Бюрократы, masseditregex, Администраторы
3096
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =45
|Всего =43
}}
Salvation`s Crucible
[[Рука Хэрроу / The Hand of Harrow (рассказ)|Рука Хэрроу / The Hand of Harrow]]
[[На дне / Low Lives (новелла)|На дне / Low Lives]]
|Следующая =
}}
=== '''3''' ===
Он улыбнулся. По крайней мере, пока что.
=== '''4''' ===
Доктор Кауте изучал меди-сканер, наморщив лоб и почесывая в затылке.
Сол наблюдал за ним из кресла для осмотров. Он был раздет до пояса, из руки торчал ряд сервоштекеров. Это было болезненно, но привычно – необходимая плата за участие в делах. Многие из его конкурентов в Меркатор Люкс обладали бионическими имплантатами, в определенной степени наделявшими их властью над электрическими системами. Однако это были примитивные изделия, которые и рядом не стояли с нейронными контурами, проложенными вдоль его нервных окончаний. Те едва просматривались под потемневшей на солнце кожей: серебристые татуировки с синим травлением складывались в стилизованный сетчатый узор, тянущийся по руке. Являясь одновременно инструментом и оружием, имплантаты могли проводить точно выставленный по силе ток или же смертельный разряд. По крайней мере, в теории.
– Хотите хорошие новости? – спросил Кауте.
Сол выжидающе поднял на него глаза.
– Если мы снимем проводящие материалы и проведем полную перенастройку, то сможем спасти большую часть нейронных контуров.
– Звучит непохоже на хорошие новости.
– Все выгорело, – заметил доктор, кивая в сторону схмеатичного изображения, отображаемого медсистемой. – В локтевом сочленении практически нет контакта. Один мощный выброс – и вы полностью его лишитесь. Мне нет нужды рассказывать вам, насколько неприятно будет ощущаться обратная связь. Впрочем, если это вас как-то утешит, чувствовать ее вы будете недолго.
Сол бросил взгляд на свою руку. Он напряг запястье и ощутил, как внутри пробежала волна, волоски встали дыбом. Свел пальцы вместе, и между ними проскочила искра.
– Мне кажется, все в порядке, – сказал он.
Доктор Кауте покачал головой.
– Да, в порядке, чтобы зажечь газовый нагреватель, – ответил он. – Но что-то посерьезнее – и ваше предплечье окажется на другом конце комнаты. Что вы с ней сделали?
– Мне пришлось пустить ток через шоковый посох.
Доктор воззрился на него.
– Пришлось?
– Если хотел продолжить дышать.
– Пустить ток против тока? Неудивительно, что она повреждена.
– Мы можем это починить?
– Хотите совета? – произнес Кауте. – Снимите это полностью. Можем начать заново с чем-нибудь простым. Бионическая рука с контактным разрядником выдаст гораздо…
– Развиваем то, что имеем. Продолжаем совершенствовать процесс.
– И рисковать параличом, а то и хуже? – Кауте вздохнул. – Наша работа полностью экспериментальна, на грани техноереси.
– У нас есть чертежи.
– У нас есть поделка на основе скверно составленных записей, которые добыты Император знает откуда, – сказал доктор. – Я даже не понимаю, что такое «корпускарий», не говоря уж о том, как его скопировать.
Сол до сих пор помнил, в какое волнение пришел, когда обнаружил чертежи в инфохранилище в глубинах подулья. На рисунке было изображено тело, которое хирургически преобразовали в проводник для чего-то, известного под названием Движущей Силы – энергии, связующей все вещи. Чтение захватывало, а первые результаты были многообещающими. Однако он не мог сделать вид, будто понял хотя бы половину из описаний, и становилось очевидно, что процесс не настолько прямолинеен, как он ранее надеялся.
– Мы не пытаемся выжать еще несколько вольт из корродировавшей энергоплаты, – со вздохом произнес Кауте. – Это нечто такое, что взаимодействует с вашим разумом и нервной системой непонятными мне способами. Бионическая конечность удержит больший заряд и будет намного безопаснее. Она…
– Суть не в том, чтобы найти более эффективные средства бить людей током, – огрызнулся Сол. – Суть в том, чтобы понять. Движущую Силу, эту энергию, что связывает все между собой. Если мы овладеем ею, по-настоящему постигнем течения между плотью и машиной, все изменится. Одно это уже стоит риска.
