170
правок
Изменения
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас = 56
|Всего = 17
}}
Большинство снарядов падали с намеренным недолетом, попадая в искромсанную нейтральную местность. Они должны вызвать детонацию заложенных лоялистами мин, хотя таковых осталось немного. С ревом боевого горна под нижними краями раскачивающихся пластин вытянулись вращающиеся цепы, которые принялись хлестать истерзанную землю, чтобы активировать противопехотные микрозаряды.
Маршал Альдана Агата из Антиохийских воинов вечерни сбежала по ступенькам в траншею 40 и поспешила по металлическим настилам в пункт управления огнем. Она почувствовала тепловую вспышку, уколы песка в воздухе. Это будет шестнадцатый штурм и первая серьезная наземная атака. Маршал увернулась от команд санитаров-носильщиков, накричала на альбийских пехотинцев-симулянтов, проигнорировала четкую отдачу чести весперских гусар. На пункте управления огнем она посмотрел посмотрела на состояние ауспика. Она продолжала думать о своем муже и двух детях, оставшихся в улье Хатай-Антакья, в четверти мира отсюда, о мозаике пахотных владений за Оронтом, о яркой зелени оросительных ярусов, о прохладе водобойного озера под виллами на отроге Искендеруна. Почему это? Почему сейчас? Она не могли выбросить эти мысли из головы, а места для них не было. Образы словно тяжелый груз замедляли ее.
Альдана махнула рукой, и адъютант дал ей линию связи.
– Да. Шестнадцать тысяч четыреста восемьдесят шесть отдельных боев за последний час. Или десять тысяч девятьсот девяносто, если использовать его шкалу. Его определение битвы отличается от моего. Я рассчитываю двадцать тысяч солдат на элемент, он – тридцать тысяч. Это просто разница в доктринальной традиции.
Абаддон пристально рассмотрел карту. Толстые болтерные гильзы с красным кончиком и медным пояском были больше, чем просто грузом для карты. Четыре штуки стояли вертикально на карте, отмечая порт Львиные Врата, порт Стена ВечностиВечная стена, Горгонов рубеж и Колоссовы врата.
– Уменьшены до простых основ, – сказал Абаддон.
Он улыбнулся.
== ПЯТЬ ==
– '''''Они не поймут''''', – сказал Алый Король.
== ШЕСТЬ ==
'''Диалоги и прибытия'''
+Гарвель+
– Я занят, лорд.
''Уклон. Шаг в сторону. Взмах левым клинком. Отсечение головы.''
+Вижу, воин. Какой у тебя счет сегодня?+
– Восемнадцать.
''Поворот. Поправка. Блок. Снова блок. Правым клинком выпад снизу. Насквозь.''
– Девятнадцать.
''Снова поправка. Шаг назад. Смена направления.''
Еще четверо, заходят справа. Тяжелые штурмовики, в боевых доспехах, собираются атаковать одновременно.
+Выходит, безрезультатный день для тебя?+
– Он едва начался.
''Смена хвата. Острия вниз.''
+Такое вращение клинков обеими руками… Оно помогает? Или это просто бравада?+
– Я стряхиваю кровь, чтобы они лучше кусали.
''Блок двоих. Отбросить назад третьего ударом ноги. Сломать этот клинок. Укол. Убийство.''
– Это также показывает им мой замысел.
+Я бы не догадался. Мне нужно поговорить с тобой, Гарвель+
– Вы говорите.
''Блокировать удар в лицо. Нижний рубящий. Убийство. Отход. Уклон. Боковой рубящий. Убийство. Режущий удар в блок. Захват и удержание. Удар гардой. Убийство.''
+С глазу на глаз+
Локен отступил и опустил клинки. Цепной меч продолжал урчать. В его руках меч Рубио был просто неактивным металлическим клинком, но острым. Воин огляделся. Участок бруствера очищен, теперь здесь одни трупы. Ниже, на линии второй стены, отражающие отделения Эксцертус опрокидывали последние осадные лестницы. Бой теперь кипел десятью метрами ниже.
– Я не оставлю свой пост, лорд Сигиллит, – сказал Локен. – Они штурмуют этот участок с рассвета.
+Просто беспокоящая атака, Гарвель. Западный Мармакс для них не главная цель.+
– Скажите это моим людям. Скажите мертвым.
+Локен, твои усилия на стене неустанны. Хвалю. Особенно твои усилия по сплачиванию и координации частей обычной армии.+
– У меня нет Легиона, в рядах которого я могу сражаться, Сигиллит. То, что вы называете обычной армией теперь мои братья.
+Локен, у меня есть для тебя особая работа.+
– Я больше не ваша рука, лорд.
+Знаю. Хотя одно место было предназначено тебе.+
– И я отказался от него. Вы знаете почему.
+Не знаю.+
– Чтобы быть одним из ваших избранных, носить серое, я должен был пробудить свой разум. Таковы были условия, требования членства. Так вы сказали. Во мне никогда не было признаков этого таланта, но вы говорите, что он есть. Спящий. Что ж, возможно, и так. Он может остаться в таком состоянии. Я никогда не хотел стать таким. Я насмотрелся, чего это стоит.
Локен прошел к брустверу, положив клинок Рубио на плечо. Цепной меч рычал в опущенной руке. Воин огляделся. Бой усиливался. Подразделения предателей прорвались через нижние редуты, а отражающие отделения медленно оттеснялись в узкий проход вдоль края земляных укреплений.
+Бояться нечего, Гарвель.+
– Вы говорите со мной, в моей голове, посреди битвы, находясь в сотнях лигах от меня. Только глупец не станет этого бояться. Я дал вам ответ. Я служу Императору. У меня есть причина.
+Месть.+
– Не говорите так, словно это слабость. Это все, что у меня осталось.
+И поэтому я обратился к тебе. Требуемое мной задание – особенное. Оно имеет непосредственное отношение к твоей причине, и оно исходит от самого Преторианца. Ты должен понять, что это огромное доверие. Ему нужны такие люди, как ты, но ты особенно. Тот, кто знает и понимает весьма особого врага.+
– Объясните.
+Мне не нужно. Я ощущаю, как подскочил твой пульс. Я чувствую, что ты уже понимаешь меня. Необходимость Дорна полностью совпадает с твоей. Гарвель, это то, чего ты хочешь.+
''Подняться на бруствер. Оценить дистанцию и высоту. Многочисленные цели внизу, не видящие его.''
''Клинки на изготовку. Прыжок.''
– Я слушаю.
Морниваль вошел в военный лагерь через длинную аллею из коленопреклонных адептов с покрытыми головами. Бинарные хоралы формировали варианты имен воинов и напевали их тому темному аспекту Омниссии Механикума, которому поклонялись. За ними отвесные и огромные скалы Нисходящих склонов обрывались в лежащие далеко внизу темные равнины, а фиолетовые электрические грозы ярились и раскалывались на крыше мира. Перед ними, за сооружениями и осадными машинами военного лагеря Механикума, поднимались южные компоненты Императорского дворца – Несокрушимая и Последняя стены, по-прежнему ошеломляющие своими размерами, несмотря на расстояние.
Это место называлось Эпта. Оно было одной из циркумвалационных крепостей, военным лагерем, возведенным армиями слуг и марсианскими полками при подготовке к осаде, частью огромной блокады войска предателей. Абаддону нравились Механикум так же мало, как и Нерожденные, но они были полезным инструментом. Они располагали необходимыми ему машинами и устройствами, и избыточной рабочей силой. Этот визит был необходимой сделкой, обоснованной демонстрацией уважения ради получения помощи от самых капризных и малопонятных союзников в армии предателей.
– Милорд капитан, – обратилась старшая адепт, вышедшая ему навстречу. Она была совершенно слепой, с удаленными органическими глазами. Из аугментированного лба выступали сенсорные узлы, уродливое улучшение, которое она к счастью скрывала, пока не откинула капюшон своей черной мантии и встала перед ним – горделивая и длинношеяя, как будто ожидая от него восхищения. Ее рот и гортань оставались человеческими, немодифицированными. Абаддон предположил, что именно поэтому ее выбрали в качестве собеседника.
– Эпта приветствует вас, – сказала она.
– В церемонии нет необходимости, – ответил он. – Это простая формальность. Повелитель Железа передал вам список требований.
– Он получен, – сказала магос. – Длинный список. Специфический. Наши ресурсы велики, но не бесконечны. Ресурсы этого лагеря и других доставляются каждый час для обеспечения осадных работ.
– Уверен, Повелитель Железа четко дал понять, что для него это особенная просьба.
– Он так и сделал, искусно используя сложный код и дифференцированное шифрование. Он хорошо говорит на нашем языке.
– А секретность этого вопроса? – спросил Кибре.
