Тщеславный / Vainglorious (роман)

Перевод коллектива "Dark Heresy в Екатеринбурге" Этот перевод был выполнен коллективом переводчиков "Dark Heresy в Екатеринбурге". Их группа ВК находится здесь.

WARPFROG Гильдия Переводчиков Warhammer Тщеславный / Vainglorious (роман)
Автор	Сэнди Митчелл / Sandy Mitchell
Переводчик	Сергей Широхов
Редактор	Константин Глушенко
Издательство	Black Library
Серия книг	Кайафас Каин / Ciaphas Cain
Год издания	2023
Подписаться на обновления	Telegram-канал
Обсудить	Telegram-чат
Скачать	EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

Недавно основанный мир-кузница перестаёт поставлять Астра Милитарум отчаянно нужное оружие, и есть лишь один человек, что может и разобраться в этом деле…. Кайафас Каин, герой Империума.

Самый (не)заслуженный комиссар готов выйти в столь желанную отставку, но сперва ему предстоит пережить коварные покушения на свою жизнь, столкнуться с легионами взбунтовавшихся скитариев, ересью в высшем эшелоне Адептус Механикус… и тайным врагом, что дёргает за ниточки из-за кулис и чьи планы грозят господству Империума в Дамокловом заливе.

Вот уже сотню веков Император недвижимо восседает на Золотом троне Земли. Он – повелитель человечества. Благодаря мощи его неисчислимых армий миллион миров даёт отпор тьме.

А ещё он – гниющий труп, Великий падальщик, незримо поддерживаемый чудесами Тёмной эры технологий. Каждый день в жертву ему приносят тысячу душ, дабы Его душа могла гореть дальше.

Быть человеком в такие времена, значит быть одним из бессчётных миллиардов. Это значит жить при самом жестоком и кровавом режиме, который можно вообразить. Это вечность бойни и резни. Здесь крики горя и страдания тонут в кровожадном хохоте тёмных богов.

Это мрачная и кошмарная эпоха, в которой нет надежды и утешения. Забудьте о могуществе технологии и науки. Забудьте об обещаниях прогресса и взаимопонимания. Забудьте о том, что такое человечность и сострадание.

Нет мира среди звезд, ибо в беспросветном мраке далёкого будущего есть только война.

Примечание редактора

Хотя за десятилетия службы Каин относительно редко встречался с некронами, это происходило намного чаще, чем у многих других, – особенно, если учесть, что у большинства разумных форм жизни такой опыт бывает очень кратким и не повторяется. Неудивительно, что эти инциденты произвели на Каина немалое впечатление – в особенности самое первое столкновение, что он упоминает в своих воспоминаниях множество раз (тогда он потерял два пальца от пришедшегося вскользь выстрела из гаусс-свежевателя, что помогло ему закрепить произошедшее в памяти). Поскольку инцидент на Интеритус Прайм был описан в одном из отрывков, что уже мною отредактированы и распространены среди отрадно большого числа собратьев-инквизиторов, выразивших интерес к прочтению, я не вижу причин возвращаться к этим событиям здесь.

Вместо этого я решила посвятить настоящий том более позднему случаю, имевшему место в конце тысячелетия, незадолго до того, как Каин вышел в отставку и занял место наставника в Схоле Прогениум на Перлии. Мои читатели, что знакомы с приключениями Каина во время Чёрного крестового похода, могут, как и я, счесть странным, что там он ни словом не упоминает события, описанные в этой части мемуаров, – но поскольку самого автора уже не спросить, я могу лишь предполагать, что обстоятельства тех времён больше напомнили ему встречи с ходячим ужасом на Интеритус Прайм и Симиа Орихалке, чем более тонкое взаимодействие, о котором пойдёт речь ниже.

Держа это в голове, я перехожу к по-каиновски своеобразному рассказу об основании мира-кузницы Эвкопия и той роли, что он сыграл в обнаружении угрозы, которая, оставшись скрытой, могла бы принести бесчисленные беды всему сектору. Вероятно, не будет преувеличением сказать, что если бы не вмешательство Каина, наш маленький и вечно осаждённый уголок Империума оказался бы в более мрачном положении, чем сейчас, – если бы вообще дожил до сегодняшних дней.

Как обычно, я постаралась не вмешиваться в повествование Каина, насколько это возможно, а лишь включила сторонние материалы, чтобы поставить его типично эгоцентричное повествование в более широкий контекст, разбила текст на главы, чтобы облегчить чтение, и добавила примечания, поясняющие его странные высказывания или поправляющие случайные неточности.

Эмберли Вейл, Ордо Ксенос

Глава 1

Я уже болтался по галактике около века и успел побывать на бездне миров, а на многих из них моя жизнь действительно повисала на краю бездны. Поскольку главными причинами моего появления в таких местах становились войны и другие бедствия, я старался нигде не задерживаться, ведь мне куда больше нравится оставаться там, где люди и другие создания не делают всё возможное, чтобы пристрелить или расчленить меня.

Неудивительно, что повторные визиты на любой из таких миров бывали редки и, если не считать Перлии, на которой я обрёл нечто вроде дома, встречали меня без восторга.

Конечно, было ещё одно исключение – Коронус, на котором я бывал столько раз, что сбился со счёта уже в начале своей карьеры. Учитывая, сколько полков там обычно квартировало, не говоря уже об эскадрах боевых кораблей, плывущих в системе, я считал Коронус самым безопасным местом в галактике – возможно, именно поэтому в критический миг я позволил своей бдительности ослабнуть, что едва не обернулось фатальными последствиями.

Иронично, что я пребывал в примечательно хорошем настроении – нет сомнений, что это притупило мою обычную паранойю. Я не так давно вернулся с Фекандии, где мои целенаправленные попытки спасти свою шкуру каким-то образом сочли ключевыми действиями, направленными на защиту стратегически и логистически важного мира-кузницы от гибели в пасти тиранидского флота-улья, отчего в отделение Комиссариата я явился с привычным чувством смутного беспокойства. Главная проблема той репутации, что сложилась у меня – люди принимаются в неё верить, и всякий раз, когда возникает необходимость послать кого-то на особенно безумное и самоубийственное задание, моё имя всплывает на первое место в списке воинственных идиотов, на которых пытаются его спихнуть. Конечно, будучи офицером связи Комиссариата при штабе лорда-генерала я мог отклонять большинство попыток обеспечить Герою Империума славный и кровавый конец, с сожалением ссылаясь на обилие дипломатической работы, но я осознавал, что такой предлог быстро перестанет кого-либо убеждать.

– Каин. С возвращением, – знакомый, слегка ворчливый голос лорда-комиссара Мэвина поприветствовал меня, когда я вошёл, отчего моё сердце предприняло отступление в сторону пяток. Я знал его с давних пор – лишённый воображения трудяга, что давно разменял второе столетие, – не удивлюсь, если однажды его найдут в тихом уголке канцелярии люди, гадающие, почему он уже несколько недель не говорит ни слова и откуда взялся этот запах. Это не значит, что я не завидовал Мэвину, – ему повезло получить простую бумажную работу так далеко от театров военных действий, как это возможно, что было моей главной мечтой с того самого дня, как я впервые повязал красный кушак.

– Лорд-комиссар, – я выпустил на своё лицо улыбку и потряс его руку – ощущения были такие, будто потрогал иссохший трупик воробья. – Рад видеть вас, как всегда. Вижу, вы неизменно печётесь о наших тылах.

Как обычно, эта лесть вызвала на его лице подёргивания, что могли быть улыбкой или признаком расстройства желудка.

– Кто-то должен заботиться обо всём, пока вы, молодёжь, разгуливаете по сектору, вселяя страх перед Императором в нечестивцев, – по меркам Мэвина, это было дружелюбным ответом. Воспротивившись соблазну указать, что сам почти что перешагнул столетие, хотя благодаря пройденным за эти годы странным омолаживающим процедурам, выгляжу значительно младше, я занял предложенное кресло. Стоило мне сесть, как Мэвин подошёл к одному из картотечных шкафов, что стояли у него вдоль стен, и вытащил оттуда толстую кипу бумаг. Он с громким стуком бросил её на дешевую флак-панель, служившую столешницей, и принялся перебирать.

– На Квадравидии всё прошло хорошо?

– Меня перебросили оттуда, – ответил я, гадая, много ли бумаг из своей коллекции Мэвин читал. – На Фекандию.

Помоги нам Трон – если лорд-комиссар собрался вводить меня в курс всего произошедшего на Коронусе с тех пор, как я бывал здесь в прошлый раз, мы просидим несколько часов. Я начал сожалеть, что отказался от горячей булочки с гроксом, которую мой помощник Юрген предлагал утром – она исчезла в одном из его подсумков «на потом», стоило мне отрицательно покачать головой, и я подозревал, что когда она появится на свет вновь, только один из нас сможет признать её съедобной.

– Да, конечно, – Мэвин продолжил свои поиски. – Похоже, для вас это была большая удача. Заставили т’ау отступить, заключили союз против наступающих тиранидов, прогнали их без помощи этих мелких серых язычников, а перемирие всё ещё в силе, – это было удивительно краткое изложение произошедшего, из которого Мэвин выпустил всё важное. – И в придачу, шестерёнки теперь у нас в долгу.

– Вряд ли это моя заслуга, – сказал я, понимая, что отказ приписать себе заслугу только прочнее свяжет её со мной.

– Тем не менее, – Мэвин закрыл папку со звучным щелчком, – мы сочли, что такой масштабный успех делает вас идеальным кандидатом для иной работы. Возможно, она покажется вам по-настоящему пугающей.

Вот и свершилось – новое дурацкое поручение явно увенчало бы мою карьеру славным последним боем и героической смертью – хотя трусливая жизнь всегда казалась мне намного лучшим вариантом. Впрочем, не было смысла паниковать, пока не узнаю, от чего увиливать, так что я просто изобразил на лице вежливый интерес и поднял бровь.

– Мы?

– Всё наше отделение, – ответил Мэвин. – Мы долго это обсуждали и сошлись, что вы идеально подходите для этой работы.

– Как лестно, – сказал я, и последняя надежда на то, что мне удастся убедить кого-то из коллег в том, что я – неподходящая кандидатура, исчезла быстрее, чем содержимое банкетного стола поблизости от Юргена. – И что это за работа?

– Кажется, вы бывали на Перлии, – отозвался Мэвин, меняя тему так резко, как мой помощник дёргает руль «Саламандры». Я кивнул в знак подтверждения, и трепет начал уступать место недоумению.

– Не очень долго. Лет шестьдесят назад или около того, – мне пришла в голову тревожная мысль. – Неужели вернулись орки? – потому что если они вернулись, то все решили бы, что стоит послать против них человека, который, как все верили, обеспечил победу над ними в прошлый раз.

– Нам об этом ничего неизвестно, – кажется Мэвин был немного удивлён вопросом. – Не больше, чем обычно, я полагаю.

Почти в любом месте, однажды заражённом орками, могут появляться их банды, но я полагаю, что перлийские силы планетарной обороны справятся с этим без помощи Милитарум; если прошлое вторжение зеленокожих и принесло местным что-то, то это почти вальхалльский уровень опыта в истреблении орков.

Мэвин помолчал и сухо откашлялся – вероятно, для большего эффекта.

– Работа, о которой мы говорим, может оказаться жизненно важной для будущего Империума в Восточном рукаве на грядущие поколения.

Иными словами, самоубийственный наскок на превосходящие силы – вероятно, отчаянная попытка обрубить недавно обнаруженное щупальце тиранидского флота-улья. Если только т’ау не воспользовались нестабильностью для продвижения собственных интересов, несмотря на данные ими уверения – хотя Трон свидетель, что мы бы сделали точно так же, не раздумывая ни секунды, если бы были уверены, что это сойдёт нам с рук. А быть может, что-то замышляет Великий враг – это никогда не заканчивалось хорошо, особенно если в деле были замешаны демоны.

Но гадать было бессмысленно, так что я твёрдо подавил подозрения перед тем, как они сложились во что-то ещё более ужасное.

– Мои обязанности при штабе лорда-генерала… – начал я, переходя к тону вежливого отказа и готовя надёжный предлог, чтобы использовать его, когда это будет необходимо. К моему удивлению, хриплый смешок не дал мне договорить.

– Я говорил им, что ты будешь упрямиться, – сказал Мэвин с лёгким самодовольством сварливого педанта, который оказался прав. – Я сказал, что отставка – это не то, что подходит такому, как Каин. Мы все знаем, что ты предпочёл бы погибнуть, размахивая цепным мечом, когда Император, наконец, призовёт тебя к Золотому трону, но быть может, ты хотя бы дослушаешь меня?

– Отставка? – переспросил я, моргая как Юрген, услышавший нечто совершенно чуждое и непонятное – вроде идеи о том, что носки можно менять до того, как они смогут самостоятельно стоять по стойке «смирно». – Что вы имеете в виду под «отставкой?»

Должно быть, я проговорил это с бо́льшим нажимом, чем осознавал, потому что Мэвина мой тон сбил с толку, и он заговорил куда более примирительно.

– Никто не сомневается в вашей способности нести службу – вовсе нет, и все мы ценим вашу неготовность сложить оружие, пока вы способны применять его столь эффективно. Но порой пути долга ведут нас туда, куда мы не ожидали или не хотели бы попасть.

– Это определённо так, – я не мог не согласиться, поскольку большую часть жизни они заводили туда, откуда я предпочитал с воплями убегать. Затем, осознав, каких слов Мэвин ждёт от человека, которым меня считает, добавил. – Я не оскорблён, просто немного удивлён. Прежде я никогда не уклонялся от исполнения долга, – вероятно, это была самая наглая ложь в моей жизни, – и не намереваюсь начинать сейчас, отмахиваясь от мнения коллеги, которым всегда дорожил. – Я никогда не ценил мнение Мэвина, но сейчас это было неважно – лесть должна была смягчить затянувшуюся неловкость, а если бы лорд-комиссар почувствовал, что ему пришлось приложить усилия, уговаривая меня, это тоже было бы мне на руку.

Вы должны понять, что я был искренне поражён таким предложением – я никогда не рассчитывал дожить до отставки; это вообще редкое явление в Астра Милитарум. Никто не просит себе отставки сам, потому что Инквизиция считает подобное уклонением от своего долга перед Императором, а значит – предательством, а потому уход со службы – это честь или привилегия, как правило приходящая неожиданно и в компании с ценой. Поскольку эта цена вряд ли состояла в том, что в меня будут так же часто стрелять или окунать в состояние леденящего кишки ужаса, я изобразил вежливую заинтересованность и подождал, пока Мэвин продолжит.

– Перлия сильно изменилась с тех пор, как вы прогнали орков, – сказал Мэвин, явно преувеличивая мои заслуги – хотя такое впечатление сложилось у всех, кто слышал про Осаду Перлии, так что я давно свыкся с этим. – На восстановление планеты были потрачены огромные ресурсы, а Муниторум значительно укрепил её оборону.

– Это звучит разумно, – ответил я, всеми силами пытаясь вспомнить, где эта проклятая система находится по отношению к нам, нидам и синелицым. Как мне казалось, она была успокаивающе далеко от линии продвижения флотов-ульев и границ т’ау, так что опасаться их не стоило.

– Разумно, – согласился Мэвин, плохо изображая, что ему есть до этого дело, – но нам более интересно основание на Перлии нескольких новых имперских учреждений, что увеличат её стратегическое и тактическое значение для субсектора.

– Понимаю, – ответил я, вежливо кивая и желая Мэвину поскорее добраться до сути. – Полагаю, Комиссариат намерен обеспечить там и своё присутствие? – Административная работа в относительном захолустье более чем устроила бы меня, хотя я не понимал, что за дело Комиссариату до Перлии – все части Имперской Гвардии имеют собственных комиссаров, а за местными ополченцами не нужно следить так строго.

Мэвин снова издал смешок.

– Не совсем так, – сказал он. – Но на планете действительно нужен комиссар, готовый надолго там осесть. Такой, что не боится трудностей, как я говорил.

– Трудности приходят с работой, – ответил я, пытаясь понять, к чему он клонит, – и я сомневаюсь, что на Перлии может произойти что-то более пугающее, чем то, что творилось там в прошлый раз, – эта фраза лишь показывает, сколь мало я знал о будущем.

– Конечно, сейчас трудности будут другими, – согласился Мэвин. – Одним из новых имперских учреждений станет Схола Прогениум. Таким образом, нам потребуется преданный комиссар с безупречным послужным списком, дабы наставлять кадетов и готовить их к службе.

– Я едва ли могу назвать свой послужной список безупречным, – ответил я, скрывая потрясение за показной скромностью, которой он явно ожидал. – Я невероятно польщён таким предложением, но неужели из кого-то более педантичного не вышло бы лучшего наставника?

– Педантичность – одно дело, а лазразряды – другое, – ответил Мэвин. – Кроме того, если начистоту, ваша способность уклоняться от последних куда важнее умения дословно цитировать литании командования. Если вы сумеете передать толику вашего умения выживать на поле боя ученикам, это будет благом для всех.

– С этим я спорить не могу, – ответил я, не имея ни малейшего намерения спорить с самого начала. Похоже, я достаточно поработал для Императора, чтобы он поставил мне выпивку – не слишком охотно, но я не собирался от неё отказываться. С другой стороны, вероятно, не стоит соглашаться слишком быстро. – Могу я обдумать это?

– Сколько времени вам нужно? – разумно ответил вопросом Мэвин. – Мы бы хотели, чтобы вы начали преподавать в этом году, но если вы откажетесь, мы будем искать других кандидатов. Чем скорее вы решите, тем лучше.

– Хорошо, – сказал я, недурно изображая нерешительность. – Это огромная честь, и я должен сказать, что возможность передать свой опыт службы Империуму немало меня искушает. Но я не считаю себя вправе принять такое решение, не обсудив это с лордом-генералом. Мы долго служили вместе, и я не могу забыть о нём.

– Я не ожидал меньшего, – отозвался Мэвин, явно решив, что убедил меня, и может позволить себе показать снисходительность. – Я буду ждать вашего ответа.

– Я сообщу вам его завтра, – сказал я. – Сегодня я приглашён на ужин к лорду-генералу, а как вы сказали, медлить не стоит.

Лицо Мэвина снова исказилось в ещё одной предполагаемой улыбке.

– Тогда до завтра, – сказал он.

Глава 2

Я видел Коронус с орбиты так часто, что перестал обращать на него внимание, но сегодня вечером пейзаж, открывавшийся в иллюминаторе челнока, что вёз меня на праздничный ужин к лорду-генералу на флагман, показался мне по-новому восхитительным. Мы с Живаном уже несколько десятилетий были друзьями, насколько таковыми могут стать комиссар и лорд-генерал, и встречались при каждом случае, а возможность садиться за ним за обеденный стол или партию в регицид я считал одним из главных преимуществ своей службы при штабе – если не считать того, что здесь в меня куда реже стреляли.

Должен сказать, Коронус Прайм не был особенно живописен – планету почти целиком посвятили нуждам её вечно меняющихся гостей, которые, едва успев сделать тут передышку, возвращались в бесконечный вихрь войны, что представляет собой жизнь имперского гвардейца. Большая часть дневной стороны была покрыта пылью от постоянно взлетающих и прибывающих челноков и десантных кораблей, что покрывали поверхность, и без того усеянную всевозможными базами. Ночное же полушарие было окутано мягким светом множества люминаторов – лишь несколько тёмных пятен указывали на пустынные участки планеты, отведённые для тренировок и боевых стрельб. Сегодня я был зачарован открывшимся пейзажем и мягкими оттенками, которых совершенно не замечал раньше.

Иными словами, я был в удивительно хорошем настроении, что было для меня незнакомо и немного пугающе. Прожив столько лет с ощущением неминуемой смерти и едва избежав её множество раз, я чувствовал, что моё нынешнее состояние слишком хорошо, чтобы быть правдой, – как я ни пытался, я не мог заглушить ноющий голосок в голове, который твердил, что рано или поздно случится что-то ужасное.

И, конечно, я был прав, хотя даже в самых пессимистичных предположениях не доходил до того, каким пласталевым тазом всё может накрыться.

Первым намёком на неприятности стал лаконичный голос диспетчера с «Морского оркестра», чьи отзвуки я слышал в комм-бусине. В силу старой привычки и нелюбви к сюрпризам, я слушал переговоры, и что-то в вокс-обмене вызвало слабое покалывание у меня в ладонях.

– Челнок два-семь-дюжина, скорректируйте курс на одну целую три десятых градуса по Х, ноль целых четыре десятых по Z, – я не был знатоком трёхмерной навигации, но что-то подсказывало мне, что это довольно значительное изменение для такого короткого расстояния – мы были всего в нескольких километрах от корабля, а в мои прошлые визиты пилот-сервитор держался проложенного курса как костяшка на счётах.

Пеняя на свою чрезмерную осторожность, несмотря на то, что та спасала мою жизнь десятилетиями и позволяла выйти из почти смертельных передряг, я встал и прошёл в кабину пилота, почти по лодыжку утопая в ковре, которым был выстлан пол. Одно из преимуществ того, что вашими игрушками служат почти все вооружённые силы Милитарум в Восточном рукаве, заключается в том, что вы можете жить намного комфортнее простого пехотинца, и Живан хорошо это понимал (хотя в молодости он навидался достаточно грязи, так что я не завидовал роскоши, которой лорд-генерал окружал себя сейчас, – тем более, что он щедро делился ею со мной). Его личный челнок был обставлен не хуже, чем у среднего планетарного губернатора, но с бо́льшим вкусом – практичные переборки были скрыты за резными деревянными панелями (и целым рядом графинов с горячительным и иных средств скрасить утомительное путешествие) с лакированными аквилами и изображениями самых воинственных святых.

Когда я добрался до иконы Императора, за которой скрывался проход на лётную палубу, диспетчер заговорил снова – у него был спокойный и уравновешенный голос, как будто он пытался скрыть нарастающую тревогу.

– Два-семь-дюжина, скорректируйте курс немедленно. Приём.

– Курс утверждён, траектория обычная, – бесстрастно ответил пилот-сервитор с присущим их племени механическим упрямством.

Такая беседа не могла меня успокоить – я толкнул дверь плечом, ворвался в кабину, рухнул на место второго пилота рядом с тем, что было занято смесью плоти и металла, отвечавшей за полёт. Сервитор не обратил за меня никакого внимания – золотые пальцы недвижимо лежали на кафедре управления.

– Челнок два-семь-дюжина, повторяю, скорректируйте курс на одну целую три десятых градуса по Х, ноль целых четыре десятых по Z. Немедленно.

К моему бесконечному отсутствию удивления, сервитор как попугай повторил слова про то, что мы следуем заложенной в него траектории, чего мы явно не делали.

– Это комиссар Каин, – я перехватил инициативу, поскольку больше было некому. – Кажется, железный болван за штурвалом дал сбой. Как мне переключить его?

– Комиссар, – облегчение в голосе диспетчера совершенно меня не успокоило – он явно решил, что моего присутствия будет достаточно, чтобы решить любую проблему, что могло бы случится, знай я хоть что-нибудь об управлении челноками. К сожалению, я всегда оставлял такие заботы флотским, умелым сервиторам или гражданским, и хотя мне приходилось бывать в лётном отсеке, обычно вражеский огонь или перспектива во что-нибудь врезаться не оставляли мне времени наблюдать за пилотом. – Можете вы сесть за штурвал?

– Я не знаю, что с ним делать, – ответил я, воздержавшись от более лаконичного ответа, первым пришедшим на ум. Как вы понимаете, я был скорее раздражён, чем всерьёз напуган, а корабль Живана оставался лишь яркой точкой среди мириад других, висящих на орбите или горящих на небосводе вдали. Но с каждым мигом эта точка приближалась, и если я собирался что-то предпринять, предпринимать это надо было быстро.

– Мы вызовем пилота, который расскажет, что делать, – ответил диспетчер, – и техножреца.

– Не думаю, что у меня есть время на ритуалы обслуживания, – пошутил я, пытаясь скрыть пробудившееся дурное предчувствие. Заводить челнок на бортовую палубу – это задача для профессионала или машинного духа, а я был уверен, что сам с такой не справлюсь.

– Вам нужно выключить сервитора, – в эфире зазвучало безошибочно узнаваемое гудение вокс-шифровальщика, указывающее, что послушник Омниссии уже прибыл мне на помощь, – иначе он будет придерживаться текущего курса.

– Что именно делать? – спросил я. – Я выхожу на независимую орбиту? – конечно, вопрос, который я действительно хотел задать, звучал бы так: «Меня действительно ждёт огненная смерть в неконтролируемом столкновении?», но я старался не думать об этом.

– Вы можете вывести курс на пикт-экран слева от вас, – сообщил мне новый голос – на этот раз женский, возбуждённый, но его хозяйка как будто немного запыхалась. – Просто выберите «траектория» на афише у экрана.

После недолгих колебаний я сделал, как мне было велено.

– О, – вырвалось у меня.

– Правда «О», – согласилась женщина, – вы идёте на столкновение с флагманом. Нам лучше исправить это поскорее, верно?

– Верно, – отозвался я, – иначе день будет испорчен.

Предполагаемая точка столкновения находилась недалеко от стыковочного отсека, к которому изначально направлялся челнок, и на миг меня охватило сводящее с ума дежавю, которое я с трудом прогнал. Сейчас на это не было времени.

– Испорчен день будет в основном у вас, – в голове лётчицы звучала наигранная весёлость человека, что пытается по-хорошему сообщить дурные новости и знает, что это не сработает. – Через три минуты турели сочтут вас угрозой и откроют огонь.

– Неверно, – вклинился техножрец, – прицельный комплекс ауспиков отключен на регулярное обслуживание и переосвящение. У вас есть семь минут чтобы избежать столкновения.

– Тогда не будем терять времени, – ответил я и добавил. – Вам лучше отправить всех к спасательным капсулам на другом борту, – люди всегда ждут, что я скажу нечто подобное.

– Это не принесёт результатов, – загудел техножрец, – поскольку они слишком…

– Хорошо, тогда за дело, – оборвал его я, гадая, есть на в челноке пустотный костюм – но если и есть, я могу не найти его вовремя, не говоря уже о том, чтобы успеть надеть до столкновения, а медленная смерть от удушья на орбите Коронуса не казалась мне таким уж приятным венцом карьеры. – Так как отключить сервитора? – пока я это говорил, мне пришла в голову пара идей, и я уже потянулся к лазпистолету и цепному мечу, но сдержался. Применять оружие в замкнутом помещении, набитом хрупким оборудованием, крайне важным для моего выживания, – вряд ли хорошая идея, даже если забыть о бесконечной пустоте по ту сторону иллюминатора.

– У него на затылке должен быть инфоразъём, – сообщил техножрец, – выдерните кабель из гнезда.

– Понял, – я привстал, наклонился над сервитором и схватился за головной блок, к которому вела целая паутина проводов. – Надеюсь, вечным сном сегодня заснёт только он, – я дернул кабель одним быстрым движением, напрягшись в ожидании сопротивления, но он вышел из гнезда легко и плавно, отчего я на миг потерял равновесие. – Готово.

– Теперь вы должны видеть главный энергетический блок.

Я покосился на большой красный переключатель на голове сервитора, прежде скрытый массой кабелей.

– Я вижу, – я передвинул рычажок в противоположную сторону, – и уже выключил.

– Постойте! – вокс-шифровальщик издал звук, который у человека выражал бы тревогу, – Вам нужно…

Сервитор медленно поднялся с кресла и обернулся ко мне.

– Неавторизованный доступ к системе, – прогудел он. – Сохраняю целостность устройства, – позолоченные руки потянулись к моему горлу.

–… сперва изолировать вторичные энергетические ячейки, – закончил техножрец.

Я уклонился от его ручищ и вытащил лазпистолет – мои прошлые сомнения относительно оружия в замкнутом помещении испарились во мгновение ока. Я нажал на спуск, надеясь попасть в уязвимое место, хотя опыт подсказывал, что большинство сервиторов на военной службе бронированы именно на такой случай. Однако в этот раз Император помог мне – болван отшатнулся назад, почти в равных долях истекая кровью, дымом и смазкой. Я добавил сервитору дубль, и он рухнул, приваливаясь к переборке.

– Отлично, он выключен. Более или менее, – я нырнул обратно на место пилота. – Что теперь делать?

– Вам нужен доступ к системе управления, – заговорила лётчица с почти неприличной поспешностью, но в таких обстоятельствах я вряд ли мог упрекать её в нарушении вокс-этикета. – Через ту же кафедру, на которой вы смотрели траекторию.

– Понял, – сказал я, несколько раз нажав случайные кнопки передо мной. – Что дальше?

Прогнозируемый курс на пикт-экране всё ещё заканчивался где-то внутри корабля – очевидно, там мы окажемся в виде кучи обломков. Конечно, крейсер уцелеет, пусть и потеряв несколько палуб, но челнок такого удара не переживёт, как и я.

– Справа от вас должно быть четыре переключателя, – продолжила летчица, – видите?

– Вижу, – подтвердил я и был готов дёрнуть ближайший, но вовремя вспомнил, что случилось с сервитором, и решил не трогать ничего, что сам не понимаю, пока не получу чётких указаний. Бросив взгляд в смотровое окно впереди, я немедленно пожалел об этом: «Морской оркестр» уже был виден – пока не в подробностях, но крейсер оказался близко, был очень велик и обескураживающе прочен.

– Это рули. От себя, чтобы поддать газа, на себя – чтобы ослабить. Руль вернётся в нейтральное положение, когда вы его отпустите. Это ясно?

– Кристально ясно, – заверил её я. Крейсер уже занимал почти четверть смотрового окна, и я надеялся, что моя наставница доберётся до сути раньше, чем он станет ещё больше. – Который мне нужен?

– Все, но сейчас дело не в этом. Вам нужно сбросить скорость. Задний ход должен быть слева – это большой рычаг, немного похож на гашетку.

– Нашёл, – сообщил я, гадая, почему бы им просто не подписывать все эти рычаги на понятном готическом.

– Поддайте на три секунды.

Я потянул рычаг и почувствовал, как через весь корабль проходит дрожь. Когда по моему мнению пришёл лучший миг, чтобы закончить трёхсекундный отсчёт, я отпустил тормоз и с надеждой обернулся к пикт-экрану. Точка столкновения немного сместилась к корме, но нет сомнений, что мне всё ещё грозит катастрофа.

– Сделано, – доложил я во всей уверенностью, которую смог вложить в свои слова. – Полагаю, я не могу просто остановить челнок и дождаться спасательной команды? – с надеждой добавил я.

– Не можете, – заверила меня летчица с выражением, похожим на искреннее сочувствие. – У вас слишком большой импульс, чтобы его ли… погасить, – по крайней мере, она тактично избежала слова «ликвидировать», что я оценил. – Если вы ничего не будете делать, то всё равно врежетесь, но в термоядерные преобразователи, а не в покои лорда-генерала, – что может уничтожить крейсер целиком. Неудивительно, что они все так нервничают.

– Тогда что мне делать? – спросил я, ощущая, как утекает каждая секунда. За смотровым окном уже расстилался металлический пейзаж, усеянный турелями и ауспиками, сияющий огнями иллюминаторов и капсул обслуживания, из которых пустоходы проводили свои таинственные обряды на корпусе.

– Выведите на пикт-экран процедуру посадки, – велела летчица, – Это должен быть третий пункт в афише.

– Понял, – я сделал, как она сказала, и изображение изменилось на почти знакомое – на экране появилось перекрестье прицела, вроде того, что бывает на орудиях. Я не был бортстрелком, но достаточно часто оказывался за главным орудием «Химеры», когда на это место не находилось других кандидатов, и всегда вставал на турель «Саламандры», которую использовал как свой личный транспорт, когда это сходило мне с рук. Я даже ощутил первый укол вернувшейся уверенности. – Я должен перевести перекрестье на стыковочный узел?

– Мы изменили вам точку посадки, – в эфир вернулся диспетчер, чем немало меня удивил – я был так поглощён происходящим, что забыл о нём. – Вам будет проще сесть в отсек для крупных челноков, – скорее он имел в виду «мимо него будет сложнее промахнуться», ведь для тяжёлого грузового лихтера требуются двери в несколько сотен метров шириной – не сравнить с отсеками для пассажирских судов, вроде того, на котором находился я.

– Данные о курсе обновлены, – добавил техножрец, и в углу экрана появилась руна. – Вы видите красный значок?

– Да, – подтвердил я, гадая, как мне использовать такие сведения. В смотровом окне я не видел ничего, кроме стальных утёсов и каньонов крейсера да крошечных огоньков, отмечавших местоположение капсул обслуживания и корпусных пустоходов, спешно пытавшихся убраться из-под носа того что, наверное, казалось им нисходящим на смертных гневом Императора. Тут я заметил красный, моргающий свет, наполовину скрытый вокс-антенной, примерно в той точке, на которую указывала руна на экране.

– Хорошо, – вернулась летчица, – теперь вам нужны рули. Когда вы нажмёте их от себя, корабль повернёт, и перекрестье сместится по экрану. Если руна окажется в центре, значит вы встали на курс прямо к ангару. Ничего сложного, верно?

– Если бы это было просто, вы бы не получали такое жалованье, – проворчал я, надеясь выказать уважение к умениям моих собеседников, – но я сделаю всё, что в моих силах, – я потянулся к четвёртке рулей. – Начинаю.

– Левый борт, правый борт, подфюзеляжный, надфюзеляжный, – спешно перечислила лётчица. – с переднего по задний. Запомнили?

– Надеюсь, – отозвался я, на одну секунду надавив второй руль. Руна мучительно медленно задвигалась вдоль экрана, так что я зажал и четвёртый. Теперь значок неторопливо поднимался вверх по диагонали и приближался к внешнему кольцу «прицела». – Кажется, получается. В памяти всплыло краткое воспоминание о том, как я играл на инфопланшете после отбоя в моей старой схоле, но я поспешил выбросить это из головы. Играл я плохо, а последнее, что мне сейчас нужно – это сомнения в себе.

– Хорошо, – подбодрила меня летчица, – но вам стоит действовать быстрее.

– Значит быстрее, – ответил я, чувствуя себя на высоте, и вернулся к рулям. Руна задвигалась быстрее, совпала в целью и проскочила её. – Фрак.

– Чтобы замедлиться или остановиться, нужна тяга в противоположную сторону, – в голосе летчицы я безошибочно узнавал напряжение, которое она пыталась скрыть. – В космосе вас нечему останавливать.

– Кроме «Морского оркестра», – заметил я, констатируя очевидное раньше всех и надеясь, что это примут за шутку. Сейчас я уже видел в смотровом окне шлюзовые двери ангара, к которому челнок приближался под острым углом, а значит я промахнусь или влечу внутрь и врежусь в стену. Я принялся дёргать рули, но моё напряжение нарастало с каждой секундой – пару раз я сумел совместить руну и перекрестье, но уже через пару секунд значок уходил прочь, когда я давал слишком большую тягу или упускал её.

– Задний ход, – скомандовала летчица, и я дёрнул рычаг, замедляя ход, но огромный кусок металла прямо передо мной продолжил приближаться с пугающей скоростью. Засияли красные лампы и завыли сигналы тревоги, но у меня не было времени думать об этом или даже признавать, насколько они меня раздражали. Стыковочный узел плясал перед глазами, и я вовсе перестал смотреть на пикт-экран, сосредоточившись на тем, что видел своими глазами. – Полный назад, сейчас же!

Я снова дёрнул тормоз, второй рукой не переставая работать с рулями и по счастливой случайности или милости Императора, сумел выровнять курс в последний миг. Со звуком, что напоминал удар кувалды по церковному колоколу, челнок резанул по шлюзу, подпрыгнул пару раз на плитах палубы, проскользил вперёд и замер у дальней стены отсека.

– Я сел, – сообщил я, стараясь не показать, как удар о пульты управления выбил воздух у меня из лёгких, поскольку я слишком поздно осознал, что у пилота есть ремни безопасности. Массивный шлюз начал со скрежетом закрываться, а члены экипажа в пустотных костюмах наводнили ангар. – Как выключить эту проклятую тревогу?

Техножрец разразился чередой наставлений – они сработали, и в кабине воцарилась тишина, нарушаемая лишь слабым, но пугающим шипением. Поборов секундную панику, я рассудил, что в челноке не может быть значимых пробоин, из-за которых воздух уходил бы в почти полный вакуум ангара, а найдись таковые, я бы уже был слишком мёртв, чтобы это имело значение, и от таких мыслей стало легче дышать. Через несколько мгновений блаженной тишины я услышал звуки ударов и лязг снаружи – похоже, ремонтная бригада взялась что-то ремонтировать, а значит в ангар нагнали достаточно кислорода. Я открыл люк и с благодарностью втянул лёгкими холодный, разряженный воздух.

– Спасибо вам всем, – сказал я в вокс, – вы проделали великолепную работу, – такие слова от меня были не только правдивы – все ждали, что я скажу нечто в этом духе.

Пропуская мимо ушей неизбежные уверения в том, что это пустяки, и они лишь исполняли долг перед Троном, Омниссией и Флотом, я оглядел ангар, отметил глубокие выбоины в палубе в тех местах где челнок ударялся о неё, и содрогнулся, осознав, как близко к смерти я был. Из кабелей примерно в равных долях сыпались искры и валил дым, и хотя все вокруг как будто знали своё дело, это было сочетание, от которого я хотел держаться подальше. Собрав всё достоинство и поправив фуражку, я зашагал к ближайшему выходу так быстро, как это было возможно, чтобы не показывать, что я поскорее спешу убраться.

– Кайафас, – к моему слабому удивлению Живан ждал по другую сторону выхода из ангара, а на той части его лица, которую не скрывала пышная борода, я мог разглядеть беспокойство, – ты определённо не разучился драматично появляться.

– Как бы мне не хотелось присвоить всю славу себе, – отозвался я, – в этот раз не получится. Боюсь, это произошло случайно.

– Я уверен, что так это и должно было выглядеть со стороны, – признал Живан, пока его телохранители с золочёными хеллганами выстраивались вокруг нас.

– Но если это не было случайностью, – спросил я, чувствуя, как ладони снова покалывает, как бывало всегда при приступах паранойи, – то что это было?

– Покушение на убийство, – ответил Живан так спокойно, будто речь шла о погоде.

Глава 3

– Я всё ещё не убеждён, – сказал я несколько часов спустя, наслаждаясь приливом сил, которым был обязан мастерству личного шеф-повара Живана. Я покачал на дне кубка остатки послеобеденного амасека и задумчиво посмотрел на мягко крутящуюся внизу планету. – Большинство моих врагов мертвы, а остальные очень далеко от Коронуса, – хотя из смотрового окна была видна только часть надстройки «Морского оркестра», моё острое чувство направления пугало, подсказывая, что я сижу именно там, где мог бы погибнуть, позволив сбоящему сервитору довезти меня до цели.

– Справедливо, – согласился Живан, подаваясь вперёд в кресле и предлагая мне новую порцию. Я протянул кубок и получил его назад, приятно наполненным, – конечно, если предполагать, что целью был ты.

– Если не я, стало быть, охотились на тебя, – ответил я. Это успокаивало, хотя немного оскорбляло – если мне и суждено встретить свою смерть от рук врагов Императора, я, по крайней мере, хотел бы стать главной целью, а не попасть в графу «сопутствующий ущерб».

– Трону ведомо, что это не в первый раз, – Живан кивнул на высушенные головы незадачливых убийц, украшавших стены его гостиной. Конечно, здесь был не каждый – от некоторых не осталось ничего, что стоило бы сохранять, но всё равно набиралась внушительная коллекция. Даже я внёс в неё некоторый вклад – самыми заметными были культисты Слаанеш, грубо прервавшие совещание в штабе на Адумбрии, почти что в начале нашего знакомства с генералом, и орк-коммандо, на чьём лице застыло то же ошеломлённое выражение, что появилось, когда я снёс его башку с плеч.

– И, вероятно, не в последний, – согласился я, смакуя напиток, – но зачем рисковать, нападая прямо здесь?

Живан пожал плечами.

– Я уверен, что мы это узнаем. Если только не окажется, что прав ты, и это действительно сбой сервитора, – но поскольку узнавать, что правда, а что нет, было не моей работой, а в штабе для этого имелись специальные люди, я решил перевести разговор в безопасное русло, прежде, чем мне придётся пообещать помощь в расследовании.

– Итак, – начал я после паузы, достаточно долгой, чтобы со стороны могло показаться, что произошедшее ещё не отпустило меня, несмотря на смену темы, – что скажешь о работе на Перлии?

Живан от души рассмеялся, видимо не меньше меня, разомлев от хорошего ужина и выпивки.

– Я думаю, это ужасная идея. Я никогда не найду офицера связи от Комиссариата, что будет иметь хотя бы половину твоего здравого смысла или боевого духа, – что ж, наполовину он был прав, – ты оставишь после себя огромную дыру. Но, конечно, соглашайся. Если кто-то и заслужил почётную отставку, то это ты.

– Я тоже склоняюсь принять её, – признался я, – но если это доставит тебе такие неприятности…

На миг мне показалось, что я перестарался, но лорд-генерал лишь снова захохотал.

– Как это похоже на тебя, Кайафас. Всегда позволяешь чувству долга взять верх. Мы справимся.

– Уверен, что справитесь, – заверил его я. Как бы то ни было, я имел достаточно влияния в Комиссариате, чтобы, когда дело дойдёт до поисков замены, к моим рекомендациям прислушались, и это место не досталось бы назойливому энтузиасту, что будет оспаривать каждое решение лорда-генерала, и путаться у него под ногами. Таких всегда хватало, но обычно их разбрасывали по линейным полкам, где они очень быстро всему учились или героически гибли во имя Императора, а иногда и от рук врага.

– Скоро ты нас покинешь? – спросил Живан, не слишком успешно делая вид, что мой ответ ему не важен.

– Очевидно, меня хотели бы видеть в схоле к началу года, – ответил я, польщённый, что Живан не скрывает, как будет скучать по мне, и одновременно давая понять, что у меня ещё найдётся возможность совершить пару набегов на творения его повара до тех пор, пока мы не расстанемся окончательно. Но, разумеется, спрашивал меня генерал не поэтому.

– Значит у тебя есть время, чтобы совершить маленькое попутное путешествие? – Живан немного наклонился вперёд, как он всегда делал перед тем, как поведать нечто секретное.

– Конечно, – согласился я, гадая, о чём речь, – что за путешествие?

– На Эвкопию, – сказал он и выжидающе замолчал.

– Никогда о такой не слышал, – ответил я с нарастающим недоумением, – а должен был?

– Нет, если только не садишься за карты с местными техножрецами, – отозвался Живан с лёгкой усмешкой. Моё умение играть в таро было ему известно – подозреваю, что именно поэтому он предпочитал регицид, когда у нас находилось время на такие развлечения.

Я покачал головой, принимая шутку.

– Неинтересно играть с тем, у кого нет денег, – отозвался я, немного покривив душой. За долгие годы я научился жить не только на жалованье, а ещё и за счёт простофиль, уверенных, что азартные игры как-то связаны с удачей. Я даже был знаком с послушниками культа Механикус, которые наслаждались тем, что они воспринимали, как интересное практическое занятие по теории вероятностей, и это подарило мне пару приятных вечеров, хотя, как намекнул Живан, с такими партнёрами не разбогатеешь. С другой стороны, скитарии оставались солдатами не меньше, чем шестерёнками, и многие сохраняли солдатскую привычку проигрывать те немногие деньги, что получали для отдыха.

– Это мир-кузница, – пояснил Живан и явно заметил, как поднялись мои брови. Миры-кузницы имеют стратегическую важность для Империума, а потому широко известны в секторе. Но это название я слышал впервые. – Точнее, она будет ей.

– Понимаю, – сказал я, думая, что это так и есть, – недавно найдена эксплораторским флотом, верно? – я не очень хорошо разбирался в этом, но знал, что Механикус рассылают разведывательные эскадры в поисках богатых ресурсами систем, которые можно разграбить. Но, подумав секунду, я понял, что моё предположение бессмысленно – если Эвкопия находилась где-то между Коронусом и Перлией, она должна лежать в пределах Империума, а не за его рубежами, где для её присоединения потребовался бы небольшой крестовый поход, не говоря уже о необходимости потом постоянно отгонять других претендентов на её богатства, вроде джокаэро или скватов.

– Совсем недавно, – пояснил Живан с ноткой веселья в голосе, – она висела в их списке дел с начала прошлого тысячелетия, но недавние события вынудили их действовать быстрее.

Я кивнул, поняв, к чем он клонит.

– Флоты-ульи.

Несмотря на все усилия Астра Милитарум, Астартес и Флота, не говоря уже о шатком вынужденном союзе с т’ау, тираниды всё глубже вгрызались в Восточный рукав, что создавало хаос в наших линиях снабжения. В последнее десятилетие уже не одна кузница Залива пропала в пасти несметных чудовищ, не говоря уже о нескольких горстях имперских промышленных миров, чьи набитые людьми ульи были для надвигающихся флотов нидским аналогом банкетного стола.

– Скоро там смогут производить оружие?

Живан усмехнулся.

– Как всегда, прямо к делу. Но в этом и проблема. Они должны были выйти на полную мощность больше года назад.

– Но почему не вышли? – резонно спросил я, зная, как это необходимо.

Лорд-генерал нахмурил брови.

– Я знаю об этом не больше тебя. Всё, что мы получили с Эвкопии, – это несколько символических поставок и бесконечные отговорки. Даже наших магосов они едва пускают не порог.

– Это вполне в духе техножрецов, – я немного приободрился. – Посади двух в одну комнату, и они расколются на три секты. Я думаю, они всё ещё спорят, что за благовония воскуривать над какой-нибудь кнопкой.

Живан покачал головой.

– Это не так. По крайней мере, не в этот раз, – он толкнул инфопланшет через лежавшую между нами забытую доску для регицида. На экране было изображение типичного техножреца не самого высокого положения – это значит, что в нём уже было больше металла, чем плоти, а его изначальный пол уже было не определить.

– Архимагос послал этого человека, Тирона Клоуда, чтобы осторожно разузнать обстановку на месте.

– И что он узнал? – спросил я, смутно догадываясь, что ответ мне не понравится.

Живан пожал плечами.

– Я знаю об этом не больше тебя. Никто ничего не слышал о Клоуде с тех пор, как он сошёл с челнока.

Мой желудок ухнул вниз, будто на ужином я съел вдвое больше, чем на самом деле.

– И ты хочешь, чтобы я узнал, что с ним стало? – конечно, тайные задания были для меня не в новинку – раньше мне приходилось заниматься ими благодаря Эмберли, но мне это никогда не нравилось. Такие дела всегда приносят врагов, а мне нравилось встречаться с ними на поле боя, где ты хотя бы знаешь, откуда появится неприятель, кто он, и не приходится постоянно проверять, не торчит ли у тебя из спины кинжал.

– Не совсем, – ответил Живан, – но не мне объяснять тебе, как сильно Гвардии нужно обещанное оружие. Не говоря уже о Флоте и Адептус Астартес – мои источники говорят, что у них похожие проблемы. Быть может, визит доброй воли от человека твоей репутации убедит их прекратить фраковать и делать свою работу.

– Возможно, – согласился я, втайне сомневаясь в этом. Опыт подсказывал, что шестерёнки редко прислушиваются к кому-либо, не говоря уже о чужаках из мяса и костей. Однако я не мог отказаться, если хотел и дальше пользоваться гостеприимностью лорда-генерала, так что я лишь рассудительно кивнул и снова наполнил кубок. – Я покопаюсь и посмотрю, что найдётся, – хотя если бы у меня было хотя бы мельчайшее представление о том, что меня ждёт, я бы уже нёсся в противоположном направлении так быстро, как Варп мог бы нести меня.

Примечание редактора

Поскольку Каин пренебрегает подробностями путешествия до Эвкопии и продолжает рассказ с событий, произошедших вскоре после его прибытия на орбиту зарождающегося мира-кузницы, будет очень уместно привести сторонние сведения, что дополнят его комментарии (как обычно, состоящие из жалоб на те местные условия, что он считал неудобными лично для себя).

Знаменитый «Путеводитель бродяги» Джервала Секары, что не раз помогал мне в таких случаях, ничего не говорит об Эвкопии, поскольку был издан примерно на полтора тысячелетия раньше первых попыток заселения этой планеты, отчего мне пришлось обратиться к менее занятному чтению – приложению 47 (b) к «Первоначальному докладу о возможностях эксплуатации планеты Эвкопия и её системы», абзацы 2416-2418 включительно.

«Формально мир находится в главной зоне обитаемости, но лишь формально. Низкие температуры, разреженная атмосфера и отсутствие организмов, способных к фотосинтезу, которые могли бы сделать воздух пригодным для дыхания, вынуждают колонистов подвергаться аугментации, чтобы выжить на поверхности. Учитывая плотность населения, нужную для функционирования мира-кузницы, отвлечение производственных мощностей в масштабе, необходимом для воплощения такого проекта, видится непозволительно огромным.

Таким образом, рекомендуется проводить первоначальное заселение исключительно в закрытых анклавах, позволяющих первой волне колонистов жить в комфортных условиях и проводить работы по наращиванию производственных мощностей и организации планетарной инфраструктуры, которые в будущем позволят поддерживать на мире жизнь. Первоначальные оценки говорят, что этой цели можно достичь приблизительно за два тысячелетия, тогда как полное терраформирование будет завершено в третьему или четвёртому столетию М43, при условии отсутствия непредвиденных трудностей.

Предварительная смета и анализ такого варианта колонизации [см. приложения 69 (а-с, f, k-m) и примечания к ним] указывают на выгоду в 349% в сравнении с проектом поголовной аугментации, а потому он видится предпочтительным вариантом действий».

Глава 4

За десятилетия я повидал немало миров-кузниц с орбиты – окутывающие их испарения делали все подобные планеты похожими, а потому я и сейчас не ждал чего-то иного, но мой первый взгляд на Эвкопию показал, что я ошибался.

Когда наш челнок медленно выбрался из ангара под суровые лучи солнца, не задерживаемые атмосферой, за металлической громадой корабля, которую облетало наше угловатое судёнышко, постепенно стала появляться выпуклость планеты.

– Выглядит неплохо, – оценил Юрген, вытягивая шею, чтобы посмотреть в иллюминатор, попутно одарив меня вспышкой неприятного запаха изо рта, после чего вновь сосредоточился на мешочке орешков каба, извлечённом из бесчисленных подсумков, которыми был обычно увешан. Поскольку даже сам Император, должно быть, не знал, долго ли они там пробыли, я с формальной благодарностью отклонил предложенную мне горсть и уделил нашей точке назначения куда больше внимания, чем мой ординарец.

Планета сперва показалось мне суровой пустошью, покрытой песчаными дюнами приглушённых бурых и серых цветов, между которых, подобно рифам, поднимались холмы и горные цепи. Внизу клубились облачка, тонкие как зубная нить – вероятность того, что они даже вместе сумеют выдавить из себя каплю-другую дождя, была ничтожна.

Когда мы спустились в верхние слои разреженной атмосферы, а лицо Юргена приняло знакомое беспокойное выражение, что всегда появлялось на нём в воздушном путешествии, я принялся внимательнее рассматривать планету. На голых скалах были видны трещины и ущелья, возможно, оставленные древними геологическими процессами или ветром, а воды было почти не видно. Где-то вдали в воздух на несколько километров поднимались громоздкие конструкции, слишком правильной формы, чтобы быть природными.

– Это шпили улья? – спросил Юрген, явно пытающийся как-то отвлечься от ощущений, что испытывал его чувствительный желудок.

Я покачал головой.

– Я думаю, скорее атмосферные установки, – Эвкопия была заселена совсем недавно, и там не набралось бы людей на улей – хотя через несколько тысячелетий она явно будет такой же многолюдной, как любая другая кузница.

Юрген нахмурился, по его лбу скатилось несколько комочков грязи.

– Простите, сэр, я не понял.

– Это машины для терраформирования, – объяснил я, понимая немногим больше своего помощника, поскольку планшет с данными прочитал очень поверхностно. – Мне говорили, что этот кусок камня был почти не пригоден для жизни, когда здесь появились Механикус, – и стал едва пригоден сейчас. Когда мы спустились ниже, я начал различать пятна лишайника, покрывающие некоторые холмы, и лениво задался вопросом, местные ли это организмы или их привезли машиноведы. – Они расщепляют минералы, чтобы выпустить газы, нужные нам для дыхания.

– Вот это да, – мой ординарец задумался на миг, – наверное, у них очень маленькие зубила.

– Думаю, да, – согласился я, поскольку любой другой ответ не позволил бы разговору закончится вплоть до посадки. Наш челнок сменил курс на один-два градуса, аккуратно прошёл между двумя горными пиками, и мы, наконец, увидели точку назначения. Даже обладая очень живым воображением, это нельзя бы назвать ульем, но конструкция всё равно оказалась большая: расползшееся скопление мануфакториев и жилых блоков заполняло долину, окружённую скалами и уступами, по которой ездили рудосборщики размером с дом. Когда мы пролетали над одним из них, я вытянул шею и разглядел, что кузов у него наполнен лишь наполовину, а не набит под завязку, как следовало бы.

– Это должно быть оно, – сказал Юрген, и в его голосе послышалось облегчение, когда шум двигателя стал выше, а челнок направился к посадочной площадке на крыше самого большого и украшенного здания в комплексе. В отличие от остальных заводов Механикус, что мне приходилось видеть, этому не хватало слоя грязи, а иконы Омниссии и священные изображения зубчатого колеса ярко сверкали в лучах заходящего солнца. – Как вы думаете, нас будут встречать?

– Должно быть, – ответил я, заметив небольшую группу техножрецов, ожидающих на краю посадочной площадки. С такого расстояния я мог видеть лишь мешанину красновато-коричневых ряс и сверкающую аугметику, но, судя по соотношению плоти и металла – порой даже позолоченного – это были высокопоставленные техножрецы. Я поймал себя на том, что гадаю, как встречали загадочно исчезнувшего Тирона Клоуда, и почувствовал, что руки сами потянулись к лазпистолету и цепному мечу, но здравый смысл остановил их. Что бы не случилось с Клоудом, вряд ли меня попытаются убить сразу же или прямо на пороге. С другой стороны, осторожность никогда не повредит, так что я убедился, что всегда смогу быстро выхватить оружие, если потребуется.

