Старые раны, новые шрамы / Old Wounds, New Scars (рассказ)

WARPFROG Гильдия Переводчиков Warhammer Старые раны, новые шрамы / Old Wounds, New Scars (рассказ)
Автор	Грэм Макнилл / Graham McNeill
Переводчик	Ulf Voss
Издательство	Black Library
Серия книг	Ересь Гора / Horus Heresy (серия)
Год издания	2018
Подписаться на обновления	Telegram-канал
Обсудить	Telegram-чат
Скачать	EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

Мне голос говорил, что были времена,

Когда ценили веру, честь и долг

Всего превыше

Жизнь ничто в сравненье с ними

I

Больше всего Аливия скучала по небесам Терры

Она помнила, какими голубыми они были. Какими просторными.

Вид с вершины Черного Куиллина на ее родном острове завораживал: туманные горные долины, раскинувшиеся леса и глубокий океан, сливающиеся с бесконечным голубым простором.

Но больше всего она помнила небо, такое широкое, что, казалось, ему не будет конца.

Аливия поднималась на все горы Старой Земли, даже на высоченные белые пики, которые ныне облачены в камень и сталь.

Но ничто не могло сравниться с этим видом на холодный океан на пути в Новый Свет.

Аливия ощутила запах воздуха: прохладный аромат сосны, влажное тепло диких животных и колючие заросли утесника.

С тех пор она повидала другие миры, другие чудеса.

Она поднималась по колоссальным склонам Олимпа, плавала в океанах Талассара, даже исследовала руины в Приграничном Космосе.

Это были настоящие чудеса, но великолепие Тронного мира были слишком притягательным и слишком связанным с душой Аливии, чтобы они могли затмить его.

Может именно поэтому его так сильно желает Гор.

Эту мысль ей вложили. Она не принадлежала Аливии.

Ее взгляд в воспоминаниях переместился вниз – от бесконечного неба к лесам горных елей. Деревья росли плотно, между их подстриженными стволами были видны только шелестящие тени заката.

На краю леса пасся могучий олень.

От абсолютного великолепия животного у Аливии перехватило дыхание.

Его красновато-коричневая шкура сияла золотом в свете затухающего солнца, а ветвистые рога напоминали застывшую в кости молнию. Это был повелитель долины, и когда на холмах загремит дикая охота, он поведет ее.

Аливия затаила дыхание, чтобы даже малейшее движение не разрушило чары.

Олень поднял голову, его ноздри затрепетали.

Животное встретилось с ней взглядом, и в его глазах она увидела нестареющую душу. Слезы кольнули глаза Аливии при виде зернышка сомнения в его благородной силе.

Из глубины леса раздался леденящий вой – волчий зов. К нему присоединились другие – десятки, затем сотни. Может и больше.

Олень повернул и помчался, его могучие ноги несли его вверх по горе, перепрыгивая камни и карабкаясь по опасным тропам.

Из-за деревьев выскочил черношерстый волк. За ними появилась стая – красные волки, серые, волки с линяющими шкурами. Они мчались за оленем, загоняя его к скалам, где ждали другие волки.

Аливия хотела закричать в след бегущему животному.

Предупредить, что оно следует в западню.

Я всегда любил эту черту в тебе, Аливия. Твои метафоры всегда были такими чертовски красивыми.

II

Аливия проснулась с криком на устах.

Она моргнула, тяжело дыша. Видение оленя, бегущего в горы, растаяло. Вокруг темно. Из скрипучего коридора просачивается тусклый свет люменов.

Ночь на борту «Просвещения Молеха». Над ней перепачканный маслом металл потолка отсека. Она повернулась на бок и посмотрела туда, где лежали Вивьен и Миска. Ее приемные дочери спали, свернувшись на самодельной койке.

Рядом с ней протер глаза и зевнул Джеф.

– Я тебя разбудила? – спросила Аливия.

– Да, но все окей.

Она улыбнулась. Они все нахватались немного старого жаргона.

– Снова плохой сон? – спросил он.

Она кивнула.

– Да.

– Тот, что про змей?

– К счастью нет, – сказала она, выравнивая дыхание.

Джеф приподнялся на один локоть и провел пальцами по изгибу ее плеча.

– Кто такой Джон? – спросил он.

III

Джон Грамматикус.

Она долгое время не вспоминала своего старого любовника.

Он приходил на ум только изредка: если она слышала специфическую интонацию или замечала краешком глаза отчетливое сардоническое выражение. Аливия резко оборачивалась, ожидая увидеть его с хитрой усмешкой, словно он пропал всего на несколько часов, а не эпох целого мира.

Когда она в последний раз видела Джона?

Она повернулась на койке, зная точно когда.

Хайбер.

Прокуренный бар в Кабуле, перед тем, как танки Железного Царя превратили весь город в руины. Находящийся неподалеку от дворца Амануллы-хана Хайбер был излюбленной забегаловкой для сборища чужаков в чужой земле, искателей приключений, которых свели вместе преступления, предательства и проигрыши.

В тот день Джон находился не в их кругу знакомых. Его вышвырнули из Хайбера тремя днями ранее за громкую перебранку с персоналом бара из-за разбавленного ликера. И он все еще расплачивался, вынужденный выпивать в заводских барах Джангалака.

Аливия только собрала выигрышную комбинацию в панджпар к шумному негодованию соперников, когда почувствовала его присутствие. Она оглянулась и увидела Джона у жалюзийных входных дверей, тяжело дышащего и обливающегося потом, как во время своего первого марафона.

Он только начал выкрикивать ее имя, когда Хайбер взорвался.

Единственный 152-мм снаряд, выпущенный из артиллерийского орудия «Акация» из-за черты города, пробил крышу и взорвался в баре, убив всех в здании в огне сокрушительного взрыва.

Аливия помнила пламя и грохот падающей каменной кладки. Ощущения были сильными, и она резко оборвала их. Болезненный опыт научил ее, что в варпе не стоит давать волю сильным эмоциям.

Дыхание сбилось, и она поняла, что в ближайшее время не сможет заснуть. Женщина спрыгнула с кровати и оделась в темноте с ловкостью человека, который знает точное местонахождение всего, что ему нужно.

– Куда ты, Лив? – спросил Джеф.