Старик покачал головой.
– Так же говорила и ваша мать.
– Жаль, что у меня нет возможности побеседовать с ней.
От слов Сола старик застыл. Он вздохнул.
– Простите меня, я сказал не к месту. Просто не хочу, чтобы вы закончили так же – умерев без нужды в ходе эксперимента, который не был разрешен, да и не требовался.
Сол пристально поглядел на него. Старик отвел глаза.
– Она умерла, потому что мы довольствуемся посредственностью и полагаем ненужные смерти и страдания необходимостью для нашего образа жизни, – холодно ответил Сол. – Скорбим ли мы, что наша глупость унесла жизнь? Нет, мы списываем утрату на действие сил, находящихся за пределами нашего кругозора. С благоговением воспринимаем чудесное спасение ребенка вместо того, чтобы задаться вопросом, почему наше общество выстроено на бессмысленных смертях.
Сол привстал, выдергивая сервоштеркеры из предплечья. Он был уверен, что доктор наблюдает за ним, но не поднимал головы.
Старик вздохнул.
– Я не хотел вас расстраивать.
– Я не расстроен.
– Сол, я хочу сказать, что ее убило собственное любопытство. Оно постоянно толкало ее слишком далеко, слишком быстро.
Сол яростно уставился на него.
– Я проверял ее гипотезу. Ее убил не эксперимент. Дело было в плохом обслуживании молниеуловителей. Ее бы вообще не ударило, если бы вышестоящие сделали свою работу.
– Риск есть всегда, – сказал доктор. – Наши жизни связаны между собой. Одна крошечная ошибка при пайке – и при всплеске все это место может рухнуть. Откуда вам знать, что мне удастся подлатать ваши нейронные контуры?
– Потому что вы искусный врач, – отозвался Сол, натягивая рубаху на плечи. – Вы вырезали меня из утробы, вдохнули воздух в мои легкие и с тех пор поддерживали во мне жизнь. Вы ни разу меня не подводили.
– То же самое можно сказать о ком угодно, ровно до момента, когда они вас таки подведут. А что потом?
– Делаем, что можем, пока не перестанем быть в силах, – произнес Сол. – Что же еще?
– Что ж, на этой радостной ноте – не желаете ли взглянуть на вашего пациента?
Поднявшись, Сол последовал за доктором на другой конец медицинского отсека. Большую часть времени тот пустовал, работая с нагрузкой лишь после происшествий – штормового всплеска, или же продолжительного магнитного импульса. Однако дальняя койка была занята. На глазах у Сола доктора начал проверять пациента, с еле слышными проклятиями осматривая перевязки и оценивая прогноз медицинской системы.
– Есть изменения?
– Все еще жив, – ответил доктор. – Все еще без сознания. Все еще страдает от ожогов более чем девяноста процентов тела. Вы в курсе, что пряжки на его куртке по-настоящему расплавились? Слились с плотью. Я даже не стал пытаться их извлечь. Даже если он переживет процедуру, какой смысл?
– Кто-нибудь еще знает, что я привез его сюда?
– Нет. Человек в бинтах ничем не интереснее прочих.
– Есть надежда, что он оправится?
– Не здесь. Возможно, в верхнем улье что-то можно было бы сделать – омолаживающие процедуры, или же обширные операции по трансплантации – но даже в этом случае, как мне кажется, он утратит разум. Говорю еще раз, позвольте мне дать ему что-нибудь достаточно сильное, чтобы снять боль. Навсегда.
– Вы считаете, он страдает?
– Проклятье, да я понятия не имею, – ответил Кауте, сердито глядя на Сола. – Но я знаю, что держать его живым неправильно. Это не просто физическая боль.
Сол приподнял бровь. Доктор ответил ему кислым взглядом.
– Я таким занимался какое-то время, – сказал он. – Я тогда многое повидал. Повреждения тела могут быть ужасны, но их легко диагностировать. Однако существуют еще и душевные недуги: болезни, которые иссушают изнутри безо всякой видимой причины.
– Из его ожогов следует простой и ясный диагноз.
