Бюрократы, masseditregex, Администраторы
3096
правок
Изменения
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =1213
|Всего =31
}}
'''Орки'''
Уфтхак Черный Чёрный Гребень – Большой босс Тех-Вааагх!а
Могрот Красножуб – правая рука Уфтхака
Порт Таварр жался к земле под не-светом плененного солнца, словно трясина из ножей. Над всем высился тонкий кривой силуэт Иглы Фаррула, но это место было пустым и разрушенным. Разбитые окна испещряли поверхность, будто открытые язвы, а малые шпили и боковые башни были обломаны или начисто срезаны. Лорд Фаррул не праздновал в открытую смерть Асдрубаэля Векта, верховного правителя тёмного Города Комморры, однако гражданская война, которая грянула после того, как Вект перевоплотился ценой крови друзей и врагов, забрала Фаррула вместе с его территориями. Ныне Порт Таварр, как и многие другие подцарства Комморры, постоянно пребывал на грани даже большего кровопролития, чем обычно, поскольку соперничающие архонты стремились получить преимущество, не подставив горло под клинки остальных.
Транспорт «Яд» появился быстро и высоко, затем сделал «бочку» и стремительно стал падать к Даэмире Траэкс, словно воздушный хищник, который увидел упитанную птицу, беспечно порхающую внизу. Она следила за его приближением, наблюдая за мастерством пилота и в то же самое время готовясь к бою. Эта встреча была заранее организована, а условия согласованы, но в Комморре не было ничего определенногоопределённого, особенно сейчас. Для Кабала Ранящего Ветра было бы действительно глупо объявлять войну её Кабалу Пустого Сердца попыткой убийства – её силы намного превосходили их количеством и качеством. И все же, теперь было время глупцов.
И это ещё если не принимать во внимание вероятность того, что кто-то другой получил доступ к «Яду» Ранящего Ветра и использовал его, чтобы подобраться к ней. Возможно, кабал Жгучей Красноты Уклейла Гендриэта? Тот бы нарядил своих воинов в цвета Ранящего Ветра, так что даже при провале покушения на её жизнь она могла бы возложить вину не на ту сторону. А может, Культ Серебряных Осколков – ведьмы из низов ненавидели Даэмиру с тех пор, как та уничтожила своих союзников в кабале Двенадцати Ран. Сульму Хеврейн не станет утруждаться дальнейшим обманом: её бойцы просто выскочат с воплями ненависти и зрачками, похожими на булавочные острия, пока в их жилах будут греметь коктейли боевых наркотиков вроде адреносвета или могильного лотоса.
Ее телохранители вскинули оружие, держа на прицеле «Яд», который с воем совершал финальный заход. Это были воины-кабалиты, такие же чистокровные, как и она, выношенные в родительской утробе и исторгнутые в мир с болью и кровью – подходящее рождение для друкхари – и входившие в число лучших бойцов под её командованием. Сама Даэмира стояла непринужденно, словно их бдительность никак её не заботила, однако теневое поле было готово мгновенно включиться и превратить архонта в непонятную кляксу мрака, в котором оружию будет нелегко её отыскать. Было важно не выглядеть параноиком, но на самом деле умение ''быть'' параноиком являлось одним из важнейших для выживания в Тёмном Городе. Стоявший рядом с ней Энзаль Озри более явно проявлял свое напряжение; впрочем, у сенешаля не было таких мер защиты, как у неё.
«Яд» вышел из пике, не открыв огонь, и завис на уровне её глаз. Из него выгрузилось пять осколков полуночи, двигавшихся с текучей грацией истинных хищников, словно чернильная тушь с бритвенными лезвиями. Инкубы – возможно, величайшие рукопашные бойцы среди друкхари, а также одни из наиболее грозных во всей галактике. За ними последовала облаченная в красно-серебряную броню фигура Зотара Оридраэда, повелителя Кабала Ранящего Ветра. Когда сапоги архонта коснулись черного чёрного камня Средоточия, плащ взвихрился вокруг него. Поклон, который он отвесил Даэмире, был неглубоким, а его улыбка – не лишенной тени насмешки.
Улыбка самой Даэмиры была многозначительной. Охрана из пяти воинов Храма Последнего Вздоха придавала Оридраэду обеспеченный вид… если только ты не знал, как Даэмира, что это был предел его контракта с ними. Всего пять инкубов: лишь столько мог позволить себе нанять этот так называемый архонт, сохраняя прочие свои обязательства. Кабалу Ранящего Ветра едва хватало размеров, чтобы носить это название, и прочие кабалы могли бы оскорбиться его наглым апломбом, не будь их умы сосредоточены на других вопросах из-за нестабильности Порта Таварр. Оридраэд пытался увеличить и закрепить свою политическую силу быстро, пока его амбиции не вызвали у кого-нибудь достаточного раздражения, чтобы уничтожить его, коль скоро это ещё было легко. Это делало его беспощадным, однако Комморра не испытывала недостатка в беспощадности.
– А что насчет вашего брата? Я слышал, лорд Дхалгар питает особый интерес к охоте на паразитов.
– Это не ваша забота, – произнес произнёс Энзаль предостерегающим тоном. Даэмира сохранила нарочито нейтральное лицо. Дхалгар был младше её во всех отношениях, однако он имел амбиции. Ему и впрямь нравилось охотиться на разумную жизнь не из числа аэльдари, но ещё его расплющил вожак аракхиа, и сейчас он пребывал в процессе выращивания нового тела в логовах Ковена Красной Жатвы. Кабал Пустого Сердца не предавал этого огласке – как-никак, требовалось беречь лицо – но Оридраэд, похоже, услышал достаточно перешептываний, чтобы начать выуживать дополнительную информацию.
– Мой брат также к вам не присоединится, – сказала Даэмира. – Если вы с вашими силами проведете для меня эту операцию по зачистке, то не останетесь без моей благодарности.
Оридраэду хватало мозгов, чтобы понимать хотя бы это. Забрав добычу Дхалгара, он приобретал врага, но такого, который не может вести вендетту открыто, не признав собственный позор. Несомненно, существовала уйма способов вести вендетту тайными средствами, но это был обычный ход жизни в Комморре – и, в сущности, частый её конец. Вдобавок, Оридраэд получал более могущественного союзника в лице Даэмиры, что являлось той легитимностью, которая так сильно требовалась его мнимому кабалу.
– Благодарности от такой, как вы, никогда нельзя избегать, – произнес произнёс Оридраэд с глубоким поклоном, целью которого было скорее не выразить ей почтение, а продемонстрировать его броню, плащ и изящество. Даэмира подавила удивленную улыбку; если Зотар Оридраэд полагал, будто сможет впечатлить её до того, чтобы скрепить их союз браком, то со здравомыслием у него было хуже, чем ей представлялось. Впрочем, отвергать его напрямую на этом этапе было ни к чему, поэтому она ограничилась тем, что приподняла бровь.
– Однако, – сказал Оридраэд, выпрямляясь, – есть определенные определённые практические вопросы, которые необходимо обсудить перед тем, как мы сможем продолжить…
Торг, конечно же. Даэмира сделала ему достаточное одолжение, согласившись на использование трех её «Рейдеров» и никак не прокомментировав тот факт, что у некоторых воинов под его командованием явно не было собственного транспорта. Она довольно упорно пререкалась по поводу раздела трофеев, чтобы их сделка выглядела натурально, но не так долго, чтобы показаться скупой; в конце концов, это ведь он находился в отчаянном положении, а она играла роль господствующего архонта с почти бесконечными ресурсами. Когда Оридраэд, ещё раз крутанув плащом, запрыгнул обратно в «Яд» в сопровождении своих телохранителей в черномчёрном, на его лице была улыбка того, кто чувствует, что видит впереди многообещающее будущее.
– Он постарается использовать детали этого соглашения против вас, моя госпожа, – сказал ей на ухо Энзаль, пока они уходили с крыши. Его голос был настолько понижен, что не услышали бы даже её воины-кабалиты. ''«Тебе недостает изящества»'', – донеслось до Даэмиры эхо голоса старого компаньона из поры её детства, когда он мог выражать критику более резко, – ''«и это тебя погубит».'' Слова Энзаля были правдой. Оридраэд мог ценить альянс с ней, но покажись ему это выгодным, он посеял бы в Кабале Пустого Сердца семена внутреннего конфликта, пустив слухи о том, что сделал, почему и по чьей воле. В сущности, в нужный момент он мог бы попытаться купить себе путь к милости Дхалгара правдой о том, как вышло, что он охотится на орков на Шау-Хар.
У Уфтхака Черного Чёрного Гребня болела голова, и он винил в этом думанье.