– Собираюсь наведаться на мостик, – сказал она, зашнуровывая свои тяжелые ботинки. – Мне с капитаном Сулайманом нужно решить, как растянуть наши запасы, чтобы их хватило до Терры.

Но Джеф уже снова провалился в сон.

Она завидовала этой его способности.

Аливия наклонилась и поцеловала его в щеку. Джеф не был ни красавцем, богачом или особенным. Он был просто хорошим человеком и очень любил ее и девочек.

«Чего еще могла пожелать такая как она?»

Она поцеловала девочек. Миска, повелительница озорства и дерзких ответов, которая во сне выглядела совершенно невинно со своим ангельским личиком, и Вивьен – такая же рассказчица, как и ее отец.

Аливия увидела сборник рассказов, который она давным-давно взяла из соборной библиотеки в Оденсе. Девочка крепко прижимала его к груди. С момента, когда Аливия и Севериан из Лунных Волков (он четко проводил различие с Сынами Горами) спасли Вивьен, она никогда не выпускала книгу из рук.

Аливия не стала будить их и тихо выскользнула из технического отсека, который служил им каютой. Меньше, чем тюремная камера Арбитес, но больше, чем было у большинства пассажиров на «Просвещении Молеха».

IV

В мерцающем свете коридора Аливия увидела, что вокруг двери снова разложены безделушки и небольшие подношения еды. К дверной раме были приколоты пикты погибших любимых и полоски бумаги с записанными обетами, трепетавшие в потоке затхлого воздуха, вытекавшего сверху из рециркуляционного отверстия.

Каждое утро было одно и то же.

Аливия опустилась на колени, чтобы собрать каждый дар и каждую написанную просьбу. Дары, которые она перераспределит, просьбы, которые прочтет позже и попытается помочь, если у нее будет такая возможность.

«Просвещение Молеха» был эсминцем, небольшим кораблем по флотским стандартам, но все равно его длина превышала километр. Быстрый и маневренный, он был стайным охотником без стаи, одиноким странником, ковыляющим обратно в систему, где родился.

В обычных обстоятельствах корабль гордился экипажем примерно в пятнадцать тысяч человек, но сейчас перевозил почти вдвое больше.

Эти времена никак нельзя было назвать нормальными.

Трюмы корабля и пустые торпедные отсеки теперь стали домом для тысяч беженцев с Молеха. Мира, захваченного Гором в ходе его предательства галактического масштаба.

Почти два года прошло с момента их бегства, за которые многие из тех, кто начинал свое путешествие от Молеха – умерли в темноте. Еще больше скончалось от варп-болезни или трудностей их безнадежного существования. Казалось, они смогли избежать истребления воинами Гора только, чтобы умереть от медленного истощения на обратном пути на Терру.

Аливия взяла на себя ответственность и в тесном взаимодействии с капитаном Сулайманом постаралась сделать условия на борту корабля терпимыми. Она следила за регулярным распределением еды и воды, работала с Ноамой Калвер и Кьеллом над созданием действующего медицинского пункта, и внедрила систему, гарантирующую справедливое распределение жилых помещений.

Она нашла тысячи способов не дать тысячам людей, месяцами томящимся в переполненном имперском звездолете, наброситься друг на друга из страха и отчаяния.

Они осознали, что она сохранила им всем жизнь, и полюбили ее за это.

Кто-то дал ей прозвище Святая Лив, и хотя Аливии оно не нравилось, избавиться от него оказалось невозможным. Это слишком напоминало ей о том, что она прочитала на выцветшем палимпсесте, который благодарный пациент оставил на медицинской койке.

«Лектицио Дивинитатус», квазирелигиозный текст, который обожествлял Императора и наделял Его священной ролью золотого защитника человечества.

Вздохнув, она разорвала его.

При наступлении ночи люди всегда полагались на высшие силы.

После этого Аливия видела, по крайней мере, семь храмов на корабле, и знала, что их будет больше. Но при всем отвращении, которое она испытывала к мысли, что Императора будут почитать, как бога, зарождающая вера давала отчаявшимся лучик надежды.

На данный момент, надежда была всем, что поддерживало некоторых людей, поэтому Аливия подавила свою горечь и позволила им верить в невозможное.

Женщина направилась к мостику, чувствуя вибрацию двигателей звездолета через металлические плиты палубы. Далеким рокотом доносился стон конструкции корабля. Аливия остановилась и приложила ладонь к ближайшему пиллерсу.

Голый металл был теплым – побочный эффект от полей Геллера, сопротивляющихся безумным волнам имматериума.

– Еще немного, стальное сердце, – сказала она.

V

Две тысячи человек называли боковой коридор Эпсилон-77 своим домом. Он предназначался для срочной переброски отрядов быстрого реагирования к брешам в корпусе. Теперь каждый дюйм палубы был тщательно разделен на спальные помещения, пункты выдачи продовольствия, медицинские отсеки и столовые. Очистители воздуха «дышали на ладан», и потные немытые тела и аммиачная вонь рециркулируемого воздуха добавляли ощутимые нотки каждому вдоху. Магос Червари давал всего пятьдесят шесть процентов шансов на то, что устройства дотянут до терранского пространства.

Аливия зашла на широкий поперечный мостик, который проходил над коридором, пытаясь пройти его как можно быстрее и тише.

Это не помогло.

Люди заметили ее, когда она проходила над ними, и все больше и больше лиц поднимались, когда разошелся слух о ее появлении.

Аливия посмотрела вниз, встретившись с взглядом женщины, которой помогла найти еду для трех ее детей. Ее звали Орабелла, она поцеловала кончики пальцев и приложила их к сердцу.

Жест быстро повторили другие беженцы: мужчина, которому Аливия спасла жизнь, раздобыв последнюю бутылку антисептика, чтобы вылечить порез на его бедре; девочка-подросток, у которой она с Ноамой приняли преждевременные роды; ребенок, страдавший от варп-кошмаров, которого она убаюкивала каждую ночь на протяжении месяца, пока они не прошли.

Аливия выслушивала их душераздирающие истории о бегстве с Молеха лишь с тем, что было на них, о переживаемых ими душевных страданиях и страхе. Они рассказывали ей о погибших мужьях, женах, детях, братьях и сестрах.

