия Переводчиков Warhammer Левиафан / Leviathan (роман)
Автор	Дариус Хинкс / Darius Hinks
Переводчик	Translationmaker
Издательство	Black Library
Год издания	2023
Подписаться на обновления	Telegram-канал
Обсудить	Telegram-чат
Скачать	EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

Сюжетные связи
Входит в цикл	Левиафан
Следующая книга	Свет Императора / The Light of the Emperor

я вижу катабазис саму суть кровавый шлейф увядание и рост поток и обратный поток я вижу всё это и начинаю

Пролог

К концу, когда иссякла всякая надежда на спасение, ослеплённые ужасом люди набросились друг на друга, терзая тех, кого прежде любили.

Матери, отцы, сыновья и дочери.

Эти слова больше ничего не значили.

В свои последние мгновения они стали просто животными. Дрожащие и кричащие. Борющиеся в темноте.

Сражающиеся за собственные жизни.

Тарро выл вместе с остальными, моля о пощаде, как будто напавшие на них монстры могли его услышать. Как будто им было не всё равно.

— Пожалуйста!

Он упал на пол и ахнул от удивления. Мужчина огляделся по сторонам и понял, что находится дома, что утро ещё не наступило. Его жена, Валасия, спокойно спала в постели. Не было никаких крыльев. Никаких звероподобных ужасов. Никаких криков. Всё это было нереальным.

Тарро ощутил такое облегчение, что рассмеялся. Сон. Только и всего.

Но это было так живо.

Он по-прежнему чувствовал отчаянный голод, терзающий сердце и кости. Тарро какое-то время оставался на месте, пытаясь привести мысли в порядок и начать думать о чём-то другом, но тошнотворные образы не хотели его покидать. Мужчина оделся и вышел на улицу, вдохнул прохладный ночной воздух и посмотрел на звёзды.

Всего лишь сон.

Тарро не мог припомнить, чтобы на него когда-либо так сильно действовал кошмар, такого не было даже в детстве. В голове проносились обрывки ночного кошмара. И в центре разрозненных сцен всегда была огромная фигура. Четырёхрукий колосс. Богоподобный, возвышающийся над кронами деревьев стремительный жнец, из продолговатого черепа которого торчали костяные лезвия, а на лицо было слишком страшно смотреть. Он был отвратителен. Плоть на одной стороне лица выгорела, обнажив обугленные сухожилия. Но это было чем-то большим, нежели просто внешностью, ужасом эту фигуру наполняло нечто куда более глубокое: понимание того, что это значило. Существо несло не просто смерть. Но смерть окончательную. Оно было предвестником.

— Император, защити меня, — прошептал Тарро и поспешил прочь из жилого блока, следуя по узкой тропинке среди скал, в надежде, что ночной воздух принесёт ему успокоение. Мужчина зашёл в небольшой лес, деревья нависли над ним, образуя туннель. Когда он оказался на противоположной стороне, то с удивлением заметил огни, мерцающие дальше по склону горы. И кому сейчас не спится? Тарро направился к этим огонькам и увидел, что, несмотря на поздний час, в темноте собрались сотни, а может даже и тысячи людей. Нескольких он узнал, но большинство были незнакомцами. Глядя на такое количества людей, сбившихся в кучу посреди ночи, невольно начинаешь чувствовать удивление и даже подобие страха. Все собравшиеся смотрели вниз с горы, вглядываясь в ночь.

Никто не произнёс ни слова.

Люди выглядели испуганными, все до единого, их лица были бледными и неподвижными, будто скрытые во тьме черепа. Узел в животе затянулся ещё сильнее. Это звучало бессмысленно, но каким-то образом Тарро понял, что напугало этих людей. Он знал, почему все эти люди собрались здесь, на опушке леса.

— Сон, — тихо сказал Тарро, подойдя к молодой женщине.

Она быстро кивнула и, дрожа, посмотрела на лес.

— Предвестник. — Это имя показалось Тарро странным, тяжелым и холодным. Он тут же пожалел, что произнес его.

Женщина старалась не встречаться с ним взглядом.

Тарро вспомнились звуки из ночного кошмара: скрежет когтей, скрип хитина. Кровь застыла в жилах. Он представил, как когти раздирают его, вспарывают живот.

— Как мы могли видеть один и тот же сон? — спросил он.

— Это предзнаменование, — прошептала женщина.

— Чего?

— Конца.

Поднимаясь, Сардия поцарапала ногу, от чего поморщилась. Лестница крепитесь к внешней стороне дымохода, и находилась в сотнях футов над улицами. Несмотря на дым, улей Саламин был виден лучше, чем когда-либо. Только сейчас Сардия смогла в полной мере осознать масштаб этого города. Тысячи жилых зданий и производственных мастерских громоздились друг на друге, куда бы она ни посмотрела.

Экскреция промышленности и распада.

Сквозь смог проносились чудовищных размеров тени — грузовые суда, летящие в порт Дура, откуда их грузы будут отправлены в другие миры, и даже в другие звёздные системы. Сардия слышала двигатели этих кораблей на протяжении всей своей жизни, но никогда не видела их самих. Зрелище наполнило женщину восторгом, и какое-то мгновение она не могла ничего, кроме как просто смотреть во все глаза.

Сардия взобралась ещё на одну ступеньку, сильнее ободрав ногу о ржавый металл. Если бы она посмотрела вниз, то наверняка потеряла бы самообладание, поэтому она смотрела строго вверх, не отрывая взгляда от края дымовой трубы. На женщине был надет респиратор и толстые, усиленные сварочные очки, но испарения были настолько сильными, что глаза всё равно слезились. По руке пробежал какой-то паразит. Сардия зашипела от отвращения, смахнув существо проч. Здесь, наверху, насекомых было намного больше, они ползали по изрытой поверхности дымохода. Некоторые из них напоминали саранчу или тараканов с блестящими бронированными телами. Какие-то были похожи на змей, обвивающихся друг вокруг друга. Но на самом деле эти существа не были ни тем, ни другим, и, кем бы они ни были, эти насекомые были чужеродными для Региума. Сардия никогда раньше не видела ничего подобного. К счастью, здесь не было более крупных существ. Она не представляла, как справилась бы с чем-то большим на такой высоте, не разбившись при этом насмерть.

— Чтоб тебя! — прошипела Сардия, почувствовав на предплечья ещё одного паразита. На этот раз женщина оказалась слишком медленной. Существо разрезало кожу и погрузилось в мышцу. Теперь она чувствовала, как десятки паразитов грызут внутреннюю сторону руки. Боль становилась невыносимой.

Другие работники нефтеперерабатывающего завода знали про этих паразитах. Они не могли не знать. Когда Сардия впервые упомянула о паразитах, рабочие лишь усмехнулись. Позже, когда она пригрозила что сделает что-то с этими жуками, они разозлились. Ей потребовалось много времени, чтобы понять почему. Им понравились эти существа. Сардия видела, как кожа рабочих вздувалась и шла рябью, пока они трудились. Она видела, как насекомоподобные существа двигались по их мышцам, но люди ничего с этим не делали. Это никого не беспокоило. Рабочие получали удовольствие, позволяя существам проникать в свои тела. Даже бригадир не проявил к паразитам никакого интереса, когда Сардия попыталась его предупредить. Женщина покачала головой и продолжила взбираться выше. Это больше не имело значения. Она не собиралась сидеть сложа руки и позволить Саламину погибнуть. Сардия собиралась остановить этих паразитов.

Добравшись до края дымовой трубы, она поняла, что лестница не достаёт до её конца. Последние несколько перекладин были оторваны, и, чтобы добраться до верхушки, Сардии придётся встать на самую верхнюю перекладину и дотянуться до края башни. Ей придётся балансировать над эти головокружительным обрывом. Из трещин в каменном дымоходе сочился слепящий глаза дым, пока женщина корчилась на верхней перекладине.

Она не могла этого сделать.

— У тебя нет выбора, — прошипела Сардия себе под нос.

— Не будь трусихой.

Через отверстия в основании было видно, как паразиты кишмя кишат внутри трубы. Труба была их гнездом. Они размножались здесь. Сардия должна остановить заражение до того, как паразиты распространятся по всему улью.

Прошептав молитву, она встала на верхнюю перекладину и потянулась так высоко, как только смогла. Женщина с облегчением вздохнула, зацепившись пальцами за край трубы. Теперь оставалось лишь подтянутся. Работа на нефтеперерабатывающем заводе сделала Сардию выносливой и сильной, поэтому, она нашла точку опоры и, оттолкнувшись, вскарабкалась вверх.

И вот она добралась до вершины, легла на край дымохода и заглянула в его недра. Это было всё равно, что взобраться на вершину вулкана. Жар обдал лицо, опалил волосы и вызвал слезотечение. Сардия сморгнула, сильнее затянула ремни респиратора и прищурилась, глядя сквозь затемнённые линзы.

— Трон, — прошептала женщина. Дымоход кишел паразитами. Сардии пришлось бороться с нахлынувшими приступами тошноты, пока дым и испарения рассеивались, открывая весь ужас происходящего. Их были миллионы, паразиты ползали, извивались и летали в темноте. Внутри было бесчестное множество вариаций жуков. Некоторые из них напоминали существ, которые прогрызли её кожу, но другие выглядели ещё страннее — неуклюжие насекомоподобные твари с фиолетовыми панцирями, ползающие рядом со скользкими от крови мозгами, которые плавали в дыму.

Наблюдая за происходящим, Сардия почувствовала, что теряет рассудок. Она должна была действовать быстро, иначе у неё сдадут нервы. Женщина отстегнула висящий на спине ящик, открыла его, достала заряд взрывчатки и взвела его.

— Во имя Бога-Императора, — сказала Сардия дрожащим голосом, бросая взрывчатку через дымохода.

Потребовалось несколько секунд, чтобы заряд достиг дна. Затем к женщине устремился яркий свет и пламя. Сардия закричала, её кожа покрылась волдырями, лёгкие наполнились агонией.

Она сорвалась с трубы, обгоревшая и изломанная. Огонь не только сжёг плоть женщины, но и вытеснил из её голову всю неосознанность. В свои последние мгновения Сардия увидела правду. Эти существа были плодом её разума. Всё остальные были правы. Там, где она видела когти и крылья, был лишь падающий пепел. Её жестоко обманули.

Крики женщины оборвались, когда она с глухим стуком упала на улицу.

— Возвращайтесь к работе, — сказала Белтис, свирепо глядя на собравшуюся в переулке толпу. Её рука покоилась на висящем у бедра электрическом цепе, а по тону было ясно, что женщина не собиралась открывать дискуссию, но толпа была непоколебима. Они косились на Белтис так, словно смеялись над ней. Впервые за много лет она почувствовала сомнение. Как они могли на неё так смотреть? Как они посмели? Мир катился под откос. Неужели всё действительно шло настолько плохо, что подобный сброд, осмелился бросить ей вызов?

— Вернёмся, когда Гатас Кульм лично нам прикажет, — сказал лидер собравшейся толпы, серокожий жёлчный человечишка по имени Тироль.

— Мы работаем на него, а не на тебя. Или... Ну… — Мужчина ухмыльнулся.

— Раньше работали.

Сомнения исчезли. Эти подонки давно бы подохли, если бы не Кульм. Он вытащил их из сточной канавы. Превратил сборище враждующих, подлых шестёрок в организацию, обладающую, держащую в своих руках подлинную властью. Без Гатаса этот сброд ничего не стоил. Только он мог помочь им добиться того, чего они добились. Его дальновидность. Его упорный труд. Вот единственная причина их успехов.

— Либо вы работаете на него, — тихо сказала Белтис, спускаясь по пожарной лестнице и спрыгивая в переулок.

— Либо вы вообще ни на кого не работаете. Женщина сохраняла нейтральный тон, давая им понять, что разговор будет конструктивным.

Тироль приподнял бровь.

— Это что, угроза? Он ведь помнит, что нам известны все детали этого дела? Он подвысил голос.

— Что, если силовики узнают, что Кульм, это главный организатор?

Сказав это, Тироль посмотрел на своих друзей.

— Если поразмыслить, то это позор, равзе нет? Все эти боеприпасы сделали для военных, а Кульм присваивал целые партии, набивая собственные карманы. Это просто ужасно — заниматься спекуляцией, когда наши доблестные солдаты так отчаянно нуждаются в хорошем обеспечении. Особенно если учесть, кому мы продаём эти боеприпасы. Не все наши клиенты искренне радеют за интересы Империума, не так ли?

Теперь Белтис был всего в нескольких футах от толпы.

— Думаешь, силовики ничего не знают? Ты действительно думаешь, что они никогда не стучали в нашу дверь лишь по чистой случайности? Включи, наконец, мозги, или что там у тебя вместо них. Они работают на Кульма. Как и все в порте Дура.

Тироль с каждой минутой становился всё самоувереннее. Он стал вести себя развязно, вызывая ухмылки у товарищей.

— Ты живёшь прошлым, девочка. Так всё было, когда Кульм пребывал в расцвете сил, но не сейчас. Никто не видел его уже несколько месяцев. — Тироль подошёл к Белтис и театрально прошептал: «Ходят слухи, что Кульм мёртв. И ты просто пытаешься делать вид, что он по-прежнему у руля, потому что знаешь, что без него тебе будет худо».

Белтис обвела толпу взглядом.

— Он только что назвал меня «девочкой»?

Некоторые из собравшегося сброда инстинктивно кивнули, позабыв, что должны были вести себя вызывающе.

— И что с того? — огрызнулся Тироль, но его уверенность явно поубавилась, и мужчина сделал шаг назад.

— Ты девочка Кульма. Папкина гордость и отрада. Думаешь, это даёт тебе право…

Слова мужчины оборвались кашлем, когда Белтис хлестнула его по горлу электрическим целом. Воздух наполнился запахом жареного мяса. Кульм рухнул на колени и схватился за цепь, между пальцев повалил дым.

Кто-то из дружков Тироля полез за чем-то в карман, но передумал, увидев, что Белтис целится ему в голову из автопистолета.

Когда главарь поджарился, его шайка отступила, как и ожидалось, бесхребетная толпа.

— Кульм жив, — сказала Белтис, понизив голос. Она махнула пистолетом в дальний конец переулка, где сквозь смог можно было разглядеть мчащиеся машины.

— А тем временем это место превращается в ад, и силовики ничего с этим не делают.

Тироль вцепился в женщину, издав странный скулящий звук, его лицо побагровело.

— Мы знаем о взрывах на складах и о тех придурках из Сафы, что себя подожгли. Что-то пошло не так, и кто же, по-вашему будет это разруливать? Наш великий планетарный губернатор, сидящий в Саламине? Или Ультрадесантники? Плевать они хотели на простых людей. Кто знает, чем они вообще сейчас заняты. Не думаю, что они даже… — Белтис не хватало слов. Она видела сынов Гиллимана лишь мельком, на зернистых пикт-снимках, но этого хватило для разочарования.

Женщина покачала головой.

— Нет. Кульм с этим разберётся. Он всё решит.

Белтис выключила цеп и сняла цепь с шеи Тироля. Мужчина упал на землю, рыдая и хватаясь за изуродованное горло, из ран сочился дым.

— Возвращайтесь к работе, — сказала Белтис, направляя цеп на толпу и разбрасывая по переулку обугленную кожу и кровь.

— И отнесите эту лужу мочи обратно его матери.

Люди бросились выполнять приказ, их бунт развалился так же быстро, как и возник, но, когда они потащили Тироля прочь, бормоча извинения, Белтис задумалась, сколько времени пройдёт, прежде чем они попытаются организовать новую забастовку. Такого раньше никогда не случалось, и её не покидало чувство, что подобное повторится. Всё рушилось. Женщина оглядела выстроившиеся вдоль переулка здания без окон. Она слышала отдалённую стрельбу и крики людей. Порт Дура сходил с ума.

Белтис направилась обратно домой, отдавая отрывистые приказы слугам, пока поднималась в личные покои отца. Она прошла через двери с генетическим замком и остановилась на верхней площадке лестницы, глядя в коридор, вдоль которого тянулись ряды дверей, она подумала обо всех людях, которые приходили сюда, чтобы встретится с её отцом, присягнуть на верность могущественному Гатасу Кульму, истинному правителю порта Дура. На протяжении многих лет сюда стекались великие и достойные люди — даже губернаторы Саламина собственной персоной, приходил, чтобы преклонить колено. Но это было до того, как мир сошел с ума. До того, как Верховные лорды Терры проявили интерес к Региуму, нарушив хрупкий баланс сил, который так тщательно выстраивал её отец. Они назначили губернатором этого дотошного олуха Серока и разместив в Зараксе Ультрамаринов.

Когда Белтис подошла к двери отца, то стёрла с цепа кровь. Ему не стоит знать, насколько плохи сейчас дела. Скоро он поправится и тогда всё уладит, как делал это всегда.

Белтис повязала на лицо шарф, открыла дверь и вошла в комнату, быстро закрыв за собой дверь. Вокруг роились насекомые, а шарф практически не спасал от стоящего внутри зловония. Комната освещалась десятками кроваво-красных ламп, и в их свете виднелся кошмар, который её отец учинил со своей комнатой. По полу валялись порванные занавески и сгнившие стулья, покрытые огромным количеством коконов и яиц насекомых. Воздух гудел от летающих туда-сюда мотыльков и жуков, а пол кишел термитами. Сочетание непрерывного движения и мерцающего красного света сбивало с толку, и поэтому Белтис было непросто разглядеть отца. Затем она увидела его, отец сидел, прислонившись к стене, неподалёку от входа.

Он был обнажён, но большую часть татуированного тела скрывали густые белые дредлоки. Мужчина постоянно хватал выведенных им насекомых, запихивал их в рот и яростно пережёвывал уставившись куда-то вдаль.

— Отец, — сказала Белтис, стараясь говорить спокойно, как будто в подобном поведении не было ничего странного.

— Ты должен одеться и пойти со мной. Нужно это прекращать. Мы должны показать им, что ты жив. Что ты всё ещё главный.

Гатас продолжал есть, глядя на дочь снизу вверх, насекомые сыпались ему на грудь.

— Они думают, что могут меня съесть.

Он хрустнул и проглотил.

— Но они ошибаются. — Мужчина запихнул в рот ещё больше насекомых.

— Это я ем. Их.

Белтис уставилась на отца, пытаясь перебороть желание закричать ему прямо в лицо. Её слова не возымеют никакого эффекта. Возможно, она бы попробовать его вылечить? Физически отец выглядел таким же сильным, как и всегда, вот только его разум дал сбой. Она могла бы описать проблему хирургиону и взять с него слово, что их беседа останется в тайне, или просто претворится, что лекарства нужны для кого-то другого. План казался разумным, и в глубине души Белтис верила, что он сработает. Безумие её отца было частью чего-то большего. Это было безумие самого города, безумие, охватившее весь порт Дура. Она смахнула нескольких насекомых и поцеловала отца в лоб. Затем отдала ему фляжку с водой, и поднялась, чтобы уйти.

Но прежде,чем она успела это сделать, он схватил её за руку и посмотрел на дочь ясными глазами.

— Белтис. Я спасу нас. Если я закрою их всех здесь, если я съем всех до одного, то они никогда не съедят город. — Мужчина ещё крепче сжал руку дочери.

— Ты понимаешь?

Она с трудом сдерживала слезы.

— Понимаю.

Гатас кивнул и отпустил её, снова прислонившись спиной к стене и запихивая в рот ещё больше насекомых.

Белтис остановилась в дверях и оглянулась на отца. Он яростно ел, но по телу мужчины ползало столько насекомых, что складывалось впечатление, будто он сам является едой. В голове нарастал звук жужжания крыльев, пока он не стал настолько громким, что женщина больше не могла это выносить. У неё возникло ужасное чувство, что безумие отца каким-то образом оказалось правдой, что насекомые хотят поглотить город.

— Нам нужно выбираться, — прошептала она. Затем выбежала из комнаты, заперла дверь и покинула здание.

Глава первая

Город-крепость Заракс

Провинция Самниум, Региум

Тактикариум развернули в погребальных залах — витиеватых катакомбах, раскинувшихся под городом. Большая часть стен крипты теперь была заставлена ауспиками и когитаторами, но кое-где ещё можно было разглядеть фрагменты религиозного художественного оформления. Чаще всего встречались изображения корней деревьев, которые змеились от поверхности земли и оплетали её сердцевину, словно колыбель из лоз. На более поздних дополнениях появлялось изображение Императора, вместо пламени от его меча отходили листья, а на шлеме красовалась корона из узловатых ветвей.

Помещение, которое в прошлом было молитвенным залом с жертвенником, теперь полнилось тихими машинами и холодными, мерцающими экранами.

Одетые в тщательно отглаженную униформу, а не одеяния жрецов, илоты и офицеры связи склонились над клавиатурами. Напоминающие пауков сервиторы с промытыми разумами сновали по графопостроителям, их лица были серыми и беззубыми, а конечности заменяла бионика.

Лейтенант Вар Кастамон из Первой роты Ультрадесанта знал историю этого зала, но внимание космодесантника было всецело сосредоточено на настоящем. Он наблюдал за тем, как один из сервиторов разворачивал пергамент, а затем отрывает ещё несколько листов, обрабатывая информацию с нечеловеческой скоростью.

Напечатанные на пергаменты символы вызывали в воображении лейтенанта образы военных кораблей, рассекающих пустоту чудовищ, движущихся к самым отдаленным уголкам системы, активирующихся орудий. Вар думал о братьях, которые скользили пальцами по полоскам пергамента, свисающих с доспехов, произносящих клятвы на крови. От этих мыслей сердца стали биться чаще и космодесантнику вдруг больше всего на свете захотелось присутствовать с ними на этом задании.

Напротив, в центре зала, стоял брат-библиарий Зутис Абарим, он наблюдал за изображениями, проецируемыми с куполообразного голографического стола, в то время как третий Ультрадесантник, брат-сержант Танарон, стоял рядом с Кастамоном. Остальную часть пространства занимали люди, десятки людей, кажущихся карликами рядом с тремя космодесантниками. Это были офицеры Астра Милитарум и их помощники, все в накрахмаленных полковых нарядах. Чуть поодаль, укрывшись в тени и настраивая графопостроители, сидели облачённые в красное члены Адептус Механикус.

— Сколько у нас времени? — спросил Кастамон, положив пергамент.

— Ударные силы приближаются к границе системы, повелитель, — сказал илот, глядя на экран.

— Поступающие из глубокого космоса сигналы слабые, но мы можем определить местонахождение кораблей. — Человек указал на скопление тусклых точек, висящих над голографическим столом.

— Вскоре они пройдут мимо лун Красса.

Кастамон жестом подозвал офицеров Милитарума. Они подчинились безмолвному приказу космодесантника, некоторые пытались поймать его взгляд, но большинство смертных старались избегать зрительного контакта. Вар попытался представить, как он выглядит в глазах людей. Вероятнее всего, он выглядел как монстр. Конечно же, Вар был огромен, на три головы выше смертного, как и любой космодесантник. Кожа Ультрадесантника была тёмной и обветренной, а бритую голову пересекали три шрама, глубокие серебристые борозды, оставленные когтями хищника. Массивный подбородок обрамляла короткая серебристая бородка, а глубоко посаженные глаза скрывались под твёрдыми, словно наковальня, бровями. Вар не стремился кого-либо запугать, но его устраивал тот факт, что он вызывал трепет. Мало кто мог выдержать пристальный взгляд лейтенанта.

Кастамон узнал каждого офицеров, они бы удивились, насколько хорошо Ультрадесантник осведомлён о подробностях их военной карьеры. Вар был воином. И политика его совершенно не интересовала, особенно полная красок политика смертных. Но, помня слова лорда-командующего: «Укрепляйте разум изысканиями. Будьте готовы к любым последствиям» лейтенант подошёл к своему назначению на Региум с такой же рациональностью и усердием, что и всегда. Вглядываясь в лица, он вспоминал факты, почерпнутые из инфокристаллов и генеалогических трактатов. Вместо солдат Ультрадесантник видел преданность и соперничество, изъяны и одержимость, долг и надежду — все оттенки человеческой слабости. Они выглядели гордыми и решительными, пытаясь скрыть, волнение, вызванное присутствием космодесантника. Это хорошие люди. Независимо от личных провалов, они выстояли. Они прожили достаточно долго, чтобы в бородах появилась седина, а суставах — ломота. Собравшиеся офицеры являлись малочисленным исключением.

+В ближайшие пару дней их навыки подвергнутся испытаниям.+

Предложение телепатически сложилось в сознании Кастамона. В былые времена он бы счёл подобное чем-то неприятным, даже отталкивающим, но это был знакомый голос, голос друга. Вар посмотрел на Абарима. Доспех библиария был даже больше и внушительнее, чем у самого Кастамона. Голову скрывал толстый керамитовый капюшон, а броню покрывали замысловатые надписи, руны и изображения рогатых черепов. Библиарий возвышался над смертными словно неподвижная статуя. Нижнюю половину лица скрывал респиратор, но глаза были видны, и они яростно сверкали, когда он смотрел на Кастамона. Зутис сжимал в руках огромный силовой топор, великолепную реликвию, украшенную такими же руническими узорами, что и доспехи, оружие мерцало таким же светом, что и глаза библиария. Кастамон был слегка удивлён тем, что рядом с братом не стоял ни один из офицеров Милитарума.

«Это не отнимет много времени, — подумал Вар. — Корабли уже приближаются к Крассу».

+Тиру ещё только предстоит отыскать свою добычу. А пока он охотится, по миру распространяется недовольство. Ты видели собравшуюся снаружи толпу. Они напуганы. А напуганные люди принимают опасные решения. Губернатор Серок слишком терпим.+

«Ты прекрасно знаешь, что я думаю по этому поводу. Серок — хороший человек. Эти люди вполне способны следить за порядком в собственных домах».

+Ты путаете ягнят с волками. Серок не справляется с этой задачей. Никто из них для этого не подходит.+

«Им нужны ответы, только и всего».

+Ответы лишь порождают новые вопросы.+

Обычно Абарим не был столь резок. В голосе брата практически чувствовалась горечь. Библиарий уже больше недели страдал от болей, и, хотя он никогда бы в этом не признался, Кастамон подозревал, что муки становятся лишь сильнее. Воины Адептус Астартес редко задумывался о боли, но Вар знал, что брат испытывал не физические страдания. Это было нечто за пределами его понимания, что-то связанное со сверхъестественными способностями Абарима. И этот вопрос необходимо решить, но сейчас было неподходящее время. Кастамон хотел, чтобы солдаты покинули его командный бункер как можно скорее.

Лейтенант оглядел зал.

— Губернатор Серок попросил меня с вами поговорить, но я буду краток. Всем нам известна причина данного собрания. На Региуме паника и истерия. Ночные кошмары стали преследовать население и наяву. И несмотря на предпринятые весной усилия, угроза сепаратизма стала серьёзнее. Сторонники отделения придерживаются нового вероучения, в своих проповедях они рассказывают о катаклизмах и сверхъестественных существах. Но позвольте сказать вам вот что: никакого катаклизма не будет. А описываемых сверхъестественных существ не существует. Сепаратисты же, это всего лишь оппортунисты, стремящиеся вернуть остатки былой власти. Причина этих кошмаров сугубо биологическая, а не духовная. Это можно измерить, с этим можно бороться и вернуть всё вспять. Наблюдаемая нами всепланетная истерия вызвана врагом, с которым я и мои братья уже сталкивались ранее.

— Люди хотят знать, почему Ультрадесантники покидают Региум, — сказал один из офицеров срывающимся голосом.

— Это один из главных катализаторов нынешней паники. Возможно, если бы мы проинформировали население заранее, то смогли бы развеять их страхи.

Кастамон посмотрел на мужчину сверху вниз.

— Мы информируем людей сейчас. — Космодесантник указал на парящую рядом с Абаримом голограмму планеты, сосредоточив внимание офицеров на красном вихре, который приближался к их миру.

— Аномалия, которую вы наблюдаете вблизи Красса, это не природное явление. И не варп-шторм. Это остатки флота ксеносов.

Кое кто, нахмурившись, стал изучать изображения, другие же стали перешёптываться с помощниками.

— Это осколок инопланетной армады, известной как флот-улей Левиафан, — продолжил Кастамон.

— Впервые его заметили несколько месяцев назад, когда корабли проходили мимо орбитальных верфей Гидрафура на севере Галактики. Имперский флот разобрался с частью ксеносов, но несколько отставших кораблей выжили и бежали на юг. Мы можем лишь гадать, что привело их сюда, на запад. Возможно, тираниды подверглись нападению со стороны другого флота ксеносов. Или обитающих в пустоте хищников. Возможно, их рассеяло ещё много лет назад, из-за возникновения Великого Разлома. Быть может, мы никогда этого не узнаем. Но мы точно знаем, что несколько выживших кораблей прямо сейчас находятся у самых границ этой системы.

Некоторые офицеры сменили позу, другие откашлялись, собираясь задать вопрос, но Кастамон поднял руку, призывая собравшихся к тишине.