Раньше он никогда особо не доверял думанью; это была такая штука, которой занимаются механы или варбоссы. У него на неё толком не находилось времени. Ему это не требовалось. Он был обычным орком в банде Плохиша Понтобоя, шел туда, куда велел босс, и топтал любого, кто попадался на пути. А потом он лишился большей части своего тела, а Плохиш лишился всей своей головы, а Док Шлакогрыз прилепил одно на другое и дал Уфтхаку тело крупнее прежнего и ещё Понтобой, за который Плохиш и получил свое прозвище. Уфтхак занял место босса, а потом вышел тот замес на Гефесто, и Меклорд сделал Уфтхака большим боссом.
Спец носился туда-сюда на моноколесе, которым когда-то заменил свои ноги, и возился с каким-то грузовозом посреди куч металлолома и явного мусора, служивших ему мастерской. Уфтхак узнал символ, обозначавший грузовоз как собственность Грязомраза, и его мозг вообще без спроса подкинул информацию, сколько парней у Грязомраза под началом, и какое оружие у них было, когда Уфтхак последний раз их видел. Он раздраженно заворчал от незваного вторжения в черепе, и механ поднял взгляд.
– Босс! – оживленно произнес произнёс он, небрежно бросив за плечо все ещё крутящуюся ручную циркулярку. Один из его гротов отчаянно побежал её ловить с безнадежным выражением лица того, кто уже получил слишком много пинков за недостаточную внимательность, и остался без руки, когда лезвие с легкостью рассекло плоть и кости. Грот подавил пронзительный визг страдания, сумел выключить пилу и поставить её в пределах легкой досягаемости хозяина, после чего потерял сознание.
– Орущий ящик орет? – спросил Уфтхак.
– Нет, босс.
– Кажись, я знаю, – произнес произнёс Уфтхак. – Кажись, они к той горбатой штуке едут, откуда ты, гришь, взялся. Потому тебя Принцыс пока не жрет. Польза выйти могет.
– Ништяк мысля, босс! – подал голос Низквик, после чего снова притих, когда и Уфтхак, и Снагги свирепо посмотрели на него.
– Скока им надо, шоб заработать, если дохляк подошел?
– Без понятия, – произнес произнёс Снагги. Он ещё немного отодвинулся от Принцыса, который уже закончил перекус и жадно разглядывал грота. – Там все малость чудно было, а я об том думал, шоб выбраться…
– Гроты, – проворчал Уфтхак. – Вечно ни зога пользы.
Ход мыслей Уфтхака внезапно свернул вбок, когда думанье быстро направило его в другую сторону. ''Куда-то, откуда они пришли''. А откуда именно? Где бы это ни было, там, вероятно, будет намного больше этих говнюков, и это пахло улетной дракой. Даже лучше, у шипачей имелись все эти прикольные прибамбасы, и хотя сам Уфтхак питал к ним только ограниченный интерес, однако именно такое барахло очаровывало Меклорда. Полуразбитый летучий грузовоз, наверное, не считался стоящим хабаром, чтобы тащить его к остальному ТехВааагх!у, но кто знает, что было у шипачей в ''лагере''?
Он принял решение. Меклорд сказал, что Уфтхак и его парни должны идти искать его, но не сказал, как быстро. Да, конечно, можно было ''предположить'', что он имел в виду «как можно быстрее», его слова и тон определенно определённо могли быть истолкованы таким образом, но фактически он этого не ''сказал'', верно? А Уфтхак задолжал своим пацанам хотя бы один достойный замес перед возвращением, иначе они все сочли бы, что только Меклорд надежно раздобудет им хорошую драку, а так совсем не годилось. Это бы подорвало все старания Уфтхака стать большим боссом. Кроме того, раз Меклорд хотел хороший хабар, то Уфтхак в общем-то ''должен'' был последовать за шипачами и подрезать у них что-нибудь впечатляющее, так как тут наличествовало мало иных вариантов.
В конечном итоге, решил Уфтхак, чтобы как следует выполнить приказ своего варбосса, он должен был сперва сделать кое-что ещё. Прогуляться с пацанами, чтобы те смогли выпустить пар, разнося новое место и затаптывая любого, кому это не понравится, а также прихватить немного интересных на вид приспособлений и крутого оружия, пока будет там.
– Туды нас вези, как можно резче, – самодовольно сказал Уфтхак.
Он понимал, что это рискованно. Если он ошибался, парни придут в ярость. Однако Уфтхак положился на собственную хитрость и водительские навыки Могрота, и это оправдалось, когда они обогнули травянистую гряду и увидели не только светлые изгибы странного сооружения дохляков, вздымавшиеся к безоблачному небу, но и красно-серебристые очертания машин шипачей, которые двигались туда со всей возможной скоростью. Они выбрали окольный маршрут, чтобы стряхнуть погоню, но не учли в своих расчетах Уфтхака Черного Чёрного Гребня, и теперь их отрыв был тоньше оголодавшего грота.
– Дальше чо, босс? – спросил Могрот, когда они понеслись по земле.
– А чо с той стороны? – поинтересовался Могрот, наморщив лоб в попытке свыкнуться с понятием того, что он не может увидеть.
– Чота, шо нам охота побить или спереть, – уверенно произнес произнёс Уфтхак. – Или побить ''и'' спереть.
Первым до арки добралось уцелевшее малое судно, летучее багги. Пустой воздух внутри контура сооружения замерцал и превратился в гладь сияющего света, в котором одна за другой пропали машины шипачей. Уфтхак вдруг осознал, что понятия не имеет, как долго ворота продолжат работать после прохода дохляка, однако не было резона сбавлять скорость и выяснять. Он поднял Понтобой, чтобы увидели все сзади, задрал голову к небу и взревел, вознося хвалу Горку и Морку за приключение, в которое вот-вот предстояло отправиться ему и его пацанам:
Именно их Макулатикс сцепил перед грудью, глядя на неё сверху вниз. От природы он не был выше, однако, как и многие гемункулы, не унижался, допуская, чтобы его ноги касались земли. Вместо этого он держался в воздухе за счет суспензорной технологии, которая позволяла ему царственно парить, будто зловещее божество, каковым, как представлялось Даэмире, он себя и полагал.
– Если вы пришли проверить прогресс вашего брата, то он почти восстановился, – гладко произнес произнёс Макулатикс, отплывая в сторону и давая Даэмире как следует взглянуть на внутреннее пространство его театра. Там стояло несколько операционных столов, но в настоящее время был занят только один. На нем корчился и скулил в агонии двуногий с фиолетовой кожей из незнакомого Даэмире вида, а сверху, вытянув конечности, висела грозная, блестящая панцирем фигура машины боли «Талос». Даэмира уловила краешек страдания существа, восхитительный трепет, который придавал сил духу друкхари и позволял им ещё немного удержать на расстоянии клыки Той-Что-Жаждет. Впрочем, это пиршество предназначалось не для неё.
Ее брат Дхалгар, который парил в питательной жидкости реанимационной капсулы, подвешенной по центру потолка, подергивался и содрогался в спазмах по мере того, как его тело впитывало живительное страдание снизу. Как отметила Даэмира, оно вновь имело нормальную форму, кости были вправлены, плоть и мускулы находились на своих местах, и отрастали последние несколько кусков кожи. В сырье для работы дефицита не было – после той катастрофической стычки остаткам свиты Дхалгара удалось забрать большую часть его тела из обломков – однако все оно было не в том состоянии, чтобы поддерживать жизнь.
Все три глаза Макулатикса сузились, и он дернул пальцем, приказывая уйти. Развалина, сопровождавший Даэмиру сюда, удалился, так что они вдвоем остались наедине, если не считать Дхалгара, запертого в стенах своей реанимационной капсулы, «Талоса», а также жертвы, у которой, как подозревала Даэмира, имелись более насущные заботы, чем подслушивать подобную беседу.
– Власть – пьянящий напиток, – произнес произнёс Макулатикс, – а её определения могут сильно различаться.
''«Он собирается прочитать мне самовосхваляющую речь о своей власти над смертью»'', – утомленно подумала Даэмира и тут же решила, что у неё нет на это терпения.
– Не сомневаюсь, этот конфликт приносит вам пользу, – признала Даэмира, – но как насчет прочих последствий? Наши рейды в реальное пространство редки, поскольку мы не решаемся ослаблять себя, когда соперники ждут с клинками наголо. Это ограничивает спорт культов ведьм, так как у нас меньше трофеев для обмена на их гладиаторские игры, и это сокращает число интересных образцов для ваших коллекций. К примеру, где вы наткнулись на это ничтожество? – поинтересовалась она, небрежно кивнув в направлении пациента «Талоса».