– Гарантирована, лорд Кибре, – ответила она. – Мы не опускаемся до капризов человеческой слабости. Мы не сплетничаем и не перешептываемся. Но для удовлетворения этих потребностей, для выделения ресурсов, нам нужны специфические детали предприятия.
– И я здесь, чтобы передать их вам, – сказал Абаддон. – У вас есть имя?
– Во плоти? Айт-Ван-Таг. Это короткая форма для…
Адепты вокруг нее хором произнесли долгую последовательность бинарных кодов-форм.
Абаддон кивнул.
– Мы можем переговорить конфиденциально?
Она раскинула руки.
– Мы все связанное единство, лорд Абаддон. Все, что есть в Эпта – конфиденциально.
Аксиманд коснулся руки Абаддона и наклонил голову. Абаддон увидел, на что он смотрит.
– Айт-Ван-Таг, возможно, вы бы могли просмотреть спецификации нашего запроса с… лордом Кибре и лордом Тормагеддоном на вашем командном пункте? На открытой местности, кажется, небезопасно для таких несоединенных существ, как мы. Мне нужно отойти на минутку.
Адепты повели Кибре и Тормагеддона к ближайшему модульному зданию. Маленький Гор последовал за Абаддоном мимо кольца потрескивающих сторожевых огней к периметру рядом с посадочными площадками лагеря.
– Чего он хочет? – поинтересовался Аксиманд.
– Предлагаю спросить, – ответил Абаддон.
Аргонис, советник магистра войны, расцепил сегменты своей полетной брони. Его перехватчик модели «Ксифон», чьи плавные линии были украшены цветами и эмблемами XVI-го, стоял на платформе позади него. От остывающего корпуса поднимался пар.
– Я удивлен, что он отпустил тебя, – сказал Абаддон.
– Мне нужно выполнить свои обязанности, первый капитан, – ответил Аргонис.
Он снял шлем и посмотрел на них.
– Что ты делаешь, Эзекиль? – спросил он.
– А что, по-твоему, я делаю, Кинор? – ответил вопросом на вопрос Абаддон.
Аргонис вздохнул.
– Я думаю, – сказал он, – что ты организовываешь несанкционированную операцию вразрез с пожеланиями магистра войны.
– Неверно в обоих случаях, – сказал Абаддон. – Она санкционирована. Официальная составная часть стратегии Повелителя Железа. Проверь, если хочешь. Ты знаешь, как Пертурабо любит помогать людям с пустяковыми вопросами. И она полностью соответствует пожеланиям магистра войны.
– Тогда почему она секретна? – спросил Аргонис.
– Для гарантии максимального эффекта, – ответил Абаддон.
– А что ты знаешь? – спросил Аксиманд.
– Ничего, за исключением того, что Первая рота, включая юстаэринцев и каталунцев, вместе с Двадцать Пятой Гошена и Восемнадцатой Марра без объяснений отведены с передовой.
– Что он знает? – спросил Аксиманд.
Аргонис сердито взглянул на Маленького Гора.
– Он знает, что вам нельзя доверять. В остальном, он не знает ничего. Пока. Служить советником Великого Луперкаля – это честь. Но и неблагодарное занятие. Я не стану подставляться под его гнев, пока не узнаю, кто виноват.
– Справедливо, – сказал Абаддон. Он не завидовал непростой роли советника, но восхищался Аргонисом Немеченым: подлинным, хтонийским Сыном Гора, беспощадно эффективным и исключительно верным. Он также знал, что в качестве вожака звена Исидис Аргонис многие годы был связан клятвой с Первой ротой. Он был лучшим из известных Абаддону пилотов, и тот факт, что Аргонис все еще носил полированный гребень из перьев на сине-зеленом нагруднике говорил о том, что он по-прежнему гордится бывшей должностью и бывшей преданностью. – Как долго ты можешь сохранять все в тайне, Кинор?
Аргонис бросил мягкое хтонийское ругательство.
– Что ''это'', Эзекиль?
– Я спросил, как долго?
– Столько, сколько должен. Но лучше, чтобы я знал, что покрываю. По крайней мере, для тебя.
– Появилась возможность, – сказал Абаддон. – На быстрое и полное согласие. Пертурабо она очень нравится, как и мне. Но она пропадет, если пойдут слухи. Если… вмешаются люди.
– Люди? – спросил Аргонис. – Ты про него?
– У него есть способ контролировать ситуации, – сказал Абаддон. – Превращать их в свои. Это доставляет ему удовольствие, но если он узнает слишком рано, он вмешается. Внесет свой вклад. Проведет… улучшения. Не исключено, что уничтожит эту возможность, прежде чем ею воспользуются.
– О, весьма вероятно, – сказал Аргонис. – Я удивлен, что он позволил Повелителю Железа в одиночку заниматься своими планами. Возможно, он понимает, что Пертурабо не будет оптимально действовать, если он вмешается. Будем откровенны, я поражен, что он до сих пор не высадился, чтобы присоединиться к драке и возглавить ее. Это на него не похоже.
– Он все еще на ''«Духе»''?
– Да, – кивнул Аргонис. – Почти в уединении. Ушел в себя. И я не знаю, что с этим делать.
– Возможно, он хочет использовать своих братьев и всех нас, как пушечное мясо, чтобы обрушить стены, – предположил Маленький Гор. – Затем просто, сам понимаешь, пройти по нашим трупам и взять приз.
– В эти дни, – сказал Аргонис, – от него можно ждать, чего угодно. Он не в себе. Я… я не знаю, что с ним происходит и где его мысли. Он…
Советник замолчал.
– Что? – спросил Абаддон. – Кинор, если есть проблема, я должен знать больше, чем кто-либо.
Аргонис сел на надколесную дугу тележки для боеприпасов. Он снял правую перчатку и сжал пальцы. Кожу украшали старые белые пятна от порезов ножом. Его прозвище было ироничным намеком на то, что только его лицо осталось без шрамов за долгую карьеру.
– Он сидит в одиночестве, – тихо сказал он. – Изучает планы, и схемы Пертурабо. Читает. Книги и манускрипты. Я не знаю, откуда они берутся, и кто их дает ему.
– Алый Король? – предположил Абаддон.
– Сомневаюсь. Этот дьявол не появлялся рядом с ним. Рискну предположить, что это маленький говнюк Эреб или даже Лоргар, вот только ни один из них не осмелился показаться здесь. Книги, бумаги, они просто там. Я не знаю, на каком языке они написаны. Я даже не знаю, сделаны ли они из бумаги.
Он сглотнул. Абаддон присел перед ним и пристально взглянул ему в лицо. Он знал, что Кинор Аргонис, как и он, получал мало удовольствия от проявлений варпа. Аксиманд остался стоять, глядя с растущей тревогой.
Аргонис взглянул на Абаддона. Его лицо было осунувшимся, усталым, напряженным из-за тревоги.
– Я люблю его, Эзекиль, – сказал он.
– Мы все любим его.
– Он Луперкаль. Тот самый Луперкаль. Наш генетический отец, величайший человек, лучший воин, который…
Он покачал головой.
– Мне невыносимо видеть его таким, – сказал Аргонис. – Отстраненным, одиноким. Он… просит вещи, пустяки, вроде кубка вина, или перо, или какой-то предмет из его покоев, и когда я приношу их, он не помнит, чтобы просил. Или он… держит их. Предметы, обычно трофеи старых побед, которые я приношу с его полок, он держит и смотрит на них часами. Говорит сам с собой. По крайней мере, я надеюсь, что с собой. А иногда, он…
– Что?
– Он зовет меня Малогарстом. Поначалу, я смеялся и мягко поправлял его. Но он продолжает называть. Я не думаю, что это оговорка. Думаю, он считает, что я – Малогарст или, по крайней мере,… он видит его, когда смотрит на меня.
Аргонис резко поднялся, прочистил горло и начал надевать перчатку.
– Когда я услышал эти слухи, – сказал он. – Эти… нестыковки в развертывании, я пришел найти вас. Только Морниваль мог утвердить их. Я не хотел, чтобы всплыло то, что могло обеспокоить его. Не сейчас.
– Кинор, – обратился Абаддон, медленно выпрямившись. – Мне нужно, чтобы ты сохранил это в тайне. Держи подальше от его глаз, пока мы не закончим. То, что он не знает, не сможет обеспокоить его.
– Но если он узнает, что я скрывал что-то от него, – сказал Аргонис, – или хуже, что ты скрывал. Я боюсь последствий.
– То, что мы делаем, спасет его, – сказал Маленький Гор.
– Что?
– Аксиманд прав, – сказал Абаддон. – Эта операция выиграет войну раз и навсегда. И намного раньше самых оптимистичных оценок. Он обрадуется. Это поднимет ему настроение и возродит его. Вернет нам Луперкаля, которого мы обожаем.
– Насколько ты уверен? – спроси Аргонис.
– Уверен, – ответил Абаддон. – Я делаю это ради него.
