Девять / The Nine (рассказ)

WARPFROG Гильдия Переводчиков Warhammer Девять / The Nine (рассказ)
Автор	Джастин Хилл / Justin D. Hill
Переводчик	Летающий Свин
Издательство	Black Library
Год издания	2023
Подписаться на обновления	Telegram-канал
Обсудить	Telegram-чат
Скачать	EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

Сюжетные связи
Предыдущая книга	Механикум / Mechanicum

После прорыва блокады Марса и разрушения установленной Императором иерархии Сота-Нуль — могущественный адепт Тёмного Механикума, — начинает собственную борьбу за власть, между тем как новый орден ширится по Красной планете, а силы магистра войны неумолимо приближаются к Терре.

Над Единством взошло солнце.

В Империуме Человека наступал новый день, и закутанная в кольчужную мантию адепт Сота наблюдала, как свет накрывает землю растущей кроваво-красной волной.

Тело её под тяжёлым облачением служило образцом тех гротескных пределов, до каких доходили служители Омниссии, дабы привести человеческую форму к совершенству: вдоль металлического позвоночника тянулись вентканалы, черепную коробку покрывали позолоченные рельефные электроцепи; конечности заменили гибкие щупальца-мехадендриты и инфопорты для лучшей связи с духами машин и древним археотехом.

Двигались только тени под глубоким капюшоном, где на стальном черепе, подобно меркнущей мысли, ещё сохранялось обвисшее лицо Соты. Мышцы, некогда придававшие ему человечность, выражение и эмоции, давным-давно атрофировались, и свободно болтавшаяся маска уже ничем не напоминала тот прежний лик. С уголка перекошенного рта свисала нить слюны, а из него самого тянулись гофрированные трубки. Нервные окончания, соединявшие оставшийся глаз, были прижжены. Орган зрения слепо дёргался туда-сюда, пока Сота, стоявшая перед иллюминатором орудийного отсека на борту крейсера «Этернум Инфернус», смотрела, как красный свет Сола ползёт по северным равнинам Священного Марса.

Раздалось шипение воздуха, выходящего из металлических лёгких через выпускные решётки, когда в поле зрения наконец показались шлаковые поля и дымовые трубы столовых гор Дейтеронилуса, а затем и прилегающая к ним кузня её старого повелителя, укрытая в кратере вулкана под пятисотметровой ледяной шапкой.

В отсек вошёл легионер. Сын Гора был без шлема. Лицо воина было квадратным и массивным, половину скальпа покрывала сплошная сетка шрамов — пересаженную когда-то давно кожу прибили к его черепу толстыми железными скобами. Комната наполнилась генетически усиленными биоспорами.

— Календ, — прошипел из вокс-динамика мягкий женский голос, не принадлежавший, однако, Соте. Один мехадендрит взял образец его экссудата и провёл анализ феромонов и микрочастиц: состояние здоровья в норме, сердцебиение устойчивое, но ещё обнаружился кислый привкус, который её заинтриговал.

В щеке Сына Гора дёрнулся нерв, и механическое щупальце разобрало эмоциональную реакцию легионера: разочарование и сожаление, чувство обманутости.

— Адепт Сота, — отозвался тот.

Она направилась к нему и тотчас ощутила, что воин уловил движение каждого её мехадендрита. Под мантией их скрывалось немало, каждый оснащённый необычным оружием, наполненным, в свою очередь, всевозможными токсинами и ядами.

— Ты прокручиваешь в голове симуляции боя, — тихо произнесла она.

Сын Гора прищурился, и в его бычьей шее вздулись мышцы.

— Отрицательно, — солгал он. — Сейчас мы с тобой союзники.

Сота застыла, в один миг смоделировав в инфокатушках миллионы вариантов боевых столкновений. Она оценила свои шансы одолеть воина в схватке как весьма неплохие. Гены, делавшие Календа сверхчеловеком, являлись также его уязвимым местом. Сота могла создать токсины, способные уничтожить Сына Гора на уровне атомов и превратить его усиленные мускулы в зловонную жижу.

— Мы приближаемся к цели, — сказал космодесантник. — Готовь боеголовку.

Она повернулась обратно к орудийному порту и вставила мехадендрит в хромированный инфоразъём. По окулярной системе потекли строчки бинарных корабельных данных. Там, внизу, находились герметично закрытые биокузни её бывшего господина, адепта Руэона Виллнаруса, столь же беззащитные и не подозревающие об угрозе, как спящий ребёнок. Сота прижала металлический палец к иллюминатору и провела его кончиком по ледяному стеклу подобно хирургеону, намечающему на плоти пациента линию для надреза, передавая машинному духу крейсера точные координаты.

— Пора, — прошипела она уже своим настоящим голосом — холодным и пробирающим до дрожи.