– Я не лишен собственных ресурсов, – произнес произнёс Макулатикс с несколько защищающейся интонацией, и Даэмира позволила себе легкую улыбку.
– Разумеется, мастер Макулатикс. У вас есть собственные корабли и собственные воины, которые могут совершить вылазку в реальное пространство и исполнить вашу волю. Но мне кажется, мы оба понимаем, что как бы свирепы и упорны ни были ваши приспешники, они лимитированы относительно небольшими операциями – можно сказать, хирургическими ударами, каковые, не сомневаюсь, они исполняют чрезвычайно умело. Однако порой для большей добычи требуется большее предприятие.
Профилем ковенов гемункулов была плоть, а не оборудование. Макулатикс мог иметь «Рейдеры» и «Яды», но ему были малодоступны более крупные машины вроде «Пустотных воронов» или «Бритвокрылов», не говоря уже о кораблях, способных перемещаться в пустоте. Это ограничивало его хищничеством на тех мирах, где были свои врата паутины, и таким образом большая часть галактики оставалась вне его досягаемости.
– Полагаю, в чем-то вы правы, верховный архонт, – произнес произнёс Макулатикс чуть более резким тоном. Даэмира осталась спокойной: в этом танце от неё требовалось продемонстрировать ему, что она знает себе цену, прежде чем можно будет заключить какие-либо договоренности.
– Порт Таварр нуждается в управлении, – прямо сказала она. – Ему нужно, чтобы кто-то возвысился и получил то место, которое некогда занимал лорд Фаррул: заместитель лорда Векта, только с большей степенью преданности. Я могла бы получить эту роль силой, – продолжила Даэмира, добавив голосу непринужденной будничности, – однако против меня пойдут те, кто не пожелает признать поражения в войне, которая может представляться им почти равной, и цена для всех сторон окажется высока. Если же кабалы Порта Таварр чрезмерно ослабеют, – добавила она, уловив очередное уничижительное замечание на губах гемункула, – то кто сказал, что не смогут вторгнуться силы из соседнего царства? Силы, которые не будут иметь никаких связей с прочими организациями Порта Таварр, а также сомнений насчет уничтожения тех, кого они здесь обнаружат?
Даэмира сохранила на лице нейтральное выражение, а затем добавила мельчайший намек на неудовольствие: точный облик архонта, раздраженного этой вульгарной грубостью, но готового её вытерпеть – пока что – во имя их общего интереса. её собственная ушная жемчужина молчала; здесь, в недрах владений Красной Жатвы, она была далеко за пределами досягаемости передающих волн её кабала. Тем не менее, у неё имелось подозрение, что за срочные известия побудили Макулатикса рискнуть оскорбить её таким образом.
– Внутри границ находятся аракхиа, – произнес произнёс Макулатикс несколько мгновений спустя. Его голос балансировал ровно на полпути между отвращением и восхищением. – Многочисленная армия. Похоже, они гнались за так называемым Кабалом Ранящего Ветра.
– В каком районе они появились? – поинтересовалась Даэмира.
– Эт просто фигня дохляцкая, – сказал он в ответ на жалобу Могрота. – Чудное место, которое чудные говнюки строили. Гони быстро, и покатит.
– Не вопрос, босс! – отозвался Могрот, вполне удовлетворившись тем, что его претензию услышали и разобрали. Езда здесь определенно определённо была плавнее, отметил Уфтхак, и это значило, что глиссеры перед ними на самом деле отчасти утратили преимущество. Способность игнорировать ландшафт превосходна, когда твои преследователи постоянно натыкаются на кочки, однако менее полезна, если пресловутые грузовозы и багги едут по чему-то столь же гладкому и ровному, как дороги юдишек.
Расстояние смазалось, и один из удиравших грузовозов шипачей вдруг показался ближе, чем был раньше – Уфтхак открыл огонь из шоковой винтовки, но туннель устраивал и другие фокусы, и его заряд улетел мимо; определенноопределённо, объяснение было именно в этом, а не в том, что он на самом деле промахнулся. И все же, утешил себя Уфтхак, все шло нормально. Задача состояла в том, чтобы гнаться за шипачами до какого-то места, откуда они пришли, а не взорвать их прежде, чем они туда доберутся.
Боевая фура шипачей, похоже, все ещё хотела попытаться атаковать и выпустила по ним два луча трескучей темноты, однако те также ушли в сторону. С учетом того, как точно шипачи стреляли обычно, это навело Уфтхака на мысль, что не у него одного возникали сложности с расчетом дистанции. В этом не было особого смысла: зачем дохлякам строить то, что чудно даже для ''них''? Значит, это место построили вообще не они?
– Босс, я походу нас туды поднять не смогу, – с некоторым сожалением сообщил Могрот.
– Не, – произнес произнёс Уфтхак. – Лады, стопори грузовоз.
– Босс? – переспросил Могрот. В его голосе звучало ближайшее подобие возмущения, какое Уфтхаку только доводилось от него слышать.
Это было не так уж плохо, поскольку ни один орк особо не возражал против идеи смерти: такое просто случалось, а дальше либо ничего – и тогда тебе все равно – либо в конечном итоге возвращаешься в новом теле и должен делать все заново. Тем не менее, Уфтхак был вполне доволен тем, где оказался в жизни, и намеревался по максимуму воспользоваться этим, а не начинать с нуля. Ему хотелось получить реально хорошую драку, потом подрезать кучу трофейного хабара и направиться назад к остальному Тех-Вааагх!у, чтобы показать, какой он улетный босс. Для этого требовалось, чтобы здесь все прошло хорошо, а значит нужно было быть готовым передумать шипачей, у которых, несомненно, будут собственные представления о том, как много из них должно умереть, и у кого в итоге должен оказаться их хабар.
– Низквик, Снагги, – произнес произнёс он, озирая различные строения и пытаясь решить, какое из них выглядит наиболее многообещающе. – Подите Спеца найдите.
Все это было несправедливо! Все должно было пойти не так! Горк и Морк послали ему видение, где показывалось, что его судьба – стать Гротобоссом и возвысить гротов над их звероподобными и тугодумными так называемыми хозяевами (а Снагги, естественно, возвысить над прочими гротами, что было исключительно правильно). И он же все сделал верно: единолично убил своего старого варбосса! Ладно, помогла упавшая голова гарганта, но из-за кого она упала? Он собрал верных приверженцев; он сделал, как велел варпоман Старый Моргруб, и повел своих последователей на поиски ворот дохляков под городом юдишек. Они попали туда первыми, а Моргруб сказал, что первый орк, кто до них доберется, избран богами, чтобы стать варбоссом. Поэтому представлялось резонным, что если первым там окажется грот, то он станет Гротобоссом.
Ну конечно, все вышло не так. Моргруб предал собственное пророчество и волю тех самых богов, которым якобы служил, и Снагги обманом лишили его судьбы. О да, через ворота он прошел первым, но только потому, что его туда пнул Енарал Узбраг, тот говнюк из Кровавых Топоров. Это Енарал провозгласил себя варбоссом, а все орки просто… ''согласились''. Как будто так было ''правильно''. Как будто ''Горк и Морк не сказали определенноопределённо, что это должен быть Снагги''.
Потом было ужасное множество неприятностей в тех чудных туманных туннелях, которых Снагги избежал, прицепившись к брюху грузовоза. На этот счет у него вышел спор с самим собой, поскольку это едва ли был поступок для великого и благородного гротобосса, но он одержал в пресловутом споре верх, указав себе, что раз этот конкретный Вааагх! собрался игнорировать волю богов, значит они не заслуживают его помощи. Как следствие, он точно не знал, что произошло, только что была большая драка, и кто-то, управлявший его грузовозом, в итоге то ли гнался за дохляками, то ли убегал от них, прямиком через ещё одни ворота и на планету, где Снагги обнаружило, как он выяснил, одно из ответвлений ТехВааагх!а.
Что бесило ещё больше, потрясающий недостаток интеллекта Низквика не только приучил грота к обращению, которое должно было направить его по дороге ожесточения и ненависти, но ещё и сделал его почти невосприимчивым к оскорблениям. О, Снагги пытался: он вставлял в свои реплики тонкие ножи сарказма или пренебрежения, намереваясь поддеть Низквика и заставить того осознать, насколько неприятна его жизнь, однако Низквик ни разу этого не заметил. Сарказм принимался за чистую монету и приводил к тому, что Низквик терпеливо объяснял разъяренному Снагги то, что, как ему казалось, Снагги недопонял, или же он считал это комплиментом и приобретал сияющий вид – в зависимости от содержания разговора. Снагги задумывался, не схватить ли Низквика за плечи и не заорать ли ему в лицо все, что он о нем думает, но, ну… Если об этом зашла речь, Низквик, наверное, был чуть-чуть ''крупнее'' Снагги и явно недостаточно умен, чтобы понять, что столкнулся со спасителем гротства и предначертанным правителем оркчества. Прямая конфронтация была стратегически неразумной, и гротству в целом не пошло бы на пользу, окажись его гротобосс скручен и загружен в Особистое Бомбометало Мека Загнита или что-нибудь похожее.