Отдаю должное мастерству пилота – мы приземлились с мягким толчком и немного подождали, пока двигатели успокоятся. Почувствовав, что наше маленькое, крепкое судно встало на посадочные опоры, я поднялся и почти рефлекторно поправил фуражку и кушак. Герои Империума должны выглядеть соответственно, а хорошее первое впечатление явно пойдёт на благо порученному лордом-генералом делу.

Не могу сказать, что я понимал, чем мне предстоит заниматься, кроме как задавать осторожные вопросы и говорить дипломатичные банальности, но пока что этого было достаточно, ведь Трон знает, что практики у меня хватало.

Оставив Юргена разбираться с багажом, я подождал, пока с лёгким шипением не откроется выход и не опустится аппарель. Пассажирский отсек мгновенно наполнили пробирающий до костей холод и пара клочков тумана, появившиеся, когда воздух вокруг меня начал конденсироваться. Рефлекторно вдохнув, я почувствовал, как лёгкие напрягаются, а голова начинает кружится.

– Комиссар. Добро пожаловать на Эвкопию, – у подножия аппарели меня ждала делегация, которую возглавлял самый металлический и закутанный в самую вычурную рясу техножрец. Его вокс-шифровальщик звучат до странного слабо и пронзительно.

– Рад быть здесь, – соврал я. Слова застряли в горле, и я проковылял по аппарели навстречу хозяевам, пытаясь не обращать внимания на чёрные, клубящиеся облака, что принялись застилать моё периферическое зрение.

– Вы функционируете в пределах стандартных показателей? – голос техножреца походил на писклявое комариное жужжание, а его голова наклонилась в жесте, что я принял за демонстрацию озабоченности.

– Я в порядке, – мой собственный голос тоже прозвучал до странности слабо. Память выдернула из глубин подсознания номер Эмберли на одном из верхних ярусов ульевого шпиля на Хризопразе, и то, как воздух вытягивало наружу, когда пара шальных болтерных зарядов повредила бронекристалльное окно, и я понял, почему чувствую себя так. – Просто мне нужно чуть больше кислорода.

– Я держу вас, сэр, – рядом материализовался Юрген, бросивший багаж, и поддержавший меня грязной, но с благодарностью принятой рукой. На моего помощника будто не подействовала местная погодка: холод его совсем не пробирал, что позволяло все силы бросить на борьбу с тонкой атмосферой. – Сюда, – игнорируя сбитую с толку делегацию он провел меня по пустынной крыше к открытой двери в высокой надстройке над главным зданием, облицованной мозаикой в виде взаимосвязанных шестерёнок, от взгляда на которые кружилась голова.

– Мои самые искренние извинения, – старший техножрец поспешил за нами, а за ним, как хвост за кометой, последовали подчинённые, – у нас редко бывают неаугментированные гости, что мой разум совершенно упустил из виду разреженность атмосферы.

– Не стоит и упоминать, – выдохнул я, моё зрение затуманилось; тут где-то сзади захлопнулась дверь, искусственный свет ослепил меня, а долгожданный воздух ворвался в лёгкие.

– Уверяю вас, это лишь временная проблема, – продолжил магос, выглядя и звуча настолько смущённым, насколько это возможно, когда ваше лицо почти целиком состоит из металла, а голос – теперь я расслышал его как следует – похож на звуки, что издаёт запертое в коробке крупное насекомое. – Атмосфера станет совершенно пригодной для неаугментированных уже через семьдесят-восемьдесят стандартных лет.

– Не думаю, что смогу так долго пользоваться вашим гостеприимством, – ответил я, делая ещё один вдох и непривычно радуясь запаху Юргена, после чего протянул магосу руку, – но если я пойду любоваться пейзажами, то не забуду дыхательную маску.

С сомнением посмотрев на мою кисть, хозяин, должно быть, вспомнил о ритуале приветствия и протянул одну из своих, которая, к моему совершенному неудивлению, была полностью механической.

– Магос Форшпунг, – представился он, – омнипророк Эвкопийский, – он замолчал, ослабил хватку и более внимательно изучил мою кисть. – Ваши пальцы удивительного качества.

– Мастерской работы, – подтвердил я, стягивая перчатку, чтобы дать ему взглянуть поближе. Обычно я не делал этого на людях, но всегда пользовался возможностью произвести хорошее впечатление, а это казалось недурным способом. – Их установил технодесантник из ордена Отвоевателей.

– Слышал о них, – магос ещё мгновение смотрел на мои пальцы, пока его прихлебатели толпились вокруг, делая вид, что вовсе не так очарованы, а потом поднял на меня глаза, – конечно, мы знаем о вашей связи с ними.

– Конечно, – ответил я, на миг удивившись, откуда ему это известно, но быстро вспомнил, что у Отвоевателей были особые отношения с Адептус Механикус. Космодесантники не слишком любят сплетничать, но моё имя вполне могло проскакивать время от времени – особенно после недавних неприятностей на Фекандии, к которым послушники Омниссии также были немного причастны. – Я уже давно не служил вместе с ними официально, – и это было не так уж плохо, учитывая любовь астартес бежать с болтерами в сторону опасности, едва завидев её, и палить на ходу; хотя, конечно, прятаться за генетически сконструированным сверхчеловеком в керамитовой броне куда лучше, чем за обычным гвардейцем, – но это был очень запоминающийся опыт, – особенно запомнилось, как меня затащили на самоубийственный абордаж космического скитальца, который мы несколько месяцев выслеживали через Варп.

– Уверен, что так, – согласился Форшпунг.

– Прошу прощения, сэр, – вмешался Юрген, – но не стоит ли сейчас вернуться к челнок за нашим багажом?

Форшпунг и его спутники были почти неспособны изобразить на своих лицах то выражение неясно-жуткого замешательства, как делало большинство людей, впервые встретив моего помощника. Я не сомневался, что оставайся у них на лицах достаточно плоти, они бы так и сделали, обнаружив его присутствие.

– Мой помощник, артиллерист Юрген, – представил я, делая тот неопределённый жест рукой, что сопровождает представление кого-либо по всей галактике.

Форшпунг похвально быстро пришёл в себя.

– Ваш багаж уже забрали, – сказал он, – и несут в ваши покои. Я полагаю, это вам это подходит?

– В высшей степени, – согласился я, не дав Юргену возразить. Зная его, я не сомневался, что он считает почётной обязанностью таскать мои вещи, невзирая на последствия, а я не хотел, чтобы единственный на этой планете человек, которому я доверял, вышел из строя без необходимости.

Форшпунг кивнул, и слабая аура облегчения окутала его, будто ещё один слой излишне вычурной ткани. Впрочем, я не мог его винить – он уже куда-то дел одного посла, и не обрадовался бы перспективе объяснять Живану, что представитель Астра Милитарум пропал точно так же как чужак-техножрец. Это напомнило мне, что перед тем как продолжать расследование, неплохо было бы его начать.

– По крайней мере, ваш последний гость, не испытывал неудобств по прибытии, – я постарался, чтобы это прозвучало как простая любезность.

– Вы о юном Клоуде? – Форшпунг не заколебался ни на мгновение, хотя я подумал, что у менее аугментированного техножреца я бы заметил какие-то следы беспокойства или уклончивости. – Я и не знал, что вы знакомы.

– Мы не знакомы, – ответил я, делая вид, что принимаю это замечание за чистую монету, – но, кажется, мы здесь по схожим делам, так что было бы полезно сравнить наши мнения, если возникнет необходимость.

– Чрезвычайно рациональное умозаключение, – похвалил Форшпунг. – Я с нетерпением жду вашей совместной работы, – он пошёл по коридору, явно ожидая, что мы с Юргеном последуем за ним, так что пришлось так и сделать, и продолжить беседу на ходу. – Не сомневаюсь, Милитарум, как и наши коллеги на Коронусе, уже знает о непредвиденных осложнениях, с которыми мы столкнулись в работе заводов.

– Да, про это говорили, – признал я, – но поскольку я отправлялся на Перлию, лорд-генерал предложил мне высадиться здесь и больше узнать об обстановке и заверить его, чтобы со своем справляетесь, – я никогда не был против обронить в разговоре важное имя, если знал, что собеседник его уловит, а кроме того, не повредит дать понять, что я действую от имени высших властей. Особенно, если с Клоудом действительно что-то случилось, и Форшпунг об этом знает, и тогда меня скорее попытаются спровадить, чем убить. Это мне подходило.

– Разумеется, мы будем счастливы помочь вам, как сможем, – сказал Форшпунг, – но могу я предложить вам отдохнуть и принять пищу прежде чем вы начнёте анализ? Вряд ли он будет плодотворным, если вы останетесь на неоптимальном уровне эффективности, – вряд ли любой техножрец был способен более внятно предложить поужинать и поспать, прежде чем браться за работу. Я немедленно согласился, так как всё ещё чувствовал последствия от пребывания в местной тонкой атмосфере.

Признаться, по пути я едва обращал внимание на окружение, замечая лишь сверкающие металлические поверхности и образчики особенно почитаемого технотеологического утиля, защищённого от чужих грязных рук пыльным стеклом, что часто встречается в святилищах Механикус. Большая часть прихлебателей Форшпунга разошлась по пути, так что до отведённых нам гостевых комнат добрались только мы с Юргеном, сам омнипророк и несколько его помощников, слишком юных, чтобы говорить.

– Вы сработали быстро, – в голосе Юрген звучали нотки одобрения, когда к нам приковылял сервитор с багажом. Юрген забрал у болвана сумки и скрылся в покоях, оставив меня один на один и техножрецом.

– Я с нетерпением жду, когда завтра утром наша беседа возобновится, – сказал Форшпунг в высокопарной манере человека, который умел вести простую светскую болтовню так же хорошо, как говорить на альдарском.

– Это взаимно, – согласился я, скорее вежливо, чем искренне, и добавил, изображая запоздалое озарение. – А магос Клоуд присоединится к нам?

– Я не могу этого сказать, – готов поклясться, что этот вопрос явно обеспокоил омнипророка, – он не выходит на связь уже какое-то время.

– Простите, – сказал я, чувствуя тревогу, но скрывая её благодаря опыту целой жизни притворства, – но я полагал, что вы следите за всем, что происходит на Эвкопии.

– Абстрактно это так, – согласился Форшпунг, явно обрадованный тем, что беседа вернулась на привычную ему почву, – но накопленные данные говорят о масштабных тенденциях производства, потоках грузов и трате ресурсов. Местоположение и деятельность отдельных персон лежит намного ниже той степени детализации данных, чтобы мы обрабатываем.

– Понимаю, – отозвался я, делая вид, что действительно понимаю, – планета и правда достаточно велика, чтобы потерять одного человека, – учитывая обстоятельства, эта мысль не слишком меня успокаивала.

– Конечно, – согласился Форшпунг. Он помолчал немного, будто ожидая, что я продолжу разговор, а потом склонил голову в манере, которую я счёл вежливой:

– В таком случае, до завтра.

– Приятных снов, – ответил я первой пришедшей в голову любезностью.

Форшпунг явно был удивлён и немного сбит с толку.

– У меня не бывает снов, – сказал он, – это было бы неэффективным применением мои церебральных вычислителей. Но благодарю вас за добрые пожелания.

– Не стоит благодарности, – ответил я и отправился спать.

Примечание редактора

Хотя Каин вскользь упоминает важность Эвкопии для Империума, он явно не осознаёт, насколько огромную роль в будущем всего Восточного рукава сыграло его вмешательство. Помня об этом, я прилагаю следующий отрывок, который намного прояснит этот вопрос.

Выдержка из «Во тьме ночной: оценка Тысячелетних войн» Айджейпи Клотье, 127.М42

Даже до возвышения Великого врага, которое предвестил величайший и самый разрушительный из так называемых Чёрных крестовых походов, померкший в сравнении с катастрофическим появлением Великого разлома, Империум сталкивался со множеством опасностей в большей части Восточного рукава. К захватническим амбициям т’ау, бессмысленному варварству орков и пиратским налётам друкхари добавились флоты-ульи тиранидов, неостановимо продвигающиеся вперёд и оставляющие после себя опустошённые миры. Великий пожиратель собирал самую большую жатву, ибо каждый поглощённый им мир что-то давал всему Империуму; печи миров-кузниц и промышленных ульев погасли, отчего Астра Милитарум и ордена Космического десанта, готовые решительно защищать то, что осталось от владений Императора, получали всё меньше боеприпасов и слабели с каждой погибшей кузницей. То же касается агромиров, что были разграблены и не смогли дальше питать тех, кто сражается с врагами Императора или отчаянно трудится на промышленных мирах, чтобы снабдить воинов оружием, которого становится всё меньше и меньше.

Потому основание нового мира-кузницы Эвкопия было не просто проектом колонизации. Военные поставки, которые должна была обеспечивать эта планета, могли означать разницу между сохранением имперской власти и её крахом в Дамокловом заливе и, возможно, соседних секторах. Важность этого проекта можно оценить по тому факту, что представителем Имперской Гвардии при высших техножрецах Эвкопии стал сам Кайафас Каин, прославленный комиссар, чья стойкость и решительность перед лицом врагов Императора была легендарной.

Когда развернулись дальнейшие события, присутствие Каина оказалось настоящей счастливой случайностью, поскольку предательство, ересь и неожиданный враг угрожали будущему не только новой колонии, но и всего Восточного рукава.

Глава 5

К моему слабому удивлению, отведенные нам комнаты оказались куда уютнее, чем ожидалось, так что ночью я крепко спал. Конечно, покои были аскетичны, но оказались обставлены с куда большей заботой о комфорте неаугментированных, чем я ждал от Адептус Механикус. Кровать, на которой легко поместилась бы пара Каинов, была так высока, что мне пришлось карабкаться на неё, и представляла собой плиту из полированной стали с тонким, твёрдым матрасом, а в примыкающем к комнате бальнеарии была такая большая и глубокая ванна, что я мог бы погрузиться в неё с головой, если бы захотел.

Комнаты были просторными и светлыми, а солнце, восходящее за окном, занимавшим большую часть стены, озаряло полированные бронзовые стены и мебель. Серый ковёр был покрыт неизменными узорами в виде шестерёнок, перекликавшимися с такими же украшениями на наружных стенах этого здания. Мебель здесь была скудной, но успокаивающе надёжной.

– Доброе утро, сэр, – сказал Юрген, выглядывая из рудиментарной кухоньки, устроенной в углу, где он перемешивал на сковороде что-то, напоминавшее еду не больше, чем любая иная субстанция, которую можно было найти у Адептус Механикус. – Приятная ночь?

– Куда лучше некоторых других, – сказал я, с удовольствием чуя аромат готовящейся еды, который сейчас маскировал более насыщенный букет, исходящий от моего помощника.

Юрген кивнул.

– Бывало и хуже, – согласился он, милостиво не вдаваясь в подробности, ведь некоторые ужасы моего прошлого – это не то, с воспоминаний о чём стоит начинать новый день. Юрген с надеждой потыкал лопаткой в кашицу на сковороде и переложил на тарелку. – Я сделал всё, что мог, сэр, но не могу вас обнадёживать.

– Я уверен, что это вкусно, – ответил я, только сейчас осознав, насколько голоден, и устраиваясь за столом. Стулья оказались чуть выше обычного и слишком низки для стола, но я так предвкушал трапезу, что просто положил на стул свернутую шинель и устроился на этой импровизированной подушке. – А как же ты?

– Я уже поел, – ответил Юрген, ставя передо мной тарелку и приборы. – Первая порция оказалась немного странной, но я не хотел, чтобы она пропала, – на столе появилась исходящая паром кружка с ароматным напитком. – По крайней мере, у нас есть танна, чтобы смыть этот вкус.

– Прекрасно, – я взбодрился с первым же глотком, а ароматная жидкость прогрела меня до самого желудка. Укрепив таким образом свои силы, я перенёс внимание на тарелку и принялся орудовать вилкой. – Это не так уж плохо, – сказал я, через некоторое время, занятое задумчивым жеванием.

– Спасибо, сэр. К счастью, я нашёл немного приправ ещё на корабле, – я решил оставить это без замечаний, зная, что лучше не спрашивать, где Юрген это «нашёл» и кто может всё ещё искать его «находки». Я уже давно был знаком с Механикус, и если нам всё время придётся питаться сойлентом-виридиенс, я буду рад любому способу придать ему какой-то вкус. Многие техножрецы считают пищу просто не слишком удобным способом заправлять биологические системы, хотя мне доводилось встречать пару-тройку слуг Омниссии, имевших более здоровый подход к приёму пищи – среди коллег они слыли чудаками.

Я как раз преследовал последние кусочки пищеподобной субстанции по тарелке и гадал, как подступиться к заданию, которое поручил Живан, как решение приняли за меня. Небольшой фрагмент стены, что я принял на декоративную панель с вычеканенными технотеологическими рунами, сдвинулся в сторону и оттуда в центр комнаты выкатился КОТ размером с грязевую крысу. Он сделал несколько кругов, но наконец, сообразил, где сижу я, и остановился лицом ко мне. Немного пожужжав и посвистев сам себе, КОТ поднял из разъёма на спине маленький пикт-экран, похожий на самый несъедобный тост в галактике.

– Комиссар, – на экране появилось лицо Форшпунга, через крошечный динамик КОТа, его голос звучат ещё выше, – надеюсь, вы хорошо спали?

– Очень хорошо, – заверил я, неудобно наклоняя голову и надеясь, что разговор будет коротким. – Как раз заканчиваю завтрак.

– Похвально эффективно, – оценил Форшпунг. – Тогда мы можем немедленно начать нашу инспекцию. Конечно, если вам не нужно предварительно позаботиться об иных биологических процессах.

– Это было бы благоразумно, – дипломатично ответил я. Опыт подсказывал, что в храмах Механикус не слишком пекутся о сантехнике. – И, я думаю, стоит надеть штаны. Не хочу смущать рабочих.

– Да, – Форшпунг был немного сбит с толку – людей он явно воспринимал, как неотъемлемые части своих производственных линий, которые работают исправно, пока эти самые «части» не начинают воровать, бунтовать или развлекаться иным образом. Впрочем, это не моя проблема, так что нет смысла об этом задумываться. – Я буду ждать вас в центральной часовне управления.

– Хорошо, – ответил я, не сразу осознав, что понятия не имею, где искать центральную часовню управления, как и любое другое помещение, исключая посадочную площадку, на которую мы приземлились вчера. – Как туда попасть?

– Просто идите за Рохо, – посоветовал Форшпунг и отключил связь, прежде чем я смог спросить «За кем?»

– О, я понял, – кивнул Юрген, и на его лице промелькнула беглая полуулыбка, а потом оно стало привычно бесстрастным. – Кто же знал, что у шестерёнок есть чувство юмора?

– У некоторых есть, – ответил я, хотя опыт говорил, что техножрецы не из тех людей, которые рассказывают анекдоты типа «Заходят как-то орк, т’ау и инквизитор в бар…», рассчитывая на оглушительный хохот. Я понял, что развеселило моего ординарца, только когда спрыгнул с высокого стула и пошёл в бальнеарий, обогнув терпеливо ожидавший меня механизм. Так я заметил серийный номер «Р0-Х-0», по трафарету нанесённый на его металлическую заднюю часть. – Похоже, магос Форшпунг как раз из шутников.

Когда я умылся и вернулся в комнату, КОТ всё ещё терпеливо сидел на том месте, где мне было удобнее всего о него споткнуться. Увидев меня, механизм защёлкал и задребезжал, а потом покатился в сторону двери, что скользнула в сторону при его приближении.

– Мы идём, – бросил ему вежливое, но необязательное замечание Юрген и занял место за моим плечом.

Не знаю, было это совпадение или особенность конструкции, но передвижной механизм катился по коридорам с удобной для нас скоростью, что позволяло мне запомнить окружение лучше, чем вчера вечером, хотя учитывая моё состояние после посадки, это было неудивительно.

Некоторые из моих первых впечатлений оказались точны: сверкающие металлические стены и стеклянные витрины, что я запомнил по вчерашнему и прошлым визитам в комплексы Адептус Механикус. Но куда больше меня удивляла яркость и простор, которые я заметил ещё в отведённой нам комнате. Почти все святилища техножрецов, считая и это, были построены по шаблонным чертежам, и я никак не мог понять, почему это так отличается.

И лишь заметив, как Юрген щурится, пересекая участок коридора, озаряемый солнцем из множества больших окон, я понял, что впервые попал в крупный храм Механикус, что мог похвастаться естественным освещением. Конечно, это не значит, что все комплексы, в которых я бывал, располагались под землёй, просто плотность выбросов вокруг мануфакторумов погружала всё в такой непроглядный мрак, что он мало отличался от подземелья. Сейчас я подумал, что не могу вспомнить, видел ли я хоть на одном мире-кузнице окно.

Уже поэтому пейзаж по ту сторону огромных бронекристалльных окон показался мне до странности притягательным, и я немного сбавил шаг, чтобы получше оценить его, пока мы шли по высокому, закрытому мосту-туннелю, соединявшему два выступа в основном комплексе. Небо над нами было почти чистым, нежно-прозрачно-голубым. Где-то на высоте виднелись тонкие клочья облаков, что я заметил ещё с орбиты; одна, особенно длинная и узкая полоска, возможно, и была не облаком, а следом от челнока, что входил в атмосферу или был готов вырваться из неё. Хотя большую часть красот скрывала громада комплекса, я мог различить окружавшие его горы, а через расщелины в утёсах была мельком видна пустая равнина, где-то вдали незаметно сливающаяся с горизонтом.

Чистый, яркий солнечный свет играл на множестве цветов и оттенков возвышающихся утёсов и осыпающихся скал, окружавших комплекс. Большую часть палитры составляли приглушённый коричневый и серый, тут и там подчёркнутые более яркими цветами – красным, жёлтым и необычным зелёным, который я мог бы принять за растительность, если бы не знал, что это не так. Общее впечатление было до странного пасторальным, и его не нарушали ни толпы аугментированных людей, сновавших во все стороны, ни стаи сервиторов и диковинных машин разных видов, карабкавшиеся по склонам и выполнявшие работу, о которой я мог только догадываться.

Впрочем, у меня не было времени наслаждаться видами – Форшпунг и его вчерашние прихлебатели ждали меня на другом конце моста, который выходил на полуэтаж над залом, полным суетящихся работников и самых почтенных образчиков хлама из скобяных лавок.

– Комиссар, – магос поприветствовал меня кивком головы на негнущейся шее, как человек, для которого человеческое общение раньше существовало лишь в теории. КОТ-поводырь, благополучно доставивший меня, куда требуется, скользнул во внезапно открывшийся в ближайшей стене проход, который захлопнулся за ним так быстро, что я почти ожидал услышать механическую отрыжку. – Вы готовы начать осмотр?

– Само собой, – заверил я магоса, подавляя желание протянуть руку для пожатия. Мы были представлены друг другу прошлым вечером, так что это бы лишь вызвало у него непонимание. – Где нам лучше начать?

– Я предполагаю, что с часовни управления, – сказал Форшпунг, которому было явно комфортнее говорить на знакомые темы, и, повернувшись, повёл нас через высокие двойные двери, неизменно украшенные сцепленными шестерёнками из полированной бронзы. Мы с Юргеном пошли за ним и попали в галерею, откуда открывался вид на место, тут же напомнившее мне штабы, которые мы обычно устраивали в захваченных для этого складах во время моей службы с вальхалльским 597-м, но ещё больше и сложнее. Сплошные ряды кафедр управления, пикт-экраны и голопроекторы – за каждым устройством сидел хотя бы один послушник Машинного бога в красно-коричневой рясе – тянулись подо мной к далёкой стене из бронекристалла, через которую можно было созерцать местный пейзаж. К моему примечательному неудивлению, никто из присутствующих не восхищался видами, вместо этого уделяя всё внимание своим инструментам или снуя туда-сюда по непостижимым мне делам. Один или два человека казались физически подключённым к своим устройствам – возможно, они работали с данными напрямую, а быть может, подзаряжали свои внутренние батарейки (я не знал, и если честно, не хотел узнавать).

Но куда больше всего прочего меня поразила тишина. Будь это командный пункт Имперской Гвардии, всё вокруг бы тонуло в шуме: постоянный гул голосов, обменивающихся данными, требования налить ещё танны, брань по поводу чего-то, что сделал кто-то другой (или, поскольку солдаты есть солдаты, брань по поводу того, что сделал сам бранящийся, но решивший перевалить вину на кого-то ещё). Здесь же стояла такая тишина, что шаги целеустремлённых писцов отдавались эхом по всему залу, как прибой на далёком пляже, перемежаясь лишь механическими щелчками, чириканьем и гудением устройств, которые обслуживали послушники.

– Вы управляете всем комплексом отсюда? – спросил я, и мгновение спустя Форшпунг вспомнил, как кивать.

– Да, – подтвердил он, – но не только, – магос указал на нагромождение оборудования прямо под нами. В центре располагался голопроектор, на который выводилось непостижимо запутанное изображение. – Также мы отслеживаем потоки данных от внешних комплексов, чтобы иметь сведения о использовании ресурсов и их расходах. К примеру, этот узел наблюдает за атмосферной установкой к юго-востоку отсюда и управляет его потоком энергии, когда это требуется.

– Впечатляет, – сказал я – уверен, от меня ждали именно таких слов. – И вы можете следить за каждым комплексом на планете?

– Именно так, – подтвердил Форшпунг, в уравновешенном тоне его вокс-шифровальщика проскользнула нотка самодовольства.

– А если тут что-то случится? – спросил Юрген со своей обычной искренней прямотой. – Звучит так, будто один несчастный случай там, внизу, фракнет всю работу на планете.

– Вероятность такого происшествия почти нулевая, – заверил его Форшпунг, но мы с моим помощником обменялись недоверчивыми взглядами – нам доводилось слышать подобное слишком часто, чтобы эти слова вызывали хоть какое-то доверие. – Но если что-то случится, мы тут же задействуем резервные системы.

– Рад слышать это, – сказал я, делая вид, что принимаю его слова за чистую монету, чтобы не выслушивать длинный и утомительный монолог, который начнётся, если я буду выспрашивать подробности. Но Юргена не пугала возможная смерть от скуки

– А если они не сработают? – он указал на прозрачную стену в дальнем конце зала, где в небе всё ещё держалась полоса, которую я заметил раньше, только теперь она стала длиннее и начала изгибаться в нашу сторону. – Что если этот челнок промахнётся мимо посадочной площадки и врежется сюда?

– Это не будет иметь значения, – ответил Форшпунг, подпустивший в голос толику прохлады. – Мы обмениваемся данными с другими храмами планеты и постоянно обновляем собранные сведения.

– Очень надёжная система, – поспешно сказал я, не дав Юргену развивать тему. Когда ему в голову приходит идея, что бывает нечасто, он может возиться с ней, как круут с косточкой. – Хотя полагаю для нас самих это бы имело большое значение.

– Вероятность столкновения исчезающе мала, – ответил Форшпунг, прежде чем до него дошло, что это шутка. – Автоматические навигационные системы крайне надёжны, а пилот этого челнока исключительно умел. Как и следовало ожидать.

– В самом деле, – согласился я, стараясь не думать о моём полёте к Живану на борт «Морского оркестра». Хотя по словам магоса выходило, что на этом челноке есть живой (по большей части) пилот, и это меня вполне устраивало.

Форшпунг повернулся и повёл нас к дверям, через которые мы вошли.

– Быть может, теперь вы хотите осмотреть производственные линии? – предложил он.

– Звучит захватывающе, – соврал я, следуя за ним.

Глава 6

Покинув часовню управления, мы прошли по другому мосту-туннелю, обмениваясь малозначащими и бессмысленными замечаниями, хотя годы практики в просеивании светских бесед в поисках чего-то интересного, что можно сообщить Эмберли, вынуждали меня ловить любые ремарки, что могли оказаться интересными Живану или магосам Коронуса, которые были обеспокоены не меньше лорда-генерала.

– Кажется, они все тут заняты, – пробормотал мне Юрген голосом, который считал достаточно тихим, чтобы хозяева не услышали. – Если кто-то и сачкует, то сразу не заметишь.

– Всё как будто в порядке, – согласился я, опасаясь, что Форшпунг или кто-то из его свиты может иметь усиленный слух. Я не был уверен, что в проблемах, которые мне предстоит изучить, виноват не магос, но был готов к тому, что диверсантом окажется он, а потому не помешает дать Форшпунгу понять, что он уже нас обдурил.

– Каждый здесь помнит о своём долге и задачах, – заверил магос, подтвердив, что его слух куда острее обычного человеческого, – перед Империумом и Машинным богом.

– Я не ожидал меньшего, – ответил я, скорее, чтобы поддержать беседу, но магос принял эти слова всерьёз и кивнул с лёгким самодовольством.

– «Величайшая награда за службу – это сама служба», – процитировал он. Моё удивление было достаточно очевидно, так что он поспешил испортить впечатление. – Я загрузил себе тома, что вы храните для чтения во время отдыха, чтобы облегчить социальное взаимодействие.

– Очень предусмотрительно, – ответил я, не пытаясь даже гадать, как он получил доступ к моему инфопланшету – он всё-таки магос, а я принял меры предосторожности, удалив всё секретное ещё до того, как покинуть Коронус. Я уже имел дело с Механикус прежде, и прекрасно знал о том, что все данные вокруг они считают общественным достоянием, а пытаться ограничить к ним доступ – это всё равно что пытаться запатентовать воздух, которым мы дышим, и любое шифрование или протоколы безопасности шестерёнки воспримут как вызов. Я на секунду задался вопросом, изучил ли магос настольное чтиво Юргена и прилагающиеся иллюстрации. Если изучил, он мог открыть для себя многое об анатомии неаугментированных людей и узнать больше способов взаимодействия с ней, чем считал возможным.

– Мы всегда пытаемся обеспечить комфорт нашим гостям, – сказал Форшпунг, – хотя немодифицированных порой трудно понять.

– И не только вам, – согласился я, – почти у всех есть странные причуды и слабости. Не давать им мешать нам – моя работа, – отчасти так и было, а кроме того, мои слова исключали возможность каких-нибудь неловких комментариев относительно аугметически улучшенных.

– Куда мы идём? – спросил Юрген, разглядывающий через бронекристалльную стену моста угловатые мануфакторумы, рассеянные по долине. Окружающие их жилые блоки уступали заводам размерами, но были выстроены на склонах, отчего равнялись с мануфакторумами по высоте и создавали впечатление, что расщелины в скалах простираются дальше, чем на самом деле.

– В наш ближайший производственный цех, – ответил Форшпунг, жестом обводя почти четверть комплекса с одной стороны моста. Без сомнения, осознав, что такие указания не помогают ориентироваться, магос указал на здание почти прямо под нами, испускающее пар множества нездоровых оттенков из нескольких клапанов. – Он функционирует в оптимальном режиме.

– И производит боеприпасы? – спросил я, решив напомнить всем, зачем я здесь. Далекий инверсионный след самолёта явно поворачивал в нашу сторону, но был слишком далеко, чтобы я мог разглядеть сам самолёт – впрочем, даже если он и правда летел к комплексу, до его прибытия ещё оставалось время. Отбросив мрачные предположения Юргена с чуть большим усилием, чем мне хотелось бы, я покосился на мануфакторум, как будто мог узнать ответ на свой вопрос по его внешнему виду. Наверное, разбирайся я получше в иконографии культа Механикус, это помогло бы. Но знаки, покрывающие крышу и стены, оставались мне совершенно неясными.

– По большей части, – видимо, Форшпунгу было несколько неудобно отвечать, – однако для Имперской Гвардии предназначена лишь скромная доля этого производства.

– Тогда кто получает остальные? – спросил Юрген, незнакомый с понятием «дипломатичность».

– Наши скитарии, разумеется, – ответил магос. – Производство выросло, этот мир обрёл высокую стратегическую значимость, а потому стал более важной целью для всех врагов человечества в секторе. Укрепить нашу оборону, чтобы давать отпор возросшей угрозе было самым разумным ходом действий.

– Я рад, что вы так думаете, – ответил я, не покривив душой. Последняя кузница, на которой мне довелось побывать, полагалась почти исключительно на Имперскую Гвардию, считая содержание собственного гарнизона излишним отвлечением ресурсов и привлекая для защиты полки, которые во множестве прибывали в систему на пополнение – этот просчёт едва не оказался фатальным. – Хотя вы не можете отрицать, что Астра Милитарум нужен каждый снаряд, что вы можете поставить.

– Мы понимаем всю сложность обстоятельств, – заверил меня Форшпунг, указывая на открывшиеся двери лифта на дальнем конце моста. – Быть может, мы сможем успокоить вас.

Первым, что поразило меня, когда я оказался на фабрике, был шум. Форшпунг и его свита будто не замечали грохота, как и техножрецы, работавшие здесь, и командовавшие сервиторами и ремесленниками, что заботились о машинах чудовищного размера и сложности. Детали, что станки выплёвывали на движущиеся ленты, а труженики хватали их, собирали и бросали в бункеры или перекидывали на другие ленты, где их паковали, сортировали или скармливали другим машинам.

– Впечатляет, – сказал я (точнее, прокричал). Мы стояли на полуэтаже над главной рабочей зоной – кажется, Механикус любили такой архитектурный изыск – и смотрели на копошащихся, как пчёлы в улье рабочих сверху.

– Все сборочные ленты в строю, – согласился Форшпунг и повёл нас к большим металлическим дверям в конце галереи. – Быть может, вы хотите осмотреть итоговый продукт?

– Очень хочу, – ответил я и последовал за ним через ворота, которые захлопнулись за нашими спинами, оставив позади шум. Спустившись по нескольким металлическим решётчатым лестницам, мы достигли этажа, где располагались склады, не слишком отличавшиеся от любых других складов, в которых я бывал. Грузовые контейнеры с кодами Муниторума были аккуратно составлены, ожидая погрузки. Я с интересом посмотрел на ближайший.

– Батареи для лазганов?

– И само оружие, конечно, – Форшпунг указал на соседнюю паллету, уставленную знакомыми прямоугольными ящиками и взглянул на видавший лазган, висевший у Юргена на плече. – Вы можете повысить класс вашего вооружения, если желаете.

– Спасибо, я оставлю то, к которому привык, – дал Юрген ожидаемый ответ. Его лазган, несмотря на долгий и насыщенный боевой путь, оставался надёжным, а знакомый вес и конструкция позволяли целиться и стрелять, почти не думая – любое изменение баланса заставило бы привыкать по новой. Я точно так же был привязан к своему лазпистолету и не воспользоваться ни одной возможностью заменить его – даже на что-то более мощное и дальнобойное. Ни первое, ни второе мне не поможет, если я не попаду во врага.

– Это выглядит удовлетворительно, – сказал я, достав из ящика лазган и с успокаивающим щелчком вставив батарею. Я прицелился в стену и нажал на спуск, тем самым добавив небольшую подпалину ко множеству отметин. Кто-то из свиты магоса поспешил забрать оружие, едва я опустил его, вынуть батарею и вернуть в ящик, бубня благословения на двоичном. – Что ещё у вас есть?

– Плазмомёты, – ответил Форшпунг, ведя нас под углом между ближайшей группой контейнеров. Он обернулся в мою сторону. – Но учитывая содержимое склада я бы не советовал вам проверять их работоспособность таким же образом.

– Справедливо, – согласился я. Плазмомёты были одним из самых опасных видов личного оружия в арсеналах Имперской Гвардии – как для врага, так и для самого стрелка. Этим и объясняется их малое количество на полях брани – большинство командиров не хотят, чтобы их солдаты превращались в облачка жирного дыма, если этого можно избежать.

– Такое не каждый день увидишь, – неохотно одобрил Юрген, когда магос открыл грузовой контейнер, демонстрируя дюжину громоздких пушек.

– Действительно, – ответил я, осторожно поднимая одну. Плазмомёт был тяжёл, куда тяжелее чем я ожидал. Предохранительные клапаны зловеще зашипели, а в воздухе появился запах озона, когда я нажал руну включения. Помня о предостережении Форшпунга и собственном нежелании совершить самосожжение, я выключил оружие и вернул на место со смутным облегчением. – И в превосходном состоянии.

– И снова предлагаю вам вооружиться, если вы желаете, – добавил магос.

– Благодарю вас, но думаю, что мы откажемся, – ответил я. Мне было ни к чему такое огромное оружие, даже не будь оно столь опасным, а Юрген слишком прикипел к мельте, которую раздобыл несколько десятилетий назад, когда нам потребовалось больше огневой мощи, и не отказался бы от неё ради такой ненадёжной замены. Я указал на грузовые ворота в соседней стене, достаточно большие, чтобы пропустить грузовик. Оттуда доносились звуки работы. – А что находится там?

– Запасы для нашего гарнизона скитариев, – ответил Форшпунг, – и мастерские, благодаря которым мы поддерживаем их на пике боевой эффективности.

– Кажется, у них много работы, – заметил я. Пока мы разговаривали, шум усилился, а от грохота тяжёлых машин слегка сотрясался пол. Я почувствовал, как во мне растёт слабое беспокойство, причин которого я не могу понять.

– Наши механозодчие… – начал Форшпунг, но резко оборвал сам себя и установился в пространство на миг или два. – Мы должны уходить. Сейчас же.

– Что происходит? – спросил Юрген, чья рука уже потянулась к лазгану.

– Произошёл сбой, – ответил магос, разворачиваясь к лестнице, которая внезапно оказалась куда дальше, чем я думал. Грохот сотряс пол и поднял облака пыли, и тут всё встало на свои места – это были взрывы, а не шум станков. – Его сдерживают, но…

В этот раз ошибиться было нельзя. Стена содрогнулась, во все стороны полетели осколки камня, а в толстых металлических вратах появилась трещина.

– Так себе сдерживают, – прокомментировал Юрген, сбрасывая ремень лазгана с плеча и целясь в расширяющуюся брешь. С той стороны двигалось что-то слишком большое, чтобы можно было его разглядеть. Осыпающуюся стену потряс громовой удар, и Юрген выпустил очередь лазразрядов по появившейся в пробоине фигуре размером с дредноут.

– Это ещё что? – крикнул я, когда техножрецы бросились врассыпную. Гигант слегка пригнулся и стал протискиваться в брешь.

– Кастелян, – ответил Форшпунг, двигаясь к лестнице со скоростью, говорившей, что достоинство его высокого положения занимает омнипророка Эвкопийского сейчас меньше всего.

– Что это? – спросил я, поравнявшись с магосом. Юрген был у меня позади – в этом мой нос не ошибался. – Какой-то боевой сервитор? – те тоже были крепкими, но таких мне доводилось побеждать.

– Реликвия, – Форшпунг явно был рад, что вокс-шифровальщик позволяет разглагольствовать даже на бегу, – из тёмных времён, когда мы жили вне света Омниссии. В нём нет органических узлов.

– Как огромный КОТ, – сказал Юрген.

– Который пытается убить нас, – добавил Форшпунг.

– Как нам его остановить? – я решил сосредоточиться на важном.

– Никак, – ответил магос. – Мы должны отступить, а инфокузнецы найдут способ вернуть контроль, – на миг его глаза расфокусировались, – что может занять некоторое время, поскольку инфокузнец, приписанный к этому подразделению, мёртв.

– Тогда придётся самим о себе позаботиться, – сказал я, свернув к ещё открытому контейнеру с плазмомётами. Стоять и сражаться насмерть – это не мой любимый образ действий, но существо, что неслось вперёд, разбрасывая ящики, могло добраться до нас раньше, чем мы – до лестницы. Пара силовых кулаков отправила припаркованный «Карго-6» через в полёт через весь склад – грузовик рухнул в груду ящиков, и я понял, что молю Императора о том, чтобы их содержимое не оказалось слишком взрывоопасным.

– Легче сказать, чем сделать, – высказал мнение Юрген, сопроводив его ещё одной очередью по металлическому чудовищу. Его попадания выбили несколько искр, но даже не замедлили врага. – Лазразряды его не берут.

– А это возьмёт, – сказал я, надеясь, что прав, и хватая ближайший плазмомёт из той партии, что Форшпунг показывал там. Сам техножрец был уже на полпути к лестнице, развив впечатляющую скорость, благодаря аугметическим ногам, неустанно работавшими под развевающейся рясой. Его подручные разбежались и попрятались среди ящиков и грузовых контейнеров, но учитывая, какой след разрушений оставлял за собой безумный автоматон, я сомневался, что такая стратегия выживания окажется успешной. Мои впечатления подтвердились миг спустя, когда громкий удар и сдавленный крик раздался где-то очень близко от меня.

– Как скажете, сэр, – ответил Юрген, убрав лазган на плечо и тоже хватая плазмомёт. Он включил орудие и прицелился с раздражённым и дурнопахнущим выдохом. – Но я предпочитаю мельту.

– Ты не знал, что она понадобиться, – сказал я, поднимая своё орудие и с опаской нашаривая руну включения. Громада ящиков разлетелась в стороны, открыв нашим взглядам цель, и мы нажали на спуск почти одновременно. Два хищных луча солнечной плазмы пронеслись в воздухе и ударили автоматон в грудь – к моему невыразимому ужасу, нисколько ему не повредив.

– Репульсорная сеть ещё включена, – в моей комм-бусине зажужжал голос Форшпунга. – Она может поглотить огромное количество энергии.

– Тогда как вывести её из строя? – спросил я, бросаясь назад от громадины, что неостановимо продвигалась вперёд. Моя кожа чесалась от выхлопа плазмомёта, будто я обгорел на солнце, но по крайней мере, мы были живы.

– Никак, – педантично ответил Форшпунг, – поскольку такие устройства не могут держать строй сами по себе. Но продолжительный обстрел может перегрузить сеть, что позволит повредить сам автоматон.

– Прекрасно, – сказал я. Продолжительный обстрел – это именно то, что заставит наше оружие перегреться и взорваться у нас в руках. Но другого плана у меня не было. А потом я заметил кое-что, от чего кровь застыла у меня в жилах. – У него огнемёт на плече? – я начал оглядываться в поисках какого-нибудь относительно огнеупорного укрытия, но таковых рядом не оказалось. Не говоря уж о том, что вся идея огнемёта – это выкуривать таких умников из укрытий.

– Не совсем, – ответил Форшпунг, – но у этого оружия схожий принцип. Впрочем, пока кастелян подчиняется протоколу «Покоритель», он не может стрелять из него, – такие новости не слишком успокаивали, ведь автоматону вполне хватало своих кулачищ, но иначе было бы хуже.

– Бегите к лестнице, сэр, – с мрачной решительностью предложил Юрген. – Я его задержу.

– Я не сомневаюсь в этом, – ответил я, вынужден признать, преодолевая искушение воспользоваться таким предложением. Но если я побегу, то не покрою даже половины расстояния до спасения, как эта громада раздавит моего помощника, а потом снесёт меня, как грызуна грузовиком. – Давай послушаем совет магоса. Стреляем вместе.

В этот раз выхлоп от плазмомёта уже не напоминал солнечный ожог – я как будто сунул голову в открытую духовку. Автоматон замер на миг, а потом двинулся дальше, раздавив ящик, из которого мы достали оружие. Вокруг его ног рассыпалось пугающее количество искр и забегали электрические разряды.

– Давай за те ящики! – приказал я, когда в моей голове сложилась отчаянная идея. – И стреляй ему по ногам!

– Я этого крайне не рекомендую, – вступил Форшпунг, – поскольку плазменные реакторы повреждённых образчиков склонны к…

– Огонь! – заорал я, когда Юрген оказался в одном укрытии со мной, а воздух ощутимо сгустился. Вспышка обожгла мою кожу, яркий плазменный поток почти ослепил, а взрыв, что мог бы обогнусь весь мир, поднял нас в воздух и швырнул прочь. Я рухнул на негостеприимный камнебетон и перекатился, моё громоздкое оружие улетело один Император знает куда, но скучать по нему я не стану. Кое-как поднявшись на ноги, я схватился за меч и лазпистолет, которые были сейчас бесполезны, и только потом оглянулся в ту сторону, где должен быть враг.

– Мы справились? – Юрген с трудом поднялся на ноги. Он выглядел ещё более потрёпанным, чем обычно, что не так уж просто, если подумать.

– Я думаю, да, – ответил я. Одну, показавшуюся вечной секунду автоматон держался на ногах, но потом рухнул, загремев, как самая большая в галактике консервная банка. Я повернулся в Форшпунгу, что ещё был на полпути к лестнице. Как мало я не мог прочитать на его лице, но разобрал ошеломлённое потрясение. – Полагаю, я смогу доложить, что ваше оружие достаточно эффективно.

Глава 7

– Итак, куда теперь? – спросил я, когда двери лифта с визгом закрылись, отрезав нас от суеты, которую устроили бригада рабочих и запоздало прибывший отряд скитариев, как будто разочарованный тем, что пострелять больше не в кого. Судя по размерам лифта, он применялся для того, чтобы возить крупные сыпучие грузы, так что даже с частью свиты Форшпунга было не тесно, а те его подпевалы, что ещё не присоединились к нам, скорее всего, уже не присоединятся никогда.

– К посадочным площадкам, – ответил магос с оттенком слабого удивления. – Хотя если вы предпочитаете приостановить вашу инспекцию в свете недавнего инцидента, это приемлемо. Я слышал, что неаугментированным требуется время, чтобы справиться с воздействием неожиданных и травмирующих событий.

– Многим – да, – дипломатично отозвался я, – но мы с Юргеном привыкли к подобному, – хотя я делал всё, чтобы не иметь возможности выработать такую привычку. – Нам не нужен отдых, – кроме того, если автоматон был намеренно выпущен убить нас, я не хотел отдавать инициативу в руках врагов.

– Почему к площадкам? – спросил Юрген.

– Там ждёт аэромобиль, что будет предоставлен комиссару на время его визита, – Форшпунг повернулся ко мне. – Наши мануфакторумы рассеяны по местности, так что мы сочли необходимым предоставить вам собственный транспорт.

Двери лифта открылись, возвращая нас в уже знакомый зал. Форшпунг повёл нас вперёд. Техножрецы и ремесленники сновали вокруг по своим делам, как будто ничего не произошло.

– Премного благодарен, – отозвался я, переваривая эти неожиданные перемены. Если Форшпунгу есть что прятать, он бы не дал мне возможность летать во всему комплексу и совать нос, куда захочу. С другой стороны, машина может быть такой же ниточкой в паутине данных, опутывающей планету, а потому служить тайным способом следить за мной. Тут меня догнала ещё одна мысль.

– Я надеюсь, сегодня у нас будут дыхательные маски?

– Их не потребуется, – ответил Форшпунг в манере, которую явно считал успокаивающей, хотя его искусственный голос был всё так же лишён эмоций. – Техника укрыта в герметичных ангарах ради вашего благополучия и удобства.

– Кроме того, главная посадочная площадка сегодня требуется для иных дел, – раздался новый голос, и я повернулся, неожиданно обнаружив незнакомую послушницу Механикус, что приблизилась к нам. Как у всех её собратьев, металла в ней было больше чем живой плоти, красные одеяния развевались вокруг, когда она твёрдой походкой приближалась к нам на аугметических ногах, а толстый ферропанцирь и едва скрытые оружейные системы делали очевидным, что перед нами не обычная техножрица, а высокопоставленный скитарий. К моему удивлению она протянула руку для приветствия, как только оказалась достаточно близко.

– Кир Норгард, претор скитариев, – она улыбнулась, насколько это возможно тем небольшим количеством живой плоти на лице, а потом, к моему некоторому удивлению, заговорила на обычном готическом вместо той высокопарной манеры, которую так любят многие последователи Омниссии. – Извиняюсь за то, что не смогла поприветствовать вас вчера вечером вместе с магосом. У нас были небольшие беспорядки на заводе по переработке белка.

– Долг превыше всего, – согласился я, пожимая руку, которая под перчаткой, само собой, оказалась металлической. – Кроме того, вчера я не был готов вести светскую беседу.

– Да, я слышала, – ответила Норгард, занимая место рядом со мной. То ли в её обширную аугметику как-то вложили идею человеческого общения, то ли она почерпнула из инструктажа куда больше полезного, чем сумел Форшпунг. – Мы исправимся в следующий раз.

Я сделал вид, что не слышал, как Юрген фыркает.

– Спасибо, что нашли время сейчас, – сказал я, твёрдо решив быть дипломатичным.

Норгард слегка наклонила голову, изображая вежливый интерес.

– Я хотела познакомиться с вами, – ответила она. – Ваша слава идёт впереди вас.

Мы как раз ступили в очередной мост-туннель. Большая часть комплекса была у нас под ногами, а из мануфакторумов вверх поднимался дым, пар и частицы самых разных цветов. Единственными секциями, что располагались выше, была та, которую мы как раз покинули, и ещё более высокая надстройка, к которой вёл мост, – её тень косо падала на крыши внизу.

– Я бы не верил большей части того, что обо мне говорят, – честно ответил я, хотя именно таких слов от меня и ожидают и, как показывает опыт, становятся более доверчивыми, услышав их.

– Я бы не верила, – сказала Норгард, – если бы не имела доступа к вашему послужному списку, – по крайней мере, его части, ведь моя роль случайного и очень неохотного агента Инквизиции была известна немногим, а некоторые другие события с моим участием получили такой гриф секретности, что читать их было нельзя даже мне. – Я очень хочу услышать от вас рассказ о погоне за «Отродьем проклятия». Если вы, конечно, хотите это вспоминать.

– Я польщён вашим интересом, – дипломатично ответил я, хотя «поражён» было бы точнее точным описанием моих эмоций. Изо всех переживаний, что выпали на мою долгую и бесславную карьеру, путешествие с орденом Отвоевателей в их сумасшедшей попытке настичь космический скиталец через Варп, не говоря уже о почти самоубийственной высадке и попытке разграбить его, было тем воспоминанием, возвращаться к которому я хотел меньше всего, будь у меня выбор. Я на мгновение задумался, почему её внимание привлёк именно тот случай, но потом вспомнил о необычно тесных связях ордена с Адептус Механикус; не сомневаюсь, они передали техножрецам эту историю вместе с тем археотехом, что Драмон и его боевые братья извлекли из остовов. – Но это было давно, так что вам придётся простить меня, если некоторые детали уже размылись у меня в памяти.

– Конечно, – Норгард окинула взглядом техногенный пейзаж и хребты на горизонте, её аугметические глаза излучали едва слышное жужжание, настраиваясь на летательный аппарат, что летел прямо к комплексу, пересекая окружающие горы по безошибочно узнаваемой траектории сближения. Я прищурился, пытаясь разобрать что-нибудь, но на таком расстоянии челнок был просто стремительной точкой в ореоле отражённого солнечного света. Норгард же немного ускорила шаг, и мы все неосознанно тоже прибавили ходу, чтобы не отставать. – Прошу меня простить, но у меня есть всего три минуты и семнадцать секунд, чтобы добраться до площадки и поприветствовать гостей.

– У вас другие гости? – спросил я, но скитарий уже так ускорилась, что я не мог оставаться рядом с ней, не переходя на бег, а потому отстал и поравнялся с Форшпунгом. – Ещё одна делегация с Коронуса? – это было самым вероятным объяснением, раз уж прошлый посол куда-то испарился вскоре после прибытия, а Адептус Механикус склонны решать проблемы, повторяя одно и то же действие несколько раз в смутной надежде, что результат как-то измениться.

– В этот раз – нет, – ответил Форшпунг, не вдаваясь в подробности. – Но поскольку наша точка назначения лежит прямо под посадочной площадкой, можно организовать знакомство, если вы желаете.

– Если это не будет неуместно, – ответил я. Я часто замечал, что чем больше ты знаешь, тем лучше готов к худшему, так что моё желание узнать, кто к нам пожаловал, вполне объяснимо, но я достаточно играл в таро, чтобы знать, когда не стоит раскрывать свои карты, так что постарался сохранить непринуждённый тон, как если бы знакомство было лишь вопросом этикета.

– Вовсе нет, – заверил меня Форшпунг, – ангар всего на три яруса ниже крыши, так что мы сможем отклониться от маршрута с минимальными потерями во времени.

– Превосходно, – ответил я, снова обратив взгляд к приближающемуся челноку. Кажется, он направлялся к той части комплекса, что располагалась по другую сторону моста, а там, если верить моему чувству направления, и находилась площадка, на котором я совершил свою памятную высадку вчера вечером. Он стал намного ближе, я лучше различал смутно знакомый угловатый силуэт, а далёкий гул двигателей стал различим даже через разреженную атмосферу и слой бронекристалла.

– Это «Громовой ястреб», – сказал Юрген за миг до того, как я понял это сам – эта огромная пушка над кабиной и ракеты под крыльями безошибочно узнавались даже вдали.

– Ордена Отвоевателей, – добавил я. Жёлто-белые геральдические цвета вызвали неприятные воспоминания о нескольких полётах на таких судах во время моей насыщенной службы вместе с астартес в начале карьеры. Насколько я помнил, «Громовые ястребы» были впечатляюще неуютны – поскольку космодесантники обычно надевают шлемы, ещё садясь в пассажирский отсек, а потому о звукоизоляции внутри никто не заботится.

– Именно так, – согласился Форшпунг. – Нам нужно многое обсудить с ними, но я могу заверить вас, что ваше присутствие не останется незамеченным или забытым.

– Я рад слышать это, – сказал я, пытаясь понять, был ли в этом механическом монотонном голосе намёк на угрозу или это просто ещё одна попытка магоса быть вежливым. Не сумев сделать вывод, я позволил паранойе скрыть беспокойство под ответной любезностью.

Мы уже добрались до конца моста и проследовали за нашим хозяином в широкий зал, также же набитый шестерёнками, сервиторами и снующими КОТами, как и весь комплекс. Форшпунг направился в скоплению лифтов в дальней стороне зала, и как только мы с Юргеном присоединились к нему, двери за нами спинами с грохотом захлопнулись, и я понял, что мы, случайно или намеренно, оставили свиту магоса позади. Судя по следующим словам Форшпунга, которые слегка заглушал скрежет несмазанного металла, с которым лифт пришёл в движение, всё же намеренно.

– Если в ходе вашей инспекции вы обнаружите местонахождение магоса Клоуда, я бы искренне рекомендовал проявлять осмотрительность в распространении таких данных, – сказал Форшпунг.

– Вот как? – переспросил я, пытаясь (видимо, неудачно) скрыть своё удивление.