В сопровождении Календа адепт прошла к дорсальному загрузочному отсеку. Засверкали сигнальные люмены, отбрасывая мертвенные тени на многоярусные мостки, цепи и подъёмные краны, когда легионные трэллы выволокли с лифтовых платформ снаряды, взвели боеголовки и перетащили их на каретки. Подневольные работники трудились в гнетущей тишине, нарушаемой лишь треском нейроплетей, топотом ног и льющимися из вокс-динамиков бинарными благословениями техножрецов.

Ракета самой Соты находились в стороне от прочих, на отдельной тележке, и стоявшая рядом с ней группа трэллов, от чьих медных очков отражались сполохи люменов, дожидалась особого приказа к загрузке её в широкую пусковую шахту.

Адепт спустилась по лестнице, волоча за собой полы чёрного одеяния. Внизу она взошла на парящие гравидроги, в каждом углу которых стояло по рабу с подключёнными к позвоночнику многожильными проводами. Двигаясь синхронным шагом, те понесли Соту дальше к ракете.

Из складок её одеяния появилось металлическое щупальце с зажатым в тисках фиалом. Пузырёк покрылся коркой льда, которая затем хлопьями стала осыпаться на чёрную мантию. От густой бурой жидкости внутри исходила жуткая угроза. В ней что-то шевелилось, то исчезая из реального плана, то возвращаясь обратно — творение её кошмарного гения, патоген, от коего не существовало спасения.

Все, кто находился на палубе, в ужасе замерли. В отсеке воцарилась такая неподвижность, что Сота различила низкий натужный гул, с которым огромный военный корабль сопротивлялся гравитационному притяжению планеты. Найдя гимн терзаемого металла вполне уместным для грядущего действа, адепт опустила кристаллический пузырёк в паз боеголовки, соединённый с зарядным механизмом аэрозольного распылителя. Она со щелчком вставила фиал на место, и изморозь поползла уже по поверхности самой ракеты.

Под мантией, среди клубка извивающихся железных придатков, у неё скрывалась безвольно висящая рука, давным-давно ссохшаяся и атрофированная. Мышцы оставшейся конечности уже перестали откликаться на посылаемые мозгом импульсы, потому один мехадендрит приподнял полу одежды, открыв парализованный член. Показавшаяся из чёрных кольчужных складок рука выглядела восково-белой и чуть ли не прозрачной, такой дряблой, что сквозь неё проступала кость. Другое щупальце взяло конечность когтем и поднесло к ракете, сделав так, чтобы один палец поднялся в указующем жесте.

Виллнарус — какие-то семьдесят две цифры бинарного кода. Имя, на проговаривание которого ушли считаные миллисекунды. Оно прозвучало тихим шёпотом, а затем кончик перста коснулся холодного железа боеголовки, быстро и мимолётно, как прощальный поцелуй.

— Загружайте, — скомандовал Календ. Тысяча трэллов со стоном взялась за цепи.

Сота проследила за тем, как её ракету потащили к пусковой шахте.

Она чувствовала внизу ноосферу Марса — притихшую, ждущую, нервозную. Святая планета была больна. После объединения с Террой в теле Механикума проросли опухоли разделённой верности. Предатели были рассеяны среди множества кузниц. Каждого предстояло иссечь, кровоточащую рану — прижечь, злокачественное образование — уничтожить. Только тогда Механикум возродится в чистоте.

Много времени прошло с тех пор, как Сота произносила его имя вслух, но, тем не менее, неживая плоть её обвисшего лица дёрнулась, стоило адепту представить движение рта — как язык и губы соприкасаются с зубами и нёбом, создавая взрывной звук.

— Прощай, Виллнарус…

Сота встала перед обзорным порталом. Битва за Красную планету вот-вот начнётся.

Ноосфера стала темнеть. Внутри её кода данных подобно собирающимся грозовым тучам тут и там пятнами взбурлили беспорядочные бинарные шифры. В примитивных мозговых цепях полыхнули сигналы сбоя логических блоков, отчёты о повреждениях, протоколы ликвидации, а адепты и жрецы высшего регистра послали на канте команды изумления и гнева, исполненного ярости воздаяния и праведного очищения.

В считаные мгновения обособленные очаги злости, и смятения, и справедливого негодования лопнули и стали расти, заполоняя собой ноосферу. Наблюдая за тем, как они поглощают Марс, Сота внезапно поняла, что ярость накрывает и её саму. Казалось, Красную планету захлестнул электрошторм, объединяющий трэллов и «Домитаров» перед грядущим актом вычищения.

Над Священным Марсом занимался новый рассвет. Наконец Механикум сбросит иго Терры.

Сота ощутила, как единовременное зажигание множества торпед, складывающееся в первый залп, дрожью прокатилось по надстройке корабля. Мгновение спустя защитники Виллнаруса открыли ураганный контрбатарейный огонь, и вид в иллюминаторе скрылся за густыми инверсионными следами. Боеголовки разорвались над герметично закрытой кузней, наполнив клокочущие облака рябящими расцветами пламени.