На борту «Просвещения Молеха» она выплакала больше слез, чем когда-либо за свою жизнь. Быть эмпатом на корабле беженцев означало гораздо сильнее чувствовать каждую боль, каждую утрату и каждую кровоточащую рану.

Но Аливия обратила отчаяние в надежду.

Эта надежда была хрупкой, постоянно под угрозой угасания, как первые искры огня в задуваемом ветром очаге.

Аливия вдохнула слабую жизнь в нее, с состраданием выслушивая каждого, кто нуждался в очищении души и успокоении, а затем отвечая словами утешения. Она помогала нести каждое бремя и таким образом уменьшала их.

Коридор с его водоворотом эмоций остался позади, и Аливия направилась дальше, проходя по пути пункты сбора, которые теперь служили в качестве спальных помещений, и артиллерийские погреба, превращенные в санитарно-гигиенические блоки.

Она прошла команду сервиторов, переносящих сменные трубы к месту, где перекошенный пиллерс срезал трубопровод. Капитан Сулайман рассказал ей о непредсказуемых эмпирейских волнах, которых он никогда прежде не видел. Они были подобны урагану, разбивающемуся о берег. Они оба знали, о берега какого мира варп-волны разобьются.

Аливия…

Она поморщилась от боли, чувствуя, как по телу проходит ледяной холод.

Женщина огляделась в поисках говорившего, но рядом никого не оказалось. Такая ситуация была довольно необычной для «Просвещения Молеха», если не сказать странной.

Аливия…

Когда температура упала, она прижала руку к груди.

Кожа была холодной на ощупь, а ее дыхание наполнило воздух паром. Она почувствовала твердые выступы шрамов. Трех вертикальных, оставленных когтями магистра войны, и один от гладия Проксимо Тархона, которым Севериан разрезал ей сердце.

Момент прошел, и Аливия выпрямилась.

Путешествуя по варпу, человек учился мириться со странной бормочущей тенью или бездушным шепотом. Аливия определенно не в первый раз слышала свое имя, произносимое в пустом коридоре.

Такие безобидные явления часто указывали на то, что корабль собирался вернуться в реальное пространство.

Аливия протянула руку к ближайшей переборке и трижды постучала по ней костяшками пальцев, сопровождая действие словами «Если собираешься напугать меня, придется стараться лучше».

Она продолжила путь, повернув в коридор, который вел на мостик.

Позади нее от переборки отозвались три ответных стука.

VI

На мостике «Просвещения Молеха» было жарко: использование жидкого хладагента теперь тщательно контролировалось. К большому огорчению магоса Червари когитаторы приходилось доводить до грани перегревания, прежде чем их машинные духи успокаивались тщательно нормированными дозами охлаждающей мази.

Он прогнозировал бинарный бунт в логических машинах, но до сих пор духи, видимо, принимали эту жертву ради поддержания в рабочем состоянии корабля.

Капитан Сулайман стоял на своей командной площадке, как всегда одетый в безупречный белый сюртук. Рядом стояли двое армсменов в черных панцирях и вооруженные дробовиками. Бывшие солдаты ощетинились от бесцеремонного появления Аливии на мостике, но она заслужила свое место здесь.

– Капитан Сулайман, – поздоровалась Аливия. – Я, правда, сейчас услышала варп-призраков?

Сулайман повернулся к ней, его карамельного цвета кожа была гладко выбрита и безукоризненно чиста. Аугметические глаза плясали едва сдерживаемым энтузиазмом.

– Госпожа Сурка, – поздоровался он, игнорируя ее вопрос. – Как вы?

– Уставшая, голодная и надеюсь увидеть над головой хоть какое-нибудь небо для разнообразия.

– Вы это говорите каждый раз.

– Тогда вам не стоит утруждать себя вопросами.

Сулайман наклонил голову в бок, с любопытством разглядывая ее. Или это было беспокойство? Аугметика не позволяла быть уверенной на этот счет.

– А вы сегодня раздражительны, – заметил он.

– Вы удивлены? – отреагировала Аливия, утомление низводило фамильярность до отсутствия уважения к званию Сулаймана. – Мы в пути уже девять месяцев. Кто знает, сколько на самом деле прошло времени и что происходит в реальном пространстве? Насколько мы можем судить, Гор уже сидит во Дворце и попивает любимое вино Императора.

Сулайман дернулся, словно от удара.

– Я мог бы застрелить вас за такие слова, – сказал он.

Аливия сдержала язвительный ответ.

У нее с Сулайманом были теплые рабочие отношения, но так было не всегда. Ей понадобилось время и усилия, чтобы заслужить его уважение, хотя она подозревала, что капитан по-прежнему считал ее всего лишь гражданской выскочкой с манией величия.

Все-таки, это был гордый корабль Имперского флота, и Сулайман никогда бы не поверил, что она тоже командовала боевыми кораблями в не менее опасные времена. Аливия помнила пролив Артемисий, командование боевыми кораблями другого человека, которого люди по глупости называли богом-императором.

Иногда ей приходилось напоминать себе, что военные этой тревожной эпохи видели, когда смотрели на нее.

Жену. Мать. Но не воина под этим всем.

– Прошу прощения, капитан, – извинилась она, потерев основаниями ладоней глаза. – Я не выспалась и все так же слышу шепоты варпа за каждым углом.

– Мне стоит беспокоиться?

Она покачала головой.

– Нет, просто обычная чепуха. Что ж, как у нас идут дела? Вы похожи на кота, который добрался до сметаны.

Сулайман беспомощно уставился на нее, не понимая смысла слов Аливии.

– Вы и эти ваши высказывания весьма любопытны, – сказал капитан. – Как бы там ни было, у нас, наконец, есть добрые вести. Магос Червари?

Адепт Механикума поднял голову от своего стола-пульта, хотя в зрительном контакте не было никакой необходимости. Его хромированный череп был полностью лишен подобия человеческих органов чувств, как по виду, так и размещению. Мантия адепта колыхалась и шипела стравливаемыми газами и звуком изношенных охлаждающих механизмов, так как он тоже подпадал под ограничения, касающиеся использования хладагентов.

– Капитан Сулайман и в самом деле прав, – сказал Червари, развернув на пульте управления выцветшую реликвию небесной картографии.

– Настоящая карта? – удивилась Аливия. – Вы заболели?