– Не ради собственной славы?
– О, и это тоже, – сказал Маленький Гор. – Всегда ради нее тоже.
Аргонис непроизвольно рассмеялся. За ним и Абаддон, показывая, что между ними все в порядке.
– Мне нужно, чтобы ты держал это в секрете, на данный момент, – сказал Абаддон.
– Тогда покажи мне, что ''это такое'', – ответил советник.
Фальк Кибре оглянулся и прищурился, когда трое воинов вошли на командный пункт.
– Что он здесь сделает? – прошипел он Абаддону.
– Он со мной, – прошептал в ответ Абаддон. – И он нам нужен.
Аргонис подошел к гололитическому экрану, который Айт-Ван-Таг и ее адепты установили для обзора ресурсов. Двадцать адептов встали с одной стороны, такие же безмолвные, как и невозмутимый Тормагеддон, который часами ничего не говорил.
Советник посмотрел на трехмерное изображение. Он поднял руку и согнул свет, чтобы увеличить одну картинку.
– Три осадных машины типа «Донжон», – сказала Айт-Ван-Таг.
– Ну и ну, – прошептал Аргонис. – Абаддон – это не второстепенная операция.
Он переключился на другое изображение.
– Двадцать типа «Терракс»… – начала Айт-Ван-Таг.
– Черт возьми! – выпалил Аргонис. – Это большие ресурсы.
– Значительные, – подтвердила адепт. – Особенно с учетом вспомогательных подразделений, слуг и дронов-геодезистов. В сумме, приблизительно шесть тысяч персонала. Хотя вторичные ресурсы важнее.
Она сменила изображения кивком головы.
– Тысяча восемьсот батарей смешанной артиллерии – тяжелые орудия и метательные машины, – сказала она, – плюс боеприпасы и расчеты. Длительный обстрел секций Европейской стены и стены Западного Выступа означает существенные материальные затраты.
– Европейская и Западный Выступ – две сильнейшие стены Дворца, – воскликнул Аргонис. – Ты бросаешь нас на них? Абаддон, ты спятил! Трех рот, даже лучших из наших, будет недостаточно для прорыва!
– Согласен, – сказал Абаддон. – Но я нацеливаюсь не на Европу или Западный Выступ.
– Но…
– Это отвлекающий маневр, Кинор. Шумный и очень серьезный отвлекающий маневр.
Абаддон обошел его и повернул карту. Он указал на точку стены.
– Вот моя цель, – сказал он.
– Но это… это тоже неприступно, – возразил Аргонис.
– Не так, как думаешь, – сказал Абаддон. – Или так, как все думают. Особенно Преторианец. Наш Повелитель Железа нашел трещину в его броне.
– Теперь ты понимаешь, почему секретность первостепенна? – спросил Маленький Гор.
Советник кивнул.
– Хорошо, – сказал Аксиманд. Он повернулся и направился к выходу, выйдя на холодный воздух. Его руки дрожали. То, что рассказал Аргонис, состояние разума Луперкаля… было тяжело слышать. Эти разговоры о голосах, обращении к тем, кого не было рядом или давно умершим людям…
Рядом с ним, в темноте, что-то тихо дышало. Когда молния вспыхнуло судорожным блеском, Аксиманд четко увидел, что он один.
– Уходи, – прошептал он. – Уходи или скажи, где. Назови место.
За спиной, на посту, он услышал вопрос Аргониса «Когда точно начнется эта операция?»
– В любой момент, – ответил Абаддон.
Минуту спустя, в ответ на бинарный приказ адепта, вспыхнуло небо. К северу от Эпты каскад огня размером с город вспыхнул на флангах Европы и Западного Выступа. Начавшийся обстрел не прекращался ни на минуту.
Его безумный грохот напоминал рев истязаемого бога.
Янтарные «предупреждающие» руны вспыхнули на передней переборке и вдоль краев бронированного потолка кабины, но Ниборран по изменению в звуке двигателя и легкому крену на правый борт уже определил, что они начинают заход на посадку.
Генерал открыл полевую сумку и убрал планшеты и бумаги, которые изучал в ходе полета. Он пытался оценить сводки о текущих оборонительных возможностях и гарнизоне порта, но инфодоклады были крайне противоречивы и неполны. После выхода из строя пустотных щитов вокс и ноосферная связь в Северном Магнификане работали с перебоями, и в Бхаб поступало очень мало достоверной информации. Ниборран даже не знал, у кого примет командование. Он не знал, во что ввязывается.
С той лишь разницей, что он, конечно знал.
Он выбросил эту мысль из головы. В креслах вокруг него зашевелились офицеры и штабисты, готовясь, в случае необходимости, к боевой высадке.
Желудок и уши генерала сказали ему, что «птичка начала крутое снижение». Боевой заход. Он открыл шторку иллюминатора. Дневной свет, кремовая дымка. Они все еще высоко. Когда «птичка резко легла в вираж», показалась земля. Город-дворец Магнификан, бесконечный пейзаж из башен, кварталов, заводских комплексов, площадей и магистралей. Он медленно поворачивался под ним. Несколько шлейфов дыма и случайные пятна повреждений на плане улиц. Не настолько плохо, как он слышал или боялся.
Командная «Грозовая птица» спустилась ниже, неторопливым разворотом направившись на запад. Генерал увидел вдали черную полосу, которая выглядела, как горная гряда, затем понял, что это огромная стена дыма шириной тридцать или даже сорок километров. Он шокировано смотрел на нее все время, пока она оставалась в видимости. Северо-восток… Что это? Беотийский район? Тортестриан? О, Терра, целый район город исчез в пламени…
Теперь они летели над полями руин и контурами разрушенных улиц. А это что? Может быть останки Небесного Города, который примыкал к порту и служил его потребностям? Наверняка, нет.
«Птица» повернула на север. В поле зрения появилась огромная поднимающаяся дуга космопорта Вечная стена. Ниборран всегда любил это место. Оно все еще производило впечатление, даже, несмотря на то, что его верхние гряды и огромные пилоны скрывались за густыми клубами облаков и смога. Одно из великих сооружений Императорского Дворца, монумент крупномасштабного архитектурного проектирования, соперничающего с Львиными Вратами и Палатинской Башней, или парящими сверхсооружениями Санктума.
Здесь Ниборран впервые ступил на Терру много лет назад. Он родился на кольцах Сатурна и вырос в строгой дисциплине Сатурнианских ордосов. Затем он прибыл на Терру вышколенным, но «зеленым» молодым офицером, готовым вступить в свою первую командную должность, и сошел с катера здесь, в порту Вечной стены, впервые увидев Терру и Дворец. Порт также его провожал на первое боевое повышение, в качестве молодого офицера 55-го Сетувейского полка, направлявшегося на флоты крестового похода. С тех пор он много раз прибывал и отбывал через космопорты Львиные Врата и Дамокл, и раз или два через Вечность, но последний оставался его любимцем. Это было место, где по-настоящему началась его карьера воина. Место, откуда он впервые отправился на войну.
Видимость исказилась. «Птица» активировала пустотные щиты. Низкий подлет. Было ли это мерой предосторожности? Он увидел клубы коричневого дыма и почувствовал легкую тряску. Нет, взрывы в воздухе. По ним вели огонь снизу. Вражеские зенитные батареи к западу, прикинул он, стреляющие по всему, что пролетало мимо.
Руны над головой стали красными.
Сидевший впереди Брон повернулся и усмехнулся ему.
– А я думал, что мы доберемся целыми, – сказал он.
– Так и будет, Клем, – ответил Ниборран.
– Что ж, половина битвы за нами, – отреагировал с тихим смехом Брон.
Даже не половина.
Полет проходил на удивление гладко. Как только они миновали Львиные Врата, воздушному эскорту пришлось обогнуть плотные районы зенитной артиллерии над Мармаксом, и стало хуже, когда они увеличили скорость и пересекли центр Внешнего. Полет превратился в тряску. Они не могли увеличить высоту из-за того, что пустотные щиты ограничивали оперативный потолок. Им пришлось направиться в бурю. Дважды. И Ниборран распознал характерный глухой шум и тряску, когда пилот был вынужден выпустить противоракетные ловушки. Генерал услышал, хотя и не был уверен в этом, что эскорт потерял два десантных корабля при пересечении Внешнего.
Как только они пролетели Врата Вознесшегося и оказались в воздушном пространстве Магнификана, ситуация улучшилась.
– Если бы не сказали, – пошутил Клем Брон, – то даже не догадался бы, что идет война.
Догадался бы. Ниборран откинулся и проверил ремни. Корабль набирал скорость. В самом деле, боевая посадка: низко и быстро, а затем короткое опасное снижение к посадочной зоне в последнюю секунду.
Он всегда любил эту часть. Она каждый раз пугала его до смерти.
– Я потерял их, – сказал Камба-Диас. Шибан кивнул на юг.