После отражения первой атаки Календ скомандовал вторую, а через несколько секунд и третью. Одна волна ракет устремлялась вслед за другой, до основания сотрясая огромный космолёт.

— Процент неудач — семь целых восемьсот тридцать девять тысячных, — нараспев сообщил офицер-канонир.

Своё напряжение Календ выдал лишь крепко поджатой челюстью.

Четвёртый, а затем пятый залпы довели количество успешных попаданий до уровня, который он счёл приемлемым.

— Первые удары лишили кузню Виллнаруса способности защитить себя. Теперь по всем меркам она уязвима. Пришло время финального выстрела.

Сквозь согбенный металлический остов Соты пробежалась дрожь нетерпения, когда легионер дал сигнал выпустить последний снаряд. Вибрация от одной-единственной ракеты походила скорее на лёгкий трепет, даже на случайный импульс в нервной системе гигантского крейсера. Адепт прижалась вплотную к порталу и, с жужжанием сфокусировав окуляры на крошечных деталях, стала следить за конденсационным следом устремившейся к цели ракеты, конус которой быстро окутала разгоревшаяся синева.

Бомба дистанционного действия подорвалась в воздухе над грязно-розовой шапкой, взрывом послав боеголовку вниз, где она проделала в ледяной корке дыру шириной с руку.

Крошечное входное отверстие, подобное ранке от паучьего укуса.

Спустя пару часов челнок доставил Соту на утёсы, окружавшие ледник Озера Исмены. Восемь боевых автоматонов «Домитар» мгновенно заняли оборонительные позиции вокруг корабля — их орудийные установки зарядились, матрицы наведения принялись сканировать местность в поисках потенциальных угроз, а на вмонтированных в кулаки гравитонных молотах затрещала электростатическая энергия.

Избыточная мера, решила адепт, спускаясь по аппарели. Она оглядела истерзанный войной пейзаж Красной планеты. Вот он, Священный Марс — мир, породивший Движущую силу. Дом Машинного бога, чей дух обитал в каждом существующем механизме и технологическом устройстве. Дом Омниссии. Исток всех знаний. И он проходил через очищение.

Ноосфера по-прежнему буйствовала. На северном горизонте три огромных кратера-дымохода Фарсидских гор исчезли за чёрными столбами дыма. К востоку, где высокие кряжи переходили в плоскогорье, ярко горели огромные гусеничные рудосборщики. А в южной стороне равнины скрылись под сплошным ковром из выжженных останков уничтоженных армий, искорёженных обломков выгоревших титанов и рыцарей, чьи машинные духи сгинули навеки.

Дальше, в пятидесяти километрах, из дыма и пыли битвы вдруг показался титан, обретая чёткость по мере выхода из густой чёрной мглы. Натужно визжа трущимися сочленениями, богомашина грузно опускала одну широкую ступню, между тем как вторая, отталкиваясь от земли, увлекала её дальше. Краска на исполине, опалённая лазерными лучами и снарядами, стёрлась почти до голого металла. За ним, выстроившись эшелоном, шествовало ещё больше титанов. Всего сто двадцать девять единиц, шагавших сквозь клубы дыма словно порождения нечестивой кузни, из горнила сотворения тотчас же кинутые в бой.

Легио Вульпа, Ловчие Смерти. Их машинные духи, опьянённые внезапной свободой, экстатично выстукивали бинарные коды, подобно доисторическим животным оглашая окрестности победным рёвом из боевых рожков. Сота в точности знала, что они испытывали. Они были радикалами, воплощающими в жизнь своё видение будущего. Десятилетия заговорщических шёпотов, трижды закодированных передач наконец подошли к концу.

<Ко мне!> послала Сота импульс, и Зета-0098360 — боевой автоматон «Домитар» — откликнулся в тот же миг.

Стоило ему покинуть защитный круг, и остальные «Домитары» сместились, занимая новые позиции. Она быстро пропульсировала команду на бинарном коде, и автоматон встал перед ней, после чего они подошли к пустотным вратам кузни Виллнаруса.

Мелта-резак «Домитара» ярко вспыхнул, прожигая путь сквозь укреплённый портал. Сота ждала, наблюдая за падающими к ногам шариками расплавленной стали, а затем, закончив работу, автоматон пнул люк ногой, и вырезанный кусок металла с гулким лязгом рухнул на другую сторону.

<Отойди,> велела она.

«Домитар» начал формулировать запрограммированное возражение. Она заткнула его уколом бинарного шипа.

