Азурмен: Рука Азуриана / Asurmen: The Hand of Asuryan (роман)

WARPFROG Гильдия Переводчиков Warhammer Азурмен: Рука Азуриана / Asurmen: The Hand of Asuryan (роман)
Автор	Гэв Торп / Gav Thorpe
Переводчик	Gregor E
Издательство	Black Library
Серия книг	Лорды-фениксы / Phoenix Lords
Следующая книга	Джайн Зар: Буря Тишины / Jain Zar: The Storm of Silence
Год издания	2015
Подписаться на обновления	Telegram-канал
Обсудить	Telegram-чат
Скачать	EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

Сюжетные связи
Входит в цикл	Лорды-фениксы
Следующая книга	Азурмен: Темная тропа / Asurmen: The Darker Road

Идет 41-е тысячелетие. Больше ста веков Император неподвижно восседает на Золотом Троне Земли. По воле богов он стал повелителем человечества, а благодаря своим могучим и неутомимым войскам получил власть над миллионами миров. Он – незримо страдающий гниющий труп, поддерживаемый силой из Темной эры технологий. Он – мертвый повелитель Империума, ради которого каждый день в жертву приносятся тысячи душ, дабы он никогда по-настоящему не погиб.

И даже в таком состоянии Император продолжает непрерывно наблюдать за Галактикой. Могущественные боевые флотилии пересекают кишащий демонами варп, и только один маршрут между далекими звездами остается безопасным, ибо его освещает Астрономикан – воплощение воли Императора. На бесчисленных планетах во имя его сражаются огромные армии. Адептус Астартес, или космические десантники, – величайшие из его солдат, сверхвоины, созданные с помощью биоинженерии. Астра Милитарум, несчетные силы планетарной обороны, вечно бдящая инквизиция и техножрецы Адептус Механикус – лишь некоторые из их товарищей по оружию. Но даже несмотря на такое невообразимое количество войск, им едва удается сдерживать непрекращающиеся атаки чужаков, еретиков, мутантов и других, более жутких, существ.

Быть человеком в такое время – значит, быть одним из миллиардов и жить под гнетом жесточайшего и самого кровавого режима, который только можно вообразить. Это истории тех времен. Забудьте о силе технологий и науке, ибо многое из того, что было забыто, уже никогда не вспомнить. Забудьте про обещание прогресса и прозрения, ибо в далеком темном будущем есть только война. Нет мира среди звезд, только нескончаемая резня, побоища и смех жаждущих богов.

1

Предсмертные крики демонов отражались от стен древних катакомб, отчего храм заполнили резкие вопли. Всякий раз лезвие Азурмена вспыхивало психической энергией, когда оно разрезало на части тело или отрубало голову и конечности полуматериальным существам. Диски с мономолекулярной заточкой вылетали из его наручей, рассекая краснокожих кровопусков, которые стояли между ним и его целью.

Последний из демонов пал к тому времени, когда легендарный лорд-феникс достиг порога внутреннего святилища. Повсюду повисла тишина, нарушаемая только лишь клацаньем ботинок Азурмена о голый камень. Ровный пол под его ногами был сделан из больших переплетающихся прямоугольных каменных плит, а стены украшали выцветшие и обитые фрески. Картины былых времен уже нельзя было разглядеть, но Азурмен и так хранил все изображения в памяти. В храме когда-то царило торжество красок: фрески и бордюры пестрили сценами из самых древних мифов эльдар, многие из которых описывали события Войны в небесах.

В центре шестиугольного зала располагался пьедестал шириной с его распростертые руки, а в высоту он доходил до его талии. На постаменте был вырезан запутанный узор рун, украшенных яркими кристаллами. От рун и драгоценных камней исходил тусклый свет, создающий шесть частей – синюю, зеленую, красную, черную, серую и белую. В центре пьедестала находился шар размером почти с два кулака, внутри которого кружил белый туман.

Другой уже ждал его там. Фигура, облаченная в броню цвета переливающегося пламени, стояла около рубинов, инкрустированных в стол святилища. К груди он прижимал огненную пику, чей длинный ствол мерцал серебристо-золотым под стать его доспеху. В другой руке он держал топор с треугольной лопастью, воздух вокруг которой искажался от жара. Полоса ткани, сделанная из перехлестывающихся маленьких пластин, свисала с его пояса и вполне походила на другие элементы его брони, словно покрытые драконьей чешуей. По бокам его шлем обрамляли широкие гребни, которые отбрасывали мрачную тень на пол и стены.

Воздух в помещении сильно нагрелся от едва сдерживаемого гнева лорда-феникса, известного как Пылающее Копье.

– Фуеган, – произнес Азурмен и кивнул ему в знак приветствия, когда занял свое место у помоста. – Неужели пришло то время, когда в назначенный час твой зов соберет нас на последнюю битву?

Пылающее Копье медленно покачал головой.

– Пока не пришло, отец святилища, – ответил он. Его хриплый голос обрывал каждое слово, будто проталкивая их через стиснутые зубы. Несмотря на свой тон, Фуеган стоял в позе, выражающей почтение к учителю. – Нити Рана Дандры сплетаются воедино, но пока не настало время для последнего сражения.

Азурмен молча выслушал его и огляделся по сторонам, находя успокоение в знакомой обстановке. Все было по-старому, ведь ничего и не могло измениться в месте, которое существовало за гранью реальности. Потолок был покрыт тонким слоем железа, искусно украшенным нитями и бусинками бронзы. С разных точек зала можно было разглядеть непохожие друг на друга лица – каждое отождествляло один из шести основных аспектов Кхаина, Кроваворукого бога.

Кристаллические руны ярко пылали перед Азурменом, создавая на потолке темно-синие пятнышки. Он взглянул на озаренный потолок и увидел строгое худое лицо. Не жестокое, но непреклонное. Облик Кхаина-Мстителя – избранный аспект Азурмена.

Залы наполнились звуками шагов, и Азурмен обернулся, чтобы взглянуть на следующего гостя. Это был Мауган Ра. Воин был облачен в черный доспех, на котором виднелись символы смерти, созданные с помощью костей и черепов. На мгновение показалось, будто стоны и крики отчаяния заревели за его спиной, но затем вновь опустилось безмолвие долгих эр.

Жнец Душ был вооружен сюрикенной пушкой «маугетар», чье название буквально означало «убийца бесчисленных противников». Оружие заканчивалось острым клинком, который напоминал косу. Он слегка склонил голову в знак уважения к Азурмену, но никак не поприветствовал Фуегана. Если нрав Пылающего Копья был очень горяч, то от Маугана Ра веяло могильным холодом. Он занял место напротив Огненного Дракона и неподвижно застыл. Кристаллы перед ним зажглись черным пламенем.

Затем явился Карандрас, безмолвно выскользнув из тени. Он был одет в зеленую броню и держал в одной руке длинный цепной меч, а другая его рука заканчивалась инкрустированной камнями клешней, напоминающей скорпионью. Даже Азурмену было нелегко сосредоточиться на облаченном во тьму лорде-фениксе, который будто исчез между сияющими кристаллами, чтобы возникнуть вновь около Фуегана. Двое обменялись беглыми взглядами.

– Рад встрече, Теневой Охотник, – прогремел Фуеган, после чего изумруды, располагавшиеся перед Жалящим Скорпионом, осветили округу призрачным зеленым светом.

– Я услышал зов и тут же внял ему, – спокойно произнес Карандрас. Он кивнул в сторону Маугана Ра. – Мы будто и не разлучались, храмовый брат смерти.

– Мы не говорим о нашей жизни, текущей вне этого места, – резко оборвал его Азурмен. Карандрас отозвался на упрек и снова стал невидимым, а его руна сразу же потускнела.

– Прости меня, отец святилища, я и не думал проявлять непочтение, – прошептал он во мраке. – Я больше не стану говорить о внешнем мире и времени, проведенном за пределами храма.

Азурмен кивком принял извинения и жестом попросил Карандраса занять подобающее ему место.

– Твоя сдержанность всегда вдохновляла меня, Рука Азуриана, – промолвила Джайн Зар, появившись в проеме справа от Азурмена. Длинный гребень ее прекрасного шлема развевался от психического ветра, подобно локонам богини. Ее броня была цвета кости, контрастируя с темнотой порога, у которого она стояла. Она держала длинную глефу с серебряным клинком, а на ее боку висел клинкообразный трискель. Сделав три быстрых шага, она мгновенно очутилась в комнате – в каждом ее движении проглядывалась ловкость, мягкость и потенциал. В ней бушевала скрытая энергия, которая вот-вот могла вырваться наружу. – Пусть она направляет нас в этот важный час.

Джайн Зар встала справа от Азурмена, остановившись на расстоянии руки от пьедестала. Руны ее аспекта вспыхнули ярко-белым.

Они ждали, ощущая, что идет еще один гость.

Некоторое время стояла тишина, а затем появился Багаррот. На спине лорда-феникса красовались свернутые блестящие металлические крылья полетного ранца, которые, словно плащ, окутали его руки и плечи. Лазбластер с тремя стволами висел на его боку. Он двинулся вперед, чтобы расположиться между Джайн Зар и Мауганом Ра, и только порхание его перьевого гребня нарушало царящее безмолвие. Его руна зажглась разноцветьем, как словно бы через маленькую переливающуюся призму проходил луч света.

– Я услышал зов и тут же внял ему, – нараспев провозгласил Азурмен. – Я пришел сюда, в Первый храм, стоящий вне пространства и времени. Я жду указаний.

Он затих и оглядел своих соратников. Мауган Ра и Фуеган не отрывали взгляда от центрального шара, другие же бегло переглянулись с ним.

– Нечасто мы собираемся вместе, – продолжил Рука Азуриана. Он замолк и посмотрел на своих бывших учеников, видя в них что-то древнее и в то же время новое. Азурмен помнил, как все они впервые пришли к нему напуганные и одинокие. В то время они даже не подозревали, что в душе искали наставлений. Было очень тяжело связать те далекие воспоминания с мифическими воинами, которые теперь делили храм вместе с ним. Но, конечно, он понимал, что его путешествие было не менее примечательным.

– И вправду, – отозвался Багаррот, чей голос напоминал дуновение ветра. – Мои храмовые собратья, давайте же запомним это мгновенье, ибо вскоре мы непременно вернемся в смертный мир, чтобы исполнять наш священный долг.

– Ты сомневаешься в нашей преданности, Крик Ветра? – протрещал Фуеган, глядя на храмового брата. – Всегда ты молвишь словно посланец, вестник рока, на крыльях которого рождаются перемены. Укротитель Бури, что ты слышал в небесах, о чем мы должны знать?

– Ничего нового, Хозяин Чистого Пламени. Бушующий шторм следует за тобой, подобно проклятию, и будет так до Рана Дандры. Ты не сможешь убежать от него.

– К чему мне убегать? – произнес с толикой юмора Фуеган и засмеялся.

– Если еще не пришел Конец Всего, зачем тогда ты созвал нас, Фуеган? – спросил Мауган Ра таким низким голосом, что его слова рокотом прокатились по всему залу.

– Огонь войны ярко горит, опаляя мою нить на пряже, – ответил Фуеган и затем повернулся к Азурмену. – Я лишь шел следом. Я не вел за собой.

– Я тоже шла следом – провозгласила Джайн Зар. Хоть Буря Тишина и стояла спокойно, она словно не прекращала двигаться, а краткий взор лишь ловил ее в момент бездействия. – Громогласный крик, сорвавшийся с губ самой баньши и пронесшийся чрез время и пространство, привел меня сюда. Этот вопль заберет множество жизней, когда я вернусь.

– Такова воля Азуриана, – заключил Карандрас. Повелитель скорпионов словно переместился, даже не двинувшись. Простейший жест пришел из ниоткуда. С помощью еле уловимых движений он незаметно сменил позу. – Вновь мы узрим небесное видение.

– Так тому и быть, храмовый сын, – промолвил Азурмен. – Под покровом десятков тысяч солнц мы бродили и сражались. Нет конца нашей миссии, ибо именно мы принесем мир и покой нашему народу. Мы более не живые воины, ведь мы уже превратились в идеи и воспоминания о славном прошлом и об ошибках, которые нельзя повторять. Мы – учителя и предостережения. Хоть мы и собрались здесь и сейчас, мы лишь иллюзия и выдумка, воображаемые в этом месте во снах мертвого бога. Наши души были вытянуты из царства реальности. Разойдясь, мы окажемся там же, откуда ушли, в том времени, которое мы оставили позади, чтобы ответить на зов. Мы увидим то, что видели, и поступим так, как должны, – так мы и жили со времен раскола азуриа.

Все они кивнули в знак согласия и переключили взгляд на большой кристалл, находящийся в центре храма.

– Давайте же призовем видение Азуриана, – приказал Азурмен.

Каждый лорд-феникс положил руку на свою именную руну, после чего центральный шар поднялся в воздух и начал медленно крутиться. Пока он вращался, калейдоскоп многообразных цветов освещал обитателей храма.

Свет слегка заморгал, и стены храма резко исчезли. Шесть лордов-фениксов стояли под раздираемым бурей небом, а из фиолетовых грозовых облаков вырисовывалась красная молния. От ярости разгневанных и расстроенных богов трещала земля и горело небо. Все, кроме храма, было уничтожено, а проклятая округа кишела разнообразными демонами: от великих владык до бездумных тварей. Им не давали проникнуть в храм ярость Кхаина и благословение Азуриана.

За стеной силы ничто не смело шелохнуться, по крайней мере, все казалось неподвижным изнутри стазиса. Застывшие на месте легионы демонов походили на картину, а бушующий шторм выглядел как яркий узор на небесах.

Момент из далекого прошлого, который был навсегда заперт силой Сердца Азуриана, Азурентешем, устремился ввысь от алтаря-пьедестала, поливая храмовую семью радужным светом.

Азурмен ощущал, как его бессмертный взгляд все глубже и глубже утопает внутри шара, пока он окончательно не затерялся в нем. На мгновенье он увидел пряжу так же, как и ясновидцы, и она оказалась ужасным и невозможным переплетением взаимосвязанных и пересекающихся судеб. Он узрел свою собственную нить ярко-сапфирового цвета, которая оставалась целой веками. Через секунду он увидел, как от узла святилища расходятся жизни храмовых собратьев, но затем они померкли вместе с пряжей. Осталась только золотая нить, по которой следовал Азурмен, пока не столкнулся с кошмаром наяву.

Все покрыто красным от огня и крови.

Крики раздирают воздух, а планеты пылают.

Два мира-корабля, сплетенные воедино щупальцами тьмы, подталкивают друг друга к уничтожению.

Резкий смех жаждущего бога, упивающегося резней.Древние каменные когти, пронзающие кровоточащее сердце.

А затем черные когти ломаются, когда пламя спасения вырывается из того сердца.

Когда Азурмен вышел из видения, храм потускнел, освещаемый только сиянием, которое было здесь еще до его прихода. Другие лорды-фениксы все так же стояли на своих местах. Шар и руны полностью погасли. Азурмен убрал руку с пьедестала, и остальные последовали его примеру. На мгновенье он ощутил разобщение, когда духи ушли, оставив его наедине с самим собой. Азурмен почувствовал себя одиноким. Воин уже давно привык к этому чувству, поэтому он быстро пришел в себя.

– Мы увидели, что судьба уготовила сделать каждому из нас. Мы не будем обсуждать, что показали нам видения, ибо глупо пересекать линии судьбы. Наши души отбудут, вернутся в мир смертных как раз в то время и в то место, откуда мы ушли. И там мы встретимся вновь. Кхаин снова расколот.

Где-то вдали он услышал яростные крики, а где-то поблизости грозный шепот.

– Окружающие нас демоны призывают подкрепления, поэтому нам нужно уйти до того, как они расхрабрятся и рискнут отведать нашего гнева.

Лорды-фениксы разошлись, и их силуэты быстро поглотили тени, таящиеся за арками святилища. Звуки шагов тут же стихли, когда они вышли из Первого храма и направились прочь через потайные проходы Паутины.

Карандрас остановился у порога, оглянулся и поднял клешню в знак прощания и уважения. Азурмен кивнул ему в ответ.

Затем Карандрас ушел, и Азурмен остался один. Лай гончих плоти нарастал, как и грохот медных копыт джаггернаутов. Во тьме заскрежетали точильные камни.

Здесь опасно задерживаться даже лорду-фениксу. В реальном мире он по сути был бессмертен, однако Первый храм находился вдалеке от реальности.

Азуриан даровал ему цель. Нужно было отомстить за несправедливость. И покончить с войной.

Выставив клинок, Азурмен шагнул во тьму навстречу демонам.

2

«Надо было мне взять больше воинов», – подумал Азурмен.

Люди, одетые в грузные скафандры с круглыми стеклянными шлемами, облепили древнюю усыпальницу джитаар, словно муравьи, копошащиеся под лунным небом. Огромные землеройные машины прокапывались через щебень, разламывая колонны и перемычные камни и тем самым проникая все ближе к подземному городу. Большие лампы ярко освещали бурый песчаник.

Запасной портал в Паутину мерцал позади лорда-феникса, пока прибывали все новые и новые воины, которые быстро собирались в группы под предводительством экзархов. Только двести тридцать восемь Зловещих Мстителей с трех ближайших миров-кораблей смогли ответить на зов своего духовного вождя. После ужасов, учиненных Фа’аде’еном, в родных краях джитаар почти никто не обитал.

Хотя рабочая группа мон-кей и заполонила округу, с такого расстояния Азурмен и другие эльдар ощущали присутствие под скалой осколков Уничтожителей. Они были совсем недалеко. Так близко, что люди, скорее всего, уже обнаружили их и прокапывали им дорогу на свободу.

– Мы должны остановить их! – проговорил Азурмен и повел в атаку своих воинов, выскочив из теней упавшего здания и набросившись на людей, находящихся ближе всего к центру гробницы.

Его наручи выплевывали смертоносный град сюрикенов, которым и нужно было только прорезать ткань человеческих скафандров или расколоть их шлемы, чтобы столкнуть мон-кей с убийственной атмосферой. Защитные костюмы делали людей еще более неуклюжими, поэтому солдаты, окружавшие край раскопочной площадки, ответили на атаку не сразу. Они следили за периметром и не ожидали, что враг появиться в центре их лагеря.

– У нас еще есть время, пока они не успели нанести ответный удар, – воззвал Азурмен к своим отрядам, которые запалили из сюрикенных катапульт по облаченным в красные скафандры фигурам, отделявшим эльдар от центрального гробничного комплекса. – Мы еще можем преуспеть.

Тяжело топая, нечто выбралось из выкопанных уровней. Он был намного крупнее человека, а его лицо покрывали трубки и дыхательные фильтры. Его глаза были спрятаны под серыми очками, вживленными в кожу, а раздутые из-за стероидов мышцы напряглись, когда он поднял огромную роторную пушку и приготовился стрелять.

Не успел напичканный мутациями зверь открыть огонь, как Зловещие Мстители молнией бросились врассыпную к стенам и разрушенным колоннам, чтобы найти там укрытие. Когда он запалил, воздух наполнился продолжительным ревом. Огр водил пушкой вправо и влево, и поток снарядов раскалывал вдребезги древнюю кладку, превращая ее в облака пыли и осколков.

Азурмен выбрался из укрытия, пока получеловеческое существо отвернуло от него пушку. Отовсюду загромыхали случайные выстрелы остальных защитников, но лорд-феникс был очень шустр, и поэтому лазразряды все время пролетали мимо цели. Он уже почти добрался до создания, которое пока даже не заметило его приближения.

Азурмен преодолел последний рубеж и подпрыгнул – острие его сверкающего зловещего меча рассекло выпуклые трубки, которые выглядывали изо рта и горла чудовища. Он приземлился позади монстра и вонзил меч в его спину, разрезая вены, из которых захлестала наполненная химикатами зеленоватая кровь. Кислород, шипя, струей выходил из поврежденного лицевого насоса, пока существо корчилось, пытаясь сбросить оружие, которое было напрямую соединено с его предплечьем. Зверь задыхался и из-за этого ярился еще сильнее, стреляя в воздух и по стенам гробниц и сгоряча убивая и людей, и эльдар, пока у него с громким воем не опустели висящие на спине контейнеры боеприпасов.

Азурмен не стал оглядываться, чтобы посмотреть на предсмертные муки чудовища, и просто продолжил свой путь. Он перепрыгивал через груды разбросанной почвы и кирпичи и прятался около фундаментных прутьев и металлических опорных стоек кранов. Несколько людей рискнули остановить его и за свою глупость быстро умерли от града сюрикенов и от лезвия зловещего меча.

В конце концов он добрался до главного места раскопок и взглянул внутрь вырытой шахты. Даже обладая сверхъестественным зрением, Азурмен не смог что-либо разглядеть – только чернильный мрак, который был еще темнее тех теней, что окутали Осколки.

Оглянувшись, лорд-феникс увидел ступени, ведущие в вестибюль гробницы. Пока он спускался по лестничному пролету, он подумал, насколько это было в характере людей играться с чем-то смертоносным, даже не думая о том, какую беду они насылают на себя и остальных.

Для лорда-феникса оставалось загадкой то, как Фа’аде’ен отыскал Осколки, ибо в последний раз обелиски Уничтожителей видели только на отдаленном конце Галактики – на задворках древней империи эльдар. Однако артефакты богов Хаоса обладали собственной волей, а злобные Осколки больше остальных жаждали, чтобы их нашли. Даже когда обелиски Уничтожителей были разрушены, а их обломки разбросаны, дело на этом не закончилось. Падение обуяло народ Азурмена, и поэтому они так и не успели полностью уничтожить орудия Хаоса.

Перескакивая через три ступени за раз, он спускался в глубины шахты, проходя мимо сияющих красных сфер, оставленных здесь людьми. Азурмен довольно скоро добрался до первого зала, где давным-давно Осколки пронзили саму землю. Он чувствовал, как сочащиеся злобой чужацкие предметы пытались убедить его, освободить их.

Как же легко им, должно быть, удалось заставить людей подчиниться. Стервятники, которые сейчас отбирали друг у друга останки центральных миров джитаар, вскоре уничтожат самих себя.

Вестибюль озарял свет, который исходил только от таинственных бордюров, устлавших стены. Азурмен не понимал, что было запечатлено на вырезанных пиктограммах, но разглядел, как они едва заметно двигались: толпы странных фигур собирались вместе, ближе и ближе, поднимая руки в знак восхваления.

Раскатистый грохот пробежал через всю могилу, отчего Азурмен чуть не упал на землю. Он двинулся к проему, ведущему в комнату с Осколками, и в ужасе наблюдал, как черная стена быстро заскользила вверх.

Пробуждающиеся разумы издали пронзительный вой, который эхом отразился в мыслях лорда-феникса. Через мгновение тьма вылетела из ярко освещенных раскопок. Стоя на краю бездны, оставленной выскочившими Осколками, Азурмен взглянул вверх и узрел, как зазубренные орудия вздымаются к небу, закрывая звезды своими окутанными темнотой силуэтами.

И затем тьма ударила вниз, словно волна в ночном небе.

Краны исчезли, а строительные леса и подпорки расплавились. У людей даже не было времени закричать, когда волна энергии бросилась на них. Азурмен резко отпрыгнул назад, но разве можно было убежать от ошеломительного потока чистой энергии варпа.

Сила прорвалась через пробоину в земле, словно вода сквозь проломленную дамбу, подобрав лорда-феникса и швырнув его через весь вестибюль. Он врезался в потолок, а затем в дальнюю стену. Энергия Осколков, которая вихрем вертелась по комнате, бросала воина в разные стороны и кружила его.

Вдруг все потемнело, и жизнь покинула Азурмена. Напоследок в его голове промелькнула скорбь, ибо ему не удалось завершить начатое.

3

Нас предали.

Эта мысль пролетела в голове Неридиат, когда она ощутила охвативший их скачок энергии. Датчики уловили, что человеческий корабль поднимает оборонительные щиты. На нее сразу же нахлынуло дурное предчувствие, отчего ее кожа начала покалывать. Когда Неридиат слегка погасила инерцию «Веселой авантюры», другое судно не стало замедляться, а наоборот разогналось еще сильнее.

Страшно.

Чужая мысль закралась в ее разум. Она отделилась от порыва беспокойства, который буквально затопил психическую матрицу звездного корабля, и направилась прямо к Неридиат через гомон эмоций остальных четырнадцати членов экипажа.

– Они заряжают орудия, – пришли мысли Кейдариал. Она сидела слева от Неридиат и была полностью соединена с сенсорным экраном «Веселой авантюры».

Мне нужно сосредоточиться. Мы со всем справимся.

Прежде подсознание Неридиат управляло кораблем, но теперь настало время подключиться к нему напрямую. Она позволила своим мыслям раствориться в матрице – секунду назад она была существом из плоти и крови с двумя руками, двумя ногами и головой, а сейчас она стала торговым судном со сдвоенными парусами, который питался энергией, выкачиваемой из ближайшей звезды. Энергия прошла через солнечные паруса и пробежала через нее, питая матрицу и двигатели и струясь по сканирующим блистерам и куполам жизнеобеспечения. Остальные члены экипажа были такой же частью корабля, как и Неридиат. Четырнадцать разумов были разделены, но в то же время и связаны воедино.

Через глаза Кейдариал она увидела, как людской корабль разворачивается и готовит к стрельбе бортовые орудия. Этот маневр, серьезно задействующий тормозные двигатели, показался ей очень медлительным. Неридиат уже корректировала наклон парусов и умело управляла гравитационным двигателем, чтобы перевести «Веселую авантюру» на другой вектор, накренив нос судна вниз от плоскости, образованной двумя кораблями. Судно в этот момент чем-то напоминало ныряющего кита.

– Куда мы направляемся? – спросил Фаелантиль, взяв на себя управление корабельными орудиями. – Ты отводишь наши лазерные пушки от врага.

– Схватке не бывать, – кратко ответила она. – Таерату, почему не запущены голополя?

– Сейчас перенаправлю энергию из центральной матрицы, – из корабельных систем эхом отозвались слова Таерату. Она сидела справа от Неридиат, и та прекрасно уловила ее голос. Неридиат вновь попыталась сосредоточиться, пока «Веселая авантюра» продолжала крениться и пикировать, придерживаясь курса, который позволит им нырнуть под человеческий корабль и вылететь позади него.

– Почему мы сбегаем? – спросил Фаелантиль, и его слова будто подчеркнул резкий скачок энергии, накопленной в копьях. – Мы должны отключить их двигатели, уничтожить системы жизнеобеспечения, и когда они взорвутся, мы возьмем то, что нам причитается.

– Фаель в чем-то прав, – добавил Лауреннин, торговец, что нанял корабль Неридиат для проведения сделки с людьми. Она чувствовала, что сейчас он пребывал в жилищах правого борта, принимая очередной кубок тонизирующего напитка. – Почему мы должны жертвовать нашей частью сделки только из-за бесчестья людей?

Неридиат ощутила легкую волну потрясения, когда активировались голополя, которые рассеяли видимую сигнатуру торгового судна и отбросили вблизи себя пару визуальных копий.

– Я не буду сражаться, – ответила Неридиат, после чего она начала разворачивать «Веселую авантюру» и возвращать ее к предыдущему курсу, как раз когда люди неуклюже включили двигатели управления ориентацией, чтобы сделать поправку на уклончивые маневры эльдарского судна.

– Мы столько уже прошли, – настаивал Лауреннин. – Досадно будет возвращаться ни с чем. Без трофея, окупающего все наши усилия. Разумеется, мы старались не ради кучки этих предателей. Думаю, что мне придется выразить свое недовольство остальным.

– Поступайте, как считаете нужным, Лауреннин. Я могу прожить и без ваших похвал.

– А как же экипаж. Думаете, они останутся с вами?

– Подобные решения я оставляю за ними в конце каждого путешествия. А сейчас позвольте мне сконцентрироваться на том, как вытащить нас невредимыми.

Пока «Веселая авантюра» на всех парах летела к разворачивающемуся человеческому кораблю, стало очевидно, что «связной» Лауреннина был вовсе не торговцем. Корабль изобиловал орудийными системами, а его сканирующие устройства были намного мощнее всех тех, которые торговое судно эльдар ранее встречало. Грубые батареи людей исторгали трассирующие лазеры и излучали волны, пытаясь отыскать врага.

– С самого начала это была ловушка, – промолвила Таерату.

– Поэтому мы и не стали сражаться, – сказала Неридиат. – Их огневая мощь намного превосходит нашу.

– Они не могут сразить то, что не видят, – настаивал Фаелантиль. – Подойдите к ним с кормы, и наше переднее копье тут же выведет из строя их щиты и двигатели.

– Вам, вероятно, было очень нелегко поверить в эффективность наших голополей и в недостаточность их сканирующих возможностей. Нам уже пришлось рискнуть жизнями, чтобы попытаться пройти мимо них и они при этом не открыли огонь. Я не вижу повода для атаки.

– Если вы желаете бежать, то зачем направляетесь прямо на них? – спросил Лауреннин.

– Когда кто-нибудь из вас хоть на чуточку поймет, как работает гравидвигатель или какие силы воздействуют на корабль при его переходе на высокую скорость, тогда я приглашу вас сюда, и вы сможете сами управлять кораблем вместо меня. А пока помолчите!

После ее слов последовал мысленный приказ отключить коммуникационную систему на всем корабле. Неридиат все еще ощущала букет негодования, гнева, страха и смятения среди членов экипажа и пассажиров, но, по крайней мере, она уже не слышала их и могла непременно сфокусироваться на текущей угрозе.

Люди хорошо подготовились к атаке, и, несмотря на пренебрежение, выказываемое Фаелантилем и его сторонниками, их корабль был военным, в отличие от «Веселой авантюры». Собственно поэтому, чтобы сбежать, эльдарскому судну придется бросить вызов вражеским орудиям.

Через несколько мгновений она забыла о споре, который до этого отвлекал ее от страха. Сейчас Неридиат почувствовала весь груз ответственности, что упал на ее плечи, пока она направляла судно сквозь пустоту космоса прямо к человеческому кораблю, доверив свою жизнь комплексу полей видимого смещения. Они столкнулись с такой огневой мощью, которая могла бы разорвать их одним выстрелом, поэтому у эльдар не было другого выбора, кроме как не попадаться людям на глаза.

Этим Неридиат и оправдывала инстинктивно принятое решение. Ей руководил страх, но она даже не пыталась его побороть. В данной ситуации он был лучшим поводырем.

Судя по зрительным данным, полученным от Таерату, вражеские сканеры всячески вертелись и пытались уловить хоть что-либо, словно руки, рыщущие, за что можно было уцепиться в пустоте. Заманчивой казалась мысль совместить сконцентрированный огонь и энергетические импульсы, однако Неридиат понимала, что скорость – их лучшая защита. Чем быстрее летела «Веселая авантюра», тем сильнее было преломление света голополями и меньше вероятность того, что их удастся вычислить.

Неридиат сделала маленькую поправку, максимально раскрыв парус к местной звезде, чтобы он выкачал еще немного драгоценной энергии, которую она направила в гравидвигатели.

Вдруг она ощутила легкое пощипывание, а затем оно резко усилилось и превратилось в неприятную боль в затылке. Неридиат уже и так шла по опасной тропе, стараясь справиться с большим потоком входящей энергии и с ее немалым расходом на гравитационные двигатели. Если бы она ошиблась в расчетах наклона или сближения, то тогда это вызвало бы катастрофическую утечку энергии или, что еще хуже, оставило бы их беззащитно дрейфовать в космосе.

Как только Кейдариал вновь включила коммуникационную матрицу, Неридиат накрыло чувство, словно в ее голове лопнул пузырь. Ее окутала волна воли, питаемая паникой.

– Они заметили нас! – предупредила она.

– Слишком поздно, – ответила Неридиат.

«Веселая авантюра» проскользила под человеческим кораблем, проходя мимо выпускных струй радиации и плазмы и быстро пролетая через сети трассирующих лазеров и радиоволн, с помощью которых люди пытались отыскать эльдар. Неридиат стала выравнивать курс судна, пока человеческий корабль продолжал старательно поворачиваться назад, чтобы навести на противника основные орудия.

Выбравшись из энергетического следа вражеского корабля, «Веселая авантюра» направилась прямо к звезде, своими парусами втягивая солнечный ветер, словно задыхающийся человек, жадно глотающий воздух. Поток заряженных частиц не только питал гравидвигатель, но и омывал эльдарское судно, ослепляя обратным рассеиванием датчики людей.

Частично вернувшись в свое тело, Неридиат выдохнула, даже не осознавая, что до этого она задержала дыхание. Почти тут же возникла робкая мысленная связь.

В безопасности?

Да, мы в безопасности.

Неридиат поднялась и встала на овальную площадку лестницы, которая вела в жилые палубы «Веселой авантюры». Внизу она остановилась у первой двери, которая распахнулась, словно расширившийся зрачок, и исчезла в гладких стенах.

Зайдя в свои покои, Неридиат быстро прошла через общую комнату, обставленную несколькими креслами и диванами, осторожно лавируя между многочисленными невысокими столиками и стеллажами, устланными сотнями безделушек и сувениров, которые напоминали девушке о ее путешествиях. На них красовались необработанные и ограненные драгоценные камни, самородки и слитки из странных сплавов, грубые статуи, бюсты и обереги трех десятков предцивилизационных видов, а также амулеты, драгоценности, святые иконы и статуэтки десятка других, которые, как предполагалось, достигли минимального уровня технологии и культуры и были достойны, чтобы с ними обходились вполне официально.

Неридиат не обращала внимания на свои драгоценные сувениры – она шла прямиком к меньшей из двух спальных кают. Дверь туда была заперта, но по ее команде она открылась подобно лепестку. Манья стояла на своих маленьких неуверенных ножках около столика и сразу обернулась, как только в комнату зашла мать.

Счастье!

Психическая волна удовольствия, плывущая от дочери, почти захлестнула Неридиат, и она ответила ей тем же, окутывая ребенка теплотой и любовью. Она взяла Манью на руки, как бы воспроизводя те мысли, которые она передавала малышке. Манья слегка отпряла и смятенно взглянула на мать.

Страшно. Плохие люди.

– Они уже ушли, – успокоила дочь Неридиат.

4

Неожиданный взрыв отвлек ясновидца Гиландриса от работы. Его плотные одеяния были покрыты пылью, которая сыпалась с потолка. Старая штукатурка трескалась и рушилась сильнее и сильнее с каждым новым снарядом, бьющим по поверхности. На драгоценных камнях, украшавших призрачный шлем Гиландриса, тоже виднелась пыль, как и на облегающих рабочих костюмах двадцати эльдар, что в течение трех поворотов планеты откапывали запечатанные двери, над которыми теперь трудился ясновидец. Все глаза, спрятанные за зеркальными масками, уставились на Гиландриса, пока он изучал круглое руническое колесо, обнаруженное неподалеку от ворот.

Ударил следующий снаряд, после чего еще большая куча обломков упала с полуразрушенного потолка. Взрывы слышались все ближе, а это означало, что совращенные Хаосом люди приближаются к скрывающему Анкаталамон тайнику, проникая все глубже в город Шпилей. Гиландрис сосредоточился на запутанном узоре из камней и рун и на геометрических формах, связывающих их воедино.

Он пробежался по всевозможным сочетаниям узоров и шифров – от «Двенадцати ключей Гередорита» и изобилующих шестиугольниками алгоритмов «Тетрады Бетанниса» до «Созвездий Патедесиана». Ни одно из них не подошло к пересекающимся пластинам из рунического камня, которые образовывали пусковую панель к последнему порталу в хранилище Анкаталамона.

– Ясновидец, враг собирается атаковать наш правый фланг со стороны садов Зимнего вора. Если мы не уйдем, то нас окружат.

Слова Нимуирисана достигли разума Гиландриса без каких-либо технических приспособлений, влившись в его мысли с легким повторением. Это было мысленное эхо, которое исходило от мертвого близнеца пилота призрачного рыцаря, чья душа была заключена в духовные камни, питающие тело огромной боевой машины. Когда Нимуирисан отправил психическое сообщение, то можно было ощутить его брата Джаритурана, витающего на границе сознания пилота.

– Тогда контратакуйте. – В его мыслях чувствовалась небольшая злоба из-за неудачи с руническим диском. – Мы уже потеряли несколько солдат и машин, запечатывая входы в нижние уровни, и у нас нет огневой мощи или больших войск, чтобы захватить город, если мы его вдруг потеряем. Свяжитесь с «Цепкой молнией» и прикажите им бить с орбиты.

– Если мы так и будем все дальше уходить от Ниессиса, нас отрежут от портала в Паутину. И тогда мы точно здесь застрянем.

– Не застрянем, пока «Цепкая молния» контролирует орбиту.

– Тинарин сообщил, что через двадцать планетарных вращений прибудут несколько вражеских кораблей.

– Нам вполне хватит двадцати дней, чтобы разгадать шифр и забрать с собой Анкаталамон. Нимуирисан, помни, что, если мы провалим миссию, наш искусственный мир будет обречен.

– Как прикажете, ясновидец.

Гиландрис выбросил из головы беспокойные слова пилота призрачного рыцаря и сосредоточился на рунической панели. Код определенно состоял из шестеричной системы. Возможно, одной из «Триумвирата Азуриана», которую часто использовали во времена до Падения.

Потерявшись в размышлениях, ясновидец не обращал внимания на сообщения, связанные с разворачивающейся наверху битвой. Поэтому Гиландрис несколько удивился, когда его мыслительный процесс был прерван испуганным посланием от Тинарина, капитана линкора «Цепкая молния».

– Нас атакуют! Мон-кей удалось запустить несколько оборонных платформ, которые, по нашим данным, давно не работали. Противокорабельные торпеды приближаются к нам с высокой скоростью.

– Подстрелите их или уклонитесь, – раздраженно ответил Гирландрис, не понимая, зачем его отвлекли. – Неужели я должен говорить вам, что делать?

– Нет времени, ясновидец. Я собираюсь войти в верхние слои атмосферы в надежде, что ракеты сгорят прежде, чем достанут нас. Да, мы получим повреждения, но это лучшее, что можно придумать в данной ситуации. Если нас уничтожат, то врата на поверхности планеты – ваш единственный выход. Сейчас я посылаю сигнал бедствия через Паутину прямо на искусственный мир, однако помощь придет не сразу.

Пришла еще одна неприятная новость: Гиландрис услышал по коммуникатору, что его войска отступали к храму-хранилищу, утратив контроль над вратами, через которые они прибыли на Эскатаринеш. Почти за полдня они потеряли все, и обстановка стала серьезно накаляться.

– Нимуирисан, что происходит?

– Мы больше не можем противостоять им: их стало слишком много, ясновидец. Поэтому мы решили отступить к склепу и укрепить там наши позиции, а когда все будет готово, мы отобьет врата.

– Вхожу в атмосферу, – сообщил Тинарин. – Включены тепловые заслонки. Обнаружены поверхностные повреждения. Слезы Иши! У нас тепловая ловушка по всему хвосту, теряю баланс и маневренность. Все три пилота находятся в исступлении.

– Что все это значит? – cпросил Гиландрис. – Ответь, что там у вас происходит.

– Мне придется перейти к управляемому снижению, ясновидец.

– Вы падаете?

– Совершаем аварийную посадку. Надеюсь, удачную.

Гиландрис ощутил волны беспокойства, плывущие от остальных, на которые он ответил успокаивающим психическим импульсом.

– Не нужно бояться, – промолвил он им. – Возможно, впереди нас ждет боль и страдания, но мы одержим победу. Я уверяю вас. Разве не я предвидел наш успех?

5

Свет.

Ослепительный солнечный свет.

Если бы лорд-феникс мог, он бы прищурил глаза, но вместо этого Азурмен сделал мысленный эквивалент, когда стал осматривать округу.

Он все еще был в гробнице джитаар и узнал старые отметки на стене. Непонятные и неподвижные. Свет поливал комнату из проломленного потолка. Он повернул голову и увидел облаченную в черную броню фигуру, лежащую рядом с ним. Последние воспоминания эльдар отозвались эхом в душе Азурмена, и вдруг всплыло имя – Туатанем Ультрандер Наейт. Черный Гвардеец Ультве. Она следовала по Пути сдержанности, когда не была задействована в ополчении мира-корабля. Последние крупицы ее духа исчезли, и все, чем она была или могла стать, превратилось в Азурмена.

Ее спутники отошли к грависетям, брошенным через дыру в крыше, и еще больше силуэтов замельтешило напротив яркого неба.

– Она обрела покой, – уверил их Азурмен, приподнявшись. Его зловещий меч все также лежал на том месте, где он выскользнул из его мертвой руки. Он пошевелил пальцами, и оружие быстро оказалось во власти хозяина. Навершие эфеса и лезвие вспыхнули, словно ожив от прикосновения лорда-феникса.

Азурмен уже привык к яркому свету, бьющему из дыры, и вдруг он разглядел, что видимый участок неба пересекают полосы красно-белого огня – лазерного огня.

– Битва? С кем?

– С джитаар.

Голос, отозвавшийся слева от Азурмена, был тихим и гладким. Он развернулся и почуял древнюю силу, непомерную мудрость и тяжесть вечности, исходящие от увиденной фигуры.

Ясновидец, чье лицо скрывал призрачный шлем, был облачен в темно-бордовый балахон, поверх которого красовалась свободная накидка, обшитая золотистыми рунами. В правой руке он держал усеянный камнями душ посох из кристаллической голубой призрачной кости, а в его левой руке сверкал обнаженный колдовской клинок.

Даже если бы Азурмен не встречал его десятки раз в предыдущих жизнях, он узнал бы ясновидца по невероятной психической мощи и присутствию Черных Гвардейцев Ультве.

– Эльдрад, – произнес Азурмен, вставая на ноги и обдумывая слова ясновидца. – Народ Осколков изгнал джитаар. Как они сумели вернуться?

– Ты провел здесь немало времени, Рука Азуриана, – сказал Эльдрад Ультран, глава совета провидцев Ультве и величайший пророк всей расы эльдар. – По подсчетам моих собратьев, четверть дуги прошло с тех самых пор, как джитаар вернулись в свои центральные системы.

– Четверть дуги? – удивился Азурмен, быстро производя необходимые вычисления на основе траектории полета Ультве. – Эта планета сделала больше семисот вращений вокруг звезды, пока я ожидал возрождения!

– Истинно так. Не волнуйся, твой сон прервался как раз вовремя. Когда я изучал клубок перипетий будущего, мне, словно грезы, пришло видение об этом месте. Я не понимал, почему, но оно привело меня в могильники джитаар. Я подумал, что, возможно, там остались какие-нибудь следы боевой машины Фа’аде’ена или их цивилизации.

– Остались, – мрачно произнес Азурмен, подходя к портальным камням, которые располагались позади дыры, проделанной эльдар Ультве. – Три осколка обелиска Уничтожителей. Люди нашли и пробудили их. Я попытался помешать им. Прости, я опоздал.

– Почему ты извиняешься передо мной?

– Мне было суждено узреть их уничтожение. Азуриан… он послал мне видение… Осколки-корабли связаны с Рана Дандрой и отчасти с погибелью Ультве.