– Низко, – сказал он. – В минуте.
Боевая посадка. Вереница воздушных кораблей – всего лишь черные точки на южном горизонте – спустилась так низко, что пропала из виду за нижним краем посадочной платформы Монсальванта. Диас довольно хорошо видел зенитный огонь: точечные гроздья красно-коричневых дымных хлопков, которые превращали весь горизонт в леопардовую шкуру.
Шибан-хан посмотрел на своего заместителя – Аль-Нид Назиру из ауксилии и кивнул. Назира быстро ушел. Они очистили платформу для безопасной посадки, но почетная стража ждала на стыковочных рампах, готовая быстро построиться.
– Сколько привез Ниборран? – спросил Диас.
– По-моему, недостаточно, – ответил Шибан, – и возможно меньше того, с чем взлетел.
Они вдруг услышали вой форсажных камер. Воины отступили на шаг в одну из противовзрывных ниш для наземного персонала.
Над краем платформы неожиданно возник огромный дельтаобразный корпус «Грозовой птицы», затмив собой небо. Его шасси уже было выпущено, словно когти пикирующего сокола. Двигатели завыли, когда пилот переключил основную энергию от носовых двигателей и вертикальной тяги на обратную тягу и воздушные тормоза. Слишком много тяги и огромный корабль просто проскочит платформу, и у него не будет пространства для подъема.
Корабль сел жестко, крылья слегка прогнулись от удара. Из-за массы корабля завибрировала вся платформа. Двигатели завизжали с новой яростью, достигнув максимальной обратной тяги, чтобы погасить инерцию снижения. Все тормозные рули на крыльях застыли в вертикальном положении. Корпус содрогнулся, и корабль, проехав, остановился, словно тяжело дыша. Из кормовых вентиляционных сопел валил пар. Пронзительных визг перегруженных двигателей начал стихать.
Шибан-хан хлопнул в ладоши. Капитан Назира вывел почетную стражу из укрытия. Они начали собираться на носовой палубе. Шестьдесят солдат из разных подразделений. Четверо с трудом подняли огромное знамя. Оно демонстрировало в ярких солнечных лучах Императора Возносившегося, от Его золотого лика расходились лучи света в форме нимба. От спутной струи корабля знамя затрепетало.
– Выравнивайте, проклятье, – пробормотал Диас, когда вместе с Шибаном шагнул вперед. Бортовая рампа «Грозовой птицы» начала опускаться. «Птица» была выкрашена в рыжевато-коричневый цвет Эксцертус, который навел Шибана на мысль о зимнем камуфляже. Появилась высокая благородная фигура в длинном плаще на теплой подкладке. Лорд-генерал Ниборран. Он надел фуражку и спустился по рампе навстречу им. За ним вышли его старшие офицеры, и Диас с удивлением заметил хускарла Имперских Кулаков.
Диас и Шибан остановились, прижав кулаки к нагрудникам. Шибан поставил древковое оружие гуань дао вертикально. Он выглядел внушительно благодаря значительной аугметике, как для воина V-го. На коже лица и шеи виднелись грубые розовые линии старых шрамов, как от ран, так и хирургии, что говорило о его подвигах и огромных усилиях, предпринятых им, чтобы вернуться на поле боя. Шибан отпустил бороду, по мнению Диаса, чтобы скрыть хирургические шрамы, как будто он стыдился аугметики. Но в бороде присутствовали странные проплешины, словно племенные метки. На самых глубоких рубцах волосы просто не росли.
– Главный верховный генерал, это честь для нас, – обратился Диас. – Добро пожаловать в Вечность.
– Хорошенькое приветствие, – отреагировал Ниборран с кривой усмешкой. Он ответил на воинское приветствие, затем протянул Диасу руку. – Лорд Диас, – сказал он. – Должен сказать, я удивлен видеть вас здесь.
– Судьба приводит нас, куда пожелает, генерал, – ответил Диас. Он указал на стоявшего рядом Белого Шрама. – Это Шибан, хан орду Пятого, известный как Тахсир.
Ниборран кивнул Белому Шраму, затем начал говорить с Диасом. Его голос тут же заглушили.
Пролетая низко над головой, садились остальные корабли транспортного конвоя: тяжелые транспорты, грузовые суда, «Громовые ястребы», корабли огневой поддержки. Их тени проносились по платформе, каждый корабль при пролете сотрясал воздух шумом. Они направлялись к боевым ангарам на южной стороне порта, всего в полукилометре от платформы. Два транспорта волочили за собой дымные шлейфы. Сквозь грохот двигателей Диас услышал вой сирены в ангарах, где аварийные бригады торопились принять не вполне идеальные посадки.
– Вы прибыли с подкреплениями, – заметил Диас.
– Вроде того, – ответил Ниборран. – Все, что можно было собрать. Дополнительные силы прибудут по земле завтра, если на то будет воля Императора. Вы лучше быстро введите меня в курс дел, лорд. И начнем с… как лорд-кастелян Четвертой сферы оказался командиром в Вечности?
– Вы неправильно поняли, генерал, – ответил Диас. – Я не командир. Зоной командует Шибан-хан.
Ниборран взглянул на Шибан-хана.
– В самом деле? – спросил он. – Приношу извинения.
– Я старше по званию, – сказал Диас, – но Шибан занимает более высокую должность. Он возглавлял оборону портовой зоны, когда я прибыл сюда, и я не нашел причины нарушать установленную им командную структуру.
– Мы создаем то, что можем тем, что у нас есть, – сказал Шибан. – Некоторые боевые части располагались здесь с самого начала, но большинство рот, отделений и даже отдельные солдаты отступили сюда после прорыва позиций в Магнификане. Вы не найдете много однородности.
– Сколько у вас сил, хан? – спросил Ниборран.
– По последним подсчетам восемь тысяч, – сказал Шибан. – Большинство полевая пехота, ауксилия и ополчение. Около четырехсот из основной группы Эксцертус, немного бронетехники. И, конечно, системы обороны порта.
– Стойте, – вмешался полковник Брон, стоявший рядом с Ниборраном. – Позиции в Магнификане прорваны?
– Да, – подтвердил Шибан, – начиная с одиннадцатого числа. Когда пал порт Львиные врата вся оборона в северных районах рухнула. Вслед за системным обрушением щита последовало массовое вторжение врага. С этого момента также нарушено большинство линий связи.
– Нет, вернемся назад, – сказал Брон.
– Извините, – вмешался Ниборран, – это мой начальник штаба, Клемент Брон.
– Какие линии? – спросил Брон Шибана. Его лицо было напряженным. – Какие позиции прорваны? Четырнадцатая? Пятнадцатая?
– Все, – ответил Шибан.
Брон моргнул.
– Насколько мы можем сказать, – пояснил Диас, – а я был там, в северных районах Магнификана больше нет координированной имперской обороны. Возможно, ничего к северу от Процессионного. Золотой Храм потерян. Думаю, Анжу тоже. Там все еще действуют несколько бригад Армии, но они сражаются, главным образом, за выживание.
– Мы понятия не имели, – сказал Ниборран. – Бастион Бхаб понятия не имеет. Никаких данных не поступало. Они во Внешнем. Продвигаются к Горгону, Колоссам, Витриксу, Каллабару. Думаю, Корбеник уже потерян. Мы не осознавали, что так плохо к востоку от Внешней стены.
Наступила долгая тишина, нарушаемая только шумом ветра со стороны порта.
– Вы готовы принять командованием над зоной, генерал? – спросил Диас.
Ниборран прочистил горло.
– Всему свое время, Диас, – сказал он. Он посмотрел на потрепанную почетную стражу, которая старалась выглядеть насколько возможно прилично в их пестом наборе грязной униформы. Они, наконец, смогли развернуть большое знамя. – Эти люди долгое время терпеливо ждали, – сказал он. – Позвольте поприветствовать их, и мы сможем вернуться к делам.
– Как пожелаете, – ответил Шибан.
Ниборран прошел вдоль гордого строя. Он пожал руки и перекинулся словами с каждым солдатом по очереди.
– Вашу службу здесь будут помнить, – сказал он им.
– Гетти Орхег (16-я Арктическая горта), – сказал следующий человек. Ниборран насмешливо взглянул на Диаса.
– Это становится привычкой, генерал, – пояснил Диас. – После того, как их части были разбиты. Я не могу приказать им отказаться от нее.
– Не думаю, что вы должны, лорд, – сказал Ниборран.
Он повернулся к следующему солдату.
– Виллем Корди (33-й Пан-Пацифик аэромобильный).
– Вот это знамя, Виллем Корди (33-й Пан-Пацифик аэромобильный), – сказал Ниборран.
– Мы поддерживаем Его, а Он наблюдает за нами, сэр, – ответил Корди, твердо глядя перед собой.
– Как и должно быть, солдат, – сказал Ниборран. – Ты можешь удержать его одной рукой, пока я пожму другую?