– А из его нежелания приходить в себя следует иное. Что-то прицепилось к его душе, а может она сгорела вместе с телом. Что бы ни привело этого человека к такой участи, неправильно ему страдать и дальше. Пусть Бог-Император примет или проклянет его, но просто дайте ему уйти.
– Я не заинтересован в продлении его страданий. Но у него есть информация, которая мне нужна.
– Что он вообще может знать?
– Что его убило, – произнес Сол. – Его тело соскребли с равнины в Спасении после побоища. Две банды вели войну за питающий кран, пока не вмешался лорд Пьюрберн. Остались только этот человек и пепел.
– Пьюрберн был в своем праве.
– Убить их? Да, был, – кивнул Сол. – Но как он это сделал? Никакой типовой огнемет не в состоянии нанести подобный ущерб. Ни одно известное мне оружие не сжигает настолько чисто и с такой температурой. Возможно, он владеет вооружением ксеносов, или же запретной еретехникой. Если у лорда Пьюрберна есть тайное оружие, я хочу об этом знать; особенно если он бы предпочел, чтобы я не знал. Делаки – специалисты по таким вещам. Они соберут правду по крупицам. Если они не преуспеют, тогда можете подвергнуть его эвтаназии.
– Как милосердно, юный лорд.
– Мне жаль.
– Как и мне, – вздохнул доктор. – Я знаю, у вас свои резоны. Но это мне не по душе. Особенно с учетом этих плащей, которых вы привели.
– Делакам можно доверять, – услышал Сол собственный голос, а затем поймал насмешливый взгляд старика. Он невольно улыбнулся. – Хорошо, – со вздохом согласился Сол, – им нельзя доверять. Но я доверяю их мотивам. Они расширяют определенную деятельность в Улье Примус. Им необходима энергия и, что более важно – те, кто станет ее поставлять, не задавая чересчур много вопросов.
– Вопросы важны.
– Вот именно. Потому наш невезучий друг и здесь. У него есть ответы.
– Вы хотите, чтобы я присутствовал при допросе?
– Нет. Вы достаточно рисковали. Лучше, чтобы вы находились подальше, с надежным алиби.
– А вам лучше быть готовым на случай, если все пойдет не так, – отозвался доктор. – Лорд Севериор вам не друг. Он терпит вас, поскольку вы лучше кого бы то ни было знаете, как работает это место. Однако наступит момент, когда сумятица, создаваемая вашим присутствием, перевесит пользу. Тогда в вашем электростатическом душе может вдруг случиться скачок мощности, или же в следующий раз, когда вы будете покидать Иглу, у челнока откажет конверсионное поле. Здесь довольно сложно сохранить кому-либо жизнь и без нечестной игры. Ваша мать знала об этом все.
Слова ранили. Так и было задумано. Сол сделал глубокий вдох, успокаиваясь.
– Теперь несчастных случаев меньше, – произнес он.
– И было бы еще меньше, если бы вы действительно применили некоторые из посетивших вас идей вместо того, чтобы растрачивать время на попытки продать люмены жителям подулья, которые еле-еле освоили свечу.
– Вы знали, что эти ульи должны быть самодостаточными? – поинтересовался в ответ Сол. – Тепловой поглотитель в их центре, если его как следует обслуживать, мог бы произвести достаточно геотермальной энергии для работы большинства систем. Однако сеть раздроблена, а генераторы присвоили соперничающие кланы, которые постоянно конфликтуют между собой. Поэтому нижний улей погружен во мрак и полагается на шарлатанов вроде лорда Пьюрберна, а лучше ничего не становится, потому что это снизит объемы прибыли. И вот в мире темно и холодно, поскольку так больше денег.
Он посмотрел на доктора Кауте, а затем его взгляд переместился на замотанного бинтами пациента.
– Что бы ни видел этот человек, оно может содержать в себе разгадку, как разрушить это безвыходное положение.
– Может и так, – проговорил Кауте. – Но как вы заглянете в разум полумертвого человека? Или, точнее, что вы увидите?
Пока процессия рабов шаркала мимо Вирэ, та продолжала глядеть вперед. Ее броня блестела холодным бронзовым отливом, наплечники украшала эмблема неразорванной цепи. Серые как железо волосы удерживал на месте шлем в форме короны. Он был щербатым и поношенным, но все, кто видел его, знали историю: рабыня, возвысившаяся до Лорда Цепей – свидетельство того, что при наличии силы воли подняться можно даже с самых низов. Возможно, некоторые находили в этом сюжете надежду. Для большинства он лишь служил доказательством Закона Хельмавра: сильные пробираются к власти по трупам слабых.
