Бездушная ярость / Soulless Fury (роман)

Перевод в процессе: 4/34 Перевод произведения не окончен. В данный момент переведены 4 части из 34.

WARPFROG Гильдия Переводчиков Warhammer Бездушная ярость / Soulless Fury (роман)
Автор	Уилл Макдермотт / Will McDermott
Переводчик	Brenner
Издательство	Black Library
Год издания	2020
Подписаться на обновления	Telegram-канал
Обсудить	Telegram-чат
Скачать	EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

Чтобы хотя бы начать понимать бесплодный мир Некромунды, сперва вы должны понять города-ульи. Эти рукотворные горы из пластали, керамита и рокрита на протяжении столетий разрастались, чтобы защитить своих обитателей, так что чрезвычайно напоминают термитники. Население городов-ульев Некромунды исчисляется миллиардами, и они крайне индустриализированы. Каждый из них обладает промышленными мощностями целой планеты или колониальной системы, собранными на площади в несколько сотен квадратных километров.

Внутренняя стратификация городов-ульев также представляет собой познавательное зрелище. Вся структура улья является копией вертикального отображения социальных статусов его жителей. На вершине находится знать, под ней – рабочие, а под рабочими располагаются отбросы общества, изгои. Особенно это становится очевидно на примере улья Прим, резиденции губернатора планеты лорда Хельмавра Некромундского. Аристократы – дома Хельмавр, Каттал, Тай, Уланти, Грейм, Ран Ло и Ко`Айрон – обитают в «Шпиле» и редко выходят за «Стену», которая существует между ними и громадными кузницами, а также жилыми зонами непосредственно города-улья.

Ниже города-улья располагается «Подулье»: фундаментообразующие слои с жилыми куполами, промышленными зонами и туннелями, которые были заброшены предшествующими поколениями, однако заново заселены теми, кому некуда больше податься.

Впрочем… люди – не насекомые. Они плохо уживаются вместе. Их может вынудить к этому необходимость, но в городах-ульях Некромунды сохраняется внутренняя разобщенность такой степени, что зверства и открытое насилие являются повседневной рутиной. Подулье при этом представляет собой совершенно беззаконное место, плотно забитое бандами и отступниками, где выживают лишь сильнейшие или наиболее хитрые. Голиафы, твердо верящие в право сильного; матриархальные мужененавистницы Эшеры; промышленники Орлоки; технологически мыслящие Ван Саары; Делаки, само существование которых зависит от их шпионской сети; неистовые фанатики из Кавдора. Все они ведут борьбу ради получения преимущества, которое возвысит их – неважно, на сколь краткий срок – над прочими домами и бандами Подулья.

Поразительнее всего, когда отдельные личности пытаются преодолеть монументальные физические и социальные границы улья, чтобы начать новую жизнь. Принимая во внимание обстановку в обществе, возвыситься в улье практически невозможно, однако спуск вниз – в целом более легкий, пусть и менее привлекательный вариант.

– выдержка из книги Зонариария Младшего

«Nobilite Pax Imperator – Триумф аристократии над демократией»

Глава 1. Гудронник

Кордон Бранн озирал сомнительный городишко, сооруженный им в одной из самых глубоких дыр подулья, и размышлял о своем уделе в жизни. «Если и есть во вселенной что-то постоянное», – подумалось ему, – «так это вот что: дерьмо стекает под откос».

Бранн, молодой предприниматель с большими планами, знал: на каждого правителя, что восседает на троне, обитая в роскоши на вершине мира под искрящимися звездами, должно приходиться бессчетное множество рабов и поселян, которые живут в нищете, по бедра в мутных отходах, собиравшихся на дне горы.

Нигде это не было так справедливо, как внутри Улья Примус, самого крупного (и подавляющего) города-улья на Некромунде. Мерцающий шпиль, тянувшийся к небесам в нескольких километрах наверху, представлял собой лишь крошечную вершину колоссального грязного айсберга. Заполненный жирными, богатыми, чистыми аристократами, он располагался над кошмарными бунтующими толпами Города-Улья и гигантской пустошью планеты, напрочь очищенной от природных ресурсов.

Богатство всего мира столетия выкачивалось для подпитки ненасытных желаний этих нескольких домов знати, в то время как обычные люди до самой смерти трудились на дне, среди накопившейся грязи, пыли и стоков громадного комплекса.

И все-таки для некоторых, вроде Кордона Бранна, еще оставался проблеск надежды на лучшую жизнь. Большинство обитателей многочисленных поселений подулья устраивало залечь на дно и иметь скудный заработок за пределами гнетущих условий Города-Улья, однако кое-кто отваживался забраться в недра в поисках состояния.

Самые крепкие и безрассудно храбрые охотились на сточных пауков в токсичном озере Дна Улья. Авантюристы разыскивали скрытые каверны с давно утраченным археотехом, которые пока что еще не раздавило за сотни лет усадки куполов. Прочие попросту собирали все, что могли продать. Пласталь, трубы, рокритовая арматура, медная проводка и чистая вода – все приносило изрядные суммы в квитанциях у правильных покупателей. Можно было продать даже людей, если те считались отбросами в глазах закона, что сделало охоту за головами растущей индустрией в подулье.

В подулье существовала старая поговорка, которая пришлась по сердцу Кордону Бранну: что одному мусор, то другому прибыль.

Где бы не собрались продукты жизнедеятельности – стекшие вниз, или всплывшие наверх – появлялся какой-нибудь гильдеец и находил способ извлечь из этих отходов выгоду. Взять, к примеру, трупную муку. Умершие еще не заканчивали работать на улей. Без этого белка все ульи Некромунды голодали бы. Когда отходам находилось какое-либо новое применение, кто-то всегда богател. Обычно первый гильдеец, кто распознал потенциал этого мусора.

Вот так и родился Гудронник.

Жители Пылевых Водопадов, пограничного поселения, находящегося между краем Города-Улья и подульем, знали о ямах с гудронами, глубоко зарытыми в Белых Пустошах за пределами их границ. Среди слоев старинных куполов, спрессованных воедино, под теми скалами располагался огромный лабиринт мануфакториев, тянувшийся под землей на километры. Уровень ниже мануфакториев был заполнен тысячами и тысячами баков с гудронами – совокупностью токсичных стоков за дюжину декад промышленного производства.

Ни один человек в здравом уме не рисковал заходить на эти уровни с момента закрытия мануфакториев более чем два поколения тому назад. На полу царили крысы, а между баков жили и ползали более мерзкие твари. Все изменилось десять лет назад, когда предприимчивый (и чрезмерно доверчивый) археохимик по имени Скут Гюндер разработал процесс для безопасного экстрагирования и хранения прометия – жидкого топлива, на котором работает Улей Примус – из этих гудронов.

Новый источник горючего обогатил бы Скута сверх его самых смелых грез, если бы не прискорбный несчастный случай в гудронных ямах вскоре после демонстрации процесса молодому и работящему гильдейцу, который стремился проявить себя и сколотить состояние. Пользуясь стартовой поддержкой гильдии, Кордон Бранн начал строить инфраструктуру для сбора гудронов и их переработки в прометий.

По прошествии года Гудронник, расположенный на уровне мануфакториев над ямами, был переполнен жителями. Как-никак, люди шли туда, где есть кредиты. Уже давно очищенные от внутренних механизмов корпуса чудовищных машин, когда-то формировавших пласталевые свайные стены или гигантские рокритовые плиты, которые использовались для сооружения куполов, превратили в дома, чтобы разместить весь спектр заведений, необходимых быстро растущему городу: рынки, магазины припасов, салуны, игорные притоны и дома развлечений.

В кожухах из листового металла прорезали окна и двери, в крышках сверлили отверстия для вентиляции. Давно мертвые машины, некогда производившие стены, двери и крыши готовых зданий, безо всякой иронии переоборудовали под временное жилье для рабочих. Энергией все поселение снабжали первые запущенные преобразователи гудронов.

