Зверская хитрость / Brutal Kunnin (роман)

Перевод в процессе: 27/28 Перевод произведения не окончен. В данный момент переведены 27 частей из 28.

WARPFROG Гильдия Переводчиков Warhammer Зверская хитрость / Brutal Kunnin (роман)
Автор	Майк Брукс / Mike Brooks
Переводчик	Brenner
Издательство	Black Library
Год издания	2020
Подписаться на обновления	Telegram-канал
Обсудить	Telegram-чат
Скачать	EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

Сюжетные связи
Предыдущая книга	Был бы варп, а путь приложится / Where Dere`s Da Warp Dere`s A Way

Аннотация:

Уфтхак Черный Гребень и зеленый вал обрушиваются на Гефесто – планету Адептус Механикус, изобилующую трофеями – однако обнаруживают, что ту уже осаждает печально знаменитый пират Кэп Бадрукк. Когда варбосс, Ваще Самый Большой Мек, отдает приказ о временном сотрудничестве, Уфтхак стремится снискать славу, сокрушив кого-то из сильнейших защитников Империума и захватив главный приз. Но учитывая, что на горизонте зловещая новая боевая машина, Бадрукк строит козни, а под ногами путается необыкновенно надоедливый грот, Уфтхаку понадобится зверская хитрость самого Морка, чтобы просто остаться в живых.

Более сотни веков Император недвижимо восседает на Золотом Троне Земли. Он – Повелитель Человечества. Благодаря мощи Его неистощимых армий миллионы миров противостоят тьме.

Однако он – гниющий труп, Разлагающийся Властелин Империума, удерживаемый в живых чудесами из Темной Эпохи Технологий и тысячью душ, приносимых в жертву ежедневно, дабы Его собственная могла продолжать гореть.

Быть человеком в такие времена – значит быть одним из бесчисленных миллиардов. Жить при самом жестоком и кровавом режиме, какой только можно вообразить. Вечно терпеть резню и побоища, где вопли муки и горя тонут в жадном хохоте темных богов.

Это мрачная и ужасная эра, где мало покоя и надежды. Забудьте о силе технологии и науки. Забудьте о перспективах прогресса и развития. Забудьте всякую мысль о простой человечности и сострадании.

Нет мира среди звезд, ибо в мрачной тьме далекого будущего есть лишь война.

Воспой песнь Бога-Машины.

Никому не остановить нашу поступь.

Да осенит тебя безжалостная логика Бога-Машины.

Никому не остановить нашу поступь.

Хвала и слава Богу-Машине.

Никому не остановить нашу поступь.

Перевод бинарного статического распева «Литания Хвалы»

Понеслась, Понеслась, Понеслась!

Орочья боевая песня

Союз до поры

Путешествие через варп было странным.

Уфтхаку Черному Гребню было хорошо известно, что не бывает такой штуки, как нормальное путешествие через варп, поскольку Горк с Морком обладают своеобразным чувством юмора и любят то и дело приколоть пацанов. Он до сих пор помнил тот момент, когда на какое-то время вышло так, что он смотрел собственными коленными чашечками. Потом были все те интересные штуки, с которыми можно столкнуться на космическом скитальце – вроде тех лупоглазых что-за-хреней с различным количеством рук, перемещавшихся, словно киберхряк на нитре. Что клево в космических скитальцах – ни секунды тягомотины. Даже когда кажется, будто перебил все на борту, есть вероятность, что малость все-таки упустил. А даже если и нет, расклад такой, что с тобой все равно пацаны, с которыми можно замутить драку, коли станет слишком скучно.

Это путешествие, впрочем, было не на космическом скитальце. Оно происходило на корабле юдишек, взятом на абордаж и захваченном Уфтхаком и его парнями, где Спец установил, а затем активировал устройство, которое он называл Варп-Головорезкой. Оно вызвало катастрофичную имплозию варпа – что, похоже, было хорошо, хотя Уфтхаку и казалось, будто слово «катастрофичный» звучит как нечто такое, что должно бы случаться с другими – и утянуло не только судно юдишек, но и окружавшие его корабли орков в варп, по маршруту последнего прыжка, чтобы они вернулись туда, откуда то прибыло.

(Была еще та часть, где большинство тел дохлого экипажа юдишек слились в ожившую массу плоти и стали, жаждущую орочьей крови, а еще вокруг бегали и плевались ядом орущие лица юдишек с разнообразным числом насекомьих лап, но парням ведь нужно как-то поднимать настроение в пути).

Теперь они достигли конечного пункта и вновь возникли из варпа, что сопровождалось всего лишь внезапным, но быстро проходящим ощущением, будто скелет Уфтхака находится не там, где ему положено быть. И каков же был этот конечный пункт.

– Эта планета, – произнес Могрот Красножуб, глядя в иллюминатор, – она ж из металла сделана.

Уфтхак глубокомысленно кивнул. До абордажа корабля юдишек они с Могротом соперничали – двое воинов вели борьбу за статус под началом Плохиша Понтобоя. Благодаря череде событий, где фигурировали большой робот, несколько несчастных случаев и пересадка головы, любезно проведенная Доком Шлакогрызом, уцелевшая голова Уфтхака оказалась на обезглавленном теле Понтобоя, которое не пострадало и было существенно крупнее. После недолгих поисков консенсуса, осуществленных посредством удара головой, Могрота устроило возвращение к роли правой руки Уфтхака. Разумеется, это не означало, будто Уфтхак ему доверял, однако он, по крайней мере, был вполне уверен, что Могрот не попытается его прирезать, если он не будет уже ранен.

– Походу тут механы юдишек живут, – сказал Уфтхак. – Корабль механов юдишек прилетел с планеты механов юдишек. Как по мне, складно.

– На кой они ваще так делают? – спросил Могрот. – Лепят свои планеты блестящими, чтоб было ясно, что у них есть крутые штуки, которые тебе могут приглянуться. А когда идешь их захапать, они все бесятся и пытаются тебя замочить.

– Тут-то с юдишками и засада, – понимающе изрек Уфтхак. – Они ж не логические.

– Босс!

Крик донесся с другого края мостика, где Уфтхак и его парни обосновались после того, как повыкидывали трупы ранее размещавшегося там экипажа. Уфтхак потопал по палубе, рассеянно вертя на ходу Понтобоем. Раньше это было оружие Плохиша – двуручная приблуда длиной с юдишку, у которого ноги еще на месте, с наэлектризованным молотом на одной стороне навершия и клинком рубила на другой. Он уже начинал привыкать к тому, каково оно на ощупь, и не мог дождаться, когда же удастся покрошить им еще чутка врагов.

– Чо? – требовательно вопросил он, подойдя к Закидале. Второй орк указал теми немногочисленными пальцами, что остались у него на правой руке после того, как он снес себе большинство из них, ударив юдишку палкобомбой.

– Глянь вон, босс! Это ж не из наших!

Уфтхак втянул воздух сквозь жубы при виде неровного куска темноты, заслонившего собой звезды. Во флотилию Вааагх! Меклорда – Ваще Самого Большого Мека и полноправного варбосса – входило множество разнообразных кораблей, но их Уфтхак знал, и Закидала был прав: этот был не из них. Сколь бы впечатляющим не являлся флот Меклорда, никто из них не выглядел настолько… убойным.

– Это ж «Черножубый», – произнес Уфтхак с чем-то, близким к изумлению, когда очертания стали отчетливее. Это был монструозный смертокрузер, ощетинившийся пушками и орудиями. А из-под его носа на них зловеще глядела огромная эмблема: чудовищный одноглазый череп орка на фоне скрещенных костей. – Это ж Кэпа Бадрукка корабль.

Остальная его банда издала подобающе пораженные звуки. Бадрукк был легендой по всей Галактике, печально известным и прославленным пиратом, и его присутствие здесь однозначно означало, что звезда Меклорда на подъеме.

Конечно, если предположить, что Бадрукк находился тут потому, что так устроил Меклорд. Если же нет…

– Сообщение от босса! – прокричал Спец, ворвавшись на мостик в потоке выхлопных газов. Когда-то в прошлом любимый гайкокрут Меклорда то ли из-за ранения, то ли просто из любопытства заменил себе ноги гиростабилизированным моноколесом, в результате чего теперь был гораздо быстрее нормального пацана и исключительно скверно перемещался по лестницам. – Всем нобам двигать на «Молот Морка» прям щас!

«Молот Морка» был флагманом Меклорда, и Меклорд созывал своих нобов и боссов вместе только в том случае, если собирался сказать что-то чрезвычайно важное… или, как вариант, если хотел на них всех наорать. Будучи нобом недавно, Уфтхак еще ни разу прежде не посещал этих собраний Вааагх!. Его грудь раздулась от новообретенной гордости, и он крутанулся на месте, закинув Понтобой на плечо.

– Мигом! – тут ему в голову пришла мысль, и он нахмурился. – Погодь минуту. «Бортоломы» назад летают?

Они с бандой прибыли на абордажных капсулах, которые до сих пор торчали в борту корабля юдишек после того, как пробили его железную шкуру.

Спец покачал головой.

– Не-а. У них только одна передача – вперед.

– Ну и как мы тады должны вернуться? – вопросил Уфтхак. Что хорошего быть нобом, если не можешь пойти послушать, как твой босс говорит тебе, чего ему хочется, чтоб ты потоптал?

Спец пожал плечами.

– У юдишек на этой штуковине есть челноки. Притырим один.

Уфтхак нахмурился и с подозрением поглядел на него.

– Ты знаешь, как на нем летать?

– По-любому несложно, – ухмыльнулся Спец. – Это ж ведь и юдишки могут.

Вааагх!-зал «Молота Морка» ломился от орков, набившихся туда плечом к плечу. Уфтхак увидел много знакомых лиц и еще много незнакомых, поскольку здесь присутствовал каждый орк под командованием Меклорда, обладавший хоть какой-то властью. Мрачные Гоффы, одетые в черное, злобно смотрели на носящих камуфляж Кровавых Топоров и раскрашенных синим Смерточерепов, а вонь горючего, исходившую от Злых Солнц, едва не забивал, но вместо этого лишь тошнотворно оттенял запах сквигового дерьма, сопровождавший Змеекусов. Впрочем, пока что больше всего было желто-черных цветов Дурных Лун, являвшихся кланом не только Уфтхака, но и самого Меклорда. Они были самым умным, самым богатым и самым стильным кланом из всех, а также той причиной, по которой Тех-Вааагх! набрал силу так быстро и неудержимо. Само собой, Злые Солнца, возможно, и ездят малость быстрее, а Кровавые Топоры могут быть чутка незаметнее, но если тебе нужны парни с лучшими пушками, значит тебе нужны Дурные Луны.

Такое количество орков на столь малом расстоянии друг от друга было неплохим рецептом для массовой драки, особенно с учетом самолюбия участников. Уфтхак видел огромный рогатый шлем и многочисленные черные знамена Драка Клыкача, варбосса Гоффов; скопление мусора и трофейных пластин брони, под которым находился Гурнак Шесть Пушек, самопровозглашенный СуперХапуга Смерточерепов; а также облаченную в меха тушу Гадины, Сверхбосса Змеекусов, чей чудовищный сквиггот был настолько велик, что, как говорили, имел свой личный трюм у него на крузере. Любой из этих орков мог сам по себе возглавить Вааагх!, однако никто не создавал никаких проблем, разве что слегка пихал соседей. Никому не хотелось закончить как Старогрыз Долбогром, который вышел с Меклордом раз на раз и был… Ну, никто толком не знал, что именно он был, только что при этом он получил удар шокобойкой Меклорда, а потом оказался множеством очень маленьких кусочков в самых разных местах. Некоторые из парней говорили, будто до сих пор время от времени находят его фрагменты в мясном вареве.

Раздался рев рогов, грохочущий сигнал вызова и завоевания, и все заткнули пасти, разом повернув головы, чтобы посмотреть на возвышение, сооруженное на дальнем краю. Часть стены за ним превратили в массивное изображение лица Морка – а может, и Горка, но Уфтхак посчитал, что это Морк – и сейчас оно разевало рот все шире и шире, опуская могучую нижнюю челюсть. Наружу хлынули пар и дым, которые заслонили возвышение, но подчеркнули пронзительное красное свечение глаз, притаившихся возле потолка.

А потом – сперва как проступившая во мгле тень, а затем как грозная фигура, великолепная в своей желто-черной мегаброне – из пасти бога возник Меклорд.

Он выглядел титаном, и дело заключалось не только в размерах его доспеха. Новое тело Уфтхака было достаточно крупным, чтобы он на голову превосходил большинство членов банды, которой командовал, но Меклорд навис бы над ним, встань они рядом друг с другом. По сравнению с тем обычные орки казались гротами. Благодаря мегаброне он был в ширину почти таким же, как и в высоту, а возвышавшаяся у него над головой босс-палка с личными эмблемами и знаменами придавала его внешности новое измерение устрашения. Половину непомерно большого черепа, где размещался его громадный мозг, покрывали металлические пластины. В левой руке он держал шокобойку, а правая терялась где-то в гигантской мешанине стволов, рукавов подачи боекомплекта и шлангов охлаждения, из которых состояло его прокачанное суперстреляло.

– ТАК, СЛУХАЙТЕ СЮДА!

Собравшиеся нобы еще малость притихли – испуг от зычного рева вынудил каждого из них умолкнуть. Уфтхак вытянулся, как только мог, пытаясь сделать так, чтобы его лицо было на виду, пусть даже он стоял довольно далеко, и между ним и его варбоссом находились другие, более крупные орки с более впечатляющим оружием и броней. Было в Меклорде нечто неуловимое, бравшее пацана за глотку, заставлявшее сосредоточиться и доводившее до сознания, что этот орк, именно этот орк – знает, куда идет, и будет осыпан славой и почестями.

– Юдишки кличут этот мир «Гефесто», – прогремел Меклорд. – Их там внизу полно. Тех, что в красных рясах, которые еще похожи на Злых Солнц, только похлипче.

Среди собравшихся нобов пробежал клокочущий смешок – исключая присутствующих Злых Солнц, которые изо всех сил пытались сделать вид, будто не рассержены.

– У них небось прорва занятной техноты, как обычно у этих юдишек, – продолжил Меклорд. – И так-то я б вас всех туда вниз послал ее забрать, а их всех перемочить. Но есть один косячок.

Уфтхак бросил взгляд в сторону и увидел на окружавших его зеленокожих лицах отражение собственного замешательства. Какие вообще могут быть косяки для столь могучего Вааагх!, как этот? Разве что…

– Такое дело, сюда другие говнюки первыми приперлись, – произнес Меклорд. – И мы б могли и с ними подраться, хорошая потеха бы вышла, но по ходу дела юдишки могут свалить, а это ж будет прям потеря.

Головы закивали. Юдишки не являлись совсем уж редким ресурсом, но нельзя всегда рассчитывать, что они окажутся неподалеку, когда тебе захочется помахаться, так что было разумно использовать тех, что есть тут.

– Я побазарил с…

Температура в Вааагх!-зале стремительно упала. Уфтхак увидел перед лицом собственное дыхание, а по стенам поползли бледные завитки изморози. Орки приготовили оружие. Они не знали точно, что происходит, но были готовы подраться с этим, или же, если не представится вариантов получше, то друг с другом.

Ворп!

Энергетический пузырь прокатился от другого конца возвышения к месту, где стоял Меклорд, всколыхнув дым, оставшийся после входа того, и попутно отогнав чад в сторону, так что всем оркам в помещении стал отчетливо виден…

Кэп Бадрукк.

Самый грозный пиратский кэп из всех, что когда-либо жили. Герой Войны Дакки, Сокрушитель Великой Гвардии и Разоритель Танхотепа. Он роскошно смотрелся в своем освинцованном кителе, его лысую голову венчала массивная двухуголка высотой с откормленного грота, которая была увешана медалями, снятыми с трупом командиров юдишек. Он непринужденно опирался на свое рубило с длинным клинком, а под мышкой у него была заткнута Потрошила – настолько радиоактивная пушка, что само ее присутствие в комнате практически являлось актом агрессии. По бокам от него стояли еще трое Понторезов, каждый из которых, насколько это было возможно, подражал ему в одежде и вооружении, но ни один и близко не мог поспорить с его чистой шикарностью и предельно броским великолепием. Позади их всех неприметно расположился орк, который, надо полагать, был Ломакой Могроком, еще одним большим меком Дурных Лун, сражавшимся под знаменем Бадрукка и, несомненно, являвшимся причиной технологишных достижений того.

Впервые за всю свою жизнь Уфтхак Черный Гребень встретил орка, производившего, возможно, такое же сильное впечатление, как Меклорд.

– Та-дааа! – рявкнул Бадрукк, будто и не телепортнулся только что в центр командной структуры соперника на боевом корабле того. Абсолютное самообладание этого говнюка просто в голове не укладывалось.

Меклорд повернулся к Бадрукку, лязгая металлом и шипя поршнями. Он выглядел совершенно не впечатленным, однако не подал энергию на свое суперстреляло и не придал вращение трем ударникам шокобойки, так что насилия еще можно было избежать.

– Кэп, – рыкнул Меклорд. – Я как раз парням говорил, что мы думали замутить… дружеское соревновательство.

– Точняк! – просиял Бадрукк, продемонстрировав большее количество жубов, чем, по идее, должно было помещаться в пасть. – Я прикинул, там внизу куча хабара, на всех хватит. Канеш, мои парни чутка наперед начали, но это ж вам только в масть! Убрали с дороги малость препятствий, типа того.

– Кароч, все разом топчем юдишек и забираем их техноту, – произнес Меклорд. – И твои пацаны не шмаляют моим в спину, ага?

– Пока твои не шмаляют моим, – ухмыльнулся в ответ Бадрукк. – Жалко будет, вокруг же столько юдишек, каждому найдется.

– Ровно об том и думал, – согласился Меклорд. – Так чо, у нас уговор?

– У нас уговор, – кивнув, сказал Кэп Бадрукк. – Кто последний за барахлом, выгребает навоз за сквигами!

Он щелкнул пальцами, и Могрок что-то сделал. Спустя мгновение температура опять упала, пиратов на секунду окутала трескучая энергия, а затем они снова исчезли так же резко, как и появились.

Меклорд развернулся к собравшимся нобам.

– Слазьте вниз и чо хотите делайте, но не дайте парням этого говнюка добраться до клевого шмота раньше вас! – Он осклабился в такой же зубастой и угрожающей ухмылке, как и та, что раньше красовалась на лице кэпа пиратов. – Я так мыслю, пока мы тут не закончим, выйдет чутка «несчастных случаев», а значит – чтоб целились в пацанов Бадрукка, когда кажется, что пушка может пальнуть по ошибке. Типа когда они между вами и лучшим хабаром. Усекли?

Уфтхак присоединился к согласному реву остальных, заверяя своего варбосса, что они и впрямь усекли.

– Ништяк! – Меклорд распрямился во весь свой величественный рост и набрал в легкие воздуха.

– А теперь валите вниз и в драку!

+++002+++

…00011101011 ПРОТИВНИК в%? абб. 01100 траектория орбиты 66.88.345/99.34.236 затем запуск_а=678рен 011011011 ПРОТИВНИК >40000 9r1Nt если оркоид 101 начать gggg!// 1101101110000000110100 повторить с начала?…

<Лексико арканус?>

Заэфа Вараз ответила на мигание коммуникационного символа, где высвечивался ее идентификатор, изменением кодировки данных, которое указывало, что она обратила внимание и желает ответить. Она поспешно воспроизвела последние 23,57 секунд ноосферной связи между членами Верховного Совета Гефесто, чтобы точно выяснить, о чем ей требуется выразить свое мнение, и вздохнула про себя.

<Мои извинения, техножрец-доминус,> – отозвалась она. <Разъяснение: до сих пор отсутствуют признаки планетарной бомбардировки, проводимой кораблями оркоидов на орбите.>

<Ксеносы продолжают демонстрировать, что их понимание военного дела предельно примитивно,> – заявил техножрец-доминус Ронрул Иллутар. Ему удавалось передавать самодовольство посредством кода лучше, чем всем, кого когда-либо встречала Заэфа, и сейчас он по максимуму пользовался этим умением. Это, приходилось признать, была не та черта, которая казалась ей особо достойной восхищения, однако именно та, что наиболее тесно ассоциировалась с ним в ее сознании. Гораздо больше, чем, к примеру, грозное и искусное владение военной тактикой и стратегией.

Как мир-кузница Адептус Механикус Гефесто, безусловно, был в определенной степени милитаризован. Он обладал собственными легионами скитариев, боевыми машинами и имел союз с рыцарями дома Нанс. Впрочем, война рассматривалась на Гефесто как метод достижения цели – способ добыть сырье или археотех; защитить себя, свои активы или своих союзников; или же отправить своих воинов в красных и полуночных цветах, чтобы укрепить связи с другими частями Империума или же Адептус Механикус. Основное внимание мир-кузница уделял повторному открытию древних технологий, расшифровке этих реликвий и попыткам восстановить целостность поврежденных или изъеденных коррозией схем.

Вероятно, не было ничего удивительного в том, что именно Ронрул Иллутар, Первый Герметикон Узла Примус планеты, принял мантию техножреца-доминус, когда на Гефесто пришла война. Он, бесспорно, являлся самым высокопоставленным техножрецом на планете. Он провел экспедиционный флот сквозь Затуманенную Область и вернулся с тремя различными древними базами СШК, одна из которых была реализована и до сих пор регулировала буйство планеты у них под ногами, преобразуя безграничную мощь магмы ядра в энергию для кузниц с большей эффективностью, чем когда-либо прежде. Он договорился о мире между рыцарскими домами Нанс и Конеаль, противоречие между обетами которых могло разорвать весь сектор на части. Когда системы предыдущего Первого Герметикона, в конце концов, отказали, и та стала едина с Омниссией, Ронрула Иллутара единодушно назвали ее преемником.

Но он не прославил себя как воин или командир. Как дипломат – возможно. Как манипулятор – здесь Заэфа как можно тщательнее прикрыла свои мысли барьерами заградительного кода – вполне вероятно. Быть может, даже как провидец… своего рода. Однако реальные военные дела для Ронрула Иллутара являлись чем-то таким, что происходит с другими.

<Я нахожу отсутствие орбитальной бомбардировки основанием для беспокойства,> – произнесла Заэфа за две трети миллисекунды, как Иллутар успел еще раз ее поторопить.

Трое остальных членов Верховного Совета повернули головы и посмотрели на нее. Их глазные имплантаты изменили увеличение и фокусировку, словно чтобы получить о ней какие-то данные помимо тех, что их владельцы могли узнать через ноосферу. Всевозможные помощники поступили так же, и Заэфа заставила себя не возмущаться на это телесное выражение удивления и сомнения. У нее самой имелись сомнения, да простит ее Омниссия, и она без сожалений готова была донести их, чтобы прочие смогли уделить им все свое внимание.

<Вопрос: почему вы находите это основанием для беспокойства?> – с нажимом спросил Иллутар. – <Подобное утверждение, если оно сделано искренне, предполагает желание, чтобы ксеносы взяли верх в данном сражении. >

<Разъяснение: у меня нет подобного желания,> – твердо ответила Заэфа. – <Я нахожу отсутствие орбитальной бомбардировки основанием для беспокойства, поскольку согласно всем доступным данным как минимум некоторые их корабли имеют возможность осуществить это действие.>

<Не вижу, почему то, что ксеносы не используют эту возможность, дает повод для беспокойства,> – вмешался Капотенис Улл, владыка кузни Узла Примус. Он был огромен, под его рясой прятались непропорционально массивные плечи, и Заэфе доводилось видеть, как он переносил предметы, весившие более четверти тонны. Из его позвоночного столба рос целый лес слегка покачивающихся мехадендритов, над которыми располагалась серворука, в настоящий момент сложенная и бездействующая. Из всех коллег по Верховному Совету Заэфа доверяла ему в наибольшей мере и уже задумывалась, не лучше ли бы он подошел на должность доминуса, чем Иллутар. Основной сферой интересов Улла являлись орудия войны, создававшиеся в его кузницах, и она понимала, что тот скрывает свое пылкое желание испытать их на врагах.

<Я собрала все доступные данные об угрозе оркоидов,> – пояснила Заэфа. – <Несмотря на то, что информация охватывает обширное многообразие локаций, сражений и оппонентов и имеются определенные отклонения, общая картина в высшей степени ясна: армия орков, вступив в контакт с населенным миром, в 97,32 процентах случаев перейдет к нанесению максимального достижимого ущерба, не уделяя видимого внимания стратегической значимости целей. То, что эти ксеносы не стали открывать по нам огонь с орбиты, указывает на план или стратегию, которую мы не понимаем и не прогнозировали.>

<Возможно, они забыли, как пользоваться собственным оружием,> – предположил Улл, добавив в свой код денотации юмора.

<Вероятность этого пренебрежимо мала,> – со своим обычным ледяным спокойствием заявила главный генетор Викер Яваннос. Соответствуя своей сфере интересов и специализации, она была в меньшей мере усовершенствована путями Омниссии, нежели прочие из них, хотя ее оптические системы и представляли собой исключительно высококлассные образцы марсианских ДеВосс IV. Они позволяли ей воспринимать окружающий поток информации так, как не смогло бы существо, продолжающее полагаться на студенистые стекловидные тела и роговицы, но в остальном ее тело все еще по большей части состояло из плоти, хоть и подверглось генетическому модифицированию. Известно было, что время от времени она при желании пользуется своими голосовыми связками.  – <Все исследования оркоидов, проведенные магосом Адденбро и мной, показывают, что они способны пользоваться буквально любым баллистическим или энергетическим вооружением благодаря, похоже, инстинктивному пониманию, пусть даже их собственное оружие зачастую оказывается непригодным к использованию в руках…>

<Это предположение не являлось серьезным, магос,> – произнес Улл, пропустив в ноосферу лишь мельчайшую тень своего нетерпения. Он снова переключил внимание на Заэфу, и вернулся к рациональности. – <Можем ли быть так, что мы видим результат ущерба, нанесенного нашим флотом, или, возможно, результат израсходования боезапаса со стороны ксеносов?>

Иллутар подался вперед, и в его инфо-образе появилось жадное желание:

<В таком случае, это может быть подходящий момент для ответного удара.>

Заэфа покачала головой, совершая движение физически, чтобы показать, насколько всесторонне она не согласна с предложением техножреца-доминус. Флот Гефесто потрепали при внезапном и неожиданном появлении орды оркоидов, и он был вынужден отступить от планеты, дабы избежать полного уничтожения. Сейчас входившие в него пустотные корабли находились в поясе астероидов под предлогом защиты располагавшихся там рудников, однако на самом деле это было для них единственным вариантом. Они вступили в поединок и уничтожили несколько небольших орочьих кораблей, сделавших вылазку в их направлении, но не имели возможности провести полномасштабную атаку – или, по крайней мере, ее пережить. На данный момент для них имелась всего пара подходящих применений: координировать действия с подкреплениями, если таковые прибудут, или же пожертвовать собой в рамках отвлекающего маневра, если возникнет необходимость ненадолго отвести внимание флота зеленокожих ради некой более важной задачи.

<Нет никаких оснований полагать, что артиллерия флота орков повсеместно вышла из строя, или же что они прекратили обстрел раньше, чем намеревались,> – сказала Заэфа, заново выводя информацию и отбирая из прокручивающихся за долю секунды терабайт те фрагменты, которые относились к делу. <Все данные указывают на то, что орки, вопреки обычно демонстрируемой ими натуре, сознательно воздерживаются от ведения огня по нам.>

<Ксеносы слишком уверены в себе,> – пренебрежительно произнес Иллутар. – <Мы заставим их пожалеть об этом, во славу Омниссии! Как продвигается кампания против их высадившихся сил?

Заэфа добавила в свое бинарное кантирование немного настойчивости:

<Техножрец-доминус, я не уверена, что данное аномальное поведение можно достоверно связать с самоуверенностью. Орки – это…>

<Животные, лексико арканус,> – перебил Иллутар, прервав ее сообщение на середине резкой передачей данных. – <Развитые животные, способные пользоваться орудиями, но тем не менее животные. В своих бесподобных трудах биологис определили, что ксеносы-оркоиды лишены способности изобретать или творить – они лишь имитируют то, с чем уже встречались, и единственный возможный путь развития их общества, каково бы оно ни было, представляет собой откат ко все более примитивному состоянию.>

Заэфа слегка склонила голову. Продолжать ставить слова техножреца-доминус под сомнение означало подрывать иерархию Узла Прим и, разумеется, всего Гефесто именно в тот момент, когда важнейшую роль играло единство во мнениях и намерениях. Она уведомила о своих представлениях – или, выражаясь точнее, своих трактовках имеющихся данных – и Иллутар счел их ошибочными. Как техножрец-доминус он имел на это право.

По едва заметному мерцанию зеленых сфер, обозначавших глазные имплантаты владыки кузни Улла, Заэфа предположила, что тот обернулся к ней. Подобное физическое действие не отображалось в проплывающих перед ней данных, а его ноосферный образ не претерпел никаких изменений, которые бы указывали на обеспокоенность словами Иллутара или же поддержку ее позиции. Тем не менее, она ощутила смутное ободрение. Иллутар имел решающий голос в Верховном Совете, однако помощь Улла могла оказаться критично важной когда-нибудь в будущем.

<Повтор запроса: обновленная информация о кампании?> – произнес Иллутар. Его код был отрывистым, на грани резкости. Заэфа вновь сосредоточилась и протянула вперед свои четырнадцать пальцев. Встроенные в них гаптические имплантаты управляли данными, закручивая те по спирали и поднимая вверх, на обозрение коллег.

Картина получалась мрачной.

Какие бы еще поведенческие аномалии не проявляли орки, недостаток агрессии в их число не входил. Они реализовывали схему вторжения, типичную для большинства вооруженных сил в Галактике от налетчиков-еретиков из Предавших Легионов и их породы до ненасытных орд тиранидской угрозы – намечать целью наиболее густонаселенные места и устраивать максимально возможную резню. Орки ударили жестко и быстро, волна за волной спуская с орбиты на планету своих звероподобных воинов в сопровождении многочисленных, разнообразных и предельно странных боевых машин.

Защитники Гефесто обладали хорошей выучкой и выдержали первую атаку, но по мере развития сражения равновесие начало смещаться в пользу нападающих. Линии репульсорной дороги, перевозившие батальоны скитариев из гарнизонов на передовую у Узла Терциус, оказались выведены из строя подрывными зарядами. Было сложно представить, что эти диверсии проводятся в соответствии со стратегией оркоидов, понимающих суть снабжения и подкреплений, и они вполне могли являться делом рук передовых отрядов, упивающихся разрушением, однако итог в любом случае стал катастрофическим. Пехота скитариев могла и была готова маршировать без устали и уже приступила к этому, пытаясь выполнить приказы и вступить в бой, но ни один скитарий не мог идти с той же скоростью, с какой их перевозила репульсорная дорога, и Узел Терциус уже захватывали, а ожидаемые подкрепления так и не сумели прибыть. Хуже того, поступали сообщения, что этих скитариев – три полных манипулы – в процессе марша через открытые мокрые солончаки океана Тирас уничтожает полуразваливающаяся, но быстрая техника орков, которой войска Гефесто мало что могут противопоставить.

На другом конце Континента Примус повторялась та же история. Артиллерия орков по большей части сравняла с землей рудники Тириума, и защитники были вынуждены укрыться в выработках внизу. На данный момент позиция подходила для обороны, однако никто не закладывал в проект размещение там большого количества дышащих форм жизни в течение длительного времени. Кроме того, оттуда не было других выходов. Техножрец Аванис, старший по званию из находившихся там магосов, также сообщил, что входные противовзрывные двери подвергаются непрерывной атаке, и их могут пробить всего за 3,52 часа.

Узел Квинтус был окружен и отрезан. Киберкузнец За`Кул проявил готовность выбить заглушки в вулкане и похоронить орочью орду вместе с собой под потоком лавы, но Заэфа негласно попросила его дождаться дальнейшего подтверждения, прежде чем идти на столь радикальный шаг. В Узле Квинтус хранилось несколько важных экземпляров археотеха, секреты которых еще не были раскрыты, и как главный специалист по работе с данными на планете она не могла одобрить их потерю, пока не станет очевидно, что все прочие варианты спасения израсходованы.

И еще была битва вокруг Узла Примус.

<Ксеносы чрезвычайно мало продвинулись с момента нашего прошлого рассмотрения ситуации,> – с удовлетворением заявил Иллутар, увеличивая изображение зеленой трясины вокруг их позиции. – <Наша оборона сдерживает их. Астропатический хор сообщал о каких-либо передачах, касающихся отправки сил нам на помощь?>

<Пока что они ничего не получали,> – ответила Заэфа, вновь изучая данные. У нее не было такой уверенности, как у техножреца-доминус. Линии, отмечавшие позиции орков, действительно практически не приблизились с момента последней проверки, а красно-полуночные значки, которыми отображались силы защитников, указывали лишь на минимальные потери, однако орда зеленокожих увеличивалась в размерах. С точки зрения Заэфы, орки накапливали численность, готовясь к гораздо более мощному штурму, чем те, что пока что смог отбить узел.

<Похоже, что ксеносы подводят к нашей позиции дополнительные силы,> – заметил Улл. Его фраза не имела акцентов, код передавался с тщательно взвешенной нейтральностью, исключавшей всякий намек на критику слов Иллутара. Это было просто описание фактов, как он их видел, и слушатели могли интерпретировать его на свое усмотрение.

<Они будут отброшены или уничтожены в большом количестве,> – сказал Иллутар. – <Я лично контролировал планы обороны. У нас есть подходы с ловушками и простреливаемые зоны…>

<Которые орки игнорируют,> – произнесла Заэфа. Волнение вынудило ее перебить техножреца-доминус. Она шевельнула рукой, выделяя скопления воинов зеленокожих. – <Они не готовятся к наступлению по тем маршрутам, которые мы для них оставили – где ждут в засаде наши элитные войска и расставлены ловушки. Они не клюют на приманку! Вместо этого они собираются напротив тех мест, где мы создаем видимость силы или занимаем господствующую позицию.>

<Они стремятся заставить нас раскрыть карты,> – презрительно фыркнул Иллутар

<Или они уже каким-то образом их узнали,> – возразила Заэфа. – <Или, может быть, у них нет в этом нужды – нам же известно, что орки воинственная раса. Возможно, они сознательно будут атаковать там, где предполагают наши опорные точки, просто ради бурных ощущений?>

<Любая из трактовок может быть верной,> – вмешался Улл, прежде чем Иллутар успел ответить. – <Возможно, я мог бы предложить альтернативу ожиданию прояснения ситуации?>

Заэфа вопросительно посмотрела на него. Яваннос с Иллутаром сделали то же самое.

<Жесткая упреждающая атака в сердце их сил,> – предложил Улл, обводя самое плотное скопление зелени, обозначавшей оркоидов. – <Удар, который переломит хребет чудовища, сделав его легкой добычей для наших войск.>

<Легио не будет развернут на данном этапе,> – без обиняков сказал Иллутар. – <Мы должны быть полностью уверены в том, что имеется у врага, прежде чем отправить титанов в поле.>

Заэфа изо всех сил постаралась скрыть раздражение. Иллутар вполне уверенно говорил ей, что орки не представляют существенной угрозы, но столкнувшись с предложениями Улла, стал призывать к осторожности? К счастью, внимание техножреца-доминус было сосредоточено на Улле, так что он, похоже, не заметил никаких изменений в ее ноосферном образе.

<Я говорю не о титанах,> – спокойно ответил Улл.

<Тогда о чем же вы говорите?> – спросила Яваннос. – <Если мы рискнем прочими нашими элитными подразделениями в такой атаке, то при исходе, отличном от полного успеха, можем остаться относительно незащищенными.>

<Вы знаете о широком спектре моих занятий, но не о специфике моего величайшего проекта,> – сообщил им Улл, и в его код закралась тень высокопарной помпезности. – <Война остается чистейшим выражением нашей преданности Омниссии. В моем распоряжении имеется прототип – нечто такое, что, будучи активировано с вашего благословения, полностью развернет ход этого конфликта в нашу пользу. Когда успех моей инновации станет достоянием…>

<«Прототип»? «Инновация»?> – перебил Иллутар. Его код буквально сочился издевкой. – <Как вам хорошо известно, слишком далеко отступить от священных писаний Омниссии значит совершить кощунство. Какому шаблону соответствует данная конструкция?>

Улл ответил чертежами, выпустив те в висевшую между ними ноосферу, но Заэфа сразу же поняла, что это не полная картина. Разумеется, присутствовали узнаваемые компоненты – тут гидравлика имперского стандарта XXVI, там автопушка «Оруженосец», вентиляционный блок образца Гефесто – но ничто не указывало, как из этого соберется конструкция, способная сделать то, о чем заявлял Улл. В сущности, у Заэфы сложилось четкое ощущение, что в предоставленной им информации многого недостает.

Похоже было, что Иллутар считает так же. Техножрец-доминус положил на стол все четыре своих кулака и каким-то образом сумел продемонстрировать видимыми колебаниями волн своей оптики, что сердито смотрит на владыку кузни.

<Это не схема! Это бардак!> – рявкнул Иллутар. – <Я ожидал бы большей связности от адепта самого низкого уровня!>

Звучавшая на фоне ноосферная болтовня всевозможных помощников и адептов, размещавшихся позади каждого из членов Верховного Совета, резко затихла после столь серьезной выволочки. Заэфа бы затаила дыхание, если бы ее потребление кислорода уже последние тридцать семь терранских лет не регулировалось механическим путем для максимальной эффективности.

<Я работаю на основании старинных проектов, которые лишь недавно попали ко мне в руки. Если бы вы взглянули на готовое создание в моей кузнице…> – начал Улл. Несмотря на упреки Иллутара, его код был удивительно спокоен. Жест поразительной откровенности: пригласить равных себе в самое сердце своих владений. Заэфа, равно как и все ее коллеги, верила в важность информации и необходимость делиться той для вящего блага Омниссии, однако все равно существовали некие границы. Даже Ронрул Иллутар не вошел бы в ее кузницу без недвусмысленного приглашения, и определенно были некоторые… предметы…которые она бы спрятала, прежде чем позволить подобному произойти.

<Похоже, это потребует необычайно большого притока энергии,> – отметила Яваннос, тщательно разглядывая проекции.

<Только стартовая мощность,> – произнес Улл, цепляясь за явный интерес. – <Будучи активированной, боевая машина…>

<Она не будет активирована,> – решительно сказал Иллутар. <Совету нужно будет увидеть гораздо более подробные планы, прежде чем мы сможем думать о выдаче разрешения на подобное начинание. Сперва мы должны разобраться с угрозой ксеносов. Соответственно, я…>

Раздался тревожный звонок, и сердце Заэфы забилось быстрее. Ее тело отреагировало, выделив малые дозы стимуляторов для аварийных ситуаций, чтобы улучшить восприятие и время реагирования. Свернув тактический экран, который они изучали ранее, и отпихнув в сторону полуготовые схемы Улла, она вывела информацию по ситуации на орбите.

Пусть Заэфа Вараз уже и не являлась человеком по меркам большинства жителей Империума, однако в ней еще оставалось достаточно человеческого, чтобы ее тело могло непроизвольно выдавать реакцию страха. Это оно и сделало теперь, когда на сенсорах Гефесто вспыхнула череда новых, уродливых, неровных сигналов.

<Вопрос: что происходит?> – требовательно поинтересовался Иллутар. Он мог бы интерпретировать данные и самостоятельно, но даже Иллутар понимал, что аналитика Заэфы окажется совсем чуть-чуть, но точнее. Как-никак, именно по этой причине она и являлась лексико арканус.

<На орбите появились новые корабли орков,> – ответила Заэфа. – <Они…> – она сделала паузу, сосредоточилась на другом значке и перепроверила считанные данные, чтобы убедиться, что правильно его идентифицировала. – <Их сопровождает «Непоколебимый дух».>

<Это невозможно,> – произнесла Яваннос, настолько потрясенная известием, что сделала доказуемо ложное утверждение. Невозможно, но все же корабль был здесь: «Непоколебимый дух», которому сразу после начала войны на орбите отдали команду отступить, избежать орочьей блокады и искать помощи. Орки каким-то образом притащили его за собой обратно к Гефесто вопреки всем известным принципам варп-навигации, исключая тот метод действий наобум, который понимался под ней у орков.

<Оценка?> – бросил Иллутар Заэфе.

<Много переменных,> – неловко выговорила Заэфа, безжалостно выпытывая из имевшихся данных все возможные крупицы информации. Габариты кораблей, вероятный тоннаж, вероятное вооружение и возможности… но какие бы переменные она ни брала, цифры всегда оставались скверными. Вопрос заключался лишь в том, насколько скверными.

<Ваша оценка, лексико арканус?> – холодно сказал Иллутар, будто в происходящем была какая-то ее вина.

Подняв взгляд, она устремила на него свои оптические имплантаты. <Судя по всем имеющимся данным, существует вероятность 84,56%, что силы, имеющиеся в распоряжении орков… только что удвоились.>

Это ж разве высадка?

Приземляло с воем неслось вниз сквозь облака, раскачиваясь в воздухе от ударных волн – батареи орудий юдишек плевались по ним зенитными снарядами. Уфтхак выглянул в смотровое окно и впервые смог как следует рассмотреть вблизи тот мир, который они собирались завоевать.

Как уже указывал Могрот на орбите, здесь была целая прорва металла – большая часть того, что видел Уфтхак, как будто поблескивала тут и там, когда солнце системы временами проглядывало через лоскутный покров облаков. Красно-бурую скалу крест-накрест пересекала сеть дорог, соединявших друг с другом огромные скопления зданий, выглядевших практически так же, как и множество других зданий юдишек, которые Уфтхак встречал – а зачастую и взрывал, или как-то иначе участвовал в их уничтожении – за то время, что провел в Галактике. Юдишки такие неоригинальные: в них нет стиля и таланта меков, так что можно поставить большинство построенных ими вещей рядом с чем-нибудь еще, сделанным ими же – и не увидишь разницы. У орков все не так. Уфтхак смог бы взять свое стреляло из кучи других – по крайней мере, если бы там не оказалось такого, которое бы приглянулось ему сильнее, а он не посчитал, что сможет настучать предыдущему владельцу по голове и заставить с тем расстаться.

Хотя юдишки обычно и выглядели одинаково, здесь не все было так же. К примеру, ландшафт: вдалеке возвышался дымящийся пик – коническая скала, указывавшая на действие вулканических сил внизу. Вокруг нее, поднимаясь примерно на две трети высоты склонов, были сконцентрированы, видимо, более крупные и понтовые строения юдишек – в таких местах можно найти их боссов.

– Чо мы вон там не сядем? – заорал Уфтхак, перекрикивая шум тягового двигателя приземляла и указывая на вулкан. – Там же клевый шмот будет!

– Там поле силовое! – отозвался Спец, покачиваясь взад-вперед на своем колесе и без особых видимых сложностей удерживая равновесие. – Кругом поверх! Несколько приземлял пытались там выгрузиться, но их просто на куски разнесло, а потом куски еще загорелись. Надо подальше сесть, а потом пехом добираться!

Уфтхак в отчаянии затряс головой.

– Если б Морк хотел, чтоб мы ногами ходили, он бы нас Гоффами сделал! Это ж они от ихних зоганых ботов балдеют так…

Правое крыло приземляла взорвалось.

Cила удара заставила всех пошатнуться – не только банду Уфтхака, но и еще с полдюжины, или типа того, других банд, набившихся внутрь вместе с ними. Даже боевые мотоциклы, нетерпеливо разгонявшие свои движки в передней части корабля, начали опрокидываться под рассерженные вопли наездников.

– Все держись за чо-нибудь! – завопил Уфтхак, кое-как снова поднявшись на ноги и сжав в кулаке ближайшую несущую распорку. – Ща долбанет!

Парни, как могли, попытались воспроизвести его действия, но пол неуклонно кренился у них под ногами – приземляло начало заваливаться набок. А затем, когда неравномерность тяги стала оказывать влияние на движение, оно принялось вращаться.

– Ох, зог побери, – пробормотал Уфтхак, когда небо за смотровыми окнами завертелось. Так на драку не приходят! Он бы с радостью устремился вниз по носовой рампе приземляла и получил выстрел в лицо, если именно это заготовили для него Горк с Морком, ведь нельзя и просить о судьбе лучше, чем смерть в бою – разве что убить в бою другого говнюка – но расплющиться внутри потерявшего управление приземляла было полным фуфлом. Как его душа сможет вернуться к Горку с Морком и смотреть им в глаза, опять оказавшись перед ними по такой вот причине? Орк не должен так заканчивать свою жизнь.

Мимо его ботинка пролетел грот, который в итоге распластался на стене вверх ногами, вереща от ужаса. Узнав нашивки лечилы у того на комбинезоне, Уфтхак поднял глаза и увидел, как Док Шлакогрыз хватает своих балбесов и позволяет им уцепиться за различные части его тела, что явно отчасти успокаивало гротов. Уфтхак хихикнул: это всего лишь означало, что если Дока слишком сильно швырнет при посадке, то между ним и стеной, полом или потолком окажется что-то мягкое.

За окном промелькнуло что-то большое и темное. Уфтхак огляделся, пытаясь удержаться на месте и борясь с центробежной силой, грозившей оторвать его от опоры. Когда приземляло крутанулось еще раз, он смог лучше разглядеть, что там: громадные и грязные на вид горы пустой породы, которые надвигались, становясь все ближе и ближе. На них виднелись красные крапинки, похожие на кровь юдишек на темной почве, и Уфтхак ухмыльнулся, в это же время отбросив ударом болтавшегося из стороны в сторону пацана, неспособного удержать равновесие. Он уже сражался с бойцами в красных рясах и убивал их на борту корабля, который Тех-Вааагх! угнал, чтобы попасть сюда. Те были не особо хороши, но не побежали сразу же при появлении парней, а это уже что-то. Может, они и впрямь дадут приличный бой, находясь на своей территории.

– Готовсь! – взревел он. – Мы ща…

БУХ!

Приземляло грохнулось с такой силой, что практически всех сшибло с ног, а у Уфтхака в голове содрогнулся каждый жуб. Они снижались с приличным поступательным движением, так что вертикального падения не произошло. Вместо этого приземляло перешло в затяжное скольжение, со скрежетом двигаясь вперед под визг терзаемого металла, продолжая медленно вращаться и подпрыгивая всякий раз, когда врезалось в особенно большой камень. Уфтхак стискивал жубы и держался. По правде сказать, в некоторых грузовозах, на которых он ездил, ему доводилось болтаться и похуже.

– Подъем! –заорал он, вздергивая ближайшего орка на ноги. – Я хочу, чтоб вы все валили в ту вон дверь, как только эта штука встанет, усекли?

– Да, босс! – хором отозвалась банда, и Уфтхак снова ухмыльнулся. Славно было видеть, что они прониклись его новообретенной властью. Определенно полагалось проставить Шлакогрызу несколько кружек грибного пива за толковую придумку насчет пересадки головы.

Последний, окончательный толчок – и приземляло остановилось. Огромный загрузочный люк спереди корабля вышибло наружу со вспышками и грохотом зарядов – ни один уважающий себя орк не захочет дожидаться гидравлику, если взрывчаткой можно открыть быстрее – и мотоциклы с ревом устремились наружу в облаке вонючего черного дыма. До тех, кто еще оставался в трюме приземляла, доносилось обидное улюлюканье наездников.

– Айда, парни! – выкрикнул Уфтхак. – Кто последний, тот грот!

– ВАААГХ!

Пацаны сорвались с места, и Уфтхак почувствовал, как от всего этого его снова охватило яростное возбуждение. Ему никогда не надоедало ощущение, с которым мчишься в бой с рубилом в одной руке и пулялом в другой. Отличие состояло лишь в том, что теперь его шаги были шире, тело – сильнее, а вместо пуляла и рубила он правой рукой держал достойное ноба стреляло с двумя стволами и подвесным выжигалом, а левой – грозный Понтобой.

Он снова стоял на планете, в окружении парней, с оружием в руках и врагами впереди. Жизнь была хороша.

Они выскочили на яркий дневной свет Гефесто и полезли вверх по черному, покрытому коркой массиву пустой породы, который Уфтхак видел из приземляла. Резкий запах руды улавливался в воздухе даже сквозь удушливую нефтяную вонь, указывавшую на промышленность юдишек, темная масса хрустела под ногами.

Горы пустой породы тянулись в обе стороны от него, насколько удавалось разглядеть без усилий, и вздымались вверх на высоту, самое меньшее вдвое превосходившую рост топтуна. По мере удаления к вершине крутые откосы чередовались с неровными плато. Выше на их пути уже были пацаны: понтово разодетые, разноцветные парни из пиратской группировки Бадрукка, уже находившиеся внизу, когда появилось приземляло – которое, судя по торчавшей из-под него изуродованной руке, замеченной Уфтхаком, раздавило парочку отставших. Впрочем, у них, похоже, не ладилось с продвижением – отчасти из-за подвижной и непрочной почвы под ногами, а отчасти из-за сопротивления.

С вершины отвалов ливнем хлестали бело-голубые заряды, запускаемые фигурами юдишек в красных рясах с полуночно-синей отделкой. Уфтхак знал, что это крутые пушки, но носящие их юдишки не любят, когда ты оказываешься совсем рядом. Фокус состоял в том, чтобы исполнить подобное на местности вроде этой.

Боевые мотоциклы устремились вверх по склону… или, по крайней мере, попытались. У них бы получилось, будь почва потверже, однако шипованные шины и звенья гусениц лишь взметали огромное количество грунта, обдавая им Уфтхака и его парней, но вообще не двигались вперед.

– Свалите с дороги, долбаные тупари! – рявкнул на них Уфтхак, сплюнув, чтобы прочистить рот. Мотоциклисты не могли его услышать, но, похоже, уловили суть, поскольку спустя еще несколько секунд бесящего газования повернули на запад и стали с ревом и подскоками спускаться по грязевым дюнам к более твердой земле, чтобы найти обходной путь.

Однако сверху продолжали лететь выстрелы, за которыми последовало тело разинувшего рот пирата, получившего разряд ровно промеж глаз. Уфтхак проследил выбранный байкерами маршрут, гадая, не лучший ли это вариант, но быстро отказался от него. Невозможно было сказать, сколько времени понадобится, чтобы найти приличную драку, если пойти в ту сторону. Кроме того, ни одному юдишке не могла сойти с рук пальба по Уфтхаку Черному Гребню

– Навались, пацаны! – взревел он и рванулся вверх в сторону юдишек. Его решимость оказалась заразительна, и другие банды, которые до этого неуверенно болтались вокруг, пытаясь понять, как поставить один ботинок перед другим и не упасть мордой вниз, образовали строй позади него. Поначалу Уфтхак услышал несколько воплей других нобов, рассерженных тем обстоятельством, что их парни следуют за ним, а не за ними, но вскоре теми тоже овладело возбуждение, и их голоса присоединились к остальным.

Морк, как же погано было идти! Уфтхак понимал, почему краснорясые выбрали это место для обороны: юдишки трусливы по сути своей и никогда не хотят выйти стенка на стенку. Продолжая пробиваться наверх, он вскинул свое стреляло, вдавил спуск и с удовольствием увидел, что заряды попали в цель, и одна из присевших на горизонте фигур развеялась красной дымкой. Будут знать!

Остальные юдишки тоже попадали, и на мгновение Уфтхак решил, будто они все перестали понимать, что происходит, как это бывает с когтистыми пучеглазами, если убить одного из их башковитых зверей, но затем стрельба возобновилась, и он осознал, что они просто залегли, чтоб по ним стало сложнее стрелять.

В одного из пиратов впереди попал выстрел, от которого сдетонировала одна из болтавшихся у того на поясе палкобомб. Произошедший в итоге взрыв швырнул его и находившегося рядом товарища в противоположных направлениях. Это навело Уфтхака на мысль. Юдишки прятались за отвалом, будто долбаные трусы, и выстрелы из пулял окружавших его пацанов только взбивали грязь, так что им требовалось нечто, способное закруглиться…

– Палкобомбы! – заорал он и сунул стреляло под мышку левой руки, а тем временем сдернул с пояса бомбу, вырвал чеку жубами и метнул. Та взвилась вверх, кувыркаясь на лету, а потом почти что изящно упала за вал пустой породы. Спустя мгновение оттуда ударили пламя и осколки, а также раздался крик с металлическими нотками.

Уфтхак ухмыльнулся. Вот что здорово в палкобомбах. Они могут убить то, чего ты даже не видишь!

Парни рядом последовали его примеру, и воздух вдруг заполнился мощной взрывчаткой, запущенной старыми-добрыми орочьими мускулами. Уфтхак был готов первым признать, что как правило у орков не совсем идеальная меткость, но это потому, что целиться – для трусов. Любой истинный орк просто не станет вмешиваться и предоставит Горку с Морком решать, что куда попадет и кто в результате умрет. Однако в случае с палкобомбами так даже лучше, ведь их просто кидаешь куда-то рядом с говнюками, а потом хохочешь, когда руки и ноги тех отлетают под смешными углами. Пара хорошо попавших палкобомб может реально оживить драку.

По краю отвала неровной линией прокатились взрывы, от которых в воздух взметнулся самый настоящий дождь из вертящихся тел в красных рясах, будто в загон с бычьими сквигами свалилась шайка гротов. Уфтхаку в голову угодила неожиданно твердая нога, и он рассерженно уставился на то, как та, поблескивая, падает в грязь рядом с его ботинками. Металл! Тут из кожи вон лезешь, чтоб подорвать юдишек, а потом даже не сожрать оставшиеся от них куски!

Уцелевшие краснорясые пытались отступить, но Уфтхак был не намерен этого терпеть. Он спустился на эту планету ради драки и, Зеленая Ухмылка Горка, именно ее он и получит! Он ломанулся в атаку во весь опор, с той скоростью, которую не могли особо долго держать даже орочьи ноги, но для преследования сломленного и ошарашенного врага, пробующего сбежать, она годилась. Уфтхак одолел подъем, перескочил через расчлененный труп и набросился на первого.

Юдишка обернулся и обеими руками вскинул винтовку, пытаясь защититься, но Понтобой разнес оружие на части и продолжил движение, опустившись прямо на покрытую капюшоном голову и расплющив ее по плечам юдишки, от чего тот упал на колени, а потом безвольно завалился назад. Следующего Уфтхак пристрелил, изрешетив его тело пулями, после чего небрежно смахнул третьего в сторону Понтобоем. Раздалось электрическое «уамп», и тот улетел влево. Еще один, на чьем лице было больше механизмов, чем плоти, бросился на него с винтовкой, к концу которой был прикреплен клинок. Острие вонзилось Уфтхаку в плечо, но он влепил юдишке головой с такой силой, что почувствовал, как металлическое лицо вдавилось внутрь.

А затем появились следовавшие за ним пацаны, которые нахлынули на оставшихся юдишек, словно зеленая лава, пожирающая последние остатки леса с красной листвой.

+++004+++

<За Гефесто! Во славу Омниссии!>

Благочестивый распев разнесся в воздухе, а секутор Гафакс Митранда, полевой командир защитников Узла Примус, выстрелил из своего волкитного разрядника, и оттуда ударил пронзающий заряд энергии, попавший набегающему зеленокожему ровно в грудь. Сорвав броню и плоть, выстрел мгновенно вскипятил темную кровь, и образовавшийся огненный шар задел еще двух сородичей твари, от чего те загорелись. Однако мерзкие ксеносы продолжали рваться вперед с гортанными кличами, пусть при этом и лупили по себе, пытаясь сбить пламя. Они были упрямыми, агрессивными тварями, в этом Митранда не мог им отказать.

<Убить их!> – громко скомандовал он, стреляя еще раз. Повсюду вокруг него защелкали и затрещали гальванические винтовки скитариев Пятого манипула, и орки стали падать, но не в достаточном количестве. Зеленый вал катился к бастионам Второй Стены, игнорируя Юго-Юго-Восточные Ворота в 0,77 милях к юго-западу. Разумеется, ворота были тщательно заминированы, а для уничтожения тех нападавших, кто мог прорваться внутрь после подрыва зарядов, было выделено четыре единицы катафронов-разрушителей, однако орки не провели даже пробной атаки для проверки их обороны. Вместо этого они сосредоточили силы и нанесли удар здесь – на участке стены, где гарнизон был ослаблен из тех соображений, что войска нужнее в других местах для усиления слабых точек.

Вторая Стена полностью соответствовала протоколам оборонительной инженерии Адептус Механикус и поддерживалась в надлежащем состоянии, но Гафакса Митранду посещала мысль, что при наличии достаточного числа орков практически любое место является потенциально слабой точкой.

<Сохранять огневую дисциплину!> – рявкнул он, хотя скитариев и не требовалось понукать. Они целились, стреляли, снова целились, снова стреляли в размеренном ритме, который, несомненно, был бы угоден Омниссии в любой другой день. Однако сегодня характер и численность противника означали, что стрельба влияет на развитие конфликта недостаточно эффективно. Даже прямое попадание обездвиживало или как-то иначе выводило орка из строя лишь в 48,25% случаев, а было и еще множество врагов, которых уже не оставалось возможности убить, пока они не добрались до подножия стены. Адептус Механикус обычно с пренебрежением относились к столь неточному орудию ведения войны как гранаты, но сейчас Митранда был бы рад их неизбирательной разрушительной мощи.

Разнеся очередного орка в зеленое месиво, Митранда провел анализ потоков данных. Эта секция Второй Стены защищала термические отводные клапаны, критически важный элемент в процессах регулировки магменных турбин сектора. Если их повредят, сеть энергоснабжения Узла Примус может оказаться под угрозой. А вероятность того, что ксеносам не удастся их повредить, была, бесспорно, крайне мала, судя по бессмысленному разрушению, которое те уже учинили, пробившись сквозь Первую Стену.

<Инфокузнец Кибернетики Аид,> – передал Митранда в боевую ноосферу. – <Выделите Третий манипул благословенных «Кастеланов» и на полной скорости направьте к моей позиции, подготовить протокол «Завоеватель».>

<Принято, секутор> – отозвался инфокузнец. – <Во славу Омниссии.>

<Инфокузнец Аид, отставить.>

Секутор Митранда узнал инфообраз техножреца-доминус, и им овладело дурное предчувствие. Орки уже достигли подножия стены, и, хотя их попыткам взобраться на нее мешала отвесная поверхность, Митранде не нравился вид некоторых более мощных орудий, которые они подтягивали.

<Техножрец-доминус, запрос: проведите переоценку вашего вмешательства. Данные о ходе сражения показывают, что позиция Третьего манипула в данный момент не задействована в бою, в то время как подразделения на этом участке стены подвергаются атаке сильно превосходящего количества воинов ксеносов.>

Последовала секундная пауза, во время которой один из скитариев возле Митранды с трескучим вскриком упал со стены назад – ему в грудь попал выстрел, сделанный более точно, чем это было типично для оркоидов. Его товарищи по отделению сомкнули строй и продолжили обстрел, однако вперед прибывали все новые орки, и увеличение огневой плотности, несомненно, должно было начать сказываться, как бы наобум ни палили зеленокожие.

<Третьему манипулу «Кастеланов» необходимо оставаться на текущей позиции для отражения грядущего наступления ксеносов.>

Митранда еще раз изучил трансляции данных, задаваясь вопросом, что же он упустил, но так ничего и не понял.

<Вопрос: о каком грядущем наступлении вы говорите?>

<Разъяснение: логика наглядно показывает, что захватчики вскоре начнут крупномасштабное наступление на кажущееся слабое место в обороне и попадут в нашу ловушку, где и будут сокрушены.>

Митранда прошипел бинарное ругательство, вызвавшее изумленный взгляд со стороны стоявшего рядом с ним солдата-скитария, но предусмотрительно не пропущенное в ноосферную коммуникацию.