Перед адептом тянулся вниз длинный коридор, освещённый рядами люмен-полос. Эфирный патоген превратил всю органику внутри в жидкую кашу. Среди вязких лужиц, тут и там видневшихся на покатом полу, валялись груды неповреждённых металлических придатков, проводки и оптических имплантатов, с которых медленно скапывали разжиженные остатки плоти. На дне коридора образовалось целое озеро хромово-зелёной слизи по колено глубиной, плескавшееся у ещё одного герметичного портала. По пути вокруг Соты лопались пузырьки зловонного газа, к мантии цеплялись клочья волос и ногтей, под ногами хрустели осевшие внизу непереваренные зубы.

Она подключила мехадендрит к инфопорту. Патоген заразил гаптические передатчики кузни, испортил бинарный код, дешифровал ключи безопасности, перекодировал их и привязал рабочие протоколы к генетическому оттиску самой Соты. И теперь защитные системы приняли её как новую правительницу этого царства. Адепт ощутила мягкий гул локальной ноосферы. Она нежно окутала Соту и слилась с её собственной, после чего стеки когитаторов поприветствовали адепта, распахнув тяжёлые противовзрывные двери. Внутри вспыхивали аварийные руны.

Она тут же заметила угрозу. Туннели между многоуровневыми ульями Дейтеронилуса и кузней забились разжиженной биомассой двенадцати миллионов факторумных рабочих. Не имея выхода наружу, слизь захлестнёт внутренний санктум с силой зловонного цунами. Сота последовательно открыла несколько служебных ходов вдоль жилой зоны и выпустила нечистоты по скатам из нанесённых отходов на равнины Марса.

Личную кузню Виллнаруса защищал тройной слой непроницаемых барьеров — лучшее средство против случайного либо преднамеренного заражения. При её приближении те отключились, и она направилась дальше, разыскивая бывшего господина.

По обе стороны располагались лаборатории с вытяжными колпаками, весами и камерами сжатия, брошенные на середине экспериментов. На местах, где находились адепты и магосы, остались только груды одежды и аугментики, а ещё вонючая слизь, в то время как металлические остовы роботов «Танатар» и солдат-таллаксов продолжали стоять там, где их поразила инфекция, хотя у последних сквозь боевое облачение скапывали органические элементы сердца. Их поникшие позы напомнили Соте кукол с обрезанными ниточками.

В одной из камер вакууметрического сжатия звенела тревога. Из стенного разъёма свисал мехадендрит, а остатки тела, к которому он раньше крепился, плескались теперь зловонной зелёной лужицей у её ног. Сота закрутила вентиль. Сирена замолчала.

Адепт уже почти жалела о том, что создала настолько эффективный вирус. Он не оставил в живых никого, чтобы поведать о постигшем их ужасе. Из-за этого триумф казался ей неполным.

Продолжая идти по коридорам, она обнаружила окулярные передатчики кузни и, заново прокрутив последние моменты, узрела воцарившуюся панику, когда после обстрела Календа комплекс остался без ракетного щита. Виллнарус собрал старших адептов внутри герметичной биолаборатории, которую охраняла когорта таллаксов и «Танатаров». Он счёл себя в полной безопасности за спинами громадных автоматонов, с жужжанием запустивших автозагрузчики тяжёлых орудийных установок. Впрочем, от Соты они его не уберегли.

Металлический лик магоса источал гордыню. Железная маска-череп оставалась насупленной и непроницаемой всё время, пока вирус последовательно обходил одну его защитную систему за другой.

Она просмотрела запись последних мыслей Виллнаруса, когда тот начал осознавать масштаб постигшей его катастрофы. Эфирный патоген проник внутрь через гаптические передатчики, выставив его физическую защиту на посмешище. Сота услышала мучительный крик, когда вирус принялся заражать его электроцепи, а затем перебросился на органические компоненты, после чего сквозь стальную оболочку засочилась кровь вперемешку со слизью, собираясь на полу у него под ногами.

Её сигнатурный след читался в патогене так же чётко, как если бы был написан на бинарном коде. Виллнарус успел всё понять лишь в самый последний момент, прежде чем его организм начал отказывать.

«Сота», — было его последней сохранённой мыслью.

С толикой удовлетворения она двинулась дальше, точно зная, где найдет останки. Сота узнала мантию, узнала клубок мехадендритов, что вырастал из-за плеч его металлического тела. Мелта-горелка в машинном щупальце быстро срезала кожух с инфокатушек магоса, после чего адепт извлекла наружу пластинку данных.

В воцарившейся могильной тишине она вставила пластинку в собственный инфоразъём и, резко выпрямившись, получила доступ к его сокровенным открытиям. Виллнарус отстал от неё, разочарованно поняла адепт. Он сам ограничил себя в своих изысканиях. Зашоренный глаз не мог узреть подлинный потенциал Омниссии.

Пока она стояла, прикованная к месту, на Марсе по-прежнему свирепствовало сражение между фалангами автоматонов, сходящимися друг с другом с неудержимой силой тектонических плит. Самое яростное противостояние бушевало за Магмагород. Сота смутно услышала, как Легио Мортис победно проревел бинарный клич. Мощь титанов, теснящих противника обратно в вулканическую твердыню, была дикой и первобытной, гнев их — исполнен чистоты.