К несчастью для Кордона Бранна, гудронные ямы только начинали приносить прибыль. В дополнение к колоссальным вложениям на запуск преобразователей и транспортировку прометия по склону утеса, бумаги Бранна оставались в минусе по причине перерасходов, взяток и ущерба из-за банд, что вынуждало его вымаливать у своего номинального руководства больше времени и финансирования. Замыслы Бранна возвыситься над этим убожеством и найти себе место среди Шпилерожденных быстро блекли. Он понимал, что если ситуация вскоре не изменится, то его заменят на посту директора фабрики – навсегда.

– Это твой год, Кордон, – сказал себе Бранн, стоя на балконе снаружи своего офиса и наблюдая за ранней утренней пересменкой. Под ним достаточно отдохнувшие и отпившиеся рабочие вываливались из тесных тонколистовых домов, где жили вместе с десятками других, и брели к рампам, по которым им предстояло попасть к ямам. Они еле кивали более усталым бригадам, которые направлялись на внесменные занятия, прежде чем рухнуть поспать на несколько часов, пока цикл опять не начнется заново.

То, что Кордон называл балконом, на самом деле являлось крышей кабины управления, которая выступала из боковины старинной машины высотой в два этажа, превращенной в главные офисы гудронного предприятия Меркатор Пирос. Честно говоря, это был единственный элемент статуса, который Кордону Бранну удалось выбить у проклятой конторы. По крайней мере, часть дерьма все еще могла стекать под откос, мимо него.

Когда улицы начали пустеть, Кордон позволил себе на миг вообразить собственное светлое будущее. Если бы производство продолжило расти, что, как он знал, было возможно – невозможно сказать, каких высот в гильдии он бы сумел достичь. Кто смог бы лишить его по праву заслуженного места в верхних эшелонах? Сколько запаха этого места получится наконец-то убрать с кожи?

Кордон задумался, не связаться ли со своим контактом из Меркатор Наутика насчет ванны, но ему было известно, что гильдеец взвинтит цены на ванну и на подачу воды, которая для нее потребуется. Это бы отрицательно сказалось на финансовом итоге.

– Не говоря уже о том, что чрезмерное купание считается греховным в глазах искупителя. – Кордон усмехнулся. – Впрочем, а что нет?

Бранн бросил взгляд вниз по главной улице, в направлении большого здания на другом конце Гудронника, которое объявил своей собственностью Дом Кавдор. Пока что это была самая крупная из переоборудованных машин, образовывавших город. Молва утверждала, будто этот мануфакторум высотой в три этажа когда-то изготавливал обшивку линкоров для флота какого-то иномирового аристократа.

Машину сочли идеальным местом собраний для многочисленных рабочих-кавдорцев, которых Бранн был вынужден нанять на старте. Директор не возражал. Кавдорцы трудились усердно, задешево, и ими было легко манипулировать при помощи небольшой театральности. Поскольку они являлись домом практически без собственной промышленности, их наиболее ценными активами были жизни людей.

Поэтому директор отдал Дому Кавдор самое большое здание на краю города, а сам работал внутри переделанной машины поменьше. Он закрывал глаза, когда рабочие из Кавдора воровали мелкие безделушки, которые находили в баках с гудронами.

Они все считали себя такими хитрецами, но Бранн точно знал, что происходит. Большинство кавдорцев были истовыми Искупителями и проводили жизнь, роясь в отходах улья в надежде откопать благословенные реликвии прошлого. Гудронные ямы и Кавдор представляли собой органичное сочетание, на котором Кордон без проблем зарабатывал… по крайней мере, пока ему приходилось.

Но потом начались религиозные обряды. Дом Кавдор превратил главный ярус своего здания в церковь и проводил внутри регулярные службы, посещать которые требовалось всем рабочим. В сущности, теплоотвод, поднимавшийся с одного края полукилометровой машины к куполу наверху, превратили в церковную колокольню, дополнив эмблемой Культа Искупления.

Бранн лучше большинства понимал силу церкви. Хорошая доза религиозного пыла помогала держать массы в узде. Сильная проповедь помогала сделать рабочих сговорчивыми для исполнения приказов, которые зачастую шли против инстинкта самосохранения в более мятежном разуме. А периодическое сожжение еретика усмиряло наихудшие из умов, параллельно создавая славное представление для всех остальных.

Пока Бранн наблюдал, самые фанатичные отщепенцы из ночной смены, шаркая, шли мимо питейных заведений, борделей и игорных притонов в сторону святилища Кавдора. Для директора все эти отвлечения имели равную ценность. Все, за что рабочие могли зацепиться, чтобы провести отпускные часы без инцидентов и взбодриться к следующей смене, было хорошо для гильдии.

Разумеется, Бранн открыто проявлял веру. Все члены Гильдии Прометия пресмыкались перед Богом-Императором в его аспекте Вечного Пламени, и ни один претендент на попадание в высшие эшелоны не мог допустить, чтобы его видели иначе как предельно набожным. Он мог повторить молитвы и посвящения до последней буквы. Но, по правде говоря, прагматичная натура Бранна так и не дала ему пересечь черту между красочной декламацией и фанатизмом. Он никогда не видел выгоды от слишком глубокой веры. Для него она являлась одним инструментом из множества.

Пока последняя пара десятков отбившихся с ночной смены бесцельно бродила вокруг всевозможных развлечений, предоставляемых Главной Улицей, Бранн услышал крики с рамп позади него. Первой мыслью директора было, что очередной бак развалился, выпустив волну гудронов, которая утопит его работников и сожрет прибыль. Таким образом он уже потерял больше денег и наемных сотрудников, чем от бесчинства банд.

Однако затем по пещере прокатился резкий ответ выстрелов, за которыми последовали душераздирающие вопли гибнущих ценных рабочих.

– Проклятье, – прошипел Бранн. – Еще одно долбаное нападение банды!

Он перебежал на другой конец балкона, чтобы обзор был получше.

– Всегда атакуют в пересменку. Моим венаторам об этом известно. Где они?

Ответ Бранн получил, добравшись до края балкона. Шестеро членов бригады венаторов, которую он нанял охранять баки, стояли по бокам туннеля, высеченного в полу пещеры. На глазах директора они палили из автоматов и стаб-пистолетов в проход, который вел на уровень с баками.

С низа рампы снова раздались крики, за которыми последовало множество брызг крови и – Бранн готов был поклясться – отрубленная голова, вылетевшая в поле зрения, а потом упавшая обратно через дыру в полу.

К чести венаторов, они не прекратили стрелять, отходя от входа. Ведущий орал другим:

– Их ни хрена не остановить! Какого черта…

Его восклицание прервал громовой удар, и перегретый поток плазмы испарил грудь венатора, превратив того в розовую жижу. Остальные отступили от края отверстия туннеля, но прежде по пещере разнесся новый раскат, и второй плазменный заряд растворил еще одного.

Ноги и руки Бранна как будто превратились в куски свинца, приковав его к месту, несмотря на очевидную опасность, грозившую ему, если четверо оставшихся венаторов сломают строй и побегут. Они не являлись лучшими, но были ему по карману и проявляли больше верности, чем Бранн заслуживал. Четверо выживших сместились назад и выстроились в линию перед зевом туннеля.

Оттуда появилось такое, подобного чему Бранн никогда не видел. Монструозная тварь обладала по меньшей мере двухметровым ростом, а ее бочкообразная грудь имела ширину почти в метр. Ноги и руки в обхвате были такими же, как торсы противостоявших ей венаторов. Поверх плеч и центра массы было пристегнуто что-то, похожее на явно хорошо сработанные, пусть и потертые плиты брони. В одной руке создание держало щит величиной с дверь, а в другой – металлическую дубину размером с ногу обычного человека.

