5611
правок
Изменения
Нет описания правки
{{В процессе
|Всего=40
|Сейчас=3233
}}
{{Книга
— Король умер, — сказала Сикоракса, улыбаясь своей насмешливой, кривой ухмылкой и воздевая бокал в тосте. — Да здравствует король.
===Глава тридцать вторая===
ХОТОРН: Мы препираемся уже девятый час. Надо бы вынести это на голосование.
КРЕЙН: Не надо!
ХОТОРН: Это почему же? Потому что ты знаешь, что он проиграет?
КРЕЙН: Тарн-Кегга — блестящий кандидат.
ЮМА: На поле он впечатляет. К тому же он — действующий чемпион летнего турнира.
ХОТОРН: Но уже середина зимы. Да и та миновала. Срок его чемпионских полномочий истек.
АЧАРА: Ну... не совсем. Чемпион Летнего турнира передает Знамя Победы чемпиону Зимнего в конце турнира. И вот тогда-то он и прекращает быть чемпионом…
КРЕЙН: И лишается дополнительного голоса на выборах. Иными словами, этот голос у Тарн-Кегги еще имеется.
ХОТОРН: Абсурд какой-то! Никто не потерпит, чтобы всякая церемониальная чепуха решала судьбу целой планеты.
АЧАРА: Это не пустяки, это традиция. Священный институт.
ХОТОРН: Ты бы не считала этот институт таким уж священным, если бы Кегга отдавал предпочтение Страйдерам. И даже в этом случае у тебя нет голосов. Я права, барон Крейн?
ФОНТЕЙН: У него их нет.
ДАСК: Нет. Кегга хороший воин, но у него неподходящий норов для правителя. Он может вспылить даже из-за того, что его назвали «Тарн-Кегга».
ТЕССЕЛЛ: Согласна. Он грубиян.
КРЕЙН: А если я предложу герцогство Вейвшаттер?
ХОТОРН: Вейвшаттер? Эта голая скала? У Вейвшаттера есть только одна причина для существования — поставлять моллюсков мне в тарелку. Уж если торговать короной, то я хочу получить побольше.
КРЕЙН: А как насчет Каирна Радерфолл?
[Пауза: 2 секунды]
ХОТОРН: Больше.
— Рено Тарн-Кегга, — сказала Кельн, закрепляя кинжалом пикт-снимок. На снимке был мужчина с квадратной челюстью, редеющими волосами и анатомическим имплантом глаза. — Предсказуемо, учитывая, что он чемпион Летнего турнира.
— Всеобщий любимчик? — спросила Сикоракса.
— Как ни странно, нет, — ответила Кельн. — Он довольно открыто отдает предпочтение дому Рау. По крайней мере, так сказал Раккан во время наших брифингов.
Все согласились, что со смертью Явария-Кау роль Раккана себя в основном исчерпала, и дальнейшие попытки изображать его лишь усиливают риск разоблачения. Оперативники решили, что Раккан с Гвинн отправятся по вызову Даск в свои покои во Дворце собраний, чтобы гарантированно увидеть Кельн и Рэйта по прибытии эскорта живыми и невредимыми. Отстранив Раккана от этого этапа операции, все вздохнули с облегчением. В конце концов, убийство Верховного монарха было грехом, с которым Линолий, вероятно, смирился бы, учитывая их взаимоотношения, но Кельн утверждала, что он вряд ли согласится с устранением, скажем, леди Ликан-Баст или Мовека Каве.
— Крейн проводит досрочное голосование, — сказал Рэйт. — Делает ставку на то, что заваруха на улицах и нехватка времени помогут ему выиграть голоса у архихранительницы Тесселл, а еще он норовит подкупить Хоторн землями. Как думаешь, сработает?
— Все может быть, — ответила Кельн. — Мои вокс-жучки во дворце приносят кое-какой улов. У Кегги сепаратистские замашки, а Хоторн их разделяет и вполне может поставить это выше интересов Страйдеров, — конечно, если Крейн передаст достаточное количество доменов, чтобы она могла уйти с конклава с гордо поднятой головой. В конце концов, Кегга уже не юноша, а Страйдеры тем временем укрепят свои позиции. Вам нужна моя оценка?
— Жажду услышать, — кивнул Рэйт.
— Крейн в курсе, что это его лучший шанс, и что для его реализации нужно пошевеливаться. Хоторн тоже это знает. Конклав сделал перерыв на ночь, но я засекла посыльных, снующих туда-сюда между комнатами Крейна и Хоторн, и еще одного, курсирующего от Хоторн к Даск.
— Хоторн обдумывает сделку, — сказала Сикоракса. — Она планирует выжать из Крейна все, чем он богат, а потом отдать свои голоса и голос Даск за Кеггу.
— Вот именно, — подтвердила Кельн.
— Итак, что у нас на Кеггу? — напомнил Рэйт.
— Истребитель зверей, охотник. Этим и знаменит. Победил на Летнем турнире, разорвав карнозавра перчаткой.
— И где его найти? — спросила Сикоракса.
— У него есть заповедник экзотической дичи, — сказала Кельн. — В пятидесяти милях к югу отсюда, за болотами. «Манор хищников». Как я понимаю, большую часть зверей ему поставляли через Саббана.
— Я разберусь с ним, — сказала Сикоракса и обернулась к Рэйту. — Следующий на тебе.
'''«Манор хищников». 22:06 по доминионскому стандарту.'''
Подобно самым свирепым животным, Рено Тарн-Кегга вел ночной образ жизни.
Именно по ночам он предпочитал рыскать в своих угодьях: вскочить на трон благородного «Рогатого охотника» и мчаться по вересковым пустошам, отстреливая стада разоркинов, — он разводил их специально, чтобы всегда иметь под рукой опасных тварей, которых можно убить.
Здесь, в подземном зверинце, содержались особые животные: исключительно опасные или же просто контрабандные. Это было царство укрепленных клеток, цепей, закрепленных на блоках, и сладковатого душка от разделанного мяса.
Кегга опустился перед камерой на колени, держась футах в шести от прутьев, и подпер подбородок правой рукой, как часто делал в задумчивости, указательным пальцем потирая нижнюю губу.
Он наблюдал за движениями животного в клетке.
— Я понимаю, что они — ваши вассалы, милсдарь, — сказал Ворций Арун; старый смотритель казался смущенным. — И вы вольны поступать с ними, как вам заблагорассудится. Но...
