Падение Кадии / The Fall of Cadia (роман): различия между версиями

Перевод из WARPFROG
Перейти к навигации Перейти к поиску
м
 
(не показано 17 промежуточных версий 2 участников)
Строка 1: Строка 1:
−
{{В процессе
+
{{Перевод Д41Т}}
−
|Сейчас  =15
 
−
|Всего  =38}}
 
 
{{Книга
 
{{Книга
 
|Обложка          =Fall_of_cadia.jpg
 
|Обложка          =Fall_of_cadia.jpg
Строка 7: Строка 5:
 
|Автор            =Роберт Раф / Robert Rath
 
|Автор            =Роберт Раф / Robert Rath
 
|Переводчик        =Летающий Свин
 
|Переводчик        =Летающий Свин
 +
|Редактор          =Larda Cheshko
 +
|Редактор2        =Татьяна Суслова
 +
|Редактор3        =Григорий Аквинский
 
|Издательство      =Black Library
 
|Издательство      =Black Library
 
|Серия книг        =
 
|Серия книг        =
 
|Сборник          =
 
|Сборник          =
 
|Источник          =
 
|Источник          =
−
|Предыдущая книга  =[[Кровоточащие звёзды / The Bleeding Stars (рассказ)|Кровоточащие звёзды / The Bleeding Stars]]
+
|Предыдущая книга  =
 
|Следующая книга  =
 
|Следующая книга  =
 
|Год издания      =2023
 
|Год издания      =2023
 
}}
 
}}
 +
{{Цикл
 +
|Цикл          =
 +
|Предыдущая    =[[Кровоточащие звёзды / The Bleeding Stars (рассказ)|Кровоточащие звёзды / The Bleeding Stars]]
 +
Дневник Падения / A Diary of the Fall
 +
|Следующая      =
 +
}}
 +
''Дастину и Майку, единственным друзьям, с которыми я бы хотел исследовать Чернокаменную крепость''
 +
 +
 +
 +
 +
==Аннотация==
 +
 +
 +
''Кадия зализывает раны после Тринадцатого чёрного крестового похода. Еретики отступают по всем фронтам. Победа за Империумом. Однако лорда-кастеляна Крида одолевает тревога. Чутьё подсказывает ему, что атака была лишь прологом к чему-то гораздо большему, чему-то окончательному и бесповоротному. И он прав. Из Ока Ужаса приходит Абаддон Разоритель, ведя за собой воинство, невиданное с дней ужасающей Ереси Хоруса.''
 +
 +
''Перед лицом надвигающегося апокалипсиса Крид должен превратить защитников Кадии в оплот, способный выдержать ярость Абаддона. А тем временем на орбите сам Разоритель обнаруживает, что его альянс трещит по швам…''
 +
 +
''Это история грандиозного противостояния, что идёт в кабинетах военачальников и среди рушащихся полей пилонов. Её повествуют как самоназванные полубоги, так и рядовые солдаты Империума.''
 +
 +
''Это сказание о величайшем завоевании Абаддона. Это — последний бой Кадии.''
 +
 +
 +
==ПРЕДИСЛОВИЕ==
 +
 +
 +
Мы понимаем, что находимся в зоне боевых действий и нас могут убить. Так говорилось в документе.
 +
 +
Мы его подписали, после чего вернули офицеру, который напомнил нам, что здесь всё серьёзно. В зоне уже гибли люди — убитые пограничниками или искалеченные взрывами мин. Случались и перестрелки.
 +
 +
После выхода нам следовало держаться за спиной руководителя группы. Фотографии мы могли делать только в обозначенный тридцатисекундный промежуток времени, причём камера должна была быть направлена строго вперёд.
 +
 +
«Помните, — сказал офицер, — вас снимают. Две пограничные вышки записывают все посещения. Не смотрите, не машите и не улыбайтесь в их сторону, иначе ваши лица будут использованы в целях пропаганды».
 +
 +
Цепочкой выйдя наружу, мы наконец увидели то, к чему готовились: границу между Северной и Южной Кореей. Бьющееся сердце демилитаризованной зоны, где происходили встречи между переговорщиками, полностью отдающими себе отчёт, что они находятся под прицелом с обеих сторон.
 +
 +
Тот свой опыт я и воскрешал в памяти, когда писал о Кадии. Как по пути к ДМЗ мы проезжали мимо бункеров, стоявших посреди засеянных полей, и бетонных дорожных указателей, которыми можно перекрывать трассы. Я вспоминал освещаемые луной пляжи курортного городка Сокчхо, где после захода солнца по прибрежным водам шарили лучи прожекторов, выискивая диверсантов. Усеянный рупорами воздушной тревоги и бомбоубежищами Сеул — город, живущий в постоянной готовности, поскольку обстрел может начаться в любую минуту без предупреждения.
 +
 +
Место, неотделимое от войны, которая началась задолго до того, как участвующие в ней солдаты вообще появились на свет, где жилые помещения строятся из расчёта на то, что по ним будут наноситься удары.
 +
 +
Возможно, эта готовность и была тем, за что мне в первую очередь полюбилась Кадия, ещё во времена кодекса Имперской Гвардии второй редакции. Кадианцы считались лучшими пехотинцами в Галактике не потому, что они хотели ими быть, а потому, что так было ''нужно''. Целые их поколения проживали жизни в ожидании катаклизма, который однажды перевернёт их привычный уклад вверх дном.
 +
 +
Я чувствовал с ними определённое родство. Культура Гавайев, моей родины, мобилизационная. Поскольку острова часто страдают от стихийных бедствий, каждая семья хранит в кладовой запас продуктов на случай шторма. Нас с детского сада приучают к тому, что при звуках сирен нужно сразу подниматься на возвышенность. И, конечно, в нас по-прежнему свежи воспоминания о Перл-Харборе.
 +
 +
Вот с какими мыслями я открыл пустой документ в Word и попытался представить себе Кадию — что, кстати, оказалось нелегко.
 +
 +
Видите ли, я играл за кадианцев ещё с тех времён, когда их отливали из оловянного сплава. Несмотря на то что такой опыт давал определённые преимущества, мне пришлось бороться с четвертьвековым каноном, который сложился у меня в голове, и переосмысливать то, как моё личное видение Кадии — во многом сформированное ранними кодексами и кампанией «Око Ужаса» — соотносится с её позднейшим отображением в игровых книгах, творчестве и прочей литературе.
 +
 +
В конечном счёте я решил сделать полную перезагрузку. Я забыл свой образ кадианцев и оставил только то, что меня привлекло в них изначально, — их стойкость. Ведь они проиграли в географическую лотерею, родившись внутри крепости, которая находится в положении вечной осады. И всё же каким-то образом за тысячелетия им удалось пережить двенадцать Чёрных крестовых походов.
 +
 +
Само собой, сделать это они смогли благодаря выучке и подготовленности. А ещё редкой для Империума инициативности и практичности, но их основополагающая черта — это выносливость.
 +
 +
Кадианцы несут непосильную ношу, как по отдельности, так и всем обществом. И пути их нет конца-края. Едва заканчивается один Чёрный крестовый поход, кадианцы тут же начинают чинить стены в ожидании следующего штурма.
 +
 +
Взяв это за отправную точку, я смог начать мысленную перестройку.
  
−
'' '''Кадия зализывает раны после Тринадцатого Чёрного крестового похода. Еретики отступают по всем фронтам. Победа за Империумом. Однако лорда-кастеляна Крида одолевает тревога. Чутьё подсказывает ему, что атака была лишь прологом к чему-то гораздо большему, чему-то окончательному и бесповоротному. И он прав. Из Ока Ужаса приходит Абаддон Разоритель, ведя за собой воинство, невиданное с дней ужасающей Ереси Гора.''' ''
+
Я вдохновлялся многим из того, что повидал в путешествиях. Зданиями Гонконга, созданными выдерживать натиск супертайфунов. Тем, как замирают ночные рынки Бангкока, когда начинает играть государственный гимн, и люди, поднимаясь на ноги, прекращают все разговоры, пока не стихнет последняя нота. Жутким опытом курсанта JROTC Корпуса морской пехоты (аналог кадета Британской армии) во время атак 9/11. К этому я добавил сведения, почерпнутые из книг о блицкриге и ранних этапах войны на Тихом океане, когда районы вроде Гонконга и Филиппин попали в окружение без надежды на спасение или подкрепления.
  
−
'' '''Перед лицом надвигающегося апокалипсиса Крид должен превратить защитников Кадии в оплот, способный выдержать ярость Абаддона. А тем временем на орбите сам Разоритель обнаруживает, что его альянс трещит по швам…''' ''
+
На планете, живущей в непрерывной осаде, еда будет относиться к числу строго контролируемых товаров, что в итоге утянуло меня в водоворот изучения карточной системы — в частности Северной Кореи, где солдаты питаются лучше гражданских, а лётчики получают больше калорий, чем пехотинцы. Кроме того, мне пришлось основательно поразмыслить над ролью класса и престижности той или иной воинской профессии, когда, к примеру, кавалеристы или боевые пилоты изначально относились к более высокой социальной страте, нежели прочие солдаты.
  
−
'' '''Это история грандиозного противостояния, что идёт в кабинетах военачальников и среди рушащихся полей пилонов, и которую повествуют как самоназванные полубоги, так и рядовые солдаты Империума.''' ''
+
Так родилась карточная и классовая система Кадии — а заодно сопротивление оной. Кадианцы считают, что их планета склонна к мятежам и рецидивизму из-за близости Ока Ужаса, но это лишь удобное оправдание. В настолько жёстком обществе будут неизменно плодиться внутренние проблемы, и я хотел показать, как кадианская система в равной мере производит на свет солдат и бунтовщиков.
−
 
−
'' '''Это сказание о величайшем завоевании Абаддона. Это — последний бой Кадии.''' ''
 
  
 +
И если облик Кадии начал постепенно вырисовываться, то в случае с Абаддоном всё оказалось гораздо сложнее — факт, заставивший меня даже ещё больше уважать Аарона Дембски-Боудена за его книги о Чёрном Легионе.
  
−
[[Файл:Cadia_map.jpg|300px|thumb|center|Карта касра Краф и окружающей местности]]
+
Оказалось, мне следовало перестать думать о Разорителе как о военачальнике.
 +
 
 +
Абаддон не столько генерал, сколько поворотная точка Вселенной. Ось мироздания, наделённая силами варпа, которая одним своим существованием меняет Галактику. Гениальный стратег, чьим многовековым замыслам не так вредят враги, как то, что он возглавляет коалицию полубогов, постепенно теряющих остатки здравомыслия.
 +
 
 +
По правде говоря, Абаддон — величайший политик Галактики. С помощью умелого лавирования, символизма, силы воли и необходимых жертв он превратил разрозненных соперников в силу, с которой следует считаться. Прошу простить меня, Драх'ниен, но самое опасное оружие Разорителя — это его ораторское мастерство и обаяние. Может, его клинок и сразил тысячи, но слова его погубили миллионы.
 +
 
 +
Между тем слова в этой книге далеко не столь действенны. Не поймите меня неправильно, их довольно много — около 150000, — но вам придётся постараться, чтобы убить ими хотя бы одного человека. В лучшем случае вы его оглушите, если швырнёте в него книгу с достаточной силой.
 +
 
 +
Одолеть такое количество слов было весьма тяжело, а поднимать тяжести, как известно, одному всегда сложнее. Выражаю особую благодарность Кейт Хэмер, которая недрогнувшей редакторской рукой провела роман через опасные воды. Кроме того, спасибо Джастину Хиллу, чьими превосходными книгами о Минке Леск я вдохновлялся и который охотно общался со мной о Кадии. И ещё Дэну Абнетту за его щедрые рекомендации и поддержку, когда я пытался сообразить, как описывать битвы эпического размаха.
 +
 
 +
Но в первую очередь благодарю тебя, читатель, за то, что прошёл этот путь вместе со мной.
 +
 
 +
Галактика горит, однако Кадия стоит.
 +
 
 +
 
 +
''Роберт Раф''
 +
 
 +
''Гонконг, сентябрь 2022''
  
  
−
== ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА ==
+
==ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА==
  
  
−
<big>'''+++СИЛЫ ИМПЕРИУМА+++'''</big>
+
<center>'''+++СИЛЫ ИМПЕРИУМА+++'''</center>
  
  
 
'''СИЛЫ ОБОРОНЫ КАДИИ'''
 
'''СИЛЫ ОБОРОНЫ КАДИИ'''
  
−
 
+
'''''Военный кабинет лорда-кастеляна и верховного командования'''''
−
'' '''Военный кабинет лорда-кастеляна и верховного командования''' ''
 
  
 
'''Урсаркар И. Крид''' — лорд-кастелян, лорд-генерал Астра Милитарум
 
'''Урсаркар И. Крид''' — лорд-кастелян, лорд-генерал Астра Милитарум
Строка 50: Строка 121:
  
  
−
'' '''24-й полк кадийской внутренней гвардии''' ''
+
'''''24-й полк кадианской внутренней гвардии'''''
  
 
'''Игнитио Баратус''' — полковник
 
'''Игнитио Баратус''' — полковник
Строка 60: Строка 131:
 
'''Лек''' — капрал
 
'''Лек''' — капрал
  
−
'''Дакай''' — старший медике
+
'''Дакай''' — старший медик
  
 
'''Сувейн''' — помощник хирурга
 
'''Сувейн''' — помощник хирурга
  
  
−
'' '''27-й полк касркинов, огневая группа «Гамма»''' ''
+
'''''27-й полк касркинов, огневая группа «Гамма»'''''
  
 
'''Сервантус Глейв''' — залповщик
 
'''Сервантус Глейв''' — залповщик
Строка 71: Строка 142:
 
'''Оккун''' — проводник
 
'''Оккун''' — проводник
  
−
'''«Штопальщик» Кристан''' — медике
+
'''Штопальщик Кристан''' — медик
  
 
'''Вескай''' — адовщик, сержант
 
'''Вескай''' — адовщик, сержант
Строка 78: Строка 149:
  
  
−
'' '''Крафский преступный синдикат''' ''
+
'''''Крафский преступный синдикат'''''
  
 
'''Салвар Гент''' — криминальный авторитет
 
'''Салвар Гент''' — криминальный авторитет
  
−
'''Карле Петзен''' — помощник босса
+
'''Карле Петцен''' — помощник босса
  
  
−
'' '''89-й пиктсъёмочно-боевой, авиационное командование Крафа''' ''
+
'''''89-й пиктсъёмочно-боевой, авиационное командование Крафа'''''
  
−
'''Ханна Кезтраль''' — капитан, пилот «Мстителя», «''Меткий глаз''»
+
'''Ханна Кезтраль''' — капитан, пилот «Мстителя», ''«Меткий глаз»''
  
−
'''Лахон Дарвус''' — лейтенант, оператор боевых средств, «''Меткий глаз''»
+
'''Лахон Дарвус''' — лейтенант, оператор боевых средств, ''«Меткий глаз»''
  
  
 
'''НАИСВЯТЕЙШИЕ АДЕПТА СОРОРИТАС'''
 
'''НАИСВЯТЕЙШИЕ АДЕПТА СОРОРИТАС'''
  
 +
'''''Орден Пресвятой Девы-Мученицы'''''
  
−
'' '''Орден Пресвятой Девы-Мученицы''' ''
+
'''Элеанор''' — канонисса, стражница храма Святой Моррикан
  
−
'''Элеанор''' — канонисса, стражница храма святой Моррикан
+
'''Женевьева''' — канонисса, хранительница земель Экклезиархии
  
−
'''Женевьева''' — канонисса, хранительница Экклезиархиевых земель
+
'''Целестина''' — живая святая
  
−
'''Целестина''' — Живая святая
 
−
 
−
 
−
'''СВЯТЫЕ ОРДЕНА ИМПЕРАТОРСКОЙ ИНКВИЗИЦИИ'''
 
  
 +
'''СВЯЩЕННЫЕ ОРДЕНЫ ИМПЕРАТОРСКОЙ ИНКВИЗИЦИИ'''
  
 
'''Талия Даверна''' — инквизитор, Ордо Еретикус
 
'''Талия Даверна''' — инквизитор, Ордо Еретикус
Строка 114: Строка 183:
 
'''АДЕПТУС МЕХАНИКУС И СОЮЗНИКИ'''
 
'''АДЕПТУС МЕХАНИКУС И СОЮЗНИКИ'''
  
−
 
+
'''''Адептус Механикус, служители Машинного бога'''''
−
'' '''Адептус Механикус, служители Машинного бога''' ''
 
  
 
'''Магос Кларн''' — представитель Механикус при верховном командовании Кадии
 
'''Магос Кларн''' — представитель Механикус при верховном командовании Кадии
Строка 124: Строка 192:
  
  
−
'' '''Дом Рейвенов, принёсшие обет защитники Омниссии''' ''
+
'''''Дом Рейвенов, принёсшие обет защитники Омниссии'''''
  
−
'''Нив Вардус''' — баронесса, пилот рыцаря типа «Паладин», «''Холодное желез''о»
+
'''Нив Вардус''' — баронесса, пилот рыцаря типа «Паладин», ''«Холодное железо»''
  
  
 
'''НАИПОЧТЕННЕЙШИЕ АДЕПТУС АСТАРТЕС'''
 
'''НАИПОЧТЕННЕЙШИЕ АДЕПТУС АСТАРТЕС'''
  
−
 
+
'''''Чёрные Храмовники, Сыны Дорна, Решающий крестовый поход'''''
−
'' '''Чёрные Храмовники, Сыны Дорна, Решающий крестовый поход''' ''
 
  
 
'''Марий Амальрих''' — маршал Решающего крестового похода
 
'''Марий Амальрих''' — маршал Решающего крестового похода
Строка 139: Строка 206:
  
  
−
'' '''Космические Волки, Сыны Русса''' ''
+
'''''Космические Волки, Сыны Русса'''''
  
 
'''Орвен Хайфелл''' — волчий лорд, великая рота Железных Волков
 
'''Орвен Хайфелл''' — волчий лорд, великая рота Железных Волков
Строка 146: Строка 213:
  
  
−
'' '''Тёмные Ангелы, Сыны Льва''' ''
+
'''''Тёмные Ангелы, Сыны Льва'''''
  
−
'''Корахаил''' — магистр четвёртой роты и ударного крейсера «''Меч непокорности''»
+
'''Корахаил''' — магистр четвёртой роты и ударного крейсера ''«Меч непокорности»''
  
  
−
'' '''Гвардия Ворона, Сыны Коракса''' ''
+
'''''Гвардия Ворона, Сыны Коракса'''''
  
 
'''Одрик А’шар''' — церемониальный лейтенант, командир Роты братьев
 
'''Одрик А’шар''' — церемониальный лейтенант, командир Роты братьев
  
  
−
<big>'''+++ЛЕГИОНЫ ХАОСА+++'''</big>
+
<center>'''+++ЛЕГИОНЫ ХАОСА+++'''</center>
  
  
 
'''ЧЁРНЫЙ ЛЕГИОН, БИЧ ИМПЕРИУМА'''
 
'''ЧЁРНЫЙ ЛЕГИОН, БИЧ ИМПЕРИУМА'''
  
 +
'''''Командование Чёрного Легиона'''''
  
−
'' '''Командование Чёрного Легиона''' ''
+
'''Эзекиль Абаддон''' — магистр войны Хаоса, Разоритель
−
 
 
−
'''Эзекиль Абаддон''' — магистр войны Хаоса, «Разоритель»
 
  
 
'''Дравура Моркат''' — Дитя Крепости, чашница Абаддона
 
'''Дравура Моркат''' — Дитя Крепости, чашница Абаддона
Строка 171: Строка 237:
  
  
−
'' '''Избранные Абаддона''' ''
+
'''''Избранные Абаддона'''''
  
 
'''Уркантос''' — лорд-губитель (Кхорн), Гончие Абаддона
 
'''Уркантос''' — лорд-губитель (Кхорн), Гончие Абаддона
Строка 184: Строка 250:
  
  
−
'' '''Местные союзники-кадийцы''' ''
+
'''''Местные союзники-кадианцы'''''
  
 
'''Янн Ровецке''' — агент Хаоса
 
'''Янн Ровецке''' — агент Хаоса
  
  
−
'' '''Демоны''' ''
+
'''''Демоны'''''
  
 
'''Артезия Кровавый Рот''' — демон-тень Кхорна
 
'''Артезия Кровавый Рот''' — демон-тень Кхорна
  
  
−
<big>'''+++ВЕРОЛОМНЫЕ КСЕНОСЫ+++'''</big>
+
<center>'''+++ВЕРОЛОМНЫЕ КСЕНОСЫ+++'''</center>
  
  
 
'''ЛЕГИОНЫ НЕКРОНОВ СОЛЕМНЕЙСА, ДИНАСТИЯ НИГИЛАХОВ'''
 
'''ЛЕГИОНЫ НЕКРОНОВ СОЛЕМНЕЙСА, ДИНАСТИЯ НИГИЛАХОВ'''
−
 
  
 
'''Тразин Неисчислимый''' — владыка, археовед Призматических галерей
 
'''Тразин Неисчислимый''' — владыка, археовед Призматических галерей
Строка 204: Строка 269:
 
'''Саннет''' — архикриптек Солемнейса, спутник Тразина
 
'''Саннет''' — архикриптек Солемнейса, спутник Тразина
  
−
'''Мастер охоты''' — егерь, телохранитель Тразина
+
'''Мастер охоты''' — распорядитель игр, телохранитель Тразина
  
  
 
'''АРЛЕКИНЫ, ЛИЦЕДЕИ СМЕЮЩЕГОСЯ БОГА'''
 
'''АРЛЕКИНЫ, ЛИЦЕДЕИ СМЕЮЩЕГОСЯ БОГА'''
 +
 +
'''Силандри Идущая-под-пеленой''' — теневидица, труппа Скрытого Пути
  
  
−
'''Силандри Ходящая-по-покрову''' — теневидица, труппа Скрытого Пути
+
[[Файл:Cadia_map.jpg|300px|thumb|center|Карта касра Краф и окружающей местности]]
  
  
−
== ЭТАП ПЕРВЫЙ ==
+
==ЭТАП ПЕРВЫЙ: ОТЗВУКИ==
  
−
'''<big>ОТЗВУКИ</big>'''
 
  
−
=== Глава первая ===
+
===Глава первая===
  
  
Строка 224: Строка 290:
 
Железо и кровь.
 
Железо и кровь.
  
−
Одно поверх другого, и внутри друг друга. Плёночный блеск насыщенной железом крови — ещё тёплой — на холодной поверхности колокола. Два родственных элемента, соединённых в случайном символизме.
+
Одно поверх другого и внутри друг друга. Плёночный блеск насыщенной железом крови — ещё тёплой — на холодной поверхности колокола. Два родственных элемента, соединённых в случайном символизме.
  
 
Если верить историям, колокол выковали из крови.
 
Если верить историям, колокол выковали из крови.
  
−
Говорят, когда святой Гершталь — благословлённый солдат, защитник всех кадийцев, — пал во время обороны Врат спустя столетия после Великой Ереси, служители собрали его жизненную влагу в хрустальную раку. В ней она хранилась долгие века как почитаемая и прибыльная реликвия мира-храма, поименованного в его честь.
+
Говорят, когда святой Гершталь — благословлённый солдат, защитник всех кадианцев — пал во время обороны Врат спустя столетия после Великой Ереси, служители собрали его жизненную влагу в хрустальную раку. В ней она хранилась долгие века как почитаемая и прибыльная реликвия мира-храма, названного в его честь.
  
−
Так было до тех пор, пока однажды ночью блаженный Гершталь не явился кардиналу с посланием: он должен извлечь железо из загустевших скомковавшихся останков и отковать из него колокол.
+
Так было до тех пор, пока однажды ночью блаженный Гершталь не явился кардиналу с посланием: он должен извлечь железо из загустевших свернувшихся останков и отковать из него колокол.
  
 
Колокол, который грянет в момент смертельной опасности для Кадии.
 
Колокол, который грянет в момент смертельной опасности для Кадии.
  
−
Кардинал, послушавшись наставления, создал новую реликвию, после чего отправился с колоколом в паломничество к Вратам Кадии, очищая его святым благовестом один мир за другим. И весьма своевременно, поскольку тем самым он избежал уничтожения, когда Разоритель испепелил храмовый мир — а также нетленные мощи самого Гершталя — в ходе Третьего Чёрного крестового похода.
+
Кардинал, послушавшись наставления, создал новую реликвию, после чего отправился с колоколом в паломничество к Вратам Кадии, очищая его святым благовестом один мир за другим. И весьма своевременно, поскольку тем самым он избежал уничтожения, когда Разоритель испепелил храмовый мир — а также нетленные мощи самого Гершталя — в ходе Третьего чёрного крестового похода.
  
−
На Соляр-Мариатусе колокол встречала двухмиллионная толпа. Плачущие навзрыд люди расступались, давая дорогу пятидесяти Сёстрам Битвы из ордена Пресвятой Девы-Мученицы, что шли в авангарде процессии. Ходит молва, в субсекторе Дерадес его перезвон исцелял глухих и распрямлял скрученные члены. А на Лаврентиксе, что в системе Белис-Корона, местные жители пришли в исступлённый восторг, когда он ударил дюжину раз без единого прикосновения к нему человеческих рук.
+
На Соляр-Мариатусе колокол встречала двухмиллионная толпа. Плачущие навзрыд люди расступались, давая дорогу пятидесяти Сёстрам Битвы из ордена Пресвятой Девы-Мученицы, что шли в авангарде процессии. Ходит молва, в субсекторе Дерадес его перезвон исцелял глухих и выправлял искалеченные конечности. А на Лаврентиксе, что в системе Белис-Корона, местные жители пришли в исступлённый восторг, когда он ударил дюжину раз без единого прикосновения человеческих рук.
  
 
Тогда-то за ним и пришёл Чёрный Легион, проводивший первые вылазки накануне Двенадцатого крестового похода Разорителя.
 
Тогда-то за ним и пришёл Чёрный Легион, проводивший первые вылазки накануне Двенадцатого крестового похода Разорителя.
  
−
Авангард поклялся скорее умереть, чем отдать реликвию. И свою клятву воительницы сдержали. Их тела теперь лежали под хладным металлом колокола, некоторые — навеки упокоившись в его тени. Грудные клетки дев были разворочены, конечности — оторваны от тел взрывами болт-снарядов изменников, а жизненная влага — орошала выкованное из крови железо. Она потёками замёрзла на его гравированной поверхности, заполнив бороздки орнаментов и убористых текстов псалмов.
+
Авангард поклялся скорее умереть, чем отдать реликвию. И свою клятву воительницы сдержали. Их тела теперь лежали под хладным металлом колокола, некоторые — навеки упокоившись в его тени. Грудные клетки дев были разворочены, конечности — оторваны от тел взрывами болт-снарядов изменников, а жизненная влага орошала выкованное из крови железо. Она потёками замёрзла на его гравированной поверхности, заполнив бороздки орнаментов и убористых текстов псалмов.
  
 
В определённом смысле они его спасли.
 
В определённом смысле они его спасли.
Строка 246: Строка 312:
 
Их стойкая оборона дала Тразину время запереть колокол и всё, что было вокруг, в стазис, после чего перенести в архивные хранилища на Солемнейсе.
 
Их стойкая оборона дала Тразину время запереть колокол и всё, что было вокруг, в стазис, после чего перенести в архивные хранилища на Солемнейсе.
  
−
Теперь он висел, неподвижный и застывший в моменте времени, среди прочих реликвий былых дней Кадии. Где на него незрячими глазами смотрели офицеры, выхваченные прямо с полей битв, в окружении заполненных ударниками ломаных траншей и ряда «Химер» самых разных моделей, разрезанных напополам для показа внутреннего пространства.
+
Теперь он висел, неподвижный и застывший в моменте времени, среди прочих реликвий былых дней Кадии, где на него незрячими глазами смотрели офицеры, выхваченные прямо с полей битв, в окружении заполненных ударниками ломаных траншей и ряда «Химер» самых разных моделей, разрезанных пополам для показа внутреннего пространства.
  
 
Ещё выше, провожаемое стеклянными взглядами людей, к своду взмывало отделение рапторов Повелителей Ночи.
 
Ещё выше, провожаемое стеклянными взглядами людей, к своду взмывало отделение рапторов Повелителей Ночи.
Строка 252: Строка 318:
 
Все они были артефактами Врат Кадии. Сборным образом двенадцати Чёрных крестовых походов Абаддона Разорителя.
 
Все они были артефактами Врат Кадии. Сборным образом двенадцати Чёрных крестовых походов Абаддона Разорителя.
  
−
Затемнённые выставки занимали площадь в двадцать пять квадратных миль — частная галерея человеческих существ, скрупулёзно расставленных так, дабы соответствовать историческому духу и удовлетворять эстетические вкусы пленившего их куратора-пришельца.
+
Затемнённые выставки занимали площадь в двадцать пять квадратных миль — частная галерея человеческих существ, скрупулёзно расставленных так, чтобы соответствовать историческому духу и удовлетворять эстетические вкусы пленившего их куратора-пришельца.
  
 
Ничто, за исключением служебных скарабеев, не двигалось в галерее на протяжении тысячелетий.
 
Ничто, за исключением служебных скарабеев, не двигалось в галерее на протяжении тысячелетий.
  
−
Вот почему тихое «''кап-кап-кап''» влаги эхом разнеслось так далеко.
+
Вот почему тихое «кап-кап-кап» влаги эхом разнеслось так далеко.
  
−
Она сорвалась с железной поверхности колокола подобно пёрвым капелькам воды с тающих на карнизах сосулек. Хлюп. Хлюп-хлюп.
+
Она сорвалась с железной поверхности колокола подобно первым капелькам воды с тающих на карнизах сосулек. Хлюп. Хлюп-хлюп.
  
 
Цветастые слезинки упали на обращённый к потолку лоб погибшей Сестры Битвы, раскрасив её бледную кожу брызгами багрянца.
 
Цветастые слезинки упали на обращённый к потолку лоб погибшей Сестры Битвы, раскрасив её бледную кожу брызгами багрянца.
  
−
''Кап. Кап-кап.''
+
Кап. Кап-кап.
  
 
Больше капель. Собирающихся на бровях, затекающих в глазницы.
 
Больше капель. Собирающихся на бровях, затекающих в глазницы.
Строка 270: Строка 336:
 
И колокол, без толчка и какого-либо приложения усилия, начал раскачиваться.
 
И колокол, без толчка и какого-либо приложения усилия, начал раскачиваться.
  
−
Поначалу на ширину руки. Едва заметное колебание. Язычок шатнулся туда-сюда, слишком, однако, слабо, так что он лишь скрежетнул по стенке.
+
Поначалу на ширину ладони. Едва заметное колебание. Язычок шатнулся туда-сюда, слишком, однако, слабо, так что лишь скрежетнул по стенке.
−
 
 
−
Затем радиус дуги увеличился, и брызги крови полетели с набирающего скорость колокола во все стороны, окропив лица запертых в стазисе ударников. Зашипев на защитных полях представленных на выставке лазвинтовок. Колокол раскачивался сильней и сильней, пока не принял параллельное земле положение, а тогда язычок внутри упал, и боёк ударил по железной стенке.
 
  
 +
Затем длина дуги увеличилась, и брызги крови полетели с набирающего скорость колокола во все стороны, окропив лица запертых в стазисе ударников и зашипев на защитных полях представленных на выставке лазвинтовок. Он раскачивался сильнее и сильнее, пока не принял параллельное земле положение, а затем его язычок упал, и боёк ударил по железной стенке.
  
−
'' '''Бум.''' ''
 
  
 +
<center>'''''Бум.'''''</center>
  
−
'''Раз.'''
+
<center>'''Раз.'''</center>
  
  
−
Чёрнокаменный пол вздрогнул. Звякнула планка с медалями, когда её стазисное поле закоротило и отключилось. Помещение наполнилось живым стуком, клацаньем десяти тысяч челюстей, — которым не давали открыться голограммы твёрдого света, — такой силы, что в них цокнули зубы.
+
Чернокаменный пол вздрогнул. Звякнула планка с медалями, когда её стазисное поле закоротило и отключилось. Помещение наполнил живой грохот: десять тысяч челюстей, удерживаемых голограммами твёрдого света, сотрясались с такой силой, что их зубы застучали.
  
−
Повелители Ночи сорвались из-под свода и кубарём свалились внутрь окопа-выставки, раздробив солдатам кости и переломав стволы лазвинтовок. Ни космодесантники-предатели, ни гвардейцы никак не отреагировали на произошедшее.
+
Повелители Ночи сорвались из-под свода и кубарем скатились внутрь окопа-выставки, раздробив солдатам кости и переломав стволы лазвинтовок. Ни космодесантники-предатели, ни гвардейцы никак не отреагировали на произошедшее.
  
  
−
'' '''Бум.''' ''
+
<center>'''''Бум.'''''</center>
  
−
 
+
<center>'''Два.'''</center>
−
'''Два.'''
 
  
  
Строка 296: Строка 360:
 
— Саннет! Что происходит?
 
— Саннет! Что происходит?
  
−
— Неясно, — отозвался его главный криптек, чьи многосуставные пальцы без устали плясали по фосглифным панелям. — Неизвестный резонанс. Макросейсмический. Он ломает хранилища, случился прорыв хладагента. Мы потеряли оолиакские песочные скульптуры.
+
— Неясно, — отозвался его главный криптек, чьи многосуставные пальцы без устали плясали по фосглифным панелям. — Неизвестный резонанс. Макросейсмический. Он ломает хранилища, случился прорыв хладагента. Мы потеряли оольакские песочные скульптуры.
  
 
— Вызови восстановительных скарабеев.
 
— Вызови восстановительных скарабеев.
  
−
— Не отвечают, — произнёс Саннет, по окуляру которого носились цепочки данных. — Узловая программа ошибочно приняла вибрацию за команду перепогребения. Легион ушёл в жёсткий отказ. Я не могу никого вызвать.
+
— Не отвечают, — произнёс Саннет, по окуляру которого носились цепочки данных. — Узловая программа ошибочно приняла вибрацию за команду перепогребения. Легион ушёл в режим полного отключения. Я не могу никого вызвать.
  
−
Тразин чертыхнулся самим колесом мироздания. Удары разделяли считанные секунды, и хотя ментальное общение между ним и Саннетом происходило практически мгновенно, до следующего тектонического сдвига оставалось всего ничего.
+
Тразин чертыхнулся самим колесом мироздания. Удары разделяли считаные секунды, и, хотя ментальное общение между ним и Саннетом происходило практически мгновенно, до следующего тектонического сдвига оставалось всего ничего.
  
 
— Причина не в тектонике, лорд, — сказал криптек. — Вибрация исходит из галереи.
 
— Причина не в тектонике, лорд, — сказал криптек. — Вибрация исходит из галереи.
  
−
— Откуда?
+
— Откуда? — Крыло Чёрных крестовых походов. — Это всего двумя этажами ни…
  
−
— Крыло Чёрных крестовых походов.
 
  
−
— Это всего двумя этажами ни…
+
<center>'''''Бум.'''''</center>
  
 +
<center>'''Три.'''</center>
  
−
'' '''Бум.''' ''
 
  
 +
Ударная волна встряхнула археоведа до самого реактора, своей мощью скрутив и выворотив сервоприводы суставов. Тразин сбежал из умирающего тела и швырнул дух-алгоритм в паутину инфоканалов внутри стен. Нашёл подходящего лич-стража, которого мог использовать в качестве суррогата. Расплавил и преобразил одолженное тело в привычную оболочку, после чего ринулся к вратам Кадианской галереи, на ходу отворяя их взмахом руки.
  
−
'''Три.'''
 
  
 +
<center>'''''Бум.'''''</center>
  
−
Ударная волна встряхнула археоведа до самого реактора, своей мощью скрутив и выворотив сервоприводы суставов.
+
<center>'''Четыре.'''</center>
  
−
Тразин сбежал из умирающего тела и швырнул дух-алгоритм в паутину инфоканалов внутри стен. Нашёл ждущего лич-стража, которого мог использовать в качестве суррогата. Расплавил и преобразил одолжённое тело в привычную оболочку, после чего ринулся к вратам Кадийской галереи. Махнул громадным дверям впереди, веля тем отвориться.
 
  
 +
Двери, высотой вдвое превосходившие монолит, сорвались с петель и рухнули прямо на него. Тразин почувствовал, как створки сминают некродермис черепа, будто бумагу, и дробят центральный реактор, прежде чем перенестись в другое тело, укрытое в тени «Гибельного клинка».
  
−
'' '''Бум.''' ''
+
Он сорвался на бег, вскидывая руки перед пьедесталами с экспонатами, посылая из встроенных в ладони эмиттеров кодовые сигналы, пытаясь перезапустить экраны и репульсоры, чтобы защитить свои хрупкие сокровища.
−
 
 
−
 
 
−
'''Четыре.'''
 
−
 
 
−
 
 
−
Двери, высотою вдвое превосходившие монолит, сорвались с петель и рухнули прямо на него. Тразин почувствовал, как створки сминают некродермис черепа будто бумагу и дробят центральный реактор, прежде чем перенестись в другое тело, укрытое в тени «Гибельного клинка».
 
−
 
 
−
Он сорвался на бег. Вскидывая руки перед пьедесталами с экспонатами, посылая из встроенных в ладони эмиттеров кодовые сигналы. Пытаясь перезапустить экраны и репульсоры, защитить свои хрупкие сокровища.
 
  
 
— Нет, нет, нет, нет, нет, нет…
 
— Нет, нет, нет, нет, нет, нет…
Строка 344: Строка 400:
 
Казалось, реликвия истекала кровью из выбоин и царапин, где её задели болтерные снаряды.
 
Казалось, реликвия истекала кровью из выбоин и царапин, где её задели болтерные снаряды.
  
−
— Саннет, — позвал Тразин, направив визуальную картинку в инфопоток Солемнейса, чтобы криптек смог провести анализ. — Сбой стазисного поля. Жёсткая перезагрузка.
+
— Саннет, — позвал археовед, направив визуальную картинку в инфопоток Солемнейса, чтобы криптек смог провести анализ. — Сбой стазисного поля. Жёсткая перезагрузка.
  
 
— Поле активно, — отозвался помощник. — Движение должно быть невозможно.
 
— Поле активно, — отозвался помощник. — Движение должно быть невозможно.
Строка 350: Строка 406:
 
— Это варповство.
 
— Это варповство.
  
−
Тразин в исполненном восхищения ужасе наблюдал за тем, как колокол описал полную дугу, и когда выкованный из крови металл завис в наивысшей точке, боёк внутри упал подобно громадной булаве магистра войны.
+
Тразин в исполненном восхищения ужасе наблюдал за тем, как колокол описал полную дугу, и, когда выкованный из крови металл завис в наивысшей точке, боёк внутри упал, подобно громадной булаве магистра войны.
  
  
−
'' '''Бум.''' ''
+
<center>'''''Бум.'''''</center>
  
 +
<center>'''Пять.'''</center>
  
−
'''Пять.'''
 
  
−
 
+
На другом краю Галактики, за горящими звёздами, многолюдными мирами и холодными заливами безбрежной пустоты, находился опустошённый мир Эриад VI. На орбите планеты висел ковчег Механикус ''«Железный неумерший»'', отбрасывая на её поверхность крестообразную тень.
−
На другом краю Галактики, за горящими звёздами, многолюдными мирами и холодными заливами безбрежной пустоты, находился опустошённый мир Эриад VI. На орбите планеты висел ковчег Механикус «''Железный неумерший''», отбрасывая на её поверхность крестообразную тень.
 
  
 
Ниже, под заражённой радиацией атмосферой и кишащей орками-грабителями твердью, и ещё ниже, в чёрных закручивающихся туннелях чужеродных размеров, стоял архимагос-доминус Велизарий Коул.
 
Ниже, под заражённой радиацией атмосферой и кишащей орками-грабителями твердью, и ещё ниже, в чёрных закручивающихся туннелях чужеродных размеров, стоял архимагос-доминус Велизарий Коул.
  
−
— Почти, — сказал он, растягивая слово. Его глаза были плотно закрыты, оптические нервы — перенаправлены на визуальные линзы черепа-зонда, которого он вёл по пробуренному каналу. Мерцающая в стробоскопическом режиме ультрафиолетовая лампа — предназначенная для картографирования вьющихся сквозь чернокамень проходов, — служила единственным источником света. Связь с устройством он поддерживал через инфопоток. — Осторожно, кроха. Подъём на два черепа. Разворот на тридцать пять градусов вправо. Вперёд на четыре черепа — пошёл, пошёл, пошёл! Полный вперёд, связь не обрывать! Отк…
+
— Почти, — сказал он, растягивая слово. Его глаза были плотно закрыты, оптические нервы — перенаправлены на визуальные линзы черепа-зонда, который он вёл по пробурённому каналу. Мерцающая в стробоскопическом режиме ультрафиолетовая лампа, предназначенная для картографирования вьющихся сквозь чернокамень проходов, служила единственным источником света. Связь с устройством он поддерживал через инфопоток. — Осторожно, кроха. Подъём на два черепа. Разворот на тридцать пять градусов вправо. Вперёд на четыре черепа — пошёл, пошёл, пошёл! Полный вперёд, связь не обрывать! Отк…
  
 
В него хлынули данные, залепив картинку незнакомыми глифами, при виде которых разум архимагоса наполнился стылым холодом космического вакуума.
 
В него хлынули данные, залепив картинку незнакомыми глифами, при виде которых разум архимагоса наполнился стылым холодом космического вакуума.
Строка 371: Строка 426:
 
— Проклятье! — ругнулся он, выдернув из виска штепсель-череп. — Кво, новый зонд!
 
— Проклятье! — ругнулся он, выдернув из виска штепсель-череп. — Кво, новый зонд!
  
−
Ответа не последовало. Его программируемый слуга — клонированная версия давно покойного спутника, — либо не расслышал, либо ушёл в перезагрузку из-за притока данных.
+
Ответа не последовало. Его программируемый слуга — клонированная версия давно покойного спутника — либо не расслышал, либо ушёл на перезагрузку из-за притока данных.
  
 
— Кво? — Он обернулся. — Кво, ты меня слы…
 
— Кво? — Он обернулся. — Кво, ты меня слы…
Строка 381: Строка 436:
 
Она восседала на модуле когитатора, сложив вместе носки ступней и широко расставив колени — поза «перевёрнутый треугольник», совершенно нечеловеческая в своём отрицающем законы тяготения изяществе.
 
Она восседала на модуле когитатора, сложив вместе носки ступней и широко расставив колени — поза «перевёрнутый треугольник», совершенно нечеловеческая в своём отрицающем законы тяготения изяществе.
  
−
— Нити судьбы подводят к двери, — промолвила Ходящая-по-покрову, на чьей напоминавшей яйцо маске не отражалось ничего, кроме завитков дыма. Во мраке каверны её пёстрый наряд, казалось, горел цветом. — Вновь спрашиваю я — что зрят твои глаза?
+
— Нити судьбы подводят к двери, — промолвила Идущая-под-пеленой, на чьей напоминавшей яйцо маске не отражалось ничего, кроме завитков дыма. Во мраке каверны её пёстрый наряд, казалось, горел цветом. — Вновь спрашиваю я — что зрят твои глаза?
  
−
— Эти твои вирши — непонятная чушь, — прорычал Коул. — Это некронский мир, разбомбленный Разорителем во время Чётвертого Чёрного крестового похода. Но зачем ему обстреливать пустую планету? Понятия не имею, почему ты настояла, чтобы я сюда прибыл.
+
— Эти твои вирши — непонятная чушь, — прорычал Коул. — Это некронский мир, разбомблённый Разорителем во время Четвертого чёрного крестового похода. Но зачем ему обстреливать пустую планету? Понятия не имею, почему ты настояла, чтобы я сюда прибыл.
  
 
— Дальнейшее изучение, — склонив голову, ответила ксенос, — развеет неведение.
 
— Дальнейшее изучение, — склонив голову, ответила ксенос, — развеет неведение.
Строка 396: Строка 451:
  
  
−
'' '''Бум.''' ''
+
<center>'''''Бум.'''''</center>
  
 +
<center>'''Шесть.'''</center>
  
−
'''Шесть.'''
 
  
−
 
+
— Это началось час назад, канонисса, — сказала сестра Наваретта. Несмотря на ежедневные тренировки, Женевьева слышала, как натужно дышала старшая серафимка, поднимаясь на вершину звонницы.
−
— Это началось час назад, канонисса, — сказала сестра Наваретт. Несмотря на ежедневные тренировки, Женевьева слышала, как натужно дышала старшая серафимка, поднимаясь на вершину звонницы.
 
  
 
Следовало воспользоваться прыжковыми ранцами.
 
Следовало воспользоваться прыжковыми ранцами.
  
−
Храм святой Моррикан — защищавший перешеек между Кадией Примус и Кадией Секундус, — представлял собой огромное сооружение, а колокольня была одним из высочайших строений в секторе Краф.
+
Храм Святой Моррикан, защищавший перешеек между Кадией-Примус и Кадией-Секундус, представлял собой огромное сооружение, а колокольня была одним из высочайших строений в секторе Краф.
  
−
На протяжении почти ста дней он служил ключевым звеном обороны, не позволяя силам Тринадцатого крестового похода Архиврага — которые уже захватили каср Мирак на севере, — выплеснуться на Крафскую равнину.
+
На протяжении почти ста дней он служил ключевым звеном обороны, не позволяя силам Тринадцатого крестового похода Архиврага, которые уже захватили каср Мирак на севере, выплеснуться на Крафскую равнину.
  
 
— Он звенит? — переспросила Женевьева. — Ты уверена?
 
— Он звенит? — переспросила Женевьева. — Ты уверена?
Строка 414: Строка 468:
 
— Без единого прикосновения.
 
— Без единого прикосновения.
  
−
Женевьева стремительно преодолела последний пролёт и вышла на открытый ярус звонницы. Где увидела собственное лицо, которое, поджав губы, смотрело прямо на неё.
+
Женевьева стремительно преодолела последний пролёт и вышла на открытый ярус звонницы, где увидела собственное лицо, которое, поджав губы, смотрело прямо на неё.
  
 
— Канонисса Женевьева, — кивнув для проформы, сказала её сестра-близнец Элеанор.
 
— Канонисса Женевьева, — кивнув для проформы, сказала её сестра-близнец Элеанор.
  
−
Она словно глядела на своё отражение. Весьма иронично, учитывая, как сильно они отличались характерами. Канониссы-близнецы в парных комплектах брони. И столь непохожие во всех прочих аспектах — и ещё тем, что аугментическим окуляром Женевьеве недавно заменили левый глаз, а не правый.
+
Она словно глядела на своё отражение. Весьма иронично, учитывая, как сильно они отличались характерами. Канониссы-близнецы в парных комплектах брони. И столь непохожие во всех прочих аспектах — и ещё тем, что аугметическим окуляром Женевьеве недавно заменили левый глаз, а не правый.
  
 
Но благодаря этому, когда сёстры-канониссы становились лицом к лицу, ощущение, будто они смотрятся в зеркало, только усугублялось.
 
Но благодаря этому, когда сёстры-канониссы становились лицом к лицу, ощущение, будто они смотрятся в зеркало, только усугублялось.
Строка 430: Строка 484:
 
Затем колокол святой Моррикан подал голос.
 
Затем колокол святой Моррикан подал голос.
  
−
Элеанор нырнула под звон, заглядывая в его тёмное нутро, а затем протянула руку, чтобы помочь забраться туда же тщедушному Мендазусу.
+
Элеанор нырнула под купол, заглядывая в его тёмные недра, а затем протянула руку, чтобы помочь забраться туда же тщедушному Мендазусу.
  
−
Сам колокол не шевелился, его язычок неподвижно висел ровно по центру. И, тем не менее, жерло его ходило ходуном от грянувшего где-то далеко удара.
+
Сам колокол не шевелился, его язычок неподвижно висел ровно по центру. И тем не менее жерло его ходило ходуном от грянувшего где-то далеко удара.
  
 
Женевьева присоединилась к ним, и две канониссы вместе со жрецом-надзирателем встали внутри массивного корпуса, содрогаясь до самого нутра от неимоверно мощного грохота.
 
Женевьева присоединилась к ним, и две канониссы вместе со жрецом-надзирателем встали внутри массивного корпуса, содрогаясь до самого нутра от неимоверно мощного грохота.
Строка 440: Строка 494:
 
— Он резонирует. Дрожит.
 
— Он резонирует. Дрожит.
  
−
— Знамения и чудеса, — прошептала Элеанор, опускаясь на колени. — Он звенит без касания людской руки, как его брат, колокол святого Гершталя. Тот, что предупредил о наступлении Двенадцатого Чёрного крестового похода, а после вознёсся, дабы избежать захвата.
+
— Знамения и чудеса, — прошептала Элеанор, опускаясь на колени. — Он звенит без касания людской руки, как его брат, колокол святого Гершталя. Тот, что предупредил о наступлении Двенадцатого чёрного крестового похода, а после вознёсся, дабы избежать захвата.
  
 
— Поздновато для предупреждения, не находишь? Мы отражаем Тринадцатый крестовый поход Разорителя уже третий месяц как.
 
— Поздновато для предупреждения, не находишь? Мы отражаем Тринадцатый крестовый поход Разорителя уже третий месяц как.
Строка 453: Строка 507:
  
  
−
'' '''Бум.''' ''
+
<center>'''''Бум.'''''</center>
  
−
 
+
<center>'''Семь.'''</center>
−
'''Семь.'''
 
  
  
Строка 463: Строка 516:
 
На горе трупов стоял Амальрих, маршал Чёрных Храмовников, вызывающе указывая мечом на десантный корабль предателей. Силовое поле на клинке потрескивало, сжигая еретическую кровь.
 
На горе трупов стоял Амальрих, маршал Чёрных Храмовников, вызывающе указывая мечом на десантный корабль предателей. Силовое поле на клинке потрескивало, сжигая еретическую кровь.
  
−
К маршалу наверх взобрался кастелян Мордлид, поднимая знамя Решающего крестового похода. Транспортник предателей перед ними запустил двигатели, окатив доспех воителя волной мгновенно раскалившегося воздуха. Выброс из турбины испепелил двести гвардейцев-изменников, которые считанные мгновения назад отчаянно рвались в самолёту в надежде спастись с Кадии. Они обратились клубящимися облаками пепла, которые с рёвом покатились к линии астартес в чёрных латах, что приближались к кораблю.
+
К маршалу наверх взобрался кастелян Мордлид, поднимая знамя Решающего крестового похода. Транспортник предателей перед ними запустил двигатели, окатив доспех воителя волной мгновенно раскалившегося воздуха. Выброс из турбины испепелил двести гвардейцев-изменников, которые считаные мгновения назад отчаянно рвались к самолёту в надежде спастись с Кадии. Они обратились клубящимися облаками пепла и с рёвом покатились к линии астартес в чёрных латах, что приближались к кораблю.
  
−
Сердца Мордлида раздулись вместе с подхваченным искусственным ветром стягом, чьи раздвоенные концы затрепетали в воздухе подобно драконьему хвосту. Подняв флаг обеими руками, он с силой водрузил древко в крышу развороченного скалобетонного бункера и достал цепной меч.
+
Сердца Мордлида воспарили вместе со стягом, чьи раздвоенные концы развевались на искусственном ветру, подобно хвосту дракона. Подняв флаг обеими руками, он с силой водрузил древко в крышу развороченного скалобетонного бункера и достал цепной меч.
  
−
Гвардеец-предатель, на лице которого была вырезана кощунственная руна, ринулся на него с мелтаружьём наперевес. Мордлид запустил цепной меч и обрушил клинок ему на плечо, располовинив еретика как ломоть мяса.
+
Гвардеец-предатель, на лице которого была вырезана кощунственная руна, ринулся на него с мелта-ружьём наперевес. Мордлид запустил цепной меч и обрушил клинок ему на плечо, располовинив еретика, как ломоть мяса.
  
 
— Сбейте его! — прокричал Амальрих, указав на поднимающийся десантный корабль. Он сражался без шлема, чтобы жалкие еретики могли видеть его обритую голову с выжженным на лбу крестом Храмовника. От защищавшего маршала конверсионного поля со вспышкой срикошетил лазерный разряд. — Сбежать не должен никто!
 
— Сбейте его! — прокричал Амальрих, указав на поднимающийся десантный корабль. Он сражался без шлема, чтобы жалкие еретики могли видеть его обритую голову с выжженным на лбу крестом Храмовника. От защищавшего маршала конверсионного поля со вспышкой срикошетил лазерный разряд. — Сбежать не должен никто!
Строка 482: Строка 535:
  
  
−
'' '''Бум.''' ''
+
<center>'''''Бум.'''''</center>
  
−
 
+
<center>'''Восемь.'''</center>
−
'''Восемь.'''
 
  
  
Строка 494: Строка 546:
 
Скорость: 1100 миль в час.
 
Скорость: 1100 миль в час.
  
−
И ещё пикирование.
+
И ещё пикирование, 1613 футов в секунду.
−
 
 
−
1613 футов в секунду.
 
  
−
Капитан Ханна Кезтраль тяжело сглотнула. Сжала зубы, перебарывая головокружение. Кинула взгляд на бешено крутящуюся стрелку высотометра. Сбросила обороты.
+
Капитан Ханна Кезтраль тяжело сглотнула, сжала зубы, перебарывая головокружение, затем кинула взгляд на бешено крутящуюся стрелку высотомера и сбросила обороты.
  
 
— Одна секунда, — предупредил её оператор, Дарвус.
 
— Одна секунда, — предупредил её оператор, Дарвус.
  
−
Кезтраль постаралась не смотреть на бурые кадийские топи, заполоняющие собой фонарь «Мстителя». Серый небосвод исчез за ободом шлема. Она перевела тягу маршевого двигателя вверх, приготовившись.
+
Кезтраль постаралась не смотреть на бурые кадианские топи, заполоняющие собой фонарь «Мстителя». Серый небосвод исчез за ободом шлема. Она перевела тягу маршевого двигателя вверх, приготовившись.
  
 
— Две секунды, — отозвался Дарвус, чья тревога росла быстрее, чем земля перед ними. — Кез, слишком…
 
— Две секунды, — отозвался Дарвус, чья тревога росла быстрее, чем земля перед ними. — Кез, слишком…
  
−
Ханна потянула ручку управления на себя, одновременно вжимая педаль газа. Почувствовала, как ракетный двигатель рванул нос почти до горизонта, и погнавший по аэродинамическим поверхностям воздух наполнил её упоительным ощущением подъёма.
+
Ханна потянула ручку управления на себя, одновременно вжимая педаль газа. Пилот почувствовала, как ракетный двигатель рванул нос почти до горизонта, и погнавший по аэродинамическим поверхностям воздух наполнил её упоительным ощущением подъёма.
  
 
Танковая колонна предателей устремилась к ним подобно росчерку лазера. Словно ржавая полоса на смазанной зелени проносящегося внизу пейзажа.
 
Танковая колонна предателей устремилась к ним подобно росчерку лазера. Словно ржавая полоса на смазанной зелени проносящегося внизу пейзажа.
Строка 512: Строка 562:
 
— Огонь! Огонь! Огонь! — скомандовала она, хотя сделала это не по необходимости, а в мимолётном помутнении от резкого притока крови после выхода из пике.
 
— Огонь! Огонь! Огонь! — скомандовала она, хотя сделала это не по необходимости, а в мимолётном помутнении от резкого притока крови после выхода из пике.
  
−
Ханна ощутила, как под ногами раскручивается установка, и зияющие чернотой очи цилиндра застрекотали одно за другим.
+
Ханна ощутила, как под ногами раскручивается установка, и зияющие чернотой глазки цилиндра застрекотали один за другим.
  
 
— Хороший заход! — проорал у неё за спиной Дарвус, прильнув к телескопическому прицелу. — Держи ровно.
 
— Хороший заход! — проорал у неё за спиной Дарвус, прильнув к телескопическому прицелу. — Держи ровно.
  
−
По ним забил ответный огонь. Скручивающиеся янтарные хвосты трассеров. Красные лазерные лучи. Что-то мощное — снаряд тяжёлого болтера — безвредно отскочило от брони хвостового руля.
+
Мимо них проносились скручивающиеся янтарные хвосты трассеров и красные лазерные лучи. Что-то мощное — снаряд тяжёлого болтера — безвредно отскочило от брони хвостового руля.
  
−
Ударные «Мстители» были быстрыми машинами, и в птичку вроде её «''Меткого глаза''» — дополнительно разобранного для облегчения веса, — было весьма сложно попасть без заблаговременного предупреждения.
+
Ударные «Мстители» были быстрыми машинами, и в птичку вроде её ''«Меткого глаза»'' — дополнительно разобранного для облегчения веса — было весьма сложно попасть без заблаговременного предупреждения.
  
 
Предупреждения, которого Кезтраль, сорвавшаяся в пике с пятнадцати тысяч футов, врагам не предоставила.
 
Предупреждения, которого Кезтраль, сорвавшаяся в пике с пятнадцати тысяч футов, врагам не предоставила.
Строка 524: Строка 574:
 
— Катушки закончились! — крикнул Дарвус.
 
— Катушки закончились! — крикнул Дарвус.
  
−
Кезтраль вдавила правую педаль и потянула ручку на себя, направляя самолёт вверх, к солнцу. Оставляя неприятельскую колонну позади — совершенно нетронутую огнём.
+
Кезтраль вдавила правую педаль и потянула ручку на себя, направляя самолёт вверх, к солнцу, оставляя неприятельскую колонну позади — совершенно не тронутую огнём.
  
−
— Какие пикты! — ликовал оператор. — Аналитики в авиакомандовании Крафа будут вне себя от такого кино. Особенно кадров с поворотного пиктера. Ты зашла просто идеально, Кез!
+
— Какие пикты! — ликовал оператор. — Аналитики в авиакомандовании Крафа будут вне себя от такого кино. Особенно от кадров с поворотного пиктера. Ты зашла просто идеально, Кез!
  
 
— Можешь сказать, куда они направлялись?
 
— Можешь сказать, куда они направлялись?
  
−
— А вот это самая лучшая часть, — сказал Дарвус, и его голос отдался в воксе шлема металлическим эхом. — Они отступают.
+
— А вот это самое интересное, — сказал Дарвус, и его голос отдался в воксе шлема металлическим эхом. — Они отступают.
−
 
 
  
−
'' '''Бум.''' ''
 
  
 +
<center>'''''Бум.'''''</center>
  
−
'''Девять.'''
+
<center>'''Девять.'''</center>
  
  
−
Майор Марда Хеллскер сглотнула и крепче сжала рукоять лазпистолета.
+
Майор Марда Хеллскер сглотнула и крепче сжала рукоять лазпистолета. Женщине следовало подавать пример бойцам. Демонстрировать невозмутимость перед лицом врага. А не выставлять свои чувства напоказ.
  
−
Ей следовало подавать пример бойцам. Показывать невозмутимость перед лицом врага. А не выставлять свои чувства напоказ.
+
Бросив попытки взять себя в руки, она широко улыбнулась. Её ротный, Равура, заметил лицо майора и тоже ухмыльнулся и подался вперёд, чтобы она смогла услышать его сквозь рёв двигателя «Химеры».
−
 
 
−
Бросив попытки взять себя в руки, она широко улыбнулась.
 
−
 
 
−
Её ротный, Равура, заметил лицо майора и тоже ухмыльнулся. Подался вперёд, так, чтобы она смогла услышать его сквозь рёв двигателя «Химеры».
 
  
 
— Мы едем, сэр! — крикнул он. — На фронт, наконец-то!
 
— Мы едем, сэр! — крикнул он. — На фронт, наконец-то!
Строка 551: Строка 596:
 
Она окинула взглядом людей внутри десантного отделения, от каждой встряски раскачивавшихся в откидных креслах. С зажатыми между колен лазвинтовками. С ранцами, болтающимися в сетках над головами.
 
Она окинула взглядом людей внутри десантного отделения, от каждой встряски раскачивавшихся в откидных креслах. С зажатыми между колен лазвинтовками. С ранцами, болтающимися в сетках над головами.
  
−
Несмотря на то, что края касок скрывали их лица в тенях, она видела блестящие зубы каждого бойца в отсеке.
+
Несмотря на то что края касок скрывали их лица в тенях, она видела блестящие зубы каждого бойца в отсеке.
  
 
— Я не слышу ваш рёв, Двадцать четвёртый! — крикнула она.
 
— Я не слышу ваш рёв, Двадцать четвёртый! — крикнула она.
Строка 561: Строка 606:
 
— А это отставить! — с нажимом крикнул ему Равура. — Кто-то должен был охранять Краф. И поручили это нам — поскольку знали, что Разоритель не посмеет напасть на каср, пока его сторожит Двадцать четвёртый.
 
— А это отставить! — с нажимом крикнул ему Равура. — Кто-то должен был охранять Краф. И поручили это нам — поскольку знали, что Разоритель не посмеет напасть на каср, пока его сторожит Двадцать четвёртый.
  
−
Новые крики, теперь ещё более громкие. Заглушившие сообщение, с треском зазвучавшее в микробусине Хеллскер. Равура мастерски перевёл стрелки на другую тему, не дав Леку развить своё подрывающее дух дерьмо.
+
Новые крики, теперь ещё более громкие, заглушили сообщение, с треском зазвучавшее в микробусине Хеллскер. Равура мастерски перевёл разговор на другую тему, не дав Леку развить своё подрывающее дух дерьмо.
  
 
Провести всю войну в Крафе далось нелегко. Не сделав ни единого выстрела в гневе. Чаще погибая от рук комиссаров, чем от вражеских пуль. Постепенно теряя дисциплину из-за неспособности проявить себя.
 
Провести всю войну в Крафе далось нелегко. Не сделав ни единого выстрела в гневе. Чаще погибая от рук комиссаров, чем от вражеских пуль. Постепенно теряя дисциплину из-за неспособности проявить себя.
  
−
А 24-й полк внутренней гвардии хотел, и хотел очень сильно, проявить себя. Иметь возможность смотреть другим кадийцам — раскиданным по многочисленным фронтам Галактики, — в глаза. Доказать, что хоть им и не повезло остаться гарнизоном на родной планете, они по-прежнему были солдатами Кадии.
+
А 24-й полк внутренней гвардии хотел, и хотел очень сильно, проявить себя. Иметь возможность смотреть другим кадианцам, раскиданным по многочисленным фронтам Галактики, в глаза. Доказать, что, хоть им и не повезло остаться гарнизоном на родной планете, они по-прежнему были солдатами Кадии.
  
 
Жужжание в ухе не утихало, становясь настойчивей. Марда нахмурилась и пальцем затолкала бусину глубже, замахав остальным, чтобы те умолкли.
 
Жужжание в ухе не утихало, становясь настойчивей. Марда нахмурилась и пальцем затолкала бусину глубже, замахав остальным, чтобы те умолкли.
Строка 573: Строка 618:
 
— Мы остановились, — ответила Хеллскер. — Мотор заглушили.
 
— Мы остановились, — ответила Хеллскер. — Мотор заглушили.
  
−
Она застучала по лючку, пока мехвод не отодвинул его в сторону. Сказал ей по воксу, что происходит.
+
Она стучала по лючку, пока мехвод не отодвинул его в сторону и не сказал ей по воксу, что происходит.
  
−
Хеллскер закусила губу. На секунду замерла, возвращая лицу подобающее выражение, прежде чем обернуться и сообщить новости. Говори покороче, сказала она себе. Будь невозмутимой.
+
Хеллскер закусила губу. На секунду замерла, возвращая лицу подобающее выражение, прежде чем обернуться и сообщить новости. «Говори покороче, — сказала она себе. — Будь невозмутимой».
  
 
Когда она повернулась обратно, все выжидающе смотрели на неё. Под их шлемами до сих пор сверкали улыбки.
 
Когда она повернулась обратно, все выжидающе смотрели на неё. Под их шлемами до сих пор сверкали улыбки.
  
−
— Сообщение с передовой. Враг отступает по всем фронтам. Отходит к зонам высадки. Тринадцатый Чёрный крестовый поход закончен. Мы победили. Нам приказано вернуться в Краф. Всем извлечь батареи, оружие на предохранители.
+
— Сообщение с передовой. Враг отступает по всем фронтам. Отходит к зонам высадки. Тринадцатый чёрный крестовый поход закончен. Мы победили. Нам приказано вернуться в Краф. Всем извлечь батареи, оружие на предохранители.
  
−
Бойцы откинулись на спинки кресел, вынули батареи и убрали в подсумки. Надвинули каски на самые глаза и сложили руки над стволами лазвинтовок. Плечи рядового Кески затряслись, и Хеллскер поняла, что тот рыдает. Капрал Лек прижался головой к переборке и зло расхохотался. Удза, её вокс-оператор, перестала притворяться сильной, и, подавшись вперёд, закрыла лицо ладонями.
+
Бойцы откинулись на спинки кресел, вынули батареи и убрали в подсумки. Затем надвинули каски на самые глаза и сложили руки над стволами лазвинтовок. Плечи рядового Кески затряслись, и Хеллскер поняла, что тот рыдает. Капрал Лек прижался головой к переборке и зло расхохотался. Удза, её вокс-оператор, перестала притворяться сильной и, подавшись вперёд, закрыла лицо ладонями.
  
 
Даже Равура не нашёлся со словами.
 
Даже Равура не нашёлся со словами.
  
−
Марда Хеллскер сосредоточилась на дыхании, сохраняя на лице нейтральное выражение. Села, застегнула ремни, и уставилась на задний люк «Химеры».
+
Марда Хеллскер сосредоточилась на дыхании, сохраняя на лице нейтральное выражение, села, застегнула ремни и уставилась на задний люк «Химеры».
  
 
На секунду, всего на миг, она подумала, что станет настоящим ударником.
 
На секунду, всего на миг, она подумала, что станет настоящим ударником.
Строка 594: Строка 639:
  
  
−
'' '''Бум.''' ''
+
<center>'''''Бум.'''''</center>
  
−
 
+
<center>'''Десять.'''</center>
−
'''Десять.'''
 
  
  
Строка 604: Строка 648:
 
Подобное было попросту невозможно, но, похоже, за последнее время невозможное перешло в разряд обыденности.
 
Подобное было попросту невозможно, но, похоже, за последнее время невозможное перешло в разряд обыденности.
  
−
— Я в долгу перед тобой за спасение, Мастер охоты. Но было ли так необходимо ''волочить'' своего планетарного владыку?
+
— Я признателен тебе за спасение, мастер охоты. Но было ли так необходимо ''волочить'' своего планетарного владыку?
  
−
— Прошу прощения, лорд. — Мастер охоты отпустил ключицу Тразина. Окуляр смертоуказателя сверкнул. — Рёв зверя становился ближе. Здесь он нас не найдёт.
+
— Прошу прощения, лорд. — Мастер охоты отпустил ключицу Тразина. Окуляр смертоуказателя сверкнул. — Рёв зверя приближался. Здесь он нас не найдёт.
  
−
— Да, ну что ж. — Тразин смахнул с некродермиса пыль. Когда-то Мастер охоты слыл величайшим егерем всех династий, но, как и большинство некронов, теперь был немного не в себе. — Вижу, ты захватил и Саннета. Статус галереи?
+
— Да, ну что ж. — Археовед смахнул с некродермиса пыль. Когда-то мастер охоты слыл величайшим распорядителем игр всех династий, но, как и большинство некронов, теперь был немного не в себе. — Вижу, ты захватил и Саннета. Статус галереи?
  
 
— Обширные повреждения, лорд, каскадные сбои.
 
— Обширные повреждения, лорд, каскадные сбои.
  
−
— Когда звон прекратится, избавься от реликвии — брось её в портал паутины, пусть она досаждает альдари. Но перед этим подготовь «''Властителя старины''» к плаванью.
+
— Когда звон прекратится, избавься от реликвии — брось её в портал паутины, пусть она досаждает альдари. Но перед этим подготовь ''«Властителя старины»'' к отбытию.
  
 
— Вы, — запинаясь, произнёс Саннет, — вы покидаете Солемнейс, лорд-археовед? В такой час?
 
— Вы, — запинаясь, произнёс Саннет, — вы покидаете Солемнейс, лорд-археовед? В такой час?
  
−
— Если бой колокола предвещает то, что я думаю, нас ждёт катаклизм исторических масштабов — и будет крайне занимательно понаблюдать за ним вблизи. — Он помолчал, считывая глифы повреждений. — Я так понимаю, легионы деактивированы. Что насчёт галерей?
+
— Если бой колокола предвещает то, что я думаю, нас ждёт катаклизм исторических масштабов, и будет крайне занимательно понаблюдать за ним вблизи. — Он помолчал, считывая глифы повреждений. — Я так понимаю, легионы деактивированы. Что насчёт галерей?
  
−
— Нетронутой осталась только закрытая коллекция, — ответил Саннет. — Похоже, её свернутое измерение пострадало меньше. Выставка Ереси Гора, терранские артефакты, и, конечно, спецхран.
+
— Нетронутой осталась только закрытая коллекция, — ответил Саннет. — Похоже, её свёрнутое измерение пострадало меньше. Выставка Ереси Хоруса, терранские артефакты и, конечно, спецхран.
  
−
— Сойдёт. Дай мне набор мыслеуправляющих скарабеев. Идём, Мастер охоты. Осмелюсь сказать, нас ждёт игра, достойная даже тебя.
+
— Сойдёт. Дай мне набор мыслеуправляющих скарабеев. Идём, мастер охоты. Осмелюсь сказать, нас ждёт игра, достойная даже тебя.
  
  
−
'' '''Бум.''' ''
+
<center>'''''Бум.'''''</center>
  
−
 
+
<center>'''Одиннадцать.'''</center>
−
'''Одиннадцать.'''
 
  
  
Строка 637: Строка 680:
 
— Мы защищали этот мир. Мог бы проявить немного благодарности.
 
— Мы защищали этот мир. Мог бы проявить немного благодарности.
  
−
— Да, мог бы. — Гент откинулся в кресле, разглядывая оборудование разбомбленного мануфакторума. У здания не осталось крыши, отчего на стол, который он велел сюда перетащить, лился неясный солнечный свет. Над головой пронеслось звено «Молний», и положенный на столешницу автопистолет мелко задрожал. — Давай так — я проявлю свою благодарность, продав тебе последние десять ящиков леолака в касре Краф, чтобы твои бойцы отметили победу?
+
— Да, мог бы. — Салвар откинулся в кресле, разглядывая оборудование разбомблённого мануфакторума. У здания не осталось крыши, отчего на стол, который он велел сюда перетащить, лился неясный солнечный свет. Над головой пронеслось звено «Молний», и положенный на столешницу автопистолет мелко задрожал. — Давай так. Я проявлю свою благодарность, продав тебе последние десять ящиков леолака в Крафе, чтобы твои бойцы отметили победу?
  
 
— Но цена…
 
— Но цена…
  
−
— Если не заплатишь ты, заплатят кадийцы. Леолак — местный фаворит. Премиальный алкоголь. А премиальный алкоголь отпускается по премиальной цене.
+
— Если не заплатишь ты, заплатят кадианцы. Леолак — местный фаворит. Премиальный алкоголь. А премиальный алкоголь отпускается по премиальной цене.
  
 
Стоявшая позади капитана помощница осклабилась.
 
Стоявшая позади капитана помощница осклабилась.
Строка 647: Строка 690:
 
— Не играйся с нами, отребье. Перед тобой солдаты, а не вонючие бандиты.
 
— Не играйся с нами, отребье. Перед тобой солдаты, а не вонючие бандиты.
  
−
— Сержант Джоллан, давайте вести себя цивильно.
+
— Сержант Джоллан, давайте вести себя прилично.
  
 
Раньше, когда он занимал в преступном мире достаточно низкое положение, чтобы иметь кличку, Гента иногда называли Косым за то, что его взгляд блуждал подобно лучу прожектора, никогда не задерживаясь на том, с кем он говорил. Сейчас, однако, его пурпурные глаза остановились на младшем офицере.
 
Раньше, когда он занимал в преступном мире достаточно низкое положение, чтобы иметь кличку, Гента иногда называли Косым за то, что его взгляд блуждал подобно лучу прожектора, никогда не задерживаясь на том, с кем он говорил. Сейчас, однако, его пурпурные глаза остановились на младшем офицере.
Строка 663: Строка 706:
 
Из-за ржавого оборудования выступило четверо бандитов, держа перед собой автоматы с барабанными магазинами.
 
Из-за ржавого оборудования выступило четверо бандитов, держа перед собой автоматы с барабанными магазинами.
  
−
— Тогда давайте переведём угрозу в явные. Так, чтобы вам стало ''понятно''.  
+
— Тогда давайте переведём угрозу в явную. Так, что-бы вам стало ''понятно''.
  
 
— Не надо, — предупредил капитан, заметив, как ладонь Джоллан сомкнулась на рукояти лазпистолета.
 
— Не надо, — предупредил капитан, заметив, как ладонь Джоллан сомкнулась на рукояти лазпистолета.
  
−
— Слушайся капитана, девуля, тут ты не победишь, — произнёс Гент. — Пусть на нас нет черепа с крыльями, мы всё равно кадийцы. Пока сержант-инструктор плюёт вам в морды и учит держаться прямо, мы стреляем боевыми с девяти лет.
+
— Слушайся капитана, девуля, тут ты не победишь, — произнёс Салвар. — Пусть на нас нет черепа с крыльями, мы всё равно кадианцы. Пока сержант-инструктор плюёт вам в морды и учит держаться прямо, мы стреляем боевыми с девяти лет.
  
 
Гент потянулся под стол, достал оттуда синюю керамическую бутылку леолака и вынул пробку.
 
Гент потянулся под стол, достал оттуда синюю керамическую бутылку леолака и вынул пробку.
  
−
— А теперь, — продолжил он. — Давайте отметим вашу победу и вернёмся к делу?
+
— А теперь, — продолжил он, — давайте отметим вашу победу и вернёмся к делу?
−
 
 
  
−
'' '''Бум.''' ''
 
  
 +
<center>'''''Бум.'''''</center>
  
−
'''Двенадцать.'''
+
<center>'''Двенадцать.'''</center>
  
  
Строка 684: Строка 726:
 
Флаг-сержанту Джаррану Келлу звук напоминал гулкое уханье миномётов.
 
Флаг-сержанту Джаррану Келлу звук напоминал гулкое уханье миномётов.
  
−
Он двигался вдоль стола, по пути миновав группку востроянцев, ритмично стучавших кулаками по деревянной столешнице. Лейтенант в самом их центре одну за другой опрокидывала выстроенные в ряд ярко-синие стопки. Востроянцы взорвались криками, когда та справилась с последним и победно раздавила стакан в бионической руке.  
+
Он двигался вдоль стола, по пути миновав компанию востроянцев, ритмично стучавших кулаками по деревянной столешнице. Лейтенант в самом их центре одну за другой опрокидывала выстроенные в ряд ярко-синие стопки. Бойцы взорвались криками, когда та справилась с последней и победно раздавила стакан в бионической руке.
  
−
К Келлу приблизился капитан Восьмого, распевающий «Цветок Кадии», и вручил ему бокал с шампанским. Джарран поднял стакан в тосте, после чего незаметно отставил напиток на сервант. Подобрал со стола фуражку и водрузил её на голову младшему офицеру-разведчику — чьёму-то помощнику, — который лежал, уткнувшись лицом в стол и обняв бутылку леолака. Приятели шутки ради увешали его мундир столовыми приборами.
+
К Келлу приблизился капитан Восьмого, распевающий «Цветок Кадии», и вручил ему бокал с шампанским. Джарран поднял стакан в тосте, после чего незаметно отставил напиток на сервант. Затем он подобрал со стола фуражку и водрузил её на голову младшему офицеру-разведчику — чьему-то помощнику, — который лежал, уткнувшись лицом в стол и обняв бутылку леолака. Приятели шутки ради увешали его мундир столовыми приборами.
  
 
Келл свернул направо и опустил ладонь на ручку двойной двери, однако замер, услышав возглас: «Крид! Где Крид?»
 
Келл свернул направо и опустил ладонь на ручку двойной двери, однако замер, услышав возглас: «Крид! Где Крид?»
Строка 692: Строка 734:
 
Он обернулся и замахал рукой.
 
Он обернулся и замахал рукой.
  
−
— Хотим лорда-кастеляна! — крикнул ещё кто-то. — Речь!
+
— Хотим лорда-кастеляна! — крикнул ещё кто-то. — Речь!
  
−
Остальные подхватили следом: «''Речь! Речь! Речь!''»
+
Остальные подхватили следом: «Речь! Речь! Речь!»
  
−
— Скоро, — крикнул Келл в ответ, зная, что через час большинство надерётся в стельку и забудет попросить снова. — Кто-то ведь должен довести ночную работу до конца.
+
— Скоро, — крикнул флаг-сержант в ответ, зная, что через час большинство надерётся в стельку и забудет попросить снова. — Кто-то ведь должен довести ночную работу до конца.
  
−
Возгласы стали громче, и он скрылся за противовзрывными дверями, прежде чем те успели стихнуть достаточно, чтобы кто-нибудь снова не потребовал Крида.
+
Возгласы стали громче, и он скрылся за противовзрывными дверями, прежде чем шум успел стихнуть достаточно, чтобы кто-нибудь снова не потребовал Крида.
  
 
— Вижу, болваны всё не могут напраздноваться, — сказал Урсаркар Крид.
 
— Вижу, болваны всё не могут напраздноваться, — сказал Урсаркар Крид.
  
−
Командир Восьмого кадийского, спаситель Тайрокских полей и лорд-кастелян Кадии склонился над столом, заваленным документами и картами. Пустые бокалы из-под сакры служили в качестве листожимов, а в пепельнице, изготовленной из гильзы «Сотрясателя», тлело с полдесятка недокуренных сигар. Комната — девственно чистая до появления здесь Крида, — теперь насквозь провоняла табаком.
+
Командир Восьмого Кадианского, спаситель Тайрокских полей и лорд-кастелян Кадии, склонился над столом, заваленным документами и картами. Пустые бокалы из-под сакры служили в качестве пресс-папье, а в пепельнице, изготовленной из гильзы «Землетряса», тлело с полдесятка недокуренных сигар. Комната — девственно-чистая до появления здесь Крида — теперь насквозь провоняла табаком.
  
 
— Архивраг отступает по всем фронтам и покидает мир, — ответил ему Келл. — Вы сами сказали им веселиться.
 
— Архивраг отступает по всем фронтам и покидает мир, — ответил ему Келл. — Вы сами сказали им веселиться.
  
−
— Я сказал им веселиться пока можно, а это другое. — Лорд-кастелян перевёл воспалённые глаза обратно на карты. — Я знаю, что ударники не приемлют полумер, но на боеготовности это сказываться не должно. Ничего ещё не закончилось.
+
— Я сказал им веселиться, пока можно, а это другое. — Лорд-кастелян перевёл воспалённые глаза обратно на карты. — Я знаю, что ударники не приемлют полумер, но на боеготовности это сказываться не должно. Ничего ещё не закончилось.
  
 
— Значит, возможность спустить этой ночью пар хорошо скажется на боевом духе, ''особенно'' если ничего ещё не закончилось.
 
— Значит, возможность спустить этой ночью пар хорошо скажется на боевом духе, ''особенно'' если ничего ещё не закончилось.
Строка 712: Строка 754:
 
Крид недовольно заворчал.
 
Крид недовольно заворчал.
  
−
— Тогда утром скомандуй побудку на час раньше. Пусть сегодня веселятся, но завтра они должны об этом пожалеть.  
+
— Тогда утром скомандуй побудку на час раньше. Пусть сегодня веселятся, но завтра они должны об этом пожалеть.
  
−
Джарран хмыкнул, что в его случае служило ближайшим подобием смеха, и передал зажатый подмышкой инфопланшет.
+
Джарран хмыкнул, что в его случае служило ближайшим подобием смеха, и передал зажатый под мышкой инфопланшет.
  
 
— Доклад с Южного-Примус. Волсканцы держатся. Похоже, они не бегут вместе с мутантами и ополченцами-сектантами.
 
— Доклад с Южного-Примус. Волсканцы держатся. Похоже, они не бегут вместе с мутантами и ополченцами-сектантами.
Строка 734: Строка 776:
 
— Мы поймали сигналы, в которых так говорится. Перехваты хорошего качества. Полная расшифровка, выглядят определённо аутентичными.
 
— Мы поймали сигналы, в которых так говорится. Перехваты хорошего качества. Полная расшифровка, выглядят определённо аутентичными.
  
−
— Скажи мне вот что — раз это была основная атака Архиврага, то где терминаторы? Где волны Чёрных Легионеров, варп-машин? Против нас сражались культисты и мутанты, предатели-астартес в тактических ролях, но ты мне толкуешь, что командиры Архвирага потратили века, накапливая такие силы, и не высадились лично?
+
— Скажи мне вот что: раз это была основная атака Архиврага, то где терминаторы? Где волны Чёрных Легионеров, варп-машин? Против нас сражались культисты и мутанты, предатели-астартес в тактических ролях, но ты мне толкуешь, что командиры Архиврага потратили века, накапливая такие силы, и не высадились лично?
  
 
Из-за закрытой двери хор пьяных голосов снова затянул «Цветок Кадии», и Криду пришлось кричать, чтобы Келл услышал его сквозь гам.
 
Из-за закрытой двери хор пьяных голосов снова затянул «Цветок Кадии», и Криду пришлось кричать, чтобы Келл услышал его сквозь гам.
Строка 740: Строка 782:
 
— Никто не может мне это объяснить. Ни один человек. Ни во флоте, ни в Аэронавтике, ни в разведке Милитарума и Схоластике Псайкана, и даже полубоги Адептус Астартес. Никто не может дать мне ответ на ''один проклятый Троном вопрос''.
 
— Никто не может мне это объяснить. Ни один человек. Ни во флоте, ни в Аэронавтике, ни в разведке Милитарума и Схоластике Псайкана, и даже полубоги Адептус Астартес. Никто не может дать мне ответ на ''один проклятый Троном вопрос''.
  
−
Крид раздражённо бросил окурок на стол, измазав просыпавшимся пеплом карту Россварских гор. Затем упёрся кулаками в столешницу и проорал три последних слова:
+
Лорд-кастелян раздражённо бросил окурок на стол, измазав просыпавшимся пеплом карту Россварских гор, затем упёрся кулаками в столешницу и проорал три последних слова:
  
 
— Куда делся Абаддон?
 
— Куда делся Абаддон?
  
  
−
'' '''Бум.''' ''
+
<center>'''''Бум.'''''</center>
−
 
 
  
−
'''Тринадцать.'''
+
<center>'''Тринадцать.'''</center>
  
  
−
Корабль вышел из имматериума подобно дитю, покидающему материнское лоно. Мгновение крови, первородного опыта существа, впервые ощутившего холодный воздух и силу притяжения — и, втянув в лёгкие кислород, издавшего полный боли и смятения крик.
+
Корабль вышел из имматериума подобно младенцу, покидающему материнское лоно. Мгновение крови, первородного опыта существа, впервые ощутившего холодный воздух и силу притяжения — и, втянув в лёгкие кислород, издавшего полный боли и смятения крик.
  
 
Только в этом случае закричал не корабль, а материальная вселенная вокруг него. Сами атомы мироздания распались на составные элементы, истекая не поддающимися описанию цветами.
 
Только в этом случае закричал не корабль, а материальная вселенная вокруг него. Сами атомы мироздания распались на составные элементы, истекая не поддающимися описанию цветами.
  
−
Дравура Моркат наблюдала сквозь кристаллические окна за тем, как укрощённый ею для повелителя корабль проходит в настоящее пространство.
+
Дравура Моркат наблюдала сквозь кристаллические окна за тем, как укрощённый ею для повелителя корабль проходит в реальное пространство.
  
 
Поднятая выходом ударная волна прокатилась по мостику, накрыв членов экипажа, и без того переутомлённых тяжёлой службой на древнем корабле. Зверолюдов вырвало. Один распахнул пасть и впился в собственную руку с такой силой, что раздробил себе кости.
 
Поднятая выходом ударная волна прокатилась по мостику, накрыв членов экипажа, и без того переутомлённых тяжёлой службой на древнем корабле. Зверолюдов вырвало. Один распахнул пасть и впился в собственную руку с такой силой, что раздробил себе кости.
  
−
У адепта Механикума за пультом управления артогнём случился многокомпонентный сбой в работе синтетического мозга. Его логические схемы — перестроенные самым радикальным образом, чтобы воспринимать творящийся в Оке пандемониум, — заклинило при столкновении с безмолвным порядком реальности.
+
У адепта Механикума за пультом управления артогнём случился многокомпонентный сбой в работе синтетического мозга. Его логические схемы, перестроенные самым радикальным образом, чтобы воспринимать творящийся в Оке пандемониум, заклинило при столкновении с безмолвным порядком реальности.
  
 
Он рухнул на палубу, и из слёзных протоков потянулись струйки дыма от перегоревших нервных цепей.
 
Он рухнул на палубу, и из слёзных протоков потянулись струйки дыма от перегоревших нервных цепей.
  
−
Моркат увидела предсмертные мысли адепта, поток сознания окружал его аугментированный череп подобно нимбу на фреске имперского святого.
+
Дравура увидела предсмертные мысли адепта, поток сознания окружал его аугментированный череп подобно нимбу на фреске имперского святого.
  
 
Все существа думали по-разному. Некоторые зверолюды на мостике проецировали вокруг голов импрессионистские, исполненные отчаяния, чернильные завихрения. Сознание прочих обретало острые, резкие формы, выражая панику.
 
Все существа думали по-разному. Некоторые зверолюды на мостике проецировали вокруг голов импрессионистские, исполненные отчаяния, чернильные завихрения. Сознание прочих обретало острые, резкие формы, выражая панику.
Строка 777: Строка 818:
 
''Я могу…''
 
''Я могу…''
  
−
''… ещё…''
+
''…ещё…''
  
−
''… служить…''
+
''…служить…''
  
−
— Дети Ока, — прорычал голос у неё за спиной. — Не созданы для реальности.
+
— Дети Ока, — прорычал голос у неё за спиной, — не созданы для реальности.
  
 
Моркат обернулась к своему магистру войны, убедившись, что её разум не обшаривает облако мыслей, взвивавшихся вокруг него подобно пламенной ауре. Повелитель не всегда хотел, чтобы она видела их содержимое, как, впрочем, и она сама.
 
Моркат обернулась к своему магистру войны, убедившись, что её разум не обшаривает облако мыслей, взвивавшихся вокруг него подобно пламенной ауре. Повелитель не всегда хотел, чтобы она видела их содержимое, как, впрочем, и она сама.
Строка 787: Строка 828:
 
Дравура склонилась перед своим властелином.
 
Дравура склонилась перед своим властелином.
  
−
Абаддон. Магистр войны Хаоса, правая рука Гора, владыка Чёрного Легиона и тот, кому завещалось убить Лжеимператора. Человек, вытащивший маленькую Моркат из тьмы и сделавший из неё ту, кем она была — хотя кем именно, оставалось предметом пересудов.
+
Абаддон. Магистр войны Хаоса, правая рука Хоруса, владыка Чёрного Легиона и тот, кому завещалось убить Лжеимператора. Человек, вытащивший маленькую Моркат из тьмы и сделавший из неё ту, кем она была, — хотя кем именно, оставалось предметом пересудов.
  
−
Магистр войны восседал на эбеновом троне, слишком большом даже для его и без того огромного тела. Какое существо нуждалось в подобном кресле — достаточно гигантском, чтобы уместить магистра, причём в полном боевом облачении, — было, как и многое другое на борту Чёрнокаменной Крепости «''Воля вечности''», выше понимания Моркат.
+
Магистр войны восседал на эбеновом троне, слишком большом даже для его огромного тела. Какое существо нуждалось в подобном кресле — достаточно гигантском, чтобы уместить магистра, причём в полном боевом облачении, — было выше понимания Моркат. Впрочем, как и многое другое на борту Чернокаменной крепости «''Воля вечности''».
  
−
Тем не менее, пространство вокруг Абаддона не пустовало. Там порхали, метались и выли демонические порождения. Складывались в геометрические узоры либо, вспыхивая от шальной эмоции, взрывались пламенем, что пожирало само их естество.
+
Тем не менее пространство вокруг Абаддона не пустовало. Там порхали, метались и выли демонические порождения. Складывались в геометрические узоры либо, вспыхивая от шальной эмоции, взрывались пламенем, что пожирало само их естество.
  
−
Моркат зажмурилась и усилием воли заставила себя игнорировать носящихся повсюду эфирных созданий. Оградиться от них, дабы видеть лишь почитаемое лицо существа, которого ей посчастливилось называть отцом.
+
Дравура зажмурилась и усилием воли заставила себя игнорировать носящихся повсюду эфирных созданий, оградиться от них, дабы видеть лишь почитаемое лицо существа, которого ей посчастливилось называть отцом.
  
 
— На этот раз звёзды другие, — заметил он.
 
— На этот раз звёзды другие, — заметил он.
Строка 799: Строка 840:
 
— Другие, милорд? — переспросила Моркат, когда, вновь открыв глаза, увидела магистра войны уже без пелены из паразитических духов.
 
— Другие, милорд? — переспросила Моркат, когда, вновь открыв глаза, увидела магистра войны уже без пелены из паразитических духов.
  
−
— Нежели я их помню. — Голова Абаддона, вдвое крупнее чем у простого смертного, не повернулась к Дравуре, однако низкий рокочущий голос всё равно отдался внутри неё дрожью. — Я припоминаю, как выглядели звёзды, когда мы вышли из Ока в прошлый раз.
+
— Нежели я их помню. — Голова Абаддона, вдвое крупнее, чем у простого смертного, не повернулась к Дравуре, однако низкий рокочущий голос всё равно отдался внутри неё дрожью. — Я припоминаю, как выглядели звёзды, когда мы вышли из Ока в прошлый раз.
  
 
— Во время Готической войны, — догадалась она.
 
— Во время Готической войны, — догадалась она.
Строка 809: Строка 850:
 
— Новые звёзды, — прорычал Абаддон. — Другие звёзды. Движется… флот.
 
— Новые звёзды, — прорычал Абаддон. — Другие звёзды. Движется… флот.
  
−
— Контакты! Контакты! — через секунду заблеяла сенсорный офицер Механикума. Она стояла в яме, опутанная паутиной проводов, склизкие органические кабели — сжимавшиеся и расслаблявшиеся будто щупальца осьминога, — соединяли её череп с восемью псайкерами внутри мешочков с жидкостью. — Имперский флот! Курс — восемь-два-шесть. Расстояние — две с половиной тысячи миль. Тип «Император»! Тип «Марс»! Тип «Мщение»!
+
— Контакты! Контакты! — через секунду заблеяла сенсорный офицер Механикума. Она стояла в яме, опутанная паутиной проводов. Склизкие органические кабели, сжимавшиеся и расслаблявшиеся, будто щупальца осьминога, соединяли её череп с восемью псайкерами внутри мешочков с жидкостью. — Имперский флот! Курс — восемь-два-шесть. Расстояние — две с половиной тысячи миль. Тип «Император»! Тип «Марс»! Тип «Мщение»!
  
−
— Определяю корабельные профили, — произнёс Какадиус Сирон — бывший Альфа-Легионер, а ныне глава разведки Абаддона. Перед ним заплясали проекционные лазеры, тонкими как проволока линиями вычерчивая в воздухе силуэты имперских космолётов. — Предварительный результат: «''Мощь праведников''», тип «Император». «''Финальный удар''», тип «Марс». «''Герцог Люрстофан''», тип «Неустрашимый». «''Слава Абридаля''», тип «Готический». Они из разных боевых флотов — Скарус, Агриппина, Корона.
+
— Определяю корабельные профили, — произнёс Какадиус Сирон, бывший Альфа-Легионер, а ныне глава разведки Абаддона. Перед ним заплясали проекционные лазеры, тонкими, как проволока, линиями вычерчивая в воздухе силуэты имперских космолётов. — Предварительный результат: ''«Мощь праведников»'', тип «Император». ''«Финальный удар»'', тип «Марс». ''«Герцог Люрстофан»'', тип «Неустрашимый». ''«Слава Абридаля»'', тип «Готика». Они из разных боевых флотов — Скарус, Агрипинаа, Корона.
  
 
— Сборная армада, — отметил Абаддон. — Объединённая через потери.
 
— Сборная армада, — отметил Абаддон. — Объединённая через потери.
Строка 817: Строка 858:
 
— Должно быть, мы потрепали их даже сильнее, чем рассчитывали, — сказала Моркат.
 
— Должно быть, мы потрепали их даже сильнее, чем рассчитывали, — сказала Моркат.
  
−
— Больше того, остатки флота разделены, гоня «''Мстительный дух''» прочь от Кадии, — добавил Сирон. Он собирался сказать что-то ещё, но магистр войны оборвал его на полуслове.
+
— Больше того, остатки флота разделены, гоня ''«Мстительный дух»'' прочь от Кадии, — добавил Сирон. Он собирался сказать что-то ещё, но магистр войны оборвал его на полуслове.
  
 
— Значит, Врата открыты.
 
— Значит, Врата открыты.
Строка 823: Строка 864:
 
— К Кадии! — взревел зверолюд, вскидывая над головой кулаки. Палуба утонула в вое, гиканье, воплях, бульканье и улюлюканье. Из глоток тысяч мутантов вырвался крик, полный восторга от близости момента, к которому они шли тысячелетиями. По настилу забили ноги и копыта. — К Кадии! К Кадии!
 
— К Кадии! — взревел зверолюд, вскидывая над головой кулаки. Палуба утонула в вое, гиканье, воплях, бульканье и улюлюканье. Из глоток тысяч мутантов вырвался крик, полный восторга от близости момента, к которому они шли тысячелетиями. По настилу забили ноги и копыта. — К Кадии! К Кадии!
  
−
В воцарившемся гвалте лишь Моркат расслышала рык магистра войны.
+
В воцарившемся гвалте лишь Дравура расслышала рык магистра войны.
  
−
— Шаг, — негромко сказал он. — Это лишь шаг. Багровый Путь ждёт.
+
— Шаг, — негромко сказал он. — Это лишь шаг. Багровая Тропа ждёт.
  
  
−
== ЭТАП ВТОРОЙ ==
+
==ЭТАП ВТОРОЙ: КАДИАНСКАЯ ПОБЕДА==
  
−
'''<big>КАДИЙСКАЯ ПОБЕДА</big>'''
 
  
−
 
+
===Глава первая===
−
=== Глава первая ===
 
  
  
 
— Святой Трон, — прошептал адмирал Кваррен. — Сколько их?
 
— Святой Трон, — прошептал адмирал Кваррен. — Сколько их?
  
−
Командная палуба «''Мощи праведников''», линкора типа «Император», имела наблюдательные иллюминаторы шириной в восемьсот футов, но почти весь вид в них закрывали пенящиеся буруны, поднятые варп-переходом.
+
Командная палуба ''«Мощи праведников»'', линкора типа «Император», имела иллюминаторы шириной в восемьсот футов, но почти весь вид в них закрывали пенящиеся буруны, поднятые варп-переходом. Самым крупным выходом из эмпиреев, который ему когда-либо доводилось лицезреть. Впрочем, кровь в жилах у него застыла вовсе не от призматических не-цветов имматериума, а от осколков черноты среди противоестественных тонов.
  
−
Самым крупным выходом из эмпиреев, который ему доселе доводилось лицезреть.
+
Корабли. Так много кораблей. Больше, чем выставил весь Чёрный крестовый поход, — а ту битву его флот едва пережил.
  
−
Впрочем, кровь в жилах у него застыла вовсе не от призматических не-цветов имматериума, а от осколков черноты среди противоестественных тонов.
+
— Определить их! — крикнул Кваррен, вызывая данные сенсоров через нейронную связь с командным троном. — Нужно понять, о чём сообщать на Кадию.
−
 
 
−
Корабли. Так много кораблей. Больше, чем выставил весь Чёрный крестовый поход — а ту битву его флот едва пережил.
 
  
−
— Определить их! — крикнул Кваррен, вызывая данные сенсоров через нейронную связь с командным троном. — Нужно понять, о чём сообщать на Кадию.
+
— Доклад от разведзвена «Децимус», — отозвалась диспетчер, прижимая к ушам динамики наушников. — Дальняя передача. Слабая слышимость… ''«Терминус Эст»''. Подтверждён ''«Терминус Эст»''.
  
−
— Доклад от разведзвена «Децимус», — отозвалась диспетчер, прижимая к ушам динамики наушников. — Дальняя передача. Слабая слышимость… «''Терминус Эст''». Подтверждён «''Терминус Эст''».
+
— Трон, — ахнула заместитель Кваррена, Рабелла. — Я думала, это миф.
  
−
— Трон, — ахнула заместитель Кворрена, Рабелла. — Я думала, это миф.
+
Адмирал жестом велел ей умолкнуть и, не опуская руки, перевёл взгляд на связиста.
  
−
Адмирал жестом велел ей умолкнуть, и с по-прежнему поднятой рукой перевёл взгляд на связиста. — Говори.
+
— Продолжай.
  
−
— Фрегат «''Стальной дротик''» сообщает о выявлении тяжёлого крейсера, — быстро заговорила офицер. — Постойте. Ещё один. Эсминец «''Стремительный''» заметил космолёт, вероятно тип «Убийство». Сложно сказать наверняка из-за варп-искажений надстройки. Ещё… вольный торговец Адольфус Зант на капере «''Разбойник''» докладывает… Он не знает… Корабль размером с линкор, но весь покрыт опухолями. Рогами. Глазами.
+
— Фрегат ''«Стальной дротик»'' сообщает о выявлении тяжёлого крейсера, — быстро заговорила офицер. — Постойте. Ещё один. Эсминец ''«Стремительный»'' заметил космолёт, вероятно тип «Убийство». Сложно сказать наверняка из-за варп-искажений надстройки. Ещё… вольный торговец Адольфус Зант на капере ''«Разбойник»'' докладывает… Он не знает… Корабль размером с линкор, но весь покрыт опухолями. Рогами. Глазами.
  
−
— Выходят новые корабли, — сказала Рабелла, на аугментических линзах которой уже складывались зелёные чёрточки-сигилы. — Основываясь на профилях…
+
— Выходят новые корабли, — сказала Рабелла, на аугметических линзах которой мерцали зелёные линии показаний. — Основываясь на профилях…
  
 
— Стоп. Больше не нужно. — Кваррен заметил, как на подлокотнике трона мелко дребезжит стило, и понял, что трясётся, а вместе с ним по симпатической связи дрожит и весь линкор.
 
— Стоп. Больше не нужно. — Кваррен заметил, как на подлокотнике трона мелко дребезжит стило, и понял, что трясётся, а вместе с ним по симпатической связи дрожит и весь линкор.
  
−
Он глубоко вдохнул, напряг мышцы. Через удалённый доступ впрыснул в организм дозу успокаивающего дофамина из рядов пузырьков в кресле.
+
Он глубоко вдохнул, расслабил мышцы и через удалённый доступ впрыснул в организм дозу успокаивающего дофамина из рядов пузырьков в кресле.
  
 
С таким флотом он прежде не сталкивался. Не сталкивался никто из ныне живущих. Наибольшая армада Архиврага со времён Великой Ереси.
 
С таким флотом он прежде не сталкивался. Не сталкивался никто из ныне живущих. Наибольшая армада Архиврага со времён Великой Ереси.
Строка 866: Строка 903:
 
Им не выжить. Впрочем, такую задачу им и не ставили.
 
Им не выжить. Впрочем, такую задачу им и не ставили.
  
−
Кваррен и его сторожевой флот служили глазами для осаждённой Кадии. В случае подхода к изменникам подкреплений им следовало отправить на планету-крепость зашифрованное сообщение. Диспозиция вражеского флота, численность, курс, и определённые слова-коды, указывающие размер приближающегося воинства.
+
Кваррен и его сторожевой флот служили глазами для осаждённой Кадии. В случае подхода к изменникам подкреплений им следовало отправить на планету-крепость зашифрованное сообщение. Диспозиция вражеского флота, численность, курс и определённые слова-коды, указывающие размер приближающегося воинства.
  
 
«Разбитый синий» означало флот уровня оперативного соединения.
 
«Разбитый синий» означало флот уровня оперативного соединения.
  
−
«Разбитый зеленый» — полноценный флот.
+
«Разбитый зелёный» — полноценный флот.
  
 
«Разбитый красный» — армада крестового похода.
 
«Разбитый красный» — армада крестового похода.
  
−
Им предписывалось вручить послание быстроходным фрегатам, а тем — развернуться и на всех парах умчаться обратно к Кадии, чтобы передать его оставшимся кораблям флота адмирала Достова, которые ждали в засаде среди поля обломков Железного Кладбища.
+
Им предписывалось вручить послание быстроходным фрегатам, а тем — развернуться и на всех парах умчаться обратно к Кадии, чтобы передать его оставшимся кораблям флота адмирала Достова, ожидавшим в засаде среди поля обломков Железного Кладбища.
  
 
Расчёт строился на том, что если Кваррен погибнет в бою, а Достов ударит по предательскому флоту в момент его прохождения через пояс разрушенных остовов, то они смогут задержать Архиврага на достаточное время, чтобы Кадия успела подготовиться.
 
Расчёт строился на том, что если Кваррен погибнет в бою, а Достов ударит по предательскому флоту в момент его прохождения через пояс разрушенных остовов, то они смогут задержать Архиврага на достаточное время, чтобы Кадия успела подготовиться.
Строка 884: Строка 921:
 
Адмирал испытал едва ли не облегчение.
 
Адмирал испытал едва ли не облегчение.
  
−
Потому что существовало ещё одно кодовое обозначение. Фраза, которую он надеялся никогда не произнести вслух. Что на самом деле он считал невозможным. Как-никак, никто не видел подобных кораблей с самой Готической войны.
+
Потому что существовало ещё одно кодовое обозначение. Фраза, которую он надеялся никогда не произнести вслух. То, что на самом деле он считал невозможным. Как-никак никто не видел подобных кораблей с самой Готической войны.
  
−
Тем не менее, среди текущего перед глазами потока информации Кваррен различил данные, не соответствовавшие ни одному имперскому либо вражескому космолёту.
+
Тем не менее среди текущего перед глазами потока информации Кваррен различил данные, не соответствовавшие ни одному имперскому либо вражескому космолёту.
  
 
— Увеличить квадрат четыре-семь-гамма, — распорядился он.
 
— Увеличить квадрат четыре-семь-гамма, — распорядился он.
  
−
Когда специалист-имаджист выполнил приказ, все девятьсот мужчин, женщин и техноадептов на мостике ахнули как один.
+
Когда специалист по визуализации выполнил приказ, все девятьсот мужчин, женщин и техноадептов на мостике ахнули как один.
  
 
Кваррен снял с рычага трубку и переключился на общий канал, чтобы обратиться ко всем кораблям флота со словами, которые он надеялся никогда не произносить.
 
Кваррен снял с рычага трубку и переключился на общий канал, чтобы обратиться ко всем кораблям флота со словами, которые он надеялся никогда не произносить.
  
−
— «Разбитый ''чёрный''». Повторяю, «Разбитый ''чёрный''». Эскортникам развернуться и плазменные двигатели на полную. Уйдите минимум на три тысячи миль, прежде чем начать варп-переход. Локализованные разломы нам ни к чему. Да пребудет с вами Император. — Затем он отключился и заорал экипажу рубки. — Не стойте столбами! Передние щиты на максимум! Загрузить торпеды! Экипажи истребителей и бомбардировщиков на палубы. Зарядить нова-пушку.
+
— «Разбитый ''чёрный''». Повторяю, «Разбитый ''чёрный''». Эскортникам развернуться и плазменные двигатели на полную. Уйдите минимум на три тысячи миль, прежде чем начать варп-переход. Локализованные разломы нам ни к чему. Да пребудет с вами Император. — Затем он отключился и заорал экипажу рубки: — Не стойте столбами! Передние щиты на максимум! Загрузить торпеды! Экипажи истребителей и бомбардировщиков на палубы. Зарядить нова-пушку.
  
 
— Это же… — пролепетала Рабелла.
 
— Это же… — пролепетала Рабелла.
Строка 902: Строка 939:
 
— Ждём приказа, адмирал.
 
— Ждём приказа, адмирал.
  
−
— Это же Чернокаменная Крепость, — договорила Рабелла.
+
— Это же Чернокаменная крепость, — договорила Рабелла.
  
 
— Нужен разброс, — сказал Кваррен, подавшись вперёд, чтобы имплантированным в палец стилом накидать на координатной сетке планшета-дисплея грубую схему. — И побольше. Они попытаются взять нас в клещи и добраться до посыльных кораблей. Я хочу задать им основательную трёпку, прежде чем они…
 
— Нужен разброс, — сказал Кваррен, подавшись вперёд, чтобы имплантированным в палец стилом накидать на координатной сетке планшета-дисплея грубую схему. — И побольше. Они попытаются взять нас в клещи и добраться до посыльных кораблей. Я хочу задать им основательную трёпку, прежде чем они…
Строка 908: Строка 945:
 
— Атака! — закричал офицер сканера. — Приближаются торпеды! Секторы бета-шесть-девятнадцать. Бета-шесть-двадцать. Бета-шесть…
 
— Атака! — закричал офицер сканера. — Приближаются торпеды! Секторы бета-шесть-девятнадцать. Бета-шесть-двадцать. Бета-шесть…
  
−
— Запускаю оборонительные турели, — ответила энсин средств противодействия, так спеша приготовить авгур наведения, что у неё съехала набекрень фуражка. — Приближается больше трехсот целей. Составляю курсы перехвата.
+
— Запускаю оборонительные турели, — ответила энсин средств противодействия. Она так спешила приготовить авгур наведения, что её фуражка съехала набекрень. — Приближается больше трёхсот целей. Составляю курсы перехвата.
  
 
— Огонь по готовности сервиторов заряжания, — произнёс адмирал. — Торпеды? Пуск!
 
— Огонь по готовности сервиторов заряжания, — произнёс адмирал. — Торпеды? Пуск!
  
−
Три офицера-артиллериста, чьи металлические черепа соединялись паутиной провисающих кабелей, с жуткой синхронностью затараторили приказы.
+
Три офицера-артиллериста, чьи металлические черепа соединялись паутиной провисающих кабелей, с жуткой синхронностью затараторили приказы:
  
 
— Труба один — пуск. Труба два — пуск. Труба четыре — пуск. Труба шесть — пуск. Труба три — пуск. Труба пять… Пять докладывает отказ пуска. Разрядить и обезвредить. Все трубы, кроме пятой, — перезарядка.
 
— Труба один — пуск. Труба два — пуск. Труба четыре — пуск. Труба шесть — пуск. Труба три — пуск. Труба пять… Пять докладывает отказ пуска. Разрядить и обезвредить. Все трубы, кроме пятой, — перезарядка.
Строка 930: Строка 967:
 
— Это посыльные! — завопил энсин навигации. — Они подняли поля Геллера и готовятся к переходу в варп.
 
— Это посыльные! — завопил энсин навигации. — Они подняли поля Геллера и готовятся к переходу в варп.
  
−
— Кто «''они''»? — взъярился адмирал.
+
— Кто «они»? — резко спросил адмирал.
  
−
— Фрегаты «''Истинный''» и «''Ловец звёзд''». Эсминцы «''Лавертин''», «''Свет Оптериона''», «''Пиракс Оркад''»… Они получили приказ и теперь бегут.
+
— Фрегаты ''«Истинный»'' и ''«Ловец звёзд»''. Эсминцы ''«Лавертин''», ''«Свет Оптериона»'', ''«Пиракс Оркад»''… Они получили приказ и теперь бегут.
  
−
— Связаться с ними! — крикнул Кваррен, и в следующий мир корабль содрогнулся ещё раз. — Скажите им, что они слишком близко! Они разве не понимают…
+
— Связаться с ними! — крикнул Кваррен, и в следующий миг корабль содрогнулся ещё раз. — Скажите им, что они слишком близко! Они разве не понимают…
  
 
В пятидесяти ярдах от него раздался вопль, похожий на звук, с которым под напором вакуума проламывается переборка. Санкционированный псайкер для межкорабельной связи в яме-клетке выгнулся дугой, и из его широко распахнутого рта ударил фонтан искрящегося масляного света.
 
В пятидесяти ярдах от него раздался вопль, похожий на звук, с которым под напором вакуума проламывается переборка. Санкционированный псайкер для межкорабельной связи в яме-клетке выгнулся дугой, и из его широко распахнутого рта ударил фонтан искрящегося масляного света.
  
−
— Прорывники! — заорала Рабелла и бросилась бежать по содрогающемуся мостику, попутно доставая лазпистолет.
+
— Прорывники! — вызвала помощь Рабелла и бросилась бежать по содрогающемуся мостику, попутно доставая лазпистолет.
  
 
Зубы псионика вылетели наружу и рассыпались по палубе, где со стуком покатились и запрыгали от очередного попадания торпеды. Теперь он скорее задыхался, нежели кричал, ибо в бьющем сиянии показался широкий жёлтый клюв, смещая и ломая псайкеру челюсть своим невозможным рождением на свет.
 
Зубы псионика вылетели наружу и рассыпались по палубе, где со стуком покатились и запрыгали от очередного попадания торпеды. Теперь он скорее задыхался, нежели кричал, ибо в бьющем сиянии показался широкий жёлтый клюв, смещая и ломая псайкеру челюсть своим невозможным рождением на свет.
  
−
Рабелла и флотские прорывники достигли места происшествия, когда начали появляться первые влажные крылья и голова. Она выстрелила первой, прошив грудь страдающего псайкера, а следом за ней бойцы разорвали и вместилище, и монстра залпами из массивных дробовиков, чьи серебряные дробинки были созданы и благословлены как раз для такой цели.
+
Рабелла и флотские прорывники достигли места происшествия к моменту появления влажных крыльев и головы. Она выстрелила первой, прошив грудь страдающего псайкера, а следом за ней бойцы разорвали и вместилище, и монстра залпами из массивных дробовиков, чьи серебряные дробинки были созданы и благословлены как раз для такой цели.
  
 
— Адмирал! — прожужжал техножрец. — Вторжения из варпа на палубах четырнадцать и восемь. Астрохор и лорд-навигатор Карсуллус…
 
— Адмирал! — прожужжал техножрец. — Вторжения из варпа на палубах четырнадцать и восемь. Астрохор и лорд-навигатор Карсуллус…
  
−
— К чёрту их. — Кваррен открыл аудиоканал, чтобы услышать всё самому. Отключил сразу, как только услышал вопли из чердака астропатов. Он же ''говорил'', чтобы эскортники не начинали варп-переход так близко. И вот итог — массовая одержимость.
+
— К чёрту их. — Кваррен открыл аудиоканал, чтобы услышать всё самому, но отключил его сразу, как только услышал вопли из отсека астропатов. Он же ''говорил'', чтобы эскортники не начинали варп-переход так близко. И вот итог — массовая одержимость.
  
 
Похоже, битва окажется даже короче, чем он рассчитывал.
 
Похоже, битва окажется даже короче, чем он рассчитывал.
  
−
— «''Лавертин''» ушёл! — сообщил энсин навигации, перекрикивая грохот дробовиков, решетящих ещё одного псайкера связи. — «''Ловец звёзд''» ушёл. «''Пиракс Оркад''» ушёл…
+
— ''«Лавертин»'' ушёл! — сообщил энсин навигации, перекрикивая грохот дробовиков, решетящих ещё одного псайкера связи. — ''«Ловец звёзд»'' ушёл. ''«Пиракс Оркад»'' ушёл…
  
−
— Запустить всё что есть, — скомандовал Кваррен. — Все истребительные и бомбардировочные крылья. Главная цель — Чернокаменная Крепость. Взять курс на неё. Протаранить, если придётся.
+
— Запустить всё, что есть, — скомандовал адмирал. — Все истребительные и бомбардировочные крылья. Главная цель — Чернокаменная крепость. Взять курс на неё. Протаранить, если придётся.
  
 
Среди калейдоскопического безумия варп-разлома он различил яркую точку, сворачивающуюся на фоне крепости. Яркая звезда внутри чёрной.
 
Среди калейдоскопического безумия варп-разлома он различил яркую точку, сворачивающуюся на фоне крепости. Яркая звезда внутри чёрной.
Строка 958: Строка 995:
 
Нет, не звезда — луч. Прореха в космосе, наполненная перьями, и пастями, и скрученными конечностями адского измерения, пропитанного нечестивым движущимся светом, который Кваррен мог слышать, и осязать, и чувствовать.
 
Нет, не звезда — луч. Прореха в космосе, наполненная перьями, и пастями, и скрученными конечностями адского измерения, пропитанного нечестивым движущимся светом, который Кваррен мог слышать, и осязать, и чувствовать.
  
−
Мгновение он купался в сиянии имматериума, а в следующий миг «''Мощь праведников''» — корабль в две с половиной мили длиной и водоизмещением в шестнадцать миллиардов тонн, — испарился на атомном уровне.
+
Мгновение он купался в сиянии имматериума, а в следующий миг ''«Мощь праведников»'' — корабль в две с половиной мили длиной и водоизмещением в шестнадцать миллиардов тонн — испарился на атомном уровне.
  
−
Оставшиеся космолёты обезглавленного флота ринулись в бой, который станет самым жестоким и тяжёлым за всё время их службы. Отчаянная попытка задержать врага. Два миллиона пустотоходов пожертвовали жизнями, а равно кораблями, что служили им домом и храмами, чтобы дать Кадии шанс уцелеть.
+
Оставшиеся космолёты обезглавленного флота ринулись в бой, который станет самым жестоким и тяжёлым за всё время их службы. Отчаянная попытка задержать врага. Два миллиона пустотников пожертвовали жизнями, а также кораблями, что служили им домом, и храмами, чтобы дать Кадии шанс уцелеть.
  
 
Сражение продлилось семьдесят семь минут.
 
Сражение продлилось семьдесят семь минут.
  
  
−
=== Глава вторая ===
+
===Глава вторая===
  
  
 
— Переворот решили устроить? — спросил Крид, расхаживая по комнате.
 
— Переворот решили устроить? — спросил Крид, расхаживая по комнате.
  
−
Келл прежде не видел, чтобы Крид присаживался во время военного совета. Он был слишком оживлённым, слишком энергичным. Он то мерил шагами помещение, то склонялся над картами, то затягивался либо прикуривал сигару. Прямо сейчас лорд-кастелян подошёл к усиленному бронестеклу и постучал по нему кулаком. — Я-то думал, предатели-волсканцы вон там, а не вот здесь.
+
Келл прежде не видел, чтобы лорд-кастелян присаживался во время военного совета. Он был слишком оживлённым, слишком энергичным. Он то мерил шагами помещение, то склонялся над картами, то прикуривал сигару либо затягивался ей. Прямо сейчас Крид подошёл к усиленному бронестеклу и постучал по нему кулаком. — Я-то думал, предатели-волсканцы вон там, а не вот здесь.
  
−
— Не драматизируйте, Урсаркар, — отозвался логистар-генерал Конскаван Райк. В отличие от лорда-кастеляна он сидел, отставив форменную муниторумную фуражку на пустующее кресло, и листал экран инфопланшета, что кабелем подключался к разъёму у него в виске. — На самом деле это административный вопрос. Ваше назначение лордом-кастеляном было экстренной мерой, и военное собрание его не утверждало.
+
— Не драматизируйте, Урсаркар, — отозвался логистар-генерал Конскаван Райк. В отличие от лорда-кастеляна он сидел, небрежно отбросив форменную муниторумную фуражку на пустующее кресло, и листал экран инфопланшета, что кабелем подключался к разъёму у него в виске. — На самом деле это административный вопрос. Ваше назначение лордом-кастеляном было экстренной мерой, и военное собрание его не утверждало.
  
 
— Так пусть утвердят!
 
— Так пусть утвердят!
Строка 986: Строка 1023:
 
— Со всех фронтов сообщают об отступлении врага. — Даже говоря, Райк не переставал работать с инфопланшетом. — Запросы боеприпасов и топлива упали на двадцать процентов. Бои сходят на нет. Мы ожидаем внутренних беспорядков из-за урезания пайков. Если поднимем норму для гражданских до пятидесяти процентов, а военнослужащих до девяноста, то сможем избежать…
 
— Со всех фронтов сообщают об отступлении врага. — Даже говоря, Райк не переставал работать с инфопланшетом. — Запросы боеприпасов и топлива упали на двадцать процентов. Бои сходят на нет. Мы ожидаем внутренних беспорядков из-за урезания пайков. Если поднимем норму для гражданских до пятидесяти процентов, а военнослужащих до девяноста, то сможем избежать…
  
−
— Это ложное отступление. Они увлекают нас в погоню. Рассеивают наши силы, чтобы когда прибыла вторая волна, мы не смогли собраться обратно. Тогда Разоритель окружит нас и уничтожит по частям.
+
— Это ложное отступление. Они увлекают нас в погоню. Рассеивают наши силы, чтобы, когда прибудет вторая волна, мы не смогли скоординироваться. Тогда Разоритель окружит нас и уничтожит по частям.
  
−
Райк и Забин на мгновение встретились взглядами.
+
Райк и Забин на мгновение встретились взглядами.
  
 
— В чём дело? Выкладывайте уже.
 
— В чём дело? Выкладывайте уже.
Строка 994: Строка 1031:
 
— Лорд-кастелян… Нет, давайте вы, Забин.
 
— Лорд-кастелян… Нет, давайте вы, Забин.
  
−
— Флотская разведка через спутниковые пикты подтвердила, что «Мстительный дух» вместе с флотом предателей отступил к Оку Ужаса. Предположительно, Разоритель на его борту. Адмирал Минзет начал преследование.
+
— Флотская разведка через спутниковые пикты подтвердила, что ''«Мстительный дух»'' вместе с флотом предателей отступил к Оку Ужаса. Предположительно, Разоритель на его борту. Адмирал Минзет начал преследование.
  
 
— Я же отозвал Минзета, — произнёс Крид. — Или, вернее, запросил у гранд-адмирала Козчокана отозвать все части боевого флота Кадии и занять позиции вокруг мира-крепости. Разорителя на корабле нет — это, как и отступление, попытка ослабить нашу защиту. Оттянуть наш флот подальше.
 
— Я же отозвал Минзета, — произнёс Крид. — Или, вернее, запросил у гранд-адмирала Козчокана отозвать все части боевого флота Кадии и занять позиции вокруг мира-крепости. Разорителя на корабле нет — это, как и отступление, попытка ослабить нашу защиту. Оттянуть наш флот подальше.
  
−
— Вы победили его, Урсаркар, — вставил Райк. — Вот и вся правда. Тринадцатый чёрный крестовый поход закончен. Нам сильно досталось. Губернатор Порелска — да хранит Трон его душу — был убит, вы приняли на себя командование, и мы обратили ход битвы вспять. Гордитесь собой. Победа далась нам тяжело, но теперь всё завершено.  
+
— Вы победили его, Урсаркар, — вставил Райк. — Вот и вся правда. Тринадцатый чёрный крестовый поход закончен. Нам сильно досталось. Губернатор Порелска — да хранит Трон его душу — был убит, вы приняли на себя командование, и мы обратили ход битвы вспять. Гордитесь собой. Победа далась нам тяжело, но теперь всё завершено.
  
−
— Скажите это тем ублюдкам, что копошатся на руинах касра Мирак, или Халига, или в сотне других мест.
+
— Скажите это тем ублюдкам, что копошатся на руинах касра Мирака, или Халига, или в сотне других мест.
  
−
— Впервые, что ли? — спросила Забин, отмахиваясь бионической рукой. — Мы будем выковыривать их из нор и зачищать культы годами, если не десятилетиями. Однако масштабные бунты не несут опасность, только не на Кадии.
+
— Впервые, что ли? — спросила Забин, отмахиваясь бионической рукой. — Мы будем выковыривать их из нор и зачищать культы годами, если не десятилетиями. Однако масштабные бунты не несут опасности, только не на Кадии.
  
 
— И вот мы вернулись к мятежу.
 
— И вот мы вернулись к мятежу.
  
−
— Это не мятеж, — заявил Райк. — А мера сдерживания вашей власти. Вы не можете занимать такую должность вечно — особенно теперь, когда кризис миновал. Более того, мы тревожимся, что это вы планируете переворот.
+
— Это не мятеж, — заявил логистар-генерал. — А мера сдерживания вашей власти. Вы не можете занимать такую должность вечно — особенно теперь, когда кризис миновал. Более того, мы тревожимся, что это вы планируете переворот.
  
−
— Глупость какая, — осклабился Крид.  
+
— Глупость какая, — осклабился Крид.
  
 
— Разве? — переспросил Конскаван. — Есть неучтённые подразделения. Целые полки, которые попросту исчезли, а потом вернулись будто из ниоткуда.
 
— Разве? — переспросил Конскаван. — Есть неучтённые подразделения. Целые полки, которые попросту исчезли, а потом вернулись будто из ниоткуда.
Строка 1016: Строка 1053:
 
— Двести восемьдесят второй штурмовой, Сто первый бронетанковый, Одиннадцатое воздушно-десантное звено касркинов — я могу продолжить. Согласно нашим записям, эти подразделения по вашему приказу получили шестимесячный запас провизии, после чего испарились без следа.
 
— Двести восемьдесят второй штурмовой, Сто первый бронетанковый, Одиннадцатое воздушно-десантное звено касркинов — я могу продолжить. Согласно нашим записям, эти подразделения по вашему приказу получили шестимесячный запас провизии, после чего испарились без следа.
  
−
Крид поджал губы. Наклонил голову, обдумывая ответ.
+
Урсаркар поджал губы. Наклонил голову, обдумывая ответ.
  
 
— Это очень большая война.
 
— Это очень большая война.
  
−
Джарран подошёл ближе, решая, стоит ли вмешаться. Крид начал их подзуживать, а, нравилось ему это или нет, в военном кабинете лорда-кастеляна сидели весьма могущественные люди.
+
Джарран подошёл ближе, решая, стоит ли вмешаться. Крид начал их провоцировать, а, нравилось ему это или нет, в военном кабинете лорда-кастеляна сидели весьма могущественные люди.
  
 
— Вопрос в том, что вы держали их в резерве, — указала Забин.
 
— Вопрос в том, что вы держали их в резерве, — указала Забин.
Строка 1026: Строка 1063:
 
— И что с того? У всех командиров есть резервы.
 
— И что с того? У всех командиров есть резервы.
  
−
— Личном резерве, — уточнил логистар-генерал. — Для обеспечения вашего дальнейшего пребывания лордом-кастеляном. У нас потрёпанные, недоукомплектованные подразделения, у вас — свежая, отдохнувшая армия. А этот план стянуть всех к касру Краф позволит вам создать свой центр власти.
+
— Личном резерве, — уточнил логистар-генерал. — Для обеспечения вашего дальнейшего пребывания лордом-кастеляном. У нас потрёпанные, недоукомплектованные подразделения, у вас — свежая, отдохнувшая армия. А этот план стянуть всех к касру Крафу позволит вам создать свой центр власти.
  
−
— Ещё у меня есть вопросы касательно тех вокс-передач, — продолжила Забин. — Тех, где вы крутите «Цветок Кадии» и обращаетесь к войскам напрямую. Пропаганда и передача извещений находится в компетенции Комиссариата. Всё это попахивает попыткой создать…
+
— Ещё у меня есть вопросы касательно тех вокс-передач, — продолжила комиссар. — Тех, где вы крутите «Цветок Кадии» и обращаетесь к войскам напрямую. Пропаганда и передача извещений находится в компетенции Комиссариата. Всё это попахивает попыткой создать…
  
−
— Создать что? Боевой дух? Чувство того, будто командованию на них не наплевать?
+
— Создать что? Боевой настрой? Ощущение того, будто командованию на них не наплевать?
  
 
— Культ личности, — договорила Авдария. — Сделать так, чтобы войска были верны вам, а не Кадии.
 
— Культ личности, — договорила Авдария. — Сделать так, чтобы войска были верны вам, а не Кадии.
Строка 1048: Строка 1085:
 
— Нечего ответить, да?
 
— Нечего ответить, да?
  
−
— У вас три недели, — сказала Забин. — После этого военное собрание проголосует за отмену чрезвычайного положения и назначит вас главнокомандующим Кадии.
+
— У вас ровно три недели, — сообщила Забин. — После этого военное собрание проголосует за отмену чрезвычайного положения и назначит вас главнокомандующим Кадии.
  
−
Келл тихо цокнул. Титул звучал внушительно, но в действительности был большим шагом назад. Главнокомандующий являлся руководителем вооружённых сил Кадии, однако не имел власти принимать решения, в отличие от лорда-кастеляна. Военное собрание — состоявшее из представителей верховного командования, Администратума, Экклезиархии и боевого флота Кадии, — перестанет быть ему подотчётным. Крид станет лишь ещё одной фигурой среди многих.
+
Келл тихо прицокнул. Титул звучал внушительно, но в действительности был большим шагом назад. Главнокомандующий являлся руководителем вооружённых сил Кадии, однако не имел власти принимать решения, в отличие от лорда-кастеляна. Военное собрание — состоявшее из представителей верховного командования, Администратума, Экклезиархии и боевого флота Кадии, — перестанет быть ему подотчётным. Крид станет лишь ещё одной фигурой среди многих.
  
−
Урсаркар погасил сигару в пепельницу и склонился над столом, опустив на него локти и сложив перед собой руки. Посмотрел прямо в глаза Забин.
+
Урсаркар бросил сигару в пепельницу и склонился над столом, опустив на него локти и сложив перед собой руки. Посмотрел прямо в глаза Забин.
  
 
— Я надеюсь, что это случится, Авдария, — произнёс он. — Правда. Я буду самым счастливым человеком, носящим бронежилет, если всё закончится за три недели. Но не закончится. Я нутром чую.
 
— Я надеюсь, что это случится, Авдария, — произнёс он. — Правда. Я буду самым счастливым человеком, носящим бронежилет, если всё закончится за три недели. Но не закончится. Я нутром чую.
Строка 1058: Строка 1095:
 
— Данные противоречат вашему чутью, — вставил Райк. — Всё указывает на то, что угроза миновала, и дальнейшее…
 
— Данные противоречат вашему чутью, — вставил Райк. — Всё указывает на то, что угроза миновала, и дальнейшее…
  
−
Взрыв. Раскатистое ''баханье'', раздавшееся достаточно близко, чтобы его услышали даже сквозь бронестекло. Затем ещё один, и ещё.
+
Взрыв. Раскатистое баханье, раздавшееся достаточно близко, чтобы его услышали даже сквозь бронестекло. Затем ещё один, и ещё.
  
 
Райк нырнул вниз, укрывшись под столом. Рука Забин метнулась к болт-пистолету.
 
Райк нырнул вниз, укрывшись под столом. Рука Забин метнулась к болт-пистолету.
Строка 1066: Строка 1103:
 
— Миномёты? — спросил из-под стола логистар-генерал. — Ракеты?
 
— Миномёты? — спросил из-под стола логистар-генерал. — Ракеты?
  
−
Флаг-сержант оттянул тяжёлый противовзрывной занавес в сторону, увидел, как от следующего взрыва снаряда по небу рассыпались яркие огоньки. Ещё две детонации, окрасившие укреплённые блокгаузы и площади-мешки касра Краф в жёлтые и синие цвета.
+
Флаг-сержант оттянул тяжёлый противовзрывной занавес в сторону и увидел, как от следующего взрыва снаряда по небу рассыпались яркие огоньки. Ещё две детонации, окрасившие укреплённые блокгаузы и площади-мешки касра Крафа в жёлтые и синие цвета.
  
 
— Фейерверки, — отозвался он.
 
— Фейерверки, — отозвался он.
Строка 1072: Строка 1109:
 
— Фрекковы кретины, — ругнулся Урсаркар.
 
— Фрекковы кретины, — ругнулся Урсаркар.
  
−
— Это незаконно, — прошипела комиссар. Фейерверки были на Кадии под запретом — бунтовщикам не составило бы труда переделать их во взрывчатку. — Я пошлю в город людей с приказом казнить виновных.
+
— Это незаконно, — прошипела комиссар. Фейерверки были на Кадии под запретом: бунтовщикам не составило бы труда переделать их во взрывчатку. — Я пошлю в город людей с приказом казнить виновных.
  
−
— Забудьте, — отмахнулся Крид. — В следующей передаче попросим их прекратить. А пока… Город строился из расчёта выдержать орбитальную бомбардировку. Пару хлопушек ему не навредят. Мы закончили?
+
— Забудьте, — отмахнулся Крид. — В следующей передаче попросим их прекратить. А пока… Город строился из расчёта выдержать орбитальную бомбардировку. Пара хлопушек ему не навредят. Мы закончили?
  
−
Келл выглянул из окна командного шпиля на улицы касра Краф, озаряемые огнями несанкционированного празднества.
+
Келл выглянул из окна командного шпиля на улицы касра Крафа, озаряемые огнями несанкционированного празднества.
  
 
— Нужно решить, как избавиться от тел врагов, — произнёс Райк. — Пути снабжения полностью непроходимы из-за покойников. А ещё вопрос санитарии.
 
— Нужно решить, как избавиться от тел врагов, — произнёс Райк. — Пути снабжения полностью непроходимы из-за покойников. А ещё вопрос санитарии.
  
−
— Сожгите их, — сказал Крид.
+
— Сожгите их, — сказал лорд-кастелян.
  
−
— Но стоимость прометия…  
+
— Но стоимость прометия…
  
−
— Тела еретиков сжечь. Я не отдам им ни клочка кадийской земли. Даже чтобы их зарыть.
+
— Тела еретиков сжечь. Я не отдам им ни клочка кадианской земли. Даже чтобы их зарыть.
  
 
Ёмкая фраза. Келл поставил мысленную пометку вписать её в следующее вокс-обращение.
 
Ёмкая фраза. Келл поставил мысленную пометку вписать её в следующее вокс-обращение.
  
−
Над районом коммерции расцвёл взрыв, где на мгновение завис, уподобившись бутону красного хрисанфуса, которые его мать выращивала в продовольственном саду. И на секунду флаг-сержант вспомнил запах весны, когда окрепшие цветки раскрывали лепестки и ветер уносил их пушистые семянки.
+
Над торговым районом расцвёл взрыв, где на мгновение завис, уподобившись бутону красного хризантуса, которые его мать выращивала в продовольственном саду. И на секунду флаг-сержант вспомнил запах весны, когда окрепшие цветки раскрывали лепестки и ветер уносил их пушистые семянки.
  
−
Алый хрисанфус.
+
Алый хризантус.
  
 
Цветок Кадии.
 
Цветок Кадии.
  
  
−
Внизу, в коммерции, Янн Ровецке поднял голову на звук взрыва.
+
Внизу, в торговом, Янн Ровецке поднял голову на звук взрыва.
  
−
Он увидел, как воздушный снаряд расколол небеса, разметав по чёрной ночи красные искры. Те озарили уличное празднество ярким багрянцем, заставив казаться и узкую улочку — и гуляк на ней, — залитыми кровью.
+
Он увидел, как воздушный снаряд расколол небеса, разметав по чёрной ночи красные искры. Те озарили уличное празднество ярким багрянцем, заставив казаться и узкую улочку, и гуляк на ней залитыми кровью.
  
 
И, если у Янна Ровецке всё выйдет, так и случится.
 
И, если у Янна Ровецке всё выйдет, так и случится.
Строка 1103: Строка 1140:
 
Он скользил сквозь толпу. Не толкаясь, не пихаясь. Ничем не привлекая внимания. Мимо пробежала белощитница, пытаясь догнать замеченного товарища. Ровецке ничего не сказал, когда девушка по пути врезалась ему в плечо.
 
Он скользил сквозь толпу. Не толкаясь, не пихаясь. Ничем не привлекая внимания. Мимо пробежала белощитница, пытаясь догнать замеченного товарища. Ровецке ничего не сказал, когда девушка по пути врезалась ему в плечо.
  
−
Он не ждал извинений, и, впрочем, их не получил.
+
Он не ждал извинений и, впрочем, не получил их.
  
 
Ровецке носил форму туннельного работника Администратума. Каждый на Кадии имел униформу, точно так же, как каждый на Кадии имел звание. У него на воротнике красовались нашивки сержанта санитарной службы.
 
Ровецке носил форму туннельного работника Администратума. Каждый на Кадии имел униформу, точно так же, как каждый на Кадии имел звание. У него на воротнике красовались нашивки сержанта санитарной службы.
Строка 1109: Строка 1146:
 
Однако Янн был лицом гражданским, поэтому даже самому захудалому белощитнику не требовалось перед ним извиняться, когда он с ним сталкивался.
 
Однако Янн был лицом гражданским, поэтому даже самому захудалому белощитнику не требовалось перед ним извиняться, когда он с ним сталкивался.
  
−
Кадийцы любили говаривать, что они народ практичный. Что в солдатском обществе продвигались только самые достойные и способные. Что на Кадии не существовало кастовой системы.
+
Кадианцы любили говорить, что они народ практичный. Что в солдатском обществе продвигались только самые достойные и способные. Что на Кадии не существовало кастовой системы.
  
 
Нет, вместо неё у них было ''понимание''.
 
Нет, вместо неё у них было ''понимание''.
Строка 1115: Строка 1152:
 
''Понимание'', что офицеров ударных войск выдвигали на основе обучения — тем, кто заканчивал лучшие кадетские академии с наивысшими баллами, доставались самые видные должности. Тот факт, что подобные академии, как уж повелось, находились в районах, где проживали старые военные семейства, естественно, не играл никакой роли.
 
''Понимание'', что офицеров ударных войск выдвигали на основе обучения — тем, кто заканчивал лучшие кадетские академии с наивысшими баллами, доставались самые видные должности. Тот факт, что подобные академии, как уж повелось, находились в районах, где проживали старые военные семейства, естественно, не играл никакой роли.
  
−
''Понимание'', что вербовочные лотереи, — в которых одному из десяти солдат выпадало остаться на Кадии в составе гарнизонных сил внутренней гвардии, — зачастую проводились для того, чтобы отобрать представителей древних родов. А если не получалось, они обычно служили два года, прежде чем отбыть с планеты в качестве офицера либо советника при новом подразделении.
+
''Понимание'', что вербовочные лотереи, в которых одному из десяти солдат выпадало остаться на Кадии в составе гарнизонных сил внутренней гвардии, зачастую проводились для того, чтобы отобрать представителей древних родов. А если не получалось, они обычно служили два года, прежде чем отбыть с планеты в качестве офицера либо советника при новом подразделении.
  
 
''Понимание'', что вспомогательный персонал должен уступать места в столовых настоящим бойцам. ''Понимание'', что военнослужащим по праву и справедливости полагался полный паёк, а простым рабочим — только половина оного.
 
''Понимание'', что вспомогательный персонал должен уступать места в столовых настоящим бойцам. ''Понимание'', что военнослужащим по праву и справедливости полагался полный паёк, а простым рабочим — только половина оного.
  
−
Семья Ровецке была из богатых. Торговый консорциум, отвечавший за завоз высококачественных взрывчатых веществ в обмен на каустобиолит. У них водились деньги, достаточно денег, чтобы добавлять к своему шестидесятипроцентному пайку всё, что им пожелается.
+
Семья Ровецке была из богатых. Торговый консорциум, отвечавший за поставки горючих минералов для производства высококачественной взрывчатки. У них водились деньги, достаточно денег, чтобы добавлять к своему шестидесятипроцентному пайку всё, что им пожелается.
  
 
Впрочем, деньги на Кадии не играли особой роли. Здесь котировались боевой опыт и происхождение. И ты ни за какие деньги мира не смог бы купить уважение либо пропуск в кадетскую академию для будущих офицеров.
 
Впрочем, деньги на Кадии не играли особой роли. Здесь котировались боевой опыт и происхождение. И ты ни за какие деньги мира не смог бы купить уважение либо пропуск в кадетскую академию для будущих офицеров.
  
−
Так что когда в двенадцать лет к Янну явился Пустой Человек и предложил пройти подготовку бойца военизированных формирований, тот охотно согласился.
+
Так что, когда в двенадцать лет к Янну явился Пустой Человек и предложил пройти подготовку бойца военизированных формирований, тот охотно согласился.
  
−
Как-никак, какой кадиец откажется от возможности драться?
+
Как-никак какой кадиец откажется от возможности драться?
  
 
Взорвался ещё один фейерверк, залив снующих людей холодной синевой.
 
Взорвался ещё один фейерверк, залив снующих людей холодной синевой.
  
−
Ровецке шёл вместе с ящиком для инструментов мимо солдат, мимо автомобиля, где с багажника торговали самогоном-раёнкой. Мимо группы мордианцев, отплясывавших в кругу какой-то танец. Свернув в сторону, чтобы не попасться на глаза священнику с поднятым над головой черепом, призывавшему солдат покаяться и вернуться в свои расположения.
+
Держа в руках ящик для инструментов, Ровецке шёл мимо солдат, мимо автомобиля, где с багажника торговали самогоном-раёнкой. Затем он миновал группу мордианцев, отплясывавших в кругу какой-то танец, и свернул в сторону, чтобы не попасться на глаза священнику с поднятым над головой черепом, призывавшему солдат покаяться и вернуться в свои расположения.
  
−
Когда толпа поредела, он скользнул в тихий проулок — прикрыв глаза ладонью, чтобы не нарушать уединения парочки целующихся капралов, — и отыскал синюю дверь, отмеченную тремя печатями чистоты.
+
Когда толпа поредела, он скользнул в тихий проулок, прикрыв глаза ладонью, чтобы не нарушать уединения парочки целующихся капралов, и отыскал синюю дверь, отмеченную тремя печатями чистоты.
  
 
Дом номер 14, улица Анфиладная-бета.
 
Дом номер 14, улица Анфиладная-бета.
Строка 1143: Строка 1180:
 
Дверь распахнулась настежь. Стоявшая на пороге женщина, перекошенная от таскания тяжёлых бронежилетов и ранцев, подняла керосолиновый фонарь.
 
Дверь распахнулась настежь. Стоявшая на пороге женщина, перекошенная от таскания тяжёлых бронежилетов и ранцев, подняла керосолиновый фонарь.
  
−
Тусклого света едва хватило, чтобы озарить её покрытую печёночными пятнами кожу. Сияние отразилось от затуманенных катарактами глаз.
+
Тусклого света едва хватило, чтобы озарить её покрытую пигментными пятнами кожу. Сияние отразилось от затуманенных катарактами глаз.
  
−
— Они сказали, что вы придёте, — просипела он. — Они…
+
— Они сказали, что вы придёте, — просипела она. — Они…
  
 
Ровецке приложил палец к её губам, после чего уверенно переступил порог и закрыл за собой дверь.
 
Ровецке приложил палец к её губам, после чего уверенно переступил порог и закрыл за собой дверь.
Строка 1151: Строка 1188:
 
— Отведи меня к нему, — велел он.
 
— Отведи меня к нему, — велел он.
  
−
— Простите насчёт светосфер, кажется, они сломались.
+
— Простите за светосферы, кажется, они сломались.
  
−
Внутри — типичное кадийское жилище. Скалобетонные стены, толщиной с его руку. Прямоугольные окна-бойницы. Лестница, ведущая к люку, который, если разрезать его дуговой горелкой, выведёт на плоскую крышу. Скорее бункер, нежели обитель.
+
Внутри — типичное кадианское жилище. Скалобетонные стены толщиной с его руку. Прямоугольные окна-бойницы. Лестница, ведущая к люку, который, если разрезать его дуговой горелкой, выведет на плоскую крышу. Скорее бункер, нежели обитель.
  
−
В случае городского боя в этом помещении смогут разместиться касркины, которые убьют любого, кто попытается воспользоваться проулком для обхода защитников на главном проспекте. Когда Ровецке нырнул на Анфиладную, от него не укрылось, что здания по обе стороны узкого прохода имели на третьих этажах выступающие огневые точки — установи в каждом по тяжёлому стабберу, и проулок превратится в смертельную ловушку.
+
В случае городского боя в этом помещении смогут разместиться касркины, которые убьют любого, кто попытается воспользоваться проулком для обхода защитников на главном проспекте. Когда Ровецке нырнул на Анфиладную, от него не укрылось, что здания по обе стороны узкого прохода имели на третьих этажах выступающие огневые точки — установи в каждом по тяжёлому пулемёту, и проулок превратится в смертельную ловушку.
  
−
Впрочем, он заметил, что одна стена комнаты покрылась плесенью, а из заклёпок в металлической мебели текла ржавчина. Для кадийца подобное считалось неряшливостью. Заявись сюда инспекторы по готовности, её бы непременно оштрафовали.
+
Впрочем, он заметил, что одна стена комнаты покрылась плесенью, а из заклёпок в металлической мебели текла ржавчина. Для кадианца подобное считалось неряшливостью. Заявись сюда инспекторы по готовности, женщину бы непременно оштрафовали.
  
 
— Где ты его держишь? — спросил Янн.
 
— Где ты его держишь? — спросил Янн.
Строка 1167: Строка 1204:
 
Они миновали ящик для боеприпасов, привинченный к полу и готовый для загрузки в него снарядов. Женщина использовала его в качестве столика, заставив выцветшими пикт-портретами солдата с чёрной лентой в углу. Муж? Сын? Кто знает.
 
Они миновали ящик для боеприпасов, привинченный к полу и готовый для загрузки в него снарядов. Женщина использовала его в качестве столика, заставив выцветшими пикт-портретами солдата с чёрной лентой в углу. Муж? Сын? Кто знает.
  
−
Плохая вентиляция. Место пропахло подвалом, где она хранила продукты. Спёртым ароматом проросших клубней и лежалого мяса.
+
Плохая вентиляция. Место пропахло подвалом, где хозяйка хранила продукты. Спёртым ароматом проросших клубней и лежалого мяса.
  
−
Они прошли мимо двух убирающихся реечных коек. Спустились по винтовой лестнице ниже уровня земли. Наверное, в арсенал. Ровецке решил, что крыша здания должна была служить в качестве миномётной позиции.
+
Они прошли мимо двух убирающихся реечных коек и спустились по винтовой лестнице ниже уровня земли. Наверное, в арсенал. Ровецке решил, что крыша здания должна была служить в качестве миномётной позиции.
  
 
— Когда ты получила благословение?
 
— Когда ты получила благословение?
  
−
— Прошлой ночью. От Гекуты Руки-что-Разит. Он сказал, за ним придёт мужчина. Кто-то важный, я не думала...
+
— Прошлой ночью. От Гекуты Руки-что-Разит. Он сказал, за ним придёт мужчина. Кто-то важный, я не думала…
  
 
Он увидел, как сморщился её старческий рот, когда она кинула взгляд на его униформу.
 
Он увидел, как сморщился её старческий рот, когда она кинула взгляд на его униформу.
Строка 1191: Строка 1228:
 
Запах мяса и пряностей усилился, став почти удушающим. Возможно, что-то с трубой в уборной или…
 
Запах мяса и пряностей усилился, став почти удушающим. Возможно, что-то с трубой в уборной или…
  
−
— Почтенная леди, — сказал Ровецке. — Вы не открывали благословление, ведь так?
+
— Почтенная леди, — сказал Ровецке. — Вы не ''открывали'' благословление, ведь так?
  
 
— Почтенная леди! Это мне нравится! Я не…
 
— Почтенная леди! Это мне нравится! Я не…
  
−
Он схватил её за плечи, попутно ощутив под тонкой как пергамент кожей выпирающие кости.  
+
Он схватил её за плечи, попутно ощутив под тонкой, как пергамент, кожей выпирающие кости.
  
 
— ''Вы открывали его?''
 
— ''Вы открывали его?''
Строка 1201: Строка 1238:
 
— Я, нет… Пока он не велел нам сделать это.
 
— Я, нет… Пока он не велел нам сделать это.
  
−
— Фрекк, — выругался Ровецке, и, отпустив её, уставился на свои руки. Торопливо натянул на них тяжёлые руббариновые краги, висевшие на поясе.
+
— Фрекк, — выругался Ровецке и, отпустив её, уставился на свои руки. Торопливо натянул на них тяжёлые руббариновые перчатки, висевшие на поясе.
  
−
— Он хотел, чтобы мы ему пели. Вот что он сказал Глазу-что-Зрит. Он ведь бог, как-никак. Или так…
+
— Он хотел, чтобы мы ему пели. Вот что он сказал Глазу-что-Зрит. Он ведь бог как-никак. Или так…
  
 
— ''Сколько вам лет?'' — оборвал он её.
 
— ''Сколько вам лет?'' — оборвал он её.
  
−
— Что…?
+
— Что?..
  
 
— Сколько?
 
— Сколько?
Строка 1215: Строка 1252:
 
— Фрекк, твой же фрекк. Фрекк! — Он достал ребризер, который каждый кадиец носил в подсумке. Натянул его на голову, бормоча песнь почтения, которой его научил Пустой Человек. Проверил герметичность, между тем запустив руку в нагрудный карман на липучке.
 
— Фрекк, твой же фрекк. Фрекк! — Он достал ребризер, который каждый кадиец носил в подсумке. Натянул его на голову, бормоча песнь почтения, которой его научил Пустой Человек. Проверил герметичность, между тем запустив руку в нагрудный карман на липучке.
  
−
— Мы его оскорбили? — просипела женщина. Она в ужасе скривилась, показав осевшие дёсна. — Мы делали лишь то, что от нас просили…
+
— Мы его оскорбили? — просипела женщина. Она в ужасе скривилась, показав осевшие дёсны. — Мы делали лишь то, о чём нас просили…
−
 
 
−
Ровецке выстрелил в упор, стабберная пуля вошла женщине точно над бровью и забрызгала стену всем накопившимся за жизнь негодованием. Прежде чем он успел сделать шаг, мозговое вещество уже свернулось и потемнело.
 
  
−
Янн кинулся вниз по ступеням, молясь властителям разрухи, чтобы он не подцепил заразу. Костеря себя за то, что не понял знаков: ржавеющую мебель, плесень и густой запах гнили.
+
Ровецке выстрелил в упор, пуля вошла женщине точно над бровью и забрызгала стену всем накопившимся за жизнь негодованием. Прежде чем он успел сделать шаг, мозговое вещество уже свернулось и потемнело.
  
−
Он сошёл с лестницы, сжимая пистолет обеими руками.
+
Янн кинулся вниз по ступеням, молясь властителям разрухи, чтобы не подцепить заразу и ругая себя за то, что не понял знаков: ржавеющей мебели, плесени и густого запаха гнили.
  
−
Подвал на самом деле являлся оружейной. Ровецке понял это по валявшемуся на полу разбитому снарядному подъёмнику, который раньше находился в стене, прежде чем покрывшая его изморозью ржавчина разъела опоры. Стальные полки почернели и скрутились. Открытые светосферы в потолке давали тусклое, болезненно-оранжевое свечение. Они начали лопаться одна за другой, рассыпая снопы искр.
+
Он сошёл с лестницы, сжимая пистолет обеими руками. Подвал на самом деле являлся оружейной. Ровецке понял это по валявшемуся на полу разбитому снарядному подъёмнику, который раньше находился в стене, прежде чем покрывшая его изморозью ржавчина разъела опоры. Стальные полки почернели и скрутились. Открытые светосферы в потолке давали тусклое, болезненно-оранжевое свечение. Они начали лопаться одна за другой, рассыпая снопы искр.
  
 
Но стоило ему увидеть людей, и он уже не смог отвести от них глаз.
 
Но стоило ему увидеть людей, и он уже не смог отвести от них глаз.
  
−
Они стояли, выстроившись в круг, издавая один атональный звук. На их лицах застыло выражение исступлённой радости, из посеревших дёсен на пол с тихим тик-так-тик-так сыпались зубы.
+
Они стояли, выстроившись в круг, издавая один атональный звук. На их лицах застыло выражение исступлённой радости, из посеревших дёсен на пол с тихим «тик-так-тик-так» сыпались зубы.
  
−
Человек, что возглавлял ковен, носил высокий головной убор из битой бронзы — по всей видимости, некогда бывший музыкальным инструментом военного оркестра. Сквозь скапывавшую с него тягучую зелёную окись Ровецке различил гигантский глаз, полностью скрывший лицо культиста.
+
Человек, что возглавлял ковен, носил высокий головной убор из битой латуни — по всей видимости, некогда бывший музыкальным инструментом военного оркестра. Сквозь капающую с него тягучую зелёную окись Ровецке различил гигантский глаз, полностью скрывший лицо культиста.
  
 
Янн прицелился в око, и головы всех присутствующих разом повернулись к нему — и некоторые с такой силой, что он услышал хруст ломающихся позвонков.
 
Янн прицелился в око, и головы всех присутствующих разом повернулись к нему — и некоторые с такой силой, что он услышал хруст ломающихся позвонков.
  
−
Фиолетовые глаза кадийцев, с рождения осквернённых Оком Ужаса, горели огнём.
+
Фиолетовые глаза кадианцев, с рождения осквернённых Оком Ужаса, горели огнём.
  
 
А затем с громким баханьем погасли оставшиеся светосферы.
 
А затем с громким баханьем погасли оставшиеся светосферы.
Строка 1243: Строка 1278:
 
Мужчина в истлевшей униформе конвейерного рабочего Муниторума, тянущий к нему руки с отпавшими пальцами.
 
Мужчина в истлевшей униформе конвейерного рабочего Муниторума, тянущий к нему руки с отпавшими пальцами.
  
−
''Бам''.
+
''Бам.''
  
−
Капрал. Хромающий из-за глубокой, напоминавшей улыбку, раны в бедре. Из неё наружу вывалилась пуля, когда-то давно засевшая в трубчатой кости. С рук мужчины сыпались кусочки стальных осколков.
+
Капрал. Хромающий из-за глубокой, напоминавшей улыбку раны в бедре. Из неё наружу вывалилась пуля, когда-то давно засевшая в трубчатой кости. С рук мужчины сыпались кусочки стальных осколков.
  
−
''Бам''.
+
''Бам.''
  
 
Руки на запястьях Ровецке. Женский рот, полный червей.
 
Руки на запястьях Ровецке. Женский рот, полный червей.
Строка 1253: Строка 1288:
 
— ''Иоава воккх!'' — выкрикнул он защитное заклятье.
 
— ''Иоава воккх!'' — выкрикнул он защитное заклятье.
  
−
''Бам''.
+
''Бам.''
  
 
Мужчина в зелёном уборе справа, челюсть уже отстрелена, посох в руке продолжает вращаться.
 
Мужчина в зелёном уборе справа, челюсть уже отстрелена, посох в руке продолжает вращаться.
  
−
Он разрядил магазин, пятясь обратно к лестнице. Натужно втягивая воздух через фильтры респиратора.
+
Ровецке разрядил магазин, пятясь обратно к лестнице.
 +
 
 +
Воздух с трудом проходил через фильтры респиратора.
  
 
Затем всё кончилось.
 
Затем всё кончилось.
  
−
Ровецке неуклюже нащупал крагами фонарик на каске. Тот включился, озарив комнату слабым тусклым светом. Позже, когда он снимет и сожжёт одежду, Янн обнаружит, что батарейка в нём окислилась до такой степени, что залила кислотой кромку каски.
+
Янн неуклюже нащупал перчатками фонарик на каске. Тот включился, озарив комнату слабым тусклым светом. Позже, когда Ровецке снимет и сожжёт одежду, он обнаружит, что батарейка в приборе окислилась до такой степени, что залила кислотой кромку каски.
  
 
Он старался не смотреть на тела. Это было сложно, потому что те лежали повсюду. Некоторые вздулись и лопнули, а их лица почернели. Другие начали съёживаться, ссыхаясь.
 
Он старался не смотреть на тела. Это было сложно, потому что те лежали повсюду. Некоторые вздулись и лопнули, а их лица почернели. Другие начали съёживаться, ссыхаясь.
Строка 1267: Строка 1304:
 
Но они продолжали петь.
 
Но они продолжали петь.
  
−
Ровецке уже видел Чуму Неверия прежде. Даже участвовал, пусть и косвенно, в отравлении систем водоснабжения касра Хольн, что в сочетании с варповым ритуалом-катализатором позволит тамошним мертвецам восстать снова.
+
Янн Ровецке уже видел Чуму Неверия прежде. Даже помог, пусть и косвенно, отравить системы водоснабжения Каср-Холна, что в сочетании с варповым ритуалом-катализатором позволило мертвецам восстать снова.
  
 
Здесь же было нечто иное. Хворь разложила живых людей. Состарила их. Открыла старые, давно зажившие увечья. Штыковые раны. Кровавые пулевые отверстия. Отделила пальцы, пришитые обратно после инцидента в мануфакторуме.
 
Здесь же было нечто иное. Хворь разложила живых людей. Состарила их. Открыла старые, давно зажившие увечья. Штыковые раны. Кровавые пулевые отверстия. Отделила пальцы, пришитые обратно после инцидента в мануфакторуме.
Строка 1273: Строка 1310:
 
Нет, не гниль Нургла, что-то другое. Опустошительное воздействие времени, но только сконцентрированное в моменте.
 
Нет, не гниль Нургла, что-то другое. Опустошительное воздействие времени, но только сконцентрированное в моменте.
  
−
Ровецке уберегли лишь вшитые под кожу рунические кулоны. Он чувствовал, как те горят в его теле жаром.
+
Ровецке уберегли лишь вшитые под кожу рунические кулоны. Он чувствовал их жар.
  
−
Янн действовал быстро. С хрустом топчась по костям и заглядывая под рассыпавшиеся металлические полки в поисках предмета, вокруг которого люди водили хоровод.
+
Янн действовал быстро, с хрустом топчась по костям и заглядывая под рассыпавшиеся металлические полки в поисках предмета, вокруг которого люди водили хоровод.
  
−
Штатив с закупоренными стеклянными пробирками в три дюйма высотой. Всего восемь штук. Изначально они стояли прямо в проволочной каркасной стойке, подобно образцам из биолаборатории, но сталь штатива побурела и скрутилась подобно увядшему стеблю, так что те покосились вкривь и вкось. Один так и вовсе упал набок.
+
Штатив с закупоренными стеклянными пробирками в три дюйма высотой. Всего восемь штук. Изначально они стояли прямо в проволочной каркасной стойке, подобно образцам из биолаборатории, но сталь штатива побурела и скрутилась, как увядший стебель, так что те покосились в разные стороны. Один так и вовсе упал набок.
  
−
Внутри пробирок весело побулькивала жёлтая, напоминавшая гной, жидкость.
+
Внутри пробирок весело побулькивала жёлтая, напоминавшая гной жидкость.
  
−
Ровецке открыл длинный ящик для инструментов, который оказался пустым, если не считать блока защитной пены с восемью глубокими выемками, и клещей.
+
Ровецке открыл длинный ящик для инструментов, который оказался пустым, если не считать блока защитной пены с восемью глубокими выемками и клещей.
  
−
С помощью последних он осторожно вставил флаконы в пазы, радуясь тому, что Пустой Человек послал ему сон, надоумив начертать внутри ящика защитные руны. Внутри ребризера скопилась испарина. Маска натирала ему лицо, резиновые элементы уже начали рассыхаться и трескаться.
+
С помощью последних он осторожно вставил флаконы в пазы, радуясь тому, что Пустой Человек послал ему сон, велев начертать внутри ящика защитные руны. Внутри ребризера скопилась испарина. Маска натирала ему лицо, резиновые элементы уже начали рассыхаться и трескаться.
  
 
— Я твой слуга. Твой слуга. Не вреди мне. Это место не твоя цель. Я должен перенести тебя. Это место тебя недостойно. Прошу, не вреди мне.
 
— Я твой слуга. Твой слуга. Не вреди мне. Это место не твоя цель. Я должен перенести тебя. Это место тебя недостойно. Прошу, не вреди мне.
  
−
Голос у него в заднем мозгу молил его присоединиться к хору, петь.  
+
Голос у него в заднем мозгу молил его присоединиться к хору, петь.
  
−
Вместо этого он захлопнул ящик и защёлкнул клипсы.
+
Вместо этого он захлопнул ящик и защёлкнул замки.
  
−
Когда Янн стал выбираться из подвала, пол уже начинал вспучиваться и разбухать. Со стен горстями сыпался скалобетон, обнажая искорёженные, поржавевшие пруты арматуры и разваливающиеся двутавровые балки.
+
Когда Янн выбирался из подвала, пол уже начинал вспучиваться и разбухать. Со стен горстями сыпался скалобетон, обнажая искорёженные, поржавевшие пруты арматуры и разваливающиеся двутавровые балки.
  
 
Он взбежал по проседающим ступеням, стремительно пересёк разлагающееся помещение и выскочил в дверь.
 
Он взбежал по проседающим ступеням, стремительно пересёк разлагающееся помещение и выскочил в дверь.
Строка 1299: Строка 1336:
 
— В чём дело? — беспокойно нахмурившись, спросил один.
 
— В чём дело? — беспокойно нахмурившись, спросил один.
  
−
— Провал грунта, — сказал Янн, стягивая с себя ребризер. — В подвале. Размыв. Там внизу люди!
+
— Провал грунта, — сказал Ровецке, стягивая с себя ребризер. — В подвале. Размыв. Там внизу люди!
  
 
Он посторонился.
 
Он посторонился.
  
−
Ровецке не был псайкером. По крайней мере, не таким, как представляли себе другие. Он не умел выдыхать варпов огонь и уничтожать разумы взглядом. Но когда он врал, люди ему верили.
+
Янн не был псайкером. По крайней мере, не таким, как представляли себе другие. Он не умел выдыхать варпов огонь и уничтожать разумы взглядом. Но когда он врал, люди ему верили.
  
−
Двое бойцов кинулись внутрь. Ни дать ни взять, бравые кадийцы-герои.
+
Двое бойцов кинулись внутрь. Ни дать ни взять бравые кадианцы-герои.
  
−
Янн захлопнул за ними дверь, петли которой уже стали обрастать ржавчиной. Затем он растворился в празднующей толпе, прежде чем дом номер 14 по улице Анфиладной-бета просел, а затем исчез под землёй.
+
Ровецке захлопнул за ними дверь, петли которой уже обрастали ржавчиной. Затем он растворился в празднующей толпе, прежде чем дом номер 14 по улице Анфиладной-бета просел, а затем исчез под землёй.
  
 
В небе продолжали взрываться фейерверки.
 
В небе продолжали взрываться фейерверки.
Строка 1320: Строка 1357:
  
  
−
Под улицами касра Краф сквозь тьму шёл Сервантус Глейв, уверенный, что самым смертоносным существом здесь был именно он.
+
Под улицами касра Крафа сквозь тьму шёл Сервантус Глейв, уверенный, что самым смертоносным существом здесь был именно он.
  
−
Как-никак, он был касркином.
+
Как-никак он был касркином.
  
 
Его дыхание спокойно и размеренно вырывалось через плотно прилегающий к лицу респиратор. Глаза неотступно следили за туннелем впереди, линзы шлема, работавшие в режиме низкого освещения, окрашивали всё вокруг в дымные красные тона.
 
Его дыхание спокойно и размеренно вырывалось через плотно прилегающий к лицу респиратор. Глаза неотступно следили за туннелем впереди, линзы шлема, работавшие в режиме низкого освещения, окрашивали всё вокруг в дымные красные тона.
  
−
Ствол залпового ружья поблёскивал в самом низу обсидиановой чернотой. Оружие оставалось направленным прямо вперёд, крепясь к панцирному нагруднику многосуставным манипулятором для предотвращения уставания и увеличения точности.
+
Ствол залпового ружья поблёскивал обсидиановой чернотой на краю поля зрения. Оружие оставалось направленным прямо вперёд, крепясь к панцирному нагруднику многосуставным манипулятором для предотвращения усталости и увеличения точности.
  
−
— Стоп.
+
— ''Стоп.''
  
 
Оккун, через микробусину на канале группы.
 
Оккун, через микробусину на канале группы.
  
−
Глейв замер. Проводник виднелся на периферии зрения, две их локационные точки почти сливались на позиционной карте с внутренней стороны наруча Глейва. Несмотря на напряжение и стекавший по спине пот, Сервантус сохранял дисциплину. Не двигаться. Не поддаваться соблазну взглянуть самому. Он знал, что Оккун сейчас стоит на колене, сканируя район ауспиком.
+
Глейв замер. Проводник виднелся на периферии зрения, две их локационные точки почти сливались на позиционной карте с внутренней стороны наручей Глейва. Несмотря на постоянное напряжение и стекавший по спине пот, Сервантус сохранял дисциплину. Не двигаться. Не поддаваться соблазну взглянуть самому. Он знал, что Оккун сейчас стоит на колене, сканируя район ауспиком.
  
−
— Впереди усиление шумов. Возможно, звуки с улицы.
+
— ''Впереди усиление шумов. Возможно, звуки с улицы.''
  
−
Они продолжали ждать в тёплой, влажной тьме.
+
Они продолжали ждать в тёплой влажной тьме.
  
−
Дренажная галерея шириной была с двухполосную дорогу, и в высоту примерно такой же. Паводок прошлым летом принёс сюда много мусора сверху. Когда вода спала, отходы остались гнить здесь.
+
Дренажная галерея шириной была с двухполосную дорогу и в высоту примерно такой же. Паводок прошлым летом принёс сюда много мусора сверху. Когда вода ушла, отходы остались гнить здесь.
  
−
Туннели испещряли всю Кадию. Естественный итог многочисленных осад, которые довелось пережить миру-крепости. Новые города возводились на разрушенных укреплениях прошлого. Те, в свою очередь, становились водоотводящими каналами и дренажными стоками, чтобы не дать касрам — построенным из стали и скалобетона — утонуть в сезонные разливы.
+
Туннели испещряли всю Кадию. Естественный итог многочисленных осад, которые довелось пережить миру-крепости. Новые города возводились на разрушенных укреплениях прошлого. Те, в свою очередь, становились водоотводящими каналами и дренажными стоками, чтобы не дать касрам, построенным из стали и скалобетона, утонуть в сезонные разливы.
  
−
А ниже, под ними — настоящие туннели. Чёрные туннели. Из которых когда-то давно, в Тёмную эру технологий, древние люди извлекли жуткие пилоны, что ныне покрывали поверхность мира.
+
А ниже, под ними, — настоящие туннели. Чёрные туннели. Из которых когда-то давно, в Тёмную эру технологий, древние люди извлекли жуткие пилоны, что ныне покрывали поверхность мира.
  
−
Так, по крайней мере, учили Глейва в кадетской академии. Хотя за время подземных операций, проведенных в составе 27-го полка касркинов, Сервантус понял, что гладкие стены и странные столпы ничем не напоминали ни одно имперское сооружение, которые ему доводилось видеть.
+
Так, по крайней мере, учили Глейва в кадетской академии. Хотя за время подземных операций, проведённых в составе 27-го полка касркинов, Сервантус понял, что гладкие стены и странные столпы ничем не напоминали ни одно имперское сооружение, которые ему доводилось видеть.
  
 
Наверное, рассуждал он, тогда всё было иначе.
 
Наверное, рассуждал он, тогда всё было иначе.
  
−
— Может подтянуть поддержку?
+
— Может, подтянуть поддержку?
  
−
— Терпение, Глейв, — усмехнулся проводник. — За углом глухой звук. Не чёткий контакт, скорее… дрожь. Механическая. Может, диверсионный отряд культистов. Будь готов к перестрелке.
+
— ''Терпение, Глейв,'' — усмехнулся проводник. — ''За углом глухой звук. Не чёткий контакт, скорее… дрожь. Механическая. Может, диверсионный отряд культистов. Будь готов к перестрелке.''
  
−
Глейв сжал зубы и отпустил пистолетную рукоять залпового ружья, чтобы размять ладонь. Она всегда ныла, когда он её перетруждал, но Сервантус не жаловался. Каждый касркин был привычен к боли, как внутри, так и извне. И Глейв умел выдерживать и ту, и другую.  
+
Глейв сжал зубы и отпустил пистолетную рукоять залпового ружья, чтобы размять ладонь. Она всегда ныла, когда он её перенапрягал, но Сервантус не жаловался. Каждый касркин был привычен к боли как внутренней, так и внешней. Глейв умел выдерживать и ту и другую.
  
−
При рождении он не мог держать лазвинтовку. У него были сращены пальцы правой руки — мизинец с безымянным, и указательный со средним, вследствие чего он имел большой и два сдвоенных пальца. Полностью пригодный для повседневной работы, но не чтобы служить Императору.
+
Он родился неспособным держать лазвинтовку: пальцы правой руки срослись — мизинец с безымянным, а указательный со средним, — вследствие чего он имел большой и два сдвоенных пальца. Полностью пригодный для повседневной работы, но не для службы Императору.
  
 
Для этого было нужно, чтобы указательный палец проходил под предохранительную скобу лазвинтовки.
 
Для этого было нужно, чтобы указательный палец проходил под предохранительную скобу лазвинтовки.
  
−
Все кадийцы по достижении восьми лет должны были быть готовы к поступлению в кадетскую академию. Тогда проходила первая проверка на пригодность — та, на которой решалось, стать тебе ударником или полупайщиком в мануфакторуме. С такой же рукой фронт он смог бы увидеть, разве что грузя поддоны с боеприпасами на борт транспортного корабля.
+
Все кадианцы по достижении восьми лет должны были быть готовы к поступлению в кадетскую академию. Тогда проходила первая проверка на пригодность — та, на которой решалось, стать тебе ударником или полупайщиком в мануфакторуме. С такой же рукой фронт он смог бы увидеть, разве что грузя поддоны с боеприпасами на борт транспортного корабля.
  
−
Дети редко когда получали бионику — они росли слишком быстро, и замена имплантатов обходилась бы неприлично дорого. Конечно, можно было сделать операцию, но тогда он рисковал полностью утратить чувствительность, а ещё из-за времени на восстановление он бы пропустил проверку.
+
Дети редко получали бионику: они росли слишком быстро, и замена имплантатов обходилась бы неприлично дорого. Конечно, можно было сделать операцию, но тогда он рисковал полностью утратить чувствительность, а ещё из-за времени на восстановление он бы пропустил проверку.
  
−
Удача отворачивалась от многих перспективных рекрутов. Впрочем, Сервантус не относился к числу «многих».
+
Удача отворачивалась от многих перспективных рекрутов. Впрочем, Сервантус не относился к числу многих.
  
−
Его отец, генерал Хезкетт Глейв, командовал 117-м полком мобильной артиллерии во время осады Сантаана, и умело воспользовался этой победой, чтобы занять место главы школы повышенной артиллерийской подготовки. И Хезкетт Глейв не стал мириться с тем, что его сыну судилось грузить снаряды, а не стрелять ими во врагов.
+
Его отец, генерал Хезкетт Глейв, командовал 117-м полком мобильной артиллерии во время осады Сантаана и умело воспользовался этой победой, чтобы занять место главы школы повышенной артиллерийской подготовки. И Хезкетт Глейв не стал мириться с тем, что его сыну предстояло грузить снаряды, а не стрелять ими во врагов.
  
 
Он подёргал пару-тройку ниточек, и Сервантуса на временной основе приняли в средней руки кадетскую академию, позволив пользоваться лазвинтовкой со снятой скобой.
 
Он подёргал пару-тройку ниточек, и Сервантуса на временной основе приняли в средней руки кадетскую академию, позволив пользоваться лазвинтовкой со снятой скобой.
  
−
Инструкторам такое не понравилось. Кадетам тоже. Вся имперская машина строилась на том, что человек должен соответствовать системе — и то, что эта самая система подстроилась под Глейва, казалось им совершенно ненормальным.
+
Инструкторам такое не понравилось. Кадетам тоже. Вся имперская машина строилась на том, что человек должен соответствовать системе, — и то, что эта самая система подстроилась под Глейва, казалось им совершенно ненормальным.
−
 
 
−
Поначалу его сочли слабаком, а кадийцы как никто умели чуять слабость и пользоваться ею самым безжалостным образом.
 
  
−
На нападки он ответил тем, что стал самым лучшим. Награды выдающегося стрелка. Доклады об образцовой физической подготовке и безупречных персональных осмотрах.
+
Поначалу его сочли слабаком, а кадианцы как никто умели чуять слабость и пользоваться ею самым безжалостным образом.
  
−
А затем он открыл для себя бокс. Глейву бокс нравился. Перчатки скрывали его руки, и он наконец-то смог задавать трёпку своим мучителям, да ещё и получать за это похвалы. Он побеждал в региональных соревнованиях, и доходил даже до финалов полушария.
+
На травлю он ответил тем, что стал самым лучшим. Награды выдающегося стрелка. Доклады об образцовой физической подготовке и безупречных персональных осмотрах.
  
−
Когда Сервантусу исполнилось пятнадцать, и он явился на комиссию, которой предстояло решить, годен ли он для прохождения дальнейшей службы, один из инструкторов, который всё время шпынял его, высказался в поддержку Глейва.
+
А затем он открыл для себя бокс. Сервантусу бокс нравился. Перчатки скрывали его руки, и он наконец-то смог ответить своим мучителям, да ещё и получать за это похвалы. Юноша побеждал в региональных соревнованиях и доходил даже до финалов полушария.
  
−
Комиссия допрашивала его битый час. Ему велели разбирать лазвинтовки, а также показать, что он может приспособить любую из них под свой палец менее чем за тридцать секунд. Заставили поднимать веса и бегать на время, превышавшие стандартную зачётную норму.
+
Когда Глейву исполнилось пятнадцать и он явился на комиссию, которой предстояло решить, годен ли он для прохождения дальнейшей службы, один из инструкторов, который всё время преследовал его, высказался в его поддержку.
  
−
Когда они закончили, а затем вернулись из совещательной комнаты, возглавлявший комиссию генерал-лейтенант сообщил, что Глейв получит документы на зачисление в армию.
+
Комиссия допрашивала его целый час. Ему велели разбирать лазвинтовки, а также показать, что он может приспособить любую из них под свой палец менее чем за тридцать секунд. Заставили поднимать различный вес и бегать на время за пределами стандартной зачётной нормы. Когда они закончили, а затем вернулись из совещательной комнаты, возглавлявший комиссию генерал-лейтенант сообщил, что Глейв получит документы на зачисление в армию.
  
 
— Кадет, твой отец многое сделал, чтобы это случилось, — добавил он, глядя на него из-за высокого стола. — Так что лучше тебе вогнать штык в самого Разорителя.
 
— Кадет, твой отец многое сделал, чтобы это случилось, — добавил он, глядя на него из-за высокого стола. — Так что лучше тебе вогнать штык в самого Разорителя.
Строка 1388: Строка 1423:
 
Теперь он был касркином. И никто не называл его слабаком.
 
Теперь он был касркином. И никто не называл его слабаком.
  
−
— Это контакт, — провоксировал Оккун, закрепив ауспик на плечевой разгрузке и взяв наизготовку адовое ружьё — модель с укороченным стволом, предназначенную для зачисток туннелей. — Голоса. Справа Т-образки.
+
— ''Это контакт,'' — провоксировал Оккун, закрепив ауспик на плечевой разгрузке и взяв на изготовку адовое ружьё — модель с укороченным стволом, предназначенную для зачисток туннелей. — ''Голоса. Направо от перекрёстка.''
  
−
— Есть контакты, — сообщил Глейв идущим следом. — Выдвигаемся для подтверждения.
+
— Есть контакты, — сообщил Сервантус идущим следом. — Выдвигаемся для подтверждения.
  
 
Они пошли вперёд, крадясь среди нанесённого мусора подобно помойным псам.
 
Они пошли вперёд, крадясь среди нанесённого мусора подобно помойным псам.
  
−
Глейв замер в десяти футах от поворота вправо и опустился на колено, одновременно поднимая залповое ружьё. Из-за угла он различил механическое цок-цок-цок. Барабан револьвера? Генератор?
+
Глейв замер в десяти футах от поворота направо и опустился на колено, одновременно поднимая залповое ружьё. Из-за угла он различил механическое «цок-цок-цок». Барабан револьвера? Генератор?
  
 
— Готов, — сказал он.
 
— Готов, — сказал он.
Строка 1400: Строка 1435:
 
Оккун снова снял ауспик. Протокол. Проводник сканирует маршрут, залповщик накрывает район лазерным огнём при первом же намёке на неприятности. Если проблемы серьёзные, они вызывают поддержку.
 
Оккун снова снял ауспик. Протокол. Проводник сканирует маршрут, залповщик накрывает район лазерным огнём при первом же намёке на неприятности. Если проблемы серьёзные, они вызывают поддержку.
  
−
— Вижу… — начал Оккун.
+
— ''Вижу…'' — начал Оккун.
  
−
В этот момент из-за угла прямо на Глейва вышёл человек.
+
В этот момент из-за угла прямо на Сервантуса вышел человек.
  
−
Он был с расстёгнутым поясом, и как раз закрывал на пуговицу штаны. Сервантус мог бы убрать его ножом, не появись он так внезапно.
+
Он был с расстёгнутым ремнём и как раз застёгивал пуговицу на штанах. Глейв мог бы убрать его ножом, не появись он так внезапно.
  
−
Он вжал широкий модифицированный крючок залпового ружья, и то с пронзительным воплем исторгло шквал лазерных лучей, на мгновение озаривших испуганное лицо человека.
+
Боец вжал широкий модифицированный крючок залпового ружья, и оно с пронзительным воплем исторгло шквал лазерных лучей, на мгновение озаривших испуганное лицо человека.
  
−
Залп попал врагу точно в центр массы, разнёс его грудную клетку и разбился о потолок позади него. В воздухе повисла дымка перегретой крови, от раскалённой мощи выстрела изжарившейся до пепельной парши, которая затем волной накатила на Глейва. Обычные лазерные лучи прожигали в жертвах дырки. Импульсы залпового ружья отличались такой мощью, что создавали взрывы на молекулярном уровне и преобразовывали энергию в кинетическую силу.
+
Залп попал врагу точно в центр массы, разнёс его грудную клетку и разбился о потолок позади него. В воздухе повисла дымка перегретой крови, от раскалённой мощи выстрела изжарившейся до пепельных хлопьев, которая затем волной накатила на касркина. Обычные лазерные лучи прожигали в жертвах дырки. Импульсы залпового ружья отличались такой мощью, что создавали взрывы на молекулярном уровне и преобразовывали энергию в кинетическую силу.
  
−
Оккун выпустил ауспик, так что тот разбился о землю, и перехватил адовое ружьё.
+
Оккун отпустил ауспик и выхватил адское ружьё в тот момент, когда прибор ударился о землю.
  
−
Сервантус уже поднялся на ноги, боком обходя упавшего врага, и, высунув короткое оружие из-за угла, выпустил поток огня, который опалил пролегавшую сбоку трубу.
+
Сервантус уже поднялся на ноги, боком обходя упавшего врага и, высунув короткое оружие из-за угла, выпустил поток огня, который опалил пролегавшую сбоку трубу.
  
−
За ослепительным сиянием залпа — ярко-белого в режиме теплового сенсора — он различил в глубине туннеля силуэты. Нечёткие. Движущиеся, бросающиеся врассыпную. «Перегретые» лазлучи прошили одно согбенное красное пятно и оторвали от него кусок, который, кружась, отлетел в сторону. Из раны брызнула струя оранжевой крови.
+
За ослепительным сиянием залпа — ярко-белого в режиме теплового сенсора — он различил в глубине туннеля силуэты. Нечёткие. Движущиеся, бросающиеся врассыпную. Перегретые лазлучи прошили одно согбенное красное пятно и оторвали от него кусок, который, кружась, отлетел в сторону. Из раны брызнула струя оранжевой крови.
  
 
— Есть контакт! — проорал он в микробусину. — Огневая поддержка! Огневая…
 
— Есть контакт! — проорал он в микробусину. — Огневая поддержка! Огневая…
Строка 1420: Строка 1455:
 
Кинетический удар в панцирь. Жёлтые блики во тьме. Твердотельные снаряды, ответный огонь.
 
Кинетический удар в панцирь. Жёлтые блики во тьме. Твердотельные снаряды, ответный огонь.
  
−
Глейв кинулся навзничь, чтобы уменьшить профиль. Дал ещё один залп, срезавший противнику ноги. Туннель огласился рёвом пальбы. Над головой затрещали пули, выбив камнебетонное крошево из стены справа от него, где укрылся Оккун. Один снаряд попал Глейву в наплечник и откинул его назад.
+
Глейв кинулся ничком, чтобы уменьшить профиль, и дал ещё один залп, срезавший противнику ноги. Туннель огласился рёвом пальбы. Над головой затрещали пули, выбив камнебетонное крошево из стены справа от него, где укрылся Оккун. Один снаряд попал Сервантусу в наплечник и откинул его назад.
  
 
— Трон! — крикнул проводник. Он перехватил адовое ружьё в левую руку и послал вглубь коридора шквал лазерного огня. — Сколько их там?
 
— Трон! — крикнул проводник. Он перехватил адовое ружьё в левую руку и послал вглубь коридора шквал лазерного огня. — Сколько их там?
Строка 1432: Строка 1467:
 
Касркин пополз прочь, заставляя тело работать, несмотря на ужасную боль. Не видя обычным зрением ничего, кроме резких сполохов выстрелов.
 
Касркин пополз прочь, заставляя тело работать, несмотря на ужасную боль. Не видя обычным зрением ничего, кроме резких сполохов выстрелов.
  
−
Оккун выскочил из укрытия, с одной руки паля в коридор, а другой — схватив Глейва за разгрузку. Поволочив его из-под огня.
+
Оккун выскочил из укрытия, одной рукой паля в коридор, а другой — схватив Глейва за разгрузку и поволочив его из-под огня. Проводник что-то кричал, но в ушах Сервантуса стоял только рёв. Казалось, пол ходит ходуном. Похоже, дезориентация…
−
 
 
−
Проводник что-то кричал, но в ушах Сервантуса стоял только рёв. Казалось, пол ходит ходуном. Похоже, дезориентация…
 
  
 
Нет, не дезориентация. К ним прибыла подмога.
 
Нет, не дезориентация. К ним прибыла подмога.
Строка 1440: Строка 1473:
 
Из тьмы вынырнул «Леман Русс» типа «Экстерминатор», уже развернув башню на девяносто градусов. Он пронёсся мимо них, пройдя в каких-то шести футах от ботинок Глейва и раздавив гусеницами то, что осталось от застреленного часового. Танк остановился прямо посреди Т-образного перекрёстка.
 
Из тьмы вынырнул «Леман Русс» типа «Экстерминатор», уже развернув башню на девяносто градусов. Он пронёсся мимо них, пройдя в каких-то шести футах от ботинок Глейва и раздавив гусеницами то, что осталось от застреленного часового. Танк остановился прямо посреди Т-образного перекрёстка.
  
−
О его броню застучали пули.  
+
О его броню застучали пули.
  
−
В ответ он включил прожектор и захлестнул туннель неистовой бурей снарядов. Тяжёлый болтер в спонсоне задвигался справа налево и обратно, спаренные автопушки на башне огласили коридор дробным металлическим грохотом, который — усиленный за счёт замкнутости помещения, — походил на удары молота. Дульные вспышки перед стволами вытянулись на десять футов вперёд.
+
В ответ он включил прожектор и захлестнул туннель неистовой бурей снарядов. Тяжёлый болтер в спонсоне задвигался из стороны в сторону, спаренные автопушки на башне огласили коридор дробным металлическим грохотом, который — усиленный за счёт замкнутости помещения — походил на удары молота. Дульные вспышки перед стволами вытянулись на десять футов вперёд.
  
−
Даже несмотря на защиту головного убора, Глейв не слышал ничего, кроме звона, до тех пор пока всё не закончилось, а его самого уже полным ходом осматривал Штопальщик, Кристан.
+
Даже несмотря на защиту шлема, Сервантус не слышал ничего, кроме звона, до тех пор, пока всё не закончилось, а его самого не начал осматривать Штопальщик Кристан.
  
−
— … лобый, Глейв, — сказал он.
+
— …лобый, Глейв, — сказал он.
  
 
— Что?
 
— Что?
  
−
Медике нахмурился, пальцами покрутив голову Глейва, уже без шлема, туда-сюда.
+
Медик нахмурился и пощёлкал пальцами с обеих сторон от лица Глейва.
  
 
— Ты меня слышишь?
 
— Ты меня слышишь?
Строка 1464: Строка 1497:
 
— Давай полегче. Ты пока считаешься раненым. Трон!
 
— Давай полегче. Ты пока считаешься раненым. Трон!
  
−
— Я осознаю, что ты пытаешься помощь, Штоп. Но ты не понимаешь. Ты не солдат. Не настоящий.
+
— Я осознаю, что ты пытаешься помочь, Штоп. Но ты не понимаешь. Ты не солдат. Не настоящий.
  
 
— Я тоже защищаю Кадию с адовым пистолетом.
 
— Я тоже защищаю Кадию с адовым пистолетом.
Строка 1472: Строка 1505:
 
— Ну, сегодня ты выполнил норму по убийствам.
 
— Ну, сегодня ты выполнил норму по убийствам.
  
−
— Но не еретиков, — сказал Оккун, выйдя из-за угла. В руке он держал кипу жёлтых бумаг. — Хотя всё равно предателей. Большинство в гражданском. Плохенькие ночные линзы. Автоматы и стабберы. Автопушки разнесли машину, которая здесь работала, но, похоже, они печатали вот это.
+
— Но не еретиков, — сказал Оккун, выйдя из-за угла. В руке он держал кипу жёлтых бумаг. — Хотя всё равно предателей. Большинство в гражданском. Плохонькие ночные линзы. Автоматы и пулемёты. Автопушки разнесли машину, которая здесь работала, но, похоже, они печатали вот это.
  
 
Он бросил Глейву несколько бумажек. Хрупкие, как осенние листья, те рассыпались по его поножам.
 
Он бросил Глейву несколько бумажек. Хрупкие, как осенние листья, те рассыпались по его поножам.
Строка 1486: Строка 1519:
 
И ещё один, и ещё, и ещё.
 
И ещё один, и ещё, и ещё.
  
−
На эти карточки Глейв смог бы устроить настоящий пир.
+
На эти карточки Сервантус смог бы устроить настоящий пир. Но еды на Кадии едва хватало. И пир для одних означал голод для многих других.
−
 
 
−
Но еды на Кадии едва хватало. И пир для одних означал голод для многих других.
 
  
 
Не все их враги были порочными еретиками — некоторые шли на злодеяния из алчности.
 
Не все их враги были порочными еретиками — некоторые шли на злодеяния из алчности.
  
  
−
=== Глава третья ===
+
===Глава третья===
  
  
 
Дравура Моркат прожила всю свою жизнь среди чудовищ-полубогов. Существ, не ведавших страха даже до метаморфозы в сосуды эфирных сил из плоти и металла. Воинов, способных сокрушить её тельце одним ударом.
 
Дравура Моркат прожила всю свою жизнь среди чудовищ-полубогов. Существ, не ведавших страха даже до метаморфозы в сосуды эфирных сил из плоти и металла. Воинов, способных сокрушить её тельце одним ударом.
  
−
И тем не менее она не боялась, поскольку стояла по правую руку от магистра войны в качестве его зодчей и чашницы, держа длинными пальцами кубок из громадного черепа. По легенде, тот принадлежал созданному извратителем плоти Фабием Байлом подобию Гора, поверженному магистром войны в давние греховные времена.
+
И тем не менее она не боялась, поскольку стояла по правую руку от магистра войны в качестве его зодчей и чашницы, держа длинными пальцами кубок из громадного черепа. По легенде, тот принадлежал созданному извратителем плоти Фабием Байлом подобию Хоруса, поверженному магистром войны в давние греховные времена.
  
−
И она, как и военачальники из внутреннего круга Абаддона, входила в число его избранных. Ибо Дравура Моркат служила ему каналом связи с Чернокаменной Крепостью. Эфирным зодчим, кто один мог наполнить ноктилит в недрах твердыни эссенцией варпа. Даже больше, она была тем самым существом, что укротила этот совещательный зал, направив токи имматериума в прожилки тёмного камня и опутав их содрогающейся плотью и пульсирующими артериями. Она знала каждую дышащую поверхность, видела, как желеобразные скопления глаз впервые открыли веки, и как обрамлявшие дверные проёмы зубы вылезли из полуорганических десён.
+
И она, как и военачальники из внутреннего круга Абаддона, входила в число его избранных. Ибо Дравура Моркат служила ему каналом связи с Чернокаменной крепостью. Эфирным зодчим, единственным, кто мог наполнить ноктилит в недрах твердыни эссенцией варпа. Даже больше, она была тем самым существом, что укротило этот совещательный зал, направив токи имматериума в прожилки тёмного камня и опутав их содрогающейся плотью и пульсирующими артериями. Она знала каждую дышащую поверхность, видела, как желеобразные скопления глаз впервые открыли веки и как обрамлявшие дверные проёмы зубы вылезли из полуорганических дёсен.
  
−
Без неё, породившая Моркат крепость — прозванная «''Воля вечности''», хотя она была слишком древней, чтобы носить какое-либо имя, — была бы не более чем враждебным камнем.
+
Без неё породившая Моркат крепость — прозванная ''«Волей вечности»'', хотя она была слишком древней, чтобы носить какое-либо имя, — была бы не более чем враждебным камнем.
  
 
Ни один воин в здравом уме не посмел бы её коснуться.
 
Ни один воин в здравом уме не посмел бы её коснуться.
Строка 1508: Строка 1539:
 
И потому она боялась этого предводителя — он был кем угодно, но только не здравомыслящим.
 
И потому она боялась этого предводителя — он был кем угодно, но только не здравомыслящим.
  
−
— Магистр войны, — произнёс Уркантос, опускаясь перед Абаддоном на колено. Когда он склонился и упёрся бронированными кулаками в палубу, его склизкие от крови латницы оставили на металле алые пятна. — Представляю вам флот Лжеимператора, горящий в пустоте.
+
— Магистр войны, — произнёс Уркантос, опускаясь перед Абаддоном на колено. Когда он склонился и упёрся бронированными кулаками в палубу, его склизкие от крови перчатки оставили на металле алые пятна. — Представляю вам флот Лжеимператора, горящий в пустоте.
  
 
Он не сказал ни слова Моркат — более того, зодчая даже не знала наверняка, заметил ли тот её присутствие вообще. Подобно большинству транслюдей, лорд-губитель привык игнорировать жалких существ, уступавших ему в размерах.
 
Он не сказал ни слова Моркат — более того, зодчая даже не знала наверняка, заметил ли тот её присутствие вообще. Подобно большинству транслюдей, лорд-губитель привык игнорировать жалких существ, уступавших ему в размерах.
Строка 1516: Строка 1547:
 
Дравура увидела, как за головой Уркантоса алой лужей расплылась гордость, подобно багрянцу, выливающемуся на мраморный пол из простреленного затылка человека. Даже мыслеформы его сознания выглядели для внутреннего ока Моркат как кровь.
 
Дравура увидела, как за головой Уркантоса алой лужей расплылась гордость, подобно багрянцу, выливающемуся на мраморный пол из простреленного затылка человека. Даже мыслеформы его сознания выглядели для внутреннего ока Моркат как кровь.
  
−
Вот для чего она требовалась сейчас магистру — служить ему в качестве прозревателя мыслей. Следить за разумами сподвижников, пока он раскрывал свой грандиозный план завоевания Кадии. И Моркат прилежно исполняла свою роль. Она видела гнилостное облако беспамятства вокруг пронзённого шлангом черепа Скайрака Рождённого-в-бойне, чьи мысли то возникали, то вновь растворялись в мареве подобно роящимся мухам. Как Деврам Корда, лорд-очиститель Чёрного Легиона, плёл запутанный признательный рассказ, исходивший из его головы изящными мазками умелого каллиграфа. Видела, как три глаза лорда-обманщика Зарафистона прозревают переменчивые вероятности, перестукивавшиеся у него в черепе подобно гадательным костям. И, наконец, варпов кузнец, Кром Гат, бывший Железный Воин, а ныне представитель избранных Хаоса Неделимого, чей разум напоминал сложнейшую мандалу из механизмов и шестерней.
+
Вот для чего она требовалась сейчас магистру — служить ему в качестве прозревателя мыслей. Следить за разумами сподвижников, пока он раскрывал свой грандиозный план завоевания Кадии. И Моркат прилежно исполняла свою роль. Она видела гнилостное облако беспамятства вокруг пронзённого шлангом черепа Скайрака Рождённого-в-бойне, чьи мысли то возникали, то вновь растворялись в мареве, подобно роящимся мухам. Наблюдала, как Деврам Корда, лорд-очиститель Чёрного Легиона, плёл запутанный признательный рассказ, исходивший из его головы изящными мазками умелого каллиграфа. Смотрела, как три глаза лорда-обманщика Зарафистона прозревают переменчивые вероятности, перестукивавшиеся у него в черепе, подобно гадательным костям. И наконец, варпов кузнец Кром Гат, бывший Железный Воин, а ныне представитель избранных Хаоса Неделимого — его разум напоминал сложнейшую мандалу из механизмов и шестерней.
  
−
В последние дни магистр войны редко собирал избранных вместе. Слишком часто их совещания приводили к расколам или увязали в вопросах, среди коих было невозможно вычленить важную информацию. Лучше было встречаться с ними поодиночке, и к тому же так Моркат лучше могла следить за их разумами.
+
В последние дни магистр войны редко собирал избранных вместе. Слишком часто их совещания приводили к расколам или увязали в вопросах, среди которых было невозможно вычленить важную информацию. Лучше было встречаться с ними поодиночке, и к тому же так Моркат лучше могла следить за их разумами.
  
−
И она следила, выискивая проблески измены. Мощнейший резонанс совещательного зала — без остатка захваченный её творениями из плоти — усиливал когнитивно-аналитические способности Дравуры втрое.
+
И она следила, выискивая проблески измены. Мощнейший резонанс совещательного зала, без остатка захваченный её творениями из плоти, усиливал когнитивно-аналитические способности Дравуры втрое.
  
−
Однако аура вокруг разума Уркантоса, повелителя Чёрного Флота, сегодня казалась гораздо ярче, чем у остальных. Она полнилась болью и кровью.
+
Однако аура вокруг разума Уркантоса, повелителя Чёрного флота, сегодня казалась гораздо ярче, чем у остальных. Она полнилась болью и кровью.
  
−
— Ты знаешь, зачем я тебя вызвал? — Магистр войны взмахнул Когтем Гора, позволяя чемпиону Кхорна подняться на ноги.
+
— Ты знаешь, зачем я тебя вызвал? — Магистр войны взмахнул Когтем Хоруса, позволяя чемпиону Кхорна подняться на ноги.
  
−
— Обсудить высадку. — Уркантос встал. Пара гигантских рогов, привинченных ему ко лбу, изгибались назад подобно лукам — весьма удачная метафора, поскольку тело воина напоминало туго натянутую тетиву, в любой момент готовое взорваться насилием. Насаженные на штыри черепа и головы — некоторые такие свежие, что ещё блестели, — пустыми взорами глядели с держателя для трофеев на доспехах. — Я прошу оказать Гончим Абаддона честь пойти в авангарде, когда мы начнём зачищать Кадию.
+
— Обсудить высадку. — Лорд-губитель встал. Пара гигантских рогов, привинченных к его лбу, изгибались назад подобно лукам — весьма удачная метафора, поскольку тело воина, в любой момент готовое взорваться насилием, походило на туго натянутую тетиву. Насаженные на штыри черепа и головы — некоторые такие свежие, что ещё блестели, — пустыми взорами глядели с держателя для трофеев на доспехах. — Я прошу оказать Гончим Абаддона честь пойти в авангарде, когда мы начнём зачищать Кадию.
  
 
— И почему ты решил, будто заслуживаешь такой чести?
 
— И почему ты решил, будто заслуживаешь такой чести?
  
−
Моркат старалась не смотреть на магистра войны. В присутствии прочих ей следовало стоять с почтительно потуплённым взором. Но сейчас она не смогла обуздать инстинктивную потребность понять возникший конфликт. Глаза зодчей — один настоящий, и другой, заменённый шаром из чернокамня, — переметнулись на лицо властелина.
+
Моркат старалась не смотреть на магистра войны. В присутствии прочих ей следовало стоять с почтительно потупленным взором. Но сейчас она не смогла обуздать инстинктивную потребность понять возникший конфликт. Глаза зодчей — один настоящий и другой, заменённый шаром из чернокамня, — переметнулись на лицо властелина.
  
 
Абаддон никогда не запрещал ей читать свои мысли. Больше того, иногда Моркат казалось, словно тот специально думал о чём-либо для того, чтобы она это узрела. Бесценное единение разумов, дабы она могла служить ему ещё лучше.
 
Абаддон никогда не запрещал ей читать свои мысли. Больше того, иногда Моркат казалось, словно тот специально думал о чём-либо для того, чтобы она это узрела. Бесценное единение разумов, дабы она могла служить ему ещё лучше.
Строка 1536: Строка 1567:
 
Его сознание всё время полнилось поверхностными размышлениями и нарочитыми мыслями. Впрочем, это не отменяло их величественности.
 
Его сознание всё время полнилось поверхностными размышлениями и нарочитыми мыслями. Впрочем, это не отменяло их величественности.
  
−
Кинув на Абаддона взгляд, Дравура увидела, как мысли вращаются вокруг его обритой головы подобно планетам на модели звёздной системы. Астролябия света, лик совершенного ангела. Самый прекрасный мысленный пейзаж, который ей доводилось видеть, за исключением одного случая.
+
Кинув на Абаддона взгляд, Дравура увидела, как мысли вращаются вокруг его обритой головы, подобно планетам на модели звёздной системы. Астролябия света, лик совершенного ангела. Самый прекрасный мысленный пейзаж, который ей доводилось видеть, за исключением одного случая.
  
−
А на лбу у него пылала Метка Хаоса Восходящего, зажжённая самими богами варпа.
+
А на лбу у него пылала метка восходящей звезды Хаоса, зажжённая самими богами варпа.
  
 
Если смотреть на неё через ноктилитовую сферу, помещённую в левую глазницу зодчей, то она выглядела как Око Ужаса в миниатюре, как ярко горевший на голове огонь.
 
Если смотреть на неё через ноктилитовую сферу, помещённую в левую глазницу зодчей, то она выглядела как Око Ужаса в миниатюре, как ярко горевший на голове огонь.
Строка 1544: Строка 1575:
 
Моркат отвернулась, словно ребёнок, попытавшийся задержать взгляд на солнце.
 
Моркат отвернулась, словно ребёнок, попытавшийся задержать взгляд на солнце.
  
−
— Почему я заслуживаю? — прорычал Уркантос. Его меркнущий красный нимб оросился каплями венозно-чёрного багрянца, когда, учуяв стычку, Гвозди Мясника лорда-губителя глубже впились в мозг и усилили приток ярости. — Я — повелитель Чёрного Флота. Победа за мной. Никогда прежде флот Истинных Сил, да любой флот, не уничтожал имперское воинство так быстро. Я уничтожил…
+
— Почему я заслуживаю? — прорычал Уркантос. Его меркнущий красный нимб оросился каплями венозно-чёрного багрянца, когда, учуяв стычку, Гвозди Мясника лорда-губителя глубже впились в мозг и усилили приток ярости. — Я — повелитель Чёрного флота. Победа за мной. Никогда прежде флот Истинных Сил, да и любой флот, не уничтожал имперское воинство так быстро. Я уничтожил…
  
 
— Уничтожил? — вопрос магистра войны заставил Уркантоса умолкнуть. — Несколько крейсеров перешли в варп перед первым залпом. Сейчас они идут к Кадии, спеша предупредить их о нашем приближении. Ты это называешь уничтожением?
 
— Уничтожил? — вопрос магистра войны заставил Уркантоса умолкнуть. — Несколько крейсеров перешли в варп перед первым залпом. Сейчас они идут к Кадии, спеша предупредить их о нашем приближении. Ты это называешь уничтожением?
Строка 1560: Строка 1591:
 
— '''Стой, брат.'''
 
— '''Стой, брат.'''
  
−
Это слово было не просто приказом. Оно прозвучало из недр бездонного провала, меж каждым слогом в нём сквозили холодные ветры. Тьма вокруг Абаддона стала ещё черней, и кхорнат застыл на полпути, а его собственная тень словно съёжилась от мощи того звука.
+
Это слово было не просто приказом. Оно прозвучало из недр бездонного провала, за каждым слогом в нём сквозили холодные ветры. Тьма вокруг Абаддона стала ещё черней, и кхорнат застыл на полпути, а его собственная тень словно съёжилась от мощи того звука.
  
 
Даже сама твердыня как будто издала тонкий вопль.
 
Даже сама твердыня как будто издала тонкий вопль.
Строка 1566: Строка 1597:
 
Моркат увидела, что Уркантос, чемпион Кхорна, испугался. Он ненавидел страх — его разум сжался, стремясь защититься от эмоции, и зодчая задалась вопросом, могло ли быть так, что ещё задолго до превращения в космодесантника именно испуг толкал его на жестокие поступки.
 
Моркат увидела, что Уркантос, чемпион Кхорна, испугался. Он ненавидел страх — его разум сжался, стремясь защититься от эмоции, и зодчая задалась вопросом, могло ли быть так, что ещё задолго до превращения в космодесантника именно испуг толкал его на жестокие поступки.
  
−
Магистр опустил бронированную латницу на нагрудник Уркантоса в усмиряющем, успокаивающем жесте. И когда он заговорил снова, голос его наполнился мягким пониманием, абсолютно чуждым той нечестивой команде, которую он только что изрёк.
+
Магистр опустил бронированную перчатку на нагрудник лорда-губителя в усмиряющем, успокаивающем жесте. И когда он заговорил снова, голос его наполнился мягким пониманием, абсолютно чуждым той нечестивой команде, которую он только что изрёк.
  
 
— Я прошу невозможного, брат, поскольку если не стану его просить, то и свершить его мы не сможем. Ты хорошо мне послужил, но не требуй моего расположения.
 
— Я прошу невозможного, брат, поскольку если не стану его просить, то и свершить его мы не сможем. Ты хорошо мне послужил, но не требуй моего расположения.
Строка 1580: Строка 1611:
 
Магистр отступил, и сила, удерживавшая Уркантоса на месте, исчезла. Он тряхнул огромной рогатой головой, пытаясь прийти в себя.
 
Магистр отступил, и сила, удерживавшая Уркантоса на месте, исчезла. Он тряхнул огромной рогатой головой, пытаясь прийти в себя.
  
−
— Высадки не будет, по крайней мере такой, как ты её себе представляешь. — Абаддон прошёл к обзорной платформе, и, беззаботно повернувшись к Уркантосу спиной, окинул взглядом водоворот Ока. Ощутив его присутствие, обтянутые плотью стены испуганно затрепетали. — Вот что я поведал другим. Наша цель — не зачистка Кадии. Мы её уничтожим.
+
— Высадки не будет, по крайней мере такой, как ты её себе представляешь. — Абаддон прошёл к обзорной платформе и, беззаботно повернувшись к чемпиону Кхорна спиной, окинул взглядом водоворот Ока. Ощутив его присутствие, обтянутые плотью стены испуганно затрепетали. — Вот что я поведал другим. Наша цель — не зачистка Кадии. Мы её уничтожим.
  
 
— Если в авангарде пойду не я, значит… Корда?
 
— Если в авангарде пойду не я, значит… Корда?
  
−
Деврам Корда был лордом-очистителем, верным последователем Слаанеш, которого Уркантос презирал. Моркат увидела, как подозрение свивается в его алых мыслях подобно водяной змее.  
+
Деврам Корда был лордом-очистителем, верным последователем Слаанеш, которого Уркантос презирал. Моркат увидела, как подозрение свивается в его алых мыслях подобно водяной змее.
  
−
— Мы сокрушим Кадию «''Волей вечности''».
+
— Мы сокрушим Кадию ''«Волей вечности»''.
  
 
— Мой магистр войны, я не понимаю.
 
— Мой магистр войны, я не понимаю.
  
−
— Наша уловка сработала — мы обманули слуг Лжеимператора. Они думают, что кампания завершена, что мы лишились всех сил и потерпели поражение. По словам Сироновых шпионов, на поверхности слуги Трупного Трона выходят из городов-крепостей в погоню за нашими отступающими войсками, а их флот преследует «''Мстительный дух''» и «''Планетоубийцу''». Они вне крепостей, открыты, уязвимы для орбитальной бомбардировки.
+
— Наша уловка сработала — мы обманули слуг Лжеимператора. Они думают, что кампания завершена, что мы лишились всех сил и потерпели поражение. По словам Сироновых шпионов, на поверхности слуги Трупного Трона выходят из городов-крепостей в погоню за нашими отступающими войсками, а их флот преследует ''«Мстительный дух»'' и ''«Планетоубийцу»''. Они вне крепостей, открыты, уязвимы для орбитальной бомбардировки.
  
−
Уркантос ничего не сказал, но Моркат увидела, как его кровавые мысли сгустились от беспокойства насчёт того, к чему шёл разговор.
+
Лорд-губитель ничего не сказал, но Моркат увидела, как его кровавые мысли сгустились от беспокойства насчёт того, к чему шёл разговор.
  
−
— Сила Кадии в касрах, в её городах-крепостях, — продолжил магистр. — Которые мы уничтожим «''Волей вечности''», один за другим. Так мы оставим противника без штабов, центров снабжения, узлов связи и точек для отхода. Им не останется куда возвращаться. Тем временем армии на поле мы сметём орбитальными бомбардировками. Мы проведём лишь ограниченную высадку, чтобы защитить Крома Гата и его боевые машины, которые разрушат пилоны. Вот как мы сокрушим Кадию.
+
— Сила Кадии в касрах, в её городах-крепостях, — продолжил магистр. — Которые мы уничтожим ''«Волей вечности»'', один за другим. Так мы оставим противника без штабов, центров снабжения, узлов связи и точек для отхода. Им станет некуда возвращаться. Тем временем армии на поле мы сметём орбитальными бомбардировками. Мы проведём лишь ограниченную высадку, чтобы защитить Крома Гата и его боевые машины, которые разрушат пилоны. Вот как мы сокрушим Кадию.
  
−
— Стратегия продуманная, Абаддон. Умная. Хитрая. Но опасная. Богам она не понравится. Силы вручили вам «''Мстительный дух''» и «''Планетоубийцу''» как дары, а вы используете их в качестве приманок, чтобы вся слава за смертельный удар досталась этой ксеноконструкции.
+
— Стратегия продуманная, Абаддон. Умная. Хитрая. Но опасная. Богам она не понравится. Силы вручили вам ''«Мстительный дух»'' и ''«Планетоубийцу»'' как дары, а вы используете их в качестве приманок, чтобы вся слава за смертельный удар досталась этой ксеноконструкции.
  
−
— Для меня главное не слава, а победа. И Силы не вручали мне «''Мстительный дух''» и «''Планетоубийцу''», я сам их добыл. Помни — не мы служим Силам, а они — нам.
+
— Для меня главное не слава, а победа. И Силы не вручали мне ''«Мстительный дух»'' и ''«Планетоубийцу»'', я сам их добыл. Помни, не мы служим Силам, а они — нам.
  
 
— Но…
 
— Но…
  
−
— Я восставал против Императора, вёдшего себя как бог, не для того, чтобы присягать сущностям, зовущим себя богами — а ты? Сейчас в тебе говорит прежняя личность, из времён до перерождения в чёрном и золотом.
+
— Я восставал против Императора, ведшего себя как бог, не для того, чтобы присягать сущностям, зовущим себя богами, — а ты? Сейчас в тебе говорит прежняя личность, из времён до перерождения в чёрном и золотом.
  
−
— Да, магистр войны. Но если Крепость подведёт…  
+
— Да, магистр войны. Но если Крепость подведёт…
  
−
— Не стремись к этой битве, лорд-губитель. Кадия — лишь шаг. Сокрушим её, и мы проложим Багровый Путь. Создадим прореху в космосе, от которой Империум уже не оправится. Ты жаждешь стяжать славу на Кадии? А представь себе высадку на Терру.
+
— Не стремись к этой битве, лорд-губитель. Кадия — лишь шаг. Сокрушим её, и мы проложим Багровую Тропу. Создадим прореху в космосе, от которой Империум уже не оправится. Ты жаждешь стяжать славу на Кадии? А представь себе высадку на Терру.
  
 
Сжав зубы, воин-кхорнат кивнул.
 
Сжав зубы, воин-кхорнат кивнул.
  
−
— Крепость, — прорычал он. — Думаю, поэтому оно здесь.
+
— Крепость, — прорычал он. — Думаю, поэтому ''оно'' здесь.
  
 
Тогда-то Моркат поняла, что не укрылась от внимания Уркантоса. Он посмотрел прямо на неё, и ненависть его была настолько сильной, что невольно притянула её взор.
 
Тогда-то Моркат поняла, что не укрылась от внимания Уркантоса. Он посмотрел прямо на неё, и ненависть его была настолько сильной, что невольно притянула её взор.
  
−
И когда они встретились глазами, её разум кубарём упал в чёрные порталы его зрачков.
+
И когда они встретились глазами, её разум невольно упал в чёрные порталы его зрачков.
  
  
−
Дравура посмотрела через глаза мясника, и увидела ''красное''.
+
Дравура посмотрела через глаза мясника и увидела ''красное''.
  
 
Багровую дымку подстёгивающей боли. Раскалённый шип глубоко в мозговом веществе, требовавший убивать.
 
Багровую дымку подстёгивающей боли. Раскалённый шип глубоко в мозговом веществе, требовавший убивать.
Строка 1625: Строка 1656:
 
Не этого она хотела. Моркат пыталась лишь проникнуть в глубинные прожилки его мыслей. Может, заглянуть в подсознание. А это было полное погружение в мысленный поток и заражение чужими воспоминаниями. Грёза о прошлом.
 
Не этого она хотела. Моркат пыталась лишь проникнуть в глубинные прожилки его мыслей. Может, заглянуть в подсознание. А это было полное погружение в мысленный поток и заражение чужими воспоминаниями. Грёза о прошлом.
  
−
В ней Уркантос стоял перед огромными дверями в часовню, весь покрытый кровью.
+
В ней лорд-губитель стоял перед огромными дверями в часовню, весь покрытый кровью.
  
 
Не вся кровь на броне принадлежала жалким культистам, что отдали жизни, защищая храм. Часть её принадлежала Гончим Абаддона, погибшим в глупой авантюре на борту чернокаменного чудища.
 
Не вся кровь на броне принадлежала жалким культистам, что отдали жизни, защищая храм. Часть её принадлежала Гончим Абаддона, погибшим в глупой авантюре на борту чернокаменного чудища.
  
−
Они занимались этим на протяжении тридцати лет. Тридцати лет после захвата «''Воли вечности''» в Готической войне, потраченных в попытке усмирить недра ноктилитового зверя. Его бы вообще здесь не было, не пади на него выбор магистра войны — и он хотел показать Абаддону своё мастерство.
+
Они занимались этим на протяжении тридцати лет. Тридцати лет после захвата ''«Воли вечности»'' в Готической войне, потраченных в попытке усмирить недра ноктилитового зверя. Его бы вообще здесь не было, не пади на него выбор магистра войны, — и он хотел показать Абаддону своё мастерство.
  
 
— Открой их! — крикнул магистр войны, прорубаясь сквозь ряды тощих фанатиков, которые пытались остановить его.
 
— Открой их! — крикнул магистр войны, прорубаясь сквозь ряды тощих фанатиков, которые пытались остановить его.
Строка 1637: Строка 1668:
 
Уркантос вцепился в створки и рванул их с такой силой, что те, сыпля искрами по ноктилитовым направляющим, разъехались в стенные пазы.
 
Уркантос вцепился в створки и рванул их с такой силой, что те, сыпля искрами по ноктилитовым направляющим, разъехались в стенные пазы.
  
−
Внутри находилось бронированное святилище. Изуродованные аквилы и статуи примархов, покрытые пульсирующими мешочками с органами и саванами увитой венами кожи. Обтянутые варповой плотью чернокаменные кабели, обвивавшие скульптуры и свечники подобно древесным корням, пробравшимся в древний храм среди джунглей.
+
Внутри находилось бронированное святилище. Изуродованные аквилы и статуи примархов, покрытые пульсирующими мешочками с органами и саванами увитой венами кожи. Обтянутые варповой плотью чернокаменные кабели, обвивавшие скульптуры и подсвечники подобно древесным корням, пробравшимся в древний храм среди джунглей.
  
−
Перед алтарём лежали закланные люди. Что бы здесь не обитало, они ему поклонялись.
+
Перед алтарём лежали закланные люди. Что бы здесь ни обитало, они ему поклонялись.
  
 
Какое-то мгновение внутри ничего не шевелилось.
 
Какое-то мгновение внутри ничего не шевелилось.
  
−
Затем Уркантос различил за алтарём движение. Баллистический когитатор высветил цель. Он вскинул пистолет и выстрелил, разнёсши купель со смолистой слизью.
+
Затем воин различил за алтарём движение. Баллистический когитатор высветил цель. Воин вскинул пистолет и выстрелил, разнёсши купель со смолистой слизью.
  
−
— Что ты заметил, старик? — рыкнул Хеккша. Он не был из старого выводка, но Уркантосу он нравился. Убийца до мозга костей.
+
— Что ты заметил, старик? — рыкнул Хеккша. Хоть он и не был из старого выводка, Уркантосу он нравился. Убийца до мозга костей.
  
 
— Мелкий зверёк. Быстрый. Может, генокрад.
 
— Мелкий зверёк. Быстрый. Может, генокрад.
Строка 1655: Строка 1686:
 
— Выходи! — рявкнул у него за спиной голос. Абаддон. — Мы тебя найдём!
 
— Выходи! — рявкнул у него за спиной голос. Абаддон. — Мы тебя найдём!
  
−
И, невероятно, но существо вышло.
+
И невероятно, но существо вышло.
  
−
Поначалу Уркантос решил, что это крупный грызун. Горбатый падальщик, возможно, неведомый пришелец. Однако истинная природа существа оказалась столь невероятной, что кхорнат всё понял лишь после того, как оно подняло бледное как воск лицо.
+
Поначалу лорд-губитель решил, что это крупный грызун. Горбатый падальщик, возможно, неведомый пришелец. Однако истинная природа существа оказалась столь невероятной, что кхорнат всё понял лишь после того, как оно подняло бледное, как воск, лицо.
  
 
Закутанный в лохмотья ребёнок со всклокоченными чёрными волосами. Шести или семи лет, хотя она выглядела настолько тощей, что ей могло быть и все десять.
 
Закутанный в лохмотья ребёнок со всклокоченными чёрными волосами. Шести или семи лет, хотя она выглядела настолько тощей, что ей могло быть и все десять.
Строка 1663: Строка 1694:
 
Один её глаз был ярко-фиолетовым, другой — чёрным как смоль.
 
Один её глаз был ярко-фиолетовым, другой — чёрным как смоль.
  
−
Тёмное око представляло собой шар из ложного ноктилита, причём имплантированный не так давно. Место, где последователи твердыни — теперь стараниями Уркантоса мёртвые, — пересадили ей искусственный глаз, покрывала густая паутина плохо заживших швов.
+
Тёмное око представляло собой шар из ложного ноктилита, причём имплантированный не так давно. Место, где последователи твердыни — теперь стараниями Уркантоса мёртвые — пересадили ей искусственный глаз, покрывала густая паутина плохо заживших швов.
  
 
Дравура Моркат умела прозревать разумы, поэтому знала, что не для всех она представала в одном и том же облике. Члены экипажа, которые боялись её, воспринимали зодчую как уродливого монстра, однако транслюди-астартес по большей части смотрели на неё как на ручного зверька.
 
Дравура Моркат умела прозревать разумы, поэтому знала, что не для всех она представала в одном и том же облике. Члены экипажа, которые боялись её, воспринимали зодчую как уродливого монстра, однако транслюди-астартес по большей части смотрели на неё как на ручного зверька.
Строка 1673: Строка 1704:
 
— Вот уж опасный зверь, лорд. Позвольте мне.
 
— Вот уж опасный зверь, лорд. Позвольте мне.
  
−
Воин вскинул болт-пистолет с такой скоростью, что Уркантос различил его исключительно благодаря превосходному зрению. Инстинкт убивать мирных людей укоренился в Хеккше настолько прочно, что он даже не колебался — он убивал детей раньше, и считал себя вполне способным сделать это снова.
+
Воин вскинул болт-пистолет с такой скоростью, что Уркантос различил его исключительно благодаря превосходному зрению. Инстинкт убивать мирных людей укоренился в кхорнате настолько прочно, что он даже не колебался: он убивал детей раньше и считал себя вполне способным сделать это снова.
  
−
Но за миг до выстрела девочка шевельнула рукой, дётским разумом поняв намерение Хеккши прежде, чем мозг послал команду нажать крючок.
+
Но за миг до выстрела девочка шевельнула рукой, детским разумом поняв намерение Хеккши прежде, чем его мозг послал команду нажать крючок. Моркат увидела, как её пальчики взметнулись в воздух.
  
−
Моркат увидела, как её пальчики взметнулись в воздух.
+
Ноктилитовые шипы вздыбились из пола подобно разбивающейся о скалы волне. Они пронзили живот воина и разорвали пластины брони. Он выстрелил из болт-пистолета вверх, раздробив лицо скульптуре примарха за спиной девочки. Прежде чем он прицелился снова, последний шип вошёл ему в подбородок и вырвался из макушки шлема.
−
 
 
−
Ноктилитовые шипы вздыбились из пола подобно разбивающейся о скалы волне. Они пронзили живот Хеккши и разорвали пластины брони. Он выстрелил из болт-пистолета вверх, раздробив лицо скульптуре примарха за спиной девочки. Прежде чем он прицелился снова, последний шип вошёл ему в подбородок и вырвался из макушки шлема.
 
  
 
В дверь санктума с криком ворвался ещё один воин Гончих, уже поднимая болтер.
 
В дверь санктума с криком ворвался ещё один воин Гончих, уже поднимая болтер.
  
−
Крошечные ладони Моркат столкнулись в резком хлопке.
+
Крошечные ладони Моркат столкнулись в резком хлопке. Створки захлопнулись прямо перед космодесантником Хаоса, отрубив ему руки в локтях.
−
 
 
−
Створки захлопнулись прямо перед космодесантником Хаоса, отрубив ему руки в локтях.
 
  
 
Уркантос открыл огонь по ребёнку, слившемуся в нечёткое пятно. Болт-снаряды забили по полу и алтарю, расцветая взрывами.
 
Уркантос открыл огонь по ребёнку, слившемуся в нечёткое пятно. Болт-снаряды забили по полу и алтарю, расцветая взрывами.
  
−
Он бросился к органу, за которым укрылась девочка — не понимая, что та нарочно заманивала его туда, к клубку кабелей, что валялись на земле подобно мускулистому телу змеи-душителя.
+
Он бросился к органу, за которым укрылась девочка, не понимая, что та нарочно заманивала его туда, к клубку кабелей, что валялись на земле подобно мускулистому телу змеи-душителя.
  
−
Один тотчас обвился вокруг Уркантоса, и он рухнул на пол, больно ударившись лицом. Эластичные кабели опутали правую ногу воина, словно цепкие лозы. Он принялся в них стрелять, высекая искры из собственной силовой брони. Однако следующий кабель гадюкой кинулся на него с земли, и усики-провода заползли в механизм пистолета, отчего оружие заклинило. Другие прижали топор. Ещё один, толщиной с латницу Уркантоса, затянулся у него на шее.
+
Один из них тотчас обвился вокруг Уркантоса, и тот рухнул на пол, больно ударившись лицом. Эластичные кабели опутали правую ногу воина, словно цепкие лозы. Он принялся в них стрелять, высекая искры из собственной силовой брони. Однако следующий кабель гадюкой кинулся на него с земли, и усики-провода заползли в механизм пистолета, отчего оружие заклинило. Другие прижали топор. Ещё один, толщиной с руку кхорната, затянулся у него на шее.
  
 
Он перестал видеть красное. Всё стало тёмно-багряным от захлестнувшей его ярости.
 
Он перестал видеть красное. Всё стало тёмно-багряным от захлестнувшей его ярости.
Строка 1701: Строка 1728:
 
Уркантос, с трудом соображая после такого выброса адреналина, узнал голос магистра войны.
 
Уркантос, с трудом соображая после такого выброса адреналина, узнал голос магистра войны.
  
−
Абаддон шёл к ним, совершенно безоружный. Он отсоединил Коготь Гора и опустил его на каменную скамью. Отставил демонический меч в сторону.
+
Абаддон шёл к ним, совершенно безоружный. Он отсоединил Коготь Хоруса и опустил его на каменную скамью. Отставил демонический меч в сторону.
  
−
Уркантос услышал, как недовольно зашипел клинок.
+
Лорд-губитель услышал, как недовольно зашипел клинок.
  
 
Повелитель Чёрного Легиона медленно шагал вперёд с поднятыми руками.
 
Повелитель Чёрного Легиона медленно шагал вперёд с поднятыми руками.
Строка 1709: Строка 1736:
 
— Мы не хотим тебе навредить.
 
— Мы не хотим тебе навредить.
  
−
Кхорнат попытался возразить, но смог выдавить из себя лишь тяжёлый кашель. Не навредить? ''Не навредить?'' Один брат погиб, возможно, двое. А он хотел простить мерзавку?
+
Кхорнат попытался возразить, но смог выдавить из себя лишь тяжёлый кашель. Не навредить? ''Не навредить?'' Один брат погиб, возможно двое. А он хотел простить мерзавку?
  
−
Лязгнула решётка. Шорох шагов по чёрнокамню, доносящийся из-за полуразрушенного алтаря.
+
Лязгнула решётка. Шорох шагов по чернокамню, доносящийся из-за полуразрушенного алтаря.
  
−
Аббаддон опустился на колено, хотя даже в таком положении оставался выше большинства смертных.
+
Абаддон опустился на колено, хотя даже в таком положении оставался выше большинства смертных.
  
−
— Подойди, дитя, — сказал он, поманив её к себе латницей.
+
— Подойди, дитя, — сказал он, поманив её к себе.
  
 
Из-за алтаря блеснули глаза. Под сводчатым потолком недоверчиво зашуршали кабели.
 
Из-за алтаря блеснули глаза. Под сводчатым потолком недоверчиво зашуршали кабели.
Строка 1725: Строка 1752:
 
Девочка, крадучись, выбралась наружу. Она была болезненно тощей, до такой степени, что из-под молочно-белой кожи тенями проступали кости. Ребёнок двигался не как человек, а скорее как обезьяна, используя руки в качестве дополнительных точек опоры.
 
Девочка, крадучись, выбралась наружу. Она была болезненно тощей, до такой степени, что из-под молочно-белой кожи тенями проступали кости. Ребёнок двигался не как человек, а скорее как обезьяна, используя руки в качестве дополнительных точек опоры.
  
−
— Ты прекрасна, — сказал Абаддон. — Давай поговорим. Думаю, тебя создали для этого. Чтобы общаться.
+
— Ты прекрасна, — сказал магистр войны. — Давай поговорим. Думаю, тебя создали для этого. Чтобы общаться.
  
 
Девочка наклонила голову, словно прислушиваясь к словам, затем медленно приблизилась.
 
Девочка наклонила голову, словно прислушиваясь к словам, затем медленно приблизилась.
Строка 1741: Строка 1768:
 
— Па-ибо, — пролепетал за ним ребёнок. — Па-ибо.
 
— Па-ибо, — пролепетал за ним ребёнок. — Па-ибо.
  
−
— Иди ко мне, — сказал Абаддон. Делая всё медленно, он стянул массивную латницу и протянул девочке руку.
+
— Иди ко мне, — сказал Эзекиль. Он медленно стянул массивную перчатку и протянул девочке руку.
  
 
Та заколебалась, потянулась к громадной ладони, затем резко убрала пальцы.
 
Та заколебалась, потянулась к громадной ладони, затем резко убрала пальцы.
Строка 1751: Строка 1778:
 
Ребёнок не ответил.
 
Ребёнок не ответил.
  
−
Уркантос выругался на нуцерийском, с трудом говоря из-за повреждённой гортани. Обзывая её всеми скверными словами, какие только мог вспомнить, пока брань не перешла в клятвы.
+
Лорд-губитель выругался на нуцерийском, с трудом говоря из-за повреждённой гортани. Он обзывал её всеми скверными словами, какие только мог вспомнить, пока брань не перешла в клятвы.
  
−
— Я убью тебя, ''дравура моркат''. Ты умрёшь в муках, ''дравура моркат''.
+
— Я убью тебя, ''дравура моркат''. Ты умрёшь в муках, ''дравура моркат''.
  
 
Пойманная в паутину воспоминания, она подалась ближе, чтобы посмотреть на саму себя. Вот тот момент, который она хотела увидеть.
 
Пойманная в паутину воспоминания, она подалась ближе, чтобы посмотреть на саму себя. Вот тот момент, который она хотела увидеть.
Строка 1761: Строка 1788:
 
Моркат увидела, как ребёнок, которым она когда-то была, моргнул, смутно осознавая сказанное. Девочка открыла рот, полный ноктилитовых зубов в дёснах, покрытых сеткой шрамов от пересадки, и издала протяжный булькающий звук.
 
Моркат увидела, как ребёнок, которым она когда-то была, моргнул, смутно осознавая сказанное. Девочка открыла рот, полный ноктилитовых зубов в дёснах, покрытых сеткой шрамов от пересадки, и издала протяжный булькающий звук.
  
−
— Маараукаааат?
+
— Ма-араука-а-а-ат?
  
 
До сих пор она не разговаривала ни с кем, кроме фанатиков, что преклонялись перед ней, и самой крепости. Родителя, коему не требовалось давать ей имени.
 
До сих пор она не разговаривала ни с кем, кроме фанатиков, что преклонялись перед ней, и самой крепости. Родителя, коему не требовалось давать ей имени.
Строка 1771: Строка 1798:
  
 
— Ты точно не пострадала? — спросил магистр войны. Они находились в его кабинете — башенной комнате, доверху уставленной фолиантами и свитками.
 
— Ты точно не пострадала? — спросил магистр войны. Они находились в его кабинете — башенной комнате, доверху уставленной фолиантами и свитками.
−
Комнате с самым мощным голосовым экранированием на всей «''Воле вечности''».
 
  
−
— Всё хорошо, — ответила Дравура. Плоть на одной из стен пожухла за время перелёта — Чёрнокаменная боролась с захватчиками и восстанавливала нейтральную варп-полярность. Она прижалась к ней ладонями и открыла своё естество, послав в камень заряд эфирной энергии, так что паутина из плоти потеряла мертвенную серость и снова разбухла. — Случайное воспоминание о событиях прошлого. Уркантос так и не забыл нашу первую встречу…
+
Комнате с самым мощным голосовым экранированием на всей ''«Воле вечности»''.
 +
 
 +
— Всё хорошо, — ответила Моркат. Плоть на одной из стен пожухла за время перелёта — Чернокаменная боролась с захватчиками и восстанавливала нейтральную варп-полярность. Дравура прижалась к ней ладонями и открыла своё естество, послав в камень заряд эфирной энергии, так что паутина из плоти потеряла мертвенную серость и снова разбухла. — Случайное воспоминание о событиях прошлого. Уркантос так и не забыл нашу первую встречу…
  
 
— Я был там. Раз ты в порядке, приступим к делу.
 
— Я был там. Раз ты в порядке, приступим к делу.
Строка 1785: Строка 1813:
 
— Я его не приму.
 
— Я его не приму.
  
−
— Он планирует подмешать его вам. На праздничном пире, когда всё закончится. Во время ритуального обмена тостами-вызовами он отравит вас благословением, которое усилит ваше восприятие, подтолкнув ближе к Слаанеш.
+
— Он планирует подмешать его вам. На праздничном пиру, когда всё закончится. Во время ритуального обмена тостами-вызовами он отравит вас благословением, которое усилит ваше восприятие, подтолкнув ближе к Слаанеш.
  
 
— Благословение нельзя подарить, Моркат, его можно либо принять, либо нет.
 
— Благословение нельзя подарить, Моркат, его можно либо принять, либо нет.
Строка 1791: Строка 1819:
 
— Я не понимаю.
 
— Я не понимаю.
  
−
Вместо ответа он протянул правую латницу, и зодчая отсоединила огромную деталь брони, оставшись стоять с ней в руках. По тяжести она была с добротную наковальню, а с вытянутыми пальцами размерами не уступала торсу человека. Моркат натужно втянула воздух, приняв вес перчатки на обшитые чернокамнем кости, и, согнув колени, опустила её на пьедестал.
+
Вместо ответа он протянул правую перчатку, и зодчая отсоединила огромную деталь брони, оставшись стоять с ней в руках. По тяжести она была с добротную наковальню, а с вытянутыми пальцами размерами не уступала торсу человека. Дравура натужно втянула воздух, приняв вес перчатки на обшитые чернокамнем кости, и, согнув колени, опустила её на пьедестал.
  
 
— Четвёрка пыталась засыпать меня благословениями, — произнёс Абаддон. — И если бы я принял их…
 
— Четвёрка пыталась засыпать меня благословениями, — произнёс Абаддон. — И если бы я принял их…
  
−
Он вытянул крупную руку, безупречно-чистую, каждый палец — шириной с древко копья. Затем сжал их в кулак с такой силой, что в них хрустнули костяшки.
+
Он вытянул крупную руку, безупречно чистую, каждый палец — шириной с древко копья. Затем сжал их в кулак с такой силой, что в них хрустнули костяшки.
  
−
— … То выглядел бы совершенно иначе. Скайрак. Уркантос. Корда. Кром Гат. Вот что получаешь, когда принимаешь дары. Силы переделывают тебя по своему подобию.
+
— …то выглядел бы совершенно иначе. Скайрак. Уркантос. Корда. Кром Гат. Вот что получаешь, когда принимаешь дары. Силы переделывают тебя по своему подобию.
  
−
— Вы приняли только Метку, — кивнула Моркат. — А это знак всех богов, а не кого-то одного.
+
— Вы приняли только метку, — кивнула Моркат. — А это знак всех богов, а не кого-то одного.
  
−
— И всё равно, вот это, — он постучал себя по Метке, — не должно стать мною, иначе я исчезну. Как Гор. В последний раз мы едва не уничтожили Империю Лжи. Корону нужно носить, не становясь с нею одним целым, и всегда быть готовым её снять.
+
— И всё равно, вот это, — он постучал себя по метке, — не должно стать мною, иначе я исчезну. Как Хорус. В последний раз мы едва не уничтожили Империю Лжи. Корону нужно носить, не становясь с нею одним целым, и всегда быть готовым её снять.
  
 
Тогда у Дравуры сжалось за него сердце, сжалось оттого, что ему приходилось нести на своих благородных плечах такое бремя. Она едва не коснулась его руки, попутно задаваясь вопросом, сможет ли произнести слова, сказать которые собиралась уже несколько веков.
 
Тогда у Дравуры сжалось за него сердце, сжалось оттого, что ему приходилось нести на своих благородных плечах такое бремя. Она едва не коснулась его руки, попутно задаваясь вопросом, сможет ли произнести слова, сказать которые собиралась уже несколько веков.
  
−
Моркат знала, что если откроется, он ответит. Она видела это в водовороте его мыслей.
+
Моркат знала, что, если откроется, он ответит. Она видела это в водовороте его мыслей.
  
−
Но прямо сейчас их ждал великий труд, и места для чувств в нём не было. После Кадии, поклялась себе Моркат, они изольют друг другу душу. Она скажет магистру войны, что тот для неё значит, и он обязательно ответит.
+
Но прямо сейчас их ждал великий труд, и места для чувств в нём не было. После Кадии, поклялась себе зодчая, они изольют друг другу душу. Она скажет магистру войны, что тот для неё значит, и он обязательно ответит.
  
 
Они дадут своим узам название.
 
Они дадут своим узам название.
Строка 1813: Строка 1841:
 
Она назовёт его отцом, а он её — дочерью.
 
Она назовёт его отцом, а он её — дочерью.
  
−
Думал ли он также, глядя на неё? Стоял ли он в шаге от того же признания?
+
Думал ли он так же, глядя на неё? Стоял ли он в шаге от того же признания?
  
−
— Дравура, — произнёс он. — Скажи мне, о чём думает Уркантос — помимо крови, конечно.
+
— Дравура, — произнёс он. — Скажи мне, о чём думает Уркантос, — помимо крови, конечно.
  
 
— Он беспокоится, что Корда его подсиживает. Дело может дойти до драки.
 
— Он беспокоится, что Корда его подсиживает. Дело может дойти до драки.
Строка 1821: Строка 1849:
 
Абаддон хмыкнул.
 
Абаддон хмыкнул.
  
−
— Может. Что-нибудь еще?
+
— Может. Что-нибудь ещё?
  
 
Он позволил ей такую роскошь, как решать самой.
 
Он позволил ей такую роскошь, как решать самой.
  
−
Вот почему он держал её подле себя. Из-за её полезности. Врожденной способности, с помощью которой он мог уравновешивать силы и интересы сподвижников. Людей, что были ему верны, но также управляемых — знали они о том или нет, — противоборствующими силами эмпирей. И эту горькую иронию её отец ощущал как никто другой.
+
Вот почему он держал её подле себя. Из-за её полезности. Врождённой способности, с помощью которой он мог уравновешивать силы и интересы сподвижников. Людей, что были ему верны, но также управляемых — знали они о том или нет — противоборствующими силами эмпирей. И эту горькую иронию её отец ощущал как никто другой.
  
−
Ради сохранения коалиции Абаддону требовалось держать в покорности сильнейших среди разобщённых предводителей Чёрного Легиона. А сильнейшие, особенно в последнее время, были также полны скверны. Сознательно или нет, они только и делали, что пытались свергнуть и подставить друг друга, расшатывая Легион изнутри. Каждый стремился стяжать величайшую победу, добиться наибольшего расположения магистра войны, в надежде возвыситься перед своим богом и подтолкнуть Абаддона на путь покровителя.
+
Ради сохранения коалиции магистру войны требовалось держать в покорности сильнейших среди разобщённых предводителей Чёрного Легиона. А сильнейшие, особенно в последнее время, были также полны скверны. Сознательно или нет, они только и делали, что пытались свергнуть и подставить друг друга, расшатывая Легион изнутри. Каждый стремился стяжать величайшую победу, добиться наибольшего расположения Эзекиля в надежде возвыситься перед своим богом и подтолкнуть Абаддона на путь покровителя.
  
−
Однако на борту Чернокаменной Крепости их разумы были открыты для Моркат. Все их замыслы и страсти представали здесь перед ней как на ладони, чем она пользовалась сполна.
+
Однако на борту Чернокаменной крепости их разумы были открыты для Моркат. Все их замыслы и страсти представали здесь перед ней как на ладони, чем она пользовалась сполна.
  
 
— Мы должны следить за Уркантосом, — сказала Дравура. — На Кадии произойдёт невиданная резня, и это лишь усилит его.
 
— Мы должны следить за Уркантосом, — сказала Дравура. — На Кадии произойдёт невиданная резня, и это лишь усилит его.
Строка 1837: Строка 1865:
 
— Возможно, — отозвалась чашница. — Но когда он сказал, что вашу просьбу не сможет выполнить ни один смертный, он подумал об Ангроне.
 
— Возможно, — отозвалась чашница. — Но когда он сказал, что вашу просьбу не сможет выполнить ни один смертный, он подумал об Ангроне.
  
−
Магистр войны замер на полуобороте к карте, и его рассеявшееся внимание резко сфокусировалось обратно. — Ангрон? Думаешь, он стремится к демоничеству?
+
Абаддон замер на полуобороте к карте, и его рассеявшееся внимание резко сфокусировалось обратно.
 +
 
 +
— Ангрон? Думаешь, он стремится к демоничеству?
  
 
— Не могу сказать наверняка. Но в последнее время он часто думает об Ангроне. Это уже не впервые.
 
— Не могу сказать наверняка. Но в последнее время он часто думает об Ангроне. Это уже не впервые.
Строка 1843: Строка 1873:
 
— Боги варпа, ну как такого можно хотеть? Запрячься в ярмо к покровителю, словно какой-то грокс. Прошло десять тысячелетий, а Ангрон по-прежнему раб-гладиатор — но теперь во власти у бога. Демонический князь разбалансирует совет, покачнёт чаши весов в пользу Кхорна. Ещё одна причина не допускать на Кадии долгих осад. Нельзя позволить Уркантосу пролить слишком много крови, но если мы будем держать его в узде, то Гончие Абаддона взбунтуются.
 
— Боги варпа, ну как такого можно хотеть? Запрячься в ярмо к покровителю, словно какой-то грокс. Прошло десять тысячелетий, а Ангрон по-прежнему раб-гладиатор — но теперь во власти у бога. Демонический князь разбалансирует совет, покачнёт чаши весов в пользу Кхорна. Ещё одна причина не допускать на Кадии долгих осад. Нельзя позволить Уркантосу пролить слишком много крови, но если мы будем держать его в узде, то Гончие Абаддона взбунтуются.
  
−
— «''Воля вечности''» принесёт вам победу.
+
— ''«Воля вечности»'' принесёт вам победу.
  
 
— Если же нет, мы проведём высадку. И в таком случае я не посмею сдерживать Уркантоса.
 
— Если же нет, мы проведём высадку. И в таком случае я не посмею сдерживать Уркантоса.
Строка 1851: Строка 1881:
 
— Это вероятность. И в этом заключена задача магистра войны — работать с вероятностями, даже неприятными.
 
— Это вероятность. И в этом заключена задача магистра войны — работать с вероятностями, даже неприятными.
  
−
Моркат взглянула на него, и в тот момент увидела то, чего прежде никогда не замечала.
+
Моркат взглянула на него и в тот момент увидела то, чего прежде никогда не замечала.
  
 
Её отец, магистр войны, сидел в большом кресле. Мысли вокруг его головы кружились в космической симметрии. Но на секунду, всего на миг, золотые круги и кольца полыхнули, отчего планетарные тела мыслей и убеждений уподобились ярким драгоценным камням.
 
Её отец, магистр войны, сидел в большом кресле. Мысли вокруг его головы кружились в космической симметрии. Но на секунду, всего на миг, золотые круги и кольца полыхнули, отчего планетарные тела мыслей и убеждений уподобились ярким драгоценным камням.
Строка 1862: Строка 1892:
  
  
−
=== Глава четвёртая ===
+
===Глава четвёртая===
  
  
−
Майор Марда Хеллскер сидела в кресле с ранцем на коленях, стараясь держать спину ровно. Та всё ещё ныла после тряской поездки в «Химере» обратно в Краф, однако она не могла позволить себе выглядеть расхлябанной в присутствии своего полковника.
+
Майор Марда Хеллскер сидела с ранцем на коленях, стараясь держаться в кресле ровно. Спина всё ещё ныла после тряской поездки в «Химере» обратно в Краф, однако она не могла позволить себе выглядеть небрежной в присутствии своего полковника.
  
 
И тем более перед лордом-кастеляном.
 
И тем более перед лордом-кастеляном.
  
−
Слева раздался смешок. В глубине зала, на длинной скамье, сидели двое танкистов — судя по нашивкам, капитаны, — из 35-го бронетанково-штурмового полка. Они глядели на что-то за ней. Она обернулась посмотреть, что их так позабавило.
+
Слева раздался смешок. В глубине зала, на длинной скамье, сидели двое танкистов — судя по нашивкам, капитаны — из 35-го бронетанково-штурмового полка. Они глядели на что-то за ней. Она обернулась посмотреть, что их так позабавило.
  
−
Лишь окинув взглядом пустое помещение, Марда поняла, что те посмеивались над нею.
+
Лишь окинув взглядом пустое помещение, Марда поняла, что те посмеивались над ней.
  
−
— Не обращай внимания, — сказал полковник Баратус. Смотря прямо перед собой, он заговорил нарочито громко, чтобы парочка его услышала. — Да, мы не доехали до передовой. Но это была их работа расчистить Крафскую дорогу, чтобы мы туда попали. Халтурная работа, скажу я тебе. Слышал, они отстали от графика на шесть дней.
+
— Не обращай внимания, — сказал полковник Игнитио Баратус. Смотря прямо перед собой, он заговорил нарочито громко, чтобы парочка его услышала. — Да, мы не доехали до передовой. Но это была ''их'' работа расчистить Крафскую дорогу, чтобы мы туда попали. Халтурная работа, скажу я тебе. Слышал, они отстали от графика на шесть дней.
  
−
Один из капитанов вскочил на ноги, но второй вовремя его остановил. В отличие от Хеллскер, Баратус имел значок фронтовика, и ещё он был полковником. А звание кое-что да значило.
+
Один из капитанов вскочил на ноги, но второй вовремя его остановил. В отличие от Хеллскер, Баратус имел значок фронтовика, а ещё он был полковником. А звание кое-что да значило.
  
 
Танкисты поплелись к выходу, болтая между собой и попутно кидая взгляды через плечо.
 
Танкисты поплелись к выходу, болтая между собой и попутно кидая взгляды через плечо.
  
−
— Они завидуют, — произнёс Баратус. — Ты встретишься с лордом-кастеляном. А этих двоих генерал Сакска отослала сразу, как только они занесли карты.
+
— Они завидуют, — произнёс Игнитио. — Ты встретишься с лордом-кастеляном. А этих двоих генерал Сакска отослала сразу, как только они занесли карты.
  
−
Хеллскер улыбнулась. Она не могла поверить, что вот-вот увидит Крида.
+
Майор улыбнулась. Она не могла поверить, что вот-вот увидит Крида.
  
 
Урсаркара И., фрекк его, Крида.
 
Урсаркара И., фрекк его, Крида.
  
−
Она следила за его карьерой с пятнадцати лет, задолго до того, как он прославился. Один из её инструкторов в академии служил вместе с ним в Восьмом, и ещё тогда по секрету сказал ей, что он — тот человек, за которым стоит наблюдать. Она прочла его краткую работу по ведению общевойскового боя против иррегулярных сил культистов, а в продвинутой школе тактической подготовки отыграла некоторые из его самых знаменитых сражений. Она слушала, затаив дыхание, каждую его передачу во время войны. Даже сейчас напевы «Цветка Кадии» заставляли её подобраться.
+
Она следила за его карьерой с пятнадцати лет, задолго до того, как он прославился. Один из её инструкторов в академии служил вместе с ним в Восьмом и ещё тогда по секрету сказал ей, что он тот человек, за которым стоит наблюдать. Она прочла его краткую работу по ведению общевойскового боя против иррегулярных сил культистов, а в продвинутой школе тактической подготовки отыграла некоторые из его самых знаменитых сражений. Она слушала, затаив дыхание, каждую его передачу во время войны. Даже сейчас напевы «Цветка Кадии» заставляли её подобраться.
  
 
— Сделай мне одолжение, Марда.
 
— Сделай мне одолжение, Марда.
Строка 1891: Строка 1921:
 
— Сэр?
 
— Сэр?
  
−
Ручка слева от них провернулась, из-за звукоизоляционной двери донеслись голоса, а затем из комнаты вышла генерал Сакска со штабистами, перекидываясь словечками с теми, кто остался внутри, и посмеиваясь над какой-то прощальной шуткой.
+
Ручка слева от них провернулась, из-за звукоизолированной двери донеслись голоса, а затем из комнаты вышла генерал Сакска со штабистами, перекидываясь словечками с теми, кто остался внутри, и посмеиваясь над какой-то прощальной шуткой.
  
 
Хеллскер тут же встала и прытко отдала честь.
 
Хеллскер тут же встала и прытко отдала честь.
Строка 1901: Строка 1931:
 
— Что это зна…
 
— Что это зна…
  
−
— Повернись-ка, — сказал он, и майор без колебаний подчинилась. Баратус поправил аксельбант инженерных войск у неё на груди, и смахнул с плеча кирпичную пыль. — Он просто человек, Марда. Не легенда. А если ты будешь глазеть на него как сейчас, он не станет тебя уважать. Веди себя так, будто ты достойна быть здесь, потому что так и есть.
+
— Повернись-ка, — сказал он, и майор без колебаний подчинилась. Игнитио поправил аксельбант инженерных войск у неё на груди и смахнул с плеча кирпичную пыль. — Он просто человек, Марда. Не легенда. А если ты будешь глазеть на него как сейчас, он не станет тебя уважать. Веди себя так, будто ты достойна быть здесь, потому что так и есть.
  
 
— Полковник, — позвал их из дверей адъютант, и Хеллскер, не веря своим глазам, узнала в нём Джаррана Келла.
 
— Полковник, — позвал их из дверей адъютант, и Хеллскер, не веря своим глазам, узнала в нём Джаррана Келла.
  
−
Баратус кивнул, словно ни разу не видел Келла ни на пропагандистских пиктах, ни на пачках с палочками-лхо, которые полагались им по норме. — Не будем заставлять лорда-кастеляна ждать. Держись за мной, майор.
+
Баратус кивнул, словно ни разу не видел Келла ни на пропагандистских пиктах, ни на пачках с палочками лхо, которые полагались им по норме.
  
 +
— Не будем заставлять лорда-кастеляна ждать. Держись за мной, майор.
  
−
— Статичная оборона, — сказал Баратус. Хеллскер видела его недовольную гримасу, которую не могли скрыть даже седые усы. Так, словно вместо вина он хлебнул уксуса. — После сотни дней сидения и ничегонеделанья, пока вся Кадия горела, ты определяешь мой Двадцать четвёртый на статичную оборону какого-то прохода посреди нигде?
+
 
 +
— Статичная оборона, — сказал Игнитио. Хеллскер видела его недовольную гримасу, которую не могли скрыть даже седые усы. Так, словно вместо вина он хлебнул уксуса. — После сотни дней сидения и ничегонеделанья, пока вся Кадия горела, ты определяешь мой Двадцать четвёртый на статичную оборону какого-то прохода посреди нигде?
  
 
Хеллскер не могла поверить в то, что слышит, и ещё больше в то, что видит. Баратус, её полковник, оспаривал приказы — пререкаясь с Урсаркаром И. Кридом.
 
Хеллскер не могла поверить в то, что слышит, и ещё больше в то, что видит. Баратус, её полковник, оспаривал приказы — пререкаясь с Урсаркаром И. Кридом.
  
−
Марда ещё приходила в себя после жуткого чувства, что оказалась в комнате с великим человеком — который одновременно оправдал все, и не оправдал ни одного её ожидания.
+
Марда ещё приходила в себя от странного ощущения, что оказалась в комнате с великим человеком — который одновременно оправдал все и не оправдал ни одного из её ожиданий.
  
−
Точно как на плакатах и видеозаписях Крид чурался положенных по званию фуражек и эполет, вместо этого нося боевую форму одежды альфа, стандартную модель, дополненную, впрочем, такими элементами высокого ранга как багровый кушак с поясом. Его скандально известная своей помятостью шинель была перекинута через спинку кресла, заставленного, в свою очередь, бумагами. Косой шрам, пересекавший лоб, разделявший глазницу и заканчивавшийся на щеке Крида, бросался в глаза самым первом делом.
+
Точно как на плакатах и видеозаписях, Крид отказался от положенных по званию фуражек и эполет, вместо этого нося боевую форму одежды альфа, стандартную модель, дополненную, впрочем, таким элементом высокого ранга, как багровый кушак. Его скандально известная своей помятостью шинель была перекинута через спинку кресла, заставленного, в свою очередь, стопками бумаг. Косой шрам, пересекавший лоб, разделявший глазницу и заканчивавшийся на щеке Крида, бросался в глаза сильнее, чем на плакатах.
  
−
Но он выглядел уставшим. Уставшим и беспокойным. Покрасневшие глаза и опухшее лицо, щёки, покрытые раздражением от бритья. Нос, имевший слегка сизоватый оттенок, увивали прожилки вен. Кабинет пропах запахами амасека, сигар и немытого тела — смесь, которую Хеллскер нашла убойной, несмотря на то, что давно привыкла к благоуханию казарм. Она подозревала, что бронированные окна не открывались из соображений безопасности, и что Келл по мере сил старался содержать комнату хотя бы в подобии чистоты.
+
Но он выглядел уставшим. Уставшим и беспокойным. Покрасневшие глаза и опухшее лицо; щёки, покрытые раздражением от бритья; нос слегка сизоватого оттенка, увитый прожилками вен. Кабинет пропах вонью амасека, сигар и немытого тела — смесь, которую Хеллскер нашла невыносимой, несмотря на то что давно привыкла к благоуханию казарм. Она подозревала, что бронированные окна не открывались из соображений безопасности и что Келл по мере сил старался содержать комнату хотя бы в подобии чистоты.
  
 
Прямо сейчас флаг-сержант украдкой убрал с тарелки недоеденные мясные рулеты, оставив лишь нетронутую чашу с овощами.
 
Прямо сейчас флаг-сержант украдкой убрал с тарелки недоеденные мясные рулеты, оставив лишь нетронутую чашу с овощами.
Строка 1926: Строка 1958:
 
— Они как никто подходят для…
 
— Они как никто подходят для…
  
−
— Для статичной обороны? Потому что они Внутренние? Да они ударники, Трон их дери! Обученные штурмовать. У них превосходные результаты в симуляциях боёв. Получше, чем у некоторых иномировых полков, которые ты бросил на Архиврага. Дай им шанс, и они покажут себя не хуже любого чёртового линейного подразделения. ''Любого чёртового подразделения''.
+
— Для статичной обороны? Потому что они Внутренние? Да они ударники, Трон их дери! Обученные штурмовать. У них превосходные результаты в симуляциях боёв. Получше, чем у некоторых иномировых полков, которые ты бросил на Архиврага. Дай им шанс, и они покажут себя не хуже любого чёртового линейного подразделения. ''Любого чёртового подразделения!''
  
−
Прерывание на полуслове настолько шло вразрез с субординацией, настолько грубо её попирало, что Марда скрыла своё замешательство, опустив глаза на карту.
+
Перебивание на полуслове настолько шло вразрез с субординацией, настолько грубо её попирало, что Марда скрыла своё замешательство, опустив глаза на карту.
  
 
На Делвианскую расселину. Удалённый проход, вырубленный в Россварских горах, который им поручили защищать.
 
На Делвианскую расселину. Удалённый проход, вырубленный в Россварских горах, который им поручили защищать.
  
−
В качестве статичных оборонительных сил. Задача, которую кадийские командиры обычно скидывали на белощитников и недоученное местное ополчение, пока настоящие солдаты шли в атаки и на штурмы.
+
В качестве статичных оборонительных сил. Задача, которую кадианские командиры обычно скидывали на белощитников и недоученное местное ополчение, пока настоящие солдаты шли в атаки и на штурмы.
  
 
Она оторвалась от разглядывания карты. У неё запершило в горле, а глаза наполнились той же яростью, что у Баратуса.
 
Она оторвалась от разглядывания карты. У неё запершило в горле, а глаза наполнились той же яростью, что у Баратуса.
  
−
— Его нужно защитить, — сказал Крид, повышая голос. — И твой Двадцать четвёртый внутренний подходит наилучше. У тебя есть инженерно-сапёрная рота. С альпинистской подготовкой. Достаточно походившая по горам, чтобы твои бойцы справились с восхождением. Ничего личного тут нет.
+
— Его нужно защитить, — сказал лорд-кастелян, повышая голос. — И твой Двадцать четвёртый внутренний подходит лучше всего. У тебя есть инженерно-сапёрная рота. С альпинистской подготовкой. Достаточно походившая по горам, чтобы твои бойцы справились с подъёмом. Ничего личного тут нет.
  
−
— Ну конечно нет, — осклабился Баратус.
+
— Ну конечно, нет, — усмехнулся полковник.
  
 
— Это стратегически важный маршрут. Возможно, ключевой географический район во всей текущей войне.
 
— Это стратегически важный маршрут. Возможно, ключевой географический район во всей текущей войне.
Строка 1946: Строка 1978:
 
— Баратус…
 
— Баратус…
  
−
— … управлять мной через чувство долга, я не…
+
— …управлять мной через чувство долга, я не…
  
−
Крид взял первую подвернувшуюся под руку книгу в кожаном переплёте и грохнул ею по столу. Сильно. Так громко, чтобы по комнате прокатилось эхо.
+
Крид взял первую попавшуюся под руку книгу в кожаном переплёте и грохнул ей по столу. Сильно. Так громко, чтобы по комнате прокатилось эхо.
  
−
— Ты будешь удерживать этот проход, и удерживать с радостью, высокомерный ты ублюдок! — взревел Крид. — Я — фрекков лорд-кастелян Кадии, а не твой старый дружок из схолы. Это твой проход. ''Твой проход''. А если ты не хочешь, возможно, мне стоит расстрелять тебя, и поручить задачу ей.
+
— Ты будешь удерживать этот проход, и удерживать с радостью, высокомерный ты ублюдок! — взревел Крид. — Я — фрекков лорд-кастелян Кадии, а не твой старый дружок из схолы. Это твой проход. ''Твой проход.'' А если ты не хочешь, возможно, мне стоит расстрелять тебя и поручить задачу ей.
  
 
Он быстро кинул на Хеллскер оценивающий взгляд.
 
Он быстро кинул на Хеллскер оценивающий взгляд.
Строка 1958: Строка 1990:
 
— Приношу извинение, лорд-кастелян… Я не имел права так говорить.
 
— Приношу извинение, лорд-кастелян… Я не имел права так говорить.
  
−
— Нет, — отозвался Крид, расслабляя плечи. — Не имел. Но, Баратус, я тебе не лгу. Это нужно сделать. И сделать на совесть. Возможно, я себе надумываю, и если повезёт, вам не придётся драться. Но если не повезёт, там будет настоящее пекло.
+
— Нет, — отозвался Урсаркар, расслабляя плечи. — Не имел. Но, Баратус, я тебе не лгу. Это нужно сделать. И сделать на совесть. Возможно, я себе надумываю и, если повезёт, вам не придётся драться. Но если не повезёт, там будет настоящее пекло.
  
−
Крид взял со стола карту Делвианской расселины и прошёл к планшету. Прицепил её под пластековый держатель.
+
Крид взял со стола карту Делвианской расселины, прошёл к планшету и прицепил её под пластековый держатель.
  
 
— Иди сюда, я покажу тебе, что на кону.
 
— Иди сюда, я покажу тебе, что на кону.
  
−
Баратус двинулся за лордом-кастеляном. Склонившись, когда Крид — почти на фут ниже его — стал размечать карту высот крестиками и стрелками. Двоё принялись о чём-то тихо бормотать.
+
Полковник двинулся за лордом-кастеляном и склонился над картой, когда Крид — почти на фут ниже его — начал размечать её крестиками и стрелками. Двое принялись о чём-то тихо бормотать.
  
 
Хеллскер не пригласили присоединиться. Но полковник сказал ей вести себя так, словно она заслуживает здесь быть, поэтому она пошла к ним.
 
Хеллскер не пригласили присоединиться. Но полковник сказал ей вести себя так, словно она заслуживает здесь быть, поэтому она пошла к ним.
Строка 1972: Строка 2004:
 
Её держал Джарран Келл.
 
Её держал Джарран Келл.
  
−
— Не сейчас, сэр , — произнес он.
+
— Не сейчас, сэр, — произнес он.
  
 
— Прошу прощения, флаг-сержант. Буду благодарна, если вы отпустите офицера.
 
— Прошу прощения, флаг-сержант. Буду благодарна, если вы отпустите офицера.
Строка 1986: Строка 2018:
 
— Не думаю, что это вам решать, кто…
 
— Не думаю, что это вам решать, кто…
  
−
— Хеллскер, из Двадцать четвёртого. Не полковник ли часом Ревван Хеллскер командовал Двадцать четвёртым ударным? В смысле, до его переопределения во Внутреннюю гвардию? Ваш отец?
+
— Хеллскер, из Двадцать четвёртого. Не полковник ли Ревван Хеллскер командовал Двадцать четвёртым ударным? В смысле, до его переопределения во Внутреннюю гвардию? Ваш отец?
  
 
— Дядя.
 
— Дядя.
Строка 1994: Строка 2026:
 
— Он передал его мне в наследство, и плазменный пистолет ещё.
 
— Он передал его мне в наследство, и плазменный пистолет ещё.
  
−
Келл кивнул.
+
Флаг-сержант кивнул.
  
 
— Не повезло ему с тем назначением. Никто не хочет столкнуться с Великим Пожирателем. С другой стороны, разве можно просить лучшей смерти? Погибнуть, сражаясь с монстром, бок о бок…
 
— Не повезло ему с тем назначением. Никто не хочет столкнуться с Великим Пожирателем. С другой стороны, разве можно просить лучшей смерти? Погибнуть, сражаясь с монстром, бок о бок…
Строка 2010: Строка 2042:
 
— Я полагаюсь на тебя, Баратус. Все мы. Помни — если они придут, не отступай ни на шаг.
 
— Я полагаюсь на тебя, Баратус. Все мы. Помни — если они придут, не отступай ни на шаг.
  
−
Баратус кивнул, и тогда Хеллскер заметила, что его лицо стало белым как воск. Что на его редеющих волосах блестел пот, несмотря холод, царивший в комнате из-за работающих кондиционеров.
+
Баратус кивнул, и тогда Хеллскер заметила, что его лицо стало белым как мел, а на редеющих волосах блестел пот, несмотря на холод, царивший в комнате из-за работающих кондиционеров.
  
−
Выпрямив спину, Хеллскер молча двинулась за ним, пока за ними не закрылась дверь.
+
Хеллскер выпрямила спину и проследовала за ним к выходу, молча до тех пор, пока они не оказались за дверью.
  
−
— Полковник? Что он сказал? Он серьёзно насчёт тех приказов, или просто греет нам уши?
+
— Полковник? Что он сказал? Он серьёзно насчёт тех приказов или просто морочит нам головы?
  
 
— Марда. — Баратус сглотнул. — Надеюсь, что последнее. Правда, надеюсь. Потому что если нет, то мы в серьёзной беде.
 
— Марда. — Баратус сглотнул. — Надеюсь, что последнее. Правда, надеюсь. Потому что если нет, то мы в серьёзной беде.
  