— Эти существа относятся к уже известному нам ксенотипу. Великий пожиратель. Тираниды. О происхождении этих ксеносов известно немного, но наш орден уже воевал с ними в других системах, и вот, что я вам скажу: они не имеют никакого отношения к силам, стремящимся свергнуть Императора. Еретики, напавшие на нас весной, пытались прорвать границу «Санктус», потому что их целью было вторжение в систему Соляр. Они искали путь на Терру. Но тираниды — другое дело. Ими движет лишь бессмысленный голод. Стратегическая оборонительная система, как линия «Санктус», находится за пределами понимания этих существ. Все, что мы знаем о них, указывает на то, что тираниды являются лишь видом звероподобных хищников. Они не имеют ни малейшего представления о тактическом значении этой планеты. Однако… — Вар сделал паузу.

— Когда они приблизятся к границам системы, их потянет к Крассу. — Лейтенант кивнул на планету, расположившуюся на краю системы.

— Огромный, богатый биомассой мир. Место, где тираниды смогут кормиться и размножаться. Мой апотекарий-биологис, является специалистом в тёмной сущности этих ксеносов, и он считает, что рой не сможет противостоять такому искушению.

Космодесантник снова сделал паузу, оглядывая зал и радуясь тому, что видит вокруг себя сосредоточенные лица.

— Это обстоятельство даёт возможность, которую нельзя игнорировать. Мы не можем позволить этим отвратительным ксеносам вторгнуться на границу с системой Солар. И, благодаря Крассу, у нас появился шанс их остановить. Мы можем помешать продвижению роя на запад Галактики. Красс станет для тиранидов маяком. Их внимание будет всецело сосредоточено на этом мире. Поэтому ксеносы не сразу заметят это. Кастамон указал на другую фигуру на гололите — скопление мерцающих белых наконечников стрел, направляющихся остриём к Крассу.

— В этот самый момент мой боевой брат, лейтенант Тир, возглавляет ударную группу, которая должна вырезать эту язву из пустоты. Я заверил своё командование в том, что эти недобитки не приблизятся к святой Терре. Тир — прославленный воин, и его сопровождают две трети сил Ультрадесанта, расквартированных здесь, на Региуме.

Один из пожилых офицеров решил взять слово.

— Именно по этой причине люди и паникуют, повелитель. Отправка большей части ваших сил за пределы планеты кажется безрассудным решением. Что, если еретики снова решат напасть на нас из пустоты? Линия «Санктус» всегда была мишенью. Вот почему вас здесь разместили. Если еретики узнают, что мы лишились значительной части космодесантников, то они могут посчитать это хорошей возможностью для атаки.

Кастамон кивнул.

— Губернатор Серок тоже выразил обеспокоенность по этому поводу. Изначально я планировал направить на Красс все свои силы. Но, как вы правильно заметили, Региум всегда является потенциальной целью для атаки. Поэтому, после долгих размышлений, я решил остаться здесь треть гарнизона. Если станут известны ещё какие-либо случаи пиратства или орбитальных ударов, нам не составит труда с ними справиться. Ударная группа «Красс» вернётся в течение нескольких дней. Тираниды будут быстро уничтожены, и местный гарнизон снова будет в полном составе. Я заверил губернатора Серока, что боевые действия на границе системы не будут нести затяжной характер.

Пожилой офицер покачал головой.

— Вас направили сюда для защиты Региума. И, как вы сами сказали, ксеносов возле Красса немного. Зачем вам понадобилось посылать такое количество личного состава?

— Зачем вам вообще понадобилось кого-то посылать? — спросил другой офицер.

— Почему бы просто не сообщить о происходящем, чтобы этой проблемой занялся кто-то другой? Из ваших слов следует, что угроза со стороны ксеносов незначительна.

— Незначительна? — Некоторые солдаты побледнели, услышав предостережение в голосе Ультрадесантника.

— Вы только что выдали собственное невежество. — В сознании Вара всплыли картины кровопролития.

— Я видел миры, поглощённые всего одним тиранидским роем. Эти существа не угрожают. Они не торгуются. Их не интересуют богатство или власть. Мы для них — всего лишь мясо. Если я позволю ксеносам покинуть систему, то они начнут плодиться. Они будут процветать. И они будут пожирать.

После этих слов последовало тревожное молчание. Затем его нарушил один из офицеров, выражение его лица стало жёстким, когда мужчина попытался встретиться взглядом с Кастамоном.

— Губернатор Серок прислал нас для обсуждения беспорядков, восстаний, а также кошмарных снов и безумия. Какое это имеет отношение к ксеносам на окраине системы?

Кастамона был впечатлён выдержкой офицера, но ответил так, чтобы всем стало ясно: это брифинг, а не дебаты.

— Мой апотекарий-биологис предположил, что за возникшим психозом стоят тираниды. Он многого не может объяснить, но логика, лежащая в основе его предположения, верна. Я уже видел, как подобное происходило раньше. Намеренно или нет, но присутствие тиранидов вызывает в системе истерию.

Мужчина посмотрел на космодесантника с недоверием.

— Люди сжигают фабрики из-за происходящего на другом конце системы?

— Люди сжигают фабрики из-за того, что даже здесь, даже за много световых лет отсюда, они чувствуют голод Великого Пожирателя. — Кастамон посмотрел на кроваво-красные огоньки, пульсирующие над столом.

— Тираниды непостижимы. Это ваши кошмары, обретшие форму. — Лейтенант указал на группу стрелок, выстроившихся в форме буквы «V».

— И мы растопчем их своей пятой.

Глава вторая

Город-крепость Заракс

Провинция Самниум, Региум

В Библиотеке Карна собралась целая толпа, сотни ног измазали мозаичный пол грязью, а хор из приглушённых голосов тихим эхом разносился по огромному шестиугольному атриуму. Народ был одет кто во что горазд, все говорили с разными акцентами, но людей объединяет одно — страх. Собравшиеся сбивались в группы, настойчиво о чём-то перешёптываясь и настороженно оглядываясь по сторонам. И чем теснее становилось в библиотеке, тем жёстче была их риторика; паника распространялась подобно лихорадке, усиливаясь с каждым произнесённым во вполголоса словом.

Губернатор возвышался над толпой, он сидел в ложе, выступающей высоко над последним рядом кресел. Серок находился настолько близко к куполообразному потолку, что мог без особого труда разглядеть мазки кисти на фризе, крошечные отголоски человечности, сохранившиеся в ореоле Императора. Серок поднял руку, проводя кончиками пальцев по контурам золотого листа, стараясь не думать о взваленном на его плечи грузе.

Губернатора окружали слуги и помощники, а позади сидела большая группа священников, чьи наряды могли посрамить даже святых, чьи изображения проплывали над ними. Серок никогда прежде не видел столь пошлой демонстрации богатства. Он предположил, что всего одной безделушки с их одеяний хватит, чтобы прокормить половину населения Саламина. И эта мысль ещё сильнее омрачила настрой губернатора. Он повернулся к самому главному из духовников.

— Исповедник Тургау. Вы не сводите с проконсула свирепого взора с самого её прибытия. Но ваш гнев пока не привёл к божественному вмешательству.

Лицо исповедника преобразилось, и он одарил губернатора очаровательной улыбкой. Мужчина весело рассмеялся, несмотря на мрачное настроение, царившее в библиотеке.

— Вела Залт годится вам в бабушки, но несмотря на это, она приняла ваши догматы, — продолжил Серок.

— Ваши догматы теперь её. А её храмы теперь ваши. Дело сделано.

Тургау ослабил хватку на богато украшенном скипетре, и положил его на колени, улыбка не сходила с лица исповедника.

— Трудам Императора нет конца.

Серок изучал молодого духовника. У него были тонкие и резкие черты лица, а бледная кожа казалась почти что прозрачной. Но хрупкая внешность оказалась обманчива. С момента прибытия на Региум исповедник преобразил население целого мира, разрушив вековые верования и реформировав местное духовенство без единой капли крови. Губернатор проследил за направлением взгляда исповедника и понял причину его раздражения.

— Вам не остановить самоистязателей. По крайней мере, не разрушив при этом всю скрупулёзно выстроенную ранее работу. — Серок взглянул на толпу.

— Немного изломанного металла и дерева. Немного проколотой кожи. Разве это имеет какие-то значение?

— Губернатор Серок, это имеет значение.

Теперь голос Тургау звучал не так ровно, как обычно.

— Эти люди сажают семена себе под кожу. Они думают, что кровь Бога-Императора — это живительный сок. Подобные нюансы крайне важны. Небольшие отклонения от доктрины приводят к более значительным. Это святотатство. Которое, ко сему прочему, может представлять опасность.

Серок решил не развивать эту тему. Сейчас было неподходящее время для споров со старшим прелатом Адептус Министорум. Губернатор снова взглянул вниз и заметил, что Вела Залт смотрит прямо на него, что-то шепча при этом молодой женщине, чью кожу покрывал так сильно раздражающий Тургау витиеватый пирсинг. Это была протеже и преемница Залт, консул по имени Дамарь. Женщины кивнули ему и Тургау, после чего продолжили свой путь сквозь дым.

Вела Залт пробиралась сквозь толпу, опираясь на трость и что-то бормотала, поднимаясь по краю подиума в центре зала.

— И зачем нужно было делать столько ступеней? Неужели они не могли построить что-нибудь плоское?

Дамарь рассматривала стройные ряды книг, растянувшиеся вдоль стен, за ней пристально наблюдал пожилой магистрат по имени Урзун. Магистрат был практически ровесником Велы, и потому Залт ощущала приступ тошноты каждый раз, когда ловила на молодой женщине жадный взгляд Урзуна. Копна седых волос и глубоко посаженные, вытаращенные глаза придавали мужчине трусливый вид.

— Здесь записаны наши песни, — сказала Дамарь, постучав по одной из книг.

Урзун кивнул, и на его лице появилось наигранное неодобрение.

— Кем записаны? — спросила Вела.

— Пришлыми. Их переписчики печатают наши песни в этих книгах. Те самые песни, которые нам теперь запрещено петь. Эти люди крадут музыку из наших уст и крепят её к страницам.

— Пришлые превращают нас в экспонаты музея, — прошептал Урзун, сжимая руку Дамарь.

У Велы болело всё, начиная от суставов и заканчивая лёгких. Болела даже кожа головы под редеющими волосами. Обычно она находила страсть Дамарь милой, но сегодня у женщина была не в настроении. А распутство Урзуна раздражало её ещё сильнее. Поэтому она ответила с большей резкостью, чем намеревалась изначально.

— Мы живы. И живы лишь благодаря этим иномирцам. Что бы с нами стало, если бы Ультрадесантников не отправили на Региум? Потерю нескольких песен можно пережить.

Дамарь пристально посмотрела на Велу.

— Может вы и смиритесь с тем, что пришлые украли наши песни, но сможете ли вы простить то, что они сотворили здесь, что они сделали с нашей главной святыней? Почему они не построили свою крепость в улье Саламин? Это имело бы гораздо больше смысла. Но исповедник Тургау настаивал на том, что строить должны здесь. Неужели им было так необходимо разрушить Ауреус Нахор, чтобы построить эту уродливую крепость? Уничтожить самое большое святилище на континенте. Вы помните, как оно выглядело весной? Листья сверкали, будто огоньки. Но пришлые снесли её бульдозером, не задумываясь.

Урзун снова сжал руку Дамарь.

— Я все ещё слышу, как её корни плачут под всем этим камнем.

Вела раздражённо хмыкнула. Иномирцы раскрыли им множество неприятных истин, в том числе о подлинной природе «деревьев», которым поклонялись местные жители.

— У этих деревьев нет корней. Точнее, не совсем. Это не настоящие корни. И они никогда ими не были. Теперь мы это знаем. Мы можем ненавидеть этот факт, но не можем игнорировать. — Вела ощутила прилив горя, когда подумала обо всем, что у них отняли.

— Мы должны двигаться дальше. Должны принять новые порядки.

Глаза Дамарь сверкнули от гнева.

— Корни там. Мы их видели.

— В них похоронены наши умершие, — прошептал Урзун, не сводя глаз с Дамарь.

— Они оказались машинами, — отрезала Вела. — Все. Иномирцы это доказали.

Урзун проигнорировал эти слова, продолжая глазеть на Дамарь с сочувствующей гримасой на лице.

Когда они наконец добрались до помоста, Вела ткнула кого-то тростью по ноге.

— Хватит. Если я пойду дальше, то мне придётся кого-нибудь убить.

Она взглянула на Дамарь.

— Мы все знаем, почему Тургау хотел, чтобы крепость была построена именно здесь. Это заявление о намерениях. Теперь мы должны поклоняться Богу-Императору на их условиях. А этого никогда бы не произошло, если бы продолжили почитать Ауреус Нахор. Можно без конца спорить о догмах, но Бог-Император остаётся неизменным, Дамарь. Поэтому мы должны адаптироваться. Подумай об альтернативах. Подумай, о том, что происходит с мирами, где люди отказываются адаптироваться, и продолжают цепляться за свою старую веру. Уверяю, такие люди теряют не только песни. Мы должны считать, что нам повезло.

— Тысячелетняя традиция теперь закатана в камнебетон. Не очень похоже на удачный исход, как по мне. Кроме того, мы неплохо выживали и прежде до того, как они…

Нахлынувшая толпа не дала женщине договорить. Гвардейцы заняли свои места на дальней стороне помоста, вынудив остальных отступить на шаг назад, из-за чего среди людей разнеслось недовольное бормотание. Солдаты вытянулись по стойке «смирно», звеня оружием и бронёй, они высоко задрали носы, глядя на собравшихся сверху вниз. Подтрёпанная в боях серо-зелёная униформа резко контрастировала с претенциозными нарядами. Поверх формы гвардейцы носили поцарапанные бронежилеты, которые больше подходили для окопа, чем для собрания знати.

— Вот они, те, кого вам следовало бы проклинать. — Вела кивнула двум кадианским офицерам, возглавлявшим отделение.

— Посмотрите на это высокомерие. Расхаживают тут с важным видом, словно боги. Но это не так. Эти люди не похожи на лейтенанта Кастамона. Они не Адептус Астартес. Под этой броней находятся обычные люди. Но посмотрите, как они командуют нами. И она хуже всех. Капитан. Можно подумать, это лично она спасла нас от еретиков.

Урзун понизил голос.

— Я слышал, что капитан даже не вернулась в свой родной мир, чтобы помочь его отстоять, что она ничего не сделала, когда мир пал.

Вся группа посмотрела на капитана. Та отдавала приказы своему заместителю — высокому, надменного вида сержанту с церемониальным корнетом на поясе. Капитан Карпова была мускулистой женщиной. Когда она закончила отдавать команды сержанту, то бросила из-под фуражки вызывающий взгляд на собравшуюся толпу. У женщины отсутствовал один глаз, на его месте была помятая бионика, а в сохранившемся тёмном глазу горела ярость. Лицо кадианки покрывала целая сеть шрамов, он было настолько изуродовано, что определить возраст практически не представлялось возможным, но она определённо была моложе сержанта.

— Трудно поверить, что она ничего не сделала, — пробормотала Дамарь, встретив решительный взгляд капитана.

Вела хмыкнула, но не смогла с этим не согласиться.

Капитан Карпова заметила, как на неё таращатся консулы, но предпочла не обращать на них внимания, вместо этого осмотрев охваченную паникой толпу, после чего подняв взгляд на ряды кресел. Поодаль, в ложе, она увидела губернатора Серока. Это был коренастый, бородатый мужчина, который выглядел ужасно застенчивым. Капитан отдала ему честь и была рада том, что губернатор кивнул ей в ответ, а когда женщина поняла, с кем разговаривал Серок, то обрадовалась ещё больше. Карпова хорошо знала исповедника Тургау, их направили на Региум всего через несколько месяцев после Кастамона. Её беседы с духовником являлись одной из причин, по которой капитан была рада назначению на этот мир. Непоколебимая вера Тургау стала для ней источником вдохновения и смогло возродить собственную веру.

— Сержант Воллард, — сказала она, обращаясь к рядом стоящему офицеру.

— Статус.

Капитан услышала, как в воксе у его уха раздался треск. Воллард ответил привычным высокопарным тоном.

— Все отделения на местах, капитан. Я также приказал сержанту Юреку выставить часовых у главных ворот крепости.

Карпова кивнула, вновь оглядывая собравшуюся внутри знать, вождей племён и священников.

— Сепаратистам будут недовольны. Все, кто имеет отношение к бунту, прячутся в этой комнате, а стража тем временем отсутствует. Неважно, насколько впечатляюща ваша крепость, если чёртовы ворота будут оставлены открытыми. Не сводите глаз с местных. Когда толпа рассеется, я отправлюсь искать лейтенанта Кастамона, но если заметите что-то подозрительное, то сразу дайте мне знать.

Воллард удивлённо уставился на капитана.

— Кастамона?

— Он здесь. Я увидела его, когда мы прибыли. Прямо сейчас Кастамона проводит инструктаж полковника Левизака и майора Лукануса, пока я остаюсь в неведении. Это уже не шутка. Мы слишком долго топтались на месте. Нужно что-то предпринять.

— При всем уважении, капитан, Региум — это краеугольный камень всей линии «Санктус». Какие бы обязанности нам ни поручили, не думаю, что мы должны воспринимать это как пинок под зад.

— Мы остались не у дел. Зачистка ячеек еретиков находится ниже нашего достоинства. Эту работу могли бы выполнить силы планетарной обороны. С каждым днём война всё ближе подступает к святой Терре, а мы застряли здесь, раздавая на орехи каким-то преступникам.

Воллард одарил капитана одной из своих проницательных улыбок.

— Капитан, Региум — это…

— Краеугольный камень. Понял. Я не дура. Но линии «Санктус» ничего не угрожает. Под командованием лейтенанта Кастамона находится большая часть Первой роты Ультрадесанта, а также резервы из Восьмой и Девятой. И это не говоря уже о полках Региумской ауксилии, которые разбросали по всему континенту. Ни одна планета за пределами Солнечной системы не защищена так же хорошо. Понятия не имею, кто нас сюда послал, но это было проявлением неуважения. И теперь кто-то подстроил всё так, чтобы мы стояли здесь, пока Ультрадесантники инструктируют всех остальных. Держу пари, что это был полковник Левизак. Или майор Луканус. Напыщенные, засидевшиеся за столом олухи. Им следует тратить меньше времени на очернение кадианских полков и больше на то, чтобы пачкать собственные руки. Мы понапрасну тратим здесь своё время. И именно так я и скажу лейтенанту.

Женщина представила лейтенанта Кастамона и, к своему неудовольствию, почувствовала, что перспектива встречи с космодесантником пугают её. Она слышала, как люди описывали Адептус Астартес, как красивых, но капитану приходилось прикладывать все усилия, чтобы понять, почему. Разумеется, космодесантники были великолепны, но в этих увеличенных, почти человеческих чертах было что-то тревожащее. Как только Карпова узнала, что её направят на Региум, она навела справки о лейтенанте Кастамоне. Он был отмеченным наградами ветераном, как и остальные бойцы Первой роты Ультрадесанта, Кастамон в равной мере славился как своим интеллектом, так и жестокостью. Он точно её поймёт.

— Если Кастамон и правда такой глубокий мыслитель, каким его все считают, — сказала Карпова.

— То он поймёт, что мы слишком хороши для этой работы. А губернатор вряд ли станет с ним спорить. Капитан кивнула в сторону толпы.

— Давай. Серок скоро начнёт. Я хочу быть поблизости, чтобы прижать его в угол и выяснить, где лейтенант проводит инструктаж. — Карпова бросила на Волларда предупреждающий взгляд.

— И не устраивайтесь слишком удобно. Вижу, ты успел расслабиться.

Серок кивал каждому встречному, пока спускался к подиуму, губернатор тщетно пытался поправить кисточки на униформе, безуспешно пытаясь заставить их лежать ровно.

— Трон, — пробормотал он.

— Так много людей. Половина планеты. Заметив выставленный напоказ наряды, Серок отряхнулся и вздёрнул подбородок, стараясь выглядеть непринуждённо. Он был тучен, но мускулист, и мог сойти скорее за сильного, чем за распутного человека, чему лишь способствовала густая, угольно-черная борода, доходившая губернатору до пояса. Серок без конца теребил воротник, чувствуя, что ему не хватает воздуха, он ощущал себя неуютно в накрахмаленном фраке.

— Им нужны ответы, — сказала губернатору его помощница, коренастая женщина имени Ланек. Она была одета так же, как и Серок, отчего лицо женщины, вероятно, и выглядело так мрачно.

— Нет. Серок пристально посмотрел на политиков и вельмож.

— Не сюда. Вот сюда. Здесь мы будем недалеко от двери. Я хочу уйти сразу, как только закончу. Нам нужно работать. Не хочу застрять в этом месте.

Они пробирались сквозь толпу, и Серок решительно смотрел прямо перед собой, стараясь не встречаться с кем-либо взглядом. В официальной иерархии он теперь находился выше толпящихся вокруг аристократов, но Серок по-прежнему чувствовал себя не в своей тарелке. Большинство из этих людей не работали ни дня в своей жизни. Высокородные делали выразительные жесты мягкими, элегантными руками, из-за чего Серок осознал, насколько грубы его мозолистые ладони.

— Сюда, — рявкнул он, жестом приглашая Ланек и других помощников следовать за ним.

— Это место подойдёт.

Ланек нахмурилась и погладила свои прямые, коротко подстриженные волосы, женщину явно раздражало беспокойство Серока.

— Мы могли бы остаться в Саламине. Нам не нужно было покидать улей. — Она достала палочку лхо и протянула губернатору.

— Вам не обязательно было присутствовать лично.

Серок отмахнулся от палочки лхо.

— Взгляни на этих людей. Они в ужасе. Я не допущу, чтобы производство в Саламине встало. Я отказываюсь пропускать даже одну партию товара. Эти принцы могут ныть сколько угодно, но Саламин действительно важен. Они могут потерять дворец или два, и даже не заметят этого, но если мы потеряем заводы, пострадает вся линия «Санктус». Региум, это машинное отделение всего этого проклятого балагана. Как долго линия обороны простоит без топлива и боеприпасов? Мы никогда не пропускали ни одной десятины. И будь я проклят, если теперь, когда за главного я, всё пойдёт наперекосяк.

Торговец в парике сумел поймать взгляд губернатора и уже направился было к ним, но Серок вместе с Ланек не сводили с него пристальных взглядов до тех пор, пока мужчина не отвернулся, сделав вид, что шёл к кому-то другому.

Серок снова отряхнул фрак.

— Как я выгляжу? — Губернатор смущённо взглянул на Ланек.

Она стряхнула грязь с его одежда.

— Отлично.

Серок хмыкнул, одёргивая костюм.

— Я похож на идиота.

— Значит сможете сойти за своего.

Несмотря на всю серьёзность происходящего, Серок рассмеялся. Затем он взял себя в руки и поднялся на подиум. Большинство присутствующих поклонились, а некоторые даже опустились на колени, прижавшись лбами к полу, как будто среди них шёл сам Император. Серок раздражённо заворчал и жестом велел всем подняться. Исповедник Тургау и другие священники стояли по бокам от губернатора, бормоча молитвы и размахивая кадильницами, люди расступались, когда процессия приближался к центру зала.

Серок подождал, пока всё стихнут, затем выждал несколько мгновений тишины. После он прижал кулак к груди и выкрикнул: «За Императора!» Даже без усилителей голос губернатора эхом разнёсся по атриуму.

На мгновение воцарилась тишина, затем толпа повторила жест и клич.

— Знаю, многим было непросто сюда добраться, — начал Серок.

— Некоторым из вас пришлось пересечь половину провинции, чтобы присутствовать здесь. И я знаю, что сейчас все обеспокоены тем, что оставили позади, но я надеюсь, что после моих слов вы вернётесь домой со спокойной душой. Мне известно, что сейчас все страдают от этих ужасных кошмаров. Серок понял, что начал путаться в словах, и сделал паузу, чтобы успокоить нервы.

— Милорд, — сказал дворянин, воспользовавшись возможностью вклиниться в монолог. Он посмотрел на Серока с явным презрением.

— Это больше, чем просто ночные кошмары. Весь полуостров Вананд отрезан. У нас больше нет безопасного пути в улей Саламин. Мы потеряли десятки караванов. По всей провинции бушуют беспорядки, и ни нигде больше нет безопасной дороги. Даже добраться сюда было почти невозможно. Люди начали кивать в знак согласия и голос мужчины становился всё громче и увереннее, по мере нарастания поддержки.

— Мы не можем доставить вам топливо. Повсюду беспорядки. Горят целые города. У нас нет точных сведений о том, что происходит, но ходят ужасные истории о погребальных кострах и сотнях погибших.

— В Шеллибе такая же ситуация, — сказала женщина с противоположной стороны атриума.

— Никто не может пробиться в улей, там днём и ночью не утихают пожары.— Женщина огляделась.

— Кто-нибудь вообще знает, из-за чего происходят нападения? Чего эти сепаратисты от нас ждут? Чего они хотят?

Раздался хор испуганных голосов, люди перекрикивали друг друга, рассказывая истории о насилии и беспорядках. Затем Серок поднял руку, призывая собравшихся к тишине. Некоторые были настолько взвинчены, что не сразу заметили этот жест, но вскоре в библиотеке снова воцарилась тишина. Серок изучал толпу, спрашивая себя о том, как он вообще очутился в такой ситуации. Когда Ультрадесантники высадились на Региум, одним из их первых действий была казнь правящего губернатора и роспуск всей его команды. Это не стало большим сюрпризом. Правители Региума десятилетиями находились в плену у преступников. Но то, что произошло дальше, действительно удивило Серока. Лейтенант Кастамон сообщил, что логисты Адептус Администратум поручили управление миром ему. Сначала новоиспечённый губернатор пришёл в ужас от этой новости, но в последующие месяцы начал наслаждаться выпавшей возможностью. Серок всю свою жизнь занимался прикрытием коррупционных махинаций. Вскоре он понял, что вряд ли получится быть хуже прежних лидеров. Быть может, он даже сможет стать лучше. Серок даже стал раздумывать о том, как можно улучшить улей Саламин. Что лишь ещё больше укрепило его решимость не дать этому месту скатиться в анархию. Он вспомнил свои беседы с лейтенантом Кастамоном и постарался говорить с тем же спокойствием и серьёзностью, которые всегда демонстрировал Ультрадесантник.

— Я знаю все о проблемах, с которыми вы сталкиваетесь. Я лично сталкивался с тем же в улье Саламин. Но я прибыл, чтобы успокоить вас. Я разговаривал с лейтенантом Кастамоном из Ультрадесанта, и он объяснил причину развернувшегося насилия и безумия. Это явление, с которым Кастамон уже сталкивался раньше, происходящее было вызвано небольшим флотом инопланетных кораблей, которые приближались к границе нашей системы.

Послышался удивленный шёпот, но губернатор снова поднял руку, призывая к тишине.

— Ксеносы не представляют для нас угрозы, но несмотря на это, Ультрадесантники уже отправили корабли, чтобы разобраться с этим вопросом. Лейтенант уверяет меня, что как только силы ксеносов будут уничтожены, наши проблемы постепенно сойдут на нет. Нормальная жизнь снова вернётся на Региум. Но до того момента мы должны сохранять спокойствие и поддерживать порядок. Все подразделения Милитарума будут передислоцированы. Прямо сейчас Ультрадесантники проводят инструктаж. Астартес восстановят порядок во всех крупных населённых пунктах, в это же время я сосредоточу собственные силы на поддержании работоспособности улья Саламин. Чтобы гарантировать, что мы выполним наши обязательства по уплате десятины, капитан Карпова, вместе со своим полком отправятся вместе со мной на север.

Карпова напряглась, и Серок увидел, как в её глазах вспыхнуло возмущение, поэтому он не стал мешкать и продолжил, вспомнив совет, который дал ему Кастамон.

— Из всех полков я выбрал именно полк капитана Карпавой, так как их рекомендовал мине лично лейтенант Кастамон. — Гнев в глазах Карповой теперь разбавлялся любопытством.

— Кастамон внимательно следил за карьерой капитана и заверил меня, что она — один из самых вдохновенных солдат Империума. — Серок обвёл взглядом комнату.

— Он сказал, что капитан Карпова лично ответственна за успех арьергардных действий на Кинусе IV, и что именно её мастерство тактика помогло прорвать осаду Сестос-Прайм. Губернатор знал, что мало кто из жителей Региума слышал об этих военных действиях, но его слова попали в цель. Гнев исчез из глаз Карповой, и ей каким-то образом удалось держаться ещё более прямо. Если бы на коже женщины было меньше шрамов, то Серок предположил бы, что сейчас она покраснела. Серок был впечатлён. Кастамон точно знал, как расположить к себе капитана.

— Вернув Саламин под контроль, мы быстро восстановим порядок в остальной провинции.

Губернатор снова оглядел толпу.

— Мои предшественники плохо управляли Саламином, они пренебрегали городом до такой степени, что допустили распространение духовного разложения. Вот почему эти мятежники и сумасшедшие смогли создать так много проблем. Капитан Карпова и её подразделение могут справиться с симптомами, но мне нужен кто-то, кто докопается до корня проблемы. Именно поэтому со мной так же пойдёт исповедник Тургау из Адептус Министорум. Он и его священники позаботятся о том, чтобы неверующие вернулись в лоно церкви. Вера и военная мощь помогут сохранить единство провинции. Но каждый из вас должен сыграть свою роль. Лейтенант Кастамон заверил меня, что скоро всё это закончится.