– Оно немного тяжелое, сэр, – сказал Корди.
Ниборран схватил левой рукой древко знамени, оказав достаточно помощи, чтобы Корди освободил правую и принял рукопожатие.
– Мы поддержим Его вместе, что ты на это скажешь, Корди?
– Да, сэр.
– Теперь он за главного? – спросил Паша Кавеньер (11-й тяжелый янычарский).
Командный состав покинул платформу, и почетная стража получила отбой и свернула знамя.
– Насколько я понял, – ответил Джозеф Баако Понедельник (18-й полк, Нордафриканская армия сопротивления). – Мне он понравился. Он спросил у меня «не из улья Сетувей ли я?», и когда я ответил «нет, из Эндаю, но знаю Сетувей», он сказал «что раньше служил там, в Сетувее, и хорошо знает Эндаю». Я хотел спросить его, где он потерял глаза, но не осмелился.
– Он главный верховный генерал, – сказала Оксана Пелл (горта Бороград К). – Главный верховный. Они прислали нам высшего командира, не меньше.
– Он – старик, – сказал Кавеньер. – Старый обычный человек. У нас тут есть великолепные Астартес, лорд Диас и хан Шибан. Я думал, больше Астартес пришлют. Вот, что нам нужно. Космодесантники. Не какой-то старик. Что он знает?
– Его бы не прислали, не будь он достаточно хорош, – возразил Виллем Корди (33-й Пан-Пацифик аэромобильный). – А теперь, будь добр, возьмись за другой конец?
Свита генерала проследовала по сырым транзитным туннелям с платформы в Монсальвант Гар, главный бастион южной линии порта, крепость, возведенную на окраине инфраструктуры космопорта.
Диас поравнялся с Кадвалдером.
– Рад, что ты здесь, – сказал Диас. – Тебе направили защищать генерала?
– Да, охранять его, – ответил Кадвалдер.
– По приказу Преторианца?
– Можно и так сказать, – ответил Кадвалдер.
– Я не знаю, что это означает, – коротко сказал Диас.
– Аналогично, – сказал Кадвалдер, – мне непонятно, почему командует этой зоной Белый Шрам, а не лорд-кастелян.
– Шибан уже объединил ее, – сказал Диас. – Мы в очень сложной ситуации, а он сбалансировал ее. Он – отличный воин, Кад. Настоящий лидер.
– Уверен.
– Поверь мне, – сказал Диас, – один из старших людей Кагана. Командир Орду. Из него вышел бы Магистр Охоты…
– ''Вышел бы''?
– Думаю, ранение помешало. У него хорошая доктрина. «Ни шагу назад».
– Очень похоже на орду. И упрощенно.
– Насколько я понял, он на самом деле терранин, – сказал Диас. – И не так далеко от нашей собственной философии.
Кадвалдер посмотрел на него.
– Если хан – твой друг, – сказал он, – следи за настроениями штаба, особенно если Ниборрану придется работать с ним. Видишь того человека? Брона? Полковника Брона?
– Я знаю его.
– Видишь этот взгляд на его лице, будто кто-то сунул ему под нос дерьмо? Каждый раз, когда он смотрит на Шибана. Он не может скрыть этого. Ниборран лучше справляется.
– О чем ты? – спросил Диас.
– Ниборран и Брон входили в состав штаба, в Великом Сиянии.
– Да, конечно. Ниборран – главный верховный генерал, а Брон – один из лучших его людей. Вот почему Преторианец отправил…
– Их отстранили, – сказал Кадвалдер. – Дисциплинарное отчисление.
– Почему?
– Сказали не то Хану Ханов, а Хан Ханов был не в том настроении. Ворст сказал, что он чуть не снес им головы.
– За что? – спросил Диас.
– Не важно. За что-то или ни за что. Они были уставшими, он был уставшим. Я так думаю. По-моему, Белые Шрамы – не лучшие их друзья.
– Стой, если их отстранили… – начал Диас.
Кадвалдер остановился сам и остановил Диаса. Остальная группа пошла дальше по туннелю.
– Они были измотаны, – сказал Кадвалдер. – Бхаб перемалывает старших командиров как…Уровень выгорания чудовищный. Каган вышел из себя, и они выбыли. Они решили не возвращаться, хотя Дорн был «за». Они добровольно вызвались вернуться на передовую, и вот они здесь. Они захотели снова стать солдатами и принять участие в боях. Снова держать ружье, а не смотреть на экран авгура.
– Потому что ''второе'' изматывает, – заметил Диас.
– Это другое, – сказал Кадвалдер. – Ты давно не был в бастионе. Он изнуряет. Подавляет. Дела… дела у нас идут не очень хорошо, лорд. Думаю… Убивать врагов лицом к лицу может и в самом деле легче. Уж точно более осмысленно.
– Хочешь сказать, что они нп? Некомпетентны?
– Нет, они очень компетентны, – сказал Кадвалдер. – Особенно, Ниборран. Не просто из-за своего высшего звания. В нем есть огонь, как будто ему двадцать лет. Он именно тот командир зоны, который нам нужен. Но нам придется поддерживать его, полностью. Убрать любые посторонние проблемы у него на пути, как…
– Как Шибан-хан?
Кадвалдер кивнул.
– Да. Это не вина Белого Шрама. Но я сомневаюсь, что они поладят с ним. Ниборран нам нужен в своей лучшей форме, потому что здесь намечается пекло.
– Думаю, такое возможно, – сказал Диас.
– Уверяю тебя, – сказал Кадвалдер, – оно определенно случится. Ради славы Его на Земле, поверь мне.
– Ты знаешь, что они говорят о пекле, Кад, – ответил Диас. Он повернулся и пошел вслед за остальными.
– Что, лорд? – спросил Кадвалдер.
– Что измерить его глубину цепным мечом лишь можно.
Эуфратия Киилер прислонилась к стене, сделала долгий выдох и потерла переносицу. Нахмурила лоб.
Амон Тавромахиан передал ей стакан воды.
– На сегодня нам стоит закончить, – сказал он.
– Нет, – прошептала она. – Еще один.
– Вы устали, – отметил кустодий.
– Я не буду спать. Еще один. – Она сделала несколько глотков из стакана и вернула его. Выпрямилась и повернулась к двери следующей камеры.
Амон замешкался. Воздух был холодным. Неподалеку дождевая вода капала с потолка на каменный пол.
– Не этот, – сказал он.
– По алфавитному порядку, – сказала она. – Систематически. Он следующий.
– Не этот, – повторил Амон. – Пропустите этого.
Киилер посмотрел на него.
– Ну, теперь я просто заинтригована, – сказала она. – Сегодня я говорила, по очереди, с некоторыми из самых неприятных личностей, когда-либо рожденных человеческой расой…
– Я говорил вам, что все усилия Зиндерманна неверно оценены, – сказал он.
– А я говорила вам, – резко бросила она, – если вы меня отпустите, я могла бы сделать работу лучше. Но это те карты, что вы мне сдали. Итак, насколько хуже может быть следующий? Амон? Кустодий?
Она нахмурилась и забрала у него инфопланшет. Прочитала про следующего претендента.
– Открывайте, – потребовала она.
Амон дал знак. Дверь в камеру с грохотом открылась.
Киилер вошла внутрь.
Смотреть было не на что. Очень маленький старик, его худосочного детское тельце утопало в грязном комбинезоне заключенного. Лоб был широкий, а взгляд – острый. Он напомнил ей маленькую сову или какую-то другую птицу: сидел на койке, наклонив голову и глядя, не мигая. Все в нем казалось маленьким, слабым и совершенно хрупким.
– Привет, – поздоровался он.
– Базилио Фо, – произнесла она, сверившись с планшетом. – Взят в плен пятнадцать лет назад Шестьдесят Третьим экспедиционным флотом, вследствие приведения к согласию Велих Тарна. Интересно. И здесь говорится, что содержался в Имперской Темнице.
– Один из перемещенных, – пояснил Амон.
– Темница слишком заполнена, – сказал Фо, – либо слишком опустела. Они не сказали мне, какой из вариантов верен. Я бы выбрал второй.
– Здесь говорится, что вы были биомеханическим инженером, – прочитала Киилер. – Самопровозглашенный «труженик непристойности».
– Я хотел использовать «артист», – сказал Фо, – но, видимо, в бланке не было такого варианта. Ваша культура никогда не оценивала по достоинству мою работу. Крайне удивительно. Ваша цивилизация очень консервативна.
– Моя культура? – спросила Киилер.
– Империум Человека. Ведь так вы ее называете?
Киилер снова посмотрела на планшет.
– Здесь не так уж много подробностей. Похоже, текст редактировали. Здесь говорится, что вы – гений. По какому-то аномальному критерию, нейротипично. И… Стойте, это не может быть правдой.