– Отрицательно, я полностью функционален в пределах установленных мной рациональных параметров. Почему вы спрашиваете?

– Я ни разу не встречала марсианина, который предпочел бы физический объект его ноосферическому образу.

– Я не с Марса, – ответил Червари. – Я родился в подводных геотермальных комплексах Европы.

– О! Что ж, продолжайте, – сказала Аливия, изучая карту.

Она и в самом деле была прекрасна – вручную расписанная на вощеной бумаге с золотым обрезом, с варп-контурами, выведенными вермиллионовым пигментом, и гордиевыми узлами стабильных транзитных маршрутов, нанесенных аккуратными мазками тонкой кисти. Расчетное время перехода обозначалось золотой прописью, что говорило о пристальном внимании к деталям.

– Навигатор Мельсон заслуживает уважения, – сказал Сулайман. – Она заметила быстрину, которая принесла нас на стабильную трассу, проходившую по самому краю Катарского варп-шторма. Мельсон скользнула по ее осевому вращению и сэкономила целые недели от прогнозируемого времени перехода.

– Что это значит в реальном выражении? – спросила Аливия. – Как далеко мы от Солярной границы?

– Мы уже прошли ее, – ответил магос Червари.

– Уже прошли?

– Так и есть, – подтвердил Сулайман. – Навигатор Мельсон считает, что мы будем на позиции для перехода в реальное солярное пространство в течение часа.

– Часа? Трон!

Аливия нашла на карте черную розу варп-шторма. Яростная буря свирепствовала более пятисот лет. Пальцы женщины провели по маршруту, по которому, по словам Сулаймана, они, вероятно, и пройдут. Она проследила до Трансуранового залива, где серебряные врата были с любовью изображены выкрашивающимися металлическими пигментами.

– Вы собираетесь вывести нас через Елисейские врата? – спросила она.

– Да, – ответил Сулайман. – Удача, наконец, повернулась к нам лицом.

Аливия покачала головой.

– Нет. Мы не можем воспользоваться ни одними из этих старых врат, – сказала она.

– Почему? – спросил капитан. – Это самые стабильные маршруты, ведущие в родную систему. Они выведут нас на недели ближе к Терре.

– Да, но они известны. Нам и предателям. Как я сказала, мы не знаем, сколько звездного времени прошло после Молеха. Я бы удивилась, если Солярная система уже не превратилась в гигантское пустотное поле битвы.

– Вы не можете знать этого наверняка, – возразил Червари.

– Вы правы, не могу, – согласилась Аливия с растущей уверенностью, – но вне зависимости от того, сколько времени прошло, тот, кто командует обороной Терры, усеет космос вокруг обоих врат плотными минными полями, звездными фортами, батарейными платформами и целыми флотами кораблей.

– «Просвещение Молеха» не войдет в родную систему, словно лазутчик, – сухо сказал Сулайман.

Аливия разочаровано выдохнула.

– Послушайте, – резко произнесла она, чувствуя, как теряет самообладание. – Все, что выйдет из любых из этих ворот будет уничтожено прежде, чем закончит переход.

Аливия…

Она вздрогнула и врезала кулаком по карте.

– А ты вообще заткнись! – закричала женщина.

– Прошу прощения? – удивился Сулайман.

– Не вы, – пояснила Аливия. – Этот чертов голос.

– Что за голос?

– Который постоянно называет мое имя.

– Голос зовет вас по имени?

Аливия уловила нотку настороженности в голосе Сулаймана и прокрутила в голове последние несколько секунд.

– Ах, да, я понимаю, как это может звучать, но не переживайте. Уверена, это всего лишь варп-призраки.

– Думаю, вам нужно отдохнуть, госпожа Сурека.

– Послушайте, у меня все окей, – настойчиво произнесла Аливия. – Я всего лишь немного сорвалась, вот и все.

– Я должен настоять, – заявил Сулайман, кивнув двум армсменам.

Они замешкались, зная, как любили Аливию в экипаже и среди беженцев.

– Уведите ее с мостика, – сказал Сулайман. – Это приказ.

Аливия отошла от стола.

– Говорю же, я в порядке, – сказала она. – Но вы должны выслушать меня. Если мы выйдем из любых из этих ворот, мы умрем. Понимаете?

Аливия, послушай меня… Я могу помочь.

– Я сказала тебе: заткнуться к чертям! – закричала женщина.

Звук передернутого затвора дробовика вернул Аливию в действительность.

– Пожалуйста, капитан, вы должны поверить мне, – взмолилась Аливия. – Я понимаю, это было долгое плавание, и оно потребовало от нас больше, чем мы по нашим представлениям могли дать. Мы все хотим увидеть Терру, но это не путь домой. Вы должны довериться мне.

Сулайман щелкнул пальцами, и двое армсменов шагнули вперед. Мешкали они или нет, но Сулайман был их капитаном.

– Госпожа Сурека, вы очень нам помогали все это время, но «Просвещение Молеха» – мой корабль. Смею думать, что знаю пустоту лучше обычного гражданского. Мы пройдем через Елисейские врата, так что давайте закончим дискуссию.

– Просто подумайте над моими словами, капитан. Наш корабль, который вероятно считается погибшим со всей командой, вдруг без предупреждения появляется в Солярной системе прямиком из мира, который захвачен магистром войны. Как это выглядит? Вы бы поверили кораблю с такой историей?

– Выведите ее с моего мостика, – приказал Сулайман.

Люди капитана взяли Аливию под руки и отвели к выходу. Она поборола желание поделиться личным опытом потасовок – время для ломания костей было неподходящим.

Армсмены вывели ее с мостика и встали по обе стороны от входа, как только бронированные двери закрылись, а внутренние засовы вошли в усиленный каркас.

Теперь ничто, кроме многожества мельта-зарядов не вскроет эту дверь.

Позволь мне помочь…

Сводящий с ума голос словно звучал прямо рядом с ней.

Очередной злой крик замер на ее губах, когда она услышала характерную интонацию, сардонический оттенок и легкую фамильярность.

Она отвернулась от мостика и едва слышно прошептала:

– Джон, это ты?

VII

Аливия нашла тесный технический туннель и, втиснувшись внутрь, присела на ограждение крупного трубопровода. Ее сердце колотилось как отбойный молоток, а во рту было кисло от вкуса раздражающих воспоминаний.