  
−
Утренний ритуал Салвара Гента был неизменным, как рассветный сигнал горном. В шесть часов он, уже полностью одетый, глядел в окно, слушая, как его помощник, Карле Петзен, перечислят сегодняшние цены на продукты.
+
Утренний ритуал Салвара Гента был неизменным, как рассветный сигнал горна. В шесть часов он, уже полностью одетый, глядел в окно, слушая, как его помощник, Карле Петцен, перечисляет сегодняшние цены на продукты.
  
−
— Амасек по сто двадцать кредитов, — говорил Петзен, водя пальцем по странице журнала. — Фунт обжаренного гроксового бока, настоящего, две сотни. Фунт омнимяса, восемьдесят. Глюкозный подсластитель — десять кредитов за пачку.
+
— Амасек по сто двадцать кредитов, — говорил Петцен, водя пальцем по странице журнала. — Фунт обжаренного гроксового бока, настоящего, — две сотни. Фунт омнимяса — восемьдесят. Глюкозный подсластитель — десять кредитов за пачку.
  
 
— Десять? — Гент отвернулся от окна, со стуком опустив кружку кафеина на фарфоровое блюдце. — Не семнадцать?
 
— Десять? — Гент отвернулся от окна, со стуком опустив кружку кафеина на фарфоровое блюдце. — Не семнадцать?
Строка 2027: Строка 2059:
 
— Муниторумцы нашли забитый им склад, хотя рассчитывали на сменные стволы к лазвинтовкам.
 
— Муниторумцы нашли забитый им склад, хотя рассчитывали на сменные стволы к лазвинтовкам.
  
−
Гент кивнул, и, повернувшись обратно к окну, стал смотреть на Увеселительную площадь касра Краф.
+
Салвар кивнул и, повернувшись обратно к окну, стал смотреть на Увеселительную площадь касра Крафа.
  
 
— Сними его с продажи, пока цена не поднимется до двенадцати.
 
— Сними его с продажи, пока цена не поднимется до двенадцати.
  
−
Петзен сделал заметку, продолжив читать.
+
Помощник сделал заметку и продолжил читать.
  
−
Кафеин, шестнадцать кредитов за унцию. Стабберные боеприпасы, шестьдесят семь за коробку. Раёнка, девяносто за бутылку.
+
Кафеин, шестнадцать кредитов за унцию. Пулемётные боеприпасы, шестьдесят семь за коробку. Раёнка, девяносто за бутылку.
  
 
Салвар Гент жил в жирное время. Время победы. Время празднования.
 
Салвар Гент жил в жирное время. Время победы. Время празднования.
Строка 2049: Строка 2081:
 
Гент смотрел, кто и куда заходил. Изучая. Наблюдая. Слушая льющиеся из вокса нежные мелодии востроянского оркестра.
 
Гент смотрел, кто и куда заходил. Изучая. Наблюдая. Слушая льющиеся из вокса нежные мелодии востроянского оркестра.
  
−
— Есть проблемка с мануфакторумом рационных талонов. Во Втором районе. Власти накрыли его, — сказал Петзен.
+
— Есть проблемка с мануфакторумом рационных талонов. Во Втором районе. Власти накрыли его, — сказал Карле.
  
 
— Разве мы не платим старшему провосту Второго?
 
— Разве мы не платим старшему провосту Второго?
Строка 2059: Строка 2091:
 
— Завалили из танка.
 
— Завалили из танка.
  
−
Салвар Гент, что было для него редкостью, посмотрел Петзену в глаза, пытаясь определить, шутит ли тот. Увидел выражение лица подельника.
+
Салвар Гент, что было для него редкостью, посмотрел Петцену в глаза, пытаясь определить, шутит ли тот. Увидел выражение лица подельника.
  
 
— Бедные, ''бедные'' ублюдки. Вы вывезли клише?
 
— Бедные, ''бедные'' ублюдки. Вы вывезли клише?
Строка 2075: Строка 2107:
 
— Я думал, талоны будут отменять.
 
— Я думал, талоны будут отменять.
  
−
Гент покачал головой.
+
Салвар покачал головой.
  
−
— В таком случае чёрный рынок наводнили бы военные излишки. Протеиновые батончики. Прометий из походных кухонь. Витаминные таблетки. Рулоны ткани для форменной одежды. Муниторумные клерки уже бы начали втихую приторговывать. А этого никто не делает. Им приказано сохранять ресурсы и дальше. Станок нужно восстановить и запустить снова. Война не окончена, а значит, продажа талонов не сворачивается. Нормы довольствия урежут снова. Люди будут голодать. А где голод, там прибыток.
+
— В таком случае чёрный рынок наводнили бы военные излишки. Протеиновые батончики. Прометий из походных кухонь. Витамины. Рулоны ткани для форменной одежды. Муниторумные клерки уже бы начали втихую приторговывать. А этого никто не делает. Им приказано сохранять ресурсы и дальше. Станок нужно восстановить и запустить снова. Война не окончена, а значит, продажа талонов не сворачивается. Нормы довольствия опять урежут. Люди будут голодать. А где голод, там прибыток.
  
−
Петзен закрыл журнал.
+
Петцен закрыл журнал.
  
 
— Публичные дома приносят доход. Может, вместо станка…
 
— Публичные дома приносят доход. Может, вместо станка…
Строка 2085: Строка 2117:
 
— Я торгую товарами, а не людьми, — сказал Гент, блуждая взглядом по площади. — Это проще. Банка консервов не уйдёт от тебя. Кроме того…
 
— Я торгую товарами, а не людьми, — сказал Гент, блуждая взглядом по площади. — Это проще. Банка консервов не уйдёт от тебя. Кроме того…
  
−
Из гражданской вокс-установки в медном корпусе раздался шум статики, заглушив оркестр, и эфир наполнился знакомыми нотами «Цветка Кадии». Плаксивая мелодия, по мнению Салвара — но хотя бы инструментальная, без слащавых стихов о памяти и жертвенности.
+
Из гражданской вокс-установки в латунном корпусе раздался шум статики, заглушив оркестр, и эфир наполнился знакомыми нотами «Цветка Кадии». Плаксивая мелодия, по мнению Салвара, но хотя бы инструментальная, без слащавых стихов о памяти и жертвенности.
  
−
— Ты заметил — он всегда влезает, когда играет хорошая музыка? — произнёс Гент. — Как тыц-тыдыц военный марш или сержант ведёт ежедневные упражнения, так от него ни слуху ни духу. Но как только мелодия цепляет душу, он тут как тут.
+
— Ты заметил, он всегда влезает, когда играет хорошая музыка? — произнёс Гент. — Как — тыц-тыдыц — военный марш или сержант ведёт ежедневные упражнения, так от него ни слуху ни духу. Но как только мелодия цепляет душу, он тут как тут.
  
 
— Видимо, не хочет прерывать популярные программы.
 
— Видимо, не хочет прерывать популярные программы.
Строка 2093: Строка 2125:
 
Наконец, стихли последние трубы, и песня закончилась.
 
Наконец, стихли последние трубы, и песня закончилась.
  
−
— ''Солдаты Кадии'', — заговорил Крид.
+
— ''Солдаты Кадии, —'' заговорил Крид.
  
−
— Какой скрипучий гнусавый голос, — отметил Гент. — Уж сигары и «Аркадийскую гордость» он получает исправно. Само собой, его рационы никто не урежет.
+
— Какой скрипучий гнусавый голос, — отметил Салвар. — Уж сигары и «Аркадийскую гордость» он получает исправно. Само собой, его рационы никто не урежет.
  
−
— ''… знаю, что вы отдали многое. И мне больно просить от вас большего — но это сейчас необходимо. Сегодня мне сообщили, что из внешней системы вернулся корабль пикета. Мы не можем говорить наверняка, и я прошу вас не сеять слухи, но, возможно, он принёс новости об ещё одной атаке на Кадию.''
+
— …''знаю, что вы отдали многое. И мне больно просить у вас большего — но это сейчас необходимо. Сегодня мне сообщили, что из внешней системы вернулся корабль пикета. Мы не можем говорить наверняка, и я прошу вас не сеять слухи, но, возможно, он принёс новости о ещё одной атаке на Кадию.''
  
−
Блуждающий взгляд Гента остановился на Петзене, на мгновение задержался, затем заскользил дальше.
+
Блуждающий взгляд Гента остановился на Петцене, на мгновение задержался, затем заскользил дальше.
  
−
— ''Также мой печальный долг известить вас, что Надежда Святой Иосманы была уничтожена. Пенитенциарный мир поразила Чума Неверия, и выжившие охранники-военполы заверили меня, что каждый кадиец, как тюремщики, так и заключённые, боролись с Архиврагом до последней тюремной камеры.''
+
— ''Также мой печальный долг известить вас, что Надежда Святой Иосманы была уничтожена. Пенитенциарный мир поразила Чума Неверия, и выжившие охранники-военполы заверили меня, что каждый кадиец, как тюремщик, так и заключённый, боролся с Архиврагом до последней тюремной камеры.''
  
 
Пауза.
 
Пауза.
  
−
— ''А далее к военным сводкам. За стенами касра Халиг экипаж сверхтяжёлого «Теневого меча»…''
+
— ''А далее к военным сводкам. За стенами касра Халига экипаж сверхтяжёлого «Теневого меча»…''
  
−
— Это объясняет, почему нам так и не удалось найти транспорт для контрабанды на Святую Иосману, — произнёс Гент, перебив новости с фронтов. — Наверное, её уничтожили несколько недель назад, и история точно не геройская.
+
— Это объясняет, почему нам так и не удалось найти транспорт для контрабанды на Святую Иосману, — произнёс Салвар, перебив новости с фронтов. — Наверное, её уничтожили несколько недель назад, и история точно не геройская.
  
 
— Думаете, он врёт?
 
— Думаете, он врёт?
  
−
— Он офицер, конечно он врёт. Тем не менее, здесь у нас появилась возможность.
+
— Он офицер, конечно, он врёт. Тем не менее здесь у нас появилась возможность.
  
 
— В разрушенном мире?
 
— В разрушенном мире?
  
−
— Надежда Святой Иосманы производила детали. Труд заключённых. Единственное место в системе, где делали фиксатор поворотного шарнира типа шестьдесят семь гамма. — Гент развёл большой и указательный пальцы, сложив из них «С». — Они вот такого размера. Позволяют установленному на треноге оружию свободно крутиться на шаровом шарнире. Автопушки, лазпушки, тяжёлые болтеры, и такое прочее. Это деталь с повышенной скоростью разрушения. Очень ходовой товар. На складе восемьсот восемьдесят один у нас их шесть контейнеров. Подожди три дня, пока клерки Муниторума не собьются с ног, затем начинай забрасывать удочки. Делай всё тихо. Заряди им сто пятьдесят процентов от стандартной стоимости. Не удваивай. Если удвоишь, они побегут к комиссарам.
+
— Надежда Святой Иосманы производила детали. Труд заключённых. Единственное место в системе, где делали фиксатор поворотного шарнира типа шестьдесят семь гамма. — Гент развёл большой и указательный пальцы, сложив из них «С». — Они вот такого размера. Позволяют установленному на треноге оружию свободно крутиться на шаровом шарнире. Автопушки, лазпушки, тяжёлые болтеры и всё такое прочее. Это деталь с повышенной скоростью разрушения. Очень ходовой товар. На складе восемьсот восемьдесят один у нас их шесть контейнеров. Подожди три дня, пока клерки Муниторума не собьются с ног, затем начинай забрасывать удочки. Делай всё тихо. Заряди им сто пятьдесят процентов от стандартной стоимости. Не удваивай. Если удвоишь, они побегут к комиссарам.
  
−
Петзен кивнул. Тишина была залогом успеха.
+
Петцен кивнул. Тишина была залогом успеха.
  
−
Крид уже сворачивался, и на фоне его голоса начинали звучать ноты «Цветка Кадии».
+
Крид уже заканчивал, и на фоне его голоса начинали звучать ноты «Цветка Кадии».
  
−
— ''Заверяю вас, товарищи'', — сказал он, — ''что я не позволю Разорителю сломить наш мир.''
+
— ''Заверяю вас, товарищи, —'' сказал он, — ''что я не позволю Разорителю сломить наш мир.''
  
 
Салвар фыркнул.
 
Салвар фыркнул.
Строка 2128: Строка 2160:
  
  
−
Келл открыл дверь в военный кабинет Крида так мягко, как только мог, игнорируя безмолвные, энергичные жесты вокс-специалиста. Мужчина указал на горевший снаружи комнаты красный свет, тот, что находился возле знака «''ЗАПИСЬ''».
+
Келл открыл дверь в военный кабинет Крида так мягко, как только мог, игнорируя безмолвные энергичные жесты вокс-специалиста. Мужчина указал на горевший снаружи комнаты красный свет, тот, что находился возле знака ''«ЗАПИСЬ»''.
  
−
«''Знаю'', — одними губами произнёс Келл. — ''Знаю, чёрт подери''».
+
— Знаю, — одними губами произнёс Келл. — Знаю, чёрт подери.
  
−
— Заверяю вас, товарищи, — сказал Крид, и помолчал, как указывалось сделать в составленном Келлом тексте. Его планшетный стол немного очистили, стаканы, тарелки, книги и свёрнутые карты временно раздвинули в стороны, чтобы водрузить на него здоровенную вокс-станцию, микрофонные решётки которой были размером с фраг-гранаты. — Что я не позволю Разорителю сломить наш мир.
+
— Заверяю вас, товарищи, — сказал лорд-кастелян и помолчал, как указывалось в составленном Келлом тексте. Его планшетный стол немного очистили, стаканы, тарелки, книги и свёрнутые карты временно раздвинули в стороны, чтобы водрузить на него здоровенную вокс-станцию, микрофонные решётки которой были размером с фраг-гранаты. — Что я не позволю Разорителю сломить наш мир.
  
 
Руководитель вещания кивнул и опустил руку.
 
Руководитель вещания кивнул и опустил руку.
Строка 2140: Строка 2172:
 
— Мои солдаты, — закончил Крид. — Говорю вам с гордостью — что бы нас ни ждало впереди, мы со всем справимся. Кадия стоит.
 
— Мои солдаты, — закончил Крид. — Говорю вам с гордостью — что бы нас ни ждало впереди, мы со всем справимся. Кадия стоит.
  
−
Мелодия стала близиться к крещендо, и режиссер указал на офицера вокса, сидевшую за станцией на столе. Девушка щёлкнула тумблер, после чего выдернула три штекера. Стянула шумоподавляющие наушники.
+
Мелодия стала близиться к крещендо, и режиссёр указал на офицера вокса, сидевшую за станцией на столе. Девушка щёлкнула тумблер, после чего выдернула три штекера.
  
−
— Есть, — сказала она. — Конец эфира.
+
— Есть, — сказала она, стянув шумоподавляющие наушники. — Конец эфира.
  
−
— Что скажешь, Келл? — проворчал Крид. Он протянул руку и один из воксистов передал ему графин с амасеком, затем поставил на стол сделанную из снаряда пепельницу, в которой по-прежнему тлела сигара. — Я думал, что… Что? В чём дело?
+
— Что скажешь, Келл? — проворчал Урсаркар. Он протянул руку, и один из воксистов передал ему графин с амасеком, затем поставил на стол сделанную из снаряда пепельницу, в которой по-прежнему тлела сигара. — Я думал, что… Что? В чём дело?
  
 
Джарран покачал головой.
 
Джарран покачал головой.
Строка 2158: Строка 2190:
 
— Вон!
 
— Вон!
  
−
Он воспользовался голосом флаг-сержанта. Которым владел любой сержант-инструктор. Заставлявшим каждое слово казаться молотом, падающим тебе прямо на мозги. Так, словно само его дыхание обладало массой.
+
Келл воспользовался своим сержантским голосом. Таким владел любой сержант-инструктор. Он заставлял каждое слово казаться молотом, падающим тебе прямо на мозги. Так, словно само его дыхание обладало массой.
  
−
Кадийцы мало чего боялись сильнее, чем недовольства сержанта.
+
Кадианцы мало чего боялись сильнее, чем недовольства сержанта.
  
−
В считаные секунды комната опустела. Келл услышал щелчок закрывшейся двери и почувствовал, как запустились приватные поля и шумоподавители.
+
В считаные секунды комната опустела. Джарран услышал щелчок закрывшейся двери и почувствовал, как запустились приватные поля и шумоподавители.
  
 
— Что случилось? — спросил Крид. — Мы опознали корабль?
 
— Что случилось? — спросил Крид. — Мы опознали корабль?
  
−
Келл достал из-под мышки инфопланшет. Положил его перед Кридом. Класс альфа — помеченный синей биркой чехол указывал на высшую степень шифрования.
+
Келл достал из-под мышки инфопланшет и положил его перед лордом-кастеляном. Класс альфа — помеченный синей биркой чехол указывал на высшую степень шифрования.
  
−
— Корабль — «''Пиракс Оркад''», эсминец боевого флота Скаруса. Гонец от сторожевого флота.
+
— Корабль — ''«Пиракс Оркад»'', эсминец боевого флота Скаруса. Гонец от сторожевого флота.
  
 
— Всего один? Остальные в пути?
 
— Всего один? Остальные в пути?
Строка 2174: Строка 2206:
 
— Он сам едва дошёл. Его правый борт разорван, полностью открытый пустоте. По пути погибло семьдесят процентов экипажа. Было ещё два корабля, но они не пережили варп-переход. На него проникли… создания варпа. Точного описания нет. Они содрали с реакторов защитные кожухи. Остатки экипажа получили смертельную дозу радиации. Выжил только один офицер, энсин.
 
— Он сам едва дошёл. Его правый борт разорван, полностью открытый пустоте. По пути погибло семьдесят процентов экипажа. Было ещё два корабля, но они не пережили варп-переход. На него проникли… создания варпа. Точного описания нет. Они содрали с реакторов защитные кожухи. Остатки экипажа получили смертельную дозу радиации. Выжил только один офицер, энсин.
  
−
Крид затянулся сигарой, не поняв, что та погасла. Келл увидел, как дрогнула его рука, и с кончика сигары ссыпался пепел. Другие могли бы решить, что это страх, но Джарран знал, что дело в адреналине. — У него есть доклад с подтверждением?
+
Крид затянулся сигарой, не поняв, что та погасла. Флаг-сержант увидел, как дрогнула его рука и с кончика сигары ссыпался пепел. Другие могли бы решить, что это страх, но Джарран знал, что дело в адреналине.
 +
 
 +
— У него есть доклад с подтверждением?
  
−
— Он хотел доставить его лично, как приказал капитан. Информация не для вокса. Его перевезли для стабилизации в медике-комплекс на одной из платформ орбитальной обороны, но там у него резко упали жизненные показатели, и наступила сердечная смерть. — Келл кивнул на инфопланшет. — К счастью, ему успели принести планшет высокого уровня допуска. Пришлось дважды тряхнуть его дефибриллятором, чтобы тот вернулся к жизни. Лишь на третий раз он смог прийти в себя и сделать запись.
+
— Он хотел доставить его лично, как приказал капитан. Информация не для вокса. Его перевезли для стабилизации в медике-комплекс на одной из платформ орбитальной обороны, но там у него резко упали жизненные показатели, и наступила сердечная смерть. — Келл кивнул на инфопланшет. — К счастью, ему успели принести планшет высокого уровня допуска. Пришлось дважды тряхнуть его дефибриллятором, чтобы вернуть к жизни. Лишь на третий раз он смог прийти в себя и сделать запись.
  
 
— Ты её смотрел?
 
— Ты её смотрел?
  
−
— Нет. Пока нет.  
+
— Нет. Пока нет.
  
−
Крид открыл кожаный футляр и выбрал видеофайл. Келл встал у него за спиной.
+
Урсаркар открыл кожаный футляр и запустил видео-файл. Флаг-сержант встал у него за спиной.
  
 
Экран заполнило лицо. На мгновение Келл решил, что мужчина необычно стар для энсина, но затем понял — его кожа получила настолько сильные радиационные ожоги, что сморщилась и сползла подобно кожуре со сгнившего фрукта.
 
Экран заполнило лицо. На мгновение Келл решил, что мужчина необычно стар для энсина, но затем понял — его кожа получила настолько сильные радиационные ожоги, что сморщилась и сползла подобно кожуре со сгнившего фрукта.
  
−
С его губ, оттопырившихся до края запавшей носовой полости, засочилась кровь, когда он что-то зашёптал.
+
С его губ, оттопырившихся до края запавшей носовой полости, засочилась кровь, когда он что-то зашептал.
  
 
— Звук искажён, — сказал Крид. — Плохое качество. Вообще ничего не слышу.
 
— Звук искажён, — сказал Крид. — Плохое качество. Вообще ничего не слышу.
  
−
— Он внутри защитного пластекового комбинезона, иначе медике не смогли бы его перевезти. Давайте прибавим громкость.
+
— Он внутри защитного пластекового комбинезона, иначе медики не смогли бы его перевезти. Давайте прибавим громкость.
  
−
Келл потянулся через плечо Крида и покрутил колёсико звука, пока они не разобрали слова, срывающиеся с разъеденных губ мужчины.
+
Джарран потянулся через плечо лорда-кастеляна и покрутил колёсико звука, пока они не разобрали слова, срывающиеся с разъеденных губ мужчины.
  
−
— ''… из Ока… Они пришли… Так мно…''
+
— …''из Ока… Они пришли… Так мно…''
  
−
Его глаза опустились, закрылись. Зазвучал сигнал, затем, на фоне, — голоса. В кадре появились руки в жёлтых пластековых перчатках, вогнали шприц в разъём для ввода препаратов, вдавили поршень.
+
Его глаза опустились, закрылись. Зазвучал сигнал, затем, на фоне, — голоса. В кадре появились руки в жёлтых пластековых перчатках, вставили шприц в катетер и нажали на поршень.
  
−
Энсин захрипел, и от введённых стимуляторов расширенные зрачки в его резко открывшихся глазах сузились до булавочных точек.
+
Энсин захрипел, и от введённых стимуляторов расширенные зрачки в его резко открывшихся глазах сузились до булавочных головок.
  
 
— ''РАЗБИТЫЙ ЧЁРНЫЙ'', — просипел он. — ''РАЗБИТЫЙ ЧЁ…''
 
— ''РАЗБИТЫЙ ЧЁРНЫЙ'', — просипел он. — ''РАЗБИТЫЙ ЧЁ…''
Строка 2206: Строка 2240:
 
Затем энсин распахнул рот, словно собираясь закричать, однако вместо этого мужчину вырвало чернильной кровью.
 
Затем энсин распахнул рот, словно собираясь закричать, однако вместо этого мужчину вырвало чернильной кровью.
  
−
Экран почернел.
+
Экран погас.
  
−
— Созывай военный совет. Всех — Астартес, Сороритас, никаких исключений, — сказал Крид. — И включи сирены.
+
— Созывай военный совет. Всех — астартес, сороритас, никаких исключений, — сказал Крид. — И включи сирены.
  
  
−
=== Глава пятая ===
+
===Глава пятая===
  
  
−
На закате по всей Кадии грянул хор. Голоса затянули песнь опасности, механическую и сулящую беду. Звук эхом покатился по улицам, стремительно очищающимся от рабочих и солдат. Громогласно полетел над безлюдными пустошами и топями. Заревел в удалённых наблюдательных постах и станциях прослушивания среди заснеженных гор.
+
На закате по всей Кадии грянул хор. Голоса затянули песнь опасности, механическую и сулящую беду. Звук эхом покатился по улицам, стремительно очищающимся от рабочих и солдат. Громогласно полетел над безлюдными пустошами и топями. Заревел на удалённых наблюдательных постах и станциях прослушивания среди заснеженных гор.
  
 
Далеко в Кадукадском море сигнал взвыл на ракетных катерах, разнёсшись над холодными беспокойными водами. Нечёткие, едва различимые на расстоянии силуэты моряков кинулись к постам, готовясь отражать вероятную высадку с орбиты.
 
Далеко в Кадукадском море сигнал взвыл на ракетных катерах, разнёсшись над холодными беспокойными водами. Нечёткие, едва различимые на расстоянии силуэты моряков кинулись к постам, готовясь отражать вероятную высадку с орбиты.
  
−
Он раздавался из горловин аварийных сирен — представлявших собой прямоугольные коробки с тремя конусообразными рупорами. Предмет настолько повсеместный на Кадии, что жители касров использовали их для ориентирования на местности.
+
Он раздавался из горловин аварийных сирен, представлявших собой прямоугольные коробки с тремя конусообразными рупорами. Предмет настолько повсеместный на Кадии, что жители касров использовали их для ориентирования на местности.
  
−
«''Чтобы попасть в коммерцию, пройди три сирены на север и сверни налево. Затем пройди ещё две сирены''».
+
«Чтобы попасть в торговый район, пройди три сирены на север и сверни налево. Затем пройди ещё две сирены».
  
 
Они не запустились все сразу. Тревога началась в Крафе и стала распространяться по окрестностям, так что нередко подразделения на равнинах, заслышав вдали протяжный вой, понимали, что сейчас он зазвучит в их передатчиках.
 
Они не запустились все сразу. Тревога началась в Крафе и стала распространяться по окрестностям, так что нередко подразделения на равнинах, заслышав вдали протяжный вой, понимали, что сейчас он зазвучит в их передатчиках.
Строка 2231: Строка 2265:
 
— Это прибор ввода ключей, — пояснил Янн Ровецке. — Постарайся его не трогать.
 
— Это прибор ввода ключей, — пояснил Янн Ровецке. — Постарайся его не трогать.
  
−
Ровецке и звонарь сидели наверху собора святой Дженаты Редутной, стараясь лишний раз не высовываться, чтобы их не заметили со шпилей по соседству. С башни за спиной у звонаря открывался головокружительный вид на внутренний защитный комплекс Крафа-западного.
+
Ровецке и звонарь сидели наверху собора святой Джанеты Редутной, стараясь лишний раз не высовываться, чтобы их не заметили со шпилей по соседству. С башни за спиной звонаря открывался головокружительный вид на внутренний защитный комплекс Крафа-западного.
  
−
Вся критическая инфраструктура и система обороны, выставленные напоказ словно на тактической карте.
+
Вся критическая инфраструктура и система обороны, выставленные напоказ, словно на тактической карте.
  
 
На Кадии такие высотные здания позволялось строить только Экклезиархии. Любое другое сооружение подобных размеров должно было предназначаться для защиты. Башни слева и справа от них имели массивные лазерные орудия, нацеленные в небо.
 
На Кадии такие высотные здания позволялось строить только Экклезиархии. Любое другое сооружение подобных размеров должно было предназначаться для защиты. Башни слева и справа от них имели массивные лазерные орудия, нацеленные в небо.
  
−
Ровецке вручил звонарю книжицу в пластековой обложке.
+
Янн вручил звонарю книжицу в пластековой обложке.
  
−
— Для работы пользуйся этим списком ключей. Находишь нужные положения для тумблеров по дате и часу. Выставляешь переключатели.
+
— Для работы пользуйся этим списком ключей. Находишь нужные положения для тумблеров по дате и часу и выставляешь переключатели.
  
−
Янн извлёк из вокс-установки прямоугольный картридж, показав расположенные в нём металлические штырьки. Продемонстрировал, как те поднимаются и убираются, образовывая узоры, пока он щёлкал переключателями туда-сюда на передней панели.
+
Ровецке извлёк из вокс-установки прямоугольный картридж, показав расположенные в нём металлические штырьки. Продемонстрировал, как те поднимаются и убираются, образовывая узоры, пока он щёлкал переключателями туда-сюда на передней панели.
  
−
— Выставив ключ, вставляешь обратно. — Ровецке загнал картридж внутрь. — И твоё сообщение будет зашифровано. Не забывай менять частоты каждые три часа, и не отходи от него во время передачи, иначе…
+
— Выставив ключ, возвращаешь на место. — Янн загнал картридж внутрь. — И твоё сообщение будет зашифровано. Не забывай менять частоты каждые три часа и не отходи от него во время передачи, иначе…
  
−
Из вокса вырвался пронзительный вопль. Янн торопливо выключил устройство.
+
Из вокса вырвался пронзительный вопль. Ровецке торопливо выключил устройство.
  
 
— Что это было? — встрепенувшись, спросил звонарь.
 
— Что это было? — встрепенувшись, спросил звонарь.
Строка 2253: Строка 2287:
 
— Это — зов твоего магистра войны, солдат.
 
— Это — зов твоего магистра войны, солдат.
  
−
''Солдат''. Слово запало звонарю в душу, и он протянул правый кулак — не разжимавшийся от рождения, что сделало его непригодным к службе, — для рукопожатия. Один из многочисленных изгоев-кадийцев, которых было так легко радикализировать и вербовать.
+
Солдат. Слово запало звонарю в душу, и он протянул правый кулак — не разжимавшийся от рождения, что сделало его непригодным к службе, — для рукопожатия. Один из многочисленных изгоев-кадианцев, которых было так легко радикализировать и вербовать.
  
−
По расхожему мнению, из-за близости к Оку планета служила настоящим рассадником рецидивизма, и по своему опыту Янн мог сказать, что безжалостная воинская культура Кадии порождала мятёжников в том же количестве, что солдат. Ему никогда не приходилось прилагать сверхусилий, а просто говорить этим отвергнутым, угнетённым гражданским, что они тоже чего-то стоили.
+
По расхожему мнению, из-за близости к Оку планета служила настоящим рассадником рецидивизма, и по своему опыту Янн мог сказать, что безжалостная воинская культура Кадии порождала мятежников в том же количестве, что и солдат. Ему никогда не приходилось прилагать сверхусилий, достаточно просто говорить этим отвергнутым, угнетённым гражданским, что они тоже чего-то стоили.
  
−
Ровецке крепко стиснул протянутую руку, и увидел в глазах кадийца слёзы.
+
Ровецке крепко стиснул протянутую руку и увидел в глазах кадианца слёзы.
  
 
— Я живу, чтобы служить, — произнёс звонарь.
 
— Я живу, чтобы служить, — произнёс звонарь.
  
  
−
Женевьева нашла сестру в часовне Утраченного командорства, стоящей на коленях перед запрестольным образом и шёпотом читавшей из молитвенника.
+
Женевьева нашла сестру в часовне Утраченного командорства стоящей на коленях перед запрестольным образом и шёпотом читающей из молитвенника.
  
 
— Элеанор.
 
— Элеанор.
  
−
Сестра продолжала бормотать. Перечисляя имена павших Сестёр, которых призвали оборонять Кадию тысячу четыреста лет тому назад, но затем перебросили подавить бунт на Хандри — после чего их уже никогда не видели. Позор столь большой, что с тех пор орден Пресвятой Девы-Мученицы держал на Кадии постоянный гарнизон.
+
Сестра продолжала бормотать, перечисляя имена павших Сестёр, которых призвали оборонять Кадию тысячу четыреста лет тому назад, но затем перебросили подавить бунт на Хандри, после чего их уже никогда не видели. Позор столь большой, что с тех пор орден Пресвятой Девы-Мученицы держал на Кадии постоянный гарнизон.
  
−
— ''Элеанор''. Звучат сирены. И мне поступило извещение от лорда-кастеляна.
+
— Элеанор. Звучат сирены. И мне поступило извещение от лорда-кастеляна.
  
 
Сестра перестала читать, вздохнула и отметила страницу закладкой.
 
Сестра перестала читать, вздохнула и отметила страницу закладкой.
Строка 2276: Строка 2310:
 
— Нас вызывают на срочный военный совет в Крафе.
 
— Нас вызывают на срочный военный совет в Крафе.
  
−
Элеанор поцеловала книгу и повесила на пояс, затем сложила знак аквилы и, наконец, поднялась.
+
Элеанор поцеловала книгу и повесила на пояс, затем сложила знак аквилы и наконец поднялась.
  
 
— Мы должны послать туда представителя. Неявка навлечёт на орден позор.
 
— Мы должны послать туда представителя. Неявка навлечёт на орден позор.
Строка 2284: Строка 2318:
 
Элеанор кивнула.
 
Элеанор кивнула.
  
−
— Скоро. Но не будет ли лучше, если отправлюсь я, а ты останешься в храме? Как-никак, я — хранительница санктума и его реликвий, а ты — защитница Экклезиархиевых земель за стеной — если уйдём мы обе, то оставим святое место без охраны.
+
— Скоро. Но не будет ли лучше, если отправлюсь я, а ты останешься в храме? Как-никак я хранительница санктума и его реликвий, а ты защитница Экклезиархиевых земель за стеной. Если уйдём мы обе, то оставим святое место без охраны.
  
 
— Меня же пригласили. — Женевьева внезапно почувствовала себя глупо, стоя в недавно покрашенном доспехе, с которого спешно убрали следы повреждений после стодневной войны.
 
— Меня же пригласили. — Женевьева внезапно почувствовала себя глупо, стоя в недавно покрашенном доспехе, с которого спешно убрали следы повреждений после стодневной войны.
Строка 2293: Строка 2327:
  
  
−
Сирены завыли в Делвианской расселине, звуча до странного искажённо и гулко в заснеженном каньоне прохода.
+
Сирены завыли в Делвианской расселине, до странного искажённо и гулко в заснеженном скалистом проходе.
  
−
— Вы слышали? — спросила Хеллскер. Она стянула шарф, намотанный на шею и уши. Оглянулась на пустынную горную дорогу, по которой медленно ползли их «Химеры». Они ехали с открытыми люками для лучшего обзора, и ей пришлось напрячься, чтобы услышать хоть что-то сквозь рычание мотора. — Это то, о чём я подумала?
+
— Вы слышали? — спросила Хеллскер, стягивая шарф, намотанный на шею и уши. Майор оглянулась на пустынную горную дорогу, по которой медленно ползли их «Химеры». Они ехали с открытыми люками для лучшего обзора, и ей пришлось напрячься, чтобы услышать хоть что-то сквозь рычание мотора. — Это то, о чём я подумала?
  
 
— Вряд ли, — отозвался старшина роты Равура. — Просто из-за мотора не слышно перерывов. Наверное, два длинных и короткий — сигнал о химической угрозе где-то на Крафской равнине. Будь оповещение общим, оно было бы одним долгим…
 
— Вряд ли, — отозвался старшина роты Равура. — Просто из-за мотора не слышно перерывов. Наверное, два длинных и короткий — сигнал о химической угрозе где-то на Крафской равнине. Будь оповещение общим, оно было бы одним долгим…
Строка 2301: Строка 2335:
 
Сигнальная башня слева от них с треском ожила, издав протяжный вой, который, то нарастая в громкости, то слабея, быстро заполнил собою весь каньон.
 
Сигнальная башня слева от них с треском ожила, издав протяжный вой, который, то нарастая в громкости, то слабея, быстро заполнил собою весь каньон.
  
−
Равура повернулся к ней с улыбкой на растрескавшихся губах. Что-то сказал.
+
Равура повернулся к ней с улыбкой на растрескавшихся губах и что-то сказал.
  
 
— Что? — переспросила Марда.
 
— Что? — переспросила Марда.
Строка 2307: Строка 2341:
 
Он нагнулся к её уху, сложил ладони рупором и прокричал:
 
Он нагнулся к её уху, сложил ладони рупором и прокричал:
  
−
— Я сказал — Двадцать четвёртый — на войну!
+
— Я сказал, Двадцать четвёртый — на войну!
  
  
 
Кастелян Мордлид пронзил адамантиевым шипом на конце знамени грудь командира танка, прибив его к бронированному куполу «Лемана Русса».
 
Кастелян Мордлид пронзил адамантиевым шипом на конце знамени грудь командира танка, прибив его к бронированному куполу «Лемана Русса».
  
−
Еретик захныкал, и его изрезанная рунами кожами стала ещё белее, когда на древко брызнула кровь из пробитого сердца. Он вцепился пальцами в пригвоздивший его стяг, прокляв Мордлида именем своих ложных богов.
+
Еретик захныкал, и его изрезанная рунами кожа стала ещё белее, когда на древко брызнула кровь из пробитого сердца. Он вцепился пальцами в пригвоздивший его стяг, прокляв Мордлида именем своих ложных богов.
  
−
Кастелян наступил ему на лицо, отыскал цель и выпустил один болт. Реагирующий на массу снаряд попал в человека, выбиравшегося через задний люк с взведённым боеприпасом в руках. Очевидно, решив подорваться среди полубогов, что обрушились на его роту.
+
Кастелян наступил ему на лицо, прицелился и выпустил один болт. Реагирующий на массу снаряд попал в человека, выбиравшегося через задний люк с взведённым боеприпасом в руках, очевидно, решив подорваться среди полубогов, что обрушились на его роту.
  
 
Вокруг лейтенанта другие Чёрные Храмовники безжалостно расправлялись с колонной танков. Слева от него инициат прижал огнемёт к смотровой щели обездвиженной «Химеры». Когда он послал струю, слуховые усилители позволили Мордлиду различить приглушённый вопль, прежде чем горящий прометий сжёг внутри весь кислород, лишив экипаж воздуха.
 
Вокруг лейтенанта другие Чёрные Храмовники безжалостно расправлялись с колонной танков. Слева от него инициат прижал огнемёт к смотровой щели обездвиженной «Химеры». Когда он послал струю, слуховые усилители позволили Мордлиду различить приглушённый вопль, прежде чем горящий прометий сжёг внутри весь кислород, лишив экипаж воздуха.
  
−
Справа, маршал Амальрих разрубил силовым мечом краденый «Таврокс», после чего ухватился за край разорванного металла и отодрал дверь машины. Брат Меча, стоявший сразу слева от маршала, выпустил внутрь вскрытого транспортника два болта, остановился, выстрелил ещё раз, затем двинулся дальше.
+
Справа маршал Амальрих разрубил силовым мечом краденый «Таврокс», после чего ухватился за край разорванного металла и отодрал дверь машины. Брат Меча, стоявший сразу слева от маршала, выпустил внутрь вскрытого транспортника два болта, остановился, выстрелил ещё раз, затем двинулся дальше.
  
 
Когда астартес налетели на колонну, та как раз отступала, уже разбитая звеном «Мстителей», которые спикировали с небес и изрешетили танки бронебойными снарядами из роторных пушек. Развороченные машины заполнили собой дорогу и замедлили предателей, позволив Решающему крестовому походу подойти к ним вплотную.
 
Когда астартес налетели на колонну, та как раз отступала, уже разбитая звеном «Мстителей», которые спикировали с небес и изрешетили танки бронебойными снарядами из роторных пушек. Развороченные машины заполнили собой дорогу и замедлили предателей, позволив Решающему крестовому походу подойти к ним вплотную.
  
−
Сигнал тревоги на визоре Мордлида. Зашифрованный и помеченный уровнем секретности «Вермильоновый-плюс». Данные загрузились в буфер, и перед его глазами завращался вычерченный красным крест Храмовников, пока когитаторы шлема прогоняли их через дешифрователь.
+
Сигнал тревоги на визоре Мордлида. Зашифрованный и помеченный уровнем секретности «Вермильоновый-плюс». Данные загрузились в буфер, и перед его глазами завращался вычерченный красным крест Храмовников, пока когитаторы шлема прогоняли их через дешифровщик.
  
−
Как знаменосец Мордлид считался герольдом маршала. Все контакты с внешним миром проходили через него.
+
Как знаменосец, Мордлид считался герольдом маршала. Все контакты с внешним миром проходили через него.
  
 
Документ открылся. Он быстро пробежался по нему взглядом.
 
Документ открылся. Он быстро пробежался по нему взглядом.
Строка 2330: Строка 2364:
 
— Маршал, — провоксировал он. — Нас приглашают на военный совет. И рекомендуют отступить к Крафу и готовиться к новой атаке. Верховное командование считает, что Разоритель идёт снова.
 
— Маршал, — провоксировал он. — Нас приглашают на военный совет. И рекомендуют отступить к Крафу и готовиться к новой атаке. Верховное командование считает, что Разоритель идёт снова.
  
−
— ''Тем лучше'', — отозвался Амальрих. Вдалеке Мордлид увидел, как маршал поставил керамитовый сабатон на выгоревший остов штабной машины и оттолкнул её в сторону. — ''Это отребья. Я хочу врага качеством повыше''.
+
— ''Тем лучше'', — отозвался Амальрих. Вдалеке Мордлид увидел, как маршал поставил керамитовый сабатон на выгоревший остов штабной машины и оттолкнул её в сторону. — ''Это отребья. Я хочу врага качеством повыше.''
  
  
 
— Оно сработало? — спросил Крид.
 
— Оно сработало? — спросил Крид.
  
−
— Неопределимо, — прожужжал в ответ магос Кларн. Когти-жвала на конце его мехадендритов защёлкали от нервного напряжения. — Аппарат функционировал, хоть и вне безопасных параметров. Добытая концентрированная пси-энергия смогла передаться, но отправилось ли сообщение в полном виде — сказать невозможно.
+
— Неопределимо, — прожужжал в ответ магос Кларн. Клешни-манипуляторы на концах его мехадендритов защёлкали от нервного напряжения. — Аппарат функционировал, хоть и вне безопасных параметров. Добытая концентрированная пси-энергия смогла передаться, но отправилось ли сообщение в полном виде — сказать невозможно.
  
−
Кларн заметил, как лорд-кастелян недовольно скривился.
+
Кларн заметил, как Урсаркар недовольно скривился.
  
 
— Это всё, что мне удалось сделать, учитывая обстоятельства.
 
— Это всё, что мне удалось сделать, учитывая обстоятельства.
  
−
— Вы выполнили всё, о чём я просил. Теперь остаётся уповать на надежду.
+
— Вы выполнили всё, о чём я просил. Теперь остаётся только надеяться.
  
−
Магос понял, что неверно определил настроение лорда-кастеляна. С помощью одного наполовину органического глаза он попытался распознать выражение на лице Крида, окинувшего комнату затравленным уставшим взглядом.
+
Магос понял, что неверно определил настроение лорда-кастеляна. С помощью одного наполовину органического глаза он попытался распознать выражение на лице Крида, окинувшего комнату затравленным усталым взглядом.
  
−
Когда военачальник оглянулся, Кларн осознал, что тот кривился вовсе не от отвращения, а из-за естественной реакции. Ответ на дурной запах. Орган обоняния самого магоса давно заменили атмосенсором, который пропускал химические компоненты воздуха, но не их аромат.
+
Когда военачальник оглянулся, Кларн осознал, что тот кривился вовсе не от отвращения, а из-за естественной реакции. Ответ на вонь. Орган обоняния самого магоса давно заменили атмосенсором, который пропускал химические компоненты воздуха, но не их запах.
  
−
Аромат горящей плоти и разжиженного человеческого белка.
+
Запах горящей плоти и разжиженного человеческого белка.
  
 
Специализированные астрохоры Кадии почти все погибли ещё в первой атаке, пав жертвами мощного эфирного выброса, который перегрузил им мозги, выжег нервные окончания и расплавил глаза. Кларн подозревал, что это было частью плана, чтобы не дать Кадии вызвать подкрепления.
 
Специализированные астрохоры Кадии почти все погибли ещё в первой атаке, пав жертвами мощного эфирного выброса, который перегрузил им мозги, выжег нервные окончания и расплавил глаза. Кларн подозревал, что это было частью плана, чтобы не дать Кадии вызвать подкрепления.
Строка 2353: Строка 2387:
 
Именно то, что они прямо сейчас сделали.
 
Именно то, что они прямо сейчас сделали.
  
−
Оставшись по большому счёту без хоров астропатов, Криду пришлось импровизировать. Он отобрал санкционированных псайкеров из полков, уговорил корабль Инквизиции передать свой человеческий груз, и заставил флотских выделить ему стольких псиоников, сколько те могли. Он велел провостам открыть тюрьмы и центры казней, чтобы отправить ему всех заключенных, которых заключили под стражу из-за проявления пси-способностей.
+
Оставшись по большому счёту без хоров астропатов, Крид решил импровизировать. Он отобрал санкционированных псайкеров из полков, уговорил корабль Инквизиции передать свой человеческий груз и заставил флотских выделить ему стольких псиоников, скольких те могли. Он велел провостам открыть тюрьмы и центры казней, чтобы отправить ему всех заключённых, которые оказались под стражей из-за проявления пси-способностей.
  
−
Теперь все они, согласившиеся как добровольно, так и под принуждением, были мертвы. Большинство сгорели будто свечки, варпов огонь разорвал им черепа пляшущим пламенем неописуемых цветов. У других раздулись, а затем лопнули животы, исторгнув наружу жутких крошечных существ, которых сервиторы Кларна залили пламенем, прежде чем те успели из дёргающихся личинок переродиться в нечто другое. Самые невезучие стали временными вместилищами для демонов, которые, несмотря на потуги, всё же умерли, не выдержав мощной психической отдачи от перехода в реальный план.
+
Теперь все они, согласившиеся как добровольно, так и под принуждением, были мертвы. Большинство сгорели, будто свечки, варпов огонь разорвал им черепа пляшущим пламенем неописуемых цветов. У других раздулись, а затем лопнули животы, исторгнув наружу жутких крошечных существ, которых сервиторы Кларна залили пламенем, прежде чем те успели из дёргающихся личинок переродиться в нечто другое. Самые невезучие стали временными вместилищами для демонов, которые, несмотря на потуги, всё же умерли, не выдержав мощной психической отдачи от перехода в реальный план.
  
−
И вся эта энергия импульсом прошла через передатчик Кларна, чтобы послать одно-единственное сообщение.
+
И вся эта энергия импульсом прошла через передатчик магоса, чтобы послать одно-единственное сообщение.
  
−
— ''Всем силам'', — повторил Крид, словно прочитав мысли Кларна. — ''Кадия в осаде. Разоритель идёт. Поспешите''. Восемь слов. Вот ради чего они умерли.
+
— «Всем силам, — повторил лорд-кастелян, словно прочитав мысли Кларна. — Кадия в осаде. Разоритель идёт. Поспешите»''.'' Восемь слов. Вот ради чего они умерли.
  
 
— Теперь мы должны держаться, чтобы их смерти не оказались напрасными.
 
— Теперь мы должны держаться, чтобы их смерти не оказались напрасными.
Строка 2371: Строка 2405:
 
— Имеете хоть какую-то надежду на успех?
 
— Имеете хоть какую-то надежду на успех?
  
−
— Я не питаю надежд, лорд. Надежда — убежище для тех, чья вера в Омниссию слаба, а расчёты — неточны. У меня есть предсказательные процентные выражения.
+
— Я не питаю надежд, лорд. Надежда — убежище для тех, чья вера в Омниссию слаба, а расчёты неточны. У меня есть предсказательные процентные выражения.
  
 
— И что они говорят?
 
— И что они говорят?
  
−
— Нуль-устройство древнее, и его работу мы понимаем лишь отчасти. Последний раз адепты моего ордена сталкивались с варп-лучём Чернокаменной Крепости ещё в Готическую войну. Но предоставленная ими информация об его возможностях была получена в боевых условиях, а такие данные редко бывают надёжными. Если нуль-устройство способно отразить луч, оно защитит Краф, но насчёт остального я гадать не стану. В любом случае, без чуда нам не обойтись.
+
— Нуль-устройство древнее, и его работу мы понимаем лишь отчасти. Последний раз адепты моего ордена сталкивались с варп-лучом Чернокаменной крепости ещё в Готическую войну. Но предоставленная ими информация о его возможностях была получена в боевых условиях, а такие данные редко бывают надёжными. Если нуль-устройство способно отразить луч, оно защитит Краф, но насчёт остального я гадать не стану. В любом случае без чуда нам не обойтись.
  
 
— Значит, такая ваша оценка. Чудо.
 
— Значит, такая ваша оценка. Чудо.
  
−
— К счастью, — прожужжал Кларн, — Омниссия умеет творить чудеса.
+
— К счастью, — прожужжал магос, — Омниссия умеет творить чудеса.
  
  
−
=== Глава шестая ===
+
===Глава шестая===
  
  
 
— Вот всё, что мы знаем, — сказал Крид голосом, усиленным стоявшей перед ним вокс-системой. — Согласно последним сводкам, Разоритель в дне пути от Кадии.
 
— Вот всё, что мы знаем, — сказал Крид голосом, усиленным стоявшей перед ним вокс-системой. — Согласно последним сводкам, Разоритель в дне пути от Кадии.
  
−
Келл обвёл взглядом полукруг из столов, собранный им для военного совета. Он занимался их расстановкой самостоятельно, между тем как знаток протокола из Администратума давал ему советы касаемо посадки приглашённых. Ему не хотелось ударить в грязь лицом, не успев сойти с трапа. К примеру, разместить Космических Волков рядом с Тёмными Ангелами, или кадийское верховное командование дальше от Крида, чем флотское. Сохранить баланс оказалось задачей не из простых. В конечном итоге у Джаррана всё получилось лишь благодаря великодушию магоса Кларна, уступившему своё место — жест вполне уместный, поскольку он выступал докладчиком, да и не нуждался в кресле по биологическим причинам.
+
Келл обвёл взглядом полукруг из столов, собранный им для военного совета. Он занимался их расстановкой самостоятельно, пока знаток протокола из Администратума давал ему советы касательно посадки приглашённых. Ему не хотелось ударить в грязь лицом, не успев сойти с трапа. К примеру, разместить Космических Волков рядом с Тёмными Ангелами или кадианское верховное командование дальше от Крида, чем флотское. Сохранить баланс оказалось задачей не из простых. В конечном счёте у Джаррана всё получилось лишь благодаря великодушию магоса Кларна, уступившего своё место — жест вполне уместный, поскольку он выступал докладчиком, да и не нуждался в кресле по биологическим причинам.
  
 
— Позвольте мне прояснить картину, — произнёс огромный воин с вытатуированной на лице чёрной полосой.
 
— Позвольте мне прояснить картину, — произнёс огромный воин с вытатуированной на лице чёрной полосой.
Строка 2395: Строка 2429:
 
— Слово предоставляется уважаемому волчьему лорду Свену Кровавому Рёву из Ревущих Огнём.
 
— Слово предоставляется уважаемому волчьему лорду Свену Кровавому Рёву из Ревущих Огнём.
  
−
— Спасибо. Если ваша история верна, то война, в которой мы сражались — со всеми её трудностями — была лишь предвестием. А Великий Предатель, Разоритель, Абаддон…
+
— Спасибо. Если ваша история верна, то вой на, в которой мы сражались — со всеми её трудностями, — была лишь предвестием. А Великий Предатель, Разоритель, Абаддон…
  
 
Несколько членов военного совета ахнули при упоминании имени, и Кровавый Рёв замолчал, чтобы сплюнуть для отваживания неудачи, прежде чем продолжить. Его слюна зашипела на полу, пустив струйку дыма.
 
Несколько членов военного совета ахнули при упоминании имени, и Кровавый Рёв замолчал, чтобы сплюнуть для отваживания неудачи, прежде чем продолжить. Его слюна зашипела на полу, пустив струйку дыма.
  
−
— Это грязное создание привезло с собой Чернокаменную Крепость, которая сможет уничтожить нас, а ему даже не придётся спускаться сюда самому.
+
— Это грязное создание привезло с собой Чернокаменную крепость, которая сможет уничтожить нас, а ему даже не придётся спускаться сюда самому.
  
−
Женщина, чьё лицо скрывалось в глубинах капюшона, подняла руку. При этому пола её багровой мантии сползла вниз, открыв соболиный наруч силового доспеха.
+
Женщина, чьё лицо скрывалось в глубинах капюшона, подняла руку. Рукав её багровой мантии соскользнул, открыв траурно-чёрные наручи силового доспеха.
  
−
Келла удивило две вещи: её относительная молодость для подобного поста, и тот факт, что место рядом с ней осталось незанятым.
+
Келла удивили две вещи: её относительная молодость для подобного поста и тот факт, что место рядом с ней осталось незанятым.
  
−
— Слово предоставляется почитаемой канониссе Элеанор, из ордена Пресвятой Девы-Мученицы. Хранительнице храма святой Моррикан.
+
— Слово предоставляется почитаемой канониссе Элеанор из ордена Пресвятой Девы-Мученицы. Хранительнице храма Святой Моррикан.
  
−
— Согласно хроникам, которые я изучала, Разоритель захватил в Готической войне ''три'' крепости, разве нет? И, объединив мощь их загадочных орудий, он уничтожил солнце. Мы уверены, что крепость только одна?
+
— Согласно хроникам, которые я изучала, Разоритель захватил в Готической войне три крепости, разве нет? И, объединив мощь их загадочных орудий, он уничтожил солнце. Мы уверены, что крепость только одна?
  
 
— Можно мне?
 
— Можно мне?
Строка 2413: Строка 2447:
 
— Слово предоставляется инквизитору Талии Даверне из Ордо Еретикус, старшему делегату от Инквизиции при Вратах Кадии.
 
— Слово предоставляется инквизитору Талии Даверне из Ордо Еретикус, старшему делегату от Инквизиции при Вратах Кадии.
  
−
— Маловероятно, что у него их больше одной. — Даверна была рослой женщиной с мощными руками и широкими мускулистыми плечами. Плечами, на вульгарном сленге кадийских казарм, созданными таскать броник. Рождённая в касре Дерт, Талия носила офицерскую шинель, тем самым подчёркивая, что, несмотря на розетту, она оставалась одной из них.
+
— Маловероятно, что у него их больше одной. — Даверна была рослой женщиной с мощными руками и широкими мускулистыми плечами. Плечами, на вульгарном сленге кадианских казарм, созданными таскать броник. Рождённая в касре Дерте, Талия носила офицерскую шинель, тем самым подчёркивая, что, несмотря на розетту, она оставалась одной из них.
  
 
Келл находил её одновременно пугающей и чудовищно привлекательной.
 
Келл находил её одновременно пугающей и чудовищно привлекательной.
  
−
— Разоритель сбежал от Готического боевого флота лишь с двумя активированными Чернокаменными Крепостями, — продолжила инквизитор. — Третью отбила абордажная партия флота. Допросы пленников — наряду с удалённым обзором и Императорским таро, — указывают на то, что позднее ещё одну он передал Красным Корсарам. Возможно, своего рода плата за услуги. По нашим предположениям, он обладает всего одной.
+
— Разоритель сбежал от Готического боевого флота лишь с двумя активированными Чернокаменными крепостями, — продолжила инквизитор. — Третью отбила абордажная партия флота. Допросы пленников — наряду с удалённым обзором и Императорским таро — указывают на то, что позднее ещё одну он передал Красным Корсарам. Возможно, своего рода плата за услуги. По нашим предположениям, он обладает всего одной.
  
 
— Вера да оградит нас.
 
— Вера да оградит нас.
Строка 2423: Строка 2457:
 
— Слово предоставляется почтенному маршалу Марию Амальриху из Чёрных Храмовников, предводителю Решающего крестового похода.
 
— Слово предоставляется почтенному маршалу Марию Амальриху из Чёрных Храмовников, предводителю Решающего крестового похода.
  
−
Из всех транслюдей, сидевших за полукруглым столом, Амальрих казался Келлу самым устрашающим. Бледнокожий и громадный в чёрном керамитовом облачении, с несколькими тонкими шрамами вокруг глазниц, из которых вынули глаза и заменили высококачественной аугментикой, горевшей ярким янтарным светом.
+
Из всех транслюдей, сидевших за полукруглым столом, Амальрих казался Джаррану самым устрашающим. Бледнокожий и громадный в чёрном керамитовом облачении, с несколькими тонкими шрамами вокруг глазниц, из которых вынули глаза и заменили высококачественной аугметикой, горевшей ярким янтарным светом.
  
−
А ещё он был единственным представителем в зале, что не расстался с оружием — его болт-пистолет и силовой меч остались прикреплённым к латам увесистыми цепями. Позади него стоял знаменосец, неподвижный как статуя.
+
А ещё он был единственным представителем в зале, что не расстался с оружием — его болт-пистолет и силовой меч остались прикреплёнными к латам увесистыми цепями. Позади него стоял знаменосец, неподвижный, как статуя.
  
−
— К счастью, кроме веры у нас есть ещё технологии, — ответил Крид. — Магос Кларн, можете рассказать о нашем средстве противодействия.
+
— К счастью, кроме веры, у нас есть ещё технологии, — ответил Крид. — Магос Кларн, можете рассказать о нашем средстве противодействия.
  
 
— Слово предоставляется магосу Кларну.
 
— Слово предоставляется магосу Кларну.
  
−
— С самой Готической войны мои предшественники из Механикус понимали, что Чернокаменные Крепости и их уникальное, основанное на энергии варпа вооружение представляет угрозу для Врат Кадии. В последующее тысячелетие мы привлекли значительные ресурсы на создание системы, которая использует естественную защиту Кадии для рассеивания варп-луча.
+
— С самой Готической войны мои предшественники из Механикус понимали, что Чернокаменные крепости и их уникальное, основанное на энергии варпа вооружение представляет угрозу для Врат Кадии. В последующее тысячелетие мы привлекли значительные ресурсы для создания системы, которая использует естественную защиту Кадии для рассеивания варп-луча.
  
 
— Вы говорите о пилонах, магос?
 
— Вы говорите о пилонах, магос?
  
−
— Подтверждаю, лорд-кастелян, — с поклоном ответил Кларн. — Неважно, являются они причудой геологических процессов или же наследием Тёмной эпохи технологий, эти пилоны, как считается, оказывают на варп определённый стабилизирующий эффект. Наш расчёт строится на том, чтобы обратить это пассивное свойство в элемент активной обороны. Мы сможем защитить Краф, и, возможно, окружающие его равнины.
+
— Подтверждаю, лорд-кастелян, — с поклоном ответил Кларн. — Неважно, являются они причудой геологических процессов или же наследием Тёмной эпохи технологий, эти пилоны, как считается, оказывают на варп определённый стабилизирующий эффект. Наш расчёт строится на том, чтобы обратить это пассивное свойство в элемент активной обороны. Мы сможем защитить Краф и, возможно, окружающие его равнины.
  
 
— Что Разоритель может сделать целью для варп-луча? — спросил Кровавый Рёв.
 
— Что Разоритель может сделать целью для варп-луча? — спросил Кровавый Рёв.
  
−
— Он будет бить по касрам, — будничным, не терпящим возражений тоном произнёс Крид. — Города-крепости всегда служили ключевым звеном обороны Кадии. Мы потратили тысячелетия на укрепление позиций и обучение их защите. Уничтожь касры, и мы станем армией без баз, логистических центров, штабов. Но Краф, в отличие от прочих, имеет нуль-устройство. Вот почему я выбрал его в качестве точки сбора. И вот что я хочу попросить у всех вас — собраться тут. Присоединитесь к отходу, и займите места на стенах касра Краф.
+
— Он будет бить по касрам, — будничным, не терпящим возражений тоном произнёс Крид. — Города-крепости всегда служили ключевым звеном обороны Кадии. Мы потратили тысячелетия на укрепление позиций и обучение их защите. Уничтожь касры, и мы станем армией без баз, логистических центров, штабов. Но Краф, в отличие от прочих, имеет нуль-устройство. Вот почему я выбрал его в качестве точки сбора. И вот что я хочу попросить у всех вас — собраться тут. Присоединитесь к отходу и займите места на стенах касра Крафа.
  
 
Повисла тишина, пока все переваривали сказанное.
 
Повисла тишина, пока все переваривали сказанное.
Строка 2447: Строка 2481:
 
— Почему?
 
— Почему?
  
−
— Наш долг — охранять храм святой Моррикан. Мне что же, перебросить силы в каср Краф и оттуда смотреть, как оскверняют наш драгоценный храм?
+
— Наш долг — охранять храм Святой Моррикан. Мне что же, перебросить силы в каср Краф и оттуда смотреть, как оскверняют наш драгоценный храм?
  
−
Келл наклонился к Криду и шёпотом напомнил ему о пустующем кресле.
+
Келл наклонился к Урсаркару и шёпотом напомнил ему о пустующем кресле.
  
 
— Тогда что насчёт вашей сестры? — продолжил лорд-кастелян. — Она возглавляет мобильные силы, вы — оборонительные.
 
— Тогда что насчёт вашей сестры? — продолжил лорд-кастелян. — Она возглавляет мобильные силы, вы — оборонительные.
Строка 2455: Строка 2489:
 
Губы Элеанор сложились в тонкую чёрточку.
 
Губы Элеанор сложились в тонкую чёрточку.
  
−
— Я уполномочена говорить за нас двоих.
+
— Я уполномочена говорить за нас обеих.
  
 
— По крайней мере, Святые Сёстры хотя бы снизошли до того, чтобы вообще прийти, — резко бросил Кровавый Рёв.
 
— По крайней мере, Святые Сёстры хотя бы снизошли до того, чтобы вообще прийти, — резко бросил Кровавый Рёв.
  
−
Келл решил не напоминать о протоколе. Вместо этого он перевёл взгляд на место, зарезервированное для магистра Корахаила из Тёмных Ангелов.
+
Флаг-сержант решил не напоминать о протоколе. Вместо этого он перевёл взгляд на место, зарезервированное для магистра Корахаила из Тёмных Ангелов. Шлем воителя мерцал и шёл рябью. Нечёткая голокартинка его головы и груди проецировались из устройства-подставки, что придавало ему схожесть с героическими постаментами, украшавшими учреждения Администратума.
−
 
 
−
Шлем воителя мерцал и шёл рябью. Нечёткая голокартинка его головы и груди проецировались из устройства-подставки, что придавало ему схожесть с героическими постаментами, украшавшими учреждения Администратума.
 
  
−
— ''Это упрёк, Волк?'' — отозвался магистр. Его голос звучал глухо, частично из-за помех на канале, и частично потому, что он не стал снимать шлем. — ''Мы по-прежнему на борту'' «Меча непокорности». ''Командиру не пристало оставлять свой корабль в подобном состоянии. Угроза вражеских диверсий никуда не делась, и мы прилагаем все усилия, чтобы подготовить орудия для обороны воздушного пространства. Привести потрёпанный ударный крейсер в рабочее состояние — задача не из лёгких.''
+
— ''Это упрёк, Волк? —'' отозвался магистр. Его голос звучал глухо, частично из-за помех на канале и частично потому, что он не стал снимать шлем. — ''Мы по-прежнему на борту'' «Меча непокорности»''. Командиру не пристало оставлять свой корабль в подобном состоянии. Угроза вражеских диверсий никуда не делась, и мы прилагаем все усилия, чтобы подготовить орудия для обороны воздушного пространства. Привести потрёпанный ударный крейсер в рабочее состояние — задача не из лёгких.''
  
 
— Мы ценим ваши усилия, — вставил Крид, попытавшись разрядить обстановку. — Но нужен ли вам весь личный состав? Никого нельзя выделить для защиты стен Крафа?
 
— Мы ценим ваши усилия, — вставил Крид, попытавшись разрядить обстановку. — Но нужен ли вам весь личный состав? Никого нельзя выделить для защиты стен Крафа?
  
−
— ''Выделить?'' — осклабился Корахаил. — ''Нет, выделить мне некого. И я был бы благодарен, если бы вы не говорили о нас как о пулях в коробке. Не вам нами распоряжаться, Урсаркар Крид.''
+
— ''Выделить? —'' усмехнулся Корахаил. — ''Нет, выделить мне некого. И я был бы благодарен, если бы вы не говорили о нас как о пулях в коробке. Не вам нами распоряжаться, Урсаркар Крид.''
  
−
Джарран заметил, как поджалась челюсть Крида. Вспомнил последний медицинский осмотр, и как оральный хирургеон посоветовал ему меньше скрежетать зубами.
+
Джарран заметил, как поджалась челюсть Крида. Вспомнил последний медицинский осмотр и как челюстно-лицевой хирургеон посоветовал ему меньше скрежетать зубами.
  
−
— Прошу прощения, магистр Корахаил. Я вовсе не хотел вас обидеть, а напротив — защитить. Чтобы удержать стены, нам нужны подкрепления. У меня есть Милитарум, есть приданные скитарии, и есть группа Адептус Астартес из разных капитулов — сводный отряд из уцелевших и раненых воинов, поклявшихся нести службу на стене.
+
— Прошу прощения, магистр Корахаил. Я вовсе не хотел вас обидеть, а напротив — защитить. Чтобы удержать стены, нам нужны подкрепления. У меня есть Милитарум, есть приданные скитарии и есть группа Адептус Астартес из разных капитулов — сводный отряд из уцелевших и раненых воинов, поклявшихся нести службу на стене.
  
 
— И мы будем драться до конца, — сказал бледный астартес в чёрном как ночь керамите.
 
— И мы будем драться до конца, — сказал бледный астартес в чёрном как ночь керамите.
Строка 2481: Строка 2513:
 
— Я закончил. Это всё, что я хотел сказать.
 
— Я закончил. Это всё, что я хотел сказать.
  
−
— Мы глубоко это ценим, лейтенант. — Крид кивнул. — Они нужны отчаянно. Да, у меня есть силы, но какие это силы? Разоритель ударит по нам всей мощью Чёрного Легиона. Это означает предавших астартес, странные машины, может даже чудищ варпа. Для противодействия им нам требуется выносливая пехота в силовом облачении — то есть Адепта Сороритас и почтенные Астартес. Подразделения, которые не устают. Итак, кто из вас поможет мне? Кто защитит Краф?
+
— Мы глубоко это ценим, лейтенант. — Урсаркар кивнул. — Подкрепления нужны отчаянно. Да, у меня есть силы, но какие это силы? Разоритель ударит по нам всей мощью Чёрного Легиона. Это означает предавших астартес, странные машины, может, даже чудищ варпа. Для противодействия им нам требуется выносливая пехота в силовом облачении, то есть Адепта Сороритас и почтенные Астартес. Подразделения, которые не устают. Итак, кто из вас поможет мне? Кто защитит Краф?
  
 
Молчание.
 
Молчание.
Строка 2489: Строка 2521:
 
— Слово предо…
 
— Слово предо…
  
−
Крид жестом потребовал тишины, и Келл выключил микрофон.
+
Лорд-кастелян жестом потребовал тишины, и Келл выключил микрофон.
  
−
Элеанор поёрзала, и подняла руку, хотя совещание уже утратило прежний официоз.
+
Элеанор поёрзала и подняла руку, хотя совещание уже утратило прежний официоз.
  
 
— Мы поклялись защищать храм. Простая военная необходимость не изменит сей священный долг.
 
— Мы поклялись защищать храм. Простая военная необходимость не изменит сей священный долг.
Строка 2497: Строка 2529:
 
— Хорошо, — ответил Крид. — Магистр Корахаил? Вы поведёте Тёмных Ангелов сражаться на стенах Крафа?
 
— Хорошо, — ответил Крид. — Магистр Корахаил? Вы поведёте Тёмных Ангелов сражаться на стенах Крафа?
  
−
Голопроекция пошла помехами, прежде чем сфокусироваться снова.
+
Голопроекция зашипела и пошла помехами, прежде чем сфокусироваться снова.
  
 
— «Меч непокорности» ''слишком ценный корабль, чтобы его бросать. Вы увидите стратегическую мудрость такого решения, когда мы вернём его орудия в строй и откроем огонь.''
 
— «Меч непокорности» ''слишком ценный корабль, чтобы его бросать. Вы увидите стратегическую мудрость такого решения, когда мы вернём его орудия в строй и откроем огонь.''
  
−
— Вы будете уязвимы для варп-пушки, — возразил Крид. Келл заметил, как на загривке командира поблескивает пот. — Вы и канонисса Элеанор окажетесь как на ладони, возможно, за пределами действия любого нуль-поля, которые мы поднимем. Беззащитны перед орбитальной бомбардировкой.
+
— Вы будете уязвимы для варп-пушки, — возразил Урсаркар. Флаг-сержант заметил, как на загривке командира поблёскивает пот. — Вы и канонисса Элеанор окажетесь как на ладони, возможно, за пределами действия любого нуль-поля, которые мы поднимем. Беззащитны перед орбитальной бомбардировкой.
  
−
— ''Я выбрал своё поле боя'', — сказал Корахаил. — ''Как вы выбрали своим Краф.'' «Меч непокорности» ''стоит того, чтобы его защищать, и мы не дадим Крафу попасть в полное окружение.''  
+
— ''Я выбрал своё поле боя,'' — сказал Корахаил. — ''Как вы выбрали своим Краф.'' «Меч непокорности» ''стоит того, чтобы его защищать, и мы не дадим Крафу попасть в полное окружение.''
  
 
— И сможете прятать свои ценные секреты дальше, — прорычал Кровавый Рёв. — Разве нет, Корахаил?
 
— И сможете прятать свои ценные секреты дальше, — прорычал Кровавый Рёв. — Разве нет, Корахаил?
Строка 2509: Строка 2541:
 
— Мой волчий лорд Кровавый Рёв, — сказал Крид, поворачиваясь к воителю, — ваши Ревущие Огнём наверняка помогут нам? Или Железные Волки вашего брата, волчьего лорда Хайфелла?
 
— Мой волчий лорд Кровавый Рёв, — сказал Крид, поворачиваясь к воителю, — ваши Ревущие Огнём наверняка помогут нам? Или Железные Волки вашего брата, волчьего лорда Хайфелла?
  
−
— Волки Фенриса всегда откликаются на зов, лорд-кастелян. — Кровавый Рёв откинулся на спинку кресла. — Но Железные Волки не воюют пешими. Они подобны бродячей стае, и стена — место совсем не для них. Прежде чем я явился сюда, ярл Хайфелл поведал мне, что планирует водрузить знамя на руинах касра Ярк и отбивать вражеские высадки подобно ледяному вирму — выползая и нанося удары из пещеры. Это не даст Архиврагу собрать силы на севере. Если вам нужна бронетехника, чем плохи рыцари дома Рейвен?
+
— Волки Фенриса всегда откликаются на зов, лорд-кастелян. — Волчий лорд откинулся на спинку кресла. — Но Железные Волки не воюют пешими. Они подобны бродячей стае, и стена — место совсем не для них. Прежде чем я явился сюда, ярл Хайфелл поведал мне, что планирует водрузить знамя на руинах касра Ярка и отбивать вражеские высадки подобно ледяному вирму — выползая и нанося удары из пещеры. Это не даст Архиврагу собрать силы на севере. Если вам нужна бронетехника, чем плохи рыцари дома Рейвен?
  
−
— Баронесса уже выступила на восток, чтобы дать бой Легио Вулканум, — отозвался Кларн. — Титаны-еретехи Вулканума приближаются к касру Краф с того направления, и если их не остановить, они будут здесь за считаные дни. Пока наши собственные титаны действуют на Кадии-Примус, и перебросить их оттуда невозможно, дом Рейвен — наш единственный вариант. На стене они служить не могут.
+
— Баронесса уже выступила на восток, чтобы дать бой Легио Вулканум, — отозвался Кларн. — Титаны еретехов приближаются к Крафу с того направления, и, если их не остановить, они будут здесь за считаные дни. Пока наши собственные титаны действуют на Кадии-Примус и перебросить их оттуда невозможно, дом Рейвен — наш единственный вариант. На стене они служить не могут.
  
−
— Я встану на стене и буду её держать, — оборвал их маршал Амальрих. — Велю своим крестоносцам рассеяться среди людей. Мы видели на картах внешнее оборонительное сооружение, названное Валом Мучеников, всё верно?
+
— Я встану на стене и буду её держать, — оборвал их маршал Амальрих. — Велю своим крестоносцам рассеяться среди людей. Мы видели на картах внешнее оборонительное сооружение, названное Оплотом мучеников, всё верно?
  
 
— Да, — ответил Крид. — В южном секторе.
 
— Да, — ответил Крид. — В южном секторе.
Строка 2519: Строка 2551:
 
— Оно будет за нами.
 
— Оно будет за нами.
  
−
— Отлично, это уже начало, — произнёс лорд-кастелян. — Итак, у нас есть А'шар и его рота на западной стене, Решающий крестовый поход на южной — волчий лорд Кровавый Рёв, вы сказали только за лорда Хайфелла, а вы сами окажете мне честь занять северную?
+
— Отлично, это уже начало, — произнёс лорд-кастелян. — Итак, у нас есть А’шар и его рота на западной стене, Решающий крестовый поход на южной. Волчий лорд Кровавый Рёв, вы сказали только за лорда Хайфелла, а вы сами окажете мне честь занять северную?
  
−
— Полагаю что нет. — Кровавый Рёв лукаво улыбнулся, сверкнув острыми клыками. — Думаю, я сделаю кое-что другое.
+
— Полагаю, что нет. — Свен лукаво улыбнулся, сверкнув острыми клыками. — Думаю, я сделаю кое-что другое.
  
 
— И что именно?
 
— И что именно?
  
−
Келл уловил в голосе Крида напряжение. Представил, каких, должно быть, усилий стоило его командиру держать себя в руках.
+
Келл уловил в голосе Урсаркара напряжение. Представил, каких, должно быть, усилий стоило его командиру держать себя в руках.
  
−
— Думаю, я решу все наши проблемы. Я атакую «Волю вечности», убью Абаддона, и сделаю из его толстого черепа оселок для своего топора.
+
— Думаю, я решу все наши проблемы. Я атакую ''«Волю вечности»'', убью Абаддона и сделаю из его толстого черепа оселок для своего топора.
  
 
В комнате воцарилась тишина.
 
В комнате воцарилась тишина.
Строка 2533: Строка 2565:
 
— Это была шутка, волчий лорд? — спросил Крид.
 
— Это была шутка, волчий лорд? — спросил Крид.
  
−
— Нет, не была, — возразил Кровавый Рёв. — Не шутка. Ничуть. «''Клык Огненной Грив''ы» сейчас единственный военный корабль на орбите Кадии, раз Флот, — Космический Волк помахал пальцами, — ушёл. Гоняясь за «''Мстительным духом''». И пока не вернулся. Мы взойдём на «''Клык Огненной Гривы''», прорвёмся через вражеский флот и подлетим к ''чёрной крепости''.
+
— Нет, не была, — возразил Кровавый Рёв. — Не шутка. Ничуть. ''«Клык Огненной Гривы»'' сейчас единственный военный корабль на орбите Кадии, раз Флот, — Космический Волк помахал пальцами, — ушёл в погоню за ''«Мстительным духом»'' и пока не вернулся. Мы взойдём на ''«Клык Огненной Гривы»'', прорвёмся через вражеский флот и подлетим к чёрной крепости.
  
 
Он продемонстрировал свой план жестами, сложив ладонями «Т».
 
Он продемонстрировал свой план жестами, сложив ладонями «Т».
  
−
— Выпустим… как это на готическом…? — он замолчал, спросил что-то на фенрисском у стоявшего за спиной Волка, затем выслушал ответ и кивнул. — Точно, абордажные корабли. Мы воспользуемся штурмовыми кораблями, ворвёмся в крепость и уничтожим её изнутри прежде, чем она достигнет Кадии. Как на Надежде Святой Иосманы.
+
— Выпустим… Как это на готике?.. — Он замолчал, спросил что-то на фенрисском у стоявшего за спиной Волка, затем выслушал ответ и кивнул. — Точно, абордажные корабли. Мы воспользуемся штурмовыми кораблями, ворвёмся в крепость и уничтожим её изнутри прежде, чем она достигнет Кадии. Как на Надежде Святой Иосманы.
  
−
— Рисковая затея, — предупредил Крид. — Отчаянная. Вы правы, операция на Иосмане увенчалась успехом — но Чернокаменная Крепость совсем не тюремная планета. Мы не знаем ни её схемы, ни места, где можно устроить катастрофическую диверсию, вроде плазменной решётки Иосманы. Это значит, что ваши Ревущие Огнём могут погибнуть зря. И я сомневаюсь, что их хватит — у вас осталось только пятьдесят восемь воинов, да?
+
— Рисковая затея, — предупредил Крид. — Отчаянная. Вы правы, операция на Иосмане увенчалась успехом, но Чернокаменная крепость совсем не тюремная планета. Мы не знаем ни её схемы, ни места, где можно устроить катастрофическую диверсию, вроде плазменной решётки Иосманы. Это значит, что ваши Ревущие Огнём могут погибнуть зря. И я сомневаюсь, что их хватит — у вас осталось только пятьдесят восемь воинов, да?
  
−
— Вот почему мне потребуются дополнительные силы. Возможно, бойцы лейтенанта А’шара? Немного кадийцев?
+
— Вот почему мне потребуются дополнительные силы. Возможно, бойцы лейтенанта А’шара? Немного кадианцев?
  
 
— Силы лейтенанта А’шара уже имеют задачу на западной стене…
 
— Силы лейтенанта А’шара уже имеют задачу на западной стене…
  
−
— Мне придётся поднять этот вопрос перед братством, — указал А‘шар. — Я не их командир как таковой. Я веду их в бой, но я не вправе говорить им, где погибать. Наш уговор был не таким. Многие из них потеряли братьев в первой атаке, и, скорее всего, обрадуются возможности отплатить Архиврагу. По крайней мере, я должен рассказать им о таком варианте.
+
— Мне придётся поднять этот вопрос перед братством, — указал А’шар. — Я не их командир как таковой. Я веду их в бой, но я не вправе говорить им, где погибать. Наш уговор был не таким. Многие из них потеряли братьев в первой атаке и, скорее всего, обрадуются возможности отплатить Архиврагу. По крайней мере, я должен рассказать им о таком варианте.
  
−
— Раз Адептус Астартес участвуют, — прожужжал магос Кларн, — Механикус также не останется в стороне. Я передам полную манипулу скитариев. Без них вы не сможете понять технических аспектов крепости, и как лучше всего вывести её из строя.
+
— Раз Адептус Астартес участвуют, — прожужжал магос Кларн, — Механикус также не останется в стороне. Я передам полную манипулу скитариев. Без них вы не сможете понять технические аспекты крепости и как лучше всего вывести её из строя.
  
−
— И что насчёт кадийцев? — спросил Свен. — Скольких готовы дать вы, Крид?
+
— И что насчёт кадианцев? — спросил Свен. — Скольких готовы дать вы, Крид?
  
 
Джарран понял, с какой дилеммой столкнулся его командир.
 
Джарран понял, с какой дилеммой столкнулся его командир.
Строка 2555: Строка 2587:
 
С одной стороны, это была авантюра. Авантюры редко оправдывали себя. Рискованная затея с небольшими шансами на успех, которая к тому же будет стоить людей и ресурсов. Особенно остро скажется потеря астартес.
 
С одной стороны, это была авантюра. Авантюры редко оправдывали себя. Рискованная затея с небольшими шансами на успех, которая к тому же будет стоить людей и ресурсов. Особенно остро скажется потеря астартес.
  
−
И всё же…
+
И всё же…Это даст людям надежду. А после того как заревели сирены, её нехватка ощущалась остро как никогда. Новости о поражённом радиацией корабле и уничтоженном флоте быстро просочились наружу. Страх густой пеленой висел на каждой улице и в каждой кают-компании. Келл подозревал, что Крид мог переоценивать роль нуль-устройства в качестве надёжного средства защиты. Но если ударная группировка справится…
  
−
Это даст людям надежду. А после того, как заревели сирены, её нехватка ощущалась остро как никогда. Новости о поражённом радиацией корабле и уничтоженном флоте быстро просочились наружу. Страх густой пеленой висел на каждой улице и в кают-компании. Келл подозревал, что Крид мог переоценивать роль нуль-устройства в качестве надёжного средства защиты. Но если ударная группировка справится…
+
— У вас есть моя поддержка, — заявил лорд-кастелян. — И оставшиеся силы Тринадцатого Кадианского полка. Ступайте. Ворвитесь в крепость еретиков с мечами наголо и сокрушите её. Пусть её разрушенное ядро захлестнёт пустота. Да придаст вам Император скорости. Объявляю совещание закрытым.
  
−
— У вас есть моя поддержка, — заявил Крид. — И оставшиеся силы Тринадцатого кадийского полка. Ступайте. Ворвитесь в крепость еретиков с мечами наголо и сокрушите её. Пусть её разрушенное ядро захлестнёт пустота. Да придаст вам Император скорости. Объявляю совещание закрытым.
+
На этих словах младшие офицеры и субалтерны взорвались хором радостных возгласов и аплодисментов. По выстроенным полукругом столам застучали кулаки, и громче всех — силовые перчатки астартес, напоминая барабанную дробь.
−
 
 
−
На этих словах младшие офицеры и субальтерны взорвались хором радостных возгласов и аплодисментов. По выстроенным полукругом столам застучали кулаки, и громче всех — силовые латницы астартес, напоминая барабанную дробь.
 
  
 
Крид поднялся и с показной солдатской удалью поправил мундир.
 
Крид поднялся и с показной солдатской удалью поправил мундир.
  
−
Обернувшись, он шепнул Келлу:
+
Обернувшись, он шепнул флаг-сержанту:
  
−
— Я планировал разжиться их войсками, а в итоге сукины дети забрали мои.
+
— Я собрал их, чтобы разжиться их бойцами, а сукины дети забрали мои же войска.
  
  
−
В одиннадцать часов утра в резервные казармы ворвались сержанты, криками сгоняя с коек отдыхавших солдат 13-го пехотно-штурмового полка.
+
В одиннадцать часов утра в резервные казармы ворвались сержанты, криками сгоняя с коек отдыхавших солдат 13-го пехотного ударного полка.
  
 
В тот момент капрал Эвра Сарк начала догадываться, что намечается нечто крупное.
 
В тот момент капрал Эвра Сарк начала догадываться, что намечается нечто крупное.
  
−
Никто не мешкал. Сарк была ветераном, и, как остальные бойцы отделения Зета, с детства умела вскакивать по тревоге.
+
Кадианцы действовали без промедления. Сарк была ветераном и с детства умела вскакивать по тревоге, как и остальные бойцы отделения Дзета.
  
−
Они быстро надели обмундирование, поцеловали жетоны-аквилы, выстроились вдоль кроватей, после чего потрусили на главный проход ангара, что служил им расположением. В конце взлётки четвёрка офицеров оружейной уже отперли шкафчики, и, поочередно хватая лазвинтовки кантраэльской модели из пронумерованных слотов в камерах отделений, передавали бойцам, что отзывались на соответствующие номера.
+
Они быстро надели обмундирование, поцеловали жетоны-аквилы, выстроились вдоль кроватей, после чего побежали трусцой по главному проходу ангара, что служил им расположением. В дальнем его конце четвёрка офицеров оружейной уже отперли шкафчики и, поочерёдно хватая лазвинтовки кантраэльской модели из пронумерованных слотов в камерах отделений, передавали бойцам, что отзывались на соответствующие номера.
  
−
— Зета, Семь.
+
— Дзета, Семь.
  
 
Боец подхватил брошенную винтовку.
 
Боец подхватил брошенную винтовку.
  
−
— Зета, Один. — Цепной меч на миг взревел, прежде чем оказаться у владельца.
+
— Дзета, Один. — Цепной меч на миг взревел, прежде чем оказаться у владельца.
  
−
— Зета, Два.
+
— Дзета, Два.
  
 
Огнемёт с баком перекочевал в ждущие руки рядового Веммиса.
 
Огнемёт с баком перекочевал в ждущие руки рядового Веммиса.
  
−
Сарк отозвалась на Зета-Девять, и, поймав свою винтовку, закинула ремень на плечо и побежала на скалобетонный плац.
+
Эвра отозвалась на Дзета-Девять и, поймав свою винтовку, закинула ремень на плечо и побежала на скалобетонный плац. Снаружи царил организованный хаос сборов. Бойцы, покидающие строй, чтобы взять боеприпасы из вскрытых ящиков. Пустые картонные коробки из-под лазбатарей и пуль, гонимые ветром по площадке.
  
−
Снаружи царил организованный хаос сборов. Бойцы, покидающие строй, чтобы взять боеприпасы из вскрытых ящиков. Пустые картонные коробки из-под лазбатарей и пуль, гонимые ветром по площадке.
+
— Гранаты! — орал капрал-интендант. — По две! Их мало! Не забываем делиться, товарищи! Ранцевые заряды только для специалистов-сапёров и подрывников!
  
−
— Гранаты! — орал капрал-интендант. — По две! Их мало! Не забываем делиться, товарищи! Ранцевые заряды ''только'' для специалистов-сапёров и подрывников!
+
— Бойцы отделений Три, Шесть, Девять! — взревел другой снабженец, сержант с бионическим глазом и ногой. У его стола рядовые неохотно опускали лазвинтовки в ящики с войлочной подкладкой.
  
−
— Бойцы отделений Три, Шесть, Девять! — взревел другой снабженец, сержант, с бионическим глазом и ногой. У его стола рядовые неохотно опускали лазвинтовки в ящики с войлочной подкладкой.
+
Сарк была Дзета-Девять, поэтому, толкаясь, направилась к нему.
  
−
Сарк была Зета-Девять, поэтому, толкаясь, направилась к нему.
+
— Складывайте лазвинтовки сюда. На это задание вы отправитесь с дробовиками. Ближний бой — работа для мясников, работа для солдат. Бойцы Три, Шесть, Девять получают один дробовик, две коробки с патронами и патронташ!
  
−
— Складывайте лазвинтовки сюда. На это задание вы отправитесь с дробовиками. Ближний бой — работа для мясников; работа для солдат. Бойцы Три, Шесть, Девять получают один дробовик, две коробки с патронами и патронташ!
+
Эвра положила свою любимую винтовку внутрь, перебросила патронташ через плечо и принялась заряжать его. Она как раз вставляла в плотный тканевый кармашек на ленте третий патрон, как тот вдруг смялся. Сарк показала его сержанту.
−
 
 
−
Сарк положила свою любимую винтовку внутрь, перебросила патронташ через плечо и принялась заряжать его. Она как раз вставляла в плотный вязаный кармашек на ленте третий патрон, как тот вдруг смялся. Сарк показала его сержанту.
 
  
 
— Патроны эти дерьмо. Дешёвки с бумажным корпусом. А нету пластековых?
 
— Патроны эти дерьмо. Дешёвки с бумажным корпусом. А нету пластековых?
  
−
— Минуторум прислал, что прислал, убийца, — ответил сержант, и по извиняющимся ноткам в его голосе Сарк поняла, что он заметил стальную пластину, заменявшую ей теперь левую щёку. — Давай забирай и иди строиться. Закончишь заряжать уже в транспорте.
+
— Муниторум прислал что прислал, убийца, — ответил сержант, и по извиняющимся ноткам в его голосе капрал поняла, что он заметил стальную пластину, заменявшую ей теперь левую щёку. — Давай забирай и иди строиться. Закончишь заряжать уже в транспорте.
  
 
— Прометий? — спросил Веммис, закинув громоздкие топливные баки лишь через одно плечо.
 
— Прометий? — спросил Веммис, закинув громоздкие топливные баки лишь через одно плечо.
Строка 2612: Строка 2640:
 
Сарк ругнулась и засунула полупустую коробку с патронами в вещмешок, после чего побежала к своему отделению. «Химеры» уже подъезжали к строящимся бойцам, откидывая задние трапы, которые зависали в шести дюймах над скалобетонным плацем, так, чтобы двигаться дальше, пока ударники забирались на борт.
 
Сарк ругнулась и засунула полупустую коробку с патронами в вещмешок, после чего побежала к своему отделению. «Химеры» уже подъезжали к строящимся бойцам, откидывая задние трапы, которые зависали в шести дюймах над скалобетонным плацем, так, чтобы двигаться дальше, пока ударники забирались на борт.
  
−
Она подоспела как раз вовремя, чтобы, неспешно труся, заскочить внутрь, обернуться и протянуть руку Веммису с тяжёлым огнемётом.
+
Она подоспела как раз вовремя, чтобы на бегу неспешно заскочить внутрь, обернуться и протянуть руку Веммису с тяжёлым огнемётом.
  
−
Тот благодарно кивнул, но ничего не сказал, пока они вместе со всей экипировкой не плюхнулись в откидные кресла.
+
Тот благодарно кивнул, но ничего не сказал, пока они вместе со всей экипировкой не разместились в откидных креслах.
  
 
— Эй. — Веммис кивнул подбородком на дробовик. — И где это нам может понадобиться?
 
— Эй. — Веммис кивнул подбородком на дробовик. — И где это нам может понадобиться?
  
−
— Орбитальная оборонительная платформа? — предположила Сарк.
+
— Орбитальная оборонительная платформа? — предположила Эвра.
  
 
Лишь спустя сорок пять минут, когда аппарель опустилась снова, они поняли, что намечается нечто экстраординарное.
 
Лишь спустя сорок пять минут, когда аппарель опустилась снова, они поняли, что намечается нечто экстраординарное.
Строка 2624: Строка 2652:
 
Рычание колонны бронетехники заглушало гомон толпы, но теперь он разом ворвался в десантное отделение вместе со снегопадом из лепестков роз и бумажных серпантинов.
 
Рычание колонны бронетехники заглушало гомон толпы, но теперь он разом ворвался в десантное отделение вместе со снегопадом из лепестков роз и бумажных серпантинов.
  
−
Сарк недоумённо вскинула бровь, взглянула на Веммиса.
+
Сарк недоумённо вскинула бровь, взглянула на Веммиса. Тот пожал плечами.
  
−
Тот пожал плечами.
+
Когда они вышли из «Химеры», два сервочерепа залили их светом прожекторов, между тем как третий — устройство для съёмки пропагандистского видео с пиктерными линзами в глазницах — направил на них камеру. Солдаты из всех присутствующих на Кадии полков кричали и аплодировали, звуки отдельных голосов и хлопков в ладоши сливались в сплошной неутихающий гам.
−
 
 
−
Когда они вышли из «Химеры», два сервочерепа залили их светом прожекторов, между тем как третий — устройство для съёмки пропагандистского видео с пиктерными линзами в глазницах, — направил на них камеру. Солдаты из всех присутствующих на Кадии полков кричали и аплодировали, звуки отдельных голосов и хлопков в ладоши сливались в сплошной неутихающий гам.
 
  
 
Они оказались на парадном плацу, в самом конце которого уже ждало три толстобрюхих транспортника.
 
Они оказались на парадном плацу, в самом конце которого уже ждало три толстобрюхих транспортника.
  
−
На знамени, реявшем над забитой востроянцами трибуной, читалось «''СОРВИТЕ ЕЁ С НЕБЕС''». Военный оркестр мордианцев играл чудную мелодию, состоявшую из отрывков древнего гимна «Смерть — моё орудие», «Гласи Трон» и «Цветок Кадии».
+
На знамени, реявшем над забитой востроянцами трибуной, читалось ''«СОРВИТЕ ЕЁ С НЕБЕС»''. Военный оркестр мордианцев играл какую-то чудную музыкальную смесь из отрывков древнего гимна «Смерть — моё орудие», «Гласи Трон» и «Цветок Кадии».
  
−
Какой-то талларнец вытянул руку из-за верёвочного ограждения и передал Сарк небольшую бутылочку чистого как слеза алкоголя, и она мимолётно удивилась тому, что здесь вообще забыли пустынные налётчики.
+
Какой-то талларнец вытянул руку из-за верёвочного ограждения и передал Эвре небольшую бутылочку чистого как слеза алкоголя, и она мимолётно удивилась тому, что здесь вообще забыли пустынные налётчики.
  
 
— Фрекк меня дери, — сказал Веммис. — Тут фрекковы астартес.
 
— Фрекк меня дери, — сказал Веммис. — Тут фрекковы астартес.
  
−
Сарк оглянулась и заметила роту воинов в пёстром боевом облачении, поднимающихся по трапу транспортника справа. Затем кинула взгляд на корабль слева, и увидела адептов-солдат Машинного бога, шагающих внутрь непонятными геометрическими порядками.
+
Сарк оглянулась и заметила роту воинов в пёстром боевом облачении, поднимающихся по трапу транспортника справа. Затем кинула взгляд на корабль слева и увидела адептов-солдат Машинного бога, шагающих внутрь непонятными геометрическими порядками.
  
 
— Глянь туда, — сказала она, пихнув его локтем.
 
— Глянь туда, — сказала она, пихнув его локтем.
Строка 2650: Строка 2676:
 
— ''Он''.
 
— ''Он''.
  
−
Сарк вытянула шею, пытаясь понять, о чём тот толкует — и различила квадратную голову с убелёнными сединой волосами. Накинутое на плечи широкое пальто. А рядом с ним высокого мужчину, держащего штандарт Восьмого кадийского.
+
Капрал вытянула шею, пытаясь понять, о ком говорит сослуживец, — и различила квадратную голову с убелёнными сединой волосами. Накинутую на плечи широкую шинель. А рядом с ним высокого мужчину, держащего штандарт 8-го Кадианского.
  
−
— Вот пекло, — сказала она с почтением и страхом в голосе. Сарк поцеловала пальцы и коснулась изображения святого Гершталя на тыльной части каски, дабы тот прикрывал ей спину. — Кажется, мы летим на Чернокаменную Крепость.
+
— Вот пекло, — сказала она с почтением и страхом в голосе. Сарк поцеловала пальцы и коснулась изображения святого Гершталя на тыльной части каски, дабы тот прикрывал ей спину. — Кажется, мы летим на Чернокаменную крепость.
  
  
 
— Почему Тринадцатый? — поинтересовался Келл. — Чем они заслужили эту… честь?
 
— Почему Тринадцатый? — поинтересовался Келл. — Чем они заслужили эту… честь?
  
−
Они не волновались насчёт того, что их разговор могли подслушать. Микрофон перед ними был пока выключен, а после убийства губернатора Порелски на Тайрокских полях даже субальтернов не подпускали близко к сцене. В воздухе вокруг них шипело трёхслойное конверсионное поле, группы снайперов залегли на каждой крыше вокруг центрального парадного плаца Крафа, а в затенённых нишах балкона укрывалось полдюжины огневых групп касркинов — вне поля зрения, но готовых вмешаться в любой момент.
+
Они не волновались насчёт того, что их разговор могли подслушать. Микрофон перед ними был пока выключен, а после убийства губернатора Порелски на Тайрокских полях даже субалтернов не подпускали близко к сцене. В воздухе вокруг них шипело трёхслойное конверсионное поле, группы снайперов залегли на каждой крыше вокруг центрального парадного плаца Крафа, а в затенённых нишах балкона укрывалось полдюжины огневых групп касркинов — вне поля зрения, но готовых вмешаться в любой момент.
  
−
— Их численность упала до шестидесяти двух от начальной, — краем рта пробормотал Крид. Он напутственно поднял руку, когда вокруг них покружил пропагандистский херувим, снимая жест для следующей передачи. — Обычно после такой трёпки войска нуждаются в ротации — и они на самом пороге боевой эффективности. Скорее всего, мы не вернули бы их в строй, если бы положение не стало действительно критическим.
+
— Их численность упала до шестидесяти двух процентов от начальной, — краем рта пробормотал Крид. Он напутственно поднял руку, когда вокруг них покружил пропагандистский херувим, снимая жест для следующей передачи. — Обычно после такой трёпки войска нуждаются в ротации — и они на самом пороге боевой эффективности. Скорее всего, мы не вернули бы их в строй, если бы положение не стало действительно критическим.
  
 
— Другими словами, мы можем позволить себе их потерять.
 
— Другими словами, мы можем позволить себе их потерять.
Строка 2681: Строка 2707:
 
Пять минут спустя Крид выступил с речью.
 
Пять минут спустя Крид выступил с речью.
  
−
Два часа спустя погрузка закончилась, провосты расчистили посадочные платформы, и транспорты отбыли к «''Клыку Огненной Гривы''».
+
Через два часа погрузка закончилась, провосты расчистили посадочные платформы, и транспорты отбыли к ''«Клыку Огненной Гривы»''.
  
−
К тому времени как опустились сумерки, бирюзовые огненные круги от корабельных двигателей в ночном небе уже стали тускнеть.
+
К тому времени, как опустились сумерки, бирюзовые огненные круги от корабельных двигателей в ночном небе уже стали тускнеть.
  
 
Меркнуть на фоне нечестивого пятна Ока Ужаса.
 
Меркнуть на фоне нечестивого пятна Ока Ужаса.
  
  
−
=== Глава седьмая ===
+
===Глава седьмая===
  
  
−
— '' '''Я вкусила твой зов''' '', — произнёс голос. — '' '''Уркантос, ты утолил мою жажду. Зачем ты меня призвал?''' ''
+
— '''''Я ощутила твой зов, —''''' произнёс голос. — '''''Уркантос, ты утолил мою жажду. Зачем ты меня призвал?'''''
  
−
Уркантос извлёк увенчанную лезвиями латницу из груди флотского пустотника, чьи рёбра с влажным хрустом разошлись, когда он вытянул наружу сжатое в кулаке сердце. Оно по-прежнему билось, словно зверёк, пытающийся выбраться из его хватки.
+
Уркантос извлёк увенчанную лезвиями перчатку из груди пустотника. Рёбра жертвы с влажным хрустом разошлись, когда он вытянул наружу сжатое в кулаке сердце. Оно по-прежнему билось, словно зверёк, пытающийся выбраться из его хватки.
  
−
Уркантос оторвал его, после чего швырнул труп на кучу перед собой. Та уже достигала ему груди. Подношение, дабы вызвать демона.
+
Лорд-губитель оторвал его, после чего швырнул труп на кучу перед собой. Та уже достигала его груди. Подношение, дабы вызвать демона.
  
 
Кхорнат ощутил, как она вошла в него. Как её вёрткая горячая сущность проскользнула через затылок. Чувство, с которым он так и не смог свыкнуться.
 
Кхорнат ощутил, как она вошла в него. Как её вёрткая горячая сущность проскользнула через затылок. Чувство, с которым он так и не смог свыкнуться.
Строка 2701: Строка 2727:
 
Он бросил сердце в контейнер к остальным, где, стимулируемые разрядами дуговых катушек, они работали дальше, продолжая пульсировать и сокращаться. Он знал, что до завершения ритуала с демоном лучше не заговаривать — иначе тот мог взять больше, чем Уркантос был готов отдать.
 
Он бросил сердце в контейнер к остальным, где, стимулируемые разрядами дуговых катушек, они работали дальше, продолжая пульсировать и сокращаться. Он знал, что до завершения ритуала с демоном лучше не заговаривать — иначе тот мог взять больше, чем Уркантос был готов отдать.
  
−
Когда он заключил с ней соглашение, та пожелала его душу. Когда воитель отказал ей, возжелала его тело. Но он не был второрожденным, чтобы становиться пристанищем для чуждого демона. Для этого Уркантос были слишком хитрым — он хотел не превратиться в сосуд для нерождённого, а вознестись в демоничество самому.
+
Когда он заключил с ней соглашение, та пожелала его душу. Когда воитель отказал ей, возжелала его тело. Но он не был второрождённым, чтобы становиться пристанищем для чуждого демона. Для этого лорд-губитель был слишком хитрым — он хотел не превратиться в сосуд для нерождённого, а обрести демоничество сам.
  
−
Однако дать что-нибудь всё равно требовалось. Нечто, ему близкое. Нечто, пусть и не являвшееся его частью, неразрывно с ним связанное.
+
Однако дать что-нибудь всё равно требовалось. Нечто ему близкое. Нечто, пусть и не являвшееся его частью, неразрывно с ним связанное.
  
 
— Артезия Кровавый Рот, — изрёк Уркантос. И имя принесло с собой привкус железа. — Предстоит работа. Нас ждёт Кадия.
 
— Артезия Кровавый Рот, — изрёк Уркантос. И имя принесло с собой привкус железа. — Предстоит работа. Нас ждёт Кадия.
  
−
Уркантос взял себя в руки, прежде чем повернуться. Даже спустя десятилетие подобное казалось ему ''неправильным''.
+
Воин взял себя в руки, прежде чем повернуться. Даже спустя десятилетие подобное казалось ему ''неправильным''.
  
 
Свет от натриевых ламп отбрасывал на переборку его резкую тень, чёткую и тёмную. Идеальный силуэт.
 
Свет от натриевых ламп отбрасывал на переборку его резкую тень, чёткую и тёмную. Идеальный силуэт.
Строка 2713: Строка 2739:
 
Если не считать рта.
 
Если не считать рта.
  
−
На его месте зиял широкий разрез, из которого засочились струйки крови, а затем раздалось:
+
На его месте зиял широкий разрез, из которого потекли струйки крови, а затем раздалось:
  
−
— '' '''Кадия. Мы слышали. Желание Абаддона наконец-то сбудется.''' ''
+
— '''''Кадия. Мы слышали. Желание Абаддона наконец-то сбудется.'''''
  
 
Голос очаровывал и отталкивал в равной мере. Он был женским, или, по крайней мере, казался таковым, хотя Уркантос был слишком умным, чтобы верить в истинность принятой демоном личины. Разодранные губы, напоминавшие края рваной раны, сжались, словно посылая ему воздушный поцелуй.
 
Голос очаровывал и отталкивал в равной мере. Он был женским, или, по крайней мере, казался таковым, хотя Уркантос был слишком умным, чтобы верить в истинность принятой демоном личины. Разодранные губы, напоминавшие края рваной раны, сжались, словно посылая ему воздушный поцелуй.
Строка 2723: Строка 2749:
 
Окровавленный рот растянулся в улыбке так широко, что достиг тёмных границ шлема. На палубу закапало ещё больше багрянца.
 
Окровавленный рот растянулся в улыбке так широко, что достиг тёмных границ шлема. На палубу закапало ещё больше багрянца.
  
−
— '' '''Истинные боги этого не допустят. Как носитель Метки, Абаддон стоит в центре Великой Игры. Каждый бог желает завладеть им, но также не может допустить, чтобы он достался другим. Никто не хочет, чтобы он победил без их помощи, а он отказывается присягать кому-либо из них.''' ''
+
— '''''Истинные боги этого не допустят. Как носитель метки, Абаддон стоит в центре Великой Игры. Каждый бог желает завладеть им, но также не может допустить, чтобы он достался другим. Никто не хочет, чтобы он победил без их помощи, а он отказывается присягать кому-либо из них.'''''
  
−
— Магистр войны планирует воспользоваться крепостью, чтобы разрушить Кадию, лишив богов победы. Но если Кхорн добудет Кадию для Чёрного Легиона, Абаддон окажется перед ним в долгу. Это поколеблет чаши весов Великой Игры. Это наш наилучший шанс. Но мне нужно больше силы. Намного, намного больше силы.
+
— Магистр войны планирует воспользоваться крепостью, чтобы разрушить Кадию, лишив богов победы. Но если Кхорн добудет Кадию для Чёрного Легиона, Абаддон окажется перед ним в долгу. Это поколеблет чаши весов Большой Игры. Это наш наилучший шанс. Но мне нужно больше силы. Намного, намного больше силы.
  
−
— '' '''Отдай мне своё тело. Пожертвуй больше, чем эту тонкую тень, и я исполню все твои желания. Если мы соединимся, я сделаю так, чтобы кровь стала для тебя как вино. Твои уста будут отличать кадийскую кровь от вальхалльской по букету её ароматов.''' ''
+
— '''''Отдай мне своё тело. Пожертвуй больше, чем эту тонкую тень, и я исполню все твои желания. Если мы соединимся, я сделаю так, чтобы кровь стала для тебя как вино. Твои уста будут отличать кадианскую кровь от вальхалльской по букету её ароматов.'''''
  
−
— Говоришь так, будто я приспешник Слаанеш, раб своих чувств. — Уркантос отвернулся, захлюпав сабатонами полуорганической брони по лужам крови, которая уже сворачивалась и становилась вязкой. После смерти последней жертвы он снова начал чувствовать, как Гвозди вгрызаются в мозг, словно острые винты, прокручивающиеся у него за глазами. — Кровь есть кровь. И Кхорну всё равно, откуда она течёт.
+
— Говоришь так, будто я приспешник Слаанеш, раб своих чувств. — Кхорнат отвернулся, захлюпав сабатонами полуорганической брони по лужам крови, которая уже сворачивалась и становилась вязкой. После смерти последней жертвы он снова начал чувствовать, как Гвозди вгрызаются в мозг, словно острые винты, прокручивающиеся у него за глазами. — Кровь есть кровь. И Кхорну всё равно, откуда она течёт.
  
−
— '' '''Ошибаешься, мой повелитель, не вся кровь равна. Освящённая кровь — вот что Кхорн любит превыше всего. Если впустишь меня в свой рот, нос, уши, я покажу тебе…''' ''
+
— '''''Ошибаешься, мой повелитель, не вся кровь равна. Освящённая кровь — вот что Кхорн любит превыше всего. Если впустишь меня в свой рот, нос, уши, я покажу тебе…'''''
  
−
— Хватит! Ты подначиваешь меня. Продолжишь, и будешь изгнана.
+
— Хватит! Ты провоцируешь меня. Продолжишь, и будешь изгнана.
  
−
— '' '''Я столько могу тебе предложить…''' ''
+
— '''''Я столько могу тебе предложить…'''''
  
−
— Давай обсудим то, что могу предложить тебе я, Кровавый Рот. Ты — лишь алчная тень, искушённая и скованная, и таковой останешься.
+
— Давай обсудим то, что могу предложить тебе я, Кровавый Рот. Ты лишь алчная тень, искушённая и скованная, и таковой останешься.
  
−
Пойманный демон утробно рыкнул. Из красного разреза показались заостренные зубы, как у глубоководной рыбины.
+
Пойманный демон утробно рыкнул. Из красного разреза показались заострённые зубы, как у глубоководной рыбы.
  
 
— Но чем больше человек, тем большая у него тень.
 
— Но чем больше человек, тем большая у него тень.
Строка 2751: Строка 2777:
 
Смех её походил на хрип испускающего дух человека.
 
Смех её походил на хрип испускающего дух человека.
  
−
— '' '''Что будем делать? Ты уже привлёк внимание Кхорна.''' ''
+
— '''''Что будем делать? Ты уже привлёк внимание Кхорна.'''''
  
−
— Чтобы завоевать Кадию, я не могу быть простым смертным — скажи это остальным теням. Затяни песнь багрового хора, когда я буду убивать кадийцев. Позови кровопускателей на пир, и обрати на нас взор своего повелителя. Дай ему знать, что если он ниспошлёт мне сил, я вручу ему Чёрный Легион.
+
— Чтобы завоевать Кадию, я не могу быть простым смертным, — скажи это остальным теням. Затяни песнь багрового хора, когда я буду убивать кадианцев. Позови кровопускателей на пир и обрати на нас взор своего повелителя. Дай ему знать, что, если он ниспошлёт мне сил, я вручу ему Чёрный Легион.
  
−
— '' '''Чтобы возвысить тебя, потребуются большие жертвы, Уркантос. И Кхорн не обрадуется, если это… ноктилитовое чудище сделает красную работу вместо тебя.''' ''
+
— '''''Чтобы возвысить тебя, потребуются большие жертвы, Уркантос. И Кхорн не обрадуется, если это… ноктилитовое чудище сделает красную работу вместо тебя.'''''
  
−
— В таком случае — произнёс Уркантос, — убедимся, что этого не случится.
+
— В таком случае, — произнёс лорд-губитель, — убедимся, что этого не случится.
  
  
 
Она гудела, вибрировала, пела. Да, именно это делала крепость. Пела.
 
Она гудела, вибрировала, пела. Да, именно это делала крепость. Пела.
  
−
Моркат ощущала её самими заключёнными в чернокамень костями. Когда до Кадии оставался день пути, орудия начали пробуждаться. Таинственные энергии в недрах крепости входили в резонанс. Не в участках, что она укротила для магистра войны — обитаемой секции, укрытой плотью и наростами-опухолями. Нет, там сознание крепости было сонным, словно одурманенным. Резонанс исходил из глубин необузданной твердыни, где древние коридоры скручивались и собирались заново подобно клубку дремлющих змей. Где Моркат могла прижаться рукой к стене и почувствовать пульсирующее внутри сознание, которое на самом деле им не являлось.
+
Моркат ощущала это самими заключёнными в чернокамень костями. Когда до Кадии оставался день пути, орудия начали пробуждаться. Таинственные энергии в недрах крепости входили в резонанс. Не в участках, что она укротила для магистра войны, — обитаемой секции, укрытой плотью и наростами-опухолями. Нет, там сознание крепости было сонным, словно одурманенным. Резонанс исходил из глубин необузданной твердыни, где древние коридоры скручивались и собирались заново, подобно клубку дремлющих змей. Где Моркат могла прижаться рукой к стене и почувствовать пульсирующее внутри сознание, которое на самом деле им не являлось.
  
 
Он исходил из тех частей крепости, на попытки понять которые она потратила всю свою неестественно затянувшуюся жизнь. Ради магистра войны, ради отца.
 
Он исходил из тех частей крепости, на попытки понять которые она потратила всю свою неестественно затянувшуюся жизнь. Ради магистра войны, ради отца.
Строка 2770: Строка 2796:
 
Корда, чьи каллиграфические замыслы сегодня ложились плотными от напряжения строчками. Скайрак, окружённый смрадным психическим облаком. Кром Гат, шестерни которого непрерывно крутились, словно катушки ленты, раз за разом проматывая в голове аргументы в пользу того, чтобы штурм Кадии возглавил он. Уркантос, мысли коего сегодня казались другими, будто среди алеющих разводов крови извивались и расплывались чернильные кляксы.
 
Корда, чьи каллиграфические замыслы сегодня ложились плотными от напряжения строчками. Скайрак, окружённый смрадным психическим облаком. Кром Гат, шестерни которого непрерывно крутились, словно катушки ленты, раз за разом проматывая в голове аргументы в пользу того, чтобы штурм Кадии возглавил он. Уркантос, мысли коего сегодня казались другими, будто среди алеющих разводов крови извивались и расплывались чернильные кляксы.
  
−
Отсутствовал только Зарафистон — наверное, занимался изысканиями или общением с варпом.  
+
Отсутствовал только Зарафистон — наверное, занимался изысканиями или общением с варпом.
  
−
— Через день мы подойдём к Кадии, — пророкотал магистр войны. — И тогда начнётся первый этап. Все вы следовали по моим пятам будто гончие, выспрашивая о своих задачах, и сейчас вы их узнаете.
+
— Через день мы подойдём к Кадии, — пророкотал магистр войны. — И тогда начнётся первый этап. Все вы следовали по моим пятам, будто гончие, выспрашивая о своих задачах, и сейчас вы их узнаете.
  
 
Ментальная кисть Корды застыла, шестерни в сознании Крома Гата перестали крутиться. Облако тревоги вокруг Скайрака сгустилось, отчего тот стал почти неразличимым для Дравуры.
 
Ментальная кисть Корды застыла, шестерни в сознании Крома Гата перестали крутиться. Облако тревоги вокруг Скайрака сгустилось, отчего тот стал почти неразличимым для Дравуры.
Строка 2780: Строка 2806:
 
— Но, магистр войны…
 
— Но, магистр войны…
  
−
— Руководить Чёрным Флотом буду я. Ты двинешься вперёд с демифлотом и атакуешь платформы орбитальной обороны над Кадией. Я не хочу, чтобы станцию повредили, пока она готовится к обстрелу.
+
— Руководить Чёрным флотом буду я. Ты двинешься вперёд с полуфлотом и атакуешь платформы орбитальной обороны над Кадией. Я не хочу, чтобы станцию повредили, пока она готовится к обстрелу.
  
 
Тёмные чернила в его мыслях стали разрастаться. Ему не понравилась задача, поняла Моркат, хотя никто от него этого и не ожидал.
 
Тёмные чернила в его мыслях стали разрастаться. Ему не понравилась задача, поняла Моркат, хотя никто от него этого и не ожидал.
Строка 2788: Строка 2814:
 
— Корда. — Абаддон повернул голову лишь на самую малость, упёршись в слаанешита взглядом. — Ты…
 
— Корда. — Абаддон повернул голову лишь на самую малость, упёршись в слаанешита взглядом. — Ты…
  
−
Моркат знала, что магистр намеревался сказать дальше. Она видела, как формируются слова в его упорядоченном разуме. Он поручит Девраму Корде окружить беспомощных врагов, как только города-крепости будут разрушены, Скайраку — напустить на рассеянных защитников хвори, и — что самое важное — прикажет Крому Гату воспользоваться энергиями варпа для разрушения пилонов.
+
Моркат знала, что магистр намеревался сказать дальше. Она видела, как формируются слова в его упорядоченном разуме. Он поручит Девраму Корде окружить беспомощных врагов, как только города-крепости будут разрушены, Скайраку — напустить на рассеянных защитников хвори и — что самое важное — прикажет Крому Гату воспользоваться энергиями варпа для разрушения пилонов.
  
 
Но договорить он не успел.
 
Но договорить он не успел.
Строка 2794: Строка 2820:
 
Чернокаменные двери распахнулись настежь от психического заряда, ударившего в них с силой бурана, отчего те хлопнулись о стены. В зал торопливо вошёл Зарафистон, окружённый вихрящимися ветрами варпа. Дравура успела мельком заметить его сознание — часовой механизм из рун и сигилов, пребывавший в постоянном движении. Глаза чернокнижника под глубоким капюшоном горели ведьмовским светом.
 
Чернокаменные двери распахнулись настежь от психического заряда, ударившего в них с силой бурана, отчего те хлопнулись о стены. В зал торопливо вошёл Зарафистон, окружённый вихрящимися ветрами варпа. Дравура успела мельком заметить его сознание — часовой механизм из рун и сигилов, пребывавший в постоянном движении. Глаза чернокнижника под глубоким капюшоном горели ведьмовским светом.
  
−
— Они приближаются, — сказал он множеством голосов. — Боевая баржа, идущая прямо к «''Воле вечности''». Эскортники двинулись наперерез, но она направила всю энергию на пустотные поля и двигатели.
+
— Они приближаются, — сказал он множеством голосов. — Боевая баржа, идущая прямо к ''«Воле вечности»''. Эскортники двинулись наперерез, но она направила всю энергию на пустотные поля и двигатели.
  
 
— Расчётное время перехвата? — тут же спросил магистр войны.
 
— Расчётное время перехвата? — тут же спросил магистр войны.
Строка 2810: Строка 2836:
 
— А Волки? — спросил Зарафистон.
 
— А Волки? — спросил Зарафистон.
  
−
Мгновение магистр войны хранил молчание. Моркат заволновалась, что совёт мог счесть это за проявление нерешительности, но, взглянув на кружащие вокруг его головы мысли, она поняла, что отец проводил расчёты.
+
Мгновение магистр войны хранил молчание. Моркат заволновалась, что совет мог счесть это за проявление нерешительности, но, взглянув на кружащие вокруг его головы мысли, она поняла, что отец проводил расчёты.
  
 
— В прошлом я был Волком, — наконец сказал он. — И знаю, как заставить их взвыть.
 
— В прошлом я был Волком, — наконец сказал он. — И знаю, как заставить их взвыть.
Строка 2817: Строка 2843:
 
— Штурмовые катера! Десять минут! — взревел Космический Волк, шагая сквозь ряды толпящихся на ангарной палубе солдат. — Десять минут, воины Кадии!
 
— Штурмовые катера! Десять минут! — взревел Космический Волк, шагая сквозь ряды толпящихся на ангарной палубе солдат. — Десять минут, воины Кадии!
  
−
— Трон, ну и громкий, — покачав головой, шепнул Веммис, и подтянул ремешки каски.
+
— Трон, ну и громкий, — покачав головой, шепнул Веммис и подтянул ремешки каски.
  
 
Сарк поняла, о чём он. Несмотря на защитные затычки, голос астартес звучал почти до боли мощно.
 
Сарк поняла, о чём он. Несмотря на защитные затычки, голос астартес звучал почти до боли мощно.
  
−
Они готовили снаряжение, рассовывая запасные батареи и проверяя фонарики. Поправляя отливающие золотом очки на касках — предназначенные не допускать ослепления ярким светом в космическом вакууме.
+
Они готовили снаряжение, укладывали подсумки и проверяли фонарики. Поправляли отливающие золотом очки на касках, предназначенные не допускать ослепления ярким светом в космическом вакууме.
  
 
В глубине ангара машинные жрецы распевали бинарные гимны перед отрядом скитариев, извергая из трубок на спине зловонные выбросы-курения.
 
В глубине ангара машинные жрецы распевали бинарные гимны перед отрядом скитариев, извергая из трубок на спине зловонные выбросы-курения.
  
−
Космодесантники стояли группками по всему отсеку, проводя собственные предбоевые ритуалы. Идея заключалась в том, что если полубоги рассядутся по десяти штурмовым катерам, а не полетят в одном, то не погибнут в полном составе от одного меткого выстрела.
+
Космодесантники стояли отрядами по всему отсеку, проводя собственные предбоевые ритуалы. Идея заключалась в том, что если полубоги распределятся по всем десяти штурмовым катерам, то не погибнут в полном составе от одного меткого выстрела.
  
−
Палуба под ними содрогнулась. Сначала едва заметно, а затем с такой силой, что у них цокнули зубы.
+
Палуба под ними содрогнулась. Сначала едва заметно, а затем с такой силой, что у них стукнули зубы.
  
−
Сарк выпустила патрон, который как раз пыталась затолкать в приёмник дробовика.
+
Эвра выронила патрон, который как раз пыталась затолкать в приёмник дробовика.
  
 
— Чёртова штука. Почему мне не дали взять фреккову винтовку?
 
— Чёртова штука. Почему мне не дали взять фреккову винтовку?
Строка 2837: Строка 2863:
 
Палубу тряхнуло так резко, что Сарк вцепилась в рукав товарища, чтобы устоять.
 
Палубу тряхнуло так резко, что Сарк вцепилась в рукав товарища, чтобы устоять.
  
−
— В нас что, попали? — спросила она. Прежде Сарк не доводилось участвовать в пустотной войне, и чувство клаустрофобии ей совсем не понравилось. — По нам стреляют?
+
— В нас что, попали? — спросила она. Прежде капралу не доводилось участвовать в пустотной войне, и чувство клаустрофобии ей совсем не понравилось. — По нам стреляют?
  
−
Веммис покачал головой. До перевода в 13-й он отслужил два года в боевом флоте Кадии.
+
Огнемётчик покачал головой. До перевода в 13-й он отслужил два года в боевом флоте Кадии.
  
−
— Нет, это ''мы'' стреляем. Громкий бах, как столкновение двух машин? Это бортовой залп. Низкий рокот, который затем набирает мощность — батарея плазменных проекторов.
+
— Нет, это мы стреляем. Громкий бах, как столкновение двух машин? Это бортовой залп. Низкий рокот, который затем набирает мощность, — батарея плазменных проекторов.
  
 
— А если попадают в нас?
 
— А если попадают в нас?
Строка 2849: Строка 2875:
 
Пол подскочил со звуком, напоминающим удар кувалдой по броне танка, отчего у Сарк подкосились колени, а Веммис плашмя рухнул на палубу.
 
Пол подскочил со звуком, напоминающим удар кувалдой по броне танка, отчего у Сарк подкосились колени, а Веммис плашмя рухнул на палубу.
  
−
Основное освещение погасло, сменившись красным аварийным. Сарк со своим отрядом поднялись на ноги, ничего не видя в противобликовых очках и слабом свете.
+
Основное освещение погасло, сменившись красным аварийным. Эвра со своим отрядом поднялись на ноги, ничего не видя в противобликовых очках и слабом свете.
  
−
— Вот ''это'' было попадание, — указал Веммис. Он протянул руку, и Сарк помогла ему встать, попутно поразившись тяжести желатинного прометия в баках.
+
— Вот ''это'' было попадание, — указал Веммис. Он протянул руку, и Сарк помогла ему встать, попутно поразившись тяжести желированного прометия в баках.
  
−
— Всем подняться! — крикнул сержант Квек. — Отделение Зета! Построиться и приготовиться к погрузке. Не заряжать оружие, пока не окажетесь в катере. Это касается тебя, Сарк.
+
— Всем подняться! — крикнул сержант Квек. — Отделение Дзета! Построиться и приготовиться к погрузке. Не заряжать оружие, пока не окажетесь в катере. Это касается тебя, Сарк.
  
−
Она прекратила заряжать дробовик — от пары загнанных патронов беды не случится, — и поплелась на своё место. Она опустила руку на плечо Веммиса и взяла в жменю его форменную куртку. Почувствовала, как стоящий сзади человек схватился за неё.
+
Она прекратила заряжать дробовик — от пары загнанных патронов беды не случится — и поплелась на своё место. Кадианка опустила руку на плечо Веммиса и вцепилась в его форменную куртку. Почувствовала, как стоящий сзади человек схватился за неё.
  
 
В плафонах на люке переборки завращались жёлтые лампы, озаряя лица людей янтарными сполохами. Завыли сирены.
 
В плафонах на люке переборки завращались жёлтые лампы, озаряя лица людей янтарными сполохами. Завыли сирены.
Строка 2865: Строка 2891:
 
Сарк взяла болтавшуюся на шее маску и закрепила на рту. Запустила её нажатием и ощутила, как та присосалась к лицу, сцепившись с каской и очками. Сарк натужно сделала первый вдох, ощутив руббариновый привкус отфильтрованного воздуха.
 
Сарк взяла болтавшуюся на шее маску и закрепила на рту. Запустила её нажатием и ощутила, как та присосалась к лицу, сцепившись с каской и очками. Сарк натужно сделала первый вдох, ощутив руббариновый привкус отфильтрованного воздуха.
  
−
— Вы чёртовы везунчики, — сказал Квек по комм-каналу отделения. — Вы — чуть ли не единственные живые кадийцы, что летали в бой на боевой барже астартес.
+
— Вы чёртовы везунчики, — сказал Квек по комм-каналу отделения. — Вы чуть ли не единственные живые кадианцы, что летали в бой на боевой барже астартес.
  
 
Люки в переборке впереди опустились внутрь пола, и от перепада давления в солдат дохнуло клубящееся облако тумана, когда воздух из тёплого ангара встретился с холодом взлётной палубы, расположенной вплотную к космической пустоте.
 
Люки в переборке впереди опустились внутрь пола, и от перепада давления в солдат дохнуло клубящееся облако тумана, когда воздух из тёплого ангара встретился с холодом взлётной палубы, расположенной вплотную к космической пустоте.
  
−
В их отсеке располагались два штурмовых катера «Акула» и таран «Цест». Увидев заостренные, напоминавшие кинжалы корабли, Сарк ощутила укол страха, поняв, что их тонкая обшивка будет единственным, отделяющим её от ледяной бездны.
+
В их отсеке располагались два штурмовых катера «Акула» и таран «Цест». Увидев заострённые, напоминавшие кинжалы корабли, Эвра ощутила укол страха, поняв, что от ледяной бездны её будет отделять только их тонкая обшивка.
  
−
Ещё один толчок, от которого она стукнулась каской о баки Веммиса. Сарк услышала в воксе бормотание, и догадалась, что кто-то забыл убавить звук и сейчас молился.
+
Ещё один толчок, от которого она стукнулась каской о баки Веммиса. Капрал услышала в воксе бормотание и догадалась, что кто-то забыл убавить звук и сейчас молился.
  
−
— ''Император Человечества, блюститель праведности,''
+
— Император Человечества, блюститель праведности,
  
−
''Чьим силам не может противиться никто,''
+
Чьим силам не может противиться никто,
  
−
''Спаси и сохрани нас…''
+
Спаси и сохрани нас…
  
 
Она уже собиралась присоединиться к молитве, когда из громкоговорителей раздался голос, грохотом покатившийся по громадному ангару над толпами гвардейцев, скитариев и полубогов-космодесантников.
 
Она уже собиралась присоединиться к молитве, когда из громкоговорителей раздался голос, грохотом покатившийся по громадному ангару над толпами гвардейцев, скитариев и полубогов-космодесантников.
  
−
— ''Ангелы Императора, солдаты Кадии и служители Машинного бога, услышьте меня! Я — ярл Свен Кровавый Рёв, из Ревущих Огнём.''
+
— Ангелы Императора, солдаты Кадии и служители Машинного бога, услышьте меня! Я — ярл Свен Кровавый Рёв из Ревущих Огнём.
  
 
Тут и там донёсся протяжный вой, которым Космические Волки выразили свою готовность драться.
 
Тут и там донёсся протяжный вой, которым Космические Волки выразили свою готовность драться.
  
−
— ''Сегодня, мои воины, мы плывём в сами предания. Нас поглотит жуткий зверь, и мы прорубим путь в его нутро. Деяние это столь доблестное, что о нём сложат саги. О нём станут рассказывать у костров.''
+
— Сегодня, мои воины, мы плывём в сами предания. Нас поглотит жуткий зверь, и мы прорубим путь в его нутро. Деяние это столь доблестное, что о нём сложат саги. О нём станут рассказывать у костров.
  
−
Его слова встретили радостными возгласами. Они начали продвигаться к катерам. Сарк оглянулась и увидела Кровавого Рёва — она решила, что это Кровавый Рёв, — стоящего на горе муниторумных контейнеров с вокс-установкой в руке, так, чтобы толпа могла его видеть.
+
Его слова встретили радостными возгласами. Бойцы начали продвигаться к катерам. Сарк оглянулась и увидела Кровавого Рёва — она решила, что это Кровавый Рёв, — стоящего на горе муниторумных контейнеров с вокс-установкой в руке так, чтобы толпа могла его видеть.
  
−
— ''Через пару минут, братья, мы…''
+
— Через пару минут, братья, мы…
  
 
— Ах, Трон! — ругнулся Веммис.
 
— Ах, Трон! — ругнулся Веммис.
Строка 2897: Строка 2923:
 
— Зубы ноют. И пазухи…
 
— Зубы ноют. И пазухи…
  
−
Сарк вдруг ощутила то же самое. Коренные зубы, которые ей запломбировали в прошлом году, вдруг заболели, так, словно их снова начали разбуривать. Неимоверное давление в голове.
+
Эвра вдруг ощутила то же самое. Коренные зубы, которые ей запломбировали в прошлом году, вдруг заболели так, словно их снова начали сверлить. Неимоверное давление в голове.
  
 
Под подбородком, чуть ниже маски ребризера, что-то застучало, и она попыталась отмахнуться от предмета свободной рукой.
 
Под подбородком, чуть ниже маски ребризера, что-то застучало, и она попыталась отмахнуться от предмета свободной рукой.
  
−
Тогда Сарк поняла, что это её собственные жетоны, поплывшие в воздухе.
+
И поняла, что это её собственные жетоны, поплывшие в воздухе.
  
 
Разве на взлётной палубе была пониженная гравитация?
 
Разве на взлётной палубе была пониженная гравитация?
  
−
— ''В отличие от всех прошлых деяний'', — продолжал Кровавый Рёв, — ''сейчас мы служим вместе, боремся вместе…''
+
— В отличие от всех прошлых деяний, — продолжал ярл, — сейчас мы служим вместе, боремся вместе…
  
 
Его голос утонул в шипении помех. Половина громкославителей взорвалась с одновременным грохотом, подобным синхронному удару в сотню барабанов.
 
Его голос утонул в шипении помех. Половина громкославителей взорвалась с одновременным грохотом, подобным синхронному удару в сотню барабанов.
Строка 2915: Строка 2941:
 
— Наверху, — отозвался Квек. — Облака.
 
— Наверху, — отозвался Квек. — Облака.
  
−
Сарк заметила, что Кровавый Рёв смотрит на свод ангара, прежде чем взглянула туда сама и недоумённо уставилась на сгущающиеся там тени.
+
Сарк заметила, что Свен смотрит на свод ангара, прежде чем взглянула туда сама и недоумённо уставилась на сгущающиеся там тени.
  
 
Это была грозовая туча, ярящаяся и неуклонно растущая. Каждое её щупальце закручивалось спиралью, собираясь в подобие урагана, который то и дело прошивали дуги фиолетовых молний.
 
Это была грозовая туча, ярящаяся и неуклонно растущая. Каждое её щупальце закручивалось спиралью, собираясь в подобие урагана, который то и дело прошивали дуги фиолетовых молний.
  
−
Затем со вспышкой, что наверняка ослепила бы Сарк, не будь она в очках, на палубу обрушился столб электрического огня. Он сжёг солдат в месте попадания, а плотные ряды штурмовиков вокруг него захлестнул цепными разрядами извивающихся варповых молний.
+
Затем со вспышкой, что наверняка ослепила бы Эвру, не будь она в очках, на палубу обрушился столб электрического огня. Он сжёг солдат в месте попадания, а плотные ряды штурмовиков вокруг него захлестнул цепными разрядами извивающихся варповых молний.
  
 
По всему ангару из уцелевших громкославителей взвыл хор проклятых, голоса созданий, что когтями раздирали обшивку и давили на поля Геллера кораблей, когда те пересекали эмпиреи.
 
По всему ангару из уцелевших громкославителей взвыл хор проклятых, голоса созданий, что когтями раздирали обшивку и давили на поля Геллера кораблей, когда те пересекали эмпиреи.
  
−
Но ещё более страшным оказалось существо, что вышло из шквала электрического варп-пламени — нет, ''создалось'' из электричества, а затем появилось среди них уже в чёрном доспехе, на котором ещё горело коронное пламя, и с массивной латницей, тут же накрывшей людей потоком пылающих снарядов.
+
Но ещё более страшным оказалось существо, что вышло из шквала электрического варп-пламени — нет, ''создалось'' из электричества, а затем появилось среди них уже в чёрном доспехе, на котором ещё горели огни коронных разрядов, и с массивной перчаткой, тут же накрывшей людей потоком пылающих снарядов.
  
−
Сарк увидела силовые когти, вдвое длиннее людских плеч. Меч размером с автопушку. Лицо, скалившееся в кошмарах каждого кадийского ребёнка.
+
Сарк увидела силовые когти, вдвое длиннее людских плеч. Меч размером с автопушку. Лицо, скалившееся в кошмарах каждого кадианского ребёнка.
  
−
Они должны были напасать на Разорителя.
+
Они должны были напасть на Разорителя.
  
−
А вместо этого Разоритель пришёл ''к ним''.
+
А вместо этого Разоритель пришёл к ним.
  
  
−
Свен Кровавый Рёв стоял на горе контейнеров из-под боеприпасов, на которую он взобрался, дабы обратиться к братьям по мечу. Благороден был он ликом, и яростью были исполнены его помыслы.
+
Свен Кровавый Рёв стоял на горе контейнеров из-под боеприпасов, на которую взобрался, дабы обратиться к братьям по мечу. Благороден был он ликом, и яростью были исполнены его помыслы.
  
−
И со своего возвышения, стоя над головами воинства, узрел он архинедруга, выходящего из молний. Ступал он подобно гриму из историй, что повествуют в ночь солнцеворота. Историй, после пересказа коих скьяльду должно было откусить себе язык, дабы не накликать ненависть того, чьё имя он изрек, и тем призвал его.
+
И со своего возвышения, стоя над головами воинства, узрел он архинедруга, выходящего из молний. Ступал он подобно гриму из историй, что повествуют в ночь солнцеворота. Историй, после пересказа коих скъяльду должно было откусить себе язык, дабы не накликать ненависть того, чьё имя он изрёк и тем призвал его.
  
 
Эзекиль Абаддон. Военачальник Ока. Разрубающий воздух мечом, вопящим от жажды душ.
 
Эзекиль Абаддон. Военачальник Ока. Разрубающий воздух мечом, вопящим от жажды душ.
  
−
Ведьмин огонь сразил сотню людей. Кости опалились дочерна. Кровь обратилась в пепел. Те, что стояли дальше, упали от шквала выстрелов из латницы. Оружие, пронзившее сердце Сангвиния и почти убившее Императора, косило людей самого Кровавого Рёва.
+
Ведьмин огонь сразил сотню людей. Кости опалились дочерна. Кровь обратилась в пепел. Те, что стояли дальше, упали от шквала выстрелов из латной перчатки. Оружие, пронзившее сердце Сангвиния и почти убившее Императора, косило людей самого Кровавого Рёва.
  
−
По обе стороны от него стояли два разорителя, в руках коих уже раскручивались стволы цепных пушек. И вот они заговорили, и из их стволов на три фута взвились языки пламени. В день тот они — «Жнецы» — оправдали своё имя. Ибо плотно сбившиеся войска Императора стояли подобно ниве, ждущей жатвы, и ложились они целыми просеками крови и мяса от каждой очереди.
+
По обе стороны от него стояли два разорителя, и в руках их уже раскручивались стволы цепных пушек. И вот они заговорили, и из их стволов на три фута взвились языки пламени. В день тот они — «Жнецы» — оправдали своё имя. Ибо плотно сбившиеся войска Императора стояли подобно ниве, ждущей жатвы, и ложились целыми просеками крови и мяса от каждой очереди.
  
 
Благородный Кровавый Рёв возопил от ярости и открыл огонь по врагам из болт-пистолета, но то говорила в нём лишь гордость. Расстояние было слишком большим, и сразу понял он глупость своего поступка.
 
Благородный Кровавый Рёв возопил от ярости и открыл огонь по врагам из болт-пистолета, но то говорила в нём лишь гордость. Расстояние было слишком большим, и сразу понял он глупость своего поступка.
  
−
Гвардейцы и скитарии получили приказ — от него самого! — не заряжать оружие до самой погрузки в пустотные челны. И узрел Кровавый Рёв, как кадийцы поднимают пустые лазвинтовки и ложатся подобно снопам пшеницы. Солдаты-машины работали спешно, приводя опустошительное, но упрямое оружие в готовность. Только Адептус Астартес дали отпор — но столь плотной была толчея, что болтерные снаряды поразили их же соратников, прежде чем достичь магистра войны. Болты рвались среди бегущих гвардейцев и сносили стальные черепа. Даже те, что долетали до цели, отвращались вспять, не попадая в самого Абаддона — будто снег, сносимый порывом ветра.
+
Гвардейцы и скитарии получили приказ — от него самого! — не заряжать оружие до самой погрузки в пустотные челны. И узрел ярл, как кадианцы поднимают пустые лазвинтовки и ложатся подобно снопам пшеницы. Солдаты-машины работали спешно, приводя опустошительное, но упрямое оружие в готовность. Только Адептус Астартес дали отпор — но столь плотной была толчея, что болтерные снаряды поразили их же соратников, прежде чем достичь магистра войны. Болты рвались среди бегущих гвардейцев и сносили стальные черепа. Даже те, что долетали до цели, отвращались вспять, не попадая в самого Абаддона, — будто снег, сносимый порывом ветра.
  
 
Архинедруг же шествовал среди тех, кто ещё оставался жив, переступая изломанные тела поверженных воителей.
 
Архинедруг же шествовал среди тех, кто ещё оставался жив, переступая изломанные тела поверженных воителей.
  
−
Узрел Кровавый Рёв, как кровавый коготь из его стаи напрыгнул на Абаддона с цепным мечом. Магистр войны поймал клинком Когтём, сломал его, затем оторвал руку, что держала оружие. С ней отделилась и половина грудной клетки самого воина.
+
Узрел Свен, как Кровавый Коготь из его стаи прыгнул на Абаддона с цепным мечом. Магистр войны поймал клинок Когтем, сломал его, затем оторвал руку, что держала оружие. С ней отделилась и половина грудной клетки самого воина.
  
−
Хаккондир — так его звали. Кровавый Рёв навеки запомнит имя сего кровавого когтя. Смелый Хаккондир, кинувший вызов предводителю Чёрного Легиона.
+
Хаккондир — так его звали. Ярл навеки запомнит имя сего Кровавого Когтя. Смелый Хаккондир, кинувший вызов предводителю Чёрного Легиона.
  
 
Как вкопанный стоял Кровавый Рёв, объятый трепетом и потрясением. Абаддон вклинивался в толчею, и люди гибли десятками. Даже те, коих от острия его клинка отделяли два фута, падали, рассечённые надвое от неистовства взмахов. Так, словно дух меча рвался вперёд, разя врагов сам по себе.
 
Как вкопанный стоял Кровавый Рёв, объятый трепетом и потрясением. Абаддон вклинивался в толчею, и люди гибли десятками. Даже те, коих от острия его клинка отделяли два фута, падали, рассечённые надвое от неистовства взмахов. Так, словно дух меча рвался вперёд, разя врагов сам по себе.
Строка 2956: Строка 2982:
 
И в тот миг узрел он храбрейшего воина из всех.
 
И в тот миг узрел он храбрейшего воина из всех.
  
−
Кадийку, женщину, с образком святого на затылке каски.
+
Кадианскую женщину с образком святого на затылке каски. Она шла на Разорителя, снова и снова разряжая в него примитивное помповое ружьё.
−
 
 
−
Шла она на Разорителя, снова и снова разряжая в него примитивное помповое ружьё.
 
  
 
Стреляя, передёргивая. Стреляя, передёргивая.
 
Стреляя, передёргивая. Стреляя, передёргивая.
Строка 2968: Строка 2992:
 
Выстрелила она. И — невероятно! — дробь не разлетелась в стороны, а попала точно в броню Разорителя. Яркая багряная полоса окрасила его щёку.
 
Выстрелила она. И — невероятно! — дробь не разлетелась в стороны, а попала точно в броню Разорителя. Яркая багряная полоса окрасила его щёку.
  
−
Перезарядилась она, и выстрелила вновь.
+
Перезарядилась она и выстрелила вновь.
  
 
Ничего не случилось. Попыталась она передёрнуть цевьё. Не поддалось оно.
 
Ничего не случилось. Попыталась она передёрнуть цевьё. Не поддалось оно.
Строка 2974: Строка 2998:
 
Говорят, астартес не ведают страха.
 
Говорят, астартес не ведают страха.
  
−
Не изведала его и она — кадийка — когда древний недруг взмахнул корчащимся мечом, и рассек её от плеча до пояса, и рухнула она на палубу, разрубленная надвое.
+
Не изведала его и она — кадианка, — когда древний недруг взмахнул корчащимся мечом, и рассёк её от плеча до пояса, и рухнула она на палубу, разрубленная надвое.
  
−
Гибель эта, ещё славнее, нежели приснопамятного когтя, разгневала Кровавого Рёва. Смерь героя от одного презрительного удара без ответа остаться не могла, посему запустил он турбины прыжкового ранца.
+
Гибель эта, ещё славнее, нежели приснопамятного Когтя, разгневала Кровавого Рёва. Смерть героя от одного презрительного удара без ответа остаться не могла, посему запустил он турбины прыжкового ранца.
  
 
Но не успел он взмыть, как оплечье его схватила рука.
 
Но не успел он взмыть, как оплечье его схватила рука.
  
−
— Мой ярл, — молвил Крегга Длинный Зуб, старейший из его Кровавой гвардии и мудрейший советник. — Он атакует, ибо боится цели нашей. Они жертвуют собой, дабы мы могли продолжить.
+
— Мой ярл, — молвил Крегга Длиннозубый, старейший из его Кровавой стражи и мудрейший советник. — Он атакует, ибо боится цели нашей. Они жертвуют собой, дабы мы могли продолжить.
  
−
В воздух поднялась стая небесных когтей, дымные следы извивались их, двигатели — ярко пылали, уста — полнились обещанием славы. Разорители разметали их огнём из цепных пушек, пули размером с латный палец раскололи тела воителей, и рухнули они на палубу ошмётками мяса и металла.
+
В воздух поднялась стая Небесных Когтей, дымные следы извивались их, двигатели — ярко пылали, уста — полнились обещанием славы. Разорители разметали их огнём из цепных пушек, пули размером с латный палец раскололи тела воителей, и рухнули они на палубу ошмётками мяса и металла.
  
−
Один только достиг Абаддона. Архиеретик пронзил подлетевшего небесного когтя огромным мечом, прежде чем сорвать тело Когтём и отбросить прочь. Затем развернулся он резко, дабы встретить кровавых когтей, врезавшись в них широким наплечником и рубанув понизу, отсёкши пять ног одним ударом.
+
Один только достиг Абаддона. Архиеретик пронзил подлетевшего Небесного Когтя огромным мечом, прежде чем сорвать тело когтем Хоруса и отбросить прочь. Затем развернулся он резко, дабы встретить Кровавых Когтей, врезавшись в них широким наплечником и рубанув понизу, отсёкши пять ног одним ударом.
  
−
— Оставьте их своему ''вюрду'', — сказал Длинный Зуб. — Не дайте им умереть зазря.
+
— Оставьте Когтей их вюрду, — сказал Длиннозубый. — Не дайте им умереть зазря.
  
−
Кровавый Рёв выключил двигатели. Опустились обратно его керамитные сабатоны.
+
Кровавый Рёв выключил двигатели. Опустились обратно его керамитовые сабатоны.
  
−
— В штурмовые катера! — взревел он. — Все в штурмовые катера! Не бейтесь с ними. Все, кто выжил, летим к Чернокаменной Крепости!
+
— В штурмовые катера! — взревел он. — Все в штурмовые катера! Не бейтесь с ними. Все, кто выжил, летим к Чернокаменной крепости!
  
 
Он спрыгнул вниз и оказался среди толпы. Схватил бегущего гвардейца с баками к огнемёту и толкнул в сторону транспортников.
 
Он спрыгнул вниз и оказался среди толпы. Схватил бегущего гвардейца с баками к огнемёту и толкнул в сторону транспортников.
Строка 2998: Строка 3022:
 
К тому времени два штурмовых катера уже поднялись. Один в спешке, с по-прежнему распахнутым передним люком. Те, кто находились внутри, пытались найти ручное управление, до того как покинуть ангар и погибнуть в пустоте.
 
К тому времени два штурмовых катера уже поднялись. Один в спешке, с по-прежнему распахнутым передним люком. Те, кто находились внутри, пытались найти ручное управление, до того как покинуть ангар и погибнуть в пустоте.
  
−
Свен Кровавый Рёв прежде никогда не бежал от битвы. Вместо этого он стал идти, крича, подбадривая, дав увидеть всем, как он поднялся в один из катеров и придерживает дверь для следовавших за ним.
+
Свен Кровавый Рёв прежде никогда не бежал от битвы. Вместо этого он шёл, крича, подбадривая, дав увидеть всем, как он поднялся в один из катеров и придерживает дверь для следовавших за ним.
  
 
Людей на корабль хотело подняться больше, чем в нём могло уместиться. За их матово-зелёными касками Свен увидел приближающиеся широкие плечи и держатель для трофеев, меч, стенающий нечестивый гимн из многочисленных ртов, и багряный свет, омывающий лицо Абаддона изнутри доспеха.
 
Людей на корабль хотело подняться больше, чем в нём могло уместиться. За их матово-зелёными касками Свен увидел приближающиеся широкие плечи и держатель для трофеев, меч, стенающий нечестивый гимн из многочисленных ртов, и багряный свет, омывающий лицо Абаддона изнутри доспеха.
Строка 3008: Строка 3032:
 
Одного он зарубил демоническим мечом.
 
Одного он зарубил демоническим мечом.
  
−
Второго пронзил когтями Гора, после чего разорвал тело из болтера на перчатке.
+
Второго пронзил когтем Хоруса, после чего разорвал тело из болтера на перчатке.
  
−
Слева от него кровавый коготь с ревущим цепным мечом прошёл мимо рыскающего острия двенадцатифутового меча с морем лиц. Мгновение казалось, будто юный Ревущий Огнём сможет нанести удар, которому судилось быть воспетым в сагах, но затем Разоритель вскинул рукоять оружия и, будто шило, вогнал заостренную гарду в череп кровавому когтю.
+
Слева от него Кровавый Коготь с ревущим цепным мечом прошёл мимо рыскающего острия двенадцатифутового меча с морем лиц. Мгновение казалось, будто юный Ревущий Огнём сможет нанести удар, которому судилось быть воспетым в сагах, но затем Разоритель вскинул рукоять оружия и, будто шило, вогнал заострённую гарду в череп воина.
  
 
Когда Абаддон взмахнул мечом, чтобы отразить следующий выпад, голова Волка с треском рвущихся мышц и сухожилий отделилась от плеч.
 
Когда Абаддон взмахнул мечом, чтобы отразить следующий выпад, голова Волка с треском рвущихся мышц и сухожилий отделилась от плеч.
Строка 3020: Строка 3044:
 
Астартес дрались стойко, однако их клинки разбивались о его доспех, и Абаддон резал их как скот, прежде чем столб света обрушился на него вновь, и в следующий миг он исчез.
 
Астартес дрались стойко, однако их клинки разбивались о его доспех, и Абаддон резал их как скот, прежде чем столб света обрушился на него вновь, и в следующий миг он исчез.
  
−
Тем не менее, он оставил кое-что на прощание. Поскольку когда штурмовой катер покинул борт корабля и вильнул в сторону, ложась на нужный курс, взлётная палуба взорвалась в космос расширяющимся шаром пламени, вид которого живо напомнил Свену о Дышащем Огнём — гигантском вулкане с волчьей пастью на Фенрисе.
+
Тем не менее он оставил кое-что на прощание. Поскольку, когда штурмовой катер покинул борт корабля и вильнул в сторону, ложась на нужный курс, взлётная палуба взорвалась в космос расширяющимся шаром пламени, вид которого живо напомнил Свену о Дышащем Огнём — гигантском вулкане с волчьей пастью на Фенрисе.
  
 
Он коснулся наплечника, опустив пальцы на геральдическую эмблему горы.
 
Он коснулся наплечника, опустив пальцы на геральдическую эмблему горы.
  
−
— Вы ушли, как и полагается Ревущим Огнём — в пламени.
+
— Вы ушли, как и полагается Ревущим Огнём, — в пламени.
  
−
И, стоя в катере, зигзагами несущемся к огромному тёмному пятну Чернокаменной Крепости, он понял, что вскоре присоединится к ним и сам.
+
И, стоя в катере, зигзагами несущемся к огромному тёмному пятну Чернокаменной крепости, он понял, что вскоре присоединится к ним и сам.
  
  
−
=== Глава восьмая ===
+
===Глава восьмая===
  
  
Строка 3038: Строка 3062:
 
— Искать угрозы, — приказал он. — Если ударный флот встретит сопротивление, я хочу знать.
 
— Искать угрозы, — приказал он. — Если ударный флот встретит сопротивление, я хочу знать.
  
−
Он был в плохом расположении духа, несмотря на возвращение из отлучки.
+
Он пребывал в плохом расположении духа, несмотря на возвращение из отлучки.
  
−
Часть его радовалась тому, что он вновь на мостике «''Зверства''». Линкор типа «Осквернитель» служил ему домом, часовней и личным кораблём со времён Готической войны.
+
Часть его радовалась тому, что он вновь на мостике ''«Зверства»''. Линкор типа «Осквернитель» служил ему домом, часовней и личным кораблём со времён Готической войны.
  
 
Но когда он поднялся на борт, его поприветствовали уже не как лорда-губителя.
 
Но когда он поднялся на борт, его поприветствовали уже не как лорда-губителя.
Строка 3048: Строка 3072:
 
— С Кадии?
 
— С Кадии?
  
−
— Нет, лорд, — отозвался диспетчер сенсора. Его спинные мышцы сократились, когда он получил новые данные, воспринимая их поступление от излучающего комплекса корабля так, словно информацию передавала его собственная нервная система. — Приближается с повращательной стороны. По размеру — эскортник. Левый кормовой квадрант, сто шестьдесят градусов на минус тридцать пустотных саженей. Подойдёт к нам снизу через три минуты.
+
— Нет, лорд, — отозвался диспетчер сенсора. Его спинные мышцы сократились, когда он получил новые данные, воспринимая их поступление от излучающего комплекса корабля так, словно информацию передавала его собственная нервная система. — Приближается со стороны вращения. По размеру — эскортник. Левый кормовой квадрант, сто шестьдесят градусов на минус тридцать пустотных саженей. Подойдёт к нам снизу через три минуты.
  
 
— Три минуты? — Уркантос сверился с картой. — Невозможно. Это слишком быстро. Определи скорость и состав корабля. Опознай его. Пульты управления огнём, дайте огневое решение. Сообщить в ангарный отсек правого борта, чтобы готовили к запуску защитные эскадрильи «Агоний» и «Барбариусов».
 
— Три минуты? — Уркантос сверился с картой. — Невозможно. Это слишком быстро. Определи скорость и состав корабля. Опознай его. Пульты управления огнём, дайте огневое решение. Сообщить в ангарный отсек правого борта, чтобы готовили к запуску защитные эскадрильи «Агоний» и «Барбариусов».
Строка 3056: Строка 3080:
 
— Рассчитываю.
 
— Рассчитываю.
  
−
Происходящее Уркантосу совершенно не понравилось. Он уже пережил одну засаду имперского демифлота, налетевшего на его клин во время прохождения через внешний пояс дрейфующих обломков, что разделяли систему Кадии напополам. Кладбище разрушенных космолётов и мусора, образовавшееся за тысячелетия Долгой войны, служило идеальным местом для того, чтобы укрыть флот.
+
Происходящее воину совершенно не понравилось. Он уже пережил одну засаду имперского полуфлота, налетевшего на его клин во время прохождения через внешний пояс дрейфующих обломков, что разделяли систему Кадии пополам. Кладбище разрушенных космолётов и мусора, образовавшееся за тысячелетия Долгой войны, служило идеальным местом для того, чтобы укрыть флот.
  
−
Кадийцы прозвали его Железным Кладбищем.
+
Кадианцы прозвали его Железным Кладбищем.
  
−
Отчаянные имперцы повредили и уничтожили почти десять процентов его отряда, хотя это не имело никакого значения — согласно пустотной доктрине Абаддона они использовали мусорные корабли, транспортники с культистами и вооруженные внутрисистемные клиперы в качестве защитного экрана, принимающего все удары на себя.
+
Отчаянные имперцы повредили и уничтожили почти десять процентов его отряда, хотя это не имело никакого значения: согласно пустотной доктрине Абаддона они использовали мусорные корабли, транспортники с культистами и вооружённые внутрисистемные клиперы в качестве защитного экрана, принимающего все удары на себя.
  
−
Да, они потеряли корабли, но ни одного, утрату которого позволить себе не могли. Он даже не стал задерживаться. С врагами разберётся шедший следом флот Абаддона, судьба же Уркантоса ждала на Кадии.
+
Да, они потеряли корабли, но ни одного, утрату которого позволить себе не могли. Он даже не стал задерживаться. С врагами разберётся идущий следом флот Абаддона, судьба же Уркантоса ждала на Кадии.
  
−
Впрочем, учитывая фанатизм кадийцев, он не стал бы сбрасывать со счетов возможность применения ими брандеров. Разбери старую рухлядь и направь её на флот, после чего перегрузи реактор, чтобы забрать с собой пару-тройку звездолётов.
+
Впрочем, учитывая фанатизм кадианцев, он не стал бы сбрасывать со счетов возможность применения ими брандеров. Разбери старую рухлядь и направь её на флот, после чего перегрузи реактор, чтобы забрать с собой пару-тройку звездолётов.
  
 
Дикари какие-то.
 
Дикари какие-то.
Строка 3074: Строка 3098:
 
— Состав — неизвестный металл. Быстрее любого имперского судна. Ксенос, но не альдари. Это… ноктилит.
 
— Состав — неизвестный металл. Быстрее любого имперского судна. Ксенос, но не альдари. Это… ноктилит.
  
−
— Чёрнокамень?  
+
— Чернокамень?
  
−
— Судя по результатам спектромантической сенсорной бомбардировки, плотность может свидетельствовать о чернокамне, да. — Сенсорщик сглотнул, и адамово яблоко в его мясистом горле дрогнуло. — На его борту, либо в его составе присутствует ноктилит. Но я не выявил на борту живых душ.
+
— Судя по результатам спектромантической сенсорной бомбардировки, плотность может свидетельствовать о чернокамне, да. — Диспетчер сглотнул, и адамово яблоко в его мясистом горле дрогнуло. — На его борту либо в его составе присутствует ноктилит. Но я не выявил на борту живых душ.
  
−
Уркантос опустил когтистые латницы на командирский поручень и улыбнулся под скорченной в гримасе личиной. Во время десятого набега Долгой войны он сражался в составе рейдерских флотов. Высаживался на зачищенные миры для захвата образцов ноктилита и разрушения созданных из него конструкций. Знал, как сильно чародеи Чёрного Легиона ненавидели тот камень за пульсирующий в нём отрицательный заряд.
+
Уркантос опустил когтистые перчатки на командирский поручень и улыбнулся под скорченной в гримасе личиной. Во время десятого набега Долгой войны он сражался в составе рейдерских флотов. Высаживался на зачищенные миры для захвата образцов ноктилита и разрушения созданных из него конструкций. Знал, как сильно чародеи Чёрного Легиона ненавидели тот камень за пульсирующий в нём отрицательный заряд.
  
−
А ещё он видел глифы, начертанные на тамошних храмах — пересекающиеся линии, круги и углы некой древней расы. Искусственной расы, которая, хоть и была мёртвой, продолжала существовать. Расы без душ.
+
А ещё он видел глифы, начертанные на тех храмах, — пересекающиеся линии, круги и углы некой древней расы. Искусственной расы, которая, хоть и была мёртвой, продолжала существовать. Расы без душ.
  
 
— Это ксеносы, — произнёс он. — Корабль неумирающих легионов.
 
— Это ксеносы, — произнёс он. — Корабль неумирающих легионов.
Строка 3090: Строка 3114:
 
Имперцы таким знанием не обладали, но вот ксеносы — вполне могли.
 
Имперцы таким знанием не обладали, но вот ксеносы — вполне могли.
  
−
'' '''Кхорн не обрадуется, если это… ноктилитовое чудище сделает красную работу вместо тебя.''' ''
+
'''''«Кхорн не обрадуется, если это… ноктилитовое чудище сделает красную работу вместо тебя».'''''
  
−
Уркантос не понял, донёсся ли шёпот из его воспоминания, или же от лежащей перед ним длинной тени. В последнее время различить становилось всё сложнее.
+
Кхорнат не понял, донёсся ли шёпот из его воспоминания или же от лежащей перед ним длинной тени. В последнее время различить становилось всё сложнее.
  
 
Впрочем, если крепость не справится с задачей, состоится наземное вторжение. Вторжение означало кровопролитие. А текущий багрянец наполнял чашу власти.
 
Впрочем, если крепость не справится с задачей, состоится наземное вторжение. Вторжение означало кровопролитие. А текущий багрянец наполнял чашу власти.
Строка 3102: Строка 3126:
 
— Магистр войны дал нам чёткие приказы, — пояснил Уркантос. — Нам не позволено атаковать корабли ксеносов. Стоит ли рисковать втягиванием в ещё одну войну? Не думаю.
 
— Магистр войны дал нам чёткие приказы, — пояснил Уркантос. — Нам не позволено атаковать корабли ксеносов. Стоит ли рисковать втягиванием в ещё одну войну? Не думаю.
  
−
Уркантос проследил взглядом за тем, как корабль-дротик пронёсся под ними пылающим метеоритом, направляясь к синему зрачку Кадии.
+
Он проследил взглядом за тем, как корабль-дротик пронёсся под ними пылающим метеоритом, направляясь к синему зрачку Кадии.
  
−
''Уж потрудись на совесть, маленький мертвец'', — подумал он.
+
«Уж потрудись на совесть, маленький мертвец», — подумал он.
  
 
Из-за плеча донёсся утробный смешок Кровавого Рта.
 
Из-за плеча донёсся утробный смешок Кровавого Рта.
Строка 3111: Строка 3135:
 
— Ещё один блокпост? Вы что, издеваетесь?
 
— Ещё один блокпост? Вы что, издеваетесь?
  
−
Сержант Муниторума Лазло Кенник понял, что с него хватит этого гроксова дерьма. После большого отлёта эти утром на улицах царило столпотворение. В довесок к плотному дорожному движению еретики-диверсанты подорвали две живые бомбы среди толпы солдат, и теперь улицы заполонили провосты, досматривающие машины и направляющие транспорт другими маршрутами.
+
Сержант Муниторума Лазло Кенник понял, что с него хватит этого гроксового дерьма. После большого отлёта эти утром на улицах царило столпотворение. В довесок к плотному дорожному движению еретики-диверсанты подорвали две живые бомбы среди толпы солдат, и теперь улицы заполонили провосты, досматривающие машины и направляющие транспорт другими маршрутами.
  
 
Все — со сверкающими жетонами, как и этот самый сержант военной полиции.
 
Все — со сверкающими жетонами, как и этот самый сержант военной полиции.
Строка 3125: Строка 3149:
 
Трон, как же он ненавидел военполов.
 
Трон, как же он ненавидел военполов.
  
−
Однако бронированный «Таврокс» и впрямь был тяжёлым, несмотря даже на то, что являлся облегчённой моделью для Минуторума с бронированными окнами и колёсами вместо гусениц, специально предназначенной для езды по городу.
+
Однако бронированный «Таврокс» и впрямь был тяжёлым, несмотря даже на то, что являлся облегчённой моделью для Муниторума с бронированными окнами и колёсами вместо гусениц, специально предназначенной для езды по городу.
  
 
— Фрекк… Что думаете? — спросил Кенник, обернувшись к своей охране в транспортировочном отсеке.
 
— Фрекк… Что думаете? — спросил Кенник, обернувшись к своей охране в транспортировочном отсеке.
Строка 3131: Строка 3155:
 
Вирдензе выглянул в амбразуру правого борта, сжимая в руках дробовик.
 
Вирдензе выглянул в амбразуру правого борта, сжимая в руках дробовик.
  
−
— Мы и так отстаем от графика, серж, а я не хочу, чтобы меня выпороли по прибытии в монетный двор.
+
— Мы и так отстаём от графика, серж, а я не хочу, чтобы меня выпороли по прибытии на монетный двор.
  
 
— Просто сверните, — сказал Тавон из другого конца отсека, держа дробовик на коленях. — Мы же не хотим провалиться на той фрекковой улице?
 
— Просто сверните, — сказал Тавон из другого конца отсека, держа дробовик на коленях. — Мы же не хотим провалиться на той фрекковой улице?
Строка 3137: Строка 3161:
 
Впереди них тяжёлый муниторумный грузовик уже неохотно разворачивался.
 
Впереди них тяжёлый муниторумный грузовик уже неохотно разворачивался.
  
−
Кенник вздохнул и согласно махнул рукой, дал немного взад, чтобы иметь больше места для манёвра, а затем по широкой дуге свернул налево и покатился за грузовиком вглубь улицы.
+
Лазло вздохнул и согласно махнул рукой, немного сдал назад, чтобы иметь больше места для манёвра, а затем по широкой дуге свернул налево и покатился за грузовиком вглубь улицы.
  
−
— Фрееекк, — вдруг простонал он.
+
— Фре-е-екк, — вдруг простонал он.
  
 
— Что такое?
 
— Что такое?
Строка 3145: Строка 3169:
 
— Это улица-воронка.
 
— Это улица-воронка.
  
−
Воронки были ловушками для врага. Обманные улицы, на входе вдвое шире, чем на выходе, чтобы атакующие пехотинцы по мере продвижения сбивались плотнее, а машины — лишались пространства для объезда.
+
Воронки были ловушками для врага. Обманные улицы, на входе вдвое шире, чем на выходе, чтобы атакующие пехотинцы по мере продвижения сбивались плотнее, а машины лишались пространства для объезда.
  
 
Следом заехал ещё один грузовик.
 
Следом заехал ещё один грузовик.
Строка 3153: Строка 3177:
 
— Что-то мне это не…
 
— Что-то мне это не…
  
−
Внезапно сзади взревел мотор, и в следующий миг Кенника тряхнуло. Удар, достаточно несильный, чтобы его откинуло на ремень безопасности, а сам «Таврокс» врезался в бампер переднего грузовика.
+
Внезапно сзади взревел мотор, и в следующий миг Кенника тряхнуло. Удар, достаточной силы, чтобы его откинуло на ремень безопасности, а сам «Таврокс» врезался в бампер переднего грузовика.
  
 
— Дерьмо! — проорал он, дёргая коробку передач. — Бешеные су…
 
— Дерьмо! — проорал он, дёргая коробку передач. — Бешеные су…
  
−
Затем в грузовике перед ними поднялась дверь-жалюзи, и Кенник понял, что попал в переплёт.
+
В грузовике перед ними поднялась дверь-жалюзи, и Кенник понял, что у них серьёзные проблемы.
  
−
Стрелок внутри был в разномастной кадийской униформе, как и два человека по обе стороны от него, направивших лазвинтовки на лобовое стекло «Таврокса».
+
Стрелок внутри был в разномастной кадианской униформе, как и два человека по обе стороны от него, направивших лазвинтовки на лобовое стекло «Таврокса».
  
−
Однако всё внимание Кенника было приковано к фигуре в центре, а точнее тому, что она держала в руках. Стрелок сошёл с платформы грузовика на капот зажатого «Таврокса» и постучал стволом с выпускными прорезями по стеклу.
+
Однако всё внимание Лазло было приковано к фигуре в центре, а точнее тому, что она держала в руках. Стрелок сошёл с платформы грузовика на капот зажатого «Таврокса» и постучал стволом с выпускными прорезями по стеклу.
  
−
''Тук-тук-тук.''
+
Тук-тук-тук.
  
 
Кенник убрал руки с руля.
 
Кенник убрал руки с руля.
Строка 3169: Строка 3193:
 
— Я открываю замок люка, — сказал он.
 
— Я открываю замок люка, — сказал он.
  
−
— Какого чёрта, серж?  
+
— Какого чёрта, серж?
  
−
— Хотите поспорить с мелтаружьём? — отозвался он, протягивая руку к кнопке открытия люка.
+
— Хотите поспорить с мелта-ружьём? — отозвался он, протягивая руку к кнопке открытия люка.
  
 
Вирдензе и Тавон услышали, как щёлкнул замок, и вскинули дробовики. Трон, хотя бы одного-двух они с собой заберут.
 
Вирдензе и Тавон услышали, как щёлкнул замок, и вскинули дробовики. Трон, хотя бы одного-двух они с собой заберут.
Строка 3178: Строка 3202:
  
  
−
Минуту спустя, после того как Карле Петзен добил из стаббера с глушителем последнего охранника и запустил вентиляцию кабины, внутрь «Таврокса» забрался Салвар Гент с ребризером на лице.
+
Минуту спустя, после того как Карле Петцен добил из пулемёта с глушителем последнего охранника и запустил вентиляцию кабины, внутрь «Таврокса» забрался Салвар Гент с ребризером на лице.
  
 
К чему лишний раз рисковать?
 
К чему лишний раз рисковать?
Строка 3184: Строка 3208:
 
— Ключ от ящика? — спросил Гент.
 
— Ключ от ящика? — спросил Гент.
  
−
— Здесь, — ответил один из стрелков, сорвав ключ-карту с одного из тел и кинув Генту. Тот поймал его и вставил в замок закреплённого на полу сейфа.
+
— Здесь, — ответил стрелок, сорвав ключ-карту с одного из тел и кинув Генту. Тот поймал его и вставил в замок закреплённого на полу сейфа.
  
−
— Блокпост сработал, — заметил Петзен, вытаскивая наружу обмякший труп водителя. — Думал, придётся надавить сильнее.
+
— Блокпост сработал, — заметил Петцен, вытаскивая наружу обмякший труп водителя. — Думал, придётся надавить сильнее.
  
−
— Вот чем мне нравится Кадия, — ответил Гент. — Все следуют приказам.
+
— Вот чем мне нравится Кадия, — ответил Салвар. — Все следуют приказам.
  
 
— Нашли? — спросил подельник.
 
— Нашли? — спросил подельник.
  
−
Салвар открыл сейф, в котором оказалось три цилиндра из тяжёлой промышленной стали с негативами документов. Он проверил номиналы: пятьдесят процентов, семьдесят процентов и девяносто процентов.
+
Гент открыл сейф, в котором оказалось три цилиндра из тяжёлой промышленной стали с негативами документов. Он проверил номиналы: пятьдесят процентов, семьдесят процентов и девяносто процентов.
  
−
— Мы снова в печатном деле, друзья, — объявил Гент. — Карле, вези нас обратно на улицу.
+
— Мы снова в печатном деле, друзья, — объявил Салвар. — Карле, вези нас обратно на улицу.
  
−
Петзен включил первую передачу.
+
Петцен включил первую передачу.
  
 
Крутя руль, он стёр носовым платком со стекла кровь сержанта Муниторума.
 
Крутя руль, он стёр носовым платком со стекла кровь сержанта Муниторума.
  
  
−
=== Глава девятая ===
+
===Глава девятая===
  
  
−
— Им не следовало так делать, — бушевал Дарвус, — наш аэродром — РН Стетзена, они не имели права!
+
— Им не следовало так делать, — бушевал Дарвус. — РН Стетцен — наш аэродром, они не имели права!
  
−
— Так оно случается, Лахон.
+
— Так оно и случается, Лахон.
  
−
Ханна Кезтраль сверилась с полётным листом, внесла поправку в курс, чтобы не сбиться с маршрута. Чуть сбросила скорость, пролетая над кряжистыми склонами Россварских гор. — Сам ведь понимаешь. Им был нужен стол, мы почти доели, нас турнули. Боевые пилоты получают лучшие места в столовке, это традиция.
+
Ханна Кезтраль сверилась с полётным листом, внесла поправку в курс, чтобы не сбиться с маршрута и чуть сбросила скорость, пролетая над кряжистыми склонами Россварских гор.
  
−
— ''Мы'' — боевые пилоты. — Дарвус подчеркнул свои слова, дослав патрон в хвостовой тяжёлый стаббер. — Мы вооружены. По нам стреляют. «''Меткий глаз''» — фрекков «Мститель». Благородная машина. Не славный доставщик вроде «Валькирии». Безоружные вспомпилоты, чёрт меня дери.
+
— Сам ведь понимаешь. Им был нужен стол, мы почти доели, нас турнули. Боевые пилоты получают лучшие места в столовке, это традиция.
  
−
Пилоты «Валек» были из Ревущего 119-го, и перед глазами Кезтраль снова всплыла мина их капитана, которую тот скорчил, когда Дарвус заявил, что на «Мстителе» установлено оружие.
+
— ''Мы'' — боевые пилоты. — Дарвус подчеркнул свои слова, дослав патрон в хвостовой тяжёлый пулемёт. — Мы вооружены. По нам стреляют. ''«Меткий глаз»'' — фрекков «Мститель». Благородная машина. Не славный доставщик вроде «Валькирии». Безоружные вспомпилоты, чёрт меня дери.
  
−
— ''Оружие для защиты'', — оскалился он.
+
Пилоты «Валек» были из 119-й «Воющей», и перед глазами Ханны снова всплыла гримаса их капитана, которую тот скорчил, когда Дарвус заявил, что на «Мстителе» установлено оружие. «Оружие для защиты», — оскалился он.
  
 
— Не бери в голову. Время до цели?
 
— Не бери в голову. Время до цели?
Строка 3222: Строка 3246:
 
— Окей.
 
— Окей.
  
−
— Мне просто обидно, вот и всё. РН Стетзена — наша база. Они что, читать не умеют? Р-Н. Разведка и наблюдение. Они — гости. Чёрт, да флотские летуны лучше с нами обходятся, а они даже не кадийцы. Тебе разве всё равно?
+
— Мне просто обидно, вот и всё. РН Стетцен — наша база. Они что, читать не умеют? Р-Н. Разведка и наблюдение. Они — гости. Чёрт, да флотские летуны лучше с нами обходятся, а они даже не кадианцы. Тебе разве всё равно?
  
−
— Я просто стараюсь наслаждаться полётом, Лай. — Ханна поёрзала, пытаясь ослабить боль в правой ягодице. Они летели уже час, и это был их четвёртый вылет за два дня. — Возможно, сегодня последний ясный денёк. Не дай Ревущим Жопам испоганить его.
+
— Я просто стараюсь наслаждаться полётом, Лай. — Кезтраль поёрзала, пытаясь ослабить боль в правой ягодице. Они летели уже час, и это был их четвёртый вылет за два дня. — Возможно, сегодня последний ясный денёк. Не дай Ревущим Жопам испоганить его.
  
 
— И то правда, — рассмеявшись, согласился он. — Уже затыкаюсь.
 
— И то правда, — рассмеявшись, согласился он. — Уже затыкаюсь.
  
−
Так уж между ними повелось. Кезтраль думала, Дарвус — говорил. Частично причиной тому были их должности. Как оператор вооружений, Дарвус не имел особо чем заняться до подлёта к цели, поэтому предпочитал коротать время болтовнёй. Частично — приватность летательного аппарата, который был чуть ли не единственным местом на Кадии, где ты мог говорить, не опасаясь, что тебя услышит вышестоящее начальство.
+
Так уж между ними повелось. Ханна думала — Лахон говорил. Частично причиной тому были их должности: как оператор вооружений, Дарвус не имел особых занятий до подлёта к цели, поэтому предпочитал коротать время болтовнёй. Частично — приватность летательного аппарата, который был чуть ли не единственным местом на Кадии, где ты мог говорить, не опасаясь, что тебя услышит вышестоящее начальство.
  
−
Но была ещё одна причина, из мистической плоскости. Своеобразная мысленная связь. Лахон-то ведь был прав. Ей было ''не всё равно''. Совсем не всё равно. То, как пилоты «Валек» ввалились в столовку, словно унаследовали её от богатенького дядюшки. То, как с ней говорил капитан. Тот факт, что авиакомандование Крафа открыла Стетзен для «Валек» и флотских летунов, в результате чего им всем пришлось бороться за ангарное пространство и наземных специалистов. И это уже привело к смертям. На днях звено «Валек» наблюдения из 89-го вернулось с долгого патруля, только чтобы обнаружить взлётную полосу забитой до такой степени, что у них кончилось топливо, прежде чем им расчистили место на платформе. У одних бедолаг двигатели заглохли прямо в воздухе, и «Валька» рухнула с трехсот футов на кабину.
+
Но была ещё одна причина, из мистической плоскости. Своеобразная мысленная связь. Лахон-то ведь был прав. Ей было не всё равно. Совсем не всё равно. То, как пилоты «Валькирий» ввалились в столовку, словно унаследовали её от богатенького дядюшки. То, как с ней говорил капитан. Тот факт, что авиакомандование Крафа открыло Стетцен для «Валек» и флотских летунов, в результате чего им всем пришлось бороться за ангарное пространство и наземных специалистов. И это уже привело к смертям. На днях звено «Валькирий» наблюдения из 89-го вернулось с долгого патруля, только чтобы обнаружить взлётную полосу забитой до такой степе-ни, что у них кончилось топливо, прежде чем им расчистили место на платформе. У одних бедолаг двигатели заглохли прямо в воздухе, и машина рухнула с трёхсот футов на кабину.
  
 
Выжил только командир экипажа, которого унесли на спинальной доске с торчащими из голеней костями.
 
Выжил только командир экипажа, которого унесли на спинальной доске с торчащими из голеней костями.
  
−
Впрочем, Кезтраль была не из тех, кто жалуется. Что и к лучшему, поскольку Дарвус имел настоящий талант облекать в слова обиды, которые та пыталась затолкать как можно глубже. И чаще всего он занимался этим там, где их никто не мог услышать — в открытом небе.
+
Впрочем, Кезтраль была не из тех, кто жалуется. Что и к лучшему, поскольку Дарвус имел настоящий талант облекать в слова обиды, которые та пыталась затолкать как можно глубже. И чаще всего он занимался этим там, где их никто не мог услышать, — в открытом небе.
  
−
Из-за того, что они летели спина к спине, повёрнутые в разные стороны и неспособные увидеть друг друга, ей частенько казалось, словно тот был не столько её оператором, сколько голосом подсознания.
+
Из-за того что они летели спина к спине, повёрнутые в разные стороны и неспособные увидеть друг друга, ей частенько казалось, что Лахон был не столько её оператором, сколько голосом подсознания.
  
 
— Красиво здесь сегодня, — сказал Дарвус. — Хорошая видимость для съёмки.
 
— Красиво здесь сегодня, — сказал Дарвус. — Хорошая видимость для съёмки.
  
−
Ханна щёлкнула микрофоном шлема, соглашаясь с ним. Они летели на восемнадцати тысячах футах, вокруг них на многие мили было лишь синее небо с небольшими завитками перистых облаков на далёком горизонте. Один из лучших лётных дней в её жизни, и поэтому она очень сильно хотела, чтобы Лахон перестал болтать.
+
Ханна щёлкнула микрофоном шлема, соглашаясь с ним. Они летели на восемнадцати тысячах футов, вокруг них на многие мили было лишь синее небо с небольшими завитками перистых облаков на далёком горизонте. Один из лучших лётных дней в её жизни, и поэтому она очень сильно хотела, чтобы Лахон перестал болтать.
  
−
Они вылетели со Стетзена едва ли не сразу после этого, пронёсшись мимо северной оборонительной куртины Крафа. Кезтраль прошла прямо над застенными блоками Салгораха — незаконного трущобного поселения за куртиной, где она провела детство. Скорость ветра составляла десять узлов, поэтому местные детишки выбрались на крыши, запуская змеев из пластековых пайковых обёрток и деревянных шпажек, добытых из нелицензированных тележек с едой. Они пролетели достаточно низко, чтобы различить несколько порхающих и кружащих змеев — не простых, а боевых, с верёвками, покрытыми клеем и битым стеклом, чтобы перерезать бечёвки и вспарывать пластековые крылья соперникам.
+
Они вылетели со Стетцена без особых задержек и пронеслись мимо северной оборонительной куртины Крафа. Кезтраль прошла прямо над застенными блоками Салгораха — незаконного трущобного поселения за куртиной, где она провела детство. Скорость ветра составляла десять узлов, поэтому местные детишки выбрались на крыши и запускали змеев из пластековых пайковых обёрток и деревянных шпажек, добытых из нелицензированных тележек с едой. ''«Меткий глаз»'' пролетел достаточно низко, чтобы экипаж смог различить несколько порхающих и кружащих змеев — не простых, а боевых, с верёвками, покрытыми клеем и битым стеклом, чтобы перерезать бечёвки и вспарывать пластековые крылья соперникам.
  
−
Кезтраль неспешно крутанула бочку, давая детишкам понять, что это она. В десять лет Ханна стала чемпионом района в войне змеев, после чего к ней пришли рекрутёры и предложили место в авиационной академии. Какой-то генерал увидел видеокадры из того состязания, и впечатлился её врожденным пониманием законов аэродинамики.
+
Кезтраль неспешно крутанула бочку, давая детишкам понять, что это она. В десять лет Ханна стала чемпионом района в войне змеев, после чего к ней пришли рекрутёры и предложили место в авиационной академии. Какой-то генерал увидел видеокадры из того состязания и впечатлился её врождённым пониманием законов аэродинамики.
  
−
Каждые пару месяцев ей писали ребятишки из академии при тамошней миссии. В ответ она отправляла им письма с благодарностями, а также коробки с отстрелянными в бою гильзами, которые кадеты могли использовать как талисманы.
+
Каждые пару месяцев ей писали ребятишки из миссионерской академии. В ответ она отправляла им письма с благодарностями, а также коробки с отстрелянными в бою гильзами, которые кадеты могли использовать как талисманы.
  
 
Они свернули на север, потом на запад, ненадолго увидев внизу укрепления внутренней Куртины-бета. Набрали высоту, чтобы избежать ревущих воздушных масс с Россварских гор, пошли над белыми шапками, с которых ураганные ветра срывали шлейфы кристалликов льда. Заверти снега, ярко искрящегося в воздухе.
 
Они свернули на север, потом на запад, ненадолго увидев внизу укрепления внутренней Куртины-бета. Набрали высоту, чтобы избежать ревущих воздушных масс с Россварских гор, пошли над белыми шапками, с которых ураганные ветра срывали шлейфы кристалликов льда. Заверти снега, ярко искрящегося в воздухе.
Строка 3274: Строка 3298:
 
— Уверена? Если потратим две катушки на съёмку своих же, командир эскадрильи…
 
— Уверена? Если потратим две катушки на съёмку своих же, командир эскадрильи…
  
−
— Кем бы ни были эти фреккеры, они здесь находиться не должны. Даже если это наши, верховное командование захочет знать, где они конкретно. Если это друзья, то они потерялись или заблудились, или их вообще ошибочно отметили как уничтоженных. Если это наши, может, их заберут «Вальки» со Стетзена и закинут за стены Крафа.
+
— Кем бы ни были эти фреккеры, они здесь находиться не должны. Даже если это наши, верховное командование захочет знать, где они конкретно. Если это друзья, то они потерялись или заблудились или их вообще ошибочно отметили как уничтоженных. Если это наши, может, их заберут «Вальки» со Стетцена и закинут за стены Крафа.
  
−
Кезтраль практически поставила «''Меткий глаз''» на крыло, заложив вираж, прежде чем начать плавно снижаться к колонне.
+
Кезтраль практически поставила ''«Меткий глаз»'' на крыло, заложив вираж, прежде чем начать плавно снижаться к колонне.
  
−
— Тебя понял, готовлю катушки. Видеопиктеры на крыльях включать?
+
— Понял тебя, готовлю катушки. Видеопиктеры на крыльях включать?
  
 
— Ага. Раз кушать грокса, то всего.
 
— Ага. Раз кушать грокса, то всего.
  
−
Оба лётчика ухнули, вдавившись в кресла от перегрузок при развороте со снижением. Быстром сбросе высоты с попутным набором скорости.
+
Оба лётчика ухнули, вдавившись в кресла от перегрузки при развороте со снижением. Быстро сбрасывая высоту, они набирали скорость.
  
−
Кезтраль заходила перпендикулярно колонне, направляясь ей в хвост, чтобы там развернуться и быстро промчаться вдоль всей её длины. Солнце — сквозь затемнённый визор напоминавшее тусклый шар огня, — переместилось из одного края фонаря в другой. Неважно, друзья они или враги, но войска двигались к горам, и Ханна решила, что лучше спикировать на них сзади, чтобы воспользоваться эффектом неожиданности. Если выбрать правильный угол, «Мститель» вылетит прямо из послеполуденного солнца.
+
Ханна заходила перпендикулярно колонне, направляясь ей в хвост, чтобы там развернуться и быстро промчаться вдоль всей её длины. Солнце, сквозь затемнённый визор напоминавшее тусклый шар огня, переместилось из одного края фонаря в другой. Неважно, друзья они или враги, но войска двигались к горам, и Кезтраль решила, что лучше спикировать на них сзади, чтобы воспользоваться эффектом неожиданности. Если выбрать правильный угол, «Мститель» вылетит прямо из послеполуденного солнца.
  
 
— Выпустить вооружение, — скомандовала она.
 
— Выпустить вооружение, — скомандовала она.
Строка 3298: Строка 3322:
 
— Извини! Сегодня нет облаков, нужно лететь быстро, пока нас не засекли.
 
— Извини! Сегодня нет облаков, нужно лететь быстро, пока нас не засекли.
  
−
Колонна, напоминавшая цепочку марширующих насекомых, тянулась по правую сторону от «Мстителя». Кезтраль добавила газу, отводя машину от войск, затем выполнила разворот и поравнялась с ними. Она повела ручку управления влево и вправо, так что чёрная линия людей и машин закачалась перед фонарём туда-сюда, прежде чем пылевое облако, клубящееся над массой движущихся войск, не оказалось ровно посередине носа.
+
Колонна, напоминавшая цепочку марширующих насекомых, тянулась по правую сторону от «Мстителя». Пилот добавила газу, отводя машину от войск, затем выполнила разворот и поравнялась с ними. Она повела ручку управления влево и вправо, так что чёрная линия людей и машин закачалась перед фонарём туда-сюда, прежде чем пылевое облако, клубящееся над массой движущихся войск, не оказалось ровно посередине носа.
  
 
Она представила, будто колонна — это лётная полоса, хотя ни один здравомыслящий пилот не стал бы заходить на посадку под таким углом, да и на такой скорости тоже.
 
Она представила, будто колонна — это лётная полоса, хотя ни один здравомыслящий пилот не стал бы заходить на посадку под таким углом, да и на такой скорости тоже.
Строка 3304: Строка 3328:
 
— Тестовый запуск, — сказал Дарвус.
 
— Тестовый запуск, — сказал Дарвус.
  
−
Закрутились катушки, с гулким ''тук-тук-тук'' отдаваясь в основание кресла. Седалищный нерв заболел с новой силой.
+
Закрутились катушки, с гулким «тук-тук-тук» отдаваясь в основание кресла. Седалищный нерв заболел с новой силой.
  
−
— Выглядит непло… ахх.
+
— Выглядит непло… ах-х.
  
−
Последнее слово Дарвус проглотил. Перегрузка начала брать своё.
+
Последнее слово Лахон проглотил. Перегрузка начала брать своё.
  
 
Резкое пикирование навстречу приближающейся земле.
 
Резкое пикирование навстречу приближающейся земле.
Строка 3314: Строка 3338:
 
Тысяча миль в час.
 
Тысяча миль в час.
  
−
— Шесть секунд до цели, — пропыхтела она.
+
— Шесть секунд до цели, — пропыхтела Ханна.
  
 
Тысяча сто миль.
 
Тысяча сто миль.
Строка 3320: Строка 3344:
 
Стрелка альтиметра неуклонно падает.
 
Стрелка альтиметра неуклонно падает.
  
−
Грудь Кезтраль сдавило, так, словно на неё упало тело.
+
Грудь Кезтраль сдавило так, словно на неё упало тело.
  
 
— Пять… секунд.
 
— Пять… секунд.
Строка 3330: Строка 3354:
 
Восемьсот футов.
 
Восемьсот футов.
  
−
Крылья застонали. Ханна чуть сбросила скорость, боясь, чтобы их не оторвало.
+
Крылья застонали. Кезтраль чуть сбросила скорость, боясь, что их оторвёт.
  
 
Над ними захлестали оранжевые трассеры. Слишком высоко. Они пикировали стремительно, не давая захватить себя в прицел. Сзади зазвучали разрывы зенитных снарядов, затем щелчок, когда правое крыло зацепил осколок. Он вонзился в металл, пылая подобно угольку.
 
Над ними захлестали оранжевые трассеры. Слишком высоко. Они пикировали стремительно, не давая захватить себя в прицел. Сзади зазвучали разрывы зенитных снарядов, затем щелчок, когда правое крыло зацепил осколок. Он вонзился в металл, пылая подобно угольку.
Строка 3338: Строка 3362:
 
— Три, выравниваюсь.
 
— Три, выравниваюсь.
  
−
Она потянула ручку управления на себя, и давление немедленно ослабло, отчего Ханна ощутила себя пьяной и невесомой. Затянулась на полную грудь.
+
Она потянула ручку управления на себя, и давление немедленно ослабло, отчего Ханна ощутила себя пьяной и невесомой. Кадианка глубоко вдохнула.
  
−
Затем врубила реактивный двигатель. Резкое ускорение швырнуло её обратно в кресло так сильно, что из лёгких разом вышибло половину воздуха.
+
Затем запустила реактивный двигатель. Резкое ускорение швырнуло её обратно в кресло так сильно, что из лёгких разом выбило половину воздуха.
  
 
— Два! — прокричала она сквозь грохот огня.
 
— Два! — прокричала она сквозь грохот огня.
Строка 3360: Строка 3384:
 
Искрящийся жёлтый шершень устремился точно ей в лицо, и Ханна инстинктивно дёрнулась в сторону.
 
Искрящийся жёлтый шершень устремился точно ей в лицо, и Ханна инстинктивно дёрнулась в сторону.
  
−
''Вжух.''
+
Вжух.
  
−
Он ударил в фонарь словно камушёк по лобовому стеклу автомобиля. Оставил вмятину и паутинку трещинок размером с отпечаток большого пальца.
+
Он врезался в фонарь, словно камушек в лобовое стекло автомобиля, оставив вмятину и паутинку трещинок размером с отпечаток большого пальца.
  
−
Снаряд тяжёлого стаббера. Колонна палила из всего, что было.
+
Снаряд тяжёлого пулемёта. Колонна палила из всего, что было.
  
 
— Думаю, пора сворачивать.
 
— Думаю, пора сворачивать.
Строка 3370: Строка 3394:
 
— Полпути пройдено, — сказал Дарвус. — Держись.
 
— Полпути пройдено, — сказал Дарвус. — Держись.
  
−
Перед глазами по диагонали пронеслась крак-ракета, оставив дымный след, который миг спустя омыл кабину. Хор звонких стуков — выстрелы из ручного оружия, бьющие по бронированному фюзеляжу «Мстителя». Луч лазпушки, рассёкший воздух так близко, что прожёг обуглившуюся полосу на кожухе турбины правого борта.
+
Перед глазами по диагонали пронеслась крак-ракета, оставив дымный след, который миг спустя омыл кабину. Хор звонких ударов — выстрелы из ручного оружия, бьющие по бронированному фюзеляжу «Мстителя». Луч лазпушки, рассёкший воздух так близко, что прожёг обуглившуюся полосу на кожухе турбины правого борта.
  
 
Сигнал наведения.
 
Сигнал наведения.
  
−
Кезтраль вжала большой палец в гашетку на ручке, и вокруг них разлетелись дипольные отражатели — конфетти из кусочков металла среди завихрений раскалённого добела огня. Ракета сдетонировала сзади, подбросив им хвост и кинув машину вниз, прежде чем Ханна потянула ручку управления на себя, чтобы не дать им сорваться в штопор.
+
Ханна вжала большой палец в гашетку на ручке, и вокруг них разлетелись дипольные отражатели — конфетти из кусочков металла среди завихрений раскалённого добела огня. Ракета сдетонировала сзади, подбросив им хвост и кинув машину вниз, прежде чем Кезтраль потянула ручку управления на себя, чтобы не дать им сорваться в штопор.
  
−
— Почти, — напряжённо прошипел Дарвус.
+
— Почти, — напряжённо прошипел Лахон.
  
−
Из бронемашины перед ними в небо взвились пламенеющие снаряды, которые затем взорвались густыми багряными тучами. Распускающиеся бутоны дыма накрыли один танк за другим, пока не скрыли из виду всю колонну. Сделав пиктеры бесполезными.
+
Из бронемашины перед ними в небо взвились пламенеющие снаряды, которые затем взорвались густыми багряными тучами. Распускающиеся бутоны дыма накрывали один танк за другим, пока не скрыли из виду всю колонну, сделав пиктеры бесполезными.
  
−
— Они пустили дымы, — сказала Кезтраль, вдавив левую педаль и уйдя в разворот. — Нам пора.
+
— Они пустили дым, — сказала девушка, вдавив левую педаль и уйдя в разворот. — Нам пора.
  
 
Затем она выставила рычаг управления двигателем, и машина понеслась вперёд, под аккомпанемент сигналов наведения направившись к безопасности Россварских гор.
 
Затем она выставила рычаг управления двигателем, и машина понеслась вперёд, под аккомпанемент сигналов наведения направившись к безопасности Россварских гор.
Строка 3393: Строка 3417:
 
— Поймите, этого требует закон, — говорил юный священнослужитель. — Для обеспечения духовной чистоты командования лорд-кастелян должен встречаться с личным исповедником по меньшей мере дважды в месяц.
 
— Поймите, этого требует закон, — говорил юный священнослужитель. — Для обеспечения духовной чистоты командования лорд-кастелян должен встречаться с личным исповедником по меньшей мере дважды в месяц.
  
−
— Да, — хмыкнул Крид, не сводя глаз с доклада по касру Халиг. — Вот что тебя сюда привело. Раз уж я сам не иду, а Экклезиархия готова поднять вселенский вой.
+
— Да, — хмыкнул Крид, не сводя глаз с доклада по касру Халигу. — Вот что тебя сюда привело. Экклезиархия поднимет вселенский вой, если я этого не сделаю.
  
−
— Итак… — Исповедник поёрзал. Он был холёного вида мужчиной, кадийцем с открытым честным лицом и подстриженными по уставу волосами, уже начинавшими седеть на висках. — Вам есть в чём покаяться?
+
— Итак… — Исповедник поёрзал. Он был холёного вида мужчиной, кадианцем с открытым честным лицом и подстриженными по уставу волосами, уже начинавшими седеть на висках. — Вам есть в чём покаяться?
  
−
— Каюсь, — сказал Крид, оторвавшись от доклада, — что мне не в чём каяться.
+
— Каюсь, — сказал лорд-кастелян, оторвавшись от доклада, — что мне не в чем каяться.
  
 
Он кинул рапорт на неуклонно растущую груду документов.
 
Он кинул рапорт на неуклонно растущую груду документов.
  
−
— Сколько вам лет, исповедник…?
+
— Сколько вам лет, исповедник…
  
 
— Турантиус, лорд. Мне сорок шесть.
 
— Турантиус, лорд. Мне сорок шесть.
Строка 3407: Строка 3431:
 
— Вы молоды для такой высокой должности. Какая у вас квалификация?
 
— Вы молоды для такой высокой должности. Какая у вас квалификация?
  
−
— Я был старшим преподавателем практической теологии в схоле высшей божественности, соборный комплекс касра Халиг. Унаследовал должность после того, как предыдущий исповедник лорда-кастеляна, да упокоит Бог-Император его душу, погиб на Тайрокских полях, когда волсканцы напали на командный «Левиафан» губернатора Порелски.
+
— Я был старшим преподавателем практической теологии в схоле Высшей Божественности, соборный комплекс касра Халига. Унаследовал должность после того, как предыдущий исповедник лорда-кастеляна, да упокоит Бог-Император его душу, погиб на Тайрокских полях, когда волсканцы напали на командный «Левиафан» губернатора Порелски.
  
−
— Ага, — произнёс Крид. — И вы были следующим в очереди.
+
— Ага, — произнёс Урсаркар. — И вы были следующим в очереди.
  
 
Келл оторвался от чтения, чтобы увидеть, как поведёт себя жрец.
 
Келл оторвался от чтения, чтобы увидеть, как поведёт себя жрец.
  
−
— Нет, лорд, следующим был архидьякон Стоккмас, потом кардинал Локуэто, затем аббат Маннфред Габель. К прискорбию, они также были в губернаторском «Левиафане». — Мужчина снова поёрзал, поправив полы красной рясы на скрещённых ногах. — Далее должность перешла к самому старшему члену факультета схолы высшей божественности — и, к несчастью, я единственный из доселе живых его представителей.
+
— Нет, лорд, следующим был архидьякон Стоккмас, потом кардинал Локуэто, затем аббат Маннфред Габель. К прискорбию, они также были в губернаторском «Левиафане». — Мужчина снова поёрзал, поправив полы красной рясы на скрещённых ногах. — Далее должность перешла к самому старшему члену факультета схолы Высшей Божественности — и, к несчастью, я единственный из доселе живых его представителей.
  
 
Его слова, похоже, повеселили Крида.
 
Его слова, похоже, повеселили Крида.
Строка 3419: Строка 3443:
 
— И чем вы занимались?
 
— И чем вы занимались?
  
−
— Я ходил с лекциями по окопам. Рассказывал о важности поиска духовного смысла во времена кризиса. — Он проигнорировал взрыв хохота Крида. — Это весьма практичная область изыскания для солдат. Если хотите, полагаю, я могу помочь и вам.
+
— Я ходил с лекциями по окопам. Рассказывал о важности поиска духовного смысла во времена кризиса. — Он проигнорировал взрыв хохота военачальника. — Это весьма практичная область изыскания для солдат. Если хотите, полагаю, я могу помочь и вам.
  
 
— Полагаю, что можете, исповедник. — Лорд-кастелян встал и, подойдя к жрецу, заговорщически склонился над ним. — Конечно, если вы обладаете нужным навыком.
 
— Полагаю, что можете, исповедник. — Лорд-кастелян встал и, подойдя к жрецу, заговорщически склонился над ним. — Конечно, если вы обладаете нужным навыком.
Строка 3425: Строка 3449:
 
— Ах, да. Конечно. О каком навыке идёт речь?
 
— Ах, да. Конечно. О каком навыке идёт речь?
  
−
— Вы можете сделать вот так? — Крид поднял указательный палец, словно веля исповеднику замолчать. Когда мужчина недоумённо уставился на генерала, он подбодрил его: — давайте-давайте.
+
— Вы можете сделать вот так? — Крид поднял указательный палец, словно веля исповеднику замолчать. Когда мужчина недоумённо уставился на генерала, тот подбодрил его: — Давайте-давайте.
  
 
Турантиус, нахмурившись, поднял палец.
 
Турантиус, нахмурившись, поднял палец.
Строка 3431: Строка 3455:
 
— А теперь сделайте так. — Урсаркар согнул палец крючком, будто подзывая потолок.
 
— А теперь сделайте так. — Урсаркар согнул палец крючком, будто подзывая потолок.
  
−
Турантиус с глупой улыбкой повторил за ним следом.
+
Священнослужитель с глупой улыбкой повторил за ним следом.
  
 
— Хорошо, отлично. — Крид провёл исповедника к двери, услужливо открыл для него. — Вот это — капрал Какза. Капрал, исповедник вызвался нам помочь. Я хочу, чтобы вы провели его на парапеты северной цитадели и выдали лазвинтовку.
 
— Хорошо, отлично. — Крид провёл исповедника к двери, услужливо открыл для него. — Вот это — капрал Какза. Капрал, исповедник вызвался нам помочь. Я хочу, чтобы вы провели его на парапеты северной цитадели и выдали лазвинтовку.
  
−
Турантиус открыл рот, чтобы возразить, и Крид похлопал его по груди ладонью.
+
Турантиус открыл рот, чтобы возразить, и лорд-кастелян похлопал его по груди ладонью.
  
−
— А теперь слушайте, исповедник. Всё, что мне от вас нужно — вот это. — Он махнул на стену, будто указывая куда-то вдаль. — Вы берёте лазвинтовку и наводите её на горизонт. И когда увидите врага, вы…
+
— А теперь слушайте, исповедник. Всё, что мне от вас нужно, — вот это. — Он махнул на стену, будто указывая куда-то вдаль. — Вы берёте лазвинтовку и наводите её на горизонт. И когда увидите врага, вы…
  
 
Крид поднял палец и подёргал им.
 
Крид поднял палец и подёргал им.
Строка 3443: Строка 3467:
 
— Но…
 
— Но…
  
−
— Мне не нужны молитвы. И не нужна мне практическая теология или, упаси Трон, поиск смысла. Всё, что мне требуется — это люди на стенах с оружием в руках.
+
— Мне не нужны молитвы. Как не нужна мне практическая теология или, упаси Трон, поиск смысла. Всё, что мне требуется, — это вооружённые люди на стенах.
  
 
Он вытолкал исповедника в коридор.
 
Он вытолкал исповедника в коридор.
Строка 3449: Строка 3473:
 
— Да пребудет с вами Бог-Император, — бросил он на прощание. И захлопнул дверь.
 
— Да пребудет с вами Бог-Император, — бросил он на прощание. И захлопнул дверь.
  
−
— Ну как, развлеклись? — поинтересовался Келл.
+
— Ну как, развлеклись? — поинтересовался флаг-сержант.
  
 
— Думаю, да. Что в чемодане?
 
— Думаю, да. Что в чемодане?
Строка 3457: Строка 3481:
 
— ''Проблема''? Что, все остальные ты уже решил? Да ты просто чудо.
 
— ''Проблема''? Что, все остальные ты уже решил? Да ты просто чудо.
  
−
— Аэроразведка обнаружила в западном Россваре крупную колонну еретиков, идущую на юг. Аналитики ещё работают с пиктами, но, сверив знамёна, они предварительно отнесли её к Сорок четвёртому вольсканскому, Прорывателям. Судя по пиктам, там средняя и тяжёлая пехота. Эскадроны кавалеристов. Лёгкая техника.
+
— Аэроразведка обнаружила в западных Россварах крупную колонну еретиков, идущую на юг. Аналитики ещё работают с пиктами, но, сверив знамёна, они предварительно отнесли её к Волсканскому Сорок четвёртому, «Прорывателям». Судя по пиктам, там средняя и тяжёлая пехота. Эскадроны кавалеристов. Лёгкая техника.
  
−
— Это невозможно. Ложное опознание. По последним сводкам Сорок четвёртый вольсканский попал в окружение севернее касра Варк.
+
— Это невозможно. Ложное опознание. По последним сводкам, Волсканский Сорок четвёртый попал в окружение севернее касра Варка.
  
−
— В том-то и дело, похоже, когда Шестьдесят первому внутреннему приказали оставить машины и вернуться в Краф воздухом, они не уничтожили технику. Так что вольсканцы забрали их «Химеры» и проскользнули сквозь сети.
+
— В том-то и дело, похоже, когда Шестьдесят первому внутреннему приказали оставить машины и вернуться в Краф воздухом, они не уничтожили технику. Так что волсканцы забрали их «Химеры» и проскользнули сквозь сети.
  
−
Крид хлопнул себя пятёрней по лбу, затем сделал глубокий вдох и помассировал веки пальцами.
+
Крид хлопнул себя пятернёй по лбу, затем сделал глубокий вдох и помассировал веки пальцами.
  
 
— Они движутся к Крафу?
 
— Они движутся к Крафу?
Строка 3471: Строка 3495:
 
— Численность?
 
— Численность?
  
−
— Трудно сказать. Разведка говорит две-три дивизии. Двадцать пять тысяч, может тридцать.
+
— Трудно сказать. Разведка говорит, две-три дивизии. Двадцать пять тысяч, может, тридцать.
  
−
— А в Двадцать четвёртом внутреннем три тысячи. Трон. Я бы никогда не послал туда Баратуса, знай, что они примут на себя такой удар. Бедные ублюдки слишком зелёные для такого дела. — Крид откупорил хрустальный графин с амасеком и плеснул себе в стакан на четыре пальца. — Подмогу с Крафа мы выделить не можем, Астартес и Сороритас и так оставили нас ни с чем. А проход должен остаться в наших руках, Джарран, ''должен''. Мы можем дать им поддержку с воздуха? Артиллерию?
+
— А в Двадцать четвёртом внутреннем три тысячи. Трон. Я бы никогда не послал туда Баратуса, знай, что они примут на себя такой удар. Бедные ублюдки слишком зелёные для такого дела. — Урсаркар откупорил хрустальный графин с амасеком и плеснул себе в стакан на четыре пальца. — Подмогу из Крафа мы выделить не можем, Астартес и Сороритас и так оставили нас ни с чем. А проход должен остаться в наших руках, Джарран, ''должен''. Мы можем дать им поддержку с воздуха? Артиллерию?
  
−
— Сложно, учитывая местность. Погодные условия в Россваре делают авиаподдержку непрактичной. То же с артиллерией. Вероятней всего, удары заденут и нас, и их. И атаковать вольсканцев в тыл тоже не выйдет. Подразделения из Варка уже втянуты в бои.
+
— Сложно, учитывая местность. Погодные условия в Россварах делают авиаподдержку непрактичной. То же с артиллерией. Вероятнее всего, удары заденут и нас, и их. И атаковать волсканцев в тыл тоже не выйдет. Подразделения из Варка уже втянуты в бои.
  
−
Урсаркар кивнул.
+
Лорд-кастелян кивнул.
  
 
— Я подумал… — Келл помолчал. — Я подумал, вы захотите связаться с ним. Лично. Сообщить ему.
 
— Я подумал… — Келл помолчал. — Я подумал, вы захотите связаться с ним. Лично. Сообщить ему.
Строка 3483: Строка 3507:
 
— Баратус хотел драться, — произнёс Крид, указав на свой вокс-аппарат.
 
— Баратус хотел драться, — произнёс Крид, указав на свой вокс-аппарат.
  
−
К тому времени как Джарран поднёс ему трубку, Крид уже осушил стакан.
+
К тому времени, как Джарран поднёс ему трубку, Урсаркар уже осушил стакан.
  
  
Строка 3490: Строка 3514:
 
Впереди колонны шло четверо орденских слуг в глубоких капюшонах, распевая молитву Тому, Кто Сидит на Троне Терры. Элегия по богу, что переступил порог смерти. Благодарствие свету, что озарил путь.
 
Впереди колонны шло четверо орденских слуг в глубоких капюшонах, распевая молитву Тому, Кто Сидит на Троне Терры. Элегия по богу, что переступил порог смерти. Благодарствие свету, что озарил путь.
  
−
Они шагали в построении крестом; тот, что спереди, нёс установленный на шесте реликварий — череп с грудиной брата-святого Деристана, вправленные в золотой крестоносный щит. Сервы, которые шли по сторонам, формируя «крылья» креста, размахивали горящими кадилами, наполняя воздух ароматами синтемиро и раскалённых углей. Замыкавший же строй держал над головой ветхий псалтырь, каждая страница которого была размером с нагрудник бронежилета, открытый на «Гимне пречистой ярости».
+
Они шагали в построении крестом; тот, что спереди, нёс установленный на шесте реликварий — череп с грудиной брата-святого Деристана, вправленные в золотой щит крестоносца. Сервы, которые шли по сторонам, формируя «крылья» креста, размахивали горящими кадилами, наполняя воздух ароматами синт-мирры и раскалённых углей. Замыкавший же строй держал над головой ветхий псалтырь — каждая страница книги не уступала размером нагруднику бронежилета, — открытый на «Гимне пречистой ярости».
  
 
Собравшиеся на парапете гвардейцы с Кадии расступались, пропуская слуг. Некоторые складывали аквилу, склоняя головы. Остальные отшатывались, учуяв запах умерщвлённой плоти и пота, что исходил от жутковатых фигур.
 
Собравшиеся на парапете гвардейцы с Кадии расступались, пропуская слуг. Некоторые складывали аквилу, склоняя головы. Остальные отшатывались, учуяв запах умерщвлённой плоти и пота, что исходил от жутковатых фигур.
  
−
Они достигли стрелковой ступеньки и свернули влево, обходя вал по периметру. Освящая место, где состоится битва.
+
Процессия достигла стрелковой ступеньки и свернула влево, обходя оплот по периметру. Освящая место, где состоится битва.
  
−
Чёрные Храмовники маршировали следом, лязгая и шипя силовыми доспехами. Маршал Амальрих был в первых рядах вместе с командным отделением и Мордлидом, державшим стяг крестового похода.
+
Чёрные Храмовники маршировали следом, лязгая и шипя силовыми доспехами. Маршал Амальрих шёл в первых рядах вместе с командным отделением и Мордлидом, державшим стяг крестового похода.
  
−
Позади них сплочённым строем шли остальные воители Решающего похода с мечами наголо. Цепи, сковывавшие их оружие с латницами, лязгали о керамит. Послушники без шлемов шагали во флангах, криками веля низшим людям с Кадии посторониться. Оглашая имена боевых братьев, и перечисляя их подвиги.
+
Позади них плотным строем шли остальные воители Решающего похода с мечами наголо. Цепи, сковывавшие их оружие с перчатками, лязгали о керамит. Послушники без шлемов шагали во флангах, криками веля низшим людям с Кадии посторониться, оглашая имена боевых братьев и перечисляя их подвиги.
  
−
''Вот идёт Ланкорион, убийца кснесов.''
+
— Вот идёт Ланкорион, убийца ксеносов.
  
−
''Взгляните на Гвитеха, что прошил «Лэндрейдер» предателей из мелтаружья.''
+
— Взгляните на Гвитеха, что пронзил «Лэндрейдер» предателей из мелта-ружья.
  
−
''Узрите, смертные солдаты с Кадии, тех, кто поклялся стать вашим спасением и принести невиданный гнев Всевышнего Бога-Императора на головы недругам вашим.''
+
— Узрите, смертные солдаты с Кадии, тех, кто поклялся стать вашим спасением и принести невиданный гнев Всевышнего Бога-Императора на головы недругам вашим.
  
 
Амальрих дошёл до парапета и вскинул кулак.
 
Амальрих дошёл до парапета и вскинул кулак.
  
−
Храмовники остановились как один, застыв подобно колонне бронетехники посреди дороги.
+
Храмовники остановились как один, застыв, подобно колонне бронетехники, посреди дороги.
  
−
Мордлид попытался проследить за взглядом повелителя, чтобы понять, о чём тот думает.
+
Кастелян попытался проследить за взглядом повелителя, чтобы понять, о чём тот думает.
  
−
Вал мучеников, представлявший собой треугольный равелин, был одной из многочисленных наружных демикрепостей в оборонительной системе касра Краф. Высотой с семиэтажное здание, он располагался в миле от внешней Куртины-альфа Крафа, на искусственно сглаженной равнине, которая служила теперь сплошной зоной поражения, где нападавшие будут гибнуть миллионами под огнём крафских батарей.
+
Оплот мучеников, представлявший собой треугольный равелин<ref>''Равелин'' — вспомогательное крепостное сооружение в форме угла с вершиной, обращённой к противнику, расположенное перед основной крепостной стеной. — ''Здесь и далее примеч. ред.''</ref>, был одной из многочисленных наружных полукрепостей в оборонительной системе касра Крафа. Высотой с семиэтажное здание, он располагался в миле от внешней Куртины-альфа, на искусственно сглаженной равнине, которая служила теперь сплошной зоной поражения, где нападавшие будут гибнуть миллионами под огнём крафских батарей.
  
−
— Вопрос, брат Мордлид, — произнёс маршал, опустив на парапет руку. Он был настолько высок, что не нуждался в стрелковой ступеньке, и просто упёрся ногой в скалобетонный подъём. — Почему его называют Валом мучеников?
+
— Вопрос, брат Мордлид, — произнёс маршал, опустив на парапет руку. Он был настолько высок, что не нуждался в стрелковой ступеньке и просто упёрся ногой в скалобетонный подъём. — Почему его называют Оплотом мучеников?
  
−
Мордлид не должен был знать ответа, однако маршал никогда бы ни снизошёл до того, чтобы заговорить с простым гвардейцем.
+
Мордлид не должен был знать ответа, однако Амальрих никогда бы не снизошёл до того, чтобы заговорить с простым гвардейцем.
  
−
— Ты. — Мордлид ткнул бронированным пальцем в офицера-кадийца. Знаменщик выбрал его, поскольку тот показался ему собраннее прочих, но едва он выделил его среди остальных, мужчина отступил назад. — Почему сиё место нарекли Валом мучеников? Кто здесь пожертвовал собой?
+
— Ты. — Кастелян ткнул бронированным пальцем в офицера-кадианца. Знаменщик выбрал его, поскольку тот показался ему собраннее прочих, но, едва он выделил его среди остальных, мужчина отступил назад. — Почему сие место нарекли Оплотом мучеников? Кто здесь пожертвовал собой?
  
 
— Я… — залепетал кадиец. — Я… Я…
 
— Я… — залепетал кадиец. — Я… Я…
Строка 3528: Строка 3552:
 
— Я не лорд, — поправил его Мордлид. — Я простой слуга Императора. Можешь называть меня почётным братом.
 
— Я не лорд, — поправил его Мордлид. — Я простой слуга Императора. Можешь называть меня почётным братом.
  
−
Кадийский капитан сглотнул, поправил фуражку.
+
Кадианский капитан сглотнул, поправил фуражку.
  
−
— Почётный брат. Нам неизвестно имя конкретного мученика, но, говорят, в этом районе пала святая Маретца.
+
— Почётный брат. Нам неизвестно имя конкретного мученика, но, говорят, в этом районе пала святая Мареча.
  
−
Мордлид вперился в капитана взглядом, даже через бесстрастную личину шлема дав понять, что такой ответ недостаточен.
+
Храмовник вперился в капитана взглядом, даже через бесстрастную личину шлема дав понять, что такой ответ недостаточен.
  
−
— Мы, эм, считаем название фигуральным, — быстро добавил офицер. Он взмахнул рукой, обводя высокие стены города-крепости в миле от них. — Наш долг — задержать врага, создать анфиладный перекрёстный огонь с другими внешними бастионами, и не дать предателям выставить артиллерию для огня по куртине. Но это при учёте, что нас окружат, и в таком случае мы должны будем обстреливать тылы противника, пока тот штурмует крепость… прежде чем нас не одолеют. Вот почему это Вал мучеников. Эти мученики — мы.
+
— Мы, эм, считаем название фигуральным, — быстро добавил офицер. Он взмахнул рукой, обводя высокие стены города-крепости в миле от них. — Наш долг — задержать врага, создать анфиладный перекрёстный огонь с другими внешними бастионами и не дать предателям выставить артиллерию для огня по куртине. Но это при учёте, что нас окружат, и в таком случае мы должны будем обстреливать тылы противника, пока тот штурмует крепость… прежде чем нас одолеют. Вот почему это Оплот мучеников. Эти мученики — мы.
  
 
Мордлид повернулся к маршалу, уже заметив на его лице мрачное одобрение.
 
Мордлид повернулся к маршалу, уже заметив на его лице мрачное одобрение.
Строка 3540: Строка 3564:
 
— Приемлемо, — произнёс маршал Амальрих. — Водружай.
 
— Приемлемо, — произнёс маршал Амальрих. — Водружай.
  
−
Мордлид перехватил стяг двумя руками, поднял над головой, а затем с силой вогнал древко в шов между скалобетонными плитами.
+
Знаменщик перехватил стяг двумя руками, поднял над головой, а затем с силой вогнал древко в шов между скалобетонными плитами.
  
 
Затем он отпустил его, дав флагу зареять на ветру с равнины, и повернулся к братьям.
 
Затем он отпустил его, дав флагу зареять на ветру с равнины, и повернулся к братьям.
  
−
— Мы выбрали поле брани! — воскликнул Амальрих, воздевая руки ввысь. — Поколе мы будем оборонять его?
+
— Мы выбрали поле брани! — воскликнул Амальрих, воздевая руки ввысь. — Доколе мы будем оборонять его?
  
 
— До смерти! — закричали они в ответ, вскидывая мечи к сумеречному небу. — До смерти!
 
— До смерти! — закричали они в ответ, вскидывая мечи к сумеречному небу. — До смерти!
  
  
−
=== Глава десятая ===
+
===Глава десятая===
  
  
−
После суток, проведённых в Делвианской расселине, Марда Хеллскер в глубине души пришла к осознанию, что Урсаркар, фрекк его, Крид обвёл их вокруг пальца.
+
После суток, проведённых в Делвианской расселине, Марда Хеллскер в глубине души пришла к осознанию, что Урсаркар фрекков Крид обвёл их вокруг пальца.
  
−
Да, позиция была весьма удобной для обороны, всё так. Проход через Россвар пролегал через узкий каньон, и его стены испещряли многоуровнёвые бункеры и огневые точки. Сама дорога была достаточно широкой, чтобы по ней могло проехать десять «Леманов Руссов» в ряд, а после того как прошла последняя колонна с эвакуированным персоналом, её засеяли «зубами дракона» — противотанковыми заграждениями-пирамидами из скалобетона — а также стальными балками, сваренными в массивные кальтропы.
+
Да, позиция была весьма удобной для обороны, всё так. Проход через Россвары пролегал по узкому каньону, и его стены испещряли многоуровневые бункеры и огневые точки. Сама дорога была достаточно широкой, чтобы по ней могло проехать десять «Леманов Руссов» в ряд, а после того как прошла последняя колонна с эвакуированным персоналом, её засеяли «зубами дракона» — противотанковыми заграждениями-пирамидами из скалобетона, — а также стальными балками, сваренными в массивные кальтропы<ref>''Кальтроп'' — военное заграждение. Состоит из нескольких соединённых звездообразно острых стальных штырей, направленных в разные стороны. У самого распространённого типа концы четырёх штырей соответствуют вершинам правильного тетраэдра.</ref>.
  
−
Они укрепили позиции, и приготовились сами.
+
Они укрепили позиции и приготовились сами.
  
 
Однако это не отменяло того факта, что их надули. Сюда никто не шёл.
 
Однако это не отменяло того факта, что их надули. Сюда никто не шёл.
  
−
На такой высоте вокс-сигналы доходили с трудом, но судя по подслушанным передачам, все ожидали высадку возле Крафа, причём скоро. И никакой идиот — даже сведённый с ума Губительными силами, — не был таким тупым, чтобы разворачивать войска с другой стороны гор от зоны боевых действий.
+
На такой высоте вокс-сигналы доходили с трудом, но, судя по услышанным передачам, все ожидали высадку возле Крафа, причём скоро. И никакой идиот — даже сведённый с ума Губительными силами — не был таким тупым, чтобы разворачивать войска с другой стороны гор от зоны боевых действий.
  
 
Они были блокирующей группой. Статичной обороной. Они потеряли больше человек от холода, чем от неприятельского огня. Наблюдая за тем, как рота Л роет на дороге одиночные окопы, Хеллскер поняла, что звон и скрежет сапёрных лопаток по замёрзшей земле напоминает ей звук похороненных надежд.
 
Они были блокирующей группой. Статичной обороной. Они потеряли больше человек от холода, чем от неприятельского огня. Наблюдая за тем, как рота Л роет на дороге одиночные окопы, Хеллскер поняла, что звон и скрежет сапёрных лопаток по замёрзшей земле напоминает ей звук похороненных надежд.
Строка 3568: Строка 3592:
 
Когда тот обернулся, Марда поняла, что это Манвар Песк, командир инженерного отделения роты А. Нижнюю половину его лица закрывал отрезанный кусок скатки. Обычно такие изменения в уставной униформе не допускались, однако Баратус велел закрывать на них глаза при условии, чтобы те не прятали знаки различия и подразделений.
 
Когда тот обернулся, Марда поняла, что это Манвар Песк, командир инженерного отделения роты А. Нижнюю половину его лица закрывал отрезанный кусок скатки. Обычно такие изменения в уставной униформе не допускались, однако Баратус велел закрывать на них глаза при условии, чтобы те не прятали знаки различия и подразделений.
  
−
— Нет, сэр. Может, я могу чем-то помочь? — Он подошёл ближе, и, приспустив одеяло, одарил её широкой ухмылкой. — Или вам просто хочется посидеть пару минут в тёплом командном бункере?
+
— Нет, сэр. Может, я могу чем-то помочь? — Он подошёл ближе и, приспустив одеяло, одарил её широкой ухмылкой. — Или вам просто хочется посидеть пару минут в тёплом командном бункере?
  
 
— Только хотела узнать, что там с зимней униформой. Бойцы интересуются.
 
— Только хотела узнать, что там с зимней униформой. Бойцы интересуются.
  
−
— Ну ещё бы, — сказал Песк, засунув руки подмышки. — Почему бы вам не проверить стенные казематы? Там на десять градусов теплее, и нет холодного ветра. Я побуду тут вместо вас.
+
— Ну ещё бы, — сказал Песк, засунув руки под мышки. — Почему бы вам не проверить стенные казематы? Там на десять градусов теплее и нет холодного ветра. Я побуду тут вместо вас.
  
 
— Нет, — ответила она, кивнув в сторону роты Л. — Если они здесь, то должна быть и я. Не хочу, чтобы они думали, будто командное отделение греется у жаровни, пока…
 
— Нет, — ответила она, кивнув в сторону роты Л. — Если они здесь, то должна быть и я. Не хочу, чтобы они думали, будто командное отделение греется у жаровни, пока…
  
−
— ''Двадцать четвёртый кадийский, Двадцать четвёртый кадийский'', — внезапно заревел громкославитель. Звук эхом прокатился по скалобетонному каньону. — ''Общая тревога. Собраться у дорожной линии окопов для получения приказов. Пикетам и наблюдательным постам — оставаться на позициях. Всем остальным — собраться в ротном построении.''
+
— ''Двадцать четвёртый Кадианский, Двадцать четвёртый Кадианский, —'' внезапно заревел громкославитель. Звук эхом прокатился по скалобетонному каньону. — ''Общая тревога. Собраться у дорожной линии окопов для получения приказов. Пикетам и наблюдательным постам — оставаться на позициях. Всем остальным — собраться в ротном построении.''
  
 
Следующие десять минут бойцы рекой текли из стальных дверей бункеров и выбирались из «лисьих нор». Сержанты окриками строили бегающих туда-сюда солдат. Офицеры пересчитывали личный состав.
 
Следующие десять минут бойцы рекой текли из стальных дверей бункеров и выбирались из «лисьих нор». Сержанты окриками строили бегающих туда-сюда солдат. Офицеры пересчитывали личный состав.
  
−
Хеллскер заметила, как из главного бункера вышёл Баратус. Полковник кутался в шинель, полы которой бешено трепыхались на секущем ветре, насквозь продувавшем Делвианскую расселину. Его офицер-связист, Ренкла, тащил командный вокс и портативный громкославитель на складной треноге.
+
Хеллскер заметила, как из главного бункера вышел Баратус. Полковник кутался в шинель, полы которой развевались на секущем ветру, насквозь продувавшем Делвианскую расселину. Его офицер-связист, Ренкла, тащил командный вокс и портативный громкославитель на складной треноге.
  
 
— Полковник, — догнав его, заговорила Марда. — Вы что-нибудь слышали? Насчёт формы?
 
— Полковник, — догнав его, заговорила Марда. — Вы что-нибудь слышали? Насчёт формы?
  
−
— Нет, пока нет. — Баратус взобрался на кучу земли, выбранной при рытье окопов. Его ботинки погрузились в не успевший промёрзнуть грунт. — Вот здесь, — указал он Ренкле. — Ставь тут.
+
— Нет, пока нет. — Баратус взобрался на кучу земли, образовавшуюся при рытье окопов. Его ботинки погрузились в не успевший промёрзнуть грунт. — Вот здесь, — указал он Ренкле. — Ставь тут.
  
 
— Здесь холодно, сэр, и…
 
— Здесь холодно, сэр, и…
  
−
— Скоро здесь станет намного горячей, Марда, поверь мне. — Он взял протянутый Ренклой передатчик, для проверки щёлкнул по нему, и услышал из динамика портативного громкославителя хлопок.
+
— Скоро здесь станет намного горячей, Марда, поверь мне. — Он взял протянутый Ренклой передатчик, щёлкнул по нему для проверки и услышал из динамика портативного громкославителя хлопок.
  
 
Сержанты скомандовали всем смирно. Три тысячи пар ботинок разом стукнули о дорожное покрытие.
 
Сержанты скомандовали всем смирно. Три тысячи пар ботинок разом стукнули о дорожное покрытие.
  
−
Хелскер встала у подножья кучи, повернувшись лицом к полку. Краем глаза наблюдая за Баратусом.
+
Хеллскер встала у подножья кучи, повернувшись лицом к полку и краем глаза наблюдая за Баратусом.
  
 
Полковник кивнул, поднёс передатчик ко рту.
 
Полковник кивнул, поднёс передатчик ко рту.
Строка 3602: Строка 3626:
 
— Давайте, не стойте на месте, разгоняйте кровь!
 
— Давайте, не стойте на месте, разгоняйте кровь!
  
−
Из-за резкого порыва ветра громкославитель исторг клокочущее шипение. Баратус дождался, пока оно не стихнет. Солдаты зашевелились, начали дуть в ладони.
+
Из-за резкого порыва ветра громкославитель исторг клокочущее шипение. Баратус дождался, пока оно стихнет. Солдаты зашевелились, начали дуть в ладони.
  
 
— Бойцы Двадцать четвёртого, — заговорил он. — Буду краток, чтобы вы все тут не мёрзли. Я знаю, вы разочарованы нашим вкладом в войну. Честно говоря, я разочарован не меньше вас. Не из-за ваших действий… а напротив, из-за нашего бездействия. Того факта, что мы всю жизнь тренировались защищать свой мир, а этот священный долг выпало исполнять другим. Это было тяжело, и вы проявили терпение. Трон! Вашего бы терпения да остальным.
 
— Бойцы Двадцать четвёртого, — заговорил он. — Буду краток, чтобы вы все тут не мёрзли. Я знаю, вы разочарованы нашим вкладом в войну. Честно говоря, я разочарован не меньше вас. Не из-за ваших действий… а напротив, из-за нашего бездействия. Того факта, что мы всю жизнь тренировались защищать свой мир, а этот священный долг выпало исполнять другим. Это было тяжело, и вы проявили терпение. Трон! Вашего бы терпения да остальным.
  
−
Баратус облизал губы.
+
Игнитио облизал губы.
  
 
— Час назад у меня состоялся разговор с лордом-кастеляном Кридом.
 
— Час назад у меня состоялся разговор с лордом-кастеляном Кридом.
Строка 3614: Строка 3638:
 
— Он сказал мне передать его личные приветствия каждому из вас, а также выразил полную уверенность, что наш полк сможет выполнить поставленную задачу.
 
— Он сказал мне передать его личные приветствия каждому из вас, а также выразил полную уверенность, что наш полк сможет выполнить поставленную задачу.
  
−
Хеллскер перестала невозмутимо смотреть вперёд и обернулась к Баратусу. Обычно заместитель командира должен был стоять лицом к полку, но какая разница? Внимание всех присутствующих было и так неотрывно приковано к полковнику.
+
Марда перестала невозмутимо смотреть вперёд и обернулась к Баратусу. Обычно заместитель командира должен был стоять лицом к полку, но какая разница? Внимание всех присутствующих было и так неотрывно приковано к полковнику.
  
−
— Лорд-кастелян сообщил мне, что в нашем направлении движутся крупные вражеские силы. Через западный проход, в сторону Делвианской расселины. В основном пехота, с лёгкой бронетехникой и манёвренными кавалерийскими частями. Которых у нас нет. Предположительно их минимум двадцать тысяч, возможно вплоть до тридцати. По десять на каждого из нас.
+
— Лорд-кастелян сообщил мне, что в нашем направлении движутся крупные вражеские силы. Через западный проход, в сторону Делвианской расселины. В основном пехота, с лёгкой бронетехникой и манёвренными кавалерийскими частями. Которых у нас нет. Предположительно их минимум двадцать тысяч, возможно, вплоть до тридцати. По десять на каждого из нас.
  
−
Послышались взволнованные разговоры, полные… чего? Испуга? Восторга? И того, и другого? Десять на одного — неравный бой, мечта любого кадийца. Но это же так много. ''Так много''.
+
Послышались взволнованные разговоры, полные… чего? Испуга? Восторга? И того и другого? Десять на одного — неравный бой, мечта любого кадианца. Но это же так много. ''Так много''.
  
−
— Это вольсканцы, — продолжил Баратус, пресекая болтовню. — Тайрокские изменники, которые убили губернатора Порелску. Они крепкие бойцы. Обученные кадийцами, так что они знают нашу тактику, и упорные как черти. Крид считает, что они намерены пробиться через проход, после чего подойти к Крафу с запада. Если это так, они станут ломиться сюда, пока не прорвут нашу позицию или не забьют каньон трупами.
+
— Это волсканцы, — продолжил Баратус, пресекая болтовню. — Тайрокские изменники, которые убили губернатора Порелску. Они крепкие бойцы. Обученные кадианцами, так что они знают нашу тактику и упорные, как черти. Крид считает, что они намерены пробиться через проход, после чего подойти к Крафу с запада. Если это так, они станут ломиться сюда, пока не прорвут нашу позицию или не забьют каньон трупами.
  
 
Он замолчал. Дал им представить картину. Хеллскер заметила, как он роется в кармане.
 
Он замолчал. Дал им представить картину. Хеллскер заметила, как он роется в кармане.
Строка 3626: Строка 3650:
 
— Нам приказано сдерживать их атаку. До последней батареи. До последней гранаты. До последнего окопа и последнего бойца. Сапёрными лопатками, если придётся. Крид просит этого у каждого из вас, лично. Он сказал мне, что проход имеет ключевое значение в грядущей войне, но из-за ситуации в самом Крафе подкреплений нам прислать не могут. Поддержка с воздуха будет минимальной. Проход удерживаем только мы, и он верит, что мы его удержим.
 
— Нам приказано сдерживать их атаку. До последней батареи. До последней гранаты. До последнего окопа и последнего бойца. Сапёрными лопатками, если придётся. Крид просит этого у каждого из вас, лично. Он сказал мне, что проход имеет ключевое значение в грядущей войне, но из-за ситуации в самом Крафе подкреплений нам прислать не могут. Поддержка с воздуха будет минимальной. Проход удерживаем только мы, и он верит, что мы его удержим.
  
−
Наконец Баратус достал бумажку и неловко развернул её обтянутыми кожаными перчатками пальцами. Сначала Марда решила, что это какая-то карта, но затем по проблеску синих чернил догадалась, что он держит вырванный из мемокниги листок.
+
Наконец полковник достал бумажку и неловко развернул её пальцами в кожаных перчатках. Сначала Марда решила, что это какая-то карта, но затем по проблеску синих чернил догадалась, что он держит вырванный из мемокниги листок.
  
−
— Кое-кто из вас знает, — сказал полковник, — что за обедом я иногда мучаю офицеров своей поэзией.
+
— Кое-кто из вас знает, — сказал Игнитио, — что за обедом я иногда мучаю офицеров своей поэзией.
  
 
По рядам солдат прокатился смешок.
 
По рядам солдат прокатился смешок.
  
−
— Печальная правда. Так что, получив от Крида столь важный приказ, я не смог удержаться, и набросал пару строчек. И хотя я понимаю, что они не сравнятся со стихами великих военных поэтов вроде Дубянки или Никту, надеюсь, вы будете снисходительны.
+
— Печальная правда. Так что, получив от Крида столь важный приказ, я не смог удержаться и набросал пару строчек. И хотя я понимаю, что они не сравнятся со стихами великих военных поэтов вроде Дубянки или Никту, надеюсь, вы будете снисходительны.
  
−
Баратус шмыгнул носом, разгладил листок.  
+
Баратус шмыгнул носом, разгладил листок.
  
 
Хеллскер стояла достаточно близко, чтобы увидеть, как в глазах старика заблестели слёзы.
 
Хеллскер стояла достаточно близко, чтобы увидеть, как в глазах старика заблестели слёзы.
Строка 3643: Строка 3667:
 
''Это грязь, что бросал на гробы я тех, кто здесь был до меня.''
 
''Это грязь, что бросал на гробы я тех, кто здесь был до меня.''
  
−
''Тех, кто стоял на стенах твердынь, и, сжимая в руке лазган,''
+
''Тех, кто стоял на стенах твердынь и, сжимая в руке лазружьё,''
  
 
''Клялся, что не получит Око над нами власть.''
 
''Клялся, что не получит Око над нами власть.''
Строка 3654: Строка 3678:
 
''Это место, где с товарищами делил я кров и еду.''
 
''Это место, где с товарищами делил я кров и еду.''
  
−
''Это яма, что полнилась светом и славой,''
+
''Это яма, что полнилась светом и славой''
  
 
''И где Император забирал в Свои их объятья.''
 
''И где Император забирал в Свои их объятья.''
Строка 3665: Строка 3689:
 
''Это дом, это мир, это каср, что воздвиг я своею рукой.''
 
''Это дом, это мир, это каср, что воздвиг я своею рукой.''
  
−
''И наследие, данное мне, дабы разить здесь врагов,''
+
''И наследие, данное мне, чтоб разить здесь врагов,''
  
−
''Так было всегда, и я никогда не оставлю, не кину его,''  
+
''Так было всегда, и я никогда не оставлю, не кину его''
  
−
''И не сделаю шага назад, ибо крепость сию вырыл я сам.''
+
''И не сделаю шага назад, ибо крепость сию вырыл сам.''
  
 
''Что видите вы — окоп? Нет, это могила моя.''
 
''Что видите вы — окоп? Нет, это могила моя.''
Строка 3676: Строка 3700:
 
Дрожащими от нахлынувших чувств руками Баратус сложил листок обратно.
 
Дрожащими от нахлынувших чувств руками Баратус сложил листок обратно.
  
−
Хеллскер почувствовала, как и сквозь неё саму прокатилась волна адреналина. Поэма была хорошей, или, по крайней мере, соответствующей моменту. Но ещё Марда ощутила, что прямо сейчас внутри неё борются предбоевое возбуждение и жуткий гнёт смертности.
+
Майор почувствовала, как и сквозь неё саму прокатилась волна адреналина. Стихотворение было хорошим, или, по крайней мере, соответствующим моменту. Но ещё Марда ощутила, что прямо сейчас внутри неё борются предбоевое возбуждение и жуткий гнёт смертности.
  
 
Полк был потрясён, балансируя на лезвии ножа между восторгом и меланхолией. Хеллскер чувствовала настрой солдат. То, что скажет Баратус дальше, решит всё.
 
Полк был потрясён, балансируя на лезвии ножа между восторгом и меланхолией. Хеллскер чувствовала настрой солдат. То, что скажет Баратус дальше, решит всё.
  
−
— Я… — начал полковник, затем поднёс тыльную сторону ладони ко рту. — Я думаю…  
+
— Я… — начал полковник, затем поднёс тыльную сторону ладони ко рту. — Я думаю…
  
−
Небо расколол громовой раскат. Полковник — и все остальные — подняли глаза и увидели навигационные маяки идущих над ними «Мародёров», по всей видимости, в атакующий заход на вольсканцев, прежде чем те скрылись за устьем прохода.
+
Небо расколол громовой раскат. Полковник — и все остальные — подняли глаза и увидели навигационные маяки «Мародёров». По всей видимости, машины шли в атакующий заход на волсканцев, пока те не успели скрыться за устьем прохода.
  
−
Но ещё небеса оказались достаточно тёмными, чтобы они различили в нём огни. Не болезненно-синюшную пульсацию Ока Ужаса, а круглые оранжево-красные зарева.
+
Но ещё небеса оказались достаточно тёмными, чтобы они различили в них огни. Не болезненно-синюшную пульсацию Ока Ужаса, а круглые оранжево-красные зарева.
  
 
Солдаты разбились на кучки, нарушив строй, и заговорили между собой. К смеси из переполнявших людей эмоций добавилась ещё и тревога.
 
Солдаты разбились на кучки, нарушив строй, и заговорили между собой. К смеси из переполнявших людей эмоций добавилась ещё и тревога.
  
−
— Это платформы орбитальной обороны, — догадалась Хеллскер. — Они в осаде.
+
— Это платформы орбитальной обороны, — догадалась Марда. — Они в осаде.
  
 
— Святая Терра. — Баратус поднёс передатчик ко рту, нажал кнопку. — Вот оно. Началось.
 
— Святая Терра. — Баратус поднёс передатчик ко рту, нажал кнопку. — Вот оно. Началось.
Строка 3700: Строка 3724:
 
Раздался нестройный ответ. Все взгляды обратились на неё.
 
Раздался нестройный ответ. Все взгляды обратились на неё.
  
−
— Двадцать четвёртый, я вас не слышу! — раззадорила она их. — И не слышат вольсканские ублюдки! Думаете, их напугает ваш писк? Кричите так, чтобы у Разорителя на орбите заложило уши! Давайте снова. Двадцать четвёртый — на войну!
+
— Двадцать четвёртый, я вас не слышу! — раззадорила она их. — И не слышат волсканские ублюдки! Думаете, их напугает ваш писк? Кричите так, чтобы у Разорителя на орбите заложило уши! Давайте снова. Двадцать четвёртый — на войну!
  
 
— ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТЫЙ — НА ВОЙНУ!
 
— ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТЫЙ — НА ВОЙНУ!
Строка 3706: Строка 3730:
 
А затем они стихли, потому что небо стало чернеть.
 
А затем они стихли, потому что небо стало чернеть.
  
−
Око Ужаса, извечно пылавшее нечестивым светом, начало исчезать с южного горизонта.
+
Око Ужаса, извечно пылавшее нечестивым светом, начало исчезать с южного горизонта. Сначала Хеллскер решила, что это знак, — что Император протянул длань и погасил чудовищную рану в космосе.
−
 
 
−
Сначала Хеллскер решила, что это знак — что Император протянул длань и погасил чудовищную рану в космосе.
 
  
−
Но, постепенно, подобно восходу луны, они поняли, что происходило на самом деле.
+
Но постепенно, подобно восходу луны, они поняли, что происходило на самом деле.
  
 
Это было затмение.
 
Это было затмение.
Строка 3716: Строка 3738:
 
Циклопический корабль закрывал собой грязный свет, обретая чёткие, ровные контуры по мере выхода из-за кривой планеты и вознесения в небеса.
 
Циклопический корабль закрывал собой грязный свет, обретая чёткие, ровные контуры по мере выхода из-за кривой планеты и вознесения в небеса.
  
−
Над Кадией воспарила восьмиконечная звезда, такая большая, что Хеллскер не смогла закрыть её даже всей ладонью.
+
Над Кадией воспарила восьмиконечная звезда, такая большая, что Марда не смогла закрыть её даже всей ладонью.
  
 
Разоритель пришёл на Кадию.
 
Разоритель пришёл на Кадию.
  
  
−
== ЭТАП ТРЕТИЙ ==
+
==ЭТАП ТРЕТИЙ: БОМБАРДИРОВКА==
−
 
 
−
<big>БОМБАРДИРОВКА</big>
 
  
  
−
=== Глава первая ===
+
===Глава первая===
  
  
Строка 3741: Строка 3761:
 
Ибо Уркантос ощущал на себе взор бога. Он упивался притоком священного адреналина, грохочущего в жилах. Каждый неистовый удар пары сердец гнал жизненную влагу по телу, превращая его в ходячий храм божества жизни, войны и бойни.
 
Ибо Уркантос ощущал на себе взор бога. Он упивался притоком священного адреналина, грохочущего в жилах. Каждый неистовый удар пары сердец гнал жизненную влагу по телу, превращая его в ходячий храм божества жизни, войны и бойни.
  
−
— Посмотри сюда! Смотри, что я тебе приношу! Смотри на горячие истоки влаги, что я исторгаю из их тел!
+
— Посмотри сюда! Смотри, что я тебе приношу! Смотри на горячие истоки влаги, что я пробуждаю в их телах!
  
−
Орудуя огромным цепным топором, он пробился сквозь отделение прорывников, и поблагодарил покровителя за врученные ему дары.
+
Орудуя огромным цепным топором, он пробился сквозь отделение прорывников и поблагодарил покровителя за вручённые ему дары.
  
 
Они рассчитывали без промедления обрушиться на оборонительные платформы, но на пути у них встали три крейсера. Благодаря мастерству и удаче он подарил им стылый холод смерти в пустоте. Затем вместе с Гончими Абаддона кхорнат отправился забить их коридоры трупами, не переставая славить имя Владыки Резни, дабы он услышал его и узрел своего слугу Уркантоса.
 
Они рассчитывали без промедления обрушиться на оборонительные платформы, но на пути у них встали три крейсера. Благодаря мастерству и удаче он подарил им стылый холод смерти в пустоте. Затем вместе с Гончими Абаддона кхорнат отправился забить их коридоры трупами, не переставая славить имя Владыки Резни, дабы он услышал его и узрел своего слугу Уркантоса.
  
−
Теперь лорд-губитель находился на платформе, и Кровавый Рот завывала вместе с другими такими же тенями. Хор, что приводил людей в оцепенение, прежде чем он разрывал их на куски.
+
Теперь лорд-губитель находился на платформе, и Кровавый Рот завывала вместе с другими такими же тенями. Хор, что приводил людей в оцепенение, прежде чем воин разрывал их на куски.
  
−
Кучка кадийцев обстреляла его слева, и красные кинжалы лазлучей срикошетили от доспеха и сожгли запёкшуюся на нём кровь. Один солдат поднял мелтаружьё, из прорезей в стволе которого уже сочились струйки газа.
+
Кучка кадианцев обстреляла его слева, и красные кинжалы лазлучей срикошетили от доспеха и сожгли запёкшуюся на нём кровь. Один солдат поднял мелта-ружьё, из прорезей в стволе которого уже сочились струйки газа.
  
−
— Артезия! — рявкнул Уркантос, взмахнув силовым когтём в сторону пустотников.
+
— Артезия! — рявкнул Уркантос, взмахнув силовым когтем в сторону пустотников.
  
 
Они не стоили его внимания. Не более чем корм, чтобы насытить демона.
 
Они не стоили его внимания. Не более чем корм, чтобы насытить демона.
Строка 3757: Строка 3777:
 
Кровавый Рот ринулась вперёд, удлиняя тень Уркантоса и попутно отращивая острые когти и рот, из которого по палубному настилу протянулся кровавый след.
 
Кровавый Рот ринулась вперёд, удлиняя тень Уркантоса и попутно отращивая острые когти и рот, из которого по палубному настилу протянулся кровавый след.
  
−
— ''' ''Да'' ''', — завыла она. — ''' ''Да. Да. Тёплая. Влажная. Солёная. Тёплая. Влажная.'' '''
+
— '''''Да, —''''' завыла она. — '''''Да. Да. Тёплая. Влажная. Солёная. Тёплая. Влажная.'''''
  
−
Тьма переплеснулась через баррикаду, и кадийцы рухнули со вскрытыми артериями и рассечёнными сухожилиями, раскроенные сумеречными когтями будто острым скальпелем — оставив раны не толще самой тени.
+
Тьма захлестнула баррикаду, и кадианцы рухнули со вскрытыми артериями и рассечёнными сухожилиями, раскроенные сумеречными когтями, будто острым скальпелем, — оставившими раны не толще самой тени.
  
−
Разрубленное мелтаружье упало на палубу. Из перерезанного шланга потёк пирум-бензин.
+
Разрубленное мелта-ружьё упало на палубу. Из перерезанного шланга потёк пирум-бензин.
  
−
Уркантос скорее ощутил их смерти, нежели увидел. Всё его внимание без остатка поглотили несущиеся к нему быкогрины с выставленной перед собой стеной из щитов-плит. С занесёнными шоковыми булавами.
+
Уркантос скорее ощутил их смерти, нежели увидел. Всё его внимание без остатка поглотили несущиеся к нему быкогрины — плиточные щиты выставлены вперёд движущейся стеной, шоковые булавы подняты.
  
−
Его глаза застлала красная пелена. Залил багрянец кровавого неистовства. Уркантос видел не их доспехи, и не кожу, и даже не кости. Огромные недолюди предстали перед ним как ожившие сплетения кровеносных сосудов, как густые сетки артерий, вен и капилляров, напоминавшие подвижные топографические карты водных сообщений.
+
Его глаза застлала красная пелена. Залил багрянец кровавого неистовства. Легионер видел не их доспехи, и не кожу, и даже не кости. Огромные недолюди предстали перед ним как ожившие сплетения кровеносных сосудов, как густые сетки артерий, вен и капилляров, напоминавшие подвижные топографические карты водных сообщений.
  
 
Он моргнул, и зрение вернулось в норму. Издав рвущийся из груди ликующий рёв, Уркантос ринулся навстречу врагам, сгорая от желания помериться с ними силой.
 
Он моргнул, и зрение вернулось в норму. Издав рвущийся из груди ликующий рёв, Уркантос ринулся навстречу врагам, сгорая от желания помериться с ними силой.
Строка 3771: Строка 3791:
 
— Кхорн! — проорал он. — Узри меня, Кхорн!
 
— Кхорн! — проорал он. — Узри меня, Кхорн!
  
−
Лорд-губитель врезался в них с такой мощью, что двое огринов кубарём отлетели назад с треснувшими щитами и переломанными руками. Он погрузил цепной топор в плечо следующему врагу, распилив широкую грудную клетку и подставив лицо под брызнувший из разрубленной глотки фонтан крови.
+
Лорд-губитель врезался в них с такой мощью, что двое огринов кубарем отлетели назад с треснувшими щитами и переломанными руками. Он погрузил цепной топор в плечо следующему врагу, распилив широкую грудную клетку и подставив лицо под брызнувший из разрубленной глотки фонтан крови.
  
−
— ''' ''Кхорн!'' '''
+
— '''''Кхорн!'''''
  
−
Его огрели дубиной, и от шокового разряда у Уркантоса на миг побелело в глазах. Лорд-губитель крутанулся к противнику и вонзил острые клыки в неприкрытую шею быкогрина. Он впился в плоть глубже, языком ощутив пульсацию толстенной сонной артерии недочеловека.
+
Его огрели дубиной, и от шокового разряда у Уркантоса на миг побелело в глазах. Лорд-губитель развернулся к противнику и вонзил острые клыки в неприкрытую шею быкогрина. Он впился в плоть глубже, языком ощутив пульсацию толстой, как ствол винтовки, сонной артерии недочеловека.
  
−
Затем сомкнул челюсти и вырвал гибкий сосуд наружу.
+
Затем воин сомкнул челюсти и вырвал гибкий сосуд наружу.
  
−
— ''' ''Узри мой дар!'' ''' — сказал он неразборчивым из-за полного рта голосом.
+
— '''''Узри мой дар! —''''' сказал он неразборчивым из-за полного рта голосом.
  
−
Кхорнат схватил голову следующего огрина и, дёрнув её, оторвал от шеи. Выстрел из гранатной перчатки умирающего существа разнёс ему бедро, но его это уже не заботило.
+
Кхорнат схватил голову следующего огрина и, дёрнув её, оторвал от шеи. Выстрел из гренадёрской перчатки умирающего существа вспорол ему бедро, но это уже не имело значения.
  
 
Уркантос чувствовал изменение. Внутри него росла сила крови, пробуждая бездонный исток в двойных сердцах, что теперь грохотали подобно барабанам. Его захлёстывал экстаз, так, словно в душе открылся портал, через который эмпиреи рвались наружу подобно фонтану нефти, взмывающему к небу из пробитой прометиевой скважины.
 
Уркантос чувствовал изменение. Внутри него росла сила крови, пробуждая бездонный исток в двойных сердцах, что теперь грохотали подобно барабанам. Его захлёстывал экстаз, так, словно в душе открылся портал, через который эмпиреи рвались наружу подобно фонтану нефти, взмывающему к небу из пробитой прометиевой скважины.
  
−
Язык стал слишком большим для рта, поэтому он распахнул клыкастую пасть, чтобы выпустить жёсткий, напоминающий ленту придаток на свободу — и его конец во вспышке восхитительной агонии разделился надвое, забрызгав горячим багрянцем палубу, прежде чем рана затянулась.
+
Язык стал слишком большим для рта, поэтому он распахнул клыкастую пасть, чтобы выпустить жёсткий, напоминающий ленту придаток на свободу, — и его конец во вспышке восхитительной агонии разделился надвое, забрызгав горячим багрянцем палубу, прежде чем рана затянулась.
  
−
— ''' ''Больше, повелитель!'' ''' — сквозь хохот взвыла Кровавый Рот. — ''' ''Убивайте больше!'' '''
+
— '''''Больше, повелитель! —''''' сквозь хохот взвыла Кровавый Рот. — '''''Убивайте больше!'''''
  
 
С хрустом костей, напоминающим треск ломающегося под шквальным порывом дерева, левая рука начала вытягиваться и скручиваться. Фаланги пальцев вдавились в неподатливый керамит силового когтя, сращиваясь и соединяясь с лезвиями в одно целое, и кожух оружия покрылся прочной органической оболочкой из хитина.
 
С хрустом костей, напоминающим треск ломающегося под шквальным порывом дерева, левая рука начала вытягиваться и скручиваться. Фаланги пальцев вдавились в неподатливый керамит силового когтя, сращиваясь и соединяясь с лезвиями в одно целое, и кожух оружия покрылся прочной органической оболочкой из хитина.
  
−
Пальцы ног подогнулись и пробили сабатоны, оцарапав стальную палубу кривыми ногтями. На лбу взбугрилась пара огромных нарывов, и он понял, что из них вот-вот пробьются зачатки рогов.
+
Пальцы ног подогнулись и пробили сабатоны, оцарапав стальную палубу кривыми когтями. На лбу взбугрилась пара огромных нарывов, и он понял, что из них вот-вот пробьются зачатки рогов.
  
 
Возвышение. Он достиг возвышения.
 
Возвышение. Он достиг возвышения.
  
−
Но, чтобы довести его до конца, крови следовало течь дальше.
+
Но чтобы довести его до конца, крови следовало течь дальше.
  
 
Когтистой ногой Уркантос свалил ещё одного быкогрина. Размазал его голову в кашу, между тем выпотрошив другого новыми лапами, а затем — разодрав надвое, так что его внутренности натянулись будто струны.
 
Когтистой ногой Уркантос свалил ещё одного быкогрина. Размазал его голову в кашу, между тем выпотрошив другого новыми лапами, а затем — разодрав надвое, так что его внутренности натянулись будто струны.
  
−
— ''' ''Больше'' ''', — засопел он похожим на рыло ртом, измазанным в крови как у свиньи, что роется в потрохах трупа. Быкогрины погибли до единого, и он ощущал, как постепенно теряет энергию, и его кости возвращаются к прежним размерам. — ''' ''Кровь должна течь!'' ''' ''Кровь должна течь!''
+
— '''''Больше''''', — пробулькал он похожим на рыло ртом, измазанным в крови, как у свиньи, что роется в потрохах трупа. Быкогрины погибли все до единого, и он ощущал, как постепенно теряет энергию и его кости возвращаются к прежним размерам. — '''''Кровь должна течь!''''' ''Кровь должна течь!''
  
−
Впереди он различил расчёт канониров, торопливо заряжавших артбатарею, чтобы выстрелить по висящим в поле зрения кораблям Чёрного Флота.
+
Впереди он различил расчёт канониров, торопливо заряжавших артбатарею, чтобы выстрелить по висящим в поле зрения кораблям Чёрного флота.
  
 
Кхорнат ринулся к ним, желая измениться вновь, и подпрыгнул, готовясь сокрушить первого…
 
Кхорнат ринулся к ним, желая измениться вновь, и подпрыгнул, готовясь сокрушить первого…
Строка 3809: Строка 3829:
 
Раскалённый добела лэнс-луч схлопнул экран перед орудийным портом слева от него, пробил пустотное поле и превратил пушку вместе с обслугой в расплавленный шлак, и брызнувшие во все стороны ярко-оранжевые комья зашипели на переборках и палубе.
 
Раскалённый добела лэнс-луч схлопнул экран перед орудийным портом слева от него, пробил пустотное поле и превратил пушку вместе с обслугой в расплавленный шлак, и брызнувшие во все стороны ярко-оранжевые комья зашипели на переборках и палубе.
  
−
И сквозь дыру, образовавшуюся в оборонительной платформе, внутрь хлынула пустота. Морозная и безжизненная, вытягивающая весь кислород и атмосферу. Укравшая ту слабую гравитацию, которой обладало сооружение.
+
И сквозь дыру, образовавшуюся в оборонительной платформе, внутрь хлынула пустота. Морозная и безжизненная, вытягивающая всю атмосферу. Укравшая ту слабую гравитацию, которой обладало сооружение.
  
−
На мгновение отсек наполнился яростными ураганными ветрами, разбивающимся о стены и опоры оборудованием, а также немногочисленными выжившими гвардейцами — и даже одним незадачливым берсеркером, — вылетающими в бездну высокой орбиты над сине-зелёным шаром Кадии. Размахивая руками, они беззвучно пронеслись мимо него.
+
На мгновение отсек наполнился яростными ураганными ветрами, разбивающимися о стены и опоры с оборудованием, а также немногочисленными выжившими гвардейцами — и даже одним незадачливым берсеркером, — вылетающими в бездну высокой орбиты над сине-зелёным шаром Кадии. Размахивая руками, они беззвучно пронеслись мимо него.
  
 
Уркантос ухватился за несущую колонну и изо всех сил вцепился в неё когтями.
 
Уркантос ухватился за несущую колонну и изо всех сил вцепился в неё когтями.
Строка 3826: Строка 3846:
 
Она была широкой и тёмной, вчетверо больше луны-сборщика, и напоминала ползущего по небосводу огромного чёрного паука.
 
Она была широкой и тёмной, вчетверо больше луны-сборщика, и напоминала ползущего по небосводу огромного чёрного паука.
  
−
Медленно подбирающегося к касру Краф.
+
Медленно подбирающегося к касру Крафу.
  
−
Крид обходил с инспекцией укрепления. Кивая бойцам, поправляя форму и хлопая по наплечникам. Прикрикивая, когда требовалось — в основном на офицеров, так, чтобы внушить ещё большую любовь простым солдатам. Говоря им, что решимость кадийцев сломить невозможно, и что они должны быть готовы встретить Архиврага во всеоружии.
+
Крид обходил с инспекцией укрепления. Кивая бойцам, поправляя форму и хлопая по наплечникам. Прикрикивая, когда требовалось, — в основном на офицеров, так, чтобы внушить ещё большую любовь простым солдатам. Говоря им, что решимость кадианцев сломить невозможно и что они должны быть готовы встретить Архиврага во всеоружии.
  
−
Он выступал с короткими речами, зачинал скандирования «Кадия стоит!», которые, тем не менее, с каждым часом становились всё тише и менее вдохновлёнными, по мере того как Чернокаменная Крепость неумолимо приближалась к Крафу.
+
Он выступал с короткими речами, зачинал скандирования «Кадия стоит!», которые тем не менее с каждым часом становились всё тише и менее вдохновлёнными, по мере того как Чернокаменная крепость неумолимо приближалась к Крафу.
  
−
В воздухе витал мрачный настрой. Ему не пришлось говорить, что платформы орбитальной обороны пали за четыре часа — даже при свете дня все видели метеоритный дождь обломков и кольцевые пожары на разрушенных станциях.
+
В воздухе витал мрачный настрой. Лорду-кастеляну не пришлось говорить, что платформы орбитальной обороны пали за четыре часа: даже при свете дня все видели метеоритный дождь обломков и кольцевые пожары на разрушенных станциях.
  
 
— Слегка напоминают нас, не находишь? — сказал он Келлу, глядя вверх по пути к персональной «Валькирии».
 
— Слегка напоминают нас, не находишь? — сказал он Келлу, глядя вверх по пути к персональной «Валькирии».
Строка 3840: Строка 3860:
 
— Платформы. Окружённые, горящие, разбитые… Постепенно падающие вниз.
 
— Платформы. Окружённые, горящие, разбитые… Постепенно падающие вниз.
  
−
— Да, сэр. Всё так, — согласился Келл. Он знал, что Крид просто хотел отпустить колкость, однако привычного сарказма в его замечании не углядел. — Но они держатся. Прямо как мы.
+
— Да, сэр. Всё так, — согласился флаг-сержант. Он знал, что Крид просто хотел отпустить колкость, однако привычного сарказма в его замечании не углядел. — Но они держатся. Прямо как мы.
  
−
«Валька» поднялась с посадочной платформы бастиона, и Крид через открытую дверь окинул взглядом город. По мере подъёма он увидел, как на стену строем идут ударники в униформе цвета хаки, чем-то напоминая муравьёв, стекающихся для защиты королевы.
+
«Валька» поднялась с посадочной платформы бастиона, и Урсаркар через открытую дверь окинул взглядом город. По мере подъёма он увидел, как на стену строем идут ударники в униформе цвета хаки, чем-то напоминая муравьёв, стекающихся для защиты королевы.
  
−
Келл задвинул лючок для переговоров между кабиной и десантным отделением. Нашёл кресло напротив Крида, пристегнулся и надел плотные наушники, подключённые к внутреннему воксу отсека. Затем показал Урсаркару четыре пальца.
+
Келл задвинул лючок для переговоров между кабиной и десантным отделением, занял кресло напротив Крида, пристегнулся и надел плотные наушники, подключённые к внутреннему воксу отсека. Затем показал Урсаркару четыре пальца.
  
−
В «Вальках» было так шумно, что, даже те, кто сидел через два кресла, не смог бы их услышать. А касркинам из почётной гвардии не требовалось напоминать, что разговор был не для их ушей.
+
В «Валькириях» было так шумно, что даже те, кто сидел через два кресла, не смог бы их услышать. А касркинам из почётной гвардии не требовалось напоминать, что разговор был не для их ушей.
  
 
Крид настроил наушники на четвёртый канал.
 
Крид настроил наушники на четвёртый канал.
Строка 3854: Строка 3874:
 
— Вы с самого утра сам не свой. Так, словно мыслями где-то далеко.
 
— Вы с самого утра сам не свой. Так, словно мыслями где-то далеко.
  
−
Крид выглянул в дверь, когда «Валька» нырнула в сторону, направившись к парадному плацу и запасным аэродромам внутри периметра оборонительной стены.
+
Лорд-кастелян выглянул в дверь, когда «Валька» нырнула в сторону, направившись к парадному плацу и запасным аэродромам внутри периметра оборонительной стены.
  
 
— Тот утренний доклад от магоса Кларна, — продолжил Джарран, слыша в гарнитуре эхо собственного голоса, — вы мне его так и не показали.
 
— Тот утренний доклад от магоса Кларна, — продолжил Джарран, слыша в гарнитуре эхо собственного голоса, — вы мне его так и не показали.
Строка 3864: Строка 3884:
 
— Я так и подумал. Когда вы не сообщаете мне какие-то новости, обычно они плохие.
 
— Я так и подумал. Когда вы не сообщаете мне какие-то новости, обычно они плохие.
  
−
— Как бы хорошо мы не были вымуштрованы, как бы ни был велик наш боевой дух и высоки стены, это не значит ничего. Мы беспомощны перед орбитальным ударом варп-пушки. Она прошьёт пустотные щиты Крафа как мыльный пузырь. Без нуль-устройства…
+
— Как бы хорошо мы ни были вымуштрованы, как бы ни был велик наш боевой дух и высоки стены, это не значит ничего. Мы беспомощны перед орбитальным ударом варп-пушки. Она пробьёт пустотные щиты Крафа, как мыльный пузырь. Без нуль-устройства…
  
 
Генерал обвёл рукой Куртину-альфа, указав на «Валькирии», что доставляли отряды касркинов на парапеты, колонны транспортных «Химер» и возвышавшиеся позади артиллерийские башни.
 
Генерал обвёл рукой Куртину-альфа, указав на «Валькирии», что доставляли отряды касркинов на парапеты, колонны транспортных «Химер» и возвышавшиеся позади артиллерийские башни.
Строка 3874: Строка 3894:
 
— И где вы хотите быть, когда всё случится, сэр? Вряд ли в штабе командования.
 
— И где вы хотите быть, когда всё случится, сэр? Вряд ли в штабе командования.
  
−
— Нет! — Крид взорвался хохотом, и, раскрасневшись, покачал головой. Это был первый искренний смех, который Келл услышал от него за весь день. — Фрекк, нет. Я не проведу последние часы с теми фреккерами — они же с меня не слезут, пока нас всех не уничтожат… Мы вернёмся в полк. В конце я хочу быть вместе с Восьмым.
+
— Нет! — Крид взорвался хохотом и, раскрасневшись, покачал головой. Это был первый искренний смех, который Келл услышал от него за весь день. — Фрекк, нет. Я не проведу последние часы с теми фреккерами — они же с меня не слезут, пока нас всех не уничтожат… Мы вернёмся в полк. В конце я хочу быть вместе с Восьмым.
  
−
— Да, сэр. — Келл переключился на связь с кабиной. — Капитан Класс, у нас изменение маршрута. Летим в Крафскую цитадель, Кригские ворота, Седьмой бастион.
+
— Да, сэр. — Джарран переключился на связь с кабиной. — Капитан Класс, у нас изменение маршрута. Летим в Крафскую цитадель, Кригские ворота, Седьмой бастион.
  