– Именно, – подтвердил магос тоном, что мог бы быть драматичным, если бы его вокс-шифровальщик был на это способен. – При последнем взаимодействии со мной, он выражал сомнения в том, что задержки производства по своему происхождению не носят внутрисистемного характера.

Юрген наморщил лоб, пытаясь продраться через это предложение, а я ответил поспешно, чтобы не позволить прозвучать по-юргеновски лобовому замечанию о людях, неспособных говорить на нормальном готическом.

– Он подозревает преднамеренное вмешательство, – произнёс я, краем глаза заметив, что мой помощник тоже всё понял, но продолжая глядеть на техножреца и проклиная про себя непроницаемость этого металлического лица.

– Это так, – подтвердил Форшпунг. – Сперва я отклонил такую гипотезу, но в свете последних событий чувствую необходимость пересмотреть это решение.

– Каких событий? – спросил Юрген со своей обычной прямолинейностью.

– Его исчезновения, конечно, – ответил я прежде чем снова обратиться в Форшпунгу. – Вы подозреваете убийство?

– Логика не позволяет исключить такую вероятность, – признал магос, – точно так же, как разумный анализ показал бы, что человеческий фактор более вероятно окажется причиной задержек, чем… – он замялся прежде чем озвучить то, что для большинство техножрецов казалось почти еретичным, – какие-то механические сбои.

Я согласно кивнул к его явному облегчению.

– Вы поделились этими подозрениями с кем-нибудь? – спросил я, чья паранойя уже задалась вопросом, не повесил ли магос себе на спину большую мишень, рассказывая о возможном убийстве, и не станут ли целями заговорщиков те, кому он доверит такие сведения – в том числе я.

– Пока нет, – заверил меня техножрец, – если мои выводы верны, то такое распространение данных нельзя будет назвать разумным, учитывая, что вмешательство могло быть совершено только группой еретиков внутри самого культа Механикус. О таком ходили слухи, но до последнего времени я отвергал их, как невозможные.

– Я ценю ваше решение посвятить в это меня, – сказал я, совершенно не испытывая счастья от своей избранности. С шестерёнками непросто иметь дело и в лучшие времена, не говоря уже о том, когда им есть, что скрывать, а если Форшпунг прав, и на Эвкопии завелись еретики, они непременно будут действовать против тех, кто может их заподозрить. У меня не было времени расспрашивать магоса о том, кого он считает заговорщиком и какие вообще ереси могут водиться в тусклых уголках владений Машинного бога, потому что лифт резко остановился, а двери распахнулись, впуская внутрь холодный воздух и приглушённые разговоры.

Глава 8

Голоса стали громче по мере того, как я вслед за нашим хозяином сделал несколько поворотов по уже знакомой паутине почти одинаковых коридоров и оказался в том, который узнал, – прямо рядом со шлюзом, через который я попал внутрь вчера. Вероятно, именно это объясняло холодный воздух, хотя местные системы жизнеобеспечения трудились, поднимая температуру до стандартной для всего комплекса.

Надо отметить, что этот холод не волновал никого другого; Юрген был уроженцем ледяного мира, у техножрецов уже почти нечему было мёрзнуть, а все остальные оказались космодесантниками, закованными в силовые доспехи, отчего куда большую опасность им представляли потолочные люминаторы, которые они могли ненароком снести гребнями шлемов. Даже если бы мне не доводилось недавно встречаться со своими старыми товарищами по оружию, я был легко узнал жёлтые перчатки и лицевые щитки Отвоевателей. Норгард уже говорила с их командиром – заслуженным сержантом, если я верно разобрал знаки на его наплечнике.

– Комиссар Каин, – когда наша группа приблизилась, космодесантник вдруг прервал беседу, клюв его шлема дёрнулся вниз, чтобы посмотреть на меня. Я бы соврал, если бы сказал, что это не выглядело пугающим, – я был уверен, что он не собирается причинять мне вреда, но не поверил бы никому, кто скажет, что от встречи с нависшим над ним исполинским сверхчеловеком в силовой броне у него не сжались внутренности. – Ваша связь с нашим орденом делает честь нам обоим.

– Полагаю, это оказывает мне большую честь, чем вам, брат-сержант, – ответил я, почти не соврав, хотя понимал, что космодесантник примет это за обычную вежливость. К моему облегчению, он выпрямился, чтобы снять шлем – с лёгким шипением давление внутри доспеха и снаружи уравнялось, и я увидел лицо, почти целиком состоящее из рубцовой ткани – но даже его выражение было проще понимать, чем металлические физиономии техножрецов. К моему полному неудивлению, я не узнал космодесантника – но я был лично знаком с очень немногими членами ордена, так что это было ожидаемо.

– А я полагаю обратное, – к моему искреннему удивлению, космодесантник улыбнулся – такое выражение я нечасто видел на лицах его товарищей, если не считать моего старого друга Драмона – и протянул для пожатия руку, всё ещё закованную в жёлтую латную перчатку и способную целиком охватить и раздавить мою голову, пожелай он того. – Так что в ради взаимного согласия я предлагаю считать оказанную честь равной.

– Я целиком за взаимное согласие, – ответил я, протягивая руку для ожидаемо неловкого пожатия, учитывая, что своей кистью едва мог охватить один его палец. Краем глаза я заметил, что Норгард приятно удивлена, а Форшпунг выглядел поражённым насколько, насколько это возможно с лицом, почти целиком состоящим из металла. Вернув себе свою кисть, пока она не исчезла в хватке космодесантника, я махнул ей в сторону моих спутников. – Я уверен, вы знакомы с магосом Форшпунгом, а это мой помощник артиллерист Юрген.

– Сэр, – Юрген формально кивнул, явно помня о том, что астартес не слишком любят, когда им отдают честь, хотя будучи придан мне в качестве ординарца и потому формально служивший при Комиссариате, он всегда считал такие формальности необязательными для себя.

– Конечно, – великан повторил кивнул в ответ, к неприкрытому удовлетворению Юргена и едва скрываемому ошеломлению Норгард; если бы челюсти скитариев не фиксировали, она бы уронила её до самых коленей. – Ваше имя также известно моему ордену. Я рад узнать, что вы по-прежнему служите Императору.

– А что же мне ещё делать? – искренне удивился Юрген.

– В самом деле, что? – ответил астартес; насколько я знал Юргена, слова космодесантника оказались верными скорее по счастливой случайности, чем по здравому рассуждению, но полдюжины боевых братьев, сопровождавших сержанта, также закивали своими клювастыми шлемами, отчего их отряд стал походить на стаю птиц, внезапно заметивших рассыпанные семена.

Я был удивлён этим разговором – хотя мой помощник был очень приметным, о нём часто забывали – и меня поразило, что Отвоеватели помнят этого человека через полвека после расставания.

– Хотя ваша служба совсем не по мне, – в своей обычной лобовой манере отозвался Юрген. Я не был уверен, что шестерёнки умеют резко вдыхать, но готов поклясться, что услышал слабое, потрясённое жужжание.

К моему огромному облегчению, громадный сержант издал смех, от которого у меня внутри всё затряслось – звуковые волны разошлись по замкнутому помещению, как от взрыва гранаты.

– Конечно, – он снова наклонил голову ко мне, как требовала вежливость. – Тоба Мори, Восьмая рота.

– Сержант Мори, – я в ответ наклонил голову, отчасти подчиняясь этикету, но скорее потому что у меня начало сводить шею от попыток постоянно смотреть на астартес, задрав голову. – Рад познакомиться с вами.

– В таком случае вы продлите эту радость, продолжив сопровождать нас? – спросил Мори к явному неудовольствию Форшпунга. Магос сделал несколько шагов вперёд, не пытаясь вклиниться между нами, но явно стремясь напомнить, кто тут главный.

– Если вы уверены, что это будет уместно, – ответил я. – Я думал, ваши дела с магосом будут конфиденциальными.

– И именно такими они останутся в присутствии комиссара Каина, – тон Мори не предполагал возражений (буду честен, голос почти любого космодесантника звучит так).

– Разумный довод, – признал Форшпунг. Принимая поражение, он повернулся к Норгард и обменялся с ней несколькими фразами на стрекочущем арго техножрецов. Скитарий повернулась к спутникам Мори и жестом пригласила их за собой.

– Наш комплекс всецело в вашем распоряжении, – сказала она, ведя остальных космодесантников примерно в ту сторону, где располагалась отведённые нам с Юргеном покои, а циклопические размеры столов и кроватей в них внезапно обрели смысл.

– Как и мануфактории, – добавил Форшпунг, делая несколько шагов в противоположную сторону, явно ожидая, что остальные последуют за ним. Его голова повернулась ко мне. – Хотя я боюсь, ваш визит придётся немного отложить.

– Ничего страшного, – заверил его я, немного прибавляя ходу, чтобы поспеть за космодесантниками, хотя Мори и сам сбавил шаг, отчего его походка казалась непривычно медленной для Адептус Астартес. – Так куда мы идём?

– В другое святилище, – он метнул взгляд на Мори, будто гадая, стоит ли распространяться, но брат-сержант склонил голову, давая молчаливое разрешение. – То, где мы производим оружие и другое снаряжение для ордена сержанта Мори.

– По крайней мере, должны производить, – сказал Мори. Он с лёгким весельем улыбнулся мне. – Я полагаю, вы оказались здесь, потому что Имперская Гвардия разочарована не меньше нас?

– Вы правы, – подтвердил я, задумавшись на миг, стоит ли делиться подозрениями, что мне передал Форшпунг, но решил пока их придержать. Я не знал, кто или как здесь мог бы нас подслушать, да и Форшпунг мог бы счесть, что я предал его доверие. – Но я уверен, что вместе мы сможем докопаться до сути этой проблемы, – я со значением посмотрел на техножреца, но если он и понял, о чём я говорю, то не подал виду. Магос повёл нас вниз по широкой лестнице и, миновав несколько шлюзов, мы оказались в нужном ангаре.

– Этот тот самый аэромобиль? – спросил я, указывая на четырёхместный грависедан в обычных красных цветах Механикус с изображениями серебряных шестерёнок на передних дверях, призванных прогнать любые сомнения в том, кому принадлежит эта машина. Рядом стояло несколько грузовых челноков – они были почти вдвое больше и намного менее холёными и блестящими. Вокруг них суетились машиноведы, но в остальном это место было в нашем распоряжении.

Мимо проковыляла кучка сервиторов с оборудованием для рабочих, совершенно игнорируя нас и грохоча ногами о металлические решётки пола. Посмотрев вниз, я заметил, что пустоты между решётками и камнебетонным полом набиты кабелями и выцветшими бумажками с молитвами – вероятно, выброшенными во время рутинного обслуживания и переосвящения техники.

– Именно так, – подтвердил Форшпунг, ведя нас прямо к аэромобилю и неожиданно исполнив «ласточку», чтобы не наступить на КОТа. Сделать вид, что этот манёвр был рассчитан заранее, у него не вышло. Как будто надеясь искупить потерю равновесия чрезвычайно собственническим жестом, магос указан на аэромобиль. – Он ваш на время пребывания здесь, – магос взял небольшую паузу, как будто его посетила внезапная мысль. – Сможете ли вы управлять им?

– Смогу в крайнем случае, – осторожно ответил я. Обычно я позволял сесть за руль Юргену, разумно считая, что если мне суждено по-глупому погибнуть в смятой металлической коробке, это, по крайней мере, будет не моя вина (а если учесть, как водит Юрген, то опасность грозила скорее жизни и здоровью тех, кто окажется у него на пути – ещё один довод в пользу моего выживания). Но укоренившаяся неприязнь моего помощника к любым воздушным путешествиям означала, что его ненормальная способность выжимать из наземной техники куда больше, чем задумывали её конструкторы, в этом случае не поможет. Я был очень поверхностно знаком с управлением обычным аэромобилем, а также вынужденно овладел азами искусства ни во что не врезаться, когда в тебя стреляют, но не буду скрывать – десятилетия, проведённые в окружении всевозможных мелких сошек, оставили мои лётные навыки на уровне азов. – Признаться, у меня давно не было практики.

Я взглянул на Юргена, грязь на лице которого уже побледнела, и решил, что лучше даже не просить.

– Я умею водить «Лэнд Спидер», – неожиданно вступил Мори. – А аэромобиль мало от него отличается.

– У них действительно есть некоторые сходства в управлении, – дипломатично согласился Форшпунг, – но учитывая обстоятельства, я полагаю, взять на себя управление стоит мне.

Юрген пробормотал что-то похожее на «Хорошо, что так», но судя по его бледности, хорошего он в этом находил мало.

– Тогда не стоит медлить, – сказал Мори и сделал пару шагов к аэромобилю, но тут же замер, когда до нас всех дошло, что машина рассчитана на обычных людей, и её крыша располагается где-то на уровне бёдер космодесантника.

– Или нет, – Форшпунг повернул голову и сделал жест группке машиноведов, что толклись вокруг какой-то промышленной машины – как и аэромобиль, она парила в паре сантиметров над полом, издавая слабое и раздражающее гудение. Один из техножрецов, ковырявшийся в челноке, ответил ему движением механодендритов и поспешил к нам, чирикая что-то на двоичном.

– Прошу вас говорить на готическом для удобства наших гостей, – велел ему Форшпунг и молодой машиновед, что стоял в иерархии Механикус достаточно низко, чтобы выше шеи иметь больше мяса, чем металла, сумел по-настоящему покраснеть.

– Мои извинения, – он сделал знак зубчатого колеса и явно удивился, получив в ответ такой же жест от Мори. – Как мы можем помочь?

– Есть ли среди этих грузовых челноков готовый к взлёту? – спросил я, немного отодвигаясь от Юргена, чья нервозность в свете грядущей воздушной прогулки, уже сгущала вокруг него воздух.

– Вот этот, – молодой техножрец указал на ближайшее к нам угловатое судно, над которым работали его собратья. Меня удивило, как они бросили свою работу и глазели на нас, лишь делая вид, что копаются во внутренностях машины. – Мы как раз завершили предполётные проверки и обновили вотивные печати лётной годности.

– Тогда мы возьмём его, – решил Форшпунг и направился к грузовозу. Я последовал за ним, не видя более причин задерживаться, а мой нос, как всегда, давал понять, что Юрген не отстаёт. Что же до Мори, то мне не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, идёт ли он за нами – от каждого шага космодесантника сотрясалась палуба под ногами.

– Конечно, магос. Но… – молодой человек заколебался, его немодифицированный голос стал немного выше, несмотря на все попытки хозяина удержать безэмоциональный тон, которого ждёшь от любого техножреца.

– Есть какие-то трудности? – спросил Форшпунг в манере, ясно намекающей, что их быть не должно, хотя и не говорящей об этом.

– Не с самой машиной, – поспешил заверить его молодой техножрец, – но согласно расписанию она должна доставить новые конденсаторы на атмосферную установку в секторе три-сигма-тетра. Без них эффективность упадёт на…

– Тогда возьмите вместо него этот аэромобиль, – прервал его Форшпунг с нехарактерной для человека его призвания вспыльчивостью. – Внутреннего пространства ведь будет достаточно?

– Я думаю, да, магос, – сказал молодой человек, глядя за гладкий и сверкающий аэромобиль так, будто у него внезапно наступил день рождения. Он с видимым усилием изменил тон голоса, сделав его привычно монотонным. – Ящики достаточно малы, чтобы вместиться на пассажирские сиденья, – он указал на груду коробок у стены, примерно той же формы и размеров, что те, в которых обычно приходят батареи для лазганов..

– Тогда я предполагаю, что вы не будете терять времени и начнёте погрузку, – сказал Форшпунг. – Конденсаторы сами себя не доставят.

– Конечно, – молодой техножрец сделал жест товарищам, что немедленно бросили свои дела и отошли от грузового челнока, вокруг которого толпились. Сервиторы побросали инструменты и начали методично носить ящики и складывать их в аэромобиль – за ними приглядывала пара техножрецов.

– Этот выглядит удобнее, – сказал Мори, которому пришлось лишь чуть пригнуть голову, когда он протискивался через двойные двери на корме челнока. Грузовоз слегка покачнулся, когда гравиизлучатели пытались сгладить перепад веса, но замер, когда Мори остановился и сел на металлическую скамью, тянущуюся от носа до кормы отсека и явно по ситуации игравшую роль как полки для груза, так и импровизированного сиденья. Металл отчётливо застонал, но деформировался лишь самую малость, позволяя космодесантнику неловко удерживаться на узкой скамье с коленями где-то на уровне нагрудной аквилы. За Мори последовал Юрген: он занял противоположную скамью, поставил лазган между ног и откинулся на стенку, как будто нуждался в поддержке, хотя учитывая перспективу подняться в воздух, скорее всего, так оно и было.

– Комиссар? – Форшпунг сделал несколько шагов к кабине в носу челнока, явно ожидая, что я присоединюсь к нему, потом заколебался. – Или вы предпочитаете остаться с вашим спутником?

– И бросить в одиночестве такого гостеприимного хозяина? – сказал я, выражая всю признательность, какую мог. – Я о таком и не думал, – и уж точно не в ситуации, когда иначе пришлось бы неизвестно сколько сидеть в тесном отсеке рядом со страдающим воздушной болезнью Юргеном. Я испытал мимолётное сочувствие к Мори, прежде чем его отпихнула в сторону мысль о том, что ветеран-космодесантник бывал в худших переделках, и я с налётом энтузиазма заскочил в пилотский отсек. – Кроме того, это отличная возможность напомнить себе, как такие машины должны работать.

– Это похвально рациональное использование времени путешествия, – оценил Форшпунг, устраиваясь на месте пилота и нажимая кнопку, которая закрыла за нами двери. Несколько рун зажглись зелёным, указывая, что пассажирские и грузовые отсеки герметичны, и магос кратко проверил перечесть включённых узлов.

– Атомные батареи обеспечат энергию, турбины – скорость… – он бросил взгляд в мою сторону. – Будет разумно пристегнуть ремень.

– Конечно, – сказал я, устраивая цепной меч так, чтобы ножны более или менее удобно легли между дверью и тонким сиденьем. – Безопасность превыше всего.

– Принять предосторожности, чтобы избежать ранений всегда разумно, – согласился Форшпунг, подавая энергию на гравиизлучатели; группка техножрецов, что недавно работала с челноком, разбежалась в стороны, когда тот дёрнулся на метр вперёд и снова замер. Признавая правоту Форшпунга и игнорируя взрыв вальхалльской брани в вокс-бусине, я застегнул ремень безопасности с почти недостойной поспешностью.

– О, – сказал магос, – я забыл про внутренние гасители.

– Такое с каждым бывает, – ответил я, задумавшись, не стоит ли попытаться втиснуть в пилотское кресло Мори и позволить вести ему. Но Форшпунг будто набрался уверенности, так что я придержал язык и запомнил, где дверная ручка на тот случай, если придётся в спешке покидать челнок. – Просто для поддержания разговора – а когда вы в последний раз летали на таком челноке?

– Сорок семь лет назад, – отозвался магос, – но могу заверить вас, что данные в моей памяти совершенно целы, – он ткнул одну-другую руну и пугающе облегчённо вздохнул. – Вот, теперь должно работать.

– Видимо, так, – дипломатично согласился я, когда что-то в машине сделало «плип!», и челнок немного поднялся на репульсорном поле, – но, возможно, нам стоит немного подождать?

– Это было бы разумно, – ответил Форшпунг, посмотрев налево, где огромные бронзовые двери, отделяющие герметичный ангар от внешнего мира медленно открывались, а за ними вырисовывалась горная гряда. Техножрецы и сервиторы разбегались от аэромобиля, что уже нёсся к вратам со скоростью, что показалась мне явно неразумной в таком тесном помещении, их рясы и печати чистоты хлопали под порывами резко уходящего прочь воздуха. – Столкновение в самом начале пути было бы крайне неуместным.

– Верно, было бы, – кивнул я, подавив порыв спросить, в какой точке пути оно будет уместным.

Молодой техножрец, с которым мы говорили, помахал собратьям с водительского места аэромобиля в манере, несколько более энергичной, чем обычно ждёшь от человека, облачённого в красно-коричневую рясу, и вылетел на открытый воздух, едва не оставив часть краски на всё ещё открывающихся дверях.

Форшпунг издал странный звук, что мог бы недовольным цыканьем.

– Импульсивность юности, – сказал он, качая головой.

– Не сомневаюсь, он перерастёт её, – ответил я, и мы начали медленно скользить вперёд, в открытое небо. Аэромобиль уже вылетел за периметр комплекса, описал плавную дугу над горами и полетел в сторону равнин. Форшпунг начал набирать высоту, чтобы провести нас над посадочными площадками, где всё ещё стоял «Громовой ястреб» Отвоевателей.

– Только если будет достаточно осторожен в промежуточный период, – согласился магос за секунду до того, как аэромобиль начал сваливаться, сделал бочку и взорвался, превратившись в огненный шар и град обломков, осыпавшихся в долину в нескольких метрах от гребня горной гряды.

– Император на Терре! – воскликнул я, потрясённо думая, что если бы не громадная броня Мори, на борту этой машины сидели бы мы. – Что случилось?

– Очень хороший вопрос, – ответил Форшпунг, его взгляд утратил концентрацию, пока он загружал в себя данные (меня немного беспокоило, что при этом он оставался за штурвалом). – Согласно, телеметрии, это был системный сбой во вторичном энергетическом соединении, – придя в себя, он со значением посмотрел на меня. – Всё указывает на крайне прискорбный несчастный случай.

– А значит, он мог быть и не один, – я всегда было улавливал намёки, когда они вели к наиболее параноидальным версиям событий.

– Всем было известно, что этот аэромобиль предназначался в исключительное пользование вам, – сказал Форшпунг. – И сбой, хоть и возможен, но крайне маловероятен.

– Это же говорили и о челноке лорда-генерала, – ответил я, чувствуя холодок, пробегающий по спине. Я не верил в совпадения – по крайней мере, не в такую очередь совпадений, едва не наступающих друг другу на пятки, и задался законным вопросом – правда ли Живан был целью покушения на «Морском оркестре»?

Что если это был я?

Глава 9

– Разумное умозаключение, – согласился Форшпунг, когда я озвучил свою мысль. Магос сбросил скорость, описал широкую дугу и направил машину к клубам дыма и битого камня, отмечавших место крушения. Какую помощь он собирался оказать, я не представлял, потому что: последствия такого взрыва и падения было не пережить никому, особенно в свете тех подозрений, которыми я ранее поделился.

– Но как кто-то из эвкопийцев мог пытаться убить меня на Коронусе? – спросил я в недоумении. Из комплекса под нами уже поднимались две стайки челноков, ощетинившихся подъёмниками и средствами пожаротушения. Я различил и несколько фигурок, спешивших к обломкам аэромобиля, хотя с такого расстояния не мог сказать, были то техножрецы или сервиторы. Возможно, и те, и другие. – И зачем?

– Ереси распространяются, – ответил Форшпунг. Он остановил грузовоз так, что тот завис над местом крушения, после чего посмотрел вниз со слабой надеждой, которая угасла, когда стало очевидно, что кроме пламени и дыма внизу ничего не двигалось. – Послания и люди странствуют между святилищами десятилетиями, и нет сомнений, что среди них могут быть члены этого предположительного заговора, – сочтя поиски выживших бессмысленными, магос снова привёл грузовоз в движение. – А что до вашего второго вопроса…

– Комиссар, – вмешался голос Юргена, как всегда, немного жужжащий, когда звучал из вокс-бусины. – Мы возвращаемся? – в его словах звучала такая надежда что я почувствовал вину за то, что вынужден его разочаровывать.

– Боюсь, что нет, – сказал я. – Это просто небольшой крюк.

– Что-то серьёзное? – вступил Мори на той же частоте.

– Не для нас, – заверил Форшпунг, возвращая своё внимание к штурвалу. Кажется, он был прав, когда говорил, что за десятилетия не забыл, как водить челнок, ведь машина мягко подчинилась ему, подняв нас вверх и убрав с дороги приближающихся спасательных групп. Я ожидал, что магос вкратце передаст им свои выводы о крушении, но Форшпунг продолжил беседу со мной, как ни в чём не бывало. – Ни для кого не секрет, что вы пользуетесь расположением и доверием лорда-генерала. Вероятность того, что он попросит вас конфиденциально провести расследование, касающееся дел, интересных Имперской Гвардии, превышает восемьдесят процентов.

– Понимаю, – рефлекторно ответил я, ещё до того, как осознал, что это значит. Единственный разумный вывод, что можно сделать, – меня пытались убить лишь из предосторожности, а этого многое говорит о масштабе опасности. По моему опыту, заговоры, раскинувшиеся за пределы одного мира – это плохие новости, особенно когда такие заговоры имеют что-то против меня лично. Именно поэтому я сообщал Эмберли о любых признаках подобного при всякой возможности. Вероятность того, что я смогу незаметно выйти с ней на связь с планеты, полной техножрецов, любой из которых может оказаться еретиком с доступом к комм-сети, выглядели ничтожными. Более того, любая попытка сделать это заставит их удвоить усилия по устранению такого неприятного гостя (не говоря уже о том, что это раскроет моё положение случайного и не слишком добровольного агента Инквизиции, а это, я был уверен, не слишком порадует Эмберли). Сейчас лучше купить себе немного времени, списав крушение на прискорбный несчастный случай, и держать ухо востро до тех пор, пока я не смогу сбежать с этого Троном забытого куска камня и доложить о происходящем в относительной безопасности. С другой стороны, раз первое покушение было совершено не на Живана, моя гордость больше не была оскорблена статусом «сопутствующих потерь».

Хотел бы я, чтобы эта мысль утешала меня больше.

Святилище, к которому мы направлялись, было таким, как я и ожидал – то, что издали казалось торчащим из поверхности планеты обветренным куском песчаника, по мере приближения принимало форму небольшого мануфакторума-спутника. Конечно, на деле завод был сложен из более надёжного камнебетона, а неровные очертания оказались плодами десятилетий расширения – тут лишний цех, там часовня, здесь непременная посадочная площадка для прибывающих и отбывающих челноков, нагруженных смертоносными игрушками для Отвоевателей. Мы с Форшпунгом, не теряя времени, сообщили Мори о крушении аэромобиля, на которым должны были лететь, но узнали, что «Громовой ястреб» и его пассажиры опередили нас. Мы ещё приближались к святилищу, а бронированная машина Космодесанта уже садилась на одной из камнебетонных площадок рядом с широкими и высокими погрузочными воротами, устроенными в склоне искусственного уступа, а поднятая его двигателями песчаная буря заслонила путь от главного комплекса к точке назначения. По дороге двигалось несколько машин – к счастью, мы не были подсоединены к комм-сети, а потому оказались избавлены от комментариев, что их водители явно отпускали по поводу «Громового ястреба». Ещё до того, как двигатели штурмовой машины утихли, позволяя различить знакомый угловатый фюзеляж через опадающие облака пыли, изнутри начали выбираться крупные фигуры в бело-жёлтой броне, что расходились по площадке, чтобы взять её под контроль.

– Похвально быстро, – заметил я, радуясь помощи космодесантников; я давно знал, как высок боевой дух их ордена и, хотя он казался мне лишённым искушений осторожности, присутствие Отвоевателей воздвигало непробиваемую преграду перед каждым, кто попытался бы повредить мне. Конечно, если среди заговорщиков не было скитариев, но даже если так (я уже перестал принимать как данность что бы то ни было), я сомневался, что они так быстро раскрыли бы свои карты. Впрочем, это вызвало у меня другую тревожную мысль, и я повернулся к Форшпунгу, надеясь, что он меня успокоит. – Насколько мы можем доверять Норгард?

– Это зависит от того, как вы понимаете доверие, – с готовностью ответил магос, ведя наш челнок в открывающиеся ворота сбоку святилища и понимая мой вопрос так буквально, как и стоило ожидать от техножреца. – Я полагаю, что выражая вероятность в процентах…

– Готовы ли вы поделиться с ней своими подозрениями? – оборвал магоса я, стремясь перейти к сути. Форшпунг поколебался секунду, видимо поглощенный попытками влететь в ангар, где уже стояло несколько подобных челноков и побитая «Аквила», подключенные шлангами и кабелями к разным обслуживающим системам. Магос развернул нас почти на месте, и устроил машину на камнебетоне рядом с другим челноком так ловко, что я едва почувствовал приземление. В отличие от ангара, из которого мы отбыли, здесь не было видно, ни техников, ни сервиторов; насколько я видел, не оказалось и контейнеров, сложенных вдоль стен. Хотя здесь было светло от люминаторов, отсутствие суеты, которую всегда ожидаешь увидеть в таком месте, немного беспокоило. По моему опыту, комплексы, выглядящие покинутыми, обычно скрывают парочку неприятных сюрпризов – например, охотящихся генокрадов или альдарских пиратов, готовых тащить всё, что движется, включая местных жителей. Когда Форшпунг отключил репульсорное поле, а наш челнок твёрдо устроился на площадке, магос рассудительно кивнул.

– Я доверяю ей больше, чем многим, – признал он, – но не стал бы делиться подозрениями, если только в этом не будет крайней нужды.

– А сержанту Мори? – поинтересовался я, расстёгивая ремень безопасности.

– Как и вы, он не принадлежит к культу Механикус, а потому не может быть частью заговора внутри него, – ответил Форшпунг.

– Справедливо, – согласился я, выкарабкиваясь со своего места и придавая своему оружию более удобное положение – то есть такое, при котором я смогу выхватить его без всякой задержки.

Лязгнула кормовая дверь, и воздух вокруг внезапно сгустился, привлекая моё внимание к Юргену, с чувством мгновенного облегчения ступившего на твёрдую землю – выглядел он ещё менее здоровым, чем обычно (для человека, что однажды прошёл мимо стоявших на часах культистов Нургла незамеченным, это немалое достижение). За ним появился Мори, распрямляясь после пребывания в тесном отсеке, где он сидел, как в каком-то смертоносном шезлонге. Я кивнул ему и повернулся к магосу, что закончил возиться с машиной и тоже ступил на запятнанный камнебетонный пол ангара.

– Где мы сейчас?

– В одном из самых святых мест Эвкопии, – неожиданно ответил Мори, широким жестом указывая на стоявшие челноки, видавшую виды «Аквилу» и странной формы пятна на стенах и полу. Мой порыв рассмеяться в ответ был подавлен тоном его голоса и эхом, которое тот произвёл в этом высоком и широком зале. Лицо Отвоевателя было совершенно серьёзным.

– Тогда для меня честь быть здесь, – ответил я скорее вежливо, чем правдиво.

– Это честь и для нас – Мори формально преклонил колени, глядя в сторону иконы Омниссии, занимавшей дальнюю стену, – единственной примечательной особенности этого зала.

– И для нас также, – согласился Форшпунг, повторив жест космодесантника, после чего повёл нас к выходу. Не скрою, этот разговор удивил меня, но причина странно собственнического отношения Мори к месту, которое я сперва принял за святилище Механикус, стала ясна, когда мы завернули в коридор. Вместо толпы техножрецов и сервиторов (не говоря уже о путающихся под ногами КОТах), которую я ожидал увидеть, нам встретились обычные люди – едва ли половина из них была аугметирована, да и у тех имплантаты скорее были средством справиться со старыми ранами, подобно моим указательному и среднему пальцам на правой руке. Они выделялись среди закутанных в красно-коричневые рясы техножрецов – их бело-жёлтые одеяния и мундиры мгновенно выдавали, кто это такие, даже если вы не поняли очевидного по их почтительному отношению к Мори.

– Орденские крепостные, – сказал Юрген, что удивился не меньше моего. – Давно я их не видал.

– И правда, – согласился я, вежливо кивая одному из них, что был удивлен встрече не меньше нас.

– Этот завод обеспечивает своей продукцией Отвоевателей, – сказал Форшпунг. – Хотя мы встроили его в эвкопийскую инфраструктуру, договор объявляет его феодом ордена.

– Которым Адептус Механикус продолжает управлять для нас, – заключил Мори. Сделка показалась мне честной – в конце концов, культ Механикус ревниво оберегает своё священное знание и очень неохотно отдал бы производство в чужие руки, какими бы тесными узами ни были связаны техножрецы и технодесантники Отвоевателей; Астартес же мало интересуются чем-либо, кроме истребления врагов Императора.

– Хотя в данный миг управляют не настолько эффективно, как хотелось бы любому из нас, – добавил магос и получил кивок от брата-сержанта.

– Насколько сильно не выполняется план работ? – спросил я, чувствуя себя достаточно уверенно, чтобы говорить более свободно. Конечно, один из нескольких снующих вокруг техножрецов мог оказаться заговорщиком, но это крайне маловероятно – лишь самые умелые и верные могут ступать во владения ордена, не говоря уже о том, чтобы работать там, а у Отвоевателей были столетия, чтобы научится распознавать скрытые признаки ереси.

– Полагаю, не слабее чем на заводах для вас, – ответил Мори, ведя нас в тихую боковую комнату. Я помнил манеру Отвоевателей украшать внутренние помещения с тех пор, как я гостил на одной из их боевых барж дольше, чем хотел, так что легко узнал переговорную, как только её дверь скользнула в сторону. Помещение явно подготовили для нас заранее – на столе в центре комнаты стоял включенный мерцающий и потрескивающий гололит.

– Танны, сэр? – спросил Юрген, немедленно проходя к стоящему в углу самовару, откуда шёл безошибочно узнаваемый аромат этого напитка, а также немного беспокоящее шипение и бульканье. Ещё одно доказательство (если бы мне таковые требовались), что меня здесь ждали – Отвоеватели, с которыми я служил, знали о моей привычке к танне, и специально позаботились приготовить её.

– Спасибо, Юрген, – сказал я, падая на удобное мягкое сиденье за столом. Хвала Трону, оно отлично мне подошло, хотя крышка стола всё равно была где-то на уровне моего подбородка. Все остальные остались на ногах, как я и ожидал (кажется, я ни разу не видел сидящего космодесантника – разве что в транспорте), а Форшпунг с порога прошагал к гололиту, где немедленно начал бубнить свои песнопения, щёлкать переключателями и стучать по корпусу кулаками. Обряды сработали – изображение стабилизировалось и оказалось сложной паутиной переплетённых инфопотоков, которые ничего не значили для меня, хотя и походили на вытащенные наружу карнифексовы потроха. Юрген поспешил ко мне с чашкой, полной ароматной жидкости, и я с удовольствием вдохнул её пар – отчасти потому, что это запах успокаивал меня, а я подозревал, что спокойствие продлиться недолго, отчасти потому, что он маскировал более острый запах того, кто этот напиток принёс. – Лучше возьми и себе, – посоветовал я. – Беседа может быть долгой.

– Очень хорошо, сэр, – мой ординарец с готовностью подчинился и цапнул со стола чашку, прежде чем встать перед дверьми с лазганом на плече, который он был готов пустить в ход при первой возможности. Вряд ли кто-то мог потревожить нас в таком безопасном месте, но мы уже достигли того возраста, в котором ничего не принимаешь как данность, и должен признать, что меня радовала его постоянная готовность к неприятностям. Прерывая своё дежурство редкими прихлёбываниями, он всеми силами старался держаться не на виду, хотя грязный камуфляж и потрёпанная броня не слишком помогали сливаться с окружением.

– Что он показывает? – спросил я, обращая своё внимание на гололитическое изображение, которое всё ещё выглядело как скотобойня, расписанная абстрактной живописью.

– Это визуальное представление движения ресурсов по инфраструктуре Эвкопии, – ответил Форшпунг, чем совершенно ничего не прояснил. – Для удобства понимания они помечены разными цветами. К примеру, светло-бурым выделено передвижение расщепляющихся материалов, серо-коричневым – перемещения когитаторных узлов, бирюзовым – перераспределение рабочей силы, ультрафиолетовый указывает на перемещаемое в настоящий миг сырьё, виридиевый – сырьё, готовое в переработке…

– Потрясающе, – сказал я, не дав магосу возможности назвать весь спектр цветов – в том числе тех, кто я не смог бы увидеть неаугметированными глазами, – но это слишком подробно для мирянина, вроде меня. Вы можете кратко объяснить суть?

Форшпунг резко замолчал и повернулся к нам спиной, потом бросил взгляд на Мори, будто ища у него поддержки.

– Переменные чрезвычайно сложны… – начал он.

– Очевидно, – согласился Мори, – но я, как и комиссар, не настолько искусен, чтобы осознавать их все, – или недостаточно терпелив, если вы спросите меня. – Объясните ключевые пункты, пожалуйста.

– Но… – Форшпунг как будто сделал несколько глубоких вдохов – немалое достижение для человека, который, как я подозреваю, много лет назад расстался с такой неэффективной чепухой, как лёгкие. – Конечно. Это грубейшее упрощение, но примерной причиной упавшей производительности является нехватка сырья. Причины тому остаются неясными, поскольку Эвкопия необычно богата требуемыми ископаемыми.

– Именно поэтому она и была заселена, – вставил я, чтобы показать, что кое-что знаю. – Так почему никто их не копает?

– Это делается, – ответил Форшпунг, – но, похоже, потоки сырья сократились, – он ещё раз ткнул в кнопку на гололите, и тот показал нам новую схему – к счастью, намного более понятную. – Как видите, фактический уровень добычи полезных ископаемых намного ниже спрогнозированного для данного этапа колонизации.

– Значительно ниже, – согласился Мори. По космодесантникам ничего не прочтёшь, но месяцы бок о бок с Отвоевателями позволили мне немного лучше большинства понимать слабые перемены в их бесстрастных лицах, и я понял, что перепад в графике впечатлил его не сильнее, чем меня. – И в чём причина такого досадного падения?

– Это неочевидно, – признал Форшпунг, выглядя таким несчастным, каким можно быть, когда большая часть твоего лица металлическая, а мимика – это что-то, происходящее с другими людьми. – Собранные данные чисты, но выявить узкие места сложно.

– И почему это случилось? – спросил я. – Мог ли кто-нибудь подделать данные?

Форшпунг сохранял молчание и не двигался так долго, что я подумал, будто в нём что-то замкнуло. Я уже был готов похлопать магоса по щеке, когда тот вышел из фуги и медленно кивнул.

– Это возможно, – сказал он почти с таким же энтузиазмом, как экклезиарх, которого спрашивают, правда ли, что у Гора были благие намерения, но подвели некоторые ошибки. – Но идея о том, что техножрец добровольно исказил бы информацию…

– Это приводит в глубокое замешательство, – согласился Мори, – но это многое бы объяснило. А после того, что случилось с аэромобилем, я бы не стал вычёркивать такую вероятность.

– Конечно, вы правы, – кивнул Форшпунг. – Мы должны посвятить во всё сержанта Мори. Если наши подозрения верны, Отвоеватели будут нам бесценными союзниками.

– Я думал, что мы уже таковы, – без особого тепла отозвался Мори и повернулся ко мне. – Что происходит?

– Именно то, в поисках чего я прибыл на Эвкопию, – отозвался я, – и если магос прав, порча данных – меньшая из наших проблем.

Глава 10

Мори бесстрастно слушал, как Форшпунг излагает свои подозрения в куда больших подробностях чем мне – хотя комната для совещаний в святилище Космодесанта явно была надёжнее защищена от любопытных, чем лифт в многолюдном храме Механикус. Суть не изменилась: скорее всего, падение производства на Эвкопии вызвано тайными заговорщиками, твёрдо решившими не дать Империуму защищать себя от окруживших врагов.

– Кто они? – спросил Мори. – И, что ближе к делу, зачем они это делают?

– Найдите ответ на второй вопрос, – сказал я, – и получите ответ и на первый, – я чаще, чем хотел, охотился на еретиков с Эмберли, и кое-что понимал в том, как действуют нечестивцы, хотя никогда не умел думать, как инквизитор. – Определим мотив и будем на полпути к тому, чтобы найти виновного.

– В этом вся загадка, – ответил Форшпунг. – Заговорщики подрывают нашу производительность и величие Машинного бога, но только члены культа Механикус могут делать это незаметно. Это парадокс, который я не в состоянии разрешить. Кощунство, совершённое рукоположенными техножрецами, настолько немыслимо, что, должен признаться, я не раз усомнился в своём здравомыслии, когда заподозрил подобное.

– Они могли быть обмануты, запутаны или куплены, – предположил Мори.

– Или искреннее верить, что служат Омниссии более угодным образом, – добавил я и деликатно кашлянул, осознавая, что могу наступить Форшпунгу на любимую ржавую мозоль. – Если ли у вас, э-э, разногласия в вероучении по этому поводу?

Вокс-шифровальщик магоса испустил краткий всплеск белого шума, который бы я принял за смех, если бы мог поверить в такое.

– Технобогословие целиком состоит из разногласий в вероучении, – сказал он, – но все они сходятся в том, что истинный путь – это движение человечества к совершенству по образу и подобию Омниссии, – последовала немного неловкая пауза. – И во имя Императора, конечно.

– Разве это не одно и то же? – спросил Мори – как мне показалось, слегка резковато.

– Вне всяких сомнений, – поспешил вмешаться я, хотя мне опыт подсказывал, что Император и Омниссия в первую очередь помогают тому, у кого больше пушка. – И это вызывает вопрос, какой техножрец мог отвергнуть столь фундаментальный догмат?

– Предатель, – лицо Мори исказилось от отвращения, – тот, кто отвернулся от света Омниссии и связал себя с Великим врагом.

– Мы не говорим о них, – добавил Форшпунг, у чьего вокс-шифровальщика резко подскочила громкость. – Трижды проклятые еретики недостойны упоминаться в данных.

– Я сражался с космодесантниками-предателями, – спокойно сказал я Отвоевателю, – уверен, что и вы тоже. Их существование не пятнает собой славные подвиги Адептус Астартес, – я приготовился к резкому ответу, если не чему похуже, но к моему тщательно скрытому облегчению, Мори кинул.

– Разумное замечание, – сказал он. – Тёмные Механикум очевидно чудовищны и очевидно не являются истинными слугами Омниссии.

– Конечно, нет, – кажется, Форшпунг принял это замаскированное извинение, его вокс вернулся к нормальной громкости, – их верность принадлежит лишь Тёмным богам.

– Так всегда казалось и мне, – сказал я, пытаясь не думать о демонических машинах, встреч с которыми я всеми избегал все прошлые десятилетия. Любой, кто сумел придумать такую мерзость, не говоря уж о том, чтобы создать, был проклят куда сильнее, чем я мог представить в худших кошмарах. – И я никогда не видел еретика, что мог скрывать скверну долго, не говоря уже о том, чтобы осуществлять свои планы.

– Это не первый раз, когда Великий враг проникает в имперские организации, – настаивал Мори, – но ваши доводы разумны. У вас больше опыта в таких делах, чем у любого из нас.

– Верно, – согласился я, хотя опыт этот был недобровольным. Я не мог исключать существование культа Хаоса, но помнил, что они часто прорастали либо в высших сословиях, где поиск новых развлечений сводит на опасный путь, либо среди сброда со дна общества, где все достаточно отчаялись, чтобы рисковать душами в попытке изменить свои жизни, в которых всё равно нечего терять. Техножрецы не попадали ни в одну из этих категорий – они не слишком интересовались накоплением богатств, но имели достаточно других занятий. Конечно, крепостные с мануфакторумов – другое дело, но опыт подсказывал, что они предпочитали давать выход своему недовольству более прямыми путями. Тем не менее, я решил расспросить Норгард о бунтах, которые она упомянула при первой встрече – вдруг кто-то распевал подозрительные гимны или оставлял на стенах складов граффити, от взгляда на которое кровоточат глаза. – Но если мы разыскиваем тайный культ, я бы поставил на генокрадов, а не еретиков.

– Но генокрады не могут заразить техножреца, верно? – возразил Форшпунг. – А у невольников недостаточно свободы и ресурсов, чтобы так серьёзно навредить производству, как мы подозреваем.

– Я лично знал одного техножреца, что нёс в себе скверну, – судя по долгой паузе, мои слова явно стали для магоса неприятной неожиданностью. – С точки зрения стратегии это имеет смысл.

– В самом деле, – согласился Мори. – Флоты-ульи – самая страшная угроза Империуму во всём Восточном рукаве. Поставки с Эвкопии для нас и Имперской Гвардии могут означать разницу между выживанием и гибелью.

– Лорд-генерал того же мнения, – сказал я, – но с другой стороны, наш союз с т’ау против нидов сохраняется на большей части сектора – по крайней мере, сейчас, – хотя никто из нас не доверял маленьким синим ублюдкам и знал, что они порвут любой договор, как только это будет удобно и оставят нас под натиском тиранидов одних, а сами прихватят несколько наших миров, оставшихся без защиты (не сомневаюсь, что они думали о нас то же самое и, возможно, и не без веских причин).

– Таким образом, маловероятно, что т’ау работают против нас, – когда Форшпунг это произнёс, мы с Мори обменялись взглядами, удивляясь его наивности. – Не говоря уж о том, что их техноколдовство нечестиво. Любой техножрец, пытающийся изучать ксенотех, будет немедленно объявлен еретехом и отлучён.

– По крайней мере, со стороны орков опасности нет, – сказал я, пытаясь перевести дискуссию в практическое русло. Мори улыбнулся шутке, а Форшпунг предсказуемо принял её за чистую монету.

– Именно так, – сказал он. – Их механизмы слишком грубы и не представляют значительного интереса для слуг Омниссии.

– Тогда зеленокожие должны больше ценить помощь умелых машиноведов, – сказал я, будучи не в силах перестать дразнить магоса, – хотя мне сложно представить, что они могут предложить в уплату.

– Именно так думаю и я, – согласился Форшпунг. – Редкое сырьё, быть может, археотех? Он может попасться среди добычи, которую они берут в своих набегах.

– Может, – ответил Мори, – но такие трофеи немедленно заберёт себе кто-то из них механьяков, и не отдаст имперским предателям.

– Склонен согласиться, – подтвердил я. – У орков нет склонности делиться или скрывать что-либо, – если не считать коммандос, которые так же хорошо умеют оставаться незаметными и устраивать диверсии, как кто угодно ещё в галактике, но слишком зациклены на взрывах, чтобы пытаться вступить с кем-то в сговор.

– Тогда самым разумным предположением будет заражение генокрадами, – подвёл итог Форшпунг. Его голос остался таким же бесстрастным, как всегда, но я не мог отделаться от ощущения, что уловил какой-то проблеск облегчения, когда мы начали верить, что знаем, какому врагу противостоим. Как оказалось, мы были совершенно неправы, но это к лучшему – если бы я ещё тогда осознал, кто наш враг, я бы ударился в панику не сходя с места, а это не слишком хорошо бы выглядело в гостях у Космодесанта. – Вопрос в том, мы предпримем, – магос с надеждой смотрел на нас с Мори и даже скользнул взглядом в сторону Юргена, явно будучи под впечатлением, что у нас готов ответ.

– Я думаю, – сказал я, убедившись, что пауза из драматичной переходит в неловкую, – настало время поговорить с Норгард.

Которая, само собой, была предсказуемо недовольна вызовом во владения Адептус Астартес, находившимся вне её юрисдикции. Впрочем, претор оказалась достаточно дипломатична, чтобы скрыть свою досаду, как могла, выбираясь из аэромобиля, пугающе похожего на тот, что взорвался в небесах над святыней Механикус несколько часов назад.

– Комиссар, – она взяла руку, что я протянул, и пожала её, всем своим видом выражая искреннюю готовность сотрудничать. Мори и Форшпунг с радостью приняли моё предложение встретить её в ангаре, который всё ещё сбивал меня с толку своей стерильностью, – такая честь должна была сгладить раздражение от того, что её вообще сюда притащили. – Это очень приятный сюрприз.

– Очень любезно с вашей стороны, – ответил я, ослабляя хватку и ведя претора к выходу из гулкого помещения. Она на миг повернулась, чтобы взглянуть на иконы Омниссии на стене, что я счёл благим знаком. Кажется, это был рефлекс, не намеренное представление для меня – видимо, Форшпунг не зря в ней не сомневался. – Хотя после сегодняшнего утра я рад, что вообще здесь нахожусь.

– Совершенно верно, – согласилась Норгард, когда мы миновали двери и, войдя в коридор, на миг задержались, пропуская стайку орденских крепостных, спешащих по какому-то срочному делу. У некоторых на поясах были автопистолеты – кажется, на борту «Ревенанта» они не носили оружия, а значит Мори успел понять уровень готовность по всему святилищу. – Конечно, мы ведём расследование, но я не могу сказать, что мы серьезно продвинулись в нём. Как и в инциденте с кастеляном.

– Но вы подозреваете диверсию? – спросил я так беззаботно, как мог.

Норгард моргнула, органические части её лица изобразили изумление.

– Этого нельзя исключать, – ответила она ми спустя, – но я предполагаю, что в обоих случаях произошёл системный сбой. Данные подтверждают это.

– Это ведь и правда был сбой, верно? – уточнил я, поворачиваясь, чтобы дать пройти сервитору, тащившему тележку с раздражающе скрипучим колесом. – Вопрос в том, помогли это сбою случиться или нет.

– Но кто? – немедленно перешла к делу она, чем немало подняла мнение о себе – никаких увиливаний или блеяния о том, что техножрец не может быть частью такого заговора.

– У нас есть рабочая гипотеза, – сказал я, придерживая дверь в комнату совещаний.

– У нас? – она вошла первой, увидела Мори и Форшпунга, проигнорировала Юргена, как это делало большинство людей при каждой возможности, а потом повернулась ко мне, уже закрывшем за нами дверь. – Что здесь происходит?

– Комиссар Каин подозревает, что наши недавние трудности – плод вмешательства генокрадов, – объяснил магос. – Это предложение, с которым я склонен согласиться, заслуживает дальнейшего расследования.

– Как и я, – подтвердил Мори прежде чем претор успела возразить.

– Я понимаю, – Норгард посмотрела на меня с явным скепсисом. – А у вас есть доказательства?

– Догорают у подножья гор, – ответил я, не успев вспомнить, что большинство техножрецов не понимают сарказма.

– Это просто вопрос вероятностей, – поспешно вступил Форшпунг. – Нарушения в работе мануфакторума слишком закономерны, чтобы быть вызваны случайностью.

– Не говоря уже о том, что наш аэромобиль взорвался вскоре после того, как магос Форшпунг посвятил меня в свои подозрения, – добавил я. – Посвятил тайно, но я не исключаю, что нас могли подслушать. Любые заговорщики, что стоят своего сойлента, должны осознавать, что именно он может с большей вероятностью вычислить их присутствие и установить слежку, – такое предположение польстило магосу и расстроило его одновременно.

– Я также должен был быть убит, – напомнил Мори. – Любой, кто действует против интересов Империума, не может не понимать, что гарнизон Отвоевателей окажется прочным препятствием для его планов.

– И в интересах заговорщиков заставить магоса замолчать до того, как он сможет заручится помощью Астартес, – добавил я, чтобы показать, что слушаю.

– Теоретически это так, – согласилась Норгард, – но у вас всё ещё нет твёрдых доказательств.

Юрген издал желчное хмыканье, но я притворился, что не слышал его. Норгард продолжила, не менее дипломатично изобразив глухоту.

– Если аэромобиль использовали, чтобы убить вас, заговорщики должны были знать, что вы полетите на нём вдвоём. Но зачем им пытаться убить вас одновременно, вместо того, чтобы расправиться по одиночке?

– У них была возможность, – сказал я и безо всякого веселья улыбнулся Мори, – подозреваю, что устранить брата-сержанта было бы намного сложнее.

– Как и вас, – согласился Мори и кивнул, что я счёл комплиментом.

– Вряд ли можно считать неожиданным наше совместное путешествие, – сказал Форшпунг. – Нам с сержантом Мори нужно многое обсудить, а комиссар Каин – давний и ценный союзник Отвоевателей.

Норгард кивнула, явно с трудом принимая наши рассуждения.

– Если вы правы, – претор всё ещё была далека от согласия, – нам нужно немедленно принять меры, чтобы защитить ключевые точки инфраструктуры Эвкопии.

– Сделать что? – пробормотал Юрген, подавая мне свежую чашку танны.

– Расставить охрану везде, где крады смогут что-нибудь взорвать, – перевёл я для него, и мой помощник кивнул, и его рука рассеянно потянулась к предохранителю лазгана, а потом почесала зад. Я понял, что если он предложит налить ещё танны, придётся отказаться.

– Первое, о чём мы четверо должны позаботиться – это пройти генетическое сканирование, – сказал я. Как ни странно, Норгард не стала возражать, а лишь кивнула, явно успокоенная тем, что я включил в список подозреваемых и себя. Я чаще претора сталкивался с заражением генокрадами, и знал, что будь я частью выводка, то отреагировал бы так же, но решил, что говорить об этом сейчас было бы невежливо.

– Разумное предложение, – сказал Мори. – А потом проверка ждёт всех крепостных и техножрецов во владениях ордена.

– Это потребует времени, – вставил Форшпунг, – но я склонен согласиться. Если где-то на Эвкопии мы может быть место, свободное от скверны, то оно здесь.

– Затем я предложила бы проверить скитариев, – сказала Норгард более заинтересованно, чем я мог ожидать. – По одной манипуле за раз. Если среди них есть гибриды, чем раньше мы их нейтрализуем, тем лучше.

– Согласен, – кивнул я. – Вы и ваш легион – лучшая защита, что есть у этого мира. Молю Трон, чтобы я ошибся, но если я прав, вы и ваши бойцы понадобитесь нам раньше, чем ожидаете, – увы, в этом я оказался прав, но как именно они нам понадобятся, тогда никто из нас не мог предвидеть.

Глава 11

Хотя я бы очень удивился (мягко говоря), если кто-то из нас оказался носителем генокрадской скверны, должен признать, что испытал огромное облегчение, когда апотекарий Отвоевателей оторвал взгляд от своего генописца и покачал головой.

– Никто из вас не заражён, – сказал он таким тоном, будто это немного его разочаровало.