Дыши глубоко. Успокойся.

Найди в воспоминаниях спокойное местечко.

Она закрыла глаза и осторожно сотворила ряд ментальных барьеров, отделяя участки своего сознания и отгораживая изолированное мысленное пространство.

Она не знала наверняка, были ли это настоящий Джон или какая-то злая варп-сущность.

– Кто бы ты ни был, скажи мне что-то, о чем знает только Джон.

На миг она засомневалась, что голос ответит.

Мне жаль, что я не добрался до Хайбера вовремя.

VIII

Аливия открыла глаза и оказалась в горах своей юности. Она вдохнула дикий воздух, такой же живительный просто потому, что он был вызван из ее памяти.

Джон сидел на траве на краю крутого утеса, возвышающегося над портовым городком, где парусные корабли пришвартовывались к сообщающимся пристаням. На выступающем в море мысе стоял замок из черного камня, в котором повелитель островов держал свой двор.

– Я всегда любил приходить сюда с тобой, – сказал Джон.

Она села на валун на безопасной дистанции от него.

– Я думала, ты был городским парнем.

Он усмехнулся.

– Так и есть. Но это не значит, что я не могу оценить красоту природы. Особенно, когда ее уже нет.

– Ее нет уже давно.

– Поэтому ты так откровенно держишься за нее?

– Я здесь родилась, – сказала Аливия. – Это место повлияло на меня больше, чем какое-либо другое. Я прихожу сюда, когда мне нужно вспомнить добрые времена.

Он пожал плечами.

– Я не слишком много помню таковых. Во всех прожитых нами жизнях, во всем, что мы видели? Ты сможешь честно сказать мне, что хорошие времена перевешивают плохие?

Она не ответила.

– Ты же понимаешь, что можешь только хранить их? – сказал Джон, бросив камень с утеса и наблюдая, как он запускает лавину из щебня. – Ни один из нас так долго не цеплялся за ту же самую идентичность, Аливия. Меня это восхищает в тебе.

– Избавь меня от лести, Джон. Зачем ты пришел?

Он улыбнулся и сказал:

– Ты всегда сразу переходила к главному.

Он собрался встать, но она махнула ему рукой.

– Нет, не вставай. Просто скажи и не пытайся играть мной, как с одной из своих целей.

– Клянусь, я бы никогда не поступил так с тобой.

– Имеешь в виду – снова.

– Ну, да. Снова. Извини.

– Так скажи мне, чего ты хочешь?

Он кивнул и посмотрел на море, словно пытаясь сообразить, как лучше спросить. Она знала, что он играет. Джон никогда не приходил неподготовленным.

– Мне нужно найти Олла, – сказал он.

Не такого простого вопроса она ожидала.

– Мне припоминается, что Олл Перссон совершенно ясно сказал тебе, что не хочет иметь ничего общего с нами.

– В Безье, я помню, – сказал Джон.

– Так почему ты думаешь, что он захочет увидеть тебя сейчас?

– Вообще то, после того случая я уже виделся с ним. На Калте.

– В Пятистах Мирах?

Джон пожал плечами.

– Может уже не в таком количестве, но да. Он остепенился на старости лет.

– На старости лет?

– Ты знаешь, что я имею в виду.

– Ты так и не сказал, почему ищешь его.

– Он нужен.

Аливия рассмеялась. Джон нахмурился, и от этого стало только смешнее.

– Нужен? Кому? – спросила она, хотя ответ мог быть только один.

– Императору. Я помню, Олл сказал нам, что он завязал, но вселенная решила иначе, – сказал Джон с кривой усмешкой, которую Аливия помнила с тех времен, когда целовала ее. – Забавно, как часто это случается, не правда? Как будто у нас нет права повлиять на ход событий. Я имею в виду: посмотри на нас троих, все направляемся на Терру, в то время как магистр войны затягивает петлю. Думаешь, это случайность? Думаешь, нет никакого грандиозного плана?

Аливия покачала головой и подошла, чтобы сесть рядом с ним.

Они смотрели на солнце, погружающееся за горизонт и превращающее холодный северный океан в покрытый рябью золотой простор. На границе между океаном и небом нависли темные облака. Подувший холодный ветер всколыхнул траву на косогоре.

– После всего, что случилось и всего, что ты сделал, почему ты решил, что я скажу тебе, где Олл?

– Так ты знаешь, где он?

Она ощутила его крайнюю необходимость в ответе.

– Конечно, – солгала она. – Но я не скажу тебе. А если попробуешь спросить почему, я сразу же столкну тебя со скалы.

Джон посмотрел за край на острые скалы внизу.

– А если я скажу тебе, что могу провести тебя через флотскую блокаду на Терру, это поможет? – спросил он. – Теперь я – блудный сын, вернувшийся в лоно, так сказать.

– Я не верю тебе, – сказала она.

– Это правда. По большей части, во всяком случае, но та часть, которая касается безопасной доставки тебя и каждого на борту этого корабля на Терру определенно правдива.

Она всмотрелась в его лицо, выискивая малейший намек на ложь. Она видела только искренность, но это ничего не значило. Джон Грамматикус был многогранной личностью, но прежде всего – лжецом.

– Ты должно быть в отчаянном положении, раз обратился ко мне за помощью.

– Так и есть, – ответил он, и его абсолютно честный вид, лишенный всяческих уловок, настолько ее шокировал, что она едва не проболталась, что не имеет ни малейшего понятия, где можно найти Олла.

Но потом она вспомнила всю ту боль, что Джон причинил ей, все ту сказанную им ложь, и, наконец, как он бросил ее под развалинами Хайбера. Она отчаянно хотела спросить его, почему он не откопал ее из руин, но не была уверена, что ей бы понравился ответ.

– Ты причинил мне боль, Джон, – сказала она, наконец. – Больше, чем кто либо. А я за свою жизнь познала много боли.

– Все мы познали боль, Лив, – ответил он, потянувшись, чтобы взять ее за руку.

Она отдернула ее.

– Не называй меня так, – сказала она. – Это имя не для тебя. Уже нет.

– Оно для твоего мужа?

– Да. И моих дочерей.

– Дочерей? Этих девочек?

В Аливии вспыхнул гнев.