— Ближе к делу, — проворчал Кегга. — Мало того, что «Рогатый охотник» заперт в стойле, и им приходится повсюду следовать за мной…
Кегга мотнул головой в сторону полудюжины слуг в его гербовых ливреях, стоявших в центре комнаты. У одной стены размещался боевой сервитор с руками, замененными зажимом и электрошокером, подсоединяющимися через кабель.
— Так ты еще и донимаешь меня брюзжанием простонародья.
— Ваша милость, быть может, лучше освободить их от уплаты десятины, пока вашу кандидатуру рассматривают на трон?
— Это еще с какой стати?
— Чт… по политическим причинам. Ради вашей репутации, повелитель.
— Барон Крейн все устроит. Кого интересует мнение простолюдинов? И потом, я прошу не так уж многого.
— Это же их тела, ваша милость.
— И что они собираются делать с этими своими телами после смерти, — рыком парировал Кегга, — зарыть их в землю? Пустая трата хорошего мяса. Вдобавок чем еще можно накормить это существо досыта?
Он протянул руку к клетке — и отдернул ее: в темноте блеснул приоткрытый фиолетовый глаз.
— Гроксятиной, ваша милость?
— Ему не по вкусу гроксы. Ему по вкусу люди. По большей части живые, но я не чудовище. — Кегга кивнул на корзину с только что разделанными частями тела. — Подай руку.
Арун полез в корзину, выхватил руку почище, чтобы не замарать одежду, и передал ее Кегге. В глубине клетки метались и скручивались чернильно-черные чешуйки.
Кегга протянул к клетке отрубленную руку, и та исчезла с таким звуком, будто кто-то царапал по пергаменту. На миг Аруну показались подвижная, переливающаяся чешуя и треугольная голова длиной с лазружье, с крючковатыми зубами, предназначенными для захвата плоти.
— Эта бестия будет последней, кого я убью верхом на «Рогатом охотнике», — сказал Кегга почти задумчиво. Арун заметил, как глаза господина заблестели от слез. — Перед коронацией я выпущу его на волю в меловых туннелях, а затем выслежу. К тому времени он достаточно озвереет от голода и электрошока, чтобы охота была увлекательной. Я буду скучать по «Охотнику», Арун. «Корона» вооружена только оружием дальнего боя, у нее нет ничего столь примитивного, как перчатка «Удар грома». Но подумай, кого я мог бы убить верхом на этой огромной машине! И какие дикие причуды природы я мог бы приобрести, если бы стал верховным монархом…
— Да, но это такое ненадежное слово, — сказал Арун, отступая назад.
— Какое?
— «Если», — сказал Арун, поставив ногу между лопаток Кегги.
И подтолкнув.
Кегга завалился вперед, кувыркнулся, раскинув руки в попытке затормозить. В панике он вытаращил глаза, широко разинув рот, и шлепнулся на камнебетон, отчаянно отталкиваясь ладонями от прутьев.
Слишком поздно! Огромная змея поймала его за правую руку и потащила к клетке.
Обостренные чувства Сикораксы позволяли ей подмечать каждую подробность. Она разглядела страх в глазах Кегги, заметила, как он скрежетал ногтями свободной руки, пытаясь найти опору на каменных плитах. Как он брыкался и лягал большого малкаванского констриктора в защищенные чешуей фиолетовые глаза.
''Лязг'' тела, ударившегося о прутья. И звук сухого пергамента, — когда хвост толщиной с бочку обвился вокруг живота Кегги и стиснул.
Когда слуги опомнились, Сикоракса уже убегала. Мимо нее мелькали лазерные разряды, летя во тьму решетчатой клетки. Боковым зрением каллидус уловила, как слуга подбежал к поверженному господину и попытался разжать кольцо, сомкнувшееся на нем, — к тому времени лицо Кегги уже побагровело.
Другой слуга поймал оперативницу за одежду.
Сикораксу это не заботило: она перестраивалась на бегу. Балахон смотрителя ничуть не стеснял ее — стройную, жилистую, так что Сикоракса сбросила его, как малкаванский констриктор сбрасывает кожу; руки слуги все еще были заняты пустым тряпьем, когда оперативница развернулась и снесла ему голову фазовым клинком.
Натянув капюшон, Сикоракса ринулась влево; мимо проносилось «''треск-треск''» выстрелов из лазпистолета. Лазерным разрядом зацепило безголовое падающее тело слуги, и оно кувыркнулось.
Зигзагом Сикоракса метнулась к двоим, открывшим по ней огонь, упала и проскользнула между ними; одного ударила по коленям, и, сделав прыжок по спирали, вонзила мерцающий ксено-клинок второму в спину.
Сикоракса пригнулась, сжавшись в комочек, и попыталась сориентироваться в схватке. Оценила хаос, который устроила. Один из слуг потянул Кеггу за руки, пытаясь вырвать его из хватки змеи. Другой нацелил лазпистолет в упор на голову рептилии, — его выстрелы срикошетили от отражающей чешуи, и он отпрянул и зажмурился.
Последний оставшийся слуга стоял позади боевого сервитора, пытаясь отыскать кнопку его активации. Но внезапно тактические расчеты изменились.
Кеггу переломило: его позвоночник и ребра с влажным хрустом раскололись, грудная клетка сложилась пополам, и змея протащила его тело сквозь прутья.
И стеклянные глаза боевого сервитора вспыхнули красным.
Сервитор метнулся к Сикораксе; пневматические стимм-инъекторы зашипели, шокер заискрил. Оружие осветило синеватыми электрическими вспышками бледную, омертвевшую плоть.
Вытащив из-за пояса нейрошреддер, Сикоракса почувствовала жужжание, когда газ активировался, и выпустила вздымающийся конус эмпирической энергии, который омыл сервитора и его поводыря. Слуга привалился к стене; его нервная система отказала, и произвольно двигаться он больше не мог. Но сервитор, состоящий больше из аугментики, чем из плоти, по-прежнему приближался.
Он вцепился в оперативницу когтистой лапой, и она нырнула ниже, рассекая его внутренности. Фазовый клинок мелькал в реальности и исчезал из нее, проходя мимо бронированных аугментаций и разрезаемой плоти.
Именно этого ей было и ''не нужно''.