– Как я и ожидал, – ответил я, немного преувеличивая. Конечно, я был почти уверен, что ни Юрген, и ни я сам не служим разуму выводка. Куда больше меня беспокоили Форшпунг и Норгард. Командир скитариев был бы первоочередной целью и бесценным союзником для любых лазутчиков, а магос, как я уже говорил, мог быстрее всех обнаружить внедрение; взяв его под контроль, разум выводка не только бы свёл на нет эту угрозу, но и получил бы значительные ресурсы Эвкопии в своё распоряжение. Да, Форшпунг первым привлёк моё внимание к опасности заговора, но для такого параноика, как я, это ничего не значило – это мог быть изощрённый двойной блеф или попытка заманить меня в засаду. Неудивительно, что магос испытывал такое же облегчение, что и я, когда мы покидали Апотекарион, делая вид, что не замечаем пару терминаторов, слоняющихся снаружи, чьи шквальные болтеры казались мне куда больше и опаснее обычного (а учитывая габариты обычного космодесантника, не говоря уж о космодесантнике-терминаторе, это о многом говорило).

– Итак, мы можем быть уверены сами в себе, – сказала Норгард, занимая единственное удобное место в комнате для совещаний, отчего мне пришлось якобы небрежно облокотиться о стол, как будто выказывая живейший интерес к её словам. Не изменяя себе, Норгард не включила Юргена в сектор, который описала взглядом, но моего помощника это устраивало – он уже стоял у самовара и недовольно цыкал, оценивая состояние танны.

– Боюсь, он перестоявший, сэр, – Юрген вернулся к дверям. – Я найду вам свежего. И принесу булочек с гроксом или ещё чего.

– Спасибо, Юрген, – ответил я, и мой помощник исчез, оставив после себя лишь лёгкий запах. Я не сомневался, что если в святилище есть какие-то закуски, то Юрген отыщет их – его талант добывать что угодно был почти сверхъестественным.

– Если вам требуется подкрепить силы, мы можем устроить это, – предложил Мори – кажется его расстроил неявный упрёк в адрес гостеприимства ордена.

– Вовсе нет, – заверил я сержанта, хотя вспомнив, сколько времени прошло с завтрака, начал чувствовать лёгкий голод. – Юргену нравится быть полезным. Кроме того, сейчас мы можем говорить более свободно, поскольку все имеем достаточно высокий уровень допуска. Я уверен, что мы можем доверить Юргену принести нам танны, – не говоря уже о тех обрывках информации, что он найдёт в ходе своего рейда, и которые наши хозяева могли не пожелать нам доверить. Конечно, если вы не можете доверять Адептус Астартес, то кому вы можете доверять? Но никто не любит выкладывать на стол все карты – и меньше всего я – так что не повредит, чтобы кто-то малозаметный проследил, что с колодой всё в порядке, пока сдающий отвлечён чем-то другим.

– Превосходная мысль, – согласился Форшпунг с каменным лицом, но явно наслаждаясь тем, что может употреблять фразы вроде «уровень допуска», что очень необычно для техножреца – члены его ордена обычно считали недостойным выказывать энтузиазм по поводу вещей, что не искрят и из которых не капает машинное масло. Я нередко замечал такое же за гражданскими представителями планетарных властей, что попадали на наши совещания и думали, что их мнение что-то значит, но мгновенно пропадали, как только вокруг начинали трещать лазразряды. Норгард выглядела чуть более скептичной, без сомнения, понимая, что Юрген скоро всё равно узнает все, о чём мы будем говорить в его отсутствие.

– Я бы предложила нам вернуться в Нексус при первой возможности, – произнесла Норгард, бросив взгляд на меня и Форшпунга; миг спустя я понял, что «Нексусом» она называет святилище, в котором мы были утром. – Если мы будем долго отсутствовать, наши враги могут понять, что мы знаем об их существовании.

Мори кивнул.

– Я останусь здесь, пока мы проведём проверки и не израсходуем имеющееся сырьё, – он немного печально посмотрел на магоса. – Похоже, какое-то время нам придётся ограничиваться традиционными моделями.

Форшпунг кивнул.

– Предварительные проекты новых болт-винтовок выглядят многообещающе, но перестройка производства займёт больше времени, чем мы ожидали. Мы надеемся, что сможем развернуть производство, когда кризис с поставками будет преодолён.

– Стандартных болтеров сейчас будет более чем достаточно, – ответил Мори. – Сильнейшим оружием всегда была наша вера в Императора.

– Хорошо сказано, – поддержал я, потому что от меня бы ждали этого согласия, хотя мой опыт подсказывал, что количество веры неважно, если кроме неё у тебя ничего нет, а у врага есть пушка. – Сколько времени займёт сканирование?

Мори отвлёкся на миг – вероятно, советовался с апотекарием через вокс, встроенный в доспех.

– Два-три дня, – ответил космодесантник, – чтобы быть совершенно уверенными. Два, если всё пройдёт хорошо, три, если найдутся следы скверны среди крепостных или жрецов Омниссии, работающих здесь, и будет сопротивление.

– Значит мы можем заняться Нексусом, – решил я. – Насколько растянется проверка там?

Норгард явно была недовольна.

– Слишком долго, – ответила она. – Там по меньшей мере, вдесятеро больше людей, чем здесь, а каждый день прибывает и отбывает в среднем двести семнадцать человек.

Форшпунг кивнул.

– И большинство таковых занимаются логистикой, а потому бывают в разных святилищах и мануфакторумах по всей планете. Любой и них может распространять скверну повсюду или принести её в Нексус, если культ генокрадов свил гнездо в другом месте.

– Это всё осложняет, – признал я, делая расчёты в голове, в чем я, без сомнения, намного уступал скоростью и точностью обоим техножрецам. – Нам потребуется львиная доля месяца, чтобы убедиться, что Нексус чист, и то, если принять, что всё это время не будет появляться новых гибридов и заражения.

– По крайней мере, мы можем быть уверены, что орден свободен от скверны, – с лёгким оттенком самодовольства сказал Мори. – Наши контакты с Эвкопией минимальны, если не считать доставки нам сырья. Будет достаточно не пускать внутрь тех, кто его привозит.

– Если вы сможете сделать это деликатно, – сказал я, без удовольствия осознавая, что деликатность не стоит на первом месте в списке требований к избранным воинам Императора.

– Мы сошлёмся на вспышку болотной оспы среди крепостных, – предложил Мори. – Такое объяснение убедит большинство посетителей держаться подальше.

– И позволит координировать наши действия из вашего святилища, – согласилась Норгард.

– К сожалению, осуществить такое в Нексусе будет куда сложнее, – сказал Форшпунг. – Слишком много его обитателей имеют доступ к первичным данным, и попытка подделать их привлечёт слишком много нежелательного внимания, – он едва заметно вздрогнул. – Не говоря уж об этических и богословских вопросах, что поднимает такой образ действий.

Норгард кивнула.

– Иногда приходится идти на компромиссы во имя целесообразности, – сказала она, – но в таком масштабе… – её голос затих.

Я тоже кивнул, изображая сочувствие, которого не испытывал. На мой взгляд, чтобы побеждать врагов Императора нужно делать всё, что потребуется, и небольшая ложь – наименьшее из этого; но для техножреца истина священна, а мои возращения только внесли бы разлад в наши ряды.

– Это бы всё равно не помогло, – сказал я к видимому облегчению обоих техножрецов. – Если на планете существует такая система обмена данными, о которой вы говорили в часовне управления, то когда мы начнём геносканирование, о нём узнает каждый эвкопиец. Включая крадов.

– Тогда что вы предлагаете? – спросил Мори.

– Начнём со скитариев, – ответил я, – и будем молиться Трону, чтобы они оказались чисты, – я повернулся к Норгард. – Вам нужно придумать предлог, чтобы отделить их от остальных обитателей Нексуса на всё время сканирования.

Норгард кивнула.

– Я уверена, что почтенные соратники из Адептус Астартес пожелают увидеть наши учения и боевые стрельбы. А для этого всех приписанных к Нексусу скитариев нужно будет перевести на испытательные полигоны для подготовки.

– Малыми группами, которые можно проверить без лишней огласки, – добавил я, используя давно отточенный одобрительный тон. – Когда мы проверите отряд или два, он сможет следить за остальными, ждущими свой очереди, – потому что если среди скитариев есть гибриды, они обязательно попытаются сбежать, перестреляв всех, кто будет им мешать, едва поймут, что их раскрыли.

– Мы начнём с командования, – сказала Норгард, – и их телохранителей. Если они будут чисты, это даст нам достаточно огневой мощи, чтобы не беспокоиться о мелких неожиданностях.

– Как и мы, – добавил Мори. – В нашей делегации на ваших учениях будет почётная гвардия из терминаторов, – он немного натужно улыбнулся претору. – Протокол требует этого при встрече со столь превосходными бойцами.

– Я бы сказала, что польщена, – отозвалась Норгард, – но учитывая обстоятельства, я буду просто счастлива их видеть, – что и неудивительно; мне приходилось видеть скитариев в бою, и я знал, что и пары предателей среди них хватит, чтобы устроить переполох.

Норгард посмотрела на меня.

– И связной Имперской Гвардии также должен быть. Окажется странно, если вы не посетите наши учения от имени лорда-генерала, верно?

Я неохотно кивнул. Такого развития событий я не предвидел, но она была совершенно права – если я не появлюсь, меня может заменить табличка с надписью «Генокрады, вас раскрыли!».

– С нетерпением жду, когда увижу, на что способны ваши бойцы, – дипломатично ответил я, что было правдой, если только не считать, что они могут оказаться способны на предательство и покушение на убийство.

– Но разве это не оставит Нексус без защиты? – возразил Форшпунг.

– Формально – да, – согласился я. – Хотя сейчас ему нет никакой явной военной угрозы.

Норгард кивнула.

– Испытательные полигоны недалеко, так что мы успеем отреагировать, если из космоса решат свалиться орки, – заверила она магоса, который всё ещё не выглядел убеждённым. – Кроме того, вероятность такого крайне мала.

– Порядка 0,07%, – согласился Форшпунг, подсчитав в уме.

– Это вероятность именно орочьего вторжения? – спросил я, отчасти из чистого любопытства, но скорее из соблазна подразнить магоса. Взгляд Форшпунга снова расфокусировался.

– Именно орочьего, – подтвердил он, подобно большинству своих собратьев, не в силах распознать сарказм. – Вероятность вторжения иных сил составляет 0,05%, из которых самым вероятным агрессором остаются тираниды, чьё нападение может произойти с вероятностью ноль целых…

– Достаточно низкой вероятностью, – поспешно вставил я, жалея о своей провокации и пытаясь вернуть разговор с более плодотворное русло. Я повернулся к Норгард.

– А как насчёт скитариев, что служат в других частях планеты? – а то и всей системы. Хотя в первую очередь заселяли саму Эвкопию, вокруг неё должны быть орбитальные и пустотные станции, что обслуживали бы звёздные корабли, вывозившие товары с мануфакторумов. Конечно, они появились лишь, когда производство на Эвкопии стало достаточным, чтобы привлекать больше, чем горстку кораблей. Через несколько поколений здесь будут добывающие аванпосты на других планетах, лунах и астероидах, что сделало бы нашу задачу ещё труднее, но сейчас, хвала Трону, мы можем сосредоточиться на самой Эвкопии.

Норгард кивнула, как будто была довольна, что я задал этот вопрос. Возможно, так и было.

– Наши силы растянуты, – сказал она, – и составляют малую долю гарнизона настоящего мира-кузницы, – что могло оказаться хорошими или плохими новостями, в зависимости от того, сумели ли наши тайные враги проникнуть в ряды скитариев. – Если говорить знакомыми вам терминами, один эквивалент полка расположен в комплексах легиона в Нексусе, ещё один занимается другими святилищами и мануфакторумами в этом полушарии, «Импи Терциус» обеспечивает безопасность второго полушария. Также от каждого полка отделено по несколько манипул – они служат ядром для четвёртого полка, который будет сформирован, когда это позволит численность населения, ресурсы и стратегическая необходимость. Большая их часть сейчас рассеяна по объектам вне планеты.

– А потому о них не стоит беспокоиться в первую очередь, – вставил Форшпунг, не обратив внимания на взгляды, которым обменялись Норгард, Мори и я – мы не питали таких иллюзий, как магос. Пренебречь проверкой частей, что располагались вдали от командования, можно только, если вы готовы получить выстрел в спину.

– Я буду благодарен за подробности, – сказал Мори, а я кивнул в знак согласия, понимая, что Отвоеватели ещё до вечера составят план нейтрализации каждого скитария на планете, который окажется опаснее чистильщика нужников.

– Непременно, – ответила Норгард, явно намереваясь заняться чем-то подобным в отношении Отвоевателей, если те, вопреки всякой вероятности, окажутся заражёнными предателями.

Впрочем, как нам вскоре удалось выяснить, опасность была куда коварнее, страшнее и скрытнее, чем любой генокрадский культ.

Примечание редактора

Поскольку пришло время для очередной лакуны в воспоминаниях Каина, не записывавшего события, которые считал неважными (по крайней мере, лично для себя), я заполню её материалом из иного, более беспристрастного источника.

Выдержка из «Во тьме ночной: оценка Тысячелетних войн» Айджейпи Клотье, 127.М42

Хотя, благодаря сорвавшимся покушениям, комиссар Каин и его соратники быстро узнали о присутствии на Эвкопии незримого врага, их первые попытки раскрыть заговор были далеки от успешных. Несмотря на тщательно составленные планы и их скрупулёзное выполнение силами Адептус Механикус, им не удалось обнаружить ни следа генокрадской скверны, которую они ожидали найти.

Вероятно, ободрённые отсутствием ответных действий, истинные заговорщики рискнули открыто выступить против Империума – оглядываясь назад, можно сказать, что это решение предопределило их поражение.

Глава 12

Как я и ожидал, хотя не смел надеяться, все в цитадели Отвоевателей были чисты от скверны. Увы, это оказалось единственной хорошей новостью за неделю. Сообщение Мори было зашифрованным и кратким – кто знает, какой из тысяч техножрецов в Нексусе мог перехватить его или входить в тайный кабал, работающий против нас – но оно успокоило меня, показав, что если мне понадобится безопасное убежище, на планете есть одно.

Однако эта приятная новость затормозила порученное Живаном расследование. Мы с Форшпунгом совещались несколько раз, но эти разговоры были вынужденно короткими – мы хотели, чтобы наши беседы казались настолько случайными, насколько это возможно. Такого параноика, как я, пугала вероятность того, что любой из закутанных в красные рясы послушников марсианского божества мог подслушивать или – что мне казалось более важным – готовиться всадить мне нож между рёбер; а то, что этого всё не происходило, вызывало ещё больше напряжения.

Так что я чувствовал себя, мягко говоря, беспокойно, когда вместе с Юргеном отправлялся на полигоны, где испытывали эвкопийское оружие перед тем, как отправить на отчаянно нуждавшиеся в нём фронты. Поскольку полигон представляет собой обширную пустую область, существующую лишь для того, чтобы менять её топографию огнём тяжёлого оружия, скитарии Норгард обитали здесь на небольшой базе, куда не пускали посторонних. Конечно, это не так безопасно, как святилище ордена, но куда лучше Нексуса – возможно, именно поэтому я испытал чувство облегчения, когда узнал, что пора отправляться туда.

– Думаю, вам больше понравится не отрываться от земли, сэр, – сказал Юрген, пролезая в кабину горного «Карго-8», который мой помощник взял из погрузочного отсека, где транспорт явно остался без присмотра.

– Ты прав, – заверил я Юргена, бросив одобрительный взгляд на угловатую машину. От долгой службы на ней остались вмятины и пятна ржавчины, но металлический корпус выглядел достаточно толстым и прочным, чтобы выдержать выстрел лазгана, а быть может, и болтера – в отсутствие «Саламандры» такой транспорт годился, чтобы доставить нас, куда нужно, в относительной безопасности. Конечно, я больше обрадовался бы машине с чем-нибудь крупнокалиберным, но это могло выдать нас заговорщикам, ищи они тех, кто мог проникнуть в их тайны.

Используя колесо, которое доходило мне до пояса, как опору, я вскарабкался в пассажирский отсек – дверь захлопнулась за мной с успокаивающим звуком герметизации – сел на ближайшее сиденье и пристегнулся. Всего здесь было три места для пассажиров – центральное занимало оружие моего помощника, а также, поскольку Юрген был Юргеном, большая фляга танны и россыпь пайков, содержимое одного из которых уже исчезло, оставив после себя крошки, прилипшие к бороде моего ординарца. Всё было зафиксировано ремнями, хотя лазган, как и всегда, лежал совсем рядом с водительским местом, чтобы его можно было схватить во мгновение ока. Из-за этого приклад мельты, которую Юрген несколько десятилетий назад не вернул в арсенал, тыкался мне в рёбра, пока я не отстегнул оружие и не поставил стоймя.

– Ты правда думаешь, что тебе это понадобиться? – спросил я, подняв бровь.

Юрген пожал плечами.

– Если здесь бродят крады, – сказал он, – нам точно повезёт нарваться на их проклятого патриарха, – увидев, что я уже сел, он включил двигатель и рванул к шлюзовым дверям, через которые прошёл бы и титан. – И я не хочу выпускать её из виду, когда вокруг ходят шестерёнки, которые могут решить разобрать её на запчасти.

– Разумно, – согласился я, не в силах противоречить его рассуждениям. Когда внутренние двери закрылись за нами, а внешние начали открываться, и за ними забрезжила серебристая поверхность планеты, я немного наклонился вперёд. – Будем надеяться, это путешествие окажется менее насыщенным, чем прошлое.

Юрген снова пожал плечами.

– Оно будет дольше, – сказал он, – но я могу с этим смириться.

Как и я. Само собой, Форшпунг предлагал аэромобиль, но я вежливо отказался – мы с Юргеном (хоть и по разным причинам) были сыты по горло таким видом транспорта. Грузовой скалоход был медленнее, но я доверял мастерству Юргена куда больше, чем своим способностям пилота – а ещё «Карго-8» приводил в движение простой прометиевый двигатель, который невозможно взломать с расстояния – никакой затаившийся культист не смог бы взорвать нас или сбросить с обрыва. Гибель того аэромобиля объявили прискорбной случайностью, хотя никто из предполагаемых пассажиров не верил в это ни секунды. Усердные расспросы Норгард не помогли узнать, кто и как устроил диверсию. Я допустил ошибку, спросив об этом только раз, и не разобрав в ответе ни единого слога.

Когда свет сурового солнца Эвкопии начал литься на нас через лобовое стекло, я взбодрился, несмотря на перспективу провести немало времени в одной тесной кабине с Юргеном. Нексус всё ещё нависал над нами, но меня уже не окружали механические возможно-не-убийцы и замаскированные генокрады. Когда мы вырвались из тени исполинской конструкции, я осознал, что впервые вижу пустынные просторы Эвкопии с земли и принялся осматривать всё вокруг не только из желания пораньше заметить угрозу своей жизни, но и из любопытства.

Тракт, по которому мы ехали, были широким и относительно гладким, хотя несколько прошедших десятилетий местами повредили камнебетон – недостаточно, чтобы замедлить нас, но достаточно, чтобы время от времени сотрясать подвеску и потёртое сиденье, которое занимал я. С высоты, на которой располагалась кабина, открывался впечатляющий вид на природу и другие машины – практичные грузовозы, вроде нашего, обычно управляемые относительно неаугментированными мирскими братьями или ремесленниками-невольниками, что смотрели на нас с равнодушием, удивлением или враждебностью (а когда Юрген обгонял медленные машины со своим обычным презрением ко всему, что двигалось рядом, но хотя бы теоретически могло успеть убраться с пути, все три эмоции появлялись на их лицах одновременно). Порой из поднятых движением облаков пыли вырывались крупные грузовики, гружённые готовыми деталями для каких-то конструкций или чем-то одновременно обыденным и угрожающим, но укутанным парусиной, и пропадали так же стремительно, как появлялись.

Как я вскоре понял, пыль здесь была вездесуща. Атмосфера на Эвкопии слишком тонкая, чтобы дышать, но достаточная для того, чтобы здесь были ветры, а в отсутствие дождя, что мог прибить пыль, каждый проезжающий грузовик поднимал в небо крохотные частицы, выветренные из гор за целые эпохи эрозии. Впрочем, когда Юрген свернул с главной дороги на менее важную, ведущую к точке назначения, пыльный туман ослаб – теперь его поднимали только мы. Стараясь не думать о том, что это делало нас лёгкой добычей для засады, я повернулся к пассажирскому окну.

Пейзаж вокруг был таким же пустынным, каким казался нам ещё из челнока, – узкая дорога вела через изломанную панораму скальных выступов и крутых ущелий, извилистых трещин и разбросанных валунов. Мне это напомнило дно высохшего озера, но на Эвкопии я ещё нигде не видел водоёмов и вряд ли увижу – каким бы успешным не было терраформирование, Адептус Механикус не захотят усложнять работу самим себе, затопляя нужные им ресурсы. Несколько раз мы пересекли неожиданно глубокие каньоны по мостам, что едва вмещали нашу машину. Верный себе Юрген ни разу не сбросил скорость и беззаботно проводил нас в считанных сантиметрах от неприятно-хрупких перил. Зная, что выказывать беспокойство – значит обидеть Юргена, усомнившись в его мастерстве, я смотрел в тёмные бездны, где поднятая ветрами пыль собиралась в настоящие потоки и скрывала то, что лежало под ней.

– Кажется, у нас компания, сэр, – наконец сказал мой помощник, показав на столб пыли, что нёсся по дороге прямо к нам.

Я прищурился, пытаясь разобрать, что это. Фигуры выглядели смутно знакомыми, но какими-то неправильными.

– «Часовые?» – предположил я, не решив, могу доверять своим глазам или нет.

– Похожи, – согласился Юрген, – но я таких прежде не видел.

Когда шагоходы приблизились и стали различимы в облаках окутывающей их пыли, я был вынужден согласиться. Эти машины двигались намного плавнее, чем гвардейские шагатели, которые мне доводилось видеть, или даже боескафандры т’ау; разве что альдарские творения из призрачной кости превосходили их грацией. С другой стороны, эти машины казались куда слабее бронированы. Сквозь редеющую пылевую завесу я разглядел тех, кого сперва принял за пилотов, сидящих в открытых кабинах, и осознал свою ошибку лишь, когда трио ходячих орудийных платформ образовало вокруг нас почётный караул. Стрелок, ненадёжно примостившийся на вершине шагохода за парой автопушек в чём-то до смешного похожем на кавалерийское седло, небрежно махнул рукой в знак приветствия. Я помахал в ответ, скрывая внезапный приступ тревоги. Все скитарии на испытательных полигонах были проверены, но такое внезапное появление заставляло нервничать.

– Кажется, нам туда, – Юрген показал на неясный силуэт где-то вдали – он была слишком ровным и гладким, чтобы оказаться скалой.

– Да, должно быть, – согласился я и включил комм-бусину на частоте, которую передала мне Норгард. – Бункер-1, приближаемся к вашему периметру. Расчётное время прибытия… – я посмотрел на помощника, который пожал плечами.

– Минут десять, сэр. Если эти вёдра с болтами не задержат нас, – он насмешливо указан на шагоход, что трусцой бежал впереди нас. Тот, будто услышав его слова, сместился в сторону и продолжил бежать параллельным курсом, вообще не потеряв в скорости.

– …семь минут, – договорил я, получив в ответ ожидаемую улыбку Юргена. Как я и ожидал, он с готовностью принял вызов и разогнался так, что любого техножреца, ухаживавшего на этой машиной, хватил бы удар. – И спасибо за сопровождение.

– Сопровождение? – на том конце вокс-связи безошибочно читалось озадаченность. – Мы не высылали никакого сопровождения.

– Поворачивай! – заорал я, и Юрген сразу же послушался, резко дёрнув руль за мгновение до того, как оба ходуна у нас за спиной открыли огонь. Шквал трассерных снарядов, ещё более пугающий от осознания того, что каждый трассер сопровождало ещё три невидимых, но не менее смертоносных спутника, ударил в точку, откуда мы только что убрались. Я едва успел схватиться за дверь прежде чем Юрген на всём ходу врезался в шагоход, что бежал параллельно дороге, отчего нашу машину тряхнуло, а эхо от удара разнеслось по пустому грузовому отсеку, как колокольный звон.

Ходун завалился набок, его гиростабилизаторы завизжали так, что у меня начали трескаться зубы, несмотря на то, что нас от шагателя отделял корпус грузовика. Скитарий-стрелок изо всех сил цеплялся за орудие. Я успел понадеяться, что он свалится и свернёт свою аугметическую шею, но управляющий сервитор внёс поправки, и механизм восстановил равновесие. Я не могу сказать, что всадник бросил на нас яростный взгляд – для этого в его лице было слишком много металла – но то, как он пригнулся за автопушкой и приготовился к новому залпу явно давало понять – мы ему не нравимся. Стрелок зажал обе гашетки, но мы были слишком близко, чтобы из такой позиции он мог попасть в кабину, даже опустив стволы до предела. Снаряды засвистели над нашими головами, в грузовом отсеке снова раздался колокольный звон.

– Комиссар, – в вокс-бусине раздался голос Норгард, – что происходит?

– Нас атакуют, – ответил я. – Три шагохода с автопушками.

– Подкрепления уже в пути, – заверила она.

– Они не успеют, – прямо ответил я. Числа говорили сами за себя. Мы не меньше, чем в пяти минутах от бункера, даже если двигаться на той скорости, которую может выжать из машины Юрген, а это значит, что любой отряд Норгард будет добираться сюда примерно столько же, если не больше. Даже если бы мы каким-то чудом смогли продолжить двигаться и встретились с подкреплением на полпути, это заняло бы две-три минуты, а я очень сомневался, что они у нас есть. Одна удачная очередь вскроет нашу машину, как Юрген – консерву, а даже он не сможет так долго уходить от огня сразу трёх шагоходов. Кабина затряслась, когда изношенная подвеска подпрыгнула на очередной яме, и я безмолвно поблагодарил всех святых, что подсказали Юргену сегодня взять вездеход.

– Держитесь, сэр, – посоветовал мой ординарец, как будто я не цеплялся на дверь до боли в пальцах, и крутанул руль. Как и в прошлый раз, он так рассчитал время, чтобы огонь двух ходунов ударил туда, где нас уже не было. К моему радостному удивлению, шальные снаряды подранили третьего, что как раз пытался последовать за нами, и выбили ему коленную чашечку. Шагоход тяжело рухнул наземь, поднимая облако пыли и молотя единственной целой ногой о землю.

– Отлично, – мрачно похвалил я. Нам чертовски повезло, но я понимал, что такая удача долго не продлиться. Как по команде, машина затряслась – в кормовой отсек угодила новая очередь. Через какофонию рвущихся снарядов, рёва перенапряжённого двигателя и грохот нещадно эксплуатируемой подвески я разобрал зловещее шипение.

– В кабине дыра, – сообщил Юрген так, будто я мог не заметить этого сам. Панель, отмеченная красными и жёлтыми полосами, открылась – за ней было несколько дыхательных масок, и я схватил ближайшую. Инстинкт требовал, чтобы я немедленно надел её, но поистине махариевым усилием воли, я подавил его и протянул маску Юргену – если он потеряет управление, нас ничто не спасёт. Тот бросил на неё взгляд и кивнул.

– Сейчас, сэр. Я немного занят, – он зажал тормоз, и по грузовому отсеку разнёсся самый громкий за сегодня лязг, пусть и слегка приглушённый разряженной атмосферой кабины. Машина резко дёрнулась и подпрыгнула, отчего я едва не вылетел через лобовое стекло, а потом Юрген снова поддал газу.

– Спасибо, сэр, – он взял маску и напялил её одной рукой, второй не отпуская руль. – Возможно, вам стоит немного подождать.

Хотя порыв схватить вторую маску был почти неодолим, а лёгкие с трудом втягивали разреженный воздух, я принял этот совет и последовал ему – десятилетия поездок с Юргеном сделали упорство и надежду на лучшее моей второй натурой, когда я сидел с ним в одной машине. «Карго-8» снова подпрыгнул, развернулся на почти на месте, чтобы вернуться на изначальное направление. Юрген рванул рычаг переключения передач, и мы понеслись к дороге, с которой вылетели секунду или две назад.

Ближайший из двух шедших за нами шагателей оставался всё дальше – от удара кормой нашей машины управляющий им сервитор превратился в месиво плоти и аугметики, но всё ещё шевелился и пытался управлять движениями шагохода. Стрелок лихорадочно возился с автопушкой, но не мог развернуть её под нужным углом – прицелиться в нас ему мешало собственное тело.

«Так тебе и надо, – подумал я, пытаясь нащупать дыхательный аппарат через серые струйки тумана, уже начавшие застилать зрение. Пальцы сомкнулись на маске, а через секунду или две борьбы с застёжками, я почувствовал, что лёгкие снова наполняются воздухом. Я оглянулся в поисках врагов.

– Минус два, – сказал я, скорее с надеждой, чем с удовлетворением.

– Похоже на то, – согласился Юрген, снова выталкивая машину на тракт. Я бы хотел, чтобы повреждённый шагоход продолжал удаляться и скрылся бы за горизонтом, но надеяться на такое не стоило – мы были в двух шагах от ущелья, пересечённого длинным и узким мостом, который предстояло пересечь, чтобы попасть на испытательные полигоны. К моему удивлению, третий шагоход задержался, чтобы помочь товарищу, а не бросился за нами, хотя в таких условиях я был рад любой передышке, что Император будет добр даровать нам.

– Что он делает? – спросил я вслух, когда стрелок на единственном неповреждённом ходуне наклонился к товарищу и протянул ему руку. Скитарий на повреждённом шагоходе, что слепо брёл прямо к пропасти, ответил на пожатие и неожиданно выпрямился в седле.

– Он его не спасёт, – предположил Юрген, когда стрелок в развевающейся красной рясе встал из-за автопушек и неловко прыгнул на соседний шагоход. У него почти получилось, но как раз в тот миг, когда он оторвался от своего «скакуна», ведущая нога ходока уже опустилась на самый край утёса. Камень и песок ушли из-под ног, и шагатель накренился, отчего рукопожатие скитариев разорвалось.

Повреждённый ходок заскользил в бездну, и его бывший всадник едва не рухнул туда, но в последний миг сумел отчаянно вцепиться во что-то и удержался на самом краю.

Юрген пожал плечами.

– Я ошибся.

Уцелевший шагатель повернулся на краю ущелья, едва не последовав за соратником, и его нога опустилась за повисшего на утёсе стрелка. На песок брызнули кровь и масло, после чего скитарий последовал в бездну вслед за своим скакуном.

Мы с Юргеном одновременно поморщились, но быстро переключили внимание на несущуюся на нас мстительную боевую машину.

– Стоит ускориться, – заметил я, и Юрген кивнул. Перегруженный двигатель жалобно заскулил, когда мой помощник попытался выжать из него ещё несколько километров в час. Мы были почти на мосту, а поднимающаяся вдали пыль подсказывала, что обещанные Норгард подкрепления на подходе, но новые очереди от последнего настойчивого преследователя вскоре положили конец моим зарождающимся надеждам на то, что подмога успеет вовремя.

– Скорость на пределе, сэр, – ответил Юрген, закладывая вираж, чтобы уйти из-под огня – снаряды ударили в землю, подняв ещё несколько облаков пыли в тем, что уже кружили вокруг нас.

– Фрак его, – сказал я, распахивая пассажирскую дверь и высовываясь так далеко, как позволяли ремни безопасности. Конечно, если бы я отстегнул их, у меня был бы лучший обзор на преследующий нас механизм, но на такой скорости и с таким водителем, без ремней я бы вылетел наружу через несколько секунд. Я прищурился, силясь разглядеть врага через создаваемую нашей машиной маленькую песчаную бурю, и несколько раз пальнул из лазпистолета куда-то в сторону противника без особого толку.

– Подходим к мосту, сэр, – сообщил Юрген, когда новый шквал снарядов ударил в нашу машину, отчего она принялась дёргаться, как от электрошока. Только благодаря надёжной хватке аугметических пальцев лазпистолет остался у меня в рукке, и я судорожно вцепился в него, воздавая хвалу Трону за прочные ремни безопасности. Подвеска грузовика была повреждена – неудивительно, учитывая обстоятельства – ведь тряска продолжалась, а Юрген боролся с рулем, пытающимся вырваться у него из рук. – Чувствуете запах?

– Прометий! – вскрикнул я, бросив взгляд назад. Последняя очередь из автопушки пробила наш бак, отчего машина начала оставлять за собой дорожку горючего, что превращало пыль в густую, вонючую кашу. Если сейчас в нас угодит трассер, Норгард даже из своего штабного бункера увидит огненный шар, в который превратиться машина. – Надо прыгать!

– Очень хорошо, сэр, – Юрген ответил так, будто я попросил его налить ещё чашку танны. – Я немного сброшу скорость, – у него всё равно не было выбора – если мы не хотели сломать шеи, её пришлось бы сбрасывать. Юрген рванул тормоз и резко повернул руль. Грузовик развернулся поперёк дороги и начал крениться, а когда я уже подготовился к тому, что машина рухнет, она качнулась назад и встала на все колёса, перекрывая проезд к мосту.

– Отлично сработано, – похвалил я Юргена, хлопнув по кнопке, отстёгивающей ремень безопасности и ещё несколько раз выстрелив в сторону шагохода. Сейчас я мог целиться лучше, так что несколько лучей угодили в тело ходуна, но не нанесли никакого видимого ущерба. Впрочем, я достиг того, что хотел – стрелок пригнулся за щитом, и это дало нам несколько секунд. Юрген выбрался из машины с лазганом в руках и принялся бить очередями, прикрывая наш повреждённый транспорт. Я последовал за помощником, протискиваясь через всю кабину. Наткнувшись по пути на мельту, я толкнул её вперед и вслед за ней вынырнул из машины.

– Хорошая идея, сэр, – сказал Юрген, вешая лазган на плечо и перехватывая мельту. – Пусть эти ржаволизы поосторожничают.

– Как и мы, – ответил я, махнув рукой на прометий, что всё ещё лился из пробитого бака. – Одна искра, и мы зажаримся, – я указал на мост за нашими спинами. – Просто бежим.

Отдаю ему должное – Юрген последовал за мной к виадуку без дальнейших понуканий. До моста было всего метров двадцать, а на той стороне я уже видел не только пыль, поднятую приближающимися подкреплениями Норгард, но и отдельные движущиеся точки. На мгновение я позволил себе утешиться мыслью, что взбунтовавшиеся скитарии увидят, что игра окончена и попытаются сбежать, но я недооценил целеустремлённость аугментированных бойцов. Очень быстро в землю вокруг нас вгрызлись снаряды автопушек.

– Ложись! – закричал я и подал пример. Пытаться перебежать через мост сейчас было бы самоубийством – там не было никаких укрытий, а сейчас рядом были камнебетонные столбы, уходившие глубоко в землю и удерживающие мост. Мы с Юргеном бросились за ближайший столб, спасаясь от свежего града снарядов, прорезавшего воздух. Попадания оставляли выбоины на камнебетоне, а от поднятой крошки у меня защипало глаза.

– Ну давай, – пробормотал Юрген, добавив для весомости пару орочьих ругательств и снимая мельту с плеча. Шагоход приблизился к покинутому грузовику и теперь был почти скрыт им – только сам всадник торчал над машиной, как мишень на стрельбище. Сейчас, имея возможность посмотреть на наш «Карго-8» со стороны, я поразился тому, что он так долго оставался на ходу – машина напоминала дуршлаг на колёсах, всё грузовое отделение было изрешечено снарядами. К счастью, Юрген взял транспорт, в котором лежал какой-то груз, задержавший немало попаданий. После того, как шагатели отработали на нём навыки меткой стрельбы, было уже не понять, что это за багаж, но его существование объясняло, как удалось выжить нам. Без такого щита кабину бы простреливало навылет, а нам с Юргеном это бы не понравилось.

– Спокойно, – предостерёг я помощника, что было совершенно лишним, если вспомнить, сколько раз за прошлые десятилетия мы оказывались в похожих передрягах, но Юрген не обиделся, если вообще обратил внимание на мои слова – он лишь задержал дыхание и немного напряг палец на спусковом крючке. – Подожди, пока он не выйдет на открытое место, – я не сомневался, что скитарий обойдёт машину, чтобы без труда взять нас на мушку.

Я оказался прав. Одобренный нашим бездействием, враг, должно быть, подумал, что нам нечем защититься, кроме лазгана да лазпистолета, неспособных пробить бронепластины шагателя. Всадник почти небрежно направился прямо к нам, даже не попытавшись подавить нас лишней очередью. Вряд ли я мог его за это винить – у нас за спиной был обрыв и мост, бежать нам всё равно некуда, а любой выход из укрытия означал смерть. Возможно, он решил, что у него есть всё время в галактике, чтобы выверить последний выстрел – куда ему торопиться?

– Вонючий гротолюб, – пробормотал Юрген и нажал на спуск. Я был готов и вовремя закрыл глаза, чтобы уберечь их от ослепительной вспышки, что всё равно пробилась через мои веки – перед глазами заплясали яркие зелёные пятна. Он целился в сервитора, что торчал где-то в груди шагохода, как уродливый ребёнок в колыбельке. Выстрел превратил пилота в кусок обгорелого мяса, сплавившегося с механизмами. Лишённый теперь даже чувства направления, ходун пошатнулся, но всё равно продолжил двигаться в нашу сторону, качаясь из стороны в сторону, как солдат, что возвращается в казарму после двухдневного загула в кабаке. К моему огромному облегчению, стрелок не мог вести огонь – он был вынужден дёргаться в разные стороны, чтобы удержаться в седле. При этом ему приходилось то и дело невольно высовываться из-за орудийного щита – я прицелился и приготовился подстрелить скитария до того, как он восстановит равновесие.

Но в последний миг у меня нашлась идея получше – я послал лазерный разряд прямо в остов нашего отважного «Карго-8». Попадание выбило искры, и пары прометия вспыхнув, превратились в огненный шар.

Старый грузовик, мгновенно ставший недурной бомбой, разбросал вокруг куски корпуса – мелкие били не хуже шрапнели, а крупные врезались в шатающийся шагоход, как удары боксёра. Развевающаяся ряса стрелка вспыхнула, хотя учитывая соотношение плоти и железа в теле скитария, вряд ли его это обеспокоило, а мерцающие языки пламени казались бликами света на красновато-коричневом балахоне. Он судорожно пытался удержаться на скакуне, но ударная волна от взрыва швырнула его на пылающий песок, где он и исчез с наших глаз.

– Правильно, уматывай, – пробурчал Юрген, хотя это явно была бы последняя мысль, что могла прийти в голову нашему врагу. Пока его скакун бездумно переваливался через край утёса, чтобы с грохотом металла и столбом дыма присоединиться к товарищам на дне, скитарий-отступник выбрел из огня. Линзы его аугметических глаз светились тупым, мстительным красным (хотя возможно это просто отражалось пламя). Он неуклюже пошёл к нам, из сбоящих механизмов, вживлённых в почерневшую и обуглившуюся плоть, сыпались искры, и я был рад дыхательной маске, отсекающей запахи. Один Трон знает, чего солдат хотел достичь, плетясь к нам безоружным, но мы не дали ему возможности попробовать. Юрген ещё раз выстрелил из мельты, и большая часть скитария обратилась в жирный дым. На горелые останки мой помощник посмотрел в нескрываемым презрением.

– Некоторые просто не понимают намёков.

– Что ж, в конце концов, ты донёс до него свою мысль, – я осторожно встал на ноги. Над нами пронеслась тень, и я снова поднял пистолет, чтобы через секунду опустить его с громким выдохом облегчения. Спидер в знакомых бело-жёлтых цветах Отвоевателей ловко обогнул столб дыма, лениво поднимающийся над остовом грузовика, и приземлился, подняв облако пыли, от которого у меня заслезились глаза. Пилот спрыгнул наземь и помахал нам рукой, держа болтер наготове, хотя опасности в непосредственной близости уже не было. – Брат-сержант. Какой неожиданный сюрприз.

– Так же, как и для меня, – отозвался Мори. – Я думал, что вы уже мертвы.

– Пока только он, – Юрген приподнял дыхательный аппарат ровно настолько, чтобы удивительно точно плюнуть в зашипевшие останки нашего несостоявшегося убийцы.

– Жизнь полна мелких разочарований, – сказал я, снова поворачиваясь к Мори. Над нами пролетел ещё один спидер, а бело-жёлтый «Носорог» прогрохотал через мост, так что я почувствовал себя в безопасности настолько, чтобы слегка ослабить бдительность. – Что тут происходит?

– Часть скитариев взбунтовалась, – спокойно ответил он. – И мы не знаем, почему.

Примечание редактора

Причины такого восстания вскоре станут ясны, но это явно не то, что нужно знать вcей галактике. Именно поэтому было создано иное объяснение – его поспешно распространили среди эвкопийцев в самых разных формах. Конечно, большинство моих читателей, не говоря уже обо мне самой, не сможет понять двоичную информацию, которой обменивались техножрецы, так что я решила привести одну из типичных версий, предназначенных для неаугментированных рабочих.

Выдержка из «Эвкопийского ежегодного альманаха», печатное издание, 993.М41

Резня на Испытательных полигонах, 487.992.M41. Во время совместных учений эвкопийских скитариев и представителей ордена Отвоевателей произошла трагедия – ошибочная выдача участникам боевых патронов привела к нескольким смертям. Откуда взялась неверная информация о выдаче боеприпасов, ещё не установлено, но вероятно причиной тому была установка неосвящённого узла связи в инфосети. Двадцать семь скитариев погибли, прежде чем ошибку удалось исправить, а несколько космодесантников получили мелкие порезы и синяки. Брат-сержант Мори, старший из присутствовавших на планете Отвоевателей, принёс свои соболезнования и подтвердил пакт о дружбе между своим орденом и Адептус Механикус.

Намного более показательным является рассказ Тиза ап Катода, младшего техножреца, специализировавшегося на обрядах связи, – он был на дежурстве в штабе Норгард в день инцидента. К счастью, в ходе расследования Тиз давал показания на готическом в порядке любезности для представителя Отвоевателей, а потому его слова понятны всем нам.

В 487.23.65 я заметил аномальный всплеск данных в командной сети скитариев, сообщил об этом своему координатору в соответствии со стандартными инструкциями и начал обычную диагностику, чтобы вычленить проблему. Такие инциденты не так редки – обычно причиной становятся неверно переданные сообщения или сбои в дублирующих ретрансляторах.

При тщательном изучении всплеск данных оказался закодированным на уровне, превосходящем мои способности к дешифровке, потому я передал свои изыскания вышестоящим и вернулся к работе.

Вскоре на связь вышел комиссар Каин: он сообщил о своём скором прибытии и тут же подвергся нападению железных ходунов-отступников. Тогда же брат-сержант Мори из Отвоевателей попал под огонь отряда скитариев-егерей, несущих службу по охране периметра. Сержант отразил атаку с помощью своих товарищей по ордену и второго отряда скитариев, который увидел вероломство собратьев и пришёл на помощь Отвоевателям.

Не зная, как отделить верных подчинённых от предателей, претор Норгард приказала всем скитариям на испытательных полигонах покинуть посты и передала комплекс под юрисдикцию Отвоевателей до тех пор, пока проблема не будет решена. Это разожгло более масштабный бунт – отряды отступников напали на товарищей по кладам и космодесантников, но, объединившись, те быстро нейтрализовали угрозу.

Я не знаю, почему аномальный сигнал произвёл такой эффект, но восхваляю Омниссию за то, что он поразил лишь столь малую часть гарнизона. Я не могу назвать это своим делом, но призвал бы к огромной осторожности при анализе его инфономов, которые могут губительно повлиять на изучающих его.

Глава 13

– Ну и бардак тут, – заметил Юрген, глядя через бойницу «Носорога», который с грохотом ехал по территории штаба. Я кивнул, глядя на помощника сверху вниз со своего места в командном куполе – если вы уже читали мою писанину, то можете подумать, что я выбрал странное место, и не зря: искушение спрятаться за бронёй и правда было велико. Однако, как я успел узнать за время прошлой службы с Космодесантом, их «Носороги», будучи очень безопасными, не были комфортными для простых смертных. Во-первых, металлические сиденья там слишком высоки для обычных людей – когда мы с Юргеном на таких сидели, то могли болтать ногами в воздухе, как дети – а во-вторых, ни звукоизоляция, ни рессоры явно не стояли на первом месте в списке приоритетов у конструктора. Кроме того, хотя я никогда не искал себе неприятностей, мне было спокойнее, если я знал, что могу заметить их заранее и спрятаться где-нибудь, пока они не уйдут.

– Пожалуй, – согласился я, благодарный тому, что рядом со мной сидел стрелок – его доспех был покрыт следами вездесущей пыли, но его двуствольный шквальный болтер оставался настолько чист, что вызвал бы неохотный одобрительный кивок даже от самого придирчивого гвардейского сержанта. Свидетельства жарких боёв были повсюду. Живые скитарии собирали трупы своих мёртвых товарищей, чьи рясы теперь алели не только краской, и бросали быстрые, подозрительные взгляды на другие отряды, но никто не казался настолько напряжённым, чтобы хвататься за оружие. Кто из убитых был предателем, а кто остался верным, я и представить не мог; честно говоря, и не пытался. Узнавать своих – дело Императора, и я пожелал ему порадоваться этой работе.

Главный штабной бункер явно выделялся на фоне остальных зданий размерами, надёжностью и относительным отсутствием повреждений. Конечно, на нём тоже были следы от обстрела из чего-то тяжёлого, на камнебетонном фасаде обнаружились сколы размером с мою голову, а стены сплошь покрывали вотивные шестерёнки, но в толстых и прочных стенах не было ни единой бреши. Бункер окружали строения поменьше – однотипные казармы, мастерские и склады, которые пребывали в явно худшем состоянии, но зато теперь ещё и лучше вентилировались. Некоторые из них и вовсе превратились в руины, тут и там горел огонь, посылая в воздух густые клубы дыма, что смешивались с вездесущими облаками пыли.

К моему слабому удивлению (впрочем, неуместному, учитывая, что я ехал в бронемашине Астартес), я заметил нескольких космодесантников, стоявших на часах и явно следящих за скитариями на тот случай, если у кого-то из них ещё остались мысли о мятеже – но, учитывая огневую мощь Отвоевателей, надо было быть очень глупым мятежником, чтобы схватиться за оружие, оставаясь в поле зрения десантников. Я заметил и нескольких терминаторов со шквальными болтерами и силовыми мечами, а один нёс на спине пару ракетных установок, которые даже командира «Гибельного клинка» заставили бы призадуматься.

– Кажется, у вас всё под контролем, – сказал я по воксу, когда спидер Мори пролетел над нашим «Носорогом». Отвоеватель на миг оторвал руку от штурвала, чтобы ответить.

– Мы успешно обезопасили комплекс, – сказал он. – Норгард сочла нужным сложить полномочия и передать их нам. По крайней мере, пока она не поймёт, кому из своих людей может доверять.

– Чертовски немногим, полагаю, – ответил я, и космодесантник невесело рассмеялся.

– Я ей не завидую, – согласился сержант, закладывая широкий вираж прежде чем приземлиться перед массивными воротами в стене бункера, которые уже начали скрежетать и открываться, чтобы пропустить «Носорог». Они были толщиной с моё предплечье, но судя по следам и подпалинам, их очень решительно пытались пробить. С этим мог бы справиться титан или хотя бы пара «Разрушителей»; к счастью для всех (кроме самих бунтовщиков, полагаю), у врага не было таких машин. Но это только поднимало больше вопросов о том, в какую, Варп их поглоти, игру они играли.

Конечно, это и стало главной темой в разговоре, которые вели я, Мори и Норгард, когда остались одни. Мы заняли чрезвычайно безопасный зал совещаний, что тщательно обыскали на предмет прослушки три разные бригады техножрецов, а технодесантник-Отвоеватель удостоверился, что никто из этих проверяльщиков не подсунул своего жучка. Помещение, как я и ожидал, было таким же утилитарным, как и все комнаты у Адептус Механикус, но я всё же счёл его куда более удобным, чем зал совещаний во владениях космодесантников. Столы и стулья здесь были нормальной высоты, а Юрген достал где-то пару подушек, чтобы смягчить жесткость металла до позволяющей просидеть столько, сколько продлится совет. Пол здесь был покрыт простым красно-коричневым узором – вероятно, он должен был будить в слугах Омниссии тёплые воспоминания о родном Марсе, но мне слишком ярко напомнил об окровавленных рясах павших скитариев. Неизбежные лики Машинного бога занимали всю стену комнаты и отражались в полированном металле стола.

С другой стороны, самовар, что обеспечили Отвоеватели для облегчения переговоров в тот раз, сейчас блистал своим отсутствием, но я стойко принял эту утрату и подкрепил силы парой кружек рекафа и батончиков сойлента-виридиенс.

Таким образом, я был вполне в неплохом настроении, когда толстая стальная дверь с успокаивающим стуком закрылась, а Юрген устроился в коридоре с мельтой на коленях, пайком в руках в компании с парой космодесантников с болтерами, которые явно были немного озадачены подобным соседством.

Только тогда мне пришла в голову мысль, что вероятно уже поразила вас, – но помните, что в меня совсем недавно стреляли, а поел я всего пару мгновений назад.

– А что с Форшпунгом? – спросил я. – Он в порядке? – скитарии-предатели явно имели зуб на меня и Мори и немало сделали для того, чтобы убить нас, а судя по отметинам на бункере, пытались пробиться и к Норгард, так что было разумно предположить, что в их списках «Сделать за сегодня» есть и омнипророк.

– Он на пути во владения ордена, – заверил меня Мори, – в «Носороге» с сопровождением из спидеров. Конечно, это чистая предосторожность.

Норгард кивнула.

– На его жизнь не было покушений, но там ему будет куда безопаснее, чем в Нексусе.

– Это странно, – заметил я. – Форшпунг был бы очевидной целью.

Норгард снова кивнула.

– Да, если рассматривать его как главную жертву инцидентов, связанных с аэромобилем и кастеляном. Но учитывая, что сейчас покушались на вас и брата-сержанта, можно предположить, что если бы омнипророк погиб в тех инцидентах, то стал бы лишь сопутствующим ущербом.

– Или нам просто повезло убрать из Нексуса всех скитариев, – вставил Мори, – если бы там оставался гарнизон, среди них также могли бы найтись предатели.

– Верно, – даже самые воинственные из слуг Омниссии почти не выказывают эмоций, так что Норгард ничем не выдала своих чувств, но я не сомневался, что её задело слово «предатели». По моему опыту, ни один командир не может счесть такое вероломство солдат ничем, кроме как своим личным поражением, даже оправдай его трибунал, который сейчас было некогда даже начинать. Должно быть, сейчас она гадала, доверяем ли ещё ей мы с Мори – я мог бы сказать, что доверяю, если бы доверял хоть кому-то, кроме Юргена; в конце концов, если претор сговорилась с нашими незримыми врагами, она не сложила бы командование выжившими бойцами и не передала бы полигоны в руки Отвоевателей. Напротив, здесь было достаточно скитариев, чтобы перебить нас всех, подними они открытое восстание. – Нам следует исходить из предположения, что целями был каждый из нас четверых.

– Я согласен, – сказал Мори, достаточно тактичный (или прагматичный?) чтобы скрыть сомнения, которые ещё мог питать. – Вопрос только в том, кто назначил нас целями.

Я пожал плечами – ответа у меня не было. Культ генокрадов был очевидным вариантом, но от него пришлось отказаться – всех взбунтовавшихся предателей просканировали и очистили ещё до прибытия сюда. Был и другой вариант, о котором я не хотел даже думать, не говоря уже о том, чтобы произнести вслух.

– Великий враг? – спросила Норгард с лёгким сомнением. – Есть определённые строго засекреченные документы… – она совершенно не по-техножречески оборвала сама себя и с беспокойством посмотрела на нас.

– Тёмные Механикум, – казалось, Мори вот-вот сплюнет. – Мы уже не раз сталкивались с этими чудовищами.

– Могу сказать то же, – добавил я, стараясь не погружаться в воспоминания, – но только на поле боя. Кажется, они нечасто занимаются внедрением и диверсиями.

– Это верно, – признала Норгард, – но у них могут быть подходящие союзники. Кто ещё сможет проникнуть на молодую кузницу и осквернить её?

– Я сталкивался с культами Хаоса прежде, – проговорил я, спешно пытаясь выбросить из головы картины прошлого, – и мне кажется, их методы куда менее избирательны, – Мори поощрительно кивнул, так что я продолжил. – Они бы не стали возиться с пригоршней скитариев. Они бы попытались распространить своё влияние так широко, как это возможно, – я повернулся к Норгард. – Часто ли обычный скитарий общается с гражданскими?

– Почти никогда, – подтвердила она мои догадки.

– Тогда это не культ Хаоса, – ответил я. – Такие секты стараются заманить в свои ряды всех, кого могут, изо всех сословий, – конечно, это было явным упрощением: мне доводилось встречать небольшие, закрытые культы, но они состояли либо из самых влиятельных людей планеты, вроде губернаторских придворных, либо бандитов и продажных арбитров, что могли не хуже знати рвать ткань общества. – Эти бунтовщики просто не укладываются в шаблон.

– Но не могут ли они быть лишь частью крупной сети? – спросил Мори, явно неготовый отмести такую возможность.

– Я не знаю, как, – пришлось признать мне. Потом мне пришла в голову ещё одна мысль. – Во-первых, Губительные силы развращают жертв, играя на человеческих слабостях – тяге к удовольствию, гневе и страхе. Вряд ли такие страсти распространены на планете техножрецов, где разум управляет эмоциями.

Мы посмотрели на Норгард, та медленно кивнула в ответ.

– По большей части, – признала она. – Но если это не агенты тиранидов, и не слуги Губительных сил, то кто?

Повисло неловкое молчание, которое в итоге решился нарушить я.

– Честно? – переспросил я. – У меня нет ни малейшего представления.

Глава 14

Как ни странно, кое-какое представление нашлось у Форшпунга, и гораздо быстрее, чем кто-либо из нас смел надеяться.

– Насколько вы уверены в вашей гипотезе? – я ещё не успел отрешиться от инфопланшета, что мне вручил омнипророк, и потому не подумал, что не стоит спрашивать его о вероятностях.

– Настолько, насколько позволяют вводные, – мгновенно отозвался магос. – Учитывая, что данные были доступны, не были искажены и даже при самом тщательном анализе не обнаружилось следов никаких… – его вокс-шифровальщик почти незаметно запнулся на еретическом слове, – …фальсификаций, а эффективность моих способностей не снизилась, я бы сказал, что вероятность близка к ста процентам, а любое статистическое отклонение слишком ничтожно, чтобы учитывать его.