<Разъяснение: текущая позиция Третьего манипула «Кастеланов» может оказаться уязвима в будущем, если их не будет здесь. При этом моя текущая позиция подвергается непрерывной атаке и является уязвимой в настоящий момент. Я официально прошу пересмотреть данную стратагему и направить Третий манипул «Кастеланов» в эту зону.>

<Разъяснение: скитарии Второй когорты, Третьего манипула удержат позицию и отбросят нападающих. Успешная защита Узла Примус имеет наивысшее значение. Слава Омниссии!>

<Слава Омниссии,> – повторил Митранда, – <Но без подкрепления данная позиция падет.>

<Дополнительное разъяснение: прошу обратиться к моей последней ноосферной передаче. Слава Омниссии!>

<Слава Омниссии,> – еще раз произнес Митранда, ведь это не по вине Омниссии оборона Гефесто легла на Ронрула Иллутара. Было совершенно непостижимо, как техножрец-доминус упорно настаивает, что орки будут следовать определенным шаблонам поведения, в то время как эти шаблоны до сих пор не проявлялись. На каком же этапе, задумался Митранда, свидетельства с поля боя обретут достаточный вес, чтобы была отдана команда на изменение стратегии?

Омниспик у него на поясе предостерегающе запищал, и оптика навелась на угрозу, которую выделила сигнальная матрица: конкретного орка в толпе зеленокожих тел внизу. Тварь поднимала топорно сделанное баллистическое оружие: фактически просто опорную направляющую для чего-то, похожего на самодвижущуюся разрывную ракету, однако Митранде уже доводилось сталкиваться с зеленокожими за время своей службы в армии Гефесто, и он хорошо знал, что примитивность вооружения оркоидов дает неверное представление о его эффективности. Шансы чужого попасть по кому-то из защитников между зубцами укрепления были мизерными, но его цель, похоже, заключалась не в этом.

<Маневр уклонения!> – крикнул Митранда, когда ракета стартовала, а орк отшатнулся назад от силы толчка. Пока скитарии отпрыгивали в стороны от точки контакта, снаряд пронесся к стене и сдетонировал с такой мощностью, что даже усиленный феррокрит сооружения треснул и раскололся. Сила взрыва отшвырнула еще двух скитариев, и на мгновение Митранда подумал, что худшее позади.

А затем раздались скрежещущий грохот и не уступавший ему торжествующий рев глоток зеленокожих, и часть стены с парапетом шириной в десять и глубиной в шесть с половиной футов обвалилась наружу.

<Встать! Встать!> – поторопил Митранда своих солдат, однако орки не собирались дожидаться, пока они приготовятся. На брешь в разрушенной секции упали тени, и через мгновение в поле зрения возник первый вскарабкавшийся зеленокожий, кровожадно ревущий и озирающийся в поисках врага. Волкитный разрядник Митранды сразил его, равно как и следующего, а  гальванические винтовки позаботились еще о двоих, но ксеносы все прибывали, продираясь и прорубаясь сквозь тела своих погибших в нетерпеливом стремлении разобраться с защитниками. Оркам все еще приходилось лезть наверх, чтобы добраться до бреши, однако теперь они взбирались по скату из камней и собственных мертвецов, и вести штурм им становилось все проще и проще.

Переложив волкитный разрядник в третью руку, Митранда взялся двумя основными конечностями за свой оминиссианский топор и шагнул навстречу надвигавшемуся противнику. Первый взмах отделил голову орка от плеч, второй снес руку с примитивным клинковым оружием шириной почти с тело Митранды. Третий глубоко вгрызся в тело изумленного орка, от чего тот, смертельно раненый, отшатнулся назад и налетел на тех, что следовали за ним, но пытающиеся прорваться товарищи попросту разодрали его на куски.

Митранда поспешно еще раз изучил транслируемые данные, оценивая ситуацию, насколько мог. Его оставшиеся скитарии продолжали стрелять сверху по наступающей орде, пока Митранда защищал брешь, но этот участок стены был потерян. Лучше сопротивляться здесь как можно дольше, чтобы задержать врага, или же отступить с боем?

Или пусть скитарии отступают, пока Митранда удерживает брешь в одиночку?

Героизм не являлся стезей Адептус Механикус. Им были чужды подвиги ради славы, совершаемые Адептус Астартес, мученичество Адепта Сороритас или же эмоционально обусловленная нелогичность Астра Милитарум; даже обусловленные обетами атаки рыцарских домов. То, что иные ветви Империума могли называть героизмом, Адептус Механикус воспринимали просто как исполнение индивидом или индивидами своей роли для достижения конкретной цели или же повышения общей боевой эффективности того подразделения, к которому те прикреплены. В некоторых случаях предполагаемый акт героизма был примечателен сугубо потому, что коллеги индивида перед этим не сумели выполнить свои обязанности, и это в равной степени ожидалось и с его стороны.

Выбор Митранды основывался не на противоборстве желания героически встретить смерть с желанием продолжить существование. Все попросту сводилось к статистике – какая линия поведения принесет большую пользу миру-кузнице? Будет ли более эффективно продолжать сопротивление здесь, где один воин способен ненадолго задержать врага столь же успешно, как и гораздо более крупные силы, и при этом дать большинству обороняющихся возможность организованно отступить? Какое значение имеет то, что этот одинокий обреченный защитник – полевой командир обороны? Особенно в свете того, что техножрец-доминус контролирует боевую ноосферу и отменяет его приказы?

Он взмахнул своим омниссианским топором, практически разрубив очередного орка надвое, и показался еще один зеленокожий. У этого было крупнокалиберное оружие, по размерам и компоновке схожее с тяжелым стаббером, с болтающейся патронной лентой. Миранда занес топор…

– ВАААГХ!

…и прежде, чем топор успел вгрызться в плоть орка, тот вдавил спуск, и почерневшее от кордита дуло оружия изрыгнуло очередь. При стрельбе в упор не мог промахнуться даже орк, и снаряды с грохотом врезались Митранде в грудь. Мастерски сработанный нагрудник выдержал обстрел, рикошеты ушли в парапет, но сама кинетическая энергия отбросила секутора назад. Встроенные гироскопы пытались создать уравновешивающее усилие, найти способ остаться на месте, но все было тщетно. Дергающаяся левая нога Митранды нащупала под собой только пустоту, и он с бинарным проклятием упал назад.

Падение с высоты тринадцати футов дало ему возможность извернуться в полете, подтянуть ноги к себе и приземлиться в приседе, что создало лишь минимальную нагрузку на бионику. Слуховые сенсоры Митранды уловили, что трескучий огонь гальванических винтовок сменил вектор, и спустя мгновение орк, чьи выстрелы сбросили его с края, рухнул рядом с ним, мертвый по меньшей мере от трех электротравм. Как бы то ни было, позиция явно не являлась пригодной для обороны.

<Отойти,> – велел Митранда, отступая назад, чтобы видеть парапет стены. – <Отойти и…>

Над головой с ревом пронеслось нечто огромное, металлическое и уродливое. Оно летело на высоте в несколько сотен футов, но быстро снижалось. Митранда повернул голову, чтобы проследить за ним, однако скорость была слишком высокой даже для его реакции, и оно исчезло за громадными трубами термических отводов, прежде чем он смог надлежащим образом определить, что же это такое.

<Вопрос: что только что пролетело над моей позицией?> – спросил он.

<Десантный корабль орков, секутор,> – прозвучал в ответ мертвый голос одного из сервиторов ауспика.

<Запрос: обновить данные о статусе систем «Икар» на огневой точке 43Н,> – потребовал Митранда и снова выстрелил из своего волкитного разрядника, но орк, в которого он целился, в последний момент прыгнул вбок на скитария, и заряд с треском ударил в парапет, не причинив вреда.

<Последние тридцать секунд расчеты орудий ведут рукопашную схватку,> – отозвался сервитор. – <Позиция будет захвачена через одну минуту и двенадцать секунд.>

Вот и все. Выведя из строя системы «Икар», орки могли начать сажать свои эквиваленты войсковых транспортов за Второй Стеной – что они явно и впрямь стали делать. Митранда не питал подозрений, будто здесь имели место какие-то тактические тонкости – орки просто запускали к ним свои десантные корабли, а те больше не сбивали на лету. Неважно, сознательно это делалось, или нет. Результат оставался одинаковым.

Все ловушки, тщательно расставленные Ронрулом Иллутаром, оказались бесполезны. Орки изменили суть сражения, перегрузив оборону за счет грубой силы и численного перевеса, и теперь могли миновать заминированные ворота, точки встречи с катафронами и все остальное, что скрупулезно распланировал техножрец-доминус.

<Всем отход,> – скомандовал Митранда скитариям Пятого манипула. Тем временем в брешь ворвалось еще больше орков, а некоторые уже начали появляться над гребнем стены, сумев взобраться на ту, пока защитники отвлеклись на что-то другое. Ноосфера уже была забита призывами о помощи – атака орков захлестнула боевые порядки, расходясь от этой точки, будто волны в баке с освященным маслом.

Митранда выждал три секунды, но техножрец-доминус не выходил на связь.

<… число противников увеличивается, запрашиваю немедленное…>

<… позиция захвачена, отступаем…>

<… вражеские подкрепления…>

<Всем подразделениям, отойти к оборонительным позициям Дельта,> – передал Митранда. Поступали все новые и новые сообщения. Прорвали не только его участок стены – всеподавляющая ярость зеленокожих пробила линию обороны во множестве мест. Четверо его скитариев восприняли распоряжение буквально и спрыгнули со стены, спасаясь от орков. Остальных уже уничтожали звероподобные варвары – на расстоянии вытянутой руки преимущество в огневой мощи и меткости не могло соперничать с чистой силой и свирепостью ксеносов. – <Ловчие К-164В, усилить егерей Дирг-VI, сдерживать наступление врага как можно дольше. Инфокузнец Аид, отступить назад на 0,3 мили, затем на 90 секунд задействовать протокол «Завоеватель», повторять. Благородным рыцарям дома Нанс защищать сектор хранения 32Р.>

Массированный огонь орков уложил еще одного из бегущих скитариев, но трое остальных стянулись к позиции Митранды, и они побежали вместе, отходя к ближайшей обороноспособной позиции так быстро, что зеленокожие дикари не смогли бы их преследовать.

На бегу Митранда бросил взгляд на огромные термические отводы, и его осенила идея. Она определенно была нестандартной – некоторые сказали бы, что кощунственной – однако для противодействия столь масштабной угрозе, с какой они столкнулись, возможно, требовался именно нестандартный подход.

<Изолировать энергосистему сектора 47В1,> – передал он. – <Закрыть термические отводные клапаны в этой зоне.>

На сей раз ему ответил голос уже не сервитора, а адепта.

<Запрос: секутор, прошу разъяснить ваш последний приказ. Выполнение требования приведет к катастрофическому выбросу магмы.>

<Разъяснение:> – твердо произнес Митранда, огибая участок неприкрытых трубопроводов. Стену рядом с ним изрешетили выстрелы орков. <Я знаю.>

Красные быстрее

О появлении новых юдишек Уфтхак узнал, когда воздух разорвали орочьи крики боли.

Они – всего впятером – пришли по гряде терриконов, с поразительной быстротой перемещаясь на тонких бионических ногах. К тому моменту, как Уфтхак осознал их присутствие, они уже успели врезаться в парней справа от него, рубя направо и налево длинными узкими клинками – по одному в каждой металлической руке. В сущности, они гораздо больше походили не на юдишек, а на жестяков: казалось, что только их торсы еще состоят из плоти. Когда банда на том фланге сомкнулась вокруг них, словно сквиг-проглот, хватающий новую порцию пищи, Уфтхак мимоходом задумался, что ж такого с этой планетой, если так много местных юдишек лишилось всех конечностей. Разве что они все навроде Спеца и сами поотрубали от себя кусков, потому что думали, будто бионика лучше?

Механы. Юдишечьи или орочьи, все они совсем чудные, и хватит об этом.

Уфтхак моргнул – у него над головой проплыла голова другого орка, на лице которой было выражение явного и теперь уже вполне непреходящего удивления. Кроме того, тут и там летало еще несколько зеленокожих конечностей, а коль скоро он не слышал взрывов палкобомб, значит резонно было предположить, что юдишки и впрямь хорошо показывали себя. Их же было только пятеро! Уфтхак довольно неплохо умел считать, и, хотя после пяти он малость путался, до этой цифры включительно ему точно можно было доверять.

Теперь до его ушей доносился неприятный жужжащий звук. Тот как будто гулял туда-сюда от частоты к частоте, при этом проделывая что-то странное. Уфтхак практически чувствовал, как его броня вибрирует, и это ощущение было еще необычнее, чем в тот раз, когда он оказался рядом с одним из чудил, а те принялись делать воздух лиловым.

Что ж, рассудил он – чьи бы там парни ни были с той стороны, раз они не могут в бою удержать свои руки и головы при себе, значит придется ему самому разобраться с этим бардаком.

Исторгая бессловесные агрессивные вопли, Уфтхак протолкался через скопище тел, сомкнувшееся вокруг нового противника. Он увидел спину другого ноба – Снагита Уздека, как ему показалось – и уже собирался снести того в сторону, когда парные клинки пронеслись крест-накрест, аккуратно разрезав бедного старину Снагита на три больших куска орчатины, которые непотребно шлепнулись наземь и начали заливать отвал под собой темным ихором. Уфтхак навел свое прокачанное стреляло на юдишку, появившегося на виду после гибели его собрата-ноба – блестящее, почти что насекомоподобное создание в кроваво-красной одежде с темно-синей отделкой, присевшее на согнутых вдвое ногах – и пальнул из выжигала.

Наружу с ревом ударило грязно-желтое пламя, окутавшее юдишку, а также пару пацанов, излишне рьяно наседавших на того. Уфтхак издал улюлюкающий хохот. Ничто не переплюнет выжигало по потешности.

Юдишка вырвался из огня, будто и не беспокоясь о том, что его одеяния пылают, и один из его парных клинков рассек стреляло надвое.

– Але! – заорал Уфтхак, придя в ярость и уже нанося Понтобоем сокрушительный удар по дуге из-под руки. – Я ж любил эту пушку!

Потрескивающее оружие достало юдишку, хотя тот в последний миг и извернулся вбок, так что попадание пришлось только по касательной. Тем не менее, его отшвырнуло назад, и он, дважды перекувырнувшись в воздухе, с отчетливым лязгом бионики тяжело упал на левый бок. Уфтхак наотмашь ударил второго, в это время убившего еще одного из пацанов, и Понтобой с громовым раскатом сшиб юдишку с ног, опрокинув на живот, после чего на того с озлобленным ликованием набросилась толпа парней, которым до настоящего момента практически не давали приблизиться кружащиеся клинки. На третьего налетел Могрот Красножуб, паливший из пуляла и описывавший своим рубилом смертоносные круги, шаг за шагом тесня противника назад с неистовством, на которое был способен только Могрот. Пока что юдишка парировал удары и уворачивался от выстрелов, но еле-еле. Уфтхак свирепо ухмыльнулся и огляделся в поисках следующей жертвы.

На краю зрения возникло нечто размытое, и левый бок пронзила агония от впившихся когтей.

Те насквозь пробили металл его брони и вошли в плоть, а резкие дисгармоничные колебания побежали прямо по костям. Уфтхак задохнулся от боли и отшатнулся вбок, но нападавший последовал за ним. Дистанция была слишком коротка для удара Понтобоем, однако Уфтхаку не требовалась возможность размахнуться своим оружием, чтобы убить что-нибудь с его помощью.

Вскинув Понтобой левой рукой, он ухватился правой пониже навершия и вдавил его юдишке в грудь, прижимая того к земле. Противник зарычал на него голосом, в котором было больше электрического, чем природного, и он ощутил, как когтистые пальцы шевелятся у него в боку, однако, хотя боль и ошеломляла, они, похоже, не могли достать ни до чего жизненно важного. Он попросту был слишком большим.

Уфтхак оскалил клыки и напряг хватку. Насколько он видел, юдишка, с которым он сцепился, являлся нобом этого отряда: одежды имели более качественную отделку, а бионичные глаза, с ненавистью глядевшие на него – насколько металл в принципе мог глядеть с ненавистью, а делать это тот, как выяснялось, мог просто зог как хорошо – выглядели затейливее, чем у товарищей. Неважно. Он выдавит из него жизнь, а потом втопчет труп в грязь.

Впрочем, было непохоже, чтобы создаваемое им невероятное давление мешало юдишке дышать. У того еще и легкие какие-то бионичные? Секунду Уфтхак боролся с непривычными ему сомнениями. Он мог бы оттолкнуть противника достаточно далеко, чтобы как следует размахнуться, но что, если тот быстрее него? Эти юдишки уж точно умели драться, и в следующий раз метить наверняка будут ему в голову, а несколько таких пальцев-когтей в мозгу – совсем не то же самое, что они же в боку.

Левая рука юдишки двигалась, понемногу неловко приподнимаясь, и Уфтхак заметил, что ее кисть сжимает какое-то пуляло. Он не был знаком с юдишечьими конструкциями, однако все, в чем имелась такая вот светящаяся синяя катушка, вероятно, означало плохие новости. Пока что ствол смотрел в сторону от его тела, но если юдишке удастся поднять руку достаточно высоко, чтобы прицелиться ему в висок…

Отчаянные ситуации – отчаянные меры. Уфтхак разинул рот так широко, как только мог, подался вперед и сомкнул челюсти на голове юдишки.

Его жубы задребезжали так, словно он жевал банку со сквигожужелицами, и юдишка издал всполошенный вскрик, но Уфтхак не собирался его отпускать. Он вгрызся изо всех сил, пока не ощутил хряск, после чего потянул назад, используя всю мощь своей шеи. Послышался треск, хлынуло что-то теплое и мокрое, забрызгавшее ему грудь, и прижатое к нему тело вдруг затихло.

Он уронил труп юдишки, скривившись, когда когти выскользнули из его плоти, а потом выплюнул голову и отвесил по ней старый-добрый пинок. Та улетела прочь, оставляя за собой шлейф кровавых брызг, и приземлилась позади юдишки, которого Уфтхак снес Понтобоем всего несколькими мгновениями ранее.

Теперь оставался всего один. Могрот наконец-то попал по своему противнику, практически разрубив того надвое, и теперь кромсал его, а тот что-то булькал под шипение помех. Двух же других в конце концов окружили и задавили остальные парни. Последний юдишка поднялся с земли – его левая рука бесполезно болталась, а ранее находившийся в ней клинок теперь лежал в грязи у него под ногами – развернулся и побежал.

Уфтхак швырнул ему вслед Понтобой. Огромное оружие закувыркалось в воздухе, треща от энергии, а затем со вспышкой разряда врезалось в затылок бегущего юдишки и разнесло ему череп. Банда вокруг разразилась хриплыми воплями поздравлений и одобрения, но у Уфтхака голова была занята другими вещами.

– Док! – взревел он, озираясь вокруг. Док Шлакогрыз возник из толпы, пробираясь сквозь нее с непринужденностью орка, которого никто не хочет раздражать – чисто на случай, если тот когда-нибудь будет тебя хирургировать. Уфтхак уже имел такой опыт, и по собственным ощущениям отделался весьма неплохо, учитывая, что альтернативой на тот момент было умереть, однако не всем, кто оказывался под ножом лечилы – или тесаком, или сварочной горелкой – везло так же.

– Да, босс? – спросил Шлакогрыз, а мимо него прошмыгнули его балбесы.

– Залепи вот это, – рявкнул Уфтхак, указывая на свой бок. – Мне некогда протекать. Потом глянь, может кого из парней надо заштопать, но чтоб только тех, кто после прям сразу готов будет, усек? Другие все тут остаются. И если кто из вас, говнюков, тронет этот зоганый молоток, я вам кишки повыдираю! – добавил он, повысив голос для пары пацанов, уже украдкой бросавших взгляды на все еще потрескивающий Понтобой, лежавший в луже из юдишечьих мозгов, кусков черепа и раскуроченного металла.

– Какой ща план, босс? – поинтересовался Могрот Красножуб, слизывая со своего рубила кровь юдишки.

Уфтхак повернулся и указал вниз – на линию складов, поблескивавших на солнце у подножия другого склона огромного террикона, на который они взобрались.

– Во. Если там нет ничо стоящего, тогда я Змеекус.

Куча отвала под его ботинками со стальными носами задрожала, и отдельные ее части начали сползать вниз по склону: расшатавшиеся от тряски куски подхватывала сила тяжести. Уфтхак огляделся по сторонам, высматривая, что за проделка юдишек привела к такому, но не увидел ничего из ряда вон выходящего. В сущности, отсюда открывался хороший обзор – он видел, как целые орды пацанов прут вперед, а юдишки разбегаются перед ними. И не только пацанов – там были боевые фуры и грузовозы, несколько смертодредов, слева неслась целая банда Культа Скорости, заходившая с фланга к большой дыре, которую топтун пробил в защитной стене, а справа…

– Это ж Драка Клыкача парни, так ведь? – спросил Ваззок, сдвинув свои очки вверх, чтобы лучше видеть. Он носил их на тот случай, если его жига взорвется при использовании, хотя Уфтхак толком не догонял, как ему помогут очки при отсутствии остального лица.

– Не может того быть, – искренне сказал Могрот. – Они ж мелкие слишком!

– Они далеко просто, – поправил его Уфтхак. – Это точняк парни Клыкача. Башковитый говнюк, – добавил он после секундного раздумья. По мнению Уфтхака, Драк Клыкач, как и большинство Гоффов, воспринимал себя излишне серьезно. Само собой, он присягнул в верности Меклорду, но многие парни подчинялись непосредственно ему, и по прикидкам Уфтхака Клыкач был бы не прочь бросить вызов Меклорду, не будь у него кишка тонка. Похоже, там внизу находилась его личная огнефура, катившаяся вперед в окружении целой орды одетых в черное пацанов и стрелявшая из своей убойной пушки по всему, что видела. Один снаряд угодил прямо в здание юдишек, и с того посыпались куски, а крошечные фигурки орков замахали руками от восторга, и по мельчайшим искоркам стало понятно, что они торжествующе палят из своих стрелял и пулял.

И все же Уфтхак не увидел, что так сотрясло землю. Это не могла быть просто убойная пушка…

Среди и вокруг парней Драка Клыкача из земли в воздух взмыли злые красные струи. Они были настолько яркими, что посрамили бы даже самый понтовый мотоцикл Злых Солнц, и казалось, будто они движутся ввысь почти лениво, но когда они опали обратно, пацаны начали вопить и гибнуть, а когда начали растекаться по земле, пацаны не выдержали и побежали. Выбралось только несколько штурмачей Драка, которые улетели в – относительно – безопасное место благодаря тяге заплечных ракет. Уфтхак ухмыльнулся: он и сам по молодости недолго побыл штурмачом, пока не врубился, как по-идиотски выглядит в форме, но до сих пор временами скучал по бьющему в лицо ветру и дохлым мухам на жубах.

– Красный камень! – произнес Закидала с примесью благоговения в голосе, когда ударила еще одна струя, которая затем окатила огнефуру Клыкача, от чего та завертелась на месте и начала плавиться. – Вот непруха-то там оказаться, когда такое стряслось.

– Это не непруха, – сказал Уфтхак, качая головой. – Юдишки все свалили до того, как оно стряслось. Сдается мне, это они как-то намутили.

– Ты серьезно? – недоверчиво переспросил Закидала. – Это ж нехило повозиться надо.

– Юдишки не тупые, – твердо заявил ему Уфтхак. – Они хлипкие трусы и на вид тупые, но они не тупые. Ну, хотя б не все.

– С красным камнем не подерешься, – заметил Ваззок. – Чо делать-то будем?

Уфтхак принялся загибать пальцы:

– Ну, раз, если это юдишки мутят, тогда они не смогут ничо мутить, если не останется юдишек, которые мутят. Два, они ж сбежали до того, как это там намутить, значит пока мы рядом с ними, ничо они не намутят. – Он на секунду прервался, сосредотачиваясь. – Три?..Три, мы ж все равно должны нахапать для босса понтового барахла, так что слазьте по этому зоганому склону и вынесите те двери, да прямо, зог его, щас, я сказал!

Удовлетворившись этим ответом, пацаны повернулись и затопали с горы пустой породы в сторону ожидавших их складов. Уфтхак сходил подобрать Понтобой и ухмыльнулся.

– Вот это я и называю «вдохновлятельно»!

Подполье

Гаврак Даэлин скрывался.

Он скрывался с тех пор, как прибыл на эту жалкую планету, бесславно приехав с партией груза в контейнере, который отделили от прочих и препроводили во мрак согласно подделанным отгрузочным декларациям. Это было не торжественное явление – вовсе нет. Многие из его сородичей воспротивились бы самой идее о таком. И никто из остальных его союзников, по крайней мере в теории, не получил бы от этого никакого удовольствия.

Но это потому, что они ставили эмоции превыше логики, а славу превыше ответственности. Гаврак Даэлин не делал ни того, ни другого. У него были цель и план, и он терпеливо работал над ними обоими.

Тем не менее, приходилось признать, что появление орков оказалось полезно и произошло в самое удачное время. Ничто лучше опасности не заставляет разумных существ осознать, чего они могут лишиться, и вплотную поразмыслить, чем они готовы рискнуть для защиты того, что считают своим. Кроме того, ничто лучше опасности не заставляет разумных существ, встроенных в структуру общества, крепко задуматься о компетентности прочих ее членов. Потаенные корни амбиций напитываются глубокими водами страха, и терпение оказывается позабыто. Медленное подползание к занятию чьей-то должности катализируется жгучей неуверенностью в том, останется ли вообще занимаемая позиция, если не предпринять действия для дестабилизации статус кво прямо сейчас, сейчас, сейчас… а цепкие руки неуверенного и отчаявшегося можно подтолкнуть ухватиться за щупальца чужих замыслов.

Гаврак Даэлин предстал перед намеченной целью, как только возникла угроза орков. Разумеется, он принял все требуемые меры предосторожности – его приспешники уже давно подготовили путь, а он обошел системы безопасности, уничтожив все записи о своем присутствии до настоящего момента, и был готов устранить цель, если та окажется неподатлива к его посланию. И даже так степень риска не являлась минимальной. Всегда оставалась возможность, что ему предоставили неточные данные. Имелась даже вероятность, что данные были точны, но он сделал из них неверные выводы.

И оставались еще особенности самой цели. Она явно не согласилась бы оказаться устраненной, возникни такая необходимость. Гаврак Даэлин носил на теле шрамы, оставшиеся за тысячи лет сражений, и был одним из самых могучих представителей своего рода, но даже вместе с приспешниками безмерно проигрывал в численности, находясь в этом муравейнике вражеских сил. Пусть большинство из здешних так называемых жрецов и были слабы и слепы, но цель не являлась беззащитной, а Даэлин уже давно научился не недооценивать противника. Слепое, догматичное мышление можно предсказать, однако предполагать, будто твой враг всегда станет придерживаться таких принципов, и на этой основе ставить на кон свою стратегию и само собственное существование – не менее слепой догматизм.

Нельзя предсказать все, что может сделать твой враг, но можно хотя бы предсказать, что тот не всегда будет реагировать так, как от него ожидаешь.

В конечном итоге его контрмеры, запасные и производные планы оказались не нужны – по крайней мере, пока что. Цель мыслила не настолько ограниченно, чтобы быть опасно бесполезной, но и не обладала достаточной осведомленностью, чтобы осознать всю степень опасности, которую представлял собой Даэлин. Теперь каждый полагал, что использует другого ради собственной выгоды, однако из них двоих лишь Даэлин в полной мере понимал суть их совместного предприятия.

Он провел рукой по могучему боку своего творения, поднял взгляд на громадную фигуру и почувствовал, как его старые губы кривятся в улыбке. Пока что это была просто металлическая оболочка, пусть и источающая восхитительную злобу и божественную жажду крови. Но когда настанет верный момент, она выступит и сокрушит все, что встанет перед ней. Очередное его создание обретет жизнь и предназначение.

Но только если все правильно.

Он подобрал свои инструменты и вновь взялся за работу, бормоча заклинания. Он затягивал гайки, добавлял новые заклепки, более тщательно смазывал механизмы и проверял, что ни одна из линий, вырезанных на поверхности его творения, не нарушена и не повреждена. Приспешники повторяли его действия, трудясь под его указаниями и обеспечивая безупречное воплощение замысла их господина.

Когда настанет час, победа здесь будет принадлежать не оркам и не Адептус Механикус с их отсталыми методами, а Гавраку Даэлину.

+++007+++

<Ксеносы пробили Вторую Стену,> – сообщила Заэфа.

<В вашей передаче нет необходимости,> – отозвался Ронрул Иллутар. Его ноосферный образ лучился неодобрением. <Данные очевидны.>

И все же, Заэфа не считала, что необходимости не было. С того момента, как процентная вероятность отразить штурм в его нынешнем виде достигла нуля, прошло уже 3,76 секунды, и никто из совета ничего не сказал. Яваннос изучала общий тактический экран с явным увлечением, одновременно фокусируя свои линзы на различных участках, и, судя по слабо различимому стрекотанию запоминающих приводов ее хранилища данных, то ли все записывала и сверяла это с уже имевшейся у нее информацией, то ли делала и то, и другое одновременно. Улл пребывал в раздумьях, явно расстроившись, но столь же очевидно не желая вносить предложения после того, как его экспериментальную боевую машину решительно отвергли. Иллутар же…

Ну, он попросту не отреагировал. Это выглядело так, словно он продолжал цепляться за нелогичное убеждение, что если происходящее не признавать, то оно и не окажется реальным. Заэфа произнесла кажущуюся очевидной вещь, чтобы вынудить техножреца-доминус отреагировать, вывести их в следующую фазу.

Я могла бы сказать: «пробили Вторую Стену с презрительной легкостью». Это было бы не менее необходимо, но вдобавок и не менее верно.

<Высокоученые коллеги,> – начала Заэфа, вплетая в свой код почтительные алгоритмы, чтобы по мере возможности избежать трактовки ее послания как сарказма. – <Я полагаю, мы должны принять в рассмотрение вероятность того, что защита Узла Примус может не годиться для отражения угрозы, которой мы противостоим. Я бы предложила немедленно начать приготовления к эвакуации…>

Ее прервал визг помех – чрезвычайно резкое вмешательство со стороны Ронрула Иллутара.

<Эвакуации?> – прогремел тот. – <Вы хотите, чтобы мы бросили свои кузницы, мануфакториумы, Храм Омниссии? Хотите, чтобы мы оставили наши знания и знания наших праотцов этим зверям?>

<Нет, не хочу!> – огрызнулась Заэфа. – <Действительно, потери будут ужасны, но если нам удастся эффективно отступить и обустроить новый мир-кузницу в другом месте, то мы сможем их восполнить. Как бы то ни было, наше знание необходимо спасти! Без него мы сгинем. Именно поэтому я предлагаю провести изъятие всех исследований на физические модули хранения и подготовить их, все уникальные, опытные и иные нестандартные схемы, а также весь археотех и реликвии к эвакуации с планеты.>

<Эвакуации куда?> – с нажимом спросил Улл. – <Ксеносы добились господства на орбите. Наши уцелевшие корабли не смогут подойти, чтобы принять эвакуационные челноки.>

<Мышлению оркоидов недостает тонкости, равно как и внимания к мелким деталям.> – вставила Яваннос. – <Предложение лексико арканус имеет существенные достоинства. Основываясь на предыдущих сражениях, данными по которым мы располагаем – если наши наземные силы продолжат привлекать к себе общее внимание ксеносов в достаточной мере, то у любого небольшого челнока будет шанс в 72,05% успешно взлететь и скрыться, не подвергнувшись атаке со стороны атмосферных самолетов оркоидов, или же их пустотных кораблей, эквивалентных истребителям. Удалившись от планеты, он сможет добраться до остатков нашего флота в поясе астероидов, лишь с незначительной вероятностью став объектом преследования.>

<72,05% – не лучшая вероятность применительно к сохранению всей совокупности знаний Гефесто, а также записей и смысла самого нашего существования.> – возразил Улл.

<Эта вероятность выше, чем в текущей обстановке.> – парировала Заэфа, указывая на тактический гололит. Митранда делал все, что мог – подразделение дюноходов «Скорпиус» атаковало тяжелобронированную пехоту оркоидов вокруг Водоочистительной Станции 21 на востоке, на западе же копье из трех рыцарей выдвигалось на перехват пехотных подразделений и быстроходного скопища техники, которые стягивались к сектору хранения 32Р – однако в долгосрочной перспективе она не видела особых шансов на то, что они добьются чего-либо, кроме как задержат наступление ксеносов.

<Вероятности несущественны,> – твердо заявил Иллутар. – <Эвакуация не требуется. Узел Примус не падет.>

<Падение Узла Примус уже происходит,> – в лоб сказала Заэфа, на сей раз не утруждаясь смягчением своего сообщения посредством почтительного кода. – <Данные…>

<Данные указывают на непредвиденную неспособность наших наземных сил выполнять полученные приказы!> – рявкнул Иллутар, и зубчатые кромки его кода заставили Заэфу встревоженно отпрянуть назад. – <Орков должны были сдержать у Второй Стены! То, что этого не произошло – логическая невозможность!>

Логическая невозможность. Утверждение, сделанное тем, кто осуществлял верховное командование обороной Гефесто, и при этом абсолютно и очевидно ложное. В боевой обстановке практически ничего не может быть логической невозможностью. В военных хрониках Империума, безусловно, в изобилии присутствовали конфликты, и впрямь имевшие ожидаемый итог, но также и множество ситуаций, где отдельные подразделения, а в некоторых случаях и личности, повели себя совершенно непредсказуемо и склонили ход сражения в ту или иную сторону… или, напротив, исключительно скверно проявили себя, что привело к критичному провалу плана, в остальных отношениях являвшегося здравым.

Худшее же заключалось в том, что, насколько Заэфа успела оценить ситуацию, неудача у Второй Стены не являлась даже логической неправдоподобностью, не говоря уж о невозможности. Их войска усиливали не те точки и чересчур медленно реагировали на перемещения врага. Техножрец-доминус Иллутар чрезмерно положился на собственные стратегические допущения и уделял слишком мало внимания реальности, которая разворачивалась прямо перед ним.

И даже это само по себе было приемлемо. Война – не форма искусства, а наука. Испытания, ошибки, проверка гипотез – важная часть научного процесса. Что было непростительно – так это что Ронрул Иллутар не корректировал свои гипотезы соответствующим образом, видя первоначальные результаты.

Внимание Заэфы привлекла трель сигнала тревоги, и она шевельнула рукой, увеличив фрагмент голографического тактического экрана. Тот вспыхивал красным, были активированы буквально все возможные системы оповещения с высоким приоритетом.

<Критическая перегрузка в секторе 47В1,> – выдохнула она, беспомощно наблюдая за тем, как показания датчиков температуры подскочили вверх, а затем пропали, когда те поглотила поднимающаяся к поверхности раскаленная магма.

<Вопрос: это было вызвано активностью оркоидов?> – требовательно спросил Иллутар. – <Это еще один случай диверсии, сходный с повреждением репульсорной дороги возле Узла Терциус?>

<Разъяснение: отрицательно> – отозвалась Заэфа, тщательно проверяя передачи и приказы за последние несколько минут, пока они были втянуты в дискуссию. – <Это был результат прямого указания со стороны секутора Митранды.>

<Секутор отдал приказ уничтожить сектор 47В1?> – усомнилась Яваннос. Часть ее оптических устройств почти комично вытянулась из лица, сфокусировавшись на голограмме. – <Что за сбой кода привел к такому?>

<Похоже, это был продуманный тактический ход,> – произнесла Заэфа, перепроверяя факты по два-три раза, чтобы убедиться, что ее оценка максимально точна. – <Он терпел поражение и перешел к отступлению. Магма, выброшенная при критической перегрузке, уничтожила существенную часть наземных сил орков в этом районе. Ксеносы практически наверняка и сами бы разрушили сооружения в силу своей натуры. Однако наши защитные предохранители, скорее всего, не пострадали бы и сдержали выброс. Сознательно обойдя системы безопасности, секутор сумел превратить свой отход в чрезвычайно эффективное оружие.>

<В подобном отходе не возникло бы нужды, выполни секутор приказ сдержать орков у Второй Стены!> – бросил Иллутар. – <Он должен был оказать достаточно сильное сопротивление, чтобы сподвигнуть ксеносов попробовать иные направления атаки, которые бы привели их в расставленные ловушки!>

<Вторая Стена для нас потеряна,> – сказала Заэфа со всей твердостью, которая, по ее мнению, могла сойти ей с рук. Иллутар явно ощетинился, его мехадендриты шевелились, будто хвосты целого гнезда взбудораженных змей – пока что не настолько разозленных, чтобы атаковать, но до этого могло быть уже недалеко. – <Имеющиеся ловушки проигнорировали или миновали, а силам, которые должны были их захлопнуть, пришлось отойти назад, иначе их бы обошли с флангов и уничтожили. Нам необходимо задействовать следующий этап нашей стратегии.>

Если он у тебя есть, добавила она наедине с собой и одновременно ужаснулась как собственной дерзости, так и наличию ненулевой вероятности того, что ее критика могла оказаться справедлива.

<Можно ли повторить маневр секутора?> – осведомилась Яваннос. – <Если в аналогичных районах возможно осуществить подобные выбросы магмы, то мы сумеем не только нанести ксеносам дополнительные потери, но еще и не оставить иного выхода, кроме как пойти тем путем или путями, которые выберем мы – теми, что можно значительно укрепить, заминировать и оборонять, чтобы максимально измотать силы атакующих, как это пытался сделать техножрец-доминус у Второй Стены.>

Заэфа поняла, что предложение будет отвергнуто, стоило только главному генетору упомянуть Иллутара, пусть даже и по титулу. Связывать предыдущий план непосредственно с ним означало также связать с ним и вину за провал, а этого Иллутар не был готов принять.

<Совершенно исключено,> – отрезал Иллутар. – <Подобная подрывная деятельность лишь реализует цели зеленокожих вместо них! Наша задача – защитить эту планету во имя Омниссии, а не разрушить ее или же допустить, чтобы ей был причинен вред!>

<Быть может, совету угодно вновь обдумать мое предложение?> – произнес владыка кузни Улл. – <Если пожелаете осмотреть прототип, моя кузница…>

<Прошу вас обратить внимание на мою предыдущую ноосферную передачу по данному вопросу.> – перебил его Иллутар. Он сжал пальцы, и Улл снова умолк. Владыка кузни даже не пытался скрыть свою злость.

<Что ж, орки пробили Вторую Стену,> – продолжил Иллутар. – <Теперь они слишком близко, чтобы суметь успешно сбежать. Мы обрушим на них всю ярость богомашин.>

<Пусть титаны выступают.>

Чем они здоровее…

Пацаны уже прошли половину пути вниз по склону террикона к зданиям, где юдишки, вероятно, хранили свой хабар, и все улюлюкали, орали и палили в небо из своих пушек, когда раздалось три трубных сигнала вызова. Низкие, пульсирующие и мощные, они сотрясали воздух, но присутствовала в них и нотка, указывавшая на воинственную гордость.

– Во имя Зеленой Ухмылки Горка, это чо было? – спросил Закидала. Парни запнулись и остановились в неуверенности. Они не были напуганы, конечно же нет – орки не пугаются. Просто порой хорошо бы точно знать, кто враг и где он, прежде чем атаковать его.

Никому из них не пришлось долго ждать в ожидании ответа.

Они появились из лучей заката: три массивных металлических фигуры, вырисовывавшиеся силуэтами на фоне краснеющего неба и с обманчивой быстротой шагавшие по одному из многочисленных мостов, которые юдишки построили, чтобы поднять одну транспортную магистраль над другой – ведь юдишкам вечно приходится следовать линиям, проложенным другими юдишками, вместо того, чтобы ехать, где охота, как это делают пацаны. Это были тяжеловесные конструкции, двуногие и примерно вчетверо выше Уфтхака. Огромные покатые плечи указывали на сокрушающую мощь, и у каждого пониже правого наплечника находилось устройство в форме щита, которое пылало настоящим огнем, что, похоже, было сознательным декоративным элементом, а не случайным повреждением. Впрочем, когда один из них сошел с виадука, двигаясь с плавной грациозностью, которая не вязалась с его размерами и массой, взгляд Уфтхака главным образом привлекла к себе по-настоящему громадная пушка, подвешенная на том месте, где обычно полагается быть правой руке.

– А вот это, – произнес позади него Могрот, – уже…

– Зогова проблема, – закончил за него Уфтхак, когда громадная пушка стала разворачиваться к ним. – Разбегайся!

Он со всех ног затопал вниз по склону, прямиком к гигантской машине, исходя из того, что он уж точно не сможет ее перестрелять, но, возможно, сумеет вскарабкаться на нее и вломить тому говнюку, который, предположительно, ей управляет.

Он вдруг осознал, что парни все как один последовали за ним. Вместо того, чтобы быть одиночным орком среди множества других одиночных орков, он теперь оказался орком во главе банды орков, атакующей штуку с мощной пушкой.

– Я ж сказал «разбегайся»! – заорал он, изо всех сил пытаясь оторваться от остальных.

– Мы ж так и сделали! – отозвался Могрот где-то за его левым ухом. – И за тобой!

– Ну так попробуйте разбегаться в другую сто…

Орудие заговорило.

Взрыв перемолол землю впереди; полыхнувший сгусток пламени взметнул темную пустую породу и разнес ту в мелкую пыль, которая повисла в воздухе, будто черный туман, но это был не единственный выстрел. К Уфтхаку и его банде приближались новые разрывы, грозная пушка выплевывала снаряды с поистине поразительной частотой.

Вот теперь пацаны разбежались.

В некоторых случаях – недостаточно быстро. Мимо Уфтхака пролетели разнообразные части тел, слишком изорванные и изуродованные, чтобы сгодиться даже самому отчаянному лечиле. Он всерьез споткнулся о безответственно оброненную кем-то руку и полетел вверх тормашками, приземлившись спиной на отвал и неуклюже заскользив дальше вниз по склону, поскольку грязная дрянь смещалась под его весом. Впрочем, в какой-то мере Морк все еще ему улыбался – второстепенное оружие огромной машины юдишек, какое-то большое стреляло, тоже затрещало, но простроченная линия огня прошла прямо над ним и вместо него пришлась по паре пацанов позади.

Второй тяжеловесный шагоход спрыгнул с виадука и восстановил равновесие после приземления. Магазин его огромной пушки принялся вращаться – та набирала обороты, готовясь к стрельбе. Первое орудие продолжало часто грохотать, вышибая куски из террикона и преследуя наиболее крупные скопления парней, драпавших во все стороны в попытке избежать смертоносных подарков.

Уфтхак поднялся, настороженно наблюдая за обеими машинами, чтобы постараться сразу же заметить, если их пушки повернутся в его сторону, однако его взгляд был устремлен не только на них. Похоже, те прибыли охранять складские постройки юдишек, но первая заняла позицию возле большого и блестящего металлического цилиндра. Уфтхак когда-то в ограниченных пределах овладел юдишечьей символикой и языком, поскольку это вроде как помогает разобраться, что где, когда начинаешь обстреливать одну из их планет, а еще добывать информацию из пойманных юдишек, пока откручиваешь им руки.

Он был вполне уверен, что этот цилиндр – какое-то место, где юдишки хранят свою горючку, а если чему и учишься, зависая с пацанами из Культа Скорости, так это что эта горючка зог как бабахает…

– Вазсмак! – заорал Уфтхак одному из орков, поднимавшемуся на ноги после того, как его с них сбило взрывом, и ткнул когтем в блестящую емкость с топливом. – Пульни в эту хрень ракетой!

– Да, босс! – с готовностью отозвался Вазсмак, хватая оброненный ракетомет и наводя тот на шагоход. Уфтхак нахмурился – в нем забрезжило понимание.

– Погодь, не, не эт…

Вазсмак выстрелил, и ракета просвистела в воздухе. Благодаря чудесному вмешательству Горка – а может, и Морка – она прилетела в цель и ударила в левое плечо первого шагохода, где расцвел яркий огненный цветок, оставивший после себя небольшую вмятину, заметно почерневший участок краски и более никаких весомых повреждений.

– Достал его, босс! – возликовал Вазсмак, поворачивая к Уфтхаку ухмыляющееся лицо.

Через полсекунды его разнесло основное орудие второго шагохода.

– Зоганые трусы! – взревел Уфтхак, обращаясь к двум машинам. – Слазьте сюда и деритесь, как орк! Я вас ушатаю! Молотком моим клянусь!

Третья машина соскочила с виадука и с топотом выступила перед своими собратьями. Как и у двух первых, на ее левой руке располагалось титанических размеров рубило с зубчатым лезвием, общая длина которого, должно быть, вдвое превосходила рост Уфтхака. Однако вместо громадной пушки на правой руке новоприбывшего находилось нечто сродни абсолютно сногсшибательному выжигалу. В воздухе вокруг стволов уже трепетало жаркое марево, а когда орудие повернулось в его направлении, и стало видно, как свечение внутри меняет цвет от темно-вишневого к жгуче-белому, а машина при этом издала свой трубный зов, Уфтхак начал задумываться, возможно ли сгореть настолько основательно, что даже твоя душа не доберется обратно к Горку с Морком.

Этого он так и не выяснил, поскольку прибыл Культ Скорости.

Первым признаком их появления стал грохот паршиво настроенных движков, который было слышно даже на фоне боевого горна целившегося в него шагохода юдишек. А затем в поле зрения с ревом возникли первые байкеры, и в того на уровне колен ударил шквал выстрелов из даккаметов.

Машины юдишек отреагировали на новую угрозу с быстротой, впечатлившей даже Уфтхака – они крутанулись на месте, уперлись своими огромными ногами и открыли огонь по площадям. Большие пушки загремели, пробивая дыры в земле, а колоссальное выжигало сконцентрировало неистовую энергию на одном из боевых мотоциклов, превратив тот просто в раскаленную добела кашу, которая распалась под действием собственной инерции и стала кляксой шлака.

Проблема юдишек заключалась в том, что это было все равно как пытаться прихлопнуть сквигожужелиц. Конечно, их пушки выносили по мотоциклу то тут, то там, но хотя машины Культа и были крупнее среднего орка, они еще и двигались гораздо, гораздо быстрее. Уфтхак заметил драгстер-шокопрыг, который задействовал свой шокопривод ровно в тот момент, когда по нему выстрелил первый шагоход юдишек. Полыхнул лиловый свет, а затем драгстер оказался в пятидесяти ярдах от того места, где в земле выбило новую воронку, и его шоковая винтовка снесла переднюю половину массивного рубила шагохода.

– Погнали, парни! – завопил Уфтхак, пытаясь собрать остатки бывших с ним банд, коль скоро шагоходы сосредоточились на другой цели. Он не видел, чтобы в живых остался кто-то еще из нобов, а это значило, что он командовал всеми. Под «всеми» подразумевалось разношерстное сборище Дурных Лун, по численности примерно равное его первоначальной банде на момент высадки из приземляла, но на войне так все и происходит. Как бы то ни было, их хватало, чтобы довести дело до конца.

Один за другим орки, рассеявшиеся по склону террикона, стянулись к нему – или, по крайней мере, те, кто рассеялся целиком. Те, кого рассеяло по милости фугасов юдишек, так и остались на месте, то есть тут и там, а временами еще и вон там.

– Кароч! – заорал он, когда они собрались вокруг. – Гонялы свою халтуру делают, а мы свою сделаем, ага? Слезем вниз, захапаем хабар, а потом…

Что-то пронеслось у них над головами, издавая такой шум, словно само небо рвалось напополам. Уфтхак мельком заметил раскрашенные золотом крылья и знамя со зловеще ухмыляющимся Веселым Орком Кэпа Бадрукка и услышал гром крупнокалиберных орудий. Он повернулся посмотреть, но личный грохотун-разразитель Бадрукка уже исчез, скрывшись вдали. После него остался шатающийся, горящий остов шагохода юдишек, который накренился набок и повалился.

А еще после него у подножия отвала в мерцающем пузыре телепортной энергии возник Кэп Бадрукк с целой армией Понторезов.

Два оставшихся шагохода юдишек, теперь окруженные кружащейся массой быстроходных орочьих машин, против которых их орудия имели лишь ограниченный успех, а также ошарашенные внезапной потерей товарища после пролета разразителя, не обратили особого внимания на новоприбывших орков, пусть даже у тех и были большие пушки. Им предстояло поплатиться за эту оплошность.

– Задайте им, парни! – прогремел Кэп Бадрукк. Его голос было слышно даже выше по склону, чем там, где находился Уфтхак. Двадцать или около того Понторезов разом вскинули свои крутопушки и открыли огонь.

Какофония была неописуемой, а совокупное зарево дульных вспышек грозило поспорить со светом заходящего солнца. Ближайший шагоход затрясся и задергался, когда концентрированный обстрел экзотическими боеприпасами пробил броню, разрывая сочленения, перешибая несущие распорки и уничтожая контуры проводки. Спустя пять секунд канонады шагоход рухнул вперед с грохотом, от которого содрогнулась земля.

Последний шагоход юдишек запоздало понял, что его спутник получил критические повреждения, но его пушка уже все равно повисла и искрила – спасибо какой-то взрывчатке, брошенной одним из гонял. Машина сделала два грохочущих шага в направлении пацанов Бадрукка, на ходу разгоняя свое громадное рубило до смертоносной скорости.

– И еще разок! – взревел Бадрукк, и его парни снова начали стрелять. Сам Бадрукк прицелился в голову машины, низко посаженную между массивными плечами, и раздался пронзительный визг Потрошилы. Заряды пробили адамантиевую броню, защищавшую пилота. Этот шагоход тоже упал: его ноги перестали поспевать за инерцией движения вперед, и он грохнулся, раздавив прокачанный хотрод, затеявший устроить гонку с мотоциклом в тени падающей боевой машины. Верхушка шагохода остановилась ровно перед Бадрукком, который невозмутимо стоял среди взметнувшейся при ударе пыли. Уфтхак с восхищением наблюдал, как пиратский кэп поднимается на спину грозной машины, ставит той на затылок свой ботинок и триумфально поднимает в воздух Потрошилу.

– Кады тут закончим, чтоб этой штуке башку отрезали. – велел Бадрукк гроту, притаившемуся возле его ботинка. – Зашибись будет смотреться на носу «Черножубого».

– Вот это орк, – прочувствованно произнес Ваззок.

– Ну канеш, это орк, – отозвался Могрот. – Он жеж не зоганый сквиггот, дык?

– Не, типа, это – орк, – сказал Ваззок. – Это орк, который шарит, куда идет.

– Так он жеж идет забрать зоганый хабар! – гаркнул Уфтхак, до которого вдруг дошло, когда Бадрукк спрыгнул со спины своего трофея, и Понторезы вместе с пиратом гурьбой повалили к строениям юдишек. Уфтхак рванул бегом, и его парни последовали за ним, но они были слишком далеко из-за раздрая, внесенного шагоходами юдишек с их пушками. Даже когда они добрались до подножия террикона, еще оставалось преодолеть полосу земли, которую Культ Скорости теперь сделал частью гигантского кольцевого трека, окружавшего три догорающих остова шагоходов, склады и цистерну с топливом – хотя пара байкеров посмекалистее успела признать последнюю и уже начинала сливать ее себе в баки.  

Уфтхаку было не впервой уворачиваться от носящихся развалюх гонял, и он перебрался через быстро приходящий в негодность трек без происшествий, хотя, судя по крику и громкому шлепку позади, как минимум один из парней не обладал его талантами. Он уклонился от последнего, драгстера-шокопрыга – а оказываться перед теми всегда было малость рискованно, как бы далеко они ни находились – и резко замер, обнаружив, что на него наставлено дуло Потрошилы.

– Ты куда ж это собрался, пацанчик? – требовательно поинтересовался Кэп Бадрукк, жуя нечто, с первого взгляда показавшееся Уфтхаку сигарой, но затем тот понял, что это палец грота. Кэп пиратов глумливо ухмыльнулся ему, продемонстрировав полный рот неправдоподобно многочисленных жубов, а позади его парни ломали двери, стоявшие между ними и обещанными сокровищами механов юдишек.

– Хабар хапаю, – ответил Уфтхак, но ему не удалось в полной мере добиться своей обычной развязности перед лицом этого воплощения орочьего великолепия.

– Не-а, не хапаешь, – пренебрежительно произнес Бадрукк. – Вы ж ваще не из моих пацанов, даже не прикинуты как надо.

Уфтхак ощетинился и ощутил, что сопровождавшие его парни повели себя так же. Будучи Дурными Лунами, они гордо считали себя обладателями самого крутого шмота… однако было никак не поспорить, что перед Бадрукком и его парнями они малость чувствовали себя распоследними гротами на обеденной раздаче сквигов.

– У тебя ж даже пушки нету! – насмешливо улыбнулся Бадрукк Уфтхаку, и проблема заключалась в том, что говнюк был прав. Уфтхак так и не подобрал чье-нибудь чужое стреляло после того, как его собственное разрубил тот юдишка с мечами, так что теперь при нем был только Понтобой, да еще чутка палкобомб.

– Чо за варбосс позволяет своим парням вот так вот рассекать? – Бадрукк цокнул языком и приподнял Потрошилу, будто предлагая кому-нибудь предъявить ему за базар. – Вы ж на вид вроде ровные пацаны, но вам ничо не светит с каким-то меком-выскочкой, который считает себя клевым. Где вам попрет, парни, так это под реальным командиром.

Уфтхак изумленно моргнул.

– Ты чо, нам халтуру предлагаешь?

Бадрукк пожал плечами и ухмыльнулся.

– Лишние руки всегда пригодятся, дык? Мы вас быстро пообтешем. Сможете поднабраться у нормального вожака, который на передовой дерется. Не как этот типа Меклорд, – он наклонился поближе и понизил голос, придав ему чуть более заговорщицкую интонацию. – Между нами, сдается мне, его тупо бесит, что я нынче могу телепортиться, куда вздумается, спасибо Могроку. Но где ж он, а? Меклорд-то? Так и торчит наверху на том крузере, а не топчет бошки тут, как нормальный босс?

Уфтхак сунул мизинец себе в правое ухо и повертел им. Давление воздуха нарастало, как бывает перед бурей на некоторых планетах, но здесь на небе не было облаков – ну, хотя бы тех, что не из дыма. Даже Бадрукк нахмурился, явно гадая, что же такое происходит, и тут-то до Уфтхака дошло.

– Где ж он? – эхом повторил он слова кэпа и ухмыльнулся прямо тому в лицо. – Да он, походу, тут вот-вот нарисуется.

Вступление в охоту

Наконец-то. Битва. Наконец-то.

Принцепс Арлост Васс очнулся от заполненной песнопениями бинарной полудремы, в которой пребывал. Какой-то миг он был всего лишь дряхлым, слепым и изломанным телом, подвешенным в амниотической сумке. Воткнутые в него кольца сенсорных имплантатов не получали входящих сигналов, а интерфейс мысленного управления, подключенный напрямую к основанию черепа, не связывал его ни с чем. А потом, как комната приобретает отчетливость через несколько мгновений после того, как спящий открывает глаза – о, Омниссия, как же давно у него уже не было глаз – он ощутил, как вокруг оживает божественная мощь «Люкс Аннигилатус», запустившего свой плазменный реактор.

Война зовет. Война зовет, и мы охотно откликаемся.

«Люкс Аннигилатус» являлся монархом Легио Гефесто. Это был почтенный титан класса «Полководец» типа «Марс-Альфа», уже более восьмидесяти столетий шагавший по полям битв Галактики. Он возглавлял освобождение Тиремских Звезд от темных сил еретиков и сразил грозного «Полководца» предателей под названием «Пылающий молот»; он вел поединки с высокими и тонкими титанами-призраками аэльдари на Гаваро Секундус; он сносил с дороги боескафандры т`ау на Джурилло, сбивая их воздушное прикрытие. Впрочем, после того сражения Васс – или «Аннигилатус» слишком рьяно устремился вперед, в зубы последней линии обороны отступавших синекожих. Ему преградили путь три тяжелых боескафандра с рельсовыми пушками, и их оказалось достаточно, чтобы изувечить даже могучего «Полководца». Разумеется, боескафандры были уничтожены, но «Аннигилатус» вернулся на Гефесто, дабы зализать раны и пройти восстановление в лоне планеты, породившей его на свет тысячи лет назад.

Вместе с ним прибыли его нижестоящие товарищи по боевой группе: почтенный «Разбойник» «Телум Пургацио», столь старинный, что ступал среди звезд еще в Великом крестовом походе Императора, а также два «Пса войны» – «Каст» и Поллакс». Хотя именно «Пургацио» уничтожил последний боескафандр т`ау, нанесший такие повреждения «Аннигилатусу», и по итогу кампании сохранял боеготовность, вопрос о том, продолжат ли три младших титана службу без своего монарха, даже не стоял. После того, как падение их повелителя было отомщено, все попытки пробудить их машинные духи для войны окончились неудачей. Они были намерены либо выступить вместе с «Аннигилатусом», либо же не выступить вовсе.

И вот теперь, когда могучее адамантиевое тело Арлоста Васса восстановили, и оно было готово к отправке в любую точку Галактики, а буквально на пороге у Легио соизволили объявиться орки, им предстояло выступить вновь.

Его экипаж уже забирался в кабину по посадочным лестницам, спущенным сверху – хотя в ангаре над громадной фигурой «Люкс Аннигилатус» оставалось не так уж много места. Магос Ризан уже устроился в своей нише, и Васс ощущал, как всего его чувства защекотало от проводимых Ризаном проверок систем. Также Васс ощутил, как «Аннигилатус» слегка затрепетал от возмущения, что его внутренние механизмы подвергаются подобному осмотру, и мягко успокоил машину. Лучше не начинать первое сражение после ремонта с неурядиц.

– Разрешите взойти на борт, принцепс? – официально обратился модерати Индан из-за входного люка. Его предшественник, Хугин Меллс, получил смертельную рану от финального выстрела, сделанного последним из боескафандров т`ау – Васс почувствовал, как в его механическом теле поднимаются злость и горе, и пока что приглушил их – и Индан был следующим в очередности занятия должности. Он имел репутацию хорошо воспитанного юноши, храброго, но здравомыслящего, так что его назначение не вызывало у Васса никаких сомнений.

– Даю разрешение, модерати, – отозвался Васс по коммуникационному кабелю, и динамики на бронированной голове «Полководца» озвучили слова, мысленно произнесенные им в амниотическом коконе. – Теперь вы один из нас.

– Это честь для меня, – дал формальный ответ Индан, молодцевато отсалютовав, а затем быстро спустившись по лестнице и заняв свое место у пульта вооружения. Машинный провидец Фьюсон занялся подсоединением каналов управления к имплантированным разъемам модерати. Остальные члены экипажа титана могли самостоятельно покидать это помещение и воспринимать происходящее посредством врожденных чувств… но, с другой стороны, им было неведомо, насколько великолепна истинная связь с одной из величайших богомашин, когда-либо служивших Империуму. Они никогда не ощущали рева и отдачи гатлинг-бластера, будто бы являющегося их собственной рукой; никогда не давили бронированными ногами чирикающие полчища флота-улья; никогда не засекали тепловую сигнатуру собратьев-предателей на расстоянии двух миль столь же естественно и легко, как неподключенный человек замечает огонь во мраке.

– Не спешите пока что со всей этой честью, – осадила нового коллегу модерати Кирцгин, которая появилась в кабине, лязгнув ботинками по металлу при спуске и скорее не съехав по лестнице, а спрыгнув с той. – Поглядим сперва, как вы понравитесь «Аннигилатусу» в боевой обстановке.

Она хлопнула Фьюсона по плечу и на ходу отдала Вассу салют, который тот увидел при помощи внутренних видеофиксаторов кабины. Жест ловко выдерживал уместный баланс между товарищеским и почтительным.

– Модерати Индан – желанный гость здесь, – сообщил Васс, и все понимали, что он говорит не только за себя, но и за «Аннигилатус». Богомашина уже ощущала руку Индана, когда они тестировали системы целеуказания орудий после первоначального ремонта, и Индан хорошо подошел. Васс знал, как не мог знать более никто – это никак не изменится лишь потому, что теперь перед ними живые цели.

– Стало быть, беспокоиться не о чем, – сказала Кирцгин. Она похрустела пальцами и устроилась на своем месте, дождалась, пока Фьюсон подключит и ее, после чего покрутила шеей, как делала всегда перед выходом. – Мы готовы поохотиться на орков?

Васс просканировал свои системы, воспринимая окружающую обстановку сенсорами «Полководца» так, словно те являлись частью его собственного тела. Посадочные лестницы отодвигались, на полу ангара поспешно разбегались с дороги собравшиеся рабочие Адептус Механикус, напоминавшие насекомых, а другие принцепсы – Карла Праксис в «Телум Пургацио», Ретхем Хорл в «Касте» и Джумахид Суди в «Поллаксе» – сигнализировали о своей готовности.