В довершение ко всему, финальным оскорбительным харчком на дымящуюся сквигову кучу несправедливости являлось то, что Снагги сознавал: на самом деле он обижался на Низквика, ''завидовал'' ему, хотя должен был смотреть на другого грота исключительно с презрением. Едва ли Уфтхак когда-либо запрещал Принцысу пытаться съесть ''его''; Снагги приходилось самостоятельно спасаться от прожорливого зубастого шара ненависти. Пускай Низквика ругал, пинал и обвинял хозяин, но он все же был «гротом большого босса», и это давало ему определенное определённое положение среди прочих гротов, которые не осмеливались пырнуть его – мало ли Уфтхак решит их за это прихлопнуть. Снагги не питал иллюзий, будто такое возмездие произошло бы из какой-то любви к Низквику, сугубо от гнева, что кто-то другой надумал оборвать жизнь, которую большой босс считал находящейся на его усмотрении. И тем не менее, защита существовала. Снагги мог бы вернуться к тому, чтобы быть просто гротом, но болтался рядом с Уфтхаком и Низквиком в отчаянной, самоуничижительной надежде, что удастся выцарапать себе какие-то схожие остатки статуса.
Почему он был проклят величием? Почему обречен вести жизнь в мытарствах и страданиях от осознания несправедливости своего удела, пока его товарищ – за неимением лучшего, более едкого термина – пребывал в состоянии сравнительно блаженного неведения? Почему Горк и Морк избрали Снагги править, если собирались сделать это для него таким зогово сложным?
Хорошая особенность Спеца состояла в том, что в силу отсутствия ног его способность небрежно пнуть докучающего ему грота была заметно ниже, чем у большинства прочих орков. Тем не менее, его не стоило настраивать против себя, если только тебе не хотелось стать подопытным для его новейшего изобретения.
– Тебя большой босс ищет! – быстро произнес произнёс Снагги ещё до того, как Низквик сумел извлечь из себя слова. Он указал назад, примерно в ту сторону, где они оставили Уфтхака. – Он там вон, велел, шоб мы пошли тебе сказали!
Низквик таращился на Снагги с видом уязвленного предательством. Снагги игнорировал его, глядя прямо на Спеца и отчаянно силясь совладать с ухмылкой, которая грозила прорваться и растянуться на все лицо.
Спец ещё раз крутанулся и умчался, огибая большую банду гротов, которые только что появились из портала и ежились и моргали в странном, пустом свете нового окружения. Снагги увидел, как механ пригнулся в повороте, подхватил теперь уже бесхозную летучую доску, выпрямился, положив её себе на плечо, и был таков.
– Пойду назад босса искать, – произнес произнёс Низквик, голос которого все ещё был полон обиды.
– клёво, – ответил Снагги. – Ну дык вали.
– Чудное, – сказал один из гротов, озираясь вокруг и дрожа. – ''Стрёмное''. Не нравится оно мне.
– Ага, – произнес произнёс Снагги, сочувственно кивая. – Жаль, шо нам сюды идти пришлось. Это ж реально больше для орков место, дык? Ничо тут толком нету для обычного грота.
Это заявление было встречено несколькими кивками, однако всего несколькими. Даже посреди вторжения Вааагх!а в чье-то измерение гроты всегда будут колебаться, выражать ли критику или недовольство по отношению к оркам. Пускай удел грота неприметен и жалок, но это обычно все же лучше, чем оказаться затоптанным за «долбаную наглость» или вроде того.
Снагги не стал говорить им, что от обычного бывает два вида отклонений, и он втайне подразумевал другой тип. Порой аудитория делает сложную работу за тебя.
– Скажите, – произнес произнёс он, проскальзывая в середину, словно нож между ребер, – пацаны, вы когда-нить слыхали про… Гротобосса?
Делать этого не понадобилось. Спустя ещё пару секунд Макулатикс слегка наклонил голову в положение, более близко ассоциирующееся с единодушием и согласием.
– Впрочем, из их жизненных соков можно отогнать определенные определённые полезные эликсиры, и пусть эти твари и обладают неприятно высокой стойкостью к страданию, как физическому, так и духовному, но мне все же будет любопытно посмотреть, насколько конкретно можно растянуть их печально знаменитую выносливость. Несколько подопытных для таких целей придутся кстати.
– Тогда точите ваши клинки и собирайте союзников, кого сможете, – сказала ему Даэмира. – Мы возглавим операцию по зачистке, и Порт Таварр будет искать у нас указаний. – Она снова включила передающую волну. – Зеск. Кто-нибудь из Ранящего Ветра выбрался?
– Стало быть, никаких хвостов, – удовлетворенно произнесла Даэмира. – Хорошо.
Она начала отворачиваться от сцены, а затем застыла, когда её глаз за что-то зацепился. Это был фрагмент полуночно-черной чёрной брони, торчавший из-под кормы уничтоженного транспорта «Рейдер».
– Зеск, – сказала она тщательно выверенным шепотом. – Что ''это''?
– Избавьтесь от трупа так, чтобы никто не видел, – тихо велела она. – полностью уничтожьте доспех. Никто не должен знать, что этот воин погиб от нашего оружия.
– Госпожа, – произнес произнёс Зеск, тщательно выверяя интонацию и позу, чтобы избежать оскорбительности. – Броня инкубов превосходит…
– И приметная! – прошипела Даэмира, поворачиваясь к нему. Она понимала, о чем говорит драконт: доспехи храмов инкубов давали лучшую защиту, чем броня её вернорожденных, даже чем её собственная – однако носить доспех инкуба, не являясь таковым, означало навлечь на свою голову погибель. На такое надругательство отреагировал бы весь храм, которому принадлежала броня, и не было гарантии, что какой-либо из прочих храмов в такой ситуации исполнит контракт по защите жизни носителя.
Это было бы временно. Всегда было временно. Но для таких долгоживущих созданий, как друкхари, «временно» могло оказаться по-настоящему длинным интервалом, и пусть это позволяло подчиненным отточить свои планы, как избавиться от вышестоящих, но ещё и побуждало их дожидаться по-настоящему верного момента, а не поддаваться нетерпению этих проклятых низших, скоротечных видов. Все, что требовалось от Даэмиры – обеспечивать, чтобы тот самый идеальный момент для её свержения никогда не возник.
– Очень хорошо, – небрежно произнес произнёс Цистриал Вирн, словно его вопрос был невинным, а вовсе не намеком на то, что у Даэмиры нет союзников. – Что вы предлагаете?
– Нам бы пригодилась скорость культов ведьм, – сказала Даэмира. – Как мы все знаем, аракхиа свирепы и живучи, но неуклюжи и неповоротливы. Мы должны избегать прямого столкновения. Пусть геллионы и налетчики атакуют и дезориентируют, нанося урон и приводя их в ярость, при этом оставаясь на расстоянии. Наша огневая мощь будет наиболее эффективна, когда они станут по-настоящему разобщены. Кабалы могут дать поддержку, нужную самим ведьмам, а пехота ковенов, – она указала на Макулатикса, – сократит дистанцию и порежет их на части.
Однако что-то его тревожило. Как он ни старался, но не мог прекратить думанье насчет того, как чудно получилось, что они с пацанами прошли через два портала, для открытия которых обычно требовался дохляк, а теперь застряли у этого.
– Могрот, – задумчиво произнес произнёс он, – у тебя бывает такая чуйка, шо ктойта себя умнее считает, чем ты?
– Всегда, босс, – сказал Могрот, кивая. Уфтхак покосился на него, а потом хмыкнул.
– Эээ, без понятия, босс. Те штуки, откуда я это подрезал, довольно высоко носились, так шо нормально должно быть.
– Так, тады пока не ушел, вон ''туда'' подымись, – произнес произнёс Уфтхак, указывая на голову топтуна, который с глухим буханьем двигался невдалеке, – и скажи кэпу, шо мне охота, шоб он нам проход сделал вон ''там''.
Он снова указал, теперь на основание шпиля, который Спец выделил как самый энергопотребляющий.
– Шипачи ж, ну, – сказал Уфтхак, пожав плечами. – Прыгают на тебя, пыряют кого-то, ты их топчешь и идешь новую пачку искать. Но они ж как надо не дерутся, а мне неохота ждать, шоб они на нас навалились, кады созреют.