По бокам от маршрута движения рабов из улья с каменными лицами стояли Кандальщики, которые сжимали шоковые посохи и гарпунометы, бдительно высматривая любые намеки на бунт. Продвижение протоколировала находившаяся рядом с Вирэ Элле, ее инфопослушница. Она держала в руках инфопланшет, но сугубо по привычке. Подсчет велся когитатором, имплантированным в ее череп. Устройство обошлось Вирэ в целое состояние и уже устарело, но агументация окупилась тысячекратно. Элле, которая когда-то с трудом могла сосчитать собственные ноги, теперь могла обрабатывать колоссальные потоки данных, необходимых для транспортировок рабов.
Однако эта могла оказаться не по силам даже усовершенствованной коре ее мозга. Вирэ никогда еще не доводилось видеть такое количество людей в одной поставке. Она предпочитала небольшие группы, где могла оценивать каждого по отдельности. Всегда находились те, кто был способнее остальных, или же лучше подходил на конкретную роль. Этот же набор напоминал ловлю сетями в стоке – всякого, не имевшего связей с домом или гильдией, хватали и грузили независимо от годности и компетентности. Они были обречены провести остаток дней за тяжким трудом в качестве неквалифицированной рабочей силы в кузницах, или же на бойнях Трупомолов. Таков Закон Хельмавра, и не ей одобрять или отвергать его.
Тем не менее, пока они шли мимо, она удерживала свой взгляд на одном уровне и избегала их лиц.
– Мы на семидесяти двух процентах от предела, – пробормотала Элле. Ее голос сменялся выводящей из равновесия монотонной речью, словно за нее говорил когитатор. – Припасов в обрез, но хватает – к моменту, когда мы доберемся до Перикулуса, они проголодаются. Но Кандальщиков недостаточно. Если они восстанут…
– Не восстанут. Реальная проблема – выполнить план.
– Улов скудный, – вздохнула Элле. – Мы прошлись от окраин Города-Улья до глубин Конца Надежд. Мы можем искать лишь в ограниченном числе мест, если хотим попасть в Перикулус, не сорвав сроков.
– Предполагается, что мы окажемся там через считанные дни, – произнесла Вирэ. – Есть по дороге еще места, где мы можем провести мобилизацию?
– Принимая во внимание местность, условия и вероятность потерь, я не ожидаю увеличения нашей численности более чем на три процента.
Вирэ выругалась, и ее взгляд упал на вереницу рабов. Большинству с рождения было уготовано стать движимой собственностью вышестоящих. Они держались, как могли, и брели со склоненными головами, свыкшись с тяготами перехода. Если их кормить и давать крышу над головой, они будут достаточно послушными.
Однако остальные не были рождены для такой жизни. Некоторые бросили свой Дом, или же тот бросил их. Другие были чужаками и воспринимали такие структуры как мерзость. Многих сломают кнут и цепи, но гораздо больше из них станет замышлять побег, рассматривая любое проявление слабости как возможность нанести удар.
Здесь она видела мало угроз. Мимо шли последние из отбросов, которых возглавлял старик, изможденный не меньше любого чумного зомби. Тем не менее, он кое-как продолжал шаркать вперед, движимый скорее привычкой, нежели волей. Позади него, спотыкаясь, шла плачущая девушка лишь немногим старше давешнего купольного вестового. В промежутках между всхлипами она молила о милосердии – что у нее есть Дом, и ее не следовало забирать. Ближайший из Кандальщиков шагнул вперед и слегка ударил ее по лицу. Она упала, ошеломленно умолкнув.
– Когда закончим, мне нужно будет поговорить с этим Кандальщиков, – пробормотала Вирэ, наблюдая за тем, как старик трясущимися руками помогает девушке подняться на ноги.
– И под «поговорить» вы имеете в виду?.. – шепнула Элле. Ее пальцы плясали на инфопланшете.
– Просто поговорить. Пока что, – сказала Вирэ. – Предупредить всех. Еще нет нужды в физических наказаниях.
– Бить пленников – обычное дело.