– Мы готовы. Давайте поохотимся.

Он потянулся, и «Люкс Аннигилатус» потянулся вместе с ним, распрямившись из слегка сутулого положения, в котором стоял в ремонтной люльке. Два установленных на панцире турболазерных деструктора едва не царапнули по потолку, и раздался звук боевого горна, который отразился от стен, обретя в замкнутом пространстве ангара для титанов почти невозможную громкость. Васс заметил, что несколько смертных на земле повалились от шума. Какими бы слуховыми имплантами их ни наделили хозяева, те не выдержали нагрузки, несмотря на все ограничители громкости.

Изъявляемые намерения были ясны. Мощная защитная дверь на дальнем конце ангара со скрежетом начала открываться, позволяя оранжево-красному свету заходящего солнца Гефесто хлынуть внутрь.

– Ну что ж, – пробормотала себе под нос Кирцгин, когда пульсирующий сигнал боевого горна наконец стих, но лишь для того, чтобы на него эхом откликнулись трое их спутников. – Давайте посмотрим, насколько хорошо все работает, а?

«Люкс Аннигилатус» шагнул вперед, разом покрыв шестьдесят пять футов, и Арлост Васс довольно вздохнул: шестерни вращались, гироскопы стабилизировали, смазывающие жидкости прокачивались по соответствующим магистралям, а он снова двигался своим ходом. Боль, обида и ярость последнего боя на Джурилло позабылись, на их месте нарастало возбуждение от новой охоты. Плазменный реактор заработал быстрее, пылая еще яростнее – само сердце машины отзывалось на его нетерпеливую жажду боя.

– Все системы исправны и работают с эффективностью, близкой к оптимальной, – удовлетворенно доложила Кирцгин, когда «Аннигилатус» сделал еще один шаг. – Мы даже перестали слегка хромать на левую ногу, а я уж думала, что это останется навсегда.

Васс ощутил прилив радости – машинный дух «Аннигилатуса» оценил свои перемещения и понял, что вновь силен.

– Проверка вооружения, – скомандовал он.

– Гатлинг-бластеры полностью снаряжены, – отозвался Индан. Васс в этом и не сомневался: машинные провидцы Гефесто никогда не пренебрегали своими обязанностями по уходу и подготовке богомашин, однако то, что юноша ничего не принимал на веру и не ждал того же от коллег, указывало на его склонность к дотошности. – Системы подачи боеприпасов полностью работоспособны. Кристаллы пушек «Вулкан» на данный момент имеют максимальную структурную целостность. Силовые установки турболазерных деструкторов на ста процентах. – Пока Индан завершал проверки, орудия титана поворачивались и наклонялись. – Идем полным ходом. Да сразим мы сегодня множество врагов, во славу Императора и Омниссии.

– Славно сказано, – откликнулся магос Ризан. Машинный провидец Фьюсон скрылся в люке, чтобы занять свой пост наблюдателя за плазменным реактором.

– Да, – удовлетворенно произнес Васс. – Славно сказано.

Благодаря импульсной коммуникации, установленной между ними посредством могучей машины, с которой все они были связаны, он ощутил, что Индану приятно.

– Надеюсь, они поторопятся с этой дверью, – заметила Кирцгин. – Потому что хода мы не сбавим.

Это являлось в равной мере как констатацией фактов, так и провозглашением намерений. Освободившийся из пут «Люкс Аннигилатус» не был расположен умерять свою поступь, и попытка сдержать его потребовала бы существенной концентрации сил – сил, которые могли вскоре пригодиться, ведь война уже почти началась.

– Они откроют ее, – уверенно сказал Индан. – Они знают свое дело.

Было хорошо, что он так быстро подстроился под ритм коллег-модерати – еще одна причина, по которой он подходил на замену Меллсу.

Индан тоже был прав: массивная защитная дверь тяжело открылась на достаточную ширину, чтобы «Люкс Аннигилатус» не сбавлял ход и не врезался в нее при выходе из ангара. А потом они оказались снаружи, в лучах солнца и на войне.

– Враги… ну, практически повсюду, – сообщил Индан, когда следующим шагом они миновали ряды скитариев-гоплитов, которые собрались, чтобы двигаться следом за ними. Васс знал, что перед глазами модерати вспыхивают тактические показатели с сенсоров титана, передаваемые из ноосферы и во многом сходные с теми, что поступали ему самому, хотя его восприятие и понимание этих данных были гораздо более интуитивны, чем любое из ощущений, доступных механически подключенному модерати.

– А вы ожидали чего-то другого? – поинтересовалась Кирцгин. – Мы и так это знаем.

– Я никогда полностью не полагаюсь на чужую информацию, – рассеянно отозвался Индан. – Всегда предпочитаю смотреть на то, что мне сообщает моя собственная машина.

– Похоже, вы мне понравитесь, – произнесла Кирцгин с ухмылкой, которую Васс скорее ощутил, чем увидел. – Сэр, я могу развернуть нас в любом направлении, и там будут цели. Ваши распоряжения?

Васс изучил все, что имелось в его распоряжении: данные с сенсоров «Аннигилатуса», на которые накладывались тактические сводки других подразделений мира-кузницы, а также информация от остальных членов боевой группы. Получилась отрезвляющая картина.

Орки приближались с трех сторон – с востока, запада и юга. Первая линия обороны Узла Примус пала, и защитники отступали на следующие позиции, но было трудно понять, как можно сдержать зеленый вал.

– Первоочередных целей немного, – сообщил он. – Нет большого количества сверхтяжелой техники, или же вражеского эквивалента титанов. Пехоту и легкие машины мы с легкостью сокрушим – вопрос в том, сможем ли мы сделать достаточно много и достаточно быстро.

Вспыхнул новый значок, и он издал благодарное ворчание.

– Подождите. Один есть. Небольшой шагоход, к западо-юго-западу. Модерати Индан, координаты у вас.

– Да, сэр, – отозвался Индан. Он усмехнулся. – Цель на один выстрел.

– С первого выстрела по противнику на «Аннигилатусе»? – поддела его Кирцгин. – Ставлю бутылку амасека, что нет.

– Только не надо меня подначивать, – сказал ей Индан, вызвав ответное фырканье. Васс терпел их пикировку, поскольку Кирцгин уже разворачивала «Люкс Аннигилатус» и выравнивала его, а Индан наводил матрицы целеуказателей.

– Мы снаружи пустотного щита узла, – произнесла Кирцгин, когда левая нога титана твердо встала на землю. – Можете стрелять.

Пушка «Вулкан» выстрелила.

У нее отсутствовала мощная отдача гатлинг-бластера, поскольку это было энергетическое оружие, не выпускавшее по множеству высокоскоростных снарядов, однако все они почувствовали гул колоссального разряда, а лампы и дисплеи на долю секунды мигнули. Проверяя данные, Васс увидел попадание сверхмощного светового луча в цель и последовавший взрыв.

– Цель уничтожена, – подтвердил он через мгновение. Это едва ли требовалось: все почувствовали прилив жестокого удовольствия, когда машинный дух «Люкс Аннигилатус» узрел первое убийство, совершенное им в этом бою.

– С меня амасек, – без обиды сказала Кирцгин. – Хороший выстрел, модерати.

– Благодарю вас, модерати, – любезно отозвался Индан. – Сэр, ваши распоряжения?

– Кирцгин, ведите нас вперед, – велел Васс, оценивая обстановку. – Нам нужно отогнать этих зверей назад, а этого можно достичь лишь путем агрессивного подавления. Индан, я хочу, чтобы гатлинг-бластер перемалывал пехоту, наступающую прямо перед нами, а пушка «Вулкан» работала по артиллерии на юго-востоке, которая сейчас обстреливает этот сектор пустотных щитов Узла.

– Есть, сэр, – откликнулись оба модерати. «Каст» и «Поллакс», получившие свободу после того, как их монарх поразил первую цель, устремились вперед, издавая из своих боевых горнов воющий рык. «Телум Пургацио» также начал наступление, стремясь пустить в ход свое вооружение ближнего радиуса действия: мелта-пушку и силовой кулак.

– Сэр, надземные переходы по курсу мешают реализовать оптимальные огневые расчеты по пехоте, – доложил Индан.

– Снесите их, модерати, – спокойно ответил Васс. – Адептус Механикус смогут отстроить их заново, но лишь после того, как мы вычистим с планеты эту дрянь.

– Есть сэр.

Индан мысленным усилием задействовал второе основное орудие «Полководца», и из гатлинг-бластера с ревом полетели 150-миллиметровые снаряды, разносившие надземные переходы внешнего транспортного кольца Узла Примус в рокритовую пыль. После обстрела с обеих сторон остались торчать неровные края резко обрывающихся в воздухе мостов. Некоторые из верхних сводов находились почти вровень с ростом самого «Аннигилатуса».

Затем гатлинг-бластер вновь открыл огонь, и орочья пехота вдали исчезла в колоссальных разрывах, которые один за другим сотрясали землю.

– Я до сих пор не фиксирую ничего, что могло бы являться верховным командованием врага, – признался Васс, переключая трансляции данных. Раздалось гудение пушки «Вулкан», и огромное колесное орудие в миле от них прекратилось в раскаленные докрасна брызги шлака. – Есть отдельные включения войск, которые у ксеносов считаются элитными, но…

– Принцепс, я фиксирую ненормальные энергетические показатели прямо перед нами, – торопливо вмешался магос Ризан спустя полсекунды после того, как сенсоры «Люкс Аннигилатус» зафиксировали феномен.

– Принято, магос, – отозвался Васс, пытаясь осмыслить увиденное. Ему было неприятно признавать, что он чего-то не знает, однако причина его замешательства заключалась не в нехватке информации, а лишь в вопросе, как ту истолковать. – Что вы об этом скажете?

– Я не могу сделать никаких заключений, имеющих вероятность выше 8,27%, – ответил Ризан. Даже в его по большей части лишенном эмоций голосе слышалась тревога. – В их число входит шестьдесят три возможных причины, варьирующихся от локальных атмосферных явлений до неизбежного разрушения планеты вследствие открытия катастрофического варп-разлома. Если пожелаете, я могу перечислить эти варианты в порядке убывания их вероятности.

– Подождите, пока не появится большей уверенности, – велел ему Васс. – Кирцгин, оставаться на месте. Я хочу знать, что происходит, прежде чем мы туда зайдем.

– Принято, сэр, – откликнулась Кирцгин, и «Люкс Аннигилатус» с неохотным ворчанием остановился. Остальная боевая группа поступила так же, выжидая.

Полыхнула вспышка, столь яркая, что преодолела даже автоматическое затемнение окон «Люкс Аннигилатус», и все доступные Вассу счетчики, сенсоры и измерительные устройства одновременно сошли с ума. Какой-то миг богомашина была слепа.

Когда восприятие прояснилось, они были уже не одни.

Долю секунды Арлост Васс не мог понять, каким образом под разрушенными мостами, где считанные мгновения назад отчетливо просматривалось скопище орочьей пехоты вдалеке, вдруг появился жилой блок. А затем сквозь замешательство пробились детали поступающих данных, и его грудь сдавило непривычное чувство.

Страх.

– Гаргант! – вскрикнул Индан. – Гаргант!

Это был колосс. Однажды в молодости Арлост Васс собственными глазами увидел титан класса «Император» «Казус Белли». Тогда он открыто и без стыда заплакал – столь совершенен тот был в великолепии своей мощи. Пусть «Люкс Аннигилатус» и являлся всемогущей богомашиной, и Васс был трижды благословлен, коль скоро стал един с его духом, но он все равно сознавал, что в сравнении с могуществом «Императора» тот выглядел бы, словно неоперившийся юнец рядом с закаленным в боях ветераном в полном расцвете сил.

Этот гаргант, размалеванный желтой и черной краской и украшенный изображением ухмыляющегося полумесяца на фоне чего-то, похожего на скрещенные гаечные ключи, был тех же размеров, что и грозный «Казус Белли». Почти кубический, только слегка сужавшийся ближе к верху, он раскорячился перед ними, словно воплощенный в металле орочий бог: уродливый, грубо сработанный, с короткими ногами, но бесспорно могучий. Он щетинился вооружением, хотя Васс не рискнул бы строить предположения о том, что из себя представляет большая часть того, исключая лишь громадные, непропорционально большие диски циркулярных пил, возвышавшиеся на раздвижных лапах над обоими плечами. Остальное явно было какими-то орудиями, но – в силу полной непредсказуемости зверей-ксеносов – о том, на что конкретно способна орочья пушка, всегда оставалось только гадать.

Ему не хотелось этого выяснять.

– Всем единицам, огонь! – скомандовал Васс, обращаясь по воксу к коллегам-принцепсам. Модерати Индан уже брал прицел, хотя на самом деле мог бы просто выстрелить примерно в направлении гарганта и все равно попасть в цель, настолько огромен тот был. Как он сюда попал? Откуда взялся?

Более быстрые и компактные «Псы войны» отреагировали первыми. Каждый из них открыл огонь из мегаболтеров «Вулкан», выискивая слабое место в броне гарганта, но снаряды даже не поцарапали краску на гнусной машине. Они еще не успели достичь цели, как их отразило мерцающее и искрящееся силовое поле.

А потом гаргант ответил.

Шквал баллистических и энергетических зарядов из множества орудийных систем гарганта снес пустотные щиты «Каста». А потом, когда титан остался без защиты, пошатываясь и дымясь, один раз подала голос пушка на брюхе гарганта. Ретхем Хорл и его команда погибли в разлетевшейся под ними машине, и Васс долю секунды слышал в воксе их вопли, а затем связь прервалась.

– Отходим! – закричал Васс своему экипажу и оставшимся членам боевой группы. Он вступил в борьбу с немедленным и яростным порывом «Аннигилатуса» остаться и обмениваться ударами с этим великаном. Этот бой им было не выиграть – глубоко внутри он понимал это, и от правды его мутило, но их выживание зависело от того, сумеет ли он одолеть тягу богомашины к бездумному насилию ради мести за павшего товарища. – Отходим, и цельтесь тщательнее! Быть может, нам и придется повергать эту мерзость постепенно, но, клянусь Омниссией, мы сделаем это!

+++010+++

<Каков источник данной аномалии?!> – рявкнул техножрец-доминус Ронрул Иллутар, неотрывно глядя на скачущие показания тактического гололита, сосредоточенные вокруг одной точки перед недавно вышедшими машинами Легио Гефесто.

<Недостаточно данных,> – беспомощно отозвалась Заэфа.

<Данных множество,> – резко возразил владыка кузни Улл, указывая на выводимую информацию.

<Разъяснение: недостаточно данных, сводящихся к удовлетворительному объяснению,> – огрызнулась Заэфа.

<Известно, что ксеносы использовали технологию применения силового поля в качестве оружия,> – вмешалась главный генетор Яваннос. – <Может ли это быть примером подобного оружия невиданных доселе масштабов?>

<Это возможно,> – неловко ответила Заэфа, но у нее имелись сомнения. Какая отвратительная эмоция, сомнение! Пока магос уверен в фактах, он способен найти надлежащий подход к чему угодно, даже к собственной смерти…

Показания резко стабилизировались. Заэфа внезапно обнаружила, что жаждет вернуться к леденящей неопределенности сомнения, поскольку факты были ужасны.

Посередине того места, где перед этим находилось кружащееся скопление энергетических аномалий, материализовался вражеский шагоход. Он был огромен – по предварительным расчетам Заэфы его высота составляла сто шестьдесят пять футов, максимальная ширина была немногим меньше, и он, вероятно, весил столько же, сколько две любых единицы боевой группы Легио Гефесто вместе взятые.

<Поразительно,> – выдохнула Яваннос, подаваясь поближе, чтобы изучить гололит. Она положила на стол руки, нарушив рукавами работу нескольких тактических экранов.

<Поразительно?!> – потрясенно переспросила Заэфа. – <Магос, это катастрофа! Орки только что телепортировали свою самую мощную боевую машину в непосредственной близости от наших титанов!>

<Это невозможно!> – взорвался Иллутар, не дав ей сказать что-либо еще. – <Телепортация таких масштабов невозможна! Это… ложно-положительный сигнал сенсоров!>

В ответ Заэфа щелкнула пальцами. Гаптические имплантаты среагировали на жест, и вместо тактического гололита появился экран с пикт-трансляциями систем безопасности Улья Примус. Освещенность была низкой, как и положение солнца, а в воздухе висели дым и поднявшаяся в бою пыль, однако изображение различалось вполне отчетливо. Орочий гаргант определенно находился там – не менее осязаемый и реальный, чем все остальное, и существенно более грозный. Заэфа быстро переключила экран обратно. Задай ей кто-нибудь вопрос, она ответила бы, что тактический дисплей лучше отображает обстановку. На самом же деле, когда она видела машину посредством своей оптики, ее до остатков настоящих костей пробирала дрожь.

<Очевидно, это не является невозможным,> – ответила Иллутару Яваннос и в некотором возбуждении указала на тактическую сводку. – <Это беспрецедентная возможность для исследования! На какое бы удачное сочетание факторов не наткнулись ксеносы, чтобы осуществить такое, его можно будет воспроизвести по желанию, если наши адепты смогут изучить…>

<«Пес войны» «Каст» уничтожен,> – оцепенело проговорила Заэфа, когда значок титана-разведчика вспыхнул красным и исчез со зловещей бесповоротностью.

<Машина работоспособна?> – недоверчиво спросила Яваннос.

<Ответ отрицательный,> – в замешательстве отозвалась Заэфа. – <Как я только что сказала, «Каст» уничтожен.>

<Не «Каст»,> – отмахнулась Яваннос порцией кода. – <Гаргант орков. Он работоспособен? Он прошел эту телепортацию в рабочем режиме, с функционирующими системами и вооружением?>

<Подтверждаю,> – сказала Заэфа, пытаясь подавить свое недовольство той презрительной небрежностью, которую главный генетор проявила по отношению к утрате одной из прославленных богомашин их мира-кузницы. – <Как вы можете видеть, сейчас она атакует других титанов боевой группы.>

<Это чудо,> – произнесла Яваннос. Ее мехадендриты подергивались от волнения. – <Телепортация чего-либо таких размеров – уже практически неслыханное дело, но чтобы оно еще и было работоспособно сразу после!..> – она обернулась к Иллутару, обращаясь непосредственно к тому. – <Мы должны получить доступ к гарганту, чтобы понять, как этого добились. Его необходимо захватить в целости!>

<Магос, гаргант только что уничтожил одного из наших «Псов войны», и присутствует существенный риск того, что он может повторить это злодеяние,> – сообщила Заэфа. Три оставшихся титана расходились, пытаясь обстреливать гарганта со всех сторон и не дать тому сконцентрировать огонь до достижения такого же сокрушительного эффекта, как произошел с «Кастом», но гигантская боевая машина все равно явно была более чем равным соперником в поединке даже для могучего «Люкс Аннигилатус». Учитывая печально знаменитую непредсказуемость орочьего оружия, Заэфа не рискнула бы оценивать их шансы на выживание, однако у нее было ощущение, что этот процент невысок. – <Если его не уничтожить, та огневая мощь, которую он способен пустить в ход, может оказаться в силах перегрузить генератор пустотного щита в том секторе и оставить узел беззащитным!>

<Всем оборонительным батареям атаковать эту машину,> – распорядился Ронрул Иллутар. Он пытался излучать ауру спокойной властности, но любой, имеющий сенсоры, заметил бы в ней трещины, а Заэфа совершенно точно была из таких.

<Техножрец-доминус,> – начала она со всем почтением, на какое была способна в текущих обстоятельствах, – <чтобы наши батареи смогли стрелять, придется опустить пустотные щиты, и наши данные указывают, что для достижения орудиями видимых результатов это придется сделать на длительный промежуток времени, поскольку вражеская машина, судя по всему, защищена собственным энергетическим щитом, который как минимум близок по эффективности к пустотным щитам класса «Император».>

<Значит, они будут опущены,> – огрызнулся Иллутар.

<Нас все еще продолжает обстреливать артиллерия ксеносов,> – возразил Улл к вящему облегчению Заэфы: ей совершенно не хотелось опять в одиночку противоречить техножрецу-доминус. – <«Люкс Аннигилатус» смог ликвидировать всего одну позицию, прежде чем появление гарганта вынудило его изменить приоритеты. Если мы опустим пустотные щиты в этом секторе, чтобы позволить батареям атаковать машину орков, то сам этот сектор будет разрушен огнем противника!>

<И в качестве альтернативы вы, полагаю, требуете от нас одобрить протоколы активации вашей «экспериментальной боевой машины»?> – вопросил Иллутар – <Конструкции, по вашему утверждению, основанной на старинных чертежах, о которых вы ранее не уведомляли совет?>

<Да!> – буквально взревел Улл, распрямившись во весь рост. Басовитый грохот вокс-динамиков подчеркнул мощь, содержавшуюся в его коде. – <Наш мир столкнулся с угрозой, не похожей ни на что из того, с чем мы встречались прежде. Мы выживем лишь благодаря отваге и вере в Омниссию!>

<Абсолютно нет!> – закричал техножрец-доминус, ударив рукой по столу с такой силой, что тактические гололиты на несколько секунд затряслись. – <Я не принимать участие в столь необдуманной, бесконтрольной самонадеянности!>

<Вы не единственный, кто имеет голос за этим столом,> – бросил Улл. – <Главный генетор? Лексико арканус?>

У Заэфы сдавило грудь. Теоретически, Верховный Совет Гефесто работал как демократия, исключая только решающий голос техножреца-доминус в случае паритета. Чтобы взять верх над Ронрулом Иллутаром, и она, и Яваннос должны занять сторону Улла… а если они так и сделают, что потом? Капотенис Улл объявит себя новым техножрецом-доминус? Подобный раскол мог еще сильнее парализовать их способность координировать оборону планеты.

<Я не могу допустить этого,> – произнесла Яваннос, и Заэфа ощутила, как на нее сперва нахлынуло облегчение, а затем чувство вины за это облегчение от того, что ее решение уже не сыграет роли, а значит и принимать его не придется.

Иллутар коротко кивнул ей, хотя бы мимоходом благодаря за поддержку.

<Cтало быть, решено/ Мы воспользуемся иными способами уничтожить эту угрозу…>

<Нет, мы не должны ее уничтожать!> – перебила его Яваннос почти столь же выразительным кодом, как был у Улла несколько секунд назад. – <Я дам батальону скитариев указания взять машину на абордаж и подавить ее изнутри.>

<Этот совет лишился рассудка,> – прорычал Улл. – <Играйте в свои безнадежные игры, если это вам так нужно. Я продолжу оборонять Узел Примус и эту планету доступными нам средствами, имеющими наибольшие статистические шансы на успех, и если это означает, что я должен лично выйти на битву, так тому и быть!>

Крутанувшись вихрем одеяний и рассерженных мехадендритов, он зашагал прочь. Ронрул Иллутар и Викер Яваннос, уже вступившие между собой в ожесточенный спор о том, уничтожить или захватить орочий гаргант, и как лучше всего достичь любой из этих целей, даже не заметили его ухода.

Итак, наша оборона надламывается, как несущая распорка под чрезмерной нагрузкой, – в оцепенении подумала Заэфа. Вместо врага мы боремся друг с другом, и тем самым обрекаем себя на гибель.

Она открыла секретный канал своего коммуникационного вывода, который, как могла, прятала от коллег по Верховному Совету, даже от Ронрула Иллутара. Она нарушала прямой приказ, однако с определенного момента ее долг перед Омниссией, как она его понимала, должен был встать превыше верности техножрецу-доминус, утратившему контроль над собственной планетой.

<Говорит лексико арканус Заэфа Вараз,> – передала она своим личным адептам, вкладывая в сообщение коды авторизации. – <Немедленно осуществить резервное копирование и упаковку всех доступных записей, отдавая приоритет чертежам оружия и уникальным артефактам. Выделить все имеющиеся челноки под задачи подготовки к эвакуации.>

Заэфа сделала секундную паузу, взвешивая следующие слова. Это был не подсчет вероятностей или мелочей, а поиск посредством самого ее духа.

Она обрела решимость.

<Если вы столкнетесь с сопротивлением данным приказам со стороны ваших коллег, настоящим уполномочиваю вас прибегать к любому разумному применению силы для их исполнения…>

…Тем больней им падать

МекаГаргант был гордостью Меклорда – истинным колоссом, обладавшим разрушительной силой, которая могла за считанные секунды сравнять с землей жилой блок юдишек. Меклорд любил телепортить его прямо перед своими врагами, просто чтоб заставить тех обгадиться за несколько мгновений до того, как их напрочь уничтожала его потрясающая огневая мощь. Уфтхаку доводилось видеть, как он одним выстрелом разносил самые большие танки юдишек, а еще даже не обратил внимания, когда на него чем-то блеванул один из тех здоровенных жучар, после чего обезглавил того своими мегаубойными пилами. Cразу же после появления он взорвал одного из юдишечьих гаргантов поменьше, и Уфтхак и остальные парни возликовали, а Кэп Бадрукк приобрел весьма раздраженный вид.

– Зоганый выпендреж, – пробормотал пиратский кэп, явно недовольный тем, что ему утерли нос таким вот образом, как будто это не он только что позировал, забравшись на свою добычу.

Однако затем юдишки малость пришли в себя. Три оставшихся гарганта разделились – реально разделились, а не как парни Уфтхака – и принялись поливать МекаГарганта огнем с разных сторон. Этого было недостаточно, чтобы сразить его – пока что – но по частоте, с которой искрило прокачанное силовое поле, Уфтхак видел, что оно не сможет продержаться много времени. Силовые поля меков всегда бывали чутка непредсказуемы, такова уж их проклятая природа, но даже то, которое создал гений Меклорда, вряд ли выстояло бы еще долго против такой совместной атаки.

Еще юдишки уворачивались, что было нелепостью: какой толк сидеть внутри гарганта, если собираешься уворачиваться? Тем не менее, они продолжали пытаться уходить из-под огня пушек МекаГарганта и уклонялись от того, что по ним выпускал Меклорд, как раз примерно в нужной степени, чтоб не присоединиться к своему товарищу в виде кучи шлака на земле.

– Походу, он грызанул больше, чем может прожевать, – с плохо скрываемым весельем сказал Кэп Бадрукк. Хрустя косточками, он прожевал палец грота, который держал во рту, после чего с удовольствием проглотил его. – Вы покумекайте про мой подгон, пацаны, а то этот говнюк видать тут не задержится.

Он свистнул сквозь свои многочисленные зубы, и занимавшиеся грабежом Понторезы вернулись, сгибаясь под тяжестью странно выглядящего барахла юдишек.

– Чо осталось, то ваше! – хохотнул Бадрукк и чванливо двинулся прочь со своими парнями. Уфтхак яростно уставился в его удаляющуюся спину. Не было никакого смысла рыться в том, что осталось после Понторезов; объедками от Бадрукка никого не впечатлишь. Тупой Бадрукк со своим тупым телепортаньем, лезет перед орками, которые пахали, чтобы оказаться там, где они есть…

Отдельные фрагменты в мозгу у Уфтхака начали понемногу складываться воедино.

Он оглянулся на хранилище горючего, где уже начался мордобой между членами Культа Скорости, каждому из которых хотелось дозаправиться первым и с ревом снова унестись с полным баком.

Он поднял глаза на колоссальную перестрелку между гаргантами. Ответный огонь находящегося в тяжелом положении МекаГарганта в этот момент как раз разлетелся брызгами на щитах самого большого врага-юдишки, не причинив видимого ущерба.

Он посмотрел на переходы, разрушенные в том месте, где гарганты разнесли своими выстрелами настоящий клубок переплетавшихся дорог юдишек, чтобы появилось пространство для прохода.

Он с прищуром глянул на Понтобой в своей руке, после чего перевел взгляд на Могрота Красножуба, абсолютно смертоносного в бою и примерно настолько же умного, как лоботомированный грот.

– Кароч, – произнес Уфтхак. – У меня есть хитрый план.

– План? – переспросил Закидала. – Ты чо теперь, типа Кровавый Топор?

Уфтхак врезал ему по голове, и Закидала в некотором замешательстве быстро и непроизвольно сел на землю.

– Да ты совсем охренел! – вскипел Уфтхак. – «Типа Кровавый Топор», ага! Подъем, говнюк, и вали вон туда. И вы все остальные валите с ним. Парни Бадрукка не могут так быстро идти, они хабаром нагружены, так что давайте вперед них и нахапайте чо-нить такого, чтоб Меклорду показать и доказать, что мы лучше этих зоганых пиратов!

– А ты с нами не пойдешь, босс? – спросил Ваззок.

– Не, – сказал Уфтхак. – Мы с Могротом намутим кой-чего малость особенное. Типа поможем Меклорду.

Парни все как один повернули головы, оглянувшись на гаргантов.

– Это, видать, реально хитрый план, в натуре, – высказался Закидала.

– Все так, – заверил его Уфтхак. – А теперь валите!

Пацаны ринулись прочь, направляясь в ту сторону, где, как им казалось на вид, скорее всего могла найтись какая-нибудь интересная технота.

– Так чо мы-то делаем, босс? – поинтересовался Могрот.

– Просто держись рядом со мной, – велел ему Уфтхак. – Ща либо будет потрясно, либо мы мощно помрем.

– Это чо значит?

– Значит, жахнет сильно. – Уфтхак направился туда, где до сих пор продолжалась драка между гонялами. – А теперь давай за мной и будь готов кому-нибудь навалять, если ему надо будет навалять.

– По мне, звучит ништяк, – произнес Могрот и двинулся за ним со злобной ухмылкой на лице. Если уж орку суждено повстречаться с Горком и Морком, ему хочется хотя бы иметь возможность сказать, что он умер, делая что-нибудь большое, громкое или как-то иначе впечатляющее.

Культ Скорости превратился в абсолютно беспорядочное нагромождение техники. Первая пара байкеров, которая доперла, что находится в хранилище, уже отправилась восвояси, но потом происходящее увидели другие, предположившие, что это, видать, сверхособенное топливо, и тоже его захотевшие. Проблема заключалась в том, что к такому же выводу пришли и остальные гонялы, а поскольку гонялы – это гонялы, всем хотелось покончить с делом как можно быстрее. Это означало, что всевозможные водители и стрелки сейчас лупили друг друга, пытаясь заполучить заправочный шланг, а сам шланг находился в руках шайки гротов, которые нюхали поднимающиеся оттуда пары, хихикали и падали на спину.

Уфтхак быстро оглядел хаос, пока не обнаружил ту машину, что была ему нужна, после чего, приседая, подныривая и проталкиваясь, принялся пробираться к ней сквозь замес. Позади было слышно, как Могрот бьет кого-то, воспротивившегося его способу продвижения.

– Але! – заорал Уфтхак орку, находившемуся на краю большой драки. – Это твой?

Орк огляделся по сторонам и каким-то образом сообразил, что обращаются к нему. Рядом с ним пробрался среди орочьих ног и перескочил через багги сквиг, состоявший преимущественно из зубов и гнавшийся за перепуганным гротом.

– Точняк! – сказал орк, лыбясь безумной ухмылкой гонялы, который малость слишком долго преследовал горизонт. Поверх глаз он носил узкую полоску из чего-то блестящего, которая окружала половину его головы и цеплялась за уши, хотя Уфтхак, чтоб ему быть криворуким пивоваром, и не мог понять зачем.

– На вид быстрый, – непринужденно заметил Уфтхак, кивнув на багги. Это был тот драгстер-шокопрыг, который он уже видел раньше: ярко-желтый, чтобы продемонстрировать принадлежность водителя к клану Дурных Лун, но еще и с раскраской в виде лижущих борта красных языков пламени, поскольку, как всем известно, красные ездят быстрее.

– Отож! – просиял орк, позабыв о свалке за топливо. Подойдя ближе, он гордо встал рядом со своей машиной и с любовью похлопал рукой по крыше. – Этот паршивец может…

Уфтхак врезал ему Понтобоем с такой силой, что тело описало в воздухе дугу, приземлившись ровно посреди драки. Судя по воплям боли и ярости, которыми встретили его появление, падение не добавило ему популярности.

– Теперь не твой, – пробормотал Уфтхак куда-то в пространство. Мимо него пробегал спасающийся от сквига грот, и он подхватил того, поймав рукой за шею. Преследователь залаял на него с земли. Уфтхак поднес грота к своему лицу, и тот всхлипнул.

– Ты шаришь, как эта штука работает? – требовательно вопросил Уфтхак, кивнув на драгстер.

– Да, босс, – проскулил грот. – Я Низквик. Я из пушки палю, ага?

– Пойдет, – сказал Уфтхак. – Мы его берем проехаться. Могрот! – скомандовал он своему заместителю. – Ты рулишь!

– Да, босс! – с восторгом отозвался Могрот и прыгнул за штурвал. Уфтхак залез с другой стороны, втиснув свое мощное тело на низкое пассажирское сиденье машины и продолжая одной рукой держать Низквика на случай, если мелкий говнюк надумает удрать. Поняв по раздавшемуся сзади царапанью когтей, что сквиг тоже запрыгнул в драгстер, Уфтхак обернулся и свирепо уставился на него. Поразительно, но вместо того, чтобы броситься вперед и попробовать добраться до грота у него в руке, зверь закрыл свой огромный рот и смирно уселся.

– Держитесь за свои задницы! – гоготнул Могрот, нажимая на стартер. Движок с ревом ожил, издав гортанное пульсирующее урчание, которое быстро перешло в вой, когда Могрот вдавил педаль в пол, и они понеслись прочь. Судя по скрежету когтей, сквиг потерял равновесие, но когда Уфтхак снова обернулся, то увидел, что тот сомкнул челюсти на одном из cкоростных стабилизаторов и чрезвычайно целеустремленно держался за него.

– План был ништяк! – завопил Могрот, перекрикивая набегающий ветер, и Уфтхак вздохнул.

– Это ж еще не весь план! – рявкнул он в ответ. Могрот посмотрел на него неверящими глазами, слезившимися от уже набранной ими скорости.

– Еще не весь?!

– Давай туда! – велел ему Уфтхак, указывая на одну из дорог юдишек, закручивавшуюся над землей и выводившую на приподнятый переход вроде тех, по которым спустились шагоходы до того, как их ушатала команда Бадрукка.

– Да, босс! – Могрот рванул руль, и драгстер развернулся, а затем снова набрал ускорение. Уфтхак вынужден был признать, что вот так вот носиться по земле приятнее, чем топать пешком. Впрочем, ему все равно хотелось потом вылезти и пораскраивать головы, как положено.

– Шокопрыганье, – прорычал он, обращаясь к Низквику, с ужасом глядевшему поверх его плеча на сквига. – Как оно работает?

– Ну, – проговорил грот, оторвав глаза от сквига на достаточное время, чтобы указать на большую красную кнопку посередине панели драгстера. – Вот это шокер, ага? Когда едешь как надо быстро, врубаешь шокер, а потом случается шокопрыганье. Или иногда не случается, – добавил он, пожав плечами, насколько ему это удалось с шеей, зажатой в руке Уфтхака.

– Чойта оно не случается? – спросил Уфтхак.

– Это уже техничный вопрос, тута я не шарю, – признался Низквик.

– А «как надо быстро» – это как быстро?

– Ну… прям зог как быстро, босс, – произнес Низквик с болезненной улыбкой грота, понимающего, что его вот-вот отметелят. – Но ежели тебе надо точечную цифирь…

– Забей, – пробормотал Уфтхак. Когда драгстер с визгом миновал изгиб дороги и начал подниматься по ней вверх, он пихнул Могрота локтем в плечо. – Сверни на следующий, который направо.

– На тот, по которому мы к гаргантам попадем, босс? – спросил Могрот, послушно повернув на другую объездную дорогу.

– Ага, туда, – ответил Уфтхак. Дорога перед ними поднялась еще немного, а затем выровнялась, перейдя в то, что когда-то было высотным шоссе и сходилось с себе подобными на огромном перекрестке. Теперь же протянутые дороги резко обрывались зубчатыми рокритовыми кромками над немалых размером провалом – орк там точно бы превратился в лепешку. Дальше Уфтхак мог различить голову и плечи самого крупного из гаргантов юдишек, который сейчас молотил по МекаГарганту из какой-то скорострельной пушки длиной с боевую фуру.

– Гони на полную! – скомандовал Уфтхак, и Могрот опять вжал педаль в пол. Драгстер помчался вперед, завывая движком и жадно пожирая шинами дорогу.

– Ты ж с этого палил, да? – требовательно спросил Уфтхак у Низквика, дернув головой в направлении большой блестящей пушки, закрепленной перед тем местом, где он сидел.

– Да, босс! – сказал Низквик, радуясь, что нашелся вопрос, на который он в состоянии дать удовлетворительный ответ. – Это ж шоковая винтовка! Она ништяк палит, она…

– Покатит, – проворчал Уфтхак, ухватился за шоковую винтовку свободной от грота рукой и оторвал ее, в процессе чего вылетело несколько искр и раздалось «бздынь» не выдержавших нагрузки болтов. Низквик судорожно вздохнул от ужаса, однако ничего не взорвалось, и Уфтхак рассудил, что все сделал правильно.

– А теперь держись, – сказал он гроту. – Или не держись, мне ваще без разницы.

Выпустив шею того, он переложил в ту руку шоковую винтовку, а Низквик поспешно вцепился в панель там, где раньше находилось оружие, прежде чем ветер успел выдернуть его из машины.

– Босс! – позвал Могрот. В его голосе ясно слышалась легкая тревога, показывавшая, что возможное развитие событий он понимает лучше, чем полагал Уфтхак. – У нас походу щас дорога закончится!

И действительно, конец моста был все ближе. Немного поодаль за ним огромный гаргант юдишек выстрелил по МекаГарганту из какого-то энергетического орудия с пронзительным треском, от которого Уфтхаку показалось, будто у него кровь идет из ушей.

– Просто топи в пол! – рявкнул на него Уфтхак, и Могрот подчинился. Уфтхак размял пальцы и оглядел быстро приближавшуюся пропасть, прикидывая расстояния.

– Нам, – добавил он, надеясь, что Горк с Морком оценят его уверенность и позаботятся, чтобы та оказалась небезосновательной, – она и не нужна.

Передние колеса драгстера-шокопрыга сорвались с края моста, и Уфтхак врубил шокер.

Перед ними разверзся быстро кружащийся вихрь лилово-серебристого света, в который драгстер тут же и нырнул. Мгновение Уфтхак готов был поклясться, что его растягивают в длину, и кисти уносятся прочь в буйство красок, руки пытаются не отставать, а затем туда же последовали и его глаза.

Еще один миг все было очень громким и имело множество зубов.

А потом навстречу ему вновь рванулся реальный мир, затылок догнал остальное тело, а гаргант юдишек оказался гораздо, гораздо ближе, чем был раньше.

Ну, то есть, реально близко.

Свободной рукой Уфтхак подхватил с пола Понтобой.

ХРУСЬ!

Драгстер-шокопрыг врезался лбом в громадный наплечник гарганта. Брошенный вперед силой удара, Уфтхак вылетел из кабины и неуправляемо закувыркался, подскакивая на броне гарганта, пока не наткнулся на одно из его огромных наплечных орудий. Нос драгстера смялся, а опрокинувшаяся задняя часть с разрывающим уши грохотом упала всего в ярде или около того от него, но затем гаргант, слегка потерявший равновесие при столкновении, качнулся вбок, и она начала сползать обратно.

Уфтхак осознал, что движется туда же, куда и драгстер.

– Зог! – заорал он. Массивная боевая машина снова накренилась под ним, сделав еще один шаг и пытаясь выровняться. Оставалось только одно: дернув большим пальцем, он активировал силовое поле Понтобоя, крутанул оружие в руке и всадил рубящий конец в раскрашенную красным броню, по которой съезжал. Лезвие вгрызлось глубоко, и соскальзывание резко остановилось, а он оказался под углом примерно сорок пять градусов относительно вертикали.

– Аррргх!

Мимо пролетел исступленно размахивающий конечностями Низквик. Пока тот падал, Уфтхак нацелился пнуть его ногой – в первую очередь ради самого процесса – и к своему чрезвычайному раздражению обнаружил, что грот не только не улетел ему на потеху, но еще и ухитрился вцепиться в его ботинок и удержаться.

– Спасибочки, босс! – улыбнулся тот снизу, пуча большие глаза над игольчатыми зубами. – Я уж думал, кранты мне!

Уфтхак яростно уставился на него, но попытка стряхнуть грота могла стряхнуть и его тоже, а от этого никому пользы бы не вышло – в особенности, ему. Он фыркнул. Если захочется, то мелкого говнюка всегда можно будет отпинать, снова встав на ноги.

– Босс? – раздался крик Могрота. Уфтхак поднял глаза и увидел, что из-за изгиба наплечника высунулась голова его заместителя. – Ты там как, в порядке?

– Норм, – отозвался Уфтхак, небрежно приподняв другой рукой шоковую винтовку: чисто на тот случай, если Могроту пришло в голову, что можно неожиданно преподать боссу урок полетов и занять место ноба.

– Ништяк! – радостно просиял Могрот. Он поднял руку, в которой болтался удерживаемый за хвост сквиг, неистово щелкавший зубами в воздухе. – Я вон чо поймал, пока он не свалился! Подумал, может пожрать понадобится!

– Положь его, – бросил Уфтхак. Он напрягся, а затем изо всех сил подтянулся на рукоятке Понтобоя. Даже одной рукой он мог поднять такой вес, что ему удалось дотащить себя до места, где можно было получше упереться ботинками – не сбросив при этом Низквика, хотя нельзя сказать, что он прилагал для этого особые усилия – и оказаться в достаточно безопасном положении, чтобы снова выдернуть оружие.

– Так чо щас за план? – поинтересовался Могрот, бросив сквига, который с некоторой опаской поскреб гладкую покатую броню под собой. – Мы чо…

Небо озарилось яростным оттенком красного.

Могрот подпрыгнул, Низквик завопил, сквиг тревожно гавкнул, и даже Уфтхак вздрогнул. МекаГаргант обратил на гарганта юдишек, на котором они стояли, свой Взгляд Морка – мощное энергетическое оружие, размещавшееся в его глазах. На мгновение Уфтхак решил, что они вот-вот сгорят заживо, однако затем огонь отступил, оставив после себя лишь еле заметное мерцание в воздухе и неожиданный запах озона.

– А чо мы не померли? – спросил Могрот полным изумления голосом.

– Щиты ж, – отозвался Уфтхак, указывая на мерцание. – Мы через них шокопрыгнули.

– Вот ведь зог, – произнес Могрот. – Это ж был охрененно клевый план, босс.

– Я ж говорил, – усмехнулся Уфтхак и нахмурился: с одного бока МекаГарганта начал подниматься дым. Средний по размерам гаргант юдишек слева от них прихрамывал, но похоже было, что те берут верх в схватке.

Этого нельзя было допустить.

– Кароч, – произнес он, просовывая палец в гнездо спускового крючка шоковой винтовки. – Давай-ка врежем этим говнюкам, где побольнее.

Потребовалось немного времени, чтобы обогнуть наплечник, и много бесполезного перекрикивания, когда орудия гарганта снова стреляли, и Уфтхаку казалось, что у него голова проломится от шума, однако не прошло и минуты, как он, Могрот, Низквик и сквиг устроились ровно на голове гарганта, внутри которой, как был уверен Уфтхак, находился экипаж юдишек.

– А чо, по-твоему, у этой хрени нету Взгляда Морка? – с сомнением поинтересовался Могрот, глядя вниз на переднюю ее сторону. – Если сгорим, понтоваться ж ваще нечем будет.

– Не-а, у них нету Взгляда Морка, потому что у них нету Морка, – вполне резонно, как ему казалось, отметил Уфтхак. – У них есть только Амператор, а он походу ваще ни зога не делает. Ни хрена не полезный бог, как по мне. – Он покрепче сжал Понтобой. – На «три». Готов?

– Готов, – кивнул Могрот. Низквик тоже издал неопределенный звук согласия, хотя Уфтхак и не знал, что там собирался делать мелкий говнюк. Даже сквиг гавкнул, будто отчасти понимал, о чем речь.

– Раз, два, три!

Они прыгнули.

Уфтхак приземлился на передней кромке головы гарганта юдишек, уперся ногами, перехватил Понтобой обеими руками и махнул им сверху вниз. Трескучее силовое поле бойка молота ударило в панели с линзами и крутящимися шестернями, размещенные в глазнице машины, и пробило их насквозь. Понадобилось еще два удара, чтобы дыра стала достаточно большой и подходящей им по размерам, но Уфтхак уже слышал, как внутри вопят и испуганно орут дурацкие пронзительные голоса юдишек.

Он упал вперед в пустоту, на лету извернулся, чтобы ухватиться за верхний край глазницы гарганта, и закинул ботинки в только что проделанную им дыру. Остальное тело четко прошло следом, если не считать вспыхнувшую в левом боку боль от того, что его плоть вспорол зазубренный кусок металла, а затем он оказался внутри головы.

Там было тесное замкнутое помещение, что идеально подходило Уфтхаку. Один из юдишек, лицо которого заливала красная кровь из разнообразных мелких ран, нанесенных разлетевшимися осколками металла, приподнялся со своего сиденья. От его затылка и предплечий тянулись странные провода. Он шарил по поясу, пытаясь вытащить свою пушку, но он был в панике и находился слишком, слишком близко.

Потянувшись вперед, Уфтхак обхватил крошечную голову свободной рукой и сдавил. Юдишка завопил, без толку молотя по руке своими собственными. Его товарищу удалось достать какое-то пуляло, но дохлый луч света, который он выпустил в плечо Уфтхака, был едва ли больнее укуса одной сквигожужелицы. Уфтхак приложил его Понтобоем, и тело разлетелось алой дымкой из размозженной плоти вперемешку с немногочисленными обломками блестящих белых костей, лоснящихся красным.

В голове юдишки, череп которого он сжимал, что-то подалось, и рука внезапно стала липкой. Уфтхак бросил юдишку – теперь уже обмякший труп – и отряхнул пальцы. Эти зоганые твари отовсюду протекают, дай им только малейший повод…

Что-то вырвалось из ниши в задней части кабины – привидение в рясе красных и полуночных тонов, размахивавшее руками и тыкавшее змееподобными металлическими отростками. Это малость застигло врасплох Уфтхака, но не пролезшего внутрь следом за ним Могрота. Он опустошил свое пуляло в механа юдишек, и тот повалился на пол и больше уже не шевелился.

– Ну чо, легко вышло, – прокомментировал Могрот, озираясь. – Опа. Так это ж куча понтового шмота тут, а не там!

– Ага, – отозвался Уфтхак, поскольку так, несомненно, и обстояло дело. Все выглядело так, словно юдишки решили, что их гаргант изнутри должен быть ярче и эффектнее любых звезд, которые они могли увидеть с поверхности своей планеты. Он наморщил лоб и посмотрел на панели, ломая голову, не сумеют ли они допереть, как тут рулить. Этим ведь занималась всего пара юдишек; если они с Могротом смогут взять управление и развернуть пушки на другие машины юдишек, битва снаружи закончится очень по-быстрому. А потом, может, удастся себе его оставить, заиметь личного гарганта…

– Босс, а это чо? – спросил Могрот, пихнув его локтем. Уфтхак обернулся посмотреть, куда указывает заместитель, и нахмурился.

В задней части кабины стоял бак с жидкостью. До этого момента Уфтхак не обращал на него внимания, поскольку тот не представлял явной угрозы, но теперь было видно, что внутри плавает тело юдишки. Оно выглядело несколько серее всех тех юдишек, которых ему доводилось видеть прежде – они обычно бывали разных оттенков коричневого вместо славного сочно-зеленого, как пацаны – и было даже более тощим и костлявым, чем остальные представители этой хлипкой породы. Кроме того, у него, похоже, не имелось глаз – по крайней мере, в глазницы уходили кабели – но оно определенно было живым и прямо на глазах у Уфтхака беззвучно шевельнуло ртом.

– Ну, это одна из самых стремных штук, что я сегодня повидал, – честно сказал он. – Юдишки. Никогда не знаешь, чо они там дальше намутят.

Он прицелился в бак из шоковой винтовки и выстрелил.

Большая часть передней стороны бака попросту исчезла, и находившаяся внутри жидкость – температуры тела и по консистенции где-то между густой кровью и сырой грязью – расплескалась по полу. Юдишка обвис, теперь его удерживали в вертикальном положении только такие же кабели, как были прицеплены к его товарищам, которых Уфтхак уже убил. Рот беззвучно глотнул воздуха, грудь вздулась, и откуда-то изнутри донесся едва слышный всхлип.

– Босс! Босс! Спасай!

Сверху в окно кое-как пробрался грот Низквик, которого преследовал сквиг. Уфтхак и не подумал бы, что зверь сможет попасть внутрь, однако когтистые лапы того были на удивление ловкими, и он с размаху влетел следом за намеченным обедом, издавая радостный лай, в прыжке перешедший в рычание. В последний момент Низквик увернулся в сторону, и сквиг врезался зубами в подвешенного юдишку.

Боевая машина конвульсивно содрогнулась, словно по ней ударил сквиггот, и Уфтхак ощутил еще один толчок от одновременного выстрела всех ее пушек. Потом раздался ужасный лязг, кабели оторвались, и юдишка повалился назад, оказавшись под сквигом. На миг его конечности слабо шевельнулись, а затем сквиг глубоко вгрызся в голову и шею, и наружу потоком хлынула красная кровь.

– Там еще под нами один есть, – произнес Могрот, наклонив голову вбок. Он всегда отличался хорошим слухом, этот Могрот, поэтому Уфтхак был готов ему поверить. Могрот ухватился за крышку люка в полу, откинул ее вверх, отработанным движением запястья швырнул внутрь палкобомбу и снова захлопнул люк. Спустя мгновение пол сотрясло взрывом, и что-то влажно шлепнулось, будто упало на металл.

А еще раздались сирены.

– Это чо? – в замешательстве спросил Могрот, когда все начало мигать существенно более решительно, чем раньше. Уфтхак задумался, не может ли это быть какой-то сигнал, что весь экипаж мертв, но какой смысл? Если они все мертвы, сирены никто не услышит.

Он с подозрением оглядел дверцу в полу и потянул ее вверх.

Еще один юдишка, измочаленный близким взрывом палкобомбы в замкнутом пространстве, валялся у стены помещения, занимавшего грудную полость гарганта. Посередине этого помещения располагалось нечто, светившееся яростным сине-белым светом, который почему-то вызывал у Уфтхака беспокойство – в особенности потому, что некоторые сине-белые части были подернуты трещинами, и те могли появиться недавно в результате взрыва, например близкого взрыва палкобомбы в замкнутом пространстве. 

– Зоганая халтура юдишек, – пробормотал он, снова закрывая люк. – Надо отсюда валить, пока вся хреновина не жахнула.

Он вернулся к глазам гарганта и высунул голову наружу, глядя вниз.

До низа было очень далеко.

– Там в плане и про это чота ж было, а? – спросил Могрот, тоже выглянув наружу.

– Заткнись, – рассеянно проворчал Уфтхак. – Может, тут со спины выход есть.

Он прошел по кабине в обратную сторону, мимо съежившегося грота и сквига, который радостно не жуя заглатывал красные куски мяса юдишек. Уфтхаку что-то бросилось в глаза, и он поднял взгляд на юдишечьи значки, нанесенные на бронзово-металлической пластине наверху бака. Большинство юдишек разговаривало на одном языке, который Уфтхак освоил в достаточной степени, чтобы быть в состоянии допрашивать пленников или раздавать приказы рабам, если под рукой нет погонщика недомерков. С юдишечьими символами было посложнее – вместо понятий те обозначали звуки, что казалось ему реально глупым – однако он вполне мог высказать предположение на их счет.

– П… – пробормотал он, пытаясь читать. – Пр… Прин? При… Принцыс! – Он толкнул сквига ботинком. Было что-то трогательное в его последовательной кровожадности. – Вот это был Принцыс. Или, может, просто принцыс. Хошь имя того, кого убил? Хошь быть Принцысом?

Сквиг довольно заворчал. По его подбородку стекала красная кровь.

– Забились, значит, – сказал Уфтхак. – Ты Принцыс.

Он осмотрел нишу в задней части кабины, из которой возник мек юдишек, однако там не было видно никакого спуска – ни подножек, ни ступеней, ничего такого, что было бы в орочьем гарганте. Но опять-таки, гарганты орков были огромными и пустотелыми, с кучей места в брюхе для парней, чтобы те могли высыпать наружу и все погромить, когда окажутся достаточно близко. У гаргантов юдишек, похоже, такого пространства внутри не имелось.

– Босс! – позвал Могрот. – Походу, у нас тут реально проблема!

Поспешно вернувшись к нему, Уфтхак снова высунул голову из глазницы гарганта. Поначалу ему показалось, будто все хорошо – когда самая большая машина юдишек перестала принимать участие в бою, МекаГаргант обратил все свои пушки на наиболее крупного из оставшихся врагов и, не отвлекаясь практически ни на что, разнес того на дымящиеся обломки. Теперь же Меклорд, похоже, поймал самого мелкого гарганта своим супер-хватай-швырялом и поднял его над землей. Машина кренилась набок, исступленно – и довольно комично – брыкаясь ногами, а невероятно мощный луч захвата смеялся в лицо гравитации планеты.

А потом Уфтхак осознал, в каком направлении движется гаргант, и все стало малость менее потешно.

– Валим с башки! – взревел он, оттаскивая Могрота от окна. Спустя мгновение свет заходящего солнца что-то заслонило. МекаГаргант бросил свою добычу прямиком в свежий трофей Уфтхака.

Силовые поля юдишек временами оказывались весьма выдающимися, а те, что стояли на этом гарганте, до сих пор выглядели дельными, однако даже их прочность имела свои пределы. Кроме того, Уфтхак допускал, что как-то могли повлиять и те трещины, которые оставила на синих светящихся штуках палкобомба Могрота. Мелкий гаргант, запущенный супер-хватай-швырялом, определенно был перебором.

Тем не менее, большой гаргант юдишек имел существенную массу, а какие-то стабилизирующие его хреновины, должно быть, все еще работали. Когда раздался оглушительный грохот столкновения двух металлических чудовищ, и ему прямо в грудь угодило приблизительно четыреста тонн тщательно спроектированной боевой машины, он всего лишь покачнулся. На мгновение Уфтхаку, который мрачно держался за все что можно, подумалось, что с ними и впрямь все будет в порядке.

Затем они качнулись еще чуть дальше, миновав точку опрокидывания, и отклонение стало приобретать все более и более выраженный характер. Самый могучий защитник города юдишек начал тяжело заваливаться назад.

Аномалия

Искры жизни на этой планете были так слабы и немногочисленны, и это создавало проблему.

Для подлинного завершения великого труда Гаврака Даэлина, как обычно и бывает со всеми великими трудами, требовалось множество вещей. Подавляющее большинство из них он сумел изыскать – либо просто благодаря изобретательности, либо же при помощи связей своего «покровителя». Тем не менее, кое для чего не существовало коротких путей и легких решений.

Одной из этих вещей была жизнь.

Жизнь открывала путь к столь многому. Гаврак Даэлин не придавал жизни особой ценности – в сущности, он презирал все ее проявления, кроме себя самого – однако в ее значимости сомневаться не приходилось. Жизнь являлась средством оплаты, ключом, способным отпереть те двери, которые иначе бы остались накрепко закрыты. Жизнь можно было обменивать и продавать – хотя, как хорошо знал Гаврак Даэлин, лишь наиболее глупые или отчаявшиеся обменивают и продают свою собственную – и искушенный делец получал так редчайшие и лучшие средства и возможности.

Но не вся жизнь была равноценна.

В некоторых, чей дух был полон жизни и энергии, искра проявлялась сильно, часто пульсируя и ярко горя. В других она пряталась и мерцала, придавленная гнетом горя, безысходности и боли. Из первых получалась превосходная плата, из вторых – куда хуже. И при этом на Гефесто вторых было намного больше, чем первых.

Это был не сверкающий самоцвет Империума, не защищенный протекторат, где хотя бы некоторые из подданных медленно умирающей власти Ложного Императора обладали некоторой безопасностью и роскошью – не Ультрамар или Ворлезе. Гефесто представлял собой мир-кузницу, и большинство из его обитателей являлись сервиторами или техно-трэллами. Сервиторы – чернорабочие с прочищенными мозгами, повинующиеся лишь простейшим программам – были практически бесполезны для Гаврака Даэлина. У них присутствовал пульс и определенная форма жизни, но их дух разорвало на части тем самым процессом, который сделал их теми, кем они были теперь.

Техно-трэллы… ну, они хотя бы в полной мере являлись людьми – если не телом, то разумом. У них были надежды и мечты, страхи и отчаянные желания, и все это наделяло их искрой, которой не хватало их безмозглым товарищам. Тут и там в их рядах ярко светились жизнь и непокорство своему жалкому уделу. Впрочем, это встречалось удручающе редко. По большей части их души были изнурены тяготами бытия, выполнением непосильной грязной работы на службе тем, кто считал их лишь немногим лучше животных. Даже самый нижний из адептов Адептус Механикус мог подняться выше предела мечтаний техно-трэлла. Единственное, чего оставалось ждать рабочим Гефесто – так это смерти.

Хотя бы с этим Гаврак Даэлин мог им помочь. Он мог подтолкнуть их в объятия смерти раньше, чем они бы там оказались в ином случае, и их путь туда наверняка послужил бы более значимой цели, чем тот несущественный и незаметный вклад, который они вносили в планы своих безразличных хозяев. Они бы даже в некотором роде продолжили жить, пусть эта жизнь, скорее всего, им бы и не понравилась. Однако они стали бы критично-важным элементом его великого труда, хоть его и раздражало думать о них в таком качестве.

Трудность заключалась в том, что ему требовалось много. Их души имели невысокую ценность; это были жалкие крохи, так что качество приходилось восполнять количеством. Однако даже на мире-кузнице – даже на мире-кузнице, атакуемом орками – был предел того, сколько чернорабочих может исчезнуть, пока где-то кто-то не осознает, что возникла проблема. Империум одержим отчетами и цифрами, выделив под это целую ветвь своей власти, и Адептус Механикус отличались не меньшей точностью и конкретикой. Должен был существовать порог допустимых потерь, до которого не станут задавать никаких вопросов, исходя из предположения, что это естественная убыль взимает свою плату с перегруженного и недоедающего поголовья рабочих, имеющих ограниченный доступ к медицинским учреждениям. Тем не менее, подобные пороги устанавливаются на основе практического опыта и прогнозов, а его деятельность могла вывести потери за эти рамки. Далее последовало бы расследование, и хотя Гаврака Даэлина крайне мало страшили его непосредственные результаты, любая нештатная ситуация могла стать катализатором, из-за которого факторы все сильнее и сильнее выходили бы из-под его контроля.

Протянув руку, он обхватил ей лицо человека и повертел туда-сюда, изучая глаза того. Мужчина – немытый экземпляр с длинными всклокоченными коричневыми волосами, в которых уже появились седые пряди, хотя Даэлину он и казался относительно молодым – уставился на него оцепенелыми провалами. Человек потерял дар речи и стал послушен не потому, что испытывал трепет перед мощью Гаврака Даэлина, или ужас от его вида. Он потерял дар речи и стал послушен попросту потому, что достиг предела своих способностей к сколько-либо осмысленному реагированию. Его дух был сломлен; он бы согласился на все, что бы с ним не происходило, чего бы от него ни потребовали – его номинальные повелители, Гаврак Даэлин, или же еще кто угодно, проявивший достаточную властность.

Мужчина входил в группу из шестерых людей – все одинаково оборваны, все с одинаковым отупением на лице, все похищены во время работы, в пути или из койки. Никто из них не был знаком друг с другом, поскольку Гаврак Даэлин не собирался позволять своим приспешникам идти на риск и захватывать техно-трэллов отрядами. В краткосрочной перспективе было бы несложно одолеть и похитить рабочую бригаду. Однако в долгосрочной перспективе это могло стать губительно, так как даже глупцы из Империума, подсчитывавшие всё и не понимавшие ничего, обратили бы внимание на исчезновение целой рабочей бригады. Один человек может незаметно погибнуть или забрести в недра мира-кузницы, где и встретить свой конец – весьма вероятно, страшным и неприятным образом, но, возможно, хотя бы более по собственной воле, чем при смерти от истощения. Группу же людей, отправленных вместе выполнить задачу, вряд ли постигнет одна и та же участь, при которой их будет нельзя найти, и подобное совпадение привлечет нежелательные взгляды.