Когти обрушились на ее спину, словно молот, оглушив. Красный кинжал сверкнул перед ее лицом, временно ослепив синей дымкой и светом.
По ней открыли огонь. Не обращая внимания на сервитора, слуги ринулись в бой. Сикоракса вскинула фазовый клинок в защитной стойке, развернулась, чтобы обойти сервитора сбоку, укрывшись за его массивной фигурой от…
''Бумм''. Электрический разряд. Обуглившаяся кожа и мясо под ней. Холодный камень на спине. Сердце стучало в висках, как будто она приняла слишком большую дозу полиморфина.
Удар током. Судя по ощущениям – по ребрам. Сикораксу отбросило через всю комнату к стене, она врезалась головой в каменную кладку и лежала не двигаясь. Усилием воли она остановила дыхание.
Сервоприводы жалобно загудели: рывок замедлялся; сервитор почувствовал, что задача выполнена, и его тело заполнилось депрессантами. Но он еще приближался к ней — шаг за шагом.
''Стук. Стук. Стук.''
— Оно подохло? — спросил чей-то голос.
''Стук''.
— Трон, какое оно быстрое. Ты видел, как оно двигалось, Нек?
''Стук. Стук.''
— Да видел, видел. На бабу смахивает. — Судя по голосу, Нек не очень-то ясно мыслил от волнения. — Но это же староста? В старосте… демон, что ль? Хозяина угробил…
''Стук. Стук.''
— Не высовывайся. Шмальнем пару раз в эту штуку, чтоб уж наверняка.
Одно из преимуществ комбинезона каллидус — линзы на капюшоне закрывают глаза. Они сделаны так, что врагу непонятно, куда ты смотришь. В этот самый момент Сикоракса смотрела на приближающиеся ноги сервитора, выбирая момент, когда начать двигаться, и намечая маршрут.
И момент наступил. Сервитор наконец подобрался поближе, заслоняя слугам обзор, — и Сикоракса бросилась бежать, скользя по полу; оставшийся в организме полиморфин уходил на то, чтобы скрываться в тенях и просачиваться сквозь прутья пустых клеток.
— Черт! — вскрикнул Нек, стреляя из лазружья; парой выстрелов опалило стену, еще один угодил сервитору в спину.
Затаившись в тени, Сикоракса собралась с силами и вскарабкалась на клетку, чтобы оказаться над парой слуг, пока те носились по кругу, паля во все, что движется.
А в помещении, забитом пойманными животными, двигалось ''все''.
— Вылазь! — скомандовал старший. — Тебе не удрать. У нас в поместье сотня слуг…
— Да чихать мне на твоих людей, — сказала Сикоракса.
Слуги развернулись и выстрелили туда, где только что стояла каллидус. Их залп окрасил верхние галереи алым.
Сикоракса уже была за их спинами: она обхватила ногами одну из свисающих цепей и спускалась по ней вниз головой, шевелясь так плавно, что звенья даже не звякнули.
— Ты устроил кровавое месиво, — сказал Нек. — Улики. Магистр правосудия тебя вычислит.
— Это вряд ли, — скучающим тоном отозвалась Сикоракса. — Телами займется Душитель гроксов.
Они развернулись к каллидус. Но та уже нажала на руну активации, которая открыла ворота клетки. Огромная змея быстро ползла к ним, и лазерные выстрелы отскакивали от ее чешуи.
Вопли слуг еще слышались, когда Сикоракса соскочила с конца цепи и пролезла через решетчатое окно в крыше.
Шесть минут спустя она лежала на обочине проселочной дороги, наблюдая, как в окнах «Манора хищников» вспыхивают выстрелы. Наконец рядом с ней притормозил элегантный наземный автомобиль с опущенным верхом, и она запрыгнула на пассажирское сиденье вместо того, чтобы открыть дверь.
— Славная добыча? — спросил Рэйт; на руках у него были мягкие водительские перчатки.
— Славная, — ответила Сикоракса. — Погони нет.
Рэйт предложил ей палочку лхо; взяв ее, Сикоракса заметила, что она уже разрезана пополам.
— Зачем, Абсолом. У тебя же нет...
Рэйт щелкнул зажигалкой:
— Кельн сказала, что для тебя это обычное дело.
— Знаешь, — сказала она, наклоняясь вперед, чтобы прикурить, и прикрывая огонек рукой, чтобы он не бросался издали в глаза. — По части недостатков характера: в чрезмерной педантичности есть своя прелесть.
Рэйт надавил на педаль газа; автомобиль сорвался с места и помчался по проселку с потушенными фарами. Подсветка приборной панели была единственным островком света среди черных вересковых пустошей.
Сикоракса откинулась назад, выпуская дым в ночное небо и ощущая, как ее волосы развеваются на ветру.
— То, что надо, — сказала она, слегка улыбнувшись. — Итак, кто следующий?
КРЕЙН: И ты не имеешь к этому ''никакого'' отношения?
ХОТОРН: Он был жестоким парнем, который возился с жестокими зверюгами и был жестоко убит. Здесь нет никакой загадки.
ДАСК: Несмотря на то, что доказательства были переварены, мои люди тщательно всё изучили и не нашли признаков убийства.
ЮМА: Почтенные господа, а нельзя ли как-то поживее с решением? Эта неопределенность идет во вред стабильности. За сегодняшний день толпа людей трижды пыталась прорваться через дворцовые ворота. С каждым часом, пока мы тут препираемся, часть населения все больше убеждается в том, что Явария-Кау убили в результате государственного переворота.
ХОТОРН: Я в замешательстве. О чем речь — о перевороте, который двор совершал годами, или о каком-то другом?
ДАСК: Шутки в сторону, Хоторн, люди гибнут. Сэр Лоувек и дама Седана свисают из окна ратуши на площади, подвешенные за горло. Лорд Баталла сейчас в хирургеоне. Кто-то швырнул из окна кусок каменной плитки и проломил ему череп.
ФОНТЕЙН: Нас осадили наши же крестьяне.
ТЕССЕЛЛ: Я могу предложить кандидатуру. Лорд Базил Даггар-Крейн, пилот «Непоколебимого». У него умеренные взгляды и подходящая родос…
ХОТОРН: Нет.
ТЕССЕЛЛ: Он относительно свободен от политики дома. Его боевой оп…
ХОТОРН: Нет.
ЮМА: Ты ведешь заведомо проигранное сражение, Дортия.