– Может быть, но не когда работаешь на меня, – отозвалась Вирэ, продолжая внимательно смотреть на процессию. – Тебе надо растоптать мятеж? Кроши зубы, сколько пожелаешь. Но эту девочку, возможно, уволокли из дома, и она понятия не имеет, что ее ждет. Плакать нормально. Лучше пусть сделает это сейчас и избавится от основной тяжести, чем разозлит своего нового хозяина. Ее партия поступила из верхов улья?
– Нет. Конец Надежд. Шахтерское поселение на самом дне.
– Тогда ее новая жизнь не будет особенно отличаться от прежней.
– В самом деле? – спросила Элле. – В Перикулусе? Я слыхала всякие истории.
– Вот как? – вздохнула Вирэ, сдерживая улыбку. – Потешь меня.
– Когда я была в орфанариуме, то слышала, будто его правители кощунствовали против Бога-Императора, и Он низверг их за грехи.
– Разве там это не объяснение для всего, что пошло не так?
– Говорят, там творились темные дела. Злые дела.
– Злые дела творятся каждый день, – ответила Вирэ, когда мимо нее проследовали последние из рабов, подгоняемые Блоком и Порезом. Последний ухмылялся и шагал уверенно, без каких-либо признаков травмы колена. Она уже собиралась отвернуться, переместиться вперед процессии, но что-то привлекло ее взгляд. Фигура, замыкавшая шествие. Она была мельче большинства и почти терялась в толпе, но в ее манере двигаться присутствовало нечто особенное.
Вирэ подождала, наблюдая уголком глаза.
Маленькая и незаметная женщина, голова склонена, как у прочих, темные волосы закрывают лицо. На левой руке не хватало мизинца, но помимо этого – ничего примечательного. Она ничего не говорила, ничего не делала.
И все же выделялась.
Вирэ поймала себя на том, что ее взгляд переместился на ноги женщины. Вот оно. Та слишком хорошо двигалась, безупречно выверяя каждый шаг, постоянно находясь в равновесии. Не просто боец, тех такому учили. Здесь было нечто природное. Она двигалась как хищник.
– Откуда эти? – спросила Вирэ, когда они приблизились.
– Отсюда, оттуда, отовсюду? – пожала плечами Элле, сверяясь с инфопластиной. – Записаны просто как «разное». Мы каждый час добираем новых. Все равно недостаточно.
Вирэ не ответила. В сущности, она практически не двигалась, только большой палец скользил по активатору цепной глефы.
И вдруг женщина посмотрела прямо на нее.
Ее глаза были темными и лишенными эмоций, их украшали красные рубцы. Те походили на племенные метки. Может быть, крысокожая? Их осталось уже мало, и большинство держалось поодаль от густонаселенных областей улья. Мгновение две женщины выдерживали взгляд друг друга, а затем пленница опустила голову. Однако Вирэ уже увидела достаточно.
Дождавшись, пока девушка пройдет, она наклонилась поближе к Элле.
– Вон та, – прошептала она. – Где мы ее нашли?
– Крысокожую? – отозвалась Элле, проследив за ее взглядом. – Без понятия. Мы побывали в таком количестве мест, что учет становится прерывистым. Я знаю цифры только потому, что веду подсчет по головам. А что?
– Мне не нравится, как она двигается.
– Нам надо что-то делать?
– Не можем себе позволить. Нам нужно как можно больше тел. Но я хочу, чтобы за ней наблюдали. Она двигается не как пленник. Она двигается как убийца.
Элле кивнула и повернула следом за процессией. Вирэ собралась к ней присоединиться, но напоследок бросила взгляд через плечо. Похоже, больше никого не было, только пыль от длинного шествия.
Но в миле оттуда, невидимая за пылевыми облаками, за их уходом наблюдала одинокая фигура в потрепанном пальто. Человек нахмурился, хотя выражение его лица и скрывал респиратор, и левой рукой рассеянно попытался зачесать на место скособочившийся ирокез.
– Вот так, просто продолжай идти, голову вниз, – пробормотал он. – Рано или поздно они ослабят бдительность. Это наш шанс. Тогда-то мы ее и заберем.
[[Категория:Warhammer 40,000]]
[[Категория:Некромунда]]
[[Категория:Империум]]
[[Категория:Перевод в процессе]]