– В таком случае, я готов выслушать ваши предположения, – сказал Мори, глядя на вручённый ему инфопланшет, легко умещавшийся на закованной в силовую перчатку ладони. Как космодесантнику удавалось нажимать кнопки, не раздавив устройство, для меня оставалось загадкой, но я решил, что за все эти годы у него было очень много практики.

– Присоединяюсь, – согласился я, глядя, как заходящее солнце бросает километровой длины тени на равнину, окружающую владения ордена, и садится за горную гряду на горизонте. Мы стояли в длинной галерее на верхних этажах главного жилого комплекса. Стены помещения были сделаны из бронекристалла, что позволяло солнечному свету озарять фреску, изображающую Вознесение Императора, хотя лучи заката, на мой взгляд, придавали рисованным брызгам крови слишком много драматичности. Художник отличался скорее энтузиазмом, чем мастерством – бегущий Гор у него был больше похож не на неудачливого цареубийцу, а на нечистого на руку гостя, сматывающегося из ресторана, не заплатив, а выражение лица Императора, восходящего на Золотой трон, позволяло предположить, что он тоже был в том ресторане и нашёл волосок в поданном ему супе. Впрочем, вряд ли я мог придраться к набожности художника, а судя по количеству огарков и курильниц, Отвоеватели явно находили в этой фреске духовное утешение. Делом космодесантников всегда была война, и я подумал, что для одного из них весьма необычно выражать себя в живописи.

– Я рад слышать это, – ответил Форшпунг, выказывая столько самодовольства, сколько возможно для техножреца, то есть гораздо больше, чем он мог осознать.

Я бросил ещё один взгляд на планшет, что всё так же показывал строки убористого текста, перемежаемые схемами, которые ничего мне не говорили, и подготовился к неизбежному.

– Быть может, вы дадите краткую выжимку своей версии? – предложил я, сознавая, что техножрец вряд ли в состоянии понять такую концепцию. Мори явно почувствовал то же самое, так как поспешно кивнул.

– Как можно более сжатую ради большей эффективности, – добавил он.

– Сжатую, конечно. Стремление к эффективности, вне сомнения, заслуживает похвалы, – согласился Форшпунг. Я ожидал, что он будет добираться до сути несколько минут, но Мори явно нашёл верный способ подтолкнуть магоса в нужном направлении – вокс-шифровальщик техножреца издал краткую череду помех (вероятно, он так прочищал отсутствующее давно горло). – Итак, происхождение сигнала, что вызвал ошибочное поведение скитариев, остаётся неизвестным, хотя изучение систем связи продолжается...

Мори снова кивнул.

– Претор Норгард уже сообщила нам об этом.

– Сообщила? – для меня это оказалось новостью. Мори был немного удивлён.

– Да, пока вы добирались сюда с полигонов, – то есть, в тот быстрый перелёт на неуклюжем грузовом борту, когда я успел немного поспать: отчасти потому, что едва уйдя от верной смерти, чувствуешь некую усталость, но скорее для того, чтобы не видеть юргеновой воздушной болезни, которая легко могла стать для всех окружающих столь же тягостной, сколь для него самого. – Ваш помощник заверил меня, что передаст сообщение при первой возможности.

– Не сомневаюсь, он это сделает, – ответил я. По пути мы неожиданно попали в зону турбулентности, так что по прибытии Юрген был подавлен больше обычного и скрылся за грудой бочек с прометием, стоило дверям ангара закрыться. Учитывая обстоятельства, я решил, что ему потребуется несколько минут наедине с самим собой. Где мой помощник был сейчас, я не знал и не хотел знать – особенно, если окажется, что через час-другой после нашего прибытия в окрестностях пропало что-то съедобное или легко уносимое. Или съедобное и легко уносимое.

– Мы приняли меры предосторожности, чтобы защитить инфосистемы от возможных вторжений, – продолжал Форшпунг, указывая на картинку на планшете, которая больше походила на снежную бурю. Я кивнул, чтобы показать, будто понимаю важность сказанного.

– Мы говорили об этом перед моим отбытием, – вспомнил я. Норгард тогда хоть и не нервничала, но явно выказывала больше признаков волнения, чем обычно увидишь у таких металлических истуканов. Идея того, что в рядах скитариев могут скрываться другие предатели, не могла её успокаивать. – Кажется, она сочла это довольно прямолинейным.

– Но мы всё ещё не знаем, что содержал тот всплеск данных, – напомнил Мори, – не говоря уже о том, почему он произвёл такое воздействие.

– Или почему воздействовал только на определённых скитариев, – согласился я. Именно это больше всего напугало Норгард, и я мог понять её. Пока мы не найдём ответа на вопрос, никто не сможет поручиться за то, что бунт не повторится. – Между восставшими как будто нет никакой связи, – мы уже изучили мятежников и знали, что это были выходцы из разных отрядов, сведённых в отделения (или их техножреческие аналоги), но перед самим мятежом ни одно из таких формирований прежде не служило рядом с другими.

– Есть один неочевидный фактор, – ответил Форшпунг в той же «совсем-не-самодовольной» манере, – который объединяет восставших, – он снова завозился с инфопланшетом и вывел на него карту южного полушария Эвкопии. – За последние восемь лет все бунтовщики какое-то время служили в охране вот этого святилища, – одна из точек на карте засветилась красным.

– Металлум Майорис, – сказал Мори. – Место, что совершенно не соответствует своему названию.

– Это верно, – согласился Форшпунг. Я был немного сбит с толку, так что магос немедленно пустился в объяснения. – Это крупнейший горнодобывающий комплекс на Эвкопии, но один из последних по продуктивности. Это в какой-то степени объясняет нехватку поставок, для изучения причин которой вы сюда и прибыли.

– Понимаю, – протянул я, начиная осознавать масштаб проблемы, – а вы не собирались упомянуть об этом, когда я прибыл на планету?

– В этом не было нужды, – ответил магос, искренне удивлённый, – мы загрузили все нужные данные в ваш планшет, когда вы посещали часовню управления.

– Да, конечно, – сказал я так, будто знал об этом с самого начала, – но вы должны понимать, что потом события понеслись одно за другим, а я не слишком силён в технических подробностях, – всё это не только было правдой, но и ловко обходило тот факт, что я не был силён даже в том, чтобы замечать появившиеся у меня документы.

– Я понимаю, – если Форшпунг и был расстроен, он не показал этого; скорее его порадовала возможность умничать дальше. – В таком случае, позвольте дать краткую выжимку?

– Прошу вас, – я был готов к лавине утомительных деталей, но меня снова спас Мори.

– У нас есть подробная голосхема шахт и прилегающих областей, – сказал он, – с которой комиссар Каин сможет ознакомиться, когда пожелает.

– Спасибо, это будет очень кстати, – поспешно согласился я.

– Схема? – Форшпунг выглядел немного удивлённым и даже раздражённым. – Откуда?

– Мы собираем сведения обо всех важных объектах на Эвкопии, – сказал Мори, не менее удивлённый таким вопросом. – На тот случай, если потребуется наша помощь в обороне.

– Конечно, – Форшпунг кивнул, удовлетворённый этой полуправдой. Я не сомневался, что Отвоеватели составили и планы нападения – любой стоящий гвардейский командующий сделал бы это на случай предательства, восстания или вмешательства Хаоса, а космодесантники не стали бы лучшими воинами в Империуме, если бы доверяли всем подряд. – Тогда я укажу вам лишь, э, ключевые пункты, как вы это называли.

– Это будет очень полезно, – я очень надеялся, что мы дойдём до дела раньше, чем на планете появится мой корабль до Перлии.

– Очень хорошо, – Форшпунг выдержал паузу, как будто раздумывал, сколько подготовленных данных стоит выдать сейчас ради большей эффективности. – Изначальное изучение Эвкопии показало необычно высокую концентрацию ценных ископаемых в большом изобилии в пределах относительно небольшой области. Важность этого места была так высока, что на добычу ресурсов там было брошено больше наших сил, чем обычно.

Он снова замолчал, видимо, чтобы убедиться, что я не потерял нить рассуждений. Я поощрительно кивнул, надеясь, что до важного осталось немного.

– Работам по добыче ископаемых была дана степень самостоятельности, необычная в таких операциях.

– То есть вы просто взяли бригаду, велели им копать и забыли о них, – сказал я, бросив быстрый взгляд на Мори, которому такая концепция понравилась не больше, чем мне.

– Вы сформулировали лаконично, но очень точно, – согласился Форшпунг. – Магос Тезлер имел право сам распоряжаться ресурсами и рабочей силой.

– А магос Тезлер – это..? – уточнил я, поскольку новое имя ничего мне не говорило.

– Многообещающий механозодчий, – ответил Форшпунг, – с безупречной репутацией. Его выбор на этот пост был очевидным, несмотря на возражения старших техножрецов.

– Что за возражения? – то, что я слышал, нравилось мне всё меньше и меньше.

– Тезлер был относительно молод и неопытен, – пояснил Форшпунг. – Некоторые из нас считали, что более знающий галактику и заветы Машинного бога станет лучшим кандидатом.

– Понимаю, – сказал я. Кажется, старикам не понравилось, что высокий пост урвал кто-то выдающийся и не из их числа. Такое бывает не только в Адептус Механикус. – А кто-нибудь был настолько уверен в своих возражениях, чтобы изучить работу Тезлера и понять, что она не так успешна, как все надеялись?

Мори кивнул, поняв мысль, которую я так тактично пытаюсь донести, и смёл все дипломатические словеса, как бульдозер.

– Иными словами, вместо того, чтобы тратить наше время на поиски еретиков и генокрадов, нам стоило бы заняться вашими мелкими распрями.

Я был поражён, что Форшпунг не взорвался от негодования, а всерьёз проанализировал такое предложение.

– Конечно, в нашем ордене существуют трения, – сказал он, задумчиво кивая, – и я должен сказать, что на Тезлера, несмотря на его сопротивление, подавалось немало напряжения – его взгляды на совершенствование образа человечества по подобию Омниссии через обширную аугментацию не снискали всеобщего одобрения. Но логика говорит против того, чтобы враждебность к Тезлеру и его назначению в Металлум Майорис была главным фактором во всех недавних инцидентах.

– Почему? – спросил Мори, очевидно не желая, чтобы новая многообещающая линия расследования резко оборвалась.

– Потому что в интересах противников Тезлера было бы содействовать расследованию комиссара и позаботиться о том, чтобы он получил доказательства некомпетентности Тезлера – быть может, даже сфабрикованные, если бы не нашлось настоящих. Попытка убить его и нас совершенно контрпродуктивна.

Мори кивнул.

– Ваши доводы убедительны, – неохотно признал он.

– Именно, – Форшпунг позволил себе секунду или две самодовольства, прежде чем вернуться к своей обычной хладнокровной манере. – К сожалению, это не двигает нас вперёд.

– У нас всё ещё есть один вариант, – сказал я, пытаясь игнорировать нарисованного на стене за моей спиной Императора, чье полное чопорного неодобрения лицо говорило, что я сейчас предложу плохую идею. Я повернулся к Мори. – Я хотел бы получить предложенные вами сведения о Металлум Майорис и способ добраться туда.

– Конечно, – космодесантник кивнул. – Личный осмотр кажется лучшим способом расследования, – они с Форшпунгом обменялись взглядами. – Мы с нетерпением ждём возможности обсудить то, что обнаружим.

– Если, конечно, я вернусь оттуда живым, – я постарался, чтобы это звучало, как шутка и не хотел слишком много думать о магосе Клоуде, который, вполне возможно, исчез из мира смертных, вскоре после того, как обнаружил такую же закономерность. С другой стороны, у меня есть Юрген, а на связи – лучшие воины в галактике. Этого явно достаточно, чтобы обеспечить мою безопасность.

Я бросил ещё один взгляд на Императора у себя за спиной, и поймал себя на том, что надеюсь, будто Он тоже приглядит за мной, хотя был уверен, что у него есть более важные заботы, чем следить, чтобы в моей жалкой шкуре не наделали лишних дыр.

Значит мне просто придётся позаботиться о себе самому – ничего нового.

Глава 15

Я знал, как выглядит Металлум Майорис, но реальность намного превзошла мои ожидания. В орденских гололитах упоминалось, что это святилище – огромный карьер нескольких километров в диаметре, но неподвижное изображение не подготовило меня к пейзажу, открывшемуся после того, как «Громовой ястреб» спустился из верхних слоёв атмосферы. Несмотря на не самые счастливые воспоминания о путешествиях в такой машине несколько десятилетий назад, я с готовностью принял предложение Мори полететь на ней – короткий суборбитальный полёт Юрген перенёс куда лучше атмосферного, а я смог разглядеть весь пейзаж, что считал довольно важным, не говоря уже о том, что угловатый самолёт имел достаточную огневую мощь, чтобы подбить и титана. Если кто-то на раскопках окажется замешан в тёмных делах, высадка из машины Космодесанта станет достаточно ясным посланием и защитит лучше панцирного доспеха (который, буду честен, я бы всё равно надел, если бы нашёл хоть один комплект так далеко от складов Имперской Гвардии, и если бы эта проклятая броня так не натирала).

– Ну и дыра, – прокомментировал Юрген, когда «Ястреб» накренился, и мы смогли увидеть на пикт-экране большую часть карьера. Уши резко заложило, и мой помощник немного побледнел.

– Действительно, – согласился я, скорее для того, чтобы отвлечь Юргена от его бунтующего желудка. – И притом многолюдная, – даже с такой высоты было очевидно, что на дне карьера копошатся рабочие, скрытые облаками пыли. Когда мы снизились, я смог различить и большие силуэты – явно рудосборщики, постепенно углубляющие карьер.

– Идём на посадку, комиссар, – сообщил по воксу пилот; его голос слегка глушился толстыми наушниками, которые мы надели поверх комм-бусин, чтобы защитить уши от рёва двигателей, который иначе сделал бы путешествие невозможным. Ответ Юргена я не разобрал, но суть уловил – чем скорее мы окажемся на terra firma, тем лучше. – Переключаюсь на тактический обзор.

– Спасибо, – ответил я, когда пикт-экран перед нами моргнул и на нём появились данные с ауспика. Огромные рудосборщики, объедающиеся на дне карьера, были далеко не единственными, кто поднимал пыль. Значки контактов вскакивали по всей округе, как волдыри – крошечные машины суетливо собирали то, что оставили рудосборщики, или роились вокруг них, подобно рыбам-лоцманам, сопровождающим левиафана. У стен карьера их было ещё больше – приблизившись, мы поняли, что склоны состояли из множества террас, связанных широкими дорогами, по которым в обе стороны сновал транспорт. Почти вертикальные стены между террасами были усеяны зевами туннелей, которые, если верить голоматериалам от Мори, шли в недра земли, пересекались и расходились, образовывая ошеломляющий своей сложностью лабиринт.

– Вон там должно быть святилище, – сказал Юрген, почти излучая облегчение и предвкушая, как снова окажется на твёрдой земле. Из мрака начало проступать нагромождение зданий, что занимало расширенную террасу чуть выше дна карьера; когда мы приблизились, очертания стали видны лучше, а размеры – понятны. Конечно, это святилище было меньше Нексуса, но всё равно впечатляло, и лишь циклопический размер раскопа, в котором гнездился храм, заставлял его казаться маленьким. Центральный блок достигал нескольких сотен метров в высоту, а два боковых были вдвое ниже. Все три здания окружало множество мелких сооружений, с такой высоты почти неотличимых от крупных камней и обломков, порой падавших с верхних уровней. Все три главных здания опирались на стену карьера – я не сомневался, что от них вглубь также отходили туннели – а крыша центрального блока почти достигала террасы ярусом выше.

– А вот и место для посадки, – успокоил я помощника, заметив, как побледнели те части его лица, что не были закрыты отметинами псориаза, грязью и растительностью, когда «Ястреб» сбросил скорость и задрожал. Я поправил фуражку и алый кушак. – Думаю, стоит привести себя в надлежащий вид.

Конечно, в случае моего помощника это была скорее благочестивая надежда, чем ожидание, имеющее что-то общее с реальностью, но я рассчитывал, что это отвлечёт его от мыслей о тошноте; Юрген начал собирать наши вещи, не отрывая глаз от постепенно приближающейся посадочной площадки на крыше святилища.

Оно оказалось ещё больше, чем я думал – настоящий размер стал очевиден только когда я различил несколько стоявших по краям «Аквил» и тяжёлый грузовой лихтер – все в обычных красно-коричневых цветах Адептус Механикус. Странные неровности на крыше, окружающие гладкий, опалённый участок, которые я сперва принял за люки и воздуховоды, оказались целыми зданиями – это впечатление подтверждали окна и двери, что стали различимы через облака пыли, поднятые «Громовым ястребом».

– Идём на площадку семь, – сообщил пилот, медленно разворачиваясь над крышей. – Высадка будет через стыковочную трубу с правого борта.

– Хорошо, – Юрген перестал возиться с вещами и испустил почти осязаемый вздох облегчения. – Значит нам не понадобятся дыхательные маски.

– Неплохо, – согласился я, вспомнив прибытие в Нексус. От возможности дышать при высадке веяло приятной новизной. Руководствуясь привычкой и каким-то смутным предчувствием, я проверил оружие, убедился, что легко могу выхватить лазпистолет и цепной меч, а их батареи полностью заряжены. Я не ждал нового покушения так скоро и прилюдно, но я бы не дожил до своих лет, если бы принимал безопасность за данность. Если подумать, я не делал этого до того, как ступил на землю Перлии, а ироничная смерть от рук убийцы в двух шагах от желанной отставки и спокойной жизни была тем вариантом судьбы, которого я твёрдо намеревался избежать.

– Приземлились, – облегчённо сказал Юрген, поняв, что рёв двигателей превратился в тихий рык, а палуба у нас под ногами перестала трястись и слегка просела, когда «Ястреб» встал на шасси. Мой помощник поправил лазган с мельтой, и наклонился, чтобы взять наши вещи, почти исчезнув за грудой сумок – что вероятно, к лучшему. Я ещё не встречался с магосом Тезлером, но Форшпунг заверил, что тот готов к нашему прибытию. Честно говоря, такой выбор слов не слишком меня успокаивал.

Громкий лязг разнёсся по всему пассажирскому отсеку, а люк медленно отодвинулся в сторону – за ним оказалась стыковочная труба, надёжно прикреплённая к корпусу. Я прошёл по ней: металлическая решётка под ногами и рифлёные стены создавали гулкое эхо, а там, где наши ботинки касались плит палубы, поднимались слабые облачка. Пыль, которую поднимали шахтёры, явно была так вездесуща, что успела проникнуть даже в стыковочную трубу, пока её присоединяли к «Громовому ястребу», и я ещё раз порадовался, что мне не пришлось выходить на свежий воздух. Тут по всей конструкции пронеслось слабое гудение, я почувствовал, как задрожали двигатели «Ястреба», и ускорил шаг, чтобы успеть добраться до толстой металлической гермодвери на том конце трубы. Пилот выполнил поручение, его стремление улететь было очевидно, и я не был уверен, что захочет ждать, пока мы окажемся внутри, так что мешкать не было смысла.

В отличие от гладкой поверхности Нексуса, которая так озадачила меня при прилёте, эти двери оказались такими же неряшливыми, какие я всегда ожидал увидеть на базах Механикус. Узоры в виде зубчатых колёс были забиты помесью серой и бурой пыли, что очень неопрятно смотрелось на фоне медной поверхности, к тому же обожжённой и изъеденной за прошедшие десятилетия. Судя по приглушённому скрежету, что сопровождал открытие дверей, часть пыли проникла и внутрь механизмов.

В нескольких метрах за первой дверью ждала вторая, таким образом создавая короткий коридор с решетчатыми полом и потолком. Стены здесь были выложены керамическими плитками, что складывались в абстрактную мозаику из поразительно уродливых угловатых фигур. Бросив взгляд вниз, я увидел привычное переплетение кабелей и воздуховодов – наверху эта конструкция повторялась, лишь дополняясь установленными через равные промежутки люминаторами.

– А выглядит бодро, – без особой убеждённости оценил Юрген, когда двери закрылись, отрезав нас от шума двигателей «Ястреба». Лязг и грохот, что последовали за этим говорил о том, что стыковочную трубу отсоединили, а пробившийся внутрь рёв свидетельствовал, что «Ястреб» поднялся в воздух и оставил нас одних. – Думаете, они забыли нас встретить?

– Сомневаюсь, – сказал я, когда дверь перед нами заскользила в сторону куда более плавно и бесшумно, чем внешняя. За ней оказалось просторное помещение с высоким потолком, парой сидений у стен и неизменной мозаикой. Несколько коридоров расходились в стороны, но отсутствие окон напоминало, что эти туннели – часть лабиринта, что складывался вокруг карьера.

Нас ждала группка техножрецов, закутанных в обычные красно-коричневые рясы. Единственным исключением был слуга Омниссии, не носивший ничего и целиком металлический – на моей памяти это был первый техножрец, у которого не было видно ни кусочка изначальной плоти. Не менее странным было и отсутствие у него внешних придатков, вроде механодендритов, которые были у его собратьев, или вокс-решёток, что закрывали их рты или глотки. Лицо этого техножреца выглядело как человеческое – оно не походило ни на мужское, ни на женское, и на нём не было эмоций, кроме отстранённого любопытства. Тело тоже подражало человеческому, но было гладким и лишённым всяких признаков пола, хотя было крупнее обычного смертного – вероятно для того, чтобы внутри уместились все нужные механизмы, что жужжали и гудели при каждом движении; я едва достигал техножрецу до плеча, а коротышкой меня не назвать (если только вы не спросите ту катачанскую комиссаршу, с которой мы провели несколько памятных, если не сказать, приятно напряжённых месяцев, когда она обратила на меня внимание во время скучного путешествия с Коронуса на Кеффию во время моей службы в вальхалльском 12-м полку полевой артиллерии).

– Добро пожаловать, комиссар, – металлический человек сделал шаг вперёд и поднял руку в знак приветствия. Я ожидал услышать монотонный голос, что обычно раздавался из вокс-установок большинства слуг Машинного бога, но он говорил мягко и ритмично, почти мелодично. – Ваше прибытие – честь для всех нас, – он аккуратно обошёл мысль о том, что моё появление стало помехой, даже если здесь никто ничего не замышлял. Работы такого масштаба требуют постоянного надзора. Я начал понимать, почему консервативные коллеги Тезлера хотели поставить во главе Металлум Майорис более опытного техножреца. Возможно, падение выработки и правда вызвано только неумелым управлением? Но если так – зачем тратить столько времени и сил на то, чтобы убить меня, не говоря уже о Форшпунге, Норгард и Мори?

– Я рад гостить у вас, – бойко соврал я, пожимая протянутую руку и обнаружив, что она столь же неподатлива, я предполагал. – То, что я уже видел, впечатляет меня больше, чем я ожидал, – едва сдерживаемое пыхтение где-то за спиной напомнило мне о моём помощнике, и я сделал жест в сторону груды вещей позади меня. – Это мой помощник и секретарь, артиллерист Ферик Юрген. Он будет сопровождать меня в ходе инспекции.

– Ферик? Какое знаменательное имя, – пропищал техножрец, одобрительно глядя на Юргена из-за моего плеча. – Хотя в Металлум Майорис вы найдёте немало людей с ферробетонной решимостью, – его свита решила подхалимски посмеяться, но, как и у многих техножрецов, получилось у них плохо.

Юрген нахмурил брови, явно не поняв шутку, но не желая признавать это.

– А вас как зовут? – спросил он, к моему облегчению, выбрав тон, стоявший на самой грани грубости. Положение Юргена, как де-факто служащего Комиссариата, пусть и низкого ранга, давало ему некоторую свободу в подобных обстоятельствах, и он всегда пользовался этим преимуществом, если это требовалось.

– Я магос Гетродин Тезлер, старший адепт Металлум Майорис, – спокойно ответил железный техножрец. – Приношу свои извинения за пренебрежение формальностями.

– Это излишне, – заверил его я так дипломатично, как умел. – Я и сам не представился.

Тезлер изобразил веселье – точнее, он произнёс «ха-ха», как обычные слова, и слегка наклонил голову.

– Это была бы ненужная любезность, – сказал магос, чья плавная интонация всё больше меня беспокоила, – учитывая ваше неповторимое положение на Эвкопии.

– Не такое уж неповторимое, – ответил я, стараясь говорить непринуждённо, – у одного из ваших собратьев по ордену было похожее задание.

– Вы говорите о юном Клоуде? – Тезлер не замешкался ни на секунду, хотя его плавные интонации скрывали любые эмоции не хуже монотонного бубнежа, что обычно доноситься из вокс-шифровальщиков других Механикус. – Я думаю, что он уже завершил свою инспекцию, – магос повернулся и повёл нас внутрь комплекса, вежливым жестом пригласив нас с Юргеном шагать впереди.

– Он ещё здесь? – спросил я.

Внутренние шестерёнки Тезлера застонали, когда он пожал плечами, отыгрывая безразличие.

– Он был здесь, хотя мы мало говорили. Он куда больше интересовался добычей ископаемых, чем деталями управления.

– Но он был удовлетворён, когда уезжал? – спросил я, чем вызвал ещё одно пожатие плеч, сопровождаемое жучиным жужжанием.

– Я так думаю. Я не наблюдал его отбытия.

– Полагаю, у вас были более срочные дела, – сказал я, тщательно подбирая слова. Если я буду давить, а Тезлеру – есть что скрывать, он может оборвать разговор или, что хуже, попытаться избавиться от его источника. – Клоуд не упоминал, куда отправиться дальше?

– Нет, насколько я помню, – бесстрастно отозвался магос. – Как вы и сказали, моё внимание привлекли другие дела. Я не могу даже сказать вам, когда он уехал.

– Я не думаю, что это важно, – ответил я, – но если бы я смог поговорить с ним или прочесть его отчёт, то смог бы побыстрее перестать путаться у вас под ногами.

– Вы переоцениваете уровень беспорядка, что может вызвать ваше присутствие, – выдал в ответ Тезлер, сопроводив это ещё одним вежливым «ха-ха» – кажется эта его привычка вскоре начнёт нешуточно меня раздражать.

– Я искренне надеюсь на это, – я привычно бросил в ответ пустую любезность, пока моё подсознание и проверенная паранойя начали изучать, какая угроза кроется в его словах. – Меня ждут срочные дела на Перлии, и чем скорее я закончу осмотр здесь, тем быстрее отправлюсь туда, – конечно, это была правда, но я сформулировал её так, чтобы создать впечатление, будто не собираюсь вникать в местные проблемы, надеясь вселить в возможных заговорщиков ложное чувство безопасности. С другой стороны, будь я сам еретиком, то именно таких слов ожидал бы от следователя и сам бы начал ещё тщательнее следить за ним.

Так или иначе, я напомнил себе, что нет смысла гадать на пустом месте – так я добьюсь только бессонницы.

– Я верю, что жильё придётся вам по вкусу, – прощебетал Тезлер после того, как мы, не переставая обмениваться пустыми репликами, несколько минут петляли по лабиринту коридоров – более подозрительный ум мог бы счесть, что его построили таким специально, чтобы запутывать нежеланных гостей. Дверь плавно отъехала в сторону. – Эти покои предназначены для удобства неаугментированных. Впрочем, не могу сказать, что они часто здесь бывают, ха-ха.

Юрген вошёл первым, пробормотал что-то про в том смысле, что сам разберётся, подходит ли это помещение для комиссара, спасибо вам большое, но Тезлер, если и разобрал его слова, то тактично сделал вид, что ничего не слышал.

– Я уверен, что покои отлично подходят, – заверил я Тезлера, когда мой помощник заглянул в небольшую боковую комнату, с неохотным одобрением кивнул и исчез в ближайшей спальне с моими вещами, оставив свои создавать опасность для всех присутствующих. После обмена любезностями Тезлер вышел и дверь с гудением закрылась, отчего я почувствовал огромное облегчение.

– Он жуткий, – сообщил Юрген, появляясь из спальник и забирая свои сумки, – даже для шестерёнки. – Его лоб пересекли морщины от прилагаемых ментальных усилий. – В нём есть что-то, чего я никак не пойму.

– Я понимаю, о чём ты говоришь, – согласился я, но в уголках моего сознание шевельнулось лёгкое беспокойство, – но думаю, что беспокоиться не о чем.

Эти слова звучали, как полный вздор, даже когда я произносил, и ещё абсурднее они стали в свете того, что нам вскоре открылось.

Глава 16

Если Тезлеру и было что скрывать, он не дал мне этого понять. Следующие несколько дней я ходил по шахтам и их окрестностям в сопровождении техножрецов, достаточно важных, чтобы годится в провожатые такому желанному и почётному гостю, но недостаточно высокопоставленных, чтобы они могли провести туда, куда захочу я, а не куда заранее разрешил тот, кто стоит выше моих проводников в местной пищевой цепочке. За десятилетия инспекций в Имперской Гвардии я привык к такой рутине и не пытался с ней бороться, а ходил, где мог, и замечал всё, от чего хозяева пытались меня отвлечь.

На самом деле Металлум Майорис был так велик и многолюден, что я увидел едва ли его десятину до того, как Тезлер нагрянул в наши покои, чтобы узнать, как проходит проверка. К моему смутному удивлению, магос пришёл один – быть может, хотел вызвать меня на откровенность, но я на это не клюнул – не в последнюю очередь, потому что был уверен, что всё сказанное записывается и передаётся для анализа.

– Ваш визит – приятная неожиданность, – поприветствовал я магоса; пригласивший его войти Юрген уже успел слиться с обстановкой настолько, насколько это было возможно, – обличие красно-коричневых оттенков, которые так любили техножрецы, этому совсем не помогало. Здесь даже постельное бельё было цвета кирпичной крошки, что явно не способствовало спокойному сну. – Надеюсь, мы не слишком вам докучаем?

– Вовсе нет, ха-ха, – Тезлер наклонил голову и, к моему смутному удивлению, сел точно в центре ближайшего дивана. – Наши посланцы много говорят о вашей наблюдательности и внимании к деталям.

– Опыт подсказывает, что в деталях и кроется демон, – ответил я, поставил напротив магоса стул, и сел, всеми силами изображая беззаботную незаинтересованность, – и, конечно, мне нужно выказывать усердие, если я хочу, чтобы мой рапорт приняли.

– Конечно, – Тезлер снова наклонил голову. – И вы рассчитываете, что его примут? Как я уже объяснял, падение выработки было лишь временной трудностью, которая вскоре будет исправлена.

Я пожал плечами.

– Примут, если кто-то даст себе труд его прочесть. Но отчёт должен казаться достаточно дотошным, чтобы у вас не было проблем после того, как я его подам, – так я попытался дать магосу понять, что не слишком усердно ищу проблемы, если они вообще есть, и что его лучшая возможность выйти сухим из воды – дать мне закончить инспекцию и уехать, а это сильно повышает мои шансы на выживание.

– Это обернётся на благо нам всем, – согласился Тезлер. – Мы открыли несколько многообещающих пластов и надеемся выполнить норму к концу года, – он протянул руку и отогнул фалангу указательного пальца, показывая встроенный в неё инфоключ. – Я могу загрузить данные в ваш планшет, если желаете.

– Это мне очень поможет, – ответил я, протягивая магосу взятый со стола планшет Юргена. Я бы скорее поцеловал орка, чем позволил кому-то залезть в свой, хотя, учитывая, как легко Форшпунг отправил в него данные при первой ж встрече, я не сомневался, что Тезлер также сможет получить к устройству доступ. Но у меня не было причин облегчать ему задачу, и если магос хотел снять копии со всего, что хранится в планшете, то пусть порадуется обширной коллекции эротики, которую собирал мой помощник, – я полагал, что настолько глубоко аугментированный техножрец, если и не вспомнит, что потерял, то хотя бы будет сбит с толку.

Тезлер вставил инфоключ, прострекотал что-то на двоичном и убрал палец, который немедленно принял свой обычный вид. Если он и успел порыться среди файлов, что уже лежали в планшете, то ничем не выдал удивления или разочарования, а лишь снова вернулся в позу, имитирующую расслабление. – Готово. Я поместил всё в основной узел данных для облегчения просмотра.

– Премного благодарен, – кивнул я. – Я изучу это при первой возможности, – я выдержал паузу, и добавил, как будто случайно пришедшую в голову мысль, – Я подумал, а вам не удастся достать для меня экземпляр отчёта, что составил Клоуд? Я не хочу делать двойную работу, особенно когда вспоминаю, сколько всего ещё предстоит осмотреть.

– К несчастью, нет, – пропищал Тезлер, выглядя таким же несчастным, как снарядный ящик, – но я помню, что он много времени провёл в нижних штольнях. Несмотря на частые предупреждения об опасностях.

– Опасностях? – я ухватился за это неявное предупреждение, как он и ожидал. – Вы про обвалы и тому подобное?

– Именно про них, – подтвердил Тезлер. – Кроме того, опасен рудничный газ и скальные крысы – мы ещё не уничтожили все гнёзда.

Стоявший за спиной техножреца Юрген сделал крайне скептичное лицо, и должен сказать, что разделял его чувства. Если я где-то и чувствовал себя как дома, то именно в подземных туннелях, вроде тех, что описывал Тезлер, – в таких я провёл своё детство и умудрялся не только выживать, но и процветать. Тем не менее, показывать свой интерес не стоило, так что я просто кивнул.

– Это звучит довольно непривлекательно. Но если Клоуд уже осмотрел их и казался удовлетворённым, когда уезжал, не думаю, что стоит устраивать новый осмотр. Не сомневаюсь, он поделится своими заключениями, когда появится.

– Если появится, – буркнул Юрген себе под нос – его слова были не слышны, но прочитал это по движениям его губ.

– Не сомневаюсь, что так и будет, – согласился Тезлер, не давая понять, разобрал слова Юргена, но я бы удивился, если бы настолько аугментированный техножрец не усилил себе слух.

– Тогда я не буду делать то, что успел Клоуд, – подытожил я. – На каких других комплексах вы посоветуете мне сосредоточиться?

– На первичной обработке, – пропел Тезлер после секундной паузы – видимо, так он пытался сделать разговор похожим на нормальный. – Это должно показать вам, как работают цепочки распределения.

– Звучит захватывающе, – ответил я и театрально подавил зевок. – Быть может, кто-то сможет устроить для меня поездку туда? – я зевнул ещё раз, теперь более открыто. – Скажем, завтра? – я задумался, не придётся ли повторить зевок в третий раз, но Тезлер понял намёк.

– Я позабочусь об этом, – ответил он, плавно поднимаясь на ноги с лёгким жужжанием. – И, если вы позволите внести предложение, я советую вам поспать и принять питательные вещества. Кажется, ваш уровень энергии упал.

– Я боюсь, именно так, – ответил я, зевая более открыто. – Предлагаю начать завтра утром. Не хотелось бы пропустить никаких тонкостей горного дела.

– Это было бы досадно, – согласился Тезлер и плавно зашагал к двери. – Я прослежу, чтобы вас не беспокоили до утра, – дверь скользнула в сторону, закрылась за ним, и Юрген выдохнул – так он выразил напряжение, которое мог заметить только тот, кто знал его так же хорошо, как я.

– Он всё ещё меня пугает, – заявил мой помощник. – Мне приготовить вам кровать или хотите сперва поужинать?

Я покачал головой.

– Ни то, ни другое. Следующие двенадцать часов Тезлер будет думать, что мы спим.

– А что мы будем делать? – Юрген умел не понимать очевидных вещей – в этом я всегда мог на него положиться. Тем не менее, он уже проверял лазган, без сомнения, предположив, что он нам понадобится.

– Осмотрим нижние штольни, – сказал я. – Ты же слышал, что сказал магос. Он всеми силами пытался отвадить нас от них. И когда я сказал, что не собираюсь проверять их сам, он немедленно согласился.

– Думаю, мне лучше взять мельту, – сказал Юрген.

– Не повредит, – согласился я после краткого раздумья. Мельта – не та вещь, которую можно пронести по коридору незамеченной, но в святилище Механикус никто и глазом не моргнёт… если, конечно, у них ещё есть, чем моргать. А если будут вопросы, я всегда смогу сказать, что мы несём её в часовню, чтобы получить благословение точности.

С другой стороны, чем глубже мы проникнем в шахты, тем более натянутым будет выглядеть такой предлог, но вряд ли нам удастся пройти совсем незамеченными – один Трон знает, сколько шестерёнок могут быть связаны друг с другом своим техноколдовством, и сколько данных могут носиться в воздухе, не говоря уже о том, сколько запечатлителей могут стоять в каждом коридоре. Мы были бы заметны, как орки в церковном хоре, и шансы тайно проникнуть в нижние штольни оказались бы, в лучшем случае, минимальны.

«Значит нам просто нужно рискнуть», – решил я, делая несколько шагов к двери до того, как успел сам себя отговорить от такого решения. Я бросил последний, полный сожаления взгляд на свою кровать, что выглядела теперь куда привлекательнее, несмотря на цвет одеял и простыней; а потом мне в голову пришло простое решение нашей проблемы.

Глава 17

– Я чувствую себя Тобитом Талларнцем, – пробормотал Юрген, поглубже натягивая капюшон, чтобы скрыть лицо, и должен сказать, что в его случае это было только благом. Со стороны казалось, что у моего помощника немного распухла голова, а из-за плеч торчат какие-то странные придатки – виноваты в этом были надетая под капюшон каска и закинутые за спину лазган и мельта, но это только усиливало маскировку: большинство техножрецов так глубоко аугментированы, что их очертания могут сильно отличаться от человеческих. Моё оружие не хуже маскировало меня, к тому же я закатал один из рукавов, чтобы выставить напоказ аугметические пальцы, делавшие наш дуэт самозванцев более убедительным.

Должен признать, что я и сам чувствовал себя довольно глупо, но к моему огромному удивлению, маскировка не вызвала ни одного подозрительного взгляда, хотя по пути нам встретилось немало техножрецов. Из красно-коричневых простынь мы наскоро состряпали подобие ряс, которые носит большинство слуг Омниссии, хотя в тех местах, где ткань пришлось резать боевыми ножами, края получились рваными, а вместо швов всё держалось на хирургической ленте из аптечки, которую Юрген всегда таскал в одном из подсумков (эта привычка много раз выручала нас обоих). Любовь шестерёнок к красно-коричневым тонам даже в таких обыденных вещах, как постельное бельё, облегчила нам задачу – будь простыни белыми, пришлось бы тяжелее. Хотя я встречал нескольких слуг Машинного бога, что предпочитали иные цвета – и белый в том числе – я не знал, какой смысл они в это вкладывали, не говоря уже о том, что ни разу не видел в Металлум Майорис техножреца в белом, а значит, маскироваться под такого было так же глупо, как и отправиться исследовать штольни в комиссарской форме.

Несмотря на неожиданный успех, я всё-таки испытал острое облегчение, когда мы покинули оживлённые коридоры и оказались в куда менее людных шахтах. Как я и ожидал, они были связаны с главными жилыми зонами целым лабиринтом служебных помещений, забитых огромными, сложными и таинственными механизмами. Некоторые я видел и запомнил во время инспекции, но о предназначении других мог лишь строить робкие предположения. Впрочем, я был достаточно внимателен во время прошлых прогулок по комплексу и знал, куда хочу попасть – в большую, гулкую пещеру, куда доставляли богатства, добытые в шахтах ниже (точнее, доставляли огромные груды породы, которую потом предстояло переработать на ценные минералы), и откуда их переправляли на поверхность. Предупреждённые нарастающим шумом впереди, и мы сбавили шаг, чувствуя, как дрожит под ногами земля, а где-то там в хранилища засыпают тонны руды, чей грохот почти разрывал барабанные перепонки.

– Нам сюда, – указал я Юргену, доверившись своему чутью, и он без вопросов свернул за мной в боковой коридор. Это была не та дорога, по которой я ходил в ту пещеру с проводником, но я был твёрдо уверен, что она выведет нас, куда нужно, и оказался прав. Судя по количеству труб и кабелей, шедших по стенам и потолку, тесноте (идти здесь можно было только колонной по одному) и отсутствию освещения, этот проход, вырубленный прямо в скале, явно задумывался как технический коридор, а не оживлённая улица. Темнота была проблемой, но нам помогли захваченные с собой люминаторы. Я бы предпочёл обойтись без них и позволить глазам привыкнуть, но у нас было мало времени, а риск получить сотрясение мозга, ударившись в кромешной тьме о низко проходящую трубу, оставался слишком велик.

Впрочем, мы быстро одолели проход и оказались на длинном мостике, подвешенном под потолком пещеры, по дну которой проходили железнодорожные пути, выходящие из множества туннелей. Оттуда появлялись казавшиеся крошечными поезда, оставляли груз и спешили обратно, как напуганные грызуны. Составами управляли ремесленники и техножрецы, что отсюда казались фигурками с ноготь размером. Прищурившись от яркого света дуговых фонарей, висевших ещё выше нашего насеста и своим сиянием очень кстати скрывавших нас от всех, кто вздумает посмотреть вверх, я различил часовню управления, из которой наблюдал за работами день или два назад; благодаря толстому слою бронекристалла между часовней и железнодорожным узлом, смотреть на происходящее оттуда было куда удобнее.

– Как мы спустимся, сэр? – спросил Юрген. В ответ я показал вперёд: там к стене пещеры примыкала штольня, а от неё вниз спускалась цепочка лестниц с площадками, на которых виднелись двери, ведущие один Император знает куда; мы могли только надеяться, что из них никто не выйдет, пока мы будем проходить мимо. С другой стороны, шум вокруг стоял такой, что наши шаги даже по звонким металлическим решёткам никто не услышит. Юрген кивнул и пошёл следом, оглядываясь вокруг в поисках любых признаков опасности, но они пока что беспокоили меня только своим отсутствием.

Нас заметили лишь у самого дна пещеры – какой-то неаугментированный рабочий шёл навстречу, когда мы спускались по второму или третьему пролёту. Мы замедлили шаг, надеясь разминуться с этим парнем, и хвала Императору, разминулись – он зашёл в одну из дверей на площадке до того, как на неё спустились мы, хотя и успел бросить на нас удивлённый взгляд. В грязных руках рабочий нёс инфопланшет, содержимое которого явно было ему интереснее, чем я или мой помощник, а закрывшаяся за ним дверь оборвала замечание о засоре в одной из загрузочных воронок. Мне хватило быстрого взгляда вниз, чтобы увидеть, как рабочие, стоявшие у подножья лестницы, разбирают ломы и кувалды и куда-то уходят, и я прибавил шагу. У нас не будет другой возможности проскользнуть незамеченными.

– Что теперь, сэр? – спросил Юрген, с любопытством разглядывая поезда и поспешно делая шаг назад, когда один из них прогрохотал настолько близко к нам, что от вызванного его движением потока воздуха самодельная ряса моего помощника начала развеваться, как знамя в шторм. Веди поезд человек, он сказал всё, что о нас думает, но к моему облегчению, в кабине сидел сервитор, вероятно встроенный в машину так же основательно, как и те, что водили шагоходы взбесившихся скитариев, едва не сорвавших порученную мне Живаном инспекцию, – по этому металлическому болвану было даже не понять, заметил ли он нас.

– Поймаем попутку, – сказал я, когда последний вагон состава оказался совсем рядом, в то время как локомотив прогрохотал по целой череде железнодорожных стрелок метрах в двадцати от нас. Поезд был нам нужен: пешком бы пришлось идти несколько часов (и столько же возвращаться), а я остро чувствовал, что если мы хотим обнаружить внизу что-то важное, надо спешить. Чем больше времени мы сэкономим, тем лучше. Я прибавил шагу, чтобы скрыться от рабочих и окон часовни управления за тихоходным рудовозом – впрочем, учитывая, как наши самодельные рясы помогали нам до этого, они и сейчас позволят недурно смешаться с окружением.

– Очень хорошо, сэр, – мой помощник кивнул, не уделив внимания риску, что несёт в себе такой план, и занял привычное место у меня за плечом. – Как мы туда заберёмся?

– Над этим я пока думаю, – признал я. Во время прошлого визита в часовню управления я запомнил, что разгрузка собранной руды происходит почти без участия людей. Поезда с породой останавливались над чередой крупных отверстий в полу, окружённых метровой высоты металлическим загородками; потом пара специальных сервиторов шла вдоль состава, поднимала каждый вагон и переворачивала над отверстием. Руда с грохотом катилась вниз, где её будут дробить, сортировать и отправят на завод – тот самый, на который мне предстоит идти этим утром, если я буду достаточно жив, чтобы изображать интерес.

К нам приблизились сервиторы – две циклопические фигуры из металла и плоти, от чьей поступи дрожал пол и стонали рельсы. Когда эти гиганты, вдвое выше человека ростом, шагали вперёд, их сервомоторы щёлкали и гудели, а гидравлика шипела, но ни один ничем не показал, что заметил нас. Впрочем, оно и неудивительно – это лишь рабочие инструменты, которые умеют исполнять только одну задачу.

– Осторожно, – предупредил я, жестом велев помощнику отойти, и мы оба сделали шаг назад. Я не знал, что чувствует Юрген, стоя прямо перед этими исполинами, похожих на каких-то заводских дредноутов, но сам едва подавлял порыв схватиться за оружие.

Взявшись за вагон с рудой с обеих сторон, сервиторы сняли его с рельс и перевернули: содержимое погрохотало вниз, поднимая облака пыли, немногочисленные крупные куски породы громко стучали о металлические стенки. Через несколько секунд сервиторы опустили вагон на рельсы и пошли к следующему.

– Вот наш шанс, – сказал я и, полный решимости им воспользоваться, вскарабкался по стенке вагона – это было нетрудно, благодаря множеству вмятин и поперечин, на которые можно поставить ногу. Когда моя голова оказалась на одном уровне с верхом вагона, я воровато оглянулся. Вокруг не было никого, так что я перебрался через борт и скользнул на дно, которое было предсказуемо покрыто пылью и щебнем. Миг спустя ко мне присоединился Юрген, что скатился во внутренней стенке вагона, сопровождаемый неизменным запахом, потоком грязи и сквернословия.

Мой помощник оглянулся вокруг, изучая пыль, покрывшую наши рясы, и его верхняя губа неодобрительно скривилась.

– Грязновато тут на мой вкус, – сказал он, как всегда, не замечая, насколько иронично звучат его слова. Всё, что он ещё мог сказать, милосердно утонуло в гулком металлическом лязге, с которым сервиторы вернули на место следующий вагон; миг спустя наше убежище содрогнулось, когда они отпустили его и пошли к следующему. – Что мы будем делать?

– Ждать, – ответил я, надеясь, что это не продлится слишком долго.

Так и получилось, хотя каждая минута тянулась вечность, а моя уверенность, что нас обнаружат, крепла с каждой секундой, в которую нас не обнаруживали. Наконец, поезд дёрнулся и начал разгоняться – грохот, с которым он проезжал через стрелки, едва не расшатывал пломбы у меня в зубах.

– Поехали, – только с успел сказать я, когда яркий свет и гулкая пустота над головами резко сменилась каменным потолком, а во всех сторон нас окутала темнота.

Глава 18

Должен признать, что бывали у меня и более приятные путешествия: я едва представлял, куда мы едем, но это всё равно было куда быстрее, чем идти пешком. Я решил не зажигать люминаторы на тот случай, если шахтёры случайно заметят отблески и решат проверить, откуда они, но из боковых штолен в туннель падало достаточно света, чтобы в резких вспышках я различал грубый каменный потолок прямо у нас над головами и мог осознать, насколько быстро мы несёмся. Не меньше меня поражал и масштаб выработок. Я быстро потерял счёт боковым проходам, хотя, когда сидишь в дребезжащем металлическом ящике, что пытается перемолоть твои кости в порошок, и переживаешь такую звуковую артподготовку, тебе не до концентрации.

Я мог быть уверен, что мы быстро спускались вглубь земли – давление в ушах не дало бы соврать. Вездесущая пыль забивала горло, и я понял, что каждые несколько секунд сглатываю. Прагматичный Юрген перед выходом наполнил фляжки свежей водой, но в такой тряске пить было невозможно – мы бы просто разлили воду, которая пригодится потом. Кроме того, нас с ног до головы покрывала пыль, которая от воды превратилась бы в грязь и помешала бы выхватить оружие; я надеялся, что нам удастся обойтись без этого, но учитывая мой опыт и присущую мне «удачу», надежда эта была очень слабой.

Когда грохот немного утих, а вспышки света из боковых туннелей начали ослеплять нас реже, показывая, что мы приближаемся к пункту назначения, я подумал, что совершенно не представляю, что это за пункт такой, и где он находится. Мои старые инстинкты подульевика были ещё достаточно сильны, чтобы подсказывать, насколько далеко и каком направлении мы двигались, но в этом лабиринте были сотни подъярусов и тысячи штолен, отчего ассортимент вариантов сужался намного меньше, чем хотелось бы. Впрочем, задачи нужно решать по порядку – для начала стоило выбраться из вагона незамеченным. Эта проблема обострилась у нас на глазах, когда эти самые глаза ослепили мощные люминаторы, а эхо от движения поезда резко стало намного тише – мы въехали в большую пещеру. Через секунду или две вагон остановился, а лязг тормозных колодок заставил меня до хруста сжать зубы.

Я осторожно поднял голову и выглянул наружу. Хотя эта пещера была меньше, чем та, в которой мы садились на поезд, она всё равно оставалась огромной: здесь были целые стаи сервиторов, техножрецов и шахтёров; к моему облегчению, почти все оказались такими же пыльными, какими стали мы с Юргеном после поездки в рудном вагоне. Значит маскировка ещё могла немного нам послужить, хотя уже трещала по буквальным швам. Все были слишком заняты своими делами, чтобы обратить на нас внимание, и, несмотря на это, я было решил вылезать с осторожностью, но от этой мысли пришлось отказаться, когда впереди появилась колонна тяжёлых сервиторов, которые принялись снимать поезд с рельсов. Они были ещё больше тех, которые опорожняли вагоны, размерами не уступая дредноутам Космодесанта, а оснащены были огромными клешнями. Вместо того, чтобы брать вагоны вдвоём, каждый исполин поднимал такую ношу в одиночку и уносил куда-то в темноту у стены.

К счастью, все сервиторы подходили с одной стороны, что позволило нам с Юргеном выкарабкаться с другой, избегая внимания местных рабочих. Должен признаться, что не переставал гадать, мудро ли мы поступаем и не разумнее ли подождать и посмотреть, куда повезут вагоны, чтобы покинуть состав в более уединённом месте; к счастью, первоначальное решение оказалось правильным, и это спасло нам жизнь – наше былое укрытие подтащили к груде руды, и сервитор, не задерживаясь ни секунду, принялся его загружать.

– Сюда, – надеясь, что прав, я немного поднял голос, чтобы он пробился через грохот. Я чувствовал, как вездесущая пыль хрустит под ногами, но этот треск тонул в окружающем шуме. Я чуть не столкнулся с техножрецом, надзирающим за переработкой, – он стоял между нами и более тёмным участком пещеры, куда меня тянули инстинкты подземника, говоря, что там есть расселина, через которую можно пройти.

Внезапно заметив нас, техножрец оторвался от инфопланшета, который изучал, и протрещал что-то на двоичном – это могло бы приветствие, предупреждение или ругательство, но я этого не понял. Проигнорировать его – значит усилить подозрения, которые у него уже могли возникнуть при виде парочки таких оборванцев, так что я склонил голову, недурно изображая Форшпунга.

– Сбой устройства, – ответил я, пытаясь говорить монотонно, – доступна только речь.

– Соболезную, – ответил техножрец совершенно равнодушно. – График работ составлен, – он посмотрел на планшет, – рекомендуется внести корректировки в работу в кратчайшие сроки.

– Мы обеспечим максимальную эффективность, – сказал я на ходу, надеясь, что это звучит достаточно по-шестерёночьи и прилагая немалые усилия, чтобы не ускорять шаг.

Когда мы добрались до входа в туннель, сзади раздался ритмичный лязг – поезд вагон за вагоном возвращался на рельсы. Само собой, нам встречалось больше рабочих, но удачи и маскировки пока хватало – все люди вокруг были слишком заняты своими делами, чтобы высматривать шпионов, а тусклый свет, бесспорно, очень нам помогал.

Найдя укромную расселину на некотором расстоянии от ближайшего люминатора, я задержался на секунду или две и вынул из кармана инфопланшет – к моему облегчению, долгое и громкое путешествие не повредило ему, если не считать слоя пыли (а ещё мы оба успели сделать по быстрому глотку воды, чтобы прочистить горло). Быстро сверившись с картой, я примерно понял, где мы находимся, и удовлетворённо кивнул.

– Мы вот здесь, – сказал я Юргену, слишком поздно поняв, что это вынудит его наклониться и одарить меня своим запахом изо рта. – Одна из нижних штолен. Если верить Тезлеру, они-то и интересовали Клоуда.

Мой помощник кивнул.

– Почти на самом дне, – согласился он, оглядываясь вокруг. – И выглядит совсем не опасно, – учитывая обстоятельства, это, конечно, относительная оценка, но я был готов с ней согласиться. Вокруг и правда не было видно никаких опасностей, о которых говорил Тезлер, а урождённый подульевик вроде меня, распознал бы их сходу, как узнают экклезиарха в борделе.

– Возможно, всё ещё впереди, – ответил я; опыт подсказывал, что чем больше неприятности не происходят, тем страшнее они будут, когда всё-таки начнут происходить. Конечно, я всё ещё не подозревал, как ужасно всё на самом деле, иначе уже с криком бы бежал на поверхность или рыл бы яму руками, чтобы спрятаться и сидеть там, пока местное светило не превратиться в сверхновую и не решит проблему за меня. Потому я просто пожал плечами и запомнил кратчайший путь к самой глубокой точке шахт – это было всего в нескольких ярусах ниже нас. – Дотуда всего полчаса пути, если будет на то воля Трона.

Взгляд на хронограф подсказал, что у нас есть час или два перед тем, как нужно будет двинуться в обратный путь, чтобы успеть на утреннюю встречу с Тезлером. Залезть в поезд будет сложнее, ведь вагоны загрузят рудой, но я не видел причин, почему бы не попытаться – хотя у нас хватило бы времени и на то, чтобы вернуться пешком, если мы разумно им распорядимся.