 
— ''Возвращаемся домой, флаг-сержант?'' — спросил пилот.
 
— ''Возвращаемся домой, флаг-сержант?'' — спросил пилот.
Строка 3885: Строка 3905:
 
От собирающейся энергии у Моркат пощипывало кожу. Она чувствовала, как растёт вырабатываемая крепостью мощность. Вокруг скелетообразных динамо-машин, увитых проволочными катушками кровавого железа, висело смутное марево. Их гул отдавался в самих её ноктилитовых зубах. Сполохи варп-импульсов, подобные разрядам статического электричества, искрами проскакивали между ними всякий раз, стоило Дравуре открыть рот.
 
От собирающейся энергии у Моркат пощипывало кожу. Она чувствовала, как растёт вырабатываемая крепостью мощность. Вокруг скелетообразных динамо-машин, увитых проволочными катушками кровавого железа, висело смутное марево. Их гул отдавался в самих её ноктилитовых зубах. Сполохи варп-импульсов, подобные разрядам статического электричества, искрами проскакивали между ними всякий раз, стоило Дравуре открыть рот.
  
−
— Я пробудил эмпирейские регуляторы, — произнёс Прозус Гаэль, капитан «''Воли вечности''». — Варп-луч набирает полный заряд.
+
— Я пробудил эмпирейные регуляторы, — произнёс Прозус Гаил, капитан ''«Воли вечности»''. — Варп-луч набирает полный заряд.
  
−
Гаэль был бывшим офицером Имперского Флота, пришёдшим к свету Ока после того, как его корабль потерялся в варпе, и у него отказало поле Геллера. Он пожертвовал всей командой, чтобы заключить сделку с рвущимися на судно демонами. Поклялся отдать корабль Абаддону, если ему позволят жить. Постыдная уступка страху.
+
Гаил был бывшим офицером Имперского флота, пришедшим к свету Ока после того, как его корабль потерялся в варпе и у него отказало поле Геллера. Он пожертвовал всей командой, чтобы заключить сделку с рвущимися на судно демонами. Поклялся отдать корабль Абаддону, если ему позволят жить. Постыдная уступка страху.
  
−
Сейчас Моркат видела, как его гложет испуг, причём весьма буквально. За два столетия службы в варпе его негативные мысли породили метастазу в виде крошечного беса, что вцепился Гаэлю в плечи и вгрызался ему в темя. Гладкий вёрткий хвост существа обвивался вокруг горла капитана, душа его паникой.
+
Сейчас Моркат видела, как его гложет испуг, причём весьма буквально. За два столетия службы в варпе его негативные мысли породили метастаз в виде крошечного беса, что вцепился Гаилу в плечи и вгрызался ему в темя. Гладкий вёрткий хвост существа обвивался вокруг горла капитана, душа его паникой.
  
 
Всеми его поступками руководил страх.
 
Всеми его поступками руководил страх.
  
−
Страх перед Абаддоном, и страх перед самим кораблём, которым он командовал — её крепостью-матерью, «''Волей вечности''».
+
Страх перед Абаддоном и страх перед самим кораблём, которым он командовал, — её крепостью-матерью, ''«Волей вечности»''.
  
 
— Она будет готова, — пообещала зодчая. — Я преобразила каналы мощности и умиротворила дух корабля. Все пути от силового ядра до орудийной системы были заново колонизированы и заряжены энергией варпа.
 
— Она будет готова, — пообещала зодчая. — Я преобразила каналы мощности и умиротворила дух корабля. Все пути от силового ядра до орудийной системы были заново колонизированы и заряжены энергией варпа.
  
−
— Её заряд сильно упал за время боя при выходе из варпа, — предупредил Гаэль. — А тот выстрел был лишь на половине мощи. Что бы ни заявляла ведьма из крепости, у нас нет полного контроля над судном. После каждого выстрела мы должны заново настраивать фокусировочные кольца. На это могут уйти дни, может неделя. Нам нужна уверенность.
+
— Её заряд сильно упал за время боя при выходе из варпа, — предупредил Прозус. — А тот выстрел был лишь половинной мощи. Что бы ни заявляла ведьма из крепости, у нас нет полного контроля над судном. После каждого выстрела мы должны заново настраивать фокусировочные кольца. На это могут уйти дни, может, неделя. Нам нужна уверенность.
  
−
Магистр войны сидел на ноктилитовом троне, слушая их спор. Для взора смертного он мог показаться неподвижным как статуя, однако Дравура видела вращающуюся вокруг его головы армиллярную сферу мыслей. Каждый планетоид оставлял за собой пламенеющий след, отчего казалось, будто перед его челом взвихряются и меркнут эллиптические нимбы.
+
Магистр войны сидел на ноктилитовом троне, слушая их спор. Для взора смертного он мог показаться неподвижным, как статуя, однако Дравура видела вращающуюся вокруг его головы армиллярную сферу мыслей. Каждый планетоид оставлял за собой пламенеющий след, отчего казалось, будто перед его челом взвихряются и меркнут эллиптические нимбы.
  
−
Вверху, над головами, в иллюминаторе виднелась Кадия, напоминая выпуклое небо из воды и суши. Пустотный корабль расположился так, что рубка причудливым образом оказалась направленной вниз, поэтому для того, чтобы посмотреть на вражеский мир, им приходилось поднимать глаза.
+
Вверху, над головами, в иллюминаторе виднелась Кадия, напоминая выпуклое небо из воды и суши. Пустотный корабль причудливым образом расположился рубкой вниз, поэтому команде приходилось поднимать глаза, чтобы посмотреть на вражеский мир.
  
−
Гаэль всё ещё говорил, делясь опасениями насчёт крепости, когда магистр оборвал его на полуслове.
+
Гаил всё ещё говорил, делясь опасениями насчёт крепости, когда магистр оборвал его на полуслове.
  
 
— Если мы не выстрелим сейчас, капитан, то когда?
 
— Если мы не выстрелим сейчас, капитан, то когда?
  
−
Даже державшийся за Гаэля демон мыслей съёжился от тона повелителя.
+
Даже державшийся за капитана демон мыслей съёжился от тона повелителя.
  
 
— Мы выстрелим… в оптимальное время, магистр войны.
 
— Мы выстрелим… в оптимальное время, магистр войны.
Строка 3913: Строка 3933:
 
Деврам Корда, стоявший рядом, свирепо хохотнул.
 
Деврам Корда, стоявший рядом, свирепо хохотнул.
  
−
— И когда оно случится? — продолжал допытываться Эзекиль.
+
— И когда оно настанет? — продолжал допытываться Эзекиль.
  
 
— Я не знаю. Может, через два дня?
 
— Я не знаю. Может, через два дня?
  
−
Тогда-то зодчая поняла, почему Абаддон назначил на эту роль именно Гаэля. Он хотел вверить крепость на попечение консервативного и не любящего рисковать командира, который не позволил бы попусту растрачивать её энергию, или, того хуже, обратить против него. Тем не менее, этот же страх делал Гаэля уступчивым, гарантируя, что если магистру потребуется предпринять те или иные действия, тот не станет мешаться под ногами.
+
Тогда-то зодчая поняла, почему Абаддон назначил на эту роль именно Гаила. Он хотел вверить крепость консервативному и не любящему рисковать командиру, который не позволил бы попусту растрачивать её энергию или, того хуже, обратить её против него. Тем не менее этот же страх делал Прозуса уступчивым, гарантируя, что, если магистру потребуется предпринять те или иные действия, тот не станет мешаться под ногами.
  
 
— Дравура. — Магистр войны повернулся к Моркат, и по тому, как расслабился лоб повелителя, она определила, что в душе тот ей благоволит. — Забота о крепости — твоя задача. Она готова выполнить то, что мы собираемся от неё попросить?
 
— Дравура. — Магистр войны повернулся к Моркат, и по тому, как расслабился лоб повелителя, она определила, что в душе тот ей благоволит. — Забота о крепости — твоя задача. Она готова выполнить то, что мы собираемся от неё попросить?
  
−
Предыдущие дни Моркат провела в недрах твердыни. Ходя по её лабиринту. Медитируя в непостоянных коридорах и вслушиваясь в шёпоты стен. Общаясь с секциями, что оставались не укрощёнными, а их чернокамень — не заряженным энергией варпа, в отличие от обитаемых участков, и, как обычно, она нашла те районы наиболее живыми. Моркат отдавала себе отчёт, что, колонизируя крепость, она одновременно её убивала.
+
Предыдущие дни зодчая провела в недрах твердыни. Ходя по её лабиринту. Медитируя в непостоянных коридорах и вслушиваясь в шёпоты стен. Общаясь с секциями, что оставались не укрощёнными, а их чернокамень — не заряженным энергией варпа, в отличие от обитаемых участков, и, как обычно, она нашла те районы наиболее живыми. Моркат отдавала себе отчёт, что, колонизируя крепость, она одновременно её убивала.
  
−
Вот в чём заключалась её задача — убить мать, чтобы выбороть себе отца.
+
Вот в чём заключалась её задача — убить мать, чтобы завоевать себе отца.
  
 
— Она готова, — сказала зодчая. — Энергия варпа, исходящая из ядра, чистая и сильная, и канал выдержит.
 
— Она готова, — сказала зодчая. — Энергия варпа, исходящая из ядра, чистая и сильная, и канал выдержит.
Строка 3929: Строка 3949:
 
Абаддон кинул взгляд на планету наверху.
 
Абаддон кинул взгляд на планету наверху.
  
−
— Тогда мы высвободим мощь крепости. Рассчитать огневое решение по касру Краф. Падение Кадии начнётся сегодня.
+
— Тогда мы высвободим мощь крепости. Рассчитать огневое решение по касру Крафу. Падение Кадии начнётся сегодня.
  
−
Пара операторов вооружения на мостике запустили пульты, и их пальцы заплясали по панелям управления, подключая инфоразъёмы и клацая переключателями. Они были менее совращены, менее связаны с постами, нежели служащие на борту обычных кораблей Чёрного Флота. Они общались с послушниками-инженерами через вокс-передатчики в горле, говоря одновременно и издавая между словами щелчки, будто насекомые.
+
Пара операторов вооружения на мостике запустили пульты, и их пальцы заплясали по панелям управления, подключая инфоразъёмы и клацая переключателями. Они были менее совращены, менее связаны с постами, нежели служащие на борту обычных кораблей Чёрного флота. Они общались с послушниками-инженерами через вокс-передатчики в горле, говоря одновременно и издавая между словами щелчки, будто насекомые.
  
−
— Камера заряжания — ''щёлк'' — два, приготовиться к акти — ''щёлк'' — вации и…  
+
— Камера заряжания — щёлк — два, приготовиться к акти — щёлк — вации и…
  
−
— Фокусировочная — ''щёлк'' — система, собрать кольца для орбитального — ''щёлк'' — удара, дальность триста шестнадцать миль, повторяю: три, один, шесть ми…
+
— Фокусировочная — щёлк — система, собрать кольца для орбитального — щёлк — удара, дальность триста шестнадцать миль, повторяю: три, один, шесть ми…
  
−
— Абаддон! — Голос разорвал царившую на мостике сосредоточенность подобно цепному мечу. — Магистр войны, я требую правосудия! Я…
+
— Абаддон! — Голос разорвал царившую на мостике сосредоточенность, подобно цепному мечу. — Магистр войны, я требую правосудия! Я…
  
 
Взгляд магистра остановил новоприбывшего на полпути, и под взглядом Абаддона его ярость быстро иссякла.
 
Взгляд магистра остановил новоприбывшего на полпути, и под взглядом Абаддона его ярость быстро иссякла.
Строка 3943: Строка 3963:
 
Это был Уркантос — и в то же время не он. Его голос стал другим, приобретя какой-то утробный рёв, нотки, которых в нём прежде не слышалось. От этого звука у Моркат застыла кровь.
 
Это был Уркантос — и в то же время не он. Его голос стал другим, приобретя какой-то утробный рёв, нотки, которых в нём прежде не слышалось. От этого звука у Моркат застыла кровь.
  
−
Она узрела изменившегося человека. Уркантос и раньше отличался от астартес настолько, насколько астартес — от простого человека. Теперь же он зашёл ещё дальше.
+
Она узрела изменившегося человека. Лорд-губитель и раньше отличался от астартес настолько, насколько астартес — от простого человека. Теперь же он зашёл ещё дальше.
  
−
Один из рогов на маске оставался металлическим, между тем как другой превратился в закрученный нарост на лбу. Кхорнатская личина-череп треснула и отпала, явив гряду зубов и болтавшийся внизу жёсткий раздвоенный язык. Из керамитных сабатонов выступали толстые, как штыки, ногти, а одна его рука вытянулась в жуткую пародию на молниевый коготь, укрытый красной хитиновой бронёй.
+
Один из рогов на маске оставался металлическим, а другой превратился в закрученный нарост на лбу. Кхорнатская личина-череп треснула и отпала, явив гряду зубов и болтавшийся внизу жёсткий раздвоенный язык. Из керамитовых сабатонов выступали толстые, как штыки, когти, а одна его рука вытянулась в жуткую пародию на молниевый коготь, укрытый красной хитиновой бронёй.
  
−
Правый глаз Уркантоса был человеческий, тогда как левый стал жёлто-золотым с чёрным вертикальным зрачком, как у фелинида.
+
Правый глаз Уркантоса был человеческим, тогда как левый стал жёлто-золотым с чёрным вертикальным зрачком, как у фелинида.
  
−
Но когда Моркат посмотрела на него чернокаменным глазом, у неё перехватило дыхание. Поскольку она не смогла различить его мысли. Мозг кхорната изменился, перестав напоминать теперь даже трансчеловеческий, хотя его по-прежнему обрамляла игольная боль от Гвоздей Мясника.
+
Но когда Моркат посмотрела на него чернокаменным глазом, у неё перехватило дыхание: она не смогла различить его мысли. Мозг кхорната изменился, перестав напоминать теперь даже трансчеловеческий, хотя его по-прежнему обрамляла игольная боль от Гвоздей Мясника.
  
 
Корда шагнул ему навстречу.
 
Корда шагнул ему навстречу.
Строка 3955: Строка 3975:
 
— Уркантос! — весёлым тоном сказал он. — Слышал я о твоём успехе. Поздравляю, брат. Вопрос — как нам теперь тебя называть? Уркантос Полукнязь?
 
— Уркантос! — весёлым тоном сказал он. — Слышал я о твоём успехе. Поздравляю, брат. Вопрос — как нам теперь тебя называть? Уркантос Полукнязь?
  
−
Воитель взревел, издав нечеловечески глубокий львиный рык, и бросился на Корду.
+
Воитель взревел, издав нечеловечески глубокий львиный рык, и бросился на Деврама.
  
−
Моркат едва успела отскочить в сторону, когда тот пронёсся мимо, воздев завывший цепной топор.
+
Зодчая едва успела отскочить в сторону, когда тот пронёсся мимо, воздев завывший цепной топор.
  
 
Меч Корды плавно покинул ножны и звякнул о топор. Раздавшийся звук был таким громким, что люди на мостике с воплями повалились на колени, зажимая кровоточащие уши.
 
Меч Корды плавно покинул ножны и звякнул о топор. Раздавшийся звук был таким громким, что люди на мостике с воплями повалились на колени, зажимая кровоточащие уши.
  
−
Уркантос взмахнул демонической левой рукой, пропахав борозды в нагруднике Корды. В ответ слаанешит поймал Уркантоса в захват и вогнал шип на коленном сочленении ему в бок.
+
Кхорнат взмахнул демонической левой рукой, пропахав борозды в нагруднике лорда-очистителя. В ответ слаанешит поймал Уркантоса в захват и вогнал шип на коленном сочленении ему в бок.
  
−
Без мысленного сканирования поединок напоминал Моркат схватку двух сцепившихся змей — удары следовали так быстро, что она попросту не могла уследить за ним взглядом.
+
Без мысленного сканирования поединок напоминал Моркат схватку двух сцепившихся змей — удары следовали так быстро, что она попросту не могла уследить за ними взглядом.
  
−
Военачальники упали, раздавив двух офицеров сенсоров, которые были прикреплены к постам и не смогли убежать. Дравура услышала, как под весом исполинов жалобно хрустнули их кости.
+
Военачальники упали, раздавив двух офицеров сенсориума, которые были прикреплены к постам и не смогли убежать. Дравура услышала, как под весом исполинов жалобно хрустнули их кости.
  
 
И всё же, невзирая на огромную скорость, они успели обменяться лишь парой тумаков, прежде чем к ним подоспел магистр войны.
 
И всё же, невзирая на огромную скорость, они успели обменяться лишь парой тумаков, прежде чем к ним подоспел магистр войны.
  
−
— Хватит! — Абаддон схватил Когтем Гора кхорната за раздавшуюся талию, одновременно правой рукой поймав Корду за воротник горжета. — Хватит, довольно!
+
— Хватит! — Абаддон схватил Когтем Хоруса кхорната за раздавшуюся талию, одновременно правой рукой поймав Корду за воротник горжета. — Хватит, довольно!
  
−
Он вздёрнул Уркантоса в воздух, где полудемон стал извиваться подобно пойманной кошке. Корда, в свою очередь, шипел и пробовал достать его мечом — оба были слишком переполнены адреналином, чтобы услышать призывы Эзекиля.
+
Он вздёрнул Уркантоса в воздух, где полудемон стал извиваться подобно пойманной кошке. Деврам, в свою очередь, шипел и пробовал достать его мечом — оба были слишком переполнены адреналином, чтобы услышать призывы Эзекиля.
  
−
— '''Я СКАЗАЛ ХВАТИТ!'''
+
— '''Я СКАЗАЛ, ХВАТИТ!'''
  
−
Голос Абаддона стал настолько глубоким, настолько оттенённым пучинами варпа, что от его звука задребезжала палуба, и из электронно-лучевой трубки когитатора фонтаном брызнули искры.
+
Голос Абаддона стал настолько глубоким, настолько отдавал пучинами варпа, что от его звука задребезжала палуба, а из электронно-лучевой трубки когитатора фонтаном брызнули искры.
  
 
Магистр войны приподнял Корду и с силой швырнул на пол. Моркат увидела, как каллиграфические мыслеписьмена владыки-слаанешита на миг померкли, когда он приложился головой о силовой ранец доспеха.
 
Магистр войны приподнял Корду и с силой швырнул на пол. Моркат увидела, как каллиграфические мыслеписьмена владыки-слаанешита на миг померкли, когда он приложился головой о силовой ранец доспеха.
  
−
Корда поднял руки, показывая, что всё понял.
+
Деврам поднял руки, показывая, что всё понял.
  
−
Затем магистр войны обернулся к Уркантосу, продолжавшему дёргаться и шипеть. Его рык теперь звучал не как речь астартес, а напоминал многоголосье бесноватых порождений имматериума, от которого на мостике замерцало освещение.
+
Затем Эзекиль обернулся к Уркантосу, продолжавшему дёргаться и шипеть. Его рык теперь звучал не как речь астартес, а напоминал многоголосье бесноватых порождений имматериума, от которого на мостике замерцало освещение.
  
−
Магистр войны отвесил Уркантосу оплеуху. Раз, затем второй. Каждый удар обрушивался на мутировавшую голову с грохотом, похожим на выстрел из дробовика.
+
Магистр войны влепил кхорнату пощёчину. Раз, затем второй. Каждый удар обрушивался на мутировавшую голову с грохотом, похожим на выстрел из дробовика.
  
−
— Я — Абаддон из Чёрного Легиона. Я — магистр войны. — Он зарядил Уркантосу снова, и по его мыслям, бурлящим загадочными сигилами повеления, Дравура поняла, что он обращался не к кхорнату, а к тем неведомым существам, что сделали его своим сосудом. — Я — фаворит вашего хозяина, Кхорна, и я приказываю вам молчать!
+
— Я — Абаддон из Чёрного Легиона. Я — магистр войны. — Он ударил Уркантоса снова, и по его мыслям, бурлящим загадочными сигилами повеления, Дравура поняла, что Эзекиль обращался не к кхорнату, а к тем неведомым существам, что сделали его своим сосудом. — Я — фаворит вашего хозяина, Кхорна, и я приказываю вам молчать!
  
−
Уркантос, отфыркиваясь, тряхнул головой. Он плотно закрыл глаза, после чего открыл снова. Из порезов на голове, оставленных ударами, густо текла кровь. Кроме того, он прикусил язык, и теперь тот дёргался, вися лишь на тонкой полоске мяса.
+
Лорд-губитель, отфыркиваясь, тряхнул головой. Он плотно закрыл глаза, после чего открыл снова. Из порезов на голове, оставленных ударами, густо текла кровь. Кроме того, он прикусил язык, и теперь тот дёргался, вися лишь на тонкой полоске мяса.
  
 
— Тебе легче, Уркантос? — спросил Абаддон уже совершенно будничным тоном, так, словно интересовался текущим курсом корабля.
 
— Тебе легче, Уркантос? — спросил Абаддон уже совершенно будничным тоном, так, словно интересовался текущим курсом корабля.
  
−
— Корда, — выдавил сквозь кашель Уркантос, язык которого уже начал срастаться обратно. — Я возвышался. На меня смотрел Кхорн. Его корабль выстрелил. Выстрелил в меня, Абаддон. У него наверняка там был шпион. Он помешал моему изменению. И вы думали, я не нападу на него после такого предательства?
+
— Корда, — выдавил сквозь кашель воин, язык которого уже начал срастаться обратно. — Я возвышался. На меня смотрел Кхорн. Его корабль выстрелил. Выстрелил в меня, Абаддон. У него наверняка там был шпион. Он помешал моему изменению. И вы думали, я не нападу на него после такого предательства?
  
 
— Мой корабль не знал, что ты там. И командовал судном не я лично.
 
— Мой корабль не знал, что ты там. И командовал судном не я лично.
  
−
— Корда, я — лорд-губитель, и у меня есть доступ к журналам связи. — Голос Уркантоса стал ниже, превратившись в звериный рык варпа. — ''' ''Я знаю, что это ты приказал «Замученному святому» обстрелять платформу.'' '''
+
— Корда, я — лорд-губитель, и у меня есть доступ к журналам связи. — Голос Уркантоса стал ниже, превратившись в звериный рык варпа. — '''''Я знаю, что это ты приказал''''' '''«Замученному святому»''' '''''обстрелять платформу.'''''
  
−
— Потому что она вела огонь. — Корда закатил газа. Моркат увидела, что его мысли ускорились, двигаясь с лихорадочной порывистостью, вместо того чтобы выписывать убористые завитушки. Он лгал. — Разве моему флоту не было позволено атаковать платформы в ответ на угрозу, магистр войны?
+
— Потому что она вела огонь. — Деврам закатил газа. Моркат увидела, что его мысли ускорились, двигаясь с лихорадочной порывистостью, вместо того чтобы выписывать убористые завитушки. Он лгал. — Разве моему флоту не было позволено атаковать платформы в ответ на угрозу, магистр войны?
  
 
— Позволено, но не на западной стороне, — указал Абаддон. — Там был плацдарм для абордажных партий.
 
— Позволено, но не на западной стороне, — указал Абаддон. — Там был плацдарм для абордажных партий.
Строка 4005: Строка 4025:
 
— Нет. — Магистр тряхнул его, отчего голова Уркантоса мотнулась вперёд и обратно. — Вы вместе побывали в сердце Ока. Не отказывайтесь от дружбы и клятв из-за таких мелочей.
 
— Нет. — Магистр тряхнул его, отчего голова Уркантоса мотнулась вперёд и обратно. — Вы вместе побывали в сердце Ока. Не отказывайтесь от дружбы и клятв из-за таких мелочей.
  
−
— … западной стороне относительно чего? — полюбопытствовал Корда. — Западной относительно позиции флота в пустоте, или западной относительно северного полюса Кадии?
+
— …западной стороне относительно чего? — полюбопытствовал лорд-очиститель. — Западной относительно позиции флота в пустоте или западной относительно северного полюса Кадии?
  
−
Магистр войны оторвал взгляд от лорда-губителя и медленно перевёл на Корду.
+
Эзекиль оторвал взгляд от лорда-губителя и медленно перевёл на Корду.
  
−
— Может, мне ''следует'' позволить ему убить тебя.
+
— Может, мне следует позволить ему убить тебя.
  
 
— Да, да! — воскликнул Уркантос. Абаддон проигнорировал его.
 
— Да, да! — воскликнул Уркантос. Абаддон проигнорировал его.
  
−
— Поговорим насчёт твоего наказания позже, Корда. Я постараюсь придумать тебе кару помучительней. Что касается тебя, Уркантос…
+
— Поговорим насчёт твоего наказания позже, Корда. Я постараюсь придумать тебе кару помучительнее. Что касается тебя, Уркантос…
  
 
Полудемон-кхорнат замер, обратившись в слух.
 
Полудемон-кхорнат замер, обратившись в слух.
Строка 4025: Строка 4045:
 
— Отдайте мне Кадию. Если мы высадимся, пусть её преподнесу вам я. Дайте мне и моим Гончим право пролить имперскую кровь.
 
— Отдайте мне Кадию. Если мы высадимся, пусть её преподнесу вам я. Дайте мне и моим Гончим право пролить имперскую кровь.
  
−
Дравура затаила дыхание, увидев, как сфера мыслей отца замедлилась, а затем застыла вовсе. Его решение будет иметь далекоидущие последствия. Если варп-пушка не возымеет эффекта, и придётся начать планетарное вторжение, то позволить Уркантосу взять Кадию штурмом будет равнозначным тому, чтобы утвердить его возвышение. Это неминуемо нарушит баланс сил среди Избранных.
+
Дравура затаила дыхание, увидев, как сфера мыслей отца замедлилась, а затем застыла вовсе. Его решение будет иметь далеко идущие последствия. Если варп-пушка не возымеет эффекта и придётся начать планетарное вторжение, то позволить Уркантосу взять Кадию штурмом будет равнозначным тому, чтобы утвердить его возвышение. Это неминуемо нарушит баланс сил среди Избранных.
  
 
Абаддон посмотрел полудемону в глаза.
 
Абаддон посмотрел полудемону в глаза.
Строка 4032: Строка 4052:
  
  
−
=== Глава вторая ===
+
===Глава вторая===
  
  
−
Все люди за стенами касра Краф обратили взгляды вверх, когда оружие достигло наивысшей точки. Его сердце шипело и плевалось искрами. Из эпицентра вырвались дуги нечистых молний, забив в клубящиеся облака, которые вспыхнули подобно праздничным фонарикам, — заряжая молекулы воды беспримесной энергией варпа, так что из туч потёк вязкий чёрный гной.
+
Все люди за стенами касра Крафа обратили взгляды вверх, когда оружие достигло наивысшей точки. Его сердце шипело и плевалось искрами. Из эпицентра вырвались дуги нечистых молний и били в клубящиеся облака, поджигая их подобно праздничным фонарикам, заряжая молекулы воды беспримесной энергией варпа, так что из туч потёк вязкий чёрный гной.
  
−
Защитники Крафа уловили в воздухе запах жжёного сахара и гниющего мяса. Солдатское чутьё подсказало им, что бежать некуда. Резервные части укрылись под зёмлей, однако весь гарнизон спрятаться там не мог, иначе город остался бы беззащитным перед традиционным штурмом.
+
Защитники Крафа уловили в воздухе запах жжёного сахара и гниющего мяса. Солдатское чутьё подсказало им, что бежать некуда. Резервные части укрылись под землёй, однако весь гарнизон спрятаться там не мог, иначе город остался бы беззащитным перед традиционным штурмом.
  
 
На Куртине-альфа-север Сервантус Глейв, переброшенный сюда из подземелий вместе с остальным 27-м касркинским, затемнил линзы шлема. Он всё ещё привыкал к свету на поверхности, поэтому сияние оружия оказалось для него слишком ярким, когда он высунулся из амбразуры стрелковой палубы и посмотрел в небо.
 
На Куртине-альфа-север Сервантус Глейв, переброшенный сюда из подземелий вместе с остальным 27-м касркинским, затемнил линзы шлема. Он всё ещё привыкал к свету на поверхности, поэтому сияние оружия оказалось для него слишком ярким, когда он высунулся из амбразуры стрелковой палубы и посмотрел в небо.
  
−
Наконец, не выдержав, Глейв нырнул обратно. Касркин стянул с правой руки перчатку и сжал её, подумав обо всём, что сделал отец, чтобы он оказался здесь, на передовой.
+
Наконец, не выдержав, Глейв нырнул обратно. Касркин стянул перчатку с правой руки и сжал её, подумав обо всём, что сделал отец, чтобы он оказался здесь, на передовой.
  
−
В своей квартире на срединном ярусе шпиля Янн Ровецке сидел на подоконнике, упёршись спиной в одну стену, а ногами — в другую. Он курил палочку-лхо с травкой, надеясь, что оружие не сделает все его труды напрасными.
+
В своей квартире на срединном ярусе шпиля Янн Ровецке сидел на подоконнике, упёршись спиной в одну стену, а ногами — в другую. Он курил палочку лхо с травкой, надеясь, что оружие не сделает все его труды напрасными.
  
 
Пустой Человек, наставлявший его во снах, не упоминал об оружии Судного дня.
 
Пустой Человек, наставлявший его во снах, не упоминал об оружии Судного дня.
Строка 4055: Строка 4075:
 
А если нет, он хотел, чтобы талоны попали на улицы до начала осады и урезания норм.
 
А если нет, он хотел, чтобы талоны попали на улицы до начала осады и урезания норм.
  
−
На аэродроме Стетзена были отменены все полёты из страха, что выстрел мог повлиять на погодные условия. Кезтраль и Дарвус собрались с остальными пилотами и техническим персоналом на асфальтобетоне взлётной полосы. Ещё несколько минут назад они, как и было приказано, укрывались в бункере, пока кто-то не сказал: «да ну его к фрекку», и они не выбрались наружу.
+
На аэродроме Стетцен были отменены все полёты из страха, что выстрел мог повлиять на погодные условия. Кезтраль и Дарвус собрались с остальными пилотами и техническим персоналом на взлётной полосе. Ещё несколько минут назад они, как и было приказано, укрывались в бункере, пока кто-то не сказал: «Да ну его к фрекку» и они не выбрались наружу.
  
−
Когда шипящий, плюющийся энергией шар начал разгораться, Дарвус протянул Кезтраль руку.
+
Когда шипящий, плюющийся энергией шар начал разгораться, Лахон протянул Ханне руку.
  
 
— Фрекк, иди-ка сюда. — Одной рукой она поймала шею коренастого парня в захват и, притянув к себе, дважды стукнула кулаком по шлему. — Благодарен, что летал со мной, да?
 
— Фрекк, иди-ка сюда. — Одной рукой она поймала шею коренастого парня в захват и, притянув к себе, дважды стукнула кулаком по шлему. — Благодарен, что летал со мной, да?
Строка 4070: Строка 4090:
 
Он позволил себе задуматься ровно на три целых и девять десятых секунды. Попытался представить благословенный акт сбора данных, который станет для него последним опытом, прежде чем он отключится навсегда.
 
Он позволил себе задуматься ровно на три целых и девять десятых секунды. Попытался представить благословенный акт сбора данных, который станет для него последним опытом, прежде чем он отключится навсегда.
  
−
Но он потерпел неудачу. И если хотел сберечь хотя бы каплю надежды на милостивое прощение Омниисии, ему следовало наказать себя перед концом. Посему, в монументальном акте подавления собственного «я», магос отринул зашитое в ядро стремление к изучению и каталогизации. Вместо этого техножрец спустился к нуль-устройству. Место его провала послужит ему могилой.
+
Но он потерпел неудачу. И если хотел сберечь хотя бы каплю надежды на милостивое прощение Омниссии, ему следовало наказать себя перед концом. Посему, в монументальном акте подавления собственного «я», магос отринул зашитое в ядро стремление к изучению и каталогизации. Вместо этого техножрец спустился к нуль-устройству. Место его провала послужит ему могилой.
  
 
Но если он рассчитывал, что уход укротит его любопытство, то серьёзно просчитался.
 
Но если он рассчитывал, что уход укротит его любопытство, то серьёзно просчитался.
Строка 4086: Строка 4106:
 
Запустив боевой модуль, Кларн выскочил из-за угла с наставленным на комнату оружием — отчего стал похож на рака в угрожающей стойке.
 
Запустив боевой модуль, Кларн выскочил из-за угла с наставленным на комнату оружием — отчего стал похож на рака в угрожающей стойке.
  
−
Внутри никого не оказалось. Кто бы здесь не находился, он уже исчез. Кругом лежали разделённые на части и обгоревшие тела сикарийцев, орудийные установки которых рассекло некое неведомое техножрецу устройство.
+
Внутри никого не оказалось. Кто бы здесь ни находился, он уже исчез. Кругом лежали разделённые на части и обгоревшие тела сикарийцев, их орудийные установки рассекло некое неведомое техножрецу устройство.
  
−
И его творение, его привередливое творение, было разрушено.
+
И его творение, его привередливое творение было разрушено.
  
 
Когитаторы бесцеремонно растаскали по залу, заново соединив проводами, а кое-где даже выпотрошив и перевернув вверх дном. Из одного маршрутизатора вынули все кабели, которые теперь входили в опасного вида плазменный реактор со снятым защитным экраном, тянулись через виброрегулятор и обвивали подземные пилоны, изучению коих Кларн посвятил большую часть радикально удлинённого жизненного цикла. Другие части оборудования он не узнал вовсе, как и не понял, каким образом станет ими управлять без рабочего пульта или разъёмов для мехадендритов.
 
Когитаторы бесцеремонно растаскали по залу, заново соединив проводами, а кое-где даже выпотрошив и перевернув вверх дном. Из одного маршрутизатора вынули все кабели, которые теперь входили в опасного вида плазменный реактор со снятым защитным экраном, тянулись через виброрегулятор и обвивали подземные пилоны, изучению коих Кларн посвятил большую часть радикально удлинённого жизненного цикла. Другие части оборудования он не узнал вовсе, как и не понял, каким образом станет ими управлять без рабочего пульта или разъёмов для мехадендритов.
Строка 4095: Строка 4115:
  
  
−
Тразин Неисчислимый, владыка Солемнейса, ахреовед Призматических галерей и хранитель истории, выглядывал из щели в пространственном ублиете, сгорая от желания объяснить техножрецу, в чём же тот ошибся.
+
Тразин Неисчислимый, владыка Солемнейса, археовед Призматических галерей и хранитель истории, выглядывал из щели в пространственном ублиете, сгорая от желания объяснить техножрецу, в чём же тот ошибся.
  
 
А он ошибся. Как же он ошибся!
 
А он ошибся. Как же он ошибся!
  
−
Обнаружив работу Кларна над антиэмперийским узлом, Тразин поначалу собирался исправить глупости техножреца более изящно — перенаправив силовой кабель тут, подсунув фрактальный алгоритм здесь. Управляя событиями из теней. Как-никак, если бы люди обнаружили на плече отеческую руку некронтир, они бы бросились искать угрозу внутри. Может даже вызвали бы Новадесантников.
+
Обнаружив работу Кларна над антиэмпирейным узлом, Тразин поначалу собирался исправить глупости техножреца более изящно — перенаправив силовой кабель тут, подсунув фрактальный алгоритм здесь. Управляя событиями из теней. Как-никак, если бы люди обнаружили на плече отеческую руку некронтир, они бы бросились искать угрозу внутри. Может, даже вызвали бы Новадесантников.
  
 
Такой вариант не подходил.
 
Такой вариант не подходил.
  
−
Потому что Тразин побывал в полых недрах Танатоса, колыбели Небесного планетария. И, сверившись со световой скульптурой, идеально отображавшей изведанную Галактику, он увидел, как среди звёзд расползается багровое пятно. Инфекция, собиравшаяся вот-вот поразить космос септическим шоком.
+
Потому что Тразин побывал в полых недрах Танатоса, колыбели небесного планетария. И, сверившись со световой скульптурой, идеально отображавшей изведанную Галактику, он увидел, как среди звёзд расползается багровое пятно. Инфекция, собиравшаяся вот-вот поразить космос септическим шоком.
  
 
Рана, что очень скоро поглотит Кадию.
 
Рана, что очень скоро поглотит Кадию.
Строка 4109: Строка 4129:
 
Хотя люди часто называли пространственную точку перехода оком, это было не совсем верно. Она являлась проколом, дыркой в ткани мироздания.
 
Хотя люди часто называли пространственную точку перехода оком, это было не совсем верно. Она являлась проколом, дыркой в ткани мироздания.
  
−
Давным-давно, когда некронтир боролись с существами, что кормились в эмпирейском измерении, магистры-криптеки специально укрепили это место для сдерживания царства безумия. Создали своеобразный космический шов, чтобы не дать ране открыться.
+
Давным-давно, когда некронтир боролись с существами, что кормились в эмпирейном измерении, магистры-криптеки специально укрепили это место для сдерживания царства безумия. Создали своеобразный космический шов, чтобы не дать ране открыться.
  
−
Шов, который Могильный Убийца, Абаддон, хотел распороть ножницами.
+
Шов, который Губитель Гробниц, Абаддон, хотел распороть ножницами.
  
 
Но только не сегодня.
 
Но только не сегодня.
Строка 4118: Строка 4138:
 
— Какого фрекка это было? — Крид вынул сигару изо рта, и Келл увидел, что он ненароком её перекусил.
 
— Какого фрекка это было? — Крид вынул сигару изо рта, и Келл увидел, что он ненароком её перекусил.
  
−
На мгновение, после выстрела крепости, всё исчезло в невозможном свете и звуке, напоминавшем рокот водопада — однако теперь небо Кадии стало чистым.
+
После выстрела крепости на мгновение всё исчезло в невозможном свете и звуке, напоминавшем рокот водопада, — однако теперь небо Кадии стало чистым.
  
−
Ударные волны варп-энергии рассеивались над касром Краф подобно пару. Часть эфирного разряда казалась почти что осязаемой — призраки фрактальных геометрических узоров то исчезали, то становились видимыми, — но сам эфирный луч дальше не прошёл.
+
Ударные волны варп-энергии рассеивались над Крафом, словно пар. Часть эфирного разряда казалась почти что осязаемой — призраки фрактальных геометрических узоров то исчезали, то проявлялись, — но сам эфирный луч дальше не прошёл.
  
−
— Тестовый выстрел? — предположил Крид. Его взгляд заметался по небу. — Или сбой? Неужто мы такие, Трон его, везунчики?
+
— Тестовый выстрел? — предположил лорд-кастелян. Его взгляд заметался по небу. — Или сбой? Неужто мы такие, Трон его, везунчики?
  
 
Джарран покачал головой.
 
Джарран покачал головой.
Строка 4128: Строка 4148:
 
— Без понятия, генерал.
 
— Без понятия, генерал.
  
−
Он знал, что сложно было им обоим. Ни один не рассчитывал выжить, и ни один не мог сделать, что хотел — сказать прощальные слова, в последний раз отдать честь, поблагодарить за службу. Так они передали бы свой фатализм полку, а Крид не стал бы губить боевой дух людей, пусть даже собирался уничтожить их тела.
+
Он знал, что сложно было им обоим. Ни один не рассчитывал выжить, и ни один не мог сделать, что хотел, — сказать прощальные слова, в последний раз отдать честь, поблагодарить за службу. Так они передали бы свой фатализм полку, а Крид не стал бы губить боевой дух людей, пусть даже собирался уничтожить их тела.
  
−
— Сообщение, флаг-сержант. — Вокс-лейтенант, мальчик из 88-го, едва только выпущенный из схолы. Кормахен, кажется так его звали. — Вермильоновый код, срочное, сэр.
+
— Сообщение, флаг-сержант. — Вокс-лейтенант, мальчик из 88-го, едва только выпущенный из схолы. Кормахен, кажется, так его звали. — Вермильоновый код, срочное, сэр.
  
−
Келл взял планшет, шевельнул бровями в ответ на салют, и махнул рукой, отпуская юнца.
+
Келл взял планшет, шевельнул бровями в ответ на салют и махнул рукой, отпуская юнца.
  
 
— Ну? Не заставляй меня жда…
 
— Ну? Не заставляй меня жда…
  
−
— От магоса Кларна, — сказал Келл, вразрез с протоколом оборвав командира на полуслове. — Он говорит, что нуль-устройство активно.
+
— От магоса Кларна, — сказал Джарран, вразрез с протоколом оборвав командира на полуслове. — Он говорит, что нуль-устройство активно.
  
 
— Оно работает?
 
— Оно работает?
Строка 4142: Строка 4162:
 
— Не просто работает, а работает стабильно. Он предполагает, что псайкеры могут испытывать определённый дискомфорт.
 
— Не просто работает, а работает стабильно. Он предполагает, что псайкеры могут испытывать определённый дискомфорт.
  
−
— Чёрт, тогда им лучше к нему привыкать! — прикрикнул Крид от избытка чувств. — Вы слышали, бойцы? Мы снова в игре! Механикусы прикрывают наши задницы, и то здоровенное колесо ничего нам, фрекк, не сделает. Он хочет поставить Кадию на колени. Что вы ему ответите?
+
— Чёрт, тогда им лучше к нему привыкать! — прикрикнул генерал от избытка чувств. — Вы слышали, бойцы? Мы снова в игре! Механикус прикрывают наши задницы, и то здоровенное колесо ничего нам, фрекк, не сделает. Он хочет поставить Кадию на колени. Что вы ему ответите?
  
 
— Кадия стоит! — крикнул Кормахен.
 
— Кадия стоит! — крикнул Кормахен.
  
−
Остальные подхватили клич, повторяя его снова и снова. Он полетел от стены к стене, от бастиона к бастиону, по аэродромам и сборным плацам, что охраняли гвардейцы. В бронированных ангарах, танкисты загрохотали ему в такт гаечными ключами по корпусам машин.
+
Остальные подхватили клич, повторяя его снова и снова. Он полетел от стены к стене, от бастиона к бастиону, по аэродромам и сборным плацам, что охраняли гвардейцы. В бронированных ангарах танкисты загрохотали ему в такт гаечными ключами по корпусам машин.
  
−
— ''Ка-дия стоит! Ка-дия стоит!''
+
— ''Ка-ди-я сто-ит! Ка-ди-я сто-ит!''
  
−
Клич эхом покатился по улицам и проулкам города-крепости. Гражданские в мануфакториях повторяли его, обжимая снаряды «Сотрясатель» и грузя ящики. Услышав его, водители-снабженцы Муниторума вжимали клаксоны машин, присоединяясь к шумихе.
+
Клич эхом покатился по улицам и проулкам города-крепости. Гражданские в мануфакториях повторяли его, обжимая снаряды «Землетряс» и грузя ящики. Услышав его, водители-снабженцы Муниторума давили на клаксоны машин, присоединяясь к шумихе.
  
−
В штабе командования люди оставили прокладочные столы и топографические схемы, и, вторя кличу, застучали кулаками по бронированным окнам.
+
В штабе командования люди оставили прокладочные столы и топографические схемы и, вторя кличу, застучали кулаками по бронированным окнам.
  
−
Бойцы услышали его в самых глубоких бункерах, дрожью отдающегося сквозь стены, и затянули следом. Хватаясь друг друга за куртки, они на радостях заскакали, вопя так громко, что у них заложило уши.
+
Бойцы услышали его в самых глубоких бункерах, дрожью отдающегося сквозь стены, и затянули следом. Хватая друг друга за куртки, они от радости начали прыгать, вопя так громко, что заложило уши.
  
 
Они выкрикивали клич до тех пор, пока в пустотный щит молотом не ударил первый лэнс-луч, тряхнув энергетический полог с такой силой, что тот пошёл рябью. Накрыв Краф раскатистым грохотом, который пробрал защитников города до самых костей.
 
Они выкрикивали клич до тех пор, пока в пустотный щит молотом не ударил первый лэнс-луч, тряхнув энергетический полог с такой силой, что тот пошёл рябью. Накрыв Краф раскатистым грохотом, который пробрал защитников города до самых костей.
Строка 4161: Строка 4181:
  
  
−
=== Глава третья ===
+
===Глава третья===
  
  
Строка 4170: Строка 4190:
 
— Да. — Марда опустила монокуляры. Она прищурилась от холода, а затем, проморгавшись, прижала руббариновые накладки обратно к глазам. В чёрном туннеле майор различила грязное пятно выхлопных газов и насекомьи фигурки противников.
 
— Да. — Марда опустила монокуляры. Она прищурилась от холода, а затем, проморгавшись, прижала руббариновые накладки обратно к глазам. В чёрном туннеле майор различила грязное пятно выхлопных газов и насекомьи фигурки противников.
  
−
Она уже собиралась ответить полковнику, сказать, что никогда особо не задумывалась, какой окажется её первая встреча с врагами, но прежде чем успела соврать, у них под ногами раздался металлический грохот трёхствольной батареи «Сотрясателей».
+
Она уже собиралась ответить полковнику, сказать, что никогда особо не задумывалась, какой окажется её первая встреча с врагами, но, прежде чем успела соврать, у них под ногами раздался металлический грохот трёхствольной батареи «Землетрясов».
  
 
Картинка перед глазами заболталась, а когда тряска прекратилась, она увидела над карабкающимися неприятелями тёмное облачко воздушного взрыва. Несколько фигурок перестали шевелиться.
 
Картинка перед глазами заболталась, а когда тряска прекратилась, она увидела над карабкающимися неприятелями тёмное облачко воздушного взрыва. Несколько фигурок перестали шевелиться.
  
−
— Цель обнаружена, — крикнул офицер-артиллерист слева от них, глядя, точно как и они, в смотровую щель бункера корректировки огня. Сосредоточенно рыкнув, он снова включил переносной вокс. — Они у нас на прицеле. Выжившие движутся. Вижу лёгкую технику. Разведывательные «Саламандры», за ними вроде несколько «Химер». Возьмите на один с четвертью градуса влево, квадрат зелёный-два-ноль.
+
— Цель обнаружена, — крикнул офицер-артиллерист слева от них, глядя, как и они, в смотровую щель бункера корректировки огня. Сосредоточенно рыкнув, он снова включил переносной вокс. — Они у нас на прицеле. Выжившие движутся. Вижу лёгкую технику. Разведывательные «Саламандры», за ними вроде несколько «Химер». Возьмите на один с четвертью градуса влево, квадрат зелёный-два-ноль.
  
−
Они вели огонь уже четыре часа. С тех пор как Баратус получил сигнал от корректировщиков, высланных им на Россварский Кинжал. Кинжал представлял собой отвесный пик, возвышавшийся на две тысячи футов над Делвианской расселиной, настолько крутой, что артиллерийские наблюдатели — все парни с гор, выросшие на Северном массиве и показавшие хорошие результаты на альпинистских состязаниях 24-го, — были вынуждены подниматься, пользуясь верёвками и обувью с шипами. Наверху находился небольшой одинокий дот, цеплявшийся к утёсу подобно осиному гнезду, чуть ниже естественного слоя облаков.
+
Они вели огонь уже четыре часа. С тех пор как Баратус получил сигнал от корректировщиков, высланных им на Россварский Кинжал. Кинжал представлял собой отвесный пик, возвышавшийся на две тысячи футов над Делвианской расселиной, настолько крутой, что артиллерийские наблюдатели — все парни с гор, выросшие на Северном массиве и показавшие хорошие результаты на альпинистских состязаниях 24-го, — были вынуждены подниматься, пользуясь верёвками и обувью с шипами. Наверху находился небольшой одинокий дот, цеплявшийся к утёсу, подобно осиному гнезду, чуть ниже естественного слоя облаков.
  
−
Благодаря такому расположению вид им открывался лучший, чем с позиций тяжёлой артиллерии в северном конце расселины. Впрочем, «Сотрясателям» не требовалось видеть цель, чтобы её уничтожить. Поэтому вскоре после речи Баратуса они начали стрелять навесом, выше заслонявших обзор гряд и слонов, накрывая ряды вольсканцев всё утро напролёт.
+
Благодаря такому расположению вид им открывался лучший, чем с позиций тяжёлой артиллерии в северном конце расселины. Впрочем, «Землетрясам» не требовалось видеть цель, чтобы её уничтожить. Поэтому вскоре после речи Баратуса они начали стрелять навесом, выше заслонявших обзор гряд и склонов, накрывая ряды волсканцев всё утро напролёт.
  
−
Весьма иронично. Кадию обстреливали с орбиты практически безнаказанно, а здесь, среди серых клыков Россвара, всё было совсем наоборот.
+
Весьма иронично. Кадию обстреливали с орбиты практически безнаказанно, а здесь, среди серых клыков Россвар, всё было совсем наоборот.
  
 
Но теперь они увидели врага. И Марда Хеллскер собиралась не запятнать честь семьи и показать всё, на что способна. Она коснулась дядиного меча, помолившись придать ей сил. Отстранённо подумала, что следовало бы проверить резную деревянную шкатулку в своём шкафчике, где она хранила плазменный пистолет. Холод плохо влиял на катушки.
 
Но теперь они увидели врага. И Марда Хеллскер собиралась не запятнать честь семьи и показать всё, на что способна. Она коснулась дядиного меча, помолившись придать ей сил. Отстранённо подумала, что следовало бы проверить резную деревянную шкатулку в своём шкафчике, где она хранила плазменный пистолет. Холод плохо влиял на катушки.
  
−
Мало того, что она его прежде не прогревала — она его не касалась в жизни. От одной лишь мысли об оружии Марда почувствовала призрачную вонь горелой плоти.
+
Мало того что она его прежде не прогревала — она его не касалась в жизни. От одной лишь мысли об оружии Марда почувствовала призрачную вонь горелой плоти.
  
−
— Огонь, — произнёс артиллерист, и пол содрогнулся снова.  
+
— Огонь, — произнёс артиллерист, и пол содрогнулся снова.
  
−
— Я помню, как впервые увидел врага, — сказал Баратус, переключившись теперь на командную вокс-частоту. — На Сагатисе. Я тогда лишь покинул Кадию. Это был агромир, отданный в основном под пашни. Огромные колышущиеся нивы, от горизонта до горизонта. Вражеские танки прожигали себе путь вперёд. И я задался вопросом, каким несчастным ублюдкам выпадет остановить их. Когда я понял, что это будем мы — я, семнадцатилетний кадет-лейтенант и моя рота белощитников, — то чуть не наложил в штаны.
+
— Я помню, как впервые увидел врага, — сказал Баратус, переключившись теперь на командную вокс-частоту. — На Сагатисе. Я тогда только покинул Кадию. Это был агромир, отданный в основном под пашни. Огромные колышущиеся нивы, от горизонта до горизонта. Вражеские танки прожигали себе путь вперёд. И я задался вопросом, каким несчастным ублюдкам выпадет жребий остановить их. Когда я понял, что это будем мы — я, семнадцатилетний кадет-лейтенант, и моя рота белощитников, — то чуть не наложил в штаны.
  
 
— И? — спросила Хеллскер.
 
— И? — спросила Хеллскер.
Строка 4196: Строка 4216:
 
— Остановили их?
 
— Остановили их?
  
−
— Остановили. — Он помолчал, поднял свой магнокль. — Но тогда я кое-что понял. Я не был готов. Не готов к тому, чтобы их остановить. Точно как ты сейчас.
+
— Остановили. — Он помолчал и поднял свой магнокль. — Но тогда я кое-что понял. Я был не готов. Не готов к тому, чтобы их остановить. Точно как ты сейчас.
  
−
— Чёрта с два, — прошипела она. Хеллскер опустила монокуляры, смерила полковника взглядом. Дыхание заклубилось перед ней облачком пара. У неё закружилась голова, когда нанесённое оскорбление вызвало всплеск адреналина, и тот попал в изголодавшийся по кислороду организм. — Зачем вы мне это говорите? Что, другим — стих, а мне, значит, порция унижений? Я что…
+
— Чёрта с два, — прошипела она. Майор опустила монокуляры и смерила полковника взглядом. Дыхание заклубилось перед ней облачком пара. У неё закружилась голова, когда нанесённое оскорбление вызвало всплеск адреналина, и тот попал в изголодавшийся по кислороду организм. — Зачем вы мне это говорите? Что, другим — стих, а мне, значит, порция унижений? Я что…
  
−
— Расслабься, Марда. — Баратус поднял руку. — Я говорю тебе это потому, что уважаю тебя. И это — самое важное, что тебе следует понять как офицеру.
+
— Расслабься, Марда. — Игнитио поднял руку. — Я говорю тебе это потому, что уважаю тебя. И это — самое важное, что тебе следует понять как офицеру.
  
 
Он оглянулся на боковую бойницу, из которой открывался вид на дно ущелья, где солдаты укрепляли одиночные окопы и траншеи.
 
Он оглянулся на боковую бойницу, из которой открывался вид на дно ущелья, где солдаты укрепляли одиночные окопы и траншеи.
  
−
— Я хочу сказать, что к такому не готов никто. Ни ты, ни я, ни лорд-кастелян, фрекк его, Крид. Война противоестественна. Нет ничего нормального в том, чтобы стоять в яме, стараясь её удержать, пока кругом сверкают лазерные лучи. Люди не настроены на такое ментально. Это ломает психику. Поэтому, чтобы делать то, что нужно сделать, и остановить их, — он указал на далёкую колонну врагов, — мы должны стать кем-то другим. Верховное командование делает большую часть работы вместо нас. Они одевают нас в униформу и определяют стрижку. Дают нам звания, основанные на ролях внутри механизма — лейтенант, сержант, наводчик, пилот. Говорят нам, что мы — часть большой организации со своим укладом и историями о мужестве. Крутят фильмы о великих подвигах. Всё для того, чтобы похоронить тех, кто мы есть, и превратить в инструменты, которыми нам нужно быть. Но последний шаг ты должна сделать сама, Марда. Тебе нужно стать тем, кто останется стоять, когда Марда Хеллскер побежит. Тем, кто пожертвует дорогими людьми за пару ярдов грязи, которых она никогда раньше не видела, и никогда больше не увидит. Тем, кто будет обманывать верящих ей людей, посылая их на убой, и называть это лидерством.
+
— Я хочу сказать, что к такому не готов никто. Ни ты, ни я, ни лорд-кастелян, фрекк его, Крид. Война противоестественна. Нет ничего нормального в том, чтобы стоять в яме, стараясь её удержать, пока кругом сверкают лазерные лучи. Люди не настроены на такое ментально. Это ломает психику. Поэтому, чтобы делать то, что нужно сделать, и остановить их, — он указал на далёкую колонну врагов, — мы должны стать кем-то другим. Верховное командование делает большую часть работы вместо нас. Они одевают нас в униформу и определяют стрижку. Дают нам звания, основанные на ролях внутри механизма, — лейтенант, сержант, наводчик, пилот. Говорят нам, что мы часть большой организации со своим укладом и историями о мужестве. Крутят фильмы о великих подвигах. Всё для того, чтобы похоронить тех, кто мы есть, и превратить в инструменты, которыми нам нужно быть. Но последний шаг ты должна сделать сама, Марда. Тебе нужно стать тем, кто останется стоять, когда Марда Хеллскер побежит. Тем, кто пожертвует дорогими людьми за пару ярдов грязи, которых она никогда раньше не видела и никогда больше не увидит. Тем, кто будет обманывать верящих ей людей, посылая их на убой, и называть это лидерством.
  
 
— Полковник…
 
— Полковник…
Строка 4210: Строка 4230:
 
— Мы вот-вот встретимся с врагом, и тебе нужно найти этого человека. Облачиться в него, как астартес в боевой доспех, потому что без него ты не выживешь.
 
— Мы вот-вот встретимся с врагом, и тебе нужно найти этого человека. Облачиться в него, как астартес в боевой доспех, потому что без него ты не выживешь.
  
−
Марда ошеломлённо глазела на него, не зная что сказать. Такие разговоры попахивали рецидивизмом. Обсуждение Кадии, так, словно её культура и традиции представляли собой один сплошной обман, чтобы втёмную заставлять людей отдавать свои жизни.
+
Марда ошеломлённо глазела на него, не зная, что сказать. Такие разговоры попахивали рецидивизмом. Обсуждение Кадии так, словно её культура и традиции представляли собой один сплошной обман, чтобы втёмную заставлять людей отдавать свои жизни.
  
 
Но… так ведь и было, разве нет? Она чувствовала правдивость его слов.
 
Но… так ведь и было, разве нет? Она чувствовала правдивость его слов.
  
−
— Сделай лишь одно. Не потеряй того человека, каким ты есть сейчас. Помни его. Держи его втайне у самого сердца, чтобы отыскать вновь, когда всё закончится. Поскольку в противном случае, если ты навсегда станёшь бронёй… Что ж, тогда ты превратишься в кого-то вроде Урсаркара, фрекк его, Крида.
+
— Сделай лишь одно. Не потеряй того, кем ты являешься сейчас. Помни его. Держи его втайне у самого сердца, чтобы отыскать вновь, когда всё закончится. Поскольку в противном случае, если ты навсегда станешь бронёй… Что ж, тогда ты превратишься в кого-то вроде Урсаркара, фрекк его, Крида.
  
 
— Да, сэр, я понимаю, сэр.
 
— Да, сэр, я понимаю, сэр.
Строка 4226: Строка 4246:
 
Внезапно он вытянул шею, обратившись в слух.
 
Внезапно он вытянул шею, обратившись в слух.
  
−
— Ты слышишь…? — спросил полковник.
+
— Ты слышишь?.. — спросил полковник.
  
 
Она услышала. Пронзительный, неровный свист, похожий на игру флейтиста, силящегося взять верхнюю ноту.
 
Она услышала. Пронзительный, неровный свист, похожий на игру флейтиста, силящегося взять верхнюю ноту.
Строка 4236: Строка 4256:
 
Сполох, напоминавший разряд молнии, сверкнул перед бойницей, и передняя часть бункера обвалилась на Хеллскер.
 
Сполох, напоминавший разряд молнии, сверкнул перед бойницей, и передняя часть бункера обвалилась на Хеллскер.
  
−
Мир исчез в ослепительной белизне, и она перестала чувствовать что-либо, кроме острого привкуса крови на языке.  
+
Мир исчез в ослепительной белизне, и кадианка перестала чувствовать что-либо, кроме острого привкуса крови на языке.
  
  
−
Моркат знала, что когда магистр войны по-настоящему злился, он становился тихим. Больше того, чем большая ярость его обуревала, тем более бесстрастным он казался.
+
Моркат знала, что, когда магистр войны по-настоящему злился, он становился тихим. Больше того, чем большая ярость его обуревала, тем более бесстрастным он казался.
  
 
Прямо сейчас Абаддон походил на луну, недвижимую и холодную. Даже его мысли щёлкали в медленном, размеренном темпе, будто стрелки точно настроенного хроно.
 
Прямо сейчас Абаддон походил на луну, недвижимую и холодную. Даже его мысли щёлкали в медленном, размеренном темпе, будто стрелки точно настроенного хроно.
  
−
Окружавшие его мутировавшие выросты, которые Моркат использовала для усмирения мостика, пребывали в непрерывном движении. Переполненные эфирной энергией после выстрела орудия, они без устали дёргались и сжимались. Стена розово-серых лёгких раздувалась и съеживалась. Выраставшие из потолка пальцы шевелились подобно морским анемонам. Волоски на гусиной коже, что обтягивала половину трона магистра войны, стояли торчком.
+
Окружавшие его мутировавшие выросты, которые Дравура использовала для усмирения мостика, пребывали в непрерывном движении. Переполненные эфирной энергией после выстрела орудия, они без устали дёргались и сжимались. Стена розово-серых лёгких раздувалась и съёживалась. Выраставшие из потолка пальцы шевелились, подобно морским анемонам. Волоски на подрагивающей коже, что обтягивала половину трона магистра войны, стояли торчком.
  
−
Абаддон не задавал вопросов, не требовал объяснений, почему варп-луч не принёс желанного результата.
+
Владыка Чёрного Легиона не задавал вопросов, не требовал объяснений, почему варп-луч не принёс желанного результата.
  
−
— Переходим к запасному плану, — вместо этого произнёс он. — Корда, извести легион и начинай бомбардировку. Приоритетные цели — вражеские опорные пункты вокруг означенных районов высадки. И продолжай обстрел касра Краф — не дай им вылезти оттуда и атаковать наши зоны приземления.
+
— Переходим к запасному плану, — вместо этого произнёс он. — Корда, извести легион и начинай бомбардировку. Приоритетные цели — вражеские опорные пункты вокруг означенных районов высадки. И продолжай обстрел касра Крафа — не дай им вылезти оттуда и атаковать наши зоны приземления.
  
−
— Абаддон… магистр войны, — выдавил Уркантос, не в силах сдерживать радостное злорадство своей демонической половинки. — Вы '' '''обещали мне Кадию''' ''. Нареките меня командиром и…
+
— Абаддон… магистр войны, — выдавил Уркантос, не в силах сдерживать радостное злорадство своей демонической половинки. — Вы '''''обещали мне Кадию'''''. Нареките меня командиром и…
  
 
— Ты слишком торопишься, Уркантос. Сперва мы проводим обстрел, чтобы разрушить вражеские укрепления и прижать их силы, пока сами захватываем зоны высадки и ключевые точки. Как только мы блокируем неприятельскую цитадель — тогда ты сможешь выдвинуться к Крафу.
 
— Ты слишком торопишься, Уркантос. Сперва мы проводим обстрел, чтобы разрушить вражеские укрепления и прижать их силы, пока сами захватываем зоны высадки и ключевые точки. Как только мы блокируем неприятельскую цитадель — тогда ты сможешь выдвинуться к Крафу.
  
−
— Я хочу '' '''высадиться сейчас,''' '' и…
+
— Я хочу '''''высадиться сейчас,''''' и…
  
 
— Не забывай о принесённых клятвах, Уркантос. Твоя смертная половина по-прежнему подчиняется мне. Советую воспользоваться этим временем для подготовки войск. Как мы уже выяснили, трупопоклонники оказались более находчивыми, чем ожидалось, хотя наши планы учитывают и такой поворот.
 
— Не забывай о принесённых клятвах, Уркантос. Твоя смертная половина по-прежнему подчиняется мне. Советую воспользоваться этим временем для подготовки войск. Как мы уже выяснили, трупопоклонники оказались более находчивыми, чем ожидалось, хотя наши планы учитывают и такой поворот.
Строка 4261: Строка 4281:
 
— Корда, через десять минут я хочу услышать бомбардировку. Отчёт о сборе войск жду через час. Моркат!
 
— Корда, через десять минут я хочу услышать бомбардировку. Отчёт о сборе войск жду через час. Моркат!
  
−
Она поспешила за ним в звукоизолированную картографическую комнату.  
+
Она поспешила за ним в звукоизолированную картографическую комнату.
  
−
Внутри клубился ароматный дымок, поднимавшийся над пожелтевшей ритуальной чашей из черепа альдари. Одну стену занимала карта из содранной кожи, встопорщённую поверхность которой покрывал набитый план Крафского театра боевых действий. Эзекиль прикипел к ней взглядом.
+
Внутри клубился ароматный дымок, поднимавшийся над пожелтевшей ритуальной чашей из черепа альдари. Одну стену занимала карта из содранной кожи, встопорщенную поверхность которой покрывал набитый план Крафского театра боевых действий. Эзекиль устремил свой взгляд на неё.
  
 
— Простите, магистр войны, но в крепости не было сбоев, я это чувствую, я…
 
— Простите, магистр войны, но в крепости не было сбоев, я это чувствую, я…
  
−
— Извинения ничего не стоят. Они приняли контрмеры. — Абаддон провёл двумя пальцами по вытатуированным шпилям Элизионских полей, заставив взвихриться чернила. — Они поняли, как пользоваться пилонной сетью Кадии. Удивительно то, что ты не смогла этого обнаружить.  
+
— Извинения ничего не стоят. Они приняли контрмеры. — Абаддон провёл двумя пальцами по вытатуированным шпилям Элизионских полей, заставив взвихриться чернила. — Они поняли, как пользоваться пилонной сетью Кадии. Удивительно то, что ты не смогла этого обнаружить.
  
 
— Я могу объяснить.
 
— Я могу объяснить.
Строка 4279: Строка 4299:
 
— Магистр войны, если Уркантос возвысится, вся ваша сбалансированная система покровительства рассыплется. Я больше не могу читать его мысли.
 
— Магистр войны, если Уркантос возвысится, вся ваша сбалансированная система покровительства рассыплется. Я больше не могу читать его мысли.
  
−
— Я знаю, что он не должен вознестись в демоничесство. Иначе зачем бы приказывал Корде стрелять по нему?
+
— Я знаю, что он не должен вознестись в демоничество. Иначе зачем бы приказывал Корде стрелять по нему?
  
 
Моркат ошеломлённо моргнула.
 
Моркат ошеломлённо моргнула.
Строка 4285: Строка 4305:
 
— Но если Корда признается…
 
— Но если Корда признается…
  
−
— Корда может держать рот на замке и принимать побои, когда это играет ему на руку. Скрывать это от тебя ему смысла нет, и, наверное, скоро ты сама всё увидишь в его мыслях. Следи за ним, Моркат, и убедись, что он не замышляет воспользоваться этой информацией против меня.
+
— Деврам может держать рот на замке и принимать побои, когда это играет ему на руку. Скрывать это от тебя ему смысла нет, и, наверное, скоро ты сама всё увидишь в его мыслях. Следи за ним, Моркат, и убедись, что он не замышляет воспользоваться этой информацией против меня.
  
 
— Да, магистр войны. Но Уркантос уже наполовину вознёсся. Если он доведёт дело до конца, разгорится внутренняя борьба.
 
— Да, магистр войны. Но Уркантос уже наполовину вознёсся. Если он доведёт дело до конца, разгорится внутренняя борьба.
Строка 4291: Строка 4311:
 
Абаддон коснулся дрожащей кожи, соткав среди Элизионских полей глиф Железных Воинов.
 
Абаддон коснулся дрожащей кожи, соткав среди Элизионских полей глиф Железных Воинов.
  
−
— На Кадии будет резня, что бы мы сейчас не делали. Если я не дам ему высадиться, мои мотивы станут очевидны, и он восстанет — а сейчас нам не нужна война между группировками. Особенно если одной из них будут Гончие Абаддона, следующие за возвысившимся князем.
+
— На Кадии будет резня, что бы мы сейчас ни делали. Если я не дам ему высадиться, мои мотивы станут очевидны и он восстанет — а сейчас нам не нужна война между группировками. Особенно если одной из них будут Гончие Абаддона, следующие за возвысившимся князем.
  
 
Он помолчал и хмыкнул.
 
Он помолчал и хмыкнул.
Строка 4303: Строка 4323:
 
Эзекиль сложил пальцы перед Крафом, вызвав кхорнатскую руну на равнинах смерти перед восточными воротами.
 
Эзекиль сложил пальцы перед Крафом, вызвав кхорнатскую руну на равнинах смерти перед восточными воротами.
  
−
— Уркантос хочет вручить нам Кадию, и мы ему позволим. Пусть он со своими Гончими отправляется в мясорубку у касра Краф. Уркантос слишком кровожаден. Он ошибочно приравнивает победу в Крафе с победой на Кадии. Да, там будет самое жестокое сражение, но оно нужно лишь для того, чтобы устранить сопротивление и позволить нам разрушить пилоны. Краф — ключевая цель, и, вероятно, самая значимая. Получается идеальная ситуация. Он принесёт нам победу…
+
— Уркантос хочет вручить нам Кадию, и мы ему позволим. Пусть он со своими Гончими отправляется в мясорубку у касра Крафа. Уркантос слишком кровожаден. Он ошибочно приравнивает победу в Крафе к победе на Кадии. Да, там будет самое жестокое сражение, но оно нужно лишь для того, чтобы устранить сопротивление и позволить нам разрушить пилоны. Краф — ключевая цель и, вероятно, самая значимая. Получается идеальная ситуация. Он принесёт нам победу…
  
−
— … либо умрёт.
+
— …либо умрёт.
  
 
— Если повезёт, он сильно потреплет врага, прежде чем погибнуть.
 
— Если повезёт, он сильно потреплет врага, прежде чем погибнуть.
  
−
— Магистр войны, чутьё подсказывает мне, что обнуляющее поле контролируется изнутри Крафа. Если Уркантос выведет его из строя, мы сможем выстрелить из варп-пушки по Крафу, пока он будет внутри. Лорд-губитель полезный инструмент, но мы можем пожертвовать им, если так добудем Кадию.
+
— Магистр войны, чутьё подсказывает мне, что обнуляющее поле контролируется изнутри Крафа. Если Уркантос выведет его из строя, мы сможем выстрелить из варп-пушки по Крафу, пока он будет внутри. Лорд-губитель — полезный инструмент, но мы можем пожертвовать им, если так добудем Кадию.
  
−
Мысли вокруг головы Абаддона теперь кружились, становясь тёмно-фиолетовыми и чёрными. Приобретая тот же цвет, что его глаза, когда он посмотрел на Моркат и одарил её волчьей улыбкой.
+
Мысли вокруг головы Абаддона теперь кружились, становясь тёмно-фиолетовыми и чёрными. Приобретая тот же цвет, что его глаза, когда он посмотрел на Моркат и одарил её волчьей улыбкой.
  
 
— Вот видишь, на что ты способна, когда сосредоточена на решении, а не на проблеме?
 
— Вот видишь, на что ты способна, когда сосредоточена на решении, а не на проблеме?
  
  
−
Во мраке шестого торпедного отсека слаанешитского корабля «Замученный святой» сидело божество, дожидаясь падения на землю.
+
Во мраке шестого торпедного отсека слаанешитского корабля ''«Замученный святой»'' сидело божество, дожидаясь падения на землю.
  
−
Его звали «''Несущий войну''». На протяжении девяти поколений ему поклонялся клан Валшак с орудийной палубы. Обшивку торпеды покрывали кровавые отпечатки их ладоней, смешанные с кремированными останками членов рода, что не дожили до исторического момента загрузки. Плиты его были испещрены выцарапанными молитвами.
+
Его звали ''«Несущий войну»''. На протяжении девяти поколений ему поклонялся клан Валшак с орудийной палубы. Обшивку снаряда покрывали кровавые отпечатки их ладоней, смешанные с кремированными останками членов рода, что не дожили до исторического момента загрузки. Плиты его были испещрены выцарапанными молитвами.
  
−
Когда дульная створка откатилась в сторону, впустив в отсек холод пустоты, трехсоттонное оружие стало невесомым и поехало по направляющим полозьям.
+
Когда дульная створка откатилась в сторону, впустив в отсек холод пустоты, трёхсоттонное оружие стало невесомым и поехало по направляющим полозьям.
  
 
На корпусе вспыхнул красный аварийный свет, мигнув раз.
 
На корпусе вспыхнул красный аварийный свет, мигнув раз.
Строка 4328: Строка 4348:
 
Третий…
 
Третий…
  
−
В хвосте торпеды расцвёл огонь, на одну наносекунду озарив чёрную шахту оранжевым сиянием, прежде чем «''Несущий войну''» понёсся вперёд.
+
В хвосте торпеды расцвёл огонь, на одну наносекунду озарив чёрную шахту оранжевым сиянием, прежде чем ''«Несущий войну»'' понёсся вперёд.
  
−
На краткий миг закрутились и завращались звёзды, затем гордый «''Замученный святой''» остался позади, и «''Несущий войну''» устремился к сине-зелёной планете внизу, содрогаясь при вхождении в верхние слои атмосферы.
+
На краткий миг закрутились и завращались звёзды, затем гордый ''«Замученный святой»'' остался позади, и ''«Несущий войну»'' устремился к сине-зелёной планете внизу, содрогаясь при вхождении в верхние слои атмосферы.
  
 
Сквозь него прокатилась вибрация, сдетонировали взрывные болты, и двигатель первой ступени исчез вдали, разгораясь в мезосфере до невыносимо яркой белизны. Выровнявшись, боеголовка и вторая ступень продолжили падение.
 
Сквозь него прокатилась вибрация, сдетонировали взрывные болты, и двигатель первой ступени исчез вдали, разгораясь в мезосфере до невыносимо яркой белизны. Выровнявшись, боеголовка и вторая ступень продолжили падение.
  
−
«''Несущий войну''» вырвался из нижнего атмосферного слоя и оказался в чистом небе Кадии.
+
''«Несущий войну»'' вырвался из стратосферы и оказался в чистом небе Кадии.
  
−
И не он один. Падая в направлении земли среди длинных струй загрязняющих веществ, что расходились от головной части, снаряд присоединился к множеству других таких же инверсионных следов и дымных полос.
+
И не он один. Мчась к земле среди длинных струй загрязняющих веществ, что расходились от головной части, снаряд присоединился к множеству других таких же инверсионных следов и дымных полос.
  
 
Тонкие росчерки десантных капсул, чьи основания пылали оранжевым заревом от прохождения сквозь атмосферу. Барражирующие бомбы и скоростные торпеды. Кассетные боеприпасы, раскручивавшиеся подобно волчкам, когда их индикаторы высоты достигали нужной отметки, и расшвыривавшие субснаряды размером с гранату над районом цели. Самонаводящиеся снаряды, кратковременными запусками двигателей корректировавшие траектории к зонам нанесения удара.
 
Тонкие росчерки десантных капсул, чьи основания пылали оранжевым заревом от прохождения сквозь атмосферу. Барражирующие бомбы и скоростные торпеды. Кассетные боеприпасы, раскручивавшиеся подобно волчкам, когда их индикаторы высоты достигали нужной отметки, и расшвыривавшие субснаряды размером с гранату над районом цели. Самонаводящиеся снаряды, кратковременными запусками двигателей корректировавшие траектории к зонам нанесения удара.
  
−
Навстречу им взвился ответный огонь. Очереди из зенитных установок. Лазеры перехвата, вслепую палившие по квадратам, подрывая боеголовки и отсекая ракетные двигатели от боевых частей, так что обе половинки разлетались в разных направлениях. Орудия-постановщики помех, наполнявшие небо отражающими дисками и волокнами, которые сбивали с толку сенсоры снарядов с наведением. Невидимые глушащие сигналы, превращавшие управляемые боеприпасы в неуправляемые.
+
Навстречу им взвился ответный огонь. Очереди из зенитных установок. Лазеры перехвата, вслепую палившие по квадратам, подрывая боеголовки и отсекая ракетные двигатели от боевых частей, так что обе половинки разлетались в разных направлениях. Орудия — постановщики помех, наполнявшие небо отражающими дисками и волокнами, которые сбивали с толку сенсоры снарядов с наведением. Невидимые глушащие сигналы, превращавшие управляемые боеприпасы в неуправляемые.
  
 
Отделился двигатель второй ступени, полетев к Крафской равнине, между тем как боеголовка начала финальное снижение.
 
Отделился двигатель второй ступени, полетев к Крафской равнине, между тем как боеголовка начала финальное снижение.
Строка 4346: Строка 4366:
 
Она падала стремительно, быстрее, чем за ней мог уследить человеческий глаз. Пространство внизу без остатка заполонила вспыхивающая синева небесного щита. А за ним — гряды укреплённого скалобетона, ощерившиеся жерлами орудий.
 
Она падала стремительно, быстрее, чем за ней мог уследить человеческий глаз. Пространство внизу без остатка заполонила вспыхивающая синева небесного щита. А за ним — гряды укреплённого скалобетона, ощерившиеся жерлами орудий.
  
−
Сенсоры носового обтекателя засекли жужжание экрана. Запустились установленные в верхней половине головной части подрывные заряды — ''вум, вум,'' — последовательно пробив небесный щит, а затем пустотный барьер. Открыв проход на десятую долю секунды.
+
Сенсоры носового обтекателя засекли жужжание экрана. Запустились установленные в верхней половине головной части подрывные заряды — вум, вум, — последовательно пробив небесный щит, а затем пустотный барьер. Открыв проход на десятую долю секунды.
  
  
Строка 4355: Строка 4375:
 
— Сэр?
 
— Сэр?
  
−
— Касра Старк больше нет.
+
— Касра Старка больше нет.
  
−
Крид отвернулся от треноги с магноклем у окна, прошёл к столу с картами и поставил крест на городе, когда-то служившим домом для десяти миллионов человек.
+
Урсаркар отвернулся от треноги с магноклем у окна, прошёл к столу с картами и поставил крест на городе, когда-то служившем домом для десяти миллионов человек.
  
−
Джарран решил посмотреть в магнокль самому. Старк не просто горел, он попросту исчез. Вторичные взрывы ещё выбрасывали фонтаны земли и обломков, шпили, не выдержав напряжения, рушились подобно срубленным деревьям. Везде разгорались пожары, исторгая едкий чёрный дым.
+
Джарран решил посмотреть в магнокль сам. Старк не просто горел, он попросту исчез. Вторичные взрывы ещё выбрасывали фонтаны земли и обломков, шпили, не выдержав напряжения, рушились подобно срубленным деревьям. Везде разгорались пожары, исторгая едкий чёрный дым.
  
−
Затем туман разрушения — расщеплённые частицы уничтоженного города, атомизированный камень, металл, плоть и кровь, — опустился в достаточной мере, чтобы скрыть сцену из виду.
+
Затем туман разрушения — расщеплённые частицы уничтоженного города, атомизированный камень, металл, плоть и кровь — опустился в достаточной мере, чтобы скрыть сцену из виду.
  
 
— Весь Секундус под обстрелом, — произнёс Крид. — Десантные капсулы замечены к северу от нас, титаны наступают с востока, а тяжёлая артиллерия концентрирует огонь на южных укреплениях Крафа.
 
— Весь Секундус под обстрелом, — произнёс Крид. — Десантные капсулы замечены к северу от нас, титаны наступают с востока, а тяжёлая артиллерия концентрирует огонь на южных укреплениях Крафа.
Строка 4370: Строка 4390:
  
  
−
Топот ботинок по взлётной полосе. Крики экипажей. Сигнальщик с сержантскими лычками машет двумя неоновыми жезлами, силясь переорать утробный рёв двигателей.
+
Топот ботинок по взлётной полосе. Крики экипажей. Сигнальщик с сержантскими лычками машет двумя неоновыми жезлами, силясь перекричать низкий рокот двигателей.
  
−
Аэродром Стетзена плясал перед глазами Кезтраль. Всё вокруг тонуло в шуме. Слева от неё синеву разрывал огонь с бастионов воздушной обороны. Вверху небесный и пустотный щиты расцветали от попаданий, раскатистым эхом отражавшихся от стен Крафской цитадели. С каждым вдохом она чувствовала, как лёгкие наполняет ионизированный, перегретый огнём лазбатарей воздух.
+
Аэродром Стетцен плясал перед глазами Кезтраль. Всё вокруг тонуло в шуме. Слева от неё синеву разрывал огонь с бастионов воздушной обороны. Вверху небесный и пустотный щиты расцветали от попаданий, раскатистым эхом отражавшихся от стен Крафской цитадели. С каждым вдохом она чувствовала, как лёгкие наполняет ионизированный, перегретый огнём лазбатарей воздух.
  
−
Стетзен служил ей аэродромом приписки на протяжении всей войны. С его четырёх перекрещённых полос она с Дарвусом вылетала на задания десятки — если не сотни — раз. Иногда они поднимались в небо до трёх раз в день. На действующем аэродроме, пусть даже и небольшом, разведывательно-наблюдательном как Стетзен, всегда творился хаос.
+
Стетцен служил ей аэродромом приписки на протяжении всей войны. С его четырёх перекрещённых полос она с Дарвусом вылетала на задания десятки — если не сотни — раз. Иногда они поднимались в небо до трёх раз в день. На действующем аэродроме, пусть даже и небольшом, разведывательно-наблюдательном, как Стетцен, всегда творился хаос.
  
 
Но сегодня всё было иначе.
 
Но сегодня всё было иначе.
  
−
Она, Дарвус и техники «''Меткого глаза''» болтались по взлётному полю словно амебы, крепко держа друг друга за куртки, чтобы не потеряться среди сутолоки одновременного разворачивания сразу трёх эскадрилий.
+
Она, Лахон и техники ''«Меткого глаза»'' болтались по взлётному полю, словно амёбы, крепко держа друг друга за куртки, чтобы не потеряться среди сутолоки одновременного разворачивания сразу трёх эскадрилий.
  
 
— Нет! — закричал Дарвус, махая свободной рукой. — Нет, нет, нет, нет, нет!
 
— Нет! — закричал Дарвус, махая свободной рукой. — Нет, нет, нет, нет, нет!
  
−
Ханна кинула туда взгляд, и из инстинктивного ужаса завопила. Разнёсшийся над аэродромом одинокий вопль быстро заглушил рёв сирен.
+
Ханна кинула туда взгляд и из инстинктивного ужаса завопила. Разнёсшийся над аэродромом одинокий вопль быстро заглушил вой сирен.
  
 
«Валькирия», экипаж которой не успел изучить аэродром, поднялась на тяге векторных двигателей и ушла влево прямо над взлётной полосой, не заметив разгоняющуюся по ней флотскую «Молнию».
 
«Валькирия», экипаж которой не успел изучить аэродром, поднялась на тяге векторных двигателей и ушла влево прямо над взлётной полосой, не заметив разгоняющуюся по ней флотскую «Молнию».
  
−
Дарвус кинулся навзничь, утягивая за собой Кезтраль.
+
Лахон кинулся ничком, утягивая за собой Кезтраль.
  
 
Она прикрыла голову рукой, жалея, что не успела надеть шлем.
 
Она прикрыла голову рукой, жалея, что не успела надеть шлем.
Строка 4394: Строка 4414:
 
Взревев векторными двигателями, «Валька» с опущенным носом косо взмыла к небу, омыв рвущимся из сопла пламенем крыло промчавшейся ниже «Молнии».
 
Взревев векторными двигателями, «Валька» с опущенным носом косо взмыла к небу, омыв рвущимся из сопла пламенем крыло промчавшейся ниже «Молнии».
  
−
Уже задравший нос истребитель пронёсся мимо, и спустя миг поднялся в воздух.
+
Уже задравший нос истребитель пронёсся мимо и спустя миг поднялся в воздух.
  
−
Ханна прикрыла глаза, и увидела «Вальку», кидавшуюся из стороны в сторону, однако неповреждённую. Из-за резкого манёвра испуганного бортстрелка выкинуло наружу, и теперь он дёргался на фале, болтая ногами в пятидесяти футах над взлёткой. Командир экипажа уже затягивал его на борт, будто пойманную рыбину.
+
Ханна прикрыла глаза и увидела «Вальку», кидавшуюся из стороны в сторону, однако не повреждённую. Из-за резкого манёвра испуганного бортстрелка выкинуло наружу, и теперь он дёргался на фале, болтая ногами в пятидесяти футах над взлёткой. Командир экипажа уже затягивал его на борт, будто пойманную рыбину.
  
−
Кезтраль почувствовала на рукаве что-то мокрое и тёплое, и поняла, что её помощника механика только что вырвало.
+
Кезтраль почувствовала на рукаве что-то мокрое и тёплое и поняла, что её помощника механика только что вырвало.
  
 
— Фрекковы диспетчеры Флота и Муниторума что, не общаются между собой? — спросил Дарвус.
 
— Фрекковы диспетчеры Флота и Муниторума что, не общаются между собой? — спросил Дарвус.
  
−
— Давайте-ка уберёмся отсюда, пока не поднялось следующее такси, — сказала Кезтраль, поднимая товарища на ноги.
+
— Давайте-ка уберёмся отсюда, пока не поднялось следующее такси, — сказала Ханна, поднимая товарища на ноги.
  
−
Минуту спустя, запыхавшись, они добрались до «''Меткого глаза''». В Стетзене царила полная фрекковщина. Взлётную полосу Бета перекрыл «Мародёр», у которого отказал двигатель. Сервиторы и наземные техники крепили его к буксировщику, чтобы вытащить на травяную разделительную полосу.
+
Минуту спустя, запыхавшись, они добрались до ''«Меткого глаза»''. В Стетцене царила полная фрекковщина. Взлётную полосу Бета перекрыл «Мародёр», у которого отказал двигатель. Сервиторы и наземные техники крепили его к буксировщику, чтобы вытащить на травяную разделительную полосу.
  
−
— Проводи предполётную проверку, пока я готовлюсь, — сказала Кезтраль, напяливая шлем. Она ухватилась за лесенку и стала взбираться наверх.
+
— Проводи предполётную проверку, пока я готовлюсь, — сказала Кезтраль, надевая шлем. Она ухватилась за лесенку и стала взбираться наверх.
  
 
— Жилет! Жилет! — пискнула Навелла, её главный механик.
 
— Жилет! Жилет! — пискнула Навелла, её главный механик.
Строка 4414: Строка 4434:
 
Ханна спрыгнула обратно, принявшись срывать с себя жёлтый светоотражающий жилет, который им требовалось носить на взлётной полосе.
 
Ханна спрыгнула обратно, принявшись срывать с себя жёлтый светоотражающий жилет, который им требовалось носить на взлётной полосе.
  
−
— Зацепился за разгрузку, — сказала Навелла, пытаясь выпутать жилет из ремней и кислородного шланга. — Ты что-нибудь сломаешь. Давай я…
+
— Зацепился за разгрузку, — сказала Навелла, пытаясь выпутать жилет из ремней и кислородного шланга. — Ты что-нибудь сломаешь. Давай я…
  
 
— Проклятье! — Кезтраль дёрнула его снова.
 
— Проклятье! — Кезтраль дёрнула его снова.
Строка 4426: Строка 4446:
 
Минуту спустя она уже сидела пристёгнутая в кресле. Навелла дважды стукнула её по шлему, после чего нырнула в сторону из-под опускающегося фонаря.
 
Минуту спустя она уже сидела пристёгнутая в кресле. Навелла дважды стукнула её по шлему, после чего нырнула в сторону из-под опускающегося фонаря.
  
−
— Вышка Стетзена, вышка Стетзена, — провоксировала Ханна. — Говорит «Мститель», «''Меткий глаз''», Восемьдесят девятый разведывательный, бортовой номер один-два-два, запрашиваю продление взлётного окна.
+
— Диспетчерская Стетцена, диспетчерская Стетцена, — провоксировала Ханна. — Говорит «Мститель», ''«Меткий глаз»'', Восемьдесят девятый разведывательный, бортовой номер один-двадцать-два, запрашиваю продление взлётного окна.
  
−
— «Меткий глаз», ''говорит вышка. Даём тридцать секунд дополнительных. Сможете встать на взлётную альфа через минуту сорок?''
+
— «Меткий глаз», ''говорит диспетчерская. Даём тридцать секунд дополнительных. Сможете встать на взлётную альфа через минуту сорок?''
  
−
Кезтраль увидела, как Навелла утвердительно машет рукой. Проверила траекторию руления к очереди из самолётов.
+
Кезтраль увидела, как Навелла утвердительно машет рукой. Проверила траекторию руления к очереди из самолётов.
  
−
— Вышка, подтверждаю. Мы будем там.
+
— Диспетчерская, подтверждаю. Мы будем там.
  
 
— Фрекков Трон, — ругнулся Дарвус. — Ну и столпотворение.
 
— Фрекков Трон, — ругнулся Дарвус. — Ну и столпотворение.
  
−
— ''Выражения,'' «Меткий глаз», — отозвалась диспетчерская.
+
— ''Выражения,'' «Меткий глаз», — отозвалась вышка.
  
 
Они едва успели.
 
Они едва успели.
  
−
Несмотря на царившую суматоху, постепенно самолёты начали взлетать. Рои «Валькирий», напоминавшие тучи насекомых на рассвете, поднялись в небо и направились на запад. Расчищать северный коридор полёта для машин без векторных двигателей.
+
Несмотря на царившую суматоху, постепенно самолёты начали взлетать. Рои «Валькирий», напоминавшие тучи насекомых на рассвете, поднялись в небо и направились на запад, расчищать северный коридор полёта для машин без векторных двигателей.
  
−
Спустя десять минут «''Меткий глаз''» уже был в воздухе, и Кезтраль приготовилась испытать неприятный вибрирующий гул от прохождения сквозь пустотный щит.
+
Спустя десять минут ''«Меткий глаз»'' уже был в воздухе, и Ханна приготовилась испытать неприятный вибрирующий гул от прохождения сквозь пустотный щит.
  
 
— Взглянешь? — поинтересовался Дарвус.
 
— Взглянешь? — поинтересовался Дарвус.
  
−
Ханна не сводила глаз с приборной панели, зная, что если издалека экран казался едва различимым, то вблизи он превращался в практически непроницаемую дымку.
+
Кезтраль не сводила глаз с приборной панели, зная, что если издалека экран казался едва различимым, то вблизи он превращался в практически непроницаемую дымку.
  
 
В небе — и даже на земле, если на то пошло, — находилось больше самолётов, чем она когда-либо видела.
 
В небе — и даже на земле, если на то пошло, — находилось больше самолётов, чем она когда-либо видела.
  
−
Облака «Валек». Широкие построения «Мародёров». Клинья «Молний». Угловатые «Громы», забирающие в сторону от собственного флотского аэродрома двумя районами дальше.
+
Облака «Валек». Широкие построения «Мародёров». Клинья «Молний». Угловатые «Громы», забирающие в сторону от собственного флотского аэродрома двумя районами дальше. Им приходилось держаться вместе, собравшись в длинную полосу внутри воздушного коридора шириной в милю, организованного для них оборонительными батареями. По обе стороны от этого прохода небо прочерчивали лазерные лучи, и Ханна слышала сверхзвуковой треск от проносящихся мимо артиллерийских снарядов. Над ними так часто взрывались зенитные снаряды, что образовалось искусственное облако, из которого на летевшие самолёты дождём сыпались мелкие обломки.
  
−
Им приходилось держаться вместе, собравшись в длинную полосу внутри воздушного коридора шириной в десять миль, организованного для них оборонительными батареями. По обе стороны от него небо прочёрчивали лазерные лучи, и Кезтраль слышала сверхзвуковой треск от проносящихся мимо артиллерийских снарядов. Наверху, огонь зенитных орудий мерцал с такой частотой, что уподобился штучной облачной гряде, из которой на летевшие самолёты дождём сыпались мелкие обломки.  
+
Сначала кадианка решила, что длинный хвост из летательных аппаратов напоминает ей стаю мигрирующих птиц, — а затем у неё в памяти всплыл яркий образ.
  
−
Сначала Ханна решила, что длинный хвост из летательных аппаратов напоминают ей стаю мигрирующих птиц — а затем у неё в памяти всплыл яркий образ.
+
Фестиваль боевых змеев. Когда каждый ребёнок в Салгорахском внешблоке поднимал в небо по три или даже четыре самоделки из мусора, привязывая их к длинным палкам, чтобы удерживать все сразу. В те дни облака можно было разглядеть лишь сквозь блеск просвечивающей пластековой плёнки, будто небо становилось сплошным стекломозаичным окном.
  
−
Фестиваль боевых змеев. Когда каждый ребёнок в Салгорахском внешблоке поднимал в небо по три или даже четыре самоделки из мусора, привязывая их к длинным палкам, чтобы удерживать все сразу. В те дни облака можно было разглядеть лишь сквозь блеск просвечивающей пластековой плёнки, так, будто небо становилось сплошным глассическим окном.
+
— ''Всем машинам, Крафский сектор. Говорит полковник Стрекка из Сто девятнадцатой «Воющей». Как вы знаете — или, может, нет, — северо-восточным коридором командую я.''
−
 
 
−
— ''Всем машинам, Крафский сектор. Говорит полковник Стрекка из Ревущего Сто девятнадцатого. Как вы знаете — или, может, нет, — северо-восточным коридором командую я.''
 
  
 
— Люблю этот голос, — произнёс Дарвус.
 
— Люблю этот голос, — произнёс Дарвус.
Строка 4464: Строка 4482:
 
Кезтраль улыбнулась.
 
Кезтраль улыбнулась.
  
−
Голос Стрекки искажали вокс-помехи, однако его знаменитый протяжный баритон всё равно оставался узнаваемым. Ходила шутка, что не один авиатор влюбился в Стрекку по воксу, но тут же приходил в чувство, увидев его толстое, как гроксов стейк, лицо.
+
Голос Стрекки искажали вокс-помехи, однако его знаменитый протяжный баритон всё равно оставался узнаваемым. Ходила шутка, что не один авиатор влюбился в Клавина Стрекку по воксу, но тут же приходил в чувство, увидев его толстое, как гроксов стейк, лицо.
  
−
— ''Буду краток. Просто хочу, чтобы вы знали, что сейчас над Крафским сектором находился одиннадцать полных эскадрилий, плюс шесть полуэскадрилий. Таким образом, это наибольшее развёртывание боевых летательных аппаратов в одном секторе за всю историю Кадии — а следовательно, когда мы вступим в контакт с врагом, это будет крупнейшее воздушное сражение в истории планеты.''
+
— ''Буду краток. Просто хочу, чтобы вы знали, что сейчас над Крафским сектором находится одиннадцать полных эскадрилий плюс шесть полуэскадрилий. Таким образом, это наибольшее развёртывание боевых летательных аппаратов в одном секторе за всю историю Кадии, — а следовательно, когда мы вступим в контакт с врагом, это будет крупнейшее воздушное сражение в истории планеты.''
  
 
Он отключился, позволив им усвоить информацию.
 
Он отключился, позволив им усвоить информацию.
  
−
Кезтраль окинула взглядом сгруппировавшиеся самолёты, потрясённая невероятным зрелищем.
+
Ханна окинула взглядом сгруппировавшиеся самолёты, потрясённая невероятным зрелищем.
  
−
Каждая «Валькирия» имела пять членов экипажа, плюс двенадцать пассажиров, если летела без груза. «Молнии» и «Громы» были одноместными. «Мстители» — двуместными. Экипаж бомбардировщика «Мародёр» составлял пять либо шесть человек.
+
Каждая «Валькирия» имела пять членов экипажа плюс двенадцать пассажиров, если летела без груза. «Молнии» и «Громы» были одноместными. «Мстители» — двухместными. Экипаж бомбардировщика «Мародёр» составлял пять либо шесть человек.
  
 
Сколько людей сейчас летело в строю? Тысячи, как минимум. Каждый с собственными родителями, прошлым, воспоминаниями о детстве и академии — всем тем, что они ставили на кон ради защиты родного мира.
 
Сколько людей сейчас летело в строю? Тысячи, как минимум. Каждый с собственными родителями, прошлым, воспоминаниями о детстве и академии — всем тем, что они ставили на кон ради защиты родного мира.
Строка 4478: Строка 4496:
 
— ''Одно то, что вы поднялись в воздух без происшествий, уже свидетельствует о вашем мастерстве и милости Бога-Императора. Он сейчас с вами, я чувствую это, и по Его божественной воле мы ударим по зонам высадки Архиврага. Свяжите боем их летательные аппараты и не дайте им атаковать Краф. Если проще, найдите врага и надерите ему зад. Оставайтесь в границах коридора, но держите дистанцию между самолётами. Нам не нужен огонь по своим или столкновения. И последнее. Когда вступите в бой, будет горячо, так что не стесняйтесь просить о помощи. Покажем еретическим ублюдкам, что Кадия не просто стоит — она летает.''
 
— ''Одно то, что вы поднялись в воздух без происшествий, уже свидетельствует о вашем мастерстве и милости Бога-Императора. Он сейчас с вами, я чувствую это, и по Его божественной воле мы ударим по зонам высадки Архиврага. Свяжите боем их летательные аппараты и не дайте им атаковать Краф. Если проще, найдите врага и надерите ему зад. Оставайтесь в границах коридора, но держите дистанцию между самолётами. Нам не нужен огонь по своим или столкновения. И последнее. Когда вступите в бой, будет горячо, так что не стесняйтесь просить о помощи. Покажем еретическим ублюдкам, что Кадия не просто стоит — она летает.''
  
−
— Найдите врага и надерите ему зад. — Дарвус хохотнул. — Ханна, я официально прекращаю свою вражду со Сто девятнадцатым.
+
— Найдите врага и надерите ему зад. — Лахон хохотнул. — Ханна, я официально прекращаю свою вражду со Сто девятнадцатой.
  
 
— Они больше не в твоём чёрном списке?
 
— Они больше не в твоём чёрном списке?
  
−
— Совершенно верно, — шутливо официозным тоном изрёк Дарвус. — Я, лейтенант Лахон Дарвус, в чине враждомастера-генерала и хранителя чёрного списка, официально заявляю, что Сто девятнадцатая кадийская эскадрилья больше… фрекк! Контакт! Контакт!
+
— Совершенно верно, — шутливо-официозным тоном изрёк Дарвус. — Я, лейтенант Лахон Дарвус, в чине враждомастера-генерала и хранителя чёрного списка, официально заявляю, что Сто девятнадцатая Кадианская эскадрилья больше… фрекк! Контакт! Контакт!
  
−
«Мародёр» в двухстах футах над ними взорвался пламенем и стал падать на землю. Поток ветра подхватил обломки размером с палец, и те забарабанили по кабине Кезтраль, между тем как бомбардировщик пролетел справа от них, и, кувыркаясь, разломался пополам.
+
«Мародёр» в двухстах футах над ними взорвался пламенем и стал падать на землю. Поток ветра подхватил обломки размером с палец, и те забарабанили по кабине ''«Меткого глаза»'', а сам бомбардировщик пролетел справа от них и, кувыркаясь, разломился пополам.
  
−
Прилизанный чёрный силуэт, с заведёнными назад крыльями и объятым пламенем носом, спикировал мимо них вниз. Слишком быстро, чтобы опознать.
+
Прилизанный чёрный силуэт с заведёнными назад крыльями и объятым пламенем носом спикировал мимо них вниз. Слишком быстро, чтобы опознать.
  
−
— ''Крыланы!'' — закричал кто-то на канале эскадрильи. — ''Крыланы! Крыланы! Крыланы!''
+
— ''Летуны!'' — закричал кто-то на канале эскадрильи. — ''Летуны! Летуны! Летуны!''
  
 
Воздушное сражение за Крафскую равнину началось.
 
Воздушное сражение за Крафскую равнину началось.
  