Внезапно, продолжая усваивать знания Виллнаруса, она ощутила прерывание. Миллисекундную тишину в ноосфере.

Соту пробрал электрический озноб, когда она поняла причину. Через пикт-каналы тысяч скитариев, трэллов, автоматонов, отпрысков-рыцарей и даже меркнущие взоры титанов Легио Мортис адепт увидела, как моря расплавленного камня поглощают Магмагород и всех, кто за него сражался.

Её позолоченные электросхемы наполнились образами разрушения и огня. Ужасное, но между тем величественное зрелище. Вот как родится их будущее. Последующая эра станет не золотым часом научного прогресса, но временем тёмного, неограниченного и…

Размышления Соты нарушило пришедшее из ноосферы веление генерала-фабрикатора: чёткое, яростное и неоспоримое.

<Явись ко мне!>

Видимость упала до нуля, так что пилоту пришлось идти по приборам. Клокочущие тучи раздирали молнии, в воздухозаборники со стоном врывался ветер, а саму машину нещадно кидало из стороны в сторону.

<Приближаемся к руинам Магмагорода,> сообщил пилот.

Сойдя на почерневшую скалу, Сота узрела перед собой сцену настоящего ада. Вокруг клубились облака пепла, отчего казалось, будто они попали в затянутый дымом склеп.

Тут сгинули миллионы. Огонь поглотил плоть и сталь, обратив их в газ и жидкость. Озеро магмы вышло из берегов, забрызгав пламенем склоны и едва не переплеснувшись через древние дамбы. Сам город исчез в его пучинах, теперь лишь бурлением посреди плёса выдавая прежнее местоположение; там, где под почерневшую корку лавы ушли титаны, вырывались гейзеры расплавленной породы, а на местах гибели фаланг скитариев взбухали пузыри газа.

Раскалившиеся скалы ещё выбрасывали вверх комья жёлтой лавы, однако затопленные берега уже начинали остывать и спекаться, навеки заключая внутри твердеющей породы опалённые жаром обломки титанов и рыцарей. Пламя стёрло с машин все следы старых ливрей и стягов, оставив лишь покрытые гарью остовы. Они приняли мученическую смерть во имя Омниссии.

А у края лавового поля стоял, взирая на сцену, сам Келбор-Хал — генерал-фабрикатор, — казавшийся смазанным силуэтом из-за поднимающихся волн тепла. Края его мантии тлели, но он продолжал неотрывно смотреть на лопающиеся пузыри разжиженной базальтовой породы. Он выглядел огромным. Его металлический корпус, созданный в безупречном подражании людскому телу, скрывался под чёрным нарядом, расшитым золотыми символами шестерни. Исполин из стали и аугментики в человеческом обличье — грозный образец Истинного Механикума, во главе половины марсианского жречества свершивший акт отречения.

Генерал-фабрикатор внушал беспрекословное уважение всем собравшимся рядом с ним: новым правителям Красной планеты, адептам и магосам, между которыми непрерывно текли бинарные потоки вычурной марсианской речи. Сота присоединилась к остальным на чёрном берегу и, подняв мехадендриты, стала слушать, как Келбор-Хал перечисляет имена утраченных титанов.

Последней прибыла магос Тонисиния. Сотрясая землю, её бур «Актей» с рёвом вращающихся зубьев вырвался из кромки кратера, расшвыривая перед собой куски твёрдого базальта. Металлический термит, с керамитовых резцов которого валил пар, остановился, наполовину выйдя из-под земли.

Тело Тонисинии представляло собой подлинное чудо аугментических технологий, заключённое в плотном сегментированном панцире, что придавал магосу схожесть с лобстером. Мозг её скрывался внутри толстого стального черепа с целым комплексом мерцающих аугментических окуляров. Те же рудименты, что остались от её прежнего облика, затерялись глубоко под слоями модификаций и электроцепей.

<Ты опоздала,> пропульсировал какой-то адепт.

<Я думала, мы отвергли Терру ради свободы, а не чтобы променять одного господина на другого,> не осталась в долгу Тонисиния.

<Молчать!> осёк их Келбор-Хал.

После грубого бинарного принуждения генерал-фабрикатор неспешно повернулся к ним. Вокруг его развевающейся мантии поднялись мехадендриты, а в оптических линзах отразились тёмные очертания разрушенных титанов.

<В давние времена к нам пришёл Лжеомниссия, обманув нас своими обещаниями и обратив против нас многих сородичей,> нараспев затянул он. <Он превратил нас в своих рабов. Украл наши секреты. Заставил нас снабжать его армиями. Вынудил покорять наших же собратьев по всей Галактике. Это время прошло. Те дни закончились>.