Гаврак Даэлин всегда планировал на дальнюю перспективу. Выстрой стратегию, используя всю доступную информацию. Реализуй стратегию, адаптируя ее при необходимости. Порой события невозможно предсказать, а порой стратегию нужно обновлять крайне оперативно и на основе минимума данных, но изначальная стратегия должна быть здравой. Действовать, не зная своей конечной точки и пути к ней – поведение глупца.

– Поместите их к остальным, – велел он своим приспешникам, отходя в сторону. Посохи тех вновь с треском ожили, и оружие окутала неистовая энергия, способная сразить человека одним ударом, однако пускать ее в ход не было нужды. Принимая свой новый жизненный удел без жалоб и вопросов, пойманные техно-трэллы поплелись вперед, где до этого находилась внушительная фигура Гаврака Даэлина. В этом плане отсутствие у них силы духа было полезно, но его выводило из себя то, сколь мало добавило их появление к имевшимся у него ресурсам.

Он потянулся в ноосферу, с небрежной легкостью проскальзывая между средств защиты. «Покровитель» снабдил Гаврака Даэлина кодами доступа, которые тот принял, выказав почтение, и тут же сбросил со счетов. С подобными кодами он сумел бы попасть лишь туда, куда хотел покровитель, и они, несомненно, оставили бы следы, которые покровитель смог бы отследить и посмотреть, где он бывал и что делал. Разумеется, он пускал эти коды в ход то тут, то там – не поступай он так, это бы вызвало подозрения – но для настоящей работы опирался на собственные способности.

Он плыл в океанах кода, легко скользя и следя за тем, чтобы не оставлять после себя никаких следов. Многие из его сородичей не поняли бы подобной утонченности, поскольку они имели дело только с камнем и металлом, кровью и смертью, громом выстрелов и криками раненых. Они не рассматривали ноосферу как возможное поле боя, столь же заполненное ловушками и опасностями, как и любой заминированный подход, сужение местности или простреливаемая зона – и само собой, когда-то он был так же слеп. Понадобились учителя из Нового Механикума, которые открыли Гавраку Даэлину глаза на весь потенциал этого мира и показали, как перемещаться в нем и манипулировать им так, чтобы никто не узнал о его присутствии – по крайней мере, до тех пор, пока его замыслы не приносили плоды. К тому моменту, когда он показывался, всегда было уже слишком поздно.

Он позволил своим чувствам раскрыться, впитывая поток информации, который вверг бы более слабый ум в состояние кататонического шока. Он увидел сообщения об ущербе и перещелкиваемые, постоянно возрастающие цифры раненых и погибших среди защитников. Мимоходом прошелся по содержимому арсеналов и отчетам о показателях ферм пищепродуктов. А под всем ощущалось мощное, размеренное биение сердца Узла Примус, подпитываемого постоянной силой вулкана, на котором тот был возведен – силы, обуздываемой и сдерживаемой древним чудом из Темной Эпохи Технологий.

Вспыхнул тревожный сигнал, и Гаврак Даэлин вызвал соответствующие данные. Это была тактическая сводка об идущей снаружи битве, а тревога носила наивысший приоритет из всех, что существовали у Адептус Механикус.

Увиденное заставило его сжать кулаки в бессильной ярости.

«Люкс Аннигилатус», грозный титан класса «Полководец» – и, в сущности, вся его боевая группа – был повержен орками. Пока он скрывался в чреве Узла Примус, убийца «Пылающего молота» оказался убит и сам. Не им; не его творением; не так, как он планировал; не так, как он клялся богам. «Люкс Аннигилатус» не был разорван на части в качестве жестокой мести за гибель древнего демонического титана, за благополучием которого он надзирал тысячи лет. Нет, его – Гаврак Даэлин просмотрел отчеты, пытаясь осмыслить то, чего не могли понять сами Адептус Механикус – захватили орки, убили экипаж, а потом… потом посредством какой-то тяговой технологии в него бросили «Пса войны»?

Это было унизительно. У него украли отмщение эти зеленокожие звери, которые ничего не понимали. Они не ценили искусство ведения войны; они полагались не на тактику и безжалостную эффективность, а сугубо на численность и истощение противника. И все же они как-то сумели сделать это – то, чего ему и его братьям так и не удалось добиться за время кампании в Тиремских Звездах.

Гаврак Даэлин указал на ближайшего из своих приспешников – бледного человека с ореолом колышущихся дендритов.

– Ты, – произнес он. – Подойди.

Человек послушно приблизился к нему. Как предполагал Гаврак Даэлин, когда-то он являлся адептом невысокого уровня, пока некий момент просветления не открыл его разум величию Хаоса. Теперь он уже не служил своим прежним хозяевам, вычеркнув себя из их записей при помощи знаний, которые Адептус Механикус в своем безрассудстве считали еретическими и запретными. Кем бы ни был этот человек, какую бы должность ни занимал, какому бы техножрецу ни прислуживал, данных об этом более не существовало в базах Узла Примус, а это означало, что для всех здесь не существовало и его самого. Ныне он перемещался в тени, служа истинным богам под самым носом у тех, кому некогда повиновался.

Гаврак Даэлин подался вперед и сомкнул свои могучие руки на горле культиста. Человек вскинул собственные руки, схватив Гаврака Даэлина за запястья, но его усилия были жалки в своей тщетности. Доступ кислорода постепенно, один выверенный миллиметр за другим, перекрывался – достаточно медленно, чтобы им по-настоящему овладела паника. Раскачивавшиеся вокруг головы человека дендриты заискрились от энергии, но разряд эмпато-резонансных катушек растекся по броне Гаврака Даэлина, не причинив вреда и совершенно не создав тому проблем.

У культиста уже совсем не осталось воздуха; его рот был открыт, но это ничем не помогало. Гаврак Даэлин продолжал давить все сильнее и сильнее, давая человеку понять, что мог бы прикончить его в любой момент, но предпочел этого не делать.

Человек обмяк – несмотря на аккуратность Гаврака Даэлина, в конечном итоге оказалась пережата сонная артерия, и кровь перестала поступать к мозгу. Гаврак Даэлин выждал еще несколько секунд, после чего одной рукой приподнял человека над землей и швырнул вниз. Металлических пластин, тут и там приделанных к черепу культиста, было недостаточно, чтобы уберечь его, и содержимое разбрызгалось по полу.

Гаврак Даэлин сделал вдох, утихомиривая биение своих сердец и отгоняя красноту, возникшую по краям зрения. Прочие культисты настороженно разглядывали его. Ни один из них не осмелился бы воспротивиться ему, но также мало кто стал бы ему теперь доверять. Он появился здесь как чужак – да, как уважаемый и почтенный чужак, но все же чужак. Он наставлял их в великолепном труде, позволил им разделить с ним его замысел, и тем самым купил их повиновение и услуги, ибо сила, равно как и жизнь, является средством оплаты. Впрочем, слепая преданность не доставляла ему удовольствия. Он находился не в собственной кузнице на Саруме, где его слово являлось неоспоримым законом.

Ему не дали воздать месть. Он был готов смириться с этим и по мере возможностей удовольствоваться тем фактом, что «Пылающий молот» отомщен, пусть даже и не его рукой. Это само по себе являлось победой, в некотором роде. У него оставалась на Гефесто и другая работа, и коль скоро более не требовалось отвлекаться на сокрушение «Люкс Аннигилатус» с его товарищами, эта работа упростилась на один этап. Адаптируй стратегию соответственно ходу событий. Однако все еще требовалось обратить внимание на образец таинственной технологии, который сейчас вытягивал из самого вулкана энергию для питания всего узла.

Он еще раз полностью открылся ноосфере, изо всех сил стараясь не обращать внимания на уколы зависти, вызываемые отчаянными сигналами тревоги из-за гибели боевой группы титанов. Окинув тактические сводки максимально обобщенным взглядом, он удовлетворился тем, что узлу не грозил захват прямо сейчас. При необходимости Верховный Совет мог изменить частоту генераторов пустотных щитов узла таким образом, что преодолеть их не смогла бы даже орочья пехота. Они не смогли бы придерживаться подобной тактики долго – несмотря на практически неисчерпаемый источник энергии, при работе в таком режиме генераторы, скорее всего, сгорели бы уже через несколько часов – однако это должно было дать Гавраку Даэлину достаточно времени, чтобы сделать все, что нужно.

Он уже был готов снова закрыться, выйти из ноосферы, пока какая-нибудь рыскающая защитная программа или чрезмерно пытливый техноадепт не обнаружили его присутствия, несмотря на принятые предосторожности, и в этот момент ощутил нечто, заставившее его помедлить.

Ноосферу Узла Примус обыскивала еще одна сущность – примерно как и сам Гаврак Даэлин, однако она вела себя совершенно иначе, нежели он, и, по правде говоря, нежели все, с чем ему доводилось сталкиваться прежде. В ее действиях отсутствовала целеустремленность Адептус Механикус, ведущих поиски необходимых данных. Это была не пассивная контролирующая система и не активная программа, охотящаяся за угрозами безопасности. У нее не имелось направленности или видимой цели. Она искала вслепую и настолько наощупь, что, как он подозревал, ее бы не заметил никто, кроме него. В ее движениях не просматривалось явного ритма или мотивов.

В сущности, ее поведение было несколько… хаотично.

Гаврак Даэлин осторожно потянулся к ней. Это было непонятное и непредвиденное развитие событий. Оно потенциально могло повлиять на его планы, как и все непонятное и непредвиденное, но сверх того приходилось признать, что он заинтригован. Что же это такое, способное проникнуть в ноосферу Узла Примус, но как будто не знающее, зачем оно это сделало?

Однако он был начеку, поскольку любопытство не стоило его жизни, а кто знает, на что способно это неизвестное?

Оно отступило, отпрянув при его приближении, прежде чем он успел вплотную проанализировать его кодовую структуру – как следует понять, что это может быть. Он поколебался, а затем пустился в погоню, стараясь касаться легко, словно перышко, но сущность постоянно, постоянно ускользала от него. Гаврак Даэлин не собирался браться за дело без оглядки, слепо бросаться в средоточие кода, иначе оно могло обратиться против него и с неожиданной яростью уничтожить, поэтому он мог лишь преследовать, пока оно запутывалось все сильнее. Он уже загнал сущность в угол в ответвлении одного из каналов ноосферы Узла Примус и приближался к ней с жадностью, но сохраняя бдительность. Теперь ей было некуда деваться, не осталось маршрутов, чтобы перенести свое ядро мимо него, так что она могла в конце концов развернуться, будто прижатый к стене зверь.

Она исчезла.

Оторопев на миг, он просканировал окружающее его море кода, будто она могла снова возникнуть в любой момент. Он угодил в западню? На него сейчас набросится нечто, заражающее и поглощающее ноосферный образ, как он сам проделывал с другими множество раз?

Ничего подобного не произошло. Сущность отступала в системе так далеко, как только могла, а затем пропала. Это могло означать лишь одно: у нее имелся материальный источник, изначальная точка, в которую она вернулась и полностью отключилась от ноосферы. Примитивная форма самозащиты от кажущейся угрозы, однако эффективная.

По крайней мере, была бы таковой, не сумей Гаврак Даэлин определить место и соотнести его со схемой Узла Примус. Он выследит эту загадку, и в материальном мире от него будет существенно сложнее сбежать или скрыться, чем в ноосфере.

Надев свою рясу в алых и полуночных тонах, он накинул капюшон. Это бы никак не уберегло его в случае реального выяснения, кто он и откуда, однако Адептус Механикус можно было легко одурачить, просто демонстрируя верные символы и цвета. Оказавшись в их стенах, подавай правильные сигналы, и большинство сочтет тебя местным. Разумеется, способствовала и разница во внешности высокопоставленных техножрецов. А еще помогало то, что он мог манипулировать ноосферой и скрывать свое существование от сенсоров и даже бионики, если ее обладатели и сами были подключены к ноосфере. Гаврак Даэлин не сумел бы пройти по залам Администратума или Муниторума, не встретив вопросов, но здесь…

Да, риск имелся. К тому же это предприятие действительно не являлось строго необходимым для завершения работы. Он говорил себе, что не знает этого наверняка и что отследить эту аномалию важно, чтобы в последнюю минуту не возникло неожиданных помех плану. Говорил, что нет смысла полностью сосредотачивать свое внимание на источнике энергии Механикус, коль скоро в пределах досягаемости может находиться еще нечто ценное – нечто такое, что он мог бы заполучить.

Однако в конечном итоге он был заинтригован. А Гаврак Даэлин, взвешивавший все до мелочей и выстраивавший стратегии с учетом всех предсказуемых переменных, уже много тысяч лет не бывал заинтригован.

+++013+++

Оркам предстояло платить за каждый ярд кровью. Секутор Митранда поклялся в этом в самом начале обороны Узла Примус и позаботился о том, чтобы так и произошло.

Увы, но для орков это, похоже, не представляло проблемы, и что еще хуже – у них вполне хватало крови, чтобы удовлетворить даже самые ненасытные запросы защитников. Они прибывали с орбиты тысячами, и каждый из них был воином. У Гефесто имелись свои солдаты, одни из лучших во всем Адептус Механикус, однако за орками была численность – или, как минимум, численность в значимых аспектах. Возможно, Гефесто и мог бы превзойти захватчиков количеством сил, но Митранда сознавал, что вооружить техно-трэллов и выставить их против ксеносов – тактика отчаяния. Техно-трэллы бы легко гибли, быстро впадали в панику и мешали быстрому развертыванию и маневрированию более обученных войск. К тому же, они не обладали тактическим мышлением, чтобы реагировать на удачно подвернувшиеся возможности, а лишь ловя такие возможности и пользуясь ими, еще можно было спасти Узел Примус.

Измором и грубой силой эту войну было не выиграть – во всяком случае, обитателям Гефесто. Хирургически-точными ударами – возможно.

Митранда переместился к жилым блокам для рабочих на восточном фронте, вражеского главнокомандующего, если таковой имелся у орков. С точки зрения статистики, здесь было наиболее вероятно встретить подобного противника, поскольку после того, как Митранда воспользовался огнем Гефесто и испепелил авангард наступления на юго-востоке, атака велась максимально интенсивно именно тут.

Или, по крайней мере, так было, пока оркам каким-то образом не удалось телепортировать боевую машину совершенно колоссальных размеров между очистных сооружений прямо к югу от Узла Примус. Славная группа «Люкс Аннигилатус» уже атаковала машину и, похоже, брала верх, несмотря на устрашающие габариты и вооружение той, поэтому Митранда был вполне уверен, что его присутствие там не требуется. Он обнаружил здесь приоритетную цель и намеревался устранить ее.

Жилые блоки поспешно эвакуировали, как только начали падать первые бомбы, выпущенные артиллерией ксеносов – фугасные снаряды, крайне сильно различавшиеся по эффективности, но оставлявшие от плотно расположенных кварталов неприятно асимметричные руины из расколотого рокрита, среди которых порой одиноко возвышались уцелевшие здания. Орочьи пехотные силы сейчас продвигались по широким магистралям строго на запад, так что заходящее солнце находилось прямо у них за спиной. Импровизированные дорожные заграждения из мусора и брошенных гражданских машин они либо сносили в сторону, либо попросту перелезали, не обращая внимания – кровожадные ксеносы рвались вперед в поисках врагов. Идти за этим им оставалось уже недолго: в засаде ждало два полных отделения катафронов-разрушителей, а также полдюжины Сидонийских Драгунов, чьи вечнодвижущиеся «Железные иноходцы» перебегали с места на место вперед-назад в ожидании подходящего момента, чтобы перейти в наступление и сокрушить строй орков – насколько данный термин был применим к недисциплинированным бандам ксеносов – нарушенный огнем тяжелого вооружения.

Впрочем, Митранды с ними не было. Тот обратил внимание, что орки, похоже, искали лишь непосредственные угрозы: видимого врага, которого можно обстрелять или атаковать. Их представления о скрытности и маскировке были ограничены, и потому по мере продвижения они не делили жилые блоки на квадраты для прочесывания и зачистки, как поступила бы хорошо организованная армия. Это позволяло заманить их в ловушку.

<Всем подразделениям, ожидать моего сигнала,> – передал Митранда. Он прятался за разбитыми окнами жилых апартаментов на третьем этаже, наблюдая за мерзкими оркоидами, двигавшимися внизу мимо него в темпе, который в их исполнении выглядел почти расслабленным, однако на самом деле был неожиданно быстрым. Судя по всему, они могли держать его более-менее неограниченно долго, и Митранда высчитал, что эти орки, скорее всего, без особого напряжения сумели бы загнать неусовершенствованного человека. Да, ксеносы были отвратительными чудовищами, но это не значило, что их выносливость недостойна признания. Похоже, за счет одной лишь биологии они приобрели такую специализацию, для достижения которой Адептус Механикус требовались имплантаты и бионика…

… а импланты и бионика суть символы преданности Богу-Машине, торопливо мысленно добавил Митранда, являющиеся одновременно великой честью и проявлением смирения. Они существуют, дабы исправлять, улучшать и совершенствовать слабую плоть. Угодные Омниссии превосходят эту ксеномерзость, и вот-вот продемонстрируют это.

Перед началом атаки он еще раз просканировал ноосферу. Выскочило сообщение повышенной важности, исходящее от альфы авангарда Гамма-22 и уведомлявшее силы Гефесто, что в ходе недавнего боя две группы орков начали сражаться друг с другом. Похоже было, что особенно ярко разодетые зеленокожие из атакующей армии по незначительному поводу нападают на своих более невзрачных сородичей. Альфа Сакс предлагал дополнить тактические данные информацией, что если войска Гефесто будут обстреливать подразделения орков так, будто огонь ведет другое подразделение, атакующие могут снова вступить в схватки между собой.

Митранда поставил на уведомлении пометку об одобрении и разослал его всем командирам подразделений. Подобное происшествие еще раз доказывало неполноценность ксеносов в сравнении с великолепной гармоничностью Адептус Механикус, где все исполняли свои роли, словно шестеренки хорошо смазанной машины. Он с гордостью посмотрел на полностью укомплектованное подразделение из десяти электрожрецов-фульгуритов, каждый из которых был готов беспрекословно служить Омниссии. Митранда лично отобрал их для атаки, невзирая на протесты их собратьев-корпускариев. Разумеется, он не мог взять и тех, и других одновременно. Они слишком ожесточенно расходились в теологических воззрениях на Движущую Силу, чтобы можно было рассчитывать на их взаимную поддержку, когда они оказывались в рядом друг с другом.

<У нас не будет возможности включить данную тактику в план на этот бой,> – сообщил Митранда сопровождавшим его электрожрецам, непосредственно дополняя только что отправленную им передачу тактических данных. Он оглядел ксеносов внизу. Фульгуриты не могли этого сделать: их природные глаза уже давно вытекли из-за той силы, которую они пропускали через себя, а в электронной замене они не нуждались, поскольку ощущали всех живых существ в виде призрачных электрических образов. Тем не менее, они не сумели бы рассмотреть более тонких различий, а Митранда видел, что все эти орки относились к одному типу, поскольку это было несложно определить по их тускло-коричневой и черной одежде. Достичь своей цели здесь предстояло при помощи воинского умения, а не уловки, в результате которой ксеносы начали бы драться между собой.

Вот и он: тот орк, которого Митранда идентифицировал как наиболее вероятного кандидата на роль верховного командующего по пикт-трансляциям с дозорных сервочерепов. Он был огромен, существенно крупнее даже других находившихся рядом орков, похожих на элиту, и облачен в металлический доспех толщиной, должно быть, в шесть дюймов, покрытый шкурой какого-то крупного животного и украшенный костями и черепами то ли побежденных врагов, то ли бывшей еды – а может статься, это было одно и то же. На его левую лапу была надета тяжелая силовая клешня, больше похожая на увеличенную серворуку, а в правой он держал баллистическое оружие, в ствол которого, как показалось Митранде, вполне могла бы поместиться его голова. Еще один массивный рогатый череп исполнял одновременно функцию шлема и забрала – хотя скорее для внешнего эффекта, а не в силу реальных защитных свойств кости.

Впрочем, еще большее впечатление, чем сам орк, производило его средство передвижения.

Это было самое большое живое существо из всех, что когда-либо видел Митранда, исключая биотитанов флота-улья Нага. Оно шло на четырех ногах, имело темно-зеленую окраску и было покрыто чешуей, словно рептилия. Чудовищная голова обладала острыми зубами, часть из которых в длину почти достигала роста взрослого человека; из нижней челюсти выдавалась пара бивней, изогнутых сперва наружу, а затем вовнутрь; между крошечных и полных ярости красных глаз торчал один рог. Верхнюю часть тела прикрывали пластины брони, дополнявшие защиту, которую созданию давала собственная чешуя, а ноги были толщиной с несущую колонну третьей категории по стандартам Империума.

На спине существа располагался паланкин, судя по всему, представлявший собой просто грубо сваренную вместе пару корпусов трофейных «Химер» с отрезанными крышами: как-никак, иначе монструозному орку внутри пришлось бы сложиться вдвое, чтобы поместиться в такой объем. Бортовые лазганы, разумеется, сняли – похоже, зеленокожие то ли не понимали, то ли попросту гнушались лазерных технологий, хотя у них и имелось мощное энергетическое оружие собственной дьявольской конструкции – и вместо них установили два орудия, выглядевшие как орочий эквивалент тяжелых стабберов. Орка-командира окружало восемь других, каждый из которых был крупнее среднестатистических замеченных экземпляров и носил броню, схожую с доспехом командующего, хоть и не с таким количеством демонстративных украшений. Присутствовала и еще пара орков заметно меньшего размера: это, вероятно, были погонщики зверя. Митранда сбросил их со счетов как цели, имеющие низкий приоритет.

Это предприятие было сопряжено с немалым риском, и шансы на успех равнялись шансам на провал. Тем не менее, Митранда просчитал возможные результаты и пришел к выводу, что потенциальные плюсы перевешивают потенциальные минусы. Пусть правило работало и не так надежно, как в боях с тиранидской угрозой, но было известно, что устранение командира – почти всегда это самый крупный орк – с поля боя оказывает разрушительный эффект на армию зеленокожих. В отличие от тиранидов, у которых большие существа, похоже, напрямую управляли менее крупными и сложными, в случае орков имперские тактики замечали, что непосредственные подчиненные командира начинают драться за главенствующую позицию.

В данном случае детали не имели значения. Учитывая недавно возникшие трения между как будто соперничающими фракциями орков, устранение высокопоставленного командующего могло пойти силам Гефесто лишь на пользу.

<По моему сигналу,> – выдохнул Митранда, в силу привычки кантируя практически неслышимо, несмотря на тот факт, что орки очень вряд ли смогли бы его услышать, и никто из них уж точно не сумел бы распознать в звуке разновидность речи. Массивное создание приближалось, паланкин раскачивался из стороны в сторону. Орки наверху издавали воинственные вопли, а те, что находились вокруг лап чудовища, разбегались с его дороги. При этом они неистово хохотали, словно возможность оказаться раздавленными почему-то представлялась им забавной. Воистину, образ мышления этих ксеносов не поддавался пониманию.

<Слава Омниссии, щедрейшему Повелителю Движущей Силы,> – как один, пробормотали фульгуриты. Вокруг Митранды руки сжали посохи-электропийцы, послышалось тихое потрескивание электричества и запахло озоном – пришли в действие плененные молнии защитных вольтагейстных полей.

Орочий зверь поравнялся с ними.

<Сигнал,> – произнес Митранда. Выбив ударом ноги остававшиеся в окне осколки плексигласа, он шагнул на наружный подоконник и прыгнул в пустоту.

Благодаря усиленным бионическим ногам он преодолел провал, который ни за что не удалось бы перескочить полностью состоящему из плоти человеку, и как только его когтистые металлические ступни оказались на краю паланкина и для максимальной устойчивости закрепились там магнитными захватами, омниссианский топор описал серебристую дугу, обрушившись на одного из орков в тяжелой броне и расколов тому череп ровно пополам. Благословенное оружие рассекло плоть, кость и металл и остановилось на середине груди орка.

Где и застряло.

Остальные орки тут же среагировали и уже разворачивались, наводя свое оружие, когда фульгуриты, совершившие прыжок с помощью Движущей Силы, которой поклонялись, покрыли ту же дистанцию и приземлились среди них, издавая бинарные боевые кличи. Поющие избранники Бога-Машины сошлись лицом к лицу с бронированной грубой силой элитных орочьих воинов, и через мгновение началась битва – сокрушительная битва в ограниченном пространстве.

Продолжая держаться за рукоять своего топора, Митранда сделал кувырок через тело орка, в котором засело оружие, и вонзил когти левой ноги в лицо еще одному зеленокожему. Тварь взвыла от боли и ярости и вскинула левую руку, пытаясь сбросить Митранду. Секутор вцепился в эту конечность своей правой ногой, а затем при помощи третьей руки несколько раз выстрелил в упор из волкитного разрядника в грудь противника. Высокоэнергетические импульсы расплавили примитивную броню орка и испарили плоть до самого позвоночника, но существо удивительным образом никак не желало умирать.

Оно навело свое оружие дальнего боя туда, где, по его мнению, должен был находиться Митранда, хотя левая нога того и заслоняла ему обзор. Лоток подачи боеприпасов заработал, и тонко отлаженные сенсоры Митранды уловили гудение готовой к стрельбе пушки. Разжав захват ноги на лице орка, он вцепился в дальнобойное оружие, отводя то вбок. Орк вдавил спуск, и очередь пуль ушла в стену здания, откуда только что прыгнул Митранда. По лицу орка, которое теперь оказалось на виду, текла кровь из порезов от впившихся когтей Митранды.

Митранда еще раз дернул за свой омниссианский топор и вырвал тот из тела первого орка позади себя, при этом так и продолжая держаться ногами за обе руки второго орка. Как только оружие оказалось на свободе, секутор вскинул его над головой и снова нанес удар с двух рук, с размаху раскроив череп орка надвое. Этот орк завалился назад с большей готовностью – возможно, отчасти потому, что у него отсутствовала большая часть грудины – и Митранда опрокинул его на изъеденный коррозией пол «Химеры». Выкованный ксеносами доспех с громким лязгом ударился об имперскую броню. Первый орк наконец-то тоже утратил вертикальное положение и столь же громко упал.

Присев на своем противнике, Митранда помедлил долю секунды, оценивая идущий вокруг бой.

Он записал на свой счет двух врагов. Еще один поджарился внутри доспеха, когда на нем сошлись вольтагейстные поля трех электрожрецов. Из пятерых оставшихся двое теряли жизненную энергию под ударами посохов-электропийц фульгуритов. Трое других, напротив, успешно отбились – двух фульгуритов на середине прыжка охватило пламя, и горящие электрожрецы с криками свалились с бока громадного зверя, на котором они все сейчас находились, но их тут же расчленила орда внизу. Одна жрица, изрешеченная пулями, истекала кровью на полу, а еще двух орки раздавили или забили насмерть примитивными, но чрезвычайно эффективными силовыми кулаками.

Командир орков, стоявший на краю паланкина ближе к голове животного, еще не вступал в бой за те 5,37 секунд, что прошли с момента начала атаки Митранды. Секутор распрямился во весь рост, намереваясь преодолеть разделявшие их 14,1 фута, но прежде чем он успел это сделать, орк пролаял что-то, странным образом походившее на смешок, и хлопнул по спине менее крупного орка рядом с собой.

Орк, которого он ударил, был одним из тех, кого Митранда ранее пренебрежительно расценил как неприоритетного противника. Разумеется, с ним тоже требовалось разобраться – в отличие от людей, каждый орк представлял собой потенциальную угрозу – однако Митранда счел, что это может подождать до тех пор, пока командующий и его элитные телохранители не будут мертвы. Тем не менее, некий инстинкт, выходивший за пределы продвинутых боевых программ Митранды, которые были точно отлажены за более чем три сотни сражений, где тот лично принимал участие, а также дополнены информацией из тактических сводок о тысячах других, предупредил секутора о том, что что-то не так. Вместо того, чтобы броситься на командира орков или вскинуть свой волкитный разрядник для выстрела, Митранда метнулся влево, на тело первого убитого им орка.

Рот мелкого орка раскрылся до неприличия широко, и на клыках на мгновение заиграл зеленовато-белое свечение, исходящее из глотки. Затем свет хлынул наружу, и орочий псайкер изрыгнул волну энергии, которая прокатилась по всему паланкину, накрыв разом и зеленокожих, и электрожрецов-фульгуритов. Митранда, на миг оцепеневший от шока, увидел, как омерзительные силы глумятся над вольтагейстными полями, а металл, мускулы и кости распадаются на составляющие. Еще трое преданных последователей Движущей Силы превратились в вопящие комки растекшейся плоти, сплавленные с металлическим полом, хотя у двух орков, с которыми они вели бой, дела обстояли немногим лучше.

Командир орков атаковал.

Он шагнул вперед и попросту смахнул своей силовой клешней одного из двух оставшихся электрожрецов, от чего тот с криком слетел с огромного зверя, на котором они ехали. Существо, похоже, совершенно не тревожила происходившая на его спине схватка, и оно продолжало размеренно, враскачку идти вперед. Другая фульгуритка замахнулась на громадного орка своим посохом-электропийцей и попала в цель. Раздался короткий треск – благословенное оружие сполна хлебнуло Движущей Силы из доспеха орка и, несомненно, из его тела тоже, но огромный ксенос не обратил на это особого внимания. Прежде чем воительница Бога-Машины смогла сделать что-то сверх вытягивания малой толики мощи орка, тот дернул своим черепом вперед и просто ударил им электрожрицу с такой силой, что ее голова разлетелась красными обломками. Это мгновенно убило ее, и она рухнула на металлический пол. Затем чудовище устремило свой злобный взгляд на Митранду.

Движения орка не отличались особой быстротой, особенно с точки зрения секутора, обладавшего продвинутыми оптическими усовершенствованиями и самым изощренным в боевом анализе мозгом из имевшихся у Адептус Механикус, однако это компенсировалось звериной экономностью перемещений. Кроме того, в плане грубой силы он существенно превосходил даже усовершенствованное тело Митранды.

Тем не менее, секутор перешел в наступление. В конце концов, именно ради этого он и устроил засаду. Кроме того, если он окажется рядом с чудовищем, псайкер зеленокожих может не решиться на еще одну атаку… впрочем, поскольку речь шла об орках, это было совершенно не точно.

Даже после того, как прочие участники схватки погибли или исчезли, паланкин все еще был сравнительно тесен для боя – в силу огромных размеров противника Митранды. Руководствуясь инстинктами, орк переместился к центру пары корпусов «Химер», так что вне его досягаемости для Митранды оставалось всего по три фута с каждой стороны и лишь немногим больше спереди и сзади. Несомненно, мало для более быстрого бойца с меньшими габаритами, выставленного против могучего и тяжеловесного оппонента.  Пытаться измотать врага, провоцируя того на размашистые удары сплеча, было слишком рискованно.

Единственным вариантом оставалось атаковать в лоб и убить его быстро и наверняка.

Пока они сближались, Митранда трижды выстрелил из своего волкитного разрядника, после чего поднырнул под силовую клешню орка и полоснул по левому боку противника омниссианским топором. Оружие рассекло броню орка, и Митранда почувствовал, как оно вгрызлось в плоть, но для того, чтобы свалить столь грозного оппонента, потребовалось бы еще много таких попаданий, а Митранда не решался вкладываться в более сильные удары, чтобы не…

То, как правая нога орка взметнулась назад и вверх, он заметил с запозданием на долю секунды и не успел избежать удара в грудь. От силы пинка он отлетел назад и врезался в орочьего псайкера.

Вгоняя третью руку в орущую пасть ошеломленного ксеноса под собой, давя на спуск и вышибая орку затылок, Митранда попытался осмыслить, что только что произошло. Вместо того, чтобы потерять равновесие после собственного замаха, командир орков преобразовал инерцию движения в удар ногой по противнику, который проскользнул ему за спину! Это был прием не животного, полагающегося исключительно на силу и свирепость. Либо зеленокожие обладали доселе неизвестной культурой обучения воинов, либо их врожденное понимание боя превосходило все выстроенные кем-либо теории. Или же – заключил Митранда, снова поднимаясь на ноги, пока командующий орков разворачивался к нему – конкретно данный орк пережил столько схваток с менее крупными и более быстрыми оппонентами, что обучился подходящим способам противодействия на личном опыте.

Ни один из этих вариантов не сулил ничего хорошего.

Орк взревел на басовой ноте, от которой как будто содрогнулся сам воздух, и с грохотом устремился вперед, пытаясь прижать Митранду к краю паланкина. Митранда прыгнул вперед, планируя перескочить через ксеноса за счет своих мощных ног, и махнул омниссианским топором сверху вниз.

Удара по затылку орка в момент пролета над ним вряд ли хватит, чтобы убить того – он расколет костяной шлем и заставит ксеноса потерять равновесие – но столкновение было точно просчитано, чтобы помочь Митранде перекувырнуться и оказаться на 4,5 фута дальше. Там секутор развернется, выстрелит и…

Орк пригнулся.

Не имея возможности усилить инерцию движения или остановить вращение вперед, начатое при взмахе топора, Митранда перекрутил сальто и тяжело приземлился лицом вниз на 4,5 фута ближе к орку, чем планировал. Вывернув нижнюю часть тела на сто восемьдесят градусов и примагнитив ступни к полу, он взметнулся вверх, уже начиная разворот, в результате которого верхняя половина должна была вновь оказаться в верном положении относительно ног, а топор – ударить по диагонали между шеей и плечом орка, однако тот находился не там, где нужно. Он был слишком близко и уже успел обернуться.

Атакующий Митранда успел развернуться всего на несколько градусов, когда протянувшаяся массивная лапа, потрескивавшая от энергии, вдавила его в бронированную грудь орка, так что он оказался спиной к врагу. Митранде удалось вскинуть свой топор и заблокировать клешню, но это ничего не дало: оружие тоже прижало к нему, а силовое поле орка начало корежить нагрудник секутора, от чего чувства того начали подавать болезненные пиковые сигналы. Орк разворачивал пушку на своей правой руке. Выстрели он из нее в Митранду в упор, того бы разрезало напополам.

Прицелившись, как мог, Митранда наугад выстрелил с третьей руки, и орк заревел от боли и ярости – ему оторвало лапу с оружием. Он бросился вниз, разевая рот и пытаясь сомкнуть челюсти на голове Митранды. Секутор ткнул волкитным разрядником вверх и вбил его орку в пасть, как уже проделал с псайкером…

Орк сжал зубы на долю секунды раньше, чем Митранда успел надавить на спуск, и третья рука того переломилась с металлическим хрустом. Перед глазами Митранды вспыхнули красные предупреждающие значки, и дело было не только в утрате конечности – оставалось всего несколько секунд до того, как непрекращающееся давление силовой клешни орка необратимо нарушило бы структурную целостность груди секутора.  

Сработали все системы тревоги до единой, и даже несмотря на разгар смертельной схватки, даже несмотря на то, что командир орков пренебрежительно выплюнул руку Митранды с волкитным разрядником, готовясь снова вгрызться в него, тот все равно впервые за десятки лет ощутил шок.

«Люкс Аннигилатус» пал.

Митранда впустую потратил микросекунду, анализируя информацию и перепроверяя, не ошибка ли это. Нет. Самый могучий из защитников Узла Примус пал – пал в буквальном смысле слова – и теперь основной наступательной группировке орков на юге почти ничего не мешало атаковать непосредственно пустотные щиты. При условии отсутствия существенных изменений в тактической обстановке узел был уже фактически потерян.

Митранда вложил все силы в две руки, сохранявшие полную функциональность, игнорируя предупреждения о том, что нагрузка на бионические суставы возросла почти до недопустимого уровня, и ему удалось на дюйм оттолкнуть древко топора, а вместе с ним и силовую клешню орка. Омниссианский топор сразу же согнулся, поскольку разрушительное поле ослабило его рукоять, однако созданного пространства как раз хватило, чтобы Митранда выскользнул из хватки орка вниз, прежде чем челюсти сошлись на его голове.

Клыки орка клацнули в воздухе, и он пошатнулся, на миг оторопев от исчезновения своего врага. Митранда быстро отступил на пару шагов. Его омниссианский топор, искореженный до полной непригодности, с лязгом упал орку под ноги, так что секутор оценил окружающую обстановку на предмет наличия оружия на замену.

Вариантов имелось крайне мало. Посохи-электропийцы не выполнили бы свое предназначение, находясь в руках не у фульгурита, а одной-двумя тупыми палками этого монстра было не свалить. Оружие других орков, как баллистическое, так и силовые клешни, похоже, являлось частью их доспехов – вдобавок, технологии оркоидов славились тем, что в силу причин, о которых до сих пор спорили магосы Империума, ими буквально не мог пользоваться никто, кроме зеленокожих. Митранда проводил изучение вооружения различных видов ксеносов, и беспорядочные нагромождения шестерней, кривошипных рычагов и прочих более загадочных деталей, почти не имевших аналогов в имперском машиностроении, означали, что оружие орков переусложнено до бесполезности.

Ну… В основном.

Митранда схватил три цилиндра, которые были пристегнуты к боку одного из орков, сраженных электрожрецами. Занявший долю секунды анализ подтвердил правильность его первоначального подозрения, и секутор крутанул верхушку примитивной гранаты, взводя ее, а затем за рукоятку метнул в командующего орков.

Атака не застала орка врасплох, и тот небрежно отмахнулся от летящей гранаты своей силовой клешней, однако при контакте с расщепляющим полем оружия взрывчатка сдетонировала. Во все стороны хлестнули осколки, и Митранда зафиксировал дополнительные сообщения о повреждениях – металлические фрагменты вошли в его тело, в том числе и в немногочисленные оставшиеся органические части. Впрочем, орку досталось хуже: силой взрыва его отбросило вбок, а потрескивающее поле, окружавшее левую руку его доспеха, с шипением отключилось из-за повреждения источника питания. Однако даже без оружия, с одной рукой и истекая кровью из обрубка правого запястья, он все еще оставался грозным противником, способным раздавить Митранду одной лишь грубой силой. Восстановив равновесие, он заревел на секутора, поразительно широко разевая пасть.

Митранда взвел вторую гранату и швырнул ее так, что та, закувыркавшись, угодила ровно между верхней и нижней челюстью орка. Тот только успел поперхнуться, а красные глаза, видимые сквозь прорези шлема-черепа – сузиться от чего-то, очень похожего на ошарашенное осознание, как граната сработала.

Из пасти орка рванулся огонь, вместе с которым вылетели огромные клыки цвета кости, а глаза взорвались, оставив после себя лишь окровавленные ошметки. Тем не менее – то ли в силу сдавливающего воздействия шлема-черепа, то ли попросту из-за противоестественной стойкости этого вида ксеносов – орк не рухнул замертво сразу же. Он покачивался, издавая низкий стонущий звук.

Миранда устремился в атаку и в три быстрых шага, каждый из которых был точно выверен, переступил и обогнул трупы прочих участников боя. На четвертом шаге его левая нога опустилась на правое колено орка и зафиксировалась на броне того магнитным захватом.

На пятом шаге его правая нога взлетела вверх и с такой силой пнула орка в раздробленную нижнюю челюсть, что на сей раз ослабленный череп действительно взорвался.

Командующий орков повалился назад. Мозг больше не управлял его могучим телом. Митранда разомкнул захват левой ноги и к собственному удивлению увидел, что на него глядит последний орк. Тот таращился из-за края паланкина возле головы чудовищного зверя, на котором они все ехали, и, видимо, номинально отвечал за управление колоссом. Он широко ухмылялся, явно получая удовольствие от наблюдения за схваткой, но теперь, когда его командир пал у него на глазах, дикое ликование на его лице начало сменяться дикой злобой.

Митранда метнул в него последнюю гранату. Глаза орка расширились, и он поспешно бросился со спины зверя. Возможно, он забыл, насколько высоко над землей находится – а возможно и нет, учитывая крепкое сложение ксеносов и их общую устойчивость к повреждениям. Как бы то ни было, он избежал удара взрыва, полыхнувшего на его месте.

Чудовище, которое до настоящего момента не смущала суматоха, сделало исключение для столь громкого грохота в такой близости от его головы. Митранда ощутил, как по всему телу зверя пошел тектонический гул ярости и тревоги, а затем тот сорвался с размеренного неспешного шага на подобие галопа, насколько это было возможно для столь массивного существа.

Несмотря на яростное швыряние из стороны в сторону, Митранда, твердо державшийся на ногах за счет магнитных захватов, пробрался в переднюю часть паланкина. Громадные ноги создания давили орков, а поскольку наличие жилых блоков с обеих сторон ограничивало тем возможности убраться с дороги, монстр оставлял за собой побоище.

Единственная проблема заключалась в том, что орочий зверь направлялся прямиком к линии обороны, устроенной войсками Митранды, и несмотря на свою панику все еще мог осуществить именно тот сокрушительный прорывной удар, который изначально и планировали орки.

<Говорит секутор Митранда!> – передал он. – <Сосредоточить весь огонь на гигантском звере ксеносов!>

Вспыхнули подтверждающие сигналы. Митранда запрыгнул обратно в основную секцию паланкина, ухватился за огромный труп командующего орков, а затем с усилием, которое потребовало напряжения даже от его усовершенствованного тела, приподнял того вверх. Поднатужившись еще немного, он кое-как подошел к борту паланкина и перевалил тело через край, позволив тому с лязгом упасть на землю внизу. Пусть орки видят, что их командир пал. Пусть почувствуют страх. Пусть хотя бы отступят в беспорядке, сражаясь между собой за власть.

Воздух разорвал рев тяжелых дуговых винтовок и торсионных пушек, и массивный зверь под ногами Митранды испустил громовой рев – в его плоть вгрызлись лучи энергии. Обонятельные сенсоры Митранды зафиксировали запах озона, обугленного мяса и жженых грибов. Тело зверя начало частично сдаваться, и тот свернул вбок, но врезался в стену жилого блока. Удар расколол рокрит и разбил плексиглас, а существо отлетело и качнулось в другую сторону. Напрягшись и изготовившись, Митранда дождался, пока у исполинского ездового животного наконец-то полностью не отказали ноги, и оно не начало падать.

Секутор соскочил ровно перед тем, как оно ударилось оземь и раздавило нескольких орков на переднем краю порядков ксеносов, которые уже успели атаковать солдат Адептус Механикус. Перекатившись при приземлении, он подхватил два рубящих орудия, выпавшие из орочьих лап – простые металлические клинки, приделанные к рукояткам, не шли ни в какое сравнение с выверенной конструкцией омниссианского топора, но при необходимости годились. Из облака пыли, поднявшегося при падении монстра, возникли двое орков, и Митранда обезглавил их менее чем за секунду.

<Секутор! Вопрос: вы невредимы?>

<Я сохраняю работоспособность,> – отозвался Митранда на переданный запрос. – <Задача выполнена.>

<Оставайтесь на текущей позиции.>

За миг возвестив о себе непрерывным «тук-тук-тук» ног «Железных иноходцев», в сумятицу, которая возникла после буйства и падения чудовищного орочьего зверя, врезались Сидонийские Драгуны. Кавалерия Гефесто разила оставшуюся пехоту орков своими тазерными копьями, и вместе все это оказалось чересчур даже для животной воинственности нападавших. Сенсоры Митранды, которым сравнительно не мешала пыль, зафиксировали, что авангард обращается в бегство и отступает.

Митранда ощутил прилив жестокой гордости от разгрома ксеносов, но тут же подавил столь эмоциональную реакцию. Эта победа, пусть и честно заслуженная, стала куда менее значимой из-за событий, произошедших на юго-западе.

<Всем подразделениям отступить,> – скомандовал он, не пытаясь скрыть при трансляции свое сомнение. Драгуны стремились отомстить за гибель «Люкс Аннигилатус», но при этом они растянулись бы слишком далеко и оказались уязвимы. Митранде тоже хотелось вершить возмездие над врагами, но это была не первоочередная задача при обороне Узла Примус.

<Всем подразделениям отступить,> – повторил он. – <Отступить за пустотные щиты.>

+++014+++

Испросив соизволения удалиться, лексико арканус Заэфа Вараз покинула Верховный Совет и направилась в Храм Омниссии.

На самом деле, она не столько испытывала насущную потребность в божественном наставлении, сколько хотела убраться подальше от спора между техножрецом-доминус Иллутаром и главным генетором Яваннос. Как казалось Заэфе, ни один из ее коллег совершенно не осознавал реальной ситуации, с которой они столкнулись. Исчерпывающим подтверждением этого стал спор по поводу орочьего гарганта. Вместо того, чтобы быстро и досконально просчитать, возможно ли эффективно защитить узел, и если нет – как должна проводиться эвакуация, они препирались о том, следует ли уничтожить боевую машину орков, или же захватить и подчинить себе, как будто одного принятия решения было достаточно, чтобы осуществить это действие.

Заэфа была уверена, что орки, которые до настоящего момента вели себя крайне непокладисто, живо воспротивятся и попыткам реализовать любую из этих задач.

Она все еще воспринимала «дискуссию» Верховного Совета, поскольку была подсоединена к ней через ноосферу, но находясь в другом помещении, на них было легче не обращать внимания. Вышедший из себя владыка кузни Улл, похоже, полностью отключился от происходящего. Заэфа все еще чувствовала его присутствие в сети, однако он не принимал входящих передач. Это, в свою очередь, разозлило и ее. С чего он возомнил, будто имеет право игнорировать даже приоритетные вызовы в такое время? Он получил отказ по проекту, в который явно вложил много времени, сил и ресурсов – подобное разозлило бы кого угодно. Но ведь вся планета пребывала в разгаре войны! Если Улл надеялся, что его экспериментальная машина прогонит орков от их дверей, и в результате он получит мантию техножреца-доминус вместо Иллутара, то сейчас он демонстрировал, сколь явно не годился для этой должности. Возможно, передаваемые Иллутаром сообщения и были менее решительны или полезны, чем рассчитывала Заэфа, но он хотя бы их отправлял.

Она вышла из транспортного магнитоплана – просто один техножрец среди сотен других пассажиров, направлявшихся по намеченным делам. Работа узлов мира кузницы продолжалась до момента, когда их захватывал враг, либо когда их уничтожали, чтобы они не достались врагу, либо же когда управлявшие сменами алгоритмы определяли, что необученное, плохо вооруженное ополчение окажется для защитников узла скорее подспорьем, нежели помехой. Это происходило ближе к концу – когда оценки указывали, что заваливание вражеского наступления телами может выиграть время, необходимое для спасения высокопоставленных техножрецов и главных сокровищ мира-кузницы.

Заэфа снова подумала об отданном ей приказе. Технически, это было нарушение субординации, которое в военное время, несомненно, являлось тяжким преступлением. Обогнув огромную фигуру в рясе, пересекавшую основной поток пешеходов, она еще раз перепроверила собственную логику, но не нашла в своих действиях никаких изъянов.  В худшем случае, им так и не удастся выбраться, и те несколько жизней, в которые могло обойтись исполнение ее адептами полученных распоряжений, все равно сгинут по вине орков. В лучшем же это могло ускорить эвакуацию жизненно-необходимых знаний, а возможно даже в принципе позволить ее осуществить в ситуации, где это иначе было бы невозможно.

Она остановилась перед дверью Храма Омниссии. Та была выполнена в форме шестерни Адептус Механикус, но имела титанические размеры. Проем, через который собиралась войти Заэфа, являлся лишь нижним зубцом шестерни, уходившей ввысь и образующей в резной адамантиевой стене круглое отверстие высотой около трехсот тридцати футов. Приподняв ноги чуть выше обычного, в святилище смог бы пройти и могучий «Люкс Аннигилатус», что он действительно порой и делал в прошлом.

И вряд ли сделает вновь.

Заэфа подняла глаза на преддверие храма, покрытое выгравированными кольцевыми узорами почти непостижимой сложности, и почувствовала, что часть тревожных реакций ее тела утихает, совсем немного. Возможно, здесь было бы хорошо провести некоторое время и не только в качестве спасения от злости, вызванной рассуждениями Верховного Совета. Возможно, стоило поискать вдохновения свыше, пока храм еще стоит, а мигающие везде сигналы, уведомлявшие население о нападении на мир-кузницу, не сменились неотвратимым ревом сирен, возвещающим, что внутренние укрепления Узла Примус прорваны и враг уже в полном объеме проник в центр.

Она переступила порог и оказалась в другом мире.

Звукоподавители немедленно приглушили шум главного зала снаружи до едва слышного перешептывания. Здесь могли обрести покой и возможность поразмыслить как аугментированные, так и неаугментированные – независимо от того, медитировали они о природе Омниссии, искали свое истинное призвание, или же попросту молились о наставлении на следующую обслуживающую смену. Свет, испускаемый лампадами на стене с высеченными молитвами, тоже был приглушенным, но не тусклым, и благодаря бионике Заэфа видела все идеально. Она прошла к стальной скамье и опустилась на нее. Раздался тихий лязг – металл ее ног встретился с металлом сиденья, и их разделяла лишь ее ряса.

В воздухе сильно пахло священными благовониями. В каждом углу храма стояли адепты в рясах с капюшонами, бормотавшие бинарные распевы. Нескончаемая литания должна была распространяться по всему узлу и доносить до всего внутри благодать Омниссии. Стены здесь также покрывали резные закольцованные узоры, сперва казавшиеся сложными, но при рассмотрении издалека, вблизи или под иным углом они, напротив, говорили о мирной простоте. В стенах жил код: не навязчивый, никак не нарушающий раздумий молящихся, однако доступный всем. В этом коде содержались имена и условные номера всех, кто служил Узлу Примус за тысячи лет, прошедшие с тех пор, как его заняли Адептус Механикус – от самого могучего генерала-фабрикатора до нижайшего из техно-трэллов. Каждому воздавались почести соответственно его рангу, и о каждом хранилась вечная память в огромных ноосферных базах данных.

Заэфа понизила яркость своей оптики, отключила внутренний хронометр и отсоединилась от ноосферы, оставив лишь приоритетные передачи и сигналы тревоги. Уже скоро ей предстояло вернуться к задаче спасения своего дома от звероподобных захватчиков. Но пока что она могла искать у Омниссии покоя и наставления.  

Приоритетный сигнал тревоги поступил через 4 минуты и 37,2 секунды, согласно перезапустившемуся хронометру.

На мгновение она задалась вопросом, не произошло ли немыслимое – не пробили ли орки внутреннюю оборону куда быстрее, чем ожидала даже она, и не обрушивается ли уже на них всех внезапная и жестокая смерть. Второй ее мыслью было, что отданный ей приказ об эвакуации могли выполнить с опережением графика, но этот вариант она отмела еще до того, как ее когитаторы снова вышли на полную рабочую мощность и корректно идентифицировали оповещение.

Это был личный сигнал тревоги, который не поступал более никому.

Защиту ее жилых покоев взломали, и внутрь зашел незваный гость.

Уфтхак Гаргантокрушила

Гаргант юдишек падал назад в жутковатой тишине.

Ну, было не совсем тихо, работали ведь все эти сирены, однако сам гаргант не производил никакого шума. Казалось бы, его гибель естественно должна была сопровождаться каким-нибудь звуком вроде низкого крика боли и тоски. Вместо этого лишь непрерывно свистели сигналы тревоги, похожие на предсмертный хрип уже обреченного существа.

Уфтхак, собравшись изо всех сил и держась за несущие распорки, подумал о том, что провел донельзя большую часть этого дня внутри больших металлических предметов, которым предстояло вот-вот удариться об землю. Это не жизнь для орка, которому просто хочется топтаться на лицах юдишек и подрезать у них самую блестящую мелочевку.

Произошедший удар отшвырнул их с Могротом и Принцысом в затылок головы гарганта, который теперь стал полом, а сверху свалились тела экипажа юдишек. Кроме того, вниз полилась еще теплая жижа из бака, где раньше находился обед Принцыса, от чего их положение дополнилось неприятными ощущениями и странно сладким запахом.

– Могрот, – прорычал Уфтхак, сумев снова протолкнуть немного воздуха в легкие. Так сильно ему еще никогда не доставалось, даже от того жестяка на корабле юдишек, где он лишился своего изначального тела. – Ты сдох?

– Не-а, босс, – отозвался Могрот. Судя по голосу, он был не в особо лучшей форме, но тем не менее спихнул с себя безголовый труп. Принцыс злобно гавкнул, дергая парой коротких когтистых лап в попытке принять правильное положение. – Чо теперь?

– Валим отсюда к зогу, – пробормотал Уфтхак, поднимаясь обратно на ноги и свирепо глядя на Низквика, уцепившегося за спинку одного из кресел экипажа и ухитрившегося вообще не упасть. Глаза гарганта, через которые они вошли, теперь находились наверху, но туда было сложно забраться и ему, и Могроту, не говоря уж о Принцысе. – Ты на что уставился, говнюк мелкий?

– Босс, походу вон дверь! – отозвался грот, указывая когтистым пальцем на бывшую верхушку головы гарганта, ныне являвшуюся стеной. Уфтхак проследил за его жестом и фыркнул. Теперь, глядя туда, он и впрямь увидел какой-то штурвал, которые юдишки часто ставили на свои двери. Этого он никак не мог уразуметь: как вообще можно рулить дверью? Да и еще – кто делает двери в зоганом потолке?

Тем не менее, дверь – это дверь, то есть вскрыть ее, скорее всего, было проще, чем все остальное, а время могло играть определенную роль, поскольку Уфтхак сомневался, что светящейся сине-белой штуковине сильно понравилось только что пережитое ими крушение. Он отвел Понтобой назад, готовясь проломиться насквозь.

– Босс! Босс! Погодь!

Низквик прыгнул со спинки, за которую держался, и оказался на запирающем штурвале, после чего потянулся вбок и нажал на кнопку. В кабине раздался звонок – гораздо менее резкий, чем продолжавшая работать сирена – и цвет лампы сменился с красного на зеленый.

– Та-даа! – триумфально провозгласил Низквик. Затем колесо самопроизвольно начало вращаться, и грот с отчаянным воплем слетел с него, треснувшись о переборку.

– Могрот! – заорал Уфтхак, когда колесо закончило вертеться, и половинки двери стали расходиться наружу. – Тащи свой зад наверх!

Заместитель присоединился к нему через пару секунд, все еще утирая жижу с лица, и они вместе забрались в нишу с дверью, а оттуда вылезли в темнеющий мир снаружи. По донесшемуся сзади скрежету когтей стало ясно, что Принцыс решил последовать за ними.

До земли еще оставалось некоторое расстояние, поскольку голова гарганта располагалась низко над грудью: скорее не как у юдишки, а как у орка – почему, как подумалось Уфтхаку, тот и был таким шпаристым, пусть и малость тощеватым. Гаргант, в точности похожий на юдишку, наверное, просто шатался бы кругом с глупым видом, пока его бы что-нибудь не убило, или же сбежал бы от драки и свалился в какую-то дыру. Теперь же гаргант лежал на спине, и над ними с четырех сторон возвышались его наплечные и наручные пушки, похожие на грандиозные могильные обелиски.

Снаружи сирены раздавались еще громче – достаточно громко, чтобы их было слышно на фоне продолжавшегося грохота войны. Уфтхак предположил, что это, видимо, плохой знак.

– Босс! – закричал Низквик. Мелкий грот успел выбраться из кабины и сейчас возбужденно указывал назад, примерно в направлении МекаГарганта. – Там же целая прорва наших парней на подходе!

– А навстречу куча юдишек валит! – радостно произнес Могрот, подкинув свое рубило вверх и снова поймав за рукоять. И впрямь, тех была целая толпа, и они держали в одной руке острые палки, а в другой полноростовые щиты, будто боялись отхватить или типа того. Они полным ходом бежали к упавшему гарганту, что показалось Уфтхаку не самым разумным с их стороны, учитывая звуки, которые тот издавал. Впрочем, юдишки и в лучшие времена вели себя просто охрененно странно, словно целая раса чокнутых, разве что были менее склонны начинать жрать собственные ботинки.

– Подцепимся к пацанам, – сказал Уфтхак. – А потом можем…

Могрот с улюлюканьем спрыгнул с головы гарганта, перемахнул через плечи того, в пару прыжков соскочил на землю и рванул к набегающим юдишкам. За шумом сирен Уфтхак едва слышал, как он орет свой боевой клич:

– ДАВАЙТЕ НАЕДЬТЕ, ЕСЛИ ТАКИЕ КРУТЫЕ!

– Ох, зог меня побери, – пробормотал Уфтхак. Вероятно, присоединиться к парням и как следует напинать этим юдишкам являлось наилучшим планом, поскольку так у него было больше шансов выжить, а потом еще нагрести себе хабара. С другой стороны, он только что завалил гарганта, пусть даже экипаж внутри не особо-то отбивался, и скорее стал бы принимать приказы от грота, чем позволил Могроту Красножубу ломануться в драку, а сам остался позади.

– Хрен с ним, – проворчал он, активируя силовое поле Понтобоя. – Авось, вывезем. ВААААААГХ!

Побежав вперед, Уфтхак прыгнул прямо в пустоту, даже не утруждаясь спускаться вниз скачками, как Могрот. Удар о землю был сильным, но его ноги справились, а если рана в боку, куда воткнул свой когти тот юдишка, малость жжется – ну, что ж это за жизнь, если не напоминает тебе, как близко она порой подходит к концу? Он затопал вслед за Могротом, размахивая над головой Понтобоем и вопя, что было сил.

– Босс! Босс! Постой!

Он не обращал внимания на панические крики Низквика, которые становились все тише по мере того, как он набирал скорость. Могрот стартовал раньше, но тело Уфтхака было больше, а ноги – длиннее, так что он нагонял своего заместителя. Они должны были врезаться в юдишек приблизительно одновременно.

Юдишки замедлили шаг и наставили на них свои острые палки, будто это были какие-то пушки, а не совершенно очевидные острые палки. Юдишки. Долбанутые, как сквиги, все поголовно.

Острые палки начали палить стрелами энергии.

– Да что ж за?.. – раздраженно рявкнул Уфтхак, бросаясь в сторону. – Зоганые юдишки…

Энергетический выстрел взметнул пыль перед ним.

– …даже ж…

Броня на правом плече разлетелась от попадания разряда. Еще один опрокинул Могрота на задницу.

– …зоганые острые палки нормально не сделают!

Он направил шоковую винтовку куда-то в сторону юдишек и вдавил спуск.

Мир взорвался.

Земля содрогнулась. Воздух сотряс раскат грома – такой громкий, что показалось, будто кто-то треснул его по каждому уху палкобомбой. На мгновение Уфтхак решил, что случайно переключил пушку на какой-то суперзаряд, но потом на него сзади вдруг обрушился шквальный ветер, сопровождаемый облаком сперва из пыли, а затем из металлических обломков, и он сообразил, что энергетическое ядро гарганта юдишек наконец-то сдетонировало.

Оглянувшись через плечо, он увидел, что грудь машины разворотило наружу, и к небу тянутся пальцы из распоротого металла. На том месте, где прежде стоял сам гаргант, находилось темное грибовидное облако дыма и пара с потрескивающей бело-синей сердцевиной.

Юдишки перестали стрелять и просто застыли в шоке. Уфтхак не видел их лиц, поскольку те скрывались под шлемами, но готов был прозакладывать свое лучшее стреляло – ну, или как минимум, чье-нибудь лучшее стреляло – что они таращатся мимо него, а на лице у них выражение ужаса, как у гонялы, который видит предупреждающую лампочку на счетчике горючего.

Что ж, если они и собирались так стоять…

– ВАААГХ! – снова взревел он и устремился к ним.

Юдишки резко очухались, но на миг запоздали. При первом взмахе Уфтхака Понтобой врезался в щит и отшвырнул юдишку на двух его товарищей, так что все они с лязгом смешались в кучу конечностей, брони и острых палок. Еще один выбежал прямиком под выстрел шоковой винтовки, расплавивший ему лицо, и повалился под ноги подергивающейся грудой.