К моему облегчению, чем мы глубже мы спускались, покинув транспортный узел, тем меньше рабочих нам встречалось. Люминаторы в штольнях попадались всё реже и реже, но это только помогало нашей маскировке в тех редких случаях, когда это ещё играло роль – я с благодарностью встречал темноту не только потому, что она скрывала нас, но и потому что была знакома и обещала безопасность.

– Кажется, здесь пусто, – выдал Юрген после почти часа бесплодных блужданий, и я кивнул, уже почти готовый сдаться. Что бы Клоуд не надеялся найти внизу, оно блистало своим отсутствием, а возможно, никогда и не существовало.

– Пожалуй, – согласился я. Быть может, это лишь совпадение, что все взбунтовавшиеся скитарии служили здесь. Быть может, Тезлер не врал, когда говорил о причинах падения производства, разбираться с которым меня послали, – судя по объёмам добываемой руды, сырья должно быть достаточно. Быть может, лучшее, что я могу сделать – это принять ту кучу банальных оправданий, которую уже услышал, и улететь с этого Троном забытого камня при первой возможности, и пусть со всем разбирается Эмберли?. В конце концов, для того и существует Инквизиция – чтобы следить за врагами, что угрожают Империуму из тени.

Единственная проблема в таком образе действий – время. Моя паранойя настаивала, что на Эвкопии что-то не так, хоть и мне непонятно, что именно, а пока Эмберли получит моё сообщение, и приедет сюда (или пришлёт кого-то из своих коллег), всё может уже пойти в Варп.

Кроме того, не буду врать: мне не нравилась мысль, что вся наша вылазка пройдёт впустую, а потому я хотел найти что-нибудь, что оправдало бы долгое и некомфортное путешествие в недра земли. Я с надеждой оглянулся, не увидел ничего, что привлекло бы моё внимание, но не хотел уходить просто так.

– Осторожнее, сэр, – предупредил Юрген, делая шаг к стенке и позволяя появившемуся впереди сервитору с тележкой пройти мимо нас. Что бы он не вёз, оно чуть светилось зелёным из-под покрывала и отбрасывало вокруг тени. Я отошёл, не желая стоять на пути целеустремлённого конструкта; когда он проходил мимо, у меня возникло дурное предчувствие, но я не могу сказать, почему. Всё это напомнило мне о чём-то неправильном, таком, что мой мозг не хотел вытаскивать из глубин памяти.

– Это странно, – сказал я, глядя вслед сервитору и чувствуя слабое облегчение от того, что жуткое свечение потонуло во тьме туннеля, – я думал, там тупик, – если верить плану с инфопланшета, штольня заканчивалась уже через пару сотен метров; мы вошли в неё только, чтобы разминуться с бригадой шахтёров, идущих к главному пласту, и задержались лишь, чтобы сделать глоток из фляжки да сжевать пайковый батончик вдали от чужих глаз.

– Так откуда этот сервитор пришёл? – спросил Юрген.

Я подумал, что уже знаю ответ, но пожал плечами.

– Есть только один способ узнать, – сказал я и отправился в темноту.

Глава 19

Конечно, если бы я знал, что ждёт нас в конце туннеля, я бы просто развернулся и побежал обратно так быстро, как смог, но я ни о чём даже не догадывался, а потому пошёл дальше во тьму. Несколько мгновений спустя я начал ощущать растущее беспокойство, хотя не мог понять, отчего; лишь когда мы миновали боковой проход, которого не должно было здесь быть, я понял, что именно подсознание пытается мне сказать. Штольня не оканчивалась тупиком – она продолжалась и, если я мог верить эху, становилась выше и шире. Прикоснувшись пальцами к стене, я ощутил гладкую поверхность, всего с парой бороздок, оставленных при прокладке туннеля.

То ли это была недавняя вырубка, то ли моя карта оказалась неточной; судя по тому, каким длинным был этот коридор и сколько ответвлений имел, скорее последнее. Мои руки сами потянулись к оружию, но я подавил этот порыв. Я не видел никакой непосредственной опасности, но её возможность окружала нас со всех сторон.

– Клоуд был прав, – тихо сказал я Юргену, едва разбирая свой голос, – здесь внизу действительно что-то прятали.

– И не очень хорошо прятали, – согласился мой помощник и пренебрежительно сплюнул в окружающую темноту. Должен признать, что чувствовал себя далеко не так уверенно, как он. Пока что мы обнаружили лишь какие-то неучтённые туннели, и хотя это уже было очень подозрительно (особенно учитывая ужас, что испытывали техножрецы перед идеей фальсификации данных), но вряд ли это причина звать Отвоевателей или скитариев Норгард. Кроме того, мне не хотелось полагаться на скитариев, ведь что-то здесь заставило некоторых из них взбунтоваться, и никто не скажет, что и остальные не предадут нас, ступив в эти туннели.

Мои сомнения, не говоря уже о неуклонно растущих опасениях, были так сильны, что когда я услышал вдали какой-то приглушённый шум, то испытал облегчение. По крайней мере, сейчас мы получим ответы. Вынужден сказать: я не ждал, что они мне понравятся, и в этом ожидании не разочаровался.

Сперва звук был слишком тихим, чтобы его можно было разобрать, но потом он усилился, и я без труда различил шум работ – и довольно активных. Это был обоюдоострый меч – с одной стороны, он скрывал наши шаги, но с другой он означал, что впереди много людей, и я не питал иллюзий, что потрёпанная маскировка и дальше сможет нас выручать.

– Свет, – сказал Юрген за миг до того, как окружающая тьма чуть-чуть отступила, и я кивнул, поняв, что теперь мой помощник сможет различить этот жест. Свечение вдали ещё было очень слабым, но позволяло видеть стены туннеля и боковые проходы метров на двадцать вперёд. До этого я мог ориентироваться только по эху наших шагов, но теперь, когда входы в другие штольни стали видны, я не смог сдержаться и посмотрел в одну из таких. О таком порыве я немедленно пожалел.

– Это не очень хорошо, – оценка Юргена была похвально занижена, а я, желая показать, что нисколько не испуган таким развитием событий, вынужденно сделал несколько глубоких вдохов перед тем как ответить – а сохранить спокойствие было непросто, ведь я ощущал себя так, будто меня под дых ударил орк (не то ощущение, которое я могу советовать всем испытать).

– Не очень, если это и правда оно, – согласился я, вспомнив жуткий свет, который испускал груз, что пронёс мимо нас сервитор, и всеми силами пытаясь не сделать очевидных выводов. Если слабое зелёное сияние в глубине боковой штольни было тем, что я думаю, а я достаточно навидался такого на Симиа Орихалке, чтобы не ошибиться, тогда любое другое место в галактике будет безопаснее чем это (кроме, возможно, Ока Ужаса).

– Похоже на некронскую гробницу, которую мы когда-то нашли, – сказал Юрген, со своей обычной прямотой облекая в слова мои худшие страхи. Потом он нахмурил лоб, вынуждая несколько кусочков приставшей каменной крошки отвалиться. – Но не могли же они её тут найти, верно?

– Кто знает? – отозвался я. Мы должны были выяснить это наверняка, что бы не говорили мои инстинкты, требующие бежать отсюда, сломя голову. Потому что если здесь действительно найдутся некроны, последствия будут катастрофическими. Однажды я едва унёс ноги из некронской гробницы, а потому не строил иллюзий по поводу того, насколько они опасны. Тот факт, что мы всё ещё живы, а не стёрты с лица Эвкопии вместе со всеми живыми существами планеты, мог означать только то, что обитатели гробницы спят. Но вряд ли такие положение дел продлится долго.

У меня сбилось дыхание, а ладони закололо, когда я свернул в боковой проход, ведущий к гробнице. Он оказался намного уже центрального, но здесь можно было идти бок о бок; Юрген взял наизготовку мельту, попутно с треском разорвав остатки самодельной рясы; осознание того, что он может выпустить ревущий поток жара, способный остановить даже некрона, немало меня успокаивало. Я и сам последовал его примеру, с облегчением избавившись от простыни и приготовившись выхватить оружие во мгновение ока. Впрочем, чего ждать? Лазпистолет оказался в руке ещё до того, как додумал эту мысль, его знакомый вес успокаивал, несмотря на понимание того, что если мы и правда найдём внизу то, чего боимся, лазпистолет поможет мне не больше, чем брошенный камень (у метателя камней хотя бы нет проблем с подвозом боеприпасов).

Я решил не доставать меч, а оставить вторую руку свободной – жуткое свечение впереди было слишком слабым, чтобы полагаться на него, и мне всё ещё приходилось иногда касаться стены. Гладкая поверхность под пальцами неожиданно закончилась – дальше стены туннеля были покрыты трещинами и выступами – очевидно, его прорубали в большой спешке, как будто упорядоченная добыча полезных ископаемых отошла на второй план, уступив место более срочной задаче. Зная, насколько педантично большинство техножрецов, я мог найти лишь одно объяснение. Они внезапно обнаружили археотех или другой, не менее соблазнительный клад. Шестерёнки с Симиа Орихалки чуть не сошли с ума от радости, планируя обнести некронскую гробницу (и быстро перестали радоваться, стоило ксеносам проснутся), и я мог поверить, что Тезлер, напав даже на самый крохотный след такого открытия, бросил бы на поиски любые ресурсы.

– Становится светлее, – прокомментировал Юрген, как будто сообщал приятные новости, хотя с его точки зрения так и было; мой помощник не обладал инстинктами туннельной крысы и мог полагаться лишь на глаза, а чем больше он видит, тем больше врагов застрелит.

– Верно, – согласился я без энтузиазма, подумав, что светлее стало и для всех некронов, что могут здесь бродить в поисках жертв. Я снова коснулся стены и на миг замер. Несколько шагов назад мои пальцы касались грубой каменной толщи, а сейчас стена была гладкой, как стекло. Когда мигом позже я нащупал небольшие продолговатые углубления, мои худшие подозрения мгновенно превратились в холодную, жестокую реальность. Хотя вокруг всё ещё было темно, я понял, чего коснулся– это были некронские письмена, странные знаки, что встречались мне на Интеритус Прайм и Симиа Орихалке.

– Комиссар? – Юрген не мог не заметить моих колебаний, в его голос закрылась тень беспокойства. – Вы в порядке?

– Вовсе нет, – ответил я, готовый выдать все дурные новости разом. – Здесь их знаки. Это точно некроны.

– Значит, и правда гробница, – ответил Юрген, как всегда, флегматично принимая кошмар, что галактика бросила в него. – Вы думаете, нам стоит повернуть назад?

– Ничего лучше не придумать, – искренне отозвался я, – но разве мы можем так поступить? – если вы читали другие части моих воспоминаний, эти слова могут показаться вам проявлением нетипичной для меня отваги, но правда в том, что иного выхода действительно не было. Как я не раз замечал, на поле боя тебя убивает то, о чём ты не знаешь. Узнав о существовании гробницы, я мог бы спустя один удар сердца связаться с Мори и Норгард и известить их (хотя моя комм-бусина слишком слаба, чтобы докричаться до них через такое огромное расстояние и мегатонны камня), но если мы хотим выбраться отсюда целыми, нам нужно знать, насколько всё плохо. Нет смысла разворачиваться и бежать, рискуя получить выстрел из гаусс-свежевателя в спину. – Мы должны удостовериться, что они всё ещё спят.

Мой помощник кивнул, что выглядело как слабо различимое движение теней в зеленоватом свете, который, Император, помоги мне, становился ярче с каждым нашим шагом.

– Если и спят, то ненадолго, – мрачно высказался Юрген. – Не поспишь, когда вокруг стаями ходят шестерёнки и тащат всё, что не приколочено.

– В этом ты прав, – согласился, не давая Юргену понять, как иронично звучит его обвинение. Туннель заканчивался, вокруг стало достаточно светло, и мой худшие опасения подтверждались – всё вокруг было сконструировано из древнего чёрного камня, который мне доводилось видеть в некронских гробницах, – казалось, он впитывает сам свет, как песок – воду. Поверхность покрывали знаки из прямых и изогнутых линий, что казались мазками ещё более глубокой тьмы. От одного этого вида у меня встали дыбом волосы на загривке, и я с трудом поборол поднимающуюся волну ужасных воспоминаний. Если я хочу вернуться живым, мне потребуются все мои мозги.

– Не выходи на открытое пространство, – предупредил я, когда мы добрались по штольне до входа в зал – этот урок я хорошо запомнил по прошлому опыту. Если случится худшее, а чем дальше, тем больше я был уверен, что оно случится, мы хотя бы сможем быстро сбежать ко входу в туннель. Если добежим, конечно; но эту мысль я успел отогнать ещё до того, как она сложилась. Я уже давно усвоил, что для того, чтобы выжить, нужно просто продолжать выживать, а сомнения в возможности этого могут быстро превратиться в самоисполняющееся пророчество.

– Вы правы, сэр, – согласился Юрген, и высунулся из туннеля с мельтой наизготовку, поочерёдно проверив оба фланга. Он не нажал на спуск и не был разорван гаусс-свежевателем, так что я решил, что там безопасно, и пошёл сам, на ходу доставая меч. Мне больше не нужно держаться за стену второй рукой, а чем больше оружия готово к бою, тем мне спокойнее.

Пещера казалась одновременно знакомой и невероятно жуткой. Знакомой – потому что я уже бывал в похожих местах, где тихо гудит таинственная машинерия, испускающая зловещее сияние, а жуткой – потому что это место было совершенно нечеловеческим. Здесь не было ничего живого. Казалось, даже эхо было окутано страхом, стягивающим мои чувства, как могильный саван. В холодном воздухе витали запахи, которые я не мог узнать, и потому предпочёл держаться поближе к Юргену, будучи неосознанно благодарным за его уникальный аромат, что хотя бы отчасти вытеснял незнакомые запахи. Но воздух был не только холодным – мне казалось, что он густой и негодный для дыхания. Расстояния здесь было сложно оценить – вокруг нас как будто искажалось само пространство.

Следуя моему же совету, мы прижались к стене пещеры и обошли помещение по краю, стараясь держаться подальше от переплетения металла и прозрачных труб, полных сияющей жидкости; в иных обстоятельствах, я бы попытался спрятаться там, но в этом странном, сбивающем с толку месте я не мог положиться на свои безотказные инстинкты, позволяющие ориентироваться в подобных лабиринтах. Или, если быть точным, я не хотел на них полагаться, что, в общем-от, одно и то же.

– Что это за штуки? – спросил Юрген – из-за необычной атмосферы его голос звучал приглушённо, а я в ответ мог только пожать плечами.

– Не представляю, – ответил я, немного сбавляя шаг, чтобы присмотреться к механизму, мимо которого мы проходили, – но я сомневаюсь, что они могут нам как-то помочь. – Устройство было большим, должно быть, размером с «Гибельный клинок», но больше сказать о нём было нечего. Что-то в этом механизме заставляло отводить взгляд то в одну, то в другую сторону, оставляя лишь смутное ощущение громадности и кипящей злобы. Пройдя мимо устройства, я смог бросить взгляд в тёмный проход между ним и соседним и увидел целую галерею, уставленную дьявольскими техноколдовскими машинами. В тусклом, всепроникающем и болезненном свете трудно было что-то разглядеть, но я застыл на месте, едва не потеряв способность дышать.

– Что там? – Юрген тоже остановился – это был отточенный десятилетиями совместной службы инстинкт, взаимопонимание, которому не стало помехой даже такое место. Он поднял мельту, выискивая цель.

– Там что-то движется, – сказал я, вглядываясь в тёмное пространство между механизмами и на миг задумавшись, осмелюсь ли я поверить, что мне показалось, и решил, что нет, определённо не осмелюсь; в такой жизни, как у меня, всегда разумнее верить в худшее. Юрген продолжал пристально вглядываться в прицел и почти незаметно напряг палец на спусковом крючке.

– Вижу. Вон там, – он задержал дыхание. – Мне стрелять?

– Пока нет, – остановил его я, проявив похвальную сдержанность. Если некроны уже продрали глаза, последнее, чего мы хотим, – это привлекать их внимание. Не говоря уже о том, что здесь могут бродить шестерёнки и, если мы подстрелим парочку, то тоже выдадим себя, не говоря уже о том, как это придётся объяснять Тезлеру. – У тебя есть ампливизор?

– Конечно, есть, – казалось, Юрген немного обиделся, что я спрашиваю, а не приказываю дать его мне. По правде говоря, я не сомневался, что мой помощник подготовился к любым неприятностям и вероятно, ответил бы то же самое, попроси я его передать мне фраг-гранату или икону Императора с автографом. Он опустил оружие, покопался в одном из многочисленных подсумков, наконец, вытащил устройство и протянул мне. – Простите за джем, но он не очень липкий.

– Всё в порядке, – заверил я своего помощника, тщательно вытирая прибор о кушак, прежде чем осторожно поднести к глазам. Изображение было немного более размытым, чем обычно, но я решил, что это вызвано необычным освещением, а не остатками юргеновых бутербродов, так что замер, пытаясь добиться от визора чёткой картинки. – Фрак, оно пропало.

– Я бы подождал минутку, – посоветовал мой помощник, снова поднимая мельту.

Я уже собирался рефлекторно кивнуть, но сдержался, когда изображение в визоре закачалось.

– Кажется, улучшается, – сказал я, когда смог всё разглядеть и выдохнул с облегчением. – Это не некроны. Просто шестерёнки-мародёры, которым не терпится помереть.

В поле моего зрения появилась небольшая группа фигур в рясах, сгрудившаяся вокруг сервитора, похожего на того, что мы встретили по пути сюда. Техножрецы толпились так, что я не мог разглядеть, что у него в тележке, но гадать тут было нечего – некронские артефакты. Если вороватые шестерёнки и дальше будут таскать оттуда добычу, то пробуждение гробницы – это просто вопрос времени; им для этого достаточно сломать или случайно включить что-то важное. Лишь милостью Императора этого ещё не случилось – в этом я мог быть уверен, ведь иначе мародёры уже были бы мертвы.

Нам повезло, но такое положение дел не может продлиться долго. Мне нужно сбежать отсюда, пока металлические убийцы не проснулись, связаться с Мори и Норгард, а потом найти астропата, что сможет передать сообщение Эмберли. Шансы спасти Эвкопию у нас ничтожные, но если мы собирались хоть что-то сделать, то поддержка Инквизиции была необходима.

Я уже почти опустил ампливизор и был готов отступать тем же путём, но моё внимание привлекло неясное движение где-то вдали. Человекоподобная металлическая фигура, отражающая трупный свет, что пропитывал это место, неспешно шагала в сторону шайки техножрецов.

Юрген напрягся и навёл мельту на новую и ужасную цель.

– Некрон! – выдохнул он.

Глава 20

– Подожди, – сказал я, подняв руку, чтобы не дать Юргену выстрелить и вздрогнув от резкого зловонного выдоха, который испустил мой помощник, когда прицелился. Что-то в этой картине казалось неправильным. Во-первых, металлическая фигура была безоружна – а я не встречал некронов, что не носили оружия; во-вторых, походка этого существа была не такой плавной, как у чудищ, которых я хорошо помнил по пещерам Интеритус Прайм и Симиа Орихалки. В-третьих, группка техножрецов не запаниковала и не разбежалась, хотя явно видела, кто к ним идёт. Я сфокусировал ампливизор на незнакомце и с облегчением выдохнул – должно быть, в первый раз с той секунды, как увидел его.

– Это просто Тезлер, – теперь я мог присмотреться получше и понял, что его тело было крупнее некронского, а металлическое лицо совсем не походило на посмертные маски их воинов.

– Тезлер? – переспросил Юрген, в чьём тоне появилось куда больше недоумения, чем обычно. – Какого Варпа он здесь делает?

Это был лишь первый и самый важный из вопросов, возникших в моём мозгу.

– Именно это нам и нужно выяснить, – ответил я, когда металлический магос заговорил со своими подчинёнными. Разговор вышел короткий и деловой: вся компания вместе с Тезлером быстро куда-то двинулась. По крайней мере, теперь я понял, почему при первой встрече внешний вид магоса вызвал у меня такую тревогу – металлическое тело было пугающе похоже на тех бессмертных воинов, что мне доводилось встречать, хотя было ли это совпадением или же намеренным подражанием, я всё ещё не знал. Скорее всего, первое, ведь у Тезлера было почти человеческое лицо, но сходство с некроном всё равно пугало – особенно в болезненно-зелёном свете, что у меня всегда ассоциировался с их техноколдовством. – Идём, – я жестом позвал Юргена за собой, – надо выяснить, куда они идут.

Не буду скрывать, мне потребовалось совершить усилие, чтобы оторваться от успокаивающе прочной стены пещеры, где на нас, по крайней мере, не нападут со спины. Когда мы вышли на открытое пространство между механизмом и стеной, я начал оглядываться во все стороны, высматривая малейшие признаки движения, но, к счастью, мы добрались до укрытия, не встретив ничего враждебного. Рациональная сторона моего сознания говорила, что, учитывая мародёрствующих техножрецов, иначе и быть не могло, но в таких обстоятельствах я с большей охотой прислушивался к своей паранойе.

Мы поспешили в ту сторону, где я в последний раз видел Тезлера и техножрецов, стараясь держаться в тени исполинских механизмов; впрочем, учитывая местное всепроникающее призрачное освещение, теней было немного. Чаще мы просто крались настолько близко к гудящим монстрам, насколько осмеливались, стараясь игнорировать то, что от их звука у нас ныли зубы, а по коже шли мурашки. Сотню метров мы преодолевали несколько минут, и я начал беспокоиться, что шестерёнки ушли далеко, но, как оказалось, волновался я зря. Выглянув из-за какого-то циклопического насоса, в котором лениво плескалась мерзкая светящаяся жижа, добавляя к вызывающему мигрень гулу бульканье и хлюпанье, я почти сразу заметил техножрецов.

– Хвала Трону, – пробормотал я, а Юрген с привычной набожностью кивнул – вероятно, он сотворил бы аквилу, будь у него свободны руки.

– И свет там будто не такой гадкий, – согласился он. Тезлер и его приятели скрывались в дыре, намного превосходящей ту, через которую сюда попали мы, и из которой лилось успокаивающее жёлтое сияние имперских люминаторов. Вновь подняв ампливизор, я смог разглядеть, что стена явно была пробита с этой стороны, и пробита куда аккуратнее, чем первый туннель. Края были тщательно выровнены, вплоть до того, что от нанесённого на стену гробницы сигила осталась только половина.

– Похоже, они впервые попали сюда тем же путём, что и мы, – предположил я, – а потом проделали эту дыру, чтобы проще вытаскивать добычу.

Юрген кивнул.

– Похоже на то, – сказал он. – А зачем она им?

– Ни для чего хорошего, – в этом я был уверен. Копаться в техноколдовских игрушках некронов так же разумно, как присоединиться к культу Хаоса, надеясь дружески поболтать с демоном за чашкой чаю с кексами. Я двинулся дальше, стараясь нырять в каждое укрытие, что находил, хотя беспокоиться об этом уже не стоило – ни один из шестерёнок не оглянулся, явно будучи не в силах прервать разговор с собратьями. Такое увлечение беседой казалось мне самоубийственным. – И есть только один способ узнать, чем они занимаются – то есть, увидеть своими глазами, надеясь, что Трон позволит нам вернуться обратно целыми.

Хотя я весь дрожал от желания поскорее убраться из этого жуткого места, подойдя к бреши, мы замедлили шаг и стали внимательнее искать укрытия. Гостеприимный свет становился ярче, на его фоне виднелись удаляющиеся силуэты Тезлера и его спутников, но больше было не различить ничего; а ещё неизвестно, кто или что может ждать на той стороне туннеля, и не заметит ли он или оно нас на фоне свечения гробницы за нашими спинами. Впереди точно были люди – я слышал, как через окутывающий нас мёртвый воздух пробиваются гомон голосов и звуки механизмов, а чтобы разбирать их с такого расстояния, машин и людей там должно быть много.

– Похоже, этот туннель связан с шахтами, – пробормотал Юрген, и я согласно кивнул, сам придя к тем же выводам. Моё верное, хоть и сбоившее в кошмаром некрополе, чувство направления подсказывало, что эта штольня почти параллельна той, по которой шли до тех пор, пока не устроили себе неожиданную экскурсию в гробницу. Звуки и свет, что мы заметили тогда, были удивительно похожи на те, что мы различали сейчас.

– Посмотрим, что там, – согласился я, прижимаясь в гладкой стене гробницы и подавляя рефлекторное отвращение от прикосновения к ней даже через шинель. Я знал, что мой верный лазпистолет снят с предохранителя, но проверил это ещё раз и поудобнее устроил палец на спуске, стремясь исключить всё, что могло ослабить мою готовность; большой палец другой руки лежал на руне, включающей цепной меч, а регулятор его скорости был выставлен на максимум.

Я бросил взгляд на Юргена, что тоже замер с другой стороны туннеля – мельту он держал наизготовку и мог выпалить, едва заметив врага; перехватив мой взгляд, он почти незаметно кивнул, подтверждая, что готов.

– На счёт три, – сказал я почти неслышно. Когда я досчитал, мы выглянули в туннель, готовые стрелять на любое движение. Туннель оказался пуст, мы расслабились и посмотрели друг на друга. Я думаю, что почувствовал себя немного глупо, но не скрою, что испытывал и облегчение – пока небольшое, ведь мы всё ещё стояли в гробнице, полной дремлющих некронов, и только Император знал, что ждёт нас на том конце туннеля.

Мы осторожно пошли вперёд – шум впереди скрывал звук наших шагов, а свет позволял разглядеть окружение.

Через несколько шагов зловещий чёрный камень гробницы уступил место горной породе, и я почувствовал эйфорию, как будто окутавший мою душу могильный саван внезапно сорвало. Я глубоко вдохнул, наполняя лёгкие привычным запахом сухой пыли, влажного воздуха и нестиранных носков Юргена, но быстро спустил себя на землю.

Если мне когда-нибудь и требовалась вся моя сообразительность, то сейчас: в километрах под поверхностью земли с армией неостановимых убийц за спиной и неизвестным количеством неизвестных врагов впереди. Если же вы полагаете, что мне не следовало считать техножрецов виновными в каком-то тёмном заговоре, существование которого подозревал Форшпунг, то советую вам сперва пережить от них пару покушений, затем обнаружить, что они играются с артефактами одного из самых опасных врагов, что встречал Империум, а уж потом говорить о презумпции невиновности.

Пол туннеля был гладким и аккуратным, но стены оставались грубыми, а свет, лившийся откуда-то спереди, отбрасывал на них тени. Его копали в спешке, как, вероятно, и первый, но он был слишком высок и широк, чтобы предназначаться только для сервиторов с тачками – Тезлер явно намеревался загнать сюда тяжёлую технику. В туннель могла бы протиснуться «Саламандра» (хотя мало кто, кроме Юргена, решился бы попробовать это), а значит небольшой грузовик проедет без труда. Похоже, скоро расхищение гробницы должно стать намного масштабнее, а как только это произойдёт, спящие некроны проснутся. Вспоминая свои приключения на Интеритус Прайм и Симиа Орихалке, я удивлялся, что стражи ещё не дали отпор мародёрам – особенно, учитывая, сколько сил те приложили, чтобы вломиться внутрь.

Я предположил, что захоронение может оказаться пустым, брошенным создателями, но не верил в это ни на миг; кроме того, это мало что меняло. В обеих гробницах, где мне, вопреки здравому смыслу, довелось побывать, были установлены варп-порталы, а спящих на Симиа Орихалке пробудили сородичи с другого мира.

– О, фрак, – выдохнул я, невольно сделав логичный вывод из этого воспоминания. Два комплекса были связаны с другими некронскими аванпостами; это не значит, что гробница на Эвкопии тоже имеет портал, но исключать это нельзя. Даже если мы сможем очистить эту гробницу (что уже маловероятно), планета никогда не будет в безопасности, пока портал не найдут и не обезвредят.

Это определённо задание для Мори и его космодесантников – если вы спросите меня, я скажу, что никто, кроме Адептус Астартес, не способен сражаться с некронами, всерьёз рассчитывая остаться в живых. Не говоря уже о том, что кроме Отвоевателей у нас нет кандидатов: Норгард противна эта мысль, но мы не можем полагаться на её скитариев, пока не будем уверены, что это место не извратит их умы, стоит им сделать шаг внутрь.

Последнее соображение не давало мне покоя. Несмотря на все усилия Форшпунга и Норгард, мы всё ещё не представляли, что и почему заставило скитариев взбунтоваться, но я готов был поставить львиную долю своего жалованья, что в этом виноваты некроны (как оказалось позже, я был прав, но не совсем так, как думал).

Чем ближе мы подходили к гостеприимному жёлтому свету, тем сильнее становился шум. У самого конца туннеля я сбавил шаг; за мной остановился и Юрген. Как в прошлый раз, мы прижались к стенам и вгляделись вперед. Созерцая многолюдную пещеру, я начал жалеть, что мы отказались от маскарада – какими бы подозрительными не были самодельные рясы, это лучше, чем разгуливать тут в униформе. Конечно, если я что-то и умею, то это убегать и прятаться, да и задача перед нами стояла не самая сложная – в конце концов, нам предстоит просочиться через толпу занятых своим делами техножрецов и ремесленников, а не орду орков и генокрадов, как это было на «Отродье проклятия», а если случится худшее и придётся пробивать себе дорогу с боем, вряд ли рабочие смогут дать серьёзный отпор.

– Их тут сотни, – сказал Юрген, как будто указывал на не слишком интересую деталь пейзажа, и подчеркнул своё наблюдение выразительным отхаркиванием. – Быть может, вернёмся тем же путём, что пришли?

– Я думаю, нет, – ответил я, проявив (по собственному мнению) похвальное спокойствие, и обшарил взглядом пещеры, выискивая шестерёнок, за которыми мы следовали. – Кроме того, мы ещё не знаем, куда ушёл Тезлер.

– Не знаем, – согласился Юрген и приглушённо добавив что-то вроде «проклятый мелкий гротолюб».

Ещё следуя по туннелю, я слушал эхо и понял, что пещера большая, – не меньше той, в которую мы приехали на поезде; мне казалось, это было целую жизнь назад. Но в отличие от других пещер, эта казалась действующим участком – в стенах были видны штреки, устроенные в пять или шесть ярусов друг над другом, вокруг каждого роились шахтёры и сервиторы, упорно вгрызаясь в толщу камня, на которой стояли их товарищи с верхних ярусов. Куски руды с грохотом катились вниз по желобам и конвейерам, изредка калеча рабочих и скапливаясь в большой куче в углу. По периметру пещеры виднелись входы в другие туннели – от маленьких, где плечом к плечу едва прошла бы пара человек, до нескольких крупных, превосходящих размерами даже тот, через который явились мы.

– Сюда, – я заметил безопасное убежище за грудой ящиков, которые кто-то заботливо сложил в нескольких метрах от стены пещеры; нырнув туда, мы могли сидеть незамеченными сколько угодно, но этот вариант не слишком меня привлекал – чем больше я видел, тем яснее убеждался, что разумный образ действий у нас один: бежать на поверхность и звать Отвоевателей. Правда, это было не очень просто; эта часть шахт не была обозначена на картах и, хотя я был уверен, что моё чувство направления выведет нас к железной дороге, добраться туда незамеченным через такую толпу невозможно, не говоря уже о том, как непросто будет сесть на поезд – теперь вагоны будут набиты рудой, и нам останется очень мало места.

К моему слабому удивлению, до ящиков мы добрались без трудностей и стрельбы; там я снова взялся за ампливизор и принялся осматривать пещеру, выискивая Тезлера. Лишь когда я почти утратил надежду его найти, глаз зацепился за металл, отражающий свет люминаторов недалеко от входа в один из больших туннелей.

– Вот он, – пробормотал я. Металлический магос не спешил уходить, а бродил у туннеля и бросал туда взгляды, но с такого угла я не видел, на что. – Кажется, он чего-то ждёт.

Рядом раздался треск, я вздрогнул и опустил визор. Как оказалось, Юрген вскрыл ящик ножом и с любопытством изучал его содержимое, явно прикидывая, может ли оно пригодится в будущем. Потом он нахмурился.

– Что вы об этом думаете, сэр? – спросил мой помощник, вытаскивая из ящика слиток металла, на который я воззрился с не меньшим недоумением.

– Этого не должно быть здесь, – ответил я, изучив знаки на ящике. – Слитки должны отправляться прямо на мануфакторумы, а не скапливаться в шахтах, – я так тщательно делал вид, что интересуюсь подобными вещами, что действительно запомнил кое-что. Если я правильно понял обозначения на ящике, то эта партия металла сейчас должна была не лежать тут, а превращаться в боеприпасы для Имперской Гвардии.

– Вот почему, они не выполняют квоты, – сказал Юрген и презрительно фыркнул. – Тезлер ворует металл, вместо того чтобы отправить туда, куда нужно.

– Очевидно, это так, – согласился я. – Вопрос в том, зачем? – вряд ли он вывозит металл контрабандой, даже если нашёл способ – личное обогащение мало интересует шестерёнок. – И сколько уже украдено? – должно быть, чертовски много, учитывая, что падение производства привлекло внимание самого лорда-генерала.

– Движение, сэр. Вон там, – Юрген указал в сторону туннеля на другой стороне пещеры, где всё ещё слонялся вороватый магос, и я снова поднял ампливизор. В пещеру въехала четвёрка «Карго-8с» – именно таких машин, которыми можно было бы вывозить трофеи из гробницы; кузов каждой был заставлен ящиками, неотличимых от тех, за которыми прятались мы. Головной грузовик остановился, Тезлер подошёл к нему и, видимо, обменялся парой слов с тем, кто сидел за рулём, – я не видел, как шевелятся губы магоса, и смысл разговора остался бы для меня тайной, даже если бы они болтали на готическом, а не на своей двоичной трескотне.

– Нам пора, – скомандовал я, когда колонна пошла через запруженную людьми пещеру. Она двигалась медленно и неровно – ведущая машина то и дело останавливалась или меняла курс, чтобы объехать равнодушных к таким гостям сервиторов или слишком усталых или зловредных шахтёров, что не убирались с дороги, не говоря уже о том, что грузовикам приходилось огибать местную машинерию и другие препятствия. Тем не менее, скоро они доберутся сюда и тогда, либо оправдаются мои худшие страхи, и грузовики заедут в туннель, чтобы вывезти как можно больше артефактов, попутно разбудив их хозяев и обрушив на нас всех их гнев, либо машины заберут ящики из той кучи, за которой прятались мы, после чего нас немедленно обнаружат. Так или иначе, стоило поискать другое убежище.

– Верно, сэр, – Юрген привычно последовал за мной, оглядываясь в поисках лучшего укрытия. – Как вы думаете, мы сможем добраться до вон того поезда? – я проследил за направлением его взгляда и почувствовал внезапный прилив оптимизма. Пока я разглядывал Тезлера, в пещере появился поезд, вроде того, на котором мы уже ездили, и остановился у кучи руды. Если мы сможем попасть внутрь, он привезёт нас на поверхность – если повезёт, мы даже опередим Тезлера и предупредим Мори о предательстве магоса до того, как этот вероломный мешок с болтами успеет что-то предпринять.

– Мы можем хорошенько попытаться, – ответил я, оглядываясь в поисках укрытия на пути между нами и поездом, и приметил конвейер, грохотавший в паре десятков метров от нас. Будь я таким лихим героем, каким меня изображают на пиктах и листовках, я бы запрыгнул на ленту и побежал вперёд, но в реальности меня тут же задавило бы кусками руды, не говоря уже о том, что меня увидело бы чертовски много людей, многие из которых могли желать мне смерти, так что моя врождённая склонность прятаться и красться пришлась намного более к месту.

– Идите первым, а я прикрою вас, – предложил Юрген, на что я кивнул – если меня увидит враг, выстрел мельты надёжно ошарашит его, а если я проскочу незаметным, то скорее всего, не заметят и Юргена, но в случае чего я со своим лазпистолетом смогу прикрыть уже его. К счастью, нам обоим удалось добраться до конвейера и скорчиться за ним, стараясь не вдыхать пыль, что постоянно поднимали сыплющиеся на него камни.

Сбежали мы вовремя. Грузовики подъехали именно к той груде ящиков, за которой мы прятались пару минут назад; не стоило сомневаться, что нас бы мгновенно заметили, продолжай мы там сидеть. Я снова поднёс к глазам ампливизор и навёл его на головную машину. На миг я подумал, что она сейчас нырнёт в туннель, ведущий к гробнице, и напрягся, готовясь рвануть к поезду-рудовозу при первой возможности, но к моему величайшему облегчению, грузовик замер в нескольких метрах от туннеля. Кажется, никто не собирался идти тыкать в спящих некронов палкой, по крайней мере, пока мы не уберёмся отсюда.

– Кажется, они привезли новую партию краденого, – сказал я, и Юрген кивнул.

– Ага, но место для склада дурацкое, – отозвался мой помощник.

– Пожалуй, – не стал спорить я, чувствуя непонятное беспокойство. Шестерёнки – это дотошная рациональность, и если Тезлер держал эти ящики здесь, у него была на то причина. – Может быть, он просто рассчитывает, что никто не будет искать краденое вдали от забоя, – из нового укрытия было проще наблюдать за пещерой, и теперь я видел, что рабочие не появляются в этом углу пещеры, и я не мог бы их винить, знай они хотя бы краем уха о том, что таится на другом конце туннеля; с другой стороны, местные шахтёры исправно исполняли свою работу. Сомневаюсь, что смог бы беззаботно трудиться, зная, что находится совсем рядом. Вероятно, Тезлер просто велел рабочим не соваться в эту часть выработок.

Из машин показались водители и сервиторы – последние немедленно принялись разгружать ящики и добавлять их к тем, из-за которых совсем недавно сбежали мы с Юргеном. К моему удивлению, все водители были не минимально аугментированными ремесленниками, как я ожидал, а техножрецами – красно-коричневые рясы и множество железных деталей с головой выдавали это.

– Там шестерёнки, – сказал я, и Юрген кивнул.

– Это имеет смысл, – сказал он. – Они бы не стали доверять рабочим воровать груз. Кто-нибудь проболтался бы. Или сам бы стал воровать.

– Разумно, – согласился я, доверяя обширному опыту Юргена на поприще воровства. Я, как мог, сфокусировал ампливизор, силясь разглядеть что-нибудь через поднимаемые конвейером облака пыли. – Привлечь к делу малочисленных, но доверенных человек… – тут в фокус попал водитель головной машины, что до этого разговаривал с Тезлером, и я почувствовал, что почва опять уходит у меня из-под ног. Говорят, что все достигшие определённого уровня в иерархии Механикус техножрецы выглядят одинаково, потому что становятся больше металлическими, чем живыми, но на деле различать их всё равно можно; и сейчас я видел лицо, которое хорошо помнил – я видел его в инфопланшете и подсознательно высматривал в толпе с мига своего прибытия на Эвкопию.

Теперь сомнений не оставалось: я нашёл, куда так загадочно пропал Клоуд.

Глава 21

– Вы уверены, сэр? – ожидаемо Юрген, когда я выразил своё удивление; я в ответ кивнул и снова навёл ампливизор на Клоуда и его подельников.

– Уверен, – ответил я. Чем больше я рассматривал техножреца, тем сильнее уверялся в том, что это он. Должен признать: прилив удивления от того, что я обнаружил Клоуда живым, а не ржавеющим где-нибудь на дне заброшенной шахты, как ожидал до сего мига, у меня уже сменился на праведное негодование, порождавшее порыв подойти к нему, схватить за грудки и спросить, какого дьявола он тут делает. Не стоит и говорить, что я был слишком разумен, чтобы поддаться этому желанию.

– Вы думаете, он снюхался с еретиками? – спросил Юрген, и я снова кивнул.

– Это единственное разумное объяснение, – сказал я, отчего мой помощник стал так же самодоволен, как и вонюч. Конечно, можно предположить, что Клоуд начал двойную игру и втёрся в доверие к Тезлеру, выполняя задание от магосов Коронуса, но я в это не верил. Будь так, он бы нашёл способ встретиться со мной, чтобы поделиться сведениями, а не продолжал прятаться. Моё присутствие на Эвкопии было известно каждому, кто имел доступ к тому вихрю информации, что окутывал планету, так что Клоуд не мог не знать обо мне. Куда вероятнее, что он добровольно сунулся в заговор, которым, по всей видимости, дирижировал Тезлер, и предал нас, очаровавшись техноколдовскими побрякушками, как очаровался бы любой шестерёнка, знавший, что лежит у него под ногами.

Или возможно, его свело с ума то же, что заставило взбунтоваться скитариев. В этом случае живой и спасённый Клоуд – наш лучший шанс понять, как сопротивляться этому воздействию; но, как вы можете понять, на помощь ему я не рвался. Я был уверен, что мы легко скрутим магоса вместе со всеми подельниками – но что делать дальше? Тащить Клоуда на поверхность через тысячи шахтёров и шестерёнок, среди которых таится неизвестно сколько врагов, будет непросто, да и вряд ли мы сможем бросить его в рудовозный вагон, а потом ждать сотрудничества – значит, поезд исключается, а пока что он был самым верным шансом вернуться наверх без шума и стрельбы.

Пока я размышлял, сервиторы быстро разгрузили три машины, добавив ящики к тому штабелю, за которым раньше прятались мы. Груз остался только на головной машине – четверть дюжины коробок, не больше. Квартет техножрецов о чём-то совещался – увы, на двоичном, так что я никак не мог уследить за ходом их разговора. Впрочем, итог дискуссии был ясен: Клоуд сделал пренебрежительный жест, повинуясь которому, остальные вернулись в кабины и запустили двигатели.

– Уезжают, – пробормотал я, когда машины дали задний ход, повернули и принялись медленно выписывать сложные фигуры, двигаясь к туннелям, из которых недавно появились. Остался только Клоуд, следивший за разгрузкой своей машины.

У меня начала складываться идея. Смехотворная, слишком рискованная для меня, но верная – и если она сработает, я не только получу доступ к вокс-установке, но и смогу защитить скитариев Норгард от будущих диверсий.

– Ты сможешь повести этот грузовик?

– Конечно, сэр, – ответил Юрген, в чьём всегда флегматичном тоне почти появилось удивление тем, какой глупый вопрос я задал. – Кажется, он не сильно отличается от того, что мы одалживали раньше.

– Прекрасно, – сказал я, когда последний ящик присоединился к своим собратьям, а троица сервиторов заковыляла прочь, чтобы исполнить следующий пункт в своём списке дел, – но нужно поторопиться, – сейчас нечего было медлить, я понимал, что Клоуд двинется вслед за остальными техножрецами.

– Вы правы, сэр, – согласился мой помощник, вылез из-за конвейера и рванул к «Карго-8» так, будто это была нетронутый кем-то обед. Я собирался действовать осторожнее и скрываться столько, сколько будет возможно, но не могу винить Юргена за излишний энтузиазм. Впрочем, сейчас это не имело значения – большинство людей впадало в ступор при внезапном появлении моего помощника даже в самой спокойной обстановке. На лице Клоуда появилось изумление, когда мой помощник кинулся на него, размахивая мельтой и издавая нечто вроде вальхалльского боевого клича, хотя это было больше похоже на орочью брань. Бросив вокруг быстрый взгляд, убедившись, что нас не заметили, и возблагодарив Трон за стоящий вокруг шум, я поспешил вслед за Юргеном, радуясь, что свежедоставленные ящики скрывают нас от рабочих, что трудились где-то совсем рядом.

– Так и сделаем, и даже мушку не спилим, – продолжил я бранный пассаж Юргена и сделал несколько впечатляющих взмахов цепным мечом, призванных показать, что я готов пустить его в ход, но останавливая гудящие зубья в сантиметре или двух о шеи Клоуда. – Мы тебя искали.

– Кажется, успешно, – ответил магос так же монотонно, как все его собратья. Глаза у него были аугметические, но сейчас на миг затуманились, как будто он удивлённо моргал. – Насколько я понимаю, вы – Каин?

– А ты знаешь других комиссаров на этом проклятом куске камня? – спросил я, и Клоуд покачал головой, едва не напоровшись подбородком на меч.

– Насколько мне известно, их здесь нет.

– Если ты знаешь, кто я, то знаешь и зачем я здесь, – продолжил я. Клоуд попытался кивнуть, но решил, что хочет сохранить лицо и замер. Его сервитор уже закончил разгрузку и теперь, равнодушный к разворачивающейся перед ним драме, пошёл следом за собратьями в тот кипучий котёл, что окружал наш маленький уединённый анклав.

Юрген посмотрел на уходящего болвана и поднял мельту.

– Хотите, чтобы я остановил его?

– В этом нет смысла, – отказался я. – Вряд ли он кому-нибудь расскажет о том, что мы здесь делаем.

– А что вы здесь делаете? – решил уточнить Клоуд, как будто из чистого любопытства.

– Ты же говоришь, что знаешь, кто мы, – воинственно спросил Юрген, верный принципу понимать всё буквально. – Тогда чего спрашиваешь?

– Я могу строить гипотезы, – ответил Клоуд, – но всегда рад услышать подтверждение.

– Тогда построй гипотезу о том, что пойдёшь с нами, – сказал я, – или останешься ржаветь прямо здесь. Что нравится больше?

– Ничего, – ответил Клоуд. – Крайне маловероятно, что вы убьёте меня, не получив информации, которой, по вашему мнению, я владею, а я не предам Омниссию, выдав её. Это оставляет лишь одно рациональное решение, – его глаза снова на миг затуманились, и я вспомнил, где уже видел такое, – Форшпунг точно так же уходил в прострацию, подключаясь к машинным духам Нексуса. Клоуд передавал наш разговор один Император знает куда, хотя я поставил бы годовой выигрыш в таро, что на том конце провода сидит и слушает Тезлер. – Я надеялся испытать трансценденцию лично, но теперь смогу наблюдать за ней из вечных инфоданных, – его тело скрутил спазм, оно напряглось, а потом металлические части магоса окутали крохотные голубые молнии. Тонкий, вызывающий зубную боль вой донёсся откуда-то из глубин его торса, становясь всё громче и сильнее с каждой секундой. Я резко повернулся к Юргену.

– В укрытие! – крикнул я, и, чтобы слова не расходились с делом, бросился на пол и закатился под грузовик. Я едва успел занять это хлипкое убежище, как техножрец взорвался с неожиданно тихим хлопком и окатил всё вокруг градом осколков и внутренностей.

– Вы в порядке, сэр? – спросил Юрген, появляясь из-за ящиков; он выглядел не хуже обычного. Я выкатился из-под машины: кажется, та была не повреждена, если не считать отметин от металлических кусков покойного техножреца, а несколько оставшихся от него же крупных клякс мало повлияли на окраску машины.

– Я жив, – сказал я, в недоумении разглядывая весь этот беспорядок.

– Что с ним случилось? – спросил мой помощник тоном, который не подразумевал ничего, кроме умеренного любопытства.

– Один Трон знает, – ответил я, сам пытаясь понять, что произошло. Очевидно, Клоуд сам себя взорвал, хотя у него при себе явно не было никакой настоящей взрывчатки – от обычной фраг-гранаты на таком расстоянии нас с Юргеном не спасли бы никакие укрытия. Я мог предположить, что он как-то перегрузил свои внутренние системы, чтобы не дать нам получить ответы, а взрыв – лишь побочный эффект.

Я пожал плечами.

– Может наелся гнилых плойнов.

– Он оказался изворотливым, – кивнул Юрген и оглянулся с мельтой наизготовку на тот случай, если неприглядная кончина Клоуда привлекло нежелательное внимание, но рабочие продолжали вгрызаться в камень, не обращая внимания ни на что другое. Конечно, в окружающем шуме потонул бы и куда более громкий взрыв, но такая сосредоточенность на работе начала немного меня тревожить, а неумолимая целеустремлённость шахтёров напомнила мне тиранидский рой или тех же некронов, которые всё ещё спали слишком близко, чтобы я мог чувствовать себя спокойно. – Что мы будем делать?

– Мы возьмём грузовик, – сказал я, быстро забраковав другие варианты. Машина была рядом, а рудный поезд – на той стороне пещеры; чтобы до него добраться, придётся бегать, красться, а быть может – и драться. Кроме того, перспектива снова нестись в грохочущем вагоне мне совсем не нравилась. Туннели же, через которые приехал Клоуд, должен вывести нас на поверхность, пусть и не прямо – если только машина не была собрана прямо в шахтах, в чём я сомневался. Мы всё ещё находились в месте, которого не было на моей карте, но я надеялся, что моё чутьё выведет нас к terra cognita, откуда я смогу проложить курс до поверхности и позвать на помощь. Также грузовоз обеспечил бы нам относительную скрытность – пешком мы с Юргеном выделялись из толпы, как орки на губернаторском балу, а когда ты едешь в машине, люди запоминают машину, а не тебя.

Я вернул меч в ножны, а пистолет – в кобуру, и полез на пассажирское место. За секунду до того, как открыть дверь, я замер, встревожившись сам не понимаю от чего. С возвышения я бросил взгляд в тёмный, запретный проход, ведущий в гробницу, в глубинах которого виднелось зловещее сияние. Мне показалось, что оно то гаснет, то снова загорается.

Я испытал такой чистый ужас, будто меня окатили ледяной водой – это ощущение хорошо знакомо всякому, кто прослужил с вальхалльцамии столько же, сколько я, время от времени забывая проверять температуру воды в душевой. Этому могло быть лишь одно объяснение.

– Юрген! – позвал я, пытаясь не дать панике проявиться в моём голосе, – в туннеле что-то движется.

Кто-то частично загораживал от нас свет гробницы, как будто двигаясь. Очень много кого-то.

– Некроны идут!

Глава 22

Столкнувшись с дилеммой – встать и сражаться, как подобает человеку, или убегать, визжа как хруд, – я никогда не сомневался, а всегда визжал и убегал. По крайней мере, если у меня был такой шанс. Слишком часто его не представлялось: иногда мешали свидетели, перед которыми я должен был соответствовать своей лживой героической репутации, чтобы и дальше наслаждаться её преимуществами, если мы все выживем (или хотя бы выглядеть соответствующим репутации, что совсем не одно и то же); а иногда меня удерживало знание, что если я побегу, всё станет ещё хуже.

Но в этом случае не было вовсе никакого выбора. Стоять на месте и ждать некронов – это просто самоубийство. Забудьте о благородстве самопожертвования и прочей чепухе, которую болтают экклезиархи и паркетные генералы, никогда не надевавшие гвардейскую форму и не знающие, сколько есть неприятных способов покинуть её по кускам; с того мгновения, как ты мёртв – ты мёртв, а пустая самоотверженность, которая никак не помешает врагу, в моём словаре называется «предательством». Каждый погибший гвардеец – это ещё одна победа врага; вот почему я, в отличие от многих коллег, считаю целью моей службы сохранение солдат живыми и здоровыми, насколько это возможно. Чем больше гвардейцев выживет, тем будет стоять между мной и всем, что может испортить мой день (и, самое главное, загадочными случаями дружественного огня, что оборвали столько многообещающих комиссарских карьер).

– Заводи! – прокричал я, взлетая на пассажирское сиденье; Юрген ввалился внутрь через водительскую дверь, не переставая ругаться, оттого, что его лазган и мельта не пролезали внутрь.

Я рискнул ещё раз взглянуть в туннель и немедленно пожалел об этом. Свет люминаторов играл на волне металлических тел, надвигающейся прямо на нас – они были уже в нескольких сотнях метров.

– Сейчас! – Юрген ударил по переключателю, что запер двери, мгновенно окутав нас благословенным коконом относительной тишины. Только сейчас я осознал, какая снаружи стояла какофония – в ушах не утихал звон, а наши голоса в замкнутом пространстве казались непривычно громкими, несмотря на то, что говорили мы приглушённо. Юрген ткнул грязным пальцем в руну активации.

– Стой! – сказал я, не успел мой помощник запустить двигатель. Сверкающие металлические убийцы уже были слишком близко. Привлечём их внимание – и мы трупы. – Не двигайся и не шуми.

Что полностью противоречило всякому здравому смыслу; мы сидели в грузовике и легко бы обогнали некронов… но только не выстрелы их оружия, а я хорошо помню, что гаусс-свежеватели могут сделать даже с бронёй «Лемана Русса»: наш грузовик они пробьют, как бумажный. С другой стороны, после безумного вояжа в гробницу на Симиа Орихалке я запомнил, что, имея дело с некронами, можно остаться в живых, если не делать ничего глупого и не привлекать к себе внимания (например, не стрелять по ним). Капля удачи – и они, просто отметят, что тут стоит какой-то грузовик и не станут разбираться, сидит ли кто-то внутри.

– А что насчёт шахтёров? – спросил Юрген; шёпот каким-то образом усилил его запах изо рта. Когда мы оба скорчились в машине так, чтобы нас не было видно из окон, его присутствие стало более навязчивым. Сначала я подумал, что причиной тому пережитый страх, но потом осознал, что кабина этого грузовика была герметичной, как и у того, на котором мы так насыщено проехались до испытательных полигонов. Впрочем, это не так уж плохо, ведь лишний раз доказывает, что из шахт есть путь на свежий воздух (насколько на Эвкопии существует таковой). Если мы переживём несколько следующих минут, наши шансы добраться до места, откуда я смогу связаться с Мори, намного вырастут.

– Мы никак не можем предупредить их, – ответил я с сожалением, удивившим меня самого. В пещере стоял такой шум, что попытка привлечь внимание не привлекла бы ничьего внимания, кроме некронов, вероятно, уже окруживших нас. Конечно, когда начнётся резня, игнорировать опасность не получится даже у техножрецов; часть бригад могла бы вовремя сообразить, что происходит, и сбежать в боковые проходы, но я бы не поставил бы на их выживание и гроша.

Я поднял глаза и увидел, что на приборной панели есть пикт-экран. Я уже встречал такие устройства – они показывают водителю дорогу прямо за ним и полезны в тех обстоятельствах, когда не стоит самому вертеть головой из-за скорости, других машин вокруг или вражеского обстрела (а, если за рулём Юрген, то обычно срабатывают все три обстоятельства).

– Ты можешь включить экран? – спросил я так тихо, как сумел.

Юрген кивнул.

– Проще пареных плойнов, – заверил он меня и осторожно ткнул нужный переключатель. Секунду-другую экран жужжал и показывал только бурю помех, но потом появилось изображение и моё сердце упало. Волна металла окружала нас со всех сторон.