– Ну, кажись, мы уж все разрулили, – произнес произнёс Спец, удовлетворенно хлопнув в ладоши. – Пошли наружу, глянем чо почем.
Уфтхак вышел за ним обратно туда, где другие ассистенты Спеца установили несколько больших металлических плит, скрепленных болтами в некое подобие второго этажа, и к ним крепились кабели, змеившиеся из башни шипачей. Над плитами возвышались два угрожающе выглядящих пилона, которые указывали вниз и внутрь, в направлении чего-либо, стоящего на платформе. В данный момент банда в тридцать или около того парней вертелась там с неугомонностью орков, которые не заняты ничем захватывающим ''прямо сейчас'', но которым сказали, что если сумеют чуток постоять спокойно, то вскоре смогут заняться чем-то ''реально'' захватывающим.
– Госпожа! – закричал Илионит Зеск, а наверху полыхнула вспышка зеленой энергии. Даэмире хватило времени ровно на то, чтобы ощутить пощипывание на коже, какого она никогда прежде не испытывала, а потом небо раскрылось и начало извергать орков.
Они падали ревущим штормом – по меньшей мере пара дюжин огромных чудовищ в примитивной черночёрно-желтой одежде и броне. Через полсекунды Даэмира осознала, что при падении существа кричали не от паники; они ревели боевые кличи или даже восторженно хохотали. Как-никак, аракхиа были Детьми Разрушения и жили только ради войны. Казалось, их мало заботит, как они доберутся до битвы, и ''где'' на самом деле эта битва происходит, лишь бы попасть туда.
Рефлексы друкхари были более чем под стать появлению врагов, и осколочные винтовки вскинулись, открыв огонь ещё до того, как первые орки успели пролететь несколько футов. Однако Даэмире быстро стало очевидно, что в подобной ситуации даже уже отравленный орк способен создать большие проблемы. Это были массивные создания, каждое из которых весило, наверное, втрое больше, чем друкхари, даже без брони и вооружения, и они падали прямо на флот глиссеров Порта Таварр. Одно такое тело, уже обмякшее и с меркнущими глазами от действия токсинов, приземлилось на самый кончик носа её «Яда». Внутренние стабилизирующие системы корабля были настроены на тончайшую чувствительность, чтобы пилот мог наилучшим образом маневрировать и уклоняться от вражеских выстрелов, однако они ничего не могли поделать с внезапным попаданием нескольких сотен фунтов орочьих мускулов и боевой экипировки, прилетевших с немалой долей ускорения свободного падения.
Орк яростно взревел от того, что его лишили добычи, и страшным обратным взмахом выбросил вперёд свою энергетическую клешню. Даэмира не стала пытаться заблокировать или парировать удар; она знала, что не сможет тягаться с громилой в силе, а её клинок попросту расколется от мощи, с которой орк махнул своим оружием, не говоря уж об окутывавшем его силовом поле. Вместо этого она сделала шаг назад, и её ноздри заполнила вонь озона: острия клешни прошли прямо под носом, ионизировав воздух на своем пути. Кровь Вилета, этот зверь был проворным!
И все же, каким бы поразительно быстрым для своих габаритов ни был орк, и несмотря на грозное сочетание этого с его огромной силой, Даэмира была ещё быстрее. Она качнулась на пятках обратно и прыгнула вперёд, метнувшись перед орком и резанув по его бедру острием ядовитого клинка. Кончик оружия пронзился грубую черную чёрную ткань и впился в плоть под ней, а затем Даэмира уже перекатилась под сокрушительным замахом ствола его пушки и оказалась на другом краю.
Гипертоксины уже должны были быть в кровотоке монстра, то есть его смерть была неизбежна, однако «неизбежна» – не то же самое, что «совсем близка». Большинство врагов погибло бы от легкой царапины за несколько секунд, но Даэмира уже видела, как Вирн недооценил этого громилу, что его и сгубило, и была полна решимости не сделать того же самого. Вместо того, чтобы принять триумфальную позу и ждать, когда добыча упадет к её ногам, выпучив глаза и давясь кровавой пеной, она колола снова и снова, стремительно выбрасывая клинок в спину твари и проскальзывая им между ребер, где были просветы в наспех приделанной броне. Орк ревел от боли и ярости, а проткнутые органы начинали отказывать и отключаться, и с каждой тянущейся секундой его неистовое кружение, чтобы она оказалась в пределах досягаемости, становилось все более отчаянным и неорганизованным. В конце концов, усилия перенапрягли измученную нервную систему, и он повалился со звуком, напоминавшим лавину на заводе.
Мало что вызывало у друкхари ужас, поскольку их души были пресыщены и огрублены тысячелетиями боли и страдания, которые они причиняли другим в собственном стремлении насытить тягу Той-что-Жаждет и не подпустить свою смерть, но сейчас что-то сжало сердце Даэмиры холодным кулаком. Движение рядом оповестило её о близости Цистриала Вирна, который подошел и встал возле неё у перил «Тантала». Второй архонт не стал упоминать ни о том, как близко был к смерти, ни об участии Даэмиры в этом, и даже не отпустил комментария касательно её присутствия на его корабле. Лицо Вирна было осунувшимся, а глаза затравленными, поскольку он, равно как и Даэмира, осознал истину.
– Они телепортируются, – произнес произнёс Вирн голосом, который был ровным исключительно благодаря стараниям сохранять его под контролем. Архонт не мог допустить, чтобы его слабость увидели, иначе соперники будут стремиться ею воспользоваться, а амбициозные изменники в его же рядах осмелеют, и все же Цистриал Вирн балансировал на краю.
– Да, – согласилась Даэмира, и её едва не предало собственное горло, ведь уже становилась понятна чудовищность того, что она на них навлекла.
Жулик, которого Снагги определил как большого, но ленивого, и потому идеального подручного грота, огрел по головам двух гротов поменьше, создававших сумятицу.
– Они из-за неба драилсь. Не могли решить, оно белое с золотым или черное чёрное с синим.
Снагги вгляделся вверх через неровную дыру в толстом металле и фыркнул. Да, действительно, небо было странным, с чудными символами, как будто выжженными на нем, но видимыми только пока ты не смотрел на них напрямую. Впрочем, цвет был очевиден: это определенно определённо был… Ну… Вообще, теперь, когда он взглянул…
– Чесслово, без понятия, об чём вы базарите, – произнес произнёс он, пренебрежительно хмыкнув. – ''Очевидно'' ж, какого оно цвета. Но эт чисто я считаю, – торопливо добавил он, пока никто не успел попросить выразить конкретное мнение по данному вопросы. – Это место ''чудное''. От него толковые гроты в своих же глазах сомневаются. Богам охота, шоб мы не тут были.
– Тебе-то откуда знать, чо им охота? – насмешливо поинтересовался кто-то из середины толпы. Взгляд Снагги почти сразу же отыскал его: тощий даже по меркам гротов, не хватает кончика носа.
И все же на деле никто не ушел. И возможно отчасти потому, что они и так уже находились в лучшем доступном подобии убежища, пока орки пытались вести войну с врагом, не желавшим встать и драться с ними, ну и что с того? Это просто значило, что Снагги гениально выбрал это место, чтобы сделать свой первый ход. А ещё несколько, в том числе и Жулик, оглядывали его так задумчиво, как только позволяли их мозги. Они понимали, что он представляет собой нечто особенное; если они будут держаться рядом с ним, то смогут понежиться в отражении его славы. Это было все, что ему требовалось.
– Сдается мне, кой-кто из вас, пацаны, не уверен, – многозначительно произнес произнёс Снагги. Только «кой-кто», ему бы не пошло на пользу признать большее. Гроты вообще всегда стремились к безопасным цифрам, поэтому сумей он заставить сомневавшихся думать, что их немного, его работа сталы бы проще. – Кароч, я не говорю, будто я чудила и ща начну предсказаловами плеваться. Но я чутка вижу богов замыслы.
– На чо оно похоже? – спросил пузатый грот, глаза которого были скрыты под слишком большими очками. В его голосе присутствовала подобающая восхищенная итонация, и Снагги блаженно улыбнулся.
Вот ''это'' привлекло внимание аудитории. Гроты подались поближе, взволнованно перешептываясь. Разумеется, это была ложь: Снагги видел настоящие видения от Горка и Морка, но тут он поднабрался сам. И все же, если ему хотелось заполучить приверженцев, то лучше было заставить их верить, будто его направляют боги, что в данном случае означало приписать богам то, к чему они не прикладывали рук. Снагги сомневался, что они станут возражать.