– Не может? – ласково спросил Фо.
– Согласно этому отчету, вам больше пяти тысяч лет, – сказала Киилер. – Наверняка, это ошибка? Работал на Терре до наступления Долгой Ночи?
Фо пожал плечами.
– Что я могу сказать? – спросил он. – Я следил за собой и регулярно делал зарядку.
– Это абсурд, – заявила Киилер.
– Моей специализацией были биомеханика и органическая инженерия, – пояснил Фо. – Я очень рано узнал, как продлевать жизнь своей смертной ткани. Конечно, за последние пятнадцать лет, без доступа к моей мастерской, я старел естественным образом. Это печально. Я так долго избегал старости.
Киилер уставилась на него.
– Вы действительно родились до Древней Ночи?
– О, вы ведь пришли не из-за этого вопроса? – сказал Фо. Он облизал губы крошечным птичьим языком и улыбнулся. – Он здесь? Он идет? Последние несколько недель снаружи доносятся жуткие звуки?
– Кто? – спросила Киилер.
– Когда я встретил его, – сказал Фо, – он называл себя Луперкаль.
– Вы про Гора?
– Именно.
– Вы встречались с ним? – спросила Эуфратия.
– Он взял меня в плен, – сказал Фо. – Вы встречались с ним? Встречались. Разве он не самое жуткое существо?
Он посмотрел на Амона, и его улыбка потухла.
– Но ведь они все такие? – заметил он.
– Как вы думаете, какой вопрос я собиралась вам задать, Фо? – спросила Киилер.
– Что ж, полагаю, вы все, наконец, пришли в себя и решили попросить у меня мой квалифицированный совет.
– О чем?
Фо нахмурился.
– О том, как вы можете убить его, – ответил он.
– Убить Гора?
– Ну, вы ведь явно хотите его смерти, разве нет? – спросил Фо. – Это определенно становится первоочередной задачей. Как я понял много времени назад, выживание – пусковой механизм наиболее фундаментальных ответов в органической форме. Индивидуума, видов… Она сделает почти все, эволюционирует почти любым возможным способом, чтобы остаться в живых. Я назвал это пусковым механизмом экзистенциального развития.
Фо сел на койку и прислонился головой к влажной каменной стене. Он посмотрел на потолок.
– У меня есть несколько советов, – сказал он. – Без гарантий, но в них есть разумный шанс на успех. У меня было время обдумать проблему и сформулировать некоторые рекомендации.
– На основе чего? – спросила Киилер.
– На основе факта, – ответил Фо, – что пятнадцать лет назад я подошел очень близко к тому, чтобы лично убить его.
Шесть накрывших конвой ракет преодолели два километра на скорости в полтора звука. Все прилетели с запада и попали в цель практически одновременно.
Они поразили машины-цели с левого борта. Наконечник каждого снаряда был начинен кумулятивным зарядом надзор-19 и уплотненным имотексом, спроектированным создавать узкий сверхскоростной поток частиц. Сверхпластичность, создаваемая этими ведущими зарядами, пробивала любую корпусную броню и противоракетную обшивку. Молибденовое покрытие вокруг первого заряда испарялось во время контактного взрыва, позволяя более крупному основному заряду пронзать каждую машину-цель наносекундами позже через пробоину, созданную лидирующим зарядом.
Два бронетранспортера и один эскортный «Карнодон» были мгновенно уничтожены. Второй «Карнодон» выдержал первый удар, но загорелся. Неспособная двигаться или стрелять в ответ машина была уничтожена четырнадцать секунд спустя, когда пламя добралось до главной боеукладки.
Третий «Бронтозавр» получил попадания в колеса. Взрыв подбросил бронетранспортер и опрокинул его на бок.
Шестая ракета поразила верхнюю часть машины, в которой ехал Гари Гарр.
Удар был таким внезапным и сильным, что напомнил нечто с прошедших недель: шум, слишком громкий для слуха; импульс чудовищного сотрясения, захваченный и направленный корпусом машины; яркая, как солнце, вспышка.
Вокруг бронетранспортера поднялось огромное кольцо грязи. Машина качнулась, ее бок сначала деформировался внутрь, а затем лопнул наружу, как высиженное яйцо. Три четверти людей на верхней палубе погибли мгновенно.
Энергия отключилась. Машина наполнилась густым дымом. Верхнее перекрытие вздулось и рухнуло, придавив собой людей. Многие из них уже были мертвы или умирали в своих сиденьях, изувеченные давлением, горящим газом или осколками взрыва, которые выбросило через палубу в нижний отсек. Огонь тут же охватил верхний отсек. Те солдаты, что были все еще живы и в сознании, кричали, сгорая заживо. Волна пламени ринулась на нижнюю палубу через рухнувший пол и отхлынула назад. Еще больше людей погибло, прежде чем они успели подняться. Другие карабкались, задыхаясь, по проходам, умирая от огня или придавленные своими товарищами.
Только находившиеся в корме получали какой-то шанс на спасение. Деформация корпуса выбила входные люки. Солдаты в последних шести или семи рядах выползали и выпадали наружу. У некоторых горела одежда.
Олли Пирс выбрался с плазменной аркебузой в одной руке и Гари – в другой. Он отпустил юношу в нескольких метрах от люка и упал на колени. Его усы обгорели. Гари очнулся на земле, в ушах звенело. Он по-прежнему сжимал инфопланшет, как будто читая его. Экран пересекала диагональная трещина.
Снаружи было ярко. Небо закрывала подцвеченная дымка. Вокруг была пустошь желтовато-коричневой грязи, иссохшие руины какой-то промышленной зоны. По широкой дороге катилась мелкая, как песок, пыль.
– Подъем, подъем, подъем! – завопил Пирс.
Гари встал. За ними горели несколько машин, извергая жирные конусы дыма в светлое небо. Он услышал стрекот стрелкового оружия, грохот выживших «Карнодонов», стрелявших из главных орудий по пустоши на западе. Раздавались стоны раненых, вопли застрявших и сгоравших людей.
Весь конвой остановился. Они видели фигуры, бесцельно бродивших вокруг остановившихся или уничтоженных машин, людей слишком ошеломленных, чтобы понять, что делать.
– Двигайтесь, двигайтесь! – вопил Пирс. – Мы – чертовы сидящие утки, долбанные вы идиоты!
Казалось, ничего не произошло. Танк снова выстрелил. Гари услышал удар и увидел столб пыли. Затем перевозивший боеприпасы «Аурокс» начал двигаться, пытаясь проехать мимо подбитых машин. Конечно, они не слышали Пирса, находясь слишком далеко. Но у кого-то оказались те же базовые инстинкты самосохранения.
Второй залп ракет попал в машину снабжения, когда та пыталась проехать. Вспышка заставила Гари отшатнуться и вздрогнуть. Он увидел, как на дороге поднялись огненные шары, а «Аурокс» перевернулся в воздухе.
Затем полыхнули еще большие взрывы, когда рванули прицепы с боеприпасами. Пламя охватило несколько стоявших машин и поглотило людей на шоссе.
Пирс развернулся и побежал по дороге к кустарникам, находящимся справа от нее и перед конвоем. Он крепко сжимал свою огромную винтовку. Его бег был тяжелым и неуклюжим.
– Куда ты… Куда ты бежишь? – крикнул ему вслед Гари.
Пирс продолжал бежать. Гари последовал за ним. Так же поступили две дюжины или больше солдат, которые выбрались из их бронетранспортера.
Гари вдруг понял, что увидел то же, что и гренадер. Она была такой большой, что почти невидимой: огромная, белая скала примерно в пяти километрах к северу, окутанная густой атмосферной пылью.
Это был порт. Огромное прекрасное сверхсооружение космопорта Вечная стена, безмолвное и массивное, как альпийский горный хребет. Они подъехали так близко. Они подъехали так близко без потерь и аварий и вот, на виду порта, случилось это.
Солдаты бежали, порознь и беспорядочно, в кустарники. Одни были с оружием, другие – нет. Один без видимой причины бежал в неправильном направлении. Пирс неуклюже двигался впереди группы. Он на бегу что-то вставлял в свое верное оружие, ругаясь и плюясь. Гари услышал, как завыла заряжающаяся аркебуза.
Порт находился дальше, чем казалось. Он ничуть не приближался. Солдаты начали замедляться, задыхаясь, некоторые остановились, опустив головы, уперевшись руками в ноги и тяжело дыша. Гари оглянулся. Конвой был в четверти километрах за ними. От него поднималась длинная черная завеса дыма, словно пытаясь отразить в негативе белое пространство порта.
Было так тихо. Кусты. Пыль. Дуновение ветра. Несколько задыхающихся солдат.
– Дерьмо, – выругался Пирс. Он поправил кивер и зашагал обратно дорогой, которой они прибежали. – Чертово дерьмо, – добавил он.
– Что такое? – спросил Гари.