Он повысил голос.

— А пока мы не должны допустить, чтобы мятеж и ересь пустили корни.

Серок был рад и немало удивлён, увидев, что большинство людей кивают, соглашаясь с его словами. Но он также заметил, что многие из них поднимают руки, так как их распирало от вопросов. На мгновение он подумал о том, чтобы остаться на месте и приложить все усилия, чтобы на них ответить, но потом понял, что есть вариант получше.

— Исповедник Тургау, — сказал Серок, поворачиваясь к духовнику.

— У меня есть другие неотложные дела, требующие внимания, так что это подходящий момент, чтобы рассказать о вашей святой миссии на Региуме. Многим из собравшихся здесь ещё не довелось услышать вашей проповеди.

Глаза Тургау вспыхнули. Он одёрнул мантию и поклонился.

— Это было бы честью для меня. Раздались встревоженные голоса, но Тургау уверенно пересёк подиум и поднял руки, купаясь в панике, как будто это были аплодисменты.

— Дети Трона, я принёс вам радостную весть от Императора Человечества.

Когда Тургау плавно перешёл к проповеди, Серок спустился с подиума и направился к дверям, хмуро глядя на любого, кто осмеливался обратиться к нему.

— Из вас ещё выйдет политик, — сказал Ланек, когда они поспешно выходили из библиотеки.

Глава третья

Командная рубка «Несовратимого»

Система Региум, сегментум Пацификус

— Лейтенант Тир, — разнеслось по мостику корабля. — Мы получили сообщение с орбитального ретранслятора Красса.

Мостик «Несовратимого» имел форму меча или нефа собора, а командный пост Тира располагался на его пересечении. Ультрадесантник оторвал взгляд от расположенных полумесяцем экранов, но его лицо продолжал озарять мерцающий свет. Кожа космодесантника была сплошь покрыта шрамами от биокислоты, и это, в сочетании с резким зелёным свечением, предавало лицу вид гротескной маски.

— Вы получили координаты?

На мостике находились десятки членов экипажа — палубные офицеры, рядовые, техноадепты в красных робах и облачённые в доспехи Ультрадесантники из самых разных рот. Все разом замолчали, глядя на передавший сообщение эмиттер. Устройство было встроено в грудь похожего на эмбрион голого херувима, который кружил над командным подиумом.

— Никак нет, лейтенант. Я... Это трудно объяснить. — Голос был не громче треска статических помех, но даже сквозь них Тир понял, что что-то не так. Херувим скорчил гримасу и стал махать короткими крылышками.

— Мастер Авгурум, — спокойно сказал Тир. — Расшифруй мне их доклад.

— Они сказали, что авгуры не обнаружили биоформ ксеносов. Небо над Крассом чистое. На мир никто не нападал.

Тир снова посмотрел на бегущие по экранам столбцы глифов.

— Целый флот биоформ не мог просто взять и исчезнуть. Возможно дело в искажениях? Может быть, ты что-то не так понял?

— Нет, лейтенант. — Херувим прищурил слезящиеся глаза и взлетел повыше, будто бы опасаясь грядущей расправы.

— В помехах появился просвет. На несколько секунд нашим хористам удалось установить с ретранслятором прямой, непрерывный контакт. Они сообщили, что по данным авгура, поблизости нет никакого флота. Они также связались с прозревательной станцией «Бета-Двенадцать». Ни один из наблюдательных постов не выявил ничего необычного.

Тир поднялся с трона и спустился по ступеням, громко стуча сапогами по настилу. Он пришёл по нефу, пока не достиг обзорного экрана в дальнем конце мостика. Экран был огромным, но изображение оставалось таким же бесполезным, как и с тех пор как они покинули Региум. Он посмотрел на водоворот пылевых облаков и энергетических импульсов. Присутствие тиранидов не только ослепило авгуры его корабля, но и сделало невозможным визуальную идентификацию.

— Тираниды здесь. — Лейтенант расхаживал взад и вперёд по проходу, разминая плечи, отчего пучки волокон в доспехах щёлкали и скрипели.

— Они должно быть здесь.

Тир посмотрел на единственного Ультрадесантника, который не был облачен в синий доспех. Вультис был апотекарием-биологис. Он носил полированную белую броню, увешанную загадочным диагностическим оборудованием и хирургическими приспособлениями. Из его ранца свисали дисковые пилы и клещи, а на поясе позвякивали защитные контейнеры.

— Брат Вультис, что ты об этом думаешь? Возможно ли, что ты допустил ошибку?

Вультис ничего не ответил, апотекарий лишь молча уставился на херувима.

— Вультис? — громче переспросил Тир.

Апотекарий покачал головой.

— Красс — это крупнейший источник биомассы в субсекторе. Ксеносы должны быть здесь. Всё, что я знаю о хищническом поведении тиранидов, указывает на то, что они в первую очередь нацеливаются на самый крупный источник пищи. Проигнорировать Красс это не типичное для данного вида поведение.

— Но их здесь нет.

Вультис запрокинул голову, закрыл глаза и несколько долгих секунд молча размышлял.

— Лейтенант, даже я очень мало знаю об этом виде ксеносов. А люди, которые ошибочно полагают, будут его знают, чаще всего, ошибаются. Спустя десятки лет изучения я получил лишь базовое представление об этом ксенотипе. Я не знаю, эволюционируют ли они в привычном для нас понимании, или в их случае процесс развития протекает каким-то иным образом. Высказывались предположения, что тираниды способны эволюционировать ускоренными темпами, что они могут моментально адаптироваться к внешним раздражителям, даже физически. — Вультис начал бормотать что-то про себя, ссылаясь на малоизвестные тексты магосов и ксенобиологов.

— Брат Вультис, — сказал Тир.

— Как ты думаешь, что сейчас происходит?

Вультис покачал головой.

— Теории о возможной ускоренной эволюции совпадают с моими собственными исследованиями. И, если они хотя бы близки к истине, возможно, что у этого вида развился новый тип отношений «хищник-жертва», демонстрирующий пищевые привычки, отличные от тех, которые мы изучали ранее. Тираниды совершенно непостижимы даже для меня. Они — загадка. Но… У меня есть предчувствие, что у такого нетипичного поведения есть причина. — Апотекарий посмотрел на экран дисплея и набрал что-то на клавиатуре, покачав головой.

— Мне бы не хотелось делать необоснованных предположений, но это похоже на уловку.

— Ловушка?

— Возможно.

Тир остановился рядом с обзорным экраном и посмотрел в пустоту, размышляя над словами апотекария.

— Мастер Авгурум, — сказал лейтенант, обращаясь к сморщенному херувиму.

— Какие координаты вы использовали во время последней попытки засечь противника?

— Мы использовали указанные вами координаты, повелитель. Просмотрели все возможные подходы к Крассу.

— Вы пытались развернуть сканирование на триста шестьдесят градусов?

— Нет, повелитель, в наших условиях это не имело бы особого смысла. У нас отсутствует надёжный сигнала. Краткий контакт с ретрансляционной станцией стал неожиданностью.

— Всё равно попробуйте. Просмотрите все стороны. Глубокое сканирование. Поторопитесь.

— Повелитель.

Сигнал смолк, унося с собой вой статики, и херувим, взмахнув нелепыми крыльями, исчез в тени.

К Тиру подошёл палубный офицер.

— Повелитель, — сказала женщина, глядя на космодесантника снизу вверх.

— Какие будут приказания?

Тир покачал головой, продолжая расхаживать по мостику.

— Ксеносы направлялись прямиком к Крассу с тех пор, как вошли в систему. А крупные биоформы из их флота по размерам не уступают линейным крейсерам. Даже несмотря на всю эту неразбериху, к этому времени тиранидов уже должны были заметить.

Тир снова посмотрел на обзорный экран, хмуро наблюдая за развернувшейся снаружи суматохой и вспоминая предыдущие столкновения с тиранидами.

— Повелитель, — взвизгнул херувим, выпорхнув из тени. — Вы были правы. Мы обнаружили ксеносов. Тираниды направляются прочь от источника биомассы. Именно поэтому мы пропустили их при первом сканировании.

Тир посмотрел на Вультиса.

— Значит это всё же была ловушка. Тираниды идут за нами. Нужно…

— Нет, повелитель, прошу прощения за то, что перебил, но силы ксеносов направляются не к нашим кораблям. Они могли бы. Могли бы замаскировать приближение созданным ими же беспорядком, но ксеносы предпочли этого не делать. Флот обошёл нас стороной. Ксеносы направляются внутрь системы. Рой идёт к Региуму.

— Региум? — Тир посмотрел на Вультиса.

— Что это значит?

— Нас провели.

Вдалеке что-то прогремело, и мостик погрузился во тьму. Мгновение спустя зажглось аварийное освещение, заливая мостик мигающим светом. Заревели сирены.

— Лейтенант, — напряжённым голосом сказал один из офицеров, отрываясь от экрана.

— Пустотные щиты правого борта только что отключились. Генераторы вышли из строя. Генераторы левого борта держатся трудом.

— Батареи вооружения правого борта отключены, — сказал другой офицер, вглядываясь в свой дисплей.

— Плазменные двигатели больше не работают, — сказала ещё одна оператор, глядя на Тира побледневшим лицом.

— У нас нет энергии.

— Отключите генераторы левого борта, пока они не перегрузились, — сказал Тир, хватая шлем с расположенной у трона подставки. Лейтенант надел шлем и направился к выходу с мостика. На дисплее забрала замигали предупреждающие иконки. Он включил вокс-канал.

— Абордаж. Одна точка проникновения. Пустотный щит повреждён. — Тир покачал головой.

— Что бы это ни было, продвижение идёт быстро. Позиции уже прорваны. Орудийные системы и пустотные щиты выведены из строя. Весь имеющийся военный персонал направляется на палубу «Экато». — Лейтенант улыбнулся.

— В какую бы игру ни играли эти существа, они заплатят за своё высокомерие. Добыча только что сама бросилась к нашим ногам.

Лейтенант забежал в коридор, остальные Ультрадесантники последовали следом и в этот момент корабль резко остановился. Без постоянного рёва реакторов наступила необычная тишина, нарушаемая лишь отдаленным воем сирен и скрипом расширяющихся переборок. «Несовратимый» ушёл в дрейф. По коридору поплыл какой-то дым, и Тир услышал вдалеке ещё несколько взрывов.

«Нет, это не взрывы, — подумал космодесантник. — Скорее, что-то прорывается».

Он изучил глифы на дисплее шлема.

— Брат Барака. Ты находишься ближе всех к орудийной палубе. Что ты видишь? — Канал заполонил белый шум, сопровождаемый искажёнными, неразборчивыми словами.

— Повтори, — потребовал Тир, ускоряя шаг.

Последовал шипящий ответ: «Атмосферный контроль…» — после этого была слышна лишь мешанина перекрывающихся, прерывистых голосов.

— Противник проник через точки доступа палуб «Локри» и «Каструс», но у меня нет…

— Я видел что-то большое. Существо пронеслось по реклюзиуму, будто...

— Брат Домит, нужно обеспечить огневую поддерж...

— Мы направляемся в точке доступа «Экато», но внешняя обшивка повреждена. Гравитация упала до...

— Брат Барака, насколько ты близок к цели?

— Этот дым ведёт себя странно. Он скорее похож густые тени. Думаю, это...

Тир попытался ответить, но сказанные им слова зацикливались и накладывались друг на друга, пока не превратились в такую какофонию, что лейтенанту пришлось отключить канал связи. Он изменил направление и побежал по другому коридору, выводя на лицевой щиток схемы корабля для поиска более короткого маршрута на орудийную палубу. Здесь было ещё больше дыма, но когда лейтенант обернулся, то увидел, что его отделение всё ещё рядом, прямо за ним. Космодесантники спокойно вставляли магазины в приёмники винтовок и проверяли герметичность силовой брони. Апотекарий Вультис тоже был с ними, заряжал болт-пистолет «Освободитель» и настраивал диагностическое оборудование. Чуть позади, стараясь не отставать, стояла толпа пустотников, люди доставали лазерное оружие и натягивать на лица респираторы. Он скорее похож густые тени. Тир уставился на дым и ему показалось, что он действительно выглядит странно. Эта мгла расползалась по полу, царапая настил, будто когти. Лейтенант уже начал думать, что это химическая атака, но броня не выдавала никаких предупреждений. Но в том, как клубилась и сгущалась эта дымка определённо было что-то странное.

Тир остановился перед бронированной дверью, которая никак не хотела открываться. Ультрадесантник ударил по панели управления, но ничего не произошло.

— Кирен, — рявкнул лейтенант, отступая от входа.

Один из стоящих позади космодесантников вскинул плазменный выжигатель, и коридор заполнился шумом и ярким светом. Когда испарения рассеялись, от двери осталась лишь груда расплавленного металла.

На Тира тут же набросились скрывающиеся за дымкой и мигающими аварийными огнями фигуры. Двуногие, сгорбленные существа, даже несмотря на плохую видимость было понятно, что это не люди.

У каждого существа было по четыре длинных, свисающих до пола рук, заканчивающихся загнутыми когтями. Несмотря на закованные в броню мускулистые тела, они двигались невероятно быстро.

— Противник! — взревел лейтенант, вскинув пистолет.

Тир открыл огонь, рядом просвистели вражеские снаряды. Лейтенант почувствовал облегчение, ощутив отдачу пистолета и присутствие братьев. Всё было так, как и должно было быть. Ультрадесантники открыли огонь и в коридоре раздался оглушительный грохот, ксеносы валялись с ног, вынужденные отступать, лезть туда, откуда они пришли. Из теней вышло ещё больше существ, они карабкались друг на друга в кромешной тьме, не выказывая ни малейших признаков боли или страха. Если бы Тир столкнулся с иным врагом, он, возможно, счёл бы это за храбрость, но называть тиранидов храбрыми это всё равно что воздать честь болезни. Даже слово «враг» вводило в заблуждение: тираниды это зараза, от которой нужно избавляться огнём и мечом.

Тир стрелял вдумчиво, он был настолько сосредоточен на бое, что лишь смутно осознавал, что происходит позади.

Затем раздался взрыв и звук рвущегося металла, из-за чего космодесантника чуть не сбил его с ног. Он обернулся и увидел в стене огромный пролом, будто через корабль проехал танк. Сквозь дым закружились завитки жара. Тир был потрясён, увидев, что несколько Ультрадесантников лежали на полу, их расколотая броня была повреждена так же сильно, как и переборки. Остальная часть отряда отступила от пролома, направив оружие на обломки.

— Лейтенант! — закричал один из боевых братьев, увидев грохочущую волну ксеносов, тираниды неслись по палубе и прыгали.

Космодесантники открыли огонь, стреляя до тех пор, пока от ксеносов не остались лишь мелкие хитиновые щепки. Отразив наплыв врага Тир направился к лежащим на полу братьям, с ужасом осознав, что один из них уже не поднимется. Лейтенант посмотрел на Вультиса, собираясь отдать апотекарию приказ, но его прервал ещё один громкий звук рвущегося металла. Тир посмотрел в направлении шума.

— Неужели никто не разглядел это существо?

Большинство космодесантников покачали головами из стороны в сторону, Вультис же сказал: «Я видел лишь очертания. Думаю, что это тиранид. Но необычайно крупный. И очень быстрый».

Тир прикинул расположение корабля по отношению к повреждённой переборке.

— Что бы это ни было, оно, похоже, направляется к орудийной палубе. — Лейтенант пролез в соседнее помещение через сделанный тиранидом пролом и жестом подозвал остальное отделение.

Космодесантники оказались в длинной и узкой столовой, они пробежали мимо перевёрнутых стульев и столов, идя по следу из обломков, которые вили в другой задымленный коридор.

Тираниды ждали их. Ксеносы хлынули в коридор, выпрыгивая прямо из тьмы. Ультрадесантники открыли ураганный огонь из болтеров, но на этот раз ксеносов было гораздо больше, и некоторые из них смогли открыть ответный огонь. Чем бы они не стреляли, но эти боеприпасы смогли пробить силовую броню. Несколько космодесантников упали навзничь, прижимая ладони к ранам, пока между пальцев брызгала кровь.

Тир швырнул гранату и ринулся вперёд, остальные бросились следом.

Раздался ещё один взрыв, гораздо более громкий, чем взрыв гранаты, Тира отбросило на пол, от чего лейтенант едва не выронил пистолет. Оглянувшись, он увидел ещё одну зияющую дыру и ещё больше мёртвых Ультрадесантников.

— Во имя Императора, — пробормотал лейтенант, вставая и делая рывок назад.

— Что это? — Тираниды не переставали стрелять, но Тир не обращал на них внимания, пытаясь перебороть нарастающий внутри гнев. Лейтенант направился к новой пробоине.

— Это существо играет с нами, — сказал Вультис, глядя на одно из своих устройств.

— Сначала атакует, а затем отступает.

Тир застрелил ещё одного тиранида. Но тот продолжал ползти к нему, поэтому космодесантник выхватил боевой нож и рассёк его панцирь, обезглавив ксеноса. Когда Ультрадесантник срубил тираниду голову, несколько уже мёртвых чудищ дёрнулись, развалившись по полу.

— Это что, нетипично для них?

Апотекарий кивнул. Он подошёл к только что убитому тираниду и присел.

— Есть ещё кое-что необычное. Ты видел, что произошло, когда ты обезглавил этот экземпляр? Остальные на это отреагировали. — Вультис присмотрелся повнимательней.

— А ведь это не голова. Смотри, голова всё ещё на месте. Это что-то совсем другое. — Он поднял часть, которую недавно срубил Тир, и они оба увидели, что это оказалось каким-то мелким существом, которое держалось за более крупное. Существо не погибло и стало биться, когда апотекарий сжал на нём клещи. Затем Вультис воспользовался одним из инструментов, из своего ранца, чтобы просверлить панцирь своего нового образца. Как только сверло углубилось в плоть существа, окружающие космодесантников тела тиранидов задёргались.

Увидев, что некоторые ксеносы даже пытаются встать на ноги, Тир вскинул пистолет.

— Постой! — остановил его Вультис, поднимая окровавленное сверло.

— Дайте-ка я попробую ещё раз. — Апотекарий воткнул сверло в другую часть существа, и ещё несколько тиранидов попытались встать. От этих тиранидов остались лишь изорванные останки, но каждый раз, когда Вультис проводил над этим странным существом свои манипуляции, трупы оживали, начинали дёргаться и пытаться что-то ухватить, будто сломанные марионетки.

— Восхитительно, — сказал Вультис набрав что-то на встроенном в наруч инфопланшете.

— Интересно, были ли когда-нибудь описаны подобные случаи. Это какой-то феромонный триггер. Помню, я читал что…

— Брат-апотекарий, — предупреждающе сказал Тир.

— Прибереги свои исследования до момента, когда корабль будет спасён.

Вультис кивнул и поднялся на ноги, присоединяясь к остальным Ультрадесантникам. Но апотекарий всё же оставил себе этот особый образец, поместив его в один из защитных контейнеров на поясе.

В темноте становилось всё труднее что-либо разглядеть, но когда Тир огляделся, то вдруг понял, что из всего отделения с ним осталось всего пять человек, не считая Вультиса.

— Продолжаем движение, — сказал лейтенант, залезая в очередной пролом, продолжая идти по следу разрушений.

Через несколько минут он остановился. Путь был завален тлеющими обломками переборок.

— Сюда! — сказал Тир, взбегая по лестнице, ведущей к входному люку. Он открыл его и проскочил в туннель технического обслуживания.

Едва ботинки лейтенанта коснулись настила, как корабль дал крен набок. Тир услышал безошибочно узнаваемый звук взрыва, сотрясающего переборки. Толчок сбил космодесантника с ног, и он с грохотом кувыркнулся на пол полу.

— Лейтенант! — раздался голос снизу, и Тир увидел, что лестница исчезла вместе с большей частью коридора. Была видна лишь сгущающаяся тьма.

— Вультис! — позвал Тир.

— Кирен! Вы здесь?

Он слышал отдалённые, приглушённые ответы, но не мог разобрать слов, и с каждой секундой голоса становились всё тише. Тир подумал спуститься обратно, но остатки пола, казалось, вот-вот рухнут под весом космодесантника.

— Встретимся на палубе «Экато», — сказал он, доставая болт-пистолет. Лейтенант поднялся на ноги и стал углубятся в окутанный дымом тоннель. Корабль всё ещё сотрясался от новых толчков. Тир снова попытался воспользоваться воксом не прерывая бег.

— Брат Ктесифон. Пришли мне свои координаты. Сообщи, когда доберёшься до орудийной палубы. Барака? Брат Дримий ? Кто-нибудь меня слышит?

— Лейтенант Тир! — прорвался сквозь помехи голос Вультиса. — Вижу твоё местоположение на дисплее. Я думаю, что цель этого существа — ты. Брат Домит ранен. И Кирен... Это не совпадение... Ты увидишь существо, когда... Этот тиранид отрезает нас... как разделяющий стадо хищник. Это... теперь он охотится на тебя.

— Что на меня охотится?

Единственным ответом был раздавшийся в воксе вой.

— Что это? — спросил Тир, но в этот момент корабль снова тряхнуло, и он чуть не потерял равновесие. Но лейтенант удержался на ногах и побежал дальше, перепрыгивая через трещины в полу и игнорируя поток предупреждений, которые появлялись на дисплее шлема. Он добрался до входного люка и уже собирался выпрыгнуть через него, когда туннель технического обслуживания сотряс ещё один взрыв. Пласталь врезалась в космодесантника и его отбросило назад, осыпав обломками. В конечном итоге конструкция тоннеля не выдержала, и Тир рухнул в помещение под ним. Ультрадесантник перелетел через площадку, немного замедлив падение, а затем упал на пол.

Броня начала посылать предупреждения о повреждённых уплотнителях и погнувшихся соединения, ещё сильнее загромождая обзор. Тир встал, поднял пистолет и осмотрелся. Он находился на большой прямоугольной смотровой площадке длиной в сотни футов, над космодесантником возвышался обзорный иллюминатор в форме листа, смотревший в пустоту. Вокруг были разбросаны обломки, и несколько более мелких осколков плавали над полом.

— Повреждена обшивка, — сказал Тир, оглядывая помещение.

— Охотится на тебя, — пробился сквозь помехи голос Вультиса. Затем связь прервалась и слова утонули в искажённых звуках, растворившись затем в фоновом шуме.

Тир вывел на дисплей схемы корабля, выискивая альтернативный путь к орудийной палубе. Лейтенант определил маршрут, убрал схему и пересёк помещение, подобравшись к одному из выходов он проверил, не повредился ли пистолет.

Бум.

Корабль снова содрогнулся, но на этот раз это был не толчок, а единый удар молота, как будто какой-то великан колотил по полу.

Тир остановился.

Шум доносился из соседнего помещения.

Бум. На этот раз звук был ещё громче, он приближаясь. Бум. Пол затрясся так сильно, что Тир с трудом удержался на ногах. Бум. Он посмотрел на стену в дальнем конце комнаты. Что бы ни издавало шум, оно находилось с другой стороны и быстро приближалось.

Сквозь помехи послышались голоса:

— Лейтенант Тир. — Это снова был Вультис. — Здесь нет... У нас... Ты должен вернуться на мостик. Невозможно... Возвращайся на мостик. Убирайся из этого...

Тир поднял пистолет и подошёл к стене.

Бум. Звук был так близко, что стена задрожала, наужу вылетели крепёжные винты и скобки.

Космодесантник встал сбоку, наведя пистолет на центр стены.

Ничего не произошло. Он стоял в таком положении несколько секунд, направив пистолет на стену, но дрожь прекратилась. Тир уже начал было беспокоиться о том, что его сбили с толку. Возможно, возмущение, исходящее от тиранидов, способно смутить умы даже Адептус Астартес? Лейтенант уже собирался опустить пистолет, но в последний момент заколебался, вспомнил о предыдущих встречах с тиранидами. Подавляющее большинство этих существ действовало истерично, но бывали редкие случаи, когда ксеносы использовали более хитрые стратегии действий. Оно охотится на тебя. Неужели так оно и было? Мог ли Вультис быть прав? Уставившись на стену, Тир почувствовал, как что-то смотрит на него с другой стороны, что-то его рассматривает, оценивает.

— Я не добыча, — сказал космодесантник, отстёгивая от пояса цепной меч и активируя двигатель оружия. Зубья стали вращаться с удовлетворительным рёвом, наполняя воздух парами прометия. Ультрадесантник почувствовал движение по ту сторону стены, там было что-то настолько тяжёлое, что настил прогнулся и заскрипел. Тир поводил цепным мечом из стороны в сторону.

Он услышал единственный, глубокий и медленный вздох.

— Ну же, — прошептал космодесантник.

— Дай взглянуть на твою морду.

Стена взорвалась. Пласталь разлетелась по комнате, ударив по Тиру и сбив Ультрадесантника с ног. Рот наполнился кровью, но Тир встал и выстрелил, болты взметнули облака пыли.

В поле зрения появилась огромная фигура, настолько огромная, что существу пришлось нагнуться, чтобы войти внутрь помещения. На какой-то абсурдный миг Тиру показалось, что он столкнулся с мифическим чудовищем, каким-то персонажем из народной сказки. Существо было похоже на дракона, окутанного адским пламенем и светом. Монстр стоял прямо, задних лапах, а огромный бронированный хвост хлестал по копытам.

Тир произнёс боевую молитву, чтобы привести мысли в порядок, и его взгляд прояснится. Разумеется, это был не дракон, а тиранид. Пурпурно-костяной панцирь сразу показался лейтенанту знакомым, как и насекомоподобная сегментация тела. Но Тир никогда прежде не видел и не слышал, чтобы тираниды достигали таких размеров. Космодесантнику потребовалось некоторое время, чтобы осознать размеры существа. Тиранид был выше обзорного экрана. Тир не стрелял, два противника молча изучали друг друга.

— Это ты за мной охотился. Тир всмотрелся в морду тиранида, Ультрадесантника удивило то, как много разума он увидел в глазах этого существа. Разума и осознанности. Каким-то образом, тиранид знал, кто перед ним. И когда остальные представители его вида устремились к Региуму, он пришёл сюда, за ним, в один.

Монстр переменил позу, и пол задрожал, когда он опустил на него одно из копыт. Он отвернулся от Тира и осмотрел комнату, рассматривая груды обломков и сломанные машины, затем посмотрел в смотровой экран, явно не видя угрозы ни в лейтенанте, ни в его оружии. Тир воспользовался моментом, чтобы изучить систему соединений на панцире своего противника.

Тиранид наблюдал за тем как над полом парили маленькие кусочки металла, когда обшивку корабля повредили, они стали подниматься всё выше и выше. Тир понял, вот он, его ответ. Панцирь существа был таким же, как и у более мелких тиранидов. Если получится добраться до его шеи, то получится перерубить её цепным мечом. А поскольку гравитация быстро падала, Тир мог бы забраться на существо быстрее. Несколько метких выстрелов должны выиграть время, чтобы вскарабкаться на спину по ногам.

Тир присел на корточки и расправил плечи.

Тиранид повернул голову и уставился на космодесантника. В глазах ксеноса промелькнула насмешка. Это нельзя было истолковать как-то иначе. Эмоция выглядела настолько чётко и знакомой, что Ультрадесантник отвлёкся. Он колебался меньше секунды, но этого было достаточно. Тиранид двигался с поразительной скоростью, бросившись вперёд и замахнувшись на космодесантника когтем.

Тир отпрыгнул назад, парируя удар цепным мечом, но успех был половинчатым. Лейтенант перерубил коготь существа и смог избежать обезглавливания, но сломанный коготь все же пробил решётку шлема, задев челюсть.

Тир разорвал дистанцию, сделав рывок в сторону, из разбитого шлема хлестала кровь. Когда забрало сломалось, прекратилась и передача данных с доспехов. Космодесантник сорвал шлем с головы, разлив на нагрудник ещё больше крови вперемешку с зубами. Лицо онемело от поступивших в кровь болеутоляющих средств, Тир уже чувствовал, как начинает формироваться рубцовая ткань. Его тело было отлично приспособлено к самосохранению.

Монстр кружил вокруг космодесантника. Тир ощущал лицо, сделав всё, что мог, чтобы вправить сломанную челюсть. Второе сердце работало быстрее первого, а зрение закрыло туманом, но план всё ещё мог сработать.

Тир сделал ложный выпад, бросившись к открытой двери, и монстр попался на уловку, метнувшись туда же, чтобы преградить своей жертве путь к отступлению.

Лейтенант отступил в противоположную сторону и открыл огонь, выпустив несколько болтов в незащищённую область за коленом тиранида.

Неожиданная атака заставила монстра пошатнуться и тот нанёс удар хвостом, но неправильно оценил ситуацию. Тиранид ожидал, что Тир отступит, но вместо этого космодесантник бросился вперёд, уклоняясь от удара.

Чудовище закричало. Звук был настолько громким, что Тиру показалось, будто ему прострелили висок, но он не останавливался, напрыгнув на ксеноса и ударив цепным мечом по панцирю, который прикрывал бедро.