<Узрите!> пропел он на безупречном бинарике. <Смотрите на руины кузни нашего врага! Прямо сейчас мы вычищаем с Марса последние очаги измены. Мы сбросили его ярмо. Мы очистили тех, кто был заражён. Мы высвободились из его удушающей хватки. Когда-то мы были богами, и станем ими вновь!>

Голос фабрикатора был громче громовых раскатов, приветствовавших его слова.

<Узрите! Новый Механикум родился!>

Но, невзирая на триумф, в бинарной симфонии ноосферы ощущался странный ритмичный звук, подобный глубокой басовой ноте. Он исходил от самого Келбор-Хала. Под свирепой радостью и восторгом скрывалось нечто тёмное и куда более сложное для понимания. Даже сейчас, в этот самый поворотный момент, генерал-фабрикатор скорбел.

Осознание принесло с собой шок. Сота подступила ближе, и внимание главы Механикума сконцентрировалось на ней подобно лучу прожектора. Внезапный подъём защитного экрана полностью обездвижил её, и из воздуховодов адепта с сипением вырвался воздух, когда аугментированный мозг Келбор-Хала проанализировал и её поведение, и её мысли.

Она зависла в параличе на несколько миллисекунд, прежде чем он отпустил её, и электронный пульс Соты постепенно вернулся в норму.

<Вот почему,> послал он сигнал, а затем через закрытый гаптический канал дал ей взглянуть самой.

Сота находились в головах атакующих. Она видела то же, что видели они: огонь, трассеры, детонации, ослепительные разряды волкитного оружия. В инфокатушках появились пикт-кадры отгремевшего здесь сражения. Образ полнился вспышками болтерных очередей, клубящимися взрывами и высоченными столбами дыма. И сквозь неистовую битву шествовали опалённые пламенем рыцари Тараниса. В выжженной и почерневшей, облупившейся от попаданий красно-белой ливрее они неслись в бой, не переставая поливать всё вокруг огнём из пушек.

К ней устремилась цепочка разрывов, а затем неожиданной синевой полыхнул персональный щит. Сота ощутила в мыслях напряжение, вой пустотных генераторов в черепе, так, будто всё происходило с ней самой, потом почувствовала, как её захватила матрица наведения, вслед за чем её подкинуло высоко в воздух, далее — внезапное пламя и агония, и, наконец, всё закончилось.

Запись началась сначала, словно окулярный канал погибшего зациклился на воспроизведении последней сцены.

Всё встало на свои места.

<Мельгатор мёртв,> сказал он ей, глядя на озеро огня.

Сота поняла всю глубину его утраты, прожив последние мгновения Мельгатора, посланника генерала-фабрикатора. Он был самым доверенным представителем внутреннего круга Келбор-Хала: советником, защитником, личным эмиссаром; голосом Марса среди одиноких кузниц механикумов. Кто теперь будет нести волю фабрикатора и следить за её осуществлением? Кто сможет объединить разрозненные кузни в единое целое?

Между тем остальные марсианские адепты скопом ринулись к своему лидеру, спеша подать ему петиции и прошения.

Сота обнаружила, что её задвинули в самый конец, где магос Тонисиния как раз приветствовала эмиссара-астартес по имени Аргонис, стоявшего в окружении почётной гвардии Сынов Гора, над которыми на горячем ветру реял их стяг.

Тонисиния переключилась на человеческую речь, взяв себе голос знатной женщины.

— Лунный Волк.

— Мой легион носит теперь другое имя, — заявил Аргонис. — Мы — Сыны Гора.

В человеческом голосе магоса ощущалась едва уловимая диссонантная нота. Она рассмеялась, издав резкий, пронзительный звук.

— Все мы теперь сыны Гора… или дочери.

Сота перевела взгляд на гурьбу адептов, выпрашивающих у генерала-фабрикатора трофеи. На краткую миллисекунду она задалась вопросом, что ощущал её старый повелитель, когда покинул Железный Пояс и занял новый пост на Марсе? Чувствовал ли он себя исключённым? Неудивительно, почему Виллнарус заперся под ледником. Он никогда не любил оставаться на вторых ролях. Едва только адепт ощутила с ним родство, как в следующий момент рядом с ней появилась Тонисиния.

<Сота. Ты — та, кто убила Виллнаруса?>

<Правильно.>

<Со станции «Йерулас».>

<Правильно. Но мы не используем терранские обозначения. Наша кузня называется Диронт.>

<Комплекс, известный изучением изуверского интеллекта…>

<Терра многие сферы нарекла изуверскими. Больше она нам не указ. Механикумы старины не боятся исследований.>

Тонисиния придвинулась ближе, и её мехадендриты задёргались от предвосхищения.