Венаторы открыли огонь, как только показалось лицо чудовища, прикрытое металлическими пластинами, но выстрелы их автоматов и стаб-пистолетов отскакивали от существа. Расчистив дыру, монстр взревел и грохнул своей массивной дубиной по щиту, словно бросая вызов. Венаторы побросали огнестрельное оружие и обнажили длинные боевые ножи, топоры и кистени. Однако никто из них не был достаточно отважным или тупым, чтобы первым пойти вперед.

Бранн точно не знал, чего ждет зверь. Судя по виду с его наблюдательной точки, тот мог легко уложить венаторов одним взмахом этой гигантской палицы. Директор слышал, что сзади по Главной Улице спешит еще один отряд его венаторов, чтобы вступить в бой. Возможно, схватка все еще могла качнуться в его пользу.

И вот тогда-то он и услышал это. По пещерам разнесся резкий, металлический звук скрежещущих шестерней и визжащих моторов, с которым ожил загудевший цепной меч. Позади зверя поднялась по рампе и вышла в поле зрения еще одна фигура.

Она была почти такой же высокой, как монстр, но на этом все сходство и заканчивалось. Вместо металлической брони и плотной тканевой одежды вторая нападающая, тренированная и мускулистая женщина, носила нитку с жемчужинами на шее и черный кожаный корсет, украшенный перьями ворона, поверх эбеново-темной шнурованной юбки, которая трепетала в воздухе, поднимавшемся от прометиевых очистителей на уровне с ямами.

Черные ботинки без каблуков стучали по полу, пока женщина шагала вперед, описывая цепным мечом грозную дугу вокруг венчавшего ее голову напудренного парика с цветными украшениями. Она источала бы ауру опасной элегантности, если бы ткань не была такой изодранной, перья – растрескавшимися и местами облезшими, а парик не покрывали полосы сажи и грязи.

– Чего ты ждешь, Пес? – прорычала женщина своему спутнику. – В атаку!

Монстр и женщина ринулись вперед. Воздух заполнился раскатистым визгом цепного меча и криками венаторов. Мощный взмах гудящего клинка рассек одного практически ровно от левого плеча до правого бедра. Другой венатор рухнул наземь без обеих рук.

Кошмарность и свирепость атаки, а также глубоко укоренившийся ужас перед нападавшей – самой узнаваемой и пугающей психопаткой подулья – наконец-то освободили ноги Бранна от воображаемого цемента, пригвождавшего его к крыше. Он выбежал на обращенный к городу край балкона и заорал подходящим подкреплениям:

– Защищайте мой офис. Внутрь. Сейчас же! В бой не вступать! Это Безумная Донна!

Глава 2. Скрутинатор примус

Лорд Геронтий Хельмавр, планетарный губернатор Некромунды, сидел в своем кабинете на вершине Улья Примус за гигантским дубовым столом, который он импортировал с мира, чье название позабыл, за сумму, прокормившую бы большую часть крупного подульевого поселения на протяжении десятилетия. Хельмавр был одновременно самым грозным и самым ненавидимым человеком на всей Некромунде из-за колоссальных сил, применяемых им для сохранения контроля над простым населением ниже Шпиля и наказания политических соперников внутри него.

Несмотря на это, Хельмавр не выглядел как внушительная фигура. Его лысеющая голова сидела на округлом низком теле, которое он при дворе прикрывал церемониальным облачением. Впечатляющий наряд – длинный расшитый плащ, льняные рубашки с высоким воротом, широкие эполеты, напоминавшие шторы, изукрашенный нагрудник – придавал ему больше сходства со статуей, нежели с грушей.

Впрочем, в уединении своего кабинета Хельмавр отказался от всей этой мишуры в пользу простой шелковой туники, подпоясанной ниже его невероятной талии ремнем из настоящей кожи, а также мягких атласных лосин. Несмотря на происхождение от поколений ленивых, выродившихся правителей, Геронтий Хельмавр понимал цену усердной работы. Он требовал ее от каждого обитателя планеты, включая самого себя.

При отсутствии труда каждого угнетенного жителя Города-Улья и подулья не будут ломиться сундуки власть имущих, и не соберется Имперская Десятина. При отсутствии его собственной внимательности знатные дома начнут подниматься против него или против друг друга чаще обычного. Его обязанностям не было конца.

Хельмавр корпел над отчетами обо всем от уровней активности банд подулья – в каковых он с удовольствием видел здоровую высокую частоту, что давало людям времяпрепровождение, помогавшее сохранять низкое потребление ресурсов – до производства прометия и трупной муки, которых не хватало в достаточной степени, чтобы сохранять народ голодным и покладистым, не падая до отметки, где тот вынужден был действовать. Мятежи вредили нормам выработки.

Губернатор не мог принимать активного участия в каждой проблеме, с которой сталкивались миллионы жителей Шпиля, однако ему нравилось оставаться в курсе ведущих показателей, влиявших на покой в улье. Этим утром ему на глаза попался один такой отчет, и он вызвал своего лорда-камергера. Чрезмерно услужливый мужчина вошел в кабинет Хельмавра и поклонился так низко, что его зачесанные назад волосы едва не шлепнулись на мраморный пол.

– Вы призывали меня, мой господин, – произнес он, выпрямившись. Хельмавр пока не нашел необходимости запомнить имя своего нынешнего камергера, последнего в длинной череде чиновников, занимавших этот пост после утраты им своего старого слуги, Стива Харпера.

– Вы видели рапорты об ущербе от последнего бесчинства Безумной Д`оннэ в подулье? – поинтересовался лорд, помахивая в воздухе пергаментом с отчетом.

– Видел, мой господин, – отозвался камергер. – В совокупности с прочими разрушениями, связанными с бандами, убытки остаются в допустимых пределах. Ее недавняя деятельность не должна даже на йоту повлиять на квартальный финансовый итог.

– Это ущерб от одной женщины! – закричал Хельмавр. – Тем более, женщины благородного происхождения. Создается опасный прецедент. Что мы с этим делаем?

– Мы направили скрутинатора примус, чтобы выследить и схватить Д`оннэ, мой господин, – ответил камергер.

Хельмавр снова уселся в свое мягкое кресло и сцепил коротенькие пальцы перед лицом.

– Женщина-пария, – задумчиво проговорил он. – У меня живот разболелся от пребывания с ней в одной комнате, когда ей вручали мою правительственную печать.

При этом воспоминании он слегка содрогнулся.

– Сервален, да, – сказал камергер. – Она уникально подходит для этой работы, мой господин. Ваша печать дает ей власть следовать за добычей повсюду, а поскольку она «нуль», то может вызывать у свидетелей больше страха, чем сумасшедшая дочь Сильвануса Уланти.

Хельмавр кивнул, но затем его лицо вновь омрачилось.

– Этот дом, – пробормотал он. – Они были эффективны, пусть и непредсказуемы. Пусть Безумную Д`оннэ приведут ко мне, когда схватят. Она может оказаться той страховкой, которая нам нужна.

Скрутинатор примус Сервален шагнула в маленькую темную комнату и оглядела своего подозреваемого – звероподобного бандита-Голиафа, у которого шрамов было больше, чем мускулов. Тускло освещенное помещение идеально подходило для нужд Сервален. По всему -от пятен брызг на рокритовых стенах и полу до многочисленных вмятин в форме лба на пласталевом столе возле сидящего Голиафа – было очевидно, что в прошлом комната служила местом множества допросов. Того типа, где вопросы задавали кулаками, а ответы давали кровью.

Сейчас предстоял не такой допрос, однако это никак не было связано с разницей в габаритах между подозреваемым и скрутинатором. Как только Сервален, старший сотрудник специального розыскного подразделения паланитских силовиков, встретилась глазами с массивным громилой, не осталось никаких сомнений в том, кто тут главный. Под ее взглядом Голиаф задрожал и сразу же опустил свои глаза к полу.