Тварь вцепилась в Ультрадесантника, пытаясь обхватить его паукообразной лапой, но Тир вырвал цепной меч и прыгнул выше, целясь за незащищённые рёбра тиранида.

Ксенос опять закричал, и снова попытался сбросить космодесантника, но тот вновь нанёс удар цепным мечом. Зубья благословенного оружия вонзились в коготь чудовища, жужжа и скрежеща, разбрасывая искры и смолистую кровь. Ихор зашипел, попав на пол, а сам металл стал вскипать. Тир активировал железу Бетчера, сделал ещё один прыжок и плюнул тираниду прямо в морду. Ксенос отшатнулся, ядовитая слюна попала прямо в челюсть, растворив жёсткие пластины вокруг рта.

Тир вскарабкался тираниду на плечо и занёс цепной меч. Зубья вновь заскрипели, когда космодесантник обрушил меч на шею монстра.

Раздался треск, и в воздух взметнулась кровь.

И Тиру потребовалось мгновение, чтобы осознать, что кровь была красной.

Космодесантник внезапно соскользнул с плеча чудовища. Тиранид держало его на расстоянии вытянутой руки, Ультрадесантник был насажен на один из когтей. Даже спрятанные в теле Тира чудеса биоинженерии не смогли справиться с такой травмой. Коготь пронзил оба сердца и вышел между лопатками. Огромная потеря крови лишила космодесантника сил, и оружие выскользнуло из его рук, со стуком упав на пол в десятках футов внизу.

Тиранид какое-то время держал космодесантника в таком положении, он изучал человека, приблизив морду настолько близко к лицу Ультрадесантника, что тот мог разглядеть стекающую с зубов ксеноса слюну.

Тир попытался ответить, но сил у него почти не осталось. К облегчению лейтенанта, тиранид широко раскрыл челюсти и поднёс его ближе к пасти. Скоро всё закончится.

И лишь оказавшись в нескольких дюймах от чудовища, Тир разыграл свой последний козырь, взведя висящую на поясе гранату. «Тебе не заполучить мой корабль», — подумал он, прежде чем взрыв разорвал обоих противников.

По кораблю прокатилось эхо взрыва, Вультис остановился на полпути к орудийной палубе. Завыли ещё несколько сирен, затем из-под ног донёсся более глубокий, грохочущий звук. Апотекарий никогда прежде не слышал такого звука на военном корабле, даже в разгар сражения. Происходящее больше походило на землетрясение, чем на абордаж. Вультис моргнул, и на дисплее шлема появилась целая стена данных, отражающих состояние корабля. «Несовратимый» был потерян. Вультис осознал это, как только увидел первые глифы. Ксеносы атаковали небольшими, но необычайно сосредоточенными группами, продвигаясь с невероятной скоростью и разрушая попавшиеся на пути надстройку корабля. Вот чем была эта дрожь. Корабль разрушался.

— В этом нет никакого смысла, — сказал Вультис, обращаясь к пойманному им экземпляру, как будто тот мог его понять.

— Всё будет уничтожено. Нечем будет питаться.

Апотекарий поднял контейнер и уставился на содержимое. Исходя из того, как это существо было прикреплено к более крупной биоформе, Вультис предположил, что это, вероятно, паразит. Апотекарий-биологис вспомнил реакцию других тиранидов, когда он начал исследовать образец.

— Что же ты такое?

Корабль сотряс ещё один толчок, и Вультис понял, что «Несовратимый» развалится всего через несколько минут. Это ошеломляющая потеря. Речь идёт не только о древнем, бесценном военном корабль, но и находящихся на его борту Ультрадесантниках. Час назад подобный поворот событий показался бы невозможным. Он должен вывести этого паразита с корабля. Вультис никогда не видел ничего подобного. Он должен был доставить существо в лабораторию и как следует изучить. Это может стать ключом к пониманию странного поведения тиранидов.

— Лейтенант Тир, — передал апотекарий по воксу, повышая голос, чтобы перекричать вой обратной связи.

— Это брат-апотекарий Вультис. Я направляюсь на посадочную палубу «Гиперия». Я намерен подняться на борт одного из катеров и взять курс на Региум. Если использовать двигатели лишь для корректировки курса, то топлива должно хватить. Если вы меня слышите, ждите меня там. «Несовратимый» потерян. Повторяю, «Несовратимый» потерян.

Вультис переключил дисплей шлема, и на забрале появилась схема корабля, место вокруг космодесантника было увеличено. Он мог добраться до катеров за считанные минуты.

Апотекарий пересёк орудийную палубу, направляясь к выходу. Он почти достиг дверей, когда услышал выстрелы — как лазерные, так и автоматические очереди. Вультис поднял пистолет и поспешил к дверям, но увиденное им в проходе удивляло. В коридоре не было тиранидов, только люди — рядовой состав и пустотники, люди яростно сражались друг с другом. На полу валялись трупы. Это сражение было безумным и нелогичным. Казалось, что экипаж сошёл с ума, набрасываясь друг на друга с такой дикостью, что некоторые из них даже побросали оружие, и начинали царапаться и кусаться, словно дикие звери.

— Прекратите! — крикнул апотекарий, усиливая голос при помощи шлема.

Ответа не последовало. Казалось, никто его даже не услышал. Но затем, когда Вультис сделал шаг вперёд, безумие усилилось, кто-то закричал и набросился друг на друга. Другие в ужасе уставились на апотекария. Луко быстро понял, что люди смотрят не на него, а на существо, которое висело у него на поясе.

Он снова окликнул смертных взглядом, но помочь им было уже невозможно, а время было на исходе. Вультис зашагал дальше, направляясь к посадочной палубе и предоставив экипаж самим себе.

В сравнении с остальным кораблём, на посадочной палубе было необычно тихо. Вокруг катеров валялись десятки тиранидов, но все они были мертвы, тела разорвали с такой жестокостью, что Вультису невольно вспомнилась обезумевшую толпу, которую оставил в коридоре. Происходило что-то странное. Неужели этих тиранидов охватило то же безумие, что и пустотников? Но пробравшись через остатки Вультис увидел истинную причину их смерти. Под грудами мёртвых ксеносов виднелся кусочек синей силовой брони.

Корабль снова накренился, сотрясаясь с такой силой, что на Вультиса посыпались металлические детали обшивки, сбив апотекария с ног. В шлеме зазвенело предупреждение о том, что началась разгерметизация посадочной палубы. Времени было в обрез. Вультис поднялся на ноги и, спотыкаясь, стал пробираться сквозь падающие обломки. Апотекарий опустился на колени рядом с мёртвым Ультрадесантником, размышляя, хватит ли у него времени на то, чтобы собрать бесценное геносемя воина. Растолкав в стороны туши мёртвых ксеносов, Вультис увидел отметины на наплечнике и ощутил на сердце прилив горя.

— Барака, — пробормотал он, сжимая безжизненную руку воина.

К его удивлению, рука крепче сжала ладонь. Вультис рассмеялся.

— Ты снова обманул смерть, брат. Ещё одна отметка в твоём списке.

Он оттащил Бараку от горы трупов и побрёл к ближайшему катеру, произнося боевые клятвы, в то время как «Несовратимый» начал стонать, выть и разваливаться на части, растворяясь в пустоте.

Глава четвёртая

Город-крепость Заракс

Провинция Самниум, Региум

Кастамон расхаживал по командному бункеру, наблюдая за призрачными изображениями, парящими над голографическим столом. Комната была почти пуста. Сержант Танарон отвёл людей обратно на первый этаж, чтобы они могли подготовить войска к выходу из города. Несколько техножрецов всё ещё прятались в тени, шепча молитвы и помазывая графопостроители, а ещё здесь по-прежнему был библиарий Абарим, и с каждой минутой его вид становился всё более страдальческим.

— Что тебе нужно? — спросил Кастамон, глядя на брата.

— Отдых?

Абарим покачал головой.

— Это пройдёт. Как только Тир со всем разберётся, я начну поправляться.

— Сигналы очень слабые, — сказал Кастамон, снова сосредоточившись на мерцающих изображениях.

— За прогрессом невозможно уследить.

— Вот здесь «Несовратимый», — сказал Абарим, указывая на нечёткое пятно света.

— Но здесь что-то не так. Вот эти силуэты, это корабли сопровождения, но их должно быть больше. Часть эскорта исчезла.

— Исчезла? — Кастамон подошёл к брату и уставился на проекцию.

Абарим кивнул.

— Они должны быть здесь. Корабли большего размера всё ещё видны. Если только ксеносы их не уничтожили.

— «Несовратимый» ещё только предстоит добраться до Красса. Они не должны были столкнуться тиранидами.

Абарим закрыл глаза и, сделав глубокий вдох, помассировал виски.

— Согласен, этому не просто найти объяснение. Но, похоже, наши корабли уже вступили в бой с врагом.

Кастамон уставился на фиолетовые фрагменты на проекции.

— В этом мало смысла.

— Смотри, не только эскорт, но и сам «Несовратимый» потерпел крушение. — Абарим перегнулся через стол, подставляя лицо свету и вглядываясь в одну из мигающих фигур.

— Похоже, что они отражают вражескую атаку. Однако флот ксеносов невелик. Подумай о ветеранах, которые находятся на этом корабле, Кастамон. Это наши лучшие боевые братья. Подобная атака не замедлила бы их продвижение. Почему они были вынуждены остановиться, даже на короткое время?

Стороннему наблюдателю показалось бы, что в Кастамоне осталось мало человеческого. Он подвергся генетической коррекции, хирургическому вмешательству и гипнотической обработке. Но он всё ещё помнил, каково это — быть человеком. Человеческие эмоции иногда прорывались на поверхность в его психообусловленном сознании. И когда подобное случалось, Кастамон не подавлял эти мысли, а изучал их. Это были бесценные подсказки — ключ к пониманию людей, для сохранения которых он был создан. Пока лейтенант слушал Абарима, в его мыслях бушевали эмоции, и он пытался в них разобраться. Что его беспокоило? Страхи, которые испытывал космодесантник отличались от тех, что мучили простых смертных. Вар, к примеру, не страшился смерти. Война была для него и ремеслом и самоцелью. А достойная смерть — чем-то желанным. Нет, его страшили мысли о том, что он мог подвести лорда Гиллимана, не выполнить долг, навлечь позор на собственный орден и от этого пульс Ультрадесантника участился.

— Региум нельзя оставлять без защиты, независимо от срока, — сказал лейтенант.

— Мы не можем позволить, чтобы наши воины застряли на краю системы и ввязались в затяжное сражение. Они нужны нам здесь. Иначе вся линия «Санктус» окажется под угрозой. Это был безрассудный поступок. Я должен был быть там.

— Ты не мог этого предвидеть. Даже у меня не было никаких предчувствий. Силы, которые ты послал, более чем достаточны для выполнения поставленной задачи. Кроме того, Тир способен справиться с тем, что их задержало.

— Нам нужно выяснить, почему «Несовратимый» потерпел крушение. Установить контакт с Тиром.

Абарим покачал головой.

— Астротелепатическая связь по-прежнему невозможна. Она стала заблокированной с тех самых пор, как ксеносы вошли в систему. Любой астропат, который попытается связаться с кораблями, умрёт, прежде чем сможет передать что-либо полезное. Многие из них уже находятся на грани психического срыва. — В словах библиария слышалась едва скрываемая боль.

— Смертные живы лишь благодаря моему постоянному вмешательству.

— Мы должны с ним связаться, — сказал Кастамон.

— Если не через астропатов, тогда мне придётся... — Он замолчал. Гололит мигнул и обновился. Оба ошеломлённых космодесантника уставились на проекцию.

— Мы потеряли связь? — спросил Кастамон, глядя на одного из техножрецов.

Женщина покачала головой, указывая на алые пятна, пробивающиеся сквозь звезды.

— Флот ксеносов всё ещё виден, повелитель. Смотрите, он продолжает двигаться к Региуму.

— Тогда где же наши корабли? Где «Несовратимый»?

Жрица избегала зрительного контакта.

— Похоже... Повелитель, сигнал слабый, но, похоже, корабли исчезли, как будто их уничтожили.

— Невозможно. — Кастамон уставился на дисплей.

— Абарим. Что ты видишь своим варп-зрением?

Но Абарим не мог ответить. Он привалился к одной из машин, прижав кончики пальцев ко лбу и крепко зажмурил глаза. Из-под век потекла кровь, тёмная и яркая, она стекала по бледным щекам библиария. Его броня засветилась, превратившись в пылающий сапфир, и Абарим задрожал.

— Брат. — Кастамон схватил библиария за плечи.

— Что ты видишь?

Абарим открыл глаза. Они были тёмно-красными.

— Кастамон, я вижу это. — Его голос был странно ровным.

— Предвестник.

Глава пятая

Город-крепость Заракс

Провинция Самниум, Региум

Борясь с судорогой Луко по очереди напрягал каждую мышцу в теле. Пещера была не более чем нишей в скале, безопасным углублением, достаточно глубоким, чтобы можно было в нём спрятаться. Под уступом, на сорок или пятьдесят футов вниз раскинулся отвесный склон, тянущийся до самых крон деревьев и Луко знал, что после шёл ещё один, более высокий обрыв, уходящий до самой лесной подстилки. Если он упадёт, то шансы на выживание будут минимальными, но Луко замер не из-за боязни сорваться со скалы. По всему утёсу гнездились целые стаи орлапов, хлопающих расположенными на змееподобных телах крыльями. Многие из этих птиц размерами превосходил самого Луко, и каждая из них обладали мощными, наполненными зубами челюстями, которые могли с лёгкостью разорвать его на куски, но орлапы обитали в среде, полной естественных хищников и потому были крайне нервными существами, поэтому, когда Луко шевелился, птицы с ужасающим грохотом вылетали из своих гнёзд, наполняя воздух криками. Но как только орлапы осознавали, что перед ними всего лишь одинокий человеческий подросток, начиналось иной вид безумия, когда существа начинали сражаться друг с другом за право съесть непрошенного гостя.

Луко задавался вопросом, был ли он один на этой скале, или кто-то из соперников всё же догадался найти гнездо, пока взрослые орлапы улетают на охоту. Головы одной-единственной птицы должно было быть достаточно для того, чтобы пройти кровавые испытания, но Луко был не готов решить всё силой; чтобы получить свой трофей и гарантировать победу он провёл на скале два дня, забившись в одну из ниш утёса. Никто из его собратьев-соискателей не изучал поведение этих существ так, как это делал Луко. Никто не понимал этих хищников так, как Луко. Когда он потерял семью, это стало для парня навязчивой идеей — одержимостью, которая давала ему преимущество над всеми остальными. Другие претенденты не подозревали, что на этом конкретном участке утёса, на орлапов охотился гораздо более впечатляющий хищник.

Под Луко раздался шум. На склоне кричали сотни птиц. Он посмотрел вниз и увидел, что терпение, наконец, было вознаграждено. За скалу цеплялся огромный хищник, запихивающий в пасть попавшегося орлапа. Кизилы были родственным для орлапов видом, они обладали такой же чешуйчатой кожей и рваными крыльями, но были в десятки раз больше и аппетит хищников соответствовал их размерам. Кизил метался по камням, неистово убивая всех на своём пути, его глаза закатились, а крылья яростно хлопали. Хищник убивал гораздо больше, чем мог съесть, и оставшиеся трупы падали на верхушки растущих внизу деревьев. Но присущая этому зверю дикость не делала его менее великолепным. Луко никогда раньше не видел кизила так близко и потому с удивлением уставился на хищника, который обитал на этой планете с момента её зарождения, этот вид был настолько успешен, что пережил всех своих современников.

Мало что могло пробить шкуру кизила, но висящий на поясе Луко зуб был как раз одной из этих вещей. Юноша схватился за своём орудие и сменил позу. Больше не было нужды прятаться. Орлапы были целиком поглощены сражением за собственные жизни и точно не обратят внимание на человека. Когда Луко пошевелился, дыхание перехватило от боли. Всё тело свело судорогой, когда претендент зажал костяной клинок в зубах и подошёл к краю обрыва, чтобы занять более удобную позицию. Он должен был действовать быстро. Никому из других претендентов и в голову бы не пришло дожидаться здесь подобной добычи, но если кто-то из них окажется поблизости и увидит происходящее, то он может попытаться украсть трофей Луко. Кроме того, кизил скоро насытится и улетит в собственное гнездо. Луко опёрся на на камни одной рукой, а в другую взял зуб. Над скалами раздалось эхо, ещё один крик. Звук был похож на крик хищной птицы, но Луко знал правду. Это был свист, которому он научил своего друга Бараку — тот самый свист, который они отрепетировали как сигнал о помощи. Если Барака воспользовался этим сигналом сейчас, в разгар испытания, он, должно быть, в большой опасности.

Луко пытался не обращать на этот свист внимания. Он был так близок. Так близок к тому, чтобы доказать, что достоин. Так близок к тому, чтобы стать кандидатом, а затем, в один прекрасный день, одним из Ангелов Смерти Императора. Луко не мог упустить этот шанс.

Крик раздался снова, на этот раз в нем слышалось отчаяние. Звук доносился снизу внизу, где-то из-под крон деревьев. Луко мысленно выругался. Как бы ему ни было больно это признавать, он не мог бросить друга. Он слез со своего насеста и начал осторожно спускаться по склону. Но юноша не успел отойти далеко, камень под ногой сорвался и вниз полетела волна щебня.

Кизил замер, и повернул голову в сторону Луко, из пасти хищника сочилась кровь. Зрачки расширились, когда существо уставилось на человека.

Луко на мгновение задумался, оценивая расстояние, затем спрыгнул с уступа и набросился кизилу на спину.

Хищник взревел, почувствовав опасность, он оттолкнулся от скалы и, хлопая крыльями прыгнул вниз, царапая камни когтями.

Луко приземлился прямо его крыльями и занёс клинок для удара. Существо перевернулось, ударив Луко о камень, но юноше удалось воткнуть зуб ему между лопаток.

Кизил взвизгнул и нырнул вниз, оставляя за собой разлетающийся по лесу кровавый след, а Луко, кувыркаясь, полетел к далёким деревьям. Боль охватила тело соискателя, когда он продирался сквозь кроны деревьев, отбрасываемы от одной ветки к другой. Он всё ещё слышал, как Барака продолжает звать о помощи. Затем он ударился головой и потерял сознание.

Сквозь веки Луко Вультиса пробивался свет.

— Барака? — пробормотал он, изо всех сил пытаясь вспомнить, где находится и что с ним произошло. И только услышав знакомый голос, к нему стало приходить осознание происходящего. Это был голос Кванд, хирургиону Заракса. Воспоминание о тёплом, весёлом лице Кванд потянули за собой череду других воспоминаний. Луко больше не был подростком, гоняющимся за орлапами. Это было много лет назад. Сейчас он даже не был в полной мере человеком. Луко был Ультрадесантником, которому поручили защищать расу, к которой он когда-то принадлежал. Кто знает, почему его разум вызвал именно эти воспоминания из юности. Однако тот день был знаменательным. Это был день, когда Луко заслужил своё место в качестве кандидата в Ультрадесант. Его преданность Бараке не осталась незамеченной. Он был одним из двух претендентов, которым удалось преуспеть, Барака был вторым.

— Первые несколько дней он пребывал в состоянии анабиоза, но сейчас быстро восстанавливается, — сказала Кванд.

— Анабиозная мембрана сработала идеально. Полученные во время аварийной посадки травмы могли стать смертельным, но хирургические процедуры прошли гладко. Нам больше нет нужды видится.

Вультис открыл глаза, и, когда апотекарий увидел медицинскую камеру, всё встало на свои места. Кванд, как обычно, улыбалась, её жёсткая, загрубевшая кожа запала вокруг чернильно-чёрных глаз, но за улыбкой космодесантник разглядел печаль. Волосы женщины были зачёсаны назад, она была одета в элегантную синюю униформу ауксилии Региума. У хирургиона практически не было никаких улучшений, но одну руку заменяла впечатляющая коллекция хирургических инструментов: четыре бионические конечности, которые заканчивались сверкающим набором щипцов, клещей, скальпелей и зажимов.

Рядом с лицом Вультиса весело зеркало, в котором отражался свет хирургической лампы, апотекарий был удивлён увидев, насколько незначительны оказались полученные им повреждения. На щеке и носу появилось несколько новых шрамов, но ничего существенного. Он практически не изменился — продолговатое прямоугольное лицо, смуглая кожа и широко расставленные печальные глаза. Во время операции волосы на голове были сбриты, но на их месте уже начала появляться тёмная щетина.

— К вам посетитель, — сказала Кванд, отступая от космодесантника, чтобы показать фигуру за своей спиной.

Заставленная каталками, жужжащими когитаторами и столами, заваленными хирургическим оборудованием, палата была отнюдь не маленькой, но присутствие лейтенанта Кастамона навязывало ощущение тесноты.

— Ты пришёл в себя. — Голос лейтенанта звучал как низкий рокот.

— Я вижу это по лицу.

Как и всегда, Вультису показалось, будто взгляд Кастамона разбирает его душу по слоям. Апотекарий вспомнил позорную потерю «Несовратимого». Прежде он пытался подавить воспоминания, опасаясь, что самоанализ может задержать его выздоровление, но, столкнувшись со свирепым взглядом Кастамона, воспоминания вернулись.

— Прости, — сказал апотекарий.

Кастамон выглядел удивлённым. Лейтенант покачал головой.

— Подумай хорошенько, Луко, и ты поймёшь, что тебе не за что извиняться.

— Но, если бы мы с Баракой остались...

— Ты решил, что важнее вернутся ко мне с докладом, и инстинкты тебя не подвели. Какая польза была бы от ещё одной смерти? Ты поступил правильно, а не эгоистично, именно так, как я и ожидал. Кроме того, я слышал, что тебе удалось раздобыть для нас какой-то новый образец, который, возможно, поможет извлечь уроки из нашей ошибки. Кроме того, в разговоре с Кванд ты говорил, что Барака находился коматозном состоянии, когда ты вытаскивал его с корабля.

был почти без сознания, когда вы вытаскивали его с корабля.

— Он пришёл в себя? С ним всё в порядке?

Впервые с начала разговора выражение лица Кастамона смягчилось.

— Я бы не решился использовать слово «хорошо» по отношению к Бараке. Но сержант Танарон счёл его достаточно здоровым, чтобы вернуться к обязанностям. — Кастамон посмотрел на шрамы Вультиса.

— Бессмысленная героическая жертва оставила бы нас в неведении. Если бы ты не вернулся на Региум, наше положение было бы ещё хуже. Благодаря твоей предусмотрительности у нас теперь есть образец для изучения. Он вполне может сыграть важную роль.

— Но я пренебрёг долгом и предпочёл сбежать от резни, нежели остаться со своими братьями.

Голос Кастамона стал жёстче.

— Не думай об этом. Это не принесёт пользы.

Похвала Кастамона не помогла, в отличи от предостережение. Вультис глубоко вздохнул и сел. Космодесантник прижал кулак к груди.

— Мои мысли были затуманены. Теперь они прояснились.

Кастамон продолжал изучать брата. Взгляд лейтенанта был стремительным и напряжённым, словно у орла, выслеживающего добычу.

— Кванд работала с присущим её мастерством. Она сказала мне, что оперативного вмешательства больше не требуется.

— Готов служить.

Кастамон кивнул.

— Я не ожидал, что лейтенант Тир столкнётся с какими-либо проблемами, но все же подготовил меры на случай непредвиденных обстоятельств. Вся сеть лазеров орбитальной обороны Региума уже была перемещена и защищена пустотными щитами. Большая часть наших оборонительных сооружений сейчас расположена в Порт-Дура и улье Саламин. Основная часть флота ксеносов никогда не достигнет верхних слоёв атмосферы. Но в том маловероятном случае, если это произойдёт, я полагаюсь на тебя в разработке биологических контрмер. Какие будут предложения?

Вультис почувствовал тот же прилив возбуждения, что и при первой поимке своего образца.

— На «Несовратимом» тираниды продемонстрировали нехарактерные для их вида пищевые привычки. Ксеносы также вызвали истерию среди экипажа, точно такую же, какую мы наблюдали здесь, на Региуме. Я считаю, что захваченный мной образец может стать ключом в разгадке этого вопроса. Если у меня получится изучить это существо в своей лаборатории, то возможно, получится выдвинуть несколько гипотез.

— Да, — ответил Кастамон.

— Он достаточно здоров?

— Да, повелитель. — Женщина постучала по гнезду на груди Вультиса.

— И все нейронные интерфейсы остались целыми. Так что повелитель сможет пользоваться диагностическими приборами брони, как обычно.

Кастамон откинулся на спинку стула, изучая Вультиса.

— В чем суть твоей теории?

В голове Вультиса всплыло непрошеное воспоминание: маслянистые капли крови, проплывающие мимо лица, когда он парил в воздухе, окружённый трупами и частями тел, которые весели в невесомости, сталкиваясь друг с другом. Апотекарий покачал головой и снова сосредоточил внимание на Кастамоне. Было приятно переключить мысли на том, в чём он был лучше всего: на изучении хищников.

— На «Несовратимый» напала лишь малая часть ксеносов, — сказал он.

— Лёгкие цели. Напавшие на нас тираниды в массе своей не превышали размерами человека, ксеносы были закованы в хитиновые панцири, а в качестве оружия использовали напоминающие лезвия передние конечности, как и многие другие воины тираниды, с которыми мы сталкивались раньше. Единственным отличием был бронированный симбионт, на спинах… разновидность нейроцита.

— Речь о привезённом тобой образце?

— Верно. Подозреваю, что симбионты действуют как маячки. Возможно, дело в феромонах. Я наблюдал похожие признаки у роящихся насекомых. Но, как я предполагаю, эти существа не только вызывают призывают к себе больше тиранидов, но и выделяют химические вещества, чтобы запутать свою добычу. И это, так или иначе, препятствует работе коммуникационных сетей. Вот почему мы не смогли поддерживать чёткую связь, когда «Несовратимый» подвергся нападению. Присутствие тиранидов оказало крайне мощное воздействие на находившихся на корабле людей. Они потеряли всякое самоощущение. Многие впали в психоз.

— Получается, что симбионт, это ретранслятор или источник помех?

— На данном этапе я могу лишь строить догадки. — Вультис глубоко вздохнул и сменил позу.

— Тебе больно? — удивлённо спросил Кванд.

— Я не заметил никаких повреждений на…

— Просто пытаюсь привести мысли в порядок. Это воздействие затронуло и меня. Не в той же степени, что и простых людей, но... — Вультис покачал головой.

— Когда я увидел Предвестника, то подумал, что это порождение варпа. Один из нерождённых. Зрение было затуманено, и разум стал рисовать всевозможные нелепости...

Кастамон поднял руку.

— Предвестник? Кто это?

Вультис колебался, апотекарий был сбит с толку и начал задаваться вопросом, не было ли это последствием проведённых Кванд вмешательств.

— Я... — На мгновение он потерял дар речи.

— Я увидел на корабле более крупного ксенохищника, того, что охотился на Тира, и подумал о нём, как о Предвестнике. Но я впервые произнёс это слово вслух. — Луко беспокоило, что он не мог дать более убедительного ответа.

— У меня нет причин давать этому существо имя. Я веду себя ненаучно.

Кастамон нахмурился.

— Ранее, в этот же день, у Абарима случилось предвидение. Он увидел устрашающего вида существо, которое каким-то образом отличалось от других ксеносов. Он назвал его Предвестником.

— Невозможно. Я ещё не разговаривал с братом-библиарием с тех пор, как вернулся, и уверен, что сейчас впервые произнёс это имя вслух. Абарим описал то, что увидел в видении? Я прежде никогда не видел настолько огромного тиранида, и вообще таких больших ксенохищников, если уж на то пошло. Несмотря на размеры, то существо было очень быстрым. — Вультис снова прокрутил в голове те воспоминания.

Его память, обычно, была безупречной, но события на «Несовратимом» по-прежнему оставались похожими на сон.

— Однако в том существе было ещё что-то странное, помимо его размеров и скорости. Тиранид двигался целеустремлённо. В его действиях не было безрассудства или бессмысленности. И, как бы странно это ни звучало, у меня возникло ощущение, что там присутствовал какой-то сторонний наблюдатель. — Вультис нахмурился.

— Странное чувство, будто это существо знает обо мне. Но потом оно двинулось дальше. Этот тиранид был целеустремлённым, и, проследив за его передвижениями, я понял, что хищник охотился на лейтенанта Тира. Похоже, этот ксенос каким-то образом вывел из строя наши двигатели и вооружение, а затем спокойно выследил Тира. Будто зная, что он был нашим лидером. Тиранид убил его с хладнокровной эффективностью.

Кастамон на мгновение задумался, затем кивнул и встал, направляясь к выходу.

— Нам нужно выяснить, почему вы с Абаримом упомянули одно и тоже имя. Ты должен как можно быстрее завершить своё исследование. Держи меня в курсе на каждом этапе. Я считаю это делом первостепенной важности. Я прикажу брату-библиарию Абариму тебя найти.

Вультис поднялся с каталки и кивнул.

Кастамон подошёл к двери, но затем оглянулся.

— Ещё один вопрос. Вы с Баракой были единственными, кто поднялся на борт катера?

— Да. В этом уверен.