Вопреки ожиданиям, некроны не пошли дальше и не устроили резню. Это были не те человекоподобные кошмары, которых я помнил столь ярко – нас окружали исполинские механические пауки, которых я видел во время одного из своих нежеланных вторжений в гробницы. Это не слишком обнадеживающее зрелище, учитывая, сколько моих товарищей они перебили на Интеритус Прайм, но в отличие от некронских пехотинцев, эти больше походили на сервиторов, чем на бойцов или боевые машины.

– Почему они не нападают? – спросил Юрген; должен признать, такой вопрос осаждал и мой разум. Я пожал плечами и ответил своей лучшей догадкой.

– Они пришли за ящиками, – по изображению на пикт-экране это было сложно понять, особенно учитывая угол, под которым мы на него смотрели, но мимо кормового запечатлителя уже прошла пара чудовищ, сжимая в своих механических жвалах по ящику – как будто жуки, пришедшие на пикник к людям и утащившие немного сахара. Пока я с благоговейным ужасом наблюдал за происходящим, ещё два паука подхватили стоящий между ними большой контейнер и понесли его в туннель.

– Но как они узнали, что тут можно поживиться? – это был ещё один хороший вопрос, на который я был готов дать очевидный ответ, но он мне очень не нравился.

– Они ждали эту доставку, – сказал я, и всё встало на свои места. Иных вариантов не было: некроны пришли взять обещанную им плату. Тезлер и его дружки-еретехи отдавали сырьё, которое должно было укрепить оборону Империума, за технотеологические игрушки. Вероятно, заплатить пришлось и жизнями своих подчинённых, но я бы удивился, если это волновало кого-то из техножрецов. Как они смогли договориться с ксеносами, я даже представить не мог – некроны никогда не казались мне мастерами дипломатии.

Впрочем, подробности подождут; все, что я мог сделать сейчас – это удерживать под контролем гнев и потрясение, что переполнили меня, когда я осознал масштаб вероломства, на которое пошёл Тезлер. Поставки с Эвкопии сократились не вчера, а значит это было долгосрочное соглашение, и я слишком долго был солдатом, чтобы не понимать, сколько жизней, если не планет, мы потеряли из-за него. За эти души Тезлера ждёт возмездие и клянусь, что это я совершу его своими руками, если это будет возможно.

Юрген кивнул.

– Это имеет смысл, – согласился он. – Должно быть, потому ящики и сложили здесь, подальше от чужих глаз, – он в раздумьях прикусил нижнюю губу. – Я вот думаю, зачем им металл?

– Ни для чего хорошего, – ответил я, и дрожь, что пробежала у меня по спине, немного пригасила гнев, едва не затопивший сознание. Сохранять холодную голову – это единственный способ выбраться отсюда целым, а не в виде куска кожи, намотанной на некрона. Я попытался прикинуть, много ли слитков получил враг, прикинув величину этой партии и время соглашения, но быстро сдался, потому что единственным правильным ответом было «слишком много». Юрген задал более правильный вопрос – зачем?

Я всё ещё размышлял над этим, когда грузовик встряхнуло, а его металлические части тихо застонали. Прежде чем непрошенное проклятие сорвалось с моих губ, а рука – схватилось за оружие (я уже пожалел, что убрал его) машину тряхнуло ещё сильнее.

– Мы движемся, – слегка заинтересовано сказал Юрген.

– Движемся, – согласился я, бросив взгляд на экран и задавшись вопросом, пора уже паниковать или всё станет ещё уже. Механические арахниды вчетвером подняли машину в воздух и несли к тому туннелю, из которого пришли. Нас тащили в гробницу.

Что же, паниковать было можно, но некогда; сейчас ясная голова была нужна ещё больше, чем раньше.

– Почему они забрали машину? – само собой, в голосе Юргена не слышалось и следа страха – только обычное недоумение, которое он испытывал ко всему происходящему вокруг.

– Не знаю, – ответил я, – наверное, потому что она стояла рядом. Быть может, они решили, что это очень большой ящик, – вообще-то, это имело смысл. Если бы Клоуд уехал, а он явно собирался уехать до того, как вмешались мы, пауки унесли бы только груду контейнеров. Сервитор не спутает машину и ящик, но эти твари были творениями ксеносов – кто знает, что за машинные духи оживляют их?

С другой стороны, механические чудовища явно не представляли, что внутри грузовика сидим мы, иначе бы уже давно прогрызли кузов и разорвали нас в клочки.

– Машина 2-0-3, подтвердите местоположение.

Я подскочил, когда из динамика прямо под экраном донёсся голос. До сих пор я думал, что он как-то связан с запечатлителем, но, видимо, в грузовике была своя вокс-установка – наверное, чтобы проще координировать перевозки. А чтобы он работал так глубоко под землей, рядом должен быть ретранслятор.

– Хвала Трону! – выдохнул я, отчаянно перебирая частоты вокс-бусины, но натыкаясь лишь на помехи. Я уже почти бросил это гиблое дело, как случайно наткнулся на чистый канал. Я вломился на эту частоту, бросаясь всеми возможными кодами доступа: комиссарскими, штабными и даже инквизиторскими, которых нахватался, когда был у Эмберли мальчишкой на побегушках, хотя не уверен, что она об этом знала.

Сигнал был слабым и быстро затухал; мы уже вошли в туннель, помехи становились громче с каждым скачком несущих нас пауков. Времени на вежливость не было, как и на мысли о том, что нас могут подслушать. Быстра и лаконичность – других вариантов нет.

– Мори! – вызвал я. – На нижних ярусах шахты некронская гробница. Враги активны, повторяю, активны. Приём.

Конечно, я не ожидал, что получу ответ, но надеялся на него – надеялся без надежды, и потому не был разочарован. Ещё несколько секунд, и помехи стали так сильны, что поглотили бы любой ответ, а потом на всех частотах, до которых я мог дотянуться, осталась только жуткая тишина. Каменная толща вокруг сменилась столь памятным мне зловещим чёрным камнем, и это отрезало нас ото всей галактики так надёжно, будто её никогда не существовало.

Глава 23

Несмотря на чёткое нежелание делать что-то подобное, я вылез из своего укрытия под приборной панелью, опёрся на пассажирское сиденье и поднял голову. Изображение на пикте было слишком маленьким и не давало понять, что окружает нас, а если мы хотели вырваться из гробницы живыми, нам надо хорошо знать, куда нас несут. Не скрываю: манёвр, из-за которого я оказался видим снаружи, потребовал каждой капли решительности, которую я смог найти; хотя пауки-автоматоны всё ещё не замечали нас, не стоило думать, что так будет продолжаться, когда я покажусь над приборной панелью.

Но мне повезло; быть может, помогли болезненный, гангренозный свет и глубокие тени, что он отбрасывал, – а быть может, летающие пауки были подобны знакомым мне сервиторам и просто не замечали ничего за пределами выданного им задания. На это намекало уже то, что они пока что не трогали нас – хотя за прошлые годы я слишком часто видел, как мои спутники погибают, приняв за данность что-то, связанное с такими порождениями преисподней, как некроны.

Нечего и говорить, что увиденное порадовало меня не больше, чем те пейзажи, что я созерцал, когда мы с Юргеном шли по гробнице пешком – но в этот раз мы двигались в глубины комплекса, а не ползали по окраинам, и чем дальше от нас оказывался свет имперских люминаторов, тем сильнее меня душило отчаяние. Впереди был ведущий в самое сердце тьмы проезд между исполинскими механизмами, по которому мы спешили вслед за целой чередой пауков, несущих груз. Для чего были нужны окружающие нас циклопические устройства размером c дом, я не имел никакого понятия, но злоба, которую они излучали, была почти осязаемой.

– Гробы, – заметил Юрген, указав на показавшуюся в боковом проходе конструкцию со множеством саркофагов. Кивнув, я заметил впереди ещё много таких же. Мне уже встречались подобные склепы на Симиа Орихалке, забитые бессчётными тысячами спящих некронов-воинов. Воспоминания заставили меня содрогнуться. Впрочем, это захоронение было немного другим – лишь секунду спустя я с ужасом понял, что с ним не так.

– Они пустые, – прошептал я. Воины, что должны были лежать в гробах, уже проснулись и теперь явно ищут себе жертв.

– Тогда где сами некроны? – спросил Юрген, и это был очень здравый вопрос. Если не считать нас и пауков, в гробнице было пусто. Учитывая количество опустевших стазис-камер, даже в таком большом зале мы должны были заметить хоть кого-нибудь.

– Понятия не имею, – сказал я. Мне не нравился ни один вариант из тех, что приходили в голову. Скорее всего, некроны готовят масштабное вторжение. Я огляделся, смутно ожидая различить какое-нибудь движение, но в поле моего зрения ничего не было.

Пресловутое поле оставалось довольно обширным, ведь гробница была не меньше тех, в которых мне уже доводилось бывать (и которые доводилось покидать так быстро, как смогу). Как ни странно, давящее чувство дезориентации, что я испытывал в прошлый раз, поутихло – быть может, мне помогал герметичный корпус грузовика. Так или иначе, я был уверен, куда мы движемся, и смог бы найти дорогу назад.

Как мы воспользуемся таким знанием – ещё предстояло решить. Я мог надеяться только на то, что арахнидам велено оставить добычу на каком-нибудь складе и уйти, после чего мы выберемся наружу, едва горизонт очистится. Эта надежда рухнула спустя пару секунд после того, как родилась.

– Кажется, светлеет, – заметил Юрген, забравшись достаточно высоко, чтобы иметь возможность смотреть в окна самому. Конечно, он был прав – мертвенный зелёный свет впереди становился всё сильнее. Он пульсировал в ритме, от которого у меня волосы на загривке вставали дыбом, хотя я не мог объяснить, почему – но он явно что-то мне напоминал.

Лишь когда наша процессия обогнула очередной монолитный механизм, я всё осознал, и это понимание пронзило меня ужасом, как клинком. Пауки тащили добычу не на какой-нибудь тихий склад; они направлялись к устройству, которое точно должно здесь быть, и которое я больше всего боялся увидеть.

– Это варп-портал, – мрачно сказал я, когда идущие в голове колонны пауки приблизились к вихрю и канули в него, не выпуская из лап трофеев, – и он включён!

– По крайней мере, мы знаем, куда ушли остальные некроны, – это заявление Юргена было немного неточным – один Гор мог знать, что ждёт нас на той стороне этого мерзкого разрыва в реальности. Мне уже доводилось проходить через некронский портал и посчастливилось выжить, но я не хотел повторять этот опыт.

– Ты сможешь спросить их сам, если мы не выберемся прямо сейчас, – ответил я, поднявшись на ноги и рухнув на сиденье; то ли привычка, то ли врождённый инстинкт выживания побудили меня пристегнуть ремни.

Юрген устроился за рулём, отпихнув мельту в сторону так ловко, что она выбила бы мне глаз, не схвати я рефлекторно неуклюжее оружие.

– О. Простите, сэр.

– Ерунда, – ответил я, и мой помощник ткнул руну зажигания.

Я задержал дыхание на несколько мгновений, что для меня показались целой жизнью, но двигатель вознаградил меня за это бдение (и пламенные молитвы Императору) звуком работы, что звучал похоже на панический крик. Колёса завертелись впустую, ведь мы болтались в воздухе между тащившими нас пауками, и я выругался со своей энергией, что можно ждать от человека, столько времени проведшего в казармах и на фронтах. Если блестящие механические арахниды и были сбиты с толку происходящим, то ничем этого не выдали, продолжив с неизменной целеустремлённостью двигаться к порталу.

– Простите, сэр, – повторил Юрген, без толку выжимавший газ – если, конечно, не считать толком рёв двигателя. Я так не считал и не хотел привлекать внимание стражей гробницы, которое должны рыскать где-то поблизости, хотя мы их и не видели. – Мы висим в воздухе.

Только самое страшное отчаяние могло заставить меня сделать то, что я сделал, но в таких обстоятельствах любой риск оправдан. Мы были едва ли в двадцати метрах от портала, в его недрах клубилась бесконечность, откуда в гангренозном сиянии выбрасывало щупальца холодного зелёного света, будто какой-то мерзкий водный полип пытался поймать кусочек еды. Чёрный камень, из которого была сложена арка портала, напротив, будто впитывал свет, отчего на фоне чехарды измерений казался куском кромешной тьмы.

– Сейчас опустимся, – заверил я, распахнул дверь и высунулся наружу, испытывая странное дежавю – я не сразу понял, о чём это мне напоминает, и лишь через мгновение вспомнил перестрелку в пустыне. Впрочем, в этот раз я не собирался без толку палить из лазпистолета – враги были совсем рядом, а в руках у меня всё ещё была юргенова мельта.

Я повернул громоздкую пушку, не без труда просунул её наружу и, хотя времени у нас было в обрез, успел удивиться, как мой помощник с такой лёгкостью таскает и применяет это неуклюжее орудие. Я положил палец на спуск, с надеждой прицелился в паука, державшего нас за внешнюю сторону, и выстрелил, закрыв глаза, привычно ожидая вспышки, что ударит по глазам. Сполох термальной энергии поразил цель и покалечил пауку несколько лап. Тот упал, наша машина накренилась вперёд, и лишь благодаря удаче этот внезапный рывок ослабил хватку трёх других пауков, и грузовик вырвался из жвал. «Карго-8» рухнул на пол гробницы – к счастью, подвеска оказалась не хуже, чем у той машины, на которой мы удирали от мятежных шагоходов. Приклад мельты ударил меня в лицо, но благодаря пристёгнутым ремням я вопреки всякой вероятности остался в машине, а не вылетел наружу.

– Гони! – крикнул я, что было излишним – колёса уже крутились, а спустя секунду после того, как мы коснулись пола, машина сдвинулась с места. К счастью, Юрген предусмотрительно дал задний ход, отчего перегруженный двигатель протестующе взвыл, но иначе мы бы просто рухнули в портал без помощи пауков. Теперь мой помощник, сосредоточенно сжав зубы, крутил руль из стороны в сторону, не отрывая глаз от пикт-экрана – он сумел почти на миллиметр разминуться с несколькими пауками, что пристроились в хвост колонны прямо за теми, что тащили нас. Осознав, что ствол мельты ещё торчит из пассажирских дверей, я несколько раз вдавил гашетку, когда мимо меня проносились размытые металлические фигуры, но учитывая нашу скорость и вспышки, что слепили меня при каждом выстреле, сомневаюсь, что от этого был какой-то толк.

– Фрак его, – пробормотал Юрген, и я был с ним полностью согласен, – так они доберутся до нас рано или поздно. – И действительно, выжившие пауки уже побросали ящики и встали в нечто, пугающе напоминающее боевое построение. Чудовища рванулись вперед, два или три выплёвывали яркие лучи мертвенного зелёного света, попутно пробив один из таинственных механизмов, что заполняли пещеру, позволив вязкой светящейся жиже, находившейся внутри, выбраться на волю и начать проедать пол. Юрген крутанул руль, уводя нас в боковой проход, дёрнул ручник, потом зажал газ, отчего машину развернуло на месте (я бы заметил это, если бы я не был так занят попытками удержаться на месте и не выронить мельту – во-первых, она нам не помешает, а во-вторых, если бы я позволил себе потерять любимую игрушку Юргена, он был дулся на меня не меньше нескольких дней). – Вот так совсем другое дело.

Едва он это сказал, как меня вдавило в сиденье, и я захлопнул дверь с почти неприличной поспешностью. Лучемёты пауков выглядели достаточно мощными, чтобы легко прожечь броню грузовика, но пока они будут этим заниматься, они не будут прожигать меня, а в бою лишняя доля секунды может спасти жизнь. Я посмотрел на экран и немедленно пожалел об этом.

– Направо, – приказал я, надеясь, что моё чувство направления не изменяет мне. Юрген рванул руль и загнал машину в очередной проход между огромными механизмами, и спустя миг в то место, где мы только что находились, ударил шквал лучей. У меня как раз хватило времени обернуться и увидеть волну металлических чудовищ, выливающуюся из-за угла, после чего мы снова поддали газу, и преследовали исчезли из поля зрения.

– Теперь налево, – скомандовал я, – опять направо, – к своему невыразимому облегчению, я заметил впереди знакомый желтоватый свет люминаторов, что отмечал въезд в туннель. – Свет впереди!

– Я вижу, сэр, – заверил меня Юрген; в иных обстоятельствах я счёл, что водитель, выжимающий такую скорость в настолько тесном помещении – безумец. Но зная, что преследует нас, я лишь надеялся, что визжащий двигатель способен на большее.

Я посмотрел на экран, обнаружил, что мы немного оторвались от металлической волны и выдохнул, позволяя напряжению покинуть моё тело. Нам вслед полетело ещё несколько энергетических разрядов – один угодил в кузов и пробил в задних дверях дыру размером с кулак, остальные пришлись в некронские механизмы. После этого пауки прекратили стрелять – должно быть, испугались повредить свои же машины.

– Неплохо сработано, – похвалил я своего помощника, находя в себе дерзость надеяться, что худшее позвали (позже эта надежда предсказуемо рухнула). Я задумался над следующим шагом. Казалось, что спешить на грузовике на поверхность – наша лучшая возможность выжить, а как только мы вернёмся в шахту и освободимся от глушащего любые сигналы воздействия гробницы, я смогу подключиться к вокс-передатчику и связаться с Мори. Если нам хоть чуть-чуть повезёт, то когда мы вырвемся наружу, нас будет ждать «Громовой ястреб» с парой отделений терминаторов.

А потом я увидел, что надвигается на нас вперед. Некроны-воины с гаусс-свежевателями. Кажется, инстинкты не подвели – как и я думал, не все обитатели пустых саркофагов ушли через портал Трон знает куда. Они узнали о нашем вторжении – должно быть, от пауков – и теперь медленно и методично шли нас убивать.

Я как раз успел предупредить Юргена – тот рванул руль так, что едва не перевернул грузовик, и мы скользнули в узкий боковой проезд, как крысы в сточную трубу. Шквал гаусс-лучей изрешетил место, где только что стояла машина, а пара более удачных или точных пробила несколько лишних дыр в нашем и без того потрёпанном грузовике. Насколько близко они были к тому, чтобы обездвижить «Карго-8» и убить нас я понял лишь, когда ощутил сквозняк – в пассажирской двери теперь красовалась прореха величиной в тарелку; от попадания гаусса прочный металл просто испарился. Пробоина лишала нас возможности выехать на поверхность, но я решил помахать кулаками во время драки, а не после неё, так что просунул ствол мельты в эту «бойницу» и стал ждать подходящей возможности.

Она представилась быстро – уже у следующего перекрёстка нас ждала ещё одна фаланга жутких металлических воинов. Юрген вновь крутанул руль, успев сбросить передачу, чтобы все наши колёса оставались на terra firma, а я зажал спуск мельты и прошёлся потоком жара по всему вражескому строю. Они пострадали отнюдь не так сильно, как мне хотелось, но один точно растворился в воздухе, как это обычно делают погибающие некроны; мы пригнулись, когда остальные начали стрелять – как раз в подходящий миг, чтобы сберечь свои головы; «Карго-8» же теперь больше напоминал остов, за которым я охотно спрячусь от врага на поле боя, а не машину, на которой я хочу от него убегать.

– Настойчивы эти фраккеры, а? – заметил мой помощник, снова выжимая газ. Грузовик вздрогнул и переехал нескольких некронов, не дав им выстрелить ещё раз. Конечно, они остались целы – быстрый взгляд на пикт-экран показал, что воины уже поднимались на ноги, а вмятины и царапины на гладких телах исчезали, исцеляемые живым металлом.

– Это точно, – согласился я, глядя на гостеприимный свет у входа в туннель; милостью Трона между нами и ним не было ничего металлического и злобного. Я поплотнее прижал к голове фуражку, чтобы её не сдуло ветром из множества новых отверстий, появившихся в нашей машине, а спустя миг заметил движение – ещё одна группа неуязвимых воинов стремительно двигалась нам наперерез. – Гони!

– Мы их опередим, сэр, – заверил меня помощник, склоняясь над рулём, но некроны двигались очень быстро – они не вышагивали, как обычно, а пугающе плавно и грациозно бежали. Юрген бросил в их сторону немного заинтересованный взгляд. – Нечасто увидишь их бегущими.

– Им нечасто нужно бегать, – ответил я. По моему опыту, некроны чаще наступают волнами и методично уничтожают всё, что преграждает им путь и захватывая нужные позиции, как неумолимый прилив. Те выжившие, что оказывались слишком быстры, чтобы получить выстрел в спину (должен признать, что сам не раз входил в число таковых), рано или поздно выдохнутся, а безустанные враги – нет, за счёт чего некроны сократят расстояние и добьют противников. Единственный способ убежать от некронов – прыгнуть на челнок, пересесть на звёздный корабль и надеяться, что он войдёт в Варп до того, как ксеносы поднимут в погоню свои суда.

Однако водительское мастерство Юргена не подвело – мы оказались у входа в туннель чуть раньше некронов. Я ещё раз пальнул из мельты, уложив ещё одного воина, и вздрогнул, когда по грузовику прошёлся новый шквал гаусс-лучей, после чего мы оказались в благословенной тьме, где впереди приветливо желтели имперские люминаторы.

Глава 24

После жуткого мёртвого света некронской гробницы, жёлтое сияние люминаторов почти ослепляло, и я почувствовал прилив восторга, когда мы ворвались в шумную пещеру и вновь оказались среди грохота горных работ. Грузовик подскочил, приняв ещё один шквал гаусс-огня, и начал издавать явно нездоровый треск, совсем не похожий на тот протестующий вой, к которому я почти привык. Машина дрожала, а потому трясся и я; всё это сопровождалось ритмичными ударами и лязгом, как будто в металлическом цинке перекатывалась последняя пара стабберных патронов. Я бросил опасливый взгляд на пикт-экран и увидел, что туннель, из которого мы вырвались, заполнен преследователями.

– Уводи нас отсюда! – взмолился я (вероятно, зря – сомневаюсь, что мой помощник решит остановиться, чтобы дружески поболтать с некронами) и указал на туннель в противоположной части пещеры, откуда едва ли не целую жизнь назад появился Клоуд на этом самом грузовике. – Давай в тот туннель! – но, кажется, самый верный путь на верхние ярусы, если не на поверхность, больше был нам недоступен. По крайней мере, пока мы не найдём машину, меньше напоминающую решето – если бы мы только увидели такую, Император помог бы добыть её… а если не Он, то Юрген и его способность доставать всё необходимое, не утруждаясь заполнением бумаг в трёх экземплярах.

– Вы правы, сэр, – ответил мой помощник, возясь с рулём и педалями и выжимая немалую скорость из нашего покалеченного транспорта, несмотря на явно не техножреческие литании, которыми он пересыпал свои усилия (или именно благодаря им). Юрген ухмыльнулся, когда группа шестерёнок попрыгала в стороны, спасаясь от наших колёс и с отвращением сплюнул в прореху на том месте, где обычно бывает водительская дверь. – Будет куда проще, если это фракомозглые перестанут путаться у нас под ногами.

Снова вспомнив о множестве шахтёров, я распахнул то, что осталось от моей двери и высунулся из кабины, бешено размахивая руками.

– Бегите! – проорал я, но мой голос потонул в окружающем грохоте. – Бегите изо всех сил!

Панический взгляд назад подтвердил мои худшие страхи – некроны выбрались в пещеру и рассыпались веером, держа оружие наготове. Но к моему удивлению, резня не началась: чудовища просто шли вперёд в своей обычной неостановимой манере, равнодушные к кипящим вокруг работам. Должен признать, это заставило меня задуматься – только что ксеносы бежали, а теперь шагают медленно и даже дерзко. Но они не могут испытывать ни уверенности, ни гордости… и никаких других эмоций, если на то пошло.

А потом я заметил то, что потрясло меня больше всего в этой полный потрясений день. Некрон, стоявший в нескольких шагах впереди остальных немного отличался от них; я видел, как он повернул голову и со слабым интересом осмотрелся, а потом вновь замер в неподвижности, будто техножрец, обратившийся к инфопотоку. Остальные тут же рассредоточились, формируя стрелковую цепь. Это был первый раз, когда я видел нечто напоминающее командира среди живых машин, не говоря уже о ком-то, способном самостоятельно мыслить, а не просто следовать инстинктивному желанию уничтожать всё на своём пути.

– Почему они не стреляют? – спросил Юрген, а я покачал головой, тоже ничего не понимая.

– Понятия не имею, – признал я, не желая слишком задаваться этим вопросом – пока они не стреляют по нам, меня это устраивает. Я снова посмотрел назад, всё ещё с трудом веря в то, что увидел, и тут истинный ужас нашего положения стал очевиден. Командир некронов приблизился к кучке техножрецов – возможно, тех самых, которых едва не переехал Юрген, – но вместо того, чтобы бежать или просто пялиться на металлическую мерзость в потрясённом непонимании, они склонили головы, сделали знак зубчатого колеса и вернулись к работе.

– Святой Трон, простые шестерёнки тоже в этом замешаны! – ну или львиная их доля. Это значит, что никому в этой шахте, начиная с Тезлера, доверять нельзя, и каждый – потенциальный враг.

Да, вы можете решить, что ничего не поменялось – я так полагал с того самого мига, как моя нога ступила на территорию Металлум Майорис. Но что бы я не думал о заговорщиках, которых мы искали, правда оказалась ещё гнуснее.

– Добром это не кончится, – заметил Юрген, всё ещё сражающийся с рулём нашего скачущего и скользящего по пещере грузовика – держу пари, он двигался быстрее чем любое из бывавших здесь живых существ (или неживых, если посчитать некронов). Каким-то чудом мы ни во что не врезались и никого не сбили, но легче от этого нам не стало. Напротив, зловещие металлические фигуры, которые я видел, преследовали нас и, не сомневаюсь, что если бы им не приказали не стрелять, когда есть риск разложить на молекулы одного-двух шестерёнок, мы бы всю дорогу были под плотным огнём. Почему некроны так пеклись о техножрецах, я тогда не знал, но был благодарен Трону за передышку.

Которую я собирался потратить с пользой. Стуча по комм-бусине, я пытался выйти на ту частоту, по которой вызывал Мори, глупо надеясь, что смогу снова позвать на помощь или даже узнать, что мой первый сигнал дошёл до адресата, и подмога уже в пути. Предсказуемо, но мне ответил только белый шум, и такой сильный, что я был уверен – этот канал специально глушат.

– Мы сами по себе, – сказал я Юргену, когда наш многострадальный грузовик проскакал по рельсам и ворвался в широкий и высокий туннель, прорезанный прямо в каменной толще и медленно поднимающийся вверх. Двигатель рычал и грохотал сильнее, чем раньше. Кажется, мы теряли скорость, но я решил не говорить об этом, зная, что Юрген делает всё, что может, и вряд ли кто угодно другой смог бы заставить эту груду железа двигаться.

– Значит, никаких изменений, – флегматично ответил он, отчего я странным образом взбодрился. За эти годы мы не раз бывали на волосок от смерти, и обычно никто не мог нам помочь, но мы неплохо справлялись.

– Думаю, именно так, – согласился я и перевёл взгляд на пикт-экран. Пещера оставалась всё дальше, было уже непросто разглядеть преследователей, но я тут и там видел случайные, но пугающе близкие отблески металла и был уверен, что они всё ещё идут за нами. Уже не в первый раз я начал прикидывать, за какое время можно покрыть расстояние от пещеры до нас, если идти чётким шагом, ни разу не споткнуться и не испытывать усталости. – По крайней мере, отрыв не сокращается, – пока что.

Других машин не было – куда больше встречалось пешеходов и неизменных сервиторов, таскающих тяжёлое оборудование, но ни одного грузовика; я счёл это обнадёживающим и пугающим в равной мере. Обнадёживающим – потому что Юрген мог давить на газ, не сбрасывая скорость для того, чтобы объезжать серьёзные препятствия, а пугающим – потому что означало, что машин в этой части шахт мало, а значит найти замену нашему грузовику, испусти он дух, будет непросто.

А смерть нашей машины приближалась с каждой минутой. Мы явно теряли скорость, Юрген постоянно дёргал рычаг переключения передач, чтобы колёса продолжали крутиться, а тряска и толчки становились всё более заметными.

– Должно быть, трансмиссия повреждена, – проговорил Юрген так, будто мы с ним просто светски беседовали, и пожал плечами. – Неудивительно – эти железноголовые в нас столько дырок наделали.

– Похоже на то, – согласился я так, будто понимал, о чём речь; но я в любом случае был готов положиться на его слова, если вспомнить, сколько машин Юрген водил и изводил за эти годы. – Он доедет до верхних ярусов?

Когда-нибудь я всё-таки научусь не задавать таких вопросов. Стоило этим словам сорваться с моих губ, как по туннелю разнёсся громкий треск, а потом грузовик резко встал, хотя его мотор продолжал гудеть и, судя по доносящимся из него звукам, пытался растрясти себя на запчасти внутри этой обожжённой и изрешечённой оболочки.

– Не думаю, сэр, не думаю, – с сожалением сказал Юрген, глуша двигатель. Воцарилась относительная тишина, как будто мой помощник даровал смертельной раненой машине Покой Императора.

– Значит, дальше пешком, – заявил я, выбираясь из остатков кабины, и достал лазпистолет, не обратив внимания на любопытные взгляды проходящих рядом ремесленников. Я бросил взгляд назад. Мы проехали чуть дальше, чем я ожидал, но это преимущество таяло с каждой секундой.

– Тогда лучше двигаться, – заключил Юрген, выпрыгивая из кабины и берясь за оружие.

– Идём, – сказал я и зашагал по полого поднимающемуся вверх тоннелю; Юрген, как всегда, держался сзади и чуть сбоку. Туннель был прямым и просто вёл вперёд, а когда я осознал, что в нём не было ответвлений, где можно было бы прятаться, моё сердце упало. Мы не сможем перегнать наших неутомимых преследователей; мы можем лишь надеяться как-то задержать их приближение. Но это легче сказать, чем сделать.

Меня терзали дурные предчувствия, но я всё равно обернулся, едва мы начали путь, и немедленно пожалел; зловещие металлические фигуры уже входили в туннель, их адское оружие ярко выделялось в подземелье, где свет давали лишь электроканделябры, скуповато установленные через каждые тридцать-сорок метров. Через несколько секунд мы окажемся в зоне поражения, так что я прибавил шагу, с трудом подавляя желание бежать. Это понятный, но губительный порыв – постоянно двигаясь в гору, мы с Юргеном быстро бы выдохлись, а как только мы замедлимся, отрыв мгновенно пропадёт. Едва ли не инстинктивно мы зашагали в привычном любому пехотинцу темпе, которым можно одолевать километры один за другим, и надеялись, что это позволит там добраться до какого-нибудь убежища, не попав в радиус поражения неостановимых ксеносов.

– Людей здесь уже нет, – сказал Юрген несколько секунд спустя.

– Я тоже заметил, – кивнул я, ничего не упомянув о своих надеждах на то, что это лишь происки моей паранойи, воображающей худшее. Но Юрген был прав. В последние несколько минут количество рабочих, что мы встречали, ощутимо упало, и теперь мы были практически одни. Это могло значить только одно. Кто-то увёл шахтёров из этого туннеля. Я мог придумать для этого несколько причин, и мне не нравилась ни одна. – Всё, что мы можем сделать – это поднажать.

Но должен признать, что это становилось всё труднее. Мы были под землёй уже несколько часов, а ведь это была ночь, когда мы должны были отдыхать после долгого дня, а наши маленькие попутные приключения тоже выдались довольно утомительными. Я уже начал слабеть; Юрген держался стоически, но я не сомневался, что он тоже измотан.

Снова оглянувшись назад, я снова подтвердил свои худшие страхи. Наши преследователи немного сократили разрыв и держали оружие наизготовку. Это придало мне сил – я зашагал быстрее, Юрген привычно последовал на мной, но прыти нам хватило ненадолго – вскоре ноги начали заплетаться, а постоянный подъём выматывал нас. Мы как будто шли через болото. Я начал чувствовать себя так, будто попал в тот ночной кошмар, когда бесформенная злобная тварь идёт за тобой по пятам, не показываясь на глаза. Увы, сейчас такой преследователь был виден и оказывался ближе всякий раз, стоило мне повернуть голову. Мне начало не хватать дыхания, я отчаянно оглядывался в поисках какого-нибудь убежища, хоть брошенного ящика, за которым можно было бы устроить оборонительную позицию, но, к счастью, здесь не было не только ящиков, но даже неровностей в стенах. Я сказал «к счастью» – потому что «встать и сражаться» в такой ситуации равносильно «дать себя убить», и такая мысль вообще посетила мою голову только из-за усталости, от которой та работала не очень хорошо.

– Разве мы не должны были найти хоть один боковой проход? – спросил Юрген, как будто шахта нарушила правила приличия, не предоставив нам таковой.

– Наверное, – согласился я. По моим оценкам мы всё ещё не добрались до тех мест, что были обозначены на карте, но отсутствие других штолен озадачивало и меня. Единственное объяснение, что я придумал: этот туннель построили специально для сообщения с некронской гробницей, а значит за последние годы в её варп-портале пропало огромное количество грузов. Несмотря на наше затруднительное положение, я понял, что продолжаю гадать, зачем безжизненным машинам-убийцам наш металл.

– Впереди что-то есть, – сказал Юрген, и тут же луч некротического света ударил в стену туннеля совсем рядом с нами и пробил в каменной толще дыру глубже, чем я мог разглядеть. Это явно была скорее пристрелка, чем серьёзная попытка убить нас, но мы бросились наутёк, забыв о намерении беречь силы. – Хвала Трону, тут дверь!

– Похоже на то, – согласился я, пытаясь сосредоточиться на металлической конструкции, что маячила впереди. Она была выпуклой, будто часть цилиндра, и в ней виднелась дверь, которую и заметил Юрген. Целый миг я не мог понять, что это такое, думая лишь о способе двигаться дальше, как меня озарило. – Это транспортная труба, как на пустотных станциях!

– Я думаю, вы правы, сэр – сказал Юрген, таким тоном, будто питал к этому вопросу исключительно академический интерес. – Интересно, куда она ведёт?

– Да кому не плевать? – это был не совсем риторический вопрос. – Главное, чтобы внутри не было некронов.

Тяжело дыша, мы подошли к трубе, и я хлопнул по панели активации, надеясь, что дверь откроется. Она не открылась, но на панели начался отсчёт времени до прибытия капсулы. Почти в тот же миг ещё один луч гаусс-свежевателя пронёсся в воздухе мимо нас, и я резко развернулся поднимая лазпистолет.

Кошмарные ксеносы оказались ближе, чем я ожидал даже по самым мрачным оценкам. Они шагали ровной шеренгой, не сбиваясь с шагу, озаряемые светом электроканделябров, чьи отблески сверкали на их торсах и похожих на голые черепа головах. Я сделал несколько выстрелов, но они лишь оставили пару быстро исчезнувших подпалин на груди того, которого я принял за командира. Автоматон повернул голову прямо ко мне, как будто мягко меня упрекая. Его оружие было крупнее, чем у подчинённых, и хотя я и понятия не имел, на что оно способно, я подсознательно счёл его большей угрозой.

– Целься в него! – крикнул я Юргену, который как раз поднимал мельту. Мой помощник был слишком занят, чтобы ответить, а потому буркнул что-то, что я счёл согласием, и нажал на спуск.

Результат оказался очень хорошим – по крайней мере, пока что. Поток термальной энергии ударил прямо в массивное оружие и оставил глубокий кратер в торсе командира. Но он, к моему ужасу, продолжил шагать к нам, не обратив внимания на урон, что должен был убить его. Когда командир поднял своё громадную и зловещую пушку, его подчинённые повторили этот жест таким слитным движением, что удостоилось бы неохотного одобрительного кивка даже от самого требовательного сержанта-инструктора, и теперь каждый гаусс-свежеватель был направлен на нас.

В эти мгновения я смотрел смерти в лицо, раз за разом нажимая на спуск лазпистолета в тщетной надежде на один удачный выстрел, что случится до того, как моя смертная оболочка обратится в ничто; но потом повреждённое оружие некрона заискрило, взорвалось, и весь отряд охватили разряды молний, что ударяли одного воина и перепрыгивали на другого. В воздухе появился запах озона. Командир рухнул, металл, из которого состояло его тело, искажался и тёк, как свечной воск. Стоявшим рядом с ним воинам не повезло – они отшатнулись, охваченные жутким пламенем, и разваливаясь по швам прямо у нас на глазах.

– Повезло, что я его подпалил, – заметил Юрген. – Не хотел бы сам получить такой разряд.

– Как и я, – согласился я, в лёгком ужасе бросая взгляд на цифры обратного обсчёта на панели. Транспортная капсула была почти здесь, но это «почти» всё равно было слишком долгим на мой вкус. – Не расслабляйся. Таких тварей непросто убить.

И я оказался прав. Когда буря улеглась, командир и самые тяжело пострадавшие солдаты растворились в воздухе – раздался только звук, с которым воздух заполняет внезапно освободившееся пространство, да и тот потонул с треске последних грозовых разрядов. Выжившие возобновили свой марш, и гаусс-лучи засверкали над нашими головами. Хотя пара моих выстрелов угодила в цель (толку было так же мало, как от прошлых попыток), а Юрген остановил ещё одного воина, испарив тому ногу, отчего некрон рухнул наземь и попытался ползти, стреляя одной рукой, мы всё равно уступали врагу числом и вооружением – нам оставалось жить несколько секунд, если не произойдёт какое-нибудь чудо.

Наконец, дверь капсулы мягко отъехала в сторону – раздалось шипение сжатого воздуха и гимн Омниссии, который звучал так, будто кто-то неудачно попытался жонглировать кусками металлолома.

– Внутрь! – закричал я и последовал своему же приказу; Юрген наступал мне на пятки. Я ткнул пальцем в руну закрывания, и дверь вернулась на место, заставив заглохнуть звук ударов металла о камень и оставив нас наедине с запахом Юргена и какофонической мелодией. От последнего источника раздражения я избавил нас самым простым путём – выстрелил в динамик.

– Куда едем, сэр? – Юрген уже изучал систему управления – кажется у нас было много вариантов, куда отправиться.

– Куда угодно, но подальше! – когда с той стороны дверей раздался пронзительный лязг. Некронам не потребуется много времени, чтобы попасть внутрь – они могут просто испарить её огнём свежевателей. Я ударил по переключателю, и резкий рывок капсулы едва не заставил меня упасть. Если я мог доверять своему внутреннему уху, то мы быстро поднимались, и меня это устраивало. Теперь я мог подойти к Юргену и вместе с ним изучить данные.

– Похоже, мы едем в последний пункт назначения, что выбрал прошлый пассажир.

– О, кажется так, – Юрген рассеянно почесал одно из своих крупнейших псориазных пятен и пожал плечами. – Не думаю, что может быть место хуже, чем то, где мы только что были.

Если какими-то словами и можно искушать судьбу, то именно этими.

Глава 25

Пока капсула тряслась и гремела на пути к поверхности с пренебрежением к комфорту пассажиров, который заставлял меня подозревать, что ей пользуются только старшие техножрецы, я гадал, кто и зачем построил эту транспортную сеть. Учитывая, что с мига прибытия сюда я не слышал о ней ни слова, а сейчас мы обнаружили капсулу в той части шахт, которую Тезлер так усиленно от меня скрывал, я заподозрил, что сетью пневмотуннелей связаны все места, важные для заговора; быть может, на той стороне мы встретим ещё больше некронов. Это значит, что куда бы мы не приехали, вокруг будут враги. Я поделился этой мыслью с Юргеном, который трезво ответил:

– Не думаю, что вокруг нас могли бы быть друзья.

Это напомнило мне о Мори, и я снова взялся за вокс-бусину, но обнаружил только помехи на всех частотах, до которых мог дотянуться. Хотя я не утратил надежды выйти на связь, пока что мы всё ещё должны были полагаться только на себя.

Капсула подскочила ещё раз и резко остановилась. Миг-другой ничего не происходило, потом по закрытому пространству разнёсся лязг открывающихся люков и шипенье, с которым уравнивалось давление. Когда дверь начала открываться, я подготовил оружие, но с той стороны не оказалось врагов, и я перевёл дыхание.

– Надо понять, где мы, – сказал я. Пока я видел лишь стену в нескольких метрах от себя, но судя по акустике и абстрактному узору, я счёл, что это коридор где-то в главном комплексе.

Я взбодрился. Капля удачи – и моё воскресшее чувство направления найдёт нам выход. Если я был прав насчёт того, что Тезлер видел наш разговор с Клоудом, нужно побыстрее найти транспорт и бежать отсюда прежде чем магос поймёт, что мы выбрались наверх.

Я осторожно вышел в коридор, который оказался удивительно тихим – в отличие от тех мест, в которых я бывал по ходу инспекции – а также почти пустым – лишь где-то мелькал одинокий техножрец в красно-коричневой рясе или парочка таковых, слишком погружённых в свои дела, чтобы обратить на нас внимание. Или мне так показалось: сейчас я был не готов доверять никому и ничему.

– Может войти туда? – спросил Юрген, указывая на ближайшую дверь. Такие виднелись тут по всему коридору через каждую дюжину метров. Я покачал головой, не желая проверять, кто может таиться за этими дверьми.

– Лучше идти дальше, – я надеялся обнаружить хоть какой-то намёк на то, где мы оказались. На каждой двери были аккуратные металлические таблички, так что я покосился на ближайшую и разобрал на ней изящные линии разной толщины и пару слов на обычном готическом. «Магос Кэтоид». С внезапным приливом облегчения я осознал, куда мы попали и почему коридор такой тихий. – Это же место, где живут шестерёнки.

– Если про них можно сказать, что они живут, – добавил Юрген.

Несмотря на это высказывание, я испытывал прилив оптимизма. Редкое и почти незнакомое чувство дезориентации, что отравляло мне жизнь с того мига, как нас занесло в гробницу, пропало. Ещё бродя по Металлум Майорис с инспекцией, я по привычке обращал внимание на указатели, чтобы запомнить путь отступления на тот случай, если он понадобиться, а сейчас он понадобился. На несколько ярусов выше должна быть зона погрузки, откуда грузовики везут сырьё на ближайшие мануфакторумы. Если мы сможем пробраться туда без всяких неприятностей и похитить машину, то уберёмся из комплекса быстрее, чем заговорщики это поймут.

– Комиссар. Какая приятная неожиданность.

Мне не потребовалось видеть Тезлера, чтобы узнать его мелодичный голос – мы развернулись, поднимая лазпистолет и мельту. Серебряный болван стоял в паре шагов от нас, у соседней двери.

– Я думал, вы всё ещё бродите в недрах земли. Или уже мертвы, конечно, ха-ха.

– Простите, что разочаровал вас, – ответил я, прилагая немалые усилия, чтобы не нажать на спуск прямо сейчас. Лазразряд вряд ли нанесёт вероломному истукану какой-то урон, но Юрген мгновенно последует моему примеру, и как не приятно было бы увидеть превращение предателя в лужу металла, пока я слишком многого не знал. Если я хочу сохранить свою шкуру целой, мне нужно знать, как можно больше. И я всегда успею убить Тезлера позже – Трон знает, он это заслужил.

– Разочаровали? – ответил мне пронзительный голос, а тело, которое его издавало, придало себе позу, выражающую вежливое удивление. – Совсем наоборот, – он сделал шаг в сторону, приглашая нас пойти. – Мой гость был крайне впечатлён вашей изобретательностью и хочет познакомиться с вами поближе.

Я ткнул в открытую дверь лазпистолетом.

– После вас.

– Как вам угодно, ха-ха, – Тезлер повернулся и исчез в дверном проёме. Мы с Юргеном обменялись взглядами.

– Вы уверены, сэр? – спросил мой помощник, на что я покачал головой.

– Нисколько. Но если мы хотим узнать всё о делах этого еретического мешка с болтами, у нас нет выбора, – я оглядел коридор. – Оставайся тут и прикрывай путь к отступлению.

Конечно, я бы предпочёл, чтобы Юрген сопровождал меня – его мельта была залогом хорошего поведения Тезлера и помогла бы против того «гостя», но оставить помощника на страже было разумнее. Кроме того, за прошедшие годы я навидался разных ужасов и был уверен, что смогу дать отпор Тезлеру и его подельнику.

Юрген кивнул.

– Я прикрою вас отсюда, – сказал он, занимая пост напротив двери, оттуда можно вести наблюдение за комнатой и коридором, и многозначительно постучал по комм-бусине у себя в ухе. – И я всё буду слышать. Окажусь рядом, как только запахнет жареным.

– Я не сомневаюсь, – его готовность, как всегда, приободрила меня. Так что я последовал в покои вслед за хозяином. Уже внутри, я оглянулся, желая удостовериться, что по обе стороны двери меня не ждут затаившиеся убийцы, хотя был уверен, что Тезлер не сделает такой грубой и очевидной ловушки.

– Прошу, чувствуйте себя как дома, – сказал магос, указывая на мягкий диван в центре комнаты. Я подошёл к нему, не выпуская из рук лазпистолет, попутно осматривая всё помещение. Я нечасто бывал в жилищах техножрецов, но здесь было всё, что я ожидал увидеть: простые металлические стены с абстрактным узором, напоминающим механизмы и печатные платы; практичная мебель и вотивные иконы культа Механикус на полках и маленьких столиках. Гордость этого помещения составляло большое и умело исполненное изображение Императора в его ипостаси Омниссии – металлическая фигура на троне из деталей, которые казались мне каким-то металлоломом, но наверняка были каким-то особенно теологически ценным металлоломом. После всего, что я видел в последние несколько часов, сверкающая человекоподобная фигура показалась мне крайне зловещей, хотя Тезлеру она явно нравилась, ведь в углу комнаты обнаружилась изображающая её же статуя, только вполовину меньшая ростом.

– Могу я предложить вам закуски? Я помню, что вы неравнодушны к такому угощению, и надеюсь, вы простите, что не присоединяюсь к вам. Сейчас мне не хватает некоторых биологических функций, ха-ха.

Я с сомнением посмотрел на поднос, стоявший на маленьком столике рядом с диваном: чайник с рекафом, стальная чашка изящной работы и тарелка флорнов только что из печи. Рекаф тоже был горяч, и оглядевшись в поисках двери, через которую его могли доставить, я не обнаружил ни следа таковой. Конечно, она могла быть замаскирована: гостя, о котором сказал магос, тоже нигде не было видно, и вряд ли он растворился в воздухе – значит, выскользнул по тайному ходу. Я устроился на диване так, чтобы оставаться спиной к двери, за которой ждал Юрген, и видеть в полированном рекафнике искажённое отражение моего помощника, готового броситься на помощь при любом резком движении.

– Вам не стоило так утруждаться, – сказал я, стараясь вести себя так непринуждённо, как смогу. Было невозможно понять, что думает Тезлер, но я не собирался облегчать ему задачу, делая возможным понять, что думаю я.

– Это не составило никакого труда, – ответил магос. – Если вы пережили свой визит в святилище внизу, то наиболее вероятной точкой возвращения была бы именно та, которую вы выбрали. Я заказал угощение на всякий случай. Но я рад видеть, что это не впустую.

– Согласен, – ответил я, делая глоток горького напитка и ставя чашку на стол, чтобы взять флорн. Я был готов изображать светскую беседу, но не настолько глуп, чтобы выпустить пистолет из рук. Сделав укус, я понял, что угощение куда вкуснее, чем большая часть еды, которую доводилось пробовать здесь; у меня мелькнула мысль о отраве, но я не мог представить, зачем Тезлеру возиться с ядом, когда есть куча других способов убить меня. – Но ведь это неэффективное использование ваших ресурсов.

– Именно, – ответил магос, наклонив голову в знак согласия.

– Но должен признать, что нахожусь в некотором недоумении, – продолжил я, закончив с флорном и снова беря чашку. Меня мучило странное дежавю, но миг спустя синапсы в моей голове сработали, и я понял, что этот разговор напоминает мне о другой якобы светской беседе за чашкой чая много лет назад – тогда сумасшедший инквизитор-отступник Киллиан надеялся завлечь меня к себе на службу. Конечно, та встреча закончилась кровавой баней, и вряд ли я мог надеяться на другой исход сейчас; но Тезлер явно страдал тем же недугом – он хотел, чтобы кто-то восхитился его умом, а значит, разыгрывая восхищение, я смогу немало узнать. Смогу ли я выжить и доложить Живану или Эмберли – другой вопрос, но пока это мой лучший шанс. – Я никогда прежде не думал, что с некронами можно устроить перемирие.

– Возможно это вызвано тем, что потенциальные партнёры не могли осознать выгоды такого сотрудничества, – с готовностью ответил Тезлер. Хотя его тон оставался таким же пронзительным, я не сомневался, что его изначальный голос, сохрани магос его, был бы заражен тем же безумным пылом, что и у Киллиана. – Не говоря уже о их сущностной божественности.

– Божественности? – повторил я, едва не подавившись рекафом.

– Конечно, – Тезлер указал на картину, которая, как я теперь осознал, больше походила на некрона, обряженного в религиозные символы, чем на Машинного бога, как воплощение Императора. Хотя я никогда не был особенно набожен, а компанию обычных святых отцов, досаждающих Императору своим нытьём, считаю скучной, я почти задохнулся, осознав глубину подразумеваемого кощунства. – Разве они – не совершенное воплощение жизни, очищенной от органических несовершенств, не тот идеал, дорогу к которому нам указывает Омниссия?

– Это ваша точка зрения, – ответил я так вежливо, как мог. – Хотя, как я понимаю, это богословский спор. А я лишь солдат, который в некронах всегда видел только врага, – за таким образом «простого вояки» я привык прятаться годами, и он отлично мне служил. Кажется, Тезлер тоже на это клюнул, потому что в ответ сделал тщательно выверенный кивок.

– Этого можно было ожидать, – признал он, – но осознаёте ли вы, чего мы надеемся достичь с их помощью?

– Не совсем, – ответил я, на деле не осознавая вообще ничего. Ничего хорошего – в этом я был уверен, но сохранил тон своего голоса таким нейтральным, каким смог – десятилетия притворства мне в этом помогли.

– Трансценденция, – мелодично объявил Тезлер, хотя мне показалось, что даже в этом тоне я различаю дрожь нетерпения. – Перенос человеческого сознания в совершенные, вечные тела по образу и подобию Омниссии! – его металлическое лицо немного изменилось, выражая стилизованный восторг. – Можете ли вы вообразить это?

– Это непросто, – признал я, скрывая ужас, охвативший меня, когда я осознал весь смысл его слов. – И эта участь ждёт всех людей, не так ли?

– Всех, кто заслуживает этого, – ответил Тезлер, как типичный фанатик. – Конечно, культ Механикус будет вести вас, но кто способен отказаться от бессмертия, получи он шанс на него?

– Хороший вопрос, – ответил я, что означало «практически кто угодно, если твоё «бессмертие» означает превращение в проклятого некрона», хотя говорить такое вслух в таких обстоятельствах было ли не очень вежливо. Я сделал вид, что задумался на миг.

– Но как вы можете быть уверены, что это вообще возможно?

– Но ведь некроны достигли этого, – Тезлер явно не знал логики, – когда-то они были смертными и уязвимыми ко всем слабостям плоти, прямо как мы, – должен признать, при этих словах я посмотрел на его металлическое тело с некоторым скепсисом, хотя даже у Тезлера наверняка осталось немного мяса где-то внутри. – Но они вознеслись. Мы сможем сделать то же.

Я задумался. Все мои прошлые встречи с некронами я считал их просто металлическими конструкциями, чем-то вроде КОТов – только большими, смертоносными и следующими простому приказу уничтожать всю органическую жизнь, которую встретят. Мысль о том, что они когда-то были живыми созданиями, добровольно отказавшимися от своей человечности (или ксеносности или любого другого подходящего термина) показалась мне очень пугающей.

– Это головокружительная перспектива, – сказал я, чтобы потянуть время. – Как я понимаю, Клоуд узнал о ваших планах и решил поучаствовать?

– Именно, – ответил Тезлер, вновь наклоняя голову. – Возможно, ему бы стоило вернуться на Коронус и доложить о том, что здесь всё в полном порядке – это бы предотвратило и ваше появление, но он стремился остаться, чтобы испытать трансценденцию как можно скорее.

– Значит, она произойдёт скоро? – спросил я. Тезлер кивнул, мимикой выражая нетерпение.

– Так нам дали понять, – сказал он. – Подготовка сложна и требует огромного количества материалов. Но наши новые тела творят даже сейчас, когда мы говорим. Трансценденция близка. Человечество будет навсегда спасено от заразы Хаоса и ксеноскверны.

– Я понимаю, – кивнул я. Хотя я не мог читать по лицу это сумасшедшей жестянки человеческие эмоции (которые хорошо научился не выдавать сам), но я умел узнавать людей, которые так хотят верить во что-то, что добровольно закрывают глаза на всё, противоречащее этому. Я был уверен, что некроны водят шестерёнок за нос.

– А скитарии, которых вы взломали? Они тоже жаждут трансценденции? – конечно, это была лишь моя догадка, но она звучала правдоподобно, а я в своей жизни выбил достаточно признаний, утверждая, что уже знаю всё, в чём мне должны признаться, так что попытаться стоило.

– К сожалению, нет, – ответил Тезлер и сделал ещё один тщательно отмеренный кивок. – Хотя вы сделали верные выводы: некоторые гарнизонные части, служившие здесь, время от времени сталкивались с существованием нижнего святилища. К сожалению, верность командованию чётко прописана в них, что делает их невосприимчивыми к попыткам убеждения. Это оставило нам лишь один вариант действий.

– Убивать их? – предположил я, предпочитая выставить себя более тупым, чем на самом деле. Конечно, это привлекло бы внимание к Металлум Майорис, а мёртвые скитарии не могли напасть на нас по дороге на полигоны. Но я надеялся, что Тезлер решит вдаться в детали.

– Конечно, нет. Мы лишь модифицировали их кортикальные программы, чтобы удалить лишние воспоминания. И воспользовались случаем, чтобы вложить новые инфономы – уже наши, ха-ха.