– Видали? – заорал Уфтхак, смахнув очередного юдишку, издавшего механически звучащий вскрик. – Видали это облако? – Он вышиб ноги из-под еще одного, после чего наступил ему на голову. – Видали этого гарганта? Это я его завалил! – Он вдребезги разнес Понтобоем острую палку юдишки, а затем ударом головы отправил того в небытие. – Вы чо, думаете, вам против меня светит? Против Уфтхака Гаргантокрушилы?

Двое из тех трех, которых он свалил в кучу, снова поднялись на ноги, но сбоку на них вихрем ударов рубила и выстрелов из пуляла налетел Могрот.

– Чота ты ни хрена не спешил! – заорал Уфтхак товарищу. – Это ж все ты удумал!

Он занес Понтобой, чтобы расплющить еще одного юдишку, но внезапно в воздухе на уровне головы пронесся Принцыс, сомкнувший свою пасть на башке юдишки. Тот завопил и шатнулся в сторону, а затем повалился, когда Принцыс сжал челюсти и перекусил ему шею.

– Хороший сквиг, – рассеянно произнес Уфтхак, озираясь в поисках нового противника. Один из оставшихся юдишек в панике пальнул по Принцысу. – Але, говнюк, это мой сквиг!

Уфтхак выстрелил из шоковой винтовки, но юдишка оказался невыносимо мелким, и заряд по нему не попал. Он и двое его товарищей наставили на Уфтхака свои палки, но затем вместо того, чтобы стрелять в ответ, они развернулись и побежали.

– А ну вернитесь сюда, трусы хреновы! – взревел им вслед Уфтхак.

В этот момент решили появиться остальные пацаны, которые устремились мимо него, вопя боевые кличи. Разумеется, юдишки побежали не поэтому: очевидно было, что они просто не выдержали трепета перед его мощью. Уфтхак вздохнул. Это даже едва ли можно было засчитать за славную драку.

Он отвел руку назад, прищурил один глаз и швырнул Понтобой. Тот вжух-вжух-вжухнул между пацанов, и край с топором врубился в спину одного из убегавших юдишек, от чего тот рухнул, как камень.

– Это мой молоток! – заорал Уфтхак, чисто на тот случай, если кому в голову придет чудная мысль подрезать его. Реально нужно было придумать какой-нибудь способ побыстрее возвращать оружие, когда так делаешь. Он огляделся, оценивая происходящее.

Похоже, всех юдишек посетила одна и та же идея: бежать. Со своего места Уфтхак не сильно много видел, но все увиденное показывало, что красно-синие цвета юдишек отступают, а орки вовсю их преследуют. Однако он не вполне был уверен, чего же юдишки надеются этим добиться. Они попросту оказывались все ближе и ближе к большому вулкану, на котором были сооружены все их самые навороченные здания, и оттуда не было заметно никакого выхода.

– Зоганые юдишки, – пробормотал он, шагая туда, где из тела своей жертвы все еще торчал потрескивавший от энергии Понтобой. – Даже свалить толком не могут.

Могрот закончил отрубать голову последнему из юдишек, с которыми он дрался, после чего выдернул острую палку того из своей руки.

– Босс, это ж хитрые штуки.

– Ну значит гляди, чтоб они тебя не развели, – сказал ему Уфтхак, не оборачиваясь.

– Да я и не… Але!

Раздалось жужжание небольшого движка, и мимо Уфтхака на своем моноколесе проехал Спец с острой палкой, которую только что выхватил из рук у Могрота. С ее помощью он поддел еще одну, подбросил ту с земли и со смешком поймал на лету.

– Ты чо с ними мутить собрался? – с подозрением поинтересовался Уфтхак. Ему уже случалось видеть на лице Спеца такое выражение, и обычно в результате кому-то делалось больно.

– Да без понятия, – весело отозвался гайкокрут, – но прикольно ж будет разобраться. – Он кивнул назад, на дымящегося гарганта. – Ты завалил?

– Ага, – с оправданной гордостью ответил Уфтхак. – Ну, походу, еще Могрот помог.

Добравшись до Понтобоя, он взялся за рукоятку и выдернул оружие – по крайней мере, попробовал это сделать. Вместе с ним поднялось и тело юдишки, так что пришлось несколько раз встряхнуть, чтобы оно свалилось.

– Слазь! Долбаный ты дохлый говнюк…

– Им, походу, теперь не особо охота драться, как нас числом прибыло, – заметил Спец.

– Вот я ж потому числам и не верю, – сказал Уфтхак. – Лезут поперек и могут обломать тебе хороший замес. – Он нахмурился. – А это чо?

Воздух впереди приобрел прикольный цвет. Он и раньше выглядел малость мутным, но Уфтхак списал это на пыль, или что-то похожее на нее и столь же несущественное. Теперь же тот казался почти… блестящим.

– Пацаны встали, – произнес Спец, прикрывая глаза одной рукой. Он запрокинул голову назад и глянул вверх. – Это ж поле силовое! Которое приземлялам приземляться не давало. Сдается мне, они с ним чота намутили.

Уфтхак проследил за направлением его взгляда. И впрямь, странный блеск загибался к небу, где его было видно лишь потому, что на него падали последние лучи заходящего солнца. Он вздохнул. Всякий раз, как казалось, что ему обломится стоящая драка, случалось что-нибудь новое.

– Ну чо, давай заценим.

Вскоре они нагнали сгрудившуюся и вопящую толпу парней, собравшихся у края прозрачной преграды, и Уфтхак протолкался вперед, где один из пацанов брал разбег в направлении блестящего воздуха. Стоило тому врезаться в барьер, как он отлетел назад – с довольно потрясенным видом и под всеобщий насмешливый хохот.

– Кто тут за главного? – вопросил Уфтхак, озираясь вокруг. Его парни перемешались с целой кучей других, которых он не узнавал, а судя по паре спин с босс-палками, здесь были и нобы, скорее всего, имевшие собственное мнение по заданному им вопросу. Один из них, хмурого вида воин Дурных Лун размером почти с него и с повязкой на глазу, выступил вперед, пренебрежительно оглядывая Уфтхака сверху донизу.

– Я.

Уфтхак врезал ему головой. Глаз ноба уехал к переносице, и тот повалился назад.

– Я – Уфтхак Гаргантокрушила, и нет – не ты, – сообщил Уфтхак его бесчувственному телу, и окружающие пацаны дружно заулюлюкали. – Лады, с этим порешали. Чо за дела?

– Юдишки все вот прям тут пробежали, – подал голос другой орк. – Мы уж почти за ними, а воздух стал совсем жесткий, и мы отлетели.

Уфтхак протянул вперед руку, пока пальцы не соприкоснулись с… чем-то. Наощупь оно казалось жирным, скользким и не вполне твердым, но когда он надавил, оно довольно уверенно его оттолкнуло. А еще казалось, будто оно гудит.

– Вот жеж дичь, – сказал он и обернулся к Спецу. – Мысли есть?

Спец сверялся с приспособой, которую извлек из одного из своих вездесущих подсумков. Эта штука деловито пощелкивала, и на ней вертелись разнообразные иглы, хотя Уфтхак понятия не имел, что они могут означать. Это была мековская приблуда, а следовательно ему не стоило о ней запариваться, пока не покажется, что она вот-вот взорвется, да и тогда, видимо, будет уже поздно.

– Они ж сузили длину волны по всем прожекциям, – произнес Спец так, словно делился какой-то полезной информацией. – Это повышает целостность поля ценой производительности и разрушения генератора.

– И чо это значит?

– Значит, нам сквозь него не пройти, пока оно не сдохнет, но это, может, уже и скоро, – сказал Спец и пожал плечами. – А может и нет. С юдишками ж почем знать.

– Я не для того зоганого гарганта завалил, чтоб тут стоять, как хренов грот, – прорычал Уфтхак. – Пока не сдохнет, говоришь?

– Ага, – отозвался Спец.

– Ну чо, – проговорил Уфтхак, снова размахиваясь Понтобоем. – Дай-ка глянем, может мы тут подсобим.

+++016+++

Заэфа добралась до наружного портала своих личных покоев, но обнаружила, что уже находится внутри.

Или, по крайней мере, так считал машинный дух двери. Тот отказался открывать ей, а когда она допросила его посредством всплеска кода, то выяснила, что, согласно его записям, она уже вошла семь минут и тридцать две секунды назад, что в точности совпадало с полученным ей сигналом тревоги. Кто бы ни проник в ее чертоги, он убедил замок в том, что является полноправным обитателем этих покоев.

Чего он не учел, так это того, что Заэфа настроила сигнализацию уведомлять ее о любом, кто входит в ее покои, включая ее саму. Это слегка раздражало каждый раз, когда она проходила через собственную дверь, однако всякий, кто рассчитывал обойти системы безопасности при помощи не силы, а подлога, мог недооценить ее… ну, термин «паранойя» предполагает расстройство мышления. А опасения Заэфы явно были оправданы.

Она помедлила 0,7 секунды, обдумывая, не вызвать ли подмогу, но решила не делать этого. Большинство имеющихся скитариев сражались, защищая сам узел, а внутри него лишь в наиболее важных точках имелись отряды вооруженной охраны. Кроме того, покои Заэфы являлись ее святая святых, где хранилось множество предметов деликатного характера. Проводя исследования и изучения, необходимые, чтобы стать лексико арканус выдающегося мира-кузницы, невозможно при этом не набрать всяких безделиц. Вторжения в личные покои члена Верховного Совета могло оказаться достаточно, чтобы даже Ронрул Иллутар отвлекся от своего самолюбования и начал делать вид, будто расследует потенциальное нападение, словно звероподобные ксеносы собирались прокрасться в Узел Примус, чтобы порыться в вещах Заэфы.

Нет, Заэфа не собиралась подавать общий сигнал тревоги и давать техножрецу-доминус повод устроить расследование и перепись ее владений. С этим она разберется самостоятельно. Кто бы ни находился внутри, он, вероятнее всего, не знал, что ей известно о его присутствии. А если и знал, ему предстояло быстро уяснить, как рискованно заходить в святилище старшего техножреца без приглашения.

Тем не менее, чрезмерная самоуверенность – враг здравого смысла. Заэфа торопливо составила сообщение об аварийной ситуации и выставила его в ноосферу с задержкой отправления в шестьсот секунд. Если за это время она не сумеет успешно разобраться со всем и отменить сообщение, то оно может понадобиться.

Удовлетворившись этим, она опять взялась за замок, взяв под контроль простое запоминающее устройство и убедив его, что да – снаружи действительно находится полноправный владелец. Тот приветственно звякнул, и встроенные засовы и штифты отошли, позволяя двери распахнуться внутрь. Заэфа вступила в свой дом.

И в пузырь тишины.

Это не было похоже на аудиоглушители в Храме Омниссии – эта тишина обладала большей глубиной и плотностью, ведь это была тишина на уровне кода, и к ее созданию Заэфа не имела никакого отношения. Она успела углубиться в вестибюль на четыре шага, когда аудио-рецепторы зафиксировали, что дверь позади нее закрылась и снова заблокировалась.

Кем бы ни был незваный гость, ему удалось не только обойти защиту двери и войти в покои, но еще и взять под контроль локальную ноосферу и обособить ее. Заэфа еще отдаленно ощущала ту, но она оставалась невыносимо недосягаемой. Не было возможности ни увидеть ее, ни оказать на нее воздействие – по крайней мере, без приложения существенных усилий, причем Заэфа не была уверена, что преуспеет, зато была уверена, что это засечет тот, кто все это устроил. Такое мастерство работы с кодом ей редко доводилось встречать.

Кто бы ни явился в ее покои, он знал, что она здесь, и совершенно не собирался позволить ей позвать на помощь.

Это несколько ободрило Заэфу. Непрошеный гость, стремившийся ограничить ее, признавал, пусть и неумышленно, что может оказаться под угрозой. Конечно, она слыхала о темных адептах-инфопрокторах, способных посредством манипулирования кодом переписывать прошлое и даже настоящее Механикус. Подобному созданию было практически нечего опасаться в сердце Узла Примус, где властвовал код и почти отсутствовали неаугментированные. Кем бы ни являлся визитер, он счел благоразумным принять против нее меры предосторожности, и это было умно с его стороны.

– Разумеется, мне известно о твоем присутствии, – сообщила она, воспользовавшись своим натуральным голосом. – Могу ли я принести тебе свои поздравления за манипулирование ноосферой? Мне уже давно не случалось видеть подобного таланта.

Она постояла неподвижно, ожидая ответа. Заэфа тщательно модулировала голосовые интонации, чтобы те не содержали в себе никаких указаний на угрозу или страх, хотя, конечно же, это было примитивом в сравнении с чистотой коммуникации, основанной на коде, и могло интерпретироваться по-разному в зависимости от неточностей высказывания говорящего, специфических особенностей слухового восприятия адресата и различий культурных норм. Теперь предстояло увидеть, как же отреагирует незваный гость.

Вестибюль, в котором она стояла, был длиной всего в тридцать три фута, и Заэфа остановилась ровно посередине. Помещение имело ширину в десять футов и было выложено плиткой наподобие доски для регицида, расположенной под углом сорок пять градусов к стенам – такой способ декорации Заэфа увидела в гранд-фойе планетарного губернатор Ортиба IV и решила воспроизвести. За дверью сразу слева от нее располагалась уборная для посетителей, имевших с плотью несколько более тесную связь, нежели сама Заэфа. Хотя таких гостей она здесь не принимала уже несколько десятилетий, подобное не являлось чем-то неслыханным. Дверь сразу справа являлась шкафом для размещения сервиторов-уборщиков, ныне отключенных и бездействующих.

Прямо перед ней была арка, ведущая в сферический главный зал, и именно туда она и переместилась, не получив ответа сразу. Технически, это был не самый оптимальный способ хранить свое разнообразное имущество, однако Заэфа не во всем придерживалась главенствующей доктрины о надлежащем поведении техножреца. Среди того, что она изучала и с чем работала, столь многое вело свое происхождение от культур, которые не следовали путем холодной логики – так зачем пользоваться лишь ею при раскрытии их тайн? В конце концов, информация – не то же самое, что знание. Знание имело божественную природу и требовало понимания. Мозг Заэфы оставался органическим – ведь она не была силика когитатус, кощунственной мерзостью – а следовательно, понимание могло прийти к ней, когда она перемещалась среди своей коллекции, или же когда один элемент оказывался верно расположен относительно другого элемента, не имевшего с ним видимой связи, или даже благодаря тому, как падал свет в разное время дня.

Ронрул Иллутар отмахивался от ее воззрений по данным вопросам с чем-то, похожим на презрительную улыбку, насколько это было возможно в чистом коде; но опять же – Узел Примус сейчас находился в величайшей опасности за всю историю своего существования именно потому, что Ронрул Иллутар ожидал от захватчиков-оркоидов логичного и предсказуемого поведения, а не пытался понять своего врага.

Она вошла в главный зал, оказавшись на уровне середины одной из стен, и ее обонятельные рецепторы уловили усилившийся запах бумаги и клея. Большую часть выпуклой поверхности занимали полки, где она держала примитивные собрания знаний, сделанные из растительных волокон. Некоторые из них были поистине древними – несколько находилось в отдельных стазисных камерах – а некоторые обнаружились у культур, незнакомых с более продвинутыми формами хранения информации. Еще часть являлась символом статуса: материальным воплощением знания, которое демонстрировало богатство и привилегированность владельца так, как этого не могли сделать скромные инфокристаллы.

Центральную ось сферы занимала нагревательная колонна: пористый металлический цилиндр толщиной примерно с саму Заэфу, поднимавший тепло от вулканической активности внизу для поддержания в зале приемлемой температуры – в большей степени не для нее самой, а для ее имущества, поскольку тело Заэфы с большим запасом могло выдержать любые погодные условия, возможные на Гефесто, исключая разве что прямое попадание молнии. Также, если по каким-либо причинам температура превышала желаемую, исходящий снизу жар можно было отсечь, давая излишкам тепла утекать вверх. Это был изящный образец инженерной мысли, возможный лишь благодаря добытой Ронрулом Иллутаром конструкции СШК, которая позволяла с неизменной легкостью управлять силой вулкана

Прежде чем сойти с платформы, на которой она стояла, Заэфа быстро оценила окружающую обстановку. Ее спальные покои находились ровно напротив, и поскольку они тоже выходили сразу в главный зал, ей было видно со своего места, что там нет никаких гостей. Обсерватория, где она изучала ночное небо через магноскопы со спектральным усилением, находилась на девяносто градусов правее и на тридцать градусов выше относительно ее текущего местоположения. Отсюда ей было не разглядеть помещение целиком, но она сильно подозревала, что визитер не там.

Ниже, где сфера главного помещения сплющивалась, образуя пол, в стене была открыта панель, за которой виднелось пустое пространство, освещенное фотохимическим светом натриевых ламп. В отличие от остальных элементов коллекции – книг на стенах, примеров экзотичной таксидермии и ботанических образцов, которые размещались по всему основному объему на платформах, соединенных между собой огибавшими термальную колонну мостиками и лестницами, а также геологических проб, хранившихся на стеллажах под потолком – предметы, содержавшиеся в этом месте, обычно находились не на виду. Даже те посетители, которых Заэфа приглашала в свою святыню, а таковых было немного, не видели предметов за панелью, если на то не было ее особого желания. Да, панель она замаскировала так хорошо, как только смогла. Даже чтобы открыть ту, требовалось исключительно искусно и ловко управиться со скрытым механизмом, так что не оставалось никаких сигнатур кода, которые мог бы уловить и активировать непрошеный гость.

Сосредоточив внимание на панели, она увидела, что в той каким-то образом пробили дыру и физически сорвали в сторону. Визитер обнаружил пустоту, но не понял, как туда проникнуть. Он знал о ней не все. Впрочем, применив грубую силу, он теперь знал больше, чем ей хотелось бы.

Она же, в свою очередь, теперь знала, что он обладает существенной физической мощью.

– Похоже, ты причинил ущерб моему жилищу, – заявила она, начиная спускаться по лестнице на уровень пола главного зала. – Я вынуждена просить тебя разъяснить свои намерения.

Ответа не было еще пять секунд, в течение которых Заэфа продолжала спуск. Затем ей отозвался голос:

– Как много тебе известно о предметах, которые ты здесь прячешь?

Голос был глубоким и внушительным. Он звучал гулко, словно колокол, но на периферии присутствовало слабое жужжание, которое могло быть вызвано воздействием машинерии – или, напротив, являться чем-то совершенно иным. В нем не слышалось конфликтности: ни агрессии, ни самозащиты, однако его пронизывала уверенность, необычная для того, кого обнаружили без спроса проникшим в чужие владения, а также властное ожидание ответа.

Мысленно составленный Заэфой список возможных вариантов личности незваного гостя сократился еще сильнее. Более того, к ее великому удивлению, она ощутила наползающее дискомфортное ощущение, которое могла охарактеризовать исключительно как ужас. Подобной реакции у нее не случалось уже десятки лет, и ее голос бы невольно дрогнул, позволяй такую возможность издающее его устройство.

– Утверждение: заданный тобой вопрос слишком неточен, чтобы дать на него ответ без примерно трех с лишним часов вербальных пояснений, не принимая в расчет дополнительные вопросы, – произнесла она, добравшись до низа лестницы. Ее личное хранилище располагалось недалеко от того места, где она стояла – даже с учетом кривизны стен, слишком близко, чтобы увидеть, что внутри. Впрочем, когда визитер переместился, то в свете внутренних ламп на пол снаружи упала его тень, и возникшие очертания позволили Заэфе дополнительно экстраполировать, кем может быть непрошеный гость.

Начали активироваться системы отклика на опасность, повышавшие интенсивность ее пульса и дыхания, а автостимуляторы стали увеличивать скорость реакции, готовя ее к бою или к бегству, если это потребуется.

– Что ж, я выражусь точнее, лексико арканус Заэфа Вараз, – ответил голос, и Заэфа уловила в нем едва слышное скрытое раздражение. – Как много тебе известно об устройстве, рядом с которым я стою?

Заэфе явно предлагали подойти поближе, и она подавила негодование от того, что визитер разговаривал с ней в таком тоне в ее же собственных владениях. Кем бы тот ни являлся, он явно искал информацию. Пока что этот разговор можно было обернуть себе на пользу.

Она подошла к дверному проему и заглянула внутрь.

Даже с учетом уже сделанных умозаключений, даже при том, что ее системы приготовились к угрозе и были начеку, представшая картина вызвала волну страха и паники, которую ей удалось обуздать и скрыть, лишь сжав мертвой хваткой телесные рефлексы. Огромный рост, около десяти футов; массивное широкое тело; извивающиеся механощупальца, змеящиеся от наспинной силовой установки; ниспадающий плащ с капюшоном в цветах Гефесто; сам доспех, с решетчатым лицевым щитком, громадными наплечниками и, самое характерное, безыскусным железным черепом на нагруднике – изъеденным и проржавевшим, но все еще узнаваемым. За свою жизнь Заэфа накопила колоссальный объем знаний, и ей оказалось достаточно лишь слегка пройтись по базам данных, чтобы точно опознать незваного гостя.

Астартес-предатель.

Железный Воин.

Еретех.

Из присутствия такого врага Империума внутри Узла Примус Гефесто автоматически вытекали и другие логические выводы. Во-первых, данное существо или же его подручные могли как-то спровоцировать нашествие орков, хотя это никак и не было установлено. Во-вторых, в системах безопасности Узла Примус уже зияли прорехи – в ее покои вторгся не другой адепт Механикус, в остальном имевший полное право находиться внутри узла; здесь действовал враг, который мог ожидать, что его атакуют, как только заметят.

В-третьих, что вытекало из второго, ему почти наверняка каким-то образом помогли. По эту сторону стен находились и другие предатели, другие еретехи.

– Тебе известна моя личность, – сказала Заэфа Железному Воину, сумев сохранить ровную интонацию своего телесного голоса и, как ей казалось, превосходно скрывая неподдельную тревогу. – Вежливость предполагает, что ты должен сообщить мне свою.

Решетчатый шлем Железного Воина слегка наклонился вбок.

– Что заставляет тебя ожидать вежливости от такого, как я?

– Ты здесь в поисках знания, – произнесла Заэфа. – Ты запросил этого знания у меня, а не атаковал, как только увидел. Вежливость помогает в социальных взаимодействиях. Поскольку мы ведем социальное взаимодействие, а не бой, следует придерживаться протоколов социального взаимодействия.

Железный Воин фыркнул.

– Ах, Механикус. Как и всегда, логичны и связаны догматами. Хорошо, лексико арканус – ты говоришь с кузнецом варпа Гавраком Даэлином из Четвертого Легиона.

– Я заинтригована тем, что встретила тебя, – отозвалась Заэфа, что было вполне искренне. Пусть еретех решит, что она уже так далеко вышла за рамки человеческих норм, что действительно не воспринимает его присутствие как угрозу и рассматривает его исключительно как интересный курьез. Это явно был лучший путь развития событий. Заэфа подавила потребность потянуться в ноосферу, от которой ее все еще отделяла созданная Даэлином пустота. Она не собиралась идти на такой риск, пока у нее не кончатся иные варианты – ведь если он посчитает, что она пытается вызвать подмогу, то наверняка нападет.

– У тебя были вопросы? – поинтересовалась она, не дав ему заговорить вновь. Прежде чем он ответил, Заэфа на секунду ощутила на себе пристальный взгляд глазниц его шлема, словно он оценивал, действительно ли она столь равнодушна к его личности, но затем он отозвался так, словно все было в безусловном порядке:

– Эта машина, – произнес он, наполовину обернувшись и указав на устройство рядом с собой. – Что тебе известно о ее природе и происхождении?

Это был странный артефакт – один из наиболее странных в максимально закрытом хранилище Заэфы, что уже о многом говорило. Основная его часть имела высоту около семи футов и состояла из волнистых камнеподобных образований. У основания он расширялся – видимо для устойчивости – посередине сужался, а затем вновь расходился наподобие купели или чаши. Впрочем, его форма не была одинаковой по всему периметру, а также на нем присутствовали выемки и выступы, выглядевшие под стать его плавным очертаниям, однако, судя по всему, созданные с некой целью, определить которую Заэфе пока так и не удалось.

Отверстие же сверху имело порядка двух футов в поперечнике и максимальную глубину около фута. На дне этого углубления размещались осколки кристаллов лилово-зеленого цвета, основание каждого из которых отполировали, придав идеально цилиндрическую форму, чтобы оно помещалось в соответствующее гнездо, но все прочее оставили неровным и необработанным.

Сам по себе предмет, возможно, показался бы всего лишь украшением, однако это впечатление развеивалось при виде остального. Сбоку от основной части располагались пять металлических рук, многосуставных и напоминавших паучьи лапы. Каждая из них оканчивалась игольчатым острием, отточенным на микроуровне.

– Редкость, – отозвалась Заэфа, изо всех сил стараясь не выдать голосом, что вопрос Железного Воина как-то ее беспокоит. – Я заполучила ее, когда находилась на флоте эксплораторов в сегментуме Обскурус.

– Я не спрашивал, где ты ее нашла, – сказал Даэлин, не глядя на нее. – Я спросил, что тебе известно о ее природе и происхождении.

Заэфа решила рискнуть.

– Разумеется, она создана людьми, хотя возможно и цивилизацией, сгинувшей еще до Великого крестового похода.

Железный Воин вскинул руку в перчатке, и Заэфа на миг задалась вопросом, не допустила ли она ужасный просчет, упомянув временной период, когда предшественники этого существа, а быть может и само это существо, впали в ересь и восстали против Императора Человечества. Сейчас последует расправа?

– Создана людьми? – презрительно фыркнул Даэлин, и Заэфа слегка расслабилась. – Едва ли. Ну же, лексико арканус, что здесь кажется тебе «созданным людьми»? Это сделано ксеносами.

Некоторые из систем реагирования на угрозу в теле Заэфы активизировались еще чуть сильнее, хотя она того и не желала. Она не знала наверняка! Не знала! Но пусть она даже не была уверена, так ли это. Как-никак, обладание артефактом ксеносов являлось… ну, мнения варьировались от «риска» до «ереси». Не могла ли она в действительности лгать самой себе о том, что на самом деле думала на этот счет? Не могла ли похоронить собственные опасения под любопытством, убеждая себя, что не может знать наверняка, и посему не следует предпринимать никаких действий, не обладая полнотой информации?

Но, с другой стороны, кто сказал, что этот предатель говорит правду? Хотя она и впрямь заявила о человеческой природе артефакта, чтобы проверить, не получится ли у нее спровоцировать Железного Воина подтвердить, что это не так. Еретех считал, будто превосходит ее, так пусть поправляет, если ему так хочется.

– Я рассматривала возможность того, что она относится к аэльдари, – признала она и с изумлением обнаружила, что чувствует слабый наплыв тревоги и волнения, наконец-то сказав это кому-то вслух, пусть даже кому-то столь опасному, как кузнец варпа. В каком-то смысле это было ощущение свободы. Ну что сделает Даэлин? Объявит ее еретичкой? Сама идея была смехотворна. – Центральная колонна имеет химическое сходство с теми немногими образцами их основного строительного материала, которые мне удалось найти.

– Аэльдари? – проворчал Даэлин, наклонившись взглянуть немного поближе. – Возможно. Но это… – Он указал на механические руки. – Я вырезал этих жалких ноющих ничтожеств на дюжине миров. Вырывал сердца их величайших космических кораблей и повергал самые грозные из их боевых машин. – Он покачал головой. – Я ни разу не видел, чтобы аэльдари таким образом работали с металлом. И не видел, чтобы они объединяли свои творения с творениями других рас, так что даже если центральный элемент и принадлежит аэльдари, это не только их устройство.

– Руки, как кажется на первый взгляд, добавлены позднее, – согласилась Заэфа. – Однако, как бы они ни дисгармонировали в эстетическом плане с органичным видом основной части, проведенные мной исследования показывают, что они соединяются с самой сердцевиной.

– И что же в этой сердцевине? – спросил Даэлин.

– Мне не удалось этого определить по сканам и не хотелось повреждать наружную оболочку для более подробного осмотра, – сообщила Заэфа. – Что я могу сказать точно, так это что она имеет иную плотность, нежели внешние слои.

Она решилась рискнуть еще раз.

– Как тебе стало известно о присутствии артефакта в моих покоях?

Даэлин отозвался не сразу, вместо этого продолжая пристально глядеть на артефакт. Когда же он, наконец, ответил, его голос звучал чуть менее напористо, чем раньше, словно его омрачала едва заметная неуверенность.

– Он звал меня.

– Вопрос: он установил с тобой связь? – переспросила безмерно потрясенная Заэфа. – Каким способом?

– Через инфосферу, – произнес Даэлин. – Я ощутил присутствие, нечто отличное от пустой болтовни вашей породы. Когда я попытался разобраться, он стал удаляться от меня и в конечном итоге полностью отключился. Источник сигнала был однозначен – эти покои. Я лично отследил его до этого места и узнал, кто ты, лишь войдя внутрь.

В памяти Заэфы мелькнуло воспоминание: крупная фигура в рясе, пробиравшаяся перпендикулярно ей, когда она направлялась к Храму Омниссии. Быстрый анализ показал, что она имела достаточно сходные габариты, чтобы с уверенностью восемьдесят семь процентов полагать, что это был Гаврак Даэлин. Должно быть, Железный Воин использовал какую-то завесу кода, сбивавшую с толку сенсоры, так что его видели, но не понимали, кто он такой.

– Ты уверен, что это было оно? – спросила Заэфа. Ей все еще сложно было поверить, что Железный Воин может говорить правду. Впрочем, идея о том, что такой номер выкинул какой-либо иной предмет в ее покоях, выглядела столь же маловероятной.

– Безусловно, – отозвался Даэлин. – Я ощущаю в нем то же присутствие и сейчас. Вот почему я удалил отсюда ноосферу: мне хотелось, чтобы у него не осталось других вариантов, кроме как вступить со мной в контакт. Однако этого не происходит.

Он протянул руку к кристаллическим осколкам и очень аккуратно постучал пальцем по кончику одного из них. При повторном рассмотрении Заэфа увидела, что левая рука Железного Воина на самом деле представляет собой бионику, выполненную в точном соответствии с размерами и пропорциями противоположной, правой руки, которая выглядела невредимой и была закована в керамит доспеха.

– Что это такое? – спросил Даэлин. – Должно быть, они служат не просто для украшения, а имеют какую-то функцию.

– Мой анализ идентифицировал их как кристаллы саллюдо, – сообщила Заэфа. – Большая редкость. Судя по внутренней поверхности гнезд, в которые они вставляются – а та, судя по всему, покрыта субстанцией, восприимчивой к специфическому минеральному составу этих кристаллов – я предполагаю, что они образуют некую разновидность энергетического ядра.

– Энергетического ядра? – насмешливо повторил Даэлин. – Насколько я вижу, здесь нет энергии.

– Здесь, разумеется, отсутствует источник энергии в традиционном понимании, – согласилась Заэфа. Приблизившись к артефакту, она протянула мехадендрит и осторожно вынула один кристалл из гнезда. Оказавшись так близко от Железного Воина, она практически чувствовала исходящую от того неправильность: порчу, мусорный код, эоны резни и кровопролития. Она заставила себя сохранять спокойствие и ничем не проявить свое возросшее волнение. – Тем не менее, я считаю, что после активации посредством пока неизвестного мне процесса данный артефакт впитает энергию из этих кристаллов путем некой химической реакции. Если желаешь, можешь сам осмотреть оболочку.

– Хмм, – Даэлин протянул правую руку, чтобы тоже взять кристалл.

Заэфа атаковала.

Ее левая нога припечатала правый сапог Даэлина и примагнитилась к полу вокруг него, зафиксировав на месте. Обе ее основные руки устремились вперед и сомкнулись на правой руке кузнеца варпа, удерживая ту в вытянутом положении. Два мехадендрита молнией метнулись на перехват механощупалец Железного Воина, а третье тем временем активировало лазерный резак на своем конце и пробило дыру в броне Даэлина в уязвимой точке поверх правой подмышки.

Стоило резаку отодвинуться, как четвертый мехадендрит вогнал в проклятую плоть Даэлина осколок саллюдо, который Заэфа извлекла из артефакта.

Гаврак Даэлин, Астартес-предатель, был лишенным человечности, генетически улучшенным воином, который еще больше усовершенствовал себя, срастив собственное тело с еретическими технологиями. Он, вне всякого сомнения, являлся смертоносным воином, способным сразить большинство противников.

Высокопоставленный техножрец Адептус Механикус, даже лексико арканус, не относился к числу большинства противников. Пусть Заэфа Вараз и посвятила свое существование собиранию знаний и компиляции данных, но вместе с этим к ней пришло и понимание, что Галактика – крайне опасное место, где не делают различий между комбатантами и заинтересованными наблюдателями. Ее скорость реакции и пределы выносливости выходили далеко за рамки биологических норм, и хотя ничто в ней само по себе не могло быть классифицировано как оружие, но разница между, к примеру, мелтаганом и мелта-горелкой при использовании в упор приобретала сугубо академический характер.

Ей также было известно то, чего, похоже, не знал Гаврак Даэлин – осколки саллюдо смертельно ядовиты для углеродных форм жизни. Можно ли еще было считать таковой Железного Воина, только предстояло увидеть.

Преимущество внезапности длилось сто тридцать две миллисекунды, а затем Даэлин пришел в движение. Он не стал пытаться вытащить осколок, равно как и освободить свою правую ногу. Вместо этого он крутанулся влево, развернувшись к ней спиной: странный ход для большинства бойцов, но не для того, кто имеет на вооружении торчащие из позвоночника механощупальца.

В тот же миг, как он сменил позицию, Заэфа повторила его движение, и ее мехадендриты схлестнулись с его механощупальцами. Каждый из них пытался добиться перевеса. Она еле отпрянула от колющего удара силового клинка; он же в последний момент поймал ее мелта-горелку, отведя перегретую струю поверх своего плеча и вдребезги разнеся четырехрукую статую из ксантийского нефрита.

Выпустив его правую ногу, Заэфа зафиксировала обе свои ступни на полу и рванула вперед. Поскольку они сцепились спиной к спине, Даэлина целиком перетащило через ее голову. Пока она валила его на пол, он схватил ее за запястья, но Заэфа вскинула колено, которое угодило ему в лицевой щиток с такой силой, что шлем разлетелся на части.

Удар на мгновение ошеломил Железного Воина, и Заэфа стремительно направила лазерный резак к его загривку, но он в последний миг отбил тот в сторону механощупальцем и с яростным ревом вскочил на ноги. У него была бледная кожа и безволосая голова, крест-накрест пересеченная шрамами, а один из глаз заменяла бионика. Даэлин резко развел руки, пытаясь оторвать ей конечности, однако их усовершенствованные системы телескопически раздвинулись, став такими же длинными, как у него. Он плюнул вязкой черной кислотой, но Заэфа дернула головой вбок и уклонилась от атаки. Тем не менее, едкая жидкость брызнула на один из ее мехадендритов, и она ощутила, как структура того начинает слабеть.

– Тупая Механикус, – ощерился Даэлин, когда их второстепенные конечности вновь вступили в поединок. Когда он заговорил, показались заостренные металлические зубы, каким-то образом не пострадавшие от кислотной слюны. – Если бы ты просто ответила на мои вопросы, я бы предоставил тебя твоей участи!

– Тебе бы я такой любезности не оказала, – отозвалась Заэфа. – Ибо ты есть мерзость.

Даэлин рассмеялся.

– Слепая, слабая, мелкая покойница.

Он изверг поток мусорного кода.

Тот прошел сквозь защиту Заэфы и набросился на работающие системы. Зрение помутилось, в конечностях внезапно иссякли силы. Мехадендриты стали двигаться заторможенно, и она перестала осознавать, где они находятся. Пока она боролась, вооруженное силовым клинком механощупальце проскочило через взломанную оборону и погрузилось ей в плечо, заставив судорожно вздохнуть при активации болевых рецепторов. Даэлин стремился полностью ее уничтожить.

Однако он просчитался, поскольку искал полной победы слишком быстро.

– Аве Деус Механикус, – прошипела Заэфа, мобилизуя все свои познания в коде, и нанесла ответный удар. В отличие от атаки Даэлина, которая походила на снежную бурю и пыталась полностью ее стереть, выпад Заэфы представлял собой копье кода, направленное в сердце машинного духа, управлявшего доспехом Железного Воина. Отзвук контакта вызвал у Заэфы тошноты, какой она не испытывала уже два столетия: броня Даэлина была извращенной и злобной сущностью, сильно отличавшейся от любого из доспехов лоялистов, к которым Заэфе удавалось получить доступ за свою жизнь. Тем не менее, удар попал в цель: кодовое копье, заряженное всей чистотой ее веры в Творца, Отпрыска и Движущую Силу, пронзило гнилую сердцевину машины, с которой Даэлин срастил себя.

– Что?!.. – задыхаясь, выговорил Даэлин, когда системы, на которые он полагался тысячелетиями, внезапно отказали или открыто взбунтовались. Он повернулся вбок и прекратил атаку мусорным кодом, перенаправив всю свою концентрацию на то, чтобы восстановить контроль над доспехом, а значит и телом.

Заэфа ткнула своим лазерным резаком ему прямо в лицо.

Даэлин был слишком быстр: он получил мгновение на восстановление, а большего ему и не требовалось. Теперь его боевые инстинкты вновь заработали, и он вышел из схватки, сделав обратное сальто с ловкостью, которая не вязалась с его огромными размерами и массивным телом. Приземлился на ноги.

И пошатнулся, а на его лице появилось смятение – из-под правой руки засочилась черная кровь.

– Подожди, – попросила Заэфа, приближаясь к нему так угрожающе, как только могла. – Мне интересно узнать, как токсины кристалла саллюдо взаимодействуют с оскверненной плотью падших Астартес.

Гаврак Даэлин вырвал осколок механощупальцем и отшвырнул его прочь. Тот врезался в стену и разлетелся на куски. Железный Воин вызывающе оскалил зубы, но Заэфа видела, что он понимает: с ним что-то не так. Было бы чрезмерно надеяться, что токсины убьют его или хотя бы выведут из строя на достаточно долгий период – даже обычный космодесантник, скорее всего, сумел бы со временем подавить их эффект – однако это могло дать ей достаточное преимущество, чтобы прикончить его.

Могло.

Раздались аварийные сирены. Стремительно вернулась ноосфера, которую перестал контролировать Даэлин, но в отличие от него, Заэфа и без нее знала, что происходит. Значительно опередив даже самый пессимистичный сценарий, орки пробили пустотные щиты. Звери-ксеносы имели свободу действий внутри главного узла.

Время подходило к концу.

Даэлин развернулся и побежал. Возможно, Заэфа могла бы схватить его. Возможно, она могла бы вступить с ним в борьбу за контроль над дверью в ее святилище и не дать уйти. Она не стала пытаться делать ни того, ни другого. Это бы означало спровоцировать продолжение боя, в победе в котором она была совершенно не уверена. Пусть Даэлин уходит. Ей требовалось завершить свою работу: спасти самое ценное из собственного личного имущества и закончить эвакуацию инфоблоков и прототипов узла.

Она проанализировала информацию из ноосферы и остановилась. Провела повторное сканирование, чтобы перепроверить, верно ли интерпретировала данные и не влияет ли на нее какой-то остаточный эффект после атаки мусорного кода Даэлина. Но нет, все оставалось ясно.

Пустотные щиты не отключились. Один их сегмент, в южном секторе, сознательно опустили. Сейчас он уже снова восстанавливался, но в узел проник отряд пехоты и небольшой боевой техники оркоидов. Обладателю такого ранга, как у Заэфы, было видно, чья авторизационная подпись стоит под деактивацией щита: главный генетор Яваннос.

Что также объясняло, почему силам обороны был отдан приказ «захватить ксеносов в целости для изучения», а не уничтожить тех.

Заэфа в ярости сжала кулаки. Академические интересы у Яваннос всегда перевешивали чувство самосохранения, но даже для нее это был новый уровень идиотизма. Заэфа почти смогла бы понять логику пропускания ксеносов мелкими порциями, чтобы попытаться пережевать тех по частям, не дожидаясь отказа поля и последующего разгрома, но приказывать войскам брать их в плен? Она фыркнула. Катастрофа, к которой наверняка приведет такое распоряжение, может даже убедить Иллутара одобрить прототип боевой машины Капотениса Улла в качестве последнего отчаянного гамбита…

Прототип боевой машины.

Прототип боевой машины, который содержит в себе отдельные элементы знакомых технологий Механикус, но его чертежи лишены четкости, что не свойственно владыке кузни. Прототип боевой машины, который сам Иллутар описал как потенциально еретический, и при этом внутри узла находится кузнец варпа из Железных Воинов.

– Капотенис, – в ужасе прошептала Заэфа про себя, устремляясь в ноосферу, чтобы попытаться установить связь с секутором Митрандой. – Капотенис, что же вы наделали?

Шоб поближе

Уфтхак приготовился и размахнулся.

Понтобой с треском пронесся в воздухе и врезался в странный блестящий и гудящий воздух в том месте, где по словам Спеца было силовое поле юдишек. При ударе раздался странно глухой, невыразительный звук, а еще фырканье и шипение от мгновения контакта между полем оружия и той странной силой, которую юдишки использовали, чтоб не пускать Уфтхака с пацанами в свой город, однако технология юдишек держалась крепко. Уфтхак яростно уставился на нее.

– Ага, мы так уже рыпались, – сказал кто-то позади него. Уфтхак не удостоил реплику ответом. Вместо этого он развернул Понтобой и попробовал ту сторону, где был топор.

Существенной разницы в результатах не оказалось, хотя Принцысу явно понравилось короткое световое представление, и он издал ворчание – возможно, выражая свою благодарность.

– Может, обход глянуть? – с готовностью предложил другой голос. – Ну типа, в другую сторону сходить?

– Горрукк, завязывай. Ты чо, думаешь, юдишки нам вот так просто дыру оставили?

– Юдишки ж всюду запасные двери пихают, дык? Им вечно охота свалить от драки.

Уфтхак скрежетнул зубами. Его еще никогда так не бесил кусок зоганого воздуха, и эта наглость уже почти его достала.

– Держи, – велел он Могроту, передавая тому шоковую винтовку.

– Лады, босс, но…

Поплевав на ладони, Уфтхак взялся за Понтобой обеими руками и отступил на три шага назад и еще на один в сторону. Он глубоко вдохнул через нос, выдохнул через рот, после чего побежал к силовому полю и взмахнул Понтобоем со всей немалой силой своих конечностей.

Он увидел, как вылетела первая искра, почувствовал, как удар начинает расходиться по рукояти Понтобоя, через кисти рук, по предплечьям…

…а потом силовое поле подалось.

Ничего не взорвалось, не раздалось треска отказывающей техники, но всего за миг странный блеск, создававший почти прозрачный барьер между парнями Уфтхака и основной частью города юдишек, исчез. Поскольку ожидаемое сопротивление размашистому удару прекратилось, не успев как следует погасить его инерцию, Уфтхака качнуло вперед, и его подбитые металлом ботинки переступили едва видимую черту, которую оставила в пыли нижняя кромка поля.

Он прошел.

– Пацаны, вы видали? – заорал Могрот. – Босс же щас это силовое поле раздолбал!

Обернувшись, Уфтхак ухмыльнулся собравшейся толпе парней из Дурных Лун. Те быстро перестали пялиться на него с разинутыми ртами и разразились сиплыми ликующими воплями, размахивая своими стрелялами. Уфтхак увидел, что позади них приближаются и другие орки: пацаны, байкеры, даже один-два смертодреда. Все они стягивались на гибель упавшего титана юдишек в поисках орка, которому такое удалось. А это определенно был он, пусть даже Могрот бросил палкобомбу, которая разнесла те энергетические хреновины – ведь Могрот ни за что бы туда не добрался без гениального плана Уфтхака. Кроме того, Могрот и не собирался спорить.

А еще дальше, глухо стуча ногами, к ним все ближе и ближе подходил МекаГаргант. Уфтхак ухмыльнулся еще шире, представляя, как Меклорд смотрит в увеличку и видит там, что Уфтхак вдруг появляется на голове гарганта юдишек, затем забирается внутрь, и тот вдруг перестает драться. Потом, когда тот валится, он снова вылезает наружу перед самым взрывом, а после этого пробивает дыру в силовом поле.

Похоже, дела шли в гору.

– Могрот, дай мне пушку взад! – крикнул он, и заместитель послушно бросил ему шоковую винтовку. Уфтхак поймал оружие, совершенно не запариваясь, что при этом случайно нажал на спусковой шпенек и отстрелил одному из пацанов ногу. Все расхохотались, и даже неожиданно оказавшийся на земле парень повеселится, как только ему приделают замену – в этом Уфтхак был уверен.

Дальнейших распоряжений ему отдавать не пришлось. Пацаны устремились вперед – ну, те, у кого имелось нужное количество ног – и они вместе ввалились в самое сердце владений юдишек.

В отдалении от вулкана строения юдишек были помельче и пониже, а также сильнее разнесены. Там оставалась уйма пространства, чтобы двигать барахло с места на место, как это нравится юдишкам, затем где-нибудь на время его бросить – вроде той горы шлака, в которую уперлось приземляло Уфтхака – а потом, может, передвинуть еще куда-нибудь, как руки дойдут. МекаГаргант топал среди громадных неглубоких и вонючих прудов с водой и нечистотами юдишек, запах которых Уфтхак чуял даже отсюда. Насколько он видел, все они были примерного одного размера и формы, так что, надо думать, юдишки сделали их такими не просто так.

Здесь, впрочем, не было ни свободного места, ни куч пустой породы или отходов, ни открытого пространства или прудов с водой. Сошедшиеся вместе и устремившиеся ввысь здания представляли собой массивные сооружения, укрепленные контрфорсами и увенчанные шпилями, большими металлическими статуями юдишек, или еще какими-то менее понятными штуками. Необычное дело – особо не было видно двухголовой птицы, которую Уфтхак за прошедшие годы привык ассоциировать с юдишками. Вместо нее снова и снова повторялся другой символ, выступавший из стен и нанесенный на дверях: половина черепа юдишки и половина шестерни. Уфтхак предположил, что это клановая эмблема этих юдишечьих меков, или вроде того.

– Ну и где ваще тут искать годный хабар? – спросил Могрот, когда они потопали в просвет между зданиями, который соединял между собой пару дорог юдишек и где проходило несколько больших труб. – Он жеж где угодно может быть!

– Ищите юдишек, – глубокомысленно изрек Уфтхак. – Они ж тут живут, дык? Значит они будут стеречь самый лучший шмот. А если не прокатит, – на этом месте он указал вверх, где должен был быть пик вулкана, если бы тот сейчас не заслоняло одно из зданий юдишек, – полезем наверх. Юдишкины боссы любят на все сверху глядеть, ага? Вроде как сидеть в голове у гарганта, когда ты здоровее всех. А у юдишкиных боссов будет хорошая технота.

– Босс! – крикнул кто-то. – Слышь, чо?

Уфтхак замедлил шаг и вскинул руку. Банда позади него несколько неуверенно остановилась, а Принцыс запрыгал вокруг его ног. Он как следует прислушался, сосредотачиваясь. И впрямь, слышался хриплый визг, который, насколько он мог судить, доносился спереди и малость справа.

– Ну так и чо это? – поинтересовался он, сердясь, что не может опознать звук.

– Походу один из ихних летающих танков, – вмешался один из орков с особенно большим рубилом. – Нам с такими чутка пришлось разбираться, как приземлились.

– Летающих танков?! – Уфтхак затряс головой. – Да чо ж вам не так с гусянками, или колесами там? Во юдишки, это ж надо. – Он покрутил плечом, разминая его перед тем, как опять махать Понтобоем. – Кароч, валим до конца и глянем, чо у них там.

Уфтхак и его банда как раз успели дойти до конца трубопровода, когда визг стал громче, и в поле зрения вплыла красно-полуночная машина юдишек. Это была реально странная штуковина, парившая примерно на уровне пояса, словно под ней было что-то помимо пустого воздуха. Похоже, эти юдишки умели заставлять воздух творить всякие вещи, которых тот обычно не делал, и Уфтхак не собирался иметь с этим ничего общего. Он даже не сбавил хода – он ведь и так уже двигался, так что ему представлялось тратой времени останавливаться и пытаться выстрелить из шоковой винтовки, коль скоро в другой руке у него был отличный молоток.

Он вырвался на шоссе и ударил Понтобоем, зацепив танк с края ближе к корме. Наружу вырвались огонь и дым, и тот завертелся, удаляясь от него. Более-менее в то же время Уфтхак заметил еще две вещи. Во-первых, танк представлял собой не закрытую машину: он был без крыши и набит солдатами юдишек.

Во-вторых, там были еще три такие зоганые штуковины, которые следовали сразу за первой.

Уфтхак бросился в сторону, уворачиваясь от второй из них. В теории, он мог бы просто присесть, чтобы та прошла поверх него, но что-то подсказывало ему, что она ведь как-то должна удерживаться над землей, и он не был уверен, что хочет находиться между танком и землей, когда это что-оно-там делает свою работу. Остальная банда уже гурьбой высыпала наружу, паля из пушек и размахивая рубилами. Выстрелы с бряканьем отскакивали от бронированных бортов танков, а те развернулись и остановились, используя нечто иное, нежели обычное трение.

Посадочные аппарели спереди опустились, и Уфтхак уже ожидал жужжания и визга пуль, или сине-белых трескучих молний из тех пушек, что были у некоторых юдишек – возможно, даже раскаленного ревущего заряда из плазменного оружия. Вместо этого один из юдишек наставил на него что-то громоздкое и матово-черное, и через секунду в воздухе пронеслось нечто большое, бесформенное и темное, опутавшее его. Уфтхак на миг пошатнулся – главным образом, от удивления. Это не было похоже ни на что из того, чем в него прежде стреляли юдишки, а он полагал, что повидал практически все, что у них имелось…

Это была зоганая сеть.

Ярость, вызванная такой долбаной наглостью, еще только начинала разгораться, когда жилы сети с треском ожили, и все его тело сотрясли конвульсии – от электрического разряда дико свело мышцы. Нетвердые ноги начали заплетаться, а затем правая предательски перестала слушаться, и Уфтхак упал, опрокинувшись на шероховатую красную поверхность дороги. Он мельком увидел, что в воздухе летят и другие сети, накрывавшие парней по двое-трое и потом активировавшиеся. Воздух заполнили орочьи вопли боли и злобы, а вперед на своих металлических ногах двинулись другие юдишки с дубинками, на которых плясали менее заметные прожилки оглушающей энергии.

Уфтхаку удалось пропихнуть кончики пальцев сквозь плотное плетение сети и, превозмогая мышечные спазмы, проделать в нем широкий разрыв. Как только жилы уступили его грозной силе, трескучие разряды отключились. Стряхнув с себя сеть, он вскочил на ноги и бросился на троицу юдишек, приближавшихся к нему.

Орудуя Понтобоем одной рукой, он замолотил им вперед-назад, раскидывая врагов в стороны, круша им торсы и разбрызгивая кровь, прежде чем те успели среагировать. Большинство юдишек нынче едва доставали ему до груди и казались ну такими медленными…

Остальные пацаны тоже не собирались такого терпеть. Если бы юдишки выпустили сети, а затем воспользовались обычными пушками, то да – они могли бы завалить несколько парней. Однако они этого не сделали, а стало быть и не смогли. На какую бы добычу не рассчитывались сети, это были не орки. Как только они выбрались на свободу, натиск банды, забуксовавший было перед лицом необычной атаки юдишек, возобновился. Юдишки довольно смело навалились толпой – возможно, сознавая, что они теперь уже в любом случае обречены – однако это и близко не было равной схваткой, поскольку их палки могли разве что заставить орка малость подпрыгнуть. За считанные секунды юдишек порвали на части выстрелами, порубили на куски и по большей части растоптали в красноватую пасту.

Похоже, водителям летучих танков не хотелось тут задерживаться, когда их товарищей уже размазали, но и выбора у них не оставалось. Уфтхаку даже палец поднимать не понадобилось – его парни толпой взобрались по посадочным аппарелям, быстро управились с парой членов экипажа на всех четырех танках и остановили их, исключая тот, по которому Уфтхак в начале ударил своим молотом. Этот продолжал выписывать очень небольшие круги, а орки внутри улюлюкали от новых ощущений.

– Они драться-то хотят, или чо? – спросил Могрот, пиная остатки трупа юдишки. – На кой им эти палки?

– Без понятия, – признался Уфтхак, озираясь по сторонам. Он слышал в лабиринте строений крики и боевые кличи других групп парней, а еще уйму дакки с разных сторон. Однако не было слышно никакого оружия юдишек – похоже, те по каким-то причинам, известным только им, пытались провернуть такой же трюк и в других местах. Еще он услышал характерный рев боевых байков, куда-то уносившихся слева от него и, судя по звуку,  направлявшихся вглубь города – к вершине, где по его прикидкам должны были находиться нобы юдишек. Уфтхак сердито сжал кулак. Если они доберутся до хорошего шмота раньше него…

Он огляделся и был вознагражден, увидев, что между контрфорсом и тем местом, где загибалась к земле последняя из труб, пробирается Спец. На ровном месте гайкокрут мог оставить любого орка глотать пыль, но его колесо означало некоторую ограниченность перемещений, когда дело касалось пересеченной местности и препятствий. Следом за ним появился Принцыс и – к заметно меньшему удовольствию Уфтхака – тщедушная фигурка Низквика, который держался позади и продолжал с опаской посматривать на сквига.

– Але, Спец! – заорал Уфтхак и ткнул большим пальцем в сторону летучего танка юдишек. – Ты таким рулить могешь?

Спец, словно сквиг, перескочил через труп и приземлился на юдишкин череп, раздавив тот с потешным треском, после чего окинул ближайший танк наметанным взглядом орка, которого когда-то в прошлом то один, то другой гоняла просил починить машины существенно менее традиционного вида, чем эта.

– Ага, не особо хитро, видать. Надо ж только «вперед», да влево и вправо.

Он въехал прямо на аппарель, протиснулся между пацанов, которые прижались к бортам, чтобы дать ему дорогу, и принялся возиться с рычагами.

– А кто хороший сквиг? – спросил Уфтхак Принцыса, когда сквиг подскочил к нему. – Ты, ага?

Судя по всему, так и было, поскольку Принцыс хрипло взвизгнул. Уфтхак бросил ему юдишкину руку, которая на вид состояла в основном из мяса, и он радостно вгрызся в нее.

– Просек, босс! – окликнул Спец. Танк рывком развернулся, словно пьяный. – Какой план-то?

– Вон туды! – сообщил Уфтхак, указывая когтистым пальцем на самую верхнюю часть города юдишек. – Нахрен тут копаться. Хочу прям туда, где все блестит и типа того!

Спец снова развернул машину, и он запрыгнул на аппарель. Принцыс последовал за ним. Так же поступил и Низквик, который панически завопил, едва не слетев, однако, к некоторому разочарованию Уфтхака, гроту удалось удержаться. В танк уже успело набиться с полдюжины орков, вооруженных и нетерпеливых.

– А мы чо, босс? – с потерянным видом спросил один из оставшихся с того танка, который плавно описывал круги.

– У вас своя тачка есть, вот и разбирайтесь! – велел Уфтхак. Он забрался на место рядом со Спецом, где находилась пара больших юдишечьих стрелял, и поводил теми сперва вверх-вниз, а потом из стороны в сторону. – Погнали. Спорю, они нас ваще не спалят, пока мы в танке этом.

– Типа как тот жестяк на корабле юдишек не допер, что вы орки, потому что вы перед собой держали дохлых юдишек? – поинтересовался Спец.

Уфтхак пожал плечами.

– Чота типа того.

– Босс, но он же реально быстро спалил, а потом тебе пришлось его молотком долбать, а потом он взорвался и прибил тебя.

– Но я ж дошел так близко, чтоб его молотком долбануть, – самодовольно заметил Уфтхак. – В том и фишка. Нам же не надо до конца ехать. Просто шоб поближе. А там уж можно начинать все долбать.

Сопряжение

Обратный путь Гаврака Даэлина до кузницы Капотениса Улла был куда сложнее и опаснее, чем его путь оттуда. Тревожные сигналы пели об опасности и сражении, и как следствие – бдительность Адептус Механикус возросла. Даже кодовую завесу, которая скрывала его подлинную натуру, когда он ходил под носом у врагов, пробовали на прочность все чаще и настойчивее: системы безопасности узла реагировали на полномасштабную боевую тревогу и раз за разом проверяли личности всех существ, находящихся в их сфере влияния. Даэлин уже не мог рассчитывать, что фоновое прикрытие позволит ему небрежно проскальзывать, оставаясь незамеченным окружающими и лишь то и дело используя быстрые уколы кода, чтобы отвести от себя эпизодические более прямые запросы контрольных программ – так мастер рукопашной схватки отбивает неуклюжие замахи агрессивного, но неумелого кулачного бойца. Теперь он был вынужден задействовать все свои ресурсы, убеждая системы безопасности, что имеет полное право идти, куда ему вздумается, и при этом оставаясь для них совершенно непримечательным.

Еще он точно ощущал присутствие той техножрицы, Вараз. Она находилась где-то в ноосфере, охотясь за ним – не как хищник охотится на свою добычу, ведь он никогда не стал бы добычей, но наподобие того, как хищник выискивает конкурента, вторгшегося на его территорию. Даэлин сбежал из боя, поскольку недооценил ее способности, и ему требовалось разработать новый подход на случай, если они сойдутся снова. Кроме того, его ослабил этот проклятый ядовитый кристалл, осколок саллюдо. Его метаболизм уже подавлял эффект, но это был действительно мощный токсин. Столкнись они вновь, один на один, воздействия уже не будет. А коль скоро он теперь знал, на что она способна, то был уверен, что смог бы одолеть ее за короткий срок.

Однако ему предстоял бы не бой один на один. Пока они находились в ее покоях, Вараз была изолирована и не могла обратиться за помощью. Если же она отследит его здесь, в средоточии силы ее сородичей, то сумеет призвать союзников, которые помогут ей повергнуть его. Даже если бы Гаврак Даэлин смог полностью отключить ей ноосферную связь, ему было бы нелегко взять под контроль слуховые сенсорные узлы всех представителей Механикус, находящихся достаточно близко, чтобы уловить телесный голос его противницы. Нет, требовалось двигаться дальше.

По крайней мере в этом смысле ему шло на пользу то, что вторгшиеся орки проникли сквозь защитные поля узла. В Узле Примус уже и так была задействована тревога наивысшего возможного уровня. Даже если Вараз распространит в системе информацию о его присутствии, это будет лишь один сигнал с максимальным приоритетом среди множества, множества других. Тем не менее, в остальных отношениях появление орков не могло бы стать более несвоевременным. Они были звероподобными дикарями, но при этом являлись умелыми и эффективными воинами и убийцами, так что в ближнем бою, скорее всего, одолели бы последние линии обороны Механикус. Гавраку Даэлину требовалось обеспечить завершение своей работы, прежде чем они туда доберутся. О том, каковы окажутся последствия в ином случае, невыносимо было даже думать.

Воспользовавшись случаем, он открыл себе проход через люк, уводивший прочь из основного коридора, по которому торопливо двигался. Анализ потоков данных узла предупредил его о приближении манипула скитариев. Те торопились вперед, синхронно переставляя свои бионические ноги с размеренностью метронома, и несмотря на низкую вероятность того, что они заметили бы Даэлина, в случае такого исхода потенциальный риск был бы слишком высок. Он находился уже недалеко от кузницы Улла; стоило полагаться не на главные магистрали, а на вспомогательные подходы и служебные коридоры.

Само собой, это не означало, что новый маршрут был лишен рисков. Из ярко освещенных стерильных коридоров он спустился по лестнице в мир полумрака, сырости и проржавевших труб, переносивших воду, энергию и чистый воздух. Сервиторы-уборщики тут практически не бывали, и этот переход заключал в себе всю суть дихотомии нынешних Механикус: сверкающая поверхность, под которой залегает малопонятная мешанина, которая медленно разлагается и кишит паразитами. Впрочем, Гаврака Даэлина заботили не гигантские крысы, с подозрение наблюдавшие за ним из тени. Поскольку эти коридором пользовались менее часто, проникновение в него было заметнее для систем безопасности, а в обстановке боевой тревоги подобные места более тщательно контролируются – на случай, если туда попытается попасть враг. Он смог вычистить записи о своем входе, но лишь глупец всецело полагается на свою способность перехитрить противника. Даэлин заторопился дальше под мигающими люменами, забираясь в ноосферу, чтобы убедиться, что в эту зону не направили боевых сервиторов с протоколами уничтожения, и звеня керамитовыми ступнями по металлическим решеткам под ногами.