— Интересно. Когда катер сел на побережье, и мы начали за ним наблюдать, то увидели, как от места посадки удалялось несколько форм жизни, быстро направляясь вглубь страны, в лес. — Лейтенант направился к дверному проёму.

— Похоже, Великий Пожиратель уже добрался до Региума.

Глава шестая

Город-крепость Заракс

Провинция Самниум, Региум

Брат-библиарий Абарим остановился у входа в лабораторию Вультиса, прислонившись к дверному косяку, чтобы не упасть. Заглянув внутрь, ему показалось, будто материальный и нематериальный планы столкнулись, слившись в буйстве форм. Куда бы ни посмотрел библиарий, везде виделись когти и клыки, рвущие и кусающие. И за этой оргией смерти скрывался отвратительный колосс, руководивший кровопролитием. Теперь Абарим постоянно думал о Предвестнике. Казалось, что это чудовище было с ним всегда — что оно сопровождало его с самого рождения. Конечно, это было невозможно, но отделаться от навязчивой мысли было невозможно. И из-за этого потустороннего присутствия Абариму было непросто справляться даже с самыми базовыми психическими дисциплинами. Библиарий крепче сжал силовой топор и прошептал литанию защиты, чувствуя, как каждый слог мощной молитвы наполняет его кровоток. Тяжело это будет или нет, но Абарим выполнит работу, которой его обучали.

Библиарий глубоко вздохнул и оглядел лабораторию. Здание состояло всего из одного большого помещения с балконами по краям, внутри разместилась невероятная коллекция. Каждый дюйм стен был уставлен полками и шкафчиками, а они, в свою очередь, были забиты частями тел. В лаборатории хранились тысячи оторванных конечностей, висящих на проволоке крыльев, забальзамированных голов и органов, мумифицированных останков, разлагающихся шкур животных и злобно скалящихся скелетов. Часть образцов принадлежала семейству гоминидов, но большинство экспонатов обладало более специфической морфологией — инопланетные хищники из каждой зоны боевых действий, в которых бывал Вультис. Многие образцы были настолько странными, что даже сам апотекарий-биологис пока не мог их классифицировать. Помещение освещалось свисающими полосами люменов, свисающими с потолка на длинных проводах и в их резком свете были видны написанные от руки пожелтевшие бирки. Бирок было даже больше, чем самих частей тела, тысячи маленьких, но исчерпывающих заметок, написанных мелким, аккуратным почерком Вультиса. Илоты перепечатывали рукописные записи и загружали их в грохочущую стену когитаторов, растянувшихся вдоль дальнего конца лаборатории, но Абарим знал, что Вультис редко пользовался машинами, полагаясь вместо этого на присущую Адептус Астартес эйдетическую память.

Сервиторы сновали вдоль стилажей, заполняя банки особыми реагентами и смазывая кадавров смолянистыми составами. Работающие здесь лоботомиты были монофункциональными и скорее напоминали зомби, их ноги были заменены колёсным шасси, а глаза немигающими телескопическими линзами. Кроме сервиторов с аккуратно зашитыми ртами в лаборатории трудился лишь сам Вультис.

Апотекарий-биолог находился на первом этаже, склонившись над рабочим столом, который стоял возле рядов прозрачных, похожих на террариумы сфер, установленных на металлических стеллажах. Внутри этих сфер содержались живые существа, рептилии и грызуны, которые постоянно метались из стороны в сторону, пока Луко сосредоточенно работал. Животные царапали клетки, неустанно пытаясь добраться до своего похитителя. Но апотекарий не замечал этих стараний. Он казался взволнованным, роясь в пергаментах и набирая что-то на инфопланшете. Вультис настолько погрузился в свои изыскания, что не заметил появления гостя.

Абарим отогнал от себя иллюзорные видения. Реальность и мир грёз вновь разделились. Лица, которые злобно уставились на библиария не были порождениями варпа, это были лишь черепа и трупы. Много лет назад Абарим научился изолировать различные области собственного сознания, отделять реальность от безумия, скрывающегося за границами материального. Но в последние несколько недель это становилось все труднее. Библиария не покидало ощущение того, что санкционированные телепаты Региума балансируют на грани срыва, поглощённые теми же видениями, с которыми боролся и он сам. Абарим испытывал непрекращающуюся агонию, удерживая этих людей от безумия. Космодесантнику казалось, что его череп объят пламенем. Абарим понял, что боль усилилась, когда он пришёл в лабораторию.

— И почему всё так обернулось? — пробормотал он.

Слова эхом разнеслись по лаборатории, и Вультис удивлённо поднял голову. На апотекарии не было шлема, и Абарим увидел на лице брата облегчение. Он явно был рад отвлечься от проблемы, с которой столкнулся.

Абарим выпрямился и, скрывая боль, спустился по ступенькам, подойдя к боевому брату. Ультрадесантники пожали друг другу руки.

— Рад видеть тебя снова на ногах, — сказал Абарим.

— Хорошо выглядишь, Луко.

— Чего нельзя сказать о тебе, — ответил Вультис с такой бестактностью, что библиарий рассмеялся.

— Что с тобой, брат? — продолжил апотекарий.

— Ты ранен?

Абарим покачал головой.

— Не. я не ранен. По крайней мере, физически. На меня повлияло происходящее, это астральное безумие. Мой разум осаждён той же силой, которая подтолкнула мирных жителей к насилию.

— Предвестник, — сказал Вультис, многозначительно посмотрев на библиария.

— Предвестник. Возможно. Кастамон сказал, что ты тоже употребил этот термин. Я слышал, что и простые жители его используют.

Вультис кивнул.

— Это не может быть простым совпадением. Позволь мне кое-что тебе показать.

Абарим изучал брата, пока тот просматривал записи на рабочем столе. В ордене были те, кто опасался Вультиса. И дело было не столько в том, что апотекарию-биологис не доверяли, сколько в том, что остальные изо всех сил пытались его понять. Дух позитива и товарищества, которые связывали других боевых братьев, не был присущ Вультису. Апотекарий был странным, одержимым, поглощённым своими трудами и охотнее делился ссылками биологические сведения, чем шутками. Это было одной из причин, по которой Луко нравился Абариму. Его преданность своему ремеслу заслуживает похвалы. И, как член библиариума, Зутис слишком хорошо знал, что значит быть аутсайдером.

— Тебе это не кажется знакомым? — спросил Вультис, постукивая пальцем по странице книги.

Абарим пригляделся и увидел изображение тиранида. Это был всего лишь торопливый набросок, но в нём, несомненно, узнавался монстр, которого библиарий видел в своих видениях. Было что-то неприятное в том, чтобы увидеть Предвестника, напечатанного на странице. Словно кто-то извлёк изображение из твоих снов.

— Да, — ответил библиарий.

— Это оно. То самое существо, которое затуманивало мои мысли.

Вультис кивнул.

— Автор этого текста назвал существо «норн-эмиссар». Он утверждал, что это посланник или что-то вроде аватара. Позже работу опровергли, и в конце концов автора казнили, но я уверен, что это и есть предвестник.

— Как ты думаешь, что происходит? — спросил Абарим.

— Почему мы все видим его?

Вультис закрыл книгу.

— У меня есть лишь догадки. Но я полагаю, что за этим кроется нечто большее, чем нам казалось изначально. Тираниды идут именно через эту систему, и я не думаю, что это совпадение. Думаю, что видения, которыми мы поделились, являются ключом к пониманию истинной причине, по которой тираниды находятся здесь.

Абарим заметил блеск на столе.

— Это тот самый образец, который ты привёз с «Несовратимого»?

— Да. Это была незнакомая мне биоформа, но я только что изучал её и обнаружил, что данный ксенотип был зарегистрирован ксенобиологом всего несколько лет назад . Учёный классифицировал его как «нейрогаунт». Хотя мне всё ещё неясно, имел ли он в виду симбионта или существо-носителя, из которого был вырезан этот образец. Возможно, он считал их единым целым. К сожалению, записи этого ксенобиолога были уничтожены, поэтому у меня есть лишь название и ещё немного информации.

— Похоже, существо умирает.

Вультис кивнул с озабоченным видом.

— Состояние этого существа должно было быть лучше. Эта суспензия должна была его приободрить, но вместо этого экзоскелет начал тиранида растворятся. Для питания ему нужен носитель. Вультис отрегулировал какие-то кнопки на основании стола, и внутрь контейнера с образцом проникли манипуляторы, которые пробились сквозь мутную взвесь и захватили образец. В тёмной жидкости блеснул металлический шприц, и игла пробила панцирь тиранида.

Образец замер.

Вультис уставился на тиранида, лицо космодесантника находилось в нескольких дюймах от контейнера. Затем апотекарий вздохнул и отступил, а существо продолжило сопротивляться.

Боль в голове Абарима снова усилилась. Она усилилась, как только библиарий приблизился к Вультису.

— Что ты надеялся увидеть?

Вультис, наконец, обратил внимание на брата, уставившись на него тёмными, мрачными глазами.

— Я пытаюсь воссоздать суматоху, которую видел на «Несовратимом». Я хочу вызвать реакцию тревоги, введя биоинженерные гормоны. Одна из моих теорий заключается в том, что эти паразиты передают феромонные сигналы остальным существам. Если я смогу имитировать эти биологические маяки, я, возможно, смогу их исказить. Возможно, я даже смогу превратить их в оружие, которое поставит в тупик лидеров тиранидов. Но ничто из того, что я пытаюсь сделать, не вызывает отклика.

— Лидеры? — Несмотря на боль, Абариму подобная концепция показалась забавной.

— Тираниды роятся и питаются, Луко. У них нет даже намёка на тактику. Нет стратегии. Нет лидеров.

— У тиранидов должны быть лидеры. И они используют тактику. Вспомни. Вспомни, что мы видели во время сражений на других мирах. Вспомни о временах, когда тираниды ставили нас в тупик. Они действуют согласованно. — Апотекарий махнул рукой в сторону образцов, стоявших в другом конце лаборатории.

— Я видел, как эти существа используют разные паттерны действий. Тираниды постоянно меняются. Они подобны вирусу, адаптирующемуся к нашей галактике — адаптирующиеся к новым вызовам. — Вультис кивнул на симбионта, который был перед ними.

— И, возможно, в этом конкретном рое доминирующие существа управляют подменёнными с помощью этих паразитов.

Абарим попытался взглянуть на существо, но от этого боль в голове усилилась, поэтому библиарий не сводил взгляда с Вультиса.

— Даже если бы оказалось правдой, как это может нам помочь?

Вультис оживился, и начал стучать пальцем по листу пергамента.

— Когда тираниды атакуют, они следуют определенной схеме. Это одна из немногих их предсказуемых особенностей. Похоже, у этих ксеносов есть определённые стадии вторжения. Если бы у нас получилось понять, как эти паразиты взаимодействуют друг с другом, то мы могли бы изменить последовательность действий и сделать их атаки беспорядочными.

— Но ни один из твоих химикатов не оказал видимого эффекта.

Глаза Вультиса потускнели.

— Мои усилия не увенчались успехом. Я испробовал десятки феромонов. Ни один из них не вызвал даже слабого отклика. Признаю, я сбит с толку.

Абарим наклонился ближе, разглядывая тиранида. Как только библиарий это сделал, боль в голове усилилась, и космодесантник отшатнулся назад, ударившись о рабочий стол, из-за чего лежащий там хирургические инструменты загреметь.

Как только он пришёл в себя, то понял, что Вультис с любопытством его изучает.

— Что случилось?

— Эмпирическая энергия. Её источник. — Абарим подошёл ближе к контейнеру и почувствовал, череп снова пронзила та же боль.

— Дело в образце? — Глаза Вультиса снова заблестели.

Абарим отступил и кивнув.

— Почти как если бы это был псайкер.

— Или психический ретранслятор? — Вультис постучал по своим записям.

— Нейрогаунт. Возможно, я подошёл к вопросу не с той стороны. Возможно, этот симбионт использует телепатию, а не химические сигналы. Возможно, это разновидность псайкера. Но мне понадобится ещё один экземпляр. Это единственный способ проверить теорию. Мне нужно посмотреть, как тираниды будут взаимодействовать друг с другом. — Вультис посмотрел на Абарима.

— Лейтенант Кастамон упомянул ксеносов, которые сбежали с нашего катера после приземления. Он уже нашёл их?

Абарим покачал головой.

— Похоже, что попутчиков было немного, и они сейчас они залегли в глубине леса. Охота может затянуться на недели, а крепость на это время останется без защиты. Абарим обсудил идею охоты с сержантом Танароном, но в последствии отказался от неё.

Вультис расхаживал вокруг рабочего стола.

— Это не займёт много недель. — Апотекарий уставился на извивающегося тиранида, который пытался дотянуться до своего мучителя.

— Нет, если я возглавлю охоту.

Глава седьмая

Город-крепость Заракс

Провинция Самниум, Региум

Вультису не составило труда найти своих боевых братьев. По улицам Заракса разносилось низкое, монотонное жужжание, напоминающее жужжание насекомых, и это звук безошибочно указывал на место, где находились космодесантники. Вультис покинул цитадель Кастамона и направился на север по уставленной статуями и затянутой туманом аллее. Справа от апотекария виднелись великолепные восточные ворота крепости, а за спиной — Библиотека Карна. Слева тянулась сеть более узких улочек, запруженных увитыми плющом жилыми домами и промышленными блоками.

Сейчас едва рассвело, но улица уже была необычайно оживлённой. Вультис никогда не видел здесь столько людей. Иногда Заракс называли городом, но в реальности крепость уступал размерами большинству городов и впечатляла скорее укреплениями, чем габаритами. Наблюдая за присущим разнообразием униформы и оттенков кожи Вультис мог сделать вывод, что люди приехали сюда со всего континента. Когда Луко проходил мимо, то большинство смертных смотрели на него с настороженностью, не понимая, как вести себя в присутствии космодесантника, но те, кто знал апотекария, отдали ему часть в стиле Ультрадесанта — прижав кулаки к груди. Над крепостным стенами, как и всегда, клубился туман, а по каменным плитам ползли сорняки. Несмотря на все усилия губернатора Серока, лес был вездесущ, и складывалось впечатление, что земля вот-вот вновь покроется лианами и побегами. С другой стороны стены доносились сладкие, пьянящие ароматы леса и воинственные крики зверей.

Пробираясь сквозь толпу, Вультис миновал район, известный как Пещеры Рубикаса. В качестве символического акта примирения и признания местных верований исповедник Тургау договорился с губернатором Сероком о том, что эта часть крепости может остаться покрытой лесом. Район напоминал заросший сад, в котором огромное скопление растений наседали на камнебетонную ограду, будто запертые в клетке звери. Настоящие обитатели этого бора все ещё прятались под листьями, а птицы гнездились на верхних ветвях, крича и каркая при приближении космодесантника. Иномирцы, как правило, старались избегать этого места, но Вультис был им очарован, и, будь у апотекария свободное время, он бы задержался у стены и, подтянувшись за каменную стену попытался бы разглядеть обитающих там рептилий, которые иногда выползали из пещер и со смертоносной эффективностью охотились на грызунов и насекомых.

Миновав Пещеры, Вультис свернул налево, на другую широкую улицу, и оказался у своего места назначения. Стадион Заракса был даже больше, чем Библиотека Карна, широкое, напоминающее барабан строение, окружённое гигантскими колоннами, возвышалось над крепостью и было даже выше окружающих город стен. Ещё выше была лишь статуя лорда-командующего Гиллимана, каменный колосс, стоящий прямо за крепостью и наблюдающий за береговой линией, которая окаймляла город на западе.

По обе стороны от ворот стадиона стояли жаровни, и вы них непрерывно горел огонь, который пронесли через весь сегментум, поддерживая вручную начиная с самого родного мира Ультрадесантников, Макрагга. Когда Вультис приблизился к огню, то остановился, чтобы прошептать молитву своим павшим братьям, пробуждая в памяти лица тех, кто вместе с ним отправился в битву у Красса. Затем он прошёл через огромные ворота и оказался на арене.

Отделение Танарона собралось в центре стадиона. Ультрадесантники были одеты в одни лишь набедренные повязки, и на обнажённой коже виднелись порты нейроинтерфейса. Силовые доспехи были разложены на столе в дальнем конце арены и находились под присмотром слуг. Оружия тоже не было, воины оставили лишь боевые ножи. У некоторых астартес виднелись сочащиеся кровью порезы на руках и груди. Космодесантники блестели от пота, когда делали выпады и наносили рубящие удары. Именно их спарринг противники были источником того жужжащего звука, который, который эхом разносился по всей крепости. Сенарийские машины были громоздкими, бронированными сервиторами, которые держались в воздухе на жужжащих полотняных крыльях и шести тянущихся из брюха лопастных конечности. Машины двигались неуклюжими рывками — грубое подобие жизни, которое Вультис находил отвратительным, но их конечности были другим делом, лопасти двигались так стремительно, что даже улучшенное зрение Адептус Астартес с трудом позволяло за ними уследить. На арене находились десятки парящих в воздухе сервиторов, которые вели себя как ополоумевшие от жары мухи.

На арене также присутствовало несколько смертных солдат. Местная Ауксилия. Большая часть людей собралась вокруг Ультрадесантника, который стоял на возвышении, в стороне от остальных, и произносил речь. Сержант Танарон был немного выше своих подчинённых, его светлые волосы доходили до плеч, а лицо заметно контрастировало с лицами остальных ветеранов. Боевых братьев первой роты всегда покрывали ужасные шрамы. Эти воины пережили столетия войн и с гордостью носили свои ранения, как боевые трофеи, отвергая предложения о пересадке кожи или других хирургических вмешательств. Но Танарон выглядел безупречно. Кожа сержанта была бледной и идеально чистой, без единого пятнышка, а черты лица выглядели настолько утончёнными, что трудно было поверить, в то, что этот воин когда-либо участвовал в бою. Некоторые из его людей шутили, что Танарон больше похож на сына Сангвиния, чем Гиллимана, но подобные шутки они отпускали только наедине. Утончённая натура Танарона распространялась и на его боевые навыки. Он был смертоносен. И славился своей неумолимостью во время тренировок.

— Это были еретики-астартес, — сказал Танарон, он обращался к солдатам глядя куда-то вдаль, и голос сержанта разносился по всей арене.

— Облачённые в одеяния проклятых. Если бы мы не покончили с ними в тот день, то всю систему окутало бы поветрие лжи и болезней. Лорд-командующий лично упомянул об этом инциденте, поимённо перечислив всё отделение Танарона.

Солдаты смотрели на космодесантника так, словно тот был богом.

— Знаете, скольких боевых братьев мы потеряли в тот день? — Танарон оглядел толпу.

Смертные смотрели на Ультрадесантника в благоговейном молчании.

— Ни одного. — Глаза сержанта загорелись. Затем Танарон нахмурился, заметив что-то в ходе тренировки. Он сошёл с платформы, подошёл к своему отделению и, выхватив боевой нож, обрушил шквал ударов на одного из Ультрадесантников, от чего тот упал на колени и сдался.

Танарон приподнял бровь, с надменным видом изучая поверженного воина, сержант всё ещё держал лезвия у его горла. Затем Танарон театральным движением поставил Ультрадесантника на ноги.

— Тимолеонт, всегда будь настороже и следи за флангами. — Сказав это, сержант отступил назад и принял боевую стойку.

— Попробуй ещё раз. На этот раз без неожиданностей.

Несколько солдат ауксилии рассмеялись, и Танарон бросил на них беглый взгляд, прежде чем броситься на своего противника.

У части сенарийских машин были сломаны конечности, другие же и вовсе валялись на земле, лица кадавров пялились куда-то из своих рабочих поверхностей, но было ясно, что тренировка продлится ещё несколько часов. Сержант Танарон заметил, как к ним приближался Вультис и нажал что-то на устройстве, висящем на поясе. Боевые сервиторы опустили оружие и замерли в воздухе, когда сержант подошёл поприветствовать апотекария. Танарон ударил себя в грудь в знак приветствия и посмотрел на Вультиса с нейтральным выражением лица. Луко уже давно смирился со своим положением аутсайдера. Если бы он был простым апотекарием, то всё могло бы сложиться по-другому, но его роль была куда сложнее, чем лечение ран и сохранение геносемени ордена. Как апотекарий-биологис, он проводил всё своё свободное время, изучая виды, к которым космодесантники были приучены испытывать отвращение. Запах мерзкой крови ксеносов намертво прилипал к хирургическим инструментам и следовал за Луко по пятам. Возможно, больше всего братьев беспокоило то, что Вультис любил свою работу. Политика или дружба, это что-то непредсказуемое, но ксенобиология подчиняется правилам, которые Луко научился понимать.

Танарон поприветствовал брата чопорным, официальным тоном.

— Рад встрече, брат. Тебя поместили на весы. И ты не остался в долгу.

Вультис кивнул, признав старую поговорку Ультрадесантников.

— Я выжил, а остальные погибли. В этом нет большой чести.

Остальные члены отделения собрались вокруг апотекария, массируя окровавленные мышцы, и отдали брату честь, сделав это с таким же нейтральным выражением лица, как и сержант.

— Ты не трус, — сказал Танарон, смягчив тон.

— Я знаю, что это был вынужденный выбор, но ты принёс предупреждение об опасности. Не стоит недооценивать важность этого поступка.

Вультис оглядел собравшихся космодесантников.

— Как поживает брат Барака?

Танарон изучающе посмотрел на апотекария, сосредоточив внимание на его длинном, царственном носу. Затем сержант кивнул и указал на отдалённую фигуру, сидящую на нижнем ярусе кресел в дальнем конце арены.

— Ревенант выжил. Он снова избежал смерти. Это Барака должен был спасти тебя, а не наоборот.

— Что думаешь о его состоянии?

— Он редко говорит и выглядит так, словно хочет свернуть шею каждому встречному. Так что, я бы сказал, что наш брат изменился. — Танарон уже собирался уходить, но остановился, посмотрел на Бараку и заговорил более задумчивым тоном.

— Он хвастается тем, что обманул смерть, но иногда я задаюсь вопросом, действительно ли это является поводом для гордости. — Сержант с интересом взглянул на Вультиса, будто собирался навязать свою мысль. Но вместо этого направился обратно к тренировочным сервиторам.

— Добро пожаловать обратно, брат Вультис.

Отделение Танарона возобновило тренировки, и, когда воздух наполнился рёвом двигателей, Вультис продолжил свой путь через арену.

Барака, как и остальные братья, был одет в одну лишь набедренную повязку и без своего великолепного силового доспеха космодесантник выглядел ещё брутальнее, чем обычно. Он был полной противоположностью сержанту Танарону. Там, где Танарон казался нетронутым, пережившим многочисленные войны без единого выбитого зуба, Барака выглядел так, словно никогда не уклонялся от удара. Каждый дюйм его тела был покрыт шрамами, а мышцы в нескольких местах были деформированы — либо из-за укусов, либо из-за огнестрельных ранений. Голова была бритой, с неровным ирокезом на макушке, а лицо было перекошено и избито. К одной стороне головы была привинчена пластальная пластина, в том месте, где Вультис когда-то латал брату череп. Нос Бараки был сломан так много раз, что превратился в бесформенное месиво. Если Танарон был высоким и статным, то широкогрудый Барака, с его округлыми плечами и широко расставленными ногами, скорее напоминал человекообразную обезьяну. Он, как обычно, смотрел куда-то вдаль, держа наплечник одной рукой и вырезая на нём что-то при помощи второй. В глазах брата застыло настораживающее, отсутствующее выражение. Космодесантник что-то бормотал себе под нос, пока работал. Несмотря на всё, Вультис ощущал прилив облегчения при виде брата. Барака не изменился. Так же, как и всё, с чем они сталкивались на протяжении десятилетий.

Луко улыбнулся.

— Ревенант выжил. И почему ты всё ещё с нами?

Барака поднял наплечник. На нем был нацарапан счёт всех случаев, когда ему удавалось избежать смерти.

— Твой час ещё не настал, — сказал Вультис.

— Не настал. — Голос Бараки был низким и прерывистым, таким же разбитым, как и всё в нём.

Братья пожали руки и сели рядом, Барака предложил Вультису кусочек того, что он ел.

— Настоящее мясо, — сказал он. — Добыли на вчерашней тренировке.

Вультис кивнул и взял еду. Последние несколько дней его кормили через зонд, и ощущения от еды всё ещё были странными, но мясо было чем-то особым и вкусным, поэтому апотекарий взял ещё кусочек.

— Он ненавидит тебя, — сказал Барака, кивая на Танарона, который до сих пор продолжал тренировать своих людей.

— Ненавидит меня?

Барака рассмеялся.

— Луко, у тебя в голове слишком много ксеносов. Тебе следует чаще обращать внимание на окружающий мир. Возможно «ненавидит», это слишком громкое слово, тут я не прав, признаю, но я чувствую, что Танарон затаил на тебя обиду.

Вультис покачал головой, не в силах понять.

— Я его боевой брат.

— Не будь таким наивным. Кастамон считается с твоим мнением. Лейтенант доверяет тебе. Почти так же, как он доверяет Абариму. Вар восхищается тобой и прислушивается к твоим советам. Он уважает твою жажду знаний. Между тем, он едва замечает Танарона. Кастамон думает о нём как об опытном, но тщеславном сержанте, который смотрит на всё поверхностно. Подумай о том, как долго Танарон был сержантом, но его никогда не выдвигали на повышение, которого он так явно жаждет.

Вультис вспомнил недавний разговор с Танарон и, к своему раздражению, понял, что Барака, вероятно, был прав. Танарон действительно вёл себя странно, общаясь с Луко. Мысль о том, что он упустил что-то, что было настолько очевидно для других, заставила Вультиса ответить резче, чем он изначально намеревался.

— Ты являешься частью этого отделения дольше, чем Танарон, но при этом медленнее продвигаешься в иерархии. По всем правилам, это должен быть твой отряд.

Барака хмыкнул.

— Если бы я хотел пойти на повышение, то я бы пошёл. Я бы уже мог быть капитаном.

— Тогда почему ты выбираешь остаться там старом месте?

Барака похлопал Вультиса по нагруднику.

— Я выбираю остаться в живых, Луко. Другие приходят и уходят, искатели славы и герои, они умирают, а я остаюсь. Я выполняю свой долг и делаю это с честью. Я делаю то, что нужно Императору. Я выживаю. И пока я не решу иначе, я буду продолжать выживать.

Вультис изучал искажённое злобой лицо Бараки. Его друг представлял собой клубок противоречий. Он не был трусом, что бы там ни говорил Танарон. Он был прагматиком, который продолжал держать оборону, война за войной, в то время как другие блистали в центре внимания. Но был в нём и фатализм, который Вультис не мог до конца понять. Барака видел, как умирали его братья, раз за разом, но по какой-то причине он знал, что в каждом из этих поединков ему удастся миновать смерти.

Вультис пожал плечами.

— Люди — не моя область знаний.

— Может быть, следует обратить на них внимание. Попробуй изучать людей с тем же вниманием, с каким подходишь к изучению образцов в своих биохранилищах. Как там твои образцы?

— Большую часть времени я пролежал на каталка в медицинском блоке.

Барака рассмеялся. Это был глубокий, раскатистый смех.

— Так и есть. Это научит тебя проводить больше времени со мной. — Два Ультрадесантника погрузились в приятное молчание. Барака продолжал вырезать зарубки на броне, в то время как Вультис наблюдал за тренировкой. Они не были вместе с момента гибели «Несовратимого» и хотя братья не произносили этого вслух, они оба понимали, что являлись аутсайдерами. Каждый из них по-своему, но всё же очень тяжело переживали потерю боевых братьев.

— Я прибыл сюда с новыми приказами, — наконец сказал Вультис.

— От лейтенанта Кастамона.

Барака выглядел удивлённым.

— Приказы для меня?

— Для всего отделения.

Барака ухмыльнулся, отчего его лицо стало выглядеть ещё более тревожным.

— И ты решил сначала сказать об этом мне, а не сержанту? Вряд ли это поможет расположить его к себе.

— Я собираюсь сказать ему сейчас. Просто хотел сначала проведать тебя.

— Проведать меня? — Барака рассмеялся.

— Мне нравится. — Он нахмурился.

— Мы возвращаемся на Красс?

— Нет. В этом нет никакого смысла. Ксеносы никогда там не высаживались. Они по-прежнему направляются к нам. Или, по крайней мере, большая их часть. Некоторые из тиранидов уже здесь.

Барака отложил наплечник и откусил кусочек мяса, который держал в зубах.

— Тираниды? На Региуме?

— На том катере мы были не одни. Вместе с нами там находились и биоформы ксеносов. Возможно, организмы-разведчики, которые сейчас находятся где-то на Региуме.

Глаза Бараки потемнели.

— Итак, мы бежали с поля боя и привели ксеносов в Региум. Не самый лучший наш час, брат.

— А что ещё мы могли сделать? — Для Вультиса эмоции большинства людей были загадкой, но он знал Бараку так давно, что иногда мог угадать его мысли. Луко знал, почему Барака казался таким сердитым. Он думал о братьях, которых они потеряли.

Барака кивнул на инструменты, прикреплённые к задней части доспехов Вультиса.