– И заставили обернуться против своих товарищей, – сказал я, уже неспособный сдерживать душивший меня гнев. Скитарии едва ли похожи на обычных солдат, с которыми мне доводилось служить, но я знал, что они испытывали верность к собратьям по оружию и делу, за которое сражались; навязанное предательство ударило по всему, что делало их теми, кем они были.

– Именно, – подтвердил Тезлер, как будто ожидая комплиментов своему уму. – Модификации в поведении активировались простым сигналом, – тут магос, вероятно, запоздало догадался, о чём я думаю, потому что издал длинный звук, который, видимо, нужно считать сокрушённым вздохом. – Прискорбно, но вы пережили уже три попытки предотвратить ваше вмешательство, а также сформировали союз, способный с высокой вероятностью нарушить наши планы. Мы надеялись культивировать недоверие между вами и претором Норгард. Конечно, не говоря уже о Космодесанте. Обострение конфликта позволило бы нам заметать следы до тех пор, пока трансценденция не была бы готова. А как только это случится, все истинные последователи Омниссии присоединяться к нам, в том числе Норгард и её скитарии.

Что же, если он правда верит в это, он явно не понимает, ни саму Норгард, ни её солдат. Но я всё равно кивнул, как будто принимая его слова за веский довод.

– Умная стратагема, – сказал я, и Трон помоги мне, если Тезлер не лучился довольством, кивая в ответ. – Как я понимаю, вы применили её и к тем скитариям, что служат здесь сейчас?

Магос покачал головой.

– Ещё нет. Они ещё ничего не знают о нашей истинной цели, так что обрабатывать их пока не потребовалось.

– Очень мудро. Зачем рисковать, привлекая внимание Норгард, пока она занята проверкой своих же людей?

– Именно, – ответил Тезлер. – Как я вижу, вы всё понимаете.

– Не совсем, – сказал я, наконец-то переходя к сути. – Я понял, что от вашего союза с некронами получили вы, но ещё не знаю, что получили они.

– Мой успех и возвышение, – сказал новый голос на безупречном, но таком монотонном готическом, что у меня заныли зубы и заболели уши. Я подскочил, держа в одной руке лазпистолет, а второй быстрым движением обнажая меч, и увидел. что стоявшая в углу статуя двинулась вперёд.

Глава 26

Если говорить начистоту, я думал, что погибну, не успев нажать на спуск, но всё равно выстрелил и положил два луча прямо в центр груди этого истукана. Но вместо того, чтобы выстрелить в ответ, огромная фигура остановилась и погрозила мне пальцем, выражая мягкое неодобрение, почти как человек.

– Вот как? – спросило оно тем же могильным голосом, что и раньше, и повернулось к Тезлеру. – А ты говорил, что он разумен.

Техножрец переминался с ноги на ногу, что я истолковал как смущение.

– У него репутация весьма проницательного человека, – сказал магос, – и он уже показал свою находчивость, проникнув в гробницу.

– Разрушения, которые он причинил, не имеют никаких последствий.

– В следующий раз постараюсь получше, – ответил я, решив, что этот некрон мне нравится ещё меньше, чем все его сородичи, которые хотя бы убивали без пренебрежительных замечаний. Если на то пошло, я вовсе не встречал некронов, которые бы выказывали хоть какую-то склонность поговорить или имели способность к этому.

– Комиссар, – в моей бусине зазвучал приглушённый и настойчивый голос Юргена. – Вы на линии огня. Отойдите.

Металлическая фигура повернула голову к дверям.

– Я убью твоего питомца, если он не уберет оружие.

– Юрген, – сказал я, – отбой. Я не думаю, что нам грозит непосредственная опасность, – конечно, такие слова были излишне успокаивающими, но не было смысла казаться напуганным. Я не мог сомневаться, что здоровенный некрон способен исполнить свою угрозу, но ещё не сделал этого – а если я смогу понять, почему, у нас будет некоторое преимущество.

– Очень хорошо, сэр, – Юрген подчинился с той же готовностью, с которой он всегда исполнял прямые распоряжения, хотя его тон и взгляд, который он бросил на металлического исполина, опуская мельту, не оставил мне сомнений, что мой помощник думает о мудрости такого приказа. – Я пригляжу за коридором тогда.

– Если вы не возражаешь, – ответил я и пренебрежительно посмотрел на Тезлера, прежде чем повернуться обратно к некрону. – Я думаю, ты ведь тоже хочешь, чтобы твой питомец остался цел?

Я не могу сказать, что Тезлер рассердился, но что-то в наклоне его головы выдало, что он перебирает все варианты истолкования моих слов, но ни один ему не нравится.

Некрон кивнул.

– Я также бы этого хотел, – сказал он, поворачивая голову к Тезлеру в манере, подозрительно похожей на презрение. – Думаю, тебе нужно заняться чем-то полезным.

– Конечно, – с похвальной покорностью приняв это требование убираться вон, техножрец-предатель выскользнул из своих же покоев, в не самой исполненной достоинства манере боком обойдя неподвижного Юргена.

– Ты слышал, что сказал наш хозяин, – обратился я к Юргену скорее для того чтобы Тезлер тоже это услышал, чем для того, чтобы напомнить о приказе. – Не стреляй без необходимости.

– Так точно, сэр, – кивнул Юрген, благодаря отсутствию воображения, способный приспособиться к изменившимся обстоятельствам куда быстрее, чем большинство других людей. – Хорошие манеры денег не стоят.

– Я не сформулировал бы лучше, – сказал я и повернулся к огромной металлической фигуре. – И к слову о формулировках: боюсь, мы не были должным образом представлены друг другу.

Понятия не имею, откуда она взялась, но я давно усвоил идею, что показная непринуждённость даёт мне возможность контролировать ситуацию, пусть даже мой разум мечется как грызун в колесе и пускает слюни от ужаса, а случайные ответы невпопад, которые я при этом выдаю, заставляют противника ослабить бдительность. Конечно, я и представить не мог, так же ли думают разумные кучи смертоносного металла, но попытаться стоило. К моему удивлению, некрон склонил голову, изображая пародию на вежливость.

– Как неосмотрительно. Я – Азнибал, владыка династии Хапсет, сюзерен пространства Водик, – я ни разу не слышал таких имён и названий – О твоём имени и репутации я уже наслышан.

– Конечно, – я тоже кивнул и решил не предлагать рукопожатие, чтобы сохранить то, что будут пожимать. – Полагаю, ты расширяешь свои владения. Ты не позволил бы вести колонизацию Эвкопии, если бы уже владел ей. Я могу предположить, что ты пришёл через портал, когда техножрецы нашли гробницу, а её системы включились, – что-то подобное я наблюдал на Симиа Орихалке, так что предположение не было совсем натянутым.

– Ты проницателен, – металлическое чудовище посмотрело на меня с лёгкой задумчивостью, которая совсем не успокаивала. – Быть может, Тезлер и не переоценивал тебя.

– Уверен, он переоценивал, – ответил я скорее по привычке с показной скромностью относиться к незаслуженной репутации скромного героя, чем ещё из каких-либо соображений. – Но, кажется, его легко обмануть. Ты ведь и не думаешь давать вашим пешкам некронские тела, верно?

– Конечно, не думаю, – подтвердил Азнибал. – Такая честь была бы выше всего, что они заслуживают, даже будь она возможной.

– Так вы никогда не были смертными? – спросил я.

Представьте моё потрясение, когда Азнибал засмеялся – засмеялся гулким, пустым подобием весёлого смеха.

– Это отчасти правда. Но наш перенос в такие тела был совершён не нашими руками. Это сделали старые повелители, ещё до того, как были разорваны на части и стали рабами.

– Понимаю, – ответил я, не понимая ничего. Я никогда не любил изысканных метафор, хотя суть казалась достаточно ясной. Кто-то или что-то сделал некронов такими, какими они есть, но больше не может провернуть этот трюк. – А ресурсы, что ты забирал, предназначались для..?

– Этого, – Азнибал сделал странный жест рукой. Внезапно между ним и мной в воздухе появилось изображение, чёткостью не уступавшее гололитам тау. Это был астероид, мягко круживший в межзвёздной пустоте. Ничто вокруг не намекало на масштаб, но изображение приближалось, а позади сверкал спиральный рукав, оставляя отблески на поверхности. При близком осмотре я различил торчащие из реголита металлические конструкции и огневые позиций огромных орудий, придающие окутанной мраком скале крайне угрожающий вид. И лишь когда в «кадре» появился некронский корабль-полумесяц, который я слишком хорошо запомнил по случаю с гибелью «Благословения Омниссии», я осознал, что эта пустотная станция была нескольких километров в охвате.

– Когда она будет восстановлена во всей своей мощи, я стану фаэроном, – пародия на смех снова разнеслась по комнате, отчего у меня на загривке волосы встали дыбом. Когда имеешь дело с ксеносом, никогда не скажешь, в своём ли он уме, особенно если у этого ксеноса нет, ни мимики, ни языка тела, но я был уверен, что ведя такой же разговор с человеком, я бы уже начал осторожно оглядываться в поисках врачевателя с успокоительным и смирительной рубашкой. – И тогда каждый, кто насмехался надо мной и покровительствовал мне, признает мою мощь или будет уничтожен.

– Как приятно для тебя, – ответил я, скрывая своё изумление тем, что даже некроны несвободны от мелких распрей, – но я не понимаю, почему бы тебе просто не послать воинов, чтобы забрать то, что нужно вместо того, чтобы опускаться до таких ухищрений. Напади неожиданно, ты бы легко захватил этот мир.

– Я действительно мог бы, – Азнибал снова посмотрел на меня оценивающе, – но ваш Империум попытался бы вернуть его, а оборона потребовала бы усилий и замедлила строительство боевой станции. Как только она сможет двигаться, это не будет проблемой, но работы ещё не завершены.

– Двигаться? – повторил я, надеясь, что ошибся, но знал, что это не так. Я читал документы о некронском Мире-Механизме, что носился по галактике в начале столетия, и у меня кровь застыла в жилах от этих воспоминаний. Чтобы остановить его, погиб целый орден Космодесанта, не говоря уже о множестве кораблей и людей Флота. Астероидная станция Азнибала и близко не была такой огромной, хвала Трону, но ущерб, что она могла причинить, окажется неисчислим.

– Конечно, – в пустом голосе появилась кроха самодовольства, хотя возможно, это была игра моего воображения. – Нет смысла строить такое могучее оружие, если им будет невозможно дотянуться до врагов.

– Я думаю, это так, – сказал я. Повисла неловкая пауза, похожая на те, что возникают, когда у вас обоих кончились уместные темы для разговора, и вы гадаете, как закруглить беседу и пойти докучать кому-то ещё, но не показаться грубым. – Я должен знать что-то ещё?

– Только одно: теперь вы знаете, что я здесь, и что эта планета моя, – ответил Азнибал. – Продолжайте платить дань и будете жить. Иначе мир будет захвачен, и вы все умрёте. Мне больше нравится первый вариант, потому что так моя станция войдёт в строй быстрее, но для бессмертного лишние годы ничего не значат, – он поднял руку, и я подавил инстинктивную дрожь, осознав, что это просто насмешливый прощальный жест. – Вы видели пределы моего могущества. Выбирайте. Потратьте мгновения существования, что у вас есть, на служение более великой цели, чем можете вообразить, или будете уничтожены.

Потом он пропал с тем знакомым звуком, с которым воздух заполняет пустоту, оставшуюся от сработавшего поля переноса.

– Ловкий трюк, – сказал Юрген тоном, который подразумевал только это и ничто другое. – Он думает, что мы должны впечатлиться?

Примечание редактора

Поскольку Каин предсказуемо не описал, что происходило в следующие несколько дней, явно считая, что если это не коснулось его лично, то не будет интересно и никому другому, я вставлю сюда ещё одну выдержку, что кратко опишет самое важное.

Выдержка из «Во тьме ночной: оценка Тысячелетних войн» Айджейпи Клотье, 127.М42

Раскрытие истинной природы врага, что сумел так глубоко поразить слабых умом членов Адептус Механикус, имело далеко идущие последствия не только для планеты, но и для всего сектора. Арест заговорщиков был лишь первым шагом из многих, что предприняли, дабы исправить причинённый ими вред, а неустрашимый комиссар Каин составил удивляющий своей дерзостью и плодотворностью план. То, что он был исполнен почти так, как задумано, можно объяснить лишь его вдохновляющим руководством и несравненным боевым опытом Адептус Астартес.

Никак нельзя сказать, что этот план имел стопроцентную гарантию успеха…

Глава 27

Зал совещаний во владениях Отвоевателей почти не изменился – единственное отличие составлял Форшпунг, что прибыл сюда на «Носороге» несколько часов назад – магосу явно было неуютно вдали от привычного убежища. Хотя хребет всего заговора был сломан, когда схватили Тезлера, никто не поручится за то, много ли его сообщников избежало сетей, что Норгард расставила по всему Нексусу, и никто не хотел рисковать магосом: в конце концов, он первый заподозрил что-то неладное, отважился поделиться этим со мной и сыграл важную роль в том, чтобы виновные были наказаны. Последнее, что нам нужно – это чтобы какой-нибудь шальной предатель убил его в припадке злобы, тем более, что интеллект Форшпунга был нужен нам сейчас, как никогда.

Магос поднял глаза, когда я вошёл в комнату, кратчайшим путём направился к самовару и с великим облегчением обнаружил, что он полон. Нам предстоит длинный день, но теперь он стал чуть более терпимым.

– Магос, – поприветствовал я его, – рад видеть вас в добром здравии, – к моему смутному удивлению, я понял, что не вру; несмотря на изначальные сомнения, Форшпунг оказался ценным союзником, а ещё его лицо было хотя бы частично живым, а после пустой, железной физиономии Тезлера, это было приятно. Я налил себе танны и скорее следуя этикету, чем иным соображением, указал на другие удивительно изящные керамические чашки. – Не желаете ли присоединиться?

К моему удивлению, он кивнул.

– Спасибо. Мне требуется введение тридцати семи миллилитров жидкости в течение дня, чтобы поддерживать функционирование биологических частей на пике, а употребить их сейчас будет наиболее рациональным использованием времени, – по техножреческим меркам, Форшпунг сегодня был довольно приятным собеседником. Я налил ему чашку ароматного напитка, который он немедленно попробовал, явно не воспринимая обжигающей температуры, а потом снова кивнул. – Чрезвычайно приятный вкус.

– Немногие не-вальхалльцы согласны с этим, – ответил я, – но я привык за годы.

– Удивительно, – сказал Форшпунг, хотя я не был уверен, что это – ещё один отзыв о вкусе или о том факте, что он мне нравится. Магос сделал его один глоток. – Хотя вкус не имеет значения, когда речь идёт об эффективности усвоения.

– Наверное, – дипломатично согласился я, – но иногда это помогает.

К счастью, продолжать светскую беседу не пришлось – появился Мори, который ворвался в комнату, как стихийное бедствие, зримо раздражённый тем, что бои с некронами ещё не начались. Хотя мои сообщения из глубины шахт были так забиты помехами, что их оказалось невозможно понять полностью, услышанного хватило, чтобы отправить на разведку «Громовой ястреб» с тактическим отделением, а это оказалось очень кстати, чтобы загнать в угол Тезлера и его подельников – особенно с учётом того, что вероломный техножрец оказался достаточно любезен, чтобы во время последнего разговора со мной проговориться о верности местного гарнизона, так что воины в красном присоединились к космодесантникам, как только поняли, что происходит. – Брат-сержант. Желаете танны?

– Благодарю, нет, – Мори занял своё место во главе стола. – На это нет времени.

– Конечно, – я занял своё, предоставив Форшпунгу устраиваться на одном из больших кресел, но магос лишь взглянул на них и остался стоять – разумно в таких обстоятельствах, особенно, когда у тебя аугметические ноги. – Мы вычеркнули из происходящего Тезлера, так что Азнибал должен понимать, что мы выступим против него рано или поздно.

– Именно, – в комнате появилась Норгард, её ряса хлопала вокруг почти металлического тела. Претор встала рядом с Форшпунгом. – Тезлер всё ещё отказывается говорить, но всё указывает на то, что он и некрон связывались каждые несколько дней. И Азнибал, без сомнения, будет ждать какого-то ответа на ультиматум, который он поставил комиссару.

– Значит, чем больше мы сможем водить его за нос, тем лучше, – ответил я. Именно поэтому мы ещё не отправили в нижние ярусы толпы скитариев и космодесантников и не начали самоубийственный лобовой штурм гробницы. Азнибал наверняка ждал именно этого, и я был уверен, что жуткое подземелье сейчас кишит некронскими воинами. – Не начав штурм сразу же мы заставили его думать, что считаем капитуляцию возможной, – чего мы, естественно, не считали. Но Азнибал казался достаточно надменным, чтобы поверить в обратное, и эта надменность была той слабостью, что мы сможем использовать.

Мори кивнул.

– Это купило нам время, чтобы выработать стратегию, – он включил гололит, – хотя штурмовать гробницу будет очень непростой задачей.

– Я согласна, – Норгард наклонилась вперёд и указала на пещеру, которую мы с Юргеном так поспешно пересекли; пропавшие части карты восстановили почти сразу же после того, как поймали заговорщиков. Оба входа в гробницу были помечены, но пространство между ними осталось смутно очерченным контуром пустоты. – Наши силы зажмут в этих узких проходах и перестреляют, едва мы попытаемся наступать. Помните, что некроны не только превосходят нас числом, но и могут получать подкрепления из варп-портала.

– Именно это беспокоит меня больше всего, – вставил я, отчасти потому что это была правда, отчасти потому что хотел показать, что слушаю. – Пока он работает, Азнибал сможет перебросить сюда достаточно войск, чтобы захватить всю планету. Он говорил, что сделает это, если потребуется награбить ресурсов для своего карманного Мира-Механизма.

Норгард и Мори обеспокоенно переглянулись.

– Который может быть более опасной угрозой в долгосрочной перспективе, – немного неожиданно вмешался Форшпунг. – Если боевая станция так велика и вооружена, как описывает комиссар, она может сделать планету непригодной для жизни за несколько часов. Быстрее, если не встретит значительного сопротивления.

– Я боюсь, что не преувеличиваю, – сказал я. – И подозреваю, что для начала он будет выбирать цели, что вовсе не смогут оказать сопротивления. Некроны так поступают.

– Мой опыт это подтверждает, – согласился Мори.

– Тогда логичнее всего будет отключить портал, – сказал Форшпунг, но вдруг запнулся; его аугметический модулятор голоса пытался как-то изобразить смущение. – Конечно, я не пытаюсь подвергать сомнению ваш опыт, намного превосходящий мой.

– Я совершенно согласен с вашей оценкой, – ответил я. Мори и Норгард кивнули, отчего Форшпунг стал выглядеть намного счастливее. – Уничтожение портала – наша главная цель. Это единственный способ обезопасить Эвкопию, лишить Азнибала ресурсов для его машины и восстановить поставки, которые так нужны субсектору, – правда, у нас под боком всё равно останется армия некронов, но к тому мигу, когда мы разберёмся с порталом, я почти наверняка буду мёртв, что так что это будет уже чужая проблема.

– К сожалению, это легче сказать, чем сделать, – Мори снова посмотрел на гололит. – Попытка прорваться через туннели просто загонит наши силы под огонь некронов. К тому мигу, когда мы сможем прорвать их оборону, наши потери будут слишком велики, чтобы воспользоваться преимуществом, – мне такой прогноз показался слишком оптимистичным. Учитывая склонность космодесантников и скитариев продолжать наступать даже при численном и огневом превосходстве врага, которым некроны точно обладают, они просто перебьют нас всех, не дав и возможности создать плацдарм в гробницу. Гаусс-оружие будет испарять своих жертв, так что следующая волна наступающих не сможет укрыться даже за трупами.

– В таком случае, отправим истребительную команду, – предложила Норгард. – И создадим видимость атаки у главного входа, чтобы отвлечь защитников от вторичного – это позволит небольшому отряду проникнуть внутрь.

– Теоретически, это отличная идея, – согласился я, – но сомневаюсь, что некроны купятся. Кроме того, там могут быть тысячи воинов, – в голове всплыли давно погребённые воспоминания о попытки проникновения в гробницу на Симиа Орихалке много лет назад, я содрогнулся – тогда ещё по пути к проклятому порталу погибло целое отделение Темпестус, а я остался цел лишь чудом.

Я сделал глоток быстро остывающей танны.

– То, что мы с Юргеном оказались в глубине гробницы и вообще увидели портал – это лишь случайность. Если бы пауки не приняли наш грузовик за контейнер с… – я замолчал, ведь в моей голове начала рождаться идея. Смехотворная, невозможная, самоубийственная – но помоги нам Трон, лучше я ничего не придумал. Я приготовился услышать насмешливо-недоверчивый хор и повернулся к Норгард. – Я думаю, Тезлер не упоминал, когда должна быть следующая поставка?

Норгард покачала головой.

– Он совершенно не хочет сотрудничать. То немногое, что удалось узнать, мы выудили из его бахвальства и угроз. Он всё её верит, что Азнибал освободит его и наградит за службу.

Вокс-шифровальщик Форшпунга выдал поток помех.

– Я уверен, что он разуверится в этом убеждении, когда тут появится Инквизиция, – сказал он с совершенно нетехножреческим наслаждением.

– Я уверен, что так, – поспешно согласился я, прежде чем возникнут неудобные вопросы о том, кто её позвал. – Не говоря уже о группе с Коронуса, – едва ли первым, что я сделал, выбравшись из этой Императором забытой дыры в земле – это нашёл астропата и позаботился о том, чтобы Эмберли и Живан узнали о происходящем; надо сказать, они отозвались с похвальной быстротой. Я не стал говорить об этом прямо. но постарался создать у эвкопийцев впечатление, будто вмешательством Инквизиции и передачей дела в ведение Ордо Ксенос мы обязаны лорду-генералу, а не мне. Конечно, я был бы рад откинуться на спинку кресла и ждать, когда появятся подкрепления, но варп-течения всегда непредсказуемы и если мы не справимся с проблемой сами, помощь может обнаружить на планете только наши выпотрошенные тела и некронов, грабящих всё вокруг.

– Почему вас интересует периодичность поставок? – с возросшим любопытством поинтересовался Мори, проигнорировав упоминание Инквизиции. – Это может дать нам понять, сколько ещё есть времени, но в остальном я не вижу ценности в таких сведениях.

Я рассказал, что задумал и, честно говоря, реакция была примерно такой, как я и ожидал.

Глава 28

Нам не пришлось тратить время на попытки расколоть Тезлера: Форшпунг с готовностью зарылся в архивы и через несколько часов плаванья в океане данных, создаваемых огромным количеством когитаторов, которые я видел в Нексусе, составил план и разослал всем на инфопланшеты.

– Это лишь предположение, – предупредил магос, пока мы пялились на экраны, пытаясь делать вид, что понимаем хоть что-то, – но по передвижениям грузов и оскорбительно простым попыткам скрыть их, я смог вычислить закономерность. Перерывы между поставками составляют от трёх дней до двух месяцев, средняя частота контактов составляет 17,287 стандартных дней.

– Мы не можем столько ждать, – заявил Мори.

Я согласно кивнул.

– Один Трон знает, сколько Азнибал может успеть за эти две с лишним недели, – сказал я. Последнее, что нам нужно, – это давать некрону время придумать план действий, – особенно, узнав, что Тезлер больше не управляет Металлум Майорис.

– Это так, – Норгард тоже кивнула. – Нам нужно перехватить инициативу. Действовать первыми. Но позволить ему думать, что инициатива у него.

– Точно, – согласился я и пожал плечами. – Это противоречит здравому смыслу, но я думаю, наш лучший шанс – дать ему понять, что он победил, – я бросил обеспокоенный взгляд на Мори, ожидая услышать речь о чести, славе и верности Трону, но к моему удивлению, Отвоеватель был согласен.

– Пусть совесть терзает богословов, – сказал он. – Немало битв выиграли благодаря уловкам и прагматизму, а не принципам. А обманывать врагов Императора – богоугодно, не так ли?

– Так я и думаю, – ответил я, ободрённый всеобщим согласием.

– Значит, решено, – подвёл итог Мори и встал со впечатляющей для его габаритов скоростью. – Мы принимаем план комиссара и берёмся за исполнение.

Именно поэтому через несколько часов я был по главе въезжающей в пещеру колонны «Карго-8с», пугающе похожих на тот, в котором мы удирали из гробницы. Когда мы выехали из транспортной трубы, я понял, что оглядываюсь в поисках нашего грузовичка, но вокруг не было ни следа, если не считать пятен топлива и масла. Это не слишком меня удивило – машину явно убрали, чтобы она не загораживала туннель, и теперь она делала жизнь какого-нибудь машиноведа сложнее, чем он заслуживал.

– Не ожидал вернуться сюда так быстро, – сказал Юрген, чьё присутствие за рулём успокаивало, как всегда.

– Как и я, – поддержал его я, стараясь выглядеть спокойнее, чем чувствовал себя на самом деле. Мы сделали большую ставку даже по моим меркам; всё зависело от того, действительно ли Азнибал так надменен и самоуверен, как я предполагал. Я надеялся на это, но не мог за это ручаться. За свою долгую и постыдную карьеру я встречался с большинством врагов Человечества и порой вёл переговоры, но даже ксеносы и совращённые Хаосом сумасшедшие имеют эмоции и мимику, которую я могу подмечать. Металлическое лицо Азнибала вынуждало полагаться только на его слова, а я слишком хорошо знал, как ими можно играть.

Впрочем, сейчас уже нет смысла волноваться – решения приняты.

Пещера была не такой оживлённой, как мне запомнилось, – теперь здесь было меньше техножрецов и ремесленников, трудящихся в забое, носящих добычу и направляющих сервиторов. Юрген вёл машину куда более спокойно, чем в тот раз; техножрец в красно-коричневой рясе лениво поднял руку в знак приветствия – я узнал Норгард в маскировке намного более убедительной чем та, что состряпали себе мы с Юргеном в начале нашей вылазки. Я ответил на жест и кивнул. Все, кого я здесь видел, были скитариями – их оружие пряталось под рясами или среди шахтёрских инструментов, что они использовали с удивительным мастерством. Кроме того, здесь оказалось больше сервиторов, чем я помнил – они всё так же игнорировали наше присутствие, но большинство из тех, что я видел, просто бродили туда-сюда, а не занимались какой-то работой. Части их тел были закрыты брезентом или скрыты ящиками и свёртками, что они носили из ниоткуда в никуда с присущими сервиторам целеустремлённостью и усердием.

– Кажется, шестерёнки уже готовы, – бросил Юрген, и я кивнул.

– Надеюсь, Астартес тоже, – добавил я, когда мой помощник подвёл машину почти к том уже самому месту, где парковал свой грузовик Клоуд – это было всего несколько очень насыщенных дней назад. Я глубоко вдохнул, успокаивая нервы, пока остальные машины останавливались позади нас, и выбрался из кабины.

Дежавю было сокрушительным. Череда грузовиков с ящиками разных размеров – от обычных снарядных до таких, что высотой превосходили меня самого; сервиторы, собирающиеся разгружать машины; и тёмный зев туннеля, что вёл к некронской гробнице, и её зловещий, болезненный свет, видимый где-то на том конце. В горле пересохло, и я сглотнул, после чего почувствовал знакомый запах – это Юрген заглушил машину и выпрыгнул наружу. Лазган болтался у моего помощника на плече, а мельта осталась в кабине. Конечно, я был бы рад видеть её в руках Юргена не меньше, чем он сам, но это был просчитанный риск – мы должны выглядеть относительно безобидными, но явись мы совсем без оружия, Азнибал точно почует ловушку. Как был высокомерен и самоуверен он не был, глупцом его было не назвать.

– Что теперь? – спросил Юрген, бросив равнодушный взгляд на замаскированных скитариев за рулями других машин. Все оставались на своих местах с тем безграничным терпением, которым людей наделяет аугметически улучшенный мозжечок, хотя я не сомневался, что они постоянно оценивали всё происходящее вокруг в поисках признаков угрозы.

– Теперь надо разгрузить машины, – сказал я, – отступить и ждать. Посмотрим, заглотят ли пауки приманку.

Мой помощник снова посмотрел в туннель, а лёгкий прищур глаз был единственным признаком того, что он не так прост, как тот флегматичный солдат, которым выглядит. – Там уже что-то есть, – сказал он.

И он был прав. Мертвенный свет в глубине тоннеля моргал, будто его что-то загораживало, а отблески уже плясали на металле. К нам направлялось несколько фигур, и я с трудом давил порыв схватиться за оружие. Сделай я это, то был бы мёртв, не успев вскинуть пистолет.

– Мы прикроем вас, – сказала Норгард в вокс-бусину, и я наклонил голову на несколько миллиметров, но промолчал. Фактически, она пообещала, что за меня быстро отомстят, но я хотел думать, что стоящие наготове меткие стрелки оборвут атаку некронов до того, как она начнётся.

Тем временем, сервиторы уже добрались до грузовиков и начали разгрузку. Моё внимание особо привлекал ящик метр на метр на метр, и я понял, что бессознательно сжимаю пальцами маленький предмет в кармане шинели, но осознав это, я тут же его отпустил. Сервитор с этим ящиком застыл на месте, как и его сородичи, ожидая дальнейших приказов.

Но прежде, чем я успел указать на место, где свой груз складывал Клоуд с подельниками, моё внимание привлекло какое-то движение. Первый из металлических пауков которых мы ожидали увидеть, появился из туннеля. Игнорируя всё вокруг, он вырвал ящик из рук-захватов сервитора и нырнул обратно в туннель. Застигнутый врасплох, я едва успел надавить на кнопку активации на устройстве у себя в кармане, и стал надеяться на лучшее.

– Комиссар. Ты снова удивил меня, – из туннеля вышел Азнибал и посмотрел нам меня – его глазницы пылали, как у демона на маскараде, отражая древние энергии, которыми светился его посох – я решил, что это какая-то регалия, но ещё он напоминал оружие, а я привык опасаться оружия, и не поверил, будто в руках некрона просто знак высокого положения – но даже если так, он достаточно тяжёл, чтобы им можно было драться. Азнибал указал посохом на череду грузовиков и сервитора, что вернулся аз следующим контейнером. – Я не ожидал даров так скоро.

– Видишь ли, – начал я, намереваясь не показывать своё удивление от того, что всё начинает идти не по плану. Я был готов поставить кругленькую сумму на то, что Азнибал уже вернулся на свою станцию через портал; если он всё ещё на Эвкопии, это значит, что он готовит вторжение рано или поздно. – Ты поставил передо мной выбор, и я его сделал. Можно и начать, раз уж мы решили продолжить наше сотрудничество.

– Разумное решение, – голос некрона был пустым, как и всегда, но кажется я с надеждой заметил нотки самодовольства, – хотя я ещё не объявлял Тезлеру своих требований.

– Магос Тезлер нездоров, – сказал я как мог дипломатично. – Я предлагаю пока что работать со мной или магосом Форшпунгом.

– Убили перебежчика, верно? – спросил Азнибал, хотя ответ был очевиден и не слишком интересен.

– Ещё нет, – ответил я, – но мы не доверим ему быть посредником. Мы куда с большей радостью будем говорить с тобой напрямую.

Азнибал кивнул.

– Конечно. «Единожды предатель…»

– Именно, – согласился я. – И поскольку нам нужно было дать знать, что мы принимаем условия, мы решили, что ты одобришь этот жест доброй воли.

– Это так, – Азнибал снова посмотрел на меня сверху вниз. – Мне говорили, у тебя репутация человека, которому можно верить. Видимо, именно поэтому ты возглавляешь это посольство?

– Я прагматик, – сказал я. – Мне не нравится твоё предложение. Честно говоря, оно мне поперёк горла. Но я не могу стоять и смотреть как ты уничтожишь целый мир, полный невинных гражданских, особенно если при этом всё равно получишь всё, что хочешь. Я здесь, потому что это меньшее зло, и я смогу с этим жить, – на миг я задумался, не переигрываю ли, но Азнибал сменил позу на ту, что я счёл менее настороженной. Возможно, он поверил.

– Я понимаю, – из его груди донёсся могильный смешок. – Если бы ты сейчас поклялся мне в верности, я бы убил тебя на месте. Я узнаю лжеца, когда вижу его. Низшие существа никогда не смогут служить нам, как равные, – он повернул голову и оглядел растущую груду ящиков. – Что ты привёз?

Я пожал плечами.

– Мы не были уверены, что тебе нужно, так что магос Форшпунг изучил прошлые поставки и сделал предположения. Просто оставь всё, что не нужно, и дай список покупок.

Голос Азнибала стал чуть более звучным.

– Не пытайся гадать. Всё на этой планете будет моим! – именно такой реакции я и хотел добиться. Он поднял руку, и миг спустя целый рой механических пауков вылетел из туннеля.

– Как пожелаешь, – ответил я, пытаясь делать вид, что успокаиваю его. Часть пауков схватила всё, что сервиторы успели разгрузить и поспешили в туннель, остальные роились вокруг грузовиков и хватали грузы прямо из кузовов. Как и в тот раз, крупные контейнеры они тащили вдвоём, а маленькие брали жвалами, иногда поддерживая передними лапами. Когда последний из больших ящиков исчез в темноте, я повернулся к кабине грузовика, чтобы залезть обратно и скрыть триумфальную усмешку на лице. Он действительно купился.

– А ты пойдёшь со мной, – сказал Азнибал.

– Правда? – я повернулся, посмотрел на некрона, пытаясь изображать вежливое недоумение. Конечно, то, что я чувствовал на самом деле, было близко к неконтролируемому ужасу. – Как угодно. У меня нет никаких срочных дел, – это была правда. Обратный отсчёт, что я запустил по воксу через крошечный передатчик в кармане, уже отсчитывал время. Если я правильно всё оценил, когда время выйдет, груз должен быть по ту сторону портала, но зная мою удачу, я не удивлюсь, если ящик останется стоять где-нибудь в гробнице, а если так, я был хотел держаться от неё как можно дальше, когда обратный отсчёт завершится.

– Поскольку я позволяю вам всем существовать, – пояснил Азнибал, – ты сможешь узреть величие, что ждёт эту часть галактики.

– Если ты про гробницу, то я уже видел её, – ответил я, – и несколько других тоже, – я не думаю, что этикет позволяет упоминать, что ты сыграл ключевую роль в уничтожении одной из таковых, кроме того, не стоило подавать Азнибалу мысль о том, что от меня может исходить угроза.

– Правда? – переспросил возвышающийся надо мной некрон с хорошо скрытым опасением, и я понял, что пробудил в нём интерес. – Я хотел бы услышать то немногое, что ты мог узнать о тайнах низших династий, – он повернулся к туннелю, у входа в который топталась пара пауков, явившихся слишком поздно, чтобы что-то забрать. Некрон отпустил их раздражённым жестом, и они нырнули во тьму. – Идём со мной.

– Конечно, – ответил я и со всей непринуждённостью, которую смог изобразить, шагнул во тьму.

Глава 29

Через несколько шагов я услышал топот гвардейских сапог у себя за спиной из знакомый запах, отчего у меня вырвался вздох облегчения. Хотя Юрген оставил мельту в машине, я буду куда более уверен в вероятности вернуться целым и невредимым, если он сможет прикрывать мне спину. Я посмотрел на Азнибала, ожидая, как он отреагирует на моего помощника, но некрон будто не заметил его, что вполне меня устраивало. Я постучал по комм-бусине в ухе.

– Я сопровождаю лорда Азнибала в гробницу, – я старался говорить непринуждённо и надеялся, что камень не блокирует передачу. Норгард могла видеть, как я вхожу внутрь, но не Мори, и если он сумеет выйти на нужную частоту, то ему пригодится такой наблюдатель, как я. Услышал ли меня Отвоеватель, я не знал – чтобы наша стратагема сработала, он должен был сохранять вокс-молчание как можно дольше.

– С кем ты говоришь? – спросил Азнибал, повернув ко мне голову, прямо как один из моих преподавателей, подозревающих (обычно справедливо подозревающих), что я что-то замышляю.

– С Форшпунгом, – ответил я. – Если моя вокс-бусина работает здесь, я бы мог передать твои требования.

– Такие примитивные устройства не заслуживают моего внимания, – ответил Азнибал, когда мы добрались до входа в саму гробницу. – Пусть этим занимаются криптехи.

– Конечно, – ответил я, – полагаю, для этого они у тебя и есть, – хотя я не имел и тени представления о том, кто это такие, мне была ясна суть: «Я слишком важен, чтобы мне докучали такими вещами», так что немного лести не повредит. По этой же причине я стал титуловать его «лордом».

Я оглянулся, пытаясь сориентироваться. Вереница пауков следовала тем же курсом, что раньше, и я немного выдохнул, уверившись, что ящик с нашим сюрпризом уже на пути к порталу. По моим оценкам, он окажется там уже через пару секунд.

– Именно так, – сказал Азнибал, широким жестом обводя огромный зал, декоративная позолота которого казалась мертвенно-тусклой из-за всепроникающего болезненно-зелёного света. Несколько больших статуй хозяина стояли тут и там; несколько пьедесталов были пусты, а царапины на них намекали, что раньше тут стояли изображения прошлого сюзерена. К моему глубочайшему неудивлению, некрон взошёл по ступеням на возвышение и уселся на установленный там трон, вырезанный из вездесущего чёрного камня. – Узри могущество Азнибала!

– Очень мило, – сказал я, оглядывая помещение через арки, видневшиеся в стенах. Здесь определённо было больше человекоподобных некронов, чем я помнил – гаусс-свежеватели зловеще сияли, отбрасывая отсветы на металлические торсы, когда их обладатели патрулировали широкие проходы между вечно гудящими машинами. Я взглянул в тот боковой проход, которым впервые прошли мы с Юргеном, и увидел два или три отделения, хотя не сомневался, что на самом деле их ещё больше. Наши оценки оказались верными: штурм бы окончился катастрофой. Посмотрев на туннель, из которого мы только что вышли, я обнаружил почти столько же стражей и с трудом подавил дрожь. Кажется, пути наружу не было. Затем я пожал плечами. – Но думаю, когда ты увидишь хоть один…

Как я и ожидал, это задело гордость нашего хозяина, и он немедленно повернулся ко мне.

– В этой части галактики нет места, равного этому, не считая покоев самого фаэрона!

– Я в этом не сомневаюсь, – ответил я, говоря так, будто пытаюсь успокоить его, а не отвлекать его внимание от того, что сейчас произойдёт. – Честно говоря, когда в последний раз бывал в похожем месте, у меня не было времени осматривать достопримечательности.

– Конечно, нет, – ответил Азнибал. – Твоё появление разбудило бы стражей.

– Так и было, – согласился я, – но они были заняты тем, что дрались с орками, которые появились там первыми. Мне здорово повезло. Мы сумели сбежать с планеты, прежде чем они обернулись против нас, – всё это почти правда, я просто умолчал о том, что на прощание мы взорвали всю гробницу в пыль и похоронили под мегатоннами камня. Говорить об этом было бы нетактично, не говоря уже о том, что это посеяло бы в Азнибале сомнения насчёт моих намерений.

– Неожиданно мудро для тебя, – сказал Азнибал и задумался на миг. – Этот мир всё ещё в руках некронтир?

– Насколько я знаю, – ответил я, – никто не горел желанием вернуться и проверять, – а если кто-то и проверял, то это были агенты Инквизиции, отчитывающиеся Эмберли, а они никогда не упоминала о последующих экспедициях.

Азнибал наклонился ко мне чуть сильнее – будь он человеком, я бы принял это за азарт.

– Где находится этот мир? – спросил он.

Я пожал плечами, стараясь тянуть время. Последнее, что мне нужно – это рассказывать некрону, где найти новых союзников

– Я не знаю, как вы его называете, – ответил я, – но могу показать на звёздной карте.

– Непременно, – ответил Азнибал, делая тот же странный жест, которым он вызывал голоизображение станции. Между нами немедленно появилась звёздная карта. Я нахмурился, как будто пытался собраться с мыслями.

– Ну-ка посмотрим… – протянул я, водя пальцем по Дамоклову заливу, – если мы сейчас здесь…

К моему огромному облегчению, беседу прервал взрыв, что потряс землю у нас под ногами, а в моём левом ухе начало звенеть.

– Предательство! – выкрикнул Азнибал, вскакивая на ноги и взмахнув своим жутко светящимся посохом. Я рефлекторно пригнулся, выхватил цепной меч и инстинктивно парировал удар. Когда движущиеся адамантиевые зубья столкнулись с металлом, видевшим несколько эпох, посыпались искры: мой меч вгрызался всё глубже в начавшее гнуться древко.

Знакомый треск ионизированного воздуха подсказал мне, что Юрген взялся за лазган и бьёт короткими, точными очередями; на миг я испугался за свою безопасность, но уходя от выпада Азнибала, понял, что мой помощник стреляет по другим целям. Воины, что стояли на страже, покинули посты и шагали к нам – к гаусс-свежевателям бы примкнуты клинки, на чьих острых лезвиях плясали зловещие отблески. Один упал с дырой в груди, но продолжал дёргаться – живой металл начал заращивать раны прямо на глазах. Я понятия не имел, почему эти воины не начали стрелять – быть может боялись, случайно зацепить своего босса. Как бы то ни было, ещё несколько секунд, и они окажутся рядом.

– Главная цель уничтожена, – в крошечном динамике моей вокс-бусины раздался приглушённый голос Мори, вдобавок искажённый всеми аномалиями в конструкции гробницы, что могли быть, – начинаем отступление, – по древней пещере разнёсся рык болтеров и новая череда взрывов, немного тише первого.

– Что ты наделал? – вопросил Азнибал, делая новый выпад – я уклонился от него, сделав шаг вперед и полоснув его по бедру. Для любого смертного этот удар оказался бы сокрушительными, но сейчас я был вознаграждён лишь дождём искр и углублением в металле, которое немедленно начало зарастать.

– Принято, – отозвалась Норгард, чей голос звучал ещё тише, чем у Мори. Юрген снова выстрелил, свалил ещё одного неостановимого металлического воина, но его первая жертва уже встала на ноги и снова шагала к нам.

– Наделал? – переспросил я, пытаясь рассмеяться, чтобы спровоцировать Азнибала на какую-нибудь смертельную глупость. – То, что намеревался, – я пригнулся, уходя ещё от одного удара, что едва не снёс мне голову и отводя его в сторону своим мечом, отчего на древке посоха появилось немало новых щербин. Искры сыпались дождём. – Помнишь, ты говорил, что всегда узнаешь лжеца? – я выхватил лазпистолет и дал пять выстрелов подряд прямо ему в лицо, скорее надеясь отвлечь его, чем рассчитывая на какой-то урон. – Правда узнаешь?

Если Азнибал ответил что-то связное, я этого не понял – звук, что издал его вокс-динамик, был первобытным яростным рёвом, что заложил мне уши. Прежде чем он успел сделать ещё один выпад, фалангу надвигающихся на нас воинов разметало целым шквалом энергетических разрядов – молнии перескакивали от одного к другому, ловя некронов в настоящую бурю. Быстроходные гусеничные сервиторы ворвались в пещеру через туннель, которые воины должны были охранять; тяжёлые орудия, встроенные прямо в торсы, разбрасывали свирепые разряды.

– Я покорю этот мир! – ревел Азнибал, его голос каким–то сверхъестественным образом стал ещё громче, отдаваясь от механизмов, окружающих нас. – И не оставлю ничего, кроме крови и костей!

– А у тебя есть армия? – насмешливо спросил Юрген, увидевший, что основная угроза превратилась в лужу расплавленного металла и коротящих электросхем, и опустошая батарею лазгана в спину огромного некрона.

– Мои легионы по ту сторону портала! – похвалился Азнибал. – Вы и представить не можете их числа!

– А, портала, – я воспользовался тем, что он отвлёкся, чтобы разорвать дистанцию, попутно нанеся ему удар по руке – должен сказать, толку от этого было столько же, сколько от раны на ноге. – Я думаю, скоро ты поймёшь, что первый взрыв уничтожил именно его.

– Так и было, – подтвердил Мори, появляясь у меня за плечом и выпуская в грудь Азнибалу весь магазин болтера. Град разрывных снарядов пробил в груди огромного некрона рваную дыру – кажется, это была первая серьёзная рана, что мы нанесли ему. Изнутри начала сочится какая-то густая, вязкая жидкость, исходящая таким же нездоровым светом, как и всё вокруг. – Мы превратили его в щебень и теперь ты отрезан от своих легионов.

Сервиторы теперь попали под огонь – из теней появлялись некронские воины и схватывались с ними; несколько машин пало жертвами гаусс-свежевателей и каких-то молниемётов; но в гробницу уже заходили подкрепления во главе с Норгард, вооружённой топором такого размера, что лишь благодаря обширным аугментациям она вообще могла поднять его. В другой руке претор держала какой-то пистолет, плюющийся разрядами особо разрушительной энергии, убивающий некрона каждым попаданием. Не менее смертоносны оказались лучи, которыми стреляли наступающие скитарии, а техножрецы в одеждах обычных ремесленников распевали литании энергии и окутывались в облака электрических разрядов, которые жгли металлические тела врагов, оставляя их обгорелыми и ещё менее живыми, чем обычно.

Появились и прочие Отвоеватели. Тактические десантники убивали некронов точно рассчитанными болтерными очередями, а громоздкие терминаторы рвали из на куски огнём шквальных болтеров и топтали останки. Конечно, это не был парад: краем глаза я заметил, как один из боевых братьев испарился от точного попадания гаусс-свежевателя, а целый отряд скитариев поглотила энергетическая буря, но успех явно был на нашей стороне.

– Юрген! – крикнул я, бросая пистолет в кобуру. – Крак-гранату!

– Комиссар, – мой помощник как раз загонял в лазган свежую батарею; оторвавшись от этого, он пошарил в одном из множества подсумков. Найдя нужное – я ни секунды не сомневался, что у него есть с собой граната, учитывая его склонность тащить всё полезное, что не прибито гвоздями – Юрген бросил её мне, а потом вернулся к перестрелке с некронами, не потеряв своей обычной флегматичности. Я поймал маленький бронебойный заряд свободной рукой, едва не выронил в спешке и вырвал кольцо.

Азнибал повернул голову, оглядывая резню, что устраивали его неживой свите, потом снова встретился взглядом со мной. Когда некрон заговорил, его голос был ещё более могильным, чем обычно, и явно дрожал от злобы.

– Я вернусь и сотру тебя с лица космоса! – сказал он.

– Нет, ты умрёшь и будешь забыт, – ввернул в ответ я и метнул гранату прямо в дыру у него на груди, что уже начала затягиваться живым металлом. Гранату покрыло им прямо у меня на глазах. Когда до Азнибала дошло, он мог лишь бессильно царапнуть пальцами свой металлический панцирь.

– Моё отмщение станет… – начал он, но тут бронебойная граната взорвалась, превратив грудь некрона в вихрь осколков, который мог бы оказаться весьма неприятным для меня, если бы Мори не заметил опасность и не бросился вперёд, закрывая нас с Юргеном своей керамитовой бронёй. Куски Азнибала застучали по нагруднику брата-сержанта, оставив на нём множество сколов и выбоин, но кажется ни одна не пробила доспех.

– Любит он послушать свой голос, а? – спросил я, когда жуткое сияние в разбитых глазах некрона погасло, а подбежавшая Норгард не снесла его голову одним взмахом своего топора. Это может показаться вам немного театральным, но когда речь идёт о некронах, ни один контрольный выстрел или удар не будет лишним. – Претор. Спасибо, что присоединились к нам.

– Я сделала это с удовольствием, – ответила она прежде чем, побежать расчленять других некронов, пока они не порастворялись в воздухе и не испортили ей всё веселье. На мой вкус их здесь всё ещё было больше, чем достаточно, так что я направился к туннелю так быстро, как мог, стараясь делать вид, что не убегаю.

– Должен признаться, у меня были сомнения в вашей стратагеме, – сказал Мори, последовавший за мной, чтобы продолжить разговор, – но она показала себя бесспорно эффективной. Эти пауки принесли нас прямо к порталу. Мы смогли установить заряды, как только выбрались из ящиков, пока терминаторы убивали пауков.

– Я заметил, что никто не проверял, что лежит в ящиках, когда нас с Юргеном внести внутрь, – пояснил я. – Так что вероятность того, что вас обнаружат, была невелика.

– Особенно, когда вы убедили Азнибала взять весь груз, чтобы блеснуть своим превосходством, – Мори хмыкнул, что застало меня врасплох, учитывая обстоятельства. – Я вижу, годы дипломатической работы в штабе не прошли даром.

– «На службе Трону всё становится оружием», – процитировал я, выхватывая пистолет и делая пару выстрелов по металлическому жуку, который миг спустя успокаивающе хрустнул под бронированным сапогом Мори. – Даже самодовольство врага.

– Так вот почему Астартес оно запрещено, – сказал Мори, снова удивляя меня чувством юмора. Мы вернулись в относительно уютный туннель, и я почувствовал, как поднимается моё настроение, когда я навсегда покидаю это гробницу.

– Осталось самое сложное, – сказал я, – предстоит убедить Форшпунга уничтожить весь этот археотех.

Глава 30

Что оказалось на удивление просто. В отличие от Тезлера и других простофиль, Форшпунг считал, что найденное в гробнице воплощённым богохульством, и сам принялся настаивать на её уничтожении, стоило мне только коснуться этой темы. В итоге, когда в системе появилась Эмберли на «Экстернус Экстерминатус» вся некронская машинерия уже была обработана тщательно размещёнными мельта-бомбами, а свод гробницы – обрушен не менее старательно установленными подрывными зарядами. Я немного опасался реакции Эмберли на известия о том, что я вызвал её с той стороны Залива, чтобы посмотреть на дыру в земле, но она восприняла это хорошо.

– Ты всё сделал правильно, – подтвердила она после лёгкого ужина в её покоях. По ту сторону смотрового окна виднелся изгиб Эвкопии. – С такими существами нельзя быть слишком осторожным.

Я кивнул.

– Особенно с разумными, – сейчас у меня было время поразмыслить, и я понял, насколько пугает меня пережитая встреча с Азнибалом. До сих пор я всегда считал некронов просто машинами-убийцами, слепо исполняющими приказания, которые отдали целые эпохи назад их давно сгинувшие создатели. – Они и правда когда-то были живыми?

Эмберли поставила опустевший кубок рядом с тарелкой и задумчиво на меня посмотрела.

– Некоторые мои коллеги давно в этом уверены, – сказала она. – Я предпочитаю рассматривать все версии. Но в свете того, что ты пережил… Я склонна с ними согласиться.

– И Тезлер хотел пойти их путём, – я едва подавил дрожь. – Вечная не-смерть. Я почти думаю, что он заслужил её.

Эмберли здраво кивнула.

– К слову о Тезлере…

– Ты уже поговорила с ним? – спросил я.

– О, да, – она потянулась за графином, вновь наполнила кубок и наклонилась над столом, чтобы наполнить и мой. На миг я почувствовал аромат хегантов – она всегда любила такие духи. – Или, если точнее, побеседовал Форшпунг.

– Форшпунг? – я и не пытался скрыть своё удивление. – Похоже, у него есть скрытые глубины, – из-за них он явно рисковал угодить в ту же широкую сеть агентов и осведомителей, что и мы с Юргеном. Если уже не угодил.

– Это правда, – согласилась Эмберли. – Когда мы узнали, что Тезлер и его подельники подчиняли скитариев, модифицируя их нейроимплантаты, Форшпунг изучил тела, оставшиеся на испытательных полигонах и сумел обратить изменения, – она пожала плечами, как будто рассказывала о чём-то менее чудовищном, чем взлом и переписывание всей сущности человека. – Бей еретика его же оружием, и так далее. Пойманные вами заговорщики, когда их мозги взломали снова, из кожи вон лезли, чтобы сдать остальных предателей, – она подняла бровь. – В том числе тех, кот пытался убить тебя ещё на Коронусе, взломав корабль – думаю, тебе будет приятно это узнать.

– Так что теперь с Тезлером? – спросил я, скорее из вежливости, чем искреннего интереса.

Эмберли улыбнулась без тени веселья.

– Он хотел себе новое тело, и он получил его. Норгард потеряла немало бойцов и боевых сервиторов. Заменить одного из них – меньшее, чем мы могли ей помочь.

– Справедливо, – согласился я. – Особенно теперь, когда она выставила постоянные посты на нижних ярусах шахт. Просто для перестраховки.

– Мудрая предосторожность, – Эмберли поднялась из-за стола и потянулась. – Я полагаю, поставки вернулись на более или менее нужный уровень.

– Вернулись, – подтвердил я, тоже вставая. – Как и производительность. Оружие снова поступает в войска.

– Живан будет рад это услышать. И адмирал тоже, я думаю, – она бросила на меня чуть шаловливый взгляд. – Я уверена, что Флот не будет обижаться, что ты одолжил у них плазменную торпеду.

– Только боеголовку, – ответил я. Я снова почувствовал аромат хегантов, когда её голова опустилась на моё плечо. – Если нам хоть чуть-чуть повезло, она превратила станцию Азнибала в груду обломков.

– Да, наверное. Но, – она подняла голову и пронзила меня взглядом, – когда речь идёт о такой угрозе, мы не можем полагаться на удачу. Нам нужно найти эту станцию.

– Я так и думаю, – согласил я, ощущая где-то в животе лёгкую дрожь. – Удачи тебе в этом.

– Когда я говорю «нам», я имею в виду нас. Тебя, себя и Мори. Я перевела его в Караул Смерти, – её голос оставался лёгким и светским, но я знал, что это был приказ, за которым стояла вся мощь её ведомства. – Я боюсь, схоле на Перлии придётся пока поработать без курса подготовки комиссаров.

– Конечно, – я склонился перед неминуемым. Если бы я только знал, насколько затянутся эти поиски и с какими ужасами мне придётся столкнутся, я думаю, мои возражения были бы чуть более энергичными, но такими же бесплодными. Я вздохнул. – С чего мы начнём?

Эмберли снова улыбнулась – той улыбкой, которую мне нравилось считать настоящей, и обняла меня за талию. Звёзды за смотровым окном сияли сурово и холодно, но я тогда об этом не думал.

– Утром решим, – сказала она.

[Этот отрывок воспоминаний Каин продолжается ещё несколько абзацев, но они касаются совершенно личных вопросов, никак не связанных с Эвкопией, так что я решила поставить точку именно здесь].