Пирс засунул руку за пазуху тяжелой красной шинели и с некоторым усилием вынул долго прослуживший автопистолет. Он, не глядя, вручил его Гари.
– Что такое? – повторил Гари.
– Стрелять умеешь, парень? – спросил Пирс.
– Знаешь же, что нет!
– Все равно бери, черт подери! – рявкнул гренадер. – Скоро научишься.
Гари обнаружил в руках оружие. Оно было тяжелым и пахло маслом. Юноша сунул планшет в карман пальто, и попытался держать пистолет так, чтобы он не был направлен на него.
Пирс повернулся к остальным, водрузив длинную ''Старушку Бесси'' на плечо.
– Стройтесь в шеренгу! – крикнул он. – В долбаную шеренгу, немедля!
У него был громкий голос, хоть и охрипший от страха. Некоторые солдаты в замешательстве остановились. Другие шагнули вперед, готовя имеющееся оружие.
– Сержанты есть? – заорал Пирс. – У кого есть лычка?
Никто не ответил.
– Тогда я чертов командир, – прорычал он. – Давайте, стройтесь!
– Что происходит? – спросил Гари.
Пирс одарил Гари злобным и презрительным взглядом.
– Мы решили остановиться на пикник, – сказал он.
– Нет, я о…
Гренадер указал рукой. Гари увидел.
На шоссе вокруг пылающих машин двигались фигуры. Он услышал свист и треск, как будто ломали палки. Пехота. Наземные войска атаковали конвой с запада. Их были сотни. Черные точки. Некоторые повернули в их сторону.
«Мы получили время, – подумал Гари. – Оно позволило нам добежать сюда. Они…»
Некоторые из точек больше не были ими. Они стали формами, прыгающими по кустарникам к ним, двигаясь так быстро, что у Гари это не укладывалось в голове.
Они не были людьми.
Поначалу, он решил, что это собаки. Большие собаки. Сторожевые собаки. Затем он подумал об обезьянах. Затем о скачущих гроксах. Несущиеся к ним существа не относились ни к одному из этих животных.
Когда-то они могли быть людьми. Какой-то жуткий процесс увеличил их, расширил тела, поместил груды мышц на верхнюю часть спин и опустил их по эволюционной лестнице на четыре конечности. Олли Пирс был самым крупных из присутствующих людей, а каждая из этих тварей была вдвое больше него. Их лица… их открытые рты… их запах…
– Что они такое? – спросил Гари очень тихо. – Кто они? Кто они? Кто…
– Не знаю, – пробормотал Пирс. – Мне плевать. Но думаю, это демоны.
Гари издал звук, в конце которого почти стоял знак вопроса.
– Демоны, парень, – повторил Пирс. – Срань, взаправду демоны. – Он сплюнул и поднял аркебузу к щеке, прицеливаясь. Он начал бормотать «Митра, леди войны, бесполезная ты сучка, где бы ты ни была, прояви немного благосклонности к старому солдату, дерьма ради, молю тебя…
Твари приближались.
– Нет… – сказал Гари, пытаясь говорить как можно четче и увереннее, словно это бы все прояснило. – Нет таких существ, как демоны.
– О, тогда мы в полном порядке, – ответил гренадер.
Он наклонился к прицелу.
– Десять метров! – закричал Пирс.
– Мы долбанные покойники, Олли! – заорал кто-то.
– Ты им будешь, черт тебя дери, если я еще раз это услышу! – проревел гренадер. – Десять метров! Окончательное предложение! Раз, два…
Существа мчались на них, прыгая, скача, открыв пасти, чтобы кусать и крушить. Неровная шеренга солдат начала стрелять. Пульсирующий залп заставил Гари подпрыгнуть.
Первый выстрел гренадера был лучом ярко-синего света.
Он сразил лидера, разорвав его целиком и разбросав в пыли дымящиеся окровавленные кости. Слева от крупного гренадера солдат Эксцертус из расчета старой автопушки убила второго, залпом разнесся его на куски. Затрещали и защелкали лазерные и обычные винтовки.
''Старушка Бесси'' завыла, зарядившись, и Пирс снова выстрелил, сбив с ног очередную тварь. Луч оставил в ее теле дымящуюся дыру размером с небольшую тарелку. Автопушка продолжала палить, вокруг ее дула плясали конические вспышки, а из казенника вылетал звенящий град гильз. Ополченец из лазерной винтовки записал на свой счет одного врага. Ему понадобилось четыре попадания, чтобы остановить цель.
Аркебуза гренадера воем сообщила о готовности к выстрелу. В этот раз медленнее и натужнее.
– Давай, моя девочка Бесси, давай, – проревел Пирс, прицеливаясь. – Горная терция, ого-го! – выкрикнул он сквозь грохот стрельбы.
Он выстрелил в третий раз. Аркебуза выпустила менее яркий луч. Тот попал в зверя, свалив его с ног, но тварь дернулась в пыли и поднялась. Из дыры в плече била ключом кровь.
– П-пиирс, – промямлил Гари.
Аркебуза завыла, с трудом заряжаясь.
– Пирс!
Раненный зверь прыгнул. Пирс снова выстрелил. Короткий разряд, неуклюжий плевок света, но тварь почти добралась до них, и этого было достаточно. Она рухнула у ног гренадера.
Сразу за ней были еще две.
Гренадер сменил хватку. Он засунул приклад оружия в правую подмышку, а левой схватил подствольную рукоятку. Аркебуза снова завыла, но звук вышел слабым и истощенным, стараясь изо всех сил зарядиться.
– Ну, давайте же! – проревел Пирс бросившимся на них тварям.
Он нажал спусковой крючок на передней рукоятке. Подствольная трубка с глухим звуком выплюнула гранату. Небольшой тяжелый снаряд летел как метко брошенный фрукт, угодив точно в одного из приближающихся зверей и разорвав его в облаке пламени.
Пирс передернул подствольный затвор и выстрелил следующую гранату. Она сбила вторую псину с ног, и та полетела кувырком.
Он снова перезарядил.
Но псы, звери, уже добрались до них. Солдата с автопушкой схватили. Она завизжала, пытаясь отбиться от своего убийцы, но тот неустанно рвал ее, пока она не стихла. Две твари убили ополченца, и сцепились друг с другом над его трупом, разрывая на части. Еще четверых солдат сбили с ног, жуткими ударами превратив их в мешанину из конечностей и сломанных костей. Другие люди сломали строй и попытались убежать. Большинство ушли недалеко.
Один зверь накинулся на Гари. Юноша увидел его глаза, дикие и нечеловеческие, его открытую пасть, его пузо, когда тот прыгнул.
Луч синего света отбросил пса в сторону, и тот закружился. ''Старушка Бесси'', наконец, перезарядилась.
– Пирс! – завопил Гари.
Гренадер обернулся. Пес, что убил женщину-солдата, с покрытой кровью мордой приближался слева. Он не бежал. Пирс вогнал гранату в его грудь. Взрыв убил тварь, но взрывная волна сбила с ног и гренадера. Ошеломленный Пирс неуклюже поднялся на колени, шинель скручена, кивер слетел. На него бежал следующий пес. Неистовое передергивание затвора. Глухой выстрел. Граната уничтожила тварь. Но следом бежит еще одна и тоже слева. Пирс поворачивается, стоя на коленях.
– Выкуси, уродливый ублюдок! – выкрикнул он, и убил зверя последней гранатой.
Пирс посмотрел на Гари.
– Извини, парень, – сказал он.
По ним скользнула тень.
Что-то разрушительное перепахивало землю вокруг них. Было такое ощущение, будто множество молний одновременно било в землю. Гари и Пирс вместе упали, крепко держа друг друга за руки. Было не совсем понятно, кто кого схватил, и кто кого потянул вниз.
Грохот не прекращался. Вверх взлетали огромные столбы земли и пыли, похожие на гигантские стебли пшеницы, разделывающие землю вокруг них. Она под ними дрожала, словно обшивка барабана. Звери дергались и кромсались, захваченные яростным кинетическим ливнем. Воздух насытился желтой пылью и пеленой смещающегося красного тумана.
Крепко обняв Пирса, Гари поднял голову, почти застыв от шока. Он вытер пятерней с лица пленку из крови и пыли.
Почти прямо над ними завис самолет, паря не более чем в тридцати метрах. Он был всего лишь темной тенью на фоне неба. Гари чувствовал удары нисходящего потока из его двигателей. Орудийные гондолы под фюзеляжем выпускали ливень подавляющего огня. Псы, звери разрывались и отбрасывались от кучки съежившихся солдат, которые все еще были живы. Местность вокруг них систематично очищалась.
Но уже приближалась вторая и более крупная волна зверей, тех, кого гренадер назвал «демонами». Сотня или более того, привлеченная запахом крови, хлынула из опустошенного конвоя, чтобы полакомиться.