Ясновидец молча кивнул.

– Три осколка Уничтожителей, без сомнений, обладают немалым могуществом, но они и рядом не стоят с целым флотом и оборонными системами такого крупного искусственного мира, как Ультве. Для нас они не несут почти никакой угрозы.

– Такое ты слышишь очень редко, но ты ошибаешься, – заверил провидца Азурмен. – Я точно знаю. Я видел, чему суждено случиться. Однако я опоздал.

– Как ты можешь видеть то, чего не могу увидеть я, – усмехнулся Эльдрад. – Даже с провидцами всей Галактики я не смогу заглянуть за завесу, образованную бурей Рана Дандры. Я знаю, что ты постоянно связан с несчастными судьбами и великими моментами в истории. Когда бесчисленные жизни переплетутся нитями незримого будущего и будут висеть на волоске от смерти, там будешь ты. Это погибель азуриат, но не все потеряно.

– Ты опять не прав. Азуриан лично направляет азуриат, и ты это знаешь. Не судьба руководит нами, а мы ей. Нити незримого будущего не тянут нас за собой, мы и есть нити. Пряжа связана с нами. Судьбы других могут быть сокрыты от меня, но свою я знаю наверняка. Я не вижу, как, но Осколки переплетены с гибелью Ультве. – Азурмен вдруг затих и задумался. – Возможно, они воссоединятся со своим сердцем и остальными осколками и в конце концов соберутся в целый обелиск?

– Это было бы… опасно. Но давай не будем так усердно размышлять на эту тему. Есть и другие пути.

Три мешочка, привязанных к ремню Эльдрада, открылись сами собой, и разнообразные маленькие руны из призрачной кости плавно вылетели из них, закружив вокруг друг друга и ясновидца. Азурмен ощутил, как посох Ултрамара слегка задрожал в руке ясновидца, связываясь через вечную матрицу с огромной силой круга бесконечности Ультве, который находился за многие световые года от них.

От психической энергии линзы призрачного шлема Эльдрада засияли золотым светом.

– Со времен Падения наш народ часто с горестью произносил слова «слишком поздно». Рука Азуриана, давай же узнаем, что нам уготовило будущее.

– Скажи, как мы предотвратим эту катастрофу? Если есть хоть малейший шанс все исправить, я сделаю, что должен.

6

– Неридиат, ты можешь подняться в контрольную капсулу? – спросила Кейдариал с неуверенностью, которую Неридиат уловила прежде, чем эмоция добралась до нее по матрице корабля. Остальные члены экипажа тоже ощутили ее, после чего возникла легкая волна беспокойства, как бы просящая Кейдариал объясниться. – Я всего-навсего заметила другой корабль, которой приближается к нам в Паутине.

Манья спала в обнимку с пушистой куклой-джиринксом, лежа в подвешенной гравипаутине. Проверив, надежно ли висит на шее дочери духовный камень, Неридиат слегка поцеловала ее в щеку и пошла к Кейдариал.

Когда она проскользнула в управляющую колыбель, она почувствовала, словно вновь встретилась с верным другом. Неридиат наслаждалась моментом, пока ветви колыбели мягко окутывали ее в нежные, но все же крепкие объятия. Она расслабилась и соединила свой разум с чувственным хранилищем Кейдариал, на мгновение деля свои мысли вместе с ней.

Паутина мчалась вокруг них, проносясь словно туннель энергии, хотя если быть точным, это неслась «Веселая авантюра», а не само пространство. Психическая матрица простерлась за обшивку корабля, вонзив свои усики в материю Паутины, будто антигравитационный моночелнок, держащийся за направляющий рельс за счет электромагнитной силы – соединяясь с ним, но не полностью касаясь. «Веселая авантюра» подпиталась энергией от подобного контакта и тут же направила энергетические импульсы на то, чтобы ускорить себя в этом полуматериальном месте.

Они оторвались, но затем почувствовали вспышку энергии, отметившую приближение того корабля. Неридиат смогла разглядеть его издалека, однако она, в отличие от Кейдариал, ничего не ощущала и не понимала, почему та так тревожиться.

– Другой корабль, как ты и сказала. Но я не вижу причины менять наш курс. Почему ты так обеспокоена его присутствием?

Кейдариал вышла из чувственного транса и пристально взглянула своими серебряными глазами на Неридиат.

– Мы далеко от искусственного мира, и это не загруженный маршрут, поэтому любая встреча с кем-то другим маловероятна. К тому же взгляни на скорость того корабля. Почти в два раза выше нашей.

– В два раза? – Хотя «Веселая авантюра» не была солнцекатом, но все же это было довольно впечатляюще. – Значит, они второпях. Что еще?

– Желание развязать бой. Ткань Паутины слегка подрагивает от предчувствия опасности и головной волны, идущей от того корабля. Когда он приблизится, ты тоже сможешь почувствовать жажду Кхаина. У них на борту воины.

Почувствовав страх Кейдариал, Неридиат ободряюще улыбнулась, еще раз проверила, все ли хорошо с Маньей – дитя все также крепко спало, – и расслабленно окунулась в пилотирующие системы. Как и всегда, она ощутила легкую дрожь, переходя от бренного, смертного тела к напитанной энергией звезд мощи космического корабля. Когда Неридиат полностью слилась с двигателями и системами маневрирования, она, проникнув в заполненные откликами от паутинной материи мысли Кейдариал, засекла слабый трепет желания сражаться, о котором та упоминала.

Она увеличила расход энергии и взяла на себя полный контроль над навигацией корабля. Неридиат ослабила хватку психической матрицы, чтобы уменьшить тягу, что повысило их скорость, но и снизило маневренность. Направив свой разум вперед, она изучила боковой коридор, отходящий от главной паутинной дороги, по которой они и следовали. Неполная карта ближайших звездных систем и паутинных врат тотчас замерцала перед ее синопсами, распознав узловой пункт как поворот к системе Сераишамат. Эта система полна мертвых миров, а до следующей звезды от нее предстоял долгий путь.

Неридиат опять замедлилась, приготовившись к повороту. Корабль позади них подбирался все ближе по мере их торможения. Чем сильнее он приближался, тем лучше она чувствовала дыхание Кхаина, исходящее от него. Другой корабль замедлился, собравшись повернуть и последовать за ними по субтуннелю.

– Что это за корабль? – спросила Неридиат.

– Небольшой, возможно, с горсткой экипажа на борту. Построенный на искусственном мире, не в Комморре. Вероятно, изгои, поэтому не скажу, что мы в безопасности. Одна орудийная установка, копья выставлены сверху и снизу.

Внезапно они ощутили чужое присутствие, когда Фаель подсоединился к системам управления копьями.

– На случай, если они последуют за нами в реальное пространство, – сказал он и ощутил неодобрение со стороны Неридиат. Он выпалил первое язвительное замечание, которое пришло ему на ум. – Лучше подготовиться, чем потом пожалеть.

Неридиат не обратила на него внимания, посчитав, что до боя дела не дойдут. Она замедлила корабль перед поворотом, позволив другому судну приблизиться как можно сильнее и при этом попав в зону досягаемости его орудий. Затем она вновь ускорилась, словно передумала и решила оторваться от другого корабля на главной дороге.

– Только один на борту, – удивленно отметила Кейдариал. – Молот Ваула, они так серьезно влияют на Паутину. На том корабле значительный психический источник, не удивительно, что они летят так быстро, прогоняя тяговую энергию прямо через пилота!

Преследующий их корабль не стал заряжать орудия, а только вновь ускорился, немедленно приспосабливаясь к маневрам Неридиат.

– Нас скоро нагонят, если мы ничего не сделаем, – сказал Фаель.

– Уже на шаг впереди тебя, – отрезала Неридиат.

Они уже почти прошли мимо входа в субтуннель, и вдруг Неридиат перебросила всю психическую матрицу в бок «Веселой авантюры», виртуозно превращая левую сторону корабля в огромный эфирный якорь. Она тут же ощутила, как противоборствующие силы – импульс движения и психическое трение – столкнулись друг с другом в ужасном поединке, отбрасывая пучки нематериальных искр, когда варповая хватка психической матрицы чуть ли полностью не ослабла и не оторвала корабль от паутинной стены. Что до остальных, то глушители инерции и искусственная гравитация судна предотвратили любые физические травмы, которые мог вызвать такой опасный маневр.

Неридиат сосредоточила все свои мысли на повороте, перебросив энергию от внутренней дуги к внешней стене, и перешла от торможения к резкому ускорению, швырнув «Веселую авантюру» в боковой туннель на полной скорости. Неридиат проделала маневр даже слишком быстро, из-за чего стабилизирующее крыло звездолета чуть ли не расстроило всю психическую связь, но ей удалось сдержать поток энергии, восстановив равновесие на корабле как раз в тот момент, когда корабль почти столкнулся с нематериальной стеной Паутины.

Пилот немедленно окунула свои мысли в системы Кейдариал и увидела, как другой корабль совершил удивительный разворот и петлю, взлетев вверх и промчавшись снаружи узлового пункта, прежде чем развернуть свою психическую матрицу, чтобы взять курс на «Веселую авантюру» без потери скорости.

– Кровь Курноуса! – прошипела Кейдариал.

– Если бы я рискнула на такое, мой разум вывернулся бы наизнанку, – изумленно промолвила Неридиат.

– Мне заряжать копья? – спросил Фаель. – Мы просто так не отдадим им корабль.

Когда Фаель упомянул орудия, Паутина слегка дрогнула, отреагировав на его мысли о возможном бое, которые мрачно сочетались с туманными намерениями, исходящими от их преследователя.

– Нет! – ответила ему Неридиат, отправляя свой разум в матричные двигатели, чтобы замедлить их ход. – Если они так жаждут связаться с нами, давайте же выслушаем их.

Она направила звездолет к напоминающему бухту купольному гнезду, располагавшемуся на крыше паутинной субветки. Оно было создано для маленьких кораблей, чтобы они могли пропустить вперед крупные суда, но местечко также прекрасно подходило для временной стоянки. Когда Неридиат отключила навигационные двигатели, варповые захваты обеспечили безопасное расстояние от материи Паутины. Другой корабль снизил скорость, исполнив серию захватывающих витков вокруг паутинного туннеля, и, наконец оторвавшись от стены, проскользил под «Веселую авантюру» и развернулся так, чтобы их стыковочные порталы могли без труда соединиться.

– Пойдем поглядим, кто же наш гость, – сказала Неридиат, выскочив из опускающейся контрольной колыбели.

Остальные встретили ее у стыковочных врат в отсеке, который едва ли можно было назвать достаточно просторным, чтобы вместить всех членов экипажа. С отчетливым шипением сомкнулись климатические поля двух кораблей, и внешняя дверь открылась под шум струй воздуха, возвестивших уравновесившееся корабельное давление.

На пороге стояла высокая фигура, облаченная в многоэлементную голубую броню, чья голова была покрыта длинным красным шлемом с бело-черным гребнем. К его перчаткам вдоль предплечья были присоединены тяжелые наручи, оснащенные сюрикенным оружием. Таящие в себе внутреннюю энергию камни сияли разноцветьем на его вычурном доспехе.

Неридиат безмерно шокировало не оружие или броня, а аура смерти и древняя мощь, которые окружали воина. Маленькая комната тут же наполнилась запертой энергией, чьи ужасающе буйные возможности сдерживала стена безупречной силы воли.

Воин шагнул вперед, и вся матрица загудела от его присутствия. Подсознательно Неридиат ощутила, как Манья проснулась и по-детски задала вопрос, который пробился через устрашающее поле, окружающее незнакомца.

Новое существо? Друг?

Вдруг гость заговорил тихим сладкоречивым голосом.

– Я, Рука Азуриана, пришел за тобой. Будущее эльдар зависит от тебя.

7

Падение «Цепкой молнии» оставило рану на теле Ниессиса: взрыв от еe крушения и ударная волна превратили в руины большую часть заброшенного эльдарского города. Сам же небесный город, сотни высоких каменных столбов и нагорий которого были соединены тысячами мостов, стал гробницей для тысяч мерзких почитателей богов Хаоса. Некоторым из них повезло, и они сгорели заживо – многие же были погребены под обломками песчаных башен или расшиблись насмерть, когда мосты рухнули под их ногами. Основания небесных колонн окутал дым, поднимающийся от разбившихся о землю транспортеров и неказистых танков, чьи покореженные останки образовали огромные груды металла.

С верхушки пилястра, венчающего башню Хранилища, Гиландрис наблюдал за происходящим. К закату покров темного дыма навис над лесом, который усеял почти всю землю под городом. Бугор светло-желтого и зеленого цвета отмечал последнее пристанище подбитого линкора, который все еще можно было разглядеть за черным столбом дыма, заполонившего лиловое небо Эскатаринеша. К счастью, разыгравшийся ветер, дующий от полюсов в сторону сужающихся долин, отгонял лесной пожар от места крушения.

– Тинарину все-таки удалось не задеть башню Хранилища, – сказал Гиландрис своему спутнику – колдуну Заратуину. Ясновидец указывал на столб огней и дымку выхлопных газов, тянущихся вдоль главного тракта, ведущего сквозь лес прямо к линкору. – Падальщики набегут туда, но они встретят не ободранный труп, а зверя, который будет готов сразиться с ними. По крайней мере это отвлекло их от Ниессиса, и теперь мы в течение нескольких дней сможем спокойно продолжить наше дело.

– Как ты можешь быть таким безразличным к этой трагедии? – спросил Заратуин, нахмурив алебастровый лоб. – Ты ведешь себя, словно все идет так, как ты предвидел. Но это не так! Ты не предупреждал Тинарина об орбитальной атаке, и я определенно не припомню, чтобы ты что-то упоминал о том, что мы застрянем здесь в окружении зараженных Хаосом людей!

Гиландрис жестом приказал Заратуину идти за ним, когда он направился к извилистой лестнице, ведущей вниз – в недра величавого каменного пика, из которого древние руки вырезали Башенное хранилище. Колдун не отставал от Гиландриса, а его неодобрение ясновидец ощущал так же отчетливо, как и защитную ауру его рунического доспеха, которая пульсировала в такт сердцу Заратуина.

– Возникла пара препятствий, но пряжа изменилась только слегка, – произнес Гиландрис, пока они спускались по ступенькам. – Мы заберем Анкаталамон из тайника и сделаем все, чтобы люди не нашли его и не запустили. Эти дикари, поклоняющиеся Хаосу, продержаться достаточно долго, чтобы помешать тактической группе Ультве на Нерашемантиаше. Сейчас это не просто важное путешествие, а наше предназначение.

– Легко споткнуться, если все время смотришь на горизонт, – парировал колдун. Гиландрис всегда ощущал тень сомнения и зависти, парящую от его спутника, который был намного старше самого ясновидца. Заратуин надел шлем. – Гиландрис, иногда нужно глядеть под ноги, а не вечно глазеть на звезды.

– Когда я был молод, ты обучал меня философским принципам, однако, что касается провидения, ты должен помнить, что теперь я не ученик, а наставник.

– Прости меня за мою дерзость, великий мастер пряжи, – сказал Заратуин, в насмешке склонив голову. – Руны сообщили тебе, как мы выберемся с этой судьбой забытой луны с нашей добычей, когда нас отрежут от паутинных врат и наш звездолет рухнет?

Гиландрис промолчал, помрачнев от обвинений Заратуина. Какое-то время они безмолвно спускались по широкой лестнице, освещенной призрачным светом, выходящим из кончика посоха ясновидца. Монотонные шаги помогали Гиландрису собрать в кучу все мысли. Два провидца проходили этаж за этажом, и каждая из арок, через которые они проскакивали, была запечатана сверкающими рунами.

В конце концов они остановились на одной из площадок. Расширив границы разума, Гиландрис открыл портал в гравитационную кабину. Когда они зашли внутрь, дверь затворилась, и мерцающее поле обволокло платформу, на которой они стояли. Провидцы спокойно ждали, глядя на одинаковые светло-серые стены спускного туннеля, и вскоре гравитационный транспортер с невероятной скоростью начал опускаться.

– Конечно, – произнес Заратуин, – мы можем и не волноваться о том, что мы отрезаны от путей, ведущих на искусственный мир. Если ты не разгадаешь ключ к хранилищу, тогда так или иначе все мы просто здесь умрем.

Ясновидец повернулся к своему спутнику. Призрачный шлем скрывал его лицо, преисполненное неприязни, однако его поза хорошо передавала его чувства. Несмотря на это, он решил все высказать.

– Тебе разве нечем заняться, кроме как отравлять меня своими насмешками?

Заратуин перевел взгляд на Гиландриса, чье отражение искажалось в желтых линзах колдовского шлема.

– Нечем, пока эта платформа не достигнет тайникового этажа. Возможно, мы могли бы обсудить, почему ты считаешь, что твой провидческий дар может сравниться с оным величайшего провидца всего нашего рода? Почему просто не попросить Ультрана помочь нам избежать обеих судеб? О, я вспомнил. Потому что ты уже предвидел нашу победу. Скажи, во время наших уроков философии я когда-нибудь рассказывал тебе о порочном круге в рассуждениях?

– Я презираю тебя. Всей душой.

8

В маленьком стыковочном вестибюле воцарилась тишина. Женщина пораженно вздрогнула от произнесенных лордом-фениксом слов. Остальные застыли в ошеломлении, не веря своим глазам. Азурмен уже привык к такой неизбежной реакции на свое появление. Сейчас важно было максимально сосредоточить их на его цели.

– Ты пилот? – спросил он.

– Да. – Казалось, что ей не терпелось подтвердить его слова. – Я Неридиат.

– Мне нужна твоя помощь, – промолвил лорд-феникс. Он взглянул на остальных членов экипажа звездолета. – Сейчас нет времени что-либо объяснять, мы должны действовать быстро. Я хочу, чтобы вы приберегли на время ваши вопросы. Мне нужно поговорить с Неридиат наедине.

Его властному голосу невозможно было не подчиниться. Оцепенело кивая и не отрывая изумленных взглядов от лорда-феникса, остальные удалились, оставив пилота с Азурменом.

Неридиат крепко охватила себя руками, словно ей стало холодно. Лорд-феникс понимал, что ее беспокоило его присутствие, ведь ранее она не встречала никого, подобного ему. Из прошлых жизней Азурмен уяснил, что другим он казался пустым. Не психически тусклым, как люди и остальные мон-кей, но и не полностью опустошенным, как иногда описывали арлекинских солитеров. Просто Азурмен был вдали ото всех. Его мысли, его дух пронизывали броню, но пилот не ощущала, что внутри доспеха находится живое существо.

– Как призрачная конструкция, – внезапно произнес он, из-за чего Неридиат вздрогнула.

– Что?

– То, что ты сейчас ощущаешь. Мне говорили, что нечто подобное ты чувствуешь, когда находишься рядом с призрачными стражами, призрачными повелителями и другими духовными шагателями. Подтвердить это я не могу, потому как ощущаю их иначе. Пожалуй, я ощущаю их… тепло.

– Не знаю. Я никогда не стояла рядом с призрачной конструкцией.

– Счастливица. На удивление все меньше тех из нашего народа, кто никогда не сражался рядом с мертвыми. Так происходит потому, что приближается Рана Дандра.

– Конец вселенной близок? – От этой мысли Неридиат ужаснулась. Она обернулась и взглянула на дверь, ведущую внутрь корабля, и Азурмен почувствовал, как ее разум затрепетал в матрице, подсознательно ища ребенка, которого лорд-феникс успел ощутить, когда зашел на борт. Сперва она подумала о дочери, но потом быстро разогнала все мысли. Она напряженно спросила: – Последняя битва против Хаоса уже скоро начнется?

– Прости меня, я смотрю на все немного по-другому. Рана Дандре пока не суждено свершиться вскоре, но я жил долгую жизнь, и для меня сейчас последняя война неминуемо ближе, чем это было при первом отбытии искусственных миров.

– Значит, я ее не застану?

– Нет.

– А Манья, моя дочь?

Азурмен взглянул на пилота, слегка наклонил голову и пожал плечами.

– Не могу этого обещать. Я не провидец, а воин. Азуриан, Мудрейший из Мудрых, направляет меня, но даже он не может знать всего.

– Я думала, что Азуриан мертв, убит вместе с другими богами. Как он может направлять тебя?

– Через видения, которые с момента его смерти проносятся сквозь время. Образы его снов наполнили кристалл, который открывает мне и мне подобным его величайшие страхи.

– У меня голова идет кругом от всего этого. – Неридиат схватилась руками за голову и зашагала вокруг лорда-феникса. – Легендарный воин приходит на мой корабль, чтобы попросить о помощи, говорит о Рана Дандре и о том, что его привели ко мне последние сновидения мертвого бога. Чего же ты хочешь от меня? Я пока не понимаю. Может быть, ты начнешь с самого начала?

– Хорошо, как пожелаешь, с самого начала. Но прямо сейчас у нас нет на это времени. – Азурмен вытянул руку, захотев остановить женщину, но затем одернул ее за мгновение до того, как успел дотронуться до нее. – Я вкратце расскажу тебе, что мне нужно. Звездолет рухнул на луну недалеко от этого места, но пилоты оказались не в состоянии вернуть его на орбиту. Мне нужно, чтобы ты запустила то судно и уничтожила несколько вражеских кораблей.

– Поняла. С одной стороны, все предельно ясно, но с другой… – Неридиат остановилась и закрыла глаза, заметно пытаясь оставаться спокойной. Азурмен поразился, как дошло до такого, что будущее его народа, возможно, полностью зависит только от нее. Он понимал, что должен без вопросов довериться мудрости Азуриана, которая направит его в нужное русло. – Они не в состоянии? Ты имеешь в виду, убиты?

– К сожалению, нет. – Искренность порой влияет на судьбу лучше, чем обман. – Произошло несчастье, но они не были убиты.

Пилот заметно вздрогнула от его слов.

– Я должна сказать тебе, что я не буду сражаться. Я не воин. – Неридиат взглянула на него, стиснув зубы и сжав руки в кулаки. В ней чувствовалась решимость, но также напряженность и страх. Сильный страх. – Я… я не могу. Убивать. Лорды-фениксы не приходят к нам просто так. Я буду дурой, если отвечу отказом на твой зов. Ты легенда, как и все азуриа. Я не могу сказать тебе «нет», как если бы не смогла отказать возродившемуся Эльданешу, просящему меня о помощи. Я помогу тебе спасти тот звездолет, но ради тебя я не стану… не смогу выпустить монстра внутри меня. Если тебе это не по нраву, тогда тебе нужно поискать кого-то другого.

– Нет того, кто сможет вовремя ответить на зов. Пряжа привела меня к тебе, и тебя ко мне, – спокойно сказал ей Азурмен. Он понимал ее нежелание воевать, но он надеялся, что она все-таки найдет в себе силы. Выживание линкора было вторичной задачей, потому как в первую очередь нужно было уничтожить осколки Уничтожителей, но ей было необязательно об этом знать. – Ты должна немедленно отправиться к Эскатаринешу. Если мы промедлим, все надежды умрут.

– Чьи надежды? Твои? Экипажа корабля? – Неридиат повернулась к двери, но слова лорда-феникса остановили ее на полушаге.

– Нашего народа. Всех их. Грядет война, которая не должна разрастись. Иначе никто из нас не выживет, чтобы узреть Рана Дандру.

– Ох. – Неридиат глубоко вздохнула. – Да, ты уже говорил об этом. Я думала, возможно, надеялась, что я неправильно тебя расслышала.

Она посмотрела на Азурмена, и все ее силы, казалось, улетучились под гнетом подобных откровений. На мгновение она показалась потерянной и напуганной, как ее дитя, о котором она заботилась. Иногда Азурмен забывал, что он и ему подобные когда-то жили простой жизнью до Падения, а после него долго привыкали к мысли о Последней битве против Хаоса и концу вселенной. Неридиат никак не могла принять все сказанное и оставалась безмолвной.

Он ощутил грызущий ее ужас, растущий изнутри, которому резко противостояла бесконечность вселенной. Сейчас и в роковой час она была нужна ему сильной и сосредоточенной. Лучше сфокусировать ее мысли на чем-то более реальном.

– Твоя дочь нуждается в тебе. Чтобы ее будущему ничего не угрожало.

– Думаю, ты прав.

Подумав о своем ребенке, Неридиат успокоилась, ее дыхание выровнялось, и к ней вернулось самообладание. Азурмен почувствовал удовлетворение. Как и всегда, когда его уроки, его учения о Пути претворялись в жизнь даже спустя десять поколений с того момента, как он измыслил их.

– Как мне справиться со всем этим? Я простой пилот с маленького искусственного мира. Не думаю, что кто-то с Ануивена когда-либо встречал лорда-феникса, особенно легендарного Азурмена.

Он ощущал в пилоте твердую решимость, но от этой решимости не будет толку, если Неридиат не перестанет противиться цели Азурмена. Ему нужно было показать, что его цель не такая уж далекая и мифическая, не такая уж непреодолимая.

– Нужно быть оптимистом, – промолвил лорд-феникс. – Если ты пережил рождение голодного бога Хаоса, то все остальное уже по плечу.

– Да, утешает. Почему бы тебе не рассказать мне об этом, пока мы будем идти к контрольной капсуле. Прошу, не умолкай, так у меня не будет времени думать о том, что ты мне недавно сказал о судьбе всей нашей расы, взвалившейся мне на плечи.

Дверь отворилась, и Неридиат повела Азурмена внутрь корабля. Войдя в коридор, она расслабилась, успокоенная знакомой обстановкой. Ее успокоение укреплялось с каждым новым шагом. Азурмен ощутил мысли других членов экипажа, наполняющие корабль причастностью к чему-то большему, что притупляло потустороннее присутствие Азурмена в разуме пилота.

– Когда-то меня звали Иллиатин. Я родился на планете Эйдафаерон, – ответил он, обдумав свои слова. – Я был ленивым в юности и очень замкнутым на себе во взрослости.

I

Вместе с остальными тысячами наблюдателей Иллиатин стоял в огромной звездной галерее, созерцая с широко открытыми глазами, как на звезде разразился корональный выброс. Послышались охи и хлопки, когда дуга зараженных частиц хлестанула по галерейным экранам, окутывая каждого ярко-желтым свечением. Почти в унисон толпа развернулась, чтобы проследить за ходом выброса и понаблюдать, как колоссальный поток огня медленно рассеивается в порыв звездного ветра.

В последний миг группа звездных наездников, облаченных в защитные костюмы, спустилась с корабля, на котором они ждали своей заветной минуты. Одни были на длинных досках, другие имели крылья или вытяжные парашюты. Мерцая, как и язычки пламени, бьющие по их личным щитам, наездники поймали звездную волну и ускорились, крутясь, вертясь и исполняя трюки, чтобы превзойти остальных в мастерстве и смелости.

Иллиатин жестом призвал линзовое поле в щите, окружающем обзорную галерею. Теперь он вблизи наблюдал за чудачествами звездных наездников, поражаясь их гибкости и храбрости.

– Заманчиво, не правда ли?

Он обернулся на разговаривающего с ним незнакомца. Подошедший к нему эльдар был одет в обтягивающий черный костюм, который покрывала объемная стеганая красно-белая накидка с рукавами. Он глядел не на Иллиатина, а на фигуры, уменьшающиеся в линзовом поле.

– Нет, слишком уж это утомительно, – ответил Иллиатин, осознав, к чему вел незнакомец. – К тому же я слышал, что это опасно. Щиты могут подвести, неправильный шаг или поворот, и тебя отбросит прямо к светилу.

– Смерти редки, – сказал незнакомец. – И если нет риска, то и награда не так сладка. Если ты все-таки надумаешь, то новички проводят первые смоделированные полеты в Роге Немидет. Меня зовут Кардоллин. Когда придешь, то просто назови мое имя.

– Конечно, – ответил Иллиатин, ни в жизнь не собираясь этого делать.

Кардоллин пожал плечами, и мемонити его накидки окостенели, превратив ее в широкие крылья. Иллиатин уловил слабую вибрацию гравитационного ротора, когда эльдар шагнул и взмыл в воздух, поймав ветерок перекрестной галереи. Он обернулся и улыбнулся Иллиатину, а потом улетел прочь.

После восхитительного коронального выброса и случайной встречи с звездным наездником Иллиатин решил, что ему пора отдохнуть, поэтому он пошел искать себе местечко в одном из многочисленных устлавших край галереи баров с видом на звезды. Выбирая укромный уголок в самом конце толпы эльдар, он проскользнул к месту, которое недавно освободил очередной наблюдатель за солнцем. Пока он подходил к напоминающему диск столику, тот отрастил сиденье, немного отклонив его от пола, чтобы предоставить простор длинным ногам Иллиатина. Купаясь в приглушенном полем свете звезды, он сидел и просматривал голографическое меню, после чего мысленно выбрал крепкое вино и набор сладостей вприкуску. Спустя мгновенья после сделанного заказа к столику подлетел парящий поднос, чья цепкая рука разложила перед Иллиатином кувшин, бокал и тарелку с десертами.

Вместо того, чтобы присоединиться к остальным, ему доставляло удовольствие наблюдать за ними. Здесь он бывал много раз, но сегодня в галерее, которая была одним из его любимых мест, было довольно тихо. Большинство фанатиков, которые до безумия любили звезды, покинули Эйдафаерон, чтобы созерцать сверхновую в Наетамеше за несколько сотен световых лет отсюда. Иллиатин решил пропустить подобное событие, ведь ему казалось, что устраивать фестиваль в честь празднования смерти звезды было как-то неправильно.

Он томно откинулся назад, и кресло тут же отрегулировало свое новое положение. Вытянув ноги, Иллиатин наслаждался своим любимым занятием. Ничего не делать, а только лишь наблюдать за другими – отрада для его души.

Вдруг он заметил какое-то волнение в толпе. Люди расступались перед кем-то, словно вода, рассекаемая носом парусной яхты. Тут он увидел фигуру со строгим взглядом, чьи волосы были туго закреплены заколкой, украшенной драгоценными камнями, а щеки были отмечены вертикальными полосками стилизованных красных слез. Только она среди всех остальных была облачена в одежды белого цвета, который означал смерть и скорбь, но совсем не это оттолкнуло от нее других эльдар. Она говорила, но не сама с собой, а с окружающими. Иллиатин дотронулся до мочки, активировав имплантаты внутреннего уха. Теперь он мог слышать, о чем она лепетала.

– …все завершится не миром, а войной друг с другом. Мы поразили всех противников, но главный враг живет внутри нас. К какому пороку обратятся праздные умы? К какому разврату мы снизойдем, когда наши жизни станут бессмысленными? Каких ощущений мы страстно захотим, когда диковинное обернется обыденным?

Когда вестница рока повернулась к Иллиатину, он слишком поздно осознал, что других эльдар отталкивали не ее слова, какими смешными они бы ни были, а сияние ее прожекторных линз, встроенных в ее глаза. Когда он встретился с ней взглядом, психопрожекторы достигли его разума, вызвав в его подсознании яркую сцену.

Он видел, как он сгорает заживо от звездного света: каждый слой его тела отделяется атом за атомом. Иллиатин с ужасом наблюдал, как кожа, затем жир, а затем и мышцы с огненной жадностью поглощаются солнцем. Но потом пришло осознание, что его пожирает не звезда, а его собственные страсти и желания, которые вгрызлись в плоть в попытке опустошить душу. Эту пустоту заполнил мерзкий черный туман, отравляя тело и разрушая все, чем он когда-то был.

Силой воли оторвав от нее свой взгляд, Иллиатин поднялся на ноги и злобно закричал.

– Ты чокнутая! – завопил он. – Забытая судьбой разносчица рока, донимай своими напастями других где-нибудь подальше отсюда!

Встревоженная толпа вдруг разъярилась, послышались громкие насмешки с осуждениями и даже несколько угроз.

– Попомните эти слова и знайте, что наша погибель идет за нами по пятам, – выкрикнула вестница рока и сразу же увернулась от предмета, который кто-то бросил в нее. Напоследок у нее осталось время, чтобы проронить последнее предупреждение, а потом развернуться и умчаться оттуда пулей под град оскорблений и нескольких самодельных снарядов. – Грядет исход. Только примкнувшие к нам будут спасены!

Она ринулась прочь, и эльдар тут же зашептали проклятия и заворчали от недовольства. Иллиатин повернулся к соседнему столику, за которым молодая пара держалась за руки и задумчиво наблюдала, как вестница рока исчезает в толпе. Он разглядел в их лицах страх и поколебавшуюся веру. Большинство вестников рока были молодыми бунтарями, в которых совмещались отчаяние в виду недостатка мировоззрения и свойственная обществу слабость.

– Не обращайте на нее внимания, – промолвил паре Иллиатин. – Вы еще найдете смысл в своей жизни. Все мы в конце концов его найдем.

Они вежливо улыбнулись и ушли, а Иллиатин смотрел им в след. Похоже, его слова вряд ли их убедили. Он присел и отхлебнул большой глоток вина. С закрытыми глазами Иллиатин смаковал напиток. Проглотив вино, он в насмешке поднял бокал в честь сбежавшей вестницы рока, уже начав забывать о том зловещем видении, которое она послала в его разум.

– Жизнь слишком длинна, чтобы тратить ее на печали.

9

– Слишком опасно, – заявил Лауреннин. – Мы не сможем добраться до планеты.

– Ты, наверное, шутишь, – проговорила Таерату. – Азурмен же сказал, что миллиарды наших сородичей умрут, если мы не спасем звездолет.

– Он мог ошибиться, – сказал Лауреннин. Он бросил взгляд на недвижную фигуру, стоящую в углу отсека. Лауреннин скорчился от своих слов, и казалось, что он жутко не хотел произносить их, но трусость сделала свое дело. – Возможно, он слишком преувеличивает. Или и то, и другое. Как от одного звездолета может столько всего зависеть?

– Он Рука Азуриана, – резко отрезала Неридиат, прервав разговор. Впервые она что-то вымолвила с тех самых пор, как экипаж собрался в этом отсеке, чтобы обсудить слова новоприбывшего.

Экипаж Неридиат и торговец расположились в наибольшей из трех жилых комнат «Веселой авантюры». Фаель играл с Маньей, пока Неридиат изо всех сил не давала беседе перерасти в жаркий спор. Они прибыли к назначенному месту, выскользнув из Паутины у внешней границы системы, где сенсорам Кейдариал как раз удалось оценить позиции вражеских кораблей. Некоторые члены экипажа слабо верили, что у них есть хоть малейший шанс пройти мимо противника и подобраться к рухнувшему линкору, поэтому они отказывались что-либо предпринимать, несмотря на то что об этом их попросила живая легенда эльдарского народа.

Лорд-феникс просто стоял в стороне, молча наблюдая за остальными. То, что он находился вместе с ними, добавляло значимости их разговору, словно сама судьба зависела от каждого сказанного слова. Ощущать подобное было не совсем приятно, к тому же Неридиат чувствовала себя неуютно и беспокойно под его неустанным взором.

– Ты серьезно думаешь, что сможет спокойно жить после того, как мы бросимся наутек и сбежим? – спросил Фаель – Неужели ты хочешь сдаться только потому, что нам придется пойти на определенный риск?

– На определенный риск? – Тартурин был на стороне Лауреннина, стоя позади его кресла и положив одну руку ему на плечо. – Мало того, что эти боевые корабли могут запросто нас уничтожить, так нам надо пройти мимо их носа дважды. Это при условии, что мы найдем линкор и он сможет взлететь, когда мы до него доберемся.

– Ни за что не поверю, что эти корабли смогут обогнать нас, – ответила Таерату. – Для начала им надо будет нарастить скорость с орбиты, поэтому мы можем быть уже на полпути к Паутине, когда они только вырвутся из плена планетарного притяжения.

– Что скажешь о ракетах и торпедах? Мы их сможем перегнать? – спросил Лауреннин.

– Вы упускаете самое важное, – внезапно произнес Азурмен. Комната окунулась в безмолвие, ибо каждый ждал, что же он сейчас скажет. – Линкор может защитить себя и уничтожить вражеские суда. Ваше упрямство нам не поможет, а ваше беспокойство создает на пути новые препятствия. На самом деле мне не нужно ваше согласие. Я не просил вас о помощи, только пилота. Решение остается за ней. Неридиат, мы теряем драгоценное время, потворствуя этой беседе.

– Нас позвали помочь, и мы должны ответить, – провозгласила Неридиат, которую изрядно расшевелили слова Азурмена. Все-таки было непросто спорить с легендой. – Тот мир когда-то принадлежал нам, поэтому нет нужды рисковать в открытом космосе. Паутина простирается через всю систему, и при необходимости через нее можно попасть и на сами планеты. Мы используем проход, чтобы добраться до орбиты, а потом выйдем в реальное пространство, чтобы просканировать поверхность и обнаружить этот линкор. Кейдариал, встретимся в контрольной капсуле.

Когда Неридиат выходила из комнаты, послышались возражения, на которые она никак не отреагировала. Матрица запульсировала от противоречивых эмоций – восхищения и встревоженности, – но несмотря на все опасения, экипаж разошелся и занял свои позиции, а в это время Неридиат взяла под контроль пилотирующие системы, а Кейдариал соединилась со сканерами.

Пилот послала сообщение в матрицу судна в поисках Азурмена. Через мгновенье она скорее психически, чем физически почувствовала холод, выдающий лорда-феникса.

– Ты сказал, что люди напали на тот корабль, который мы ищем, – приметила Неридиат. – Но те, которых мы засекли, на самом деле не люди.

– Отчасти ты права, – ответил лорд-феникс. – Люди сейчас находятся под влиянием злобной владычицы, которая поклялась служить силам Хаоса. Похоже, она жаждет древнее оружие времен до Падения, которое покоится под землями той планеты. Именно обещание отыскать его привлекло на ее сторону войско. У этих людей есть имя. Они зовут себя Авангардом. Они действуют подобно чуме в некоторых человеческих владениях Галактики, преследуя лишь одну цель – сражаться на стороне Темных богов под командой любого чемпиона, возвысившегося над ними. Они космические бродяги, которые чуть ли окончательно не погубили искусственный мир Тиеста. Тогда эти мучители заработали себе еще одно имя – Воры Плоти. Они принесли с собой фрагменты древнего оружия, устройства Хаоса, которое должно быть уничтожено. По случайности или по воле судьбы они прибыли к миру в одно время с экспедицией с Ануивена.

– Почему ты раньше не сказал, что звездолет с моего искусственного мира!

– А это важно? Я желаю блага для всего нашего народа. Мне нет дела до политических убеждений искусственных миров. Спасение корабля – это не конец, а только начало, ведь последствия того, что произойдет здесь, повлияют не только на Ануивен.

– Ты прав, наше задание важнее, чем дела одного лишь искусственного мира. Но все же это не отменяет того, что вражеские корабли совсем не такие, какими я ожидала их увидеть. Мы не сможем провести мимо них тот линкор.

– Наш план вполне надежен. Следуй по Паутине так далеко, насколько это возможно, а потом мы выйдет из нее поближе к луне. Но в материальное пространство мы выскочим только тогда, когда положение спутника не позволит врагу обнаружить нас.

Его слова были столь убедительны, что она окончательно перестала сомневаться насчет их дальнейших действий. Неридиат оборвала психическую связь и сосредоточилась на том, чтобы спокойно провести «Веселую авантюру» через сужающийся паутинный тоннель, который вел к важнейшим планетам системы.

Большую часть оставшегося цикла они пересекали звездную систему, добираясь до назначенного места, что изрядно утомило Неридиат. Внезапное сообщение от Кейдариал быстро привело ее в чувства.

– Порча в Паутине, – сдавленно проговорила навигатор около Неридиат. Мысли Кейдариал пронеслись по кораблю. – Фаель, займи свой пост.

Неридиат быстро изучила ситуацию. Кейдариал была права – кажется, впереди в Паутину просочился варп, заразив конечный участок пространства. Не зная, что делать, она замедлила «Веселую авантюру».

– Надо поворачивать назад, – сказал Лауреннин. – Это же зараза Хаоса. Или ты хочешь обречь нас на смерть из-за своего легкомыслия?

– Нам просто нужно быстро проскочить мимо нее, – ответила Неридиат. – Если мы сейчас выйдем из Паутины, нас обнаружат раньше, чем мы доберемся до луны.

– Это корабли Хаоса. – Мысли Азурмена были пропитаны спокойствием и ободрением. – Частично они существуют внутри варпа, а их присутствие искажает защитные чары, которые оберегают Паутину.

Неридиат ускорила «Веселую авантюру», постепенно разогнав ее до максимума. Она вошла в разум Кейдариал, чтобы поглядеть на порчу Хаоса, наводнившую выходные врата. Обычно она никогда не выходила из Паутины на полной скорости, ведь так можно случайно столкнуться с каким-нибудь космическим объектом реального пространства. Щупальца темной энергии, просочившиеся через материю Паутины, жутко испугали ее, но теперь у них не было выбора, кроме как прорваться через них и надеяться на лучшее.

Она верила Азурмену и в душе знала, что он бы не привел их сюда просто так на смерть, ведь его миссия еще не была окончена. Где ступал Азурмен, там провозглашали победу. Такова была легенда.

Утолщающиеся корни нашествия Хаоса неожиданно отрастили тернистые плети, которые разошлись по Паутине и направились к приближающемуся кораблю. Неридиат молниеносно отреагировала на них, отсоединив матрицу от психической стены, чтобы на полной скорости продрейфовать к паутинным вратам, но было слишком поздно. Частица энергии Хаоса пробралась в матрицу, подобно колючке кустарника, которая застряла в коже.

– Избавься от нее! – рявкнула она, мыслями обращаясь к Фаелю. Он запустил психические защитные заграждения, перекрыв все системы на корабле, кроме жизнеобеспечения. Серебристая энергия вырвалась из матричного ядра, очищая и сжигая каждую проникшую на судно частицу порочной энергии. Хоть заразу и удалось подавить, но опасность не миновала. Шип Хаоса пустил извивающиеся психические отростки, уцепившись за черные усики родительской порчи и тем самым замедлив «Веселую авантюру».

Неридиат не могла подключиться к двигателям, не напитав психической энергией иссыхающий шип Хаоса. Еще больше щупалец окутало звездолет, после чего он мучительно остановился совсем недалеко от полностью раскрытых паутинных врат.

– Прорывайся! – прорычал Фаель. – Вперед! Порча не сможет причинить нам вред в р…

Фаель не успел договорить, как нечто губительное пронеслось по матрице и вонзилось в его разум, расползаясь по его мыслям подобно опасной инфекции. Неридиат инстинктивно прервала мысленный контакт с Фаелем и вернулась к своему телу, после чего пилотный ремень расстегнулся, и она ступила на пол капсулы. Фаель мертвенно сидел в объятиях своего артиллерийского кресла, его глаза превратились в черные омуты, а кожа стала сухой, как погибшие листья.

Стены исчезали, а энергия варпа просачивалась внутрь, заливая все, подобно воде, текущей по полу. Нечто похожее на гротескного гуманоида, наполненного чернью и кровью, приобретало форму в энергетической топи.

Беги!