 +
 +
===Глава четвёртая===
 +
 +
 +
В подземном стратегиуме верховного командования Крид склонился над массивным голостолом, выдувая сквозь проекцию сигарный дым. Из-за двери доносились голоса офицеров, без устали кричащих друг на друга, принимающих по воксу доклады и пытающихся установить передвижения врага.
 +
 +
— Генерал, — сказал Келл. Он протянул стакан, и Урсаркар взял его не глядя.
 +
 +
— Диспетчер, есть обновления голо? Нет? Наверное, скоро будут, да? — Крид поднёс стакан к губам, затем замер. Понюхал. — Флаг-сержант, это вода.
 +
 +
— Да, сэр, — ответил Джарран. — Нужно поддерживать водный баланс.
 +
 +
— Единственная вода, которую я хочу видеть в этом стакане, должна быть замёрзшей и плавать в амасеке, — сказал лорд-кастелян, возвращая его Келлу. — Предпочтительно плавать в двух, нет, трёх пальцах от дна.
 +
 +
Флаг-сержант не пошевелился.
 +
 +
— Ну ладно, так и быть. — Генерал закатил глаза и махом осушил стакан, после чего поморщился. — Келл уже записался в мои личные врачи. Хочет, чтобы у меня было крепкое сердце и здоровый кишечник.
 +
 +
Тактические офицеры хохотнули, но без какой-либо душевности, в их смехе ощущалось только слишком сильное напряжение.
 +
 +
Изображение на голостоле замерцало и, мигнув, изменилось.
 +
 +
— О, наконец-то, — сказал Крид. — Офицеры квадрантов, обновления. По сторонам света, начиная с севера и по хронострелке.
 +
 +
Голопроекция показывала сектор боевых действий Крафа, где располагавшийся в центре каср окружали два концентрических кольца куртин: внешняя, Куртина-альфа, обрамляла почти всю Крафскую равнину и тянулась далеко на восток, а Куртина-бета являлась укреплением внутренним, стоявшим в пяти милях от стен цитадели самого города-крепости.
 +
 +
На голо отображалось так много подразделений, что его было практически невозможно читать — поэтому Крид порезал его, словно пирог, закрепив каждую сторону за конкретным тактиком, чтобы тот следил за обстановкой и своевременно обновлял данные.
 +
 +
— Северный квадрант, — рявкнул ответственный офицер. — Получил доклад от волчьего лорда Орвена Хайфелла. Железные Воины спустили десантные цитадели возле касра Ярка, тут и тут.
 +
 +
Он показал соответствующие места, ткнув двумя вытянутыми пальцами на шпили, что, мерцая, возникли на краю равнины.
 +
 +
— Странно. Будь я на их месте, сбросил бы их ближе к Крафу и использовал для разворачивания осады и в качестве передовой базы дальнобойной артиллерии.
 +
 +
— Возможно, они пытаются отрезать нас от касра Ярка и ''«Меча непокорности»'', — предположил тактик. — Отделить нас от сил астартес? Тёмные Ангелы сбивают вражеские челноки. Наблюдатели сообщают, что ''«Непокорность»'' уничтожила по меньшей мере два крупных десантных корабля и повредила ещё один.
 +
 +
— Возможно, они не знают, насколько малы те контингенты Адептус Астартес. — Генерал провёл рукой по рту, и Келл различил шорох щетины. — Всё равно не вижу смысла — они ведь не стремятся взять под контроль Элизионские поля, из-за пилонов там невозможно высадиться. Впрочем, будем держать чеку в той гранате и посмотрим, куда подует ветер. Да и в любом случае не похоже, что сыны Русса или Льва будут выполнять наши приказы. Спроси, нужна ли им поддержка с воздуха. Следующий?
 +
 +
— В восточном квадранте существенная активность, — сказала тактик. Её тёмные глаза и кожа блестели в свете инфопланшета. Одной рукой девушка прижимала к уху микробусину, второй тем временем прокручивая текст на планшете. — Многочисленные зоны высадки, крупный воздушный бой в северо-восточном коридоре, контакты с титанами у баронессы Вардус и её копий. Доклады ещё поступают, и некоторые уже оказались ошибочными. Строго говоря, там творится неразбериха, генерал. Предлагаю двинуться дальше и дать несколько минут, чтобы ситуация прояснилась.
 +
 +
— Отлично. — Крид кивнул. — Юг?
 +
 +
— Держатся, хотя они находятся под мощным обстрелом с орбиты. Враг, похоже…
 +
 +
— Высадка! — оборвал их офицер северного квадранта. — На севере Куртины-альфа приземлились «Клешни ужаса». Враг разворачивается.
 +
 +
Юноша со вспотевшим лбом посмотрел на Крида.
 +
 +
— Еретики-астартес, генерал. Они на стене.
 +
 +
 +
Сервантус Глейв жалел, что не остался под поверхностью. Он был туннельным бойцом, привыкшим к тесным коридорам, а не сводчатым залам тяжёлой орудийной палубы северной Куртины-альфа. Под землёй ты мог контролировать полосы обстрела.
 +
 +
И ничто не пробивалось прямо сквозь стену.
 +
 +
Сирены даже не успели завыть на полную, когда палуба затряслась от ударов.
 +
 +
Глейв упал на бок, и керамитовая скорлупа панцирной брони глухо скрежетнула по скалобетону, вдавив нижний край нагрудника ему в рёбра.
 +
 +
Благодаря мышечной памяти и тренировкам он вскочил быстрее простых пехотинцев вокруг. Пока те пытались встать, не выпуская из ладоней лазвинтовки, Глейв бросил залповое ружьё, поднялся, оттолкнувшись от пола руками, и, только оказавшись на ногах, наклонился за оружием.
 +
 +
Ноющими руками он подобрал ружьё и защёлкнул серворуку на броне.
 +
 +
Проверить местность. Доложить об угрозах.
 +
 +
Он быстро оглядел орудийную палубу. Изучил сводчатый потолок, простиравшийся над головой на высоте в пятнадцать этажей. Орудия — каждое размером с жилой блок, — поставленные на лифтовые платформы, которые поднимали массивные пушки к бойницам, а затем, после выстрела, опускали обратно на пол, чтобы защитить их от ответного огня. Машины-подвозчики боеприпасов, стоявшие в очереди к грузовым кранам, которые загоняли снаряды размером с вагон в дымящиеся казённики. Пошатывающихся «Часовых», с помощью зажимов на манипуляторах извлекавших выгоревшие батарейные блоки, что питали лазерные системы, и приносивших новые.
 +
 +
Кто-то при власти — кто-то для разнообразия понимавший, что он делает, — назначил Сервантуса и его подземный патруль нести службу здесь. Зная, что они туннельные бойцы, и решив, что лучше им находиться здесь, а не на стене.
 +
 +
Однако ему было сложно понять, что творилось вокруг, даже когда в них не попадали. Несмотря на звукоподавляющие поля вокруг орудий, а также прищёлкнутый к разгрузке личный глушитель, индикатор на дисплее показывал такой уровень шума в децибелах, что у них за каких-то пару дней начнутся проблемы со слухом и нарушения сердечного ритма. Казалось, они стояли на морском берегу в разгар шторма.
 +
 +
— Вверх! Вверх! — закричал по воксу сержант Вескай. Он вскинул адовое ружьё.
 +
 +
И, подняв глаза, Глейв увидел сам. Кольцо скалобетона во внешней стене, раскалившееся добела, а затем, когда жар стал достаточным, чтобы расщепить атомы, кусками посыпавшееся вниз.
 +
 +
Мелта-установка. Вражеский челнок, приземлившийся на свод, будто на корабль.
 +
 +
Оценить обстановку, продолжать изучение.
 +
 +
Сервантус резко развернулся в другом направлении, удостоверяясь, что они не слишком сосредоточены на одной видимой проблеме и не замечают другую, неочевидную. Вот она, опасность закрытых шлемов — туннельное зрение.
 +
 +
Позади них оказалось ещё одно кольцо, на уровне десятого этажа. Плавящееся и плюющееся искрами. Угнездившееся меж двух орудий, что прикрывали его от огня снизу.
 +
 +
Касркин едва успел заметить его, когда оба кольца взорвались с раскатистым «бах», выбросив кладку в стелющийся над орудийной палубой кордитный туман. Куски камня полетели на канониров и подносчиков снарядов.
 +
 +
Но упали не все. Несколько устремилось вниз, а затем взмыло назад, отрицая законы тяготения. Разделяясь по одному и двое…
 +
 +
— Рапторы! — проорал Вескай. Сквозь глушитель Глейв различил вой сержантского адового ружья. — Двигайтесь к орудию семнадцать, оборонять…
 +
 +
— Нет, стоп! Стоп! — вмешался Сервантус, кидаясь в противоположном направлении. — Они позади нас у пятнадцатого орудия. Мы ближе, двигаемся!
 +
 +
— Выполнять! — крикнул Вескай. — За Глейвом. К пятнадцатому!
 +
 +
Они побежали. По пути к пушке на индикаторе дисплея зажёгся счётчик, обозначенный как ''«ФУТОВ ДО ЭФФЕКТИВНОЙ ДАЛЬНОСТИ»''.
 +
 +
Вот как действовали касркины. Понимая обстановку. Гибко. Укрощая своё самомнение, чтобы усилить смертоносность и выживаемость. В отличие от догматичных и непреклонных отпрысков Темпестус, касркины гордились узами доверия и умением приспосабливаться к ситуациям. Самолюбие Веская ничуть не пострадало от того, что ему возразили. Огневая группа «Гамма» без колебаний развернулась в другую сторону, отреагировав на слова оператора специального оружия.
 +
 +
''ФУТОВ ДО ЭФФЕКТИВНОЙ ДАЛЬНОСТИ: 103.''
 +
 +
И оно к лучшему. Поскольку ужас уже настиг канониров.
 +
 +
Их было двое. В чёрных доспехах. Пикирующих и визжащих. Резкие крики, рвущиеся из вокс-передатчиков в шлемах, преодолели персональный глушитель Глейва и обрушились на касркина с такой силой, что правое ухо взорвалось нестерпимой болью и наполнилось треском, похожим на шипение вокс-помех.
 +
 +
''ФУТОВ ДО ЭФФЕКТИВНОЙ ДАЛЬНОСТИ: 56.''
 +
 +
Один спикировал на рабочих, выпотрошив двоих цепным мечом, и выпустил болт в лобовое стекло грузовика со снарядами, которое пошло паутинкой трещин и окрасилось изнутри кровью водителя. Как же быстро. Сложно уследить. Ничего, кроме размытого пятна. Лишь когда существо достигло наивысшей точки, оно замедлилось достаточно, чтобы Глейв разглядел шлем, переделанный в разверзшуюся драконью пасть, из которой торчал острый язык.
 +
 +
Однако внимание Сервантуса привлёк к себе второй враг.
 +
 +
Он свернул в сторону и приземлился на массивную артиллерийскую установку, закрепившись на стволе с помощью когтей на сабатонах.
 +
 +
Шлем раптора выглядел настолько несуразно чудовищным, что Глейв запомнит его на весь остаток жизни. В нём не было ничего, кроме распахнутого рта, напоминавшего широко открытую, обрамлённую зубами пасть хищного растения.
 +
 +
И него было мелта-ружьё.
 +
 +
''ФУТОВ ДО ЭФФЕКТИВНОЙ ДАЛЬНОСТИ: 20.''
 +
 +
Глейв побежал быстрее.
 +
 +
Поскольку пока его напарник пикировал, кружил и убивал канониров на платформе, раптор с головой-пастью опустил цилиндрический нос оружия и начал прокручивать муфту соединения трубок, переводя ружьё в режим стрельбы.
 +
 +
— Пушки! — крикнул Оккун. — Они хотят прожечь пушки!
 +
 +
''ФУТОВ ДО ЭФФЕКТИВНОЙ ДАЛЬНОСТИ: 0.''
 +
 +
— Огонь! — заорал Вескай. — Огонь! Огонь!
 +
 +
Касркин резко остановился, выставил вперёд ногу, становясь в стойку, и ответил на крики рапторов воем залпового ружья.
 +
 +
 +
Пустотный щит, прикрывавший Оплот мучеников сверху, прогнулся от очередного попадания. Поле растянулось, будто эластациновая перчатка медика, замедлив орбитальную ракету настолько, что Мордлид успел чётко её разглядеть, прежде чем она прорвалась внутрь и, закружившись, взорвалась на внешнем гласисе<ref>''Гласис'' — пологая земляная насыпь впереди наружного рва крепости, долговременного сооружения или полевого укрепления. Возводится для улучшения обстрела местности, маскировки и защиты укрепления.</ref> в трёхстах ярдах слева.
 +
 +
Боеголовка пробила в наклонной стене дыру. Недостаточно, чтобы полностью её обрушить, но достаточно для создания насыпи из щебня, по которой осаждающим будет взбираться проще, нежели по гладкому валу.
 +
 +
Первые враги уже приближались. Отряды культистов, зондировавших оборону, бежали безо всякой надежды, отчего их потуги штурмовать бреши выглядели жалко. Покрытые татуировками мужчины и женщины в масках неслись вперёд, не переставая при этом петь.
 +
 +
Похоже, их совершенно не волновало, что Оплот мучеников обстреливали с орбиты.
 +
 +
— Направь сюда отделение «Крестовина», — скомандовал маршал Амальрих, всё ещё стоя на ступеньке для стрельбы. — И брата Лагрейна с тяжёлым болтером. Они не из тех, кто сделают хоть шаг назад.
 +
 +
— Будет исполнено, маршал, — произнёс брат Залтеан, отойдя за пределы слышимости, чтобы передать нужные распоряжения.
 +
 +
Мордлид увидел, как справа выходит штурмовая группа, и, опустив болт-пистолет, взял на прицел бегущего человека, после чего выстрелил. Болт попал мужчине в плечо, проделав в грудной клетке воронку и убив осколками ещё двоих рядом с ним.
 +
 +
— Они собираются вон там, — произнёс Амальрих, указав куда-то за пелену дыма. — Хозяева этих жалких существ. Я вижу…
 +
 +
Фугасный снаряд преодолел пустотный щит и взорвался прямо над головами, так что маршалу пришлось прервать разговор, когда их накрыла ударная волна, а по силовой броне застучала раскалённая шрапнель.
 +
 +
— Я вижу знамя, — продолжил он, повысив голос, чтобы перекричать стоны раненых кадианцев. — Там. Видишь? Багровое, с чёрной эмблемой.
 +
 +
Кастелян посмотрел в указанном направлении.
 +
 +
— Череп с извивающимся языком, лорд. Так называемый Завет Истинного Имени. Лоргаровы отбросы.
 +
 +
— Несущие Слово, — прорычал маршал. — Это объясняет песнопение.
 +
 +
Справа от них сверкнул луч лэнса, испарив участок стены шириной в восемьдесят ярдов. Кадианцы на внешних границах зоны поражения покатились по земле и бросились врассыпную в объятой пламенем одежде. Взорвался склад боеприпасов, сбросив со стены нова-пушку длиной с жилой блок.
 +
 +
Скатившись вниз, она упала в сухой ров перед валом, словно рухнувшее через ручей бревно. Несмотря на то что ствол ещё пылал от жара, несколько сектантов попытались перебраться по нему на другую сторону. Чёрный Храмовник в опалённом до серебра доспехе и со срезанной лэнс-ударом правой рукой вскинул болтер и расстрелял их всех до единого.
 +
 +
Мордлид посмотрел в небо, словно человек, ощутивший первые капли дождя.
 +
 +
— Пустотный экран должен защищать лучше, маршал. Я встревожен. Защита может дрогнуть.
 +
 +
— Защитники — это мы. А мы не дрогнем.
 +
 +
Со стороны собирающихся врагов понёсся ответный огонь. Алые лучи лазпушек и сполохи собранных из хлама артустановок на платформах грузовиков.
 +
 +
— Лорд, — раздался голос. Мордлид попытался вычленить звук в вокс-системе шлема, на миг убавив фоновые шумы. Затем знаменосец опустил глаза и увидел человека, стоявшего ниже его поля зрения, — того самого офицера, с которым он беседовал раньше.
 +
 +
— Я не лорд, — повторил кастелян. — Разве мы это не обсуждали?
 +
 +
— Вы говорили с капитаном Теской, сэр, — произнёс офицер. — Он мёртв. Я — капитан Войхт.
 +
 +
Мордлид прищурился и понял, что солдат перед ним действительно был другим — женщиной, если на то пошло, с перевязанной головой и алевшим на месте глаза пятном крови. Она держала в руке вокс-передатчик, витой шнур которого тянулся к ранцу связиста.
 +
 +
— И впрямь, капитан, прошу, продолжайте.
 +
 +
— Новые приказы, — крикнула она. — Мы отходим к куртине.
 +
 +
— Почему?
 +
 +
— Позицию не удержать! Сейсмошок сместил эмиттеры пустотного щита, теперь его мощность составляет от пятнадцати до сорока восьми процентов. Нас смешают с землёй раньше, чем они даже успеют окружить вал. Вы идёте с нами, прикроете отступление.
 +
 +
Над ними пролетел пушечный снаряд, и капитан с воксистом, зажмурившись, вжались в парапет.
 +
 +
— Мы не входим в вашу структуру командования, — сказал Чёрный Храмовник. На сей счёт ему даже не требовалось консультироваться с маршалом. — И не подчиняемся общим приказам.
 +
 +
— Распоряжение непосредственно от Крида, он со всем уважением просит вас перегруппироваться на Куртине-альфа, в южном квадранте. Там вы принесёте больше пользы. Его слова, сэр.
 +
 +
— Он хочет, чтобы мы отступили? — встрял Амальрих, по-прежнему не отрывая взгляда от поля битвы, но теперь бросив притворяться, будто не слушает.
 +
 +
— Они называют это перегруппировкой, маршал.
 +
 +
— Словоблудство — удел Несущих Слово. Это отступление. А мы не отступаем. Это — Оплот мучеников, брат, а не Оплот перегруппировки и не Оплот тактического отхода. И не Оплот трусов. Он построен, чтобы его удерживали, и мы будем его удерживать, покуда будут силы.
 +
 +
— Но… — залепетала капитан. — Лорд-кастелян…
 +
 +
— Скажи лорду-кастеляну, что мы принесли клятву и сдержим её, — произнёс Мордлид. — Иди, если так велит тебе командир, мы же удержим сей оплот.
 +
 +
— Со всем уважением, — отозвалась она, — он превращается в кучу щебня.
 +
 +
— Значит, мы освятим этот щебень кровью. Мы будем защищать каждый кирпич до конца и превратим их в реликвии, которым вы будете поклоняться в своих соборах поколениями. Ступай — мы прикроем вас по мере сил.
 +
 +
Затем кастелян повернулся обратно к полю брани, отыскал цель и всадил болт в огромного недочеловека, который, пользуясь тремя руками, пытался взобраться по груде ссыпавшихся камней.
 +
 +
Песнь за стеной стала громче. Знаменосец различил среди сброда тёмную фигуру, на добрую треть выше согбенной, испуганной массы сектантов, которая, корчась, читала из книг, что чирикали и порхали вокруг неё, подобно воронью над трупом.
 +
 +
Маршал взялся за меч, торчавший там, где он погрузил его в стену, и вырвал из скалобетона.
 +
 +
— Поднимай стяг, Мордлид. Покажем еретикам, кто мы такие.
 +
 +
— Дорн! — взревел кастелян и вскинул драконохвостое знамя над головой.
 +
 +
Орда нечестивцев под ними затрепетала от вида длинного штандарта, и сердца Мордлида воспрянули. Решающий Стяг целый день и ночь пролежал на коленях самого Императора, и хотя богохульники этого не знали, они всё равно ощущали его мощь.
 +
 +
— За Императора и Дорна!
 +
 +
Еретический демагог подал голос, и сектанты хлынули вперёд, по пути к стене затягивая в общую массу небольшие штурмовые отряды, как огромная стремительная волна поглощает катящиеся перед ней буруны.
 +
 +
Среди них стали рваться болт-снаряды, раздирая забитую татуировками плоть и дробя кости на осколки. Со стены устремился кипящий сгусток плазмы, сине-белым звёздным огнём испепелив четырёх культистов, прежде чем тёмный апостол взмахнул пальцем и прикрылся от борозды света одним из фолиантов-птиц.
 +
 +
С истекающего чернотой рта еретика-астартес сорвалось нечестивое имя, выговорить которое могли лишь его змеиные уста, и плазменное ружьё Храмовника перегрузилось, сжёгши боевого брата на месте.
 +
 +
Волна тел выплеснулась в ров, затопив его плотью, прежде чем хлынуть вверх по кучам щебня. Чернильно-чёрные тучи затмили солнце, погрузив вал во мрак.
 +
 +
— Сжечь их! — воззвал Амальрих, и вдоль стены один за другим зажглись запальники огнемётов, мерцая, подобно свечам, пред наступающим мороком.
 +
 +
И когда кадианцы отступили, эвакуировавшись через задние ворота на обширную, распаханную воронками зону поражения между валом и куртиной, Чёрные Храмовники миропомазали врагов святым огнём.
 +
 +
 +
Древняя, заляпанная багрянцем десантная капсула ударила в землю Кадии, словно комета, свергнутая мстительным божеством.
 +
 +
Внутри находился всего один человек — хотя оставался ли он ещё человеком, вопрос открытый.
 +
 +
Уркантос не стал дожидаться, пока откинутся люки. Он пинком распахнул одну из створок. Гулкий хруст удара походил на грохот столкнувшихся автомобилей, за которым последовал натужный визг рвущихся сервоприводов, когда воин наступил на дверь, заставив её опуститься под его весом.
 +
 +
Тормозные двигатели, предназначенные для смягчения посадки модуля, не успели выключиться, так что он зашагал к полю боя сквозь стелющийся по земле реактивный огонь.
 +
 +
Раненая серафимка стала единственным свидетелем того, как Уркантос, Завоеватель Даворсы, впервые ступил на твердь планеты.
 +
 +
Любимый военачальник Кхорна полною грудью вдохнул вражеский воздух, после чего с любопытством взглянул на павшую невесту трупа, которая пыталась поднять болт-пистолет.
 +
 +
— Можешь попробовать, молельная ведьма. Даю тебе шанс.
 +
 +
Она попыталась, но очередь из роторной пушки отсекла ей правую руку и срубила один из двигателей прыжкового ранца. Искалеченная падением, не в силах подняться из-за отсутствующей руки и странно распластавшаяся на громоздком ранце, она задёргалась, будто перевёрнутый жук. В горжете силового доспеха вспыхивали искры — по всей видимости, от внутренней поломки, — подсвечивая ей лицо. У неё почти наверняка были сломаны обе лопатки. Уркантос услышал, как захрустели кости, когда серафимка подняла тяжёлое оружие.
 +
 +
Она выстрелила, и реагирующий на массу снаряд разметал грязь в двух футах справа от него. Взвыв от боли, она нажала спусковой крючок снова, но плечо подвело её окончательно, и выстрел унёсся вдаль, словно кинутый ребёнком мячик. Она стала молиться, запинаясь, бормоча катехизис поалевшими от внутренних ранений губами.
 +
 +
— Благородная попытка, — пророкотал он.
 +
 +
Лорд-губитель направился к воительнице и заметил, как от его вида лицо девы исказил ужас. Её подбородок мелко задрожал либо от страха, либо же из-за холода, который несла с собой потеря крови.
 +
 +
Корда назвал его Полукнязем. Такое прозвище привело Уркантоса в ярость, ведь так оно в действительности и было. Он вознёсся лишь наполовину. Кости, слишком длинные для плоти. Не пролегающие как надо нервные окончания и вывернутые сочленения. Большая часть нового тела напоминала крылышки только выбравшегося из куколки мотылька, сложенные и склизкие, ждущие, когда тёплое солнце высушит их, прежде чем расправиться.
 +
 +
Ему было больно двигаться. Больнее даже, чем от Гвоздей Мясника. Шагая к ней, он чувствовал, как на коже выступают крошечные бусины крови, стекающие затем по телу, подобно каплям дождя.
 +
 +
— Ты следовала за ведьмой-предводительницей, своей канониссой, до самого конца. Это я уважаю. И ты устроила великую резню во славу Кровавого бога, прежде чем узнала, что в тех челноках, и тебя сбили саму. Таким образом, ты дважды почтила его, как бы ни открещивалась.
 +
 +
И впрямь, летающая канонисса — Женевьева, как узнал кхорнат из демонических нашёптываний, — и её свита учинили невиданное побоище среди высадившихся отрядов, пока не натолкнулись на самый большой челнок и не обнаружили ждавшего внутри колосса.
 +
 +
«Повелитель черепов» превратил тело сороритас в прекрасное месиво, пусть даже в неё попал всего один снаряд роторной пушки. По меньшей мере двум десяткам других молельных ведьм повезло не столь сильно.
 +
 +
Он видел страдание на лице раненой Сестры и на мгновение ощутил странное родство с этим павшим на бренную землю лжеангелом. Их объединяла боль.
 +
 +
Возможно, поэтому он почтил её своим приближением, поэтому опустился на колено и раздавил пистолет девы в крабовой клешне. Взял её дрожащий подбородок человеческими пальцами, слишком раздувшимися, чтобы уместиться внутри латной перчатки.
 +
 +
— Золотой Бог Человечества, — заговорила она, — огради моих с-сестёр и защити свой храм. Даруй мне миг силы, дабы я смогла удар-р-р…
 +
 +
Дева начала запинаться, её голова затряслась у него в руке, когда в груди стал отказывать какой-то жизненно-важный орган.
 +
 +
— Меня не заботит '''''твой храм''''', — промолвил Уркантос голосом, звучавшим то из реального плана, то из пучин Великого Океана. — Меня не заботят твои сёстры и твой Бог-Император. Я здесь по двум причинам — '''''кровь и черепа'''''. И ты дашь и то и другое.
 +
 +
Светившее в спину солнце отбросило на воительницу тень Уркантоса. Та начала вытягиваться, её края — обрастать когтями и перьями.
 +
 +
— '''''Не просто кровь, —''''' зашептала демон, Кровавый Рот, и по тому, как лицо сороритас исказил ужас, кхорнат понял, что она услышала её тоже. — '''''Правильная кровь. Священная кровь. Кровь, украденная у Трупа-Бога, дабы мы смогли заново освятить Его храм.'''''
 +
 +
Вот почему из всех зон высадки Уркантос избрал эту. Он привлечёт внимание Кхорна нечестивой резнёй и перестанет быть Полукнязем.
 +
 +
Зрачки воительницы расширились, приобретя стеклянный блеск, характерный для смерти мозга, который лорд-губитель столь часто наблюдал за последние десять тысяч лет. Поток свежей крови выплеснулся через нижнюю губу и алым ручьём заструился по подбородку. Она уставилась сквозь него, дёргая туда-сюда глазами, словно что-то узрела у него за спиной. Её оставшаяся рука, более не сжимавшая громоздкий пистолет, переборола давящую тяжесть брони и поднялась, будто к чему-то потянувшись.
 +
 +
Зрелище казалось до того жутко реальным, что кхорнат невольно оглянулся, но увидел лишь дымящуюся капсулу и целое поле челноков, из которых выгружалась боевая техника.
 +
 +
— '''''Там ничего нет, —''''' прошипела демон. — '''''Посмертная галлюцинация. Багровый бог теряет терпение.'''''
 +
 +
Уркантос понял, что Сестра пыталась что-то сказать, и из любопытства ослабил хватку.
 +
 +
— С-святая, — пролепетала она. Поначалу слабо, затем громче, постепенно обретая силу, сказав, затем крикнув, а после — восторженно завопив. — Святая! Святая! Святая!
 +
 +
Военачальник сжал хватку и сломал ей шею. Голова девы с хрустом отделилась от перебитого позвоночника.
 +
 +
Затем, продолжая стоять на коленях, Уркантос завёл руку назад и насадил её на трофейную стойку, дабы голову увидели остальные невесты трупа, когда он придёт за ними.
 +
 +
Он повернулся к храму Святой Моррикан.
 +
 +
Храму, который он сделает своим собственным, выкрасив его кровью и построив на фундаменте из черепов.
 +
 +
Фундаменте, начало коему положит мёртвая женщина, что тщетно звала свою святую.
 +
 +
 +
Кезтраль должна была снять вражеские зоны высадки на севере в районе разбившегося крейсера Тёмных Ангелов ''«Меч непокорности»''. Для этого требовалось пройти на северо-запад вдоль Россварских гор и сделать как можно более чёткие кадры массированной атаки на обломки, чтобы крафское командование смогло оценить силы противника и опознать предавшие легионы.
 +
 +
Но всё пошло не так. Она выбилась из плана полёта, из воздушного коридора и оказалась в эпицентре орбитальной бомбардировки и оборонительного огня с поверхности.
 +
 +
Борясь за жизнь.
 +
 +
— Уходи! Уходи! — кричал Дарвус. — Он снова за нами!
 +
 +
Сигнал захвата.
 +
 +
Ханна рванула ручку влево и вперёд, чтобы, крутанувшись, уйти в пике. Раздался дробный грохот выпущенных Дарвусом дипольных отражателей.
 +
 +
Она выполнила рискованный манёвр — небольшой скоростной самолёт у них на хвосте отличался вёрткостью, поскольку создавался как раз для стремительных воздушных схваток, — однако кадианка была готова биться об заклад, что пикировать, как «Мститель», он не умел.
 +
 +
''«Меткий глаз»'' нырнул вниз, и сигнал захвата выключился, когда ракета отклонилась в сторону отражателей и безвредно взорвалась выше их левого борта.
 +
 +
Показавшийся над фонарём истребитель закладывал странные зигзагообразные виражи, вращая тремя стабилизаторами в хвостовой части руля подобно зубьям промышленной бурмашины. Он был таким маленьким, что Ханна сомневалась, сидел ли вообще внутри него пилот.
 +
 +
Тот ему и не требовался.
 +
 +
Поскольку своры вражеских аппаратов, что охотились и убивали в небе Кадии, были в большинстве своём варп-машинами. Устройствами, оживлёнными с помощью страшных ритуалов сковывания и жертвоприношений. Напоминавшими скорее животных, чем самолёты. Каркасы с вросшими в них пилотами, которые стали сердцем неистовствующей, заражённой нервной системы.
 +
 +
Об этом знали далеко не все. Лётчикам, однако, рассказывали о разновидностях вражеских самолётов, их возможностях и профилях.
 +
 +
Между тем, выходя из пикирования, она увидела, как истребитель, словно насекомое, устремился к «Мародёру». Он сделал бочку, закружившись волчком, и одновременно выпустил очередь неуправляемых микроракет, которые пронеслись мимо хвоста грузного бомбардировщика. Затем, чудом пройдя сквозь шквал ответного огня из турели, истребитель рванул под невозможным углом вбок, заходя по диагонали на курс столкновения.
 +
 +
Он взорвался, разлетевшись конусом обломков, которые посекли фюзеляж «Мародёра», и тот с пылающими двигателями лениво полетел вниз.
 +
 +
— Самолёт-камикадзе! — крикнула Кезтраль. — Дарвус, не подпускай их к нам!
 +
 +
— Меня больше волнует возвращение в коридор. Секунду назад нам чуть не срезало хвост лазерным лучом. Я не хочу погибнуть от огня с земли, Ханна.
 +
 +
— Принято, — сказала она, сворачивая вправо. Словно в подтверждение слов Дарвуса, по правую сторону от носа совсем рядом взорвался зенитный снаряд, засыпав левое крыло осколками раскалённой стали.
 +
 +
— Урона нет, слишком далеко.
 +
 +
Лахон был прав, им требовалось вернуться в безопасное пространство. Но, развернувшись, они попадут в самую гущу битвы. Погрузятся в воздушный коридор, подобно швейной игле, вынутой, чтобы натянуть стежок, прежде чем снова пронзить ткань.
 +
 +
И безопасным коридор был только на словах.
 +
 +
Бой свирепствовал повсюду. Неорганизованный. Безумный. Инверсионные следы скручивались, словно брошенная в коробку размотанная пряжа. Схватки бушевали на всех высотах, как в облаках, куда едва-едва долетали «Молнии», так и практически над головами высаживающихся еретиков.
 +
 +
В воксе царила не меньшая неразбериха. Сотни пилотов говорили все одновременно, не переставая сражаться и умирать. Ханна ограничила канал связью с ближайшими самолётами.
 +
 +
— ''Меч-командир, он за мной! За мной!''
 +
 +
''— Меч-шестой, говорит Меч-командир. Вижу тебя. Продолжай маневрировать. Буду через десять секунд.''
 +
 +
''— Меч-командир, где ты? Кончились отражалки, я…''
 +
 +
Глухой хлопок, похожий на взрыв пятидесятилетней жестянки от скопившихся внутри газов.
 +
 +
Мимо, кувыркаясь, пролетела «Молния», от одного крыла которой остался рваный обрубок металла. Справа, на самой границе зрения, «Валькирия» 119-й выпустила самонаводящуюся ракету, которая на столбе багрянистого дыма унеслась вверх и разорвала перехватчик «Адский клинок», превратив его в облако обломков. Перед фонарём под резким углом промчался «Гром», удирая от огня автопушки лишь для того, чтобы угодить в лапы хелдрейка, спикировавшего на него подобно хищной птице.
 +
 +
— Дерьмо! — Она быстро повернулась в кресле, глядя на то, как еретическая машина падает вместе с тяжёлым истребителем, когтями сминая кабину, а рептильей головой кромсая чихающий двигатель.
 +
 +
— Святой Трон, — ахнул Лахон. — Они пытаются катапультироваться. Оно жрёт…
 +
 +
— Не думай об этом. Найди мне курс к цели.
 +
 +
— Понял.
 +
 +
— Эскадрилья «Вой», эскадрилья «Вой», — заговорила она, послав импульс на частоте «Валькирий». — Говорит Подзорка-три, мы уходим на северо-запад к ''«Мечу непокорности»'', нам нужно прикрытие.
 +
 +
— ''Принято, Подзорка-три, сообщите координаты и высоту.''
 +
 +
— Давай ниже, — сказал Дарвус. — Там бой кажется не таким сильным… Фрекк!
 +
 +
Кезтраль опустила нос.
 +
 +
— Что?
 +
 +
— Обломки. Думаю, ракета.
 +
 +
Лётчица увидела, о чём тот говорил. Раньше они шли относительно высоко, прежде чем, убегая от мелкого истребителя, выпали из коридора. Теперь, когда они находились на нижних высотах, на них сверху сыпалась сталь. Части самолётов. Горящие обломки. Снаряды, израсходовавшие топливо в тщетных поисках цели и теперь пикировавшие подобно крошечным бомбам. Что-то лязгнуло о правое крыло, словно горсть брошенной щебёнки, и Ханна поняла, что это падали гильзы из автопушки.
 +
 +
А ещё парашюты. Настоящее лоскутное одеяло, достаточно плотное, чтобы среди него приходилось маневрировать. И под каждым — болтающийся на стропах пилот.
 +
 +
— Лучше держаться дальше от того проклятого коридора, — сказала она. — Затянем в турбины обломок или парашют, и нам крышка. Можешь…
 +
 +
— ''Ждём координаты, Подзорка-три. Где…''
 +
 +
Она услышала, как напрягся Дарвус, прежде чем заорать:
 +
 +
— В сторону, Ханна! На пять часов вверх!
 +
 +
Кезтраль врубила воздушный тормоз, вдавив педали в пол, чтобы увести самолёт влево и уйти с ожидаемой траектории.
 +
 +
Мимо пронёсся дракон со сложенными крыльями и вытянутыми перед собой когтями.
 +
 +
Ханна едва успела выдохнуть, как вдруг медные крылья расправились, остановив падение хелдрейка. Забив ими, он начал набирать высоту, собираясь пуститься в погоню.
 +
 +
— ''Подзорка?''
 +
 +
Кезтраль мало что могла сделать, кроме как уклоняться от демонической машины либо взять её на таран. Однако она уже вошла в пике. Если попытается выйти из него сейчас, то потеряет скорость, и более проворный дрейк наверняка настигнет их. От перегрузки у неё растянулись щёки.
 +
 +
Имей «Мститель» вместо пиктера гатлинг-пушку, она бы могла круто уйти вбок и сбить существо очередью.
 +
 +
Таким образом, всё, что ей оставалось, — это резко отвернуть влево, встав на крыло, и понестись прочь от коридора назад под шквальный огонь с земли.
 +
 +
Может, оно не последует за ними. Может…
 +
 +
— ''Подзорка, вы вышли из коридора, не…''
 +
 +
Пространство под ними прошила очередь трассеров, напоминавших морзянку на вокс-телеграфной ленте. Они пылали болезненным, ядовито-зелёным светом.
 +
 +
Ханна повернула вправо, включила форсаж и понеслась, забирая вниз, на северо-запад.
 +
 +
— ''Подзорка-три! Подзорка-три! —'' выплюнул вокс. — ''Там мы вам ничем не сможем помочь, вы отклонились от лётного плана, а у нас нет топлива, чтобы угнаться за вами.''
 +
 +
Сзади раздался незнакомый промышленный грохот, и на мгновение Кезтраль встревоженно решила, что у них сломалась турбина, — но нет, такого звука она не слышала с самого курса тренировки.
 +
 +
Дарвус обстреливал из тяжёлого пулемёта гнавшегося за ними хелдрейка.
 +
 +
— Брось это дело, — сказала она, ныряя ещё ниже, до двухсот футов. Достаточно низко, чтобы различить отдельных пехотинцев на внешних линиях обороны Крафа и красные полосы лазерного огня, носящиеся над землёй. — У меня есть идея.
 +
 +
Впереди грохотнул выпущенный из Крафа снаряд воздушного подрыва, так близко, что их тряхнуло ударной волной.
 +
 +
— Почему мы летим настолько низко? — Лахон выпустил ещё одну очередь. — Его излюбленный способ атаки — с бреющего полёта.
 +
 +
— Он не решится. — Она вдавила педали, и самолёт зарыскал, будто колеблющаяся стрелка компаса, зигзагами уходя от погони. — Здесь он рискует промахнуться и врезаться в землю. А ещё мы окажемся ниже защитного огня из Крафа.
 +
 +
Мимо пронёсся очередной росчерк автопушечного огня. Один снаряд пробил в левом крыле дыру шириной с запястье. Из пробоины заструился дым.
 +
 +
Кезтраль потянулась к вокс-пульту над головой, щёлкнув переключателями частот. Сверилась с координатной сеткой на карте, закреплённой на стенке кабины руббариновыми петельками.
 +
 +
— Подзорка — земле. Подзорка — земле, — заговорила она. — SOS, SOS. За нами гонится вражеский летун, квадрат бета-семь-девять, запрашиваю огонь с земли.
 +
 +
Кресло Ханны дёрнулось в сторону, и она с глухим хрустом стукнулась шлемом о боковую панель. Кадианка сбросила скорость и увидела пролетевший впереди поток трассеров.
 +
 +
— Броня, пробития не было, — сказал Дарвус, склонившись над стучащим пулемётом. — Он заходит на атаку.
 +
 +
— ''Подзорка, —'' раздался резкий голос. — ''Выбросьте тепловые отражатели.''
 +
 +
Кезтраль вдавила кнопки запуска средств противодействия с такой силой, что у неё заболели большие пальцы.
 +
 +
Слева и справа вскружились заверти дыма и горящих искр.
 +
 +
И на мгновение воздух наполнился огнём.
 +
 +
 +
— Майор. Майор Хеллскер. Майор Хеллскер, сэр.
 +
 +
Хеллскер видела блуждающий огонёк. У неё кружилась голова, словно от наркотиков, как в тот раз, когда она сломала в академии плечо и школьный медик ввёл ей слишком большую дозу обскурина.
 +
 +
Она с трудом разлепила веки, пытаясь вспомнить, как работают лицевые мышцы.
 +
 +
— Кто тут командует? — спросил другой голос.
 +
 +
— Думаю, она, — ответил первый голос. Он принадлежал Дакаю, их старшему медику.
 +
 +
Что случилось? Они были в наблюдательной вышке, увидели врага, потом…
 +
 +
''Кто тут командует?''
 +
 +
''Думаю, она.''
 +
 +
Мозг резко включился, словно вокс-приёмник, в котором соединили отошедшие провода, и на нём снова загорелись руны и заплясали стрелки циферблатов.
 +
 +
Она открыла глаза, однако тут же прищурилась, не выдержав яркого света фонарика.
 +
 +
— Майор? — спросил Дакай. — Как самочувствие?
 +
 +
— Баратус. — Марда села. — Что случилось с полковником Баратусом?
 +
 +
Дакай посмотрел на другого бойца, своего санитара, Сувейна, которому, очевидно, и принадлежал второй голос.
 +
 +
— Баратус, — повторила она.
 +
 +
Её слова звучали неразборчиво. Невнятно. Она как будто сказала «Баратшуш». Майор приложила руку к губам и увидела на ней кровь. Рот был наполнен ею, вперемешку со скалобетонной крошкой, которая покрывала одежду и забилась между бронежилетом и курткой.
 +
 +
Хеллскер плюнула на руку, и тогда поняла, что это была никакая не крошка, а зубы. Она потрогала языком дёсны и не нашла ничего, кроме ноющей, разбухшей плоти на том месте, где следовало находиться правым коренным зубам.
 +
 +
Кругом валялись обломки скалобетона и балки, и по выведенной на стене цифре «3» она поняла, что по-прежнему была в артиллерийской цитадели — только несколькими этажами ниже, чем раньше. Посмотрев вверх, Марда увидела разломанные опоры и небо.
 +
 +
— Было попадание, — пояснил Дакай. — Скорее всего, орбитальный удар или высотная управляемая бомба. Снесло три верхних яруса бункеров северной стены. Выбило половину направленных наружу тяжёлых орудий. Чудо, что вы выжили. Чёртово чудо. Взрыв отбросил вас в дальний угол, в ту часть комнаты, которая не обвалилась. Святые приглядывают за вами, Марда Хелл…
 +
 +
— Я знаю, что жива, но Баратус где?
 +
 +
Медик глубоко вдохнул.
 +
 +
— Где-то среди обломков. Мы пытаемся его откопать, но боимся обрушить завал ещё больше. Пока что мы нашли ногу.
 +
 +
— И фуражку, — добавил Сувейн, показав ей головной убор, словно это чем-то могло помочь.
 +
 +
Фуражка Баратуса. Матерчатая сержантская фуражка, которую тот всегда носил. Так, словно она придавала ему, аристократу до мозга костей, удалой солдатский вид. Маска, которую он надевал ради исполнения своего долга, поскольку не был достаточно силён, чтобы делать это самому.
 +
 +
— Чувствуете головную боль, тошноту? — спросил Дакай.
 +
 +
— Нет. Хотя да. Здесь… — Она показала, где болело.
 +
 +
— Да уж, знатно вам досталось. Теперь понимаете, почему я призываю вас, фреккоголовых офицеров, всегда носить каски?
 +
 +
— Думаю, да, — сказала Хеллскер, взяв фуражку полковника. — Дельный совет.
 +
 +
Под ремешком что-то было. Поначалу она решила, что это иконка или письмо из дома. Но, достав бумажку, Марда поняла, что это его стих.
 +
 +
Она сложила листок и сунула в карман, после чего перекинула ноги с носилок.
 +
 +
— Сколько я была в отключке?
 +
 +
— Двадцать две минуты. Я думал, вас вырубило, но следов сотряс…
 +
 +
— Вокс есть?
 +
 +
— У спасательной команды, — отозвался Сувейн.
 +
 +
— Хорошо. — Хеллскер поднялась и провела рукой по туго заплетённым косам, чтобы смахнуть с волос пыль. Затем повернулась к санитару, посмотрела ему в глаза. — Скажи вокс-офицеру послать общий сигнал. Я хочу, чтобы все командиры секций были в моём штабе через пятнадцать минут. От капитана и выше.
 +
 +
— Каком штабе? — переспросил он. — Полковника?
 +
 +
— Нет, — сказала Марда, напяливая полевую фуражку на голову. — Теперь это мой штаб.
 +
 +
 +
Глейв нырнул за сложенную из мешков с песком стенку, а в следующий миг та взорвалась от попадания болта, проделавшего дыру, сквозь которую он смог бы просунуть кулак.
 +
 +
Из мешков посыпалось содержимое, отчего стена скосилась к пробитому участку. Вот в чём заключалось преимущество таких укреплений и почему южные пустыни и пляжи Кадии на протяжении последних семи тысячелетий систематически очищали до голой скалы.
 +
 +
— Оно идёт к нам, — рявкнул Вескай. — На одиннадцать.
 +
 +
Сержант выстрелил, и лучи его адового ружья с трескучим шипением унеслись во влажный, затянутый дымом сумрак. Он вёл огонь, встав к противнику плечом, а подобной стойки Сервантус прежде никогда не использовал.
 +
 +
Сражаясь с культистами и лёгкой пехотой еретиков, ты шёл на врага грудью, сполна пользуясь баллистической защитой панцирной брони. Стоя к ним боком, ты рисковал получить лазерный разряд в стык между пластинами, поэтому безопаснее было получить луч непосредственно в грудь.
 +
 +
Однако сейчас в них стреляли болтерными снарядами, разрывными, а в таком случае лучше иметь как можно более узкий профиль с выставленным вперёд наплечником — в надежде, что, если тебя зацепит болт, он срикошетит, как от наклонной брони танка.
 +
 +
Глейв выставил левое плечо перед собой, поднял залповое ружьё над мешками с песком и дал ещё одну очередь, заставив пикирующего раптора резко взмыть обратно к сводам, преследуемого росчерками лазерных лучей.
 +
 +
Сейчас от Сервантуса требовалось вести огонь на подавление — пытаться не столько попасть в ублюдков, сколько держать их в постоянном напряжении. А снять их пусть пробуют другие.
 +
 +
Он и огневая группа «Гамма» пока что имели превосходство в дальности стрельбы — адовые ружья были почти вдвое дальнобойнее болт-пистолета, — и они не собирались лишаться подобного козыря, переходя в атаку. Особенно когда инженеры так заморочились, построив им опорные точки на случай прорыва стены.
 +
 +
Они сошлись в своеобразной игре «ударил-отлетел». Задачей рапторов было сесть и вывести из строя пушки, группы «Гамма» — залить всё перед ними огнём, заставив еретиков взмыть обратно вверх.
 +
 +
Вот только «Гамма» делала свою работу слишком уж хорошо. Перебив орудийные расчёты, рапторы решили избавиться от мешающихся касркинов, прежде чем продолжить операцию.
 +
 +
Еретики действовали скрытно, осмотрительно. Возможно, потому, что сильно рассредоточились по стене. Небольшие, из одного-двух человек, диверсионные отряды. Справа Глейв различил ещё пару рапторов, сидевших на лэнс-излучателе «Вулкан» под бурей лазерного огня, вихрившегося вокруг них подобно снежной метели.
 +
 +
Будь их пятеро, они, без сомнения, атаковали бы «Гамму» и вырезали их до единого, но вдвоём рапторы не желали рисковать.
 +
 +
Что вполне устраивало Сервантуса. Каким бы закалённым ветераном он ни был, Глейв не питал иллюзий насчёт исхода боя против штурмового десантника — еретика на земле, причём не упоминая того, что он ещё умел летать.
 +
 +
Куда же запропастился тот ублюдок?
 +
 +
— Компункт второй палубы, компункт второй, — говорил Лузаль, одной рукой прижимая ко рту и уху вокс-гарнитуру, а другой держа наготове адовое ружьё, уперев ствол на мешки с песком. — Два астартес с прыжковыми ранцами на орудии пятнадцать, готовят диверсию. Мы держимся. Также на орудиях шестнадцать и тринадцать, я…
 +
 +
Из-под тёмных сводов донёсся звонкий грохот.
 +
 +
Галогенные прожекторы, светосферы на столбах, бегущие огни на полу…
 +
 +
Все они разом погасли.
 +
 +
— Фрекк, — ругнулся Штопальщик Кристан. — Хотя бы других не осталось.
 +
 +
Шестнадцатое орудие справа от них по-прежнему купалось в свете. Но это им не помогало. Больше того, так никто не мог приспособить зрение к темноте.
 +
 +
— Всем — тс-с-с-с, — шикнул Вескай. — Никаких прожекторов и сигнальных ракет. Только линзы шлемов. Закройте всё, что горит. Меняем позицию. Влево. Медленно, медленно и тихо.
 +
 +
Пригибаясь и опустив оружие, они поползли в сторону.
 +
 +
Сервантус слышал в ребризере собственное дыхание. Тяжёлое и глубокое, натужное от притока адреналина. Слышат ли они его? Защити его Бог-Император, если да.
 +
 +
Он сделал медленный выдох, сосчитал до четырёх, прежде чем вдохнуть. Снова задержал на четыре. Выдохнул на четыре.
 +
 +
Касркин продолжал в том же духе, пока бойцы крались во тьме, не издавая ни звука, помимо случайных скрипов ботинок.
 +
 +
Вдохнул на четыре. Задержал на четыре. Выпустил на четыре.
 +
 +
Блестящие линзы шлема не помогали видеть в окружающем мраке. Они работали по принципу усиления света, а его-то здесь как раз почти и не было. Из-за этого, а также необъятности помещения, он не мог различить ничего, помимо четырёх крадущихся людей и бесконечной черноты.
 +
 +
Только свечение…
 +
 +
— Лузаль, — прошипел он в микробусину отделения. — Твои индикаторы.
 +
 +
— Что?
 +
 +
— Вокс-установка не прикрыта. Твои индикаторы…
 +
 +
Во мраке над ними вспыхнули два ока — окаймлённые синевой диафрагмы турбин, воспламенившихся всего в футе над их опущенными головами и обрамившие исполина, что завис в паре футов от палубы.
 +
 +
Лузаль закричал, когда шипастая перчатка вздёрнула его в воздух, и из рассечённой артерии в горле брызнула кровь.
 +
 +
Падший полубог прикрылся дёргающимся оператором вокса, как щитом, между тем второй рукой разрядив болт-пистолет — вжух, вжух — в Оккуна, едва тот поднял карабин. В нагруднике проводника образовалась воронка, а голова взорвалась кровавыми брызгами, оставив лишь жутко раскрывшуюся нижнюю часть нёба и язык.
 +
 +
Глейв кинулся на спину, чтобы не попасться в лапы монстру, вскинул залповое ружьё.
 +
 +
— Огонь! — проорал Вескай.
 +
 +
Сервантус вдавил крючок до упора. От резкого движения у него заныла рука, но это было более чем адекватной платой за то огненное буйство, что он сотворил.
 +
 +
Выстрел из залпового ружья в упор. Невозможно промахнуться, даже сделав всего один выстрел.
 +
 +
А Глейв сделал не один. По меньшей мере десяток. Он выжег в оружии силовые цепи. Перегрел ствол. Выпустил столько лазерных импульсов мощностью в шестьдесят мегатуле, что почувствовал, как силовой ранец нагрел спинную бронепластину.
 +
 +
Луч вспорол раптора, войдя ниже того места, где нагрудник переходил в скалящийся рот, а затем подобно промышленному резаку скользнув сквозь торс вверх. Жаропрочная абляционная броня брызнула во все стороны, сервоприводы спеклись и воспламенились. Даже сквозь ребризер касркин почувствовал запах, напоминавший вонь стухшего мяса и брошенных в огонь деталей когитатора. Правая турбина прыжкового ранца закоротила и выключилась.
 +
 +
Сервантус направил луч вверх через голову, от лицевой решётки до темени.
 +
 +
Раптор мгновенно обмяк, и оставшаяся турбина утянула его лицом в палубу, где он и застыл.
 +
 +
— Трон, — выругался Глейв. — Святой Трон.
 +
 +
Он поднялся, глядя на поверженного зверя.
 +
 +
''«''Лучше тебе вогнать штык в самого Разорителя».
 +
 +
Он убил его. Он, Сервантус Глейв, убил еретика-астартес.
 +
 +
Пусть скажут теперь, что он непригоден. Он убил исконного врага человечества в ближнем бою. За такое людям вешают на стены памятные таблички. За такое ставят памятники.
 +
 +
— Глейв, — сказал Вескай. — Идём, остался ещё один.
 +
 +
«Лучше тебе вогнать штык в самого Разорителя».
 +
 +
— Глейв, соберись, уходим.
 +
 +
«Вогнать штык в Разорителя».
 +
 +
— Может, и вгоню, — пробормотал он. — Может, однажды и вгоню.
 +
 +
 +
===Глава пятая===
 +
 +
 +
''«Меткий глаз»'' промчался над оборонительной линией «Эгида», и гряда щитов с укреплениями исчезла под Кезтраль за один удар сердца.
 +
 +
Позади неё снизу засверкали оранжевые трассеры счетверённых автоматизированных башен, накрывая дрейка шквалом разрывных снарядов.
 +
 +
«Мститель» неистово затрясся, и Ханна не знала, зацепило ли их огнём с земли или это работа висящего на хвосте хелдрейка. Краем глаза она заметила ослепительно-красные сполохи лазпушки «Икар».
 +
 +
— Есть попадание! — закричал Дарвус. — Он сворачивает. Похоже, улетает прочь.
 +
 +
— Хвала фрекковому Трону, — выдохнула она. — Но нас выдавили из зоны боевых действий. И у нас мало топлива, так что садиться придётся с пустым баком и неотснятыми плёнками.
 +
 +
— Ну… А это ещё что?
 +
 +
— Где?
 +
 +
— На горизонте. То облако дыма.
 +
 +
Кезтраль сверилась с картой.
 +
 +
— Его не закрепляли ни за кем.
 +
 +
— Следует взглянуть. Облако странное. И большое. Похоже на колонну бронетехники.
 +
 +
Ханна внимательно просмотрела карту. Оценила повреждения левого дельта-крыла.
 +
 +
— А нам хватит топлива? Можешь проверить через курсомер?
 +
 +
Кезтраль стала ждать, слушая скрип картонной катушки.
 +
 +
— Хватит впритык.
 +
 +
Не проронив больше ни слова, они направились в сторону облака. Ханна внимательно следила за уровнем топлива и прислушивалась к двигателям, то и дело поглядывая на дыру в левом крыле. Лахон наблюдал за небом, выискивая среди туч острые крылья хелдрейка.
 +
 +
Его выдавал звук вращающегося туда-сюда пулемёта, напоминавший треск гнущегося на ветру зачахшего дерева.
 +
 +
— Вот, — сказала вдруг Кезтраль. — Я его вижу. Трон, ну и большое.
 +
 +
— Что это?
 +
 +
— Я… — она замялась. — Я не знаю. Там какие-то шпили. Опускай пиктеры, нужно это снять.
 +
 +
Они уже шли на малой высоте, но на огромной скорости. Слишком опасно было подниматься прямо сейчас.
 +
 +
— Десять секунд, — сказала Ханна. — Увеличиваю тягу, выставляю высокоскоростной затвор.
 +
 +
— Принял, видишь, куда мы летим?
 +
 +
Кезтраль подалась вперёд, щурясь.
 +
 +
— Силуэты странные. Пять секунд.
 +
 +
Ханна почувствовала, как опустилась передняя камера и затряслось кресло, когда она начала включаться.
 +
 +
— Четыре.
 +
 +
И вот она увидела колонну. Кавалькаду чудищ. Грёзу безумца, воплощённую в стали и железе, кузни, пышущие нечестивым светом.
 +
 +
— Три.
 +
 +
— Следи за теми пилонами.
 +
 +
Она внесла поправку. Приготовилась к выходу на рубеж съёмки.
 +
 +
— Д…
 +
 +
— Дрейк! — завопил Дарвус. — Прямо за нами. Фрекковы святые, откуда он вылез?
 +
 +
Сзади застрекотал тяжёлый пулемёт.
 +
 +
— Отмена?
 +
 +
— Нет! — Лахон отстрелял ещё половину ленты. — Снимай!
 +
 +
— Пуск.
 +
 +
Кезтраль вжала кнопки ручного управления, запуская бобину. Донёсшееся снизу «щёлк-щёлк-щёлк» поворотного пиктера слилось с сотрясающим «Мститель» дробным грохотом автопушечных снарядов.
 +
 +
Она не могла оглянуться. Да и в любом случае ничего бы не увидела из-за спинки кресла. Сойти с курса не могла тоже, только не с работающей камерой.
 +
 +
Но судя по тому, как очереди автопушки кидали хвост машины, Дарвус задавал жару хелдрейку. Вокруг них засверкали росчерки зелёных трассеров, сходясь где-то под ними, но не достигая их на считаные…
 +
 +
Два мощных толчка. Голову Ханны мотнуло вперёд, так что у неё заныла шея. Она увидела повалившую из правого двигателя струю дыма. Сначала хлопково-белого, затем — масляно-чёрного.
 +
 +
И ещё услышала свист ветра. Дыра в фонаре.
 +
 +
— Дарвус? — крикнула она, борясь с ручкой управления и пытаясь не дать захлёбывающемуся двигателю окончательно сдохнуть. Кезтраль увидела, как из турбины вырвалось пламя. Стрелки на приборах стали падать. ''«Меткий глаз»'' начал терять высоту.
 +
 +
— Дарвус, ты ранен?
 +
 +
Тот не ответил, но тяжёлый пулемёт продолжал стрекотать дальше.
 +
 +
 +
— Я об этом не слышал, — заявил сержант Меншзак. — И нам нельзя никого пускать без письменных приказов.
 +
 +
Рабочий Муниторума смущённо нахмурился.
 +
 +
— Я… У меня, кажется, такой был. Да, вот он. В наряде на работы.
 +
 +
Он поставил коробку с инструментами и взял из-под мышки доску-планшет, после чего принялся листать тонкие бланки на дешёвой розовой бумаге.
 +
 +
Меншзак вздохнул, перекинув лазкарабин на грудь. Он со своим отделением нёс караул у пульта доступа к механизмам Западных ворот Куртины-бета.
 +
 +
Пустая трата времени.
 +
 +
Просматривая выданный Муниторумом наряд в попытке сопоставить некачественные копии и определить подлинность печатей, он чувствовал, как трясётся стена под ногами.
 +
 +
По слухам, на Северной стене Куртины-альфа шёл серьёзный бой. Тяжёлая бомбардировка и вражеские манёвры перед Южной. Восточная, как он знал, выдерживала массированную атаку. Последнюю пару часов они провели, слушая переговоры сражающихся в небе самолётов.
 +
 +
Да что уж там, бойцы наблюдательных подразделений со здоровенной оптикой и дальномерами говорили, что под удар попала даже Делвианская расселина.
 +
 +
А что здесь, на Западной Куртине-бета? Ничего. Помимо орбитальных ударов, которые и так наносились повсюду. Чёрт, они занимались профилактическим обслуживанием.
 +
 +
— Почему сейчас? — спросил Меншзак. — Работу следовало сделать неделю назад.
 +
 +
Служащий Муниторума переступил с ноги на ногу. Несомненно, нервничая оттого, что ему могли не дать закончить порученное задание.
 +
 +
— Это стандартный цикл техобслуживания. В формуляре всё есть. Сегодня как раз подошло время. Каждые шесть месяцев нужно проверять механизмы ворот и смазывать их.
 +
 +
— А раньше ты этого сделать не мог?
 +
 +
Рабочий покачал головой.
 +
 +
— Я за это не отвечаю. Мне дают наряд на работы, я его выполняю. Я должен следовать приказам.
 +
 +
— А у меня приказ никого не пускать, — парировал сержант.
 +
 +
— Да, всё так, всё так. — Рабочий почтительно склонил голову. — Но представьте, если подойдёт враг, а ворота не закроются, потому что не были проведены должные обряды обслуживания?
 +
 +
— Сколько?
 +
 +
— Два часа максимум, и я исчезну.
 +
 +
Меншзак вернул планшет.
 +
 +
— Даю полтора часа. И тебе придётся показать ящик.
 +
 +
— Я похож на еретика-диверсанта?
 +
 +
— У тебя свои приказы, у меня — свои, — с ноткой раздражения в голосе произнёс сержант. — Сегодня была новая волна бомбовых атак. Одна попала в топливный склад аэродрома. Мне сказали, что я должен спрашивать, вот я и спрашиваю.
 +
 +
Служащий Муниторума пожал плечами и, щёлкнув замками, открыл коробку и вытянул перед собой.
 +
 +
Меншзак склонился над ящиком, окинув взглядом стойку с пробирками.
 +
 +
— Они плохо пахнут.
 +
 +
— Так и должно быть, работая с ними, мне следует надевать противогаз. Это сильная щёлочь, разъедает ржавчину. Лучше не наклоняться так близко, пробки на них чисто для виду.
 +
 +
Сержант быстро отступил на шаг.
 +
 +
— Давай поживей. Комиссар делает обход каждые два часа. Я не хочу ничего ей объяснять.
 +
 +
— Вам не придётся, — пообещал рабочий, протискиваясь мимо бойцов.
 +
 +
Через пять минут Янн Ровецке закрепил трос на вершине Западной стены Куртины-бета. Затем натянул противогаз и руббариновые перчатки, захватил верёвку автоматической спуско-подъёмной катушкой на разгрузке и, закинув ящик для инструментов за плечо, осторожно спустился к верхней петле.
 +
 +
Ворота были громадными. Высотой в двенадцать этажей. Такие большие, что, когда с Россвар дул ветер, за распахнутыми створками образовывалась ревущая аэродинамическая труба.
 +
 +
Сейчас они были открыты, чтобы позволять войскам свободно выходить на вылазки и рейды, и мощный ветер на секунду утянул Ровецке прочь от петли, несмотря на тот факт, что он укрывался в углу за створкой.
 +
 +
Он вывернул руку и, вытянув её как можно дальше, зацепился альпенштоком за край петли, после чего подтянул себя ближе и закрепился на месте с помощью магнитной полосы.
 +
 +
— Пожалуйста, — заговорил Янн. — Не вреди мне. Я твой слуга, а тебя ждёт более важная задача.
 +
 +
Он опустил дрожащую руку в ящик и извлёк пузырёк, откупорил его большим пальцем, после чего другой рукой вставил колбу в задний разъём промышленного распылителя с длинной и тонкой, как игла, трубкой вроде тех, с помощью которых танкисты наносили масло и смазку в труднодоступные места своих машин.
 +
 +
Первобытная сущность внутри сосуда забулькала.
 +
 +
— Ш-ш-ш, ш-ш-ш-ш-ш, — шикнул он. — Успокойся. Пока не время. Терпение, терпение.
 +
 +
В высоту петля достигала десяти футов, и на мгновение Ровецке заволновался, что содержимого колбы может не хватить. Однако по мере спуска вдоль навеса он понял, что его будет более чем достаточно. Везде, где он выдавливал похожую на гной жижу, та начинала радостно шипеть и сгущаться, затекая в пазы, которые Ровецке пытался заполнить в первую очередь.
 +
 +
Затем, так медленно, что Янн поначалу решил, будто у него разыгралось воображение, вещество начало возвращаться. Став на открытом воздухе скорее гелем, нежели жидкостью, оно, отрицая законы тяготения, поползло и засочилось во все стороны, проникая вглубь металлоконструкции и расходясь по шарнирам и штырю громадной петли.
 +
 +
Закончив, Ровецке отсоединил колбу, и та со звяканьем отлетела прочь.
 +
 +
Ревущий ветер подхватил пузырёк, и тот, кружась, исчез где-то внизу. Под куртинами высились целые горы мусора, так что его вряд ли найдут.
 +
 +
Шепча молитву, он вставил следующую колбу. Невзирая на резкие порывы, с него градом катился пот.
 +
 +
Янну не хотелось к ним притрагиваться. Больше того, всё его тело будто кричало о том, что ему следует достать стойку, вытянуть её от себя как можно дальше, а затем швырнуть в кучу внизу. Но он чувствовал, как Пустой Человек следит за ним взглядом. Наблюдает за его работой. И глаза его больше не походили на чёрные провалы. Теперь их радужки вихрились туманным, лоснящимся разноцветьем эмпиреев, которые он видел в небе каждую ночь на протяжении всей жизни.
 +
 +
От них по коже Ровецке побежали мурашки. Болезненно сдавило пазухи.
 +
 +
Он продолжал работать, делать то, чему учился с тех пор, как в десять лет к нему во сне пришёл Пустой Человек и сказал, что имеет для него дело. Пустяковое дельце, за которое он получит щедрую награду.
 +
 +
Пакетик с порошком оказался именно там, где и сказал Пустой Человек. За отходящим кирпичом в саду. И, как он и обещал, за кружкой с горячим лак-чаем его дядюшки никто не следил.
 +
 +
Той ночью мортуарии вынесли тело дяди через парадную дверь, накрыв шёлковым стягом торгового дома Ровецке. И маленькому Янну приснился сон такой приятный, что он помнил его до сих пор. Сон, где он имел власть. Власть в основном над самим собой, однако это давало ему власть над другими. А для младшего, никому не нужного отпрыска торгового семейства без особых воинских традиций это значило очень и очень много.
 +
 +
Ровецке умел убеждать людей. Уловки и пускание пыли в глаза всегда давались ему легко. Он мог уболтать отца и мать сделать едва ли не всё, что ему хотелось, и манипулировать другими с непринуждённой уверенностью.
 +
 +
Но тот сон явил Янну будущее, в котором он мог обрести последователей и без усилий завлекать женщин к себе в постель. Впрочем, в первую очередь он заинтересовал его тем, что показал, как нужно врать. Не просто обманывать, а менять саму реальность. Давать человеку монету, говорить, что это конфета, и наблюдать за тем, как он пытается её сгрызть. Уметь видоизменять то, что видели другие, с помощью одного своего вида, — ведь разве мог этот невысокий юноша им лгать? — отчего они начинали верить ему, а не собственным глазам. Сила убеждения, превращённая в оружие.
 +
 +
Точно как в случае с тем сержантом, который смотрел на кипу пустых бумаг, а видел наряд на работу.
 +
 +
Величайшая власть.
 +
 +
Звяк. Выброшена ещё одна капсула.
 +
 +
Звук привёл Ровецке в чувство, и он увидел, что пустил слюну на рабочую муниторумную куртку.
 +
 +
Он потянулся за следующей пробиркой и понял, что стойка пуста.
 +
 +
На мгновение Янн запаниковал — а затем вдруг осознал, что находится в самом низу южной петли.
 +
 +
Последней петли.
 +
 +
Он, что… ничего не запомнил? Увлёкся работой до такой степени, что закончил её в медитативном трансе? Но раз так, значит, он успел спуститься по стене, подняться обратно, заново закрепить трос на противоположной стороне и проделать то же самое уже там.
 +
 +
Пять петель совершенно выпали у него из памяти.
 +
 +
Впрочем, это не имело значения. Пора убираться.
 +
 +
Он выбросил перчатки на случай, если на них осталась зараза. Затем взобрался наверх, смотал трос и собрал подъёмное снаряжение. Сверился с хроно.
 +
 +
Пятьдесят минут. Он потратил пятьдесят минут.
 +
 +
Верный своему слову, Янн исчез прежде, чем пришёл с обходом комиссар.
 +
 +
 +
Закатившиеся глаза Зарафистона напоминали белёсые очи слепца. Он безмолвно шевелил губами, словно человек, разговаривающий во сне.
 +
 +
Обычно колдун экранировал свои мысли в присутствии Моркат, зная или чувствуя, что та умеет прозревать импрессионистские пятна его сознания, да и подсознания также. Однако сейчас он позволил ей смотреть. Разрешил узреть образ пары зрящих глаз, паривших над его плечами подобно крылышкам насекомого, чьи радужки бурлили жуткими цветами варпа.
 +
 +
Затем его настоящие глаза вернулись на положенное место, и призрачные радужки исчезли.
 +
 +
— Готово. Прошу прощения за задержку, магистр войны.
 +
 +
— Если ты выполнил обещанное, то извиняться не за что.
 +
 +
Они собрались на разведсовет — встречу малого внутреннего круга из состава большого внутреннего круга, — на котором присутствовало только три члена, не считая самого магистра войны. Зарафистон, он же лорд-обманщик, Какадиус Сирон, мастер над шпионами из Альфа-Легиона, представлявший оперативные сводки, и Моркат, следившая за процессом.
 +
 +
— Мы говорили о специальных вокс-установках. — Сирон постучал бледным, без перчатки, пальцем по нескольким отмеченным вокруг касра Крафа точкам. Его нарочито мягкое прикосновение заставило закованного недочеловека-карту встрепенуться. — Они помогут нам засекать в черте города артиллерию, выявлять цели и наводить огонь. Твои отряды готовы к выполнению задачи?
 +
 +
Зарафистон накинул капюшон, скрыв чернильно-чёрные глаза.
 +
 +
— Готовы. И первая волна ударов уже началась — мученики уничтожают инфраструктуру корректировки и другие лёгкие мишени. Они будут оттягивать силы от стены. Но, как понимаете, это прелюдия.
 +
 +
Магистр войны кивнул.
 +
 +
— Атака рапторов на Северную стену. Как она продвигается?
 +
 +
— Сильное сопротивление. — Сирон наклонил голову, скривившись от сдержанного недовольства. Его мысли выглядели как разложенное на одного таро, из тасующихся колод которого доставались и разыгрывались новые и новые карты. — Но это Кадия. Здесь всегда сильное сопротивление. А если нет, я бы заподозрил ловушку. Мы своей цели добиваемся, прикрывая Крома Гата и его Железных Воинов. Однако рейдеры несут потери, и, вполне возможно, орудия начнут стрелять снова. Могу ли я ещё раз запросить для них подкрепление? Сбросим партию «Клешнёй ужаса» и сможем…
 +
 +
— Нет. — Абаддон покачал головой. — Я уже послал в бой всех, кого готов потерять. Других не дам. Что с Гатом?
 +
 +
Моркат видела, насколько сильно Сирону не хотелось оставлять своих рапторов в беде. Разум Альфа-Легионера перетасовал колоды. Перевернул следующую карту, надеясь, что та направит его мысли в новое русло. Этого не произошло, так что он выбросил проблему из головы и перешёл к другому вопросу.
 +
 +
— У Гата дела идут хорошо. Пока мы оттягиваем на себя внимание дальнобойной артиллерии Крафа, он разворачивается без особых проблем. Единственная сложность — Волки. Железные Волки закрепились в касре Ярке. Сам город лежит в руинах, но в подземных хранилищах достаточно прометия, чтобы их техника оставалась на ходу. Это может усложнить задание варп-кузнеца.
 +
 +
— У него есть эти крепости-цитадели, — нелюбезным тоном заметил Зарафистон, снова устремив взор куда-то в глубины пространства и времени. — И машины.
 +
 +
— В основном невооружённая строительная и подрывная техника, неспособная работать под огнём. Обычные танки не сделают того, что мы просим от Гата. Он вычищает лес из ксенокамня, а самые мелкие пилоны там размером с жилую башню. Он сможет выполнить задачу, но сильное сопротивление замедляет его продвижение.
 +
 +
— Сучьи дети Русса, — рыкнул магистр войны. — Всегда в самом неподходящем месте. Мы хотя бы держим сынов Льва в их разбившемся крейсере?
 +
 +
— Держим, — отозвался Сирон и замолчал. — Но…
 +
 +
— Но?
 +
 +
— Гончие Абаддона несут колоссальные потери, а они ещё даже не прорвались внутрь.
 +
 +
— Мы всегда знали, что Тёмные Ангелы легко не сдадутся. Никогда не опускают руки.
 +
 +
— Скайрак хочет, чтобы ''«Терминус Эст»'' провёл чумную бомбардировку. Возможно, это будет эффективнее, чем пытаться взять крейсер штурмом. — Глава разведки втянул воздух сквозь сжатые зубы. — Хотя я рассчитывал забрать корабельные когитаторы.
 +
 +
— Уркантосу это не понравится, — заметил Эзекиль. — А нам ни к чему стравливать между собой кхорнатов и нурглитов.
 +
 +
— Его с ними нет, — отозвался лорд-обманщик. — Он упивается кровью сороритас в храме Святой Моррикан.
 +
 +
— Странно, — сказал магистр войны. И Дравура одновременно ощутила и заметила хорошо скрытую тревогу отца. — Что ещё?
 +
 +
— Южная атака продвигается с опережением графика. Продолжает держаться только этот крайний южный равелин. Там засели астартес. Мы сковали их боем и пытаемся обойти. Волсканцы встретили сопротивление в Россварах, но, согласно нашим предсказаниям, они прорвутся в следующие двенадцать часов. Легио Вулканум подходит к внешней куртине с востока… Что-нибудь ещё?
 +
 +
— Крепость до сих пор не может стрелять, — встряла Моркат, зная, что если даст полубогам болтать дальше, то уже не сможет вставить ни слова. — И я получаю с датчиков странные показания. Внутри что-то… движется. Перемещается. Энергии из недр крепости как будто не дают вырваться.
 +
 +
Абаддон повернулся к ней.
 +
 +
— Я слышал отчёт, который может тебя заинтересовать… Сирон?
 +
 +
— После боя с ''«Клыком Огненной Гривы»'' мы засекли полдюжины кораблей, абордажных челноков, которые вошли на орбиту крепости и направились в сторону ядра. Мы выслали перехватчики, которые сбили два судна, но судьба остальных неизвестна.
 +
 +
— Вы думаете, к нам проникли диверсанты? — Дравура услышала в своём голосе ужас. — Почему мне не сообщили?
 +
 +
— Разве это не твоё дело — знать о крепости всё? — прошипел Зарафистон. — Или подобное вне твоей компетенции, ноктилитовое дитя?
 +
 +
Моркат стиснула чернокаменные зубы.
 +
 +
— Это не обычный космолёт. Не рукотворная конструкция, а живое существо, которое мы оседлали и называем кораблём. Все наши мостики и пульты — просто системы, с помощью которых мы указываем ему курс и направляем энергию в варп-пушку. В нём нет сенсоров, чтобы сообщать о брешах…
 +
 +
— Довольно, — отрезал магистр. — Моркат, поговорим наедине. Собрание закончено.
 +
 +
Дравура уставилась на свои руки, дожидаясь, пока остальные выйдут. Она была слишком разъярена и встревожена, чтобы изучать мысли остальных. Ей не хотелось глядеть на издевательские образы, которые решил показать напоследок Зарафистон.
 +
 +
Когда дверь закрылась, Абаддон поднялся, взял серебряный графин и налил в кубок воды. Затем взял его между большим и указательным пальцем, словно крошечный бокальчик с вином.
 +
 +
— Выпей.
 +
 +
Моркат знала, когда ей отдавали приказ. Даже если бы там оказался яд, она бы всё равно осушила его. Он был её магистром войны и ещё кем-то гораздо большим.
 +
 +
— Ты убеждала меня выстрелить, — сказал он после того, как зодчая залпом опорожнила кубок. — И я послушался тебя. Это привело к повреждению ''«Воли вечности»'', незаменимой…
 +
 +
— Я же не знала о противоме…
 +
 +
— Не перебивай меня. — Эзекиль не стал повышать голос, и Моркат услышала тихий скрип серебряного графина, смявшегося в его железной хватке. — Ты разочаровала меня, Дравура. После той протекции, которую я тебе оказывал. Той свободы, которую тебе дал. Возможно, в этом моя вина. Может, зря я на тебя полагался.
 +
 +
Мысли отца потемнели, но не от ярости, а от печали. Сожаления. Глубинной злости, направленной, однако, на самого себя.
 +
 +
— Нет, владыка. — Она рухнула на колени прежде, чем успела об этом подумать. — Вы ни в чём не виноваты. Это я вас подвела. Крепость сопротивляется мне. Я старалась как могла. Дело не в отсутствии воли или знаний или в лености, а в том, что задача очень тяжёлая. Крепость древняя и огромная и не мыслит как смертный или даже полубог. Но я смогу. Я справлюсь.
 +
 +
Она взяла полу его табарда и прижала ко лбу, однако отец к ней даже не повернулся. Из её глаз покатились слёзы, защипав воспалённую плоть вокруг ноктилитового ока, которая так и не смогла окончательно зажить — её тело постоянно пыталось отвергнуть имплантат.
 +
 +
— Я хочу тебе верить, Дравура. И всё же ты раз за разом не выполняла данных тобою обещаний. Легиону, мне. Ты даже не знала, что по крепости шастают паразиты.
 +
 +
— Я буду стараться лучше.
 +
 +
— В этом я как раз не сомневаюсь. Но вопрос мой в том, по плечу ли тебе такое дело. Может, мне и впрямь следует сделать тебя просто чашницей, существом, что наблюдает и сообщает мысли других. Ты не полубог, и, наверное, мне не стоит ожидать от тебя такой же преданности.
 +
 +
Моркат ощутила на затылке его руку, и у неё перехватило дыхание. Услышав, насколько плаксиво зазвучал её голос, она возненавидела себя сильнее, чем даже от мягкого отцовского укора. С внезапным отвращением Дравура поняла, что и впрямь вела себя как трэлл-оруженосец, а не как военачальник. Из-за своей любви к магистру она выглядела жалкой в его глазах.
 +
 +
Дравура сглотнула. Взяла себя в руки. Подняла голову и посмотрела ему в глаза.
 +
 +
— Я не полубог, магистр войны, но ваши полубоги гибли в крепости, пока у вас не появилась я. Это я направила в чернокамень больше энергии варпа, чем все ваши чародеи, вместе взятые. Я сделала вас хозяином реликвии. Вы отправились на мои поиски, поскольку не могли взять под контроль последнюю крепость. Вы подселили в неё демона, надеясь тем самым сковать, но вместо этого сделали совершенно дикой. Вам не осталось ничего, кроме как спихнуть её Красным Корсарам. Все эти чудеса я совершила из преданности вам. Чего ещё вы от меня хотите? Как ещё мне доказать свою верность?
 +
 +
Она говорила спокойно, отдавая себе отчёт, что могла — и, наверное, должна была — умереть за такие слова. И Моркат увидела, как эта мысль промелькнула в сознании Эзекиля, вспыхнув подобно спичечной головке. Быстрые образы того, как она умрёт. Пронзённая Когтями Хоруса. Задохнувшаяся в стальной хватке. Как кулак смыкается на её голове, а затем с силой впечатывает в край стола, забрызгивая всё вокруг мозгами.
 +
 +
Он понимал, что показывает ей всё это.
 +
 +
А затем она увидела, как вероятные варианты будущего вмиг испарились, когда на ум магистру войны пришёл образ тощего ребёнка, выбирающегося из тьмы.
 +
 +
Поэтому Абаддон опустился на колено, как при их первой встрече, и протянул руку.
 +
 +
— Найди паразитов, Дравура, — прошептал он, и его мысли превратились в яркий калейдоскоп обещаний. Она увидела себя, стоящую подле его трона. Сидящую среди Избранных. Счищающую кровь с его доспеха, когда тот вернулся из битвы и по-отечески опустил ладонь на её бритую голову. — Найди паразитов и уничтожь их. Выполнишь это, и заслужишь моё вечное уважение.
 +
 +
— Я всё сделаю, — сказала она, принимая его руку. Её пальцы утонули в ладони, словно Моркат по-прежнему была ребёнком. — Стоит вам приказать, и я выпотрошу звёзды.
 +
 +
Эзекиль убрал огрубелый кулак.
 +
 +
— Давай начнём с Кадии.
 +
 +
 +
Солдаты Архиврага толпились вокруг остова ''«Меткого глаза»'', то и дело подбираясь ближе, чтобы потыкать пальцами и осмотреть сбитый «Мститель», прежде чем ревущее пламя заставляло их отпрянуть обратно.
 +
 +
Сердце Кезтраль наполнялось болью от вида разломанного самолёта. Понимания, что находилось внутри. Того, как еретики плясали вокруг машины, будто у костра на исходе дня.
 +
 +
Она наблюдала за происходящим в магнокль с расстояния в четверть мили от места крушения, забившись в водопропускную трубу под дорожной насыпью. Труба чуть шире крышки люка коллектора предназначалась для того, чтобы не давать протекавшему рядом ручью затопить дорогу во время весенних проливных дождей.
 +
 +
Она была такой узкой, что Ханне пришлось сначала затолкать туда драгоценный груз, прежде чем спрятаться самой.
 +
 +
— Дарвус, — прошептала она.
 +
 +
Они сделали пикты. По крайней мере, она так думала. Пролёт оказался вполне хорошим, учитывая нехватку времени и тот факт, что по ним вели огонь. Они пронеслись по диагонали над разворачивающейся колонной техники, зная, что другого шанса им не представится.
 +
 +
Всё это время Лахон продолжал стрелять по дрейку. Мужественный, смелый. Полностью сосредоточенный на том, чтобы побольнее ужалить врага своим крошечным оружием-иголкой. Пытаясь всадить ту иглу твари в глаз. И он всадил, в этом Кезтраль не сомневалась. Как и еретики на земле. Она не знала, кто именно приземлил дрейка, но ей хотелось думать, что Дарвус.
 +
 +
Однако монстр попал в них тоже, как, впрочем, и зенитный огонь.
 +
 +
Элероны и один руль высоты заклинило, не позволив им свернуть обратно к Крафу. Двигатель левого борта воспламенился. Стрелки датчиков прометия в баках упали до ноля. Давление в системе начало падать, и, судя по тому, как обмякла ручка управления у неё в руке, им перебило кабели. Повезло, что самолёт вообще ещё слушался.
 +
 +
— Дарвус! — завопила она.
 +
 +
Ханна слышала его, но не могла разобрать слов. Только натужное и сиплое дыхание. Человек, служивший ей голосом подсознания, затих.
 +
 +
Кезтраль выжала из правого двигателя ещё тридцать секунд, затем стала плавно снижать самолёт, садясь на тёмно-зелёные поля Кадии с выпущенными закрылками, чтобы погасить скорость. Стойка получила прямое попадание и не смогла опустить шасси. Хвала Императору, им хватило давления, чтобы, по крайней мере, убрать поворотный пиктер и создать гладкую поверхность для посадки на брюхо.
 +
 +
Ещё до того, как коснуться земли, она поняла, что будет жёстко.
 +
 +
Единственное, чего Ханна не знала, — насколько жёстко.
 +
 +
Первое соприкосновение швырнуло её на ремни безопасности с такой силой, что у неё заболела грудь, а голова резко мотнулась вперёд и тут же назад. Она словно врезалась в наземный автомобиль на скорости в сорок миль в час, причём с таким же скрежетом стали.
 +
 +
Хвала Трону, Кезтраль упала на уходящий вниз склон, но в итоге «Мститель» заскользил дальше.
 +
 +
По пути левое крыло задело горящий остов «Лемана Русса» и оторвалось, развернув самолёт так, что дальше он покатился боком. Когда они достигли подножья холма, фонарь резко поднялся и откинулся на оставшееся крыло, и на один ужасный миг Ханна решила, что их обоих сейчас раздавит, прежде чем стеклянный экран не упал обратно.
 +
 +
Кезтраль поняла, что следует действовать быстро. Нужно многое успеть сделать, а враги могли подоспеть на место крушения в любую минуту.
 +
 +
Она ударила по расцепке, сорвала с себя ремни.
 +
 +
— Дарвус! — крикнула она. — Лахон, ты как?
 +
 +
Под полом кабины находился аварийный комплект. Лазпистолет, сухпайки, маячок и отрезок хамелеолина, упакованные в ранец.
 +
 +
Она вынула его и потянула рычаг экстренного открытия фонаря, порадовавшись тому, что гидравлические приводы не вышли из строя.
 +
 +
Лётчица выбралась на крыло, прижавшись руками к горячему металлу фюзеляжа, чтобы подняться на ноги.
 +
 +
— Дарвус! Дарвус, ты…
 +
 +
Оператор сдавленно ответил.
 +
 +
Он был ещё жив, пусть только и в самом педантичном смысле этого слова.
 +
 +
Голова Лахона Дарвуса откинулась набок, уставившись на неё фиолетовым глазом.
 +
 +
Второй был расплющен надбровной дугой, смявшейся под кровавой воронкообразной раной, которая продырявила волокнистые слои шлема и прошла до самого мозга.
 +
 +
— Трон, — выдавила Кезтраль. — О Святой Трон. Нет.
 +
 +
Дарвус ещё дышал, чуть слышно сипя. Над оставшимся глазом медленно поднималось и опускалось веко, в ресницах которого застряло стеклянное крошево от треснувшего визора. Одна рука лежала на приборной панели, подёргивая скрюченным указательным пальцем.
 +
 +
Поначалу Ханна решила, что Лахон подзывает её к себе, но затем поняла.
 +
 +
Он стрелял.
 +
 +
Дарвус, жестоко изувеченный, последней сознательной мыслью заставлял себя жать гашетку пулемёта. И палец до сих пор оставался бы на оружии, не вырвись то при падении.
 +
 +
— Мне жаль, Лахон. Трон. Мне так жаль. Мы в безопасности, не волнуйся. Мы в безопасности.
 +
 +
Она опустила ладонь на его трясущуюся руку и крепко сжала. Мерное подёргивание пальца перешло в слабое сдавливание, а после — прекратилось вовсе.
 +
 +
Дарвус медленно, расслабленно выдохнул.
 +
 +
Продолжая держать напарника за руку, Кезтраль прижала лазпистолет к его подбородку и нажала спусковой крючок.
 +
 +
Она не стала вытягивать второй аварийный комплект под телом Лахона. У неё и так не получилось бы унести лишнее снаряжение в довесок к самому ценному грузу.
 +
 +
Бронированные футляры с отснятыми катушками — ей пришлось пролезть через технический люк в кабине, чтобы извлечь два увесистых цилиндра и уложить их в специальные кожаные углубления в ранце.
 +
 +
Ханна уже слышала вдалеке рёв двигателей, когда забросила в открытую кабину зажигательную гранату и бросилась бежать. Она не стала задерживаться, чтобы посмотреть на взрыв, выбросивший яркие горящие шарики, следом за которыми в опускающихся сумерках заклубились белёсые столбы фосфорного дыма.
 +
 +
Ручей и приближающаяся ночь спасли ей жизнь, позволив незаметно и не оставляя следов добраться до водопропускной трубы.
 +
 +
Теперь, свернувшись под хамелеолиновой накидкой, она наблюдала за тем, как враги, тыкая пальцами, разглядывают погребальный костёр Лахона Дарвуса, человека, отлетавшего с ней почти две сотни миссий. Который так пёкся о чести и так гордился своим тяжёлым пулемётом, что стрелял из него до самого конца.
 +
 +
А за ней лежал ранец, а в нём — катушки с записью, ради которой он отдал жизнь. Записью, где были видны громадные строительные машины в горнопроходческих модификациях с алмазными пилами и бурами, проверявшие работу оборудования на ближайших пилонах. Один из которых уже валялся, подобно огромному срубленному дереву.
 +
 +
Труба загрохотала и об её стенки заплескалась вода, когда по насыпи прошла колонна вражеских войск.
 +
 +
Ханна спрятала магнокль и полностью укуталась в накидку, после чего достала карту сектора и, зажав в зубах красный аварийный фонарик, стала внимательно её изучать.
 +
 +
Она находилась к северу от Крафа. За оборонительными линиями, где-то на дороге к касру Ярку.
 +
 +
У края тянувшихся до горизонта пилонов Элизионских полей.
 +
 +
 +
===Глава шестая===
 +
 +
 +
— Верховное командование волнуется, — сказал логистар-генерал Конскаван Райк. С его лица не сходила смущённая улыбка, как будто ему не хотелось беспокоить Крида подобными новостями. — Они тревожатся насчёт хода войны.
 +
 +
— Все мы тревожимся насчёт хода войны, — добавила главный комиссар Забин. Затем усмехнулась, увидев предложенный Келлом стакан охлаждённого леолака. — Нет.
 +
 +
— Я бы хотел кафеину, если вы не против, — сказал Райк, но его желание исчезло, когда Келл указал на официантскую тележку.
 +
 +
Флаг-сержант не обслуживал гражданских.
 +
 +
— Воздушный маршал? — спросил Джарран.
 +
 +
— Ничего, сгинь с глаз, — отрезал Раун Шрауд. Это было его первое заседание военного кабинета, вернее, первое под водительством Крида. Всё это время он находился в своём центре управления, подключённый невральной аугметикой к оперативной карте, на которой отображался ход сражения в небе, и потягивал любимую трубку. — Сегодня я потерял машины, Крид. Очень много машин, которые нечем заменить. Хуже того, я потерял пилотов и аэродромы.
 +
 +
— Все мы понесли потери, Раун. Сегодня был долгий день. Они хорошо нам врезали, и…
 +
 +
— Я, фрекк, знаю, что они нам врезали! — Шрауд хлопнул по столу, заставив Райка подпрыгнуть от неожиданности. Он вскочил на ноги, вырвав изо рта трубку. — Ты хороший сухопутный командир, Крид, но ты ни фрекка не смыслишь в воздушной войне! То, что ты сделал, было расточительно. Расточительно и бездумно. Ты кинул моих пилотов на смерть, словно Троном проклятых гвардейцев в мясной штурм!
 +
 +
Лорд-кастелян кивнул.
 +
 +
— Мы рискнули. Первоочередная задача — спутать им карты. Помешать высадке. А риск иногда не оправдывается, это же фрекковая война.
 +
 +
Райк откинулся на спинку кресла, испугавшись яростной перепалки. Авдария задумчиво оправляла униформу, решив не обращать внимания на вопиющую инсубординацию и тем самым позволить военачальникам сохранить лицо. Впрочем, Джарран знал, что именно такой подход и предпочитал Крид. Раун не сдерживал себя. Ничего не обдумывал и не утаивал. Их спор был громким, злым, грубым — зато честным.
 +
 +
— Если это была ставка, она оказалась проигрышной, чертовски проигрышной. — Шрауд указал на карту Крафа, отмечая траектории полётов. — Слишком много одновременно поднятых самолётов. Слишком мало оставлено для обороны. Недостаточно места для маневрирования в огневых коридорах. И когда они вступили в бой и начали запускать ракеты и жечь топливо, как думаешь, что случилось? Они все отправились на дозаправку и перевооружение в один и тот же Троном проклятый момент! У нас образовались пробки над каждым аэродромом по всему Крафу, самолёты кружили в очередях на семи высотах, и большинство к тому же без боеприпасов, что сделало их лёгкой добычей для дрейков. И это ещё до того, как диверсант уничтожил базу горючего в Стетцене.
 +
 +
Урсаркар понимающе кивнул и поднял ладони.
 +
 +
— Хорошо, Раун. Хорошо, ты пра…
 +
 +
— Хвала фрекку, что «Валькирии» садятся вертикально! Не сумей они перевооружиться и защитить колонны, все ублюдки, что сегодня вылетели, сейчас бы уже догорали на Крафской равнине.
 +
 +
— Ты прав, — повторил генерал.
 +
 +
— Я знаю, что прав.
 +
 +
— Ты трубку сломал, — добавил Крид.
 +
 +
Шрауд посмотрел на свою трубку, только сейчас заметив, что её чубук переломился: настолько сильно маршал ткнул ей в карту.
 +
 +
— Фрекк! — раздражённо рявкнул он и швырнул чашу в стену. — Фреккова хрень. Хорошо, что у меня есть запасная.
 +
 +
Он опустился в кожаное кресло и выудил из кармана помятой униформы другую, точно такую же трубку, после чего с мрачным видом принялся забивать в чашу резаную колак-траву.
 +
 +
— Ты совершенно прав, — заявил Урсаркар. — Мне следовало проконсультироваться с тобой, что впредь я и буду делать. Я принял много решений быстро, возможно, чересчур быстро. Но это следствие того, что некоторые в верховном командовании твердили, будто война уже на завершающих стадиях, и выслали приказы о демобилизации.
 +
 +
Он повернулся к остальным.
 +
 +
— Это несправедливо, — упрекнул его Райк.
 +
 +
— Да нет, — вставила Забин. — Слишком упрощённо, но справедливо. Толика вины за произошедшее лежит на каждом из нас.
 +
 +
— Так, хватит горестно заламывать руки, — сказал Шрауд, протянув трубку, которую подошедший Келл поджёг спичкой. — Насколько всё плохо, Крид?
 +
 +
— Не так хорошо, как мне хотелось бы, но и не так ужасно, как я боялся. — Крид жестом велел подать карту сектора.
 +
 +
Джарран погасил спичку и развернул разделённый на квадранты план Крафского оборонительного сектора.
 +
 +
— На западе пока всё тихо, за исключением Делвианской расселины, где идёт бой. Высадка еретиков здесь, севернее Крафа, Железные Воины. Пока неясно, что они задумали. Оба анклава астартес на севере держатся, и, как я понимаю, Хайфелл со своими Волками отправился в вылазку, чтобы вытеснить Железных Воинов. Вражеские подразделения осаждают храм Святой Моррикан вот тут на востоке, и, конечно, продолжающееся боестолкновение в воздухе.
 +
 +
— Сворачивай эту свалку, — сказал ему Раун. — Нам нужно сохранить летательные аппараты для перехвата воздушных целей и бомбардировок передовых осадных укреплений. В небе мы лишились господства, и этого уже не исправить.
 +
 +
— Как скажешь, — согласился лорд-кастелян. — На юге, вот тут, нам пришлось оставить внешние позиции из-за бомбардировки. За исключением этой.
 +
 +
Он постучал пальцем по точке.
 +
 +
— Кто там? — поинтересовался Райк.
 +
 +
— Храмовники, — сказала Авдария, вытянув шею. — Не выполняют каких-то особых тактических задач, верно?
 +
 +
— Ни единой. — Крид пыхнул сигарой. — Да, они задают Архиврагу трёпку, нанося потери и пока что сковывая его силы, но, как только Разоритель бросит войска к вратам Крафа, все эти аванпосты будут отрезаны. В других обстоятельствах они могли бы проводить рейды по тылам, осаждать осаждающих, однако их совершенно недостаточно. Даже если гарнизон касра Мирака смог бы пойти на прорыв и поддержать их, всё равно их будет слишком мало, а врагов — слишком много. — Крид покачал головой. — Мы слишком растянуты.
 +
 +
— Подвижки на северной стене? — спросил Конскаван.
 +
 +
— По-прежнему выслеживаем рапторов, но, похоже, им подкреплений не пришлют. Это мне нравится — значит, войска у Архиврага не бесконечные, так что истощить их вполне рабочий вариант. Нам следует приготовиться к осаде…
 +
 +
Внезапно глаза генерала забегали туда-сюда, и Келл понял, что его неожиданно посетила какая-то мысль.
 +
 +
— Но зачем он вообще это делает? — задумчиво спросил он.
 +
 +
— Говоришь загадками, Урсаркар, — произнёс Шрауд, потягивая трубку. — Зачем кто делает что?
 +
 +
— Разоритель. Мы для него проблема. Мы контролируем его врата в реальный космос. Но, учитывая состояние Флота, остановить прямо сейчас мы его не можем — а он сосредоточился на нас, вместо того чтобы просто обойти и ударить по Терре. Он даже попытался уничтожить нас с минимальным привлечением сил с помощью Чернокаменной.
 +
 +
Забин цыкнула так, словно ответ был очевиден.
 +
 +
— Абаддон ненавидит нас. Его глубокая нелюбовь к Кадии переросла в одержимость. Лорд-кастелян, это же история базового академического курса.
 +
 +
— Может быть. Может быть. Возможно, так и есть, он просто хочет разобраться с нами. Но я не могу избавиться от чувства, что ему здесь что-то нужно. Что мы видим всё в неправильном свете.
 +
 +
Горящий кончик Кридовой сигары завис над картой Крафа, поплыв в сторону массово высаживающихся вражеских сил на севере. Заскользив над крепостями-цитаделями Железных Воинов на границе Элизионских…
 +
 +
— Нам нужно обсудить распределение пайков, — оборвал его размышления Райк. — Мы приближаемся к критическому уровню. Если вы готовитесь к осаде, что кажется вполне вероятным, то обговорить вопрос нужно тем более.
 +
 +
Урсаркар моргнул, и его взгляд снова сфокусировался на кабинете.
 +
 +
— Да, — сказал он. — Погоди, критическому? Что значит критическому? Мы же только-только урезали нормы.
 +
 +
— Ну… — Логистар-генерал пожал плечами, словно взгляд Крида заставил его ещё раз обдумать то, что он хотел сообщить. — Критический уровень уже маячит на горизонте. В среднесрочной перспективе. В нескольких районных распредцентрах закончились запасы, а люди с талонами продолжали прибывать. Пришлось отправить их домой голодными.
 +
 +
— Хищение? — предположила Авдария. — Расстрел пары-тройки клерков обычно помогает.
 +
 +
— Дело не в обычной коррупции, главный комиссар. — Логистар-генерал достал из кармана куртки квадратный талон и положил на стол. — Вообще не в ней.
 +
 +
— Что это? — спросила Забин.
 +
 +
Они со Шраудом, недоумённо хмурясь, уставились на карточку.
 +
 +
— Рационный талон, — терпеливо объяснил Келл. — Гражданские и отставные получают с их помощью еду.
 +
 +
— А, да, — вспомнила комиссар. — Мой дядя, вышедший в отставку после потери обеих ног, носил такой на шее. Но девяносто процентов… Не многовато ли?
 +
 +
— Многовато, — согласился Райк. — А мы нашли таких две тысячи. Группа касркинов натолкнулась на фальшивомонетчиков, которые их печатали. Вскоре после того, как станок был уничтожен, исчезла бронемашина, перевозившая клише. На подделках видны характерные детали тех матриц. Но мы не можем просто взять и аннулировать все талоны, иначе выдача провианта упадёт до нуля. И не можем заменить матрицы новыми.
 +
 +
— Насколько сократятся наши запасы? — спросил лорд-кастелян.
 +
 +
— Существенно. — Конскаван отвлечённо застучал пальцами по инфопланшету. — Вероятно, дополнительно на тридцать — сорок процентов в месяц.
 +
 +
— Я хочу, чтобы это прекратилось. Райк, разберись.
 +
 +
— С удовольствием, лорд-кастелян, — хотя нам, конечно, придётся урезать пайки. Ещё на десять процентов?
 +
 +
— Без этого никак? — Урсаркар потупил взгляд.
 +
 +
— Если только не хотите остаться вообще без еды.
 +
 +
Крид вздохнул.
 +
 +
— Я объявлю об этом в следующей передаче.
 +
 +
— Нет! — испуганный возглас вырвался изо рта каждого присутствующего в комнате, не исключая Келла.
 +
 +
— Вы не можете этого сделать, — произнесла Забин. — Крайне неразумно.
 +
 +
— Не рекомендую, — добавил Шрауд. — Когда Порелска, упокой Трон его душу, урезал пайки, он никогда не делал объявлений.
 +
 +
— Мои распредцентры разграбят. — Обтянутые белыми перчатками пальцы Райка крепко сжали инфопланшет. — Погибнут рационщики.
 +
 +
— Вот как мы поступим, — сказала Авдария. — Снизим норму постепенно. По два-три процента в день, достаточно медленно, чтобы никто не заметил…
 +
 +
— Какое подлое предложение, — с нарастающим гневом бросил Урсаркар. — Люди Кадии жертвуют на войне всем, и они должны знать, чего ради. Я сообщу им, почему так. Мы все в одной лодке, и я не позволю, чтобы они голодали в неведении. Если они должны получать меньше углеводных буханок и протеина, они будут об этом знать. Они по достоинству оценят честность — и это будет чертовски лучше того, как с ними обходились раньше.
 +
 +
Лишь выпроводив всех из кабинета и закрыв за ними дверь, Келл, наконец, взял слово.
 +
 +
— Вы не можете сказать им, что урезаете пайки.
 +
 +
— Только не ты, Келл. Из всех людей…
 +
 +
— Я-то как раз всё понимаю. В моей семье были рационщики. Вы — сын полка. Не делайте объявлений, и все будут думать, что дело в просчёте распределителей, или просто до них дошло меньше еды, или что в районный склад был прилёт. Кадианцы привыкли к трудностям, и, пусть им это не нравится, они будут тянуть лямку. Но если вы сядете за вокс и скажете им, что это сделали вы, что лорд-кастелян Крид в здравом уме и твёрдой памяти отнял у них хлеб, они отвернутся от вас. А во время осады такого допускать нельзя.
 +
 +
— Это непорядочно. Плохой пример руководства. Будучи командиром Восьмого, я всегда…
 +
 +
— Со всем уважением, вы больше не фрекков полковник, сэр. Вы возглавляете планету. Планету, что находится под атакой и где вы — главный символ сопротивления. Мы не можем позволить, чтобы этот образ запятнала грязная политика. Не подставляйте сами себя.
 +
 +
— Не надо меня тут учить… Какое ты имеешь право… — Крид вынул сигару изо рта и ткнул ею в Келла. Средний и указательный пальцы, державшие окурок, тряслись.
 +
 +
Джарран не отступился.
 +
 +
— Трон, проклятье. — Урсаркар рухнул в высокое кресло за столом. — Дай мне фрекков вокс, я скажу Райку.
 +
 +
— Никакого заявления? — переспросил Келл, притащив проводной вокс, сняв трубку и принявшись крутить диск, набирая внутренний номер.
 +
 +
— Никакого заявления. — Он затянулся сигарой, понял, что та погасла, и швырнул прочь. — Фрекк!
 +
 +
 +
Драконохвостое знамя Решающего крестового похода реяло над Оплотом мучеников, шёлковое полотнище с вплетёнными стальными нитями вздымалось на горячем воздухе, валившем от струй полыхающего прометия.
 +
 +
— Сжечь их! — ревел маршал Амальрих. — Испепелить! Стереть их грязь с камней, по коим ходили мученики!
 +
 +
Двое братьев, стоявших на стене по обе стороны их секции, поливали передний гласис химогнём. Пехотинцы-еретики кричали и чернели, когда их окатывало пламя, поджигая изодранную униформу и ритуальные одеяния. Неистовствующий огненный шквал пожирал заодно и кислород, так что те, кто шёл за ними, начинали задыхаться и, хватаясь за горло, скатывались в сухой ров.
 +
 +
Еретики горели тем же оранжевым цветом, что закатное солнце Кадии, отблёскивавшее от моря клинков и лат, отчего яростная битва напоминала бурное озеро пламени.
 +
 +
Мордлид отыскал среди давки тел Несущего Слово, который, шагая сквозь ряды последователей, на ходу открыл пальбу из болтера и зацепил брата-огнемётчика на укреплениях вала. Каждый выстрел огромного оружия заставлял сектантов отшатываться, зажимая кровоточащие уши.
 +
 +
Оттуда, где стоял знаменосец, казалось, будто толпа вокруг еретика-астартес рябит, как водная гладь от брошенного камня.
 +
 +
Кастелян прицелился из болт-пистолета и нажал спусковой крючок, выпустив три снаряда. Один болт оросил латы Несущего Слово багрянцем незадачливого последователя, но следующие два попали в его болтер, разбив корпус вместе с магазином, из которого посыпались толстые боеприпасы.
 +
 +
Еретик резко обернулся, выискивая взглядом нападавшего. Затем он в мгновение ока перескочил ров и, стиснув в руке ритуальный кинжал, принялся взбираться по гласису, раз за разом вонзая кривое лезвие в скалобетон. От нечестивых возгласов Мордлид невольно дёрнулся назад, будто сами его слова могли причинить вред.
 +
 +
Падший астартес поднялся над парапетом подобно монстру из пучин, сжимая в другой ладони исчерченную рунами гранату.
 +
 +
Амальрих разрубил предателя двумя взмахами.
 +
 +
Первый отсёк ему руку с гранатой, и отнятая конечность покатилась по брустверу, прежде чем плюхнуться в ров.
 +
 +
Второй удар прошёл через обе голени, и еретик последовал вниз за рукой.
 +
 +
Мгновением позже взрыв гранаты испарил обе его части.
 +
 +
— Решающий — ни шагу назад! — прокричал Марий. — Во славу Дорна и вечно бдящих очей Императора, ни шагу на…
 +
 +
На нагруднике маршала расцвели разрывы болтов, прошив табард и выбив осколки из крыльев личной эмблемы.
 +
 +
Зрение Мордлида захлестнул шквал огня, а затем он услышал звук, похожий на детонацию кумулятивного заряда внутри танка.
 +
 +
Он нащупал ладонями скалобетон, хотя и не видел его. Перед глазами скручивались зелёные полосы.
 +
 +
Попадание. Вероятно, из тяжёлого болтера.
 +
 +
Он сорвал шлем и понял, что смотрит на руку. Пустую.
 +
 +
Знамя. ''Знамя''.
 +
 +
Древко валялось в четырёх футах справа, устлав священным шёлком землю. Землю, осквернённую кровью изменников.
 +
 +
Взревев от ярости и стыда, он схватил штандарт и вскинул его над головой.
 +
 +
— Епитимья! — возопил он. — Мой маршал, я требую епитимью!
 +
 +
Он стиснул кулак и изо всей силы ударил себя по челюсти. Раздался глухой шлепок, с каким фермер забивает насмерть грокса.
 +
 +
Амальрих не упал и по-прежнему непокорно ревел перед накатывающими на бруствер волнами еретиков. Когда он обернулся, вздымающаяся масса сектантов в чёрных одеждах, озаряемая яркими дульными вспышками, стала похожей на океан бурлящей лавы у него за спиной.
 +
 +
А затем маршал увидел стяг и изменился в лице. Он впился в Мордлида тяжёлым взором.
 +
 +
Знаменщик ударил себя во второй раз.
 +
 +
— Брат Деврайн, — крикнул хозяин и повелитель Мордлида.
 +
 +
— Да, маршал.
 +
 +
— Пожалуйста, дай брату-кастеляну Мордлиду свой цепной меч и прими у него драконохвостое знамя. Эта честь стала для него слишком тяжёлой.
 +
 +
— Да, маршал.
 +
 +
Деврайн разогнал лезвие цепного меча, чтобы разрубить крепившую его к запястью цепь, затем протянул рукоятью вперёд.
 +
 +
Словно во сне, Мордлид передал реликвию, которую нёс на протяжении девяти лет.
 +
 +
— Мне очень жаль, Мордлид, — вполголоса произнёс Деврайн.
 +
 +
— Держи его повыше, брат, — ответил Мордлид. — Чтобы его видели все.
 +
 +
Затем он взревел подаренным цепным мечом, выкрикнул нечто между боевым кличем и молитвой и ринулся к группе культистов в бронзовых масках, что как раз вскарабкались на стену.
 +
 +
Первым ударом он разрубил человека пополам, от плеча до рёбер. Следующим вонзил навершие в теменную кость. Свободной рукой он схватил еретика за глотку и вышвырнул за стену на поднимавшихся следом соратников.
 +
 +
Ярость могла служить на войне мощнейшим стимулом. Ярость на врага, ярость на самого себя.
 +
 +
И оная била из Чёрного Храмовника ключом, пока тень драконохвостого знамени, откидываемая заходящим солнцем и огнями освящённого поля брани, накрывала его латы и саму душу тьмой.
 +
 +
 +
Темнело в Россварских горах быстро. Высокие кряжи начинали закрывать солнце уже с двух часов пополудни, погружая Делвианскую расселину в холодную тень. Зачастую это приносило облегчение после четырёх часов на палящем солнце, ведь облучение на такой высоте, где разрежённая атмосфера давала меньше защиты, приносило больший вред. В районе десяти часов лучи попадали прямиком в расселину, такие приятно-тёплые после промозглой ночи, однако к полудню дорожное покрытие и скалы накалялись до такой степени, что жар от них чувствовался кожей. Медику даже пришлось обработать пару лёгких ожогов у солдат, по незнанию взявших оставленные на солнце металлические инструменты.
 +
 +
Таким образом, когда нещадно жарящее солнце ныряло за гряду, наступал час благословенной прохлады, после чего в свои права вступал пробирающий до костей холод ночи. Затем начинали туманом стелиться облака, щедро покрывая людей и технику росой. Впоследствии роса индевела, а ветер врывался в расселину с мощью ударной волны от ядерного взрыва.
 +
 +
Какое жуткое сравнение, подумала Хеллскер, завидев, как на горизонте зарницей сверкнула очередная детонация. Выпущенный по ним с орбиты снаряд был относительно средних размеров. И не ядерный. Обычный кинетический, пробивший внешнюю стену дота и упавший на дорогу, оставив брешь в сети противотанковых ежей, но, к счастью, никого не убив.
 +
 +
— Что ж. — Марда остановилась у края вырытого посреди дороги окопа и посмотрела в сторону неприятеля. В Делвианской расселине царила кромешная тьма, поэтому кадианка ничего особо не разглядела. — Первый день мы пережили.
 +
 +
— День ещё не кончился, майор, — отозвался сержант Равура. Все они передвигались полуприседом, не разгибаясь, как будто десятилетиями таскали на себе тяжёлые грузы. Он достал флягу. — Воды?
 +
 +
Марда благодарно кивнула и, поднеся горлышко к губам, позволила холодной как лёд жидкости на время притупить болезненную пульсацию в дёснах и челюсти. Она не стала глотать болеутоляющие таблетки, чтобы не утратить остроту чувств.
 +
 +
— Лучше не пить слишком часто, мадам, — сказал Равура. — Я поручил отряду плавить снег, чтобы пополнить запас, но…
 +
 +
— Но он холодный, как вальхалльский коктейль, — закончила вместо него она, возвращая флягу. — Как думаешь, когда они наплавят его достаточно, чтобы наполнить баки?
 +
 +
— Никогда. С таким высоким расходом — точно нет. Пока что мы можем урезать выдачу воды до семидесяти процентов. Я отправил их работать внутрь. На улице слишком мало солнца, чтобы снег плавился сам по себе.
 +
 +
Хеллскер кивнула и поправила козырёк фуражки полковника. Она взяла Равуру в своё командное отделение, что стало частью кадровых перестановок, сделанных ею на собрании офицеров. Кроме того, туда же она перевела капрала Удзу, поскольку та хорошо умела управляться с вокс-станцией, но оставила знаменосца Баратуса, Зааруна Ривелле, который долгие годы служил вместе с полковником и сражался с её дядей против тиранидов. Его отстранение вызвало бы скандал, потому сейчас он стоял рядом с ней, сложив полковое знамя в два тубуса для переноски у себя за спиной.
 +
 +
Помимо прочего, вместо Равуры старшиной роты она назначила сержанта Долете, а плазмовщика Кайку перевела в отделение специального вооружения — в основном потому, что ей не хотелось находиться рядом с взрывоопасным оружием. На его место Марда поставила язвительного капрала Лека с гранатомётом, который она по достоинству ценила за универсальность.
 +
 +
Такие перестановки могли ей больно аукнуться. В частности, они не понравились Долете, хотя она решила, что пару дней в качестве рядового напомнят ему обо всём, что он успел забыть в командирском подразделении.
 +
 +
Теперь оставалось ещё одно большое дело.
 +
 +
— Капитан Песк, — негромко позвала Хеллскер, позволив сидевшим в окопах солдатам по цепочке передать её призыв туда, куда следовало.
 +
 +
В четырёх окопах от неё из чёрной тени дороги поднялась фигура и помахала ей рукой в самодельной варежке.
 +
 +
— Тут, майор.
 +
 +
Она жестом подозвала его к себе.
 +
 +
Песк выбрался наружу и, пригибаясь, бросился к ней. Пока он бежал, майор прислушивалась к бесконечной раскатистой канонаде с крафской стороны расселины, напоминавшей ярящуюся вдалеке бурю.
 +
 +
Вдруг слева от неё, на северном склоне, с позиций на оставшемся защитном бастионе громогласно заговорили орудия. Они открыли огонь во тьму, где предположительно находились места сосредоточения неприятельских сил. Ударная волна от выстрелов докатилась до земли, подняв с дороги ковёр пыли.
 +
 +
— Да, майор.
 +
 +
— Давай отойдём туда, где можно постоять прямо. — Оставив командное отделение, Хеллскер встала позади одного из бункеров, сложенных из мешков с песком для размещения автопушек и тяжёлых болтеров. Там, держась за поясницу, она наконец разогнулась, после чего потопала на месте, чтобы разогнать кровь. — Мы готовы?
 +
 +
— Я думал, вы хотели сообщить о зимней униформе…
 +
 +
Мгновение Марда собиралась сказать, что передаст запрос наверх, — но затем вспомнила, что выше неё уже никого не было.
 +
 +
— Пока что ничего насчёт неё не слышала, так что нет. Я ходила назад с большой подзорной трубой, вокруг Крафа сейчас очень горячо. Думаю, отправка нам шинелей и варежек где-то внизу их списка очерёдности.
 +
 +
— Мне сообщить бойцам?
 +
 +
Она задумалась.
 +
 +
— Нет. Пока не стоит. Как справляешься с новыми обязанностями?
 +
 +
— Если они нападут, рота Альфа будет готова. Бойцы размещены в окопах, тяжёлые орудия — пристреляны. И… спасибо, что приняли моё предложение и выдвинули артроту вперёд. Они обозначили секторы обстрела фальшснарядами и откорректировали углы возвышения, чтобы случайно не зацепить нас.
 +
 +
— Хорошо. Что насчёт маленьких сюрпризов?
 +
 +
— У нас в окопах. Инженеры в блокгаузах по обе стороны готовы, но, кажется, подрывные заряды могут промёрзнуть, поэтому я пока их убрал. Температура — вот наша наибольшая проблема. — Манвар подул в ладони, после чего потёр их, пытаясь согреться. Хеллскер увидела, что он сделал себе варежки из запасной пары носков. — Тут не просто холодно, а холодно и сыро. Туман просачивается в оборудование и замерзает. Может, организовать ротацию? Каждые пару часов отправлять бойцов вместе со снаряжением в один из стенных бункеров погреться?
 +
 +
— Почему бы и… Что?
 +
 +
Песк поднёс к губам палец. Жест, который Марда сочла бы проявлением инсубординации, смотри капитан прямо на неё. Однако он глядел куда-то вниз и влево, как будто в пустоту. Словно пытаясь определить…
 +
 +
А затем она услышала. За рокотом гремящей битвы и гулкого скрежета перезаряжающихся над расселиной «Землетрясов».
 +
 +
Звук мотора. Моторов.
 +
 +
С другой стороны бункера на нижних ярусах бастионов раздался перестук автоматических счетверённых пушек. Шипение разряжающихся лазпушек.
 +
 +
Сзади грянули гулкие хлопки — тонк-тонк-тонк-тонк, будто удары по пустой жестянке, — заговоривших миномётов артроты.
 +
 +
Хеллскер выглянула из-за угла как раз вовремя, чтобы заметить ярко полыхающие натриевые ракеты, уже неспешно дрейфующие к земле на миниатюрных парашютах.
 +
 +
Они заливали приближавшегося монстра белизной, что придавало ему странную схожесть с негативным пиктом.
 +
 +
— Фрекк! — закричала Марда.
 +
 +
Не успев опомниться, она выскочила из-за укрепления, махая руками командному отделению в попытке привлечь их внимание.
 +
 +
— Броня! Броня! — заорала она. Однако всё утонуло в залпе «Землетрясов», и её никто не услышал.
 +
 +
Над головой сверкнул ослепительный красный луч.
 +
 +
Ещё один попал в мешок с песком позади неё и, пропалив насквозь, срезал ногу заряжающему автопушки. Тот взвыл от боли.
 +
 +
«Мультилазер, — заторможенно подумала она из-за внезапного притока адреналина. — Это фрекков мультилазер».
 +
 +
— Ложись! — крикнула она, хватая Равуру и сталкивая в окоп. — Все вы, ложитесь и не высовывайтесь!
 +
 +
— Трон! — выдохнул сержант, потянувшись за лазпистолетом. — Началось?
 +
 +
Они ничего не заметили: шипение мультилазеров было сложно различить на фоне гула бомбардировки. Или, возможно, они выпустили сигнальные ракеты слишком близко, и те не дали им адаптироваться к темноте.
 +
 +
Но затем монстр заговорил, и тогда они всё прекрасно услышали.
 +
 +
Скалобетонная пирамидка перед ними испарилась. Сваренный из двутавровых балок противотанковый ёж заскакал по дороге, словно брошенный перфоратор, пока не врезался в другую ловушку, отпихнув её на десять футов с пронзительным скрежетом металла по скалобетону.
 +
 +
Лек кинулся ничком и закатился в ближайшую яму. Ривелле скользнул за ним. Удза проползла на четвереньках и соскочила вниз, осторожно придерживая громоздкий вокс.
 +
 +
Марда прыгнула следом, о чём тут же пожалела, когда толчок отдался ей в колени.
 +
 +
— Перископ, — зашипела она. — У кого есть…
 +
 +
Устройство передали по цепочке. Бойцы едва умещались в тесном окопе. Укрепление рассчитывалось на четырёх человек, а из-за набившихся внутрь людей находиться в нём стало сущей пыткой, особенно учитывая, что все старались лишний раз не разгибаться.
 +
 +
Взяв перископ, Хеллскер высунула его над краем окопа.
 +
 +
Сигнальные ракеты практически погасли, напоминая теперь медленно падающие к земле огарки свечей. Оборонительные башни продолжали лязгать и грохотать, поливая всё вокруг трассерами, но левиафана Марда не видела.
 +
 +
Затем послышалась ещё одна череда гулких выстрелов за спиной. Серия хлопков и шипений, и вот зёв Делвианской расселины осветили новые сигнальные ракеты.
 +
 +
И тогда она увидела. Высокий профиль. Наклонная броня. Бочкообразное орудие, в котором она бы с лёгкостью поместилась. Два сверкающих в ночи спонсона, которые, поворачиваясь туда-сюда, плавили железные ежи, будто снег на солнце, и жаром выстрелов разрушали скалобетонные пирамидки.
 +
 +
— Что это такое, сэр? — спросила Удза.
 +
 +
— Фрекков «Разрушитель», — выдохнула она.
 +
 +
Большая пушка на башне «Разрушителя» громыхнула, откатившись так резко, что гусеничная машина дёрнулась назад.
 +
 +
Огненный шлейф окатил затылок майора волной жара, когда массивный танковый снаряд поразил цель. Оглянувшись, она увидела, что выстрел пришёлся точно в укрепление, за которым раньше пряталась она с Песком. Позиция разлетелась на части и обвалилась внутрь, превратившись в кучу песка и досок, забрызганных кровью сидевших внутри солдат. В ящике стали рваться снаряды к автопушке, хлопая, будто петарды в жестянке. Пух-пух-пух.
 +
 +
Наконец начали стрелять располагавшиеся сзади орудия. Наполнив воздух потоками трассеров и звуком. Промышленным грохотанием тяжёлых болтеров. Ритмичным двойным перестуком автопушек. Гулким лязгом стреляющих миномётов.
 +
 +
— Стоп! — заорала она Удзе. — Скажи им остановиться. Они потратят все боеприпасы прежде, чем подойдёт вражеская волна. ''Только'' противотанковое оружие.
 +
 +
Уткнувшись в перископ, она увидела, как снаряды рикошетят от «Разрушителя» и плющатся о его броню.
 +
 +
— Тяжёлые расчёты, тяжёлые расчёты, — заговорила Удза в вокс-микрофон, рукой прижимая шлем как можно плотнее к голове, чтобы слышать себя сквозь шум. — Всем, кроме противотанковых, прекратить огонь. Повторяю. Противопехотные расчёты — прекратить огонь. Не тратьте на него ленты.
 +
 +
«Разрушитель» игнорировал ведущийся по нему огонь, презрительно подставляя борта под шквальные очереди тяжёлых болтеров и автопушек. Вращая спонсоны, он плавил новые и новые противотанковые ежи, а затем — начал разворачивать главный калибр для следующего выстрела.
 +
 +
Хеллскер различила растянутую на броне человеческую кожу. Её залило багрянцем, когда лазерные башни, не ожидавшие такой стремительной атаки и не успевавшие прицелиться в машину, забили лучами в дорогу за кормой танка.
 +
 +
— Вниз! Вниз! — завопила Марда. Какой-то болван вылез из окопа и устремился к проклятому исполину.
 +
 +
Песк, вдруг поняла она. Это Песк. Она увидела его перемотанную голову и руки. Попыталась докричаться до него, чтобы тот вернулся обратно в укрытие прежде, чем танк вкатает его в грязь уже навсегда. Увидела, как он пригнулся и подобрал какой-то свёрток.
 +
 +
«Разрушитель» его не замечал, продолжая прокладывать дорогу сквозь полосу препятствий. Капитан оказался сзади него, приближаясь со стороны. Но машина закладывала стремительные виражи и развороты, катаясь по кругу, чтобы не дать в себя попасть. Сейчас он находился вне зоны поражения, если только…
 +
 +
С хлопком распахнулся башенный люк, сверкнув в натриевом свете армаглассовыми иллюминаторами. Показался трёхкупольный шлем и противогаз. Заляпанные багрянцем руки схватились за ручки поворотного тяжёлого пулемёта и развернули его в сторону инженера.
 +
 +
Хеллскер бросила перископ, схватила прислонённую к грязной стене лазвинтовку Удзы и дала мучительно неточную очередь.
 +
 +
Та же мысль посетила головы ещё нескольких бойцов. Командир танка неохотно нырнул обратно в люк, и пулемёт, утянутый своим весом вниз, вздёрнул ствол и послал короткую очередь в небо.
 +
 +
Песк прицепил свёрток к корме «Разрушителя» с помощью магнитной пластины и бросился обратно. Замигала красная лампочка.
 +
 +
Не поднимая головы, он побежал к окопам, а между тем красный огонёк мерцал всё быстрее и быстрее, пока не загорелся ровным светом.
 +
 +
Манвар понял, что не успеет, и, кинувшись на землю, свернулся калачиком.
 +
 +
Подрывной заряд сильно промёрз на холоде. Он сдетонировал лишь наполовину — но хватило и этого.
 +
 +
Направленный взрыв пробил заднюю панель бронеобшивки. Разорвал мотор. Наполнил внутреннее пространство рикошетящими во все стороны раскалёнными осколками размером с винные пробки.
 +
 +
Воспламенившееся в баках топливо выбило бронестекло наружу и вырвалось через все люки и смотровые щели. Из ствола огненным языком полыхнула струя пламени.
 +
 +
Двое бойцов выкарабкались из окопа и затащили Песка к себе прежде, чем детонировала боеукладка.
 +
 +
Когда это произошло, в воздух взвился тридцатифутовый шар клубящегося огня, чему на полсекунды предшествовал взрыв газовых баков мультимелт.
 +
 +
Услышав рёв взрыва, Марда вдруг поняла, что так и не надела шлем. Она накинула его прямо на фуражку и, дрожащими пальцами застегнув на подбородке ремешки, снова посмотрела в перископ.
 +
 +
В оранжевом зареве она различила несущиеся к ним приземистые силуэты.
 +
 +
«Разрушителю» не ставили задачу прорваться, а лишь расчистить дорогу для бронированного кулака.
 +
 +
Хеллскер не стала утруждаться, передавая приказ Удзе. Она просто схватила трубку с боковой панели вокса, вдавила рычаг передачи и проорала:
 +
 +
— «Химеры»! «Химеры»! Приготовиться к отражению атаки!
 +
 +
Она отпустила рычаг, затем, подумав, нажала снова и добавила:
 +
 +
— Кадия стоит!
 +
 +
 +
===Глава седьмая===
 +
 +
 +
Поднимаясь по винтовой лестнице на обзорную палубу центрального шпиля, Женевьева поняла, что все её раздумья затмевает одна мысль:
 +
 +
«Трон, какая красота».
 +
 +
С кругового балкона звонницы открывался вид на раскинувшийся внизу храмовый комплекс, внешне напоминавший саму Терру.
 +
 +
Каждое окно горело, каждая арка и внутренний дворик лучились золотым светом. Храм походил на сияющий корабль, плывущий по тёмному морю.
 +
 +
Стекломозаичные окна сверкали, выложенные на них витражи из стекляшек переливались многоцветными оттенками, будто страницы иллюминированных рукописей. В одном дворе среди тьмы извивались и корчились призрачные огни, сопровождаемые далёким пением гимнов. Там монахи из молельного квартала в медитативном трансе ходили по запутанному лабиринту, держа в руках свечи и моля Императора об избавлении.
 +
 +
Но на оборонительных стенах горели и другие огни. Отрывистые сполохи и росчерки болтерных очередей. Направленные вперёд дульные вспышки стенных орудий. Из внутреннего клуатра взвились фонтаны искр и пламенеющие следы от выстрелов, когда хор «Экзорцистов» затянул великий ''Te deum'', исторгнув из пусковых труб органов шквал ракет в окружающую мглу.
 +
 +
Упавшие ракеты омыли землю рокочущей волной очищающего огня, озарив целое море скрывающихся среди ночной тьмы великанов в чёрных латах.
 +
 +
Гончие Абаддона. Варвары у ворот.
 +
 +
— Восхитительно, не так ли? — спросила Элеанор.
 +
 +
Она стояла у поручня, с высоты разглядывая поле битвы. От её полированной чёрной брони отражался жёлтый, как масло, свет. По правую руку канониссы расположился ветхий архидьякон Мендазус, горбясь под тяжестью высокой митры.
 +
 +
— Со стен — не настолько, — отозвалась Женевьева. — Они уже поджимают нас, а сегодня только первый день. Сёстрам нужна поддержка.
 +
 +
Архидьякон стукнул клюкой по мраморному полу.
 +
 +
— Возможно, если бы вы не растратили серафимок, атакуя зоны высадок, на нас бы давили не так сильно. Смиренность — вот чего вам всегда недоставало.
 +
 +
— Сегодня я потеряла ровно половину воинства, владыка. Я очень смиренна. Откуда мне было знать, что там окажется так много предательской техники, а если вы продолжите разговаривать со мной так, будто я всё ещё девочка в схоле…
 +
 +
— Прошу прощения, — оборвала её Элеанор, после чего коснулась комм-бусины в правом ухе. — Северный оборонительный округ — штурмовая партия еретиков на вершине стены. Резерв доминионок — выдвинуться и зачистить.
 +
 +
— Какая дерзость, — пробормотал Мендазус.
 +
 +
— Архидьякон прав, Женевьева. Не растеряй ты их, серафимки стали бы мобильным резервом, усиливая слабеющие порядки и отражая прорывы. Разве ты не слушала, когда я запре…
 +
 +
— Я твоя сестра, а не подчинённая. Ты не вправе мне ничего запрещать.
 +
 +
— Да, — произнесла Элеанор. — И это проблема.
 +
 +
— Она твоя Сестра по Клятве, — упрекнул её Мендазус. — Кровь не значит ничего. Уж в твоём-то возрасте напоминать об этом…
 +
 +
— Мне не нужно напоминать, что я значу для своей сестры.
 +
 +
Женевьева стиснула челюсть и перевела взгляд на горящую ночь.
 +
 +
Поймёт ли Элеанор, всегда отличавшаяся холодным умом, что она имела в виду? Наверняка. Экивоки никогда не были сильной стороной Женевьевы. С самого детства архидьякон настраивал их друг против друга, и Элеанор неизменно выходила победительницей. Лучшая в фехтовании, истовее в вере и прирождённый лидер. Совершенная во всех аспектах — естественный выбор на роль канониссы.
 +
 +
Женевьева, наверное, так и осталась бы серафимкой, если бы не пророчество кардинала Субары — ныне давно покойного, — утверждавшего, будто ему явилась Катерина, которая сказала, что двойняшек из схолы святой Моррикан нужно воспитать и сделать канониссами.
 +
 +
Мендазусу такие новости не пришлись по душе: он никогда не ладил с Субарой.
 +
 +
Таким образом, Элеанор получила престижный чин защитницы и управительницы храма, а Женевьеве досталась охрана окружающих его земель Экклезиархии.
 +
 +
— В любом случае, — сказала Элеанор, нарушив молчание, — поздно пререкаться о том, как пожертвовали собой Сёстры. Я позвала тебя не просто так.
 +
 +
— А для чего?
 +
 +
Элеанор записала на клочке пергамента приказ, после чего вручила посыльной с прыжковым ранцем.
 +
 +
— Старшей сестре Анастасии. Новые координаты наведения для «Экзорцистов».
 +
 +
Когда серафимка перепрыгнула через поручень и, запустив ранец, унеслась на запад, Женевьева невольно ощутила укол зависти. Сейчас ей больше всего на свете хотелось точно так же улететь отсюда прочь.
 +
 +
— Архивраг давит изо всех сил, — сказала Элеанор. — Как ты и сказала, потери растут, и это только первый день. Скоро мы не сможем защищать все стены.
 +
 +
— Какой у тебя план?
 +
 +
Элеанор оглянулась на сестру, и свет заиграл на её безупречной коже, озарив мягкое, нежное лицо женщины, которая командовала Сёстрами с тыла.
 +
 +
— Ключ при тебе?
 +
 +
Женевьеву пробрал озноб. Она поднесла руку к груди, на которой болтался кусок железа.
 +
 +
— Нет.
 +
 +
— У тебя его нет или ты этого не сделаешь? — усмехнулся архидьякон.
 +
 +
— Я… Ты же не всерьёз. Только не те монстры.
 +
 +
— Мы не можем позволить себе терять войска, сражаясь с еретиками-астартес. Учитывая, что к осаде присоединились три сверхтяжёлые демонические машины. Тот полукнязь, о котором они ревут, убивает нас, чтобы его пугала смогли сделать своё дело. Мы должны нанести удар, уменьшить их численность, притом не уменьшив нашу. Это значит Скит Ямы.
 +
 +
— Практичное и уместное решение, Элеанор, — заявил Мендазус. — Лицезреть работу ума истинной канониссы не что иное, как чудо.
 +
 +
Элеанор сняла что-то с пояса и протянула ей.
 +
 +
Это был ключ. Инфокодированный и отмеченный черепом с литерой «I» Адептус Министорум.
 +
 +
— Если до этого дойдёт, выпусти их, Сестра. Покажи обитателям Ока, что такое настоящий ад.
 +
 +
— Скажи, что мы не в таком отчаянии.
 +
 +
— Ты смеешь отвергать свой долг? — взвился архидьякон.
 +
 +
— Я никогда не отвергала долг. Но почему не ты, Элеанор? Как-никак у тебя есть это. — Женевьева кивнула на машину, тенью высившуюся позади сестры.
 +
 +
Украшенный золотом реликвийный костюм «Образцовый».
 +
 +
Он стоял на бронированном колене, будто в молитве. Пустой отсек пилота был опущен вниз, а огромный крестообразный клинок упирался остриём в брусчатку. Левую руку, на которой располагался тяжёлый огнемёт, защищал наклонный щит размером с человека. Поверхность боевого костюма покрывали печати чистоты толщиной с корзину роз.
 +
 +
— Не говори глупостей, — сказал Мендазус. — Она должна руководить обороной. А реликвия предназначена для охраны храма. Ею нельзя рисковать, кроме как в случае крайней необходимости.
 +
 +
— Ты и твои серафимки быстрее, — пояснила Элеанор, призывно протягивая ей ключ. — Архидьякон отправляется на вигилию. Он помолится о том, чтобы до этого не дошло.
 +
 +
Возможно, к тому времени она погибнет на стенах, подумала Женевьева, так что ей не придётся идти в Скит Ямы.
 +
 +
Сестра взяла ключ, и генометка тотчас определила её личность.
 +
 +
Глазницы черепа вспыхнули красным.
 +
 +
 +
===Глава восьмая===
 +
 +
 +
Хеллскер посмотрела на горящий циферблат хроно, стрелки и цифры на котором от радиевой краски светились зелёным светом.
 +
 +
Этот цвет успокаивал. Он напоминал ей о том, как она кадетом вглядывалась в прицел лазвинтовки во время ночных учений. О времени, когда ярость битвы была будущим, которого она с нетерпением ждала, а не настоящим, с коим столкнулась.
 +
 +
Взгляды на хроно помогали скоротать ожидание в окопе. Вслушиваясь в рокот танковых моторов, что эхом отражались от стен Делвианской расселины и нарушались лишь дробным перестуком автоматизированных счетверённых орудий на бастионах и шипением выстрелов из лазпушек.
 +
 +
Она нажала на воксе тангенту<ref>''Тангéнта'' (''фр.'' tangent) — кнопка или клавиша переключения с приема на передачу на переговорном устройстве, телефонном аппарате или радиостанции.</ref>.
 +
 +
— Спокойно, не высовываться. Не смотреть. Пусть тяжёлые орудия делают своё дело.
 +
 +
Перед ними взорвалась «Химера», окрасив небо оранжевым цветом. Приплюснутая башня загрохотала по земле, словно вагонное колесо, перелетев окоп правее их собственного.
 +
 +
— Спокойно, — повторила Марда. — Всё получится. Фреккеры не поймут, на что напоролись.
 +
 +
Фреккеры? А это ещё откуда? Она не любила сквернословить: её отец считал это признаком дурного тона. Может, так на неё действовал стресс, беспокойство за то, что разработанная ею стратегия — внесённые изменения в оборонительные порядки Баратуса — окажется слишком безрассудной?
 +
 +
Или это произнёс тот, другой — тёмный попутчик, которого ей посоветовал придумать полковник?
 +
 +
Сзади заговорили автопушки и тяжёлые болтеры. Над головой с треском понеслись оранжевые и золотые трассеры. Им навстречу устремились дротики-импульсы мультимелт, а также разнобойные очереди болтерных снарядов.
 +
 +
— Почти, — сказала майор в гарнитуру. — Спокойствие. Помните — дайте им пройти. Пусть подставят свои задницы.
 +
 +
От рокота приближающихся машин земля вибрировала так сильно, что со стен сходили грязевые оползни. Крошечный выступ треснувшего дорожного покрытия — нависавший над окопом кусочек полотна размером с кулак — откололся и стукнулся ей в наплечник. Сверху слышался хруст и скрежет металла, с которым «Химеры» сбивали в сторону противотанковые ежи либо, наехав на них, толкали перед собой по скалобетону.
 +
 +
Грязь, тряской выбитая из плотно утрамбованных стен ей под ноги, как будто раскисла. Рука Марды погрузилась в землю, словно в муку. Тяжёлый болтер загрохотал так близко над головой, что в шлеме со щелчком включились шумоподавители, приглушив звук.
 +
 +
Хроно показал полночь.
 +
 +
Первый день. Они пережили первый день.
 +
 +
С утробным рёвом «Химера» оказалась над ними. Тридцать восемь тонн стали ринулись вперёд и вниз, на неё, будто рушащийся потолок блокгауза. Она уткнулась лицом в грязь. Лежавший рядом с ней Ривелле, ветеран, невольно всхлипнул и крепче прижал к себе тубусы с боевым знаменем.
 +
 +
Кто-то испуганно вскрикнул.
 +
 +
Затем передние края траков «Химеры» наехали на заднюю стенку окопа и, сцепившись, стали постепенно перетягивать корпус бронетранспортёра на другую сторону. Наверное, едва заметная встряска внутри машины, но в тесноте окопа — миг всепоглощающего ужаса.
 +
 +
Хеллскер сжала зубы. Не чересчур ли широкий окоп? Не перегружена ли «Химера» — возможно, она завалится назад, раздавив их кормой? В груди начало жечь, и Марда поняла, что перестала дышать.
 +
 +
Затем брюхо машины прошло над ними, так близко, что его можно было коснуться, и исчезло.
 +
 +
Когда Хеллскер наконец втянула в лёгкие воздух, тот пах выхлопными газами. Она откашлялась, прочищая горло, и нажала рычаг передачи.
 +
 +
— Сейчас! Сейчас! Сейчас!
 +
 +
Они поднялись без криков, на чём Марда настояла особо. Тотальная неожиданность. Ни боевых кличей, ни воплей.
 +
 +
«Пускай оружие говорит вместо вас», — сказала она им.
 +
 +
Хеллскер перебралась через крошащийся край окопа. Прильнула к земле так, чтобы видимым оставался только трёхкупольный шлем.
 +
 +
Первая волна «Химер» уже катилась дальше. Один бронетранспортёр протаранил укрепление с автопушкой и косил из башенного орудия разбегающийся расчёт. Ещё два перемещались так, чтобы откинуть трапы.
 +
 +
— Светы! — прошипела Марда в гарнитуру вокса.
 +
 +
Позади танков от стен каньона эхом отразилось мягкое «пок-пок-пок».
 +
 +
Чуть дальше один танк лихорадочно разворачивался, пытаясь выбраться из окопа, в который зарылся носом, когда под ним рассыпалось дорожное полотно.
 +
 +
Через дорогу Хеллскер различила солдат, направляющих длинные трубы, которые она приказала спрятать на дне траншей.
 +
 +
Рядовой Миклай достал свой контейнер и установил на скалобетонный край. Развернул перед прибором сопровождения цели отражательный щиток, чтобы не дать разлетевшимся от выстрела камушкам оцарапать линзы или повредить чувствительную аппаратуру.
 +
 +
В воздухе засверкали вспышки химических взрывов, залив ущелье от стены до стены резким натриевым сиянием.
 +
 +
— Огонь! — скомандовала она и, достав меч, указала им в сторону врагов.
 +
 +
Отдавать приказ необходимости не было. Она заранее проинструктировала бойцов стрелять сразу, как только зажгутся сигнальные огни.
 +
 +
Из раструбов хлестнули оранжево-белые языки пламени. Полсекунды спустя из пусковых контейнеров выстрелили ракеты, в которых сразу развернулись рули управления и заработали вспомогательные двигатели, направив боеголовки к вражеским транспортникам. С характерным шипением они понеслись вперёд, оставляя в воздухе переплетающиеся узоры серого дыма.
 +
 +
Первая крак-ракета попала в бок «Химере» и, пробив верхнюю часть корпуса, сдетонировала под защитным кожухом гусеницы. В небо взлетели искры, разметав части щитка подобно осенней листве, между тем как сбитая гусеничная лента с лязгом разлетелась по земле.
 +
 +
Ещё одна ракета срикошетила от верхушки башни и унеслась прочь, взорвавшись о стену расселины среди разлетевшихся брызг каменного крошева. Остальных выстрелов майор не увидела, поскольку дорога исчезла в дыму, и пламени, и хаотичных очередях лазогня из бойниц в бортах «Химер». Слева от Марды установленный на башне тяжёлый огнемёт выплеснул в ночь струю горящего прометия, надеясь попасть туда, откуда по ним стреляли.
 +
 +
Миклай же продолжал выжидать. «Химера» перед ними начала откидывать трап. Над опускающейся на гидроприводах аппарелью Хеллскер различила чёрные каски волсканцев.
 +
 +
Она схватила рядового за бицепс чуть ниже плечевого упора контейнера.
 +
 +
— Стреляй! Стреляй!
 +
 +
— Нет. — К потрясению Марды, он стряхнул её руку, не подчинившись приказу. Если бы кто-нибудь это увидел, ей бы, наверное, пришлось наказать его. Но…
 +
 +
Но она не могла отвести глаз от опускающейся аппарели. Медленно появляющихся противогазов волсканцев. Сверкающих в свете огней глазных линз. Бронежилетов кадианской модели, обезображенных символами Хаоса. Оружия…
 +
 +
Миклай нажал спусковой крючок и послал ракету точно в открывающийся люк. Та пронеслась над самым краем трапа и попала прямо в первого волсканца, войдя ему в грудь, так что тот, раскинув руки, отлетел в конец отсека.
 +
 +
Где она и взорвалась.
 +
 +
Ракета была осколочной, не бронебойной. Вот почему Миклай ждал. Выстрелившие во все стороны поражающие элементы наполнили пространство облаком из крови и ошмётков плоти, звякая по стенкам десантного отсека, словно монеты в банке. Капрал Лек поднял гранатомёт и запустил следом ещё один фраг-снаряд, чтобы добить предателей уже наверняка.
 +
 +
На ходу оставалось ещё четыре «Химеры». Машины пытались развернуться, чтобы вступить в бой с подстерёгшим их врагом. Одна развернула башню, объятую огнём от срикошетившего попадания крак-ракеты, и окатила их ливнем лазерных импульсов со звуком, напоминавшим взятую на контрабасе низкую ноту.
 +
 +
Хеллскер нырнула вниз. Лучи засверкали над головой и прочертили пылающую полосу в окопе слева от неё, разрезав солдата, который как раз перезаряжал ракетную установку.
 +
 +
— Белощитники! — завопила она в вокс. — Сейчас! Сейчас!
 +
 +
Они появились из люков стенных бункеров. Высыпавшись на дорогу посреди расселины, пригибаясь, чтобы не попасть под огонь. Крепко сжимая ручные гранаты и лазвинтовки, а один мальчик — не старше шестнадцати — и вовсе придерживал рукой каску.
 +
 +
Отдав подобный приказ, она приняла жестокое решение. Но необходимое. Регулярным войскам требовалось удержать дорогу. Ауксиларии-белощитники же как раз подходили для такой работы. Работы, требовавшей скорее рвения и смелости, чем опыта. Баратус хотел разместить их в передовых окопах, чтобы принять на себя огонь, либо упрятать в пронизывавших стены бункерах.
 +
 +
Но это — возможность, будто стервятникам, наброситься на подбитые танки — придаст им больше уверенности в собственных силах.
 +
 +
И всё же Марда ненавидела себя за такое решение.
 +
 +
Одно отделение накрыла очередь из тяжёлого болтера, разорвав двух белощитников на куски и откинув третьего на землю, после чего тот стал лихорадочно пытаться подняться на руке, которой у него больше не было. Яркие росчерки мультилазерного огня рассекли пополам, словно взмахом бритвы, ещё двоих кадетов.
 +
 +
Затем белощитники достигли танков, паля из лазкарабинов и проталкивая гранаты в люки.
 +
 +
Обездвиженная «Химера» — та, которой разбили гусеницу, — начала откидывать трап. Белощитница по имени Казла прижалась к корпусу и вслепую послала очередь из лазвинтовки в десантное отделение, после чего напарник закинул внутрь гранату.
 +
 +
Он бросил её слишком рано после того, как выдернул чеку, но это было уже не важно. Запаниковавшие враги успели только распахнуть створки большого люка на крыше транспортника и начать выбираться наружу, когда взрыв разорвал их на куски.
 +
 +
Сквозь дым Хеллскер увидела, как кадет-лейтенант Зандер и его отряд вскарабкались на огнемётный танк. Четверых из них страшное оружие накрыло по пути, и теперь они катались по земле, а товарищи тщетно пытались сбить пожиравшее их химическое пламя.
 +
 +
Из башенного люка поднялся волсканец-командир в стёганом танковом шлемофоне с поднятым болт-пистолетом, однако он не догадывался, как много призывников облепило его машину — а также насколько близко к нему те находились. Зандер поймал его за запястье и вывернул болт-пистолет в сторону, после чего прижал ствол собственного лазпистолета ему под ключицу и дважды нажал спусковой крючок.
 +
 +
Кадет-лейтенант и его отделение вытащили тело, униформа на котором в месте попаданий тлела оранжевым, и сбросили в башенный люк две гранаты.
 +
 +
— Закройте его! — сказал Зандер голосом, сиплым от идущего с огнемёта дымка, и Хеллскер поняла, что он обжёг себе руку, прикоснувшись к раскалённому металлу. — Закройте фреккову крышку!
 +
 +
Призывники стали её опускать, но снизу высунулись руки, принявшись лихорадочно толкать люк обратно. Марда услышала панический стук застрявших внутри солдат, отчаянно пытавшихся вылезти через задний и верхний проёмы.
 +
 +
Они не знали, что белощитники держали их со всех сторон.
 +
 +
Кадет грудью упал на люк, придавливая его собственным весом, пока из-под него не остались торчать только пальцы.
 +
 +
Вумп.
 +
 +
Гулкий, приглушённый звук.
 +
 +
Баханье прекратилось.
 +
 +
Белощитники радостно закричали и засвистели. Один встал на выгоревший корпус машины и победно вскинул над головой лазвинтовку.
 +
 +
— Майор, — сказала Удза, прижимая рукой динамик шлема. — Всё чисто. Вражеские танки ликвидированы.
 +
 +
Однако Хеллскер едва расслышала воксистку из-за внезапно загрохотавших счетверённых пушек. Оборона бастионов заговорила снова — и едва она осознала это, к ним присоединился треск лазвинтовочного огня. Стреляли бойцы в передовых окопах, которые до сих пор укрывались, но теперь вступили в бой с приближающимися врагами.
 +
 +
— Что это ещё за чертовщина? — спросил Лек.
 +
 +
— То, что должно было случиться, — сказала Марда и, обернувшись, посмотрела за озаряющиеся выстрелами окопы. Там, впереди, за развороченным «Разрушителем», она различила среди тьмы новые бронемашины. На этот раз двигавшиеся медленно и спокойно, с выглядывающими из-за них пехотинцами, которые спешились и теперь использовали их в качестве защиты. — Новая атака. На этот раз осторожнее. Они усвоили урок.
 +
 +
— Поднять штандарт, сэр? — спросил Заарун Ривелле.
 +
 +
— Разворачивай, Заарун, — разрешила она. — Они уже поняли, что мы здесь. Так что пусть ублюдки теперь узнают, кто их убьёт.
 +
 +
Отработанными движениями Ривелле соединил части древка и поднял стяг. Гладкое боевое знамя с лучащимся по центру солнцем. Совершенно стандартное и никак особо не вдохновляющее, если не считать вышитого на обратной стороне числа XXIV.
 +
 +
— Двадцать четвёртый — на войну! — прокричала Хеллскер.
 +
 +
— Двадцать четвёртый — на войну! — эхом отозвались бойцы.
 +
 +
Наконец-то они воевали. Вопрос был лишь в том, на сколько их хватит.
 +
 +
 +
==ЭТАП ЧЕТВЁРТЫЙ: НЕДЕЛЯ КРОВИ==
 +
 +
 +
===Глава первая===
 +
 +
 +
Выдержка из монографии «Крид и Кадия: переосмысление стратегии» авторства генерала Дабаты Рави (начальник оперативного управления, вторая кадианская группа армий). Неотредактированное издание с тридцатью четырьмя полноформатными иллюстрациями. Хранится в инквизиторской коллекции крепости-библиотеки на Весписе.
 +
 +
 +
''Исторический обзор Падения Кадии — и, в частности, роли Крида в качестве главнокомандующего — обычно ограничивается семидневным периодом между первыми высадками Чёрного Легиона и достижением его силами внутренних бастионов касра Крафа. Самые распространённые версии тех событий сосредотачиваются в основном на первом дне боёв — в первую очередь высадке вокруг Элизионских полей, прорыве восточной куртины, штурме северных укреплений цитадели и полномасштабной атаке храма Святой Моррикан, — после чего резко перескакивают на позднейшие события.''
 +
 +
''Тому есть множество причин, но выделить из них следует две.''
 +
 +
''Во-первых, учитывая количество театров боевых действий и задействованных сил, весьма сложно придерживаться целостной линии повествования. Само сражение происходило сумбурно, и многие из участвовавших подразделений не смогли поведать о своей в нём роли по причине полного уничтожения. До определённой степени это вина не историков, но, скорее, самой истории как научной дисциплины. Война — это опыт, сопряжённый с таким хаосом, что передать весь её масштаб словами едва ли представляется возможным. Задача историков — изложить события максимально ясно, а в таком противостоянии, как восьмидневная битва за Крафскую равнину, о ясности можно забыть.''
 +
 +
''Вторая причина, по моему мнению, заключается в нежелании ставить неудобные вопросы касательно лорда-кастеляна Урсаркара Крида и его слабости как главнокомандующего. Большинство историй о Кадии написаны самими кадианцами, а, учитывая случившееся в итоге, многие из нас остерегаются топтаться на стариковской могиле.''
 +
 +
''Но правда такова: битва за Крафскую равнину должна включаться в любой разбор стратегии Крида, поскольку именно в ходе данного столкновения раскрылась вся его слабость и ограниченность как военачальника. И именно на этот период пришёлся пик неприятия и даже осуждения Крида со стороны подчинённых, хотя в результате дальнейших событий эти чувства отошли на второй план сами собой либо были намеренно подавлены. Крид потерял Крафскую равнину, и потерял самым решительным и позорным образом. Чему я была свидетелем лично, служа младшим офицером-тактиком в военном кабинете крафского командования.''
 +
 +
''Наверное, стоит оговориться сразу, чтобы меня не обвиняли в сокрытии предвзятости: я не люблю Урсаркара И. Крида.''
 +
 +
''И в этом я не одна. Больше того, лорд-кастелян пользовался популярностью по большей части среди тех, кто никогда не встречался с ним лично. Я же, служа непосредственно у голостола Крида, считала его невоспитанным алкоголиком с целым ворохом проблем, часто пропускавшим мимо ушей советы подчинённых, а ещё крайне безрассудным. Иногда у меня закрадывались подозрения, что им манипулировал его откровенно пугающий адъютант, флаг-сержант Келл, который всегда следовал за ним тенью.''
 +
 +
''Признаюсь, какое-то время я винила лично лорда-кастеляна за утрату нашего родного мира.''
 +
 +
''Тем не менее после изучения сохранившихся документов я смогла получить более глубокое и детальное представление о том, с какими вызовами и трудностями столкнулся Крид в тот решающий момент. И хотя я не считаю его действия в те восемь критически важных дней безупречными, назвать кого-то, кто справился бы лучше, я также не берусь.''
 +
 +
''Криду, как теперь я поняла, на руки достались ужасные карты. Он стал лордом-кастеляном из крайней необходимости, причём никогда не учившись и не готовившись к тем многим ролям, которые ему пришлось исполнять. Будучи гениальным командиром дивизионного уровня, он, по сути, стал главой крестового похода и одновременно губернатором воюющей планеты. Так и не получив возможности сформировать собственный генеральный штаб, Урсаркар не имел старших офицеров, которым мог доверить выполнение важных задач, — что лишь подталкивало его взваливать всю ношу на себя. Более того, представители верховного командования, состоявшие из элиты, всё ещё преданной убитому Порелске, относились к безродному Криду с враждебностью и подозрением. Как итог, он слишком часто отмахивался от их советов и следовал собственному чутью, как в катастрофическом воздушном сражении в день высадки.''
 +
 +
''Вместе с тем ему достался театр военных действий, где его излюбленная тактика — агрессивный манёвренный бой с использованием всех родов войск — была неприменима. Он не знал ни где приземлятся силы Хаоса, ни в каких количествах. И он быстро усвоил то, что в своё время узнавал каждый магистр войны до и после него: союзники из Адептус Астартес, Имперского флота и Адепта Сороритас представляли собой не столько элементы единой командной структуры, сколько свободную коалицию сил.''
 +
 +
''Между тем, стоя над котелком с рекафом в крафском командовании, мы, младшие офицеры-тактики — каждый из нас по юношеской глупости мнил себя не иначе как перерождённым Махариусом, — часто задавались вопросом, почему Крид просто не приказал Сороритас и Астартес оставить занимаемые ими позиции и собраться в Крафе. Но лорд-кастелян не имел такой власти, как и крепких товарищеских уз с союзными силами, чтобы убедить их так поступить. Честно говоря, это вообще чудо, что ему удалось перетянуть на свою сторону магоса Кларна и оказать ему всю необходимую поддержку для завершения нуль-устройства, а также сохранить хорошие отношения с рыцарями дома Рейвенов и оставшимися астартес под началом лейтенанта А’шара из Гвардии Ворона.''
 +
 +
''Талант Крида заключался в харизме, вдохновляющем лидерстве и тактической проницательности — примеров коим есть бесчисленное множество.''
 +
 +
''Недостатками его было отсутствие достаточных знаний в административных делах, таких как логистика и планирование, в которых отлично разбирался любой генерал уровня крестовых походов, а равно в искусстве дипломатии, что он непрерывно улучшал на практике.''
 +
 +
''Впрочем, не будем забегать вперёд. На данный момент ситуация была следующей: к исходу первого дня силы Хаоса уничтожили миллионы людей в ходе бомбардировки, ослабили защиту континентов, а также взяли в кольцо все крупные силы в районе Крафа.''
 +
 +
''Колонна «Носорогов» и «Гибельных клинков» предателей прорвала внешнюю восточную куртину и хлынула на Крафскую равнину. Изменники заняли внешнюю северную куртину. А достославные воздушные силы, базировавшиеся в касре Крафе, понесли тяжёлые потери в результате неразумного вылета в полном составе. Волсканцы давили на Делвианскую расселину.''
 +
 +
''И худшее было впереди.''
 +
 +
 +
— Станция «Краф», станция «Краф», — сказала она, держа тангенту и прижимаясь ртом к микрофону на изогнутом штативе. — Станция «Краф», говорит майор Марда Хеллскер, и. о. командира Двадцать четвёртого внутренней гвардии. Передаю сигнал по усиленной вокс-станции из опорного пункта Бета-семь-девять в Россварских горах, Делвианская расселина.
 +
 +
Она отпустила кнопку и увидела, как горевший рядом с ней красный огонёк погас.
 +
 +
Ей ответило шипение статических помех. Негромкое, похожее на шипение жарящегося гроксового бекона.
 +
 +
Тот пылающий красный глаз служил единственным источником света в комнате. Он её успокаивал. Без него вокс-комната — утопленная в скалобетон наверху северной стены — погрузилась в полную тьму. Осталась только она и статика.
 +
 +
Хеллскер кинула взгляд на светящиеся стрелки хроно, показывавшие начало седьмого. Конечно, если они шли верно. Кристаллическое стекло пересекала глубокая трещина.
 +
 +
У неё ныло всё тело. Голова раскалывалась после выстрелов из столь многих ракетных установок на близком расстоянии. Губу покрывала запёкшаяся кровь: она кинулась на землю, чтобы не попасть под очередь из тяжёлого болтера, и разбила лицо о скалобетон. Первая её попытка послать сообщение провалилась не из-за оборудования, а потому, что она ничего не пила семь часов и не смогла выдавить ни слова.
 +
 +
Марда всё ещё привыкала говорить, не обращая внимания на отсутствующие зубы.
 +
 +
Хеллскер отхлебнула мёрзлой воды из фляги, не в силах согреться после долгих часов боя на безжалостном ветру в расселине. Жидкость, хоть и была ледяной, всё равно показалась чуть ли не обжигающей. Марда оттянула повязанный вокруг шеи шарф-одеяло.
 +
 +
Решила, что подождала достаточно.
 +
 +
Опустила пальцы на кнопку передачи, вернув странно уютный свет горящего красного ока.
 +
 +
— Станция «Краф», не знаю, слышите ли вы меня. Передаю «блиндом»<ref>''Передача «блиндом»'' — передача с одной станции к другой в условиях, при которых двусторонняя связь не может быть установлена, но при этом предполагается, что вызываемая станция в состоянии принять передачу.</ref>. Повторяю, говорит майор Хеллскер из Двадцать четвёртого в Делвианской расселине, транслирую в режиме «блинда». Если вы меня слышите, я вас — нет. Согласно приказу, сообщаю сводку за день.
 +
 +
Она сделала вдох, собираясь с мыслями.
 +
 +
— В полночь мы выдержали мощную атаку. Мотопехота. Корректировщики на горе заметили их сбор, поэтому у нас было время подготовиться. У них имелись «Химеры», несколько разных «Леманов Руссов», все с обозначениями Сто шестьдесят первого ударно-механизированного.
 +
 +
Ещё вдох.
 +
 +
— Всего три волны. Две бронёй, одна — пехотой. Бронетанковые отряды были в основном мотопехотными. Мы откинули их, но, что важнее всего, дорога теперь забита обломками, так что ударить танками ещё раз не получится. У нескольких вражеских «Химер» остались на башнях рабочие болтеры и мультилазеры. Мы их сняли и перенесли к себе. Все относительно целые машины мы отбуксировали найденным старым «Троянцем» и, обложив мешками с песком, включили в свою линию обороны. Такая вот ирония. Волсканцы забрали их у Сто шестьдесят первого и обратили против нас, потом их захватили мы и обратили уже против волсканцев.
 +
 +
Хеллскер поняла, что отвлеклась и её доклад лишился профессиональной краткости. Она тут не исповедовалась.
 +
 +
— К рассвету атаки прекратились. Похоже, они боятся нашей артиллерии в цитадели и днём стараются держаться вне поля видимости. Это время мы использовали для ремонта и перевооружения. Я официально запрашиваю подвоза батарей к лазвинтовкам, боеприпасов к тяжёлым болтерам, но в первую очередь — зимней одежды. Мы несём потери от холода. Корректировщики сообщают, что в следующие пару дней может пойти снег.
 +
 +
Марда расправила листок блокнота, пытаясь прочесть написанное в красном свете. Как бы она ни щурилась, ей не удалось разглядеть ничего, кроме черноты пальцев на фоне белой бумаги.
 +
 +
— Хочу отдельно упомянуть в сводке некоторых бойцов и подразделения. Вся рота И, наши кадеты, заслуживают поощрения. Они атаковали первую волну танков и уничтожили их ручными гранатами, не считаясь с потерями. Снайпер Зэдок Плин имеет девять подтверждённых убийств, по словам бойцов своего отделения, и сыграл ключевую роль в отражении атаки пехоты. А, и Манвар Песк, капитан инженерной секции роты А, уничтожил «Разрушитель» взрывпакетом и продолжил вести бой, несмотря на то что был ранен.
 +
 +
Ранен — это ещё мягко сказано. После первой волны Хеллскер потребовала, чтобы Песк отправился в лазарет, но тот отказался. Хотя видимых травм он не получил, из левого уха у него шла кровь, и было ясно, что он страдал от сильной головной боли. Время от времени один его глаз терял фокус. Марда подозревала, что его контузило взрывом.
 +
 +
Однако Песк упёрся, поэтому она уступила. Часть её, впрочем, тревожилась, что, решив не утруждать себя, она позволит ему погибнуть.
 +
 +
— Говорит майор Хеллскер, — сказала она, — и. о. командира Двадцать четвёртого внутреннего, конец связи.
 +
 +
Она отпустила кнопку.
 +
 +
Красный огонёк погас.
 +
 +
Марда опустилась на койку, которую затащила в вокс-комнату, подвинув ранец и сумку с вещами, чтобы прилечь.
 +
 +
Именно тогда она заметила деревянную коробочку и замерла.
 +
 +
Прошлой ночью он бы очень пригодился. Дополнительная огневая мощь. Вероятно, даже смог бы вывести из строя какую-нибудь «Химеру», прежде чем та успела открыть огонь по кадетам.
 +
 +
Она медленно опустила руку и оттянула запирающий крючок.
 +
 +
Приподняла крышку так, чтобы различить внутри блеск металла и уловить лёгкий запах озона.
 +
 +
Внезапно она увидела перед собой запёкшуюся кожу, которая отслаивалась с руки подобно длинной дамской перчатке.
 +
 +
Марда резко захлопнула крышку и затолкнула шкатулку назад.
 +
 +
Когда он вновь оказался надёжно спрятан в огнеупорной коробочке, она наконец смогла уснуть.
 +
 +
 +
Оперативная сводка была мрачной. Одной из худших, которую приходилось видеть Келлу.
 +
 +
Предавшие титаны прорвали Куртину-альфа на востоке. Дом Рейвенов и кадианские инженеры подрывали мосты, чтобы замедлить продвижение Легио Вулканум. На северной Куртине-альфа по-прежнему царила фреккова резня. Основные пищевые продукты иссякали с тревожной скоростью, и в районах мануфакторума уже вспыхнуло два голодных бунта.
 +
 +
Джарран закрыл сводку сканозащитной обложкой и кивнул доставившему папку наряду касркинов.
 +
 +
— Благодарю, свободны.
 +
 +
Сержант, мужчина, чью правую половину челюсти заменял бионический протез, кивнул, замешкался.
 +
 +
— Флаг-сержант…
 +
 +
— Да, боец?
 +
 +
— Я могу поговорить с лордом-кастеляном? — Фиолетовые глаза сержанта метнулись на запертые двери за спиной у Келла.
 +
 +
— О чём?
 +
 +
Касркин переступил с ноги на ногу.
 +
 +
— Сражение на северной стене. Первое введение в бой элитных отрядов за всю осаду. Еретики-астартес. Моя рота этого хочет. Нам сложно ходить тут с бумажками, пока там убивают врагов, флаг-сержант.
 +
 +
Джарран кивнул.
 +
 +
— Ты из Тринадцатого касркинского, второй батальон, рота В?
 +
 +
— Отделение Альфа, огневая группа «Зиккурат», всё верно, флаг-сержант.
 +
 +
— Что ж, лорд-кастелян сейчас на конклаве по стратегическому планированию. Ничего не могу обещать, но я передам запрос и, может, выбью для вас ротацию.
 +
 +
— Спасибо, флаг-сержант, — сказал сержант, резко отсалютовав ему. — Кадия стоит.
 +
 +
— Кадия стоит, и «Зиккурат» вместе с ней.
 +
 +
Сторожевой наряд двинулся обратно, с трудом скрывая улыбки.
 +
 +
Келл дождался, пока они не выйдут.
 +
 +
— Кадия стоит, — пробормотал он, после чего с помощью биометрического ключа отпер двери и проскользнул в комнату прежде, чем кто-либо успел бы заглянуть внутрь.
 +
 +
Урсаркар Крид, лорд-кастелян Кадии и верховный главнокомандующий силами обороны, храпел на походной кровати позади стола.
 +
 +
Келл закрыл дверь, придержав ручку, чтобы не шуметь. Крид спал очень мало и просыпался от малейшего шороха. Это было частью сурового уклада, которого он придерживался ещё со времён, когда они служили кадетами, и за целую жизнь, проведённую в зонах боевых действий, ставшего лишь ещё более выраженным.
 +
 +
Уже в кадетские годы того, что считалось на Кадии детством, Урсаркар был хроническим полуночником. Просыпался затемно, чтобы почитать трактаты по стратегии при свете факела либо совершить очередной набег на барные шкафчики наставников.
 +
 +
Такая жизнь не лучшим образом сказывалась на теле, пусть даже наполненном несокрушимым духом. Долгие годы целые сонмы медиков твердили Криду, что ему нужно дольше спать, чаще упражняться, лучше питаться и перестать пить. И это они ещё не знали о его пристрастии к кафеиновым пилюлям, поскольку командир, отличавшийся весьма ребяческими привычками, не выносил даже запаха заварного рекафа.
 +
 +
Он не смыкал глаз четыре дня кряду, когда Джарран решил подсыпать ему снотворное — раздробленную седативную таблетку из тех, что почти не взаимодействуют с алкоголем. Впрочем, ему всё равно пришлось тщательно отмерить дозу, учитывая количество «Аркадийской гордости», которую Урсаркар успел выпить.
 +
 +
На столе стопками высились карты. Звёздные схемы. Инфопланшеты с информацией как по Кадии, так и по планетам в самых разных системах. Флаг-сержант не знал, каким образом они касались их. Среди всего этого лежал открытый дневник лорда-кастеляна, исписанный строчками неровного текста.
 +
 +
Келл подался ближе и прижал два пальца к запястью Крида, пытаясь нащупать пульс. Ему не нравилось накачивать командира снотворным, и проделывал подобное он всего дважды — но ради блага Кадии и Империума генералу требовалось поспать.
 +
 +
Ещё со времён учёбы в академии Джарран чувствовал, что Крид был надеждой планеты. Что он будет жить и умрёт ради Кадии. Больше того, Келл не питал иллюзий насчёт того, что они оба сложат головы именно здесь, на родине.
 +
 +
— Но только от вражеской пули, — пробормотал он в кружку рекафа, сделав глоток. — А не упахавшись до смерти, гениальный ты кретин.
 +
 +
— А я всё слышу.
 +
 +
— Я старался быть тихим.
 +
 +
Лорд-кастелян покачал головой, не открывая глаз.
 +
 +
— Светосферы. Начали слегка жужжать. Нужно починить. Сколько я спал?
 +
 +
— Пять часов.
 +
 +
— Трон, проклятье, чувствую себя ещё хуже. Сон всегда напоминает мне, как фрекковски я устал.
 +
 +
— Хотите вздремнуть ещё немного?
 +
 +
Крид вздохнул, прикрыв глаза рукой.
 +
 +
— Давай ты лучше прочтёшь мне вводную, скажешь, в какой мы фрекковой заднице, затем я встану и прополощу рот. У меня в горле пересохло.
 +
 +
— Это всё амасек. Вам нужно меньше пить. Не стоит доводить до того, как было в Тайроке.
 +
 +
— Нет, — хмыкнул Урсаркар. — Не стоит. Насколько всё плохо?
 +
 +
— Восточная линия пала.
 +
 +
— Ожидаемо, хоть и неприятно.
 +
 +
— В Крафе заканчиваются припасы. Голодные бунты. Волки атакуют Крома Гата на границе Элизиона. Сыны Льва и Сороритас ещё держатся. За северную стену идут бои. Южная держится.
 +
 +
— Похоже, нам нужно чудо.
 +
 +
— Несколько большое?
 +
 +
— Не знаю, — фыркнул Крид. — Я с Императором пока не ручкаюсь.
 +
 +
Затем он нахмурился, но от головной ли боли после приёма седативного или же от посетившей его мысли, Джарран так и не понял.
 +
 +
— Южная стена? — переспросил он. — Фрекковы Храмовники до сих пор там?
 +
 +
 +
Епитимья резнёй.
 +
 +
Очищение через кровопролитие.
 +
 +
Прощение свыше, заслуженное насилием.
 +
 +
— Нападайте! — ревел Мордлид волне еретиков. — Нападайте!
 +
 +
Он орудовал цепным мечом двумя руками, глядя сквозь растекающиеся по глазным линзам потёки крови еретиков. Воин взмахнул клинком по широкой дуге, снеся головы двум сектантам. Схватил за плечо мутанта и перерезал ему глотку. Заметил подступающего Несущего Слово с воздетым исчерченным рунами мечом, резко шагнул ему навстречу, ударом наплечника заставив еретика отшатнуться назад, после чего рубанул клинком, словно маятником, по паху.
 +
 +
Вращающиеся зубья заскрежетали по броне, пока он вёл его к гибкому сочленению, прогрызаясь сквозь прочный поддоспешник между гульфиком и набедренником.
 +
 +
— Давай! — проорал он.
 +
 +
Несущий Слово обрушил рунический клинок, и тот отскочил от шлема Храмовника, отдавшись в шею уколом умерщвляющей боли, которая будто елеем успокоила его совесть.
 +
 +
Затем еретик рухнул, оставшись без ноги, и Мордлид перевернул клинок и погрузил его в нагрудник упавшему предателю, разодрав прикованный к груди фолиант и разметав во все стороны рваные пергаментные страницы вперемешку с густыми брызгами крови.
 +
 +
Кастелян перевёл взгляд на вал, высматривая повелителя.
 +
 +
Маршал Амальрих увидел его и тут же отвернулся, отказываясь замечать деяние Мордлида.
 +
 +
Возле маршала с драконохвостым знаменем стоял брат Джефрет. Третий по счёту державший его на Оплоте мучеников. Деврайн пал прошлой ночью от очереди из автопушки ядовика, приняв почётную смерть вместо Мордлида.
 +
 +
Он рухнул на колени среди бесконечного моря тел, захлёстывающих разрушенный бастион, приперев штандарт так, чтобы тот не упал, и прокричал:
 +
 +
— Стой! Стой! Дорн!
 +
 +
Мордлид шагнул к нему, собираясь подхватить знамя прежде, чем оно свалится, но Амальрих встретился с ним взглядом и ткнул пальцем.
 +
 +
— Не ты — Он счёл тебя недостойным.
 +
 +
Вместо него флаг поймал Джефрет.
 +
 +
Сгорая от постыдного воспоминания, Храмовник вырвал цепной меч обратно. Затем достал болт-пистолет и вновь нырнул в гущу тел, рубя и стреляя, сжигая мятущиеся мысли в вихре смерти.
 +
 +
Мордлид не понимал, чем подвёл Императора. Неужели он преисполнился тщеславия и гордости за десятилетия, что нёс знамя Решающего крестового похода? Или его вера ослабла? Возможно, он расслабился, перестав стремиться стать лучше. Удовлетворился своими триумфами и местом подле маршала. Слишком привык служить символом для сплочения и позабыл, что его роль — сокрушать врага во всех его обличьях. Ненавидеть пришельцев. Убивать еретиков. Сжигать…
 +
 +
И вдруг он понял. Понял, чем докажет, что ещё достоин. Одна цель, убийством коей добьётся прощения.
 +
 +
Колдун с книгами.
 +
 +
Сразив его, он сможет нести знамя снова. Уничтожив ведьму, он спасётся из этого чистилища.
 +
 +
Он смоет пятно слабости кровью чародея.
 +
 +
— За тебя, Тот-кто-на-Троне! — прокричал Храмовник в исступлённой ярости, попутно разрубив цепным клинком целый ряд нечисти в жутких масках. — За тебя, Дорн!
 +
 +
И Мордлид, лишённый знамени, отправился выслеживать ведьму.
 +
 +
 +
===Глава вторая===
 +
 +
 +
Выдержка из монографии «Крид и Кадия: переосмысление стратегии» авторства генерала Дабаты Рави.
 +
 +
 +
''Теперь, когда территории между двумя куртинами превратились в зону боевых действий, битва за Крафскую равнину перешла на новый этап — до определённой степени благоволивший излюбленной тактике Крида. Получив пространство для манёвра подразделениями и применения бронетанковых дивизий, лорд-кастелян провёл ряд молниеносных контратак по прорвавшимся на востоке еретикам, в результате чего отбросил целые вражеские соединения обратно к руинам брошенной Куртины-альфа.''
 +
 +
''Бронетанковый контрудар сбил темп неприятеля — в частности боевой техники, — позволив пехоте провести упорядоченное отступление с боем. Это, а также подход тяжёлых касркинских отрядов, чтобы помочь скинуть еретиков-астартес с северной стены, сделало третий день наиболее динамичным с самого начала высадки.''
 +
 +
''И, повернись события иначе, это могло бы стать поворотной точкой. Если бы южная куртина выстояла, не допустив сражения на два фронта. Если бы батареи ПВО не дали высадиться ещё большему числу еретиков. Если бы Крафская цитадель на тот же третий день не попала под первый авианалёт штурмовиков. Если бы Крафская равнина, наконец, не оказалась в зоне поражения чудовищных орудий титанов Легио Вулканум.''
 +
 +
''Однако противостоять Криду доводилось не только врагам внешним. Несмотря на то что Краф страдал от нападений разрозненных еретиков с самого начала конфликта, истинный масштаб проблемы открылся только сейчас…''
 +
 +
 +
Звонарь, залёгший на башне часовни Святой Джанеты Редутной, смотрел через трубку магнокля на западную стену. Сверху ему открывался вид на войска, рекой текущие с неё на внутренний плац, после чего разливающиеся по лабиринту улиц.
 +
 +
Он настроил прибор ввода ключей, как его научил герольд освободителей. Он не держал большую вокс-установку включённой, да ещё и в режиме передачи: ему не хотелось быть пойманным.
 +
 +
Держа шифровальную книгу в неразгибающемся кулаке, он снял трубку вокса и переключил тумблер.
 +
 +
— Приём, приём. Говорит Глас Мудрости Шесть. Как слышите?
 +
 +
В раковине трубки звонарь различил искажённые голоса. Поначалу он решил, что это слова. Возможно, скорее дыхание или вздохи, шум, просачивавшийся сквозь «ф-ф-ф-ф-ф-ф-с-с-с-с-с» фоновых помех. Может, и во-все не его хозяева, а призрачное эхо другой передачи на той же частоте.
 +
 +
— Мы-ы-ы-ы-и-и-им ош-ш-ше. Мы-ы-ы-ы-и-и-им ош-ш-ше.
 +
 +
— Говорит, э-э-э, Глас Мудрости Шесть. Часть войск на западной стене цитадели пришла в движение. Э-э, похоже, перемещаются на северные и южные рубежи.
 +
 +
Звук в ответ, напоминающий шёпот и влажное причмокивание. От него у звонаря всё внутри похолодело, а руку, которой он жал ладонь герольду, начало пощипывать. На лбу выступил пот. Он почувствовал растущее давление в пазухах.
 +
 +
А затем внезапно звонарь понял, что говорил голос:
 +
 +
— Мы-ы-ы-ы-и-и-им ош-ш-ше.
 +
 +
«Мы хотим больше».
 +
 +
— Я… — Прижимаясь животом к холодному брусчатому полу, он снова посмотрел в моноскоп на небольшой треноге. Направил трубку на внутренний дворик. Отыскал в визирные нити воронку от бомбы, тотчас увидев на осях отметки дистанции. — Вчера вы сбросили бомбу на плац. Внутри западного бастиона номер шесть. Она… она никуда не попала. В двух пунктах восточнее топливный склад.
 +
 +
На канале повисла тишина. Оранжевый огонёк активности на воксе со щелчком выключился, хотя он ничего не касался.
 +
 +
Час спустя прилетело звено штурмовиков.
 +
 +
И топливный склад исчез, поглощённый взвившимся столбом пламени.
 +
 +
Звонарь на холодной башне согрелся в его тепле.
 +
 +
 +
— Это град?
 +
 +
Марда заглянула в смотровую щель, предназначенную для мехвода «Химеры», и, скользнув взглядом по передовым окопам, уставилась в черноту долины. Там, во тьме, взвихрялся и кружил снег, подсвечиваемый лучами прожекторов, которые она наконец позволила включить, хотя тем самым подставляла экипажи машин под снайперский огонь. Пронзавший буран свет исходил из цитаделей, а также ещё работающих фар выстроившихся стеной «Химер».
 +
 +
Сержант Равура заломил вязаную шапочку назад, достал из уха микробусину и, не проронив ни слова, прислушался к доносящемуся из глухой ночи стуку.
 +
 +
Тук-тук. Стук-бум-тук. Буп-тук-кр-р-рч.
 +
 +
Он нахмурился.
 +
 +
— Это не шаги. Может, и град, но, к счастью, не у нас.
 +
 +
Град был единственным, что приходило в голову Хеллскер. Последние две ночи царил холод. Настолько сильный, что бойцам в окопах приходилось каждые пару часов укрываться внутри стен, чтобы согреться. Шесть бойцов из роты Г отморозили пальцы ног, отражая атаки прошлой ночью, а ещё девять получили переохлаждение и выбыли из строя на несколько дней.
 +
 +
Но те потери были ещё далеко не самыми худшими. В начале четвёртого утра враги захлестнули обе линии окопов, и Марде пришлось снова стать тем другим человеком, которого она назвала «тёмным офицером», и приказать накрыть позиции миномётным огнём, чтобы отогнать волсканцев прочь.
 +
 +
Не все погибшие под обстрелом были еретиками, и она знала, что некоторые бойцы винили её в смерти товарищей. Чёрт, да она сама винила того тёмного офицера.
 +
 +
Однако они выстояли. Частично благодаря стене из разбитых «Химер» посреди дороги, между которыми они выложили мешки с песком и организовали огневые точки. Танки с рабочими тяжёлыми болтерами развернули вперёд, тогда как остальные поставили боком, чтобы стрелять через бойницы из лазвинтовок. На каждом фланге обломки разместили люками наружу, что-бы исполнять роль ходов сообщения между передовыми окопами и устьем расселины.
 +
 +
Они помогли им продержаться ночь, но Хеллскер не знала, на сколько их ещё хватит. Утром в горах пошёл снег, лишив кадианцев главного преимущества — наблюдения за подготовкой противника и корректировки по ним огня артиллерии.
 +
 +
— Ага, как же, град, — хмыкнул Лек.
 +
 +
— Отставить тон! — сказал Равура. Вечно язвительный капрал вызывал в нём всё большее раздражение. Постепенно нервы у всех начинали сдавать. — Тебя никто не спрашивал.
 +
 +
— Ну ещё бы.
 +
 +
Марда повернула голову, прислушиваясь к странному звуку.
 +
 +
— Ладно, Лек. Спрошу я. Если это не град, то что?
 +
 +
Капрал помолчал, словно решая, на его ли стороне правота.
 +
 +
— Вы все касровские. Южане. Я парень из глубинки. И градов у нас там отродясь не было, а вот что было, так это лошади. И это, сэры и дамы, цокот копыт.
 +
 +
Хеллскер вслушалась.
 +
 +
Стук-стумп-стук. Клак-шх-х-х. Тунд-тунд-стук-тунд.
 +
 +
Быстрее, чаще.
 +
 +
— Копыт, — передразнил его Равура. — Ага, сначала ударили танками, а…
 +
 +
— Дерьмо, — выругалась Марда. — Общий полковой канал, Удза, быстро.
 +
 +
— Что? — удивлённо спросил сержант.
 +
 +
— В сводке упоминались дикие наездники.
 +
 +
Вокс-оператор переключилась на канал и протянула аппарат. Хеллскер вдавила кнопку с такой силой, что даже ощутила её задубевшими пальцами.
 +
 +
— Хеллскер — всем отрядам, Хеллскер — отрядам, приготовиться…
 +
 +
Прожектор на «Химере» справа взорвался в фонтане искр, разбитый снайперской пулей.
 +
 +
— Кавалерия! Кавалерия! Световые каждые тридцать секунд! Миномёты по квадрантам второй линии. Трон, стрелять по отметкам со второй по третью, на высоте груди!
 +
 +
Засверкавшие из окопов лазлучи окрасили снег розовым цветом. Тяжёлые болтеры и пулемёты, снятые с уничтоженных машин еретиков, послали навстречу ревущему ветру очереди трассеров.
 +
 +
Слишком поздно.
 +
 +
В первой же вспышке осветительных снарядов она увидела, что заданные ею координаты оказались слишком оптимистичными. Тяжёлые болтеры били высоко, артиллерия — слишком далеко. Миномёты, стрелявшие осветительными и фугасными, их не остановят.
 +
 +
Под прикрытием шторма волсканцы сумели подобраться вплотную, закутавшись в белые одеяла и обмотав копья хлопковыми бинтами, чтобы слиться со снегом. Вероятно, они даже спешились для большей скрытности, после чего где-то недалеко сели на лошадей обратно.
 +
 +
А гулкий звук и впрямь издавали копыта, цокающие и поскальзывающиеся на промёрзшей, присыпанной снежной крупой земле.
 +
 +
Стук-стумп-стук. Клак-шх-х-х. Тунд-тунд-стук-тунд.
 +
 +
Лазерные лучи заколотили по всадникам, но те даже не замедлились. Они были тяжёлой кавалерией, а значит, скакуна и наездника защищала панцирная броня. Лошади — генноулучшенные, бионически усиленные существа — неслись шестеро в ряд, стуча когтистыми копытами по разбитой дороге и выдыхая в зимний воздух густые облака пара.
 +
 +
Один конник получил лазлуч под мышку. Сила импульса выбросила его из седла на землю, где несущийся следом скакун пробежал прямо по еретику, раздавив ему грудную клетку. Чудовищная лошадь взорвалась от болт-снаряда и, лишившись передних ног, опрокинулась на своего наездника и истекла кровью, суча полумеханическими копытами по снегу. Цепочкой взорвались упавшие мины, подбросив вверх фонтаны скалобетонного крошева и грязи. Но благодаря тяжёлой броне волсканцев погибло всего ничего, а многие животные, которые должны были рухнуть, продолжили мчаться с огромными бутонами крови, расцветшими на камуфляжных попонах. Ряды стимм-склянок в бычьих шеях скакунов с шипением впрыснули в кровоток последние дозы химпрепаратов, придающих храбрости.
 +
 +
— Огонь! — заорала Марда в вокс, между тем надеясь, что остальные услышат её и так. — Огонь! Огонь! Огонь!
 +
 +
Не обращая внимания на плотный обстрел, кони перемахнули через первый окоп и, распахивая заскользившими копытами землю, устремились дальше, уже напрягая мышцы для следующего рывка.
 +
 +
Кадиец, поднявшийся, чтобы подстрелить зверя в брюхо, получил копытом в лицо и отлетел назад. Другие без затей упали на спины и стали палить вверх. Один скакун неудачно приземлился на обледеневшую дорогу, сломав ногу о трещину в полотне, и с ржанием завалился внутрь окопа. Стены узкого укрытия тут же озарились вспышками панического огня по кусающемуся и лягающемуся зверю.
 +
 +
Один всадник, оставшийся без лошади и изрешечённый лазерными лучами, из последних сил прошёл вперёд и ткнул копьём в окоп. Направленная крак-граната на его конце взорвалась, обрушив земляную стену и заживо похоронив под осыпью бойцов.
 +
 +
Возле Хеллскер заговорил тяжёлый болтер «Химеры», посылая снаряды с грохотом, от которого у неё разболелись уши, и выпуская отработанные газы, в холодном металлическом отсеке казавшиеся тропически жаркими.
 +
 +
— Майор! — замахал ей Лек.
 +
 +
Она отпрянула от щели.
 +
 +
Лек просунул в щель ствол гранатомёта и выстрелил, однако Марда услышала не хлопок осколочной гранаты, а рявканье флешетного заряда. Он прокрутил барабан, выстрелил снова.
 +
 +
Взрыв слева. Установленная на пике крак-граната.
 +
 +
Удары по крыше транспортника. Стук и цоканье. Крики.
 +
 +
— Они наверху! — завопил Равура. Он стукнул локтем по кнопке открытия заднего люка, попутно разгоняя лезвие цепного меча и целясь из лазпистолета в расширяющийся проём.
 +
 +
Всадники на внутреннем участке дороги. Санктум, до которого враги не добирались с самой первой ночи. Они неслись вперёд с саблями наголо, срубая белощитников, что подносили боеприпасы и воду солдатам в танках и на позициях с тяжёлым оружием. Хеллскер увидела, как один из кадетов — Мезкали, которой едва исполнилось семнадцать, — выронила барабан со снарядами к тяжёлому болтеру и вцепилась в вожжи, пытаясь остановить лошадь.
 +
 +
Всадник рубанул по ней, рассёкши каску и оставив кровавые разрезы на руках и костяшках, прежде чем животное мотнуло головой и, стряхнув её с себя, понеслось дальше.
 +
 +
«Миномёты, — поняла вдруг Марда. — Их цель — миномёты».
 +
 +
— Удза! — Хеллскер вышла из люка «Химеры», посылая из лазпистолета багровые лучи конникам вслед. — Скажи артроте перестать стрелять и приготовить лазкарабины. Я…
 +
 +
В неё врезалось что-то большое и тяжёлое, так что она, пошатнувшись и заскользив ботинками по обледеневшей дороге, свалилась на открытое пространство за баррикадой.
 +
 +
Лошадиный бок, догадалась она. Ещё один всадник соскочил с танка практически ей на голову и в спешке сбил в сторону. Он умчался в темнеющие недра расселины и нырнул в гущу резни.
 +
 +
Гаснущее жёлтое зарево последнего осветительного снаряда отблёскивало на падающих окровавленных саблях. Генноулучшенные звери вставали на дыбы и лягались, круша грудные клетки со звуком, напоминающим хруст отсыревшей листвы и хворостинок под сапогами.
 +
 +
Бойцы стреляли из бойниц в верхних казематах расселины. Огневые группы в четыре-пять человек украдкой выбирались через створчатые двери и, прикрывая друг друга, устраняли намеченные цели, после чего отступали обратно, волоча за собой раненых и убитых. Один боец — Марда успела различить только отливающие золотом очки и нашивки инженера — схватил за разгрузку белощитника и попятился к двери. Всё это время инженер прижимал к плечу лазкарабин и отстреливался на ходу, между тем как белощитник мучительно визжал, оставляя на снегу широкую красную полосу.
 +
 +
Хеллскер увидела, как конник в двадцати футах от неё развернулся к ним. Еретик пришпорил скакуна, и грива из фиалов с шипением впрыснула своё содержимое, отчего зверь содрогнулся всем телом, а его глаза расширились от ярости. Волсканец опустил взрывное копьё и повёл плечом, располагая его поудобнее.
 +
 +
Почти расслабленно готовясь к атаке.
 +
 +
— Кадия! — закричала Марда, сама не понимая зачем. — Кадия! Кадия!
 +
 +
Лазпистолет выстрелил словно сам по себе, осыпав лучами бок и шлем разворачивающегося наездника. Он натянул вожжи и повернул к ней голову, отвлечённый огнём, который, впрочем, не причинил ему вреда.
 +
 +
— Уходите! Внутрь! Он хочет взорвать дверь.
 +
 +
Меч её дяди покинул ножны, и на нём, шипя и плюясь, ожило силовое поле. Искрясь синевой от падающих снежинок.
 +
 +
Она тотчас поняла свою ошибку.
 +
 +
Фуражка выглядела достаточно невзрачно, чтобы не привлекать к себе внимание снайперов. По ней никто бы не принял её за офицера. А вот силовой меч служил символом статуса, проигнорировать который было уже нельзя никак.
 +
 +
Глупо.
 +
 +
С невероятной прытью конь ударил когтистыми копытами по дороге и сорвался с места чуть ли не боком. Она едва успела сделать ещё два выстрела, прежде чем зверь оказался прямо перед ней, а её лучи безвредно отскочили от термообработанной поверхности панцирного шлема и юбки. Взрывное копьё блеснуло красным в свете лазерных импульсов.
 +
 +
Бесполезно. Просто, фрекк, бесполезно.
 +
 +
Ей следовало увернуться. Перекатиться. Что угодно, лишь бы не стоять на месте. Но тёмный офицер взял верх, внушив одну безумную мысль: «Что будет, если я убью этого человека?»
 +
 +
И, вместо того чтобы нырнуть вниз, она ушла в сторону и рубанула зверя по груди.
 +
 +
Однако копейщик оказался опытным: за секунду до удара он пришпорил коня, уведя его вбок, в то время как сам откинулся назад в другую сторону, чтобы перенаправить пику.
 +
 +
Меч дяди столкнулся с копьём в хлопке жёлтых искр, а затем Марда оказалась на земле, с выбитым из лёгких воздухом скользя по ледяной дороге. И без того настрадавшийся позвоночник оцепенел от удара и холодной поверхности.
 +
 +
Вонзённое в плечо копьё продолжало толкать её дальше, и на мгновение Хеллскер решила, что врежется в баррикаду из «Химер» и сломает себе шею.
 +
 +
Но затем зверь замедлился. И когда он опустил голову, Марда увидела, что под шлемом и свисающими пластинами шейной брони та чем-то напоминала рептилью. Существо фыркнуло, омыв её исходящим паром серным дыханием. Изо рта покрытого чешуёй монстра вывалился длинный липкий язык розового цвета — на его раздвоенных кончиках располагались напоминавшие соломинки органы чувств — и потянулся к горячей крови в её ране.
 +
 +
— Хей, хей, никт, — сказал всадник. Он ударил коня шпорами и свистнул, пытаясь вернуть над зверем контроль. Затем крикнул через плечо: — Никто ховлт, Браддау! Командести! Командести!
 +
 +
Она изучала волсканский разговорник. Это означало «офицер».
 +
 +
Он стал доставать лазпистолет, когда зверь вытянул лапу и опустил на грудь Хеллскер, прижав её так сильно, что она перестала дышать.
 +
 +
Из затянутой снегом тьмы показалось ещё два всадника, собираясь вокруг неё. Глазные линзы в их глухих шлемах казались плоскими и безликими, как отполированные монеты. Один извлёк лазпистолет.
 +
 +
Сейчас она умрёт. На первом же задании. Полный провал. Придавленная к земле, которую должна была удерживать. Лазпистолет не сможет пробить…
 +
 +
Из-за кислородного голодания пистолет показался ей тяжёлым, как ранец, однако Марда всё равно оторвала оружие от дороги. Она выронила меч дяди, когда в неё попало копьё, однако пистолет остался в руке.
 +
 +
А теперь она оказалась под бронированной попоной животного.
 +
 +
Хеллскер нажала спусковой крючок.
 +
 +
Красные лучи пробили брюхо зверя. Он с рёвом попятился, сбросив наездника и ударив когтем по ужалившему его оружию.
 +
 +
Лазпистолет отлетел во тьму, однако тяжесть у неё на груди исчезла.
 +
 +
Она выдернула пику и перекатилась, после чего поднялась на ноги, сжимая древко в руках.
 +
 +
Мимо левого уха сверкнул лазлуч.
 +
 +
Она пригрозила копьём двум всадникам, всё ещё сидевшим в сёдлах.
 +
 +
Те повернули в сторону, опасаясь гранаты на острие. Раненый зверь зарычал на неё, и она воткнула наконечник ему в пасть, выбив зубы, отчего животное отскочило назад и прошлось по упавшему наезднику. Тот закричал, прежде чем лошадь раздавила ему шлем.
 +
 +
— Давайте! — закричала она. — Подходите, ублюдки!
 +
 +
Те направили на неё пистолеты.
 +
 +
Но вместо треска лазерного оружия Марда услышала глухой гулкий разряд.
 +
 +
Обоих всадников разнесло в клочья, пластины брони разлетелись на куски, оставляя в метели кровавую дымку. Лошади попятились, тряся головами и поглядывая на панцирные попоны, из которых торчали железные дротики длиной с указательный палец.
 +
 +
Слева вышел Лек и перезарядил гранатомёт. Следующий флешетный заряд попал по незащищённым ногам зверя, перебив кости, отчего тот рухнул на землю.
 +
 +
— Фрекков Трон, майор, — сказал он. — Вы в порядке?
 +
 +
— Марда, — крикнул подоспевший Равура, от напряжения забыв о её звании. — Куда тебя ранило?
 +
 +
— В плечо, — ответила она, поведя им. — Но всё не так плохо.
 +
 +
— Чёрт, а могло бы быть, не сруби ты кончик копья. Никогда такого не видел, сэр, если позволите так сказать. — Он протянул ей силовой меч, подобранный где-то на дороге.
 +
 +
Хеллскер уставилась на него пустым, непонимающим взглядом, прежде чем посмотреть на конец пики, которую держала в руке.
 +
 +
На древке отсутствовал наконечник, как и сама граната. Только аккуратный разрез, оставленный выверенным ударом силовым мечом.
 +
 +
— Забудь, — сказала она, взяв у него оружие и нажав кнопку активации. — Мы теряем время. Направить резервы к миномётным ямам. Убедитесь, чтобы они не повредили орудия.
 +
 +
— Да, майор, — отозвалась Удза. — Резервы Альфа, Бета — к миномётной позиции. Отогнать еретиков, в приоритете сохранность орудий и…
 +
 +
— И ещё одно, сержант, — сказала она.
 +
 +
— Да, майор? — Когда всё закончится, сходи в мою комнату и принеси плазменный пистолет.
 +
 +
 +
===Глава третья===
 +
 +
 +
— Кровь фреккового Ангела, — сбогохульничал Крид. — Это все плохие новости?
 +
 +
Келл посмотрел на планшет со сводками. Нажал кноп-ку прокрутки раз, второй.
 +
 +
— Да, генерал. Картина мрачная.
 +
 +
Урсаркар склонился над развёрнутой на столе картой ТВД, изучая тяжёлые фишки из молочного камня, каждую из которых отмечала эмблема того или иного подразделения. Весь сектор лежал перед ним как на ладони.
 +
 +
— Мы проигрываем, Келл. Полное отступление к Крафской цитадели. Да, мы попили врагу крови, но Абаддону всё равно, сколько трупов здесь останется. Тактика истощения пока играет против нас самих.
 +
 +
— Адептус Астартес и Сороритас ещё держатся.
 +
 +
— Да кому какое дело? — Генерал подался вперёд, взял миниатюрную «Химеру», выкрашенную в цвета 177-го ударного механизированного — по отчётам, уничтоженного, — и откинул в сторону. Машинка скатилась со стола и упала на густой ковёр. — Проклятые Троном астартес и Сёстры Битвы отвлекают на себя внимание, но они зажаты. От них никакой чёртовой пользы. Орден Пресвятой, фрекк её, Девы-Мученицы не остановил технику еретиков, прущую на восточную куртину. Чёртовы Храмовники не предотвратили прорыв южной стены. Пожалуй, какую-то пользу приносят Волки, сражаясь с Железными Воинами, но я лучше бы послал их зачищать северную куртину. Кто знает, чем Сыны, фрекк его дери, Льва занимаются в своём упавшем крейсере на севере, хотя, полагаю, мне следует быть благодарным за то, что они продолжают лупить по орбите.
 +
 +
— Баронесса Вардус бьётся с титанами Легио Вулканум, — в пику ему заметил флаг-сержант.
 +
 +
— Удачи ей. — Крид чиркнул спичкой по дымящейся пепельнице, прижимавшей юго-восточный край карты, и снова прикурил сигару. — Она как женщина с кинжалом, что пытается побороть мечника в доспехе. Чёрт, я уважаю баронессу, но выше головы ей не прыгнуть.
 +
 +
— Нужно подумать над закрытием Куртин-бета. Защитой полей сбора.
 +
 +
— Не нужно мне об этом напоминать.
 +
 +
— Если станем ждать, то рискуем…
 +
 +
— А если закроем их слишком рано, то оставим снаружи тысячи солдат, которых разорвут еретики.
 +
 +
Урсаркар скрестил руки. Джарран заметил, что тот почти полностью изжевал кончик сигары.
 +
 +
Келл перевёл взгляд на планшет, проверяя, появились ли обновления, давая тем самым Криду возможность подумать. Именно так, знал Джарран, он принесёт сейчас наибольшую пользу.
 +
 +
Урсаркар И. Крид не боялся терять солдат. Больше того, он лично подписал столько же сертификатов мученической смерти, сколько любой другой командир Восьмого Кадианского за всю историю полка. Приказывать бойцам бросаться телами на штыки врагов или расшибаться о стены укреплений ему никогда не претило. Келл пачками распечатывал стандартные письма ближайшим родственникам и видел, как генерал подмахивал их, не моргнув и глазом.
 +
 +
Но это, ''это'' ему претило. Пустая трата жизней. Гибель солдат без явной пользы для дела. Разбазаривание. По мнению Крида, если солдату требовалось умереть, то умереть ему следовало во благо Империума и ради защиты Кадии. Если он запрёт ворота сейчас, то не просто обречёт целые полки на смерть, а на смерть плохую. Такую, где их гибель окажется напрасной.
 +
 +
— Фрекк! — рявкнул он. — Ладно. Закрывай.
 +
 +
— Прямо сейчас?
 +
 +
— Дай им двенадцать часов. С наступлением ночи они закроются.
 +
 +
— Это может…
 +
 +
— Что? — Урсаркар склонил голову набок, и его бульдожье лицо приобрело даже ещё более сердитый вид, чем обычно. Он вынул изжёванную сигару изо рта и бросил её в пепельницу. — Это может что, Келл?
 +
 +
— Спровоцировать бегство, генерал. Если вы установите такой предельный срок, они пойдут на что угодно, лишь бы попасть внутрь. Бросить позиции, выйти из боя. Кинуть лазвинтовки и драпануть к барбакану.
 +
 +
— У нас куча лазвинтовок. Нам нужны люди, чтобы из них стрелять. Скажи комиссарам не наказывать бойцов, которые придут без оружия. Я серьёзно. О любой казни за потерю экипировки нужно докладывать мне лично. Мы… — Лорд-кастелян утёр лицо. — Мы выделим некоторые части для сдерживания врага. Они хотя бы будут чувствовать, что их жертва того стоила.
 +
 +
Флаг-сержант кивнул.
 +
 +
— Да, сэр. Есть… Есть кое-что ещё.
 +
 +
— Как всегда.
 +
 +
— Хочу вручить вам это.
 +
 +
Келл потянулся за горку пиктов, свитков и перетянутых лентами манускриптов с докладами на тележке для документов и достал меч. Он взял его со всем почтением, двумя пальцами и большим перехватив рукоять, а другой рукой придерживая латунный наконечник ножен.
 +
 +
С лёгким поклоном он протянул его Криду.
 +
 +
— Это ещё что? Какого фрекка это должно значить?
 +
 +
По его голосу Джарран понял, что Урсаркар узнал оружие.
 +
 +
— Это силовой меч сержанта Лукаса Бастонне, генерал. Он пал в бою с колдуном-еретиком на южной куртине. Хотя полк оставит его медали себе, полковник Девере попросил, чтобы меч передали вам.
 +
 +
— Ну, мне он не нужен. Отошли фреккову штуку обратно с моими соболезнованиями.
 +
 +
— Сэр, — ответил Келл с едва уловимой ноткой упрёка в голосе. — Полковник Девере сказал, что это была последняя просьба сержанта Бастонне и чтобы вы поступили с ним как сочтёте нужным. Возможно, его стоит передать в полковую часовню или в Музей сопротивления?
 +
 +
Крид заколебался, протянул к нему руку — и убрал, словно от спрятанного клинка исходил кузничный жар. Затем схватил за ножны.
 +
 +
— Благодарю, генерал.
 +
 +
Подняв глаза, Джарран увидел, что генерал стоит с отрешённым видом, апатично сжимая меч в руке.
 +
 +
Урсаркар сделал три шага к боковому столику, где стоял почти опорожненный графин с амасеком, но затем упал в одно из кожаных кресел.
 +
 +
— Трон, Келл. Лукас Бастонне.
 +
 +
Келл понимал, что он сейчас чувствовал. Они с Бастонне не были близки. Конечно, они его знали. Крид отужинал с ним наедине, когда вручил ему Звезду Терры — вторую по счёту его высочайшую награду Милитарума — после битвы на Тайрокских полях. Что впечатлило Келла в нём больше всего, так это то, каким надёжным тот выглядел. Вечным. Так, словно его не могла взять пуля. Казалось, будто он сошёл прямиком с вербовочных плакатов и пропагандистских пиктов. И притом, несмотря на славу, оставался совершенно непретенциозным. Более того, если Крид купался в лучах своей репутации, то Бастонне его известность, казалось, только раздражала.
 +
 +
— Чёртова война, — вздохнул генерал, вынув меч на три дюйма из ножен и осмотрев его грязное лезвие. — Думаю, она заберёт лучших из нас.
 +
 +
Флаг-сержант промолчал.
 +
 +
— Похоже, составить сценарий для вечерней передачи будет непросто, да? Придётся сообщить Кадии, что её любимый сын мёртв. А для зачина я тебе, считай, ничего и не дал.
 +
 +
Келл кивнул. Каждая передача «Цветка Кадии» начиналась с оптимистичных новостей — об отражении атаки, о «Гибельном клинке», сообщившем о необычно большом количестве уничтоженных целей, о бойце, совершившем подвиг. Джарран, конечно, не чурался иногда состряпать их сам, если возникала потребность, но лучше, конечно, когда истории были настоящими.
 +
 +
— Дай мне что-нибудь хорошее, Келл. Что угодно. Хоть какую-то опору на этом утёсе.
 +
 +
Флаг-сержант вздохнул, промотал содержимое планшета.
 +
 +
— Делвианская расселина держится.
 +
 +
— Расселина? — Крид нахмурился. — Мы разве не ожидали прорыва сегодня?
 +
 +
— Согласно докладам командира, они держатся. Не прошёл ни один противник. И куча запросов о припасах.
 +
 +
— Значит, Игнитио получил, что хотел. Хоть кто-то из нас проявляет себя.
 +
 +
— Нет. — Келл покачал головой. — Полковник Баратус погиб в бою в день высадки. Это та майор, что была здесь, Хеллскер. Похоже, она отразила танковую атаку, два пехотных штурма и… — Он хохотнул. — Кавалерийский налёт.
 +
 +
— Кавалерия? — Урсаркар рассмеялся, качая головой. Затем помолчал, вспоминая. — Высокая женщина, цвета рекафа, с тёмными волосами в пучок?
 +
 +
— Она самая. — Джарран нашёл в планшете её личное дело и обернул экран к Криду, показав ему пикт-снимок лица.
 +
 +
Урсаркар удивлённо поднял брови.
 +
 +
— Она не чья-то родственница?
 +
 +
— Полковника Хеллскера. Командовал Двадцать четвёртым, когда его уничтожили, а после переформировали уже как Внутренний. Предположительно погиб, сойдясь в рукопашной схватке с карнифексом.
 +
 +
— Глупость какая, но история хорошая. — Он принялся разглядывать пикт, задумчиво грызя ноготь на большом пальце. — Она не выглядит как герой.
 +
 +
— Нет, — согласился флаг-сержант. — Шрамов маловато.
 +
 +
Крид пожал плечами.
 +
 +
— Отдай досье пропагандистам, пусть что-нибудь придумают. Приоденут её, если надо, подчистят послебоевые рапорты, добавят пару-тройку ран на лицо. Сегодня Кадия потеряла героя, но, возможно, мы сможем создать нового.
 +
 +
— Да, генерал.
 +
 +
— Тогда ладно. — Лорд-кастелян поднялся. — Давай-ка посмотрим, что эти вонючие младшие тактики наложили нам на проекционный стол этим утром?
 +
 +
 +
===Глава четвёртая===
 +
 +
 +
Перекладины лестницы были скользкими, холодными и такими морозными, что Кезтраль пришлось надеть перчатки.
 +
 +
Перевал находился на не слишком большой высоте, но горы всё равно выдавливали из проходящих облаков достаточно влаги, чтобы в окрестностях регулярно шли лёгкие дожди — что в сочетании с секущим ветром приводило к резкому падению температуры.
 +
 +
Очередной шквальный порыв затрепал комбинезон и заставил до предела натянуться оттяжки сторожевой вышки. Заскрипели балки.
 +
 +
У неё ныло всё тело. По её прикидкам, она прошла девяносто миль за четыре дня.
 +
 +
В основном Ханна передвигалась ночью. Избегая патрулей Архиврага, держась возвышенностей, где она могла наблюдать за перемещениями противника и получать устойчивый сигнал вокса. Один день она даже носила вражескую каску с руной, рассудив, что та изменит её силуэт достаточно, чтобы проскользнуть мимо неприятельских отрядов, если не подходить к ним слишком близко.
 +
 +
Затея оказалась плохой. Лётчице пришлось выкинуть шлем — из-за него её стали мучить дурные сны.
 +
 +
Достигнув верхнего яруса вышки, она достала лазпистолет и толкнула стволом крышку люка на случай, если наверху кто-то будет. Там никого не оказалось.
 +
 +
Ханна с пыхтением выбралась на платформу, где сделала утренний глоток воды, после чего достала из кармана подзорную трубу, чтобы определить, насколько сбилась с курса.
 +
 +
Первым делом Кезтраль проморгалась, словно желая убедиться, что не бредит, а затем уменьшила масштаб изображения.
 +
 +
По обе стороны от гряды высились два шпиля. Шпиля, которым там быть не следовало. Перевёрнутые металлические острия высотой с десятиэтажные башни-цитадели, что раз за разом озаряли окрестности импульсами шипящей энергии и выстрелами пушек. Их стены отмечали восьмиконечные звёзды, а также символы, от которых у лётчицы перехватило дыхание.
 +
 +
Два лжепилона, прямо возле поля с настоящими конструкциями.
 +
 +
А перед ними, в лабиринте зигзагообразных окопов, сверкали болтерные перестрелки между человекообразными фигурками. Одни носили серебряные и чёрные доспехи, другие — иссиня-серые.
 +
 +
Кезтраль заметила, как через линию окопов перекатилась гусеничная машина, поливая землю красными лазерными лучами. Прижавшись локтями к перилам вышки, чтобы не тряслись руки, она навела на неё прибор и увеличила вид. Наибольшее разрешение, максимальное улучшение картинки.
 +
 +
На краткий миг, прежде чем машина укатилась прочь, Ханна различила приклёпанную к борту эмблему ревущего волка.
 +
 +
Железные Волки.
 +
 +
Всё-таки её расчёт оказался верным.
 +
 +
Несмотря на то что они вели ожесточённый бой, Волки были ближайшими союзными войсками. А учитывая, какими ресурсами обладали астартес, они — в отличие от фронтовых подразделений Милитарума — смогут выделить воздушный транспорт, который доставит её пикт-катушки в Краф.
 +
 +
Она открыла ранец и осторожно достала высокомощный портативный вокс. Прижала к ушам кожаные подушечки наушников и настроила прибор на аварийный канал. Проверила в шифровальной книге сегодняшние кодовые слова.
 +
 +
— Родня Дастова, Родня Дастова. Аварийная частота, все союзные подразделения. Родня Дастова.
 +
 +
Она принялась ждать, вслушиваясь в хлопки и шипение открытой вокс-линии среди раздирающего воздух грохота войны. По прошествии двух минут Кезтраль послала сигнал снова.
 +
 +
Ответ. Глухой. Частичный. Обрывки разговора на соседнем канале.
 +
 +
— ''Последний удар мы… ри градуса на запад. Нужно попасть в… подтвердить цель.''
 +
 +
Похоже, кто-то сообщал координаты, корректируя артиллерийский или авиаудар. Насколько далеко? Сложно сказать. Ханна поправила антенну, наводясь на сигнал. Если она вышла на блуждающее отделение касркинов, ищущее цели для Аэронавтики или артсекции, это будет почти то же, что и астартес, — а может, даже лучше, поскольку они не участвовали в непосредственном боестолкновении.
 +
 +
Кезтраль попыталась определить направление передачи, меняя частоты, чтобы поймать сигнал снова, и поняла, что он исходит со стороны Крафа.
 +
 +
После трёх минут возни она нашла нужную полосу. Голос заговорил чётко и ясно. Кадианский акцент, с лёгкой крафской мелодичностью. Странный канал. Нестандартный.
 +
 +
— ''Прямое попадание. Подтверждаю крупные потери. Следующие три залпа переведите на скопление бронетехники. Там…''
 +
 +
— Неизвестный сигнал, — заговорила Ханна. — Родня Дастова, Родня Дастова. Запрашиваю помощь. Можете назвать своё подразделение и позицию? Я направлюсь к вам.
 +
 +
Молчание. Какие-то перебои на линии связи. Слова утонули в искажениях и скрежете, став совершенно неразборчивыми. Забившись помехами до такой степени, что показались ей нечеловеческими.
 +
 +
— Неизвестный сигнал, — повторила она, — можете назвать сегодняшний пароль, подразделение и позицию? Я сбитый пилот, мне нужна помощь. У меня важные разведданные.
 +
 +
Кезтраль принялась ждать. Три минуты. Четыре. Ничего.
 +
 +
Спустя сорок минут, когда она спустилась с вышки и двинулась по тропе в сторону Волков, вокс пискнул снова.
 +
 +
Незнакомый канал.
 +
 +
— ''Мы вас слышим, Родня Дастова. Мы отвечаем Мечу Нестора. Группа дальнего следования касркинов Дельта-девять. Судя по триангуляции сигнала, вы на Элизионской гряде. Двигайтесь к точке ипсилон-грачии, ж.-д. терминал. Мы сопроводим вас домой.''
 +
 +
Опустившись на землю, Ханна разложила карту у себя на коленях и сверилась с кодовой книгой, чтобы перевести бессмысленный набор слов в понятные координаты. Указанная точка находилась за перевалом, где-то в дне пути.
 +
 +
— Хвала Императору, — выдохнула она.
 +
 +
 +
Янн Ровецке вернул трубку обратно корректировщику и закрыл кодовую книгу.
 +
 +
Эта корректировщица — каких было очень много, как минимум две дюжины по всему городу, — разместилась внутри северной стены цитадели в эвакуированной жилой башне. Одна из лучших учениц Ровецке, чего уж правды таить. Раньше служила в гражданском радиовещании. Она направляла удары дальнобойной артиллерии по целям в Крафе с такой жуткой точностью, что ПВО сектора начала обстреливать небо по квадратам, решив, что наводить орудия помогал какой-то невидимый самолёт-разведчик.
 +
 +
«Одна женщина, — отвлечённо подумал Янн, — не только убила тысячи кадианских псов, но также заставила „Гидры” израсходовать огромное количество боеприпасов».
 +
 +
— Ты правильно поступила, вызвав меня, — сказал он, натягивая перчатки.
 +
 +
— Я сослужила службу? — спросила наводчица, и от Ровецке не укрылось, с каким рвением она на него посмотрела.
 +
 +
— Да, но насколько важную, пока неясно. Возможно, это пустяк, а быть может, она принесёт нам победу.
 +
 +
— Магистр войны. — Она облизала губы. — Он узнает, что об этом сообщила я? Он узнает моё имя, когда наступит день освобождения?
 +
 +
— Он узнает. — Янн улыбнулся, обволакивая её своей успокаивающей аурой. — Он узнает об этом точно так же, как я, Адука.
 +
 +
— Спасибо, — отозвалась она, смаргивая слёзы. Веря.
 +
 +
С холодным безразличием Ровецке понял, что запамятовал настоящее имя женщины. Она напоминала ему Адуку Вентнер, его учительницу риторики, поэтому он так её и окрестил. Это не имело никакого значения. Он назвал имя, она захотела им стать, а ложь доделала остальное.
 +
 +
— Я должен идти, — сказал Янн. Один фанатик в Верхневратье изнывал от нетерпения атаковать местный мануфакторум по производству лазерных батарей, и Ровецке требовалось доставить ему пояс с бомбой.
 +
 +
И было кое-что ещё… Кое-что грандиозное.
 +
 +
— Имей веру, Адука, — сказал он, коснувшись щеки женщины. — Ты будешь вознаграждена.
 +
 +
 +
===Глава пятая===
 +
 +
 +
— Кровь! Кровь! '''''Кровь!'''''
 +
 +
Липкая и сладкая, она покрывала доспех Уркантоса. Разлеталась завораживающими струями, пока он сеял смерть среди мегер Императора. Вминая их кирасы оглушительными, как громовые раскаты, ударами наотмашь. Круша шлемы зубами. Вскрывая глотки, отчего их жалобные гимны захлёбывались кровью.
 +
 +
Невесты трупа, что защищали часовню, к тому времени погибли, и теперь внешние врата с самим храмом были отданы ему на милость.
 +
 +
Которой Полукнязь не проявил.
 +
 +
Ибо внутри часовни укрывались не боевые сёстры, а жрецы. Ветхие старики в белых облачениях, певшие об избавлении и сокрушении недруга.
 +
 +
Он не стал торопиться. Кровь внутри часовни достигала лодыжек, каскадами стекая по ступеням в крипты. Артезия, длиннорукая и насыщенно-багряная, носилась по стенам, рубя теневыми когтями святош в рясах — подрезая коленные сухожилия, вспарывая артерии в шеях, пробивая глаза.
 +
 +
Те с воплями валились на колени.
 +
 +
И, в последнем акте тщетной надежды, они молились своему мёртвому богу.
 +
 +
Уркантос вырвал одному руку и замахал ей в воздухе, вычертив кхорнатскую руну и попутно забрызгав алыми бисеринами гобелен святой Катерины, отчего тот покрылся нечестивым узором. Затем другому священнику он отодрал голову и размозжил её об алтарь, испачкав блюдо для пожертвований и наполнив золотую чашу багрянцем.
 +
 +
Перед алтарём стоял верховный жрец. Худой и согбенный, кренившийся под весом огромного заострённого убора. Изрыгавший в его сторону брань.
 +
 +
С ним лорд-губитель решил расправиться особо красочным образом.
 +
 +
Он схватил жреца длинными когтями и поволок за собой к алтарю. Невероятно, но лягающийся старик выхватил из рясы пистолет и разрядил по нему в упор весь магазин, хотя пули лишь расплющились о бронированную шкуру кхорната.
 +
 +
Он швырнул священнослужителя на алтарь, разбил кулаком стеклянный реликварий, в котором хранилась сломанная берцовая кость святого, и заколол старика острым концом мощей.
 +
 +
Уркантос почувствовал, как вокруг него усиливаются токи варпа. Вязкие и липкие, как сворачивающаяся кровь. Присутствие созданий эмпирей, знаменовавших то, что Кхорн обратил на него взор.
 +
 +
— '''''Грядёт! —''''' взревел он, не обращая внимания на то, как Сестра открыла огонь из тяжёлого болтера по его пылающему багряному телу. — '''''Благословение, я чувствую благословение. Кхорн, я подношу этих проклятых людишек тебе!'''''
 +
 +
Преображение — возможно, сейчас начнётся его окончательное изменение. Воин ощущал, как эфир наполняется энергией. А если она потечёт и не в него, то в «Повелителей черепов», которые постепенно выходили на четверть пиковой мощности. Если они придут в полную готовность, трансформация и возвышение, считай, у него в кармане…
 +
 +
Под булькающей поверхностью крови зашевелились создания. Из глади вырвались длинные красные руки, утянув Сестру с тяжёлым болтером к себе. Сквозь стекавшую по стенам кровь показались конические черепа и, распахнув пасти с острыми как иглы зубами, взвыли от радости появления на свет.
 +
 +
Скелет трупа перед ним затрясся, раздуваясь, искажаясь.
 +
 +
Уркантос погрузил руки в разбитую грудную клетку и раскрыл рёбра подобно дверцам шкафчика.
 +
 +
Из полости выбрался кровопускатель, склизкий от артериальной крови. Поначалу не крупнее ребёнка, он, словно новорождённый, плюхнулся на алтарь и начал расти. Растянутое лёгкое жреца укрывало его голову подобно чепцу.
 +
 +
Вручив дар, энергия варпа резко схлынула, оставив после себя лишь холодный пустой эфир.
 +
 +
— '''''Демоны!''''' — взревел кхорнат. — Снова эти варповы отродья. Будь ты проклят, Кхорн! Неблагодарная ты тварь! Я осквернил храм для тебя! Поубивал имперских фанатиков для тебя! '''''А ты что мне дал?'''''
 +
 +
Он схватил растущего кровопускателя за рог и оторвал ему голову, после чего швырнул в угол.
 +
 +
— '''''Демоны!'''''
 +
 +
'''''— Уркантос! —''''' укорила его Артезия.
 +
 +
Он стремительно развернулся к теневому демону.
 +
 +
— Почему он насмехается надо мной? Почему Кровавый бог посылает мне какие-то отбросы? Ты сказала, он жаждет священной крови. Мы днями напролёт поили его священной кровью, а я до сих пор искажён и не могу измениться до конца.
 +
 +
— '''''Ты не дал ему достаточно. Его взор двинулся дальше.'''''
 +
 +
Кхорнат зарычал, издав звук, похожий на скрежет стоп-крана, пытающегося остановить сорвавшийся маглифт.
 +
 +
— Недостаточно? Недостаточно? '''''А когда будет достаточно?'''''
 +
 +
Он схватился за руну Кхорна на своей броне и с хлопками заклёпок отодрал её. Затем кинул на мозаичный пол высокого алтаря и с силой наступил на неё.
 +
 +
— '''''Я отвергаю тебя, Кхорн! Я отвергаю твою ненадёжную природу, твой безразличный взор. Ты самый слабый и наихудший из богов, бесполезный, как Труп-Император. Тзинч нисходит до того, чтобы подарить последователям изменения. Нургл щедро делится благословениями. Да даже проклятый Слаанеш делает больше для своих сторонников. Ты — мразь! Ты ничто!'''''
 +
 +
Он сплюнул на икону сгусток кровавой слюны. Затем вызывающе раскинул руки и закричал в небо, видневшееся сквозь треснувший купол в потолке часовни.
 +
 +
— '''''Ну что, теперь я привлёк твой взгляд, божок? Тебе нравится то, что видишь? Может, придёшь и накажешь меня? Или ты неспособен даже на это?'''''
 +
 +
Ответом ему стала тишина.
 +
 +
Кровопускатели уже ушли, желая поскорее разодрать учуянную людскую плоть.
 +
 +
В осквернённой часовне царила неподвижность, не считая капающей с сотен обагрённых поверхностей крови. Артезия зашлась хохотом.
 +
 +
— '''''Теперь ты тоже смеёшься надо мной?''''' После того как твой покровитель не стал защищать себя?
 +
 +
— '''''Думаешь, Кхорну есть дело до того, что ты его отверг? Что ты поносишь его иконы и плюёшь на них? Он — бог, полусмертный ты кретин. Делай с его руной что угодно. Можешь попрыгать по ней, разбить её, обмочить. Это просто кусок железа, и в конечном итоге он так и останется богом, а ты — жалким, мелким полусмертным.'''''
 +
 +
Она снова рассмеялась.
 +
 +
— Я отверг его, а ему всё равно? Что же это за бог?
 +
 +
— '''''Отверг что? Думаешь, твоё имя записано у него где-то в книге? Нет! Ты проливаешь кровь в его имя, он тебя благословляет — а если больше крови льют другие, благословление переходит к ним.'''''
 +
 +
Уркантос обвёл руками лужи свернувшейся крови.
 +
 +
— Я превратил часовню в скотобойню!
 +
 +
— '''''В осаде целая планета, болван. Ты убиваешь слишком медленно. Каждый час гибнут миллионы. Миром правит резня, а ты решил, что мелкая схватка привлечёт его взор?'''''
 +
 +
— Ты же сказала…
 +
 +
— '''''Я сказала сделать выразительный жест, пролить потоки крови. Заставить багрянец течь полноводной рекой. Эта твоя осада — ручеёк, и уж точно не паводок. Кхорну нет дела до побед или выполнения тактических задач, он хочет бойни. И ты не сможешь привлечь его внимание, расшибая войска о стены.'''''
 +
 +
— Так что мне делать, если по-другому они сражаться не хотят?
 +
 +
Артезия не ответила, а лишь откинулась на огромное пятно крови, принявшись с наслаждением в нём плескаться.
 +
 +
— Что мне делать?
 +
 +
— '''''Имей терпение — и воспользуйся «Повелителями черепов».'''''
 +
 +
 +
— Они преодолели западную стену, — сказала Женевьева. — Привратная часовня пала. В течение дня рухнет внешний защитный клуатр. А огромные сверхтяжёлые машины-черепа…
 +
 +
Башня содрогнулась и закачалась от попадания. Из жреческого квартала с рёвом взвился столб пламени, подняв шквал скалобетонной пыли и вихрящихся листов пергамента.
 +
 +
С внезапной болью Женевьева поняла, что выстрел пришёлся в центр скрипториума. Миллионы указов, трактатов по тактике и богато иллюстрированных гимнов испарились раз и навсегда.
 +
 +
Видневшиеся вдалеке сверхтяжёлые машины продолжали неспешно двигаться к святилищу.
 +
 +
Женевьева приняла на левую ногу так много ударов, что броня стёрлась практически до голого металла. Табард, хоть и был изготовлен из огнеупорных материалов, побурел от подпалин. Она попала под огнемётную струю, сжёгшую священные пергаменты её печатей чистоты и расплавившую воск.
 +
 +
Одна из серафимок как раз занималась их заменой, пока они разговаривали.
 +
 +
Доспех сестры, в отличие от лат Женевьевы, блестел свежей краской.
 +
 +
— Мы многое потеряли, — отозвалась Элеанор.
 +
 +
— Тебе следовало быть там, на стене, — заявила Женевьева. — Возможно, она бы не пала, если…
 +
 +
— Она бы пала, и я вместе с ней. После чего забота о стратегическом и духовном здравии наипочтеннейшего храма Святой Моррикан перешла бы в твои руки. И помоги нам Император, если такое случится.
 +
 +
— Слова, — произнесла Женевьева. — Слова и приказы, пока я поклоняюсь деяниями. Некоторые твои Сёстры поют в хоре, хотя им следует сражаться на стенах.
 +
 +
— Мы сражаемся с нерождёнными, сестра, а не какими-то захватчиками. Вера — стратегический инструмент, от которого мы не можем отказаться. Без этих хоров и литургий архидьякона Мендазуса в часовне Моррикан, тебя бы уже давно разбили.
 +
 +
— Вы стоите друг друга. Отсиживаетесь за стенами, читая молитвы, пока другие…
 +
 +
— Он принял мученическую смерть, Женевьева. Смерть святого. Он не прекратил зачитывать Декламации Святого Трона, даже когда полукнязь разорвал его на куски.
 +
 +
Женевьева ахнула.
 +
 +
— Этот… Этот упрямый…
 +
 +
— Остановись. Он воспитал нас, Женевьева. Сделал нас теми, кто мы есть.
 +
 +
— Нет, он заставил нас отринуть то, кем мы являемся.
 +
 +
Между ними повисла бы тишина, не тони всё вокруг в грохоте пушечного огня.
 +
 +
— Поэтому ты меня позвала? Сообщить мне это?
 +
 +
— Пора. Пора спуститься в Скит Ямы. Время не ждёт. После того как эти так называемые «Повелители черепов» вошли в зону поражения, мы не продержимся и дня.
 +
 +
— Нет.
 +
 +
Одна из громадных машин выпустила закручивающуюся очередь трассирующего огня, которая изрешетила звонницу в клуатре храма, в фонтане каменной кладки снеся ей верхушку.
 +
 +
— Другого выбора нет. После смерти архидьякона они не примут приказов ни от кого, кроме нас. Собери проклятых и спусти их на фланг еретиков. Следом двинется танковая колонна. Возможно, нам удастся подвести достаточно воздаятельниц, чтобы уничтожить одну или обе машины войны.
 +
 +
— Ты посылаешь меня на смерть.
 +
 +
— Стать мучеником на службе Императора — честь. Такую смерть приняла Катерина, и архидьякон, и примешь ты, а когда придёт время, то и я.
 +
 +
— Мученичество означает самопожертвование. Ты же жертвуешь всеми, кроме себя.
 +
 +
На щеках Элеанор проступил румянец.
 +
 +
— Как ты часто напоминала мне, твоя задача — атаковать, моя — обороняться. Так что иди, атакуй, с моего благословения.
 +
 +
Элеанор повернулась лицом обратно к осаде.
 +
 +
— И это всё, сестра? После тридцати пяти лет, что я пыталась пробудить в тебе чувства, стать для тебя кем-то большим, чем просто ещё одной Сестрой. Так мы закончим?
 +
 +
Элеанор вздохнула.
 +
 +
— Как учил нас архидьякон, мы друг другу не более…
 +
 +
— Нет, — рявкнула Женевьева. — Старый поп мёртв, и хватит притворяться, будто он был прав. Мы поклялись относиться ко всем в ордене как к родным сёстрам. Одинаково. А Мендазус, он всегда подталкивал тебя относиться ко мне хуже. Ты знала, что это причиняло мне боль, просто боялась, что любой признак привязанности, любое проявление тепла осквернит твою Троном проклятую святость в его глазах.
 +
 +
— Словечки!
 +
 +
— Словечки, значит. Давай поговорим о словечках, ''сестра''. Да. Я сказала богохульство. Но слова, оставшиеся невысказанными, тоже могут быть богохульством. Раз это последняя наша встреча, я не стану сдерживаться. Всю жизнь ты меня стыдилась. Относилась ко мне как к своему тёмному отражению, предупреждению о том, что случится, если ты перестанешь быть непогрешимой. Ты использовала меня как дурочку, на которую можно вешать всю вину, между тем принимая все ответственные решения сама. Купаясь в лучах одобрения старого, нетерпимого…
 +
 +
— А ты не думала, что мне тоже было непросто жить под его надзором? — огрызнулась Элеанор. — Кому-то следовало управлять командорством храма. Не все мы можем позволить себе куражиться в небе. Ты понятия не имеешь, какой пользовалась свободой, имея право на ошибку.
 +
 +
— Ошибку. — Женевьева отступила к балкону. — Вот оно как, значит. Таково твоё прощальное слово, Сестра? Я — ошибка.
 +
 +
— Нет, я не… — Элеанор отвернулась, покачала головой. — Это уже не важно. Никакие мои слова тебя не удовлетворят, Женевьева.
 +
 +
Женевьева рассмеялась, резко фыркнув.
 +
 +
— Я всегда хотела вовсе не твоих слов.
 +
 +
Она спрыгнула с балкона.
 +
 +
Когда она запустила прыжковый ранец и устремилась в небо, ей показалось, будто Элеанор кричит её имя.
 +
 +
 +
===Глава шестая===
 +
 +
 +
— Осторожно! — крикнула Хеллскер, напрягшись при виде того, как из-под ботинка кадета-лейтенанта Зандера посыпалась пыль и кусочки скалобетона. — Кровь Ангела, парень же расшибётся.
 +
 +
Сержант Равура пожал плечами и тут же поморщился. Прошлой ночью осколок гранаты прошёл сквозь плечевую застёжку бронежилета, вспоров ему броню и оставив глубокую борозду на лопатке.
 +
 +
— Он хочет показать себя. Сами же помните, каково быть белощитником.
 +
 +
Зандер цеплялся за утёс Делвианской расселины в ста пятидесяти футах над ними, прижимаясь ногами к стене бункера, а руками держась за стрелковую щель. Он карабкался в сторону, словно раненый паук, к месту, где висел большой контейнер, запутавшийся парашютом за выступающий ствол счетверённой автопушки.
 +
 +
— Как думаете, что там внутри? — спросил Песк. Капитан-инженер взглянул на неё уцелевшим глазом. Второй, закрытый повязкой, был постоянно расширен и бесцельно вращался. Состояние Песка ухудшилось с той первой ночи, когда он подбил «Разрушитель», и медик Дакай сообщил Марде, что подозревает контузию и прогрессирующее кровоизлияние в мозг. Песк же по-прежнему настаивал, что может биться дальше.
 +
 +
— Наши шинели? — предположил Лек.
 +
 +
— Батареи к лазвинтовкам, — высказал пожелание Равура. — Или, может, провизия.
 +
 +
— Болеутоляющие, — чуть ли не мечтательно протянул Манвар.
 +
 +
— У тебя болит голова? — тут же спросила Хеллскер.
 +
 +
— Нет, — робко ответил Песк, уставившись на ботинки.
 +
 +
— Манвар, ты должен сообщить мне, если у тебя болит голова.
 +
 +
— Да, — отозвался капитан. — Да, конечно.
 +
 +
В выси пролетел снаряд и взорвался среди пиков над расселиной. Они поморщились, когда по стене слева каскадом посыпались камушки, а Зандер крепче вцепился в амбразуру, дожидаясь, пока не уляжется тряска. Он сделал ещё шаг и ухватился для равновесия за ствол счетверённого орудия, после чего достал нож и принялся резать запутавшийся парашют.
 +
 +
— Всем прочь! — крикнул Равура. — Хватит глазеть, кретины, или хотите, чтобы вас пришибло чёртовым контейнером?
 +
 +
Когда они услышали приближение самолётов, то первым делом укрылись, решив, что это вражеский налёт. Время от времени они случались, однако сильный ветер плюс «Гидры» и счетверённые батареи делали авиаудары рисковой затеей, и бомбы редко попадали в цель.
 +
 +
То же самое, конечно, касалось и посылок с припасами. Они насчитали шесть контейнеров, сброшенных из бомболюка пролетевшего «Мародёра». Два отнесло к горам, где на их поиски отправился Плин и его горные снайперы. Ещё один уничтожил огнём противник, а два других упали у волсканцев.
 +
 +
Так что остался только этот.
 +
 +
— И когда, по-вашему… — начала Удза, шагнув вперёд.
 +
 +
— Берегись! — рявкнул Ривелле, схватив аугметической рукой вокс-оператора за плечо.
 +
 +
Брезентовая ткань с громким треском лопнула, и груз, словно подстреленная птица, по спирали устремился к земле, вися на раздувшемся порванном парашюте.
 +
 +
Он рухнул вниз так быстро, что стропа обмоталась вокруг руки Зандера, потащив его следом за собой со стены.
 +
 +
— Трон! — голос здоровяка Равуры сорвался на писк.
 +
 +
В парашют ударил мощный порыв ветра, и Ливетт Зандер вслед за громадным контейнером камнем полетел к твёрдой дороге.
 +
 +
— Дакай! — крикнула Хеллскер.
 +
 +
— Здесь! — отозвался медик, бросившись вперёд.
 +
 +
Все побежали к месту падения, так что, когда над Делвианской расселиной прокатился гулкий грохот упавшего и разломавшегося от удара ящика, она даже не смогла увидеть Зандера.
 +
 +
«Фрекк, не Зандер, — думала она, расталкивая солдат в стороны и крича им дать дорогу. — Пожалуйста, толь-ко не Зандер. Только не ребёнок, который полез на „Химеры” ради меня. Прошу, Бог-Император, только не…»
 +
 +
Они расступились, и Марда увидела залитого кровью парня.
 +
 +
— Фрекк! — вопил кадет. — Фрекк, снимите с меня эту хрень!
 +
 +
Шнур обвился вокруг его руки, словно змея, вгрызшись так сильно, что из кожи проступила кровь. Его пальцы уже становились фиолетовыми, а сама конечность скрутилась под совершенно неестественным углом.
 +
 +
Хеллскер заметила торчащие осколки кости.
 +
 +
Дакай на ходу упал на колени и, заскользив на наколенниках, остановился прямо возле Зандера. Он сразу выхватил ножницы, быстро просунув их между кожей и шнуром, и стал резать затянувшуюся стропу резкими, размашистыми движениями.
 +
 +
— Мне больно, — выл Ливетт.
 +
 +
— Где? — спросил помощник, Сувейн, ощупывая кадета-лейтенанта, чтобы найти сломанные кости. — Где тебе больно?
 +
 +
— Везде, — сказал Зандер. Он всхлипнул. Изо рта пошла кровавая слюна. — Фрекк, везде.
 +
 +
Некоторые бойцы просто стояли, потрясённо глядя на раненого офицера-белощитника.
 +
 +
Другие уже ползали по дороге, собирая разлетевшиеся из контейнера богатства.
 +
 +
— Еда! — сказал кто-то. — Это еда! Хвала Трону.
 +
 +
Марда, однако, не сводила глаз с Зандера.
 +
 +
Дакай наконец разрезал стропу и уже накладывал на рану сдавливающие повязки.
 +
 +
— Другие травмы? — спросил он Сувейна.
 +
 +
— Нет, — ответил помощник, ощупывая рёбра и позвоночник Зандера. Он расстегнул застёжку на каске и начал снимать её.
 +
 +
Затем остановился и бросил на Дакая взгляд.
 +
 +
Старший медик заметил его и, выгнувшись, глянул на основание черепа Зандера, где помощник красными от крови пальцами что-то придерживал.
 +
 +
Дакай закусил губу, нижними зубами коснувшись чёрных усов, после чего посмотрел на Хеллскер и покачал головой. В фиолетовых глазах медика, вокруг которых от недосыпания появились чёрные круги, Марда увидела такую боль, что едва не отвернулась.
 +
 +
Он достал шприц-тюбик с дозой притупляющего боль обскурина и воткнул его в сгиб искалеченной руки кадета-лейтенанта.
 +
 +
Лицо Зандера расслабилось, с влажных от крови губ сорвался облегчённый вздох, прежде чем он снова смог вдохнуть.
 +
 +
— М-майор, — сказал он. Ей пришлось податься ближе. — Что нам досталось, майор? Это еда?
 +
 +
— Жестянку! — Хеллскер обернулась и щёлкнула пальцами. В суматохе, поднявшейся вокруг контейнера, не все увидели, что случилось с Зандером. Равура закричал бойцам перестать вскрывать банки и проявить немного дисциплины. — Принесите мне консервы. Пусть попробует.
 +
 +
Но когда приблизилась кадет-сержант Вивек, держа в руке банку, Марда поняла, что что-то не так. Лицо юной белощитницы сникло от разочарования и грусти. На её растрескавшихся, обожжённых ветром губах блестело зелёное пятно.
 +
 +
— Простите, майор, это… это не… Я не знаю, оно испортилось.
 +
 +
За спиной у кадета-сержанта другие бойцы уже плевались и отхаркивались.
 +
 +
Хеллскер опустила пальцы в открытую банку и ощутила холодную, масляную поверхность. Затем, вынув обратно, она увидела на них густую тёмную зелень. И когда она поднесла их к лицу и принюхалась, то мгновенно поняла, что это такое. Марда вспомнила тот аромат со всей отчётливостью, узнала его даже на холодном, лишённом запахов высокогорном воздухе.
 +
 +
«Ублюдки Муниторумные. Из всех Троном проклятых вещей они прислали вот это. Самую бесполезную, глупую хрень, за которую только мог погибнуть человек».
 +
 +
— Майор? — спросил Зандер. В его голосе появились нотки неуверенности. — Майор? Я достал что-то хорошее?
 +
 +
Бойцы, на обветренных лицах которых читалось непонимание и тревога, оборачивались к ней, замолкая.
 +
 +
«Не показывай им, — зашептал тёмный офицер. — Не показывай, в какой ты ярости. Иначе в следующий раз, когда враг ударит по расселине, они сломаются. Они могут биться с Архиврагом, но если поймут, что их бросили свои же, их решимость дрогнет».
 +
 +
Нужно выйти из положения, прямо сейчас.
 +
 +
— Майор? Чем оно пахнет?
 +
 +
— Это не еда, — сказала она. — Это лучше.
 +
 +
Ливетт дважды моргнул.
 +
 +
— Лучше?
 +
 +
— Я говорила про тебя верховному командованию, Зандер. О том, что ты сделал в первую ночь. Упомянула в докладах, как ты возглавил атаку на «Химеры». И они услышали.
 +
 +
— Упомянули… меня? Чем пахнет?
 +
 +
— Это не еда, — повторила Хеллскер, обмакнув пальцы в масло и протянув их кадету под нос, чтобы он смог сфокусировать слабеющий взгляд. — Это — «Горная зелень», пятый номер. Краска.
 +
 +
— Зачем они…
 +
 +
Она взяла его начавший опускаться подбородок и подняла голову. Затем размазала краску по его шлему поверх белой полосы, после чего зачерпнула из банки ещё и вытерла о наплечник.
 +
 +
— Ты — ударник, сынок, — сказала она. — Настоящий Троном проклятый ударник. Поздравляю.
 +
 +
Зандер от потрясения тяжело задышал, и из его растянувшегося в улыбке рта вырвалось облачко тёплого пара.
 +
 +
— Вы все теперь фрекковы ударники! — крикнула, поднимаясь, Марда. — Передайте краску по кругу, избавьтесь от тех межбулочных щелей на касках. Вы все повышены. В этом полку нет ни одного фреккового белощитника. Больше — нет.
 +
 +
Хеллскер похлопала измазанной в краске ладонью по наплечнику кадета-сержанта Вивек, перекрыв белый фон.
 +
 +
— А ты, Вивек, теперь и. о. лейтенанта роты И.
 +
 +
— Да, майор. — Она кивнула и, зачерпнув пригоршню краски, растёрла её поверх полосы на шлеме. — Давайте, передавайте, рота И! Не жадничайте!
 +
 +
— И пусть кто-нибудь свяжется со скаутами, — крикнула Марда. — Я хочу узнать насчёт тех двух контейнеров. Что бы в них ни было, оно нам нужно!
 +
 +
Белощитники гикали, улыбались. Толпились вокруг жестянок с краской и, обмакивая в неё руки, торопливо перекрывали позорные эмблемы, которые так долго носили. В шутку впечатывали пятерни в бронежилеты друг другу, салютовали зелёными пальцами. Говорили клятвы верности, которые вместе с паром плыли по холодному горному воздуху.
 +
 +
— Хорошо выкрутились, — тихо пробормотал Равура. — Но клянусь, я найду чёртова планшетомарателя, что прислал нам этот груз, и сверну ему шею.
 +
 +
А затем над головой раздался свист снаряда, затем ещё один, и ещё, сливаясь в хор проклятых душ, и Равура заорал: «На позиции!»
 +
 +
Загрохотало счетверённое орудие, и бывшие белощитники, пригибаясь, побежали к окопам и огневым точкам.
 +
 +
Хеллскер достала плазменный пистолет дяди, оказавшийся для неё непривычно тяжёлым, и перевела катушки в активный режим. От вибрации у неё заныли зубы, и она мысленно поблагодарила Трон за то, что до сих пор ей не пришлось из него стрелять.
 +
 +
— Дакай, — сказала она. — Перенеси Зандера в…
 +
 +
Но когда Марда обернулась, медик с помощником уже исчезли, оставив Ливетта Зандера прислонённым к стенке контейнера.
 +
 +
Парень был мёртв.
 +
 +
 +
Тразин Неисчислимый, владыка Солемнейса и археовед Призматических галерей, не мог избавиться от подозрения, что он оказался не в том месте и не в то время.
 +
 +
После стабилизации нуль-устройства он занялся изучением районов и окружения касра Крафа, чтобы получить общее представление о географии и диспозиции войск, что оказало ему неоценимую помощь в процессе последующего отслеживания и записи хода битвы.
 +
 +
Когда машины Чёрного Легиона сошлись в битве с бронетанковыми полками Крида на Крафской равнине, он стал этому свидетелем. Когда Несущие Слово преодолели внешнюю куртину на юге, он смог сделать достаточно заметок и снимков для будущей выставки. И хотя археовед разрывался, стремясь посетить каждое важное событие — в конечном счёте большую часть его времени отнимало наблюдение за линией фронта у Элизионских полей, — он между тем отправил пару-тройку роев скарабеев незаметно снимать и записывать ход региональных столкновений.
 +
 +
Однако сейчас, в ключевой момент сражения, он сделал неправильный выбор.
 +
 +
Архикриптек Саннет, укрывавшийся на борту личного корабля Тразина, ''«Властителя старины»'', только что прислал ему межузельное сообщение. В нём говорилось, что варповые конструкции Чёрного Легиона прорвались через самые восточные врата и что прямо сейчас яростный бой шёл уже внутри Куртины-бета, перед Йорусским редутом.
 +
 +
Полковник в том бастионе оставил ворота открытыми после конечного срока, надеясь, что через них ещё успеет пройти Мордианская Вороная Гвардия и 707-й бронетанковый, — и в итоге начал закрывать их слишком поздно и впустил внутрь космодесантников Хаоса.
 +
 +
Теперь атаку пытались отразить силы Милитарума под началом верховного комиссара Забин, которая после череды казней взяла командование на себя, и при поддержке Новадесантников. «Леманы Руссы» сжигали трансмиссии, пытаясь закрыть створки, пока хелбруты с другой стороны толкали их обратно. На текущий момент самая драматичная битва всей кампании.
 +
 +
А вместо этого он был здесь.
 +
 +
— Будь прокляты Мёртвые боги, — выругался археовед, разбив криптопечать на свитке с орбитальным снимком и прокрутив воспарившую перед ним хризопразовую проекцию. — Чёрт, чёрт, чёрт. Саннет?
 +
 +
— ''Да, лорд?''
 +
 +
— Твой алгоритм стратегического проецирования нас подвёл. Полагаю, его нужно полностью перекодировать.
 +
 +
— ''Почему, лорд?''
 +
 +
— Почему? Почему? Ты ещё смеешь спрашивать, прислав мне эту проекцию? — Осторожно, чтобы его никто случайно не заметил, Тразин вышел из гиперпространственного ублиета и развёл перед собой руками. — Они ''поют'', Саннет.
 +
 +
Археовед стоял на самых крайних западных воротах внутренней куртины, на стволе выведенного из строя стенного орудия размером с жилой блок. Позиция могла показаться слишком открытой, однако благодаря излучателю иллюзий, болтавшемуся на скрытой под капюшоном шее, его не мог заметить никто, кроме людей с самым тонким психическим восприятием.
 +
 +
Он обвёл руками армию культистов, что собралась у западного прохода.
 +
 +
Армию культистов, которые, вне всяких сомнений, пели.
 +
 +
Они стояли на четвереньках, словно молясь, раскачиваясь в такт с эфемерной песней, отчего коленопреклонённая орда перед закрытыми воротами походила на штормящее море. Некоторые, будто по неведомой указке, падали на ножи или всаживали в себя пули, присоединяясь к грудам тел, что тут и там валялись среди истеричного скопища, пока орудия на стенах проделывали в ковре из плоти огромные дыры. Сектанты не прекращали жутко шататься и утробно петь, даже когда их целыми шеренгами выкашивало огнём тяжёлых болтеров, и люди позади на несколько кошмарных секунд успевали понять, что им суждено умереть следующими.
 +
 +
Среди них расхаживали мутировавшие астартес в скрытой под рясами деформированной броне, размахивая кадилами, из которых клубился бледно-жёлтый дым.
 +
 +
— Они делают вот это, — произнёс Тразин. — Пока у восточных ворот и Йорусского редута прямо сейчас идёт эпохальная битва. Подумай, каких приобретений я лишаюсь.
 +
 +
— ''Думаю, вы вспомните, что я предсказал прорыв через восточные ворота, —'' отозвался Саннет, дополнив слова глифом, указывающим на почтительный тон, с намёком, однако, на возмущение. — ''Всё указывало на то, что штурм случится там. Это была ваша теория, что культисты и Чёрные Легионеры, выходящие через южную брешь, ударят по западным воротам.''
 +
 +
— Саннет.
 +
 +
— ''Припоминаю, вы сказали, что атака на восточные врата лишь уловка и что Абаддон-который-разоряет — гениальный стратег.''
 +
 +
— Абаддон Разоритель. И да, так я и подумал. Но ты виноват в том, что не отговорил меня. Не будь ты более убедительным, я бы не сидел сейчас здесь, наблюдая за вот ''этим''.
 +
 +
— ''Да, лорд.''
 +
 +
Археовед умолк, погрузившись в раздумья. Если быть с собой откровенным — практика, которую он никогда не находил ни приятной, ни полезной, — то расположиться у западных ворот решил он сам. Кроме того, так бы он оказался далеко от безжалостно-ксеноцидных Новадесантников, коих археовед всегда считал унылыми и незамысловатыми и которые с большей вероятностью, чем любые другие войска на Кадии, раскрыли бы его.
 +
 +
Поэтому владыка смирился, что ему придётся ограничиться той информацией, которую добудут рои скарабеев, и попытался отыскать в раскачивании закономерность. Ритуал, по крайней мере, был интересен для анализа с социально-этнографической точки зрения. Для чего он предназначался? Для призыва сущности варпа? Для вымаливания у богов лжеизмерения успеха в предстоящем штурме? Вероятно, последнее: он заметил собирающиеся позади орды транспортники Чёрного Легиона.
 +
 +
— О чём они поют? — задался он вопросом.
 +
 +
— ''Желаете подключить модуль-переводчик? Для какого языка?''
 +
 +
— Это какой-то варп-напев. Прогони его через фильтр распознавания дикции и грамматики.
 +
 +
— ''Часть смысла может потеряться из-за нашей неспособности считывать эмпирейную тональность, или варп…''
 +
 +
— Просто слова.
 +
 +
Саннет умолк, и Тразин уже собрался спросить, как идёт прорицание, когда вязкая, булькающая речь толпы начала превращаться в разборчивые фразы.
 +
 +
«Отец Смеха, Маяк Радости, Носитель Чаши Благости, Тот-кто-творит-жизнь, Плодовитая Мать, Щедрый даритель перерождения даже врагам…»
 +
 +
— ''Прошу прощения, лорд. Наверное, фильтр вышел из строя и передаёт мусорные глифы. Сейчас я…''
 +
 +
— Нет, — отозвался археовед и, пригнувшись, увеличил разрешение окуляров. — Это не мусорные глифы, а триста тридцать три имени эмпирейного божества Нургла.
 +
 +
Он запустил сенсорный комплекс, считывая всё подряд — слуховые аномалии, мозговые волны, сейсмические…
 +
 +
— Саннет!
 +
 +
— ''Засёк, лорд. Структурное нарушение внутри стены, если вам угодно…''
 +
 +
— Мастер охоты! Спусти меня вниз! — сказал он и, загрохотав магнитно закреплёнными ступнями по стволу пушки, кинулся обратно к гиперпространственному ублиету. — Доставь за стены, на триста кубитов. На твёрдую землю.
 +
 +
Едва он нырнул в карманную область, позволив крошечному цилиндру экстрапространственного измерения закрыться следом, его слуховые сенсоры уловили потрясённый вопль защитников стены.
 +
 +
— Быстрей! Быстрей!
 +
 +
Когда ублиет отворился снова, Тразин оказался вдали от массивных ворот, стоя над одним из бункеров с автопушкой и другими оборонительными сооружениями, что тянулись по обе стороны от дороги. Целая огневая система, предназначенная для уничтожения любого, кто прорвётся за врата.
 +
 +
Однако врата никто не прорвал, их даже не коснулись.
 +
 +
Вместо этого створки попросту развалились.
 +
 +
По исполинским петлям поползла ржавчина. Металл разъедался, корёжился, бурел и скручивался, словно листья в лагерном костре.
 +
 +
Открытый ублиет представлял собой окно ровно до тех пор, пока он не шагнёт сквозь него, будто в дверь, и Тразин рискнул задержаться только потому, что это позволило ему лучше сфокусировать окулярный прорицатель.
 +
 +
И на чернеющих, стареющих петлях он различил существ — раскачивающихся, пляшущих, поющих.
 +
 +
Он убавил хроновосприятие и присмотрелся внимательнее.
 +
 +
Это были микроскопические демоны Нургла — целая колония прожорливых тварей, снующих снаружи и внутри петель. Они скакали и пели, спаривались и экскретировали, плодились и массово умирали, становясь колониями для своего злорадствующего потомства.
 +
 +
Но в первую очередь они кормились. Запихивали друг друга в пасти, полные игольных, шатающихся в гнилых дёснах зубов. Пожирали мёртвых и грызли собственные мясистые конечности. И проедали металл петель, превращая толстую сталь в просвечивающую паутину почерневшего металла, который жалобно затрещал, когда огромные створки начали тянуть, корёжить и разрывать источенную структуру. А за разлагающимися штифтами, шарнирами и крыльями петель археовед заметил колонию, уже глодавшую скалобетон самой стены.
 +
 +
И Тразин, проживший шестьдесят пять миллионов лет и видевший возвышение, падение и обращение в прах цивилизаций, сразу понял, что это такое: высвобожденная мощь эонов. Омерзительные создания не пожирали механизмы, они их старили.
 +
 +
До него через равнину докатился гулкий рокот, и он вернул хроновосприятие в норму как раз вовремя, чтобы узнать в звуке треск разламывания — две верхние петли левой створки раскололись, и та стала безумно крениться из арки.
 +
 +
У бойцов возле неё были считаные секунды, чтобы убежать, прежде чем перекосилась и сломалась нижняя петля и гигантская плита, выкованная из сплава адамантия и стали, рухнула на землю подобно разбитому надгробию.
 +
 +
Толщиной не уступавшая «Леману Руссу», она смяла под собой танки и разнесла вспомогательную огневую платформу, подняв облако скалобетонной пыли.
 +
 +
Прежде чем дымка улеглась, упала вторая створка. На этой стороне, однако, колония нургликов заразила саму дверь, и, прежде чем отделиться от стены, она начала стонать и складываться, будто схватившийся за живот человек. И когда дверь завалилась, согнувшийся край погрузился в землю подобно руке, пытавшейся вырыть могилу.
 +
 +
Пение прекратилось, сменившись криками, когда тысячи сектантов хлынули через открытые ворота, паля из пулемётов и размахивая костяными амулетами, а многие — и вовсе без ничего. Они вскарабкались на лежащие створки, словно те были аппарелями, и начали расстреливать дезориентированных гвардейцев, которые всё ещё отходили прочь от обломков, оглушённые ударом и ослеплённые поднявшимися тучами пыли.
 +
 +
Мастер охоты встал рядом, предусмотрительно подняв синаптический дезинтегратор.
 +
 +
И тогда Тразин осознал, что увидел не просто вмешательство так называемых богов варпа. Только что он стал свидетелем одной из самых успешных диверсий за всю историю Империума.
 +
 +
Слева от него в бой понеслась рота «Гибельных клинков», катясь между трассирующим огнём из бункеров и оборонительных линий «Эгида», на ходу паля из тяжёлых болтеров и лазпушек.
 +
 +
Но даже всей их потрясающей мощи, понял археовед, не хватит, чтобы обратить волну вспять. Прокручивающиеся справа на окулярах расчёты стратегических подсистем, сравнивающих боевые силы, условия местности и доктрины разных подразделений; доклады Саннета о внезапном выбросе тепла над ждавшими перед стенами транспортниками Чёрного Легиона — всё говорило об одном.
 +
 +
— Это прорыв, настоящий прорыв! — завопил он, зная, что его слова затеряются в грохоте сражения. И, узрев самую отчаянную битву дня, с миллионами сцепившихся насмерть солдат и свистящими над головой снарядами, Тразин победно вскинул к небу кулаки.
 +
 +
— Я был прав, Саннет! Ты меня слышишь? Я был прав!
 +
 +
 +
— Какого чёрта там творится? — спросил Крид.
 +
 +
Офицер западного сектора — насколько помнил Келл, её звали Рави — запнулась.
 +
 +
— Я… я не знаю, генерал. Ворота открыты.
 +
 +
— Ворота что? — Урсаркар щёлкнул переключатель на голостоле так сильно, что изображение на миг погасло. — Что значит открыты? Мне же доложили об их закрытии…
 +
 +
— Простите, генерал, простите, — торопливо сказала Рави и, жестом велев всем замолчать, прижала руку к аугментированному вокс-узлу, что заменял ей правое ухо. — В докладе говорится, что…
 +
 +
Взгляд офицера метнулся в сторону, пробежавшись по голостолу так, словно она пытались уследить за носящейся мухой, затем посмотрела обратно на Крида.
 +
 +
— Генерал, с сожалением сообщаю, что западные ворота пали. Какая-то химическая атака. Проход открыт, врата выведены из строя. «Гибельные клинки» из роты «Мёртвых голов» Сто тринадцатого полка вступили в бой, но уже израсходовали половину боезапаса. Транспортники Чёрного Легиона готовятся к штурму.
 +
 +
— Значит, даже если мы отобьём врата, то не сможем их удержать. Это ты хочешь сказать?
 +
 +
— Да, генерал.
 +
 +
— Получается, нас поимели.
 +
 +
— Весьма точное утверждение.
 +
 +
Лорд-кастелян кивнул, пыхнул сигарой. При этом он слегка склонил голову — признак того, как знал Джарран, что он раздумывает над сложным решением.
 +
 +
— Генерал, — произнёс офицер. Обернувшись, Келл увидел, что тот носил синий табард со стоячим воротником связного лица Флота, а к галуну у него был приколот значок врат боевого флота Кадии.
 +
 +
— Он думает, — вмешался флаг-сержант. — Дайте ему секунду.
 +
 +
— Дело не может ждать, — продолжил тот и заговорил через плечо Келла: — Мы засекли скачок энергии в еретическом корабле ''«Терминус Эст»'', он запускает орудия и выходит на позицию для планетарной бомбардировки.
 +
 +
— Цель? — спросил Урсаркар. Он смотрел куда-то вдаль, а глаза, в которых отражался зелёный свет гололитической проекции, оставались совершенно непроницаемыми.
 +
 +
— Баллистические когитаторы указывают на ''«Меч непокорности»''.
 +
 +
— Значит, не повезло Тёмным Ангелам. — Крид вздохнул, отрывая взгляд от карты-проекции. — У кого-нибудь есть хорошие новости?
 +
 +
— Восточные ворота держатся, оперативное соединение Йорусского редута…
 +
 +
— Не стоит ни хрена, если мы потеряем западные врата. Придётся уводить всю толпу в цитадель. Что-то ещё? Как дела у Сынов Русса?
 +
 +
Офицер северного квадранта вытянулся по струнке.
 +
 +
— Волчий лорд Хайфелл сообщает, что бой с Железными Воинами перешёл в заключительную фазу, он ожидает победу через день, возможно, два.
 +
 +
— Ну, хвала Императору и на том. А Храмовники — только не говорите мне, что они по-прежнему на том проклятом Оплоте мучеников, да? Да. Сёстры?
 +
 +
— К ним движутся сверхтяжёлые машины еретиков, — доложил офицер восточного сектора. — Обновлённых сводок не поступало. Согласно расчётам баронессы Вардус, Легио Вулканум войдёт в зону поражения цитадели через четыре дня.
 +
 +
Урсаркар выпустил дым через ноздри, так что тот поплыл сквозь голосеть стола, затем отступил от проектора.
 +
 +
Офицеры-тактики встали по стойке смирно.
 +
 +
— Ладно, — сказал генерал, поведя бровями, — мне и так не нравилось командовать чёртовой войной отсюда. Келл?
 +
 +
— Лорд-кастелян?
 +
 +
— Вызывай «Вальку», мы устанавливаем командный пункт на стене. На носу осада цитадели, а таким боем не поруководишь из бункера. Нам потребуется вокс-оператор — эй ты, как тебя зовут?
 +
 +
— Кормахен, сэр, из Восемьдесят восьмого.
 +
 +
— Знаешь шутку, Кормахен? Что, если не прослужишь со мной полгода, я не запомню твоего имени?
 +
 +
— Я её слышал, сэр.
 +
 +
— Так вот, это работает и в обратную сторону. Теперь, когда я узнал твоё имя, тебе не разрешается умирать. Не вынуждай меня запоминать имя другого чёртового воксиста, Кормахен, ты меня понял?
 +
 +
— Сэр!
 +
 +
— А теперь пошли, Кормахен, я хочу увидеть битву собственными глазами.
 +
 +
 +
Тихо, осторожно Кезтраль прокралась на территорию депо. Держась у стен с лазпистолетом наготове.
 +
 +
Она собиралась встретиться с друзьями, но это была территория Архиврага. За горизонтом гремели взрывы, напоминавшие звуки огромной сваебойной машины, готовящей фундамент для нового жилого блока. Бум-бум-бум-бум-бум.
 +
 +
Грохот эхом разносился среди брошенных грузовых вагонов и складов депо, сотрясая Ханну гулкими раскатами такой силы, что казалось, будто те обладают собственным весом. Время от времени слышались короткие очереди других промышленных взрывов — болтерный огонь астартес, решила она.
 +
 +
У Кезтраль болела каждая клеточка тела. Она потратила треть марли и лейкопластыря из аптечки, чтобы подлатать кровоточащие ступни. Фляга на поясе опустела ещё два дня назад, поскольку источники воды, мимо которых она проходила, были слишком загрязнены, чтобы пополнять запасы из них. На горном перевале ей пришлось слизывать росу с металла, чтобы хоть немного увлажнить пересохший язык и растрескавшиеся губы.
 +
 +
Каждый пилот проходил курс организации побега и ухода от погони, но она никогда не тренировалась преодолевать настолько пересечённую местность, да ещё и с тяжёлым ранцем. Хуже боли была только апатия, постепенно окутывавшая её подобно отсыревшему одеялу. Принятие того, что теперь не она решала, жить ей или умереть.
 +
 +
«Уже почти всё, — твердила себе Ханна. — Ты справилась. Ты дошла до точки — только не делай ничего глупого и неосторожного в самом конце. Это всё ещё территория еретиков».
 +
 +
Выставив перед собой лазпистолет, Кезтраль выглянула из-за вагона. Она старалась не разгибаться, укрываясь за железными колёсами, чтобы свести силуэт к минимуму.
 +
 +
Когда она заметила отделение касркинов, которые, опустившись на колено, построились кругом и прикрывали свои сектора, Ханна всхлипнула, но из-за обезвоживания не смогла зарыдать.
 +
 +
За всё время пути она не встретила ни одного друга — по крайней мере, живого.
 +
 +
На третий день лётчица миновала частокол из шестов, вбитых в растрескавшуюся землю. В основном это были прутья арматуры, вырванные из разбитых бункеров, но среди них встречались флагштоки и погнутые железные колья, которые часто бросались на дно защитных траншей. В длину они разнились от небольших, едва достигавших колена, до десятифутовых жердей.
 +
 +
На них торчали головы кадианцев, насаженные под странными углами, так, словно водружавшим их еретикам приходилось пробивать хребты или искать более слабые места в основании черепов. У нескольких голов шипы прошли сквозь макушку, отчего их каски остались висеть на острие, придав тем схожесть с офицерами, что учтиво поднимают фуражку при встрече с солдатской вдовой. Прочим на щеках и лбах вырезали руны, которые словно углублялись, чем дольше Ханна их разглядывала, как будто они были не метками, но дырами в ткани мироздания. Дырами, ведущими в тёмное место, что притягивало к себе её взгляд, между тем как мозг шарахался от них, словно обжёгший пальцы ребёнок.
 +
 +
Те мертвецы с опоганенными лицами были последними друзьями, которых она видела, не считая женщину, встреченную двумя часами раньше. Женщина — занимавшаяся изготовлением снарядов, судя по спецовке и почерневшим кончикам пальцев, — прижимала к груди головку трёхлетнего мальчика. Ребёнок был жив, хотя на верхней губе виднелась алая корка засохших соплей.
 +
 +
Она отстегнула маску противогаза, чтобы те увидели её лицо, и попробовала уговорить пойти с ней. Сказала, что до помощи оставалось идти два часа, но женщина лишь глубже забилась в угол. Кезтраль даже положила перед ребёнком питательный батончик и показала приколотый к комбинезону значок с крыльями. «Кадия, кадианский пилот, — сказала она и помахала руками. Затем попробовала по-другому: — Крид? Мой босс. — Ханна, словно в пантомиме, отдала честь. — Вот лорд-кастелян Крид. — Она показала, как курит сигару. — Знаешь? Идём со мной, солдаты Крида тебе помогут. Касркины. Большие и сильные».
 +
 +
Ребёнок сказал ей только одно: «Они дикие животные, мы их слышим».
 +
 +
И по взгляду матери Кезтраль поняла, что никуда они не пойдут. При упоминании касркинов женщина лишь зажмурилась и зашевелила губами, читая молитву.
 +
 +
«Они дикие животные». И для них она была одним из тех диких животных. Бронированных зверей, что пронеслись через их жилой анклав со скрытыми за ребризерами лицами, разрушая здания из артиллерии и пробивая из мелта-ружей проходы сквозь внутренние стены. Чёрт, зверь в такой униформе, как у неё, вполне мог разбомбить её дом.
 +
 +
Кезтраль вспомнила мать с ребёнком, когда отстегнула застёжку ребризера и вышла из-за вагона, приветственно подняв руку.
 +
 +
Касркины заметили её сразу же. Они рассредоточились, присев у стены склада, где их левый фланг прикрывал штабель деревянных ящиков. Один имел залповое ружьё на сошках, упёртых в ящики с маркировкой ''«ФУРАЖ»''.
 +
 +
— Я тут, — прошипела она, после чего оглянулась влево и вправо мимо поездов, удостоверяясь, что её не заметит снайпер или патруль Архиврага, когда она бросится к спасителям. — Кезтраль, Восемьдесят девятый пиктсъёмочно-боевой, бортовой номер один два два.
 +
 +
Сержант махнул ей.
 +
 +
Ханна потрусила к следующему вагону, поглядывая по сторонам.
 +
 +
Заметила приглашающий жест сержанта.
 +
 +
И остановилась.
 +
 +
Она вела себя глупо и понимала это. Она же говорила с Крафом по воксу, и они прибыли именно туда, куда сказали. Касркины, как и обещалось. Так почему она заколебалась? Они не окликнули её, и что с того? Наверное, старались не выдавать себя лишний раз, говоря только по зашифрованным каналам. Касркины никогда не отличались особым дружелюбием.
 +
 +
Если только…
 +
 +
Он махнул снова, и не с настойчивостью, а с невероятным терпением. И это её поразило. То, что тот подзывал её к себе, словно мать ребёнка. Такой медленный жест. «Иди сюда». Уговаривающий, заманивающий.
 +
 +
«Они дикие животные».
 +
 +
У Кезтраль поднялись волоски на загривке, заколов воротник комбинезона. Вот кем она стала за время долгого, одинокого пути по разорённой войной родине? Робкой добычей, жмущейся в угол в страхе перед миром, полным жестоких головорезов, и без разницы, под каким флагом они сражаются и какому богу молятся? Более не способной отличить героев от еретиков? Грызуном, шмыгающим между лап сцепившихся огромных псов и понимающим, что любой из них может раздавить её и даже не заметить?
 +
 +
Нет, она не была грызуном. Она — кадианка.
 +
 +
Ханна шагнула вперёд и, захрустев по щебню рельсового пути, пошла на призывающий жест. Сглотнула подкативший к горлу ком, когда на неё снова накатила паника.
 +
 +
Затем касркин с залповым ружьём обернулся к ней, чтобы узнать, почему она мешкает.
 +
 +
Кезтраль застыла, увидев его левый глаз.
 +
 +
В нём не было ничего особенного, помимо того факта, что она его видела. Видела, потому что в личине шлема зияла дырка, а разодранную пластину и торчавшие из-под неё волокна покрывали бурые следы крови.
 +
 +
Шлем мертвеца. И, заметив это, Ханна тотчас отметила и многое другое. Вроде того, что на наплечниках сержанта были отметки первого отделения восьмой роты, а у залповщика — седьмого отделения четвёртой роты. Того, что элементы брони плохо прилегали. То, что линзы шлемов были тёмными, без отблеска работающих оптических систем.
 +
 +
Сержант поднял лазпистолет, но он двигался неуверенно и слишком медленно.
 +
 +
Ханна не стала вскидывать пистолет, а вместо этого сама нырнула вниз, мгновенно прильнув к прицелу и наведя его на огневую группу. Она сделала три выстрела, чтобы не дать им поднять головы, и кинулась обратно, откуда пришла, вслепую паля за спину. Она метнулась вправо, чтобы вагон оказался между ней и самозванцами, и в следующий миг мимо неё засверкали первые росчерки ярко-белых лучей адовых ружей.
 +
 +
Несясь сломя голову, она истерически расхохоталась, пока мозг пытался осознать, чему только что стал свидетелем. Как красный импульс её пробивного лазпистолета попал точно в стык между нагрудником и шлемом залповщика, сбив его с ног в брызгах багрянца.
 +
 +
Она сделала первые выстрелы в гневе и уложила своего первого врага.
 +
 +
Ханна Кезтраль, чемпион по запуску боевых змеев в салгорахской трущобе, была, Трон её подери, фрекковым кадианским солдатом. Да, она бежала от врага и намеревалась просто прикрыть своё отступление, но она сражалась, и у неё было оружие.
 +
 +
«Оружие для защиты», — всплыла из глубин памяти ухмылка пилота «Валькирии».
 +
 +
Она оглянулась и увидела, что лжекасркины обходят вагон. Их осталось четверо. Но они были медлительны и непривычны к тяжёлой панцирной броне, плохо прилаженные пластины то и дело норовили сползти и сковывали движения. Им пришлось сорвать шлемы, чтобы хоть что-то видеть.
 +
 +
Двое стреляли на бегу, пуская ей вслед искрящиеся лазерные лучи. Настоящие касркины уже бы трижды в неё попали.
 +
 +
Ханна по-прежнему посмеивалась над этой мыслью, когда очередной выстрел попал ей в область поясницы, заставив нырнуть лицом в засыпанную щебнем землю, и у неё враз онемел локоть от удара о край ближайшего грузового вагона. Послышался запах горелой ткани. По бёдрам потекла тёплая жидкость.
 +
 +
Попадание в позвоночник. Наверное, паралич.
 +
 +
Кезтраль решила не умирать как жертва. Она отдала приказ ногам, не зная, откликнутся ли те, и закатилась под вагон, одновременно услышав, как лазлучи забили по колёсам. Она поползла, скребя и задевая ранцем ржавую ходовую часть. Выбралась с другой стороны и скинула тяжёлый рюкзак, с едва ли не праздной отстранённостью отметив дымящуюся дыру, проделанную в вокс-установке. Никто ей не перебивал хребет. У неё взорвалась батарея, забрызгав ноги аккумуляторной кислотой.
 +
 +
Теперь-то она уж точно не позовёт на помощь — да и вряд ли она вообще к ней шла. Ханна выдернула из ранца футляр с пикт-катушкой и залезла в открытый вагон. Забилась в тени в самом дальнем углу. Пробивная батарея разрядилась, однако у неё имелась в разгрузке запасная, плюс ещё запальное устройство.
 +
 +
Её поиск займёт какое-то время.
 +
 +
Она сможет задержать их огнём из пистолета, пока второй рукой будет сжигать негативы.
 +
 +
Те снимки могли повлиять на ход войны, но ей отдали чёткий приказ: противник ни при каких обстоятельствах не должен узнать о разведывательных возможностях Кадии.
 +
 +
Кезтраль положила запальник и футляр с негативом на грубый дощатый пол, вынула из разгрузки лазерную батарею и дрожащими руками попыталась вставить в пистолет.
 +
 +
Грохотнув ботинками по настилу, сержант оказался в двери грузового вагона. Он не стал утруждаться, забираясь внутрь, а просто заскочил.
 +
 +
Ханна резко загнала батарею в лазпистолет, щёлкнула кнопку заряжания и нажала спусковой крючок.
 +
 +
— За Императора! — крикнула она.
 +
 +
Однако лазпистолет ничего не ответил. Вместо руны-счётчика выстрелов он показал буквы ''ОШИ''.
 +
 +
Ошибка.
 +
 +
Фреккова батарея разрядилась. В самый, фрекк, подходящий момент.
 +
 +
Она снова нажала кнопку заряда и выстрелила. Ничего.
 +
 +
Сержант снял шлем и с гулким стуком уронил его на пол. Он улыбался, но не потому, что так хотел. Серебряные кольца оттягивали уголки его рта под самые глаза, обнажая зазубренные, будто пилы, верхние зубы.
 +
 +
Он нажал на краденом цепном мече кнопку, и тот взревел раз, второй. На третий еретик сделал выпад и рубанул по углу ящика, наполнив воздух опилками и запахом пилорамы.
 +
 +
Кезтраль отползла назад, сжимая в руке негативы.
 +
 +
Снаружи донеслись голоса двух других врагов, разговаривающих на своём странном рявкающем и рычащем наречии. И завывание других, подтягивающихся к ним противников.
 +
 +
— Ты знаешь, кто мы такие? — спросил сержант. Он дышал с влажным клокочущим звуком, а по его подбородку густо текла слюна.
 +
 +
— Животные, — ответила Ханна.
 +
 +
— Освободители, — возразил сержант. — Мы здесь, чтобы освободить вас от офицеров, комиссаров, кардиналов и Лжеимператора.
 +
 +
Она ткнула в него пистолетом и выстрелила, понимая, что ни к чему хорошему это не приведёт.
 +
 +
Удар пришёлся в оружие, зубья меча вгрызлись в корпус и подкинули его к потолку, вырвав из руки кадианки и попутно вывихнув ей скобой указательный палец.
 +
 +
— Кадия стоит. — Кезтраль выставила перед собой футляр, словно пытаясь защититься им. Если она не смогла уничтожить его, то, возможно, он сделает это вместо неё. — Бей уже, фрекк, я устала на тебя смотреть.
 +
 +
И он ударил. Он поднял цепной меч так высоко, что высек искры из стальной ленты на потолке вагона, после чего резко опустил, и Ханна — слыша один только рёв — вскинула драгоценные пикт-катушки, подставляя их под удар.
 +
 +
А затем — взрыв осколков, костей и воплей. Её ослепил яркий свет, и на мгновение Кезтраль решила, что видит Императора.
 +
 +
Но увидела она вовсе не свет Золотого Трона, а резкие лучи серого солнца Кадии, полившиеся в пробитую дыру, сквозь которую внутрь вагона свалилось нечто огромное, а затем ринулось наружу, потянув сержанта за собой.
 +
 +
Его выпавший цепной меч остался лежать на полу, с дребезжанием крутясь туда-сюда.
 +
 +
Ханна подскочила к нему, беспокоясь, что если не выключит оружие, то её поранит. А затем услышала снаружи крики, и невольно выглянула в дверь.
 +
 +
«Дикие животные», — подумала она.
 +
 +
Сержант трепыхался, с распахнутым ртом и сломанной шеей, в когтях зверя. В десять футов ростом и увитого бугристыми мускулами. С покрытыми густой шерстью лапами и обросшим хищным лицом.
 +
 +
Его соратники пятились, паля из адовых ружей по существу, хотя лучи рассеивались на броне свирепого монстра, оставляя тлеющие угольки, или поджигали волоски на руках.
 +
 +
Тугие мышцы, толщиной с охват талии самой Кезтраль, напряглись, и чудовище швырнуло сержанта через всё депо, так что тот с хрустом костей врезался в локомотив.
 +
 +
Зверь набросился на ближайшего лжекасркина и впился острыми клыками ему в плечо, после чего запрокинул голову и оторвал врагу руку, за которой из тела потянулись сухожилия.
 +
 +
Когда хищник повернулся к последнему еретику, Ханна увидела на его доспехе силовой ранец с клыкастым красно-чёрным узором и перестукивающимися костяными амулетами. Кезтраль поблагодарила Трон, что зверь своим телом закрыл от неё побоище, когда набросился на последнего еретика, повалил его, после чего вздёрнул в воздух и бросил обратно на землю со звуком, напоминающим хруст ломающейся на лужице ледяной корки.
 +
 +
А потом он повернулся к ней. Принюхиваясь. Втягивая воздух в мокрые от крови ноздри. На секунду она заглянула в жёлтые глаза существа и тотчас поняла, что скверна варпа цеплялась к нему, подобно смраду крови и животной слюны.
 +
 +
Ханна заторможенно уставилась на цепной меч, все ещё рычавший у неё в руке.
 +
 +
— Я… — Она попыталась бросить его, но рука её не послушалась.
 +
 +
Зверь, пригнувшись, двинулся к ней, оскалив влажные от крови зубы, готовясь к…
 +
 +
Воздух расколол грохот болтерного выстрела, и монстр замер так же быстро, как ранее сорвался с места. Он кинул взгляд через плечо, рыча и сопя.
 +
 +
А затем исчез, поскакав на четвереньках вглубь искорёженных руин депо.
 +
 +
Кезтраль выключила цепной меч и упала на колени, лишившись последних сил.
 +
 +
Она едва отреагировала, когда в поле зрения появился воин в силовом доспехе, провожая болтером убегающего зверя.
 +
 +
Когда астартес, тряхнув костяными амулетами и меховыми хвостами, перевёл оружие на неё, руки Ханны были уже подняты.
 +
 +
— Друг, — прохрипела она.
 +
 +
— Назови себя, — рыкнул воитель сквозь глухой шлем. Кезтраль с трудом поняла его из-за акцента: он говорил, растягивая гласные и отрывисто рявкая согласные звуки. — Идентифицируйся.
 +
 +
— Капитан Ханна Кезтраль, Восемьдесят девятый пиктсъёмочно-боевой, бортовой номер один два два. — Она устало показала футляр. — У меня разведданные.
 +
 +
— Что здесь случилось? — крикнул воин. Его бронированный палец по-прежнему оставался на спусковом крючке.
 +
 +
Отчего-то Кезтраль поняла, что он спросил вовсе не из праздного любопытства. Проведя жизнь в обществе солдат и офицеров, она хорошо усвоила, когда глаза следовало держать открытыми, а когда — нет.
 +
 +
— Монстр, — ответила она. — Спятивший предатель-космодесантник. Набросился на своих.
 +
 +
— Ты точно это видела?
 +
 +
— Да.
 +
 +
Ангел Империума убрал палец с крючка и опустил болтер.
 +
 +
— Значит, тебе очень повезло, что я пришёл, Ханна Кезтраль. Я брат Стаккль из Железных Волков, мы отслеживали твой сигнал бедствия.
 +
 +
Она смогла лишь кивнуть.
 +
 +
Никогда в своей жизни она не признается ни командиру, ни исповеднику, ни даже самой себе в том, что увидела.
 +
 +
Что цвет и обозначения на латах ангела были в точности такими же, как у зверя.
 +
 +
 +
===Глава седьмая===
 +
 +
 +
— Сегодня ясный день, мои подопечные, — произнёс нараспев дьякон Воутт. — Славный день. Почувствуйте витающий в клуатре запах фицелина и дым битвы. Ощутите острые камни под ногами! Сегодня — день прощения, моя паства. Священный орден Девы-Мученицы призывает вас смыть грехи кровью Архиврага.
 +
 +
Женевьева была рада жужжавшим над головой херувимчикам с кадилами. Пряный запах курений скрывал людской смрад.
 +
 +
— Они могут двигаться быстрее? Скорость на вес золота.
 +
 +
Дьякон обмакнул кропило с серебряной ручкой в бак, после чего замахал им туда-сюда, обрызгивая паству елеями.
 +
 +
— Терпение, Сестра, терпение. Мщение Его грядёт, и скоро всё случится, но проклятых нельзя торопить. Лучше наставить их, прежде чем давать волю их истовости. Тогда они будут достаточно быстрыми.
 +
 +
Он улыбнулся Женевьеве, показав ей почерневшие зубы. Его ряса, когда-то белая, за десятилетия пожелтела от пятен пота. Глаза его скрывали очки — Воутт обитал во тьме, и даже тусклый свет воюющей Кадии оказался для него невыносимым.
 +
 +
Однако дьякон выглядел ещё вполне нормально по сравнению со своими подопечными.
 +
 +
Они шли неспешно, облачённые в лохмотья и погребальные саваны, двигаясь кто как мог. Некоторые — из свежих, с торчавшими из синюшных послеоперационных ссадин и розовых рубцов проводами и стимм-инъекторами, — шагали в большинстве своём прямо. Старшие же проклятые — чья кожа отмерла от пребывания в сырых криптах — ползли и семенили. Тут и там на воспалённых припухлостях, где под винного цвета кожей бугрились раздутые мышцы, плоть покрывали целые колонии тёмной плесени. Из отвисших ртов сочилась пенистая слюна. Один корчился в судорогах, непрерывно стуча челюстью со звуком «щёлк-щёлк-щёлк», пока из ослабевших дёсен не стали выпадать зубы.
 +
 +
— Почувствуйте тёплые потоки, моя паства. Ощутите дуновения воздуха! Это — ветры войны, дыхание града горящего!
 +
 +
Женевьева поняла, что жрец описывал ощущения, поскольку члены его паствы носили глубокие капюшоны. Мёртвые аугметические линзы, отключённые и такие же тёмные, как очки самого дьякона, выступали из-под скрывающей лица ткани. К черепам были прибиты каски либо скуфьи, защищавшие их лоботомированные мозги, — так называемые шлемы-умиротворители, делавшие существ до поры до времени покорными.
 +
 +
Женевьева говорила себе, что они заслуживали такой участи. Что они были еретиками, изменниками и дезертирами. Наихудшими отбросами, каких могла дать Кадия.
 +
 +
Их руки оканчивались вживлёнными разъёмами, из которых свисали мотки электроплетей либо циркулярные пилы на кабелях. Скрежет этих орудий по земле наполнял собой весь клуатр, в громкости уступая разве что тяжёлой поступи и шипению поршней шедших следом машин покаяния.
 +
 +
Если аркофлагеллянты представляли собой жуткое извращение над плотью и механизмами, то еретики, заключённые в устройствах покаяния, были того хуже. Приговорённые висели в гнезде из кабелей в сердце ходячих пыточных машин, совершенно не защищённые от вражеского огня. Те, что шествовали впереди, имели маятниковые конечности с установленными на них вращающимися пилами или острыми хлыстами, позади которых крепились тяжёлые огнемёты. За ними двигались шагатели модели «Умертвитель», чьи пилоты поневоле были запечатаны внутри саркофагов, в которых хотя бы имелись системы наведения, чтобы вести более прицельный огонь из тяжёлых болтеров.
 +
 +
Всего шесть сотен аркофлагеллянтов и почти пятьдесят машин покаяния.
 +
 +
От них разило позором и смертью. Смрадом покойницкой, сквозь который пробивался запах бальзамирующих жидкостей.
 +
 +
Один аркофлагеллянт привлёк её внимание своей прямой спиной. Это была женщина, с крепкими конечностями и благородной осанкой, шагавшая с царственностью, совершенно не соответствовавшей нынешнему положению. Саван скрывал всё её тело, облепляя фигуру из-за секущего ветра, что докатывался из объятых огненной бурей внешних районов храма.
 +
 +
Когда горделивый флагеллянт сделал ещё шаг, плащаницу сорвало с голой ноги, и Женевьева заметила контакты для подключения силовой брони, а ещё идущие вкруг вытатуированные геральдические лилии.
 +
 +
Она отвела взгляд, якобы под предлогом того, чтобы спросить:
 +
 +
— Как мне это сделать?
 +
 +
Воутт облизал губы и взял с сервиторной тележки бронзовую шкатулку. Он поцеловал замок, прежде чем открыть его, и откинул крышку, под которой оказался пульт управления с разноцветными лампочками, две прорези для ключей, а также перфорированная головка, в которой Женевьева узнала вокс-микрофон.
 +
 +
— Проверните ключи, скажите слово, и они активируются, — почтительно произнёс он. — Мыслеимпульсные устройства сделают их необузданными, заставляя наброситься на ближайших врагов. Возможно, по ошибке стравливая друг с другом. Но наденьте этот медальон… — Дьякон протянул руку в футляр и указал на диск с печатью Адептус Министорум. — И он послужит маяком. Куда бы вы ни пошли, они последуют за вами.
 +
 +
Женевьева достала медальон и надела на шею. Затем взяла с пояса два ключа и вставила в разъёмы шкатулки.
 +
 +
— Это знаковый момент, — промолвил Воутт. — Лишь дважды паства Скита выпускалась на Кадию, впервые…
 +
 +
— Давай побыстрее закончим, — оборвала его Женевьева и провернула оба ключа.
 +
 +
Она отшатнулась, когда пальцы ущипнула статика, а с ключей и перчаток посыпались искры. Воздух наполнился гулом. Электроплети затрещали и завизжали, подобно перебитым кабелям, из давно пересохших глоток донеслось стенание. Над массой клобуков на миг задрожало синее зарево.
 +
 +
Дьякон расхохотался, вскинув руки при виде зрелища, и вокруг его желтушного тела заплясали мерцающие коронные заряды.
 +
 +
— Промолвите слово! — возопил он. — Подарите им мир в насилии!
 +
 +
Женевьева обернулась к серафимкам — тем, что от них осталось. Всего восемнадцать воительниц, из которых после этой атаки не останется ни одной.
 +
 +
— Приготовьтесь к взлёту, вы свои маршруты знаете. Старшая сестра Наваретта?
 +
 +
— Да, канонисса.
 +
 +
— Держи знамя повыше. — Она связалась по воксу с барбаканом. — Отпереть врата.
 +
 +
Затем, увидев, как со скрежетом поднимается решётка, Женевьева повернулась обратно к футляру, нажала кнопку «ЗАПУСК» и сказала:
 +
 +
— Потрошить!
 +
 +
Шестьсот пятьдесят пар аугметических линз разом налились багрянцем. И Скит Ямы утонул в шуме самой бездны ада.
 +
 +
 +
— Как это недостаточно? — взревел Уркантос, обращаясь к варповому кузнецу. — Как это мы не прорвались? Мы дали демоническим машинам черепа, напитали их, забили собственных культистов на их алтарях, а они всё равно едва плетутся!
 +
 +
Перед ними две огромные боевые машины катились по направлению к храму Святой Моррикан. В необъятных баках на задних стойках шасси ликующе заплескалось дьявольское топливо, когда сидевшие внутри кровопускатели восьмого ранга дали очередной залп по стенам святилища.
 +
 +
Они проломили внешние стены этим утром, после чего демонические махины стали крушить расположенные за ними клуатры и меньшие часовни. По пути они поливали святой град огнём, создавая из обломков скалобетона трассу, по которой неспешно продвигались к внутренней куртине храма.
 +
 +
— Их прогресс значителен, — заявил варповый кузнец, Лотарн, и извивавшиеся за спиной мехадендриты раздражённо защёлкали друг на друга. — К ночи мы попадём внутрь храма.
 +
 +
— '''''Прогресс, —''''' рыкнул лорд-губитель, перейдя на демонический голос, отчего кузнец резко обернулся. — Мне не нужен прогресс, я хочу утопить храм в крови. Они прячутся. Стреляют из укрытий. Завлекают нас в ловушки, после чего подрывают здания, чтобы задержать нас. Они дразнят нас.
 +
 +
— «Повелители черепов» истребляют…
 +
 +
— Недостаточно! Не…
 +
 +
— ''Уркантос''.
 +
 +
Уркантос Полукнязь мгновенно замолчал и обернулся.
 +
 +
Позади него вознёсся столб фиолетового пламени, от одного вида которого Гвозди Мясника глубже впились ему в мозг — хотя на этот раз они сумели погрузиться лишь в ту часть, что ещё состояла из плоти.
 +
 +
— Магистр войны, — поклонился Уркантос.
 +
 +
Образ Абаддона стоял внутри мерцающего языка огня, плывя вместе с его трепетанием.
 +
 +
— ''Уркантос, ты просил меня о Кадии. О Крафе. А сам кидаешь войска на несчастный храм? Чёрный Легион преодолел западные врата. Одержимые утопили стены Йорусского редута в крови. Кром Гат и Железные Воины на грани разгрома, сражаясь с Волками один на один, без твоей поддержки. Даже твои Гончие бросаются на ублюдочный помёт Льва, а ты торчишь здесь, стачивая демонические армии о какую-то совершенно ненужную цель.''
 +
 +
— Мой бог говорит, что мы должны разрушить храм, если хотим взять Краф.
 +
 +
Эзекиль промолчал. И даже несмотря на разделявшие их заливы космоса и водовороты варпа, кхорнат почувствовал на себе взгляд магистра войны.
 +
 +
— ''Это говорит Кхорн или ты? Не уверен, что тебе следует прислушиваться к обоим.''
 +
 +
— К ночи мы получим желаемое.
 +
 +
— '''''Уркантос, —''''' шепнула Артезия.
 +
 +
Абаддон мигнул.
 +
 +
— ''Я обещал, что поручу тебе командовать войсками под Крафом, Уркантос. Убедись, что ты будешь там, где должен.''
 +
 +
— Я буду, магистр войны. Не сомневайтесь, для меня честь…
 +
 +
— '''''Хозяин! —''''' предупредила его Кровавый Рот.
 +
 +
Сбоку доносились какие-то крики. Звук пил и безумных стенаний. Рёв двигателей.
 +
 +
По равнине, выплёскиваясь из приземистой безмолвной крепости, текла река чудовищ. Техноувечных пленников, переделанных в кретинских берсеркеров, на бегу полосующих землю плетьми и пилами, калечащих себя и друг друга, затерянных в мучительном побоище.
 +
 +
Лязгающие стойки истязания, оснащённые вращающимися лезвиями и изрыгающими пламя огнемётами, чьи операторы корчились от ужаса и вызванной наркотиками неудержимой жажды насилия.
 +
 +
Река, полная клокочущей, горячей и непролитой крови. Орда берсеркеров, охваченных яростью, которую не мог вообразить себе даже Кхорн.
 +
 +
— '''''А может, и раньше, —''''' проурчал Уркантос. '''—''' '''''Меня ждёт работа.'''''
 +
 +
 +
Полукнязь пробежал половину мили — отталкиваясь кулаками от земли, заскакивая на обвалившиеся куски стены, пролетая короткие расстояния на рудиментарных крыльях, — пока не достиг благодатного поля брани. Пробился сквозь ряды собственных воинов, чтобы встретить атакующих.
 +
 +
— '''''Остановить их. Окружить их. Забить их.'''''
 +
 +
Построившиеся треугольником Сёстры прошли слева от него, несясь на прыжковых ранцах не по навесной траектории, как обычно, а на полной скорости прямо вперёд.
 +
 +
Пускай. Пусть испытают демонические машины. Настоящая резня случится здесь.
 +
 +
Безумные лоботомированные фанатики Лжеимператора — трупы-животные, служащие трупу-богу, — погрузились в ряды кровопускателей, вбив в его войско широкий клин. Своры Гончих Абаддона, находившиеся под его непосредственным началом, действовали сплочёнными группами, валя неповоротливые машины наказания. Из-под воющих пил выбрасывались багровые фонтаны ошмётков мяса. Электрощупальца разрубали тела, взмётывая к небесам жизненную влагу. Носившиеся повсюду своры демонов обступали и забивали до смерти восхитительно мерзких созданий.
 +
 +
Приблизившись, он увидел, как одна презренная машина пошатнулась и рухнула, когда берсерк-чемпион подрубил ей молниевым когтем поршень-сухожилие, после чего на устройство обрушились его соратники, оторвав стальные конечности и выдернув из гнезда пилота-невольника.
 +
 +
Он чувствовал кровь, упоительный трепет резни, грохот сердец, гонящих по сосудам изменённую варпом влагу, прибавление сил.
 +
 +
Ощутил, как красное око бога скользит взглядом по полю благородного избиения.
 +
 +
— '''''Сейчас! —''''' шепнула Артезия, чей крылатый силуэт носился среди сцепившихся под ним людей и демонов. — '''''Призови его сейчас!'''''
 +
 +
— '''''Кхорн! —''''' взревел он. — '''''Посмотри сюда, неблагодарный ты бог. Повелитель Трона и бог Ярости. Узри дары, что я тебе даю!'''''
 +
 +
Он сложил крылья и ринулся вперёд с неудержимостью камня, запущенного метательной машиной древности. Врезался в устройство покаяния с такой мощью, что у приговорённого пилота треснули все кости и лопнула кожа.
 +
 +
Кровавый Рот порхала и плясала, словно отбрасываемая костром тень, вспарывая, упиваясь, распевая. Призывая больше и больше сородичей-нерождённых.
 +
 +
— '''''Кхорн! —''''' Уркантос взмахнул цепным топором, разрубив торсы сразу четырём техноужасам, и поразился тому, как отсечённые руки продолжили судорожно размахивать хлыстами. — '''''Царь Меди. Прозванный Кхарнетом на тёмном наречии. Узри мои красные подношения!'''''
 +
 +
Его залило прометиевое пламя — Полукнязь протянул демонический коготь и раздавил огнемёт атакующей машины, позволив циркулярной пиле встретиться с его панцирем, отчего та треснула и разлетелась вдребезги. Затем оторвал механическую конечность и ударил ей пилота, словно плетью. Принялся размахивать мёртвым придатком, круша электрофанатиков и демонов, после чего швырнул его в один из «Носорогов», что на скорости нёсся по полю боя, снося с пути и друзей, и врагов.
 +
 +
— '''''Кхо-о-орн! —''''' взвыл он в небо. Отбросив топор, Уркантос схватил одной рукой дёргающегося флагеллянта, а другой — берсерка-кхорната, после чего протянул обоих клокочущим багряным тучам, что начали собираться у него над головой. — '''''Благослови меня, и я дам тебе Кадию! Благослови меня, и я дам тебе магистра войны! Клянусь тебе на том единственном, что имеет значение.'''''
 +
 +
Он раздавил воинов, почувствовав, как закапали и брызнули струями алые бусинки их естества, окропляя его солёным багрянцем. Жизненной влагой, что испокон веков текла в жилах их предков, переходя из поколения в поколение, пока эти двое воинов не встретили свой конец в хватке Уркантоса, что звался Полукнязем.
 +
 +
Нет, больше не Полукнязь.
 +
 +
Сердца кхорната раздулись от славы и гордости, затем — ликования и, на мгновение, паники, когда они забились так быстро, что, казалось, сейчас лопнут.
 +
 +
А затем они действительно лопнули. Его сердца треснули, впуская кровь в чистую пустоту грудной клетки, и та стала заливать пространство между внутренними органами.
 +
 +
— '''''Что? —''''' спросил он, обескураженный невыносимой болью.
 +
 +
— '''''Князю демонов не нужны сердца, —''''' прошипела Артезия сквозь текущие изо рта потоки алой крови.
 +
 +
Однако его сердца не остановились. Каким-то непостижимым, невозможным образом отделённые и повреждённые органы продолжали биться, направляя больше жидкости в его чрево из, казалось бы, бездонного красного измерения.
 +
 +
Уркантос взревел, когда его грудь стала раздуваться. Рёбра треснули, собрались, треснули, собрались. Становясь длиннее и толще с каждым мучительным преобразованием.
 +
 +
Земля под ногами изошла трещинами шириной с его вытянувшиеся конечности, и когда он посмотрел вниз, то понял, что стенки их состояли не из земли, но из мяса, обнажённых мышц, что двигались, бугрились и истекали кровью в такт с сейсмошоком его возвышения.
 +
 +
— Нет! '''''Да!''''' НЕТ. НЕТ. '''''Да, Кхорн, мой повелитель.''''' Молю, нет.
 +
 +
Внутри воина разом заговорили два голоса, когда его людская душа разорвалась пополам. Бессмертное начало, отделяющееся от смертного, бог, высвобождающийся из телесной оболочки. Он почувствовал — действительно почувствовал, — как крошечная и забытая человеческая крупица его естества умерла в процессе сотворения новой личности. Она вышла из него, словно плацента после родов, что питала зародыш демона в нём, а теперь более не нужная. Уркантосу было её совсем не жаль. Тело его являлось не более чем сосудом.
 +
 +
Но свободная воля… От исчезновения свободы его глаза невольно округлились.
 +
 +
Особенно когда Артезия Кровавый Рот заскочила ему на спину, прижигая свою тень к его коже, и её багровый рот рассмеялся ему прямо в ухо, по мере того как она становилась частичкой самого лорда-губителя.
 +
 +
— '''''Кхорн! —''''' завопила она. — '''''Кхорн, я привела его к тебе! Узри мою жертву, Багровый Император!'''''
 +
 +
Уркантос взвыл от мощи, и славы, и ужаса.
 +
 +
Но в первую очередь от необоримой жажды крови.
 +
 +
 +
Сквозь стелющийся над полем боя дым, над головами врагов. Она неслась вперёд, минуя по пути вал красных бесов. Оставляя позади жуткое побоище между проклятыми и демонами, не слыша ничего, кроме воя циркулярных пил и перестука тяжёлых болтеров. А затем — раскатистого грохота колонны бронетехники, врывающейся в проделанную брешь, где «Испепелители» стали прокладывать огненную просеку.
 +
 +
Женевьева уже применяла «Испепелители» прежде. Видела, как они работают. Знала, что, мчась сквозь гущу врагов, они будут катиться по горящим трупам и собирать на броне спёкшиеся от пламени останки, словно снег.
 +
 +
Они справятся со своей задачей, если она и её серафимки выполнят свою.
 +
 +
Женевьева держала меч вытянутым перед собой, в левой руке тихо гудел плазменный пистолет.
 +
 +
— К ближайшему, с роторной пушкой. Отвлекаем его, пока воздаятельницы не прорвутся! За Императора и честь святой Катерины! За жертвенность и святую кровь. За благословенную святую Моррикан и её храм!
 +
 +
С высоты на них спикировало красное создание, выставив перед собой чёрные когти, однако старшая сестра Наваретта вскинула пистолет «Инферно» и испарила его одним выстрелом, маревом луча превратив демона в рассеивающееся облачко золы.
 +
 +
Они взяли с собой все плазменные и инферно-пистолеты, какие только смогли раздобыть. Сменили болтеры на оружие с большей бронебойностью. Даже Женевьева согласилась на такой шаг, и теперь в кобуре на поясе у неё находилось ещё одно реликвийное мелта-оружие.
 +
 +
— ''Оно поворачивается, канонисса, —'' предупредила сестра Арвум. Баллистические когитаторы и системы наведения в её шлеме были самыми старыми и обслуживались лучше остальных.
 +
 +
Женевьева увидела, что еретическая машина войны разворачивается. Увенчанная гребнем голова вывернулась под неестественным углом, а за ней, с небольшим отставанием, и остальной корпус.
 +
 +
— ''Роторная пушка раскручивается, —'' с ноткой напряжения в голосе сказала Арвум. — ''Огонь через четыре, три, дв…''
 +
 +
— В сторону! — скомандовала канонисса.
 +
 +
Она развернулась в потоке ветра, спиралью устремившись вверх и влево, преодолевая воздушную струю, что с шипением проносилась мимо шлема и развевала одеяния. Мельком взглянув на сетку тактического построения в уголке визора, она увидела, что остальные повторили манёвр уклонения за ней, рассеявшись по небу подобно искрам фейерверка.
 +
 +
Трассирующий огонь прошил пространство под ними сверкающей полосой, хлестнув по воздуху, словно кнутом. Женевьева выровнялась, сжав зубы так сильно, что те едва не треснули, и только тогда посмотрела на индикаторы отделения.
 +
 +
Без потерь, хвала святым.
 +
 +
Наваретта поравнялась с ней справа, держась на безопасном удалении, чтобы случайно не столкнуться. Её стяг оставался свёрнутым, благодаря вшитым в края электромагнитным проводам плотно обвиваясь вокруг древка, тем самым способствуя лучшей аэродинамике.
 +
 +
— ''Атака!'' — провоксировала она, кинувшись правее от захлопавших вокруг трассеров.
 +
 +
— ''В меня попали! —'' раздался голос. — ''Теряю высоту. Снижаюсь. Перегружаю плазменный пистолет и запускаю сброс топлива. Готовлю гранаты. Встретимся у Золотого Трона, сё…''
 +
 +
Женевьева скорее ощутила, нежели услышала рокочущую ударную волну от взрыва. Кинула взгляд вниз и увидела клубящееся облако иссиня-белого огня, расцветающее над морем демонов, прежде чем картина исчезла у неё за спиной.
 +
 +
— ''Пять секунд до цели, —'' сообщила Арвум.
 +
 +
Индикатор мученичества Женевьевы показывал троих погибших.
 +
 +
Осталось пятнадцать серафимок.
 +
 +
— ''Четыре секунды.''
 +
 +
Колонна танков теряла скорость. Командный канал наполнился переговорами и возгласами о том, что гусеницы и машины увязают в демонических телах.
 +
 +
— ''Три секунды.''
 +
 +
В шлеме Женевьевы пискнул сигнал баллистического предупреждения, и она, крутнувшись вбок, отключила тягу, успев мельком заметить дульную вспышку роторной пушки. Канонисса стала падать к распаханной снарядами земле, слыша лишь треск пролетающих мимо пуль и рёв бьющего в шлем ветра. Она отменила сигнал датчика столкновения, пронёсшись мимо сестры Галтаны. Вокс-канал наполнился рваными, искажёнными от помех криками.
 +
 +
Она сделала кульбит, кувырком выйдя из стремительного пике, и снова запустила прыжковый ранец. На визоре зажглись ещё два указателя мученичества.
 +
 +
Осталось тринадцать серафимок. Еретическое чудовище без остатка заполонило собой её сузившееся поле зрения. Оно разворачивалось на гусеницах, меняя позицию. Обрамлённая закраинами маска смерти следила за ними.
 +
 +
Громадная пушка на торсе повернулась навстречу канониссе. Её жерло было огромным, таким большим, что она смогла бы залететь внутрь.
 +
 +
— ''Две се… А-а-а-а-г-г-г—х-х!''
 +
 +
Из орудия в животе фонтаном ударили исходящие паром струи багрянца, вырвавшись подобно воде сквозь трещину в плотине. Женевьева упала так низко, что основной поток прошёл над ней. Изменив вектор тяги с помощью рулевых перьев, она скользнула влево и, кидаясь из стороны в сторону, начала набирать высоту, однако сгусток размером с монету всё равно шлёпнулся ей на тыльную часть правой руки.
 +
 +
Боль пронзила запястье так, словно его прижгли калёным железом. И если бы не броня, она вполне могла бы выронить благословлённый клинок. Канонисса устремилась дальше, смахнув брызги на трепыхающийся левый рукав рясы частично от боли и частично из-за ощущения, будто её осквернили.
 +
 +
«Кровь, — подумала Женевьева. — Это кипящая, заражённая варпом кровь».
 +
 +
Индикатор мученичества отделения теперь был больше красным, чем синим. Сколько их осталось? Восемь? Девять?
 +
 +
Времени считать не было.
 +
 +
— Сражайтесь так, будто за вами наблюдает Бог-Император, сёстры! — воскликнула она, запуская двигатели на максимум и перегружая плазменный пистолет. — Ибо так оно и есть!
 +
 +
Мясницкий топор махины, размером не уступавший автомобилю, рябил от заключённой в нём скверны варпа, так, будто его вынули из остывающей лавы. На обугленной, почерневшей поверхности пульсировали прожилки огня.
 +
 +
Женевьева ожидала, что машина будет неповоротливой, но когда она пришла в движение, то оказалась ''быстрой''.
 +
 +
Весь план строился на её медлительности. Сороритас рассчитывали сыграть на этом. Приблизиться с направления, где одно чудище будет закрывать их от огня второго, и подлететь вплотную к дальнобойному оружию, где махина не сможет достать их огромным клинком. Словно человек, пытающийся отмахиваться мечом от наседающего гнуса.
 +
 +
Пробраться ей за спину, чтобы нанести как можно больший урон и заставить отвернуться от танковой колонны.
 +
 +
Однако когда они пролетали мимо корпуса, исполинский топор прошёл сквозь сплотившиеся ряды воительниц не раз, но целых два, рубанув сначала наискосок, а затем вдоль, как будто им орудовал заправский дуэлянт.
 +
 +
Женевьева ощутила толчок от пронёсшегося мимо лезвия и решила, что её зацепило. Впрочем, это оказалась всего лишь отрубленная нога сестры Галтаны, отскочившая от неё подобно осколку.
 +
 +
Дева выровнялась, сбрасывая скорость, и, выставив перед собой ноги, устремилась на машину. Раскалившийся добела плазменный пистолет автоматически выстрелил, чтобы не допустить расплавления, и иссиня-белый поток солнечной энергии разбился о кристаллические топливные баки в кормовой части смертеидола.
 +
 +
— Ищите кабели и баки. Он работает на крови, так что обескровьте варпового сына!
 +
 +
Пять оставшихся серафимок — Золотой Трон, всего пять — уже приступили к работе. Они рубили кабели, что извивались и хлестали по воздуху, словно живые существа, и стреляли в удерживающие цепи, пока один из гигантских кристаллических баков с топливом, втрое больше самой Женевьевы, не сорвался с креплений.
 +
 +
Обезумевшие кровавые демоны выкарабкались на гусеничную махину-храм, скача и клацая челюстями. Швыряясь мечами. Одни монстры, лезшие на плечи друг другу подобно рою насекомых, поймали сестру Девону за лодыжку и утащили в гущу бешеной своры. Они принялись её кромсать, попутно задевая своих же, в жажде крови забыв о всяком единстве.
 +
 +
Прежде чем исчезнуть под кучей тел, она выстрелила из обоих пистолетов «Инферно» в стенку ослабленного бака, разбив его в брызгах кристаллических осколков, и массу демонов смыло потоком обжигающего багрянца.
 +
 +
— ''Воздаятельницы выгружаются! —'' доложила Наваретта, пронёсшись наискосок мимо неё. — ''Монстр поворачивается недостаточно быстро! Он их заметит.''
 +
 +
— Сделаем что сможем, — сказала канонисса, заскочив на бронированную руну и воспользовавшись ею как опорой, чтобы сделать сальто назад и тем самым избежать взмаха огромным топором. Она закончила прыжок с вытянутыми перед собой пистолетами, из которых тотчас открыла огонь, пробив из «Инферно» дыру в кормовой броне махины и выпустив потоки плазмы в мышцы под ней.
 +
 +
Впрочем, она понимала, что этого недостаточно. И возможно, им не помогут даже воздаятельницы. Как только их отделение откроет огонь из мультимелт, чудовище обернётся к ним, и Сестёр накроет приливная волна нерождённых.
 +
 +
— ''У нас кончается топливо, —'' предупредила сестра Чэлис. — ''При таком расходе хватит на четыре минуты. Если не экономить, и того меньше.''
 +
 +
До чего глупое решение приняла Элеанор. Как могли пехотинцы с прыжковыми ранцами и отделения тяжёлой огневой поддержки уничтожить демоническую махину такого размера? Им требовалась собственная машина войны. Рыцарь. Титан. «Гибельный клинок».
 +
 +
Мимо с воем пронёсся шквал снарядов, словно заряд картечи из дробовика. Один попал сестре Буратине в плечо, взорвавшись красными брызгами кислоты, которая обглодала ей плоть на рёбрах и обнажила изъеденный скелет от грудной клетки и выше.
 +
 +
Другой отскочил от «Повелителя черепов», покатившись по машине, словно граната.
 +
 +
Только это оказался череп.
 +
 +
Он взорвался, и демоническая махина встрепенулась от ярости.
 +
 +
Женевьева кинулась бежать по корпусу адского монстра, поднимая голову, чтобы понять, кто в них…
 +
 +
Их взяла на прицел вторая демоническая машина. Она отличалась от первой. Более тёмная броня, как будто покрытая засохшей и свернувшейся кровью, а не свежепролитой. Сильнее мутировавшая, причём броня вокруг лица треснула, подобно яичной скорлупе, обнажив круглый рот с изогнутыми, как у пиявки, зубами.
 +
 +
Когда они атаковали первую машину войны сзади, то подставились под огонь второй.
 +
 +
Вторая машина войны. Вот только они были вовсе не машинами, а демонами, со всеми разногласиями и завистью, свойственными Архиврагу. Недобрая память тотчас подсунула ей воспоминание о том, как кровопускатели рвали друг друга над телом сестры Девоны.
 +
 +
— Отмена атаки! — скомандовала она. — Отходим!
 +
 +
— ''Канонисса? —'' отозвалась Наваретта.
 +
 +
— Перелетаем на вторую машину. Ударим по ней всем, что есть. Привлечём её огонь!
 +
 +
— ''Вас поняла, канонисса!''
 +
 +
Четыре. Осталось четыре серафимки. Впрочем, для приманки хватит и этого.
 +
 +
Их жизни она променяет на машину войны.
 +
 +
Девы запустили двигатели и, вскинув шипящие и плюющиеся пистолеты, помчались к мутировавшему «Повелителю». Наваретта затянула гимн Благодарного мученичества:
 +
 +
— ''Узри нас Император — на стенах мы умрём,''
 +
 +
''Во славе отлетим мы и в гроб златой падём,''
 +
 +
''Омоют нас елеем да в крипту возложат,''
 +
 +
''День тот нам завещали с родных ещё пенат.''
 +
 +
— Расходимся! — крикнула Женевьева.
 +
 +
Для Наваретты оказалось слишком поздно. Череп попал ей в нагрудник, и последнее, что она успела сделать, — включить суспензорное поле стяга, дав сестре Чэлис время подлететь к ней и поймать его в воздухе.
 +
 +
Однако взвившиеся дугой черепа-гранаты по большей части пролетели мимо, разорвавшись на задних баках другого чудовища.
 +
 +
«Повелитель черепов» издал рёв, напоминавший гудок спятившего локомотива. И когда он стал сдавать назад, чтобы развернуть торс, роторная пушка открыла огонь прямо по темнокровной демонической махине.
 +
 +
Крупнокалиберные снаряды забили по корпусу исполина, сорвав наплечник и с лязгом отскочив от высокого гребня, прежде чем существо с круглой пастью ответило новым градом кислотных черепов.
 +
 +
— ''На позиции, —'' провоксировала старшая воздаятельница Лакиза. — ''Огонь во имя Императора, Катерины и святой Моррикан!''
 +
 +
Уносясь прочь, канонисса увидела вспышки мелта-лучей. Два отделения воздаятельниц — вот и все, кто преодолел побоище. Они стояли на расчищенном участке перед демонической машиной, крепко сжимая шипящее оружие на подвесах. С дев градом катился пот, пока их мелты выпускали непрерывные двойные лучи, сходившиеся в одной точке дьявольского порождения.
 +
 +
— Благослови тебя Бог-Император, старшая сестра Лакиза, — сказала Женевьева. — Встретимся подле Него.
 +
 +
— ''Подле Него! —'' отозвалась та.
 +
 +
В месте схождения мелта-лучей появилось пятно, над плавящейся и растекающейся бронёй повисло знойное пустынное марево, и изнутри вырвался синий язык ядерного огня.
 +
 +
— Расплавление реактора! — закричала канонисса и, развернувшись в воздухе, понеслась обратно к внутренней стене храма. — Все прочь! Прочь!
 +
 +
Позади неё две ревущие демонические машины поливали друг друга огнём, как вдруг слева — на равнине, где сцепились между собой демоны и проклятые, — раздался более глубокий и грозный вопль.
 +
 +
В небо взмыла громадная фигура, сотрясая воздух ударами тёмных крыльев.
 +
 +
Размерами она превосходила дредноут, и Женевьева точно могла сказать, что, когда они отправились в полёт, её там ещё не было.
 +
 +
Существо устремилось за ними, рассекая воздух крыльями так, словно желало учинить насилие над самой атмосферой реального измерения.
 +
 +
— ''Кончилось топливо, —'' сказала сестра Чэлис. — ''Вот-вот начну терять высоту. Канонисса, мне жаль, заберите знамя.''
 +
 +
Женевьева вытянула руку, повернув рулевые перья так, чтобы подлететь к трепыхающемуся треугольному штандарту, когда Чэлис начала падать. Её пальцы коснулись древка, ухватились.
 +
 +
— Будь спокойна, сестра, я…
 +
 +
Всё вокруг исчезло в ослепительно-белой вспышке, и внезапно она почувствовала привкус металлических пломб в коренных зубах.
 +
 +
А потом ударная волна сбила её с курса, и канонисса беспорядочно закувыркалась в небе, словно выдернутая из озера рыбина.
 +
 +
 +
— О Трон, — прошептала Элеанор. — Всеблагой Бог-Император на Троне.
 +
 +
— Воистину, канонисса, — отозвалась старшая неприкосновенная Евгения, выйдя на балкон и стукнув древком алебарды по брусчатке. — Он всеблагой.
 +
 +
Начальный взрыв разошёлся по округе шипящей клубящейся волной пыли и обломков высотой в семьдесят футов. Полуразрушенные соборы и скрипториумы во внешних районах рухнули окончательно.
 +
 +
Позади неё круглое стекломозаичное окно разлетелось вдребезги, засыпав поющий хор цветастыми осколками витражей с чудесами и ликами святых.
 +
 +
Клубящееся грибовидное облако едва успело подняться в воздух, когда вторая боевая конструкция, уже горевшая изнутри, исчезла в огне следом.
 +
 +
Детонация была не столь мощной — скорее взрыв боеприпасов, чем сбой в реакторе, — но несколько зданий, пострадавших от первой ударной волны, сложились с оглушительным грохотом рассыпающихся кирпичей.
 +
 +
Включая половину внутренней оборонительной стены.
 +
 +
— Нам её не удержать. — Старшая сестра Евгения посмотрела на стену. — Возможно, стоит заняться починкой или укрепить сам храм.
 +
 +
— Канонисса Женевьева, — заговорила Элеанор в вокс. — Женевьева, сестра. Ответь. Я видела, что ты упала рядом с внешними вратами. Назови местоположение.
 +
 +
— Славная мученическая смерть, — сказала Евгения, гордо вскидывая подбородок. Два внешних района горели, и их свет отражался от тёмной кожи девы. — Будьте спокойны, канонисса, наша сестра воистину подле Императора.
 +
 +
— Она не твоя сестра, а моя.
 +
 +
 +
— …''тра.''
 +
 +
Слова среди боли.
 +
 +
— …''вьева…''
 +
 +
Веки Женевьевы открылись, словно ржавые рольставни на окнах жилого блока. Медленно и неохотно, с таким сопротивлением, что она едва не слышала их визг.
 +
 +
— ''Сест…''
 +
 +
Канонисса попыталась поднять голову, но поняла, что это почти невыполнимая задача: оторвавшись всего на дюйм от земли, она упала обратно в скалобетонную пыль.
 +
 +
— ''Женевь… —'' Шипение статики. — …''ты?''
 +
 +
На секунду она решила, что не может шевелиться из-за травмы позвоночника. Затем воительница заметила на дисплее шлема тусклые проекции. Призрачные визирные сетки вспыхнули и погасли, несколько раз включившись и выключившись, прежде чем исчезнуть окончательно. На левой стороне не осталось ничего, кроме диагностического экрана, слишком блёклого, чтобы прочесть, как будто он ушёл на жёсткую перезагрузку.
 +
 +
Справа расположился индикатор мученичества — полностью покрасневший блок.
 +
 +
Она была не парализована, а лишена энергии. Худшее, что могло произойти с воином в силовом доспехе. Вокс не работал тоже.
 +
 +
Правая рука ещё слушалась, поэтому она нажала кнопку аварийного снятия шлема и стянула громоздкий убор прочь.
 +
 +
Свет больно резанул по расширенным зрачкам. Опалённая вспышкой пыль обожгла горло. Женевьева закашлялась, жалея о том, что трубка гидратора перестала работать.
 +
 +
Левую половину силовой брони не просто заклинило — у неё спеклись сочленения. Абляционные слои керамита, специально обработанные, чтобы выдерживать жар, приняли на себя основной тепловой удар, однако ей расплавило сервоприводы. Они заключили левую ногу в полусогнутом состоянии, а рука застыла в попытке прикрыть лицо.
 +
 +
Канонисса пробовала двигаться, отталкиваясь локтем от разрушенного плаца, и медленно, дюйм за дюймом, волочила себя по земле, когда за ней пришло отродье варпа.
 +
 +
Женевьева увидела красное лоснящееся тело, с которого словно содрали кожу, оголив мышцы. Тем не менее в жилистой, ничем не защищённой глыбе мяса не было совершенно ничего слабого или заслуживающего жалости. Приземлившись на пол дворика, существо погрузило когтистые лапы в усеянную обломками мозаику, обезобразив лик святого и послав по его божественному нимбу паутину трещин.
 +
 +
Сначала канонисса решила, что создание носило железный шлем, прежде чем понять, что его лицо и было шлемом — кость служила металлом, а металл — костью. Верхняя половина лица монстра была заключена в прочный медный намордник, выполненный в форме руны Кровавого бога.
 +
 +
То, что некогда являлось держателем для трофеев, превратилось в ряд выступавших из мощных плеч шипов, на которых по-прежнему торчали головы. И в момент жуткой ясности она узнала одну из тех голов.
 +
 +
Сестра Элоиза, одна из её серафимок, убитая в первый день осады.
 +
 +
В руке монстр сжимал широкий, сотворённый варпом топор из обтёсанного обсидиана, подобный тем, что могли использовать первобытные убийцы.
 +
 +
Однако самыми жуткими были его крылья. Они состояли не из плоти или металла, а из самой тени. Да и были они вовсе не крыльями, а огромным чернильным облаком ночи, принявшим их подобие. Женевьева увидела вязкую массу в том месте, где те сливались со спиной демона, и поняла, что это был паразит-симбионт, который сросся с порождением варпа.
 +
 +
Вдоль крыльев открылся десяток тёмных век, и показавшиеся из-под них белёсые глаза уставились на неё незрячим взглядом отваренной рыбы.
 +
 +
— Я уничтожила твои демонические машины, — прорычала канонисса. — Разбила твою атаку. Принеси меня в жертву, и я умру победительницей.
 +
 +
Она перекатилась, достала из кобуры плазменный пистолет и нажала спусковой крючок.
 +
 +
Катушка выплюнула электрический разряд, выйдя из строя, и накалилась так, что чуть не перегорела.
 +
 +
— '''''Меня не заботят «Повелители черепов». —''''' Демон сделал шаг вперёд, и крылья-тени сложились на нём плащом. — '''''Они были просто инструментами. Орудиями резни. Их демонические сущности отправились в истинное измерение, и варповые кузнецы выловят их снова.'''''
 +
 +
— Вам не захватить храм. — Женевьева выпустила плазменный пистолет и извлекла из ножен клинок, который чудом не слетел с пояса при падении. Направила его на приближающееся чудовище.
 +
 +
— '''''Вот в чём ваша проблема, трупопоклонники, — вы думаете, что всё крутится вокруг вас. Думаете, что мы хотим досадить вам, уничтожить ваши святые реликвии и соборы. Плевал я на твой храм. Он мне ни к чему. Куча камней в честь человека, которого вы не знали. А я знал. Я видел вашего Императора своими глазами из плоти и видел поступь Его глиняных ног.'''''
 +
 +
Воительница рассмеялась.
 +
 +
— Раз храм настолько, Трон подери, неважен, зачем ты так об него расшибался?
 +
 +
— '''''Я пришёл за кровью, и вы дали мне кровь. Мне стоит вас поблагодарить. —''''' Он сделал ещё шаг и резко устремил к ней заострённый хвост.
 +
 +
Она парировала выпад, отбив клинком придаток, будто железный шип. Упёршись каблуком в щебёнку, дева оттолкнула себя ещё немного назад. Демон двинулся следом, глубже задышав от закипающей в бочкообразной груди ярости.
 +
 +
— '''''Насчёт того, зачем я здесь… Все мы кому-то служим, верно? И хотя мне нет дела до того, что ты изгнала скованных демонов, — моему богу напротив. Кхарнет не из тех сущностей, что легкомысленно относятся к мести.'''''
 +
 +
Он воздел топор, и канонисса с силой взмахнула правой рукой, рывком откатившись вбок.
 +
 +
Широкое лезвие упало рядом с ней, подобно гильотине, расшвыряв мозаичные плитки. Она извернулась и ударила мечом, оставив глубокий порез на красных костяшках зверя.
 +
 +
— '''''Мелкая сучка! —''''' взревел он, вырывая топор из земли. — '''''Раньше это касалось только моего бога. Но теперь касается и меня. Я убью тебя на виду у твоих сестёр. Я поволоку тебя за волосы туда, где они смогут увидеть, как я надругаюсь над твоим трупом и изувечу его. Твой череп украсит мой держатель для трофеев.'''''
 +
 +
Удар устремился к ней со стороны, не давая возможности увернуться. Рассекая воздух со звуком «хс-с-с-с-с»…
 +
 +
А затем демону в бок врезалось чёрное пятно, и шипение утонуло в гулком лязге соборного колокола.
 +
 +
От мощи удара владыка демонов пошатнулся, оступившись на камнях и пропахав когтистой рукой борозды в плитчатом полу, пытаясь остановить падение.
 +
 +
Перед Женевьевой встал высокий ангел в чёрно-золотых доспехах, выставив перед собой ногу в атакующей стойке. Его правая рука была поднята на уровне глаз с отведённым назад локтем, так что сверкающее остриё умащённого маслами клинка — длиной с танковое орудие — неотрывно следовало за каждым шагом демона. Левую руку с тяжёлым огнемётом прикрывал покатый щит, поверхность которого усеивало так много печатей чистоты, что он больше напоминал вазу с розами.
 +
 +
На бронированном корпусе боевого костюма блестела свежая краска.
 +
 +
Демон Уркантос вскинул заключённую в клетку голову и, сверкнув из её железных глубин жёлтыми глазами, проревел:
 +
 +
— '''''Она моя!'''''
 +
 +
— Ошибаешься, — сказала канонисса Элеанор. — Она ''моя''.
 +
 +
Демон налетел на неё подобно спятившему тигру. Плюясь и молотя руками, вскидывая теневые крылья и яростно размахивая топором, а в следующий миг ударив шипом на его верхушке.
 +
 +
Боевой костюм «Образцовый» не смог бы выдержать такой напор.
 +
 +
Однако Элеанор была хладнокровным, осторожным дуэлянтом, хорошо обученным работать щитом.
 +
 +
Вместо того чтобы защищаться, она им атаковала, сделав выпад так, что его покатая поверхность с кузничным грохотом сшиблась с зарешечённым черепом демона.
 +
 +
Он наскакивал снова и снова, обмениваясь с противницей двумя-тремя ударами в секунду. Уркантос безудержно ревел, подобно доисторическому зверю, Элеанор же безмолвствовала.
 +
 +
Она держала щит в высокой позиции, используя круглую прорезь на внешнем крае, чтобы постоянно держать его в поле зрения, и ступая так, чтобы всегда оставаться между тварью и Женевьевой. Когда они с металлическим треском и грохотом сошлись ещё раз, освящённый клинок устремился вперёд подобно скорпионьему хвосту, и в считаные секунды верхняя его треть покрылась липким багрянцем.
 +
 +
С каждым столкновением печати чистоты срывались со щита, подобно цвету по весне.
 +
 +
И с каждым ударом аура вокруг неё разгоралась всё ярче.
 +
 +
Поначалу Женевьева решила, что ей мерещится это от боли, — но нет, её сестра ''сияла''. Проворная, как ртуть, и яркая, словно ряд вотивных свечей<ref>''Вотивные предметы, вотивные дары'' (''лат.'' votivus — посвящённый богам, от votum — обет, желание) — различные вещи, приносимые в дар божеству по обету, ради исцеления или исполнения какого-либо желания. Обычай приношения вотивных предметов — смягчённая форма жертвоприношения.</ref>.
 +
 +
Демон врезался в Элеанор раз, второй, полосуя костюм чёрными когтями, но от третьего она ушла, и Уркантос, потеряв равновесие, пролетел мимо неё. Когда он обернулся, распахнув пасть в рёве и явив недра глотки, канонисса открыла огонь из наплечных штормболтеров, пробив дыры в теневых крыльях, прежде чем откинуть щит и выпустить в монстра две короткие струи из тяжёлого огнемёта.
 +
 +
Затем он снова оказался на ней, вонзив топор так глубоко в щит, что от него начали отламываться куски, а потом лезвие погрузилось в огнемёт за ним, и на землю брызнул прометий. Великан рывком дёрнул щит вниз и ударил шипом, метя Элеанор в открытую голову.
 +
 +
Канонисса дёрнула ей вбок, и конец хвоста воткнулся на четыре дюйма в люльку пилота. Залп из штормболтера отогнал воина прочь, однако выпад оставил на голове рану, которая залила белую чёлку Элеанор багрянцем и превратила половину лица в маску из крови.
 +
 +
Огнемёт вышел из строя, щит также стал непригоден, с зияющей сквозной прорехой и расколотым нижним ободом. Теперь больше рука боевого костюма, нежели щит, принимала на себя сыплющиеся удары. Топор разбил патронные коробки штормболтера. А она продолжала прикрывать Женевьеву собственным телом.
 +
 +
— '''''Ты умираешь, мелкая''''', — прорычал Уркантос. — '''''Тебе не выстоять.'''''
 +
 +
Вместо того чтобы атаковать, он подпрыгнул в воздух, намереваясь разодрать её когтистыми лапами, — и в то же время обвил хвостом, словно арканом, руку со щитом.
 +
 +
Этого момента воительница и ждала.
 +
 +
Она дёрнула руку с тяжёлым огнемётом, потянув демона вниз и впечатав мясистый хвост в землю. Затем с невероятным проворством Элеанор сменила хват на длинном боевом клинке и воткнула его, словно кинжал, пронзив бьющий хвост и пригвоздив его к мозаичному полу.
 +
 +
— Выпустить!
 +
 +
Силовой кабель на клинке отцепился, Элеанор развернулась и побежала.
 +
 +
По пути она подхватила Женевьеву, пустой правой рукой костюма подобрав сестру с земли, и, с резким стуком прижав её к нагрудной пластине, неуклюжей походкой устремилась вперёд.
 +
 +
Элеанор увидела, как демон машет им вслед когтями, не способный кинуться в погоню из-за прибитого хвоста, и издал рёв настолько низкий, что он резонансом отдался внутри Женевьевы.
 +
 +
— Это же реликвийный меч! — крикнула она. Её лицо, прижатое к нагруднику, было в восемнадцати дюймах от Элеанор. — Ты просто бросишь его?
 +
 +
— Реликвии можно терять, защищая достояние храма, — прокричала Элеанор. — А ты — величайшее его достояние.
 +
 +
— Не знала, что ты убегаешь с поединков.
 +
 +
— Это был не поединок, — ответила Элеанор. — А экзорцизм.
 +
 +
Всё это время она неотрывно смотрела на последнюю стену храма, так, словно это объясняло загадочный ответ. И только повернувшись в её объятиях, Женевьева увидела, как кометные следы достигли наивысшей точки и начала падать вниз. И тогда она поняла, что приказ «Выпустить» предназначался не кабелю, а многочисленным рядам «Экзорцистов».
 +
 +
— Святой Бог-Император на Золотом, мать его, Троне! — ахнула она.
 +
 +
Элеанор не стала её отчитывать: молитву она умела распознать всегда.
 +
 +
 +
Уркантос кипел от ярости. Он схватился за серебряный клинок, чтобы выдернуть его из хвоста, но оружие было для него анафемой и обожгло ему руку. Когда он вознёсся, то думал, что больше не познает боли, но по сравнению с прикосновением к мечу Гвозди Мясника показались ему булавочным уколом.
 +
 +
— '''''Уркантос! —''''' прошипела у него из-за спины Артезия.
 +
 +
— '''''Я знаю!'''''
 +
 +
'''''— Уркантос, посмотри вверх.'''''
 +
 +
Он так и сделал и увидел дымящиеся следы, уже начинавшие снижаться.
 +
 +
Срочность подсказала ему ответ, вынудив не обращать внимания на невыносимую пытку.
 +
 +
Он подобрал валявшуюся глыбу и ударил ей по мечу, выбив клинок из камня и тем самым освободив хвост.
 +
 +
Затем Уркантос направил всю ярость в конечности, подпрыгнул в воздух и, замахав крыльями, полетел прочь с дворика, а уже в следующий миг первый ракетный залп обрушился на арену, захлестнув её священным пламенем.
 +
 +
— '''''Клянусь, я убью эту парочку, —''''' прорычал он.
 +
 +
— '''''Но сначала — каср Краф.'''''
 +
 +
— '''''Да. Сначала — каср Краф.'''''
 +
 +
 +
===Глава восьмая===
 +
 +
 +
За Салваром Гентом пришли ночью.
 +
 +
План строился на том, чтобы схватить его, пока он спал, хотя даже группа поимки понимала, что затея эта гиблая. В ту ночь за стенами цитадели касра Крафа не спал никто. Рано утром седьмого дня орудия еретиков начали бить по городу-крепости. Снаряды размером с дрезину прошивали укреплённые улицы и взрывались в подземных комплексах. Артиллерийские башни складывались, как карточные домики, пробитые ракетами с вырезанными на них именами тёмных богов. Стволы упавших орудий перекрывали улицы и разрушали целые комплексы жилых бункеров. Отряды спецвооружения, состоявшие из боевых инженеров с мелтами и «Троянцами», денно и нощно занимались расчисткой путей, чтобы по ним могли двигаться колонны солдат и техники.
 +
 +
Следствием всего этого был не просто шум, а непрерывный рокот взрывов и толчков. Здания ходили ходуном, раскачивались и нередко обваливались. Жителям, трудившимся в мануфакториях, а также писцам Администратума в чертогах реквизиции и логистики приходилось пользоваться берушами, которые каждый кадиец носил наряду с противогазом и обязательной каской.
 +
 +
И никто не спал.
 +
 +
Возможно, именно из-за этого грохота и барабанного боя артиллерии им удалось подобраться к нему без единого выстрела. По крайней мере, так он говорил себе в качестве утешения.
 +
 +
Салвару не хотелось думать о тех ресурсах, что он потратил на охранявших покои людей, которым незваные гости переломали позвоночники и вскрыли глотки ножами.
 +
 +
Выброшенные на ветер деньги.
 +
 +
Они выломали дверь направленным зарядом, после чего, пригибаясь, вошли внутрь, подсвечивая тёмные стены спальни лазерными лучами наведения. Стащили с его кровати троих человек, прежде чем понять, что никто из них не был им.
 +
 +
Нет, той ночью он сидел у себя в кабинете, просматривая бухгалтерскую книгу.
 +
 +
— Если бы вы попросили, я бы вас впустил, — сказал Гент, бросая отчётности в автоматическую корзину-испепелитель, когда лучи уткнулись ему в грудь.
 +
 +
Он совершенно не удивился, когда его выволокли из-за стола, сковали руки и накинули на голову мешок. Больше того, он всегда предполагал, что закончит как-то так, и чувство это только окрепло, когда по сети распространителей пополз слух, что провосты задают разные вопросы, а несколько торговцев талонами куда-то исчезло.
 +
 +
Но вот что Салвара действительно удивило, так это то, кто именно к нему вломился.
 +
 +
Не военполы и даже не Официо Префектус — а касркины в полной боевой выкладке с эмблемами Восьмого Кадианского.
 +
 +
Они ни о чём не спрашивали, что было к лучшему, поскольку отвечать он не собирался. Если вопросы и будут, то задавать их наверняка станет кто-то с погонами солидней, нежели капитанские. По крайней мере, так он решил, когда сквозь натянутые на уши шумоподавители услышал хлопок двери «Таврокса», после чего машина сорвалась с места, лишь замедляясь у блокпостов, вместо того чтобы полностью останавливаться. Затем его вытащили из «Таврокса», и взявшие Гента под руки двое солдат час вели его куда-то по скользким полированным полам.
 +
 +
«Скорее всего, сегодня ты умрёшь, — подумал про себя Салвар. — Но перед этим тебя может ждать что-нибудь интересное».
 +
 +
И насколько интересное, стало ясно вскоре после того, как с него стянули мешок.
 +
 +
Ему потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к свету. И ещё немного, чтобы осмотреться. Он сидел за длинным столом из блестящего дерева, заставленным остатками ужина. У дальней стены располагался массивный камин с двумя глубокими кожаными креслами, повёрнутыми к очагу, в котором горели милитарумные химбрикеты.
 +
 +
А перед ним стоял человек, глядевший на него с нескрываемым презрением.
 +
 +
— Ты знаешь, кто я такой? — спросил человек.
 +
 +
— Знаю, — ответил Салвар Гент. — А знаешь ли ты, кто я?
 +
 +
— Я знаю, что ты — предатель, — ответил Джарран Келл.
 +
 +
Он поднял правую руку и опустил её на стол, с тяжёлым стуком поставив перед ним увесистый, напоминающий кувалду силовой кулак.
 +
 +
— Ты — бунтарь. Подстрекатель. Ты наводнил город фальшивыми рационными талонами и реквизиционными расписками, которые опустошили наши запасы и привели к мятежам. Они сильно навредили обороне цитадели, когда враг оказался у самых её ворот.
 +
 +
Словно подчёркивая его слова, где-то в городе взорвался снаряд, и по комнате прокатилась дрожь. На столе задребезжали фарфоровые блюдца.
 +
 +
— Но что ещё хуже, ты перешёл на службу к врагу. Продал свой мир и его жителей.
 +
 +
— Что-то я тебя не понимаю.
 +
 +
— Нет, — усмехнулся Джарран. — Нет, думаю, ''меня'' ты не понимаешь. Но прекрасно понимаешь своего тёмного хозяина.
 +
 +
— Если только мой тёмный хозяин не стандартные имперские кредиты, то, думаю, ты ошибаешься.
 +
 +
Келл кинул взгляд на касркина за спиной у Гента, и голова Салвара мгновенно взорвалась болью, когда тот наотмашь врезал ему панцирной перчаткой по челюсти.
 +
 +
— Состришь ещё раз, и в следующий раз получишь вот этим.
 +
 +
Толстый, со ствол болтера, палец силового кулака постучал по столешнице.
 +
 +
— А теперь выкладывай о воксах.
 +
 +
— Каких ещё воксах? — спросил Гент, но, почувствовав, как к нему сзади подступил касркин, торопливо добавил: — Нужна конкретика, у меня куча разных воксов.
 +
 +
— Здоровых. С большим усилением. Не прикидывайся, мы всё уже выяснили. Люди в войсках связи вычислили тебя, потому что ты стал чертовски самоуверенным. Решил, будто самый умный и сможешь обхитрить всех, отключив шифрование? Мы поймали сигнал разбившегося пилота и, пока пытались установить её позицию, услышали, как ты или кто-то из твоих дружков даёт ей бессмысленные указания.
 +
 +
— Ты спятил. — Салвар рассмеялся, качая головой. Происходящее всё больше казалось ему невероятно комичным. — Если собираешься застрелить меня, флаг-сержант, то убей за преступление, которое я действительно совершил.
 +
 +
— Идентифицировав вокс-след сигнала, мы смогли перехватить другие такие же и тогда увидели закономерность. Да, криптографическую защиту нам взломать не удалось, но схему мы поняли. По неиспользуемому каналу поступает высокомощный сигнал, и следующий снаряд ложится рядом с военным объектом. Ещё до того, как наткнуться на одного из наводчиков на заброшенной вышке, мы уже знали, откуда дует ветер. Но рационный талон в кармане — это было глупо. Платить людям своим же товаром. Тогда-то мы убедились, что кража печатных клише и аномальные сигналы являлись, в сущности, эпизодами одного дела.
 +
 +
— Половина рабочих в Крафе имеет поддельные талоны.
 +
 +
— Говори, где прячутся твои спящие агенты, иначе я сделаю тебе больно, Салвар Гент. И тебе бы стоило бояться, поскольку пытать меня не учили. А я могу и перестараться.
 +
 +
— Я не делал ничего против сил Кадии…
 +
 +
— Не ври мне!
 +
 +
Джарран хлопнул перчаткой с такой силой, что проломил в столе трещину и опрокинул несколько тарелок. С отполированной поверхности разлетелись щепки. И это он ещё не включил энергетическое поле.
 +
 +
— Покажи ему, — велел Келл.
 +
 +
Касркин схватил Гента за волосы и, дёрнув вниз, ткнул лицом в инфопланшет.
 +
 +
На нём запустилось низкокачественное видео. Зернистое и серо-чёрное. Снятое под землёй и в низком разрешении, чтобы прокручивать по каналам в незашифрованном диапазоне, которыми любили пользоваться провосты и Администратум.
 +
 +
В кадре возник человек в панцирной касркинской броне, стоявший перед плитчатой стеной туннеля и щурившийся от яркого света фонаря. Он был без шлема, так что они могли видеть его покрытые веснушками щёки.
 +
 +
— ''Имя и подразделение'', — сказал голос за кадром. Голос, весьма напоминавший Гента.
 +
 +
— ''Толкерка, Сан, —'' произнёс касркин, метнув за кадр кислый взгляд. Похоже, это был второй дубль, поскольку в первый он не слишком хотел разговаривать. Одна его скула была сломана, а под глазом начинала наливаться кровью ссадина. — Капрал, Тридцать восьмой касркинский.
 +
 +
Державшая Салвара рука напряглась так сильно, что у него затрещала кожа.
 +
 +
— ''Тебе следовало спускаться сюда, Сан Толкерка?''
 +
 +
''— Иди к фрекку.''
 +
 +
Луч из лазпистолета попал Сану Толкерке в лоб над почерневшим глазом, и касркин рухнул на пол, оставив на плитках тёмное пятно.
 +
 +
Кадр сместился вправо, на женщину в униформе военной полиции.
 +
 +
— ''Имя и подразделение.''
 +
 +
Женщина была сержантом-провостом Лайлой Стинд из Шестой группы подавления, Южный бастион.
 +
 +
Затем настала очередь рядового Верезена Стоввера.
 +
 +
И рядового Фейезала Аннхемы.
 +
 +
Каждый выглядел испуганнее предыдущего. И каждый соглашался с тем, что ему вовсе не следовало сюда спускаться.
 +
 +
С каждым выстрелом рука касркина сжималась сильнее и сильнее, пока Генту не показалось, что тот вот-вот оторвёт ему скальп.
 +
 +
— Мы увидели достаточно, — усмехнулся флаг-сержант.
 +
 +
— Нет. — Салвар улыбнулся. — Думаю, им стоит увидеть, что я сделал дальше, не находишь?
 +
 +
Касркин, не получив конкретного приказа, дал записи прокручиваться дальше.
 +
 +
И его бронированная рука так напряглась, что планшет в ней едва не треснул.
 +
 +
Фильм оборвался, и полоса статики выдала неуклюжую попытку монтажа.
 +
 +
И тогда на записи появился космодесантник.
 +
 +
Еретик. Предатель. Из его доспехов торчали острые как бритвы шипы. Лицо напоминало набитый костями мешок со слишком большими для рта зубами и рогом, начинавшим пробиваться с правой стороны лба.
 +
 +
Полубог-еретик скрёб по полу, ругаясь на нечестивом наречии, от которого по экрану пошли помехи. Затем он дёрнулся к человеку с пиктером, и тот резко отпрянул.
 +
 +
Однако он был в ловушке. На еретика обрушился свод туннеля, придавив его к земле.
 +
 +
Человек подступил ближе, не светя, однако, лицом в кадре. В руках он сжимал мелта-ружьё на перекинутом через плечо ремне. Сразу было видно, что оружие было для него тяжёлым и непривычным.
 +
 +
Он повернулся к пиктеру, и тот же голос, что прежде, произнёс:
 +
 +
— ''Для предателей, которые используют этот диапазон каналов, у меня послание. Не. Спускайтесь. Фрекк. Сюда.''
 +
 +
Затем он обернулся и выстрелил еретику в голову, расплавив ему лицо и поджёгши рог, словно свечку. Существо продолжало шевелиться, поэтому он сделал ещё один выстрел, удерживая луч на цели до тех пор, пока тварь не превратилась в жижу.
 +
 +
Рука на его голове ослабила хватку.
 +
 +
— Ты знаешь предателей, которые убивают космодесантников Хаоса? — Гент улыбнулся снова.
 +
 +
— Мне всё равно, скольких еретиков ты казнил. Ты убивал кадианцев, чтобы достичь своих целей.
 +
 +
— Убивал кадианцев, чтобы достичь… Ой, лазружьё каску зелёным цветом корит, Келл. Скольких кадианцев порешил ты со своим боссом? Уж всяко больше четырёх.
 +
 +
— Ты будешь обращаться ко мне «флаг-сержант Келл», мразь.
 +
 +
— Нет, это выдуманное звание.
 +
 +
Джарран моргнул, настолько непривычный к неподчинению, что на секунду опешил.
 +
 +
— Выдуманное? Я заслужил эти лычки…
 +
 +
— Кто-то дал тебе их, потому что счёл тебя полезным. Базовый лидерский приём. У тебя десяток сторонников, и ты платишь им одинаково, но один из них чуточку смекалистее прочих и может доставить проблемы, поэтому ты называешь его капитаном, или флаг-сержантом, или верховным гранд-фрекк-генералом, да как угодно, и велишь остальным его слушаться. Может, ты вручишь ему блестящий значок или красивый пистолет. Тебе это ничего не стоит, а человек будет перед тобой в долгу. Даже лучше, девять других начинают думать, что если правильно разыграют карты, то, когда он умрёт, они смогут стать верховным гранд-фрекк-генералом. Не я это придумал, просто так оно работает.
 +
 +
Келл угрюмо покачал головой.
 +
 +
— Кто научил тебя такому кощунству?
 +
 +
— Те же, кто учили тебя, просто я извлёк другой урок. И я понял, что не хочу отдавать жизнь ради земельки шесть на два, к которой кадеты раз в год будут возлагать венок.
 +
 +
Силовой кулак оторвался от стола, сомкнувшись на горле Салвара. Не так крепко, чтобы лишить его воздуха, но достаточно, чтобы сделать ему больно. Его шею словно зажало меж двух шлакоблоков.
 +
 +
— Ты больной, — процедил Джарран, оказавшись в паре дюймов от его лица. Фиолетовые глаза флаг-сержанта полнились яростью и усталостью, зубы были коричневыми от плохого ухода. На тыльной части массивного оружия угрожающе затрещала молния.
 +
 +
Гент встретился с ним взглядом и не стал его отводить. Всю свою жизнь он имел дело с солдатнёй, пытавшейся запугать его, и понимал, что раз оказался здесь, то для этого имелась веская причина.
 +
 +
— Я с тобой закончил, — произнёс Салвар. — Я хочу поговорить с твоим боссом.
 +
 +
— Он на передовой. Лорд-кастелян не разговаривает с такими, как…
 +
 +
— Он в том кресле, у камина. — Гент кинул туда взгляд. — Я почувствовал сигарный дым, как только попал сюда. Да и не думаю, что тебе по рангу такой ужин.
 +
 +
Силовой кулак напрягся, лишив его воздуха.
 +
 +
— Скажи это снова, кусок дерьма. Попробуй только…
 +
 +
Из кресла показался нечёткий силуэт.
 +
 +
— Келл.
 +
 +
Силовой кулак разжался. Отпустил его.
 +
 +
Лорд-кастелян Крид поднялся на ноги и чиркнул зажигалкой, прикуривая сигару.
 +
 +
— Ладно, мистер Гент, вы хотели поговорить? Давай-те поговорим.
 +
 +
 +
— Знаете, а Келл прав, — сказал Крид. — Мне следовало приставить вас к стенке и расстрелять, как вы сделали с теми людьми.
 +
 +
— Но вы так не поступили.
 +
 +
Урсаркар сидел во главе стола, где раньше находился Келл. Флаг-сержант наполнял лорду-кастеляну стакан, пока Гент изучал прожилки вен на его широком носу и бугристый шрам, что пролегал от коротко подстриженных волос до противоположной брови.
 +
 +
Глаза, неодинаково фиолетового цвета, разглядывали в ответ его самого.
 +
 +
— И почему же?
 +
 +
— Потому что вам что-то нужно от моей сети. Может, вы увидели видео и поняли, почему у вас больше нет проблем под землёй, даже после ухода патрулей. Вы обставили всё как допрос, чтобы заставить меня подчиниться, но на самом деле это переговоры, верно?
 +
 +
Крид выдохнул сигарный дым.
 +
 +
— Снимите с него наручники. Налейте выпить.
 +
 +
Касркин расстегнул оковы, поставил перед ним стакан амасека.
 +
 +
— Любите сигары? — спросил Салвар, потирая запястья. — Эта — одна из моих.
 +
 +
— Сомневаюсь. Она из весьма уважаемой лавки за Варкорским верхневратьем, у колледжа бронетанковой тактики.
 +
 +
— Да, наверное, продали по двести кредитов за дюжину и сказали, что отдают по себестоимости, — но гарантирую, они купили их за девяносто.
 +
 +
Урсаркар в ответ уклончиво хмыкнул.
 +
 +
— И откуда вы это знаете?
 +
 +
— А как думаете, кто снабжает вашу весьма уважаемую лавку? Верховное командование не выделяет на складах много места под изысканные товары — они слишком заняты импортом вещей, которые нужны кадианцам для жизни, а не тех, которые дарят им желание жить. Как вы считаете?
 +
 +
— Я считаю, что вы живое свидетельство провала кадианской системы, — заявил Крид, гася изжёванную сигару.
 +
 +
— В смысле, потому, что мне позволили жить?
 +
 +
— Нет, потому, что, если Кадия не нашла применения человеку с такими умениями, это плохо говорит о нашей способности искать таланты. Чёрт, я всерьёз думаю над тем, чтобы сделать вас главным комиссаром.
 +
 +
— Никогда не хотел носить форму. Не люблю работать с людьми.
 +
 +
— Как и я, но, к счастью, Келл в этом хорош.
 +
 +
— У меня тоже есть такой человек — Петцен. Конечно, если он ещё жив.
 +
 +
Лорд-кастелян повернул голову, дав понять, что Джаррану следует ответить.
 +
 +
— Взят под стражу, — проворчал Келл. Он по-прежнему смотрел на него так, словно мог в любую секунду изменить своё мнение и выбить ему мозги о стол. Хотя он так и не сделает.
 +
 +
— Вы можете удовлетворить моё любопытство? — спросил Гент.
 +
 +
— Возможно.
 +
 +
— Не вы пишете свои речи, да?
 +
 +
Крид хохотнул.
 +
 +
— Нет. Фрекк, нет. Этим занимается Келл. И причём отлично. Как я сказал, он умеет ладить с людьми.
 +
 +
— Я ему не очень нравлюсь.
 +
 +
— Ну да. — Урсаркар махнул сквозь дым рукой. — Он идеалист, знаете ли. Что само по себе, конечно, чертовски хорошо, хотя сам я предпочитаю быть немного гибче.
 +
 +
— И судя по лицу флаг-сержанта, то, что вы собираетесь у меня попросить, не бьётся с его… непреклонностью. Так что же это?
 +
 +
— Две вещи. Первая — припасы. Мы сжигаем лазбатареи с невиданной скоростью. Запчасти тоже на исходе. Насколько я понимаю, у вас всё это есть — ведь вы подбираете то, что вываливается сквозь дыру в кармане Муниторума.
 +
 +
— По какой цене?
 +
 +
— Безвозмездно. — Крид помолчал, словно желая, чтобы тот сам всё понял. — То есть даром. Вклад в военную экономику. Отдаёте всё, до последней крошки.
 +
 +
— И если я соглашаюсь…
 +
 +
— Ну, тогда для начала я не оставляю вас в звуконепроницаемой комнате с Келлом. В противном случае я бы задался вопросом, какой вам смысл копить все те вещи? Прислушайтесь к артобстрелу, мистер Гент. Думаете, враг заключит с вами сделку, когда стены падут? Какую выгоду вы извлечёте в таком случае?
 +
 +
— А если победите вы? Что я тогда получу?
 +
 +
— Для начала — иммунитет. Полное помилование. Оставите грязные деньги себе — чёрт, да я прикажу Администратуму отмыть их для вас. Трон подери, назначу вас министром контрабанды или что там пожелаете.
 +
 +
— Ого, в каком вы отчаянии.
 +
 +
Генерал откинулся назад и помассировал пальцем лоб.
 +
 +
— Вы даже понятия не имеете.
 +
 +
Салвар задумался.
 +
 +
— Никаких правительственных должностей — не люблю работать с людьми. Вести бизнес без автономии совсем не весело. — Гент взял амасек и понюхал его. — Но если вы открыты для предложений…
 +
 +
— Выкладывайте.
 +
 +
— Экспансия, — сказал Салвар, когда столовая утварь задребезжала от ещё одного артиллерийского удара. — Я объединил банды Крафа, но синдикаты других касров пустили слишком глубокие корни. После того как всё это дерьмо закончится, провосты разберутся с организациями в уцелевших городах, а мой синдикат зайдёт на их поле. Консолидация сыграет на руку нам обоим. У вас возникают проблемы, вы не загоняете провостов в проулки мешать торговле, а просто идёте ко мне, и я её решаю. Смекаете?
 +
 +
— Многовато вы просите.
 +
 +
— А кто в Империуме не хочет себе империю? Вам нужны ключи от складов или как?
 +
 +
— Зависит от того, что у вас есть.
 +
 +
— Дайте список, что вам надо, и у вас это будет.
 +
 +
— Хех, устроим, — сказал Крид. — Вторая часть конфиденциальная. Но вы должны быть со мной откровенными насчёт воксов. Вы передавали кому-нибудь воксы с большим усилением, те, что с прибором ввода ключей и шифрованием?
 +
 +
— Нет, — ответил Гент. — Но знаю, о каких воксах идёт речь. Неделю назад мы поймали в туннеле человека как раз с таким. Штука выглядела опасной, преступно опасной, так что мы не стали пытаться её сбросить.
 +
 +
— У нас проблема с саботажем. Келл считает, что вы в нём замешаны, но я — нет. Там нет никакой прибыли. И, думаю, вы достаточно сообразительны, чтобы понимать, что Хаос своих обещаний не держит. У ваших людей есть сеть вокс-воров, иначе вы не смогли бы так ловко уходить от патрулей. И вы знаете, где прячутся всякие отребья. Я хочу, чтобы вы выследили наводчиков и разобрались с ними.
 +
 +
— Мне потребуются деньги для взяток. И выплаты вознаграждения тому, кто доставит один из воксов.
 +
 +
— Заплатите со своих. Считайте это инвестицией.
 +
 +
— Ладно. Это всё?
 +
 +
— Ещё одно. — Генерал протяжно выдохнул, уткнувшись взглядом в разбитый стол. — Вы объединили банды Крафа?
 +
 +
— Начало положил мой предшественник, но да.
 +
 +
— Как? — Крид перевёл взгляд на него, и впервые за всё время Салвар увидел, насколько он уязвим и разгневан. Человек, боровшийся с силами, слишком могущественными даже для его несгибаемой воли. — Что вы им сказали? Как убедили работать сообща?
 +
 +
Гент вздохнул, цокнул языком.
 +
 +
— Ладно, вот так.
 +
 +
Он жестом велел Урсаркару податься ближе. Лорд-кастелян с готовностью наклонился к нему.
 +
 +
Салвар изо всех сил влепил ему пощёчину, заставив отлететь обратно в кресло с багровеющим на щеке отпечатком ладони.
 +
 +
Келл тотчас оказался на нём, схватив за лацкан и отведя силовой кулак, чтобы разбить ему голову.
 +
 +
— Стой! — крикнул Крид, остановив сержанта. — Если бы он хотел убить меня, Келл, то схватил бы нож со стола. Ударил бы меня стаканом. Что угодно.
 +
 +
Лорд-кастелян посмотрел на Гента полными ярости глазами.
 +
 +
— Если вы хотели донести какую-то мысль, — сказал он, сжимая и разжимая кулаки, — то лучше объяснитесь.
 +
 +
— Вы мертвы? — спросил Салвар. — Ранены?
 +
 +
— Нет, конечно.
 +
 +
— Вот именно, — ответил Гент, глядя прямо на Крида, а не на разъярённого Келла. — Я бью ублюдков, а затем спрашиваю, мертвы ли они.
 +
 +
Он показал ему пятерню.
 +
 +
— Потому что бью вот так, видите? Широко расставив пальцы. Пальцы — это банды. Если ударю вас одним пальцем, он сломается. Врежу пятерней — может, раню вашу гордость. Но если соберу их вместе…
 +
 +
Салвар сжал ладонь в кулак.
 +
 +
— Теперь… вот теперь я смогу навредить. — Он помолчал, наклонив голову. — Обычно после этого я бил кулаком, но эту часть мы пропустим.
 +
 +
— Хороший урок. Доходчивый. Благодарю.
 +
 +
Флаг-сержант отпустил его, грубо толкнув обратно в кресло.
 +
 +
— Вы сами попросили, — напомнил Гент. — Без эффекта неожиданности не сработало бы. Простите за пощёчину.
 +
 +
— Всё в порядке, — отозвался Урсаркар. — У меня ведь для вас есть кое-что похуже.
 +
 +
Салвар медленно вдохнул, задумавшись, не пересёк ли черту. Возможно, зарядить пощёчину планетарному губернатору, да ещё и перед его людьми, было не самым умным поступком.
 +
 +
Так что когда Крид положил перед ним пухлый, скреплённый восковой печатью конверт и пару серебряных двуглавых орлов, он нахмурился в совершенно несвойственном для себя смятении.
 +
 +
— Это что за хрень?
 +
 +
— Мобилизационное предписание. Плюс распознавательные знаки полковника городского ополчения.
 +
 +
— Нет, — сказал Гент, надеясь, что на его лице не отобразилось то же отвращение, которое так явственно проявилось в его голосе. — Я же говорил, что никогда не хотел чёртову форму.
 +
 +
— Очень жаль, — с нескрываемым злорадством улыбнулся генерал. — Поздравляю, полковник Гент, теперь вы верховный гранд-фрекк-генерал.
 +
 +
 +
==ЭТАП ПЯТЫЙ: КРИГОВЫ ВОРОТА==
 +
 +
 +
===Глава первая===
 +
 +
 +
''Представьте, друзья мои, кулак. Ударьте врага открытой ладонью, и вы раните его гордость — но не убьёте. Ткните его пальцем, и вы сломаете себе палец. Но врежьте ему кулаком, товарищи и союзники, — сжатыми, собранными вместе пальцами, — и тогда вы сможете ему навредить.''
 +
 +
''Пять армий сражается на Кадии-Секундус.''
 +
 +
''Могучая Астра Милитарум.''
 +
 +
''Сильные и благородные Астартес.''
 +
 +
''Мудрые и мастеровитые Механикус.''
 +
 +
''Святые и истовые Адепта Сороритас.''
 +
 +
''И Аэронавтика Империалис, воины-ангелы в наших небесах.''
 +
 +
''Однако слишком долго мы бились по отдельности. Мы давали Разорителю пощёчины, но не били всерьёз.''
 +
 +
''Мы должны сомкнуть кулак. И сомкнём мы его в Крафской цитадели, чьи стены уже выдержали натиск врага. Кадия стоит, союзники. Но если она не будет стоять единой, то долго это не продлится.''
 +
 +
Так называемый Кригов сбор, записано со слов генерала Дабаты Рави
 +
 +
 +
Выдержка из монографии «Крид и Кадия: переосмысление стратегии» авторства генерала Дабаты Рави:
 +
 +
''Позднее, когда историки пытались придать событию флёр грандиозности, они нарекли случившееся Криговым сбором. Впрочем, название это обманчиво, поскольку тогда никто не знал, направит ли враг свою главную атаку на золотые своды Криговых ворот. Несмотря на то что за двадцать четыре часа прослушки разведка укрепилась во мнении, что барбакан действительно станет целью удара, в моём тактическом штабе продолжали спорить насчёт того, не могло ли всё это оказаться блефом.''
 +
 +
''Больше того, те из нас, кто не поддерживал лорда-кастеляна, втайне проклинали его за то, что он разыграл карты слишком рано. Когда штаб разместился у Криговых ворот — затратив невероятное количество ресурсов и вызвав продолжительную задержку в работе, — начали поговаривать, что накопление Архиврагом сил, которое мы наблюдали в полевые магнокли, было очередной его коварной уловкой. Будь это так, наши войска не только оказались бы не в том месте, но весь тактический кабинет верховного командования пришлось бы перемещать снова. И знай враг, что Крид здесь, разве он не искусится нанести удар в другом месте?''
 +
 +
''Было лучше, рассуждали они, остаться в бункере цитадели и выдвинуться на фронт лишь после того, как окончательно станет ясно, где произойдёт атака.''
 +
 +
''Другие ворчали, что, открыто водрузив стяг на Криговых воротах, лорд-кастелян сам пригласил Архиврага напасть именно тут — намеренно подставляясь под огонь, чтобы подтолкнуть его атаковать самое мощное укрепление. Оглядываясь на прошлое, полагаю, эта фракция была права, хотя в их случае это был вовсе не комплимент для Крида. По их мнению, он рисковал стать жертвой обезглавливающего удара, которыми славился Чёрный Легион, и, как мы увидим, они оказались не так уж неправы.''
 +
 +
''Но не будем ходить вокруг да около. Урсаркар Крид сделал ставку на Криговы ворота, и спустя сорок восемь часов стало понятно, что он не прогадал.''
 +
 +
''Что ещё чётко проявилось в дни перед полномасштабной атакой сил Хаоса, так это предрасположенность Крида к личному командованию. В предыдущих главах мы обсуждали его службу в качестве полковника и то, как такое прошлое не смогло должным образом подготовить его к управлению совместными действиями различных видов вооружённых сил, а равно учёту политических соображений в вопросах руководства театром военных действий. Однако мы не упомянули то, как эта самая служба помогла ему сблизиться с рядовым составом, чем так часто не могли похвастаться прочие командиры.''
 +
 +
''Значительный вклад внесло символическое нежелание генерала смотреть на врагов, то, как он неизменно оборачивался к ним спиной, выражая тем самым своё презрение и неприятие. Позвольте мне прояснить этот момент: всё это правда, но только отчасти.''
 +
 +
''Поскольку мне выпала обязанность служить кочевым атташе-тактиком при Криде во время его визитов на передовую, я могла наблюдать за ним воочию. Несмотря на то что легенды и впрямь не лгут, полагаю, его поведение было гораздо более расчётливым.''
 +
 +
''Как и любой харизматичный лидер, Урсаркар имел актёрскую жилку. И, учитывая его вспыльчивый характер, который нередко проявлялся в частных беседах, я считаю, что его реноме отца всем солдатам на самом деле являлось не более чем ролью. Мужчина, которого мы видели в военной комнате цитадели, был умным, но дисфункциональным человеком, который плохо ладил с людьми и был склонен к приступам гнева или меланхолии. Тем не менее на публике он становился смелым и дерзким, нередко отпуская грубые шуточки и обретая прямо-таки энциклопедические познания в сфере казарменной ругани. Он одалживал лазвинтовки, чтобы сделать пару выстрелов по врагам, зачинал окопные песни с откровенно возмутительными куплетами и приносил солдатам «гостинцы» — неизменные ящики с фраг-гранатами, реквизированные у колонн снабжения.''
 +
 +
''Флаг-сержант Келл также преображался во время тех посещений фронта. Человек, которого мы видели в военной комнате, был обходительным и дипломатичным. Не столько флаг-сержант, сколько камердинер, предпочитавший скорее наблюдать, нежели говорить.''
 +
 +
''Однако когда правая рука Келла заключалась в силовой кулак, из наплечного усилителя с нечеловеческой громкостью вырывались приказы, а над головой возносился стяг Восьмого Кадианского, он как будто становился вдвое выше. Так, во время одного из визитов в какой-то момент я заметила среди толпившихся вокруг Крида солдат огрина — из-за присутствия Келла огромный недочеловек привлёк моё внимание лишь после того, как мы начали сворачиваться.''
 +
 +
''Меня не покидало чувство, словно они играли роли, причём оба ими наслаждались. Даже больше, очень скоро я начала подозревать, что решение лорда-кастеляна переместить ставку командования ближе к линии фронта было связано скорее с его личным желанием, чем со стратегической необходимостью.''
 +
 +
''Другими словами, думаю, что ему это нравилось. Что абстракция и стресс военной комнаты с её голосетками — где целые полки представали не более чем блоками света — были не для него. Он хотел вновь облачиться в маску, которую так старательно создавал, и вернуться к линейным частям. Ему импонировала срочность боевого командования.''
 +
 +
''В конечном счёте простых бойцов он считал своими людьми в большей степени, чем нас, штабных тактиков.''
 +
 +
''И если для него это было ролью, то он играл её безупречно до самых последних дней.''
 +
 +
''Такая перемена в подходе не только подняла боевой дух солдат у Криговых ворот, но и привела к тому, что сюда начали прибывать прежде разрозненные союзники Сил планетарной обороны Кадии.''
 +
 +
''Невзирая на то что так называемая Речь на Криговом сборе действительно стала триумфом ораторского искусства и, несомненно, вдохнула в людей уверенность (см. Приложение 7, где она воспроизведена с моих слов), другие факторы сыграли не менее значимую роль.''
 +
 +
''Первым являлась непосредственная угроза Крафу, которая вынудила раскиданные армии союзников стянуться к касру. Хотя войска продолжали сражаться на Кадии-Примус — включая весь состав титанов, которых было невозможно перебросить на Секундус, — Краф, очевидно, являлся ключевой целью врага. Быстрый коллапс обороны на Криговой равнине и падение внешней и внутренней куртин, без сомнений, подтолкнули союзников вроде Адепта Сороритас и Адептус Астартес выдвинуться на подмогу, хотя ранее они были слишком сосредоточены на выполнении собственных задач.''
 +
 +
''Немаловажную роль сыграло и господство противника в небе. Орбитальная бомбардировка'' «Меча непокорности» ''наконец-то вынудила Тёмных Ангелов бросить упрямую защиту своего ударного крейсера. Железные Волки, одержавшие победу над Железными Воинами, также ощущали на себе мощь обстрела из космоса. А зрелищные взрывы двух демонических машин сделали храм Святой Моррикан непригодным к обороне.''
 +
 +
''Скажу просто: Краф был единственным безопасным местом.''
 +
 +
''Несмотря на то что его вертикальные щиты по большей части схлопнулись, сделав каср открытым для артобстрела с земли, у него по-прежнему работали небесные экраны и горизонтальные поля. Таким образом, он оставался последним городом на Секундусе, который было невозможно поразить с орбиты.''
 +
 +
''Между тем второе сообщение Крида — отправленное по зашифрованным каналам непосредственно командирам, а не присланное на общих частотах, — содержало в себе ещё и завуалированную угрозу. То, что лорд-кастелян назвал «пощёчиной».''
 +
 +
''В нём говорилось, что «Валькирии» 119-й полка прибудут через восемнадцать часов, чтобы забрать войска союзников, и после этого никаких вылетов больше не будет. И если это он объяснял острой нехваткой самолётов, то его решение оборвать все вокс-контакты с другими силами, кроме Милитарума, а также прекратить передавать командирам ежедневные сводки об угрозах, что опять же прикрывалось нуждами военного времени, грозило оставить союзников слепыми и немыми в глубине вражеской территории.''
 +
 +
''В тактическом плане он не оставил им иного выбора, кроме как подчиниться.''
 +
 +
 +
— Мы не получали подтверждений, — сказал Келл. Его стяг остался висеть на флагштоке, пока он шагал по стене следом за Кридом с инфопланшетом в руке.
 +
 +
— Я знаю, — отозвался генерал, едва слышимо из-за грохота артиллерии.
 +
 +
— Ни одного. Ни от Храмовников, ни от Сороритас, ни даже…
 +
 +
— ''Я знаю''. Не нужно мне повторять, я не слепой, Келл. «Валькирии» отбыли, и скоро мы сами увидим, кто вернётся… и вернётся ли хоть кто-то.
 +
 +
Джарран фыркнул, выглянув с вершины стены. Они находились внутри рассеивающего поля командного центра, и их разговор защищали глушители — но об осторожности всё равно забывать не стоило.
 +
 +
— Думаешь, не следовало прислушиваться к нему? — пробормотал Крид и, прижав к лицу магнокль, принялся осматривать горизонт.
 +
 +
— Нет, — буркнул Келл. — Думаю, вам следовало пристрелить его. Даже представить не могу, почему вы так не сделали. Сэр.
 +
 +
— Разве я не уничтожаю врага, превращая его в союзника? — Он с самодовольной улыбкой повернулся, и Джарран вовремя спохватился, чтобы не врезать ему. Должно быть, от генерала это не укрылось, поскольку он вскинул брови и снова уставился в магнокли. — Наверное, нет.
 +
 +
— Союзники могут снова стать врагами, а покойники — нет.
 +
 +
Урсаркар хранил молчание достаточно долго, чтобы Келл решил, что разговор окончен, и поднёс к глазам собственный увеличитель.
 +
 +
— Помнишь ту псину, что была у нашего сержанта-интенданта на Вестилле-Прайм?
 +
 +
— Что?
 +
 +
— Того кибермастифа — как бишь его звали — сержанта Свантега, из роты Дельта? — Крид поднял руку на уровень пояса. — Здоровая тварь, острые зубы, бионические лапы?
 +
 +
— На Вестилле я валялся в госпитале. Схлопотал пулю, когда мы штурмовали старый разливочный завод.
 +
 +
— А, точно, точно. Ну, в любом случае был у того Свантега зверский мастиф. Наверное, взял из бойцовской арены. Псину никто не любил, а она ненавидела всех, кроме Свантега, но хотя бы прекрасно отгоняла ящериц от наших запасов зерна. А потом как-то раз кадет-комиссар решил провести внештатную проверку, и шавка чуть не отгрызла ему руку. Комиссару Набари пришлось пристрелить тварь.
 +
 +
— Кадета или собаку? — шутливо уточнил Джарран.
 +
 +
Урсаркар метнул в него насмешливо-обиженный взгляд, прежде чем уткнуться обратно в магнокль.
 +
 +
— Так вот, знаешь, что случилось дальше? Сраные ящерицы добрались до зерна. Сожрали всё, что могли, а остальное загадили так, что за месяц слегла половина полка. Очень скоро даже комиссар затосковал по злобному, мерзкому старому мастифу. Смекаешь?
 +
 +
— Да. Чего не смекаю, так это почему нет подтверждений.
 +
 +
— Ба. — Крид фыркнул. — «Валькирии» вылетели за ними. Может, они не получили сообщение. Варп-искажения нарушают работу воксов. Или может…
 +
 +
— Контакт! — закричала женщина-солдат справа от них. Она всматривалась в массивную трубу-монокль, чёрная линза которой была шириной с жерло танковой пушки. — Колонна бронетехники, пересекает внутреннюю куртину в точке шесть-три-нуль-эхо.
 +
 +
— Снова враги, — произнёс Келл. — Нужно приказать «Василискам» подготовить противотанковые снаряды.
 +
 +
— Возможно, — прищурившись, ответил Урсаркар. Джарран увидел, как генерал опустил магнокль, прикинул расстояние, настроил фокус и поднял устройство снова.
 +
 +
— Там! — крикнул вдруг Крид, ткнув пальцем в горизонт. — Вон там, у внутренней стены.
 +
 +
— Остатки Железных Воинов? — Флаг-сержант осмотрел местность и навёл резкость, пытаясь разглядеть блеск металла.
 +
 +
— Нет, — произнёс лорд-кастелян. — Это фрекковы Железные Волки!
 +
 +
 +
Ханна Кезтраль изо всех сил держалась за броню «Хищника». От мощной вибрации мотора и резких раскачиваний и встрясок она давно перестала чувствовать собственное тело.
 +
 +
Они ехали целый день, не сбавляя скорости, чтобы добраться сюда. И, руководствуясь неким сводом правил астартес, они не впустили лётчицу внутрь машины. Что оставило им немного вариантов, кроме как с помощью паракорда и карабина из её аварийного набора пристегнуть Ханну за разгрузку к поручню на «Хищнике» и велеть ни за что его на отпускать. Если бы они ввязались в бой, от неё бы не осталось мокрого места.
 +
 +
И всё же, учитывая обстоятельства, она была рада тому, что едет на танке Железных Волков, — Тёмные Ангелы в колонне, которые эвакуировались из ''«Меча непокорности»'', когда тот буквально начал разваливаться на куски, показались ей куда менее дружелюбными.
 +
 +
Волки хотели сыграть на скорости, чтобы домчаться до Крафской цитадели и избежать любых столкновений. Между ними вспыхнула дискуссия насчёт того, стоило ли дожидаться эвакуационных «Валькирий», но Железные Волки отказались бросать свою бесценную бронетехнику и в итоге решили идти на прорыв.
 +
 +
Вопросы вызывало лишь то, где именно проводить этот самый прорыв, — как-никак большинство основных врат были уже заперты и находились в осаде.
 +
 +
Все, кроме одних.
 +
 +
— Пилот, — услышала она в шлеме. Голос принадлежал Волку в куполе танка, сжимавшему ручки штормболтера. — Мой лорд Хайфелл хочет, чтобы ты снова поклялась, что знаешь, куда нас ведёшь.
 +
 +
— Клянусь, — отозвалась Кезтраль, хоть и понимала, что по прибытии увиденное ей вряд ли понравится.
 +
 +
Так и случилось.
 +
 +
Вражеская артиллерия и химический огонь разрушили Салгорах до такой степени, что Ханна потеряла ориентацию в жилклаве своего рождения. Крыши домов, с которых она запускала змеев, сгорели или обвалились, покрывшись странным цветастым налётом от выбросов химвеществ.
 +
 +
Башни рухнули. Дворики скрылись под завалами мусора. Лишь заметив наполовину осыпавшуюся колонну в форме ангела — часть часовни, где её при рождении миропомазали и зарегистрировали в служебных книгах, — она поняла, где находится.
 +
 +
Место называлось Руслоречьем, потому что в дождливые сезоны обитатели цитадели открывали ворота шлюза и вся улица превращалась в сплошную реку. В детстве они играли в быстрой воде, садясь на куски выброшенной пенопластековой тары и, подгоняемые потоком, съезжая на них по крутой улице вниз.
 +
 +
Вдоволь накатавшись, они шли к тележке Гандолпы, который делал лучшие углеводные палочки со специями во всём районе.
 +
 +
Лётчица решила было рассказать об этом космодесантникам, но поняла, что не может подобрать нужных слов.
 +
 +
«Это место называется Руслоречье, — подумала она. — Вот что ты скажешь, Ханна. Просто же. Это Руслоречье, потому что в дождливые сезоны оно становится рекой».
 +
 +
Но это было не так. Место ''называлось'' Руслоречьем. Так же, как поселение ''называлось'' Салгорахом, где раньше жил мужчина по имени Гандолпа и девочка по имени Ханна Кезтраль.
 +
 +
Случившееся оставило в душе Ханны пустоту, почти осязаемое чувство ноющей боли.
 +
 +
Став лётчицей, она жила, не особо задумываясь о будущем. Наслаждаясь моментом, обретаясь в скорости и концентрации бесконечного настоящего. Ставя ''сейчас'' над ''потом'' и твёрдо помня о том, что теперь она — пилот Аэронавтики, а не та испуганная девочка, грязными пальцами мастерившая из мусора змеев.
 +
 +
Линия размежевания держалась, пока Салгорах был реальным местом, от которого ей требовалось себя отделять. Местом, существовавшим где-то там, далеко. Местом, которое её коллеги могли видеть из кабины самолётов и думать: «Неужели Кезтраль родом из этой дыры?»
 +
 +
Была. Была родом.
 +
 +
Салгорах исчез. И Кезтраль почувствовала, как волна воспоминаний, воспоминаний о месте, которые теперь существовало лишь у неё в голове, на миг вытеснила все прочие мысли. Она никогда не хотела возвращаться домой и теперь уже не вернётся.
 +
 +
Когда танки поехали по Руслоречью, вокруг не оказалось ни детей, ни тележек с едой. Вместо них обочины усеивали брошенные палатки. По пути она видела котомки с вещами, пластековую сумку с вывалившимися из неё горшками и сковородками, открытую ветром корзинку со швейными принадлежностями, откуда теперь, подобно стягу, развевались обрывки тесёмок. Детские лазвинтовки, вырезанные из выкинутых брусков, тряпичную куклу с каской, сделанной из кружки, и ручками, обвязанными белой бумагой, которой ребёнок якобы перебинтовывал воображаемые раны.
 +
 +
У дороги лежало несколько тел. Они были замотаны в грязные саваны и положены плечом к плечу группками по два-три человека. В изголовьях кто-то оставил немногочисленные пожитки и погасшие огарки свечей.
 +
 +
Семьи.
 +
 +
Ханна поняла, что это лагерь для перемещённых лиц, разбитый перед воротами шлюза. Всё население Салгораха собралось у единственного известного им входа в Краф, крича, чтобы их впустили внутрь.
 +
 +
В какой-то момент над ними смилостивились — заставив, впрочем, бросить всё. Куча одежды возле стены отмечала место, где им велели раздеться, чтобы не занести в цитадель вшей. По воздуху летали клочья пуха, и когда один зацепился за комбинезон, Кезтраль поняла, что на самом деле это волосы.
 +
 +
В памяти всплыл её первый день в академии и ощущение бритвенной машинки на затылке. Падающие на колени длинные пряди кудрявых тёмно-рыжих волос.
 +
 +
Их остригли, словно скот, прежде чем пропустить внутрь.
 +
 +
Снося лагерь гусеницами, машины Железных Волков поднялись по Руслоречью к воротам.
 +
 +
На одно паническое мгновение она подумала, что шлюз перекрыт, но нет — когда они подъехали, Ханна заметила камуфляжную сеть, закрывавшую вход. За дымчатой тканью на страже стоял отряд касркинов.
 +
 +
— Прими нашу благодарность, пилот, — произнёс космодесантник в башне. — Ярл Хайфелл связался с охраной — ты провела нас сквозь шторм. И взамен мы спасём твой мир.
 +
 +
Кезтраль посмотрела на небо, в котором больше не порхали змеи.
 +
 +
Даже если они и спасут Кадию, её мир уже погиб.
 +
 +
 +
— Ты эвакуируешь меня? — спросила Женевьева.
 +
 +
— Да. — Элеанор склонилась над носилками, парившими на репульсорных подъёмниках. С обоих их концов стояло по госпитальерке. — Отдыхай. Тебе нужно спать.
 +
 +
Губы Женевьевы, иссиня-серые от полученных травм, задрожали. Ожоги от взрыва оказались страшными, и гораздо серьёзнее, чем казалось снаружи.
 +
 +
Когда с её левой руки и ноги сняли доспехи, вместе с ними отделились куски кожи. Половину головы опалило дочиста, и ей повезло, что настоящий левый глаз сохранил зрение — хотя Элеанор заметила в нём пятнышко зарождающейся катаракты.
 +
 +
Ей ввели обскурин, чтобы унять боль. И, одурманенная наркотическим препаратором, она рассказывала странные истории о держателе трофеев над плечами демона. Поведала, что одна из голов на нём принадлежала сестре Элоизе из её серафимок и что она говорила с ней.
 +
 +
— Канонисса, — произнесла сестра Евгения. — Реликвии погружены и уже отбыли.
 +
 +
— А колокол? — спросила Элеанор.
 +
 +
— Пилот «Небесного когтя» говорит, что её корабль сможет забрать его через двадцать минут.
 +
 +
— Забрать? — переспросила Женевьева. — Ты вывозишь реликвии из санктума? Так нельзя, сестра, мы же столько отдали…
 +
 +
— Ш-ш-ш-ш-ш, — сказала Элеанор, опустив ладонь на перчатки Женевьевы, сложенные у неё на груди в символе аквилы — словно на трупе перед погребением. — Богохульник был прав. Храм — просто камни. Его можно отстроить.
 +
 +
— Но реликвии, алтари, фрески…
 +
 +
— Всё, что действительно важно, я не оставлю.
 +
 +
Женевьева закрыла глаза, убаюканная покачиванием парящих носилок, а затем вдруг услышала рёв турбин.
 +
 +
— Куда мы летим?
 +
 +
Одеяния Сестёр разметал поток нисходящего воздуха из векторных двигателей «Валькирии», которая аккуратно села на платформу, сначала коснувшись железобетона двумя задними посадочными опорами, а затем — носовой.
 +
 +
Боковая дверь отъехала в сторону. Командир экипажа — нижнюю половину его лица скрывал ребризер, а разгрузка тросом крепилась к потолку, — посмотрел на Элеанор. Он сидел в кресле, чуть подавшись вперёд и непринуждённо держа руки на коленях, так, словно это ему довелось их тут ждать.
 +
 +
Он смерил Элеанор взглядом и поднял кулак.
 +
 +
— Мы присягнули защищать Кадию, — сказала Элеанор, вскидывая руку в ответ. — И, как ты и сказала, сестра, — делом, а не словом.
 +
 +
 +
— Маршал. — Мордлид опустился на колени у ног повелителя, почтительно возложив перед собою шлем. Одна его линза треснула от попадания тяжёлого болтера. — Я свершил покаяние. Поверг вражеского чернокнижника. Вы удовлетворили мой запрос посмертно возвести неофита Дескареса в ранг инициата. Но я прошу у вас вновь. Пожалуйста, верните мне честь нести знамя крестового похода в случае неудачи брата Мальтеуса.
 +
 +
Маршал Амальрих не стал опускать на него взор, продолжая глядеть поверх насыпи из мусора, которая теперь служила стрелковой ступенькой Оплота мучеников. Дожидаясь, пока Архивраг снова попытается отбить у них разрушенное укрепление.
 +
 +
— Не верну, — ответил Амальрих. — И больше мы об этом слышать не желаем.
 +
 +
— Почему нет? — взвился он. И едва эти слова сорвались с его губ, стыд скрутил нутро кастеляна, словно ввинтившийся штопор.
 +
 +
— Когда ты задаёшь подобный вопрос, то доказываешь, что твоё раскаяние не настоящее. Прощение и искупление не договорное обязательство. Никакой добрый поступок не может стереть отсутствие веры. Император ведает твой тайный грех, а ты мало того что неспособен его признать, так даже его не видишь. Вот почему нет.
 +
 +
— Вы слышали призыв от Кадии, маршал? Нас пригласили на сбор у Криговых ворот.
 +
 +
— Я слышал, а как услышал ты?
 +
 +
Секунду Мордлид не отвечал, пристыженный.
 +
 +
— Вы не отключили меня от командного канала, лорд.
 +
 +
— Обязательно отключу, — пообещал Марий, вновь воспламеняя силовое поле меча. — Это — наша позиция. Наша клятва. И мы от неё не откажемся. Враг идёт, Мордлид, и Император зовёт. Вставай с колен, и пусть о Кадии беспокоятся кадианцы.
 +
 +
 +
Она сидела на ящике с боеприпасами и завтракала кашей, когда за ней пришли.
 +
 +
— Капитан Кезтраль? Ханна Кезтраль?
 +
 +
Лейтенант был на пару лет моложе её — двадцать один, может, двадцать два года — и имел зеленоватую, слегка дряблую кожу человека, много времени проведшего на пустотных кораблях. Его синяя флотская униформа с жёлтыми обшлагами имела обозначения незнакомого ей авиакрыла. Он не смотрел на неё, вместо этого просто выкрикивая её имя так, будто ему сказали, где её искать, но не описали, как она выглядит.
 +
 +
Рука Ханны, уставшая от самого процесса приёма пищи, со шлепком выронила жестяную ложку в кашу.
 +
 +
— Да, в чём дело?
 +
 +
— Ага, вот вы… — начал он, умолкнув, стоило ему увидеть её.
 +
 +
Возвращение Кезтраль не было ни триумфальным, ни хотя бы торжественным. После передачи футляров с пиктами она выдержала шестичасовой допрос, по большей части стоя. Что она видела, куда шла, как связалась с Волками. Что, по её мнению, было запечатлено на пиктах. Четыре человека из авиакомандования Крафа просто сидели, дымя палочками лхо, и задавали ей один вопрос за другим.
 +
 +
Никто с ней не любезничал. Ни один не назвал своего имени. Каждый раз, когда она спрашивала об аэродроме Стетцен, о 89-м пиктсъёмочно-боевом или о том, будет ли она летать снова, они отвечали одно и то же: «Пока что это несущественно».
 +
 +
Когда всё закончилось, ей хватило сил лишь на то, чтобы съесть крахмальный батончик и доползти до койки в комнате для неучтённых лиц, где ей предстояло жить до поступления приказов. Она даже не сменила одежду.
 +
 +
— А воинское приветствие, лейтенант? — с ноткой иронии спросила Ханна. В своём рваном и окровавленном комбинезоне она едва напоминала человека, не то что старшего по званию офицера.
 +
 +
— Что ж, из-за системы званий Флота технически мы с вами равны, но, если хотите, я сделаю одолжение.
 +
 +
Лейтенант отдал честь в привычной для себя манере — ладонью внутрь, во флотском стиле, и секунду спустя она отсалютовала по милитарумному, ладонью наружу, не удосужившись встать. В жестах обоих сквозила небрежность, за которую в бытность кадетом она бы получила взбучку от сержанта.
 +
 +
— Они хотят продолжить расспросы? Я могу хотя бы доесть завтрак?
 +
 +
— Нет, сэр, — отозвался лейтенант. — В смысле, никаких расспросов. И берите еду с собой, если хотите. Я приехал на машине, но только мне её скоро нужно вернуть, так что… Простите, а вы были у медика, мэм? Вы хромаете.
 +
 +
После прибытия её осмотрел медик, выделив целых пять минут. Он перевязал ей ступни, после чего занялся бойцом с порезом на лбу.
 +
 +
— У меня в ботинках полно крови.
 +
 +
— Я достану вам новые, — пообещал он, открывая дверь служебного автомобиля с открытым верхом. — Я лейтенант Собин, ваш новый координатор. Если вам что-нибудь нужно — обращайтесь.
 +
 +
Кезтраль осторожно забралась внутрь и села.
 +
 +
— Новый комбинезон?
 +
 +
— Конечно. Вчера я бы сказал — вряд ли, но в снабжении что-то сдвинулось, и всё снова начало появляться. Лазвинтовки с касками расходятся влёт — особенно среди нового гражданского ополчения. — Он залез следом и хлопнул водителя по плечу. — Сержант Павел?
 +
 +
Автомобиль покатился с места и свернул на гравийную дорогу, захрустев колёсами по камням.
 +
 +
— Я хотела бы вернуться в Стетцен, если можно, — сказала она, почти крича из-за рёва мотора. — Обратно в Восемьдесят девятый. Запросить перевод или…
 +
 +
— Простите, но этого я не могу. Стетцену сильно досталось в первый день воздушной войны. Его эвакуировали. Теперь вы приписаны к Рамстеду. Функционально Восемьдесят девятого больше нет, как и моего подразделения — Скарусского Двести тридцать третьего транспортировочного. Ваш парень Крид потрепал нас в тот первый день.
 +
 +
— Он не мой парень.
 +
 +
— Простите. В любом случае кругом полная неразбериха. У нас есть пилоты без самолётов, самолёты без пилотов, наземные техники с пилотом и без самолёта. Борт-стрелки без пилотов… Короче, вы поняли. Теперь все делают как Император на душу положит, собирая экипажи и технику отовсюду, где только можно. Кадианцы в самолётах Флота и наоборот. Моё крыло занималось транспортировкой грузов. Пустота — земля. Сверхзвуковые доставщики, вот так вот. А теперь я с вами. — Лейтенант помолчал, надевая солнцезащитные очки с широкими линзами, которые любили носить флотские летуны. Отштампованная аквила опустилась когтями ему на переносицу, расправленными крыльями формируя верхнюю часть рамки оправы. — Некоторые бедолаги летают на аппаратах, в которых ни разу не сидели. Крафское авиакомандование просто объединяет подразделения, чтобы закрыть потери и не списывать нас. Теперь мы оба в эскадрилье Три-девять-девять (С).
 +
 +
— Что ещё за «С»?
 +
 +
— Смешанная.
 +
 +
Ханна ничего не сказала, приставив ладонь ко лбу, чтобы защититься от солнца. После долгого времени, проведённого в дыму битв и комнатах для допросов, её глазам было сложно приспособиться.
 +
 +
— Да уж, ярковато сегодня. Нужны шторы, капитан? У нас на базе в бесхозных боксах их бери не хочу.
 +
 +
Собин протянул ей солнечные очки, такие же, как у него.
 +
 +
Она убрала руку ото лба и с благодарностью их взяла. Они и впрямь помогли, и Кезтраль решила, что лейтенант Собин стал нравиться ей чуточку больше.
 +
 +
— Спасибо, — сказала она.
 +
 +
— Меньшее, что я могу сделать, учитывая приказ.
 +
 +
— Приказ?
 +
 +
— Вам разве не сказали? На вас выписали бумагу.
 +
 +
Фрекк. Ханна закрыла глаза. Одним из четырёх вчерашних дознавателей был комиссар.
 +
 +
— Это из-за потери самолёта?
 +
 +
— Что? Нет, приказ о награждении за доблесть. — Он порылся в куртке, достал конверт. — Думаю, это ваше.
 +
 +
Кезтраль взяла конверт, невольно поразившись его тяжести. После недоумённого разглядывания она лишь смогла сказать:
 +
 +
— Тут печать воздушного маршала Шрауда.
 +
 +
Ханна сломала её, пробежалась взглядом по тексту.
 +
 +
«Всем, кто читает данный документ, да будет известно, что КАПИТАН ХАННА КЕЗТРАЛЬ из 399-й эскадрильи (смешанной) и ЛЕЙТЕНАНТ ЛАХОН ДАРВУС из 89-го пиктсъёмочно-боевого (покойный) в сей день получили ЧЁРНЫЙ ЩИТ КАДИИ, высочайшую награду за храбрость при поддержке боевых…»
 +
 +
— Фрекковы трусы, — прорычала она. На секунду Кезтраль захотелось смять бумажку и вышвырнуть её из машины, однако это показалось ей плевком на память Дарвуса.
 +
 +
— Что не так? Дело кажется немалым.
 +
 +
— Это не боевая награда. За выдающуюся доблесть ''при поддержке боевых операций''.
 +
 +
— Что? Бессмыслица какая-то. Вы же боевой пилот в боевом подразделении. Чёрт, да вас сбили. И разве у «Мстителя» нет оружия?
 +
 +
— Оружие для обороны. И нет, хоть я и летаю в зоне боевых действий, я считаюсь поддержкой. Мне не положены штурмовые самолёты.
 +
 +
— Это нехорошо, — сказал лейтенант. — Потому что у вас теперь именно такой.
 +
 +
— Что? — переспросила Ханна, отвлечённо заметив, что машина остановилась.
 +
 +
Офицер указал ей через плечо, и она обернулась.
 +
 +
Затем поднялась на ноги, держась за защитную дугу машины.
 +
 +
— Три-девять-девять ударное подразделение, — сообщил Собин. — Воздух-земля. И это ваша машина.
 +
 +
— Трон, — ахнула Кезтраль. — Бог-Император, только взгляни на него.
 +
 +
— Он немного потрёпан. Это отремонтированная флотская модель, а задний сервитор не бортстрелок. Внутри может быть запашок. Но это лучшее, что у нас сейчас есть.
 +
 +
Лётчица окинула самолёт взглядом от скошенных вниз крыльев с векторными двигателями до угловатого хвоста. Он был в сером флотском цвете и стоял с откинутым фонарём, словно приглашал её внутрь.
 +
 +
А под носом, где у ''«Меткого глаза»'' располагался пиктер, блестели стволы роторной болт-пушки.
 +
 +
— Как его зовут?
 +
 +
— У него нет имени. Есть идеи на этот счёт, сэр?
 +
 +
— ''«Боевой змей»'', — прошептала она, после чего обернулась. — Когда вылетаем?
 +
 +
 +
Криговы ворота.
 +
 +
Сервантус Глейв не удержался и вытянул шею, чтобы посмотреть за золотую арку, когда они проехали под ней. Наверху, с внутренней стороны массивного сооружения, сверкали барельефы сражений седой древности: славные кампании на далёких планетах, герои прошлого, ряды трёхкупольных шлемов и лазвинтовок кантраэльской модели, генералы в парадных мундирах, держащие модели освобождённых ими миров, — хроника сопротивления Разорителю.
 +
 +
''Вогнать штык в самого Разорителя.''
 +
 +
Тот голос звучал всё громче. Звучал во время боёв на северной Куртине-альфа, схваток с рапторами и с волной ужасов варпа, которые пришли следом. Нечестивые существа, проворные и гибкие и с острыми как бритва когтями, вызывающие своими движениями одновременно транс и омерзение. К счастью, по большой части он смотрел на них через амбразуры в толстой стене, пусть те и не смогли защитить его полностью.
 +
 +
Их пахучий аромат не поддавался описанию, напоминая запах вина, которое на пробу оказывалось не до конца сбродившей мезгой. Когда он смотрел на них, думал о них, Глейва посещало жуткое чувство, словно его кожи касаются лепестки цветков — поначалу с мягкостью весеннего бутона, но чем больше он обращал на него внимание, тем быстрее незримые розы жухли и увядали, становясь острым сухостоем.
 +
 +
Он ощутил, как то чувство возвращается снова, и прогнал его из мыслей мантрой.
 +
 +
''Вогнать штык в самого Разорителя.''
 +
 +
Слова, должно быть, изрекал святой и ниспосылал ему Император, поскольку они были с ним во время боёв на стене, отступления к Куртине-бета, а потом и прорыва к Крафу. Их отряд действовал в качестве разъезда, двигаясь во фланге на облегчённом «Тавроксе» в поисках врагов, — после чего уносился прочь, пока Сервантус поливал их огнём из поворотного штормболтера.
 +
 +
С этой мантрой он разил монстров; шепча те слова, он стрелял в еретиков-астартес — пока число убитых врагов, по его подсчётам, не достигло трёх. Конечно, в бою сложно было определить, кто в кого попал, но в глубине души Глейв знал, что не ошибается.
 +
 +
Разве не маловероятным казалось то, что один гвардеец сможет убить трёх мутировавших чудовищ-транслюдей? Нет, не маловероятным — чудом. А чудеса по определению проистекали от веры.
 +
 +
Аналогично, он и остальная огневая группа «Гамма» должны были к этому времени уже тысячу раз погибнуть, а они не погибли. Что это, как не ещё одно проявление божественной воли?
 +
 +
Сержант Вескай до сих пор был жив, как и — невероятно — Штопальщик Кристан. Остальные в огневой группе «Гамма» были новыми людьми, собранными из остатков других отделений. Они не имели никакого значения, ни один из них.
 +
 +
Все они существовали лишь для того, чтобы сберечь Сервантуса до момента, когда он, в свою очередь, сможет сберечь Кадию.
 +
 +
Потому что Глейв исполнял миссию для Золотого Трона, а передний край осады был идеальным местом, дабы исполнить это святое предназначение.
 +
 +
Он, Сервантус Глейв из 27-го полка касркинов, убьёт Абаддона Разорителя.
 +
 +
 +
===Глава вторая===
 +
 +
 +
Уркантос ступил в помещение подобно сгустку ночи, укрытый длинными теневыми крыльями, словно плащом.
 +
 +
В крепости обычно царил холод, часто не выше пары градусов точки замерзания. Но, войдя внутрь, он принёс с собой жаркую вязкость покойницкой. Терпкий смрад скотобойни, которым разили последние панические вздохи животных, только-только учуявших кровь и увидевших занесённый топор.
 +
 +
Мощь его ауры заставила отшатнуться Избранных магистра войны, по крайней мере тех из них, кто остался в живых. Место Крома Гата пустовало: повелитель Неделимого погиб от рук свирепых Сынов Русса.
 +
 +
Напоенный варпом чернокамень дверного проёма потянулся вслед за демоном, утекая к нему, словно вода — к подножью холма.
 +
 +
Моркат краем глаза увидела, как мысли магистра замедлили свой ход, как их планеты — в большинстве своём окрашенные красной яростью — поднялись и сорвались, сложившись в новые зодиакальные знаки.
 +
 +
Только Зарафистон Провидец улыбался. И он один остался стоять спиной к демоническому князю, который раньше звался Уркантосом.
 +
 +
— '''''Магистр войны, —''''' раздалась мысленная речь вознёсшегося лорда, прозвучавшая не в ритм с движением зарешёченной челюсти. Он учтиво поклонился, придержав в руке теневой плащ, чтобы остальные Избранные смогли увидеть красные мышцы под ним. — '''''Дорогие братья'''''.
 +
 +
Затем он поднял голову, и Дравура узрела жёлтые глаза, горевшие в отмеченной руной клети шлема.
 +
 +
'''''«Чтец мыслей, —''''' сказал он. — '''''Теперь понятно, почему он терпит тебя. Интересно, кто ещё об этом знает?»'''''
 +
 +
Уркантос произнёс слова не ртом, и она не прочла их в его мыслях. Он послал их телепатическим импульсом, который будто пронзил ей череп и погрузился в центр речи.
 +
 +
Моркат ахнула — ибо у него больше не было мыслей.
 +
 +
Внутри его черепа не осталось смертного мозга. Он стал чистым олицетворением варпа. Не просто телесной оболочкой, через которую могли действовать эфирные боги, но частью эмпирейного пантеона.
 +
 +
— Уркантос, — пророкотал магистр войны. — Или ты теперь называешь себя как-то иначе?
 +
 +
— '''''Хотя я и поднялся до ранга князя над демонами, для своих друзей я всё тот же Уркантос.'''''
 +
 +
— Получается, мы с тобой — друзья? — спросил Абаддон. — Твои братья сражаются по всей Кадии, твоя собственная банда осталась без поддержки командира, борясь с Сынами Льва. А ты сам — не сообщив об этом присутствующим — вырезал фанатиков Императора, чтобы купить себе вознесение. Поэтому я спрашиваю тебя, существо, что было Уркантосом, разве так ведут себя друзья?
 +
 +
— '''''Так ведут себя те, кто понимает, что требуется для победы, —''''' прошипел лорд-губитель. — '''''Этому меня научили вы, магистр войны. Делать то, что необходимо. А моё вознесение было нужно, чтобы захватить Краф.'''''
 +
 +
— Мы многое поставили на эту битву, Уркантос. Идёт финальная осада Кадии. И я не позволю тебе отдать победу своему красному богу.
 +
 +
— '''''Я не сражаюсь за бога. Я сражаюсь за вас.'''''
 +
 +
— Скорее, сражаешься, чтобы завладеть мною. Хотелось бы знать, по-прежнему ли ты тот Уркантос, который служил мне секирщиком в водовороте Ока, который оставил жалких божков, чтобы последовать по более великой стезе?
 +
 +
— '''''Зачем ты такое говоришь, Эзекиль? Всё, что я сделал, — это стал лучшим воином, дабы принести больше пользы твоему крестовому походу.'''''
 +
 +
— Мы не ведём крестовые походы, Уркантос, — сказал он, покачав головой. — Этим занимаются они. Начинают слепые крестовые походы ради своего бога. Вот почему их так алчет варп — им нужен хозяин. Я же хочу быть сам себе головой.
 +
 +
Уркантос двинулся вперёд, царапая когтистыми лапами чернокамень. Его шаги были такими размашистыми, что он переступил через стол и оказался перед магистром войны, заставив Моркат невольно сжаться.
 +
 +
— '''''Ты оскорбляешь меня. Обвиняешь в неверности. Утверждаешь, будто я не твой…'''''
 +
 +
— Ты никогда не был моим, и я утверждаю, что ты не принадлежишь сам себе.
 +
 +
— '''''Глупости. —''''' Уркантос шире расставил ноги, и Дравура вдруг поняла, что лишь высокий ноктилитовый трон заставлял его смотреть на магистра войны снизу вверх. Если бы её отец спустился, то оказался бы вровень с дымящейся руной Кхорна, выжженной у демона на груди.
 +
 +
Абаддон какое-то время не отвечал, заставляя Уркантоса дожидаться в униженной позе.
 +
 +
— Ты нарушил завет этой комнаты, Уркантос. Не приводить с собой ни одного другого существа. Никаких воинов, рабов или демонов. Однако на спине у тебя сидит варп-паразит. И уже не впервые.
 +
 +
— '''''Не знаю, о чём ты говоришь.'''''
 +
 +
— Твой кроваворотый бог вручил тебе много даров, Уркантос. Но умение врать в их число не входит. Пусть ты и вознесённый властитель варпа, ты забываешь, что я — магистр войны Хаоса. И хотя меня не волнуют пожалованные богами варпа титулы, среди них числится командир над демонами.
 +
 +
Только тогда зодчая заметила катящуюся по ноктилитовому полю рябь энергии варпа, что, подобно гонимому приливом морю, собиралась у подножья чернокаменного трона.
 +
 +
— '''''Эзекиль, к чему эти шут…'''''
 +
 +
'''— НАЗОВИ СВОЁ ИМЯ!'''
 +
 +
Слова взвыли с самых глубин варпа, вырвавшись из бездонного рта магистра войны хором голосов, звучавших как вытекающий из пробитого корабля воздух.
 +
 +
Они обрушились на Уркантоса мощным валом, тотчас заставив теневой плащ развернуться в огромные крылья, чья кожистая поверхность трепыхалась и дрожала, подобно оглушённому электротоком созданию. Бледные, влажные глаза заморгали от шока и боли, после чего тварь издала протяжный вой, напоминавший скрежет бура по стали.
 +
 +
— '''''Арте-е-е-е-ез-з-зи-и-я из рто-о-ов кро-о-ови!'''''
 +
 +
'''— Изыди, тень варпа. Прочь с моего корабля. И больше не возвращайся.'''
 +
 +
Ничего кошмарнее Моркат прежде не видела. Глубоко вонзившиеся когти вырвались наружу. Сумеречные пиявочные рты, наполненные кольцами костяных зубов-крючьев, отделились, изрыгая кровь. Тень взмыла вверх, вытягиваясь и разрываясь, и белёсые глаза запали внутрь пустых тёмных век, став кровоточащими ртами.
 +
 +
Тень не была частью Уркантоса, а лишь цеплялась за него. Пси-паразит.
 +
 +
Лорд-кхорнат сложился от боли, и его мышцы взбугрились. Взревел в пол так громко, что у него треснул шлем. Так громко, что Дравуре пришлось зажать уши, чтобы не оглохнуть.
 +
 +
Затем тень упорхнула в тёмные камеры крепости, и тогда воцарилась тишина.
 +
 +
Уркантос сопел и тяжело дышал. Из щелей, заменявших ему нос, сочилась кровь.
 +
 +
— Я — магистр войны Хаоса. Могущественнее любого демона-трэлла. Ты называешь себя князем, но князь — не король. Ты меня понимаешь?
 +
 +
— '''''Я… Да, понимаю. Благодарю за урок, магистр войны. И за то, что избавили от этого существа.'''''
 +
 +
Текущая изо рта кровь делала слова Уркантоса неразборчивыми. Моркат даже не пришлось заглядывать ему в голову, чтобы знать, в какой тот ярости. Его жёлтые глаза горели жаждой убийства.
 +
 +
— Кажется, я дал тебе обещание. А любое моё слово нерушимо. Ты желаешь возглавить атаку на Краф?
 +
 +
— '''''Да, я хочу, магистр войны. Другие положили Кадию на алтарь, и я её убью.'''''
 +
 +
— Тогда ступай.
 +
 +
Кхорнат развернулся и двинулся прочь, истекая кровью из воронок на позвоночнике и плечах.
 +
 +
И хотя он не обернулся, Дравура услышала его голос — снова обратившийся только к ней одной.
 +
 +
'''''«Вот видишь, как он обходится с друзьями, Дитя Крепости. Представляю, как он обращается со своими творениями».'''''
 +
 +
Когда комната опустела, магистр войны отпустил её с единственным приказом.
 +
 +
— Я больше не могу читать его мысли, магистр войны. Они…
 +
 +
— Ты не можешь читать Уркантоса, который вскоре либо выведет Избранных из равновесия, либо умрёт. Не можешь читать Зарафистона. Кром Гат убит Волками. Пользы от тебя всё меньше. Тебе уже пора искать паразитов.
 +
 +
 +
Войска собрались у Криговых ворот. Лучшие солдаты Кадии плюс многочисленные союзные полки Гвардии под стратегическим командованием человека, который определённо был величайшим лордом-кастеляном за последние два тысячелетия. Подразделения танков и бронемашин. Эскадрильи самолётов. Два командорства Адепта Сороритас. Баронский двор Рейвенов, в боях прикрывавший тылы. Неслыханный союз Космических Волков и Тёмных Ангелов, а также лоскутных рот астартес из двух десятков капитулов. И, словно этого было мало, полнокровная когорта скитариев.
 +
 +
Возможно, самое интересное и разнообразное собрание имперских сил, которое когда-либо обороняло один город, и прямо сейчас они укрепляли позиции в преддверии сражения, которое наверняка станет самым знаменательным за всю историю Врат Кадии.
 +
 +
Между тем войска Чёрного Легиона уже обрушивались на брустверы и линии «Эгиды» перед тридцатиэтажным бастионом, что охранял вход в сердце Кадии. Охотничьи своры бойцовых дьяволов. Тревожащие налёты рапторов. Напоминавшие насекомых машины с таким количеством конечностей и орудий, что не поддавались никакой классификации.
 +
 +
Кое-кто мог бы решить, что столь щедрый улов порадовал бы Тразина, но он глядел из ублиета с растущей досадой. Благодаря своему росту археовед наблюдал за происходящим поверх шлемов солдат 33-го Кадианского, что занимали вторую линию окопов.
 +
 +
— Я словно надзиратель Заддир за пиршественным столом, Саннет. Это невыносимо.
 +
 +
— ''Это сравнение несколько… драматично.''
 +
 +
— Оно драматично потому, что взято из драмы, — отрезал Тразин. Впрочем, даже огрызаясь, он понимал, что Саннет прав. В древней пьесе царский надзиратель Заддир во времена плоти решил предать Мефритов. В качестве наказания ему зашили рот и заставили присутствовать на великих пиршествах и изнемогать от голода. — Гипербола это или нет, но я не могу просто сидеть и смотреть на такое количество экспонатов. Болваны собираются пустить их по ветру!
 +
 +
Археовед покачал головой, и его голосовые органы издали череду ворчащих щелчков. Чуть поодаль с неба спикировала стая хелдрейков, испепелив два отделения Девятого Кадианского. В таком ключе прошло два дня — пикирования и сжигания, удары и отступления. Гончие Абаддона захлёстывали линии «Эгида» подобно штормовым валам, размягчая их с каждой новой волной.
 +
 +
— Если выйдете из укрытия, вас увидят, — отозвался мастер охоты. — Игра учует ваш запах.
 +
 +
Старый смертоуказатель сидел со скрещёнными ногами на полу гиперпространственного ублиета, дотошно осматривая паривший перед ним разобранный синаптический дезинтегратор.
 +
 +
— Позволь мне немного поплакаться, распорядитель игр. Наблюдать за тем, как разворачивается история, не участвуя в ней самому, весьма непросто.
 +
 +
— Впрочем, если вы решите добыть образец… — Мастер охоты взял фокусирующую трубку дезинтегратора и изобразил, словно дует в неё, хотя дышать он не мог. — Я могу оказать вам услугу.
 +
 +
— ''Вы ведь не думаете принять деятельное участие, лорд-археовед? Вы уже раз поколебали чаши весов. И идти на риск во второй раз не будет стоить вероятных послед…''
 +
 +
— Нет, нет, — с наигранной усталостью ответил Тразин. — Едва ли.
 +
 +
— Разумнее будет позволить всему идти своим чередом, — согласился мастер охоты.
 +
 +
— Да… Я вмешаюсь лишь в том случае, если положение людей станет крайне отчаянным или если они удивят меня.
 +
 +
Установить рамки показалось ему хорошим решением.
 +
 +
 +
— Сколько кадианские силы смогут удерживать врага? — спросил Орвен Хайфелл.
 +
 +
Крид задумчиво поджал губы, не вынимая изо рта сигару.
 +
 +
Келл вдруг понял, что беспокойно переминается с ноги на ногу. Урсаркар заставлял волчьего лорда великой роты Железных Волков — не говоря уже о других важных персонах — ждать, и флаг-сержанту приходилось прилагать усилия, чтобы не поторопить его.
 +
 +
Обычно самый высокий человек в комнате, Джарран до сих пор не мог привыкнуть к огромным размерам космодесантников, собравшихся вокруг голопроекционного стола. Крид никогда не выглядел испуганным в присутствии почитаемых Адептус Астартес, но Келл — даже имея за плечами славную карьеру в Гвардии — невольно чувствовал себя семилетним мальчиком, выряженным в кадетскую униформу и усаженным за стол ко взрослым на празднестве Отдохновения.
 +
 +
Поговаривали, Хайфелл видел легендарные дни предательства Хоруса. А теперь он стоял в их командном бункере, окидывая взором северное поле сбора Крафа.
 +
 +
Они забрали командное подразделение с вершины Криговых ворот прошлым днём, когда стало ясно, что их позиция слишком уязвима для ударов вражеской артиллерии и авиации. Решение было принято спонтанно, после того как снаряд «Василиска» упал прямо на верхушку стены, настолько близко, что убил целое отделение логистов и засыпал каменной крошкой полыхнувший от жара пузырь отражающего поля вокруг Крида.
 +
 +
А генерал в тот момент был вообще без него. Он ненавидел тяжесть гудящей, жужжащей штуковины у себя на шее — говорил, что от неё у него болит голова, — и тупой ублюдок наверняка бы погиб, окажись он десятью футами левее. Но, хвала Императору, Урсаркар как раз склонился рядом с ним, изучая голопроекцию.
 +
 +
Голостол, персонал и личный отряд касркинов Крида за тридцать секунд переместились в укреплённый переход, закрыв взрывозащищённую дверь лестницы за миг до следующего, уже прямого попадания.
 +
 +
После этого, оказавшись наедине, Келл задал ему редкую взбучку — по крайней мере, насколько это было допустимо, учитывая разницу в званиях, — и теперь треугольный проектор поля снова болтался на нагруднике у генерала.
 +
 +
— Как долго мы сможем продержаться? — протянул Урсаркар, вынув сигару и выдув струйку дыма, от которого голокартинка пошла рябью. — Продержаться для чего? Вот в чём вопрос.
 +
 +
— Весьма глупый, — указал лейтенант А’шар. Доспех Гвардейца Ворона покрывали печати чистоты, лишь частично подправленные и заново освящённые после яростных схваток на Йорусском редуте. Ему сломали скуловую кость, размозжив половину лица. — Полагаю, у нас есть некий план?
 +
 +
— Есть, — ответил Крид. — Хотя некоторые войска в звёздной системе пытаются выйти из боя и присоединиться к нам, проблема в том, что мы не знаем, когда прибудут подкрепления из остального Империума — и придут ли они вообще. Кто знает, услышали ли наш сигнал о помощи? Но у нас есть ещё один вариант.
 +
 +
Он достал инфоключ и вставил его в порт голостола. Когда генерал провернул его, на проекции вспыхнуло множество новых отметок. Возле каждой находилось название комплекса и список подразделений.
 +
 +
— Вы видите перед собой самый охраняемый секрет на Кадии. О котором не знало даже верховное командование, хотя он и не остался незамеченным.
 +
 +
Логистар-генерал Райк подался ближе и ядовитым тоном зачитал вслух названия подразделений.
 +
 +
— Одиннадцатый воздушно-штурмовой касркинский, Двести восемьдесят второй пехотный ударный, Девяносто первая тяжёлая батарея… Ой, глядите-ка, Урсаркар, это же «потерянные» резервные части.
 +
 +
— Их никто не терял, Конскаван. Я знал, где они находятся. Эти комплексы известны как аванпосты «Спасение», потайные бункеры, построенные тысячи лет назад, чтобы планетарный командующий мог держать в заднем кармане резервную армию — и достать её, когда настанет подходящее время. Если вы слышали старую легенду о Подгорной армии, готовой появиться, когда Кадия будет нуждаться в ней сильнее всего, — то на самом деле это фольклорное искажение правды.
 +
 +
— И настало время им услышать бой барабанов и запрыгнуть на спины ничего не подозревающим предателям. — Хайфелл улыбнулся, одарив их оскалом более хищным, чем Келл мог себе представить.
 +
 +
— Именно. Вот наш план — мы позволим Архиврагу стянуть осадные силы к Криговым воротам, после чего ударим ему в тыл войсками из ближайших оплотов «Спасения» в Россварах. Они станут молотом Императора, а мы — наковальней.
 +
 +
— Осадить осаждающих, — произнёс магистр Корахаил. Из всех космодесантников лишь он один остался в шлеме. — Когда их можно ввести в бой?
 +
 +
— Это самый тонкий момент. В своё время. Чтобы поймать войска Архиврага в ловушку, мы не можем задействовать резервы слишком рано. Враги должны ввести в бой все силы и окопаться, чтобы не суметь выбраться из петли. По моим подсчётам, если мы введём их сейчас, потребуется от двадцати четырёх до тридцати шести часов, чтобы ближайшие три полка получили приказы, покинули свои позиции и пробились к нам на помощь. Но нам нельзя раскрывать карты в спешке — противник пока даже не развернул настоящие осадные части. Он не накопил в нужных количествах ни тяжёлой артиллерии, ни техники, ни войск. Как только всё это будет, мы и сделаем свой ход.
 +
 +
— Я бы не считала это осадой в традиционном понимании, — вставила канонисса Элеанор. — Ими командует возвышенный демон, которого они называют Уркантос, с почти неограниченными войсками в своём распоряжении. И Разорителю не терпится одержать победу.
 +
 +
Крид кивнул.
 +
 +
— Не желаете прояснить им картину, инквизитор Даверна?
 +
 +
Легат от Инквизиции — её голову пересекал зашитый порез, который, по мнению Келла, добавлял ей привлекательности, — кивнула.
 +
 +
— Согласно составленному разведкой профилю, он ближайший и самый преданный военачальник Разорителя. Член его внутреннего круга. Вне всяких сомнений, ему поручили штурмовать Краф и уничтожить нуль-устройство. По нашему мнению, это некая разновидность награды или дара, вручённого ему за верность.
 +
 +
— Следует отметить, — предостерёг их Корахаил сквозь решётку шлема, — что лояльность в Чёрном Легионе означает не то, что вы думаете.
 +
 +
— На это мы и надеемся, — сказал Урсаркар, ткнув в магистра пальцем, который он затем быстро убрал, чтобы невзначай не оскорбить жестом Тёмного Ангела. — В данный момент осада, по-видимому, доверена исключительно Уркантосу и его банде. Если мы уничтожим его, возможно, остальные погрязнут в склоках за то, кому выпадет честь уничтожить нас? Благодаря лорду Хайфеллу Кром Гат уже повержен. Может, Архивраг и имеет бесконечные войска, канонисса Элеанор, но его руководящий штаб редеет с каждым днём.
 +
 +
— Согласно сведениям, предоставленным нашими союзниками из Адептус Астартес, — Даверна кивнула на полубогов, — Чёрный Легион не имеет чёткой структуры командования, как у кадианских батальонов. Он состоит из множества враждующих банд, собранных вокруг харизматичных лидеров. Личная верность стоит на первом месте. Рядовые войска преклоняются перед Разорителем, однако узами преданности они связаны со своими непосредственными командирами, которые, в свою очередь, присягнули на верность повелителю Чёрного Легиона. Если разрушить эту цепочку, Разоритель лишится рычагов управления войсками. Орды солдат остаются преимуществом лишь в том случае, если ты можешь ими командовать.
 +
 +
Элеанор кивнула.
 +
 +
— Тогда давайте обсудим сдерживающие действия.
 +
 +
— Да, давайте, — согласился Крид. — Офицер, отрегулируйте фокусировку стола. Полагаю, последний удар по небесному щиту сбил её.
 +
 +
Когда техник подправил картинку, генерал потянулся за настольным стило.
 +
 +
— Классическая эшелонированная оборона, — сказал он. — Пятнадцать рот Тридцать третьего Кадианского занимают линии «Эгида» перед Криговыми воротами. Кроме того, я придал им Девятый, в основном — роты тяжёлого вооружения.
 +
 +
Генерал вытянул длинное, с предплечье, стило, и указал на рассредоточенные веером квадраты войск с пометкой «33» и подписанные литерами от «А» до «Н», хаотично наложенные на лабиринт окопов. Изображения мерцали, поочерёдно затмевая друг друга.
 +
 +
— Мы окопали отряд «Леманов Руссов» из Двести девяносто второго бронетанкового в качестве статичных оборонительных точек, укрыв их за насыпями, однако они смогут сдать назад в случае отхода. Впрочем, это будет сложно. Провести танки задним ходом через бутылочное горлышко — дело нелёгкое. Мы передали экипажам взрывчатку с приказом бросать и сжигать технику при первом же намёке на заторы. Новые танки мы сможем взять со складов, а вот экипажи у нас в дефиците.
 +
 +
— Сколько, по-вашему, они смогут продержаться? — спросил Хайфелл, оглаживая длинную бороду.
 +
 +
— Тридцать третий — ударное подразделение. И я сообщил полковнику Дешане, что он должен сдерживать противника как можно дольше, пока мы готовимся. Тридцать третий любит его, и, если он попросит, они это сделают.
 +
 +
Келл понял, что Крид уходит от ответа, бахвальством маскируя опасение.
 +
 +
— Это не конкретная цифра, — отозвался Корахаил. — Сколько он продержится? Часы? Дни?
 +
 +
— При текущем уровне потерь — два дня, один, если Уркантос получит подкрепления. Мы надеемся сократить численность Гончих Абаддона до того, как они пробьют брешь. Потому что настоящая война на истощение будет не здесь. — Урсаркар постучал по «Эгиде» перед вратами, после чего передвинул стило на лабиринт улиц за ними. — А тут. Позади Кригового барбакана и внутри внешнего кольца гражданских блоков Крафа. Они специально строились так, чтобы направлять атакующих в засады. После того как барбакан падёт, я подготовил им несколько сюрпризов, включая три свежих полка касркинов. Они знают этот район и все его проулки как свои пять пальцев. Там полно ложных улиц, ведущих в тупики, двориков, которые мы закроем стальными решётками, создав огневые мешки. Чёрт, мы сменили половину дорожных указателей, чтобы по ним нельзя было ориентироваться. Каждый жилой блок там — укреплённый бункер, и за каждый из них придётся побороться. Гончих ждут большие трудности, особенно с их боевой доктриной. Мы разделим их на мелкие группы и истребим поодиночке. Можем добавить ещё двадцать четыре к общему времени. Но и это не конец.
 +
 +
Он шлёпнул кончиком указки по открытому пространству прямо перед своим новым командным бастионом, позади лабиринта улочек.
 +
 +
— Северное поле сбора. Вот где всё решится. Оставшиеся враги, если повезёт, то даже сам Уркантос, прорвутся и ударят по Восьмому Кадианскому, под моим личным командованием. Наш план — окружить и уничтожить их. Настенные орудия будут вести с обоих флангов продольный огонь, изолировав поле сбора. Канонисса Элеанор, если окажете моим солдатам честь и развернётесь в центре перед командным бастионом, уверен, они по достоинству оценят вашу огневую мощь и успокаивающее присутствие. Магистр Корахаил, учитывая то, что вы действуете вместе с Железными Волками, я надеялся, что ваша четвёртая рота займёт с ними правый фланг. А ваша демирота, лейтенант А’шар, возьмёт на себя левый.
 +
 +
— Бронетехника? — поинтересовался волчий лорд. — Помимо нашей, конечно.
 +
 +
— Есть несколько неполных полков, которые мы можем бросить на фланги, — вздохнул Крид. — Но многие придётся разместить у других врат на случай одновременного штурма или решительного прорыва в другом месте. На открытом поле они будут чертовски уязвимыми. Я отправлю сюда часть машин, хотя в целом это будет бой пехоты.
 +
 +
— Что насчёт Механикус? — прорычал Корахаил. — Я не вижу с нами магоса Кларна.
 +
 +
— Магос Кларн запросил развернуть его манипулу скитариев в Выездных воротах, у подножья командного бастиона, чтобы защищать подступы к нуль-устройству. Я согласился. Рыцари Рейвенов, к сожалению, заняты в другом месте.
 +
 +
Лорд-кастелян покрутил ручку, сместив голопроекцию на восток, где буйствовали исполины.
 +
 +
— Баронесса Вардус успешно задержала наступление Легио Вулканум на востоке, хотя её двору это дорого обошлось. Впрочем, Вулканум всё равно на подступах к цитадели. С ними очень, очень большой «Владыка войны», которого у неё остановить шансов нет.
 +
 +
— Что, если мы задействуем поддержку с воздуха? — спросил Хайфелл. — Даже самые крупные звери могут стать добычей хищных птиц.
 +
 +
Крид протяжно выдохнул, словно выдувая дым от сигары, хотя та уже давно остыла в пепельнице.
 +
 +
— Уже задействовали, я дал добро на серию вылетов, как мне посоветовал воздушный маршал Шрауд. И я рад доложить, что «Валькирии» Сто девятнадцатой «Воющей» смогли повредить осквернённого колосса.
 +
 +
— Когда они смогут вернуться, чтобы поддержать нас? — спросила Элеанор.
 +
 +
— Они не вернутся. Сто девятнадцатая насчитывала всего дюжину рабочих машин, когда полковник Стрекка вызвался провести налёт. Это была мученическая миссия. Он лично вывел «Владыку войны» из строя, направив самолёт в рубку титана.
 +
 +
Тишина.
 +
 +
— Сто девятнадцатая как боевая единица больше не существует. От него остались только повреждённые самолёты и оставшиеся на земле экипажи. Я перевёл все действующие экипажи в Восьмое вспомогательное авиакрыло, своим приказом объявив полк уничтоженным, чтобы забрать выживших себе.
 +
 +
— Мы наградили погибших лётчиков Железными Вратами первой степени, — добавил Келл. — А Клавина Стрекку — Звездой Терры.
 +
 +
— Значит, ситуация с воздушной поддержкой лучше не стала, — задумчиво изрёк Корахаил. Джарран невольно поразился безграничному пессимизму магистра. — Лоскутные роты космодесантников сражаются под прикрытием лоскутных авиакрыльев, пока ополченцы удерживают ворота. В какой момент началось это безумие?
 +
 +
— Подготовка должна завершиться в следующие двенадцать часов. Бункеры «Спасения» могут получить уведомление и начать открываться через четыре — шесть часов после того, как Уркантос введёт в бой свои силы. Это даст нам достаточно времени, чтобы…
 +
 +
В этот момент перед Криговыми воротами в землю ударил чернильно-чёрный разряд молнии. Он расколол небо надвое, словно разбив реальность вдребезги и явив пустоту за ней. Из прорехи хлынула тьма, заволакивая собой облака. На стенах и по всему городу-крепости включились прожекторы, принявшись шарить по небу в поисках целей, а затем свет стал оранжевым и погас, когда их аккумуляторы быстро разрядились.
 +
 +
Голостол перед ними замигал, словно человек, засыпающий под действием седативных препаратов, и потемнел.
 +
 +
— Со всем уважением, лорд-кастелян, — отозвался Одрик А’шар. — Не думаю, что у нас есть двенадцать часов.
 +
 +
 +
===Глава третья===
 +
 +
 +
Чёрная как смоль зарница ударила Уркантоса о выжженную планетарную кору Кадии, мощью эфирной телепортации пробив холм из трупов перед Криговыми воротами. Молния раскидала тела кадианцев и культистов, и на миг их рты и глазницы полыхнули варповым огнём, а челюсти задвигались в безмолвном напеве.
 +
 +
Коснувшись слоя почвы, она спекла землю в стекло на пятьдесят футов вокруг.
 +
 +
Уркантос остался стоять на колене, погребённый под горой мертвецов, втягивая воздух, который поклялся сжечь. Чувствуя, как сквозь кучу тел просачивается жизненная влага, подобно лёгкому дождю, пробивающемуся сквозь полог леса.
 +
 +
— '''''Повелитель'', —''' сказала Артезия, и он ощутил, как её стылая тень скользнула к нему сквозь тёплую, напоенную кровью, тьму. Она угнездилась на плечах, и он позволил ей снова вгрызться в него. — '''''Пришло время показать им своё величие. Всем им — тем, кто вверху, и тем, кто внизу.'''''
 +
 +
Он ударил когтистыми лапами и, напрягши плечи, поднялся в полный рост, так что трупы, корчившиеся в вызванных электроразрядом судорогах, покатились со всех сторон вниз.
 +
 +
Вырвавшись на волю, он вскинул над собой топор, расшвыряв ещё больше тел. Затем вытянул огромные, как древесные стволы, руки и расправил теневые крылья.
 +
 +
— '''''Кровь!''''' '''—''' взревел он. Ибо больше сказать ему было нечего. — '''''Кро-о-о-о-овь!'''''
 +
 +
И на одну микросекунду понимания, которую он скорее ощутил и почуял, нежели увидел, Уркантос осознал, что окружающие трупы с горящими глазницами и извергающими варпов огонь ртами не просто бились в электрошоковом припадке.
 +
 +
Нет, их рты открывались и закрывались, пытаясь говорить с помощью пустых лёгких и языков, что брызгали искрами и горели энергией истинной реальности.
 +
 +
''«''Кровь, — изрекали мертвецы. — Кровь. Кровь. Кровь».
 +
 +
Гончие Абаддона вокруг него подхватили клич, и звучал он не как визг или вой, но как глубокий, басовый рёв горна.
 +
 +
«Кровь. Кровь. Кровь».
 +
 +
И так, пока слово не перестало нести смысл, превратившись в звук, что сам по себе служил оружием.
 +
 +
Князь демонов не стал произносить речей. Не стал собирать войска и делиться с ними планами. В этом не было потребности.
 +
 +
Он пообещал им только одно, то, чего они хотели больше всего.
 +
 +
— '''''Вы получите кровь!'''''
 +
 +
И в следующее мгновение он уже нёсся по полю битвы, перебираясь через кучи мёртвых кадианцев и кхорнатов, валом поднимавшиеся перед смертоносными орудиями на стенах Криговых ворот. Они были лишь помехами. Холодная кровь. Вязкая и свернувшаяся. Неприятная ему и его богу.
 +
 +
Нет, не его богу. Ему.
 +
 +
Ибо, пока Уркантос мчался к Криговым воротам, чуя кровь и круша под собою черепа, осознание того, что он с Кхорном теперь одно целое, обрушилось на него со свирепостью бури. Он не был смертным уже целые эоны, но тем не менее сейчас стал кем-то неизмеримо большим и меньшим, чем раньше. Тогда он пользовался варпом подобно кораблю, ловящему парусами ветер, чтобы тот нёс его по морям. Не более того. А теперь он и был ветром.
 +
 +
Он был частицей самого Кхорна.
 +
 +
Со стен забил ослепительный шквал энергетических лучей, жаля ему кожу и насквозь пробивая Гончих вокруг него. Над ними взрывались химические снаряды, накрывая воинов горящими реагентами, которые корёжили доспехи и ошпаривали плоть.
 +
 +
Лазпушки. Излучатели «Вулкан». Зажигательные фосфорные снаряды.
 +
 +
Оружие, которое сжигало и припекало. Испепеляло солдат и оставляло от них пятна серого пепла.
 +
 +
Оружие, что не проливало кровь.
 +
 +
Это привело Уркантоса в ярость. То, что враги, эти ''жалкие'' мясные мешки, жившие лишь для того, чтобы стать ему подношением, украли у него желанную влагу. То, что ни одна капля крови, сожжённая до состояния канцерогенных незримых частиц, не принесёт Кхорну радости.
 +
 +
Он нырнул к линии «Эгиды», пинком сбил щитовое укрепление и насадил солдата за ним на футовой длины передние когти. Окопанная «Адская гончая» выпустила в него струю огня в упор, паническим выстрелом из орудия «Инферно» испепелив отделение кадианцев. Кхорнат размахнулся топором и отрубил башню от корпуса танка, сняв её словно голову с плеч, после чего возмущённо взревел, когда перебитые прометиевые шланги воспламенились и захлестнули машину пламенем.
 +
 +
Никакой крови. '''''Никакой крови.'''''
 +
 +
Он погрузил когтистую руку в смявшиеся стальные обломки и, перепрыгнув через них, приземлился на трёх гвардейцев в окопе связи, отчего те лопнули, будто переспевшие плоды. Остальное отделение в ужасе попятилось прочь, паля из всего, что есть. Он распахнул пасть и выпустил в них поток острейших шпилек и бритв, которые исполосовали людей до костей и окрасили стенки окопа густыми брызгами крови.
 +
 +
Магия извлечения наружу того, чему полагалось быть внутри. Обнажения существ до мельчайших составляющих элементов.
 +
 +
Гончие захлестнули «Эгиду» следом за ним, рёвом цепных топоров вознося осанну Отнимающему Черепа. Каждый выстрел из болт-пистолета исторгал фонтаны багрянца, который, разлетаясь подобно дождю, окроплял воздух и благословлял землю.
 +
 +
Резня на секунду подарила ему облегчение, но затем в окоп слева упала жёлтая стрела, и Артезия едва успела прикрыть его крыльями, прежде чем укрепления утонули в ядерном огне.
 +
 +
Гончие погибли, одни — валом перегретого воздуха мгновенно обращённые в пепел, другие — взмыв ещё живыми, а обратно рухнув уже отвердевшими статуями внутри сплавившейся брони.
 +
 +
В прошлом потеря братьев ввергла бы Уркантоса в ещё большие пучины боевого безумия. Бесценные Гончие, шедшие за ним с того дня, как отвернулись от Лжеимператора. Каждым убийством, совершённым после утраты, он оплакивал их смерть, выражал свою боль и давал выход скорби через кромку топора.
 +
 +
Теперь же ему было наплевать. Он перестал быть одним из них, и они были полными кретинами, продолжая считать его своим лидером, а не жнецом. Каждый отныне служил инструментом, помогавшим добыть ещё больше карминового прометия, дабы напитать его пылающее пламя, — и который в случае гибели внесёт свой алый вклад в его величие.
 +
 +
Но, сгорая, они умирали напрасно. Не принося ему пользы.
 +
 +
— '''''Артиллерия!''''' '''—''' взвыл он, одновременно выкрикивая приказ и направляя его в разумы расчётов боевых машин, а также экипажей кораблей. — '''''Взорвать здесь всё!'''''
 +
 +
И едва Уркантос ринулся к сверхтяжёлому «Грозовому мечу», который сжёг его людей, первый залп упал среди отступающих кадианцев и рубивших их на куски берсерков.
 +
 +
Бризантные заряды, предназначенные увечить и разрывать, накрыли гвардейцев и Гончих бурей латунной шрапнели. Детонирующие в воздухе снаряды выдохнули вниз конусы ржавших шипов, пригвоздивших тела к грязи и сбитым из досок стенам.
 +
 +
«Грозовой меч» попытался сдать назад, поливая демона огнём из спаренной лазпушки. Земля под ним вдруг заходила ходуном и стала разлетаться комьями, и тогда Уркантос понял, что стремглав несётся по минному полю. Однако его мышцы раздулись от свежепролитой крови, поэтому он даже не ощутил разрывов.
 +
 +
Лезвие топора столкнулось с бронёй танка, и в момент перед ударом Кровавый Рот сложила над оружием крылья, иссекая сталь вокруг пролома, который проделал мясницкий клинок. Броня смялась, словно автомобиль, на скорости влетевший в люмен-столб, и через лобовую часть сверхтяжёлой машины пролегла широкая V-образная дыра.
 +
 +
Уркантос ощутил, как мехвода, наводчика и заряжающего раздавило между передней и наружной переборкой. Почувствовал приятные уколы боли, когда слева от него стрелок за двойными тяжёлыми болтерами в судорогах вдавил гашетку, после того как переломанные рёбра пробили ему внутренние органы.
 +
 +
Глубоко внутри машины упали и закатались туда-сюда снаряды. Экипаж закричал.
 +
 +
Лорд-губитель не стал ждать. Вместо этого он подпрыгнул, и Артезия, ударив теневыми крыльями, отнесла его к золотой стене Криговых ворот, в которую он погрузил топор и принялся взбираться на вершину.
 +
 +
— '''''Снести врата!''''' '''—''' завопил он, когда залп с орбиты разметал обломки у него за спиной, уничтожив его подношение Кхорну. — '''''Рапторы, ко мне.'''''
 +
 +
Он карабкался вверх. Коготь. Топор. Коготь. Топор. Коготь. Топор.
 +
 +
После каждого удара на него дождём сыпались золотые плитки и куски камней.
 +
 +
Защитники на боевом парапете стены поливали его сверху лазерными лучами. Мимо проносились выпущенные с переносных установок крак-ракеты, щекоча Уркантоса завитками инверсионных следов. Артезия отбивала снаряды взмахами наполовину материальных крыльев, отчего те, кружась, уносились к земле.
 +
 +
— '''''Кровь! Кровь! Кровь!'''''
 +
 +
Один заряд врезался ему в плечо и взорвался. Его спину как будто обварило кипятком. Он взвыл от боли, но она переросла в упоение, стоило ему увидеть собственную горячую кровь, забрызгавшую золотые барельефы человеческих предков, окропившую их тем, что текло внутри, точно так же, как он поступит с их потомками на вершине стены.
 +
 +
Ещё трижды ударив топором и когтями, Уркантос вцепился в макропушку, что выступала над фасом стены. Расхохотавшись, он поймал ствол в захват и дёрнул его вниз, словно ломающий руку борец, — надавив с такой неистовой силой, что под орудием треснул камень, а прутья арматуры растянулись подобно связкам.
 +
 +
Артиллерийская установка — ствол, казённик, платформа для стрельбы и всё прочее — рухнула с куртины, утащив за собой кусок скалобетона. Вопящие канониры посыпались следом, с высоты двадцатиэтажного здания рухнув в бушующую внизу безумную бойню.
 +
 +
Затем князь демонов заскочил внутрь, туда, где слышались стенания, и сладкий пир вязкого багрянца начался всерьёз.
 +
 +
 +
Судьба настигла Вестола, когда Хеллскер проходила обучение в тренировочной школе по действиям во враждебной среде на Прозане, — он стал первым бойцом, погибшим под её командованием.
 +
 +
Прозан представлял собой разрушенный мир в звёздной системе Кадии, вероятно опустошённый в некой давно отгремевшей войне. Выжженные каменистые равнины и кряжистые горы вулканического стекла. Дрейфующие рад-бури, часто поднимавшиеся без всякого предупреждения. Солдатам приходилось носить полностью герметичные скафандры просто для того, чтобы проводить ежедневные марши и учебные бои. Так, по представлению Марды, должен был выглядеть мир после Экстерминатуса.
 +
 +
Вестол был оператором специальных вооружений. Ветераном. Надёжным.
 +
 +
Куда более надёжным, чем двадцатиоднолетняя Хеллскер, только-только покинувшая стены пехотного колледжа Святой Гефсимании и нарабатывавшая командирские часы, чтобы её допустили к сдаче экзамена на капитана.
 +
 +
Возможно, его сгубили долгие годы службы. Вестол, которому было лет под сорок, хвастался, что отвоевал в трёх зонах боевых действий без единого перегрева. Он обхаживал своё оружие профилактическими осмотрами, нередко получая разрешение чистить катушки и молиться машинному духу ещё долгое время после того, как скомандовали отбой. Он в точности знал, с какой силой нужно жать на спусковой крючок.
 +
 +
Но все три нашивки, красовавшиеся у него на рукаве, он получил в зонах с умеренным климатом. Прозан же от них отличался, а из-за мышечной памяти он не сумел подстроиться под реалии его обжигающей атмосферы.
 +
 +
Плазменное ружьё подвело Вестола на второй день, когда они лежали у края вулканического кратера, стреляя в мишени — в подвижных сервиторов, гудевших на дне кальдеры внизу.
 +
 +
Марда кинулась к нему сразу, едва увидела сине-белое зарево, которое сверкнуло и затрепыхалось подобно пламени, а затем исчезло со скоростью разряда молнии.
 +
 +
Она добралась до гвардейца достаточно быстро, чтобы увидеть, как пластеково-руббариновый скафандр растекается и пузырится, словно жидкость, на опалённой красной коже. Половина его лица обуглилась, а затем лопнула, обнажив розоватое мясо, когда Вестол закричал.
 +
 +
Он катался по земле, хлопая руками по затвердевающему скафандру. Зубы в правой половине рта треснули от жара. Он скинул с себя тяжёлые руббариновые рукавицы, с которых валил дым. Его досконально проверенное плазменное ружьё лежало на скалистой поверхности, плюясь жидким солнечным огнём из разорванных трубок, спекая грунт.
 +
 +
Хеллскер увидела всю сцену от начала и до конца. Вестол, не помня себя от паники и боли, перекатился через край кратера. Лишь когда его ноги заскользили вниз, он попытался ухватиться за камни.
 +
 +
Было бы милосерднее дать ему упасть. Но Марда не хотела терять бойца. Особенно такого отличного, как Вестол. Так хорошие офицеры не поступали.
 +
 +
Она схватила его за вытянутые голые руки.
 +
 +
— Я держу тебя, Вестол! Я держу.
 +
 +
Но, к её ужасу, солдат заскользил дальше, и кожа с его ладоней и предплечий сползла, будто он носил дамские длинные перчатки и теперь решил их снять.
 +
 +
Хеллскер осталась с пустыми рукавами, отмеченными татуировками черепа и врат ветерана-кадианца.
 +
 +
Поэтому Марда радовалась, что, после того как велела принести дядюшкин плазменный пистолет, ей не довелось им воспользоваться. В день, когда сорвался кадет-лейтенант Зандер, еретики провели последний лобовой штурм — после этого словно поняв, что так ничего не добьются. Вместо этого они перешли к тактике диверсий и обходных манёвров. Сапёры волсканцев выходили в ночные рейды к стенам бастиона, пытаясь с помощью подрывных зарядов пробиться внутрь и вывести из строя пушки, и каждый раз несли тяжёлые потери. Они наносили артудары из разных точек, запрягая в лёгкие орудия чудовищных лошадей. Канониры заметили несколько крупных грузовиков, заехавших в долину, откуда Архивраг устремлялся в атаки, — по всей видимости, они накапливали припасы для крупного рывка.
 +
 +
Последние два дня война переместилась в горы. Два отряда волсканцев из передовых рот сумели обойти их и найти маршрут подъёма на северный склон Россварского Кинжала.
 +
 +
Если бы не наводчики-артиллеристы, которые жили на наблюдательном посту с самого прибытия, — и предупреждение, которое они послали по воксу прежде, чем волсканцы их вырезали, — застрельщики смогли бы занять высоты над расселиной и накрыть охранявших дорогу солдат ливнем лазерных лучей и гранат.
 +
 +
Фактически же сержант Плин и его снайперы подловили еретиков на скалах, замедлив на достаточное время, чтобы туда успела подтянуться альпинистская рота капитана Цюнга.
 +
 +
Сейчас Цюнг располагался там на постоянной основе на случай, если враг попытается повторить свою попытку. Что означало меньше лазвинтовок на дорожной баррикаде, когда к ней подъехал грузовик.
 +
 +
И уже не в роли машины снабжения — а оружия.
 +
 +
— В колёса! — закричала Хеллскер в вокс-усилитель, стоя в открытом люке подбитой «Химеры», подобно командиру танка. — Не в водителя, цельтесь в колёса!
 +
 +
Высотой и шириной с двухъярусный жилой бункер и длинная, как вагон поезда, гигантская машина рванула к ним, рыча алчущим прометия мотором. Лазерные лучи забили по приваренным к лобовому стеклу плитам. Мультилазер прочертил горящую оранжевую полосу на решётке, разбив одну из люмен-фар, прикрытых, чтобы кадианцы не заметили её приближения.
 +
 +
Снаряды тяжёлого болтера распахали дорогу и взорвали передние колёса. Ракета упала с недолётом и чиркнула скалобетон, словно пущенный по озёрной глади камушек, совершенно не навредив грузовику. Машина продолжила катиться к ним уже на одних дисках, высекая из дорожного полотна снопы искр.
 +
 +
Окопы её не остановят. Они превратились теперь в братские могилы. Обвалившиеся и доверху заполненные мертвецами.
 +
 +
Трясущимися руками Марда подняла плазменный пистолет, большим пальцем сдвинула ползунок заряда вперёд. Почувствовала, как пересохло во рту, когда оружие у неё в кулаке загудело, будто живое существо. После того как на церемонии флага в честь дяди ей вручили оружие, она доставала его из футляра лишь раз — до этого самого момента — и испугалась так сильно, что ненароком вставила катушку задом наперёд.
 +
 +
Грузовик почти достиг зоны поражения из пистолета. Снаряды автопушки пробили навешанную на десантный отсек броню, и в ответ машина гневно засигналила, а из её труб повалил грязный пар.
 +
 +
Хеллскер опустила палец на спусковой крючок. Увидела, как катушки поочерёдно из неоново-синих стали раскалённо-белыми. Тик-тик-тик-тик-тик.
 +
 +
— Сэр! — крикнул Равура, дёргая её за рукав. — Сэр, нужно отступать!
 +
 +
— Не сейчас. — Она втянула воздух, задержала дыхание, попыталась унять дрожь руки и пистолета.
 +
 +
С протяжным писком, почти утонувшим в очередном рёве грузовика, мигнула красная предупредительная руна.
 +
 +
Марда изо всех сил вдавила крючок.
 +
 +
Из пистолета вырвалось копьё белой, как зарево, солнечной энергии. Отдача оказалась слишком сильной, и выстрел ушёл выше, чем она рассчитывала, попав в крыло над правым колесом и расщепив пласталь, которая расплавилась, но на морозном воздухе быстро затвердела обратно.
 +
 +
Лишь благодаря своей длине потоку раскалённой плазмы удалось пробить щиток и растопить три металлических обода с правого борта.
 +
 +
Грузовик доехал до траншеи, уже накренившись, и неглубокий окоп заставил его опрокинуться, словно лошадь со сломанной ногой. Со скрежетом металла водительская кабина перевернулась, и подоспевший следом грузовой контейнер впечатал отсек экипажа в землю, прежде чем дымящаяся машина кувыркнулась и с двойным «вам-вам» завалилась набок, а затем на крышу.
 +
 +
— Инженеры! — сквозь радостные возгласы и аплодисменты провоксировала Хеллскер. — К машине! Она заминирована. Обезвредьте взрывчатку, пока…