Самолет развернулся и опустился ниже носом к ним. Огонь из гондол перемалывал приближающуюся волну, пушки Гатлинга гудели, как быстрые металлические молоты. Это был скорее один сплошной поток звука, чем отдельные выстрелы.
Дула орудий превратились в кружащиеся огненные короны.
Вся носовая часть темно-серой машины открылась. Она одновременно раскрылась и развернулась, металлические пластины разошлись, наслаиваясь и скользя друг по другу.
Гари увидел, как свет отразился от чего-то золотого.
Префект Цутому покидает «Талион». Он больше полезен на земле. Я не знаю, можно ли кого-то еще спасти. Мы прибыли слишком поздно. Конвой с подкреплениями разгромлен. Но эти существа должны умереть. Это первые Нерожденные, которых я увидела внутри Дворцовой зоны.
Они не полноценные существа варпа. Это человеческие оболочки, думаю, солдаты предательского войска, теперь другой вид воинства. Бездумные сосуды для Нерожденных духов, которые заразили их плоть и переделали их форму. Я видела подобных тварей раньше в глубинах паутины, но не здесь, в реальном пространстве сердца Тронного мира. Кустодии назвали их ведьмопсы, но я всегда считала такое имя оскорблением для ведьм.
Я поддерживаю подавляющий огонь из кабины пилота. Префект выпрыгивает из носового люка с высоты десяти метров и, приземлившись, бежит. Он ускоряется до размытого пятна. Стреляет болтами из своей алебарды на бегу, калеча и убивая, разрывая их линию. Затем оказывается среди них, и его кастелянский топор начинает рубить.
Кустодий в великолепной форме. Он пробыл на этой должности долгое время и овладел очень специфическими навыками, которых требует кастелянский топор. Элегантных, но безжалостных, прекрасный баланс трансчеловеческой силы, постоянного движения и неуловимого баланса. Это как танец, в котором раз закружился, то не можешь остановиться. В отличие от меча, с которым можно ударить, разойтись, перенацелиться и снова ударить, работа топором должна быть непрерывной, удар за ударом, или импульс будет утерян и топор станет громоздким, даже для Цутому. В бою кастелянский топор должен находиться в постоянном движении. Это повествование насилия, не диалог.
Цутому знает это. Удар лезвия переходит в удар лезвия и снова в удар лезвия. Подток древка тоже оружие, ломает черепа сквозными и возвратными ударами.
Но врагов много. Со своего кресла я вижу его: одинокая фигура в золоте, пожинающая темные фигуры посреди широкого поля. Я вмешаюсь. Ради этой работы я прибыла сюда. Я устанавливаю системы вертикальной тяги на автономной режим, орудийные когитаторы – на автовыбор. Оставляю штурмовой корабль парить и убивать по собственному усмотрению.
Я иду к открытому люку. Вынимаю ''Истину'', хотя она мне не понадобится. Прыгать не высоко.
– Что это? – прошептал Гари.
– Кустодий, мальчик, – ответил Пирс и начал смеяться. – Коготь Самого Императора! Блаженные яйца, посмотри, как он убивает!
Гренадер отпустил Гари и поднялся на колени. Он начал хлопать и улюлюкать, словно представление было исключительно для него.
Кустодий превратился в пятно движущегося золота, окутанное клубящимся облаком крови. Тела зверей, среди которых не было ни одного целого, устлали пыль вокруг него. Он оставлял шлейф из них.
Но Гари имел в виду не кустодия. Он говорил о внезапно наступившем холоде. О тени, которая только что прошла над ним, темнее тени самолета, когда тот завис над их головами.
Здесь было что-то еще, что-то…
– Вот, дерьмо, – пробормотал гренадер. Он поднялся, натянув пыльный кивер. И уставился на то, что Гари не видел.
Псы, звери… остановились. Они застыли. Несколько взвизгнули и затявкали. Поползли назад, опустив головы и скуля, затем повернулись и побежали, каждый из тех, кто был еще жив или то, что можно было назвать жизнью. Они умчались, охваченным, как показалось Гари, внезапным и усмирившим их ужасом. Сотни демонов убежали путем, которым пришли, оставив своих омерзительных мертвых позади.
Кустодий прекратил размахивать клинком. Он остановился, золотое пятно превратилось в позолоченного гиганта. Воин опустил огромный топор и встал, глядя на отступающего врага.
– Она спасла нас, – пробормотал Пирс.
– Старушка Бесси? – спросил Гари.
– Что, парень?
Пирс пошел вперед. Гари поплелся за ним. Повсюду стоял запах пыли и крови. Кустодий повернулся.
– Вы живы? – спросил кустодий. Его голос напоминал свинцовый груз, закутанный в шелк. – Сколько из вас живы? Солдат, пересчитай.
– Во имя Него, я благодарю вас! – запинаясь, произнес Пирс. Он снял кивер и прижал его к груди. – Все эти годы, я делал мало подношений, все, что мог отдать, так что простите меня, но то, что у меня было, те немногие подношения, чтобы попросить о вашем заступничестве…
Гари встал позади гренадера. Пирс обращался не к гиганту в золоте. Он даже не смотрел на него. Он глупо скалился пустому воздуху слева от кустодия, бессвязно бормоча со слезами на глазах.
Кустодий обратил свой светящийся визор на Гари.
– Этот человек ранен? – спросил он отрывисто. – Получил удар по голове?
– Я ничего о нем не знаю, лорд, – сказал Гари, – но это весьма вероятно.
– Ваше заступничество – это все, что я просил, – продолжал Пирс. – Признаю, иногда я проклинал вас, когда оно не приходило, так что я надеюсь, вы простите, но вы берегли его для этого самого момента, разве нет? Берегли заступничество на этот день, когда мне нужно было избавиться от демонов!
– Пирс, – обратился Гари, взяв гренадера за руку. – Пирс. Лорд кустодий пытается поговорить с тобой.
– Ну, он же видит, что я занят, – огрызнулся Пирс. – Я в первую очередь должен выразить смирение. – Он посмотрел на пространство рядом с кустодием.
– Я должен? Это необходимо? Должен ли я выразить смирение?
– Перед кем? – спросил Гари.
– Я говорю не с тобой, мальчик! – рявкнул Пирс. – Я говорю с ней!
– С кем?
– С Митрой, чертов идиот! Где твои манеры, парень?
Кустодий посмотрел налево.
– Согласен, это необычно! – сказал он, словно отвечая кому-то.
Воздух вокруг них был таким холодным. Гари стало тошно. Он прищурился и понял, что здесь все-таки что-то было, вроде разбитого куска грязного стекла, стоящего вертикально в оседающей пыли, почти невидимого.
Масляное пятно света. На долю секунды образ рук, показывающие быстрые жесты.
Пирс опустился на колени.
– Да, – сказал кустодий. – Кажется, он вас видит.
В этот момент очень далеко отсюда, в половине мире, человек пришел в пункт своего назначения. Это была его последняя остановка перед окончанием путешествия.
Это было правильное время и правильное место в допустимых пределах погрешности: темное и своенравное сердце ПанАфриканского северо-запада, пекло, огромный эрг <ref> песчаная пустыня </ref>, песчаное море. Всего в нескольких милях; он по-прежнему измерял расстояние в милях. Возможно, на несколько дней раньше. Несколько миль, несколько дней. Это был впечатляющий уровень точности, учитывая масштаб, с которым ему приходилось работать. Из всех времен, из всех мест, на всей космической карте, и он попал в пределы нескольких дней и нескольких миль.
По крайней мере, он надеялся, что в это раз попал.
У него запланирована встреча. Свидание. Он вовсе не искал его. Оно выйдет неловким. Слишком много услуг необходимо попросить у людей, которые его не любят. Слишком много больших долгов необходимо заплатить, и принести извинений. Возможно, много извинений. Он годами выводил людей из себя. Многих людей. Много лет.
Ему придется сильно потрудиться, обратившись к сущностям, гораздо лучшим, чем он сам.
Он остановился на минуту. Повсюду вокруг него лежал мягкий красный песок, кварц, обсыпанный оксидом железа. Ползущие дюны эрга лежат в форме ''урука'', творящий ветер перекатывает долгие гребни, как застывшие буруны. Между этим огромными валами песка лежат проспекты – ''шукук'' – пустоты между дюнами с пластами мягкого гипса и ''сика''. К западу находился скалистый край плоских черных холмов. Солнце било с абсолютно безоблачного неба, его синева потемнела и посуровела от жары. Он уже потел. Для такой погоды одежда была неподходящей.
Он вздохнул.
– Ну что ж, ладно, – сказал себе Джон Грамматик и пошел вдоль ближайшего шукука на запад.
[[Категория:Ересь Гора: Осада Терры / Horus Heresy: Siege of Terra]]
[[Категория:Ересь Гора / Horus Heresy]]