Мысль Азурмена пламенем пробежала через Неридиат. Она развернулась и схватила Кейдариал, которая выбиралась из своей колыбели. Вдвоем они выбежали из контрольной капсулы, в которой уже материализовалось несколько демонов.

Они помчались по крутой лестнице вниз к главной палубе, чуть не спотыкаясь друг о друга на бегу. Кейдариал понеслась в кормовую часть, чтобы найти остальных, пока Неридиат, развернувшись, направилась к носу корабля в свои покои. Стены и потолок коридоров искажались, а чьи-то очертания двигались под полом, подобно заточенным в небольшом пространстве пузырям воздуха. Местами эти пузыри лопались гноем и желчью, словно омерзительные яйца, и оттуда показывались хваткие руки и щупальца.

Неридиат хотела закричать, но она быстро уняла страх одной единственной мыслью о Манье.

Когда она подошла к своим личным покоям, дверь сделала оборот и открылась, после чего Неридиат ворвалась внутрь. Ее дочь все также лежала в своей люльке. Пол под ней напоминал черную окутанную тенью лужу, которая уже успела затянуть ножки кроватки в свои чернильные объятия. Манья проснулась из-за затухания матрицы.

Страх яростно подгонял Неридиат, и она молниеносно ринулась через черноту, которая поглотила полы комнаты. Она схватила Манью и вытащила ее из кроватки, а затем развернулась и с трудом направилась к выходу, словно шагая по смоле. Внезапно глаза появились на поверхности варпового омута, а затем когти и разинутые пасти, которые изгибались и омерзительно булькали.

Добравшись до двери, она выбралась наружу и поняла, что путь к корме закрыт. По крайне мере десяток демонических призраков заполонили коридор. Хотя матрица и была отключена, Неридиат ощутила легкую волну смерти и ужаса, исходящую от других членов экипажа «Веселой авантюры». Корабль все сильнее наводняли существа из варпа.

Что-то раскаленное прикоснулось к ее шее, она мигом взглянула через плечо и увидела, как безобразное чудовище поднимается из болота, заполнившего ее комнату. Похожая на слизня демоническая тварь с тонкими руками и сочлененными ногами сформировалась из илистой грязи.

Они попали в ловушку. В панике Неридиат мыслью заставила захлопнуться дверь в ее покои, но она понимала, что это была лишь физическая преграда, которая не защитит их от бесплотных паразитов. Манья, широко раскрыв от страха глаза, начала хныкать. Видимо, здесь они и должны встретить свою погибель.

Как только Неридиат подумала об этом, белое пламя заполыхало в коридоре.

Азурмен, держа в одной руке меч, резко появился из ниоткуда, его сюрикенные наручи выплевывали снаряды, которые прорезали демонических тварей. Здесь, где варповая волна разгрызала все на части и было не понятно, где реальность, а где видения, Азурмен выглядел иначе. Неридиат он казался окутанным в белое рыцарем, который прорывался через стаю демонов, а его клинок горел бледным огнем, что питался энергией демонов, к которым он прикасался.

Она разглядела его лицо, или, может, это было лишь ее воображение. Он был красивым: его челюсть определенно добавляла ему решимости, а его пронзительные глаза были словно две голубые бусинки света. Тут картинка потускла, и Неридиат увидела фигуру в синей броне такой, какой она ее знала с детства.

Коридор опустел, на время освободившись от демонов. Там, где проходил Азурмен, порча отползла прочь, словно увядающее и осыпающееся растение, которое побывало на слишком жарком солнце.

– Нам надо бежать, – произнес Азурмен, хватая ее за запястье. Она сначала вздрогнула, но потом на удивление почувствовала, что его теплая рука приносила ее душе успокоение.

– Ты можешь перебить их? – спросила она.

– Корабль в ловушке. Мы уже не сможем спасти его. Надо бежать на мое судно.

– А что с остальными? – Неридиат вырвала свою руку, когда Азурмен побрел по коридору с сияющим мечом наготове.

– Мне нужно, чтобы ты осталась в живых, – ответил лорд-феникс. – Только ты. Нам нужно бежать отсюда и спасти тот линкор.

Неридиат тотчас замерла на месте, в ужасе осознавая, что она собирается бросить своих товарищей. Она моментально очнулась, когда позади нее влажный пар вырвался из открытой двери. Она закричала и ринулась вперед. Азурмен нагнал ее за полдесятка длинных шагов.

Они направились вниз к месту, где корабль Азурмена состыковался с «Веселой авантюрой». Бесформенные демоны с когтями и клыками и адские гуманоиды с одноглазыми лицами и заржавелыми клинками повсюду набрасывались на них. Азурмен не останавливался ни на миг, разрезая любого лазутчика, который перекрывал им путь. Неридиат чувствовала, как он тащит ее за собой через населенный кошмарами корабль силой воли и мощью своей руки, сжимавшей меч.

Кучка демонов кишела вокруг посадочного портала, который защищался сияющим светом, идущим изнутри соединительной камеры. Барьер дрогнул, когда демоны рискнули выпустить на него свой гнев, и мерцал синими вспышками от каждого их удара.

Азурмен накинулся на демонов, убивая своих противников смертельными и точными ударами меча.

Лорд-феникс схватил руку Неридиат и чуть ли не с силой швырнул ее через портал. Когда она прошмыгнула через щит, окружающий его корабль, она поняла, что сейчас упадет. Неридиат удалось удержаться на ногах, после того как она ощутила под собой палубу. Азурмен заступил за психический барьер, паля сюрикенами по невидимому врагу в конце прохода.

Забирайся на корабль.

Слова судна проникли в разум Неридиат и звучали скорее как команда, чем теплое приглашение. Она бросилась по стыковочному коридору к кораблю лорда-феникса. Азурмен следовал за ней, а его меч шипел бурлящей энергией. Когда они забрались на борт, портал резко захлопнулся, и Неридиат почувствовала, как судно накренилось, пока отсоединялось от «Веселой авантюры».

– Поспеши, мы больше не можем противостоять вторжению, – сказал Азурмен. Через миг Неридиат поняла, что он говорил с кораблем. – Мы должны вырваться из Паутины.

II

Бережно положив руку на контактную панель, покрытую прожилками, Иллиатин позволил своему разуму окунуться в высокое белоснежное дерево грез, чью кору покрывали глубокие борозды. Где-то внутри меж тех изгибов сияли остатки кристаллизовавшегося сока. По всей белесой поверхности дерева кристаллы вырастали грибами, веточками с листьями или стручками. Ветвь обвилась вокруг его тела, держа его, пока он находился в расслабленном состоянии, и подталкивая его разум вглубь – к сердцевине древа грез.

Радостный смех нес его все выше по дереву прямо к высоким ветвям. Отсюда он ощущал ветер, покачивающий ветки, и влагу, осевшую на листья. Когда он раскинул ветви навстречу восходящему солнцу, закружил легкий туман – и он почувствовал прилив силы после того, как теплота первых лучей коснулась листьев.

Внутри дерева грез находились и другие, участвующие в его пробуждении. Некоторые были из крови и плоти, подобно Иллиатину, и они использовали контактные панели, чтобы общаться с психическим древом. Многие же были мертвы телом. Их останки были похоронены под охватывающей весь остров корневой системой деревьев грез, которая вобрала в себя их души, словно воду.

Только в одном этом дереве грез витали сотни духов, обретя таким образом бессмертие. Иллиатин ощущал их энергетические импульсы, которые трепетали наравне с его импульсом, но они были оторваны от реальности, не совсем осознавали происходящее и скорее напоминали ему воспоминания, а не чьи-то мысли. Держа в руках вечность, они продолжали свое существование, чтобы изучать вселенную, хоть и из вторых рук.

Иллиатину претило такое бытие. Жизнь была достаточно долгой, к тому же при желании ее можно быть продлить регенерацией или вступив в растущие ряды перерожденных. Естественную продолжительность жизни его народа, уже исчисляемую сотнями звездных вращений, удалось увеличить в десятки, а то и в сотни раз при помощи технологий, давным-давно открытых за прошедшую вечность. Изобретательность и мастерство были дарами Ваула, которые помогли им обуздать звезды и собственное тело.

Вечная жизнь не была для Иллиатина самоцелью. Некоторые эльдар жаждали пережить даже звезды, перерождаясь вновь и вновь на протяжении веков. Иллиатин не мыслил вселенную без звезд. Насколько же она стала бы без них холодна и пуста. Бессмертные Умы, как их иногда называли, полагали, что мысль и воля могут существовать отдельно от физического мира. Они утверждали, что только им известно, какой конец ожидает вселенную, поэтому они были готовы выдержать вечность, чтобы узреть его.

Для Илииатина подобное существование казалось слишком утомительным. Он не был поклонником чувственности, как звездные наездники, боевые разбойники или космические охотники, ибо даже одну жизнь было нелегко наполнить значимыми событиями. Трепет, вызываемый опасностями, не очаровывал его, да и жил он достаточно долго, чтобы даже маленькие радости начали тускнеть.

С другой стороны, он удивлялся, как младшие расы справлялись с опустошительными болезнями и беспощадностью старения, которые ослабляли их тела задолго до смерти. Они выглядели такими отчаянными до исследований, сражений и размножения. Их время, как и их жизни, были бессмысленно коротки.

Однако были среди эльдар и такие, которые завидовали младшим созданиям за их энергичную жизнь, славящуюся тяжелым трудом и нескончаемыми усилиями. Худшими из них были вестники рока. Печальные пессимисты, к чьим предсказаниям разрухи никто бы в обществе и цивилизации никогда не прислушался, если бы их не было так много. В последнее время они стали чумой, и сейчас эта разочарованная молодежь заимела политически влиятельных сторонников.

Им отдавали целые миры на окраине эльдарской цивилизации вблизи от варварских видов. Что за пустая трата ресурсов. Но если вестники рока пожелали сбежать в самые темные уголки Галактики, чтобы жить там в невыносимых лишениях и тратить свое время на жалкий труд, то так тому и быть. Никто не запрещал им иметь свои собственные страсти, подобно телосменникам, варпоходам, оборотням и другим скитальцам и фанатикам.

Солнце почти полностью вышло из-за горизонта, и его лучи наполнили дерево грез пульсирующей энергией от кончиков корней до верхушек ветвей. Души мертвых зашевелились, замельтешив мимо и через Иллиатина и радуясь весне, которая пришла после долгой зимы.

Иллиатин слышал, что пробуждение древа грез было непередаваемым ощущением, которое стоило хоть раз испытать за свою жизнь, однако он не чувствовал особого восторга. Он переносил сознание во многие тела, примеряя различные обличья, но еле двигающиеся ветви дерева казались слишком уж тесными. Подобный опыт даже рядом не стоял с переходом в разум золотого орла, парящего над горами Тибранеша, и уж тем более бледнел с охотой в виде кинжалоплавника в лавовых потоках Лашартареха.

Прикосновения мертвых были холодными и влажными, и они окончательно испортили приключение, которое могло быть очень ценным. Вместо того что наслаждаться моментом роста и возрождения, которое переживало древо грез, он отвлекся от него, расстроенный жутким присутствием покойных.

Именно переплетение и наполняет любой опыт значением. Словно жизнь и смерть, идущие неразлучно рука об руку.

Волна радости нахлынула на Иллиатина, когда он узнал мысли другого живого эльдар.

– Тетесис! – Используя дерево грез как передатчик, Иллиатин открыл разум, чтобы пригласить брата разделить с ним ощущения, но, к его огорчению, Тетесис отпрянул, отказавшись от предложения.

– Мне сказали, что я найду тебя здесь, Иллит. У меня к тебе разговор. Очень важный. Я у контактной панели рядом с тобой. Возвращайся в свое тело.

Не успел Иллиатин сказать да или нет, дух Тетесиса сгинул, вернувшись к своей физической оболочке. Ощущая необъятность его существования, Иллиатин посмаковал последний глоток жизни древа грез, ускользнув от мертвого холода сердцевины к миллиардам колыхающихся листочков, которые согревал свет солнца.

Неожиданная встреча с братом, которая могла бы быть и намного более радушной, отвлекла его от древа грез, поэтому он недовольно проскочил к сердцевине, а затем к своему телу. Через мгновенье его сознание вернулось восвояси. Когда он полностью слился со смертной оболочкой, дерево грез ослабило свои объятия, после чего Иллиатин открыл глаза. Сначала он взглянул направо, но никого не узнал среди толпы, стоящей в густой тени ветвей древа грез.

Слева стояло еще больше незнакомцев.

Смутившись, он стал вглядываться в лица любителей деревьев грез. Один из них шел навстречу Иллиатину, и тот вздрогнул, увидев в нем облаченного в белоснежные одеяния черноволосого вестника рока с красными слезами, который сильно выделялся среди одетых в яркое эльдар, празднующих наступление весны.

Затем он узнал черты своего младшего брата под алыми слезами, что было поначалу нелегко сделать из-за его угрюмого вида и стиснутых зубов.

– О, Тетесис, – прошептал Иллиатин. – Кто же на тебя так повлиял?

10

Лагерь Воров Плоти было трудно не заметить, ведь его, словно пятно, отмечали ряды сваленных деревьев, которые проредили лес, устилавший предгорья. В предрассветном мраке огни работающих на сырой нефти печей и фонарей слабо озаряли их лагерь, уставленный бездействующими бронированными машинами и высокими палатками, большинство которых отбрасывали на землю играющие тени.

Они выбрали себе имя не просто так. Колыхающиеся лохмотья кожи, запятнанные странными нечестивыми символами, служили знаменами для различных групп и банд, составлявших оскверненную армию. Жаровни потрескивали и шипели от жира, соскобленного с трупов их врагов; сделанные из кожи палатки и шатры были сшиты прядями человеческих и эльдарских волос, а рты, уши и глазницы были скроены сухожилиями.

В перелесье наверняка невыносимо разило от жутких украшений, поэтому Нимуирисан был рад, что ничего нем мог учуять в теле призрачного рыцаря. Однако вид их лагеря был настолько омерзителен, что ему стало до тошноты неприятно.

Артиллерийские пушки, которые за последние шесть вращений неоднократно обстреливали посадочную зону «Цепкой молнии», были выстроены по пять штук в ряд по краю огромного перелесья. Расположившиеся биваком артиллеристы спали около больших пушек и контейнеров с боеприпасами, которые были окружены мешками с песком.

Сами же Воры Плоти, похоже, не были любителями носить на себе трофеи. Они были облачены в чернорабочую одежду или униформу, ранее принадлежавшую различным людским организациям, полкам и мирам. Эти воины напоминали диких и одиноких животных, которых объединила в стаю мощь и обаяние темной госпожи.

Нимуирисан вел своих собратьев в бой, легкой поступью шагая меж деревьев, словно высокое изящное тело призрачного рыцаря было ему родным. Он чувствовал, как душа Джаритурана струилась через него, подобно его душе, которая текла по духовным камням, питая огромную конструкцию. И хотя боль из-за смерти брата-близнеца все еще жила на задворках его разума, Нимуирисан чувствовал себя увереннее, когда в подобных случаях он был рядом. Джаритуран, отпрянув от дремоты, ответил на ход мыслей брата безмолвным ободрением и успокоением.

Скользящие гравитанки «Сокол» следовали за гигантом из призрачной кости, молниеносно и бесшумно продвигаясь на свои позиции и рассеиваясь вокруг лагеря. Часовые противника до сих пор не смогли заметить их, ибо эльдар были скрыты от взора примитивных человеческих сканеров деревьями и другими устройствами, которые были намного совершеннее вражеских сенсоров. Позади шла небольшая группа транспортеров «Волновая змея», в чьих длинных отеках сидели аспектные воины.

Слуги Кхаина стали запасными силами, которые выйдут в бой только при необходимости. Эльдар должны были быстро напасть на врагов, уничтожить артиллерию, что осаждала линкор, а затем отступить. Если они будут вынуждены задействовать пехоту, то тогда их отступление станет более долгим и опасным.

– Застать врасплох, действовать быстро и безопасно, – провозгласил Нимуирисан по эфирной коммуникационной сети, воспроизведя слова провидца Гиландриса, которые тот внушил ему перед отбытием. – Точно стреляйте по целям и присматривайте друг за другом. Мы покажем мон-кей, насколько они разгневали нас своими нахальными атаками. Они пожалеют, что дожили до рассвета.

Напоследок проверив, все ли собратья на своих местах, Нимуирисан позволил ядру призрачного рыцаря наполнить мощью конечности и пустился в бег. Он был наедине с полуживой машиной, чьи сенсоры посылали в его разум информацию о внешней среде, создавая меняющуюся нематериальную картину всей округи. До того как визуальные сенсоры обнаружили врагов, сканеры тепла и движения уже точно определили возможные цели. Красные силуэты отмечали их позиции, тогда как бледно-голубые пятна обозначали приближающиеся силы эльдар.

Нимуирисан передал брату управление движениями призрачного рыцаря, а сам взял под контроль сдвоенные звездные пушки, что возвышались на плечах боевого гиганта. Орудия выплюнули потоки сияющих синих плазменных зарядов, которые подорвали один из боеприпасных складов. Взрыв озарил лагерь ярким огнем, подняв на ноги последователей Хаоса лучше, чем любой крик или сигнал тревоги.

Вспыхивающие красные лучи импульсных лазеров, испускаемых «Соколами», следовали за Нимуирисаном в перелесье, доставая до самоходных установок и снятых пушек. Призрачный рыцарь ускорился, и первые ответные выстрелы ярко и беспомощно заскользили по изогнутым пластинам его экзоскелета. Подняв напоминающую копыто ногу, Джаритуран наступил на небольшой транспортер, предназначенный для личного состава, разрушив его двигательный блок и изогнув его оси. Зашагав еще энергичнее, призрачный рыцарь вновь запалил из звездных пушек по коммуникационному пилону, находящемуся близ центра лагеря.

Чувство тревоги, нахлынувшее на Джаритурана, предупредило Нимуирисана об ожившем справа от них человеческом танке. Тепловое излучение от его двигателей засияло алым среди других сенсорных данных. Джаритуран развернулся, и Нимуирисан нацелил звездные пушки. Поток плазмы расплескался по толстой лобовой броне танка, обжигая металл, но не проникая внутрь машины. Орудийная башня с трудом повернулась к ним, и ее жерло озарилось вспышкой трассирующего лазера.

Близнецы, которые были неразлучны даже после смерти одного из них, одновременно отреагировали на опасность. Джаритуран дернул призрачного рыцаря влево, чтобы увернуться от прицела орудийного ствола, тогда как Нимуирисан поднял блестящий клинок, сжатый в правой руке. Танк выстрелил и промахнулся – снаряд прошел мимо плеча гиганта.

Нимуирисан ощутил, как люди внутри танка наспех пытались зарядить пушку следующим снарядом. Он почувствовал их панику и внезапный прилив страха, когда подгоняемые ужасом пальцы выронили снаряд, даже не успев вставить его в затвор. Водитель пустил танк задним ходом. Машина старательно пятилась назад, а из-под ее гусеничных лент вылетали куски перемешиваемой грязи.

Призрачный рыцарь был намного быстрее, поэтому Джаритуран нагнал танк за пять длинных шагов. Вспомогательное скорострельное орудие зарычало от пуль, но не смогло поразить гиганта, ибо Нимуирисан вовремя поднял перед собой левую руку, а генератор рассеивающих щитов тут же засиял разноцветьем. Град пуль разбился о появившийся экран. Преобразованные в энергию, они взорвались радужным светом, достаточно ярким, чтобы мгновенно ослепить любого врага.

Экипаж танка был настолько отчаян, что их обреченность буквально ощущалась, когда призрачный рыцарь настиг свою жертву. Один из них рискнул выбраться из люка башни, и гигант махом левой руки крепко схватил его. Раздавив хаосопоклонника, Нимуирисан выбросил его кровавые останки и возвел призрачный клинок. Он помнил, как впервые использовал духовную энергию мертвого брата, чтобы напитать сияющий меч, и как ужасно он потом себя чувствовал, однако сейчас ему некогда было обдумывать свои прошлые поступки.

Первый удар прорезал ствол танковой пушки. Во второй раз клинок погрузился в верхушку башни и пронзил склад боеприпасов, располагавшийся близ днища бронированной машины.

Взрыв окутал призрачного рыцаря бурей пылающих обломков, которые ударялись о его тело и тонкие конечности. Нимуирисан почувствовал укол упрека от своего близнеца, после чего мысленно извинился перед ним.

Развернувшись, они столкнулись с другим танком, но тот уже был пуст. По настоянию Джаритурана призрачный рыцарь наклонился и крепок схватил гусеничную машину. Подняв танк, он оторвал от него гусеничные ленты и ходовые колеса, а затем призрачным клинком разрезал пополам его двигатель. Второй и третий танк постигла такая же судьба, после чего Нимуирисан услышал шум коммуникационной матрицы, который вывел его из боевого транса.

В этот момент он почувствовал, что две трети вражеской артиллерии были уничтожены. Воры Плоти копошились словно муравьи, роящиеся из разворошенного муравейника, вытаскивая тяжелые орудия и безрассудно несясь к своим машинам через шторм лазерного огня и сюрикенов, разрезающих в клочья их товарищей. Нимуирисан считал, что немногое из их арсенала может навредить призрачному рыцарю, однако экипажи «Соколов» беспокоились, что враг отвечает на их атаки слишком быстро и масштабно.

– Уходите, я прикрою вас, – сказал им Нимуирисан, подняв рассеивающее поле.

Пятясь назад через горящие руины танков и давя всякого, кто рискнул приблизиться к нему, призрачный рыцарь отступал из лагеря, попутно паля из звездных пушек. Танковые снаряды раскатисто взрывались о рассеивающее поле вспышками пламени, ослепляя своим светом врагов и мешая жалким людям прицеливаться. Позади призрачной конструкции эльдарские танки и транспортеры проскользили в лес, выполнив поставленную задачу.

Напоследок окатив собравшиеся взводы солдат потоком плазмы, Нимуирисан и Джаритуран направили призрачного рыцаря в лес под звуки вражеских выстрелов, которые поджигали окружающие их листья. Нимуирисан поднял клинок в насмешливом прощании. На поверхности меча можно было разглядеть огни пылающего лагеря. Они развернулись и побежали, вскоре найдя укрытие среди высоких деревьев и оставив позади лагерь, горящий ярче, чем зарево поднимающегося солнца.

III

– Какой же он неприглядный.

На фоне светящихся опор дремлющих врат, ведущих в Паутину, вырисовывался звездолет, который являл собой вытянутый диск, чья верхняя линия прерывалась невысокими башнями и полукруглыми куполами. Снизу корабля можно было разглядеть неуклюжую выпуклость у кормы, где наверняка были расположены гравидвигатели. Иллиатин понимал, что даже ассиметричные формы и диспропорции, создающие мощную и динамичную картину, могут поразить своей несовершенной красотой. Однако подобным не славился корабль экзодитов.

– Зато он практичный, – ответил Тетесис. Облаченный в белые одеяния, он стоял босиком на крапчатом красно-сером посадочном мосту орбитального дока.

– Изящество может сосуществовать вместе с функциональностью. Для начала жилые башни могли быть повыше, тогда у вас было бы больше места внутри для гравимоторов. А взгляни на купола, они же такие мелкие. Почти как бородавки.

– Когда мы прибудем на Турассименеш, корабль положит начало нашему новому городу. У нас не будет гравитационных роторов, чтобы добираться до окутанных облаками башен, поэтому мы начнем ходить по ступеням. Купола можно отсоединить и с их помощью создать пригородные поселения. Передвинуть их нам помогут не машины, а одомашненные животные и прочие твари. Если мы увеличим размер куполов, то тогда не сможем перетащить их.

Иллиатин осмотрелся по сторонам, взглянув на остальных эльдар, толпящихся по трем посадочным трапам к звездолету. Многие из них были одеты в белое, как и подобало вестникам рока, которые называли себя «уходящими», но по крайней мере несколько десятков шли в обычной одежде.

– Недавно вдохновленные, – объяснил Тетесис, проследовав за взглядом брата.

– Вдохновленные? Скорее, заблудшие, – ответил Иллиатин, повернувшись к челночной яхте, на которой он добрался до окраинного дока.

– Разве ты не хочешь улететь?

– Улететь? – усмехнулся Иллиатин. – С вами? Кажется, поэтому ты и позвал меня сюда.

– Я хотел в последний раз попытаться убедить тебя, насколько это глупо ничего не делать. Прошу, Иллит, идем с нами. Со мной. Тебе не обязательно соглашаться с причиной Исхода, просто полетели со мной. Хуже тебе от этого не будет. Я боюсь за тебя, Иллит. За всех нас.

– Как будто мне нечем заняться, кроме как проводить свою жизнь, рубя деревья и убирая навоз за рептилиями. Я найду дела получше.

– Получше или полегче? – спросил Тетесис, оскалившись от раздражения. – Каким смыслом наполнены наши жизни? Мы больше ни за что не боремся. Призрачные дроны и психороботы исследуют Галактику и воюют за нас, а мы лишь пожинаем плоды империи десяти тысяч звезд. К чему нам стремиться? Для чего продолжать так жить?

– Чтобы чтить тех, кто не дожил до наших дней, – парировал Иллиатин. – Те поколения, которые жили и умирали на звездолетах, дабы сотворить мир таким, каким мы его знаем. Чтить предков, которые путешествовали через холодную межзвездную бездну, дабы проложить паутинные врата от одного конца нашей цивилизации до другого. Чтить миллионы тех, кто умер в войне с бесчисленными мон-кей, чтобы даровать мирную жизнь своим потомкам. Мы должны помнить их, а не подражать им.

– Да как же ты можешь понимать хоть что-нибудь из того, что они делали, если сам ни разу не испытывал подобного? Ты даже никогда не вылетал за границы родной звездной системы, что тебе знать о создании империи среди звезд?

– Да мне просто все равно! Носите свои тяжелые одежды, ходите босиком по земле, но вы не становитесь от этого ближе к потомкам Эльданеша, чем я. Если вы считаете, что нашли ключ к счастью, значит, вы такие же самолюбивые, как и остальные.

– К счастью? Мы ищем не счастья, мы скорбим. Скорбим по той жизни, которой раньше жили, когда все зарабатывалось трудом, а не было уже даровано кем-то. Мы летим строить свой рай, братец.

– Тогда иди и избавь поскорее меня от своих нотаций.

Печаль отразилась на лице Тетесиса. Он взглянул через плечо на корабль «уходящих». Десятки огоньков вырывались из круглых окон по всему диску. Он повернулся к Иллиатину и тяжело вздохнул.

– Я не пойду без тебя, Иллит.

– Ты наверняка знал, что я не полечу. Зачем ты притащил меня на край системы, чтобы услышать это?

– Взгляни, взгляни на звезды, братец.

Иллиатин отвернулся от звездолета, паутинных врат и местного солнца, и теперь он мог окунуться в глубины космоса с опоясывающего астероид дока. Он знал, что смотрит на край Галактики, где звезд было не так уж много, но зато сотни из них сияли подобно бриллиантам на черной ткани. Разреженная замкнутая атмосфера орбитальной станции почти не искажала поступающий свет, поэтому каждая звезда неподвижно сияла в чернильной тьме.

– Разве они не манят тебя, брат? – спросил Тетесис. – Новый мир, новое начало?

– Старая песня, – ответил Иллиатин, в раздраженной манере повернувшись к брату. – Даже не думай, что сможешь заставить меня присоединиться к тебе. Я не твой хранитель. Я не вправе приказывать тебе, что делать. Если хочешь лететь, тогда лети, следуй за своими убеждениями, но не надо использовать их, чтобы давить на меня и пытаться изменить мой жизненный путь.

– Я остаюсь, ибо я считаю себя твоим хранителем. Я осознал, что не смогу оставить тебя. Это было бы абсолютно эгоистично.

– Мне не нужна твоя защита или жалость. Оставайся, если пожелаешь, решать тебе. Я больше не хочу иметь ничего общего с тобой. Оставь меня в покое.

Иллиатин развернулся и побрел по кормовому мостику назад к яхте. Он до конца не понимал, что злило его больше всего: то, что брат посмел позвать его присоединиться к этой нелепой экспедиции, или тот факт, что, пока он глядел на звезды, в один момент он почти согласился улететь.

11

Всякий раз, когда Неридиат входила в Паутину или выбиралась из нее в реальное пространство, на крошечную долю секунды она ощущала, что находилась между реальным и противоестественным, между жизнью и смертью. В этот момент ее путеводный камень – духовный кристалл, который заключит в себе ее сущность после смерти – превращался в маленькое горячее солнце, что ярко сияло на ее груди.

И даже если она во время перехода была частью корабля, сидя в пилотной колыбели, или же просто бродила по палубам, чувство всегда было одинаковым. Словно холод в самом дальнем уголке ее души взывал к пустоте космоса. В течение нескольких мгновений все казалось тусклым и мертвым, будто саму жизнь вытянули из всей вселенной.

Вырываясь из Паутины, словно зерно, вылетевшее из стручка, корабль Азурмена ощущал перемены подобно живым эльдар, прочувствовав каждый миг своей оболочкой, пропитанной психической энергией. Теплые объятия Паутины сменились безграничной пустотой реального пространства, что было непростым испытанием даже для такого закаленного пилота, как Неридиат. Ей понадобилось некоторое время, чтобы оправиться и придти в себя, так и звездолет потратил несколько мгновений на то, чтобы вновь запустить психические двигатели и гравитационное поле. Солнечные паруса судна развернулись – своими золотистыми отражающими сетками, состоящими из крошечных шестиугольников, они превращали заряженные частицы звездного ветра в энергию для гравироторов. Психические чувства уступили место визуальным датчикам.

Корабль пригласил Неридиат к себе, и она отправила часть своего сознания в недавно пробужденные сенсорные матрицы. Все остальное было заблокировано судном, которое отказало пропустить ее дальше. Позади них закрывался паутинный разлом, который был открыт самим кораблем, что стало весьма неожиданным сюрпризом, ибо подобное было не так-то просто исполнить.

Отгородив от себя волны потусторонней энергии, которые вытекали из запечатывающегося портала, Азурмен связал свой разум с Неридиат, ментально взяв ее за руку и обратив ее внимание на три необычных зубчатых Осколка, зависших на орбите третьего мира. Это были звездные суда, но Неридиат раньше не видела и слышала о таких кораблях. Они напоминали огромные глыбы черного льда, оснащенные плазменными двигателями, чей изборожденный корпус испещряли десятки орудийный башен.

– Что это? – поинтересовалась Неридиат.

– Осколки. Части устройства, намного более смертоносного, – ответил Азурмен. – Они опасны, но станут куда сильнее, если мы не уничтожим их здесь и сейчас. Пока их сканеры сосредоточены на обследовании поверхности планеты, путь вокруг свободен.

– Мне только кажется, или они как будто… живые? – Что-то ощущалось в этих кораблях: не сказать, что они были действительно живыми, но определенно нечто таилось в них. Разум.

– Что-то вроде сознания у них есть, как и в наших кораблях. Еще у них на борту экипаж. – Сканирующие потоки сфокусировались на ближайшем судне. Сотни крошечных точек подсветили красным контуры вражеского корабля, обращая особое внимание на орудийные палубы, расположенные по бокам от центральной конструкции и внутри самого Осколка. Неридиат разглядела множество созданий около зазубренного носа корабля и решила, что это, скорее всего, был контрольный мостик.

Изображение вдруг потускнело, и Неридиат ощутила, как ее выбросило из корабельной системы.

– Вы теперь под моей защитой, Неридиат и Манья, – обрывисто произнес корабль. Он говорил спокойно, но с остановками, будто ему было неудобно выражаться словами. – Я «Грозовое копье», спутник Азурмена. Я не такой уж и большой, но я найду для вас место. Внутри меня находится мощный матричный двигатель и довольно опасные орудийные системы. Вы должны пребывать только в ваших покоях, к которым я вас отведу.

Освещение поменялось с красноватого на обычное желтое, и осталась только лишь тусклая алая линия, которая шла по коридору и сворачивала налево – прямо к корме «Грозового копья». Азурмен направился к носу корабля, продолжая следить за посетителями с помощью частицы своей души, которая жила в звездолете.

– Ваши покои в той стороне, – сказало им «Грозовое копье», пока они следовали по дрожащей нити к своей комнате. Манья с открытым от удивления ртом оглядывалась по сторонам.

Мило.

– Ну не знаю, – ответила ей Неридиат, рассуждая про себя о природе корабля.

– Меня создали убивать, но я также гожусь и для защиты, – ответило «Грозовое копье», уловив ее недоверие. – Я боевой корабль, оружие. Меня нельзя винить за мое предназначение, но я верю, что мой хозяин Азурмен использует меня во благо.

– Что благого в убийствах? – парировала Неридиат. – Смерть – это не начало, а конец. Убить кого-то, значит, разрушить надежды, уничтожить будущее.

– Не всегда. Убить одного, чтобы защитить другого, значит, подарить надежду и будущее кому-то еще. Твое упрощенное видение морали непозволительно в нашей ситуации. Наверняка это всего лишь притворство, ты же не можешь быть настолько глупой.

Корабль привел их к двери, которая вела в узкую каюту, и Неридиат решила не продолжать спор. Внутри два дивана и столик словно вытекли из пола, а напротив них виднелась еще одна дверь, ведущая во вторую комнату. Там было достаточно просторно, а уют создавали вделанные в стену полки и комод, специально предназначенные для тех немногих вещей, которые Неридиат имела при себе, пока сбегала со старого судна.

– Я полагаю, раз ты летаешь на таком корабль, то мог бы и управиться с линкором, – нарочито произнесла она вслух, обращаясь к лорду-фениксу. – Зачем же тогда я тебе нужна?

– Он не может управлять линкором, – ответило «Грозовое копье». Его душа привязана к броне. Он не может подобно тебе выпустить ее, чтобы войти в корабельные системы.

– Тогда как же он управляет тобой?

Она почувствовала, как на корабль нахлынуло веселье, граничащее с грубой усмешкой. Словно он беззвучно ухмыльнулся.

– Мне не нужен пилот. Я летаю сам по себе. Я спутник Азурмена, часть лорда-феникса, которая живет отдельно от него. Эта оболочка лишь последняя из многих.

– Ты его часть? – отпрянула Неридиат, словно стены внезапно покрылись нечистотами. – Какая часть?

– Та часть, которую ему пришлось отделить, чтобы оставаться собой. – Эти слова были пропитаны дикой радостью. На несколько мимолетных мгновений опустилась тишина, а затем корабль продолжил: – Мы уже на полном ходу к цели.

– Мы будем в опасности?

– Да, – ответил корабль, который весь пульсировал от ожидания, перетекающего в предвкушение. – Да, нас ждет опасность.

12

Пока они приближались к луне, на которую приземлился линкор, и в то же время использовали небесное тело как щит против вражеских детекторов, Азурмен изучал пилота через внутренние системы «Грозового копья».

Он до сих пор сомневался в Неридиат и особенно в ее характере. Она словно была одержима только собой или, как минимум, целиком поглощена своими мыслями. Азурмен понимал, что она хотела защитить свою дочь, но пилот вела себя так не только из осторожности, ибо что-то скрывалось за ее упрямством – усмиренный страх, который мог вырваться на свободу в любую секунду. Но что бы он ни думал про нее, другого выхода все равно не было. Только Неридиат находилась ближе всего к месту крушения линкора и могла добраться туда вовремя. Азурмен не смог подавить войну в ее зародыше, потому как считал, что держит все под контролем. Теперь лорд-феникс сделает все возможное, даже вновь умрет, лишь бы Неридиат попала на тот линкор.

Сейчас она играла со своей дочерью Маньей. Детский смех заполнил коридоры маленького корабля: Манья нерешительно переставляла свои небольшие ножки, с широко раскинутыми руками передвигаясь по жилому отсеку и копируя танцующую перед ней куклу. Игрушку оживило «Грозовое копье», которое тотчас решило использовать ее в качестве аватара. Кукла, предназначенная для тренировки телекинетических способностей, была психически пустой, поэтому стала отличным вместилищем для души корабля.

– Когда-то он так танцевал в канун Пламенного вознесения, – произнес корабль, заставив куклу крутиться и кланяться еще степеннее. Игрушка медленно вертелась по полу вокруг сидевшей на коленях Неридиат. – Двадцать эльдар с каждым вращением меняли партнеров, и все они двигались подобно огням, зажегшим небеса.

Кукла протянула беспалую руку, и Манья наклонилась, чтобы ухватиться за нее маленькими пальцами. Пока двое кружили друг друга, игрушка широко улыбалась, растянув свое глуповатое лицо, а девочка заливалась смехом.

– Что это ты делаешь? – Азурмен потребовал ответа у «Грозового копья». Корабль мысленно вздрогнул от неожиданного упрека.

– Пытаюсь вспомнить, каково это быть тобой, – ответил корабль одному Азурмену.

– Эти воспоминания принадлежат мне, а не тебе, – проворчал лорд-феникс. – Оставь в покое женщину и ребенка, у них нет ничего, что заинтересует тебя.

– Нет, есть, – настаивало «Грозовое копье». – Ее дочь мне пока не интересна, но Неридиат, ты наверняка чувствуешь ее страх. Он охватывает пилота, направляет ее и грозит захлестнуть. Она сломается и с головой окунется в объятия Кхаина. Как очаровательно.

– Я никому и ничему не позволю навредить ей. Не бывать тому, чего ты жаждешь.

– Несомненно, ты их страж, их защитник… Она видит, что скрывается за пеленой твоей лжи. Она знает, кто мы такие, и ненавидит нас. Но пилот не может отказать тебе. Мне она нравится. Возможно, и я ей понравлюсь.

– Перестань отвлекаться на них, – предупредил его Азурмен. – В тебе нет ни любви, ни добра. Прекрати свои жестокие игры.

«Грозовое копье» послало вперед проверочный сигнал, и оживленная кукла внезапно застыла и затем шагнула назад, подставив к своему уху одну руку, словно пытаясь что-то расслышать.

– Возникла проблема, – монотонным голосом проговорил корабль вслух. – Кажется, один из окруживших луну кораблей подошел ближе, чем ты ожидал.

– Они обнаружили нас? – спросила пилот. Через корабельные системы Азурмен почувствовал, как от этой мысли сердце Неридиат заколотилось.

– Пока еще нет, но мы должны войти в атмосферу, – ответил лорд-феникс, оценивая данные, проанализированные «Грозовым копьем». – Это приведет к большему выделению тепла, чем мы можем скрыть. Поэтому кто-то, вероятно, обратит на нас внимание.

– Мы не можем подождать, пока опасность не минует?

– Нет! – Сознательная мысль Азурмена пробежала по всему кораблю. – Хватит без толку тратить время. Мне нужно сосредоточиться на других вещах.

Кукла безжизненно рухнула на пол. Наклонившись над недвижной игрушкой, Манья начала плакать, не понимая, почему та перестала веселиться. Неридиат встала и взяла на руки дочь, гладя ее по голове.

Поделись.

– Нет, милая. Я же говорила тебе, что мы больше не будем это делать.

Поделись!

Мысленный крик был настолько громким, что Азурмен даже вздрогнул. От ребенка были только одни проблемы, но Неридиат ни за что на свете не согласилась бы оставить ее.

– Только в последний раз, – сдалась Неридиат. – Ты должна научиться жить внутри своего разума.

Девочка тут же перестала хныкать и широко раскрытыми глазами посмотрела на мать. Когда их взгляды встретились, Манья высвободила свою душу, и Неридиат открыла разум для дочери. Возникла нерушимая связь – момент единения любви.

Азурмен отпрянул, посчитав, что это уж слишком наблюдать за столь эмоциональным моментом.

Психически приютив Манью, Неридиат отправила частичку себя к матрице «Грозового копья». Она попыталась проникнуть в нее, но корабль вежливо отказал ей. Она предприняла еще одну попытку, и «Грозовое копье» ответило ей более жестким отказом, резко отрезав ее от систем, словно захлопнув перед ее носом дверь. Пилот уже собралась попробовать вновь, как корабль обратился к ней.

– Не пытайся попасть в матрицу, – предупредил ее Азурмен, и освещение вдруг поменялось на кроваво-красное. – Это для твоего же блага. Ты же не хочешь соединить свою душу с сущностью лорда-феникса. Оставайся в своей каюте и играй с дочерью.

После этого Неридиат обняла Манью и легла вместе с ней на кровать. Азурмен отвлекся от гостей и переплел свой разум с мыслями «Грозового копья».

– Ты не похож на них. Перестань претворяться тем, кем ты не являешься.

– А как же ты, благородный мститель? Кем ты притворяешься?

– Замолчи! Ты обманываешь себя, жаждая того, чему никогда не бывать. Ты лишь то, чем ты стал, и не более того. Ты не можешь вернуть непорочность.

Когда они вошли в верхние слои атмосферы Эскатаринеша, корабль превратился в искусственный метеор с длинным хвостом белого огня. Один из ближайших Осколков засек их – его полетные отсеки открылись, выплюнув поток странных ассиметричных кораблей-перехватчиков. Подобно полумесяцам, слегка наклоненным к своей оси, шипастые выступы выходили из их обшивки под различными углами. Плазмометы боевых кораблей озарились красновато-оранжевым сиянием, немного разогнав темноту космоса.

– Они пересекут наш путь до того, как мы достигнем нашей цели, – уведомил Азурмена корабль.

«Грозовое копье» вкратце передало лорду-фениксу информацию об их орбитальном положении и о нахождении рухнувшего линкора. Спроектированный маршрут стаи перехватчиков пересек курс их корабля примерно на двух третях пути к месту назначения.

– Мы можем уклониться? – спросил Азурмен.

– Зачем нам уклоняться от них? Разве ты хочешь уничтожить их? Раньше ты не был таким трусом.

– Я должен в целости и сохранности доставить пилота к линкору.

– Столкновение неизбежно.

Азурмен изучил навигационные записи, сохраненные с тех пор, как они покинули торговое судно. «Грозовое копье» без надобности пошло более длинным путем, чтобы добраться до планеты.

– Ты это намерено сделал, – укорил его Азурмен. – Твоя жажда боя теперь может всех нас свести в могилу.

– После той разочаровывающей погони в Паутине я подумал, что небольшая встряска будет кстати. Я уже заскучал.

Корабль нырнул к облачному покрывалу, проходя через участок неба, отделявший ночь ото дня.

IV

Иллиатин чуть удлинил шаг, но продолжал идти спокойно, слыша позади приближающиеся шорохи. Он понимал, что ему не стоило сворачивать через район Звездной тропы. Хотя шпилевая гонка завершилась довольно поздно, он не мог упустить такую восхитительную возможность лично поздравить Наертаха Бегущего-по-ветру. Даже сейчас Иллиатин потирал пальцы, вспоминая гладкость перьевых крыльев победителя, которые окутывали гонщика своей шелковистой чернотой.

Он не хотел пуститься бегом, ибо тогда он показал бы свою слабость, стал бы жертвой. О Звездной тропе всегда ходила дурная слава, но в последнее время развлечения и утехи, предлагаемые ее борделями и мрачными притонами, стали уж слишком извращенными даже для Иллиатина с его буйно растущими пристрастиями. Блуждали слухи, что сюда забрели эльдар из центральных миров, которые подарили здешним новые удовольствия и ощущения. Насилие стало не таким уж редким, ибо они брали силой то, что не могли получить обещаниями развлечь разум и плоть.