Люди ненавидели находиться в одном помещении с Сервален, и это чувство выходило далеко за пределы эффекта от ее суровой манеры поведения. Нет. Дело было в том, что продолжительное пребывание возле нее заставляло большинство людей ерзать, будто какие-то многоногие жуки из подулья залезли им под одежду и принялись там ползать. Хуже того, если она вглядывалась пристально, начинало казаться, будто эти жуки зарываются тебе в плоть, ища подходящие места, чтобы отложить яйца. Ну, или так люди шептались, когда думали, что скрутинатор не слышит.

Взор Сервален не столько всверливался в душу преступников, сколько пробирался в самые глубокие, темные уголки их страхов и тревог, после чего начинал разыгрывать все невообразимые ужасы, какие их подсознание только поднимало на поверхность и расплескивало в наихудших кошмарах. Ее пустой взгляд был самой эффективной из когда-либо разработанных тактик допроса.

– Милая комнатка, не правда ли? – произнесла Сервален, опустившись на стул напротив Голиафа.

Здоровяк рванулся, натягивая цепи, которые крепили его руки и ноги к пласталевым кольцам, прикрученным к полу. Металлический мастиф, до того молча стоявший у двери, скрежещуще зарычал, предостерегая бандита.

– Сидеть, КБ-88, – скомандовала Сервален, неотрывно глядя на Голиафа. Она даже не вздрогнула. – Все в порядке.

Лязгнув о рокритовый пол, кибермастиф уселся рядом с ней, а скрутинатор посмотрела в крупное, покрытое рубцами лицо боевика и улыбнулась.

– Правильно, шрамоголовый?

– Гренгор, – отозвался Голиаф. Он попытался сесть прямо и выпятить грудь, однако цепи постоянно пригибали его к земле. – Гренгор Ужасный! Мне нечего тебе сказать.

– Это ничего, резаный, – ответила Сервален. – Говорить буду я.

Не сводя взгляда с лица Голиафа, она повела руками по дуге перед собой.

– Видишь эту комнату? – поинтересовалась она. – Я нахожу интересным, что мы оказались в таком месте в убежище вашей банды.

– Почему? – спросил Гренгор. Его правый глаз, пересеченный не одним, а тремя разными шрамами, задергался, словно он не мог удержаться от ответа.

Сервален улыбнулась.

– Это помещение прямо-таки не кричит: «Голиафы», да? – произнесла она. – Подобные тебе не любят пытки в подсобках. Вы скорее из породы «отрывай врагам руки, пока кто-нибудь не заговорит», верно?

Гренгор не нашел, что ответить на это. Сервален сделала паузу, отметив, что у Голиафа дергаются оба глаза. Пласталевый стул заскрипел по рокритовому полу: бандит ерзал на сиденье.

– Если бы мне пришлось гадать, а это не так, – продолжила Сервален, – то эта комната и прилегающий склад, где жила ваша банда, принадлежат Дому Делак.

– Ну и? – прошипел Голиаф. Его обычно громовой голос стих до шепота. Глаза Гренгора покраснели от волнения, а пот бусинками выступал на лысой голове и стекал по лицу, следуя по линиям его многочисленных шрамов.

– Вот тут-то я и предлагаю тебе выход, – сказала Сервален. – Для меня ты и твоя банда переростков в шрамах не стоите и задницы чумной крысы. С чего мне беспокоиться о жалких жизнях и страшных смертях отребья вроде вас в какой-то дыре подулья? Мне нужен монстр, который с одобрения Железной Гильдии поставляет в Город-Улей оружие – пушки, используемые преступниками, чтобы мешать операциям легального бизнеса и вмешиваться в течение торговли между домами.

– Не могу, – проговорил Гренгор, бравада которого сдулась. Казалось, каждая капля сил покинула его гигантское тело, голова упала на стол. – Не буду.

– Будешь, – произнесла Сервален. Она потянулась вперед и положила ладонь на лысую голову Голиафа. От прикосновения Гренгор сжался и судорожно вздохнул, словно ее рука обжигала. – Дай мне имя и можешь идти. Больше никогда меня не увидишь.

– Никогда? – переспросил Гренгор. Его голос окрасила искра надежды.

– Обещаю, – ответила Сервален, в подкрепление своих слов похлопывая его по голове.

– Кев`н, – сказал Гренгор. Имя прозвучало скорее как мычание, нежели как ответ. – Кев`н Аскал.

– Видишь? Было не так уж трудно, да? – произнесла Сервален. Она встала и направилась к двери, по дороге остановившись потрепать мастифа по металлической голове. КБ-88 принюхался к Гренгору, а затем, удостоверившись, что Голиаф ни для кого не представляет угрозы, бесшумно вышел из комнаты вслед за хозяйкой.

Сервален и КБ-88 прошли по грязным, побитым в бою офисам обратно на склад, где отделение блюстителей охраняло и переписывало конфискованную ими партию оружия.

Командир силовиков, сержант, поднял голову и отсалютовал.

– Приказы, мэм? – спросил он. В его взгляде было то же выражение страха, которое Сервален видела в окруженных шрамами глазах Голиафа во время допроса.

Сервален практически не обратила внимания на реакцию сержанта. Она понимала: это была не его вина. Такое случалось везде, куда бы она ни пришла.

– Изъять незаконное вооружение, сопроводить банду Гренгора на Дно Улья и оставить их в самой глубокой и темной дыре, какую сможете найти. Хочу, чтобы они были так далеко от Города-Улья, насколько это в человеческих силах.

– Так точно, мэм, – ответил сержант, слегка ухмыльнувшись, несмотря на дискомфорт. Он развернулся к своим людям, чтобы продолжить работу, но когда Сервален зашагала прочь, прищелкнул пальцами.

– Мэм? – окликнул он ее сзади. – Для вас пришло сообщение по воксу. Было еще одно нападение Д`оннэ.

Сервален остановилась, как вкопанная, и обернулась к сержанту, наградив того всей силой своего взгляда.

– Когда поступил вызов, сержант? – спросила она. КБ-88 зарычал, реагируя на суровую интонацию хозяйки.

Сержант сжался, но быстро собрался. Он все-таки был паланитским блюстителем.

– Пятнадцать минут назад, мэм, – ответил он.

– Дайте мне вокс, – бросила Сервален. – Вам следовало выдернуть меня с допроса. Этого клоуна в шрамах сломала бы и кариатида.

Сержант без комментариев передал вокс и снова вернулся к своим обязанностям, тщательно избегая встречаться с нею глазами.

Сервален большим пальцем включила вокс и заговорила в него.

– Регистрация скрутинатора примус Сервален, – произнесла она. – Повторить недавнее сообщение об активности с участием Д`оннэ Астрайд Ге`Сильванус из Дома Уланти, также известной как Безумная Д`оннэ.

Сервален выслушала рапорт, который был в лучшем случае схематичным. Из Гудронника поступил лихорадочный сигнал о том, что двое нападающих, соответствующих описаниям Д`оннэ и ее телохранителя-огрина, были замечены в бою с местной бандой на краю города. Контакт с вызывавшим прервался прежде, чем они успели получить дополнительные подробности. Сигнал пришел полчаса назад, так что Д`оннэ могла еще быть там.

– Сержант, – позвала Сервален. Когда он обернулся к ней, она бросила ему вокс. – Новые приказы!

– Да, мэм? – отозвался сержант, вставая навытяжку.

– Назначьте отряд для транспортировки котрабанды в ближайшую окружную крепость, – велела она. – Вы и ваше отделение со мной. Выдвигаемся через пять.

– Как насчет пленных? – уточнил сержант. – Вы все еще хотите, чтобы их сопроводили на Дно Улья?

– Каких пленных? – спросила Сервален.