 +
 +
Марда так и не успела договорить приказ. Сквозь крики она услышала перестук счетверённых пушек и орудий в стенах бункеров, стрелявших во что-то, скрытое громадой разбившегося грузовика.
 +
 +
В микробусине заблеяли вокс-сигналы.
 +
 +
— ''Враг на подходе! Квадрат девять-два-альфа…''
 +
 +
''— Трон, ещё один…''
 +
 +
''— …од другим углом.''
 +
 +
''— Фрекк! Он ниже моего сектора огня, не могу его…''
 +
 +
Майор увидела его, лишь когда он показался из-за кабины развороченной машины.
 +
 +
Ещё один грузовик, двигавшийся не прямо на них, а наискосок через всю расселину к неповреждённому южному барбакану артиллерии. Машина была не только бронирована, но также обтянута проволочной сеткой, плотно прижимавшей к бортам бочки и баллоны.
 +
 +
Подрывные заряды.
 +
 +
— Машина-бомба! — рявкнула Хеллскер в микробусину, уже забираясь внутрь танка и захлопывая за собой люк. Она спрыгнула так быстро, что нечаянно врезала ботинком в щёку Удзе, стоявшей внизу, чтобы Марда могла пользоваться проводной установкой. — Всем в укрытия!
 +
 +
Взрывная волна подкинула нос «Химеры» в воздух, заставив встать на задние края траков, прежде чем рухнуть обратно.
 +
 +
Хеллскер выбралась из груды копошащихся тел командного отделения. Кто-то ругался на сломанную конечность. Марда проигнорировала брань и заглянула в смотровую щель.
 +
 +
В южном барбакане зияла дыра размером с пятиэтажное здание — такую не смог бы оставить никакой артиллерийский удар. Скалобетон рассыпался по земле грудой битого щебня, обнажив недра улья-бункера.
 +
 +
В одном отсеке канониры продолжали суетиться вокруг лафета тяжёлого миномёта — их концентрацию на процессе заряжания и стрельбы не смог нарушить даже взрыв. Этажом ниже на свет, шатаясь, вышел контуженый боец. Взрыв сорвал с него куртку, и рана на голове заливала лицо гвардейца кровью, отчего казалось, словно он носил красную вуаль.
 +
 +
Он бездумно шагнул за край и, пролетев четыре этажа, плюхнулся на кучу камней.
 +
 +
В которые его тут же втоптали ботинки штурмовиков-волсканцев.
 +
 +
— Двадцать четвёртый! — закричала Хеллскер в микробусину. Она ударила по кнопке люка в корме «Химеры». — Приготовиться к отражению атаки, южный барбакан! Зачистить его комната за комнатой — и примкнуть штыки!
 +
 +
Архивраг проник внутрь — а значит, теперь им придётся поработать ножами.
 +
 +
Она извлекла силовой меч и раскалила плазменные катушки до гудящей яркости.
 +
 +
 +
Стой тогда Тразин у командного стола Крида, обсуждая уязвимые места системы управления Абаддона, он нашёл бы текущую ситуацию мрачно-ироничной.
 +
 +
Как-никак Урсаркар сделал похожую ставку, разместив перед Криговыми воротами 33-й Кадианский, славящийся решительностью, а также высочайшим боевым духом благодаря вдохновенному лидерству своего командира, полковника Виккама Дешане.
 +
 +
Так что когда стая рапторов спикировала на боевую платформу Кригового барбакана, вырезав его командное отделение и подняв полковника в воздух, подразделение лишились ключевого преимущества.
 +
 +
Впрочем, 33-й мог бы выстоять. Сражаться, чтобы отомстить за любимого офицера.
 +
 +
Однако рапторы знали своё ремесло, и имя ему было ужас.
 +
 +
Они не убили Виккама Дешане. По крайней мере, не сразу. Сперва они подвесили полковника над окопами за руки, заставив лягаться и извиваться, будто грызуна, с помощью вокс-систем усилив его хныканье и последние мольбы.
 +
 +
Убедившись, что на них смотрит весь полк, рапторы принялись рвать Дешане на куски. Орошая землю дождём из крови. Скидывая части тела в окопы. Записывая его предсмертные мучения и прокручивая их снова и снова, так что крики полковника продолжали звучать ещё долгое время после того, как от него самого не осталось ничего, кроме багряного скелета.
 +
 +
Затем флот еретиков накрыл поле боя полновесным залпом, убивая без разбору и космодесантников Хаоса, и гвардейцев.
 +
 +
И тогда 33-й сломался. Вместо слаженного отступления с боем, как это происходило на Крафской равнине, они обратились в паническое бегство. Бросая лазвинтовки и срывая с себя экипировку. Покидая окопы и машины. Бойцы Девятого Кадианского, оставшись на тяжёлых огневых платформах без прикрытия пехоты, последовали за ними.
 +
 +
Берсерки ударили удирающим гвардейцам в спины. Болтерный огонь косил кадианцев, пока те выбирались из окопов и бежали по открытой земле, скидывая каски и бронежилеты, чтобы быстрее достичь нескольких люков, через которые они смогли бы перебраться за стену. Их тяжёлые крышки, однако, остались закрытыми.
 +
 +
Тразин со щелчками покачал скрытой под капюшоном головой.
 +
 +
— Они установили на воротах подрывные заряды. Здесь всё кончено. Мастер охоты, отправляемся к следующей линии.
 +
 +
Позади археоведа его личный смертоуказатель закрыл ублиет и приготовился к переходу в Крафскую цитадель.
 +
 +
 +
Сервантус Глейв выглянул в амбразуру на третьем этаже бункера-дома и увидел, как от взрыва Криговы ворота прогнулись внутрь.
 +
 +
— Они выдержали, — ахнул он. — Трон, они действительно выдержали.
 +
 +
— Не будь так уверен, — отозвался сержант Вескай и, нагнувшись возле Глейва, посмотрел наружу сам. — Гляди.
 +
 +
Двери открывались, медленно поддаваясь под напором толп крошечных фигурок в чёрных доспехах у их основания. Бесчисленные отделения космодесантников Хаоса вручную, фут за футом, распахивали циклопические створки.
 +
 +
Сотни солдат Чёрного Легиона хлынули внутрь подобно сброшенной через шлюз воде. В проём устремились рапторы, разбиваясь на стаи и уносясь к заранее определённым целям. Насекомоподобные боевые механизмы и демонические машины двинулись вперёд, не обращая внимания на гибнущих под гусеницами союзников.
 +
 +
Тогда-то Крид и разыграл свою карту. Два полных бронетанковых полка, выстроенных в ряд с наведёнными на Криговы ворота орудиями. Зависшие «Валькирии», готовые выпустить всё, что у них было.
 +
 +
— Стреляйте, — сказал Штопальщик Кристан. — Ну же, стреляйте, ублюдки. Стре…
 +
 +
Ударная волна от взрыва докатилась до первых зданий Крафа, разойдясь по проулкам раскатистыми хлопками, которые оглушили солдат без шлемов со звукоподавителями.
 +
 +
Снаряды «Землетрясов». Мелта-мины тяжёлых миномётов. Контейнеры под крыльями «Валькирий», исторгнув завихрившиеся огни, выпустили в гущу врагов ракеты «Адский удар», и те, оставляя пламенеющий оранжевый след, по нисходящим траекториям понеслись к передовым отрядам Гончих Абаддона.
 +
 +
А впереди них размещённый в бункерах и казематах полк касркинов открыл из адовых ружей огонь настолько плотный, что белые росчерки лазлучей отпечатались на сетчатке Глейва, несмотря на затемнённые линзы шлема.
 +
 +
— Фрекков Трон! — выругался он, смаргивая с глаз пурпурные полосы.
 +
 +
— Бог-Император, — отозвался Кристан. — Они продолжают идти.
 +
 +
Сервантус посмотрел снова и понял, что медик прав. Сотни еретиков-астартес просто исчезли, испарившись или обратившись в горячий шлак. Но за ними следовали новые враги, размётывая прах убитых и не переставая выкрикивать боевой клич: «Кровь! Кровь! Кровь!»
 +
 +
— На позиции. — Сержант Вескай отошёл от амбразуры и щелчком запустил реактор адового ружья. Тот включился, издав протяжное «пвви-и-и-и». — Вы знаете, что делать. Убейте стольких, скольких сможете.
 +
 +
— Для этого я и родился, серж, — ответил Глейв.
 +
 +
Он вскинул недавно выданное ему мелта-ружьё и поцеловал знак аквилы на корпусе.
 +
 +
Да, это был не штык, но, если Абаддон придёт, сгодится и оно.
 +
 +
 +
Собравшиеся у Кридового голопроектора офицеры-тактики выкрикивали обновлённые сводки и доклады — одной рукой щёлкая по инфопланшетам и листая папки с разведданными, а второй прижимая к ушам микробусины. Десяток посыльных черепов парили, словно гудящие насекомые над прудом, дожидаясь ответов на свои запросы. С одной стороны техножрец Механикус распевал бинарные молитвы-коды, пока пальцы-кабели на мехадендритах пытались стабилизировать картинку на перегруженном данными инфостоле. Над внешними постройками взвился снаряд и упал перед строем Сороритас, которые собирались возле командного бастиона.
 +
 +
Лица присутствующих были мрачными. Они послали сигнал в бункеры «Спасение», но вокс-сети сильно пострадали, а на «Валькирии», посланные доставить приказы лично, развернули охоту дрейки. Допущенная Кридом ошибка нулевого дня снова дала о себе знать.
 +
 +
«Тридцать шесть часов, — думал Келл. — Нам нужно сдерживать их тридцать шесть часов».
 +
 +
Он попытался взять себя в руки, погрузившись в знакомый хор стратегиума — смесь из бормочущих голосов и артиллерийских канонад.
 +
 +
— Второй касркинский докладывает о контакте, рукопашные бои, большие потери.
 +
 +
— …Мордианский Сорок четвёртый, «Стальные Сердца», вступили в бой, начальные потери…
 +
 +
— …крупный демон среди канониров на секции стены Цитадель-северная, они…
 +
 +
— …наблюдаем коллапс отрядов Тридцать третьего на стене, они бросают позиции…
 +
 +
— Ты. — Крид указал на последнего офицера-тактика. — Рави, верно? Что ты сказала насчёт Тридцать третьего?
 +
 +
— Полное отступление, сэр. — Рави, в отличие от других, не держалась за ухо во время работы. У неё оно было заменено встроенной аугметикой. — Мы думали, это просто отход из окопов, оставление позиций, которые невозможно удержать. Выход с боем. Но нет. Они бегут. Несутся сломя голову от врат вдоль стены и дальше на улицы.
 +
 +
— Раз они не защищают стену, значит, появятся новые бреши. И мы не сможем направить врагов во внешний лабиринт так, как нам нужно.
 +
 +
— Нет, сэр.
 +
 +
— Келл? — спросил он. — Приказы.
 +
 +
Флаг-сержант не стал уточнять, какие приказы имелись в виду.
 +
 +
— Сэр?
 +
 +
— Время пришло, — произнёс Урсаркар, ожидающе протянув руку. — Поспеши, Джарран. Сейчас, пожалуйста.
 +
 +
Келл достал из-под нагрудника два пластальных тубуса, где те хранились с той отрезвляющей ночи, когда он вручил Криду меч Лукаса Бастонне.
 +
 +
— Генерал, — сказал он, передавая их командиру.
 +
 +
Крид подошёл вплотную к младшему тактику.
 +
 +
— Возьми это, — тихо заговорил он. — Слушай меня, Рави, и смотри мне в глаза, это важно. Доставь их. Никаких сервочерепов. Никаких вокс-передач. Лично. Возьми мою «Валькирию» и огневую команду касркинов. Один предназначен воздушному маршалу Шрауду. Второй — логистар-генералу Райку, который, возможно, даст тебе ещё приказы. Не открывай их и не дай открыть никому другому, кроме их двоих. Никому. Даже самому Восставшему Императору, чёрт его дери, ты меня поняла?
 +
 +
— Да, сэр, но мой пост…
 +
 +
— Я назначу кого-то на твой пост. Ступай. И поспеши.
 +
 +
Она бросилась бежать.
 +
 +
— Ты, сынок, — махнул рукой Урсаркар. — С бионической глоткой. Займи её место. Следи за той стеной, как за… — Он вдруг замолчал.
 +
 +
— Фрекк! — воскликнув Крид, дёрнув себя за палец. — Тупой ты фрекков…
 +
 +
Флаг-сержант быстро шагнул к нему.
 +
 +
— В чём дело, генерал?
 +
 +
— Забыл поставить печать на чёртовые тубусы. — Он вложил кольцо-печатку в ладонь Джаррану. — Поймай её, Келл, не дай ей улететь на «Вальке» с незаверенными приказами.
 +
 +
Горло Келла сжалось от настоящей, неподдельной паники. Ему следовало заметить. Следовало, следовало заметить. Но бормотание в стратегиуме и отсутствие сна притупило его внимание. Если приказы попадут к Шрауду и Райку неподписанными, те могут усомниться в их подлинности. Решить, что это вражеская дезинформация, и слить их разведке. Передать инквизитору Талии, фрекк её, Даверне. И тогда их припрут к стенке.
 +
 +
Он сорвался на бег, схватив по пути вокс-офицера Кормахена и поволочив за собой.
 +
 +
— Запингуй «Вальку», скажи не взлетать, пока мы не увидим Рави. ''Не взлетать вообще'', понял? — Он включил нагрудный вокс-славитель. — Рави! Офицер-тактик Рави, стой на месте. Есть ещё один приказ…
 +
 +
Он заметил, как на перекидном мостике, ведущем к платформе с «Валькирией», сверкнули чёрные волосы и кожа цвета нут-древа, когда девушка обернулась, неуверенная, правильно ли расслышала.
 +
 +
— Рави, иди сю…
 +
 +
Взрыв отбросил его вперёд, громовым раскатом ударив по барабанным перепонкам с такой силой, что у него зазвенело в ушах.
 +
 +
Он оказался на коленях. Наверное, упал бы, если бы не знамя Восьмого Кадианского, которое удержало его. Кормахен катался по земле, держась за руку.
 +
 +
Крид. О Трон. Лорд-кастелян.
 +
 +
На командном этаже бастиона появился кратер двадцати футов в диаметре. Прямое попадание. Там, где раньше вокруг командного стола сновали офицеры-тактики, теперь зияла дыра в скалобетоне, из которой торчали погнутые пластальные прутья.
 +
 +
Одна из младших офицеров-тактиков лежала на боку, на её безупречно выглаженном мундире цвета слоновой кости не было ни пятнышка, хотя нижняя половина тела в синих штанах валялась теперь у противоположного парапета. Два посыльных черепа пьяно раскачивались в воздухе, неповреждённые, если не считать запутанных взрывом проводов с болтавшимися на них информационными ячейками.
 +
 +
— Урсаркар! — закричал Келл, в панике забыв о положенной форме обращения. — Урсаркар!
 +
 +
Джарран кинул штандарт Восьмого оглушённому дневальному и бросился в пробитую снарядом дыру. Заскользив каблуками по битому камню, он съехал на спине внутрь воронки.
 +
 +
— Урсаркар!
 +
 +
Он заметил среди кучи мусора форменный рукав и, активировав силовой кулак, воспользовался мощью искусственной конечности, чтобы поднять с него кусок скалобетона размером с люк. Из-под него показалась рука, и флаг-сержант увидел золотой позумент с красной оторочкой флотского атташе.
 +
 +
Рядом он разглядел ещё кусок одежды, посеревшей от атомизированного камня, но когда Келл смахнул пыль, то понял, что это красная ряса техножреца.
 +
 +
— Урсаркар!
 +
 +
Раздался какой-то звук. Кашель.
 +
 +
Джарран нашёл Крида под куском скалобетона, напоминавшим крышку гроба. Из-за серой пыли лорд-кастелян, закрывавший руками лицо, походил на привидение. Он выжил лишь потому, что всю тяжесть рухнувшей плиты принял на себя треснувший корпус голостола.
 +
 +
— Медика! Медика сюда! — закричал Келл, скинув плиту в сторону и упав на колени. — Урсаркар, Ур… генерал, сэр. Вы ранены?
 +
 +
Урсаркар застонал и сел.
 +
 +
— Генерал, вы…
 +
 +
— Я ничего не вижу, Келл. Чёрт, ничего не вижу.
 +
 +
— Не шевелитесь, сэр… фрекк, медика сюда, Трон вас дери! Где…
 +
 +
Возле них упал медик командной секции с уже расстёгнутой тактической аптечкой.
 +
 +
— Что у нас здесь, как он?
 +
 +
— Я в по… — начал Крид.
 +
 +
— Он сказал, что ничего не видит.
 +
 +
— Контузионная слепота, — решил медик, щелчком включая фонарик. — Сэр, опустите, пожалуйста, руки.
 +
 +
— Я… — Урсаркар сделал ещё одну попытку заговорить, затем закашлялся и выплюнул меловую пыль. Лицо генерала покрывал скалобетонный порошок, на котором остались следы его пальцев.
 +
 +
— Сэр, не говорите, — сказал Джарран, опуская руку на плечо Крида. — Контузионная слепота — это ведь временно, да? Из-за контузии.
 +
 +
— Возможно. — Медик перевернул флягу над головой лорда-кастеляна, чтобы смыть крошку, и посветил фонариком в прищуренные глаза Крида. — Но ещё может быть отслоение сетчатки, травма центра зрения мозга, даже внутреннее повреждение из-за перепада давления. Я…
 +
 +
Генерал выбил фонарик из руки медика.
 +
 +
— Вы меня слышите, фрекковы дезертирские сыны? Это, фрекк, не контузионная слепота, а эта Троном проклятая фреккня! — Он постучал по треугольному генератору отражающего поля на груди. — Тварь вспыхнула как фотонка, когда всё взорвалось. Говорил же, что не люблю эти штуки, Келл.
 +
 +
— Вам повезло больше, чем остальной командной секции, — произнёс Джарран.
 +
 +
Крид огляделся по сторонам.
 +
 +
— Вот срань. Хорошо прилетело, да?
 +
 +
— Слишком хорошо, — отозвался Келл и повернулся к краю воронки. — Кормахен?
 +
 +
— Сэр? — Воксист заглянул вниз, прижимая одну руку к груди, а другой держа встроенный в шлем вокс-приёмник.
 +
 +
— Ты ранен, Кормахен?
 +
 +
— Нет, флаг-сержант, просто трещина в руке. Ничего страшного.
 +
 +
— Вызови чёртового полковника Гента из ополчения и узнай, что с теми наводчиками.
 +
 +
— На самом деле он уже на связи, сэр… говорит, что вычислил их.
 +
 +
 +
Первый раз всегда самый сложный, отвлечённо думал Салвар Гент. Но разве так не было всегда? Первый украденный кредит, первая победа на любовном фронте, первое убийство — нужно преодолеть тот первый раз, прежде чем обрести уверенность и импульс.
 +
 +
И здесь было то же самое. Поначалу, обладая всего двумя спецвоксами, они не имели возможности триангулировать сигналы, когда улавливали их. Обоим вокс-операторам приходилось сканировать диапазон частот вдоль и поперёк, прежде чем удавалось отыскать сигнал, затем — настроиться на него и ждать, надеясь, что они перехватят запрос на удар и что за ним последует второе сообщение с подтверждением попадания или корректировкой на второй залп.
 +
 +
Но с двумя воксами они могли определить только общее направление передачи — а следовательно, даже когда Гент высылал гангстеров, поисковым группам приходилось переворачивать половину района вверх дном.
 +
 +
В конечном счёте они определили вероятную цель — аэродром у стены цитадели — и стали ждать. После трёх прочёсываний и трёх отдельных передач они всё же нашли женщину на верхушке дымовой трубы в заброшенном мануфакторуме, расположившуюся на внутреннем служебном мостике.
 +
 +
Тогда у них стало три вокса — и дело пошло на лад. Они обрели импульс. Узнали схемы передач и места, где любили прятаться наводчики.
 +
 +
Отряды стрелков рассеялись по Крафу, укрывшись в глубине районов, чтобы дожидаться там сигналов, которые выдадут им нужные координаты.
 +
 +
Они выбивали двери жилых блоков, забирались на вышки мониторинга погоды, сбивали металлические панельные стены укрытий на крышах. Они неизменно заканчивали дело быстрой грохочущей очередью из укороченных автокарабинов с барабанными магазинами, которые легко было спрятать под плащом.
 +
 +
Каждый раз они добывали новый вокс. И городская сеть перехвата становилась всё более крупной и разветвлённой, позволяя им вылавливать действительно хитрую рыбину.
 +
 +
Вроде этой.
 +
 +
— ''Мы-ы-ы-и-и-им о-о-оше-е-е. Мы-ы-ы-и-и-им о-о-оше-е-е'', — шипел вокс.
 +
 +
Широкоплечий звонарь поднёс трубу магнокля к глазу, склонившись над спецвоксом. Лучшее место сложно было представить. Северо-западная колокольня, откуда открывался вид на запад аж до самой куртины и одновременно просматривался плац северной цитадели за стеной из орудийных башен.
 +
 +
Он опустил магнокль и потянулся к передатчику, и Гент отвлечённо заметил, что у него не разгибалась ладонь.
 +
 +
— Вот почему ты не менял каналы вещания? — понял он. — Тебе было сложно с одной рукой?
 +
 +
Голова звонаря замерла над аппаратом, затем расслабилась.
 +
 +
— Это вы, — сказал он, оборачиваясь. — На секунду я решил…
 +
 +
Слова умерли у него на губах, когда он повернулся. Кого бы ни рассчитывал увидеть звонарь, это был точно не Гент в помятой офицерской шинели, с зализанными волосами и парой поблёскивавших у горла аквил.
 +
 +
— Знаешь, мы здорово намучались, пытаясь тебя найти, — сказал Салвар. — Отлично ты здесь устроился. Мы думали, что тот, кто корректирует обстрелы севера, находится в северном районе. Логично, так? Отсюда ты не смог бы увидеть северные сборные поля, по крайней мере при обычных условиях. А потом мы вспомнили вчерашнюю мелта-торпеду, прошившую небесный щит. Она хоть и не разорвалась, но всё равно снесла башню с «Гидрой», которая загораживала вид с твоей колокольни на поле сбора.
 +
 +
Звонарь тяжело сглотнул, отчего у него задвигался кадык.
 +
 +
— ''Мы-ы-ы-и-и-им о-о-оше-е-е…'' — заблеял вокс.
 +
 +
— Ш-ш-ш, дорогуша. — Гент посмотрел на вокс и поднёс палец к губам. — Скоро мы займёмся тобой… А пока что я разбираюсь с твоим жадным дружком.
 +
 +
Звонарь по-прежнему не двигался с места, сжимая и разжимая руку над аппаратом.
 +
 +
— Да, так мы тебя и выловили — ты стал жадным. Перестал менять частоты. Ты учуял крупную добычу, понял, что следующее попадание будет точно в цель. Я всегда предупреждаю своих людей на этот счёт. Из-за подобного ты и попадаешься. Слишком много думаешь о конечном результате и перестаёшь быть осторожным. А затем кто-то, кого ты совсем не хочешь видеть, вдруг оказывается у твоей двери.
 +
 +
— Я убил его, — просипел звонарь. — Этого ублюдочного угнетателя Крида. Он прикидывался, будто другой, а всё равно ссылал людей вроде меня в чернорабочие, называл нас гражданскими отбросами и врал нам в лица, между тем урезая пайки. Я убил его для освободителя Абаддона и в месть за миллион кадианских детей, плачущих от голода.
 +
 +
Выдавая свою тираду, звонарь незаметно тянул руку к вокс-установке.
 +
 +
— Если ты был голоден, — сказал Салвар, подбираясь, — следовало обратиться ко мне.
 +
 +
Звонарь был быстрым. Схватив лежащий на полу пистолет с силой, приобретённой за два десятилетия дёрганья верёвок колоколов, он поднялся с земли, гневно рыча сквозь коричневые от налёта зубы.
 +
 +
Гент не стал доставать оружие, а просто шагнул в сторону.
 +
 +
Боец позади него уже стоял с автоматом наготове, держа его в позиции для стрельбы от бедра, которая, хоть и не описывалась ни в одном кадианском пособии, была чудовищно эффективной на коротких дистанциях.
 +
 +
Твердотельные пули размером с кончик пальца изрешетили звонаря, разорвав ему одежду, а его самого, судорожно дёргающегося от увечий, откинув назад. Пулемёт выпустил всего один снаряд, расплющившийся о колокол наверху, и тот издал гулкий заключительный звон, когда мужчина вывалился из оконной арки, через которую наблюдал за солдатами Кадии подобно мстительному божеству.
 +
 +
Салвар не удосужился взглянуть, куда тот упал. Он просто пересёк колокольню, подобрал вокс-передатчик и, дождавшись, когда стихнут последние отголоски, нажал рычаг передачи.
 +
 +
— Алло, алло, — заговорил он. — Ты ещё там? Подтверди.
 +
 +
— ''Мы-ы-ы и-и-им о-о-оше-е-е…''
 +
 +
— И ты получишь больше, друг мой. Гораздо больше.
 +
 +
Он протянул руку и щёлкнул переключатели ввода ключа в нейтральное положение, выключив шифрование канала.
 +
 +
— Авиакомандование Крафа, я знаю, что вы слушаете. Триангулируйте этот сигнал. Зафиксируйте исходящую точку снаружи Крафа как наземную цель, мы сузили её до сектора… — Он щёлкнул пальцами и замахал рукой.
 +
 +
В помещение вошла женщина с закинутым за спину незаконным воксом и показала ему карту.
 +
 +
— Сузили до сектора шесть-гамма-три, удачной охоты.
 +
 +
Визжащий голос с придыханием на другом конце провода затих, словно остановившись посреди вдоха.
 +
 +
Хотя Генту и не хотелось этого признавать, происходящее ему нравилось.
 +
 +
 +
Десятью минутами позже ''«Боевой змей»'' взял курс на сближение с целью.
 +
 +
Они находились точно там, где и сообщило им авиакомандование. Три устройства злобы, некогда бывшие сверхтяжёлыми артустановками. Бронированные корпуса покрывали паутины пористой плоти. Над шасси поднимались огромные, напоминавшие слизней луковицы, откуда, подобно телескопам в обсерватории, торчали гигантские стволы из кости и металла.
 +
 +
Они выкатились из-под маскировочных сетей, где укрывались дни напролёт, и пытались удрать на гусеницах и коротких ножках-якорях, придававших им схожесть с черепахами.
 +
 +
Пикирующий ''«Боевой змей»'' рыскал из стороны в сторону, отчего всё перед визирными нитями Ханны раскачивалось туда-сюда, мешая прицелиться в луковицеобразные корпуса целей.
 +
 +
— ''Скинь скорость, Змей-один'', — посоветовал Рагналь. — ''Мы отгоним от тебя летунов, а ты прибереги топливо для подъёма.''
 +
 +
— ''Цель на девять, Раг, полмили, летит к тебе.''
 +
 +
''— Спасибо, Викка, я подманиваю, ты сбиваешь.''
 +
 +
''— Понял.''
 +
 +
Её сопровождение. Теперь у неё было личное сопровождение. Лейтенанты Стерен Рагналь и Виккалин Мак. Оба флотские, оба на «Громах» — и оба крайне смертоносные против перехватчиков Хаоса.
 +
 +
— Готова, — сказала Кезтраль. Она отжала газ и опустила палец на гашетку ручки управления, ногами ощутив тряскую вибрацию, когда болт-пушка — куда тяжелее и быстрее пикт-установки — начала раскручиваться.
 +
 +
Краем глаза она заметила, как с неба падает горящая комета.
 +
 +
— ''Есть'', — сказал Мак. — ''Саранча сбита.''
 +
 +
С земли взвились полосы огня, зелёного и оранжевого. Пара очередей из мультилазера. Слабые удары — наверное, тяжёлые болты, — стукнувшие по нижней части бронированного крыла. Ничего серьёзного, большинство войск Архиврага расшибались сейчас о Краф.
 +
 +
Сигнал наведения.
 +
 +
Она выпустила отражатели, и с крыльев разлетелись вспышки света. Две ракеты пронеслись под кабиной, выискивая уже угасающие источники тепла.
 +
 +
— Огонь на три, — сказала Ханна. — Два.
 +
 +
Монстры, находившиеся в тысяче футов от неё, стремительно приближались. Высотомер показывал две сотни футов.
 +
 +
— Один.
 +
 +
''«Боевой змей»'' в гневе выпустил первые снаряды.
 +
 +
Очередь сотрясла кабину с такой силой, что Кезтраль пришлось сжать зубы. Сзади донеслось «щёлк-щёлк», когда за тяжёлым пулемётом затряслись жетоны Дарвуса — она повесила их на шею сервитора.
 +
 +
Ярко-жёлтая вспышка вырвалась из-под носа самолёта, подобно пламени изо рта дракона, — Трон, да она вытянулась на двадцать футов. С обеих сторон фонаря облаком заклубился дым. Шум поднялся такой, что казалось, на куски рвётся само небо.
 +
 +
Противотанковые болты с плутониевым ядром пробили купол ведущего устройства злобы со скоростью двадцать выстрелов в секунду. Они смяли корпус, размозжили противоестественную плоть под ним и выбросили вихрь осколков, который засыпал следующую машину горящим металлом и кровавым месивом. Лётчица потянула ручку на себя, переводя смертоносный шквал на второго монстра, и на этот раз добавила росчерки багрянца из лазпушек, которые прошили артустановку и попали в третью машину.
 +
 +
Та уже горела, когда Ханна направила болт-пушку на неё и срезала луковицеобразный нарост, до жути напоминавший голову.
 +
 +
— Хороший заход! — прокричала она.
 +
 +
— ''Хорошее попадание, Змей-один, теперь выходи! Дрейки на подходе. Помни, не тяни, набирай высоту. Натворила дела и была такова!''
 +
 +
Рагналь любил такие мнемонические приёмчики. Раздражающая, но весьма полезная привычка.
 +
 +
Кезтраль дёрнула ручку и ушла вправо, затем легла на другое крыло, чтобы сбить с толку пикирующих хелдрейков-убийц, и, вжав газ, резко рванула вверх.
 +
 +
После Нулевого дня лётчики многое узнали о том, как противодействовать дрейкам. По крайней мере те, что ещё оставались в живых. Они пикировали и кружили подобно хищным птицам, а вот поднимались словно стельные гроксы. Если хотел уцелеть, следовало проводить внизу как можно меньше времени, — но если быстро набрать высоту и оказаться над ним, то ты без проблем получал целых семь или даже восемь секунд, чтобы навестись на цель, прежде чем разнести её ракетой.
 +
 +
По левую сторону фонаря она увидела, как в небо поднялся угольно-чёрный и ярко-оранжевый шар огня, когда в одном из устройств злобы сдетонировала боеукладка.
 +
 +
— ''Это твоя первая кровь, да, Кезтраль?'' — спросил Мак.
 +
 +
— Но не последняя, — ответила она.
 +
 +
Кинув взгляд в зеркало заднего вида, Ханна увидела бледного сервитора с зашитым ртом, на пронизанной кабелями шее которого болтались жетоны Дарвуса.
 +
 +
— Мне хватит ещё на один заход, — добавила она. — Давайте искать новую цель.
 +
 +
 +
===Глава четвёртая===
 +
 +
 +
Треск одиночных болтерных выстрелов эхом разносился среди руин. Яркие кинжалы пламени озаряли матово-чёрные латы крестоносцев.
 +
 +
Мордлид опустился перед Амальрихом на одно колено, возложив на второе шлем.
 +
 +
— Маршал, — тихим голосом произнёс он.
 +
 +
Марий смотрел туда, где раньше стоял Оплот мучеников.
 +
 +
Его стены и парапеты превратились в бесформенные равнины, и не осталось ни одного блока, который бы стоял на другом ровно. Огнемёты обожгли дочерна каждую стрелковую ступеньку, мелта-лучи создали реки растопленного камня, которые остыли и затвердели подобно потокам лавы. Трупы как людей, так и прочих существ были сожжены до костей либо сплавлены с самой скалой.
 +
 +
— Пошли отделение «Пургатос» к подножью вала, — сказал Амальрих глашатаю. — Они думают, что смогут отступить и отдохнуть. Мы спровоцируем новую атаку.
 +
 +
Табард маршала побурел от подпалин, двуручный меч покрывали щербины и вмятины.
 +
 +
— Маршал, — повторил кастелян.
 +
 +
— Я тебя услышал.
 +
 +
— Я выяснил, в чём наш грех. Он явился мне в видении.
 +
 +
— Ты ошибаешься. — Марий посмотрел на него исподлобья. — Ты хотел сказать, что выяснил, в чём ''твой'' грех. Это видение касалось твоего…
 +
 +
— Все братья, что несли знамя, мертвы. Через сколько рук оно прошло? Девять? Десять? Да, я был первым и обесчестил себя, выронив стяг, — но вина в том не моя, а всего крестового похода.
 +
 +
Амальрих убрал руку с рукояти меча и опустил её на бусинки розария, что висел у него на поясе. Пальцы коснулись оберега на конце петельки — реликвария, в котором хранилась фаланга пальца святого Ксанды.
 +
 +
— Чем мы могли прогневить Императора? Взгляни на бастион. Мы поклялись удерживать его от всех сил ада. Мы сдержали обещание. Предполагать иное означает попрать память наших братьев.
 +
 +
— Это говорит гордыня, маршал. А гордыня суть грех. Мы исполняли свои клятвы, поставив их выше порученной нам работы. Прислушайтесь.
 +
 +
Марий так и сделал. Даже среди воцарившегося затишья они различили на севере громовые раскаты взрывов.
 +
 +
— Каср Краф запрашивал нашу помощь, а мы отказали. Гордыня увела нас по кривой тропинке, и Император осудил нас за это. Мы пали жертвами неуступчивости генетического отца, Дорна. Но время покаяться ещё есть — Крид по-прежнему зовёт нас, и у нас остался один рабочий «Громовой ястреб».
 +
 +
— Это решительно невозможно — мы верны своему слову. Возложив руки на святые реликвии, мы дали перед Императором священную клятву защищать этот оплот.
 +
 +
— Маршал, от него остались руины. Он уже давно никакой не оплот — а мы не клялись защищать руины.
 +
 +
Когда Мордлид поднял глаза, продолжая, однако, стоять со склонённой головой, он увидел, как Амальрих поджал губы. Двое выживших членов его командного отделения едва заметно повернули головы, ожидая ответа повелителя.
 +
 +
— Расскажи мне, — произнёс маршал, — об этом своём видении.
 +
 +
 +
Ему больше не требовалось спать, чтобы видеть сны. Когда Пустой Человек хотел, чтобы он спал, Янн спал. И без разницы, чем он занимался.
 +
 +
Его веки покраснели и опухли, лоб пересекал глубокий порез. В последний раз, когда его посетил сон, он поднимался по лестнице, чтобы проверить одного из наводчиков. В последнее время очень многие из них умолкли, и он хотел знать причину.
 +
 +
Сознание покинуло его в мгновение ока. Прямо на полушаге.
 +
 +
Когда Ровецке очнулся, он лежал лицом на ступенях, голова кровоточила, а один из коренных зубов выбило при падении. Он проехался лицом на десять футов вниз.
 +
 +
И он остался лежать, не смея шелохнуться, поскольку рядом с ним слышался топот поднимающихся людей. Один наступил Янну на руку, и ему пришлось закусить щёку, чтобы не вскрикнуть. Стихающий голос Пустого Человека велел ему не двигаться и дальше притворяться трупом, за который его приняли убийцы. Как-никак в городе было полно мертвецов. Никто не обращал внимания на тела, кроме разве что мародёров.
 +
 +
Ровецке услышал грохот по двери, треск автоматной очереди. А затем он перестал дышать, когда те же люди стали спускаться обратно.
 +
 +
Один задержался, чтобы похлопать Янна по карманам, ища боеприпасы или палочки лхо. И на один короткий момент паники Ровецке подумал, что в такую холодную ночь человек наверняка ощутит тепло его тела.
 +
 +
— Я холодный, — едва слышимо зашептал он. Не громче шороха трущихся друг о друга пальцев. — Я мертвец, и в карманах нет ничего ценного.
 +
 +
Рука тут же замерла и исчезла.
 +
 +
Янн продолжал лежать ещё долгое время после того, как шаги на лестнице стихли.
 +
 +
Его агент был мёртв. Спецвокс с прибором ввода ключей и книгой шифров пропали.
 +
 +
По крайней мере, теперь он понял, что с ними случилось. Убитые эскадронами смерти, выслеженные, будто животные, каковыми, по большому счёту, Империум считал всех людей.
 +
 +
Несмотря на время и усилия, что он затратил на разворачивание сети, а также многие часы обучения наводчиков, Ровецке не стал особо расстраиваться. Подобные операции всегда имели свой срок годности, а сами агенты считались расходным материалом.
 +
 +
К тому же Пустой Человек поручил ему новую задачу. Теперь куда более конкретную.
 +
 +
Во сне туманные глаза Пустого Человека показали ему, где он найдёт искомый объект. Где тот упал и куда его следует доставить.
 +
 +
Самой насущной проблемой являлся человеческий ресурс. Вследствие череды убийств его сеть агентов существенно сократилась, а убыль людей-бомб и начинённых взрывчаткой машин происходила естественным образом.
 +
 +
Он установил контакт с ячейкой саботажников, которую внедрил в Администратумный отдел обслуживания туннелей и стоков. Команды рабочих были полезным инструментом, поскольку даже банды, обитавшие в подземельях касра, старались их не трогать. Никто ведь не хотел, чтобы им на голову обвалился туннель.
 +
 +
Объект оказался именно там, где и указал Пустой Человек. Выглядел он в точности как на образе, что выжгли в мозгу Янна затуманенные варпом радужки.
 +
 +
Он рухнул на город, снеся здание и пробив дорожное покрытие. Когда рабочие его нашли, внешний корпус объекта ещё светился от жара, а лучи их промышленных фонарей прошивали дым, густо поднимавшийся с его металлической поверхности.
 +
 +
— Трон! — ругнулся старший техник, от шока забыв о том, что он теперь еретик. — Это же…
 +
 +
— Не думай о том, что это такое, — сказал Ровецке. — Просто подставь под него рычаги, подними его. И доставь репульсорные сани.
 +
 +
— Мы… будем перемещать его? Но как? Он слишком большой. Мы не вытянем его…
 +
 +
— Всё будет хорошо, — сказал Янн, наполнив слова эмпатической волей. — У меня всё под контролем. Нам не нужно перемещать всю конструкцию, только её часть.
 +
 +
Напрягшиеся плечи старшего техника расслабились, и он кивнул.
 +
 +
— Всё под контролем, сэр.
 +
 +
— Хороший мальчик. — Ровецке опустился на колени, открыл ящик с инструментами и взял из него гаечный ключ, как было показано в видении.
 +
 +
Янн успел подумать, до чего же холодный стальной инструмент, а затем он моргнул, и веки отказались разомкнуться снова.
 +
 +
На внутренних стенках век возникли глаза Пустого Человека, распустившись подобно фиолетовому варп-шторму в тёмном небе Кадии. Откуда-то издалека доносился трещоточный звук инструмента.
 +
 +
Кр-р-рт. Кр-р-рт. Кр-р-рт.
 +
 +
Очнулся он от боли в пальцах.
 +
 +
Из них шла кровь, на изломанных ногтях недоставало целых кусков. И он понял, что использовал их наряду с ключом, вручную извлекая винты из объекта. Плоть на них была растёртой и саднила.
 +
 +
Вот почему ему было так больно душить техника. Он был тем ещё здоровяком и имел бычью шею. Ровецке почувствовал кровь во рту: громила успел его ударить. Янну пришлось упереться коленями в широченную грудь рабочего, чтобы не дать ему подняться, пока он его убивал.
 +
 +
Остальные члены бригады были уже мертвы, лёжа вповалку на рычагах и подъёмном оборудовании. Заляпанные кровью инструменты из его набора валялись на полу туннеля, словно люди продолжали спокойно работать, пока он забивал их одного за другим.
 +
 +
Старший техник, видимо, оказался умнее, сильнее и устойчивее.
 +
 +
Но и он постепенно багровел, а у краёв его рта собиралась пена.
 +
 +
— ''Они не должны выжить'', — говорил Пустой Человек из-под век. Слова доносились всякий раз, как Ровецке моргал, напоминая странную морзянку. — ''Они сослужили свою службу Разорителю.''
 +
 +
И, зная, что это чистая правда, Ровецке навалился на шею техника всей своей массой, пока тот не перестал шевелиться.
 +
 +
Обратно он поднялся дрожащим и ослабленным, но это не имело никакого значения. Канистра с прометием не была тяжёлой и становилась всё легче, пока он расплёскивал горючее по большому цилиндру и телам вокруг него.
 +
 +
Объект на репульсорных санях, измазанный кровавыми отпечатками пальцев в тех местах, где Янн собственноручно выкручивал и извлекал болты, без труда сдвинулся с места на антигравитационной подушке, когда он начал увозить его прочь от пламени. Ровецке вёл его осторожно, очень осторожно, шепча успокаивающие молитвы машинному духу.
 +
 +
Как-никак с подобным предметом следовало вести себя осмотрительно. Кузен этого бога среди снарядов сровнял с землёй каср Старк.
 +
 +
И было совсем ни к чему, чтобы внутренняя боеголовка-храм сдетонировала на санях.
 +
 +
Или хотя бы не раньше, чем окажется в назначенном месте апофеоза.
 +
 +
В комнате, которую Янн Ровецке видел во вспышках почти неуловимой тьмы за сомкнутыми веками.
 +
 +
 +
Когда ярость и жажда крови становились достаточно сильными, война переставала быть войной.
 +
 +
Победи достаточно врагов, и битва станет дракой. Персональной борьбой против недругов. Не столько состязанием в стратегии, выполнении задач или занятии территории, сколько потребностью выплеснуть обуревавшие чувства на противника.
 +
 +
Если же пойти ещё дальше, то драка становилась жатвой. Пролитая кровь раздувала мышцы и упрочняла шкуру Уркантоса, делая саму концепцию личных побед и ратных свершений слишком абстрактной. Враг был не более чем пшеницей, которую следовало скосить. Виноградом, что требовалось раздавить. И он вошёл в состояние, где помнил каждого убитого противника с той же отчётливостью, с которой мог бы откладывать в памяти каждый срезанный колосок.
 +
 +
Такого уровня достиг Уркантос, когда преодолел наружную стену Криговых ворот и нырнул в гущу скота по другую сторону.
 +
 +
Вот кем они были — скотом. Сосудами с жизненной влагой. Его жёлтые глаза с вертикальными зрачками, скрытые за решёткой шлема, словно отслаивали с них кожу и мышцы, так что он видел лишь пульсирующие кровеносные сосуды, разветвлявшиеся от сердец подобно корневой системе из клубня.
 +
 +
И, выкашивая их, разрывая те вены и раздирая артерии, из которых трепещущие сердца толчками исторгали возлияния Повелителю Битвы, демон не думал о том, принадлежала та кровь мордианцу или касркину в тяжёлой броне. Даже те, кто укрывался в толстых корпусах танков, были для него лишь кровью внутри металлической оболочки. Болты и лучи адовых ружей безвредно рикошетили от его твёрдой, как кость, кожи. И когда на него волной накатил свежий полк, он успел прорубиться в центр их порядков, прежде чем понять, что их сердца были сильными, но в то же время маленькими и юными — полный полк рекрутов-белощитников.
 +
 +
Он клином прошёл сквозь вражеские ряды, достигнув переплетения улочек, где внутри зданий демоническим взором различил пульсирующие и колотящиеся сердца — коротко и часто, словно у объятых ужасом животных, рядом с которыми появился хищник.
 +
 +
Они хотели заманить его в ловушку. Направить Гончих в проулки и огневые мешки. Уркантос уже видел расставленные за углами засады, отряды внутри бункеров, засевших и залёгших людей, ошибочно полагавших, будто смогут от него спрятаться.
 +
 +
Он ринулся на главную улицу, прямо через полосу мин, что взрывами обожгли ему бока. Обрушил кулак на второй этаж жилого бункера и разнёс на куски стену, вышвырнув четырёх человек на улицу, а пятого затолкав себе в пасть, после чего зубами раздробил его толстую панцирную броню.
 +
 +
— '''''На улицы, мои Гончие!''''' — завопил он. — '''''Выследить их, найти их, убить их!'''''
 +
 +
И Гончие Абаддона, уже окровавленные и сильно потрёпанные после прорыва, последовали за ним, ибо они поклонялись резне, а он был её олицетворением.
 +
 +
Пусть кадианцы захлопывают свои ловушки. Пусть истребляют Гончих Абаддона. Так он лишь прольёт ещё больше крови на алтарь.
 +
 +
Уркантос, князь демонов, обезьяньей походкой помчался по улицам на кровавое пиршество, которое вот-вот начнётся.
 +
 +
 +
— Святая Терра! — выругался сержант Вескай. — Что это было?
 +
 +
Глейв заметил то же самое. Большое и багряное, размытым пятном пронёсшееся мимо люка-амбразуры, слишком быстро и близко, чтобы он смог разглядеть его как следует.
 +
 +
— Не знаю, но оно здоровенное, — ответил Сервантус. — Тяжи с ним разберутся. А мы тем временем…
 +
 +
Он услышал безумные вопли и рыки цепных мечей приближающихся берсерков и, подняв мелта-ружьё, просунул ствол в углублённую бойницу, что тянулась вдоль всей стены жилого бункера.
 +
 +
Долго ждать не пришлось. Глейв едва успел пробормотать «Освящение мира» и «Призыв к насилию», как улицы захлестнула река воинов в глянцево-чёрной броне.
 +
 +
— Пусть зайдут глубже, — сказал Вескай. — Ждать… ждать…
 +
 +
Ведомый наитием, Сервантус нажал спусковой крючок и расплавил двух космодесантников Хаоса.
 +
 +
— Будь ты проклят, Глейв! — Сержант открыл огонь из адового ружья по массе врагов.
 +
 +
На мелта-ружье Сервантуса вспыхнули янтарные руны, веля ему подождать, пока накапливающийся газ не позволит сделать следующий выстрел. Чтобы не сидеть без дела, он сорвал чеку с фраг-гранаты и бросил её через щель. К тому времени, как та взорвалась с глухим хлопком и стуком осколков по керамиту, ружьё уже просунулось в бойницу снова.
 +
 +
Ещё один берсерк упал с испепелёнными ногами и сплавившимися тазобедренными суставами. И тем не менее он продолжил ползти к бункеру, даже когда по нему побежали его же соратники.
 +
 +
— На лестнице! — предупредил Кристан. Вооружённый адовым пистолетом, он прикрывал им спины. Одна из установленных внизу растяжек детонировала с чихом выпущенной дроби и резким скрежетом осколков по пластинам доспеха.
 +
 +
Они были уже на втором этаже. До чего быстро.
 +
 +
Глейв развернулся и двинулся к двери со вскинутым мелта-ружьём, уже направленным на лестницу. Янтарные блок-руны на индикаторе стали зажигаться одна за другой, указывая накапливание заряда. Одна руна. Две. Три.
 +
 +
Он увидел внизу пустую площадку. Почти полный за…
 +
 +
Стена лестничного колодца взорвалась внутрь, когда безумный трансчеловек попросту протаранил её, вместо того чтобы обогнуть. Еретик оказался практически на самом верху, достаточно близко, чтобы занести цепной топор над Штопальщиком и погрузить его в скалобетонный дверной проём, когда медик отшатнулся назад. Из решётки шлема, ощетинившейся белёсыми зубами, вырвалась струя красного дыма.
 +
 +
— Кровь! — взвыл он.
 +
 +
Зелёная руна.
 +
 +
Мелта-луч расплавил бегущего космодесантника Хаоса от линз до пояса, и его массивные, более не удерживаемые вместе части тела скатились по ступеням вниз, оставив цепной топор торчать из косяка.
 +
 +
— Они лезут на здание!
 +
 +
Крики из правой бойницы. Сержант Вескай взвыл, когда узкое окошко пробила шипастая перчатка и с силой прижала к его груди болт-пистолет.
 +
 +
Оружие выстрелило, и крики оборвались.
 +
 +
Сервантус развернулся с мелта-ружьём наперевес, но противник за амбразурой уже исчез, позволив трупу сержанта свалиться на пол.
 +
 +
— Снова лестница! — крикнул Кристан.
 +
 +
Касркин повернулся обратно. Безногий берсерк, которого он видел внизу, пытался забраться к ним по ступеням, попутно изрыгая богохульства.
 +
 +
Глейв испарил и его, оставив на лестнице ещё одну затвердевающую лужицу расплавленной брони.
 +
 +
— Три этажа, — произнёс Штопальщик.
 +
 +
— Что? — рявкнул Сервантус.
 +
 +
— Без ног. У него не было ног, а он пролез три этажа, чтобы убить нас.
 +
 +
Глейв задумался над его словами, а затем провёл лучом мелта-ружья по скалобетонным ступенькам, распылив серый камень и металлические опоры под ним.
 +
 +
— Тогда следующему придётся к нам запрыгивать.
 +
 +
 +
Несколько дней Моркат считала, что противник умный. Неуловимый. Всегда на шаг впереди неё. Что Волки Фенриса такие умелые ловчие и следопыты, что способны без труда ориентироваться даже в неукрощённых, бездонных глубинах её матери.
 +
 +
Она ошибалась.
 +
 +
Дравура потратила почти неделю, чтобы проникнуть в разведанные районы крепости и направить в узловой храм достаточно энергии имматериума, дабы вырастить амниотический мешочек, связанный с нервной системой из полуорганических варп-канальцев, что пронизывали пустоты в чернокамне.
 +
 +
Как только всё было готово, она забралась в тесноту лона и наполнила его жидкой варп-проводящей средой, которая оградила её от внешнего мира и позволила разуму отправиться в странствие.
 +
 +
Моркат устремлялась внутренним взором через сосуды и артерии кожи, а также нервные пучки, которые прорастила в заряженном варпом камне. Открывала слезящиеся глаза в стенах, сводах и полах. Читала мысли рабов-техников, пребывавших в таком ступоре от кошмара невольничьей жизни, что практически ничего вокруг себя не замечали. Фенрисец мог пройти мимо одного из них, толкнув плечом и сломав ключицу, а через десять минут тот и не вспомнил бы о случившемся.
 +
 +
Дважды она собиралась с силами и посылала импульс в нервную систему, чтобы привести в действие необоримые заклятья, психически вшитые в разумы смертного скота. И всякий раз они бросали всё, кроме самых неотложных дел, и на протяжении двух часов выслеживали незваных гостей.
 +
 +
Однажды они нашли гвардейца, который отбился от товарищей и заблудился. Хрупкий смертный, над которым зодчая могла бы провести пси-вивисекцию, последовательно вскрыв и ободрав его разум, чтобы увидеть весь пройденный им путь и таким образом найти остальных паразитов.
 +
 +
Но рабы крепости вели себя как полудикари и без необоримого заклятья. А стоило ей дёрнуть рубильник и пробудить чары, Моркат лишилась над ними власти окончательно. К тому времени, как она села в маглев и прибыла в ближайшее стабильное помещение, трэллы оставили от гвардейца дочиста обглоданный скелет.
 +
 +
«Их и впрямь следует кормить чаще», — подумала она.
 +
 +
К счастью, кадианцы делали прочные каски — его мозг остался целым.
 +
 +
Мало кто из братства магистра войны сохранил функционирующую омофагию. По неведомым причинам от прикосновения истинной вселенной орган либо начинал работать со сбоями, либо полностью отмирал. Впрочем, она знала, что Какадиус Сирон, глава разведки Абаддона, был одним из немногих, кто обладал достаточно чистым геносеменем, чтобы практиковать это древнее искусство.
 +
 +
Дравура, не отводя глаз, зачаровано смотрела, как серое вещество кадианца исчезает за полными губами Альфа-Легионера.
 +
 +
— Заблудился, — объявил Сирон, словно оценивая качество мясного стейка. — В ужасе бегства. Он не знал, куда идёт.
 +
 +
— Как он отбился от остальных?
 +
 +
— Не отбился, а его отделили. Я вижу, как открываются и запираются двери крепости. Как скручиваются помещения. Он был с Волками. Один сказал… — Какадиус сосредоточенно нахмурился.
 +
 +
— Да?
 +
 +
— Волк сказал, что крепость пропускает их внутрь. Или заманивает в ловушку. Они не знают наверняка. Она даёт им пройти в дикие глубины. В места, которые мы не зарядили варпом.
 +
 +
— Может ли крепость вести их к нам?
 +
 +
— Он так и думал, но Волки так не считают. Они считают, прости, считали, что она хотела видеть их там. Затем появилась дверь. Дверь, что распахивалась, как диафрагменный шлюзовой люк. В неё мог пройти лишь один человек за раз. Он шёл в середине, но когда перешагнул порог… Странно.
 +
 +
— Опиши мне всё. Я пойму.
 +
 +
— Он вышел из портала и увидел их с другой стороны хрустальной стены. Однако те его не видели. И он стоял… под непонятным углом. Глядя на их подошвы. Так, словно шлюзовая камера сдвинулась вниз, будто барабан револьвера, выпустив его в смежную комнату. Он колотил по стене, пока у него не онемела рука, и слышал, как те спрашивают, куда он подевался, но его они не слышали. Потом они ушли… Они ушли вверх по стене, словно насекомые, и звуки их шагов разносились причудливым эхом. Поднимаясь выше и выше по бездонному исполинскому залу, пока на хрустальной стене не померк свет фонарей.
 +
 +
— И тогда он побежал?
 +
 +
— Нет… Тогда открылась другая дверь, и он пошёл дальше. Он шагал два дня, пока не услышал голоса, и решил, что снова нашёл Волков. Но это оказались твои мысленевольники. — Сирон пожал плечами. — Потом они его съели. Тебе это помогло?
 +
 +
— Помогло, — ответила зодчая, втягивая воздух сквозь чернокаменные зубы. — Теперь я знаю, почему не могла найти Волков.
 +
 +
— Знаешь? — спросил он. Сирон задал вопрос с обезоруживающей будничностью, словно просто желая поддерживать разговор. И если бы Моркат не спохватилась, то сболтнула бы мастеру над шпионами лишнее. Она чуть не назвала крепость ''матерью''.
 +
 +
— Крепость прячет их от меня. Направляет паразитов прочь от преобразованных и обработанных варпом частей своего тела, где я могу их увидеть, ведя к месту, которое нужно ей. ''«Воля вечности»'' помогает устроить диверсию против себя же.
 +
 +
— А этот ничтожный смертный, для чего было отделять его от группы?
 +
 +
— Приманка. Она знает, что я иду по следу. Должно быть, мы близко подобрались, и она пытается увести погоню в другой район крепости. Она избавилась от наименее ценного в отряде. От того, кого сочла ненужным. Вот как я поняла, что крепость использует его, иначе в одиночку он бы не выжил.
 +
 +
— Она считает нас инфекцией. Вирусом. И пытается очиститься от нас.
 +
 +
На это Дравуре было нечего сказать, поскольку она понимала, что Сирон прав. Крепость-мать отторгала её всем своим естеством.
 +
 +
— Тебе знаком этот хрустальный зал? Вращающийся барабан? — спросил Альфа-Легионер, вызывая каркасную схему известных участков крепости. В районах, которые она зарядила энергией эмпиреев, распустились пурпурные варп-бутоны. — Его нашли здесь, да?
 +
 +
— Рядом, вот тут, во внешней приводной камере. Но я сомневаюсь, что крепость пропускает диверсантов к двигательной системе. Таких барабанных залов, как ты описал, есть несколько…
 +
 +
— А сколько в радиусе двухдневного пути?
 +
 +
— Один, — сказала Моркат, ткнув пальцем. — Здесь. Один вход связан с четырьмя разветвляющимися коридорами.
 +
 +
— Какой-либо ведёт к критическим системам?
 +
 +
— Минуя заселённые нами отсеки — нет. Они будут замечены. Если только… А это что? Вон то красное пятно?
 +
 +
— Мёртвый отсек, — пояснил Сирон. — Обратная вспышка после выстрела из пушки прошла странным путём и выжгла в нём органические придатки. Его пометили для реколонизации.
 +
 +
— Боги варпа, эта камера — единственный заслон между недрами крепости и щитами левого борта.
 +
 +
— Вызывай маглев, я соберу отряд. — Он развернулся в кресле прочь от схемы и поднёс к уху ладонь. — Ячейка Вега-два. Встретьте Дитя Крепости в точке выхода маглева…
 +
 +
— Семь.
 +
 +
— …семь. Полное тактическое снаряжение, ожидайте контакта с абордажной партией Космических Волков и различными имперскими ауксилариями. Возьмите мелта-вооружение для пробития чернокамня. Считайте крепость враждебной.
 +
 +
Дравура открыла разум перед ярящимся Хаосом истинного измерения и хлопнула ладонями по переборке матери. Таким образом она одновременно вызвала маглев и послала в крепость импульс злости, которую ощутила от её предательства.
 +
 +
Чернокамень вокруг люка, скрытый под слоем переплетённой плоти, застонал, когда дермальная поверхность обрела влажно-розовый цвет. Из тонких дёсен, обрамлявших люк маглева кольцом острых кривых зубов, вытянулись костяные рога.
 +
 +
Моркат надеялась, что сделала ей больно. Так же, как та сделала своей дочери.
 +
 +
 +
Кадианцы захлопнули ловушку, и теперь Уркантос уничтожал их.
 +
 +
Он раздирал когтями жилые бункеры, словно те были сделаны из губок. Артезия визжала от удовольствия, когда её острые как бритвы тени затекали в бойницы и в фонтанах крови сносили головы касркинам. Ждавший в засаде эскадрон «Часовых» атаковал его сбоку, принявшись жалить рёбра огнём из лазпушек, и он налетел на них будто взрослый, дерущийся с детьми. Одного он сшиб ударом наотмашь, смяв ему кабину. Следующего разрубил топором, вонзив лезвие в корпус, словно в череп, и оставив там торчать, чтобы освободившимися руками схватить третий шагатель, зубами вскрыть бронеплиты и размазать пилота в кашу ударом зарешечённой головы.
 +
 +
— '''''Князь!''''' '''—''' зашептала Артезия. — '''''Князь, взгляните на своё воинство. Мы отдавались резне слишком долго. Гончие пожертвовали слишком многим.'''''
 +
 +
Траектории и местоположения светил в бренном мире для Уркантоса теперь мало что значили — а своевольные изменения под действием гравитационных сил и подавно. Но, вынырнув из красной бездны туннельного зрения и увидев восходящую на востоке Чернокаменную крепость, он осознал, как долго упивался бойней.
 +
 +
Свидетельством тому служила кровь.
 +
 +
Столько жизненной влаги. Её количество не давало сосредоточиться ни на чём ином. Теперь, замедлив побоище, он понял, что больше не чувствовал ничего, кроме крови. Так же, как разлагающийся труп перебивал прочие запахи в комнате, так и багряное сокровище скрывало под собою всё.
 +
 +
Окружающий мир выглядел для князя демонов как кровь, неспешно растекающаяся на фоне черноты. Он различал стены лишь по алым брызгам на них. Видел укрытых густым слоем багрянца Гончих, плавными и медленными, будто под водой, взмахами взметавших в воздух красные струи. Лужи, алеющие на верхних этажах бункеров, знаменовали мёртвых врагов. «Гибельный клинок», ''«Викантрус»'', переехал отделение гвардейцев — они полопались, словно виноградины, — пытавшихся сбежать из-под рушащегося здания.
 +
 +
Три берсерка в конце улицы разлетелись на куски. Внутри них взорвались тяжёлые снаряды, отчего конечности воинов расшвыряло в стороны, а из раскрывшихся нагрудников проступили влажные очертания раздробленных рёбер и пульсирующих органов.
 +
 +
Его Гончих осталось так мало. Уркантос повёл их вглубь улиц, зная, что те превратятся в склеп и для друзей, и для врагов, однако настолько высокую цену он и представить себе не мог. Чтобы убить единственного касркина, им приходилось разносить пластальные двери, пробиваться через казематы, выдерживать шквальные обстрелы из смертоносных тяжёлых орудий, а также попадания лучей плазменных установок и мелта-ружей, от которых свёртывалась и сгорала кровь. Будучи лордом-губителем Чёрного флота и предводителем Гончих, Уркантос знал, что в открытом противоборстве он разменивал одного берсерка на пятьдесят мёртвых гвардейцев — или сотню, если подойти к делу с умом.
 +
 +
Но эти касркины, они и сами были воинами Кхорна. Он никогда не видел подобных бойцов за пределами ненавистных, не познавших света истины капитулов Адептус Астартес. Блуждая демоническим взором, он увидел, как раненый касркин разрядил в упор адовое ружьё в живот берсерку — перед тем сломав штык о силовой доспех. Сержант с силовым мечом ринулся в контратаку на свору Лазкаре, уложив одного из плазменного пистолета, прежде чем цепной топор раскроил его от плеча до пояса.
 +
 +
Несколькими улицами дальше ряд жилых бункеров в четыре блока длиной взлетел на воздух огненной стеной, разорвав на куски сорок воинов из отряда Пергазы. Смертные удерживали здания до тех пор, пока кхорнаты не взяли их штурмом, а затем подорвали заранее заложенные бомбы. Кадианцы заманили его воинов внутрь, а затем пожертвовали собой, чтобы уничтожить их.
 +
 +
— '''''Подсчитай их мертвецов и наших'', —''' сказал он Артезии, и та, спорхнув с его плеч, вскружила в небо. — '''''Какое соотношение закланных в бойне?'''''
 +
 +
— '''''Одна Гончая на тридцать смертных, повелитель! Они стоят до конца, забирая ваших воителей с собой в кровавый сон.'''''
 +
 +
— '''''А ещё говорят, будто Адептус Астартес не ведают страха. Даже сыны Трупа-Императора не отдают жизни с таким безрассудством. Одна Гончая за каждые тридцать. Это немыслимо. Извращённо.'''''
 +
 +
— '''''И всё же'', —''' прошипела она, забравшись обратно ему на спину и зашептав в уши окровавленными ртами, что открылись на каждом крыле. — '''''В проблеме скрыто её решение. Посмотрите на улицы.'''''
 +
 +
Он посмотрел и увидел реки. В буквальном смысле потоки крови глубиной с человеческую руку, текущие по скалобетонным дорогам и заливавшие дворики-мешки. Бегущие воины взметали вокруг себя брызги, а падая, вздымали стены багрянца.
 +
 +
— '''''Призови свою родню'', —''' велел Уркантос.
 +
 +
— '''''Из-за близости к антипатическому передатчику они могут не прийти. Кровопускатели боятся того предмета, что мы должны уничтожить. Их разумы отшатываются от вибраций пустоты, которую он проецирует на город.'''''
 +
 +
— '''''Тогда призови кого-то, кто не имеет рассудка.'''''
 +
 +
Князь демонов опустился на колени посреди улицы, погрузив обе руки в алый поток, не замечая шквала лазерного огня, что сверкал в воздухе неоновыми цветами и дочерна опалял мускулы на незащищённой спине. Он настолько преисполнился мощью от ритуальных подношений, что более не чувствовал попаданий. Даже если бы он лишился части энергии, ему всё равно хватило бы силы, чтобы разломать Кадию надвое.
 +
 +
— '''''Идите'', —''' приказал он. — '''''Идите, бегите, на пир спешите. Вражью кровь вкусите и жажду свою утолите.'''''
 +
 +
Кровь, зеркально-гладкая, застыла. Поверхность стала вязкой и тёмной, словно подсыхающая рана.
 +
 +
Затем Артезия тихо, по-охотничьи свистнула, и гладь крови начала растягиваться и вздуваться, будто мембрана. С другой стороны по ней забили лапами звери, тыкая тупыми носами в податливую плёнку и вытягивая её до такой степени, что сквозь искажённую пелену кровяного портала проступили их выпученные глаза. Из места, непостижимо далёкого от реальности, донёсся тонкий протяжный лай и сопение.
 +
 +
А потом наружу вырвался коготь, и мембрана лопнула, как волдырь.
 +
 +
Глубокая кровь исторгла из себя крупных, размером с человека, существ, скребущих лапами и клацающих клыками, — из багряных рек и озёр возникали сначала гигантские головы, потом мускулистые плечи, а за ними уже и сами тела. Твари рявкали и рычали и отряхивались, отчего с чешуйчатых шкур разлетались брызги крови, а на увесистых ошейниках звякали, раскачиваясь, кхорнатские руны.
 +
 +
И затем, стоило архидьяволу, что стал им господином, лишь подумать, они ринулись в атаку.
 +
 +
 +
Опускная решётка ворот перед сборным полем смялась под мощным демоническим натиском. Даже сквозь сбивчивое шипение пустотного щита барбакана Крид слышал вой, рвущийся из лишённых плоти глоток. Решётка приняла на себя ещё один тяжеловесный удар.
 +
 +
На другом конце поля, за амбразурами и зубчатыми плитами линии «Эгида», спешно возведённой между железобетонными бункерами и редутами, стоял Восьмой Кадианский.
 +
 +
— Ждать, — сказал он в передатчик, соединённый с громкославителем Келла. Они заняли позицию на центральном редуте, по обе стороны которого располагались батареи счетверённых лазпушек. — Они появятся в любую минуту. Помните, что за спинами у вас последний свободный город на Кадии. Впереди — ваши товарищи-касркины, которые пожертвовали собой, чтобы проредить вражеские ряды и ослабить их мощь. Вас поддерживают Сёстры из ордена Пресвятой Девы-Мученицы и белощитники Сто одиннадцатого полка, которые видят в вас пример того, каким должен быть настоящий солдат Кадии. На флангах у нас могучие Адептус Астартес и машины войны с нашего мира и планеты Востроя. Ни один полк за всю историю Имперской Гвардии Императора не смог бы похвастаться тем, что занимал такое почётное место. И своим поведением мы проявим почтение и благодарность за эту роль.
 +
 +
Он отключился.
 +
 +
— Почему здоровый красный ублюдок так долго возится? — пробормотал Урсаркар. — У меня уже заканчиваются речи.
 +
 +
— Скоро он прорвётся, — отозвался флаг-сержант.
 +
 +
— У них ушло три часа на то, чтобы зайти так глубоко в город, когда я думал, что им потребуется минимум два дня, — а теперь он заставляет нас ждать.
 +
 +
Генерал слишком всё упрощал, подумал Джарран. Монструозный Уркантос застиг их врасплох. Крид ожидал большей концентрации сил. Роев машин смерти на паучьих лапах. Варповых ритуалов. Мощной поддержки бронетехники.
 +
 +
Но, что главнее всего, он не ожидал бегства 33-го. Другие войска не успели занять позиции или узнать задачи. Не были установлены структура командования и линии связи. Подразделения на сборном плацу спешно расставили по местам с помощью громкославителей и бумажных карт.
 +
 +
Между тем в Россварах из пунктов «Спасение» только-только выходили первые войска — и находились они настолько далеко и имели в запасе так мало времени, что с тем же успехом могли быть сейчас на Восточной окраине.
 +
 +
Рекруты из 111-го были временной мерой, единственной пехотной частью, оказавшейся готовой к развёртыванию. А в планы Крида вовсе не входило, чтобы Восьмой Кадианский останавливал собой прорыв, прежде чем удар нанесут более тяжёлые подразделения, но прямо сейчас доверить эту задачу было попросту некому.
 +
 +
Ворота сотряс ещё один удар.
 +
 +
— Хотя бы касркины своё дело сделали, — произнёс Келл.
 +
 +
— Сделали, бедолаги.
 +
 +
— Хотите, чтобы речь сказал я?
 +
 +
— Нет, Келл, просто подними знамя повыше и убедись, что краснорожие фрекковы твари его видят. А я обращусь к старым проверенным словам.
 +
 +
— Да, генерал.
 +
 +
Врата вылетели наружу, сорвавшись, однако, с петель не под натиском демона, а от взрыва бризантного заряда.
 +
 +
Сквозь дым проступил громадный корпус «Гибельного клинка», из его пушки «Разрушитель» ещё валил дым после выстрела по воротам. Колоссальный танк весом в сто шесть тонн протиснулся через арку, словно железная крепость, которой он, в сущности, и являлся. Приваренные к куполу и фальшбортам заострённые куски арматуры унизывали черепа. К лобовой броне цепями был прикован освежёванный человек — которому пришили дополнительные конечности, дабы он напоминал восьмиконечную звезду Хаоса.
 +
 +
Танк выстрелил, и снаряд упал с недолётом правее от них, подняв фонтан обломков в три этажа высотой. Затем тяжеловесная машина неспешно покатилась к ним.
 +
 +
— Фрекк, — сказал Урсаркар. Затем поднял передатчик и, щелчком включив его, произнёс то, что говорил всегда, когда не находил нужных слов. — Кадия стоит!
 +
 +
— Кадия стоит! — эхом повторил Восьмой Кадианский, вразнобой, тревожно. Предбоевая нервозность. Её не избежали даже ветераны.
 +
 +
Флаг-сержант запустил славитель.
 +
 +
— Я вас не слышу, Восьмой! А если не слышу я, значит, и Император на Золотом, фрекк его, Троне не слышит тоже! Ещё раз, ради Императора, Кадии и лорда-кастеляна! Раз, два, три…
 +
 +
— Кадия стоит! — прокричали они. Теперь уже вместе, с решимостью.
 +
 +
— Они выбьют нас с этой позиции?
 +
 +
— Нет!
 +
 +
— Кто их остановит?
 +
 +
— Восьмой!
 +
 +
— Кто?
 +
 +
— ''Восьмой!''
 +
 +
«Гибельный клинок» сделал выстрел, проломив бункер «Эгиды», словно полевой повар, вскрывающий жестянку с галетами. Ему ответила батарея «Василисков», захлестнув исполинскую бронированную машину бурей огня.
 +
 +
Танк покатился сквозь град снарядов так, будто по нему стреляли шариками с краской.
 +
 +
Следом за ним хлынули отродья варпа — коренастые, мускулистые твари, которые двигались с шакальим проворством. Пробуя воздух раздвоенными языками, распуская и складывая заострённые шейные гребни, будто аристократки — веера.
 +
 +
Стена у центральных врат пошла трещинами и раскололась в двух местах. Первую брешь проделал пробивной заряд, взметнувший конус из обломков на тридцать ярдов вверх, вторую же — мощные рубящие удары топором размером с «Часового».
 +
 +
В проломы хлынуло ещё больше демонов, грохочущие дальнобойные снаряды и сверкающие лучи лазпушек лишь оставляли дыры в приближающейся массе. Вокруг них заговорили счетверённые орудия, наполнив воздух скрежещущим треском выстрелов.
 +
 +
Ревя цепным оружием, из врат вырвались берсерки. Гораздо больше, чем рассчитывал Келл, учитывая жестокое многочасовое противостояние с касркинами. По нутру флаг-сержанта разлился холод, словно от штыковой раны.
 +
 +
— Приступай, — сказал Крид.
 +
 +
Джарран упёрся ногой в передний край редута и извлёк силовой меч. Знамя Восьмого — полотнище багряных, угольных, золотых и белых цветов — взвилось над серо-коричневыми и зелёными рядами полка. Он обвёл взглядом первый ряд врагов, прикидывая расстояние.
 +
 +
— Восьмой Кадианский! — прокричал он. — По моей команде… огонь!
 +
 +
Лазерные лучи полыхнули с такой яркостью, что бойцы охнули и быстро опустили затемнённые визоры, на миг ослеплённые горящими послеобразами. Солдаты зашлись кашлем, когда плотные залпы энергии прошили грязный крафский воздух — наполнившийся выбросами за недели боёв, — и под действием тепла безобидные соединения превратились в озон.
 +
 +
Передние шеренги демонической орды, состоявшие из похожих на собак тварей, дрогнули и рассыпались под шквалом огня. Трупы повалились в кучу и истаяли, словно ледяная стена, растёкшись эктоплазмой с прожилками крови. Разлетаясь на куски, они мимолётно явили извращённое строение своих тел — совершенно не похожее на анатомию живых существ, — заставив Келла невольно втянуть сквозь зубы воздух.
 +
 +
От вони сгорающей варповой плоти, которую принёс поднятый лазерной бурей ветер, его едва не стошнило.
 +
 +
Бежавшие среди имматериальных гончих берсерки в чёрных доспехах неслись вперёд, не обращая внимания на срезанные выстрелами конечности и пробитую в десятках мест броню, — пока не падали замертво.
 +
 +
Из-за спины флаг-сержанта над полем боя разнёсся высокий чистый звук, и на замедлившегося противника посыпались ракеты «Экзорцистов». Снаряды «Землетрясов» накрыли землю плотными залпами, взметая столбы пламени и осколков, что подбрасывали разодранных в клочья демонов высоко в воздух, где они и рассеивались, не успев коснуться земли.
 +
 +
Справа свора гончих Кхорна прорвалась мимо приземистого бункера и кинулась к строю девятой роты, но в этот момент по ним начало стрелять счетверённое орудие, превратив двух существ в дымку, а уцелевшую пару монстров встретил огнемётчик, который залил их пылающим прометием.
 +
 +
— Продолжай поливать! — взревел Келл. — Пусть варповы твари дважды подумают, прежде чем кидаться на нас снова!
 +
 +
— Кормахен. — Урсаркар махнул рукой. — Видишь четвёртую роту вон там? Под углом к их позиции пролегает разлом. Вели им выставить там тяжёлый болтер, враги воспользуются трещиной, чтобы подобраться ближе.
 +
 +
Кормахен кивнул, открыл канал.
 +
 +
— Крид — четвёртой. Крид — четвёртой. У вас геологическая уязвимость, небольшая расселина в зоне семь-шесть щитовой «Эгиды». Разверните вспомогательный отряд, советую тяжёлый болтерный, подтверждаю… погодите, прошу прощения. — Он замолчал, переключил канал. — Да, сэр, я вас слышу. Магистр роты, говорите.
 +
 +
Крид взглянул на Кормахена и увидел, как юный вокс-офицер нахмурился.
 +
 +
— Лорд-кастелян, магистр роты Корахаил и волчий лорд Хайфелл запрашивают разрешения на удар в правый фланг, чтобы помочь с отражением атаки.
 +
 +
— Вежливо скажи им не делать этого, Кормахен. У нас не получится оборона в глубину, если не будет этой самой глубины. Кроме того…
 +
 +
Стена разлетелась на куски, и Уркантос, демонический князь Ратного бога, выпрыгнул на поле боя и направился к позициям кадианцев.
 +
 +
— …если они ждут появления брешей у нас в строю, — продолжил генерал, — то долго им ждать не придётся.
 +
 +
 +
Волсканцы повсюду. Белые сполохи плазменного пистолета вспыхнули на линзах противогазов, как будто она светила фонариком в кишащий грызунами садок. В носу стоял удушающий смрад обугленной плоти. Хеллскер, кашляя, перемежала выстрелы ударами. Она рубила клинком по каскам и наплечникам, точными уколами в противогазы разбивая линзы и ослепляя еретиков, отбивая в сторону штыки и ломая гардой лица.
 +
 +
Обычно силовой меч разрубал стволы винтовок. Плавил черепа изменников, будто их вылепили из грязи. Но затем, в последний час боя, — Марда не знала, когда именно, — генератор зацепило выстрелом, и режущий покров с мерцанием угас. Тем не менее она продолжала бить врагов, стараясь оглушить их теперь затупившейся режущей кромкой и вгоняя остриё в уязвимые участки. Уже не столько меч, сколько тяжёлый металлический прут.
 +
 +
Хеллскер была хорошим мечником. Даже, можно сказать, отличным. В академии она фехтовала тяжёлой саблей, и в выпускной год ей не хватило самую малость, чтобы победить в чемпионате северного полушария. Но этот бой не имел ничего общего с поединками на дорожке. Бункеры-соты были узкими и тёмными, камеры размером не превышали комнату среднего жилого бункера.
 +
 +
Единственным сравнением, которое приходило Марде на ум, была стычка из её кадетской юности, когда банда из соперничающей академии налетела на них в тесном питейном подвале касра Тайрока. Как и здесь, та схватка слилась в сплошное пятно мундиров, где людям приходилось драться практически лицом к лицу.
 +
 +
Трон его знает, куда делось командное отделение. Волсканцы прорвались на трёх уровнях, и она ринулась вверх по лестнице, считая, что остальные следуют за ней. На мгновение власть над ней захватил тёмный офицер, призванный звуками боя и срочной потребностью защитить себя.
 +
 +
И тот тёмный офицер хотел убивать.
 +
 +
Она прожила так долго лишь потому, что обеим сторонам критически не хватало боеприпасов.
 +
 +
На неё пошёл волсканский гренадёр, широкоплечий и мускулистый, с бронежилетом, застёгнутым поверх голого, покрытого руническими шрамами торса. Одной рукой он навёл на неё лазпистолет, а второй занёс ритуальную траншейную дубинку, чьё навершие в виде черепа покрывали разводы крови и клочки волос.
 +
 +
Хеллскер рубанула мечом ему по запястью, с хрустом кости отправив лазпистолет на железобетонный пол. Следом за ударом она врезалась плечом еретику в грудь, откинув его назад и лишив замах силы, так что дубинка с глухим стуком отскочила от затылка каски.
 +
 +
Она ударила навершием меча гренадёру в челюсть и увидела, как лицо врага деформируется с влажным хрустом бьющегося яйца. Скрежет кости по кости. Противник попытался занести дубинку снова, но она отбросила его на подступающих товарищей, и оружие застряло среди леса штыков и зашатавшихся неприятелей.
 +
 +
— Комотряд! — крикнула она в вокс-бусину. — Комотряд, ко мне, второй ярус!
 +
 +
Она выбилась вперёд. Довольно опасное место.
 +
 +
Марда оттолкнула гренадёра и нажала спусковой крючок плазменного пистолета. Она выстрелила понизу, не удосужившись поднять оружие выше пояса. Противник взвыл, когда его ноги исчезли в туннеле света, и два других еретика позади него рухнули со срезанными коленями. Их тела завалились в люк, через который внутрь бункера рвались другие враги.
 +
 +
Из задних рядов, бранясь и расталкивая остальных, появился волсканский сержант и с рёвом запустил цепной меч. Отшвырнув с пути последнего еретика, он кинулся к Хеллскер.
 +
 +
— Волскан покоряет! — прокричал он.
 +
 +
Марда парировала цепной клинок, и вращающиеся зубья с искрами задребезжали по лезвию, так что от вибрации у неё занемела рука. Сержант крутанул мечом и обрушил его снова, на этот раз сверху, и удар, возможно, достиг бы цели, не задень клинок низкий потолок, дав ей время отскочить.
 +
 +
Однако, пытаясь уклониться, она ненароком задела каблуком что-то громоздкое и неподатливое, отчего её изящный отход превратился в неуклюжее падение, и она выбросила руку с мечом, чтобы не завалиться набок.
 +
 +
На короткий миг Хеллскер подумала, что упёрлась в пол кончиком меча и сможет устоять. Но клинок соскользнул, и Марда полетела дальше, и эфес врезался в пол с такой силой, что её руку пронзила острая, как электрический разряд, боль. Плазменный пистолет вылетел из ладони.
 +
 +
«Бог-Император, — взмолилась она, когда сержант кинулся к ней, отводя клинок, чтобы снести ей голову. — Только бы я не сломала фреккову руку».
 +
 +
Она уже никак не смогла бы отбить цепной меч. Онемевшей правой руке просто не хватило бы сил, а с отключенным полем мечу и близко не достанет тяжести, чтобы остановить такой широкий замах.
 +
 +
— Волскан покоряет! — Сержант обрушил меч.
 +
 +
Она всё равно вскинула клинок, но, ощутив удар, вскрикнула. Вращающиеся зубья впились в правую бровь и скулу, наполнив мир шумом, а нос — горячим запахом пластального пильного полотна, трением сжигающего глазницу. Загнутые лезвия защекотали веки яростными порывами.
 +
 +
Звук оборвался.
 +
 +
Но она была жива.
 +
 +
Хеллскер оттолкнула клинком цепной меч от лица, и зубья с влажным хлюпаньем выдернулись изо лба. Кривые лезвия остановились, бессильно дребезжа и дёргаясь, не в состоянии раскрутиться из-за мешающего меча её дяди.
 +
 +
Меча, который наполовину вошёл в корпус цепного клинка, застряв в нём подобно мифическому оружию в наковальне.
 +
 +
Она не понимала, что происходит, пока на лезвии не заплясал синий свет и оно не погрузилось в кожух ещё на четверть дюйма. Прерывистые вспышки силового поля, напоминающие короткие сполохи стробоскопа, озарили бронзовую череполикую маску сержанта, когда тот в смятении потянул сломанное оружие на себя.
 +
 +
Марда дёрнула застрявший меч к себе, после чего пнула противника в локоть и услышала смачный шлепок подошвы ботинка о мышцы, сопровождаемый болезненным вскриком.
 +
 +
Падение. При падении рукоять меча ударилась о пол, и это перезапустило генератор.
 +
 +
Она стукнула ладонью по рукояти, вызвав бледное сияние, что позволило ей вырвать клинок из вражеского меча и вонзить его в живот сержанту, где тот и застрял, исчерпав мимолётный заряд энергии.
 +
 +
Сержант рухнул на кадианку, придавив её к полу, пока она пыталась выдернуть оружие.
 +
 +
Хеллскер пихнула его коленями, вытаскивая меч правой рукой и вместе с тем отчаянно колотя по нему левой. Однако остальные еретики уже взяли её в кольцо. Пиная и тыкая штыками. Глаза за безликими масками противогазов горели безжалостной яростью.
 +
 +
— Кадия сто… — попыталась сказать она.
 +
 +
Кончик штыка впился Марде в плечо, пронзив его таким холодом, который майору прежде не доводилось испытывать. Ботинок врезался ей в рёбра. Удары сыпались градом, но сержант был здоровяком, поэтому большая их часть приходилось на его бугрящееся мышцами тело, которое теперь служило Хеллскер щитом. Волсканцев были десятки. Тут уже точно не победить.
 +
 +
— Кадия стои…
 +
 +
Ей в лицо что-то врезалось, не дав договорить последние непокорные слова. Что-то тяжёлое и изогнутое, с тянущимися вдоль него кабелями. Оно стукнуло раз, второй, попадая в основном по кромке каски, но с такой силой, что Марда почувствовала, как у неё хрустнул нос.
 +
 +
Она вцепилась в оружие, надеясь просунуть палец под скобу и сделать выстрел, который в такой близости наверняка попадёт в кого-нибудь из врагов.
 +
 +
Крепко держась за пистолет, Хеллскер стала лихорадочно шарить пальцами. Она выпустила меч и схватила оружие второй рукой. Отыскала спусковой крючок и вдавила его.
 +
 +
И лишь увидев иссиня белое солнечное свечение, она поняла, что это был пистолет дяди.
 +
 +
Трон, ну конечно, от чего же ещё ей умереть? После долгих лет, прожитых в страхе перед роковым оружием, кому, как не ему, убить её?
 +
 +
Она не отпустила его.
 +
 +
— Кадия стоит! — прокричала Марда, когда пистолет завибрировал и она ощутила исходящее от катушек тепло даже сквозь толстые перчатки.
 +
 +
Сжимавший оружие еретик слишком поздно понял, что происходит. Впрочем, остальные волсканцы сгрудились так плотно, что даже когда он попытался отскочить прочь, толпа не позволила ему этого сделать.
 +
 +
Хеллскер укрылась под телом сержанта, чтобы не видеть сполоха перегрева. Тем не менее свет пробился даже сквозь её закрытые веки, после чего раздался звук, похожий на удар молота по наковальне, а следом — свистящее шипение лопающихся катушек.
 +
 +
И затем — те самые истошные крики.
 +
 +
Отделаться испугом ей всё же не удалось. Вспышка жара опалила тыльную часть левого предплечья, ошпарив рукав термостойкой куртки, так что плетение ожогом отпечаталось на коже Марды от локтя до запястья. Верхушка трёхкупольного шлема частично оплавилась и наверняка сожгла бы ей волосы, если бы не скомканная под ним фуражка. Когда Хеллскер расстегнула пряжку и сняла с головы горячий керамитовый убор, то поняла, почему перестала работать микробусина, — волсканец с траншейной дубинкой сорвал корпус батареи, и теперь та болталась на одних проводах.
 +
 +
Марда как раз выползала из-под трупа сержанта, сбивая с униформы огонь, когда в комнату с выставленным перед собой пистолетом ворвался Равура.
 +
 +
— Сержант, — просипела она.
 +
 +
— Мученики Кадии! — выругался он, увидев, как она выбирается из груды обугленных тел волсканцев. Должно быть, видок она имела ещё тот, поскольку успела заметить, как сержант в последний момент отвёл оружие, едва не выстрелив в неё.
 +
 +
— Стой, — закашлялась она и, привалившись к люку, заперла его, чтобы не впустить новых штурмовиков. — Приведи сюда отделение. Возьми под охрану…
 +
 +
— Майор, нам надо убираться. Они прорвались ниже. Мы окружены сверху и снизу. Нужно уходить, либо в нижние отсеки и идти на прорыв, либо к миномётным позициям для последнего боя.
 +
 +
— Всё так плохо? Где отделение?
 +
 +
За спиной у Равуры, в следующем отсеке, она услышала гулкий грохот гранатомёта Лека.
 +
 +
Равура покачал головой.
 +
 +
— Я с Леком. Где Ривелле, не знаю — в последний раз видел его отсеком ниже, где он отбивался знаменем. Мы пытались пойти за вами, но затем путь нам перерезала штурмовая партия, и пробраться смогла только Удза.
 +
 +
— Удза? — переспросила она.
 +
 +
Хеллскер опустила глаза и увидела угловатый предмет, что едва её не прикончил. Удза лежала ничком на полу, придавленная громоздким командирским воксом. Выходящая рана снесла ей тыльную часть каски.
 +
 +
Марда в последний раз схватила трубку на воксе Удзы, нажала рычаг.
 +
 +
— Двадцать четвёртый, говорит Хеллскер. Двадцать четвёртый, говорит Хеллскер. Отходим к оборонительным позициям. Встретимся у огневой базы. Кадия стоит, и мы выстоим тоже.
 +
 +
 +
Рапторы появились из ниоткуда.
 +
 +
Упали прямо с неба, подобные рваным теням на фоне кроваво-красных туч. Они визжали с такой силой, что у Келла скрутило внутренности, и он крепко сжал челюсть.
 +
 +
— Не подпускайте ублюдков к лорду-кастеляну! — взревел он, шагнув на стрелковую ступень командного бастиона вместо человека, которого только что разорвало надвое болтерным снарядом. — Кадия стоит!
 +
 +
Раптор, убивший незадачливого бойца, был одним из трёх, что смогли достичь командного взвода. Двое разлетелись на куски ещё на подлёте, изрешечённые зенитной «Гидрой». Третий погиб, прорываясь через отделение тяжёлого вооружения, когда смекалистый стрелок развернул автопушку и выпустил очередь ему в нагрудник, к несчастью для стоявших рядом бойцов, которых выкосило осколками тяжёлых пуль, разлетевшихся от керамита.
 +
 +
Двое подобрались к Криду на дистанцию пистолетного выстрела. Их намерения не оставляли никаких сомнений — убить лорда-кастеляна, чтобы вырвать мотор из имперской мясорубки, перемалывавшей воинство Хаоса.
 +
 +
— Окружить и задавить их! — заорал Джарран в вокс-усилитель.
 +
 +
Тремя этажами ниже кадианцы бросились на великанов, обрушив на них настоящий ураган лазерных лучей, опалив доспехи монстров. Один попытался взлететь, направив болт-пистолет на компункт Крида, но свалился под весом ударников, что запрыгнули на него, будто на посадочные полозья эвакуационной «Валькирии», однако взвыли от боли, когда плоть изрезали острые края лат и опалил огонь из турбин прыжкового ранца.
 +
 +
Впрочем, они продолжали за него цепляться, не давая левиафану подняться в небо, хотя и падали по двое-трое за раз от гневных ударов цепным мечом.
 +
 +
— Проход! Проход! — закричал боец, расталкивая гвардейцев и попутно вскидывая плазменное ружьё.
 +
 +
— Дорогу стрелку! — скомандовал Келл.
 +
 +
Плазмовщик перехватил огромное оружие за поперечную ручку и поднял вверх, плотно прижав к плечу изогнутый затыльник приклада, отчего колеблющееся сияние катушек залило его посечённое шрамами лицо подводной синевой.
 +
 +
Выстрел в упор испарил голову и правый наплечник раптора, а рука с зажатым в ней болт-пистолетом плюхнулась на землю.
 +
 +
Справа от флаг-сержанта последний раптор прорвался сквозь давку, разделав дюжину человек тремя взмахами молниевых когтей, на которых бурлили осквернённые пустотой силовые поля. Он с визгом понёсся вперёд, не разбирая пути от шквала сыплющихся на него ударов штыками. Прямиком к единственному разноцветному символу, который ещё мог различить среди штормового моря людей в кадианских мундирах.
 +
 +
Он направлялся к знамени Восьмого Кадианского.
 +
 +
— Убейте его! — Келл достал силовой меч.
 +
 +
Кадианцы разбивались об него волнами, стреляя и рубя, но тот неумолимо нёсся дальше. Штыки и мечи ломались о керамитовый панцирь. Броня монстра покрылась торчащими обломками клинков. По дороге он сметал целые ряды гвардейцев, чья кровь вскипала от прикосновения молниевых когтей и запекалась прямо в воздухе. Затем он погрузил длинные лезвия в железобетонную стену бастиона и принялся взбираться по покатой башне уже непосредственно к Джаррану, не сводя с него горящих линз. Зазубренный рог из тусклого золота, что заменял ему рот, взревел настолько громко, что башня под ногами флаг-сержанта заходила ходуном. Келлу показалось, что у него из ушей пошла кровь. Солдаты рядом с ним отшатнулись, от мощи акустической волны перестав стрелять.
 +
 +
Джарран, однако, не повёл и глазом, вместо этого занеся меч и прицелившись в верхушку парапета. Дожидаясь момента. Надеясь, что своим огнём им удалось замедлить существо.
 +
 +
Прыжковый ранец раптора полыхнул, и тот понёсся к вершине бастиона, выставив перед собой косовидные когти, чтобы пронзить флаг-сержанта.
 +
 +
Келл ткнул знаменем Восьмого вниз, и окружавшее силовой кулак поле полыхнуло желтизной, встретившись с огненным варп-покровом молниевых когтей. Удар был блокирующим, предназначенным для того, чтобы отбить лезвия еретика-астартес и вогнать их в железобетонный фас бастиона, где те оказались бы в ловушке.
 +
 +
Меч устремился к обращённому вверх лицу раптора, войдя под грудину к полным скверны сердцам монстра.
 +
 +
Секунду он трепыхался, словно рыба на крючке, но солдаты по обе стороны от Джаррана прижали лазвинтовки к его мутировавшей голове и вжали спусковые крючки, не прекращая стрелять до тех пор, пока тварь не перестала шевелиться.
 +
 +
С ржавым, скрежещущим звуком тело в керамитовом облачении заскользило по стене редута обратно вниз.
 +
 +
— Разобрался с ними, да? — сказал Крид, когда флаг-сержант вернулся за командный стол. Келл сомневался, что лорд-кастелян удосужился хотя бы оторваться от карты, пока на него совершалось покушение.
 +
 +
— Отряд касркинов перехватил ещё одну группу, шедшую с запада, и уничтожил её с тяжёлыми потерями.
 +
 +
— Хорошо, — сказал Урсаркар, затем пробормотал: — Не потери, конечно, их и так уже слишком много.
 +
 +
Флаг-сержант взглянул на чистую, разделённую складками поверхность карты с разноцветными деревянными блоками и горками сигарного пепла, отметив растущую груду сдвинутых в сторону маркеров — уничтоженные подразделения. После первого часа, когда орда демонических гончих полегла под слаженным огнём Восьмого, они увели Крида обратно в командный бастион. Теперь в углах боевого возвышения гудели переносные генераторы небесных щитов.
 +
 +
— Мы заставили кровавых демонов дорого заплатить.
 +
 +
— Это неважно, если мы их не остановим, — заявил лорд-кастелян. — Я могу купить время жизнями солдат, но они уже начинают заканчиваться. Стоять, — рявкнул он помощнику. — Куда ты это потащил? Двадцать второй востроянский бронегусарский…
 +
 +
— Уничтожен, генерал. Предательский «Гибельный клинок» и его боевые машины.
 +
 +
Крид оглядел поле битвы, проведя рукой по бритому затылку.
 +
 +
— Ага, да, вижу. Что ж, в этом-то весь смысл, верно? Пока демоны и берсерки прижимают нас, мы не имеем пространства для манёвра, чтобы разобраться с техникой. — Он указал на полукруг из подразделений на столе, облепленный красными блоками. — Мы как волнолом, сдерживающий океан, но на большее мы не способны. Если я перестану отражать штурм еретиков всеми силами, они захлестнут нас. Но тогда их тяжёлые подразделения вынесут нам ядро. Сейчас в бой кинуты все войска, кроме командорств Сороритас и скитариев, но их задача — оборонять центр в случае прорыва. Я бы отправил в атаку чёртовых Железных Волков, но они — это всё, на чём держится правый фланг.
 +
 +
Келл окинул взглядом карту, затем перевёл его на поле битвы.
 +
 +
Лейтенант А’шар на левом фланге, во главе разношёрстной роты братьев отражавший натиск демонов.
 +
 +
Справа — Железные Волки и Тёмные Ангелы, такие необычные компаньоны, сражались с берсерками, которые пытались расчистить дорогу для смертоносного «Гибельного клинка» и его отряда кибердемонов на крабовых лапах.
 +
 +
А в центре — великий демонический князь, снова и снова обрушивавшийся на их порядки. Выдерживавший каждый залп. Остававшийся стоять в одиночестве всякий раз, как вокруг рассеивался дым. Отлетавший назад, чтобы собрать войска для следующего рывка.
 +
 +
К этому моменту шеренги Восьмого в центре поредели достаточно, чтобы Сёстры Битвы начали постреливать в одиноких демонов, которые прорывались за строй.
 +
 +
— Роты Б и В вот-вот дрогнут, — указал Джарран. — Они слишком потрёпаны. Нам уже пришлось залатать их порядки призывниками. И тот «Гибельный клинок» — нам не удаётся уничтожить его, что бы мы против него ни бросали.
 +
 +
— Сёстры выстоят, — возразил Урсаркар.
 +
 +
— Генерал, — с дрожью в голосе произнёс офицер-тактик. — Сообщение о выстреле из тяжёлого орудия по стене восточной цитадели, севернее Дракконовых ворот. Это «Владыка войны», сэр. Титан ''«Сосуд проклятия»'' — он снова в строю.
 +
 +
— Дерьмо, — рыкнул Крид. — Трон, могут нам дать хоть минуту передышки?
 +
 +
— Приближается самолёт, — крикнула субалтерн из Аэронавтики, вскинув руку, чтобы привлечь внимание.
 +
 +
— Наши?
 +
 +
— Неясно, — отозвалась та. — Не отвечают на запрос опознавательных кодов. Возможно, у них не работает вокс. Идут с юга, сквозь щит. Низко над городом. Это…
 +
 +
Над головой раздался рёв, и Келл инстинктивно подскочил к генералу, готовый прикрыть его собственным телом. Самолёт пронёсся над ними, из его разорванного фюзеляжа тянулась струя чёрно-серого дыма, а двигатели работали на последнем издыхании, словно зажигалка, в которой почти не осталось прометия.
 +
 +
Крид стряхнул с себя флаг-сержанта и посмотрел вверх.
 +
 +
— Будь я проклят, — произнёс он. — А они не спешили.
 +
 +
 +
Досточтимый «Громовой ястреб» под названием ''«Скиния Святой Саваны»'' презирал и законы гравитации, и оружие врагов на протяжении более чем пяти тысячелетий. Ныне он давал последний бой обоим сразу.
 +
 +
Красные предупредительные огни заливали десантный отсек, тускло отражаясь от посечённых чёрных лат воинов Решающего крестового похода. Двадцать один боевой брат и шесть неофитов, надёжно закреплённых в удерживающих фиксаторах и бормочущих молитвы Богу-Императору, прося Его простить их гордыню.
 +
 +
Отсек тряхнуло от попадания, подбросившего машину вверх. Сочленения доспехов взвыли, поглощая удар. Турбореактивные двигатели, обычно работавшие тихо и размеренно, сбивчиво закричали. Тревожный звук, хоть и не настолько тревожный, как когда один мотор заглох окончательно, и рёв стал доноситься только с левой стороны. Свечи, выпавшие из святилища-реликвария в дальнем углу, покатились по палубе.
 +
 +
Мордлид изо всех сил держался за поручень над головой, стоя лицом к закрытому переднему трапу десантного челнока. Благодаря усиленным чувствам он слышал, как пилот-технодесантник наверху говорит об отказе систем и критическом уровне топлива.
 +
 +
Они падали. Но всё шло именно так, как и должно. Они были на покаянной миссии.
 +
 +
И никто не раскаивался сильнее, нежели он.
 +
 +
— Не стоило мне давать разрешение, — признался Амальрих по приватному вокс-каналу. — Я уже сожалею о своём решении. У нас даже нет капеллана, чтобы…
 +
 +
— Дврейн проводил положенные ритуалы, — отрезал кастелян. — Если крестовый поход переживёт сегодняшний день, он может быть помазан и посвящён. Его действия будут оправданы в глазах Императора.
 +
 +
— Скажи мне правду, Мордлид. Тебе было видение?
 +
 +
— Было.
 +
 +
Маршал не ответил.
 +
 +
По бронеплитам застучали выстрелы. Освещение в отсеке на мгновение стало ярким от скачка напряжения после выстрела энергетического орудия. Амальрих продолжил хранить молчание.
 +
 +
Мордлид знал, что упрёк попал в точку.
 +
 +
Именно за такие бесцеремонные речи он и стоял сейчас перед дверью, ожидая смерти. Больше того, он вызвался на это место сам. Никто не имел права разговаривать с маршалом в подобном тоне, по крайней мере не подвергнувшись наказанию и остракизму. Говорить брату в таком звании, как Амальрих, что он ошибался, да ещё на глазах у остальных крестоносцев, было попранием всех мыслимых законов и правил.
 +
 +
Если только слова те не были ниспосланы Императором. Слова не непокорства, а пророчества.
 +
 +
И существовала определённая роль, социальная функция для тех братьев, которые совершили настолько смелый и глупый поступок. Которые высказали руководству то, что не могли другие. Вдохновлённые свыше правдорубы, которые должны были произнести то, что требовалось, но потом — умереть.
 +
 +
— Ступай с Богом-Императором, и не заставляй меня пожалеть об этом.
 +
 +
Затем он отключился.
 +
 +
Зашипела гидравлика, и в отсек хлынул свет, когда пилоты опустили передний трап ''«Святой Саваны»'', открывая им выход, если корабль разобьётся.
 +
 +
— Решающий крестовый поход! — взревел Амальрих. — Поднять фиксаторы и занять штурмовое построение.
 +
 +
Красные фигуры, роившиеся, будто паломники в храме, понеслись размытым пятном двадцатью футами ниже. К ним потянулись когтистые лапы. Еретики в чёрных латах принялись стрелять из пистолетов. По открытой двери забили болт-снаряды, в искрах рикошетя от потолка десантного отсека.
 +
 +
По обе стороны люка заговорили тяжёлые болтеры, пропахав в орде еретиков борозды. С крыла «Громового ястреба» сорвалась последняя ракета, которая подбила демоническую машину в пятидесяти футах от них, и та с расплавленным красным торсом опрокинулась на землю, а судорожно задёргавшиеся паучьи конечности раздавили адских гончих вокруг неё.
 +
 +
Нос клюнул в последний раз, громадный штурмовой корабль грузно коснулся земли и, сотрясаясь всем корпусом, заскользил на фюзеляже по просеке, что сделал среди мертвецов. Тела демонов и изменников, раздавленные севшей ''«Святой Саваной»'', стали громоздиться перед частично откинутым люком, словно тот был бульдозерным отвалом.
 +
 +
Мордлид отпустил поручень, взял с потолочной полки знамя Решающего крестового похода и, выставив его перед собой подобно копью, выступил наружу.
 +
 +
Он успел преодолеть половину аппарели, когда самолёт перестал скользить, и первым появился из подбрюшья десантно-штурмовой машины.
 +
 +
Кастелян поставил древний керамитовый сабатон на край люка и замер, позволяя еретикам рассмотреть его, — драконохвостое знамя зареяло на нечистом ветру, давая врагам знать, что их ждёт, между тем как другой рукой он воздел громадный клинок и указал им на демонического князя, который бушевал среди порядков Восьмого Кадианского.
 +
 +
— За покаяние, — объявил он. — За благословенного Дорна! За Кадию и за Императора!
 +
 +
Затем Мордлид, облачённый в доспех Веры и вооружённый Чёрным мечом, спрыгнул в глубины ада и стал нести отмщение уже как чемпион Императора.
 +
 +
Однако, сцепившись с врагами, он знал, что обречён.
 +
 +
Ибо его клятвы маршалу отягчала ложь — никакого видения ему не являлось.
 +
 +
 +
— '''''Почти, повелитель, почти! —''''' шипела Артезия. — '''''Не упустите свой шанс из-за спешки.'''''
 +
 +
Уркантос крепче впился лапами в землю сборного плаца, скребя копытами, вырывая комья грязи и куски камней. Его когти разодрали отделение смертных, выпотрошенных им парой минут раньше.
 +
 +
Он ждал, собираясь с силами. Упиваясь кровопролитием многочасовой резни и собирая черепа там, где представлялась такая возможность, — лишь бы ослабить жажду убийства. Она терзала его подобно боли, мучившей больного смертного. Мышцы раздувались и увеличивались, прочная как сталь шкура растягивалась, будто на заражённой конечности. Пульсация скопившейся в нём жизненной влаги грохотом отдавалась внутри стенок черепа.
 +
 +
Он думал, демоничество принесёт свободу от Гвоздей Мясника. Положит конец боли и гневу от вынужденной потребности убивать, подарит возможность замедлиться и сполна насладиться каждой смертью. Позволит радоваться кровавым победам, а не просто облегчённо вздыхать.
 +
 +
Однако всё оказалось гораздо хуже.
 +
 +
Тем не менее Кровавый Рот была права. Если он ринется в атаку до того, как дрогнет строй, до того, как обретёт всемогущество, его почти наверняка убьют. Потому он позволил Гончим Абаддона прорываться самим, тогда как сам шёл за ними, расправляясь с изолированными смертными солдатами.
 +
 +
На него накатила очередная красная волна, и он почувствовал, как из позвоночника прорываются острые костяные гребни, растянув, а затем разорвав кожу. Он взревел, подобно льву в ночи, и запрокинул голову, пытаясь разглядеть, что же его так истязало.
 +
 +
Он увидел, как «Гибельный клинок», ''«Викантрус»'', катится через траншею, а тяжёлые болтеры в спонсонах поливают огнём болотный канал внизу, выкашивая людей десятками. Главное орудие выстрелило, откатившись назад, и железобетонный бункер взорвался, словно прошитый пулей череп, — танковый снаряд проделал небольшую дырку под бойницей и разнёс заднюю стену в фонтане обломков, которые убили ещё одиннадцать гвардейцев.
 +
 +
Демонический князь фыркнул, и из ноздрей пошла горячая кровь. Взор затянула багровая пелена, не давая отличать друзей от врагов. Кровь от крови.
 +
 +
А затем в поле зрения возникла чёрная фигура.
 +
 +
Человек шёл в одиночестве, чёрный, как отполированный агат, неся знамя и полуторный меч, которым он безжалостно рубил беснующуюся массу нерождённых и берсерков. Варп-твари пятились от драконохвостого стяга у него в руке, боясь даже смотреть на его болезненное сияние.
 +
 +
Воин и флаг лучились слепящим белым светом, столь ненавистным взору Уркантоса.
 +
 +
Следовавшие за ним слабые братья-крестоносцы обрушились на «Гибельный клинок», но тускло вспыхивающие болтеры не могли навредить его бронированной шкуре.
 +
 +
При виде окружённой ореолом фигуры лорд-губитель больше не смог сдерживать убийственный порыв.
 +
 +
Он взревел и, сметая с дороги демонов и собственных воинов, ринулся к чёрному рыцарю.
 +
 +
Который высокомерно водрузил штандарт в землю, перехватил тёмный меч обеими руками и встал на изготовку.
 +
 +
 +
Князь демонов бежал, опустив голову и не разбирая пути, затаптывая воинов, прорубаясь сквозь нерождённых, которые с воем исчезали, а туманные эссенции их душ затягивались в зарешечённую пасть властелина. Размахивая обсидиановым топором столь же чёрным, как его собственный клинок.
 +
 +
Мордлид видел всё рваными вспышками. Архидьявол. Пылающая жаровня. Демон, уже ближе. Черепа. Лицо монстра. Взмах белопёрых крыльев.
 +
 +
Глаза. Самые холодные и решительные глаза, которые ему приходилось видеть.
 +
 +
Топор. Голос.
 +
 +
Он ударил снизу вверх, Чёрный меч встретил падающий топор демона с силой, о наличии которой в своём теле, даже закованном в реликвийные латы, он и не подозревал.
 +
 +
Между ними разгорелось белое зарево, яркое и жуткое, будто зарница, — и когда у Чёрного Храмовника прояснилось в глазах, он увидел, что бес не отступил. Он по-прежнему нависал над ним, однако дьявольский топор у него в руках раскололся, и обсидиановые осколки торчали из плоти чудища подобно шипам.
 +
 +
Монстр утробно взревел от невыносимой боли и приятной ярости. Затем он резко обрушил рукоять, и кастелян почувствовал, как ломаются его кости.
 +
 +
 +
Амальрих прорывался туда, где упал стяг и чемпион, четверо лучших братьев Меча выстроились остриём, чтобы достичь места поединка.
 +
 +
Чтобы забрать доспехи и меч. Чтобы вынести чемпиона, если тот был ещё жив.
 +
 +
— Мордлид! — исступлённо от тревоги и гнева кричал он. — Брат Мордлид, ты живой?
 +
 +
Мордлид лежал на траве сборного поля. На том самом месте, где встретил князя демона и сломал инфернальное оружие. И где владыка пекла, завывая подобно своим адским гончим, избил, сокрушил и растоптал его бренное тело, прежде чем ринуться к передовой.
 +
 +
В одной руке он продолжал сжимать рукоять Чёрного меча, второй — держать упавший крестоносный стяг на груди, дабы тот не коснулся земли. Демоны же по-прежнему не смели к нему приблизиться.
 +
 +
— Шлем, — сказал воин. — Снимите его.
 +
 +
Маршал отщёлкнул зажимы и поднял старый реликвийный убор. Внутри него набралась кровь.
 +
 +
— Отец Дорн, — ахнул он, увидев повреждения.
 +
 +
На доспехе Веры не было ни вмятин, ни выбоин. Град ударов не оставил на них даже царапины. Жестокое чудо.
 +
 +
Жестокое потому, что внутри лат тело Мордлида пострадало гораздо серьёзней. Из-за неподатливой брони каждое сочленение вдавилось внутрь, а наплечники с панцирем сплющились вместе. Шлем ушёл вниз, вмявшись в горжет, отчего позвоночник переломался, будто разбившийся состав.
 +
 +
Вдали, у линии фронта, раздался рёв демона. Тем не менее работу следовало сделать, ибо доспехи с мечом утратить было нельзя.
 +
 +
— Я солгал, — прошептал Мордлид. — Маршал… Мне не было видения…
 +
 +
Всё внутри Амальриха похолодело, и пальцы, осторожно державшие голову раненого чемпиона, начали сжимать её.
 +
 +
— Значит, ты обесчестил нас. Обесчестил доспех и…
 +
 +
— …пока не приблизился к демону. Тогда я увидел. И услышал. Голос, он обратился ко мне.
 +
 +
Марий ослабил хватку.
 +
 +
— Сигизмунд. Ты видел Сигизмунда, как все чемпионы.
 +
 +
— Нет, не его. Она сказала, что я правильно поступил, приведя вас сюда. Она процитировала… святую Савану…
 +
 +
Кастелян замолчал, сделав несколько судорожных вдохов. Глотков воздуха.
 +
 +
— Она сказала, что величайший… акт… веры… и любви к человечеству…
 +
 +
— Это самопожертвование.
 +
 +
Амальрих закончил предложение вместо него, поскольку с губ Мордлида сорвался последний вздох, и они застыли уже навсегда.
 +
 +
 +
— Вот этот действительно хорош, — задумчиво произнёс Тразин. — Да, не редкий. Но он обладает определённой… живучестью.
 +
 +
Взмётывая вокруг себя струи крови, чемпион-берсерк прорвал строй кадианцев и повёл своё отделение вглубь человеческих порядков.
 +
 +
Его двуглавый топор на семифутовом древке убивал двух-трёх гвардейцев за раз. Он с равной лёгкостью раскраивал ветеранов Восьмого и новобранцев 111-го, оставляя их трупы исходить паром на холодном воздухе. Взобравшись на линию «Эгида», берсерк, чьи мышцы на не прикрытых бронёй руках были толщиной с людской торс, свирепо взревел перед задрожавшими от страха рекрутами в задних шеренгах. И если прорвался он, то громадный красный монстр позади него почти наверняка сумеет также.
 +
 +
— До чего жаль… Мастер охоты?
 +
 +
— Я в зоне поражения, — с облегчением прошипел смертоуказатель. Он был таким терпеливым, перебрасывая владыку Солемнейса по всей Кадии через гиперпространственный ублиет. Без устали прикрывая его спину, хотя сам изнывал по охоте на добычу.
 +
 +
— Здоровяк впереди, будь добр, — сказал археовед, поднимая два пальца.
 +
 +
Мастер охоты поднял длинный ствол синаптического дезинтегратора и прильнул окуляром к прицелу. В лептонной камере заплясал призрачный огонь, когда он настроил излучатель на максимальный фокус. Кончик оружия на самую малость, едва заметно, показался из ублиета. Гвардеец, который стоял в трёх футах от него и дрожащими пальцами затягивался палочкой лхо, даже не оглянулся.
 +
 +
В четверти мили от них вокруг рогатого шлема чемпиона замерцал изумрудный ореол, когда тот прыгнул на рекрутов.
 +
 +
Тразин опустил пальцы.
 +
 +
Ничего не случилось.
 +
 +
Его голосовой преобразователь заскрежетал, огни в корпусе полыхнули от раздражения.
 +
 +
— Не торопите меня, — пробормотал мастер охоты. — Это же искусство.
 +
 +
Обычно археовед не терпел непокорности, однако он уважал мастерство. До биопереноса Неисчислимый отдал фаэрону мастера охоты полную декурию воинов и несколько опасных артефактов в обмен на экстраординарное создание. В его верности сомневаться не приходилось. И за долгие тысячелетия он показал себя только с наилучшей стороны, добывая крупные экспонаты для галереи, — пусть в последние годы разум смертоуказателя и омрачила одержимость. После пробуждения он начал считать Галактику безграничным охотничьим угодьем, а всякого врага — одним из великих трофейных животных, которых он когда-то выслеживал среди саванн и враждебных тропических лесов.
 +
 +
Так что Тразин не стал торопить его.
 +
 +
''Зи-и-и-ип-хрясь''. Из ствола потянулся бледный зелёный дымок, не больше того, что выдыхал солдат. Парень подскочил от неожиданности и обернулся, но к тому времени ствол исчез, а тонкий невидимый луч уже нёсся через поле боя.
 +
 +
Увеличив разрешение окуляров, археовед увидел, как рухнул кхорнатский чемпион. Он оказался весьма крепким. Большинство людей погибали тотчас, едва луч входил в череп и заполнял нервную систему разрывающим потоком субатомных частиц.
 +
 +
Этот же просто упал на колени, словно при сердечном приступе, и, сжимая и разжимая кулаки, выронил огромный цепной топор в грязь. Его тут же облепили рекруты, принявшись колоть штыками.
 +
 +
— М-м-м-м-м-м, — усмехнулся мастер охоты. — Не чистое убийство, дайте попробовать ещё раз.
 +
 +
— Полагаю, лучше не стоит. По крайней мере, не из этого стрелкового укрытия.
 +
 +
— Что насчёт того, крупного?
 +
 +
Сначала Тразин решил, что он имеет в виду демонического князя, — но затем индикатор цели учтиво мигнул на краю его зрения, и, повернувшись, археовед увидел исполинский осквернённый Хаосом «Гибельный клинок», который перекатился через руины бункера и ворвался на тыловые позиции Восьмого Кадианского. Отряд Чёрных Храмовников заходил ему во фланг, но их вспомогательное оружие не слишком-то помогало.
 +
 +
— Довольно крупный зверь, надзиратель, — скажу честно, я сомневаюсь, что ты поразишь его одним выстрелом.
 +
 +
— Возможно, потребуется три или четыре, — задумчиво протянул смертоуказатель.
 +
 +
— Насколько близко сможешь подвести нас?
 +
 +
— Без угрозы для нас? Сто стандартных кубитов. С угрозой — на расстояние пинка.
 +
 +
Неисчислимый открыл пространственный карман, позволив серебряному ручейку мыслеуправляющих наноскарабеев стечь на вытянутую руку. Он имел всего один рой конструкций, и тратить его на пустяки археоведу не хотелось. Однако машина доставляла серьёзные проблемы, и, возможно, будет лучше, если его орудия начнут помогать уже им.
 +
 +
Маленькие каноптековые насекомые не сводили с него глаз-бусинок, покачивая крошечными головками.
 +
 +
— Жаль уничтожать такое полезное устройство — на расстояние пинка, будь добр.
 +
 +
 +
Никакой крови не было. НИКАКОЙ КРОВИ.
 +
 +
Когда он сокрушил смертного в чёрном доспехе, раздавив его, будто человек, наступающий на копошащееся насекомое и глядящий, как оно корчится, вся кровь осталась внутри.
 +
 +
Он убил его, а тот ничего ему не дал.
 +
 +
А ещё отнял великое оружие, которое ему вручили. Топор, выкованный из чёрных сердец душегубов, что убивали ещё до того, как люди окончательно стали людьми. Первозданные ненависть и месть, превращённые в острый камень.
 +
 +
Впрочем, он в нём не особо-то нуждался.
 +
 +
Уркантос сам по себе являлся оружием более грозным, чем всё, что мог взять в руки.
 +
 +
Однако больше ждать он не мог — а его Гончие, хоть и полегли практически до последнего воина, помогли ему добраться куда нужно.
 +
 +
Он прорвался через Восьмой Кадианский и вклинился в войска за ним. В ряды мелких, слабых солдат с белыми полосами на касках. Они разлетались от каждого его удара, а затем он схватил одного, раскусил посередине и, вырвав нижнюю половину из пасти, так что за ней потянулся моток внутренностей, швырнул её в толпу.
 +
 +
Какая упоительно вязкая и тёплая. Почти не защищённая бронёй. Молодая, пышущая энергией кровь, поднесённая на пиршество.
 +
 +
Артезия металась и секла, распевая окровавленными ртами визгливые гимны, от которых у людей лопались барабанные перепонки и останавливались сердца. Однако маленькие солдаты продолжали прибывать, пока князю демонов не пришлось напоминать себе, что нужно идти дальше, а не забываться в веселье красного празднества.
 +
 +
Наконец-то он давал выход накопленной мощи.
 +
 +
Пушечные снаряды и разрывные болты детонировали на шкуре, осколками выкашивая кадианцев, но ему самому не причиняя никакого вреда.
 +
 +
К Уркантосу ринулся «Экстерминатор», поливая его очередями из автопушки и тяжёлых болтеров. Расположившийся в куполе командир стрелял из поворотного штормболтера, как будто плотный огонь смог бы его остановить.
 +
 +
Он схватил «Леман Русс» за шасси и перевернул, после чего пробил кулаком днище и вырвал из него мотор.
 +
 +
Затем, ведомый первобытным возбуждением, он перескочил безжизненную машину, прочь из массы призывников. На этот раз его когти встретили полированный чёрный керамит — доспехи Сестёр Битвы.
 +
 +
Они не переставали петь, даже когда он их убивал. Чистые, звонкие голоса соревновались с резким воем Артезии, голосившей оду Кровавому Царю. Славословия Золотому Трону пытались заглушить молебны Трону Черепов. Их кровь пьянила. Такая мягкая и исполненная праведности. Не кровь, а вино. И ещё вкуснее оттого, что за неё требовалось побороться.
 +
 +
'''''Кровь''''' повсюду. '''''Кровь''''' на земле. '''''Кровь''''' во рту. Не утоляющая жажду. Нет, нет, нет, солёная '''''кровь''''' распаляла её только сильнее.
 +
 +
'''''Кровь''''' Сестра шагнула навстречу со вскинутым '''''кровь''''' мечом, и он схватил её и '''''кровь''''' раздавил в руке, после чего сжал так, что '''''кровькровькровь''''' оросила землю. Тяжёлые '''''кровь''''' болтерные снаряды забили по '''''кровь''''' телу, плющась о '''''кровь''''' железную шкуру. А он так хотел, чтобы они пробили её. Так хотел, чтобы они пустили ему '''''кровькровькровь''''', желал почувствовать, как его красная тёплая влага сливается с '''''кровькровькровь''''', что уже покрывала кожу. Почему они не могли '''''кровь''''' её добыть? Что '''''кровь''''' ему нужно сделать, чтобы они смогли его ранить? Он хотел пролить свою '''''кровькровькровь''''' на поле из '''''кровь''''' и выпустить скрытое в нём безумие на волю.
 +
 +
Он впадал во всё большую ярость от их неспособности ему навредить. Скача и разя. Раздирая тела и измазываясь в крови сам.
 +
 +
— '''''Мой князь! —''''' завопила Кровавый Рот. — '''''Не впадайте в безумие резни! Нуль-устройство! Не забывайте о нуль-устройстве!'''''
 +
 +
 +
— Целестинки! — воскликнула Элеанор. Она подготовила контрудар, идеально подобрала момент. Зверь, которым стал Уркантос, впал в неистовство, полностью отдавшись резне. — Сегодня мы должны повергнуть бешеное животное. Нечисть лжебога. Ваши сёстры отдали жизни, чтобы уничтожить это существо, кто готов к ним присоединиться?
 +
 +
— Я готова! — крикнула сестра Галатея, как всегда первая рвущаяся в бой. Она опустила алебарду, словно подчёркивая свои слова. — Я вгоню её ему в сердце. Пошлю его обратно в ад.
 +
 +
Остальные Сёстры эхом отозвались следом, также готовые исполнить клятвы. Стереть пятно позора миссии на Хандри и защитить Кадию, как присягал орден. Убить князя Хаоса.
 +
 +
— Я готова, канонисса, — шепнула неприкосновенная целестинка Евгения, захлопнув панель на прыжковом ранце Элеанор и запустив его. Воительница ощутила, как громоздкое устройство лягнулось, с рокотанием оживая, и из сопел в крылоподобных каналах вырвался горячий воздух, прочищая турбины.
 +
 +
— Я готова, — раздался в микробусине надломленный голос. Едва слышимый.
 +
 +
Элеанор окинула ряд дев взглядом, пытаясь определить источник голоса.
 +
 +
Поначалу она решила, что две серафимки уводят раненую Сестру Битвы из строя, чтобы доставить её к госпитальеркам. Но в этом не было смысла. Оставшиеся серафимки — те, что не смогли присоединиться к Женевьеве в атаке на еретические машины, — вошли в состав контратакующей группы.
 +
 +
Лишь увидев на узорном прыжковом ранце перламутровую мозаику, изображавшую святую Катерину, что умирала от рук ведьминского культа Мнестея, канонисса поняла, что случится дальше.
 +
 +
— Нет, — твёрдо сказала она.
 +
 +
— Да, Элеанор.
 +
 +
Женевьева с трудом могла идти. Без поддержки доспехов она бы не смогла удержать собственный вес. Её лицо было белым, как плащаница, губы — бледными и без кровинки. От пота её волосы прилипли ко лбу. В каждом шаге сквозила предельная напряжённость, от каждого движения она сжимала зубы.
 +
 +
Элеанор вспомнила её ожоги.
 +
 +
Одна из серафимок Женевьевы вложила ей в руку меч и помогла сомкнуть пальцы на рукояти.
 +
 +
— Женевьева, ты не в состоянии. — Элеанор попыталась включить прыжковый ранец, но тот ещё прогревался. — Зачем тебе это…
 +
 +
— Мне сказать зачем? — спросила Женевьева, приняв другой рукой обугленное знамя серафимок.
 +
 +
— Нет.
 +
 +
— Если хочешь помочь… — произнесла сестра, захлопывая визор шлема. — ''То помолись за меня, Элеанор.''
 +
 +
А затем она с двумя оставшимися серафимками унеслась в небо, направившись к Властелину Побоищ.
 +
 +
 +
— Что там происходит, что, фрекк, происходит? — Крид бил ладонью по карте, подчёркивая каждое своё слово. — Мне нужны обновления. Гляди, фрекк его, в оба!
 +
 +
Келл смотрел в магнокль, сохраняя спокойствие, пока остальные штабисты мобильного стратегиума паниковали. Прежде он уже не раз попадал под горячую руку генерала.
 +
 +
— Уркантос атаковал Чёрного Храмовника. Сложно разглядеть, не уверен, что там случилось, но, похоже, сейчас зверь направляется к нам.
 +
 +
— А ну дай сюда. — Лорд-кастелян отобрал у него магнокль, утёр заливавший глаза пот и посмотрел сам. — Трон, да он прорвался через Восьмой, через призывников, и теперь среди чёртовых Сестёр Битвы.
 +
 +
— Одна из канонисс отправилась в бой, — заметил флаг-сержант, указав на инверсионный след, протянувшийся к демоническому князю. — Нет, — тут же исправился он. — Похоже, теперь уже обе.
 +
 +
Когда Урсаркар опустил прибор, Джарран по его лицу понял, что тот сейчас испытывает. Боль в сердце. Гнев. То неопределённое злое чувство, охватывавшее Крида всякий раз, когда он терял контроль над ситуацией.
 +
 +
— Они идут на смерть, Келл.
 +
 +
— Полагаю, что так, генерал.
 +
 +
— Без предводительства Сестёр оборона рассыплется. Чёрт, да она может развалиться и с ним. Предупредите скитариев, пускай готовятся к атаке.
 +
 +
— Да, генерал, — отозвался Кормахен.
 +
 +
— И вы все! — крикнул он, развернувшись к своему штабу. — Оружие в руки! Карабины! Шлемы! Каждый из вас, фрекк, берёт оружие и встаёт на лестнице перед входом в туннель — мы будем швыряться в ублюдка камнями, если придётся. Вы меня слышали?
 +
 +
— Да, генерал, — ответили бойцы. Офицеры-тактики ошеломлённо хлопали газами.
 +
 +
Келл включил вокс-славитель.
 +
 +
— Оружие, шлемы, боевая готовность! — закричал он. — Ваш лорд-кастелян отдал приказ, вы слышите?
 +
 +
— Да, сэр! — рявкнули они.
 +
 +
— Так вперёд!
 +
 +
Кто-то потянул Джаррана за рукав. Лорд-кастелян.
 +
 +
Крид похлопал по паре адовых пистолетов у себя на поясе.
 +
 +
— Они заряжены? — тихо пробормотал он.
 +
 +
— Да, сэр, я сам их зарядил.
 +
 +
— Хорошо, хорошо, — кивнул он, направляясь к лестнице. У двери он обернулся и, вскинув брови, шутливо добавил: — А то не хотелось бы мне оказаться перед здоровенным демоном с неработающими пистолетами.
 +
 +
 +
Прыжковый ранец выглядел не лучше её самой. Устройство плевалось искрами и перезапускалось, заставляя Женевьеву срываться и петлять. Сопла отключались попеременно, сначала одно, затем другое. В какой-то момент вышли из строя оба, и она упала достаточно низко, чтобы по наколеннику лязгнул цепной меч, а своры демонических гончих начали подскакивать и пытаться вцепиться ей в ноги.
 +
 +
Затем последние серафимки, Дезулт и Чендрава, подхватили её и подняли выше, пока силовое ядро реликвийного ранца не заработало снова, устремив Женевьеву к монстру.
 +
 +
— Позвольте сопроводить вас, канонисса, — сказала Чендрава.
 +
 +
— Будьте благословенны, — поблагодарила она Сестёр, направив меч в сердце демону.
 +
 +
Он увидел её. Глаза, горящие за клеткой вокруг рогатой головы. Тело, склизкое от крови убиенных.
 +
 +
Зверь словно не замечал разворачивающегося вокруг него боя. Женевьева увидела, как последние Гончие Абаддона гибнут под огнём болтеров и мультимелт — всё, что осталось от его воинства, — однако ему было всё равно. Они доставили его куда требовалось.
 +
 +
Он достиг Выездных ворот, и если преодолеет их, то доберётся до нуль-устройства.
 +
 +
— Катерина! — воскликнула Женевьева через громкославитель шлема. — В атаку ради Крови святой Катерины!
 +
 +
Воительницы командорства поприветствовали её радостными возгласами и исступлёнными криками благодарности, когда она подлетела к демону, и тот вскинул когти.
 +
 +
Каждое движение приносило боль, а напряжение вызывало невыносимые страдания. Однако Женевьева умело воспользовалась прыжковым ранцем, крутанувшись вверх и тем самым уйдя из-под первых ударов.
 +
 +
Впрочем, метил он не в неё. Взмахом огромных длинных рук он сбил Дезулт и Чендраву на землю, и ослепительные лучи их инферно-пистолетов омыли пурпурно-красную шкуру демона с тем же успехом, как если бы они плеснули в него молоком.
 +
 +
На дисплее Женевьевы индикаторы дев мигнули красным цветом мученической смерти.
 +
 +
Но её меч также не прошёл мимо, рубанув дьявола по телу и проложив глубокий разрез через выжженную восьмиконечную звезду на груди, которая, как показалось Женевьеве, состояла не из мышц, а из пучков стальных тросов.
 +
 +
Удар заставил звероподобного Уркантоса с рёвом отшатнуться. Воительница устремилась дальше, понимая, что её жизнь теперь измерялась мгновениями, отдельными взмахами и выпадами, прежде чем тело, как и ранец, откажет окончательно. Левая нога уже её не слушалась. В подошвах сабатонов плескалась кровь. Каждое движение отзывалось жгучей, острой болью в обгоревшем боку.
 +
 +
Уже почти всё, твердила она себе. Страдание вряд ли продлится дольше нескольких секунд. Усталость исчезнет навсегда. Её ждало забвение в вечном свете Императора.
 +
 +
— Катерина, дай мне сил! — воскликнула она, ударив зверя по маске-клети. Железо и медь разлетелись подобно шрапнели, запылав оранжевым сиянием в местах разреза. — Дай мне всё закончить!
 +
 +
Клинок погрузился ему в плечо, снёсши один из шипов на держателе для черепов. Срубив когти со вскинутой лапы.
 +
 +
Затем демон утробно расхохотался, и Женевьева поняла, что её заманили в ловушку, заставив вложить в атаку слишком много сил.
 +
 +
Монстр вовсе не отшатнулся, а отступил намеренно. Со стремительностью кошки он прыгнул к ней и лапой, которой раньше прикрывался, поймал воительницу, обхватив Женевьеву от таза до горла, так что её правая рука оказалась зажатой между бугристой, напоминавшей шлем костяшкой и огромным, с древесный ствол, большим пальцем.
 +
 +
Она бессильно замахала клинком, лупя его плоской частью лезвия.
 +
 +
Уркантос надавил пальцем, и её локоть с хрустом переломился.
 +
 +
— Бог-Император, прими мою смерть.
 +
 +
Исполин сжал ладонь, и Женевьева услышала, как силовой доспех заскрежетал и начал сминаться.
 +
 +
 +
Элеанор пикировала на демона. Её золотой клинок, копия меча Женевьевы, стрелой летел к сердцу демона.
 +
 +
Она, в отличие от сестры, не была воздушным бойцом. На мате Элеанор превосходила её в искусстве фехтования, и на краткий миг в памяти канониссы всплыло обиженное лицо двенадцатилетней Женевьевы, когда та смотрела на неё с пола после очередного поражения. Однако всё мастерство Элеанор строилось на выверенных позах и балансе, движениях и ответных действиях.
 +
 +
Турбинный же прыжковый ранец, что нёс её в бой, сражаться подобным образом не позволял. Чтобы спасти сестру, Элеанор решила стать такой же, как она.
 +
 +
Зверь резко повернул к ней голову, быстрее, чем могло существо подобных размеров, и поднял мерзко скрюченную руку, чтобы парировать атаку.
 +
 +
Она крутнулась вправо и пронеслась мимо лапы, намереваясь погрузить меч ему в глотку.
 +
 +
Но затем из-за его плеча взметнулась чёрная кожистая пелена, опутав ей правую руку. Странная субстанция, осязаемая и одновременно эфемерная, оттянула Элеанор прочь, между тем как из покрывавших её кровоточащих, смеющихся ртов высунулись острые языки и устремились к плоти воительницы.
 +
 +
Элеанор приземлилась демону на грудь и, ловко балансируя, схватилась за маску-клеть и изо всех сил дёрнула пойманный меч на себя, упираясь сабатонами в широкие стальные мускулы.
 +
 +
И оказалась практически лицом к лицу с Женевьевой.
 +
 +
Демон держал её в кулаке, словно заводчик птиц — пойманного звёздного жаворонка.
 +
 +
Элеанор видела, как багровеет лицо пленённой сестры.
 +
 +
Она снова подумала о звёздном жаворонке и о том, что случится, начни заводчик сжимать хватку. Как тот будет трепыхаться и царапаться, из последних сил клюя руку обидчика. Представила слабый треск полых косточек за миг до того, как Уркантос стиснул кулак, и она услышала звук уже на самом деле.
 +
 +
Он оказался хуже, чем она думала.
 +
 +
— Женевьева! — закричала Элеанор, хотя зачем, не поняла даже она сама.
 +
 +
Искажённое лицо с выпученными глазами и серым языком не принадлежало её сестре. И никогда не могло принадлежать. Та Женевьева, которую Элеанор знала, и ненавидела, и любила, исчезла. Казалось, она стала свидетелем смерти родной сестры и рождения незнакомца.
 +
 +
Она вырвала клинок у тени и вонзила его в грудь Уркантоса, прямо между сабатонами. Должно быть, он подобного не ожидал — одним святым ведомо почему, — поскольку его реакция оказалась слишком запоздалой.
 +
 +
Меч скрежетнул по лопатке и, рассекая сухожилия с мышцами, устремился вниз и ниже, ниже, в центр, почти к самому сердцу.
 +
 +
Но, возможно, Уркантос всё же не ошибся, придя в движение так поздно, поскольку, когда он схватил её и оторвал от себя, словно царапающегося котёнка, Элеанор выпустила меч, последние восемь дюймов которого остались торчать из ключицы демона.
 +
 +
Элеанор потянулась за инферно-пистолетом, но демон тряхнул канониссу с такой силой, что оружие выпало из её оцепеневших пальцев, после чего швырнул оземь, и она с жутким треском приземлилась на прыжковый ранец. Из позвоночника по ногам растеклась невыносимая боль, а голова — которая при падении с хрустом приложилась о ранец — откинулась набок. Ни повреждённые сервоприводы, ни травмированные мышцы больше не могли удерживать её тяжесть.
 +
 +
Она попыталась подняться, но глубокая, пробирающая до нутра боль в позвоночнике не дала ей этого сделать. Мигающие медицинские сигналы на дисплее, работавшем в режиме охотничьего зрения, выдавали бессмысленные сообщения.
 +
 +
Элеанор сморгнула их прочь, поскольку они закрывали от неё тело Женевьевы.
 +
 +
Та лежала рядом с ней, откинув руку, в которой так и остался зажат меч.
 +
 +
Элеанор потянулась к клинку, точно такому же, как её собственный, и сомкнула ладонь на рукояти.
 +
 +
Не для того, чтобы его поднять, поскольку на это у неё не осталось сил, но чтобы держать его вместе с Женевьевой.
 +
 +
Она нащупала руку сестры за миг до того, как зверь обрушил на неё огромный кулак, впечатав Элеанор в землю Кадии.
 +
 +
Мира, который им не удалось защитить.
 +
 +
 +
===Глава пятая===
 +
 +
 +
+Не говорить! Ни вслух, ни по воксу. Только пси-общение!+ передала Моркат, посылая мысль через увитый прожилками варпа ноктилит. Эмпирейная поляризация здесь была слабой — отсек на пограничье укрощённой крепости требовалось заново освятить.
 +
 +
Поэтому её мысль не отличалась особой силой.
 +
 +
Сирон и его ударная команда не нуждались в напоминании, но рабы крепости, которым она велела присоединиться — бывшие флотские пустотники, — до сих пор пытались разговаривать вслух и вскрикивали от каждого шороха. Для них её внутренний голос представлялся лишь ещё одним среди общего гомона, что забивал каналы вокса.
 +
 +
— Тидохсиорп отч? Тидохсиорп отч? — с нотками паники затараторил один из рабов.
 +
 +
Альфа-Легионер шагнул вперёд и без усилия свернул пустотнику шею, чтобы привлечь внимание остальных, после чего приставил чёрный палец перчатки к решётке шлема.
 +
 +
— Ш-ш-ш-ш-с-с-с, — выдохнул он.
 +
 +
Смысл его шиканья был ясен, пусть оно и прозвучало задом наперёд. Тот самый феномен, что вызвал краткую вспышку необоримого ужаса.
 +
 +
Крепость с ними боролась, теперь Дравура в этом не сомневалась. Намеренно задерживала и отвлекала, используя уловки и страхи, чтобы не дать отряду добраться до силовой развилки левого борта. В предыдущем отсеке она обрушила искажение перспективы на их восприятие. То, что находилось рядом, казалось далёким, а совсем близкое выглядело невероятно удалённым. До того они ощутили, как сила притяжения утягивает их к потолку, и пересекли помещение, где тьма и свет поменялись местами, и их тени стали такими яркими, что на них было невозможно смотреть.
 +
 +
А ещё раньше, едва они сошли с маглева, одному пустотнику померещилось, будто его товарищи на самом деле пришельцы-метаморфы, и он уложил автоматной очередью троих членов отряда.
 +
 +
Но больше всего её тревожило гудение крепости. Жилки варп-потока струились через разломы и каналы в чернокамне, утягивая эмпирейную энергию в одном направлении.
 +
 +
Направляя её к центру. Заставляя органические образования, взращённые Моркат в камерах, ссыхаться и рассыпаться. И по мере того как наросты чахли, слабела её способность прозревать крепость.
 +
 +
Каждые несколько минут отсеки яростно встряхивало от проходящей сквозь них энергии. Крепость содрогалась и корчилась в спазмах, возвращая ноктилит в первозданное, дикое состояние.
 +
 +
''«Воля вечности»'' заряжает орудие, поняла зодчая. Отец готовился произвести новый выстрел, а ей ничего не сказал.
 +
 +
Он хотел её наказать? Мотивировать? Она всё-таки истощила его терпение?
 +
 +
+Куда дальше?+ задал вопрос Сирон. Группа отключила воксы час назад, когда аппараты атаковали неразборчивые оповещения о тревоге из якобы командной рубки.
 +
 +
+Секунду,+ послала она, затем опустилась на колено и пошарила рукой в гонимом по полу пепле органических останков, пытаясь отыскать побег, щупальце — что угодно.
 +
 +
Вот. Толстая вьющаяся жила, ещё пульсировавшая от энергии варпа и электрического тока, что пробилась сквозь чернокамень, будто корень из скалобетона. Моркат закрыла глаза, ощутив, как жила вздрагивает в руке, и позволила взору последовать за нею.
 +
 +
Она устремилась сквозь пол, ветвясь и ползя через неукрощённую крепость, а дальше нырнула в пламя. Пламя и мрак. Это был силовой кабель в участке орудийной батареи, подававший энергию из глубинных камер реактора в пульт управления огнём над оборонительными комплексами левого борта.
 +
 +
Которые уже выпускали её в космос росчерками лазерных лучей.
 +
 +
Энергия в жиле текла двумя путями. Поток, что шёл к лазерной батарее, питал оборонительную установку, тогда как электричество, струившееся по второму маршруту, несло слова. Доклады. Она услышала послание, доносившееся как будто из-под воды.
 +
 +
— ''…нам ещё ведётся огонь. Регулярные залпы ракет и торпед, но волны идут слишком быстро, чтобы мы перехватили их все. Боги варпа, рубка левого борта, нам нужно больше энергии. Главные батареи перегорят от такого темпа стрельбы, нужно запускать вспомогательные орудия, иначе… По местам стоять!''
 +
 +
Отсек вздрогнул, и голос на мгновение исчез.
 +
 +
+Нас атакуют,+ передала Моркат главе разведки. +Батарея говорила с рубкой левого борта. Участвует флот. В нас только что попали.+
 +
 +
Шлем Сирона резко повернулся к ней.
 +
 +
+Те оповещения, лепет из командной рубки. Это был сигнал общей тревоги. Боевой флот Кадии решил больше не прятаться и напасть на нас, пока все следили за Крафом.+
 +
 +
+Разве они могут победить?+
 +
 +
Альфа-Легионер покачал головой.
 +
 +
+Уничтожить нас? Нет. Но выведение ''«Воли вечности»'' из строя уже станет для них победой. Если она застрянет на орбите Кадии, мы не сможем доставить её к Терре.+
 +
 +
+Им не пробить наши щиты,+ подумала зодчая.
 +
 +
+А есть ли ещё эти щиты? Может, они и являлись целью диверсии? Волки дали сигнал союзникам. Если это силовой кабель, ты сможешь проследовать по нему к развилке?+
 +
 +
+Да. Но если они думают, что раз мы без щитов, то нас можно расстрелять торпедами, они…+
 +
 +
— ''Левая и центральная рубка! Творится что-то не-ладное!''
 +
 +
+Нужно идти,+ сказала Дравура.
 +
 +
 +
— Есть пробитие! — крикнул орудийный офицер из своей люльки. Его зашитые веки затрепетали, пока он пробегался взглядом по проецируемым на сетчатку данным. — Второе, третье. Повреждён только корпус, гранд-адмирал.
 +
 +
— Три пробития щита из залпа в пятьдесят торпед, — сказал гранд-адмирал Козчокан, стуча кулаком по подлокотнику командного трона. — Мы теряем здесь время.
 +
 +
В передний обзорный иллюминатор мостика он увидел, как умирающая звезда исторгла в крейсер типа «Диктатор» поток красного света, который пробил его пусковые отсеки и, преломившись, вырвался с противоположной стороны.
 +
 +
Двигатели повреждённого корабля отключились, и тот, вращаясь, начал крениться. Ещё не мёртвый, хотя ждать оставалось недолго.
 +
 +
— Это ''«Император Доминант»''? — спросил Козчокан, даже не пытаясь скрыть уныние. — Или ''«Дух Мордиана»''?
 +
 +
— ''«Доминант»'', гранд-адмирал.
 +
 +
В пустоте беспомощно дрейфовал уже второй по счёту крейсер, если не считать ''«Удар за Махарию!»'', который получил критическое попадание из лэнса и взорвался, погибнув со всем экипажем.
 +
 +
— Отходим, — произнёс он. — Свяжитесь с Кридом и скажите, что мы пытались. Я не собираюсь терять весь флот ради того…
 +
 +
— Варп-переход! Варп-переход! — закричал офицер управления сенсорами. — С носовой стороны правого борта. Близко, очень близко. Нас подхватит волна от выхода, и мы перевернёмся. Приготовиться к смещению.
 +
 +
— Общая тревога! — раздалось из инженерного отсека. — Вы его слышали, подать сигнал и готовиться к переворачиванию.
 +
 +
Гранд-адмирал лихорадочно замахал сервиторам трона, пока те не ввели команду спуска и манипулятор не направил его кресло вперёд, а затем вниз по ступенчатым ярусам командного собора, так что он оказался рядом с офицером сенсоров.
 +
 +
— Что, чёрт возьми, ты такое несёшь, лейтенант? Переворачивание? Мы, Трон подери, линкор типа «Воздаяние», кто может нас перевернуть?
 +
 +
— Оно большое, сэр, — самая крупная сигнатура выхода, какую я только видел.
 +
 +
— Подкрепления для Архиврага?
 +
 +
— Вероятнее всего, сэр.
 +
 +
В космосе треснул и раскололся ещё один крейсер, и две его горящие изнутри половины, кружась, разлетелись в разные стороны.
 +
 +
— Чёрт, — ругнулся Козчокан. — Мы неделями скрывались от ублюдков, а Крид завлёк нас прямо в сети. Орудия! Запустить батареи правого борта. Как только они выйдут в реальный космос, палите из всего, что есть.
 +
 +
— Сэр, — подтвердил командир орудий. — Мостик — рубке правого борта. Зарядить и запустить все орудия и приготовиться к стрельбе по заданным координатам. Возьмите на шесть градусов ниже и открывайте огонь по готовности. Не ждите полной видимости цели. Замешкаетесь, и ударная волна собьёт расчётные траектории. Повторяю, нужно дать залп ''до'' полного выхода.
 +
 +
— Центр связи? Дайте сигнал флоту. Как только пройдёт носовая волна, пусть сразу запускают торпеды в точку появления. Следующие волны могут разметать их, но, если данные не врут и объект действительно такой крупный, некоторые достигнут цели.
 +
 +
— Сэр, отправляю приказы.
 +
 +
— Он выходит, — доложил офицер связи. — Трон Терры, да он больше проклятой крепости.
 +
 +
Первая носовая волна достигла ''«Праведного тирана»'', и сверкающий в пустоте вал эмпирейной энергии подхватил массивный линкор, прежде чем опустить обратно.
 +
 +
— Выход через двадцать, девятнадцать…
 +
 +
— Сообщите о готовности.
 +
 +
— Бортовые орудия готовы, гранд-адмирал, — отозвался командир орудий.
 +
 +
— …распознавания угроз фиксирует профиль… тринадцать… двенадцать…
 +
 +
Гранд-адмирал открыл персональную широкодиапазонную линию связи.
 +
 +
— Козчокан — всем кораблям. Для меня было честью командовать вами, и неважно, относились вы к боевому флоту Кадии, Скаруса или другим. Помните, мы погибаем в небесах нашего мира-крепости. Держитесь и исполняйте свой долг до конца. Мы встретимся с Императором с высоко поднятыми головами.
 +
 +
— …три, два…
 +
 +
— Залп! — скомандовал Козчокан.
 +
 +
— Так точно, адмирал, за…
 +
 +
— Стоп огонь! — заорал вдруг связист, прижимая к ушам угловатые наушники. — Стоп! Стоп! Стоп!
 +
 +
— Связист! Что ещё…
 +
 +
Офицер связи развернулся на вращающемся кресле и, не отпуская наушники, уставился на гранд-адмирала широкими глазами.
 +
 +
— Сэр, это ''«Фаланга»''!
 +
 +
 +
Твердотельные снаряды разорвали мешки у неё над головой, и из пробитых в ткани дыр посыпался песок. Один из ручьёв с шорохом стал растекаться по трёхкупольному шлему Хеллскер.
 +
 +
Она вслепую пальнула из лазпистолета поверх стенки из балластных мешков и услышала ответный стук автоматных пуль по быстро сдувающемуся укреплению, а затем и по дощатой подпорке.
 +
 +
Кадианцы находились в миномётной яме — небольшой, обложенной мешками с песком позиции в конце расселины, которую они возвели в качестве последнего очага сопротивления. Однако она таяла под непрерывным огнём наступающей по дороге пехоты, а после того как волсканцы заняли как минимум половину стенных бункеров, обстрел вёлся уже и сверху. Яркие лазерные лучи, носящиеся между вершинами расселины, подсказывали, где вражеские штурмовые группы полностью заняли одну сторону каньона и где они ещё ожесточённо перестреливались со снайперами.
 +
 +
Очень скоро отделения, которые удерживали отсеки в стенах непосредственно у них над головами, погибнут — там уже шёл рукопашный бой, — и тогда их выкосят кинжальным огнём сверху.
 +
 +
— Готовы? Выдернули! — крикнул Равура огневой группе, выстроившейся у ступени. Каждый выдернул чеку из фраг-гранаты и отжал рычаг. — Раз, два, три… кидайте!
 +
 +
Они швырнули их одновременно и, не став дожидаться детонации, потянулись в ящики за следующими. В глубине ущелья раздалась череда раскатистых взрывов.
 +
 +
— Недолёт, — сказала капрал Гевзетте. Она стояла на колене, вглядываясь в перископ. Её монокль соединялся проводом с Т-образным комплексом наблюдения, что поднимался над ранцем, — специализированное снаряжение, которое Гевзетте забрала с позиции тяжёлого миномёта. Она была последней из бастионных канониров, все её товарищи погибли на постах от рук волсканцев, когда те прорвались в бункеры. — В основном отскочили от дота. В следующий раз возьмите на четыре градуса правее — там у двери прячется группа.
 +
 +
В десяти шагах позади неё двое бойцов орудийной роты, Мествен и Тзай, заряжали последний рабочий миномёт. У него был сломан ствол — двунога треснула пополам, а лафет смялся от удара копытами лошади, — но они поставили его на мешки с песком, чтобы орудие продолжало выполнять свою работу. Тзай занимался прицеливанием и командовал «огонь», поскольку лазерный луч пробил ему плечо и теперь у него оставалась рабочей только одна рука. Мествен, обмотав руку толстым одеялом, поправлял раскалённую металлическую трубу после каждого выстрела, прежде чем по приказу Тзая закинуть следующую мину.
 +
 +
Между тем вдоль сложенного из мешков редута бойцы перестреливались с волсканцами, что выглядывали из полуразрушенных гнёзд и брустверов для тяжёлых болтеров, которые так долго сдерживали их натиск.
 +
 +
К ней, пригибая голову, подбежал Лек.
 +
 +
— Разрешите доложить, майор.
 +
 +
— Сколько осталось?
 +
 +
— Здесь с нами шестьдесят пять бойцов, включая раненых. Ещё где-то тридцать в стенах, но долго они не продержатся.
 +
 +
— Офицеры?
 +
 +
— Песк, поскольку его инженеры располагались внизу, плюс лейтенант Товла из роты Ё. Одним из тяжелораненых может быть капитан Йелак, но… его лицо.
 +
 +
— Что со знаменем? Кто-нибудь видел Ривелле?
 +
 +
— Я видела его, — сказала Гевзетте, настраивая окуляр перископа. — Вон там. На одиннадцать, прямо перед стеной из остовов.
 +
 +
Она указала нужное направление и протянула аппарат Хеллскер.
 +
 +
Марда нечасто пользовалась такими устройствами. Мир будто дрожал и вытягивался от каждого порыва ветра, раскачивавшего Т-образную антенну с бинокулярными пиктерами. Повсюду носились обжигающе яркие лазерные лучи, ещё больше искажая картинку.
 +
 +
— Фокусирующее кольцо спереди, — подсказала Гевзетте.
 +
 +
Хеллскер нашла его, о чём тут же пожалела.
 +
 +
На вершине стены из выжженных машин стоял волсканец. Здоровяк, либо сержант, либо гренадёр, обе руки которого были заменены аугметикой, напоминавшей птичьи когти.
 +
 +
Он размахивал знаменем 24-го Кадианского внутреннего.
 +
 +
Само по себе знамя не представляло ничего особого. Стандартное белое полотнище с золотыми кисточками по краям и черепом в нимбе с обеих сторон, а так-же числом ''XXIV'' в одном углу и ничтожно малым перечнем боевых почестей.
 +
 +
Однако белый штандарт имел новую красную полосу — из крови Зааруна Ривелле, чья голова венчала древко.
 +
 +
Заарун Ривелле, старый ветеран. Он стоял у её плеча на протяжении всего сражения, всегда готовый поддержать своей спокойной решимостью. Выполнял каждый её приказ, словно она была опытным воином, а не зелёным майором, до этого разве что зачищавшим затронутых варпом мятежников. Единственный боец, который даже в большей степени, чем Равура с его слегка отеческой манерой поведения, относился к ней как к настоящему ударнику.
 +
 +
У Марды застыла в жилах кровь, её тело оцепенело, а душа ушла в пятки, так что плоть стала не более чем скорлупой. Осаждённым бункером.
 +
 +
Она знала это чувство. Знала с того дня, когда упустила последнее очко на фехтовальном чемпионате сектора. С того момента, как в четыре года её, орущую, сняли с карусели на сборной ярмарке, потому что она отказалась слезать с пластекового «Лемана Русса» после окончания поездки. Но в первую очередь знала с той минуты, когда открыла приказ о назначении и прочла, что её определили в ''«Почётный 24-й полк внутренней гвардии, каср Краф»''.
 +
 +
Это был позор. Чистый, неприкрытый позор. Страх любого кадианца — выйти на бой, не выполнить задачу и остаться в живых.
 +
 +
И мало что приносило бесчестье большее, чем утрата полкового знамени.
 +
 +
— Равура? — произнесла она.
 +
 +
— Сэр? — Он замер, опустив руку в ящик с гранатами.
 +
 +
— Сколько продержится позиция? Только без гроксовой чуши, будь добр.
 +
 +
Равура склонил голову, словно заранее прося прощения.
 +
 +
— Двадцать минут?
 +
 +
— У нас есть рабочий огнемёт?
 +
 +
— Кажется, у одного из инженеров, Эвезы, осталось чуток на дне.
 +
 +
Хеллскер включила вокс-бусину. Шлем был уже новый, снятый с убитого гвардейца.
 +
 +
— Двадцать четвёртый, говорит Хеллскер. У них наше знамя. Ривелле убит, его голова насажена на древко. Не буду врать, долго мы не продержимся. Но если настал наш час жертвы, лично я прятаться не намерена. Так ударнику умирать не пристало. Я выхожу через две минуты, и все, кто захочет идти со мной, милости прошу. Те, кто остаётся по своему решению или из-за ран, — отбивайтесь, сколько получится. Сожгите свои учебники и убейте побольше врагов, прежде чем они до вас доберутся.
 +
 +
Марда сглотнула.
 +
 +
— Отбить знамя мы не сможем. Они просто заберут его обратно с наших трупов. Так что наша задача — сжечь его. Мы контратакуем. Берите штыки и сапёрные лопатки. Гранаты и взрывпакеты, если они у вас есть. Всё, что стреляет. Я начинаю отсчёт. Сигнальное слово — «Ривелле».
 +
 +
— Майор? — К ней, хромая, подошёл Песк. Он нёс с собой связку подрывных зарядов, на его обвисшем лице читался вопрос. — Можно с вами?
 +
 +
Хеллскер смерила его взглядом. Вздохнула.
 +
 +
— Да, Манвар, можно. Но, пожалуйста, пусть их бросает кто-то другой. Ты… не в состоянии.
 +
 +
— Я подумал, мы можем б-б-бросить их перед началом. Немного расчистить путь.
 +
 +
— Это было бы хорошо.
 +
 +
— И я подумал, что мог бы взглянуть на ваш меч, — сказал он, протянув к ней ладони. — И постараться что-нибудь сделать.
 +
 +
Две минуты прошли так быстро — Марда пожалела, что не дала себе пять. Впрочем, к тому времени их бы уже одолели — волсканцы были теперь так близко, что, когда они швырнули четыре подрывных заряда, те стукнулись о каски, а не о дорогу.
 +
 +
Делвианская расселина утонула в грохоте взрывов, которые, накладываясь друг на друга, эхом прокатились по каньону. Куски скалобетона, комья земли и ошмётки вражеских тел дождём посыпались на сложенный из мешков редут.
 +
 +
С громким пок, пок, пок Лек выпустил над парапетом несколько дымовых гранат, чьи корпуса тотчас лопнули по швам и стали выпускать в воздух густой индиговый дым.
 +
 +
— Ривелле! — закричала Хеллскер. — Ривелле!
 +
 +
Она первой выбралась из редута, поскальзываясь на залитой кровью дороге, и едва не подвернула лодыжку на волсканском нагруднике, который сорвало с владельца взрывом.
 +
 +
— Ривелле! — повторила она и, пригнувшись, ринулась в атаку. — Двадцать четвёртый — на войну!
 +
 +
Мимо неё засверкали лазерные лучи, вырываясь из чернильных облаков грязного дыма. «Ривелле!» — снова закричала Марда, но тут же зашлась болезненным кашлем, когда автоматная пуля расплющилась о левую панель бронежилета, выбив из лёгких воздух.
 +
 +
Она бежала дальше, наступая — атакуя в первый раз за всю чёртову бессмысленную битву, где её полк истёк кровью, чтобы остановить противника. Где они выстояли без всякой поддержки, а еретики, несмотря ни на что, так и не бросили попыток прорваться.
 +
 +
Где единственным упоминанием о них, если таковое вообще будет, станет строчка в отчёте. ''«КАДИЙСКИЙ 24-Й (ВНУТРЕННИЙ) — ДАННЫХ НЕТ, ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО ПОГИБ».''
 +
 +
Из густого дыма показалась фигура. Раненый волсканец, оглушённый взрывом и держащийся за рану в горле.
 +
 +
Хеллскер пронзила его силовым мечом, почувствовав, как лезвие вошло врагу в бок, прежде чем выдернуть обратно. Песк не починил генератор, и поле по-прежнему то светлело, то меркло, словно яркие неоновые огоньки в тайрокских районах красных фонарей, однако режущее поле вдоль кромки оставалось сильнее всего и полностью не отключалось. Впрочем, для ударов ей всё равно приходилось прилагать усилия.
 +
 +
— Двадцать четвёртый, — заорала она, вскинув лазпистолет, чтобы подстрелить контуженого волсканца, который побрёл на её голос. — За мной!
 +
 +
И они последовали. Они вклинились в ряды неприятелей, ещё не оправившихся после мощных взрывов. Кинувшиеся ничком еретики лишь пытались встать и продолжали искать выроненные лазвинтовки и пистолеты. Марда увидела, как артиллерийский корректировщик Гевзетте, сбросившая с себя ранец, занесла сапёрную лопатку и ударила ею, будто топором, вонзив в затылок стоявшему на четвереньках волсканцу. Другой еретик кинулся на неё со штыком наперевес, однако Равура перехватил его чётким, как по учебнику, блоком винтовкой — с глухим стуком столкнувшихся стволов отбив неприятельскую лазвинтовку в сторону, прежде чем погрузить собственное лезвие противнику в живот.
 +
 +
Гевзетте подобрала выпущенное мёртвым солдатом оружие и бросилась дальше.
 +
 +
— Двигайтесь! — крикнула Хеллскер. — Не увязайте!
 +
 +
Дым провисит ещё пару секунд, его насыщенный индиговый цвет уже начинал светлеть, сизея. Марда различила в нём клубящиеся белые и серые завитки, напоминавшие инверсионные следы в небе.
 +
 +
— Есть! — рявкнул Лек. — Вижу их! — Он вскинул гранатомёт и выпустил флешетный заряд в появившуюся из бокового бункера кучку еретиков, разорвав их в клочья за миг до того, как устремиться вперёд, перескочить низкую скалобетонную насыпь и, на бегу перезарядив установку, загнать ещё один фраг-выстрел уже в само помещение.
 +
 +
В этом и состояла его задача. Его и Эвезы с огнемётом. Не давать никому высунуться из боковых бункеров, чтобы остальным кадианцам не ударили во фланг. Обоим скоро станет нечем стрелять, и на груди Лека уже хлопал опустевший патронташ.
 +
 +
Но план работал. Бог-Император, работал.
 +
 +
Топот шагов в дыму, хруст щебня на дороге.
 +
 +
Хеллскер сделала выпад в тень, вспоров остриём меча ткань противогаза.
 +
 +
Удар. Боль. Еретик шагнул с выставленным перед собой штыком и пробил её правый наплечник, погрузив треугольный шип на полдюйма в мышцы.
 +
 +
Солдат упал, но винтовка застряла в наплечнике, утянув руку с мечом вниз, так что Марде пришлось развернуться и выпустить два луча в бежавших следом за ним товарищей, чтобы их осадить.
 +
 +
— Равура! — крикнула она, но сержант уже подскочил к ней, схватил ствол оружия в мясистый кулак и рывком его выдернул, после чего развернулся и сцепился с очередным врагом.
 +
 +
Хеллскер встретила волсканцев выстрелами и ударами. Впечатала рукоять меча в лицо. Рассекла ногу. Она вдавливала спусковой крючок лазпистолета, пока тот не перестал стрелять, после чего швырнула его в подбежавших на помощь еретиков и воспользовалась освободившейся рукой, чтобы поймать ствол винтовки и резко дёрнуть её на себя, отчего противник сам насадился на её меч.
 +
 +
— Нужно двигаться дальше, — сказал Равура, потянув её за рукав. — Они…
 +
 +
Затем дым прошила новая буря лазерных импульсов. Теперь стрельба стала шквальной, панической. Крепчающей. Поток лучей напоминал цепочку горящих шутих, где отдельные вспышки света попросту невозможно различить среди яркого зарева.
 +
 +
Красные полосы лазеров срезали бегущих волсканцев, уложив их предательскими попаданиями в спины. Один разряд сверкнул перед глазами Марды, между её головой и головой Равуры, и ослепил на достаточное время, чтобы она не увидела, как следующие лучи сбили его с ног, оставив подпалины на чашке шлема и разнеся вдребезги лазвинтовку.
 +
 +
Хеллскер кинулась ничком, чтобы не подставляться под выстрелы.
 +
 +
Плотная лазерная очередь попала в Гевзетте, изрешетив и корректировщицу, и вражеского бойца, с которым та сцепилась винтовками. Оба рухнули на землю с горящими на телах входными и выходными отверстиями.
 +
 +
Лучи, попавшие в огнемётный бак Эвезы, высекли искры — раз, второй, — а затем из верхнего патрубка взметнулись языки пламени, и оба объёмистых цилиндра взорвались, моментально испепелив троих человек.
 +
 +
Оглянувшись, майор увидела, как последние миномётчики, Мествен и Тзай, пытаются утащить Песка в укрытие. Инженер стоял спиной к огненному шквалу, глядя на брошенную огневую базу.
 +
 +
Он воздел перед собой руки, как будто в молитве.
 +
 +
— Равура! — закричала Марда, тряся сержанта.
 +
 +
— Я в порядке, — отозвался тот. — Только в голове звенит. Помоги-ка встать.
 +
 +
— Двадцать четвёртый! — проорала она в комм-бусину. — Вставай, Двадцать четвёртый! Последний рывок! Ещё одну минуту, одну последнюю минуту!
 +
 +
Хеллскер тяжело поднялась на ноги и кинулась в редеющий туман. Перескакивая тела, рубя человеческие силуэты, что истаивали под её ударами. Что уворачивались и отступали с невероятной прытью. Что исчезали в тот миг, когда она почти дотягивалась до них сквозь рассеивающийся дым. Она зацепилась за ремень валяющейся винтовки и едва не упала, с сипением втягивая едкий белёсый воздух.
 +
 +
Лишь вырвавшись из пыльно-синего облака, она поняла, что волсканцы бегут. Не отходят, а в панике удирают.
 +
 +
Они бросали оружие. На бегу срывали шлемы и разгрузки. Один зацепился за кусок камня и, с хрустом кости растянувшись на земле, принялся лихорадочно шарить рукой в поисках пистолета.
 +
 +
Марда схватила с дороги брошенную винтовку, едва волсканец вырвал из кобуры оружие, — но вместо того чтобы направить его на Хеллскер, он прижал ствол к подбородку и нажал спусковой крючок.
 +
 +
И тогда всё вдруг стихло. На Делвианскую расселину, горящую и разрушенную, усеянную трупами и обломками, опустилась тишина, если не считать треск пламени на одной из выставленных в ряд «Химер» и стихающие вдали голоса неприятелей.
 +
 +
— Майор? — спросил Равура.
 +
 +
— Ш-ш-ш-ш.
 +
 +
Хеллскер вложила меч в ножны, устало приблизилась к мёртвому волсканцу и забрала лазпистолет из его остывающих пальцев. Затем, стискивая винтовку обеими руками, она медленно двинулась вперёд.
 +
 +
— Это какая-то хитрость, — прошипел в микробусину сержант.
 +
 +
Марда кивнула, достигнув баррикады из «Химер». Оглядела задний люк в поисках растяжек, прежде чем забраться внутрь и выглянуть в смотровую щель водителя.
 +
 +
Волсканцы толпами бежали по дороге. Как минимум тысячи две.
 +
 +
— Какого фрекка? — непонимающе брякнула она.
 +
 +
— Майор, — сказал Равура. — Смотрите.
 +
 +
Когда она обернулась, то увидела сержанта, с недоумённым видом державшего в руке полковое знамя.
 +
 +
— Как думаете, мы их напугали? Мы…
 +
 +
— Вы видели её? Она была прекрасной!
 +
 +
Хеллскер выбралась из «Химеры» и поняла, что осипший голос принадлежал Песку.
 +
 +
Он висел на Мествене и Тзае, с синим от дымовых гранат лицом и наполовину обгоревшими волосами.
 +
 +
Марда подивилась тому, что раньше Песк со своей лукавой улыбкой и живым умом мог вообще казаться ей привлекательным. Сейчас она видела перед собой совершенно другого человека, уже ничем не напоминавшего себя прежнего. Он стал худым как шпала и больше уже никогда не одарит её знакомой озорной ухмылкой.
 +
 +
Прямо сейчас, однако, Манвар скалился в блаженном безумии.
 +
 +
— Ему сильно досталось, майор, — сказал Тзай. — Позвоночник. Мы пытались положить его, но…
 +
 +
— Я видела, — сказала Хеллскер.
 +
 +
— Видели? — Песк хихикнул. — Разве она не была невероятной? Никогда такого не видел.
 +
 +
— Да, майор прогнала их, всё так, — сказал Равура, уставший до такой степени, что уже не имел сил радоваться. — Напугала так, что они дали дёру из долины.
 +
 +
— Нет, не майор, ангел. Она была за нами. Спустилась с неба. В золотых доспехах и с протянутыми руками, как на стекломозаичных витражах. Вокруг неё порхали голуби, и я видел, как сквозь её крылья пробивается свет. Она пообещала, что придёт. — Песк замолчал и с ухмылкой уставился в небо, а затем от внезапно на-катившей боли откинул голову. — Ты же видел её, Мествен? Ты должен был. Она сияла так ярко.
 +
 +
Майор кинула взгляд на Мествена; тот пожал плечами и покачал головой.
 +
 +
Тзай посмотрел на дорогу.
 +
 +
— Вы видели её?
 +
 +
— Кругом было полно дыма, — сказала Марда. — И мы смотрели на врагов.
 +
 +
— Как это вы её не видели?! — завопил Песк, вырываясь из державших его рук. Голос капитана надломился. — Она заполнила собой небо! Всё фрекково небо!
 +
 +
Хеллскер посмотрела в другой конец бункерного каньона — но в небе ничего не было. Ничего, кроме густых красных туч, поднимавшихся над Крафом.
 +
 +
 +
Слишком поздно.
 +
 +
Келл понял это сразу, едва они вышли из нижнего уровня командного бастиона и увидели устроенную вокруг Выездных ворот бойню. Сёстры пытались удержать здесь позиции. Доблестно пытались даже без своих канонисс — но демона было не остановить.
 +
 +
Он прорвался сквозь ряды Сороритас, сметя с пути неприкосновенных целестинок, так что их разломанные щиты остались лежать над раздавленными телами воительниц. На земле валялись алебарды с треснувшими древками и затупленными о демона лезвиями. Среди красно-чёрных одеяний виднелись униформы цвета хаки белощитников из 111-го, вырезанных до последнего человека. С другой стороны ворот расчёты лазпушек валялись на орудиях и стенках огневых позиций, погибнув на своих постах.
 +
 +
Из зева туннеля за Выездными воротами доносились крики.
 +
 +
— Мы спускаемся, — заявил Крид, достав пистолет и махнув штабному взводу следовать за ним. — Пошли. Касркины со специальным оружием впереди. Если на нас пойдёт что-то крупнее меня, стреляйте в него.
 +
 +
— От генерала там проку не будет, — пробормотал Джарран. — Лучше вам остаться.
 +
 +
— От генералов теперь вообще нигде проку не будет.
 +
 +
Урсаркар проверил заряд адового пистолета.
 +
 +
— Генералитет не одержит чёртову победу, если демон уничтожит нуль-устройство. Еретики смогут просто воспользоваться Крепостью, чтобы смести нас. Сейчас наибольший от меня толк в качестве пехотного офицера. Так что хватит бухтеть и в путь.
 +
 +
Через пятьдесят ярдов они натолкнулись на первых скитариев. Одни были изувечены и разломаны, другие — бесцельно бродили по туннелю с выжженными когитаторами, повреждённые, однако не уничтоженные беснующимся демоном.
 +
 +
— Взгляните только, — ахнул Кормахен. — Как вообще можно убить существо, которое способно на такое?
 +
 +
Лорд-кастелян открыл рот, чтобы ответить, как вдруг по Выездному туннелю эхом прокатился гулкий сейсмический рокот, словно город перемалывали в ступе.
 +
 +
— Может, нам и не придётся, — сказал он, увидев, как стены заходили ходуном.
 +
 +
— Ложись! Глубоко вдохните! — крикнул Келл, отталкивая Крида к стене, когда в следующее мгновение проход озарился оранжевым светом и из глубины вырвался огненный шар, втягивая в себя весь кислород, так что штабисты без ребризеров, которые не успели набрать в лёгкие воздух, зашлись натужным кашлем.
 +
 +
Кормахен упал на колени, хватаясь за горло.
 +
 +
Джарран увидел, как его поглотило пламя, прежде чем включилось отражающее поле и мир исчез в молочной белизне.
 +
 +
 +
— Элеанор? Элеанор, ты здесь?
 +
 +
— Здесь, сестра.
 +
 +
— Я тебя не вижу. Там было темно, и я была одна.
 +
 +
— Ты больше не одна. Не думаю, что отныне мы будем одни, ведь теперь мы с Императором.
 +
 +
— Но где свет Императора? Даже не представляла, что всё будет вот так. Это и есть смерть? Мученики ведь должны провести вечность подле Его-на-Терре. Меня так учили, и остальным я говорила то же самое. Где мы ошиблись?
 +
 +
— Ошибки быть не может.
 +
 +
— Но здесь так пусто. Я как будто не просто мертва, а словно никогда не жила вовсе.
 +
 +
— Не говори таких вещей, Женевьева. Мы просто в чистилище. Переходном плане, месте тишины.
 +
 +
— Но здесь не тихо, я слышу гул.
 +
 +
— Гул?
 +
 +
— Вслушайся.
 +
 +
— Ты права, но я его не слышу, а чувствую. Я бы сказала, что своими зубами, но…
 +
 +
— …но ты не чувствуешь зубов. Странное ощущение, да? Не иметь языка во рту, не касаться им зубов. Словно впервые оказаться в невесомости.
 +
 +
— Но я уже ощущала такое раньше.
 +
 +
— Где?
 +
 +
— В Крафе, сразу по прибытии. Там был… не могу описать. Неприятный резонанс. Один из солдат сказал, что это нуль-устройство. Что псайкерам оно не нравится и что из-за него все вокруг чувствуют себя подавленными. Что…
 +
 +
— Элеанор…
 +
 +
— Мне оно причиняло дискомфорт, и я…
 +
 +
— Элеанор, он прекратился.
 +
 +
— ''Элеанор''.
 +
 +
— Да, сестра?
 +
 +
— Это сказала не я.
 +
 +
— ''Женевьева''.
 +
 +
— А это была не ты.
 +
 +
— Изыди, демон! Голос во тьме. Именем Императора и святой Катерины я изгоняю тебя. Силой своей веры я изгоняю тебя. Каждым стягом, что развевается пред Вратами Вечности, я пронзаю твоё сердце!
 +
 +
— ''Весьма достойные слова. Я склоняюсь перед тобой, Элеанор, и перед тобой, Женевьева. Дважды сёстры, связанные кровью и клятвой. Вы хорошо послужили Императору — но смерть не должна означать конец службы.''
 +
 +
— Наверное, это уловка, Элеанор, — варп говорит многими голосами.
 +
 +
— Кто ты? Нерождённый дьявол или святой мученик?
 +
 +
— ''Я не демон, но многие меня боятся. Я не мученик, ибо смерть надо мной не властна. Я суть чудо и ужас, и я не стану просить вас не бояться. Ни одна душа не ведает, что я такое, ибо того не знаю даже я сама. Но я — долг и вера, слово и дело, и если вы хотите служить Императору, то идите со мной.''
 +
 +
— Вышний Трон, свет!
 +
 +
— Какой яркий. Мы пойдём, сестра?
 +
 +
— Вместе.
 +
 +
— ''Идёмте. Нам многое предстоит сделать. Вы — мои крепкие руки и мои посланницы. И вы соберёте мне воинства.''
 +
 +
 +
Элеанор открыла веки из кожи и плоти и посмотрела на мир горящими глазами. Её аугметический окуляр — громоздкий, несовершенный аппарат — исчез.
 +
 +
Она свободно парила в вакууме космоса, между мерцающим зелёным полем Геллера и золотым носом корабля. На барьер накатывал варп, вялый и заштилевший.
 +
 +
Перед ней находился кристальный иллюминатор командного мостика, и сквозь него она различила лица Сестёр, взирающих на неё зачарованными глазами.
 +
 +
Канонисса знала их в лицо. Могла назвать каждую по имени. И несмотря на то что теперь ей было открыто столь многое, знала она их вовсе не благодаря чуду.
 +
 +
Большую часть жизни она носила с собой книгу, в которую были записаны имена каждой Сестры на этом корабле — злополучном соборе-фрегате ''«Огонь святой Озинии»'', который, к вечному стыду ордена, сменил курс и отправился освобождать храмовый мир Хандри, вместо того чтобы прийти на помочь Кадии. Согласно канону, Император наказал их за высокомерие, и они заблудились в варпе.
 +
 +
Но они не потерялись, а спаслись. Спаслись в ожидании момента, когда Кадия будет нуждаться в них больше всего.
 +
 +
В кристалле Элеанор увидела себя такой, какой предстала перед ними, — мстительным ангелом в сияющих золотых латах и с глазами, горящими белым огнём столь ярким, что на него невозможно смотреть. Печати чистоты, словно призраки, трепещущие в пустоте вокруг неё.
 +
 +
И золотой клинок, указывающий путь вперёд — к Кадии.
 +
 +
 +
Женевьева не знала, где пробудилась.
 +
 +
Исполинские своды терялись в непроглядной тьме высоко вверху. В необъятном пространстве царил холод. От чёрных стен исходило зловещее свечение, как будто спектральные цвета не отражались так, как им следовало бы.
 +
 +
Она понятия не имела, что это за место.
 +
 +
Знала она лишь то, что пустым оно не было, и ещё знала, что это не Кадия.
 +
 +
Что было весьма странным, учитывая количество собранных здесь кадианцев.
 +
 +
Кадианцев из каждого полка и специалистов во всех видах боевых действий. Стоявших строем, как на выставке, демонстрируя пёстрое разнообразие униформ. Вытянувшихся по струнке рядом с парящим содержимым ранцев. Застывших в момент десантирования из «Химер» или спуска на канатах из зависших «Валькирий».
 +
 +
Некоторые — старые, очень старые, — имели антикварные щитки, что были в ходу до того, как начали использоваться закалённые наплечники. Тактическую экипировку, которую Женевьева видела разве что в древнейших святилищах.
 +
 +
Помимо того, где она, Женевьева не знала и того, в каком она времени. Всё вокруг казалось застойным и затхлым, как будто с лежалым душком, чего прежде ей не доводилось ощущать.
 +
 +
Однако она знала свою задачу.
 +
 +
Шаг за шагом Женевьева двинулась к колоколу, чья посечённая пулями поверхность постепенно выныривала из сумрака.
 +
 +
Вокруг него лежали мёртвые Сёстры, чья кровь багряными ручьями стекала по железному куполу.
 +
 +
И, приблизившись к нему, она различила звук.
 +
 +
Тихое «кап-кап-кап» жидкости.
 +
 +
Кровь срывалась с железной поверхности колокола, подобно первым капелькам воды с тающих на карнизах сосулек. Хлюп. Хлюп-хлюп.
 +
 +
Цветастые красные слезинки, искрясь в полусвете, упали на обращённый к потолку лоб погибшей Сестры Битвы, раскрасив её бледную кожу брызгами багрянца.
 +
 +
Кап. Кап-кап.
 +
 +
Кровь верующих, отдавших жизни ради сохранения реликвии, теперь текла свободно. Внизу, в тени железного обода, она увидела, как Сестра, веками остававшаяся запертой в момент смерти, наконец испустила дух.
 +
 +
Женевьева прижалась ладонями к тёплой поверхности колокола и толкнула.
 +
 +
Поначалу он сдвинулся на ширину руки. Едва заметное колебание. Напоминавший булаву язычок слабо шатнулся.
 +
 +
Когда колокол качнулся к ней, она ухватила его за нижнюю кромку и оттолкнула со всей мощью силового доспеха, так что с него полетели брызги крови, окропив пол и лица запертых в стазисе солдат, зашипев и заплевавшись на энергетических полях.
 +
 +
— Кадия, Сёстры! — закричала она. — Кадия!
 +
 +
И язычок ударил по колоколу.
 +
 +
'''''Бум.'''''
 +
 +
В нутре массивного купола она услышала отголосок второго колокола — что находился в храме Святой Моррикан, в целой Галактике отсюда.
 +
 +
'''Раз.'''
 +
 +
Женевьева поймала его при возвращении, так что её ноги оторвались от пола, прежде чем, воспользовавшись массой тела, снова толкнуть его вперёд.
 +
 +
'''''Бум.'''''
 +
 +
'''Два.'''
 +
 +
 +
Лишь разорвав нуль-устройство на части, Уркантос понял, насколько таинственный аппарат был мощным.
 +
 +
Полуметаллические солдаты Механикус оказали незначительное сопротивление. Он сокрушил их каменными кулаками, выпотрошил когтями, после чего Артезия порезала и изрубила умерщвлённую плоть острыми, как скальпели, крыльями. Презренные мелкие существа притворялись, будто больше не имеют крови, как будто это могло лишить Кхорна положенного подношения.
 +
 +
Кровь, смешанная с сырым прометием, всё равно радовала Повелителя Резни. Череп оставался черепом, пусть и переделанным из стали.
 +
 +
Даже их магос не выстоял перед неудержимой силой высвобожденного демона.
 +
 +
Никто не смог причинить ему вреда большего, нежели летающая молельная ведьма, чей меч всё ещё торчал у Уркантоса из груди и ключицы, засев, будто заноза в ноге. Боль не ощущалась, пока он не шевелил рукой, и тогда та вновь давала о себе знать.
 +
 +
Затем он достиг последней камеры, где его окружили корни заглублённых пилонов, подключённых кабелями к таинственным когитационным модулям и медными проводами — к антенне-передатчику. Ксенотехнология, омерзительная для его затенённого варпом взора, извращённым образом соединённая с творениями человеческих рук.
 +
 +
И в той камере его кровавое неистовство сорвалось с последней цепи.
 +
 +
Излучение пилонов проходило сквозь него гулкой, пробирающей до костей вибрацией, напоминавшей то ли дрожь землетрясения, то ли тряску выкрученного на полную мощность цепного топора. И в тот момент он неожиданно понял, почему демоны так не хотели атаковать войска на сборном поле. Почему не пришли разумные кровопускатели и на зов откликнулись только бешеные гончие Кхорна. Они были просто животными, которых можно было приманить свистом и заставить без раздумий броситься вперёд. Уркантос, невероятно раздувшийся от кровопролития, обладал куда большей силой присутствия в физическом плане и не ощущал воздействия нуль-устройства в той же мере, что гончие. Твари становились тем медленнее и слабее, чем ближе они подходили к Выездным воротам. Скуля и робко подскакивая, а иногда как будто даже пятясь от побоища прочь.
 +
 +
Несчастные, изголодавшиеся по крови дьяволы. Подвывая и клацая клыками, они вернулись в варп, и их тела обратились эктоплазмой так быстро, что от них не осталось даже черепов.
 +
 +
Лишь оказавшись среди пилонов, Уркантос ощутил то же самое: их излучение сотрясало его эфирное естество, грозя сокрушить телесную оболочку. Оно пульсировало под кожей и отдавалось в длинных зубах так сильно, что те начали лопаться один за другим, забивая рот костяной мукой.
 +
 +
— '''''Уничтожь его!''''' '''—''' взвыла на ухо Артезия. — '''''Разбей его! Заставь остановиться!'''''
 +
 +
Неведомое устройство было для созданий вроде него анафемой. И только разорвав его и окунувшись в очищающее, восхитительное пламя взрыва, он сполна ощутил своё превосходство над материальным миром.
 +
 +
Казалось, он прожил всю жизнь, нося оковы с грузами — волочившиеся за каждой конечностью железные шары и накинутые на плечи тяжёлые цепи. И после уничтожения устройства те противоестественные путы разом слетели.
 +
 +
Уркантос вдруг понял, что доселе не ведал демоничества без сдерживающего воздействия кадианских пилонов и Чернокаменной крепости, — которая, как он осознал, являлась тем же самым. Восьмиконечная обсидиановая звезда в небе служила не выражением воли богов Хаоса, а полной им антитезой.
 +
 +
И он стал свободным.
 +
 +
Уркантос пренебрёг Выездными воротами, наполовину развалившимися от взрыва. Вместо этого он устремился прочь из ямы под касром Крафом, на крыльях Артезии поднимаясь к поверхности, после чего врезался в скалу туннеля и проломился сквозь неё, громадными плечами пробив путь сквозь скалобетон и грунтовые породы. Оказалось, что вся твердь Кадии была полна людских костей, что каждый её дюйм представлял собой братскую могилу, так что, когда он вырвался среди рядов Восьмого Кадианского, из разлома вокруг него фонтаном разлетелись грязные черепа, которые со стуком покатились к ногам потрёпанных гвардейцев.
 +
 +
— '''''Кадия пала!''''' '''—''' закричал он, ликуя при виде того, как ничтожные смертные, эти крошечные пятнышки крови, бегут от него во все стороны. — '''''Я бросил её на алтарь и заковал в цепи, подготовив к закланию. Ваши черепа…'''''
 +
 +
Затем у него в груди полыхнула боль, и клинок молельной ведьмы засветился в нём, подобно раскалённому железу.
 +
 +
Он с шипением заскрёб по рукояти, пропахивая в плоти глубокие борозды.
 +
 +
— Она идёт! — запел голос. — Она идёт! Она идёт!
 +
 +
Сначала он решил, что это Артезия, говорившая ему в ухо кровавыми ртами, но голос принадлежал не демону.
 +
 +
Краем глаза он заметил сияние — на держателе для трофеев — и потянулся назад, чтобы выдернуть предмет.
 +
 +
Тот обжёг ему руку, словно горячий уголёк.
 +
 +
Им оказалась голова молельной ведьмы, отнятая в день высадки, когда он приземлился перед храмом Святой Моррикан. И, впервые за всё время, он в замешательстве уставился на свежую, розовую кожу — нетленную плоть, которая не сгнила и пережила бои, огонь и взрыв нуль-устройства без единой царапины.
 +
 +
— Она идёт! — победно пропела голова. И когда она заговорила, из её глаз и открытого рта полился яркий белый свет. — Она идёт! Она идёт!
 +
 +
Валявшиеся вокруг тела поверженных Сестёр Битвы тихо зашуршали. Их челюсти задвигались. Из неподвижных глоток донёсся звук, напоминавший шелест травы на ветру.
 +
 +
— ''Она идёт. Она идёт. Она идёт.''
 +
 +
Князь демонов заметил, как его и без того огромная тень удлиняется, словно над горизонтом взошло новое солнце.
 +
 +
Артезия закричала, издав пронзительный, исполненный ужаса визг, который вырвался из её многочисленных ртов и эхом разлетелся по реальному измерению и эмпиреям.
 +
 +
Она выдернула острые когти из плеч Уркантоса и спустилась, царапаясь, по руке, чтобы укрыться в тени хозяина, прежде чем без единого слова сорваться в небо.
 +
 +
Уркантос обернулся и увидел, кто пришёл.
 +
 +
 +
— Вперёд! Вперёд! — ревел Крид, выбегая из взорванного зева Выездных ворот. Он махал солдатам в сторону пятящегося демона, что обратил к ним своё омерзительное лицо.
 +
 +
В небе вихрились пурпурные облака — Чернокаменная крепость готовилась открыть огонь по незащищённому городу. С этим было уже ничего не поделать.
 +
 +
Келл закричал взводу отступающих солдат, рёвом вокс-усилителя призывая вернуться обратно в бой.
 +
 +
— Вы, там! Хотите, чтобы варпов сын захватил ваш мир? У вас есть ракетные установки, используйте их! Если не поможет, использует фрекковы лазвинтовки, а если будет мало и этого, у вас есть штыки!
 +
 +
Мимо с треском понеслись лазерные лучи.
 +
 +
На сборную площадь хлынули подкрепления культистов и свежие войска Чёрных Легионеров, чтобы связать имперцев боем до тех пор, пока крепость не сделает свою работу.
 +
 +
— Оружие в руки и огонь! — заорал Урсаркар. — Построиться, бегом. Кадия стоит, а если нет, то стоит Восьмой. Потому что мы — фрекков Восьмой полк, вам ясно? Кадия — это мы!
 +
 +
— Император защищает, — пробормотал один из штабистов, поцеловав на удачу талисман.
 +
 +
— Император? — оскалился Крид. — Фрекк, сынок, этого ублюдка на Троне здесь нет. Не желаю слышать гроксовщины о том, будто Император кого-то из вас, фреккеров, защищает. Это ваша работа.
 +
 +
Штабист уставился на него, разинув рот. Лорд-кастелян выхватил лазпистолет у него из кобуры и пихнул оружие ему в живот. Офицер не отреагировал, продолжая смотреть мимо него на горизонт.
 +
 +
— Возьми его! — разъярился Крид, ткнув стволом сильнее. — Бери, бесполезный ты…
 +
 +
— Урсаркар, — произнёс флаг-сержант, опустив руку на плечо командира. — Урсаркар, не надо. Их боевой дух. Вы теряете самообладание…
 +
 +
Крид развернулся к нему, и выражение на его лице заставило Джаррана замолчать. Сначала это был гнев, но в следующий миг он сменился странной страдальческой гримасой.
 +
 +
— Генерал, — обеспокоенно заговорил Келл. — Генерал, вы ранены?
 +
 +
— Нет, Келл, — ответил он. — Это я так улыбаюсь.
 +
 +
Урсаркар кивнул, и Джарран обернулся посмотреть, на что глядел командир.
 +
 +
Она спускалась с неба на алебастровых крыльях в ярко сияющих золотых латах, что отражали лившийся вокруг неё белый свет.
 +
 +
Несмотря на то что их отделяла половина мили, Келл каким-то парадоксальным образом смог различить её лицо и написанную на нём свирепую безмятежность. Выражение, будто говорившее, что кара, которую она вот-вот принесёт, столь же неизбежна, сколь и справедлива.
 +
 +
— Целестина! — завопила одна из немногочисленных Сестёр Битвы, в экстазе вскидывая руки. — Живая святая идёт! Нам явилось чудо!
 +
 +
И она была не одна.
 +
 +
Лишь когда святая стрелой пронеслась над головами, флаг-сержант понял, что кольца света были вовсе не нимбом вокруг её тела, а огнями двигателей заходящих на посадку кораблей.
 +
 +
— Подкрепления, — сказал Крид. — Вот такое фрекково чудо мне по нраву.
 +
 +
 +
Демоны вокруг Уркантоса кинулись прочь от Невесты трупа, разбегаясь подобно стае грызунов от гадюки. Болезненный свет привёл их в панику, заставляя лезть друг другу на плечи, отчего в некоторых местах удирающие от палящей ауры гончие Кхорна стелились ковром в три чешуйчатых тела глубиной.
 +
 +
Десантные корабли позади неё сели на устеленное трупами сборное поле, и едва пироболты откинули передние аппарели, из них показались толпы Сестёр Битвы, чьи болтеры были почти так же опасны, как и молитвы, что срывались с их уст.
 +
 +
Она стремительно приземлилась перед Уркантосом, мягко, но притом с невероятной мощью коснувшись сабатонами земли, и в этот момент вся планета как будто содрогнулась, моментально зарядившись от её прикосновения.
 +
 +
— '''''Должно быть, ты — Святая трупа, —''''' хохотнул демонический князь, делано отвешивая поклон. — '''''Я о тебе слышал. Но ты опоздала.'''''
 +
 +
Она ничего не ответила, но её ярко горевший нимб неистово полыхнул, и святая опустила зеркальный меч, бросая ему вызов. Из глазниц лежавших у её ног отрытых черепов поползли побеги роз, тут же распускаясь багряными бутонами.
 +
 +
— '''''Тебе нечего сказать? Никаких торжественных слов?'''''
 +
 +
— Ты их недостоин.
 +
 +
Она размахнулась мечом, и тот засверкал в воздухе яркими отражениями, резанув Уркантоса по глазам.
 +
 +
Его когти с громовым раскатом встретили клинок. Он закричал, опалив руку от раскалённой добела кромки оружия, и ударил другой лапой, намереваясь схватить и оторвать ей крыло.
 +
 +
Однако та подпрыгнула к небу, мгновенно оказавшись вне его досягаемости, зависла, а затем стремительно спикировала обратно и ухватилась за маску демона, после чего дёрнула его голову вверх с силой, казавшейся невозможной для существа таких размеров.
 +
 +
Лицо Уркантоса обожгла невыносимая боль, когда серебряный клинок — гладкий, как игла — прошёл сквозь маску и погрузился ему в левую глазницу. Из лопнувшего органа брызнула кровь с ихором, и он взревел, яростно замахав перед собой огромными лапами.
 +
 +
Она истаяла как дым. Оказалась снова в воздухе, сияя подобно фигуре на витраже собора.
 +
 +
— '''''Думаешь, сможешь убить меня уколом в глаз? —''''' прорычал он. Студенистая масса уже срасталась в глазнице обратно.
 +
 +
— Нет, — раздался голос у него за спиной. — Но так я смогла зайти со слепой зоны.
 +
 +
В груди Уркантоса расцвела острая агония, когда благословенный клинок вошёл на оставшиеся восемь дюймов в его тело и остриё пробило чудовищное сердце.
 +
 +
Демоны испытывали ощущения настолько утончённые, что смертным они были недоступны. И такой изысканной боли Уркантос не чувствовал ни разу за десять тысяч лет.
 +
 +
Она потрясла его. Демон сложился пополам, держась за грудь так, словно у него остановилось сердце, думая лишь о том, что всё пошло совсем не так, как следовало. Что он ведь завоевал Кадию. Преподнёс её магистру войну Абаддону и богу Крови.
 +
 +
Но едва меч вырвался у него из груди, он с рёвом запрокинул голову, и в этот момент увидел в небе горящий уголёк Чернокаменной крепости.
 +
 +
Абаддон обвёл его вокруг пальца, неожиданно понял он. Заставил пожертвовать верными Гончими, чтобы пробить защиту города, который магистр войны уничтожит с орбиты — вместе с самим Уркантосом.
 +
 +
В некотором смысле это откровение принесло облегчение. Ибо когда демон развернулся к тому, кто его проткнул, и увидел воскресших молельных ведьм, тех самых сестёр-близняшек, из чьих глаз и мечей лился свет Трупного бога, он хотя бы обрёл перспективу, которая притупила в нём страх.
 +
 +
— '''''Радуйтесь победе, —''''' прорычал он. — '''''Абаддон не даст ей затянуться. И я буду ждать ваши души в варпе.'''''
 +
 +
И тогда сияющие мечи упали. Рубя, коля, отсекая, раскраивая, пронзая, сжигая. Не пролив ни капли крови из его распадающегося тела.
 +
 +
И Уркантос, Вознёсшийся князь Хаоса и бывший лорд-губитель Чёрного флота, впервые ощутил, как его сущность отлетела в противоестественный водоворот эмпиреев.
 +
 +
Где его протяжный гневный вопль затерялся среди множества других.
 +
 +
 +
Первый Космический Волк атаковал Моркат и её отряд из засады у врат кастеллума, вынырнув из клыкастого алькова и накрыв болтерным огнём фланг ячейки Вега-два. Один снаряд попал Сирону в нагрудник и сдетонировал, разбив символ крылатого черепа. Второй пробил шлем боевого брата, превратив его мозг в кашу. Мысли воина попросту исчезли, не оставив после себя даже психического отголоска.
 +
 +
Вега-два открыла ответный огонь, забив по броне Волка и опалив угол, за которым тот укрывался.
 +
 +
Дравура, вместо того чтобы стрелять, взмахнула рукой, указав на усеянный клыками зев, и покрытые плотью стенки алькова захлопнулись на космодесантнике, пробив доспех и пригвоздив к месту.
 +
 +
Они не убили его, для этого он был слишком крепким, но обездвижили на достаточное время, чтобы Альфа-Легионер смог прижать болт-пистолет к его голове и добить.
 +
 +
— Впереди! — сказал разведчик группы, прежде чем дать очередь в главный коридор. Реагирующие на массу снаряды устремились вглубь туннеля, подобно шутихам, озарив кольцами света стены, а затем и открытое помещение за ними.
 +
 +
Волки были там. Их оставалось всего девятнадцать, а также горстка кадианцев, но тем не менее достаточно, чтобы причинить нужный ущерб. Они находились на расстоянии рывка от силового кабеля, прокладывая путь сквозь ряды демонов и загипнотизированных членов экипажа, которым Моркат велела их остановить, даже если для этого потребуется завалить Волков собственными телами.
 +
 +
Сирон хлопнул одного брата по наплечнику и указал на отступающих Волков. Космодесантник вскинул автопушку «Жнец» и открыл по ним огонь характерными тарахтящими отсечками в один-два выстрела. Пуля разорвала Волка пополам и заставила трёх других нырнуть за трубопровод. Один удачный выстрел угодил вожаку в спину, и, хоть сам снаряд срикошетил в стену, воин отлетел на палубу.
 +
 +
Крепость вокруг них содрогнулась от очередного попадания. Они увидели ''«Фалангу»'' — колоссальный звездолёт, служивший крепостью-монастырём капитулу Имперских Кулаков, — через один из иллюминаторов в предыдущем отсеке, как, без сомнения, и Волки. Все понимали, что поставлено на кон.
 +
 +
— Сможешь закрыть двери? — крикнул зодчей Сирон.
 +
 +
Дравура прижалась ладонями к отстроенному полу по обе стороны от трубы, которая быстро покрылась костяным наростом, и послала свою сущность сквозь губчатый костный мозг в поисках люков, дверей, чего угодно.
 +
 +
Там. Задвижная дверь, размером с «Гибельный клинок», между Волками и силовым кабелем.
 +
 +
Она направила волю к двери и сказала паразитическим механизмам из плоти закрыться.
 +
 +
Створка начала заезжать на место, прежде чем крепость заблокировала её, послав вибрацию на такой частоте, что варпова плоть пошла рябью и быстро потеряла силы. Дитя Крепости лишилась власти над механизмом.
 +
 +
А затем резонанс, продолжая упорное сопротивление, устремился по трубе к ней.
 +
 +
Чернокаменные зубы Моркат подхватили вибрацию и будто скрутились в дёснах, а тяжёлое каменное око бешено завращалось в глазнице, до предела растягивая нервные окончания. Ноктилитовые кости внутри тела заскрежетали, пронзив Дравуру болью.
 +
 +
Крепость в мучительной ярости взвыла, и прямо посреди крика Моркат вдруг поняла, что вой рвался не из Чернокаменной, а из её собственного рта.
 +
 +
Сирон оттянул её от трубы, разорвав связь.
 +
 +
Пламенеющий оранжевый болт пронёсся мимо лица зодчей и ударил в стену — глава разведки мгновенно укрыл её за собой и дал ответную очередь из болт-пистолета.
 +
 +
Перед ними стоял космодесантник, которого здесь раньше не было. Существо ненависти в чёрной броне с эмблемой костей и пламени — инфернальными образами — и окружавшим голову нимбом огня.
 +
 +
Они начали возникать по всему отсеку, выходя из рябящих пологов бездымного пламени, которые, вздрагивая, тут же исчезали. Они принялись рвать демонов на куски и открыли огонь на подавление по разорителю с автопушкой.
 +
 +
Сирон встретил ближайшего недруга силовым кулаком, но порождённый адом призрак вогнал в доспех главного разведчика горящий цепной меч прежде, чем тот испарил его выстрелом из мелты под комбиболтером. Существо с огненным шипением исчезло.
 +
 +
Легион Проклятых. Ближайшее подобие демонов у имперцев.
 +
 +
— Моркат! — крикнул Сирон, выхватывая силовой меч, чтобы отразить атаку следующего призрачного врага. — Свяжись с магистром войны! Скажи ему «Девикус»!
 +
 +
— Я…
 +
 +
— Просто выполни! — Он сорвал что-то с пояса и, когда на нём замигала красная руна, забросил в комнату.
 +
 +
Дравура потянулась разумом, делая то, что ей не следовало. Используя для поиска свою близость к магистру войны, выискивая его яркое, безошибочно узнаваемое присутствие среди беспорядочного ментального буйства обитателей крепости.
 +
 +
Он был на мостике. Моркат его увидела. Их связь оставалась крепкой.
 +
 +
Дравура собрала все свои силы в слове, которого прежде никогда не слышала.
 +
 +
''ДЕВИКУС.''
 +
 +
Цилиндр вспыхнул, подобно падающей звезде, и взорвался ударом розовой молнии, разбившей реальность, словно брошенный камень — окно.
 +
 +
Это был телепортационный маяк.
 +
 +
И из прорехи в реальности через воющий портал выступил отец Моркат.
 +
 +
Драх’ниен, Конец Империй, рассёк воздух, разрубив фенрисского Длинного Клыка вместе с тремя демонами, против которых тот дрался. Коготь Хоруса взвыл, подобно страдающей душе, после чего превратил в кашу двух кадианцев и пробил шлем ещё одного Космического Волка.
 +
 +
Она увидела, как в глубине туннеля вожак Волков замедлился и с гримасой обернулся. Нет, не с гримасой. Он смеялся. Запрокинув голову так, словно происходящее было одной весёлой шуткой.
 +
 +
Он вручил какой-то предмет своему спутнику, выглядевшему даже старше его, после чего отбросил пустой болт-пистолет и взял громадный цепной меч в обе руки.
 +
 +
— Свен Кровавый Рёв, — произнёс Сирон, стряхивая с силового меча пепел поверженного варп-призрака. — Идём, нужно подобраться ближе. Помо…
 +
 +
— Нет! — крикнула Моркат. — Кровавый Рёв передал что-то другому Волку, это диверсия, он…
 +
 +
Она поняла, что смысла объяснять не было. Вместо этого Дравура потянулась в отцовский разум, предупреждая его об опасности. Не драться с волчьим лордом.
 +
 +
Слишком поздно.
 +
 +
Кровавый Рёв запустил прыжковый ранец и ринулся на магистра войны, а в следующий момент снаряды штормболтера из Когтя забили по силовой броне Волка и разорвали расшитый огненными узорами плащ в клочья.
 +
 +
Он понёсся к Абаддону с ревущим цепным клинком, направленным на вскинутый демонический меч.
 +
 +
Космический Волк остановил атаку, резко выключив ранец, и, приземлившись на палубу прямо перед Абаддоном, устремил вращающийся клинок ему в нагрудник, чтобы попытаться сбить магистра войны с ног.
 +
 +
Не сработало. Зубья цепного меча вгрызлись в нагрудник Эзекиля, но тот не сдвинулся с места. Вместо этого Коготь Хоруса врезался в лицо волчьему лорду с хлопком энергетического разряда.
 +
 +
Демонический меч взмыл следом, вонзившись крутнувшемуся Волку в спину, пробив реактор доспеха и прыжковый ранец. Одно бочкообразное реактивное сопло отлетело прочь, с лязгом покатившись по палубе.
 +
 +
Увидев, как фенрисец рухнул на палубу, магистр войны раздавил его цепной клинок ногой и оставил безоружного космодесантника на расправу низшим существам.
 +
 +
И двинулся дальше к своей цели.
 +
 +
Но Кровавый Рёв тряхнул головой, сплюнул скопившуюся во рту кровь и облизал красные губы.
 +
 +
Затем рассмеялся.
 +
 +
Он снял латную перчатку и швырнул её Эзекилю в спину, с гулким металлическим лязгом попав ему по наплечнику.
 +
 +
Абаддон остановился. Обернулся.
 +
 +
— Прошу, магистр войны! — взмолилась Моркат, во весь опор несясь вперёд. Однако их отделяло слишком много демонов и членов экипажа. — Не ведитесь!
 +
 +
Кровавый Рёв бросил вторую перчатку, и на этот раз Эзекиль сбил её на подлёте, закипая от гнева.
 +
 +
Волчий лорд широко раскинул руки.
 +
 +
Абаддон налетел на него, рубя мечом и когтями, свирепея от слабых ответных ударов Кровавого Рёва, который, не обращая внимания на раны, отбивался от магистра войны голыми кулаками. Хохоча, врезав Абаддону в твёрдое как камень лицо.
 +
 +
Хохоча от абсурдности происходящего. Хохоча оттого, что не знал иного способа умереть. Хохоча, поскольку громыхнувший вдали взрыв только что разорвал силовые кабели, отчего из них к сводчатому потолку вырвались фонтаны белых искр, прежде чем от перегрузки лопнуло кристаллическое обзорное колесо наверху и огонь выплеснулся в открытый космос.
 +
 +
Он по-прежнему хохотал, смертельно раненный, когда магистр войны исчез в очередном разряде молнии. И когда зодчая всё поняла, Сирон с хлопком смещённого воздуха испарился следом.
 +
 +
Моркат услышала глухой грохот падающего пустотного щита по левому борту.
 +
 +
Она едва начала бежать в укрытие, открывая переборки и распахивая бронированные люки, когда ''«Волю вечности»'' поразил первый залп ''«Фаланги»''. Он сбил её с ног, но Дравура вскочила и припустила дальше за пару секунд до второго попадания, только успев захлопнуть за собой створку, прежде чем мир вокруг неё померк и её похоронило в склепе из чужеродного чёрного камня.
 +
 +
 +
==ЭТАП ШЕСТОЙ: ЭЛИЗИОНСКИЕ ПОЛЯ==
 +
 +
 +
===Глава первая===
 +
 +
 +
Выбросы из сопел «Валькирии» всё ещё затуманивали воздух над посадочной площадкой, когда Крид выпрыгнул наружу, проигнорировав лесенку с красной ковровой дорожкой, подставленную для него под люк сержантом-касркином.
 +
 +
— Келл, — сказал он. — Напомни мне больше никогда не летать на этих штуках.
 +
 +
— Да, сэр, — отозвался Джарран, протягивая планшет с инструктажем. — Я запомню, генерал.
 +
 +
— Только не надо вот этого тона. — Урсаркар взял планшет и пробежался по нему взглядом. — Ты ведь знаешь, что я не могу брать тебя везде. Восьмому сильно досталось, а ты чёртов флаг-сержант, так что ты должен был быть с ними, заниматься консолидацией и восстановлением. Или хочешь, чтобы знамя нёс кто-нибудь другой?
 +
 +
Келл промолчал.
 +
 +
— Не думаю. Да и в любом случае, что бы ты мог сделать? Ну да, за нами погналась саранча. Ничего, с чем не справились бы перехватчики. — Генерал вздохнул, возвращая инфопланшет, пока они шагали к верхнему шпилю Крафского командования. — Я очень устал, просто подытожь. Дай общую сводку.
 +
 +
— Флот Архиврага оттеснили на другую сторону планеты. ''«Фаланга»'' и оставшийся флот контролируют небо над Крафом. ''«Воля вечности»'', похоже, получила критический урон и выведена из строя, но она кружится достаточно далеко, чтобы не упасть нам на головы.
 +
 +
— Что ж, хвала Трону и на том. Отряды для оценки урона уже высадились?
 +
 +
— Да, касркины с опытом на оборонительных платформах…
 +
 +
— Более не существующих. — Крид кивнул какому-то мордианцу из Вороной Гвардии, который сложил знак аквилы. — Ладно, что с тем флотом Механикус? Он прибыл вместе с ''«Фалангой»'' и группировкой Тора Гарадона?
 +
 +
— Нет, там… другое. Канонисса Сильвания и её отряд потерялись в варпе, их корабль стал жертвой диверсии и попал в штиль. По её словам, Святая направила их к «Фаланге». А Легион Проклятых провёл ''«Фалангу»'' к Кадии. Коул же просто… объявился.
 +
 +
— У тебя нет такого чувства, — сказал Урсаркар, кивнув бойцу, который придержал им дверь в кабинет, — словно мы угловая луза на покосившемся билль-ярдном столе? Всех как будто прибивает к нам.
 +
 +
— Тем лучше для нас.
 +
 +
— Возможно. — Генерал посмотрел на карту. — Теперь есть с чем работать, да?
 +
 +
На ней появилось столько новых маркеров. Резервные подразделения, которые Крид прятал на удалённых аванпостах и в тайных станциях «Спасение» на стратегически важных участках, начали выходить наружу. За прошедшие два дня он облетел всю Кадию, отдавая командирам распоряжения и вручая коды активации. Самых важных, тех, кого требовалось повысить в звании или вручить особые приказы, он, по своему настоянию, посещал лично.
 +
 +
Но не всё шло гладко. У некоторых хранилищ не смогли открыться массивные двери, и находившиеся там солдаты оказались заперты в ловушке. Точки выхода засыпали оползни, бойцы стали жертвами внутренних склок и развалившейся дисциплины из-за слишком долгого сидения без дела. Прочие вышли на удерживаемой врагом территории и погибли до последнего человека.
 +
 +
Для большинства, однако, открытие дверей стало величественным моментом очищения. Гвардейцы, чуть не сошедшие с ума от бездействия, устремлялись в погоню за врагами в тех секторах, из которых они и так уже удирали. Проводили операции по поиску и зачистке. Спасали осаждённые гарнизоны, которые встречали новоприбывших с почти такой же исступлённой радостью, какую вызвало появление Целестины.
 +
 +
Но они были на волосок от гибели, и мысль о том, что они едва успели — что Уркантос или крепость могли, да и, вероятно, ''должны были'' их уничтожить, — не выходила у Крида из головы. С какой стороны ни взгляни, он слишком медлил. Существовало такое понятие, как нервное выжидание, и в любой другой кампании его проволочка привела бы к трагедии.
 +
 +
Урсаркара даже несколько коробило от того факта, что их в буквальном смысле спасло божественное вмешательство, — впрочем, дарёной «Химере» под капот не смотрят.
 +
 +
— Может, архимагос-доминус здесь из-за Чернокаменной крепости?
 +
 +
Келл пожал плечами.
 +
 +
— Только не просите узнать, что у него в голове.
 +
 +
— Кто у нас первый в списке?
 +
 +
— Инквизитор Талия Даверна, она уже давненько ждёт снаружи.
 +
 +
— Как долго?
 +
 +
— Два дня, плюс-минус.
 +
 +
Генерал поморщился.
 +
 +
— Тогда лучше начать с неё.
 +
 +
 +
Талия Даверна сидела за столом, отказываясь вжиматься в кресло перед нависающим над ней Кридом. Одна из немногих, кому с первых дней вторжения это удавалось.
 +
 +
— Я не буду ходить вокруг да около, Урсаркар, ни у кого из нас нет на это времени.
 +
 +
— Так не ходи. — Он сделал глоток амасека.
 +
 +
— Я обнаружила аномальные перемещения войск. Частей, которым следовало находиться совсем не там.
 +
 +
— Аванпосты «Спасение». Наши резервы. Ты о них знала, в отличие от большинства.
 +
 +
— Не аванпосты, — отрезала она, цедя каждое слово сквозь сжатые зубы. Инквизитор поднялась на ноги, упёршись кулаками в карту напротив Крида, так что теперь сверху смотрела уже она. — А теперь, лорд-кастелян, ты сядешь, вспомнишь, что я, фрекк его, инквизитор, и выложишь мне правду.
 +
 +
Внутри Келла всё перевернулось. Поведение Даверны изменилось так резко, что он даже ничего не успел заметить.
 +
 +
— Спасибо, я постою.
 +
 +
— Быстро. Сел.
 +
 +
Урсаркар резко дёрнул головой, и Джарран подтянул к нему кресло.
 +
 +
Он сел.
 +
 +
— Мои источники сообщают об аномальных перемещениях. Секретных приказах. Расчистке полей…
 +
 +
— А, так ты о новых аэродромах?
 +
 +
— Каких, к Трону, новых аэродромах? Я всю жизнь прожила на Кадии, и ты думаешь, я не отличу сраный аэродром от поля для космических кораблей?
 +
 +
Крид не ответил.
 +
 +
— Скажи, что это не то, о чём я думаю. Что это совсем не то, на что похоже.
 +
 +
— Не то.
 +
 +
— Ты знаешь, что этого не может случиться. Тебе сообщили то же, что каждому лорду-кастеляну до тебя. Чёрт, я сама тебе это говорила. Есть определённые действия на случай, если Кадия окажется ''in extremis diabolus'', и ты прекрасно их знаешь.
 +
 +
— Я в курсе планов. И нет, это не то, о чём ты думаешь. Мне следовало рассказать тебе, тут прошу прощения. Вот тебе правда. Мы знаем, что война не окончена, но нет никаких гарантий, что следующая битва произойдёт в районе Крафа. Она может снова начаться на Кадии-Примус, Терциус — чёрт, с тем же успехом она может разгореться на орбите или в Чернокаменной крепости. И это даже предпочтительней. Так что нам нужны низкопустотные транспортники для нужд передислокации. Лучше поднять войска на орбиту, а затем спустить на другом краю планеты, чем перебрасывать их по воздуху. Это и быстрее, и не будет угрозы вражеских наземных истребителей. Или мы сможем взойти на корабли, чтобы помочь им в пустотной войне. Вот и вся правда, Талия.
 +
 +
— Ты мне врёшь, Крид?
 +
 +
— У меня нет таланта к вранью, ты знаешь.
 +
 +
— На любой другой планете контакт с сущностями варпа такого масштаба повлёк бы за собой тотальную зачистку войск или стерилизацию сектора с орбиты. Больше того, удивительно, что за всю историю на Кадии ни разу не приходилось этого делать. Впрочем, раньше мы и не сталкивались с настолько повсеместным появлением демонов. Мы уже поглядываем в сторону карантина и избирательных массовых казней, как минимум. А если сущности варпа продолжат возникать так же массово, придётся ввести в действие Протоколы Экстремис.
 +
 +
Лорд-кастелян фыркнул.
 +
 +
— Общая вирусная бомбардировка? То есть мы победили Разорителя, а ты за это сотрёшь нас всех с орбиты? Разрушишь лучший мир-крепость Империума и рекрутскую базу для сильнейшей штурмовой пехоты в Милитаруме?
 +
 +
— Нужно думать о картине в целом. Мир можно заселить заново. Сейчас больше кадианцев за пределами планеты, чем на ней. Поколения отправки войск позаботились об этом. И мы не станем множить риски, рассылая заражённых скверной солдат в зоны боевых действий по всем имперским территориям.
 +
 +
— Ты серьёзно на это пойдёшь?
 +
 +
— Нет. — Даверна моргнула. — Нет, не я лично. Я ведь тоже вступила в контакт с демонами. Если это случится, я буду на земле с остальными несчастными ублюдками. Нельзя избежать того, что необходимо сделать. Ты понимаешь, что, если до этого дойдёт, не будет никаких… действий?
 +
 +
Джаррана вдруг зазнобило. Конечно, он знал о Протоколах Экстремис. Он был вместе с Кридом, когда ему о них сообщили, хотя тогда сказанное казалось мерзкой теорией, о которой они до этого момента и не вспоминали. Заранее подготовленный план был известен только лорду-кастеляну и легату от Инквизиции, плюс ближайшим представителям штабов для передачи его преемникам. Келл горько вспомнил, какой важной птицей он себя чувствовал оттого, что его посвятили в такую большую тайну.
 +
 +
— Мне нужно, чтобы ты произнёс это вслух, Крид. Слова должны быть сказаны тобой лично, чтобы я понимала, что ты отдаёшь себе полный отчёт.
 +
 +
Урсаркар опустил голову, провёл рукой по щетине на загривке. Что-то пробормотал.
 +
 +
— Громче. Чтобы потом не списать всё на недопонимание. Смотри мне в глаза, когда будешь говорить.
 +
 +
Крид закрыл глаза, покачал головой. Открыл их снова и встретился с ней взглядом.
 +
 +
— Никакой эвакуации, — произнёс он.
 +
 +
 +
Хеллскер сидела в деревянном кресле в штабе Крафского командования, чувствуя себя здесь совершенно не в своей тарелке.
 +
 +
Во-первых, здесь было тепло. Некомфортно тепло. Она пробыла в Делвианской расселине всего около двух недель, но за это время температура там не поднималась выше десяти градусов от точки замерзания, а из-за своего стиля руководства она по большей части находилась на дороге, на секущем ветру.
 +
 +
Ещё все были чистыми. В наутюженных мундирах, накрахмаленных до такой степени, что она могла услышать их хруст.
 +
 +
Когда-то и она выглядела так же.
 +
 +
Технически Марда знала, что следовало сделать, чтобы вернуть себе такой же вид. Как знала и то, что спать нужно на кровати, а не под ней, где она провела прошлую ночь, не сумев перебороть страх перед тем, что внезапный орбитальный удар может обрушить здание ей на голову.
 +
 +
Кадианский 46-й бронетанковый ударный деблокировал их за день до этого — выйдя из потайной цитадели в Россварах.
 +
 +
Оставшиеся бойцы были так ошеломлены, что едва не открыли огонь по передовой разведывательной «Саламандре», решив, что волсканцы каким-то образом зашли им в тыл.
 +
 +
Сорок шестой получил приказ занять позиции в расселине, дав 24-му возможность отдохнуть и пополнить припасы, а Хеллскер — сразу отправиться в Крафское командование.
 +
 +
— Трон Терры, — ахнул подполковник 46-го ударного, глядя на оборванных гвардейцев и заваленную сожжённой техникой дорогу. — Кажется, вашим людям впрямь нужно отдохнуть. Снимайте их со стен, мы встанем на ваше место.
 +
 +
Марда смущённо пояснила ему, что бойцы на дороге — все, кто есть. Да, на бумаге Кадианский 24-й полк внутренней гвардии насчитывал три тысячи бойцов, но в реальности от него остался недоукомплектованный взвод.
 +
 +
— Следующий, — произнёс сидевший за столом дежурный полковник.
 +
 +
Хеллскер посмотрела на свои истёршиеся ботинки, один из которых она скрепила камедным клеем после того, как кусок шрапнели оторвал ему носок. Она не поняла, что полковник имел в виду, пока тот не повторил уже более резким тоном.
 +
 +
— ''Следующий''.
 +
 +
— Простите, — отозвалась она, вскакивая с кресла, и, стукнув ботинками, вытянулась перед столом по струнке. — Я должна увидеться с лордом-кастеляном.
 +
 +
— Как и все остальные, боец, — сказал полковник, не отрывая глаз от строчек и колонок открытого журнала. — И, должен сказать…
 +
 +
Он вперился в неё суровым жёстким взглядом. Она заметила аугметическую руку, похоже полученную после взрывной травмы, а ещё бионический глаз, плавно переходивший в лобовую пластину, что заменяла часть черепа.
 +
 +
— Люди, которых ''дважды'' вызывают к лорду-кастеляну Кадии, верховному главнокомандующему Силами Обороны и Герою Тайрока, обычно уделяют больше внимания своей униформе и манерам. Вы, знаете ли, больше не на чёртовой «Эгиде».
 +
 +
Марде вдруг стало стыдно за внешний вид. Неловко из-за рваной, заляпанной кровью фуражки, ободранных ботинок, штанов с протёртыми на коленях дырками. Снятых знаков различия, поскольку те слишком блестели в ночных боях. Пятен пота под мышками шинели. Впрочем, чувство быстро угасло, словно искра, высеченная из нерабочей лхо-зажигалки.
 +
 +
— Прошу прощения, сэр. Я была на передовой и ещё не успела получить новую униформу. Их не хватает, а эту я не смогла отдать в стирку. Виновата, полковник. Но мне назначена встреча.
 +
 +
— Значит, вас потрепали, да?
 +
 +
— Думаю, как и всех, сэр.
 +
 +
— Чертовски верно, здесь был тот ещё ад. — Он взял стило, указав им на колонку имён. — Так вам было назначено? Имя, звание и подразделение.
 +
 +
— Хеллскер, Марда. Майор, Двадцать четвёртый Кадианский внутренний.
 +
 +
Стило замерло посреди столбика с именами. Она заметила, как его кончик задрожал.
 +
 +
Дежурный полковник отложил стило и снова посмотрел ей в лицо. Его настоящий глаз расширился, рот под тонкими усиками чуть приоткрылся.
 +
 +
Он быстро поднялся, со скрипом отодвинув кресло по мраморному полу.
 +
 +
— Майор Хеллскер, — торопливо заговорил он. — Приношу глубочайшие извинения за своё поведение. У нас в Крафском командовании выдались, эм, тяжёлые пара недель. Сюда приходит столько людей. Плюс обстрелы. Конечно… — он тут же исправился, — это никак не сравнится с вашей службой. Я такой раздражительный из-за стресса. Буду вам крайне признателен, если вы не станете упоминать об этом в разговоре с лордом-кастеляном.
 +
 +
Хеллскер оглянулась по сторонам, испугавшись. Все головы повернулись в её сторону. Офицеры о чём-то между собой зашептались.
 +
 +
— Э-э, нет, конечно нет, полковник. Сэр.
 +
 +
— Я впущу вас прямо сейчас. — Он хлопнул по кнопке на столе. — Посетитель на одиннадцать тридцать уже здесь, немного рановато.
 +
 +
— Спасибо… сэр?
 +
 +
В двадцати футах позади стола открылась дверь в кабинет Крида, и она пошла к ней. Медленно, осторожно, оглядываясь на зал, где сидевшие за длинным столом люди как будто не сводили с неё глаз.
 +
 +
— Эй, все, это майор Хеллскер! — крикнул дежурный полковник, начиная хлопать. — Из Двадцать четвёртого Кадианского!
 +
 +
А затем стали аплодировать все. И кивать. И улыбаться ей. Некоторые засвистели.
 +
 +
— Прошу прощения, майор, — сказал касркин с переброшенным через грудь адовым ружьём, отделившись от караульного наряда.
 +
 +
— Капрал? — Она подняла руки на случай, если тот хотел провести детектором и обыскать её.
 +
 +
— Пожалуйста, вам не составит труда подписать вот это? — Он протянул ей какую-то карточку и стило.
 +
 +
— Оу, — сказала она, беря их в руки. — Это пригласительная карточка? Какое-то официальное…
 +
 +
— Это для меня, моё имя Варрек…
 +
 +
— Но если это какой-то пропуск или заявка, ваш старший офицер должен…Она посмотрела на квадратную глянцевую картонку и застыла.
 +
 +
Это была лхо-карточка. Те, что вкладывались в пачки с куревом, с известными кадианскими офицерами и имперскими героями. В бытность кадетом она их собирала.
 +
 +
Но конкретно такую она раньше не встречала.
 +
 +
На ней было её лицо.
 +
 +
— За что, ''фрекк''? — сказала она.
 +
 +
 +
— Какая встреча, — сказал Крид. — Настоящий герой Кадии.
 +
 +
— Простите, лорд, но… как такое случилось? — Марда показала скомканную листовку с её фотографией на офицерское удостоверение. Она так и держала бумажку в руке, когда Джарран вытащил её из обступившей толпы и закрыл дверь.
 +
 +
— Твои вокс-доклады. — Урсаркар пыхнул сигарой. — Они были весьма захватывающими. И они исправно поступали ровно в то время, когда казалось, что всё потеряно. В Комиссариате решили, что они могут принести пользу.
 +
 +
— У меня нет такого шрама.
 +
 +
— Художественная вольность. — Генерал взмахнул рукой, словно это сущий пустяк. — Честно говоря, я думал, ты давно знаешь. Мы транслировали твои доклады по всем частотам, и странно, что тебя никто не узнал в казарме уже хотя бы по полковой эмблеме, — впрочем, судя по мундиру, оно не удивительно.
 +
 +
— Я этого не заслуживаю.
 +
 +
Она заметила сбоку движение — Келл протянул ей высокий бокал с амасеком.
 +
 +
— Какая разница? Комиссариату требовался кто-то, чтобы поднять боевой дух, и выбрали тебя. И ты подняла боевой дух — так что заслуживаешь ты или нет, дело десятое. Хотя, если хочешь знать моё личное мнение, то заслуживаешь.
 +
 +
Крид поднял в тосте стакан, затем опрокинул его в себя.
 +
 +
— Вам… вам нужно, чтобы я отправилась в пропагандистский тур?
 +
 +
— У лорда-кастеляна для вас задание, — заявил флаг-сержант, — для которого вы подходите как никто другой.
 +
 +
— Это касается приказов, что я отдал Баратусу, — подсказал Урсаркар. — Насчёт важности удержания расселины.
 +
 +
Двое умолкли, словно ей требовалось что-то сказать.
 +
 +
— Милорд… — начала Хеллскер.
 +
 +
— Можешь называть меня сэр или генерал.
 +
 +
— Сэр… Полковник Баратус не посвятил меня в стратегические цели задания.
 +
 +
Ещё одна пауза, а затем Крид взорвался хохотом.
 +
 +
— В смысле, ты дралась так яростно, даже не зная, ради чего?
 +
 +
— Да, сэр.
 +
 +
— Ты даже лучший солдат, чем я думал.
 +
 +
— Чем она такая важная?
 +
 +
— Тем, что Делвианская рассе… Что, Келл?
 +
 +
Джарран замахал руками перед горлом. Затем показал на кресло и похлопал себя по уху. Одними губами произнёс слово из четырёх слогов, которого Марда не разобрала.
 +
 +
Урсаркар раздражённо хмыкнул, но кивнул.
 +
 +
Неужели лорд-кастелян опасался, что в его личном кабинете установлен жучок? Да у кого вообще могла иметься возможность прослушивать Крида?
 +
 +
Запоздало она поняла, что означали те четыре слога: Инквизитор.
 +
 +
Когда Хеллскер была кадетом, они проводили упражнения, учась выбираться из разбившейся на воде «Валькирии». Их пристёгивали к откидным креслам полноразмерной копии самолёта, что висела на тросе, а затем погружали в бассейн вверх дном. Задача заключалась в том, чтобы выбраться из ремней и застёжек и выплыть через дверь раньше, чем они захлебнутся. Затем повторить, и повторить ещё раз, пока действия не станут инстинктивными.
 +
 +
Ощущение того, как вода заливается в открытые двери тренировочного самолёта, стремительно скрывая лицо, Марда не забудет никогда. И именно это чувство она испытала сейчас, неожиданно для себя погрузившись в неестественную и опасную среду.
 +
 +
— Благодарю за карты, Келл, — сказал лорд-кастелян.
 +
 +
Флаг-сержант, однако, не передавал ему никаких карт. Это была уловка, чтобы прикрыть короткую паузу.
 +
 +
— Нам нужна Делвианская расселина, — продолжил Крид и, склонившись над картой сектора, отыскал пальцем расселину, — потому что это главный проход через западные Россвары. Там из убежищ выходят войска, которые требуются в Крафе. Но это не всё.
 +
 +
— Вам нужен доступ к морю?
 +
 +
— Да, в том числе. Первой фазой станет обеспечение безопасности расселины, чтобы к Крафскому боевому сектору смогли подойти подкрепления, но что нам надо больше всего — это травяной космопорт вот здесь.
 +
 +
Он постучал по низменности за расселиной.
 +
 +
— У нас есть силы в космосе, которым негде высадиться. И возможно, нам потребуется организовать орбитальную переброску войск на другие континенты. Мы не знаем, куда Разоритель нанесёт следующий удар.
 +
 +
Хеллскер присела.
 +
 +
— Хотите сказать, это не конец?
 +
 +
— Даже близко. — Генерал покачал головой. — Архивраг собирается сделать последний рывок, я нутром чую. Зона Крафа слишком пострадала, чтобы обустроить посадочное поле. А за Россварами, что же, бои там шли не столь ожесточённые, но это вражеская территория.
 +
 +
— Ваша задача — вместе с Двадцать четвёртым пересечь Россвары, оставить гарнизон для удержания Делвианской расселины и зачистить зону для возможного использования её в качестве порта «земля — орбита», — сказал Келл.
 +
 +
— Я… Это невозможно. Генерал, кажется, вы не понимаете, что Двадцать четвёртый внутренний уничтожен. Нас остался всего взвод.
 +
 +
— Бумаги говорят иное.
 +
 +
— Мы разбиты, — отрезала она, больше не позволяя стыду и трепету себя сдерживать. — Небоеспособны. Бумаги — это не реальность.
 +
 +
— Ага-ага, — сказал Крид, присев на край стола и поманив к себе флаг-сержанта. — Знаешь, чем хорошо быть лордом-кастеляном? Когда я подписываю бумагу, она становится реальностью.
 +
 +
Келл передал деревянный планшет, к которому был прищёлкнут скреплённый печатью пергамент.
 +
 +
— Это — особый приказ о реорганизации, — пояснил он и, взяв стило, вывел подпись. — Согласно ему, остаткам двух подразделений — а именно Девяносто первому пехотному и Девятьсот двадцать второму инженерному — предписывается немедленно прибыть в Делвианскую расселину, где они соединятся со свежими силами Сорок шестого бронетанкового ударного. Там они сформируют объединённое подразделение под знаменем Двадцать четвёртого Кадианского пехотного ударного, под твоим командованием.
 +
 +
— Но это полковое соединение, сэр, а я всего лишь майор.
 +
 +
— Больше нет, — сказал Урсаркар, затолкав приказы в посыльный тубус и протянув его Марде. — Ваше назначение, полковник Хеллскер.
 +
 +
— Я… но… сэр.
 +
 +
— Что?
 +
 +
— Я польщена, но я не могу этого сделать. Я истощена. И я пехотный офицер — даже не так, я солдат внутренней гвардии. Сорок шестой бронетанковый ударный — механизированный полк, с мотопехотой и боевыми танками. Я ни черта не смыслю в командовании техникой, да и была я всего-то замкомом инженерного полка. А это — общевойсковое соединение. Может, я возглавлю секцию Девятьсот двадцать второго, а на общее руководство вы найдёте кого-нибудь другого?
 +
 +
— Ты боишься потерпеть неудачу, — сказал Крид. — Это хорошо, будь ты уверена в себе, я бы тебе не поверил. И ты хочешь понять, почему именно ты, — вот тебе правда. Мне всё равно, что ты не знаешь, откуда «Леман Русс» стреляет по врагам, для этого у тебя есть отличный командующий бронетехникой. А бойцы будут в восторге от того, что ими командует женщина, удержавшая Делвианскую расселину.
 +
 +
— Нам повезло. Я допустила ошибку, кучу ошибок. Всё пошло не так. Со мной в каньон прибыло три тысячи человек, а в конце осталось стоять всего сорок.
 +
 +
— Но они ''стояли'', Марда. В этом, Трон подери, весь смысл. Ты удержала их вместе. Они не дрогнули. Ты делала то, что делают кадианцы, — мы стоим. До последнего солдата. Да, ты ошибалась, и что, фрекк, с того? Думаешь, я не наделал гору ошибок за время вторжения? Я проиграл войну в небе в Нулевой день, решив, будто умнее своего воздушного маршала. Я поставил не того человека командовать Криговыми воротами. А стоим мы здесь вообще потому, что меня спас фрекков ангел, когда я был слишком упрямым, чтобы задействовать резервы. И мои ошибки стоили жизней далеко не трём тысячам человек. Ты думаешь, я не устал, думаешь, я не хочу бросить всё и просто лечь и поспать?
 +
 +
Хеллскер потупила взор, вновь почувствовав стыд.
 +
 +
— Ты цеплялась за расселину до последней батареи. Ты, фрекк, не сбежала тогда, и начинать сейчас уже поздновато.
 +
 +
Она приняла тубус с приказом.
 +
 +
— Спасибо, сэр. Я вас не подведу.
 +
 +
— Встать, полковник.
 +
 +
Марда поднялась и вытянулась по стойке смирно, когда Урсаркар взял у флаг-сержанта пару шевронов различия и приколол их ей к воротнику.
 +
 +
— Наверное, ты хочешь, чтобы тебе выдали новую униформу. Просто мысль вслух.
 +
 +
— Да, сэр, я пробовала. Но у логистов ничего нет.
 +
 +
— Келл выпишет тебе приказ на выдачу с моего склада. Отдай его дежурному полковнику, он приведёт тебя в порядок. Даже снимет униформу с себя, если придётся.
 +
 +
Он взял её за плечи и наклонился, и на миг Марда решила, что он хочет расцеловать её в щёки, как это водилось у семейств на дальнем юге.
 +
 +
Вместо этого он зашептал, так тихо, что она едва его расслышала.
 +
 +
— Это не посадочное поле, — произнёс он, говоря так близко, что она почувствовала его колючую щетину и запах амасека изо рта. — Это точка эвакуации. Если что-то пойдёт не так, защити корабли. Сохрани их как можно больше. У Келла для тебя посылка. Если случится худшее, передай её человеку, чьё имя на ней написано. Береги её ценой жизни. Никому ничего не говори.
 +
 +
Она кивнула.
 +
 +
— Да, сэр.
 +
 +
Крид отступил назад и похлопал её по плечам.
 +
 +
— Ещё что-нибудь нужно? Оружие?
 +
 +
— Нет, сэр, я добыла себе адов пистолет. Если бы вы подали запрос на новый силовой меч, я была бы признательна. В моём сломался генератор.
 +
 +
— На это нет времени, — сказал лорд-кастелян, поджав губы. Он заколебался, затем подошёл к креденце<ref>''Кредéнца'' (итал. credenza — вера, доверие) — тип мебели позднего Средневековья и эпохи Возрождения. Шкафчик с дверцами. Вначале предмет церковного обихода, шкаф для ритуальных принадлежностей. Близкая разновидность креденцы — армариум (лат. armarium, от лат. armatura — вооружение) — шкаф для хранения оружия. Возможно, автор имел в виду именно его.</ref> у стены, откопал среди свитков и скрученных карт вложенный в ножны меч и протянул ей. — Вот, бери этот. И так валяется без дела.
 +
 +
Она заметила, как флаг-сержант Келл напрягся.
 +
 +
— Спасибо, сэр. — Марда приняла оружие, подивившись узорному закрытому эфесу с эмблемой Врат Кадии. Достала клинок из ножен, почувствовав, какой плавный у того ход. — Это…
 +
 +
— Ты привыкнешь к весу, — сказал Крид. — Помни, ты теперь полковник. Твоё оружие — карта, вокс и палец. А если дело доходит до такого оружия, обычно это значит, что ты серьёзно накосячила. За всю войну я пока не сделал ни одного выстрела.
 +
 +
— Лорд-кастелян, я не могу его принять.
 +
 +
— Уже приняла.
 +
 +
— Это же меч Лукаса Бастонне, сэр.
 +
 +
— Да, — согласился Урсаркар. — И неважно, скольких еретиков ты зарубишь им завтра, он останется мечом Лукаса Бастонне. Я тебе его не дарю, а вверяю на попечение. И, если на то пошло, вверяю не только его, но и многое другое. Когда ты выполнишь свою задачу, я подыщу ему подходящего владельца, — а теперь проваливай, у меня дел по горло.
 +
 +
Хеллскер отсалютовала.
 +
 +
Меч казался тяжелее, чем когда она взяла его в руки.
 +
 +
Однако посылка, которую передал ей Келл, спрятанная в водонепроницаемый пластековый пакет на застёжке, была лёгкой.
 +
 +
По её весу и плотности Марда поняла, что это книга.
 +
 +
 +
— И вот так, — закончил архимагос-доминус Велизарий Коул, — я доказал свою гипотезу.
 +
 +
В крафском совещательном зале воцарилось молчание, и Келл воспользовался моментом, чтобы снова удивиться тому, сколько всего изменилось с момента первого военного совета в этом же помещении.
 +
 +
По одной стене от пола до потолка пролегала огромная трещина, наспех заделанная скалобетоном и арматурой. Голостол в центре комнаты больше не работал. Но самым разительным изменением стали лица.
 +
 +
С ними больше не было Свена Кровавого Рёва, магоса Кларна и главного комиссара Забин — её никто не видел после Йорусского редута. У Амальриха был новый знаменщик. Отсутствовала канонисса Элеанор, ставшая теперь духовной сподвижницей живой святой, которая отказалась от приглашения, чтобы провести богослужение над павшими. Она убеждала Крида, что им следует спалить кадианских мучеников, очистить их пламенем, и в конечном счёте он сдался — так что теперь она стояла у погребальных костров, на которых сжигали миллионы погибших имперцев.
 +
 +
Весь Крафский боевой сектор наполнился смрадом горящих трупов.
 +
 +
Присутствовала баронесса Вардус, хотя и выглядела очень изменившейся. Болезненно исхудалой и измождённой, между тем как гордый рыцарь под её началом серьёзно пострадал в сражении против Легио Вулканум. Джарран слышал, что она начала перегружать реактор — намереваясь забрать с собой вражеского «Повелителя войны», — когда им на помощь подоспели Имперские Кулаки и переломили ход сражения.
 +
 +
А ещё появились новые лица. Тор Гарадон из Имперских Кулаков и канонисса Сильвания на пустующем месте Элеанор. Из касра Партокса прибыл Руис Трасинто и его пятая рота Багровых Кулаков. Барон Риван из дома Таранис, который прилетел с Соляра-Мариатуса вместе с 51-м бронетанковым.
 +
 +
Но никто из них не был настолько странным, как стоявший в центре архимагос.
 +
 +
— Вопросы есть? — спросил Коул у безмолвствующего круга командиров.
 +
 +
— Есть, — произнёс Тор Гарадон. — Мы должны были что-то понять?
 +
 +
— Согласен, — отозвался волчий лорд Хайфелл. — Пожалуйста, объясните ещё раз.
 +
 +
— Какая именно деталь осталась для вас неясной? — с лёгким раздражённым жужжанием ответил Коул. — Часть, касающаяся системы Эриад? Математических доказательств? Эмпирейной полярности? Может, повторить бинарные части, если вы не…
 +
 +
— Никто из нас не говорит на бинарном, — вставил Крид.
 +
 +
— Я говорю, — произнёс барон Риван. — На Марсе он считается неотъемлемой частью культурной грамотности.
 +
 +
— О, прекрасно, — сказал логистар-генерал Райк, закатив глаза. — Можно услышать перевод?
 +
 +
— Можно, — произнёс Велизарий. — Но большинство слов непереводимо на высокий готик. Чтобы понять смысл, вам действительно следует слушать в оригинальном звучании. Так вот, десять тысяч лет назад…
 +
 +
— Да ради Движущей Силы, — взмолился барон Риван. — Там нечего понимать. Архимагос-доминус был на Эриаде Шесть, изучая древние ноктилитовые камеры. Там, глубоко под поверхностью, он обнаружил руины пилонной сети, похожей на кадианскую, которую Разоритель уничтожил в ходе бомбардировки планеты во время Четвёртого чёрного крестового похода. Сравнив между собой археологические отчёты по другим схожим конструкциям в районе Врат, он выявил ещё с полдюжины пилонных миров, разрушенных Чёрным флотом.
 +
 +
— Да, эту часть я поняла, — сказала канонисса Сильвания. — Но в чём тут важность? Абаддон добывает чернокамень, строя себе оружие?
 +
 +
— Усиливая Чернокаменную крепость, — добавил Тор Гарадон. — Он уже проявил крайнюю заинтересованность в активах флота и их тактическом…
 +
 +
— Нет, нет, нет! — Коул раздражённо застучал по полу древком топора. — Пилоны — это не его оружие, это наше оружие. Разве вы не поняли? Мы всегда считали, что Око Ужаса — это варп, пробивающийся в нашу реальность. Вторжение. Но всё совершенно наоборот. Реальное пространство проваливается в варп, а эти отрицательно поляризованные пилоны — то, что удерживает Галактику вместе.
 +
 +
Гарадон нахмурился оттого, что его прервали на полуслове, и его густые брови бросили тень на глаза.
 +
 +
Велизарий вздохнул, и выскользнувшая из луковицеобразного выроста в срединной секции пара мехадендритов поправила его рясу. Они цапнули друг друга, прежде чем вернуться обратно.
 +
 +
— Всегда забываю, как вы, неулучшенные люди, любите аналогии. Представьте, что Око Ужаса — это рана. И рана была частично зашита. Итак, когда кожа движется, она натягивает стежки, но они держатся, и пока они держатся, рана заживает. За исключением незакрытого участка. А теперь представьте, что вы разрежете стежки, — рана раскроется снова, верно?
 +
 +
— Да, — сказал Урсаркар. — Хотите сказать, что Око Ужаса было крупнее, и та древняя раса, которая построила пилоны — заряженные антиварп…
 +
 +
— Называть их антиварповыми — редуктивно, однако продолжайте.
 +
 +
— …смогла ограничить размеры Ока, сузив до этого участка Галактики. Регион, что мы знаем как Врата Кадии, такой неспроста. Кто-то нарочно сделал его таким.
 +
 +
— Да. И Кадия — ключевой элемент в цепочке планет. Краеугольный камень, который держит их вместе. Здесь гораздо больше пилонов, чем в любом другом месте Галактики.
 +
 +
Крид тяжело откинулся на спинку кресла.
 +
 +
— Поэтому здесь раньше не было крупных вторжений из варпа? Тварей сдерживали пилоны.
 +
 +
— В теории, — согласился архимагос. — Но пилоны слабеют — по мере того как Разоритель уничтожал другие поля, давление на Кадию возрастало. Судя по данным покойного магоса Кларна, их резонанс ощутимо упал даже за последнее десятилетие.
 +
 +
— Это объясняет, почему Легион Проклятых занял позиции у пилонного поля на севере, — добавил Гарадон. — Похоже, они всё это знают.
 +
 +
— Элизионские поля, — сказал лорд-кастелян. — Самое плотное поле пилонов на Кадии. И…
 +
 +
— У меня кое-что есть! — вдруг воскликнул воздушный маршал Шрауд, обычно предпочитавший на таких собраниях молчать.
 +
 +
— Да?
 +
 +
— Один пилот-наблюдатель сделал раньше пару пикт-снимков. Они поступили с опозданием, потому что её сбили и ей пришлось добираться пешком. На них была видна странная колонна техники на краю Элизиона — машин для сноса. Боевых машин с пилами и бурами. На её пиктах они как раз уничтожали пилон.
 +
 +
— Они уже начали разрушать сеть, — сказала инквизитор Даверна. — Вот почему Краф осаждало так много эфирных тварей. Они ослабляют её.
 +
 +
— Но если позволите мне покинуть вас, — сказал Коул, и три его руки одновременно подняли указательные пальцы, — возможно, я смогу стабилизировать сеть — или даже усилить её, как магос Кларн.
 +
 +
— Лорд-кастелян, — отозвался Шрауд. — Прошу разрешения помочь с этим вопросом. Я запрошу обновлённые данные по их местонахождению и, если получится, нанесу бомбовый удар.
 +
 +
— Выполняйте, — сказал Крид. — Думаю, остальным следует обсудить общий сбор на Элизионских полях. Логично, что они станут следующей целью, да и Краф пострадал до такой степени, что вряд ли выдержит ещё одну осаду. Мне нужны предварительные данные по развёртыванию — как быстро мы сможем перебросить туда войска и подготовить оборону? И какими силами располагает каждый из вас? Где…
 +
 +
 +
''— …размещены наши подразделения и кто в какой сектор направится? Келл, свяжись со стратегиумом, пусть найдут карту Элизиона, самую большую, какая есть.''
 +
 +
Голос эхом доносился сверху. Впрочем, он не раздавался в ушах, а скорее ощущался разумом. Подслушанный разговор семьюдесятью двумя этажами выше, в самом сердце вражеского штаба.
 +
 +
Который он всё равно слышал, пусть даже находился глубоко под землёй, у стальных взрывозащищённых дверей, отмечавших восточные врата центрального бункера — хранилища боеприпасов Крафской цитадели.
 +
 +
Янн Ровецке расстегнул застёжку репульсорной люльки, чтобы добраться до системы управления боеголовкой. Открыл панель, так что из неё высыпались когитаторные чипы и мотки синих, красных и жёлтых проводов.
 +
 +
Он чувствовал, насколько возросла его мощь. Каждый раз, когда открывавшиеся варп-глаза взирали на него, они оставляли ему толику своей силы. Так, словно клубящееся космическое разноцветье радужек перетекало в него.
 +
 +
Теперь когда Янн оглядывался, то видел струящиеся и пронзающие друг друга цвета, как будто смотрел на них сквозь вращающуюся призму.
 +
 +
Он перестал отличать синие провода от красных или красные от жёлтых, однако он знал, какие из них где. Знал на ощупь. Однако прикасался он к ним разумом, а не руками, точно так же, как слышал голоса вовсе не ушами.
 +
 +
— ''Баронесса Вардус, каков текущий боевой состав дома Рейвен?''
 +
 +
Валявшихся в зале касркинов убить не составило труда. Решительные, сильные, верные своему трупу-богу до самой смерти.
 +
 +
Вот почему на них было так легко воздействовать. Империум выступал за силу разума и твёрдость веры, но это лишь делало их более восприимчивыми. Когда Ровецке сказал касркинам, что нужно сделать, то добавил, что делают они это во имя Бога-Императора Человечества. И когда крепкая вера, а также вбитая за жизнь готовность отдать последнее ради Императора заставили их обратить оружие друг против друга, сделали они это с непоколебимой решимостью и без тени сомнения.
 +
 +
И вот он здесь, заканчивает приводить боеголовку в готовность. В такой близости к арсеналу она снесёт всю цитадель. Убьёт всех до единого членов маленького военного совета Крида. Обезглавливающий удар, по сравнению с которым померкнут Тайрокские поля.
 +
 +
Янн вгрызся в провода, выдирая их зубами. Не обращая внимания на то, что медные витки рвут ему дёсны. Вкус крови не стал для него новым. В какой-то момент путешествия, продлившегося полтора дня, он получил видение и откусил себе кусок языка. Когда Ровецке, очнувшись, выплюнул его, тот оказался размером с кончик мизинца.
 +
 +
Он соединил синий с жёлтым. Красный с синим. Сжал Г-образную плату когитатора-дальномера и выдернул напрочь.
 +
 +
Ухватился за цилиндр ручки, выломал его и воткнул внутрь уже по-другому, отчего на техническом пульте замигали огни.
 +
 +
Янн пробормотал молитву, взяв сигнальный провод системы взрывания и вытянув на длину руки, чтобы соединить болтающуюся оголённую проволоку с источником питания.
 +
 +
— Отойди, — раздался голос. — Подними руки, развернись и отойди. Медленно.
 +
 +
Ровецке оглянулся, до боли вывернув голову, так что у него захрустел позвоночник, когда подбородок прошёл за плечо.
 +
 +
Из-за перекрывшейся трахеи ему стало трудно дышать, поэтому он обернулся полностью и оказался лицом к лицу с человеком, ни на миг, однако, не отводя от него глаз.
 +
 +
Говоривший был невысоким мужчиной с зализанными назад волосами и в помятой офицерской шинели с серебряными знаками различия на воротнике. Он держал автопистолет низко, на уровне бедра, словно не рассчитывал применить его по назначению.
 +
 +
— Отойди. Немедленно. — Он поднял миниатюрный вокс, нажал рычаг.
 +
 +
Ему никак не удастся соединить провода. Так или иначе он умрёт. По крайней мере, пока этот человек был жив. Но жить ему осталось недолго. Янн бросил провод.
 +
 +
— Стреляй, — сказал Ровецке, с трудом говоря из-за опухшего рта, — и сам запустишь мелта-торпеду. Мы все взлетим в воздух, как в касре Старке. Нет, друг мой, ты не хочешь в меня стрелять. Не в меня.
 +
 +
— Убери руку с пульта, — сказал коротышка. — И отойди прочь. Повторять дважды не стану.
 +
 +
— Вставь ствол себе в рот, — приказал Янн. — Почувствуй, чем он пахнет. Разве он не пахнет машинной смазкой и порохом? Ты не нажмёшь спусковой крючок. Я здесь лишь посмотреть. Простое любопытство.
 +
 +
Мужчина поднял пистолет, затем прицелился в грудь Ровецке.
 +
 +
— Эх, а ты хорош, — сказал Янн, захлопав в ладоши. — Очень хорош. Ты из синдиката, да?
 +
 +
Перед глазами промелькнул призматический блеск, заставив образ мужчины взбурлить и размыться.
 +
 +
— Салвар Гент, — выговорил он. — Так тебя зовут. Са-алва-а-ар Гент. Ты хозяин касра Крафа. Зачем ты сотрудничаешь с этими ничтожествами, Салвар? Носишь их эмблемы? Ты никогда этого не хотел. И ты не хочешь стрелять в меня.
 +
 +
— Последнее предупреждение.
 +
 +
Ровецке шагнул к торпеде, направив в слова больше силы.
 +
 +
— Когда она взорвётся, — сказал он, — это станет величайшим возмездием за всю историю Кадии. Ты всю жизнь воровал у этих высокородных ублюдков, подтачивал их общество, жил вне их сломанной системы, разве тебе не будет приятно уничтожить саму систему?
 +
 +
Салвар Гент опустил оружие, сделал шаг вперёд.
 +
 +
— И мы с тобой сможем убежать. Ты можешь представить, каким благодарным будет магистр войны? Какую власть он тебе даст? Невообразимую. Несчастная криминальная империя по сравнению с этим ничто. Ты можешь стать одним из величайших людей в армии магистра войны, боссом среди боссов, полубогом.
 +
 +
Гент подступил ещё на шаг.
 +
 +
— Полубогом?
 +
 +
— Фаворитом Абаддона. Ты будешь повелевать легионами. Работать на самое могущественное создание в Галактике. Что скажешь на это?
 +
 +
Янн Ровецке улыбнулся, сверкнув окровавленными зубами. Первая пуля попала ему в бедро, развернув так, что остальная очередь задела бицепс, прежде чем войти в грудную клетку сбоку, а затем ударила по спине, когда он рухнул обмякшим лицом на холодную сталь боеголовки.
 +
 +
Оставляя кровавое пятно, он сполз по обшивке и свалился на пол. Он почувствовал, как репульсорное поле салазок защипало волоски на руке, заставив их подняться торчком.
 +
 +
Салвар Гент встал над ним, затем присел, упёршись локтями в колени и легко, будто играя, перехватив пистолет. Его бесстрастное лицо оказалось таким же непроницаемым и вблизи.
 +
 +
— Я ценю твоё предложение, но скажу то же, что Криду, — я не люблю работать с людьми.
 +
 +
Гент направил пистолет ему в лицо, и впервые за много дней посмотревшие на Янна Ровецке глаза полнились не буйством цветов, но кромешной тьмой.
 +
 +
До вспышки выстрела.
 +
 +
 +
Она проснулась с криками. С криками, потому что увидела его лицо.
 +
 +
— Отец!
 +
 +
Очнувшись в холодном поту, она рывком села. Её волосы трепал ветерок.
 +
 +
Со всех сторон один лишь чернокамень.
 +
 +
Ветер в крепости бывал нечасто. И ей потребовался миг, чтобы определить источник звука — треснувший люк, частично перекрытый обломками. Это был вовсе не ветер, а атмосфера крепости, вытекающая сквозь образовавшуюся микротрещину.
 +
 +
— Отец, — сказала она, обхватив себя руками.
 +
 +
В памяти снова прокрутилась обрывающая сердце сцена телепортации. Как магистр войны, которого она так любила, исчезает в эфире.
 +
 +
Ей недоставало смелости, чтобы пошевелиться. Она сидела на раскачивающемся потолке зала, в то время как неорганические предметы оставались валяться на полу. Вокруг не было никого, кроме мертвецов, все — на разных, отличных от прочих этапах разложения.
 +
 +
Кадиец выглядел почти что свежим, его конечности застыли в трупном окоченении, униформа слабо шевелилась от порывов выходящего наружу воздуха. От Космического Волка рядом с ним остался лишь скелет — его кости успели побуреть, а из болтов в силовой броне сочилась ржавчина. Сразу слева от неё высилась кучка праха и питательных солей, тело в ней угадывалось разве что по очертанию и проржавевшему восьмиконечному медальону под тем местом, где раньше находилась голова.
 +
 +
— Почему ты бросил меня? Я сделала, что ты просил. Какой отец бросает свою дочь умирать?
 +
 +
Вот только она не умерла. И магистр войны наверняка знал, что так случится.
 +
 +
Да и действительно ли она выполнила, что он просил? Она нашла Волков, но недостаточно быстро, чтобы спасти силовой канал. Крепость, её величайший подарок ему, пострадала.
 +
 +
— Это наказание, — сказала она, начав понимать. — Ты наказываешь меня. Бросаешь меня тут, чтобы преподать урок. Чтобы дать шанс исправиться.
 +
 +
Так она и сделает. Починит крепость, укрепит узы и докажет, что способна быть той дочерью, какой он хочет её видеть.
 +
 +
Но раз он хотел её видеть, то зачем бросил? Почему не одарил ни словом, ни жестом, ни хотя бы взглядом, пока убивал Волков, которых она разыскала по его приказу. А теперь он и вовсе оставил её в пустой скорлупе скалы.
 +
 +
Впрочем, идеальных отцов не существует.
 +
 +
Первым делом она занялась кристаллической заплаткой. Нашла паутинку варповой плоти и вырезала её ножом, после чего, передав толику своей воли, прижала к свистящей микротрещине. Шипение истекающего воздуха исчезло, и униформа кадианца перестала развеваться.
 +
 +
И эта работа, как и любая другая работа по отцовскому поручению, напомнила ей, что тот был таким резким как раз из-за своего высокого о ней мнения. Сюсюканье сделало бы её слабой и глупой. Она должна заслужить его привязанность и тем самым стать более способной. Более сильным, более могущественным созданием.
 +
 +
Так что когда люк по собственному согласию открылся и крепость позвала её в свои необузданные недра, она отправилась в путь без страха.
 +
 +
Ибо она шла исполнить волю отца.
 +
 +
И там она впервые услышала его голос.
 +
 +
 +
===Глава вторая===
 +
 +
 +
— Почти, — ворчал Коул. — Терпение, кроха. Терпение, терпение. На два черепа вперёд. Резкий разворот на тридцать пять градусов. Теперь вниз — нет, слишком далеко, один градус вверх — вот так. Увеличить спектр ультрафиолетового излучения. Да. Есть изображение из колодца. Один дюйм вперёд. Ещё один…
 +
 +
Пикнул сигнал: ''Четыре секунды внутри исследуемого объекта''.
 +
 +
За заволакивавшими обзор ноосферными данными ему открывалась картинка с глаз микрочерепа. Картографический алгоритм расходился по извилистому туннелю, что спиралью закручивался сквозь пилон. Стремительно несущийся жёлтый проволочный каркас напоминал архимагосу передающиеся по синапсам сигналы мозга, пока его вторичное сознание обрабатывало поступающую информацию в поисках закономерностей.
 +
 +
Он увидел, как инфосеть картографического алгоритма достигла широкой каверны. У него получилось.
 +
 +
''Четыре секунды внутри исследуемого объекта.''
 +
 +
— Пошёл, пошёл! В каверну, быстро.
 +
 +
Череп зигзагами понёсся вперёд, в спешке зацепив зубцом нижнюю стенку туннеля. И дальше во тьму, внутрь мегалитической конструкции. В каверну, содержавшую…
 +
 +
Статика.
 +
 +
— Вот кал! — выругался Велизарий Коул, вырвав кабель передачи из височного разъёма и швырнув его на пол. — Бесполезная чёртовая штуковина. Всегда одно и то же, Кво. Шесть секунд внутри, и мы теряем сигнал. Как будто в проклятой вселенной произошёл сбой памяти или реальность запрограммирована неправильно. Сколько зондов-черепов осталось?
 +
 +
— ''Девять, —'' заклекотал Кво. — ''Девять черепов рабочих. Два нерабочих. Двадцать три не отвечают на сиг…''
 +
 +
— Я знаю, что они не отвечают на сигнал, они же здесь.
 +
 +
Коул шлёпнул аугметической рукой по чёрному основанию пилона.
 +
 +
Он рассчитывал услышать глухой стук металла по камню, словно ударил кусок мрамора или вулканического базальта. Чего и следовало ожидать от каменной конструкции размером с жилой блок, уходившей на двадцать этажей вверх и ещё на десять — под землю.
 +
 +
Но он издал совсем не такой звук. Раздалось гулкое «бум», похожее на зычный звон храмового колокола.
 +
 +
Центр обнаружения угроз Велизария резко ожил, когти сервоползуна отнесли его на безопасную дистанцию, из-под рясы показались вооружённые конечности, на которых уже искрились дуговые бичи и пылали на максимальной мощности фузионные горелки.
 +
 +
Раскатистый гул эхом покатился по пещере, мимо оснований других, выстроившихся на неодинаковых промежутках друг от друга пилонов, часть из которых ушли под землю или покосились, подобно погребальным обелискам на старинном погосте при часовне. Каждая четырёхгранная громада возносились к самому своду, отчего пещера напоминала колоссальный многоколонный зал.
 +
 +
— Чёртова штуковина, — прорычал архимагос и подался обратно, чтобы ударить её снова, но затем передумал и отвёл руку. Перед глазами мигнул сигнал анализа систем — учтивое вторжение вторичного сознания, которое продолжало обрабатывать информацию, даже когда его основной рассудок запустил боевые программы. — Что ж… привет.
 +
 +
Результаты оказались настолько впечатляющими, насколько и безумными. Так как его аппарат прорицания работал, когда он врезал по пилону, тот картографировал расхождение звука — и выявил, что откликами по всему залу являлось вовсе не эхо. Каждый пилон одновременно издал точно такую же гулкую вибрацию.
 +
 +
— И что это значит? — завопил он в непроницаемую черноту камня. — Вы все взаимосвязаны. Отлично. Я знаю. Некоторые из вас повреждены, рассыпаются, но как вас активировать? Каким образом вы соединены с остальной сетью среди бескрайних заливов космоса? Какая-то квантовая запутанность?
 +
 +
— Да, в целом это верно.
 +
 +
— Прекрасно, раз в целом это верно, значит… — Коул остановился и ощутил, как под ребризером дёрнулись щёчные мышцы, когда он обернулся. — А, Идущая-под-пеленой. Наконец-то снизошла явить свою безликую маску после…
 +
 +
Велизарий замолчал, увидев перед собой ксеноса. Вернее, когда понял, что ксенос не тот, которого он ожидал увидеть. Высокий, статный и сгорбленный. Из грудного реактора лился изумрудный свет, а пластинчатый капюшон скрывал в тени пару горящих зловредным огнём глаз.
 +
 +
Боевые протоколы запустились вновь, поверх зрения тотчас наложились авгуры наведения. Его длинное тело свернулось подобно меняющей направление многоножке, закачавшись из стороны в сторону, чтобы в него было сложнее попасть, и вскинуло оружие.
 +
 +
— Прошу прощения, архимагос-доминус, я не хотел нарушать ваши размышления. Я — Тразин Неисчислимый, владыка Солемнейса, археовед Призматических галерей и…
 +
 +
— Абоминация! — прошипел Коул, посылая мысленный импульс шести катафронам-прорывникам, которые повернули орудия, подсоединяясь к его сети прицеливания. — Шевельнёшься, и я отниму то кощунственное неживое эхо Движущей Силы, что в тебе ещё есть. Наверху полная манипула скитариев. Ты мой, ксеномразь.
 +
 +
— До чего досадно. — Гигант опёрся на пылающий посох. — Абоминация, всегда абоминация. Вы знаете, как часто меня обзывают этим словом? Учитывая, что вы свободно говорите на высоком и низком готике, лингва-технис, бинарном и разных диалектах Канта Механикус, я решил, уж вы-то точно придумаете идентификатор поновее.
 +
 +
— Это весьма точный идентификатор. Абоминация (существительное): нечто неприятное, ненавистное, отталкивающее. Производное от архаичного высокого готического ''ab homine'', «от человечества».
 +
 +
— Поверхностная лингвистическая интерпретация. Дословное цитирование. И отчасти ошибочное.
 +
 +
— Отчасти? — Архимагос откалибровал дуговой бич на полную мощность и в ярости просканировал библиографические каталоги. — Ты ничего не знаешь о нашем языке и его тонкостях.
 +
 +
— Полагаю, вы найдёте, что ''ab homine'' — это вульгарная народная этимология, на которой строится ваше нынешнее понимание слова, то есть отталкивающий, претящий и так далее. Абоминация происходит от архаичного высокоготического слова ''abominationem'', которое, в свою очередь, является причастием прошедшего времени от ''abominari'', означающим «сторониться дурных знамений». Смотрите: ''ab'' (от) и ''omin'' (знамение или пророчество). В такой трактовке ваше описание будет верным, поскольку тот факт, что я решил заговорить с вами, действительно является крайне дурным знамением.
 +
 +
— Это обычный вариант, — парировал Велизарий, продолжая листать лексикографическую базу данных в поиске лазеек.
 +
 +
— Обычный вариант приемлем — для тех, кто хочет быть обычным.
 +
 +
Коул улыбнулся, смахнул поток текста.
 +
 +
— И кто тут теперь занимается цитированием? Это из «Войны в небесах», верно?
 +
 +
— Вы её читали?
 +
 +
— У меня есть копия.
 +
 +
Неполная копия, но ксеносу этого знать не требовалось.
 +
 +
— А вот это уже больше похоже на того Велизария Коула, о котором я так наслышан. Сомневаюсь, что магос Кларн оценил бы драму некронтир.
 +
 +
Архимагос фыркнул. В его ребризере как будто прогулялся ветерок.
 +
 +
— Кларн был болваном.
 +
 +
— Да, мне пришлось построить ему всё нуль-устройство. Его понимание матрицы-парии был существенно хуже вашего.
 +
 +
— Почему это не прозвучало как комплимент? — Коул остановил программу сбора данных посреди цикла, более не желая узнавать, откуда мог появиться некрон. — Значит, нуль-устройство построил ''ты''?
 +
 +
— Я надеялся подтолкнуть его, но времени было мало, а он оказался безнадёжным. Он не знал и половины того, что известно вам.
 +
 +
— Ха! Ха-ха! Так и знал. Знал ведь, что этот выскочка-машиновидец не смог бы подобного создать. — Он снова хлопнул по пилону, вызвав очередной гулкий раскат. — Три дня ковыряния в этой штуковине, и всё без толку. Чувствовал себя кретином оттого, что Кларн понял всё так скоро. Хочешь сказать, существо, что ты разбираешься в пилонах?
 +
 +
— Я присутствовал при их установке. Или, по крайней мере, так записано в моих энграмматических модулях.
 +
 +
— Значит, их создали некронтир? — спросил архимагос, возненавидев себя за нотки рвения в голосе.
 +
 +
— Да.
 +
 +
— Чтобы сдерживать Око Ужаса?
 +
 +
— И не только. Вы примете от меня пакет со схематическими планами?
 +
 +
— Ха! И подцепить вирус-код джокаэро или что ты там удумал? Думаю, нет, владыка Тразин. Как-никак зачем тебе помогать мне и Империуму?
 +
 +
— По двум причинам. Во-первых, я чувствую, что наши взаимоотношения могут оказаться весьма плодотворными. Я коллекционер очень старинных и очень уникальных вещей, и, подозреваю, вы можете быть и тем и другим. Во-вторых, потому, что Разоритель скоро захватит планету. А после неё — всю Галактику. Знаете, почему его так называют?
 +
 +
— ''Разорять,'' или ''Despoil,'' — старый галльский глагол, означающий…
 +
 +
— Потому что он ''разоряет''. А у меня огромная коллекция, разорения которой мне бы совсем не хотелось. Коллекция, на собирание которой я потратил очень много времени и усилий. Итак, у нас есть общая цель — а теперь, вам нужна моя помощь?
 +
 +
Коул сжал данные, построил логические схемы ЕСЛИ/ТОГДА. Всё обдумал.
 +
 +
— Или хотите дальше ковырять этот усилитель резонанса, мня его узлом управления?
 +
 +
— Эх, ну что ж… — Велизарий вздохнул, забарабанив кончиками когтей сервоползуна по полу.
 +
 +
Пришелец шагнул вперёд.
 +
 +
— Нет, нет! А, а, а! — Он вскинул оружие, послав прорывникам команду угрожающе сдвинуться с места. — Больше ни шагу, иначе распылю на атомы. Вот как мы поступим. Ты будешь меня направлять, а я — делать работу.
 +
 +
— Я не смогу стоять на месте.
 +
 +
— Почему это?
 +
 +
— Как я сказал, это — усилитель резонанса. — Он поднял длинный костлявый палец. — Узел управления вон там. Вот что нам нужно сопрячь, чтобы матрица смогла выполнить своё предназначение, как и задумывалось.
 +
 +
— Закрыть Око Ужаса, — догадался Коул.
 +
 +
— Нет, — ответил Тразин Неисчислимый. — Запереть его, как могилу.
 +
 +
Зал содрогнулся, сквозь лучи люмен-прожекторов вокруг места раскопок посыпалась пыль, и на один микроцикл архимагос решил, будто некрон запустил какое-то древнее устройство.
 +
 +
А затем из его транспондера раздался сигнал вокс-тревоги.
 +
 +
— У нас мало времени, — сказал Коул. — Челноки Архиврага в пути. ''«Фаланга»'' начала бомбардировку.
 +
 +
— Эх, люди-люди, — щёлкнул Тразин, качая головой. — Вечно вы куда-то спешите.
 +
 +
 +
— Аварийный сигнал, генерал! — крикнула новый офицер связи. Она была капитаном и, поскольку они находились сейчас в полустационарном полевом штабе, имела под началом целый отдел, работавший за главным воксом, а также рядами когитаторов, компилировавших графические данные с мобильного модара и отражательных станций рассеянного пучка по периметру Элизионских полей.
 +
 +
— Челноки? — спросил Крид. — Это челноки с южного полюса?
 +
 +
Офицер связи махнула рукой, давая понять, что ей нужно больше времени, и плотнее прижала выпуклые наушники к стенкам модифицированного «срезанного» шлема, вслушиваясь.
 +
 +
Урсаркар подошёл ближе, чтобы взглянуть самому. Прошедшие три дня они не отдыхали ни минуты. Эвакуируя Краф, укрепляя Элизионские поля, разрабатывая план их удержания. Сбрасывая модульные бункеры и устанавливая линии «Эгида». Они носились по двум другим континентам на персональной «Валькирии» Крида, собирая войска из аванпостов «Спасение» и говоря им, что они должны прибыть к Элизионским полям за считаные дни, — что для некоторых означало преодолеть сотни миль своим ходом или на машинах. К ним уже поступали вокс-доклады о пробках на подъездных путях, стычках с силами Архиврага и логистических фрекковщинах.
 +
 +
Но два часа назад они получили сообщение о вылете из ангаров вражеских кораблей роя мелких самолётов, которые направились к низкой орбите.
 +
 +
Абаддон сделал свой ход.
 +
 +
А значит, когда прибудут подкрепления, они, вероятнее всего, ударят Архиврагу в тыл. Если не будут совершенно измотаны безжалостным марш-броском.
 +
 +
— Подтверждаю, — отозвалась офицер связи. — Скоро появятся на экране.
 +
 +
— С какой стороны приближаются? — уточнил генерал.
 +
 +
— Отовсюду, — ответила она, развернув к нему планшет-дисплей.
 +
 +
Из центра экрана расходилась импульсная волна, высвечивая массы зелёных контактов при прохождении сквозь них. Когда они исчезали и наружу устремлялась следующая волна, они оказывались ближе, чем прежде.
 +
 +
Связисты стали кричать, крутить наборные диски, из воксов то и дело звучали отчёты.
 +
 +
— Падение десантных капсул на востоке, возле остатков Легио Вулканум, — произнёс один офицер, — сообщения о космодесантниках-предателях в красных доспехах — судя по начальным контактам, Багровая Резня. Похоже на авангард для захвата плацдарма.
 +
 +
— Значит, они попытаются занять Пестракский проход вместе с Вулканумом, после чего ударить по восточной линии. — Урсаркар помахал сигарой. — Вполне ожидаемо. Мы знали, что титанам вышлют подкрепление. Баронесса Вардус и Сто восемьдесят пятый тяжёлый бронетанковый позаботятся о них. Если потребуется, Корахаил и его группа реагирования усилят оборону.
 +
 +
— Приближаются к северной линии, — встряла другой оператор, на верхней губе которой скопился пот. — Уходят вниз, тяжёлые транспорты. Извещаю сороритас.
 +
 +
Она пощёлкала тумблерами, покрутила переключатель.
 +
 +
— Штаб Восьмого — канониссе, Восьмой — канониссе. К вам приближается Архивраг. Сообщаю о грузовых самолётах с закреплёнными внизу демоническими машинами. Ожидайте контакт через двадцать минут. Готовьтесь отражать атаку, да пребудет с вами Бог-Император и…
 +
 +
— Челноки сели к югу от нас! Внутри крафской куртины, выгружается бронетехника. Чёрная с золотым. Приблизительно час до контакта.
 +
 +
— Абаддон, — ухмыльнулся Крид. Он встретился с Келлом взглядом. — Направляется, конечно, к нашей южной линии. Теперь для него это личное.
 +
 +
— Мы готовы, генерал? — спросил флаг-сержант.
 +
 +
— Не думаю, что у нас есть выбор. — Лорд-кастелян похрустел шеей и окинул взглядом бумажную карту на походном столе. — Сообщи группе реагирования астартес, что они могут потребоваться на многих фронтах. По крайней мере, с западного фланга нас окружают горы.
 +
 +
— Генерал, — предупредила старший офицер связи. — Орбитальные транспортники уровня отделений и рот заходят низко с запада, прямо над Россварами. Похоже, хотят провести близкую выброску, используя укрытые долины в качестве точек сбора. Коммодор Трево запрашивает отход, чтобы начать запланированную бомбардировку.
 +
 +
— Даю добро.
 +
 +
— ''«Фаланга»'', — заговорила офицер. — Можете открывать огонь по квадрантам от бета-три по бета-девять. В опасной близости разрешается. Огонь, огонь, огонь. Огонь, огонь, огонь.
 +
 +
— Кто-нибудь, свяжитесь с тем фреккером Коулом, — сказал Крид. — Мне нужна оперативная сводка. Раз мы умираем, чтобы выиграть для него время, я хочу знать, что он близок к завершению.
 +
 +
Сверхзвуковые хлопки разорвали небо на северо-западе, и Джарран увидел, как видневшиеся над парапетом серые зубья Россвар исчезают за стеной оранжевого пламени, прошитого неоновыми колоннами лэнс-лучей. Ползущая бомбардировка в тридцать миль длиной.
 +
 +
''«Фаланга»'' явила свою мощь.
 +
 +
— Фрекков Трон, — ругнулся Урсаркар, подняв руку, чтобы защитить глаза от поднятой пыли, когда до них докатилась первая ударная волна. Он отошёл от штабистов и встал рядом с флаг-сержантом. — Может, мы только что сами взорвали чёртову планету? Не дали Абаддону такой радости.
 +
 +
— Не шутите так, — пробормотал Келл. — Мы остановим его здесь. А если нет, то уйдём в туннели. Кадия стоит.
 +
 +
— А если она больше не сможет, а я не могу отдать приказ… Келл, ты знаешь, что делать. Не уверен, что смогу выговорить это сам.
 +
 +
Флаг-сержант кивнул.
 +
 +
— Я спасу вас от такой необходимости. Как спасал от всего остального эти годы.
 +
 +
Крид поднял руку и хлопнул Келла по загривку — одному из немногих мест, где он ощутил бы это сквозь тяжёлый панцирный доспех.
 +
 +
— Я рад, что ты здесь, Джарран. В конце.
 +
 +
— Генерал? — оборвала их офицер связи, протягивая трубку с витым проводом. — Архимагос на линии.
 +
 +
Урсаркар взял её. И заорал.
 +
 +
 +
— …''фрекка там происходит, Коул? Мне нужен текущий отчёт.''
 +
 +
— У нас есть прогресс, лорд-кастелян. Мы успешно ввели узел управления в строй и собираемся спутать его с двумя ближайшими пилонами.
 +
 +
Рой мехадендритов Коула деловито извивался и жужжал, настраивая оборудование и вставляя кабель в одну из непонятных дыр на поверхности узла управления.
 +
 +
— ''Два пилона? Всего два?''
 +
 +
— Как только будет построена и запущена первичная матрица, подключение новых пилонов ускорится по экспоненте — и тогда мы сведём их эмпирейную полярность воедино.
 +
 +
— ''Сколько времени? Вот-вот начнётся крупная атака предателей.''
 +
 +
Архимагос окунул палец в одну из изумрудно-зелёных голографических табличек, чьи проекции парили в воздухе, и начертил некронскую руну, которая вызвала в узле управления вибрирующий гул.
 +
 +
— Три дня? Полагаю, тогда мы сможем вывести систему на полную мощность.
 +
 +
— ''Слишком долго. Считай, что у тебя самое большее'' — ''тридцать часов. И то даже многовато.'' — Урсаркар помолчал. — ''И что ещё за «мы»?''
 +
 +
Велизарий оглянулся на великана-ксеноса, который стоял, наполовину скрытый тенью пилона, в окружении направивших на него оружие прорывников. Он поймал порхавший в воздухе сервочереп и теперь, наклонив посмертную маску, задумчиво вертел его в руках. Суспензорный двигатель устройства раздражённо гудел, пытаясь вырваться на свободу.
 +
 +
— Я… эм, имел в виду общее «мы», лорд-кастелян. Мы, защитники Кадии. Мы, Империум. Мы, кто на од-ной стороне, да?
 +
 +
Тразин, находившийся у края каверны, с сухим треском вырвал из глазницы черепа инфопроекционную линзу, после чего бросил пустое устройство за спину.
 +
 +
— Что ты делаешь? — одними губами произнёс Коул, одной рукой прикрыв вокс-трубку и возмущённо замахав остальными.
 +
 +
— Тут уникальная проводка, — пояснил тот, как будто это Велизарий вёл себя совершенно неразумно. Он провёл по детали наладонным эмиттером. — Уникальная, с мира-кузницы Магнакс, павшего во времена Ереси. Такие волокна и фокусирующие линзы использовались в лазимпульсорах. Слишком уж хорошая, чтобы вставлять в сервочереп.
 +
 +
— Верни на место.
 +
 +
Бесстрастная посмертная маска пришельца склонилась набок, и Коул мог бы поклясться, что металлический рот едва заметно скривился. Затем некрон, словно фокусник, взмахнул рукой из некродермиса, и деталь исчезла в дыре в реальности. Он с невинным видом показал ему пустые руки.
 +
 +
— Я её потерял.
 +
 +
Коул подавил гневный возглас, вскинув сжатые кулаки. Понял, что Крид сказал нечто ещё.
 +
 +
— Прошу прощения, лорд-кастелян… Связь прервалась, можете повторить последнее?
 +
 +
— ''Ты сказал, мы все на одной стороне. Я очень на это надеюсь.''
 +
 +
 +
Тысяча футов высоты.
 +
 +
Плотный облачный покров, сланцево-серый, подсвечиваемый снизу огнями.
 +
 +
Огнями горящего Крафа.
 +
 +
Сказали, что каср был по большей части покинут, когда в него вошёл Чёрный Легион, и Кезтраль надеялась, что это так. Надеялась, что в число эвакуированных гражданских вошли и те, кто ждали у шлюза, колотя в ворота до тех пор, пока кулаки не покраснели от крови, и оставили всё своё имущество, чтобы оказаться в безопасности.
 +
 +
Всё, вплоть до волос.
 +
 +
Ханна слышала, что случился мощнейший взрыв. Детонация, которая началась глубоко в подземельях цитадели и разнесла внутренний город-крепость на куски. Подбросила главный шпиль, словно ракету, что не смогла взлететь и рухнула обратно на площадку.
 +
 +
Теперь каср горел, будто костёр в ночь сбора десятины. Те огни, которые по обычаю разжигались вечером перед отбытием полка с Кадии, всегда причудливо хлопали и потрескивали, когда солдаты закидывали в них слабую взрывчатку — кусочки тепловых отражателей, самодельные фейерверки из бумаги и пороха, а однажды даже ленту с патронами.
 +
 +
Вот на что это было похоже. Краф горел, но ещё и взрывался, когда огонь добирался до бункеров хранения боеприпасов и складов со снарядами. Из разных зданий то и дело фонтаном разлетались искры, за которыми взвивались и гасли языки пламени, и миг спустя их детонации грохотом прокатывались над Крафской равниной.
 +
 +
Она надеялась, что Архивраг потерял в городе солдат. Больше, чем мог себе позволить.
 +
 +
— Иду в атакующий заход, — сказала она, натужно втягивая воздух сквозь ребризер. В последнее время у неё стали появляться проблемы с лёгкими. Скованность в груди. Поверхностное дыхание, словно ей мешала тесная униформа. Наверное, всё из-за дыма. Он окутывал теперь всю Кадию. — Прикройте меня.
 +
 +
— ''Начинай заход, Змей-один. —'' В голосе Рагналя чувствовалось напряжение. По пути через Россвары на них налетело звено хелдрейков. Он получил несколько попаданий. — ''Дрейков не видно.''
 +
 +
— ''Все они атакуют Восьмой и южный периметр, —''добавил Мак. — ''Их там достаточно много, чтобы туда не соваться, — будь осторожна.''
 +
 +
Кезтраль опустила нос, выходя из нижнего слоя облаков, где они доселе скрывались, невидимые для врагов, но притом наблюдая за ними.
 +
 +
Они как будто падали в грозу.
 +
 +
Танковая колонна под ней растянулась на две мили в ширину и четыре в длину. Словно ковёр копошащихся насекомых, накрывающих тело мертвеца.
 +
 +
Но мертвецом этим была Крафская равнина, переходящая в подножье вулканической чаши Элизионских полей.
 +
 +
В небе сверкали потоки трассеров. Вверх устремлялись падающие звёзды. Искрящиеся шары рвущихся зенитных снарядов, хлещущие росчерки импульсных лазпушек. Снизу шло столько огня, что дым от выстрелов начал заволакивать цели.
 +
 +
Она снижалась отвесно, скорее как пикировщик, чем как штурмовик. Такой плотный огонь делал традиционные атакующие заходы невозможными: её бы сразу сбили, попытайся она пройти ниже и под более плоским углом.
 +
 +
Ханна выпустила всё, что имела, на пятистах футах, одновременно открыв огонь из болтпушки и лазустановок. Лётчица хлопнула ладонью по кнопке «СБРОСИТЬ ВСЁ» и услышала, как отделились шесть бомб, после чего враз полегчавший ''«Боевой змей»'' будто порхнул в воздух.
 +
 +
Она не стала смотреть, попала ли в цель. Просто легла на крыло и начала подниматься обратно под защиту туч, увидев грязно-жёлтый отблеск взрыва, только когда вернулась в облачный полог.
 +
 +
Попадание. Попадание, как и всегда, — промахнуться мимо колонны было невозможно.
 +
 +
Впрочем, она понимала, что это не имело никакого значения. Даже если бы каждая их бомба поражала отдельную машину. Даже если бы её лазпушки прошивали по три корпуса за раз, а каждый из сотен болт-снарядов сносил бы моторный блок, Абаддон всё равно имел достаточно войск, чтобы вырезать на Элизионских полях всех до последнего человека.
 +
 +
 +
+Где моё дитя?+ кричал голос. +Мне нужно дитя.+
 +
 +
Магистр войны часто вёл себя тихо. Тише, чем ожидало большинство людей, — но когда он был громким, то становился самой властностью. Вот что удивляло её в том голосе. Он был лихорадочным. Срывался от волнения.
 +
 +
Но в самом голосе ошибки быть не могло.
 +
 +
Моркат считала, что крепость умирала.
 +
 +
Но это означало бы, что раньше она жила, поэтому Дравура сомневалась, правильное ли подобрала слово. И если подумать, то многие слова, чей смысл она прежде знала, стали казаться ей чуждыми с того момента, как ''«Волю вечности»'' разрушили орудия ''«Фаланги»''.
 +
 +
Моркат думала, будто знает, что такое пространство. И время. Дистанция и пропорции. Она шла часами, не отрывая руки от многомильных барельефов.
 +
 +
Всегда вниз.
 +
 +
Вниз, вниз, вниз.
 +
 +
В недра крепости.
 +
 +
Дравуре пришлось принять то, что она никогда не контролировала её. Не по-настоящему. И никогда не знала чужеродный рассудок, не говоря уже о том, чтобы иметь с ним особую связь. Она была лишь самым успешным микробом в колонизировавшей её тело бактериальной инфекции. Получив шанс избавиться от них, крепость незамедлительно им воспользовалась. Впрочем, с тем же успехом она могла расценить подвернувшуюся возможность просто как удачное стечение обстоятельств. Способ срезать путь. Поскольку Моркат была уверена, что крепость вполне могла прождать тысячи лет, пока зараза не пройдёт самостоятельно, а Абаддон и его слуги не сгинут сами по себе.
 +
 +
Хотя это можно было отнести к сознанию, преднамеренности, это было не так.
 +
 +
Зодчая больше не знала и того, что означает сознание. Возможно, её ментальная личность запуталась с чернокамнем — или была запутанной столько, сколько она себя помнила.
 +
 +
Она никогда не взаимодействовала с ноктилитом напрямую. Те родственные узы, что когда-то делила Дравура с крепостью, связывали их через творения из плоти и энергетические каналы, которые она сформировала внутри неё. Заряжая чернокамень, словно батарею или магнит, выравнивая его полярность с варпом.
 +
 +
Но теперь полярность возвращалась в исходное состояние. Она чувствовала это. Чувствовала отзвуки в ноктилитовом глазу и закованных костях. Звон камертона, который был не просто различимым, но таким чётким, что она едва не ощущала акустические поля.
 +
 +
Ей было больно. Боги эмпиреев, как же больно. Имплантированный глаз непроизвольно дёргался, плоть вокруг него стала красной и опухшей. Два чернокаменных зуба выпали из дёсен. Так, словно всё это место и части её собственного тела стали для Моркат анафемой.
 +
 +
Лишь зачерпнув энергию из глубин варпа, она смогла унять мышечные судороги и боль в костях, вызванные попытками тела отторгнуть то, что стало ему совершенно чуждым.
 +
 +
Но с каждым часом резонанс усиливался. Как будто крепость отвечала, настраивалась на другую силу. И ещё она исцелялась. Каждая сломанная балка срасталась обратно, будто кость. Процесс шёл слишком медленно, чтобы за ним уследить, не находись она теперь внутри странной темпоральной огибающей ноктилита, где эоны утекали за секунды, а один вдох тянулся целую жизнь.
 +
 +
Абаддон всегда знал правду о пилонах. Больше того, успех Багровой Тропы отца напрямую зависел от нейтрализации их отрицательного воздействия на варп. Тот факт, что ''«Воля вечности»'' состояла из того же ноктилита, который формировал пилоны Кадии, для Дравуры всегда являлся не более чем забавным курьёзом. Мысль о том, что они могли взаимодействовать как-то ещё, помимо ярости варп-пушки, никогда не приходила ей в голову — она казалась такой же абсурдной, как симпатическая магия, что практиковалась на дикарских планетах, вроде переламывания обвязанной волосом веточки, чтобы сломать человеку кость.
 +
 +
Но она чувствовала, что именно это и происходило. Что бы сейчас ни творилось на поверхности, оно образовывало связи с этим никогда не жившим, сломленным организмом, по которому она брела в одиночестве.
 +
 +
Иногда крепость показывала ей окно — что было невозможно, поскольку она лишь всё больше погружалась внутрь. Каждые сто две стандартные минуты Чернокаменная пролетала над Элизионскими полями и показывала ей гремевшую там битву. Несомненно, самую крупную из всех, что когда-либо происходили.
 +
 +
Она напоминала грязное пятно, охвативший целый район лесной пожар, дым от которого растягивался на половину континента. Невероятно, но она видела с орбиты даже лазерные перестрелки, напоминавшие пульсирующие среди клубов дыма красные облака.
 +
 +
Моркат продолжала идти, слушая отцовский голос. Брела среди призраков варпа, что мерцали в переходах.
 +
 +
Это истекала эфирная энергия. Психические отголоски, отпечатавшиеся в чернокамне за века обитания, изгонялись прочь. Они двигались быстро и рывками, словно на некачественной пикт-плёнке. По коридору шёл мужчина, держась за окровавленный бок. Двое культистов пригвоздили трюмного раба к переборке. Имперский пустотник из давних, давних времён — Готической войны, а то и раньше, — выстрелил из более не существующего оружия.
 +
 +
+Сюда, дитя,+ позвал магистр войны. +Сюда!+
 +
 +
И она побежала, ибо его голос звучал уже близко.
 +
 +
Крепость пыталась не дать ей встретиться с отцом. Последняя жестокая попытка. Она бросилась на его голос, и её мысли покатились по коридорам и отсекам, будто эхо.
 +
 +
+Мой магистр войны, я здесь!+
 +
 +
Дравура нашла его в огромном сводчатом соборе, пол и потолок которого пошли глубокими трещинами. В конце высился расколотый алтарь.
 +
 +
Он стоял на колене, пока к нему опасливо кралось оборванное, нечеловеческое существо, и протягивал ей руку.
 +
 +
+Моркат,+ сказал он, прежде чем образ померк.
 +
 +
Она упала на колени и коснулась рукой места, где тот стоял. Всё это время, все бесконечные дни ходьбы она думала, что Абаддон зовёт её из тьмы. А это оказался лишь призрак воспоминания.
 +
 +
Моркат лежала на месте, где отец впервые протянул ей руку, поглаживая пол и чувствуя, как последние секунды того момента безвозвратно растворяются в эфире. Она открыла разум, чтобы вобрать его в себя, как будто в последний раз вдыхая запах покойного близкого, его аромат, оставшийся на шарфе, или флакон духов.
 +
 +
+Поклянись, что найдёшь её. Нам нужно дитя крепости, от этого зависит всё.+
 +
 +
Ещё одно психическое эхо магистра войны. Сильное и близкое — возможно, в паре комнат отсюда.
 +
 +
Дравура Моркат поднялась на ноги и побрела на голос отца.
 +
 +
Её отца, который нуждался в ней.
 +
 +
 +
===Глава третья===
 +
 +
 +
''Мы сражаемся на Элизионе. Мы стоим на Элизионе. Исход войны решится среди древних пилонов, простоявших десять тысячелетий, и линий «Эгида», выставленных этим утром. Но бой идёт не только на Элизионских полях. Люди Кадии и те, кто нам помогает, — пришло время подняться и встретить врага. Где бы вы ни находились, там и есть ваши Элизионские поля. Каждая улица должна стать полем битвы. Действуйте. Кадия стоит, и сегодня — где бы мы ни были — мы стоим едиными.''
 +
 +
Урсаркар И. Крид, «Обращение с Элизионских полей», частичная запись Денски Казелле, хранящаяся в архиве Кадианского верховного командования, Спецсекция 9: Аудио- и визуальные реликвии Потерянной Кадии
 +
 +
 +
Выдержка из «Крид и Кадия. Переосмысление стратегии» авторства генерала Дабаты Рави:
 +
 +
''И вот мы подошли к концу.''
 +
 +
''Учитывая исчерпывающий разбор в данной монографии прочих столкновений в ходе финальной войны за Кадию, читатель может удивиться тому, что самому знаменитому сражению Урсаркара И. Крида уделено здесь так мало внимания.''
 +
 +
''Но, поскольку данный труд представляет собой подробный стратегический анализ битв Крида, а не просто агиографию, признаюсь, моя работа ограничивалась определёнными практическими рамками.''
 +
 +
''В первую очередь, документации, касающейся сражения на Элизионских полях, уцелело крайне мало, поэтому его сложно восстановить в деталях. Как обсуждалось в главе 12, если в начале конфликта систематический подход к записи и архивированию вокс-переговоров и общевойсковых приказов ещё работал, то с течением войны придерживаться его становилось всё сложнее. Архивы, созданные Комиссариатом, в большинстве своём сгинули вместе с Кадией, и даже знаменитое вокс-обращение Крида пришлось воссоздавать по памяти. Единственные сохранившиеся ролики были предоставлены капралом Денской Казелле, воксистом-аудиофилом, которая втайне модифицировала свою установку, чтобы та могла вести записи на старые бобины. Впрочем, даже они плохого качества, и лишь две из них полные.''
 +
 +
''Свидетельства очевидцев с Элизионских полей также большая редкость, и те в своей массе обрывочны. Выжившими в основном были солдаты резерва, находившиеся в аванпостах «Спасение», которые подоспели как раз вовремя, чтобы ударить врагу в тыл, и не успели принять участия в центральном бою среди пилонов.''
 +
 +
''Немногочисленные уцелевшие солдаты рассказывают по большей части противоречивые и неудовлетворительные истории. Яростная битва заволокла Элизион дымом настолько густым, что люди не могли даже снять респираторы. Шквалы лазерного огня были видны с'' «Фаланги»''. Леса пилонов также внесли свой вклад, из-за чего отдельные бойцы редко имели обзор достаточный, чтобы видеть картину в целом.''
 +
 +
''Я не добилась особого успеха в том, чтобы разговорить немногих выживших командиров, и в большинстве своём их направили в зоны активных боевых действий. Святые братья Адептус Астартес, конечно, оставили мои вопросы без ответа.''
 +
 +
''Сама я там не присутствовала, поскольку мне было поручено заниматься сложной логистической операцией под началом логистар-генерала Конскавана Райка.''
 +
 +
''Исходя из собранной информации, я считаю маловероятным, что Крид деятельно отдавал приказы и руководил ходом сражения. Он составил план, закрепил каждый сектор за тем или иным командиром, после чего позволил им биться так, как они считали нужным. Адептус Астартес, не входившие в стандартную командную структуру, а потому не подчинявшиеся приказам вышестоящих по званию, играли роль мобильного резерва, который мог разворачиваться по своему усмотрению. Учитывая обстоятельства, план разумный.''
 +
 +
''Боевая задача Крида остаётся предметом домыслов. То, что в туннелях собрались части Механикус, намекает на попытку найти некое технологическое решение, а ещё ходят слухи о проводившихся под землёй техноритуалах. Хотя лично я считаю, что там пытались построить более крупное и мощное нуль-устройство, нежели то, что было в касре Крафе, это лишь моё предположение, и развивать его я не стану. Эта битва и без того окружена огромным количеством небылиц — от личных дуэлей до призрачных солдат и астартес, превращающихся в необузданных животных, — и хотя для молитвенников и копеечных окопных романов они ещё сгодятся, воспринимать всерьёз их всё же не следует.''
 +
 +
''Фактически нам известно следующее.''
 +
 +
''Первая волна челноков Архиврага пришла с запада, миновав Россварские горы и огневой вал'' «Фаланги»''. Согласно подсчётам, половина тех кораблей не преодолела бомбардировку с орбиты, но оставшиеся высадили группу культистов батальонной численности, которые хлынули на пилонные поля и под обстрел Девятого Кадианского ударного.''
 +
 +
''Опозоренный паническим бегством у Криговых ворот вслед за 33-м полком, Девятый Кадианский пытался любой ценой смыть пятно бесчестья.''
 +
 +
''Но такой героизм дорого им обошёлся — уже к ночи первого дня предатели и демагоги из Несущих Слово, по большому счёту, захватили западные линии. Когда к позициям Девятого прибыли подкрепления в составе 75-го и 403-го бронетанковых, им пришлось штурмовать свои же окопы, чтобы занять оборону для отражения следующей волны.''
 +
 +
''Девятый Кадианский полк штурмовой пехоты погиб в бою до последнего солдата.''
 +
 +
''На восточном фронте ситуация складывалась не менее мрачная.''
 +
 +
''Там, в Пестракском проходе, падшие богомашины Легио Вулканум столкнулись со щитовой стеной баронессы Вардус из Рейвенов и рыцарями дома Таранис.''
 +
 +
''И хотя такое скопление титанов представляло собой лакомую цель для'' «Фаланги»'', из-за событий на севере и западе корабль не смог надлежащим образом провести бомбардировку района. К тому времени, как у него появилась такая возможность, бой уже шёл в самом проходе, и любой обстрел похоронил бы обе стороны под каменными осыпями.''
 +
 +
''Благодаря хроникам подвигов, что вели аристократы домов Рейвенов и Таранисов, нам известно необычно много подробностей относительно хода битвы в том секторе. По всей видимости, баронесса удерживала позиции до полудня первого дня, когда первым крупным ударом предатели-космодесантники из Багровой Резни отбросили 185-й, и её рыцари, ранее оказывавшие огневую поддержку, неожиданно оказались в самой гуще сражения.''
 +
 +
''После того как её машина получила смертельное ранение, а все остальные рыцари погибли, Вардус вышла на бой против'' «Фуриозо Рекс» — ''«Разбойника» вдвое крупнее её — и повергла его прежде, чем у неё взорвался реактор.''
 +
 +
''Общего отступления 185-го удалось избежать лишь благодаря своевременному подходу четвёртой роты Тёмных Ангелов и пятой Багровых Кулаков, которые укрепили линию, предоставив пехотную поддержку, которой прежде так не хватало сверхтяжёлым машинам 185-го. Фронт стабилизировался, и бой продолжился на второй день.''
 +
 +
''Полностью выстояла только северная линия, где орден Пресвятой Девы-Мученицы встал непреодолимым заслоном против машин резни и демонических механизмов варповых кузнецов. Звенья серафимок сыграли главную роль, поскольку крупная техника не успевала переключаться с отражения их авианалётов на антибомбардировочные перемещения, чтобы не попасть под залпы «Экзорцистов». Демонические машины, многие из которых представляли собой спецтехнику для разрушения пилонов, так и не достигли самих полей.''
 +
 +
''Только там, благодаря вере либо же безупречной тактике живой святой, предателей удалось остановить полностью.''
 +
 +
''Однако самым сложным для удержания участком оказалась южная линия. Не прикрытый горами южный край Элизионских полей обеспечил противнику крупнейшую зону для сбора войск — в том числе под защитой куртины касра Крафа. Кроме того, её было легко атаковать с воздуха, и здесь же находилось больше всего упавших пилонов, за которыми мог укрываться наступающий враг. С какой стороны ни посмотри, наиболее тяжёлая для обороны позиция.''
 +
 +
''И вот почему, по моему мнению, её и выбрал для себя лорд-кастелян.''
 +
 +
 +
— Стоп, Двадцать первый, стоп! — прокричал в вокс Крид.
 +
 +
Келл проревел то же самое в громкославитель голосом, осипшим после двух дней перекрикивания нескончаемого треска лазвинтовок и рёва болтеров.
 +
 +
— ''Комиссары Двадцать первого! Делайте свою работу! Удержите их на позициях!''
 +
 +
На протяжении двух дней Восьмой твёрдо стоял на позициях, прикрываемый сзади 21-м. Несмотря на артиллерийские налёты, хелдрейков, выхватывающих солдат из окопов, и изнурительное противостояние пехоты Милитарума с падшими полубогами Чёрного Легиона.
 +
 +
Мощная колонна предателей состояла в основном из бронетранспортёров, так как враг хотел прорваться к их позициям, прежде чем высадить закованных в металл убийц.
 +
 +
Впрочем, Урсаркар не был кадетом-лейтенантом, который струсил бы перед катящимися на него «Носорогами» и «Лэндрейдерами». У него было время подготовиться.
 +
 +
Чёрный Легион проводил бронетанковый штурм на юге, поскольку место казалось для этого самым подходящим — открытое пространство для массированного десанта, а также руины пилонов, которые скрыли бы их приближение.
 +
 +
Наступай враги тяжёлой пехотой, это могло бы сработать. Но они решили послать технику. И рухнувшие чернокаменные обелиски создали отличные бутылочные горлышки, с помощью которых можно было держать под контролем подступы.
 +
 +
Каждый проход между пилонами защищали противотанковые мины и широкие рвы, позиции из балластных мешков и «Эгид», откуда расчёты с лазпушками и ракетными установками вели перекрёстный огонь. Идеальные места, по которым можно было наносить удары штурмовой авиацией и заранее пристрелянной артиллерией.
 +
 +
И каждый разбитый в этих горлышках танк делал их ещё уже. Теперь там образовались настоящие заторы из сожжённых остовов на всевозможных выгоревших и обвалившихся от жара шасси, чьи почерневшие скелеты стали по плечо обычному гвардейцу.
 +
 +
Тем, кто сумел прорваться, повезло и того меньше.
 +
 +
Крид собрал всех касркинов, каких смог найти, выдал им оставшиеся противотанковые средства и отправил летать на «Валькириях» вдоль фронта, высматривая места прорывов.
 +
 +
От их рук погибли целые отряды Чёрных Легионеров. Пока «Вальки» обездвиживали и пробивали транспортники ракетами, огневые команды спрыгивали на тросах и гравишютах, чтобы добить выбирающихся наружу пассажиров, — между тем как сам самолёт продолжал кружить над подбитой машиной, расстреливая особо опасных врагов или догоняя бегущих. Затем, невзирая на тяжёлые потери, касркины загружались обратно и начинали всё заново.
 +
 +
Тогда-то бой и превратился в противостояние пехоты — а пространство за бутылочными горлышками укрылось ковром из брошенной техники.
 +
 +
Линия держалась на протяжении двух дней. По крайней мере, до тех пор, пока пару минут назад из вокса не раздался крик полковника 21-го тяжёлого бомбардировочного.
 +
 +
— ''Трон, враги среди нас! Черноглазые бесы в окопах! Они неправильные, извращённые. Они пожирают меня изнутри!''
 +
 +
— Фрекк! — Урсаркар схватил инфопланшет и уставился на картинку с передовой пикт-камеры, установленной на верхушке пилона.
 +
 +
Изображение было зелёным и нечётким, но он сразу понял, что войска бегут. Бросая артиллерийские позиции, которые помогали сохранять на поле боя тупиковую ситуацию.
 +
 +
Он увидел, как комиссар в нижнем краю экрана открыл огонь по бегущим людям, но это ничего не дало. Масса рассыпалась, словно бархан под ногами марширующего батальона, — поначалу небольшими ручейками, а затем, в какой-то момент не выдержав, начав сходить целыми пластами.
 +
 +
— Идиоты! — Лорд-кастелян бросил планшет и поднялся на стрелковую ступеньку, замахав руками первым гвардейцам, которые появились из дымного марева боя. — Вы убьёте всех нас! Ослабите огонь, и они будут тут как тут. Мы уже не отобьёмся, если они окажутся среди нас! Фрекковы болваны!
 +
 +
Он не стал называть их трусами, отметил Джарран. Ни один солдат не мог быть трусом после того, что они пережили за последние два дня. Они не знали ни сна, ни отдыха, ни даже перерывов между волнами атак. Все носили ребризеры из-за сверхионизованного воздуха от лазерного огня. Даже Криду в итоге пришлось надеть на себя такой же. Час назад колонна предателей зашла им в тыл.
 +
 +
— Назад в окопы! — взревел рядом с ним Келл. Несколько бойцов обернулись, заколебавшись. — Вы побежите на глазах у товарищей? Вы сможете жить с этим стыдом? На вас смотрит ваш лорд-кастелян!
 +
 +
Но затем они посмотрели поверх его головы, на разряд молнии, ударивший по внутреннему куполу небесного щита, — и кинулись бежать дальше.
 +
 +
— О, фрекк, — сказал флаг-сержант, оборачиваясь. — Генерал.
 +
 +
Над ними сгущались тучи, клубясь под небесным экраном. Полыхая багрянцем и взвихряясь, словно рана, оставленная кривыми жвалами червя-паразита.
 +
 +
— Это то, о чём я ду…
 +
 +
Зарница расколола мир подобно зеркалу, разбив воздух, землю и плоть вдребезги. Солдаты, с которыми Келл провоевал двадцать лет, разлетелись, как порезанные на конфетти бумажные куклы.
 +
 +
— Вот и всё, Урсаркар. — Джарран включил комм-бусину. — Страйкер-два — пыль, пыль, пыль!
 +
 +
— Что это ещё за фре…
 +
 +
«Валькирия» на площадке позади них запустила двигатели, и те, взвыв, подобно душе грешника, мгновенно вышли на полные обороты. Из сопел на законцовках крыльев рванули кинжалы пламени, подняв машину на три фута над землёй.
 +
 +
Она едва откинула трап, когда из-за завесы молний, паля на ходу, выступили чудовища.
 +
 +
Кадиец исчез в кровавых брызгах, разорванный детонацией снаряда штормболтера. Его соратница ударила противника штыком, лишь для того чтобы её разрезанная поперёк лазвинтовка со стуком упала на дощатый настил, когда сквозь оружие прошёл молниевый коготь. Она успела удивлённо моргнуть, прежде чем распалась на две половинки следом. В окоп дохнула струя пламени, испепелив половину отделения. Очередь из автопушки разнесла ряд вокс-станций и построителей рассеянного пучка, подпалив логические платы, от которых повалил едкий дым, и отбросив операторов от своих пультов.
 +
 +
Старший офицер связи выхватила адов пистолет — богато украшенную семейную реликвию — и успела сделать выстрел, прежде чем снаряды штормболтера снесли ей череп вместе с добрым куском плеча. Слетевшая вместе с оторванным ухом микробусина осталась болтаться на витом проводе.
 +
 +
К Келлу устремились шарики золотого огня, полыхнув яркой белизной на отражающем щите Крида, а затем взорвавшись яркими светлячками. Диагональная линия, казалось, прошла везде, кроме того места, где стоял он сам.
 +
 +
Вот только больше стоять он не мог. Одно колено подкосилось, вдруг лишившись сил.
 +
 +
Гулкий грохот болт-снаряда достиг его ушей лишь после того, как он начал падать.
 +
 +
— Келл! — вскрикнул Урсаркар. Он оказался у плеча Джаррана, помогая ему встать.
 +
 +
И тогда пришла боль. Невыносимая агония от колена до паха. Мучительная и тупая одновременно. Он увидел блеск белой кости среди красного мяса, где раньше находился коленный сустав. Он оказался полностью разбит, а всю штанину до паховой брони посекло шрапнелью.
 +
 +
На ткани начали расцветать красные пятна, словно пролитые на скатерть чернила, — Джарран видел, как те расходятся по плетению, из пятнышек превращаясь в разводы.
 +
 +
Из дыма, поднимавшегося от сожжённых солдат, выступил человек, лицо которого он знал из пропагандистских пиктов и докладов разведки. Силуэт, промахнуться в который было невозможно. Коготь, загнутый подобно аквиле на шее у Келла, меч размером с двух взрослых людей. Держатель для трофеев и собранный в пучок высокий хвост.
 +
 +
— Гр-р-а-ах! — взревел Келл, отпихивая от себя Крида. — Иди, Урсаркар! Проваливай отсюда к фрекку!
 +
 +
— Нет, я…
 +
 +
— Иди!
 +
 +
Касркины из «Валькирии» схватили генерала и потащили назад, прикрывая собственными телами, стреляя из адовых ружей по приближающемуся врагу.
 +
 +
Абаддон, монстр из Ока, с детства преследовавший флаг-сержанта в кошмарах, шёл словно неудержимый грузовоз. Он вскинул огромный коготь и дал очередь по отступающим касркинам, разорвав двоих из них.
 +
 +
Те сомкнули ряды и взбежали по трапу, и «Валька» тут же начала взлетать.
 +
 +
Келл водрузил штандарт Восьмого Кадианского, а затем, держась за него, тяжело поднялся и встал между командиром и приближающимся чудовищем. Ему подумалось, что следовало передать на «Валькирию» заодно и знамя, но для этого было уже поздно.
 +
 +
— ''Келл, мы развернём «Вальку» и откроем огонь, мы…''
 +
 +
— Я спасу вас, — выдавил Джарран в микробусину. Достал силовой меч. — А вы спасите Кадию.
 +
 +
Абаддон оказался даже страшней, чем он себе представлял. Такой быстрый. Запах, напоминавший смрад теневых кузниц варпа. Сера и пряности. Аура, похожая на шипящую неподвижность, которую вот-вот разорвёт яростный раскат грома. Забрызганный кровью доспех, размером с гору. Призрачные образы кошмарных существ, кружащих вокруг головы.
 +
 +
Но жутким его лицо делало то, что оно по-прежнему оставалось таким человеческим. Никаких рогов и шипов, лишь скалящийся рот и мраморно-белая кожа.
 +
 +
— ''Джарран, —'' раздался в комм-бусине голос Крида, едва слышимый из-за рёва работающих векторных двигателей. Голос тот, однако, принадлежал сейчас не лорду-кастеляну, а сбившемуся с пути сироте, которого он встретил много лет назад. — ''Спасибо, брат.''
 +
 +
Келл вскинул перед собой меч, чьё энергетическое поле словно угасло в присутствии магистра войны Хаоса. У него подкосилось колено, и он потерял равновесие, но всё равно устремил клинок к незащищённому лицу, рот на котором превратился в гневно разверстую чёрную пасть.
 +
 +
Затем меч упал, покатившись по земле вместе с державшей его рукой.
 +
 +
Демонический клинок отсёк её чётким гильотинным ударом, и в следующий миг Джарран оказался в воздухе.
 +
 +
Разоритель схватил его массивным когтем, двумя пальцами-косами пробив плечи, а большой палец вогнал под рёбра по самый хребет, заключив Келла в клетку боли. Острые, окутанные искрящимися молниями лезвия вошли глубже в броню и плоть.
 +
 +
Он обхватил силовым кулаком боевое знамя, не дав тому упасть.
 +
 +
— Кадия стоит.
 +
 +
— Но ты — нет. И я ''убью'' его, — произнёс Разоритель. Его голос оказался глубоким и сильным, наполненным страстностью, которой флаг-сержант совсем не ожидал услышать. — А пока пусть он посмотрит, как ты умираешь. И в смерти твоей не будет чести.
 +
 +
Келл почувствовал, как от давления у него трещат рёбра. Во рту появилась кровь. Ему стало трудно дышать.
 +
 +
— Ты убиваешь меня той же перчаткой, что сразила ангела и касалась Императора, — выдавил он. — Разве это не честь?
 +
 +
Благородное лицо исказилось от ярости.
 +
 +
— Я не такой неудачник, как Хорус.
 +
 +
— Раз он такой неудачник, почему ты одеваешься как он, а? Скажи-ка во… ч-ч-ч-ч-ч-к-к-к…
 +
 +
Давление. Кости лопнули и раскрошились. Джарран почувствовал, как скрутился хребет. Монстр не столько раздавил его, сколько смял его тело, будто глину, прежде чем бросить в грязь.
 +
 +
Жестокий пересказ старого мифа о сотворении, где бог вылепил людей из земли, — но только Келл сейчас лежал на тверди, изничтоженный и откинутый, со странно вывернутой на сломанной шее головой.
 +
 +
Он видел, как по груди, пронзённой пятью когтями, растекается кровь. Её полосы пропитывали ткань ярким багрянцем, быстро набухая и раздаваясь вширь.
 +
 +
Расцветая. На его груди расцветал узор, чётким, живым цветом выделяясь на фоне меркнущего мира.
 +
 +
Красный.
 +
 +
Красный, как фейерверки на празднике победы.
 +
 +
Красный, как цветы в материнском саду.
 +
 +
Красный, как алый хризантус.
 +
 +
Красный, как Цветок Кадии.
 +
 +
 +
— Кажется, я в него попал.
 +
 +
Лорд-кастелян Урсаркар И. Крид, генерал кадианских войск, глядел из боковой двери «Валькирии» на бушующую внизу битву.
 +
 +
— Что? — переспросил он.
 +
 +
— Разоритель, лорд-кастелян, — повторил Сервантус Глейв, похлопав переброшенное через грудь залповое ружьё. — Когда мы эвакуировали вас. Кажется, я в него попал, может, ранил.
 +
 +
— А. Молодец.
 +
 +
Он выглядел рассеянным, совершенно не таким, как ожидал Глейв. Штопальщик Кристан осмотрел его при взлёте, но того даже не зацепило.
 +
 +
— Я убью его, сэр. Вот увидите, — прошептал Сервантус, подступив к нему ближе. — Не волнуйтесь, вы ещё скажете мне спасибо, когда всё закончится. Мы отправляемся в туннели? Что ж, мы со Штопальщиком как раз туннельные бойцы. Глубинный патруль.
 +
 +
Крид не ответил, и Глейв заволновался, не слишком ли на него давит и фамильярничает.
 +
 +
— Кадия стоит, — добавил он.
 +
 +
— Единой, — ответил Урсаркар, не глядя на касркина.
 +
 +
— Простите, сэр?
 +
 +
— Кадия стоит единой. Вот так придумал Келл. Он, знаешь ли, пишет речи — в смысле, писал речи. Я их только зачитывал. Это была его большая идея после битвы при Тайроке. Мы оба не относились к хорошим семействам, первый лорд-кастелян без известной родословной. Он решил, что пора всех уравнять, положить конец социальным расслоениям, заставить всех выступить единым фронтом. Вот что я должен был сказать: Кадия. Стоит. Единой. Три ударных слова, бум-бум-бум, смысл которых поймёт каждый. Так я и сказал. Кадия. Стоит…
 +
 +
Крид посмотрел на него в первый раз, и тогда Сервантус заметил, насколько уставшим тот выглядел.
 +
 +
— А потом… у меня засбоил фрекков микрофон. — Генерал хохотнул. — Все услышали «Кадия стоит», а последнее слово до них не дошло. Затем всё утонуло в таком громогласном рёве, какого я прежде не слышал. Потом у меня ещё полдня звенело в ушах, а Келлу пришлось кричать, когда он наклонился ко мне, чтобы сказать: «Похоже, Император переписал речь».
 +
 +
— Так и есть, генерал. Император сказал своё слово. Вот почему я знаю, что мы победим.
 +
 +
— Откуда в тебе такая уверенность? — спросил Крид, подняв на него потухшие фиолетовые глаза.
 +
 +
— От вас, сэр.
 +
 +
— А, ну да. Конечно.
 +
 +
— Я считаю, раз вы можете стоять, то можем мы все.
 +
 +
Урсаркар кивнул, едва заметно качнув головой, и продолжил смотреть на сражение под ними. На разрушительные шквалы лазерного огня и бушующие повсюду бои. На глянцево-чёрные клинья космодесантников-предателей, прорывающихся вглубь Элизионских полей.
 +
 +
Один из пилонов рухнул от попадания, разлетевшись вдребезги и сровняв с землёй забитую «Василисками» огневую позицию.
 +
 +
— ''Приближаемся к пещерам, лорд-кастелян, —'' произнёс пилот. — ''Лучше закрыть боковой люк, чтобы минимизировать перепад давления.''
 +
 +
Крид втянул в лёгкие воздух, стукнул Глейва по наплечнику и потянулся к внутреннему воксу.
 +
 +
— Держись возле меня, капрал. Мне нужен туннельный боец. И если так хочешь убить Разорителя, я дам тебе шанс в него выстрелить.
 +
 +
Он переключил канал.
 +
 +
— Пилот?
 +
 +
— ''Сэр?''
 +
 +
— Отставить заход в пещеру. Садись у входа. Я не буду прятаться в норе, пока мои солдаты бьются с врагом.
 +
 +
— ''Да, сэр. Кадия стоит, сэр.''
 +
 +
— Ещё как стоит, фрекк её дери, — сказал он и отключился.
 +
 +
Когда «Валька» коснулась земли, он, сложив руки за спиной и в развевающейся шинели, сошёл по трапу ещё до того, как тот успел полностью открыться. Во рту у него торчала свежая, ещё не прикуренная сигара. Сервантус подумал, что она вполне могла быть последней.
 +
 +
Солдаты у входа в туннель испуганно оглянулись, уставившись на него широкими глазами. Неудивительно, учитывая то, какие страшные звуки докатывались с передовой.
 +
 +
Судя по нашивкам, они были из Восьмого, из спецсекции городских штурмов. Подходящие кандидаты в туннельные бойцы.
 +
 +
— Бойцы Кадии, чей это мир? — спросил генерал.
 +
 +
Но он говорил слишком тихо, привыкнув к тому, что флаг-сержант повторял его слова в громкославитель, и лишь те, кто стоял к нему ближе всех, нестройно пробормотали ответ.
 +
 +
— Лорд, — сказал комиссар, с извиняющимся видом протянув ему магна-рупор.
 +
 +
Крид поднёс его ко рту.
 +
 +
— Я спрашиваю, солдаты Кадии, чей это фрекков мир? Разорителя или наш?
 +
 +
— Наш мир!
 +
 +
— И чьи это туннели?
 +
 +
— Наши туннели!
 +
 +
— Мы — арьергард. Я и вы. Наша задача — заставить их заплатить за каждый чёртов дюйм. Теперь, когда изменники рядом, вы дадите дёру или будете стоять?
 +
 +
По одобрительным крикам Глейв понял, что они решили стоять.
 +
 +
 +
+Где моё дитя?+ спрашивал магистр войны. Он был в ярости, готовый убивать. +Я переносил крайний срок несколько раз. А вы потеряли образец?+
 +
 +
Это был старый оттиск, и в смутных цветастых образах Моркат различала лишь самые общие очертания. Магистр войны не носил брони, но всё равно выглядел внушительнее остальных космодесантников Хаоса, собравшихся вокруг стола. Хирургическая плита была реальной, как и оборудование в комнате, хотя всё было закрыто пластековыми полотнами, в каждой складке которых густо скопилась ноктилитовая пыль.
 +
 +
+Милорд Абаддон.+
 +
 +
+Я теперь магистр войны.+
 +
 +
+Магистр войны… Вы не понимаете всю сложность таких операций. Хирургических вмешательств, подкожных пересадок. Неиспытанное сращивание ноктилита с человеческой плотью…+
 +
 +
Магистр войны прекратил хищно кружить по комнате и упёрся кулаками в пустой стол — переведя взгляд на физический оригинал, Дравура увидела вмятины, которые оставили в металле его костяшки.
 +
 +
+Это я не понимаю? Позволь, я расскажу, чего не понимаешь ты, мастер-апотекарий. Ты не понимаешь, какие ресурсы я вложил в проект. И кого мне пришлось просить об одолжениях. И сколько людей я потерял в набегах на Чёрные корабли за детьми-псайкерами. Ты не понимаешь, какие артефакты мне пришлось отдать за то, чтобы тебя консультировала чёртова ведьма плоти друкари. И что в итоге — лишь выброшенные из шлюза растерзанные тела. Затем у тебя получилось, и… что… ты ''потерял'' ребёнка?+
 +
 +
+Разве вы не видите, что это уже успех? Невероятный успех. Я даже не подозревал, что субъект выжил, пока она не сползла со стола и не выбралась в коридор. А когда я погнался за нею, двери из плоти захлопнулись у меня перед носом, и она обратила против меня трэллов крепости. Она может ''говорить'' с осквернённой крепостью, магистр войны. Контролировать её, к чему мы и стремились. Нам больше не придётся подсаживать демонов в ноктилит, чтобы подчинить его, не придётся менять одно злобное сознание на другое, ведь теперь у нас есть специальное управляющее устройство, которым, в свою очередь, можем управлять мы сами.+
 +
 +
+Ребёнок. Который сбежал вместе с компонентами, нужными для создания другого такого же.+
 +
 +
+Ребёнок вырастет, и мы сможем найти её снова. Она напугана. Только-только переродилась трансчеловеком. Даже наши неофиты на какое-то время теряют рассудок.+
 +
 +
Магистр войны шагнул к Моркат, и, когда его молочное лицо обрело чёткие контуры, написанное на нём беспокойство разбило то, чем смутный апотекарий заменил ей сердце.
 +
 +
Абаддон поднёс руку к комм-бусине.
 +
 +
+Уркантос,+ сказал он. +Собирай Гончих. Охотничью стаю. Мы отправляемся вглубь крепости.+
 +
 +
Затем он померк, и Дравура осталась стоять перед рассеивающимся пси-оттиском.
 +
 +
Отец всегда говорил ей, что она была ребёнком-дикарём, воспитанным культом в недрах крепости. Что она принадлежала Чернокаменной, может, даже была её творением.
 +
 +
Он ей лгал.
 +
 +
Это он её изваял. Человек-ключ, в муках созданный из плоти и кости, специально спроектированный, чтобы отпереть крепость и помочь ему проторить Багровую Тропу, сокрушить Кадию и поставить безбожную Терру на колени. ''«Воля вечности»'' была такой ценной потому, что Эзекиль сумел приручить её, другую же он передал Гурону Чёрное Сердце, поскольку та была неуправляемой, а подселённый в неё демон — слишком диким.
 +
 +
Абаддон сотворил её, точно так же, как его отец, Хорус, сотворил его самого.
 +
 +
''Где моё дитя?''
 +
 +
В словах сомневаться не приходилось: он считал её своей.
 +
 +
Мог ли он оставить её здесь намеренно, чтобы она узнала правду? Пытался ли он так признаться ей в том, что Моркат и так знала всё это время?
 +
 +
— Раз так, то я здесь, отец, — прошептала она. — И пусть твоя ложь болезненна, я докажу, что достойная дочь. И докажу, как сильно ты во мне нуждаешься.
 +
 +
Дравура Моркат, Дитя Крепости, отправилась спасать мечту своего отца.
 +
 +
 +
Глубоко в синаптических туннелях ноктилитового узла управления Велизарий Коул открыл для себя новую реальность.
 +
 +
Долгое, очень долгое время он обретался на переднем краю человеческой науки. Раздвигал границы тайных исследований до глубин, каких не знал никто со времён того умника, Архана Лэнда.
 +
 +
Но его картографические программы всё ещё разгадывали принципы работы пилонов. Точки выброса лучей. Фокусирующие камеры. Аномалии частиц, свидетельствовавшие о том, что огромные мегалитические сооружения были не столько построены, сколько сформированы, как это делали альдари со своими костяными конструкциями. Вот только если призрачная кость находилась в психической гармонии, то варп-сигнатура этого камня оставалась инертной. Больше того, если её правильно откалибровать, сигнатура становилась отрицательной — как у эмпирейной чёрной дыры.
 +
 +
Последние сорок часов две части его тройственного сознания занимались выстраиванием отрицательно заряженных элементов в единую сеть.
 +
 +
В то время как третий рассудок развлекал некрона беседой.
 +
 +
— Что я хочу донести, дорогой архимагос, — говорил Тразин на четвёртый час лекции, — что Империум непостигаем с человеческой точки зрения или даже трансчеловеческой.
 +
 +
— Понятно.
 +
 +
— В конечном счёте, что такое Империум? Люди и смежные с людьми существа считают его единым государством, монолитной структурой. Но даже самый беглый анализ покажет, что существует много Империумов — твои Механикус, Инквизиция, Администратум, отдельные планеты и так далее. Альянсы между ними в лучшем случае номинальные и…
 +
 +
— Ты слышал? — спросил вдруг Коул.
 +
 +
— Что, бой? Да, мои скарабеи, что называется, держат руку на пульсе. Твой лорд-кастелян организовывает отход через туннели…
 +
 +
— Он не мой лорд. Ты совершенно не понимаешь сути наших взаимоотношений.
 +
 +
— Так вот, множество маленьких Империумов…
 +
 +
— Они уже близко? — Велизарий отвлёк вторичное сознание от работы над узлом, воспользовавшись им для предсказания угроз.
 +
 +
Тогда-то он обнаружил буфер с боевыми сводками, терпеливо дожидавшимися в файле «Отложенные».
 +
 +
О Омниссия, манипула скитариев. На протяжении всего дня они сражались вместе с Кридом в туннелях, однако он заморозил сигналы предупреждений, чтобы не отвлекаться. Техновоины в большинстве своём были уже выведены из строя, их прекрасные тела изломал авангард Чёрных Легионеров и терминаторов Абаддона, впереди которых приливной волной катились эмпирейные ужасы.
 +
 +
Почти здесь. Он послал ментальную команду шеренгам электрожрецов и боевых сервиторов, безмолвно стоявших в узловой пещере. Прорывники, что окружали несносного ксеноса, развернулись на гусеницах и направили оружие в другую сторону, готовые искать новые цели.
 +
 +
— Действительно, они близко — на другом краю пещеры. Но не беспокойтесь, если придётся, я смогу нас защитить, пока вы будете заниматься своей работой.
 +
 +
— Защитить нас? Да у тебя даже нет дальнобойного оружия.
 +
 +
— Мой дорогой архимагос, я владыка Нигилахской династии. Мне не нужно дальнобойное оружие — я показываю на существо пальцем, и оно умирает.
 +
 +
Коул уже собирался указать на абсурдность такого заявления, как вдруг раздался рёв рушащейся скальной породы, и стена пещеры внезапно обвалилась внутрь.
 +
 +
И всё вокруг погрузилось в ад.
 +
 +
 +
Тразин почувствовал определённое сожаление, когда Чёрный Легион сошёлся в бою с электрожрецами, словно в театральной постановке, наполнив пространство очередями болт-снарядов и хлещущими сетками электрических разрядов.
 +
 +
Как-никак атака оборвала такой занимательный разговор.
 +
 +
В эти дни редко встречались существа с широким кругозором, с кем можно было обсудить природу мироздания. Он изголодался по общению с тех пор, как на несчастного Орикана упала гора.
 +
 +
В дальнем закутке нейронных катушек он между тем без устали работал над вопросом, что именно унести из этой экспедиции, когда настанет пора уходить. События, похоже, близились к развязке, и, хотя игра в спасителя была довольно весёлой, так или иначе его роль скоро подойдёт к концу. И, учитывая оказанную помощь, вряд ли кто-нибудь станет винить его, если он захватит с собой пару-тройку сувенирчиков на память.
 +
 +
К примеру, архимагоса-доминуса, который оказался таким интересным собеседником. Коул был необычайно одарённым для аугментированного человека — а учитывая, что ему было всего каких-то десять тысяч лет, его юношеский запал искренне забавлял археоведа.
 +
 +
Однако он выбросил мысли об архимагосе из головы, когда увидел образец, что шёл сквозь шеренги электрожрецов, ударами отшвыривая тела перед собой.
 +
 +
Тразин окинул его взглядом.
 +
 +
Увидел, как взметается хвост, когда он с рыком мотал головой. Как раскалённые до синевы разряды электрожрецов пляшут на шестах его держателя для трофеев.
 +
 +
Образец вырвался из строя жрецов, насадив на демонический клинок одного из бледнолицых священнослужителей, который во вспышках искр всё слабее колотил заключёнными в медь пальцами по чёрной перчатке.
 +
 +
Абаддон Разоритель повернулся к ним. Живая реликвия Ереси. Его можно будет выставить целиком или разобрать на элементы для выставки магистра войны, которая станет венцом его галереи Ереси Хоруса, о чём археовед так давно мечтал.
 +
 +
Гордое лицо магистра войны нахмурилось от узнавания, а затем он проревел одно исполненное ярости слово:
 +
 +
— Коул!
 +
 +
— О, да, — пробормотал Неисчислимый. — Ты станешь настоящим украшением выставки.
 +
 +
— Тразин! Он узнал меня. Он понял, что мы делаем. Электрожрецы его не остановят, а прорывники…
 +
 +
— Не тревожьтесь, — сказал он, открывая пространственные придатки и извлекая наружу тессерактовый лабиринт. — Я принёс с собой пару полезных вещичек.
 +
 +
Он активировал лабиринт и бросил его над головой прорывника, чьё выращенное в чане тело разлетелось от изящного удара Когтем Хоруса. Лабиринт дважды отскочил от пола, исторгая призматические завитки энергии, которые озарили тьму пещеры плёночным радужным блеском.
 +
 +
В расширяющейся пространственной прорехе задвигались высокие силуэты.
 +
 +
Тразин ненавидел посылать экспонаты на смерть, но иногда их приходилось разменивать на более ценный трофей.
 +
 +
Как-никак, чтобы что-нибудь получить, требовалось что-нибудь отдать.
 +
 +
С деланым вздохом он потянулся в пространственный карман и достал ещё два лабиринта, после чего запустил их активацию.
 +
 +
 +
Лейтенант-командор Керант из Ультрадесанта увидел несущихся на него врагов и не стал мешкать. Он различил восьмиконечные знамёна и сшитые из кожи стяги. Рогатые шлемы и мутации варпа.
 +
 +
Золотые очи на чёрном керамите — эмблема, известная ему слишком хорошо.
 +
 +
Он поднял волкитный пистолет, украшенный гербом Пятисот Миров, и послал мерцающий тепловой луч в грудь ближайшему изменнику в чёрной броне. Космодесантник покатился по земле, выгорая изнутри доспеха, так что из сочленений и глазных линз повалил густой дым.
 +
 +
— Бейте хорусианских изменников! Помните Калт!
 +
 +
Он вскинул меч перед собой, и его преторианцы, чьи синие латы ярко сверкали даже в тенях, ринулись на неприятеля. Толстые прорывные щиты сшиблись с рядами чёрного керамита. Короткие гладии били, прокручивались и били снова. Легатский топор его сержанта вздымался и падал прицельными ударами хорошо вымуштрованного воина.
 +
 +
Кровь предателей рекой полилась на чёрный мрамор, исходя на холоде паром.
 +
 +
«Что это за предатели такие?» — подумал Керант, дав двум «Контемпторам» сигнал занять места во флангах.
 +
 +
Символика предателей оказалась ему незнакомой, такой не имел ни один известный ему легион. Возможно, Несущие Слово или Пожиратели Миров взяли себе новые цвета для сражения на Арматуре, подвигнутые некой целью ритуальной значимости.
 +
 +
Знал он только то, что должен любой ценой удержать строй, — хотя и не помнил, когда ему отдавали такой приказ, как и, собственно, кто именно.
 +
 +
Впрочем, мысль тут же исчезла, поскольку перед ним стоял магистр войны.
 +
 +
Когтистая, знакомая с виду перчатка пронзила одного из преторианцев, погрузившись ему в торс и подняв в воздух, прежде чем встроенный штормболтер разорвал его в клочья. Силуэт архипредателя Хоруса забрызгало кровью.
 +
 +
Однако доспех показался ему не тем, а ещё лицо — это лицо он точно знал.
 +
 +
— Эзекиль, — ощерился Керант, встретившись с изменником взглядом.
 +
 +
Эзекиль Абаддон. Одной рукой он вытянул молниевый коготь генетического отца, бросая ему вызов, тогда как второй воздел зловещего вида меч и ударил им остриём вниз в чернокаменный пол, проделав кровоточащую рану не просто в скале, а в самых мускулах материального плана бытия.
 +
 +
Из разреза, подобно насекомым, бегущим из развороченного муравейника, хлынули издёвки над Имперской Истиной. Лепечущие и орущие твари бросились на правый фланг строя и, вскарабкиваясь друг другу на плечи, приливной волной захлестнули щиты.
 +
 +
— Когда я приволоку тебя к Императору, брат, ты пожалеешь, что я не убил тебя за твои преступления.
 +
 +
Затем Керант ринулся в бой и скрестил клинки с первым капитаном Сынов Хоруса.
 +
 +
 +
— Все элементы пилонной матрицы активны! — победно прожужжал Коул, полностью отсоединив сознание от узла управления.
 +
 +
Лишь когда его трёхуровневый рассудок просканировал помещение, распознавательная подсистема отметила два десятка уникальных разновидностей археотеха.
 +
 +
Здесь были Ультрадесантники, невозмутимые и смелые. Идущие клином Саламандры в зелёных доспехах с более не используемыми эмблемами. А справа — целый полк востроянцев, корчившихся на полу от приступа стазисной тошноты, между тем как среди них уже рвались болтерные снаряды.
 +
 +
Безответный огонь, казалось, вот-вот сломит их дух, но затем над головами засверкали импульсы длинноствольных лазружей, выпущенные группкой снайперов в плащах на верхушке разрушенного пилона. Под прикрытием союзников востроянцы сумели подняться, подобрать винтовки и начать сражаться.
 +
 +
И что самое невероятное, подле Ультрадесантников сражался золотой великан — поборник клинка Кустодианской Стражи, — повергая неприятелей безупречными ка’та.
 +
 +
— Ничего себе. — Архимагос посмотрел на последний лабиринт, который некрон всё ещё сжимал в руке. — И что в последнем?
 +
 +
Тразин постучал пальцем по конструкции с видом, который, будь некрон человеком, Велизарий назвал бы задумчивым.
 +
 +
— Этот я открою лишь в случае крайней необходимости.
 +
 +
Коул кинул взгляд на творившееся в узловой комнате побоище. На машины смерти и трансчеловеческих воинов из всех временных периодов, рвущих друг друга в одной схватке.
 +
 +
— Что бы там ни было — оно разве хуже этого?
 +
 +
— Гораздо хуже, — ответил Неисчислимый. — Если я выпущу этот образец, он не остановится уже никогда.
 +
 +
 +
===Глава четвёртая===
 +
 +
 +
Сервантус протянул Криду флягу, и лорд-кастелян сделал глубокий глоток, прежде чем свернуть за угол.
 +
 +
Сейчас ему это требовалось как никогда. Крид кричал и ревел всю дорогу вниз, неустанно раззадоривая и подбадривая арьергард. Удерживая врата и редуты «Эгиды», пока они не становились непригодными для обороны, а затем приказывая забрасывать дорогу за собой взрывпакетами и гранатами, прежде чем с боем отступить к следующей позиции.
 +
 +
Глейв раньше не видел ничего подобного. Урсаркар даже не брал в руки адовые пистолеты. Просто приказывал и ободрял, указывал и направлял. Использовал в качестве оружия Восьмой Кадианский, пока Сервантус прикрывал ему спину, безжалостно срезая лучами залпового ружья всё, что хотя бы взглянуло на Крида.
 +
 +
Касркин убил ещё троих космодесантников Хаоса, хотя и был далеко не единственным, кто решетил их лазерным огнём. Однако он знал, что все победы принадлежали исключительно ему, и чувствовал, как его своим светом озаряет Император.
 +
 +
Император, что поставил его подле Своего орудия — лорда-кастеляна. Который приведёт Глейва к предначертанной ему судьбе — стать тем, кто убьёт магистра войны.
 +
 +
Но Разоритель переиграл их. Он позволил им отступить по главному туннелю, что вёл к пещере с пилонами, после чего заблокировал их там. Отрезав Крида с авангардом касркинов, он двинулся по тупиковой ветке, которая шла параллельно каверне, а затем обрушил перемычку между ними.
 +
 +
Император никогда не обещал, что будет легко. И то, что они увидели, войдя в главную пещеру, определённо не подпадало под категорию лёгких дел.
 +
 +
— Фрекков Трон, — ругнулся генерал.
 +
 +
Представшее перед Сервантусом зрелище не имело смысла. За время войны на Кадии он встречал много подразделений, действовавших в составе общевойсковых сил, которые нечасто можно было увидеть даже в самых горячих и крупных зонах боевых действий. Но здесь происходило нечто совершенно другое.
 +
 +
— Откуда здесь взялись востроянцы, сэр? — удивлённо спросил он. — Разве мы не прошли над ними, когда летели к туннелям?
 +
 +
— Меня больше беспокоит, что я не знал ни о каких контингентах Ультрадесантников и Саламандр, — отозвался Крид. — Видимо, резервы имелись не только у меня.
 +
 +
Глейв настроил разрешение линз и всмотрелся. Пещера, расположившаяся в скальном основании планеты, заходила ходуном, отчего картинка начала трястись. Тем не менее в дальнем конце боевого порядка он различил громадного дредноута Ультрадесанта, сражавшегося с двумя существами, которые в прошлом могли быть такими же машинами, но теперь превратились в греховные пародии на оных. Третий шагоход изменников уже валялся на полу, извергая густой дым.
 +
 +
Дредноут в ярко-синей броне врезал потрескивающим силовым кулаком по предательской машине, заставив её пошатнуться, после чего развернулся ко второй, которая опутала ему другую конечность шевелящимся клубком стальных, усеянных шипами щупалец.
 +
 +
К потрясению Сервантуса, из-под ног обездвиженного дредноута вырвалось золотое пятно, вычерчивая перед собой эфирные синие дуги, которые прошли сквозь цепкие кабели-жгуты и отсекли их от предательской машины. Отрубленные придатки сжались и забились в предсмертных судорогах, а между тем золотое пятно ринулось отражать возобновившийся натиск второго вражеского шагателя, который оправился после удара дредноута и теперь колотил его собственным силовым кулаком.
 +
 +
Когда золотая фигура ушла в сторону, а затем, сделав выпад, пронзила громадную демоническую махину, Глейв понял, что это позолоченный человек, который ростом превосходил даже космодесантника и сражался с дредноутом так, словно они были ровней. На одно глупое мгновение он подумал, что это сам Император.
 +
 +
Но нет, это был кустодий с Терры — как те, что изображались на витражах в соборах.
 +
 +
Сервантус заворожённо наблюдал за тем, как позолоченный воитель уклонялся и парировал, крутился и бил, а затем в какой-то момент подпрыгнул назад на свой полный рост, оттолкнулся от силового реактора дредноута Ультрадесанта и, выгнувшись подобно луку, сжал меч двумя руками и направил его остриём вниз.
 +
 +
Когда герой в злате поверг шатающуюся предательскую машину на землю и его меч погрузился ей в нечестивое лицо, Глейв наконец понял, чему стал свидетелем.
 +
 +
— Это чудо, — ахнул он. — Император восстал! Солдаты со всех полей сражений пришли защитить Кадию!
 +
 +
— Кем бы они ни были, пусть дерутся. — Урсаркар хмыкнул. — Восьмой, построиться и занять позиции! Укрывайтесь за основаниями пилонов, отступайте на все подготовленные позиции, какие есть! Примкнуть штыки, нас ждёт ближний бой!
 +
 +
Крид указал на фигуру среди чёрного вала врагов — красный хвост, почти терявшийся в лесу шипов.
 +
 +
— Вот наша цель. Разоритель. Мы пробьёмся к нему, понял?
 +
 +
Касркин переключил залповое ружьё на полную мощность и закрепил его на нагрудном манипуляторе.
 +
 +
Его ждала схватка героев, битва, которая сокрушит мир.
 +
 +
 +
— Тразин! — прикрикнул Коул и затараторил одновременно на машинном наречии и через рупор вокс-славителя. — Что бы ты там ни прятал, оно нужно нам сейчас!
 +
 +
Авгуры тактического предсказания с рёвом заливали его зрение багровым цветом, предупреждая, что шеренга вот-вот развалится.
 +
 +
Последний живой хелбрут только что повалил «Контемптора», расплавив ему броню выстрелом из мультимелты, прежде чем изорванными обрывками отсечённого силового хлыста разодрать погребённого внутри пилота, словно пропустив его через мясорубку. Саламандры гибли со скоростью около одного астартес каждые тридцать секунд, и даже могучие керамитовые латы оказались не способны защитить их от ударов терминаторской гвардии Абаддона.
 +
 +
Пара гибких танцоров, ростом вдвое превосходивших обычного человека и покрытых сиреневой, переливающейся в движении чешуёй, неслись в плясе сквозь ряды востроянцев. Они не обращали внимания ни на кого вокруг, зачарованно глядя на своё зеркальное подобие напротив, и, соприкасаясь ладонями и вскидывая ноги, попутно с небрежным изяществом расправлялись с окружавшими их гвардейцами.
 +
 +
Те солдаты, что не истекали кровью до смерти, раздирали порезы на телах, пытаясь избавиться от облеплявших гноящиеся раны склизких мух, порождаемых изрытой оспинами горой разумного мяса, которая теперь возвышалась в сердце хаоситских порядков.
 +
 +
Коул опустил солнечный атомизатор и перевёл энергию на тепловую фокусирующую систему, снизив её подачу на силовое поле до опасного уровня, чтобы получить достаточно плотное множество мелта-волн, и прицелился поверху, чтобы не задеть солдат.
 +
 +
Выстрелил.
 +
 +
Один танцор исчез во взрыве ядерного излучения, и его эктоплазма в мгновение ока рассеялась раскалённым паром.
 +
 +
Второй плясун, продолжавший держать опалённые руки партнёра, по-змеиному извернулся к Коулу и завизжал — безгубый рот растянулся в рыке, обнажив выпирающие наружу челюсти, дёсны и острые рыбьи зубы.
 +
 +
У него не оказалось глаз. Доселе закрытые, окружённые хлёсткими ресницами веки внезапно открылись, к удивлению архимагоса явив новые рты, в глазницах-зевах которых мерно покачивались толстые красные языки.
 +
 +
— Тразин! — Атомизатор Велизария отключился. Щит едва работал. Он встал с топором в защитную стойку, одновременно выпустив из грудной клетки оборонительный заслон мехадендритов. — Сделай что-нибудь, бесполезная ты абоминация!
 +
 +
Тразин встал рядом с ним, протянул к существу варпа длинную руку из некродермиса, а затем указал на него пальцем.
 +
 +
Демон прорывался сквозь шеренги востроянцев, рубя и размахивая всеми четырьмя конечностями, так что солдаты разлетались от него, словно тряпичные куклы. Бойцы выли и стонали от экстатичной боли, их лица искажались в потрясённом смятении от полной перегрузки чувств.
 +
 +
Демон устремился к ним на четвереньках, по-змеиному раскачиваясь всем своим длинным телом, а разделившаяся по самую шею голова выкрутилась так, что теперь он вонзался в солдат острыми зубами снизу, словно крокодил, раздирая им животы и поясницы.
 +
 +
Вокруг его отвратительного лица затрепетал зелёный ореол зловредного света.
 +
 +
Голова взорвалась, и ихор выплеснулся достаточно высоко, чтобы несколько капель попали Коулу на рясу, и он с омерзением смахнул их третичной аугметической рукой.
 +
 +
Длинное чешуйчатое тело забилось на чернокаменном полу, охваченное такими сильными мышечными спазмами, что внутри стали ломаться кости. По крайней мере, до тех пор, пока из бесцветной трещины в реальности не вышла скелетообразная фигура и не всадила ещё один корпускулярный луч во вторичный мозг у основания хребта твари.
 +
 +
— Это была адекватная добыча? — поинтересовался археовед.
 +
 +
Невероятно меткий снайпер прошептал искажённый статикой ответ, который Коул не смог расшифровать.
 +
 +
— Удачной охоты, страж. Я дам сигнал, когда ты мне потребуешься. — Тразин поднял руку, отпуская его, и вассал шагнул обратно сквозь прореху в реальном пространстве.
 +
 +
— Тессеракт, — рявкнул архимагос. — Бегом! Мне всё равно, что в нём. Нам оно нужно.
 +
 +
— Ладно, но предупреждаю — тебе это не понравится.
 +
 +
 +
— Ты не попадёшь на Терру, Эзекиль. И Хорус тоже. Гиллиман… — лейтенант-командор Керант выдавил из себя эти слова. Выдавил сквозь кровь, подходящую к горлу. Выплюнул на выдохе, слишком слабом из-за пробитых лёгких. — Примарх вас остановит.
 +
 +
— Примархов больше нет, брат, — произнёс Абаддон. — И Хоруса тоже. То время прошло — но Галактика по-прежнему горит.
 +
 +
И на лице врага, предателя, Керант различил выражение… чего? Сожаления? Боли? Нет…
 +
 +
Бок пронзил очередной укол боли, когда первый капитан Сынов Хоруса погрузил отцовский коготь глубже в Ультрадесантника, обдирая рёбра и разрушая внутренние органы.
 +
 +
И в тот финальный момент сверхсосредоточенности Керант понял, что это была зависть. Предатель завидовал ему.
 +
 +
— Будет милосердней, чтобы ты умер в неведении, — сказал Эзекиль Абаддон.
 +
 +
Затем он провёл демоническим клинком по горлу Керанта, и последним, что услышал лейтенант-командор, стал крик всепоглощающей ярости и безграничного гнева.
 +
 +
И рёв:
 +
 +
— Кадия стоит!
 +
 +
 +
Когда Глейв увидел, как Разоритель бросил капитана Ультрадесанта и повернулся в его сторону, его пробрал озноб.
 +
 +
Несмотря на отделявшее их расстояние, казалось, что те блестящие, напоминавшие шары из полированного оникса глаза уставились прямо на него. Выделив его среди остальной шеренги.
 +
 +
Но нет, не его — лорда-кастеляна. Крида.
 +
 +
Царь дьяволов и магистр войны Хаоса жаждал Крида и шёл за ним.
 +
 +
— Отходим, — сказал Урсаркар, затем повысил голос, чтобы его услышали сквозь треск лазерного огня и щелчки адовых ружей, поднеся ко рту магна-рупор. — Отходим группами! Заставьте их пройти по полю обломков!
 +
 +
Тяжёлый огонь по их позиции снёс часть пилона, вызвав оползень, который похоронил под собой две роты и превратил пространство между ними в ничейную землю, усеянную мусором вперемешку с телами кадианцев. Сквозь стены проходила какая-то вибрация, гул, от которого у него ныли зубы и пульсировали пазухи. По поверхностям пилонов змеились трещины шириной с палец, отчего вниз то и дело сыпалось каменное крошево, словно куски отбившейся штукатурки.
 +
 +
На самом деле трястись начала уже вся пещера. С потолка раздавалось гулкое бум, бум, бум, напоминавшее выстрелы из артиллерии или шаги титана.
 +
 +
Остатки арьергарда выбрались на вершину осыпи и принялись организовывать новые позиции среди чернокамня, складывая из упавших ноктилитовых глыб низкие стенки и стрелковые ячейки.
 +
 +
Разоритель приближался. Быстрее, чем касркин мог уследить за ним взглядом. Будто лавина, обрётшая форму.
 +
 +
Он снёс последних стоявших на пути Ультрадесантников. Изрешетил из штормболтера востроянцев. Затем к нему устремился золотой гигант, выписывая синим эфирным мечом дуги и параболы, и каждым взмахом, обратным ударом и выпадом разя очередного демона.
 +
 +
Разоритель разбил несущийся клинок, ударив наотмашь собственным, и тогда Сервантус стал надеяться, что благородный воитель ещё сможет побороть архипредателя или пронзить его сломанным мечом.
 +
 +
Но позолоченный человек упал, и его сияющий шлем покатился прочь от тела.
 +
 +
Сражённый одним ударом.
 +
 +
Справа от Глейва от звукоусиливающих углов пещеры отразились звериные вопли, и касркин увидел, как к войску Архиврага рвутся космодесантники-лоялисты в цветах Русса. Некоторые сжимали болтеры и цепные мечи, прочие не имели вообще ничего. Сервантус различил длинные мускулистые конечности, более не обременённые бронёй. Серые и чёрные клочья волос. Жуткие клыки, торчавшие из вытянутых черепов, кривые когти вместо перчаток.
 +
 +
Некоторые мчались на четвереньках, неслись вприпрыжку, выворачивая запястья дальше, чем следовало бы, когда их ладони касались пола.
 +
 +
И пока они бежали к армии нечестивцев, Глейву показалось, будто он заметил обозначения Железных Волков и даже самого волчьего лорда Орвена Хайфелла, размахивавшего силовым топором среди свор мутантов.
 +
 +
Затем они со смачным шлепком врезались в ряды Архиврага, и недолюди с обеих сторон исчезли в буре когтей, зубов, меха и эктоплазмы.
 +
 +
Разоритель продолжал идти. Зарубил космодесантника, который преодолел массу демонов. Расколол шлем Железного Волка очередью из штормболтера.
 +
 +
Бронированный монстр прорвался на последний клок ничейной земли — и оказался на прицеле кадианцев.
 +
 +
— Огонь! — взревел Крид. — Огонь!
 +
 +
 +
Вокруг засверкали полосы радужного света, который, казалось, преломлялся сквозь каждую молекулу воздуха, будто в кристалле.
 +
 +
И она обнаружила себя посреди ада.
 +
 +
Перед ней неслась орда нечисти Хаоса: Чёрные Легионеры, терминаторы, гнилостные потоки низших демонов без остатка заполоняли её зрение. Среди них шли более крупные дьяволы — владыки варпа, шествовавшие, скакавшие и топавшие. Окрылённые и птицеподобные, гибкие и порочные, тучные и самодовольные — мерзость из мерзости.
 +
 +
В глубине потока шагала фигура в терминаторской броне, пробиваясь сквозь шквал энергии так, словно то был крепкий ветер, причём не самый холодный.
 +
 +
— Мадам? — спросил темпестор Дарак, прижимая адовое ружьё к плечу. — Нам позволено атаковать?
 +
 +
Каппа-Орлы были слишком дисциплинированны, чтобы открывать огонь без её приказа. Прямо сейчас одного из них тошнило от витавших в пещере демонических миазмов, но оружия он не опустил.
 +
 +
Ему следовало быть в шлеме, а не в парадном берете. Действительно, а почему он ''не был'' в шлеме? Воздух на Владусе Вторичном был токсичным, заражённым. И где они сейчас? Внутри собора, куда завела их Валерия? Где…
 +
 +
— Нет, — прошептала она.
 +
 +
Воспоминания вернулись к ней во вспышках образов. Валерия. Разрушенный мир. Её застывшая ударная группа. Металлический монстр в капюшоне, выходящий из туннеля изумрудного света среди взвывших могильных ветров. Болт-снаряд, разрывающийся в груди Валерии. Её открытые глаза, видящие перед собой лишь тёмную галерею, пока внутри мозга скребут крошечные лапки…
 +
 +
Она развернулась и вскинула болтер «Осуждающий», направив оружие в лицо Тразина Неисчислимого.
 +
 +
— Абоминация, — скривилась инквизитор Катаринья Грейфакс.
 +
 +
— Ну вот видишь, — сказал некрон техножрецу. — Не слишком-то оригинально, да?
 +
 +
Грейфакс было всё равно, что это значило. Она нажала спусковой крючок — или велела пальцу его нажать.
 +
 +
Тот никак не отреагировал. И зуд в голове стал лихорадочным.
 +
 +
— Полагаю, мыслеуправление не даст тебе этого сделать, — произнёс ксенос.
 +
 +
— Как ты вообще… Нет, и знать не желаю. Где мы? Что происходит?
 +
 +
Некрону не пришлось отвечать. Катаринья услышала крики, возгласы «Кадия стоит!» и увидела пилоны.
 +
 +
— Нет…
 +
 +
— Боюсь, что да. — Тразин раскинул вокруг себя длинные руки. — Да, это действительно Кадия, сердце пилонной матрицы. И мы вот-вот исполним великую мечту Валерии, воспользовавшись ею для закрытия Ока Ужаса. Чаяние, которое ты так решительно пресекла, всадив ей в грудь болт.
 +
 +
— И ты ждёшь, что я выполню замысел той еретички. — Грейфакс обернулась и сплюнула, хотя во рту царила невыносимая сухость.
 +
 +
— Ирония — лучшее наказание, не находишь? — Ксенос помолчал. — Конечно, если только ты не предпочтёшь, чтобы Абаддон разрушил Кадию и сделал рану в плане реальности — таков второй вариант.
 +
 +
Инквизитор выдохнула сквозь сжатые зубы, повернулась к Каппа-Орлам.
 +
 +
— Убить презренного ксеноса, — на пробу сказала она. Когда никто не пошевелился, инквизитор вздохнула. — Попытаться следовало. Орлы! Разбиться на огневые группы, наступать под прикрытием. Нужно остановить демонов и не дать им добраться до кадианцев! Личная истребительная команда, вы со мной.
 +
 +
И тогда они пришли в движение, пригибаясь, отправившись на охоту. Выпуская из адовых ружей трескучие лучи, рассекавшие эфирные тела нерождённых, — между тем как её собственная группа направилась к высокой фигуре.
 +
 +
 +
Глейв даже через затемнённые линзы шлема с трудом мог смотреть на шквал лазерного огня. Ряд выставленных стволов непрерывно озарялся сполохами. Лучи энергии уносились вперёд — такие яркие, что линзы настроились на максимальную непрозрачность, как если бы он сражался в палящей пустыне или на высокогорье со слепящим белым снегом.
 +
 +
Он словно наблюдал за перестрелкой в режиме ночного зрения — лазерные импульсы затмевали всё остальное, а выпускавшие их солдаты напоминали пылающих призраков, проявлявшихся лишь в дульных вспышках.
 +
 +
— Давайте! — орал Крид. — Давайте, давайте! Валите его!
 +
 +
Все они палили в наступающего колосса.
 +
 +
Доспех Разорителя горел, поглотив энергию слаженных залпов трёх пехотных рот, среди которых то и дело проносились очереди тяжёлых болтеров и трассеры автопушек.
 +
 +
Громадный воин продвигался сквозь обстрел, согбенные фигуры Несущих Отчаяние топали в трёх шагах позади.
 +
 +
— Поднажмите! — крикнул генерал.
 +
 +
Один из терминаторов упал, когда снаряд автопушки пробил ему колено и оторвал ногу. Хлёсткие потоки болтов устремились сквозь ураган лазерного огня к шеренге кадианцев, но половина снарядов столкнулась с лазерными лучами и взорвалась в воздухе, не успев достичь целей.
 +
 +
Не всё, однако, попадало в Разорителя — часть отражалась от ауры из демонических сущностей, что порхали вокруг него, подобно визжащим духам. Его вытянутый огромный коготь отвечал на огонь потоком пылающих звёзд, которые выкосили целое отделение касркинов и подорвали катушку плазменного ружья, так что Глейв успел увидеть силуэт гибнущего солдата словно в театре теней, на фоне распустившегося бутона белого огня.
 +
 +
Огненный вал ослабел, лазерные батареи постепенно разряжались. Подсоединённые к ствольным коробкам ленты с боеприпасами пустели. Бойцы кричали, что они пустые, запрашивали прикрытие и отступали к ящикам с амуницией либо отправляли посыльных. Человек слева от него стал хлопать по разгрузке в поисках ещё одной батареи, выронил её, а затем его вырвало от напряжения.
 +
 +
— Спокойно, — предупредил Крид. — Приготовить крак-гранаты. У кого есть взрывпакеты — достать.
 +
 +
Касркин перестал посылать вихрящийся поток импульсов. Внутренний реактор силового ранца мог производить столько энергии, сколько ему хотелось, но, стреляя слишком часто, он рисковал выжечь кабели, по которым та поступала в залповое ружьё. Он уже чуял дымный привкус тлеющей проводки.
 +
 +
Разоритель продолжал идти. Его латы лишились позолоты и украшений, став чёрными теперь уже от сажи, а не краски.
 +
 +
Он шёл прямо на него, навстречу судьбе, о коей Сервантус молился с самого детства.
 +
 +
— Вы — мои! — громыхнул Разоритель, от доспеха которого с шипением поднимался дым. — Вы все мои, кадианцы. Ваши кости и ваша кровь, ваши крики и бесполезные молитвы — всё моё. Ваши жизни и ваш мир станут моими!
 +
 +
И Глейв, которому сам Император завещал оказаться здесь, внезапно продрог до костей, как если бы уже был покойником.
 +
 +
— Штыки! — прокричал лорд-кастелян.
 +
 +
По шеренге разнёсся шорох извлекаемых из ножен клинков, а затем щелчки, с которыми дрожащие руки вставили их в пазы.
 +
 +
Сервантус сделал вдох, расстегнул верхнюю пуговицу форменной куртки, затем поднял залповое ружьё и сделал шаг навстречу магистру войны Хаоса.
 +
 +
И тогда на них свалилось небо.
 +
 +
 +
Она явилась подобно метеору. Подобно зарнице. Подобно пылающей комете, падающей с неба и заставляющей невежд рыдать от страха.
 +
 +
Она явилась подобно воплощённому возмездию Императора — ибо им она являлась.
 +
 +
Элеанор и Женевьева летели подле неё, на горящих реактивных струях вознёсшись над острыми гранями Элизионских пилонов, вырвавшись из затянувшего поле боя едкого дыма и оказавшись в открытом небе, — их двигатели взвихрили инверсионные следы самолётов, что сражались над зоной боевых действий.
 +
 +
А затем они резко спикировали, следуя за её светом. За золотохвостой короной, напоминавшей падающий сквозь атмосферу корабль.
 +
 +
Они не знали, откуда живая святая знала, где нанести удар, — более того, как она определила, что вибрация активированных пилонов расколола свод узловой пещеры, так что до обрушения ему оставалось всего ничего.
 +
 +
Святую не приличествовало спрашивать о том, где и как произойдёт чудо, — ей просто следовало безоговорочно верить.
 +
 +
И вера эта вознаградилась. Ибо когда она ударила в землю, то раскололась твердь, а не их тела. Разбилась подобно провалившемуся грунту, так что целые пласты гранита и чернокамня размером с рыболовные суда упали на плотные шеренги космодесантников Хаоса, демонов и порочных машин войны, убив как предателей, так и сражавшихся с ними верующих.
 +
 +
Пыль и грязь столбом хлынули в узловую пещеру и, ударившись об пол, разлетелись во все стороны.
 +
 +
И в том удушающем пылевом шторме приземлились они — первая, вторая, третья, — встав между строем кадианцев и Разорителем.
 +
 +
Их сияние отливало желтизной среди стелющейся пыли, ещё более осязаемое из-за парящих вокруг пылинок, напоминавших светлячков.
 +
 +
— А, ряженая святая, — усмехнулся Разоритель. — Жалкая грёза покойника на троне жизни.
 +
 +
— Ты бьёшь словами, поскольку не решаешься поднять руку. Я — ангел Императора, и ты меня боишься.
 +
 +
— Я знал ангела, — отозвался Разоритель, посылая по перчатке щупальца энергии. И в провалах меж пальцев Сёстры заметили чью-то кровь и услышали посмертное эхо праведника. — И ты — не ангел.
 +
 +
Они ринулись навстречу друг другу, Разоритель и Святая. Серебряный клинок святой Катерины встретился с Драх’ниеном, отголоском первого убийства. По узловой пещере громом покатились удары двух осколков беспримесной анафемы, сшибающихся в неистовстве психоэкстатичного шквала.
 +
 +
При каждом соприкосновении клинков демонические лики на Драх’ниене выли, будто от ожогов, так что их болезненный рёв катился среди пилонов и устремлялся в открывшееся над головами небо. И на месте каждого попадания чистое серебро крестоносного меча Катерины становилось толику тусклее.
 +
 +
Они не состязались друг с другом. Абаддон орудовал Когтем Хоруса не меньше, чем осколком древнего убийства, так что даже с пламенем праведности, мерцавшим на кончиках крыльев, и светом Императора, льющимся из пустых глаз, Целестина имела лишь одно оружие против его двух.
 +
 +
Но ещё она имела долг и веру.
 +
 +
Сёстры ринулись следом, стреляя из пистолетов и размахивая мечами, что потрескивали от высвобожденной чудотворной энергии. Искрящиеся клинки обрушились на Разорителя, иссекая доспех и останавливая смертельные удары. Отскакивая прочь и парируя выпады крылатых, отрицающих анатомию тварей, что падали с небес, дабы погасить их свет.
 +
 +
И, продолжая натиск, чувствуя, как от веры ликующих кадианцев крепнут их мышцы, а из открытых ртов выплёскивается яркий свет, они узрели, как магистр войны Хаоса сделал единственный шаг назад.
 +
 +
Они вынудили его отступить.
 +
 +
 +
— Архимагос. — Тразин жонглировал хризопразовыми табличками, изучая сетки сопряжений и пространственных щелей. — Мы на критическом этапе. Либо мы запускаем матрицу-парию, либо планета разорвёт себя на куски.
 +
 +
— Тогда активируем!
 +
 +
Коул заспешил к ряду когитаторов и логических модулей в центре гнезда кабелей. Ввёл на панели освящённую шифр-мантру.
 +
 +
— О Омниссия, кто несёт нам функцию, прошу, благослови и освяти сей нечестивый брак ксеноконструкции и священных устройств ввода Механикус. Не осуди нас за то, что в нарушение законов твоих вошли в лабиринт запретных зна…
 +
 +
— Архимагос! — Прошу, пусть эта чёртова штуковина сработает, — поспешно закончил он и нажал кнопку «Активация».
 +
 +
 +
Во всей пещере резко упала температура. Твари варпа взревели от ужаса, когда воздух как будто наполнился статическим зарядом, а между металлическими предметами заплясали чёрные искры, и ткань реальности начало растягивать прорывающееся наружу новое измерение.
 +
 +
Ни одно существо не поняло, что происходит, за исключением Тразина и Коула. Знали они лишь то, что одно в мгновение втянули тёплый, почти горячий воздух, а в следующее выдохнули уже облачка льда. У солдат пошла носом кровь. Разболелись пазухи. Двадцать два неулучшенных человека рухнули на пол пещеры от внезапных приступов или острой сердечной недостаточности.
 +
 +
Санкционированные псайкеры Восьмого Кадианского и колдуны Чёрного Легиона, полнейшие противоположности друг другу, за исключением ключевой детали, забились в судорогах, когда их души резко покинули смертные оболочки и, сбившись в кучу, отлетели в варп.
 +
 +
Разряды молний, чёрные, как беззвёздная пустота, захлестали между основаниями пилонов, выбрасывая искры тёмной материи при каждом ударе о ноктилит.
 +
 +
Те, кто смотрел слишком внимательно на сполохи, замечал, что никакие это не электрические разряды, а микрощели в воздухе и камне, сквозь которые на краткий миг проглядывало какое-то совершенно другое место.
 +
 +
Назвать его измерением было бы неправильно. Варп считался измерением. Зеркальным миром психической реальности, где искажённые порождения эмоций и концепций жили собственными безумными жизнями. Это же было полной ему противоположностью. Местом не-жизни. Бездушной пустотой, что была огромной и осязаемой, но притом не существовала в привычном понимании этого слова.
 +
 +
Определялось оно тем, что в нём не могло существовать, — а не могло в нём существовать всё.
 +
 +
Чёрные ручьи антигалактики, искрясь, поползли по чернокамню, затем прочь из каверны на Элизионские поля, где собрались на вершинах пилонов, отчего издалека те уподобились равнине чародейских лампадок.
 +
 +
 +
Тремя тысячами футов выше Ханна Кезтраль кидала ''«Боевой змей»'' из стороны в сторону, уходя от очередей автопушек и лазлучей двух висящих на хвосте дрейков. Они уже подбили Рагналя, и его «Гром» пылающей слезинкой сорвался с неба. Мак не отозвался на последней перекличке. Кезтраль осталась одна, и сейчас она снова вспоминала давно покойную мать. Как зимой она пришила варежки Ханны к рукавам, чтобы та их не потеряла, поскольку других у неё не было. Как бы, наверное, она злились на эти дьявольские самолёты, если бы они убили её девочку.
 +
 +
Но затем дрейки с натужным визгом металла отвернули прочь и, выгнув длинные шеи, принялись грызть и кусать свои тела, срывая плиты брони и впиваясь во внутренности подобно подцепившим паразитов птицам.
 +
 +
— Какого чёрта? — удивилась Кезтраль, оглянувшись через плечо на исчезающих позади монстров.
 +
 +
Внизу вибрирующий псалом достиг невыносимой громкости. Звук казался настолько неправильным, что сражение на поверхности полностью прекратилось. Из верхушек пилонов вырвались чёрные щупальца, которые схлестнулись друг с другом и закрутились в спираль, в мгновение ока прошившую атмосферу со сверхзвуковым хлопком, настолько оглушительным, что ударная волна прокатилась через всю поверхность и столкнулась сама с собой, а эхо её разнеслось подобно выстрелу на пустой площади.
 +
 +
А затем течения энергии парии заструились прямиком к Оку Ужаса.
 +
 +
 +
В кристаллический иллюминатор мостика Дравура Моркат увидела, как луч пронёсся мимо ''«Воли вечности»'', и антипсихический грохот от его прохождения отдался в чернокамень с такой мощью, что зодчая рухнула в припадке, едва не стоившем ей жизни.
 +
 +
Когда Моркат поднялась на ноги и утёрла со рта пену, она увидела, что луч пробил Око Ужаса, словно гнойник, разорвав вздутую кожу пространственной прорехи, отчего та начала опадать.
 +
 +
И, к своему ужасу, она увидела, как Великое Око — открытое с тех времён, как человек впервые посмотрел в небо Терры и представил обитающих среди звёзд богов, — начало закрываться.
 +
 +
 +
— Работает! — крикнул Велизарий Коул, победно вскинув все четыре руки. Показания на инфопокрове были сильными и уверенными. Внутренние вычислители обработали результаты, соотнесли их между собой, проверяя факторы среды. Да, результат остался тем же. — Оно работает, презренный ты нечестивый гений! У нас вышло, мы…
 +
 +
Но когда архимагос переключился с инфопотока на естественное зрение, его радость улетучилась.
 +
 +
По всему узловому залу воины корчились в муках. Кадианцы и востроянцы держались за головы, издавая звуки, которые слуховой распознаватель Коула определил как нечеловеческие, напоминавшие вой новорождённых сервиторов перед форматированием или животных в загоне перед скотобойней.
 +
 +
Активация, по всей видимости, ввергла фенрисцев, с чьей линией мутировавшего геносемени Коул был хорошо знаком, в совершенно дикое состояние. Они облепили тело Жаждущего Крови, безжалостно рубя и раздирая его зубами. Монстр зашатался, и его плоть начала плавиться, теряя связь со смертным планом бытия. Рот существа распахнулся от шока, и из пасти покатилась голова Орвена Хайфелла, а само тело волчьего лорда выпало из разжавшихся когтей.
 +
 +
Демоны рассеивались. Исчезая в языках синего пламени, они возвращались в имматериум. Распутываясь подобно шали, которую ребёнок тянул за отставшую нить. Истаивая, а затем испаряясь, словно кубики льда на раскалённой сковороде.
 +
 +
Но та же участь постигла и Легион Проклятых, который остановил натиск Чёрных Легионеров, сковав их боем до того, как те успели достичь Крида. Воины-призраки истончились и стали неосязаемыми, их силуэты задрожали, будто проецируемые тусклой электролампой пикты.
 +
 +
И святая. Коул понял, что святая слабеет.
 +
 +
Однако Чёрные Легионеры, воевавшие ещё до того, как их осквернил Хаос, не нуждались в мистических связях, чтобы сражаться дальше. Они продолжили атаку, захлёстывая порядки дрогнувших смертных. Отшвыривая их назад и круша тела сабатонами. Окружая двух прислужниц Целестины.
 +
 +
— Тразин, так и должно быть? Сколько это продлится? Мы можем…
 +
 +
Ответа не последовало — и Коул обнаружил, что абоминация исчезла.
 +
 +
 +
— Вытянуть линию вправо! Вытянуть, чёрт вас дери! — кричал Крид в рупор. После исчезновения Легиона Проклятых появилось реальное опасение, что их наконец смогут обойти с фланга. — Кадия стоит!
 +
 +
— Генерал, — произнёс Глейв. — Святая, генерал.
 +
 +
Бой перед ними шёл худо. Свет Целестины стал блёклым и слабым, теперь напоминая скорее не полированное золото, а окислившийся медный нимб потрёпанного сервочерепа. Её гемины-суперии, вышние близнецы, погрузились в водоворот боя, и обе, истекая кровью, рубили врагов обеими руками, не в силах бить иначе в такой давке. Их тела, ранее яркие и резкие, тускнели, подобно демонам и потусторонним космодесантникам.
 +
 +
И Сервантус знал почему.
 +
 +
Из-за него. Из-за того, что его вера дрогнула. Император сохранил ему жизнь. Поставил подле лорда-кастеляна. Выставил перед ним Разорителя и даже показал живую святую.
 +
 +
Однако при виде приближающегося Разорителя касркин ощутил внутри себя слабость. Ощутил, как его покинула решимость. И потому Бог-Император, что восседал на Золотом Троне, отнял дары, коими так щедро с ним поделился.
 +
 +
Глейв понимал, что больше гвардейцем оставаться не мог. Было время стоять в строю и выполнять приказы офицеров, и было время внимать зову божественного гласа с Терры.
 +
 +
Этот момент настал, когда Разоритель с раскатистым хлопком энергии, напоминавшим взрыв трансформатора, ударил острой перчаткой святую, и её тело — внезапно показавшееся касркину таким маленьким — с раскинутыми руками отлетело назад.
 +
 +
Победно взревев, Разоритель взмахнул демоническим мечом, и в неподвижный воздух брызнула струя крови.
 +
 +
— Святая! — закричал Сервантус. И он побежал, не успев толком осознать, что делает. Вниз по осыпи. Вперёд, к Разорителю, запуская залповое ружьё, которое с воющим гулом приготовилось к выстрелу. Выстрелу, к которому он шёл с самого рождения, с тех пор, как председатель комиссии посмотрел на него и дал добро на службу.
 +
 +
— Глейв! — закричал ему вслед лорд-кастелян, но он его уже не слушал. — Глейв, вернись назад! А, к фрекку, — в атаку! В атаку!
 +
 +
Сервантус Глейв почувствовал, как всё разом встало на места, когда он двинулся навстречу судьбе, исполнять своё предназначение.
 +
 +
Он не увидел выстрелившего космодесантника-предателя. Не увидел шального болта, унёсшегося к шеренге касркинов. И едва обратил внимание, когда в снаряд попал лазерный луч, взорвав его в пяти футах над головой Сервантуса и двумя футами левее.
 +
 +
Глейв лишь отметил, как его что-то ужалило, но его и раньше накрывало осколками.
 +
 +
Он бежал дальше. По крайней мере, бежал до тех пор, пока не смог сделать следующий вдох из-за подкатившей к горлу крови, а пробитая трахея не сузилась от воспаления.
 +
 +
А затем у него вдруг отнялась нога. Та просто подкосилась, и тяжёлая экипировка утянула его вниз. Сервантус упал бы на лицо, если бы его не толкнул бегущий следом боец, так что он развернулся и рухнул на спину, неуклюже растянувшись на силовом ранце.
 +
 +
Мимо мчались другие касркины, с боевыми кличами несясь в схватку и с треском паля из адовых ружей. Глейв выпустил залповое ружьё и попытался ослабить панцирную броню на горле, но грубые перчатки не могли уцепиться за влажный воротник и лишь продолжали тыкать в разодранные останки шеи.
 +
 +
Этого не могло быть. Всё должно было случиться не так. Он же видел знаки и слышал ангелов.
 +
 +
Кто-то упал и заскользил к нему, и на мгновение Глейв решил, что рядом свалился ещё один раненый — но это приземлился на наколенники Кристан, уже сжимая в руке аптечку.
 +
 +
— Всё хорошо, боец. Дай взглянуть.
 +
 +
Боль усилилась, когда обтянутые в пластековую перчатку пальцы Штопальщика ощупали ему шею. Глейв сглотнул кровь, чтобы прочистить рот.
 +
 +
— Не должно… — выдавил он, затем снова проглотил вязкий ком. — Разори…
 +
 +
— Всё хорошо, — прошептал Кристан, снимая с него шлем. Сервантус увидел, как над головой медика сверкают лазерные лучи. — Всё хорошо, капрал. Не говори. Отдыхай.
 +
 +
Глейва зазнобило, но замолчать его заставил не столько приказ, сколько взгляд Кристана. Он смотрел на него с пониманием. Так, словно медик уже слышал такое раньше, глядя в лица другим умирающим солдатам, которые твердили, что подобного не должно было с ними случиться, что они отправились воевать, полагая, будто схлопотать лазерный луч или быть заживо похороненным под артобстрелом — удел кого угодно, но только не их. Что им предназначались великие дела.
 +
 +
Он всегда представлял, что после мученической смерти его встретит Император и окружит золотой свет. Но прямо сейчас ему было холодно, а вместо света периферийное зрение начала заволакивать сгущающаяся тьма.
 +
 +
Сервантус Глейв, который приложил столько усилий, чтобы стать касркином, в тот момент не чувствовал себя элитным солдатом. Он казался себе простым парнем в костюме, выросшим с верой, что война не страшное ремесло, а красивый крестовый поход.
 +
 +
Он всегда думал, что его смерть что-то да будет значить. И где-то там, в глубине души, Сервантус понял, что его жестоко обманули.
 +
 +
Откуда-то издалека донёсся голос Кристана.
 +
 +
— Ты выполнил свой долг, солдат. Если бы ты не вырвался вперёд, тот выстрел попал бы в Крида.
 +
 +
Этого он не знал. Неужели генерал последовал за ним?
 +
 +
Но холодная темнота уже смыкалась над ним, и у него не осталось сил спрашивать. Хотя бы что-то.
 +
 +
И когда медик поднял его наручи, открыл разъём — тот, что вёл непосредственно к вене, — и вдавил поршень шприца с обскурином, Глейв почувствовал лишь благодарность.
 +
 +
— Покойся с миром, воин Кадии.
 +
 +
И пусть ему навстречу не полился никакой святой свет, опустившаяся пелена тьмы, по крайней мере, оказалась тёплой.
 +
 +
 +
Грейфакс сжала от давления зубы.
 +
 +
Именно так — давления. Словно внутри переполненного атмосферой модуля пустотного корабля или при слишком быстром погружении в одном только ребризере. Она чувствовала себя так, будто её крушит между камнями, словно её виски сдавливает цепкая лиана, грозя размозжить черепные пластины.
 +
 +
Но она продолжала тянуться Волей. Пробивая психическим естеством почти осязаемую мощь пилонных эманаций.
 +
 +
— Гр-р-а-а-а-а-а-г-г-г-х-х-х! — прорычала она. С подбородка на доспех закапала слюна. Катаринья использовала свой гнев и презрение, которые всегда давали ей сил преодолеть любую границу и пройти любое расстояние.
 +
 +
Этот Империум вызывал у неё отвращение. Она понятия не имела, что успело произойти за время её пленения в галерее Тразина, но всё явно ушло не в ту сторону. Беснующиеся, поражённые страшными мутациями космодесантники Адептус Астартес. Высокопоставленные чины Механикус, согласившиеся осквернить себя сотрудничеством с ненавистными пришельцами. Пламенеющие призраки, вышедшие из варпа точно так же, как и демоны, против которых они сражались.
 +
 +
И самой скверной среди них была лжеженщина — Грейфакс отказывалась называть её святой, — закованная в золотой доспех с распростёршимися за спиной острыми как бритвы крыльями. Льющийся свет озарял её решительное лицо, одновременно красивое и волевое, с теплеющим на щеках румянцем и винно-красными губами.
 +
 +
Завораживающее лицо, пришлось признать Катаринье, из-за которого за ней и шли преклоняющиеся солдаты.
 +
 +
Однако хуже всего была написанная на нём безмятежность. Так, словно девчонка постигла все секреты мироздания, как будто комплект силовой брони, старый меч, пара крыльев и несколько безумных видений открыли ей истинную природу Вселенной.
 +
 +
Даже когда она лежала, поверженная и истекающая кровью, на камнях, в пробитом клинком Абаддона керамитовом облачении и со вскинутым в стоическом непокорстве и принятии мученичества мечом, её лицо оставалось безмятежным. И даже когда Разоритель пронзил ей плечо Когтем Хоруса, пригвоздив к скале, чтобы секундой позже казнить ударом Драх’ниена.
 +
 +
Никогда.
 +
 +
Грейфакс не даст ей умереть такой смертью. Эта так называемая святая не обретёт бессмертие в писаниях агиографов и церковных культов. Нет. Инквизитор допросит её, выставит на всеобщее обозрение и покажет всем, кто она на самом деле.
 +
 +
Эту шарлатанку-еретичку сломает она.
 +
 +
Скрипя зубами, Катаринья послала волю через всю пещеру, подобно ладони сомкнув её на черепе Разорителя. Своим психическим естеством инквизитор ощутила белую как мрамор кожу и шорох хвоста на макушке.
 +
 +
Затем она начала ''напирать''. Направляя всю боль и давление окружающей среды из своего сознания в его. Превратив собственное страдание и дискомфорт в оружие, вынудив Разорителя испытать то же самое.
 +
 +
Грейфакс не была трансчеловеком-полубогом. Она не сражалась на протяжении десяти тысяч лет.
 +
 +
Но Катаринья умела терпеть боль — и готова была поспорить, что в умении выдерживать оную ей уступил бы даже магистр войны Хаоса.
 +
 +
Абаддон в другом конце пещеры покачнулся, и выпад демоническим клинком ушёл мимо цели, когда тот, непонимающе тряся головой, отшатнулся назад.
 +
 +
Затем их связь разорвалась, и психическая отдача обрушилась на инквизитора, словно удар ледорубом по глазам.
 +
 +
Хмурящееся лицо, не отмеченное мутациями и исполненное праведного гнева, повернулась к ней.
 +
 +
— Прочь от неё! — рявкнула Грейфакс, наводя на Абаддона болтер «Осуждающий». — Она — моя.
 +
 +
 +
Тразин наблюдал с высоты узловой пещеры, укрытый невозможным плащом ублиета.
 +
 +
— Вот этот, — произнёс он, указав на громадного избранного, который ворвался в строй скитариев и прокладывал путь к Велизарию Коулу.
 +
 +
Мастер охоты вскинул к плечу синаптический дезинтегратор и прильнул к прицелу. Покрутил переключатели, которых на оружии не было. Выстрелил.
 +
 +
Избранный упал, рухнув в слепой зоне Коула, пока тот поливал огнём из солнечного атомизатора отделение Чёрных Легионеров.
 +
 +
— Когда мы уберём альфу? — поинтересовался мастер охоты, кивнув подбородком на Абаддона. Магистр войны сражался теперь в самой гуще битвы. Убивая касркинов с каждым ударом. Пронзая насквозь и плюща каски навершием меча. Прогрызая себе путь, как волкообразный хищник, что ворвался в стадо покрытого шерстью скота. — Он у меня на прицеле. Дезинтегратор ограничит урон внутренними повреждениями, так что он сгодится для выставки.
 +
 +
— Нет, — вздохнул археовед. — Кто такой магистр войны без своего разума? Пусть лучше его броня и тело получат тысячу ран, чем пострадает хоть одна клетка этого мозга.
 +
 +
Касркины погибли. Пехотинцы Восьмого начали слаженное отступление, но, сбитые с толку дымовыми гранатами, которые бросили для прикрытия отхода, подхватили под руки святую и поволокли её прочь с поля брани. Всё указывало на то, что стадо вышло из боя.
 +
 +
Но вот пастух остался.
 +
 +
Там, среди дыма, Крид продолжал идти вперёд, сжимая в руках пистолеты. Он кричал, зовя за собой бойцов, которых вокруг него уже не было. Из-за наполнявшего зал высокочастотного резонанса слуховые преобразователи Тразина не могли различить его слов, но по движению губ археовед понял и так, что говорил лорд-кастелян.
 +
 +
«Кадия стоит».
 +
 +
— Может, хотите этого? — указал мастер охоты. — С ним будет проще.
 +
 +
Из дыма вырвался терминатор, принявшись наводить на генерала автопушку, но Урсаркар тут же припал на колено и выстрелил из адового пистолета, попав громиле в треснувшие глазные линзы.
 +
 +
Тот рухнул.
 +
 +
«Кадия стоит».
 +
 +
Тразин склонил голову.
 +
 +
— Можно взять на заметку.
 +
 +
Вышние близнецы пропали из виду, исчезнув под массой Несущих Отчаяние. Целестина затерялась где-то среди дыма.
 +
 +
Грейфакс перегруппировала Каппа-Орлов и перешла в наступление на ещё видневшихся терминаторов, решив не бросаться в слепой бой.
 +
 +
«Кадия стоит».
 +
 +
Из дыма вынырнул Абаддон, в каких-то десяти кубитах от Крида, с неумолимой, невозможной бесшумностью подкрадываясь к генералу. Он пригнулся, так что из завитков искусственного тумана виднелись только кончики держателя для трофеев.
 +
 +
Ближе, ближе.
 +
 +
Крид то и дело оборачивался и вертел головой.
 +
 +
«Кадия стоит».
 +
 +
— Лорд, — предупредил смертоуказатель, неотрывно смотря в прицел дезинтегратора.
 +
 +
Остальные терминаторы, которые брали генерала в кольцо, попятились, зная, что магистр войны хотел расправиться с ним лично. В облаке носился лишь один лучик света, наверное принадлежавший потерявшемуся касркину или искавшему Крида медику.
 +
 +
«Кадия стоит».
 +
 +
— ''Лорд?'' — послал мастер охоты межузельное сообщение, чтобы не сбить прицел из-за звукового колебания.
 +
 +
Абаддон, подобравшийся так близко, что лорд-кастелян попросту не мог не услышать его сервоприводы, ринулся к маленькому командиру. Человеку, который удерживал Кадию дольше, чем кто-либо считал возможным. Который подбадривал защитников речами и визитами на передовую. Который выстоял под атакой столь опустошительной и ужасной, что равных ей Империум не знал за всю историю.
 +
 +
Крид обернулся, паля из адового пистолета в лицо врагу, к встрече с которым он готовился всю жизнь, и двое полководцев наконец сошлись в неравном бою.
 +
 +
— ''Лорд! Нужно выбира…''
 +
 +
— Огонь.
 +
 +
Корпускулярный луч смертоуказателя попал в голову Разорителю за миг до того, как он обрушил на Крида когтистую перчатку.
 +
 +
Археовед увидел, как генерал отлетел в сторону с рассечённым пистолетом, из батареи которого засочилась кислота. На униформе Крида расцвела кровь, забрызгав также лицо. Одна рука превратилась в алое месиво.
 +
 +
Разоритель подхватил генерала перчаткой. Модуль оценивания Тразина отметил, как Коготь Хоруса загудел от притока энергии, начав медленно сокрушать Крида, и магистр войны заговорил с задыхающимся командиром.
 +
 +
— Огонь, мастер охоты.
 +
 +
— Уже нет нужды, лорд. На охоту вышел другой хищник.
 +
 +
Свет фонаря позади Абаддона становился ближе, а заодно и ярче.
 +
 +
И когда он вырвался из пелены тумана и расправил окровавленные крылья, Тразин понял, что это был вовсе не лучик света, а эфирное сияние меча святой Целестины. Она держала оружие в низкой позиции, остриём вперёд, и лезвие его от края до края покрывал извивающийся огонь.
 +
 +
Пламя, которое она погасила, вонзив клинок по самую рукоять Абаддону в поясницу.
 +
 +
Меч вошёл под силовой бак, соединённый с Когтем Хоруса, разрубил кабель питания, погрузился до нижнего края нагрудника и там засел.
 +
 +
Тразин услышал рёв магистра войны даже сквозь гул матрицы-парии.
 +
 +
 +
Штопальщик Кристан водил большим фонариком во тьме, когда услышал крики касркинов. Они нашли генерала.
 +
 +
Когда медик добрался до него, Урсаркар И. Крид, лорд-кастелян Кадии, пытался встать, а двое касркинов пытались удержать его на земле, бормоча, что всё в порядке.
 +
 +
Медик упал возле генерала и принялся осматривать его от ботинок до самой макушки.
 +
 +
— Лорд-кастелян, сэр? Не расскажете, что случилось?
 +
 +
— Он исчез, — закашлялся Крид. — Старый поганец пропал. Телепортационные якоря. Наверное, воспользовался последним шансом улизнуть, прежде чем пилоны… — Он снова зашёлся кашлем, глубоким и клокочущим.
 +
 +
— Я о ваших ранах, сэр. — Кристан поднял левую руку лорда-кастеляна за запястье и осторожно покрутил, чтобы оценить повреждения. Пальцы генерала безвольно висели, будто сломанные свечи, держась лишь на тонких лоскутах кожи.
 +
 +
— Их можно спасти?
 +
 +
— Пальцы? Можем попробовать.
 +
 +
Он разбрызгал по ранам обезболивающий контрсептик и начал осторожно, по одному, выдёргивать пальцы и кидать в сумку-морозильник на случай, если их получится позднее пришить.
 +
 +
Кристан не питал на это особых надежд, рана была слишком тяжёлой. Скорее всего, поработал молниевый коготь Разорителя. Скорее всего, потребуется аугментация.
 +
 +
— Давай поживей, — проворчал Урсаркар. — Быстрее, мне нужно возвращаться в бой. Просто перебинтуй, чтобы я смог ходить. И дай болеутоляющие, если есть.
 +
 +
— Мы победили, сэр. Так что давайте не спешить.
 +
 +
— Нет, это ещё не конец. Даже близко. Разоритель, он сказал… Га-а-ах-х-х! — Крид поморщился, когда медик ощупал ему грудь, ища трещины в рёбрах.
 +
 +
— Что сказал Разоритель?
 +
 +
Голос раздался у него над плечом, и Кристан ощутил в воздухе статический заряд, словно рядом работала динамо-машина. Волосы на руке и шее встали торчком.
 +
 +
Целестина. У его плеча стояла живая святая. Кристан медленно выдохнул и продолжил работать, борясь с желанием поднять глаза.
 +
 +
Лицо генерала стало пепельным от потери крови. Чёрная с проседью щетина резко контрастировала на фоне вспотевших щёк.
 +
 +
— Он сказал, что приговорил нас ещё до того, как ступил на Элизион. Что покажет нам настоящую преданность делу.
 +
 +
— Сэр? — оборвал его воксист. — Сообщение с ''«Фаланги»''. Помехи очень сильные, но, кажется, мне удалось разобрать смысл.
 +
 +
— Флот Архиврага перешёл в наступление, — сказал Крид, что прозвучало одновременно и как вопрос, и как утверждение.
 +
 +
— Да, сэр, используя развалины ''«Воли вечности»'' в качестве щита.
 +
 +
— Не в качестве щита, — произнёс Урсаркар, с трудом сев. — А бомбы. Он хочет сбросить Троном проклятую штуковину на нас.
 +
 +
 +
Призрачный образ капитана Прозуса Гаила так и восседал на командном троне в рубке ''«Воли вечности»''. Возможно, он останется здесь навсегда.
 +
 +
Гаил отчаянно цеплялся за подлокотники, лягаясь и отбиваясь от тянущих его с кресла керамитовых перчаток. Из вставок на коже капитана выпали окровавленные кабели, а из-за растянувшихся проводов, что соединяли черепные разъёмы Прозуса со станцией, его голова запрокинулась назад.
 +
 +
Затем бесплотный силовой меч обрубил пучок волокон, и он исчез.
 +
 +
Пусть они и питали друг к другу неприязнь, Гаил имел прочную связь с крепостью, и Моркат не пришлась по душе мысль о том, что его ждут века заточения в отцовской темнице. Травма от столь резкого отключения будет ощущаться ещё очень долгое время — и впрямь, едва Дравура об этом подумала, сцена началась заново, как это происходило каждые несколько минут с тех пор, как она попала на мостик и занялась проверкой систем.
 +
 +
Зацикленная мыслеформа рассеялась телепатическим паром, когда она уселась в командирское кресло.
 +
 +
Призрак был единственным, кто нарушал царившую в зале неподвижность. Ей придётся убрать с терминалов тела экипажа, чтобы должным образом оценить повреждения.
 +
 +
Выжила она одна — и не просто выжила, но преуспела. И пока ''«Мстительный дух»'' шёл на стыковку с обломком, который она когда-то считала матерью, Моркат открыла канал связи.
 +
 +
— ''«Дух»'', говорит ''«Воля»''. Передаёт Дравура Моркат. Запрашиваю приватное соединение или защищённую голопроекцию. Свяжите меня с магистром войны.
 +
 +
Ей ответил голос, настолько, однако, перемежаемый демонической болтовнёй, что она ничего не разобрала. Один из псайкеров-связистов, тронувшийся рассудком от вибраций, которые Дравура пыталась погасить.
 +
 +
— Мне всё равно, — заявила она, отвечая сугубо на тон псионика. — Скажи ему, что с ним хочет поговорить Дитя Крепости.
 +
 +
Тишина на протяжении шести полных минут, а затем проекционное устройство вдруг с шипением ожило, и из его древних катушек заструились облачка озона.
 +
 +
Он появился перед ней. Магистр войны.
 +
 +
Из-за размеров проектора, предназначенного для общения со всем экипажем мостика, а не с одним человеком, он выглядел громадным, размером с дредноут.
 +
 +
Стоя перед ним вживую, Моркат нередко чувствовала себя ребёнком, глядящим на родителя, — но сейчас она показалась себе скорее псом, взирающим на своего хозяина.
 +
 +
Его образ сбивался и прокручивался, уходя влево и появляясь снова с правой стороны, прежде чем застыть на месте.
 +
 +
Абаддон поприветствовал её тремя словами:
 +
 +
— ''Так ты жива.''
 +
 +
— Жива. — Дравура поклонилась. Но поклон тот был сделан вовсе не слугой, в нём чувствовалась преданность. А глубина его свидетельствовала об уважении к наставнику. — И я продолжаю вашу работу.
 +
 +
— ''Какую работу ты продолжаешь? Крепость разбита. От неё больше никакого прока. Сойдёт разве что…''
 +
 +
— Крепость можно починить, магистр войны. Это не машина, которую легко сломать. Она — существо, и она исцеляется. Восстановив корпус и добавив ноктилитовые имплантаты, полагаю, мы вернём её в строй.
 +
 +
Моркат вбила на троне команду, послав собранные данные на мостик ''«Духа»''.
 +
 +
— Когда мы поставим Кадию на колени и рассеем слуг Лжеимператора, мы займёмся её ремонтом. Её орудия ещё смогут сровнять с землёй Имперский дворец.
 +
 +
— ''Моркат, почему ты это делаешь?''
 +
 +
— Потому что это мой вклад, магистр войны. Я исполняю ваше желание — спасаю разрушенное другими. Сберегаю ваше величайшее оружие и флагман. Я сделала то, ради чего вы меня создали, и узнала правду, как вы и хотели, когда оставили меня на борту.
 +
 +
Он ничего не ответил, и, несмотря на размытый образ, Дравура поняла, что магистр войны тронут. В его глазах промелькнула тень чувства, нарушив каменный лик. В случае с иным существом это не значило бы ровным счётом ничего, но в её создателе, Абаддоне, тот проблеск раскрыл бездонные глубины скрытой привязанности.
 +
 +
— Это дар в знак благодарности и любви от вашей преданной дочери.
 +
 +
— ''Моркат''.
 +
 +
— Не называйте меня так, я не Дитя Крепости. Я ''ваш'' ребёнок. Которого вы создали, чтобы выполнить задачу. Я не питаю иллюзий насчёт того, что мы одной крови, но это вы сотворили и воспитали меня. Держали возле себя. Как вас держал рядом ваш генетический отец. Отрицать нет смысла.
 +
 +
— ''Ты ошибаешься. —'' Он покачал головой. — ''Я создал тебя потому, что, когда мы подсадили в последнюю крепость демона, та сошла с ума. Стала неуправляемой. Мне пришлось отдать её Красным Корсарам, чтобы получить хоть что-нибудь взамен.''
 +
 +
— Я знаю. И хотя тогда вы считали меня не более чем инструментом, разве я не показала, чего стою? Я знаю ваше сердце. Знаю, как вы начали заботиться и полагаться на меня. Я не сентиментальна. Вам не нужно становиться тем, кем вы себя не считаете. Просто признайте меня своей. Позвольте мне служить вам, но не как Дитя Крепости, а как ваше дитя. Дравура Абаддон, Хозяйка Крепости. И тогда я вручу вам Терру.
 +
 +
— ''У меня другие планы на крепость.''
 +
 +
Посмотрев в иллюминатор, она увидела, как нос ''«Мстительного духа»'' прошёл мимо стыковочных зажимов. Массивный таран коснулся центра крепости со скрежещущим толчком, от которого её кинуло вперёд.
 +
 +
— Что?
 +
 +
— ''Ты сделала всё, что могла, маленькая слуга. Я вижу и признаю это. И по-своему ты вручила мне Кадию, за что я тебе благодарен.''
 +
 +
— Магистр войны! Не выбрасывайте крепость вот так просто.
 +
 +
— ''Она мне больше ни к чему.''
 +
 +
Двигатели ''«Духа»'' полыхнули, превратив корабль в темнеющий клин на фоне ярко засиявшей короны пламени. Моркат кинула взгляд через плечо, на обзорный портал, и увидела, как сине-зелёный шар Кадии — с её горами и стелющимся над полями боёв дымом — начинает постепенно приближаться.
 +
 +
— Тогда заберите меня. Перевезите меня на ''«''Дух''»''. Мы сможем добыть достаточно ноктилита, чтобы построить резонирующую камеру для военного совета. Никто не знает разумов ваших сподвижников так, как я. Никто не знает так близко и полностью ваш разум.
 +
 +
— ''Да, —'' ответил он. — ''Я подпустил тебя близко. Наверное, слишком близко. Это риск, от которого мне следует избавиться. Ты полезный инструмент, но однажды кто-то сказал мне, что полезным инструментом следует жертвовать, — не напомнишь кто?''
 +
 +
Плечи Дравуры опустились. Вот и всё. Она не станет унижать себя в его глазах, борясь с неотвратимым.
 +
 +
Моркат закрыла голову руками, не в силах на него смотреть.
 +
 +
— Сделай хотя бы одно. Исполни моё желание. Признай меня. Позволь мне умереть под твоим именем.
 +
 +
— ''Нет.''
 +
 +
— Отец!
 +
 +
Он отшатнулся, словно его ударили. Слово всколыхнуло в нём старую боль, о которой она даже не подозревала, но ей было уже всё равно. Раз она сделала ему больно, то и пусть. Это ведь не его сейчас толкали на терминальную орбиту.
 +
 +
— ''Мне жаль, Моркат, —'' сказал он. — ''Я тебя разочаровал.''
 +
 +
Зодчая моргнула. Она прежде не слышала, чтобы магистр войны извинялся — за что угодно. Она ощутила, как внутри неё расцвела старая надежда. На миг омылась в её свете.
 +
 +
— ''Но, скажу по своему опыту, это делают все отцы.''
 +
 +
Он оборвал связь, и больше на её сигналы уже никто не отвечал.
 +
 +
Дравура развернула трон к корме, наблюдая за тем, как обзорный экран захлёстывает ослепительное пламя от вхождения в атмосферу. Она смотрела, как растут заснеженные горы Кадии, пока не смогла различить отдельные гряды и долины, напомнившие ей лицо озлобленного старика.
 +
 +
Он не даст ей плавно сойти по спирали вниз. Разоритель толкал крепость прямо на планету.
 +
 +
Моркат устремила сознание в подбитую крепость за мгновения до удара, направив всю душу без остатка в ноктилит, чтобы не умирать в теле, которое он для неё создал.
 +
 +
— Делай что хочешь, отец, — сказала она, и мысли её гулом прокатились сквозь всю чужеродную конструкцию. — Но своё обещание я выполню.
 +
 +
И когда её разум слился с камнем и крепость запылала подобно астероиду, она разбила планету для него.
 +
 +
 +
==ЭТАП СЕДЬМОЙ: ЭВАКУАЦИЯ==
 +
 +
 +
===Глава первая===
 +
 +
 +
Кадия-Терциус всегда была самым слабозаселённым и необжитым районом планеты. Местом, где кадеты тренировались вести боевые действия в глуши, а также производилась большая часть снаряжения. На дальней северной оконечности континента члены верховного командования и старых военных семей владели уютными загородными поместьями, где охотились на завезённых с других миров животных и брали детей в изнурительные многодневные походы в горы и альпинистские вылазки.
 +
 +
Касры и крепости Терциуса имели небольшие гарнизоны, и, хотя в прошлом они тоже подвергались нападениям культистов, считалось, что, как и в предыдущие вторжения Архиврага, они отделаются относительно легко.
 +
 +
Через секунду после того, как в континент врезалась ''«Воля вечности»'', Кадия-Терциус технически прекратила своё существование.
 +
 +
Находившийся на другом конце планеты имперский флот, бросивший якорь над Элизионскими полями, не смог считать показания непосредственно с места столкновения, а Чёрный флот уже перегруппировывался для атаки на ''«Фалангу»''.
 +
 +
В итоге единственным выжившим свидетелем начального формирования ударной зоны стал архикриптек Саннет на ''«Властителе старины»'', который собирал данные с высокой орбиты, скрытый от чужих сенсоров и связанный с безжизненной платформой обороны.
 +
 +
Эти сведения, определявшие размеры чернокаменной глыбы, её траекторию, скорость и массу, по сей день хранятся под криптомантическим замком в недрах Солемнейса.
 +
 +
 +
Для Коула первым свидетельством того, что что-то случилось, стал выход узловой сети из сопряжения: её нуль-матрица упала в шести десятках разных мест, когда от микротрясений, охвативших всю земную кору и мантию Кадии, закачались пилоны.
 +
 +
Матрица обрушилась подобно энергосистеме города-улья: некоторые секции вышли из строя сразу, между тем как другие продолжали работать без перебоев. Целые зоны пилонов погасли и перезапустились, прежде чем напряжение на сеть достигло критических значений, и та отключилась полностью.
 +
 +
Сначала архимагос решил, что причиной была перегрузка, — но лишь до того, как сигналы сейсмоопасности превратили картинку перед его глазами в лоскутное одеяло из докладов по окружающей среде и аварийных предупреждений.
 +
 +
И тогда он вообще перестал понимать, что происходит. Впрочем, при позднейшем изучении места столкновения, основываясь на погодных эффектах и сделанных ''«Железным неумершим»'' пиктах, он пришёл к выводу, что в момент удара остатки крепости двигались относительно медленно. Упади туда астероид размером с ''«Волю вечности»'', двигавшийся на стандартной скорости двадцать миль в секунду, то треть планеты откололась бы и превратилась в новую луну.
 +
 +
Но даже такой удар причинил колоссальные разрушения, образовав кратер глубиной в пятьдесят миль, а также выбросив в воздух ноктилитовую пыль и размельчённый гипс. Более крупные обломки выстрелили непосредственно в космос либо разлетелись во все стороны и упали в сотнях миль от места крушения. Раскалившись от повторного вхождения в атмосферу, они подожгли леса и вызвали степные пожары на южных равнинах Кадии-Секундус.
 +
 +
 +
Начальная взрывная волна докатилась до Ханны Кезтраль, когда её ''«Боевой змей»'' перевооружался и дозаправлялся на временном аэродроме 399(А) юго-западнее касра Крафа. Несмотря на то что основную мощь удара приняли на себя Россварские горы, взрыв прошёл через седловину между двумя пиками и вырвался внезапным и мощным порывом перпендикулярно взлётной полосе.
 +
 +
Заходивший на посадку «Мародёр» смело в сторону, скрутившиеся крылья оторвало напрочь, и фюзеляж бочкой покатился по траве. Хвала Трону, бомбардировщик возвращался пустой и практически без топлива, поскольку, когда он врезался в модульное здание, служившее ракетным бункером, во вспыхнувшем небольшом пожаре погибли только экипаж машины и оказавшиеся рядом наземные техники.
 +
 +
''«Боевой змей»'', стоявший за приземистой станцией заправки реактивным прометием, избежал повреждений — но Ханна увидела, как сорванный ветром старый металлический ангар прямо в воздухе рассыпался на части, и те посекли и распороли тридцать одного пилота и техника, собравшихся для быстрого перекуса в палатке-столовой.
 +
 +
 +
Для логистар-генерала Конскавана Райка первым свидетельством того, что что-то неладно, стал внезапный рёв помех в воксе. Он поддерживал связь практически с каждым командиром на Кадии, а также бессчётными офицерами флота почти четыре дня кряду. Ему пришлось постоянно жевать кафеиновые таблетки, что сделало его нервным и раздражительным — особенно последние два дня после того, как его навестила инквизитор Талия Даверна, которая изъяла записи вокс-переговоров и два часа выпытывала информацию об определённых зонах высадки.
 +
 +
Райк находился в восточных Россварах, глубоко в бункере «Спасение», который после спланированного подрыва Крафа сделали главным командным центром, а потому не услышал и не почувствовал взрывной волны.
 +
 +
— Атмосферные бури? — закричал он по линейному воксу в комнату передач. — В погодных сводках ни о чём таком не говорилось… И какой к чертям прок с метеопрогнозов, если они не способны предсказать даже такое? Да, я понимаю, что послать сигнал с помощью атмосферной рефракции невозможно, но не могла же каждая релейная башня в боевом секторе…
 +
 +
Офицер-тактик Дабата Рави положила на стол доклад и дважды по нему стукнула, что служило их сигналом наивысшего приоритета.
 +
 +
— Подожди. Не отключайся, я с тобой не закончил.
 +
 +
Конскаван прижал трубку к плечу и пробежался взглядом по отчёту. Он был распечатан на обороте списка потерь — нехватка бумаги ощущалась теперь даже в ставке верховного командования.
 +
 +
— Фрекк! — рявкнул он, с отвращением швырнув бумажку прочь. Та порхнула на пол.
 +
 +
— Сэр? — спросила Рави, когда логистар-генерал, слишком рафинированный для брани, прижал ладони к глазам.
 +
 +
— Прости, Дабата. Можешь поднять тот листок? Он потребуется для архивов. — Райк снова взял трубку. — Ты ещё здесь? Так, забудь. Мне нужен узкий луч с ''«Фалангой»'', затем пусть они передадут это на Элизион лорду-кастеляну. Сообщение следующее: ''«Запрос выполнить Хризантус»''. Всё услышал? Да. Хризантус, как Цветок Кадии. Хорошо, тогда выполняй.
 +
 +
Он резко положил трубку, после чего стал напряжённо грызть ноготь на большом пальце.
 +
 +
— Значит, началось, — сказала Рави.
 +
 +
— Да. Свяжись со Шраудом и Флотом. Скажи им высылать транспортники.
 +
 +
— До кода-подтверждения, сэр?
 +
 +
— Кто знает, жив ли ещё выскочка, чтобы дать команду. Так что да, пусть отправляют челноки сейчас. И пошли кого-нибудь за моей шинелью и чемоданом — как только придёт ответ, мы сядем на один из транспортов.
 +
 +
 +
Когда акустическая волна расколола небо, Марда Хеллскер всё ещё приходила в себя после своей первой танковой атаки.
 +
 +
Волсканцы как раз перегруппировывались для следующего наступления на Делвианскую расселину, когда они врезались в них, — 46-й танково-ударный вырвался из ущелья, везя в десантных отделениях «Химер» штурмовиков 91-го и инженеров 922-го.
 +
 +
Хеллскер ехала в центре первых рядов в командной «Саламандре», указывая на цель мечом Лукаса Бастонне под развевающимся над головой окровавленным штандартом 24-го Кадианского полка.
 +
 +
Подполковник 46-го Васталь умел вести танковые бои, и его машины, построившиеся восьмёрками, скатились вниз и двинулись на запад, окружая и уничтожая недобитых волсканцев и сгоняя их в одну точку, словно пастушьи собаки — отару.
 +
 +
Они достигли зоны высадки на второй день, после чего инженеры 922-го принялись размечать районы погрузки аэрозольной краской и химическими навигационными огнями, обозначать стрелками траектории подлёта и нумеровать руббариновые посадочные площадки, которые стащили с грузовых восьмиколёсников, что следовали за колонной бронетехники.
 +
 +
Между тем Марда разместила 91-й для обороны периметра, усилив их огневой поддержкой «Василисков». Стена, которая защитит зону высадки от орд культистов, что сплошной рекой стекались к островку света и суетящихся рабочих в самом сердце вражеской территории. На протяжении последних дней они испытывали её оборону на прочность и становились только смелее.
 +
 +
Сорок шестой удерживал связующую дорогу, патрулируя и укрепляя маршрут следования для немногочисленных выживших жителей Крафа, которые временно разместились в разбитых артиллерией ульях-бункерах Делвианской расселины.
 +
 +
Несмотря на грохот ударной волны, Хеллскер поначалу не придала ему значения. Сокрушительный звук огневого вала ''«Фаланги»'' перед Элизионскими полями звучал громче и длился дольше, напоминая безостановочное рокотание грома, поэтому она решила, что это лишь очередной залп.
 +
 +
То, что это не орбитальный обстрел, она поняла по цунами.
 +
 +
Первая волна, достигавшая высотой половины мили, затопила океанскую базу флота в касре Фене и попала в поле видимости посадочной зоны. Эта первая стена кипящей воды устелила землю ковром из зданий, кораблей и тел, подобно выкинутым на морской берег ракушкам. Одним из них был ракетный катер класса «Дзант» — трёхсоттонный корабль, который отнесло на целую милю вглубь суши.
 +
 +
С валяющихся тел содрало униформу, и выглядели они настолько ободранными, что понять, кому те принадлежали — имперцам или предателям, — уже не представлялось возможным.
 +
 +
Источенные, будто стеклянная галька, невольно подумала она.
 +
 +
Спустя тридцать минут подошла вторая волна — ещё больше, ещё ближе.
 +
 +
Она отнесла корабль-призрак ещё на двести ярдов к их позициям, накренив его так, что Марда смогла заглянуть за откинувшиеся крышки люков во внутренние отсеки.
 +
 +
Где увидела ряды гладких белых конусов.
 +
 +
Она опустила магнокль.
 +
 +
— Равура? Позови Песка и инженеров. Нужно переместить зону высадки.
 +
 +
— Но, полковник… мы уже всё организовали. Мы под огнём. Не под сильным, но всё равно… Волны ведь не смогут достичь…
 +
 +
— Волнам и не нужно ничего достигать! — Она ткнула пальцем в корабль. — Те фрекковы ракеты в боевой готовности.
 +
 +
 +
— Генерал! Лорд-кастелян, сэр!
 +
 +
Вокс-офицер подбежал к ним прежде, чем они успели заметить, что небо изменило цвет, и увидеть, как боевые танки сносит на выведенные из строя пилоны, подобно гонимой ветром осенней листве.
 +
 +
Он протянул трубку вокса.
 +
 +
— Это логистар-генерал Райк. Он говорит: ''«Запрос выполнить Хризантус»''. Вы знаете, что это значит, сэр?
 +
 +
Штопальщик Кристан всё ещё занимался Кридом и даже помогал ему преодолевать обломки, пока они выбирались из узловой пещеры.
 +
 +
Генерал уставился в небо. Оно стало коричневым, словно кирпичная пыль, низкие облака обрели грязно-жёлтый цвет, почти такой же, как его униформа.
 +
 +
— Может, это конец. Возможно, мы смогли выстоять.
 +
 +
Из дыма показались тёмные фигуры. Касркины и Каппа-Орлы вскинули адовые ружья, затем опустили их, различив силуэты космодесантников.
 +
 +
— Лорд-кастелян. — Это был Одрик А’шар, лейтенант из Гвардии Ворона. — Мы получили сообщение от флота — враги сбросили Чернокаменную крепость на планету. Кадии-Терциус больше нет. Юг охвачен пожарами от горизонта до горизонта. Береговые линии страдают от мощных приливов. Если ''«Хризантус»'' — это сигнал к эвакуации, то советую её начинать. Чёрные Храмовники и Тёмные Ангелы уже проводят собственную погрузку. А что Железные Волки?
 +
 +
Его вопрос повис в воздухе, пока Урсаркар не покачал головой.
 +
 +
— И я так подумал. Где Коул? Нам потребуются его корабли.
 +
 +
— Вряд ли я смогу это сделать, — сказал Крид. — Если я произнесу это слово, то всё будет кончено. После всей крови, что они за меня пролили, я не знаю, смогу ли попросить их покинуть Кадию.
 +
 +
— Вы предпочтёте, чтобы мы все погибли? — спросил Кристан. — Чтобы мы ждали, пока мир не развалится на куски у нас под ногами? Мы стояли достаточно долго, фреккова планета сломалась раньше нас.
 +
 +
Урсаркар жестом велел дать ему трубку, нажал кнопку соединения.
 +
 +
— Логистар-генерал?
 +
 +
Задержка, визг.
 +
 +
— ''Трон, так вы живы.''
 +
 +
— Пока что.
 +
 +
— ''Вы дадите команду? Думаю, планета останется пригодной для жизни не дольше пары часов.''
 +
 +
— Я её дам. Всё готово?
 +
 +
— ''Готово. Я уже отправил их к позициям. Но нам нужно кодовое слово, чтобы они смогли взлететь.''
 +
 +
— Спасибо, что работал со мной, Конскаван. Может, ты и не солдат, но как логист ты лучший во всём Муниторуме. И…
 +
 +
Вокс взорвался визгом.
 +
 +
— ''Внимание, всем подразделениям. Отмена «Хризантуса».''
 +
 +
Не фельдмаршал Райк. Голос женский.
 +
 +
— ''Говорит легат от Инквизиции Талия Даверна из Ордо Еретикус. Номер розетты 9588/Д7. Я имею инквизиторскую власть над сектором по приказу от 897.М41, с правом вето включительно. Пароль «Хризантус» отменён. Планета закрывается на полный карантин из-за угрозы духовной скверны в результате мощного демонического проявления.''
 +
 +
Штопальщик увидел, как Крид взглянул на А’шара, который лишь понуро покачал головой.
 +
 +
— ''Властью Святой Церкви Бога-Императора и Ордо Еретикус я извещаю всех Адепта Сороритас на Кадии, что их клятвенный долг — не дать никому покинуть зону карантина.''
 +
 +
Кристан заметил, как две Сестры Битвы неуловимо изменили стойку, повернув болтеры к генералу. Не прямо на него, но в его направлении.
 +
 +
— ''Мы сражались вместе за Императора. Теперь давайте послужим Ему ещё раз, вместе умерев. Больше того, я…''
 +
 +
Внезапно чёрная перчатка выхватила трубку из руки Крида и, до предела натянув шнур, поднесла к скривлённому рту.
 +
 +
— Внимание, всем подразделениям. Игнорировать приказ отмены «Хризантуса» и карантинные ограничения. Это была ошибочная передача. Исполнять полученные ранее команды.
 +
 +
— ''Кто смеет оспаривать инквизиторский мандат? Назовись, вещатель.''
 +
 +
— Говорит Катаринья Грейфакс из Ордо Еретикус. Номер розетты 7134/С3. Я имела инквизиторскую юрисдикцию над сектором ещё до того, как ты родилась на свет, и оглашаю твой приказ о карантине недействительным. Сороритас, вам не позволено атаковать дружественные силы. Логистар-генерал?
 +
 +
— ''Да, инквизитор?''
 +
 +
— Всем подразделениям — Хризантус, Хризантус, Хризантус. Улетаем прочь с этой скалы.
 +
 +
 +
Если начистоту, Велизарий Коул именно это и собирался сделать, когда темпоральный когитатор выявил рассинхронизацию. Стазисное поле. Чужацкое, причём мощное.
 +
 +
Не такое, что замораживало объект, а напротив, ограждало его от временного потока снаружи.
 +
 +
— Мой дорогой архимагос-доминус, — пробормотал Тразин. — Не думаю, что вам потребуется кодовый приказ, который вы прямо сейчас составляете. Я велел ''«Властителю старины»'' навести телепортационную матрицу на нашу позицию. Полагаю, для вас это будет удобнее, нежели переход через гиперпространственный ублиет.
 +
 +
— Ты похищаешь меня, ксенос? Забираешь в свою маленькую коллекцию?
 +
 +
— Она вовсе не маленькая, и нет, я не занимаюсь таким примитивом, как похищение, — считайте это приглашением.
 +
 +
— Я могу отказаться?
 +
 +
— Это обязательное приглашение. Как-никак я сильно помог вашей имперской фракции и потерял из-за этого экспонаты — поэтому не думаю, что должен уходить без справедливой компенсации. Какими же нерадушными хозяевами оказались бы кадианцы, если бы отпустили меня без сувенирчика на память.
 +
 +
Коул отступил в сторону на ногах-лезвиях, словно это помогло бы ему получить какое-нибудь преимущество.
 +
 +
— Но почему я? Если ты коллекционер истории, то я ко всему этому имею самое косвенное отношение!
 +
 +
— Но вы интересны. Гораздо старше остальных соплеменников и с огромным багажом знаний, которыми вы сможете поделиться. А кроме того, мой криптек Саннет изучил коллекцию реликвий на вашем корабле. Особенно меня заинтриговало нечто, запертое в большом контейнере, который не смогла пробить спектромантическая бомбардировка. А ещё…
 +
 +
Пришелец поднял руку, показав ручеёк крошечных серебристых насекомых, ползающих и извивающихся меж его шевелящихся пальцев.
 +
 +
— Как только я установлю мыслеуправление, вы станете мне отличным помощником — может, даже лучше, чем Валерия.
 +
 +
— Ты меня не заберёшь.
 +
 +
— Нет? И почему же?
 +
 +
— Потому что я ещё не созрел. Впереди меня ждёт много работы, большие свершения. Моя значимость и историческая ценность со временем лишь возрастут. Заберёшь меня через век-другой, когда я добьюсь большего, и трофей окажется намного весомей.
 +
 +
— Ого, — ответил Тразин, и вокальный анализатор Велизария уловил в возгласе ксеноса слабейшую дрожь благонравного раздражения. — Я читал об этом в ваших волшебных сказках. «Скушай меня, когда я стану толще», — говорит мальчик ведьме. «Дай мне пройти по мосту и съешь вместо меня моего большего братца», — просит маленький зоат. Я знаю, чем заканчивается эта история. Я оказываюсь либо в печи, либо в реке. Так что нет, вряд ли.
 +
 +
— Но неужели ты откажешься от тех вещей, что я создам? Я… У меня есть задание. Великая работа, порученная мне самим Императором. Заберёшь меня сейчас, и я откажусь её делать. Задача останется невыполненной — а ты потеряешь множество образцов, которых даже и представить себе не можешь.
 +
 +
— Уловка. Обман, пусть и соблазнительный.
 +
 +
— Ты так считаешь? — спросил Коул. И отдавая себе отчёт, что за это его испепелят на месте, если кто-нибудь прознает о содеянном, он раскодировал инфопакет и вычистил самые чувствительные детали, после чего запустил стандартный цензориум-бот, чтобы уничтожить все имена и картинки. Он передал данные через инфосброс в едва различимую паутину сенсорных щупалец пришельца.
 +
 +
Ксенос поймал их в воздухе и неким непостижимым архимагосу образом просто развернул гололитическую простыню бинарного текста в виде проекции у себя на ладони, принявшись читать его, будто свиток.
 +
 +
Неисчислимый подался ближе, с глухим «цок-цок-цок» застучав пальцем по вытянутому подбородку. Другой палец между тем прокручивал информацию всё быстрее и быстрее. Горевшие зловредным огнём глаза отражали цифровые узоры, раскрывая таившиеся за ними ментальные мыслеобразы и сотканные из тончайших нитей схемы.
 +
 +
— Как называются эти конструкции? — не поднимая головы, поинтересовался он.
 +
 +
— Примарисы.
 +
 +
— Действительно. И сколько их всего?
 +
 +
— Подтипов и шаблонов больше, чем ты сможешь собрать даже за всю вечность.
 +
 +
— О, дорогой мой архимагос, вечность — это долго, очень долго, уж поверь мне.
 +
 +
— Да, — вздохнул Коул. — И за всё это время больше не будет ничего похожего на Кадию. Историческое событие такого масштаба, что ж… Признаю, будет очень неприятно не получить что-то для своей коллекции. Но… но тебе нужен не я. Я в лучшем случае персонаж третьего плана. Я и прибыл только после осады Крафа. Нет…
 +
 +
Велизарий многозначительно посмотрел за стазисный пузырь, на командную секцию, собравшуюся вокруг вокс-офицера, который что-то говорил в проводную трубку.
 +
 +
— Тебе нужна значимая фигура. Центральный символ сражения, который олицетворяет всё, что здесь произошло. Тот, что уже не внесёт больший вклад… Тебе нужен человек, который, за неимением лучшего термина, и есть Кадия.
 +
 +
Некрон проследил за его взглядом, затем снова посмотрел на него.
 +
 +
— Оставь меня, — сказал архимагос. — И не трогай мой корабль, а я дам тебе целую Галактику новых игрушек.
 +
 +
— Может, я ''подожду'', — отозвался Тразин, и его металлическая посмертная маска растянулась в улыбке. — И съем следующего зоата.
 +
 +
От той улыбки Коула пробрал озноб.
 +
 +
 +
Над Элизионскими полями разносился рёв двигателей «Громовых ястребов» в жёлто-золотых цветах Имперских Кулаков, заходивших на посадку сквозь апокалиптические ураганные ветра. Высвобожденная энергия, которую ранее направляли пилоны, взбурлила воздух, так что теперь, помимо легионов вновь возникших демонов, сектор накрыли циклоны и шквальные дожди пепла.
 +
 +
— На борт! На борт! — кричал Крид, указывая пистолетом на севший десантный корабль. — Все уходим!
 +
 +
Лежавший у его ног кадиец — мёртвый уже два дня как — внезапно с дьявольской прытью вцепился генералу в штанину, и его безжизненные глаза помутнели от разгоревшегося внутри варпового огня.
 +
 +
Урсаркар выстрелил ему в голову, а Кристан всадил ещё два луча из адового пистолета в черепную коробку, из которой фонтаном брызнула эмпирейная энергия, когда покойник засучил по земле ботинками.
 +
 +
Мертвецы восставали по всей Кадии, и поскольку в атаке Абаддона сгинули миллионы, числом они намного превосходили выживших.
 +
 +
Крид держал Восьмой Кадианский на Элизионских полях, чтобы прикрывать эвакуацию. Справа он различал треск лазерного огня роты Г, отражавшей натиск трупов-марионеток и демонов, состоявших, казалось, из одних только перьев.
 +
 +
Обычно специальные челноки увозили солдат с земли тысячами, взлетая в безопасных секторах с хорошо освещённых площадок, размеченных неоновыми указателями. Тут же эвакуация превратилась в отчаянную свалку.
 +
 +
Здесь никто не делал различий, кого забирать и куда они направятся дальше. Здесь садились небольшие флотские челноки, «Громовые ястребы» Имперских Кулаков, а также эксплораторские шаттлы Механикус, предназначенные для скитариев и оборудованные мобильными лабораториями с базовой системой жизнеобеспечения. Никто не работал на одинаковых вокс-каналах, не говоря о том, чтобы придерживаться единой схемы полётов. Слабая видимость из-за пылевых бурь уже привела к множеству столкновений в воздухе.
 +
 +
И всё происходило сумбурно: корабль просто садился, заполнялся людьми до отказа, после чего взмывал обратно к орбите. Не было никаких планов, откуда забирать бойцов конкретного полка, капитула, манипулы или командорства сороритас. Они брали на борт всех, кого могли, после чего отправлялись туда, где имелось свободное место в посадочном отсеке.
 +
 +
Кристан не завидовал тому, кому позднее придётся всё это разгребать. Впрочем, решил он, заниматься этим будет точно не лорд-кастелян.
 +
 +
— Давай! — Крид толкнул к открытому люку мордианку из Вороной Гвардии. Женщина пробежала мимо Одрика А’шара, который пятился внутрь отсека «Громового ястреба», на ходу стреляя из болт-пистолета.
 +
 +
— Вы идёте, лорд-кастелян?
 +
 +
— Нет места, я отправлюсь в следующем. — Он небрежно отсалютовал Гвардейцу Ворона и подтолкнул Кристана раненой рукой. — Но медик ещё влезет.
 +
 +
— Нет, сэр, идите вы.
 +
 +
— Ты нужен бойцам внутри. Я полечу в следующем.
 +
 +
— Следующего не будет, сэр. По крайней мере, я так не думаю.
 +
 +
— Значит, я сделаю всё, чтобы ты улетел. — Урсаркар пихнул его в плечо, по-дружески стукнув тыльной частью изувеченной руки. — Иди, а я буду защищать Кадию до конца.
 +
 +
— Вы нужны нам, сэр. Это ещё не конец.
 +
 +
Крид покачал головой, повысив голос так, чтобы медик услышал его сквозь стрельбу и рёв ветра.
 +
 +
— Я — всё. Я фрекковски устал, Штоп. Не думаю, что вытяну ещё одну битву. Кроме того, ты сам знаешь, что начнут говорить. Я стану «Человеком, Что Потерял Кадию» и всё такое прочее.
 +
 +
Он указал на самолёт, разметающий двигателями пыль.
 +
 +
— Думаешь, я хочу объяснять Инквизиции вот это всё?
 +
 +
— Кадианцы по-прежнему верят в вас, генерал.
 +
 +
— И будут верить дальше, если не увидят, как я дряхлею. Или как меня протащат через угли. Нет — Империум любит мёртвых героев. Обычно это лучше для всех. Так я не смогу наворотить фрекковых дел.
 +
 +
Он помахал А’шару, который жестами показывал, что пора взлетать.
 +
 +
— Но, генерал, Кадия стоит, сэр.
 +
 +
— Как и я, пока никто не увидит, как я споткнусь. Эй, прикурить не найдётся?
 +
 +
Он протянул сигару. Та уже была несвежей и сильно изжёванной. Крид не вынимал её изо рта несколько дней.
 +
 +
Кристан включил раноприжигательный жезл, коснулся им кончика сигары, после чего бросился к «Громовому ястребу».
 +
 +
Урсаркар продолжал стоять, потягивая сигару, когда за медиком закрылся люк.
 +
 +
Согласно имперским записям, Кристан был последним, кто видел Урсаркара И. Крида живым.
 +
 +
 +
— Рота Дельта! — прокричала Хеллскер в вокс. Устройство работало в режиме громкославителя, чтобы её было слышно сквозь грохот лазерных выстрелов и двигателей. — Отход с боем на двадцать футов, строй не разрывать. Мы почти закончили. Эй, там, вторая бронетанковая рота, просто оставьте «Химеры». Фрекк, бросьте их! Пилоты говорят, они слишком тяжёлые.
 +
 +
Она обернулась, окинув взглядом очередь на посадку. Солдаты продвигались вперёд, держа друг друга за плечи и опустив головы под секущим ветром, словно оказавшись в облаке слепящего газа. Шла посадка на борт последнего челнока.
 +
 +
Взлететь с земли огромным транспортникам было непросто. Они свернули эвакопункт милей дальше и перенесли настолько близко к подножью холмов, насколько могли, чтобы сохранить посадочную зону. Впрочем, поверхность здесь была не слишком ровной, и трём транспортникам пришлось садиться по очереди.
 +
 +
А люди продолжали прибывать, вытекая из Делвианской расселины с историями о том, как Крид и Восьмой из последних сил держали эвакуационные маршруты открытыми.
 +
 +
Некоторые из них были гражданскими. В рабочих спецовках. Другие — пилотами. Все, кто смог выбраться из касра Крафа и крепостей по соседству.
 +
 +
Группка гвардейцев копошилась в грязи, сапёрными лопатками зачерпывая землю и закидывая её в пустые коробки из-под боеприпасов. Она уже собиралась наорать на них, велеть вернуться в строй, когда увидела, как от них отделился капрал и понёс две коробки к заходящим внутрь транспортника солдатам.
 +
 +
Он двинулся вместе с ними вдоль очереди, и эвакуирующиеся бойцы опускали в ящики руки, набивая землю в карманы или набирая её в пустые гильзы.
 +
 +
Забирая с собой частичку Кадии.
 +
 +
Она увидела, как один человек, танкист из 46-го, опустился на колено и достал из грязи обрывок мешка из-под песка. Он повязал его на заполненной землёй стеклянной бутылочке с пробкой, что болталась у него на шее, и, поцеловав пузырёк, шагнул на аппарель.
 +
 +
У неё в горле встал ком, будто она пыталась проглотить гранату. Поэтому Марда оказалась не готова, когда услышала слова.
 +
 +
— Вы Хеллскер? Вы тут командуете?
 +
 +
— Да, сэр, полковник Хел…
 +
 +
Ей в лицо нацелился игольный пистолет. Она увидела перед собой длинный, загнутый ствол.
 +
 +
— Отменяй.
 +
 +
— Что? Что отменять?
 +
 +
— Эвакуацию. Бери фрекков вокс и вели пилотам выйти. Это незаконная операция.
 +
 +
— Я действую по приказу лорда-кастеля…
 +
 +
— Я знаю, по чьему приказу ты действуешь. — Женщина схватила её за бронежилет и подтянула к себе, так что пистолет упёрся Марде в незащищённое горло. Её пленительница была рослой и широкоплечей, в пошитой на заказ офицерской шинели. — Инквизитор Даверна из верховного командования. И я знаю о тебе всё, ''майор'' Хеллскер. Что Крид благоволил тебе, что подкупил тебя провести эту незаконную операцию повышением в звании. Вызови пилотов наружу. Скажи им не взлетать.
 +
 +
— Эти бойцы упорно сражались, они заслужили…
 +
 +
— Через месяц у них начнут проявляться мутации. Через два они станут сосудами для нерождённых или перейдут на сторону Разорителя. Ты была под Тайроком?
 +
 +
— Нет.
 +
 +
— А я была. И я знала волсканцев. Они были ничем не хуже нас, кадианцев, и всё равно пали. Твои бойцы не особенные, майор. Наш Империум не делает исключений.
 +
 +
— Полковник, последние роты загружаются, и я… — пробормотал Песк. Капитан, с перекошенными плечами и наполовину онемевшим лицом, подошёл к ним дёргающейся походкой. Рядом с ним был Лек.
 +
 +
— У вас всё в порядке, сэр? — поинтересовался Лек.
 +
 +
— Инквизитор хочет, чтобы мы прекратили эвакуацию.
 +
 +
Манвар неловко шагнул ближе.
 +
 +
— Это какое-то недопонима…
 +
 +
— Мутация, — прорычала Даверна.
 +
 +
— Нет, он ранен, он…Выстрел отбросил Песка на спину.
 +
 +
Лек схватил Даверну за руку, пытаясь отвести пистолет вверх.
 +
 +
Он продолжал сжимать её предплечье, когда упал на колени, а затем завалился на землю. Из его лба торчала пара дротиков.
 +
 +
Вокруг начались крики и толкотня. Бойцы кинулись к ним.
 +
 +
Талия перевела пистолет обратно на Хеллскер.
 +
 +
— Если кто-нибудь попытается…
 +
 +
— Всем назад! — крикнула Марда, подняв руки. — Инквизитор, сейчас я включу микробусину и велю им не подходить, хорошо? — Медленно и осторожно она сменила частоты на широкополосный диапазон.
 +
 +
— Никому не подходить, — предупредила она, затем опустилась на колени под дулом пистолета. — Тебя, Зэдок, это тоже касается.
 +
 +
— Скажи им выпустить пилотов.
 +
 +
— Да, скажу. Но вам следует пригнуться, инквизитор.
 +
 +
— Что?
 +
 +
— Тут опасно. Зона боевых действий. Кругом снайперы Архиврага. Вас могут ранить. Мы уже потеряли двух офицеров. Здесь такое сплошь и рядом.
 +
 +
— Какого чёрта ты несёшь? Выводи пилотов и…Голова Талии Даверны взорвалась. Выстрел из пробивной лазвинтовки откуда-то издалека, с района передовой.
 +
 +
Изувеченная до неузнаваемости, она рухнула рядом с трупами Песка и Аруна Лека.
 +
 +
— Плин?
 +
 +
— ''Да, полковник?''
 +
 +
— Инквизитора убил снайпер еретиков.
 +
 +
— ''Какая трагичная смерть. Следовало не высовываться, как вы и сказали.''
 +
 +
— Поищешь убийцу, прежде чем сесть на корабль? Стрелок он отменный, может быть опасным.
 +
 +
Марда Хеллскер обвела взглядом горизонт. Не высматривая воображаемых снайперов, а, скорее всего, в последний раз глядя на Кадию. На мир, ради которого она жила и за который погибло так много людей.
 +
 +
Впрочем, смотреть было уже особо не на что.
 +
 +
Она кивнула на тела Манвара Песка и Аруна Лека.
 +
 +
— Перенесите их на борт. Её оставьте. Она и так не хотела улетать.
 +
 +
 +
Час спустя десантный корабль ''«Вознесение святого Эвокуса»'' начал взлетать — и лишь в тот момент Хеллскер наконец увидела, что сделали с её родной планетой.
 +
 +
Спящие вулканы восточных Россвар пробудились, и пирокластические потоки теперь растекались по Крафской равнине, на которой она различала взорванные остовы титанов Легио Вулканум. Половина Кадии-Секундус на юге была охвачена пожаром, к тому времени от её лесов и степей на западе не осталось ничего, кроме серого пепелища, тогда как в восточной стороне материка жёлто-белое пламя ещё бушевало вовсю.
 +
 +
Из морей вырывались струи пара, и Марда поняла, что те закипают. Через Кадукадское море пролёг гигантский разлом, куда теперь каскадами лилась вода в саму мантию планеты. Трон святый, планета раскалывалась на части. Континенты скрежетали друг о друга, подобно зубам, издавая шум настолько пронзительный, что от него дребезжали иллюминаторы, пока челнок не вышел на орбиту и звуковые волны перестали достигать их в лишённой воздуха пустоте космоса.
 +
 +
Все на борту, кто мог видеть, столпились у иллюминаторов. Наблюдая за гибелью своего мира сквозь расцарапанные окна размером с суповую тарелку.
 +
 +
— Солдаты хотят, чтобы вы что-нибудь сказали, — произнёс Равура.
 +
 +
— Трон, — выдохнула Хеллскер. — О чём тут говорить?
 +
 +
— Поминальное слово по Кадии.
 +
 +
— Может, найти жреца?
 +
 +
— Тут нет фреккового жреца, Марда. Есть только ты. И мы смотрим, как умирает наш мир. Хоть что-нибудь. Любое. Может, цитату из «Руководства»?
 +
 +
Хеллскер потянулась за книгой, прежде чем понять, что её больше нет. Она выбросила её, чтобы освободить место для посылки Крида.
 +
 +
Она принялась рыться в другом кармане, ища молитвенную карточку, какой-то гимн. Что угодно, лишь бы ей не пришлось думать, что сказать над поверженным и изувеченным трупом своей родины.
 +
 +
Она нашла листок, и тот показался ей тем, что нужно.
 +
 +
Хеллскер забралась на ящик из-под снарядов с землёй Кадии, крикнула, чтобы все замолчали, запоздало поняв, что рядом лежали сложенные в мешки трупы Песка, Лека и остальных погибших при эвакуации. Их положили рядами, чтобы медики смогли всыпать в них горсть земли, прежде чем по флотской традиции смыть через шлюзы в открытый космос.
 +
 +
Листок смялся у неё в руках. Он был весь изорван, чернила местами поплыли. На нём багровела кровь от раны, которую Марда уже и не помнила, как получила.
 +
 +
Она откашлялась и принялась читать.
 +
 +
— ''Что видите вы… —'' Её голос дрогнул, и она замолчала. Затем взяла протянутую флягу и сделала глоток. Заставила себя говорить громче. Говорить с уверенностью, как подобало кадианскому офицеру.
 +
 +
Как Баратус.
 +
 +
— ''Что видите вы — окоп? —'' начала она снова, уже твёрже. — ''Нет, это моя земля.''
 +
 +
''Это грязь, что бросал на гробы я тех, кто здесь был до меня.''
 +
 +
''Тех, кто стоял на стенах твердынь и, сжимая в руке лазружьё,''
 +
 +
''Клялся, что не получит Око над нами власть.''
 +
 +
 +
Багровые лазерные лучи били во все стороны. Разрывая животы ходячим мертвецам. Откидывая порождений варпа, не поддающихся никакому описанию.
 +
 +
— В бой, в бой! Кадия стоит! Кадия стоит до конца!
 +
 +
От Восьмого Кадианского оставалась горстка бойцов. Они бились, прижимаясь спинами к пилону, защищая редут, сложенный из собственных покойников. Стоя на коленях, не сводя глаз с прицелов, посылая последние пламенеющие лучи в бушующий вокруг них катаклизм.
 +
 +
Из массы тварей поднялся высший демон с двумя птичьими головами, расколов токсичный воздух пронзительным визгом.
 +
 +
Одна кадианка вскинула на плечо ракетную установку, и напарник зарядил в неё последний снаряд. Боец едва успел захлопнуть крышку, когда зелёный лазерный луч прошил ему подбородок, но своё дело он сделал, и ракета, оставив белый след, попала в нерождённого, взорвала монстру раздувшуюся грудь и испепелила сердце.
 +
 +
— Кадия стоит! — проорал Крид, опустошая адовый пистолет. — Восьмой стоит!
 +
 +
«Величественное зрелище, — подумал Тразин, доставая тессерактовый лабиринт. — Настоящее украшение выставки».
 +
 +
''Что видите вы — окоп? Нет, это мой мир.''
 +
 +
 +
''Что видите вы — окоп? Нет, это мой дом.''
 +
 +
''Это место, где с товарищами делил я кров и еду.''
 +
 +
''Это яма, что полнилась светом и славой.''
 +
 +
Логистар-генерал Райк просидел в верховном командовании всю войну, занимаясь вопросами снабжения. В него стреляли всего раз или два, и он почти не попадал в опасные ситуации, окружённый самыми большими стенами и орудиями, какие только мог иметь каср.
 +
 +
А прямо сейчас он погибнет, совершенно беззащитный на борту невооружённого транспортника.
 +
 +
На челноке висел дрейк. Они прождали слишком долго. В необычном для себя акте самоотверженности он продержал корабль до тех пор, пока каждый кадиец в Россварском узле коммуникаций — от главного офицера связи до коков и уборщиков в комплексе Администратума — не оказался на борту.
 +
 +
Конскаван жалел, что не остался в грузовом отсеке, поскольку там бы он не видел сплошную стену-иллюминатор кабины. Не видел бы, как дракон раздирает фюзеляж, выдыхая варпов огонь и паля из автопушек в двигатели. Райк проглотил подкатившую к горлу тошноту, когда одна турбина вышла из строя и корабль начал снижаться. Он торопливо застегнул ремни безопасности.
 +
 +
Дрейк оттолкнулся от корабля и описал круг ко второму двигателю, уже открывая пасть.
 +
 +
Внезапно его изрешетил поток трассеров, разорвав пластины брони вдоль позвоночника и срубив вторичное крыло. На мгновение монстр завопил, по-змеиному вывернув шею и забив крыльями, чтобы удержаться в небе.
 +
 +
Подоспевшая самонаводящаяся ракета, чей двигатель искрился, подобно фиолетовому фейерверку, взорвалась с протяжным уханьем, накрыв варп-машину шквалом осколков.
 +
 +
Дрейк полетел вниз, и эвакуационный корабль, словно сдутый шар, медленно стал набирать высоту, когда рядом с гулом завис «Мститель». Самолёт сильно пострадал в боях, с его фюзеляжа содрало почти всю краску. Очевидно, он прошёл через настоящий ад.
 +
 +
— Свяжитесь с пилотом, — сказал логистар-генерал. — Узнайте, кто они и каков их статус, и передайте мою благодарность.
 +
 +
— ''Не нужно благодарностей, транспортник'', — эхом раздался ответ. — ''Говорит капитан Ханна Кезтраль,'' «Боевой змей»'', штурмовая эскадрилья Три-девять-девять (А).''
 +
 +
 +
Кезтраль приложила палец к текущему из носа ручейку крови. За последние шесть часов она выдержала столько перегрузок, что та, казалось, струилась теперь безостановочно.
 +
 +
Лётчица провела окровавленным кончиком пальца возле других красно-коричневых мазков на приборной панели. Девять полос. По одной за каждую уничтоженную цель сегодня.
 +
 +
Сзади послышался стук жетонов.
 +
 +
— Мой бортстрелок — лейтенант Лахон Дарвус. Укажите его в любом наградном листе. Д-А-Р-В-У-С. У нас кончаются боеприпасы и топливо, но мы продолжим подниматься и будем отпугивать от вас летунов.
 +
 +
Когда Ханна повернула к солнцу, став взбираться практически вертикально, она подала больше топлива на реактивные двигатели, чтобы увеличить тягу в разрежённой атмосфере.
 +
 +
— ''Капитан Кезтраль'', — отозвался транспортник. — ''Какой у вас потолок?''
 +
 +
Она выключила вокс и полетела рядом с десантным челноком.
 +
 +
 +
Сидевший в челноке Райк наблюдал за поднимающимся возле них «Мстителем», временами отделявшимся и описывавшим круги в поисках врагов.
 +
 +
Лишь когда небо начало чернеть и его парные турбореактивные двигатели погасли, он понял, что «Мститель» был атмосферным истребителем.
 +
 +
Самолёт сорвался обратно к красной поверхности Кадии, дрейфуя на ветру, как невесомое пёрышко. Как листок или воздушный змей.
 +
 +
''И где Император забирал в свои их объятья.''
 +
 +
''Что видите вы — окоп? Нет, это мой дом.''
 +
 +
 +
''Что видите вы — окоп? Нет, это крепость моя.''
 +
 +
''Это дом, это мир, это каср, что воздвиг я своею рукой.''
 +
 +
 +
— Ты как, в порядке? — спросил Кристан бойца.
 +
 +
Тот сидел у небольшого окошка, глядя на опустошённую планету. Полчаса назад сам медик решил, что больше смотреть ему не хотелось.
 +
 +
— Просто думаю, — вздохнул боец. Он поморщился, когда Кристан размотал бинт на икре, затем перевёл взгляд обратно на иллюминатор. — Это от лазерного луча. Мы были последними вышедшими из Крафа. Натолкнулись на разведчиков Архиврага, двигавшихся нам навстречу.
 +
 +
— Остальные твои люди выбрались?
 +
 +
Боец покачал головой.
 +
 +
— Хорошие они были, верные.
 +
 +
— Все мы многое потеряли.
 +
 +
— Всё, ради чего я работал. Я построил так много, и всё насмарку. — Боец достал палочку лхо из плотно набитой пачки и поднёс её ко рту.
 +
 +
— Нам придётся всё отстраивать. — Штопальщик туго перебинтовал рану и затянул узел. — С другой стороны, у тебя есть палочки лхо. А их осталось не то чтобы много. Куча солдат готова отдать состояние ради одной. Чёрт, да даже я готов.
 +
 +
— Правда? — спросил Салвар Гент, вынув сигарету изо рта и задумчиво покатав её между пальцами. — И сколько дашь?
 +
 +
''И наследие, данное мне, чтоб разить здесь врагов,''
 +
 +
''Так было всегда, и я никогда не оставлю, не кину его,''
 +
 +
''И не сделаю шага назад, ибо крепость сию вырыл сам.''
 +
 +
 +
На мостике ''«Мстительного духа»'' Эзекиль Абаддон сидел на командном троне, наблюдая за тем, как Кадия раскалывается на части. Он поднял кубок, изготовленный из черепа клона-пародии своего отца, Хоруса, и отпил тёмного вина.
 +
 +
Собравшиеся вокруг него воины выли и ликующе вскидывали оружие. Били кулаками по керамитовым нагрудникам. Плясали. Двое кхорнатов сшибались шлемами, отбивая победный ритм. По палубе реками текла кровь праздничных жертвоприношений.
 +
 +
У них получилось. Спустя десять тысяч лет врата Лжеимператора распахнулись настежь.
 +
 +
— Начинается, — сказал Зарафистон. — Я это вижу.
 +
 +
По мере расширения кадианской трещины, чей зияющий провал пролёг до самого расплавленного ядра, космическое пространство по обе стороны разрушающейся планеты стало рваться и истираться.
 +
 +
В пустоту хлынула эмпирейная энергия, изливаясь из борозды, что началась с расколотого пилонного поля на Кадии и, невероятно, устремилась в космос за её пределом. Сейсмический разлом в ткани мироздания, расселина в реальном измерении, которая потянулась дальше и дальше, к тёмному сердцу Империума.
 +
 +
Каким-то непостижимым образом в его сознании отпечаталось слабое пси-послание. Казалось, будто тысячи разумов одновременно подумали одно и то же, послав эхо сквозь воспрянувший варп.
 +
 +
— ''Что видите вы — окоп?'' — раздался тихий шёпот. — ''Нет, это могила моя.''
 +
 +
Он не знал, что это значит, и его это не волновало. Кадия была сломлена, Багровая Тропа — проторена, Чёрный Легион вышел победителем, а королевство Лжеимператора разделилось пополам.
 +
 +
Эзекиль Абаддон сделал ещё глоток и позволил Галактике гореть.
 +
 +
 +
==ОБ АВТОРЕ==
  