Едва он свернул за угол, как орки атаковали.

Это стало для него полной неожиданностью: он настолько сконцентрировался на избегании внимания Механикус, что не принял во внимание возможность того, что орки уже могли проникнуть так далеко вглубь узла. Кроме того, в понимании Гаврака Даэлина орки представляли собой орущие сгустки мускулов и агрессии, мощные и примитивные. Их слышно раньше, чем видно, и существует неплохой шанс еще и учуять их заранее. Эти же возникли из темноты, словно смертоносные тени – их одежда была раскрашена в подражание имперскому камуфляжу, а клинки зачернены, чтобы снизить вероятность блеска на свету, который выдал бы позицию владельца.

Их было семеро, и каждый сам по себе являлся смертельно опасным противником, однако даже будучи застигнутым врасплох, Даэлин не собирался становиться легкой добычей для этой ксенодряни. Он выхватил свой болт-пистолет и прострочил очередью по груди первого из орков, в конце всадив финальный заряд между глубоко посаженных красных глаз чужого, от чего череп разлетелся на куски. А затем на него набросились товарищи того.

Даэлин отбивался кулаками, ногами и своими механощупальцами, теперь сосредоточив все свои мысли на схватке и выживании. Ударом руки он раздробил орку грудную клетку, отсек силовым клинком руку с топором, ухватил зеленокожего за запястье и направил руку на другого орка как раз в тот момент, когда он вдавил спуск своего огнестрельного оружия. Дернул головой назад, уклоняясь от щелкающих челюстей, усеянных клыками, и поднырнул под замах, который должен был снести ему голову, однако ударов наносилось слишком много, чтобы он сумел увернуться от всех. Он почувствовал, как от левого наплечника срикошетил выстрел, а две сильные руки ухватились за одно из механощупалец и рванули его вбок, прямо под огромный топор. Оружие, обладавшее острым как бритва лезвием и приводимое в движение звериной силой орка, рассекло керамитовый нагрудник Даэлина и погрузилось в его торс.

Даэлин взревел от боли и злости: злости из-за дерзости зеленокожего и злости на слабость собственного тела, заметившего рану. Его силовой клинок вонзился в череп орка, державшегося за механощупальце, и тот камнем рухнул наземь. Он ударил ногой вбок, не обращая внимания на сопутствующую резкую боль в груди, и еще один орк врезался в того, кому он переломал ребра, а сам он тем временем схватил за горло находившегося перед ним хозяина топора. Орк злобно зарычал и выпустил свое оружие, вцепившись ему в руку и пытаясь разжать захват. Даэлин поднял свой болт-пистолет, чтобы всадить заряд в голову противника, но орк одной рукой выпустил его запястье и тоже вцепился в пистолет. Мгновение они боролись – мускулы ксеноса против пропитанной варпом, генетически сотворенной мощи – а затем механощупальце Даэлина змеей взметнулось вверх, выдернуло у него из руки болт-пистолет и выстрелило, прежде чем орк успел среагировать. Тот повалился назад, теперь уже без половины головы.

Броня на спине Даэлина содрогнулась, отведя удар очередного орочьего клинка, но одно из механощупалец выдвинуло из себя стальной шип длиной в фут и вогнало тот в глазницу орка. Даэлин выдернул из своей груди топор, и наружу брызнула черная кровь. Железо внутри, железо снаружи. Лезвие оружия потускнело от коррозионного воздействия крови, однако еще оставалось достаточно острым, чтобы отрубить в локте вторую руку того орка, которого он уже успел лишить кисти. Взвыв от боли и ярости, орк всем весом бросился на него. Даэлин отбросил его в сторону, на одного из товарищей. Это был орк со сломанными ребрами, и этот ксенос проявил почти достойную восхищения смелость, сбросив с себя безрукого орка и нетвердо поднявшись на ноги, чтобы продолжить сражаться, но он был в одиночестве и ранен. Даэлин уложил его, опустошив магазин своего болт-пистолета, после чего направился к последнему из членов диверсионной группы, который силился подняться, истекая кровью из обрубков двух конечностей.

– Ты мне можешь пригодиться, – зловеще проговорил Даэлин, и его щупальца обвились вокруг толстой шеи, начав сжимать ее.

Немного позже он выбрался из служебных туннелей в кузницу Капотениса Улла и обнаружил, что его уже ждет внушительная, облаченная в рясу фигура владыки кузни. Улл расхаживал туда-сюда под звонкое «щелк-щелк-щелк» металлических ног по полу. Когда крышка люка, считавшегося потайным, скользнула в сторону, он обернулся к Даэлину вихрем тканей красного и полуночно-синего цвета.

– Вы злоупотребляете моим гостеприимством, сударь, – бросил Улл. Его голос звучал отрывисто и безапелляционно просто в силу своей механической природы. – Мы договорились, что вы будете тайно оставаться здесь, чтобы избежать ненужных воп… – Он прервался и поднял палец, указывая им мимо Даэлина. – Вопрос: прошу объяснить это.

– Это орк, – произнес Даэлин сквозь сжатые зубы. Его механощупальца рывком втащили бесчувственное тело чужого в кузницу следом за ним. – В служебных туннелях была их передовая группа.

– Я знаком с орками, – сказал Улл, хотя Даэлин удивился бы, окажись это заявление на практике столь же справедливым, как полагал владыка кузни. – Почему вы решили принести этот труп сюда?

– Это не труп, – ответил Даэлин. – Орк жив.

Еле-еле, поскольку механощупальца Даэлина ограничивали приток крови к мозгу в достаточной степени, чтобы тот оставался без сознания. С орком это было существенно сложнее проделать, нежели с менее стойкими людьми.

– Он пригодится для сопряжения.

Он двинулся вперед, не желая позволять Уллу и дальше стеснять его своим присутствием. Улл не стал стоять на дороге и отступил в сторону, давая ему пройти, но Даэлин практически чувствовал, как от владыки кузни волнами исходит недовольство. Осторожность и благоразумие предполагали продолжение разыгрывания роли тайного советчика и мистика – именно этот маскарад убедил Улла уступить своей жажде знаний – однако Даэлин был уязвлен и зол, и его терпение по отношению к глупцам подходило к концу.

Тем не менее, некоторую осторожность еще необходимо было соблюдать. Хотя внешность и могла быть обманчива, но коль скоро лексико арканус Вараз почти сумела сравниться с ним в бою, пока он был свеж, то владыка кузни Улл почти наверняка смог бы победить его сейчас, когда он получил ранение.

– Наше время на исходе, – произнес Улл, подстраиваясь под темп Даэлина и держась самую малость ближе, чем тому бы хотелось. – Наступление орков достигло основного узла. Если в туннелях уже есть лазутчики…

– Вы убедили свой совет одобрить проект? – перебил его Даэлин. Убереги его Истинные Силы от бесконечной бюрократии Механикус! Улл с радостью расширил бы свою работу за рамки, разрешенные его ограниченной догмой, но продолжал упрямо настаивать, что на это необходимо получить надлежащее одобрение, пусть даже такое одобрение основывалось бы на фальсификациях и полуправде. В этом и состояла проблема с Уллом как орудием: он хотел не только успеха, но еще и признания его мнимой гениальности перед тем, как вообще что-либо делать.

– Нет, – пренебрежительно отозвался Улл. – Они слепы, слепы по собственной воле, и разобщены. Настало время действовать независимо от них. Моих полномочий будет достаточно, чтобы задействовать необходимую мощность, особенно в текущей авральной обстановке, когда внимание направлено на другие вещи.

Наконец-то.

– Тогда приступим, – сказал Даэлин, не удосужившись скрыть собственное удовлетворение.

Он направился к машине, волоча с собой орка. К нему приблизилась горстка его приспешников, и он позволил ксеносу упасть на пол.

– Подключайте его, – велел он культистам, и те послушно заторопились отнести чужого в запирающуюся капсулу, пока тот не успел прийти в себя.

– Вы задействуете в этом труде ксеноса? – поинтересовался Улл с некоторым отвращением.

– Чтобы привлечь эфирное, нужна искра жизни, – ответил ему Даэлин. – Ее происхождение практически несущественно. Орк силен и полон жизни. В сочетании с остальными, кого мы собрали, будет достаточно.

Он еще раз мысленно пробежался по расчетам, но был убежден, что те верны. Ни один смертный ум не смог бы даже понять такие уравнения, не свихнувшись и не вывернувшись наизнанку, не говоря уж о том, чтобы решить их, однако Гаврак Даэлин изучал эти искусства на протяжении тысячелетий.

– Делайте то, что нужно для обеспечения подачи энергии.

Улл издал всплеск плотно сконцентрированного двоичного кода – хотя и не настолько плотно сконцентрированного, чтобы Даэлин не смог его отследить, проанализировать и запомнить – а затем коротко кивнул.

– Готово. У нас есть полный доступ к сети Узла Примус. Его сможет отменить только прямой контрприказ техножреца-доминус, и даже на это уйдет время.

– Как вы и сказали, время у нас на исходе, сказал Даэлин. – Основное наступление орков уже на подходе. Если мы намерены его отбросить, действовать необходимо сейчас же.

Он зашагал по полу туда, где стоял его сундук. Тот представлял собой продолговатое изделие из кроваво-красной древесины, имевшее длину примерно в его рост. Оно было вырезано из порченых деревьев Тандарра IV и оковано звездным железом из системы Геликона, где в пламени зеленого солнца можно увидеть лица Истинных Богов, если знаешь, как смотреть.

– Вопрос.

Даэлин остановился и повернулся. Капотенис Улл не сдвинулся с места, но владыка кузни как будто каким-то образом увеличился в размерах, а тени под его рясой стали глубже.

– Лексико арканус Заэфа Вараз прислала мне коммюнике, помеченное тревожным сигналом с наивысшим доступным ей приоритетом. В нем она сообщает об Астартес-предателе по имени Гаврак Даэлин, который вторгся в ее личные покои и, как она опасается, уводит меня по пути еретеха. Как вышло, что моей коллеге по Верховному Совету известно не только о вашем присутствии здесь, но еще и о том, кто вы?

Даэлин выругался про себя. Не следовало давать поблажки этой никчемной техножрице! Он намеревался получить желаемую информацию, а затем убить ее, так что в итоге раскрытие его имени ничего бы не значило. Как оказалось, он ее недооценил, и хотя Заэфе нелегко было добиться того, чтобы ее голос услышали на фоне общей тревоги в узле, она явно могла обратиться к отдельному индивиду – например, к владыке кузни.

– Я говорил с ней, – признал Даэлин. Начни он опровергать утверждения Заэфы, могло бы найтись слишком много доказательств против него. – Я обнаружил, что она скрывает в своих покоях от коллег поразительный образец технологий, и попытался раздобыть его. Мне это не удалось.

– И при этом вы привлекли внимание к своему присутствию здесь и потенциально накликали гибель на мою голову! – прорычал Улл. Из-под рясы донеслось «щелк-щелк-щелк», сопровождавшее изменение конфигурации его преимущественно механического тела: очевидное проявление опасности для тех, кто понимает способность Механикус высокого ранга хранить в себе компоненты оружия и заново собирать их по желанию. Это было лишь бледное подобие вируса облитератора, ограниченный технологический эквивалент порожденных варпом биологических сил, даруемых болезнью Хаоса, но и он мог представлять достаточную угрозу.

Шум кузницы вокруг стих: адепты Улла прекратили свою кажущуюся бесконечной работу и застыли начеку. То же сделали и приспешники Даэлина. Негавольтные культисты и лакеи Улла являлись врагами по своей природе, воспринимая друг друга как слабоумных глупцов, порабощенных еретической догмой. Произойди их встреча при нормальных обстоятельствах, они бы попытались уничтожить противника, или, в случае Механикус, раскрыть присутствие врагов всему узлу, чтобы поставить тех под удар и ликвидировать. До настоящего момента конфликт сдерживался исключительно общей волей их хозяев, предписывающей работать совместно в интересах великого проекта.

Теперь же это непростое перемирие балансировало на лезвии ножа.

– Владыка кузни, вы же разумное существо, – произнес Даэлин, следя за тем, чтобы его лицо и ноосферный образ скрыли даже малейшие намеки на злость или нетерпение. Задача была не из сложных: у большинства Железных Воинов отсутствовали эмоциональные слабости, свойственные их собратьям – к этому была близка лишь невозмутимая Гвардия Смерти – и они хорошо знали, что враг может использовать любой вид эмоций и извлечь из него выгоду, как сами они выискивали просветы в обороне противников. Внешне Даэлин казался не более чем здравомыслящим воином. Его уничтожающее презрение к техножрецу пряталось под покровами ледяного спокойствия.

– Вы знали, что нас могут обнаружить, и приняли этот риск, – продолжил он. – Теперь, когда наш труд близится к завершению, подобное раскрытие слишком запоздало, чтобы навредить вашему положению здесь. Ваша слава будет зависеть от успеха вашего творения, что правильно и подобающе. Если оно заработает – а оно заработает – никто уже не сможет отрицать ту силу, которой вы овладели, и скептики по праву окажутся выставлены завистливыми подражателями, неспособными приблизиться к вашему триумфу.

Улл все так же не шевелился.

– Работа готова к завершению?

– Осталось лишь эфирное сопряжение, – сказал Даэлин. – Мне нужны мои инструменты, а затем мы можем закончить начатое. Когда машина напитается эфирной энергией, вы направите ее мощь, как сочтете уместным.

Под рясой Улла что-то слегка сложилось и сжалось, и, судя по всему, внесенные им в свое тело изменения, в чем бы они не состояли, обратились вспять. Владыка кузни холодно кивнул, сопроводив это невразумительным звуком одобрения в ноосфере.

– Тогда закончим с этим.

– Займите свое место на командном троне, – распорядился Даэлин, снова оборачиваясь к своему варп-сундуку. Его пальцы, закованная в керамит плоть и металлические протезы, пробежали по замкам, комбинации от которых были известны лишь ему одному, и он пробормотал обрядовые фразы, необходимые для открытия. Засовы отошли, а окружавшие сундук заговоры спали, позволяя поднять крышку и явить его инструменты: ритуальный клинок кри с вырезанными заклинаниями призыва и грозный кузнечный молот, которому предстояло скреплять узы. Он извлек их наружу, и его залила исходившая от них сила. Даже столь хладнокровное и лишенное юмора создание, как Гаврак Даэлин, не могло не помедлить момент, созерцая суровую красоту этих орудий. С их помощью он переделает Галактику.

– Вам нельзя тратить время на праздное любование, – заявил сверху Улл. Он взбирался по внешнему корпусу машины; его пальцы, ступни и мехадендриты без видимых усилий находили подходящие опоры для тела. На глазах у Даэлина он одолел оставшееся расстояние до командного трона, на который затем и опустился. Тот создали специально под габариты Улла: этим орудием разрушения не должен был управлять никто, кроме владыки кузни Гефесто.

Ну, или так полагал сам владыка кузни.

– Не забудьте, я не смогу общаться с вами после начала обряда, – произнес Даэлин, игнорируя дерзость Улла. Не имело смысла рисковать на позднем этапе просто чтобы огрызнуться на резкие слова глупца. – Прерывание заклинания будет означать, что мы в лучшем случае потеряем эфирную силу, которую я пытаюсь обуздать, в худшем же она окажется направлена неконтролируемым и разрушительным образом.

– Я безупречно помню все наши предшествующие разговоры, – сообщил Улл. – Механикус ничего не удаляют. Исполняйте вашу роль.

– Хорошо, – отозвался Даэлин. Он приблизился к машине, положил расставленные пальцы на ее переднюю левую конечность и начал декламировать.

Наречие, на котором он заговорил, было древним и никогда не предназначалось для голосов смертных. Созвучия тяжело давались даже Даэлину, вышедшему далеко за пределы человечности, а теперь, благодаря величию Хаоса, уже даже далеко за пределы немощной породы глупых имперцев, которым нравилось считать себя ровней ему. Казалось, будто это наречие обладало собственной волей и пыталось вывернуть ему язык ради своих нужд. Он не был до конца уверен, что это не так, ведь даже в тех обрядах, к которым он прибегал уже множество раз, до сих пор оставались кое-какие тайны, однако Даэлин укрепил свою волю и продолжил двигаться дальше.

Он достиг первой вехи. Не сбиваясь с ритма распева, он убрал руку и ударил по тому месту, где она находилась, своим кузнечным молотом. Поверхность металла расцвела болезненным кровавым светом, который начал расползаться по ней, словно сухая молния в затянутом тучами небе. Первая часть сопряжения была завершена. Продолжая декламировать, Даэлин переместился к левой задней конечности и начал процесс сначала.

– Если ваш ритуал можно ускорить, так и следует поступить, – заявил сверху Улл. Даэлин заставил себя не реагировать на слова техножреца, не отступаться и не терять сосредоточенности. Разумеется, упоминая «эфирное», он всего лишь играл на слабых местах Улла – этим архаичным термином уже не пользовались даже ученые самого Империума. Он завлек Улла россказнями об эфире: силе, которую могут обуздать те, кто обладает знанием и силой воли, и с ее помощью решить невообразимо сложные задачи. Однако эфир – это варп, а варп – не хранилище благой силы, только и ждущей, чтобы ее сцедили, а владения самих богов, равно как и множества иных, более мелких существ. Тем не менее, даже эти более мелкие существа обладали силой, которую любой смертный счел бы колоссальной.

И ни одно из них не было благим.

Далин добрался до второй вехи и вновь ударил по боевой машине, от чего по ее поверхности опять с треском разошелся свет – ауры сопряжения проникали в сам металл. Уже сейчас Уллу оказалось бы непросто сойти со своего командного трона, но он и не планировал этого делать, так что не должен был ничего заметить, пока не станет слишком поздно. Кроме того, строго говоря, узы предназначались не для него.

– Приближается лексико арканус Вараз, сопровождаемая секутором Митрандой и небольшой группой пехоты, – сообщил Улл, когда Даэлин приступил к декламации над правой задней конечностью. Тот слегка запнулся, осознав важность слов Улла, и почувствовал, как наречие, которым он пытался манипулировать, извивается во рту, стремясь взять под контроль его голосовые связки. Он вступил в борьбу и вновь одолел его, но оно почти сумело вывернуться от него и погубить его труд. Зачем владыка кузни говорит ему о таких вещах? Почему не разберется с этим самостоятельно? Даэлин рискнул выпустить в инфопоток краткое распоряжение, приказывая своим культистам вооружиться и готовиться к бою.

Третья веха. Он ударил по конечности кузнечным молотом и двинулся дальше.

Он уже чувствовал, что машина издает едва заметный гул. Разумеется, та еще не была запитана, поскольку он пока не запустил финальную активацию – это был более тонкий резонанс, который могло ощутить лишь создание вроде него, обладающее опытом и продвинутым чутьем.

– Они у главной двери, – произнес Улл. – Я буду сдерживать их так долго, как только смогу, но Вараз – одаренный криптограф, и мои возможности не допускать ее к системам входа могут оказаться ограничены.

Даэлин сознавал, что повсюду вокруг него рабочие хватаются за инструменты и оружие и занимают позиции для обороны, готовясь отдать свои жизни ради защиты труда господина. И отдать жизни им, несомненно, предстояло, поскольку они не являлись могучими техножрецами с лучшим вооружением, награбленным в арсеналах или экспедициях. Это были простые подтягиватели катушек и разжигатели благовоний, более знакомые с гаечными ключами и лазерными горелками, нежели с автоматами и силовыми посохами. Что же до негавольтных культистов, те были преданы Обращенной Движущей Силе и намеревались яростно сражаться, но представляли из себя бешеную толпу, а не хорошо организованную боевую силу, какую Даэлин предпочел бы иметь между собой и секутором Механикус, сопровождаемым еще какими-то бойцами.

– Поспешите! – поторопил Улл. – Силам этой планеты нелогично и расточительно вступать в бой между собой, когда ксеносы так близки. Завершите обряд, дабы я смог продемонстрировать мудрость нашего пути!

Даэлин ударил по последней вехе сопряжения и проследил, как энергия расползается по конструкции машины. Сосуд был готов. Теперь требовалось призвать создание, которое его заполнит.

Машину испещряли пустоты, куда поместили тех несчастных, кого отобрали для служения. Большинство из них было сломленными техно-трэллами, зафиксированными на месте при помощи сегментированных металлических креплений и отделенными от окружающего пространства кристалфлексовым экраном, необходимым для того, чтобы заглушить любые мольбы и уговоры, к которым они могли прибегнуть в ожидании своей участи. Однако в той нише, что заполнили последней, находился орк, которого Даэлин одолел в служебных туннелях, и именно туда-то он и направился, держа в руке поблескивающий атам.

К орку уже вернулось сознание, и сейчас он рвался из своих оков, хотя с виду не существовало абсолютно никакой опасности, что он их сломает. Он орал и беззвучно бушевал в заточении, открывая и закрывая свой гротескный рот, и Даэлин поймал себя на том, что слегка впечатлен несгибаемостью твари. Большинство людей, недавно оставшихся без рук, впали бы в кататонию и отчаяние – даже если предположить, что еще до того они не истекли бы кровью из ран. Темная же кровь орка быстро свернулась, предотвращая дальнейшую ее потерю, и теперь тот силился добраться до Даэлина и, судя по всему, даже не задумывался о том обстоятельстве, что не имеет не только оружия, но и какой-либо возможности им пользоваться.

Он приступил ко второму распеву – на сей раз на другом языке – и почувствовал, как заклинание начинает вытягивать самую суть его естества. Он проводил призыв, но призыв прилагал силу в обе стороны. Даже несмотря на все духовные якоря, которые он разбросал вокруг себя, и на весь его опыт, все равно оставалась опасность, что его дух с воем засосет в варп.

Полученные им в бою травмы запульсировали – варп выискивал его слабости. В рану на груди как будто вонзился ледяной шип, и снова закапала его черная кровь. Заклинание искало жизненную силу для подпитки, а он, будучи заклинателем, представлял собой наиболее очевидный и доступный ее источник.

Именно в этом и заключалось ремесло и мастерство кузнеца варпа. Не в том, чтобы создать машину, хотя и это имело значение. Могучим Гаврака Даэлина делало его умение представать перед обитателями варпа, имея в качестве оружия лишь собственную сущность, и торговаться с ними.

Заклинание зацепилось, и возникло ощущение сокрушительного гнета чего-то чудовищного. Оно не обладало физическим обличьем, но все вокруг ощутили его мощь. Культисты повалились на колени. Техноадепты принялись стенать, а некоторые попросту упали – из них вышибло сознание. По конечностям боевой машины поползла изморозь.

Кто зовет Те`Каннарота? – раздался голос внутри черепа Даэлина. Он был глубок как ночь, старше самих звезд и пронизан частицами злобы. Его эхо расходилось в голове сводящими с ума фракталами дробящихся звуков, но это были не физические звуковые волны, просто разум силился совладать с истинной сутью вонзившегося в него послания.

– Гаврак Даэлин, кузнец варпа из Четвертого Легиона, – ответил Даэлин, стискивая зубы от напряжения и боли. Он услышал, как наверху Капотенис Улл издал бессловесный возглас, выражавший тревогу и страдание. Владыка кузни, ныне связанный с машиной, должен был слышать в своей голове голос демона так же отчетливо, как и Даэлин.

Демон заговорил вновь, и его речь приобрела интонацию веселья:

Ты не стремишься связать меня против моей воли, слуга Неделимой Звезды?

– Нет, – сказал Даэлин. – Я не стану оскорблять тебя таким образом. Я предлагаю соглашение. Этот сосуд, дабы ты потешил себя в материальном мире.

А взамен?

До сегодняшнего дня Даэлин в первую очередь выторговал бы уничтожение «Люкс Аннигилатус». Но коль скоро «Полководца» уже повергли орки, украв тем самым у него отмщение, можно было сосредоточиться на других первостепенных задачах.

– Под кожей этого города покоится артефакт, которым я желаю обладать, – ответил он, вплетая в свои слова силу, чтобы те смогли заставить демона следовать задаче. Пусть Гаврак Даэлин и предлагал свое творение без обмана, но он был не настолько глуп, чтобы призывать демона, не позаботившись о том, чтобы тот первым делом не сокрушил его самого. – Механикус используют его, чтобы вытягивать силу из вулкана, на котором мы стоим. Чтобы я смог забрать его, требуется… устранить присутствующие здесь силы Механикус и орков.

Он почувствовал, как разум демона проникает в его знания и сознание – как вода просачивается внутрь замка, а затем замерзает и разрывает его. От столь сильного создания нельзя было защититься, и Даэлин уже давным-давно усвоил, что не нужно и пытаться. Когда имеешь дело с высшим демоном, попытка обмануть того – смертельный риск.

Если твой артефакт убрать с его нынешнего места, вся мощь вулкана окажется на свободе?

– Это так, – подтвердил Даэлин. Демон не понял бы подобную идею самостоятельно, поскольку разум того был силен и грозен, но с трудом схватывал технологические вопросы. Но доступ к его знаниям все менял.

Тогда мы договорились. Продолжай свой обряд, кузнец варпа.

Гаврак Даэлин протянул трясущуюся руку и завозился с отпирающим механизмом кристалфлексовой двери, за которой продолжал яриться орк. Напряжение от поддержания заклинания и общения с демоном разрушало его тело, ведь для начала призыва он воспользовался собственной жизненной энергией и не давал утянуть себя в варп исключительно силой воли. Со временем он оправился бы, но сейчас требовалось перенести опорную точку чар со своей жизни на чужую.

Или же, в данном случае, на множество чужих, поскольку демон был могуч, и его нельзя было легко извлечь из варпа даже с его согласия.

Саркофаг удалось открыть. Уши заполнил рев орка.

– Подать энергию! – прогремел Даэлин. Двое его культистов, оставшихся на своем посту, потянули вниз массивный рычаг, который – при наличии соответствующего допуска – подключал кузницу непосредственно к основной энергосети Гефесто. Миллионы вольт хлынули в контуры машины, готовя ту к божественному помазанию – тому священному мигу, когда мощь варпа сольется с мощью, которую Механикус полагали Движущей Силой.

Даэлин вогнал кри, мерцавший от коронного разряда, орку в грудь.

Орк тут же оцепенел, прекратив бесноваться. Из его глаз и рта вырвалось бледное свечение – сила заклинания ворвалась в него, отделяя жизнь от тела и бросая ее в варп. Даэлин едва не упал, когда жгучее напряжение от колдовства покинуло его и перетекло в машину, перескакивая между живыми телами, заключенными в полостях по всей ее поверхности. Каждое из них вспыхивало бледным мертвенным светом: жертв опустошало и их души становились подношением. Температура в кузнице Улла стремительно упала.

Наверху машины, в темнице, которую он считал своим командным троном, вскрикнул Капотенис Улл – заклинание добралось до него. Его душа тоже должна была соединиться с машиной, чтобы своим присутствием помогать демону управлять живой металлической броней. Если же ту уничтожат, он будет брошен на бесконечные муки в варп, где познает вечность страданий в качестве расплаты за свое тщеславие и честолюбие. Как бы то ни было, связь его души с материальным телом была мгновенно и безжалостно разорвана.

Поскольку Улл перестал противодействовать атакам Вараз, несколько дверей, отделявших кузницу от общественных зон узла, одна за другой распахнулись. Даэлин свирепо ухмыльнулся. Поздно. Уже слишком поздно.

Над ним сделала свой первый вздох самая большая демоническая машина, построенная вне Ока Ужаса за последние семь тысяч лет.

+++019+++

<Вопрос: чем вызвана задержка?> – настойчиво спросил секутор Митранда, и Заэфа подавила совершенно органичный возглас раздражения.

<Разъяснение: владыка кузни Улл препятствует моим попыткам одолеть его защитные меры,> – ответила она. Капотенис возводил экспресс-заслоны и кодовые ловушки почти так же быстро, как она справлялась с ними, и, несмотря на некоторый прогресс, это походило на попытку плыть на судне вверх по течению реки в половодье.

<Вы уверены, что владыка кузни попросту не стремится сохранить святость своей личной мастерской? > – поинтересовался Митранда. Заэфа заметила в потоке данных секутора едва уловимый намек на неуверенность. Само собой, попытка силой проникнуть в личную кузницу члена Верховного Совета, являлась грубым нарушением протокола, и Заэфе было нелегко пойти на такую меру.

<Он проигнорировал коммюнике, где сообщалось о моих опасениях,> – сказала она Митранде. – <Я знаю Капотениса. Ответив, он бы не смог скрыть от меня ложь, и это, в свою очередь, известно и ему самому. Единственное удовлетворительное объяснение, почему он не опроверг сотрудничество с предателем и еретехом, состоит в том, что он знает: ему этого не сделать, не подтвердив мои подозрения, но и таким образом он все равно их подтвердил. А кроме того,> – добавила она, обезвреживая особенно мешавший ей фрагмент кода, – <узел атакуют. Владыке кузни нет причин укрываться в своих владениях, когда надлежит приступать к исполнению обязанностей в структуре обороны.>

<В структуре, где нет и нас,> – с некоторой тревогой ответил Митранда. Он реквизировал два подразделения пехоты скитариев, которые стояли парадным строем в коридоре позади них. – <Атака ксеносов хаотична и непредсказуема, даже для меня. Присутствует множество осложняющих переменных. Нам следует провести данную операцию как можно быстрее, чтобы вернуться к защите узла и обеспечить максимальное исполнение этой основной директивы.>

<Я уже приняла меры, чтобы сохранить наши знания и данные.> – отозвалась Заэфа. – <Если узел и будет потерян, наше учение выживет.> По большей части. И исходя из того, что у орков в запасе не найдется новых сюрпризов, которые радикально повлияют на способность наших челноков скрыться, что никоим образом не точно. <Орки же – это орки, что здесь, что везде. Даже если перебить всех захватчиков, это никак не скажется на продолжении их существования как вида. Однако за этой дверью таится существо, восставшее против самого Омниссии, которое извращает облик и назначение благословенных машинных духов во имя собственных дьявольских целей. В данный момент наша наивысшая обязанность – уничтожить его.>

<И все же я хочу провести данную операцию как можно быстрее,> – упрямо произнес Митранда. Он оглядел дверь перед собой и взвесил в своих основных руках омниссианский топор. По всей видимости, лишившись любимого оружия при попытке убить предводителя орков, он сумел достать еще одно из личного арсенала. – <Если тонкая работа ничего нам не дает, возможно, удастся войти посредством военной силы?>

<Принимая во внимание структуру дверей, конструкцию вашего оружия и максимальную силу, которую вы в состоянии приложить, мой метод с вероятностью 95,32% окажется быстрее,> – сказала Заэфа Митранде, стараясь, чтобы фраза не содержала в себе ни единого намека на самолюбование. – <Также существует вероятность в 37,(7)%, что любая подобная попытка с вашей стороны на практике нарушит работу дверей, тем самым сведя на нет мои…>

Капотенис Улл умер.

Только так Заэфа могла описать это. Только что он активно боролся с ней, пусть и не поддерживая коммуникацию, что мог делать лишь осознанно, а уже в следующий миг вся его защита неистово содрогнулась и перестала действовать. В это же время Заэфе показалось, будто она слышит крики. Что тревожило еще сильнее – ей показалось, что она каким-то образом узнает среди них голос Капотениса.

<Вы это почувствовали?> – в смятении спросила она. Перед ней одна за другой открывались двери, отделявшие их от личной кузницы Улла. – <Крики?>

<Я проверил показания своих слуховых сенсоров и ничего не обнаружил,> – ответил Митранда.

<Я тоже,> – произнесла Заэфа. – <И все же я их слышала.>

<Как и я,> – помедлив секунду, признался Митранда. Он испустил сердитый всплеск двоичного кода. – <Единицы, вперед за мной. Продвигаемся со всей возможной скоростью.>

<И надлежащей осторожностью,> – добавила Заэфа, но секутор и его бойцы уже пришли в движение, устремившись через первую дверь в расположенные за ней личные помещения. Заэфа последовала за ними, доставая из-под рясы свой гамма-пистолет.

Разумеется, ей уже доводилось бывать в некоторых из покоев Улла, хотя и не в последнее время. Двигаясь за Митрандой и скитариями, она провела быстрое визуальное сканирование, а затем сравнила данные со своими воспоминаниями. Сохранять изображения личных апартаментов другого техножреца без его прямого разрешения было крайне грубо, однако в таких ситуациях тяга Заэфы к знанию во всех его проявлениях обычно брала верх над общественными нормами. Сделанные наблюдения обеспокоили ее.

Между тем, что из себя представляли покои Улла сейчас, и тем, какими она их помнила, не было практически никаких заметных отличий. Судя по всем внешним признакам, даже в его личных владениях, куда он при желании мог никого не пускать, не имелось ни характерных текстов, ни знамен, ни иных проявлений еретических верований. Что бы ни направило Капотениса Улла по этому темному пути, овладевшая им резкая перемена образа мыслей произошла не в недавнем прошлом.

Мог ли он всегда скрывать подобные убеждения, так что никто не замечал? Впрочем, существовал и еще более тревожный вариант – может, только Заэфа этого не заметила? Как насчет Иллутара и Яваннос? Неужто весь Верховный Совет пал во тьму, и Заэфа осталась единственным из его членов, чтившим Омниссию, как должно? Не были ли возражения Иллутара против боевой машины Улла обусловлены не его опасениями касательно ее целесообразности и отступления от стандартов Механикус, а попросту завистью и соперничеством? Если ее коллеги и впрямь пали, то кажущаяся нерешительность Иллутара и требования Яваннос применять против орков нелетальные средства могли предстать в новом свете – как сознательная диверсия против Гефесто, Империума и Механикус. Такое объяснение ведь было куда вероятнее, чем то, что ее коллеги, высокопоставленные члены Адептус Механикус, вели себя как недальновидные и некомпетентные протекционисты?

Грянувшая перед Заэфой стрельба вернула ее к событиям, разворачивавшимся непосредственно рядом с ней. Рявканье и рев гальванических винтовок смешивались с криками боли, бинарными проклятиями, а также неприятными жужжащими и потрескивающими шумами, от которых у Заэфы возникало ощущение, будто что-то пробирается в задний отдел ее мозга и давит на находящиеся там схемы. Она поспешила вперед, следом за скитариями, которые с уверенной военной четкостью преодолевали последнюю дверь, разряжая свое оружие и устраняя сопротивление, по всей видимости, заготовленное против них Уллом. Снова раздались крики, на сей раз более громкие, и замыкающего скитария выбросило обратно из дверного проема. Он распростерся на полу, корчась в агонии; его суставы искрили от перегрузки. Следом за ним появился и нападавший, и Заэфа смогла увидеть, с какими силами вступил в союз владыка кузни Гефесто.

Бледная кожа, испещренная разъемами интерфейсов и расчерченная шрамами в виде извращенных контуров; в руках парные посохи, на которых трещит неведомая энергия, так перегрузившая системы невезучего скитария на полу; голову окружают дергающиеся механощупальца; на спине же закреплено сложное приспособление, должно быть, служащее некой батареей или резервуаром для применяемых им сил. Из-под проржавевшей дыхательной маски раздался бессловесный вопль вызова, полный ненависти и боли, и существо устремилось к ней.

Вскинув свой гамма-пистолет, Заэфа выстрелила противнику в голову, и тот рухнул на пол дымящимся трупом.

– Лексико арканус! – прокричал Митранда, воспользовавшись одновременно своим телесным голосом и срочной передачей данных. – Помогите владыке кузни!

Заэфа торопливо миновала еще подергивавшегося скитария и вышла из последней двери на подвесную платформу, которая была приделана к стене на уровне примерно в половину высоты громадного помещения, являвшегося личной кузницей Капотениса Улла. Слева и справа от нее скитарии под предводительством секутора Митранды вели огонь, пробиваясь вниз и вверх по лестницам и пытаясь оттеснить противостоявшую им разношерстную смесь еретиков, часть из которых до сих пор носила одежды Гефесто. Однако, хотя вокруг и гремела пальба, внимание Заэфы привлекло не это.

Выше даже того места, где она сейчас стояла, на некоем подобии Трона Механикум, какой встречается внутри рыцарей, восседало неподвижное как истукан тело, в котором она узнала Капотениса Улла. Заэфа потянулась к нему всеми своими чувствами, но не обнаружила никаких признаков жизни. Мозговая активность, работа сердца, дыхание – все на нуле. Улл был мертв, и несмотря на то, что он оказался еретехом, а также на полную нелогичность столь эмоциональной реакции, Заэфа ощутила, как ее сердце, словно нож, пронзила скорбь.

Спустя двести тридцать семь миллисекунд она осознала, на чем сидит Улл. Еще через сорок три миллисекунды она зафиксировала исходящие оттуда сигналы.

Это было ужасающе.

Чудовище несколько уступало по высоте титану «Полководец», но, должно быть, превосходило его в категориях чистой массы. Оно стояло не на двух ногах, а на шести, занимая по горизонтали всю кузницу Улла, которая сама по себе являлась одним из наиболее крупных помещений Узла Примус. В какой-то момент после того единственного раза, когда Заэфу сюда пустили, все внутренние обрешетки и разделительные перегородки были убраны, так что остались только внешние стены и строительные леса вокруг монстра, созданного посередине. И что же это был за монстр.

Его панцирь имел много граней и был членистым, словно у гигантского ракообразного. Обликом он напоминал зверя – как будто некие темные искусства обратили благородного титана «Пес войны» в более примитивную и дикую форму. Голова твари действительно несколько походила на звериную морду «Пса войны», но извращенную и искореженную так, что в ней едва заметно проглядывало что-то от рептилии, хотя куда больше она напоминала о глубоководных хищниках, которых как-то показывала Заэфе Яваннос.

Вместо того, чтобы прятаться между плеч, голова располагалась на конце вытянутой шеи, утолщавшейся в месте соединения с телом машины. Здесь торс твари опирался на две массивные и могучие передние ноги: гигантские обезьяньи лапы, оканчивавшиеся сжатыми кулаками, которые с виду могли разорвать на куски сверхтяжелый боевой танк. На плечах, по обе стороны от того места, где восседало тело Капотениса Улла, выдавались гигантские гатлинг-бластеры того же типа, что использовал «Люкс Аннигилатус», дальше же по всей длине покатой спины торчали колоссальные механощупальца. В конце концов, тело твари сходилось к двум парам коренастых, но мощных задних конечностей существенно короче сокрушающих колонн спереди.

И она была живой.

Живой не в смысле активности и функционирования, как робот «Кастелан»; не в смысле единения человеческого разума с машинным духом, как в титане; даже не в том смысле, как еретические мыслящие устройства. Эта машина была живой, выходя за рамки технологических и биологических понятий, объединяя их в нечто грозное, инфернальное и предельно, абсолютно ужасающее. Казалось, ее конструкция меняется прямо на глазах у Заэфы: гатлинг-бластеры слегка увеличились в размерах, украшения вокруг их дул растеклись, преображаясь из херувимов и орлов в ухмыляющиеся лица с острыми зубами, увенчанные закрученными рогами, а по всей длине щупалец на спине возникли шипы. Изменилась даже ее окраска – красный и полуночный цвета Гефесто сползли, и показалась суровая серо-стальная броня с агрессивной зубчатой отделкой из меди.

Заэфа подняла свой гамма-пистолет и прицелилась в далекую голову Капотениса Улла. Пусть ее друг и был мертв, однако его явно не просто так приковали к этому чудовищу. Если уничтожить его тело, не нарушит ли это работу нечестивой боевой машины?

Или она просто пытается цепляться за идею, будто в силах как-то повлиять на происходящее, хотя ей противостоит создание, битва с которым выходит далеко за пределы ее возможностей?

Мгновение колебания и самокопания повлекло за собой расплату – с нижнего перехода вырвалось блестящее металлом размытое пятно, которое всем весом врезалось в нее сбоку, издавая яростный рев. Железный Воин был здесь, и он жаждал мести.

Заэфа пришла подготовленной к схватке. Получив удар при первой атаке Гаврака Даэлина, она перекатилась в сторону и поднялась на ноги, имея достаточно пространства и времени, чтобы экипироваться. Они извлекла из-под рясы силовой меч, держа его той рукой, где не было гамма-пистолета, а ее мехадендриты также вооружились: фосфорным бластером, лазерным резаком, мелта-горелкой и прочным шприцом для подкожных инъекций, где содержался чрезвычайно вирулентный нейротоксин, способный, по слухам, одолеть даже нервную систему космического десантника. Заэфа когда-то раздобыла склянку вещества, предположительно имевшего тот же состав, что и средство, которое имперский ассасин весьма успешно применил против телохранителей из числа Космических Волков при покушении на жизнь целестарха навигаторского дома Белизариев. Похоже, пришло самое время выяснить, насколько верны были ее источники.

Кузнец варпа атаковал. В одной руке у него был грозный молот – чтобы хотя бы поднять его, потребовалось бы двое обычных людей, однако Даэлин орудовал им так, словно тот практически ничего не весил – а в другой он держал болт-пистолет, из которого открыл огонь на ходу. Несмотря на то, что он перемещался со сверхчеловеческой быстротой, точность была почти безупречной, и болты ударили в центр тяжести Заэфы.

И разорвались об поле рефрактора, который она тоже взяла с собой перед тем, как покинула свои покои.

Заэфа выстрелила в ответ из гамма-пистолета, но Даэлин обладал потрясающими рефлексами: он пригнулся и подкатился под заряд еще до того, как ее палец успел напрячься на спусковом крючке, так что она лишь расплавила секцию перил платформы позади него. Затем он вновь оказался на ногах и замахнулся молотом, целясь ей в голову.

Она вскинула силовой меч, парируя удар, и таинственная сила, оплетавшая его оружие, сшиблась с силовым полем. Несмотря на бионические усовершенствования, от физической мощи столкновения меч едва не вылетел у нее из руки. Заэфа пошатнулась вбок, крутанулась и нанесла встречный удар, рубанув по бедрам, но еретик небрежно отбил ее клинок рукоятью своего молота, после чего выстрелил ей в голову из болт-пистолета. Она сумела отпрянуть, прежде чем заряд успел вырваться из ствола, а поле рефрактора отвело его в сторону, и он врезался в стену кузницы где-то за ее правым плечом, однако Даэлин казался еще быстрее и сильнее, чем во время схватки в ее покоях. Заэфа видела на нем новые раны, включая пробоину в нагруднике доспеха, под которой виднелись следы черной крови, так что после их стычки он, должно быть, побывал и в другом бою, но при этом все равно мог драться так. Она могла лишь предположить, что это какая-то разновидность маниакального пыла, вызванного явным завершением его задачи здесь.

Они снова бросились друг на друга, делая ложные выпады и уклоняясь, раскачиваясь и перекатываясь – меч против молота, рефлексы и поле рефрактора против болт-пистолета, механощупальца против мехадендритов, рефлексы и силовая броня против гамма-пистолета. Дермальные сенсоры Заэфы показывали, что гамма-пистолет начал нагреваться от непрерывной стрельбы, но ей так и не удалось попасть точно в противника, о чем свидетельствовали разнообразные дыры в платформе и перилах вокруг. В то же время, она увернулась или отклонила полем рефрактора все выпущенные Даэлином болты, кроме одного, а тот попал в одну из бронированных пластин на теле, искорежив и смяв ее, но не повредив сочленения и схемы под ней.

Гамма-пистолет достиг критической температуры в тот же миг, когда в болт-пистолете Даэлина кончились боеприпасы. Железный Воин отработанным движением примагнитил оружие к бедру, сделав все так быстро, что она не успела этим воспользоваться, после чего выбросил вперед ту же руку, в которой теперь появился гравированный клинок. Оптические сенсоры сообщили Заэфе, что тот соответствует пяти критериям, по которым его можно считать ритуальным предметом согласно стандартам имперских антропологов, а также – что он обладает смертельной остротой.

Поле рефрактора отклонило первый тычок, но даже столь продвинутая технология всегда с трудом справлялась с затяжным ближним боем. Заэфа почувствовала толчок разряда, сопровождавшего перегрузку, который заметил и Даэлин. Он нанес еще один колющий удар, в этот раз метя в лицо; она отшатнулась назад и полоснула его по запястью лазерным резаком, тем временем парируя своим силовым мечом его механощупальце с силовым клинком, но он успел придержать замах и  пнул ее по ногам. Ей не хватило скорости, чтобы перестроиться, и он вышиб ноги из-под нее, однако при падении Заэфа оперлась на мехадендриты и откатилась в сторону, а его молот обрушился на мостик там, где она находилась мгновением ранее. Сила удара была такова, что боек молота пробил панель у них под ногами, и Даэлину потребовалась секунда, чтобы высвободить его, а это позволило Заэфе извернуться на своих мехадендритах, примагнитить правую ступню к полу в качестве якоря и самой лягнуть его ногой под колени.  

Для обычного человека попытка провести подсечку космодесантнику-предателю, скорее всего, закончилась бы лишь бедой в виде перелома берцовых костей, однако бионика и улучшения скелета вывели Заэфу далеко за пределы среднего человеческого уровня. Внутренние системы отслеживания повреждений зарегистрировали силу соударения в красной зоне, но оно укладывалась в допустимые параметры, а кроме того – достигло своей цели. Гаврак Даэлин опрокинулся назад, словно срубленное дерево… и удержал равновесие при помощи своих механощупалец.

Лежа на спине, Заэфа рубанула силовым мечом и рассекла посередине два ближайших из них.

Даэлин завалился на правый бок, обращенный к ней, но превратил падение в перекат и перебросил через себя левую руку, вместе с которой последовал и молот. На ей раз Заэфа оказалось недостаточно быстра, чтобы уклониться – массивное оружие врезалось ей в грудь, придавив к металлическим панелям пола.

Вспыхнули сигналы оповещения о повреждениях, и она отчаянно моргнула, отключая их. Ей едва ли требовалась эта информация: торс сотрясала настолько сильная боль, что даже она не могла этого игнорировать, а улучшенные легкие едва могли втягивать воздух. Дело было не только в том, что они пострадали при ударе – Даэлин продолжал давить на молот, удерживая ее на месте и мешая дышать, а сам тем временем поднялся на ноги, проделав это слегка нетвердо из-за теперь уже неравномерного распределения массы его механощупалец. Разумеется, Заэфа могла прожить без кислорода гораздо дольше, чем обычный человек, но когда Даэлин взвесил в руке свой ритуальный нож, она заподозрила, что этот вопрос останется сугубо академическим. Она навела свой гамма-пистолет, намереваясь рискнуть вне зависимости от того, успел ли тот остыть, однако еще не успела нажать на спуск, как Даэлин ударом ноги вышиб оружие из ее руки. Заэфа рубанула по рукояти молота силовым мечом, но странный ореол вокруг той все так же отводил молекулярно-расщепляющее поле клинка, а ей было не дотянуться до кисти Даэлина, чтобы попытаться отсечь ему пальцы. Даже от мехадендритов не было толку, поскольку их примяло ее телом, придавленным весом и силой Железного Воина.

– Надеюсь, ты не убрала то устройство, – произнес Гаврак Даэлин. Его лицо исказила торжествующая ненависть. – Жаль будет, если орки уничтожат его, прежде чем я смогу прибрать его к рукам.

Ловко крутанув нож в руке, он сменил хват на обратный, так что клинок оказался направлен вниз. Заэфа понимала, что произойдет в следующие несколько мгновений: он опустится на одно колено и всадит оружие в какую-то жизненно-важную часть ее тела, например в голову, шею или грудь. Надежда оставалась лишь на то, что усовершенствования позволят ей пережить первый удар, и тогда может появиться шанс атаковать в ответ и, возможно, спастись.

Мостик шевельнулся.

Он накренился набок под пронзительный визг металла, словно попал под землетрясение, однако никакой сейсмической активности не происходило. Лишь когда Заэфа услышала, как трещат и лопаются заклепки c крепежными болтами, а металл рвется на части, будто пергамент, она осознала ужасную правду.

Боевая машина двигалась, при этом уничтожая строительные конструкции.

Первый толчок не стряхнул Даэлина, но кузнец варпа задержал удар, с видимым удовольствием подняв глаза на свое зашевелившееся творение. А затем вырвало несущие столбы под их уровнем лесов, и пол под ногами начал клониться вниз, в сторону провала, оставшегося после сдвинувшейся боевой машины.

Теперь Даэлин отшатнулся на пару шагов – пока не активировал магнитные захваты, еще функционировавшие в его старинном доспехе – но этого было достаточно, чтобы Заэфа освободилась. Благодаря собственным магнитным захватам она смогла встать ровно даже на кренящемся книзу мостике, хотя едва не согнулась пополам от боли в теле. Она мельком заметила, что массивная боевая машина начинает разворачиваться, и увидела, как одна из громадных передних лап дергается, смахивая остатки лесов, еще державшихся на передней части чудовища…

За те секунды, на которые она отвлеклась, Гаврак Даэлин, стоявший перпендикулярно по отношению к мостику, но сейчас, как и она, уже находившийся под углом почти в девяносто градусов к вертикали, успел убрать свой клинок в ножны и перезарядить болт-пистолет. Одним плавным движением он вскинул оружие. Поскольку поле рефрактора не работало, а мобильность ограничивалась необходимостью использования магнитных захватов, Заэфа рассчитала, что, основываясь на уже продемонстрированной Железным Воином эффективности в бою, ее шанс избежать первого выстрела составляет менее тринадцати процентов, а последующие выстрелы снижают вероятность ее выживания до столь малых величин, что ими можно практически пренебречь.

Мимо ее плеча пролетел кувыркающийся омниссианский топор. И без того немалую силу, приложенную к нему, дополняла гравитация. Те же самые факторы, которые ограничивали подвижность Заэфы, в равной мере действовали и на Гаврака Даэлина, повисшего в горизонтальном положении на подошвах своих керамитовых сабатонов. Тот успел лишь безуспешно дернуть торсом, а затем топор поразил его точно в центр нагрудника.

Попади он в броню в ее первозданном состоянии, рана могла оказаться не столь серьезной, однако секутор Митранда сумел метнуть свое оружие так, что освященное лезвие попало в пробоину, оставленную в доспехе предателя неведомым предыдущим нападавшим. Омниссианский топор вошел в слабое место и проник еще дальше. Огромный изогнутый клинок так глубоко врезался в грудь Даэлина, что верхняя кромка рассекла челюстную кость, расплескав по щекам черную кровь.

Железного Воина сотрясли конвульсии. Из его рта вырвался сдавленный булькающий звук, и болт-пистолет с молотом выпали у него из рук. Оторвав одну ногу от металла, он потянулся поверх головы, будто пытаясь поймать их, но в этот момент сила покинула его конечности. Тело выгнулось назад, насколько это позволяли ограничения брони, и на мгновение перевернутое лицо устремило свой незрячий взгляд на плоды его трудов.

Затем вес тела оказался избыточен для одного сапога, все еще прикрепленного к мостику, и он упал.

<Примите мою благодарность,> – произнесла Заэфа, отступая вверх по мостику туда, где наклон к полу был менее крутым, и кривясь от боли.

<В вашей благодарности нет нужды,> – коротко отозвался Митранда. Он ухватил Заэфу за руку, словно чтобы не дать ей упасть так же, как это произошло с Даэлином, и указал на боевую машину. – <Лексико арканус, что нам делать с этим?>

Заэфа устало пробежалась по всем своим базам данных, которые могли как-либо относиться к текущей ситуации. Еретеховые чудовища такого рода не являлись чем-то совершенно неведомым, однако конкретно это своими размерами и видимыми способностями превышало всех, о ком ей доводилось слышать, а те сами по себе были совершенно ужасны.

Демоническая машина заревела. Это был не просто звук; это было физическое ощущение, обладавшее такой силой, что от нее вибрировали атомы тела; силой, которая проникала в душу и раздирала ту когтями инфернальной ярости. Заэфа согнулась от боли и паники и почувствовала, что рядом с ней содрогнулся пораженный схожим образом Митранда.

Демоническая машина с грохотом перешла на бег – устрашающее зрелище в исполнении столь массивного существа. Всего через несколько шагов она достигла главной двери кузницы: массивной металлической плиты высотой в двести шестьдесят футов и почти такой же ширины, через которую могли пройти даже самые могучие боевые машины, созданные Капотенисом Уллом.

Вздыбившись, демоническая машина нанесла по ней удар обоими титаническими кулаками. Дверь прогнулась вовне с оглушительным гулом, на мгновение заставившим слуховые рецепторы Заэфы перейти в режим защитной блокировки. Выбитые громадные листы металла проехались по земле снаружи. Обратив свою голову к небу, демоническая машина издала рев яростного торжества. Ее пасть и глаза теперь озарял изнутри огонь неизвестного Заэфе происхождения. Затем она с грохотом скрылась в ночи.

<С этим нам ничего не сделать,> – горестно и тяжело вздохнула Заэфа. – <Легио Гефесто больше нет. А даже если бы и был, то боюсь, противник оказался бы им под стать. Все, что мы теперь можем сделать – как можно быстрее эвакуироваться и молить Омниссию, чтобы удалось спасти божественные знания этого узла.>

<А также чтобы орки и эта тварь порвали друг друга в клочья раньше, чем обратятся против нас.> – горько добавил Митранда.

Забава Истинных Богов

Те’Каннарот, Коса Скорбей, Звезда Погибели, глубоко вдохнул воздух и почувствовал, как тот устремился сквозь металлические зубы его нового тела внутрь массивной бочкообразной груди. Прошло уже несколько эонов с тех пор, как он бывал в этом мире, вкушал трупы звезд, из которых состояли газы в воздухе. Его вновь посетило странное ощущение падения времени, размеренно и неуклонно идущего по своим собственным законам – времени, которое не подчиняется прихотям силы, властвующей там, где оно существует. Существу, рожденному в варпе, когда смертные звезды были еще молоды, столь всеобъемлющий порядок и столь повсеместная систематичность казались занозой в сознании, однако Те’Каннарот не был какой-то мелкой силой, брошенной в материум на произвол судьбы и со слабой привязкой.

Те’Каннарот был закован в броню тела из огня и металла, и оно было могучим.

Он вышел из строения, где сотворили его тело, на площадь, завершавшую широкую магистраль – по ней, как он узнал посредством своей связи с разумом кузнеца варпа, здешний люд перемещал продукцию кузницы, куда им требовалось. Проходя среди прочих окружающих сооружений и соединяясь с другими дорогами, магистраль петляла по склонам огненной горы, на которой было сооружено поселение смертных, и уходила к сети транспортных маршрутов. Острое зрение Те’Каннарота пронзило ночной мрак, пробилось сквозь яркий свет человеческой иллюминации и обратилось вниз, где собралась мерзость.

Мерзость. Живые, мыслящие существа, на которых Истинные Силы мало могли повлиять. Неподвластные ненавистному Преображателю, неподвластные Дедушке Болезни и неподвластные тенетам излишеств, заброшенным Темным Принцем. Даже Кровавый Бог, самая грозная из Губительных Сил, не мог предложить такого выхода для их воинственной натуры, какого им не давало поклонение собственным звероподобным божествам. Мерзость плодилась, и эти паразиты приводили в ярость своей неспособностью принять мощь Хаоса.

Никчемные аэльдари очень хорошо понимали эту мощь, ибо она сокрушила цивилизацию, которой они некогда так гордились. Теперь жалкие уцелевшие бежали от триумфа восьмиконечной звезды, будто хнычущие, сломленные щенки, каковыми и являлись. Они были последними остатками умирающего рода, и даже величайшие из их умов – даже Эссенил Серая Луна, тот провидец, что изгнал прошлое физическое обличье Те’Каннарота – могли лишь сознавать угрозу для себя, но им не хватало мозгов понять, что их проклятие и уничтожение всего лишь отложены. Металлокожие пустышки, когда-то бывшие некронтир, тоже знали об Истинных Силах, однако ныне представляли собой бездушные и бездумные автоматоны, не имевшие для богов никакой ценности. Даже люди, эти мимолетные и скоротечные искорки мелочной злобы, могли оценить толику величия Хаоса, когда оно представало перед ними, пока их души отдирало от тел, а разумы очищались от рассудка.

Однако мерзость видела только очередного врага, с которым можно сразиться. Даже те из них, кто мог изгибать и преображать реальность по собственной воле, главным образом черпали силы не из бушующей бури варпа, а из совокупных психических способностей своих сородичей. Казалось, будто великолепие Хаоса попросту ничего для них не значит.

Взгляд Те’Каннарота выхватил огромное изваяние богов мерзости – гигантскую, приземистую, желто-черную ходячую крепость, приблизившуюся к подножию горы. Впрочем, ее сдерживала мерцавшая в воздухе завеса: создаваемое людьми энергетическое поле, которое, по крайней мере пока что, не давало основной массе мерзости напасть.

Внимание Те’Каннарота на миг отвлекли тревожные вопли людей и блеск выстрелов из энергетического оружия. Неподалеку собралась группа тех смертных с металлическими конечностями, пустившая в ход против него свои пушки. Попадания были все равно что капли ласкового дождя для кожи смертного, и Те’Каннарот усмехнулся, потешаясь над их самонадеянностью. Он полностью развернулся к ним, давая осознать свою мощь, а затем открыл ответный огонь.

Вращающиеся стволы его наплечных пушек с жужжанием слились в движении, поливая противников высокоскоростными снарядами и заполняя ночной воздух оглушительным громом выстрелов, звук которых напоминал хохот алчущих богов. Полностью ровную поверхность площади перемололо в крошево, а Те’Каннарот перенес огонь на людей, наслаждаясь психическим вкусом того, как боевой дух тех рассыпается вместе с бетонированными плитами у них под ногами, а затем выстрелы настигли их, схожим образом разрушив тела и выпустив души на милость варпа. Трое обратились в бегство, пытаясь спастись из этого кошмара, и Те’Каннарот решил не отстреливать их со спины. Вместо этого он рывком перешел на бег, без труда питая своей энергией металлические поршни и механизмы этого странного, восхитительного тела. Сжатые кулаки его могучих передних конечностей раздавили первых двух в сырые красные пятна, украсившие оставшиеся на том месте неглубокие кратеры, третьего же он ухватил двумя пальцами, вертя вопящего от предельного ужаса человека туда-сюда. Потом Те’Каннарот активировал силовое поле, которым мог окружать свои кулаки, и с завороженным удовольствием проследил, как сгорает плоть человека и плавятся его металлические протезы.

Воистину, кузнец варпа славно исполнил свою задачу. На лучшее тело Те’Каннарот не мог и надеяться.

Чувства Те’Каннарота имели не полностью демоническую природу. Слияние с этим металлическим обличьем давало ему доступ к сенсорам, встроенным в в его тело тем существом, чей труп все еще неподвижно сидел у него между плеч. Стенающий дух того человека был заточен в оболочке, смешавшись с прочими душами, жертвоприношение которых придало зову кузнеца варпа требуемую силу. Обратив свой взгляд внутрь, Те’Каннарот отыскал тень человека, известного как Капотенис Улл, и проследовал за ней в самый темный угол, где она укрылась. Затем Те’Каннарот протянул психическую лапу и схватил добычу, вытащив ту, чтобы рассмотреть.

Душа, корчившаяся в агонии на его когте, раньше была гордецом, который считал себя больше, чем просто человеком, в силу того, как много в своем теле заменил механическими частями. Впрочем, сейчас его дух был обнаженным, безыскусным и светился ужасом, будто маяк среди темнейшей ночи.

Иди ко мне, промурлыкал Те’Каннарот, и послужи Кхорну.

Капотенис Улл закричал. Те’Каннарот впитал его в себя.

В разуме демона разлилось понимание – остатки души человека придали контекст тем ощущениям, которые переживал Те’Каннарот. Мгновенно заработали системы целеуказания, наведя перекрестья на идентифицированные угрозы и взметнув шквал информации о дальности, возвышении, поправках на ветер и прочих мелочах. Те’Каннарот внезапно узнал свое точное местоположение в Узле Примус Гефесто и получил доступ к схемам всего города, включавшим в себя сети энергоснабжения, водные коммуникации, канализационные отводы и системы обороны.