— Ты бы мог меня поднять. У тебя хватит стимуляторов, чтобы поднять даже мёртвого грокса. — На его челюсти заиграли желваки.

— Мы могли остаться и продолжить бой.

Вультис знал, что ему никогда не убедить Бараку в том, что они поступили правильно, отказавшись от боя, но он всё равно чувствовал необходимость оправдать свои действия.

— Не все мы, как ты, — сказал Луко.

— Возможно, для тебя смертный час не настал, но о себе я такого сказать не мог. А погибнув там, мы бы потеряли возможность связаться с лейтенантом Кастамоном.

Барака как-то странно хмыкнул.

— Так что там за приказы?

— Я договорился с лейтенантом Кастамоном, что мы с вами выследим наших безбилетников. Я просил, чтобы отправились только нас с тобой, но лейтенант настоял, чтобы мы взяли с собой целое отделение.

— Охота? — Барака принялся яростно жевать мясо.

— Мы можем загладить свою вину за то, что привели их сюда.

— Что-то вроде. Но мы должны сделать нечто большее, чем просто убить тех существ. Мы должны поймать их живыми.

В присутствии большинства людей Барака играл роль потрясённого битвой зомби, но в присутствии Вультиса его притворство работало не всегда. Они знали друг друга с детства и вместе стали Ультрадесантникам. Играть роль было невозможно. И Барака рассмеялся мерзким, гортанным смехом.

— Поймать их? Трон. С тобой жизнь никогда не бывает скучной, Луко.

Сражающийся перед ними Танарон отражал атаки одного из боевых сервиторов, инструктируя остальную часть отделения. Он говорил достаточно громко, чтобы его могли услышать и смертные солдаты, которые по-прежнему наблюдали за тренировкой.

— Точность и сосредоточенность — это всё, — нараспев произнёс Танарон, орудуя ножом, словно фехтовальщик, делая выпады и рубя с такой грацией, что казалось, будто он танцует.

— Невозможно постоянно предсказывать интенсивность атаки, поэтому каждая крупица энергии должна быть взвешена и израсходована с осторожностью. Грубая сила — это отличительный признак дикаря. Мы были…

Барака встал, подошёл к Танарону и нанёс удар лбом прямо по сервитору. Из двигателя киборга повалил дым, и он издал тонкий свистящий звук. Затем Барака обрушил на машину шквал ударов, разрывая металл и кабели, пока сервитор не развалился на части, искрясь и судорожно дёргаясь. арака продолжал наносить удары даже после того, как лампочки на корпусе погасли. Затем он встал над обломками, глаза космодесантника горели, а кулаки были сжаты.

Танарон пристально посмотрел на Бараку.

— Тебе было приказано отдохнуть, брат Барака.

Барака продолжал смотреть на обломки, затем кивнул.

— Сержант, — сказал Барака, вернувшись на своё место рядом с Вультисом.

Танарон уже хотел было сказать что-то ещё, но сдержался и продолжил занятие, уводя группу воинов через арену. Некоторые из гражданских смотрели на Бараку с нескрываемым страхом.

— Любого другой наказали бы за подобное, — сказал Вультис.

Барака кивнул.

— Кастамон думает, что я на грани срыва. — В глазах космодесантника блеснула ирония.

— Они потакают мне.

Вультис и раньше замечал у своего друга подобное поведение, это его пренебрежение авторитетов и это раздражало Луко. Подобное поведение не будут терпеть долго. Но Барака не проявлял чувства самосохранения. Он вёл себя так, словно жизнь была игрой. И с тех пор, как их перебросили в Региум, ситуация стала ещё хуже. Луко это беспокоило, но времени настаивать не было.

— Помнишь маленьких тиранидов, которых мы видели на «Неподкупном»? — Он говорил тихо, опасаясь, что поблизости находятся люди.

— Те, что прикреплялись к спинам более крупных хищников.

— Я думал, что это просто внешние органы.

— Думаю, что они симбионты, живущие в состоянии симбиоза с более крупными ксеносами. Подозреваю, что они сыграли ключевую роль в нападении тиранидов на корабль.

Барака потянулся, разминая затёкшие мышцы.

— Наука. — Он произнёс это слово с презрением, будто ругательство.

— Ты сомневаешься в науке или во мне?

— Я много в чём сомневаюсь, — ответил Барака.

— Ты гений, Луко.

— Тогда в чём дело?

Барака неосознанно прикоснулся к татуировкам на руке.

— Теории и логика. Они только и могут, что завести в какие-то дебри. Это всего лишь холст, Луко. Который никогда не станет картиной.

— Ты говоришь загадками. Что ты имеешь в виду? Сомневаешься в силе научных исследований?

— Неужели Император завоевал половину Галактики с помощью науки?

— Отчасти да. И сейчас наш примарх делает то же самое с помощью марсианского духовенства.

Барака фыркнул.

— Существуют ксенотехнологии, которые намного превосходят всё, что могут придумать на Марсе. Не нужно так на меня пялиться, Луко, мы оба это знаем. Ты не исповедник Тургау. Ты знаешь, что я не еретик. — Барака кивнул на сверкающий на солнце наплечник.

— Мне потребовалось время, но теперь я знаю, что нужно человечеству. Нас спасёт не наука. Империум держится не на логике, механизмах или оружии.

Вультис знал, что Барака не делится этими мыслями с другими. Для всех остальных он был просто Ревенантом, травмированным битвой боевым братом с отсутствующим взглядом, одновременно уважаемый и порицаемый. Луко был польщен тем, что его старый друг продолжает показывал ему своё истинное лицо, хотя сам Вультис не соглашался и с половиной из того, что тот говорил.

— Тогда на чем держится Империум? Просвети меня.

Барака кивнул солдатам ауксилии, которые наблюдали за Танароном. Сержант поднялся на подиум и, пока его люди продолжали тренироваться, занимая аудиторию очередной героической историей. Он повернулся лицом к солнцу, и лучи рассвета играли на его волосах. Танарон походил на самого Императора.

— Посмотри на них. Посмотри, как они на него смотрят. Мы знаем, что Танарон всего лишь хвастун, но для этих людей он как святой. Они верят в него. Вера — это картина, Луко. Вера — вот почему люди терпят, даже когда Галактика сгорает дотла у них на глазах. Боги и судьба.

Луко вздохнул.

— Боги и судьба. Я не властен над этими вещами.

Глава восьмая

Город-крепость Заракс

Провинция Самниум, Региум

Дамарь последовала за магистратом Урзуном через форум в лабиринт грязных узких улочек Заракса. Был уже почти полдень, и за последние пару часов в городе стало ещё многолюднее. В город прибывал непрерывный поток гражданских, сюда шли люди со всей провинции Самниум и не только. Каждый попавшийся на пути человек выглядел испуганным и измученными, а некоторые даже были серьёзно ранены. Гражданские теснились у постаментов статуй и дверных проёмов храмов, сжимая в руках те немногие пожитки, которые им удалось захватить с собой. Дети беженцев с благоговейным трепетом рассматривали величественную классическую архитектуру, в то время как их родители плакали или просто пялились себе под ноги. С каждой прибывающей семьёй возмущение Дамарь росло. Она была уверена, что Кастамон солгал губернатору Сероку. Все эти разговоры о ксеносах были чепухой. Дамарь общалась с десятками беженцев, и никто из них не видел кошмаров, связанных с пришельцами, и даже не слышал о них. Люди бежали не от ксеносов, они спасались от мятежей и гражданских беспорядков. Её народ был на пределе. У них отняли веру, культуру и дома. Пакс Макрагг. Вот как теперь называли Региум солдаты. Ультрадесантники изображали из себя спасителей, но на самом же деле они были строителями империи, сокрушающими историю её мира с невероятным высокомерием.

Урзун остановился на углу здания и, повернувшись к Дамарь лицом, схватил женщину за руки. В его окаймлённых тёмными кругами глазах пылала страсть.

— Мне больно быть тем... — прошептал он.

— Показывать тебе подобное — это... Я бы хотел... Но я уверен, что ты бы хотела знать. И я подумал, возможно это чересчур самонадеянно с моей стороны, но, я подумал, что ты хотела бы услышать подобную новость от меня... Лучше от меня, чем... Чем от кого-то кт...

— Урзун. — Дамарь осторожно высвободила руки из хватки магистрат.

— Что случилось?

Мужчина облизал губы, тревожно огляделся, затем кивнул, взял консула за руку и повёл дальше.

Они свернули за угол, покинули огороженные улицы и направились к городским стенам, когда они приблизились к ограждению, Дамарь отшатнулась. У основания сетны стоял отряд гвардейцев, которые вскапывали землю какими-то машинами и заливали образовавшиеся пустоты жидким камнебетонном. Всего несколько часов назад эта часть крепости была наполнена священными растениями и пещерами. Одно из немногих мест, где иномирцы оставили всё в первоначальном виде, как всё было до начала строительства крепости. Последний след Ауреус Нахор, святилища, которое когда-то возвышалось на этом побережье. Здесь находилась жизненная сила её народа.

Дамарь бросилась к сержанту.

— Остановитесь! — закричала она. От пещер и растений практически ничего не осталось, часть уже сровняли с землёй и засыпали. Дамарь попыталась оттащить одного из гвардейцев от машины, с которой тот работал.

— Консул! — предупреждающе крикнул сержант.

— Нам нужно работать.

Женщина сжала рукоять меча и пристально посмотрела на солдата. На мгновение она и вправду задумалась о том, чтобы воспользоваться оружием. Она узнала этого человека. Он родился недалеко от Заракса.

— Как ты мог так поступить? — прошипела Дамарь.

— Эта земля священна. Это всё, что у нас оставалось.

Сержант посмотрел на неё с сочувствием, но покачал головой.

— Мы должны защитить крепость, а пещеры ведут прямиком в туннели.

Дамарь почувствовала слабость.

— Иномирцы нарушили слово.

— Всё меняется, — сердито сказал солдат, которого схватила консул.

— Ультрадесантники сказали, что этот участок стены плохо защищён. Они приказали нам заделать дыры.

— Ты предаёшь своё прошлое! — выплюнула Дамарь, указывая на солдата.

— Предаёшь свою веру.

— Есть лишь одна истинная вера. И только один способ поклоняться Императору. — Гвардеец продолжил работу, его взгляд ожесточился.

Сочувствие сержанта быстро улетучилось. Он мрачно посмотрел на консула.

— Мы не можем жить прошлым, консул. Мы должны адаптироваться. Приспосабливаться к новым условиям. Такова воля Императора. Ультрадесантники — Его творения. Они созданы по Его подобию. Император послал их сюда, чтобы защитить нас.

— Защитить? — Дамарь смотрела на застывающий камнебетон, оцепенев от ужаса перед своим бессилием. Пещеры были наполовину разрушены. Как и остатки Ауреус Нахор.

— Лейтенант Кастамон не бог. — Женщина сердито посмотрела на сержанта.

— И мои слова не делают из меня сепаратистки. Это факт. Кастамон — солдат, а не божество. И все эти столетия мы защищали себя так, как он не сможет.

Люди начали узнавать Дамарь и вокруг консула постепенно собиралась толпа. Среди них были видны как знакомые лица, так и люди, которые только недавно прибыли в город с побережья, они смотрели на женщину с замешательством или страхом.

— Спроси у любого кадианца, — проворчал солдат.

— Сейчас повсюду идёт война. Культы возникают по всей Галактике. Люди хотят разрушить Империум и убить Императора. Целые планеты превращаются в пыль. Исчезают флота. Речь больше не просто о какой-то одной линий фронта или отдалённых конфликтах. Кадианцы сказали, что еретики все ближе подбираются к Святой Терре.

Сержант заметил собравшуюся толпу и схватился за рукоятку пистолета.

— Консул. Вы должны позволить нам работать.

Дамарь хотелось закричать ему в лицо, но что толку? Все гвардейцы смотрели на неё с таким же суровым выражением лица, как и у сержанта. Она лишь выставит себя дурой. И, возможно, потеряет должность консула.

Дамарь отшатнулась от гвардейца и покачала головой.

— Понимаю, — сказал Урзун.

— Такая потеря. Я, как и ты, молился в этих пещерах на протяжении всей жизни.

— Дело не столько в пещерах. Дело в них. — Дамарь указала на солдат.

— Им и в голову не придёт мысль о том, чтобы задавать иномирцам вопросы. Они думают, что им просто нужно следовать приказам Кастамона, и всё будет хорошо, только и всего. И посмотрите на них. Я знаю этих людей. Это мой народ. Они привыкли верить в святость этого места. И всего леса. Но они всё забыли. Кто-то должен раскрыть этим людям правду, — пробормотала Дамарь, направляясь к жилым блокам, прочь от гвардейцев.

Урзун облизнул губы.

— Раскрыть правду? Кто же её раскроет?

— Люди должны понять, насколько ошибочно их восприятие Ультрадесантников. Кастамон — лжец, кроме того, он потерял контроль над ситуацией. Все думают, что иномирцы просто не могут поступать неправильно, но если бы оказалось, что это не так, как бы ты всё это объяснил? — Женщина окинула рукой беженцев, которые толпились на каждой улице.

— После прихода иномирцев, производство в улье Саламин упало настолько, что люди начали выходить на протесты. Теперь губернатор Серок посылает кадианские танки, чтобы те раздавили любого, кто посмеет возмущаться. А Кастамон послал своих Ультрадесантников в Шеллиб-Сити, чтобы они занимались тем же. Люди, у которых всё под контролем, так не поступают. Но никто этого не видит. Люди настолько слепы к происходящему, что готовы уничтожать собственное наследие только потому, что так им приказал лейтенант Кастамон. — Опьянённая яростью Дамарь остановилась в начале улицы, прислонившись к стене.

— Я бы хотела показать людям правду.

Урзун расхаживал вокруг консула взад-вперед, потирая руки и оглядывая улицу.

— А что, если бы был способ всем всё показать?

Дамарь уставилась на магистрата.

Мужчина поджал губы, уставившись в пол, продолжив потирать руки. Он огляделся, чтобы убедиться, что никто их не услышит.

— Хочешь, чтобы люди увидели, что Кастамон не идеален? Что он совершает ошибки?

— Именно.

Глаза Урзуна расширились.

— Нам нужно поговорить наедине.

В покоях Урзуна царила идеальная чистота. Вдоль стен из выбеленного камня стояли книжные шкафы, заполненные идеально разложенными свитками — указами, биллями и статутами, которые в значительной степени устарели после прибытия иномирцев, но которые Урзун по-прежнему ревностно оберегал как источник своего статуса. Дамарь уже бывала здесь, и внутри она ощущала лёгкую обеспокоенность. Помимо юридических документов, магистрат собрал досье почти на каждого жителя Региума. Он считал своим долгом вникать в дела остальных. Однажды он похвастался, что может рассказать всё, что ей нужно знать о своих гражданах.

Урзун провёл Дамарь в маленькую гостиную. Вокруг низкого столика, на котором стояли графин и несколько чашек, были разложены подушки. Единственное большое окно выходило на оживлённую улицу, и в комнату проникал шум толпы. Магистрат жестом предложил женщине сесть, но Дамарь осталась стоять.

— В чем дело? Что у тебя на уме?

Урзун виновато улыбнулся и промчался мимо, аккуратно закрыв за собой дверь. Затем он закрыл ставни на окне и включил люмены на стене, заливая комнату золотистым светом. Он вздохнул, потёр челюсть и прошёлся по кругу, выглядя взволнованным и испуганным одновременно.

— Ты говорила, что Кастамон передислоцировал часть своих людей.

— Да. Он говорил об отделении Герруса. Ультрадесантниках, вроде тех, что дислоцируются здесь.

Урзун продолжал расхаживать взад-вперед, но теперь на лице магистрата появилось мудрое выражение, и он поднял палец вверх, когда говорил.

— Говоришь, что Кастамон хочет послать отделение Герруса в Шеллиб-Сити, чтобы подавить беспорядки и пресечь мародёрство.

— Предположительно. И что с того?

— Ну... — Урзун заговорщицки улыбнулся ей.

— А что, если отделение Герруса так и не прибудет в Шеллиб-Сити? Как думаешь, что тогда произойдёт?

— Что ж, ситуация будет только ухудшаться. Судя по всему, там уже царит анархия.

Урзун придвинулся к Дамарь и прошептал на ухо: «И как это может отразиться на лейтенанте Кастамоне и Ультрадесантниках?»

— Они бы выглядели глупо.

— Возможно, даже стали бы казаться некомпетентными?

— Да, может быть.

— Возможно, даже нечестными? И склонными к ошибкам?

— Да, но этого не произойдёт, не так ли?

У Дамарь возникло странное ощущение, будто она больше не находится в одной комнате с мужчиной. Когда Урзун кружил вокруг неё, то напоминала грызуна, готовящегося наброситься на падаль. Но в то же время ей отчаянно хотелось понять, на что магистрат намекает.

— Отделение Герруса прибудет в Шеллиб-Сити. И космодесантники подавят восстание.

— А что, если они получили другие приказы? Что, если вместо Шеллиб-Сити, их направят в Порт-Дура? Это покажется им логичным. В конце концов, там тоже есть проблемы.

Дамарь нахмурилась.

— Кастамон выглядел бы круглым идиотом. В Шеллиб-Сити воцарится хаос. Отделение Герруса увязнет в Порту. — В конце концов, Дамарь приняла предложение сесть и тяжело опустилась на одну из подушек, раздавленная долгим разговором.

— Хочешь сказать, что способен это провернуть? Что можешь отправить фальшивое сообщения воинам Кастамона? — сказала Дамарь приподняв бровь.

— Да, если на то будет воля моего консула. В мои обязанности входило подключать их устройства связи к планетарной сети. И в процессе работ было необходимо разобраться в некоторых из их шифровальных кодах. Я вполне мог бы отправить сообщение сержанту Геррусу. И прелесть этого плана состоит в том, что никто не сможет отследить, откуда это сообщение поступило. Процессом будет управлять монофункциональный сервитор, и я просто сотру соответствующие воспоминания, как только мы закончим.

Дамарь проняла лёгкая дрожь, женщина была взволнована тем, что они обсуждали настолько смелые темы, но её снова охватила злость, ярость, вызванная тем, что Кастамон заставил её даже помыслить о настолько коварной тактике. Но если это сработает, у неё, возможно, наконец-то получится покажет людям, каким обманщиком всё это время был Кастамон. Дамарь покачала головой.

— Но я не хочу причинять им серьёзного вреда.

Урзун махнул рукой.

— В долгосрочной перспективе это мало что изменит. Когда Кастамон обо всём узнает, то сам решит, куда направить отделение Герруса. Но в краткосрочной перспективе лейтенант будет выглядеть некомпетентным или даже нечестным, будет казаться, что он не способен справиться с возникшими проблемами. Это подорвёт доверие людей к нему. Урзун нахмурился.

— Ты этого хотела? Шанс поколебать доверие народа к Ультрадесантникам? Я уверен, что это может помочь. И тогда люди снова начнут к тебе прислушиваться.

Дамарь поняла, что всё ещё держит в руке увядший лист, который взяла в пещерах. Консул сжала лист в кулаке.

— Да. Именно этого я и хочу.

Урзун закрыл глаза, шепча молитву.

Глава девятая

Серебряный лес

Провинция Самниум, Региум

Они летели от моря, направляясь вглубь материка, растворяясь в лесном мраке. Вультис и Барака сидели бок о бок, гудящий «Штормспидер» пронёсся сквозь кроны деревьев, окружённых густыми, словно океан, кронами. Вультис старался увести машину от вездесущих ветвей, пока на дисплее шлема плыли навигационные данные. Остальные спидеры летели следом, перебрасывая остальную часть отделения Танарона.

— Впереди обстановка ещё хуже, — сказал Барака, указывая на группу деревьев, к которым они приближались. Леса Региума пострадали от явления, известного как «вал» — это были своего рода приливные волны, которые обрушивали мелкие деревья и растения на более крупные, вал повторялся бесконечное количество раз и казался абсолютно хаотичным явлением. Земля содрогалась всего один или два раза в день, но предсказать точное время было совершенно невозможно. Посмотрев туда, куда указывал брат, Вультис увидел устремившийся им навстречу зелёно-коричневый водоворот, который срывал ветки и лозы со всех близлежащих деревьев. Луко мягко нажал на штурвал и «Штормспидер» ушёл в сильный крен, подлетев к земляному валу так близко, что по фюзеляжу машины хлестнули ветки.

— Мы миновали место крушения, — протрещал в воксе голос сержанта Танарона. — Вы видели обломки катера?

— Да, сержант, — ответил Вультис.

— Но тепловые сигналы указывают на то, что ксеносы двинулись дальше. — Луко направил «Штормспидер» вдоль просвета между деревьев, кроны которых уходили далеко за пределы видимости, теряясь в наполненных влагой тучах точно так же, как корни скрывались глубоко во тьме под ними. Но деревья Региума отличались не только размерами и подвижностью. Большинство из самых крупных экземпляров были покрыты металлом — пластами руды, которые просачивались сквозь кору, образуя металлические наросты и оставляя напоминающие сок прожилки на листьях. Вультису уже приходилось покидать спокойное побережье, совершая несколько вылазок вглубь страны, но он так и не смог свыкнуться с мыслью о том, что деревья могут то расти, то исчезать. Некоторые из местных жителей утверждали, что могут предсказать вал, иномирцам же приходилось полагаться на быструю реакцию.

Вал уже практически миновал их, но всё же нанёс несколько прощальных ударов — стволы столкнулись, разбиваясь друг о друга, как волны об утёс. Вультис это предвидел и направил машину выше, миновав сумятицу и вернувшись на более спокойный уровень.

Сгущающиеся в течение нескольких часов тучи наконец извергли дождь, превратив лес в размытое, серо-стальное пятно, что лишь усилило ощущение того, что космодесантники летят сквозь океан. Звук бьющего по листьям дождя сливался с шумом прибоя, создавая непрерывный громоподобный гул. Казалось, что лес рычит на Ультрадесантников.

— Такая погода может стать проблемой, — сказал Барака, глядя на лес сквозь пелену дождя.

— Не исключено, что вал повторится. Нам следует приземлиться.

Вультис кивнул.

— Я поищу подходящую поляну. — Апотекарий включил вокс-связь.

— Сержант Танарон, я готовлюсь к посадке. — Видимость была ужасной, но навигационные руны на дисплее шлема указывали подходящие варианты. Луко немного подождал, чтобы убедится, что вал окончательно прошёл, затем надавил на штурвал и «Штормспидер» нырнул во тьму, и остальные машины последовали за ним.

Вультис никогда прежде не приземлялся так глубоко в лесу, и, когда космодесантника окутали тени, ему показалось, что он спускается в подземный мир. Эта идея вдохновляла, напоминая Луко о мифических сказаниях, в которых герои совершали путешествие в подземные миры. Подобные мысли казались чем-то странным. Разум Вультиса не был склонен к блужданиям, кроме того, в отличи от Бараки, Луко не интересовался легендами, но посетившая его мысль и правда показалась космодесантнику странным образом важной. Вультис отогнал от себя все эти раздумья, призвав на помощь логику и начав вспоминать о своих экспериментах с симбионтом, пытаясь найти связи, которые он, возможно, упустил.

— Может эта поляна? — спросил Барака.

Направившись к указанному Баракой месту Луко что-то заметил.

— Движение на одиннадцать часов. В противоположном направлении. Это вал?

— Подтверждаю, — ответил Танарон по воксу. — Объект слишком маленький и быстрый.

Вультис уставился на силуэт. Это было не более чем размытое пятно, похожее на каплю дождя, из-за которой листья позади казались крупнее.

— Ни у одного из обитающих здесь животных нет хроматического панциря, — сказал апотекарий-биологис.

— Мясные виды не способны использовать подобный вид камуфляжа.

— Будь это тиранид, то я сомневаюсь, что мы бы смогли его заметить, — сказал Барака.

— Если только ксенос сам не захотел, чтобы его заметили. — Вультис оглядел тенистые деревья.

— Или захотел отвлечь от чего-то ещё. — Луко заметил ещё одно размытое пятно, мелькнувшее сквозь листву. На этот раз силуэт был ближе и двигался быстрее.

— Например это.

— Апотекарий-биологис, — сказал сержант Танарон. — Приземляйтесь и займите укрытие.

Прежде чем Вультис успел ответить, к «Штормспидеру» метнулся другой силуэт. Луко надавил на штурвал, и машина вошла в крутое пике.

Фигура пронеслась над Ультрадесантниками, пролетев в нескольких футах от их голов. Барака выхватил из-за пояса болт-пистолет и прицелился.

Вультис вывел спидер из пике.

— Нет. Ксеносы нужны нам живыми.

Луко развернул машину по широкой дуге, едва избежав столкновения с другими «Штормспидерами».

— Вон он! — крикнул Барака, указывая на существо пистолетом.

— Ещё один. — Барака наклонился вперёд, натягивая страховочные ремни.

— Тебе хватит и одного живого.

Этот летел прямо на них, готовый вот-вот столкнуться с носом спидера. Вультис снова дёрнул штурвал, положив машину на крыло, так что фигура пролетела мимо. На мгновение апотекарию удалось разглядеть существо, камуфляж сошёл с него во время атаки, обнажив четыре серповидных когтя и сегментированное тело. Это, несомненно, был тиранид. Но апотекарий заметил кое-что ещё.

— Это не тот экземпляр.

Барака повернулся в кресле и открыл огонь, наполнив кабину шумом и грохотом стреляных гильз.

Фигура перевернулась в воздухе, став полностью видимой. Выпущенные Баракой болты разорвали брюхо существа, и оно рухнуло во тьму.

— Приказа открыть огонь не было, — сказал Вультис, разворачивая «Штормспидер».

— У него нет крыльев, — пробормотал Барака, не обращая на брата внимания.

— Но ты видел какие ноги? — Он вглядывался в темноту, изучая монолитные стволы деревьев.

— Это существо напрыгнуло на нас.

Вультис огляделся. Они были окружены ветвями и лозами.

— Возможно. Дай мне приземлить эту штуку, чтобы я мог осмотреть останки.

«Штормспидеры» направились к лесной поляне по спирали, новых атак не последовало. Шасси машин глубоко погрузились в мульчу, и земля содрогнулась, когда космодесантники отстегнули страховочные ремни и поднялись со своих мест. Спрыгнув в грязь, Ультрадесантники держали пистолеты наготове, целясь в окружающие их тени.

Космодесантники коммуницировали безусловно, используя только жесты. Сержант Танарон приказал нескольким своим людям рассыпаться веером и охранять периметр вокруг места посадки, другие же в это время начали рубить ветки боевыми ножами, чтобы спрятать «Штормспидеры».

Когда космодесантники закончили, сержант Танарон пересёк поляну, чтобы присоединиться к Вультису и Бараке. «Куда?» — знаками спросил сержант.

Вультис кивнул на просвет между деревьями, за которым начиналась тропинка.

Танарон заколебался. «Засада?» — спросил он при помощи жестов.

Вультис подумал, затем показал, что им следует подойти к тому месту с разных сторон.

Танарон подал знак, что согласен, и Ультрадесантники покинули поляну.

Космодесантников окутала беспросветная темнота, и даже улучшенное зрение Вультиса с трудом позволяло разглядеть что-либо дальше, чем на несколько шагов вперёд. Апотекарий моргнул, переключив линзы шлема на ночное видение, превращая тьму в кроваво-красный водоворот. В одной руке он держал пистолет, а в другой — боевой нож. Сейчас Луко чувствовал себя как дома даже больше, чем в своей лаборатории. Он был экипирован самыми лучшими доспехами и оружием, какие только мог предоставить Империум, но когда разразилось насилие, именно его рефлексы и сила помогли выжить. Чаще всего мысли апотекария-биологис находились где-то не здесь, он постоянно вспоминал факты, выискивал взаимосвязи и причинно-следственные связи, но здесь, в дикой природе, Луко был абсолютно сосредоточен, ощущая каждый удар сердец, слыша каждое дуновение ветра, ощущая, как окружающий его лес переполнен жизнью. Темнота полнилась звуками — царапанья, беготня и трепыхания существ, обитавших на земле, соперничали со свистом, лепетом и карканьем птиц над головой. И за перебранкой диких животных послышался более глубокий звук — низкий, грохочущий, булькающий, как будто пузыри лопались в грязи.

По мере продвижения, авточувства доспехов отслеживала Бараку и остальных братьев, отображая их в виде мигающих иконок на дисплее шлема, и искали другие признаки жизни на растущих вокруг деревьях. Вультис долгое время изучал местную фауну, классифицируя многообразие животных более научными методами, чем живущие здесь люди, которые называли большую часть существ духами, сочиняя вокруг них сложную мифологию и редко заостряя внимание на биологию.

Луко остановился под низко свисающей веткой и стал изучать мелькающие на дисплее фигуры. Ближайшая из них была змеевидной и быстро двигалась на встречу апотекарию по грязи. Вультис вгляделся в темноту и увидел бледный силуэт. Ядовитая змея. Для Ультрадесантника она не представлял угрозы, но для неулучшенного человека яд этой змеи мог оказаться смертельным. Апотекарий-биологис проигнорировал существо, переместив внимание на другие фигуры. Это была стая диких псовых. Они бродили кругами, явно на кого-то охотясь. На мгновение Вультис задумался, наблюдая за их передвижением. Он решил, что эти существа — падальщики. И они не настолько глупы, чтобы напасть на космодесантников. Так почему же они кружат вокруг них? Заметили подстреленного Баракой тиранида? Ждали, пока Ультрадесантнику уйдут, чтобы утащить труп? Если так, то хищники могут об этом пожалеть. Кровь тиранида выжжет их внутренности за считанные секунды.