– Банда Голиафов, мэм.

– Слушайте меня внимательно, сержант, – сказала Сервален, проговаривая слова в отрывистом ритме стаккато, будто давала пощечины. – Мы не брали пленников. Пленных нет. Казните их – и сделайте это быстро. Вам ясно?

Сержант кивнул, не поднимая глаз, чтобы избегать взгляда Сервален.

– Пять минут, – произнесла та. – Снаружи.

С этими словами скрутинатор примус Сервален крутанулась на каблуках и вместе с идущим следом КБ-88 зашагала со склада на улицу. Она вышла в дымку пылевого дождя и немедленно пожалела, что покинула склад. Кислотная вонь шламового тумана накрывала городок каждое утро и пронизывала воздух. Большинство жителей Пылевых Водопадов оставалось в домах, пока не включались воздушные рециркуляторы, разгонявшие мглу.

Сервален не хотелось думать о том, как эта муть влияет на ее легкие, но она уже успела отметить, что рокритовые здания были изъедены коррозией, а все обитатели Пылевых Водопадов говорили хриплыми голосами, будто на протяжении нескольких десятков лет выкуривали по пять пачек палочек ежедневно.

Сейчас ничто из этого не имело значения. Это был первый ее прорыв в деле Безумной Д`оннэ. Еще никогда прежде никто силовиков не оказывался так близко от места нападения. Бывшая принцесса Дома Уланти проносилась через один город за другим, оставляя за собой только кровь, тела и вопросы. Возможно, на сей раз им удастся догнать ее и получить какие-то ответы.

Она постоянно возникала в отдаленных частых подулья, как будто выбирая цели без системы и мотива, и блюстители никак не могли настичь Д`оннэ до того, как та уносилась прочь из города. Перемещаться по подулью всегда было непросто; не как в Городе-Улье, где имелся транспорт, а также, что более существенно, дороги, в отношении которых можно было рассчитывать, что они не кончатся голыми стенами, отвесными утесами или громадными промытыми воронками. В подулье кратчайший путь между двумя точками никогда не представлял собой прямую линию.

Но вот сейчас... Сейчас Д`оннэ была практически прямо под ногами у Сервален. Пылевые Водопады раскинулись вокруг Бездны, зияющего провала, который уходил вниз до самого Дна Улья и Сточного Озера. Однако неподалеку от поселения пролегали Белые Пустоши, внутреннее море пыли, за тысячи лет собравшейся из-за потоков воздушных рециркуляторов в гигантской котловине просевших уровней улья.

Гудронник находился в глубине скал, нависавших над Белыми Пустошами – уровней, тянувшихся внизу до того самого места, где стояла Сервален. Несколько лет назад путешествие от Пылевых Водопадов до гудронных ям вышло бы мучительно долгим и сложным. Однако перспектива прибыли всегда находила способ сократить маршруты снабжения, и теперь существовал своего рода лифт – всего лишь клеть с краном снаружи городка – который скрутинатор могла затребовать, чтобы попасть в Гудронник.

– Сержант! – крикнула Сервален через дверь склада. – Время!

Глава 3. Искупление в крови

Безумная Д`оннэ сожгла каждый мост, который когда-либо перешла, и захлопнула каждую дверь, которая когда-либо открывалась перед ней. Бывшая дочь Дома Уланти и нареченная принца Дома Ко`Айрон, она оборвала обе эти связи, всадив вилку в глаз своему суженому на официальном обеде.

Второй раз она оказалась бездомной, когда оставила свою наставницу умирать в доках Сточного Озера ради мести еще одному принцу Ко`Айрона.

Будучи в прошлом наемницей Орлоков, она увела множество бандитов на смерть в поисках археотеха в глубинах подулья. Она вернулась в одиночестве, не богаче, чем уходила, и перед ней стало на одну открытую дверь меньше.

Кто-то мог бы взглянуть на жизнь Безумной Д`оннэ и увидеть вереницу волнующих приключений, или проклятую женщину, которая пытается выжить вопреки препятствиям размером со шпиль. Д`оннэ же видела только битву перед собой. Жизнь была лишь чередой битв. Все, что имело значение – выйти из них живой. Если это означало, что ей нужно впиться зубами в шею кого-то, кто пытается ее убить – или встать у нее на дороге – пусть будет так.

Стреляй первой и уложи других, прежде чем они уложат тебя. Такова была жизнь в подулье. В ней не было ни надежды на нечто лучшее, ни желания улучшить свое положение, ни ожиданий обрести спасение или хотя бы принятие. Просто продолжай двигаться.

Но потом Д`оннэ услышала сплетню – один из множества мифов, ползущих по подулью. Большой куш, способный обеспечить тебя на всю жизнь. Это редко оказывалось правдой, и даже в таких случаях куш скорее убивал, чем вознаграждал. Однако этот слух засел у нее в голове, поскольку сулил не просто сокровища. Д`оннэ уже познала богатство и не испытывала в нем потребности. Тут было большее – нечто вроде успокоения.

Теперь у Д`оннэ была задача – цель помимо самосохранения, которая каждый день гнала ее вперед. И, как и всегда, стоило ей взять в голову цель, как она делалась похожа на собаку с костью: ничто не смогло бы разжать ее железную хватку. Д`оннэ вела погоню с рвением, пылом и упрямством, выходившими далеко за пределы ее обычного, повседневного убийственного безумия.

Д`оннэ переступила через изломанные и окровавленные останки венаторов, стараясь на поскользнуться на их внутренностях или не споткнуться об отсеченные конечности.

– Идем, Пес, – сказала она своему телохранителю. Тот бросил покрытую кровью руку, которую глодал, и последовал за хозяйкой.

Д`оннэ нажатием пальца отключила свой цепной меч.

– Тебе еще будет мясо попозже, Несчесть, – промурлыкала она оружию, убирая массивный клинок в ножны. – Пора Псу отрабатывать содержание.

Она поправила парик, успевший съехать со лба до уровня глаз, и осмотрела путь впереди. Между ней и главной улицей стояло одно большое здание из остова машины. Прорези вытяжной вентиляции были превращены в окна, и через них она разглядела блеск обнаженного оружия, а также еще нескольких венаторов, которые умели прятаться не так хорошо, как следовало бы.

С боковой и зданей стороны здания не было прорезано никаких дверей, поэтому Д`оннэ предполагала, что боевики нападут, как только она минует дом.

– Нет смысла заставлять их ждать, – произнесла она. – Пес, шевели своей жирной задницей. Вперед. Пошел.

Чтобы подкрепить команду, она пнула его по заду.

Пес заворчал, но повиновался и скачками двинулся вдоль стены огромного сооружения из листов пластали в направлении фасада. Продолжая следить за боевиками по ту сторону окон, Д`оннэ демонстративно изобразила, будто торопится вперед, чтобы не отстать от Пса.

У переднего угла здания Д`оннэ остановилась, достала плазменную пушку, которую любовно называла Свиньей, и стала ждать. Когда Пес побежал по улице, глухо ударяя своими огромными ногами по рокриту, будто колоннами, дверь большого дома открылась, и несколько венаторов в такой же броне, как и у тех, кого Д`оннэ уже расписала кроваво-красным, высыпали наружу и открыли огонь по огрину.

«Идиоты», – подумала Д`оннэ.

– Вы что, мразота, до двух считать не умеете? – выкрикнула она. Отряд практически одновременно повернул свои автоматы и стаб-пистолеты в направлении Д`оннэ, но было уже слишком поздно. Она вдавила спуск Свиньи, послав широкий плазменный пучок в слишком сгрудившийся себе на беду отряд бойцов. Перенасыщенная плазма пробила дыру в груди первого венатора, попала в шею коротышке позади и снесла руки третьем и четвертому, пропалив их выше локтя.