И среди разнообразных защитных систем присутствовали генераторы пустотных щитов, не подпускавших мерзость.

Внутри Те’Каннарота поднялось свирепое ликование. Он мог бродить по городу и терроризировать людей. Мог сносить их мануфактории и святилища, взламывать убежища, пировать смертными телами и бессмертными душами, но подобное времяпрепровождение являлось в лучшим случае блеклой забавой. Большая часть сил людей была построена возле черты пустотных щитов; судя по паническим передачам в воксе, в городе уже находились какие-то зеленокожие, но не их основная армия. Та все еще оставалась за пустотными щитами, тщетно молотя по ним.

Те’Каннарот снова глянул вниз с горы, высматривая то, что, как он теперь знал, люди именовали мега-гаргантом, грозной боевой машиной. Однако демон понимал, что мега-гаргант – не просто боевая машина, как не был ею и сам Те’Каннарот. Мега-гаргант являлся идолом богов мерзости, и хотя он в любом случае представлял бы угрозу, его наделала дополнительной силой вера зеленокожих, которые следовали за ним и поклонялись ему. Для них это было олицетворение их божеств, воплощенное в металле и ныне шествующее по этой планете как ходячий алтарь смерти и разрушения.

Для Те’Каннарота же это был вызов, который нельзя оставлять без ответа, а также враг, чтобы до самого предела испытать возможности его нового тела.

Он снова пришел в движение, идя в равной мере и по планам города, и на жужжащий запах генераторов. Теперь Механикус уже были полностью осведомлены о его присутствии и спешно выводили ему навстречу резервы, задуманные как последняя линия обороны против мерзости, но те представляли собой лишь досадную помеху. Те’Каннарот слышал их переговоры, знал, откуда они появятся, а также знал, что высланные против него силы – ничтожный противник. Три «Химеры» вывернули из-за угла и открыли огонь, но демоническая машина с грохотом прошла сквозь заряды мультилазеров и обрушила оба кулака на один из транспортеров, смяв корпус и раздавив тех, кто находился внутри, после чего подняла остов и швырнула в следующего врага. Третий начал сдавать назад, но Те’Каннарот открыл рот и вместо яростного рева изрыгнул поток ведьмовского пламени, которое окутало «Химеру» и расплавило ее бушующим зеленовато-белым огнем.

До генератора пустотного щита оставалось недалеко. Те’Каннарот повернул морду вверх, вынюхивая источник, а потом вогнал переднюю правую конечность в стену ближайшего здания. Он пробил рокрит, но наружный фасад оказался достаточно прочным, чтобы машина смогла приподняться и вколотить в него вторую переднюю лапу так высоко, как только могла достать. После этого Те’Каннарот начал карабкаться наверх, подтягиваясь с инфернальной силой своего демонически усиленного металлического тела.

Спустя полминуты он выбрался на край плоской крыши здания, вышибая при этом осыпающуюся кладку своими задними ногами, и затем приблизился к толстым антеннам, фокусировавшим и направлявшим самые южные энергетические плоскости, из которых состояли пустотные щиты Узла Примус. Присматривавшие за ними техножрецы разбежались, но Те’Каннарот не обратил внимания. Потянувшись вперед, он ухватился за блок антенн и стащил его с крыши строения.

Мерцающее поле на юге мигнуло и исчезло, и в ночь сразу же взлетел гортанный рев кровожадного одобрения, издаваемый глотками собравшейся снаружи мерзости. Изваяние ненадолго заглушило его пронзительным и трубным шумом своих боевых горнов.

Те’Каннарот поднял над головой кулак с антеннами, выпустил в небо из наплечных пушек залп раскаленных добела снарядов, прочертивших дугу и яростным дождем упавших на город, и ответил гарганту собственным воплем вызова.

Пришло время богам выступить на войну.

Хабар

Уфтхак был готов признать: эти танки юдишек двигались с изрядной скоростью, что, в общем, не являлось чем-то неожиданным, ведь они были красными, а всем известно – красные ездят быстрее. Кроме того, они еще и неплохо палили: он славно повеселился, воспользовавшись большими стрелялами наверху, чтобы расстрелять горстку юдишек, которые вовремя не убрались с дороги, а кое-кто из пацанов попробовал те, что торчали по бокам. И все-таки Уфтхак не мог отделаться от ощущения, что в происходящем недостает чего-то важного – а если конкретно, то толчков. Зоганая машина просто проплывала поверх всего – вот в чем заключалась проблема. Она была словно подвешена в воздухе, только еще хуже. Как вообще понять, что ты в тачке, если тебя каждую секунду не пихает так, что кажется, будто позвоночник сплющится? Ничего удивительного, что эти юдишки были малость мягкотелыми. Их, вероятно, за всю жизнь ни разу толком не прикладывало.

– Куда, босс? – прокричал Спец, перекрывая порывы ветра, вой сирен и общую суматоху города юдишек, который находится под атакой и не рад этому. – Хошь завалиться в главный комплекс, через переднюю дверь? Спорю, они там внутри лучший хабар держат!

Уфтхак попробовал мыслить, как юдишка. Если бы у него была куча хабара, и он не хотел, чтобы ее забрал кто-то другой, что бы он сделал? Ну, то есть он-то бы заколотил тому жубы в глотку, но юдишки обычно так не думали. Все оказалось сложнее, чем он полагал.

– Низквик! – гаркнул он, и грот подскочил.

– Да, босс?

– Если б ты хотел не дать другому гроту захапать ништяк, который типа твой – чо б ты сделал?

Грот задумчиво поскреб подбородок.

– Эээ… Я б его, наверное, сныкал, босс!

Уфтхак кивнул. Это звучало как разумное объяснение возможного поведения ушлых юдишек, но все же у него не было полной уверенности. У хитрых паршивцев куча пластов поверх друг друга, вот в чем беда.

– А если б они подобрались прям реально близко к месту, где ты его сныкал? 

Низквик нахмурился.

– Я б его схватил и деру дал!

– Деру дал! Во! – Уфтхак прищелкнул пальцами, получив ответ. Именно так юдишки и сделают! Они не могли драться достаточно хорошо, чтоб не подпустить парней к хабару, и не могли его спрятать, поскольку Уфтхак их уже практически накрыл. Единственное, что им оставалось – брать хабар и сматываться. Зубы Морка, какой же он порой смекалистый! – Кароч, поглядим… Вбок им не деться, там кругом Ваааагх! Вниз им не деться, там весь этот плавленый камень, и они сгорят. То бишь…

Он напряг мозги.

– Остается ж только наверх! Спец, двигай по любой дороге, которая идет в гору!

Он поднял глаза, изучая город юдишек, который прилип к склону горы, будто особенно приставучий кусок дерьма к стенке Отвальной. Поскольку они находились всего на середине подъема, его было сложно рассмотреть как следует, однако среди множества юдишечьих зданий с большими остроконечными крышами и шипастыми штукенциями сверху, похоже, имелось одно здоровенное и плоское, на котором вообще ничего не было.

– Но босс, – подал голос Ваззок, – им же наверх-то особо некуда деться, там же горы всего ничего.

– Они в космос побегут, – уверенно сказал Уфтхак. – Вишь вон там? Походу, туда приземляла ставят, юдишкам же подо все особельное место надо. Они не могут просто двигать, куда им охота, у них же мозгов нету все устроить. Мешаются друг другу на дороге, врезаются, а потом драться начинают.

– Ага, но дык мы ж тоже, – заметил Могрот.

– А, ну юдишки дохнут легче, чем мы, – ответил Уфтхак, многозначительно постучав себя по носу. – Они ж если бы дрались промеж себя все время, уже б перемерли. Зогнуться какие бесполезные, как по мне.

На перекрестке Спец резко бросил танк юдишек влево, и странная летучая технология каким-то образом смогла сменить направление движения, хоть у нее и не было колес для сцепления с грунтом. Уфтхак огляделся по сторонам и увидел, что за ними следуют еще два танка: остальные парни довольно быстро сумели разобраться, как управлять юдишечьими машинами, и нагнали Уфтхака, когда тот велел Спецу сбавить ход, чтобы подстрелить ничего не подозревавших защитников.

Они едва успели лечь на новый курс, как позади раздался треск массированного обстрела. Зарычав от бешенства, Уфтхак еще раз крутанулся назад. Это что, по нему его же долбаные парни и палят?

Его глазам предстало несколько более резонное, пусть и не менее досадное объяснение: полдюжины байкеров, с ревом двигавшихся по дороге, куда они только что выехали, увидели три выруливших впереди машины, которые они посчитали юдишечьими, и теперь пытались их подстрелить. Уфтхак снял с пояса палкобомбу, взвел ее и метнул вверх, чтобы она описала петлю. Два танка, ехавшие за ним, прошли под ней, пока она еще находилась в воздухе, и бомба врезалась в землю перед первым из байкеров. Из раскрывшегося огненного цветка ударили осколки, а ведущий байк швырнуло в сторону и вверх, из-за чего тот завертелся по дорожному покрытию, а ездок неожиданно испытал радость полета – ну, пока снова не оказался на земле, на вид чрезвычайно бесповоротно приложившись об нее головой.

Разумеется, его гибель не смутила остальных. Они попросту объехали перевернутый дымящийся байк и с улюлюканьем продолжили движение.

Это навело Уфтхака на мысль.

– Пацаны, пригните бошки! – завопил он так громко, чтобы его услышали даже члены банды в других танках. – Бошки пригните! Байкеры погоняться хотят! Ну, погоняем!

Обернувшись к Спецу, он придвинулся поближе и зашептал тому в ухо:

– Двигай наверх к той площадке для приземлял вперед байков. Я хочу, шоб все юдишки тут думали не что мы орки, а что за нами орки гонятся. Усек?

– Чо, босс, как Кровавый Топор думаешь? – усмехнулся Спец. Уфтхак свирепо уставился на него.

– Для орка, который типа умный, – угрожающе сказал он гайкокруту, – ты чота совсем по краю ходишь.

В ответ Спец поддал тяги еще на одно деление, и летучий танк устремился вперед чутка быстрее. Уфтхак готов был побиться об заклад, что боевые мотоциклы имели некоторое преимущество в чистой мощности движков, но они врезались в отбойники и всякие штуковины, что несколько их замедляло. Летучие же танки было нечему замедлять, кроме воздуха, а тот, хоть и крутил из ушей Уфтхака всевозможные странные фигуры, но пока что не справлялся с задачей в достаточной мере, чтобы байкеры смогли их перехватить.

– Туды! – заорал он Спецу, указывая на поворот, срезавший дорогу наверх относительно текущего маршрута. Спец крутанул танк туда, уводя их с основного шоссе, остальные последовали за ними – и банда Уфтхака, и байкеры.

– Походу, туда еще кой-кто двигает! – заметил Спец. И действительно, Уфтхак увидел впереди еще несколько машин юдишек, которые двигались несколько медленнее. Судя по виду, эти колесные грузовики не предназначались для боя. На них точно не было брони, и им помогали исступленно машущие руками краснорясые, пытавшиеся организовать все и сразу. Чем бы они ни занимались, им это явно казалось крайне важным делом. Впрочем, как подсказывал опыт Уфтхака, это было применимо ко всем юдишкам в любое время.

– Давай напролом, – велел он Спецу и нырнул вниз, чтобы держаться получше. Гайкокрут бросил танк в несколько дерганых виражей. Уфтхак услышал сердитые крики юдишек, которые быстро сменились паническими воплями, когда боевые мотоциклы опять открыли огонь из своих даккаметов. Несколько его парней тоже пальнули наугад, пролетая мимо, но они, вероятно, никуда не попали, а если и попали, то это, скорее всего, списали бы на мотоциклы. Насколько было известно всем наблюдающим юдишкам, три этих летучих танка находились на их стороне и подвергались преследованию со стороны орочьих гонял.

Он на это надеялся.

Что-то крупное начало подниматься ввысь на огненном столбе, озарившем ночное небо, и Уфтхак торжествующе направил Понтобой на челнок юдишек, который начал наклоняться, разворачиваясь носом к манящей черноте наверху.

– Во! Я ж вот об том и говорил! Они свалить пытаются с хабаром!

Они пронеслись мимо последней машины юдишек и пролетели под аркой, которую явно вырезали таким образом, чтобы казалось, будто она сделана из множества юдишечьих черепов – если только она и впрямь не была сделана из юдишечьих черепов. С юдишками никогда не поймешь. Сперва им вообще не нравится, когда пытаешься забрать их череп, а потом все равно сами идут и делают с ними всякое странное, типа заставляют летать вокруг и таскать пушки.

Впереди возник очередной перекресток. Он был весь облеплен юдишечьими символами, сообщавшими, куда идти – тем странным корябаньем, которое они делали вместо славных понятных картинок – и хоть Уфтхак и не успел их прочитать, это не имело значения. Челнок появился справа, туда-то им и нужно было направляться. Спец тоже это понимал и снова бросил танк в поворот.

А вот и оно, прямо по курсу.

Толстая на вид стена, ощетинившаяся пушками, большая часть из которых смотрела вверх, чтобы расчищать небо от любых угроз для прибывающих и появляющихся изнутри кораблей юдишек. Дорога, где они теперь оказались, вела к воротам – те были открыты, и через них продиралось еще несколько юдишечьих машин. Впрочем, по обе стороны от этих ворот располагались орудийные башни, и четырехствольные пушки на каждой из них совершенно определенно были направлены не в небо: они целились в подъездную дорогу.

– Пригнись, а то без башки останетесь! – заорал Уфтхак. Поступая в соответствии с собственными словами, он бросился в брюхо танка, к пацанам. Даже Спец присел за рычагами управления, пытаясь выглядеть как можно менее подозрительно. – Кароч, когда проедем эти ворота, я хочу, шоб всех юдишек перемочили, не подорвав то, что у них с собой есть, ага? Мы так далеко забрались не для того, шоб подрывать хабар, который нам надо для Меклорда захапать! Так что только рубила и пуляла, никаких палкобомб, никаких жиг, никаких ракет. Не то…

Его прерывал раздавшийся впереди гортанный рык выстрелов. Уфтхак поднял взгляд и с удовольствием увидел, что над головой проносятся слепящие полыхающие полосы. Его план сработал! Защитники не стали тратить время на разбирательство, кто конкретно приближается по дороге, и стреляли по очевидно орочьим байкам, а не хитро замаскированным оркам в юдишечьих летучих танках.

– Не то, – продолжил он, надеясь, что все присутствующие заметили результат его гениальности, – поглядим, сколько вы ваще протянете без башки, потому что я ее снесу. Усекли?

– Да, босс! – согласно отозвалась банда. Как ни крути, ни один орк от работы накоротке не расстроится.

– Готовсь, парни! – прокричал Спец, который со своего наблюдательного поста действительно видел, что происходит. – Ща ворота пройдем на ТРИ!

Уфтхак сжал Понтобой.

– ДВА!

Он сомнением оглядел шоковую винтовку, затем торопливо прицепил к ней запасной ремень и повесил ее за плечо. Возможно, она палила чутка с перебором, чтобы рисковать пользоваться ей за стенами. Так можно было снести кусок чего-нибудь впечатляюще блестящего.

– РАЗ!

Все напряглись.

Пара орудийных башен проплыла мимо; со дна танка были видны только их верхушки. Спец что-то сделал с рычагами, в результате чего скорость резко упала.

– Готово дело, мы внутри!

– Вы двое, и вы двое, – произнес Уфтхак, показывая на две пары орков. – Я хочу, шоб вы залезли по лестницам и порешали с этими пушками на воротах, пока они на нас не развернулись. – Он перешел на рев. – А остальные ВЫЛАЗЬ НАРУЖУ И МОЧИ ИХ!

Кнопка, которой опускалась аппарель, была приемлемо большой и красной, и орочья рука со второй попытки попала по ней. Парни не стали утруждать себя ожиданием, пока аппарель опустится до конца, и перескочили через нее, когда та еще была под углом в сорок пять градусов. Уфтхак последовал за ними, рассеянно крутя в руках Понтобой, и быстро осмотрелся, где они находились.

Это был большой плоский двор, в типично-предсказуемой юдишечьей манере окруженный со всех сторон стенами одинаковой высоты и подсвеченный прожекторами, которые помогали слабым глазам юдишек, неспособным справиться с темнотой. На площадке все еще стояло пять челноков, и вокруг каждого из них суетились юдишки в красных рясах, грузившие внутрь разнообразные ящики и коробки – будто насекомые, гнездо которых разворошил хищник. По прикидкам Уфтхака, его парни проигрывали в численности где-то четыре-пять к одному, но судя по первоначальной реакции, очень мало кто из юдишек годился для драки.

Что было прискорбно, поскольку именно драка им и предстояла.

Все три танка смогли преодолеть ворота, и те захлопнулись за ними. Внутрь также попал один из байкеров, который уцелел под направленным в него градом огня. Впрочем, судя по пелене дыма, поднимавшейся сразу за воротами, по меньшей мере пара его товарищей сумела увернуться от пуль башенных орудий, но оказалась недостаточно быстрой, чтобы проскочить в быстро сужавшийся просвет, и вместо этого влетела головами в ворота.

Байкер уже накручивал обороты движка и несся прочь, нацеливаясь на самое крупное скопление юдишек на другом краю площадки и на всю катушку паля из своих даккаметов. Уфтхак не стал обращать на него внимания. Если станет похоже, что этот говнюк собирается разломать что-нибудь особенно впечатляющее, тогда, может, и придется что-то предпринять; в остальном же осаживать гонялу было бессмысленно.

Все это Уфтхак отметил за один-два удара сердца, оценив ситуацию наметанным глазом и придя к выводу, что тут нет ничего, способного представлять для его парней сколько-либо реальную угрозу. Затем он перешел на размашистый бег, успев даже обогнать парочку менее быстрых членов своей банды, и они всей кучей навалились на группу паникующих юдишек-защитников, собравшихся около опущенной аппарели ближайшего челнока.

Это было избиение. Здесь не оказалось ни одного реального бойца, только юдишки, которые двигали коробки, и юдишки, которые считали двигающиеся коробки. Те, что пошустрее – преимущественно, в красных рясах – не хотели драться, да и не умели. Те, что посильнее – с огромными бионическими клешнями, которыми они поднимали и носили барахло – не успевали осознать, что происходит, пока не оказывались уже мертвы. Уфтхак размахивал молотом, убивая по двое-трое за раз. Ему даже не понадобилось доставать пушку, так быстро все закончилось.

– Чо, и все? – полным разочарования голосом поинтересовался Могрот, озираясь по сторонам. Его китель стал настолько красным, что его практически можно было принять за парня из Злых Солнц, если не всматриваться особо пристально.

Изнутри челнока раздались звонкие шаги чего-то металлического по металлу, и вся банда разом обернулась. Вспыхнули две пары огней, которые покачивались вверх-вниз и из стороны в сторону в такт шагам, а затем в фотохимическом свете прожекторов возникли два шагохода. Уфтхаку уже доводилось видеть подобные им миниатюрные дреды юдишек – вроде как их вариант смерть-банок – вместе с которыми болтались реально хлипкие юдишки с пушками, стрелявшими кусками света. Обычно к ним пристегивали и собственные серьезные пушки, но у этих были только увеличенные версии бионических клешней, как у некоторых юдишек-грузчиков. Они явно находились здесь не для какой-либо защиты, а просто чтобы перемещать груз потяжелее. Тем не менее, они имели немалые размеры и спешили по аппарели в приличном темпе.

Уфтхак отцепил шоковую винтовку и отстрелил ноги ближайшему. Бронированный корпус упал и заскользил вниз по аппарели со скрипом, от которого сводило уши.

– Вааагх!

Могрот уже успел быстро взобраться на гору ящиков и прыгнул с них на второй шагоход. Тот завилял, пытаясь стряхнуть незваного пассажира, но Могрот принялся работать над его крышей своим рубилом и уже через несколько мгновений вырвал входной люк, отшвырнув тот в темноту. Он разрядил вниз магазин своего пуляла, и машина, пошатнувшись, замерла на гиростабилизаторах – ее пилот превратился в раскуроченное месиво из плоти и костей. Остальная банда налетела на обездвиженную кабину другого шагохода. Кто-то запихал в смотровую щель палкобомбу, и на том все и кончилось, что, впрочем, не мешало Низквику прыгать сверху и агрессивно верещать.

– Еще кому охота чо? – взревел Могрот со своего новообретенного насеста, триумфально размахивая пулялом и рубилом. Он повернулся и обвел взглядом посадочную площадку. – Ха. Походу, нет.

Уфтхак заглянул за ближайший штабель ящиков и увидел, что все оставшиеся юдишки драпают к еще одним большим воротам на дальнем конце, однако они были уже слишком далеко, чтобы их ловить. В поле зрения возник набирающий скорость одинокий байкер, паливший из даккаметов, но со стороны юдишек раздалось несколько отчаянных выстрелов, и что-то попало в него так сильно, что он опрокинулся вместе с мотоциклом и заскользил, взметая дождь искр. Впрочем, юдишки не стали развивать успех и совместно метелить ездока, как поступили бы пацаны. Вместо этого они поспешили дальше к воротам, сумели их открыть и исчезли за ними, пока орк смог лишь кое-как подняться на ноги и нетвердо сделать несколько шагов. Поглядев назад и вверх, Уфтхак увидел, как парни, которых он послал позаботиться о пушках на воротах, спускаются по лестницам обратно, и похоже было, что с этой стороны движухи уже тоже не будет.

– Лады, пацаны, – произнес Уфтхак, пытаясь поддержать боевой дух. – Кароч, хорошей драки нам не обломилось, но вот чо нам обломилось, так это зог сколько хабара! Вы ж гляньте! – он похлопал по одному из ящиков. – Если юдишки пытались с этим свалить, значит это клевый шмот. Давайте-ка их вскроем, шоб показать Бадрукку, кто тут самый понторез, ага?

Банда с удовольствием набросилась на ящики и контейнеры, раздирая и рубя их на части, чтобы добраться до содержимого. Уфтхак строго надзирал за происходящим, отправляя Спеца ко всему, что выглядело особенно мудрено.

Удивительное сочетание вещей они считали ценным, юдишки эти. В большом количестве попадались чудные устройства, некоторые из которых выглядели даже страннее, чем самая диковинная мековская приспособа. Также тут было множество мелких и плоских продолговатых предметов из металла и стекла; Уфтхак так и не понял, какой от них толк, но Спец пришел в полный восторг, причины которого даже не удосужился разъяснить. Однако имелись и некоторые находки с очевидным назначением.

– Босс, зацени! – крикнул один из орков – Нарлоб, вроде? – оттаскивая боковину большого ящика высотой больше роста Уфтхака, и показывая, что внутри.

Уфтхаку уже много раз случалось видеть доспехи клюватых. Он видал даже те реально толстые доспехи клюватых, где шлемы на самом деле были без клюва, а своим выражением малость напоминали орка, у которого в натуре туго идут дела в отвальной. Еще он видел и их дредов – привычные, приземистые фигуры, куда больше похожие на творчество орков, чем те тощие, что в ходу у остроухих. Но это было что-то новенькое. Оно было массивным, примерно таким же большим, как он сам, и под обоими кулаками у него висели компактные пушки размером с его голову. Кроме того, оно обладало существенно увеличенной секцией за плечами, где находилась масса воздухозаборников, больших турбин и прочей невнятной мелочевки.

– Тут, типа… – Нарлоб заглянул за спину. – Тут место внутри! Шоб клюватый стоял!

Уфтхак отпихнул его с дороги и нахмурился. И впрямь, спина брони открывалась, а внутри имелось место под клюватого в полном доспехе.

– Во дичь, – безразлично сказал он. – Жубы Морка, я ваще не врубаюсь. Кому нужна броня поверх брони? – Он щелкнул по ней когтистым пальцем. – Но прочная нехило, не отнять.

Он осознал, что Спец разглядывает его.

– Чо?

– Сдается мне, тебе пойдет.

– Мне чо?

– Ага, – Спец выкатился вперед на своем колесе и извлек ручную горелку. – Надо чутка обкорнать в ногах, выкинуть малость лишнего мусора из середины, но шмот юдишек легко дербанить. Дай нам пару минут, и мы те намутим такую бронь, шо любой ноб гордился бы.

Уфтхак потер подбородок большим пальцем, а затем кивнул. Клюватые крутые, базару нет, и броня у них дельная. И сказать по правде, он и так уже думал, что раз уж он теперь ноб, надо бы носить что-нибудь малость более внушительное. – Лады, валяй. Остальные…

Повсюду в ночи раздался резкий как бритва вопль, от которого содрогнулось небо. Казалось, кто-то напитал целый город злом, а потом наделил его голосом.

– Эт чо было? – спросил Закидала, выронив из пальцев предмет, который изучал.

– А, – пожал плечами Уфтхак, наблюдая, как Спец начинает трудиться над тем, что вот-вот должно было стать его новой броней. – Нам, походу, тут не об чем париться.

+++022+++

По всему Узлу Примус звучали сигналы тревоги. Они звучали уже долго, но на них было некому реагировать.

Пустотные щиты, сдерживавшие многочисленную орду зеленокожих, в любом случае уже пребывали на грани отказа – настолько была велика нагрузка на генераторы, пытавшиеся поддерживать модуляцию полей на частоте, которая не позволила бы пройти пехоте. Поэтому в том факте, что один из них мигнул и пропал, не было ничего удивительного. И тем не менее, Заэфа Вараз, бежавшая по внутренним проходам основного комплекса Узла Примус, питала серьезные сомнения насчет того, что дело в обычном сбое генератора, еще до того, как просканировала переговоры обслуживавших его техножрецов и прочла их отчеты, в которых слышалась паника. Похоже, в стандартных рапортах об ошибках отсутствовала категория «генератор уничтожен нечестивым технологическим извращением, которое сотворил Астартес-предатель», и невозможность следовать протоколу тревожила их почти столь же сильно, как тот факт, что их едва не убила беснующаяся богомерзость.

Проблема состояла в том, что способов реагирования не существовало. Она идентифицировала демоническую машину как угрозу и сообщила о ней всем, кто обладал достаточной степенью допуска – впрочем, она не получала никакого ответа ни от техножреца-доминус, ни от главного генетора, и не знала точно, тревожиться этому или радоваться – однако та сокрушила те немногочисленные резервы, которые можно было бросить против нее. Тем временем остальные войска продолжали отчаянно обороняться от атакующих орков, но в поступавших к Заэфе данных гас один значок за другим. Силы Механикус брали с нападавших высокую плату, однако ксеносы, похоже, не замечали этого и не придавали никакого значения. Больше не приходилось думать, будто оборона в силах сделать что-либо, кроме как потянуть время – особенно с учетом того, что на воле оставались орки, попавшие внутрь благодаря вмешательству Яваннос, а теперь еще и буйствовала демоническая машина.

<Я должен быть с войсками,> – на бегу заявил позади нее секутор Митранда.

<Нелогично,> – твердо ответила Заэфа. – <Даже с вашим присутствием и прямым тактическим вмешательством эту атаку не отбить. Численность несопоставима. Узел потерян, и единственная оставшаяся линия поведения состоит в эвакуации всего персонала высокого уровня и материалов исследований.>

<Тем не менее…>

<Секутор, не упорствуйте в этом безрассудстве,> – велела Заэфа. – <Однажды вы говорили мне, сколько неприемлемой считаете принятую у космических десантников культуру воинского героизма и самопожертвования, а также их представление о практике разбрасывания жизнями в безнадежных ситуациях как об отваге и благородстве. А теперь вы собираетесь повести себя таким же образом?>

<Ранее со мной не случалось столь крупных поражений,> – пробормотал Митранда. – <Возможно, его масштабы в некоторой мере взяли верх над моей рациональностью.>

<Я полагаю это наиболее вероятным объяснением,> – отозвалась Заэфа. Она просканировала ноосферу, которая до сих пор продолжала работать, несмотря на повреждения, наносимые главному комплексу орочьей артиллерией.

<Первый челнок отбыл, а остаткам флота направлен вызов приблизиться к планете так близко, как это только будет возможно на практике, учитывая присутствие орков на орбите.>

<Техножрец-доминус не отменил ваш приказ?> – спросил Митранда. Удивление проявилось и в его голосе, и в потоке данных.

<Не отменил,> – мрачно сказала Заэфа. – <Судя по всему, он принял тактические реалии обстановки. Впрочем, в отличие от вас, он в конечном итоге не выразил никакого желания принять участие в бою. Он направляется к точке эвакуации.>

Она сверилась с журналом. Ее наиболее ценное имущество – включая то устройство, которое Гаврак Даэлин к ее тревоге, но также и интересу назвал изделием ксеносов – уже было упаковано сервиторами и готово к отправке сразу после погрузки. Также она незаметно изменила процесс приготовлений, чтобы Иллутар и Яваннос, если они появятся, оказались не в одном челноке с ней и ее вещами. Рациональное объяснение этого заключалось в том, что трем уцелевшим членам Верховного Совета Гефесто было бы нелогично вместе рисковать жизнью, поднимаясь на невооруженном челноке туда, где вполне могло начаться второе космическое сражение. Впрочем, на самом деле она призналась себе, что не хочет, чтобы им представилась возможность ознакомиться с содержимым ее личных покоев.

Конечно же, просто так совпало, что некоторое личное имущество, которое двое ее коллег, смирившись с необходимостью эвакуации, пометили как приоритетное, также определили в челнок, на котором предстояло отправиться Заэфе. Так бывает, когда в последнюю минуту вносишь в план дополнения: приходится пристраивать вещи туда, где найдется место. Если бы Верховный Совет наделил Заэфу всеми полномочиями для планирования эвакуации, когда она только это предложила, а не вынудил ее все координировать у них за спиной, такой проблемы бы не возникло – по крайней мере, так она собиралась сказать Иллутару, если бы тот стал задавать вопросы о ее логистических решениях.

Коридоры уже пустели. Всем обитателям узла, кто относился к расходному материалу, выдали любое обнаружившееся оружие и отправили биться с зеленокожими. Остался только приоритетный персонал и сопровождавшие их помощники, а также сервиторы, которые либо переносили последние ценные предметы, либо продолжали перемещаться по своим обычным служебным маршрутам, поскольку не обладали достаточными боевыми возможностями, чтобы тратить время и силы на их перепрограммирование.

<Лексико арканус! Лексико арканус!>

Запыхавшийся возглас принадлежал Дарриллу Адденбро, старшему магосу биологис, тесно сотрудничавшему с Викер Яваннос по многим проектам. Он спешил из бокового коридора, выходившего в основной проход, по которому они бежали. Его многочисленные руки бережно придерживали собрание шкатулок для образцов и склянок с коллекциями. Позади него топали два аналогично нагруженных огрина-сервитора, а также пегий кибер-мастифф.

<Да, магос?> – отозвалась Заэфа, не сбавляя хода. Адденбро пристроился рядом с ней, при этом жужжание гусениц, которыми он заменил свои ноги, перешло в высокий визг.

<Надо полагать, это вы в ответе за данную неразбериху?!> – вопросил Адденбро.

<Если под «неразберихой» вы подразумеваете то, что вас эвакуируют, пока орки не вломились в ваши покои и не убили вас – да,> – кратко отозвалась Заэфа.

<Орки?> – на миг последовала пауза, и инфочувства Заэфы засекли, что Адденбро сканирует ноосферу. – <Аа. Ясно.>

Заэфа не удосужилась скрыть свое раздражение.

<Во имя Омниссии, как вы вообще могли не знать, что планету атакуют?>

<Для меня нормальная практика при работе изолировать себя от передач данных,> – ответил Адденбро, ничем не выказывая, что считает это какой-то ошибкой со своей стороны. – <Они отвлекают меня от трудов, а другие магосы регулярно хотят моего мнения по вопросам, в которых я не являюсь экспертом, которые меня не интересуют и по которым я не соглашался давать консультации, или же которые представляют собой любую комбинацию вышеперечисленного. Впрочем, весьма жаль, что я не был в курсе о присутствии орков в нашей системе: мы с главным генетором Яваннос немало изучали их биологию и культуру.>

<Культуру?> – фыркнула Заэфа. – <Магос, сейчас неудачное время для шуток. «Самый большой орк – главный» – не то же самое, что наличие культуры.>

<Я не обладаю чувством юмора,> – чопорно возразил Адденбро. – <Мои слова были совершенно серьезны. Несмотря на то, что в сравнении с нашим обществом орки примитивны, собираясь в большом количестве, они проявляют разницу в поведении, которую можно определить как иерархическую, а также, несомненно, и то, что представляется традициями и практиками, специфичными для…>

<У вас есть какие-либо идеи о том, как их лучше всего уничтожать?> – мрачно вмешался Митранда.

Адденбро задумался на несколько секунд.

<Большинство исследований, к которым у меня есть доступ, хорошо отзываются о лазпушках.>

<Как проницательно,> – пробормотал Митранда. После того, как Гаврак Даэлин рухнул с мостика спиной вперед, прихватив с собой застрявший в его груди омниссианский топор, секутор вооружился силовым мечом и тазерным стрекалом, но Заэфе казалось, что для достижения результата с таким сочетанием необходимо оказаться слишком близко к орку. Не то чтобы она сомневалась в боевой эффективности Митранды, однако чувствовала бы себя гораздо комфортнее, будь у них возможность отстреливать тварей издалека при встрече.

Вспыхнул новый сигнал тревоги. Он едва ли стоил отдельного упоминания посреди какофонии прочих оповещений и предупреждений, заполонявших как звуковой, так и ноосферный эфир, но внимание Заэфы привлекло место, откуда он исходил.

<Проблемы на посадочной площадке,> – произнесла она, пытаясь справиться с начинавшейся в ее теле тревожной реакцией. Данные все в большей степени указывали на то, что шансы покинуть планету живыми склоняются не в их пользу, однако необходимо было сохранять спокойствие, чтобы принимать оптимальные решения. – <Возможно, орки…>

Пол содрогнулся. Содрогнулись и стены. Содрогнулся потолок над ними, и вниз с шуршанием посыпалась рокритовая крошка – надстройка здания сдвинулась, пусть и совсем чуть-чуть.

<По главному комплексу только что ударило нечто большое,> – сообщил Митранда. Заэфа не нуждалась в его аналитике: подтверждением служил тот факт, что в ее системе мониторинга значительная часть здания как раз превратилась в белый шум и помехи. Та секция располагалась более-менее на противоположном краю относительно их текущего местоположения – а следовательно, ближе всего к основному наступлению орков – но коль скоро зеленокожие теперь применяли оружие, способное нанести такой ущерб, значит риск стал еще выше.

Едва они миновали перекресток, откуда должны были прийти в зону основной генерации энергии, как по комплексу пришлось еще одно попадание, и ноосфера перестала функционировать, равно как и половина люменов.

<Пепел Марса!> – в ярости и раздражении выпалила Заэфа, когда коридор погрузился в тень, перемежаемую пятнами света. Рабочие контуры ноосферы пронизывали стены главного комплекса Узла Примус, и представлялось резонным, что при наличии достаточных повреждений та станет непригодна к использованию – по крайней мере, если и пока контуры не подлатают, и не найдутся обходные пути. В теории это было возможно, но не в нынешних обстоятельствах. Заэфа обнаружила, что ей тяжело передвигаться в неожиданно темном и тихом мире. Разумеется, она продолжала принимать вокс-сообщения и потоки данных, но всесторонней картины больше не было.

<Со стороны посадочной площадке приближается несколько существ,> – сообщила она Митранде, изо всех сил просеивая доступную информацию. – <Полагаю, это Механикус, бежавшие от передового отряда орков, но в настоящий момент я могу лишь отслеживать их продвижение через автоматические двери и промежутки времени, на которые двери открываются, чтобы пропустить их всех.>

<Принято,> – отозвался Митранда, приподнимая свое оружие. Они все замедлили шаг, не желая очертя голову бросаться в неизвестную обстановку. – <Магос Адденбро, если у вас имеется при себе какое-либо персональное защитное снаряжение, советую вам его задействовать.>

<Как скажете, секутор,> – ответил Адденбро. Из-под его рясы донесся жужжащий звук, и за правым плечом возник остроносый ствол, который затем наклонился вперед, так что стала видна оставшаяся часть внушительного орудия.

<Вопрос: что это?> – изумленно спросила Заэфа.

<Это миниатюризированная лазпушка,> – ответствовал Адденбро. Поверх его правого глазного имплантата опустилось прицельное приспособление. – <Ей несколько недостает мощности и дальнобойности «Марса Mk VII», однако я нахожу ее вполне пригодной для большинства ситуаций.>

<Насколько я понял, вам не было известно о присутствии оркоидов здесь,> – произнес Митранда.

<Не было.>

<Но при этом вы экипированы именно тем, что называли наиболее подходящим при нынешней угрозе?>

<Как показывает мой опыт, существует чрезвычайно мало враждебных угроз, которые нельзя хотя бы частично устранить посредством продуманного применения лазпушки,> – с едва уловимым самодовольством сказал Адденбро. – <Соответственно, я держу ее при себе всякий раз, когда могу оказаться в потенциально небезопасной ситуации.>

Глянув на магоса еще раз, Заэфа приготовила свой гамма-пистолет.

<Секутор, вы понимаете, что если коридор, ведущий к посадочной площадке, блокирован неприятелем, у нас остается крайне мало иных вариантов? >

<Понимаю, > – ответил Митранда. – <Именно поэтому мы и должны…>

Заэфа услышала шум позади, и в тот же миг Митранда крутанулся на месте, вскидывая оружие. Кибер-мастифф Адденбро залаял на секцию обшивки, которая беззвучно отъехала в сторону. Митранда бросился на высунувшуюся изнутри фигуру…

…и остановил удар своего силового меча, когда тот был уже на волосок от того, чтобы вгрызться в облаченное в рясу тело техножреца-доминус Ронрула Иллутара.

<Секутор,> – приветственно произнес Иллутар. Механически-бесстрастному голосу не удалось полностью скрыть его тревогу.

<Техножрец-доминус,> – отозвался Митранда, убирая оружие и снова занимая расслабленное положение. – <Я не знал о существовании служебного туннеля, имеющего выход в данной точке.>

<Именно так,> – согласился Иллутар, сделав шаг вперед и полностью выйдя наружу. За ним появилась Викер Яваннос, но, похоже, этих двоих больше никто не сопровождал. – <К некоторой информации имеет доступ только генерал-фабрикатор.>

Те немногие биологические составляющие лица Митранды, что были на виду, не отличались особой выразительностью, но насколько могла судить Заэфа – сохранись у секутора органические глаза, их яростный взгляд смог бы расплавить свинец.

<Вопрос: внутри данного комплекса существуют проходы, о которых мне неизвестно?>

<Разъяснение: прошу вас обратиться к последней загруженной мной информации,> – заявил Иллутар, разворачиваясь к Заэфе. – <Лексико арканус. Эвакуация проводится согласно графику?>

Согласно моему графику, напыщенный ты схемолиз, подумала Заэфа, после чего поспешно перепроверила, не передались ли подобные настроения в ее инфопоток.

<Да, техножрец-доминус. Однако согласно сообщениям, посадочная площадка подверглась нападению, и …>

Ближайшая дверь со стороны посадочной площадки открылась, и Заэфа снова обернулась, поднимая гамма-пистолет. Митранда принял оборонительную стойку, а лазпушка Адденбро загудела, быстро накапливая максимальный заряд.

Поток адептов, техно-трэллов и летного состава Механикус оказался перед нацеленным на него оружием, зашаркал ногами и остановился. А затем, потратив секунду на анализ и распознавание, все они принялись галдеть:

<…орки появились…>

<…пришлось тактически отступить…>

<…чрезвычайно большие орудия…>

<Всем немедленно прекратить коммуникацию!> – прогремел Иллутар, и, о чудо, так они и сделали. – <Вопрос: за вами следовали?>

В целом все сошлись на том, что нет – не следовали.

<Секутор, логика предписывает нам отбить посадочную площадку у ксеносов, пока они не получили подкреплений,> – заявил Иллутар. – <Прошу вас как можно скорее приступить к этому, используя все ресурсы, находящиеся в вашем распоряжении. Мы с главным генетором находимся во всеоружии и можем содействовать.>

Во всеоружии? Сжимая свой гамма-пистолет, Заэфа чувствовала, что экипирована весьма недостаточно, даже несмотря на вооружение мехадендритов. Конечно же, было вполне резонно, что два старших техножреца помедлили с бегством, чтобы обеспечить себе возможность самозащиты посреди вторжения. И все же что-то застряло в голове и никак не отпускало. Как мог Иллутар сохранять настолько идиотскую уверенность в способности их войск отразить атаку орков, но при этом принять меры предосторожности и полностью вооружиться? Как так вышло, что они с Яваннос сперва явно сцепились по поводу того, какой приказ отдать: убивать зеленокожих, или брать тех в плен, однако теперь пришли по секретным туннелям вместе? Старшим техножрецам логично кооперироваться перед лицом неминуемой гибели, но где была их кооперация раньше?

Разумеется, было возможно, что Иллутар и Яваннос пересмотрели свои данные и соответствующие поведенческие тенденции по мере развития событий, но у Заэфы до сих пор стояло перед глазами, насколько нормально выглядели покои Капотениса Улла – как там даже в личном рабочем пространстве отсутствовали видимые проявления порчи. Ей было очевидно, что происки Архиврага могут крыться действительно глубоко, и она никак не могла отделаться от мысли о том, что может являться единственным членом Верховного Совета Гефесто, кого они не затронули. Есть ли способ лучше для вероломного первого герметикона и главного генетора и дальше сеять порчу и смуту, чем сговориться и допустить падение мира-кузницы, а затем позаботиться о собственном спасении и продолжить свою работу где-то в другом месте?

Она осознала, что Митранда что-то ей сказал, и снова сосредоточилась на непосредственно окружавшей ее обстановке.

<Прошу прощения, секутор, вы не могли бы повторить?>

<Мне необходимо, чтобы вы держались поблизости от меня, лексико арканус,> – произнес Митранда. – <Ваши познания о том, что находится в различных челноках, окажутся бесценны в случае, если нам не удастся полностью отбить посадочную площадку, и как следствие – придется осуществлять неполную эвакуацию.>

<Разумеется,> – ответила Заэфа, но ее не покидало ощущение, что и Иллутар, и Яваннос разглядывают ее.

Подозревают ли они, что она подозревает их?

Понторез

Спец как раз пристегивал заднюю часть новой брони Уфтхака, закрепляя ту на своем месте, когда из-за ворот площадки для приземлял раздалась самая настоящая какофония выстрелов. Пальба сопровождалась звоном терзаемого металла, так что Уфтхаку было вполне очевидно: это не просто начавшаяся снаружи драка. Кто-то пытался вломиться внутрь, расстреливая ворота.

– Это ж юдишки походу, босс? – спросил Закидала, готовя свое пуляло.

– Не, – сказал Уфтхак. – Они б шарили, как пройти. Это, видать, другие парни, которым та же мысля пришла про хабар, что и нам, да только поздно.

Стрельба продолжалась. Центр ворот начинал искривляться и прогибаться внутрь под напором приходившегося в него огня.

– Есть идеи, кто там? – поинтересовался Спец. Уфтхак фыркнул.

– Ага, походу есть.

Он пожал плечами, проверяя броню. Как и говорил Спец, ноги пришлось укоротить, а еще они были вынуждены полностью убрать руки, поскольку у Уфтхака те были гораздо длиннее, чем у любого юдишки. Это означало, что он также лишился и наручных пушек, но его вполне устраивала шоковая винтовка, да и без Понтобоя оставаться не хотелось. Кроме того, остальное его тело теперь было заковано в нечто такое, от чего бы обзавидовались даже жесткачи. Увы, оно так и оставалось темно-серого цвета, но из этого всего лишь следовало, что нормальный раскрас Дурных Лун можно будет нанести потом, когда они закончат тут все дербанить…

Центр ворот площадки для приземлял в конце концов разлетелся. Снова раздались выстрелы, с воем и визгом прорывавшиеся навылет и еще сильнее расширявшие отверстие, после чего канонада, наконец, прекратилась. На несколько мгновений стало относительно тихо, насколько вообще бывает в зоне боевых действий, а затем в брешь между растерзанными металлическими створками важно вплыла фигура в шляпе.

Кэп Бадрукк.

Он свистнул сквозь жубы, и в проем следом за ним гурьбой ввалились его Понторезы – все с крутопушками в руках. Они были нагружены трофейным хабаром юдишек, болтавшимся у них на поясах и пристегнутым за спиной, но окинув их всех взглядом, Уфтхак ухмыльнулся. Несомненно, парни Бадрукка славно поработали, но на реальную золотую жилу наткнулись все же его пацаны.

– «Не прикинуты как надо», да щас, – усмехнулся он себе под нос, осматриваясь по сторонам. Его парни полностью растащили запасы юдишек, прибрав все, что хотя бы отдаленно походило на оружие, и поспешно сцепив или сварив его прямо на месте, так что теперь щетинились не меньшим количеством стволов, чем любой из Понторезов. Даже одинокий байкер, которого, судя по всему, звали Богрип, попытался одолеть досаду от потери мотоцикла. В данный момент он уже успел подобрать две наручных пушки от брони Уфтхака и с гоготом таращился в прицел одной из них.

– Ну, и чо тут такое? – заорал Бадрукк, шагая от уничтоженных ворот к банде Уфтхака, собравшейся около ближайшего к ним челнока юдишек. – Хабар нам ищете, а?

Уфтхак гоготнул.

– Клево, клево! В натуре, жаль, что ты сюда порезче не добрался. Тут, кароч, такое дело: мы сюда первыми пришли, так шо хабар этот весь наш теперь.

Брови Бадрукка взлетели вверх с такой скоростью, что едва не сшибли с его головы двууголку.

– Вона как? Шобла гротолизов из Дурных Лун навроде тебя решила просто захапать, чо захочется, а остальным ни хрена не оставить?

– Ага, типа того, – отбрил Уфтхак, вытягиваясь как можно выше. Спецу пришлось по-быстрому подхалтурить еще и верхушку брони, поскольку у юдишек головы не пригнуты между плеч для сохранности, а торчат поверх, только и дожидаясь, когда их снесут. Тем не менее, он все равно был чуть выше Бадрукка, что явно не нравилось кэпу пиратов. – И чо шобла говнюков-сквигонюхов навроде тебя собралась с этим делать?

Бадрукк глумливо фыркнул.

– Это чо, вызов?

– Да походу так, как по мне, – сказал Уфтхак. Повсюду вокруг них обоих орки принялись готовить оружие для старого-доброго замеса.

Взгляд Бадрукка переместился вниз – на шоковую винтовку в правой руке Уфтхака.

– Я погляжу, ты пушкой разжился.

– Точняк, – ответил Уфтхак.

– Ну типа, если это пушкой ваще назвать можно, – усмехнулся Бадрукк, взвешивая в руке Потрошилу. – А вот это... это-то пушка.

– Я базара много слышу, – презрительно улыбнулся Уфтхак. Каждый нерв в его теле был напряжен и готов резко перейти к делу. – А вот пальбы чота не видать.

– Тебе на пальбу охота глянуть? В натуре?

– Я ж еще и бронью новой разжился, – произнес Уфтхак. – Приметил, небось? Я подумал, надо б ее проверить чутка. Так, слегонца. Может, твоя пушка и покатит.

– Босс?

Глаза Бадрукка сузились от ярости.

– О, да ты, походу, нарываешься, малой.

– Босс!

– Малой? – зарычал Уфтхак. – Да шоб мне такое говорил какой-то говнюк, разряженный, будто целая банда чокнутых! Я ж…

– Босс!

– ЧО? – взревел Уфтхак, оборачиваясь к своей банде и готовясь навешать тому идиоту, который постоянно ему что-то орет. – Жубы Морка, я ща оторву твою зоганую…

– Босс! – прокричал Снаграб, неистово тыча в сторону противоположного края площадки с приземлялами. – Юдишки вернулись!

Это и впрямь было так – небольшая группа в красно-полуночных рясах, явно появившаяся из тех же ворот, за которыми они исчезли ранее. Они уже успели добежать до ближайшего к ним челноку и теперь все вместе торопливо поднимались по аппарели.

– В натуре вернулись, – пробормотал Уфтхак. Он снова посмотрел на Бадрукка. – Мы ж если пойдем их метелить, ты хабар подрежешь, ага?

Бадрукк пренебрежительно шмыгнул носом и поднял Потрошилу, указывая ей на юдишек.

– Сперва ж дело, дык? Потопчем этим говнюков, а потом дальше перетрем, чей хабар. Лады?

– Лады, – кивнул Уфтхак. – Кароч, пацаны, навались!

+++024+++

Защитная дверь, обладавшая достаточной толщиной, чтобы как минимум не пропустить обломки при взрыве челнока, с тихим скрежетом отъехала в сторону. Обонятельные сенсоры Заэфы были забиты запахами мазей, масла и пота, исходившими от окружающих, однако она все равно уловила в нахлынувшем на них легком ветерке едва заметный аромат ночного воздуха снаружи.

Также она почувствовала прометий, кордит и вонь орков.

Секутор Митранда первым шагнул в проем, выставив вперед оружие, и Заэфа услышала слабое пощелкивание и гудение его ауспиков-целеуказателей, сканировавших местность.

<Зеленокожие все еще здесь, но они сосредоточены вокруг челнока на дальнем конце и пока что меня не заметили,> – быстро и тихо сообщил Митранда. – <Кажется, они разграбили и уничтожили многие из собранных здесь предметов, однако похоже, что при этом они сосредотачивали свои усилия на том, что находилось рядом с ними. Ближайший к нам челнок выглядит неповрежденным, а его содержимое по большей части нетронуто.>

Заэфа еще раз сверилась с описью. Ближайший челнок являлся тем самым, куда – помимо множества других вещей более общего назначения вроде инфоядер – загрузили ее имущество. Она издала негромкий вздох облегчения.

<От защитной двери до аппарели челнока 188,9 футов,> – продолжил Митранда. – <Я рекомендую поспешить и…>

До них донесся шум выстрелов из множества единиц высокомощного оружия, превосходивший по громкости даже прочие отдаленные звуки боя. Высунув голову наружу, Заэфа провела триангуляцию и установила, что он исходит снаружи основного въезда на посадочную площадку, который на данный момент был перекрыт защитными воротами. Эти орки каким-то образом миновали их, не повредив, но, похоже, кто-то или что-то еще прибегло к более лобовому подходу.

<Могут ли это быть подкрепления?> – с надеждой в голосе спросил Ронрул Иллутар.

<Безусловно,> – отозвалась Яваннос. – <Но для кого?>

<Я не опознаю эти звуки, как издаваемые каким-либо оружием образца Муниторума,> – произнес Митранда, склонив голову вбок. – <Весьма вероятно, что это вооружение орков.> -Он обернулся к Заэфе и остальным. – <Нам следует выдвигаться сейчас же, пока враги отвлеклись, и пока их численность не возросла.>

<Согласен,> – сказал Иллутар. – <Начать эвакуацию!>

Они побежали.

Митранда, обладавший вывернутыми ногами лазутчика-сикарийца, устремился вперед, с легкостью опередив остальных. Заэфа изо всех сил пыталась следовать за ним, помня его наставление держаться вблизи, но лучшее, что ей удавалось – более-менее удерживать позицию во главе спешащей группы. Стук ног по полу, жужжание гусениц Даррилла Адденбро, даже ее собственное порывистое дыхание и грохочущий в ушах пульс – все вселяло уверенность, что орки услышат их, обернутся, атакуют…

Этого не произошло. Они добрались до низа аппарели, а ксеносы ничем не показали, что заметили их присутствие. Митранда вцепился своей третьей рукой за одну из гидравлических стоек, тянувшихся от края аппарели внутрь челнока, а в основных конечностях продолжал держать наготове оружие ближнего боя – на случай возникновения непредвиденной угрозы.

<Внутрь!> – поторопил секутор, вперив свои глазные имплантаты в орков, так и толпившихся на дальнем конце площадки. Помедлив, Заэфа проследила за его взглядом и увидела, что там теперь находилось два разных вида зеленокожих. Одна группа, преимущественно в черно-желтом облачении, вела какое-то взаимодействие с другой фракцией, которая из-за своей разноцветной одежды и экипировки выглядела словно художник, работающий с красками или порошками и опрокинувший на себя палитру. Однако один орк выделялся: он был самым крупным из присутствующих и носил лишенную украшений металлическую броню, которая выглядела странно знакомой…

<Это же доспех «Центурион»!> – с ужасом выдохнула Заэфа, шокированная озарением. Она навела увеличение и почувствовала, как внутри нее нарастает гнев от вида безжалостных, грубых изменений, внесенных в пропорции брони, чтобы та подошла новому владельцу… нет, новому носителю, ведь нельзя было соглашаться с тем, что орк и впрямь завладел столь ценным снаряжением. Куда делись штурмовые болтеры модели «Гефесто» – дополнение к обычному оборудованию ударных отделений, которое пока что не получило одобрения, хотя это, несомненно, было лишь вопросом времени? Повредили ли орки прыжковый ранец Mk II «Акциптер»? Они вообще поняли, что это такое? Единственный рабочий прототип изделия, которому наверняка предстояло стать новым шагом в развитии боевой брони Адептус Астартес, был похищен, и теперь его носил дикарь-ксенос, а она не могла ничего с этим поделать.

<Мы должны отбить и другие челноки,> – твердо заявил Иллутар, останавливаясь рядом с ней.

<Это невозможно,> – бесстрастно произнес секутор Митранда. – <Необходимо сесть в данный челнок и взлетать так быстро, как это только возможно на практике.>

<Абсолютно неприемлемо,> – отрезал Иллутар, повысив громкость голоса. – <Я просмотрел инвентарные списки по кораблям, и семьдесят два процента моего личного имущества погружено в третий челнок от нас в этом ряду! Немыслимо, чтобы я покинул планету без критически значимых работ, на которые я потратил десятки лет!>

<Аналогично, мои наиболее важные исследования и образцы находятся в том челноке,> – вмешалась Викер Яваннос, указывая на челнок, стоявший еще на один дальше. – <Их утрата отбросит основу знаний Империума на…>

<Это невозможно!> – бросил Митранда. – <У нас нет военных ресурсов, чтобы хоть сколько-то вести бой с ксеносами и сохранить при этом статистически значимые шансы на выживание!>

<Слова воина, не понимающего ценности учения!> – с презрением произнес Иллутар. – <Возможно, вы и преуспели в размахивании палками с различной степенью остроты и мощностью электрического заряда, но моих совокупных трудов…>

<Вообще бы здесь не было, если бы не я!> – перебила Заэфа, раздраженная настолько, что больше не могла терпеть. – <Вам не хватило ума составить план на случай собственной неудачи! Если бы не моя дальновидность, ваши коллекции так и оставались бы внутри комплекса, откуда мы только что бежали, а под наши нужды не был бы готов даже один этот челнок!>

Ронрул Иллутар вытянулся во весь рост. Его инфопоток замерцал от ярости, словно электросхема, которая вот-вот не выдержит нагрузки.

<Секутор, как техножрец-доминус…>

<Нас заметили,> – сказал Митранда, и у Заэфы возникло субъективное ощущение падения температуры, хотя приборы и сообщали, что подобных изменений не происходило. Быстро брошенный взгляд подтвердил слова секутора: орки бросились в лобовую атаку, а спустя миг воздух заполнился ревом их боевых кличей.  Несмотря на косолапую манеру перемещения, они пожирали расстояние с пугающей скоростью. Затем заполыхали дульные вспышки, и над головой и рядом засвистели разнообразные снаряды. Пока что ни один из них не попадал в цель, но огромное количество выстрелов означало, что это всего лишь вопрос времени.

<Я приказываю вам атаковать!> – рявкнул Иллутар Митранде.

<Ваш приказ нелогичен,> – возразил Митранда, – <и я…>

Заэфа выхватила свой гамма-пистолет и выстрелила.

Первый заряд она всадила в Ронрула Иллутара. Второй угодил в торс Викер Яваннос, прежде чем главный генетор успела среагировать. Оба отшатнулись назад и упали – раненые, но еще живые.

<Я изобличаю вас как изменников и еретехов!> – выкрикнула Заэфа, отступая по аппарели. Иллутар и Яваннос уже шевелились, но было похоже, что смятение и тревога от разоблачения замедлили их рефлексы, и немедленного ответного огня они не открыли. – <Ваши происки погубили эту планету! Теперь вы поплатитесь за содеянное!>

Секутор Митранда на миг уставился на нее с явным недоверием. Затем ему в плечо по касательной попал орочий выстрел, заставив качнуться вперед, и он запрыгнул на аппарель следом за ней. Аппарель уже начинала подниматься. К изумлению Заэфы, рука, нажавшая на активационную руну, принадлежала Дарриллу Адденбро.

<Я в любом случае собирался ее закрыть и предоставить вам четверым самим решать, подниматься на борт или нет,> – пояснил магос биологис. Аппарель со скрежетом закрылась за Заэфой, так что Иллутар с Яваннос остались снаружи. Адденбро помедлил секунду, и Заэфа осознала, сколько глаз устремлено на нее. – <Вы заявили, что генерал-фабрикатор и главный генетор являлись еретехами?>

Заэфа быстро оглядела лица тех, кто собрался вокруг нее в грузовом трюме. Двигатели челнока набирали мощность, а значит полетный экипаж уже должен был разойтись по своим местам. Оставалось надеяться, что оружие орков сможет разве что поцарапать корпус челнока до того момента, как ускорители заработают в нормальном режиме. Очень скоро они все покинут эту планету – пусть и исключительно для того, чтобы попытать удачу против флота орков – но какова будет ситуация внутри челнока, когда они выберутся?

Технически, она превосходила по званию всех остальных на борту. Но еще она только что выстрелила в того, кто технически превосходил по званию ее саму, так что в текущей обстановке вряд ли можно было полагаться на командную вертикаль.

<Да,> – произнесла она со всей доступной ей властностью. – <Секутор Митранда может подтвердить, что владыка кузни Капотенис Улл поддался скверне еретехов и выпустил в наш мир чудовище, поэтому очевидно, что даже члены Верховного Совета не могли избежать потенциального влияния Темного Механикума. Принимая во внимание чрезвычайно спорные и противоречивые приказы, который отдавали техножрец-доминус и главный генетор, я вынуждена прийти к заключению, что они также способствовали падению Гефесто, пусть и иными средствами. Даже сейчас Иллутар пытался задержать наш вылет и растратить наш единственный боевой ресурс в лице секутора Митранды, стремясь либо гарантировать, что мы не спасемся, либо же спасти свое затронутое порчей имущество, которое значило для него больше, чем жизни нижестоящих.>

Двигатели полыхнули, и челнок начал подниматься. Те, у кого были магнитные захваты или схожие фиксирующие механизмы, рефлекторно привели их в действие; те же, у кого их не имелось, от внезапного движения с воплями разлетелись по палубе.

<Секутор Митранда?> – спросил Адденбро.

<Я могу подтвердить предательство владыки кузни Улла,> – отозвался Митранда. – <Строить предположения о мотивах прочих членов Верховного Совета у меня нет желания.>

<Ваша логика убедительна,> – обратился Адденбро к Заэфе. – <И коль скоро наш предыдущий главный генетор лишен своего звания за измену, равно логичным представляется и то, что для Гефесто-в-изгнании теперь необходимо, чтобы в интересах преемственности и стабильности эту должность занял новый магос биологис?>

Заэфа оглядела его, пытаясь понять, что у него на уме, но Адденбро никак себя не выдал ни языком тела, ни инфопотоком.

<Несомненно, это так. Насколько мне известно, ваша кандидатура оптимальна для выполнения данной функции.>

Адденбро кивнул.

<Я согласен. Что ж, с этим, похоже, все в порядке. Полагаю, вы примете обязанности генерала-фабрикатора?>

В фантомном органическом желудке Заэфы Вараз что-то сжалось – старый рефлекс, никак не относившийся к нынешней ситуации.

<Я… для меня будет честью нести службу в этом качестве.>

<Поскольку вы являетесь единственным уцелевшим членом предыдущего Верховного Совета, назначение представляется очевидным,> – громко провозгласил Адденбро. Он повернулся на месте, с визгом крутя гусеницами вперед-назад и оглядывая остальных беженцев. – <Имеются ли у кого-либо из присутствующих возражения?>

Заэфа видела глаза и глазные имплантаты представителей низших слоев Гефесто. Видела, как они устремляются на Адденбро и его наплечную лазпушку, на Митранду с его силовым мечом и тазерной палицей, на огромные фигуры огринов-сервиторов Адденбро и его безмолвного кибер-мастиффа.