Уже повсеместно распространилось кровопускание, при котором эльдар делились излитыми жизненными соками. У Иллиатина были друзья, которым нравилось подобное: когда им выпускали кровь до предела, они висели на волоске от смерти, попутно смакуя различные наркотики. Поглощение крови еще казалось многим очень странным развлечением, и некоторые поговаривали, что не все участники таких забав занимались этим по собственной воле.

Некоторые называли этот район «Кровавая тропа». Люди пропадали, однако возможно, что сплетники просто пугали наивных. «Конечно, это все чепуха» – сказал себе Иллиатин. Такая же чепуха, как и те заявления, что перевертни и меняющие тела забыли о том, каково это быть обычными эльдар из крови и плоти. Всегда найдется кто-то, кто осудит новые веяния, свежие стимуляторы, развлечения и потворства. Порой казалось, что вестники рока «уходящих» были повсюду, порицая все и вся.

Хотя Иллиатин и не верил рассказам о похищениях и кровавых жертвах, впрочем, он не собирался испытывать судьбу. Он уже хотел было отменить свидание с любвеобильной и падкой на приключения Астриатой, но, пораздумав, решил, что уже почти прошел через худшую часть района. Скоро переулки соединятся с широкими бульварами, а затем он попадет в парк Выкованной среди звезд любви и встретится с нормальными эльдар.

Позади него незнакомцы шептались и хихикали. Сделав вид, что он чешет за ухом, Иллиатин включил ушные имплантаты, чтобы отфильтровать и сгладить посторонний шум, создаваемый радостными криками, восторженным смехом и пронзительной музыкой с ее ударным ритмом и громкими стенаниями.

– Мы идем за тобой, симпатяга.

– Какой высокий. Каждая капелька крови будет очень долго стекать по тебе.

– Я вскрою каждую твою вену и артерию и изопью тебя до смерти.

– Сочный, какой же ты симпатичный и сочный. Выпью твою кровь глоток за глотком.

Иллиатин слышал их взволнованное дыхание, резкие вздохи, подавленные стоны и скрип зубов.

Послышался скрежет вынимаемых клинков.

Он напрягся и уже решил бежать, как вдруг откуда-то сверху его окатил яркий свет. Сквозь слепящие желтые огни Иллиатин разглядел аэрояхту, из которой выпрыгнуло несколько фигур, приземлившихся вокруг него.

Любители крови зашипели и завизжали, как ошпаренные звери, закрывая глаза руками и убегая в тени. Спасители Иллиатина прошли мимо, подняв наготове дреколье и дубины, чтобы учинить жестокую расправу над кровопийцами. Они были облачены в облегающие костюмы с нагрудниками и наручами, на их ногах красовались сапоги с высоким голенищем, а их головы украшали заостренные шлемы.

Эльдар развернулись и последовали в тени за своими жертвами, попутно выкрикивая угрозы и проклятия. Когда его спасители вернулись, он поднял руку в знак благодарности.

– Я должен сказать спасибо вам, друзья, за что, что прибыли вовремя. Еще секунда, и они бы набросились на меня. Сегодня удача благоволит мне.

– С некоторых пор удача покинула тебя, – сказал один из них. Он снял шлем, и Иллиатин узнал в нем Тетесиса. Его волосы были коротко подстрижены, и только один тонкий пучок заплетенных в косичку волос ниспадал на его лицо. Уже не видно было красной краски фальшивых слез, ибо ее заменила черная полоса, проходящая от виска к виску прямо через глаза. Иллиатин уже видел такую полоску: она была символом группы, называющей себя Настоящими Стражами. Эти мстители были ничем не лучше всяких культов и банд, которые вели скрытую жестокую войну за территории в центре города. – Я не забыл о тебе.

– Что ты здесь делаешь? Опять следишь за мной?

– Пойдем с нами, – промолвила Настоящая Стражница. Она обвила ладонью его руку и спокойно повела его к аэрояхте, которая приглушила свет до более терпимого для глаз янтарного. Тут же ожили красные столбы подъемных лучей. Иллиатин встал под один из них, а Настоящие Стражи облепили его со всех сторон. Через мгновенье невесомости он оказался в проходе, который пролегал через всю опорную платформу, расположенную вдоль края яхты.

– Мы можем увезти тебя отсюда, брат, – произнес Тетесис, появившись перед Иллиатином. – Проследуй на борт «Возрождения былых времен». Он отбывает завтра утром.

– На то далеко плывущее торговое судно? Ты хочешь, чтобы я улетел на грузовом корабле? Для чего? Или ты все еще тяготишься тем, что я не захотел отправиться с тобой в ту первобытную дыру, которую ты бы назвал домом?

– Здесь не безопасно, ты должен это понять. – Тетесис отвернулся и поднял руку. Яхта взмыла ввысь, удаляясь от звездообразного района проходов и переулков.

Иллиатин смотрел вниз, наблюдая за бушующими пожарами и идущим от них дымом. Время от времени он слышал странные крики, сопровождаемые воплями безумной радости и мрачным ревом толпы, глазеющей на аренные дуэли и на гонки в карьерах. За последнее время город изменился так сильно и так быстро, но он все еще узнавал в нем то место, в котором он прожил всю свою долгую жизнь.

– Это мой дом, – сказал он брату. – И ты меня просишь покинуть его? А ты сам сможешь?

– Нет, мы останемся здесь и сделаем все, что в наших силах, чтобы противостоять темным.

– Темным? – Иллиатин рассмеялся от подобной напыщенности. – Искатели удовольствий; те немногие, что переходят границу слишком часто; но темные? Это не Война в небесах, Тетесис. Кто назначил вас Настоящими Стражами? Чьим законам вы подчиняетесь? Вы лишь еще одна группа головорезов, пытающаяся запугать остальных и заставить всех поверить в ваши идеи.

– Даже если бы я и мог, я бы не заставил тебя улететь, – ответил ему Тетесис. – Это и мой дом, и я не позволю, чтобы он погряз в анархии и корыстном гедонизме. Ты присоединишься к нам, братец? Станешь ли защищать все то, что еще осталось от нашего общества?

– Нет, – произнес Иллиатин. – Если разум еще не покинул тебя, ты уйдешь от этих глупцов, и пусть они сами занимаются вещанием слухов и играют в ненависть. Тебе необязательно искать какую-нибудь группу, к которой бы ты принадлежал, брат. Забудь про эти заносчивые поиски и живи со мной. Я знаю, что в прошлом мы многое наговорили друг другу, и я очень сожалею и хочу все исправить. Живи со мной, и мы вновь станем семьей.

– Еще осталось несколько судов, которые отбывают отсюда, – ответил Тетесис. – Ты должен быть на борту одного из них, когда придет конец.

– Просто отвези меня домой, – промолвил Иллиатин. – И я хочу вновь попросить тебя, чтобы ты оставил меня в покое.

13

Колонна эльдарских машин вилась вдоль реки и тихо скользила через лес, гравидвигателями колыхая текущую воду. Эскадрон Сияющих Копий на своих гравициклах мчался впереди войска, костяк которого составляли «Волновые змеи» и «Соколы». Гравитанки были окружены еще одной группой наездников на гравициклах и тяжеловооруженными «Виперами».

Замыкали шествие Нимуирисан и Джаритуран, которые брели по течению реки со звездными пушками наготове на случай, если враги полезут с правого или левого берега. Нельзя было сказать, что такой высокий шагатель превосходно подходил для данной операции. Однако Гиландрис настоял, чтобы Нимуирисан был частью тактической группы, ведь им предстояло не только пробиться через ряды хаосопоклонников и захватить врата в Паутину, но и удерживать их, пока эльдар уносят ноги из города Шпилей и от «Цепкой молнии». Гравитанки станут отличным подспорьем при атаке, но они надеются на скорость и маневренность, когда хотят показать, на что действительно способны, а в данном случае требовался кто-то, кто смог бы защищать недвижный клочок земли.

Нимуирисан понимал, почему ясновидец был так взволнован, но он никак не мог отвлечься от беспокойных мыслей, охвативших дух Джаритурана. Его брат всегда был более осторожен, и сейчас Нимуирисан чувствовал, как конечности призрачного рыцаря будто противились каждому движению.

– Уж лучше так, – сказал он брату, когда они перешагнули через очередную извилину широкой реки. – Разве бы ты хотел, чтобы мы попали под обстрел в Ниессисе?

В разуме Нимуирисана вспыхнула картина. Он увидел, как лес, окутывающий линкор, охватила битва, которая подожгла все вокруг.

– Ты знаешь, что сейчас нам нужно беспокоиться не о «Цепкой молнии». Самый безопасный путь с планеты – через Паутину, поэтому мы должны вернуть под контроль портал и удерживать город Шпилей до тех пор, пока Гиландрис не завладеет Анкаталамоном. Нет смысла защищать рухнувший корабль, у которого нет пилотов.

Призрачного рыцаря пронзила грусть, которую подкрепил образ эльдар, что опечаленно проходили в белых накидках с капюшоном по заупокойным землям Ануивена.

– Это нечестно. Гиландрис прямо поведал нам обо всех опасностях, которые могут нас поджидать, и предложил самим сделать выбор. Как и Тинарин, мы согласились участвовать в операции. Или ты уже подзабыл, что мы сами вызвались отбить портал?

Он почувствовал сожаление и мысленный эквивалент преунылого вздоха.

– Мы приняли решение вместе. Как и всегда. Каждую тропинку судьбы мы проходим рука об руку, пока не встретим конец.

На Нимуирисана нахлынуло хорошо знакомое ему воспоминание, которое пробудил Джаритуран. Он видел своего брата в черно-лиловой броне Ануивенской Стражи, который вместе с ним управлял деформирующей пушкой. Люди, засевшие в траншеях, осыпали их минометными снарядами, и взрывы забили еще громче, когда вражеские наводчики нацелились на дивизион орудий поддержки, защищавший фланг надвигающихся эльдар. Джаритуран убеждал брата продолжить ход, но тот не слушал близнеца, уставившись на бронированный транспортер, который внезапно вырвался из человеческих войск.

– Ты же клялся, что простил меня, а все не прекращаешь показывать этот момент всякий раз, когда я делаю то, что тебе не по нраву, – гневно проговорил пилот призрачного рыцаря. – Я бросил все, чтобы до конца своих дней быть с тобой, пожертвовал жизнью, которую мог бы провести за пределами этой гробницы из призрачной кости, чтобы унять горе. И ты все еще думаешь, что мне нужно напоминать о том, что произошло?

Джаритуран не стал отвлекаться на слова брата, и сцена продолжилась, как это и бывало уже не раз. Минометная бомба ударила перед д-пушкой, и поток пламени и ошметки грязи окатили Нимуирисана, отбросив воина на землю. Краем глаза он видел, как платформа с искажающей пушкой накренилась, пытаясь с помощью воющих антигравитационных двигателей удержать равновесие. Орудие упало на Джаритурана, придавив ему ноги. Нимуирисан недолго наблюдал за жуткой картиной, ибо тут же разорвалась вторая бомба, искорежив как д-пушку, так и его близнеца.

– Ты думаешь, я бы не изменил прошлое, если б мог? Зачем ты меня сейчас мучаешь, когда мы должны сосредоточиться на более важных делах?

Изображение сменилось, и теперь Нимуирисан глядел глазами своего брата, проживая последние секунды его жизни. Перед смертью потрясенный Джаритуран ощутил облегчение и радость, что умереть должен он, а не брат.

Нимуирисан испытал такой глубокий шок, что чуть ли не потерял сознание. Призрачный рыцарь оступился и упал на одно колено в воду. Пока Нимуирисан, окутанный кристаллическим блоком в центре гигантской машины, приходил в себя, Джаритуран выпрямил исполинскую конструкцию.

– Ты мне никогда этого не показывал, почему только сейчас?

В мыслях Джаритурана застыл образ Нимуирисана, который посреди равнины, объятой огнем и кружащими осколками, встал на четвереньки и протянул руку своему сраженному брату. Переживать подобное вновь казалось невозможным, ибо представшая перед глазами картина просто раздирала душу в клочья.

Наконец Нимуирисан понял смысл увиденного.

– Ты боишься, что я могу умереть? Даже и не питай сомнений на этот счет, ведь для чего же еще я присоединился к тебе в этом искусственном теле? Конечно же, я умру. Как подобает воину, в битве, причем кровавой. В тот день нас обоих должна была поглотить война, но этого не приключилось. Не думай, что я смогу прожить жизнь без тебя, ведь тогда я буду обречен на тщетное существование.

Их разговор прервало сообщение от экзарха Сияющих Копий Латиедеса.

– Как мы и боялись, враг укрепился вокруг портала. Мы должны приблизиться к ним, выманить из укрытий и затем ударить. Следуйте за нами и приготовьте свои орудия. Да не дрогнет ваш дух!

Гравитанки переключились на полную мощность и рванули вперед, разгоняя воду ревущими двигателями. Джаритуран и его живой близнец невольно согласились друг с другом. Мертвый пилот повел призрачного рыцаря к левому краю реки. Когда они выбрались на песчаный берег, вода заструилась по изящным конечностям боевого гиганта.

Вдали послышались грохот и стрельба. Ощущая нерешительность брата, Нимуирисан окатил его потоком нетерпения.

– Давай, беги!

Призрачный рыцарь тут же бросился вперед, слегка увязая в мягкой земле речного берега. Пока высокий шагатель прорывался к цели, ветви, раскинувшиеся над водой, потрескивали и шатались от каждого его шага. Река понемногу уходила вправо и становилась шире, а ее берега приобретали все более крутой наклон, образуя утесы, которые нависали над деревьями. Именно на этих утесах люди и соорудили первую линию обороны.

То тут, то там пролетали гравициклы и гравитанки, выпускающие яркие лучи и заряды, которые расчищали вершины обрывов. Тяжелые пушки врага загромыхали и зарычали в ответ, выплевывая пули и снаряды вниз по реке. Каждая орудийная батарея прикрывала огнем противоположный берег реки.

Замедлив призрачного рыцаря, Нимуирисан начал изучать обстановку. Заметив, как противотанковые пушки на выступах реки выискали новую цель, он включил рассеивающее поле. Со свистом снаряды пролетали в воздухе и никак не могли достать до эльдарского шагателя, падая в воду, бегущую вблизи него.

Пробираясь через шквал огня, Сияющие Копья и «Виперы» усилии натиск, дабы прорваться к паутинному порталу, располагающемуся неподалеку за утесами. Пока «Волновые змеи» отступали к более-менее ровным частям берегов, чтобы высадить аспектных воинов, заждавшихся внутри, «Соколы» всячески пытались как можно сильнее окатить вершины обрывов подавляющим огнем.

Едва Нимуирисан успел согласиться с планом мертвого брата, как тот моментально привел гигантскую машину в действие. Некоторые люди отвлеклись от гравитанков, парящих над водой, и запалили по призрачному рыцарю. Рассеивающее поле засверкало и засияло от града огня, а сам исполин ответил им короткой очередью плазмы, стреляя из звездных пушек.

Используя ближайшую скалу как щит от снарядов, летящих с другого берега, призрачный рыцарь бежал к лесу и в конце концов остановился под каменистым выступом. Когда Нимуирисан отключил сияющее поле, окутывающее рыцаря, оно искривилось и погасло, в то время как вся имеющаяся энергия ушла в руки и ноги. Боевая машина эльдар, направляемая Джаритураном, потянулась к первой же опоре, за которую можно было уцепиться рукой.

Камни сидели в утесе очень крепко, поэтому исполин взбирался по ним все быстрее, подгоняемый растущей уверенностью Джаритурана в прочности скалистого обрыва. Пару раз им приходилось блуждать то вправо, то влево, чтобы отыскать опору побольше, и прямо у вершины нога гиганта соскочила с одной из них. Повиснув высоко над лесом, несколько секунд рыцарь держал свое огромное тело лишь пальцами рук, сотворенных из призрачной кости. Его качало из стороны в сторону, пока левой ногой он не отыскал подходящий уступ, после чего шагателя переполнил скачок призрачной энергии, и он запрыгнул на край утеса.

Когда Джаритуран посадил исполина на одно колено, Нимуирисан вновь включил рассеивающий щит, и теперь он держал на прицеле почти все человекоподобные боевые машины. Звездные пушки, выглядывающие из-за сверкающего энергетического поля, заиграли огнем, который вырывал борозды крови и расплавленного металла из пулеметов, что укрепились у края обрыва, обращенного к реке.

К удивлению, Воры Плоти почти никак не отреагировали на появившуюся в их рядах величавую призрачную машину. Лишь несколько тяжелых орудий развернулись и запалили по гиганту, а остальные продолжили поливать огнем кружащие внизу танки. С поднятым перед собой щитом призрачный рыцарь выпрямился и бросился на врага. Плазменные снаряды взрывались повсюду, поджигая орудийные ямы и воинов, чьи лица скрывали капюшоны. Плоть и построенные наспех укрытия с треском обуял иссушающий голубой огонь.

Отсюда исполин прекрасно видел паутинные врата. Они представляли собой три изогнутых шпиля, состоящих из гравированного рунами камня, которые были в три раза выше призрачного рыцаря и образовывали нечто в виде пирамиды на поляне, прилегающей к берегу реки. Сейчас врата спали, потому как братья отчетливо примечали траву между портальными камнями и деревья позади древнего устройства. Без сомнений, вокруг психических пилонов недавно кипела нелегкая работа: у врат были сложены кучи коробок, гирлянды спутанных проводов были прикреплены к башням похожими на пузыри каплями неизвестного клейкого вещества.

– Неужели они пытаются активировать врата? – задался вопросом Нимуирисан. – Получается, за этим они и пришли, а вовсе не за Анкаталамоном.

– Это не имеет значения. Их мотивы нам не важны, у нас есть приказы, – ответил Латиедес. – Избавьтесь от них, ибо мы должны вновь заполучить врата. Покажите им, что страх вам не ведом.

Джаритуран направил призрачного рыцаря к краю утеса, пнув в сторону обломки древнего на вид полевого орудия. Обожженные плазмой трупы разрывались под ногами боевой машины, но Нимуирисан почти не обращал на это никакого внимания. Огонь с другого берега засвистел над водой, отчего сразу же подсветилось рассеивающее поле. Пара снарядов проскочила через энергетический щит и, сверкнув, беспомощно разбилась о крепкое тело призрачного рыцаря. Внизу аспектные воины прорывались к лесу, пытаясь отыскать пути к вершине противоположного утеса. Вверху кружили корабли, готовые спикировать и прикрыть наступление эльдар.

Нимуирисан послал через утес залп плазмы, отгоняя взвод людей, которые укрылись за разрозненными камням и кустами.

– Продвигайтесь к вратам, мы прикроем вас с…

Огромный огненный шар обуял портал, резко прервав связь между Нимуирисаном и тактической группой. Взрыв полностью поглотил врата, от которых ввысь заструились пламя и дым, заволакивающий озаренные лилово-синей молнией небеса. Горящие белым огнем осколки треснувшего призрачного камня взмыли в небо. Истерзанные тела десятков Воров Плоти, что находились рядом с эпицентром, выкинуло в реку взрывной волной.

Мощный взрыв оставил на месте паутинных врат пылающий кратер. От горящих деревьев и обломков пилонов поднимался черно-голубой дым. Тут же по всей коммуникационной сети разошелся приказ об отступлении.

– Я не понимаю, зачем они уничтожили их? – вопросил Нимуирисан. Он отправил шквал плазменного огня в сторону разрушенных врат, чтобы прикрыть отступающие с берега гравитанки «Сокол».

Вдруг в его разуме промелькнуло посланное Джаритураном изображение, которое показывало кусок мяса, лежащий в железной ловушке.

14

Они погружались в атмосферу с невероятной скоростью, однако до линкора им все еще оставалось лететь немало времени. Азурмен специально выбрал такую точку входа, чтобы максимально увеличить расстояние между ними и находящимися на орбите кораблями Хаоса и предельно сократить вероятность того, что их обнаружат в открытом пространстве. Но одно вражеское судно внезапно поменяло свое положение, нарушая выверенный план лорда-феникса. Сейчас у них уже не было времени, чтобы значительно перестраивать свою тактику.

Когда перехватчики приблизились к ним, «Грозовое копье» сумело тщательнее просканировать боевые суда. В Частицах, более крупных осколочных кораблях, Азурмен ощущал присутствие полуживого сознания, но определенно ими управляли еще и обычные люди. В каждом корабле, напоминающем полумесяц, сидели по два пилота над корпусом, а вдоль судна располагались три стрелка, которые управляли энергетическими орудиями. Частицы очень быстро приближались к ним, и, подобравшись к эльдар, они перенаправили внутреннюю энергию от двигателей к пушкам и системам маневрирования.

– Кажется, они проворные. – По тону «Грозового копья» стало ясно, что оно уже смаковало грядущую неизбежную схватку. Азурмен внутренне согласился со словами корабля, но он не разделял его чувств. Движения перехватчиков отчасти напомнили ему о стае жестоких хищников, которые гнались за своей добычей.

Они раскололись на три группы по восемь кораблей в каждой. Одна из них летела сверху, а две другие – по бокам, чтобы одновременно прижать «Грозовое копье» слева и справа. Эльдарский корабль решительно нырнул вниз, погрузившись в густое облако. Хотя перехватчики и отреагировали незамедлительно, спикировав и развернувшись, они не смогли в момент догнать «Грозовое копье».

Они вышли из-под облака и увидели раскинувшееся внизу море, овеваемое ветром. Вдалеке берег из скалистых камней и высоких утесов быстро перерастал в холмы и горы, посреди которых и приземлился линкор.

Используя мощь гравитационного двигателя, «Грозовое копье» рвануло вверх, да так сильно, что несколько мгновений они взлетали строго по вертикали. Азурмен не вмешивался. Когда осколок его души действовал по своей воле и свободно контролировал корабль, он лучше всего выполнял свою основную задачу – убивать неприятелей.

Вновь Частицы последовали за эльдар, возносясь в небеса по спирали, чтобы догнать свою жертву.

– Как я и думал, у них нет глушителей инерции, – подметил корабль. – Они не могут исполнять более хитрые маневры из-за экипажа с его физическими ограничениями.

– Поэтому нам будет намного легче оторваться от них?

– Оторваться от них? Нет, это значит, что нам будет намного легче пристрелить их!

– Ты уж слишком увлекся.

– Я увлекаюсь всем, за что берусь. Я не могу жить иначе. Мое уничтожение меня не сильно волнует, ибо это лишь последний из всех обликов, что я примерял. Это лишь уязвимая маска, которую в один момент ждет разрушение. Ты сам знаешь это лучше остальных. Ты сотворил меня таким.

Пока «Грозовое копье», переполненное затаенным чувством ожидания и восторга, мчалось на вражеские истребители, Азурмен ощущал в душе нарастающую тревогу. Ему было непривычно смотреть на себя с такого ракурса, поэтому он задумался, неужели во время сражений он выглядел таким же для остальных. Чувство радости то затихало, то вспыхивало с новой силой, будто корабль напевал себе под нос в ожидании расправы, и сейчас Азурмен на мгновенье осознал, как себя чувствовала Неридиат, противостоя воинственной природе лорда-феникса.

Именно ее влияние, ее присутствие на «Грозовом копье» сглаживало его понимание боя. Ее отвращение к схваткам, ее боязнь сразиться с кем-либо проникали в его мысли, унося его вдаль от духовного осколка, что управлял кораблем. Редко он глядел на себя со стороны подобным образом, и ему определенно не нравилось, что он видел.

Быстро сблизившись с вражеским судном, «Грозовое копье» выстрелило наперед, откинувшись влево, чтобы окатить противника огнем из верхнего импульсного лазера. Головной корабль одной из групп взорвался клубком черного дыма и огня, а обломки его серовато-серебряного корпуса, кружа, пропали в облаке. Внезапное чувство восхищения, нахлынувшее на эльдарский корабль, почти слилось с мысленным радостным криком лорда-феникса. Тут же он почувствовал идущую от Неридиат волну отвращения.

Не обращая внимания на ее неодобрение, «Грозовое копье» скорректировало маршрут. Развернувшись к новой цели, оно выстрелило из нижнего пульсара зарядами белой энергии, которые прорезали второй вражеский истребитель.

В небесах раздавался треск, пока противники накапливали статические заряды, а потом все истребители, оставшиеся от вражеского отряда, забили по эльдарскому кораблю дугами фиолетовых молний. Однако к этому времени «Грозовое копье» уже перешло в уклонение, сильно накренившись вниз и уходя от потрескивающих разрядов, заигравших где-то вверху.

Второй отряд последовал за ним, а остатки первого рассредоточились подальше друг от друга и помчались вниз за снижающимся врагом. «Грозовое копье» изменило траекторию полета, проделав крутую петлю и оказавшись позади своих преследователей. Пульсары ожили на обеих установках и уничтожили еще два истребителя.

Азурмен пытался подавить прилив восторга, возникший после уничтожения перехватчиков. Он напомнил себе, что каждый огненный взрыв и разметавшиеся в стороны осколки отметили смерть пяти живых существ, пусть даже они и были всего лишь людьми. А то, что они были поражены Хаосом, стали Потерянными, стоило оплакивать, а не праздновать. Все-таки ему было тяжело сохранять самообладание, пока «Грозовое копье» так ярко упивалось происходящим.

Несмотря на количество подбитых кораблей, противник оставался повсюду. «Грозовое копье» уходило в стороны, возносилось вверх, вертелось и ныряло под облака, уходя от потрескивающих фиолетовых зарядов, которые пролетали мимо гладкого звездолета. Лихо крутанувшись, эльдарское судно резво проскочило в середину одной из боевых групп, решив использовать вражеские корабли как щит. Слугам Хаоса было все равно, что они могли случайно подбить свои же корабли, поэтому они незамедлительно выпустили молнии в возвышающее «Грозовое копье», поразив в итоге две Частицы. Энергетические заряды рассеялись по обшивке причудливых кораблей, словно капли по гранитному полу, но все же каким-то образом незримо повредили их, после чего они камнем полетели вниз.

– Похоже, ты ценишь их жизни даже больше, чем они. – Эльдарский корабль безумно радовался каждому новому убийству. – Это как-то меняет правила?

– Это не игра! – Сейчас Азурмен сражался с самим собой, ощущая, как подсознательный контроль над звездолетом ускользал все дальше. Он не понимал, почему корабль проявлял такое упрямство. Подобно своевольному коню, пытающемуся сбросить наездника, «Грозовое копье», мысленно хохоча, противилось психическим импульсам Азурмена.

Затем лорд-феникс осознал, что корабль питался желанием мести, заключенным глубоко внутри его души. Частицы принадлежали Осколкам, и чувство вины за то, что он не уничтожил их вовремя, все сильнее съедало его, разжигая непреодолимую жажду поскорее разделаться с этим злом.

Лорд-феникс чувствовал, как около них кружило облако вражеских истребителей, которые петляли и вертелись, грозя вот-вот сетью обвиться вокруг эльдарского корабля. Они неуклончиво шли прямо на эльдар, и перед тем, как захлопнуть ловушку, еще три судна пали жертвой смертоносных пульсаров. Азурмен опять усилил свою волю, пытаясь загнать «Грозовое копье» в клетку, сотворенную из строгости и подчинения.

– Кажется, их моральный дух все еще силен. Прекрати упрямиться и уноси нас отсюда, ты не сможешь перебить всех до единого.

– А я и не собираюсь.

«Грозовое копье» переключило гравитационный двигатель, проделав очень рискованный маневр даже для инерционных глушителей. На несколько секунд Азурмен почувствовал, как весь мир перевернулся с ног на голову. Вспышки пульсарного огня уничтожили еще одну Частицу, и через мгновенье эльдар вновь нырнули к облакам. Дюжина истребителей резко развернулась и последовала за ними.

Звездолет выровнялся и направил сканирующие потоки к месту крушения линкора. Он обнаружил, что недалеко от них парят другие корабли – «Ночные крылья», призрачные истребители «Болиголовы», «Багряные охотники», и причем все они были подняты в воздух с «Цепкой молнии».

– Я же сказал тебе, что не стоит беспокоиться. Наши друзья уже близко.

Корабли Хаоса были в явном меньшинстве, однако они даже не дрогнули, продолжив свою погоню за «Грозовым копьем», которое подводило их к эльдарским судам. Воздух наполнился лазерными выстрелами и скороходными ракетами, которые оставляли за собой хвосты голубого огня. В пасть этой бури и скользили корабли Хаоса, не замечая или не заботясь о грядущей опасности.

Азурмен почувствовал, как «Грозовое копье» замедлилось, готовясь к повороту.

– Вперед! – Приказ был преисполнен сильного гнева, который причинил боль лорду-фениксу и хорошенько хлестанул корабль. «Грозовое копье» испугалось и подчинилось, продолжив путь к рухнувшему линкору.

Во время первой фазы атаки эльдар превратили половину Частиц в облака горящего газа и дымящихся осколков, которые заполонили собой небеса. «Грозовое копье» вновь ускорилось, ныряя к линкору, что виднелся сразу за пылающей тропой, проложенной через лес.

Прекратив преследовать свою жертву, Частицы сделали петлю, а вместе с ними и эльдарские корабли, готовые к новому бою. Две флотилии сцепились в который раз, и вновь эльдар вышли победителями, потеряв из-за вражеских молниевых пушек только одно судно, тогда как у противника осталось лишь два истребителя.

– Почему они не уходят? – Азурмен даже представить себе не мог, какими способами Темные боги принуждали своих последователей так бессмысленно расставаться с жизнью. – Они уже проиграли сражение.

– Возможно, они борются не ради победы.

Если это и было правдой, то желание последних двух экипажей хаосопоклонников было исполнено: рой эльдарских кораблей окружил их и в унисон запалил по врагам огнем, который на миг засиял ярче солнца. После этого боевые корабли разлетелись кто куда, а от Частиц осталась лишь дымка испаренных веществ, которые затем превратились в капельки и западали легким дождем.

Сперва Азурмен не сумел подавить в себе чувство облегчения, которое очень близко граничило с удовлетворением. Он собрался и тут же прогнал его, понимая, насколько опасным может быть наслаждение. Лорд-феникс решил оплакать смерть охотников, но сумел только выдавить из себя хилое сожаление, что они не улетели прочь, когда им представился такой шанс. Как он мог сострадать этим созданиям, если они так бессмысленно бросили себя в объятия погибели.

V

Иллиатин пытался протиснуться через толпу, но его, подобно сорванному листу, летящему по ветру, уносило все дальше и дальше от шпилевого транспортера, который поднимался к звездному порту. Над головой выли антигравитационные двигатели, с трудом удерживая эльдар, которые понабрали с собой все, что могли дотащить до орбиты. Небеса заполонили возносящиеся звезды, которые вместе напоминали метеоритный дождь, только летящий в обратном направлении.

Было очень тяжело побороть панику. Ужас охватил сотни прохожих и уже просочился в мысли Иллиатина, словно плесень, которая разрасталась тем сильнее, когда охватывала все больше эльдар, неутолимо подпитываясь ими и становясь все крепче.

Он не знал, почему эльдар рвались подальше от портовой станции, где слышались крики и редкий треск выстрелов из энергетического оружия. Он спотыкался о мертвые тела, павшие жертвой невообразимой давки, на которые уже никто не обращал внимания. Смерть с легкостью могла любого заключить в свои объятия, что, несомненно, и стало главной причиной, по которой столько народу собралось вокруг шпиля восхождения.

Через некоторое время толкотня улеглась, и чем больше эльдар удалялось от возможной угрозы и ужасной давки, тем меньше тел ощущалось под ногами и тем спокойнее становились прохожие. И все же Иллиатин еще ощущал затаенный страх, что закрался в душу к каждому и заставлял всех держаться сообща, – тот страх, который каждый день испытывали жители города, заволоченного ужасом, словно туманом. Он перестал противиться медлительной толпе, которая уносила его назад к аренному парку, а затем приметил облаченную в черный костюм фигуру, которая возвышалась над остальными.

Она стояла на небольшой лестнице, ведущей в какой-то проем, а на ее красном шлеме можно было разглядеть черную полосу, пересекающую линзы. В руках девушка держала винтовку «Солнечное пламя», выискивая в толпе возможные угрозы.

Пробираясь через поток эльдар, Иллиатин вырвался из толпы как раз у лестницы и увидел наставленный на него ствол «Солнечного пламени».

– Убирайся отсюда. – Шлем стражницы усилил ее недовольный тон. – Разворачивайся и уходи, иначе я расщиплю тебя на молекулы.

– Мне нужна твоя помощь, – воззвал к ней Иллиатин.

– Всем нужна наша помощь, но уже слишком поздно. Уходи, а то я пристрелю тебя.

– Ты же из Настоящих Стражей, верно? Тетесис, мой брат, он один из вас. Ты должна отвести меня к нему. Передай ему послание. Скажи, что Иллиатин сожалеет. Мне так жаль, что я усомнился в нем.

– Тетесис? Он никогда не рассказывал про брата. – Стражница утихла, используя для связи с соратниками иные средства. Через мгновенье она шагнула навстречу ему и протянула руку. – Кажется, он из тех, кто умеет прощать. Проходи внутрь.

Дверь за стражницей отворилась и открыла взору узкий коридор. Через проход к ним шел другой стражник в черной броне, но нам нем уже не было шлема. Иллиатин следовал по башне за своим безмолвным проводником. Фонари освещали внутренние помещения тусклым зелено-голубым светом. Энергоснабжение здесь временами пропадало, как и в большей части города, а все из-за соперничающих фракций и политических групп, которые торговались ресурсами и боролись за контроль над инфраструктурой планеты. Связь со многими мирами была полностью утрачена, особенно с центральными. Последние посетители и сообщения приходили только с искусственных миров, которые убегали от резни и беспорядков. Поговаривали, что где-то миры шли друг против друга, прямо как во время Ультанаша и Эльданеша.

Они поднимались по винтовой лестнице, все выше и выше, отчего длинные ноги Иллиатина начали уставать. Наконец они достигли мезонина у вершины башни. Когда-то здесь был сад, разросшийся по всему балкону, окружающему шпиль у его крыши, а сейчас все растения, покоричневев и пожелтев, мирно лежали на каменных тропинках.

Тетесис разговаривал с каким-то эльдар, указывая рукой то вниз на различные части города, то на пасмурное небо. Проводник жестом приказал Иллиатину оставаться на своем месте, а сам пересек крышу, чтобы доложить о его прибытии. Тетесис оглянулся и кивнул, а затем попросил своего собеседника удалиться.

– По правде говоря, я думал, что ты уже мертв, брат. Я искал тебя около арены, поспрашивал некоторых, но все твердили, что тебя похитили кровопийцы.

Иллиатин ничего не ответил, а лишь засмеялся и заплакал, когда рухнул в объятия Тетесиса. Радость, облегчение и страх захлестнули его и вырвались наружу. Через миг они отпрянули и взглянули друг на друга. Лицо Тетесиса прорезал шрам, идущий от левой щеки до шеи. Иллиатину было непривычно видеть подобную метку жестокости. Не так давно ее убрали бы за считанные секунды, однако сейчас лучшие медицинские учреждения находились в руках боевых владык, которые восстали, чтобы захватить всю планету.

– Нам надо добраться до «Сумеречного странника», – промолвил Иллиатин. – Это последний корабль, еще не отбывший с орбиты. Других больше не будет. Искусственный мир – наш последний шанс убраться отсюда.

– Слишком поздно, – вздохнул Тетесис. – Корабль уже отбыл. Некоторые забунтовали, и экипаж был вынужден сорваться с якоря. Тысячи погибли. Наши были у той станции.

Иллиатин тяжело задышал от ужаса и отшатнулся, словно его кто-то ударил. Тететис подошел к брату и положил руку его на плечо. Быстро дыша, Иллиатин попытался подавить внезапно охватившую его панику. С крыши он видел половину города, уходящую далеко за арену и вглубь центральных районов. Большинство зданий превратились в руины, от которых поднимались в небо густые столбы дыма. Даже сейчас он замечал вспышки лаз-огня и представлял себе свист и треск палящих орудий, лязг клинков и рык бойцов, сражающихся за господство над городом. Весь эльдарский народ словно сошел с ума.

Где-то там бродили те, кому было на все наплевать, – тысячи находились в погоне за диковинными и мистическими удовольствиями, которые в конце концов довели их до безумия. Вокруг пылает их родной мир, а им просто нет дела до разрухи, ибо они желают лишь удовлетворить внутреннюю жажду и голод, которые грызут их сердца.

От таких мыслей у Иллиатина разболелась голова. Его больше мучила не физическая боль. В последнее время он стал ощущать странное давление, непосильную ношу, которая наливала его руки и ноги свинцом и туманила разум. Иногда он полностью терял самообладание, не чувствовал окружающий его мир, не мог думать или двигаться. И вновь он ощутил себя марионеткой, которой управляет некая высшая сила.

– Ты ведь чувствуешь это, да? – сказал Тетесис. – А я же предупреждал тебя. Мы же говорили, что это должно случиться.

– Что должно случиться? Что вообще происходит?

Тетесис положил ладонь на щеку и посмотрел на небо. Его взгляд уходил куда-то вдаль.

– Наша погибель. Она уже совсем близко.

15

Новости о том, что Воры Плоти уничтожили врата, не на шутку заставили Гиландриса поторопиться со своим заданием. Если последователям Темной госпожи больше не нужно защищать или отбивать портал, значит, вскоре они явятся сюда большим войском и нападут на хранилище. Узнав об этом, ясновидец быстро сделал в уме необходимые расчеты и заключил, что у них осталось около половины суток, прежде чем вражеские силы, покинувшие паутинный портал, доберутся до Ниессиса.

Большая часть этой половины прошла безрезультатно. Он должен был освободить Анкаталамон до заката, который уже неумолимо приближался.

– Если бы ты умел предсказывать немного точнее, возможно, ты бы предвидел, как ты вводишь отворяющий код, – сказал Заратуин, глядя через плечо Гиландриса, пока тот, склонившись, работал над замком к хранилищу.

– А возможно, мне просто надо пару раз размазать твое лицо о замок в надежде, что твоя голова разобьет его, – рявкнул в ответ ясновидец. Он выпрямился и взглянул на колдуна линзами своего призрачного шлема, который скрыл его недовольное лицо. – Неужели ты испытываешь некое извращенное удовольствие, тыкая в меня за мою неудачу?

– Нет, – ответил колдун. – В этом нет ничего извращенного. Просто ты высокомерный невежа и никому не нравишься. Твою неудачу любой нормальный эльдар встретит с радостью и чувством восторжествовавшей справедливости.

– Твой мир-корабль может умереть, – напомнил ясновидец.

– Ничто не вечно, – легко парировал бывший наставник по философии. Он шагнул мимо Гиландриса и принялся изучать запирающий пьедестал, усеянный руническими камнями. – Жаль, что наши предки оказались такими параноиками, иначе мы бы просто взорвали двери в хранилище и без труда покончили с заданием.

– Твои домыслы… – Гиландрис притих, обдумывая слова своего спутника. Затем он вновь взглянул на замок. – Они невзначай оказались проницательными. По-видимому, я не зря взял тебя с собой.

– Что ты имеешь в виду? Мы не сможем разрушить двери тем оружием, которое сейчас при нас. Полагаю, мы могли бы позвать призрачного рыцаря, но хранилище связано с защитной системой, за которой может стоять даже уничтожитель мира.

– Хватит болтать, я тут вообще-то думаю.

К счастью, Заратуин замолчал, и теперь Гиландрис мог спокойно взглянуть на возникшую проблему свежим взглядом. Он рассуждал вслух, специально чеканя каждое слово, что помогало ему целенаправленно переходить от одной мысли к другой.

– Анкаталамон был заключен здесь в конце циннинского истребления. Никто и не предполагал, что им кто-то вновь воспользуется. Все циннины до последнего кокона и последней трутневой личинки погибли. Никто и не думал, что чрез века планету колонизируют эти дремучие люди.

– И никто бы не украл оружие, которое может поразить только один мир, – добавил Заратуин, следуя за мыслями видящего. – Защитные механизмы наверняка минимальны. Вероятно, пара психороботов и система оповещения при взломе.

– И простой запирающий код. – Гиландрис последовательно вдавливал некоторые рунические камни в замковое устройство. Его ободрение все нарастало, ибо каждый камень подсвечивался внутренним светом. Когда между дверьми в хранилище открылась щелка, послышался чей-то тихий вздох. – Или даже всего лишь эпилог из «Страданий Ваула»! Эх, друг мой, тогда эльдар больше доверяли друг другу.

Теперь, когда устройство ожило, Гиландрис ощутил психическую сеть, которая управляла всем хранилищем. Кристаллический источник этого места не пульсировал энергией, как круг бесконечности мира-корабля или матрица звездолета. Когда Гиландрис вошел разумом в отпертый механизм, его психоструктура оказалась холодной и пустынной. Видящему было не по себе исследовать его пустоту, в которой мысли словно эхом отражались в голове.

– Ясновидец, объявились люди. – Послание пришло от Кахайнота, лидера странников, которого Гиландрис убедил присоединиться к себе. – Впереди идут бронемашины. Ответные меры уже предприняты, но с нашей огневой мощью мы не сможем долго удерживать их.

– Уже нет надобности сражаться с ними, ибо мы почти обрели желаемое, – ответил Гиландрис. Легким усилием воли он передал сообщение небольшой группе, которая охраняла его: – Все войска, отступайте из города Шпилей. Мы заполучили то, зачем пришли.

– Слегка самонадеянно?

– Вовсе нет, – произнес ясновидец. Еще одна волна психический мощи затопила хранилище энергией. Кристаллические узоры и руны вспыхнули на стенах и проеме. Одной простой командой он отворил скрывающие их награду двери.

По размеру хранилище, чей свод был чуть выше самого Гиландриса, не так уж и превышало вестибюль. Когда он зашел внутрь, волнообразный гребень его призрачного шлема почти царапнул потолок. Заступив за порог, он увидел, как загорелись огни, осветившие шесть темных альков, расположенных вокруг зала. Повернув направо, Гиландрис побрел по комнате, переходя от одного алькова к другому, таким образом собирая Анкаталамон воедино. Обойдя кругом весь зал, он закончил свою работу. Гиландрис поднял руку перед Заратуином, чтобы тот узрел браслет, соединенный маленькими золотыми цепочками с двумя изумрудными кольцами, которые обвивали его пальцы.

– Анкаталамон! – провозгласил ясновидец. – Олицетворение «Судьбы Неретисеша». Сила, которая может стереть всю жизнь с лица планеты.

– Это он? – Зараутин всматривался в устройство. – И это жалкое украшение может контролировать системы истребления жизни на Неретисеше? Я ожидал чего-то более… грандиозного.