– Чо нам понадобится, – произнес произнёс он пониженным, заговорщицким голосом, – дык это шипач. Он походу живой быть должон, но не должон быть здоровый. Это ж они ворота открывать могут. Пока у нас один из них есть, мы смогем заставить ворота открыться и свалить к зогу отсюда, а орков оставить тут без нас веселиться.
– Орков оставить?! – воскликнул грот без кончика носа, озираясь с ужасом, словно из теней вот-вот должен был появиться погонщик, ревущий от ярости и размахивающий плеткой для гротов. – А выживем-то мы как?
Это встретили не совсем ликующими аплодисментами и немедленными выражениями вечной преданности, но по прикидкам Снагги уже больше половины выглядело обнадеженными или заинтересованными его словами.
– Это предложение недолго будет, – произнес произнёс он, – и вам жеж охота с начала вписаться, так сказать, пока вести не разошлись, и все туды не захотели. Вписывайтесь щас и хорошие места получите, Гротобоссу ж другие боссы понадобятся, шоб всех строить. Ну вы в курсах, такие пацаны, кто хорошо думать могет или пару бошек постучать для порядку.
Он подчеркнуто посмотрел на Жулика, который продемонстрировал свои острые маленькие зубы в понимающей ухмылке.
– Гекки Коротконос.
– Ну, Гекки, – с чувством произнес произнёс Снагги, обхватив второго грота одной рукой за плечи и сдавив ровно настолько, чтобы намекнуть, что в случае какой-либо дерзости может последовать ещё одна оплеуха, – эт для тебя клёвый день! Сможешь говорить, шо был там, кады Великое Восстание началось!
– Дык ты нам шипача достанешь? – спросил Гекки, широко раскрыв глаза. На самом деле, слишком широко; Снагги узнавал напускную невинность, когда та тихонько подбирается и пыряет, и его собственные глаза недовольно сузились.
– ШИ-ПА-ЧА! – принялись скандировать прочие гроты. – ШИ-ПА-ЧА!
– Да слышьте, – произнес произнёс Снагги, стараясь не допустить отчаяния в голосе. – Это ж не…
– ШИ-ПА-ЧА!
В конечном итоге ему достались ещё пятеро: Халява, Носик, Длинножуб (к этому Снагги сходу отнесся с недоверием), Мозз и Биз. Гекки Коротконос чрезвычайно явно не вызвался и просто вызывающе уставился на Снагги. Это была ошибка: Снагги Мелкожуб не отступал ни перед каким вызовом, или, как минимум, не перед тем, что бросает грот, которого он мог отлупить с одной рукой, привязанной за спиной.
– Погнали, пацаны, – произнес произнёс он, обращаясь к своим новым дружкам и будущим малобоссам. – Айда шипача достанем.
Они вышли из остова боевой фуры, и Снагги настороженно огляделся. Ближайшая опасность вряд ли исходила от самих шипачей: более вероятно, что её представлял собой погонщик. Им был ненавистен вид невыпоротого грота, а последнее, чего хотелось Снагги – так это чтобы его с побоями привели в собранную группу предполагаемых товарищей и погнали с чем-нибудь драться. Конечно, он уже убивал погонщика, но лучше было не рассчитывать, что это получится снова.
– Так, глядите в оба, – посоветовал он, пока они перебегали от укрытия к укрытию, прячась за разбитой орочьей техникой, расстрелянными стенами и заграждениями шипачей, а один раз даже за телами пары орков, которые явно оказались не с той стороны каких-то ядовитых осколков. Он указал туда, где лежал окровавленный кусок шипача: к тому моменту, как орку удавалось и впрямь достать оружием одного из этих скользких гадов, они уже не давали ему шансов уйти. – Оно непросто выйдет одного из этих говнюков целым найти.
– Эээ, тащемта, босс, – произнес произнёс Мозз, похлопав его по плечу и указывая вперёд. – Не думаю, шо это ''так-то'' проблема будет…
Снагги поднял глаза, и по нему пробежал холодок. Там был ещё один огромный портал.
– Найти лидера! – бросила она, несмотря на тот факт, что это указание было дано пилоту ещё до того, как они прошли через врата. – Найти его и убить!
Ее «Яд» заложил вираж и понесся по небу, а за ним – дюжина «Рейдеров». Большинство принадлежали ей, но два были из Опускающейся Ночи, а один из Дара Крови – исконные враги объединились, чтобы нести смерть тому, что – по крайней мере, сейчас – являлось большей угрозой для них всех. Воины на транспортах практически без разбора стреляли по орде под ними. В совокупности шипение их осколочных винтовок усилилось до резкого шелеста, который стал слышен даже сквозь грохот, создаваемый воюющими орками. Другое оружие тоже подавало голос – чернаячёрная, трескучая энергия бластеров и тёмных копий вспыхивала и повергала громоздкие, неуклюжие боевые шагоходы орков, их полуразваливающиеся машины или особенно крупных и внушительных вожаков; а ещё кромсатели, почти беззвучные за исключением едва заметного свиста колючих мономолекулярных сетей, которые растекались, окутывая и потроша легкобронированных тварей внизу.
Орки заметили их присутствие не так быстро, как опасалась Даэмира, однако скорее, чем она надеялась. Ей досталось несколько драгоценных секунд практически безответного убийства, прорезания просеки в зеленой массе, а потом ситуация изменилась. Не было какой-то нарастающей волны осознания, которая разошлась среди противников: только что её армия летела в чистом небе, а через миг гром оружия орков почти разом обратился вверх.
Мерцающее поле её «Яда» работало, разбивая очертания машины и усложняя прицеливание, но подобные меры мало что давали при такой большой плотности и неизбирательности огня. Воздух заполнился массовым ревом неуклюжего, но скорострельного штурмового вооружения орков, а также их снарядами, которые по большей части отскакивали от корпусов глиссеров, даже если силовым полям не удавалось остановить входящие выстрелы, однако орочье оружие являлось олицетворением неповторимости. Что-то пробило в правом крыле «Яда» дыру размером с голову Даэмиры, а ещё что-то попало в один из двигателей, отчего машину на миг неустойчиво повело вбок, пока пилот не сумел её выправить. Позади один из «Рейдеров» начал испускать черный чёрный дым и крениться. Воины на его борту перестали стрелять, силясь удержаться, но уже через считанные мгновения уже камнем падали к земле внизу. «Рейдер» разбился, и его немедленно захлестнули ревущие орки, потрясавшие оружием.
– Госпожа! – предостерегающе крикнул Зеск, указывая на курносые фигуры, которые с воем возникали из-за соседних шпилей. Это были творения орков, настолько неаэродинамические, что Даэмира не видела иного объяснения тому, как они держались в воздухе, кроме как упрямое нежелание пилотов принимать идею крушения. Настоящие самолеты, намного быстрее даже её «Яда», и они надвигались на высокой скорости.
Орк опустил взгляд на одну из пластин своей брони, которая, как Даэмира заметила с едва заметно скребущимся беспокойством, теперь дымилась и осталась с воронкой, но не была пробита. Доспехи друкхари были намного более эффективными и продвинутыми, чем эти примитивные металлические плиты, но если металл достаточно толстый, а ты достаточно силён, чтобы таскать его, словно ходячий танк, то даваемая им защита все равно будет внушительна.
Орк поднял свое оружие и нажал на спуск. Там что-то очень быстро завертелось, и Даэмира отскочила в сторону как раз вовремя, чтобы избежать возникшей черной чёрной пустоты. Это длилось всего секунду, но исчезнув, та выгрызла в земле неровную дыру, в которую легко бы поместилась архонтесса, и после неё осталась только вонь варпа. Во имя Кхейна, у этих тварей даже ''оружие'' использовало телепортационную технологию?
Даэмира прыгнула вперёд, торопясь сократить расстояние между ними. Несколько её воинов пережили удар и падение и уже обстреливали толпу орков вокруг них ядовитыми осколками из своего оружия. Если у неё получится повергнуть вожака орков, то не только она сможет придержать этим своего брата, но ещё – как было известно всем – орки перейдут к междуусобной войне, когда помощники чудовища начнут драться между собой, чтобы занять его место. Это должно хотя бы замедлить их на достаточное время, пока Даэмира укрепит свою власть, соберет армию покрупнее и вернётся их уничтожить.
– Я… – начала Даэмира, с трудом подбирая слова. Она вмешалась и убила орка, который собирался забрать жизнь Вирна, но друкхари не были связаны долгами чести. Любые альянсы заключались заранее и обычно прописывались до изнуряющих мелочей, чтобы каждая сторона в точности знала, что будет расцениваться как предательство. По идее, Вирн должен был дать ей умереть и счесть себя избавленным от соперницы.