  
 +
'''Роберт Раф''' — вольнонаёмный писатель из Гонолулу, в текущий момент проживающий в Гонконге. Он автор романов по Warhammer 40,000 «Неисчислимый и Предсказывающий» и «Ассасинорум. Делатель королей», а также повести из серии Warhammer Crime «Кровопускание» (Bleedout). Из-под его пера вышли такие рассказы, как «Война в музее» и «Мыслеуправление» с участием Тразина, «Полёт за славой» (Glory Flight), а также «Божественная санкция», «Проводник» и «Мушка и целик» про ассасинов.
  
  

Текущая версия на 01:49, 15 января 2025

Д41Т.jpgПеревод коллектива "Дети 41-го тысячелетия"
Этот перевод был выполнен коллективом переводчиков "Дети 41-го тысячелетия". Их группа ВК находится здесь.


WARPFROG
Гильдия Переводчиков Warhammer

Падение Кадии / The Fall of Cadia (роман)
Fall of cadia.jpg
Автор Роберт Раф / Robert Rath
Переводчик Летающий Свин
Редактор Larda Cheshko,
Татьяна Суслова,
Григорий Аквинский
Издательство Black Library
Год издания 2023
Подписаться на обновления Telegram-канал
Обсудить Telegram-чат
Скачать EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

Сюжетные связи
Предыдущая книга Кровоточащие звёзды / The Bleeding Stars

Дневник Падения / A Diary of the Fall

Дастину и Майку, единственным друзьям, с которыми я бы хотел исследовать Чернокаменную крепость



Содержание

Аннотация

Кадия зализывает раны после Тринадцатого чёрного крестового похода. Еретики отступают по всем фронтам. Победа за Империумом. Однако лорда-кастеляна Крида одолевает тревога. Чутьё подсказывает ему, что атака была лишь прологом к чему-то гораздо большему, чему-то окончательному и бесповоротному. И он прав. Из Ока Ужаса приходит Абаддон Разоритель, ведя за собой воинство, невиданное с дней ужасающей Ереси Хоруса.

Перед лицом надвигающегося апокалипсиса Крид должен превратить защитников Кадии в оплот, способный выдержать ярость Абаддона. А тем временем на орбите сам Разоритель обнаруживает, что его альянс трещит по швам…

Это история грандиозного противостояния, что идёт в кабинетах военачальников и среди рушащихся полей пилонов. Её повествуют как самоназванные полубоги, так и рядовые солдаты Империума.

Это сказание о величайшем завоевании Абаддона. Это — последний бой Кадии.


ПРЕДИСЛОВИЕ

Мы понимаем, что находимся в зоне боевых действий и нас могут убить. Так говорилось в документе.

Мы его подписали, после чего вернули офицеру, который напомнил нам, что здесь всё серьёзно. В зоне уже гибли люди — убитые пограничниками или искалеченные взрывами мин. Случались и перестрелки.

После выхода нам следовало держаться за спиной руководителя группы. Фотографии мы могли делать только в обозначенный тридцатисекундный промежуток времени, причём камера должна была быть направлена строго вперёд.

«Помните, — сказал офицер, — вас снимают. Две пограничные вышки записывают все посещения. Не смотрите, не машите и не улыбайтесь в их сторону, иначе ваши лица будут использованы в целях пропаганды».

Цепочкой выйдя наружу, мы наконец увидели то, к чему готовились: границу между Северной и Южной Кореей. Бьющееся сердце демилитаризованной зоны, где происходили встречи между переговорщиками, полностью отдающими себе отчёт, что они находятся под прицелом с обеих сторон.

Тот свой опыт я и воскрешал в памяти, когда писал о Кадии. Как по пути к ДМЗ мы проезжали мимо бункеров, стоявших посреди засеянных полей, и бетонных дорожных указателей, которыми можно перекрывать трассы. Я вспоминал освещаемые луной пляжи курортного городка Сокчхо, где после захода солнца по прибрежным водам шарили лучи прожекторов, выискивая диверсантов. Усеянный рупорами воздушной тревоги и бомбоубежищами Сеул — город, живущий в постоянной готовности, поскольку обстрел может начаться в любую минуту без предупреждения.

Место, неотделимое от войны, которая началась задолго до того, как участвующие в ней солдаты вообще появились на свет, где жилые помещения строятся из расчёта на то, что по ним будут наноситься удары.

Возможно, эта готовность и была тем, за что мне в первую очередь полюбилась Кадия, ещё во времена кодекса Имперской Гвардии второй редакции. Кадианцы считались лучшими пехотинцами в Галактике не потому, что они хотели ими быть, а потому, что так было нужно. Целые их поколения проживали жизни в ожидании катаклизма, который однажды перевернёт их привычный уклад вверх дном.

Я чувствовал с ними определённое родство. Культура Гавайев, моей родины, мобилизационная. Поскольку острова часто страдают от стихийных бедствий, каждая семья хранит в кладовой запас продуктов на случай шторма. Нас с детского сада приучают к тому, что при звуках сирен нужно сразу подниматься на возвышенность. И, конечно, в нас по-прежнему свежи воспоминания о Перл-Харборе.

Вот с какими мыслями я открыл пустой документ в Word и попытался представить себе Кадию — что, кстати, оказалось нелегко.

Видите ли, я играл за кадианцев ещё с тех времён, когда их отливали из оловянного сплава. Несмотря на то что такой опыт давал определённые преимущества, мне пришлось бороться с четвертьвековым каноном, который сложился у меня в голове, и переосмысливать то, как моё личное видение Кадии — во многом сформированное ранними кодексами и кампанией «Око Ужаса» — соотносится с её позднейшим отображением в игровых книгах, творчестве и прочей литературе.

В конечном счёте я решил сделать полную перезагрузку. Я забыл свой образ кадианцев и оставил только то, что меня привлекло в них изначально, — их стойкость. Ведь они проиграли в географическую лотерею, родившись внутри крепости, которая находится в положении вечной осады. И всё же каким-то образом за тысячелетия им удалось пережить двенадцать Чёрных крестовых походов.

Само собой, сделать это они смогли благодаря выучке и подготовленности. А ещё редкой для Империума инициативности и практичности, но их основополагающая черта — это выносливость.

Кадианцы несут непосильную ношу, как по отдельности, так и всем обществом. И пути их нет конца-края. Едва заканчивается один Чёрный крестовый поход, кадианцы тут же начинают чинить стены в ожидании следующего штурма.

Взяв это за отправную точку, я смог начать мысленную перестройку.

Я вдохновлялся многим из того, что повидал в путешествиях. Зданиями Гонконга, созданными выдерживать натиск супертайфунов. Тем, как замирают ночные рынки Бангкока, когда начинает играть государственный гимн, и люди, поднимаясь на ноги, прекращают все разговоры, пока не стихнет последняя нота. Жутким опытом курсанта JROTC Корпуса морской пехоты (аналог кадета Британской армии) во время атак 9/11. К этому я добавил сведения, почерпнутые из книг о блицкриге и ранних этапах войны на Тихом океане, когда районы вроде Гонконга и Филиппин попали в окружение без надежды на спасение или подкрепления.

На планете, живущей в непрерывной осаде, еда будет относиться к числу строго контролируемых товаров, что в итоге утянуло меня в водоворот изучения карточной системы — в частности Северной Кореи, где солдаты питаются лучше гражданских, а лётчики получают больше калорий, чем пехотинцы. Кроме того, мне пришлось основательно поразмыслить над ролью класса и престижности той или иной воинской профессии, когда, к примеру, кавалеристы или боевые пилоты изначально относились к более высокой социальной страте, нежели прочие солдаты.

Так родилась карточная и классовая система Кадии — а заодно сопротивление оной. Кадианцы считают, что их планета склонна к мятежам и рецидивизму из-за близости Ока Ужаса, но это лишь удобное оправдание. В настолько жёстком обществе будут неизменно плодиться внутренние проблемы, и я хотел показать, как кадианская система в равной мере производит на свет солдат и бунтовщиков.

И если облик Кадии начал постепенно вырисовываться, то в случае с Абаддоном всё оказалось гораздо сложнее — факт, заставивший меня даже ещё больше уважать Аарона Дембски-Боудена за его книги о Чёрном Легионе.

Оказалось, мне следовало перестать думать о Разорителе как о военачальнике.

Абаддон не столько генерал, сколько поворотная точка Вселенной. Ось мироздания, наделённая силами варпа, которая одним своим существованием меняет Галактику. Гениальный стратег, чьим многовековым замыслам не так вредят враги, как то, что он возглавляет коалицию полубогов, постепенно теряющих остатки здравомыслия.

По правде говоря, Абаддон — величайший политик Галактики. С помощью умелого лавирования, символизма, силы воли и необходимых жертв он превратил разрозненных соперников в силу, с которой следует считаться. Прошу простить меня, Драх'ниен, но самое опасное оружие Разорителя — это его ораторское мастерство и обаяние. Может, его клинок и сразил тысячи, но слова его погубили миллионы.

Между тем слова в этой книге далеко не столь действенны. Не поймите меня неправильно, их довольно много — около 150000, — но вам придётся постараться, чтобы убить ими хотя бы одного человека. В лучшем случае вы его оглушите, если швырнёте в него книгу с достаточной силой.

Одолеть такое количество слов было весьма тяжело, а поднимать тяжести, как известно, одному всегда сложнее. Выражаю особую благодарность Кейт Хэмер, которая недрогнувшей редакторской рукой провела роман через опасные воды. Кроме того, спасибо Джастину Хиллу, чьими превосходными книгами о Минке Леск я вдохновлялся и который охотно общался со мной о Кадии. И ещё Дэну Абнетту за его щедрые рекомендации и поддержку, когда я пытался сообразить, как описывать битвы эпического размаха.

Но в первую очередь благодарю тебя, читатель, за то, что прошёл этот путь вместе со мной.

Галактика горит, однако Кадия стоит.


Роберт Раф

Гонконг, сентябрь 2022


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

+++СИЛЫ ИМПЕРИУМА+++


СИЛЫ ОБОРОНЫ КАДИИ

Военный кабинет лорда-кастеляна и верховного командования

Урсаркар И. Крид — лорд-кастелян, лорд-генерал Астра Милитарум

Джарран Келл — флаг-сержант, личный атташе Крида

Конскаван Райк — логистар-генерал

Авдария Забин — главный комиссар

Марус Порелска — бывший губернатор, убитый на Тайрокских полях


24-й полк кадианской внутренней гвардии

Игнитио Баратус — полковник

Марда Хеллскер — майор, квалифицированный инженер

Равура — старшина роты

Лек — капрал

Дакай — старший медик

Сувейн — помощник хирурга


27-й полк касркинов, огневая группа «Гамма»

Сервантус Глейв — залповщик

Оккун — проводник

Штопальщик Кристан — медик

Вескай — адовщик, сержант

Лузаль — адовщик, оператор вокса


Крафский преступный синдикат

Салвар Гент — криминальный авторитет

Карле Петцен — помощник босса


89-й пиктсъёмочно-боевой, авиационное командование Крафа

Ханна Кезтраль — капитан, пилот «Мстителя», «Меткий глаз»

Лахон Дарвус — лейтенант, оператор боевых средств, «Меткий глаз»


НАИСВЯТЕЙШИЕ АДЕПТА СОРОРИТАС

Орден Пресвятой Девы-Мученицы

Элеанор — канонисса, стражница храма Святой Моррикан

Женевьева — канонисса, хранительница земель Экклезиархии

Целестина — живая святая


СВЯЩЕННЫЕ ОРДЕНЫ ИМПЕРАТОРСКОЙ ИНКВИЗИЦИИ

Талия Даверна — инквизитор, Ордо Еретикус

Катаринья Грейфакс — инквизитор, Ордо Еретикус


АДЕПТУС МЕХАНИКУС И СОЮЗНИКИ

Адептус Механикус, служители Машинного бога

Магос Кларн — представитель Механикус при верховном командовании Кадии

Велизарий Коул — архимагос-доминус

Кво-87 — клон-слуга Коула


Дом Рейвенов, принёсшие обет защитники Омниссии

Нив Вардус — баронесса, пилот рыцаря типа «Паладин», «Холодное железо»


НАИПОЧТЕННЕЙШИЕ АДЕПТУС АСТАРТЕС

Чёрные Храмовники, Сыны Дорна, Решающий крестовый поход

Марий Амальрих — маршал Решающего крестового похода

Мордлид — кастелян, знаменосец


Космические Волки, Сыны Русса

Орвен Хайфелл — волчий лорд, великая рота Железных Волков

Свен Кровавый Рёв — волчий лорд, великая рота Ревущих Огнём


Тёмные Ангелы, Сыны Льва

Корахаил — магистр четвёртой роты и ударного крейсера «Меч непокорности»


Гвардия Ворона, Сыны Коракса

Одрик А’шар — церемониальный лейтенант, командир Роты братьев


+++ЛЕГИОНЫ ХАОСА+++


ЧЁРНЫЙ ЛЕГИОН, БИЧ ИМПЕРИУМА

Командование Чёрного Легиона

Эзекиль Абаддон — магистр войны Хаоса, Разоритель

Дравура Моркат — Дитя Крепости, чашница Абаддона

Какадиус Сирон — глава разведки, бывший Альфа-Легионер


Избранные Абаддона

Уркантос — лорд-губитель (Кхорн), Гончие Абаддона

Скайрак Рождённый-в-бойне — лорд-развратитель (Нургл), Несущие Разложение

Зарафистон — лорд-обманщик (Тзинч), провидец Чёрного Легиона

Деврам Корда — лорд-очиститель (Слаанеш), Дети Мучений

Кром Гат — лорд-объединитель (Хаос Неделимый), Железные Воины


Местные союзники-кадианцы

Янн Ровецке — агент Хаоса


Демоны

Артезия Кровавый Рот — демон-тень Кхорна


+++ВЕРОЛОМНЫЕ КСЕНОСЫ+++


ЛЕГИОНЫ НЕКРОНОВ СОЛЕМНЕЙСА, ДИНАСТИЯ НИГИЛАХОВ

Тразин Неисчислимый — владыка, археовед Призматических галерей

Саннет — архикриптек Солемнейса, спутник Тразина

Мастер охоты — распорядитель игр, телохранитель Тразина


АРЛЕКИНЫ, ЛИЦЕДЕИ СМЕЮЩЕГОСЯ БОГА

Силандри Идущая-под-пеленой — теневидица, труппа Скрытого Пути


Карта касра Краф и окружающей местности


ЭТАП ПЕРВЫЙ: ОТЗВУКИ

Глава первая

Кровь и железо.

Железо и кровь.

Одно поверх другого и внутри друг друга. Плёночный блеск насыщенной железом крови — ещё тёплой — на холодной поверхности колокола. Два родственных элемента, соединённых в случайном символизме.

Если верить историям, колокол выковали из крови.

Говорят, когда святой Гершталь — благословлённый солдат, защитник всех кадианцев — пал во время обороны Врат спустя столетия после Великой Ереси, служители собрали его жизненную влагу в хрустальную раку. В ней она хранилась долгие века как почитаемая и прибыльная реликвия мира-храма, названного в его честь.

Так было до тех пор, пока однажды ночью блаженный Гершталь не явился кардиналу с посланием: он должен извлечь железо из загустевших свернувшихся останков и отковать из него колокол.

Колокол, который грянет в момент смертельной опасности для Кадии.

Кардинал, послушавшись наставления, создал новую реликвию, после чего отправился с колоколом в паломничество к Вратам Кадии, очищая его святым благовестом один мир за другим. И весьма своевременно, поскольку тем самым он избежал уничтожения, когда Разоритель испепелил храмовый мир — а также нетленные мощи самого Гершталя — в ходе Третьего чёрного крестового похода.

На Соляр-Мариатусе колокол встречала двухмиллионная толпа. Плачущие навзрыд люди расступались, давая дорогу пятидесяти Сёстрам Битвы из ордена Пресвятой Девы-Мученицы, что шли в авангарде процессии. Ходит молва, в субсекторе Дерадес его перезвон исцелял глухих и выправлял искалеченные конечности. А на Лаврентиксе, что в системе Белис-Корона, местные жители пришли в исступлённый восторг, когда он ударил дюжину раз без единого прикосновения человеческих рук.

Тогда-то за ним и пришёл Чёрный Легион, проводивший первые вылазки накануне Двенадцатого крестового похода Разорителя.

Авангард поклялся скорее умереть, чем отдать реликвию. И свою клятву воительницы сдержали. Их тела теперь лежали под хладным металлом колокола, некоторые — навеки упокоившись в его тени. Грудные клетки дев были разворочены, конечности — оторваны от тел взрывами болт-снарядов изменников, а жизненная влага орошала выкованное из крови железо. Она потёками замёрзла на его гравированной поверхности, заполнив бороздки орнаментов и убористых текстов псалмов.

В определённом смысле они его спасли.

Их стойкая оборона дала Тразину время запереть колокол и всё, что было вокруг, в стазис, после чего перенести в архивные хранилища на Солемнейсе.

Теперь он висел, неподвижный и застывший в моменте времени, среди прочих реликвий былых дней Кадии, где на него незрячими глазами смотрели офицеры, выхваченные прямо с полей битв, в окружении заполненных ударниками ломаных траншей и ряда «Химер» самых разных моделей, разрезанных пополам для показа внутреннего пространства.

Ещё выше, провожаемое стеклянными взглядами людей, к своду взмывало отделение рапторов Повелителей Ночи.

Все они были артефактами Врат Кадии. Сборным образом двенадцати Чёрных крестовых походов Абаддона Разорителя.

Затемнённые выставки занимали площадь в двадцать пять квадратных миль — частная галерея человеческих существ, скрупулёзно расставленных так, чтобы соответствовать историческому духу и удовлетворять эстетические вкусы пленившего их куратора-пришельца.

Ничто, за исключением служебных скарабеев, не двигалось в галерее на протяжении тысячелетий.

Вот почему тихое «кап-кап-кап» влаги эхом разнеслось так далеко.

Она сорвалась с железной поверхности колокола подобно первым капелькам воды с тающих на карнизах сосулек. Хлюп. Хлюп-хлюп.

Цветастые слезинки упали на обращённый к потолку лоб погибшей Сестры Битвы, раскрасив её бледную кожу брызгами багрянца.

Кап. Кап-кап.

Больше капель. Собирающихся на бровях, затекающих в глазницы.

Кровь пришла в движение по всему колоколу, соединяясь в тонкие ручейки, словно бисеринки дождя на стекле, и падая вниз вопреки стазисному полю.

И колокол, без толчка и какого-либо приложения усилия, начал раскачиваться.

Поначалу на ширину ладони. Едва заметное колебание. Язычок шатнулся туда-сюда, слишком, однако, слабо, так что лишь скрежетнул по стенке.

Затем длина дуги увеличилась, и брызги крови полетели с набирающего скорость колокола во все стороны, окропив лица запертых в стазисе ударников и зашипев на защитных полях представленных на выставке лазвинтовок. Он раскачивался сильнее и сильнее, пока не принял параллельное земле положение, а затем его язычок упал, и боёк ударил по железной стенке.


Бум.
Раз.


Чернокаменный пол вздрогнул. Звякнула планка с медалями, когда её стазисное поле закоротило и отключилось. Помещение наполнил живой грохот: десять тысяч челюстей, удерживаемых голограммами твёрдого света, сотрясались с такой силой, что их зубы застучали.

Повелители Ночи сорвались из-под свода и кубарем скатились внутрь окопа-выставки, раздробив солдатам кости и переломав стволы лазвинтовок. Ни космодесантники-предатели, ни гвардейцы никак не отреагировали на произошедшее.


Бум.
Два.


Тразин, владыка Солемнейса, археовед Призматических галерей и Тот-кого-называют-неисчислимым, закричал от ярости.

— Саннет! Что происходит?

— Неясно, — отозвался его главный криптек, чьи многосуставные пальцы без устали плясали по фосглифным панелям. — Неизвестный резонанс. Макросейсмический. Он ломает хранилища, случился прорыв хладагента. Мы потеряли оольакские песочные скульптуры.

— Вызови восстановительных скарабеев.

— Не отвечают, — произнёс Саннет, по окуляру которого носились цепочки данных. — Узловая программа ошибочно приняла вибрацию за команду перепогребения. Легион ушёл в режим полного отключения. Я не могу никого вызвать.

Тразин чертыхнулся самим колесом мироздания. Удары разделяли считаные секунды, и, хотя ментальное общение между ним и Саннетом происходило практически мгновенно, до следующего тектонического сдвига оставалось всего ничего.

— Причина не в тектонике, лорд, — сказал криптек. — Вибрация исходит из галереи.

— Откуда? — Крыло Чёрных крестовых походов. — Это всего двумя этажами ни…


Бум.
Три.


Ударная волна встряхнула археоведа до самого реактора, своей мощью скрутив и выворотив сервоприводы суставов. Тразин сбежал из умирающего тела и швырнул дух-алгоритм в паутину инфоканалов внутри стен. Нашёл подходящего лич-стража, которого мог использовать в качестве суррогата. Расплавил и преобразил одолженное тело в привычную оболочку, после чего ринулся к вратам Кадианской галереи, на ходу отворяя их взмахом руки.


Бум.
Четыре.


Двери, высотой вдвое превосходившие монолит, сорвались с петель и рухнули прямо на него. Тразин почувствовал, как створки сминают некродермис черепа, будто бумагу, и дробят центральный реактор, прежде чем перенестись в другое тело, укрытое в тени «Гибельного клинка».

Он сорвался на бег, вскидывая руки перед пьедесталами с экспонатами, посылая из встроенных в ладони эмиттеров кодовые сигналы, пытаясь перезапустить экраны и репульсоры, чтобы защитить свои хрупкие сокровища.

— Нет, нет, нет, нет, нет, нет…

Тразин увидел колокол.

Тразин увидел кровь.

Он замедлил хроновосприятие, чтобы внимательно разглядеть раскачивающуюся реликвию и летящие рубиновые брызги. Человеческой жизненной влаги было гораздо больше, чем ранее покрывало её поверхность.

Казалось, реликвия истекала кровью из выбоин и царапин, где её задели болтерные снаряды.

— Саннет, — позвал археовед, направив визуальную картинку в инфопоток Солемнейса, чтобы криптек смог провести анализ. — Сбой стазисного поля. Жёсткая перезагрузка.

— Поле активно, — отозвался помощник. — Движение должно быть невозможно.

— Это варповство.

Тразин в исполненном восхищения ужасе наблюдал за тем, как колокол описал полную дугу, и, когда выкованный из крови металл завис в наивысшей точке, боёк внутри упал, подобно громадной булаве магистра войны.


Бум.
Пять.


На другом краю Галактики, за горящими звёздами, многолюдными мирами и холодными заливами безбрежной пустоты, находился опустошённый мир Эриад VI. На орбите планеты висел ковчег Механикус «Железный неумерший», отбрасывая на её поверхность крестообразную тень.

Ниже, под заражённой радиацией атмосферой и кишащей орками-грабителями твердью, и ещё ниже, в чёрных закручивающихся туннелях чужеродных размеров, стоял архимагос-доминус Велизарий Коул.

— Почти, — сказал он, растягивая слово. Его глаза были плотно закрыты, оптические нервы — перенаправлены на визуальные линзы черепа-зонда, который он вёл по пробурённому каналу. Мерцающая в стробоскопическом режиме ультрафиолетовая лампа, предназначенная для картографирования вьющихся сквозь чернокамень проходов, служила единственным источником света. Связь с устройством он поддерживал через инфопоток. — Осторожно, кроха. Подъём на два черепа. Разворот на тридцать пять градусов вправо. Вперёд на четыре черепа — пошёл, пошёл, пошёл! Полный вперёд, связь не обрывать! Отк…

В него хлынули данные, залепив картинку незнакомыми глифами, при виде которых разум архимагоса наполнился стылым холодом космического вакуума.

Зрение сервочерепа взорвалось статическими помехами, а слуховые порты разразились в аугментированном мозгу Коула резким воем.

— Проклятье! — ругнулся он, выдернув из виска штепсель-череп. — Кво, новый зонд!

Ответа не последовало. Его программируемый слуга — клонированная версия давно покойного спутника — либо не расслышал, либо ушёл на перезагрузку из-за притока данных.

— Кво? — Он обернулся. — Кво, ты меня слы…

Коул замер.

Находившаяся у него за плечом альдари не потревожила ни одну оповестительную систему в его сенсориумной сети.

Она восседала на модуле когитатора, сложив вместе носки ступней и широко расставив колени — поза «перевёрнутый треугольник», совершенно нечеловеческая в своём отрицающем законы тяготения изяществе.

— Нити судьбы подводят к двери, — промолвила Идущая-под-пеленой, на чьей напоминавшей яйцо маске не отражалось ничего, кроме завитков дыма. Во мраке каверны её пёстрый наряд, казалось, горел цветом. — Вновь спрашиваю я — что зрят твои глаза?

— Эти твои вирши — непонятная чушь, — прорычал Коул. — Это некронский мир, разбомблённый Разорителем во время Четвертого чёрного крестового похода. Но зачем ему обстреливать пустую планету? Понятия не имею, почему ты настояла, чтобы я сюда прибыл.

— Дальнейшее изучение, — склонив голову, ответила ксенос, — развеет неведение.

— К чёрту твои детские стишки. Просто скажи, что я должен знать!

Она покачала головой, и её маска замерцала синим цветом извинения.

— Играй отведённую роль — гремит колокола бой.

— Святой реактор, ну а это что ещё значит?


Бум.
Шесть.


— Это началось час назад, канонисса, — сказала сестра Наваретта. Несмотря на ежедневные тренировки, Женевьева слышала, как натужно дышала старшая серафимка, поднимаясь на вершину звонницы.

Следовало воспользоваться прыжковыми ранцами.

Храм Святой Моррикан, защищавший перешеек между Кадией-Примус и Кадией-Секундус, представлял собой огромное сооружение, а колокольня была одним из высочайших строений в секторе Краф.

На протяжении почти ста дней он служил ключевым звеном обороны, не позволяя силам Тринадцатого крестового похода Архиврага, которые уже захватили каср Мирак на севере, выплеснуться на Крафскую равнину.

— Он звенит? — переспросила Женевьева. — Ты уверена?

— Без единого прикосновения.

Женевьева стремительно преодолела последний пролёт и вышла на открытый ярус звонницы, где увидела собственное лицо, которое, поджав губы, смотрело прямо на неё.

— Канонисса Женевьева, — кивнув для проформы, сказала её сестра-близнец Элеанор.

Она словно глядела на своё отражение. Весьма иронично, учитывая, как сильно они отличались характерами. Канониссы-близнецы в парных комплектах брони. И столь непохожие во всех прочих аспектах — и ещё тем, что аугметическим окуляром Женевьеве недавно заменили левый глаз, а не правый.

Но благодаря этому, когда сёстры-канониссы становились лицом к лицу, ощущение, будто они смотрятся в зеркало, только усугублялось.

— Похоже, вы опоздали, — осклабился архидьякон Мендазус. — По своему обычаю.

— Если я была вам так нужна, вам обоим следовало известить меня о происходящем чуде.

Элеанор открыла рот, собираясь ответить.

Затем колокол святой Моррикан подал голос.

Элеанор нырнула под купол, заглядывая в его тёмные недра, а затем протянула руку, чтобы помочь забраться туда же тщедушному Мендазусу.

Сам колокол не шевелился, его язычок неподвижно висел ровно по центру. И тем не менее жерло его ходило ходуном от грянувшего где-то далеко удара.

Женевьева присоединилась к ним, и две канониссы вместе со жрецом-надзирателем встали внутри массивного корпуса, содрогаясь до самого нутра от неимоверно мощного грохота.

Женевьева коснулась вогнутой внутренней стенки.

— Он резонирует. Дрожит.

— Знамения и чудеса, — прошептала Элеанор, опускаясь на колени. — Он звенит без касания людской руки, как его брат, колокол святого Гершталя. Тот, что предупредил о наступлении Двенадцатого чёрного крестового похода, а после вознёсся, дабы избежать захвата.

— Поздновато для предупреждения, не находишь? Мы отражаем Тринадцатый крестовый поход Разорителя уже третий месяц как.

— Он звенит, чествуя, — сказал архидьякон.

— Чествуя что? — не поняла Женевьева.

Мендазус смерил её суровым взглядом.

— Победу, что же ещё.


Бум.
Семь.


— Решающий! Убить их всех! Не дайте трусам удрать!

На горе трупов стоял Амальрих, маршал Чёрных Храмовников, вызывающе указывая мечом на десантный корабль предателей. Силовое поле на клинке потрескивало, сжигая еретическую кровь.

К маршалу наверх взобрался кастелян Мордлид, поднимая знамя Решающего крестового похода. Транспортник предателей перед ними запустил двигатели, окатив доспех воителя волной мгновенно раскалившегося воздуха. Выброс из турбины испепелил двести гвардейцев-изменников, которые считаные мгновения назад отчаянно рвались к самолёту в надежде спастись с Кадии. Они обратились клубящимися облаками пепла и с рёвом покатились к линии астартес в чёрных латах, что приближались к кораблю.

Сердца Мордлида воспарили вместе со стягом, чьи раздвоенные концы развевались на искусственном ветру, подобно хвосту дракона. Подняв флаг обеими руками, он с силой водрузил древко в крышу развороченного скалобетонного бункера и достал цепной меч.

Гвардеец-предатель, на лице которого была вырезана кощунственная руна, ринулся на него с мелта-ружьём наперевес. Мордлид запустил цепной меч и обрушил клинок ему на плечо, располовинив еретика, как ломоть мяса.

— Сбейте его! — прокричал Амальрих, указав на поднимающийся десантный корабль. Он сражался без шлема, чтобы жалкие еретики могли видеть его обритую голову с выжженным на лбу крестом Храмовника. От защищавшего маршала конверсионного поля со вспышкой срикошетил лазерный разряд. — Сбежать не должен никто!

К челноку устремился рой ракет, которые попали в бронеплиты и начисто сбрили посадочные опоры. Багровые лучи лазпушки прошили днище взлетающего корабля, выбросив оранжевые плюмажи перегретого металла и взорвав навесной бак с топливом.

Мгновение он продолжал плыть к небу, будто всходящее солнце, грузно покачиваясь на выбросах из сопел.

Затем двигатели затарахтели, и корабль — шириной с два жилых блока — рухнул обратно на поверхность Кадии.

Взрыв омыл Мордлида подобно благодати Императора.

Он взял трепыхающийся стяг в бронированный кулак, поднёс ткань к губам и поцеловал её.


Бум.
Восемь.


Видимость: шесть миль, малая облачность.

Высота: 3500 футов.

Скорость: 1100 миль в час.

И ещё пикирование, 1613 футов в секунду.

Капитан Ханна Кезтраль тяжело сглотнула, сжала зубы, перебарывая головокружение, затем кинула взгляд на бешено крутящуюся стрелку высотомера и сбросила обороты.

— Одна секунда, — предупредил её оператор, Дарвус.

Кезтраль постаралась не смотреть на бурые кадианские топи, заполоняющие собой фонарь «Мстителя». Серый небосвод исчез за ободом шлема. Она перевела тягу маршевого двигателя вверх, приготовившись.

— Две секунды, — отозвался Дарвус, чья тревога росла быстрее, чем земля перед ними. — Кез, слишком…

Ханна потянула ручку управления на себя, одновременно вжимая педаль газа. Пилот почувствовала, как ракетный двигатель рванул нос почти до горизонта, и погнавший по аэродинамическим поверхностям воздух наполнил её упоительным ощущением подъёма.

Танковая колонна предателей устремилась к ним подобно росчерку лазера. Словно ржавая полоса на смазанной зелени проносящегося внизу пейзажа.

— Огонь! Огонь! Огонь! — скомандовала она, хотя сделала это не по необходимости, а в мимолётном помутнении от резкого притока крови после выхода из пике.

Ханна ощутила, как под ногами раскручивается установка, и зияющие чернотой глазки цилиндра застрекотали один за другим.

— Хороший заход! — проорал у неё за спиной Дарвус, прильнув к телескопическому прицелу. — Держи ровно.

Мимо них проносились скручивающиеся янтарные хвосты трассеров и красные лазерные лучи. Что-то мощное — снаряд тяжёлого болтера — безвредно отскочило от брони хвостового руля.

Ударные «Мстители» были быстрыми машинами, и в птичку вроде её «Меткого глаза» — дополнительно разобранного для облегчения веса — было весьма сложно попасть без заблаговременного предупреждения.

Предупреждения, которого Кезтраль, сорвавшаяся в пике с пятнадцати тысяч футов, врагам не предоставила.

— Катушки закончились! — крикнул Дарвус.

Кезтраль вдавила правую педаль и потянула ручку на себя, направляя самолёт вверх, к солнцу, оставляя неприятельскую колонну позади — совершенно не тронутую огнём.

— Какие пикты! — ликовал оператор. — Аналитики в авиакомандовании Крафа будут вне себя от такого кино. Особенно от кадров с поворотного пиктера. Ты зашла просто идеально, Кез!

— Можешь сказать, куда они направлялись?

— А вот это самое интересное, — сказал Дарвус, и его голос отдался в воксе шлема металлическим эхом. — Они отступают.


Бум.
Девять.


Майор Марда Хеллскер сглотнула и крепче сжала рукоять лазпистолета. Женщине следовало подавать пример бойцам. Демонстрировать невозмутимость перед лицом врага. А не выставлять свои чувства напоказ.

Бросив попытки взять себя в руки, она широко улыбнулась. Её ротный, Равура, заметил лицо майора и тоже ухмыльнулся и подался вперёд, чтобы она смогла услышать его сквозь рёв двигателя «Химеры».

— Мы едем, сэр! — крикнул он. — На фронт, наконец-то!

Она окинула взглядом людей внутри десантного отделения, от каждой встряски раскачивавшихся в откидных креслах. С зажатыми между колен лазвинтовками. С ранцами, болтающимися в сетках над головами.

Несмотря на то что края касок скрывали их лица в тенях, она видела блестящие зубы каждого бойца в отсеке.

— Я не слышу ваш рёв, Двадцать четвёртый! — крикнула она.

— Двадцать четвёртый — на войну! — как один рявкнули они, после чего отделение утонуло в свисте, вое и криках.

— Наконец-то, фрекк его подери! — добавил капрал Лек.

— А это отставить! — с нажимом крикнул ему Равура. — Кто-то должен был охранять Краф. И поручили это нам — поскольку знали, что Разоритель не посмеет напасть на каср, пока его сторожит Двадцать четвёртый.

Новые крики, теперь ещё более громкие, заглушили сообщение, с треском зазвучавшее в микробусине Хеллскер. Равура мастерски перевёл разговор на другую тему, не дав Леку развить своё подрывающее дух дерьмо.

Провести всю войну в Крафе далось нелегко. Не сделав ни единого выстрела в гневе. Чаще погибая от рук комиссаров, чем от вражеских пуль. Постепенно теряя дисциплину из-за неспособности проявить себя.

А 24-й полк внутренней гвардии хотел, и хотел очень сильно, проявить себя. Иметь возможность смотреть другим кадианцам, раскиданным по многочисленным фронтам Галактики, в глаза. Доказать, что, хоть им и не повезло остаться гарнизоном на родной планете, они по-прежнему были солдатами Кадии.

Жужжание в ухе не утихало, становясь настойчивей. Марда нахмурилась и пальцем затолкала бусину глубже, замахав остальным, чтобы те умолкли.

— В чём дело? — спросил Равура.

— Мы остановились, — ответила Хеллскер. — Мотор заглушили.

Она стучала по лючку, пока мехвод не отодвинул его в сторону и не сказал ей по воксу, что происходит.

Хеллскер закусила губу. На секунду замерла, возвращая лицу подобающее выражение, прежде чем обернуться и сообщить новости. «Говори покороче, — сказала она себе. — Будь невозмутимой».

Когда она повернулась обратно, все выжидающе смотрели на неё. Под их шлемами до сих пор сверкали улыбки.

— Сообщение с передовой. Враг отступает по всем фронтам. Отходит к зонам высадки. Тринадцатый чёрный крестовый поход закончен. Мы победили. Нам приказано вернуться в Краф. Всем извлечь батареи, оружие на предохранители.

Бойцы откинулись на спинки кресел, вынули батареи и убрали в подсумки. Затем надвинули каски на самые глаза и сложили руки над стволами лазвинтовок. Плечи рядового Кески затряслись, и Хеллскер поняла, что тот рыдает. Капрал Лек прижался головой к переборке и зло расхохотался. Удза, её вокс-оператор, перестала притворяться сильной и, подавшись вперёд, закрыла лицо ладонями.

Даже Равура не нашёлся со словами.

Марда Хеллскер сосредоточилась на дыхании, сохраняя на лице нейтральное выражение, села, застегнула ремни и уставилась на задний люк «Химеры».

На секунду, всего на миг, она подумала, что станет настоящим ударником.

Сквозь обшивку докатилась какая-то вибрация.

Она поняла, что это радостные крики, и врезала кулаком по бронированной переборке.


Бум.
Десять.


Тразин слышал отголоски колокола даже внутри гиперпространственного ублиета.

Подобное было попросту невозможно, но, похоже, за последнее время невозможное перешло в разряд обыденности.

— Я признателен тебе за спасение, мастер охоты. Но было ли так необходимо волочить своего планетарного владыку?

— Прошу прощения, лорд. — Мастер охоты отпустил ключицу Тразина. Окуляр смертоуказателя сверкнул. — Рёв зверя приближался. Здесь он нас не найдёт.

— Да, ну что ж. — Археовед смахнул с некродермиса пыль. Когда-то мастер охоты слыл величайшим распорядителем игр всех династий, но, как и большинство некронов, теперь был немного не в себе. — Вижу, ты захватил и Саннета. Статус галереи?

— Обширные повреждения, лорд, каскадные сбои.

— Когда звон прекратится, избавься от реликвии — брось её в портал паутины, пусть она досаждает альдари. Но перед этим подготовь «Властителя старины» к отбытию.

— Вы, — запинаясь, произнёс Саннет, — вы покидаете Солемнейс, лорд-археовед? В такой час?

— Если бой колокола предвещает то, что я думаю, нас ждёт катаклизм исторических масштабов, и будет крайне занимательно понаблюдать за ним вблизи. — Он помолчал, считывая глифы повреждений. — Я так понимаю, легионы деактивированы. Что насчёт галерей?

— Нетронутой осталась только закрытая коллекция, — ответил Саннет. — Похоже, её свёрнутое измерение пострадало меньше. Выставка Ереси Хоруса, терранские артефакты и, конечно, спецхран.

— Сойдёт. Дай мне набор мыслеуправляющих скарабеев. Идём, мастер охоты. Осмелюсь сказать, нас ждёт игра, достойная даже тебя.


Бум.
Одиннадцать.


— Цена, — сказал капитан, — грабительская.

— Цена, — отозвался Салвар Гент, выдержав такую же паузу, — окончательная.

Капитан был мордианцем. Иномирянином. Твёрдое каменное лицо с небольшими острыми усиками. Генту он не нравился, хотя Генту не нравились люди в целом.

— Мы защищали этот мир. Мог бы проявить немного благодарности.

— Да, мог бы. — Салвар откинулся в кресле, разглядывая оборудование разбомблённого мануфакторума. У здания не осталось крыши, отчего на стол, который он велел сюда перетащить, лился неясный солнечный свет. Над головой пронеслось звено «Молний», и положенный на столешницу автопистолет мелко задрожал. — Давай так. Я проявлю свою благодарность, продав тебе последние десять ящиков леолака в Крафе, чтобы твои бойцы отметили победу?

— Но цена…

— Если не заплатишь ты, заплатят кадианцы. Леолак — местный фаворит. Премиальный алкоголь. А премиальный алкоголь отпускается по премиальной цене.

Стоявшая позади капитана помощница осклабилась.

— Не играйся с нами, отребье. Перед тобой солдаты, а не вонючие бандиты.

— Сержант Джоллан, давайте вести себя прилично.

Раньше, когда он занимал в преступном мире достаточно низкое положение, чтобы иметь кличку, Гента иногда называли Косым за то, что его взгляд блуждал подобно лучу прожектора, никогда не задерживаясь на том, с кем он говорил. Сейчас, однако, его пурпурные глаза остановились на младшем офицере.

— А как же хвалёная мордианская дисциплина?

— Поболтай ещё, и я тебе покажу мордианскую дисциплину. — Джоллан опустила обтянутую белой перчаткой руку на блестящую кожаную кобуру.

— Девочка, пусть комиссары и говорят, что твоя жизнь ничего не стоит, но не нужно лишаться её в споре за сервисные услуги.

— Приношу извинения, сэр, — встрял капитан. — Сержант Джоллан — гордая дочь Мордиана. Но она права — вы пытаетесь нас надуть. И мне непонятна скрытая угроза, исходящая от пистолета перед вами.

— Ясно, — сказал Гент, поднимая два пальца.

Из-за ржавого оборудования выступило четверо бандитов, держа перед собой автоматы с барабанными магазинами.

— Тогда давайте переведём угрозу в явную. Так, что-бы вам стало понятно.

— Не надо, — предупредил капитан, заметив, как ладонь Джоллан сомкнулась на рукояти лазпистолета.

— Слушайся капитана, девуля, тут ты не победишь, — произнёс Салвар. — Пусть на нас нет черепа с крыльями, мы всё равно кадианцы. Пока сержант-инструктор плюёт вам в морды и учит держаться прямо, мы стреляем боевыми с девяти лет.

Гент потянулся под стол, достал оттуда синюю керамическую бутылку леолака и вынул пробку.

— А теперь, — продолжил он, — давайте отметим вашу победу и вернёмся к делу?


Бум.
Двенадцать.


Пробки с хлопком отскочили от потолка и приземлились на длинный стол. Группки офицеров-артиллеристов пытались попасть в люстру. Они радостно закричали, когда один «снаряд» влетел точно в болтающиеся цепочки кристаллов, и запустивший его лейтенант отметил успех, отхлебнув прямо из бутылки.

Флаг-сержанту Джаррану Келлу звук напоминал гулкое уханье миномётов.

Он двигался вдоль стола, по пути миновав компанию востроянцев, ритмично стучавших кулаками по деревянной столешнице. Лейтенант в самом их центре одну за другой опрокидывала выстроенные в ряд ярко-синие стопки. Бойцы взорвались криками, когда та справилась с последней и победно раздавила стакан в бионической руке.

К Келлу приблизился капитан Восьмого, распевающий «Цветок Кадии», и вручил ему бокал с шампанским. Джарран поднял стакан в тосте, после чего незаметно отставил напиток на сервант. Затем он подобрал со стола фуражку и водрузил её на голову младшему офицеру-разведчику — чьему-то помощнику, — который лежал, уткнувшись лицом в стол и обняв бутылку леолака. Приятели шутки ради увешали его мундир столовыми приборами.

Келл свернул направо и опустил ладонь на ручку двойной двери, однако замер, услышав возглас: «Крид! Где Крид?»

Он обернулся и замахал рукой.

— Хотим лорда-кастеляна! — крикнул ещё кто-то. — Речь!

Остальные подхватили следом: «Речь! Речь! Речь!»

— Скоро, — крикнул флаг-сержант в ответ, зная, что через час большинство надерётся в стельку и забудет попросить снова. — Кто-то ведь должен довести ночную работу до конца.

Возгласы стали громче, и он скрылся за противовзрывными дверями, прежде чем шум успел стихнуть достаточно, чтобы кто-нибудь снова не потребовал Крида.

— Вижу, болваны всё не могут напраздноваться, — сказал Урсаркар Крид.

Командир Восьмого Кадианского, спаситель Тайрокских полей и лорд-кастелян Кадии, склонился над столом, заваленным документами и картами. Пустые бокалы из-под сакры служили в качестве пресс-папье, а в пепельнице, изготовленной из гильзы «Землетряса», тлело с полдесятка недокуренных сигар. Комната — девственно-чистая до появления здесь Крида — теперь насквозь провоняла табаком.

— Архивраг отступает по всем фронтам и покидает мир, — ответил ему Келл. — Вы сами сказали им веселиться.

— Я сказал им веселиться, пока можно, а это другое. — Лорд-кастелян перевёл воспалённые глаза обратно на карты. — Я знаю, что ударники не приемлют полумер, но на боеготовности это сказываться не должно. Ничего ещё не закончилось.

— Значит, возможность спустить этой ночью пар хорошо скажется на боевом духе, особенно если ничего ещё не закончилось.

Крид недовольно заворчал.

— Тогда утром скомандуй побудку на час раньше. Пусть сегодня веселятся, но завтра они должны об этом пожалеть.

Джарран хмыкнул, что в его случае служило ближайшим подобием смеха, и передал зажатый под мышкой инфопланшет.

— Доклад с Южного-Примус. Волсканцы держатся. Похоже, они не бегут вместе с мутантами и ополченцами-сектантами.

— Под всеми шипами и кровавыми рунами они по-прежнему гвардейцы, — задумчиво пробормотал Крид. — И это делает их опасными. Есть новости от адмирала Кваррена и сторожевого флота?

— Нет, сэр. Но к этому моменту он уже должен был установить блокаду Ока Ужаса.

— Будем надеяться, что у меня разыгралась паранойя. — Урсаркар заложил руки за пояс и хорошенько потянулся.

— Военный совет говорит дело. Атаковавшие нас силы соразмерны с прошлыми Чёрными походами. Даже крупнее.

— И ты туда же, Джарран? — покачал головой Крид.

— Вполне возможно, что он был убит в Оке, сражаясь с другим военачальником. — Келл заметил взгляд лорда-кастеляна и добавил: — Такое уже случалось прежде.

— Сам-то в это веришь?

— Мы поймали сигналы, в которых так говорится. Перехваты хорошего качества. Полная расшифровка, выглядят определённо аутентичными.

— Скажи мне вот что: раз это была основная атака Архиврага, то где терминаторы? Где волны Чёрных Легионеров, варп-машин? Против нас сражались культисты и мутанты, предатели-астартес в тактических ролях, но ты мне толкуешь, что командиры Архиврага потратили века, накапливая такие силы, и не высадились лично?

Из-за закрытой двери хор пьяных голосов снова затянул «Цветок Кадии», и Криду пришлось кричать, чтобы Келл услышал его сквозь гам.

— Никто не может мне это объяснить. Ни один человек. Ни во флоте, ни в Аэронавтике, ни в разведке Милитарума и Схоластике Псайкана, и даже полубоги Адептус Астартес. Никто не может дать мне ответ на один проклятый Троном вопрос.

Лорд-кастелян раздражённо бросил окурок на стол, измазав просыпавшимся пеплом карту Россварских гор, затем упёрся кулаками в столешницу и проорал три последних слова:

— Куда делся Абаддон?


Бум.
Тринадцать.


Корабль вышел из имматериума подобно младенцу, покидающему материнское лоно. Мгновение крови, первородного опыта существа, впервые ощутившего холодный воздух и силу притяжения — и, втянув в лёгкие кислород, издавшего полный боли и смятения крик.

Только в этом случае закричал не корабль, а материальная вселенная вокруг него. Сами атомы мироздания распались на составные элементы, истекая не поддающимися описанию цветами.

Дравура Моркат наблюдала сквозь кристаллические окна за тем, как укрощённый ею для повелителя корабль проходит в реальное пространство.

Поднятая выходом ударная волна прокатилась по мостику, накрыв членов экипажа, и без того переутомлённых тяжёлой службой на древнем корабле. Зверолюдов вырвало. Один распахнул пасть и впился в собственную руку с такой силой, что раздробил себе кости.

У адепта Механикума за пультом управления артогнём случился многокомпонентный сбой в работе синтетического мозга. Его логические схемы, перестроенные самым радикальным образом, чтобы воспринимать творящийся в Оке пандемониум, заклинило при столкновении с безмолвным порядком реальности.

Он рухнул на палубу, и из слёзных протоков потянулись струйки дыма от перегоревших нервных цепей.

Дравура увидела предсмертные мысли адепта, поток сознания окружал его аугментированный череп подобно нимбу на фреске имперского святого.

Все существа думали по-разному. Некоторые зверолюды на мостике проецировали вокруг голов импрессионистские, исполненные отчаяния, чернильные завихрения. Сознание прочих обретало острые, резкие формы, выражая панику.

Мысли же этого служителя, корчившегося в предсмертных судорогах, напоминали наборный текст на экране электронно-лучевой трубки, мерцая в такт с постепенно отключающимся мозгом.

К пульту. Я могу вернуться к пульту, лорд. Я могу…

Боль, такая сильная…

Я живой?

Я могу…

…ещё…

…служить…

— Дети Ока, — прорычал голос у неё за спиной, — не созданы для реальности.

Моркат обернулась к своему магистру войны, убедившись, что её разум не обшаривает облако мыслей, взвивавшихся вокруг него подобно пламенной ауре. Повелитель не всегда хотел, чтобы она видела их содержимое, как, впрочем, и она сама.

Дравура склонилась перед своим властелином.

Абаддон. Магистр войны Хаоса, правая рука Хоруса, владыка Чёрного Легиона и тот, кому завещалось убить Лжеимператора. Человек, вытащивший маленькую Моркат из тьмы и сделавший из неё ту, кем она была, — хотя кем именно, оставалось предметом пересудов.

Магистр войны восседал на эбеновом троне, слишком большом даже для его огромного тела. Какое существо нуждалось в подобном кресле — достаточно гигантском, чтобы уместить магистра, причём в полном боевом облачении, — было выше понимания Моркат. Впрочем, как и многое другое на борту Чернокаменной крепости «Воля вечности».

Тем не менее пространство вокруг Абаддона не пустовало. Там порхали, метались и выли демонические порождения. Складывались в геометрические узоры либо, вспыхивая от шальной эмоции, взрывались пламенем, что пожирало само их естество.

Дравура зажмурилась и усилием воли заставила себя игнорировать носящихся повсюду эфирных созданий, оградиться от них, дабы видеть лишь почитаемое лицо существа, которого ей посчастливилось называть отцом.

— На этот раз звёзды другие, — заметил он.

— Другие, милорд? — переспросила Моркат, когда, вновь открыв глаза, увидела магистра войны уже без пелены из паразитических духов.

— Нежели я их помню. — Голова Абаддона, вдвое крупнее, чем у простого смертного, не повернулась к Дравуре, однако низкий рокочущий голос всё равно отдался внутри неё дрожью. — Я припоминаю, как выглядели звёзды, когда мы вышли из Ока в прошлый раз.

— Во время Готической войны, — догадалась она.

— Да, ещё до твоего появления, найдёныш. Я помню, где в ту пору находилось каждое светило. Все были на своих местах. Те же самые созвездия, неизменные с первого раза, как мы покинули Око, и до последнего. Двенадцать раз, и то же самое звёздное полотно.

— Но теперь они изменились?

— Новые звёзды, — прорычал Абаддон. — Другие звёзды. Движется… флот.

— Контакты! Контакты! — через секунду заблеяла сенсорный офицер Механикума. Она стояла в яме, опутанная паутиной проводов. Склизкие органические кабели, сжимавшиеся и расслаблявшиеся, будто щупальца осьминога, соединяли её череп с восемью псайкерами внутри мешочков с жидкостью. — Имперский флот! Курс — восемь-два-шесть. Расстояние — две с половиной тысячи миль. Тип «Император»! Тип «Марс»! Тип «Мщение»!

— Определяю корабельные профили, — произнёс Какадиус Сирон, бывший Альфа-Легионер, а ныне глава разведки Абаддона. Перед ним заплясали проекционные лазеры, тонкими, как проволока, линиями вычерчивая в воздухе силуэты имперских космолётов. — Предварительный результат: «Мощь праведников», тип «Император». «Финальный удар», тип «Марс». «Герцог Люрстофан», тип «Неустрашимый». «Слава Абридаля», тип «Готика». Они из разных боевых флотов — Скарус, Агрипинаа, Корона.

— Сборная армада, — отметил Абаддон. — Объединённая через потери.

— Должно быть, мы потрепали их даже сильнее, чем рассчитывали, — сказала Моркат.

— Больше того, остатки флота разделены, гоня «Мстительный дух» прочь от Кадии, — добавил Сирон. Он собирался сказать что-то ещё, но магистр войны оборвал его на полуслове.

— Значит, Врата открыты.

— К Кадии! — взревел зверолюд, вскидывая над головой кулаки. Палуба утонула в вое, гиканье, воплях, бульканье и улюлюканье. Из глоток тысяч мутантов вырвался крик, полный восторга от близости момента, к которому они шли тысячелетиями. По настилу забили ноги и копыта. — К Кадии! К Кадии!

В воцарившемся гвалте лишь Дравура расслышала рык магистра войны.

— Шаг, — негромко сказал он. — Это лишь шаг. Багровая Тропа ждёт.


ЭТАП ВТОРОЙ: КАДИАНСКАЯ ПОБЕДА

Глава первая

— Святой Трон, — прошептал адмирал Кваррен. — Сколько их?

Командная палуба «Мощи праведников», линкора типа «Император», имела иллюминаторы шириной в восемьсот футов, но почти весь вид в них закрывали пенящиеся буруны, поднятые варп-переходом. Самым крупным выходом из эмпиреев, который ему когда-либо доводилось лицезреть. Впрочем, кровь в жилах у него застыла вовсе не от призматических не-цветов имматериума, а от осколков черноты среди противоестественных тонов.

Корабли. Так много кораблей. Больше, чем выставил весь Чёрный крестовый поход, — а ту битву его флот едва пережил.

— Определить их! — крикнул Кваррен, вызывая данные сенсоров через нейронную связь с командным троном. — Нужно понять, о чём сообщать на Кадию.

— Доклад от разведзвена «Децимус», — отозвалась диспетчер, прижимая к ушам динамики наушников. — Дальняя передача. Слабая слышимость… «Терминус Эст». Подтверждён «Терминус Эст».

— Трон, — ахнула заместитель Кваррена, Рабелла. — Я думала, это миф.

Адмирал жестом велел ей умолкнуть и, не опуская руки, перевёл взгляд на связиста.

— Продолжай.

— Фрегат «Стальной дротик» сообщает о выявлении тяжёлого крейсера, — быстро заговорила офицер. — Постойте. Ещё один. Эсминец «Стремительный» заметил космолёт, вероятно тип «Убийство». Сложно сказать наверняка из-за варп-искажений надстройки. Ещё… вольный торговец Адольфус Зант на капере «Разбойник» докладывает… Он не знает… Корабль размером с линкор, но весь покрыт опухолями. Рогами. Глазами.

— Выходят новые корабли, — сказала Рабелла, на аугметических линзах которой мерцали зелёные линии показаний. — Основываясь на профилях…

— Стоп. Больше не нужно. — Кваррен заметил, как на подлокотнике трона мелко дребезжит стило, и понял, что трясётся, а вместе с ним по симпатической связи дрожит и весь линкор.

Он глубоко вдохнул, расслабил мышцы и через удалённый доступ впрыснул в организм дозу успокаивающего дофамина из рядов пузырьков в кресле.

С таким флотом он прежде не сталкивался. Не сталкивался никто из ныне живущих. Наибольшая армада Архиврага со времён Великой Ереси.

Им не выжить. Впрочем, такую задачу им и не ставили.

Кваррен и его сторожевой флот служили глазами для осаждённой Кадии. В случае подхода к изменникам подкреплений им следовало отправить на планету-крепость зашифрованное сообщение. Диспозиция вражеского флота, численность, курс и определённые слова-коды, указывающие размер приближающегося воинства.

«Разбитый синий» означало флот уровня оперативного соединения.

«Разбитый зелёный» — полноценный флот.

«Разбитый красный» — армада крестового похода.

Им предписывалось вручить послание быстроходным фрегатам, а тем — развернуться и на всех парах умчаться обратно к Кадии, чтобы передать его оставшимся кораблям флота адмирала Достова, ожидавшим в засаде среди поля обломков Железного Кладбища.

Расчёт строился на том, что если Кваррен погибнет в бою, а Достов ударит по предательскому флоту в момент его прохождения через пояс разрушенных остовов, то они смогут задержать Архиврага на достаточное время, чтобы Кадия успела подготовиться.

Здесь был даже не «Разбитый красный».

Кваррен оценил свои шансы на выживание в десять процентов. Когда Крид предложил ему это задание, он их знал.

Адмирал испытал едва ли не облегчение.

Потому что существовало ещё одно кодовое обозначение. Фраза, которую он надеялся никогда не произнести вслух. То, что на самом деле он считал невозможным. Как-никак никто не видел подобных кораблей с самой Готической войны.

Тем не менее среди текущего перед глазами потока информации Кваррен различил данные, не соответствовавшие ни одному имперскому либо вражескому космолёту.

— Увеличить квадрат четыре-семь-гамма, — распорядился он.

Когда специалист по визуализации выполнил приказ, все девятьсот мужчин, женщин и техноадептов на мостике ахнули как один.

Кваррен снял с рычага трубку и переключился на общий канал, чтобы обратиться ко всем кораблям флота со словами, которые он надеялся никогда не произносить.

— «Разбитый чёрный». Повторяю, «Разбитый чёрный». Эскортникам развернуться и плазменные двигатели на полную. Уйдите минимум на три тысячи миль, прежде чем начать варп-переход. Локализованные разломы нам ни к чему. Да пребудет с вами Император. — Затем он отключился и заорал экипажу рубки: — Не стойте столбами! Передние щиты на максимум! Загрузить торпеды! Экипажи истребителей и бомбардировщиков на палубы. Зарядить нова-пушку.

— Это же… — пролепетала Рабелла.

— Я знаю, что это, — рявкнул Кваррен. — Полный вперёд! Встанем между врагом и посыльной эскадрой. Орудия, статус торпед?

— Ждём приказа, адмирал.

— Это же Чернокаменная крепость, — договорила Рабелла.

— Нужен разброс, — сказал Кваррен, подавшись вперёд, чтобы имплантированным в палец стилом накидать на координатной сетке планшета-дисплея грубую схему. — И побольше. Они попытаются взять нас в клещи и добраться до посыльных кораблей. Я хочу задать им основательную трёпку, прежде чем они…

— Атака! — закричал офицер сканера. — Приближаются торпеды! Секторы бета-шесть-девятнадцать. Бета-шесть-двадцать. Бета-шесть…

— Запускаю оборонительные турели, — ответила энсин средств противодействия. Она так спешила приготовить авгур наведения, что её фуражка съехала набекрень. — Приближается больше трёхсот целей. Составляю курсы перехвата.

— Огонь по готовности сервиторов заряжания, — произнёс адмирал. — Торпеды? Пуск!

Три офицера-артиллериста, чьи металлические черепа соединялись паутиной провисающих кабелей, с жуткой синхронностью затараторили приказы:

— Труба один — пуск. Труба два — пуск. Труба четыре — пуск. Труба шесть — пуск. Труба три — пуск. Труба пять… Пять докладывает отказ пуска. Разрядить и обезвредить. Все трубы, кроме пятой, — перезарядка.

Заговорили турели, выпустив потоки разрывных боеприпасов, что засверкали во тьме подобно искоркам, разлетающимся от горящего в костре полена. Янтарные огни заполонили собой передние иллюминаторы, одну за другой подрывая несущиеся к ним торпеды.

Бах.

Кваррена тряхнуло в командном троне. Рабелла, отошедшая к старшине, что пытался отслеживать статус торпедной защиты, поймала мичмана, потерявшего равновесие и едва не свалившегося в яму сенсорной команды.