– Это всего лишь ключ. С его помощью я запущу очистительные системы Неретисеша, которые убьют людей, что разрослись по нашему потерянному миру, как плесень. Невежественный Империум не оставит наши действия без ответа и решит, что во всем виноваты глупцы с Ультве. Эльдрад Ультран будет слишком занят людьми, чтобы дальше вмешиваться в дела Ануивена.

Стиснув зубы, Заратуин схватил ясновидца за руку.

– Когда мы отправились на поиски, не такой план ты мне озвучивал, – проговорил колдун. – Мы должны были лишь не допустить хаосопоклонников до Анкаталамона.

– Заратуин, ты идиот. – Ясновидец вырвал свою руку из его хватки. – Ни один человек не постигнет те психические тонкости, о которых нужно знать, чтобы открыть хранилище и активировать Анкаталамон. Воры Плоти появились здесь по случайности, став отличным предлогом для моей миссии. Если им не нужны паутинные врата, тогда я не представляю, для чего они прилетели сюда.

– Как тебе можно доверять после этого, – не унимался Заратуин. – Война между Ануивеном и Ультве должна была протекать через тайные интриги, а теперь из-за тебя люди могут обрушить свое безумие на весь наш народ. И ты должен знать, что нельзя так сразу списывать все на случайность. Воры Плоти прибыли сюда не просто так, им приказала их госпожа. Мы пока не знаем, для чего ей это, но у нее явно есть на то причины.

Гиландрис прошел мимо колдуна и направился к транспортной капсуле. Войдя в нее, он развернулся.

– Годы философии ослабили твою решимость. За твоими моральными принципами скрывается неуверенность и беспомощность. Мы должны быть сильными, иначе наш искусственный мир падет.

Заратуин задумался, а потом последовал в транспортер. Защитное поле окутало их, и через секунду они уже поднимались на первый этаж. Они выбрали кратчайший путь до главного входа, ибо люди уже двигались по руслу долины, возглавляемые танками и бронешагателями.

Неподалеку от выхода Кахайнот и его пять странников сидели верхом на замаскированных красно-песочных гравициклах, а еще два жеребца-антиграва парили около них. Снаряды забили по башне Хранилища, отчего на головы эльдар посыпалась пыль.

Грохот гусениц и рев двигателей все нарастили, и Гиландрис бросился бегом. Первая человеческая бронемашина вывернула из-за каменной колонны, стоящей вблизи них. Подобрав плащ до бедер, он перекинул ногу через гравицикл и ухватился за руль. Гиландрис глянул через плечо и убедился, что Заратуин тоже уселся на антиграв. Колдун отвернулся от ясновидца, избежав его взгляда.

– Давайте же покинем это презираемое Ишей место, – промолвил Гиландрис, жестом приказав всем выдвигаться.

Двигатели заревели, и гравициклы взмыли в воздух и стрелой умчались прочь от города Шпилей и надвигающейся волны Воров Плоти, оставив после себя тропинки вздыбленной пыли.

VI

Иллиатин плелся по улицам, сжав голову руками в попытке унять пульсирующую боль. Он наткнулся на кого-то, тут же отскочил и прислонился к стене. Не отрываясь от кроваво-красного неба и надвигающейся бури, он беспомощно сполз на землю.

Небеса сердито и злобно глазели на него. Водоворот грозовых туч так сильно походил на глаз, что Иллиатин вздрогнул и отвернулся от его пристального взгляда.

Он попытался собрать волю в кулак, чтобы встать и продолжить свой путь, но после неуверенной попытки рухнул обратно на землю. Когда боль накатила с новой силой, он застонал, чувствуя, словно его голова вот-вот взорвется.

Иллиатин оглядел улицу и заметил молодую девушку, залитую слезами. Ее одежда напоминала тряпье, а на лице и руках виднелись десятки кровоточащих ссадин, которые она сама нацарапала сломанными ногтями. Некоторые были еще безумнее. Многие Настоящие Стражи покончили с собой, не в силах противостоять назойливой паранойе, которая охватила все население города.

Когда земля задрожала, Иллиатин приподнялся и присел. Вначале он предположил, что это была ударная волна от взрыва, однако дрожь все не унималась. Небеса все темнели, а пятно, уже давным-давно заволокшее солнце и звезды, разрасталось и все ниже нависало над домами. Сперва он решил, что буря одолевает лишь Эйдафаерон, но затем в ужасе осознал, насколько он был не прав. Шторм обуял огромную часть космоса, охватив центральные миры и системы вокруг них. Погибель пришла за всей эльдарской империей.

Неподалеку послышались чьи-то крики и вопли, преисполненные горя и невыносимой боли.

Он опустился на колени и слезно закричал, вытянув руки к небу в надежде утихомирить бурю, что несла с собой смерть. Иллиатин почувствовал на губах вкус крови, текущей из носа, и провел по ним пальцем.

Еле-еле он поднялся на ноги и прохромал пару шагов по дрожащей земле, покачиваясь из стороны в сторону. В отчаянии он остановился посреди улицы. Рядом шла горстка эльдар, которые, не обращая друг на друга внимания, заворожено таращились на бушующие небеса.

Иллиатин посмотрел наверх, и внезапно у него закружилась голова. Разрушенные башни повисли над ним, и ему казалось, будто он смотрел в бездну, на дне которой мерцал свет. В оцепенении он наблюдал, как этот свет подбирался к нему ближе и ближе, и защурился, когда он стал слишком ярким.

Земля колыхнулась и свалила Иллиатина с ног. Он сильно ударился головой и заработал себе рану, из которой мгновенно полилась кровь. Иллиатин вяло перевалился на спину. Свет засиял из разбитых окон и засочился из проемов, окутывая всю планету.

Свет проник и в его голову, резко подняв давление. До этого его разум был свечой, а сейчас он превратился в пылающий костер, который желал вырваться из оков его воли.

По улице прокатилась волна криков, да таких громких, будто испущенных каким-то зверем. Та девушка, которая изранила себя ногтями, вопила и билась головой о стену, безудержно трясясь.

Внезапно она развернулась и взглянула безумными глазами на Иллиатина. Ее лицо было страшно изувечено, а сломанные кости торчали из рваных ран. На мгновение ее приступ ушел.

Все утихло. Земля успокоилась, а свет продолжал заливать каждый уголок. Всепроникающее сияние размыло весь мир перед его глазами.

Затем под звук раскатистого и оглушительного грома раскололись небеса. Свет забил из разинутого рта и глаз девушки. Пульсирующий злато-серебряный ореол волной исходил из нее, поднимаясь вверх, словно поднятые ветром пылинки.

Другие тоже застыли лицом кверху, пока души сияющим потоком вырывались из их тел. По всему городу, всей планете, всей империи души эльдар выдирались из них.

Духовная эссенция сгустилась и обернулась бурлящим облаком психической энергии, которая рвала, жгла и кричала внутри головы Иллиатина, как будто он одновременно был частью бури и наблюдал за ней со стороны. Что-то чудовищное извивалось и выло в самом сердце того облака, рыча и с силой прорываясь на свободу.

Вдруг духовный поток испарился. Пустые оболочки сокрушенных эльдар свалились на землю, словно куклы, брошенные непомерно сильным ребенком. Иллиатин стоял столбом, в бескрайнем ужасе ощутив смерть миллиардов своих сородичей. Отдаленный психический хор жизни, который он слышал с рождения, внезапно утих.

Все остальные исчезли. Впервые в своей жизни он почувствовал себя одиноким.

И тогда вселенная разорвалась на части.

16

Неридиат предполагала, что рухнувший линкор прорыл длинную борозду в земле и лежал полуразрушенным среди собственных обломков. К удивлению пилота, ее ожидания не оправдались.

Четырехкрылое эльдарское судно мирно располагалось на поляне. Его удерживали два нижних солнечных паруса, напоминавших плавники, а носом оно касалось земли, сожженной во время экстренной посадки. Снаружи корабль почти не был поврежден, поэтому ничего не помешает ему взмыть в воздух, когда антигравитационные двигатели стабилизируют систему балансировки. Тот, кто посадил это судно, совершил невозможное, и сейчас Неридиат уже начала думать, что порученное ей задание не такое уж и пугающее.

Неридиат никогда в своей жизни не была на таком большом корабле, как «Цепкая молния». Полетный отсек с легкостью вместил «Грозовое копье» и флотилию сопровождающих его боевых судов. Без сомнений, здесь хватило бы места и для «Веселой авантюры». Корабль Азурмена пролетал вдоль причала, плавно скользя около внутренней стены к стоянке, которая находилась над стыковочной платформой. Дуговой мост соединял причал и палубу отсека, на которой собралась небольшая группа эльдар.

Большинство истребителей разлетелись кто куда, вернувшись к своим заданиям, которые они выполняли до прибытия Азурмена. Держа безмятежно спящую Манью на руках, Неридиат наблюдала, как эльдарские суда скрылись из виду.

– Лучше нам поторопиться, мы же не хотим заставлять себя ждать. – Голос Азурмена пронесся по всей матрице. – События стремительно приближаются к своему завершению.

Неридиат расширила сознание и мельком увидела маленькую мрачную комнату, освещенную десятками крошечных точек, свободно плавающих в воздухе. У стены стояла броня Азурмена, но самого лорда-феникса нигде не было. Вдруг огоньки исчезли, и доспехи выпрямились, а линзы шлема засверкали зеленым от внутренней энергии. Это случилось так внезапно, что Неридиат сразу оборвала связь. Девушка дышала часто, а ее сердце бешено колотилось.

– Мы состыковались, – сообщил ей корабль. – Надеюсь, что мы еще встретимся.

– Ни за что на свете, – ответила Неридиат, вспоминая, с какой радостью звездолет подверг их опасности.

«Грозовое копье» открыло дверь, намекая Неридиат, чтобы она покинула судно. Возникла слабая вспышка психической силы, что разбудила Манью. Она заворочалась, заморгала глазами и зевнула.

Пока.

Неридиат молча засеменила из каюты, желая поскорее сойти со своенравного корабля. Азурмен уже стоял на верхушке стыковочного моста. Ее поразил его величественный вид. Пилот поняла, что за свою долгую жизнь она уже видела статуи, фигуры на картинах и другие произведения искусства, застывшие именно в такой позе. На мгновенье Неридиат размечталась и спросила себя, будет ли она увековечена в истории за свое участие в непрекращающейся легенде азуриата. В этом было нечто волнующее и захватывающее. Лишь некоторым избранным дозволено быть посланниками судьбы.

Пока Неридиат подходила к Азурмену, он обернулся и взглянул на нее. Девушка ощутила легкую волну нетерпения, нахлынувшую от лорда-феникса.

– Я опоздала? – угрюмо спросила она. Девушка все больше теряла воодушевление под грузом грядущих событий. Ужас предстоящей битвы ярче замерцал в ее разуме, поэтому она постаралась саркастически скрыть нарастающий страх. – Возможно, я причинила тебе некоторые неудобства?

Проигнорировав ее колкие замечания, Азурмен начал спускаться по склону к группе эльдар, ожидающей их внизу. Неридиат шла в нескольких шагах от него, изучая гостеприимных сородичей. Она разглядела трех заключенных в балахоны видящих: двое из них стояли в рунической броне колдунов, а на третьем виднелся островерхий призрачный шлем ясновидца. Несколько рун, подобно спутникам, кружили вокруг туловища и головы ясновидца, мерцая в вечернем свете солнца, который проникал в пусковой отсек.

Около видящих стоял невысокий худощавый эльдар, облаченный в вычурный клетчатый костюм красно-синего цвета, поверх которого он надел длинное пальто из белого меха, отделанного алой тканью. Его волосы, повязанные золотой лентой с драгоценными камнями, образовывали непростой пучок, который свисал с его плеча. Она тут же узнала в нем капитана корсаров. Сначала пилот подумала, что «Цепкая молния» была частью Ануивенского флота, однако сейчас стало ясно, что корабль населяли изгои. К добру ли это.

Последний эльдар был настолько стар, что вены выглядывали из его тончайшей, словно чернила, которые можно увидеть сквозь растянутый пергамент. Поверх его легкой одежды висело несколько талисманов, которые выдали в нем костопева – мистика-строителя, который мог выплетать объекты из психического пластика, известного как призрачная кость. Он был очень стар, и его присутствие еще больше смутило Неридиат. Костопевы специализировались только на своей работе, поэтому большинство из них оставались на борту своих искусственных миров, создавая артефакты и корабли. Здесь он, похоже, был инженером на пиратском судне.

– Я Гиландрис с Аниувена, – произнес ясновидец, шагнув вперед. Он уже было развернулся, чтобы представить остальных, как Неридиат перебила его.

– Я слышала про тебя, Гиландрис Крушитель Звезд! Если ты говоришь, что ты с Ануивена, тогда я могу назвать себя Ишей просто потому, что я видела ее статуи. Ты изгой. Даже хуже. Отступник.

– Наша гостья слишком хорошо тебя знает, Гиландрис, – сказал один из колдунов. Одну руку он поднял в знак приветствия, а другую держал на рукоятке ведьминского клинка, что свисал с его пояса. – Я Заратуин. Другой колдун – Фаериуннат. Я заверяю тебя, мы вдвоем, безусловно, все еще желанные члены Ануивенского общества.

– Может быть, пропустим все эти знакомства? – промолвил Азурмен. – Пилот с нами, поэтому мы должны как можно скорее приготовиться к взлету.

Диковинно одетый капитан скривился.

– Наши странники и гравициклы доложили, что Воры Плоти собираются вновь пойти в атаку. В первые секунды отрыва от земли мы наиболее уязвимы, поэтому мы не можем так рисковать, находясь под открытым огнем. Хоть мы и заставили умолкнуть их дальнобойные пушки, у них еще есть орудия, которые могут навредить нам. Мы должны отразить их штурм прежде, чем мы отбудем.

– Как я и предвидел, – добавил Гиландрис. – Можете не сомневаться, когда придет нужный момент, мы не упустим его.

– Ну и странную компанию ты выбрал, – произнесла Неридиат, взглянув на корсара. В ее глазах читался упрек. – Полагаю, это твой корабль?

– Тинарин Туатерин, космический принц, известен многим как Блистание Небес, – сказал он, угодливо поклонившись ей. Как показалось Неридиат, его манеры сочетали в себе искренность и насмешку, а когда он выпрямился, он решил обезоружить женщину своей улыбкой. – Это «Цепкая молния», и я извечно буду тебе благодарен, если ты вытащишь нас из этого досадного положения.

– Басир Мастер Рун, – сухо заявил костопев. – Не буду забивать тебя своими объяснениями. Ремонтные работы в процессе, но пока мы не готовы к отбытию.

– Ты же тот самый пилот? – произнес Гиландрис, шагнув ей навстречу. Он встал впереди остальных и таким образом решил показать, кто здесь главный. Он взглянул на Азурмена. – Я предвидел ее прибытие. А вот тебя я не ожидал увидеть.

– Не стоит сразу же хвататься лишь за одну нить будущего, – спокойно промолвил лорд-феникс. – Иначе будущее само ухватиться за тебя.

– Это угроза? – спросил ясновидец, отступив на шаг назад. Он бросил взгляд на двух колдунов, как будто бы они могли вмешаться и заступиться за него.

– Мы собрались здесь, только чтобы защитить тебя от Темной госпожи и ее приспешников, – заявил Заратуин. – Я разве похожу на безумца? Я не встану поперек воли лорд-феникса.

Устала.

– Прекратите эту пустую болтовню, – отрезала Неридиат, чуть повыше подняв Манью. – Кто-то, наконец, скажет мне в точности, что от меня требуется? Если мы не отбываем прямо сейчас, тогда отведите меня туда, где бы я могла уложить свою дочь.

– Лучше вам двоим отдохнуть, – добавил Азурмен. – Впереди ждет нелегкое и напряженное задание.

– Прошу прощения, мадам Неридиат, – произнес Тинарин, встав между пилотом и Гиландрисом. – Я отведу вас к вашим покоям. «Цепкая молния» очень велика, поэтому лучше, чтобы вы не бродили без проводника.

Неридиат кивнула и последовала за капитаном, который жестом подозвал ее к себе. Азурмен не отходил от нее, а остальные шли поблизости. Она повернула голову и посмотрела на лорда-феникса.

– Кажется, все очень хотят удостовериться, что я наверняка найду дорогу к своей каюте, – сказала она.

– Ты слишком важна для нас, это все для твоей же безопасности, – ответил Азурмен.

– Да, надеюсь, что это и правда так.

Когда они добрались до коридора, который отходил от пускового отсека, Басир Мастер Рун пробормотал какое-то извинение себе под нос и ушел, направившись к корме. Гиландрис приказал Заратуину и Фаериуннату приготовиться к отражению вражеских атак на линкор. Проворчав, Заратуин извинился и зашагал куда-то, а следом за ним побрел и другой колдун.

– Ты не будешь вместе с ними, когда придет битва? – спросил Азурмен.

– Я видящий, а не воин, – недовольно проговорил Гиландрис. – Помимо этого, я слишком ценен для искусственного мира, чтобы сражаться с противниками лицом к лицу.

– И какова же твоя роль? – поинтересовалась Неридиат. – Тебя давным-давно изгнали с Ануивена. Какое тебе дело до того, что происходит с искусственным миром. Говори прямо, я не стану слушать твои загадочные провидческие речи.

По-видимому, Гиладриса оскорбили подобные слова, и он на секунду остановился. Он крепко обвил пальцами кисть руки и продолжил ход. Заговорив вновь, он уже не смотрел на Неридиат.

– Сын никогда не забудет свою мать. Не стану спорить, что некоторые приравняли мои определенные действия к вторжению в чужие жизни, однако последние события доказали, что мои исследования шли в правильном направлении. Ануивен попал под угрозу, и сейчас я пытаюсь развернуть ее в сторону тех, из-за кого она и возникла. Моя цель – перенаправить войска, в данный момент осаждающие линкор, чтобы они вмешались в завоевательные планы Ультве.

– Ты идешь против другого искусственного мира? – От этой мысли на Неридиат с одинаковой силой нахлынули удивление и ужас. – Эти развращенные люди убьют других эльдар?

– Прискорбное, но неизбежное последствие конфликта, который развязали видящие с Ультве. Ради собственной защиты они подставили под удар Ануивен. Я просто-напросто отвечаю тем же на их враждебность.

– Совет видящих одобрил твои действия?

– Их вмешательство нежелательно, – признался ясновидец. – Они знают про возникший кризис. Но они еще потом скажут мне спасибо за мое участие в решении проблемы.

– Я все никак не пойму, как эта мелкая ссора может быть угрозой для всего нашего народа, – сказала пилот Азурмену.

– У каждого решения есть свои последствия, а на каждое действие найдется своя реакция, – промолвил лорд-феникс. – Борьба между двумя мирами-кораблями может охватить всех. Нельзя позволить войне так сильно обостриться.

– Хорошо сказано, – воскликнул Гиландрис. – Если мы сейчас предотвратим серьезную размолвку, Ультве поймет, что и на них может найтись управа. Они прекратят свои интриги против Ануивена, и мы продолжим жить в мире и согласии.

– А какое я имею к этому отношение? – спросила Неридиат. Она прикоснулась к руке Тинарина. – Что случилось с твоими пилотами?

– Их полностью поглотила навигационная матрица, когда произошли катастрофические изменения в подаче энергии. – Он опечалился и немного помялся. – Их разумы были выжжены. Остались только пустые тела.

– Почему тогда звездолет не разбился? Судьба явно уберегла тебя от печального конца.

– «Цепкая молния» вобрала в себя остатки их сознания, чтобы обезопасить приземление, – ответил капитан. – Мы могли бы взлететь, но без такого пилота, как ты, который может сцепляться с матрицей, мы бы не превзошли в маневренности те корабли, что с нетерпение ждут нас. Наши души не смогут понять или даже прочувствовать такие тонкие материи. Эти проклятые суда измельчат нас на куски прежде, чем мы достигнем орбиты. Не волнуйся, корабль сам сразиться с врагами, тебе всего лишь нужно открыть ему свою нервную систему.

Неридиат не знала, что и сказать, поэтому решила попридержать остальные вопросы при себе. Чем больше она понимала, что вообще происходит, тем меньше ей хотелось в этом участвовать.

Они остановились около золотого проема, закрытого витиевато украшенными дверьми. По приказу Тинарина двери отворились, обнажая транспортную камеру. Капитан мелком оглянулся на Гиландриса, затем на Азурмена, а потом махом руки пригласил Неридиат в транспортер.

– Сначала пусть наша гостья отдохнет, а уже потом мы будем забивать ее голову более подробными разъяснениями, – произнес корсар, когда она ступила внутрь. Он встал в проем, преградив остальным путь.

Азурмен глянул на Неридиат.

– Сейчас нам надо охладить пыл новой атаки Воров Плоти. Когда мы будем готовы к отлету, ты тоже должна быть готова.

– Просто расслабься и отдохни, – добавил Тинарин. Неридиат посмотрела на него исподлобья. – Правда, ты просто попробуй.

– Нас ждет битва, – развернувшись, сказал Азурмен остальным.

– Ты имеешь в виду, ждет победа? – произнес Гиландрис.

– Возможно.

Двери бесшумно захлопнулись, и теперь Неридиат с Маньей остались наедине с капитаном корсаров. Он улыбнулся, когда провел рукой по контрольной панели, направив транспортер к нужному месту. С едва слышным гулом камера начала движение.

Незнакомцы.

– Все эти ясновидцы, лорды-фениксы, пираты, – прошептала Неридиат, делая вид, что целует дочь в ее маленький лоб. – Они, и вправду, незнакомцы, моя сверкающая звездочка.

Опасность?

– Спи, моя красавица, и ни о чем не беспокойся. – Она оглянулась на Тинарина, который, разглядывая камень в перстне, притворялся, что ему неинтересно знать, о чем она разговаривает с дочерью. – Я никому не дам обидеть тебя.

VII

Иллиатин бежал, оставляя змееобразные тропинки в блестящем золотом тумане, который устлал весь город. Повсюду лежали усеявшие улицы и переулки мертвецы, а некоторые из них были так ужасно искорежены, что, по-видимому, упали с верхних этажей и балконов. Казалось странным, что их лица застыли в умиротворении, словно в последний миг жизни их страдания улетучились, а их мирские желания наконец были удовлетворены.

Гогот нарушил воцарившуюся тишину, выдав других выживших. Памятуя о том, что за эльдар правили городом в его роковые дни, Иллиатин решил, что ни в коем случае не должен пересекаться с остальными.

Пока он направлялся к штабу Настоящих Стражей, его одолевали противоречивые мысли. Хоть его и потрясло до глубины души все происходящее, страх за жизнь Тетесиса заставлял его ноги бежать быстрее. Также подгонял его и страх за собственную жизнь, ибо он из последних сил надеялся, что найдет брата живым и тот сможет защитить его.

Туман начал сгущаться, и зависшие в воздухе капельки становились все больше и больше. Сияющие серебряные бусины размером с его кулак медленно спускались к земле, скользя по воздуху, будто слезы по щеке.

В изумлении он остановился. Он выставил руку, и одна из капель легла на его ладонь. Сначала она показалась холодной, но через миг бусина наполнилась теплом, вытянув, по-видимому, немного жизни из Иллиатина. Потом он осознал, что она не питалась энергией, а делилась. Капля стала твердой, превратившись в овальный камень. Он быстро пульсировал в такт его колотящемуся сердцу.

Вокруг него лежали и другие камни. Он набивал ими карманы и два мешочка, висящие на поясе. Пока он хватал столько камней, сколько мог унести, он приметил, что остальные не оживились от его прикосновения.

Когда Иллиатин отоврался от сбора камней, он взглянул наверх и впервые увидел небеса. Поблескивающий туман почти разошелся и обнажил ужасную картину.

Когда он увидел, что стало с небом, безмолвный крик застыл в его горле, а камни выпали из руки.

В лиловом небе висело черное солнце, по которому пробегала рябь и завитки, словно по взболтанному маслу. Вокруг светила медленного кружила корона из белоснежных звезд, напоминавших сверкающие бриллианты. Звезды по всему небу то появлялись, то исчезали. Одни из них горели красным, зеленым или голубым, а другие судорожно колыхались, показываясь, а потом уносясь из реальности.

Само небо, словно готовая разбиться о скалу волна, менялось и расплывалось, еще сильнее искажая звездную пелену. От всего этого у Иллиатина закружилась голова, но он никак не мог оторвать взгляда от беснующихся небес.

Повертевшись, он осмотрел все небо и заметил два огненных столба, которые пылали в космическом вакууме, подобно двум желто-оранжевым пожарищам. Затем он понял, что это были колонны паутинных врат, охваченные психической энергией. Когда-то они находились очень далеко от планеты, и видеть их отсюда казалось чем-то немыслимым.

Оторвавшись от небес, Иллиатин побежал, задыхаясь от отчаяния. Он крутил головой, оглядывая разрушенные здания в попытке отыскать знакомые улицы. Тут и там он замечал далекие силуэты, которые мелькали на узловых станциях или на воздушных дорожках. Некоторые ошеломленно стояли на месте, другие бежали, а третьи лихорадочно тряслись от непреодолимого ужаса.

В конце концов он отыскал штаб Настоящих Стражей. Один из них, что охранял вход, был мертв, а на его грудной пластине лежал кристаллический шар. Перепрыгнув через бездыханное тело, Иллиатин ворвался внутрь через открытую дверь. Мертвые заполонили каждую комнату и коридор. Их пустые оболочки опирались спинами о стены, лежали вниз головой на винтовых лестницах или сокрушенно раскинулись на стульях, столах и рабочих стойках.

Он добрался до крыши и увидел двоих эльдар в броне, которые заворожено разглядывали небо.

– Тетесис?

Один из них повернулся, и на Иллиатина тут же накатило облегчение, когда он узнал в нем своего брата. Пошатываясь, они зашагали навстречу друг другу. Братья прошли через такие страшные события, что ни у одного из них не было сил ни смеяться, ни плакать.

Внезапный взрыв в центре города привлек их внимание. Стрела бело-фиолетовой молнии ринулась ввысь, просверкав в небе пару секунд. Она оставила рану в небесах, которую Иллиатин сначала принял за послесвечение в глазах. Однако, когда он повернул голову, разрыв никуда не двинулся. Черный дым густым и бурлящим потоком хлынул из разлома, обволакивая узкие улочки и переулки, которые когда-то назывались Звездной тропой.

Разрыв резко расширился, охватив еще пару башен бешеными взрывами энергии.

– Варповый разлом, – пробормотал Тетесис. – Рана на теле реальности.

– Там еще один, – произнесла другая Стражница, которую звали Маесин. Она указывала на радужное пламя, которое медленно расходилось дугой от аренного парка. Под яркой многоцветной аркой мерцала злато-черная равнина.

– Что это? Что произошло? – вопрошал Иллиатин. Он достал одну из небесных слез, на которые недавно наткнулся. – Что это?

Тетесис взял камень из протянутой руки брата, и кристалл сразу же оживился от его касания, засияв темно-красным, прямо как у Иллиатина.

– Кажется, он активируется психической энергией, – предположил Иллиатин и показал брату свой камень. – Ты чувствуешь это? Связь?

– Да, – ответил Тетесис. Он кивнул в сторону Маесин, чтобы она взяла себе камень, и втроем они уставились на сияющие кристаллы.

– Старому миру пришел конец, – провозгласил Тетесис. – Этот новый мир скрывает много опасностей и чудес. Когда-нибудь мы раскроем их секреты, но сейчас нам лучше позаботиться о своем выживании. Другие сумели выжить, но не каждый из них станет нам союзником.

– Мы обречены, – прошептала Маесин. – Напророченная гибель пришла за нами, а весь этот ад – наших рук дело. Прислушайтесь к крикам наших мучителей.

Иллиатин прислушался, но потом понял, что Маесин имела в виду не прерывистые крики и вопли, доносящиеся с улиц. Он уловил еле слышимый шепот, чью-то непрерывную речь, полную угроз, обещаний и описаний отвратительных поступков. Чем дольше он слушал, тем больше убеждался, что голос исходил из его собственного разума. Вскоре он затерялся в этом наваждении, попав в плен насмешек и искушений.

Тетесис положил руку на плечо брата, тем самым выведя его из исступления. Иллиатин оглядел город и увидел только тьму и безумие. Звезды шатались и качались, словно в опьянении, а небо было разорвано на куски. Где-то вдалеке он ощущал что-то еще, что было частью его самого. Это нечто установило неразрывную связь с его душой и жаждало поскорее заполучить ее. Злобный монстр, который знал о его существовании.

Иллиатин упал на колени и закрыл руками лицо, дико трясясь от беспредельного ужаса.

17

Воры Плоти, собрав свои разрозненные войска в одну армию, напали на линкор, когда уже стали сгущаться вечерние сумерки. Все началось с грома снарядов, которые сотрясли саму землю, прорывая борозды в лесу и превращая окружающую звездолет поляну в пустошь дымящихся воронок. Эльдар ничего не оставалось, как отступать от адского града огня, открывая для врага подходы к кораблю.

Частицы, прилетевшие с крейсеров Хаоса, зависших на орбите, мелькали в сумеречном небе, стреляя из пушек и освещая округу вспышками молний. Гладкие самолеты эльдар свободно лавировали среди пикирующих вражеских эскадр, с легкостью расправляясь с большинством кораблей. На верхней палубе «Цепкой молнии» заиграли оборонные блистеры, запалив по боевым судам сконцентрированным лаз-огнем в попытке уничтожить или отогнать их. Взрывы озарили алое облачное небо, и обломки истребителей дождем упали на землю, однако нескольким кораблям удалось уцелеть. Они пролетели мимо линкора и пронеслись над горящим лесом, выпустив на деревья зажигательные бомбы, что заставило эльдар отступать еще ближе к своему судну. В конце концов их изловили эльдарские истребители или уничтожили стрелки, находящиеся на борту линкора.

Наблюдая за штормом молниеносных снарядов и бурных взрывов, призрачный рыцарь присел под выступом скалы, направив почти всю энергию на поддержание рассеивающего щита. Посреди разрушительного града огня белое энергетическое поле ничуть не отличалось от других ярких вспышек света. Осколки и грунт стучали по бронепластинам исполина, чье черное с тигриными пурпурными полосками тело почти сливалось с сумеречной тьмой.

Губительная буря прекратилась так же быстро, как и началась. Грохот взрывов и свист пикирующих кораблей сменился потрескиванием огней и диким рокотом примитивных двигателей внутреннего сгорания. Когда появились бронешагатели, возглавлявшие наземную атаку, рев моторов и визг срубаемых деревьев усилил несмолкаемый шум. Гигантские машины валили деревья вращающимися зубастыми пилами и вырывали их с корнем объятыми энергией кулаками. Позади них шли более приземистые шагатели, которые громыхали на своих коротких ногах, обстреливая противников градом ракет, выпущенных из наспинных контейнеров.

И хотя люди подожгли или сравняли с землей почти все естественные укрытия, эльдар все равно старались спрятаться везде, где только могли. Они навели на шагателей свои звездные пушки и яркие копья, и обугленные колья деревьев тут же озарились вспышками лазеров и зарядами плазмы. В танцующих тенях продвигались Жалящие Скорпионы с цепными мечами и пистолетами наготове.

Вокруг линкора скользили «Соколы», «Огненные призмы» и другие гравитанки – их турели вертелись в разные стороны, обрушивая на врагов потоки противотанкового огня. По шагателям ударил шквал заградительных выстрелов – плазменные заряды и лазурные лазеры проделывали в них дыры и вырывали куски их брони. Топливные баки взрывались волнами огня и черного дыма, что добавляло еще больше хаоса к адской картине происходящего.

Механические звери расчистили неплохие дорожки в лесу, по которым следом ехали танки и транспортеры, чьи гусеничные ленты усердно перемалывали грязь и пепел. Они наталкивались на пни, с трудом перебирались через них, проносились по кратерам, преодолевая всякую преграду на своем пути. За ними шла орда разношерстных людей, облаченных в накидки, стеганные кожаные куртки, солдатскую униформу и пластины крепкой брони. На теле каждого из них виднелись татуировки, шрамы или намалеванные чем-то символы, образующие руну Темной госпожи, загадочной чемпионки, которая призвала такую огромную армию.

Рабы Хаоса стремились попасть к линкору любой ценой, не обращая внимания на потери, которые несло их войско, попадая под рассеивающие лазеры и заряды звездных пушек. Пикирующие Ястребы парили на крылатых полетных ранцах высоко в небе, поливая надвигающуюся массу людей градом огня из лазбластеров. Уклоняясь от вражеских лазразрядов и пуль, они забрасывали танки вырубающими гранатами, которые перегружали их двигатели и замысловатые системы электрическими разрядами и электромагнитными импульсами. Повсюду аспектные воины кидали в людей плазменные гранаты, которые прожигали вражескую плоть дотла.

Орда Хаоса не прикрывала себя огнем и не защищала собственные фланги, бездумно мчась через эльдарские оборонительные линии прямо к «Цепкой молнии». Нимуирисан безмолвно смотрел, как неподалеку от его убежища прошел дивизион танков и взвод пехоты, не обратив на гиганта никакого внимания.

Нимуирисан хотел выскочить из укрытия и напасть на них, но Джаритуран не дал его боевым инстинктам захлестнуть призрачного рыцаря. Мертвый близнец не двинул исполина с места, сопротивляясь настойчивым командам Нимуирисана.

– До них рукой подать! – жаловался Нимуирисан, затопляя призрачный круговорот рыцаря неодобрением. – Мы должны атаковать прямо сейчас!

Джаритуран упрямо молчал, а призрачный рыцарь неподвижно сидел на своем месте. Раздраженный Нимуирисан рискнул перебороть брата своей железной волей, приказывая шагателю встать и ринуться в атаку. Команда затухла, рассеянная непреклонным близнецом.

Битва все бушевала, и Нимуирисану только и оставалось, как разочарованно наблюдать за ней. Ценой трех машин сородичам удалось превратить дюжину людских танков в пылающие обломки. Жертв среди хаосопоклонников было не счесть: сотни, а то и тысячи умерли в этом водовороте огня. Им было плевать на кровавую бойню – их танки прорывались через горы трупов, а бегущие следом за ними солдаты без оглядки карабкались по раненым и убитым.

Только тогда Нимуирисан понял, чего ждал его брат.

Позади пехоты шла громадная машина, возвышающаяся над танками и транспортерами. Она шагала на шести механических ногах, без труда круша останки танков и воинов и с треском ломая пару уцелевших деревьев. На ее спине сидела орудийная башня с двумя массивными пушками.

Чудовище остановилось, крепко уткнувшись ногами в землю, чтобы подготовиться к выстрелу. Турель двинулась справа налево, отслеживая свою жертву, и с оглушительным грохотом открыла огонь.

Нимуирисан смотрел на ослепительные шары, которые с визгом проносились через все поле битвы, и призрачными глазами рыцаря разглядел в них два пылающих черепа. Психически заряженные снаряды ударили по «Огненной призме», окатив ее зеленым огнем, и разорвали гравитанк на части. Обломки закружили и завертелись во все стороны, сметая большую часть отряда гвардейцев, которые подводили искажающую пушку к танку.

Громадина двинулась вперед, и десяток вспомогательных орудий заиграли огнем, осветив сумеречную округу трассирующими снарядами и взрывчатыми болтами. Группа Пикирующих Ястребов нырнула к неповоротливой машине, и культисты, управляющие противовоздушными пушками броневых куполов, установленных на спине чудовища, забили по ним огнем.

Словно открыв дверь, чтобы запустить в дом бушующий ураган, Джаритуран внезапно позволил импульсам Нимуирисана затопить психическую матрицу призрачного рыцаря. Ведомый волей своих пилотов исполин пустился бегом и запалил по гиганту плазмой из звездных пушек.

Приближаясь к чудищу, Нимуирисан на миг так поразился, что чуть не потерял равновесие. Тварь вовсе не была обычной машиной: из-под бронепластин на боках и турелей выглядывала темно-синяя чешуйчатая кожа. На рогатой голове покрытого доспехами зверя сидел металлический шлем, который Нимуирисан вначале принял за водительскую кабину.

Когда башня развернулась на него, он тут же пришел в себя. Как раз когда он поднял перед собой левую руку и активировал рассеивающий щит, хаосопоклонники открыли огонь. Черепа пронзили мерцающее поле и врезались в генератор щита. Нефритовое пламя захлестало по руке призрачного рыцаря, после чего ядро рассеивающего поля взорвалось облаком искр.

– Кажется, у нас проблемы, – сказал Нимуирисан, но Джаритуран похоже не слушал его.

Исполин, питаемый гневом мертвого близнеца, стрелой рванул вперед, но не стал включать звездные пушки. Крупнокалиберные пули и светящиеся снаряды со свистом проносились мимо мчащейся боевой машины, и даже шальные выстрелы никак не смогли замедлить его ход.

С разбегу они плечом ударили в бок громадной твари. Когда призрачный рыцарь слегка приподнялся, зверь чуть завалился на одну сторону. Нимуирисан тяжело дышал из-за грузности монстра, однако он все еще продолжал просто наблюдать за яростными действиями брата. Ноги исполина утопали в грязи, но он не прекращал толкать, пока три лапы чудища не оторвались от земли.

Гигант попытался уклониться, и тогда рыцарь схватился за его бронепластину. Она сминалась и гнулась, но продолжала крепко сидеть на его боку, пока Джаритуран изо всех сил старался опрокинуть брыкающегося зверя. Когда призрачный рыцарь полностью выпрямился, неповоротливый монстр с тяжеловесной турелью на спине не смог ничего предпринять в ответ.

Зверь перевернулся кверху лапами, словно черепаха. Башня покорежилась под весом его тела, и заколдованные боеприпасы взорвались ослепительным сине-красным и фиолетовым светом, окатив тварь и рыцаря смертоносными косами зазубренных осколков.

Обломок орудийного ствола пронзил грудь эльдарского шагателя. Нимуирисан вскрикнул, и вспышка ярости Джаритурана сразу же пробежала по всей матрице. Сосредоточившись на твари, Нимуирисан взял на себя контроль и ухватился за ее шлем, отодвигая голову чудища в сторону и обнажая его шею, покрытую желтыми пятнами. Призрачный меч засверкал от психической энергии, которая струйками танцевала по всей его длине. Нимуирисан воткнул клинок в громадину, прорезая ее толстую кожу и мышцы.

Дюжине культистов удалось выжить, и они беспомощно стреляли по призрачному рыцарю из пистолетов и лазганов. Поднявшись, эльдарский шагатель смел половину из них взмахом меча. Остальных Джаритуран сжег потоками плазмы.

Возвышаясь над побежденным монстром, Нимуирисан тяжело дышал, будто бы он все проделал собственными руками, а не психическими импульсами. Он уже хотел поделиться занимательным наблюдением с Джаритураном, как вдруг что-то врезалось в их левое плечо, вырвав руку и свалив призрачного рыцаря в болото грязи и звериной крови. Снаряд сорвал кусок нагрудника, разбив часть психического круговорота. Нимуирисан решил связаться с братом, но впервые с момента рождения он не ощутил его присутствия. Он был физически ошеломлен, и в полусознательном состоянии повернулся туда, откуда пришелся выстрел. Перед призрачным зрением боевой машины мелькали помехи.

Вдалеке второй зверь грузно шагал через лес. Нимуирисан видел, как мерцал колдовской огонь пушек, направленных на сраженного рыцаря.

VIII

С перекинутым через плечо мешком драгоценной еды Иллиатин, одетый в серые лохмотья, поднимался по ступеням храма. Настороженно оглядываясь назад, он сунул руку в потайной альков, расположенный внутри одного из столбов крытой галереи. Открыв маленькую дверь, которая находилась сбоку от величественного входа, он с облегчением проскользнул внутрь, радуясь тому, что наконец скрылся от вездесущего света, затопившего город.

Босиком он шел по каменному полу узкого коридора, отходящего от главного вестибюля. Пройдя по мозаичной плитке, он пересек прихожую и подошел к полузаметной винтовой лестнице, которая вела в жреческие покои. Он брел наверх, бессознательно перебирая ногами. Свалив сумку на кучу простыней, которые служили ему кроватью, он прошел по комнате и остановился у тайничка, хранящего его скудные пожитки. Покопавшись в потертой и оборванной одежде, он достал два сияющих камня, один из которых был красным, а другой – голубым. Иллиатин прижал их к груди и бессильно рухнул на кровать.

– Становится все хуже, – промолвил он камням. – Многие убежали в Паутину, но я боюсь идти за ними. Мало того, что они развращены пороками, так еще и саму Паутину больше не назвать надежным местом. Рыскающие по городу демоны сломали замки, которые отделяли варп от межзвездной сети. И откуда я узнаю, какая ее часть уже не безопасна?

Он присел, положив драгоценности на колени.

– Еду уже не так легко отыскать. Я нашел пару недавно умерших эльдар у фруктовых садов, растущих вдоль Вороньей площади. Выжившие головорезы сражаются за то, что осталось от города. Я больше не могу выходить наружу. Слишком опасно. Я отыскал проход под второй усыпальницей, который ведет в сады Иши, цветущие на соседней площади. Кажется, порча не тронула их. Возможно, я смогу вырастить там еду.

Мысль закралась в его голову, и он утих, бросив камни на кровать.

– А какой смысл? – выкрикнул он. Его голос отразился от сводчатого потолка главного храма, передразнивая хозяина.

Иллиатин вышел на мезонин, обрамлявший его комнату, и оглядел помещение. Лучи красного света, струящиеся через многооконные купола, заливали храм. Слева стояла статуя Азуриана из красно-серого камня, которая, преклонив колено, протягивала руку своим почитателям. Из его распростертой ладони текла вода, которая образовывала небольшое озеро, символизирующее благосклонность и мудрость владыки богов.

Именно вода и завлекла сюда Иллиатина. Храм был пережитком прошлого, ибо боги давным-давно умерли во время Войны в небесах. Здание поддерживали в порядке только из чувства долга и уважения к истории. Расхитители и осквернители, ярящиеся в городе с наступлением анархии, обходили его стороной, и даже демоны избегали района храмов.

Чистая вода и приют. Вполне себе подходящие дары от повелителя небес, но они уже не так грели душу. Уют, чья-нибудь компания, надежда. Этого он желал, но не мог получить.

Он с легкостью забрался на балюстраду, держа одну руку на стене, чтобы не упасть. Он взглянул на строгое, но в то же время заботливое лицо Азуриана.

– Для чего? Для чего продолжать жить? – прошептал Иллиатин. Слова затерялись во мраке. Он посмотрел на статую владыки богов. – Дай знак, что ты еще заботишься о нас.

Он сошел с перил.

Что-то вцепилось в ворот его одежды, и он повис, ударившись о стену. Подняв глаза, он лицом к лицу встретился с хмурой девушкой. По-видимому, она была в два раза моложе его, однако ее взгляд казался очень древним. Ее лицо, которое обрамляла копна спутанных волос, завязанных в хвост, было измазано в грязи. Несмотря на свою хрупкость, незнакомка железной хваткой держала его за одежду. Она схватила его второй рукой и потащила на себя.

Он сжал перила и потянулся к мезонину.

– Как тебя зовут? – спросила девушка. Иллиатину вопрос показался довольно странным.