ХОТОРН: Мы не сделаем Верховным монархом сына барона Крейна. Может, еще Раккана внести в кандидаты? Он тоже умеренный и имеет боевой опыт. Может, ''его'' посадить в «Корону Доминиона»?
КРЕЙН: Не говори ерунды. Назови реального кандидата.
ХОТОРН: Хорошо. Сакас-Варн.
АЧАРА: Эта сепаратистская пожирательница огня?<ref>Перед Гражданской войной в США на юге страны существовала политическая фракция, известная как «Fire-Eaters» — Пожиратели огня.</ref>
[Пауза: 1 секунда]
ФОНТЕЙН: Что-то в этом есть.
— Леди Вагара Сакас-Варн, — сказала Кельн, двигая пикт по походному столу. Несмотря на нечеткость изображения, Рэйт разглядел тонкое, как нож, лицо женщины и копну подобранных волос. В одну ноздрю вставлена трубка.
Виндикар запечатлел это лицо в памяти.
— Я могу это сделать. Где она?
— С группой, которая отправилась по своим поместьям после турнира, — ответила Кельн. — Но, на мой взгляд, мы можем организовать ее возвращение и перехватить по дороге.
— Рэйт, а твои методы подойдут? — Сикоракса приподняла бровь. — Если прямо за рулем у нее внезапно взорвется голова, это будет выглядеть подозрительно.
— Мои оперативные возможности выходят далеко за рамки…
— Расслабься, я тебя подкалываю.
— Вообще-то, — сказала Кельн, — я думала, что над этим делом можно поработать всем вместе.
Леди Вагара Сакас-Варн стукнулась макушкой о мягкий потолок авто-кареты и выругалась в адрес кучера. Она ударила кулаком по потолку:
— Какого черта ты там делаешь?
— Прошу прощения, сударыня, — ответил кучер через бронированный экран. — Дороги.
— Дороги-шмороги, — передразнила она. — Если меня еще раз так тряхнет, я привяжу его к задней части кареты, пусть рассмотрит дороги поближе.
Ее оруженосец, сэр Падгрейн, рассмеялся и записал остроту на своем планшете.
Это входило в его обязанности — смеяться и записывать. Отмечать триумфы, церемонии, колкие высказывания — и каждый удар, который она наносила на турнирном поле. С тех пор, как им исполнилось по семнадцать, Падгрейн собирал летопись деяний Сакас-Варн. Полную историю женщины, которая — он верил, даже когда это казалось маловероятным, — однажды станет Верховным монархом.
И если такая возможность подразумевала кое-какую помощь с его стороны: толику яда аддлера, подсыпанного сопернику в кубок накануне турнирного матча, или спровоцированный, а то и выдуманный грязный скандал, о котором раструбили бы повсюду, — что ж, это заботы двора.
Эта старая карга Ачара считала, что долг глашатаи — служить рупором. Каналом связи. Связующим звеном — да поможет нам Трон — между правителем и подданными.
Падгрейна мало трогали подобные старомодные представления. Как неофициальный глашатай Сакас-Варн, он помог создать ее. Они были партнерами по ее продвижению, активными участниками возвышения его госпожи.
И теперь она поднимется выше, чем когда-либо, а с ней — и Падгрейн.
— Чему улыбаешься? — спросила Сакас-Варн. Резко, но не без теплоты.
— Да вот, представил, как буду стоять по правую руку от твоего трона, а Ачара — внизу перед нами. Как, по-твоему, она пустит слезу, когда ты выдворишь ее со двора?
— Надеюсь. Думаю, что в день коронации мы увидим пару слезинок, верно? — Она потянулась, как кошка. — Прочти еще раз, а, Родди?
Падгрейн открыл сообщение на инфопланшете. Он перечитывал сообщение уже седьмой или восьмой раз, и это начинало слегка надоедать, если не приправлять чтение игривой подколкой.
— От Симфонии Даск, — начал он, а затем замолчал с озорной ухмылкой.
— Только не начинай эту игру снова. Ну же! Продолжай!
— «Приветствую вас, леди Вагара Сакас-Варн. Конклав всерьез обсуждает вашу кандидатуру. Голоса, скорее всего, будут поданы во второй половине дня. Приезжайте немедленно; из-за ситуации, связанной с безопасностью, ваше присутствие в столице жизненно необходимо. В связи с беспорядками, пожалуйста, воспользуйтесь главной дорогой через Латаринские пустоши. Могу я предложить вам свой…»
— Ох, только не снова.
— Его нет!
— Чего?
— Письма... оно было здесь, на планшете, но теперь его нет. Странно.
Сакас-Варн наклонилась к своей стороне авто-кареты и наморщила лоб:
— Что ты там нажал?
Оруженосец собирался что-то ответить, и вдруг до них донеслись какие-то выкрики.
''Дальность до цели: 82 мили''
''Температура воздуха: +5,3 градуса от точки замерзания.''
''Скорость ветра: 15 миль в час, северо-северо-восточный''
''Влажность и температура: выше допустимых значений для оборудования''
Рэйт наблюдал за автокаретой через оптику маски; показания приборов отражались по краям поля зрения. Громоздкая авто-карета подпрыгивала и раскачивалась на проселочной дороге, никак не защищая водителя от непогоды.
Маска была запасная. Сравнительно старая. С эффективностью примерно на пять процентов ниже, чем у уничтоженной на турнире, но при подключении через кабель к оптическому прицелу она работала практически не хуже.
Авто-карета была большим роскошным экипажем с мотором от грузового тягача. Пассажирский салон и кабину водителя поддерживали над землей шесть упругих резиновых шин высотой по шею стоящему человеку.
Из засидки за древней каменной пирамидкой на вершине семисотфутовой скалы ему было видно все до мельчайших подробностей: позолоченная окантовка по краям кареты, золотые статуи рыцарей «Квесторис», расписные фигурки рыцарей для украшения по углам крыши. Каждая фигурка держала в вытянутой руке молнию, а на бронированном плече сидел сокол в клобуке. В свете зимнего дня они сверкали.
Рэйт послал маске мысленный импульс. Она тут же тонировала линзы для глаз, чтобы Рэйта не ослепило случайным бликом солнечного света, когда он наведет прицел на цель.
— Приближаемся к точке перехвата, — сказал он.