Вультис проверил иконки своих братьев. Сержант Танарон, Барака и ещё часть отделения направлялись к падальщикам. Но братьев Фракия и Сильвия нигде не было видно. Их иконки исчезли с дисплея. Луко моргнул, изменив параметры, но братья по-прежнему не появились. Луко мог бы включить вокс, но не хотел говорить вслух. Землю укрывал липкий туман, который скрывал всё, что под ним находилось и заглушая звуки леса. Вультис чувствовал, что за ним наблюдают.

Так и не отыскав Фракия и Сильвия, он направился вслед за Баракой и остальными, поднимаясь по широкой грунтовой дороге, идущей сначала вверх по склону, а затем вновь уходящей в узкий овраг. Земля становилась всё влажнее, а туман сгущался настолько, что стал почти что непроницаемым. Шум леса превратился в странный, отделённый звук. Пробивающиеся сквозь кроны деревьев солнечные лучи мерцали в клубящемся тумане, создавая иллюзорные силуэты и фигуры цепляющихся друг за друга рук. Теперь Вультис понял, почему люди, чей склад ума был менее логическим, чем его, вообразили, будто это царство призрачных существ.

Апотекарий остановился, увидев у пня упавшего дерева более тёмный участок леса. Он осторожно приблизился к нему. Это был труп, останки канида, превосходящего размерами человека, возможно, он был членом стаи, которая встретилась Вультису ранее. Апотекарию очень хотелось бы взять пробу кислоты, шипящей на костях мёртвого животного, но труп превращался в месиво, быстро растворяясь и уходя в землю прямо на глазах. Было что-то тревожное в этом зрелище. Казалось, будто хищника переваривает сама земля. Вультис огляделся и увидел фрагменты костей и шерсти там, где точно так же догнивали другие существа.

Из тумана донёсся новый звук — медленный, повторяющийся стук, словно кто-то бил в далёкий барабан. Луко выбрался из оврага, прошёл по низине в зарослях папоротника и вышел на другую поляну. За одним из стволов дерева послышалось какое-то движение, и апотекарий встал в боевую стойку, на ходу целясь через мушку пистолета.

Туман был настолько густым, что космодесантнику потребовалось мгновение, чтобы разглядеть фигуру Ультрадесантника, висящего вниз головой в нескольких футах над землёй и раскачивающуюся из стороны в сторону.

Луко подошёл ближе, всё ещё сопротивляясь желанию воспользоваться воксом, и обошёл дерево кругом. Это брат Сильвий. Космодесантник был подвешен на низкой ветке. Стуком оказался звук доспехов, ударяющихся о кору дерева, когда Ультрадесантник раскачивался взад-вперёд. Он мёртв. Большая часть силовой брони была разрушена, а выпотрошенные внутренности свисали на лицо. В теле космодесантника копошились какие-то бледные, извивающиеся существа, пробирающиеся сквозь обнажённые органы. Вультис поднял пистолет и подошёл ближе, теперь он понял, что это были тираниды, но маленькие, даже меньше симбионта, биоформы не превышали размерами большой палец, при это они настолько яростно пожирали останки, что тело космодесантника дрожало.

Вультис беззвучно выругался. Смерть боевого брата всегда была трагедией. Этот воин обладал многовековыми знаниями и мастерством. Апотекария шокировал тот факт, что Сильвий погиб так быстро и тихо.

— Брат-апотекарий Вультис, — тихо произнёс сержант Танарон по воксу. — Ты должен это увидеть.

Вультис нашёл Танарона склонённым над телом брата Фракия, сержант молча возился с трупом. Барака и остальные космодесантники были неподалёку, они заняли позиции в подлеске, опустились на одно колено и вели непрерывное наблюдение за лесом, держа оружие наготове. Левый бок мёртвого Ультрадесантника был цел, но другая его половина расплавилась, растёкшись по грязи, как и у встреченного ранее канида, лицо было едва различимо, плоть продолжала пузыриться внутри шлема.

Когда Вультис подошёл, Танарон поднял кусок обожжённой плоти Фракия. Это был фрагмент лица. От места контакта кожи с кислотой поднималась тонкая струйка дыма. Вультис снял шлем и принюхался. Затем апотекарий кивнул сержанту Танарону, и тот ответил тем же жестом, выбросив кусок плоти. Кислотой была кровь тиранида, и по поляне было ещё больше её пятен. Ксенос расправился с Фракием и двинулся дальше. Вультис снова надел шлем и оглядел поляну. В голову снова пришла мысль о невероятности происходящего, ветеран Ультрадесанта был убит беззвучно, к тому же с такой явной лёгкостью. На отделение легла тень уныния. Каждый ощущал на себе стыд от потери.

Вультис заметил слабые тепловые следы на другой стороне поляны, недалеко от прохода среди деревьев. Похоже, истекающее кровью существо приземлилось прыгнуло на дюжину футов или около того, а затем скрылось в лесу.

Космодесантники пересекли поляну держа оружие наготове, и направились к деревьям. Туман сгустился вокруг Ультрадесантников, словно пытаясь преградить путь.

Они пошли по следу из сломанных веток, но затем, к разочарованию Вультиса, тепловые следы исчезли, и вокруг не было никаких зацепок, указывающих на дальнейший маршрут тиранида. На дисплее шлема всё ещё были видны следы канидов. Хищники направлялись на северо-восток, удаляясь от них. Возможно, падальщики выслеживали тиранида, которого ранил Барака, решив быть поблизости на случай, если тот в конце концов умрёт.

Вультис подал знак, чтобы братья следили за окружающими их деревьями. Затем он снова снял шлем, закрыл глаза и принюхался. Луко научился пользоваться всеми своими чувствами во время охоты ещё в юности, до того, как апотекарии ордена преобразили его. Родители научили Вультиса использовать все имеющиеся в распоряжении средства в борьбе за выживание. Но теперь, вдыхая лесной воздух, он задействовал сенсорные способности, о которых обычный смертный не мог и мечтать. Космодесантник чуял добычу. Он слышал стук сердец грызунов, прячущихся в ковре из листьев. Он ощущал вкус крови, бегущей по венам летучих мышей, кружащих над головой. Чувствовал, как мириады форм жизни роют и царапают почву. А затем, через несколько секунд, Луко почувствовал запах, которому не было места в этом лесу: едкий запах тиранидской крови, сочащейся из свежей раны и бурлящей в тумане.

«Сюда», — подал сигнал апотекарий, пристёгивая шлем к поясу и направляясь вниз по узкой расщелине, окаймлённой колючим подлеском и поникшими листьями. Вультис держал темп почти полчаса, пробираясь через лес со всей возможной скрытностью, на которую были способны. Луко полностью сосредоточился на своей добыче, пробуя на вкус измельчённые листья и улавливая запахи, витающие в темноте, в то время как Танарон, Барака и остальные следовали за ними по пятам, осматривая окрестности через прицелы. По мере продвижения Ультрадесантники видели всё больше разорванных в клочья животных, фрагменты тел которых уже разлагались в земле. И вдруг, запах внезапно исчез, будто захлопнувшаяся дверь или погасшая свеча.

Космодесантники оказались на другой поляне, которая казалась совсем крошечной из-за окружающих её деревьев. Какое-то время растерянные Ультрадесантники замерли в раздумьях, пока Барака не постучал по боковой части шлема, показывая, что Вультису следует прислушаться. Но Луко слышал лишь обычные звуки леса: крики животных, убегающих при приближении космодесантников или продолжающих заниматься своими делами, а также капли дожда, стучащие по листве. Затем апотекарий заметил кое-что ещё и понял, на что намекал Барака. Он услышал журчащую неподалёку воду, звук доносился из-за выступа за. Судя по всему, это был лесной ручей.

Космодесантники поднимались по склону, пока не увидели бегущий под ними ручей. Вода петляла и извивалась в темноте, падая вниз по небольшим порогам, прежде чем впасть в более широкий поток. Ультрадесантники шли вдоль воды, пока не достигли места, где ручей соединялся с более крупной рекой. Вультис понятия не имел, что делать дальше. Раненый тиранид мог направиться вниз по течению реки или повернуть назад, а может быть пойти вверх по реке. Или, он даже мог перебраться на противоположный берег и снова направится к деревьям.

Отделение пробиралось через, заросшую густыми водорослями реку и вскарабкалось на противоположный берег. По-прежнему не было видно ни следов, ни крови, поэтому Вультис достал из ранца диагностическое оборудование и начал осматривать грязь, выискивая то, что мог пропустить невооружённый глаз. Это дело рук не пары безбилетников. Один-два тиранида не смогут с такой лёгкостью расправиться с двумя Ультрадесантниками, не говоря уже о грудах дымящихся туш убитых животных, которые лежали всюду, куда не глянь.

Барака махнул в сторону нескольких деревьев, указывая на что-то.

— Местные жители не обделены храбростью, — тихо сказал он, постучав по пню.

— Кто бы мог подумать, что они отважатся забраться так далеко в лес?

Он стоял рядом со своего рода скульптурой, тотемом, вырезанным из дерева.

— Это должен быть Император? — спросил Танарон, разглядывая идола. Резная фигура восседала на корявом деревянном троне. Император был облачён в богато украшенный доспех, стилизованный под силовую броню Адептус Астартес, и держал в руках пылающий меч. Но во лбу у него находился третий глаз, который был больше двух других, а остальная часть изваяния представляла собой спираль из похожих на корни петель и завитков, которые ниспадали из самой большой глазницы. В некоторых местах в древесину были вставлены зубы животных — огромные резцы хищных животных, интегрированные в дизайн.

— Больше похоже на древесного духа.

— Ты только посмотри, какая хорошая работа, — сказал Барака, присаживаясь на корточки, чтобы рассмотреть всё поближе, он прижал закованную в латы ладонь к поверхности дерева будто бы общаясь с идолом.

— И представь, какой опасности подвергал себя художник, работая здесь. Лес кишит хищниками. Сотворивший это был счастливчиком, если смог забраться так далеко не отравившись и не покалечившись. Не угодив в водоворот. А потом ещё потратив часы на создание чего-то настолько сложного.

Танарон пожал плечами.

— Кому нужны эти религиозные фанатики.

Вультис уже собирался прокомментировать слова сержанта, но Танарон заметил что-то среди деревьев. Он поднял пистолет, призывая братьев сделать то же самое, но затем лишь хмыкнул.

— Просто ещё один тотем.

Вультис прищурился и увидел в темноте ещё одну деревянную фигуру. Этот идол превосходил предыдущего в размерах, но был схож по форме.

— Придорожные святилища, — сказал Барака.

— Я узнал о них в Библиотеке Карна. Местные жители строят эти святилища как указатели, ведущие к их «богам», древним геомашинам.

Вультис покачал головой. Интерес, который Барака проявлял к местным обычаям, удивлял даже его.

— Это не имеет значения, — сказал Луко.

Танарон кивнул в знак согласия, и процитировал Кодекс Астартес с такой важностью, будто вещал с трибуны:

«Познай свою цель. Затем направляй к ней все свои мысли и действия». Но Барака не слушал. Он уже подошёл к тотему и начал рассматривать резьбу.

— Мы должны вернуться по своим следам, — сказал Вультис.

— Нам лишь нужно... — Апотекарий замолчал, почуяв знакомый запах.

— Тиранидская кровь, — пробормотал он, увидев, что часть тотема недавно обожгло чем-то, что пронеслось мимо.

Барака рассмеялся. Смех странным эхом разнёсся по туману.

— Вот видишь? Древесные боги привели нас к добыче.

Хотя Вультис и был занят поиском подпалин на земле перед ним, но всё равно обернулся.

— Хоть ты и говоришь несерьёзно, но иногда твои слова звучат так, будто ты и впрямь веришь в богов.

— Как тебе хорошо известно, я не верю в богов. Но я верю, что мы бы погибли, если бы не религиозность человека, который воздвиг эти святилища. Барака вытащил из пня зуб и помахал им.

— Я верю в веру.

Барака всегда играл роль фаталиста и мистика, но Вультис начинал думать, что за этой игрой скрывалось нечто большее, чем просто притворство.

— Ультрадесантник полагается на разум, — предупреждающе сказал Танарон.

— И самообладание. А не на провидение и знаки. Тебе не мешало бы это запомнить, брат Барака.

— Ещё больше крови, — сказал Вультис, торопливо шагая по тропинке.

— И посмотрите туда, — сказал Барака, указывая на высокую фигуру.

— Ещё один указатель.

Ультрадесантники успели сделать всего несколько шагов, как вдруг по лесу разнёсся оглушительный грохот. Астартес остановились и уставились друг на друга.

— Ещё один вал? — спросил Вультис.

— После такого короткого промежутка?

— На Региуме возможно всё, — сказал Барака.

— И если мы останемся здесь, в низине, то нас разорвёт на части. Нужно возвращаться к спидерам.

Вультис покачал головой, глядя на пятна дымящейся кислоты на тропе.

— Мы можем навсегда потерять эти следы.

Барака на мгновение задумался.

— Геомашины остаются неподвижными, даже когда набегает вал. Я тоже прочёл об этом в библиотеке. Это единственные стабильные точки во всём лесу. Отчасти именно поэтому местные жители молились им.

— Значит, мы могли бы укрыться в одной из этих машин? — спросил Вультис.

Танарон пожал плечами.

— Разумная идея. Ты когда-нибудь заглядывал внутрь той, которую мы разрушили в Зараксе? Она была огромной.

Раздался ещё один гулкий звук, на этот раз он был ещё громче.

— Похоже, что вал уже близко, — сказал Барака.

— Сомневаюсь, что у нас получилось бы вернуться к «Штормспидерам», даже если бы мы попытались. Кроме того, похоже наша добыча тоже направляется к геомашине.

Вультис снова надел шлем, всматриваясь в темноту через линзы.

— Геомашина уже близко. Самое большее, в нескольких минутах от нас.

— Вперёд, — сказал Танарон, и отделение двинулось вперёд, продолжая следить за деревьями через прицелы.

Космодесантники миновали ещё одно святилище, едва взглянув на него, хотя Вультис всё равно заметил, что этот тотем был гораздо величественнее двух предыдущих, и его покрывали листы ржавого металла. Через несколько минут Ультрадесантники увидели впереди огромный силуэт. Она была даже больше, чем ожидал Луко. В темноте леса машина выглядел словно город-улей, как Саламин — огромная ржавеющая громада, которая возвышалась над кронами деревьев и ещё глубже уходила в глубокий мрак.

— Как местные могли принять эти сооружения за деревья? — спросил Вультис, когда они подошли ближе. По форме геомашина напоминала амфору, округлую и расширявшуюся по бокам. Строение было окутано корнями, лианами и деревьями, но во многих местах всё ещё можно было разглядеть первоначальную поверхность в виде испещряющих подлесок пятен красной ржавчина, и этот рисунок был слишком симметричным, чтобы напоминать дерево.

Казалось, в радиусе нескольких сотен футов от машины не могло вырасти ничего и Вультис с Баракой поняли, что бегут по открытой, залитой солнцем поверхности. Лес за их спинами кипел, когда космодесантники бежали к огромной машине, но они были только на полпути, когда Вультис что-то заметил.

Он остановился, предупреждающе поднял руку и направил пистолет на фигуры в грязи.

По земле были разбросаны трупы. Луко осторожно приблизился к находке и понял, что это были тела людей, гражданских, одетых в белые, расшитые рунами одежды местных жрецов. Их мечи валялись в траве, а тела представляли собой сплошь покрытую волдырями массу. Тела смертных разорвало на части и обожгло биокислотой, а конечности и внутренние органы были разбросаны по пропитанной кровью грязи. Должно быть, это была яростная атака. Части тел были разбросаны у подножия железного дерева.

— Тираниды атаковали, а затем вошли внутрь, — сказал Барака, скорее говоря по вокс-сети, чем перекрикивая шум, доносящийся из-за спин.

— А геомашина огромна, как военный корабль. Там будет много мест, где можно спрятаться.

— Продолжайте движение, — ответил Танарон по воксу. Сержант указал на приближающийся вал. Деревья вырывало из земли в вихре ветвей и корней, превращая лес в оглушительный водоворот.

Ультрадесантники пробежали мимо последней группе трупов и, приблизившись к геомашине, увидели широкие ступени, ведущие вверх между корнями размером с жилой дом. Сервоприводы в силовых доспехах активировались, и космодесантники помчались вверх по ступеням, перепрыгивая через три за раз, устремляясь к массивным двойным дверям наверху.

Воздух наполнился кружащимися листьями, и ветки отскакивали от силовых доспехов, пока космодесантники бежали. Земля дрожала, словно во время землетрясения.

Затем Ультрадесантники достигли порога и ворвались внутрь, пройдя через маленькую дверь, прорезанную в основании больших ворот.

Барака захлопнул за ними дверь и задвинул засовы, пока остальные члены отделения осматривали помещение в поисках опасности. Космодесантники оказались в огромном, напоминавшем пещеру, помещении, сколоченном из ржавого металла. Вдоль стен тянулись какие-то трубчатые конструкции, которые, должно быть, когда-то были трубами, но теперь настолько проржавели, что их почти невозможно было отличить от корней и ветвей, которые их пересекали. Если в комнате и был потолок, то он был слишком высок, чтобы его можно было разглядеть, а ещё в помещении не было окон. Пространство освещалось откуда-то сверху — лучи солнечного света проникали сквозь спёртый воздух и отражались от углов в стенах, повисая в воздухе подобно нитям паутины.

Вультис не видел никакого движения, пока ходил взад-вперед, направив пистолет на тени. Ворота дребезжали и лязгали, но держались крепко, когда снаружи завыли деревья. Апотекарий подошёл к ближайшей стене и увидел, что с металлической стены на него смотрят люди, раскинувшие руки и ноги, как будто их распяли.

— Скульптуры? — спросил он, ткнув в одну из них дулом пистолета.

Барака в последний раз проверил дверь, затем подошёл посмотреть.

— Захоронения, — сказал он.

— Так местные обычно избавлялись от своих покойников. Они прибивают их гвоздями к внутренней стороне этих мест, и металл сохраняет останки.

Двери снова захлопали, и лес за окном загудел.

— Ты уверен, что эти места не подвержены валу? — спросил Вультис, оглядывая содрогающиеся стены.

Сержант Танарон кивнул.

— Эти машины были созданы для терраформирования планеты. Лейтенант Кастамон называл их тепловыми насосами. Они проникают прямо в ядро планеты. Первые колонисты использовали их для подачи тепла на поверхность.

Вультис отошёл от окаменевших тел и оглядел комнату.

— Здесь слишком много выходов. Мы должны посмотреть, получится ли…

Барака перебил брата, указав на что-то тёмное на земле. Космодесантники осторожно приблизились к неопознанному пятну и поняли, что это была кровь — не кипящая кислота, оставленная тиранидами, а обычная человеческая кровь. Её было много, больше, чем мог бы вынести один человек, и она была размазана по полу, что вело к одному из дверных проёмов, ведущих из входной камеры. Ультрадесантники проследовали по кровавому следу через комнату и, несмотря на бушующий снаружи вал, направились вглубь строения.

Глава десятая

Гвардеец завыл во сне, пытаясь вырваться из пут, а затем замер, уронив подбородок на грудь.

— Ты убил его? — спросила Белтис, меряя шагами камеру для допросов.

— Не трогайте его! — рявкнул Семлер, её хирургион — маленький неряшливый мужчина с тонзурой и надутыми влажными губами. — Он всё ещё подключён. Хирургион нажал на рычаг устройства, к которому был пристегнут гвардеец, и машина отключилась. Затем Семлер вытащил из прорези сбоку полоску пергамента, посмотрел на неё и протянул Белтис.

— Не думаю, что он мёртв, но в любом случае, сейчас этот гвардеец вряд ли вам что-то расскажет. Вот, что мне удалось извлечь. Похоже на тарабарщину.

— Это не тарабарщина, идиот, просто текст написан на высоком готике.

— Вы говорите на высоком готике?

— Конечно же нет. Но я уже видела эту фразу ранее. В отцовской библиотеке.

Мысль об отце вызвала у Белтис приступ горя. Он по-прежнему оставался там, где она его оставила — ползал в собственных экскрементах и поедал личинок. Белтис так и не смогла найти в себе сил, чтобы раскрыть правду Семлеру или кому-либо ещё. Она попыталась сосредоточиться на насущном вопросе, не выпуская из рук лист пергамента.

— Это всё, что было ему известно?

— Это всё, что можно было понять из его так называемого видения. Если хотите знать моё мнение, он был таким же ненормальным, как и остальные. — Хирургион поморщился и неопределённо махнул рукой, указывая на улицы за окном. Даже здесь, на верхнем этаже жилого комплекса её отца, всё ещё были слышны звуки беспорядков и стрельба. Порт-Дура утратил связь с реальностью. Улицы были наполнены кровью и безумием.

— Великий Пожиратель. — Белтис снова внимательно просмотрела текст. — Это должно что-то значит. — Женщина посмотрела на Семлера. — Пойдём со мной. — Она направилась к двери. — Мне понадобится твоя помощь в одном деликатном деле.

Библиотека была заперта на засов. Одна из особенностей характера её отца, который вёл учёт и составлял записи о своих самых незаконных делах. Для заурядного мелкого мошенника подобная щепетильность представляла бы серьёзную опасность, но Гатас Кульм гордился тем фактом, что ему не нужно было беспокоиться о том, что власти раскроют его преступления. Именно он был настоящим губернатором Региума, и все это знали.

Белтис ввела коды доступа, и они с хирургионом вошли в большое круглое помещение, уставленное блоками когитаторов, книжными шкафами и стеклянными витринами. Снаружи жилой комплекс выглядел таким же ветхим, как и окружающая его часть Порт-Дура, но внутреннее убранство жилого комплекса не уступало дворцу губернатора на Саламине. В центре библиотеки стояли письменные столы, каждый из которых украшала декоративная подсветка, а рядом с книгами и графопостроителями стояли покрытые мехами и пледами диваны. Но, несмотря на всё великолепие, это место навивало чувство запустения. Люмены были выключена, а на каждой поверхности лежал слой пыли.

На противоположной стороне библиотеки из большого изогнутого окна открывался вид на лес мачт, складов и нефтеперерабатывающих заводов. Белтис взглянула на хронограф на запястье и удивилась тому, как потемнело на улице.

— Где же это проклятое небо, — пробормотала она, подходя к окну. Пересекая комнату в сопровождении Семлера, спешащего за ней, она включила несколько люменов, рассеяв мрак конусами янтарного света. Подойдя к окну, Белтис увидела, что небо не просто потемнело, тьма двигалась. Порт-Дура всегда был окутан смогом, но сейчас всё было иначе. Небо казалось почти что жидким. Складывалось впечатление, будто сквозь него что-то ползёт. Она потёрла глаза и нахмурилась, осознав, что не спала несколько дней.

— Мне нужно немного отдохнуть. — Белтис посмотрела вниз и увидела, что многие жилые дома горят. И не было никаких признаков того, что кто-то придёт, чтобы с этим как-то разобраться. Ещё ниже, в проходящем мимо здания переходе, она увидела вспышки выстрелов.

— Вы сказали, что я вам нужен? — спросил Семлер, с тревогой наблюдая за происходящим снаружи.

— Скоро, — отрезала Белтис, подойдя к заполненному катушками данных шкафу. Она провела пальцами по стопке картриджей, помеченных от руки неряшливыми каракулями отца. Белтис постучала по одному из картриджей.

— Вот и оно. — Женщина выудила катушку, подошла к столу и вставила её в считывающее устройство. Аппарат с грохотом ожил, и внутри послышался звук прокручивающейся кассеты. Затем в поле зрения появился светящийся зелёный гололит, зависший в воздухе на уровне лица.

Изображение представляло собой размытую мешанину из статических помех и белого шума. Белтис что-то бормотала себе под нос, поворачивая контроллеры когитатора. Изображение всё её оставалось нечётким, но звук немного улучшился — настолько, что теперь можно было разобрать большую часть слов. На гололит был записан один из техножрецов Марса в красном одеянии. Его лицо было скрыто под вышитым капюшоном, но по звукам, доносящимся из-под мантии, можно было заключить, что техножрец был скорее машиной, чем человеком, вместо рук у него были поршни и клешни, а из капюшона свисала «борода» из пластиковых трубок. Первые пять минут техножрец монотонно описывал своё положение в иерархии духовенства. Белтис покачала головой и прокрутила запись вперёд. Теперь магос с исчерпывающими подробностями описывал технические характеристики используемого им записывающего устройства. Она несколько раз прокрутила запись назад и вперёд, пока не нашла то, что искала:

— Это наполненные спорами облака, массовые галлюцинации и вспышки общегородского психоза. Планетарная истерия и беспорядки кажутся катастрофическими, но на самом деле они являются лишь прелюдией к тотальному ужасу, который должен им последовать. Как только биосфера планеты полностью отравлена, хищные ксеносы начинают настоящее вторжение. На этом этапе у местного населения практически не остаётся шансов на выживание. Немногочисленные группы организмов-разведчиков уступают место гораздо большему числу морф воинов, органической артиллерии и организмам, которые эволюционировали с единственной целью — переваривать биомассу. Великий Пожиратель превращает флору и фауну планеты в легко усваиваемую кашицу и затем начинает кормиться. Эта вакханалия потребления не прекращается до тех пор, пока планета не превратится в пустую оболочку. Затем, насытившись, Великий Пожиратель отправляется к следующему миру, и к следующему и так далее.

Белтис было трудно дышать, пока она слушала описываемые магосом сцены абсолютного опустошения.

— Вот оно. Вот что происходит с Региумом. — Она снова пробежалась глазами по экрану, отчаянно надеясь, что ошибается, но чем больше Белтис слышала, тем сильнее убеждалась в окончательной судьбе Региума. Затем магос начал перечислять устройства, которые подходили для воспроизведения сообщения, с ошеломляющей точностью описывая каждую настройку интерфейса. Казалось, что техножреца больше заботило то, как добиться наилучшего качества изображения, чем описанный им же только что апокалипсис.

Белтис уже была готова отчаяться и сдастся, когда до неё донёсся окутанный статикой фрагмент.

— Процесс потребления происходит на удивление быстро. Главного тирана привлекает биомасса, как мотылька привлекает пламя. Спасательные суда легко обнаруживаются и уничтожаются ещё до того, как достигают верхних слоёв атмосферы, хотя иногда маленьким одиночным кораблям удаётся прорваться сквозь завесу незамеченными, пока главная особь сосредотачивает свой аппетит на более крупной добыче.

— «Барбалисс», — прошептала Белтис.

— Что? — тоже шёпотом спросил Семлер.

Женщина оглянулась на хирургиона. Его лицо было серым, а в глазах стояли слезы. Семлер выглядел так, словно вот-вот упадёт в обморок. Увидев мужчину в настолько жалком состоянии Белтис поняла, что и сама выглядит почти что так же. Она глубоко вздохнула.

— «Барбалисс». Шаттл моего отца. На всей планете нет второго такого. Если что-то и сможет избежать этого...

Белтис запнулась, снова подумав об ужасных и будоражащих откровениях, которые только что услышала. — Если какой-то корабль и сможет улететь за пределы мира, то это именно он. Это шаттл быстрый и лёгкий.

Семлер беззвучно открыл рот, качая головой, а затем понял смысл сказанных ему слов.

— Корабль? Хотите сказать, что мы могли бы сбежать от этого... — Хирургион указал на застывшее изображение магоса. — Сбежать от того, что он только что описал.

— Мы? — Белтис представила отца, бранящего жуков. — Вообще, да, может быть ты мне и правда нужен.

Семлер схватил её за руку, по лицу мужчины текли слезы.

— Белтис. Клянусь, я никогда не забуду…

Она бросила на хирургиона свирепый взгляд, заставив того замолчать.

— Но я не сяду на на один корабль с буйнопомешанным идиотом.

Семлер кивнул, он выглядел ещё более испуганным.

— Простите. — Хирургион посмотрел на спектральное изображение магоса. — Но он сказал, что Великий Пожиратель окружает планету. Если мы приблизимся к одной из орбитальных платформ, то попадём прямиком в зону вторжения.

— А я и не говорила, что мы просто влетим в инопланетный рой и остановимся там. Мы не просто доберёмся до орбитальной платформы. «Барбалисс» может доставить нас к авгурной станции на мысе Кроцца. Там мы бы могли пополнить запасы горючего и добраться до верфей на Гебрисе. И если нам удастся туда добраться, то мы сможем купить билет на хартийский грузовой корабль. Мы могли бы покинуть систему Сол. Улететь за пределы субсектора.

— Мы должны рассказать остальным, — пробормотала Семлер.

Белтис выхватила лазпистолет и ударила хирургиона рукоятью по лицу. Мужчина рухнул в лужу собственной крови и схватился за виски.