Все четверо упали наземь – двое мертвецов и двое раненых, вопящих от боли. К несчастью для двух венаторов, которые остались в живых, Пес, разъяренный выстрелами в спину, развернулся и бросился вперед. Проходя через дверь, чудовищный огрин наступил на обоих поверженных бойцов и раздавил одному череп, а другому грудь, положив конец их крикам и забрызгав всю переднюю сторону здания кровью.

К тому моменту, как Д`оннэ добралась до двери, интерьер здания уже во многом напоминал его фасад. Мертвые венаторы лежали порванными на куски, а стены покрывала кровь. В комнате больше никого не было, только столы, стулья и шкафы, многие из которых оказались перевернуты или отброшены в сторону в ходе убийственной атаки Пса.

Пока огрин сопел, фыркал и трогал раны на своей спине, Д`оннэ показалось, что она слышит какой-то шум с верхнего этажа. Она убрала Свинью и достала Несчесть, готовясь разрезать уцелевшего надвое цепным мечом, но потом осознала, что звук – всего лишь жалкое хныканье, причем мужское. Кто бы ни прятался наверху, он не стоил того времени, которое бы ушло, чтобы Несчесть раскроил его напополам. Кроме того, у нее было назначено свидание с Домом Кавдор, и она уже опаздывала.

– Пошли, Пес, – позвала Д`оннэ. Она сунула цепной меч в ножны и развернулась, чтобы выйти из здания. Когда Пес не последовал за ней сразу же, Д`оннэ оглянулась посмотреть, что же не так с огрином. Тот указал на дырки в своей спине, оставленные пулями, которые по большей части попали в мясистые области огромного торса.

– Трус, – сказала Д`оннэ. – Вотри в них грязи и пошевеливайся. Зашью попозже.

После этого она зашагала по главной улице в направлении громадного здания с импровизированной колокольней на дальнем конце, а раненый телохранитель двинулся следом. Поразительно, но после всех плазменных зарядов и воплей горожане все еще крутились на улице. При виде Безумной Д`оннэ и ее пса все кинулись внутрь.

Д`оннэ проигнорировала горожан. Эти ничтожества уже были мертвы, просто пока об этом не знали. От гудронных ям не уходил никто. Конечно, это было применимо ко всему подулью, но она не сбавляла хода. Замедлиться, пустить корни означало накликать конец. Д`оннэ намеревалась пережить этих продавцов гудрона.

Нет, они совсем ее не заботили. Кавдорцы же в большом доме-машине, напротив, являлись большой заботой. На сей раз дело было не в том дерьме, которое изрыгали истинно верующие, чтобы накручивать массы Кавдора, обращая их страхи и волнение в злобу и ненависть. Разумеется, все они заслуживали смерти в баках с гудронами. Однако в данном случае у Д`оннэ была к ним конкретная претензия. Эта банда обладала нужной ей информацией.

Она остановилась перед большими изукрашенными дверями. Кавдор не экономил, когда устанавливал новехонькие четырехметровые двери из пластали, сиявшие на фоне грязных, покрытой патиной стен гигантской машины. Тонкая резьба, как предположила Д`оннэ, изображала какую-то знаменитую сцену искупления, демонстрируя высоких воинов, озаренных яркими небесными лучами, которые низвергали огромную толпу неясных грешников в пылающий разлом. Слащавая дрянь.

– Пес, постучи и сообщи о моем присутствии, – велела Д`оннэ своему телохранителю. Она отступила в сторону и улыбнулась, а Пес шагнул вперед, занес над головой массивные руки в пласталевых перчатках и грохнул ими в середину двойных дверей.

По пещере разнесся раскатистый грохот, и верхние петли обеих дверей громко затрещали, вырвавшись из тонкого металла церковной стены.

– Еще раз, – произнесла Д`оннэ. Ее улыбка стала шире.

Огрин снова врезал кулаками по дверям. Одна из громадных панелей вылетела из рамы и заскользила внутрь здания, процарапывая сквозную кривую черту в листовом металле пола святилища. Пока она опрокидывалась, ее вес стянул с петель и вторую дверь, и та с оглушительным лязгом рухнула наземь.

Пес подхватил свой гигантский щит и дубину, после чего вошел в строение перед Д`оннэ. Та следовала сразу за ним, используя его массивную тушу в качестве собственного щита. Оказавшись внутри, огрин сделал могучий вдох и заревел, возвещая о присутствии Д`оннэ, как от него и требовалось. Ответом стал треск огня разношерстных автоматов. Все выстрелы, какие были близки к попаданию в огрина, с лязгом отлетали от его щита, не причиняя вреда. Большинство било в пласталевые стены вокруг них, а несколько ушло в обширный проем на месте сломанных дверей.

Д`оннэ оглядела помещение. Возвышение, скамьи и россыпь якобы артефактов. Всего лишь куски кости и сломанные фрагменты инструментов, все с почтением выставленые по углам под искрящими люменами. Несколько с виду напуганных дураков в рясах вслепую палили поверх перевернутой мебели.

«Похоже, тут только отребье Кавдора», – подумала она. «Никто из настоящих боевиков не остался защищать их святилище. Хорошо».

Пес и Д`оннэ двинулись вперед под огнем, и последняя окликнула стрелков.

– Слушайте, – крикнула она. – Вы не хотите умирать, а я не хочу тратить время, убивая вас – ну, вообще всех. Ответьте на мои вопросы, и кое-кто из вас – один или двое – сможет выжить!

Мотивация была так себе, Д`оннэ это понимала, однако в ситуациях выбора между жизнью и смертью правда могла быть эффективна. В особенности чрезвычайно кровавая, жуткая правда.

– Мы тебе не верим, – отозвался один из святош-стрелков. Автоматный огонь продолжился, но часть выстрелов теперь шла с более широких позиций, поскольку кавдорцы пытались обойти ее и Пса с флангов. – Безумная Д`оннэ не торгуется. Она разрушает.

«Тут они меня подловили», – подумалось Д`оннэ. Но живым ей требовался всего один, а кавдорцев, похоже, было в избытке. «Пора менять тактику».

Пока Пес продолжал шагать вперед по центральному проходу, заслоняя своей спиной Д`оннэ, та не сводила глаз со скамей по обе стороны и дожидалась затишья стрельбы. На короткий миг огонь автоматов почти прекратился: оружие кавдорцев опустело, и они присели перезарядиться. Д`оннэ низко пригнулась и нырнула между скамей.

Отделившись от Пса и скрывшись за скамьями, Д`оннэ скомандовала огрину нападать. Он снова взревел и понесся к возвышению на дальнем конце прохода. Его шаги гремели по металлическому полу и сотрясали расписные окна.

Весь дальнейший автоматный огонь был сконцентрирован на атакующем огрине. Тем временем Д`оннэ прошмыгнула вдоль скамьи на край святилища. Как она и подозревала, несколько кавдорцев уже начали продвигаться сбоку от скамей, чтобы подстрелить ее со спины. К сожалению для них, теперь они полностью сосредоточились на Псе. Д`оннэ вытащила из кобуры Свинью.

Тщательно прицелившись из плазменного пистолета, что напоминало попытку задать направление водопаду, она выпустила одиночный заряд. План по большей части сработал. Д`оннэ целилась пониже, надеясь ранить, но не убить. Плазменный пучок пропорол борозду в металлическом настиле по пути к целям, а затем расплавил ступни, лодыжки и голени троих кавдорцев.

Их страдальческий визг смешался с криками бандитов на помосте, которые оказались недостаточно быстры, чтобы увернуться от набегающего огрина. Похоже, никто не заметил, что Д`оннэ отклонилась от основной атаки – никто, кроме трех подстреленных ею кавдорцев. Двум из них хватило присутствия духа, чтобы заползти за скамьи и открыть по ней огонь в ответ. Третий – женщина, лишившаяся обеих ног – лежал на полу, вопя от боли.