– Да, этих девочек. Я знаю, они – не моя плоть и кровь, но они – мои. Я – их мать, потому что вырастила их. Я – их мать, потому что уберегла их и потому что люблю. И это делает их моими дочерьми, как если бы я выносила их.

Джон кивнул и встал, когда земля задрожала

– Ты права, извини.

– Оставь свои извинения себе, – огрызнулась она. – Просто уходи.

– Так ты не скажешь мне, где Олл?

– Не скажу, – ответила Аливия.

IX

Голова Аливии дернулась, и она снова оказалась в реальном мире. К горлу подкатила тошнота. Женщина подавила ее и поднялась.

– Черт, мы выходим из варпа.

Аливия выбралась из технического туннеля и побежала назад к мостику. Как она и ожидала, бронированная дверь была закрыта, и ее все еще охраняли два армсмена.

Они напряглись при ее появлении, и Аливия подняла обе руки, показывая, что не представляет угрозы. Она увидела свое отражение в блестящих черных визорах стражников и улыбнулась.

– Мне нужно увидеть капитана Сулаймана, – сказала она.

Один из армсменов шагнул вперед и сказал:

– Ваше право доступа на мостик отменено, госпожа Сурека. Приказ капитана.

Его звали Буррага. Она знала его имя и то, что он потерял друзей в бою во время бегства с Молеха. Тридцать четыре года, кадровый военный моряк. Несговорчивый и действующий по уставу. Она знала его, но не так хорошо, как хотела бы, что делало манипулирование им сложной задачей.

Но не невозможной.

Джон бы просто подчинил разумы обоих мужчин грубой силой ментального принуждения, но способности Аливии больше подходили для обходного маневра.

– Послушай меня очень внимательно, у нас для этого нет времени, – сказала она, вплетая эмпатическую манипуляцию в каждое слово. – Если мы пройдем через Елисейские врата, этот корабль вскоре превратиться в облако из радиоактивного металла и мертвых тел. Если я не смогу убедить капитана изменить его планы, тогда каждый на борту этого корабля погибнет. Ты действительно хочешь, чтобы это осталось на твоей совести?

Перекладывать вину на Буррагу было нечестно, но это даст Аливии рычаг, с помощью которого она проникнет ему в голову. Она надавила сильнее, снова желая, чтобы эта способность «продавливать» давалась ей более естественно.

– Я знаю, что нечестно перекладывать это на тебя, Буррага, – сказала она, тщательно произнося его имя, – но так уж получилось. Ты должен впустить меня. И должен это сделать сейчас.

– Я… я не… думаю, что…

– Мы так близко, – продолжила она, тщательно варьируя свой тон и вытягивая из него свое глубокое чувство юмора. – Мы не можем умереть так близко от Терры. Все те люди, которых мы спасли, мужчины, женщины, дети? Разве ты не хочешь помочь им? Не дай им умереть в пустоте от рук наших же людей.

Она проникла глубоко в разум армсмена, туда, где твердые взгляды и непреклонная дисциплина обволакивали благородный стержень. Аливия почувствовала колебание Бурраги, прежде чем он и его товарищ вывели ее с мостика. Она усилила это чувство, помогла ему разрастись, затрагивая всего вокруг него.

Аливия направила зародившуюся надежду и желание жить, которые она взрастила в каждом человеке на борту «Просвещения Молеха».

И впустила это все в Буррагу.

Он кивнул и немного повернулся вправо от себя.

Приклад его дробовика врезался в живот товарища. Армсмен согнулся, и закованное в броню колено Бурраги влетело ему в лицо. Визор шлема треснул, и охранник с болезненным стоном рухнул на палубу.

Аливия подобрала упавший дробовик, пока Буррага вводил код доступа в дверь на мостик. Дробовик оказался безумно тяжелым, и хотя женщина была привычна к оружию, ей не нравилось его бесповоротность.

– Вам лучше быть чертовски правой на этот счет, – сказал Буррага, когда дверь открылась.

– Так и есть, – пообещала Аливия.

X

Капитан Сулайман к его чести казался абсолютно не удивленным возвращению Аливии. Он вздохнул и раздраженно покачал головой, когда на мостик ворвались женщина и армсмен.

– Мне стоило догадаться, что вы найдете способ вернуться на мой мостик, – сказал капитан.

– Что я могу сказать? Я – настойчива.

– И, несомненно, убедительны, – ответил Сулайман, кивнув на Буррагу.

– Я объяснила, что именно стоит на кону, и армсмену Бурраге пришлось согласиться.

– Так чего вы хотите, госпожа Сурека? Это бунт? Вы собираетесь сменить меня на посту капитана?

– Конечно же, нет, – возразила Аливия. – Но мы не можем пройти через Елисейские врата.

Сулайман повернулся к обзорному экрану в дальнем конце мостика и сказал:

– Тогда, боюсь, вы немного опоздали.

Широкий дисплей показывал буйство цвета и сводящей с ума статики.

Переход был тяжелым. Яркое варп-свечение почти ослепило корабль, пока он полностью не вышел из эмпиреев, а имматериальные энергии, цепляющиеся за зубчатые шпили и готические бастионы, не позволяли его щитам немедленно активироваться.

На глазах Аливии изображение на экране начало темнеть до черноты космоса.

Почти тут же, пост магоса Червари загорелся звенящими вспышками ноосферических показателей.

Отметки угроз, развертки ауспиков, руны захвата целей.

– Многочисленные контакты! – доложил Червари.

– Опознать, – приказал Сулайман.

– Их так много… – произнес магос. – Многочисленные объекты капитального класса, больше тридцати дивизионов эсминцев, флотилии крейсеров и канонерок. Трон, да этой огневой мощи хватит для захвата целых секторов!

Обзорный экран очистился достаточно, чтобы число и размеры контактов, о которых доложил Червари, можно было разобрать. Даже на огромных дистанциях пустотного боя было отчетливо видно, что космос вокруг Елисейских врат кишел боевыми кораблями.

– Да, – сказала Аливия, стараясь изо всех сил говорить спокойно. – И вся эта огневая мощь нацелена прямо на нас.