В микро-бусине раздался один щелчок. Подтверждение от Сикораксы.
Движение на пустоши. Рэйт наблюдал за ним, не прекращая вести авто-карету. Темные силуэты ползли вперед по окружающим дорогу гребнистым холмам.
Для Кельн спровоцировать нападение было парой пустяков. На самом деле она сделала это загодя — за несколько часов. Сикораксе всего-то и понадобилось, что заглянуть в несколько забегаловок и пустить кое-какие слушки. Прибить к дверям гильдий и часовен наспех намалеванные листовки. «Леди Сакас-Варн — предательница». «Сакас-Варн — пособница в убийстве короля». «Сакас-Варн собирается забрать нечестивый приз — корону убитого монарха, она поедет за ним через Латаринские пустоши».
Сакас-Варн, которая всегда так лихо убивала крестьян-преступников на арене.
Кельн справилась отменно. Сикоракса внедрилась в группу крестьян, устроивших засаду внизу, но руководить ими или распалять страсти даже не пришлось. Яварий-Кау пробил брешь в плотине, Кельн осталось лишь направить поток.
Авто-карета скрылась из виду за невысоким холмом, и Рэйт передвинулся к прицелу, наводя его на заранее откалиброванный сектор обстрела, где проселок шел между холмами.
Аудио-датчики прицела зафиксировали нарастающий шум, крики и треск стаб-выстрелов за мгновение до того, как звуки эхом разнеслись по вересковой пустоши и отразились от встроенных в маску датчиков ближнего действия. Датчики также зафиксировали ускорение двигателя.
Рэйт подвигал плечом — сперва вперед, затем назад. Что бы он ни сделал, карабкаясь на «Корону», это не принесло плечу ничего хорошего, а подъем на скалу все только усугубил. Даже всего лишь сооружение укрытия из камней пирамидки и установка винтовки в нужном положении вылились в сильное жжение в связках и беспокоящую слабость.
Рэйт знал, что отдача будет болезненной.
И надеялся, что не настолько болезненной, чтобы испортить второй выстрел.
''Расстояние до цели: .82 мили''
''Температура воздуха: +5,4 градуса от точки замерзания''
''Скорость ветра: 14 миль в час, северо-северо-восточный.''
''ВНИМАНИЕ: Остерегайтесь локализованной аэродинамической трубы в местоположении цели''.
Затем в поле зрения Рэйта попала авто-карета, шедшая вверх по дороге. Сверху на нее обрушился огонь стабберов, расколов позолоченные статуи рыцарей «Квесторис» и разбив бронированные окна. Толпа крестьян выбежала на проезжую часть, перекрыв путь экипажу, и кучер прибавил скорость, чтобы сбить их.
Рэйт передвинул прицел на одну точку влево, чтобы поровнять его, нашел цель и нажал на спусковой крючок.
Отдача ударила в больное плечо, словно молот, забивающий сваи; виндикар почувствовал, как сухожилия заскрежетали и соскользнули с кости. Он втянул холодный, пахнущий вереском воздух сквозь зубы, перекрывая хлопок винтовки и свист летящей вниз пули.
Потеряв равновесие, авто-карета накренилась вперед из-за лопнувшей шины и завалилась набок с такой силой, что на мгновение встала на два колеса. Толпа отпрянула, опасаясь, что их раздавят.
Рэйт прицелился во вторую шину, как раз в то место, где протектор соприкасался с дорогой.
Выстрелил — и заорал от мучения.
— Леди! — Падгрейн потряс Сакас-Варн. — Леди, очнитесь! Варага, очнись, нужно идти!
Леди Варага Сакас-Варн открыла глаза и обнаружила, что они покраснели. Она поняла, что они налились кровью.
— Что?..
— Глубинный народ, — сказал Падгрейн. — Или крестьяне. Мы перевернулись.
Она села, прижала руку к голове — и заметила, что она вся в крови.
— Надо пересесть в кэб, — сказала она. — Возьми-ка вокс и вызови подмогу из Дворца собраний. Я стану королевой, а у этого мужичья, у грязежоров, кишка тонка убить королеву.
Но в щель между покореженной дверью и ее бронированной рамой врезался лом, и ручной мелта-резак вроде тех, что используются в оружейных залах Дворца собраний, негромко прошептал песню плавящейся стали.
И когда дверь открылась, леди точно узнала, на что способны крестьяне.
«''Хорошее убийство''», — передала по воксу Сикоракса. Рэйт услышал это у себя во внутренней микро-бусине, застегивая левой рукой «молнию» на чехле.
''«Хорошая добыча'', — ответил он, закидывая футляр, закрепляя мононитевой кабель из своего альпинистского комплекта и вытягивая леску из катушки с сенсорным управлением на поясе. — ''Встретимся внизу»''.
С этими словами Рэйт прыгнул вниз, раскинув руки и управляя спусковой катушкой левой рукой — потому что пальцев правой не чувствовал.
ДАСК: Я же сказала: оставаться на своих местах. Сказала это им ''всем''.
ЮМА: Гибель одного кандидата накануне голосования может быть и совпадением, но двоих… попахивает заговором.
АЧАРА: Разве что…
ФОНТЕЙН: Что?
АЧАРА: Там сложная обстановка. Бунт. Кровная месть между домами. За последние несколько дней убили не одного кандидата, — как и всегда. В сэра Казар-Стхолла стреляли из его же окна. Двое кандидатов — у дворцовых медикэ с подозрением на отравление. Это не прекратится, пока мы не примем решение.
ХОТОРН: Леди Кэтлин-Деншайн?
ТЕССЕЛЛ: Я бы предпочла лорда Тавона-Акаву. Он серьезнее, и его семья имеет давние связи с Культом Механикус.
КРЕЙН: Я за Тавона-Акаву.
ХОТОРН: Ну, ясное дело, он — тайный поклонник Рау. Раз так, думаю, я за Кэтлин-Деншайн.
ТЕССЕЛЛ: В таком случае, есть предложение: чтобы ускорить процесс, вместо голосования по каждому кандидату всем уйти на перерыв и проголосовать за кого-то одного.
ЮМА: Думаю, так будет лучше всего, учитывая, что количество жертв растет. Имейте в виду: нельзя допустить утечку информации, что мы рассматриваем этих кандидатов — это может быть опасно для них.