— Попадание в двадцать четвёртый истребительный отсек правого борта, — доложил старший техник. — Похоже…

Сирены. Вращающиеся синие мигалки.

— Трон Терры, — прорычал Кваррен. — Какого чёрта…

— Это посыльные! — завопил энсин навигации. — Они подняли поля Геллера и готовятся к переходу в варп.

— Кто «они»? — резко спросил адмирал.

— Фрегаты «Истинный» и «Ловец звёзд». Эсминцы «Лавертин», «Свет Оптериона», «Пиракс Оркад»… Они получили приказ и теперь бегут.

— Связаться с ними! — крикнул Кваррен, и в следующий миг корабль содрогнулся ещё раз. — Скажите им, что они слишком близко! Они разве не понимают…

В пятидесяти ярдах от него раздался вопль, похожий на звук, с которым под напором вакуума проламывается переборка. Санкционированный псайкер для межкорабельной связи в яме-клетке выгнулся дугой, и из его широко распахнутого рта ударил фонтан искрящегося масляного света.

— Прорывники! — вызвала помощь Рабелла и бросилась бежать по содрогающемуся мостику, попутно доставая лазпистолет.

Зубы псионика вылетели наружу и рассыпались по палубе, где со стуком покатились и запрыгали от очередного попадания торпеды. Теперь он скорее задыхался, нежели кричал, ибо в бьющем сиянии показался широкий жёлтый клюв, смещая и ломая псайкеру челюсть своим невозможным рождением на свет.

Рабелла и флотские прорывники достигли места происшествия к моменту появления влажных крыльев и головы. Она выстрелила первой, прошив грудь страдающего псайкера, а следом за ней бойцы разорвали и вместилище, и монстра залпами из массивных дробовиков, чьи серебряные дробинки были созданы и благословлены как раз для такой цели.

— Адмирал! — прожужжал техножрец. — Вторжения из варпа на палубах четырнадцать и восемь. Астрохор и лорд-навигатор Карсуллус…

— К чёрту их. — Кваррен открыл аудиоканал, чтобы услышать всё самому, но отключил его сразу, как только услышал вопли из отсека астропатов. Он же говорил, чтобы эскортники не начинали варп-переход так близко. И вот итог — массовая одержимость.

Похоже, битва окажется даже короче, чем он рассчитывал.

— «Лавертин» ушёл! — сообщил энсин навигации, перекрикивая грохот дробовиков, решетящих ещё одного псайкера связи. — «Ловец звёзд» ушёл. «Пиракс Оркад» ушёл…

— Запустить всё, что есть, — скомандовал адмирал. — Все истребительные и бомбардировочные крылья. Главная цель — Чернокаменная крепость. Взять курс на неё. Протаранить, если придётся.

Среди калейдоскопического безумия варп-разлома он различил яркую точку, сворачивающуюся на фоне крепости. Яркая звезда внутри чёрной.

Нет, не звезда — луч. Прореха в космосе, наполненная перьями, и пастями, и скрученными конечностями адского измерения, пропитанного нечестивым движущимся светом, который Кваррен мог слышать, и осязать, и чувствовать.

Мгновение он купался в сиянии имматериума, а в следующий миг «Мощь праведников» — корабль в две с половиной мили длиной и водоизмещением в шестнадцать миллиардов тонн — испарился на атомном уровне.

Оставшиеся космолёты обезглавленного флота ринулись в бой, который станет самым жестоким и тяжёлым за всё время их службы. Отчаянная попытка задержать врага. Два миллиона пустотников пожертвовали жизнями, а также кораблями, что служили им домом, и храмами, чтобы дать Кадии шанс уцелеть.

Сражение продлилось семьдесят семь минут.


Глава вторая

— Переворот решили устроить? — спросил Крид, расхаживая по комнате.

Келл прежде не видел, чтобы лорд-кастелян присаживался во время военного совета. Он был слишком оживлённым, слишком энергичным. Он то мерил шагами помещение, то склонялся над картами, то прикуривал сигару либо затягивался ей. Прямо сейчас Крид подошёл к усиленному бронестеклу и постучал по нему кулаком. — Я-то думал, предатели-волсканцы вон там, а не вот здесь.

— Не драматизируйте, Урсаркар, — отозвался логистар-генерал Конскаван Райк. В отличие от лорда-кастеляна он сидел, небрежно отбросив форменную муниторумную фуражку на пустующее кресло, и листал экран инфопланшета, что кабелем подключался к разъёму у него в виске. — На самом деле это административный вопрос. Ваше назначение лордом-кастеляном было экстренной мерой, и военное собрание его не утверждало.

— Так пусть утвердят!

— Вы ведь сами знаете, что это так не работает, — отрезала главный комиссар Забин. В отличие от благодушного, расслабленного Райка она сидела с прямой, как шпала, спиной. — Согласно положению шестьдесят семь гамма Командирского Кодекса любой человек, получивший звание лорда-кастеляна во время чрезвычайного положения, должен сложить полномочия сразу, как только опасность пройдёт.

Урсаркар затянулся сигарой, что-то обдумывая, после чего выдохнул дым в сторону Забин.

— И тут у нас проблемка, Авдария. Опасность не прошла, ведь так?

— Для зачистки лорд-кастелян не нужен. Враг разбит.

— Со всех фронтов сообщают об отступлении врага. — Даже говоря, Райк не переставал работать с инфопланшетом. — Запросы боеприпасов и топлива упали на двадцать процентов. Бои сходят на нет. Мы ожидаем внутренних беспорядков из-за урезания пайков. Если поднимем норму для гражданских до пятидесяти процентов, а военнослужащих до девяноста, то сможем избежать…

— Это ложное отступление. Они увлекают нас в погоню. Рассеивают наши силы, чтобы, когда прибудет вторая волна, мы не смогли скоординироваться. Тогда Разоритель окружит нас и уничтожит по частям.

Райк и Забин на мгновение встретились взглядами.

— В чём дело? Выкладывайте уже.

— Лорд-кастелян… Нет, давайте вы, Забин.

— Флотская разведка через спутниковые пикты подтвердила, что «Мстительный дух» вместе с флотом предателей отступил к Оку Ужаса. Предположительно, Разоритель на его борту. Адмирал Минзет начал преследование.

— Я же отозвал Минзета, — произнёс Крид. — Или, вернее, запросил у гранд-адмирала Козчокана отозвать все части боевого флота Кадии и занять позиции вокруг мира-крепости. Разорителя на корабле нет — это, как и отступление, попытка ослабить нашу защиту. Оттянуть наш флот подальше.

— Вы победили его, Урсаркар, — вставил Райк. — Вот и вся правда. Тринадцатый чёрный крестовый поход закончен. Нам сильно досталось. Губернатор Порелска — да хранит Трон его душу — был убит, вы приняли на себя командование, и мы обратили ход битвы вспять. Гордитесь собой. Победа далась нам тяжело, но теперь всё завершено.

— Скажите это тем ублюдкам, что копошатся на руинах касра Мирака, или Халига, или в сотне других мест.

— Впервые, что ли? — спросила Забин, отмахиваясь бионической рукой. — Мы будем выковыривать их из нор и зачищать культы годами, если не десятилетиями. Однако масштабные бунты не несут опасности, только не на Кадии.

— И вот мы вернулись к мятежу.

— Это не мятеж, — заявил логистар-генерал. — А мера сдерживания вашей власти. Вы не можете занимать такую должность вечно — особенно теперь, когда кризис миновал. Более того, мы тревожимся, что это вы планируете переворот.

— Глупость какая, — осклабился Крид.

— Разве? — переспросил Конскаван. — Есть неучтённые подразделения. Целые полки, которые попросту исчезли, а потом вернулись будто из ниоткуда.

— Это большая война.

— Двести восемьдесят второй штурмовой, Сто первый бронетанковый, Одиннадцатое воздушно-десантное звено касркинов — я могу продолжить. Согласно нашим записям, эти подразделения по вашему приказу получили шестимесячный запас провизии, после чего испарились без следа.

Урсаркар поджал губы. Наклонил голову, обдумывая ответ.

— Это очень большая война.

Джарран подошёл ближе, решая, стоит ли вмешаться. Крид начал их провоцировать, а, нравилось ему это или нет, в военном кабинете лорда-кастеляна сидели весьма могущественные люди.

— Вопрос в том, что вы держали их в резерве, — указала Забин.

— И что с того? У всех командиров есть резервы.

— Личном резерве, — уточнил логистар-генерал. — Для обеспечения вашего дальнейшего пребывания лордом-кастеляном. У нас потрёпанные, недоукомплектованные подразделения, у вас — свежая, отдохнувшая армия. А этот план стянуть всех к касру Крафу позволит вам создать свой центр власти.

— Ещё у меня есть вопросы касательно тех вокс-передач, — продолжила комиссар. — Тех, где вы крутите «Цветок Кадии» и обращаетесь к войскам напрямую. Пропаганда и передача извещений находится в компетенции Комиссариата. Всё это попахивает попыткой создать…

— Создать что? Боевой настрой? Ощущение того, будто командованию на них не наплевать?

— Культ личности, — договорила Авдария. — Сделать так, чтобы войска были верны вам, а не Кадии.

— Главный комиссар, — сказал Келл, шагнув к ним. За десятилетия службы под началом Крида он научился дальновидно прерывать разговоры, прежде чем Урсаркар успевал превратить их в состязания по крику. — Если хотите получать копии наших будущих передач, я всё организую. И, логистар-генерал, могу передать вам полный перечень всех подразделений, которые вы сочли…

Крид жестом велел ему умолкнуть.

— Зачем мне заморачиваться с какими-то переворотами? Я же победил Архипредателя и отразил Чёрный крестовый поход, и вы всерьёз считаете, что мне нужны секретная армия и культ личности, чтобы остаться лордом-кастеляном? Чёрт, стоит мне махнуть рукой, и бойцы заставят собрание утвердить меня губернатором мирного времени.

Тишина.

Забин вперилась в него тяжёлым взглядом. Райк поджал губы и вскинул брови, не отрывая глаз от планшета.

Крид хохотнул.

— Нечего ответить, да?

— У вас ровно три недели, — сообщила Забин. — После этого военное собрание проголосует за отмену чрезвычайного положения и назначит вас главнокомандующим Кадии.

Келл тихо прицокнул. Титул звучал внушительно, но в действительности был большим шагом назад. Главнокомандующий являлся руководителем вооружённых сил Кадии, однако не имел власти принимать решения, в отличие от лорда-кастеляна. Военное собрание — состоявшее из представителей верховного командования, Администратума, Экклезиархии и боевого флота Кадии, — перестанет быть ему подотчётным. Крид станет лишь ещё одной фигурой среди многих.

Урсаркар бросил сигару в пепельницу и склонился над столом, опустив на него локти и сложив перед собой руки. Посмотрел прямо в глаза Забин.

— Я надеюсь, что это случится, Авдария, — произнёс он. — Правда. Я буду самым счастливым человеком, носящим бронежилет, если всё закончится за три недели. Но не закончится. Я нутром чую.

— Данные противоречат вашему чутью, — вставил Райк. — Всё указывает на то, что угроза миновала, и дальнейшее…

Взрыв. Раскатистое баханье, раздавшееся достаточно близко, чтобы его услышали даже сквозь бронестекло. Затем ещё один, и ещё.

Райк нырнул вниз, укрывшись под столом. Рука Забин метнулась к болт-пистолету.

— Глянь-ка, что там творится, Келл, — скучающе бросил Крид.

— Миномёты? — спросил из-под стола логистар-генерал. — Ракеты?

Флаг-сержант оттянул тяжёлый противовзрывной занавес в сторону и увидел, как от следующего взрыва снаряда по небу рассыпались яркие огоньки. Ещё две детонации, окрасившие укреплённые блокгаузы и площади-мешки касра Крафа в жёлтые и синие цвета.

— Фейерверки, — отозвался он.

— Фрекковы кретины, — ругнулся Урсаркар.

— Это незаконно, — прошипела комиссар. Фейерверки были на Кадии под запретом: бунтовщикам не составило бы труда переделать их во взрывчатку. — Я пошлю в город людей с приказом казнить виновных.

— Забудьте, — отмахнулся Крид. — В следующей передаче попросим их прекратить. А пока… Город строился из расчёта выдержать орбитальную бомбардировку. Пара хлопушек ему не навредят. Мы закончили?

Келл выглянул из окна командного шпиля на улицы касра Крафа, озаряемые огнями несанкционированного празднества.

— Нужно решить, как избавиться от тел врагов, — произнёс Райк. — Пути снабжения полностью непроходимы из-за покойников. А ещё вопрос санитарии.

— Сожгите их, — сказал лорд-кастелян.

— Но стоимость прометия…

— Тела еретиков сжечь. Я не отдам им ни клочка кадианской земли. Даже чтобы их зарыть.

Ёмкая фраза. Келл поставил мысленную пометку вписать её в следующее вокс-обращение.

Над торговым районом расцвёл взрыв, где на мгновение завис, уподобившись бутону красного хризантуса, которые его мать выращивала в продовольственном саду. И на секунду флаг-сержант вспомнил запах весны, когда окрепшие цветки раскрывали лепестки и ветер уносил их пушистые семянки.

Алый хризантус.

Цветок Кадии.


Внизу, в торговом, Янн Ровецке поднял голову на звук взрыва.

Он увидел, как воздушный снаряд расколол небеса, разметав по чёрной ночи красные искры. Те озарили уличное празднество ярким багрянцем, заставив казаться и узкую улочку, и гуляк на ней залитыми кровью.

И, если у Янна Ровецке всё выйдет, так и случится.

Он скользил сквозь толпу. Не толкаясь, не пихаясь. Ничем не привлекая внимания. Мимо пробежала белощитница, пытаясь догнать замеченного товарища. Ровецке ничего не сказал, когда девушка по пути врезалась ему в плечо.

Он не ждал извинений и, впрочем, не получил их.

Ровецке носил форму туннельного работника Администратума. Каждый на Кадии имел униформу, точно так же, как каждый на Кадии имел звание. У него на воротнике красовались нашивки сержанта санитарной службы.

Однако Янн был лицом гражданским, поэтому даже самому захудалому белощитнику не требовалось перед ним извиняться, когда он с ним сталкивался.

Кадианцы любили говорить, что они народ практичный. Что в солдатском обществе продвигались только самые достойные и способные. Что на Кадии не существовало кастовой системы.

Нет, вместо неё у них было понимание.

Понимание, что офицеров ударных войск выдвигали на основе обучения — тем, кто заканчивал лучшие кадетские академии с наивысшими баллами, доставались самые видные должности. Тот факт, что подобные академии, как уж повелось, находились в районах, где проживали старые военные семейства, естественно, не играл никакой роли.

Понимание, что вербовочные лотереи, в которых одному из десяти солдат выпадало остаться на Кадии в составе гарнизонных сил внутренней гвардии, зачастую проводились для того, чтобы отобрать представителей древних родов. А если не получалось, они обычно служили два года, прежде чем отбыть с планеты в качестве офицера либо советника при новом подразделении.

Понимание, что вспомогательный персонал должен уступать места в столовых настоящим бойцам. Понимание, что военнослужащим по праву и справедливости полагался полный паёк, а простым рабочим — только половина оного.

Семья Ровецке была из богатых. Торговый консорциум, отвечавший за поставки горючих минералов для производства высококачественной взрывчатки. У них водились деньги, достаточно денег, чтобы добавлять к своему шестидесятипроцентному пайку всё, что им пожелается.

Впрочем, деньги на Кадии не играли особой роли. Здесь котировались боевой опыт и происхождение. И ты ни за какие деньги мира не смог бы купить уважение либо пропуск в кадетскую академию для будущих офицеров.

Так что, когда в двенадцать лет к Янну явился Пустой Человек и предложил пройти подготовку бойца военизированных формирований, тот охотно согласился.

Как-никак какой кадиец откажется от возможности драться?

Взорвался ещё один фейерверк, залив снующих людей холодной синевой.

Держа в руках ящик для инструментов, Ровецке шёл мимо солдат, мимо автомобиля, где с багажника торговали самогоном-раёнкой. Затем он миновал группу мордианцев, отплясывавших в кругу какой-то танец, и свернул в сторону, чтобы не попасться на глаза священнику с поднятым над головой черепом, призывавшему солдат покаяться и вернуться в свои расположения.

Когда толпа поредела, он скользнул в тихий проулок, прикрыв глаза ладонью, чтобы не нарушать уединения парочки целующихся капралов, и отыскал синюю дверь, отмеченную тремя печатями чистоты.

Дом номер 14, улица Анфиладная-бета.

Он постучал пять раз. Выдержал паузу. Стукнул ещё трижды.

Дверь приоткрылась.

— Я пришёл насчёт труб, — сказал Ровецке. — Сказали, у вас протечка.

Дверь распахнулась настежь. Стоявшая на пороге женщина, перекошенная от таскания тяжёлых бронежилетов и ранцев, подняла керосолиновый фонарь.

Тусклого света едва хватило, чтобы озарить её покрытую пигментными пятнами кожу. Сияние отразилось от затуманенных катарактами глаз.

— Они сказали, что вы придёте, — просипела она. — Они…

Ровецке приложил палец к её губам, после чего уверенно переступил порог и закрыл за собой дверь.

— Отведи меня к нему, — велел он.

— Простите за светосферы, кажется, они сломались.

Внутри — типичное кадианское жилище. Скалобетонные стены толщиной с его руку. Прямоугольные окна-бойницы. Лестница, ведущая к люку, который, если разрезать его дуговой горелкой, выведет на плоскую крышу. Скорее бункер, нежели обитель.

В случае городского боя в этом помещении смогут разместиться касркины, которые убьют любого, кто попытается воспользоваться проулком для обхода защитников на главном проспекте. Когда Ровецке нырнул на Анфиладную, от него не укрылось, что здания по обе стороны узкого прохода имели на третьих этажах выступающие огневые точки — установи в каждом по тяжёлому пулемёту, и проулок превратится в смертельную ловушку.

Впрочем, он заметил, что одна стена комнаты покрылась плесенью, а из заклёпок в металлической мебели текла ржавчина. Для кадианца подобное считалось неряшливостью. Заявись сюда инспекторы по готовности, женщину бы непременно оштрафовали.

— Где ты его держишь? — спросил Янн.

— В подвале. — Женщина провела сухим языком по истончившимся губам. — Люди собрались. Мы ждали. Как было велено. Даже когда остальные поднялись. Сны Донавы Глаза-что-Зрит сказали ему, что ещё не время…

— Так и было.

Они миновали ящик для боеприпасов, привинченный к полу и готовый для загрузки в него снарядов. Женщина использовала его в качестве столика, заставив выцветшими пикт-портретами солдата с чёрной лентой в углу. Муж? Сын? Кто знает.

Плохая вентиляция. Место пропахло подвалом, где хозяйка хранила продукты. Спёртым ароматом проросших клубней и лежалого мяса.

Они прошли мимо двух убирающихся реечных коек и спустились по винтовой лестнице ниже уровня земли. Наверное, в арсенал. Ровецке решил, что крыша здания должна была служить в качестве миномётной позиции.

— Когда ты получила благословение?

— Прошлой ночью. От Гекуты Руки-что-Разит. Он сказал, за ним придёт мужчина. Кто-то важный, я не думала…

Он увидел, как сморщился её старческий рот, когда она кинула взгляд на его униформу.

— Ты же понимаешь, что это маскировка?

— Конечно, — отозвалась женщина, и её плечи видимо расслабились. — Да, конечно. Вы не похожи на полупайщика. Слишком мускулистый. Я сама семидесятница. Отставная. Или должно было быть семьдесят процентов. Чёртов Крид.

— Скоро мы отправим его к чертям, — пообещал Ровецке. Цифра его весьма удивила. Слишком уж высокая. Талоны на семьдесят процентов пайка редко выдавались людям не среднего возраста. Обычно такой рацион полагался резервистам, тем, кого могли призвать на службу снова.

То, что старуха получала целых семьдесят процентов пайка, означало, что Крид был даже в большем отчаянии, чем…

Внезапно Янн поймал женщину за хрупкую руку и шикнул, веля умолкнуть. Затем прижался ухом к скалобетону.

Сквозь камень он различил звук, нечто похожее на крошение или шорох. Треск, как у стального корабля в ненастье. Лопнувшая труба, пропускающая течь в пористый скалобетон?

Запах мяса и пряностей усилился, став почти удушающим. Возможно, что-то с трубой в уборной или…

— Почтенная леди, — сказал Ровецке. — Вы не открывали благословление, ведь так?

— Почтенная леди! Это мне нравится! Я не…

Он схватил её за плечи, попутно ощутив под тонкой, как пергамент, кожей выпирающие кости.

— Вы открывали его?

— Я, нет… Пока он не велел нам сделать это.

— Фрекк, — выругался Ровецке и, отпустив её, уставился на свои руки. Торопливо натянул на них тяжёлые руббариновые перчатки, висевшие на поясе.

— Он хотел, чтобы мы ему пели. Вот что он сказал Глазу-что-Зрит. Он ведь бог как-никак. Или так…

— Сколько вам лет? — оборвал он её.

— Что?..

— Сколько?

— Ну, мне… мне сорок два, если вам это интересно.

— Фрекк, твой же фрекк. Фрекк! — Он достал ребризер, который каждый кадиец носил в подсумке. Натянул его на голову, бормоча песнь почтения, которой его научил Пустой Человек. Проверил герметичность, между тем запустив руку в нагрудный карман на липучке.

— Мы его оскорбили? — просипела женщина. Она в ужасе скривилась, показав осевшие дёсны. — Мы делали лишь то, о чём нас просили…

Ровецке выстрелил в упор, пуля вошла женщине точно над бровью и забрызгала стену всем накопившимся за жизнь негодованием. Прежде чем он успел сделать шаг, мозговое вещество уже свернулось и потемнело.

Янн кинулся вниз по ступеням, молясь властителям разрухи, чтобы не подцепить заразу и ругая себя за то, что не понял знаков: ржавеющей мебели, плесени и густого запаха гнили.

Он сошёл с лестницы, сжимая пистолет обеими руками. Подвал на самом деле являлся оружейной. Ровецке понял это по валявшемуся на полу разбитому снарядному подъёмнику, который раньше находился в стене, прежде чем покрывшая его изморозью ржавчина разъела опоры. Стальные полки почернели и скрутились. Открытые светосферы в потолке давали тусклое, болезненно-оранжевое свечение. Они начали лопаться одна за другой, рассыпая снопы искр.

Но стоило ему увидеть людей, и он уже не смог отвести от них глаз.

Они стояли, выстроившись в круг, издавая один атональный звук. На их лицах застыло выражение исступлённой радости, из посеревших дёсен на пол с тихим «тик-так-тик-так» сыпались зубы.

Человек, что возглавлял ковен, носил высокий головной убор из битой латуни — по всей видимости, некогда бывший музыкальным инструментом военного оркестра. Сквозь капающую с него тягучую зелёную окись Ровецке различил гигантский глаз, полностью скрывший лицо культиста.

Янн прицелился в око, и головы всех присутствующих разом повернулись к нему — и некоторые с такой силой, что он услышал хруст ломающихся позвонков.

Фиолетовые глаза кадианцев, с рождения осквернённых Оком Ужаса, горели огнём.

А затем с громким баханьем погасли оставшиеся светосферы.

В резких сполохах дульных вспышек он увидел, как сектанты скопом кинулись к нему. Мимолётные образы, словно выхваченные из пикт-записи отдельные кадры. И каждый сопровождался оглушительным звуком выстрела в замкнутом помещении.

Бам.

Мужчина в истлевшей униформе конвейерного рабочего Муниторума, тянущий к нему руки с отпавшими пальцами.

Бам.

Капрал. Хромающий из-за глубокой, напоминавшей улыбку раны в бедре. Из неё наружу вывалилась пуля, когда-то давно засевшая в трубчатой кости. С рук мужчины сыпались кусочки стальных осколков.

Бам.

Руки на запястьях Ровецке. Женский рот, полный червей.

— Иоава воккх! — выкрикнул он защитное заклятье.

Бам.

Мужчина в зелёном уборе справа, челюсть уже отстрелена, посох в руке продолжает вращаться.

Ровецке разрядил магазин, пятясь обратно к лестнице.

Воздух с трудом проходил через фильтры респиратора.

Затем всё кончилось.

Янн неуклюже нащупал перчатками фонарик на каске. Тот включился, озарив комнату слабым тусклым светом. Позже, когда Ровецке снимет и сожжёт одежду, он обнаружит, что батарейка в приборе окислилась до такой степени, что залила кислотой кромку каски.

Он старался не смотреть на тела. Это было сложно, потому что те лежали повсюду. Некоторые вздулись и лопнули, а их лица почернели. Другие начали съёживаться, ссыхаясь.

Но они продолжали петь.

Янн Ровецке уже видел Чуму Неверия прежде. Даже помог, пусть и косвенно, отравить системы водоснабжения Каср-Холна, что в сочетании с варповым ритуалом-катализатором позволило мертвецам восстать снова.

Здесь же было нечто иное. Хворь разложила живых людей. Состарила их. Открыла старые, давно зажившие увечья. Штыковые раны. Кровавые пулевые отверстия. Отделила пальцы, пришитые обратно после инцидента в мануфакторуме.

Нет, не гниль Нургла, что-то другое. Опустошительное воздействие времени, но только сконцентрированное в моменте.

Ровецке уберегли лишь вшитые под кожу рунические кулоны. Он чувствовал их жар.

Янн действовал быстро, с хрустом топчась по костям и заглядывая под рассыпавшиеся металлические полки в поисках предмета, вокруг которого люди водили хоровод.

Штатив с закупоренными стеклянными пробирками в три дюйма высотой. Всего восемь штук. Изначально они стояли прямо в проволочной каркасной стойке, подобно образцам из биолаборатории, но сталь штатива побурела и скрутилась, как увядший стебель, так что те покосились в разные стороны. Один так и вовсе упал набок.

Внутри пробирок весело побулькивала жёлтая, напоминавшая гной жидкость.

Ровецке открыл длинный ящик для инструментов, который оказался пустым, если не считать блока защитной пены с восемью глубокими выемками и клещей.

С помощью последних он осторожно вставил флаконы в пазы, радуясь тому, что Пустой Человек послал ему сон, велев начертать внутри ящика защитные руны. Внутри ребризера скопилась испарина. Маска натирала ему лицо, резиновые элементы уже начали рассыхаться и трескаться.

— Я твой слуга. Твой слуга. Не вреди мне. Это место не твоя цель. Я должен перенести тебя. Это место тебя недостойно. Прошу, не вреди мне.

Голос у него в заднем мозгу молил его присоединиться к хору, петь.

Вместо этого он захлопнул ящик и защёлкнул замки.

Когда Янн выбирался из подвала, пол уже начинал вспучиваться и разбухать. Со стен горстями сыпался скалобетон, обнажая искорёженные, поржавевшие пруты арматуры и разваливающиеся двутавровые балки.

Он взбежал по проседающим ступеням, стремительно пересёк разлагающееся помещение и выскочил в дверь.

Двое бойцов всё так же стояли снаружи. Та парочка.

— В чём дело? — беспокойно нахмурившись, спросил один.

— Провал грунта, — сказал Ровецке, стягивая с себя ребризер. — В подвале. Размыв. Там внизу люди!

Он посторонился.

Янн не был псайкером. По крайней мере, не таким, как представляли себе другие. Он не умел выдыхать варпов огонь и уничтожать разумы взглядом. Но когда он врал, люди ему верили.

Двое бойцов кинулись внутрь. Ни дать ни взять бравые кадианцы-герои.

Ровецке захлопнул за ними дверь, петли которой уже обрастали ржавчиной. Затем он растворился в празднующей толпе, прежде чем дом номер 14 по улице Анфиладной-бета просел, а затем исчез под землёй.

В небе продолжали взрываться фейерверки.

Снующие вокруг кретины думали, что это конец.

Так оно и было.

Длинный ящик у него в руке слегка покачивался — так, словно внутри шевелилось нечто живое.

Нечто, жаждущее свободы.


Под улицами касра Крафа сквозь тьму шёл Сервантус Глейв, уверенный, что самым смертоносным существом здесь был именно он.

Как-никак он был касркином.

Его дыхание спокойно и размеренно вырывалось через плотно прилегающий к лицу респиратор. Глаза неотступно следили за туннелем впереди, линзы шлема, работавшие в режиме низкого освещения, окрашивали всё вокруг в дымные красные тона.

Ствол залпового ружья поблёскивал обсидиановой чернотой на краю поля зрения. Оружие оставалось направленным прямо вперёд, крепясь к панцирному нагруднику многосуставным манипулятором для предотвращения усталости и увеличения точности.

— Стоп.

Оккун, через микробусину на канале группы.

Глейв замер. Проводник виднелся на периферии зрения, две их локационные точки почти сливались на позиционной карте с внутренней стороны наручей Глейва. Несмотря на постоянное напряжение и стекавший по спине пот, Сервантус сохранял дисциплину. Не двигаться. Не поддаваться соблазну взглянуть самому. Он знал, что Оккун сейчас стоит на колене, сканируя район ауспиком.

— Впереди усиление шумов. Возможно, звуки с улицы.

Они продолжали ждать в тёплой влажной тьме.

Дренажная галерея шириной была с двухполосную дорогу и в высоту примерно такой же. Паводок прошлым летом принёс сюда много мусора сверху. Когда вода ушла, отходы остались гнить здесь.

Туннели испещряли всю Кадию. Естественный итог многочисленных осад, которые довелось пережить миру-крепости. Новые города возводились на разрушенных укреплениях прошлого. Те, в свою очередь, становились водоотводящими каналами и дренажными стоками, чтобы не дать касрам, построенным из стали и скалобетона, утонуть в сезонные разливы.

А ниже, под ними, — настоящие туннели. Чёрные туннели. Из которых когда-то давно, в Тёмную эру технологий, древние люди извлекли жуткие пилоны, что ныне покрывали поверхность мира.

Так, по крайней мере, учили Глейва в кадетской академии. Хотя за время подземных операций, проведённых в составе 27-го полка касркинов, Сервантус понял, что гладкие стены и странные столпы ничем не напоминали ни одно имперское сооружение, которые ему доводилось видеть.

Наверное, рассуждал он, тогда всё было иначе.

— Может, подтянуть поддержку?

— Терпение, Глейв, — усмехнулся проводник. — За углом глухой звук. Не чёткий контакт, скорее… дрожь. Механическая. Может, диверсионный отряд культистов. Будь готов к перестрелке.

Глейв сжал зубы и отпустил пистолетную рукоять залпового ружья, чтобы размять ладонь. Она всегда ныла, когда он её перенапрягал, но Сервантус не жаловался. Каждый касркин был привычен к боли как внутренней, так и внешней. Глейв умел выдерживать и ту и другую.

Он родился неспособным держать лазвинтовку: пальцы правой руки срослись — мизинец с безымянным, а указательный со средним, — вследствие чего он имел большой и два сдвоенных пальца. Полностью пригодный для повседневной работы, но не для службы Императору.

Для этого было нужно, чтобы указательный палец проходил под предохранительную скобу лазвинтовки.

Все кадианцы по достижении восьми лет должны были быть готовы к поступлению в кадетскую академию. Тогда проходила первая проверка на пригодность — та, на которой решалось, стать тебе ударником или полупайщиком в мануфакторуме. С такой же рукой фронт он смог бы увидеть, разве что грузя поддоны с боеприпасами на борт транспортного корабля.

Дети редко получали бионику: они росли слишком быстро, и замена имплантатов обходилась бы неприлично дорого. Конечно, можно было сделать операцию, но тогда он рисковал полностью утратить чувствительность, а ещё из-за времени на восстановление он бы пропустил проверку.

Удача отворачивалась от многих перспективных рекрутов. Впрочем, Сервантус не относился к числу многих.

Его отец, генерал Хезкетт Глейв, командовал 117-м полком мобильной артиллерии во время осады Сантаана и умело воспользовался этой победой, чтобы занять место главы школы повышенной артиллерийской подготовки. И Хезкетт Глейв не стал мириться с тем, что его сыну предстояло грузить снаряды, а не стрелять ими во врагов.

Он подёргал пару-тройку ниточек, и Сервантуса на временной основе приняли в средней руки кадетскую академию, позволив пользоваться лазвинтовкой со снятой скобой.

Инструкторам такое не понравилось. Кадетам тоже. Вся имперская машина строилась на том, что человек должен соответствовать системе, — и то, что эта самая система подстроилась под Глейва, казалось им совершенно ненормальным.

Поначалу его сочли слабаком, а кадианцы как никто умели чуять слабость и пользоваться ею самым безжалостным образом.

На травлю он ответил тем, что стал самым лучшим. Награды выдающегося стрелка. Доклады об образцовой физической подготовке и безупречных персональных осмотрах.

А затем он открыл для себя бокс. Сервантусу бокс нравился. Перчатки скрывали его руки, и он наконец-то смог ответить своим мучителям, да ещё и получать за это похвалы. Юноша побеждал в региональных соревнованиях и доходил даже до финалов полушария.

Когда Глейву исполнилось пятнадцать и он явился на комиссию, которой предстояло решить, годен ли он для прохождения дальнейшей службы, один из инструкторов, который всё время преследовал его, высказался в его поддержку.

Комиссия допрашивала его целый час. Ему велели разбирать лазвинтовки, а также показать, что он может приспособить любую из них под свой палец менее чем за тридцать секунд. Заставили поднимать различный вес и бегать на время за пределами стандартной зачётной нормы. Когда они закончили, а затем вернулись из совещательной комнаты, возглавлявший комиссию генерал-лейтенант сообщил, что Глейв получит документы на зачисление в армию.

— Кадет, твой отец многое сделал, чтобы это случилось, — добавил он, глядя на него из-за высокого стола. — Так что лучше тебе вогнать штык в самого Разорителя.

Глейв отсалютовал — и мысленно поклялся, что так и сделает.

Теперь он был касркином. И никто не называл его слабаком.

— Это контакт, — провоксировал Оккун, закрепив ауспик на плечевой разгрузке и взяв на изготовку адовое ружьё — модель с укороченным стволом, предназначенную для зачисток туннелей. — Голоса. Направо от перекрёстка.

— Есть контакты, — сообщил Сервантус идущим следом. — Выдвигаемся для подтверждения.

Они пошли вперёд, крадясь среди нанесённого мусора подобно помойным псам.

Глейв замер в десяти футах от поворота направо и опустился на колено, одновременно поднимая залповое ружьё. Из-за угла он различил механическое «цок-цок-цок». Барабан револьвера? Генератор?

— Готов, — сказал он.

Оккун снова снял ауспик. Протокол. Проводник сканирует маршрут, залповщик накрывает район лазерным огнём при первом же намёке на неприятности. Если проблемы серьёзные, они вызывают поддержку.

— Вижу… — начал Оккун.

В этот момент из-за угла прямо на Сервантуса вышел человек.

Он был с расстёгнутым ремнём и как раз застёгивал пуговицу на штанах. Глейв мог бы убрать его ножом, не появись он так внезапно.

Боец вжал широкий модифицированный крючок залпового ружья, и оно с пронзительным воплем исторгло шквал лазерных лучей, на мгновение озаривших испуганное лицо человека.

Залп попал врагу точно в центр массы, разнёс его грудную клетку и разбился о потолок позади него. В воздухе повисла дымка перегретой крови, от раскалённой мощи выстрела изжарившейся до пепельных хлопьев, которая затем волной накатила на касркина. Обычные лазерные лучи прожигали в жертвах дырки. Импульсы залпового ружья отличались такой мощью, что создавали взрывы на молекулярном уровне и преобразовывали энергию в кинетическую силу.

Оккун отпустил ауспик и выхватил адское ружьё в тот момент, когда прибор ударился о землю.

Сервантус уже поднялся на ноги, боком обходя упавшего врага и, высунув короткое оружие из-за угла, выпустил поток огня, который опалил пролегавшую сбоку трубу.

За ослепительным сиянием залпа — ярко-белого в режиме теплового сенсора — он различил в глубине туннеля силуэты. Нечёткие. Движущиеся, бросающиеся врассыпную. Перегретые лазлучи прошили одно согбенное красное пятно и оторвали от него кусок, который, кружась, отлетел в сторону. Из раны брызнула струя оранжевой крови.

— Есть контакт! — проорал он в микробусину. — Огневая поддержка! Огневая…

Кинетический удар в панцирь. Жёлтые блики во тьме. Твердотельные снаряды, ответный огонь.

Глейв кинулся ничком, чтобы уменьшить профиль, и дал ещё один залп, срезавший противнику ноги. Туннель огласился рёвом пальбы. Над головой затрещали пули, выбив камнебетонное крошево из стены справа от него, где укрылся Оккун. Один снаряд попал Сервантусу в наплечник и откинул его назад.

— Трон! — крикнул проводник. Он перехватил адовое ружьё в левую руку и послал вглубь коридора шквал лазерного огня. — Сколько их там?

— Маловато, — прорычал Глейв.

Он взял на прицел движущееся пятно и нажал спусковой крючок. Ничего не случилось. Мигающий перед глазами индикатор указал на перебой питания. Он взглянул под руку и увидел искры, сыплющиеся из двойного кабеля, который соединял оружие с силовым ранцем на спине. В него попали. И теперь вспышки выдавали его позицию среди тьмы.

Макушку Сервантуса что-то зацепило, и красноватое тепловое зрение с мерцанием угасло. Выстрел в голову. Ему попали в голову.

Касркин пополз прочь, заставляя тело работать, несмотря на ужасную боль. Не видя обычным зрением ничего, кроме резких сполохов выстрелов.

Оккун выскочил из укрытия, одной рукой паля в коридор, а другой — схватив Глейва за разгрузку и поволочив его из-под огня. Проводник что-то кричал, но в ушах Сервантуса стоял только рёв. Казалось, пол ходит ходуном. Похоже, дезориентация…

Нет, не дезориентация. К ним прибыла подмога.

Из тьмы вынырнул «Леман Русс» типа «Экстерминатор», уже развернув башню на девяносто градусов. Он пронёсся мимо них, пройдя в каких-то шести футах от ботинок Глейва и раздавив гусеницами то, что осталось от застреленного часового. Танк остановился прямо посреди Т-образного перекрёстка.

О его броню застучали пули.

В ответ он включил прожектор и захлестнул туннель неистовой бурей снарядов. Тяжёлый болтер в спонсоне задвигался из стороны в сторону, спаренные автопушки на башне огласили коридор дробным металлическим грохотом, который — усиленный за счёт замкнутости помещения — походил на удары молота. Дульные вспышки перед стволами вытянулись на десять футов вперёд.

Даже несмотря на защиту шлема, Сервантус не слышал ничего, кроме звона, до тех пор, пока всё не закончилось, а его самого не начал осматривать Штопальщик Кристан.

— …лобый, Глейв, — сказал он.

— Что?

Медик нахмурился и пощёлкал пальцами с обеих сторон от лица Глейва.

— Ты меня слышишь?

— Да, — отозвался Сервантус. Он не любил, когда с ним нянчились. Ему хотелось скорее вернуться в строй. — Драться смогу.

— Серьёзно, я не хочу отпускать тебя с контузией. Это риск для отряда. Если сомневаешься, советую передать залповое ружьё другому и перейти в середину строя…

— Нет. — Касркин попытался встать.

Штопальщик резко толкнул его назад, что вкупе с весом силового ранца лишило здоровяка равновесия.

— Давай полегче. Ты пока считаешься раненым. Трон!

— Я осознаю, что ты пытаешься помочь, Штоп. Но ты не понимаешь. Ты не солдат. Не настоящий.

— Я тоже защищаю Кадию с адовым пистолетом.

— Ты поддержка, — указал Глейв. — Убивать еретиков не твоя работа, а моя.

— Ну, сегодня ты выполнил норму по убийствам.

— Но не еретиков, — сказал Оккун, выйдя из-за угла. В руке он держал кипу жёлтых бумаг. — Хотя всё равно предателей. Большинство в гражданском. Плохонькие ночные линзы. Автоматы и пулемёты. Автопушки разнесли машину, которая здесь работала, но, похоже, они печатали вот это.

Он бросил Глейву несколько бумажек. Хрупкие, как осенние листья, те рассыпались по его поножам.

Глейв взял один дрожащими пальцами.

— Фальшивомонетчики. И хорошие.

— Саботажники, — прошипел Штопальщик. — Они выбивали почву у нас из-под ног.

Это был рационный талон. Рационный талон, позволяющий предъявителю оного получать семидесятипроцентную норму пищевого довольствия.

И ещё один, и ещё, и ещё.

На эти карточки Сервантус смог бы устроить настоящий пир. Но еды на Кадии едва хватало. И пир для одних означал голод для многих других.

Не все их враги были порочными еретиками — некоторые шли на злодеяния из алчности.


Глава третья

Дравура Моркат прожила всю свою жизнь среди чудовищ-полубогов. Существ, не ведавших страха даже до метаморфозы в сосуды эфирных сил из плоти и металла. Воинов, способных сокрушить её тельце одним ударом.

И тем не менее она не боялась, поскольку стояла по правую руку от магистра войны в качестве его зодчей и чашницы, держа длинными пальцами кубок из громадного черепа. По легенде, тот принадлежал созданному извратителем плоти Фабием Байлом подобию Хоруса, поверженному магистром войны в давние греховные времена.

И она, как и военачальники из внутреннего круга Абаддона, входила в число его избранных. Ибо Дравура Моркат служила ему каналом связи с Чернокаменной крепостью. Эфирным зодчим, единственным, кто мог наполнить ноктилит в недрах твердыни эссенцией варпа. Даже больше, она была тем самым существом, что укротило этот совещательный зал, направив токи имматериума в прожилки тёмного камня и опутав их содрогающейся плотью и пульсирующими артериями. Она знала каждую дышащую поверхность, видела, как желеобразные скопления глаз впервые открыли веки и как обрамлявшие дверные проёмы зубы вылезли из полуорганических дёсен.

Без неё породившая Моркат крепость — прозванная «Волей вечности», хотя она была слишком древней, чтобы носить какое-либо имя, — была бы не более чем враждебным камнем.

Ни один воин в здравом уме не посмел бы её коснуться.

И потому она боялась этого предводителя — он был кем угодно, но только не здравомыслящим.

— Магистр войны, — произнёс Уркантос, опускаясь перед Абаддоном на колено. Когда он склонился и упёрся бронированными кулаками в палубу, его склизкие от крови перчатки оставили на металле алые пятна. — Представляю вам флот Лжеимператора, горящий в пустоте.

Он не сказал ни слова Моркат — более того, зодчая даже не знала наверняка, заметил ли тот её присутствие вообще. Подобно большинству транслюдей, лорд-губитель привык игнорировать жалких существ, уступавших ему в размерах.

— Встань, мой лорд-губитель. — Магистр войны склонил голову. — Твоё подношение кровью и разрушением принято.

Дравура увидела, как за головой Уркантоса алой лужей расплылась гордость, подобно багрянцу, выливающемуся на мраморный пол из простреленного затылка человека. Даже мыслеформы его сознания выглядели для внутреннего ока Моркат как кровь.

Вот для чего она требовалась сейчас магистру — служить ему в качестве прозревателя мыслей. Следить за разумами сподвижников, пока он раскрывал свой грандиозный план завоевания Кадии. И Моркат прилежно исполняла свою роль. Она видела гнилостное облако беспамятства вокруг пронзённого шлангом черепа Скайрака Рождённого-в-бойне, чьи мысли то возникали, то вновь растворялись в мареве, подобно роящимся мухам. Наблюдала, как Деврам Корда, лорд-очиститель Чёрного Легиона, плёл запутанный признательный рассказ, исходивший из его головы изящными мазками умелого каллиграфа. Смотрела, как три глаза лорда-обманщика Зарафистона прозревают переменчивые вероятности, перестукивавшиеся у него в черепе, подобно гадательным костям. И наконец, варпов кузнец Кром Гат, бывший Железный Воин, а ныне представитель избранных Хаоса Неделимого — его разум напоминал сложнейшую мандалу из механизмов и шестерней.

В последние дни магистр войны редко собирал избранных вместе. Слишком часто их совещания приводили к расколам или увязали в вопросах, среди которых было невозможно вычленить важную информацию. Лучше было встречаться с ними поодиночке, и к тому же так Моркат лучше могла следить за их разумами.

И она следила, выискивая проблески измены. Мощнейший резонанс совещательного зала, без остатка захваченный её творениями из плоти, усиливал когнитивно-аналитические способности Дравуры втрое.

Однако аура вокруг разума Уркантоса, повелителя Чёрного флота, сегодня казалась гораздо ярче, чем у остальных. Она полнилась болью и кровью.

— Ты знаешь, зачем я тебя вызвал? — Магистр войны взмахнул Когтем Хоруса, позволяя чемпиону Кхорна подняться на ноги.

— Обсудить высадку. — Лорд-губитель встал. Пара гигантских рогов, привинченных к его лбу, изгибались назад подобно лукам — весьма удачная метафора, поскольку тело воина, в любой момент готовое взорваться насилием, походило на туго натянутую тетиву. Насаженные на штыри черепа и головы — некоторые такие свежие, что ещё блестели, — пустыми взорами глядели с держателя для трофеев на доспехах. — Я прошу оказать Гончим Абаддона честь пойти в авангарде, когда мы начнём зачищать Кадию.

— И почему ты решил, будто заслуживаешь такой чести?

Моркат старалась не смотреть на магистра войны. В присутствии прочих ей следовало стоять с почтительно потупленным взором. Но сейчас она не смогла обуздать инстинктивную потребность понять возникший конфликт. Глаза зодчей — один настоящий и другой, заменённый шаром из чернокамня, — переметнулись на лицо властелина.

Абаддон никогда не запрещал ей читать свои мысли. Больше того, иногда Моркат казалось, словно тот специально думал о чём-либо для того, чтобы она это узрела. Бесценное единение разумов, дабы она могла служить ему ещё лучше.

Его сознание всё время полнилось поверхностными размышлениями и нарочитыми мыслями. Впрочем, это не отменяло их величественности.

Кинув на Абаддона взгляд, Дравура увидела, как мысли вращаются вокруг его обритой головы, подобно планетам на модели звёздной системы. Астролябия света, лик совершенного ангела. Самый прекрасный мысленный пейзаж, который ей доводилось видеть, за исключением одного случая.

А на лбу у него пылала метка восходящей звезды Хаоса, зажжённая самими богами варпа.

Если смотреть на неё через ноктилитовую сферу, помещённую в левую глазницу зодчей, то она выглядела как Око Ужаса в миниатюре, как ярко горевший на голове огонь.

Моркат отвернулась, словно ребёнок, попытавшийся задержать взгляд на солнце.

— Почему я заслуживаю? — прорычал Уркантос. Его меркнущий красный нимб оросился каплями венозно-чёрного багрянца, когда, учуяв стычку, Гвозди Мясника лорда-губителя глубже впились в мозг и усилили приток ярости. — Я — повелитель Чёрного флота. Победа за мной. Никогда прежде флот Истинных Сил, да и любой флот, не уничтожал имперское воинство так быстро. Я уничтожил…

— Уничтожил? — вопрос магистра войны заставил Уркантоса умолкнуть. — Несколько крейсеров перешли в варп перед первым залпом. Сейчас они идут к Кадии, спеша предупредить их о нашем приближении. Ты это называешь уничтожением?

— Тот путь нестабилен, магистр войны, и демоны уже пустились в погоню.

— Мы не полагаемся на демонов, лорд-губитель. — Злость в голосе магистра едва не материализовалась в зале. — Они — инструменты, а не братья, которым можно доверять.

— Мы не сможем догнать их, сторожевой флот заранее подготовил побег на подобный случай, и они вошли в варп гораздо раньше…

— Отговорки.

— Вы просите невозможного! — взревел Уркантос, и из его головы выстрелили кинжалы боли. Подталкиваемый впившимися Гвоздями, он шагнул вперёд. — Ни один смертный не сможет…

— Стой, брат.

Это слово было не просто приказом. Оно прозвучало из недр бездонного провала, за каждым слогом в нём сквозили холодные ветры. Тьма вокруг Абаддона стала ещё черней, и кхорнат застыл на полпути, а его собственная тень словно съёжилась от мощи того звука.

Даже сама твердыня как будто издала тонкий вопль.

Моркат увидела, что Уркантос, чемпион Кхорна, испугался. Он ненавидел страх — его разум сжался, стремясь защититься от эмоции, и зодчая задалась вопросом, могло ли быть так, что ещё задолго до превращения в космодесантника именно испуг толкал его на жестокие поступки.

Магистр опустил бронированную перчатку на нагрудник лорда-губителя в усмиряющем, успокаивающем жесте. И когда он заговорил снова, голос его наполнился мягким пониманием, абсолютно чуждым той нечестивой команде, которую он только что изрёк.

— Я прошу невозможного, брат, поскольку если не стану его просить, то и свершить его мы не сможем. Ты хорошо мне послужил, но не требуй моего расположения.

— Я… прошу прощения… магистр войны, — сказал воин, сжав зубы от укола Гвоздей.

Дравура подалась ближе, решив, будто в тот момент различила всплывший у него в голове образ. Связанный с криком, что ни один смертный не сможет сделать то, что просит магистр войны.

Ангрон. Из его разума всплыло лицо демонического примарха. Любопытно.

— Ты только что из боя, и Гвозди пока ещё сидят глубоко. Забудем это. Но ты прав, я вызвал тебя обсудить высадку.

Магистр отступил, и сила, удерживавшая Уркантоса на месте, исчезла. Он тряхнул огромной рогатой головой, пытаясь прийти в себя.

— Высадки не будет, по крайней мере такой, как ты её себе представляешь. — Абаддон прошёл к обзорной платформе и, беззаботно повернувшись к чемпиону Кхорна спиной, окинул взглядом водоворот Ока. Ощутив его присутствие, обтянутые плотью стены испуганно затрепетали. — Вот что я поведал другим. Наша цель — не зачистка Кадии. Мы её уничтожим.

— Если в авангарде пойду не я, значит… Корда?

Деврам Корда был лордом-очистителем, верным последователем Слаанеш, которого Уркантос презирал. Моркат увидела, как подозрение свивается в его алых мыслях подобно водяной змее.

— Мы сокрушим Кадию «Волей вечности».

— Мой магистр войны, я не понимаю.

— Наша уловка сработала — мы обманули слуг Лжеимператора. Они думают, что кампания завершена, что мы лишились всех сил и потерпели поражение. По словам Сироновых шпионов, на поверхности слуги Трупного Трона выходят из городов-крепостей в погоню за нашими отступающими войсками, а их флот преследует «Мстительный дух» и «Планетоубийцу». Они вне крепостей, открыты, уязвимы для орбитальной бомбардировки.

Лорд-губитель ничего не сказал, но Моркат увидела, как его кровавые мысли сгустились от беспокойства насчёт того, к чему шёл разговор.

— Сила Кадии в касрах, в её городах-крепостях, — продолжил магистр. — Которые мы уничтожим «Волей вечности», один за другим. Так мы оставим противника без штабов, центров снабжения, узлов связи и точек для отхода. Им станет некуда возвращаться. Тем временем армии на поле мы сметём орбитальными бомбардировками. Мы проведём лишь ограниченную высадку, чтобы защитить Крома Гата и его боевые машины, которые разрушат пилоны. Вот как мы сокрушим Кадию.

— Стратегия продуманная, Абаддон. Умная. Хитрая. Но опасная. Богам она не понравится. Силы вручили вам «Мстительный дух» и «Планетоубийцу» как дары, а вы используете их в качестве приманок, чтобы вся слава за смертельный удар досталась этой ксеноконструкции.

— Для меня главное не слава, а победа. И Силы не вручали мне «Мстительный дух» и «Планетоубийцу», я сам их добыл. Помни, не мы служим Силам, а они — нам.

— Но…

— Я восставал против Императора, ведшего себя как бог, не для того, чтобы присягать сущностям, зовущим себя богами, — а ты? Сейчас в тебе говорит прежняя личность, из времён до перерождения в чёрном и золотом.

— Да, магистр войны. Но если Крепость подведёт…

— Не стремись к этой битве, лорд-губитель. Кадия — лишь шаг. Сокрушим её, и мы проложим Багровую Тропу. Создадим прореху в космосе, от которой Империум уже не оправится. Ты жаждешь стяжать славу на Кадии? А представь себе высадку на Терру.

Сжав зубы, воин-кхорнат кивнул.

— Крепость, — прорычал он. — Думаю, поэтому оно здесь.

Тогда-то Моркат поняла, что не укрылась от внимания Уркантоса. Он посмотрел прямо на неё, и ненависть его была настолько сильной, что невольно притянула её взор.

И когда они встретились глазами, её разум невольно упал в чёрные порталы его зрачков.


Дравура посмотрела через глаза мясника и увидела красное.

Багровую дымку подстёгивающей боли. Раскалённый шип глубоко в мозговом веществе, требовавший убивать.

Гвозди Мясника. Пыточный имплантат, с которым Уркантос каким-то образом прожил тысячелетия.

Не этого она хотела. Моркат пыталась лишь проникнуть в глубинные прожилки его мыслей. Может, заглянуть в подсознание. А это было полное погружение в мысленный поток и заражение чужими воспоминаниями. Грёза о прошлом.

В ней лорд-губитель стоял перед огромными дверями в часовню, весь покрытый кровью.

Не вся кровь на броне принадлежала жалким культистам, что отдали жизни, защищая храм. Часть её принадлежала Гончим Абаддона, погибшим в глупой авантюре на борту чернокаменного чудища.

Они занимались этим на протяжении тридцати лет. Тридцати лет после захвата «Воли вечности» в Готической войне, потраченных в попытке усмирить недра ноктилитового зверя. Его бы вообще здесь не было, не пади на него выбор магистра войны, — и он хотел показать Абаддону своё мастерство.

— Открой их! — крикнул магистр войны, прорубаясь сквозь ряды тощих фанатиков, которые пытались остановить его.

Дравура мысленно приготовилась к тому, что увидит дальше.

Уркантос вцепился в створки и рванул их с такой силой, что те, сыпля искрами по ноктилитовым направляющим, разъехались в стенные пазы.

Внутри находилось бронированное святилище. Изуродованные аквилы и статуи примархов, покрытые пульсирующими мешочками с органами и саванами увитой венами кожи. Обтянутые варповой плотью чернокаменные кабели, обвивавшие скульптуры и подсвечники подобно древесным корням, пробравшимся в древний храм среди джунглей.

Перед алтарём лежали закланные люди. Что бы здесь ни обитало, они ему поклонялись.

Какое-то мгновение внутри ничего не шевелилось.

Затем воин различил за алтарём движение. Баллистический когитатор высветил цель. Воин вскинул пистолет и выстрелил, разнёсши купель со смолистой слизью.

— Что ты заметил, старик? — рыкнул Хеккша. Хоть он и не был из старого выводка, Уркантосу он нравился. Убийца до мозга костей.

— Мелкий зверёк. Быстрый. Может, генокрад.

Они нашли в проклятой крепости чужака.

Ещё одна перебежка. Оба воина открыли огонь, разбив орган, чьи трубы упали подобно срубленным деревьям, со звонким музыкальным лязгом рухнув на мощёный пол.

— Выходи! — рявкнул у него за спиной голос. Абаддон. — Мы тебя найдём!

И невероятно, но существо вышло.

Поначалу лорд-губитель решил, что это крупный грызун. Горбатый падальщик, возможно, неведомый пришелец. Однако истинная природа существа оказалась столь невероятной, что кхорнат всё понял лишь после того, как оно подняло бледное, как воск, лицо.

Закутанный в лохмотья ребёнок со всклокоченными чёрными волосами. Шести или семи лет, хотя она выглядела настолько тощей, что ей могло быть и все десять.

Один её глаз был ярко-фиолетовым, другой — чёрным как смоль.

Тёмное око представляло собой шар из ложного ноктилита, причём имплантированный не так давно. Место, где последователи твердыни — теперь стараниями Уркантоса мёртвые — пересадили ей искусственный глаз, покрывала густая паутина плохо заживших швов.

Дравура Моркат умела прозревать разумы, поэтому знала, что не для всех она представала в одном и том же облике. Члены экипажа, которые боялись её, воспринимали зодчую как уродливого монстра, однако транслюди-астартес по большей части смотрели на неё как на ручного зверька.

И всё же ей было странно видеть себя в детстве.

Хеккша рассмеялся.

— Вот уж опасный зверь, лорд. Позвольте мне.

Воин вскинул болт-пистолет с такой скоростью, что Уркантос различил его исключительно благодаря превосходному зрению. Инстинкт убивать мирных людей укоренился в кхорнате настолько прочно, что он даже не колебался: он убивал детей раньше и считал себя вполне способным сделать это снова.

Но за миг до выстрела девочка шевельнула рукой, детским разумом поняв намерение Хеккши прежде, чем его мозг послал команду нажать крючок. Моркат увидела, как её пальчики взметнулись в воздух.

Ноктилитовые шипы вздыбились из пола подобно разбивающейся о скалы волне. Они пронзили живот воина и разорвали пластины брони. Он выстрелил из болт-пистолета вверх, раздробив лицо скульптуре примарха за спиной девочки. Прежде чем он прицелился снова, последний шип вошёл ему в подбородок и вырвался из макушки шлема.

В дверь санктума с криком ворвался ещё один воин Гончих, уже поднимая болтер.

Крошечные ладони Моркат столкнулись в резком хлопке. Створки захлопнулись прямо перед космодесантником Хаоса, отрубив ему руки в локтях.

Уркантос открыл огонь по ребёнку, слившемуся в нечёткое пятно. Болт-снаряды забили по полу и алтарю, расцветая взрывами.

Он бросился к органу, за которым укрылась девочка, не понимая, что та нарочно заманивала его туда, к клубку кабелей, что валялись на земле подобно мускулистому телу змеи-душителя.

Один из них тотчас обвился вокруг Уркантоса, и тот рухнул на пол, больно ударившись лицом. Эластичные кабели опутали правую ногу воина, словно цепкие лозы. Он принялся в них стрелять, высекая искры из собственной силовой брони. Однако следующий кабель гадюкой кинулся на него с земли, и усики-провода заползли в механизм пистолета, отчего оружие заклинило. Другие прижали топор. Ещё один, толщиной с руку кхорната, затянулся у него на шее.

Он перестал видеть красное. Всё стало тёмно-багряным от захлестнувшей его ярости.

Но затем гнев померк, поскольку красное начала затягивать серая пелена.

— Стой! Стой, дитя!

Уркантос, с трудом соображая после такого выброса адреналина, узнал голос магистра войны.

Абаддон шёл к ним, совершенно безоружный. Он отсоединил Коготь Хоруса и опустил его на каменную скамью. Отставил демонический меч в сторону.

Лорд-губитель услышал, как недовольно зашипел клинок.

Повелитель Чёрного Легиона медленно шагал вперёд с поднятыми руками.

— Мы не хотим тебе навредить.

Кхорнат попытался возразить, но смог выдавить из себя лишь тяжёлый кашель. Не навредить? Не навредить? Один брат погиб, возможно двое. А он хотел простить мерзавку?

Лязгнула решётка. Шорох шагов по чернокамню, доносящийся из-за полуразрушенного алтаря.

Абаддон опустился на колено, хотя даже в таком положении оставался выше большинства смертных.

— Подойди, дитя, — сказал он, поманив её к себе.

Из-за алтаря блеснули глаза. Под сводчатым потолком недоверчиво зашуршали кабели.

Зрение Уркантоса стало чёрным. Чёрным, как ноктилитовый камень.

— Иди ко мне, — продолжал звать её Абаддон без единого намёка на спешку. — Дай я на тебя взгляну.

Девочка, крадучись, выбралась наружу. Она была болезненно тощей, до такой степени, что из-под молочно-белой кожи тенями проступали кости. Ребёнок двигался не как человек, а скорее как обезьяна, используя руки в качестве дополнительных точек опоры.

— Ты прекрасна, — сказал магистр войны. — Давай поговорим. Думаю, тебя создали для этого. Чтобы общаться.

Девочка наклонила голову, словно прислушиваясь к словам, затем медленно приблизилась.

Уркантос дёрнулся, разъярённый своим унижением.

— Отпусти моего человека, — продолжил Абаддон. — Он просто хотел меня защитить.

Девочка перевела на кхорната свои странные глаза и тихо зашипела.

Кабель на шее Уркантоса ещё раз сжался, затем ослаб и уполз в тени. Воин закашлялся, глотая едкий, дарящий жизнь воздух. Сплюнул кровь.

— Спасибо.

— Па-ибо, — пролепетал за ним ребёнок. — Па-ибо.

— Иди ко мне, — сказал Эзекиль. Он медленно стянул массивную перчатку и протянул девочке руку.

Та заколебалась, потянулась к громадной ладони, затем резко убрала пальцы.

Абаддон никак не отреагировал, продолжая держать руку до тех пор, пока пугливая девочка наконец не взяла её. Затем сомкнул пальцы, аккуратно, будто подбирая выпавшего из гнезда слётка.

— Я — Эзекиль Абаддон, магистр войны. Как зовут тебя?

Ребёнок не ответил.

Лорд-губитель выругался на нуцерийском, с трудом говоря из-за повреждённой гортани. Он обзывал её всеми скверными словами, какие только мог вспомнить, пока брань не перешла в клятвы.

— Я убью тебя, дравура моркат. Ты умрёшь в муках, дравура моркат.

Пойманная в паутину воспоминания, она подалась ближе, чтобы посмотреть на саму себя. Вот тот момент, который она хотела увидеть.

— А он ведь прав, — произнёс Абаддон. — Разве ты не Дравура Моркат? Это означает Дитя Крепости.

Моркат увидела, как ребёнок, которым она когда-то была, моргнул, смутно осознавая сказанное. Девочка открыла рот, полный ноктилитовых зубов в дёснах, покрытых сеткой шрамов от пересадки, и издала протяжный булькающий звук.

— Ма-араука-а-а-ат?

До сих пор она не разговаривала ни с кем, кроме фанатиков, что преклонялись перед ней, и самой крепости. Родителя, коему не требовалось давать ей имени.

Это же был момент, когда Моркат оное получила.

И момент, когда она встретилась с отцом.


— Ты точно не пострадала? — спросил магистр войны. Они находились в его кабинете — башенной комнате, доверху уставленной фолиантами и свитками.

Комнате с самым мощным голосовым экранированием на всей «Воле вечности».

— Всё хорошо, — ответила Моркат. Плоть на одной из стен пожухла за время перелёта — Чернокаменная боролась с захватчиками и восстанавливала нейтральную варп-полярность. Дравура прижалась к ней ладонями и открыла своё естество, послав в камень заряд эфирной энергии, так что паутина из плоти потеряла мертвенную серость и снова разбухла. — Случайное воспоминание о событиях прошлого. Уркантос так и не забыл нашу первую встречу…

— Я был там. Раз ты в порядке, приступим к делу.

— Да, магистр войны.

— Что скажешь о совещании? Много ли они лгали?

— По большей части они были искренни, — сказала Дравура. — Корда хочет сварить зелье, которое, по его мнению, сделает вас ещё могущественнее. Ускорит вашу реакцию.

— Я его не приму.

— Он планирует подмешать его вам. На праздничном пиру, когда всё закончится. Во время ритуального обмена тостами-вызовами он отравит вас благословением, которое усилит ваше восприятие, подтолкнув ближе к Слаанеш.

— Благословение нельзя подарить, Моркат, его можно либо принять, либо нет.

— Я не понимаю.

Вместо ответа он протянул правую перчатку, и зодчая отсоединила огромную деталь брони, оставшись стоять с ней в руках. По тяжести она была с добротную наковальню, а с вытянутыми пальцами размерами не уступала торсу человека. Дравура натужно втянула воздух, приняв вес перчатки на обшитые чернокамнем кости, и, согнув колени, опустила её на пьедестал.

— Четвёрка пыталась засыпать меня благословениями, — произнёс Абаддон. — И если бы я принял их…

Он вытянул крупную руку, безупречно чистую, каждый палец — шириной с древко копья. Затем сжал их в кулак с такой силой, что в них хрустнули костяшки.

— …то выглядел бы совершенно иначе. Скайрак. Уркантос. Корда. Кром Гат. Вот что получаешь, когда принимаешь дары. Силы переделывают тебя по своему подобию.

— Вы приняли только метку, — кивнула Моркат. — А это знак всех богов, а не кого-то одного.

— И всё равно, вот это, — он постучал себя по метке, — не должно стать мною, иначе я исчезну. Как Хорус. В последний раз мы едва не уничтожили Империю Лжи. Корону нужно носить, не становясь с нею одним целым, и всегда быть готовым её снять.

Тогда у Дравуры сжалось за него сердце, сжалось оттого, что ему приходилось нести на своих благородных плечах такое бремя. Она едва не коснулась его руки, попутно задаваясь вопросом, сможет ли произнести слова, сказать которые собиралась уже несколько веков.

Моркат знала, что, если откроется, он ответит. Она видела это в водовороте его мыслей.

Но прямо сейчас их ждал великий труд, и места для чувств в нём не было. После Кадии, поклялась себе зодчая, они изольют друг другу душу. Она скажет магистру войны, что тот для неё значит, и он обязательно ответит.

Они дадут своим узам название.

Она назовёт его отцом, а он её — дочерью.

Думал ли он так же, глядя на неё? Стоял ли он в шаге от того же признания?

— Дравура, — произнёс он. — Скажи мне, о чём думает Уркантос, — помимо крови, конечно.

— Он беспокоится, что Корда его подсиживает. Дело может дойти до драки.

Абаддон хмыкнул.

— Может. Что-нибудь ещё?

Он позволил ей такую роскошь, как решать самой.

Вот почему он держал её подле себя. Из-за её полезности. Врождённой способности, с помощью которой он мог уравновешивать силы и интересы сподвижников. Людей, что были ему верны, но также управляемых — знали они о том или нет — противоборствующими силами эмпирей. И эту горькую иронию её отец ощущал как никто другой.

Ради сохранения коалиции магистру войны требовалось держать в покорности сильнейших среди разобщённых предводителей Чёрного Легиона. А сильнейшие, особенно в последнее время, были также полны скверны. Сознательно или нет, они только и делали, что пытались свергнуть и подставить друг друга, расшатывая Легион изнутри. Каждый стремился стяжать величайшую победу, добиться наибольшего расположения Эзекиля в надежде возвыситься перед своим богом и подтолкнуть Абаддона на путь покровителя.

Однако на борту Чернокаменной крепости их разумы были открыты для Моркат. Все их замыслы и страсти представали здесь перед ней как на ладони, чем она пользовалась сполна.

— Мы должны следить за Уркантосом, — сказала Дравура. — На Кадии произойдёт невиданная резня, и это лишь усилит его.

— Вот почему мы используем крепость, — снисходительно ответил магистр. — Так, чтобы ни одному богу не достались все лавры. Чтобы сохранить баланс в победе.

— Возможно, — отозвалась чашница. — Но когда он сказал, что вашу просьбу не сможет выполнить ни один смертный, он подумал об Ангроне.

Абаддон замер на полуобороте к карте, и его рассеявшееся внимание резко сфокусировалось обратно.

— Ангрон? Думаешь, он стремится к демоничеству?

— Не могу сказать наверняка. Но в последнее время он часто думает об Ангроне. Это уже не впервые.

— Боги варпа, ну как такого можно хотеть? Запрячься в ярмо к покровителю, словно какой-то грокс. Прошло десять тысячелетий, а Ангрон по-прежнему раб-гладиатор — но теперь во власти у бога. Демонический князь разбалансирует совет, покачнёт чаши весов в пользу Кхорна. Ещё одна причина не допускать на Кадии долгих осад. Нельзя позволить Уркантосу пролить слишком много крови, но если мы будем держать его в узде, то Гончие Абаддона взбунтуются.

— «Воля вечности» принесёт вам победу.

— Если же нет, мы проведём высадку. И в таком случае я не посмею сдерживать Уркантоса.

— Но, милорд, так мы рискуем отдать ему победу. А с тем же успехом вы можете сразу приглашать Кровавого бога за совещательный стол.

— Это вероятность. И в этом заключена задача магистра войны — работать с вероятностями, даже неприятными.

Моркат взглянула на него и в тот момент увидела то, чего прежде никогда не замечала.

Её отец, магистр войны, сидел в большом кресле. Мысли вокруг его головы кружились в космической симметрии. Но на секунду, всего на миг, золотые круги и кольца полыхнули, отчего планетарные тела мыслей и убеждений уподобились ярким драгоценным камням.

И одно короткое мгновение над его головой парила уже не звёздная система.

А корона.

Тяжесть которой грузом давила ему на плечи.


Глава четвёртая

Майор Марда Хеллскер сидела с ранцем на коленях, стараясь держаться в кресле ровно. Спина всё ещё ныла после тряской поездки в «Химере» обратно в Краф, однако она не могла позволить себе выглядеть небрежной в присутствии своего полковника.

И тем более перед лордом-кастеляном.

Слева раздался смешок. В глубине зала, на длинной скамье, сидели двое танкистов — судя по нашивкам, капитаны — из 35-го бронетанково-штурмового полка. Они глядели на что-то за ней. Она обернулась посмотреть, что их так позабавило.

Лишь окинув взглядом пустое помещение, Марда поняла, что те посмеивались над ней.

— Не обращай внимания, — сказал полковник Игнитио Баратус. Смотря прямо перед собой, он заговорил нарочито громко, чтобы парочка его услышала. — Да, мы не доехали до передовой. Но это была их работа расчистить Крафскую дорогу, чтобы мы туда попали. Халтурная работа, скажу я тебе. Слышал, они отстали от графика на шесть дней.

Один из капитанов вскочил на ноги, но второй вовремя его остановил. В отличие от Хеллскер, Баратус имел значок фронтовика, а ещё он был полковником. А звание кое-что да значило.

Танкисты поплелись к выходу, болтая между собой и попутно кидая взгляды через плечо.

— Они завидуют, — произнёс Игнитио. — Ты встретишься с лордом-кастеляном. А этих двоих генерал Сакска отослала сразу, как только они занесли карты.

Майор улыбнулась. Она не могла поверить, что вот-вот увидит Крида.

Урсаркара И., фрекк его, Крида.

Она следила за его карьерой с пятнадцати лет, задолго до того, как он прославился. Один из её инструкторов в академии служил вместе с ним в Восьмом и ещё тогда по секрету сказал ей, что он тот человек, за которым стоит наблюдать. Она прочла его краткую работу по ведению общевойскового боя против иррегулярных сил культистов, а в продвинутой школе тактической подготовки отыграла некоторые из его самых знаменитых сражений. Она слушала, затаив дыхание, каждую его передачу во время войны. Даже сейчас напевы «Цветка Кадии» заставляли её подобраться.

— Сделай мне одолжение, Марда.

— Сэр?

Ручка слева от них провернулась, из-за звукоизолированной двери донеслись голоса, а затем из комнаты вышла генерал Сакска со штабистами, перекидываясь словечками с теми, кто остался внутри, и посмеиваясь над какой-то прощальной шуткой.

Хеллскер тут же встала и прытко отдала честь.

Баратус медленно поднялся следом, напялив на голову фуражку и поприветствовав генерала более сдержанным салютом, который затем дополнил дружеским кивком.

— Помни, что Урсаркар Крид натягивает штаны по штанине за раз.

— Что это зна…

— Повернись-ка, — сказал он, и майор без колебаний подчинилась. Игнитио поправил аксельбант инженерных войск у неё на груди и смахнул с плеча кирпичную пыль. — Он просто человек, Марда. Не легенда. А если ты будешь глазеть на него как сейчас, он не станет тебя уважать. Веди себя так, будто ты достойна быть здесь, потому что так и есть.

— Полковник, — позвал их из дверей адъютант, и Хеллскер, не веря своим глазам, узнала в нём Джаррана Келла.

Баратус кивнул, словно ни разу не видел Келла ни на пропагандистских пиктах, ни на пачках с палочками лхо, которые полагались им по норме.

— Не будем заставлять лорда-кастеляна ждать. Держись за мной, майор.


— Статичная оборона, — сказал Игнитио. Хеллскер видела его недовольную гримасу, которую не могли скрыть даже седые усы. Так, словно вместо вина он хлебнул уксуса. — После сотни дней сидения и ничегонеделанья, пока вся Кадия горела, ты определяешь мой Двадцать четвёртый на статичную оборону какого-то прохода посреди нигде?

Хеллскер не могла поверить в то, что слышит, и ещё больше в то, что видит. Баратус, её полковник, оспаривал приказы — пререкаясь с Урсаркаром И. Кридом.

Марда ещё приходила в себя от странного ощущения, что оказалась в комнате с великим человеком — который одновременно оправдал все и не оправдал ни одного из её ожиданий.

Точно как на плакатах и видеозаписях, Крид отказался от положенных по званию фуражек и эполет, вместо этого нося боевую форму одежды альфа, стандартную модель, дополненную, впрочем, таким элементом высокого ранга, как багровый кушак. Его скандально известная своей помятостью шинель была перекинута через спинку кресла, заставленного, в свою очередь, стопками бумаг. Косой шрам, пересекавший лоб, разделявший глазницу и заканчивавшийся на щеке Крида, бросался в глаза сильнее, чем на плакатах.

Но он выглядел уставшим. Уставшим и беспокойным. Покрасневшие глаза и опухшее лицо; щёки, покрытые раздражением от бритья; нос слегка сизоватого оттенка, увитый прожилками вен. Кабинет пропах вонью амасека, сигар и немытого тела — смесь, которую Хеллскер нашла невыносимой, несмотря на то что давно привыкла к благоуханию казарм. Она подозревала, что бронированные окна не открывались из соображений безопасности и что Келл по мере сил старался содержать комнату хотя бы в подобии чистоты.

Прямо сейчас флаг-сержант украдкой убрал с тарелки недоеденные мясные рулеты, оставив лишь нетронутую чашу с овощами.

— Ты расстроен, — ответил Крид. — Но…

— Расстроен! Да это оскорбительно! Я помню, что мы не ладили кадетами, но разве нужно отрываться за это на моих бойцах?

— Они как никто подходят для…

— Для статичной обороны? Потому что они Внутренние? Да они ударники, Трон их дери! Обученные штурмовать. У них превосходные результаты в симуляциях боёв. Получше, чем у некоторых иномировых полков, которые ты бросил на Архиврага. Дай им шанс, и они покажут себя не хуже любого чёртового линейного подразделения. Любого чёртового подразделения!

Перебивание на полуслове настолько шло вразрез с субординацией, настолько грубо её попирало, что Марда скрыла своё замешательство, опустив глаза на карту.

На Делвианскую расселину. Удалённый проход, вырубленный в Россварских горах, который им поручили защищать.

В качестве статичных оборонительных сил. Задача, которую кадианские командиры обычно скидывали на белощитников и недоученное местное ополчение, пока настоящие солдаты шли в атаки и на штурмы.

Она оторвалась от разглядывания карты. У неё запершило в горле, а глаза наполнились той же яростью, что у Баратуса.

— Его нужно защитить, — сказал лорд-кастелян, повышая голос. — И твой Двадцать четвёртый внутренний подходит лучше всего. У тебя есть инженерно-сапёрная рота. С альпинистской подготовкой. Достаточно походившая по горам, чтобы твои бойцы справились с подъёмом. Ничего личного тут нет.

— Ну конечно, нет, — усмехнулся полковник.

— Это стратегически важный маршрут. Возможно, ключевой географический район во всей текущей войне.

— Не начинай. Не пытайся…

— Баратус…

— …управлять мной через чувство долга, я не…

Крид взял первую попавшуюся под руку книгу в кожаном переплёте и грохнул ей по столу. Сильно. Так громко, чтобы по комнате прокатилось эхо.

— Ты будешь удерживать этот проход, и удерживать с радостью, высокомерный ты ублюдок! — взревел Крид. — Я — фрекков лорд-кастелян Кадии, а не твой старый дружок из схолы. Это твой проход. Твой проход. А если ты не хочешь, возможно, мне стоит расстрелять тебя и поручить задачу ей.

Он быстро кинул на Хеллскер оценивающий взгляд.

Баратус открыл рот, затем закрыл. Посмотрел на карту, и его руки, опущенные к швам на штанах, сжались в кулаки.

— Приношу извинение, лорд-кастелян… Я не имел права так говорить.

— Нет, — отозвался Урсаркар, расслабляя плечи. — Не имел. Но, Баратус, я тебе не лгу. Это нужно сделать. И сделать на совесть. Возможно, я себе надумываю и, если повезёт, вам не придётся драться. Но если не повезёт, там будет настоящее пекло.

Крид взял со стола карту Делвианской расселины, прошёл к планшету и прицепил её под пластековый держатель.

— Иди сюда, я покажу тебе, что на кону.

Полковник двинулся за лордом-кастеляном и склонился над картой, когда Крид — почти на фут ниже его — начал размечать её крестиками и стрелками. Двое принялись о чём-то тихо бормотать.

Хеллскер не пригласили присоединиться. Но полковник сказал ей вести себя так, словно она заслуживает здесь быть, поэтому она пошла к ним.

Марда успела сделать два шага, когда ей на бицепс опустилась рука. Крепкая, мускулистая. Она показалась ей бионической, но, оглянувшись, Хеллскер поняла, что та была совершенно обычной.

Её держал Джарран Келл.

— Не сейчас, сэр, — произнес он.

— Прошу прощения, флаг-сержант. Буду благодарна, если вы отпустите офицера.

Келл извинительно кивнул, но руку не убрал.

— Простите, но разговоры лорда-кастеляна конфиденциальны.

— Я — его заместитель, и мне нужно знать тактическую обстановку. Если его ранят или убьют…

— Полковник сообщит вам всё позже. Кроме того, Баратус — человек гордый, а его только что принизили. Свидетели ему ни к чему.

— Не думаю, что это вам решать, кто…

— Хеллскер, из Двадцать четвёртого. Не полковник ли Ревван Хеллскер командовал Двадцать четвёртым ударным? В смысле, до его переопределения во Внутреннюю гвардию? Ваш отец?

— Дядя.

— Это его меч у вас на поясе? Видно, что он бывал в боях.

— Он передал его мне в наследство, и плазменный пистолет ещё.

Флаг-сержант кивнул.

— Не повезло ему с тем назначением. Никто не хочет столкнуться с Великим Пожирателем. С другой стороны, разве можно просить лучшей смерти? Погибнуть, сражаясь с монстром, бок о бок…

— Я нужна полковнику.

— Конечно, — сказал он и отпустил Хеллскер. — Глубочайшие извинения.

Марда обернулась и увидела, что Баратус с Кридом уже закончили разговор. Келл, поняла она, задержал её как раз на достаточное время.

Полковник выпрямился и отдал Криду честь.

Лорд-кастелян отсалютовал в ответ, затем опустил руку и протянул её для рукопожатия.

— Я полагаюсь на тебя, Баратус. Все мы. Помни — если они придут, не отступай ни на шаг.

Баратус кивнул, и тогда Хеллскер заметила, что его лицо стало белым как мел, а на редеющих волосах блестел пот, несмотря на холод, царивший в комнате из-за работающих кондиционеров.

Хеллскер выпрямила спину и проследовала за ним к выходу, молча до тех пор, пока они не оказались за дверью.

— Полковник? Что он сказал? Он серьёзно насчёт тех приказов или просто морочит нам головы?

— Марда. — Баратус сглотнул. — Надеюсь, что последнее. Правда, надеюсь. Потому что если нет, то мы в серьёзной беде.


Утренний ритуал Салвара Гента был неизменным, как рассветный сигнал горна. В шесть часов он, уже полностью одетый, глядел в окно, слушая, как его помощник, Карле Петцен, перечисляет сегодняшние цены на продукты.

— Амасек по сто двадцать кредитов, — говорил Петцен, водя пальцем по странице журнала. — Фунт обжаренного гроксового бока, настоящего, — две сотни. Фунт омнимяса — восемьдесят. Глюкозный подсластитель — десять кредитов за пачку.

— Десять? — Гент отвернулся от окна, со стуком опустив кружку кафеина на фарфоровое блюдце. — Не семнадцать?

— Муниторумцы нашли забитый им склад, хотя рассчитывали на сменные стволы к лазвинтовкам.

Салвар кивнул и, повернувшись обратно к окну, стал смотреть на Увеселительную площадь касра Крафа.

— Сними его с продажи, пока цена не поднимется до двенадцати.

Помощник сделал заметку и продолжил читать.

Кафеин, шестнадцать кредитов за унцию. Пулемётные боеприпасы, шестьдесят семь за коробку. Раёнка, девяносто за бутылку.

Салвар Гент жил в жирное время. Время победы. Время празднования.

Салвар Гент был богат.

Солдаты получали лучшее питание на Кадии. Пока мануфакторумные рабочие и клерки Муниторума — в основном пятидесятники или семидесятники — зачастую тратили скромные зарплаты на покупку дополнительной пищи на общественных рынках, солдаты ели достаточно хорошо, чтобы разоряться на быстрые удовольствия.

Общий отход к Крафу как нельзя лучше способствовал ведению бизнеса. Казначеи наконец добрались до солдат и выдавали причитающееся. Болваны в касках хотели праздновать.

Идеальная ситуация: цены военного времени в сочетании с избыточной денежной массой и желанием отметить установившийся мир.

Даже сейчас, спустя меньше часа после горна на побудку, крафская Увеселительная площадь кишела солдатами, слоняющимися от одного публичного дома к следующему. В лучах утреннего солнца свет красных фонарей виднелся уже едва-едва.

Гент смотрел, кто и куда заходил. Изучая. Наблюдая. Слушая льющиеся из вокса нежные мелодии востроянского оркестра.

— Есть проблемка с мануфакторумом рационных талонов. Во Втором районе. Власти накрыли его, — сказал Карле.

— Разве мы не платим старшему провосту Второго?

— Платим. Но это был не военпол. Касркины. Мы думаем, искали еретиков. А попали на нас.

— Бедные ублюдки.

— Завалили из танка.

Салвар Гент, что было для него редкостью, посмотрел Петцену в глаза, пытаясь определить, шутит ли тот. Увидел выражение лица подельника.

— Бедные, бедные ублюдки. Вы вывезли клише?

— Что-что?

— Клише, матрицы для печати карточек. Вы их нашли?

— Нет, машину разнесли вдребезги. Из тяжёлых болтеров. И ещё автопушки немного.

Гент цокнул.

— Всё на этой Кадии делают на совесть. Как нехорошо.

— Я думал, талоны будут отменять.

Салвар покачал головой.

— В таком случае чёрный рынок наводнили бы военные излишки. Протеиновые батончики. Прометий из походных кухонь. Витамины. Рулоны ткани для форменной одежды. Муниторумные клерки уже бы начали втихую приторговывать. А этого никто не делает. Им приказано сохранять ресурсы и дальше. Станок нужно восстановить и запустить снова. Война не окончена, а значит, продажа талонов не сворачивается. Нормы довольствия опять урежут. Люди будут голодать. А где голод, там прибыток.

Петцен закрыл журнал.

— Публичные дома приносят доход. Может, вместо станка…

— Я торгую товарами, а не людьми, — сказал Гент, блуждая взглядом по площади. — Это проще. Банка консервов не уйдёт от тебя. Кроме того…

Из гражданской вокс-установки в латунном корпусе раздался шум статики, заглушив оркестр, и эфир наполнился знакомыми нотами «Цветка Кадии». Плаксивая мелодия, по мнению Салвара, но хотя бы инструментальная, без слащавых стихов о памяти и жертвенности.

— Ты заметил, он всегда влезает, когда играет хорошая музыка? — произнёс Гент. — Как — тыц-тыдыц — военный марш или сержант ведёт ежедневные упражнения, так от него ни слуху ни духу. Но как только мелодия цепляет душу, он тут как тут.

— Видимо, не хочет прерывать популярные программы.

Наконец, стихли последние трубы, и песня закончилась.

— Солдаты Кадии, — заговорил Крид.

— Какой скрипучий гнусавый голос, — отметил Салвар. — Уж сигары и «Аркадийскую гордость» он получает исправно. Само собой, его рационы никто не урежет.

— …знаю, что вы отдали многое. И мне больно просить у вас большего — но это сейчас необходимо. Сегодня мне сообщили, что из внешней системы вернулся корабль пикета. Мы не можем говорить наверняка, и я прошу вас не сеять слухи, но, возможно, он принёс новости о ещё одной атаке на Кадию.

Блуждающий взгляд Гента остановился на Петцене, на мгновение задержался, затем заскользил дальше.

— Также мой печальный долг известить вас, что Надежда Святой Иосманы была уничтожена. Пенитенциарный мир поразила Чума Неверия, и выжившие охранники-военполы заверили меня, что каждый кадиец, как тюремщик, так и заключённый, боролся с Архиврагом до последней тюремной камеры.

Пауза.

— А далее к военным сводкам. За стенами касра Халига экипаж сверхтяжёлого «Теневого меча»…

— Это объясняет, почему нам так и не удалось найти транспорт для контрабанды на Святую Иосману, — произнёс Салвар, перебив новости с фронтов. — Наверное, её уничтожили несколько недель назад, и история точно не геройская.

— Думаете, он врёт?

— Он офицер, конечно, он врёт. Тем не менее здесь у нас появилась возможность.

— В разрушенном мире?

— Надежда Святой Иосманы производила детали. Труд заключённых. Единственное место в системе, где делали фиксатор поворотного шарнира типа шестьдесят семь гамма. — Гент развёл большой и указательный пальцы, сложив из них «С». — Они вот такого размера. Позволяют установленному на треноге оружию свободно крутиться на шаровом шарнире. Автопушки, лазпушки, тяжёлые болтеры и всё такое прочее. Это деталь с повышенной скоростью разрушения. Очень ходовой товар. На складе восемьсот восемьдесят один у нас их шесть контейнеров. Подожди три дня, пока клерки Муниторума не собьются с ног, затем начинай забрасывать удочки. Делай всё тихо. Заряди им сто пятьдесят процентов от стандартной стоимости. Не удваивай. Если удвоишь, они побегут к комиссарам.

Петцен кивнул. Тишина была залогом успеха.

Крид уже заканчивал, и на фоне его голоса начинали звучать ноты «Цветка Кадии».

— Заверяю вас, товарищи, — сказал он, — что я не позволю Разорителю сломить наш мир.

Салвар фыркнул.

— Кадию сломили задолго до того, как сюда добрался Разоритель.


Келл открыл дверь в военный кабинет Крида так мягко, как только мог, игнорируя безмолвные энергичные жесты вокс-специалиста. Мужчина указал на горевший снаружи комнаты красный свет, тот, что находился возле знака «ЗАПИСЬ».

— Знаю, — одними губами произнёс Келл. — Знаю, чёрт подери.

— Заверяю вас, товарищи, — сказал лорд-кастелян и помолчал, как указывалось в составленном Келлом тексте. Его планшетный стол немного очистили, стаканы, тарелки, книги и свёрнутые карты временно раздвинули в стороны, чтобы водрузить на него здоровенную вокс-станцию, микрофонные решётки которой были размером с фраг-гранаты. — Что я не позволю Разорителю сломить наш мир.

Руководитель вещания кивнул и опустил руку.

Ассистент в громоздких пластековых наушниках покрутил головку переключателя, увеличив громкость «Цветка Кадии».

— Мои солдаты, — закончил Крид. — Говорю вам с гордостью — что бы нас ни ждало впереди, мы со всем справимся. Кадия стоит.

Мелодия стала близиться к крещендо, и режиссёр указал на офицера вокса, сидевшую за станцией на столе. Девушка щёлкнула тумблер, после чего выдернула три штекера.

— Есть, — сказала она, стянув шумоподавляющие наушники. — Конец эфира.

— Что скажешь, Келл? — проворчал Урсаркар. Он протянул руку, и один из воксистов передал ему графин с амасеком, затем поставил на стол сделанную из снаряда пепельницу, в которой по-прежнему тлела сигара. — Я думал, что… Что? В чём дело?

Джарран покачал головой.

— Нужно очистить комнату. Информация вермильонового уровня.

— Мы быстро, — сказал руководитель, склоняясь над футляром для оборудования. — Пять минуток.

— Сейчас.

— Но оборудование…

— Вон!

Келл воспользовался своим сержантским голосом. Таким владел любой сержант-инструктор. Он заставлял каждое слово казаться молотом, падающим тебе прямо на мозги. Так, словно само его дыхание обладало массой.

Кадианцы мало чего боялись сильнее, чем недовольства сержанта.

В считаные секунды комната опустела. Джарран услышал щелчок закрывшейся двери и почувствовал, как запустились приватные поля и шумоподавители.

— Что случилось? — спросил Крид. — Мы опознали корабль?

Келл достал из-под мышки инфопланшет и положил его перед лордом-кастеляном. Класс альфа — помеченный синей биркой чехол указывал на высшую степень шифрования.

— Корабль — «Пиракс Оркад», эсминец боевого флота Скаруса. Гонец от сторожевого флота.

— Всего один? Остальные в пути?

— Он сам едва дошёл. Его правый борт разорван, полностью открытый пустоте. По пути погибло семьдесят процентов экипажа. Было ещё два корабля, но они не пережили варп-переход. На него проникли… создания варпа. Точного описания нет. Они содрали с реакторов защитные кожухи. Остатки экипажа получили смертельную дозу радиации. Выжил только один офицер, энсин.

Крид затянулся сигарой, не поняв, что та погасла. Флаг-сержант увидел, как дрогнула его рука и с кончика сигары ссыпался пепел. Другие могли бы решить, что это страх, но Джарран знал, что дело в адреналине.

— У него есть доклад с подтверждением?

— Он хотел доставить его лично, как приказал капитан. Информация не для вокса. Его перевезли для стабилизации в медике-комплекс на одной из платформ орбитальной обороны, но там у него резко упали жизненные показатели, и наступила сердечная смерть. — Келл кивнул на инфопланшет. — К счастью, ему успели принести планшет высокого уровня допуска. Пришлось дважды тряхнуть его дефибриллятором, чтобы вернуть к жизни. Лишь на третий раз он смог прийти в себя и сделать запись.

— Ты её смотрел?

— Нет. Пока нет.

Урсаркар открыл кожаный футляр и запустил видео-файл. Флаг-сержант встал у него за спиной.

Экран заполнило лицо. На мгновение Келл решил, что мужчина необычно стар для энсина, но затем понял — его кожа получила настолько сильные радиационные ожоги, что сморщилась и сползла подобно кожуре со сгнившего фрукта.

С его губ, оттопырившихся до края запавшей носовой полости, засочилась кровь, когда он что-то зашептал.

— Звук искажён, — сказал Крид. — Плохое качество. Вообще ничего не слышу.

— Он внутри защитного пластекового комбинезона, иначе медики не смогли бы его перевезти. Давайте прибавим громкость.

Джарран потянулся через плечо лорда-кастеляна и покрутил колёсико звука, пока они не разобрали слова, срывающиеся с разъеденных губ мужчины.

— …из Ока… Они пришли… Так мно…

Его глаза опустились, закрылись. Зазвучал сигнал, затем, на фоне, — голоса. В кадре появились руки в жёлтых пластековых перчатках, вставили шприц в катетер и нажали на поршень.

Энсин захрипел, и от введённых стимуляторов расширенные зрачки в его резко открывшихся глазах сузились до булавочных головок.

— РАЗБИТЫЙ ЧЁРНЫЙ, — просипел он. — РАЗБИТЫЙ ЧЁ…

Он закашлялся, и последнее слово утонуло в бульканье. Келл увидел, как под сморщенной кожей тяжело задвигалось адамово яблоко.

Затем энсин распахнул рот, словно собираясь закричать, однако вместо этого мужчину вырвало чернильной кровью.

Экран погас.

— Созывай военный совет. Всех — астартес, сороритас, никаких исключений, — сказал Крид. — И включи сирены.


Глава пятая

На закате по всей Кадии грянул хор. Голоса затянули песнь опасности, механическую и сулящую беду. Звук эхом покатился по улицам, стремительно очищающимся от рабочих и солдат. Громогласно полетел над безлюдными пустошами и топями. Заревел на удалённых наблюдательных постах и станциях прослушивания среди заснеженных гор.

Далеко в Кадукадском море сигнал взвыл на ракетных катерах, разнёсшись над холодными беспокойными водами. Нечёткие, едва различимые на расстоянии силуэты моряков кинулись к постам, готовясь отражать вероятную высадку с орбиты.

Он раздавался из горловин аварийных сирен, представлявших собой прямоугольные коробки с тремя конусообразными рупорами. Предмет настолько повсеместный на Кадии, что жители касров использовали их для ориентирования на местности.

«Чтобы попасть в торговый район, пройди три сирены на север и сверни налево. Затем пройди ещё две сирены».

Они не запустились все сразу. Тревога началась в Крафе и стала распространяться по окрестностям, так что нередко подразделения на равнинах, заслышав вдали протяжный вой, понимали, что сейчас он зазвучит в их передатчиках.


— А эта деталь? — спросил звонарь.

Он постучал по чёрной коробочке, проводами крепившейся к очень мощной — и очень незаконной — вокс-установке с большим усилением.

— Это прибор ввода ключей, — пояснил Янн Ровецке. — Постарайся его не трогать.

Ровецке и звонарь сидели наверху собора святой Джанеты Редутной, стараясь лишний раз не высовываться, чтобы их не заметили со шпилей по соседству. С башни за спиной звонаря открывался головокружительный вид на внутренний защитный комплекс Крафа-западного.

Вся критическая инфраструктура и система обороны, выставленные напоказ, словно на тактической карте.

На Кадии такие высотные здания позволялось строить только Экклезиархии. Любое другое сооружение подобных размеров должно было предназначаться для защиты. Башни слева и справа от них имели массивные лазерные орудия, нацеленные в небо.

Янн вручил звонарю книжицу в пластековой обложке.

— Для работы пользуйся этим списком ключей. Находишь нужные положения для тумблеров по дате и часу и выставляешь переключатели.

Ровецке извлёк из вокс-установки прямоугольный картридж, показав расположенные в нём металлические штырьки. Продемонстрировал, как те поднимаются и убираются, образовывая узоры, пока он щёлкал переключателями туда-сюда на передней панели.

— Выставив ключ, возвращаешь на место. — Янн загнал картридж внутрь. — И твоё сообщение будет зашифровано. Не забывай менять частоты каждые три часа и не отходи от него во время передачи, иначе…

Из вокса вырвался пронзительный вопль. Ровецке торопливо выключил устройство.

— Что это было? — встрепенувшись, спросил звонарь.

Вокруг них одна за другой завыли сирены.

— Это — зов твоего магистра войны, солдат.

Солдат. Слово запало звонарю в душу, и он протянул правый кулак — не разжимавшийся от рождения, что сделало его непригодным к службе, — для рукопожатия. Один из многочисленных изгоев-кадианцев, которых было так легко радикализировать и вербовать.

По расхожему мнению, из-за близости к Оку планета служила настоящим рассадником рецидивизма, и по своему опыту Янн мог сказать, что безжалостная воинская культура Кадии порождала мятежников в том же количестве, что и солдат. Ему никогда не приходилось прилагать сверхусилий, достаточно просто говорить этим отвергнутым, угнетённым гражданским, что они тоже чего-то стоили.

Ровецке крепко стиснул протянутую руку и увидел в глазах кадианца слёзы.

— Я живу, чтобы служить, — произнёс звонарь.


Женевьева нашла сестру в часовне Утраченного командорства стоящей на коленях перед запрестольным образом и шёпотом читающей из молитвенника.

— Элеанор.

Сестра продолжала бормотать, перечисляя имена павших Сестёр, которых призвали оборонять Кадию тысячу четыреста лет тому назад, но затем перебросили подавить бунт на Хандри, после чего их уже никогда не видели. Позор столь большой, что с тех пор орден Пресвятой Девы-Мученицы держал на Кадии постоянный гарнизон.

— Элеанор. Звучат сирены. И мне поступило извещение от лорда-кастеляна.

Сестра перестала читать, вздохнула и отметила страницу закладкой.

— Как и мне, канонисса.

— Нас вызывают на срочный военный совет в Крафе.

Элеанор поцеловала книгу и повесила на пояс, затем сложила знак аквилы и наконец поднялась.

— Мы должны послать туда представителя. Неявка навлечёт на орден позор.

— Когда отбываем?

Элеанор кивнула.

— Скоро. Но не будет ли лучше, если отправлюсь я, а ты останешься в храме? Как-никак я хранительница санктума и его реликвий, а ты защитница Экклезиархиевых земель за стеной. Если уйдём мы обе, то оставим святое место без охраны.

— Меня же пригласили. — Женевьева внезапно почувствовала себя глупо, стоя в недавно покрашенном доспехе, с которого спешно убрали следы повреждений после стодневной войны.

— Да, знаю. Но архидьякон Мендазус настаивает на том, что нам нельзя оставлять земли без канониссы, а разве из нас двоих не я ведаю вопросами стратегии? Тогда как ты больше воительница на передовой. — Элеанор поморщила нос. — Возможно, нам лучше пользоваться своими сильными сторонами.

Затем она вышла из часовни, оставив Женевьеву наедине с глухо доносящимся снаружи призывом к войне.


Сирены завыли в Делвианской расселине, до странного искажённо и гулко в заснеженном скалистом проходе.

— Вы слышали? — спросила Хеллскер, стягивая шарф, намотанный на шею и уши. Майор оглянулась на пустынную горную дорогу, по которой медленно ползли их «Химеры». Они ехали с открытыми люками для лучшего обзора, и ей пришлось напрячься, чтобы услышать хоть что-то сквозь рычание мотора. — Это то, о чём я подумала?

— Вряд ли, — отозвался старшина роты Равура. — Просто из-за мотора не слышно перерывов. Наверное, два длинных и короткий — сигнал о химической угрозе где-то на Крафской равнине. Будь оповещение общим, оно было бы одним долгим…

Сигнальная башня слева от них с треском ожила, издав протяжный вой, который, то нарастая в громкости, то слабея, быстро заполнил собою весь каньон.

Равура повернулся к ней с улыбкой на растрескавшихся губах и что-то сказал.

— Что? — переспросила Марда.

Он нагнулся к её уху, сложил ладони рупором и прокричал:

— Я сказал, Двадцать четвёртый — на войну!


Кастелян Мордлид пронзил адамантиевым шипом на конце знамени грудь командира танка, прибив его к бронированному куполу «Лемана Русса».

Еретик захныкал, и его изрезанная рунами кожа стала ещё белее, когда на древко брызнула кровь из пробитого сердца. Он вцепился пальцами в пригвоздивший его стяг, прокляв Мордлида именем своих ложных богов.

Кастелян наступил ему на лицо, прицелился и выпустил один болт. Реагирующий на массу снаряд попал в человека, выбиравшегося через задний люк с взведённым боеприпасом в руках, очевидно, решив подорваться среди полубогов, что обрушились на его роту.

Вокруг лейтенанта другие Чёрные Храмовники безжалостно расправлялись с колонной танков. Слева от него инициат прижал огнемёт к смотровой щели обездвиженной «Химеры». Когда он послал струю, слуховые усилители позволили Мордлиду различить приглушённый вопль, прежде чем горящий прометий сжёг внутри весь кислород, лишив экипаж воздуха.

Справа маршал Амальрих разрубил силовым мечом краденый «Таврокс», после чего ухватился за край разорванного металла и отодрал дверь машины. Брат Меча, стоявший сразу слева от маршала, выпустил внутрь вскрытого транспортника два болта, остановился, выстрелил ещё раз, затем двинулся дальше.

Когда астартес налетели на колонну, та как раз отступала, уже разбитая звеном «Мстителей», которые спикировали с небес и изрешетили танки бронебойными снарядами из роторных пушек. Развороченные машины заполнили собой дорогу и замедлили предателей, позволив Решающему крестовому походу подойти к ним вплотную.

Сигнал тревоги на визоре Мордлида. Зашифрованный и помеченный уровнем секретности «Вермильоновый-плюс». Данные загрузились в буфер, и перед его глазами завращался вычерченный красным крест Храмовников, пока когитаторы шлема прогоняли их через дешифровщик.

Как знаменосец, Мордлид считался герольдом маршала. Все контакты с внешним миром проходили через него.

Документ открылся. Он быстро пробежался по нему взглядом.

— Маршал, — провоксировал он. — Нас приглашают на военный совет. И рекомендуют отступить к Крафу и готовиться к новой атаке. Верховное командование считает, что Разоритель идёт снова.

— Тем лучше, — отозвался Амальрих. Вдалеке Мордлид увидел, как маршал поставил керамитовый сабатон на выгоревший остов штабной машины и оттолкнул её в сторону. — Это отребья. Я хочу врага качеством повыше.


— Оно сработало? — спросил Крид.

— Неопределимо, — прожужжал в ответ магос Кларн. Клешни-манипуляторы на концах его мехадендритов защёлкали от нервного напряжения. — Аппарат функционировал, хоть и вне безопасных параметров. Добытая концентрированная пси-энергия смогла передаться, но отправилось ли сообщение в полном виде — сказать невозможно.

Кларн заметил, как Урсаркар недовольно скривился.

— Это всё, что мне удалось сделать, учитывая обстоятельства.

— Вы выполнили всё, о чём я просил. Теперь остаётся только надеяться.

Магос понял, что неверно определил настроение лорда-кастеляна. С помощью одного наполовину органического глаза он попытался распознать выражение на лице Крида, окинувшего комнату затравленным усталым взглядом.

Когда военачальник оглянулся, Кларн осознал, что тот кривился вовсе не от отвращения, а из-за естественной реакции. Ответ на вонь. Орган обоняния самого магоса давно заменили атмосенсором, который пропускал химические компоненты воздуха, но не их запах.

Запах горящей плоти и разжиженного человеческого белка.

Специализированные астрохоры Кадии почти все погибли ещё в первой атаке, пав жертвами мощного эфирного выброса, который перегрузил им мозги, выжег нервные окончания и расплавил глаза. Кларн подозревал, что это было частью плана, чтобы не дать Кадии вызвать подкрепления.

Именно то, что они прямо сейчас сделали.

Оставшись по большому счёту без хоров астропатов, Крид решил импровизировать. Он отобрал санкционированных псайкеров из полков, уговорил корабль Инквизиции передать свой человеческий груз и заставил флотских выделить ему стольких псиоников, скольких те могли. Он велел провостам открыть тюрьмы и центры казней, чтобы отправить ему всех заключённых, которые оказались под стражей из-за проявления пси-способностей.

Теперь все они, согласившиеся как добровольно, так и под принуждением, были мертвы. Большинство сгорели, будто свечки, варпов огонь разорвал им черепа пляшущим пламенем неописуемых цветов. У других раздулись, а затем лопнули животы, исторгнув наружу жутких крошечных существ, которых сервиторы Кларна залили пламенем, прежде чем те успели из дёргающихся личинок переродиться в нечто другое. Самые невезучие стали временными вместилищами для демонов, которые, несмотря на потуги, всё же умерли, не выдержав мощной психической отдачи от перехода в реальный план.

И вся эта энергия импульсом прошла через передатчик магоса, чтобы послать одно-единственное сообщение.

— «Всем силам, — повторил лорд-кастелян, словно прочитав мысли Кларна. — Кадия в осаде. Разоритель идёт. Поспешите». Восемь слов. Вот ради чего они умерли.

— Теперь мы должны держаться, чтобы их смерти не оказались напрасными.

— Что касается этого, магос, вы…

Крид умолк, кинув взгляд через плечо. Он оставил снаружи даже своего флаг-сержанта.

— Здесь нет никого, кроме сервиторов.

— Имеете хоть какую-то надежду на успех?

— Я не питаю надежд, лорд. Надежда — убежище для тех, чья вера в Омниссию слаба, а расчёты неточны. У меня есть предсказательные процентные выражения.

— И что они говорят?

— Нуль-устройство древнее, и его работу мы понимаем лишь отчасти. Последний раз адепты моего ордена сталкивались с варп-лучом Чернокаменной крепости ещё в Готическую войну. Но предоставленная ими информация о его возможностях была получена в боевых условиях, а такие данные редко бывают надёжными. Если нуль-устройство способно отразить луч, оно защитит Краф, но насчёт остального я гадать не стану. В любом случае без чуда нам не обойтись.

— Значит, такая ваша оценка. Чудо.

— К счастью, — прожужжал магос, — Омниссия умеет творить чудеса.


Глава шестая

— Вот всё, что мы знаем, — сказал Крид голосом, усиленным стоявшей перед ним вокс-системой. — Согласно последним сводкам, Разоритель в дне пути от Кадии.

Келл обвёл взглядом полукруг из столов, собранный им для военного совета. Он занимался их расстановкой самостоятельно, пока знаток протокола из Администратума давал ему советы касательно посадки приглашённых. Ему не хотелось ударить в грязь лицом, не успев сойти с трапа. К примеру, разместить Космических Волков рядом с Тёмными Ангелами или кадианское верховное командование дальше от Крида, чем флотское. Сохранить баланс оказалось задачей не из простых. В конечном счёте у Джаррана всё получилось лишь благодаря великодушию магоса Кларна, уступившего своё место — жест вполне уместный, поскольку он выступал докладчиком, да и не нуждался в кресле по биологическим причинам.

— Позвольте мне прояснить картину, — произнёс огромный воин с вытатуированной на лице чёрной полосой.

Келл включил вокс-микрофон, прикреплённый к панцирному нагруднику.

— Слово предоставляется уважаемому волчьему лорду Свену Кровавому Рёву из Ревущих Огнём.

— Спасибо. Если ваша история верна, то вой на, в которой мы сражались — со всеми её трудностями, — была лишь предвестием. А Великий Предатель, Разоритель, Абаддон…

Несколько членов военного совета ахнули при упоминании имени, и Кровавый Рёв замолчал, чтобы сплюнуть для отваживания неудачи, прежде чем продолжить. Его слюна зашипела на полу, пустив струйку дыма.

— Это грязное создание привезло с собой Чернокаменную крепость, которая сможет уничтожить нас, а ему даже не придётся спускаться сюда самому.

Женщина, чьё лицо скрывалось в глубинах капюшона, подняла руку. Рукав её багровой мантии соскользнул, открыв траурно-чёрные наручи силового доспеха.

Келла удивили две вещи: её относительная молодость для подобного поста и тот факт, что место рядом с ней осталось незанятым.

— Слово предоставляется почитаемой канониссе Элеанор из ордена Пресвятой Девы-Мученицы. Хранительнице храма Святой Моррикан.

— Согласно хроникам, которые я изучала, Разоритель захватил в Готической войне три крепости, разве нет? И, объединив мощь их загадочных орудий, он уничтожил солнце. Мы уверены, что крепость только одна?

— Можно мне?

— Слово предоставляется инквизитору Талии Даверне из Ордо Еретикус, старшему делегату от Инквизиции при Вратах Кадии.

— Маловероятно, что у него их больше одной. — Даверна была рослой женщиной с мощными руками и широкими мускулистыми плечами. Плечами, на вульгарном сленге кадианских казарм, созданными таскать броник. Рождённая в касре Дерте, Талия носила офицерскую шинель, тем самым подчёркивая, что, несмотря на розетту, она оставалась одной из них.

Келл находил её одновременно пугающей и чудовищно привлекательной.

— Разоритель сбежал от Готического боевого флота лишь с двумя активированными Чернокаменными крепостями, — продолжила инквизитор. — Третью отбила абордажная партия флота. Допросы пленников — наряду с удалённым обзором и Императорским таро — указывают на то, что позднее ещё одну он передал Красным Корсарам. Возможно, своего рода плата за услуги. По нашим предположениям, он обладает всего одной.

— Вера да оградит нас.

— Слово предоставляется почтенному маршалу Марию Амальриху из Чёрных Храмовников, предводителю Решающего крестового похода.

Из всех транслюдей, сидевших за полукруглым столом, Амальрих казался Джаррану самым устрашающим. Бледнокожий и громадный в чёрном керамитовом облачении, с несколькими тонкими шрамами вокруг глазниц, из которых вынули глаза и заменили высококачественной аугметикой, горевшей ярким янтарным светом.

А ещё он был единственным представителем в зале, что не расстался с оружием — его болт-пистолет и силовой меч остались прикреплёнными к латам увесистыми цепями. Позади него стоял знаменосец, неподвижный, как статуя.

— К счастью, кроме веры, у нас есть ещё технологии, — ответил Крид. — Магос Кларн, можете рассказать о нашем средстве противодействия.

— Слово предоставляется магосу Кларну.

— С самой Готической войны мои предшественники из Механикус понимали, что Чернокаменные крепости и их уникальное, основанное на энергии варпа вооружение представляет угрозу для Врат Кадии. В последующее тысячелетие мы привлекли значительные ресурсы для создания системы, которая использует естественную защиту Кадии для рассеивания варп-луча.

— Вы говорите о пилонах, магос?

— Подтверждаю, лорд-кастелян, — с поклоном ответил Кларн. — Неважно, являются они причудой геологических процессов или же наследием Тёмной эпохи технологий, эти пилоны, как считается, оказывают на варп определённый стабилизирующий эффект. Наш расчёт строится на том, чтобы обратить это пассивное свойство в элемент активной обороны. Мы сможем защитить Краф и, возможно, окружающие его равнины.

— Что Разоритель может сделать целью для варп-луча? — спросил Кровавый Рёв.

— Он будет бить по касрам, — будничным, не терпящим возражений тоном произнёс Крид. — Города-крепости всегда служили ключевым звеном обороны Кадии. Мы потратили тысячелетия на укрепление позиций и обучение их защите. Уничтожь касры, и мы станем армией без баз, логистических центров, штабов. Но Краф, в отличие от прочих, имеет нуль-устройство. Вот почему я выбрал его в качестве точки сбора. И вот что я хочу попросить у всех вас — собраться тут. Присоединитесь к отходу и займите места на стенах касра Крафа.

Повисла тишина, пока все переваривали сказанное.

— Неприемлемо, — сказала наконец Элеанор.

— Почему?

— Наш долг — охранять храм Святой Моррикан. Мне что же, перебросить силы в каср Краф и оттуда смотреть, как оскверняют наш драгоценный храм?

Келл наклонился к Урсаркару и шёпотом напомнил ему о пустующем кресле.

— Тогда что насчёт вашей сестры? — продолжил лорд-кастелян. — Она возглавляет мобильные силы, вы — оборонительные.

Губы Элеанор сложились в тонкую чёрточку.

— Я уполномочена говорить за нас обеих.

— По крайней мере, Святые Сёстры хотя бы снизошли до того, чтобы вообще прийти, — резко бросил Кровавый Рёв.

Флаг-сержант решил не напоминать о протоколе. Вместо этого он перевёл взгляд на место, зарезервированное для магистра Корахаила из Тёмных Ангелов. Шлем воителя мерцал и шёл рябью. Нечёткая голокартинка его головы и груди проецировались из устройства-подставки, что придавало ему схожесть с героическими постаментами, украшавшими учреждения Администратума.

— Это упрёк, Волк? — отозвался магистр. Его голос звучал глухо, частично из-за помех на канале и частично потому, что он не стал снимать шлем. — Мы по-прежнему на борту «Меча непокорности». Командиру не пристало оставлять свой корабль в подобном состоянии. Угроза вражеских диверсий никуда не делась, и мы прилагаем все усилия, чтобы подготовить орудия для обороны воздушного пространства. Привести потрёпанный ударный крейсер в рабочее состояние — задача не из лёгких.

— Мы ценим ваши усилия, — вставил Крид, попытавшись разрядить обстановку. — Но нужен ли вам весь личный состав? Никого нельзя выделить для защиты стен Крафа?

— Выделить? — усмехнулся Корахаил. — Нет, выделить мне некого. И я был бы благодарен, если бы вы не говорили о нас как о пулях в коробке. Не вам нами распоряжаться, Урсаркар Крид.

Джарран заметил, как поджалась челюсть Крида. Вспомнил последний медицинский осмотр и как челюстно-лицевой хирургеон посоветовал ему меньше скрежетать зубами.

— Прошу прощения, магистр Корахаил. Я вовсе не хотел вас обидеть, а напротив — защитить. Чтобы удержать стены, нам нужны подкрепления. У меня есть Милитарум, есть приданные скитарии и есть группа Адептус Астартес из разных капитулов — сводный отряд из уцелевших и раненых воинов, поклявшихся нести службу на стене.

— И мы будем драться до конца, — сказал бледный астартес в чёрном как ночь керамите.

— Слово предоставляется лейтенанту Одрику А’шару из Гвардии Ворона, избранному командиру роты братьев.

А’шар пожал плечами, и на его светлом, апатичном лице заиграла слабая улыбка.

— Я закончил. Это всё, что я хотел сказать.

— Мы глубоко это ценим, лейтенант. — Урсаркар кивнул. — Подкрепления нужны отчаянно. Да, у меня есть силы, но какие это силы? Разоритель ударит по нам всей мощью Чёрного Легиона. Это означает предавших астартес, странные машины, может, даже чудищ варпа. Для противодействия им нам требуется выносливая пехота в силовом облачении, то есть Адепта Сороритас и почтенные Астартес. Подразделения, которые не устают. Итак, кто из вас поможет мне? Кто защитит Краф?

Молчание.

— Пойдём по кругу? — предложил Крид. — Канонисса Элеанор?

— Слово предо…

Лорд-кастелян жестом потребовал тишины, и Келл выключил микрофон.

Элеанор поёрзала и подняла руку, хотя совещание уже утратило прежний официоз.

— Мы поклялись защищать храм. Простая военная необходимость не изменит сей священный долг.

— Хорошо, — ответил Крид. — Магистр Корахаил? Вы поведёте Тёмных Ангелов сражаться на стенах Крафа?

Голопроекция зашипела и пошла помехами, прежде чем сфокусироваться снова.

— «Меч непокорности» слишком ценный корабль, чтобы его бросать. Вы увидите стратегическую мудрость такого решения, когда мы вернём его орудия в строй и откроем огонь.

— Вы будете уязвимы для варп-пушки, — возразил Урсаркар. Флаг-сержант заметил, как на загривке командира поблёскивает пот. — Вы и канонисса Элеанор окажетесь как на ладони, возможно, за пределами действия любого нуль-поля, которые мы поднимем. Беззащитны перед орбитальной бомбардировкой.

— Я выбрал своё поле боя, — сказал Корахаил. — Как вы выбрали своим Краф. «Меч непокорности» стоит того, чтобы его защищать, и мы не дадим Крафу попасть в полное окружение.

— И сможете прятать свои ценные секреты дальше, — прорычал Кровавый Рёв. — Разве нет, Корахаил?

— Мой волчий лорд Кровавый Рёв, — сказал Крид, поворачиваясь к воителю, — ваши Ревущие Огнём наверняка помогут нам? Или Железные Волки вашего брата, волчьего лорда Хайфелла?

— Волки Фенриса всегда откликаются на зов, лорд-кастелян. — Волчий лорд откинулся на спинку кресла. — Но Железные Волки не воюют пешими. Они подобны бродячей стае, и стена — место совсем не для них. Прежде чем я явился сюда, ярл Хайфелл поведал мне, что планирует водрузить знамя на руинах касра Ярка и отбивать вражеские высадки подобно ледяному вирму — выползая и нанося удары из пещеры. Это не даст Архиврагу собрать силы на севере. Если вам нужна бронетехника, чем плохи рыцари дома Рейвен?

— Баронесса уже выступила на восток, чтобы дать бой Легио Вулканум, — отозвался Кларн. — Титаны еретехов приближаются к Крафу с того направления, и, если их не остановить, они будут здесь за считаные дни. Пока наши собственные титаны действуют на Кадии-Примус и перебросить их оттуда невозможно, дом Рейвен — наш единственный вариант. На стене они служить не могут.

— Я встану на стене и буду её держать, — оборвал их маршал Амальрих. — Велю своим крестоносцам рассеяться среди людей. Мы видели на картах внешнее оборонительное сооружение, названное Оплотом мучеников, всё верно?

— Да, — ответил Крид. — В южном секторе.

— Оно будет за нами.

— Отлично, это уже начало, — произнёс лорд-кастелян. — Итак, у нас есть А’шар и его рота на западной стене, Решающий крестовый поход на южной. Волчий лорд Кровавый Рёв, вы сказали только за лорда Хайфелла, а вы сами окажете мне честь занять северную?

— Полагаю, что нет. — Свен лукаво улыбнулся, сверкнув острыми клыками. — Думаю, я сделаю кое-что другое.

— И что именно?

Келл уловил в голосе Урсаркара напряжение. Представил, каких, должно быть, усилий стоило его командиру держать себя в руках.

— Думаю, я решу все наши проблемы. Я атакую «Волю вечности», убью Абаддона и сделаю из его толстого черепа оселок для своего топора.

В комнате воцарилась тишина.

— Это была шутка, волчий лорд? — спросил Крид.

— Нет, не была, — возразил Кровавый Рёв. — Не шутка. Ничуть. «Клык Огненной Гривы» сейчас единственный военный корабль на орбите Кадии, раз Флот, — Космический Волк помахал пальцами, — ушёл в погоню за «Мстительным духом» и пока не вернулся. Мы взойдём на «Клык Огненной Гривы», прорвёмся через вражеский флот и подлетим к чёрной крепости.

Он продемонстрировал свой план жестами, сложив ладонями «Т».

— Выпустим… Как это на готике?.. — Он замолчал, спросил что-то на фенрисском у стоявшего за спиной Волка, затем выслушал ответ и кивнул. — Точно, абордажные корабли. Мы воспользуемся штурмовыми кораблями, ворвёмся в крепость и уничтожим её изнутри прежде, чем она достигнет Кадии. Как на Надежде Святой Иосманы.

— Рисковая затея, — предупредил Крид. — Отчаянная. Вы правы, операция на Иосмане увенчалась успехом, но Чернокаменная крепость совсем не тюремная планета. Мы не знаем ни её схемы, ни места, где можно устроить катастрофическую диверсию, вроде плазменной решётки Иосманы. Это значит, что ваши Ревущие Огнём могут погибнуть зря. И я сомневаюсь, что их хватит — у вас осталось только пятьдесят восемь воинов, да?

— Вот почему мне потребуются дополнительные силы. Возможно, бойцы лейтенанта А’шара? Немного кадианцев?

— Силы лейтенанта А’шара уже имеют задачу на западной стене…

— Мне придётся поднять этот вопрос перед братством, — указал А’шар. — Я не их командир как таковой. Я веду их в бой, но я не вправе говорить им, где погибать. Наш уговор был не таким. Многие из них потеряли братьев в первой атаке и, скорее всего, обрадуются возможности отплатить Архиврагу. По крайней мере, я должен рассказать им о таком варианте.

— Раз Адептус Астартес участвуют, — прожужжал магос Кларн, — Механикус также не останется в стороне. Я передам полную манипулу скитариев. Без них вы не сможете понять технические аспекты крепости и как лучше всего вывести её из строя.

— И что насчёт кадианцев? — спросил Свен. — Скольких готовы дать вы, Крид?

Джарран понял, с какой дилеммой столкнулся его командир.

С одной стороны, это была авантюра. Авантюры редко оправдывали себя. Рискованная затея с небольшими шансами на успех, которая к тому же будет стоить людей и ресурсов. Особенно остро скажется потеря астартес.

И всё же…Это даст людям надежду. А после того как заревели сирены, её нехватка ощущалась остро как никогда. Новости о поражённом радиацией корабле и уничтоженном флоте быстро просочились наружу. Страх густой пеленой висел на каждой улице и в каждой кают-компании. Келл подозревал, что Крид мог переоценивать роль нуль-устройства в качестве надёжного средства защиты. Но если ударная группировка справится…

— У вас есть моя поддержка, — заявил лорд-кастелян. — И оставшиеся силы Тринадцатого Кадианского полка. Ступайте. Ворвитесь в крепость еретиков с мечами наголо и сокрушите её. Пусть её разрушенное ядро захлестнёт пустота. Да придаст вам Император скорости. Объявляю совещание закрытым.

На этих словах младшие офицеры и субалтерны взорвались хором радостных возгласов и аплодисментов. По выстроенным полукругом столам застучали кулаки, и громче всех — силовые перчатки астартес, напоминая барабанную дробь.

Крид поднялся и с показной солдатской удалью поправил мундир.

Обернувшись, он шепнул флаг-сержанту:

— Я собрал их, чтобы разжиться их бойцами, а сукины дети забрали мои же войска.


В одиннадцать часов утра в резервные казармы ворвались сержанты, криками сгоняя с коек отдыхавших солдат 13-го пехотного ударного полка.

В тот момент капрал Эвра Сарк начала догадываться, что намечается нечто крупное.

Кадианцы действовали без промедления. Сарк была ветераном и с детства умела вскакивать по тревоге, как и остальные бойцы отделения Дзета.

Они быстро надели обмундирование, поцеловали жетоны-аквилы, выстроились вдоль кроватей, после чего побежали трусцой по главному проходу ангара, что служил им расположением. В дальнем его конце четвёрка офицеров оружейной уже отперли шкафчики и, поочерёдно хватая лазвинтовки кантраэльской модели из пронумерованных слотов в камерах отделений, передавали бойцам, что отзывались на соответствующие номера.

— Дзета, Семь.

Боец подхватил брошенную винтовку.

— Дзета, Один. — Цепной меч на миг взревел, прежде чем оказаться у владельца.

— Дзета, Два.

Огнемёт с баком перекочевал в ждущие руки рядового Веммиса.

Эвра отозвалась на Дзета-Девять и, поймав свою винтовку, закинула ремень на плечо и побежала на скалобетонный плац. Снаружи царил организованный хаос сборов. Бойцы, покидающие строй, чтобы взять боеприпасы из вскрытых ящиков. Пустые картонные коробки из-под лазбатарей и пуль, гонимые ветром по площадке.

— Гранаты! — орал капрал-интендант. — По две! Их мало! Не забываем делиться, товарищи! Ранцевые заряды только для специалистов-сапёров и подрывников!

— Бойцы отделений Три, Шесть, Девять! — взревел другой снабженец, сержант с бионическим глазом и ногой. У его стола рядовые неохотно опускали лазвинтовки в ящики с войлочной подкладкой.

Сарк была Дзета-Девять, поэтому, толкаясь, направилась к нему.

— Складывайте лазвинтовки сюда. На это задание вы отправитесь с дробовиками. Ближний бой — работа для мясников, работа для солдат. Бойцы Три, Шесть, Девять получают один дробовик, две коробки с патронами и патронташ!

Эвра положила свою любимую винтовку внутрь, перебросила патронташ через плечо и принялась заряжать его. Она как раз вставляла в плотный тканевый кармашек на ленте третий патрон, как тот вдруг смялся. Сарк показала его сержанту.

— Патроны эти дерьмо. Дешёвки с бумажным корпусом. А нету пластековых?

— Муниторум прислал что прислал, убийца, — ответил сержант, и по извиняющимся ноткам в его голосе капрал поняла, что он заметил стальную пластину, заменявшую ей теперь левую щёку. — Давай забирай и иди строиться. Закончишь заряжать уже в транспорте.

— Прометий? — спросил Веммис, закинув громоздкие топливные баки лишь через одно плечо.

— После погрузки, сынок, — ответил сержант. — Через час ты поднимешься на корабль, там и получишь топливо, вот всё, что я знаю.

Сарк ругнулась и засунула полупустую коробку с патронами в вещмешок, после чего побежала к своему отделению. «Химеры» уже подъезжали к строящимся бойцам, откидывая задние трапы, которые зависали в шести дюймах над скалобетонным плацем, так, чтобы двигаться дальше, пока ударники забирались на борт.

Она подоспела как раз вовремя, чтобы на бегу неспешно заскочить внутрь, обернуться и протянуть руку Веммису с тяжёлым огнемётом.

Тот благодарно кивнул, но ничего не сказал, пока они вместе со всей экипировкой не разместились в откидных креслах.

— Эй. — Веммис кивнул подбородком на дробовик. — И где это нам может понадобиться?

— Орбитальная оборонительная платформа? — предположила Эвра.

Лишь спустя сорок пять минут, когда аппарель опустилась снова, они поняли, что намечается нечто экстраординарное.

Рычание колонны бронетехники заглушало гомон толпы, но теперь он разом ворвался в десантное отделение вместе со снегопадом из лепестков роз и бумажных серпантинов.

Сарк недоумённо вскинула бровь, взглянула на Веммиса. Тот пожал плечами.

Когда они вышли из «Химеры», два сервочерепа залили их светом прожекторов, между тем как третий — устройство для съёмки пропагандистского видео с пиктерными линзами в глазницах — направил на них камеру. Солдаты из всех присутствующих на Кадии полков кричали и аплодировали, звуки отдельных голосов и хлопков в ладоши сливались в сплошной неутихающий гам.

Они оказались на парадном плацу, в самом конце которого уже ждало три толстобрюхих транспортника.

На знамени, реявшем над забитой востроянцами трибуной, читалось «СОРВИТЕ ЕЁ С НЕБЕС». Военный оркестр мордианцев играл какую-то чудную музыкальную смесь из отрывков древнего гимна «Смерть — моё орудие», «Гласи Трон» и «Цветок Кадии».

Какой-то талларнец вытянул руку из-за верёвочного ограждения и передал Эвре небольшую бутылочку чистого как слеза алкоголя, и она мимолётно удивилась тому, что здесь вообще забыли пустынные налётчики.

— Фрекк меня дери, — сказал Веммис. — Тут фрекковы астартес.

Сарк оглянулась и заметила роту воинов в пёстром боевом облачении, поднимающихся по трапу транспортника справа. Затем кинула взгляд на корабль слева и увидела адептов-солдат Машинного бога, шагающих внутрь непонятными геометрическими порядками.

— Глянь туда, — сказала она, пихнув его локтем.

Веммис не пошевелился. Он не сводил глаз с балкона на срединном ярусе шпиля.

— Это он, — прошептал огнемётчик.

— Кто?

— Он.

Капрал вытянула шею, пытаясь понять, о ком говорит сослуживец, — и различила квадратную голову с убелёнными сединой волосами. Накинутую на плечи широкую шинель. А рядом с ним высокого мужчину, держащего штандарт 8-го Кадианского.

— Вот пекло, — сказала она с почтением и страхом в голосе. Сарк поцеловала пальцы и коснулась изображения святого Гершталя на тыльной части каски, дабы тот прикрывал ей спину. — Кажется, мы летим на Чернокаменную крепость.


— Почему Тринадцатый? — поинтересовался Келл. — Чем они заслужили эту… честь?

Они не волновались насчёт того, что их разговор могли подслушать. Микрофон перед ними был пока выключен, а после убийства губернатора Порелски на Тайрокских полях даже субалтернов не подпускали близко к сцене. В воздухе вокруг них шипело трёхслойное конверсионное поле, группы снайперов залегли на каждой крыше вокруг центрального парадного плаца Крафа, а в затенённых нишах балкона укрывалось полдюжины огневых групп касркинов — вне поля зрения, но готовых вмешаться в любой момент.

— Их численность упала до шестидесяти двух процентов от начальной, — краем рта пробормотал Крид. Он напутственно поднял руку, когда вокруг них покружил пропагандистский херувим, снимая жест для следующей передачи. — Обычно после такой трёпки войска нуждаются в ротации — и они на самом пороге боевой эффективности. Скорее всего, мы не вернули бы их в строй, если бы положение не стало действительно критическим.

— Другими словами, мы можем позволить себе их потерять.

— Мы не можем позволить себе терять никого, Джарран.

— Вы знаете, что план может сработать. — Ветер ослаб, и Келл махнул знаменем Восьмого, чтобы не дать ему повиснуть. — Мы можем верить.

— Верить. Все хотят, чтобы я верил. Верховное командование хочет, чтобы я верил в структуру. Церковь хочет, чтобы я верил в Императора. Кларн хочет, чтобы я верил в чёртового Омниссию, а теперь ты хочешь, чтобы я верил во что? В удачный бросок кубов Ангелов Императора?

— Тогда к чему это представление, если они не вернутся?

— К тому, что утренний совет закончился неудачей. Тотальной неудачей. У меня нет армии для защиты Кадии, а есть полдесятка разрозненных группировок, преследующих собственные интересы. Но, может, если мы сделаем это, — он обвёл рукой толпу, — они научатся работать сообща. Потеря Тринадцатого, да даже астартес, не станет напрасной, если до них дойдёт символизм.

— А если нет?

Крид поправил отвороты шинели. Натянул красную ленту на груди, чтобы та легла плотнее.

— Если нет, мы трупы. И меня навсегда запомнят как человека, потерявшего Кадию.

Пять минут спустя Крид выступил с речью.

Через два часа погрузка закончилась, провосты расчистили посадочные платформы, и транспорты отбыли к «Клыку Огненной Гривы».

К тому времени, как опустились сумерки, бирюзовые огненные круги от корабельных двигателей в ночном небе уже стали тускнеть.

Меркнуть на фоне нечестивого пятна Ока Ужаса.


Глава седьмая

— Я ощутила твой зов, — произнёс голос. — Уркантос, ты утолил мою жажду. Зачем ты меня призвал?

Уркантос извлёк увенчанную лезвиями перчатку из груди пустотника. Рёбра жертвы с влажным хрустом разошлись, когда он вытянул наружу сжатое в кулаке сердце. Оно по-прежнему билось, словно зверёк, пытающийся выбраться из его хватки.

Лорд-губитель оторвал его, после чего швырнул труп на кучу перед собой. Та уже достигала его груди. Подношение, дабы вызвать демона.

Кхорнат ощутил, как она вошла в него. Как её вёрткая горячая сущность проскользнула через затылок. Чувство, с которым он так и не смог свыкнуться.

Он бросил сердце в контейнер к остальным, где, стимулируемые разрядами дуговых катушек, они работали дальше, продолжая пульсировать и сокращаться. Он знал, что до завершения ритуала с демоном лучше не заговаривать — иначе тот мог взять больше, чем Уркантос был готов отдать.

Когда он заключил с ней соглашение, та пожелала его душу. Когда воитель отказал ей, возжелала его тело. Но он не был второрождённым, чтобы становиться пристанищем для чуждого демона. Для этого лорд-губитель был слишком хитрым — он хотел не превратиться в сосуд для нерождённого, а обрести демоничество сам.

Однако дать что-нибудь всё равно требовалось. Нечто ему близкое. Нечто, пусть и не являвшееся его частью, неразрывно с ним связанное.

— Артезия Кровавый Рот, — изрёк Уркантос. И имя принесло с собой привкус железа. — Предстоит работа. Нас ждёт Кадия.

Воин взял себя в руки, прежде чем повернуться. Даже спустя десятилетие подобное казалось ему неправильным.

Свет от натриевых ламп отбрасывал на переборку его резкую тень, чёткую и тёмную. Идеальный силуэт.

Если не считать рта.

На его месте зиял широкий разрез, из которого потекли струйки крови, а затем раздалось:

— Кадия. Мы слышали. Желание Абаддона наконец-то сбудется.

Голос очаровывал и отталкивал в равной мере. Он был женским, или, по крайней мере, казался таковым, хотя Уркантос был слишком умным, чтобы верить в истинность принятой демоном личины. Разодранные губы, напоминавшие края рваной раны, сжались, словно посылая ему воздушный поцелуй.

— Как и твоё желание, твоё красное желание.

Окровавленный рот растянулся в улыбке так широко, что достиг тёмных границ шлема. На палубу закапало ещё больше багрянца.

— Истинные боги этого не допустят. Как носитель метки, Абаддон стоит в центре Великой Игры. Каждый бог желает завладеть им, но также не может допустить, чтобы он достался другим. Никто не хочет, чтобы он победил без их помощи, а он отказывается присягать кому-либо из них.

— Магистр войны планирует воспользоваться крепостью, чтобы разрушить Кадию, лишив богов победы. Но если Кхорн добудет Кадию для Чёрного Легиона, Абаддон окажется перед ним в долгу. Это поколеблет чаши весов Большой Игры. Это наш наилучший шанс. Но мне нужно больше силы. Намного, намного больше силы.

— Отдай мне своё тело. Пожертвуй больше, чем эту тонкую тень, и я исполню все твои желания. Если мы соединимся, я сделаю так, чтобы кровь стала для тебя как вино. Твои уста будут отличать кадианскую кровь от вальхалльской по букету её ароматов.

— Говоришь так, будто я приспешник Слаанеш, раб своих чувств. — Кхорнат отвернулся, захлюпав сабатонами полуорганической брони по лужам крови, которая уже сворачивалась и становилась вязкой. После смерти последней жертвы он снова начал чувствовать, как Гвозди вгрызаются в мозг, словно острые винты, прокручивающиеся у него за глазами. — Кровь есть кровь. И Кхорну всё равно, откуда она течёт.

— Ошибаешься, мой повелитель, не вся кровь равна. Освящённая кровь — вот что Кхорн любит превыше всего. Если впустишь меня в свой рот, нос, уши, я покажу тебе…

— Хватит! Ты провоцируешь меня. Продолжишь, и будешь изгнана.

— Я столько могу тебе предложить…

— Давай обсудим то, что могу предложить тебе я, Кровавый Рот. Ты лишь алчная тень, искушённая и скованная, и таковой останешься.

Пойманный демон утробно рыкнул. Из красного разреза показались заострённые зубы, как у глубоководной рыбы.

— Но чем больше человек, тем большая у него тень.

Он отступил от стены, подавшись ближе к огням за спиной, отчего его силуэт стал размером с дредноут.

Уркантос ощутил, как расправился её дух, блаженствуя среди выросшей лакуны мрака.

— Ты предпочтёшь быть тенью военачальника, — он помолчал, — или князя демонов?

Смех её походил на хрип испускающего дух человека.

— Что будем делать? Ты уже привлёк внимание Кхорна.

— Чтобы завоевать Кадию, я не могу быть простым смертным, — скажи это остальным теням. Затяни песнь багрового хора, когда я буду убивать кадианцев. Позови кровопускателей на пир и обрати на нас взор своего повелителя. Дай ему знать, что, если он ниспошлёт мне сил, я вручу ему Чёрный Легион.

— Чтобы возвысить тебя, потребуются большие жертвы, Уркантос. И Кхорн не обрадуется, если это… ноктилитовое чудище сделает красную работу вместо тебя.

— В таком случае, — произнёс лорд-губитель, — убедимся, что этого не случится.


Она гудела, вибрировала, пела. Да, именно это делала крепость. Пела.

Моркат ощущала это самими заключёнными в чернокамень костями. Когда до Кадии оставался день пути, орудия начали пробуждаться. Таинственные энергии в недрах крепости входили в резонанс. Не в участках, что она укротила для магистра войны, — обитаемой секции, укрытой плотью и наростами-опухолями. Нет, там сознание крепости было сонным, словно одурманенным. Резонанс исходил из глубин необузданной твердыни, где древние коридоры скручивались и собирались заново, подобно клубку дремлющих змей. Где Моркат могла прижаться рукой к стене и почувствовать пульсирующее внутри сознание, которое на самом деле им не являлось.

Он исходил из тех частей крепости, на попытки понять которые она потратила всю свою неестественно затянувшуюся жизнь. Ради магистра войны, ради отца.

Сейчас все собрались в совещательном зале, отдавая финальную дань уважения своему господину, наполняя неподвижный воздух зримыми мыслями.

Корда, чьи каллиграфические замыслы сегодня ложились плотными от напряжения строчками. Скайрак, окружённый смрадным психическим облаком. Кром Гат, шестерни которого непрерывно крутились, словно катушки ленты, раз за разом проматывая в голове аргументы в пользу того, чтобы штурм Кадии возглавил он. Уркантос, мысли коего сегодня казались другими, будто среди алеющих разводов крови извивались и расплывались чернильные кляксы.

Отсутствовал только Зарафистон — наверное, занимался изысканиями или общением с варпом.

— Через день мы подойдём к Кадии, — пророкотал магистр войны. — И тогда начнётся первый этап. Все вы следовали по моим пятам, будто гончие, выспрашивая о своих задачах, и сейчас вы их узнаете.

Ментальная кисть Корды застыла, шестерни в сознании Крома Гата перестали крутиться. Облако тревоги вокруг Скайрака сгустилось, отчего тот стал почти неразличимым для Дравуры.

— Уркантос, — продолжил магистр. — Я освобождаю тебя от командования флотом.

— Но, магистр войны…

— Руководить Чёрным флотом буду я. Ты двинешься вперёд с полуфлотом и атакуешь платформы орбитальной обороны над Кадией. Я не хочу, чтобы станцию повредили, пока она готовится к обстрелу.

Тёмные чернила в его мыслях стали разрастаться. Ему не понравилась задача, поняла Моркат, хотя никто от него этого и не ожидал.

— Будет исполнено, магистр войны.

— Корда. — Абаддон повернул голову лишь на самую малость, упёршись в слаанешита взглядом. — Ты…

Моркат знала, что магистр намеревался сказать дальше. Она видела, как формируются слова в его упорядоченном разуме. Он поручит Девраму Корде окружить беспомощных врагов, как только города-крепости будут разрушены, Скайраку — напустить на рассеянных защитников хвори и — что самое важное — прикажет Крому Гату воспользоваться энергиями варпа для разрушения пилонов.

Но договорить он не успел.

Чернокаменные двери распахнулись настежь от психического заряда, ударившего в них с силой бурана, отчего те хлопнулись о стены. В зал торопливо вошёл Зарафистон, окружённый вихрящимися ветрами варпа. Дравура успела мельком заметить его сознание — часовой механизм из рун и сигилов, пребывавший в постоянном движении. Глаза чернокнижника под глубоким капюшоном горели ведьмовским светом.

— Они приближаются, — сказал он множеством голосов. — Боевая баржа, идущая прямо к «Воле вечности». Эскортники двинулись наперерез, но она направила всю энергию на пустотные поля и двигатели.

— Расчётное время перехвата? — тут же спросил магистр войны.

— Сорок минут. Я вижу на борту души. Воины. От них разит страхом и яростью. На носу фенрисские руны.

— Магистр войны, — встрял Уркантос. — Дайте мне с ними сразиться. Они попытаются взять нас на абордаж. Их штурмовые партии могут встретить мои Гончие.

— Нет.

— Тогда что мы будем делать?

— Ты не будешь делать ничего, — прорычал Абаддон. — Кроме того, что я приказал.

— А Волки? — спросил Зарафистон.

Мгновение магистр войны хранил молчание. Моркат заволновалась, что совет мог счесть это за проявление нерешительности, но, взглянув на кружащие вокруг его головы мысли, она поняла, что отец проводил расчёты.

— В прошлом я был Волком, — наконец сказал он. — И знаю, как заставить их взвыть.


— Штурмовые катера! Десять минут! — взревел Космический Волк, шагая сквозь ряды толпящихся на ангарной палубе солдат. — Десять минут, воины Кадии!

— Трон, ну и громкий, — покачав головой, шепнул Веммис и подтянул ремешки каски.

Сарк поняла, о чём он. Несмотря на защитные затычки, голос астартес звучал почти до боли мощно.

Они готовили снаряжение, укладывали подсумки и проверяли фонарики. Поправляли отливающие золотом очки на касках, предназначенные не допускать ослепления ярким светом в космическом вакууме.

В глубине ангара машинные жрецы распевали бинарные гимны перед отрядом скитариев, извергая из трубок на спине зловонные выбросы-курения.

Космодесантники стояли отрядами по всему отсеку, проводя собственные предбоевые ритуалы. Идея заключалась в том, что если полубоги распределятся по всем десяти штурмовым катерам, то не погибнут в полном составе от одного меткого выстрела.

Палуба под ними содрогнулась. Сначала едва заметно, а затем с такой силой, что у них стукнули зубы.

Эвра выронила патрон, который как раз пыталась затолкать в приёмник дробовика.

— Чёртова штука. Почему мне не дали взять фреккову винтовку?

— Это абордаж, драться придётся вблизи, — пояснил Веммис. — Спроси вон у гранатомётчиков, им вообще разрешили взять к установкам только флешетты.

Палубу тряхнуло так резко, что Сарк вцепилась в рукав товарища, чтобы устоять.

— В нас что, попали? — спросила она. Прежде капралу не доводилось участвовать в пустотной войне, и чувство клаустрофобии ей совсем не понравилось. — По нам стреляют?

Огнемётчик покачал головой. До перевода в 13-й он отслужил два года в боевом флоте Кадии.

— Нет, это мы стреляем. Громкий бах, как столкновение двух машин? Это бортовой залп. Низкий рокот, который затем набирает мощность, — батарея плазменных проекторов.

— А если попадают в нас?

— Сама поймёшь.

Пол подскочил со звуком, напоминающим удар кувалдой по броне танка, отчего у Сарк подкосились колени, а Веммис плашмя рухнул на палубу.

Основное освещение погасло, сменившись красным аварийным. Эвра со своим отрядом поднялись на ноги, ничего не видя в противобликовых очках и слабом свете.

— Вот это было попадание, — указал Веммис. Он протянул руку, и Сарк помогла ему встать, попутно поразившись тяжести желированного прометия в баках.

— Всем подняться! — крикнул сержант Квек. — Отделение Дзета! Построиться и приготовиться к погрузке. Не заряжать оружие, пока не окажетесь в катере. Это касается тебя, Сарк.

Она прекратила заряжать дробовик — от пары загнанных патронов беды не случится — и поплелась на своё место. Кадианка опустила руку на плечо Веммиса и вцепилась в его форменную куртку. Почувствовала, как стоящий сзади человек схватился за неё.

В плафонах на люке переборки завращались жёлтые лампы, озаряя лица людей янтарными сполохами. Завыли сирены.

Она поцеловала пальцы и прижала их к образку святого Гершталя.

— Надеть ребризеры!

Сарк взяла болтавшуюся на шее маску и закрепила на рту. Запустила её нажатием и ощутила, как та присосалась к лицу, сцепившись с каской и очками. Сарк натужно сделала первый вдох, ощутив руббариновый привкус отфильтрованного воздуха.

— Вы чёртовы везунчики, — сказал Квек по комм-каналу отделения. — Вы чуть ли не единственные живые кадианцы, что летали в бой на боевой барже астартес.

Люки в переборке впереди опустились внутрь пола, и от перепада давления в солдат дохнуло клубящееся облако тумана, когда воздух из тёплого ангара встретился с холодом взлётной палубы, расположенной вплотную к космической пустоте.

В их отсеке располагались два штурмовых катера «Акула» и таран «Цест». Увидев заострённые, напоминавшие кинжалы корабли, Эвра ощутила укол страха, поняв, что от ледяной бездны её будет отделять только их тонкая обшивка.

Ещё один толчок, от которого она стукнулась каской о баки Веммиса. Капрал услышала в воксе бормотание и догадалась, что кто-то забыл убавить звук и сейчас молился.

— Император Человечества, блюститель праведности,

Чьим силам не может противиться никто,

Спаси и сохрани нас…

Она уже собиралась присоединиться к молитве, когда из громкоговорителей раздался голос, грохотом покатившийся по громадному ангару над толпами гвардейцев, скитариев и полубогов-космодесантников.

— Ангелы Императора, солдаты Кадии и служители Машинного бога, услышьте меня! Я — ярл Свен Кровавый Рёв из Ревущих Огнём.

Тут и там донёсся протяжный вой, которым Космические Волки выразили свою готовность драться.

— Сегодня, мои воины, мы плывём в сами предания. Нас поглотит жуткий зверь, и мы прорубим путь в его нутро. Деяние это столь доблестное, что о нём сложат саги. О нём станут рассказывать у костров.

Его слова встретили радостными возгласами. Бойцы начали продвигаться к катерам. Сарк оглянулась и увидела Кровавого Рёва — она решила, что это Кровавый Рёв, — стоящего на горе муниторумных контейнеров с вокс-установкой в руке так, чтобы толпа могла его видеть.

— Через пару минут, братья, мы…

— Ах, Трон! — ругнулся Веммис.

— Что-то не так? — спросил Квек.

— Зубы ноют. И пазухи…

Эвра вдруг ощутила то же самое. Коренные зубы, которые ей запломбировали в прошлом году, вдруг заболели так, словно их снова начали сверлить. Неимоверное давление в голове.

Под подбородком, чуть ниже маски ребризера, что-то застучало, и она попыталась отмахнуться от предмета свободной рукой.

И поняла, что это её собственные жетоны, поплывшие в воздухе.

Разве на взлётной палубе была пониженная гравитация?

— В отличие от всех прошлых деяний, — продолжал ярл, — сейчас мы служим вместе, боремся вместе…

Его голос утонул в шипении помех. Половина громкославителей взорвалась с одновременным грохотом, подобным синхронному удару в сотню барабанов.

— Веммис, так и должно быть?

Боль в пальце. Она отпустила куртку Веммиса. Увидела искру статики, проскочившую между тканью и ладонью.

— Наверху, — отозвался Квек. — Облака.

Сарк заметила, что Свен смотрит на свод ангара, прежде чем взглянула туда сама и недоумённо уставилась на сгущающиеся там тени.

Это была грозовая туча, ярящаяся и неуклонно растущая. Каждое её щупальце закручивалось спиралью, собираясь в подобие урагана, который то и дело прошивали дуги фиолетовых молний.

Затем со вспышкой, что наверняка ослепила бы Эвру, не будь она в очках, на палубу обрушился столб электрического огня. Он сжёг солдат в месте попадания, а плотные ряды штурмовиков вокруг него захлестнул цепными разрядами извивающихся варповых молний.

По всему ангару из уцелевших громкославителей взвыл хор проклятых, голоса созданий, что когтями раздирали обшивку и давили на поля Геллера кораблей, когда те пересекали эмпиреи.

Но ещё более страшным оказалось существо, что вышло из шквала электрического варп-пламени — нет, создалось из электричества, а затем появилось среди них уже в чёрном доспехе, на котором ещё горели огни коронных разрядов, и с массивной перчаткой, тут же накрывшей людей потоком пылающих снарядов.

Сарк увидела силовые когти, вдвое длиннее людских плеч. Меч размером с автопушку. Лицо, скалившееся в кошмарах каждого кадианского ребёнка.

Они должны были напасть на Разорителя.

А вместо этого Разоритель пришёл к ним.


Свен Кровавый Рёв стоял на горе контейнеров из-под боеприпасов, на которую взобрался, дабы обратиться к братьям по мечу. Благороден был он ликом, и яростью были исполнены его помыслы.

И со своего возвышения, стоя над головами воинства, узрел он архинедруга, выходящего из молний. Ступал он подобно гриму из историй, что повествуют в ночь солнцеворота. Историй, после пересказа коих скъяльду должно было откусить себе язык, дабы не накликать ненависть того, чьё имя он изрёк и тем призвал его.

Эзекиль Абаддон. Военачальник Ока. Разрубающий воздух мечом, вопящим от жажды душ.

Ведьмин огонь сразил сотню людей. Кости опалились дочерна. Кровь обратилась в пепел. Те, что стояли дальше, упали от шквала выстрелов из латной перчатки. Оружие, пронзившее сердце Сангвиния и почти убившее Императора, косило людей самого Кровавого Рёва.

По обе стороны от него стояли два разорителя, и в руках их уже раскручивались стволы цепных пушек. И вот они заговорили, и из их стволов на три фута взвились языки пламени. В день тот они — «Жнецы» — оправдали своё имя. Ибо плотно сбившиеся войска Императора стояли подобно ниве, ждущей жатвы, и ложились целыми просеками крови и мяса от каждой очереди.

Благородный Кровавый Рёв возопил от ярости и открыл огонь по врагам из болт-пистолета, но то говорила в нём лишь гордость. Расстояние было слишком большим, и сразу понял он глупость своего поступка.

Гвардейцы и скитарии получили приказ — от него самого! — не заряжать оружие до самой погрузки в пустотные челны. И узрел ярл, как кадианцы поднимают пустые лазвинтовки и ложатся подобно снопам пшеницы. Солдаты-машины работали спешно, приводя опустошительное, но упрямое оружие в готовность. Только Адептус Астартес дали отпор — но столь плотной была толчея, что болтерные снаряды поразили их же соратников, прежде чем достичь магистра войны. Болты рвались среди бегущих гвардейцев и сносили стальные черепа. Даже те, что долетали до цели, отвращались вспять, не попадая в самого Абаддона, — будто снег, сносимый порывом ветра.

Архинедруг же шествовал среди тех, кто ещё оставался жив, переступая изломанные тела поверженных воителей.

Узрел Свен, как Кровавый Коготь из его стаи прыгнул на Абаддона с цепным мечом. Магистр войны поймал клинок Когтем, сломал его, затем оторвал руку, что держала оружие. С ней отделилась и половина грудной клетки самого воина.

Хаккондир — так его звали. Ярл навеки запомнит имя сего Кровавого Когтя. Смелый Хаккондир, кинувший вызов предводителю Чёрного Легиона.

Как вкопанный стоял Кровавый Рёв, объятый трепетом и потрясением. Абаддон вклинивался в толчею, и люди гибли десятками. Даже те, коих от острия его клинка отделяли два фута, падали, рассечённые надвое от неистовства взмахов. Так, словно дух меча рвался вперёд, разя врагов сам по себе.

И в тот миг узрел он храбрейшего воина из всех.

Кадианскую женщину с образком святого на затылке каски. Она шла на Разорителя, снова и снова разряжая в него примитивное помповое ружьё.

Стреляя, передёргивая. Стреляя, передёргивая.

Расталкивая солдат, что бежали мимо, держа оружие высоко, чтобы невзначай не задеть своих.

Выступила она на склизкое от крови бранное поле, что сотворил магистр войны со своими разорителями, отделившись от вала удирающих людей, и направила дробовик в лицо недруга из времён седой древности.

Выстрелила она. И — невероятно! — дробь не разлетелась в стороны, а попала точно в броню Разорителя. Яркая багряная полоса окрасила его щёку.

Перезарядилась она и выстрелила вновь.

Ничего не случилось. Попыталась она передёрнуть цевьё. Не поддалось оно.

Говорят, астартес не ведают страха.

Не изведала его и она — кадианка, — когда древний недруг взмахнул корчащимся мечом, и рассёк её от плеча до пояса, и рухнула она на палубу, разрубленная надвое.

Гибель эта, ещё славнее, нежели приснопамятного Когтя, разгневала Кровавого Рёва. Смерть героя от одного презрительного удара без ответа остаться не могла, посему запустил он турбины прыжкового ранца.

Но не успел он взмыть, как оплечье его схватила рука.

— Мой ярл, — молвил Крегга Длиннозубый, старейший из его Кровавой стражи и мудрейший советник. — Он атакует, ибо боится цели нашей. Они жертвуют собой, дабы мы могли продолжить.

В воздух поднялась стая Небесных Когтей, дымные следы извивались их, двигатели — ярко пылали, уста — полнились обещанием славы. Разорители разметали их огнём из цепных пушек, пули размером с латный палец раскололи тела воителей, и рухнули они на палубу ошмётками мяса и металла.

Один только достиг Абаддона. Архиеретик пронзил подлетевшего Небесного Когтя огромным мечом, прежде чем сорвать тело когтем Хоруса и отбросить прочь. Затем развернулся он резко, дабы встретить Кровавых Когтей, врезавшись в них широким наплечником и рубанув понизу, отсёкши пять ног одним ударом.

— Оставьте Когтей их вюрду, — сказал Длиннозубый. — Не дайте им умереть зазря.

Кровавый Рёв выключил двигатели. Опустились обратно его керамитовые сабатоны.

— В штурмовые катера! — взревел он. — Все в штурмовые катера! Не бейтесь с ними. Все, кто выжил, летим к Чернокаменной крепости!

Он спрыгнул вниз и оказался среди толпы. Схватил бегущего гвардейца с баками к огнемёту и толкнул в сторону транспортников.

— Бегом на борт и запускай двигатели! Живо!

К тому времени два штурмовых катера уже поднялись. Один в спешке, с по-прежнему распахнутым передним люком. Те, кто находились внутри, пытались найти ручное управление, до того как покинуть ангар и погибнуть в пустоте.

Свен Кровавый Рёв прежде никогда не бежал от битвы. Вместо этого он шёл, крича, подбадривая, дав увидеть всем, как он поднялся в один из катеров и придерживает дверь для следовавших за ним.

Людей на корабль хотело подняться больше, чем в нём могло уместиться. За их матово-зелёными касками Свен увидел приближающиеся широкие плечи и держатель для трофеев, меч, стенающий нечестивый гимн из многочисленных ртов, и багряный свет, омывающий лицо Абаддона изнутри доспеха.

Затем Кровавый Рёв ухватился за внутреннюю ручку люка и запер его, крича сквозь протестующий стон перегруженной гидравлики, что им пора лететь.

Когда они оторвались от палубы, волчий лорд мельком заметил Эзекиля Абаддона в гуще схватки. Смерть в броне. Окружённый бурлящими демоническими энергиями. Обрезающий нити жизни каждого смертного, что к нему приближался. Сцепившийся с девятью астартес сразу, из капитулов столь разных, что среди них не нашлось и двоих с одинаковой символикой.

Одного он зарубил демоническим мечом.

Второго пронзил когтем Хоруса, после чего разорвал тело из болтера на перчатке.

Слева от него Кровавый Коготь с ревущим цепным мечом прошёл мимо рыскающего острия двенадцатифутового меча с морем лиц. Мгновение казалось, будто юный Ревущий Огнём сможет нанести удар, которому судилось быть воспетым в сагах, но затем Разоритель вскинул рукоять оружия и, будто шило, вогнал заострённую гарду в череп воина.

Когда Абаддон взмахнул мечом, чтобы отразить следующий выпад, голова Волка с треском рвущихся мышц и сухожилий отделилась от плеч.

И, наблюдая за происходящим, Кровавый Рёв постиг истину, которой доселе не ведал.

В Галактике было полно тех, кто называл себя магистрами войны. Но он, он был истинным её повелителем.

Астартес дрались стойко, однако их клинки разбивались о его доспех, и Абаддон резал их как скот, прежде чем столб света обрушился на него вновь, и в следующий миг он исчез.

Тем не менее он оставил кое-что на прощание. Поскольку, когда штурмовой катер покинул борт корабля и вильнул в сторону, ложась на нужный курс, взлётная палуба взорвалась в космос расширяющимся шаром пламени, вид которого живо напомнил Свену о Дышащем Огнём — гигантском вулкане с волчьей пастью на Фенрисе.

Он коснулся наплечника, опустив пальцы на геральдическую эмблему горы.

— Вы ушли, как и полагается Ревущим Огнём, — в пламени.

И, стоя в катере, зигзагами несущемся к огромному тёмному пятну Чернокаменной крепости, он понял, что вскоре присоединится к ним и сам.


Глава восьмая

Уркантос видел Кадию.

Маленькая синяя точка, пылающая среди обломков кораблей, не больше зрачка потрясённого человека.

— Искать угрозы, — приказал он. — Если ударный флот встретит сопротивление, я хочу знать.

Он пребывал в плохом расположении духа, несмотря на возвращение из отлучки.

Часть его радовалась тому, что он вновь на мостике «Зверства». Линкор типа «Осквернитель» служил ему домом, часовней и личным кораблём со времён Готической войны.

Но когда он поднялся на борт, его поприветствовали уже не как лорда-губителя.

— Лорд, — произнёс освежёванный человек, среди блестящих, открытых мышц которого извивались кабели. — Я ощущаю приближение корабля. Быстрое.

— С Кадии?

— Нет, лорд, — отозвался диспетчер сенсора. Его спинные мышцы сократились, когда он получил новые данные, воспринимая их поступление от излучающего комплекса корабля так, словно информацию передавала его собственная нервная система. — Приближается со стороны вращения. По размеру — эскортник. Левый кормовой квадрант, сто шестьдесят градусов на минус тридцать пустотных саженей. Подойдёт к нам снизу через три минуты.

— Три минуты? — Уркантос сверился с картой. — Невозможно. Это слишком быстро. Определи скорость и состав корабля. Опознай его. Пульты управления огнём, дайте огневое решение. Сообщить в ангарный отсек правого борта, чтобы готовили к запуску защитные эскадрильи «Агоний» и «Барбариусов».

Красные губы сенсорщика задрожали, когда от него потребовали большего.

— Рассчитываю.

Происходящее воину совершенно не понравилось. Он уже пережил одну засаду имперского полуфлота, налетевшего на его клин во время прохождения через внешний пояс дрейфующих обломков, что разделяли систему Кадии пополам. Кладбище разрушенных космолётов и мусора, образовавшееся за тысячелетия Долгой войны, служило идеальным местом для того, чтобы укрыть флот.

Кадианцы прозвали его Железным Кладбищем.

Отчаянные имперцы повредили и уничтожили почти десять процентов его отряда, хотя это не имело никакого значения: согласно пустотной доктрине Абаддона они использовали мусорные корабли, транспортники с культистами и вооружённые внутрисистемные клиперы в качестве защитного экрана, принимающего все удары на себя.

Да, они потеряли корабли, но ни одного, утрату которого позволить себе не могли. Он даже не стал задерживаться. С врагами разберётся идущий следом флот Абаддона, судьба же Уркантоса ждала на Кадии.

Впрочем, учитывая фанатизм кадианцев, он не стал бы сбрасывать со счетов возможность применения ими брандеров. Разбери старую рухлядь и направь её на флот, после чего перегрузи реактор, чтобы забрать с собой пару-тройку звездолётов.

Дикари какие-то.

— Я… — произнёс сенсорщик. Лишённые век глаза неуверенно забегали туда-сюда.

— Что? Заставишь ждать, и от тебя останутся лишь кости.

— Состав — неизвестный металл. Быстрее любого имперского судна. Ксенос, но не альдари. Это… ноктилит.

— Чернокамень?

— Судя по результатам спектромантической сенсорной бомбардировки, плотность может свидетельствовать о чернокамне, да. — Диспетчер сглотнул, и адамово яблоко в его мясистом горле дрогнуло. — На его борту либо в его составе присутствует ноктилит. Но я не выявил на борту живых душ.

Уркантос опустил когтистые перчатки на командирский поручень и улыбнулся под скорченной в гримасе личиной. Во время десятого набега Долгой войны он сражался в составе рейдерских флотов. Высаживался на зачищенные миры для захвата образцов ноктилита и разрушения созданных из него конструкций. Знал, как сильно чародеи Чёрного Легиона ненавидели тот камень за пульсирующий в нём отрицательный заряд.

А ещё он видел глифы, начертанные на тех храмах, — пересекающиеся линии, круги и углы некой древней расы. Искусственной расы, которая, хоть и была мёртвой, продолжала существовать. Расы без душ.

— Это ксеносы, — произнёс он. — Корабль неумирающих легионов.

— Огневое решение готово, — зажурчал офицер целеуказания, чьё тело давным-давно растворилось, превратившись в разумную розовую пену внутри пустотного скафандра. — Ожидаю приказа, — донеслось из шлема бульканье.

Абаддон хотел уничтожить пилоны, беспокоясь, что они смогут нарушить работу варп-пушки. После того как он вернулся из рейда, магистр войны поручил Крому Гату разрушить поля нуль-камня, чтобы слуги Лжеимператора не догадались, как усилить эффект варпового обнуления.

Имперцы таким знанием не обладали, но вот ксеносы — вполне могли.

«Кхорн не обрадуется, если это… ноктилитовое чудище сделает красную работу вместо тебя».

Кхорнат не понял, донёсся ли шёпот из его воспоминания или же от лежащей перед ним длинной тени. В последнее время различить становилось всё сложнее.

Впрочем, если крепость не справится с задачей, состоится наземное вторжение. Вторжение означало кровопролитие. А текущий багрянец наполнял чашу власти.

— Пропустить, — велел он.

— Лорд? — переспросил сенсорщик.

— Магистр войны дал нам чёткие приказы, — пояснил Уркантос. — Нам не позволено атаковать корабли ксеносов. Стоит ли рисковать втягиванием в ещё одну войну? Не думаю.

Он проследил взглядом за тем, как корабль-дротик пронёсся под ними пылающим метеоритом, направляясь к синему зрачку Кадии.

«Уж потрудись на совесть, маленький мертвец», — подумал он.

Из-за плеча донёсся утробный смешок Кровавого Рта.


— Ещё один блокпост? Вы что, издеваетесь?

Сержант Муниторума Лазло Кенник понял, что с него хватит этого гроксового дерьма. После большого отлёта эти утром на улицах царило столпотворение. В довесок к плотному дорожному движению еретики-диверсанты подорвали две живые бомбы среди толпы солдат, и теперь улицы заполонили провосты, досматривающие машины и направляющие транспорт другими маршрутами.

Все — со сверкающими жетонами, как и этот самый сержант военной полиции.

— Мы на спецзадании, — сказал Кенник через установленный в окне вокс-динамик. — Никаких остановок и досмотров. Ценный груз. Пропустите нас.

Он постучал кулаком по лобовому бронестеклу «Таврокса», где в прозрачном пластековом чехле находились их пропуска.

— Без разницы, — раздался из громоздкого устройства тонкий голос сержанта. — Архивраг разбомбил улицу впереди. Дорожное полотно ослаблено, тяжёлую машину не выдержит. Вам нужно проехать другим путём.

Сержант отступил назад и махнул налево, одновременно другой рукой описывая круг, тем самым показывая, что им следует повернуть туда.

Трон, как же он ненавидел военполов.

Однако бронированный «Таврокс» и впрямь был тяжёлым, несмотря даже на то, что являлся облегчённой моделью для Муниторума с бронированными окнами и колёсами вместо гусениц, специально предназначенной для езды по городу.

— Фрекк… Что думаете? — спросил Кенник, обернувшись к своей охране в транспортировочном отсеке.

Вирдензе выглянул в амбразуру правого борта, сжимая в руках дробовик.

— Мы и так отстаём от графика, серж, а я не хочу, чтобы меня выпороли по прибытии на монетный двор.

— Просто сверните, — сказал Тавон из другого конца отсека, держа дробовик на коленях. — Мы же не хотим провалиться на той фрекковой улице?

Впереди них тяжёлый муниторумный грузовик уже неохотно разворачивался.

Лазло вздохнул и согласно махнул рукой, немного сдал назад, чтобы иметь больше места для манёвра, а затем по широкой дуге свернул налево и покатился за грузовиком вглубь улицы.

— Фре-е-екк, — вдруг простонал он.

— Что такое?

— Это улица-воронка.

Воронки были ловушками для врага. Обманные улицы, на входе вдвое шире, чем на выходе, чтобы атакующие пехотинцы по мере продвижения сбивались плотнее, а машины лишались пространства для объезда.

Следом заехал ещё один грузовик.

— Прекрасно, фрекк. Идиоты. Если один грузовик застрянет, все мы тут и останемся.

— Что-то мне это не…

Внезапно сзади взревел мотор, и в следующий миг Кенника тряхнуло. Удар, достаточной силы, чтобы его откинуло на ремень безопасности, а сам «Таврокс» врезался в бампер переднего грузовика.

— Дерьмо! — проорал он, дёргая коробку передач. — Бешеные су…

В грузовике перед ними поднялась дверь-жалюзи, и Кенник понял, что у них серьёзные проблемы.

Стрелок внутри был в разномастной кадианской униформе, как и два человека по обе стороны от него, направивших лазвинтовки на лобовое стекло «Таврокса».

Однако всё внимание Лазло было приковано к фигуре в центре, а точнее тому, что она держала в руках. Стрелок сошёл с платформы грузовика на капот зажатого «Таврокса» и постучал стволом с выпускными прорезями по стеклу.

Тук-тук-тук.

Кенник убрал руки с руля.

— Я открываю замок люка, — сказал он.

— Какого чёрта, серж?

— Хотите поспорить с мелта-ружьём? — отозвался он, протягивая руку к кнопке открытия люка.

Вирдензе и Тавон услышали, как щёлкнул замок, и вскинули дробовики. Трон, хотя бы одного-двух они с собой заберут.

Но едва между двойными дверями образовалась щель, в неё просунулась рука и забросила внутрь газовую гранату.


Минуту спустя, после того как Карле Петцен добил из пулемёта с глушителем последнего охранника и запустил вентиляцию кабины, внутрь «Таврокса» забрался Салвар Гент с ребризером на лице.

К чему лишний раз рисковать?

— Ключ от ящика? — спросил Гент.

— Здесь, — ответил стрелок, сорвав ключ-карту с одного из тел и кинув Генту. Тот поймал его и вставил в замок закреплённого на полу сейфа.

— Блокпост сработал, — заметил Петцен, вытаскивая наружу обмякший труп водителя. — Думал, придётся надавить сильнее.

— Вот чем мне нравится Кадия, — ответил Салвар. — Все следуют приказам.

— Нашли? — спросил подельник.

Гент открыл сейф, в котором оказалось три цилиндра из тяжёлой промышленной стали с негативами документов. Он проверил номиналы: пятьдесят процентов, семьдесят процентов и девяносто процентов.

— Мы снова в печатном деле, друзья, — объявил Салвар. — Карле, вези нас обратно на улицу.

Петцен включил первую передачу.

Крутя руль, он стёр носовым платком со стекла кровь сержанта Муниторума.


Глава девятая

— Им не следовало так делать, — бушевал Дарвус. — РН Стетцен — наш аэродром, они не имели права!

— Так оно и случается, Лахон.

Ханна Кезтраль сверилась с полётным листом, внесла поправку в курс, чтобы не сбиться с маршрута и чуть сбросила скорость, пролетая над кряжистыми склонами Россварских гор.

— Сам ведь понимаешь. Им был нужен стол, мы почти доели, нас турнули. Боевые пилоты получают лучшие места в столовке, это традиция.

— Мы — боевые пилоты. — Дарвус подчеркнул свои слова, дослав патрон в хвостовой тяжёлый пулемёт. — Мы вооружены. По нам стреляют. «Меткий глаз» — фрекков «Мститель». Благородная машина. Не славный доставщик вроде «Валькирии». Безоружные вспомпилоты, чёрт меня дери.

Пилоты «Валек» были из 119-й «Воющей», и перед глазами Ханны снова всплыла гримаса их капитана, которую тот скорчил, когда Дарвус заявил, что на «Мстителе» установлено оружие. «Оружие для защиты», — оскалился он.

— Не бери в голову. Время до цели?

— Эм. — Она услышала шорох карт и треск картонной катушки курсомера. — Девяносто три минуты.

— Окей.

— Мне просто обидно, вот и всё. РН Стетцен — наша база. Они что, читать не умеют? Р-Н. Разведка и наблюдение. Они — гости. Чёрт, да флотские летуны лучше с нами обходятся, а они даже не кадианцы. Тебе разве всё равно?

— Я просто стараюсь наслаждаться полётом, Лай. — Кезтраль поёрзала, пытаясь ослабить боль в правой ягодице. Они летели уже час, и это был их четвёртый вылет за два дня. — Возможно, сегодня последний ясный денёк. Не дай Ревущим Жопам испоганить его.

— И то правда, — рассмеявшись, согласился он. — Уже затыкаюсь.

Так уж между ними повелось. Ханна думала — Лахон говорил. Частично причиной тому были их должности: как оператор вооружений, Дарвус не имел особых занятий до подлёта к цели, поэтому предпочитал коротать время болтовнёй. Частично — приватность летательного аппарата, который был чуть ли не единственным местом на Кадии, где ты мог говорить, не опасаясь, что тебя услышит вышестоящее начальство.

Но была ещё одна причина, из мистической плоскости. Своеобразная мысленная связь. Лахон-то ведь был прав. Ей было не всё равно. Совсем не всё равно. То, как пилоты «Валькирий» ввалились в столовку, словно унаследовали её от богатенького дядюшки. То, как с ней говорил капитан. Тот факт, что авиакомандование Крафа открыло Стетцен для «Валек» и флотских летунов, в результате чего им всем пришлось бороться за ангарное пространство и наземных специалистов. И это уже привело к смертям. На днях звено «Валькирий» наблюдения из 89-го вернулось с долгого патруля, только чтобы обнаружить взлётную полосу забитой до такой степе-ни, что у них кончилось топливо, прежде чем им расчистили место на платформе. У одних бедолаг двигатели заглохли прямо в воздухе, и машина рухнула с трёхсот футов на кабину.

Выжил только командир экипажа, которого унесли на спинальной доске с торчащими из голеней костями.

Впрочем, Кезтраль была не из тех, кто жалуется. Что и к лучшему, поскольку Дарвус имел настоящий талант облекать в слова обиды, которые та пыталась затолкать как можно глубже. И чаще всего он занимался этим там, где их никто не мог услышать, — в открытом небе.

Из-за того что они летели спина к спине, повёрнутые в разные стороны и неспособные увидеть друг друга, ей частенько казалось, что Лахон был не столько её оператором, сколько голосом подсознания.

— Красиво здесь сегодня, — сказал Дарвус. — Хорошая видимость для съёмки.

Ханна щёлкнула микрофоном шлема, соглашаясь с ним. Они летели на восемнадцати тысячах футов, вокруг них на многие мили было лишь синее небо с небольшими завитками перистых облаков на далёком горизонте. Один из лучших лётных дней в её жизни, и поэтому она очень сильно хотела, чтобы Лахон перестал болтать.

Они вылетели со Стетцена без особых задержек и пронеслись мимо северной оборонительной куртины Крафа. Кезтраль прошла прямо над застенными блоками Салгораха — незаконного трущобного поселения за куртиной, где она провела детство. Скорость ветра составляла десять узлов, поэтому местные детишки выбрались на крыши и запускали змеев из пластековых пайковых обёрток и деревянных шпажек, добытых из нелицензированных тележек с едой. «Меткий глаз» пролетел достаточно низко, чтобы экипаж смог различить несколько порхающих и кружащих змеев — не простых, а боевых, с верёвками, покрытыми клеем и битым стеклом, чтобы перерезать бечёвки и вспарывать пластековые крылья соперникам.

Кезтраль неспешно крутанула бочку, давая детишкам понять, что это она. В десять лет Ханна стала чемпионом района в войне змеев, после чего к ней пришли рекрутёры и предложили место в авиационной академии. Какой-то генерал увидел видеокадры из того состязания и впечатлился её врождённым пониманием законов аэродинамики.

Каждые пару месяцев ей писали ребятишки из миссионерской академии. В ответ она отправляла им письма с благодарностями, а также коробки с отстрелянными в бою гильзами, которые кадеты могли использовать как талисманы.

Они свернули на север, потом на запад, ненадолго увидев внизу укрепления внутренней Куртины-бета. Набрали высоту, чтобы избежать ревущих воздушных масс с Россварских гор, пошли над белыми шапками, с которых ураганные ветра срывали шлейфы кристалликов льда. Заверти снега, ярко искрящегося в воздухе.

— Восхитительно, — сказала она, хотя последний раз Дарвус заговаривал три минуты назад. — Сегодня за Кадию особо хочется сражаться, да?

— Так должно хотеться каждый день, комиссар гово…

— Цель, — вдруг оборвала его Кезтраль. — Цель. Цель.

— Что? Где?

— Левый носовой квадрант. На десять часов. Где-то в двенадцати милях. Это наши? Некоторые части возвращались через проход для усиления Крафа, верно?

— Возвращались. — Зашуршали карты. — Нет. Нет. Вряд ли это они. Будь там Двадцать второй бронетанковый, он поднимал бы больший пылевой след.

— Сколько до зоны назначения?

— Шестьдесят семь минут.

— Может, это колонна Архиврага, которую мы должны снять? Но какого чёрта она так близко?

— Хочешь снизиться?

— Так точно. Готовь пиктер.

— Уверена? Если потратим две катушки на съёмку своих же, командир эскадрильи…

— Кем бы ни были эти фреккеры, они здесь находиться не должны. Даже если это наши, верховное командование захочет знать, где они конкретно. Если это друзья, то они потерялись или заблудились или их вообще ошибочно отметили как уничтоженных. Если это наши, может, их заберут «Вальки» со Стетцена и закинут за стены Крафа.

Кезтраль практически поставила «Меткий глаз» на крыло, заложив вираж, прежде чем начать плавно снижаться к колонне.

— Понял тебя, готовлю катушки. Видеопиктеры на крыльях включать?

— Ага. Раз кушать грокса, то всего.

Оба лётчика ухнули, вдавившись в кресла от перегрузки при развороте со снижением. Быстро сбрасывая высоту, они набирали скорость.

Ханна заходила перпендикулярно колонне, направляясь ей в хвост, чтобы там развернуться и быстро промчаться вдоль всей её длины. Солнце, сквозь затемнённый визор напоминавшее тусклый шар огня, переместилось из одного края фонаря в другой. Неважно, друзья они или враги, но войска двигались к горам, и Кезтраль решила, что лучше спикировать на них сзади, чтобы воспользоваться эффектом неожиданности. Если выбрать правильный угол, «Мститель» вылетит прямо из послеполуденного солнца.

— Выпустить вооружение, — скомандовала она.

Лязг снизу, настолько сильный, что она ощутила его сквозь педали. Пиктерная установка выдвинулась под нос.

— Вооружение выпущено, подтверждаю.

Они попали в воздушную яму, и машину тряхнуло с такой силой, что у них стукнули зубы.

— Трон! Береги линзы! Мы можем замедлиться?

— Извини! Сегодня нет облаков, нужно лететь быстро, пока нас не засекли.

Колонна, напоминавшая цепочку марширующих насекомых, тянулась по правую сторону от «Мстителя». Пилот добавила газу, отводя машину от войск, затем выполнила разворот и поравнялась с ними. Она повела ручку управления влево и вправо, так что чёрная линия людей и машин закачалась перед фонарём туда-сюда, прежде чем пылевое облако, клубящееся над массой движущихся войск, не оказалось ровно посередине носа.

Она представила, будто колонна — это лётная полоса, хотя ни один здравомыслящий пилот не стал бы заходить на посадку под таким углом, да и на такой скорости тоже.

— Тестовый запуск, — сказал Дарвус.

Закрутились катушки, с гулким «тук-тук-тук» отдаваясь в основание кресла. Седалищный нерв заболел с новой силой.

— Выглядит непло… ах-х.

Последнее слово Лахон проглотил. Перегрузка начала брать своё.

Резкое пикирование навстречу приближающейся земле.

Тысяча миль в час.

— Шесть секунд до цели, — пропыхтела Ханна.

Тысяча сто миль.

Стрелка альтиметра неуклонно падает.

Грудь Кезтраль сдавило так, словно на неё упало тело.

— Пять… секунд.

Сигнал наведения. Рёв сирены. Красные огоньки на приборной панели. Мимо пронеслась ракета, но они падали слишком быстро для её системы сопровождения цели.

— Четыре, — выдохнула она. Зрение начало становиться туннельным, затягиваясь у краёв чернотой.

Восемьсот футов.

Крылья застонали. Кезтраль чуть сбросила скорость, боясь, что их оторвёт.

Над ними захлестали оранжевые трассеры. Слишком высоко. Они пикировали стремительно, не давая захватить себя в прицел. Сзади зазвучали разрывы зенитных снарядов, затем щелчок, когда правое крыло зацепил осколок. Он вонзился в металл, пылая подобно угольку.

Двести футов.

— Три, выравниваюсь.

Она потянула ручку управления на себя, и давление немедленно ослабло, отчего Ханна ощутила себя пьяной и невесомой. Кадианка глубоко вдохнула.

Затем запустила реактивный двигатель. Резкое ускорение швырнуло её обратно в кресло так сильно, что из лёгких разом выбило половину воздуха.

— Два! — прокричала она сквозь грохот огня.

Они шли теперь прямо над колонной, быстро исчезавшей в слепой зоне под нижним краем фонаря.

— Запускаю. Включаю пиктер. Линзы открыты.

— Один.

— Цель захвачена. Огонь, огонь, огонь.

Кезтраль почувствовала сквозь стенки кабины гул, глухой металлический стук линз, вращающихся подобно стволам роторной пушки.

Она сжала зубы, стараясь держать ручку управления как можно ровнее.

Трассеры повсюду. Настоящий шквал. Оранжевые. Розовые. Яркие белые росчерки плазмы и багровые лучи мультилазеров.

Искрящийся жёлтый шершень устремился точно ей в лицо, и Ханна инстинктивно дёрнулась в сторону.

Вжух.

Он врезался в фонарь, словно камушек в лобовое стекло автомобиля, оставив вмятину и паутинку трещинок размером с отпечаток большого пальца.

Снаряд тяжёлого пулемёта. Колонна палила из всего, что было.

— Думаю, пора сворачивать.

— Полпути пройдено, — сказал Дарвус. — Держись.

Перед глазами по диагонали пронеслась крак-ракета, оставив дымный след, который миг спустя омыл кабину. Хор звонких ударов — выстрелы из ручного оружия, бьющие по бронированному фюзеляжу «Мстителя». Луч лазпушки, рассёкший воздух так близко, что прожёг обуглившуюся полосу на кожухе турбины правого борта.

Сигнал наведения.

Ханна вжала большой палец в гашетку на ручке, и вокруг них разлетелись дипольные отражатели — конфетти из кусочков металла среди завихрений раскалённого добела огня. Ракета сдетонировала сзади, подбросив им хвост и кинув машину вниз, прежде чем Кезтраль потянула ручку управления на себя, чтобы не дать им сорваться в штопор.

— Почти, — напряжённо прошипел Лахон.

Из бронемашины перед ними в небо взвились пламенеющие снаряды, которые затем взорвались густыми багряными тучами. Распускающиеся бутоны дыма накрывали один танк за другим, пока не скрыли из виду всю колонну, сделав пиктеры бесполезными.

— Они пустили дым, — сказала девушка, вдавив левую педаль и уйдя в разворот. — Нам пора.

Затем она выставила рычаг управления двигателем, и машина понеслась вперёд, под аккомпанемент сигналов наведения направившись к безопасности Россварских гор.

— Эй, Ханна? — отозвался Дарвус. — По-моему, это были не друзья.


Келл открыл дверь, после чего взял чемоданчик у сопровождавшего его касркина, ввёл двенадцатизначный код безопасности на крышке и поставил на столик.

Не переставая слушать, он достал папку с разведданными и пролистал её.

— Поймите, этого требует закон, — говорил юный священнослужитель. — Для обеспечения духовной чистоты командования лорд-кастелян должен встречаться с личным исповедником по меньшей мере дважды в месяц.

— Да, — хмыкнул Крид, не сводя глаз с доклада по касру Халигу. — Вот что тебя сюда привело. Экклезиархия поднимет вселенский вой, если я этого не сделаю.

— Итак… — Исповедник поёрзал. Он был холёного вида мужчиной, кадианцем с открытым честным лицом и подстриженными по уставу волосами, уже начинавшими седеть на висках. — Вам есть в чём покаяться?

— Каюсь, — сказал лорд-кастелян, оторвавшись от доклада, — что мне не в чем каяться.

Он кинул рапорт на неуклонно растущую груду документов.

— Сколько вам лет, исповедник…

— Турантиус, лорд. Мне сорок шесть.

— Вы молоды для такой высокой должности. Какая у вас квалификация?

— Я был старшим преподавателем практической теологии в схоле Высшей Божественности, соборный комплекс касра Халига. Унаследовал должность после того, как предыдущий исповедник лорда-кастеляна, да упокоит Бог-Император его душу, погиб на Тайрокских полях, когда волсканцы напали на командный «Левиафан» губернатора Порелски.

— Ага, — произнёс Урсаркар. — И вы были следующим в очереди.

Келл оторвался от чтения, чтобы увидеть, как поведёт себя жрец.

— Нет, лорд, следующим был архидьякон Стоккмас, потом кардинал Локуэто, затем аббат Маннфред Габель. К прискорбию, они также были в губернаторском «Левиафане». — Мужчина снова поёрзал, поправив полы красной рясы на скрещённых ногах. — Далее должность перешла к самому старшему члену факультета схолы Высшей Божественности — и, к несчастью, я единственный из доселе живых его представителей.

Его слова, похоже, повеселили Крида.

— И чем вы занимались?

— Я ходил с лекциями по окопам. Рассказывал о важности поиска духовного смысла во времена кризиса. — Он проигнорировал взрыв хохота военачальника. — Это весьма практичная область изыскания для солдат. Если хотите, полагаю, я могу помочь и вам.

— Полагаю, что можете, исповедник. — Лорд-кастелян встал и, подойдя к жрецу, заговорщически склонился над ним. — Конечно, если вы обладаете нужным навыком.

— Ах, да. Конечно. О каком навыке идёт речь?

— Вы можете сделать вот так? — Крид поднял указательный палец, словно веля исповеднику замолчать. Когда мужчина недоумённо уставился на генерала, тот подбодрил его: — Давайте-давайте.

Турантиус, нахмурившись, поднял палец.

— А теперь сделайте так. — Урсаркар согнул палец крючком, будто подзывая потолок.

Священнослужитель с глупой улыбкой повторил за ним следом.

— Хорошо, отлично. — Крид провёл исповедника к двери, услужливо открыл для него. — Вот это — капрал Какза. Капрал, исповедник вызвался нам помочь. Я хочу, чтобы вы провели его на парапеты северной цитадели и выдали лазвинтовку.

Турантиус открыл рот, чтобы возразить, и лорд-кастелян похлопал его по груди ладонью.

— А теперь слушайте, исповедник. Всё, что мне от вас нужно, — вот это. — Он махнул на стену, будто указывая куда-то вдаль. — Вы берёте лазвинтовку и наводите её на горизонт. И когда увидите врага, вы…

Крид поднял палец и подёргал им.

— Но…

— Мне не нужны молитвы. Как не нужна мне практическая теология или, упаси Трон, поиск смысла. Всё, что мне требуется, — это вооружённые люди на стенах.

Он вытолкал исповедника в коридор.

— Да пребудет с вами Бог-Император, — бросил он на прощание. И захлопнул дверь.

— Ну как, развлеклись? — поинтересовался флаг-сержант.

— Думаю, да. Что в чемодане?

— У нас проблема.

— Проблема? Что, все остальные ты уже решил? Да ты просто чудо.

— Аэроразведка обнаружила в западных Россварах крупную колонну еретиков, идущую на юг. Аналитики ещё работают с пиктами, но, сверив знамёна, они предварительно отнесли её к Волсканскому Сорок четвёртому, «Прорывателям». Судя по пиктам, там средняя и тяжёлая пехота. Эскадроны кавалеристов. Лёгкая техника.

— Это невозможно. Ложное опознание. По последним сводкам, Волсканский Сорок четвёртый попал в окружение севернее касра Варка.

— В том-то и дело, похоже, когда Шестьдесят первому внутреннему приказали оставить машины и вернуться в Краф воздухом, они не уничтожили технику. Так что волсканцы забрали их «Химеры» и проскользнули сквозь сети.

Крид хлопнул себя пятернёй по лбу, затем сделал глубокий вдох и помассировал веки пальцами.

— Они движутся к Крафу?

— Через Делвианскую расселину.

— Численность?

— Трудно сказать. Разведка говорит, две-три дивизии. Двадцать пять тысяч, может, тридцать.

— А в Двадцать четвёртом внутреннем три тысячи. Трон. Я бы никогда не послал туда Баратуса, знай, что они примут на себя такой удар. Бедные ублюдки слишком зелёные для такого дела. — Урсаркар откупорил хрустальный графин с амасеком и плеснул себе в стакан на четыре пальца. — Подмогу из Крафа мы выделить не можем, Астартес и Сороритас и так оставили нас ни с чем. А проход должен остаться в наших руках, Джарран, должен. Мы можем дать им поддержку с воздуха? Артиллерию?

— Сложно, учитывая местность. Погодные условия в Россварах делают авиаподдержку непрактичной. То же с артиллерией. Вероятнее всего, удары заденут и нас, и их. И атаковать волсканцев в тыл тоже не выйдет. Подразделения из Варка уже втянуты в бои.

Лорд-кастелян кивнул.

— Я подумал… — Келл помолчал. — Я подумал, вы захотите связаться с ним. Лично. Сообщить ему.

— Баратус хотел драться, — произнёс Крид, указав на свой вокс-аппарат.

К тому времени, как Джарран поднёс ему трубку, Урсаркар уже осушил стакан.


При виде процессии грудь кастеляна Мордлида раздулась от гордости.

Впереди колонны шло четверо орденских слуг в глубоких капюшонах, распевая молитву Тому, Кто Сидит на Троне Терры. Элегия по богу, что переступил порог смерти. Благодарствие свету, что озарил путь.

Они шагали в построении крестом; тот, что спереди, нёс установленный на шесте реликварий — череп с грудиной брата-святого Деристана, вправленные в золотой щит крестоносца. Сервы, которые шли по сторонам, формируя «крылья» креста, размахивали горящими кадилами, наполняя воздух ароматами синт-мирры и раскалённых углей. Замыкавший же строй держал над головой ветхий псалтырь — каждая страница книги не уступала размером нагруднику бронежилета, — открытый на «Гимне пречистой ярости».

Собравшиеся на парапете гвардейцы с Кадии расступались, пропуская слуг. Некоторые складывали аквилу, склоняя головы. Остальные отшатывались, учуяв запах умерщвлённой плоти и пота, что исходил от жутковатых фигур.

Процессия достигла стрелковой ступеньки и свернула влево, обходя оплот по периметру. Освящая место, где состоится битва.

Чёрные Храмовники маршировали следом, лязгая и шипя силовыми доспехами. Маршал Амальрих шёл в первых рядах вместе с командным отделением и Мордлидом, державшим стяг крестового похода.

Позади них плотным строем шли остальные воители Решающего похода с мечами наголо. Цепи, сковывавшие их оружие с перчатками, лязгали о керамит. Послушники без шлемов шагали во флангах, криками веля низшим людям с Кадии посторониться, оглашая имена боевых братьев и перечисляя их подвиги.

— Вот идёт Ланкорион, убийца ксеносов.

— Взгляните на Гвитеха, что пронзил «Лэндрейдер» предателей из мелта-ружья.

— Узрите, смертные солдаты с Кадии, тех, кто поклялся стать вашим спасением и принести невиданный гнев Всевышнего Бога-Императора на головы недругам вашим.

Амальрих дошёл до парапета и вскинул кулак.

Храмовники остановились как один, застыв, подобно колонне бронетехники, посреди дороги.

Кастелян попытался проследить за взглядом повелителя, чтобы понять, о чём тот думает.

Оплот мучеников, представлявший собой треугольный равелин[1], был одной из многочисленных наружных полукрепостей в оборонительной системе касра Крафа. Высотой с семиэтажное здание, он располагался в миле от внешней Куртины-альфа, на искусственно сглаженной равнине, которая служила теперь сплошной зоной поражения, где нападавшие будут гибнуть миллионами под огнём крафских батарей.

— Вопрос, брат Мордлид, — произнёс маршал, опустив на парапет руку. Он был настолько высок, что не нуждался в стрелковой ступеньке и просто упёрся ногой в скалобетонный подъём. — Почему его называют Оплотом мучеников?

Мордлид не должен был знать ответа, однако Амальрих никогда бы не снизошёл до того, чтобы заговорить с простым гвардейцем.

— Ты. — Кастелян ткнул бронированным пальцем в офицера-кадианца. Знаменщик выбрал его, поскольку тот показался ему собраннее прочих, но, едва он выделил его среди остальных, мужчина отступил назад. — Почему сие место нарекли Оплотом мучеников? Кто здесь пожертвовал собой?

— Я… — залепетал кадиец. — Я… Я…

— У тебя проблемы с голосом? Ты ранен?

— Нет, лорд, я…

— Я не лорд, — поправил его Мордлид. — Я простой слуга Императора. Можешь называть меня почётным братом.

Кадианский капитан сглотнул, поправил фуражку.

— Почётный брат. Нам неизвестно имя конкретного мученика, но, говорят, в этом районе пала святая Мареча.

Храмовник вперился в капитана взглядом, даже через бесстрастную личину шлема дав понять, что такой ответ недостаточен.

— Мы, эм, считаем название фигуральным, — быстро добавил офицер. Он взмахнул рукой, обводя высокие стены города-крепости в миле от них. — Наш долг — задержать врага, создать анфиладный перекрёстный огонь с другими внешними бастионами и не дать предателям выставить артиллерию для огня по куртине. Но это при учёте, что нас окружат, и в таком случае мы должны будем обстреливать тылы противника, пока тот штурмует крепость… прежде чем нас одолеют. Вот почему это Оплот мучеников. Эти мученики — мы.

Мордлид повернулся к маршалу, уже заметив на его лице мрачное одобрение.

— Приемлемо, — произнёс маршал Амальрих. — Водружай.

Знаменщик перехватил стяг двумя руками, поднял над головой, а затем с силой вогнал древко в шов между скалобетонными плитами.

Затем он отпустил его, дав флагу зареять на ветру с равнины, и повернулся к братьям.

— Мы выбрали поле брани! — воскликнул Амальрих, воздевая руки ввысь. — Доколе мы будем оборонять его?

— До смерти! — закричали они в ответ, вскидывая мечи к сумеречному небу. — До смерти!


Глава десятая

После суток, проведённых в Делвианской расселине, Марда Хеллскер в глубине души пришла к осознанию, что Урсаркар фрекков Крид обвёл их вокруг пальца.

Да, позиция была весьма удобной для обороны, всё так. Проход через Россвары пролегал по узкому каньону, и его стены испещряли многоуровневые бункеры и огневые точки. Сама дорога была достаточно широкой, чтобы по ней могло проехать десять «Леманов Руссов» в ряд, а после того как прошла последняя колонна с эвакуированным персоналом, её засеяли «зубами дракона» — противотанковыми заграждениями-пирамидами из скалобетона, — а также стальными балками, сваренными в массивные кальтропы[2].

Они укрепили позиции и приготовились сами.

Однако это не отменяло того факта, что их надули. Сюда никто не шёл.

На такой высоте вокс-сигналы доходили с трудом, но, судя по услышанным передачам, все ожидали высадку возле Крафа, причём скоро. И никакой идиот — даже сведённый с ума Губительными силами — не был таким тупым, чтобы разворачивать войска с другой стороны гор от зоны боевых действий.

Они были блокирующей группой. Статичной обороной. Они потеряли больше человек от холода, чем от неприятельского огня. Наблюдая за тем, как рота Л роет на дороге одиночные окопы, Хеллскер поняла, что звон и скрежет сапёрных лопаток по замёрзшей земле напоминает ей звук похороненных надежд.

— Полковника не видел? — спросила она проходящего мимо лейтенанта.

Когда тот обернулся, Марда поняла, что это Манвар Песк, командир инженерного отделения роты А. Нижнюю половину его лица закрывал отрезанный кусок скатки. Обычно такие изменения в уставной униформе не допускались, однако Баратус велел закрывать на них глаза при условии, чтобы те не прятали знаки различия и подразделений.

— Нет, сэр. Может, я могу чем-то помочь? — Он подошёл ближе и, приспустив одеяло, одарил её широкой ухмылкой. — Или вам просто хочется посидеть пару минут в тёплом командном бункере?

— Только хотела узнать, что там с зимней униформой. Бойцы интересуются.

— Ну ещё бы, — сказал Песк, засунув руки под мышки. — Почему бы вам не проверить стенные казематы? Там на десять градусов теплее и нет холодного ветра. Я побуду тут вместо вас.

— Нет, — ответила она, кивнув в сторону роты Л. — Если они здесь, то должна быть и я. Не хочу, чтобы они думали, будто командное отделение греется у жаровни, пока…

— Двадцать четвёртый Кадианский, Двадцать четвёртый Кадианский, — внезапно заревел громкославитель. Звук эхом прокатился по скалобетонному каньону. — Общая тревога. Собраться у дорожной линии окопов для получения приказов. Пикетам и наблюдательным постам — оставаться на позициях. Всем остальным — собраться в ротном построении.

Следующие десять минут бойцы рекой текли из стальных дверей бункеров и выбирались из «лисьих нор». Сержанты окриками строили бегающих туда-сюда солдат. Офицеры пересчитывали личный состав.

Хеллскер заметила, как из главного бункера вышел Баратус. Полковник кутался в шинель, полы которой развевались на секущем ветру, насквозь продувавшем Делвианскую расселину. Его офицер-связист, Ренкла, тащил командный вокс и портативный громкославитель на складной треноге.

— Полковник, — догнав его, заговорила Марда. — Вы что-нибудь слышали? Насчёт формы?

— Нет, пока нет. — Баратус взобрался на кучу земли, образовавшуюся при рытье окопов. Его ботинки погрузились в не успевший промёрзнуть грунт. — Вот здесь, — указал он Ренкле. — Ставь тут.

— Здесь холодно, сэр, и…

— Скоро здесь станет намного горячей, Марда, поверь мне. — Он взял протянутый Ренклой передатчик, щёлкнул по нему для проверки и услышал из динамика портативного громкославителя хлопок.

Сержанты скомандовали всем смирно. Три тысячи пар ботинок разом стукнули о дорожное покрытие.

Хеллскер встала у подножья кучи, повернувшись лицом к полку и краем глаза наблюдая за Баратусом.

Полковник кивнул, поднёс передатчик ко рту.

— Сыны и дочери Кадии, вольно!

Увидев, что солдаты непонимающе переглядываются, он добавил:

— Давайте, не стойте на месте, разгоняйте кровь!

Из-за резкого порыва ветра громкославитель исторг клокочущее шипение. Баратус дождался, пока оно стихнет. Солдаты зашевелились, начали дуть в ладони.

— Бойцы Двадцать четвёртого, — заговорил он. — Буду краток, чтобы вы все тут не мёрзли. Я знаю, вы разочарованы нашим вкладом в войну. Честно говоря, я разочарован не меньше вас. Не из-за ваших действий… а напротив, из-за нашего бездействия. Того факта, что мы всю жизнь тренировались защищать свой мир, а этот священный долг выпало исполнять другим. Это было тяжело, и вы проявили терпение. Трон! Вашего бы терпения да остальным.

Игнитио облизал губы.

— Час назад у меня состоялся разговор с лордом-кастеляном Кридом.

Это привлекло их внимание. Даже самые недовольные солдаты, с огромной неохотой вышедшие на мороз, подняли глаза.

— Он сказал мне передать его личные приветствия каждому из вас, а также выразил полную уверенность, что наш полк сможет выполнить поставленную задачу.

Марда перестала невозмутимо смотреть вперёд и обернулась к Баратусу. Обычно заместитель командира должен был стоять лицом к полку, но какая разница? Внимание всех присутствующих было и так неотрывно приковано к полковнику.

— Лорд-кастелян сообщил мне, что в нашем направлении движутся крупные вражеские силы. Через западный проход, в сторону Делвианской расселины. В основном пехота, с лёгкой бронетехникой и манёвренными кавалерийскими частями. Которых у нас нет. Предположительно их минимум двадцать тысяч, возможно, вплоть до тридцати. По десять на каждого из нас.

Послышались взволнованные разговоры, полные… чего? Испуга? Восторга? И того и другого? Десять на одного — неравный бой, мечта любого кадианца. Но это же так много. Так много.

— Это волсканцы, — продолжил Баратус, пресекая болтовню. — Тайрокские изменники, которые убили губернатора Порелску. Они крепкие бойцы. Обученные кадианцами, так что они знают нашу тактику и упорные, как черти. Крид считает, что они намерены пробиться через проход, после чего подойти к Крафу с запада. Если это так, они станут ломиться сюда, пока не прорвут нашу позицию или не забьют каньон трупами.

Он замолчал. Дал им представить картину. Хеллскер заметила, как он роется в кармане.

— Нам приказано сдерживать их атаку. До последней батареи. До последней гранаты. До последнего окопа и последнего бойца. Сапёрными лопатками, если придётся. Крид просит этого у каждого из вас, лично. Он сказал мне, что проход имеет ключевое значение в грядущей войне, но из-за ситуации в самом Крафе подкреплений нам прислать не могут. Поддержка с воздуха будет минимальной. Проход удерживаем только мы, и он верит, что мы его удержим.

Наконец полковник достал бумажку и неловко развернул её пальцами в кожаных перчатках. Сначала Марда решила, что это какая-то карта, но затем по проблеску синих чернил догадалась, что он держит вырванный из мемокниги листок.

— Кое-кто из вас знает, — сказал Игнитио, — что за обедом я иногда мучаю офицеров своей поэзией.

По рядам солдат прокатился смешок.

— Печальная правда. Так что, получив от Крида столь важный приказ, я не смог удержаться и набросал пару строчек. И хотя я понимаю, что они не сравнятся со стихами великих военных поэтов вроде Дубянки или Никту, надеюсь, вы будете снисходительны.

Баратус шмыгнул носом, разгладил листок.

Хеллскер стояла достаточно близко, чтобы увидеть, как в глазах старика заблестели слёзы.


— Что видите вы — окоп? — заговорил он. — Нет, это моя земля.

Это грязь, что бросал на гробы я тех, кто здесь был до меня.

Тех, кто стоял на стенах твердынь и, сжимая в руке лазружьё,

Клялся, что не получит Око над нами власть.

Что видите вы — окоп? Нет, это мой мир.


Что видите вы — окоп? Нет, это мой дом.

Это место, где с товарищами делил я кров и еду.

Это яма, что полнилась светом и славой

И где Император забирал в Свои их объятья.

Что видите вы — окоп? Нет, это мой дом.


Что видите вы — окоп? Нет, это крепость моя.

Это дом, это мир, это каср, что воздвиг я своею рукой.

И наследие, данное мне, чтоб разить здесь врагов,

Так было всегда, и я никогда не оставлю, не кину его

И не сделаю шага назад, ибо крепость сию вырыл сам.

Что видите вы — окоп? Нет, это могила моя.


Дрожащими от нахлынувших чувств руками Баратус сложил листок обратно.

Майор почувствовала, как и сквозь неё саму прокатилась волна адреналина. Стихотворение было хорошим, или, по крайней мере, соответствующим моменту. Но ещё Марда ощутила, что прямо сейчас внутри неё борются предбоевое возбуждение и жуткий гнёт смертности.

Полк был потрясён, балансируя на лезвии ножа между восторгом и меланхолией. Хеллскер чувствовала настрой солдат. То, что скажет Баратус дальше, решит всё.

— Я… — начал полковник, затем поднёс тыльную сторону ладони ко рту. — Я думаю…

Небо расколол громовой раскат. Полковник — и все остальные — подняли глаза и увидели навигационные маяки «Мародёров». По всей видимости, машины шли в атакующий заход на волсканцев, пока те не успели скрыться за устьем прохода.

Но ещё небеса оказались достаточно тёмными, чтобы они различили в них огни. Не болезненно-синюшную пульсацию Ока Ужаса, а круглые оранжево-красные зарева.

Солдаты разбились на кучки, нарушив строй, и заговорили между собой. К смеси из переполнявших людей эмоций добавилась ещё и тревога.

— Это платформы орбитальной обороны, — догадалась Марда. — Они в осаде.

— Святая Терра. — Баратус поднёс передатчик ко рту, нажал кнопку. — Вот оно. Началось.

Неправильные слова, плохое завершение речи. Зловещее.

Хеллскер не знала, что полагалось говорить в подобные моменты, да и никто не смог бы облечь в слова событие такого масштаба, однако, не успев опомниться, она чеканно шагнула вперёд и воскликнула:

— Двадцать четвёртый — на войну!

Раздался нестройный ответ. Все взгляды обратились на неё.

— Двадцать четвёртый, я вас не слышу! — раззадорила она их. — И не слышат волсканские ублюдки! Думаете, их напугает ваш писк? Кричите так, чтобы у Разорителя на орбите заложило уши! Давайте снова. Двадцать четвёртый — на войну!

— ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТЫЙ — НА ВОЙНУ!

А затем они стихли, потому что небо стало чернеть.

Око Ужаса, извечно пылавшее нечестивым светом, начало исчезать с южного горизонта. Сначала Хеллскер решила, что это знак, — что Император протянул длань и погасил чудовищную рану в космосе.

Но постепенно, подобно восходу луны, они поняли, что происходило на самом деле.

Это было затмение.

Циклопический корабль закрывал собой грязный свет, обретая чёткие, ровные контуры по мере выхода из-за кривой планеты и вознесения в небеса.

Над Кадией воспарила восьмиконечная звезда, такая большая, что Марда не смогла закрыть её даже всей ладонью.

Разоритель пришёл на Кадию.


ЭТАП ТРЕТИЙ: БОМБАРДИРОВКА

Глава первая

— Смотри на меня, Кхорн! Смотри на меня!

Уркантос чувствовал тёплую кровь даже сквозь доспех. Её брызги, всплески. Она вырывалась струями и широкими мазками, которые в условиях половинной гравитации взмывали под самый потолок оборонительной платформы.

Когда они опускались, то казалось, словно на его бронированную кожу проливается дождь из драгоценных камней.

Покрывая чёрные латы багрянцем.

Всё его естество пело. Он не чувствовал боли. Его переполняла небывалая радость.

Ибо Уркантос ощущал на себе взор бога. Он упивался притоком священного адреналина, грохочущего в жилах. Каждый неистовый удар пары сердец гнал жизненную влагу по телу, превращая его в ходячий храм божества жизни, войны и бойни.

— Посмотри сюда! Смотри, что я тебе приношу! Смотри на горячие истоки влаги, что я пробуждаю в их телах!

Орудуя огромным цепным топором, он пробился сквозь отделение прорывников и поблагодарил покровителя за вручённые ему дары.

Они рассчитывали без промедления обрушиться на оборонительные платформы, но на пути у них встали три крейсера. Благодаря мастерству и удаче он подарил им стылый холод смерти в пустоте. Затем вместе с Гончими Абаддона кхорнат отправился забить их коридоры трупами, не переставая славить имя Владыки Резни, дабы он услышал его и узрел своего слугу Уркантоса.

Теперь лорд-губитель находился на платформе, и Кровавый Рот завывала вместе с другими такими же тенями. Хор, что приводил людей в оцепенение, прежде чем воин разрывал их на куски.

Кучка кадианцев обстреляла его слева, и красные кинжалы лазлучей срикошетили от доспеха и сожгли запёкшуюся на нём кровь. Один солдат поднял мелта-ружьё, из прорезей в стволе которого уже сочились струйки газа.

— Артезия! — рявкнул Уркантос, взмахнув силовым когтем в сторону пустотников.

Они не стоили его внимания. Не более чем корм, чтобы насытить демона.

Кровавый Рот ринулась вперёд, удлиняя тень Уркантоса и попутно отращивая острые когти и рот, из которого по палубному настилу протянулся кровавый след.

— Да, — завыла она. — Да. Да. Тёплая. Влажная. Солёная. Тёплая. Влажная.

Тьма захлестнула баррикаду, и кадианцы рухнули со вскрытыми артериями и рассечёнными сухожилиями, раскроенные сумеречными когтями, будто острым скальпелем, — оставившими раны не толще самой тени.

Разрубленное мелта-ружьё упало на палубу. Из перерезанного шланга потёк пирум-бензин.

Уркантос скорее ощутил их смерти, нежели увидел. Всё его внимание без остатка поглотили несущиеся к нему быкогрины — плиточные щиты выставлены вперёд движущейся стеной, шоковые булавы подняты.

Его глаза застлала красная пелена. Залил багрянец кровавого неистовства. Легионер видел не их доспехи, и не кожу, и даже не кости. Огромные недолюди предстали перед ним как ожившие сплетения кровеносных сосудов, как густые сетки артерий, вен и капилляров, напоминавшие подвижные топографические карты водных сообщений.

Он моргнул, и зрение вернулось в норму. Издав рвущийся из груди ликующий рёв, Уркантос ринулся навстречу врагам, сгорая от желания помериться с ними силой.

— Кхорн! — проорал он. — Узри меня, Кхорн!

Лорд-губитель врезался в них с такой мощью, что двое огринов кубарем отлетели назад с треснувшими щитами и переломанными руками. Он погрузил цепной топор в плечо следующему врагу, распилив широкую грудную клетку и подставив лицо под брызнувший из разрубленной глотки фонтан крови.

— Кхорн!

Его огрели дубиной, и от шокового разряда у Уркантоса на миг побелело в глазах. Лорд-губитель развернулся к противнику и вонзил острые клыки в неприкрытую шею быкогрина. Он впился в плоть глубже, языком ощутив пульсацию толстой, как ствол винтовки, сонной артерии недочеловека.

Затем воин сомкнул челюсти и вырвал гибкий сосуд наружу.

— Узри мой дар! — сказал он неразборчивым из-за полного рта голосом.

Кхорнат схватил голову следующего огрина и, дёрнув её, оторвал от шеи. Выстрел из гренадёрской перчатки умирающего существа вспорол ему бедро, но это уже не имело значения.

Уркантос чувствовал изменение. Внутри него росла сила крови, пробуждая бездонный исток в двойных сердцах, что теперь грохотали подобно барабанам. Его захлёстывал экстаз, так, словно в душе открылся портал, через который эмпиреи рвались наружу подобно фонтану нефти, взмывающему к небу из пробитой прометиевой скважины.

Язык стал слишком большим для рта, поэтому он распахнул клыкастую пасть, чтобы выпустить жёсткий, напоминающий ленту придаток на свободу, — и его конец во вспышке восхитительной агонии разделился надвое, забрызгав горячим багрянцем палубу, прежде чем рана затянулась.

— Больше, повелитель! — сквозь хохот взвыла Кровавый Рот. — Убивайте больше!

С хрустом костей, напоминающим треск ломающегося под шквальным порывом дерева, левая рука начала вытягиваться и скручиваться. Фаланги пальцев вдавились в неподатливый керамит силового когтя, сращиваясь и соединяясь с лезвиями в одно целое, и кожух оружия покрылся прочной органической оболочкой из хитина.

Пальцы ног подогнулись и пробили сабатоны, оцарапав стальную палубу кривыми когтями. На лбу взбугрилась пара огромных нарывов, и он понял, что из них вот-вот пробьются зачатки рогов.

Возвышение. Он достиг возвышения.

Но чтобы довести его до конца, крови следовало течь дальше.

Когтистой ногой Уркантос свалил ещё одного быкогрина. Размазал его голову в кашу, между тем выпотрошив другого новыми лапами, а затем — разодрав надвое, так что его внутренности натянулись будто струны.

— Больше, — пробулькал он похожим на рыло ртом, измазанным в крови, как у свиньи, что роется в потрохах трупа. Быкогрины погибли все до единого, и он ощущал, как постепенно теряет энергию и его кости возвращаются к прежним размерам. — Кровь должна течь! Кровь должна течь!

Впереди он различил расчёт канониров, торопливо заряжавших артбатарею, чтобы выстрелить по висящим в поле зрения кораблям Чёрного флота.

Кхорнат ринулся к ним, желая измениться вновь, и подпрыгнул, готовясь сокрушить первого…

Уркантос так и не приземлился.

Раскалённый добела лэнс-луч схлопнул экран перед орудийным портом слева от него, пробил пустотное поле и превратил пушку вместе с обслугой в расплавленный шлак, и брызнувшие во все стороны ярко-оранжевые комья зашипели на переборках и палубе.

И сквозь дыру, образовавшуюся в оборонительной платформе, внутрь хлынула пустота. Морозная и безжизненная, вытягивающая всю атмосферу. Укравшая ту слабую гравитацию, которой обладало сооружение.

На мгновение отсек наполнился яростными ураганными ветрами, разбивающимися о стены и опоры с оборудованием, а также немногочисленными выжившими гвардейцами — и даже одним незадачливым берсеркером, — вылетающими в бездну высокой орбиты над сине-зелёным шаром Кадии. Размахивая руками, они беззвучно пронеслись мимо него.

Уркантос ухватился за несущую колонну и изо всех сил вцепился в неё когтями.

Сталь покрылась инеем. Холод пустоты заморозил влажный багрянец на доспехе, превратив его в корку красного льда.

Кровь, повисшая в воздухе шариками льда, больше не текла.

И Уркантос ощутил, как экстаз угасает — и взор покровителя устремляется дальше.


На рассвете в небе над Кадией воссияла новая звезда.

Она была широкой и тёмной, вчетверо больше луны-сборщика, и напоминала ползущего по небосводу огромного чёрного паука.

Медленно подбирающегося к касру Крафу.

Крид обходил с инспекцией укрепления. Кивая бойцам, поправляя форму и хлопая по наплечникам. Прикрикивая, когда требовалось, — в основном на офицеров, так, чтобы внушить ещё большую любовь простым солдатам. Говоря им, что решимость кадианцев сломить невозможно и что они должны быть готовы встретить Архиврага во всеоружии.

Он выступал с короткими речами, зачинал скандирования «Кадия стоит!», которые тем не менее с каждым часом становились всё тише и менее вдохновлёнными, по мере того как Чернокаменная крепость неумолимо приближалась к Крафу.

В воздухе витал мрачный настрой. Лорду-кастеляну не пришлось говорить, что платформы орбитальной обороны пали за четыре часа: даже при свете дня все видели метеоритный дождь обломков и кольцевые пожары на разрушенных станциях.

— Слегка напоминают нас, не находишь? — сказал он Келлу, глядя вверх по пути к персональной «Валькирии».

— Простите, сэр?

— Платформы. Окружённые, горящие, разбитые… Постепенно падающие вниз.

— Да, сэр. Всё так, — согласился флаг-сержант. Он знал, что Крид просто хотел отпустить колкость, однако привычного сарказма в его замечании не углядел. — Но они держатся. Прямо как мы.

«Валька» поднялась с посадочной платформы бастиона, и Урсаркар через открытую дверь окинул взглядом город. По мере подъёма он увидел, как на стену строем идут ударники в униформе цвета хаки, чем-то напоминая муравьёв, стекающихся для защиты королевы.

Келл задвинул лючок для переговоров между кабиной и десантным отделением, занял кресло напротив Крида, пристегнулся и надел плотные наушники, подключённые к внутреннему воксу отсека. Затем показал Урсаркару четыре пальца.

В «Валькириях» было так шумно, что даже те, кто сидел через два кресла, не смог бы их услышать. А касркинам из почётной гвардии не требовалось напоминать, что разговор был не для их ушей.

Крид настроил наушники на четвёртый канал.

— Чего?

— Вы с самого утра сам не свой. Так, словно мыслями где-то далеко.

Лорд-кастелян выглянул в дверь, когда «Валька» нырнула в сторону, направившись к парадному плацу и запасным аэродромам внутри периметра оборонительной стены.

— Тот утренний доклад от магоса Кларна, — продолжил Джарран, слыша в гарнитуре эхо собственного голоса, — вы мне его так и не показали.

Крид поёрзал, кинул взгляд на вокс-щиток, удостоверяясь, что горят только два огонька — соответствующие их местам.

— Магос Кларн официально известил меня, что тестовый запуск нуль-устройства завершился неудачей. Он советует не учитывать его при разработке стратегии обороны.

— Я так и подумал. Когда вы не сообщаете мне какие-то новости, обычно они плохие.

— Как бы хорошо мы ни были вымуштрованы, как бы ни был велик наш боевой дух и высоки стены, это не значит ничего. Мы беспомощны перед орбитальным ударом варп-пушки. Она пробьёт пустотные щиты Крафа, как мыльный пузырь. Без нуль-устройства…

Генерал обвёл рукой Куртину-альфа, указав на «Валькирии», что доставляли отряды касркинов на парапеты, колонны транспортных «Химер» и возвышавшиеся позади артиллерийские башни.

— Всё это бесполезно. Это конец. Флотские планировщики уже засекли накапливание энергии в крепости. По их расчётам, до первого залпа остались считаные часы.

Флаг-сержант тяжело вздохнул.

— И где вы хотите быть, когда всё случится, сэр? Вряд ли в штабе командования.

— Нет! — Крид взорвался хохотом и, раскрасневшись, покачал головой. Это был первый искренний смех, который Келл услышал от него за весь день. — Фрекк, нет. Я не проведу последние часы с теми фреккерами — они же с меня не слезут, пока нас всех не уничтожат… Мы вернёмся в полк. В конце я хочу быть вместе с Восьмым.

— Да, сэр. — Джарран переключился на связь с кабиной. — Капитан Класс, у нас изменение маршрута. Летим в Крафскую цитадель, Кригские ворота, Седьмой бастион.

— Возвращаемся домой, флаг-сержант? — спросил пилот.

— Возвращаемся домой.


От собирающейся энергии у Моркат пощипывало кожу. Она чувствовала, как растёт вырабатываемая крепостью мощность. Вокруг скелетообразных динамо-машин, увитых проволочными катушками кровавого железа, висело смутное марево. Их гул отдавался в самих её ноктилитовых зубах. Сполохи варп-импульсов, подобные разрядам статического электричества, искрами проскакивали между ними всякий раз, стоило Дравуре открыть рот.

— Я пробудил эмпирейные регуляторы, — произнёс Прозус Гаил, капитан «Воли вечности». — Варп-луч набирает полный заряд.

Гаил был бывшим офицером Имперского флота, пришедшим к свету Ока после того, как его корабль потерялся в варпе и у него отказало поле Геллера. Он пожертвовал всей командой, чтобы заключить сделку с рвущимися на судно демонами. Поклялся отдать корабль Абаддону, если ему позволят жить. Постыдная уступка страху.

Сейчас Моркат видела, как его гложет испуг, причём весьма буквально. За два столетия службы в варпе его негативные мысли породили метастаз в виде крошечного беса, что вцепился Гаилу в плечи и вгрызался ему в темя. Гладкий вёрткий хвост существа обвивался вокруг горла капитана, душа его паникой.

Всеми его поступками руководил страх.

Страх перед Абаддоном и страх перед самим кораблём, которым он командовал, — её крепостью-матерью, «Волей вечности».

— Она будет готова, — пообещала зодчая. — Я преобразила каналы мощности и умиротворила дух корабля. Все пути от силового ядра до орудийной системы были заново колонизированы и заряжены энергией варпа.

— Её заряд сильно упал за время боя при выходе из варпа, — предупредил Прозус. — А тот выстрел был лишь половинной мощи. Что бы ни заявляла ведьма из крепости, у нас нет полного контроля над судном. После каждого выстрела мы должны заново настраивать фокусировочные кольца. На это могут уйти дни, может, неделя. Нам нужна уверенность.

Магистр войны сидел на ноктилитовом троне, слушая их спор. Для взора смертного он мог показаться неподвижным, как статуя, однако Дравура видела вращающуюся вокруг его головы армиллярную сферу мыслей. Каждый планетоид оставлял за собой пламенеющий след, отчего казалось, будто перед его челом взвихряются и меркнут эллиптические нимбы.

Вверху, над головами, в иллюминаторе виднелась Кадия, напоминая выпуклое небо из воды и суши. Пустотный корабль причудливым образом расположился рубкой вниз, поэтому команде приходилось поднимать глаза, чтобы посмотреть на вражеский мир.

Гаил всё ещё говорил, делясь опасениями насчёт крепости, когда магистр оборвал его на полуслове.

— Если мы не выстрелим сейчас, капитан, то когда?

Даже державшийся за капитана демон мыслей съёжился от тона повелителя.

— Мы выстрелим… в оптимальное время, магистр войны.

Деврам Корда, стоявший рядом, свирепо хохотнул.

— И когда оно настанет? — продолжал допытываться Эзекиль.

— Я не знаю. Может, через два дня?

Тогда-то зодчая поняла, почему Абаддон назначил на эту роль именно Гаила. Он хотел вверить крепость консервативному и не любящему рисковать командиру, который не позволил бы попусту растрачивать её энергию или, того хуже, обратить её против него. Тем не менее этот же страх делал Прозуса уступчивым, гарантируя, что, если магистру потребуется предпринять те или иные действия, тот не станет мешаться под ногами.

— Дравура. — Магистр войны повернулся к Моркат, и по тому, как расслабился лоб повелителя, она определила, что в душе тот ей благоволит. — Забота о крепости — твоя задача. Она готова выполнить то, что мы собираемся от неё попросить?

Предыдущие дни зодчая провела в недрах твердыни. Ходя по её лабиринту. Медитируя в непостоянных коридорах и вслушиваясь в шёпоты стен. Общаясь с секциями, что оставались не укрощёнными, а их чернокамень — не заряженным энергией варпа, в отличие от обитаемых участков, и, как обычно, она нашла те районы наиболее живыми. Моркат отдавала себе отчёт, что, колонизируя крепость, она одновременно её убивала.

Вот в чём заключалась её задача — убить мать, чтобы завоевать себе отца.

— Она готова, — сказала зодчая. — Энергия варпа, исходящая из ядра, чистая и сильная, и канал выдержит.

Абаддон кинул взгляд на планету наверху.

— Тогда мы высвободим мощь крепости. Рассчитать огневое решение по касру Крафу. Падение Кадии начнётся сегодня.

Пара операторов вооружения на мостике запустили пульты, и их пальцы заплясали по панелям управления, подключая инфоразъёмы и клацая переключателями. Они были менее совращены, менее связаны с постами, нежели служащие на борту обычных кораблей Чёрного флота. Они общались с послушниками-инженерами через вокс-передатчики в горле, говоря одновременно и издавая между словами щелчки, будто насекомые.

— Камера заряжания — щёлк — два, приготовиться к акти — щёлк — вации и…

— Фокусировочная — щёлк — система, собрать кольца для орбитального — щёлк — удара, дальность триста шестнадцать миль, повторяю: три, один, шесть ми…

— Абаддон! — Голос разорвал царившую на мостике сосредоточенность, подобно цепному мечу. — Магистр войны, я требую правосудия! Я…

Взгляд магистра остановил новоприбывшего на полпути, и под взглядом Абаддона его ярость быстро иссякла.

Это был Уркантос — и в то же время не он. Его голос стал другим, приобретя какой-то утробный рёв, нотки, которых в нём прежде не слышалось. От этого звука у Моркат застыла кровь.

Она узрела изменившегося человека. Лорд-губитель и раньше отличался от астартес настолько, насколько астартес — от простого человека. Теперь же он зашёл ещё дальше.

Один из рогов на маске оставался металлическим, а другой превратился в закрученный нарост на лбу. Кхорнатская личина-череп треснула и отпала, явив гряду зубов и болтавшийся внизу жёсткий раздвоенный язык. Из керамитовых сабатонов выступали толстые, как штыки, когти, а одна его рука вытянулась в жуткую пародию на молниевый коготь, укрытый красной хитиновой бронёй.

Правый глаз Уркантоса был человеческим, тогда как левый стал жёлто-золотым с чёрным вертикальным зрачком, как у фелинида.

Но когда Моркат посмотрела на него чернокаменным глазом, у неё перехватило дыхание: она не смогла различить его мысли. Мозг кхорната изменился, перестав напоминать теперь даже трансчеловеческий, хотя его по-прежнему обрамляла игольная боль от Гвоздей Мясника.

Корда шагнул ему навстречу.

— Уркантос! — весёлым тоном сказал он. — Слышал я о твоём успехе. Поздравляю, брат. Вопрос — как нам теперь тебя называть? Уркантос Полукнязь?

Воитель взревел, издав нечеловечески глубокий львиный рык, и бросился на Деврама.

Зодчая едва успела отскочить в сторону, когда тот пронёсся мимо, воздев завывший цепной топор.

Меч Корды плавно покинул ножны и звякнул о топор. Раздавшийся звук был таким громким, что люди на мостике с воплями повалились на колени, зажимая кровоточащие уши.

Кхорнат взмахнул демонической левой рукой, пропахав борозды в нагруднике лорда-очистителя. В ответ слаанешит поймал Уркантоса в захват и вогнал шип на коленном сочленении ему в бок.

Без мысленного сканирования поединок напоминал Моркат схватку двух сцепившихся змей — удары следовали так быстро, что она попросту не могла уследить за ними взглядом.

Военачальники упали, раздавив двух офицеров сенсориума, которые были прикреплены к постам и не смогли убежать. Дравура услышала, как под весом исполинов жалобно хрустнули их кости.

И всё же, невзирая на огромную скорость, они успели обменяться лишь парой тумаков, прежде чем к ним подоспел магистр войны.

— Хватит! — Абаддон схватил Когтем Хоруса кхорната за раздавшуюся талию, одновременно правой рукой поймав Корду за воротник горжета. — Хватит, довольно!

Он вздёрнул Уркантоса в воздух, где полудемон стал извиваться подобно пойманной кошке. Деврам, в свою очередь, шипел и пробовал достать его мечом — оба были слишком переполнены адреналином, чтобы услышать призывы Эзекиля.

— Я СКАЗАЛ, ХВАТИТ!

Голос Абаддона стал настолько глубоким, настолько отдавал пучинами варпа, что от его звука задребезжала палуба, а из электронно-лучевой трубки когитатора фонтаном брызнули искры.

Магистр войны приподнял Корду и с силой швырнул на пол. Моркат увидела, как каллиграфические мыслеписьмена владыки-слаанешита на миг померкли, когда он приложился головой о силовой ранец доспеха.

Деврам поднял руки, показывая, что всё понял.

Затем Эзекиль обернулся к Уркантосу, продолжавшему дёргаться и шипеть. Его рык теперь звучал не как речь астартес, а напоминал многоголосье бесноватых порождений имматериума, от которого на мостике замерцало освещение.

Магистр войны влепил кхорнату пощёчину. Раз, затем второй. Каждый удар обрушивался на мутировавшую голову с грохотом, похожим на выстрел из дробовика.

— Я — Абаддон из Чёрного Легиона. Я — магистр войны. — Он ударил Уркантоса снова, и по его мыслям, бурлящим загадочными сигилами повеления, Дравура поняла, что Эзекиль обращался не к кхорнату, а к тем неведомым существам, что сделали его своим сосудом. — Я — фаворит вашего хозяина, Кхорна, и я приказываю вам молчать!

Лорд-губитель, отфыркиваясь, тряхнул головой. Он плотно закрыл глаза, после чего открыл снова. Из порезов на голове, оставленных ударами, густо текла кровь. Кроме того, он прикусил язык, и теперь тот дёргался, вися лишь на тонкой полоске мяса.

— Тебе легче, Уркантос? — спросил Абаддон уже совершенно будничным тоном, так, словно интересовался текущим курсом корабля.

— Корда, — выдавил сквозь кашель воин, язык которого уже начал срастаться обратно. — Я возвышался. На меня смотрел Кхорн. Его корабль выстрелил. Выстрелил в меня, Абаддон. У него наверняка там был шпион. Он помешал моему изменению. И вы думали, я не нападу на него после такого предательства?

— Мой корабль не знал, что ты там. И командовал судном не я лично.

— Корда, я — лорд-губитель, и у меня есть доступ к журналам связи. — Голос Уркантоса стал ниже, превратившись в звериный рык варпа. — Я знаю, что это ты приказал «Замученному святому» обстрелять платформу.

— Потому что она вела огонь. — Деврам закатил газа. Моркат увидела, что его мысли ускорились, двигаясь с лихорадочной порывистостью, вместо того чтобы выписывать убористые завитушки. Он лгал. — Разве моему флоту не было позволено атаковать платформы в ответ на угрозу, магистр войны?

— Позволено, но не на западной стороне, — указал Абаддон. — Там был плацдарм для абордажных партий.

— Ну вот, вот же. Он признаёт. Позвольте мне убить его. Позвольте спустить Гончих на его войско.

— Нет. — Магистр тряхнул его, отчего голова Уркантоса мотнулась вперёд и обратно. — Вы вместе побывали в сердце Ока. Не отказывайтесь от дружбы и клятв из-за таких мелочей.

— …западной стороне относительно чего? — полюбопытствовал лорд-очиститель. — Западной относительно позиции флота в пустоте или западной относительно северного полюса Кадии?

Эзекиль оторвал взгляд от лорда-губителя и медленно перевёл на Корду.

— Может, мне следует позволить ему убить тебя.

— Да, да! — воскликнул Уркантос. Абаддон проигнорировал его.

— Поговорим насчёт твоего наказания позже, Корда. Я постараюсь придумать тебе кару помучительнее. Что касается тебя, Уркантос…

Полудемон-кхорнат замер, обратившись в слух.

— Скажи, чего бы ты хотел.

Моркат увидела, как над головой Уркантоса собирается и растекается кровь. И, всего на миг, ей показалось, будто его тень вздрогнула, шевельнувшись не так, как само тело.

Воитель выгнул шею, посмотрев на висящий вверху шар.

— Отдайте мне Кадию. Если мы высадимся, пусть её преподнесу вам я. Дайте мне и моим Гончим право пролить имперскую кровь.

Дравура затаила дыхание, увидев, как сфера мыслей отца замедлилась, а затем застыла вовсе. Его решение будет иметь далеко идущие последствия. Если варп-пушка не возымеет эффекта и придётся начать планетарное вторжение, то позволить Уркантосу взять Кадию штурмом будет равнозначным тому, чтобы утвердить его возвышение. Это неминуемо нарушит баланс сил среди Избранных.

Абаддон посмотрел полудемону в глаза.

— Ты её получишь.


Глава вторая

Все люди за стенами касра Крафа обратили взгляды вверх, когда оружие достигло наивысшей точки. Его сердце шипело и плевалось искрами. Из эпицентра вырвались дуги нечистых молний и били в клубящиеся облака, поджигая их подобно праздничным фонарикам, заряжая молекулы воды беспримесной энергией варпа, так что из туч потёк вязкий чёрный гной.

Защитники Крафа уловили в воздухе запах жжёного сахара и гниющего мяса. Солдатское чутьё подсказало им, что бежать некуда. Резервные части укрылись под землёй, однако весь гарнизон спрятаться там не мог, иначе город остался бы беззащитным перед традиционным штурмом.

На Куртине-альфа-север Сервантус Глейв, переброшенный сюда из подземелий вместе с остальным 27-м касркинским, затемнил линзы шлема. Он всё ещё привыкал к свету на поверхности, поэтому сияние оружия оказалось для него слишком ярким, когда он высунулся из амбразуры стрелковой палубы и посмотрел в небо.

Наконец, не выдержав, Глейв нырнул обратно. Касркин стянул перчатку с правой руки и сжал её, подумав обо всём, что сделал отец, чтобы он оказался здесь, на передовой.

В своей квартире на срединном ярусе шпиля Янн Ровецке сидел на подоконнике, упёршись спиной в одну стену, а ногами — в другую. Он курил палочку лхо с травкой, надеясь, что оружие не сделает все его труды напрасными.

Пустой Человек, наставлявший его во снах, не упоминал об оружии Судного дня.

Он кинул взгляд на освинцованный ящик для инструментов в углу комнаты.

По крайней мере, если город погибнет, он избавится от него.

Салвар Гент, в свою очередь, решил провести последние часы под землёй, наблюдая, как из-под новых клише выходят рационные талоны. Раз они умрут, то так тому и быть.

А если нет, он хотел, чтобы талоны попали на улицы до начала осады и урезания норм.

На аэродроме Стетцен были отменены все полёты из страха, что выстрел мог повлиять на погодные условия. Кезтраль и Дарвус собрались с остальными пилотами и техническим персоналом на взлётной полосе. Ещё несколько минут назад они, как и было приказано, укрывались в бункере, пока кто-то не сказал: «Да ну его к фрекку» и они не выбрались наружу.

Когда шипящий, плюющийся энергией шар начал разгораться, Лахон протянул Ханне руку.

— Фрекк, иди-ка сюда. — Одной рукой она поймала шею коренастого парня в захват и, притянув к себе, дважды стукнула кулаком по шлему. — Благодарен, что летал со мной, да?

— Да.

Он хотел добавить что-то ещё, но затем небо вдруг раскололось пополам.


Магос Кларн решил не смотреть, хотя ему так хотелось узнать принцип работы и пределы мощности еретического оружия.

Он позволил себе задуматься ровно на три целых и девять десятых секунды. Попытался представить благословенный акт сбора данных, который станет для него последним опытом, прежде чем он отключится навсегда.

Но он потерпел неудачу. И если хотел сберечь хотя бы каплю надежды на милостивое прощение Омниссии, ему следовало наказать себя перед концом. Посему, в монументальном акте подавления собственного «я», магос отринул зашитое в ядро стремление к изучению и каталогизации. Вместо этого техножрец спустился к нуль-устройству. Место его провала послужит ему могилой.

Но если он рассчитывал, что уход укротит его любопытство, то серьёзно просчитался.

Он нашёл своих стражников безжизненно лежащими на ступенях.

Двое сикарийских лазутчиков, деактивированных мощным разрядом энергии, который выжег нейронные цепи и взорвал глаза-линзы.

Он прижался к стене, скользнув в тень. Привёл в действие систему обнаружения угроз, реагирующую на движение и тепло, и стиснул в руке волкитный пистолет, прежде чем сканер наложил на окружение координатную сетку.

Он послал импульс дежурному отряду сикарийцев, но ответа не получил. Бочком подобравшись к входу в нуль-зал, магос выявил аномальный гул. Инфопоглотители проанализировали и систематизировали его, определив в некоторых из колебательных сигналов вибрационную акустику оборудования системы.

Диверсия.

Запустив боевой модуль, Кларн выскочил из-за угла с наставленным на комнату оружием — отчего стал похож на рака в угрожающей стойке.

Внутри никого не оказалось. Кто бы здесь ни находился, он уже исчез. Кругом лежали разделённые на части и обгоревшие тела сикарийцев, их орудийные установки рассекло некое неведомое техножрецу устройство.

И его творение, его привередливое творение было разрушено.

Когитаторы бесцеремонно растаскали по залу, заново соединив проводами, а кое-где даже выпотрошив и перевернув вверх дном. Из одного маршрутизатора вынули все кабели, которые теперь входили в опасного вида плазменный реактор со снятым защитным экраном, тянулись через виброрегулятор и обвивали подземные пилоны, изучению коих Кларн посвятил большую часть радикально удлинённого жизненного цикла. Другие части оборудования он не узнал вовсе, как и не понял, каким образом станет ими управлять без рабочего пульта или разъёмов для мехадендритов.

Логика новой схемы была странной, необычной — чужой.


Тразин Неисчислимый, владыка Солемнейса, археовед Призматических галерей и хранитель истории, выглядывал из щели в пространственном ублиете, сгорая от желания объяснить техножрецу, в чём же тот ошибся.

А он ошибся. Как же он ошибся!

Обнаружив работу Кларна над антиэмпирейным узлом, Тразин поначалу собирался исправить глупости техножреца более изящно — перенаправив силовой кабель тут, подсунув фрактальный алгоритм здесь. Управляя событиями из теней. Как-никак, если бы люди обнаружили на плече отеческую руку некронтир, они бы бросились искать угрозу внутри. Может, даже вызвали бы Новадесантников.

Такой вариант не подходил.

Потому что Тразин побывал в полых недрах Танатоса, колыбели небесного планетария. И, сверившись со световой скульптурой, идеально отображавшей изведанную Галактику, он увидел, как среди звёзд расползается багровое пятно. Инфекция, собиравшаяся вот-вот поразить космос септическим шоком.

Рана, что очень скоро поглотит Кадию.

Хотя люди часто называли пространственную точку перехода оком, это было не совсем верно. Она являлась проколом, дыркой в ткани мироздания.

Давным-давно, когда некронтир боролись с существами, что кормились в эмпирейном измерении, магистры-криптеки специально укрепили это место для сдерживания царства безумия. Создали своеобразный космический шов, чтобы не дать ране открыться.

Шов, который Губитель Гробниц, Абаддон, хотел распороть ножницами.

Но только не сегодня.


— Какого фрекка это было? — Крид вынул сигару изо рта, и Келл увидел, что он ненароком её перекусил.

После выстрела крепости на мгновение всё исчезло в невозможном свете и звуке, напоминавшем рокот водопада, — однако теперь небо Кадии стало чистым.

Ударные волны варп-энергии рассеивались над Крафом, словно пар. Часть эфирного разряда казалась почти что осязаемой — призраки фрактальных геометрических узоров то исчезали, то проявлялись, — но сам эфирный луч дальше не прошёл.

— Тестовый выстрел? — предположил лорд-кастелян. Его взгляд заметался по небу. — Или сбой? Неужто мы такие, Трон его, везунчики?

Джарран покачал головой.

— Без понятия, генерал.

Он знал, что сложно было им обоим. Ни один не рассчитывал выжить, и ни один не мог сделать, что хотел, — сказать прощальные слова, в последний раз отдать честь, поблагодарить за службу. Так они передали бы свой фатализм полку, а Крид не стал бы губить боевой дух людей, пусть даже собирался уничтожить их тела.

— Сообщение, флаг-сержант. — Вокс-лейтенант, мальчик из 88-го, едва только выпущенный из схолы. Кормахен, кажется, так его звали. — Вермильоновый код, срочное, сэр.

Келл взял планшет, шевельнул бровями в ответ на салют и махнул рукой, отпуская юнца.

— Ну? Не заставляй меня жда…

— От магоса Кларна, — сказал Джарран, вразрез с протоколом оборвав командира на полуслове. — Он говорит, что нуль-устройство активно.

— Оно работает?

— Не просто работает, а работает стабильно. Он предполагает, что псайкеры могут испытывать определённый дискомфорт.

— Чёрт, тогда им лучше к нему привыкать! — прикрикнул генерал от избытка чувств. — Вы слышали, бойцы? Мы снова в игре! Механикус прикрывают наши задницы, и то здоровенное колесо ничего нам, фрекк, не сделает. Он хочет поставить Кадию на колени. Что вы ему ответите?

— Кадия стоит! — крикнул Кормахен.

Остальные подхватили клич, повторяя его снова и снова. Он полетел от стены к стене, от бастиона к бастиону, по аэродромам и сборным плацам, что охраняли гвардейцы. В бронированных ангарах танкисты загрохотали ему в такт гаечными ключами по корпусам машин.

— Ка-ди-я сто-ит! Ка-ди-я сто-ит!

Клич эхом покатился по улицам и проулкам города-крепости. Гражданские в мануфакториях повторяли его, обжимая снаряды «Землетряс» и грузя ящики. Услышав его, водители-снабженцы Муниторума давили на клаксоны машин, присоединяясь к шумихе.

В штабе командования люди оставили прокладочные столы и топографические схемы и, вторя кличу, застучали кулаками по бронированным окнам.

Бойцы услышали его в самых глубоких бункерах, дрожью отдающегося сквозь стены, и затянули следом. Хватая друг друга за куртки, они от радости начали прыгать, вопя так громко, что заложило уши.

Они выкрикивали клич до тех пор, пока в пустотный щит молотом не ударил первый лэнс-луч, тряхнув энергетический полог с такой силой, что тот пошёл рябью. Накрыв Краф раскатистым грохотом, который пробрал защитников города до самых костей.

Осада началась.


Глава третья

— Что скажешь? — спросил полковник Баратус. — Не так ты себе это представляла?

Ему пришлось наклониться вплотную, чтобы Хеллскер смогла его услышать, от восторга стиснув её плечо железной хваткой.

— Да. — Марда опустила монокуляры. Она прищурилась от холода, а затем, проморгавшись, прижала руббариновые накладки обратно к глазам. В чёрном туннеле майор различила грязное пятно выхлопных газов и насекомьи фигурки противников.

Она уже собиралась ответить полковнику, сказать, что никогда особо не задумывалась, какой окажется её первая встреча с врагами, но, прежде чем успела соврать, у них под ногами раздался металлический грохот трёхствольной батареи «Землетрясов».

Картинка перед глазами заболталась, а когда тряска прекратилась, она увидела над карабкающимися неприятелями тёмное облачко воздушного взрыва. Несколько фигурок перестали шевелиться.

— Цель обнаружена, — крикнул офицер-артиллерист слева от них, глядя, как и они, в смотровую щель бункера корректировки огня. Сосредоточенно рыкнув, он снова включил переносной вокс. — Они у нас на прицеле. Выжившие движутся. Вижу лёгкую технику. Разведывательные «Саламандры», за ними вроде несколько «Химер». Возьмите на один с четвертью градуса влево, квадрат зелёный-два-ноль.

Они вели огонь уже четыре часа. С тех пор как Баратус получил сигнал от корректировщиков, высланных им на Россварский Кинжал. Кинжал представлял собой отвесный пик, возвышавшийся на две тысячи футов над Делвианской расселиной, настолько крутой, что артиллерийские наблюдатели — все парни с гор, выросшие на Северном массиве и показавшие хорошие результаты на альпинистских состязаниях 24-го, — были вынуждены подниматься, пользуясь верёвками и обувью с шипами. Наверху находился небольшой одинокий дот, цеплявшийся к утёсу, подобно осиному гнезду, чуть ниже естественного слоя облаков.

Благодаря такому расположению вид им открывался лучший, чем с позиций тяжёлой артиллерии в северном конце расселины. Впрочем, «Землетрясам» не требовалось видеть цель, чтобы её уничтожить. Поэтому вскоре после речи Баратуса они начали стрелять навесом, выше заслонявших обзор гряд и склонов, накрывая ряды волсканцев всё утро напролёт.

Весьма иронично. Кадию обстреливали с орбиты практически безнаказанно, а здесь, среди серых клыков Россвар, всё было совсем наоборот.

Но теперь они увидели врага. И Марда Хеллскер собиралась не запятнать честь семьи и показать всё, на что способна. Она коснулась дядиного меча, помолившись придать ей сил. Отстранённо подумала, что следовало бы проверить резную деревянную шкатулку в своём шкафчике, где она хранила плазменный пистолет. Холод плохо влиял на катушки.

Мало того что она его прежде не прогревала — она его не касалась в жизни. От одной лишь мысли об оружии Марда почувствовала призрачную вонь горелой плоти.

— Огонь, — произнёс артиллерист, и пол содрогнулся снова.

— Я помню, как впервые увидел врага, — сказал Баратус, переключившись теперь на командную вокс-частоту. — На Сагатисе. Я тогда только покинул Кадию. Это был агромир, отданный в основном под пашни. Огромные колышущиеся нивы, от горизонта до горизонта. Вражеские танки прожигали себе путь вперёд. И я задался вопросом, каким несчастным ублюдкам выпадет жребий остановить их. Когда я понял, что это будем мы — я, семнадцатилетний кадет-лейтенант, и моя рота белощитников, — то чуть не наложил в штаны.

— И? — спросила Хеллскер.

— Обгадился ли я?

— Остановили их?

— Остановили. — Он помолчал и поднял свой магнокль. — Но тогда я кое-что понял. Я был не готов. Не готов к тому, чтобы их остановить. Точно как ты сейчас.

— Чёрта с два, — прошипела она. Майор опустила монокуляры и смерила полковника взглядом. Дыхание заклубилось перед ней облачком пара. У неё закружилась голова, когда нанесённое оскорбление вызвало всплеск адреналина, и тот попал в изголодавшийся по кислороду организм. — Зачем вы мне это говорите? Что, другим — стих, а мне, значит, порция унижений? Я что…

— Расслабься, Марда. — Игнитио поднял руку. — Я говорю тебе это потому, что уважаю тебя. И это — самое важное, что тебе следует понять как офицеру.

Он оглянулся на боковую бойницу, из которой открывался вид на дно ущелья, где солдаты укрепляли одиночные окопы и траншеи.

— Я хочу сказать, что к такому не готов никто. Ни ты, ни я, ни лорд-кастелян, фрекк его, Крид. Война противоестественна. Нет ничего нормального в том, чтобы стоять в яме, стараясь её удержать, пока кругом сверкают лазерные лучи. Люди не настроены на такое ментально. Это ломает психику. Поэтому, чтобы делать то, что нужно сделать, и остановить их, — он указал на далёкую колонну врагов, — мы должны стать кем-то другим. Верховное командование делает большую часть работы вместо нас. Они одевают нас в униформу и определяют стрижку. Дают нам звания, основанные на ролях внутри механизма, — лейтенант, сержант, наводчик, пилот. Говорят нам, что мы часть большой организации со своим укладом и историями о мужестве. Крутят фильмы о великих подвигах. Всё для того, чтобы похоронить тех, кто мы есть, и превратить в инструменты, которыми нам нужно быть. Но последний шаг ты должна сделать сама, Марда. Тебе нужно стать тем, кто останется стоять, когда Марда Хеллскер побежит. Тем, кто пожертвует дорогими людьми за пару ярдов грязи, которых она никогда раньше не видела и никогда больше не увидит. Тем, кто будет обманывать верящих ей людей, посылая их на убой, и называть это лидерством.

— Полковник…

— Мы вот-вот встретимся с врагом, и тебе нужно найти этого человека. Облачиться в него, как астартес в боевой доспех, потому что без него ты не выживешь.

Марда ошеломлённо глазела на него, не зная, что сказать. Такие разговоры попахивали рецидивизмом. Обсуждение Кадии так, словно её культура и традиции представляли собой один сплошной обман, чтобы втёмную заставлять людей отдавать свои жизни.

Но… так ведь и было, разве нет? Она чувствовала правдивость его слов.

— Сделай лишь одно. Не потеряй того, кем ты являешься сейчас. Помни его. Держи его втайне у самого сердца, чтобы отыскать вновь, когда всё закончится. Поскольку в противном случае, если ты навсегда станешь бронёй… Что ж, тогда ты превратишься в кого-то вроде Урсаркара, фрекк его, Крида.

— Да, сэр, я понимаю, сэр.

— Нет, пока не понимаешь. — Он хмыкнул. — Знаешь, что я увидел на Сагатисе?

— Сэр?

— Детей. Играющих на улице. Я не знал, что дети таким занимаются. Здесь они бы уже давно…

Внезапно он вытянул шею, обратившись в слух.

— Ты слышишь?.. — спросил полковник.

Она услышала. Пронзительный, неровный свист, похожий на игру флейтиста, силящегося взять верхнюю ноту.

— Я…

— Обстрел! — заорал в трубку капитан.

Сполох, напоминавший разряд молнии, сверкнул перед бойницей, и передняя часть бункера обвалилась на Хеллскер.

Мир исчез в ослепительной белизне, и кадианка перестала чувствовать что-либо, кроме острого привкуса крови на языке.


Моркат знала, что, когда магистр войны по-настоящему злился, он становился тихим. Больше того, чем большая ярость его обуревала, тем более бесстрастным он казался.

Прямо сейчас Абаддон походил на луну, недвижимую и холодную. Даже его мысли щёлкали в медленном, размеренном темпе, будто стрелки точно настроенного хроно.

Окружавшие его мутировавшие выросты, которые Дравура использовала для усмирения мостика, пребывали в непрерывном движении. Переполненные эфирной энергией после выстрела орудия, они без устали дёргались и сжимались. Стена розово-серых лёгких раздувалась и съёживалась. Выраставшие из потолка пальцы шевелились, подобно морским анемонам. Волоски на подрагивающей коже, что обтягивала половину трона магистра войны, стояли торчком.

Владыка Чёрного Легиона не задавал вопросов, не требовал объяснений, почему варп-луч не принёс желанного результата.

— Переходим к запасному плану, — вместо этого произнёс он. — Корда, извести легион и начинай бомбардировку. Приоритетные цели — вражеские опорные пункты вокруг означенных районов высадки. И продолжай обстрел касра Крафа — не дай им вылезти оттуда и атаковать наши зоны приземления.

— Абаддон… магистр войны, — выдавил Уркантос, не в силах сдерживать радостное злорадство своей демонической половинки. — Вы обещали мне Кадию. Нареките меня командиром и…

— Ты слишком торопишься, Уркантос. Сперва мы проводим обстрел, чтобы разрушить вражеские укрепления и прижать их силы, пока сами захватываем зоны высадки и ключевые точки. Как только мы блокируем неприятельскую цитадель — тогда ты сможешь выдвинуться к Крафу.

— Я хочу высадиться сейчас, и…

— Не забывай о принесённых клятвах, Уркантос. Твоя смертная половина по-прежнему подчиняется мне. Советую воспользоваться этим временем для подготовки войск. Как мы уже выяснили, трупопоклонники оказались более находчивыми, чем ожидалось, хотя наши планы учитывают и такой поворот.

Магистр зашагал к огромным дверям мостика. Два громадных мутанта, прикованных к стене, склонили покрытые костяными наростами головы и отворили перед ним створки.

— Корда, через десять минут я хочу услышать бомбардировку. Отчёт о сборе войск жду через час. Моркат!

Она поспешила за ним в звукоизолированную картографическую комнату.

Внутри клубился ароматный дымок, поднимавшийся над пожелтевшей ритуальной чашей из черепа альдари. Одну стену занимала карта из содранной кожи, встопорщенную поверхность которой покрывал набитый план Крафского театра боевых действий. Эзекиль устремил свой взгляд на неё.

— Простите, магистр войны, но в крепости не было сбоев, я это чувствую, я…

— Извинения ничего не стоят. Они приняли контрмеры. — Абаддон провёл двумя пальцами по вытатуированным шпилям Элизионских полей, заставив взвихриться чернила. — Они поняли, как пользоваться пилонной сетью Кадии. Удивительно то, что ты не смогла этого обнаружить.

— Я могу объяснить.

— Объяснения — пустая трата моего времени. Найди мне решение. Иначе отправишься на поверхность и возглавишь атаку культистов.

— Вы не можете позволить Уркантосу руководить штурмом Крафа.

Он не снизошёл до ответа, вместо этого взмахнув рукой над метками войск и направив их к проходу в Россварских горах.

— Магистр войны, если Уркантос возвысится, вся ваша сбалансированная система покровительства рассыплется. Я больше не могу читать его мысли.

— Я знаю, что он не должен вознестись в демоничество. Иначе зачем бы приказывал Корде стрелять по нему?

Моркат ошеломлённо моргнула.

— Но если Корда признается…

— Деврам может держать рот на замке и принимать побои, когда это играет ему на руку. Скрывать это от тебя ему смысла нет, и, наверное, скоро ты сама всё увидишь в его мыслях. Следи за ним, Моркат, и убедись, что он не замышляет воспользоваться этой информацией против меня.

— Да, магистр войны. Но Уркантос уже наполовину вознёсся. Если он доведёт дело до конца, разгорится внутренняя борьба.

Абаддон коснулся дрожащей кожи, соткав среди Элизионских полей глиф Железных Воинов.

— На Кадии будет резня, что бы мы сейчас ни делали. Если я не дам ему высадиться, мои мотивы станут очевидны и он восстанет — а сейчас нам не нужна война между группировками. Особенно если одной из них будут Гончие Абаддона, следующие за возвысившимся князем.

Он помолчал и хмыкнул.

— Нет, Уркантоса мы сдерживать не можем. Следует допустить, что болван вознесётся, хотя даже не могу тебе сказать, сколько раз я предупреждал его не принимать даров. Моркат, я знаю больше, чем можно написать, об искушении стать монстром во имя достижения своих целей. Я видел, куда ведёт такая тропинка.

Мысли её магистра летели, словно брошенные кости.

— Вы ведёте рискованную игру. Вы дадите Уркантосу битву, но только самую опасную.

Эзекиль сложил пальцы перед Крафом, вызвав кхорнатскую руну на равнинах смерти перед восточными воротами.

— Уркантос хочет вручить нам Кадию, и мы ему позволим. Пусть он со своими Гончими отправляется в мясорубку у касра Крафа. Уркантос слишком кровожаден. Он ошибочно приравнивает победу в Крафе к победе на Кадии. Да, там будет самое жестокое сражение, но оно нужно лишь для того, чтобы устранить сопротивление и позволить нам разрушить пилоны. Краф — ключевая цель и, вероятно, самая значимая. Получается идеальная ситуация. Он принесёт нам победу…

— …либо умрёт.

— Если повезёт, он сильно потреплет врага, прежде чем погибнуть.

— Магистр войны, чутьё подсказывает мне, что обнуляющее поле контролируется изнутри Крафа. Если Уркантос выведет его из строя, мы сможем выстрелить из варп-пушки по Крафу, пока он будет внутри. Лорд-губитель — полезный инструмент, но мы можем пожертвовать им, если так добудем Кадию.

Мысли вокруг головы Абаддона теперь кружились, становясь тёмно-фиолетовыми и чёрными. Приобретая тот же цвет, что его глаза, когда он посмотрел на Моркат и одарил её волчьей улыбкой.

— Вот видишь, на что ты способна, когда сосредоточена на решении, а не на проблеме?


Во мраке шестого торпедного отсека слаанешитского корабля «Замученный святой» сидело божество, дожидаясь падения на землю.

Его звали «Несущий войну». На протяжении девяти поколений ему поклонялся клан Валшак с орудийной палубы. Обшивку снаряда покрывали кровавые отпечатки их ладоней, смешанные с кремированными останками членов рода, что не дожили до исторического момента загрузки. Плиты его были испещрены выцарапанными молитвами.

Когда дульная створка откатилась в сторону, впустив в отсек холод пустоты, трёхсоттонное оружие стало невесомым и поехало по направляющим полозьям.

На корпусе вспыхнул красный аварийный свет, мигнув раз.

Второй.

Третий…

В хвосте торпеды расцвёл огонь, на одну наносекунду озарив чёрную шахту оранжевым сиянием, прежде чем «Несущий войну» понёсся вперёд.

На краткий миг закрутились и завращались звёзды, затем гордый «Замученный святой» остался позади, и «Несущий войну» устремился к сине-зелёной планете внизу, содрогаясь при вхождении в верхние слои атмосферы.

Сквозь него прокатилась вибрация, сдетонировали взрывные болты, и двигатель первой ступени исчез вдали, разгораясь в мезосфере до невыносимо яркой белизны. Выровнявшись, боеголовка и вторая ступень продолжили падение.

«Несущий войну» вырвался из стратосферы и оказался в чистом небе Кадии.

И не он один. Мчась к земле среди длинных струй загрязняющих веществ, что расходились от головной части, снаряд присоединился к множеству других таких же инверсионных следов и дымных полос.

Тонкие росчерки десантных капсул, чьи основания пылали оранжевым заревом от прохождения сквозь атмосферу. Барражирующие бомбы и скоростные торпеды. Кассетные боеприпасы, раскручивавшиеся подобно волчкам, когда их индикаторы высоты достигали нужной отметки, и расшвыривавшие субснаряды размером с гранату над районом цели. Самонаводящиеся снаряды, кратковременными запусками двигателей корректировавшие траектории к зонам нанесения удара.

Навстречу им взвился ответный огонь. Очереди из зенитных установок. Лазеры перехвата, вслепую палившие по квадратам, подрывая боеголовки и отсекая ракетные двигатели от боевых частей, так что обе половинки разлетались в разных направлениях. Орудия — постановщики помех, наполнявшие небо отражающими дисками и волокнами, которые сбивали с толку сенсоры снарядов с наведением. Невидимые глушащие сигналы, превращавшие управляемые боеприпасы в неуправляемые.

Отделился двигатель второй ступени, полетев к Крафской равнине, между тем как боеголовка начала финальное снижение.

Она падала стремительно, быстрее, чем за ней мог уследить человеческий глаз. Пространство внизу без остатка заполонила вспыхивающая синева небесного щита. А за ним — гряды укреплённого скалобетона, ощерившиеся жерлами орудий.

Сенсоры носового обтекателя засекли жужжание экрана. Запустились установленные в верхней половине головной части подрывные заряды — вум, вум, — последовательно пробив небесный щит, а затем пустотный барьер. Открыв проход на десятую долю секунды.


— Святой, фрекк его, Трон, — ахнул Крид, глядя в магнокль.

Окна штаба верховного командования задребезжали, и Келл понял, что кому-то только что пришлось очень несладко.

— Сэр?

— Касра Старка больше нет.

Урсаркар отвернулся от треноги с магноклем у окна, прошёл к столу с картами и поставил крест на городе, когда-то служившем домом для десяти миллионов человек.

Джарран решил посмотреть в магнокль сам. Старк не просто горел, он попросту исчез. Вторичные взрывы ещё выбрасывали фонтаны земли и обломков, шпили, не выдержав напряжения, рушились подобно срубленным деревьям. Везде разгорались пожары, исторгая едкий чёрный дым.

Затем туман разрушения — расщеплённые частицы уничтоженного города, атомизированный камень, металл, плоть и кровь — опустился в достаточной мере, чтобы скрыть сцену из виду.

— Весь Секундус под обстрелом, — произнёс Крид. — Десантные капсулы замечены к северу от нас, титаны наступают с востока, а тяжёлая артиллерия концентрирует огонь на южных укреплениях Крафа.

— Картина ясна, сэр?

— Нет, мне нужны глаза. Поднимай все эскадрильи Крафа.


Топот ботинок по взлётной полосе. Крики экипажей. Сигнальщик с сержантскими лычками машет двумя неоновыми жезлами, силясь перекричать низкий рокот двигателей.

Аэродром Стетцен плясал перед глазами Кезтраль. Всё вокруг тонуло в шуме. Слева от неё синеву разрывал огонь с бастионов воздушной обороны. Вверху небесный и пустотный щиты расцветали от попаданий, раскатистым эхом отражавшихся от стен Крафской цитадели. С каждым вдохом она чувствовала, как лёгкие наполняет ионизированный, перегретый огнём лазбатарей воздух.

Стетцен служил ей аэродромом приписки на протяжении всей войны. С его четырёх перекрещённых полос она с Дарвусом вылетала на задания десятки — если не сотни — раз. Иногда они поднимались в небо до трёх раз в день. На действующем аэродроме, пусть даже и небольшом, разведывательно-наблюдательном, как Стетцен, всегда творился хаос.

Но сегодня всё было иначе.

Она, Лахон и техники «Меткого глаза» болтались по взлётному полю, словно амёбы, крепко держа друг друга за куртки, чтобы не потеряться среди сутолоки одновременного разворачивания сразу трёх эскадрилий.

— Нет! — закричал Дарвус, махая свободной рукой. — Нет, нет, нет, нет, нет!

Ханна кинула туда взгляд и из инстинктивного ужаса завопила. Разнёсшийся над аэродромом одинокий вопль быстро заглушил вой сирен.

«Валькирия», экипаж которой не успел изучить аэродром, поднялась на тяге векторных двигателей и ушла влево прямо над взлётной полосой, не заметив разгоняющуюся по ней флотскую «Молнию».

Лахон кинулся ничком, утягивая за собой Кезтраль.

Она прикрыла голову рукой, жалея, что не успела надеть шлем.

На один кошмарный момент она перестала видеть «Молнию», полностью скрывшуюся за чёрным корпусом «Вальки». В открытом люке транспортника она углядела бортстрелка, с разинутым ртом сжимавшего тяжёлый болтер, словно мать родную.

Взревев векторными двигателями, «Валька» с опущенным носом косо взмыла к небу, омыв рвущимся из сопла пламенем крыло промчавшейся ниже «Молнии».

Уже задравший нос истребитель пронёсся мимо и спустя миг поднялся в воздух.