– Нас одолевают, – сухо, но поспешно произнес произнёс Вирн, словно пытался оправдаться. – Мы убили многих, но не можем нанести решающий удар. Нам нужны культы ведьм и столько наёмных клинков, сколько мы сможем собрать. Для этого понадобится твоё влияние, – добавил он, на миг покосившись на Даэмиру. – Было бы неразумно позволить тебе погибнуть сейчас.
– Понимаю, – отозвалась Даэмира, сглотнув комок в горле. Как-никак, она подошла очень близко к такой смерти, откуда её было бы неудобно вытаскивать даже гемункулу, учитывая, где оказались бы останки. – Впрочем, мы не потерпели полной неудачи. – Она включила передающие волны. – Всем кораблям! Сооружение орков с пилонами – это их телепортационное устройство. Сконцентрировать весь огонь на нём!
== '''11''' ==
Илионит Зеск лежал неподвижно, наблюдая, как оставшиеся корабли армии Порта Таварр отступают через портал паутины без него, и беззвучно проклинал архонтессу Даэмиру Траэкс, отправляя её в высасыващие душу объятия Той-что-Жаждет.
– ШИ-ПАЧ!
== '''12''' ==
Снагги Мелкожуб вел свой дерзкий ловчий отряд обратно среди развалин, и ему приходилось подавлять желание прыгать и подскакивать. Они нашли шипача! Более того, они нашли такого, который был ещё жив, но слишком повреждён, чтобы делать что-то большее, чем слегка ерзать!
О, как и можно ожидать от шипача, у него ещё оставалось сил на одно хорошее пыряние, и Мозз не понаслышке выяснил, что бывает, когда запрыгиваешь на одного из этих говнюков, сперва не убедившись, что тот действительно мёртвый. Впрочем, Снагги удалось героически усмирить злобного воина чужих – ладно, он был готов согласиться, что остальные пацаны, возможно, помогли – и теперь они с высоко поднятыми головами несли свой трофей назад к его новой группе последователей.
Это оказался один из тех немногих раз, когда быть гротом и впрямь вышло кстати. То есть, Снагги знал, что быть гротом всегда лучше, чем быть орком и вообще чем-либо ещё, ведь как иначе-то? Если быть гротом – не самая лучшая штука, тогда почему ''он'' грот? Такая логика была неизбежна. Но также Снагги знал – и тут в ход шел его высочайший интеллект, его способность не обращать внимания на то, как ему ''хотелось'' бы, и концентрироваться на объективной реальности вещей – что быть гротом не всегда хорошо ''в галактике, как она есть''. Каким-то образом орки перевернули естественный порядок с ног на голову и поставили себя во главе, пусть даже гроты явно стояли выше и точно были умнее. Именно эта несправедливость наделяла его пылающей внутри праведной яростью, которая мотивировала продолжать сражаться против угнетения, каковы бы ни были шансы.
Впрочем, конкретные обстоятельства, в силу которых быть гротом сейчас приходилось кстати, являлись прямым следствием этой несправедливости, что лишь доказывало Снагги, насколько он велик, раз использовал предрассудки орков против них же самих, чтобы в итоге поспособствовать их падению. Орки обращали на гротов внимание только тогда, когда чего-то хотели, или когда те путались на дороге (по мнению орков), или же не было вариантов получше, чтобы немного пострелять по мишеням или в целом попинать. Само присутствие Вааагх!а в этом странном месте дало оркам уйму хороших мишеней и забавных новых объектов для подрыва, так что последнее не было проблемой, а орки редко пошли бы ''искать'' грота, даже если и впрямь чего-то хотели; они скорее устроили бы гроту взбучку, когда тот в конце концов появится – в виде наказания за то, что не был поблизости, когда следовало. Это означало, что пока Снагги и его пацаны не попадаются под ноги, они, вероятно, не будут в начале списка тех, кому начинают орать приказы или требовательно задают вопросы, чем они занимаются.
– А куда мы ваще этого говнюка тащим? – вопросил Биз, дергая голову шипача назад, чтобы перетащить того через скопление камней.
– К пацанам назад, для начала, – сказал Снагги. Он в итоге тянул за руку без кисти, что вышло совершенно случайно и не имело совсем никакой связи с тем, что это, вероятно, была наименее опасная из конечностей шипача. Поганец всё еще пытался дергаться, но гроты от природы хорошо умели держаться за вещи, которые стараются убраться от них, вроде сквигов, еды или другого грота, только что подрезавшего твою еду. – Потом портал найдем и свалим отсюдова!
– На кой? – требовательно поинтересовался Халява. – Он жеж у нас. Чо б самим не свалить?
Снагги проницательно улыбнулся. Явно настало время выдать жемчужину мудрости.
– Вишь, ну тут я вам помочь могу. Если вы собрались у меня малобоссами быть, тады вам надо будет это вот усечь. Чо у нас есть?
– Шипач. – сказал Халява, пихая ногу, которую держал. С точки зрения Снагги, нога шипача не должна была так гнуться, но это являлось проблемой шипача.
– Верно, но важен-то не шипач, дык? – ласково произнёс Снагги. – А то, чо он для нас сделать могёт. Кабы это жратва была, тады, ага, оно толково ее себе оставить, ведь важные-то мы. Но мы ж не порубим этого говнюка и не поделим, точняк? Неа, мы с ним кой-чо сделаем, такое, шоб реально впечатлило всех тех трусов, кто с нами не пошёл. А штуки вроде этой только ''лучше'' выходят, кады вокруг тебя больше гротов, ведь тады их еще больше впечатлится, и они такие: «Воу, Снагги и малобоссы в натуре знают, чо делают, надо нам их держаться и приказы ихние выполнять, они ж нам реально ништяк всё намутят!».
– Ну чот не знаю, – с сомнением заметил Носик, борясь со второй ногой шипача. – Походу, эт просто меньше хабара, жратвы и барахла, кады от орков свалим.
Едва сказав это, он зажал себе рот рукой, словно сейчас должен был появиться погонщик и ометелить его за подобные наглые слова, и при этом едва не выронил ногу шипача.
Снагги вздохнул и покачал головой.
– Пацаны. Пацаны, пацаны, пацаны. А как мы хабар со жратвой-то ''достанем''? Канеш, оно ''можно бы'' попробовать самим подрезать, но эт не по-умному. По-умному – это шоб другие за нас подрезали! Нет ведь в галактике такого варбосса, который ходит и сам ''всё'' подрезает, точняк? Они у всех остальных лучшие части берут, вот и мы тож так сделаем. Вы, парни, мне поможете доказать, шо я знаю те особельные секреты, которые мне боги рассказали, а потом все толковые гроты за нами пойдут. Я ж все-таки Гротобосс. – Он самодовольно похлопал себя по груди. – Эт я всякое знаю, а вы, парни, при мне малобоссы, ведь сразу смекалку показали, кады меня поддержали.
Малобоссы Снагги по большей части закивали и одобрительно забубнили, затаскивая все ещё истекавшего кровью шипача за угол, однако Снагги отметил, что уже прозвучало несколько вопросов на тему того, почему это они должны волочь шипача. Он улыбнулся, ведь это было хорошо, это показывало ''мотивацию'' – а именно мотивацию заставить работать какого-то другого поганца, что, по мнению Снагги, являлось единственной стоящей мотивацией. Раньше он уж слишком старался; полагал, что раз Горк и Морк говорили с ним, то он должен делать все самостоятельно. Теперь он понимал: это была ошибка.
Он не собирался повторять её снова. Теперь, когда у него были свои малобоссы – или «полезные идиоты», как он их называл в приватной обстановке собственной головы – он мог заставить их делать разные вещи за него, но они соглашались на это, потому что могли потом в свою очередь заставить других гротов сделать те же вещи ''для них''! Говорите про орков, что хотите, и Снагги так и поступал, пока никого из этих больших говнюков не было поблизости, но их иерархическая система работала. Чтобы находиться на вершине без необходимости концентрироваться на всём сразу, ему требовались ''слои'' под ним, как в одном из тех зданий жестянок, где лестницы до самого верха. Как там они назывались? Эээ… зиккурат! Вот. Замысел Снагги по становлению Гротобоссом был планом-зиккуратом.
– Следующий урок, пацаны, – гордо сказал он. – Мы с этого вот начнем хабар снимать прям сразу. Любой, кому охота с нами через портал пройти, пускай платит! Так им ещё сильней захочется хабара найти, кады свалим отсюдова, а мы смогём…
Он осёкся, когда из развалин вокруг них поднялась небольшая группа фигур.
– Так, так, так, – произнёс голос. – Дык и чо тут творится?