— Леди Балдонна Кэтлин-Деншайн. — Кельн постучала по пикту на планшете и проследовала по красной линии к другому пикту. — ''И'' лорд Саммел Тавона-Акава. Наше первое двойное задание.
— Значит, понадобимся мы оба, — сказала Сикоракса. Кельн заметила оценивающий взгляд, который каллидус бросила на Рэйта.
Рэйт снова сидел, держа руку в кармане, и выглядел обеспокоенным.
— Нужно стрелять на дальнюю дистанцию?
— Вообще-то я подумала, что возьму это на себя.
— А ты что, не будешь управлять воксом? — спросила Сикоракса.
Кельн подплыла к когитатору, просмотрела цепочку данных и нажала несколько клавиш.
— Я уже устранила одного кандидата, не покидая корабля. Убивать — это не обязательно. Можно просто сделать... неприглядными.
— Если ты уверена, что справишься, — сказал Райт, вставая и потягиваясь, — я тебе доверяю.
Он повернулся к своим покоям.
— Сикоракса, — сказала Кельн. — Не могла бы ты выполнить для меня небольшое поручение?
Из-за пылающих внизу, в городе, языков пламени толстые стекла освинцованного окна светились неземным светом. Охранка Даск пробыла в городе три дня, осаждая склад оружия, захваченный толпой. Бунтующие требовали, чтобы конклав назначил нового Верховного монарха и казнил всех, кого признают ответственным за смерть Явария-Кау. Слуги, устав от противостояния, подожгли здание и арестовывали всех, кто выбирался наружу.
В архиве между высокими книжными шкафами по-прежнему бродили рабы скриптория, шелестя мантиями по полу. Когда мимо проходил Раккан, никто не отрывал глаз от работы.
За ним наблюдали — он знал это. Охрану у дверей его детских покоев выставили не только для того, чтобы фиксировать приход и уход, но и для того, чтобы защитить его.
Бóльшая часть дворца была заперта и под охраной, но архив и библиариум — нет. Даск, видимо, надеялась, что дворян можно удержать в повиновении, если дать им достаточно обширный доступ к печатной продукции.
А Раккан хотел ей угодить.
''>В чем заключается долг раненого рыцаря?''
В течение дня он мало что мог сделать и ни с кем не виделся. Опять же, карантин. Но с еще бóльшим количеством выпивки.
Однако, откупорив за ужином первую бутылку амасека, он ее даже не попробовал. Даже от букета ему поплохело: вспомнился дух трубочного угля, обжигающего тело. Раккан заказал раенку — с тем же результатом. Пригубил бокал красного вина под холодную баранину, но так и не допил.
Вместо этого он уставился на шлем отца. Надел его, не обращая внимания на привкус крови.
''>В чем заключается долг раненого рыцаря?''
За последние два дня он уже дважды бывал в архиве, просматривая фолианты по истории семьи Фанг — размером со стол.
Род его отца был древним. Это Раккан знал. И странным.
Один ребенок. У каждого поколения был один ребенок — если только один из них не умирал, и в этом случае рождался еще один ребенок. В современную эпоху такое было обыденностью, но, судя по записям, это продолжалось три тысячелетия.
И эти дети. Всегда пилотировали «Шута». Никогда не поднимались выше своего положения. Другие семьи разветвлялись, создавали подсемейства. Их достаток взлетал и падал. Но Фанги всегда просто были… ''здесь''. В каждой крупной битве они участвовали, но никогда не отличались. Лишь сноски в любой истории. Единственной битвой, которую они пропустили, была защита самого Доминиона во время ереси. Сэр Бластин Фанг был тяжело болен, не смог подняться с постели и пропустил все действо.
Раккан ушел в прошлое слишком далеко; хроники закончились, и он попробовал взяться за старинные песни поселений. Они были отрывочными и ненадежными. Истории о «''Буревестнике»'', мифическом доблестном рыцаре Рау, который сражался с «Короной Доминиона» за честь восседать на троне монарха — и уничтожил себя в печали от поражения. Большинство историй были причудливыми, на грани приличия. Рыцари рожали детей от народа фейри, сражались с гигантами и хобгобами, а также действовали без пилотов.
Там была только одна ссылка на Фангов — сказка о дворянке, даме Сакааве Фанг, подружившейся с косматым Зеленым Человеком, который бродил по лесным чащобам, пожирая любого, кто на него посмотрит. Распространенное крестьянское суеверие. Когда Раккан был маленьким, у жителей глубинки еще ходили россказни о встречах с этим существом.
Это казалось забавной побасенкой, пока Раккан не дочитал до конца страницы.
''Ты ранена, сказал Зеленый Человек. При смерти. Выступишь против этих захватчиков — умрешь. В чем заключается долг раненого рыцаря?''
Раккан перевернул страницу — и обнаружил, что следующая вырвана.
— Он у нас, — сказал сэр Джарак Феофан. — Он в архиве. Доложите леди. Бегом, ''тихо''.
Кивнув, посыльный убежал трусцой.
— Пошли, — сказал Феофан, склонив голову набок. Двое мужчин — слуг дома Рау — зашагали следом.
Архивариус покосился в их сторону, и они свернули налево — в лабиринт томов в кожаных переплетах. В секцию семейных реестров. Пройдя два реестра, они его нашли.
Феофан слышал, как архивариус семенит за ним, медленно волоча старые ноги.
— Любезные хозяева? Любезные хозяева? — Голос его, сухой, как выскобленный пергамент, дрожал. — Здесь же закрытая зона.
Один из слуг схватил престарелого архивариуса за горло и что-то прошипел ему на ухо. Старик побледнел и, целуя серебряную подвеску на шее и бормоча, что ничего не видел, отстал от них.
Феофан подошел к Раккану; тот как раз просовывал какой-то тонкий документ между папками-гармошками, и с полки свисала ленточка с печатью.
— Сэр Раккан, — проворчал Феофан.
Слуги окружили Линолия по бокам, загоняя в узкий проход между стеллажами с книгами.
Раккан обернулся, и Феофан увидел в глазах пилота страх и замешательство. Раккан не был коротышкой, но и близко не дотягивал до размеров Феофана — почти семь футов ростом, крепко сбитый, с мускулами, специально натренированными утяжеленной броней. Его тень упала на невысокого пилота.
Раккан открыл рот, чтобы заговорить, и Феофан сильно ударил его.