<Виллнарус заботился о своей безопасности. Меры биозащиты были крайне высоки. Я считала их практически непреодолимыми. Но ты прорвалась… Как?>

Последняя часть бинарного импульса оказалась такой сильной, что должна была ошеломить Соту, однако та отреагировала на резкий выпад с ещё большей силой.

<Вирус,> заявила она, приложив россыпь пиктов распавшейся органики.

Мгновение Тонисиния не отвечала. Затем магос протянула один из мехадендритов и коснулась металлического придатка Соты. Со сполохом искр между ними установилась короткая синаптическая связь. Через канал пронёсся импульс данных, предназначенный лишь ей одной. Он содержал в себе одновременно и угрозу, и приглашение в её кузню.

<Нам следует объединиться.>

<Мы можем многое узнать друг у друга,> ответила Сота.

Станет ли Тонисиния достойным покровителем? Она могла бы променять тёмные традиции Диронта ради шанса на продвижение, но куда эта тропинка её заведёт?

Сота отстранилась, и Тонисиния отправилась по собственным делам, однако её частный канал с генералом-фабрикатором ещё оставался открытым, поэтому адепт послала короткое прошение, заключённое в самый сложный инфокод, который она только могла создать, и с молитвой Движущей силе отправила его адресату.

Ответ пришёл десять дней спустя, приняв форму орудийного катера фабрикатора.

Корабль был изящным, с совершенными обводами и полированной до зеркального блеска серебряной поверхностью, тут и там искажённой вогнутыми плоскостями. Хромированный флайер приземлился возле её купола во внезапном красном зареве тормозных двигателей.

<Тебя призвали,> произнёс пилот-раб — не более чем человеческий мозг внутри хромированной оболочки. Из фюзеляжа опустился трап, по которому тяжёлой поступью сошла тройка огромных скитариев. Их массивные наплечники укрывали меха, головы скрывались под шлемами из битой бронзы с высокими плюмажами. Конечности воинов состояли из полированного хрома, плоть была укреплена генетически утолщёнными мышцами, с позвоночниками проводами соединялись генераторы усиления агрессии, а нервные окончания гудели от едва сдерживаемого гнева.

Двое остались стоять по обе стороны трапа, а третий повернулся к ней. В черепе Соты вспыхнули сигнальные руны, когда его матрицы наведения взяли адепта в захват. Её дендрит соединился со щупальцем скитария. В быстрой вспышке тепла их гаптические цепи установили между собой связь, и его глаза мигнули зелёным.

<Биометрия завершена. На борт!>

Она заняла место внутри пассажирского отсека, и скитарии расположились вокруг неё. Взвыв, катер медленно поплыл в наполненный пеплом воздух, прежде чем устремиться навстречу буро-оранжевому свету марсианского неба. Через ноосферную сеть корабля Сота увидела, что они поднялись на тридцать километров над равнинами Красной планеты и теперь двигались к горам Фарсиды, чьи склоны уходили вниз крутыми, багряно-гранитными утёсами и скатами из каменных осыпей. По тем склонам тянулись километры жилых ульев, окружавших колоссальные кузницы подобно вынутой породе — устье шахты. Прохождение над ними заняло у катера несколько часов.

Наконец они достигли маяков сопровождения, которые направили аппарат к вулкану Олимпа. Они обошли исполинскую гору с восточной стороны, где над жилыми стеками высилась древняя кузня генерала-фабрикатора. Орудийный катер полетел мимо многоярусных блоков, купающихся в зловещем красном сиянии горнов и плавильных печей. Внизу медленно качнулся гигантский тигель, выплеснув реку жидкого железа, от которой в клубах чёрного пара посыпались снопы искр. Полоса света становилась ярче и ярче, а затем пришли в движение колоссальные молоты, превращая её в орудие войны.

Бурое сияние озарялось изнутри мощными выбросами метана. Комплекс по размерам ничуть не уступал дому Императора в Гималазии. Имение и кузня, построенная адептами Марса, предназначенная для исследований и производства. Сота мельком заметила громадные многоярусные мануфактории и ангары, полнящиеся неутихающей суетой, исторгающие в воздух токсичные испарения и простирающиеся во всех направлениях, куда видел глаз. Целый лес кузниц, укрытых под высоченными дымовыми трубами, и где без отдыха тяжко трудились миллионы трэллов. Впереди из пучин смога вырастали шпили из непотускневшего серебра, а среди них, подобно синему драгоценному камню, сверкал купол храма Всезнания.

Катер приземлился у основания исполинского шпиля. Там Соту ждало ещё больше скитариев в хроме и мехах. Они несколько раз проверили её биометрические данные, а затем перед ней распахнулись чёрные мраморные врата, и она прошла в круглое помещение, занимавшее весь нижний ярус башни. Пол представлял собой широкой диск из серебристого металла, покрытый выгравированным кодом, который оказался Соте незнаком.