Не желая рисковать при еще одном плазменном выстреле, Д`оннэ убрала Свинью, встала и обнажила Несчесть. Она рванулась вперед под обстрелом, петляя на бегу. Кавдорцы были ужасными стрелками – к счастью, худшими, чем большинство малолеток – и Д`оннэ быстро сократила дистанцию. Она запрыгнула на последнюю из скамей, на лету запустив цепь, и в процессе приземления махнула оружием по нисходящей дуге.

Крутящийся клинок рассек вскинутое предплечье кавдорца, прошел сквозь его череп и погрузился в грудь, разбрызгивая кровь, кости и мозги на скамью и второго кавдорца. Тот посмотрел на стоявшую над ним Д`оннэ, ботинки которой лоснились от крови его друга, и бросил свое оружие.

– Я готов говорить, – сказал он.

Д`оннэ улыбнулась и потянула за Несчесть, чтобы высвободить цепной меч из груди мертвеца, однако клинок засел в ребрах и не подавался. Она выругалась и дала оборотов, чтобы перерезать кость, но Несчесть зацепился за грудину кавдорца и взбрыкнул. Д`оннэ попыталась сохранить контроль над оружием и удержать равновесие на скользкой от крови скамье, однако проиграла эту битву и опрокинулась на пол, отбросив цепной меч, чтобы не отрубить одну из собственных конечностей или чего похуже.

Поднявшись на колени позади скамей, Д`оннэ проверила, как идет остальное сражение, и улыбнулась, увидев, что Пес преследует оставшихся кавдорцев через дверь в глубине святилища. Она повернулась к своему сговорчивому информатору и обнаружила того лежащим в разраставшейся луже крови. Несчесть вертикально торчал из остатков лица мужчины.

Д`оннэ подхватила цепной меч, подошла и встала над последней из Кавдора. Та уже прекратила орать, но теперь лежала в позе эмбриона, хныча и обхватив руками свои ноги повыше культей на том месте, где раньше находились ступни.

– Похоже, сегодня твой счастливый день, – произнесла Д`оннэ, приставляя покрытый кровью меч к шее женщины.

Глава 4. Вопросы

– Извините, госпожа, – произнес оператор подъемника дрожащим голосом, – но этот транспорт только для официальных дел Гильдии Прометия.

Скрутинатор Сервален видела, что коротышка раскаивается в своем решении упереться перед ней и ее поддержкой из внушительного отделения силовиков. Он был заморышем, кожа и кости под драным нарядом, и трясся так сильно, что покрывавшая его пыль с Белых Пустошей вспархивала с одежды и коротко подстриженных волос, создавая облако вокруг тела.

Под всей этой грязью лифтер мог быть тощим ребенком или седым стариком. Определить наверняка не было возможности. Однако что-то – или кто-то – напугало его достаточно сильно для оказания сопротивления скрутинатору и целому отделению блюстителей. И тем не менее, чтобы не усохнуть под ее взглядом, требовалась сильная воля.

«Интересно», – подумала Сервален. Ее никогда не переставало поражать, как даже мельчайшая крупица реальной власти могла придать даже самому опустившемуся бедолаге самоуверенности сверх его возможностей. Она поборола желание приказать сержанту познакомить оператора с шокерной дубинкой.

Вместо этого Сервален залезла под куртку и извлекла сложенный кошелек из настоящей кожи – единственное излишество, которое она себе позволяла. Распахнула его и достала личную печать Лорда Хельмавра, пожалованную ей за похвальную службу. Печать давала Сервален беспрепятственный доступ по всему улью. Человеку, носящему печать Повелителя Некромунды, не могли отказать ни в одной просьбе, равно как и преградить какую-либо дверь.

– Вот! – произнес Сервален, сунув печать под нос лифтеру. – А теперь спусти нас в Гудронник.

– Красивая картинка. Похоже, что я умею читать, госпожа? – поинтересовался доходяга. Его голос все еще дрожал, но они с облаком пыли не сдвинулись с места.

Сервален вздохнула и посмотрела на сержанта, который успешно подавил насмешливую улыбку, уже складывавшуюся на его губах. Скрутинатор кивнула в сторону оператора подъемника и шевельнула большим пальцем в направлении боковины лифта.

Не колеблясь, сержант схватил мужчину за плечо и перебросил его через борт с такой же легкостью – физической и моральной – как если бы опустошал ведро за окно. Сервален с некоторым интересом отметила, что лифтер не кричал во время своего путешествия вниз по склону скалы. Как будто он всегда знал, что умрет таким образом, и просто принял случившееся.

Сопровождаемая по пятам КБ-88, Сервален подошла к панели управления подъемником. Пока отделение размещалось на платформе, она рассеянно потрепала кибермастифа по металлической голове. Уставилась на собаку, которая на самом деле являлась просто набором электронных команд, контролирующих пласталевое тело. Это был ее единственный постоянный спутник, ближайшее подобие друга, и при этом он не обладал душой.

«Возможно, не следовало мне убивать лифтера», – подумалось ей. По какой-то причине этот поступок направил ее разум странным курсом. Сервален мысленно затолкала наползающую сеть отвлекающих раздражителей за закрытую дверь в мозгу и сосредоточилась на насущной задаче. Система управления лифтом представляла собой простой механизм на кабеле, с тремя большими кнопками. Она нажала на нижнюю. Подъемник дернулся и начал опускаться.

Платформа покачивалась на холодном размеренном ветерке, дувшем вниз, в направлении Белых Пустошей. Пока они спускались, у Сервален пощипывало лицо от ветра и пыли, а ноги начали напрягаться от усилий по сохранению равновесия. Однако встревожил ее дребезжащий свист, который сопровождал их по пути вдоль скального откоса.

Поначалу она решила, что это визжит двигатель на кране наверху, но звук никак не ослабевал. К тому моменту, когда они достигли уровня Гудронника, она уже разобралась. Это была гармония ветра, который свистел мимо толстого металлического троса, истирая грубые железные волокна той же самой пылью, что колола ей лицо.

Однажды конструкция не выдержит, и когда это произойдет, погибнут люди. Это была константа в подулье, равно как и в Городе-Улье. Возможно, единственная константа, объединяющая все и всех ниже аристократических вершин шпиля. Сервален сжала кулаки, используя боль от впивающихся в ладони ногтей, чтобы помочь себе снова сконцентрировать мысли и закрыть мрачные двери, постоянно открывавшиеся в голове.

Она устала? Нет. Она никогда не уставала. Только не на работе. Именно бесконечная энергия и отсутствие отвлекающих эмоций подняли Сервален так высоко по службе. «Должно быть, это что-то другое», – заключила она. Что-то пыталось повлиять на нее. Она решила пока что отставить это в сторону и поставить диагноз позднее, когда у нее будет больше данных.

Через несколько минут поездки на раскачивающемся лифте и вслушивания в свист ветра Сервален увидела, что в поле зрения появился туннель, достаточно широкий для грузовых транспортеров. Когда они оказались рядом, она ткнула в кнопку остановки, и лифт рывком замер в полуметре над платформой, которая выдавалась из туннеля.

Пока отделение трусцой бежало в направлении Гудронника по извилистому проходу, Сервален сосредоточилась на странных узорах, покрывавших стены и потолок. Она присмотрелась повнимательнее и поняла, что эти узоры образованы обрезанными концами старых силовых кабелей, газовых магистралей и сливных труб. Коридор был прорезан в древних коммуникациях, проходивших от уровня мануфакторума до скальной стены. Куда они вели оттуда, оставалось только гадать.

«Прогресс всегда высекают из пыльных и окровавленых останков прошлого», – подумала Сервален, а отделением тем временем приблизилось к городку. «А Д`оннэ всегда оставляет за собой кровавый след», – добавила она, когда они вышли в пещеру мануфакторума.