Хором раздались выражения согласия и одобрения.

<Очень хорошо, поддержано,> – с явным удовлетворением произнес Адденбро. Он снова повернулся к Заэфе и отвесил ей поясной поклон. – <Генерал-фабрикатор. Я проследую в кабину и узнаю у экипажа, что можно для нас устроить.>

<Благодарю вас, главный генетор,> – слегка рассеянно ответила Заэфа. Она проверила опись в своих файлах и сличила ее с тем, что видела перед собой, выискивая ящик, куда упаковали артефакт ксеносов из ее покоев. Вот и он – промаркирован и уложен согласно ожиданиям: в основание одного из штабелей. Но откуда ей знать доподлинно, есть ли внутри сам предмет? – <Продолжайте работу. Я хочу всецело ознакомиться с нашим неполным грузом…>

Властители войны

Те`Каннарот охотился.

Гефесто был миром-кузницей, а Узел Примус, фигурально выражаясь, являлся его сердцем. Именно здесь создавались величайшие и наиболее крупные творения: не только боевые машины, но также и громадные буровые установки, гигантские системы изменения ландшафта, титанические наземные краулеры и еще мириад устройств, при помощи которых человечество все еще пыталось усмирить дикую Галактику и подчинить ту своим прихотям. Подобные изделия требовали соответствующих магистралей, где они могли бы перемещаться либо своим ходом, либо при помощи транспортеров, и вот по этим-то колоссальным шоссе и рыскал Те`Каннарот.

Механикус уже пребывали в смятении. Отказ пустотных щитов на юге создал брешь, через которую внутрь смогла неудержимым валом хлынуть армия зеленокожих, и та смела сопротивление людей. Отдельные выжившие еще продолжали сражаться, окапываясь на оборонительных позициях и отдавая свои жизни, чтобы прихватить с собой еще нескольких захватчиков, напоследок тщетно демонстрируя упорство, которое никто не увидит и не запомнит. Другие обратились в бегство, утратив свою механическую организованность и стоицизм. Давно подавленные в их душах страхи плоти вновь выцарапывали себе господствующее положение, толкая своих носителей на отчаянные и эгоистичные попытки скрыться, отыскать какой-нибудь способ прожить еще немного.

Мерзости было все равно. Те`Каннарот чувствовал это, обрушиваясь на машины с паникующими, дрожащими техно-трэллами и уничтожая их чередой ударов своих могучих передних лап. Служители Хаоса наслаждались, забирая души, каждая из которых была новым подношением их владыкам, и никто не превосходил в этом отношении последователей Кхорна. Каждая жизнь, погубленная Те`Каннаротом, являлась гимном его покровителю, отдельным лакомством из боли и страдания, прославлением Собирателя Черепов. Однако для орков насилие и смерть не были чем-то особенным, чем-то священным. Они сражались и убивали без какой-либо причины. Похоже, это попросту доставляло удовольствие их примитивным умам.  Даже воины Ложного Императора убивали во имя Него. Как же странно, что воители из нынешних Адептус Астартес, хнычущие побочные отпрыски великих предков, имели больше общего с последователями Хаоса, чем и те, и другие – с мерзостью.

Те`Каннарот принюхался. По мере того, как городу наносили все больше и больше ущерба, поступавшие с его сенсоров данные становились все менее и менее достоверными, поскольку информационная сеть Механикус уже не функционировала в полном объеме. В тактических сводках имелись пропуски, огромные пятна пустого пространства. У защитников узла не было никаких сведений о том, что там происходит, и какие войска там находятся, а как следствие – Те`Каннарот также был слеп. Впрочем, демоническая машина полагалась не только на устройства смертных, поскольку могла видеть, слышать и обонять окружающую среду, и как раз с помощью этих чувств она теперь и находила себе добычу.

Это было несложно. Даже в терзаемом войной городе, даже на улицах с полуразрушенными зданиями, где теперь пылали бесчисленные пожары, в воздухе висели сажа и пепел, а грохот обваливающейся кладки смешивался с шумом выстрелов, Те`Каннарот чувствовал мерзость. Смрад зеленых тел и их грубо сработанных, изрыгающих дым машин. Звуки примитивного оружия и прерывистые, гортанный боевые кличи. Само присутствие орков вызывало зуд в сознании демонической машины – медленно распространяющуюся заразу психического раздражения.

С первыми щупальцами орочьего наступления он повстречался, когда на перекрестке перед ним из-за частично разрушенного здания вывернула кавалькада полуразваливающихся машин. Они на миг замедлили ход, явно пораженные зрелищем огромного чудовища из ожившего металла, а затем прибавили обороты двигателей и начали с воинственными воплями набирать скорость. Закашляли орудия, выплевывавшие потоки разрывных снарядов. Многие прошли мимо, несмотря на размеры тела Те`Каннарота, а те, что попали в цель, смогли разве что оставить вмятины и царапины, однако ездоки все равно продолжали приближаться.

Те`Каннарот оперся на свои шесть конечностей и открыл огонь. Крутящиеся стволы наплечных пушек вспороли рокрит дороги и уничтожили передних членов стаи, прежде чем те успели предпринять маневр уклонения. Некоторые из ехавших следом сумели увильнуть от шквала снарядов и устремились в атаку, но Те`Каннарот изрыгнул поток пламени варпа, которое поглотило половину из них, а затем прыгнул на трех выживших. Одному удалось промчаться под силовыми кулаками, но когда он проезжал мимо кормы демонической машины, его разорвали в клочья хлещущие механощупальца. Двум другим пришел конец, когда на них обрушились сжатые кулаки и вся масса Те`Каннарота.

Сделав паузу, демоническая машина подобрала останки своих жертв, раскрыла челюсти и проглотила искореженный металл. Ужасные силы в горниле ее тела превратили лом в свежие боеприпасы для наплечных пушек. Затем она вновь двинулась вперед, выискивая ходячего идола богов мерзости.

Следующая волна орков ненамного отстала от передовых. С грохотом двигаясь среди многоэтажных мануфакторий и перерабатывающих заводов, Те`Каннарот уловил вонь от толпы зеленокожих тел, и потому не был удивлен, когда их орда выскочила из одного из горящих зданий и устремилась к нему. Возможно, Те`Каннарота бы и восхитило, с какой отвагой они атакуют то, для чего являются всего лишь кусачими насекомыми, однако он знал, что мерзости чуждо понятие отваги. Они приближались, размахивая своим слабым оружием и вопя бессильные угрозы; Те`Каннарот позволил им подойти, после чего бросился в самую гущу, чтобы сломить их.

Они не дрогнули.

Разумеется, отдельные из них гибли, размазанные по рокриту силовыми кулаками демонической машины, выпотрошенные ее механощупальцами или попросту раздавленные задними конечностями, пока она разворачивалась и меняла направление. Те`Каннарот творил симфонию резни на их телах и из них, но проклятые твари продолжали наступать и сражаться. Те`Каннарот наносил удары вокруг себя, но орки карабкались на него, рубя металлическую шкуру своими примитивными клинками и заталкивая между пластин брони простейшие гранаты. Он встряхнулся и сумел скинуть часть нападающих, но несколько из них удержались, а место сброшенных уже занимали другие.

Тело Те`Каннарота внезапно пронзила резкая боль, сконцентрированная в самой задней из левых конечностей. Взревев от ярости, он развернулся, раздавив при этом еще больше орков, и обнаружил перед собой небольшую группу зеленокожих с несколько более тяжелым снаряжением, чем у их товарищей. Один из них направил свое оружие на Те`Каннарота, и оттуда вырвался снаряд, штопором завертевшийся в воздухе. Пролетев в зазор между головой Те`Каннарота и его левой наплечной пушкой, тот взорвался внутри здания позади с такой силой, что в стене образовалась дыра, в которую смог бы проехать «Носорог».

Те`Каннарот занес левый кулак и обрушил его вниз. Большинство орков разбежалось, но один издал рассерженный вопль и, проявляя жалкое упрямство, махнул навстречу своей смерти каким-то молотом. Только прямо перед тем, как кулак достиг цели, Те`Каннарот заметил, что молот, судя по его виду, представлял собой попросту палку с привязанным на конце взрывным устройством.

Кулак демонической машины обрушился вниз, и орк умер. Однако при ударе его оружие сдетонировало, и Те`Каннарот вновь познал боль. Кулак еще работал, но был поврежден, а Те`Каннарот уже успел позабыть те неприятные ощущения, которые мир смертных способен доставлять телу. Теперь он начал в полной мере понимать, какую сделку заключил – хотя благодаря заклинаниям, которые скрепляли его с созданной Гавраком Даэлином бронированной оболочкой, изгнать его было совсем не так просто, как в естественной форме, где его присутствие поддерживалось за счет силы варпа, но это скрепление работало не по желанию. Те`Каннарот не мог покинуть эту оболочку до ее уничтожения, а она, несмотря на всю свою мощь, все же не обладала неуязвимостью.

Орки снова брали прицел, наводя на Те`Каннарота оружие, которое, как он теперь знал, могло ему навредить. Возможно, навредить не сильно, но достаточно, чтобы причинить боль и плохо повлиять на его эффективность. Демоническая машина более не могла тратить время, отвлекаясь на такие вещи. Ей нужно было отыскать свою настоящую цель.

Те`Каннарот с грохотом перешел на бег, расплющивая тех орков, кто не мог или не желал убраться с его дороги, и попутно стряхнув еще нескольких из них. Он не обращал внимания на раздававшиеся вокруг яростные и насмешливые вопли, поскольку ему не было дела до скулежа смертных. Он чувствовал, что гаргант впереди, а также знал, что боевой истукан также воспользуется наиболее широкими шоссе Механикус, чтобы продвинуться как можно дальше вглубь узла.

Те`Каннарот двинулся ему навстречу.

Местонахождение гарганта подтвердила серия взрывов: огромная боевая машина при помощи части своих малых орудий расстреливала и подрывала попадавшиеся ей хранилища прометия – видимо, без какой-либо причины, просто наслаждаясь разрушением. Те`Каннарот сосредоточил внимание на колышущихся столбах густого черного дыма, которые поднимались в еще более темное, чернильное небо, подсвеченное подернутым копотью заревом грязного пламени.

Из желтого огня и черного дыма выступило желто-черное чудовище, в котором ехал военачальник орков. Ходячий механический идол, объект поклонения для орд зеленокожих.

Конечно, челюсти Те`Каннарота делались без расчета на возможность говорить. Призрачные остатки Капотениса Улла помнили лишь то, что он хотел сотворить великую боевую машину и последовал звероподобным эскизам Гаврака Даэлина, чтобы вселять ужас в сердца врагов. Впрочем, с силой варпа возможно всё.

– Кровь Кровавому Богу! – взревел Те`Каннарот, бросая вызов, и открыл огонь.

Из гатлинг-бластеров рванулись две струи слепящего пламени. Снаряды сыпались настолько яростным градом, что практически образовали сплошные линии света между двумя колоссами. Силовые поля, защищавшие гарганта, замерцали и ожили; сверкавшая в двух местах энергия силилась уберечь машину от предназначенного ей ущерба. Те`Каннарот изрыгнул шквал варп-огня, но поле перехватило и его, так что содержавшиеся в нем силы рассеялись, не причинив вреда.

Гаргант нанес ответный удар. Из его глаз вырвался жгучий луч, который рассекал воздух, распространяя запах озона, но Те`Каннарот вильнул в сторону, и энергетическое копье лишь оставило выжженную полосу на шоссе позади него. Разнообразные мелкие орудия также начали стрелять, но стук их снарядов доставлял демонической машине только незначительные неудобства. Те`Каннарот снова дохнул варп-огнем и увидел, что силовое поле неуверенно мигнуло.

А затем подала голос пушка в брюхе гарганта, и снаряд попал Те`Каннароту прямо в грудь.

Подобной муки демону еще никогда не доводилось испытывать. С этим не шли в сравнение даже самые изощренные терзания варпа, даже то, как было больно, когда его изгонял этот лицемерный глупец Эссенил Серая Луна. Те`Каннарот распростерся на земле, шесть его лап больше не повиновались ему, броня на груди треснула и разлетелась от огромной силы удара. Возможно, впервые за все свое существование Те`Каннарот пережил отчаяние. Его не страшило уничтожение этой бронированной оболочки, ведь тогда бы он восстал из нее и вернулся в варп бессмертным и невредимым, но вот оказаться в ловушке этого обличья, в то время как наносимые ему повреждения неотвратимо передаются в самую его сущность…

Боевые горны гарганта взревели, и он тяжело двинулся вперед. Громадные диски циркулярных пил, установленные на многосуставных гидравлических манипуляторах, начали вращаться все быстрее и быстрее, и тональность их звучания стремительно поднялась от изначального гудения до визга, который звучал так, словно сам по себе мог разрезать кость. Орки стремились закрепить победу.

Те`Каннарот не намерен был этого допускать.

Он напряг волю, подавил боль, которую ему доставляло существование, и заставил конечности снова работать, приподняв свою громаду с изрытого рокрита на поверхности дороги. Системы целеуказания навелись, и гатлинг-бластеры вновь рявкнули – но лишь для того, чтобы силовое поле гарганта опять свело их усилия на нет.

Загадочное оружие, установленное на левом боку гарганта, заискрилось и полыхнуло, и Те`Каннарота вдруг подхватила незримая сила. Земля внизу стала удаляться – орочья технология захвата начала поднимать беспомощную машину в воздух, готовясь обрушить ее обратно наземь. После такого Те`Каннарот уже не сумел бы оправиться до того, как гаргант примется за него своими гигантскими крутящимися пилами.

Демон сосредоточил всю немалую огневую мощь своего тела на левом боку гарганта, целясь непосредственно в оружие, которое удерживало его на весу. В конце концов, наконец-то, силовое поле не выдержало напора, мигнуло и пропало. Еще миг – и взорвался генератор тяги; шквал пламени варпа окатил его и расплавил, выведя из строя. Те`Каннарот упал, но хоть сила удара и расколола рокрит под ним, высота была не так велика, чтобы нанести его оболочке новые повреждения.

Гаргант оказался не столь удачлив.

Тело идола загорелось во множестве мест – по нему прошла электрическая отдача от одновременного отказа силового поля и сбоя в работе оружия. Рулевые системы вдруг стали еще менее сговорчивыми, чем обычно; он вильнул вправо, и следующий громовой удар брюшной пушки уничтожил линию зданий немного сбоку от того места, где приходил в себя Те`Каннарот.

Демоническая машина атаковала. Очередь из гатлинг-бластеров быстро прострочила по теперь уже незащищенному борту гарганта, оставив там полосы разрушений и почти отделив тяговое орудие от плеча. Затем Те`Каннарот ринулся вперед, преодолевая разделявшее их пространство быстрее, чем орки смогли бы развернуть свою машину – ведь они были неорганизованным сбродом, что пытался контролировать создание, по большей части недоступное их пониманию, а Те`Каннарот представлял собой единый разум, полный чистой злобы и управляющий телом, которое хоть и страдало от боли, но все еще склонялось перед волей хозяина.

Несмотря на свою массу и прочность, гаргант действительно покачнулся от столкновения. Те`Каннарот впечатал свой левый кулак в грудь гарганта, от чего броня того треснула. Правым же он перехватил манипулятор опускавшейся пилы, а затем резко хлестнул механощупальцами, чтобы зафиксировать конечность на месте. Добившись этого, Те`Каннарот начал выгибать ее, пытаясь полностью отломать.

Брюшная пушка гарганта грохнула, но Те`Каннарот находился чуть сбоку относительно центра боевой машины, и этот выстрел тоже ушел мимо. Голова пыталась повернуться, чтобы пустить в ход свое энергетическое оружие, но ее работе явно мешали возгорания электрики.

Конечность с пилой оторвалась, переломленная надвое мощью Те`Каннарота, и демоническая машина позволила все еще крутящемуся лезвию упасть на землю. Сжимая правой рукой остатки манипулятора пилы и тем самым продолжая удерживать гарганта на месте, Те`Каннарот принялся снова и снова молотить левой по орочьей боевой машине, проминая грубо сваренный корпус.

Левый гатлинг-бластер демона сосредоточил огонь на манипуляторе правой пилы противника, которая раскачивалась в опасной близости от головы гарганта, силясь достать чудовище, терзавшее того с левой стороны. Снаряды ударили в конечность рядом с тем местом, где она соединялась с торсом гарганта. Когда она вернулась назад для очередного замаха, металл подался, завизжав при разрыве, и второе оружие ближнего боя гарганта рухнуло наземь.

Взревев от ярости и торжества, Те`Каннарот финальным ударом пробил броню гарганта и с треском погрузил свой могучий и огромный силовой кулак глубоко в сердце боевой машины орков. Он ощутил светящийся образ генератора, питавшего гарганта, и сомкнул пальцы вокруг него. А затем, издав первобытный вопль, выдернул наружу.

Сила произошедшего взрыва едва не оторвала силовой кулак Те`Каннарота, но тот уцелел в достаточной мере, чтобы вытащить раздавленные останки генератора из зияющей раны на груди гарганта. Те`Каннарот вновь развел челюсти и затолкал еще теплый металл себе в глотку. Зазоры между пластинами брони разошлись, давая тому дорогу, будто шея демонической машины была громадной металлической змеей. Гаргант стал темным и недвижимым, оставшиеся орудия бессильно поникли, а свет на нем теперь исходил лишь от разнообразных возгораний, которые уже успели распространиться, не встречая сопротивления.

Те`Каннарот выбросил вперед правый кулак и нанес оглушительный апперкот, от которого огромная боевая машина отклонилась назад слишком далеко, чтобы центр тяжести вернулся в прежнее положение. Она грохнулась оземь с такой силой, что в воздухе разошлась ударная волна, которая смела повисшие там пыль с копотью и сдула облака дыма. Торс, не рассчитанный на то, чтобы выдерживать собственный вес гарганта, еще сильнее искорежился и сплющился. Его панели разболтались или полностью отвалились. Из-под обломков, пошатываясь, появилось несколько крупных орков, каким-то образом переживших мощный удар, но они не стоили внимания.

Те`Каннарот расхохотался. Это был жуткий, извращенный, хрипящий звук с металлическими нотками – звук агонии литейной или землетрясения на свалке лома. По телу демонической машины прошла серебряная злоба, и проглоченный генератор гарганта влился на место возле раны в груди, укрепляя броню и возвращая ей целостность.

Орочий военный идол был повергнут, а мощь Хаоса – вновь подтверждена. Теперь Те`Каннарот мог охотиться, как ему вздумается… но сперва ему нужно было выполнить уговор.

Он повернул голову и поднял взгляд на вершину вулкана. Благодаря информации из схем, которыми его снабдили, он знал, что там находится полумистическое устройство, дававшее Механикус управлять грубой силой расплава планеты. Его-то и хотел кузнец варпа Даэлин. Это желание – в числе прочего – являлось причиной, по которой он сотворил это тело, и это же желание он влил в узы, позволившие Те`Каннароту поселиться внутри оболочки.

Те`Каннарот не знал, жив ли еще Гаврак Даэлин, поскольку как раз в тот момент, когда демона привязали к этом обличью, Механикус взяли штурмом кузницу Капотениса Улла, но это едва ли имело значение. Без сдерживающей силы археотехового устройства вся мощь вулкана окажется на свободе, уничтожив Узел Примус и всех живых существ в нем. А это, подумалось Те`Каннароту, определенно то зрелище, которое стоит увидеть.

Крошилово насмерть

Парни Уфтхака еще толком не успели добраться до этого последнего челнока. Они только раздолбали несколько ящиков, валявшихся у низа аппарели, а внутрь, как ему казалось, вообще никто не поднимался. Юдишки, что характерно, решили украсть челнок, в котором оставалось больше всего хабара и который находился дальше всего от возможной драки – и это определенно была кража, ведь эта площадка для приземлял теперь принадлежала Уфтхаку – а при приближении пацанов все они гурьбой устремились в корабль, слабаки. Уфтхаку потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что кучка юдишек как будто о чем-то спорила, а затем один из них выхватил прикольное пуляло, бахнул двум другим точно в грудь и убежал внутрь.

Аппарель поднялась, и двигатели челнока заработали, а двое других юдишек остались приходить в себя прямо перед орками.

– Стоять! – проревел Кэп Бадрукк к удивлению Уфтхака. Еще удивительнее оказалось то, что все парни, включая самого Уфтхака, остановились вместо того, чтобы налететь на двух юдишек и славно тем навалять.

– Залазьте в то приземляло, – скомандовал Бадрукк, указывая своим рубилом на челнок. – А вот нам с тобой, парниша, – тут он указал непосредственно на Уфтхака, – надо кой-чего утрясти. Выбирай себе одного.

Уфтхак ткнул в ближайшего к себе юдишку, у которого ряса была на вид малость поцветастее.

– Этот вот.

– Ну лады, – осклабился Бадрукк. – Кто первый ща юдишку завалит, тот и круче орк.

Двое юдишек уже поднимались на ноги. Хотя оба не казались совершенно спокойными, а Уфтхак видел на их рясах прожженные следы от поразивших их выстрелов, но металл под ними выглядел более-менее целым. Чтобы прикончить любого из них, явно требовалось больше, чем попадание из прикольного пуляла. Сами юдишки, похоже, не могли уразуметь, почему орки не атакуют их все разом – с чем, честно говоря, и у самого Уфтхака отсутствовала полная ясность – и тихо что-то трещали друг другу на языке, который придавал им сходство с гигантскими механическими насекомыми.

Тем не менее, шанс показать себя орком круче, чем Кэп «Понторез» Бадрукк, Ужас Звезд и командир «Черножуба» – не тот шанс, от которого отказываются. Конечно, Уфтхак уже убил гарганта юдишек и снес силовое поле юдишек, но это все были юдишечьи дела. Оно хорошо, но от юдишек ведь и ждешь, что они будут малость мягкотелыми, если только это не клюватые.

– Так когда начнем? – поинтересовался он.

– Щас, – отозвался Бадрукк, поднимая Потрошилу.

Оба юдишки пришли в движение.

Они были чуть крупнее обычных юдишек, слегка сгорбленные и все такое, но Уфтхак все равно полагал, что состязание, по сути, сведется к тому, кто из них с Бадрукком первым сможет нанести хороший удар. Он не ожидал, что из-под рясы каждого из юдишек появится самый настоящий арсенал оружия в нескольких разнородных бионических руках, и они перейдут в наступление.

Уфтхак бросился в сторону от взметнувшейся вверх тупоносой пушки, и как раз вовремя: оттуда хлестнуло раскаленное добела пламя, столь мощное, что хоть заряд и не приблизился к нему и на пару ростов грота, но его все равно обдало жаром. Новая броня была громоздкой, но неожиданно легкой для такого изделия – что ни говори про юдишек, но к своей защите те подходили очень серьезно и временами даже бывали в этом хороши – и он снова вскочил на ноги и пальнул в юдишку из своей шоковой винтовки. Заряд прошел мимо – то ли потому, что юдишка нырнул вбок, то ли нет – но определенно угодил в спину одному из говнюков Бадрукка и пробил в ней настолько здоровую дыру, что тому светило выжить лишь в случае, если его голову приладят на чье-то чужое тело, да порезче.

Юдишка выстрелил в ответ из какого-то большого стреляла, возникшего из-под его левой руки и поддерживаемого еще двумя бионическими. Он был куда метче Уфтхака, поскольку снаряды попали тому точно в грудь, но юдишечья броня выдержала. Игнорируя сотрясавшие его удары, Уфтхак шагнул напролом, пока во все стороны с визгом разлетались рикошеты, и размахнулся Понтобоем, целясь юдишке в голову.

К его досаде, тот поднырнул и атаковал парой потрескивающих силовых клинков. Юдишка двигался с потрясающей быстротой, намного превосходя скоростью ударов и реакции всех и всё, с чем Уфтхаку доводилось драться за последнее время, так что тому пришлось поспешно описать Понтобоем дугу, чтобы сшибить вражеские выпады вбок. Быстро глянув поверх плеча противника, он увидел, что Бадрукк машет длинным изогнутым клинком своего рубила, отбиваясь от всевозможных извивающихся рук другого юдишки, а значит – по крайней мере, и кэп не смог по-быстрому управиться со своим.

Юдишкино выжигало снова поднялось, готовясь выстрелить в упор, но Уфтхак приложил по нему Понтобоем, и оно разлетелось со взрывом, сила которого бросила юдишку вбок. К ярости Уфтхака, из-за этого тот оказался как раз за пределами досягаемости обратного взмаха, который, скорее всего, снес бы ему голову, а когда он сделал шаг вперед для еще одного захода, юдишка бросился на него, выставив вперед один из своих клинков. Он уклонился в сторону, но оружие попало ему в плечо, и от боли он выпустил шоковую винтовку.

– Ооо! – взревел он. – Зоганый мелкий говнюк!

Он нацелился пнуть юдишку, но тот увернулся от удара, а когда Уфтхака начало разворачивать инерцией – проскользнул за него. Вне всякого сомнения, он собирался всадить ему в спину свои ножи.

Лопух.

Уфтхак выбросил назад оставшийся незамеченным удар Понтобоем, и был вознагражден за это, когда тот с громким треском попал в цель, и столкновение приятно отдалось в руку. Завершив свой пируэт, он обнаружил, что юдишка распластался на спине на расстоянии в длину багги от него, а грудь того теперь существенно вмята, и оттуда поднимается дымок.

– Клево, – усмехнулся Уфтхак, однако с юдишкой еще не было покончено. Он оттолкнулся от земли при помощи странных металлических колышущихся штук, которые росли у него из позвоночника, хотя его движения уже были слегка менее плавными, чем мгновение назад. Уфтхак пожал плечами и устремился в атаку, занося Понтобой над головой обеими руками и готовясь обрушить его вниз, чтобы окончательно прибить оппонента.

За долю секунду до контакта юдишка прыгнул ему навстречу с такой быстротой, что глаза за ним не успевали. Что-то замельтешило, а затем он пошатнулся и остановился – юдишки нигде не было видно, а ниже обеих рук его внезапно пронзила острая боль.

Причина, по которой его внезапно пронзила острая боль, заключалась в том, что, пока он держал руки поднятыми, юдишка по рукоятки всадил в него оба своих ножа. Уфтхак взвыл от злобы: тело сотрясали жгучие конвульсии, поскольку силовые поля клинков продолжали работать, и он чувствовал, как клятые Морком штуки поджаривают его плоть. Он нетвердо развернулся и потянулся к одной из них, чтобы попробовать ее вытащить.

Из рук юдишки вылезли металлические детали, собравшиеся в пару перчаток с длинными когтями – по одной на каждую из основных его рук. Когти активировались, и на них затрещала энергия.

– Ох ты ж зог…

Юдишка плавно двинулся вперед, наступая и выписывая своим новым оружием перекрывающиеся и пересекающиеся слепящие дуги. Уфтхак, которому не давали до конца опустить руки все еще воткнутые сразу над ребрами ножи, был вынужден пятиться и изо всех сил пытаться парировать Понтобоем. Юдишка сделал выпад ему в корпус, и он едва сумел вовремя сделать шаг назад, затем принять на рукоять Понтобоя другое оружие, мелькнувшее в направлении головы, но долго он так продержаться не мог.

Он отшатнулся еще на шаг, потеряв равновесие, и юдишка на мгновение напружинился под рясой. Будучи матерым воином, Уфтхак понимал, что произойдет дальше: юдишка собирался взмыть в воздух за счет своих бионических ног, имевших чрезвычайно не-юдишечий вид, а затем всадить ему в лицо один из этих комплектов окутанных молниями когтей. Однако хоть он и знал, что это вот-вот случится, но увернуться от удара ему бы уже не удалось.

Юдишка распрямился и оттолкнулся ногами для прыжка.

А затем приземлился обратно, гораздо более резко и кособоко, чем, несомненно, планировал – ведь как раз перед тем, как он оторвался от земли, на его левой лодыжке сомкнулась большая пасть, полная острых и страшных зубов. Принцыс яростно зарычал, скребя обеими когтистыми лапами по поверхности, на которой вновь оказался после своего краткого и несколько неожиданного полета, и держась зубами за блестящий металл вместе с несколькими обрывками ткани, попавшиеся в его челюсти. Посмотрев вниз, юдишка издал сбивчивый всплеск электронного шума, которому, тем не менее, удалось передать его злость и досаду, и все его тело вдруг окуталось трескучей энергией. Принцыс взвизгнул; сила разряда отшвырнула его назад, и он, дымясь, покатился по земле.

Уфтхак уже пришел в движение. Не имея возможности нормально опустить руки, чтобы обрушить Понтобой, он сделал еще шаг назад и крутанулся, держа оружие в одной вытянутой руке на уровне юдишкиной головы. Будь юдишка начеку, такая атака ни за что бы не достигла результата.

Но с другой стороны, благодаря кратковременному отвлекающему фактору, обеспеченному неожиданно прицепившимся к его ноге сквигом, тот осознал, что делает сильно раненый орк перед ним,  всего на один удар сердца позже, чем нужно.

Понтобой попал в цель, и содержимое красного капюшона сплющилось от совокупного воздействия деформирующего силового поля и чисто грубой силы, с которой твердая металлическая поверхность на большой скорости столкнулась с чем-то, на поверку оказавшимся чуть менее твердым. Разлетелись не поддающиеся идентификации детали механизмов, сопровождаемые кусками юдишки – строго говоря, не более узнаваемыми, но в них точно можно было признать те куски, которые не должны быть разбросаны на обширной площади, если их владелец намерен жить и дальше. Юдишкино туловище с лязгом рухнуло наземь, не издав напоследок даже демонстративного гудения.

– О да! – торжествующе заорал Уфтхак. – Чо, как те такое, говнюк ты пестрый металлический?!

Он оглянулся на Кэпа Бадрукка и как раз успел увидеть, как пират cделал своим рубилом финальный выпад и насквозь пробил острием тело другого юдишки, так что оружие высунулось наружу из спины того. Юдишка поник, разом уронив все свои конечности, а Бадрукк ногой спихнул его с клинка и позволил повалиться на пол, закончив дело так же бесповоротно, как и Уфтхак.

– Кажись, – произнес Уфтхак, стиснул зубы и вытащил один из юдишкиных силовых клинков, на котором потрескивала его собственная высыхающая кровь, а затем бросил его на землю, – ты там чойта говорил, что я круче орк?

– А ты ваще с чего это взял-то? – парировал Бадрукк.

– Я своего первым завалил, – отметил Уфтхак, вынимая второй клинок. Зубы Морка, полегчало, хотя какое-то время еще и покапает.

– Тебе ж сквига помощь понадобилась, – фыркнул Бадрукк. Уфтхак подошел к Принцысу и потыкал его ботинком. Тот забурчал и сумел перекатиться на ноги, хоть на вид ему и было изрядно себя жаль, а еще он лишился нескольких зубов. Впрочем, вместо них быстро должны были появиться новые. Уфтхак обнаружил, что весьма рад видеть сквига в живых, и осознал, что успел и впрямь немало привязаться к этой тупой, мелкой и кусачей твари.

– Ну, сойдемся на ничьей, – предложил он. – Пока что. Надо ж и другие штуки делать.

– Ага, вроде… – Бадрукк повернулся, слегка кривясь от какого-то полученного в бою ранения, и ошеломленно замер. – Народ, вы какого зога тут валяли? Куда приземляло делось?

– Ну, оно типа чутка подлетело на тех мелких ракетах, а потом большие ракеты у него сзаду как «вррррруууум», а оно такое «вьюуууууу» и типа вон туда полетело, а потом еще малость наверх, – ответил один из Понторезов Бадрукка. – Кажись, – несколько неуверенно добавил он, когда его кэп направился к нему.

– Кажись? – заорал Бадрукк. – Я ж вам велел лезть в то приземляло, а ты мне втираешь, что даже не уверен, куда эта зоганая штука делась?!

– Ага, но мы ж типа глядели, как ты и этот из Дурных Лун деретесь с теми юдишками, а приземляло вроде как втихаря смылось, пока мы заняты были. Ништяк драка, кэп, ты его реально затоптал! – с надеждой в голосе добавил Понторез. – Ты ваще лучший, базару нет!

Бадрукк зарычал. А затем он вскинул Потрошилу и выпустил очередь зарядов в своего невезучего подчиненного, который распался на составляющие от устрашающей мощи оружия. Все остальные, кто стоял рядом – и Понторезы, и Дурные Луны – отступили на несколько шагов. Все они хорошо сознавали, что Кэп легко мог бы выбрать и их в качестве наглядного примера и, в сущности, все еще способен был это сделать.

– Босс! Босс!

Голос звучал существенно писклявее, и Уфтхак узнал докучавшие его ушам интонации грота Низквика. Он тяжеловесно развернулся к мелкому говнюку, испытывая соблазн напустить на него Принцыса в качестве награды за хорошее поведение сквига, но следующие слова грота заставили команду застыть у него в глотке.

– Вы должны на это глянуть! – завопил Низквик, устроившийся на верхушке стены, которая ограждала площадку для приземлял. – Там здоровая металлическая штука, и она прет на МекаГарганта!

Все собравшиеся орки бегом сорвались с места, позабыв о соперничестве между фракциями и спеша увидеть, о чем же, во имя Горка с Морком, толкует этот мелкий недомерок. Уфтхак распихал товарищей в стороны, расчищая себе дорогу при помощи своих габаритов и массы, и взобрался по лестнице на маленький мосток, тянувшийся по внутренней стороне парапета – видимо, там бы стояли юдишки-защитники, если бы сейчас не были заняты огребанием пинков по голове где-то в другом месте. Оказавшись там, он посмотрел вниз и в южном направлении: на тот конец города, куда указывал палец Низквика с черным ногтем. МекаГаргант продвигался по одной из наиболее широких юдишечьих дорог – одной из тех немногих, где он помещался – которая шла ровно на юг, а площадка для приземлял располагалась достаточно высоко и как раз на нужной позиции, чтобы с нее прямо просматривалось то место, где происходило противостояние.

Уфтхак не знал точно, чего он ожидал по описанию грота – может, какого-то еще одного гарганта юдишек, или один из их огромных танков? Точно не то громадное металлическое чудовище, которое у него на глазах принялось перестреливаться с величайшим творением Меклорда. С виду слегка казалось, будто кто-то взял самого большого сквиггота, когда-либо появлявшегося на свет, потом сделал его еще больше, потом сделал еще чуток больше, а потом поставил ему на плечи пару тяжелых пушек, подкачал передние ноги, задние разделил на две пары поменьше, удлинил шею, полностью покрыл металлом и для совсем уж кромешного ада добавил щупалец на спину. Так что на самом-то деле оно вообще не походило на сквиггота, вынужден был согласиться Уфтхак, но это было самое близкое сравнение, какое он мог сделать, основываясь на том, что видел прежде.

– Я и не знал, что у юдишек такой есть, – признался Кэп Бадрукк, стоявший дальше по стене, почесывая лоб.

– Сдается мне, не юдишки это, – сказал Уфтхак. – Ваще не похоже на все, что они раньше пользовали, да и цвета оно неправильного и все такое.

– Дык если это не юдишки, так кто ж это, и откуда оно вылезло? – вопросил Бадрукк. – Не говори мне, что тут одни из тех варпо-паутиновых ворот остроухих, откуда они высунутся, пошмаляют в тебя чутка, а потом обратно всунутся. – Он сплюнул. – Не выношу долбаных остроухих.

– Не, это больше похоже на одну из штуковин шипастых парней, – с умным видом высказался Уфтхак. Пушка на брюхе МекаГарганта снесла неведомо-что назад, и он рассмеялся. – Без понятия, откуда оно вылезло, но это ж и неважно толком. Босс разрулит.

И действительно, супер-хватай-швыряло на плече МекаГарганта начало светиться и искрить, и странную шестиногую металлическую тварь приподняло над землей.

– ДОЛ-БАЙ! – принялись скандировать парни Уфтхака, молотя своим оружием по стене одновременно друг с другом и в такт кричалке.

– ДОЛ-БАЙ!

– ДОЛ-БАЙ!

– ДОЛ-БАЙ!

Странная металлическая штука выстрелила по МекаГарганту из всех своих орудий, и внезапно силовое поле пропало. Спустя мгновение оказалось уничтожено и хватай-швыряло, и шестиногий зверь упал обратно на землю.

– ДОЛ…

Он не развалился. Вместо этого он набросился на МекаГарганта, словно гигантский сквиг на свою добычу.

– О-хо-хо! – злорадно закричал Бадрукк, когда МекаГаргант начал как следует огребать от хрен-знает-чего. – Чо, «босс разрулит»? Чо, в натуре?

Уфтхак ошеломленно наблюдал, как гордость и отраду Меклорда быстро и чрезвычайно жестоко разбирают по частям. Сперва отвалилась одна убойная пила, потом другая, а затем громадное желто-черное тело вскрыли, будто жестянку, и выдрали генератор. В конечном итоге, диковинный монстр нанес чудовищный апперкот, опрокинувший МекаГарганта назад с грохотом, который услышали даже они на своем месте, пусть и запозданием на пару секунд.

– Ты б его уделал, кэп! – преданно проговорил один из Понторезов, обращаясь к смеявшемуся до слез Бадрукку.

– Да не надо ж, дык, парни? Меклорду ща попалось кой-что позубастее, чем он, а я ради него и грота два раза не встряхну. – Бадрукк покачал головой, продолжая посмеиваться. – Не, в этой штуке на вид хабару толком нету, а мы ж здесь за ним. Пускай потопчется тут малость, может и потешно выйдет. – Он повернулся к Уфтхаку и скривил рот в презрительной улыбке. – Канеш, если тебе охота пойти наехать на ту штуку, которая щас твоего разлюбезного Меклорда раздолбала, дык вперед. Потешно выйдет. Я тебя потом может даже найду. Ты ж небось будешь совсем плоский и размазанный нехило широко, так что оно не особо сложно будет!

– Может, вот ровно так и сделаю, – произнес Уфтхак, насмешливо улыбаясь в ответ, хотя и видел, что пара его пацанов с сомнением переглядывается.

– Ну чо, счастливо! – фыркнул Бадрукк, явно не веря ни единому его слову. – Айда, парни, за работу! Эти говнюки, может, тут все и подчистили, но вон там большой дом юдишек, где по-любому есть ихнее лучшее барахло!

– …тот, что бомбят, кэп? – подал голос один из Понторезов. Его сопроводил грохот очередного взрыва неподалеку и гул падающей кладки.

– Ага, так что резко вперед! – рявкнул Бадрукк. – Это приказ, паршивцы! Шевелись!

Последовала суматоха разболтанных салютов и различных вариаций на тему «Есть, кэп!», после чего Понторезы заторопились обратно вниз по лестнице. Дверь, через которую юдишки вернулись на площадку для приземлял, все еще выглядела крепко запертой, но Уфтхаку не казалось, что она долго продержится под концентрированной долбежкой из всех этих крутопушек.

Он оглянулся на тварь, уничтожившую МекаГарганта, и увидел, как та скрывается за огромным зданием. Похоже, у нее на уме – если у нее имелся ум – было что-то конкретное, и там не планировалось врезаться в остальные силы Тех-Вааагх!, наступавшие через город юдишек. Уфтхак перегнулся через парапет и вытянул шею, пытаясь проследить, как она пересекает сеть дорог, испещренную очагами дульных вспышек от еще бушевавших отдельных схваток и столбами дыма в тех местах, где какие-то предприимчивые пацаны отыскали нечто хорошо горящее.

– Оно в гору двигает, – пробормотал он себе под нос. Однако оно шло не за ними: не к площадке с приземлялами.  Повернувшись, он посмотрел налево, где в ночном небе высилась вершина вулкана. – Чо ему там наверху надо?

Впрочем, на самом деле было неважно, что ему там наверху надо. Что было важно – так это то, как растоптать долбаную штуковину в блин, когда у него нет даже дреда, не говоря уж о гарганте. Требовалось что-то реально большое, реально быстрое и реально убойное…

Его осенило.

– Ты! – рявкнул он, указывая на подскочившего от испуга Низквика. – Со мной идем!

Прежде чем грот сумел запротестовать, он сгреб его и спрыгнул с парапета на поверхность площадки для приземлял, где газовал своим движком раздосадованный Спец, который по-настоящему не ладил с лестницами.

– Какой-то здоровый металлический говнюк только что уделал МекаГарганта, – безо всякого вступления сказал Уфтхак гайкокруту. – Кароч, у меня есть план, и даже лучше, чем тот, что гарганта юдишек завалил, но сперва я у тебя кой-чего спрошу, а ты должен точняк верно ответить. А ты, – добавил он, приподнимая извивающегося Низквика, – шоб слушал очень, очень внимательно…

Погоня за успехом

Кэп Бадрукк подгонял своих Понторезов к двери, отделявшей их от здания юдишек, и, похоже, главным образом был сосредоточен на размахивании своим рубилом и выкрикивании приказов. Возможно, именно поэтому ему понадобилось несколько секунд, чтобы осознать, что перед этим его что-то слегка подергало в районе пояса. Уфтхак видел, как он протянул руку с рубилом назад и рассеянно проверил заднюю сторону кителя, а затем, явно не наткнувшись на то, чего он ожидал, пират вихрем развернулся в поисках вора.

Разумеется, к тому времени Низквик был уже на полпути обратно к Уфтхаку и Спецу, с выражением неприкрытого ужаса на лице отчаянно сжимая своими тощими ручонками украденную приспособу.

– Давай! – заорал на него Уфтхак. – Беги, зоганый ты недомерок!

Стоит отчасти отдать должное: Низквик определенно бежал так быстро, как только позволяли его маленькие ноги. Кэп Бадрукк взревел от злости и вскинул Потрошилу.

– Зигзагом! – завопил Спец, и Низквик вильнул в сторону, а заряд оружия Бадрукка перемолол поверхность площадки для приземлял. Кэп Понторезов яростно взвыл и попробовал еще раз, но теперь Низквик уклонился в другом направлении, и очередь смертоносных снарядов опять прошла мимо цели.

– Вот, босс! – взвизгнул грот и бросил приспособу Уфтхаку, а затем скрылся позади него, явно намереваясь прикрыться чрезвычайно крупным орком от дальнейших попыток жестокой кары. Уфтхак поймал техновину и немедленно вручил ее Спецу.

Кэп Бадрукк поднял Потрошилу, направив ее прямо на Уфтхака. Он был совершенно уверен, что такого не выдержит даже прикольная броня клюватых.

– Ну, поглядим чо выйдет, – произнес Спец точно не самые ободряющие слова, какие доводилось слыхать Уфтхаку, и нажал большую красную кнопку на боку приспособы.

Мир вытянулся, а затем резко схлопнулся обратно так быстро, что Уфтхака шатнуло вперед. В воздухе вокруг него стало пахнуть иначе: не бабах-порошком, дымом и горным бризом, а маслом и орками.

Множеством орков. Орками пахло реально сильно. Здесь бывало много орков, все разом и не единожды.

Он находился уже не на поле с приземлялами. Он был внутри чего-то – чего-то не особенно большого, с закругленными металлическими стенами, разнообразными мигающими лампочками, вспыхивающими хреновинами, и…

…и он стоял, как оказалось, на площадке для телепортанья.

– Сработало! – торжествующе крикнул Спец, лупя по воздуху кулаками и раскачиваясь взад-вперед на своем колесе. – Сработало! Мы ж в самолете этого говнюка!

– И не на «Черножубе», – добавил он. – А то ж могло выйти… интересненько.

Уфтхак ухмыльнулся так широко, как не ухмылялся еще никогда прежде. Все ж знали, что Кэп Бадрукк нынче полюбил телепортиться, как стал водить компанию с Ломакой Могроком, верно? И Уфтхак самолично видел, как Бадрукк со своими Понторезами телепортнулся со своего прокачанного самолета, чтобы раздолбать те шагоходы юдишек, так ведь? Но кому бы хватило ума допереть, что Бадрукку нужно, чтобы что-то говорило телепортящей хреновине, когда все делать и куда его посылать – что-то такое, что он мог бы носить при себе, чтобы телепортнуться обратно, как закончит где-нибудь. Мало того – еще и сцапать ближайшего гайкокрута и заставить того быстро вычислить, какая это из многочисленных побрякушек на Бадрукке, а потом послать проныру-грота ее подрезать?

Уфтхаку, зог его, Черному Гребню – вот кому.

Его заставил обернуться тихий и душераздирающий звук. Низквик скрючился на телепортной площадке и блевал. Уфтхак закатил глаза. Он не хотел брать грота с собой – в сущности, предполагалось, что тот останется, чтобы Бадрукку было, на чем выместить свою злость – но предположил, что телепортная станция, должно быть, прихватила того вместе с ним и Спецом.

Стук шагов переключил его внимание с несчастного гретчина на орка, носившего яркие цвета бадрукковских пиратов, который проскользнул в телепортную камеру и резко остановился.

– Э, вас же не должно…

Уфтхак бахнул в него из шоковой винтовки. Дистанция была настолько близкой, что он вообще не мог промазать, и ноги орка грохнулись на пол, поскольку его верхняя половина мигом перестала существовать, утянутая неведомо куда загадочной шокерной технологией.

– Поехали! – заорал Уфтхак, бросившись вперед. Поняв по рычанию движка и визгу шины, что Спец следует за ним, он нырнул в дверной проем и оказался в кабине. Там находился еще один орк в надвинутых на глаза летуньих очках, который вытаращился на него на мгновение дольше, чем надо, прежде чем попытался среагировать. Уфтхак сгреб его за грудь отделанной мехом куртки и напрочь выкинул через крышу кабины.

Или так бы он сделал, будь фонарь открыт. Вместо этого он просто приложил невезучего летуна головой.

– Момент, босс, – произнес Спец и нажал на кнопку. Фонарь с хлопком приподнялся и откинулся назад, и на сей раз, когда Уфтхак швырнул оглушенного пирата вверх, тот со сдавленным криком перекувырнулся через борт самолета.

– В воздух нас подымай, – велел Уфтхак Спецу, и гайкокрут нажал на ту же кнопку, снова закрыв фонарь: чисто чтоб какие-нибудь особо рьяные пираты не задержали их, забравшись наверх и внутрь до того, как они отбудут. – И мы где ваще?

– Без понятия, босс, – признался Спец, с жужжанием перебираясь к управлению и принимаясь двигать рычаги, щелкать переключателями и жать на кнопки с точностью и уверенностью, которые Уфтхаку представлялись совершенно непостижимыми. Впрочем, таковы загадки орочьей жизни: одни орки от рождения хорошо умеют заставлять разные вещи работать, а другие орки – как Уфтхак – с рождения хорошо умеют забивать кому-нибудь жубы в глотку. – Сдается мне, узнаем, как взлетим.

Он нажал на последний рычаг, и двигатели с ревом включились.

Самолет прыгнул вперед, будто гончий сквиг, до этого рвавшийся с привязи, а теперь спущенный с нее. Уфтхак схватился за одно из кресел летунов, чтобы не завалиться назад, а затем втиснулся в него – хотя скорее устроился поверх, учитывая габариты брони. Откуда-то сзади донесся тихий вопль отчаяния, за которым последовал негромкий лязг: Низквик отлетел от чего-то жесткого.

– То-то же! – рассмеялся Спец, каким-то образом умудрившись забраться в кресло другого летуна, хотя ему и пришлось малость скрючиться, чтобы поместилась механизированная нижняя часть тела. Уфтхаку внезапно пришло в голову, что орк, заменивший собственные ноги моторизованным колесом, в принципе, недалеко-то и ушел от гонялы, а коль скоро для гонял нет ничего приятнее быстрой езды, и ничего не движется быстрее самолета, то Спец, весьма вероятно, пребывал в своей стихии.

– На взлет! – гоготнул Спец, бросая вперед еще один рычаг. В машине что-то стало по-другому, поскольку ее нос резко начал задираться вверх, а затем последовал еще один импульс ускорения, и у Уфтхака возникло знакомое чувство, будто его желудок куда-то проваливается, и понял, что они оторвались от земли.

– Ну-ка глянем, – пробормотал Уфтхак, приподнявшись и косясь по бокам из кабины. Теперь, когда они взлетели, он лучше представлял, где они находятся; пусть даже уже наступила ночь, но он достаточно смотрел на карту города юдишек, когда спускался в своем приземляле – пока его не сбили на лету – чтобы более-менее помнить, где что расположено. Это была еще одна вещь, которую он хорошо умел: запоминать карту поля боя, быстро глянув на нее. Откуда ж иначе узнаешь, как быстрее всего добраться до тех говнюков, которых пытаешься потоптать? Если слишком много раз высовываешь морду, чтобы осмотреться, порой тебе пытаются ее отстрелить.

– Туды! – скомандовал он Спецу, тыча вправо от кабины. Самолет стоял на большом и преимущественно расчищенном участке плоской местности где-то на западе от главного города юдишек, вблизи от нескольких зданий. Пресловутая местность теперь кишела орками, а также буквально утопала в технике, нагруженной клетками со сквигами, ящиками с даккой и всем остальным барахлом, которое подвозят следом за орочьим наступлением. Некоторые орки прыгали вверх-вниз и размахивали кулаками, а иногда и оружием. Уфтхак ликующе помахал в ответ, а затем развернулся в том направлении, куда велел двигаться Спецу.

В городе юдишек еще кое-где горели огни, хотя были там и зияющие темные провалы, а также и другие, более крупные зарева в местах, где бушевали пожары. Впрочем, основным видимым источником света являлся тлеющий красным вулкан, верхушка которого бурлила, время от времени выбрасывая в воздух искры. Прищуриваясь, Уфтхак был вполне уверен, что может различить большую темную фигуру, карабкавшуюся по склону горы и уже находившуюся даже выше верхней линии зданий юдишек. По сравнению с вулканом она выглядела крошечной, но тот факт, что он вообще мог ее отсюда разглядеть, свидетельствовал об ее огромных размерах.

Вот он. Гаргантоубийца.

Спец потянул ручки управления вбок, и самолет заложил в воздухе вираж. Теперь по ним уже не стреляли зенитные пушки, и даже остатки мерцающего купола силового поля, прикрывавшего основную часть города, отключились, поэтому ничто не мешало им направляться к цели кратчайшим маршрутом.

– Это чо ж такое, во имя Жубов Морка? – в полном изумлении спросил Спец, когда вулкан перед ними увеличился в размерах, и он увидел, куда их ведет Уфтхак.

– Не видал раньше ничо типа него? – поинтересовался Уфтхак. Жаль: хотелось бы ему знать, кого винить за данное конкретное беспокойство.  

– Нет, босс, – признался Спец, – это чойта новое. А чо оно творит?

Гаргантоубийца добрался до вершины и, похоже, крушил там скалу своими громадными передними конечностями. Пока Уфтхак наблюдал, тот вздыбился и обрушил оба потрескивающих кулака вниз, словно колоссальный молот, от чего камень раскололся, и новообразованные валуны раскатились в стороны – часть вниз по склону в направлении города, а часть в озаренный красным кратер.

– Плевать, – безразлично сказал он. – Ты в курсе, где у этой штуки пушки?

– Да, босс, – ответил Спец, складывая пальцы поверх больших красных гашеток на ручках управления. Они быстро приближались к Гаргантоубийце, который все еще продолжал сосредоточенно крушить часть горы вдребезги, причины чего Уфтхак не мог угадать.

–  Тогда выдай ему, – велел Уфтхак. – По полной выдай!

– Да, босс!

Спец вдавил гашетки, но самолет не выпустил с гортанным ревом весь свой боезапас, чтобы тот промчался через разделявший их промежуток и вколотил Гаргантоубийцу туда, где его заждались, где бы это ни было, а вместо этого из фюзеляжа машины вырвалась лишь тонкая трасса огня тяжелого стреляла. Несомненно, она попала в цель, но не оказала желаемого эффекта: чудовище резко вскинуло и повернуло голову, однако единственное, чего они добились – привлекли его внимание.

– И все?! – взревел разъяренный и пораженный Уфтхак.

– И все! – эхом отозвался Спец. – Не врубаюсь, это ж точняк гашетка…

– Двигай! – заорал Уфтхак: пасть Гаргантоубийцы открылась, и показалось зелено-белое свечение, которое выглядело определенно нездорово.  Схватившись за одну из полетных рукояток, он толкнул ее, и самолет в ответ качнулся вбок как раз в тот момент, когда Гаргантоубийца, словно какой-то гигантский чудила, изрыгнул в них заряд энергии.

– Еще есть чо? – требовательно спросил Уфтхак, когда Спец снова взял самолет под контроль,и они поднялись выше в небо, виляя туда-сюда. – Чо с бомбами? Бомбы у нас есть?

– Непохоже на то, босс, – горестно сообщил Спец, постукивая по индикаторам. – Я без понятия, может они перезаряжались, потому и на земле стояли? Походу, сколько-то дакки только в большом стреляле и есть.

– Должно ж чота быть, – сердито пробормотал Уфтхак. – Вертай нас обратно! Хочу еще раз на него зайти!

– Но босс…

– Это приказ! – рявкнул Уфтхак. Он схватился за гашетки на ручках перед своим сиденьем. – Я не для того в такую даль перся, чтоб вертаться, не убив эту хрень!

– Лады, босс, погнали, – произнес Спец, хотя Уфтхак был вполне уверен, что слышит в голосе гайкокрута неохоту. Потянув рукоятки по кругу, Спец направил их обратно в направлении Гаргантоубийцы, который сейчас поднялся на дыбы и казался тенью на фоне зарева огней вулкана позади него. В их сторону стремительно замелькали выстрелы его собственных пушек – пушек куда более мощных, чем жалкое большое стреляло самолета Бадрукка – и Спец спикировал, чтобы пройти ниже.

– Ну чо, говнюк ты уродливый, – ощерился Уфтхак на Гаргантоубийцу. – Пора сдохнуть!

Он вдавил гашетки на своих рукоятках.

Большое стреляло отхаркнуло еще несколько снарядов, а затем опустело.

– Ох ты ж зог…

– Босс! Босс! – Низквик ворвался в кабину и вскарабкался на подлокотник кресла Уфтхака. – Мы где? Чо творится-то? Я… – Он выглянул поверх панели, увидел Гаргантоубийцу и завопил. – Аррр! Босс! Это ж та штука! Мы должны ее убить!

Грот лихорадочно огляделся по сторонам, увидел на панели большую красную кнопку, резонно предположил, что большая красная кнопка управляет вооружением, и попытался со всей силы припечатать ее.

– Нет! – крикнул Спец, перехватив его ногу, прежде чем та успела достичь цели. – Это ж вышибала!

Уфтхак посмотрел на кнопку, снова посмотрел на Гаргантоубийцу, который все больше и больше разрастался в поле зрения, и принял решение.

– Покатит.

Он нажал на кнопку.

Фонарь над ними отлетел, а затем оба кресла швырнуло вверх спрятанными под ними подрывными зарядами сработавшей вышибалы. Желудок Уфтхака провалился вниз, а сам он вознесся в воздух вместе с Низквиком, который так и продолжал держаться за подлокотник кресла и вопил от предельного ужаса. Под ними пронесся самолет, дюзы которого работали на полную мощность, оставляя на сетчатке белые пятна. Он двигался прямым курсом на столкновение с Гаргантоубийцей.

Пушки Гаргантоубийцы достали самолет, но когда топливо в крыльях того взорвалось, огромная металлическая ракета попросту превратилась в огромную металлическую ракету, частично объятую пламенем. К тому моменту, как Гаргантоубийца осознал, что нападающий не намерен менять курс, было уже слишком поздно убираться с дороги. На единственный миг перед самым столкновением Уфтхак встретился взглядом с глазами Гаргантоубийцы – глазами, горевшими инфернальным огнем – и его пронизало самое странное ощущение, какое ему когда-либо случалось испытывать. Если бы ему хватило словарного запаса, чтобы описать это, он, возможно, сказал бы, что на его душе как будто оставили метку.

Самолет поразил гигантского зверя точно в грудь. Скорость и сила удара были настолько велики, что самолет разлетелся на обломки, но торс Гаргантоубийцы смяло и вспороло, а одну из массивных передних лап начисто оторвало. Столкновением его отбросило назад, и на мгновение он словно завис в воздухе, царапая небо оставшейся передней ногой в тщетной попытке вырваться из хватки притяжения, но безрезультатно. Он упал и скрылся из виду, а спустя миг свет вспыхнул чуть ярче – вот и все, чем вулкан показал, что Гаргантоубийца и останки самолета Кэпа Бадрукка свалились в озеро лавы.

Впрочем, еще раздался крик. Он был высоким, резким, титанически громким и длился дольше, чем, по идее, следовало бы. Однако хоть это и беспокоило, но у Уфтхака голова была занята другими вещами, а конкретно тем, что кресло, в котором он сидел, достигло конца восходящей дуги, и ему вот-вот предстояло долгое падение на горный склон внизу, если только не выйдет так, что раньше его перехватит на лету здание на самом краю города – а он был вполне уверен: не факт, что это лучше.

Кроме того, хотя кресло и подбросило его вверх, но поскольку летуны не верили в такую вещь как ремни, сейчас оно уже улетало прочь, однако долбаный грот до сих пор цеплялся за его руку. Уфтхак не мог представить себе более унизительный способ умереть, чем с прицепившимся к тебе гротом.

– Босс! – завопил Спец, хлопая себя по груди. – Зеленая кнопка! Зеленая кнопка!

Моргнув, Уфтхак посмотрел на свою грудь, а затем, когда гравитация запустила в него свои зубы и начала по-настоящему увлекать его вниз навстречу гибели, хлопнул по мигающей зеленой кнопке с правой стороны нагрудника.

Громоздкий ранец издал рев, и внезапно Уфтхак снова полетел! Это была наспинная ракета, как у штурмачей! Пользование ракетным ранцем малость похоже на езду на сквигготе: стоит один раз научиться, больше уже не забудешь. Ну или порой забываешь и тогда умираешь, но никто еще не забывал больше одного раза.

Низквик опять заверещал, словно полет был чем-то страшнее падения навстречу смерти. Гроты. Как будто боги скукожили юдишек и сделали тех зелеными ради какой-то шутки, понятной только им самим.

Уфтхак наклонился вперед и ухмыльнулся, когда вокруг захлопал ветер. Теперь он камнем летел вниз – быстрее, чем падал бы, но еще и быстрее, чем падал Спец. Приблизившись к тому, Уфтхак протянул руку и схватил размахивающего конечностями гайкокрута за заднюю часть куртки: прямо там, где был нашит ухмыляющийся желтый полумесяц Дурных Лун. Затем он махнул ногами обратно вниз, снова направив тягу ракет под себя, спикировал над первыми улицами, образовывавшими ту часть города юдишек, которая дальше всего заползла на гору, и погасил инерцию как раз вовремя, чтобы зависнуть где-то в трех футах над землей.

Он выпустил Спеца, который приземлился на свое колесо и, за счет какого-то технологишного чуда встроенных гиро-хреновин, ухитрился не опрокинуться. Затем Уфтхак поднял перед собой Низквика.

– Ух, – произнес грот, широко раскрыв глаза. – Спасибочки, босс! Я уж думал, мне…

Уфтхак отпустил его, а потом, когда тот с пронзительным криком полетел к земле, приложил ботинком. Низквик описал длинную, крученую и вопящую дугу, приземлившись где-то за пределами видимости – судя по виду и запаху, там юдищки сваливали свой мусор.

– Ха! – рассмеялся Уфтхак. Воистину, порой простые удовольствия лучше всего. Он еще раз щелкнул зеленой кнопкой, что, как он и надеялся, отключило двигатели, и оказался на земле рядом со Спецом. – Ну, дело с концом. Завалили зоганую хрень. Как думаешь, видал кто из пацанов?

– Уфт-хак!

Он поднял глаза.

– УФТ-ХАК!

Скандирование раздавалось с крыш и из окон, а из-за строения появилась толпа в желто-черном облачении, нагруженная возможно хабаром, а возможно и мусором, и волокущая за собой нечто, почти наверняка являвшееся половиной дохлого юдишки.

– УФТ-ХАК!

– Да, босс, – с ухмылкой произнес Спец. – Сдается мне, кой-кто из пацанов видал.