– Не твое дело, – ответил он.

– Я последовала за тобой в храм, решив, что здесь будет безопасно. Мне показалось, что тебе можно доверять. Как же глупо я поступила.

– Правда? – Иллиатин приподнялся, оттолкнув ее в сторону. – Кто ты такая, чтобы судить меня?

– Меня зовут Фараетиль. И да, всегда пожалуйста.

– Тебе здесь не рады, – прорычал он, выпрямившись. – Это мой дом, и я не приглашал тебя.

Девушку задели его слова. Она развернулась и ушла. Иллиатин слушал, как она спускалась по лестнице, а затем уловил глухой стук закрывшейся боковой двери. Он снова повернулся к статуе, готовый повторить задуманное. Он медленно взобрался на перила, а потом замер.

Возможно, Азуриан подал знак из-за завесы, как он и просил. Он вспомнил про девушку и огорчился, что прогнал ее. Она могла бы не спасать Иллиатина, а потом бы просто забрала с собой его вещи. Однако она поступила иначе.

Он обернулся на кровать, где все также среди простыней лежали два камня. Внезапно на него нахлынула волна отвращения к себе. Миллиарды умерли, но его судьба пощадила. Выжили даже самые мерзкие из культистов и гедонистов.

Иллиатин все еще жил, как и та девушка. Должны найтись и другие, которые не отринут наследие всей эльдарской цивилизации.

Он вернулся к размышлениям, положив камни себе на колени и уставившись на благородное лицо Азуриана. Он не обрел надежду. В этом мире уже не было места для нее.

Зато он обрел цель.

18

Пересекающиеся лазерные лучи и сияющие огни освещали небеса так ярко, что никто бы и не сказал, что уже наступила ночь. Мерцание света слепило людей, но не Азурмена. Он уверенно двигался по полю боя, расправляясь с врагами с холодной решимостью. Его наручи выплевывали сюрикены, которые разрезали и валили нерасторопных людей штабелями. Те, кто пережил град мономолекулярных дисков, погибли от поблескивающего силового меча лорда-феникса, которому хватало одного удара, чтобы обезглавить или распотрошить врагов.

Азурмен не понимал, как сюда попало так много людей. Зависшие на орбите корабли не были настолько вместительны, чтобы доставить такую огромную армию. Возможно, они родились и выросли в человеческих колониях, которые ненамеренно заселили древний эльдарский мир, а затем были совращены обещаниями богов Хаоса.

Неважно, скольких культистов убивали эльдар, ибо на место каждого из них вставал новый псих, готовый к кровавому бою. Люди сражались разобщено и без какой-либо стратегии, становясь легкой добычей для мысленно скоординированных эльдарских контратак. И несмотря на свою недалекость, они во много раз превосходили защитников линкора. Даже если каждый эльдар ценой собственной жизни убьет десяток врагов, у людей останутся воины, которые выдержат творящее безумие.

Танки и громадные звери, облаченные в доспехи, все приближались. Огненные Драконы со своими тепловыми пушками и противотанковыми бомбами сделали все возможное, чтобы поддержать гравитанки и тяжеловооруженных гвардейцев, однако непоколебимые людские машины продолжали неумолимо продвигаться. Вскоре они смогут обстрелять «Цепкую молнию», и хоть ее обшивка и была очень крепка, со временем какой-нибудь снаряд проделает в ней гибельную пробоину.

– Гиландрис, ты меня слышишь? – Азурмен знал, что ясновидец следил за связью. – Мы не выдержим боя на открытой местности. Нас перебьют.

– И что ты предлагаешь? Только через самопожертвование мы сможем покинуть эту планету.

– Где пилот? Вы уже готовы к взлету?

– Она еще отдыхает, пока мы проводим последние приготовления.

– Тогда у нас нет выбора. Мы должны сузить поле битвы. Приказывай войскам отступать на «Цепкую молнию».

– Тогда они обрушат на нас бурю огня! Мы не можем рисковать собой ради твоих безрассудных планов. Нет, просто держите людей подальше от линкора, пока мы не будем готовы. Порой судьба требует жертв.

– Даже если мы все погибнем, мы не удержим людей. Мы должны завлечь их на звездолет и использовать ситуацию в свою пользу. Их машины не сумеют забраться на корабль, и тогда их атака задохнется. Нам нужно заманить их на линкор и cкосить их войска. Быстро!

Пока он ждал ответа от Гиландриса, лорд-феникс выпустил поток сюрикенов в группу людей, прошмыгнувших слева от него через пылающие обломки гравитанка. Трое из них рухнули замертво. Остальные притормозили, чтобы обстрелять Азурмена в ответ, однако тот уже мчался на них. Только несколько снарядов успели отскочить от его брони или пролететь мимо, прежде чем он убил их ударом меча.

– А если они не последуют за нами?

– Последуют. Безумство захлестнуло их, разве ты не чувствуешь это? – Азурмен ощущал бурлящие эмоции, которые исходили от людской орды. Они напоминали горячие потоки воздуха, струящиеся от пылающих деревьев, что окружали поле брани. Воздух смердел Хаосом, а этот запах лорд-феникс знал очень хорошо. – Они хотят убить нас. Только и всего. Им не нужны ни Анкаталамон, ни паутинные врата, ни линкор. Только мы. Раз так, тогда мы станем приманкой в клетке.

– Мы не можем улететь с людьми на борту. Это слишком опасно.

– Нам придется, – произнес Азурмен. – Никто из них долго не протянет. Если мы не решимся на это, тогда «Цепкую молнию» уничтожат прежде, чем она успеет оторваться от земли. Когда атака ослабеет, Неридиат должна быть готова поднять корабль.

Опять повисла тишина. В последующие безмолвные мгновения лорд-феникс мечом и сюрикенами успел сразить дюжину людей. Их кожа, покрытая татуировками, превратилась в лохмотья под стать тряпью и униформе, которые они носили. Расчлененные трупы растянулись в кровавых лужах около его ног. Другие эльдар слушали их разговор, и без какого-либо прямого приказа или согласия десяток отрядов аспектных воинов отступал по велению экзархов, которые отвечали на зов Азурмена.

– Хорошо. – Напряженный голос Гиландриса был холоден. – Веди врагов на борт и уничтожь их. Когда починка закончится и мы отбросим людей от линкора, я разбужу Неридиат и подготовлю ее к отлету.

– Именно так все и будет.

Гиландрису не нужно было отдавать приказы или как-то с помощью слов сообщаться с войском. Новая стратегия разошлась по эльдарской армии со скоростью мысли, и через мгновенья контратаки и сдерживающие удары сменились быстрым отступлением.

Первыми отступали тяжелые орудия под защитой кордона аспектных воинов и гвардейцев, а затем и они убегали к линкору, прикрываемые выстрелами Темных Жнецов и гравитанков. Люди заполняли разрывы между армиями, словно воздух, охватывающий вакуум, и мчались к перекрестному огню, который вели меньшие орудия линкора, «Соколы» и кружащие эскадры гравициклов и «Випер». Пока Азурмен руководил отступлением, люди умирали десятками.

Отряд за отрядом они бежали по посадочным трапам, которые дугой спускались от «Цепкой молнии». Широкие стыковочные отсеки нижних палуб корабля были открыты для гравимашин.

И тут орудия умолкли.

Люди приливной волной гнались за своими врагами по корабельным трапам. Они вбегали на борт «Цепкой молнии», не заботясь о том, что их там ждало, и расползались по ней, подобно яду, расходящемуся по венам.

И тогда эльдар ударили с новой силой, начав следующую череду убийств.

IX

Он не слышал ее, но зато ощущал. За время, проведенное в одиночестве, он отточил как физические чувства, так и психическое восприятие. В новой вселенной царили эмоции и чувства, которые он улавливал, словно находясь между реальным и нереальным. К такому выводу он пришел после долгих наблюдений за миром с высот храма. Бесконечно тянущиеся дни и ночи он мысленно блуждал по другим местам, освободив от оков свой разум, как и во время возвышения по дереву грез.

Она бежала.

Бежала сломя голову за несколько улиц отсюда. Она сначала бездумно мчалась куда глаза глядят, а те, что преследовали ее, были у нее на хвосте. Их переполняла охотничья хмель, подпитываемая жадностью и желаниями, которые пылали подобно огню, озарявшему собой весь город.

Он рассеял свою душу и слился с городом, наконец услышав ее тяжелое дыхание и животные визги стаи гонителей. Ее страх походил на струю прохлады, бегущую по извилистым улочкам. И хотя она сворачивала в переулки, петляла и запутывала следы, они не теряли ее психического запаха, который манил их невинностью и чистой, подобно крови, привлекающей гончих.

Как раз крови они и хотели. Крови и страха. Ее крови и ее страха.

Многие из них сгинули в Паутину, где демоны были не так могучи. Здесь, в межмирье, где переплетались жизнь и смерть, адские твари чувствовали себя как дома. Они захватили весь город, и он решил не мешать им. Демоны властвовали везде, кроме храма Азуриана и садов Иши. Они ощущали там древнюю силу и не приближались к ним, хоть планета и находилась в их царстве.

Демоны превратили город во дворец удовольствий, в котором они обращали и перекраивали утехи немногих оставшихся жителей в муки, захлестывающие органы чувств развратом и дикой энергией Хаоса.

Он никогда прежде не размышлял о Темных богах, которые всегда были мифом, чем-то далеким и невероятным. Как и Война в небесах, истории о них казались полуправдой, легендой, приправленной ложью.

Однако сейчас боги Хаоса стали пугающей и смертоносной реальностью. Со временем он осознал природу того, что случилось с его народом. Он жил в самом сердце существа, которое эльдар произвели на свет и которое стало для них божьей карой, пронесшейся по всей Галактике. Он по-прежнему ощущал монстра, что присосался к его душе, вытягивал его жизненные силы и существовал благодаря проклятию эльдар, угнездившемуся в нем.

Бог сформировался из порочности и жажды, утоленных и неутоленных желаний, обожания и страсти быть обожаемыми. Его породили распущенность всей звездной империи и переход к открытию новых ощущений для собственного тела и разума, да такой быстрый и резкий, что даже экзодиты, давно предсказавшие грядущую погибель, не знали наверняка, какой катастрофой все закончится.

Мыслями он вернулся к девушке. Страх стал, подобно копью, направлять ее передвижения. Он разгадал ее замысел отыскать себе убежище, в котором она когда-то уже была.

Она поднялась к колоне и нашла спрятанный в ней замок, после чего боковая дверь открылась с щелчком, который эхом отразился от стен храма.

Слишком поздно. Они уже заметили, как она пробралась в святилище.

Она обнажила для них его сокровенное место, нарушила его покой.

Он сбегал по лестнице, чтобы остановить и прогнать девушку, но, когда эльдар достиг вестибюля и посмотрел на ее до смерти перепуганное лицо, он понял, что не бросит ее.

Преследователи настороженно вошли внутрь, сбитые с толку разреженным воздухом храма. Царящее здесь спокойствие смутило их, и они, будто псы, стали принюхиваться. Одеждой им служили обрывки брони и ткани, а в руках они держали длинные клинки. Их кожу в качестве украшений пронзали крючки и шипы.

Вдруг женщина с красными волосами, которые торчали иголками из ее головы, зарычала на них, не отрывая от двоих свои безумные голодные глаза.

– Кто ты? – потребовала она, направив на него изогнутый кинжал.

Он взглянул на Фараетиль, а затем снова на женщину.

– Азурмен. Рука Азуриана.

19

Манья все не унималась, постоянно взвизгивая от страха. Пока вражеские снаряды били по обшивке корабля, грохот и гром проносились по всей «Цепкой молнии», а коридоры заливал шум криков и выстрелов. Однако не только это так сильно тревожило дитя. Корабельная матрица кипела от боевых мыслей и убийственных импульсов аспектных воинов и от боязни и отчаяния экипажа. Что еще хуже: психический круговорот обуяли дикая ярость и слепое невежество неприятелей, чей разум, подобно несчетному числу камней, колотил по стеклу матрицы, повреждая ее своей безграничной жестокостью.

Так много людей бушевало на борту корабля, что их животные, низкие желания и импульсы затапливали разум судна, подобно приливной волне, которая крушит прибрежные поселения. Взрослые эльдар могли защититься от подобного эффекта, прервав связь с «Цепкой молнией». Малышка Манья не умела так делать, поэтому после перегрузки психической сети ее стали одолевать ужасные мысли и безумные картины.

Коридор был усыпан трупами. Те гвардейцы, которые должны были охранять Неридиат, погибли по пути к пилотному отсеку. Враги своим грубым оружием разорвали их сетчатую броню на части, однако и сами они не пережили схватки, замертво рухнув на пол от сюрикенов и рычащих цепных мечей. Перед смертью глава сопроводительного отряда Фаедарт перерезал глотку последнему налетчику. Кровавые останки повсюду окружали пилота и ее дочь.

Прижав к себе Манью, Неридиат убегала подальше от боев и расползающегося кошмара людской атаки. Она изо всех сил пыталась защитить дочь от эффектов психической перегрузки, пригласив ее в свой разум и используя собственные барьеры, чтобы оградить ребенка от хаоса, охватывающего матрицу.

Женщина бежала без оглядки, бессознательно поворачивая за углы и наугад мчась по коридорам. Казалось, что от людей негде было скрыться. Неридиат на мгновенье прикоснулась разумом к матрице и узнала, что хаосопоклонники проникали на корабль сразу из нескольких мест, которые остались без присмотра из-за массового отступления эльдар. Она не понимала, как людям удалось так быстро прорваться на судно и почему никто не пришел защитить ее и Манью.

Она тут же пришла в себя, когда услышала резкие голоса, что-то бормочущие на своем грубом языке. Свет замерцал, выдав приближающиеся помехи в матрице. Залитые мелькающими огнями стены, по которым замельтешили неуклюжие тени, будто изгибались.

Манья все кричала, и Неридиат второпях приставила руку к ее рту и, развернувшись, направилась назад. В мыслях ее дочери спутывались страх и паника, которые запеленали все остальные эмоции. Малышка плакала, не в силах выносить мучительные психические терзания. Пока женщина бездумно блуждала по коридорам корабля в попытке отыскать убежище, ее разум противился внутренним и внешним угрозам.

Не с такими событиями она ожидала столкнуться. Жизнь внезапно заполнилась ужасами и стала очень хрупкой. Неридиат подавила нарастающий страх, всхлипывая и изо всех сил пытаясь не думать о том, какой опасности она подвергла свое дитя. Ее живот так сильно скрутило от страха, что она чуть ли не упала. Неридиат вовсе не успокаивало то, что ей пришлось впутать во все это Манью, чтобы даровать дочери светлое будущее. Скрежеща зубами, она двинулась вперед, чтобы найти какое-нибудь безопасное место. Азурмен избрал ее, а ясновидец предвидел их победу. Она сосредоточилась на этой мысли и слегка приободрилась.

Где-то впереди прогремел взрыв, после чего ударная волна пронеслась по коридору и окатила пилота. Она боялась повернуть назад, но и не могла идти вперед. Застыв в ступоре, она не знала, что делать дальше.

И в этот момент она ощутила чью-то успокаивающую энергию, засочившуюся в ее мысли. Это был Гиландрис. Своим мысленным присутствием он успокоил Манью и утихомирил ее страх. Властность и сдержанность исходили от его разума, образовав знакомое ей озеро спокойствия посреди творящего безумия.

– Делай, что я говорю, и ты будешь в безопасности.

Утопая в омуте безмятежности, созданном мыслями ясновидца, Неридиат стала думать более практично, желая поскорее убраться отсюда.

– Может, мне стоит добраться до контрольного отсека, чтобы начать взлет? Так мы ускользнем от атаки.

– Пока вражеские бронемашины могут с легкостью нас обстрелять и пока эти люди у нас на борту, мы слишком уязвимы. Одна неудача, и смертельной катастрофы нам не миновать. К тому же враги сейчас в основном находятся у носа корабля, лучше тебе отправиться на нижние палубы.

Следуя указаниям ясновидца, Неридиат спустилась на несколько уровней, пройдя мимо орудийных палуб. На пути к хранилищам ей два раза по совету Гиландриса пришлось свернуть с намеченного пути из-за снующих повсюду людей. В конце концов он привел ее в пустой склад под одной из лазерных пушек.

– Неридиат, теперь я должен тебя оставить, ибо у меня есть и другие дела. Не сомневайся, все идет так, как мы и задумали. Мы сами пустили людей на корабль, дабы гораздо успешнее скосить их ряды. Мы уже начали выдворять их с «Цепкой молнии». Я свяжусь с тобой, когда все утихомириться.

Когда Гиландрис ушел, на Неридиат нахлынуло чувство одиночества, которое усугублялось пустотой комнаты. Хоть теперь бои и гремели где-то в отдалении, из-за них по матрице все еще пробегали мощные импульсы. Главным для Неридиат было то, что она наконец избавилась от всепроникающего шума.

Она села на голый пол и положила Манью на колени. Девочка перестала кричать, но в ее мыслях ощущалось беспокойство. Чтобы утешить малышку, Неридиат гладила ее по голове и шептала ей теплые слова, сопровождая свои действия психической волной безопасности и успокоения.

Внезапный топот вырвал ее из состояния транса. Шаги раздавались все отчетливее и были слишком тяжелы для эльдар. Послышались голоса людей, бесперебойно рявкающих друг другу что-то на своем неразборчивом языке. Матрицу наводнили их мысли о грабеже и разрушении, и через несколько мгновений слабый порыв воздуха принес с собой через открытую дверь зловоние их немытых тел.

Неридиат оцепенела от ужаса и неожиданности, что ее убежище будет раскрыто. Она уже ничего не могла поделать, ибо ее тихая гавань превратилась в ловушку. Она отчаянно оглядела комнату в поисках укрытия, но не нашла ничего, за чем можно было бы спрятаться. Пол и полки были пусты.

Она привстала, заскользив спиной по гладкой стене, и боком отошла в сторону, чтобы их было не так легко заметить через открытую дверь.

Через миг показался один из людей. На нем была только повязанная широким поясом плотная туника, спадающая до колен. Он бросил взгляд на складской отсек, и Неридиат увидела, что его плоское лицо имело болезненный цвет, а глаза были тускло коричневыми. Его жирные черные волосы неопрятно свисали с головы. Вонь масла и выхлопных газов перемежалась с отвратным запахом тела.

Манья тихо хныкнула, но чужак все-таки услышал ее. Мужчина развернулся и удивленно распахнул глаза, когда встретился взглядом с ошарашенной Неридиат. Когда человек заступил за порог, он открыл рот, прорычав что-то своему товарищу. Другой появился позади него. Этот был лысым, а на его смуглом лице виднелись завитки черных волос, свисающих с подбородка.

В тот момент, когда она услышала людей, она сразу поняла, что нужно делать.

– Закрыть дверь! Запереть ее!

Корабль тут же отреагировал на интуитивный запрос Неридиат, свернув дверные пластины складского отсека, подобно зрачку, и тем самым разрезав второго человека пополам. На секунду по комнате пронесся его пронзительный крик, а затем его голова, туловище и рука вместе с разрезанными органами шлепнулись о пол в брызгах крови.

Другой человек развернулся, разинув от ужаса рот. В этот момент Неридиат увидела, что его туника была расстегнута у шеи. Слева на его грубо остриженной груди красовалась метка. Этот символ она не знала в деталях, но все равно поняла, что это была руна Темных богов.

Человек шокировано взглянул на останки своего соратника. Он покачнулся на дрогнувших ногах, после чего его вырвало потоком желчи и полупереваренной массы. Неридиат попятилась, однако бежать было некуда. Манья ворочалась в ее руках.

После того как человека вырвало второй раз, он выпрямился и, сощурив свои животные глаза, уставился на пилота. Его губа скривилась от гнева. Пока он что-то выкрикивал, указывая пальцем на останки товарища, слюна вылетала во все стороны из его покрытого рвотой рта.

Неридиат заплакала. Слезы заструились по ее щекам, а грудь затрепетала от глубоких рыданий.

– Спаси меня, – прошептала она. Женщина не знала, кого она попросила о помощи, возможно, саму вселенную. Вдруг она почувствовала себя крохотной, одинокой и очень глупой. Судьба может быть как щедрой, так и суровой, ибо в жизни нет никаких гарантий. – Спаси нас. Не дай этому случиться.

Через пелену горести, затуманившую ее глаза, она наблюдала, как человек сделал шаг навстречу ей и ухватился за рукоятку висевшего на ремне пистолета. Он вытащил оружие и жестом приказал ей подойти, рыча на своем диком языке.

Неридиат ни за что на свете не отдала бы этому зверю свою дочь. Указывая на нее пистолетом, он выкрикнул приказ еще громче. Даже сейчас она не могла сделать то, что должна была. Она была быстрее человека. Женщина могла выхватить из его рук оружие и выстрелить прежде, чем неуклюжий чужак успел бы ответить. Но, несмотря на это, она ничего не предпринимала. Ужас, который засел глубоко в ее душе и который был сильнее даже страха за свою дочь, пригвоздил Неридиат к полу.

Ей в голову пришло только одно решение.

Она обвила пальцами шею Маньи, снова и снова повторяя про себя, что так будет лучше. Она и представить не могла, что люди могли сотворить с эльдарским ребенком.

Пугаешь мамочку! Умри!

Неридиат уловила только толику импульса, выпущенного Маньей. Вся мощь психического приказа, сотканного не из слов, а из примитивной потребности, направилась к разуму человека. Он отшатнулся, вздрогнув от боли. Мужчина с ужасом перевел ошеломленный взгляд на дитя. Дрожащей рукой он подставил пистолет к левому глазу. Личико Маньи налилось угрюмостью. Она приоткрыла свой беззубый ротик, а высвобожденная психическая энергия замерцала в ее темных глазах.

Умри!

Человек нажал на пусковой крючок, и иссушающий заряд энергии тут же пронзил его череп. Он упал навзничь, широко раскинув руки.

Неридиат испуганно уставилась на него, следя за каждым движением. Его тело подергивалось от мелких конвульсий.

В безопасности?

Манья заплакала и уткнулась лицом в грудь матери. Мысли пилота превратились в кашу из шока, страха и облегчения, которые слились в одну непреодолимую волну.

Находясь в ступоре, она слышала, как по двери кто-то барабанил кулаками. Неридиат вспомнила, что стук начался сразу же, когда захлопнулась дверь, но все это время ее разум был целиком сосредоточен на человеке, запертом вместе с ней, поэтому она и обратила внимание на шум только сейчас. Она сидела в обычном складском отсеке, который не был оборудован защитной или противовзрывной дверью. Скоро люди прорвутся внутрь.

В безопасности?

– Да, в безопасности, – соврала Неридиат, глядя на пистолет, зажатый в мертвой руке человека.

X

Он находил силы в жалости, а не в злости. В момент Азурмен настиг одичавшую женщину, сильно сдавив пальцами ее дыхательное горло. Когда она, хрипя, рухнула на пол, он поймал лезвие, выпавшее из ее скорчившейся руки. Он бросил кинжал Фараетиль и рванул на следующего культиста, одним резким движением выбив из-под него землю и выхватив его саблю.

Раньше он никогда не сражался ни голыми руками, ни оружием. Его тело бездумно двигалось и реагировало на действия врагов, которые сейчас казались ему медлительными. Азурмен пронзил мечом грудь мужчины, у которого он и забрал оружие, и быстро пригнулся под размашистым ударом топора. Вытащив лезвие, он развернулся и поднял меч как раз вовремя, чтобы отбить следующий удар.

Со звериным визгом Фараетиль бросилась на кровопийц. Она сбила с ног первую попавшуюся жертву, которая оказалась женщиной, и не прекращая пронзала кинжалом ее грудь.

Азурмен воткнул лезвие в живот следующего противника, расценивая убийство как знак милосердия, а не греха. Ему не нравилось убивать, ибо во время своих долгих медитаций он осознал, что именно беспричинные деяния и самодовольство привели его народ к падению.

Его противники были преисполнены гнева и ненависти, из-за чего они двигались поспешно и неуклюже. Они шипели, плевались и рубили своими лезвиями, понапрасну тратя драгоценное время и энергию. Пока они замахивались или перемещались по залу, он убил еще двоих. Капельки их крови соскользнули с меча и забрызгали главный вход в храм. Он действовал без страха и оглядки, воплощая собой холодную дисциплинированность. В таком состоянии ему было легко приметить дрогнувшую мышцу, блеск в глазах или едва различимые движения, которые выдавали истинные намерения врагов. Он раньше них знал, что они собираются сделать.

Фараетиль набросилась на другого культиста, перерезав своим клинком его глотку. Страх подгонял ее, превращал в дикое животное, которое отчаянно и жестоко боролось за жизнь. Пыл и свирепость переполняли ее. Вся в крови она отпрыгнула от трупа, свалила на пол еще одного врага и стала кусать его и кричать, вновь и вновь пронзая его кинжалом.

Азурмен в последний момент успел увернуться от удара изогнутого меча, который чуть не задел его шею. Свободной рукой он схватил запястье кровопийцы, с легкостью вывернул ему руку и сломал кости. Плавным взмахом меча он обезглавил своего противника.

Остался только один культист. Он стал пятиться по кровавым останкам своих мертвых друзей. Припав к полу и рыча как цепная гончая, Фараетиль оскалила зубы, став ничем не лучше тех эльдар, которых она зарезала. Азурмен преградил ей дорогу.

– Кто ты? – потребовал культист, дрожащей рукой подняв перед собой кинжал.

– Я воздаяние за ваши злодейства, – промолвил Азурмен. – Я правосудие, о котором молят ваши жертвы. Защитник слабых. Свет во тьме. Рука Азуриана.

С легким свистом меч пронзил воздух.

– Я мститель.

20

– Где пилот? – спросил Азурмен. Гиландрис молчал.

– Я… я совершил ужасную ошибку.

– Где она?

– Я думал, что там она будет в безопасности. – В голосе ясновидца чувствовался скорее страх, чем сожаление. – Я не могу предсказать все до мелочей. Это невозможно. Нет, с ней должно быть все в порядке. Я же видел, как мы…

Азурмен оставил бесплодные попытки выудить что-либо из ошарашенного ясновидца. Разумом он коснулся матрицы корабля, проносясь через болтовню людей, подобно серебряной стреле. В конце концов он отыскал «Грозовое копье» в полетном отсеке и связался с частью своего сознания, живущей в боевом судне. Используя связь, возникшую между его кораблем и ребенком, лорд-феникс стал обследовать «Цепкую молнию». Там, где была Манья, наверняка была и Неридиат.

Он сконцентрировался на малышке и наконец ощутил ее. Она была безумно напугана: изображения того, что она наделала, безостановочно прокручивались у нее в голове. Манья вновь и вновь переживала момент контакта с мерзким разумом человека, и каждый раз внезапная смерть разрывала ментальную связь. Губительный цикл отравлял и мысли Неридиат, которая пригласила дочь в свой разум, чтобы защитить ее от матричной перегрузки.

Оторвавшись от души малышки, Азурмен проник мыслям в сенсоры линкора и отыскал ее на одной из нижних палуб. Примерно дюжина людей пытались пробиться через тонкую складскую дверь, и как минимум в два раза больше чужаков стояли вокруг них в ожидании.

Азурмен побежал.

Людям, по-видимому, казалось, что линкор был поглощен анархией. Бои гремели на каждой палубе: единичные стычки и контратаки постоянно меняли направление битвы. Эльдар же знали правду. Их отряды, которыми отчасти руководили колдуны и отчасти сам линкор, методично свели на нет первоначальную волну людского штурма, а затем раскололи чужацкое войско и начали устраивать тщательно продуманные контратаки и смертельные засады.

Азурмен проносился мимо пуль и зарядов и пробегал рядом с вращающимися клинками, не останавливаюсь ни на секунду. Наконец он нашел ближайший конвейерный подъемник и, призвав транспортную капсулу, отправился вниз на тот уровень, где Неридиат и Манья попали в ловушку. Он вышел из передвижной капсулы в смежный коридор и увидел группу людей, которые выходили из-за угла.

Враги не успели возвести оружие, как он уже рванул на них. Беглый, плохо нацеленный лаз-огонь осветил проход, но не поймал свою цель. Азурмен перекатился под потоком снарядов, попутно отправив в людей залп огня из своих наручей. Сюрикены с одинаковой легкостью изорвали плоть и одежду двух ближайших чужаков, которые тут же свалились на пол.

Азурмен вскочил на ноги и выстрелил в третьего противника, проделав в его лице дыру. Остальные все никак не могли навести оружие на прыткого лорда-феникса. Яркие лазразряды пролетали вдоль стен, но ни один из них не врезался в неуловимого воина.

Держа в руке зловещий меч, Азурмен стремительно настиг людей. Своим сияющим клинком он отрезал одному врагу голову, а затем, выстрелив в упор, разорвал внутренности другому. Не теряя темпа, лорд-феникс крутанулся с выставленным в сторону мечом, перерезав позвоночник последнему чужаку. Когда тело ударилось о палубу, Азурмен уже завернул за угол.

Люди одержимо колотили по двери в складской отсек и даже не думали о том, что на них кто-то может напасть. Они выли и лаяли, подобно стае диких зверей, стуча по двери кулаками, прикладами и рукоятками ножей и мечей.

Азурмен скоропалительно убил трех чужаков, серией ударов отрезав им конечности. Когда он сразил четвертого, разрубив ему ребра, дверь не выдержала. Лорд-феникс посмотрел поверх их голов и увидел, как Неридиат съежилась около стены.

Видя ее такой ошеломленной и понимая, что все они висят на волосок от смерти, Азурмен дал волю своим глубочайшим страхам и гневу, который копился веками.

Лорд-феникс так быстро разрезал артерии и отсекал конечности своим лезвием, превратившимся в вихрь сияющего огня, что все его движения казались размытыми. Люди лениво обернулись и наконец разглядели угрозу, проникшую в их ряды. Пока он прорубал себе путь через чужаков, их лица медлительно искривлялись от ужаса. Тела падали замертво, словно скошенные стебли, забрызгивая коридор алой кровью.

Когда Азурмен сразил еще одного врага, отрезав ему ноги, последний выживший человек наставил на лорда-феникса пистолет. Великий воин схватил чужака за горло и поднял его, а тот приставил свое оружие к виску эльдарского шлема. Мысленным приказом Азурмен выпустил поток сюрикенов, которые врезались в подборок мужчины. Голова культиста вмиг исчезла с его плеч.

Швырнув тело в сторону, Азурмен подошел к двери. Весь пол был скользким от крови.

– Неридиат! – Лорд-феникс попытался дотянуться до ее разума, но пилот отпрянула от пронизывающего холода, исходящего от его мыслей.

Он уже хотел попробовать еще раз, как вдруг ощутил резкие перемены, охватившие планету. Барьер между реальностями стал истончаться. Внезапно в его сознании возникла рана, и он издал мысленный вопль. Взглянув на свои окровавленные руки, Азурмен наконец понял, ради чего сражались эти люди.

Они сражались ради Темной госпожи. Люди умирали тысячами, жертвуя собой в ее честь. А эльдар как раз были готовы пролить много человеческой крови. Кровь и каждое тело, отмеченное меткой преданности, были обещаны богам Хаоса. Как же слепы оказались эльдар.

Темная госпожа выполнила свою часть сделки. И теперь ее ждала награда.

XI

Гнев исходил от Фараетиль, подобно жару, отчего в вестибюле повисло томление. Когда она взглянула на него яростными глазами, Азурмен не дрогнул, наблюдая за багряными каплями, стекающими с ее ножа прямо на плиточный пол. Ее сильно растрепанные волосы хорошо передавали те эмоции, которые окружали ее.

Азурмен медленно и очень осторожно присел и положил меч на пол. Затем он плавно встал, не отрывая взгляда от Фараетиль. Он распростер руки и заговорил тихим голосом, который был едва громче шепота.

– Они мертвы. Мы убили их. Опасность миновала.

Фараетиль посмотрела на трупы, а потом опять уставилась на Азурмена. Она прищурила глаза и слегка опустила руку, в которой держала кинжал.

– Ты же меня помнишь? Ты спасла меня. А теперь я спас тебя. Зачем ты вернулась?

Девушка неспешно выпрямилась – ее руки и ноги слегка подрагивали. Она глубоко вздохнула, не отводя глаз от Азурмена.

– Ты назвал себя мстителем. Рукой Азуриана. – По лицу Фараетиль пробежала почти незаметная улыбка. – А для меня? У тебя есть для меня имя?

– Твой порыв. В свое время в тебе проявилась воля Азуриана. Теперь же я стал его орудием.

– Ты же знаешь, что боги мертвы? – Девушка взглянула на себя и отшатнулась. Она подбежала к стене, и ее сразу вырвало.

Азурмен подошел к ней, но не слишком близко, чтобы она не расценила его действия как угрозу. К тому же у нее в руках все еще был нож. Фараетиль посмотрела мимо него туда, где лежали тела.

– Это мы сделали? Я сделала? – с ужасом произнесла она. – Как? Как нам удалось?

– Эта жестокость таится во всех нас и только ждет, когда ее выпустят наружу. Так же как и тоска по радостям, лести и удовлетворению – все это живет в наших сердцах. Мы должны противиться их соблазну, должны стойко противостоять искушениям.

– Ты раньше уже творил подобное? Убивал?

Азурмен покачал головой.

– Я всего лишь был сосудом. Жестокость таится во мне, но теперь я нашел умиротворение.

– Правда? – невесело усмехнулась она, глядя на окровавленные трупы культистов. – Я бы не назвала это умиротворением.

– Жестокость проявляется в намерениях, а не в действиях, – произнес Азурмен. – После Падения я долго размышлял об этом.

– Падения? Что это?

Азурмен махнул рукой в сторону дверей и сводчатого потолка вестибюля.

– Все, что произошло вокруг нас. Потеря невинности. Проклятие нашего народа. Погибель, пришедшая за нами.

Девушка недоверчиво насупила брови.

– Ты помнишь то время?

– А ты нет?

– Я была ребенком. Я помню только смерть и крики. Прежде чем умереть, мой брат присматривал за мной и научил меня, как заботиться о себе и избегать демонов и культистов. Если судить по старому исчислению, то в последний раз я была здесь лет семь назад. Ты все это время был в одиночестве?

– Я был в одиночестве даже дольше, чем сам вначале думал, – сказал Азурмен. Он указал рукой на клинок, зажатый в руке Фараетиль. – Дай-ка мне его сюда.

Помявшись, она отдала ему кинжал, и Азурмен бросил его в сторону. С характерным металлическим звоном оружие ударилось о каменную плитку.

– И как же я теперь смогу себя защитить! – выпалила она, шагнув к отброшенному клинку.

Азурмен рукой остановил ее.

– Пока тебе нельзя использовать оружие. Твой гнев погубит тебя. Подогреваемая страхом ярость ослепляет тебя и не дает разглядеть опасность.

– А ты, значит, не боишься? Так ведь?

– Фараетиль, я видел, как наш мир был поглощен алчущим богом. Меня больше ничто не страшит. Я довольно долго пробыл в одиночестве. Позволь мне научить тебя тому, чему я сам научился. Показать мир за пределами культов и улиц. Позволь мне помочь тебе контролировать страх и ярость, успокоить бурю, бушующую в твоем сердце.

– Мне придется сражаться. Борьба – единственный путь к выживанию.

– А я не говорил, что ты не будешь сражаться. Я научу тебя, как бороться с врагом и при этом не испытывать захлестывающего душу желания убивать. Наших сородичей погубили эмоции, поглотили страхи и страсти. Те, кто остался, должны научиться контролю. Мы должны осторожно следовать между потворством и отказом. Мы должны перестать потакать нашим темным желаниям, но мы не можем отрицать, что они живут в нас. Мы должны умерить свои души, познав дисциплину и выбрав себе цель. Только тогда мы освободимся от груза своих страстей.

Девушка посмотрела на него глазами, полными надежды и благодарности.

– Это правда? Мы в самом деле можем избавиться от этого кошмара?

– А ты хотела бы попробовать, Фараетиль?

– Я хочу поменять имя. Когда мы впервые встретились, ты не был Азурменом. Если я должна переродиться, как и ты, то мне нужно другое имя.

Азурмен призадумался, и вдруг его губы искривились в улыбке. Уж очень давно он не улыбался.

– Я научу тебя, как обратить твою ярость в шторм ударов, которые не выдержит ни один враг. Твой крик будет возвещать смерть всякому, кто встанет на твоем пути. Ты станешь Джайн Зар.

Буря Тишины. Первый ученик.

21

Призванный массовым жертвоприношением культистов зверь возвышался над своими рабами, которые пали ниц в знак преданности. От смертного тела Темной госпожи ничего не осталось. Новым обликом женщины стала угольно-черная кожа, глаза цвета сапфиров и теневые крылья, что широко раскрылись за ее спиной. Она шла на своих копытообразных ногах, одной рукой обхватив эфес длинного золотого ятагана. Другая ее рука была объята шаровой молнией.

Темная княгиня остановилась неподалеку от «Цепкой молнии», воздев меч к звездному небу. Воздух завьюжил вокруг клинка, и тут же вихрь варповой энергии разросся, бурля внутри появившихся из ниоткуда неестественно черных облаков.

Прижимая оружие к груди, культисты толпились вокруг демонической княгини и с широко раскрытыми от благоговейного страха глазами наблюдали за усиливающимся штормом. Лиловая энергия мерцала в облаках, озаряя поле битвы ослепительными вспышками света. Рев танковых двигателей, который прокатывался по усеянным трупами склонам, походил на гром.

Демоническая буря застала эльдарские суда врасплох, поэтому они не рискнули приближаться к ней. Гравитанки вышли на свои позиции, нацелив звездные пушки и яркие копья на громадного монстра, а аспектные воины выбрались из «Волновых змей», рассредоточившись для защиты подходов к подбитому звездолету. Пестрая броня эльдар образовывала цветастые узоры на сожженной земле.

По сигналу Гиландриса войска открыли огонь, осветив ночную тьму яркими энергетическими лучами и зарядами плазмы. Через миг дюжина человеческих танков взорвались сияющими цветками огня, отчего ближайшие ряды людских пехотинцев пали замертво. Сосредоточенные бело-голубые импульсы энергии обуяли демоницу, но ничуть не навредили ее эбеновому телу.

Она опустила меч и направила его на «Цепкую молнию», после чего наконечник клинка охватило пламя. Демоница прорычала что-то на своем зверином языке, и живая волна культистов тут же рванула вперед, действуя еще более отчаянно и безрассудно, чем раньше. Водители грубых человеческих машин запустили двигатели и погнали на линкор, безумно давя гусеницами своих товарищей. По приказу своего бога хаосопоклонники ворвались в защитные линии эльдар, умирая от рук враг со смехом и улыбкой на лице. Смерть они встречали с радостью в душе, а не со страхом.

Оставшись на борту звездолета, Гиландрис искал Неридиат. Он не нашел пилота на прежнем месте. Следуя по тропе из расчлененных и обезглавленных трупов, ясновидец добрался до одной из пустых складских камер, где отыскал Неридиат и Азурмена. Весь коридор был завален распотрошенными мертвецами, около которых валялись топоры, ножи и пистолеты. У многих было перерезано горло и отсечены конечности.

На Гиландриса накатила тошнота, но он сдержался и мысленно напрягся, импульсом психической энергии прорезав путь через трупы. Пока он шел по проходу, бездвижные тела отлетали в стороны вместе с потоками крови. Гиландрис остановился у двери в складской отсек, потрясенный открывшимся перед ним зрелищем.

Лорд-феникс стоял с головы до пят в крови, которая пропитала насквозь гребень его шлема и знамя, висящее за его спиной. Кровавые капли стекали по лицу Неридиат и ее дочери, которую женщина, прислонившись к стене, сжимала в своих руках. Глаза пилота не отрывались от Азурмена – точнее от его мерцающего клинка. Пол был залит свежей кровью, по которой побежала рябь, как только лорд-феникс развернулся.

Неридиат так и сидела без движения, а девочка, заключенная в ее крепкие объятия, взглянула на ясновидца своими невинными глазами.

Страшно. Поможешь?

– Время пришло, – промолвил Гиландрис, не обратив внимания на вопрос взволнованного ребенка. – Мы больше не можем здесь задерживаться, пора улетать. Наш враг возвысился во тьме, став демоном варпа.

Азурмен посмотрел на ясновидца, и отголоски его гнева тут же нагрели воздух. Затем ярость потихоньку улеглась внутри древнего доспеха. Он опустил меч и взглянул на пилота.

– Я знаю, – сказал Азурмен. Он указал на Неридиат. – Разбуди ее.

Гиландрис перевел взгляд на пилота. Она бездвижно сидела, уставившись куда-то и наблюдая за событиями, которые происходили только у нее в голове.

– Вернись ко мне, – прошептал он. Она ничего не ответила. Ее душа ушла в саму себя, спрятавшись от того ужаса, который она увидела. Достучаться до нее можно было только одним способом. Гиландрис присел около неподвижного пилота и положил руку на голову ребенка.

– Прости, – произнес он, направляя в Манью лишь толику психической энергии.

Малышка вскрикнула, словно ее укололи булавкой, и ее психический вопль был намного более пронзительным и сильным, чем энергия, выпущенная ясновидцем.

БОЛЬ!

Через миг Неридиат повалила Гиландриса на спину и уткнулась коленом в его грудь. В одной руке она держала кричащего ребенка, а в другой человеческий кинжал, который она приставила к горлу ясновидца. Азурмен безучастно наблюдал за происходящим.

– Еще раз тронешь мою дочь, и я убью тебя, – прогремела она. Лорд-феникс подавил наплывший на него смех. События все ближе подходили к тому, что он узрел в своем видении.

– Корабль, – прохрипел ясновидец. – Мы в большой опасности. Ты должна занять место пилота.

Неридиат растерянно отпрянула от него, будто только пробудившись ото сна. Она взглянула на нож, который держала в руке.

– Неужели я…? – она тряхнула головой, пытаясь что-либо вспомнить. Она посмотрела на лорда-феникса. – Азурмен. Ты убил их всех.

– Ты была бы мертва, если бы не он, – произнес Гиландрис, протягивая руку. – Идем. Мы должны отбыть сейчас же, иначе мы все умрем.

– Корабль… Да, я шла к контрольной рубке, чтобы увести звездолет подальше отсюда. Вы разве не чувствуете? Эти мучения?

На мгновенье Азурмен сознанием влился в саму сущность линкора. Он ощутил поблизости присутствие Гиландриса, который психически общался с не до конца осознающими реальность духами, что плыли через матрицу.

– Эта буря, она магическая, и поэтому может уничтожить нас, если продолжит усиливаться, – заверил остальных ясновидец. – Даже если мы отгоним вражескую артиллерию и танки, демон продолжит питаться смертями своих почитателей, становясь сильнее от их непрекращающихся жертвоприношений.

Азурмен двинулся к выходу.

– Доберись до контрольной рубки.

– Ты не можешь просто так уйти, – сказал Гиландрис, когда лорд-феникс вышел в коридор. – Куда ты направляешься?