Впереди виднелись разрушения, вызванные последним бесчинством обезумевшей аристократки. Части мертвых тел устилали обагренную землю. Вокруг сновали крысы, искавшие внутренности, которыми можно было бы попировать или утащить к себе в нору. Впрочем, уборка была не проблемой Сервален. Ей требовалось отыскать кого-то из руководства.

– Кто управляет этим городом, сержант? – спросила она, сбавив темп до шага. Пока они двигались к окровавленным следам недавнего боя, скрутинатор вглядывалась во всевозможные машины, превращенные в хибары для рабочих.

Сержант постучал по панели, встроенной в желтую пласталевую перчатку на его левой руке.

– Кордон Бранн, – ответил он через секунду. – Член Гильдии Прометия невысокого ранга. Его офис впереди, посреди всего побоища Д`оннэ.

Услышав топанье по металлу, с которым бронированное отделение вошло в нижние офисы, Кордон Бранн нырнул под свой стол. Звуки выстрелов и вопли, исходившие из святилища Кавдора, перестали разноситься по пещерам всего пятнадцать-двадцать минут назад. Что бы сейчас ни происходило, он никак не хотел в этом участвовать.

Однако до такой степени ему никогда не везло. Спустя всего минуту две пары рук в черных перчатках вытащили его из-под стола за ноги. Он инстинктивно свернулся в позу зародыша, чтобы защитить жизненно-важные органы, и обхватил лицо руками. Торопливо глянув сквозь пальцы, Кордон увидел, что незваные гости носили характерную сине-желтую броню паланитских блюстителей.

Он чуть-чуть расслабился. Они, безусловно, смотрелись впечатляюще в своих громоздких полных доспехах и в любой другой день светящиеся глазницы закрытых шлемов – не говоря уже о болтающемся у бедра оружии – вселили бы ужас в сердце Кордона. Однако его несказанно радовало, что это официальные власти, а не Безумная Донна и ее огрин, вернувшиеся закончить начатое.

Бранн улыбнулся и кое-как поднялся на ноги, а когда встал, присовокупил еще и поклон, чтобы продемонстрировать свое почтение к верховенству закона.

– Благодарю вас, господа, – произнес он, кланяясь. – Вы просто бальзам для глаз в это тяжелое ут…

Бранн еще не успел закончить ни поклон, ни фразу, как двое силовиков схватили его под руки и приподняли над полом.

– Скрутинатор примус желает переговорить с вами, мистер Бранн, – сказал один из них. – Сейчас же.

Кордон попытался объяснить, что он более чем готов подчиниться и в состоянии идти собственными силами, но блюстители уже перестали слушать или комментировать. Они наполовину понесли, наполовину потащили его вниз по лестнице и уронили на стул посреди уничтоженного офиса на первом этаже. Отличные полотняные штаны захлюпали в липкой луже на сиденье.

Бранна замутило. И не от мысли о том, на чем он сидит. Он впервые увидел опустошение, оставшееся за Донной. После короткой жестокой схватки он был слишком напуган, чтобы выйти из офиса. Брызги крови расписали серые металлические стены сочными красными полосами.

На столе возле него находился торс одного из венаторов – просто торс и раздавленные остатки женской головы, светлые волосы которой свалялись от крови кусочков мозга. Рук и ног нигде не было видно. Нет, не совсем так. Бранн обнаружил окровавленные обрубки, торчавшие из-под другого стола в ряду.

Кровь была повсюду, куда бы ни посмотрел Кордон Бранн. Он попытался наклониться вбок, чтобы проблеваться, но силовики удерживали его, не позволяя сдвинуться с места, так что вместо этого Бранна стошнило на себя.

Утерев наполовину переваренные остатки завтрака со рта и своей лучшей рубашки, Кордон произнес:

– Мы могли бы заняться этим наверху, в моем офисе, вы в курсе?

Мрачная женщина, сидевшая напротив него, подняла глаза от плашета, который изучала, и ответила:

– Нет. Все в порядке, мистер Бранн. Мы не займем много вашего времени.

Бранн уставился на женщину. Ее лицо не выражало вообще никаких эмоций. От сидения посреди этого шоу ужасов даже самая крепкая душа сжалась бы в отвращении. В этом он был уверен. Несмотря на всю бесстрастную браваду безликих шлемов силовиков вокруг него, Бранн видел, что они двигают головами, чтобы не смотреть на самую страшную расчлененку, и переставляют ноги, словно готовы уйти. Он знал, что ничего не хочет так сильно, как отправиться домой и принять душ, а потом покинуть город и больше не возвращаться.

Но эта женщина ничем не выказывала, что жуткое зрелище и ужасный смрад – который атаковал Кордона, как только того стащили вниз по лестнице, а теперь покрывал каждый миллиметр его ноздрей, горла и легких – хоть как-то на нее влияют.

– У меня к вам один вопрос, мистер Бранн, – произнесла эта странная невозмутимая женщина. – Ответьте на него, и мы с вами закончим.

Она сделала паузу, чтобы дать улечься грузу подразумеваемой угрозы, а затем наконец-то задала свой вопрос:

– Куда пошла Безумная Д`оннэ после того, как напала на ваш офис?

Кордон попытался заглянуть женщине в глаза, чтобы понять ее. Он обладал даром определять, о чем думает человек. Это был секрет его какого-никакого успеха в бизнесе. Однако глаза этой женщины выглядели такими же невыразительными, как и безучастная мимика ее рта. Они были практически черными от зрачков до самых век.

Впрочем, было бы ошибкой сказать, что ее глаза были рассеянными. За этими черными сферами определенно присутствовали горящая сила и ум, и их взгляд пронзал душу Бранна. Но больше в них не было ничего. Ни эмоций, ни сопереживания, ни сострадания. У нее были почти такие же глаза робота, как у сидевшего позади нее мастифа, который, как Кордон теперь заметил, тоже неотрывно на него смотрел.  

– Мистер Бранн? – произнесла женщина. – Отвечайте на вопрос. Сейчас же.

– Точно, – отозвался Кордон. – Извините. Я не видел, куда именно пошла Донна после…

Он сбился, так как его взгляд упал на окровавленные останки венаторов.

– Потому что вы прятались под своим столом, – сказала женщина, снова без эмоций. Бранн понимал, что реплика должна была заставить его ощутить себя подавленным, но и та казалась отработанной и механической. В ней не было эмоциональной насмешки. – Жаль, что вы ничем не можете помочь, – добавила она.

От холодности всего разговора и отстраненной манеры женщины Кордону стало так неуютно, что он начал ерзать на сиденье, из-за чего кровавые потроха на стуле еще глубже вдавились в бороздки на штанах.

Он постарался собраться и вернуть себе толику самоуважения.

– Я не видел, куда она пошла, – произнес Бранн. – Но я точно слышал звуки боя, которые доносились из святилища Кавдора дальше по улице через несколько минут после ее ухода.

Получив эту информацию, допросчица резко переключилась с Кордона и воззрилась на одного из блюстителей – сержанта, как решил Бранн по дополнительным меткам на его броне. Сержант заметно съежился под ее взглядом, после чего принялся исступленно что-то набирать на панели, прикрепленной к его предплечью. Кордон порадовался, что пристальное внимание женщины действует не на него одного. Через секунду сержант снова поднял глаза и пожал плечами, указав через дверь в направлении противоположного конца города.

Женщина встала и жестом направила отделение к выходу, причем показалось, будто при этом те разом подскочили. Силовики выбежали наружу, а женщина и мастиф последовали за ними. Возле двери допросчица ненадолго задержалась.

– Благодарю, мистер Бранн, – произнесла она. – Я оставлю вас… до конца ваших дней.

Кордон бросил взгляд на кровь, кишки и части тел, покрывавшие практически каждую поверхность на первом этаже его офисов, и снова проблевался.