Светящиеся жала капитальных кораблей двигались, чтобы взять в клещи «Просвещение Молеха» своими огромными батареями, а рои дозорных кораблей пошли на перехват. Десятки торпедных захватов бомбардировали корпус эсминца дальномерных импульсами, готовясь к пускам.

Стоящие на якоре орудийные платформы окрасили «Просвещение Молеха» таким количеством авгурных эхо-сигналов, что было бы смешно, если их макроорудия не собирались уничтожить эсминец. Поисково-истребительные мины захватили сигнатуру корабля и запустили одноразовые ускорители.

– Милость Императора… – прошептал Сулайман, и Аливия метнула в него косой взгляд. Слова «Лектицио Дивинитатус» явно не ограничивались исключительно беженцами.

– Мы можем пройти обратно через врата?

Сулайман не ответил, его аугметические глаза уставились на противостоящий им огромный флот.

– Торпеды выпущены! – закричал Червари, и сюрвейерная станция вспыхнула десятками отметок торпедных пусков. Эскадрильи бомбардировщики вылетели в пустоту, устремившись к ним.

– Капитан, – крикнула Аливия. – Мы можем вернуться в варп?

Он расправил плечи и покачал головой.

– Эсминец типа «Кобра» быстр, госпожа Сурека, но не настолько, – сказал он. Его аугметика щелкала, отслеживая многочисленные приближающиеся торпеды. – В любом случае, столь быстрый обратный переход разорвет нас на части.

– Тогда можем ли мы оставаться в живых достаточно долго?

– Достаточно долго для чего?

– Чтобы я попросила об услуге.

– Услуге у кого?

– Не важно, – огрызнулась Аливия, бросив дробовик на палубу и понадеявшись, что Сулайман не воспользуется возможностью расправиться с ней. – Просто… не дайте нам умереть.

Сулайман быстро прошел к своей командной площадке и, размяв мышцы шеи, сосредоточился на приближающихся торпедах, бесчисленных захватах оружейными системами и роях мин-убийц кораблей.

– Я не могу обещать, что такой подвиг в моих силах, но я попытаюсь, – сказал он.

Аливия улыбнулась и сказала:

– Я верю в вас, капитан.

Она закрыла глаза и замедлила дыхание.

Времени на сложное метальное разделение не осталось.

+Окей, Джон, ты выиграл+ Аливия выбросила свой психический зов в пустоту. +Я скажу тебе, где ты сможешь найти Олла+

Слова Аливии разнеслись в ее разуме, но она ничего не услышала в ответ, даже шепота.

Масса ее тела изменилась, когда Сулайман запустил двигатели корабля и приступил к маневрированию с большими перегрузками, выжимая всю мощь из реактора.

«Просвещение Молеха» застонал, когда боевые пиллерсы приняли на себя взрывную нагрузку на кручение, а компрессионные гасители испытали давление, с которым не сталкивались многие месяцы.

+Давай же, когда ты сдавался так легко?+

Отрывистые предупреждения о приближающихся снарядах отвлекали, и она попытался отгородиться от них. Включились ревуны, а из настенных вокс-сирен завизжали бинарные сигналы опасного сближения.

– Попадание через тридцать секунд! – объявил магос Червари.

+Пожалуйста, Джон+взмолилась Аливия.+Помоги нам. Отзови их!+

+Ты скажешь мне, где Олл?+

От звука голоса Джона из ее груди вырвался выдох.

+Скажу,+ пообещала она. +Как только мы будем в безопасности на Терре.+

+Скажи сейчас. Этот корабль превратиться в пылающие пустотные обломки в считанные минуты.+

+Тогда тебе лучше работать быстро,+ отправила она мысль и тут же разорвала связь.

– Попадание через двадцать секунд! – сообщил магос Червари.

Сулайман весь вспотел, бросая корабль в резкие развороты и форсируя основные и маневровые двигатели сильнее, чем когда-либо предполагали юпитерианские корабелы.

Аливия ощутила ужас тысяч людей на грузовых палубах и переходных помещениях. Их страх захлестнул ее, пока они рыдали и прижимались к своим любимым, не зная, что происходит.

– Десять секунд, – сказал Червари.

– Боюсь, я больше не могу убегать, госпожа Сурека, – обратился Сулайман. – Так что, если у вас есть в запасе чудеса, для них самое время.

– Мне жаль, капитан, – сказала Аливия. – Мои карманы пусты.

– Пять, четыре, три, два…

Аливия зажмурилась в ожидания боли и ужаса гибели корабля. Она выдохнула весь воздух из легких, ожидая резкую и взрывную декомпрессию в глубоком вакууме космоса.

Момент растянулся.

Один за другим сирены, ревуны и бинарные сигналы тревоги смолкли.

На мостик опустилась тишина. Единственными звуками были сердитое шипение перегревшихся логических машин, стоны усаживающегося металла и собственное тяжелое дыхание Аливии.

Аливия разжала кулаки и всмотрелась в мерцающее звездное поле на обзорном экране. Она попыталась разобраться в спиральных следах прекративших выполнение задач торпед и гаснущих пятнах света – все, что осталось от поисково-истребительных мин.

Спасибо, Джон…

От треска статики из вокса она подскочила.

– «Просвещение Молеха», это капитан «Кардинала Бораса» Вихаан. Приказываю принять курс на центр системы и следовать минимальным ходом на нашем траверзе. Вы последуете за моим кораблем на Терру. Любое промедление или отклонение приведет к вашему немедленному уничтожению. Сообщите, что вы поняли этот приказ или мы незамедлительно откроем огонь.

Сулайман изумленно уставился на Аливию.

– Как вы это сделали?

– Вот сейчас это неважно, – заявила Аливия. – Ответьте ему!

Сулайман быстро передал свое согласие на «Кардинал Борас», и «Просвещение Молеха» развернулся, когда магос Червари подчинился приказу Вихаана.

Аливия опустилась на палубу, прислонившись спиной к теплому металлу когитатора. Она откинула голову назад и сделала долгий облеченный выдох.

К ней подошел Сулайман. Аливия посмотрела ему в глаза, и хотя они были аугметическими, она готова была поклясться, что увидела в них благоговение.

– Теперь я понимаю, почему люди зовут вас святой, госпожа Сурека.

– Я не святая, – фыркнула Аливия. – Совсем нет.

– Тогда как вы сделали это?