Голос принадлежал крепкому гроту – ну, или считавшемуся крепким среди гротов – одетому в перемазанный кровью фартук, где на поясе висели всевозможные инструменты: маленькая пила, между ржавых зубьев которой застряли комочки плоти; длинный резак с односторонней заточкой, выглядевший чуть острее и поуже обычного гротского пыряла; плоскогубцы, от одного взгляда на которые у Снагги болели зубы; и так далее, настоящий арсенал того, чем можно тыкать и раскрывать те части тела, которые по замыслу Мозговитых Парней никогда не должны были увидеть дневного света, и уж точно слишком много для грота, имеющего для орудования этим всего две руки.
– Ох, зог, – тихонько сказал Длинножуб. – Это ж Беспомошники.
– Точняк, малявка, – ухмыльнулся новоприбывший. – Главные гроты главного дока! УХХУУУ!
– ''УХХУУУ!'' – хором отозвались сопровождавшие его гроты, дружно ударив кулаками по воздуху.
Снагги сохранил нейтральное выражение лица. Беспомошники были подручными гротами Дока Шлакогрыза, того лечилы, который, похоже, как-то приложил руку к возвышению Уфтхака Чёрного Гребня. Насколько понял Снагги, вследствие этого док считался в этой части ТехВааагх!а выдающимся практиком своего ремесла, и к нему с определённым почтением относились как прочие лечилы, так и обычные орки, а Беспомошники явно ощущали, что этот статус передаётся и им. Конечно, никто из них не стал бы и мечтать о том, чтобы шпынять орка, но вот других гротов…
– Чо как? – жизнерадостно осведомился Снагги, решив подойти к ситуации так, словно во внешности и манерах Беспомошников не было вообще ничего угрожающего.
– Вы чо с этим говнюком делаете? – требовательно спросил главный Беспомошник, указывая на шипача одним когтем.
– Ничо такого, – торопливо сказал Снагги. – Веселимся чутка, только и всего.
– Веселитесь чутка? – хищно повторил Беспомошник. – Дык он живой ещё?
Снагги искоса глянул на Жулика, ища совета у того, кто провел с этим конкретным Вааагх!ом больше времени. Жулик практически неуловимо покачал головой, подтверждая подозрения Снагги: так как Беспомошники работали на дока, их скорее интересовали живые тела, нежели трупы.
– Неа, – небрежно произнёс он. – Уже нет. Чутка протекает ещё, но точно помер. Просто тащим его назад к боссу, шоб он смог шлем и остальное на свою боссову палку надеть и всё такое. – Он попробовал заискивающе ухмыльнуться. – Ну ты в курсах, как оно бывает.
Беспомошник так сосредоточил внимание на зубах Снагги, что тому чрезвычайно резко вспомнились плоскогубцы на поясе другого грота, и фыркнул.
– Дохлый, по-твоему. Эт мы посмотрим. Чихун!
Еще один грот с впечатляющей, как неохотно был вынужден признать Снагги, точностью швырнул кусок камня, так что тот приземлился ровно на грудь шипачу. Шипач, который впал в некое оцепенение, свойственное тем, кто потерял много крови и в целом смирился со своей судьбой, отреагировал на это попыткой снова задергаться. Весьма жалкие потуги, но их нельзя было скрыть. И все-таки Снагги постарался, как мог.
– Халява! – бросил он, с удвоенной силой стиснув руку. – Хорош тело шатать, эт не смешно!
– Я ж ничо… То есть, да, Снагги, Извини, Снагги, – сказал Халява, уловив истинный смысл яростного взгляда Снагги с секундным запозданием. Впрочем, это едва ли на что-то бы повлияло, судя по радостным крикам, которыми разразились Беспомошники.
– Видал, Чихун? – весело поинтересовался предводитель.
– В натуре видал, Давила! – отозвался грот по имени Чихун, потирая руки, а затем снял со своего пояса кусок металла в форме примитивной дубинки. – Живой-здоровый!
– Пацаны, вы не понимаете, – начал Снагги, снова повернувшись к Беспомошникам. – Мы ж должны этого говнюка к большому боссу отнести, даж если он ''не'' дохлый.
– Честно сказать, эт, походу, твоя проблема, – произнёс Давила, доставая с пояса скальпель с длинным клинком. – Док хочет шипача, шоб ещё живой был, а этот особо драться не будет. Отвалите, и позволим вам с руками остаться.
– Эт хорошая сделка, – нерешительно подал голос Носик. – Мне ж руки-то мои очень нравятся…
– Заткнись! – прошипел Снагги. Он обдумал, насколько вероятно впечатлить надвигавшихся Беспомошников речью про гротобосса, но отказался от идеи. Эти говнюки уже вкусили власти, пускай даже тусклой и с чужого плеча, и её бы хватило, чтобы они остались слепы к реальности его величия. Более того, они даже могли сообщить о его плане Шлакогрызу или какому-нибудь другому орку, который, возможно, обратит это ровно столько внимания, чтобы вникнуть, и это станет катастрофой.
– Малобоссы! – провозгласил он, роняя руку шипача и вытаскивая своё оружие. – Задайте им!
Вопрос о том, последовали ли бы товарищи за ним и действительно атаковали, стал неоднозначным, поскольку – как Снагги и планировал – Беспомошники отреагировали на его упрямство тем, что сами с криками кинулись в бой, размахивая своими орудиями боли и сомнительного медицинского происхождения. Гроты, которые могли и не взяться за оружие для защиты почти мёртвого шипача ради пока ещё непроверенной цели, куда более рьяно доставали его для собственной защиты, так что образовалось два несколько неровных строя.
Снагги выстрелил из своего палила, но Давила крайне беспечно оказался не совсем на пути заряда, и тот лишь зацепил левое плечо грота. Давила взвыл от боли, но продолжил приближаться. Его лицо поровну делили между собой жажда крови и страх перед последствиями неудачи, и Снагги ещё не успел сделать второй выстрел, как грот покрупнее набросился на него.
Он отчаянно попятился от первого удара Давилы, косого взмаха, который мог бы резко прервать добрые отношения между правым бедром и левым плечом Снагги, и попытался проткнуть своим пырялом грудь оппонента. Давила сумел отбить выпад в сторону, а затем перехватил за запястье руку Снагги с пушкой, которую тот хотел наставить в упор на голову Давилы. Снагги выронил пыряло и поймал руку со скальпелем за миг до того, как клинок успел войти ему в бок, и они вдвоём, пошатываясь, стали выписывать полукруг. Каждый пытался вывести своё оружие в нужное положение для смертельного удара.
Проблема заключалась в том, что, хотя Давила был крепким исключительно по гротским стандартам, Снагги входил в пресловутые гротские стандарты и чрезвычайно определённо уступал противнику в силе. Палило постепенно отдалялось от головы Давилы, а клинок скальпеля начал покалывать ребра Снагги. Ситуация требовала всей той хитрости и изобретательности, которая привела Снагги туда, где он был сегодня.
– Шипач! – завопил он. – Он сваливает!
В глазах Давилы вспыхнул страх провала, заглушивший кровожадность, и грот инстинктивно оглянулся проверить состояние желанного трофея. Конечно, шипач оставался на том же месте, что и раньше, но этот миг смятения позволил Снагги податься вперед и сомкнуть зубы на ухе Давилы.
От паники и боли большой грот отпрянул прочь, но преуспел лишь в том, что оставил половину своего уха зажатой в зубах Снагги. Он взвыл и на полсекунды ослабил хватку на запястье Снагги, что позволило тому повернуть оружие и нажать на спуск.
Это не был прицельный выстрел, но на такой дистанции он и не требовался. Часть груди Давилы размером с кулак исчезла, и на сей раз судорога второго грота стала следствием того, что жизнь быстро покидала его тело. Давила повалился назад, а Снагги торжествующе воздел руки и исполнил небольшой танец.
– Ага! Как оно тебе, говнюк? Вот чо бывает, кады…
Он замолк, поскольку огляделся и увидел, что большинство его малобоссов удирает, а Биз лежит на земле лицом вниз с торчащей из спины длинной заточкой. Внутри Снагги поднялся гнев. Он так усердно трудился, он нашёл им шипача, он убил грота намного крупнее себя, чтобы сохранить его, а теперь эти паршивцы ''убегают''?
– Трусы! – заорал он в быстро удаляющиеся спины. – Вернитесь! Вернитесь и деритесь! Гроты не опасные!
Что-то ударило его по затылку, а затем земля подалась вверх и боднула Снагги в лицо.
[[Категория:Warhammer 40,000]]
[[Категория:Орки]]
[[Категория:Темные эльдар]]