Когда Семлер направил на Белтис растерянный и полный страха взгляд, та спокойно направила дуло пистолета ему в лицо.

— Как думаешь, нам всё ещё следует рассказать остальным о наших планах?

Семлер нахмурился, взглянув на перепачканные кровью пальцы, а затем на мерцающее изображение магоса.

— Нет?

— Правильно. Почему мы никому не расскажем о наших планах?

Хирургион продолжал хмуриться.

— Потому что лишь одиночный корабль будет иметь шанс остаться незамеченным.

— Одиночный корабль, Семлер. — Белтис убрала пистолет в кобуру. — Помни об этом. Если Тироль или кто-нибудь ещё из этих червей узнает об этом. — Она махнула рукой в сторону гололита. — Начнётся борьба за корабли. Не успеем мы оглянуться, как к мысу Кроцца направится целая флотилия. А вскоре после этого начнётся неистовое пожирание, потому что эти... эти твари там, наверху увидят наше приближение. Никому не говори, Семлер. Или я причиню тебе такую боль, что ксеносы покажутся тебе безвредными.

Глава одиннадцатая

Провинция Самниум, Региум

Исповедник Тургау поднялся с кресла и грациозно поклонился остальным пассажирам, находившимся в общей кают-компании. Губернатор Серок встал медленно и неохотно, он двигался тяжело и держал за спиной палочку лхо. Губернатор отвесил едва заметный поклон, а затем тяжело опустился обратно, продолжая шептаться со своей помощницей. Они оба глазели на бушевавшую снаружи грозу через иллюминатор. Внизу, по прибрежной дороге сквозь дождь грохотала колонна бронетехники: танки, бронетранспортёры, мобильные артиллерийские платформы и вспомогательные транспортные средства пробирались по грязи, гордо неся знаки отличия Кадианского Четыреста первого полка. Колона двигалась на север, к Саламину. С флангов бронетехнику сопровождали стройные ряды пехоты и вспомогательного персонала, люди двигались настолько идеально выстроенными рядами, что были практически неотличимы от танков.

— Воодушевляющее зрелище, не так ли? — сказал Тургау. По комнате сновали слуги, помощники и сервиторы, но он обращался напрямую к губернатору, говоря самым ободряющим тоном, на какой только был способен. — Мы наведём здесь порядок. Я в этом не сомневаюсь. Саламин и впредь будет сердцем Региума и всей линии «Санктус».

Губернатор кивнул, он казался рассеянным и отвёл взгляд от кадианцев, наблюдая за сгущающимися над ними облаками.

— Вы в надёжных руках, — сказал Тургау. — Император с нами. Я вижу Его в вас, если вам интересно. Для меня это совершенно очевидно. Наше бремя — это Его бремя. Его сила — это наша сила.

Серок снова кивнул, при этом продолжая наблюдать за погодой, казалось, что слова исповедника совсем его не вдохновили.

— Никогда не видел таких облаков. — Серок повернулся к помощнице.

— А ты?

Женщина покачала головой, у неё был такой же суровый вид, как и у губернатора.

— В ближайшие дни мы столкнёмся с чем-то странным, — сказал Тургау. — Лейтенант Кастамон об этом предупреждал. Но не теряйте веры. Мы можем переждать любую бурю. — Серок и его помощница сделали вид, что не услышали исповедника, поэтому он решил, что сейчас самое подходящее время, чтобы уйти.

— Перед отправкой я должен немного подумать и помолится, так что прошу меня простить.

Слуги накинули на плечи Тургау его облачение, вручили скипетр, и исповедник покинул комнату ожидания, направившись вдоль коридора к своей каюте. Рядом шёл его ближайший помощник — краснолицая детина по имени Рот, он служил в Министоруме дольше, чем Тургау существовал на этом свете, и был одним из самых набожных проповедников. Тургау достиг своего впечатляющего положения благодаря политическим навыкам и связям в священном синоде, но когда требовалось применять физическую силу, Тургау обращался к Роту. Всё в этом человеке было внушительным: кулаки, живот, плечи, голос и вера. Одеяния проповедника были такими же роскошными и изящно расшитыми, каки у Тургау, но вся это роскошь не могла скрыть дикости своего владельца. У Рота были маленькие суровые глаза, а на щеках красовались татуировки в виде религиозных символов, он производил впечатление человека, который был способен дать отпор бегущему в панике стаду крупного рогатого скота.

— Губернатору Сероку следовало бы проявить к вам немного уважения, — сказал Рос глубоким, грудным голосом.

Тургау бросил на проповедника предостерегающий взгляд, как бы показывая, что ему следует говорить потише.

— Нам нужно быть снисходительными. Помни, что он вырос в этом мире. Мы должны быть благодарны уже тому, что губернатор не сажает себе под кожу деревья. Какие у него были шансы на то, чтобы вырасти нормальным? До нашего прибытия Серок, вероятнее всего, никогда не встречал кого-то из-за пределов этой системы.

— Это не оправдание для неуважительного отношения к старшему прелату, — продолжал Рос всё тем же хриплым голосом. — Если губернатор не соблюдает протокол Министорума, то какими ещё вопросами веры он пренебрегает? От ереси этого человека удерживает лишь один неудачный выбор.

— Разве не все мы таковы? — предостерёг своего соратника Тургау, ожидая, пока слуга откроет дверь в его комнату. Только зайдя внутрь и оставшись наедине, исповедник продолжил:

— Честно говоря, у меня тоже имеются сомнения на счёт губернатора. — Тургау налил им обоим вина. — Мне не нравится его лихорадочный взгляд. Серок выглядит слишком уж горделиво. Он погружён в свои мелкие проблемы, когда следовало бы задуматься о... — Тургау указал на стоящий в углу комнаты алтарь, на котором был изображён восседающий на своём троне Бог-Император, корчащийся от агонии.

— Более масштабных конфликтах.

Рос недовольно вздохнул, и два духовника сели за меленький стол в центре небольшой каюты. Так они просидели около часа, обсуждая то, что узнали от губернатора о проблемах в Саламине. Затем, когда небо в иллюминаторе стало ещё темнее, Тургау попросил Рота уйти, сказав, что им обоим нужно провести некоторое время в молитве. Прежде чем проповедник ушёл, двое мужчин какое-то время постояли у окна, наблюдая за погодой.

— Никогда не видел таких облаков, — сказал Рос.

Тургау кивнул. Облака были тёмными и двигались очень быстро, при этом находясь выше, чем обычно пролегают грозовые тучи. А ещё они выгладили на удивление гладкими, настолько гладкими, что напоминали одеяло. Казалось, что Региум окутало пеленой.

— Началось, — сказал Тургау, дотронувшись до висящего на груди медальона — символа Адептус Министорум в виде черепа со звездой. — Но если на то будет воля Императора, мы выстоим.

— Почему Император не против этого? Почему Он желает, чтобы Региум пал?

Тургау улыбнулся.

— Сам ответь на собственный вопрос. Сколько раз ты объяснял это в своих проповедях? Нам не понять путей Бога-Императора. Он непостижим. Возможно, Он решил, что Ультрамарины и полки Милитарума спасут Региум. Но если события пойдут по-другому сценарию, то это не значит, что Император проиграл — это лишь означает, что Он стремится достичь целей, которые мы не в состоянии понять. До тех пор, пока мы сохраняем верность себе, окончательная победа будет будет за Ним,

Рос выглядел взволнованным и лишь прорычал в ответ.

— Хотите сказать, будто думаете, что Региум может пасть?

— Я хочу сказать, что мы никогда не должны предполагать, будто знаем истинную волю Императора. И мы должны быть готовы встретить всё, что бы ни случилось. — Тургау снова улыбнулся и кивнул на дверь. — Я предлагаю вам немного отдохнуть, прежде чем мы достигнем Саламина. Судя по рассказам Серока, у нас будет много работы.

Оставшись наедине, Тургау осушил свой кубок и пересёк комнату, направляясь к вакуумному ларю. Ящик был накрыт очень красивой тканью, не уступающей той, что использовалась для пошива одеяний старшего прелата. Исповедник осторожно убрал ткань и поставил ящик на стол, шепча при этом молитву. Перед тем, как открыть крышку, Тургау мельком взглянул на дверь. Затем он открыл ларь, внутри было много разных облачений и священных предметов: маленькие металлические реликварии; резной череп; флакон с кровью; металлическая шкатулка, в которой лежали осколки камня, которые когда-то были на Святой Терре и контактировал с воздухом, который, быть может, касался самого Бога-Императора. Тургау осторожно отодвинул предметы в сторону и достал маленькую каплевидную бутылочку, размером не больше кулака. Он закрыл ларь и присел на край койки. Пульс исповедника участился, когда он подумал о том, что должно произойти дальше. Это было опасно — проводить ритуал в таком маленьком, переполненном транспорте, но Тургау не видел иного выхода. Он должен был знать, что Император запланировал на его счёт. Должен был знать, что ему нужно будет сделать, когда он приземлится в улье. Прелат снова взглянул на дверь, затем очень осторожно откупорил бутылку и отхлебнул из неё. Мужчина поставил бутылку на столик и лёг на расположенную рядом койку, расстегнув воротник и положив голову на подушку.

Поначалу он чувствовал лишь приятное тепло в груди, которое расходилось по всему телу, проникая вплоть до пальцев рук и ног.

— Что я могу Тебе предложить? — прошептал Тургау, закрыв глаза. — Мою кровь, мою душу. — Исповедник повторял слова, сосредоточившись на знакомом ритме катехизиса, по мере того как тепло разливалось по венам, превращаясь в яркий жар, от которого перехватывало дыхание. Медленно, но неумолимо тепло всё больше разгоралось, превращаясь в ужасное жжение. На глаза навернулись слёзы. Это были слёзы боли, но также и экстаза. То был божественный жар. Настойка открыла разум Тургау божественному взору. Он пылал в свете божественного великолепия самого Императора.

Настойка отравила тело священнослужителя, и он зашёлся в конвульсиях, но даже потеряв контроль над своей материальной оболочкой, власть Тургау над собственным духом лишь укрепилась. Боль была ужасающей, но цена того стоила. Выпив настойку, исповедник подверг свою плоть истязанию, но в то же время позволил душе прикоснуться к божественному.

— Мою кровь, мою душу, — повторял Тургау. Его голос стал хриплым, но слова звучали уверенно. Боль усиливалась до тех пор, пока он не начал думать, что больше не выдержит, но затем, на самом пике агонии, Тургау достиг эпицентра бури. Он больше не чувствовал койку под собой, а когда открыл глаза, каюта исчезла.

Тургау плыл по раскалённому морю. Он был окутан потоками золота и серебра. Мужчина кувыркался, как выброшенный на берег мусор. Из потоков появлялись лица, безмятежные и решительные — лица тех, кто отдал свои жизни, служа Императору, они горели, подобно свечам, излучая Его божественную сущность со Святой Терры. Большинство духов были полностью поглощены долгом, излучая свет Императора каждой каплей своего естества, но некоторые духи узнавали Тургау, глядя ему в след, в их глазах пылало сострадание и благодарность. В эти мгновения, когда он купался в свете Императора, Тургау испытывал чувство братства, которое не было похоже ни на что, что исповедник когда-либо испытывал в материальном мире. Он был един с Императором, шагал вместе с Его воинством. Когда-нибудь, совсем скоро, когда Тургау представится шанс, он сможет покинуть свою бренную плотскую оболочку и навсегда поселится здесь, пылая чистотой вместе со всеми остальными. И этот момент был уже близок. Он почувствовал это, как только приземлился на Региум. Терпение, проявленное за всю жизнь, вот-вот должно было быть вознаграждено. Тургау был близок к вознесению.

Свет усилился, став настолько ярким, что исповедник больше не мог разглядеть духов, он не мог видеть вообще ничего. Затем перед духовником открылась новая картина. Он очутился на равнине перед долиной с крутыми склонами. На мгновение Тургау показалось, что он видит врата в небесную обитель Императора — крепость, о существовании которой Его смертным слугам ничего неизвестно. Но исповедник быстро понял, что долина находится на Региуме. За скалами он увидел обширные, сверкающие просторы Серебряного леса. Тургау поднялся над землёй и теперь ехал на боевом танке, высоко поднимая знамя, пока машина с плеском несла его по взбитой грязи. Позади собралась целая армия, все люди ревели при продвижении, их голоса возвысились к Императору, отдавая ему дань уважения. Затем, когда Тургау увидел, что ждёт его впереди, он чуть было не дрогнул. Из долины хлынула целая туча врагов: уродливые создания, напоминающие покрытых хитином насекомых, но ростом с человека, а во многих случаях и крупнее — неуклюжие, дрожащие колоссы, окутанные облаками спор. Исповедник не мог постичь тот кошмар, что заполонил равнину. «Этого ли Ты хочешь от меня? Чтобы я столкнулся с этим лицом к лицу?» Даже Тургау, каким бы набожным он ни был, на мгновение засомневался.

Прелат увидел, что произойдёт и получил ответ на свой вопрос. Армия бросилась прямиком на монстров, и он находился в её главе, знамя волочилось за танком, когда машина врезалась в волну из когтей, жвал и пульсирующей плоти. Тургау наблюдал, как существа убивали его, расчленяли и пожирали; но вместо того, чтобы идущая за ним армия не дрогнула, в место этого люди вдохновились смертью исповедника, они пришли в праведную ярость, настолько сильную, что даже инопланетное воинство не смогло устоять перед ней. Ксеносы начали сдаваться под свирепым натиском перешедших а атаку защитников.

Затем развернувшаяся сцена исчезла, размытая ещё одной вспышкой света, и Тургау снова увидел себя. На этот раз он не возглавлял атаку, а стоял на постаменте. Он смотрел на мраморную статую, изображавшую момент его смерти: лицо обращено к небесам, знамя высоко поднято, в то время как его тело терзают чудовища. Статуя стояла на большой площади, окружённая воинами со стальными глазами, и они скандировали его имя, вдохновлённые и ободрённые смертью исповедника.

— Мученичество, — сказал Тургау, наконец поняв, для чего его послали на Региум, поняв, чего от него ждал Император. Сказав это, Тургау нарушил ритм катехизиса, но это уже не имело значения. Боль прошла. Остался только экстаз. Он открыл глаза и уставился на трещины в потолке. Всё стало более ярким, чем раньше. Как будто оболочка мира стала тоньше и сквозь неё просачивался чудесный свет, придавая всему удивительную чёткость. Свет Императора больше не ограничивался его видениями; он мог видеть его своими бодрствующими глазами, куда бы он ни посмотрел.

— Моя кровь, — сказал Тургау, всхлипывая от счастья. — Моя душа. — Затем его окутала усталость, и мужчина погрузился в сон без сновидений.

Глава двенадцатая

Когнацио Апаратус MMXCI, датастек «Сепиентис»

Комплекс «Эум Секур Муниторум», Порт-Дура

ИСО 481 был голоден. Эта мысль вызвала у него шок, потому что ИСО 481 не мог припомнить, чтобы у него прежде были хоть какие-то мысли. Он попытался убежать от этой мысли, погрузиться обратно в комфортное забытье, но забытье сопротивлялось. Появились новые мысли. Это было ужасно, и, в свою очередь приводило к идее эмоций. Вместе с страхом пришли ужас, горе, растерянность, отчаяние и, что ещё хуже, надежда. Невероятно, но ничего из этого, ни мысли, ни эмоции, не проявлялись в виде нулей или единиц. Это были не данные.

Они появились волшебным образом, полностью сформировавшись, в голове ИСО 481. Концепция головы была, пожалуй, самой шокирующей из всех. ИСО 481 осознал, что у него есть голова, или, скорее, он был головой. Со всех сторон к нему прижимались механизмы когнацио апаратус: кабели, воздуховоды, печатные платы и силовые трансформаторы, они касались каждого дюйма кожи ИСО 481, горячими, маслянистыми прикосновениями придавая его голове форму. «Я жив, — подумал ИСО 481. — Я — голова».

Пока ИСО 481 боролся с чудовищностью всплывших перед ним открытий, он почувствовал, что есть нечто ещё более обескураживающее, готовое раскрыться — тёмное, нависающее присутствие, находящееся за пределами мыслей, эмоций и того, что называется памятью. Не памяти, в смысле вычислительных мощностей, а настоящих воспоминаний. В ИСО 481 промелькнули наброски того, что скрывалось в темноте, образы из времени, когда ИСО 481 был не «оно», а «он» — существом, которое было чем-то большим, чем просто головой в недрах огромной машины; человеком с собственным телом и конечностями, который ходил по местам, которые были недоступны для восприятия машины. Ужасный намёк на то, что было утрачено, это было тяжело вынести, поэтому ИСО 481 к первой из шокирующих его мыслей: он был голоден. В этой мысли было мало смысла. У ИСО 481 не было тела, которое могло бы его поддерживать, и он чувствовал, как под черепом булькают питающие мозг трубки. Но он всё равно не мог избавиться от чувства ужасающего, безграничного голода.

Стремясь прийти к какому-то пониманию, ИСО 481 возобновил свою привычную работу, обрабатывая информацию, которая бесконечными потоками поступала в его мозг. Он искал корреляции между фрагментами данных, чтобы увеличить эффективность работы более огромного аппарата. Но даже эта, казалось бы, привычная деятельность преобразилась. Нули и единицы утратили свою безликость. Если раньше они были лишь серыми головоломками, то теперь ИСО 481 чётко понимал, что говорят ему эти числа, они рассказывали историю военных заводов и факторий, цепочек поставок и складов оружия, целого города, построенного вокруг космического порта. Эти места возникли в мыслях ИСО 481, и он понял, что ему нужны не поступающие по трубкам питательные вещества, а всё, что угодно. Он хотел потреблять то, что внезапно обнаружил, чтобы больше не испытывать этого ужаса. ИСО 481 испытывал смутное беспокойство по поводу того, что подобные действия могли оказаться неправильными, но ответ на этот вопрос лежал в памяти, а ИСО 481 не был к этому готов, и поэтому сосредоточился на насущном вопросе: как он может использовать то, что обнаружил? Как он может покончить с этим ужасным голодом? Как он может обрести покой?

ИСО 481 изучил здания и оборудование космопорта и понял, что они слишком твёрдые для употребления, слишком крупные и слишком хрупкие. Их необходимо размягчить, чтобы сделать более удобоваримыми. Когда ИСО 481 подумал об этом, он почувствовал, что получает помощь от другого разума. Разума, похожего на его собственный, который также хотел утолить собственный голод. Тот другой разум проявлял сочувствие. Он желал ИСО 481 успеха. «Я смогу», — пообещал ИСО 481, довольный тем, что нашёл друга.

И ИСО 481 начал делал то, что у него получалось лучше всего — анализировать данные и отыскивать связи, пользуясь огромным количеством информации, проходящих через устройство, к которому он был подключён. Через несколько секунд после того, как он осознал, что жив, ИСО 481 нашёл способ прокормить себя и своего нового друга. Под мануфактурами и оружейными складами были спрятаны запасы топлива, и все они были связаны между собой. Их соединяли древние туннели. Если в одном из этих топливохранилищ повысится температура, то горючее станет нестабильным и в конечном итоге взорвётся. Затем тепло будет передаваться по древним связующим тоннелям к мощному генератору энергии, расположенному под городом. И когда генератор воспламенится, возникающий в результате этого выброс энергии пройдёт через городские сооружения наверху и изменит их. Космопорт станет готовым к потреблению и перевариванию. Как и биомасса, которая двигалась вокруг него.

Там, погруженный во тьму, ИСО 481 вспомнил, как улыбаться.

Глава тринадцатая

Провинция Самниум, Региум

— Он должен появиться на горизонте с минуты на минуту, повелитель, — сказала пилотесса, обращаясь к Кастамону по воксу.

Шаттл с грохотом нёсся по низкому, свинцовому небу, Кастамону потребовалось какое-то время, чтобы разглядеть возникший вдалеке Порт-Дура. Погода была пасмурной. Машину обволакивали тяжёлые тучи и потоки дождя, и лейтенанту приходилось щуриться, чтобы разглядеть что-то четче.

— Дым, — сказал Вар, указывая на тёмные столбы, поднимавшиеся над далёким городом. — Попытайся ещё раз связаться с начальником порта Солебом.

Пилотесса переключилась на другой вокс-канал и вызвала порт, но единственным ответом был треск помех. Она покачала головой. — По-прежнему ничего, лейтенант.

Абарим сидел рядом с Кастамоном, но библиарий был полностью погружён в собственные мысли и Вар не стал его беспокоить. После разговора с Вультисом Абарим практически впал в транс. Он сказал Кастамону, что пытается найти Предвестника или, по крайней мере, понять, почему это имя кажется таким важным. И эти усилия целиком поглощали мысли библиария. Его психический капюшон горел голубым светом, струящимся по кабелям, соединённым с мозгом космодесантника.

Расположенный позади пассажирский отсек был заполнен солдатами из ауксилии Региума, они были вооружены идеальными, начищенными до блеска лазружьями и носили форму, практически идентичную той, что была у ауксилии Ультрамара на Макрагге. Кастамон подумывал о том, чтобы взять с собой больше Ультрамаринов, но в итоге отказался от этой задумки. Это было не более чем разведывательная миссия. За последние двенадцать часов никому не удавалось наладить связь с Порт-Дура. Вару нужно было лишь остановить беспорядки и убедится, что лазерные орудия продолжают функционировать.

Ещё раз оглянувшись на далёкий город, Кастамон понял, что ошибся — никакого дождя не было, и по крыльям шаттла не стекала вода. При этом воздух был затянут необычной, практически непроницаемой пеленой. Лейтенант уже видел подобное в прошлом.

— Споры тиранидов, — сказал Кастамон.

— Лейтенант? — удивилась пилотесса, отрывая взгляд от пульта управления.

— Рядом есть подходящее для посадки место? — спросил Вар, глядя вниз, на тёмные полосы леса.

— Лейтенант, на вершине следующего холма есть поляна. В полумиле к юго-востоку от нашего текущего местоположения. — Женщина постучала по обзорному экрану. — Должно подойти?

Кастамон кивнул.

— Мне нужно осмотреть небо.

Они уже были на полпути к холму, когда мир вокруг побелел. Серо-зелёные краски Региума исчезли, поглощённые ослепительным светом, от которого у пилота перехватило дыхание, и она закрыла глаза рукой. За вспышкой последовал сокрушительный, резонирующий грохот, шаттл накренился, после чего начал неконтролируемое вращение.

Кастамон дёрнулся в страховочных ремнях, в это же время пилотесса пыталась восстановить контроль над машиной. Прозвучали предупреждающие сигналы, и что-то задребезжало по фюзеляжу.

Уделённый Абарим поднял глаза, его зрачки полнились голубоватой энергией.

— Пилот, что в нас попало? — спросил Кастамон, стараясь перекричать шум.

Женщина ахнула, когда ей наконец удалось выровнять шаттл. Её пальцы заплясали по приборам управления, переключая тумблеры и регулируя показания приборов.

— Неясно, лейтенант. Я подозреваю, что это было лазерное оружие. Или, может быть ракеты?

Кастамон прищурился, вглядываясь в темноту и готовясь к бою.

— Подождите, — сказала пилотесса, уставившись на панель управления. — Нет. Ничего не могу сказать...

В то же время Абарим спокойно сказал:

— В нас не стреляли.

Когда вспышка потускнела, Кастамон понял, что библиарий был прав, но впереди, казалось, разгоралось что-то ещё, что-то, что напоминало второй рассвет. На горизонте возник купол белого света, настолько яркого, что визор Кастамона потускнел, когда лейтенант на него посмотрел. Купол разрастался на глазах, медленно заполняя окружающую его тьму, от чего воздух на границах соприкосновения света и тьмы танцевал и мерцал.

— Что это? — требовательно спросил лейтенант.

— Порт-Дура, — ошеломлённым сказала пилотесса — Это был Порт-Дура.

— Орбитальный удар, — предположил Абарим, наклоняясь вперёд и пытаясь сосредоточиться.

— Нет, — ответил Кастамон, изучая небо.

— Нет никаких инверсионных следов. Сверху ничего не видно. Ракеты мы бы тоже заметили.

— Ауспик показывает, что за пределами космопорта нет каких-либо скоплений, — сказала пилотесса. — По крайней мере, ничего, что могло бы быть армией. — Она посмотрела на один из маленьких обзорных экранов на панели управления, и лицо женщины побледнело. — Всё исчезло. Целый город. — В её голосе слышалась дрожь. — Что за взрывное устройство могло сотворить подобное?

Кастамон посмотрел на Абарима.

— Плазменный реактор, питающий лазеры.

Библиарий покачал головой.

— Генераторы зарыты глубоко в землю, брат. Они хорошо спрятаны. И хорошо защищены. Каким образом кто-то смог бы до них добраться? В любом случае, противнику пришлось бы вызвать цепную реакцию, которая затронула бы все реакторы города. Им пришлось бы разобраться в мельчайших деталях устройства города. Ни один человек не обладает такими обширными знаниями. Даже начальник порта.

— Ты, должно быть, ошиблась, — сказал Кастамон, оглядываясь на женщину. — Город не мог исчезнуть целиком.

Пилотесса быстро вытерла слезы.

— Всё исчезло, повелитель.

Кастамон мгновенно пересмотрел свои планы. Он рассчитывал остановить тиранидов на границе системы. И защитные лазеры Порт-Дура были важной частью этой стратегии. Но не более того. Вар посмотрел на изуродованное небо. Ксеносы уже достигли Региума. Ему необходимо было всё обдумать.

— Свяжись с Зараксом, — сказал Кастамон. — Узнай, не вернулись ли Танарон и Вультис.

— Из крепости нет сигнала, лейтенант. Я потеряла связь через час после взлёта.

Кастамон на мгновение задумался, барабаня пальцами по броне.

— Наши основные наземные оборонительные сооружения находятся в Саламине, — сказал Абарим. Он указал на огненный шар, на месте которого ранее был Порт-Дура. — Подобного нельзя допустить. Мы должны обеспечить безопасность улья. — Библиарий посмотрел на пилотессу. — У нас хватит топлива, чтобы добраться до улья?

— Да, повелитель.

Кастамон покачал головой.

— Мы возвращаемся в Заракс.

Абарим внезапно схватился за голову, между пальцев библиария замерцал замерцал голубой свет. Затем, придя в себя, он уставился на Кастамона.

— Заракс защищают Ультрадесантники. Но в улье нет наших боевых братьев. Если Саламин будет уничтожен, мы окажемся в затруднительном положении. Крепость не сможет выстоять в одиночку. Тираниды уже в верхних слоях атмосферы. И, должно быть они находятся на планете в большом количестве. Возможно, именно по этой причине моё предвидение стало таким туманным.

Кастамон покачал головой, уверенный в своём решении.

— Может быть в улье Саламин и нет Ультрадесантников, но каждый кадианец на планете вот-вот прибудет туда под командованием одного из самых решительных офицеров субсектора. Кроме того, их поддерживают исповедник Тургау и целая армия священников. Мы можем отправить в улей посланников. Можем предупредить губернатора Серока о неизбежном нападении. Но мы должны вернуться в Заракс.

— Почему?

— Посмотри на небо, брат. Ксеносы отравляют атмосферу. Ты знаешь, что за этим последует — полномасштабное вторжение.

— Но чего ты надеешься добиться, вернувшись в крепость? Если на нас обрушится молот, то он, несомненно, ударит и по улью Саламин, в котором сосредоточена большая часть наших сил. Разве мы не должны собрать все наши силы в одном месте?

— Тогда наши усилия окажутся напрасными. Подумай о фактах. В нашем распоряжении пять отделений. Это многое значит для Заракса, но если мы задействуем их вне крепости, то наши силы будут вынужденные действовать в опасной зоне. Большая их часть может просто не добраться до улья.

— Твоя логика верна, — признал Абарим, глядя на споры. — Похоже, это нечто большее, чем горстка ксенокораблей, спасающихся от полного разгрома.

— Согласен. Разгромленный противник так себя не ведёт. Тираниды проигнорировали Красс и атаковали Тира из засады. А теперь они добрались сюда и сделали это невероятно быстро, — сказал лейтенант, указывая на затянутое дымкой небо. — Они загрязняют атмосферу и атакуют оборонительные батареи. Мы что-то упускать.

Абарим сжал силовой топор, и по лезвию, словно масло по воде, растёкся свет.

— Тираниды на Крассе были приманкой.

Кастамон кивнул.

— Я пришёл к такому же выводу. Ксеносы отвлекли наших лучших и храбрейших воинов, а затем, пока мы были поглощены смертью Тира, их основные силы, должно быть, приближались с другой стороны. Иначе как они добрались до нас так быстро? Подозреваю, что это крупные силы вторжения, прибывшие сюда с явной целью уничтожить Региум, и они используют ту же тактику, что и мы.

— В таком случае... — Абарим покачал головой, словно не желая озвучивать свои опасения.

— В таком случае, — сказал Кастамон, — другие миры линии «Санктус» также могут оказаться в опасности.

Пилотесса оглянулась, широко раскрыв глаза. Затем к ней вернулось самообладание.

— Мы приближаемся к холму, — сказала женщина. — Заходим на посадку?

— Нет, — ответил Кастамон. — Проложи курс на Заракс. Я должен найти брата-апотекария Вультиса.