Створки за ней бесшумно закрылись, а затем пол с пневматическим шипением начал подниматься, увозя её вверх, сквозь серебряные внутренности башни. Встроенный альтиметр подсказал ей, что они достигли отметки в десять километров, когда лифт мягко и совершенно беззвучно остановился.

<Сота,> раздался глубокий голос.

Адепт резко развернулась. Мраморные стены исчезли, и она поняла, что стоит под широким куполом из стали. Покрытую налётом грязи внутреннюю поверхность украшали заклёпки и болты, а из расположенных по кругу огромных иллюминаторов открывался вид на токсичные бурые облака.

Перед одним из иллюминаторов стоял генерал-фабрикатор, озаряемый раскалённым синим пламенем, рвущимся из кузничной трубы. Когда густой дым подсветился изнутри дождём искр, он развернулся и направился к ней.

Келбор-Хал остановился менее чем в метре от Соты. Она опустила мехадендриты, тем самым показывая свою покорность.

Тогда, на берегу Магмагорода, фабрикатор выглядел таким воинственным, но сейчас он казался почти человеком, как будто бы съёжившись, но притом оставаясь всё тем же чудом аугментических технологий, сплётшихся с плотью в одно целое. Тело его походило на идеальный механизм, слишком идеальный, чтобы принадлежать простому смертному. Сота лишь успела поразиться совершенству потайных электроцепей владыки Марса, когда внутри его глаз спиралью закрутились руны данных.

<Я выделил три целых шестьдесят четыре сотых минуты на обсуждение твоего прошения,> заявил он.

Она придумала столько вариантов начала разговора, а теперь, стоя перед генералом-фабрикатором, вдруг поняла, что совершенно не знает, как обращаться к существу столь могущественному и безупречному.

<Тебе была поручена ликвидация магоса Руэона Виллнаруса.>

<Правильно,> едва слышимо прошептала она.

<Данные точны. Личные покои Виллнаруса пали через семь целых двести тридцать девять тысячных секунд. Полная стерилизация всех органических форм жизни. Как?>

<Вирус. Доставленный ракетой воздушного подрыва.>

<Это неправда.>

<Это правда.>

<Недомолвка — та же неправда.>

Синее свечение его глаз сменилось глубокой чернотой — не-светом, что поглотил все цвета и ещё больше усилил тени под капюшоном, — а затем он достал из рясы какой-то блеклый органический предмет. Им оказался трепещущий мозг трэлла, увитый проводами и аугментическими соединениями. Один из её… вокруг медных мемокатушек запульсировала бинарная аура боли и вины.

Из теней его капюшона показался посеребренный дендрит и подключился к одному из её гаптических разъёмов. Сквозь Соту прокатилась компульсивная побудительная волна, которой она даже не попыталась сопротивляться. От него ей было нечего скрывать.

С пронзительным воем инфошестерни Соты пришли в движение. Келбор-Халу потребовались считаные мгновения, чтобы получить доступ к её самым сокровенным тайнам. Все знания, собранные ею за десятилетия научных изысканий и раздумий, накопленный за поколения опыт магосов Диронта, он за секунду извлёк из её памяти и загрузил в собственное гаптическое ядро.

Свет в глазах фабрикатора поалел.

<Эфирный вирус.> Он улыбнулся. <Впечатляет.>

Сота поклонилась.

<В твоём прошении говорится, что ты оцениваешь наши шансы на успех всего в семьдесят четыре процента?>

<Подтверждаю.> Сота заговорила быстрее. <Мельгатор объединял кузницы Марса. Но его больше нет. Наш враг объединится. Если мы не поступим так же, то проиграем.>

<Магосы сходятся в своих видениях будущего,> продолжила адепт. <Эмиссарам нужно поведать о нашей цели всему Империуму. Никто не хочет ярма Терры на своей шее, но повозку не сдвинуть с места, если сервотрэллы будут тянуть её в разных направлениях.>

<Кто заменит Мельгатора?> спросил Келбор-Хал.

<Никто. Потребуется целая армия.>

Пылающий код, что струился в его глазах, остановился, и они вновь обрели прежнюю синеву.

<Дочь Диронта сможет переманить Железный Пояс к нам…>

Сота сложилась в раболепном поклоне.

<Почту за честь. От каждого из нас потребуется склонить родной мир на вашу сторону. Но сначала мы должны объединить Марс.>

<Некоторые считают, будто смогут проторить собственный путь.>

<Не смогут. Мы должны объединиться. Единства добиться только силой.>

Сота содрогнулась, когда мехадендрит Келбор-Хала погрузился в её гаптический разъем.

<Ты станешь сосудом, что понесёт мою волю в Галактику, Сота-Нуль,> пропульсировал он.

Сота поклонилась, осознав значимость сказанных генералом-фабрикатором слов. Дарованного ей титула.

<Повелевайте мной,> не поднимая головы, промолвила она.