— Ни гу-гу. Идешь с нами. Без глупостей. Мы — твои товарищи-оруженосцы, хей-хо? Мы все на одной стороне.
— Гд…
Феофан снова ударил Раккана наотмашь. Сжал кулак — костяшки пальцев заныли от удара.
— Еще раз вякнешь, и я выверну тебе суставы, как куренку. Может, зацеплю тебя за «Красными небесами» и погуляю по двору несколько часов.
Позади раздались шаги: это вернулся посыльный.
— Сударь...
— Что? — буркнул Феофан вполоборота, раздраженный тем, что его прервали.
— Леди… леди сказала, что это какая-то ошибка. Раккан читает у себя в покоях. Она видела его самого и его ризничую через окно.
Феофан воззрился на посланника, соображая, уж не шутит ли тот. Посыльный, дрожа, заглядывал Феофану через плечо.
Феофан поджал губы и медленно повернулся обратно к Раккану.
Раккан улыбнулся кривой улыбкой, не подходящей к его лицу.
— Ох, мальчики, мальчики, мальчики, — сказал он с легким упреком. — Вы выбрали не того Раккана.
Из рукава выскочило зеленое лезвие.
Они умерли, не успев даже вскрикнуть.
Когда гвардейцы Привратницы прибыли на место, они ничего не могли понять.
Четверо покойников. По-видимому, погибли в результате внезапной драки, при этом не издав ни звука. Единственной зацепкой был наполовину вытащенный из книжного шкафа документ с печатью чистоты на ленточке, которую невозможно было не заметить.
Как только гвардейцы его прочли, все стало ясно. Они показали его старому архивариусу, который поспешил со всех своих старых ног — предъявить начальнику свидетельство о крещении.
Ибо оно доказывало, что леди Балдонна Кэтлин-Деншайн, кандидатка в Списках, семь лет назад тайно родила у себя в загородном поместье.
Убийцы пришли за лордом Саммеломом Тавона-Акавой, когда тот спал. Его личный лакей умер, когда первый из убийц приблизился к нему с протянутой рукой; тот протянул руку и скрестил предплечья в приветствии, второй вытащил лазерный пистолет и дважды выстрелил ему в сердце.
Выстрелы разбудили лорда, но именно треск дверной рамы заставил того вскочить на ноги, и именно из-за него завизжала служанка, лежавшая под его простынями.
Льющийся из открытой двери свет ослепил Саммелома, и, хотя он поднял руки, чтобы защититься, удар убийцы пришелся прямо между раскрытых ладоней и сломал нос. Тавона-Акава врезался спиной в стену, дыхание у него перехватило, и он не упал только потому, что его удержали за рубашку.
— Предатель, — прорычал пришелец. — Негодяй, ты — убийца!
— Л-лизилль? — пробормотал Саммелом. Его глаза привыкли к резкому свету фонаря, а покрытое шрамами лицо Ликан-Баст почти прижалось к его собственному. — Ч-что это…
— Двое моих двоюродных братьев — в медикэ, им промывают всю пищеварительную систему. — Она подтащила его вперед и прижала спиной к стене. — Отравление куаллой. Один может умереть. Ксантий, как я понимаю, в Списках, но Толлину всего четырнадцать!
— Я тут ни при чем, — ответил лорд. — Я никогда...
— Там аптечный флакон, — произнес второй пришелец. В полумраке Тавона-Акава разглядел и узнал его: личный лакей Ликан-Баст. Ходили слухи, что это с ним она спуталась. Он понюхал откупоренный флакон. — Это куалла.
— Лизилль! Лизилль, я не знаю, откуда это взялось, — Тавона-Акава заколебался.
Выражение ее лица было таким, что у него опорожнился мочевой пузырь.
— Это растение. Я…
— Не убивайте меня, — взмолилась служанка. Подручный Лизилль выволок ее из постели за руку. — Пожалуйста. Я… я купила это для него. В городе. День назад. Я не знала, зачем это ему понадобилось.
Ликан-Баст одарила ее испепеляющим взглядом:
— Ты засвидетельствуешь это?
— Да.
— Тогда живи, — сказала она. — А тебя, ваша милость, я вышвырну из дворца.
— С-спасибо те…
Лорд понял, что Лизилль имела в виду, только когда она развернула его и отпустила. Когда его хребет с сокрушительной силой ударился об окно и выгнул его наружу, и со звуком трескающегося дерева и бьющегося стекла он почувствовал кожей холодный ночной воздух.
И увидел Ликан-Баст в обрамлении светящегося окна, все уменьшающегося по мере того, как он погружался во тьму.
Рэйт прочистил ствол шомполом, подготавливая к следующему убийству.
Виндикару очень хотелось бы, чтобы его тело тоже можно было бы так же легко очистить и подготовить. Следы износа и загрязнения от использования были начисто выскоблены, удалены и замазаны.
Боль распространялась от шеи до кончиков пальцев. Непроходящая тупая ломота сменилась прострелами, пробегающими по бицепсу каждый раз, когда Рэйт засовывал шомпол в ствол. С этим ничего нельзя было поделать. Ни отдыха. Ни сна. Он не знал, как прекратить их.
Поэтому Рэйт сел за стол: пусть хотя бы его винтовка будет в хорошем состоянии и готова к стрельбе. Даже поворачивать ручку, чтобы открыть дверь в каюту, было мучительно. Впервые за много лет Рэйт прочитал Литанию о преодолении боли.
Рэйт отложил работу, потянулся, положил руку на мышцу и медленно завращал плечом назад; плечо скрежетало и щелкало так, что асассин втянул воздух сквозь зубы.
— Ты ранен, — сказала Сикоракса.
Оглянувшись через плечо, Рэйт боковым зрением увидел каллидус. По крайней мере, на этот раз не на кровати. Вместо этого она прислонилась к дверному косяку, скрестив руки на груди.
— Я думал, мы договорились насчет визитов без приглашения, — сказал он. — И нет, я просто делаю растяжку перед заданием. Помогает убрать синяки от отдачи.
— Хороший был выстрел, чистый. Я понимаю, почему у тебя такая репутация.
— Спасибо.
— Но ты все равно дурак.
Прервав медитативную чистку, Рэйт опустил ствол и развернулся на стуле.
Шея двигалась лишь с приступами головокружительной боли, поэтому он вращал плечами, поворачиваясь в кресле всем телом.