Азурмен остановился. Он неподвижно стоял к ним спиной, и тут его зловещий меч вспыхнул, отчего кровь с лезвия сразу же испарилась. Клинок вновь засиял, словно полоска литого золота.

– Сразиться с твоим демоном.

– У нас не будет времени тебя ждать.

– Вам и не придется.

22

Почти всех людей удалось выдворить с корабля. Оставшихся в живых мон-кей эльдар загнали под перекрестный огонь, открытый командой «Цепкой молнии» и гвардейцами Ануивена, которые не так давно решили присоединиться к Гиландрису.

Аспектные воины вышли из боя, последовав за своими экзархами на нижние палубы корабля. Сами же экзархи отвечали на зов, который, словно психический маяк, разжигал их кровь и пробуждал боевой дух.

В широком отсеке с высоким потолком их ждал Азурмен. Когда-то это был ангар для антигравитационных танков, теперь же его содержимое, разбитое на куски, лежало вокруг корабля в пламени. Воины расположились по аспектам и храмовым отрядам. Зловещие Мстители, аспект самого Азурмена, стояли впереди. Около них расположились Воющие Баньши, что действовали по наставлениям Джаин Зар, Огненные Драконы Фуегана и Темные Жнецы, которые упорно следовали смертоносным учениям Маугана Ра. С краю стояли окутанные психической тенью Жалящие Скорпионы. От трех храмовых отрядов Пикирующих Ястребов осталась только горстка воинов, которые с трудом сумели пережить бурю, выпущенную Темной госпожой. Находились там и представители других аспектов: Сияющие Копья и Варповые Пауки, Багровые Охотники и Эбеновые Когти, чьи создатели не принадлежали к азуриа, однако их наследие все еще проносилось эхом сквозь века. Последними прибыли те отряды, чьи экзархи пали в бою, и они слегка растерянно входили в отсек и только тогда понимали, что за сила взывала к ним.

– Кровь бежит. Гнев кипит. Смерть пробуждается. Война зовет. – Голос Азурмена с легкостью дотянулся до самых дальних уголков отсека. От этих слов все напряглись и гордо выпрямились, и их чувства и разум зажглись подобно огню. – За этими стенами бушует битва, и мы должны сразиться с теми, кто сумел ее пережить. Оставьте позади свои храмы, ибо я единственный храм, который вам сейчас нужен. Я Кхаин Мститель, Рука Азуриана, которая разит нечестивых. Там, где встану я, встанете и вы. Вы последуете за мной туда, куда я вас поведу. И вы отомстите за меня, если я паду.

Он чувствовал, как их разумы сливаются воедино, а их боевые маски наполняются еще большей мощью, оставляя позади раскаяние, милосердие и все слабости. Все до единого они были его воинами, не взирая на аспект или храм. Он создал Путь и открыл боевую маску. Чувства каждого из них были настроены на его слова и движения.

– Именно мы – воплощение самого Кхаина, а не его аватар, этот разбитый осколок жестокости и смерти. Мы, аспектные воины, едины. Нет на свете такого врага, которого бы мы не могли побороть и убить, и нет такой битвы, которую бы мы не могли выиграть, пока мы держимся вместе. Вместе, воплощая Кхаина, мы уничтожим орду, которая осаждает нас, и вновь докажем, что эльдар так просто не прощаются с жизнью.

Настало время исправить то, что случилось на центральном мире джитаар. Азурмен был узлом на пряже – силой, которая собрала всех этих воинов здесь и сейчас. Он ткал свой собственный путь, разделяя нити смертных и собирая их во времена нужды. Экзархи не знали, почему они ответили на зов Гиландриса, – они лишь понимали, что должны были пойти за ним. Гвардейцы, колдуны, корсары – все они неосознанно стали инструментами в руках Азурмена, попав в сети его судьбы подобно лунам, которые находятся в ловушке гравитационного колодца планеты.

Судьба привела их к Азурмену именно в тот момент, когда он в них так нуждался, и в то же время она привела его к ним.

Когда Азурмен зашагал к огромным воротам, откуда когда-то вылетали «Соколы» и «Волновые змеи», храмовые отряды начали расступаться перед ним, подобно радужной головной волне, и вновь смыкать ряды позади своего лидера. Он связал свой разум с матрицей «Цепкой молнии», чтобы влить свои мысли и боевой клич в головы всех остальных эльдар. Ему не нужно было кричать или как-то словесно выражать свои намерения. Его воля громогласно отдавалась в разуме всех, кто был частью матрицы, взывая к дисциплине, храбрости и самоотверженности. Боевой зов звучал громче и проникновеннее, чем любые красноречивые слова.

Пока он спускался по трапу, орудийные башни линкора открыли огонь в знак зловещего приветствия лорду-фениксу и его воинам. «Сияющие копья» прошмыгнули вперед, чтобы присоединиться к «Виперам» и другим гравициклам и сформировать острие опускающегося копья. Пока Варповые Пауки проносились по пряже, воздух гудел от потрескивания генераторов варп-прыжков.

Воины «Цепкой молнии», сплоченные волей Азурмена и направляемые единой целью, двинулись из транспортных ангаров и побежали по посадочным мостикам, возвестив начало контратаки сюрикенами и лазерными и плазменными зарядами.

Багровые Охотники на своих кораблях понеслись к бушующей в небесах опустошительной буре, чтобы дать отпор Темной госпоже и обстрелять танковые колонны и артиллерийские батареи, обступившие рухнувший звездолет. Последние из Пикирующих Ястребов исчезли в облаках, дабы вскоре окатить противников лаз-огнем и забить по ним плазменными гранатами. Жалящие Скорпионы растворились в тенях, а Вопящие Баньши скороходно двинулись вперед. Аспектные воины шли в атаку с единой целью и единой судьбой.

Как только Азурмен вступил в бой, снаряды озарили небо и взрывы загромыхали вокруг, поднимая в воздух куски грунта. Наиболее приближенные к Темной госпоже воины ринулись вперед: после того как они все это время ждали около нее, избегая засады, последователи безумной демоницы решили доказать, на что они действительно способны.

Наступающую орду людей встретили разряды термоядерных ружей и сюрикенных катапульт, плазменные гранаты и рычащие цепные мечи. Среди мон-кей уже не было тех одетых в туники дикарей – теперь на эльдар гнали облаченные в броню воины, чьи тела покрывали шрамы и татуировки, отмечающие преданность темным силам. Несомненно, это были боевые банды Хаоса под предводительством чемпионов и избранных солдат, которые собрались здесь в одну армию, вняв обещаниям Темной госпожи.

Азурмен высмотрел громадного воина, облаченного в черно-красный боевой доспех и несущего за спиной на жерди развевающееся знамя, на котором виднелась руна Владыки Черепов. Чемпион Кровавого бога сломя голову мчался на Зловещих Мстителей, что защищали лорда-феникса. В руках человек держал плазменный пистолет и огромный цепной топор, которым он яростно начал размахивать, заставив эльдар позабыть о том, что в его арсенале была еще и пушка. Слюна вылетала его клыкастого рта, пока он бездумно и монотонно произносил клятвы преданности своему кровожадному господину.

Через мгновенья сотни сюрикенов испещрили его броню и разорвали в клочья некоторые части его тела, однако чемпион не обращал никакого внимания на снаряды Зловещих Мстителей, а только не прекращал хохотать, пока кровь стекала по его лицу и обнаженным рукам. Азурмен помчался вперед, чтобы быстрее добраться до передних рядов своих последователей. Его клинок, подобно серебряной молнии, настиг надвигающего монструозного человека, вонзившись в его горло.

Азурмен продолжил бежать, оставив слугу Кхорна на растерзание аспектным воинам. Он не отрывал взгляда от Темной госпожи, огромного черного существа, что возвышалось над бушующем морем врагов. Другой воющий чемпион бросился на лорда-феникса, и через секунду его голова покатилась по земле.

Аспектные воины бежали следом за Азурменом, словно разноцветные капельки по темно-кровавой земле. Лорд-феникс разил и разрезал на части все и вся на всем пути – клинок Кхаина прокладывал себе путь через армию Темной госпожи, чтобы сразить демоническую сущность, стоящую в ее центре.

23

Боль пульсировала в позвоночнике Нимуирисана, отражая повреждения, нанесенные призрачному рыцарю. Ему казалось, будто он не может пошевелить конечностями, но на самом деле это страх приковал его к земле. Укротители решили, что призрачный рыцарь уничтожен, поэтому они приказали чудовищной машине Хаоса развернуться, и она неуклюже загромыхала к линкору. Нимуирисан подумал, что, возможно, они и были правы. Джаритуран и системы призрачного воина не отвечали, а жизнеобеспечение и основные сенсорные входы работали со сбоями.

Нимуирисан тут же понял, что, похоже, не только последователи Хаоса решили, что призрачный рыцарь мертв. Эльдар отступали назад к линкору, а люди гнались вслед за ними. Он осознал, что сейчас ему было все равно. Вместе со второй потерей Джаритурана его вновь обуяла пустота и одиночество. Лучше уж умереть здесь, чем продолжать бессмысленное существование без брата-близнеца.

Когда его мысли окутала мрачная пелена, он ощутил искорку жизни, забрезжившую в центральной зоне призрачного рыцаря. Он сконцентрировался на этом легком мерцании, питая его своими мыслями так же, как обычно слабыми выдохами пытаются разжечь небольшое пламя. Он отключил барьеры, которые не давали его разуму целиком интегрироваться в призрачного рыцаря, и таким образом разрушил защитные механизмы, что не позволяли ему полностью взаимодействовать с призрачным ядром.

Вмиг боль переросла из слабого пульсирования во всепроникающие муки – ему казалось, будто с правой стороны груди ребра были вывернуты наружу.

Нимуирисан тут же отключился.

Когда он очнулся, боль слегка унялась. Когда мозговые импульсы пробуждающегося Нимуирисана затопили контрольную сеть, конечности призрачного рыцаря начали подрагивать.

Данные все еще поступали по коммуникационной сети, и Нимуирисану понадобилось некоторое время, чтобы проанализировать, что сейчас происходило вокруг него. Большинство людей удалось заманить на линкор и истребить, а теперь сам Азурмен возглавлял контрнаступление.

Огибая лаз-огонь и снаряды и убивая всех на своем пути, лорд-феникс вел эльдар к демону, призванному хаосопоклонниками. Нимуирисан с удивлением наблюдал, как Азурмена окутал взрыв и как тот на миг пропал из поля зрения, сокрытый стеной огня и дыма. Он вновь появился перед глазами призрачного рыцаря как ни в чем не бывало и послал поток сюрикенного огня во врага.

Везде, где проносился лорд-феникс, эльдар отгоняли вражескую пехоту и танки под орудия «Цепкой молнии». Нимиурисана переполняли эмоции от одной мысли, что он находился на одном поле битвы вместе с таким легендарным воином. Но тут же тревога умерила пыл гордости. Лорды-фениксы всегда были для эльдар чем-то полумифическим, ведь они появлялись только в переломные моменты для жизни искусственных миров. Так что же предвещает появление Азурмена? Спасение Ануивена, или его погибель? Каким бы ни был исход, Нимуирисан и остальные сородичи уже стали частью непрекращающейся легенды.

Хоть чувства Нимуирисана и были притуплены, он сумел ощутить, как внутри линкора стала нарастать энергия. Пока психического сердце «Цепкой молнии» набирало мощь, духоворот призрачного рыцаря откликался на растущую внутри корабельной матрицы активность.

Линкор готовился к отбытию.

Однако пилот призрачного рыцаря видел небольшое препятствие. Как только эльдар вернутся на корабль, люди просто так их не отпустят – они ударят по кораблю огнем из пушек и лазеров. Поэтому ради спасения корабля эльдарское войско должно оставаться на поверхности.

Нимуирисан осознал, что он не может отключиться от потока данных. Он не просто получил доступ к системам призрачного рыцаря – он подпитывал их своим психическими способностями. Сенсоры машины стали его органами чувств. Теперь он еще сильнее сросся с рыцарем, чем когда-либо ранее. Если бы он сосредоточился, он почувствовал бы сердцебиение, но оно ощущалось бы как простые вибрации внутри органического компонента, заключенного в грудной клетке машины. Его сознание отныне перешло из телесной оболочки в конструкцию призрачного рыцаря, а его бренное тело стало источником подпитки для гиганта – простой батареей психической и биологической энергии.

– Привет.

Казалось бы, обыденное слово, но оно прозвучало так эмоционально и в то же время стало неким предзнаменованием. Настроение Нимуирисана тут же поднялось, когда он услышал голос брата, который так долго оставался безмолвным.

– Привет, – ответил он, не зная, что еще сказать.

Сейчас он ощущал Джаритурана, ибо души братьев-близнецов находились в одном теле. Это было довольно непривычно, ведь всю смертную жизнь они чувствовали, будто были двумя частицами одной души, которые попали в разные оболочки.

Теперь же они стали друг к другу ближе, чем когда-либо могли мечтать за свою бренную жизнь. Они делили не только сеть, конечности и тело, но еще и вещество круговорота, единое мета-бытие. Казалось, будто Нимуирисан смотрел на свое отражение с другой стороны зеркала.

Он призадумался на мгновение, был ли сейчас с ним Джаритуран на самом деле. Все это ощущалось так непривычно, поэтому он предположил, что, возможно, разум сыграл с ним злую шутку, выдуманную системами призрачного рыцаря.

– Я здесь, – произнес Джаритуран. – По-настоящему. Мы едины, но в тоже время и разделены.

– Прости, что из-за меня тебя убили, Джарит. – Оба близнеца были опечалены, но Джаритуран грустил из-за того, что Нимуирисан считал себя виновным в его смерти.

– Я прощаю тебя, – промолвил Джаритуран.

И хотя он ощущал сострадание и одобрение от своего брата множество раз, слова выражали все это иначе. Не важно, как часто его окутывало братское сопереживание, – чувства, обернутые в слова, казались более правдоподобными.

– Кажется, у нас неприятности, – сказал Нимуирисан, вспомнив об их текущем положении. – Думаю, нас здесь бросят.

– Это уже не важно, ведь мы долго и не протянем. Если ты не захочешь жить дальше, твое тело быстро зачахнет. А без биологического вместилища для твоей души, которая питает нас, все эти мысли вскоре растворятся.

– Как скоро?

– Откуда мне знать, ведь я пробыл призрачным рыцарем не дольше тебя!

– Ты был мертв намного дольше…

Джаритуран не стал ничего отвечать. Вместо этого близнец подтолкнул брата к слиянию мысленных импульсов, дабы распахнуть пальцы правой руки. Вместе они могли создать достаточный психический сигнал, чтобы активировать нервные узлы и псевдомышцы боевой машины. Братья осторожно двигали правой рукой, пока их растопыренные пальцы не нащупали рукоятку упавшего призрачного меча. Обвив пальцы вокруг нее, Нимуирисан и Джаритуран обрадовались этому маленькому достижению, мысленно улыбаясь друг другу.

– Мы все еще можем сражаться, – в один голос подумали они.

– Чем больше мы сделаем, тем быстрее мы сожжем то, что осталось от твоего тела, – предупредил брата Джаритуран. – Боюсь, что у нас будет совсем немного времени.

– Это не важно. Мое желание было исполнено, и мне был дарован бесценный подарок – я получил шанс разделить с тобой еще одно мгновение. Лучше уж умереть быстро и славно, как нам и полагалось, чем направить оставшиеся силы на поддержание нашего воссоединения.

Два брата, объединив свои мысли и намерения, поставили призрачного рыцаря на колено, а затем подняли его. У величавого гиганта была оторвана левая рука и безвозвратно вырвана левая часть нагрудника, из-за чего теперь были отчетливо видны жизненно важные схемы и смертное тело Нимуирисана. Сжимая в руке призрачный клинок, они оглядывали поле битвы в поисках зверя Хаоса, жаждая восстановить справедливость.

Когда они ворвались в ряды хаоситов, до сих пор действующие звездные пушки выплюнули бурю миниатюрных солнц, которые своим огнем уничтожили нескольких ничего не подозревавших последователей демоницы. Призрачный меч рассекал всех, кто промедлил и не успел убраться с пути исполинной машины или кто оказался слишком безумным и в боевом экстазе бросился навстречу ей.

– Гиландрис, ты нас слышишь?

Какое-то время они ощущали отдаленность и пустоту, а затем разум ясновидца подсоединился к сети призрачного рыцаря.

– Удивительно, вероятно, даже глупо. Вы же понимаете, что не сможете долго поддерживать себя в таком состоянии?

– Нам хватит времени, чтобы прикрыть отступление, – произнес Джаритуран.

– Мы будет держать врагов подальше от линкора, пока вы не взлетите, – добавил Нимуирисан.

– Так все и будет, – пообещал ясновидец.

Когда Гиландрис отсоединился, Нимуирисан обнаружил зверя Хаоса. Вражеская пушка была направлена на корму «Цепкой молнии», поливая ее обшивку окутанными варпопламенем снарядами. Каждый удар оставлял после себя черные следы, которые расходились по корпусу линкора подобно инфекции. После нескольких снарядов обшивка наверняка даст брешь.

Близнецы бросились бегом, радостно вспоминая свои гонки в куполе Небес на Ануивене. Призрачный рыцарь, подпитываемый попыткой братьев перегнать друг друга, даже несмотря на то что они находились в одном теле, рванул вперед так быстро, что движения его ног нельзя было уловить невооруженным взглядом.

Эльдар повсюду отступали. Нимуирисан приметил, что команды гравитанков выбирались из своих машин и оставляли их на духов, которые помогали управлять махинами. Не только пилоты призрачного рыцаря собирались пожертвовать своим бессмертным будущим ради живых.

Чудище Хаоса заметило их и развернулось, чтобы дать отпор. Когда загромыхали вспомогательные орудия и пулеметы, от брони призрачного рыцаря полетели осколки. Нимуирисан уже целиком перешел в боевую конструкцию, поэтому он ощущал каждый удар как легкий укус на коже.

– Прекрати! – Упрек Джаритурана резко влился в мысли брата. – Я тоже их чувствую. Мы мертвы, поэтому боль для нас лишь иллюзия, воспоминание о былом. Хватит вспоминать это!

Нимуирисан податливо попытался изо всех сил не думать об ударах как о боли. Они были… капельками дождя, которые легко постукивали по броне, от чего на душе становилось радостнее и светлее.

– Намного лучше, – промолвил Джаритуран.

Вдруг прогремела главная пушка чудища – снаряды разошлись слишком широко, из-за чего пара визжащих черепов прошла слишком высоко над плечом призрачного рыцаря, чтобы хоть как-то задеть гиганта.

– Наш черед, – подумали близнецы.

Звездные пушки обстреляли бок зверя, продираясь через бронированные паланкины и вгрызаясь в его чешуйчатую плоть. Монстр завопил от боли, отбросив свою рогатую голову назад. Памятуя о том, что случилось с другим зверем, последователи Хаоса убегали с животного, прыгая с турелей, скатываясь на землю по веревкам и скользя вниз по лестницам. Поддавшись инстинктам, чудище пыталось сбросить башни и турели, яростно стряхивая их со спины.

Зверь успокоился, и теперь на его черной шкуре можно было разглядеть старые раны. Некоторые части брони остались на своем месте, приваренные к плоти животного злобным колдовством. Кольчуга, чьи колечки были размером с человеческую голову, ниспадала маской на лицо зверя, загромыхав и закачаясь, когда он разинул рот и грозно проревел.

Он пригнул голову к земле и бросился на призрачного рыцаря, отчего задрожала сама земля. Нимуирисан взглянул на приближающего зверя и понял, что в его глазах не было ни капли страха. Ему было нечего терять, поэтому боязнь расстаться со всем, что имеешь, улетучилась сама собой.

Двигаясь в унисон, близнецы направили рыцаря в сторону и за три быстрых шага ушли с пути несущегося чудища. Когда он пробежал мимо них, они крутанулись, чтобы полоснуть призрачным клинком по горлу животного. Нимуирисану было непривычно ощущать контакт со зверем: когда психически заряженный меч прорезал кожу и кровеносные сосуды, близнец почти прочувствовал душу монстра, текущую в смертном теле.

Когда клинок вышел из шеи зверя, с легкостью прорезав позвоночник и мышцы, ощущение вдруг исчезло. Чудище оступилось, упало на колени, а затем рухнуло боком в грязь.

Чувство победы, мгновение между действием и осознанием того, что они сделали, пронеслось между братьями, и для Нимуирисана подобный обмен жизненным опытом был в новинку. Он не чувствовал вины, и ему больше не нужно было думать о последствиях. Он не умирал – он уже был мертв, стремительно становясь лишь воспоминанием о самом себе. Вскоре и оно перестанет существовать.

Осознание реальности уносилось прочь, ускользая из его мыслей так же, как жизнь ускользала из его тела, уходя на подпитку вампирских нужд призрачного рыцаря. Его нужд. Их нужд.

Он уже почти забыл про линкор, а имена потеряли свое значение. Эта битва и этот мир уже больше не заботили его. Прошлое и будущее быстро становились чем-то несущественным. Они с Джаритураном стали призрачным рыцарем, и у них осталась одна единственная цель. Убивать, пока не будешь убит сам.

Повернувшись к оставшимся людям, призрачный рыцарь воздел высоко вверх свой энергетический клинок, по которому обильно стекала кровь.

Жизнь закончилась. Все, что у него осталось, – это смерть. Нимуирисан наконец полностью освободился от оков и потерял последнюю частицу себя самого, которая отделяла его от призрачного рыцаря и брата.

Близнецы бы не пережили последнее приключение поодиночке.

24

Когда все эльдар вернулись на корабль, большинство людей бросились друг на друга, чтобы показать собственную преданность новорожденной богине. Княгиня демонов упивалась междоусобной бойней, поглощая угасающую надежду и желания, чтобы укрепить связь между своим материальным воплощением и варпом. Над ее головой мерцала и завывала буря, которая была порождена насилием и теперь отражала происходящее на поверхности буйство.

Несколько эльдар не сумели добраться до линкора. Они знали, что за ними никто не вернется, но не стали убегать, а присоединились к душам мертвых, которые управляли «Соколами», «Волновыми змеями» и «Виперами». Демоница ходила по полю боя и хлестала молниями как выживших эльдар, так и своих прислужников. Она размахивала в обе стороны своим золотым ятаганом, отрубая конечности и головы своим слугам и упиваясь вспышками психической силы, возникающими после их смерти. С каждой смертью и с каждым новым глотком жизни мощь демоницы росла все быстрее и быстрее.

Азурмен решил остаться на поле боя. Именно ему предстояло разобраться с угрозой в лице Темной госпожи. Сначала он думал, что его задание завершилось в тот момент, когда он помог Неридиат добраться до линкора, однако ему стоило догадаться, что Азуриан уготовил для него нечто большее.

Княгиня демонов была сосредоточением бури. Пока она не отрывала своего внимания от «Цепкой молнии», линкору не удастся улететь из этого проклятого места. Лорду-фениксу было не впервой сражаться со смертными, которые приняли демоничество, поэтому он прекрасно знал их слабости. Темной госпоже требовалась мощь варпа, чтобы обеспечить полный переход от человеческого тела к сверхъестественному воплощению Хаоса. Связь между ней и варпом была некрепкой и уязвимой, поэтому он все еще мог ее разрушить, сильно изранив демоницу.

Недавно возвысившимся была присуща еще одна слабость – гордыня. Они были окрылены тем, что их темные молитвы были услышаны и они получили мощь, о которой и мечтать не могли всю свою жизнь. Они считали себя непобедимыми и не подчиненными смертным заботам. Эльдар и линкор были последней ступенькой, которая отделяла ее от полного перехода, – опорой, на которой балансировала ее сделка. Даже если он не сможет быстро убить Темную госпожу, он по крайне мере отвлечет ее от остальных и даст им время на побег.

Он мысленно отдал приказ ближайшей «Випере». Большой гравицикл с пустой люлькой тут же спикировал к нему. Азурмен запрыгнул в седло сюрикенной пушки и приказал машине двигаться напрямик к демонице. Приблизившись к Темной госпоже, он выпустил в нее поток сюрикенного огня. Град снарядов ударил по противоестественной коже и не нанес ей никакого видимого вреда, однако Азурмен добился того, чего хотел, – он привлек внимание варп-монстра.

Увидев лорда-феникса, она издала пронзительный крик и расправила крылья, а затем взмыла в небеса. Чернокожее существо стрелой погналось за кружащей «Виперой». Азурмен тоже взмыл ввысь, унося демоницу все дальше и дальше от непрекращающихся сражений и потоков смертей, которые поддерживали ее силы. Вскоре «Випера», чьи антигравитационные двигатели выли от напряжения, достигла предельной высоты. Скиммер не предназначен для серьезных полетов, поэтому он не мог набрать значительную высоту, однако княгиню демонов ничего не ограничивало, поэтому она быстро нагоняла антиграв.

Его мысли сплелись с духом, который управлял «Виперой», после чего скиммер полетел в сторону леса, где Азурмен планировал продолжить их гонки. Всякий раз, когда он думал, что демоница вот-вот потеряет к нему интерес, он палил по ней из сюрикенной пушки. Рыча, она летела все быстрее и быстрее, почти догнав мчащуюся «Виперу». С каждым мгновением они все дальше уходили от поля битвы.

– Когда я тебя изловлю, я наслажусь твоей душой. – Голос демоницы отозвался в голове Азурмена шипящим шепотом. – Ты не можешь вечно убегать от меня.

– Могу, – ответил Азурмен. – Ты даже не поняла, для чего я это делаю.

Через миг он направил «Виперу» вниз к поляне и затем выпрыгнул из сиденья, когда скиммер пролетел над самой землей. Перекатившись, он быстро встал на ноги и развернулся, чтобы встретиться с княгиней демонов.

Демоница оказалась шустрой: ее золотой клинок молниеносно проскользил по воздуху, чтобы отпарировать удар Азурмена, целившегося в ее горло. Два меча скрестились, испустив волну психической и варповой энергии. Азурмен отшагнул и пригнулся, чтобы уберечь себя от шипастого крыла, которое неслось к его лицу.

Демоница пролетела мимо и приземлилась недалеко от лорда-феникса, сложив крылья и развернувшись к противнику. На мгновенье она безмолвно стояла на своем месте, разглядывая Азурмена. Вокруг ее кулака потрескивала энергии варпа.

– Кто ты? – спросила Темная госпожа. – Теперь я тебя отлично вижу своим бессмертным взором. Под этой броней скрывается не эльдар.

– Я эльдар, – ответил Азурмен. – По крайне мере, я такой же эльдар, как ты человек.

– Я возвысилась, – нахваливала себя демоница, раскинув руки. – Я бессмертна! Ты и в сравнение не идешь с моим величием.

Приготовив клинок, Азурмен медленно зашагал навстречу княгине демонов.

– Взгляни на меня. Что ты видишь?

– Я вижу… – Она смятенно отпрянула. – Я ничего не вижу. Ты не существуешь.

– Не стоит так завираться, – промолвил лорд-феникс. – Ты тоже находишься не совсем в этом месте. Ты лишь проекция, тень, отброшенная из варпа.

– Но ты не демон. – Она тревожно махнула крыльями. – Я ощущаю твое отражение в варпе, и оно полно мощи. Ты присутствуешь там, но не здесь. Это невозможно.

– Где та женщина, которою ты была? – спросил Азурмен, остановившись в десятке шагов от демоницы. – Куда она пропала?

– Она во мне. Стала мной, – ответила Темная госпожа. – Я и есть она.

– Нет. Она человек, а ты демон. Ты не можешь быть и тем, и другим. Она мертва. Ты убила ее, когда возвысилась.

– Я продолжаю жить. Я не мертва. Я стала бессмертной.

– А вот это я и проверю, – произнес Азурмен.

Он тут же послал поток острых сюрикенов в брюхо демоницы. Вреда они ей не принесли, но разозлили так, что она выпустила в него разряд молнии. Лорд-феникс предугадал ее действия и уже начал быстро бежать влево, поливая ее сюрикенами из своих наручей. Он резко срезал вправо и пригнулся, когда демоница швырнула еще один заряд варповой энергии. Он старался не задерживаться на одном месте дольше секунды и мгновенно сокращал дистанцию между ними, лавирую то в одну, то в другую сторону и стреляя в нее поочередно то из правой, то из левой руки. Темная госпожа отчаянно выпустила еще один энергетический разряд и снова промахнулась.

Сюрикены не приносили ей особого вреда, однако она тратила драгоценную мощь, чтобы поддерживать свое материальное тело и отбивать острые снаряды. Что еще важнее: княгиня демонов ярилась из-за непрерывного града снарядов и думала только о том, как уничтожить Азурмена.

Одним прыжком она настигла его, нацелив лезвие в грудь лорда-феникса. Меч Азур по собственной воле взметнулся вверх и заблокировал разящий удар. Духовный камень в его рукояти запылал энергией, когда два лезвия схлестнулись друг с другом, пыша от используемой мощи.

Не прекращая палить по ней сюрикенами, Азурмен пригнулся под правой рукой демоницы и резанул по ее крылу. Когда она крутанулась, лорд-феникс вновь пригнулся, чтобы ее золотой ятаган не перерезал ему горло. Пока меч Азурмена оставлял рану на бедре демоницы, кончик его лезвия ярко сверкал, выпуская наружу пылающую кровь.

Внезапно другое крыло ударило по лорду-фениксу, своим когтистым суставом задев его плечо, и отбросило воина на землю. Победоносно зарычав, демоница замахнулась, метя золотым клинком в Азурмена, но воин быстро перекатился в сторону, и она пронзила лишь землю. Он окатил ее лицо потоком сюрикенов и вскочил на ноги, пока она пятилась назад, ошеломленная от неожиданной атаки.

В третий раз схлестнулись золотой клинок и зловещий меч, отчего возник такой свирепый взрыв, что Азурмен еле устоял на ногах. Княгиня демонов была наивным новичком, который раздувался от недавно приобретенной мощи. Демоница тратила слишком много энергии, которую ей приходилось вытягивать из варпа, чтобы подпитывать свое присутствие в материальном мире.

Из глаз Темной госпожи вырвался разряд молнии, который ударил Азурмена по груди, отчего от брони воина разлетелся фонтан черных искр. Отлетая назад, он развернулся и перестроил падение в перекат. Когда лорд-феникс встал на ноги, он отклонился влево, но его опять настиг разряд энергии, ударивший воина в поясницу. Когда он врезался лицом в землю, его броня слегка треснула.

– Твое высокомерие погубило тебя, – сказала демоница, когда Азурмен перекатился на спину. Она шагнула вперед, подняв кулак, вокруг которого вились потрескивающие полоски энергии.

– Ты, правда, думаешь, что уже настало время злорадствовать? – Азурмен выстрелил из обоих наручей прямо в грудь монстра. Она отшатнулась, и лорд-феникс прыжком вскочил на ноги и поднял свой меч, чтобы отразить золотой клинок, который грозил его быстро обезглавить. Хотя импульс от удара и заставил воина сесть на колено, он держался непоколебимо и отпарировал следующий удар мечом плашмя.

– Твое оружие не может навредить мне, – настаивала княгиня демонов, ударив клинком по мечу Азурмена и оттолкнув лорда-феникса назад.

Когда демоница направилась к нему, он нанес ответный удар и бросился прямо на нее. В миг он приблизился к ней и погрузил лезвие в ее грудь. Психическая мощь разошлась от духовного камня и обдала рану огнем.

Крича, демоница откачнулась от лорда-феникса, а белое пламя вырывалось из раны в ее груди. Вопящая княгиня упала и обвила себя крыльями.

Азурмен отступил на несколько шагов, держа перед собой меч, чтобы в случае чего прикрыть отступление. Стоящая на коленях демоница подрагивала, а ее плечи то поднимались вверх, то опускались, из-за чего могло показаться, что она рыдает. Азурмен бросился на монстра, высоко подпрыгнув и нацелив меч между лопатками княгини.

Когда он оторвался от земли, госпожа быстро развернулась. Демоническая пародия на лицо искривилась в улыбке, разоблачив иглообразные клыки. Острие золотого ятагана метнулось вверх, чтобы сразить пикирующего лорда-феникса.

Азурмену не удалось избежать удара, и огромный клинок пронзил его грудь и разрезал броню от ребер до плеча. Его отбросило на поляну: он крутился и вертелся в воздухе, пока не врезался в землю около деревьев.

– Вот теперь твоя душа станет моей! – Демоница, у которой из пореза на груди лилась дымящаяся кровь, уверенно зашагала к нему.

Азурмен еле сумел встать ноги и призывно выставил меч.

– Даже твой магический клинок не может убить меня. – Демоница откинула правую руку, готовясь нанести последний удар.

– Это мы посмотрим, – произнес Азурмен и взглянул вверх. – У меня есть и другое оружие.

Корпус «Грозового копья» накалился докрасна из-за входа в атмосферу, и, когда махина пролетела через лес, деревья ярко вспыхнули от огня. Пульсары выпустили энергетические лучи, которые ударили демоницу по груди. Лазерные заряды прорезали княгиню и оставили аккуратные круглые дыры в ее теле. Демоница недоуменно взглянула на себя, а потом опять на воющий боевой корабль. Она слегка качнулась и посмотрела на лорда-феникса. Когда она развернулась к Азурмену, она приоткрыла рот, наверняка захотев выпалить очередную тираду о никчемности его орудий.

Воспользовавшись моментом, лорд-феникс подпрыгнул, выставив перед собой меч. Объятый огнем клинок вонзился в пасть демоницы и вышел из ее затылка. Азурмен коленом ударил Темную госпожу по груди и свалил ее на землю, пока белое пламя обжигало ее голову.

Отпрыгнув от нее, лорд-феникс перекатился, вскочил на ноги и повернулся как раз во время, чтобы узреть, как очищающий огонь поедает последнее из ее обличий. Однако Темную госпожу не ждало изгнание в варп. Она не была уж так бессмертна, как она думала, ибо в нее лишь вселили ложную надежду, чтобы подогреть ее жадность и тщеславие. Демоны смертны: их сущность может быть рассеяна навеки при помощи определенных артефактов или заклинаний. Меч Азур был одним из них.

– Мы победили? – спросило «Грозовое копье» и закружило над его головой, сбавляя скорость.

– Пока нет. – Азурмен уставился в небеса. – Битве и не было суждено решиться в этом месте.

25

Неридиат последовала за Гиландрисом в главную контрольную рубку «Цепкой молнии». Она ожидала узреть нечто грандиозное и огромное по сравнению с контрольной капсулой «Веселой авантюры», однако помещение быль лишь от силы в два раза крупнее, чем на торговом корабле. Основным отличием было количество мест, отведенных под каждую функцию. Двое эльдар сидели у сенсорных хранилищ, а еще четыре управляли орудийными установками. Неридиат подметила, что у места пилота находились три пустых колыбели, после чего удивленно посмотрела на ясновидца.

– Для такого сложного корабля это вполне нормально быть под управлением трех пилотов, – сказал ей ясновидец. – Но в этом нет необходимости. Считай, что они здесь про запас. Поторопись, враги надолго не затихнут. Нам нужно поскорее набрать достаточную высоту, чтобы не испытать на себе их нарастающий гнев.

– Мы не можем слепо отправиться в космос, – промолвила Неридиат, обходя контрольную рубку, знакомясь с каждым уголком и успокаивая себя после воспоминаний о том, что случилось с контрольной капсулой. Ей нужно было вернуть самообладание, чтобы успешно направить звездолет к безопасному месту. Она представилась двум членам экипажа, управляющим сканирующими устройствами.

– Я Лимандрис, – ответила первая и махнула рукой своему напарнику, который кивнул в знак приветствия. – Это Казарил.

– Какой функционал у сканеров?

– Мы перенаправили большую часть сканирующих мощностей вперед, поэтому сейчас мы слепы к тому, что происходит за кормой, – ответил Казарил.

– В любом случае я и не собиралась оглядываться назад, – произнесла Лимандрис, подойдя к пилотирующему комплексу.

– Отлично, пока мы видим, куда двигаемся, постараюсь ни во что не врезаться, – сказала Неридиат. Она уже решила для себя, что удерет отсюда как можно быстрее, невзирая на то что сказал Азурмен по поводу сражений. В тот момент, когда демоны забрали ее друзей, весь восторг о грядущем приключении улетучился навсегда. Сейчас она хотела быть подальше от опасностей, чтобы не чувствовать искушения сразиться с врагом.

Они не стала подходить к стрелкам, решив, что их навыки им не понадобятся, и остановилась у ближайшей пилотной колыбели. Взглянув на Манью, она слегка помялась. Дитя, уже устав от всех этих бед, беспокойно спало. Поцеловав ее лобик, Неридиат аккуратно передала ее Гиландрису.

– По незнакомой мне причине она доверяет тебе. Прошу, успокой ее сны.

– Хорошо, – удивленно ответил ясновидец. Он взял ее на руки и обвил вокруг нее, подобно одеялу, объемный рукав своей мантии.

Развеяв все мысли, Неридиат проскользила в колыбель и позволила психоактивной сетке накрыть ее тело – она сразу же ощутила, будто ее окутывают в кокон. Женщина инстинктивно отбросила все мысли, прокладывая путь к матрице корабля.

Первое, что она почувствовала, – это следы людей. Несколько из них были все еще живы, большинство – ранены, а остальных ее сородичи выслеживали и убивали. Снаружи бушевала буря, а щупальца варповой энергии хлестали обшивку корабля. Каждый удар напоминал женщине то чувство, будто к ней прикоснулся странный незнакомец, отчего по ее коже каждый раз пробегали мурашки.

Нечто страшное заползло в ее разум. Вспышки огня, свистящий воздух, неразбериха и боль. Воспоминания о падении звездолета и его входа в атмосферу резко проносились по его системам.

Затем все опустело, и она тут же отпряла, когда ее мысли начали распадаться из-за оцепенения пилотов, которые в последний раз взаимодействовали с навигационными системами. Ощущение было душераздирающим: будто вселенная разверзла свою пасть и целиком проглотила их разум. Построив мысленный барьер, отделяющий ее от тех ужасных картин, Неридиат отбросила все остаточные воспоминания и очистила пилотирующий комплекс от всего, что могло ее отвлечь. В итоге осталась только чистота и ясность психической матрицы.

По ее телу прошла дрожь, которую корабль тут же скопировал, по первому приказу пробудив гравитационный двигатель. Неридиат ощущала все починки, сделанные Басиром Мастером Рун: свежие раны зарубцевались, но в некоторых местах на матрице и двигателях все еще были ссадины. Настороженно относясь к этим ранам, «Цепкая молния» колебалась, но Неридиат настояла на своем, накрыв своей волей бестелесных духов, которые питали и частично управляли кораблем.

Слегка накренившись, линкор оторвался от земли, и на мгновение эльдар ощутили растерянность, ибо глушители инерции еще не успели приспособиться к гравитационному полю. Не только сами системы были осторожны – Неридиат уже давненько не пилотировала корабль с планеты, потому как большинство ее приключений начиналось и заканчивалось в космосе.

Гравидвигатель работал неспешно, тарахтя продираясь через бурю, и Неридиат решила помочь, ослабив толчки небольшими поправками к наклону и тяге. Корабль подчинился, ибо связь между пилотом и звездолетом становился все глубже по мере того, как они привыкали друг к другу.

Внезапно буря приутихла, и сокрушительная порча варпа развеялась вокруг «Цепкой молнии». Неридиат ощутила прошедший через матрицу импульс радости, обуявшей живых и мертвых.

Набирая ход и прибавив в уверенности, пилот и линкор вместе взлетели, борясь с хлесткими ветрами, которые усиливались при подъеме. Ненадолго вторгнувшись в сенсорный комплекс, она увидела, что земля уносилась от них все дальше и дальше, а люди сначала казались пятнышками, а потом превратились в темную кляксу, которая была размазана по лесу. Когда ускоряющаяся «Цепкая молния» достигла облаков, исчез и сам лес.

Через миг атмосфера стала тоньше, и граница между воздушным пространством планеты и космосом превратилась в размытую серую пелену. Пока давление воздуха все падало и падало, Неридиат всячески боролась с желанием задержать дыхание. Она чувствовала, как ослабевала хватка гравитационного колодца мира. Унося линкор от планеты, гравидвигатели начали работать равномернее.

При виде россыпи звезд и манящего космоса Неридиат ощутила свободу.

Вдруг ее размышления прервало срочное сообщение от Казарила, сидящего за сенсорной панелью. Три иззубренных силуэта устремились прямо на них, перенаправляя энергию к своим странным орудиям.

Инстинктивно линкор хотел развернуться и атаковать. Неридиат подавила это желание, приказав «Цепкой молнии» направить еще больше энергии к двигателям. Вначале она столкнулась с неповиновением, которое стоило ей драгоценных секунд, но затем она принудила корабль перенести всю доступную мощь к двигателям.

Беглый взгляд в сенсорные хранилища подтвердил ее худшие опасения. Суда Хаоса набирали скорость намного быстрее, чем это мог сделать любой обычный корабль людей. На полной мощности «Цепкая молния» легко бы перегнала их, но сейчас линкор был далек от работы на максимуме своих возможностей.

– Мадам пилот, мы должны снизить скорость и маневрировать для подготовки к бою, – прервал ее размышления один из стрелков. – Если учитывать текущую траекторию, мы станем уязвимы для вражеского огня прежде, чем уйдем на безопасное расстояние. Если мы просто попробуем сбежать, мы не сможем защитить себя.

– Мы должны атаковать.

«Цепкая молния» улетала от Эскатаринеша на волне гравитационной энергии, оставляя за собой серебряный след из заряженных частиц, мерцающих в звездном свете. Неридиат приказала линкору развернуть солнечные паруса в попытке подобать каждую возможную толику энергии. Свежий поток мощи слегка увеличил их скорость, однако сообщения Казарила были удручающими. Два из трех вражеских кораблей с большой вероятностью войдут в зону досягаемости линкора.

– Мы должны снизить скорость до боевой и перенаправить энергию в голополя и орудийные батареи, – настаивал Казарил. Другие эльдар, находящиеся на контрольной палубе, поддержали его.

– Сколько еще энергии нам нужно, чтобы оторваться? – спросила Неридиат. – Сколько еще нам нужно прибавить в скорости?

На миг опустилась тишина, пока Казарил советовался с матрицей. Затем он неуверенно ответил:

– Возможно, еще пять процентов? Если, конечно, гравидвигатель сможет справиться с такой мощностью.

– А что если я снижу энергопотребление систем жизнеобеспечения? Мы можем летать и без света.

– Получим только максимум два процента, – ответил ей Казарил. – И тогда придется еще снизить воздухопереработку до минимума.

– А что если мы отключим все сканеры и орудия?

– А что если нам просто взять и снизить скорость, чтобы подготовиться к бою? – проворчал один из стрелков. – Мы теряем время. Уже не важно, сколько энергии вы сможете выжать из гравитационных двигателей, мы все равно не оторвемся. Мы должны подготовиться. Мы даже не знаем, что за орудия используют те суда. Даже один удар может сильно навредить нам. Мы должны перейти в наступление!