Аливия закрыла глаза и сказала:

– Я дала обещание, которое, возможно, не смогу сдержать.

XI

Больше всего Аливия помнила небеса Терры.

Теперь они были стального цвета с вкраплением облаков, но, по крайней мере, это были небеса.

Она запрокинула голову и глубоко вдохнула воздух, который не рециркулировался месяцы напролет через десять тысяч ртов.

Воздух пах металлом и молнией.

Она никогда не вдыхала ничего слаще.

За ее спиной шипел и скрипел охлаждающийся суборбитальный транспортник, который доставил их на поверхность планеты. После быстрого спуска через атмосферу от громоздкого корпуса поднимался пар.

Далеко-далеко впереди внимание Аливии привлекло бесконечное здание Императорского дворца, напоминающее бастионы на фоне неба. Титаническое и несуразное, оно было храмом для колоссального высокомерия и чудовищной спеси одного человека.

Аливия почувствовал, как по спине пробежался холодок при виде этого жуткого места. Для кого-то оно было чудом галактики, но для Аливии оно хранило только плохие воспоминания.

Рядом с ней стояли Вивьен и Миска. Миска изумленно огляделась, пытаясь осмыслить ошеломительное зрелище и масштаб имперского космопорта, а также флоты грузовых и топливных судов и стремительных яликов, исчертивших небеса. Над головой раскачивались огромные погрузочные краны, перемещая контейнеры с припасами, строительными материалами и тяжелыми блоками усиленного пермакрита.

По раскинувшемуся на огромном пространстве городу-порту передвигались армии сервиторов и аугментированных мигу, транспортируя ящики с боеприпасами, продовольствием и кто знает, чем еще, из складов в пункты назначения. На вновь укрепленных стенах, окружавших порт, мигали и шипели актинические синие искры – там внешние оборонительные сооружения закрывались новыми листами бронированной пластали.

От невообразимого масштаба этого места у Аливии перехватило дух. Это был не столько порт, сколько огромный город, колоссальное промышленное скопление наземных и воздушных устройств и многолюдных районов рабочих и снабженцев.

Сколько миллионов людей называют этот мегаполис из стали и камня домом. Они так никогда не узнают, что он лишь один из дюжин на планете?

– Это Дворец Императора? – спросила Миска.

– Нет, – ответила Аливия. – Всего лишь космопорт.

– На Терре?

– Да, как он тебе?

– Он очень… серый, – сказала девочка.

– И воздух неприятный, – добавила Вивьен, не поднимая головы от своей книги.

Джеф взял Аливию за руку.

– Мы справились, Лив, – сказал он. – Ты когда-нибудь думала, что мы увидим Терру? Тронный мир.

– Нет, – ответила Аливия, глядя на горы. – Не думала.

Она не собиралась когда-нибудь снова ступать на эту планету.

Аливия оторвала взгляд от вершин, когда массивная гусеничная машина с установленным в башне тяжелым стаббером со скрежетом остановилась у подножья погрузочной рампы транспортного корабля. От грохота ее двигателя Аливию бросило в дрожь.

– Наша колесница ждет, – сказала женщина, когда одетый в униформу темнокожий мужчина с терранскими чертами и серьезным лицом вышел из машины.

Он поднялся по рампе к ним. По его выправке Аливия поняла, что он солдат или был им. Но в облегающем комбинезоне и толстом камчатном плаще он выглядел скорее, как придворный.

«Или шпион, как Джон».

Кем бы ни был этот человек, он смотрелся совершенно неуместно в промышленной суматохе огромного порта.

– Аливия Сурека, – обратился он.

– Да, – ответила женщина, прекрасно понимая, что он не спрашивал.

– Меня зовут Халид Хассан, Избранный…

– Я знаю, кто вы, – перебила Аливия.

Это застигло его врасплох.

– В самом деле?

Аливия пожала плечами.

– Я имею в виду, не вас лично, но то, кому служите. Вы – один из лакеев Сигиллита, не так ли?

Он усмехнулся и ответил:

– Джон говорил, что вы будете резкой.

– Резкой? Мило, – сказала Аливия, кивнув в сторону гусеничной машины. – Сатурнианская модель «Аурокса»? Немного чересчур, не кажется?

– Мой господин просто желает гарантировать безопасность вам и вашей семьи, – пояснил Хассан, повернувшись и сделав полшага к грохочущей машине. – Если вы пойдете со мной…

Аливия наклонила голову в бок, словно обдумывая его предложение, которое им вовсе не было.

– Вообще то, не думаю, что пойду.

Хассан улыбнулся, но она разглядела сталь за улыбкой.

– Мой господин очень настаивал.

– Не сомневаюсь, но я не полезу в этот «Аурокс».

Джеф отпустил ее руку и шагнул вперед.

Он ткнул пальцем в грудь Хассана, и Аливия вздрогнула, почти ожидая, что тот сломает Джефу кисть.

– Я не знаю, кто ты такой, – сказал Джеф, – но Аливия говорит, что не пойдет с тобой, и ты не заставишь ее. Разговор окончен.

– Пожалуйста, госпожа Сурека, – сказал Хассан. – Давайте не будем создавать ненужные сложности. Я вполне готов в случае необходимости заставить вас пойти со мной.

Аливия услышала топот усталых ног за спиной. Сотни беженцев с Молеха вышли, моргая, на дневной свет Терры.

Аливия оглянулась через плечо на приближающуюся волну людей.

Одни рыдали, другие смеялись, но большинство смотрели на нее с восхищением и неприкрытым обожанием.

Они хлынули вниз по погрузочной рампе, и Аливия позволил им увлечь себя и свою семью. Внизу собрались портовые служащие и адепты в серых мантиях с инфопланшетами, пустыми судовыми манифестами и генеалогическими сведениями.

Аливия ответила улыбкой Хассану, которые покачал головой и вернулся к своему «Ауроксу». У нее было чувство, что она видит его не в последний раз, но он был проблемой другого дня.

– Теперь мы в безопасности, мама? – спросила Миска, когда они подошли к ближайшей группе адептов в серых мантиях.

– Думаю да, дорогая, – ответила Аливия. – По крайней мере, пока.

Адепт в маске вручил ей инфопланшет и стилус.

– Добро пожаловать в космопорт Львиные Врата, – сказал он.