— Это еще почему?
— Потому что тебе больно, а ты это скрываешь. — Рэйт попытался было возразить, но Сикоракса перебила: — Не спорь, пожалуйста, посмотри на себя. Движения скованные, — может, мышцу порвал. А может, нерв защемило. Я бы заметила это и раньше, но была слишком занята тем, что ненавидела тебя.
— Командиры… должны внушать доверие. Если бы я признался вам…
— Ты не очень-то хорошо умеешь быть командиром, да?
— Ты права, — согласился он. — Меня учили быть снайпером. Воспитали меня как убийцу. Но никто не обучал меня лидерству. Честно говоря, я чувствую себя не на своем месте так же, как и вы.
— Члены команды должны знать пределы возможностей друг друга. Чтобы подстраховать в случае чего.
— Кроме того, я полагаю, что вы вмешаетесь и возьмете управление операцией в свои руки. А меня объявите недееспособным. Ты еще удивляешься, почему я не поднимал этот вопрос?
— Нет, гроксова твоя башка, я вмешаюсь и помогу тебе.
Сикоракса подошла ближе и опустилась на колени, ее карие-зеленые мозаичные глаза — Рэйт мимоходом отметил, что вчера глаза были цвета серебряной монеты — уставились на его плечо:
— Давай посмотрю.
Рэйт подобрал подол спортивки и стянул ее через голову. На полпути он замер, вскрикнув от боли.
— С таким количеством шрамов, и так орешь.
Рэйт бросил взгляд на свое отражение в зеркале. Прошло много времени с тех пор, как он в последний раз смотрел на свое тело. По-настоящему смотрел. Внешность его не волновала; он пекся лишь о функциональности. О том, как мышцы ходят под кожей, о механических толчках и вытягивании при их напряжении и расслаблении. На сеть шрамов он по большей части не обращал внимания: привык.
— Это, — Рэйт указал левой рукой на сморщенную белую линию поперек живота, — на память от ведьмы друкари. Тогда меня спасло плетение синтекожи. Вот этот, с моей стороны…
— Выглядит неряшливо, много разрывов.
— Получил на Говии, пятое задание. Угодил в засаду Альфа-Шакала и сильно треснулся о кроссовый мотоцикл.
— Держу пари, что это себя оправдало. — Сикоракса положила руку Рэйту на плечо. — Поверни — ''медленно''.
Рэйт так и сделал, почувствовав, как в плече что-то хрустит — словно ребенок сминает в горсти пластековую упаковку.
— Златый Трон, Рэйт. Ты глупее, чем я думала. Удивляюсь, как ты еще дверь открываешь. И давно это с тобой?
— Со времени моей последней операции, так что... несколько месяцев.
— Так надо было сделать операцию. Может, даже аугментироваться.
— Рискованно. Малейшая ошибка при операции — и я не смогу нормально держать винтовку. Все равно, что спустить десятилетия тренировок и опыта в шлюз. Ну, и ты же знаешь, как бывает, когда тебя отстраняют от работы: никогда не знаешь, получится ли потом вернуться обратно. Перед этой миссией я восстановил плечо на девяносто процентов, но с тех пор, как…
— Теперь повтори движение, но в обратном направлении.
— Гаааггггххх!
Сикоракса покачала головой:
— Тебе еще повезло, что ты не оторвал мышцу от кости полностью. Тогда бы никакая пластическая операция в Галактике не помогла.
Каллидус вытащила флакон с иглами. Рэйт отпрянул.
— Только не говори, что человек с такой массой рубцов боится уколов.
— Что внутри? Никаких обезболивающих. Это может повлиять на зрительное восприятие и время реакции…
— Это полиморфин. Микродоза. Помогает мышцам найти правильное место. Восстанавливает и заживляет.
— Я... — Он подумал. — Это поможет поставить все на место?
— Временно. — Сикоракса воткнула иглу. Активировала сиретт<ref>Сиретт — шприц-тюбик.</ref>. — Старый добрый полиморфин. Если бы ты прошел обучение, эффект заживления длился бы дольше. Но это годы сосредоточенной медитации, более высокие дозы и тренировки организма. Теперь покрути.
Рэйт, моргая, провернул плечо. Боль еще оставалась, но уже не такая сильная. Скорее как от сильного ушиба, а не как от штыкового ранения.
— Продолжай работать, не останавливайся. Просто верти плечом минут двадцать. Перед улучшением боль усилится. Но тебе станет лучше. Эффект должен длиться несколько часов, даже больше, если делать все правильно. Это временно, но тебе хватит, чтобы передохнуть. Если я не промахнулась с дозировкой, эффект станет постоянным, потому что плечо разжижится.
— Спасибо, — сказал Рэйт, проворачивая руку. — А можно раздобыть несколько штук таких флаконов для следующей операции? На всякий случай.
— Храм Каллидус ревниво охраняет полиморфин, — ответила Сикоракса, вставая. — Особенно от конкурирующих с нами храмов.
Рэйт кивнул, скривив губы.
— Но я никому не скажу, — продолжила оперативница, ставя флакон на стол, — если ты не скажешь.
ТЕССЕЛЛ: Итак, мы пришли к соглашению?
ДАСК: Прежде, чем мы проголосуем, я хотела бы отметить, что все кандидаты под охраной. Сюрпризов больше не будет.
ХОТОРН: Что-то поздновато для этого.
ТЕССЕЛЛ: У вас была прекрасная ночь. Теперь к вопросу о «Короне Доминиона», которая отдает свой голос за лорда Базила Даггар-Крейна. Я голосую «за».
ЮМА: За.
ФОНТЕЙН: Против.
АЧАРА: За.
ДАСК: Против.
КРЕЙН: За.
ТЕССЕЛЛ: Баронесса Хоторн?
ХОТОРН: Он — Рау. Сын Рау. Вам меня не убедить. И он — трус касательно Империума.
ТЕССЕЛЛ: Не время для речей, баронесса. Скажите «за» или «против».
ХОТОРН: Но… Тиберий согласился отдать мне половину нагорья, так что... Да здравствует Верховный монарх Даггар-Крейн, я полагаю.
КРЕЙН: Это значит «за»?
ХОТОРН: «За».
[[Категория:Warhammer 40,000]]
[[Категория:Империум]]
[[Категория:Оффицио Ассассинорум]]
<references />