– Для вас поступает сигнал, – произнес Казарил прежде, чем Неридиат успела что-либо ответить. Сигнал пробрался через серебро сенсорных хранилищ прямо в сознание Неридиат.

Пятнышко энергии, напоминающее стрелу белого света и огня, вырывалось из верхних слоев атмосферы Эскатаринеша. Неридиат тут же узнала его и изумленно выпалила мысленный импульс:

– «Грозовое копье»!

XII

Вернувшись с Джайн Зар по ее следам, они вскоре обнаружили небольшой корабль, на котором культисты попали сюда из Паутины. Это была прогулочная яхта старого образца, которую когда-то использовали для проведения спутниковых круизов и для катаний по звездным коронам. Кровопийцы прилепили по бокам две грубые орудийные установки c длинноствольными пушками.

– Ты сможешь управлять им? – спросила Джайн Зар.

– Запросто, – ответил он. – Там должна быть мысленная командная сеть.

Когда они приблизились к кораблю, дверь с шипением отворилась и стала опускаться вниз, чтобы послужить им посадочным трапом. Судно не было большим и могло вместить от силы двадцать пассажиров. Внутри творилось безумие: пол был покрыт кровавыми следами, словно кого-то куда-то тащили, а большинство кают были в грязи. Азурмен отыскал комнату около хвоста корабля, которая не была слишком разорена, и положил свою сумку на кровать, отчего слегка зазвенели кристаллы.

– Что это? – спросила Джайн Зар, указывая на цветастые камни, вывалившиеся на изношенную простыню.

– Я зову их связующими камнями, – ответил Азурмен. – Они образуют с тобой психическую связь. Когда ты умираешь, они заключают в себе твою душу. Тебе такой понадобится.

Он поднял камень и бросил его Джайн Зар. Когда она поймала кристалл, он загорелся белым светом.

– Зачем он мне понадобится? – спросила она, неуверенно поглядывая на камень и поглаживая его кончиком пальца. – К чему мне хотеть, чтобы моя душа навеки попала в один из них?

– Я полагаю, что иначе тебя ждет что-то намного худшее. Верь мне.

Она кивнула в знак согласия и последовала за ним к контрольной палубе. Мостик не был покрыт жуткими украшениями и казался относительно чистым. Когда они зашли внутрь, панели тут же подсветились. Азурмен отыскал кресло пилота и присел, жестом попросив Джайн Зар сесть рядом.

– Мне всего лишь нужно сказать кораблю, куда лететь, а остальное он сделает сам, – промолвил он. Одного желания хватило, чтобы запустить судно. Оно тихо оторвалось от земли и поднялось над городом, затворяя люк.

Отсюда можно было лицезреть весь масштаб катастрофы. Там, где раньше стояли жилые башни, теперь вырисовывались демонические шпили, которые напоминали улья злобных существ с проходами и дверьми, наклоненными под невозможными углами. Само присутствие подобных зданий искажало пространство вокруг них. Ярко-лиловые и зеленые огни поднимались от костров, поедающих тела эльдар. Духовное пламя, исходящее от несчастных трупов, образовывало плачущие и стенающие лица. Вокруг этих костров, хохоча и распевая песни, скакали и танцевали когтистые чудовища.

Пока они поднимались ввысь, детали становились все менее различимы. Город был полностью разрушен: куски башен валялись на земле, мосты и воздушные пути давно рухнули, а по рекам и каналам теперь текла непонятная тина, которая выходила за берега. Азурмен приметил аренный парк, на месте которого клыкастые и тернистые растения, извивающиеся словно в сумасшествии, образовали дремучий лес.

Сама арена была забита людьми: по прихоти новорожденного бога мертвые остались в своих сиденьях, в которых они так оголтело орали и кричали, требуя крови, что пропустили падение их родного мира. Азурмен вообразил, что наверняка игроки, находящиеся снаружи арены, продолжали делать ставки, пока души не были вытянуты из их тел.

Поднявшись еще выше, они уже ничего не могли разглядеть, кроме блестящей белизны. Свечение связующих камней окутало весь город – каждый из них отмечал смерть одного сородича. Центр города и плотные улочки, на которых когда-то толпились преисполненные паники, отчаяния и печали эльдар, были залиты светом. В других местах камни встречались реже, поэтому и свечение было более тусклым, и в итоге оно совсем затерялось в дали.

– Они напоминают слезы, – промолвила Джайн Зар, перевернув в руке свой связующий камень. – Слезы богини, которая, наверное, оплакивает всех мертвых.

– Возможно, это последний дар Иши? – предположил Азурмен.

– Кого? Иши?

– Ишу считали богиней. Первой, матерью всех эльдар… – начал Азурмен.

26

На сияющих золотых парусах Азурмен гнался за линкором. «Грозовое копье» расширило матрицу, сплетясь с психическим круговоротом «Цепкой молнии». Корабль нашел Неридиат среди сотен духов и связался с ней.

– Разве это не захватывающе? – В мыслях боевого корабля раздавался жуткий скрежет; его восхищение от предстоящего боя било по разуму Неридиат, подобно волнам, медленно разрушающим утес.

Лорд-феникс осознал, что «Грозовое копье» всячески пыталось разрушить ту стену сопротивления, которую Неридиат возвела из страха к жестокости. Кровавая жажда Азурмена, частичка его души, которая питала боевой корабль, старалась прорваться через ее защиту, чтобы высвободить наружу ненависть и гнев, неотступно подавляемые на протяжении долгого времени. Эту энергию нужно было выпустить осторожно, чтобы она могла контролировать ее, а не так, если бы зверя спустили с цепи.

– Разве ты не ощущаешь… – Речь звездолета внезапно прервалась, когда на первый план вышел Азурмен, отбросивший в сторону клочок своей души.

– Неридиат, слушай внимательно. Этот тот момент, который я предвидел, то время, о котором так долго грезил Азуриан. Наши души стоят на лезвии клинка, но выбор все же за тобой.

– Ты не можешь склонить меня к убийствам. И даже не пытайся своими речами о будущем нашего народа воззвать к моему чувству долга. Выход есть всегда.

– Не всегда. – Азурмен сопроводил свои слова резким ударом психической силы, словно огрев ее мысленной пощечиной. – Миллионы умрут из-за твоих ошибочных убеждений.

– Ты хочешь сказать, что убийство может послужить высшей цели? – Неридиат оскорбилась его настойчивостью и попыталась отскочить, отрывая от него свой разум. Она ответила колко и ехидно: – Такая, значит, у тебя философия, да? Откинуть ненависть и гнев и превратить убийство в обыденность? Забыть о чувствах? Я не подчинюсь твоему грязному желанию выпустить чью-нибудь кровь!

– Капризное ты дитя! Я даже представить себе не могу, как ты могла так извратить мою философию! – Вновь лорд-феникс дал волю своим эмоциям, и Неридиат обдала сокрушительная волна презрения. Она противилась только из желания противиться: ее противоречивая натура подталкивала ее противостоять любым доводам. Она попыталась отвлечься от него, но он ей не позволил. Он попробовал ненавязчиво умаслить ее, но это не сработало. Теперь пришло время для более открытого разговора.

– Нет ничего благородного в смерти и убийстве. Нужда сражаться и желание убивать исходят только от худших эмоций. От ревности, ненависти, ярости, жажды мести, жадности. И страха. Твоего страха. Я хочу, чтобы мы не отворачивались от этих страстей, этих базовых инстинктов, которые являются частью нас самих. Мы должны принять их и направить в нужное русло, иначе они поглотят нас и все вокруг. Ты не будешь сражаться за наш народ, но ты должна сразиться, чтобы спасти себя.

– Легко ли это было? – проворчала она, позволив своему разочарованию с силой пробежаться по психической цепи. Оно бессильно отскочило от железного разума лорда-феникса. – Убить самого первого? Ты потом захотел еще? Пусть уж лучше Галактику целиком поглотит какая-нибудь напасть, чем я ступлю на путь разрушения.

– Ты хочешь знать о первой жизни, которую я забрал? – Морозный холодок пронесся от Азурмена к Неридиат, после чего хладнокровный гнев лорда-феникса проник в ее тело. – Я покажу тебе.

XIII

Иллиатин не отходил от Тетесиса, а Маесин шла позади них. Они втроем остановились, когда добрались до места, которое некогда именовалось площадью Тангенциального господства. Небесный мост, который когда-то изгибался высоко над городом, рухнул, а вокруг обвалившейся части обвивались странные розовые растения, что напоминали лозы, облепившие ствол дерева. Из-за обрушения моста обломки забросали округу, и часть из них даже запрудила реку, отчего им пришлось осторожно идти через багрянистую воду, доходящую им до лодыжек.

В странном свете черного солнца выделялся силуэт полуразрушенного театрального зала, чьи верхние этажи были разбиты таким образом, что все здание напоминало тонкий череп. Несколько знамен, окаймлявших крышу, слабо развевались, несмотря на отсутствие ветра, отчего они походили на пучки волос.

Иллиатин вздрогнул и отвернулся, ощущая, будто за ним не прекращая следят. Если еще до катастрофы город начал казаться каким-то гнетущим, то сейчас все вокруг окончательно опостылело и даже в какой-то мере пугало. Воздух быть очень влажным, а шелест воды, бьющей по зданиям, навевал тоску.

– Сюда, – проговорила Маесин, указывая на обрушившуюся слева от них часть здания. Помещение слыло общиной для всякого рода творцов. То, что они выставляли напоказ, считалось причудливым и гротескным даже в то время, когда моральное разложение эльдар резко выросло перед катастрофой. Часть произведений красовалась снаружи, среди которых можно было разглядеть скульптуры из плоти, соединенной с камнем, психопластиком и металлом, и картины, изображающие кошмарные сцены пыток и насилия в пошлых пастельных цветах, которые маскировали их извращенность.

Маесин первой пошла по лестнице, держа наготове карабин. По карабину было и у Тетесиса с Иллиатином, однако последнему было непривычно держать в руках оружие. Ему удалось пережить весь этот хаос, не прибегая к жестокости, поэтому он не собирался ничего менять. При виде угрозы он всегда убегал. Иллиатин предупредил остальных, чтобы они не ждали от него героических поступков.

Каждый из них пробудил свой камень, отчего внутренние помещения озарились лучами синеватого света. Нижний этаж представлял собой огромный зал, в котором треугольником стояли три колонны, образующие центральную конструкцию башни. Эскалатор все еще работал, нарушая тишину слабым мурлыканьем своего двигателя. Повсюду были видны незаконченные произведения, груды материалов и цифровые мольберты. На ламинированном полу лежали мертвые тела – у некоторых из них в руках были зажаты кисти, инструменты для ваяния и изобразительные палочки. Иллиатин насчитал семь трупов. Кровавое месиво перед лестницей можно принять за восьмое тело, но он не был до конца уверен.

Они пробирались через обломки, соблазненные обещаниями Маесин о том, что в прошлую вылазку она обнаружила тайник рабочих аккумуляторов. Иллиатин осторожно перебирал ногами, подозревая, что многие лужицы были заполнены жидкостями, которые изначально не предназначались для творения шедевров.

Когда они добрались до подъемной лестницы, расположенной в задней части здания, резкий звук заставил их остановиться и обернуться. Им послышалось, будто какая-то жидкость засочилась каплями или же кто-то наступил на лужу. Они поводили в разные стороны своими камнями, но ничего не нашли. Тетесис и Маесин развернулись к лестнице, а Иллиатин продолжал смотреть в пустоту. Он готов был поспорить, что он слышал скрежет.

Нечто темное двинулось в свете румяных сумерек, который просачивался внутрь через открытую дверь. Иллиатин сжал свой камень и поводил светом по комнате. И тут он озарил уставившееся на него лицо сородича, широко разинувшего рот. Тело ползло прямо на них, таща себя трясущимися руками. С ним что-то было не так, хотя похоже Иллиатин знал ответ на свой вопрос. Пока он наблюдал за происходящим, изо лба эльдар начали расти два рога.

Иллиатин был настолько ошеломлен увиденным, что он не смог ничего сказать, а только шикнул, чтобы предупредить остальных. Тело менялось и в некотором роде даже росло. Бледная вялая кожа истончалась, кости перестраивались, нос таял и открывал взору его широкие ноздри, а глаза зажглись серебром. Оно пустилось ползком, а затем пошло на них, сев на корточки. Пальцы его рук слипались и расширялись, превращаясь в длинные клешни.

– Демон! – выкрикнула Маесин, пальнув из карабина. Импульс красной энергии ударил по груди существа, оставив на его теле зияющую дыру и отшвырнув его через всю комнату.

Демон остановился у основания колонны, а его шея изогнулась под странным углом. С хлюпающим треском кожа трупа разорвалась. Подобно мерзкой бабочке, выбирающейся из кокона, демон вылезал наружу из мертвого тела, а кишки свисали с его плеч вязкими лентами.

– Там еще один! – завопил Иллиатин, развернув влево руку, в которой он держал сияющий камень. От внезапного света одержимый демоном труп споткнулся и выставил одну руку, чтобы защититься от свечения.

Маесин вновь пальнула – заряд винтовки «Солнечное пламя» ударил по демону и тут же безобидно рассеялся. Тварь оскалила полудюжину зазубренных клыков. Демон поманил их, поглаживая клешней свое гибкое тело и непристойно проводя длинным языком по зубам. Маесин еще раз выстрелила в него из «Солнечного пламени», но вновь тщетно.

Лицо демона жутко искривилось, и он поскакал на них на своих птичьих ногах и в момент настиг Иллиатина. Тетесис незамедлительно махнул карабином, словно дубинкой, и ударил демона прикладом по виску.

Еще один демон вылупился из телесной скорлупы, разрывая кожу трупа с дрожью и выражением экстаза на лице. Иллиатин инстинктивно выстрелил в него, но шар заряженных частиц пролетел мимо демонической головы.

Маесин и Тетесис молотили оружием по другому демону, дробя его голову и тело и бессвязно крича от ужаса. Существо корчилось и вопило, колотя их клешнями и стегая шипастым языком. Маесин отшатнулась, когда демон проделал кровавую дыру в ее груди.

Понимая, что так он делу не поможет, Иллиатин все равно выстрелил в приближавшегося к нему демона. Заряд ударил тварь прямо по лицу, превратив его в подобие стекшего воска. Существо отпряло и издало визг боли, вышедший из сползшего на шею рта. Его глаза полностью выжгло от удара.

Иллиатин мигом глянул на Тетесиса. Брат стоял около останков демона, который больше напоминал кровавый мешок, напичканный частями тела, а не эльдароподобное существо. Тварь подергивалась, щелкала клешнями и двигала ртом, будто пытаясь выпалить какую-нибудь пакость.

Характерный звук отделяющейся кожи заставил братьев обернуться.

Позади них стояла Маесин, чье лицо разорвалось от правого глаза до верхней губы. Одежда и плоть постепенно сползали с ее тела. Дьявольская магия пульсировала в дыре, проделанной демоном в ее груди, а серебряная жидкость истекала из разрезанных кровеносных сосудов.

Иллиатин застыл от ужаса, когда демоническая версия Маесин прыгнула и кончиком внезапно выросшей клешни перерезала Тетесису горло. В тот же момент пальцы брата обвили пусковой крючок, и выстрелом он превратил ее голову в обугленное месиво.

Безжизненные останки Маесин упали на пол и прижали собой Тетесиса. Иллиатин видел, что путь к выходу свободен, отчего в нем вскипело желание убежать. Брат был мертв или по крайне мере почти умер, поэтому он уже ничего не мог поделать. Однако подобие чувства долга заставило Иллиатина остаться.

Он заметил темно-синий свет, исходящий из мешочка, который висел на ремне брата. Сорвав мешочек, Иллиатин нашел внутри камень, который он дал Тетесису. От его прикосновения кристалл оживился сиянием, а внутри драгоценности начала распространяться чернота, которая делала синеву мерцающего света все более темной.

Взглянув на Тетесиса, он понял, что камень был связан с его братом, и тут черты лица родича стали искажаться и напоминать демонические. Иллиатин знал, что должен был сделать.

Он выпалил из карабина град выстрелов, которые расщепили все, что осталось от груди и головы Тетесиса. Вдруг камень в руке Иллиатина запульсировал – чернота внутри него ушла, оставив место яркому и прекрасному сине-голубому свету.

Послышались демонические стоны и ворчание, которые раздавались все громче и громче. Иллиатин снова взглянул на тело брата и осознал в душе, что он остался один. Он убил последнего дружелюбного эльдар, которого когда-то знал, и теперь он мог наверняка сказать, что остаток своей жизни в этом аду он проведет в одиночестве.

Когда позади него клацнула клешня, страх выбил его из транса. Он уронил «Солнечное пламя» и без оглядки бросился к двери.

27

Используя психическую связь, Азурмен почувствовал, какой беспорядок творился в голове Неридиат. Она только и думала о той безнадежности, которую она ощутила вместе с ним после того, как лорд-феникс поделился воспоминаниями о смерти Тетесиса. Женщине не хватало внутренних сил, и она вдруг осознала собственную подчиненность судьбе. Эти мысли оживили в ее памяти момент в складском отсеке. Теперь он ощущал, как она обвила пальцы вокруг горла Маньи, осознавая, что она должна убить свою дочь.

Она почти решилась отобрать у дочери жизнь, даже несмотря на то, что оружие валялось около нее и она могла вмиг защитить себя. Страх обездвижил ее тогда, и сейчас она испытывала нечто подобное. Однако не боязнь смерти породила этот страх. Нечто личное, глубоко засевшее в ее душе влияло на выбор Неридиат.

В той складской комнате она была беспомощна, и ей удалось выжить только благодаря инстинктам испуганного ребенка и слабой психической защите человека. Смерть, убийство младенца, возможно, даже истязания и потеря себя чуть ли не стали правдой.

– Позволь мне помочь, – промолвил Азурмен. Он притянул к себе еще большую часть ее души, окутывая ее психической мощью. Он использовал эту связь, чтобы создать копию реальности, и теперь они стояли в темной комнате и глядели друг на друга, и только свеча, покоящаяся на столике между ними, слегка разгоняла мрак.

Как он и сказал воинам перед битвой с Темной госпожой, ему не нужен был храм. Лорд-феникс был воплощением святилища, олицетворением спокойного отдыха перед неистовой битвой. Прежде чем что-либо говорить, он дал Неридиат собраться с мыслями.

– Сосредоточься на моем голосе, – произнес он. – Не препятствуй моим словам. Не обдумывай их. Не проявляй доверия или недоверия. Просто прими их. Сможешь?

Неридиат неуверенно качнула головой, а затем кивнула с большим энтузиазмом.

– Да, смогу.

– Хорошо. Ты очень сильная. Даже слишком сильная. Все это время ты ступала по Пути и отрекалась от разрушительных эмоций. В этом и есть цель Пути: он защищает нас от крайних проявлений наших страстей. Но сейчас пришло время освободиться и столкнуться с этими чувствами и мыслями. Из-за них ты остаешься слепа к правде. Они связывают твою душу с судьбой, которую ты совсем не жаждешь.

Азурмен подошел к свече, и Неридиат взглянула на него. Ее глаза широко раскрылись от удивления. Сейчас на Азурмене была не броня, а одежда, которую он носил до Падения. Без боевого доспеха – той легенды, которая, подобно мантии, свисала с его плеч, – он уже не был Азурменом. Он снова стал Иллиатином.

– Неридиат, в тебе таится страх. Ты бежишь от него, но ты не можешь прятаться вечно. Ты должна взглянуть ему в глаза и лишить его власти над собой. Вспомни. Вспомни тот момент, когда он зародился. Не думай о том времени, просто представь, выпусти. – Пилот вновь сопротивлялась. Тогда он произнес более грубым голосом: – Слушай меня! Ты должна бороться. Ты должна сорвать те цепи, которыми тебя сковал этот ужас. От этого зависит благополучие нашего народа. Ты нужна своей дочери сильной.

При упоминании Маньи по лицу Неридиат пробежали эмоции. Вначале печаль, а затем страх. Страх обернулся гневом, и она рявкнула Азурмену:

– Я не хочу, чтобы она увидела меня такой! Я не превращусь в мою мать!

Это и был тот момент, когда страх посадил семя в душе Неридиат. Азурмен уцепился за ее слова, глубже проник в ее разум и высвободил спрятанные воспоминания.

Она была еще маленькой, но уже и достаточно взрослой, чтобы осознавать происходящее. Ее мать стояла у двери, глядя на нее. Неридиат излучала волны любви, смешанные с отчаянной надеждой и мольбой. Мать не отвечала тем же. Она смотрела на свою дочь холодными глазами, будто та была только мешком из костей и плоти. Насмешка прокатилась по ее губам. Презрение, отнюдь не любовь. Взгляд ребенка был прикован к руне, отмечавшей лоб матери. Это был нарисованный кровью символ Огненных Драконов. Малышка никогда его раньше не видела, потому что мать всегда стирала знак прежде, чем покинуть храм. Он казался чем-то ужасным, меткой злобы и смерти.

Ее мать все также стояла у порога, и тут Неридиат захныкала, закрыв лицо своими ладошками. Она ощутила, как из глаз полились горячие слезы, и вдруг ее осенило. Она с распростертыми руками рванула к матери в надежде, что сможет слезами стереть ту ужасную руну.

Мать Неридиат схватила ее за запястье и отбросила на пол. Она сделала это инстинктивно, без желания навредить или причинить боль. Потирая руку, ребенок поднял глаза и увидел, что ее мать никак не отреагировала на произошедшее. В ней не было ни радости, ни стыда.

– Отойди. – Неридиат повернулась на голос своего старшего кузена, который стоял у проема позади нее. Фасаинарат протянул вперед руку и произнес: – Иди сюда, Нэт, подальше от этого существа.

Существа. Ее мать стала существом, у которого было имя. Неридиат смутно помнила это имя, не раз слышав его в перешептываниях друзей и семьи. Она помнила, но оно ей не нравилось.

Экзарх.

Ее мать стала экзархом – тем, кто поклонялся Кхаину и жаждал крови до тех пор, пока не умрет. Она уже не была собой. В ней остался только воин.

Потрясенный, Азурмен выбрался из разума Неридиат. За свою долгую жизнь он встречал множество экзархов. На самом деле он был первым. Но никогда прежде он не видел переход со стороны, не понимал, как это влияет на остальных. Увидев глазами Неридиат, как душа затерялась на Пути воина, он осознал, откуда произрастал ее страх. Когда человек загнал ее в угол в складском отсеке, она вновь пережила тот момент. Всем сердцем она думала о Манье, но не о ее смерти, а о потере душевной чистоты.

– Ты не похожа на свою мать, – уверенно проговорил он. Лорд-феникс прошел мимо свечи и положил руку ей на плечо. Теперь он вновь был в своей воинственной синей броне. Психохрам стал светом, окутавшим их со всех сторон, – пустой белой комнатой посреди его разума. – Лишь горстка тех, кто ступает по Пути воина, теряются на нем. Ты сильнее ее.

– А что если мне понравится убивать?

– Так и будет, – промолвил Азурмен. Он должен был сказать ей правду. – Ты не сможешь этому противостоять. Ты в равной мере почувствуешь вкус триумфа и ужаса. Ты захочешь испытать раж битвы, прилив крови. Мы не можем отрицать этого. Я научу тебя, как контролировать эти эмоции и как обуздать те невероятные силы, которыми наделили наши тела далекие предки. Ты станешь оружием и научишься снимать боевую маску, чтобы держать подальше стыд и голод. Твой внутренний зверь будет сидеть в клетке, и ты будешь выпускать его только во время нужды. Он почти освободился и жаждет вырваться наружу. Если ты не научишься управлять этим, твоя дочь будет в опасности.

– Но мне-то сражаться нужно прямо сейчас. Ты хочешь, чтобы я напала на те корабли. Я не могу… я не могу потерять Манью. А если она ощутит мою жажду крови? Я не оскверню ее душу!

– Ты должна сразиться, – настойчиво прорычал Азурмен. – Тебе нужно лишь побороть свой бессмысленный страх. Угроза реальна, а твой страх – нет. Ты можешь побороть его, но только если приложишь силы. Сейчас у тебя появилась возможность доказать себе, что ты не монстр. Не упусти ее!

У нее в руках было оружие, как если бы она держала нож или пистолет. Она была «Цепкой молнией», поэтому воинственная суть корабля просачивалась в нее, подталкивала, объясняла, что бояться было нечего. Она не стала бороться с эмоциями. Она приняла их. Раньше Неридиат считала себя слабой, но это был лишь путь жертвы.

Теперь она осознала, что больше всего хотела отомстить.

От этой мысли Неридиат почувствовала себя оскверненной, но желание мести никуда не ушло. Оно было ее частью, семенем, посеянным недавними событиями. Неридиат могла позволить ему быстро разрастись, отравить ее мысли и отдалить ее от дочери, или же она могла принять тот факт, что ее разум и убеждения не были идеальными.

– Я не умею сражаться, – пробормотала Неридиат. Но как только она произнесла это, она вдруг поняла, что это было не совсем правдой. Она была частью «Цепкой молнии», а линкор сражался дольше, чем пилот жила на этом свете.

Она открылась звездолету и стала его сознанием – смертным звеном, в котором нуждались бессмертные духи.

28

Азурмен наблюдал за тем, как линкор замедлялся и разворачивался, выходя на извилистый курс, чтобы ударить передними орудиями по ближайшему Осколку. Включились голополя, и гладкий боевой корабль тут же превратился в разорванное облако света и противоречивых сенсорных данных. Суда Хаоса пытались приноровиться к внезапному изменению вражеской тактики, но у них мало что выходило, ведь они не могли конкурировать с эльдарскими кораблями в маневренности.

Первый таинственный корабль открыл огонь, окатив то место, где в последний момент была «Цепкая молния», потоком снарядов и лазерных лучей. Они безобидно пролетели вдали от эльдарского судна, потому как вражеские системы прицеливания были одурачены смещающим эффектом голополей. Невредимый линкор обрушился на свою добычу и на всю катушку запалил по ней из передних турелей. Красная энергия прорезала пустоту космоса и ударила Осколок почти в центр. У вражеского корабля не было защитных полей, поэтому он сразу же треснул, а странная поверхность его корпуса покрылась пузырями, словно обожженная кожа. Обломки и горящий газ вырвались из дыры, проделанной в боку Осколка, а из-за резкой потери давления сотни обугленных тел резко выскользнули в космос.

Азурмен не стал разрывать психический контакт с Неридиат и позволил ее чувствам влиться в свой разум. Вместе им казалось, будто они одновременно кричат, поют и плачут. Она понимала, что именно этот восторг так сильно пугал ее, но весь страх уже сошел на нет, ведь его напрочь стерло желание отомстить. Азурмен убедил ее, что он был живым доказательством того, что боль, гнев и ненависть можно подчинить, но только когда они выплывают наружу. Пилот не стала сдерживать себя и ощутила, как радость от убийства прокатилась по ней, а от нее она захлестнула и матрицу «Цепкой молнии».

Вдохновленная ее задором «Цепкая молния» аккуратно развернулась и облетела обреченный корабль Хаоса, паля ракетами и выпуская потоки плазмы из орудий правого бока. Взрывы вырвали большие куски из надпалубной части, и повсюду разлетелись словно сделанные из камня иззубренные фрагменты, которые до ужаса напоминали Осколки, ведь и они когда-то были частью чего-то намного большего.

Путь был свободен, и на мгновение все выглядело так, будто Неридиат воспользуется шансом и сбежит. Азурмен должен был убедиться, что все три Осколка постигнет гибель. Он вновь оживил воспоминание о смерти Тетесиса, чтобы сдержать ее мысли о побеге, вернуть пилота к тому моменту в складском отсеке и заставить ее вспомнить, какой уязвимой она себя ощущала, когда мать навеки покинула ее. Неридиат стояла на краю бездны и снова заглянула туда.

– Направь эту тьму против того, что загнало тебя в угол, – сказал он женщине. – Отыщи силу в слабости, а цель – в страхе. Подчини гнев и не пытайся спрятаться от него.

Она сосредоточилась на оставшихся кораблях Хаоса. «Цепкая молния» отозвалась на ее решимость и, ускорившись, направилась назад к орбите. Около линкора гнало «Грозовое копье» – орудия звездолета, который был намного меньше «Цепкой молнии», сияли от энергии, что свидетельствовало о его растущем воодушевлении.

По велению инстинктов корабельной матрицы Неридиат направляла «Цепкую молнию» прямо на два оставшихся Осколка.

Враг попытался прицелиться в приближающиеся эльдарские суда и открыл огонь. Несколько шальных снарядов задели обшивку линкора. Затем безумно крутящиеся снаряды пронеслись под «Цепкой молнией», а тысячи неуправляемых ракет безобидно взорвались позади «Грозового копья». По мере того как линкор набирал скорость, Азурмен заметил, как усиливалось преломление света голополями, отчего беспорядочный вражеский огонь все стремительнее терял меткость.

Двое эльдар опять ощутили присутствие злобного разума, прямо как в тот момент, когда они впервые прибыли в звездную систему. Корабли Хаоса не были простыми судами, напичканными устройствами и различными системами управления, – их построили из какой-то странной материи, которая обладала жизнью и желаниями.

Два оставшихся Осколка расположились поперек друг друга и стали постепенно замедляться, перенаправляя энергию от странных реакторов в сенсорные экраны в отчаянной попытке просканировать ближайшее пространство и отыскать хоть какой-нибудь знак, указывающий на местонахождение эльдарских судов. Азурмен чувствовал, как разведочные лазеры и радиационные волны рассеиваются о голополе «Грозового копья», подобно капелькам дождя, отскакивающим от стеклянного навеса. Ослепленные корабли осторожно приближались, не отходя далеко друг от друга в надежде запугать врага огнем внакладку.

Неридиат взяла курс на пространство меж двух кораблей Хаоса, узнав от судна, что они бы скорее попали друг по другу, чем по «Цепкой молнии», если бы открыли огонь, когда линкор пролетал между ними.

Эльдарские стрелки направили оставшуюся энергию матрицы в передние копья и выпустили мощный залп энергоразрядов в ближайшего противника.

Азурмен с радостью наблюдал, как обшивка вражеского корабля треснула по всей длине и как сияние человеческих душ быстро угасло из-за убежавшего в холодный космос воздуха. Неридиат разделила с ним смакование маленькой победы.

Осколок не был полностью выведен из строя, поэтому он тут же открыл ответный огонь. Верхние турели извергли поток опасных снарядов, которые окатили ближайшее солнечное крыло линкора огромными кусками обломков и вторичными взрывчатыми веществами. Золотистый парус порвался, мачта расщепилась, а осколки каркаса из призрачной кости и внешних жилищ отправились кружиться в космос.

«Грозовое копье» ринулось вперед и обстреляло лазерным огнем поврежденный вражеский корабль, наделав еще больше повреждений на его обшивке. Когда звездолет пролетел сбоку от Осколка, новый залп уничтожил орудийные башни, которые усеивали наружный корпус. Следующий выстрел из нижней турели прорезал двигатели, после чего произошла серия взрывов, закончившаяся захватывающим прорывом реактора. Струя перегретого газа вырвалась наружу и осветила округу голубым огнем, а электрические дуги скакали туда-сюда по обломкам корабля, которые вращались и стремительно удалялись друг от друга.

Неридиат прочувствовала повреждение грот-мачты так, будто ее ударили ножом в поясницу и прорезали позвоночник. Ощущение передалось Азурмену по психической связи, но в ослабленном виде. Пилот подавила стон и восполнила потерю энергии, после чего направила «Цепкую молнию» прямиком на последнее судно Хаоса. Стрелки перебросили всю возможную мощь к орудиям правого бока, зарядив мощные пушки «Солнечная буря», которые предназначались для атак на небольшие расстояния. Проходя мимо Осколка, линкор выстрелил в него потоком потрескивающей плазмы – звездное вещество проедало черную обшивку и коробило вражеские отсеки.

Затем подключились лазерные установки, своими лучами разрезав на части корабль Хаоса и превратив его камнеподобную обшивку в смесь блестящей пыли и разгоряченного пара. Сделав петлю вокруг линкора, «Грозовое копье» обстреляло лазерным огнем раскрытые внутренности вражеского корабля, разрушив мачтовые опоры и бронированные переборки, отчего центр судна обрушился под гнетом собственного искусственного гравитационного поля.

Внезапно последний Осколок разорвался на три кружащих обломка. Инстинкты Азурмена слегка притупились от объединенного с матрицей разума Неридиат, и только через несколько мгновений он понял, что битва окончилась. Лорда-феникса захлестнуло колоссальное облегчение.

После уничтожения трех Осколков жажда убивать начала постепенно угасать в Неридиат, но не в «Цепкой молнии». Духи корабля захотели отомстить орудийным платформам, из-за которых линкор потерпел крушение. Поддавшись их желанию, пилот направила судно на нижнюю орбиту.

Памятуя о том, насколько опасны были орбитальные крепости, пять из которых в прошлом пробудили хаосопоклонники, эльдарское судно с легкостью увернулось от их торпед и ракет. «Цепкая молния» и «Грозовое копье» быстро расправились с неподвижными орудийными спутниками, разрезав их оживленной лазерной стрельбой, после чего обломки закрутились и горящими кометами понеслись вниз.

29

Битва окончилась, и Неридиат тут же почувствовала, будто окоченела от холода. Она отсоединилась от систем линкора и чуть ли не выпала на пол из пилотной колыбели. Силы покинули ее ноги, а ее сердце грозилось выпрыгнуть из груди. Трясясь, она рухнула коленями на палубу командной капсулы.

Женщина почувствовала отвращение к себе и тому, что натворила. На нее нахлынуло воспоминание о том, какую радость она испытывала, убивая врагов. Однако сейчас Неридиат ощущала горькое послевкусие. Хоть Гиландрис и стоял около нее, но она не рискнула поднять голову и взглянуть на свою дочь, страшась ощутить ее реакцию. Хоть Манья и была еще слишком мала, чтобы понимать такие вещи, Неридиат все равно переживала, ведь она только что хладнокровно убила тысячи людей. Было ли это хорошим посылом для ее дочери?

– Борись, иначе умрешь, – произнес Гиландрис, кладя руку ей на плечо. Неридиат стряхнула его ладонь, но ясновидец не отступал, в этот раз успокаивающе сжав ее плечо. – Это наследие прошлого, которое досталось нашему народу. Мы не можем просто сидеть без дела, иначе мы, как и раньше, вновь станем безучастно наблюдать за собственной гибелью.

Сморщившись, Неридиат поднялась на ноги и взяла Манью. Девочка спала, не подозревая о том, что вообще произошло и через какие внутренние муки прошла ее мать. Когда пилот осознала, что ее дочь была все так же чиста, она расплакалась от облегчения.

– И что теперь? – поинтересовалась она. – Что я должна делать?

– Я не знаю, но ты не первая, кто испытывал подобное, и не тебе быть последней. Путь существует для того, чтобы справляться с этими эмоциями и не дать им уничтожить нас.

– Я должна стать аспектным воином? – с ужасом спросила она и чуть не поперхнулась от одной такой мысли.

– Да, – промолвил Гиландрис, переложив руку с плеча Неридиат на Манью. – Ради ее блага ты должна перейти на следующую ступень Пути. Со временем ты найдешь успокоение, и это сблизит тебя с ней. Твоя душа сбросит тяжелый груз страха. Тебе придется изжить душевную боль в храмах Кхаина, и уж кто-кто, а Азурмен наверняка расскажет тебе об этом всю правду.

– Я хочу отдохнуть, – сказала Неридиат. – К тому же мне нужно обдумать все это.

– Спасибо, – произнес ясновидец. Он отошел от нее и снял призрачный шлем, открыв ее взору стареющее худое лицо. Взгляд его темно-карих глаз, на удивление, был добрым. – За то, что вняла зову. С Анкаталамоном мы спасем Ануивен. Помни об этом и знай, что твои страдания не были напрасны.

XIV

– Тут ничего нет, – сказала Джайн Зар, когда они спускались по трапу корабля.

– Воздух, еда, укрытие, – произнес Азурмен. – Что тебе еще нужно?

Он искал какое-нибудь место, которое не было затронуто Падением, поэтому им пришлось немало попутешествовать, чтобы обнаружить пустую колонию на луне. Здесь было выращено все необходимое: биосад, устройства воздухопереработки, психический круговорот, – но эльдар не успели прибыть сюда до катастрофы.

– Какая-нибудь работа? – предположила Джайн Зар.

– Работа? – Азурмен вел ее из стыковочной зоны к первой капсуле обитания. – Здесь полно работы. Нам предстоит научиться, как создавать оружие и броню и как их использовать. Тебе придется найти в себе силы, чтобы подчинить инстинкты и направить свою ярость на благие цели. Мы можем вырастить еду, найти сторонников среди выживших. Мы построим храм, первый за тысячу поколений. Поэтому у нас будет, чем заняться.

– Так что это за место?

– Место рождения нового уклада. Нам незачем знать его название.

– Ты не прав. Имена важны. Они формируют наши ожидания, рождают идеи. У него должно быть хорошее название, если ты хочешь, чтобы сюда пришли и другие. Название, которое дарует надежду.

– Азур. Тишина, сердце, мудрость в центре вселенной. Как тебе такое название?

– Азур? Да, отличное название. А что это будет за храм? Храм Азуриана?

– Нет. Азуриан привел меня сюда и продолжит помогать в будущем, но есть и другой бог, к которому мы должны воззвать в эти темные времена. – Азурмен обошел круглый зал. – Здесь будет его бьющееся сердце, а вокруг мы построим жилища, оружейные и комнаты раздумий и созерцания.

– У тебя столько планов, но ведь нас всего лишь двое, – сказала Джайн Зар.

– Я передам тебе свои знания. Мы найдем других и обучим их. Они отыщут третьих и обучат их, и так далее. В итоге мы столкнемся с тем будущим, которое сами и создали себе.

– Хочешь возродить нашу цивилизацию?

– Нет, она уже потеряна. Мы не заслужили еще одной империи. Мы должны делать все возможное для выживания, ведь нам предстоит сражаться с врагом, который чуть не уничтожил всех нас. Мы станем проклятием для Хаоса, и даже если он отправит нас в пучину гибели, мы потащим его за собой.

Джайн Зар задумчиво обошла комнату.

– Храм другого бога. Какого именно?

– Бога наших кровавых страстей, повелителя войны, несущего смерть, – проговорил Азурмен. – Позволь мне поведать тебе о Кхаине Кроваворуком.

30

Азурмен стоял рядом с Гиландрисом и наблюдал, как Неридиат садиться на «Грозовое копье». Свет звезд, исходящий из открытого портала, который был защищен невидимым силовым полем, заливал просторный стыковочный отсек. Лорд-феникс ощутил кичливое самодовольство, расходящееся от ясновидца.

– Ты доволен таким окончанием событий? – спросил Азурмен.

– Все так, как я и предвидел, – ответил видящий. – Мы покидаем этот мир с победой в руках. Анкаталамон у меня, и теперь хитросплетения Ультве будут подорваны. Ануивен не будет уничтожен.

– Ты предвидел этот момент?

Смущенный вопросом Гиландрис переступил с ноги на ногу.

– Признаюсь, не именно этот момент. Я вначале не видел твоего участия в событиях. Но такова природа пророчества: пряжа не стоит на месте, а все время меняется.

– Согласен. И хотя пряжа связана с моим путем, она не указывает, что мне делать. Я иду вперед, а другие следуют за мной. Для смертных одно действие может породить тысячу нитей судьбы, но мой путь определен только моими действиями. Только немногие могут разгадать каждое будущее и выбрать правильный курс.

– Ходить по этой узкой дорожке – участь ясновидца. Мои верования доказали свою правдивость.

– Отчасти. Хоть тобой и движет снисходительность к Ануивену, в душе ты желаешь, чтобы искусственный мир тебя простил и принял. И я даже не говорю о твоем даре предвидения, который был затуманен твоим высокомерием и жаждой стать спасителем своего мира-корабля, чтобы с большим трудом заслужить прощение. Если бы меня заботил только Анкаталомон, я бы пришел сюда один и забрал тебя и артефакт подальше от опасности. Но не для этого я прибыл.

Угрюмо сморщив лоб, ясновидец слегка попятился.

– Тогда я не понимаю, зачем ты помог нам, ведь возвращение Анкаталамона и последующее нападение на Ультве давно сидели у меня в голове. Я одурачил Заратуина и остальных, но я не могу скрыть свои планы от пряжи. Если, как ты говоришь, Азуриан отправил себя сюда, значит, он хотел, чтобы ты помог исполнить мою задумку.

– Я не могу сказать наверняка, каким будет результат, ведь не так работают видения Азуриана. Я видел только свою часть – уничтожить корабли Хаоса. Я не знаю, что потом произойдет. Однако я пришел к выводу, что в предвидении ты не ровня Эльдраду Ультрану. Даже если ты думаешь, что получил преимущество, это окажется совсем не так. – Азурмен опустил взгляд на ясновидца, и Гиландрис резко почувствовал пристальный взгляд лорда-феникса даже через линзы его шлема. – К тому же я знаю, что, когда придет Рана Дандра, наш народ будет нуждаться в Ультве больше, чем в Ануивене.

– Ты считаешь… – Гиландриса охватил такой ужас, что казалось, будто он боится озвучить свои мысли. Он потряс головой. – Нет, я верю, что ты помог мне только, чтобы еще ближе подтолкнуть Ануивен к разрушению. Ты бы так легко не бросил на произвол судьбы целый искусственный мир.

– Я ничему не жажду разрушения, и я не говорил, что Ануивену суждено погибнуть. Я не знаю, какую часть в этой игре судеб сыграют или уже сыграли другие азуриата. Это печально и невообразимо, когда один мир-корабль должен погибнуть ради жизни другого. Я не встану на чью-либо сторону, а буду действовать так, как мне покажет Азуриан. Возможно, все мы будем оставаться в неведении до времен Рана Дандры.

Азурмен подошел к трапу, ведущему на «Грозовое копье», и начал взбираться на корабль.

– Постой! – От отчаянного крика Гиландриса лорд-феникс обернулся. – Должен быть какой-то способ спасти Ануивен. Что если я не буду использовать Анкаталамон? Что если это и есть та угроза, которую Эльдрад предвидел и захотел предупредить? Я же могу просто ничего не делать, да? Тогда нам и не нужно будет умирать?

– Возможно, ты прав, а возможно, и нет. Может быть, уже поздно. События начали свой ход. – Азурмен развернулся и зашагал к «Грозовому копью». Неридиат ждала внутри и ненароком услышала их разговор.

– Это правда? Ануивен погибнет? – Со страхом в глазах она покрепче обняла свою дочь.

– Я бы не стал излишне рассуждать о том, чему суждено и не суждено случиться. Перед тобой будет поставлено немало тягостных задач, которые потребуют от тебя решимости. Пока ясновидцы играют в богов, нет ясности в будущем. – Азурмен положил ладонь на навершие вложенного в ножны клинка. Инкрустированный в эфес меча синий духовный камень засиял от его прикосновения. – Но знай. Никакая учесть не станет концом – даже смерть.