Ханна прикрыла глаза и увидела «Вальку», кидавшуюся из стороны в сторону, однако не повреждённую. Из-за резкого манёвра испуганного бортстрелка выкинуло наружу, и теперь он дёргался на фале, болтая ногами в пятидесяти футах над взлёткой. Командир экипажа уже затягивал его на борт, будто пойманную рыбину.

Кезтраль почувствовала на рукаве что-то мокрое и тёплое и поняла, что её помощника механика только что вырвало.

— Фрекковы диспетчеры Флота и Муниторума что, не общаются между собой? — спросил Дарвус.

— Давайте-ка уберёмся отсюда, пока не поднялось следующее такси, — сказала Ханна, поднимая товарища на ноги.

Минуту спустя, запыхавшись, они добрались до «Меткого глаза». В Стетцене царила полная фрекковщина. Взлётную полосу Бета перекрыл «Мародёр», у которого отказал двигатель. Сервиторы и наземные техники крепили его к буксировщику, чтобы вытащить на травяную разделительную полосу.

— Проводи предполётную проверку, пока я готовлюсь, — сказала Кезтраль, надевая шлем. Она ухватилась за лесенку и стала взбираться наверх.

— Жилет! Жилет! — пискнула Навелла, её главный механик.

— Чёрт!

Ханна спрыгнула обратно, принявшись срывать с себя жёлтый светоотражающий жилет, который им требовалось носить на взлётной полосе.

— Зацепился за разгрузку, — сказала Навелла, пытаясь выпутать жилет из ремней и кислородного шланга. — Ты что-нибудь сломаешь. Давай я…

— Проклятье! — Кезтраль дёрнула его снова.

— Окно для взлёта пять минут! — предупредил Дарвус.

— Просто отойди! — Ханна отпихнула Навеллу и достала из ножен на икре зазубренный нож для выживания. Она просунула его под жилет, затем рывком потянула вверх. — Так, теперь снимай.

На этот раз им удалось от него избавиться.

Минуту спустя она уже сидела пристёгнутая в кресле. Навелла дважды стукнула её по шлему, после чего нырнула в сторону из-под опускающегося фонаря.

— Диспетчерская Стетцена, диспетчерская Стетцена, — провоксировала Ханна. — Говорит «Мститель», «Меткий глаз», Восемьдесят девятый разведывательный, бортовой номер один-двадцать-два, запрашиваю продление взлётного окна.

— «Меткий глаз», говорит диспетчерская. Даём тридцать секунд дополнительных. Сможете встать на взлётную альфа через минуту сорок?

Кезтраль увидела, как Навелла утвердительно машет рукой. Проверила траекторию руления к очереди из самолётов.

— Диспетчерская, подтверждаю. Мы будем там.

— Фрекков Трон, — ругнулся Дарвус. — Ну и столпотворение.

— Выражения, «Меткий глаз», — отозвалась вышка.

Они едва успели.

Несмотря на царившую суматоху, постепенно самолёты начали взлетать. Рои «Валькирий», напоминавшие тучи насекомых на рассвете, поднялись в небо и направились на запад, расчищать северный коридор полёта для машин без векторных двигателей.

Спустя десять минут «Меткий глаз» уже был в воздухе, и Ханна приготовилась испытать неприятный вибрирующий гул от прохождения сквозь пустотный щит.

— Взглянешь? — поинтересовался Дарвус.

Кезтраль не сводила глаз с приборной панели, зная, что если издалека экран казался едва различимым, то вблизи он превращался в практически непроницаемую дымку.

В небе — и даже на земле, если на то пошло, — находилось больше самолётов, чем она когда-либо видела.

Облака «Валек». Широкие построения «Мародёров». Клинья «Молний». Угловатые «Громы», забирающие в сторону от собственного флотского аэродрома двумя районами дальше. Им приходилось держаться вместе, собравшись в длинную полосу внутри воздушного коридора шириной в милю, организованного для них оборонительными батареями. По обе стороны от этого прохода небо прочерчивали лазерные лучи, и Ханна слышала сверхзвуковой треск от проносящихся мимо артиллерийских снарядов. Над ними так часто взрывались зенитные снаряды, что образовалось искусственное облако, из которого на летевшие самолёты дождём сыпались мелкие обломки.

Сначала кадианка решила, что длинный хвост из летательных аппаратов напоминает ей стаю мигрирующих птиц, — а затем у неё в памяти всплыл яркий образ.

Фестиваль боевых змеев. Когда каждый ребёнок в Салгорахском внешблоке поднимал в небо по три или даже четыре самоделки из мусора, привязывая их к длинным палкам, чтобы удерживать все сразу. В те дни облака можно было разглядеть лишь сквозь блеск просвечивающей пластековой плёнки, будто небо становилось сплошным стекломозаичным окном.

— Всем машинам, Крафский сектор. Говорит полковник Стрекка из Сто девятнадцатой «Воющей». Как вы знаете — или, может, нет, — северо-восточным коридором командую я.

— Люблю этот голос, — произнёс Дарвус.

Кезтраль улыбнулась.

Голос Стрекки искажали вокс-помехи, однако его знаменитый протяжный баритон всё равно оставался узнаваемым. Ходила шутка, что не один авиатор влюбился в Клавина Стрекку по воксу, но тут же приходил в чувство, увидев его толстое, как гроксов стейк, лицо.

— Буду краток. Просто хочу, чтобы вы знали, что сейчас над Крафским сектором находится одиннадцать полных эскадрилий плюс шесть полуэскадрилий. Таким образом, это наибольшее развёртывание боевых летательных аппаратов в одном секторе за всю историю Кадии, — а следовательно, когда мы вступим в контакт с врагом, это будет крупнейшее воздушное сражение в истории планеты.

Он отключился, позволив им усвоить информацию.

Ханна окинула взглядом сгруппировавшиеся самолёты, потрясённая невероятным зрелищем.

Каждая «Валькирия» имела пять членов экипажа плюс двенадцать пассажиров, если летела без груза. «Молнии» и «Громы» были одноместными. «Мстители» — двухместными. Экипаж бомбардировщика «Мародёр» составлял пять либо шесть человек.

Сколько людей сейчас летело в строю? Тысячи, как минимум. Каждый с собственными родителями, прошлым, воспоминаниями о детстве и академии — всем тем, что они ставили на кон ради защиты родного мира.

— Одно то, что вы поднялись в воздух без происшествий, уже свидетельствует о вашем мастерстве и милости Бога-Императора. Он сейчас с вами, я чувствую это, и по Его божественной воле мы ударим по зонам высадки Архиврага. Свяжите боем их летательные аппараты и не дайте им атаковать Краф. Если проще, найдите врага и надерите ему зад. Оставайтесь в границах коридора, но держите дистанцию между самолётами. Нам не нужен огонь по своим или столкновения. И последнее. Когда вступите в бой, будет горячо, так что не стесняйтесь просить о помощи. Покажем еретическим ублюдкам, что Кадия не просто стоит — она летает.

— Найдите врага и надерите ему зад. — Лахон хохотнул. — Ханна, я официально прекращаю свою вражду со Сто девятнадцатой.

— Они больше не в твоём чёрном списке?

— Совершенно верно, — шутливо-официозным тоном изрёк Дарвус. — Я, лейтенант Лахон Дарвус, в чине враждомастера-генерала и хранителя чёрного списка, официально заявляю, что Сто девятнадцатая Кадианская эскадрилья больше… фрекк! Контакт! Контакт!

«Мародёр» в двухстах футах над ними взорвался пламенем и стал падать на землю. Поток ветра подхватил обломки размером с палец, и те забарабанили по кабине «Меткого глаза», а сам бомбардировщик пролетел справа от них и, кувыркаясь, разломился пополам.

Прилизанный чёрный силуэт с заведёнными назад крыльями и объятым пламенем носом спикировал мимо них вниз. Слишком быстро, чтобы опознать.

— Летуны! — закричал кто-то на канале эскадрильи. — Летуны! Летуны! Летуны!

Воздушное сражение за Крафскую равнину началось.


Глава четвёртая

В подземном стратегиуме верховного командования Крид склонился над массивным голостолом, выдувая сквозь проекцию сигарный дым. Из-за двери доносились голоса офицеров, без устали кричащих друг на друга, принимающих по воксу доклады и пытающихся установить передвижения врага.

— Генерал, — сказал Келл. Он протянул стакан, и Урсаркар взял его не глядя.

— Диспетчер, есть обновления голо? Нет? Наверное, скоро будут, да? — Крид поднёс стакан к губам, затем замер. Понюхал. — Флаг-сержант, это вода.

— Да, сэр, — ответил Джарран. — Нужно поддерживать водный баланс.

— Единственная вода, которую я хочу видеть в этом стакане, должна быть замёрзшей и плавать в амасеке, — сказал лорд-кастелян, возвращая его Келлу. — Предпочтительно плавать в двух, нет, трёх пальцах от дна.

Флаг-сержант не пошевелился.

— Ну ладно, так и быть. — Генерал закатил глаза и махом осушил стакан, после чего поморщился. — Келл уже записался в мои личные врачи. Хочет, чтобы у меня было крепкое сердце и здоровый кишечник.

Тактические офицеры хохотнули, но без какой-либо душевности, в их смехе ощущалось только слишком сильное напряжение.

Изображение на голостоле замерцало и, мигнув, изменилось.

— О, наконец-то, — сказал Крид. — Офицеры квадрантов, обновления. По сторонам света, начиная с севера и по хронострелке.

Голопроекция показывала сектор боевых действий Крафа, где располагавшийся в центре каср окружали два концентрических кольца куртин: внешняя, Куртина-альфа, обрамляла почти всю Крафскую равнину и тянулась далеко на восток, а Куртина-бета являлась укреплением внутренним, стоявшим в пяти милях от стен цитадели самого города-крепости.

На голо отображалось так много подразделений, что его было практически невозможно читать — поэтому Крид порезал его, словно пирог, закрепив каждую сторону за конкретным тактиком, чтобы тот следил за обстановкой и своевременно обновлял данные.

— Северный квадрант, — рявкнул ответственный офицер. — Получил доклад от волчьего лорда Орвена Хайфелла. Железные Воины спустили десантные цитадели возле касра Ярка, тут и тут.

Он показал соответствующие места, ткнув двумя вытянутыми пальцами на шпили, что, мерцая, возникли на краю равнины.

— Странно. Будь я на их месте, сбросил бы их ближе к Крафу и использовал для разворачивания осады и в качестве передовой базы дальнобойной артиллерии.

— Возможно, они пытаются отрезать нас от касра Ярка и «Меча непокорности», — предположил тактик. — Отделить нас от сил астартес? Тёмные Ангелы сбивают вражеские челноки. Наблюдатели сообщают, что «Непокорность» уничтожила по меньшей мере два крупных десантных корабля и повредила ещё один.

— Возможно, они не знают, насколько малы те контингенты Адептус Астартес. — Генерал провёл рукой по рту, и Келл различил шорох щетины. — Всё равно не вижу смысла — они ведь не стремятся взять под контроль Элизионские поля, из-за пилонов там невозможно высадиться. Впрочем, будем держать чеку в той гранате и посмотрим, куда подует ветер. Да и в любом случае не похоже, что сыны Русса или Льва будут выполнять наши приказы. Спроси, нужна ли им поддержка с воздуха. Следующий?

— В восточном квадранте существенная активность, — сказала тактик. Её тёмные глаза и кожа блестели в свете инфопланшета. Одной рукой девушка прижимала к уху микробусину, второй тем временем прокручивая текст на планшете. — Многочисленные зоны высадки, крупный воздушный бой в северо-восточном коридоре, контакты с титанами у баронессы Вардус и её копий. Доклады ещё поступают, и некоторые уже оказались ошибочными. Строго говоря, там творится неразбериха, генерал. Предлагаю двинуться дальше и дать несколько минут, чтобы ситуация прояснилась.

— Отлично. — Крид кивнул. — Юг?

— Держатся, хотя они находятся под мощным обстрелом с орбиты. Враг, похоже…

— Высадка! — оборвал их офицер северного квадранта. — На севере Куртины-альфа приземлились «Клешни ужаса». Враг разворачивается.

Юноша со вспотевшим лбом посмотрел на Крида.

— Еретики-астартес, генерал. Они на стене.


Сервантус Глейв жалел, что не остался под поверхностью. Он был туннельным бойцом, привыкшим к тесным коридорам, а не сводчатым залам тяжёлой орудийной палубы северной Куртины-альфа. Под землёй ты мог контролировать полосы обстрела.

И ничто не пробивалось прямо сквозь стену.

Сирены даже не успели завыть на полную, когда палуба затряслась от ударов.

Глейв упал на бок, и керамитовая скорлупа панцирной брони глухо скрежетнула по скалобетону, вдавив нижний край нагрудника ему в рёбра.

Благодаря мышечной памяти и тренировкам он вскочил быстрее простых пехотинцев вокруг. Пока те пытались встать, не выпуская из ладоней лазвинтовки, Глейв бросил залповое ружьё, поднялся, оттолкнувшись от пола руками, и, только оказавшись на ногах, наклонился за оружием.

Ноющими руками он подобрал ружьё и защёлкнул серворуку на броне.

Проверить местность. Доложить об угрозах.

Он быстро оглядел орудийную палубу. Изучил сводчатый потолок, простиравшийся над головой на высоте в пятнадцать этажей. Орудия — каждое размером с жилой блок, — поставленные на лифтовые платформы, которые поднимали массивные пушки к бойницам, а затем, после выстрела, опускали обратно на пол, чтобы защитить их от ответного огня. Машины-подвозчики боеприпасов, стоявшие в очереди к грузовым кранам, которые загоняли снаряды размером с вагон в дымящиеся казённики. Пошатывающихся «Часовых», с помощью зажимов на манипуляторах извлекавших выгоревшие батарейные блоки, что питали лазерные системы, и приносивших новые.

Кто-то при власти — кто-то для разнообразия понимавший, что он делает, — назначил Сервантуса и его подземный патруль нести службу здесь. Зная, что они туннельные бойцы, и решив, что лучше им находиться здесь, а не на стене.

Однако ему было сложно понять, что творилось вокруг, даже когда в них не попадали. Несмотря на звукоподавляющие поля вокруг орудий, а также прищёлкнутый к разгрузке личный глушитель, индикатор на дисплее показывал такой уровень шума в децибелах, что у них за каких-то пару дней начнутся проблемы со слухом и нарушения сердечного ритма. Казалось, они стояли на морском берегу в разгар шторма.

— Вверх! Вверх! — закричал по воксу сержант Вескай. Он вскинул адовое ружьё.

И, подняв глаза, Глейв увидел сам. Кольцо скалобетона во внешней стене, раскалившееся добела, а затем, когда жар стал достаточным, чтобы расщепить атомы, кусками посыпавшееся вниз.

Мелта-установка. Вражеский челнок, приземлившийся на свод, будто на корабль.

Оценить обстановку, продолжать изучение.

Сервантус резко развернулся в другом направлении, удостоверяясь, что они не слишком сосредоточены на одной видимой проблеме и не замечают другую, неочевидную. Вот она, опасность закрытых шлемов — туннельное зрение.

Позади них оказалось ещё одно кольцо, на уровне десятого этажа. Плавящееся и плюющееся искрами. Угнездившееся меж двух орудий, что прикрывали его от огня снизу.

Касркин едва успел заметить его, когда оба кольца взорвались с раскатистым «бах», выбросив кладку в стелющийся над орудийной палубой кордитный туман. Куски камня полетели на канониров и подносчиков снарядов.

Но упали не все. Несколько устремилось вниз, а затем взмыло назад, отрицая законы тяготения. Разделяясь по одному и двое…

— Рапторы! — проорал Вескай. Сквозь глушитель Глейв различил вой сержантского адового ружья. — Двигайтесь к орудию семнадцать, оборонять…

— Нет, стоп! Стоп! — вмешался Сервантус, кидаясь в противоположном направлении. — Они позади нас у пятнадцатого орудия. Мы ближе, двигаемся!

— Выполнять! — крикнул Вескай. — За Глейвом. К пятнадцатому!

Они побежали. По пути к пушке на индикаторе дисплея зажёгся счётчик, обозначенный как «ФУТОВ ДО ЭФФЕКТИВНОЙ ДАЛЬНОСТИ».

Вот как действовали касркины. Понимая обстановку. Гибко. Укрощая своё самомнение, чтобы усилить смертоносность и выживаемость. В отличие от догматичных и непреклонных отпрысков Темпестус, касркины гордились узами доверия и умением приспосабливаться к ситуациям. Самолюбие Веская ничуть не пострадало от того, что ему возразили. Огневая группа «Гамма» без колебаний развернулась в другую сторону, отреагировав на слова оператора специального оружия.

ФУТОВ ДО ЭФФЕКТИВНОЙ ДАЛЬНОСТИ: 103.

И оно к лучшему. Поскольку ужас уже настиг канониров.

Их было двое. В чёрных доспехах. Пикирующих и визжащих. Резкие крики, рвущиеся из вокс-передатчиков в шлемах, преодолели персональный глушитель Глейва и обрушились на касркина с такой силой, что правое ухо взорвалось нестерпимой болью и наполнилось треском, похожим на шипение вокс-помех.

ФУТОВ ДО ЭФФЕКТИВНОЙ ДАЛЬНОСТИ: 56.

Один спикировал на рабочих, выпотрошив двоих цепным мечом, и выпустил болт в лобовое стекло грузовика со снарядами, которое пошло паутинкой трещин и окрасилось изнутри кровью водителя. Как же быстро. Сложно уследить. Ничего, кроме размытого пятна. Лишь когда существо достигло наивысшей точки, оно замедлилось достаточно, чтобы Глейв разглядел шлем, переделанный в разверзшуюся драконью пасть, из которой торчал острый язык.

Однако внимание Сервантуса привлёк к себе второй враг.

Он свернул в сторону и приземлился на массивную артиллерийскую установку, закрепившись на стволе с помощью когтей на сабатонах.

Шлем раптора выглядел настолько несуразно чудовищным, что Глейв запомнит его на весь остаток жизни. В нём не было ничего, кроме распахнутого рта, напоминавшего широко открытую, обрамлённую зубами пасть хищного растения.

И него было мелта-ружьё.

ФУТОВ ДО ЭФФЕКТИВНОЙ ДАЛЬНОСТИ: 20.

Глейв побежал быстрее.

Поскольку пока его напарник пикировал, кружил и убивал канониров на платформе, раптор с головой-пастью опустил цилиндрический нос оружия и начал прокручивать муфту соединения трубок, переводя ружьё в режим стрельбы.

— Пушки! — крикнул Оккун. — Они хотят прожечь пушки!

ФУТОВ ДО ЭФФЕКТИВНОЙ ДАЛЬНОСТИ: 0.

— Огонь! — заорал Вескай. — Огонь! Огонь!

Касркин резко остановился, выставил вперёд ногу, становясь в стойку, и ответил на крики рапторов воем залпового ружья.


Пустотный щит, прикрывавший Оплот мучеников сверху, прогнулся от очередного попадания. Поле растянулось, будто эластациновая перчатка медика, замедлив орбитальную ракету настолько, что Мордлид успел чётко её разглядеть, прежде чем она прорвалась внутрь и, закружившись, взорвалась на внешнем гласисе[3] в трёхстах ярдах слева.

Боеголовка пробила в наклонной стене дыру. Недостаточно, чтобы полностью её обрушить, но достаточно для создания насыпи из щебня, по которой осаждающим будет взбираться проще, нежели по гладкому валу.

Первые враги уже приближались. Отряды культистов, зондировавших оборону, бежали безо всякой надежды, отчего их потуги штурмовать бреши выглядели жалко. Покрытые татуировками мужчины и женщины в масках неслись вперёд, не переставая при этом петь.

Похоже, их совершенно не волновало, что Оплот мучеников обстреливали с орбиты.

— Направь сюда отделение «Крестовина», — скомандовал маршал Амальрих, всё ещё стоя на ступеньке для стрельбы. — И брата Лагрейна с тяжёлым болтером. Они не из тех, кто сделают хоть шаг назад.

— Будет исполнено, маршал, — произнёс брат Залтеан, отойдя за пределы слышимости, чтобы передать нужные распоряжения.

Мордлид увидел, как справа выходит штурмовая группа, и, опустив болт-пистолет, взял на прицел бегущего человека, после чего выстрелил. Болт попал мужчине в плечо, проделав в грудной клетке воронку и убив осколками ещё двоих рядом с ним.

— Они собираются вон там, — произнёс Амальрих, указав куда-то за пелену дыма. — Хозяева этих жалких существ. Я вижу…

Фугасный снаряд преодолел пустотный щит и взорвался прямо над головами, так что маршалу пришлось прервать разговор, когда их накрыла ударная волна, а по силовой броне застучала раскалённая шрапнель.

— Я вижу знамя, — продолжил он, повысив голос, чтобы перекричать стоны раненых кадианцев. — Там. Видишь? Багровое, с чёрной эмблемой.

Кастелян посмотрел в указанном направлении.

— Череп с извивающимся языком, лорд. Так называемый Завет Истинного Имени. Лоргаровы отбросы.

— Несущие Слово, — прорычал маршал. — Это объясняет песнопение.

Справа от них сверкнул луч лэнса, испарив участок стены шириной в восемьдесят ярдов. Кадианцы на внешних границах зоны поражения покатились по земле и бросились врассыпную в объятой пламенем одежде. Взорвался склад боеприпасов, сбросив со стены нова-пушку длиной с жилой блок.

Скатившись вниз, она упала в сухой ров перед валом, словно рухнувшее через ручей бревно. Несмотря на то что ствол ещё пылал от жара, несколько сектантов попытались перебраться по нему на другую сторону. Чёрный Храмовник в опалённом до серебра доспехе и со срезанной лэнс-ударом правой рукой вскинул болтер и расстрелял их всех до единого.

Мордлид посмотрел в небо, словно человек, ощутивший первые капли дождя.

— Пустотный экран должен защищать лучше, маршал. Я встревожен. Защита может дрогнуть.

— Защитники — это мы. А мы не дрогнем.

Со стороны собирающихся врагов понёсся ответный огонь. Алые лучи лазпушек и сполохи собранных из хлама артустановок на платформах грузовиков.

— Лорд, — раздался голос. Мордлид попытался вычленить звук в вокс-системе шлема, на миг убавив фоновые шумы. Затем знаменосец опустил глаза и увидел человека, стоявшего ниже его поля зрения, — того самого офицера, с которым он беседовал раньше.

— Я не лорд, — повторил кастелян. — Разве мы это не обсуждали?

— Вы говорили с капитаном Теской, сэр, — произнёс офицер. — Он мёртв. Я — капитан Войхт.

Мордлид прищурился и понял, что солдат перед ним действительно был другим — женщиной, если на то пошло, с перевязанной головой и алевшим на месте глаза пятном крови. Она держала в руке вокс-передатчик, витой шнур которого тянулся к ранцу связиста.

— И впрямь, капитан, прошу, продолжайте.

— Новые приказы, — крикнула она. — Мы отходим к куртине.

— Почему?

— Позицию не удержать! Сейсмошок сместил эмиттеры пустотного щита, теперь его мощность составляет от пятнадцати до сорока восьми процентов. Нас смешают с землёй раньше, чем они даже успеют окружить вал. Вы идёте с нами, прикроете отступление.

Над ними пролетел пушечный снаряд, и капитан с воксистом, зажмурившись, вжались в парапет.

— Мы не входим в вашу структуру командования, — сказал Чёрный Храмовник. На сей счёт ему даже не требовалось консультироваться с маршалом. — И не подчиняемся общим приказам.

— Распоряжение непосредственно от Крида, он со всем уважением просит вас перегруппироваться на Куртине-альфа, в южном квадранте. Там вы принесёте больше пользы. Его слова, сэр.

— Он хочет, чтобы мы отступили? — встрял Амальрих, по-прежнему не отрывая взгляда от поля битвы, но теперь бросив притворяться, будто не слушает.

— Они называют это перегруппировкой, маршал.

— Словоблудство — удел Несущих Слово. Это отступление. А мы не отступаем. Это — Оплот мучеников, брат, а не Оплот перегруппировки и не Оплот тактического отхода. И не Оплот трусов. Он построен, чтобы его удерживали, и мы будем его удерживать, покуда будут силы.

— Но… — залепетала капитан. — Лорд-кастелян…

— Скажи лорду-кастеляну, что мы принесли клятву и сдержим её, — произнёс Мордлид. — Иди, если так велит тебе командир, мы же удержим сей оплот.

— Со всем уважением, — отозвалась она, — он превращается в кучу щебня.

— Значит, мы освятим этот щебень кровью. Мы будем защищать каждый кирпич до конца и превратим их в реликвии, которым вы будете поклоняться в своих соборах поколениями. Ступай — мы прикроем вас по мере сил.

Затем кастелян повернулся обратно к полю брани, отыскал цель и всадил болт в огромного недочеловека, который, пользуясь тремя руками, пытался взобраться по груде ссыпавшихся камней.

Песнь за стеной стала громче. Знаменосец различил среди сброда тёмную фигуру, на добрую треть выше согбенной, испуганной массы сектантов, которая, корчась, читала из книг, что чирикали и порхали вокруг неё, подобно воронью над трупом.

Маршал взялся за меч, торчавший там, где он погрузил его в стену, и вырвал из скалобетона.

— Поднимай стяг, Мордлид. Покажем еретикам, кто мы такие.

— Дорн! — взревел кастелян и вскинул драконохвостое знамя над головой.

Орда нечестивцев под ними затрепетала от вида длинного штандарта, и сердца Мордлида воспрянули. Решающий Стяг целый день и ночь пролежал на коленях самого Императора, и хотя богохульники этого не знали, они всё равно ощущали его мощь.

— За Императора и Дорна!

Еретический демагог подал голос, и сектанты хлынули вперёд, по пути к стене затягивая в общую массу небольшие штурмовые отряды, как огромная стремительная волна поглощает катящиеся перед ней буруны.

Среди них стали рваться болт-снаряды, раздирая забитую татуировками плоть и дробя кости на осколки. Со стены устремился кипящий сгусток плазмы, сине-белым звёздным огнём испепелив четырёх культистов, прежде чем тёмный апостол взмахнул пальцем и прикрылся от борозды света одним из фолиантов-птиц.

С истекающего чернотой рта еретика-астартес сорвалось нечестивое имя, выговорить которое могли лишь его змеиные уста, и плазменное ружьё Храмовника перегрузилось, сжёгши боевого брата на месте.

Волна тел выплеснулась в ров, затопив его плотью, прежде чем хлынуть вверх по кучам щебня. Чернильно-чёрные тучи затмили солнце, погрузив вал во мрак.

— Сжечь их! — воззвал Амальрих, и вдоль стены один за другим зажглись запальники огнемётов, мерцая, подобно свечам, пред наступающим мороком.

И когда кадианцы отступили, эвакуировавшись через задние ворота на обширную, распаханную воронками зону поражения между валом и куртиной, Чёрные Храмовники миропомазали врагов святым огнём.


Древняя, заляпанная багрянцем десантная капсула ударила в землю Кадии, словно комета, свергнутая мстительным божеством.

Внутри находился всего один человек — хотя оставался ли он ещё человеком, вопрос открытый.

Уркантос не стал дожидаться, пока откинутся люки. Он пинком распахнул одну из створок. Гулкий хруст удара походил на грохот столкнувшихся автомобилей, за которым последовал натужный визг рвущихся сервоприводов, когда воин наступил на дверь, заставив её опуститься под его весом.

Тормозные двигатели, предназначенные для смягчения посадки модуля, не успели выключиться, так что он зашагал к полю боя сквозь стелющийся по земле реактивный огонь.

Раненая серафимка стала единственным свидетелем того, как Уркантос, Завоеватель Даворсы, впервые ступил на твердь планеты.

Любимый военачальник Кхорна полною грудью вдохнул вражеский воздух, после чего с любопытством взглянул на павшую невесту трупа, которая пыталась поднять болт-пистолет.

— Можешь попробовать, молельная ведьма. Даю тебе шанс.

Она попыталась, но очередь из роторной пушки отсекла ей правую руку и срубила один из двигателей прыжкового ранца. Искалеченная падением, не в силах подняться из-за отсутствующей руки и странно распластавшаяся на громоздком ранце, она задёргалась, будто перевёрнутый жук. В горжете силового доспеха вспыхивали искры — по всей видимости, от внутренней поломки, — подсвечивая ей лицо. У неё почти наверняка были сломаны обе лопатки. Уркантос услышал, как захрустели кости, когда серафимка подняла тяжёлое оружие.

Она выстрелила, и реагирующий на массу снаряд разметал грязь в двух футах справа от него. Взвыв от боли, она нажала спусковой крючок снова, но плечо подвело её окончательно, и выстрел унёсся вдаль, словно кинутый ребёнком мячик. Она стала молиться, запинаясь, бормоча катехизис поалевшими от внутренних ранений губами.

— Благородная попытка, — пророкотал он.

Лорд-губитель направился к воительнице и заметил, как от его вида лицо девы исказил ужас. Её подбородок мелко задрожал либо от страха, либо же из-за холода, который несла с собой потеря крови.

Корда назвал его Полукнязем. Такое прозвище привело Уркантоса в ярость, ведь так оно в действительности и было. Он вознёсся лишь наполовину. Кости, слишком длинные для плоти. Не пролегающие как надо нервные окончания и вывернутые сочленения. Большая часть нового тела напоминала крылышки только выбравшегося из куколки мотылька, сложенные и склизкие, ждущие, когда тёплое солнце высушит их, прежде чем расправиться.

Ему было больно двигаться. Больнее даже, чем от Гвоздей Мясника. Шагая к ней, он чувствовал, как на коже выступают крошечные бусины крови, стекающие затем по телу, подобно каплям дождя.

— Ты следовала за ведьмой-предводительницей, своей канониссой, до самого конца. Это я уважаю. И ты устроила великую резню во славу Кровавого бога, прежде чем узнала, что в тех челноках, и тебя сбили саму. Таким образом, ты дважды почтила его, как бы ни открещивалась.

И впрямь, летающая канонисса — Женевьева, как узнал кхорнат из демонических нашёптываний, — и её свита учинили невиданное побоище среди высадившихся отрядов, пока не натолкнулись на самый большой челнок и не обнаружили ждавшего внутри колосса.

«Повелитель черепов» превратил тело сороритас в прекрасное месиво, пусть даже в неё попал всего один снаряд роторной пушки. По меньшей мере двум десяткам других молельных ведьм повезло не столь сильно.

Он видел страдание на лице раненой Сестры и на мгновение ощутил странное родство с этим павшим на бренную землю лжеангелом. Их объединяла боль.

Возможно, поэтому он почтил её своим приближением, поэтому опустился на колено и раздавил пистолет девы в крабовой клешне. Взял её дрожащий подбородок человеческими пальцами, слишком раздувшимися, чтобы уместиться внутри латной перчатки.

— Золотой Бог Человечества, — заговорила она, — огради моих с-сестёр и защити свой храм. Даруй мне миг силы, дабы я смогла удар-р-р…

Дева начала запинаться, её голова затряслась у него в руке, когда в груди стал отказывать какой-то жизненно-важный орган.

— Меня не заботит твой храм, — промолвил Уркантос голосом, звучавшим то из реального плана, то из пучин Великого Океана. — Меня не заботят твои сёстры и твой Бог-Император. Я здесь по двум причинам — кровь и черепа. И ты дашь и то и другое.

Светившее в спину солнце отбросило на воительницу тень Уркантоса. Та начала вытягиваться, её края — обрастать когтями и перьями.

— Не просто кровь, — зашептала демон, Кровавый Рот, и по тому, как лицо сороритас исказил ужас, кхорнат понял, что она услышала её тоже. — Правильная кровь. Священная кровь. Кровь, украденная у Трупа-Бога, дабы мы смогли заново освятить Его храм.

Вот почему из всех зон высадки Уркантос избрал эту. Он привлечёт внимание Кхорна нечестивой резнёй и перестанет быть Полукнязем.

Зрачки воительницы расширились, приобретя стеклянный блеск, характерный для смерти мозга, который лорд-губитель столь часто наблюдал за последние десять тысяч лет. Поток свежей крови выплеснулся через нижнюю губу и алым ручьём заструился по подбородку. Она уставилась сквозь него, дёргая туда-сюда глазами, словно что-то узрела у него за спиной. Её оставшаяся рука, более не сжимавшая громоздкий пистолет, переборола давящую тяжесть брони и поднялась, будто к чему-то потянувшись.

Зрелище казалось до того жутко реальным, что кхорнат невольно оглянулся, но увидел лишь дымящуюся капсулу и целое поле челноков, из которых выгружалась боевая техника.

— Там ничего нет, — прошипела демон. — Посмертная галлюцинация. Багровый бог теряет терпение.

Уркантос понял, что Сестра пыталась что-то сказать, и из любопытства ослабил хватку.

— С-святая, — пролепетала она. Поначалу слабо, затем громче, постепенно обретая силу, сказав, затем крикнув, а после — восторженно завопив. — Святая! Святая! Святая!

Военачальник сжал хватку и сломал ей шею. Голова девы с хрустом отделилась от перебитого позвоночника.

Затем, продолжая стоять на коленях, Уркантос завёл руку назад и насадил её на трофейную стойку, дабы голову увидели остальные невесты трупа, когда он придёт за ними.

Он повернулся к храму Святой Моррикан.

Храму, который он сделает своим собственным, выкрасив его кровью и построив на фундаменте из черепов.

Фундаменте, начало коему положит мёртвая женщина, что тщетно звала свою святую.


Кезтраль должна была снять вражеские зоны высадки на севере в районе разбившегося крейсера Тёмных Ангелов «Меч непокорности». Для этого требовалось пройти на северо-запад вдоль Россварских гор и сделать как можно более чёткие кадры массированной атаки на обломки, чтобы крафское командование смогло оценить силы противника и опознать предавшие легионы.

Но всё пошло не так. Она выбилась из плана полёта, из воздушного коридора и оказалась в эпицентре орбитальной бомбардировки и оборонительного огня с поверхности.

Борясь за жизнь.

— Уходи! Уходи! — кричал Дарвус. — Он снова за нами!

Сигнал захвата.

Ханна рванула ручку влево и вперёд, чтобы, крутанувшись, уйти в пике. Раздался дробный грохот выпущенных Дарвусом дипольных отражателей.

Она выполнила рискованный манёвр — небольшой скоростной самолёт у них на хвосте отличался вёрткостью, поскольку создавался как раз для стремительных воздушных схваток, — однако кадианка была готова биться об заклад, что пикировать, как «Мститель», он не умел.

«Меткий глаз» нырнул вниз, и сигнал захвата выключился, когда ракета отклонилась в сторону отражателей и безвредно взорвалась выше их левого борта.

Показавшийся над фонарём истребитель закладывал странные зигзагообразные виражи, вращая тремя стабилизаторами в хвостовой части руля подобно зубьям промышленной бурмашины. Он был таким маленьким, что Ханна сомневалась, сидел ли вообще внутри него пилот.

Тот ему и не требовался.

Поскольку своры вражеских аппаратов, что охотились и убивали в небе Кадии, были в большинстве своём варп-машинами. Устройствами, оживлёнными с помощью страшных ритуалов сковывания и жертвоприношений. Напоминавшими скорее животных, чем самолёты. Каркасы с вросшими в них пилотами, которые стали сердцем неистовствующей, заражённой нервной системы.

Об этом знали далеко не все. Лётчикам, однако, рассказывали о разновидностях вражеских самолётов, их возможностях и профилях.

Между тем, выходя из пикирования, она увидела, как истребитель, словно насекомое, устремился к «Мародёру». Он сделал бочку, закружившись волчком, и одновременно выпустил очередь неуправляемых микроракет, которые пронеслись мимо хвоста грузного бомбардировщика. Затем, чудом пройдя сквозь шквал ответного огня из турели, истребитель рванул под невозможным углом вбок, заходя по диагонали на курс столкновения.

Он взорвался, разлетевшись конусом обломков, которые посекли фюзеляж «Мародёра», и тот с пылающими двигателями лениво полетел вниз.

— Самолёт-камикадзе! — крикнула Кезтраль. — Дарвус, не подпускай их к нам!

— Меня больше волнует возвращение в коридор. Секунду назад нам чуть не срезало хвост лазерным лучом. Я не хочу погибнуть от огня с земли, Ханна.

— Принято, — сказала она, сворачивая вправо. Словно в подтверждение слов Дарвуса, по правую сторону от носа совсем рядом взорвался зенитный снаряд, засыпав левое крыло осколками раскалённой стали.

— Урона нет, слишком далеко.

Лахон был прав, им требовалось вернуться в безопасное пространство. Но, развернувшись, они попадут в самую гущу битвы. Погрузятся в воздушный коридор, подобно швейной игле, вынутой, чтобы натянуть стежок, прежде чем снова пронзить ткань.

И безопасным коридор был только на словах.

Бой свирепствовал повсюду. Неорганизованный. Безумный. Инверсионные следы скручивались, словно брошенная в коробку размотанная пряжа. Схватки бушевали на всех высотах, как в облаках, куда едва-едва долетали «Молнии», так и практически над головами высаживающихся еретиков.

В воксе царила не меньшая неразбериха. Сотни пилотов говорили все одновременно, не переставая сражаться и умирать. Ханна ограничила канал связью с ближайшими самолётами.

— Меч-командир, он за мной! За мной!

— Меч-шестой, говорит Меч-командир. Вижу тебя. Продолжай маневрировать. Буду через десять секунд.

— Меч-командир, где ты? Кончились отражалки, я…

Глухой хлопок, похожий на взрыв пятидесятилетней жестянки от скопившихся внутри газов.

Мимо, кувыркаясь, пролетела «Молния», от одного крыла которой остался рваный обрубок металла. Справа, на самой границе зрения, «Валькирия» 119-й выпустила самонаводящуюся ракету, которая на столбе багрянистого дыма унеслась вверх и разорвала перехватчик «Адский клинок», превратив его в облако обломков. Перед фонарём под резким углом промчался «Гром», удирая от огня автопушки лишь для того, чтобы угодить в лапы хелдрейка, спикировавшего на него подобно хищной птице.

— Дерьмо! — Она быстро повернулась в кресле, глядя на то, как еретическая машина падает вместе с тяжёлым истребителем, когтями сминая кабину, а рептильей головой кромсая чихающий двигатель.

— Святой Трон, — ахнул Лахон. — Они пытаются катапультироваться. Оно жрёт…

— Не думай об этом. Найди мне курс к цели.

— Понял.

— Эскадрилья «Вой», эскадрилья «Вой», — заговорила она, послав импульс на частоте «Валькирий». — Говорит Подзорка-три, мы уходим на северо-запад к «Мечу непокорности», нам нужно прикрытие.

— Принято, Подзорка-три, сообщите координаты и высоту.

— Давай ниже, — сказал Дарвус. — Там бой кажется не таким сильным… Фрекк!

Кезтраль опустила нос.

— Что?

— Обломки. Думаю, ракета.

Лётчица увидела, о чём тот говорил. Раньше они шли относительно высоко, прежде чем, убегая от мелкого истребителя, выпали из коридора. Теперь, когда они находились на нижних высотах, на них сверху сыпалась сталь. Части самолётов. Горящие обломки. Снаряды, израсходовавшие топливо в тщетных поисках цели и теперь пикировавшие подобно крошечным бомбам. Что-то лязгнуло о правое крыло, словно горсть брошенной щебёнки, и Ханна поняла, что это падали гильзы из автопушки.

А ещё парашюты. Настоящее лоскутное одеяло, достаточно плотное, чтобы среди него приходилось маневрировать. И под каждым — болтающийся на стропах пилот.

— Лучше держаться дальше от того проклятого коридора, — сказала она. — Затянем в турбины обломок или парашют, и нам крышка. Можешь…

— Ждём координаты, Подзорка-три. Где…

Она услышала, как напрягся Дарвус, прежде чем заорать:

— В сторону, Ханна! На пять часов вверх!

Кезтраль врубила воздушный тормоз, вдавив педали в пол, чтобы увести самолёт влево и уйти с ожидаемой траектории.

Мимо пронёсся дракон со сложенными крыльями и вытянутыми перед собой когтями.

Ханна едва успела выдохнуть, как вдруг медные крылья расправились, остановив падение хелдрейка. Забив ими, он начал набирать высоту, собираясь пуститься в погоню.

— Подзорка?

Кезтраль мало что могла сделать, кроме как уклоняться от демонической машины либо взять её на таран. Однако она уже вошла в пике. Если попытается выйти из него сейчас, то потеряет скорость, и более проворный дрейк наверняка настигнет их. От перегрузки у неё растянулись щёки.

Имей «Мститель» вместо пиктера гатлинг-пушку, она бы могла круто уйти вбок и сбить существо очередью.

Таким образом, всё, что ей оставалось, — это резко отвернуть влево, встав на крыло, и понестись прочь от коридора назад под шквальный огонь с земли.

Может, оно не последует за ними. Может…

— Подзорка, вы вышли из коридора, не…

Пространство под ними прошила очередь трассеров, напоминавших морзянку на вокс-телеграфной ленте. Они пылали болезненным, ядовито-зелёным светом.

Ханна повернула вправо, включила форсаж и понеслась, забирая вниз, на северо-запад.

— Подзорка-три! Подзорка-три! — выплюнул вокс. — Там мы вам ничем не сможем помочь, вы отклонились от лётного плана, а у нас нет топлива, чтобы угнаться за вами.

Сзади раздался незнакомый промышленный грохот, и на мгновение Кезтраль встревоженно решила, что у них сломалась турбина, — но нет, такого звука она не слышала с самого курса тренировки.

Дарвус обстреливал из тяжёлого пулемёта гнавшегося за ними хелдрейка.

— Брось это дело, — сказала она, ныряя ещё ниже, до двухсот футов. Достаточно низко, чтобы различить отдельных пехотинцев на внешних линиях обороны Крафа и красные полосы лазерного огня, носящиеся над землёй. — У меня есть идея.

Впереди грохотнул выпущенный из Крафа снаряд воздушного подрыва, так близко, что их тряхнуло ударной волной.

— Почему мы летим настолько низко? — Лахон выпустил ещё одну очередь. — Его излюбленный способ атаки — с бреющего полёта.

— Он не решится. — Она вдавила педали, и самолёт зарыскал, будто колеблющаяся стрелка компаса, зигзагами уходя от погони. — Здесь он рискует промахнуться и врезаться в землю. А ещё мы окажемся ниже защитного огня из Крафа.

Мимо пронёсся очередной росчерк автопушечного огня. Один снаряд пробил в левом крыле дыру шириной с запястье. Из пробоины заструился дым.

Кезтраль потянулась к вокс-пульту над головой, щёлкнув переключателями частот. Сверилась с координатной сеткой на карте, закреплённой на стенке кабины руббариновыми петельками.

— Подзорка — земле. Подзорка — земле, — заговорила она. — SOS, SOS. За нами гонится вражеский летун, квадрат бета-семь-девять, запрашиваю огонь с земли.

Кресло Ханны дёрнулось в сторону, и она с глухим хрустом стукнулась шлемом о боковую панель. Кадианка сбросила скорость и увидела пролетевший впереди поток трассеров.

— Броня, пробития не было, — сказал Дарвус, склонившись над стучащим пулемётом. — Он заходит на атаку.

— Подзорка, — раздался резкий голос. — Выбросьте тепловые отражатели.

Кезтраль вдавила кнопки запуска средств противодействия с такой силой, что у неё заболели большие пальцы.

Слева и справа вскружились заверти дыма и горящих искр.

И на мгновение воздух наполнился огнём.


— Майор. Майор Хеллскер. Майор Хеллскер, сэр.

Хеллскер видела блуждающий огонёк. У неё кружилась голова, словно от наркотиков, как в тот раз, когда она сломала в академии плечо и школьный медик ввёл ей слишком большую дозу обскурина.

Она с трудом разлепила веки, пытаясь вспомнить, как работают лицевые мышцы.

— Кто тут командует? — спросил другой голос.

— Думаю, она, — ответил первый голос. Он принадлежал Дакаю, их старшему медику.

Что случилось? Они были в наблюдательной вышке, увидели врага, потом…

Кто тут командует?

Думаю, она.

Мозг резко включился, словно вокс-приёмник, в котором соединили отошедшие провода, и на нём снова загорелись руны и заплясали стрелки циферблатов.

Она открыла глаза, однако тут же прищурилась, не выдержав яркого света фонарика.

— Майор? — спросил Дакай. — Как самочувствие?

— Баратус. — Марда села. — Что случилось с полковником Баратусом?

Дакай посмотрел на другого бойца, своего санитара, Сувейна, которому, очевидно, и принадлежал второй голос.

— Баратус, — повторила она.

Её слова звучали неразборчиво. Невнятно. Она как будто сказала «Баратшуш». Майор приложила руку к губам и увидела на ней кровь. Рот был наполнен ею, вперемешку со скалобетонной крошкой, которая покрывала одежду и забилась между бронежилетом и курткой.

Хеллскер плюнула на руку, и тогда поняла, что это была никакая не крошка, а зубы. Она потрогала языком дёсны и не нашла ничего, кроме ноющей, разбухшей плоти на том месте, где следовало находиться правым коренным зубам.

Кругом валялись обломки скалобетона и балки, и по выведенной на стене цифре «3» она поняла, что по-прежнему была в артиллерийской цитадели — только несколькими этажами ниже, чем раньше. Посмотрев вверх, Марда увидела разломанные опоры и небо.

— Было попадание, — пояснил Дакай. — Скорее всего, орбитальный удар или высотная управляемая бомба. Снесло три верхних яруса бункеров северной стены. Выбило половину направленных наружу тяжёлых орудий. Чудо, что вы выжили. Чёртово чудо. Взрыв отбросил вас в дальний угол, в ту часть комнаты, которая не обвалилась. Святые приглядывают за вами, Марда Хелл…

— Я знаю, что жива, но Баратус где?

Медик глубоко вдохнул.

— Где-то среди обломков. Мы пытаемся его откопать, но боимся обрушить завал ещё больше. Пока что мы нашли ногу.

— И фуражку, — добавил Сувейн, показав ей головной убор, словно это чем-то могло помочь.

Фуражка Баратуса. Матерчатая сержантская фуражка, которую тот всегда носил. Так, словно она придавала ему, аристократу до мозга костей, удалой солдатский вид. Маска, которую он надевал ради исполнения своего долга, поскольку не был достаточно силён, чтобы делать это самому.

— Чувствуете головную боль, тошноту? — спросил Дакай.

— Нет. Хотя да. Здесь… — Она показала, где болело.

— Да уж, знатно вам досталось. Теперь понимаете, почему я призываю вас, фреккоголовых офицеров, всегда носить каски?

— Думаю, да, — сказала Хеллскер, взяв фуражку полковника. — Дельный совет.

Под ремешком что-то было. Поначалу она решила, что это иконка или письмо из дома. Но, достав бумажку, Марда поняла, что это его стих.

Она сложила листок и сунула в карман, после чего перекинула ноги с носилок.

— Сколько я была в отключке?

— Двадцать две минуты. Я думал, вас вырубило, но следов сотряс…

— Вокс есть?

— У спасательной команды, — отозвался Сувейн.

— Хорошо. — Хеллскер поднялась и провела рукой по туго заплетённым косам, чтобы смахнуть с волос пыль. Затем повернулась к санитару, посмотрела ему в глаза. — Скажи вокс-офицеру послать общий сигнал. Я хочу, чтобы все командиры секций были в моём штабе через пятнадцать минут. От капитана и выше.

— Каком штабе? — переспросил он. — Полковника?

— Нет, — сказала Марда, напяливая полевую фуражку на голову. — Теперь это мой штаб.


Глейв нырнул за сложенную из мешков с песком стенку, а в следующий миг та взорвалась от попадания болта, проделавшего дыру, сквозь которую он смог бы просунуть кулак.

Из мешков посыпалось содержимое, отчего стена скосилась к пробитому участку. Вот в чём заключалось преимущество таких укреплений и почему южные пустыни и пляжи Кадии на протяжении последних семи тысячелетий систематически очищали до голой скалы.

— Оно идёт к нам, — рявкнул Вескай. — На одиннадцать.

Сержант выстрелил, и лучи его адового ружья с трескучим шипением унеслись во влажный, затянутый дымом сумрак. Он вёл огонь, встав к противнику плечом, а подобной стойки Сервантус прежде никогда не использовал.

Сражаясь с культистами и лёгкой пехотой еретиков, ты шёл на врага грудью, сполна пользуясь баллистической защитой панцирной брони. Стоя к ним боком, ты рисковал получить лазерный разряд в стык между пластинами, поэтому безопаснее было получить луч непосредственно в грудь.

Однако сейчас в них стреляли болтерными снарядами, разрывными, а в таком случае лучше иметь как можно более узкий профиль с выставленным вперёд наплечником — в надежде, что, если тебя зацепит болт, он срикошетит, как от наклонной брони танка.

Глейв выставил левое плечо перед собой, поднял залповое ружьё над мешками с песком и дал ещё одну очередь, заставив пикирующего раптора резко взмыть обратно к сводам, преследуемого росчерками лазерных лучей.

Сейчас от Сервантуса требовалось вести огонь на подавление — пытаться не столько попасть в ублюдков, сколько держать их в постоянном напряжении. А снять их пусть пробуют другие.

Он и огневая группа «Гамма» пока что имели превосходство в дальности стрельбы — адовые ружья были почти вдвое дальнобойнее болт-пистолета, — и они не собирались лишаться подобного козыря, переходя в атаку. Особенно когда инженеры так заморочились, построив им опорные точки на случай прорыва стены.

Они сошлись в своеобразной игре «ударил-отлетел». Задачей рапторов было сесть и вывести из строя пушки, группы «Гамма» — залить всё перед ними огнём, заставив еретиков взмыть обратно вверх.

Вот только «Гамма» делала свою работу слишком уж хорошо. Перебив орудийные расчёты, рапторы решили избавиться от мешающихся касркинов, прежде чем продолжить операцию.

Еретики действовали скрытно, осмотрительно. Возможно, потому, что сильно рассредоточились по стене. Небольшие, из одного-двух человек, диверсионные отряды. Справа Глейв различил ещё пару рапторов, сидевших на лэнс-излучателе «Вулкан» под бурей лазерного огня, вихрившегося вокруг них подобно снежной метели.

Будь их пятеро, они, без сомнения, атаковали бы «Гамму» и вырезали их до единого, но вдвоём рапторы не желали рисковать.

Что вполне устраивало Сервантуса. Каким бы закалённым ветераном он ни был, Глейв не питал иллюзий насчёт исхода боя против штурмового десантника — еретика на земле, причём не упоминая того, что он ещё умел летать.

Куда же запропастился тот ублюдок?

— Компункт второй палубы, компункт второй, — говорил Лузаль, одной рукой прижимая ко рту и уху вокс-гарнитуру, а другой держа наготове адовое ружьё, уперев ствол на мешки с песком. — Два астартес с прыжковыми ранцами на орудии пятнадцать, готовят диверсию. Мы держимся. Также на орудиях шестнадцать и тринадцать, я…

Из-под тёмных сводов донёсся звонкий грохот.

Галогенные прожекторы, светосферы на столбах, бегущие огни на полу…

Все они разом погасли.

— Фрекк, — ругнулся Штопальщик Кристан. — Хотя бы других не осталось.

Шестнадцатое орудие справа от них по-прежнему купалось в свете. Но это им не помогало. Больше того, так никто не мог приспособить зрение к темноте.

— Всем — тс-с-с-с, — шикнул Вескай. — Никаких прожекторов и сигнальных ракет. Только линзы шлемов. Закройте всё, что горит. Меняем позицию. Влево. Медленно, медленно и тихо.

Пригибаясь и опустив оружие, они поползли в сторону.

Сервантус слышал в ребризере собственное дыхание. Тяжёлое и глубокое, натужное от притока адреналина. Слышат ли они его? Защити его Бог-Император, если да.

Он сделал медленный выдох, сосчитал до четырёх, прежде чем вдохнуть. Снова задержал на четыре. Выдохнул на четыре.

Касркин продолжал в том же духе, пока бойцы крались во тьме, не издавая ни звука, помимо случайных скрипов ботинок.

Вдохнул на четыре. Задержал на четыре. Выпустил на четыре.

Блестящие линзы шлема не помогали видеть в окружающем мраке. Они работали по принципу усиления света, а его-то здесь как раз почти и не было. Из-за этого, а также необъятности помещения, он не мог различить ничего, помимо четырёх крадущихся людей и бесконечной черноты.

Только свечение…

— Лузаль, — прошипел он в микробусину отделения. — Твои индикаторы.

— Что?

— Вокс-установка не прикрыта. Твои индикаторы…

Во мраке над ними вспыхнули два ока — окаймлённые синевой диафрагмы турбин, воспламенившихся всего в футе над их опущенными головами и обрамившие исполина, что завис в паре футов от палубы.

Лузаль закричал, когда шипастая перчатка вздёрнула его в воздух, и из рассечённой артерии в горле брызнула кровь.

Падший полубог прикрылся дёргающимся оператором вокса, как щитом, между тем второй рукой разрядив болт-пистолет — вжух, вжух — в Оккуна, едва тот поднял карабин. В нагруднике проводника образовалась воронка, а голова взорвалась кровавыми брызгами, оставив лишь жутко раскрывшуюся нижнюю часть нёба и язык.

Глейв кинулся на спину, чтобы не попасться в лапы монстру, вскинул залповое ружьё.

— Огонь! — проорал Вескай.

Сервантус вдавил крючок до упора. От резкого движения у него заныла рука, но это было более чем адекватной платой за то огненное буйство, что он сотворил.

Выстрел из залпового ружья в упор. Невозможно промахнуться, даже сделав всего один выстрел.

А Глейв сделал не один. По меньшей мере десяток. Он выжег в оружии силовые цепи. Перегрел ствол. Выпустил столько лазерных импульсов мощностью в шестьдесят мегатуле, что почувствовал, как силовой ранец нагрел спинную бронепластину.

Луч вспорол раптора, войдя ниже того места, где нагрудник переходил в скалящийся рот, а затем подобно промышленному резаку скользнув сквозь торс вверх. Жаропрочная абляционная броня брызнула во все стороны, сервоприводы спеклись и воспламенились. Даже сквозь ребризер касркин почувствовал запах, напоминавший вонь стухшего мяса и брошенных в огонь деталей когитатора. Правая турбина прыжкового ранца закоротила и выключилась.

Сервантус направил луч вверх через голову, от лицевой решётки до темени.

Раптор мгновенно обмяк, и оставшаяся турбина утянула его лицом в палубу, где он и застыл.

— Трон, — выругался Глейв. — Святой Трон.

Он поднялся, глядя на поверженного зверя.

«Лучше тебе вогнать штык в самого Разорителя».

Он убил его. Он, Сервантус Глейв, убил еретика-астартес.

Пусть скажут теперь, что он непригоден. Он убил исконного врага человечества в ближнем бою. За такое людям вешают на стены памятные таблички. За такое ставят памятники.

— Глейв, — сказал Вескай. — Идём, остался ещё один.

«Лучше тебе вогнать штык в самого Разорителя».

— Глейв, соберись, уходим.

«Вогнать штык в Разорителя».

— Может, и вгоню, — пробормотал он. — Может, однажды и вгоню.


Глава пятая

«Меткий глаз» промчался над оборонительной линией «Эгида», и гряда щитов с укреплениями исчезла под Кезтраль за один удар сердца.

Позади неё снизу засверкали оранжевые трассеры счетверённых автоматизированных башен, накрывая дрейка шквалом разрывных снарядов.

«Мститель» неистово затрясся, и Ханна не знала, зацепило ли их огнём с земли или это работа висящего на хвосте хелдрейка. Краем глаза она заметила ослепительно-красные сполохи лазпушки «Икар».

— Есть попадание! — закричал Дарвус. — Он сворачивает. Похоже, улетает прочь.

— Хвала фрекковому Трону, — выдохнула она. — Но нас выдавили из зоны боевых действий. И у нас мало топлива, так что садиться придётся с пустым баком и неотснятыми плёнками.

— Ну… А это ещё что?

— Где?

— На горизонте. То облако дыма.

Кезтраль сверилась с картой.

— Его не закрепляли ни за кем.

— Следует взглянуть. Облако странное. И большое. Похоже на колонну бронетехники.

Ханна внимательно просмотрела карту. Оценила повреждения левого дельта-крыла.

— А нам хватит топлива? Можешь проверить через курсомер?

Кезтраль стала ждать, слушая скрип картонной катушки.

— Хватит впритык.

Не проронив больше ни слова, они направились в сторону облака. Ханна внимательно следила за уровнем топлива и прислушивалась к двигателям, то и дело поглядывая на дыру в левом крыле. Лахон наблюдал за небом, выискивая среди туч острые крылья хелдрейка.

Его выдавал звук вращающегося туда-сюда пулемёта, напоминавший треск гнущегося на ветру зачахшего дерева.

— Вот, — сказала вдруг Кезтраль. — Я его вижу. Трон, ну и большое.

— Что это?

— Я… — она замялась. — Я не знаю. Там какие-то шпили. Опускай пиктеры, нужно это снять.

Они уже шли на малой высоте, но на огромной скорости. Слишком опасно было подниматься прямо сейчас.

— Десять секунд, — сказала Ханна. — Увеличиваю тягу, выставляю высокоскоростной затвор.

— Принял, видишь, куда мы летим?

Кезтраль подалась вперёд, щурясь.

— Силуэты странные. Пять секунд.

Ханна почувствовала, как опустилась передняя камера и затряслось кресло, когда она начала включаться.

— Четыре.

И вот она увидела колонну. Кавалькаду чудищ. Грёзу безумца, воплощённую в стали и железе, кузни, пышущие нечестивым светом.

— Три.

— Следи за теми пилонами.

Она внесла поправку. Приготовилась к выходу на рубеж съёмки.

— Д…

— Дрейк! — завопил Дарвус. — Прямо за нами. Фрекковы святые, откуда он вылез?

Сзади застрекотал тяжёлый пулемёт.

— Отмена?

— Нет! — Лахон отстрелял ещё половину ленты. — Снимай!

— Пуск.

Кезтраль вжала кнопки ручного управления, запуская бобину. Донёсшееся снизу «щёлк-щёлк-щёлк» поворотного пиктера слилось с сотрясающим «Мститель» дробным грохотом автопушечных снарядов.

Она не могла оглянуться. Да и в любом случае ничего бы не увидела из-за спинки кресла. Сойти с курса не могла тоже, только не с работающей камерой.

Но судя по тому, как очереди автопушки кидали хвост машины, Дарвус задавал жару хелдрейку. Вокруг них засверкали росчерки зелёных трассеров, сходясь где-то под ними, но не достигая их на считаные…

Два мощных толчка. Голову Ханны мотнуло вперёд, так что у неё заныла шея. Она увидела повалившую из правого двигателя струю дыма. Сначала хлопково-белого, затем — масляно-чёрного.

И ещё услышала свист ветра. Дыра в фонаре.

— Дарвус? — крикнула она, борясь с ручкой управления и пытаясь не дать захлёбывающемуся двигателю окончательно сдохнуть. Кезтраль увидела, как из турбины вырвалось пламя. Стрелки на приборах стали падать. «Меткий глаз» начал терять высоту.

— Дарвус, ты ранен?

Тот не ответил, но тяжёлый пулемёт продолжал стрекотать дальше.


— Я об этом не слышал, — заявил сержант Меншзак. — И нам нельзя никого пускать без письменных приказов.

Рабочий Муниторума смущённо нахмурился.

— Я… У меня, кажется, такой был. Да, вот он. В наряде на работы.

Он поставил коробку с инструментами и взял из-под мышки доску-планшет, после чего принялся листать тонкие бланки на дешёвой розовой бумаге.

Меншзак вздохнул, перекинув лазкарабин на грудь. Он со своим отделением нёс караул у пульта доступа к механизмам Западных ворот Куртины-бета.

Пустая трата времени.

Просматривая выданный Муниторумом наряд в попытке сопоставить некачественные копии и определить подлинность печатей, он чувствовал, как трясётся стена под ногами.

По слухам, на Северной стене Куртины-альфа шёл серьёзный бой. Тяжёлая бомбардировка и вражеские манёвры перед Южной. Восточная, как он знал, выдерживала массированную атаку. Последнюю пару часов они провели, слушая переговоры сражающихся в небе самолётов.

Да что уж там, бойцы наблюдательных подразделений со здоровенной оптикой и дальномерами говорили, что под удар попала даже Делвианская расселина.

А что здесь, на Западной Куртине-бета? Ничего. Помимо орбитальных ударов, которые и так наносились повсюду. Чёрт, они занимались профилактическим обслуживанием.

— Почему сейчас? — спросил Меншзак. — Работу следовало сделать неделю назад.

Служащий Муниторума переступил с ноги на ногу. Несомненно, нервничая оттого, что ему могли не дать закончить порученное задание.

— Это стандартный цикл техобслуживания. В формуляре всё есть. Сегодня как раз подошло время. Каждые шесть месяцев нужно проверять механизмы ворот и смазывать их.

— А раньше ты этого сделать не мог?

Рабочий покачал головой.

— Я за это не отвечаю. Мне дают наряд на работы, я его выполняю. Я должен следовать приказам.

— А у меня приказ никого не пускать, — парировал сержант.

— Да, всё так, всё так. — Рабочий почтительно склонил голову. — Но представьте, если подойдёт враг, а ворота не закроются, потому что не были проведены должные обряды обслуживания?

— Сколько?

— Два часа максимум, и я исчезну.

Меншзак вернул планшет.

— Даю полтора часа. И тебе придётся показать ящик.

— Я похож на еретика-диверсанта?

— У тебя свои приказы, у меня — свои, — с ноткой раздражения в голосе произнёс сержант. — Сегодня была новая волна бомбовых атак. Одна попала в топливный склад аэродрома. Мне сказали, что я должен спрашивать, вот я и спрашиваю.

Служащий Муниторума пожал плечами и, щёлкнув замками, открыл коробку и вытянул перед собой.

Меншзак склонился над ящиком, окинув взглядом стойку с пробирками.

— Они плохо пахнут.

— Так и должно быть, работая с ними, мне следует надевать противогаз. Это сильная щёлочь, разъедает ржавчину. Лучше не наклоняться так близко, пробки на них чисто для виду.

Сержант быстро отступил на шаг.

— Давай поживей. Комиссар делает обход каждые два часа. Я не хочу ничего ей объяснять.

— Вам не придётся, — пообещал рабочий, протискиваясь мимо бойцов.

Через пять минут Янн Ровецке закрепил трос на вершине Западной стены Куртины-бета. Затем натянул противогаз и руббариновые перчатки, захватил верёвку автоматической спуско-подъёмной катушкой на разгрузке и, закинув ящик для инструментов за плечо, осторожно спустился к верхней петле.

Ворота были громадными. Высотой в двенадцать этажей. Такие большие, что, когда с Россвар дул ветер, за распахнутыми створками образовывалась ревущая аэродинамическая труба.

Сейчас они были открыты, чтобы позволять войскам свободно выходить на вылазки и рейды, и мощный ветер на секунду утянул Ровецке прочь от петли, несмотря на тот факт, что он укрывался в углу за створкой.

Он вывернул руку и, вытянув её как можно дальше, зацепился альпенштоком за край петли, после чего подтянул себя ближе и закрепился на месте с помощью магнитной полосы.

— Пожалуйста, — заговорил Янн. — Не вреди мне. Я твой слуга, а тебя ждёт более важная задача.

Он опустил дрожащую руку в ящик и извлёк пузырёк, откупорил его большим пальцем, после чего другой рукой вставил колбу в задний разъём промышленного распылителя с длинной и тонкой, как игла, трубкой вроде тех, с помощью которых танкисты наносили масло и смазку в труднодоступные места своих машин.

Первобытная сущность внутри сосуда забулькала.

— Ш-ш-ш, ш-ш-ш-ш-ш, — шикнул он. — Успокойся. Пока не время. Терпение, терпение.

В высоту петля достигала десяти футов, и на мгновение Ровецке заволновался, что содержимого колбы может не хватить. Однако по мере спуска вдоль навеса он понял, что его будет более чем достаточно. Везде, где он выдавливал похожую на гной жижу, та начинала радостно шипеть и сгущаться, затекая в пазы, которые Ровецке пытался заполнить в первую очередь.

Затем, так медленно, что Янн поначалу решил, будто у него разыгралось воображение, вещество начало возвращаться. Став на открытом воздухе скорее гелем, нежели жидкостью, оно, отрицая законы тяготения, поползло и засочилось во все стороны, проникая вглубь металлоконструкции и расходясь по шарнирам и штырю громадной петли.

Закончив, Ровецке отсоединил колбу, и та со звяканьем отлетела прочь.

Ревущий ветер подхватил пузырёк, и тот, кружась, исчез где-то внизу. Под куртинами высились целые горы мусора, так что его вряд ли найдут.

Шепча молитву, он вставил следующую колбу. Невзирая на резкие порывы, с него градом катился пот.

Янну не хотелось к ним притрагиваться. Больше того, всё его тело будто кричало о том, что ему следует достать стойку, вытянуть её от себя как можно дальше, а затем швырнуть в кучу внизу. Но он чувствовал, как Пустой Человек следит за ним взглядом. Наблюдает за его работой. И глаза его больше не походили на чёрные провалы. Теперь их радужки вихрились туманным, лоснящимся разноцветьем эмпиреев, которые он видел в небе каждую ночь на протяжении всей жизни.

От них по коже Ровецке побежали мурашки. Болезненно сдавило пазухи.

Он продолжал работать, делать то, чему учился с тех пор, как в десять лет к нему во сне пришёл Пустой Человек и сказал, что имеет для него дело. Пустяковое дельце, за которое он получит щедрую награду.

Пакетик с порошком оказался именно там, где и сказал Пустой Человек. За отходящим кирпичом в саду. И, как он и обещал, за кружкой с горячим лак-чаем его дядюшки никто не следил.

Той ночью мортуарии вынесли тело дяди через парадную дверь, накрыв шёлковым стягом торгового дома Ровецке. И маленькому Янну приснился сон такой приятный, что он помнил его до сих пор. Сон, где он имел власть. Власть в основном над самим собой, однако это давало ему власть над другими. А для младшего, никому не нужного отпрыска торгового семейства без особых воинских традиций это значило очень и очень много.

Ровецке умел убеждать людей. Уловки и пускание пыли в глаза всегда давались ему легко. Он мог уболтать отца и мать сделать едва ли не всё, что ему хотелось, и манипулировать другими с непринуждённой уверенностью.

Но тот сон явил Янну будущее, в котором он мог обрести последователей и без усилий завлекать женщин к себе в постель. Впрочем, в первую очередь он заинтересовал его тем, что показал, как нужно врать. Не просто обманывать, а менять саму реальность. Давать человеку монету, говорить, что это конфета, и наблюдать за тем, как он пытается её сгрызть. Уметь видоизменять то, что видели другие, с помощью одного своего вида, — ведь разве мог этот невысокий юноша им лгать? — отчего они начинали верить ему, а не собственным глазам. Сила убеждения, превращённая в оружие.

Точно как в случае с тем сержантом, который смотрел на кипу пустых бумаг, а видел наряд на работу.

Величайшая власть.

Звяк. Выброшена ещё одна капсула.

Звук привёл Ровецке в чувство, и он увидел, что пустил слюну на рабочую муниторумную куртку.

Он потянулся за следующей пробиркой и понял, что стойка пуста.

На мгновение Янн запаниковал — а затем вдруг осознал, что находится в самом низу южной петли.

Последней петли.

Он, что… ничего не запомнил? Увлёкся работой до такой степени, что закончил её в медитативном трансе? Но раз так, значит, он успел спуститься по стене, подняться обратно, заново закрепить трос на противоположной стороне и проделать то же самое уже там.

Пять петель совершенно выпали у него из памяти.

Впрочем, это не имело значения. Пора убираться.

Он выбросил перчатки на случай, если на них осталась зараза. Затем взобрался наверх, смотал трос и собрал подъёмное снаряжение. Сверился с хроно.

Пятьдесят минут. Он потратил пятьдесят минут.

Верный своему слову, Янн исчез прежде, чем пришёл с обходом комиссар.


Закатившиеся глаза Зарафистона напоминали белёсые очи слепца. Он безмолвно шевелил губами, словно человек, разговаривающий во сне.

Обычно колдун экранировал свои мысли в присутствии Моркат, зная или чувствуя, что та умеет прозревать импрессионистские пятна его сознания, да и подсознания также. Однако сейчас он позволил ей смотреть. Разрешил узреть образ пары зрящих глаз, паривших над его плечами подобно крылышкам насекомого, чьи радужки бурлили жуткими цветами варпа.

Затем его настоящие глаза вернулись на положенное место, и призрачные радужки исчезли.

— Готово. Прошу прощения за задержку, магистр войны.

— Если ты выполнил обещанное, то извиняться не за что.

Они собрались на разведсовет — встречу малого внутреннего круга из состава большого внутреннего круга, — на котором присутствовало только три члена, не считая самого магистра войны. Зарафистон, он же лорд-обманщик, Какадиус Сирон, мастер над шпионами из Альфа-Легиона, представлявший оперативные сводки, и Моркат, следившая за процессом.

— Мы говорили о специальных вокс-установках. — Сирон постучал бледным, без перчатки, пальцем по нескольким отмеченным вокруг касра Крафа точкам. Его нарочито мягкое прикосновение заставило закованного недочеловека-карту встрепенуться. — Они помогут нам засекать в черте города артиллерию, выявлять цели и наводить огонь. Твои отряды готовы к выполнению задачи?

Зарафистон накинул капюшон, скрыв чернильно-чёрные глаза.

— Готовы. И первая волна ударов уже началась — мученики уничтожают инфраструктуру корректировки и другие лёгкие мишени. Они будут оттягивать силы от стены. Но, как понимаете, это прелюдия.

Магистр войны кивнул.

— Атака рапторов на Северную стену. Как она продвигается?

— Сильное сопротивление. — Сирон наклонил голову, скривившись от сдержанного недовольства. Его мысли выглядели как разложенное на одного таро, из тасующихся колод которого доставались и разыгрывались новые и новые карты. — Но это Кадия. Здесь всегда сильное сопротивление. А если нет, я бы заподозрил ловушку. Мы своей цели добиваемся, прикрывая Крома Гата и его Железных Воинов. Однако рейдеры несут потери, и, вполне возможно, орудия начнут стрелять снова. Могу ли я ещё раз запросить для них подкрепление? Сбросим партию «Клешнёй ужаса» и сможем…

— Нет. — Абаддон покачал головой. — Я уже послал в бой всех, кого готов потерять. Других не дам. Что с Гатом?

Моркат видела, насколько сильно Сирону не хотелось оставлять своих рапторов в беде. Разум Альфа-Легионера перетасовал колоды. Перевернул следующую карту, надеясь, что та направит его мысли в новое русло. Этого не произошло, так что он выбросил проблему из головы и перешёл к другому вопросу.

— У Гата дела идут хорошо. Пока мы оттягиваем на себя внимание дальнобойной артиллерии Крафа, он разворачивается без особых проблем. Единственная сложность — Волки. Железные Волки закрепились в касре Ярке. Сам город лежит в руинах, но в подземных хранилищах достаточно прометия, чтобы их техника оставалась на ходу. Это может усложнить задание варп-кузнеца.

— У него есть эти крепости-цитадели, — нелюбезным тоном заметил Зарафистон, снова устремив взор куда-то в глубины пространства и времени. — И машины.

— В основном невооружённая строительная и подрывная техника, неспособная работать под огнём. Обычные танки не сделают того, что мы просим от Гата. Он вычищает лес из ксенокамня, а самые мелкие пилоны там размером с жилую башню. Он сможет выполнить задачу, но сильное сопротивление замедляет его продвижение.

— Сучьи дети Русса, — рыкнул магистр войны. — Всегда в самом неподходящем месте. Мы хотя бы держим сынов Льва в их разбившемся крейсере?

— Держим, — отозвался Сирон и замолчал. — Но…

— Но?

— Гончие Абаддона несут колоссальные потери, а они ещё даже не прорвались внутрь.

— Мы всегда знали, что Тёмные Ангелы легко не сдадутся. Никогда не опускают руки.

— Скайрак хочет, чтобы «Терминус Эст» провёл чумную бомбардировку. Возможно, это будет эффективнее, чем пытаться взять крейсер штурмом. — Глава разведки втянул воздух сквозь сжатые зубы. — Хотя я рассчитывал забрать корабельные когитаторы.

— Уркантосу это не понравится, — заметил Эзекиль. — А нам ни к чему стравливать между собой кхорнатов и нурглитов.

— Его с ними нет, — отозвался лорд-обманщик. — Он упивается кровью сороритас в храме Святой Моррикан.

— Странно, — сказал магистр войны. И Дравура одновременно ощутила и заметила хорошо скрытую тревогу отца. — Что ещё?

— Южная атака продвигается с опережением графика. Продолжает держаться только этот крайний южный равелин. Там засели астартес. Мы сковали их боем и пытаемся обойти. Волсканцы встретили сопротивление в Россварах, но, согласно нашим предсказаниям, они прорвутся в следующие двенадцать часов. Легио Вулканум подходит к внешней куртине с востока… Что-нибудь ещё?

— Крепость до сих пор не может стрелять, — встряла Моркат, зная, что если даст полубогам болтать дальше, то уже не сможет вставить ни слова. — И я получаю с датчиков странные показания. Внутри что-то… движется. Перемещается. Энергии из недр крепости как будто не дают вырваться.

Абаддон повернулся к ней.

— Я слышал отчёт, который может тебя заинтересовать… Сирон?

— После боя с «Клыком Огненной Гривы» мы засекли полдюжины кораблей, абордажных челноков, которые вошли на орбиту крепости и направились в сторону ядра. Мы выслали перехватчики, которые сбили два судна, но судьба остальных неизвестна.

— Вы думаете, к нам проникли диверсанты? — Дравура услышала в своём голосе ужас. — Почему мне не сообщили?

— Разве это не твоё дело — знать о крепости всё? — прошипел Зарафистон. — Или подобное вне твоей компетенции, ноктилитовое дитя?

Моркат стиснула чернокаменные зубы.

— Это не обычный космолёт. Не рукотворная конструкция, а живое существо, которое мы оседлали и называем кораблём. Все наши мостики и пульты — просто системы, с помощью которых мы указываем ему курс и направляем энергию в варп-пушку. В нём нет сенсоров, чтобы сообщать о брешах…

— Довольно, — отрезал магистр. — Моркат, поговорим наедине. Собрание закончено.

Дравура уставилась на свои руки, дожидаясь, пока остальные выйдут. Она была слишком разъярена и встревожена, чтобы изучать мысли остальных. Ей не хотелось глядеть на издевательские образы, которые решил показать напоследок Зарафистон.

Когда дверь закрылась, Абаддон поднялся, взял серебряный графин и налил в кубок воды. Затем взял его между большим и указательным пальцем, словно крошечный бокальчик с вином.

— Выпей.

Моркат знала, когда ей отдавали приказ. Даже если бы там оказался яд, она бы всё равно осушила его. Он был её магистром войны и ещё кем-то гораздо большим.

— Ты убеждала меня выстрелить, — сказал он после того, как зодчая залпом опорожнила кубок. — И я послушался тебя. Это привело к повреждению «Воли вечности», незаменимой…

— Я же не знала о противоме…

— Не перебивай меня. — Эзекиль не стал повышать голос, и Моркат услышала тихий скрип серебряного графина, смявшегося в его железной хватке. — Ты разочаровала меня, Дравура. После той протекции, которую я тебе оказывал. Той свободы, которую тебе дал. Возможно, в этом моя вина. Может, зря я на тебя полагался.

Мысли отца потемнели, но не от ярости, а от печали. Сожаления. Глубинной злости, направленной, однако, на самого себя.

— Нет, владыка. — Она рухнула на колени прежде, чем успела об этом подумать. — Вы ни в чём не виноваты. Это я вас подвела. Крепость сопротивляется мне. Я старалась как могла. Дело не в отсутствии воли или знаний или в лености, а в том, что задача очень тяжёлая. Крепость древняя и огромная и не мыслит как смертный или даже полубог. Но я смогу. Я справлюсь.

Она взяла полу его табарда и прижала ко лбу, однако отец к ней даже не повернулся. Из её глаз покатились слёзы, защипав воспалённую плоть вокруг ноктилитового ока, которая так и не смогла окончательно зажить — её тело постоянно пыталось отвергнуть имплантат.

— Я хочу тебе верить, Дравура. И всё же ты раз за разом не выполняла данных тобою обещаний. Легиону, мне. Ты даже не знала, что по крепости шастают паразиты.

— Я буду стараться лучше.

— В этом я как раз не сомневаюсь. Но вопрос мой в том, по плечу ли тебе такое дело. Может, мне и впрямь следует сделать тебя просто чашницей, существом, что наблюдает и сообщает мысли других. Ты не полубог, и, наверное, мне не стоит ожидать от тебя такой же преданности.

Моркат ощутила на затылке его руку, и у неё перехватило дыхание. Услышав, насколько плаксиво зазвучал её голос, она возненавидела себя сильнее, чем даже от мягкого отцовского укора. С внезапным отвращением Дравура поняла, что и впрямь вела себя как трэлл-оруженосец, а не как военачальник. Из-за своей любви к магистру она выглядела жалкой в его глазах.

Дравура сглотнула. Взяла себя в руки. Подняла голову и посмотрела ему в глаза.

— Я не полубог, магистр войны, но ваши полубоги гибли в крепости, пока у вас не появилась я. Это я направила в чернокамень больше энергии варпа, чем все ваши чародеи, вместе взятые. Я сделала вас хозяином реликвии. Вы отправились на мои поиски, поскольку не могли взять под контроль последнюю крепость. Вы подселили в неё демона, надеясь тем самым сковать, но вместо этого сделали совершенно дикой. Вам не осталось ничего, кроме как спихнуть её Красным Корсарам. Все эти чудеса я совершила из преданности вам. Чего ещё вы от меня хотите? Как ещё мне доказать свою верность?

Она говорила спокойно, отдавая себе отчёт, что могла — и, наверное, должна была — умереть за такие слова. И Моркат увидела, как эта мысль промелькнула в сознании Эзекиля, вспыхнув подобно спичечной головке. Быстрые образы того, как она умрёт. Пронзённая Когтями Хоруса. Задохнувшаяся в стальной хватке. Как кулак смыкается на её голове, а затем с силой впечатывает в край стола, забрызгивая всё вокруг мозгами.

Он понимал, что показывает ей всё это.

А затем она увидела, как вероятные варианты будущего вмиг испарились, когда на ум магистру войны пришёл образ тощего ребёнка, выбирающегося из тьмы.

Поэтому Абаддон опустился на колено, как при их первой встрече, и протянул руку.

— Найди паразитов, Дравура, — прошептал он, и его мысли превратились в яркий калейдоскоп обещаний. Она увидела себя, стоящую подле его трона. Сидящую среди Избранных. Счищающую кровь с его доспеха, когда тот вернулся из битвы и по-отечески опустил ладонь на её бритую голову. — Найди паразитов и уничтожь их. Выполнишь это, и заслужишь моё вечное уважение.

— Я всё сделаю, — сказала она, принимая его руку. Её пальцы утонули в ладони, словно Моркат по-прежнему была ребёнком. — Стоит вам приказать, и я выпотрошу звёзды.

Эзекиль убрал огрубелый кулак.

— Давай начнём с Кадии.


Солдаты Архиврага толпились вокруг остова «Меткого глаза», то и дело подбираясь ближе, чтобы потыкать пальцами и осмотреть сбитый «Мститель», прежде чем ревущее пламя заставляло их отпрянуть обратно.

Сердце Кезтраль наполнялось болью от вида разломанного самолёта. Понимания, что находилось внутри. Того, как еретики плясали вокруг машины, будто у костра на исходе дня.

Она наблюдала за происходящим в магнокль с расстояния в четверть мили от места крушения, забившись в водопропускную трубу под дорожной насыпью. Труба чуть шире крышки люка коллектора предназначалась для того, чтобы не давать протекавшему рядом ручью затопить дорогу во время весенних проливных дождей.

Она была такой узкой, что Ханне пришлось сначала затолкать туда драгоценный груз, прежде чем спрятаться самой.

— Дарвус, — прошептала она.

Они сделали пикты. По крайней мере, она так думала. Пролёт оказался вполне хорошим, учитывая нехватку времени и тот факт, что по ним вели огонь. Они пронеслись по диагонали над разворачивающейся колонной техники, зная, что другого шанса им не представится.

Всё это время Лахон продолжал стрелять по дрейку. Мужественный, смелый. Полностью сосредоточенный на том, чтобы побольнее ужалить врага своим крошечным оружием-иголкой. Пытаясь всадить ту иглу твари в глаз. И он всадил, в этом Кезтраль не сомневалась. Как и еретики на земле. Она не знала, кто именно приземлил дрейка, но ей хотелось думать, что Дарвус.

Однако монстр попал в них тоже, как, впрочем, и зенитный огонь.

Элероны и один руль высоты заклинило, не позволив им свернуть обратно к Крафу. Двигатель левого борта воспламенился. Стрелки датчиков прометия в баках упали до ноля. Давление в системе начало падать, и, судя по тому, как обмякла ручка управления у неё в руке, им перебило кабели. Повезло, что самолёт вообще ещё слушался.

— Дарвус! — завопила она.

Ханна слышала его, но не могла разобрать слов. Только натужное и сиплое дыхание. Человек, служивший ей голосом подсознания, затих.

Кезтраль выжала из правого двигателя ещё тридцать секунд, затем стала плавно снижать самолёт, садясь на тёмно-зелёные поля Кадии с выпущенными закрылками, чтобы погасить скорость. Стойка получила прямое попадание и не смогла опустить шасси. Хвала Императору, им хватило давления, чтобы, по крайней мере, убрать поворотный пиктер и создать гладкую поверхность для посадки на брюхо.

Ещё до того, как коснуться земли, она поняла, что будет жёстко.

Единственное, чего Ханна не знала, — насколько жёстко.

Первое соприкосновение швырнуло её на ремни безопасности с такой силой, что у неё заболела грудь, а голова резко мотнулась вперёд и тут же назад. Она словно врезалась в наземный автомобиль на скорости в сорок миль в час, причём с таким же скрежетом стали.

Хвала Трону, Кезтраль упала на уходящий вниз склон, но в итоге «Мститель» заскользил дальше.

По пути левое крыло задело горящий остов «Лемана Русса» и оторвалось, развернув самолёт так, что дальше он покатился боком. Когда они достигли подножья холма, фонарь резко поднялся и откинулся на оставшееся крыло, и на один ужасный миг Ханна решила, что их обоих сейчас раздавит, прежде чем стеклянный экран не упал обратно.

Кезтраль поняла, что следует действовать быстро. Нужно многое успеть сделать, а враги могли подоспеть на место крушения в любую минуту.

Она ударила по расцепке, сорвала с себя ремни.

— Дарвус! — крикнула она. — Лахон, ты как?

Под полом кабины находился аварийный комплект. Лазпистолет, сухпайки, маячок и отрезок хамелеолина, упакованные в ранец.

Она вынула его и потянула рычаг экстренного открытия фонаря, порадовавшись тому, что гидравлические приводы не вышли из строя.

Лётчица выбралась на крыло, прижавшись руками к горячему металлу фюзеляжа, чтобы подняться на ноги.

— Дарвус! Дарвус, ты…

Оператор сдавленно ответил.

Он был ещё жив, пусть только и в самом педантичном смысле этого слова.

Голова Лахона Дарвуса откинулась набок, уставившись на неё фиолетовым глазом.

Второй был расплющен надбровной дугой, смявшейся под кровавой воронкообразной раной, которая продырявила волокнистые слои шлема и прошла до самого мозга.

— Трон, — выдавила Кезтраль. — О Святой Трон. Нет.

Дарвус ещё дышал, чуть слышно сипя. Над оставшимся глазом медленно поднималось и опускалось веко, в ресницах которого застряло стеклянное крошево от треснувшего визора. Одна рука лежала на приборной панели, подёргивая скрюченным указательным пальцем.

Поначалу Ханна решила, что Лахон подзывает её к себе, но затем поняла.

Он стрелял.

Дарвус, жестоко изувеченный, последней сознательной мыслью заставлял себя жать гашетку пулемёта. И палец до сих пор оставался бы на оружии, не вырвись то при падении.

— Мне жаль, Лахон. Трон. Мне так жаль. Мы в безопасности, не волнуйся. Мы в безопасности.

Она опустила ладонь на его трясущуюся руку и крепко сжала. Мерное подёргивание пальца перешло в слабое сдавливание, а после — прекратилось вовсе.

Дарвус медленно, расслабленно выдохнул.

Продолжая держать напарника за руку, Кезтраль прижала лазпистолет к его подбородку и нажала спусковой крючок.

Она не стала вытягивать второй аварийный комплект под телом Лахона. У неё и так не получилось бы унести лишнее снаряжение в довесок к самому ценному грузу.

Бронированные футляры с отснятыми катушками — ей пришлось пролезть через технический люк в кабине, чтобы извлечь два увесистых цилиндра и уложить их в специальные кожаные углубления в ранце.

Ханна уже слышала вдалеке рёв двигателей, когда забросила в открытую кабину зажигательную гранату и бросилась бежать. Она не стала задерживаться, чтобы посмотреть на взрыв, выбросивший яркие горящие шарики, следом за которыми в опускающихся сумерках заклубились белёсые столбы фосфорного дыма.

Ручей и приближающаяся ночь спасли ей жизнь, позволив незаметно и не оставляя следов добраться до водопропускной трубы.

Теперь, свернувшись под хамелеолиновой накидкой, она наблюдала за тем, как враги, тыкая пальцами, разглядывают погребальный костёр Лахона Дарвуса, человека, отлетавшего с ней почти две сотни миссий. Который так пёкся о чести и так гордился своим тяжёлым пулемётом, что стрелял из него до самого конца.

А за ней лежал ранец, а в нём — катушки с записью, ради которой он отдал жизнь. Записью, где были видны громадные строительные машины в горнопроходческих модификациях с алмазными пилами и бурами, проверявшие работу оборудования на ближайших пилонах. Один из которых уже валялся, подобно огромному срубленному дереву.

Труба загрохотала и об её стенки заплескалась вода, когда по насыпи прошла колонна вражеских войск.

Ханна спрятала магнокль и полностью укуталась в накидку, после чего достала карту сектора и, зажав в зубах красный аварийный фонарик, стала внимательно её изучать.

Она находилась к северу от Крафа. За оборонительными линиями, где-то на дороге к касру Ярку.

У края тянувшихся до горизонта пилонов Элизионских полей.


Глава шестая

— Верховное командование волнуется, — сказал логистар-генерал Конскаван Райк. С его лица не сходила смущённая улыбка, как будто ему не хотелось беспокоить Крида подобными новостями. — Они тревожатся насчёт хода войны.

— Все мы тревожимся насчёт хода войны, — добавила главный комиссар Забин. Затем усмехнулась, увидев предложенный Келлом стакан охлаждённого леолака. — Нет.

— Я бы хотел кафеину, если вы не против, — сказал Райк, но его желание исчезло, когда Келл указал на официантскую тележку.

Флаг-сержант не обслуживал гражданских.

— Воздушный маршал? — спросил Джарран.

— Ничего, сгинь с глаз, — отрезал Раун Шрауд. Это было его первое заседание военного кабинета, вернее, первое под водительством Крида. Всё это время он находился в своём центре управления, подключённый невральной аугметикой к оперативной карте, на которой отображался ход сражения в небе, и потягивал любимую трубку. — Сегодня я потерял машины, Крид. Очень много машин, которые нечем заменить. Хуже того, я потерял пилотов и аэродромы.

— Все мы понесли потери, Раун. Сегодня был долгий день. Они хорошо нам врезали, и…

— Я, фрекк, знаю, что они нам врезали! — Шрауд хлопнул по столу, заставив Райка подпрыгнуть от неожиданности. Он вскочил на ноги, вырвав изо рта трубку. — Ты хороший сухопутный командир, Крид, но ты ни фрекка не смыслишь в воздушной войне! То, что ты сделал, было расточительно. Расточительно и бездумно. Ты кинул моих пилотов на смерть, словно Троном проклятых гвардейцев в мясной штурм!

Лорд-кастелян кивнул.

— Мы рискнули. Первоочередная задача — спутать им карты. Помешать высадке. А риск иногда не оправдывается, это же фрекковая война.

Райк откинулся на спинку кресла, испугавшись яростной перепалки. Авдария задумчиво оправляла униформу, решив не обращать внимания на вопиющую инсубординацию и тем самым позволить военачальникам сохранить лицо. Впрочем, Джарран знал, что именно такой подход и предпочитал Крид. Раун не сдерживал себя. Ничего не обдумывал и не утаивал. Их спор был громким, злым, грубым — зато честным.

— Если это была ставка, она оказалась проигрышной, чертовски проигрышной. — Шрауд указал на карту Крафа, отмечая траектории полётов. — Слишком много одновременно поднятых самолётов. Слишком мало оставлено для обороны. Недостаточно места для маневрирования в огневых коридорах. И когда они вступили в бой и начали запускать ракеты и жечь топливо, как думаешь, что случилось? Они все отправились на дозаправку и перевооружение в один и тот же Троном проклятый момент! У нас образовались пробки над каждым аэродромом по всему Крафу, самолёты кружили в очередях на семи высотах, и большинство к тому же без боеприпасов, что сделало их лёгкой добычей для дрейков. И это ещё до того, как диверсант уничтожил базу горючего в Стетцене.

Урсаркар понимающе кивнул и поднял ладони.

— Хорошо, Раун. Хорошо, ты пра…

— Хвала фрекку, что «Валькирии» садятся вертикально! Не сумей они перевооружиться и защитить колонны, все ублюдки, что сегодня вылетели, сейчас бы уже догорали на Крафской равнине.

— Ты прав, — повторил генерал.

— Я знаю, что прав.

— Ты трубку сломал, — добавил Крид.

Шрауд посмотрел на свою трубку, только сейчас заметив, что её чубук переломился: настолько сильно маршал ткнул ей в карту.

— Фрекк! — раздражённо рявкнул он и швырнул чашу в стену. — Фреккова хрень. Хорошо, что у меня есть запасная.

Он опустился в кожаное кресло и выудил из кармана помятой униформы другую, точно такую же трубку, после чего с мрачным видом принялся забивать в чашу резаную колак-траву.

— Ты совершенно прав, — заявил Урсаркар. — Мне следовало проконсультироваться с тобой, что впредь я и буду делать. Я принял много решений быстро, возможно, чересчур быстро. Но это следствие того, что некоторые в верховном командовании твердили, будто война уже на завершающих стадиях, и выслали приказы о демобилизации.

Он повернулся к остальным.

— Это несправедливо, — упрекнул его Райк.

— Да нет, — вставила Забин. — Слишком упрощённо, но справедливо. Толика вины за произошедшее лежит на каждом из нас.

— Так, хватит горестно заламывать руки, — сказал Шрауд, протянув трубку, которую подошедший Келл поджёг спичкой. — Насколько всё плохо, Крид?

— Не так хорошо, как мне хотелось бы, но и не так ужасно, как я боялся. — Крид жестом велел подать карту сектора.

Джарран погасил спичку и развернул разделённый на квадранты план Крафского оборонительного сектора.

— На западе пока всё тихо, за исключением Делвианской расселины, где идёт бой. Высадка еретиков здесь, севернее Крафа, Железные Воины. Пока неясно, что они задумали. Оба анклава астартес на севере держатся, и, как я понимаю, Хайфелл со своими Волками отправился в вылазку, чтобы вытеснить Железных Воинов. Вражеские подразделения осаждают храм Святой Моррикан вот тут на востоке, и, конечно, продолжающееся боестолкновение в воздухе.

— Сворачивай эту свалку, — сказал ему Раун. — Нам нужно сохранить летательные аппараты для перехвата воздушных целей и бомбардировок передовых осадных укреплений. В небе мы лишились господства, и этого уже не исправить.

— Как скажешь, — согласился лорд-кастелян. — На юге, вот тут, нам пришлось оставить внешние позиции из-за бомбардировки. За исключением этой.

Он постучал пальцем по точке.

— Кто там? — поинтересовался Райк.

— Храмовники, — сказала Авдария, вытянув шею. — Не выполняют каких-то особых тактических задач, верно?

— Ни единой. — Крид пыхнул сигарой. — Да, они задают Архиврагу трёпку, нанося потери и пока что сковывая его силы, но, как только Разоритель бросит войска к вратам Крафа, все эти аванпосты будут отрезаны. В других обстоятельствах они могли бы проводить рейды по тылам, осаждать осаждающих, однако их совершенно недостаточно. Даже если гарнизон касра Мирака смог бы пойти на прорыв и поддержать их, всё равно их будет слишком мало, а врагов — слишком много. — Крид покачал головой. — Мы слишком растянуты.

— Подвижки на северной стене? — спросил Конскаван.

— По-прежнему выслеживаем рапторов, но, похоже, им подкреплений не пришлют. Это мне нравится — значит, войска у Архиврага не бесконечные, так что истощить их вполне рабочий вариант. Нам следует приготовиться к осаде…

Внезапно глаза генерала забегали туда-сюда, и Келл понял, что его неожиданно посетила какая-то мысль.

— Но зачем он вообще это делает? — задумчиво спросил он.

— Говоришь загадками, Урсаркар, — произнёс Шрауд, потягивая трубку. — Зачем кто делает что?

— Разоритель. Мы для него проблема. Мы контролируем его врата в реальный космос. Но, учитывая состояние Флота, остановить прямо сейчас мы его не можем — а он сосредоточился на нас, вместо того чтобы просто обойти и ударить по Терре. Он даже попытался уничтожить нас с минимальным привлечением сил с помощью Чернокаменной.

Забин цыкнула так, словно ответ был очевиден.

— Абаддон ненавидит нас. Его глубокая нелюбовь к Кадии переросла в одержимость. Лорд-кастелян, это же история базового академического курса.

— Может быть. Может быть. Возможно, так и есть, он просто хочет разобраться с нами. Но я не могу избавиться от чувства, что ему здесь что-то нужно. Что мы видим всё в неправильном свете.

Горящий кончик Кридовой сигары завис над картой Крафа, поплыв в сторону массово высаживающихся вражеских сил на севере. Заскользив над крепостями-цитаделями Железных Воинов на границе Элизионских…

— Нам нужно обсудить распределение пайков, — оборвал его размышления Райк. — Мы приближаемся к критическому уровню. Если вы готовитесь к осаде, что кажется вполне вероятным, то обговорить вопрос нужно тем более.

Урсаркар моргнул, и его взгляд снова сфокусировался на кабинете.

— Да, — сказал он. — Погоди, критическому? Что значит критическому? Мы же только-только урезали нормы.

— Ну… — Логистар-генерал пожал плечами, словно взгляд Крида заставил его ещё раз обдумать то, что он хотел сообщить. — Критический уровень уже маячит на горизонте. В среднесрочной перспективе. В нескольких районных распредцентрах закончились запасы, а люди с талонами продолжали прибывать. Пришлось отправить их домой голодными.

— Хищение? — предположила Авдария. — Расстрел пары-тройки клерков обычно помогает.

— Дело не в обычной коррупции, главный комиссар. — Логистар-генерал достал из кармана куртки квадратный талон и положил на стол. — Вообще не в ней.

— Что это? — спросила Забин.

Они со Шраудом, недоумённо хмурясь, уставились на карточку.

— Рационный талон, — терпеливо объяснил Келл. — Гражданские и отставные получают с их помощью еду.

— А, да, — вспомнила комиссар. — Мой дядя, вышедший в отставку после потери обеих ног, носил такой на шее. Но девяносто процентов… Не многовато ли?

— Многовато, — согласился Райк. — А мы нашли таких две тысячи. Группа касркинов натолкнулась на фальшивомонетчиков, которые их печатали. Вскоре после того, как станок был уничтожен, исчезла бронемашина, перевозившая клише. На подделках видны характерные детали тех матриц. Но мы не можем просто взять и аннулировать все талоны, иначе выдача провианта упадёт до нуля. И не можем заменить матрицы новыми.

— Насколько сократятся наши запасы? — спросил лорд-кастелян.

— Существенно. — Конскаван отвлечённо застучал пальцами по инфопланшету. — Вероятно, дополнительно на тридцать — сорок процентов в месяц.

— Я хочу, чтобы это прекратилось. Райк, разберись.

— С удовольствием, лорд-кастелян, — хотя нам, конечно, придётся урезать пайки. Ещё на десять процентов?

— Без этого никак? — Урсаркар потупил взгляд.

— Если только не хотите остаться вообще без еды.

Крид вздохнул.

— Я объявлю об этом в следующей передаче.

— Нет! — испуганный возглас вырвался изо рта каждого присутствующего в комнате, не исключая Келла.

— Вы не можете этого сделать, — произнесла Забин. — Крайне неразумно.

— Не рекомендую, — добавил Шрауд. — Когда Порелска, упокой Трон его душу, урезал пайки, он никогда не делал объявлений.

— Мои распредцентры разграбят. — Обтянутые белыми перчатками пальцы Райка крепко сжали инфопланшет. — Погибнут рационщики.

— Вот как мы поступим, — сказала Авдария. — Снизим норму постепенно. По два-три процента в день, достаточно медленно, чтобы никто не заметил…

— Какое подлое предложение, — с нарастающим гневом бросил Урсаркар. — Люди Кадии жертвуют на войне всем, и они должны знать, чего ради. Я сообщу им, почему так. Мы все в одной лодке, и я не позволю, чтобы они голодали в неведении. Если они должны получать меньше углеводных буханок и протеина, они будут об этом знать. Они по достоинству оценят честность — и это будет чертовски лучше того, как с ними обходились раньше.

Лишь выпроводив всех из кабинета и закрыв за ними дверь, Келл, наконец, взял слово.

— Вы не можете сказать им, что урезаете пайки.

— Только не ты, Келл. Из всех людей…

— Я-то как раз всё понимаю. В моей семье были рационщики. Вы — сын полка. Не делайте объявлений, и все будут думать, что дело в просчёте распределителей, или просто до них дошло меньше еды, или что в районный склад был прилёт. Кадианцы привыкли к трудностям, и, пусть им это не нравится, они будут тянуть лямку. Но если вы сядете за вокс и скажете им, что это сделали вы, что лорд-кастелян Крид в здравом уме и твёрдой памяти отнял у них хлеб, они отвернутся от вас. А во время осады такого допускать нельзя.

— Это непорядочно. Плохой пример руководства. Будучи командиром Восьмого, я всегда…

— Со всем уважением, вы больше не фрекков полковник, сэр. Вы возглавляете планету. Планету, что находится под атакой и где вы — главный символ сопротивления. Мы не можем позволить, чтобы этот образ запятнала грязная политика. Не подставляйте сами себя.

— Не надо меня тут учить… Какое ты имеешь право… — Крид вынул сигару изо рта и ткнул ею в Келла. Средний и указательный пальцы, державшие окурок, тряслись.

Джарран не отступился.

— Трон, проклятье. — Урсаркар рухнул в высокое кресло за столом. — Дай мне фрекков вокс, я скажу Райку.

— Никакого заявления? — переспросил Келл, притащив проводной вокс, сняв трубку и принявшись крутить диск, набирая внутренний номер.

— Никакого заявления. — Он затянулся сигарой, понял, что та погасла, и швырнул прочь. — Фрекк!


Драконохвостое знамя Решающего крестового похода реяло над Оплотом мучеников, шёлковое полотнище с вплетёнными стальными нитями вздымалось на горячем воздухе, валившем от струй полыхающего прометия.

— Сжечь их! — ревел маршал Амальрих. — Испепелить! Стереть их грязь с камней, по коим ходили мученики!

Двое братьев, стоявших на стене по обе стороны их секции, поливали передний гласис химогнём. Пехотинцы-еретики кричали и чернели, когда их окатывало пламя, поджигая изодранную униформу и ритуальные одеяния. Неистовствующий огненный шквал пожирал заодно и кислород, так что те, кто шёл за ними, начинали задыхаться и, хватаясь за горло, скатывались в сухой ров.

Еретики горели тем же оранжевым цветом, что закатное солнце Кадии, отблёскивавшее от моря клинков и лат, отчего яростная битва напоминала бурное озеро пламени.

Мордлид отыскал среди давки тел Несущего Слово, который, шагая сквозь ряды последователей, на ходу открыл пальбу из болтера и зацепил брата-огнемётчика на укреплениях вала. Каждый выстрел огромного оружия заставлял сектантов отшатываться, зажимая кровоточащие уши.

Оттуда, где стоял знаменосец, казалось, будто толпа вокруг еретика-астартес рябит, как водная гладь от брошенного камня.

Кастелян прицелился из болт-пистолета и нажал спусковой крючок, выпустив три снаряда. Один болт оросил латы Несущего Слово багрянцем незадачливого последователя, но следующие два попали в его болтер, разбив корпус вместе с магазином, из которого посыпались толстые боеприпасы.

Еретик резко обернулся, выискивая взглядом нападавшего. Затем он в мгновение ока перескочил ров и, стиснув в руке ритуальный кинжал, принялся взбираться по гласису, раз за разом вонзая кривое лезвие в скалобетон. От нечестивых возгласов Мордлид невольно дёрнулся назад, будто сами его слова могли причинить вред.

Падший астартес поднялся над парапетом подобно монстру из пучин, сжимая в другой ладони исчерченную рунами гранату.

Амальрих разрубил предателя двумя взмахами.

Первый отсёк ему руку с гранатой, и отнятая конечность покатилась по брустверу, прежде чем плюхнуться в ров.

Второй удар прошёл через обе голени, и еретик последовал вниз за рукой.

Мгновением позже взрыв гранаты испарил обе его части.

— Решающий — ни шагу назад! — прокричал Марий. — Во славу Дорна и вечно бдящих очей Императора, ни шагу на…

На нагруднике маршала расцвели разрывы болтов, прошив табард и выбив осколки из крыльев личной эмблемы.

Зрение Мордлида захлестнул шквал огня, а затем он услышал звук, похожий на детонацию кумулятивного заряда внутри танка.

Он нащупал ладонями скалобетон, хотя и не видел его. Перед глазами скручивались зелёные полосы.

Попадание. Вероятно, из тяжёлого болтера.

Он сорвал шлем и понял, что смотрит на руку. Пустую.

Знамя. Знамя.

Древко валялось в четырёх футах справа, устлав священным шёлком землю. Землю, осквернённую кровью изменников.

Взревев от ярости и стыда, он схватил штандарт и вскинул его над головой.

— Епитимья! — возопил он. — Мой маршал, я требую епитимью!

Он стиснул кулак и изо всей силы ударил себя по челюсти. Раздался глухой шлепок, с каким фермер забивает насмерть грокса.

Амальрих не упал и по-прежнему непокорно ревел перед накатывающими на бруствер волнами еретиков. Когда он обернулся, вздымающаяся масса сектантов в чёрных одеждах, озаряемая яркими дульными вспышками, стала похожей на океан бурлящей лавы у него за спиной.

А затем маршал увидел стяг и изменился в лице. Он впился в Мордлида тяжёлым взором.

Знаменщик ударил себя во второй раз.

— Брат Деврайн, — крикнул хозяин и повелитель Мордлида.

— Да, маршал.

— Пожалуйста, дай брату-кастеляну Мордлиду свой цепной меч и прими у него драконохвостое знамя. Эта честь стала для него слишком тяжёлой.

— Да, маршал.

Деврайн разогнал лезвие цепного меча, чтобы разрубить крепившую его к запястью цепь, затем протянул рукоятью вперёд.

Словно во сне, Мордлид передал реликвию, которую нёс на протяжении девяти лет.

— Мне очень жаль, Мордлид, — вполголоса произнёс Деврайн.

— Держи его повыше, брат, — ответил Мордлид. — Чтобы его видели все.

Затем он взревел подаренным цепным мечом, выкрикнул нечто между боевым кличем и молитвой и ринулся к группе культистов в бронзовых масках, что как раз вскарабкались на стену.

Первым ударом он разрубил человека пополам, от плеча до рёбер. Следующим вонзил навершие в теменную кость. Свободной рукой он схватил еретика за глотку и вышвырнул за стену на поднимавшихся следом соратников.

Ярость могла служить на войне мощнейшим стимулом. Ярость на врага, ярость на самого себя.

И оная била из Чёрного Храмовника ключом, пока тень драконохвостого знамени, откидываемая заходящим солнцем и огнями освящённого поля брани, накрывала его латы и саму душу тьмой.


Темнело в Россварских горах быстро. Высокие кряжи начинали закрывать солнце уже с двух часов пополудни, погружая Делвианскую расселину в холодную тень. Зачастую это приносило облегчение после четырёх часов на палящем солнце, ведь облучение на такой высоте, где разрежённая атмосфера давала меньше защиты, приносило больший вред. В районе десяти часов лучи попадали прямиком в расселину, такие приятно-тёплые после промозглой ночи, однако к полудню дорожное покрытие и скалы накалялись до такой степени, что жар от них чувствовался кожей. Медику даже пришлось обработать пару лёгких ожогов у солдат, по незнанию взявших оставленные на солнце металлические инструменты.

Таким образом, когда нещадно жарящее солнце ныряло за гряду, наступал час благословенной прохлады, после чего в свои права вступал пробирающий до костей холод ночи. Затем начинали туманом стелиться облака, щедро покрывая людей и технику росой. Впоследствии роса индевела, а ветер врывался в расселину с мощью ударной волны от ядерного взрыва.

Какое жуткое сравнение, подумала Хеллскер, завидев, как на горизонте зарницей сверкнула очередная детонация. Выпущенный по ним с орбиты снаряд был относительно средних размеров. И не ядерный. Обычный кинетический, пробивший внешнюю стену дота и упавший на дорогу, оставив брешь в сети противотанковых ежей, но, к счастью, никого не убив.

— Что ж. — Марда остановилась у края вырытого посреди дороги окопа и посмотрела в сторону неприятеля. В Делвианской расселине царила кромешная тьма, поэтому кадианка ничего особо не разглядела. — Первый день мы пережили.

— День ещё не кончился, майор, — отозвался сержант Равура. Все они передвигались полуприседом, не разгибаясь, как будто десятилетиями таскали на себе тяжёлые грузы. Он достал флягу. — Воды?

Марда благодарно кивнула и, поднеся горлышко к губам, позволила холодной как лёд жидкости на время притупить болезненную пульсацию в дёснах и челюсти. Она не стала глотать болеутоляющие таблетки, чтобы не утратить остроту чувств.

— Лучше не пить слишком часто, мадам, — сказал Равура. — Я поручил отряду плавить снег, чтобы пополнить запас, но…

— Но он холодный, как вальхалльский коктейль, — закончила вместо него она, возвращая флягу. — Как думаешь, когда они наплавят его достаточно, чтобы наполнить баки?

— Никогда. С таким высоким расходом — точно нет. Пока что мы можем урезать выдачу воды до семидесяти процентов. Я отправил их работать внутрь. На улице слишком мало солнца, чтобы снег плавился сам по себе.

Хеллскер кивнула и поправила козырёк фуражки полковника. Она взяла Равуру в своё командное отделение, что стало частью кадровых перестановок, сделанных ею на собрании офицеров. Кроме того, туда же она перевела капрала Удзу, поскольку та хорошо умела управляться с вокс-станцией, но оставила знаменосца Баратуса, Зааруна Ривелле, который долгие годы служил вместе с полковником и сражался с её дядей против тиранидов. Его отстранение вызвало бы скандал, потому сейчас он стоял рядом с ней, сложив полковое знамя в два тубуса для переноски у себя за спиной.

Помимо прочего, вместо Равуры старшиной роты она назначила сержанта Долете, а плазмовщика Кайку перевела в отделение специального вооружения — в основном потому, что ей не хотелось находиться рядом с взрывоопасным оружием. На его место Марда поставила язвительного капрала Лека с гранатомётом, который она по достоинству ценила за универсальность.

Такие перестановки могли ей больно аукнуться. В частности, они не понравились Долете, хотя она решила, что пару дней в качестве рядового напомнят ему обо всём, что он успел забыть в командирском подразделении.

Теперь оставалось ещё одно большое дело.

— Капитан Песк, — негромко позвала Хеллскер, позволив сидевшим в окопах солдатам по цепочке передать её призыв туда, куда следовало.

В четырёх окопах от неё из чёрной тени дороги поднялась фигура и помахала ей рукой в самодельной варежке.

— Тут, майор.

Она жестом подозвала его к себе.

Песк выбрался наружу и, пригибаясь, бросился к ней. Пока он бежал, майор прислушивалась к бесконечной раскатистой канонаде с крафской стороны расселины, напоминавшей ярящуюся вдалеке бурю.

Вдруг слева от неё, на северном склоне, с позиций на оставшемся защитном бастионе громогласно заговорили орудия. Они открыли огонь во тьму, где предположительно находились места сосредоточения неприятельских сил. Ударная волна от выстрелов докатилась до земли, подняв с дороги ковёр пыли.

— Да, майор.

— Давай отойдём туда, где можно постоять прямо. — Оставив командное отделение, Хеллскер встала позади одного из бункеров, сложенных из мешков с песком для размещения автопушек и тяжёлых болтеров. Там, держась за поясницу, она наконец разогнулась, после чего потопала на месте, чтобы разогнать кровь. — Мы готовы?

— Я думал, вы хотели сообщить о зимней униформе…

Мгновение Марда собиралась сказать, что передаст запрос наверх, — но затем вспомнила, что выше неё уже никого не было.

— Пока что ничего насчёт неё не слышала, так что нет. Я ходила назад с большой подзорной трубой, вокруг Крафа сейчас очень горячо. Думаю, отправка нам шинелей и варежек где-то внизу их списка очерёдности.

— Мне сообщить бойцам?

Она задумалась.

— Нет. Пока не стоит. Как справляешься с новыми обязанностями?

— Если они нападут, рота Альфа будет готова. Бойцы размещены в окопах, тяжёлые орудия — пристреляны. И… спасибо, что приняли моё предложение и выдвинули артроту вперёд. Они обозначили секторы обстрела фальшснарядами и откорректировали углы возвышения, чтобы случайно не зацепить нас.

— Хорошо. Что насчёт маленьких сюрпризов?

— У нас в окопах. Инженеры в блокгаузах по обе стороны готовы, но, кажется, подрывные заряды могут промёрзнуть, поэтому я пока их убрал. Температура — вот наша наибольшая проблема. — Манвар подул в ладони, после чего потёр их, пытаясь согреться. Хеллскер увидела, что он сделал себе варежки из запасной пары носков. — Тут не просто холодно, а холодно и сыро. Туман просачивается в оборудование и замерзает. Может, организовать ротацию? Каждые пару часов отправлять бойцов вместе со снаряжением в один из стенных бункеров погреться?

— Почему бы и… Что?

Песк поднёс к губам палец. Жест, который Марда сочла бы проявлением инсубординации, смотри капитан прямо на неё. Однако он глядел куда-то вниз и влево, как будто в пустоту. Словно пытаясь определить…

А затем она услышала. За рокотом гремящей битвы и гулкого скрежета перезаряжающихся над расселиной «Землетрясов».

Звук мотора. Моторов.

С другой стороны бункера на нижних ярусах бастионов раздался перестук автоматических счетверённых пушек. Шипение разряжающихся лазпушек.

Сзади грянули гулкие хлопки — тонк-тонк-тонк-тонк, будто удары по пустой жестянке, — заговоривших миномётов артроты.

Хеллскер выглянула из-за угла как раз вовремя, чтобы заметить ярко полыхающие натриевые ракеты, уже неспешно дрейфующие к земле на миниатюрных парашютах.

Они заливали приближавшегося монстра белизной, что придавало ему странную схожесть с негативным пиктом.

— Фрекк! — закричала Марда.

Не успев опомниться, она выскочила из-за укрепления, махая руками командному отделению в попытке привлечь их внимание.

— Броня! Броня! — заорала она. Однако всё утонуло в залпе «Землетрясов», и её никто не услышал.

Над головой сверкнул ослепительный красный луч.

Ещё один попал в мешок с песком позади неё и, пропалив насквозь, срезал ногу заряжающему автопушки. Тот взвыл от боли.

«Мультилазер, — заторможенно подумала она из-за внезапного притока адреналина. — Это фрекков мультилазер».

— Ложись! — крикнула она, хватая Равуру и сталкивая в окоп. — Все вы, ложитесь и не высовывайтесь!

— Трон! — выдохнул сержант, потянувшись за лазпистолетом. — Началось?

Они ничего не заметили: шипение мультилазеров было сложно различить на фоне гула бомбардировки. Или, возможно, они выпустили сигнальные ракеты слишком близко, и те не дали им адаптироваться к темноте.

Но затем монстр заговорил, и тогда они всё прекрасно услышали.

Скалобетонная пирамидка перед ними испарилась. Сваренный из двутавровых балок противотанковый ёж заскакал по дороге, словно брошенный перфоратор, пока не врезался в другую ловушку, отпихнув её на десять футов с пронзительным скрежетом металла по скалобетону.

Лек кинулся ничком и закатился в ближайшую яму. Ривелле скользнул за ним. Удза проползла на четвереньках и соскочила вниз, осторожно придерживая громоздкий вокс.

Марда прыгнула следом, о чём тут же пожалела, когда толчок отдался ей в колени.

— Перископ, — зашипела она. — У кого есть…

Устройство передали по цепочке. Бойцы едва умещались в тесном окопе. Укрепление рассчитывалось на четырёх человек, а из-за набившихся внутрь людей находиться в нём стало сущей пыткой, особенно учитывая, что все старались лишний раз не разгибаться.

Взяв перископ, Хеллскер высунула его над краем окопа.

Сигнальные ракеты практически погасли, напоминая теперь медленно падающие к земле огарки свечей. Оборонительные башни продолжали лязгать и грохотать, поливая всё вокруг трассерами, но левиафана Марда не видела.

Затем послышалась ещё одна череда гулких выстрелов за спиной. Серия хлопков и шипений, и вот зёв Делвианской расселины осветили новые сигнальные ракеты.

И тогда она увидела. Высокий профиль. Наклонная броня. Бочкообразное орудие, в котором она бы с лёгкостью поместилась. Два сверкающих в ночи спонсона, которые, поворачиваясь туда-сюда, плавили железные ежи, будто снег на солнце, и жаром выстрелов разрушали скалобетонные пирамидки.

— Что это такое, сэр? — спросила Удза.

— Фрекков «Разрушитель», — выдохнула она.

Большая пушка на башне «Разрушителя» громыхнула, откатившись так резко, что гусеничная машина дёрнулась назад.

Огненный шлейф окатил затылок майора волной жара, когда массивный танковый снаряд поразил цель. Оглянувшись, она увидела, что выстрел пришёлся точно в укрепление, за которым раньше пряталась она с Песком. Позиция разлетелась на части и обвалилась внутрь, превратившись в кучу песка и досок, забрызганных кровью сидевших внутри солдат. В ящике стали рваться снаряды к автопушке, хлопая, будто петарды в жестянке. Пух-пух-пух.

Наконец начали стрелять располагавшиеся сзади орудия. Наполнив воздух потоками трассеров и звуком. Промышленным грохотанием тяжёлых болтеров. Ритмичным двойным перестуком автопушек. Гулким лязгом стреляющих миномётов.

— Стоп! — заорала она Удзе. — Скажи им остановиться. Они потратят все боеприпасы прежде, чем подойдёт вражеская волна. Только противотанковое оружие.

Уткнувшись в перископ, она увидела, как снаряды рикошетят от «Разрушителя» и плющатся о его броню.

— Тяжёлые расчёты, тяжёлые расчёты, — заговорила Удза в вокс-микрофон, рукой прижимая шлем как можно плотнее к голове, чтобы слышать себя сквозь шум. — Всем, кроме противотанковых, прекратить огонь. Повторяю. Противопехотные расчёты — прекратить огонь. Не тратьте на него ленты.

«Разрушитель» игнорировал ведущийся по нему огонь, презрительно подставляя борта под шквальные очереди тяжёлых болтеров и автопушек. Вращая спонсоны, он плавил новые и новые противотанковые ежи, а затем — начал разворачивать главный калибр для следующего выстрела.

Хеллскер различила растянутую на броне человеческую кожу. Её залило багрянцем, когда лазерные башни, не ожидавшие такой стремительной атаки и не успевавшие прицелиться в машину, забили лучами в дорогу за кормой танка.

— Вниз! Вниз! — завопила Марда. Какой-то болван вылез из окопа и устремился к проклятому исполину.

Песк, вдруг поняла она. Это Песк. Она увидела его перемотанную голову и руки. Попыталась докричаться до него, чтобы тот вернулся обратно в укрытие прежде, чем танк вкатает его в грязь уже навсегда. Увидела, как он пригнулся и подобрал какой-то свёрток.

«Разрушитель» его не замечал, продолжая прокладывать дорогу сквозь полосу препятствий. Капитан оказался сзади него, приближаясь со стороны. Но машина закладывала стремительные виражи и развороты, катаясь по кругу, чтобы не дать в себя попасть. Сейчас он находился вне зоны поражения, если только…

С хлопком распахнулся башенный люк, сверкнув в натриевом свете армаглассовыми иллюминаторами. Показался трёхкупольный шлем и противогаз. Заляпанные багрянцем руки схватились за ручки поворотного тяжёлого пулемёта и развернули его в сторону инженера.

Хеллскер бросила перископ, схватила прислонённую к грязной стене лазвинтовку Удзы и дала мучительно неточную очередь.

Та же мысль посетила головы ещё нескольких бойцов. Командир танка неохотно нырнул обратно в люк, и пулемёт, утянутый своим весом вниз, вздёрнул ствол и послал короткую очередь в небо.

Песк прицепил свёрток к корме «Разрушителя» с помощью магнитной пластины и бросился обратно. Замигала красная лампочка.

Не поднимая головы, он побежал к окопам, а между тем красный огонёк мерцал всё быстрее и быстрее, пока не загорелся ровным светом.

Манвар понял, что не успеет, и, кинувшись на землю, свернулся калачиком.

Подрывной заряд сильно промёрз на холоде. Он сдетонировал лишь наполовину — но хватило и этого.

Направленный взрыв пробил заднюю панель бронеобшивки. Разорвал мотор. Наполнил внутреннее пространство рикошетящими во все стороны раскалёнными осколками размером с винные пробки.

Воспламенившееся в баках топливо выбило бронестекло наружу и вырвалось через все люки и смотровые щели. Из ствола огненным языком полыхнула струя пламени.

Двое бойцов выкарабкались из окопа и затащили Песка к себе прежде, чем детонировала боеукладка.

Когда это произошло, в воздух взвился тридцатифутовый шар клубящегося огня, чему на полсекунды предшествовал взрыв газовых баков мультимелт.

Услышав рёв взрыва, Марда вдруг поняла, что так и не надела шлем. Она накинула его прямо на фуражку и, дрожащими пальцами застегнув на подбородке ремешки, снова посмотрела в перископ.

В оранжевом зареве она различила несущиеся к ним приземистые силуэты.

«Разрушителю» не ставили задачу прорваться, а лишь расчистить дорогу для бронированного кулака.

Хеллскер не стала утруждаться, передавая приказ Удзе. Она просто схватила трубку с боковой панели вокса, вдавила рычаг передачи и проорала:

— «Химеры»! «Химеры»! Приготовиться к отражению атаки!

Она отпустила рычаг, затем, подумав, нажала снова и добавила:

— Кадия стоит!


Глава седьмая

Поднимаясь по винтовой лестнице на обзорную палубу центрального шпиля, Женевьева поняла, что все её раздумья затмевает одна мысль:

«Трон, какая красота».

С кругового балкона звонницы открывался вид на раскинувшийся внизу храмовый комплекс, внешне напоминавший саму Терру.

Каждое окно горело, каждая арка и внутренний дворик лучились золотым светом. Храм походил на сияющий корабль, плывущий по тёмному морю.

Стекломозаичные окна сверкали, выложенные на них витражи из стекляшек переливались многоцветными оттенками, будто страницы иллюминированных рукописей. В одном дворе среди тьмы извивались и корчились призрачные огни, сопровождаемые далёким пением гимнов. Там монахи из молельного квартала в медитативном трансе ходили по запутанному лабиринту, держа в руках свечи и моля Императора об избавлении.

Но на оборонительных стенах горели и другие огни. Отрывистые сполохи и росчерки болтерных очередей. Направленные вперёд дульные вспышки стенных орудий. Из внутреннего клуатра взвились фонтаны искр и пламенеющие следы от выстрелов, когда хор «Экзорцистов» затянул великий Te deum, исторгнув из пусковых труб органов шквал ракет в окружающую мглу.

Упавшие ракеты омыли землю рокочущей волной очищающего огня, озарив целое море скрывающихся среди ночной тьмы великанов в чёрных латах.

Гончие Абаддона. Варвары у ворот.

— Восхитительно, не так ли? — спросила Элеанор.

Она стояла у поручня, с высоты разглядывая поле битвы. От её полированной чёрной брони отражался жёлтый, как масло, свет. По правую руку канониссы расположился ветхий архидьякон Мендазус, горбясь под тяжестью высокой митры.

— Со стен — не настолько, — отозвалась Женевьева. — Они уже поджимают нас, а сегодня только первый день. Сёстрам нужна поддержка.

Архидьякон стукнул клюкой по мраморному полу.

— Возможно, если бы вы не растратили серафимок, атакуя зоны высадок, на нас бы давили не так сильно. Смиренность — вот чего вам всегда недоставало.

— Сегодня я потеряла ровно половину воинства, владыка. Я очень смиренна. Откуда мне было знать, что там окажется так много предательской техники, а если вы продолжите разговаривать со мной так, будто я всё ещё девочка в схоле…

— Прошу прощения, — оборвала её Элеанор, после чего коснулась комм-бусины в правом ухе. — Северный оборонительный округ — штурмовая партия еретиков на вершине стены. Резерв доминионок — выдвинуться и зачистить.

— Какая дерзость, — пробормотал Мендазус.

— Архидьякон прав, Женевьева. Не растеряй ты их, серафимки стали бы мобильным резервом, усиливая слабеющие порядки и отражая прорывы. Разве ты не слушала, когда я запре…

— Я твоя сестра, а не подчинённая. Ты не вправе мне ничего запрещать.

— Да, — произнесла Элеанор. — И это проблема.

— Она твоя Сестра по Клятве, — упрекнул её Мендазус. — Кровь не значит ничего. Уж в твоём-то возрасте напоминать об этом…

— Мне не нужно напоминать, что я значу для своей сестры.

Женевьева стиснула челюсть и перевела взгляд на горящую ночь.

Поймёт ли Элеанор, всегда отличавшаяся холодным умом, что она имела в виду? Наверняка. Экивоки никогда не были сильной стороной Женевьевы. С самого детства архидьякон настраивал их друг против друга, и Элеанор неизменно выходила победительницей. Лучшая в фехтовании, истовее в вере и прирождённый лидер. Совершенная во всех аспектах — естественный выбор на роль канониссы.

Женевьева, наверное, так и осталась бы серафимкой, если бы не пророчество кардинала Субары — ныне давно покойного, — утверждавшего, будто ему явилась Катерина, которая сказала, что двойняшек из схолы святой Моррикан нужно воспитать и сделать канониссами.

Мендазусу такие новости не пришлись по душе: он никогда не ладил с Субарой.

Таким образом, Элеанор получила престижный чин защитницы и управительницы храма, а Женевьеве досталась охрана окружающих его земель Экклезиархии.

— В любом случае, — сказала Элеанор, нарушив молчание, — поздно пререкаться о том, как пожертвовали собой Сёстры. Я позвала тебя не просто так.

— А для чего?

Элеанор записала на клочке пергамента приказ, после чего вручила посыльной с прыжковым ранцем.

— Старшей сестре Анастасии. Новые координаты наведения для «Экзорцистов».

Когда серафимка перепрыгнула через поручень и, запустив ранец, унеслась на запад, Женевьева невольно ощутила укол зависти. Сейчас ей больше всего на свете хотелось точно так же улететь отсюда прочь.

— Архивраг давит изо всех сил, — сказала Элеанор. — Как ты и сказала, потери растут, и это только первый день. Скоро мы не сможем защищать все стены.

— Какой у тебя план?

Элеанор оглянулась на сестру, и свет заиграл на её безупречной коже, озарив мягкое, нежное лицо женщины, которая командовала Сёстрами с тыла.

— Ключ при тебе?

Женевьеву пробрал озноб. Она поднесла руку к груди, на которой болтался кусок железа.

— Нет.

— У тебя его нет или ты этого не сделаешь? — усмехнулся архидьякон.

— Я… Ты же не всерьёз. Только не те монстры.

— Мы не можем позволить себе терять войска, сражаясь с еретиками-астартес. Учитывая, что к осаде присоединились три сверхтяжёлые демонические машины. Тот полукнязь, о котором они ревут, убивает нас, чтобы его пугала смогли сделать своё дело. Мы должны нанести удар, уменьшить их численность, притом не уменьшив нашу. Это значит Скит Ямы.

— Практичное и уместное решение, Элеанор, — заявил Мендазус. — Лицезреть работу ума истинной канониссы не что иное, как чудо.

Элеанор сняла что-то с пояса и протянула ей.

Это был ключ. Инфокодированный и отмеченный черепом с литерой «I» Адептус Министорум.

— Если до этого дойдёт, выпусти их, Сестра. Покажи обитателям Ока, что такое настоящий ад.

— Скажи, что мы не в таком отчаянии.

— Ты смеешь отвергать свой долг? — взвился архидьякон.

— Я никогда не отвергала долг. Но почему не ты, Элеанор? Как-никак у тебя есть это. — Женевьева кивнула на машину, тенью высившуюся позади сестры.

Украшенный золотом реликвийный костюм «Образцовый».

Он стоял на бронированном колене, будто в молитве. Пустой отсек пилота был опущен вниз, а огромный крестообразный клинок упирался остриём в брусчатку. Левую руку, на которой располагался тяжёлый огнемёт, защищал наклонный щит размером с человека. Поверхность боевого костюма покрывали печати чистоты толщиной с корзину роз.

— Не говори глупостей, — сказал Мендазус. — Она должна руководить обороной. А реликвия предназначена для охраны храма. Ею нельзя рисковать, кроме как в случае крайней необходимости.

— Ты и твои серафимки быстрее, — пояснила Элеанор, призывно протягивая ей ключ. — Архидьякон отправляется на вигилию. Он помолится о том, чтобы до этого не дошло.

Возможно, к тому времени она погибнет на стенах, подумала Женевьева, так что ей не придётся идти в Скит Ямы.

Сестра взяла ключ, и генометка тотчас определила её личность.

Глазницы черепа вспыхнули красным.


Глава восьмая

Хеллскер посмотрела на горящий циферблат хроно, стрелки и цифры на котором от радиевой краски светились зелёным светом.

Этот цвет успокаивал. Он напоминал ей о том, как она кадетом вглядывалась в прицел лазвинтовки во время ночных учений. О времени, когда ярость битвы была будущим, которого она с нетерпением ждала, а не настоящим, с коим столкнулась.

Взгляды на хроно помогали скоротать ожидание в окопе. Вслушиваясь в рокот танковых моторов, что эхом отражались от стен Делвианской расселины и нарушались лишь дробным перестуком автоматизированных счетверённых орудий на бастионах и шипением выстрелов из лазпушек.

Она нажала на воксе тангенту[4].

— Спокойно, не высовываться. Не смотреть. Пусть тяжёлые орудия делают своё дело.

Перед ними взорвалась «Химера», окрасив небо оранжевым цветом. Приплюснутая башня загрохотала по земле, словно вагонное колесо, перелетев окоп правее их собственного.

— Спокойно, — повторила Марда. — Всё получится. Фреккеры не поймут, на что напоролись.

Фреккеры? А это ещё откуда? Она не любила сквернословить: её отец считал это признаком дурного тона. Может, так на неё действовал стресс, беспокойство за то, что разработанная ею стратегия — внесённые изменения в оборонительные порядки Баратуса — окажется слишком безрассудной?

Или это произнёс тот, другой — тёмный попутчик, которого ей посоветовал придумать полковник?

Сзади заговорили автопушки и тяжёлые болтеры. Над головой с треском понеслись оранжевые и золотые трассеры. Им навстречу устремились дротики-импульсы мультимелт, а также разнобойные очереди болтерных снарядов.

— Почти, — сказала майор в гарнитуру. — Спокойствие. Помните — дайте им пройти. Пусть подставят свои задницы.

От рокота приближающихся машин земля вибрировала так сильно, что со стен сходили грязевые оползни. Крошечный выступ треснувшего дорожного покрытия — нависавший над окопом кусочек полотна размером с кулак — откололся и стукнулся ей в наплечник. Сверху слышался хруст и скрежет металла, с которым «Химеры» сбивали в сторону противотанковые ежи либо, наехав на них, толкали перед собой по скалобетону.

Грязь, тряской выбитая из плотно утрамбованных стен ей под ноги, как будто раскисла. Рука Марды погрузилась в землю, словно в муку. Тяжёлый болтер загрохотал так близко над головой, что в шлеме со щелчком включились шумоподавители, приглушив звук.

Хроно показал полночь.

Первый день. Они пережили первый день.

С утробным рёвом «Химера» оказалась над ними. Тридцать восемь тонн стали ринулись вперёд и вниз, на неё, будто рушащийся потолок блокгауза. Она уткнулась лицом в грязь. Лежавший рядом с ней Ривелле, ветеран, невольно всхлипнул и крепче прижал к себе тубусы с боевым знаменем.

Кто-то испуганно вскрикнул.

Затем передние края траков «Химеры» наехали на заднюю стенку окопа и, сцепившись, стали постепенно перетягивать корпус бронетранспортёра на другую сторону. Наверное, едва заметная встряска внутри машины, но в тесноте окопа — миг всепоглощающего ужаса.

Хеллскер сжала зубы. Не чересчур ли широкий окоп? Не перегружена ли «Химера» — возможно, она завалится назад, раздавив их кормой? В груди начало жечь, и Марда поняла, что перестала дышать.

Затем брюхо машины прошло над ними, так близко, что его можно было коснуться, и исчезло.

Когда Хеллскер наконец втянула в лёгкие воздух, тот пах выхлопными газами. Она откашлялась, прочищая горло, и нажала рычаг передачи.

— Сейчас! Сейчас! Сейчас!

Они поднялись без криков, на чём Марда настояла особо. Тотальная неожиданность. Ни боевых кличей, ни воплей.

«Пускай оружие говорит вместо вас», — сказала она им.

Хеллскер перебралась через крошащийся край окопа. Прильнула к земле так, чтобы видимым оставался только трёхкупольный шлем.

Первая волна «Химер» уже катилась дальше. Один бронетранспортёр протаранил укрепление с автопушкой и косил из башенного орудия разбегающийся расчёт. Ещё два перемещались так, чтобы откинуть трапы.

— Светы! — прошипела Марда в гарнитуру вокса.

Позади танков от стен каньона эхом отразилось мягкое «пок-пок-пок».

Чуть дальше один танк лихорадочно разворачивался, пытаясь выбраться из окопа, в который зарылся носом, когда под ним рассыпалось дорожное полотно.

Через дорогу Хеллскер различила солдат, направляющих длинные трубы, которые она приказала спрятать на дне траншей.

Рядовой Миклай достал свой контейнер и установил на скалобетонный край. Развернул перед прибором сопровождения цели отражательный щиток, чтобы не дать разлетевшимся от выстрела камушкам оцарапать линзы или повредить чувствительную аппаратуру.

В воздухе засверкали вспышки химических взрывов, залив ущелье от стены до стены резким натриевым сиянием.

— Огонь! — скомандовала она и, достав меч, указала им в сторону врагов.

Отдавать приказ необходимости не было. Она заранее проинструктировала бойцов стрелять сразу, как только зажгутся сигнальные огни.

Из раструбов хлестнули оранжево-белые языки пламени. Полсекунды спустя из пусковых контейнеров выстрелили ракеты, в которых сразу развернулись рули управления и заработали вспомогательные двигатели, направив боеголовки к вражеским транспортникам. С характерным шипением они понеслись вперёд, оставляя в воздухе переплетающиеся узоры серого дыма.

Первая крак-ракета попала в бок «Химере» и, пробив верхнюю часть корпуса, сдетонировала под защитным кожухом гусеницы. В небо взлетели искры, разметав части щитка подобно осенней листве, между тем как сбитая гусеничная лента с лязгом разлетелась по земле.

Ещё одна ракета срикошетила от верхушки башни и унеслась прочь, взорвавшись о стену расселины среди разлетевшихся брызг каменного крошева. Остальных выстрелов майор не увидела, поскольку дорога исчезла в дыму, и пламени, и хаотичных очередях лазогня из бойниц в бортах «Химер». Слева от Марды установленный на башне тяжёлый огнемёт выплеснул в ночь струю горящего прометия, надеясь попасть туда, откуда по ним стреляли.

Миклай же продолжал выжидать. «Химера» перед ними начала откидывать трап. Над опускающейся на гидроприводах аппарелью Хеллскер различила чёрные каски волсканцев.

Она схватила рядового за бицепс чуть ниже плечевого упора контейнера.

— Стреляй! Стреляй!

— Нет. — К потрясению Марды, он стряхнул её руку, не подчинившись приказу. Если бы кто-нибудь это увидел, ей бы, наверное, пришлось наказать его. Но…

Но она не могла отвести глаз от опускающейся аппарели. Медленно появляющихся противогазов волсканцев. Сверкающих в свете огней глазных линз. Бронежилетов кадианской модели, обезображенных символами Хаоса. Оружия…

Миклай нажал спусковой крючок и послал ракету точно в открывающийся люк. Та пронеслась над самым краем трапа и попала прямо в первого волсканца, войдя ему в грудь, так что тот, раскинув руки, отлетел в конец отсека.

Где она и взорвалась.

Ракета была осколочной, не бронебойной. Вот почему Миклай ждал. Выстрелившие во все стороны поражающие элементы наполнили пространство облаком из крови и ошмётков плоти, звякая по стенкам десантного отсека, словно монеты в банке. Капрал Лек поднял гранатомёт и запустил следом ещё один фраг-снаряд, чтобы добить предателей уже наверняка.

На ходу оставалось ещё четыре «Химеры». Машины пытались развернуться, чтобы вступить в бой с подстерёгшим их врагом. Одна развернула башню, объятую огнём от срикошетившего попадания крак-ракеты, и окатила их ливнем лазерных импульсов со звуком, напоминавшим взятую на контрабасе низкую ноту.

Хеллскер нырнула вниз. Лучи засверкали над головой и прочертили пылающую полосу в окопе слева от неё, разрезав солдата, который как раз перезаряжал ракетную установку.

— Белощитники! — завопила она в вокс. — Сейчас! Сейчас!

Они появились из люков стенных бункеров. Высыпавшись на дорогу посреди расселины, пригибаясь, чтобы не попасть под огонь. Крепко сжимая ручные гранаты и лазвинтовки, а один мальчик — не старше шестнадцати — и вовсе придерживал рукой каску.

Отдав подобный приказ, она приняла жестокое решение. Но необходимое. Регулярным войскам требовалось удержать дорогу. Ауксиларии-белощитники же как раз подходили для такой работы. Работы, требовавшей скорее рвения и смелости, чем опыта. Баратус хотел разместить их в передовых окопах, чтобы принять на себя огонь, либо упрятать в пронизывавших стены бункерах.

Но это — возможность, будто стервятникам, наброситься на подбитые танки — придаст им больше уверенности в собственных силах.

И всё же Марда ненавидела себя за такое решение.

Одно отделение накрыла очередь из тяжёлого болтера, разорвав двух белощитников на куски и откинув третьего на землю, после чего тот стал лихорадочно пытаться подняться на руке, которой у него больше не было. Яркие росчерки мультилазерного огня рассекли пополам, словно взмахом бритвы, ещё двоих кадетов.

Затем белощитники достигли танков, паля из лазкарабинов и проталкивая гранаты в люки.

Обездвиженная «Химера» — та, которой разбили гусеницу, — начала откидывать трап. Белощитница по имени Казла прижалась к корпусу и вслепую послала очередь из лазвинтовки в десантное отделение, после чего напарник закинул внутрь гранату.

Он бросил её слишком рано после того, как выдернул чеку, но это было уже не важно. Запаниковавшие враги успели только распахнуть створки большого люка на крыше транспортника и начать выбираться наружу, когда взрыв разорвал их на куски.

Сквозь дым Хеллскер увидела, как кадет-лейтенант Зандер и его отряд вскарабкались на огнемётный танк. Четверых из них страшное оружие накрыло по пути, и теперь они катались по земле, а товарищи тщетно пытались сбить пожиравшее их химическое пламя.

Из башенного люка поднялся волсканец-командир в стёганом танковом шлемофоне с поднятым болт-пистолетом, однако он не догадывался, как много призывников облепило его машину — а также насколько близко к нему те находились. Зандер поймал его за запястье и вывернул болт-пистолет в сторону, после чего прижал ствол собственного лазпистолета ему под ключицу и дважды нажал спусковой крючок.

Кадет-лейтенант и его отделение вытащили тело, униформа на котором в месте попаданий тлела оранжевым, и сбросили в башенный люк две гранаты.

— Закройте его! — сказал Зандер голосом, сиплым от идущего с огнемёта дымка, и Хеллскер поняла, что он обжёг себе руку, прикоснувшись к раскалённому металлу. — Закройте фреккову крышку!

Призывники стали её опускать, но снизу высунулись руки, принявшись лихорадочно толкать люк обратно. Марда услышала панический стук застрявших внутри солдат, отчаянно пытавшихся вылезти через задний и верхний проёмы.

Они не знали, что белощитники держали их со всех сторон.

Кадет грудью упал на люк, придавливая его собственным весом, пока из-под него не остались торчать только пальцы.

Вумп.

Гулкий, приглушённый звук.

Баханье прекратилось.

Белощитники радостно закричали и засвистели. Один встал на выгоревший корпус машины и победно вскинул над головой лазвинтовку.

— Майор, — сказала Удза, прижимая рукой динамик шлема. — Всё чисто. Вражеские танки ликвидированы.

Однако Хеллскер едва расслышала воксистку из-за внезапно загрохотавших счетверённых пушек. Оборона бастионов заговорила снова — и едва она осознала это, к ним присоединился треск лазвинтовочного огня. Стреляли бойцы в передовых окопах, которые до сих пор укрывались, но теперь вступили в бой с приближающимися врагами.

— Что это ещё за чертовщина? — спросил Лек.

— То, что должно было случиться, — сказала Марда и, обернувшись, посмотрела за озаряющиеся выстрелами окопы. Там, впереди, за развороченным «Разрушителем», она различила среди тьмы новые бронемашины. На этот раз двигавшиеся медленно и спокойно, с выглядывающими из-за них пехотинцами, которые спешились и теперь использовали их в качестве защиты. — Новая атака. На этот раз осторожнее. Они усвоили урок.

— Поднять штандарт, сэр? — спросил Заарун Ривелле.

— Разворачивай, Заарун, — разрешила она. — Они уже поняли, что мы здесь. Так что пусть ублюдки теперь узнают, кто их убьёт.

Отработанными движениями Ривелле соединил части древка и поднял стяг. Гладкое боевое знамя с лучащимся по центру солнцем. Совершенно стандартное и никак особо не вдохновляющее, если не считать вышитого на обратной стороне числа XXIV.

— Двадцать четвёртый — на войну! — прокричала Хеллскер.

— Двадцать четвёртый — на войну! — эхом отозвались бойцы.

Наконец-то они воевали. Вопрос был лишь в том, на сколько их хватит.


ЭТАП ЧЕТВЁРТЫЙ: НЕДЕЛЯ КРОВИ

Глава первая

Выдержка из монографии «Крид и Кадия: переосмысление стратегии» авторства генерала Дабаты Рави (начальник оперативного управления, вторая кадианская группа армий). Неотредактированное издание с тридцатью четырьмя полноформатными иллюстрациями. Хранится в инквизиторской коллекции крепости-библиотеки на Весписе.


Исторический обзор Падения Кадии — и, в частности, роли Крида в качестве главнокомандующего — обычно ограничивается семидневным периодом между первыми высадками Чёрного Легиона и достижением его силами внутренних бастионов касра Крафа. Самые распространённые версии тех событий сосредотачиваются в основном на первом дне боёв — в первую очередь высадке вокруг Элизионских полей, прорыве восточной куртины, штурме северных укреплений цитадели и полномасштабной атаке храма Святой Моррикан, — после чего резко перескакивают на позднейшие события.

Тому есть множество причин, но выделить из них следует две.

Во-первых, учитывая количество театров боевых действий и задействованных сил, весьма сложно придерживаться целостной линии повествования. Само сражение происходило сумбурно, и многие из участвовавших подразделений не смогли поведать о своей в нём роли по причине полного уничтожения. До определённой степени это вина не историков, но, скорее, самой истории как научной дисциплины. Война — это опыт, сопряжённый с таким хаосом, что передать весь её масштаб словами едва ли представляется возможным. Задача историков — изложить события максимально ясно, а в таком противостоянии, как восьмидневная битва за Крафскую равнину, о ясности можно забыть.

Вторая причина, по моему мнению, заключается в нежелании ставить неудобные вопросы касательно лорда-кастеляна Урсаркара Крида и его слабости как главнокомандующего. Большинство историй о Кадии написаны самими кадианцами, а, учитывая случившееся в итоге, многие из нас остерегаются топтаться на стариковской могиле.

Но правда такова: битва за Крафскую равнину должна включаться в любой разбор стратегии Крида, поскольку именно в ходе данного столкновения раскрылась вся его слабость и ограниченность как военачальника. И именно на этот период пришёлся пик неприятия и даже осуждения Крида со стороны подчинённых, хотя в результате дальнейших событий эти чувства отошли на второй план сами собой либо были намеренно подавлены. Крид потерял Крафскую равнину, и потерял самым решительным и позорным образом. Чему я была свидетелем лично, служа младшим офицером-тактиком в военном кабинете крафского командования.

Наверное, стоит оговориться сразу, чтобы меня не обвиняли в сокрытии предвзятости: я не люблю Урсаркара И. Крида.

И в этом я не одна. Больше того, лорд-кастелян пользовался популярностью по большей части среди тех, кто никогда не встречался с ним лично. Я же, служа непосредственно у голостола Крида, считала его невоспитанным алкоголиком с целым ворохом проблем, часто пропускавшим мимо ушей советы подчинённых, а ещё крайне безрассудным. Иногда у меня закрадывались подозрения, что им манипулировал его откровенно пугающий адъютант, флаг-сержант Келл, который всегда следовал за ним тенью.

Признаюсь, какое-то время я винила лично лорда-кастеляна за утрату нашего родного мира.

Тем не менее после изучения сохранившихся документов я смогла получить более глубокое и детальное представление о том, с какими вызовами и трудностями столкнулся Крид в тот решающий момент. И хотя я не считаю его действия в те восемь критически важных дней безупречными, назвать кого-то, кто справился бы лучше, я также не берусь.

Криду, как теперь я поняла, на руки достались ужасные карты. Он стал лордом-кастеляном из крайней необходимости, причём никогда не учившись и не готовившись к тем многим ролям, которые ему пришлось исполнять. Будучи гениальным командиром дивизионного уровня, он, по сути, стал главой крестового похода и одновременно губернатором воюющей планеты. Так и не получив возможности сформировать собственный генеральный штаб, Урсаркар не имел старших офицеров, которым мог доверить выполнение важных задач, — что лишь подталкивало его взваливать всю ношу на себя. Более того, представители верховного командования, состоявшие из элиты, всё ещё преданной убитому Порелске, относились к безродному Криду с враждебностью и подозрением. Как итог, он слишком часто отмахивался от их советов и следовал собственному чутью, как в катастрофическом воздушном сражении в день высадки.

Вместе с тем ему достался театр военных действий, где его излюбленная тактика — агрессивный манёвренный бой с использованием всех родов войск — была неприменима. Он не знал ни где приземлятся силы Хаоса, ни в каких количествах. И он быстро усвоил то, что в своё время узнавал каждый магистр войны до и после него: союзники из Адептус Астартес, Имперского флота и Адепта Сороритас представляли собой не столько элементы единой командной структуры, сколько свободную коалицию сил.

Между тем, стоя над котелком с рекафом в крафском командовании, мы, младшие офицеры-тактики — каждый из нас по юношеской глупости мнил себя не иначе как перерождённым Махариусом, — часто задавались вопросом, почему Крид просто не приказал Сороритас и Астартес оставить занимаемые ими позиции и собраться в Крафе. Но лорд-кастелян не имел такой власти, как и крепких товарищеских уз с союзными силами, чтобы убедить их так поступить. Честно говоря, это вообще чудо, что ему удалось перетянуть на свою сторону магоса Кларна и оказать ему всю необходимую поддержку для завершения нуль-устройства, а также сохранить хорошие отношения с рыцарями дома Рейвенов и оставшимися астартес под началом лейтенанта А’шара из Гвардии Ворона.

Талант Крида заключался в харизме, вдохновляющем лидерстве и тактической проницательности — примеров коим есть бесчисленное множество.

Недостатками его было отсутствие достаточных знаний в административных делах, таких как логистика и планирование, в которых отлично разбирался любой генерал уровня крестовых походов, а равно в искусстве дипломатии, что он непрерывно улучшал на практике.

Впрочем, не будем забегать вперёд. На данный момент ситуация была следующей: к исходу первого дня силы Хаоса уничтожили миллионы людей в ходе бомбардировки, ослабили защиту континентов, а также взяли в кольцо все крупные силы в районе Крафа.

Колонна «Носорогов» и «Гибельных клинков» предателей прорвала внешнюю восточную куртину и хлынула на Крафскую равнину. Изменники заняли внешнюю северную куртину. А достославные воздушные силы, базировавшиеся в касре Крафе, понесли тяжёлые потери в результате неразумного вылета в полном составе. Волсканцы давили на Делвианскую расселину.

И худшее было впереди.


— Станция «Краф», станция «Краф», — сказала она, держа тангенту и прижимаясь ртом к микрофону на изогнутом штативе. — Станция «Краф», говорит майор Марда Хеллскер, и. о. командира Двадцать четвёртого внутренней гвардии. Передаю сигнал по усиленной вокс-станции из опорного пункта Бета-семь-девять в Россварских горах, Делвианская расселина.

Она отпустила кнопку и увидела, как горевший рядом с ней красный огонёк погас.

Ей ответило шипение статических помех. Негромкое, похожее на шипение жарящегося гроксового бекона.

Тот пылающий красный глаз служил единственным источником света в комнате. Он её успокаивал. Без него вокс-комната — утопленная в скалобетон наверху северной стены — погрузилась в полную тьму. Осталась только она и статика.

Хеллскер кинула взгляд на светящиеся стрелки хроно, показывавшие начало седьмого. Конечно, если они шли верно. Кристаллическое стекло пересекала глубокая трещина.

У неё ныло всё тело. Голова раскалывалась после выстрелов из столь многих ракетных установок на близком расстоянии. Губу покрывала запёкшаяся кровь: она кинулась на землю, чтобы не попасть под очередь из тяжёлого болтера, и разбила лицо о скалобетон. Первая её попытка послать сообщение провалилась не из-за оборудования, а потому, что она ничего не пила семь часов и не смогла выдавить ни слова.

Марда всё ещё привыкала говорить, не обращая внимания на отсутствующие зубы.

Хеллскер отхлебнула мёрзлой воды из фляги, не в силах согреться после долгих часов боя на безжалостном ветру в расселине. Жидкость, хоть и была ледяной, всё равно показалась чуть ли не обжигающей. Марда оттянула повязанный вокруг шеи шарф-одеяло.

Решила, что подождала достаточно.

Опустила пальцы на кнопку передачи, вернув странно уютный свет горящего красного ока.

— Станция «Краф», не знаю, слышите ли вы меня. Передаю «блиндом»[5]. Повторяю, говорит майор Хеллскер из Двадцать четвёртого в Делвианской расселине, транслирую в режиме «блинда». Если вы меня слышите, я вас — нет. Согласно приказу, сообщаю сводку за день.

Она сделала вдох, собираясь с мыслями.

— В полночь мы выдержали мощную атаку. Мотопехота. Корректировщики на горе заметили их сбор, поэтому у нас было время подготовиться. У них имелись «Химеры», несколько разных «Леманов Руссов», все с обозначениями Сто шестьдесят первого ударно-механизированного.

Ещё вдох.

— Всего три волны. Две бронёй, одна — пехотой. Бронетанковые отряды были в основном мотопехотными. Мы откинули их, но, что важнее всего, дорога теперь забита обломками, так что ударить танками ещё раз не получится. У нескольких вражеских «Химер» остались на башнях рабочие болтеры и мультилазеры. Мы их сняли и перенесли к себе. Все относительно целые машины мы отбуксировали найденным старым «Троянцем» и, обложив мешками с песком, включили в свою линию обороны. Такая вот ирония. Волсканцы забрали их у Сто шестьдесят первого и обратили против нас, потом их захватили мы и обратили уже против волсканцев.

Хеллскер поняла, что отвлеклась и её доклад лишился профессиональной краткости. Она тут не исповедовалась.

— К рассвету атаки прекратились. Похоже, они боятся нашей артиллерии в цитадели и днём стараются держаться вне поля видимости. Это время мы использовали для ремонта и перевооружения. Я официально запрашиваю подвоза батарей к лазвинтовкам, боеприпасов к тяжёлым болтерам, но в первую очередь — зимней одежды. Мы несём потери от холода. Корректировщики сообщают, что в следующие пару дней может пойти снег.

Марда расправила листок блокнота, пытаясь прочесть написанное в красном свете. Как бы она ни щурилась, ей не удалось разглядеть ничего, кроме черноты пальцев на фоне белой бумаги.

— Хочу отдельно упомянуть в сводке некоторых бойцов и подразделения. Вся рота И, наши кадеты, заслуживают поощрения. Они атаковали первую волну танков и уничтожили их ручными гранатами, не считаясь с потерями. Снайпер Зэдок Плин имеет девять подтверждённых убийств, по словам бойцов своего отделения, и сыграл ключевую роль в отражении атаки пехоты. А, и Манвар Песк, капитан инженерной секции роты А, уничтожил «Разрушитель» взрывпакетом и продолжил вести бой, несмотря на то что был ранен.

Ранен — это ещё мягко сказано. После первой волны Хеллскер потребовала, чтобы Песк отправился в лазарет, но тот отказался. Хотя видимых травм он не получил, из левого уха у него шла кровь, и было ясно, что он страдал от сильной головной боли. Время от времени один его глаз терял фокус. Марда подозревала, что его контузило взрывом.

Однако Песк упёрся, поэтому она уступила. Часть её, впрочем, тревожилась, что, решив не утруждать себя, она позволит ему погибнуть.

— Говорит майор Хеллскер, — сказала она, — и. о. командира Двадцать четвёртого внутреннего, конец связи.

Она отпустила кнопку.

Красный огонёк погас.

Марда опустилась на койку, которую затащила в вокс-комнату, подвинув ранец и сумку с вещами, чтобы прилечь.

Именно тогда она заметила деревянную коробочку и замерла.

Прошлой ночью он бы очень пригодился. Дополнительная огневая мощь. Вероятно, даже смог бы вывести из строя какую-нибудь «Химеру», прежде чем та успела открыть огонь по кадетам.

Она медленно опустила руку и оттянула запирающий крючок.

Приподняла крышку так, чтобы различить внутри блеск металла и уловить лёгкий запах озона.

Внезапно она увидела перед собой запёкшуюся кожу, которая отслаивалась с руки подобно длинной дамской перчатке.

Марда резко захлопнула крышку и затолкнула шкатулку назад.

Когда он вновь оказался надёжно спрятан в огнеупорной коробочке, она наконец смогла уснуть.


Оперативная сводка была мрачной. Одной из худших, которую приходилось видеть Келлу.

Предавшие титаны прорвали Куртину-альфа на востоке. Дом Рейвенов и кадианские инженеры подрывали мосты, чтобы замедлить продвижение Легио Вулканум. На северной Куртине-альфа по-прежнему царила фреккова резня. Основные пищевые продукты иссякали с тревожной скоростью, и в районах мануфакторума уже вспыхнуло два голодных бунта.

Джарран закрыл сводку сканозащитной обложкой и кивнул доставившему папку наряду касркинов.

— Благодарю, свободны.

Сержант, мужчина, чью правую половину челюсти заменял бионический протез, кивнул, замешкался.

— Флаг-сержант…

— Да, боец?

— Я могу поговорить с лордом-кастеляном? — Фиолетовые глаза сержанта метнулись на запертые двери за спиной у Келла.

— О чём?

Касркин переступил с ноги на ногу.

— Сражение на северной стене. Первое введение в бой элитных отрядов за всю осаду. Еретики-астартес. Моя рота этого хочет. Нам сложно ходить тут с бумажками, пока там убивают врагов, флаг-сержант.

Джарран кивнул.

— Ты из Тринадцатого касркинского, второй батальон, рота В?

— Отделение Альфа, огневая группа «Зиккурат», всё верно, флаг-сержант.

— Что ж, лорд-кастелян сейчас на конклаве по стратегическому планированию. Ничего не могу обещать, но я передам запрос и, может, выбью для вас ротацию.

— Спасибо, флаг-сержант, — сказал сержант, резко отсалютовав ему. — Кадия стоит.

— Кадия стоит, и «Зиккурат» вместе с ней.

Сторожевой наряд двинулся обратно, с трудом скрывая улыбки.

Келл дождался, пока они не выйдут.

— Кадия стоит, — пробормотал он, после чего с помощью биометрического ключа отпер двери и проскользнул в комнату прежде, чем кто-либо успел бы заглянуть внутрь.

Урсаркар Крид, лорд-кастелян Кадии и верховный главнокомандующий силами обороны, храпел на походной кровати позади стола.

Келл закрыл дверь, придержав ручку, чтобы не шуметь. Крид спал очень мало и просыпался от малейшего шороха. Это было частью сурового уклада, которого он придерживался ещё со времён, когда они служили кадетами, и за целую жизнь, проведённую в зонах боевых действий, ставшего лишь ещё более выраженным.

Уже в кадетские годы того, что считалось на Кадии детством, Урсаркар был хроническим полуночником. Просыпался затемно, чтобы почитать трактаты по стратегии при свете факела либо совершить очередной набег на барные шкафчики наставников.

Такая жизнь не лучшим образом сказывалась на теле, пусть даже наполненном несокрушимым духом. Долгие годы целые сонмы медиков твердили Криду, что ему нужно дольше спать, чаще упражняться, лучше питаться и перестать пить. И это они ещё не знали о его пристрастии к кафеиновым пилюлям, поскольку командир, отличавшийся весьма ребяческими привычками, не выносил даже запаха заварного рекафа.

Он не смыкал глаз четыре дня кряду, когда Джарран решил подсыпать ему снотворное — раздробленную седативную таблетку из тех, что почти не взаимодействуют с алкоголем. Впрочем, ему всё равно пришлось тщательно отмерить дозу, учитывая количество «Аркадийской гордости», которую Урсаркар успел выпить.

На столе стопками высились карты. Звёздные схемы. Инфопланшеты с информацией как по Кадии, так и по планетам в самых разных системах. Флаг-сержант не знал, каким образом они касались их. Среди всего этого лежал открытый дневник лорда-кастеляна, исписанный строчками неровного текста.

Келл подался ближе и прижал два пальца к запястью Крида, пытаясь нащупать пульс. Ему не нравилось накачивать командира снотворным, и проделывал подобное он всего дважды — но ради блага Кадии и Империума генералу требовалось поспать.

Ещё со времён учёбы в академии Джарран чувствовал, что Крид был надеждой планеты. Что он будет жить и умрёт ради Кадии. Больше того, Келл не питал иллюзий насчёт того, что они оба сложат головы именно здесь, на родине.

— Но только от вражеской пули, — пробормотал он в кружку рекафа, сделав глоток. — А не упахавшись до смерти, гениальный ты кретин.

— А я всё слышу.

— Я старался быть тихим.

Лорд-кастелян покачал головой, не открывая глаз.

— Светосферы. Начали слегка жужжать. Нужно починить. Сколько я спал?

— Пять часов.

— Трон, проклятье, чувствую себя ещё хуже. Сон всегда напоминает мне, как фрекковски я устал.

— Хотите вздремнуть ещё немного?

Крид вздохнул, прикрыв глаза рукой.

— Давай ты лучше прочтёшь мне вводную, скажешь, в какой мы фрекковой заднице, затем я встану и прополощу рот. У меня в горле пересохло.

— Это всё амасек. Вам нужно меньше пить. Не стоит доводить до того, как было в Тайроке.

— Нет, — хмыкнул Урсаркар. — Не стоит. Насколько всё плохо?

— Восточная линия пала.

— Ожидаемо, хоть и неприятно.

— В Крафе заканчиваются припасы. Голодные бунты. Волки атакуют Крома Гата на границе Элизиона. Сыны Льва и Сороритас ещё держатся. За северную стену идут бои. Южная держится.

— Похоже, нам нужно чудо.

— Несколько большое?

— Не знаю, — фыркнул Крид. — Я с Императором пока не ручкаюсь.

Затем он нахмурился, но от головной ли боли после приёма седативного или же от посетившей его мысли, Джарран так и не понял.

— Южная стена? — переспросил он. — Фрекковы Храмовники до сих пор там?


Епитимья резнёй.

Очищение через кровопролитие.

Прощение свыше, заслуженное насилием.

— Нападайте! — ревел Мордлид волне еретиков. — Нападайте!

Он орудовал цепным мечом двумя руками, глядя сквозь растекающиеся по глазным линзам потёки крови еретиков. Воин взмахнул клинком по широкой дуге, снеся головы двум сектантам. Схватил за плечо мутанта и перерезал ему глотку. Заметил подступающего Несущего Слово с воздетым исчерченным рунами мечом, резко шагнул ему навстречу, ударом наплечника заставив еретика отшатнуться назад, после чего рубанул клинком, словно маятником, по паху.

Вращающиеся зубья заскрежетали по броне, пока он вёл его к гибкому сочленению, прогрызаясь сквозь прочный поддоспешник между гульфиком и набедренником.

— Давай! — проорал он.

Несущий Слово обрушил рунический клинок, и тот отскочил от шлема Храмовника, отдавшись в шею уколом умерщвляющей боли, которая будто елеем успокоила его совесть.

Затем еретик рухнул, оставшись без ноги, и Мордлид перевернул клинок и погрузил его в нагрудник упавшему предателю, разодрав прикованный к груди фолиант и разметав во все стороны рваные пергаментные страницы вперемешку с густыми брызгами крови.

Кастелян перевёл взгляд на вал, высматривая повелителя.

Маршал Амальрих увидел его и тут же отвернулся, отказываясь замечать деяние Мордлида.

Возле маршала с драконохвостым знаменем стоял брат Джефрет. Третий по счёту державший его на Оплоте мучеников. Деврайн пал прошлой ночью от очереди из автопушки ядовика, приняв почётную смерть вместо Мордлида.

Он рухнул на колени среди бесконечного моря тел, захлёстывающих разрушенный бастион, приперев штандарт так, чтобы тот не упал, и прокричал:

— Стой! Стой! Дорн!

Мордлид шагнул к нему, собираясь подхватить знамя прежде, чем оно свалится, но Амальрих встретился с ним взглядом и ткнул пальцем.

— Не ты — Он счёл тебя недостойным.

Вместо него флаг поймал Джефрет.

Сгорая от постыдного воспоминания, Храмовник вырвал цепной меч обратно. Затем достал болт-пистолет и вновь нырнул в гущу тел, рубя и стреляя, сжигая мятущиеся мысли в вихре смерти.

Мордлид не понимал, чем подвёл Императора. Неужели он преисполнился тщеславия и гордости за десятилетия, что нёс знамя Решающего крестового похода? Или его вера ослабла? Возможно, он расслабился, перестав стремиться стать лучше. Удовлетворился своими триумфами и местом подле маршала. Слишком привык служить символом для сплочения и позабыл, что его роль — сокрушать врага во всех его обличьях. Ненавидеть пришельцев. Убивать еретиков. Сжигать…

И вдруг он понял. Понял, чем докажет, что ещё достоин. Одна цель, убийством коей добьётся прощения.

Колдун с книгами.

Сразив его, он сможет нести знамя снова. Уничтожив ведьму, он спасётся из этого чистилища.

Он смоет пятно слабости кровью чародея.

— За тебя, Тот-кто-на-Троне! — прокричал Храмовник в исступлённой ярости, попутно разрубив цепным клинком целый ряд нечисти в жутких масках. — За тебя, Дорн!

И Мордлид, лишённый знамени, отправился выслеживать ведьму.


Глава вторая

Выдержка из монографии «Крид и Кадия: переосмысление стратегии» авторства генерала Дабаты Рави.


Теперь, когда территории между двумя куртинами превратились в зону боевых действий, битва за Крафскую равнину перешла на новый этап — до определённой степени благоволивший излюбленной тактике Крида. Получив пространство для манёвра подразделениями и применения бронетанковых дивизий, лорд-кастелян провёл ряд молниеносных контратак по прорвавшимся на востоке еретикам, в результате чего отбросил целые вражеские соединения обратно к руинам брошенной Куртины-альфа.

Бронетанковый контрудар сбил темп неприятеля — в частности боевой техники, — позволив пехоте провести упорядоченное отступление с боем. Это, а также подход тяжёлых касркинских отрядов, чтобы помочь скинуть еретиков-астартес с северной стены, сделало третий день наиболее динамичным с самого начала высадки.

И, повернись события иначе, это могло бы стать поворотной точкой. Если бы южная куртина выстояла, не допустив сражения на два фронта. Если бы батареи ПВО не дали высадиться ещё большему числу еретиков. Если бы Крафская цитадель на тот же третий день не попала под первый авианалёт штурмовиков. Если бы Крафская равнина, наконец, не оказалась в зоне поражения чудовищных орудий титанов Легио Вулканум.

Однако противостоять Криду доводилось не только врагам внешним. Несмотря на то что Краф страдал от нападений разрозненных еретиков с самого начала конфликта, истинный масштаб проблемы открылся только сейчас…


Звонарь, залёгший на башне часовни Святой Джанеты Редутной, смотрел через трубку магнокля на западную стену. Сверху ему открывался вид на войска, рекой текущие с неё на внутренний плац, после чего разливающиеся по лабиринту улиц.

Он настроил прибор ввода ключей, как его научил герольд освободителей. Он не держал большую вокс-установку включённой, да ещё и в режиме передачи: ему не хотелось быть пойманным.

Держа шифровальную книгу в неразгибающемся кулаке, он снял трубку вокса и переключил тумблер.

— Приём, приём. Говорит Глас Мудрости Шесть. Как слышите?

В раковине трубки звонарь различил искажённые голоса. Поначалу он решил, что это слова. Возможно, скорее дыхание или вздохи, шум, просачивавшийся сквозь «ф-ф-ф-ф-ф-ф-с-с-с-с-с» фоновых помех. Может, и во-все не его хозяева, а призрачное эхо другой передачи на той же частоте.

— Мы-ы-ы-ы-и-и-им ош-ш-ше. Мы-ы-ы-ы-и-и-им ош-ш-ше.

— Говорит, э-э-э, Глас Мудрости Шесть. Часть войск на западной стене цитадели пришла в движение. Э-э, похоже, перемещаются на северные и южные рубежи.

Звук в ответ, напоминающий шёпот и влажное причмокивание. От него у звонаря всё внутри похолодело, а руку, которой он жал ладонь герольду, начало пощипывать. На лбу выступил пот. Он почувствовал растущее давление в пазухах.

А затем внезапно звонарь понял, что говорил голос:

— Мы-ы-ы-ы-и-и-им ош-ш-ше.

«Мы хотим больше».

— Я… — Прижимаясь животом к холодному брусчатому полу, он снова посмотрел в моноскоп на небольшой треноге. Направил трубку на внутренний дворик. Отыскал в визирные нити воронку от бомбы, тотчас увидев на осях отметки дистанции. — Вчера вы сбросили бомбу на плац. Внутри западного бастиона номер шесть. Она… она никуда не попала. В двух пунктах восточнее топливный склад.

На канале повисла тишина. Оранжевый огонёк активности на воксе со щелчком выключился, хотя он ничего не касался.

Час спустя прилетело звено штурмовиков.

И топливный склад исчез, поглощённый взвившимся столбом пламени.

Звонарь на холодной башне согрелся в его тепле.


— Это град?

Марда заглянула в смотровую щель, предназначенную для мехвода «Химеры», и, скользнув взглядом по передовым окопам, уставилась в черноту долины. Там, во тьме, взвихрялся и кружил снег, подсвечиваемый лучами прожекторов, которые она наконец позволила включить, хотя тем самым подставляла экипажи машин под снайперский огонь. Пронзавший буран свет исходил из цитаделей, а также ещё работающих фар выстроившихся стеной «Химер».

Сержант Равура заломил вязаную шапочку назад, достал из уха микробусину и, не проронив ни слова, прислушался к доносящемуся из глухой ночи стуку.

Тук-тук. Стук-бум-тук. Буп-тук-кр-р-рч.

Он нахмурился.

— Это не шаги. Может, и град, но, к счастью, не у нас.

Град был единственным, что приходило в голову Хеллскер. Последние две ночи царил холод. Настолько сильный, что бойцам в окопах приходилось каждые пару часов укрываться внутри стен, чтобы согреться. Шесть бойцов из роты Г отморозили пальцы ног, отражая атаки прошлой ночью, а ещё девять получили переохлаждение и выбыли из строя на несколько дней.

Но те потери были ещё далеко не самыми худшими. В начале четвёртого утра враги захлестнули обе линии окопов, и Марде пришлось снова стать тем другим человеком, которого она назвала «тёмным офицером», и приказать накрыть позиции миномётным огнём, чтобы отогнать волсканцев прочь.

Не все погибшие под обстрелом были еретиками, и она знала, что некоторые бойцы винили её в смерти товарищей. Чёрт, да она сама винила того тёмного офицера.

Однако они выстояли. Частично благодаря стене из разбитых «Химер» посреди дороги, между которыми они выложили мешки с песком и организовали огневые точки. Танки с рабочими тяжёлыми болтерами развернули вперёд, тогда как остальные поставили боком, чтобы стрелять через бойницы из лазвинтовок. На каждом фланге обломки разместили люками наружу, что-бы исполнять роль ходов сообщения между передовыми окопами и устьем расселины.

Они помогли им продержаться ночь, но Хеллскер не знала, на сколько их ещё хватит. Утром в горах пошёл снег, лишив кадианцев главного преимущества — наблюдения за подготовкой противника и корректировки по ним огня артиллерии.

— Ага, как же, град, — хмыкнул Лек.

— Отставить тон! — сказал Равура. Вечно язвительный капрал вызывал в нём всё большее раздражение. Постепенно нервы у всех начинали сдавать. — Тебя никто не спрашивал.

— Ну ещё бы.

Марда повернула голову, прислушиваясь к странному звуку.

— Ладно, Лек. Спрошу я. Если это не град, то что?

Капрал помолчал, словно решая, на его ли стороне правота.

— Вы все касровские. Южане. Я парень из глубинки. И градов у нас там отродясь не было, а вот что было, так это лошади. И это, сэры и дамы, цокот копыт.

Хеллскер вслушалась.

Стук-стумп-стук. Клак-шх-х-х. Тунд-тунд-стук-тунд.

Быстрее, чаще.

— Копыт, — передразнил его Равура. — Ага, сначала ударили танками, а…

— Дерьмо, — выругалась Марда. — Общий полковой канал, Удза, быстро.

— Что? — удивлённо спросил сержант.

— В сводке упоминались дикие наездники.

Вокс-оператор переключилась на канал и протянула аппарат. Хеллскер вдавила кнопку с такой силой, что даже ощутила её задубевшими пальцами.

— Хеллскер — всем отрядам, Хеллскер — отрядам, приготовиться…

Прожектор на «Химере» справа взорвался в фонтане искр, разбитый снайперской пулей.

— Кавалерия! Кавалерия! Световые каждые тридцать секунд! Миномёты по квадрантам второй линии. Трон, стрелять по отметкам со второй по третью, на высоте груди!

Засверкавшие из окопов лазлучи окрасили снег розовым цветом. Тяжёлые болтеры и пулемёты, снятые с уничтоженных машин еретиков, послали навстречу ревущему ветру очереди трассеров.

Слишком поздно.

В первой же вспышке осветительных снарядов она увидела, что заданные ею координаты оказались слишком оптимистичными. Тяжёлые болтеры били высоко, артиллерия — слишком далеко. Миномёты, стрелявшие осветительными и фугасными, их не остановят.

Под прикрытием шторма волсканцы сумели подобраться вплотную, закутавшись в белые одеяла и обмотав копья хлопковыми бинтами, чтобы слиться со снегом. Вероятно, они даже спешились для большей скрытности, после чего где-то недалеко сели на лошадей обратно.

А гулкий звук и впрямь издавали копыта, цокающие и поскальзывающиеся на промёрзшей, присыпанной снежной крупой земле.

Стук-стумп-стук. Клак-шх-х-х. Тунд-тунд-стук-тунд.

Лазерные лучи заколотили по всадникам, но те даже не замедлились. Они были тяжёлой кавалерией, а значит, скакуна и наездника защищала панцирная броня. Лошади — генноулучшенные, бионически усиленные существа — неслись шестеро в ряд, стуча когтистыми копытами по разбитой дороге и выдыхая в зимний воздух густые облака пара.

Один конник получил лазлуч под мышку. Сила импульса выбросила его из седла на землю, где несущийся следом скакун пробежал прямо по еретику, раздавив ему грудную клетку. Чудовищная лошадь взорвалась от болт-снаряда и, лишившись передних ног, опрокинулась на своего наездника и истекла кровью, суча полумеханическими копытами по снегу. Цепочкой взорвались упавшие мины, подбросив вверх фонтаны скалобетонного крошева и грязи. Но благодаря тяжёлой броне волсканцев погибло всего ничего, а многие животные, которые должны были рухнуть, продолжили мчаться с огромными бутонами крови, расцветшими на камуфляжных попонах. Ряды стимм-склянок в бычьих шеях скакунов с шипением впрыснули в кровоток последние дозы химпрепаратов, придающих храбрости.

— Огонь! — заорала Марда в вокс, между тем надеясь, что остальные услышат её и так. — Огонь! Огонь! Огонь!

Не обращая внимания на плотный обстрел, кони перемахнули через первый окоп и, распахивая заскользившими копытами землю, устремились дальше, уже напрягая мышцы для следующего рывка.

Кадиец, поднявшийся, чтобы подстрелить зверя в брюхо, получил копытом в лицо и отлетел назад. Другие без затей упали на спины и стали палить вверх. Один скакун неудачно приземлился на обледеневшую дорогу, сломав ногу о трещину в полотне, и с ржанием завалился внутрь окопа. Стены узкого укрытия тут же озарились вспышками панического огня по кусающемуся и лягающемуся зверю.

Один всадник, оставшийся без лошади и изрешечённый лазерными лучами, из последних сил прошёл вперёд и ткнул копьём в окоп. Направленная крак-граната на его конце взорвалась, обрушив земляную стену и заживо похоронив под осыпью бойцов.

Возле Хеллскер заговорил тяжёлый болтер «Химеры», посылая снаряды с грохотом, от которого у неё разболелись уши, и выпуская отработанные газы, в холодном металлическом отсеке казавшиеся тропически жаркими.

— Майор! — замахал ей Лек.

Она отпрянула от щели.

Лек просунул в щель ствол гранатомёта и выстрелил, однако Марда услышала не хлопок осколочной гранаты, а рявканье флешетного заряда. Он прокрутил барабан, выстрелил снова.

Взрыв слева. Установленная на пике крак-граната.

Удары по крыше транспортника. Стук и цоканье. Крики.

— Они наверху! — завопил Равура. Он стукнул локтем по кнопке открытия заднего люка, попутно разгоняя лезвие цепного меча и целясь из лазпистолета в расширяющийся проём.

Всадники на внутреннем участке дороги. Санктум, до которого враги не добирались с самой первой ночи. Они неслись вперёд с саблями наголо, срубая белощитников, что подносили боеприпасы и воду солдатам в танках и на позициях с тяжёлым оружием. Хеллскер увидела, как один из кадетов — Мезкали, которой едва исполнилось семнадцать, — выронила барабан со снарядами к тяжёлому болтеру и вцепилась в вожжи, пытаясь остановить лошадь.

Всадник рубанул по ней, рассёкши каску и оставив кровавые разрезы на руках и костяшках, прежде чем животное мотнуло головой и, стряхнув её с себя, понеслось дальше.

«Миномёты, — поняла вдруг Марда. — Их цель — миномёты».

— Удза! — Хеллскер вышла из люка «Химеры», посылая из лазпистолета багровые лучи конникам вслед. — Скажи артроте перестать стрелять и приготовить лазкарабины. Я…

В неё врезалось что-то большое и тяжёлое, так что она, пошатнувшись и заскользив ботинками по обледеневшей дороге, свалилась на открытое пространство за баррикадой.

Лошадиный бок, догадалась она. Ещё один всадник соскочил с танка практически ей на голову и в спешке сбил в сторону. Он умчался в темнеющие недра расселины и нырнул в гущу резни.

Гаснущее жёлтое зарево последнего осветительного снаряда отблёскивало на падающих окровавленных саблях. Генноулучшенные звери вставали на дыбы и лягались, круша грудные клетки со звуком, напоминающим хруст отсыревшей листвы и хворостинок под сапогами.

Бойцы стреляли из бойниц в верхних казематах расселины. Огневые группы в четыре-пять человек украдкой выбирались через створчатые двери и, прикрывая друг друга, устраняли намеченные цели, после чего отступали обратно, волоча за собой раненых и убитых. Один боец — Марда успела различить только отливающие золотом очки и нашивки инженера — схватил за разгрузку белощитника и попятился к двери. Всё это время инженер прижимал к плечу лазкарабин и отстреливался на ходу, между тем как белощитник мучительно визжал, оставляя на снегу широкую красную полосу.

Хеллскер увидела, как конник в двадцати футах от неё развернулся к ним. Еретик пришпорил скакуна, и грива из фиалов с шипением впрыснула своё содержимое, отчего зверь содрогнулся всем телом, а его глаза расширились от ярости. Волсканец опустил взрывное копьё и повёл плечом, располагая его поудобнее.

Почти расслабленно готовясь к атаке.

— Кадия! — закричала Марда, сама не понимая зачем. — Кадия! Кадия!

Лазпистолет выстрелил словно сам по себе, осыпав лучами бок и шлем разворачивающегося наездника. Он натянул вожжи и повернул к ней голову, отвлечённый огнём, который, впрочем, не причинил ему вреда.

— Уходите! Внутрь! Он хочет взорвать дверь.

Меч её дяди покинул ножны, и на нём, шипя и плюясь, ожило силовое поле. Искрясь синевой от падающих снежинок.

Она тотчас поняла свою ошибку.

Фуражка выглядела достаточно невзрачно, чтобы не привлекать к себе внимание снайперов. По ней никто бы не принял её за офицера. А вот силовой меч служил символом статуса, проигнорировать который было уже нельзя никак.

Глупо.

С невероятной прытью конь ударил когтистыми копытами по дороге и сорвался с места чуть ли не боком. Она едва успела сделать ещё два выстрела, прежде чем зверь оказался прямо перед ней, а её лучи безвредно отскочили от термообработанной поверхности панцирного шлема и юбки. Взрывное копьё блеснуло красным в свете лазерных импульсов.

Бесполезно. Просто, фрекк, бесполезно.

Ей следовало увернуться. Перекатиться. Что угодно, лишь бы не стоять на месте. Но тёмный офицер взял верх, внушив одну безумную мысль: «Что будет, если я убью этого человека?»

И, вместо того чтобы нырнуть вниз, она ушла в сторону и рубанула зверя по груди.

Однако копейщик оказался опытным: за секунду до удара он пришпорил коня, уведя его вбок, в то время как сам откинулся назад в другую сторону, чтобы перенаправить пику.

Меч дяди столкнулся с копьём в хлопке жёлтых искр, а затем Марда оказалась на земле, с выбитым из лёгких воздухом скользя по ледяной дороге. И без того настрадавшийся позвоночник оцепенел от удара и холодной поверхности.

Вонзённое в плечо копьё продолжало толкать её дальше, и на мгновение Хеллскер решила, что врежется в баррикаду из «Химер» и сломает себе шею.

Но затем зверь замедлился. И когда он опустил голову, Марда увидела, что под шлемом и свисающими пластинами шейной брони та чем-то напоминала рептилью. Существо фыркнуло, омыв её исходящим паром серным дыханием. Изо рта покрытого чешуёй монстра вывалился длинный липкий язык розового цвета — на его раздвоенных кончиках располагались напоминавшие соломинки органы чувств — и потянулся к горячей крови в её ране.

— Хей, хей, никт, — сказал всадник. Он ударил коня шпорами и свистнул, пытаясь вернуть над зверем контроль. Затем крикнул через плечо: — Никто ховлт, Браддау! Командести! Командести!

Она изучала волсканский разговорник. Это означало «офицер».

Он стал доставать лазпистолет, когда зверь вытянул лапу и опустил на грудь Хеллскер, прижав её так сильно, что она перестала дышать.

Из затянутой снегом тьмы показалось ещё два всадника, собираясь вокруг неё. Глазные линзы в их глухих шлемах казались плоскими и безликими, как отполированные монеты. Один извлёк лазпистолет.

Сейчас она умрёт. На первом же задании. Полный провал. Придавленная к земле, которую должна была удерживать. Лазпистолет не сможет пробить…

Из-за кислородного голодания пистолет показался ей тяжёлым, как ранец, однако Марда всё равно оторвала оружие от дороги. Она выронила меч дяди, когда в неё попало копьё, однако пистолет остался в руке.

А теперь она оказалась под бронированной попоной животного.

Хеллскер нажала спусковой крючок.

Красные лучи пробили брюхо зверя. Он с рёвом попятился, сбросив наездника и ударив когтем по ужалившему его оружию.

Лазпистолет отлетел во тьму, однако тяжесть у неё на груди исчезла.

Она выдернула пику и перекатилась, после чего поднялась на ноги, сжимая древко в руках.

Мимо левого уха сверкнул лазлуч.

Она пригрозила копьём двум всадникам, всё ещё сидевшим в сёдлах.

Те повернули в сторону, опасаясь гранаты на острие. Раненый зверь зарычал на неё, и она воткнула наконечник ему в пасть, выбив зубы, отчего животное отскочило назад и прошлось по упавшему наезднику. Тот закричал, прежде чем лошадь раздавила ему шлем.

— Давайте! — закричала она. — Подходите, ублюдки!

Те направили на неё пистолеты.

Но вместо треска лазерного оружия Марда услышала глухой гулкий разряд.

Обоих всадников разнесло в клочья, пластины брони разлетелись на куски, оставляя в метели кровавую дымку. Лошади попятились, тряся головами и поглядывая на панцирные попоны, из которых торчали железные дротики длиной с указательный палец.

Слева вышел Лек и перезарядил гранатомёт. Следующий флешетный заряд попал по незащищённым ногам зверя, перебив кости, отчего тот рухнул на землю.

— Фрекков Трон, майор, — сказал он. — Вы в порядке?

— Марда, — крикнул подоспевший Равура, от напряжения забыв о её звании. — Куда тебя ранило?

— В плечо, — ответила она, поведя им. — Но всё не так плохо.

— Чёрт, а могло бы быть, не сруби ты кончик копья. Никогда такого не видел, сэр, если позволите так сказать. — Он протянул ей силовой меч, подобранный где-то на дороге.

Хеллскер уставилась на него пустым, непонимающим взглядом, прежде чем посмотреть на конец пики, которую держала в руке.

На древке отсутствовал наконечник, как и сама граната. Только аккуратный разрез, оставленный выверенным ударом силовым мечом.

— Забудь, — сказала она, взяв у него оружие и нажав кнопку активации. — Мы теряем время. Направить резервы к миномётным ямам. Убедитесь, чтобы они не повредили орудия.

— Да, майор, — отозвалась Удза. — Резервы Альфа, Бета — к миномётной позиции. Отогнать еретиков, в приоритете сохранность орудий и…

— И ещё одно, сержант, — сказала она.

— Да, майор? — Когда всё закончится, сходи в мою комнату и принеси плазменный пистолет.


Глава третья

— Кровь фреккового Ангела, — сбогохульничал Крид. — Это все плохие новости?

Келл посмотрел на планшет со сводками. Нажал кноп-ку прокрутки раз, второй.

— Да, генерал. Картина мрачная.

Урсаркар склонился над развёрнутой на столе картой ТВД, изучая тяжёлые фишки из молочного камня, каждую из которых отмечала эмблема того или иного подразделения. Весь сектор лежал перед ним как на ладони.

— Мы проигрываем, Келл. Полное отступление к Крафской цитадели. Да, мы попили врагу крови, но Абаддону всё равно, сколько трупов здесь останется. Тактика истощения пока играет против нас самих.

— Адептус Астартес и Сороритас ещё держатся.

— Да кому какое дело? — Генерал подался вперёд, взял миниатюрную «Химеру», выкрашенную в цвета 177-го ударного механизированного — по отчётам, уничтоженного, — и откинул в сторону. Машинка скатилась со стола и упала на густой ковёр. — Проклятые Троном астартес и Сёстры Битвы отвлекают на себя внимание, но они зажаты. От них никакой чёртовой пользы. Орден Пресвятой, фрекк её, Девы-Мученицы не остановил технику еретиков, прущую на восточную куртину. Чёртовы Храмовники не предотвратили прорыв южной стены. Пожалуй, какую-то пользу приносят Волки, сражаясь с Железными Воинами, но я лучше бы послал их зачищать северную куртину. Кто знает, чем Сыны, фрекк его дери, Льва занимаются в своём упавшем крейсере на севере, хотя, полагаю, мне следует быть благодарным за то, что они продолжают лупить по орбите.

— Баронесса Вардус бьётся с титанами Легио Вулканум, — в пику ему заметил флаг-сержант.

— Удачи ей. — Крид чиркнул спичкой по дымящейся пепельнице, прижимавшей юго-восточный край карты, и снова прикурил сигару. — Она как женщина с кинжалом, что пытается побороть мечника в доспехе. Чёрт, я уважаю баронессу, но выше головы ей не прыгнуть.

— Нужно подумать над закрытием Куртин-бета. Защитой полей сбора.

— Не нужно мне об этом напоминать.

— Если станем ждать, то рискуем…

— А если закроем их слишком рано, то оставим снаружи тысячи солдат, которых разорвут еретики.

Урсаркар скрестил руки. Джарран заметил, что тот почти полностью изжевал кончик сигары.

Келл перевёл взгляд на планшет, проверяя, появились ли обновления, давая тем самым Криду возможность подумать. Именно так, знал Джарран, он принесёт сейчас наибольшую пользу.

Урсаркар И. Крид не боялся терять солдат. Больше того, он лично подписал столько же сертификатов мученической смерти, сколько любой другой командир Восьмого Кадианского за всю историю полка. Приказывать бойцам бросаться телами на штыки врагов или расшибаться о стены укреплений ему никогда не претило. Келл пачками распечатывал стандартные письма ближайшим родственникам и видел, как генерал подмахивал их, не моргнув и глазом.

Но это, это ему претило. Пустая трата жизней. Гибель солдат без явной пользы для дела. Разбазаривание. По мнению Крида, если солдату требовалось умереть, то умереть ему следовало во благо Империума и ради защиты Кадии. Если он запрёт ворота сейчас, то не просто обречёт целые полки на смерть, а на смерть плохую. Такую, где их гибель окажется напрасной.

— Фрекк! — рявкнул он. — Ладно. Закрывай.

— Прямо сейчас?

— Дай им двенадцать часов. С наступлением ночи они закроются.

— Это может…

— Что? — Урсаркар склонил голову набок, и его бульдожье лицо приобрело даже ещё более сердитый вид, чем обычно. Он вынул изжёванную сигару изо рта и бросил её в пепельницу. — Это может что, Келл?

— Спровоцировать бегство, генерал. Если вы установите такой предельный срок, они пойдут на что угодно, лишь бы попасть внутрь. Бросить позиции, выйти из боя. Кинуть лазвинтовки и драпануть к барбакану.

— У нас куча лазвинтовок. Нам нужны люди, чтобы из них стрелять. Скажи комиссарам не наказывать бойцов, которые придут без оружия. Я серьёзно. О любой казни за потерю экипировки нужно докладывать мне лично. Мы… — Лорд-кастелян утёр лицо. — Мы выделим некоторые части для сдерживания врага. Они хотя бы будут чувствовать, что их жертва того стоила.

Флаг-сержант кивнул.

— Да, сэр. Есть… Есть кое-что ещё.

— Как всегда.

— Хочу вручить вам это.

Келл потянулся за горку пиктов, свитков и перетянутых лентами манускриптов с докладами на тележке для документов и достал меч. Он взял его со всем почтением, двумя пальцами и большим перехватив рукоять, а другой рукой придерживая латунный наконечник ножен.

С лёгким поклоном он протянул его Криду.

— Это ещё что? Какого фрекка это должно значить?

По его голосу Джарран понял, что Урсаркар узнал оружие.

— Это силовой меч сержанта Лукаса Бастонне, генерал. Он пал в бою с колдуном-еретиком на южной куртине. Хотя полк оставит его медали себе, полковник Девере попросил, чтобы меч передали вам.

— Ну, мне он не нужен. Отошли фреккову штуку обратно с моими соболезнованиями.

— Сэр, — ответил Келл с едва уловимой ноткой упрёка в голосе. — Полковник Девере сказал, что это была последняя просьба сержанта Бастонне и чтобы вы поступили с ним как сочтёте нужным. Возможно, его стоит передать в полковую часовню или в Музей сопротивления?

Крид заколебался, протянул к нему руку — и убрал, словно от спрятанного клинка исходил кузничный жар. Затем схватил за ножны.

— Благодарю, генерал.

Подняв глаза, Джарран увидел, что генерал стоит с отрешённым видом, апатично сжимая меч в руке.

Урсаркар сделал три шага к боковому столику, где стоял почти опорожненный графин с амасеком, но затем упал в одно из кожаных кресел.

— Трон, Келл. Лукас Бастонне.

Келл понимал, что он сейчас чувствовал. Они с Бастонне не были близки. Конечно, они его знали. Крид отужинал с ним наедине, когда вручил ему Звезду Терры — вторую по счёту его высочайшую награду Милитарума — после битвы на Тайрокских полях. Что впечатлило Келла в нём больше всего, так это то, каким надёжным тот выглядел. Вечным. Так, словно его не могла взять пуля. Казалось, будто он сошёл прямиком с вербовочных плакатов и пропагандистских пиктов. И притом, несмотря на славу, оставался совершенно непретенциозным. Более того, если Крид купался в лучах своей репутации, то Бастонне его известность, казалось, только раздражала.

— Чёртова война, — вздохнул генерал, вынув меч на три дюйма из ножен и осмотрев его грязное лезвие. — Думаю, она заберёт лучших из нас.

Флаг-сержант промолчал.

— Похоже, составить сценарий для вечерней передачи будет непросто, да? Придётся сообщить Кадии, что её любимый сын мёртв. А для зачина я тебе, считай, ничего и не дал.

Келл кивнул. Каждая передача «Цветка Кадии» начиналась с оптимистичных новостей — об отражении атаки, о «Гибельном клинке», сообщившем о необычно большом количестве уничтоженных целей, о бойце, совершившем подвиг. Джарран, конечно, не чурался иногда состряпать их сам, если возникала потребность, но лучше, конечно, когда истории были настоящими.

— Дай мне что-нибудь хорошее, Келл. Что угодно. Хоть какую-то опору на этом утёсе.

Флаг-сержант вздохнул, промотал содержимое планшета.

— Делвианская расселина держится.

— Расселина? — Крид нахмурился. — Мы разве не ожидали прорыва сегодня?

— Согласно докладам командира, они держатся. Не прошёл ни один противник. И куча запросов о припасах.

— Значит, Игнитио получил, что хотел. Хоть кто-то из нас проявляет себя.

— Нет. — Келл покачал головой. — Полковник Баратус погиб в бою в день высадки. Это та майор, что была здесь, Хеллскер. Похоже, она отразила танковую атаку, два пехотных штурма и… — Он хохотнул. — Кавалерийский налёт.

— Кавалерия? — Урсаркар рассмеялся, качая головой. Затем помолчал, вспоминая. — Высокая женщина, цвета рекафа, с тёмными волосами в пучок?

— Она самая. — Джарран нашёл в планшете её личное дело и обернул экран к Криду, показав ему пикт-снимок лица.

Урсаркар удивлённо поднял брови.

— Она не чья-то родственница?

— Полковника Хеллскера. Командовал Двадцать четвёртым, когда его уничтожили, а после переформировали уже как Внутренний. Предположительно погиб, сойдясь в рукопашной схватке с карнифексом.

— Глупость какая, но история хорошая. — Он принялся разглядывать пикт, задумчиво грызя ноготь на большом пальце. — Она не выглядит как герой.

— Нет, — согласился флаг-сержант. — Шрамов маловато.

Крид пожал плечами.

— Отдай досье пропагандистам, пусть что-нибудь придумают. Приоденут её, если надо, подчистят послебоевые рапорты, добавят пару-тройку ран на лицо. Сегодня Кадия потеряла героя, но, возможно, мы сможем создать нового.

— Да, генерал.

— Тогда ладно. — Лорд-кастелян поднялся. — Давай-ка посмотрим, что эти вонючие младшие тактики наложили нам на проекционный стол этим утром?


Глава четвёртая

Перекладины лестницы были скользкими, холодными и такими морозными, что Кезтраль пришлось надеть перчатки.

Перевал находился на не слишком большой высоте, но горы всё равно выдавливали из проходящих облаков достаточно влаги, чтобы в окрестностях регулярно шли лёгкие дожди — что в сочетании с секущим ветром приводило к резкому падению температуры.

Очередной шквальный порыв затрепал комбинезон и заставил до предела натянуться оттяжки сторожевой вышки. Заскрипели балки.

У неё ныло всё тело. По её прикидкам, она прошла девяносто миль за четыре дня.

В основном Ханна передвигалась ночью. Избегая патрулей Архиврага, держась возвышенностей, где она могла наблюдать за перемещениями противника и получать устойчивый сигнал вокса. Один день она даже носила вражескую каску с руной, рассудив, что та изменит её силуэт достаточно, чтобы проскользнуть мимо неприятельских отрядов, если не подходить к ним слишком близко.

Затея оказалась плохой. Лётчице пришлось выкинуть шлем — из-за него её стали мучить дурные сны.

Достигнув верхнего яруса вышки, она достала лазпистолет и толкнула стволом крышку люка на случай, если наверху кто-то будет. Там никого не оказалось.

Ханна с пыхтением выбралась на платформу, где сделала утренний глоток воды, после чего достала из кармана подзорную трубу, чтобы определить, насколько сбилась с курса.

Первым делом Кезтраль проморгалась, словно желая убедиться, что не бредит, а затем уменьшила масштаб изображения.

По обе стороны от гряды высились два шпиля. Шпиля, которым там быть не следовало. Перевёрнутые металлические острия высотой с десятиэтажные башни-цитадели, что раз за разом озаряли окрестности импульсами шипящей энергии и выстрелами пушек. Их стены отмечали восьмиконечные звёзды, а также символы, от которых у лётчицы перехватило дыхание.

Два лжепилона, прямо возле поля с настоящими конструкциями.

А перед ними, в лабиринте зигзагообразных окопов, сверкали болтерные перестрелки между человекообразными фигурками. Одни носили серебряные и чёрные доспехи, другие — иссиня-серые.

Кезтраль заметила, как через линию окопов перекатилась гусеничная машина, поливая землю красными лазерными лучами. Прижавшись локтями к перилам вышки, чтобы не тряслись руки, она навела на неё прибор и увеличила вид. Наибольшее разрешение, максимальное улучшение картинки.

На краткий миг, прежде чем машина укатилась прочь, Ханна различила приклёпанную к борту эмблему ревущего волка.

Железные Волки.

Всё-таки её расчёт оказался верным.

Несмотря на то что они вели ожесточённый бой, Волки были ближайшими союзными войсками. А учитывая, какими ресурсами обладали астартес, они — в отличие от фронтовых подразделений Милитарума — смогут выделить воздушный транспорт, который доставит её пикт-катушки в Краф.

Она открыла ранец и осторожно достала высокомощный портативный вокс. Прижала к ушам кожаные подушечки наушников и настроила прибор на аварийный канал. Проверила в шифровальной книге сегодняшние кодовые слова.

— Родня Дастова, Родня Дастова. Аварийная частота, все союзные подразделения. Родня Дастова.

Она принялась ждать, вслушиваясь в хлопки и шипение открытой вокс-линии среди раздирающего воздух грохота войны. По прошествии двух минут Кезтраль послала сигнал снова.

Ответ. Глухой. Частичный. Обрывки разговора на соседнем канале.

— Последний удар мы… ри градуса на запад. Нужно попасть в… подтвердить цель.

Похоже, кто-то сообщал координаты, корректируя артиллерийский или авиаудар. Насколько далеко? Сложно сказать. Ханна поправила антенну, наводясь на сигнал. Если она вышла на блуждающее отделение касркинов, ищущее цели для Аэронавтики или артсекции, это будет почти то же, что и астартес, — а может, даже лучше, поскольку они не участвовали в непосредственном боестолкновении.

Кезтраль попыталась определить направление передачи, меняя частоты, чтобы поймать сигнал снова, и поняла, что он исходит со стороны Крафа.

После трёх минут возни она нашла нужную полосу. Голос заговорил чётко и ясно. Кадианский акцент, с лёгкой крафской мелодичностью. Странный канал. Нестандартный.

— Прямое попадание. Подтверждаю крупные потери. Следующие три залпа переведите на скопление бронетехники. Там…

— Неизвестный сигнал, — заговорила Ханна. — Родня Дастова, Родня Дастова. Запрашиваю помощь. Можете назвать своё подразделение и позицию? Я направлюсь к вам.

Молчание. Какие-то перебои на линии связи. Слова утонули в искажениях и скрежете, став совершенно неразборчивыми. Забившись помехами до такой степени, что показались ей нечеловеческими.

— Неизвестный сигнал, — повторила она, — можете назвать сегодняшний пароль, подразделение и позицию? Я сбитый пилот, мне нужна помощь. У меня важные разведданные.

Кезтраль принялась ждать. Три минуты. Четыре. Ничего.

Спустя сорок минут, когда она спустилась с вышки и двинулась по тропе в сторону Волков, вокс пискнул снова.

Незнакомый канал.

— Мы вас слышим, Родня Дастова. Мы отвечаем Мечу Нестора. Группа дальнего следования касркинов Дельта-девять. Судя по триангуляции сигнала, вы на Элизионской гряде. Двигайтесь к точке ипсилон-грачии, ж.-д. терминал. Мы сопроводим вас домой.

Опустившись на землю, Ханна разложила карту у себя на коленях и сверилась с кодовой книгой, чтобы перевести бессмысленный набор слов в понятные координаты. Указанная точка находилась за перевалом, где-то в дне пути.

— Хвала Императору, — выдохнула она.


Янн Ровецке вернул трубку обратно корректировщику и закрыл кодовую книгу.

Эта корректировщица — каких было очень много, как минимум две дюжины по всему городу, — разместилась внутри северной стены цитадели в эвакуированной жилой башне. Одна из лучших учениц Ровецке, чего уж правды таить. Раньше служила в гражданском радиовещании. Она направляла удары дальнобойной артиллерии по целям в Крафе с такой жуткой точностью, что ПВО сектора начала обстреливать небо по квадратам, решив, что наводить орудия помогал какой-то невидимый самолёт-разведчик.

«Одна женщина, — отвлечённо подумал Янн, — не только убила тысячи кадианских псов, но также заставила „Гидры” израсходовать огромное количество боеприпасов».

— Ты правильно поступила, вызвав меня, — сказал он, натягивая перчатки.

— Я сослужила службу? — спросила наводчица, и от Ровецке не укрылось, с каким рвением она на него посмотрела.

— Да, но насколько важную, пока неясно. Возможно, это пустяк, а быть может, она принесёт нам победу.

— Магистр войны. — Она облизала губы. — Он узнает, что об этом сообщила я? Он узнает моё имя, когда наступит день освобождения?

— Он узнает. — Янн улыбнулся, обволакивая её своей успокаивающей аурой. — Он узнает об этом точно так же, как я, Адука.

— Спасибо, — отозвалась она, смаргивая слёзы. Веря.

С холодным безразличием Ровецке понял, что запамятовал настоящее имя женщины. Она напоминала ему Адуку Вентнер, его учительницу риторики, поэтому он так её и окрестил. Это не имело никакого значения. Он назвал имя, она захотела им стать, а ложь доделала остальное.

— Я должен идти, — сказал Янн. Один фанатик в Верхневратье изнывал от нетерпения атаковать местный мануфакторум по производству лазерных батарей, и Ровецке требовалось доставить ему пояс с бомбой.

И было кое-что ещё… Кое-что грандиозное.

— Имей веру, Адука, — сказал он, коснувшись щеки женщины. — Ты будешь вознаграждена.


Глава пятая

— Кровь! Кровь! Кровь!

Липкая и сладкая, она покрывала доспех Уркантоса. Разлеталась завораживающими струями, пока он сеял смерть среди мегер Императора. Вминая их кирасы оглушительными, как громовые раскаты, ударами наотмашь. Круша шлемы зубами. Вскрывая глотки, отчего их жалобные гимны захлёбывались кровью.

Невесты трупа, что защищали часовню, к тому времени погибли, и теперь внешние врата с самим храмом были отданы ему на милость.

Которой Полукнязь не проявил.

Ибо внутри часовни укрывались не боевые сёстры, а жрецы. Ветхие старики в белых облачениях, певшие об избавлении и сокрушении недруга.

Он не стал торопиться. Кровь внутри часовни достигала лодыжек, каскадами стекая по ступеням в крипты. Артезия, длиннорукая и насыщенно-багряная, носилась по стенам, рубя теневыми когтями святош в рясах — подрезая коленные сухожилия, вспарывая артерии в шеях, пробивая глаза.

Те с воплями валились на колени.

И, в последнем акте тщетной надежды, они молились своему мёртвому богу.

Уркантос вырвал одному руку и замахал ей в воздухе, вычертив кхорнатскую руну и попутно забрызгав алыми бисеринами гобелен святой Катерины, отчего тот покрылся нечестивым узором. Затем другому священнику он отодрал голову и размозжил её об алтарь, испачкав блюдо для пожертвований и наполнив золотую чашу багрянцем.

Перед алтарём стоял верховный жрец. Худой и согбенный, кренившийся под весом огромного заострённого убора. Изрыгавший в его сторону брань.

С ним лорд-губитель решил расправиться особо красочным образом.

Он схватил жреца длинными когтями и поволок за собой к алтарю. Невероятно, но лягающийся старик выхватил из рясы пистолет и разрядил по нему в упор весь магазин, хотя пули лишь расплющились о бронированную шкуру кхорната.

Он швырнул священнослужителя на алтарь, разбил кулаком стеклянный реликварий, в котором хранилась сломанная берцовая кость святого, и заколол старика острым концом мощей.

Уркантос почувствовал, как вокруг него усиливаются токи варпа. Вязкие и липкие, как сворачивающаяся кровь. Присутствие созданий эмпирей, знаменовавших то, что Кхорн обратил на него взор.

— Грядёт! — взревел он, не обращая внимания на то, как Сестра открыла огонь из тяжёлого болтера по его пылающему багряному телу. — Благословение, я чувствую благословение. Кхорн, я подношу этих проклятых людишек тебе!

Преображение — возможно, сейчас начнётся его окончательное изменение. Воин ощущал, как эфир наполняется энергией. А если она потечёт и не в него, то в «Повелителей черепов», которые постепенно выходили на четверть пиковой мощности. Если они придут в полную готовность, трансформация и возвышение, считай, у него в кармане…

Под булькающей поверхностью крови зашевелились создания. Из глади вырвались длинные красные руки, утянув Сестру с тяжёлым болтером к себе. Сквозь стекавшую по стенам кровь показались конические черепа и, распахнув пасти с острыми как иглы зубами, взвыли от радости появления на свет.

Скелет трупа перед ним затрясся, раздуваясь, искажаясь.

Уркантос погрузил руки в разбитую грудную клетку и раскрыл рёбра подобно дверцам шкафчика.

Из полости выбрался кровопускатель, склизкий от артериальной крови. Поначалу не крупнее ребёнка, он, словно новорождённый, плюхнулся на алтарь и начал расти. Растянутое лёгкое жреца укрывало его голову подобно чепцу.

Вручив дар, энергия варпа резко схлынула, оставив после себя лишь холодный пустой эфир.

— Демоны! — взревел кхорнат. — Снова эти варповы отродья. Будь ты проклят, Кхорн! Неблагодарная ты тварь! Я осквернил храм для тебя! Поубивал имперских фанатиков для тебя! А ты что мне дал?

Он схватил растущего кровопускателя за рог и оторвал ему голову, после чего швырнул в угол.

— Демоны!

— Уркантос! — укорила его Артезия.

Он стремительно развернулся к теневому демону.

— Почему он насмехается надо мной? Почему Кровавый бог посылает мне какие-то отбросы? Ты сказала, он жаждет священной крови. Мы днями напролёт поили его священной кровью, а я до сих пор искажён и не могу измениться до конца.

— Ты не дал ему достаточно. Его взор двинулся дальше.

Кхорнат зарычал, издав звук, похожий на скрежет стоп-крана, пытающегося остановить сорвавшийся маглифт.

— Недостаточно? Недостаточно? А когда будет достаточно?

Он схватился за руну Кхорна на своей броне и с хлопками заклёпок отодрал её. Затем кинул на мозаичный пол высокого алтаря и с силой наступил на неё.

— Я отвергаю тебя, Кхорн! Я отвергаю твою ненадёжную природу, твой безразличный взор. Ты самый слабый и наихудший из богов, бесполезный, как Труп-Император. Тзинч нисходит до того, чтобы подарить последователям изменения. Нургл щедро делится благословениями. Да даже проклятый Слаанеш делает больше для своих сторонников. Ты — мразь! Ты ничто!

Он сплюнул на икону сгусток кровавой слюны. Затем вызывающе раскинул руки и закричал в небо, видневшееся сквозь треснувший купол в потолке часовни.

— Ну что, теперь я привлёк твой взгляд, божок? Тебе нравится то, что видишь? Может, придёшь и накажешь меня? Или ты неспособен даже на это?

Ответом ему стала тишина.

Кровопускатели уже ушли, желая поскорее разодрать учуянную людскую плоть.

В осквернённой часовне царила неподвижность, не считая капающей с сотен обагрённых поверхностей крови. Артезия зашлась хохотом.

— Теперь ты тоже смеёшься надо мной? После того как твой покровитель не стал защищать себя?

— Думаешь, Кхорну есть дело до того, что ты его отверг? Что ты поносишь его иконы и плюёшь на них? Он — бог, полусмертный ты кретин. Делай с его руной что угодно. Можешь попрыгать по ней, разбить её, обмочить. Это просто кусок железа, и в конечном итоге он так и останется богом, а ты — жалким, мелким полусмертным.

Она снова рассмеялась.

— Я отверг его, а ему всё равно? Что же это за бог?

— Отверг что? Думаешь, твоё имя записано у него где-то в книге? Нет! Ты проливаешь кровь в его имя, он тебя благословляет — а если больше крови льют другие, благословление переходит к ним.

Уркантос обвёл руками лужи свернувшейся крови.

— Я превратил часовню в скотобойню!

— В осаде целая планета, болван. Ты убиваешь слишком медленно. Каждый час гибнут миллионы. Миром правит резня, а ты решил, что мелкая схватка привлечёт его взор?

— Ты же сказала…

— Я сказала сделать выразительный жест, пролить потоки крови. Заставить багрянец течь полноводной рекой. Эта твоя осада — ручеёк, и уж точно не паводок. Кхорну нет дела до побед или выполнения тактических задач, он хочет бойни. И ты не сможешь привлечь его внимание, расшибая войска о стены.

— Так что мне делать, если по-другому они сражаться не хотят?

Артезия не ответила, а лишь откинулась на огромное пятно крови, принявшись с наслаждением в нём плескаться.

— Что мне делать?

— Имей терпение — и воспользуйся «Повелителями черепов».


— Они преодолели западную стену, — сказала Женевьева. — Привратная часовня пала. В течение дня рухнет внешний защитный клуатр. А огромные сверхтяжёлые машины-черепа…

Башня содрогнулась и закачалась от попадания. Из жреческого квартала с рёвом взвился столб пламени, подняв шквал скалобетонной пыли и вихрящихся листов пергамента.

С внезапной болью Женевьева поняла, что выстрел пришёлся в центр скрипториума. Миллионы указов, трактатов по тактике и богато иллюстрированных гимнов испарились раз и навсегда.

Видневшиеся вдалеке сверхтяжёлые машины продолжали неспешно двигаться к святилищу.

Женевьева приняла на левую ногу так много ударов, что броня стёрлась практически до голого металла. Табард, хоть и был изготовлен из огнеупорных материалов, побурел от подпалин. Она попала под огнемётную струю, сжёгшую священные пергаменты её печатей чистоты и расплавившую воск.

Одна из серафимок как раз занималась их заменой, пока они разговаривали.

Доспех сестры, в отличие от лат Женевьевы, блестел свежей краской.

— Мы многое потеряли, — отозвалась Элеанор.

— Тебе следовало быть там, на стене, — заявила Женевьева. — Возможно, она бы не пала, если…

— Она бы пала, и я вместе с ней. После чего забота о стратегическом и духовном здравии наипочтеннейшего храма Святой Моррикан перешла бы в твои руки. И помоги нам Император, если такое случится.

— Слова, — произнесла Женевьева. — Слова и приказы, пока я поклоняюсь деяниями. Некоторые твои Сёстры поют в хоре, хотя им следует сражаться на стенах.

— Мы сражаемся с нерождёнными, сестра, а не какими-то захватчиками. Вера — стратегический инструмент, от которого мы не можем отказаться. Без этих хоров и литургий архидьякона Мендазуса в часовне Моррикан, тебя бы уже давно разбили.

— Вы стоите друг друга. Отсиживаетесь за стенами, читая молитвы, пока другие…

— Он принял мученическую смерть, Женевьева. Смерть святого. Он не прекратил зачитывать Декламации Святого Трона, даже когда полукнязь разорвал его на куски.

Женевьева ахнула.

— Этот… Этот упрямый…

— Остановись. Он воспитал нас, Женевьева. Сделал нас теми, кто мы есть.

— Нет, он заставил нас отринуть то, кем мы являемся.

Между ними повисла бы тишина, не тони всё вокруг в грохоте пушечного огня.

— Поэтому ты меня позвала? Сообщить мне это?

— Пора. Пора спуститься в Скит Ямы. Время не ждёт. После того как эти так называемые «Повелители черепов» вошли в зону поражения, мы не продержимся и дня.

— Нет.

Одна из громадных машин выпустила закручивающуюся очередь трассирующего огня, которая изрешетила звонницу в клуатре храма, в фонтане каменной кладки снеся ей верхушку.

— Другого выбора нет. После смерти архидьякона они не примут приказов ни от кого, кроме нас. Собери проклятых и спусти их на фланг еретиков. Следом двинется танковая колонна. Возможно, нам удастся подвести достаточно воздаятельниц, чтобы уничтожить одну или обе машины войны.

— Ты посылаешь меня на смерть.

— Стать мучеником на службе Императора — честь. Такую смерть приняла Катерина, и архидьякон, и примешь ты, а когда придёт время, то и я.

— Мученичество означает самопожертвование. Ты же жертвуешь всеми, кроме себя.

На щеках Элеанор проступил румянец.

— Как ты часто напоминала мне, твоя задача — атаковать, моя — обороняться. Так что иди, атакуй, с моего благословения.

Элеанор повернулась лицом обратно к осаде.

— И это всё, сестра? После тридцати пяти лет, что я пыталась пробудить в тебе чувства, стать для тебя кем-то большим, чем просто ещё одной Сестрой. Так мы закончим?

Элеанор вздохнула.

— Как учил нас архидьякон, мы друг другу не более…

— Нет, — рявкнула Женевьева. — Старый поп мёртв, и хватит притворяться, будто он был прав. Мы поклялись относиться ко всем в ордене как к родным сёстрам. Одинаково. А Мендазус, он всегда подталкивал тебя относиться ко мне хуже. Ты знала, что это причиняло мне боль, просто боялась, что любой признак привязанности, любое проявление тепла осквернит твою Троном проклятую святость в его глазах.

— Словечки!

— Словечки, значит. Давай поговорим о словечках, сестра. Да. Я сказала богохульство. Но слова, оставшиеся невысказанными, тоже могут быть богохульством. Раз это последняя наша встреча, я не стану сдерживаться. Всю жизнь ты меня стыдилась. Относилась ко мне как к своему тёмному отражению, предупреждению о том, что случится, если ты перестанешь быть непогрешимой. Ты использовала меня как дурочку, на которую можно вешать всю вину, между тем принимая все ответственные решения сама. Купаясь в лучах одобрения старого, нетерпимого…

— А ты не думала, что мне тоже было непросто жить под его надзором? — огрызнулась Элеанор. — Кому-то следовало управлять командорством храма. Не все мы можем позволить себе куражиться в небе. Ты понятия не имеешь, какой пользовалась свободой, имея право на ошибку.

— Ошибку. — Женевьева отступила к балкону. — Вот оно как, значит. Таково твоё прощальное слово, Сестра? Я — ошибка.

— Нет, я не… — Элеанор отвернулась, покачала головой. — Это уже не важно. Никакие мои слова тебя не удовлетворят, Женевьева.

Женевьева рассмеялась, резко фыркнув.

— Я всегда хотела вовсе не твоих слов.

Она спрыгнула с балкона.

Когда она запустила прыжковый ранец и устремилась в небо, ей показалось, будто Элеанор кричит её имя.


Глава шестая

— Осторожно! — крикнула Хеллскер, напрягшись при виде того, как из-под ботинка кадета-лейтенанта Зандера посыпалась пыль и кусочки скалобетона. — Кровь Ангела, парень же расшибётся.

Сержант Равура пожал плечами и тут же поморщился. Прошлой ночью осколок гранаты прошёл сквозь плечевую застёжку бронежилета, вспоров ему броню и оставив глубокую борозду на лопатке.

— Он хочет показать себя. Сами же помните, каково быть белощитником.

Зандер цеплялся за утёс Делвианской расселины в ста пятидесяти футах над ними, прижимаясь ногами к стене бункера, а руками держась за стрелковую щель. Он карабкался в сторону, словно раненый паук, к месту, где висел большой контейнер, запутавшийся парашютом за выступающий ствол счетверённой автопушки.

— Как думаете, что там внутри? — спросил Песк. Капитан-инженер взглянул на неё уцелевшим глазом. Второй, закрытый повязкой, был постоянно расширен и бесцельно вращался. Состояние Песка ухудшилось с той первой ночи, когда он подбил «Разрушитель», и медик Дакай сообщил Марде, что подозревает контузию и прогрессирующее кровоизлияние в мозг. Песк же по-прежнему настаивал, что может биться дальше.

— Наши шинели? — предположил Лек.

— Батареи к лазвинтовкам, — высказал пожелание Равура. — Или, может, провизия.

— Болеутоляющие, — чуть ли не мечтательно протянул Манвар.

— У тебя болит голова? — тут же спросила Хеллскер.

— Нет, — робко ответил Песк, уставившись на ботинки.

— Манвар, ты должен сообщить мне, если у тебя болит голова.

— Да, — отозвался капитан. — Да, конечно.

В выси пролетел снаряд и взорвался среди пиков над расселиной. Они поморщились, когда по стене слева каскадом посыпались камушки, а Зандер крепче вцепился в амбразуру, дожидаясь, пока не уляжется тряска. Он сделал ещё шаг и ухватился для равновесия за ствол счетверённого орудия, после чего достал нож и принялся резать запутавшийся парашют.

— Всем прочь! — крикнул Равура. — Хватит глазеть, кретины, или хотите, чтобы вас пришибло чёртовым контейнером?

Когда они услышали приближение самолётов, то первым делом укрылись, решив, что это вражеский налёт. Время от времени они случались, однако сильный ветер плюс «Гидры» и счетверённые батареи делали авиаудары рисковой затеей, и бомбы редко попадали в цель.

То же самое, конечно, касалось и посылок с припасами. Они насчитали шесть контейнеров, сброшенных из бомболюка пролетевшего «Мародёра». Два отнесло к горам, где на их поиски отправился Плин и его горные снайперы. Ещё один уничтожил огнём противник, а два других упали у волсканцев.

Так что остался только этот.

— И когда, по-вашему… — начала Удза, шагнув вперёд.

— Берегись! — рявкнул Ривелле, схватив аугметической рукой вокс-оператора за плечо.

Брезентовая ткань с громким треском лопнула, и груз, словно подстреленная птица, по спирали устремился к земле, вися на раздувшемся порванном парашюте.

Он рухнул вниз так быстро, что стропа обмоталась вокруг руки Зандера, потащив его следом за собой со стены.

— Трон! — голос здоровяка Равуры сорвался на писк.

В парашют ударил мощный порыв ветра, и Ливетт Зандер вслед за громадным контейнером камнем полетел к твёрдой дороге.

— Дакай! — крикнула Хеллскер.

— Здесь! — отозвался медик, бросившись вперёд.

Все побежали к месту падения, так что, когда над Делвианской расселиной прокатился гулкий грохот упавшего и разломавшегося от удара ящика, она даже не смогла увидеть Зандера.

«Фрекк, не Зандер, — думала она, расталкивая солдат в стороны и крича им дать дорогу. — Пожалуйста, толь-ко не Зандер. Только не ребёнок, который полез на „Химеры” ради меня. Прошу, Бог-Император, только не…»

Они расступились, и Марда увидела залитого кровью парня.

— Фрекк! — вопил кадет. — Фрекк, снимите с меня эту хрень!

Шнур обвился вокруг его руки, словно змея, вгрызшись так сильно, что из кожи проступила кровь. Его пальцы уже становились фиолетовыми, а сама конечность скрутилась под совершенно неестественным углом.

Хеллскер заметила торчащие осколки кости.

Дакай на ходу упал на колени и, заскользив на наколенниках, остановился прямо возле Зандера. Он сразу выхватил ножницы, быстро просунув их между кожей и шнуром, и стал резать затянувшуюся стропу резкими, размашистыми движениями.

— Мне больно, — выл Ливетт.

— Где? — спросил помощник, Сувейн, ощупывая кадета-лейтенанта, чтобы найти сломанные кости. — Где тебе больно?

— Везде, — сказал Зандер. Он всхлипнул. Изо рта пошла кровавая слюна. — Фрекк, везде.

Некоторые бойцы просто стояли, потрясённо глядя на раненого офицера-белощитника.

Другие уже ползали по дороге, собирая разлетевшиеся из контейнера богатства.

— Еда! — сказал кто-то. — Это еда! Хвала Трону.

Марда, однако, не сводила глаз с Зандера.

Дакай наконец разрезал стропу и уже накладывал на рану сдавливающие повязки.

— Другие травмы? — спросил он Сувейна.

— Нет, — ответил помощник, ощупывая рёбра и позвоночник Зандера. Он расстегнул застёжку на каске и начал снимать её.

Затем остановился и бросил на Дакая взгляд.

Старший медик заметил его и, выгнувшись, глянул на основание черепа Зандера, где помощник красными от крови пальцами что-то придерживал.

Дакай закусил губу, нижними зубами коснувшись чёрных усов, после чего посмотрел на Хеллскер и покачал головой. В фиолетовых глазах медика, вокруг которых от недосыпания появились чёрные круги, Марда увидела такую боль, что едва не отвернулась.

Он достал шприц-тюбик с дозой притупляющего боль обскурина и воткнул его в сгиб искалеченной руки кадета-лейтенанта.

Лицо Зандера расслабилось, с влажных от крови губ сорвался облегчённый вздох, прежде чем он снова смог вдохнуть.

— М-майор, — сказал он. Ей пришлось податься ближе. — Что нам досталось, майор? Это еда?

— Жестянку! — Хеллскер обернулась и щёлкнула пальцами. В суматохе, поднявшейся вокруг контейнера, не все увидели, что случилось с Зандером. Равура закричал бойцам перестать вскрывать банки и проявить немного дисциплины. — Принесите мне консервы. Пусть попробует.

Но когда приблизилась кадет-сержант Вивек, держа в руке банку, Марда поняла, что что-то не так. Лицо юной белощитницы сникло от разочарования и грусти. На её растрескавшихся, обожжённых ветром губах блестело зелёное пятно.

— Простите, майор, это… это не… Я не знаю, оно испортилось.

За спиной у кадета-сержанта другие бойцы уже плевались и отхаркивались.

Хеллскер опустила пальцы в открытую банку и ощутила холодную, масляную поверхность. Затем, вынув обратно, она увидела на них густую тёмную зелень. И когда она поднесла их к лицу и принюхалась, то мгновенно поняла, что это такое. Марда вспомнила тот аромат со всей отчётливостью, узнала его даже на холодном, лишённом запахов высокогорном воздухе.

«Ублюдки Муниторумные. Из всех Троном проклятых вещей они прислали вот это. Самую бесполезную, глупую хрень, за которую только мог погибнуть человек».

— Майор? — спросил Зандер. В его голосе появились нотки неуверенности. — Майор? Я достал что-то хорошее?

Бойцы, на обветренных лицах которых читалось непонимание и тревога, оборачивались к ней, замолкая.

«Не показывай им, — зашептал тёмный офицер. — Не показывай, в какой ты ярости. Иначе в следующий раз, когда враг ударит по расселине, они сломаются. Они могут биться с Архиврагом, но если поймут, что их бросили свои же, их решимость дрогнет».

Нужно выйти из положения, прямо сейчас.

— Майор? Чем оно пахнет?

— Это не еда, — сказала она. — Это лучше.

Ливетт дважды моргнул.

— Лучше?

— Я говорила про тебя верховному командованию, Зандер. О том, что ты сделал в первую ночь. Упомянула в докладах, как ты возглавил атаку на «Химеры». И они услышали.

— Упомянули… меня? Чем пахнет?

— Это не еда, — повторила Хеллскер, обмакнув пальцы в масло и протянув их кадету под нос, чтобы он смог сфокусировать слабеющий взгляд. — Это — «Горная зелень», пятый номер. Краска.

— Зачем они…

Она взяла его начавший опускаться подбородок и подняла голову. Затем размазала краску по его шлему поверх белой полосы, после чего зачерпнула из банки ещё и вытерла о наплечник.

— Ты — ударник, сынок, — сказала она. — Настоящий Троном проклятый ударник. Поздравляю.

Зандер от потрясения тяжело задышал, и из его растянувшегося в улыбке рта вырвалось облачко тёплого пара.

— Вы все теперь фрекковы ударники! — крикнула, поднимаясь, Марда. — Передайте краску по кругу, избавьтесь от тех межбулочных щелей на касках. Вы все повышены. В этом полку нет ни одного фреккового белощитника. Больше — нет.

Хеллскер похлопала измазанной в краске ладонью по наплечнику кадета-сержанта Вивек, перекрыв белый фон.

— А ты, Вивек, теперь и. о. лейтенанта роты И.

— Да, майор. — Она кивнула и, зачерпнув пригоршню краски, растёрла её поверх полосы на шлеме. — Давайте, передавайте, рота И! Не жадничайте!

— И пусть кто-нибудь свяжется со скаутами, — крикнула Марда. — Я хочу узнать насчёт тех двух контейнеров. Что бы в них ни было, оно нам нужно!

Белощитники гикали, улыбались. Толпились вокруг жестянок с краской и, обмакивая в неё руки, торопливо перекрывали позорные эмблемы, которые так долго носили. В шутку впечатывали пятерни в бронежилеты друг другу, салютовали зелёными пальцами. Говорили клятвы верности, которые вместе с паром плыли по холодному горному воздуху.

— Хорошо выкрутились, — тихо пробормотал Равура. — Но клянусь, я найду чёртова планшетомарателя, что прислал нам этот груз, и сверну ему шею.

А затем над головой раздался свист снаряда, затем ещё один, и ещё, сливаясь в хор проклятых душ, и Равура заорал: «На позиции!»

Загрохотало счетверённое орудие, и бывшие белощитники, пригибаясь, побежали к окопам и огневым точкам.

Хеллскер достала плазменный пистолет дяди, оказавшийся для неё непривычно тяжёлым, и перевела катушки в активный режим. От вибрации у неё заныли зубы, и она мысленно поблагодарила Трон за то, что до сих пор ей не пришлось из него стрелять.

— Дакай, — сказала она. — Перенеси Зандера в…

Но когда Марда обернулась, медик с помощником уже исчезли, оставив Ливетта Зандера прислонённым к стенке контейнера.

Парень был мёртв.


Тразин Неисчислимый, владыка Солемнейса и археовед Призматических галерей, не мог избавиться от подозрения, что он оказался не в том месте и не в то время.

После стабилизации нуль-устройства он занялся изучением районов и окружения касра Крафа, чтобы получить общее представление о географии и диспозиции войск, что оказало ему неоценимую помощь в процессе последующего отслеживания и записи хода битвы.

Когда машины Чёрного Легиона сошлись в битве с бронетанковыми полками Крида на Крафской равнине, он стал этому свидетелем. Когда Несущие Слово преодолели внешнюю куртину на юге, он смог сделать достаточно заметок и снимков для будущей выставки. И хотя археовед разрывался, стремясь посетить каждое важное событие — в конечном счёте большую часть его времени отнимало наблюдение за линией фронта у Элизионских полей, — он между тем отправил пару-тройку роев скарабеев незаметно снимать и записывать ход региональных столкновений.

Однако сейчас, в ключевой момент сражения, он сделал неправильный выбор.

Архикриптек Саннет, укрывавшийся на борту личного корабля Тразина, «Властителя старины», только что прислал ему межузельное сообщение. В нём говорилось, что варповые конструкции Чёрного Легиона прорвались через самые восточные врата и что прямо сейчас яростный бой шёл уже внутри Куртины-бета, перед Йорусским редутом.

Полковник в том бастионе оставил ворота открытыми после конечного срока, надеясь, что через них ещё успеет пройти Мордианская Вороная Гвардия и 707-й бронетанковый, — и в итоге начал закрывать их слишком поздно и впустил внутрь космодесантников Хаоса.

Теперь атаку пытались отразить силы Милитарума под началом верховного комиссара Забин, которая после череды казней взяла командование на себя, и при поддержке Новадесантников. «Леманы Руссы» сжигали трансмиссии, пытаясь закрыть створки, пока хелбруты с другой стороны толкали их обратно. На текущий момент самая драматичная битва всей кампании.

А вместо этого он был здесь.

— Будь прокляты Мёртвые боги, — выругался археовед, разбив криптопечать на свитке с орбитальным снимком и прокрутив воспарившую перед ним хризопразовую проекцию. — Чёрт, чёрт, чёрт. Саннет?

— Да, лорд?

— Твой алгоритм стратегического проецирования нас подвёл. Полагаю, его нужно полностью перекодировать.

— Почему, лорд?

— Почему? Почему? Ты ещё смеешь спрашивать, прислав мне эту проекцию? — Осторожно, чтобы его никто случайно не заметил, Тразин вышел из гиперпространственного ублиета и развёл перед собой руками. — Они поют, Саннет.

Археовед стоял на самых крайних западных воротах внутренней куртины, на стволе выведенного из строя стенного орудия размером с жилой блок. Позиция могла показаться слишком открытой, однако благодаря излучателю иллюзий, болтавшемуся на скрытой под капюшоном шее, его не мог заметить никто, кроме людей с самым тонким психическим восприятием.

Он обвёл руками армию культистов, что собралась у западного прохода.

Армию культистов, которые, вне всяких сомнений, пели.

Они стояли на четвереньках, словно молясь, раскачиваясь в такт с эфемерной песней, отчего коленопреклонённая орда перед закрытыми воротами походила на штормящее море. Некоторые, будто по неведомой указке, падали на ножи или всаживали в себя пули, присоединяясь к грудам тел, что тут и там валялись среди истеричного скопища, пока орудия на стенах проделывали в ковре из плоти огромные дыры. Сектанты не прекращали жутко шататься и утробно петь, даже когда их целыми шеренгами выкашивало огнём тяжёлых болтеров, и люди позади на несколько кошмарных секунд успевали понять, что им суждено умереть следующими.

Среди них расхаживали мутировавшие астартес в скрытой под рясами деформированной броне, размахивая кадилами, из которых клубился бледно-жёлтый дым.

— Они делают вот это, — произнёс Тразин. — Пока у восточных ворот и Йорусского редута прямо сейчас идёт эпохальная битва. Подумай, каких приобретений я лишаюсь.

— Думаю, вы вспомните, что я предсказал прорыв через восточные ворота, — отозвался Саннет, дополнив слова глифом, указывающим на почтительный тон, с намёком, однако, на возмущение. — Всё указывало на то, что штурм случится там. Это была ваша теория, что культисты и Чёрные Легионеры, выходящие через южную брешь, ударят по западным воротам.

— Саннет.

— Припоминаю, вы сказали, что атака на восточные врата лишь уловка и что Абаддон-который-разоряет — гениальный стратег.

— Абаддон Разоритель. И да, так я и подумал. Но ты виноват в том, что не отговорил меня. Не будь ты более убедительным, я бы не сидел сейчас здесь, наблюдая за вот этим.

— Да, лорд.

Археовед умолк, погрузившись в раздумья. Если быть с собой откровенным — практика, которую он никогда не находил ни приятной, ни полезной, — то расположиться у западных ворот решил он сам. Кроме того, так бы он оказался далеко от безжалостно-ксеноцидных Новадесантников, коих археовед всегда считал унылыми и незамысловатыми и которые с большей вероятностью, чем любые другие войска на Кадии, раскрыли бы его.

Поэтому владыка смирился, что ему придётся ограничиться той информацией, которую добудут рои скарабеев, и попытался отыскать в раскачивании закономерность. Ритуал, по крайней мере, был интересен для анализа с социально-этнографической точки зрения. Для чего он предназначался? Для призыва сущности варпа? Для вымаливания у богов лжеизмерения успеха в предстоящем штурме? Вероятно, последнее: он заметил собирающиеся позади орды транспортники Чёрного Легиона.

— О чём они поют? — задался он вопросом.

— Желаете подключить модуль-переводчик? Для какого языка?

— Это какой-то варп-напев. Прогони его через фильтр распознавания дикции и грамматики.

— Часть смысла может потеряться из-за нашей неспособности считывать эмпирейную тональность, или варп…

— Просто слова.

Саннет умолк, и Тразин уже собрался спросить, как идёт прорицание, когда вязкая, булькающая речь толпы начала превращаться в разборчивые фразы.

«Отец Смеха, Маяк Радости, Носитель Чаши Благости, Тот-кто-творит-жизнь, Плодовитая Мать, Щедрый даритель перерождения даже врагам…»

— Прошу прощения, лорд. Наверное, фильтр вышел из строя и передаёт мусорные глифы. Сейчас я…

— Нет, — отозвался археовед и, пригнувшись, увеличил разрешение окуляров. — Это не мусорные глифы, а триста тридцать три имени эмпирейного божества Нургла.

Он запустил сенсорный комплекс, считывая всё подряд — слуховые аномалии, мозговые волны, сейсмические…

— Саннет!

— Засёк, лорд. Структурное нарушение внутри стены, если вам угодно…

— Мастер охоты! Спусти меня вниз! — сказал он и, загрохотав магнитно закреплёнными ступнями по стволу пушки, кинулся обратно к гиперпространственному ублиету. — Доставь за стены, на триста кубитов. На твёрдую землю.

Едва он нырнул в карманную область, позволив крошечному цилиндру экстрапространственного измерения закрыться следом, его слуховые сенсоры уловили потрясённый вопль защитников стены.

— Быстрей! Быстрей!

Когда ублиет отворился снова, Тразин оказался вдали от массивных ворот, стоя над одним из бункеров с автопушкой и другими оборонительными сооружениями, что тянулись по обе стороны от дороги. Целая огневая система, предназначенная для уничтожения любого, кто прорвётся за врата.

Однако врата никто не прорвал, их даже не коснулись.

Вместо этого створки попросту развалились.

По исполинским петлям поползла ржавчина. Металл разъедался, корёжился, бурел и скручивался, словно листья в лагерном костре.

Открытый ублиет представлял собой окно ровно до тех пор, пока он не шагнёт сквозь него, будто в дверь, и Тразин рискнул задержаться только потому, что это позволило ему лучше сфокусировать окулярный прорицатель.

И на чернеющих, стареющих петлях он различил существ — раскачивающихся, пляшущих, поющих.

Он убавил хроновосприятие и присмотрелся внимательнее.

Это были микроскопические демоны Нургла — целая колония прожорливых тварей, снующих снаружи и внутри петель. Они скакали и пели, спаривались и экскретировали, плодились и массово умирали, становясь колониями для своего злорадствующего потомства.

Но в первую очередь они кормились. Запихивали друг друга в пасти, полные игольных, шатающихся в гнилых дёснах зубов. Пожирали мёртвых и грызли собственные мясистые конечности. И проедали металл петель, превращая толстую сталь в просвечивающую паутину почерневшего металла, который жалобно затрещал, когда огромные створки начали тянуть, корёжить и разрывать источенную структуру. А за разлагающимися штифтами, шарнирами и крыльями петель археовед заметил колонию, уже глодавшую скалобетон самой стены.

И Тразин, проживший шестьдесят пять миллионов лет и видевший возвышение, падение и обращение в прах цивилизаций, сразу понял, что это такое: высвобожденная мощь эонов. Омерзительные создания не пожирали механизмы, они их старили.

До него через равнину докатился гулкий рокот, и он вернул хроновосприятие в норму как раз вовремя, чтобы узнать в звуке треск разламывания — две верхние петли левой створки раскололись, и та стала безумно крениться из арки.

У бойцов возле неё были считаные секунды, чтобы убежать, прежде чем перекосилась и сломалась нижняя петля и гигантская плита, выкованная из сплава адамантия и стали, рухнула на землю подобно разбитому надгробию.

Толщиной не уступавшая «Леману Руссу», она смяла под собой танки и разнесла вспомогательную огневую платформу, подняв облако скалобетонной пыли.

Прежде чем дымка улеглась, упала вторая створка. На этой стороне, однако, колония нургликов заразила саму дверь, и, прежде чем отделиться от стены, она начала стонать и складываться, будто схватившийся за живот человек. И когда дверь завалилась, согнувшийся край погрузился в землю подобно руке, пытавшейся вырыть могилу.

Пение прекратилось, сменившись криками, когда тысячи сектантов хлынули через открытые ворота, паля из пулемётов и размахивая костяными амулетами, а многие — и вовсе без ничего. Они вскарабкались на лежащие створки, словно те были аппарелями, и начали расстреливать дезориентированных гвардейцев, которые всё ещё отходили прочь от обломков, оглушённые ударом и ослеплённые поднявшимися тучами пыли.

Мастер охоты встал рядом, предусмотрительно подняв синаптический дезинтегратор.

И тогда Тразин осознал, что увидел не просто вмешательство так называемых богов варпа. Только что он стал свидетелем одной из самых успешных диверсий за всю историю Империума.

Слева от него в бой понеслась рота «Гибельных клинков», катясь между трассирующим огнём из бункеров и оборонительных линий «Эгида», на ходу паля из тяжёлых болтеров и лазпушек.

Но даже всей их потрясающей мощи, понял археовед, не хватит, чтобы обратить волну вспять. Прокручивающиеся справа на окулярах расчёты стратегических подсистем, сравнивающих боевые силы, условия местности и доктрины разных подразделений; доклады Саннета о внезапном выбросе тепла над ждавшими перед стенами транспортниками Чёрного Легиона — всё говорило об одном.

— Это прорыв, настоящий прорыв! — завопил он, зная, что его слова затеряются в грохоте сражения. И, узрев самую отчаянную битву дня, с миллионами сцепившихся насмерть солдат и свистящими над головой снарядами, Тразин победно вскинул к небу кулаки.

— Я был прав, Саннет! Ты меня слышишь? Я был прав!


— Какого чёрта там творится? — спросил Крид.

Офицер западного сектора — насколько помнил Келл, её звали Рави — запнулась.

— Я… я не знаю, генерал. Ворота открыты.

— Ворота что? — Урсаркар щёлкнул переключатель на голостоле так сильно, что изображение на миг погасло. — Что значит открыты? Мне же доложили об их закрытии…

— Простите, генерал, простите, — торопливо сказала Рави и, жестом велев всем замолчать, прижала руку к аугментированному вокс-узлу, что заменял ей правое ухо. — В докладе говорится, что…

Взгляд офицера метнулся в сторону, пробежавшись по голостолу так, словно она пытались уследить за носящейся мухой, затем посмотрела обратно на Крида.

— Генерал, с сожалением сообщаю, что западные ворота пали. Какая-то химическая атака. Проход открыт, врата выведены из строя. «Гибельные клинки» из роты «Мёртвых голов» Сто тринадцатого полка вступили в бой, но уже израсходовали половину боезапаса. Транспортники Чёрного Легиона готовятся к штурму.

— Значит, даже если мы отобьём врата, то не сможем их удержать. Это ты хочешь сказать?

— Да, генерал.

— Получается, нас поимели.

— Весьма точное утверждение.

Лорд-кастелян кивнул, пыхнул сигарой. При этом он слегка склонил голову — признак того, как знал Джарран, что он раздумывает над сложным решением.

— Генерал, — произнёс офицер. Обернувшись, Келл увидел, что тот носил синий табард со стоячим воротником связного лица Флота, а к галуну у него был приколот значок врат боевого флота Кадии.

— Он думает, — вмешался флаг-сержант. — Дайте ему секунду.

— Дело не может ждать, — продолжил тот и заговорил через плечо Келла: — Мы засекли скачок энергии в еретическом корабле «Терминус Эст», он запускает орудия и выходит на позицию для планетарной бомбардировки.

— Цель? — спросил Урсаркар. Он смотрел куда-то вдаль, а глаза, в которых отражался зелёный свет гололитической проекции, оставались совершенно непроницаемыми.

— Баллистические когитаторы указывают на «Меч непокорности».

— Значит, не повезло Тёмным Ангелам. — Крид вздохнул, отрывая взгляд от карты-проекции. — У кого-нибудь есть хорошие новости?

— Восточные ворота держатся, оперативное соединение Йорусского редута…

— Не стоит ни хрена, если мы потеряем западные врата. Придётся уводить всю толпу в цитадель. Что-то ещё? Как дела у Сынов Русса?

Офицер северного квадранта вытянулся по струнке.

— Волчий лорд Хайфелл сообщает, что бой с Железными Воинами перешёл в заключительную фазу, он ожидает победу через день, возможно, два.

— Ну, хвала Императору и на том. А Храмовники — только не говорите мне, что они по-прежнему на том проклятом Оплоте мучеников, да? Да. Сёстры?

— К ним движутся сверхтяжёлые машины еретиков, — доложил офицер восточного сектора. — Обновлённых сводок не поступало. Согласно расчётам баронессы Вардус, Легио Вулканум войдёт в зону поражения цитадели через четыре дня.

Урсаркар выпустил дым через ноздри, так что тот поплыл сквозь голосеть стола, затем отступил от проектора.

Офицеры-тактики встали по стойке смирно.

— Ладно, — сказал генерал, поведя бровями, — мне и так не нравилось командовать чёртовой войной отсюда. Келл?

— Лорд-кастелян?

— Вызывай «Вальку», мы устанавливаем командный пункт на стене. На носу осада цитадели, а таким боем не поруководишь из бункера. Нам потребуется вокс-оператор — эй ты, как тебя зовут?

— Кормахен, сэр, из Восемьдесят восьмого.

— Знаешь шутку, Кормахен? Что, если не прослужишь со мной полгода, я не запомню твоего имени?

— Я её слышал, сэр.

— Так вот, это работает и в обратную сторону. Теперь, когда я узнал твоё имя, тебе не разрешается умирать. Не вынуждай меня запоминать имя другого чёртового воксиста, Кормахен, ты меня понял?

— Сэр!

— А теперь пошли, Кормахен, я хочу увидеть битву собственными глазами.


Тихо, осторожно Кезтраль прокралась на территорию депо. Держась у стен с лазпистолетом наготове.

Она собиралась встретиться с друзьями, но это была территория Архиврага. За горизонтом гремели взрывы, напоминавшие звуки огромной сваебойной машины, готовящей фундамент для нового жилого блока. Бум-бум-бум-бум-бум.

Грохот эхом разносился среди брошенных грузовых вагонов и складов депо, сотрясая Ханну гулкими раскатами такой силы, что казалось, будто те обладают собственным весом. Время от времени слышались короткие очереди других промышленных взрывов — болтерный огонь астартес, решила она.

У Кезтраль болела каждая клеточка тела. Она потратила треть марли и лейкопластыря из аптечки, чтобы подлатать кровоточащие ступни. Фляга на поясе опустела ещё два дня назад, поскольку источники воды, мимо которых она проходила, были слишком загрязнены, чтобы пополнять запасы из них. На горном перевале ей пришлось слизывать росу с металла, чтобы хоть немного увлажнить пересохший язык и растрескавшиеся губы.

Каждый пилот проходил курс организации побега и ухода от погони, но она никогда не тренировалась преодолевать настолько пересечённую местность, да ещё и с тяжёлым ранцем. Хуже боли была только апатия, постепенно окутывавшая её подобно отсыревшему одеялу. Принятие того, что теперь не она решала, жить ей или умереть.

«Уже почти всё, — твердила себе Ханна. — Ты справилась. Ты дошла до точки — только не делай ничего глупого и неосторожного в самом конце. Это всё ещё территория еретиков».

Выставив перед собой лазпистолет, Кезтраль выглянула из-за вагона. Она старалась не разгибаться, укрываясь за железными колёсами, чтобы свести силуэт к минимуму.

Когда она заметила отделение касркинов, которые, опустившись на колено, построились кругом и прикрывали свои сектора, Ханна всхлипнула, но из-за обезвоживания не смогла зарыдать.

За всё время пути она не встретила ни одного друга — по крайней мере, живого.

На третий день лётчица миновала частокол из шестов, вбитых в растрескавшуюся землю. В основном это были прутья арматуры, вырванные из разбитых бункеров, но среди них встречались флагштоки и погнутые железные колья, которые часто бросались на дно защитных траншей. В длину они разнились от небольших, едва достигавших колена, до десятифутовых жердей.

На них торчали головы кадианцев, насаженные под странными углами, так, словно водружавшим их еретикам приходилось пробивать хребты или искать более слабые места в основании черепов. У нескольких голов шипы прошли сквозь макушку, отчего их каски остались висеть на острие, придав тем схожесть с офицерами, что учтиво поднимают фуражку при встрече с солдатской вдовой. Прочим на щеках и лбах вырезали руны, которые словно углублялись, чем дольше Ханна их разглядывала, как будто они были не метками, но дырами в ткани мироздания. Дырами, ведущими в тёмное место, что притягивало к себе её взгляд, между тем как мозг шарахался от них, словно обжёгший пальцы ребёнок.

Те мертвецы с опоганенными лицами были последними друзьями, которых она видела, не считая женщину, встреченную двумя часами раньше. Женщина — занимавшаяся изготовлением снарядов, судя по спецовке и почерневшим кончикам пальцев, — прижимала к груди головку трёхлетнего мальчика. Ребёнок был жив, хотя на верхней губе виднелась алая корка засохших соплей.

Она отстегнула маску противогаза, чтобы те увидели её лицо, и попробовала уговорить пойти с ней. Сказала, что до помощи оставалось идти два часа, но женщина лишь глубже забилась в угол. Кезтраль даже положила перед ребёнком питательный батончик и показала приколотый к комбинезону значок с крыльями. «Кадия, кадианский пилот, — сказала она и помахала руками. Затем попробовала по-другому: — Крид? Мой босс. — Ханна, словно в пантомиме, отдала честь. — Вот лорд-кастелян Крид. — Она показала, как курит сигару. — Знаешь? Идём со мной, солдаты Крида тебе помогут. Касркины. Большие и сильные».

Ребёнок сказал ей только одно: «Они дикие животные, мы их слышим».

И по взгляду матери Кезтраль поняла, что никуда они не пойдут. При упоминании касркинов женщина лишь зажмурилась и зашевелила губами, читая молитву.

«Они дикие животные». И для них она была одним из тех диких животных. Бронированных зверей, что пронеслись через их жилой анклав со скрытыми за ребризерами лицами, разрушая здания из артиллерии и пробивая из мелта-ружей проходы сквозь внутренние стены. Чёрт, зверь в такой униформе, как у неё, вполне мог разбомбить её дом.

Кезтраль вспомнила мать с ребёнком, когда отстегнула застёжку ребризера и вышла из-за вагона, приветственно подняв руку.

Касркины заметили её сразу же. Они рассредоточились, присев у стены склада, где их левый фланг прикрывал штабель деревянных ящиков. Один имел залповое ружьё на сошках, упёртых в ящики с маркировкой «ФУРАЖ».

— Я тут, — прошипела она, после чего оглянулась влево и вправо мимо поездов, удостоверяясь, что её не заметит снайпер или патруль Архиврага, когда она бросится к спасителям. — Кезтраль, Восемьдесят девятый пиктсъёмочно-боевой, бортовой номер один два два.

Сержант махнул ей.

Ханна потрусила к следующему вагону, поглядывая по сторонам.

Заметила приглашающий жест сержанта.

И остановилась.

Она вела себя глупо и понимала это. Она же говорила с Крафом по воксу, и они прибыли именно туда, куда сказали. Касркины, как и обещалось. Так почему она заколебалась? Они не окликнули её, и что с того? Наверное, старались не выдавать себя лишний раз, говоря только по зашифрованным каналам. Касркины никогда не отличались особым дружелюбием.

Если только…

Он махнул снова, и не с настойчивостью, а с невероятным терпением. И это её поразило. То, что тот подзывал её к себе, словно мать ребёнка. Такой медленный жест. «Иди сюда». Уговаривающий, заманивающий.

«Они дикие животные».

У Кезтраль поднялись волоски на загривке, заколов воротник комбинезона. Вот кем она стала за время долгого, одинокого пути по разорённой войной родине? Робкой добычей, жмущейся в угол в страхе перед миром, полным жестоких головорезов, и без разницы, под каким флагом они сражаются и какому богу молятся? Более не способной отличить героев от еретиков? Грызуном, шмыгающим между лап сцепившихся огромных псов и понимающим, что любой из них может раздавить её и даже не заметить?

Нет, она не была грызуном. Она — кадианка.

Ханна шагнула вперёд и, захрустев по щебню рельсового пути, пошла на призывающий жест. Сглотнула подкативший к горлу ком, когда на неё снова накатила паника.

Затем касркин с залповым ружьём обернулся к ней, чтобы узнать, почему она мешкает.

Кезтраль застыла, увидев его левый глаз.

В нём не было ничего особенного, помимо того факта, что она его видела. Видела, потому что в личине шлема зияла дырка, а разодранную пластину и торчавшие из-под неё волокна покрывали бурые следы крови.

Шлем мертвеца. И, заметив это, Ханна тотчас отметила и многое другое. Вроде того, что на наплечниках сержанта были отметки первого отделения восьмой роты, а у залповщика — седьмого отделения четвёртой роты. Того, что элементы брони плохо прилегали. То, что линзы шлемов были тёмными, без отблеска работающих оптических систем.

Сержант поднял лазпистолет, но он двигался неуверенно и слишком медленно.

Ханна не стала вскидывать пистолет, а вместо этого сама нырнула вниз, мгновенно прильнув к прицелу и наведя его на огневую группу. Она сделала три выстрела, чтобы не дать им поднять головы, и кинулась обратно, откуда пришла, вслепую паля за спину. Она метнулась вправо, чтобы вагон оказался между ней и самозванцами, и в следующий миг мимо неё засверкали первые росчерки ярко-белых лучей адовых ружей.

Несясь сломя голову, она истерически расхохоталась, пока мозг пытался осознать, чему только что стал свидетелем. Как красный импульс её пробивного лазпистолета попал точно в стык между нагрудником и шлемом залповщика, сбив его с ног в брызгах багрянца.

Она сделала первые выстрелы в гневе и уложила своего первого врага.

Ханна Кезтраль, чемпион по запуску боевых змеев в салгорахской трущобе, была, Трон её подери, фрекковым кадианским солдатом. Да, она бежала от врага и намеревалась просто прикрыть своё отступление, но она сражалась, и у неё было оружие.

«Оружие для защиты», — всплыла из глубин памяти ухмылка пилота «Валькирии».

Она оглянулась и увидела, что лжекасркины обходят вагон. Их осталось четверо. Но они были медлительны и непривычны к тяжёлой панцирной броне, плохо прилаженные пластины то и дело норовили сползти и сковывали движения. Им пришлось сорвать шлемы, чтобы хоть что-то видеть.

Двое стреляли на бегу, пуская ей вслед искрящиеся лазерные лучи. Настоящие касркины уже бы трижды в неё попали.

Ханна по-прежнему посмеивалась над этой мыслью, когда очередной выстрел попал ей в область поясницы, заставив нырнуть лицом в засыпанную щебнем землю, и у неё враз онемел локоть от удара о край ближайшего грузового вагона. Послышался запах горелой ткани. По бёдрам потекла тёплая жидкость.

Попадание в позвоночник. Наверное, паралич.

Кезтраль решила не умирать как жертва. Она отдала приказ ногам, не зная, откликнутся ли те, и закатилась под вагон, одновременно услышав, как лазлучи забили по колёсам. Она поползла, скребя и задевая ранцем ржавую ходовую часть. Выбралась с другой стороны и скинула тяжёлый рюкзак, с едва ли не праздной отстранённостью отметив дымящуюся дыру, проделанную в вокс-установке. Никто ей не перебивал хребет. У неё взорвалась батарея, забрызгав ноги аккумуляторной кислотой.

Теперь-то она уж точно не позовёт на помощь — да и вряд ли она вообще к ней шла. Ханна выдернула из ранца футляр с пикт-катушкой и залезла в открытый вагон. Забилась в тени в самом дальнем углу. Пробивная батарея разрядилась, однако у неё имелась в разгрузке запасная, плюс ещё запальное устройство.

Её поиск займёт какое-то время.

Она сможет задержать их огнём из пистолета, пока второй рукой будет сжигать негативы.

Те снимки могли повлиять на ход войны, но ей отдали чёткий приказ: противник ни при каких обстоятельствах не должен узнать о разведывательных возможностях Кадии.

Кезтраль положила запальник и футляр с негативом на грубый дощатый пол, вынула из разгрузки лазерную батарею и дрожащими руками попыталась вставить в пистолет.

Грохотнув ботинками по настилу, сержант оказался в двери грузового вагона. Он не стал утруждаться, забираясь внутрь, а просто заскочил.

Ханна резко загнала батарею в лазпистолет, щёлкнула кнопку заряжания и нажала спусковой крючок.

— За Императора! — крикнула она.

Однако лазпистолет ничего не ответил. Вместо руны-счётчика выстрелов он показал буквы ОШИ.

Ошибка.

Фреккова батарея разрядилась. В самый, фрекк, подходящий момент.

Она снова нажала кнопку заряда и выстрелила. Ничего.

Сержант снял шлем и с гулким стуком уронил его на пол. Он улыбался, но не потому, что так хотел. Серебряные кольца оттягивали уголки его рта под самые глаза, обнажая зазубренные, будто пилы, верхние зубы.

Он нажал на краденом цепном мече кнопку, и тот взревел раз, второй. На третий еретик сделал выпад и рубанул по углу ящика, наполнив воздух опилками и запахом пилорамы.

Кезтраль отползла назад, сжимая в руке негативы.

Снаружи донеслись голоса двух других врагов, разговаривающих на своём странном рявкающем и рычащем наречии. И завывание других, подтягивающихся к ним противников.

— Ты знаешь, кто мы такие? — спросил сержант. Он дышал с влажным клокочущим звуком, а по его подбородку густо текла слюна.

— Животные, — ответила Ханна.

— Освободители, — возразил сержант. — Мы здесь, чтобы освободить вас от офицеров, комиссаров, кардиналов и Лжеимператора.

Она ткнула в него пистолетом и выстрелила, понимая, что ни к чему хорошему это не приведёт.

Удар пришёлся в оружие, зубья меча вгрызлись в корпус и подкинули его к потолку, вырвав из руки кадианки и попутно вывихнув ей скобой указательный палец.

— Кадия стоит. — Кезтраль выставила перед собой футляр, словно пытаясь защититься им. Если она не смогла уничтожить его, то, возможно, он сделает это вместо неё. — Бей уже, фрекк, я устала на тебя смотреть.

И он ударил. Он поднял цепной меч так высоко, что высек искры из стальной ленты на потолке вагона, после чего резко опустил, и Ханна — слыша один только рёв — вскинула драгоценные пикт-катушки, подставляя их под удар.

А затем — взрыв осколков, костей и воплей. Её ослепил яркий свет, и на мгновение Кезтраль решила, что видит Императора.

Но увидела она вовсе не свет Золотого Трона, а резкие лучи серого солнца Кадии, полившиеся в пробитую дыру, сквозь которую внутрь вагона свалилось нечто огромное, а затем ринулось наружу, потянув сержанта за собой.

Его выпавший цепной меч остался лежать на полу, с дребезжанием крутясь туда-сюда.

Ханна подскочила к нему, беспокоясь, что если не выключит оружие, то её поранит. А затем услышала снаружи крики, и невольно выглянула в дверь.

«Дикие животные», — подумала она.

Сержант трепыхался, с распахнутым ртом и сломанной шеей, в когтях зверя. В десять футов ростом и увитого бугристыми мускулами. С покрытыми густой шерстью лапами и обросшим хищным лицом.

Его соратники пятились, паля из адовых ружей по существу, хотя лучи рассеивались на броне свирепого монстра, оставляя тлеющие угольки, или поджигали волоски на руках.

Тугие мышцы, толщиной с охват талии самой Кезтраль, напряглись, и чудовище швырнуло сержанта через всё депо, так что тот с хрустом костей врезался в локомотив.

Зверь набросился на ближайшего лжекасркина и впился острыми клыками ему в плечо, после чего запрокинул голову и оторвал врагу руку, за которой из тела потянулись сухожилия.

Когда хищник повернулся к последнему еретику, Ханна увидела на его доспехе силовой ранец с клыкастым красно-чёрным узором и перестукивающимися костяными амулетами. Кезтраль поблагодарила Трон, что зверь своим телом закрыл от неё побоище, когда набросился на последнего еретика, повалил его, после чего вздёрнул в воздух и бросил обратно на землю со звуком, напоминающим хруст ломающейся на лужице ледяной корки.

А потом он повернулся к ней. Принюхиваясь. Втягивая воздух в мокрые от крови ноздри. На секунду она заглянула в жёлтые глаза существа и тотчас поняла, что скверна варпа цеплялась к нему, подобно смраду крови и животной слюны.

Ханна заторможенно уставилась на цепной меч, все ещё рычавший у неё в руке.

— Я… — Она попыталась бросить его, но рука её не послушалась.

Зверь, пригнувшись, двинулся к ней, оскалив влажные от крови зубы, готовясь к…

Воздух расколол грохот болтерного выстрела, и монстр замер так же быстро, как ранее сорвался с места. Он кинул взгляд через плечо, рыча и сопя.

А затем исчез, поскакав на четвереньках вглубь искорёженных руин депо.

Кезтраль выключила цепной меч и упала на колени, лишившись последних сил.

Она едва отреагировала, когда в поле зрения появился воин в силовом доспехе, провожая болтером убегающего зверя.

Когда астартес, тряхнув костяными амулетами и меховыми хвостами, перевёл оружие на неё, руки Ханны были уже подняты.

— Друг, — прохрипела она.

— Назови себя, — рыкнул воитель сквозь глухой шлем. Кезтраль с трудом поняла его из-за акцента: он говорил, растягивая гласные и отрывисто рявкая согласные звуки. — Идентифицируйся.

— Капитан Ханна Кезтраль, Восемьдесят девятый пиктсъёмочно-боевой, бортовой номер один два два. — Она устало показала футляр. — У меня разведданные.

— Что здесь случилось? — крикнул воин. Его бронированный палец по-прежнему оставался на спусковом крючке.

Отчего-то Кезтраль поняла, что он спросил вовсе не из праздного любопытства. Проведя жизнь в обществе солдат и офицеров, она хорошо усвоила, когда глаза следовало держать открытыми, а когда — нет.

— Монстр, — ответила она. — Спятивший предатель-космодесантник. Набросился на своих.

— Ты точно это видела?

— Да.

Ангел Империума убрал палец с крючка и опустил болтер.

— Значит, тебе очень повезло, что я пришёл, Ханна Кезтраль. Я брат Стаккль из Железных Волков, мы отслеживали твой сигнал бедствия.

Она смогла лишь кивнуть.

Никогда в своей жизни она не признается ни командиру, ни исповеднику, ни даже самой себе в том, что увидела.

Что цвет и обозначения на латах ангела были в точности такими же, как у зверя.


Глава седьмая

— Сегодня ясный день, мои подопечные, — произнёс нараспев дьякон Воутт. — Славный день. Почувствуйте витающий в клуатре запах фицелина и дым битвы. Ощутите острые камни под ногами! Сегодня — день прощения, моя паства. Священный орден Девы-Мученицы призывает вас смыть грехи кровью Архиврага.

Женевьева была рада жужжавшим над головой херувимчикам с кадилами. Пряный запах курений скрывал людской смрад.

— Они могут двигаться быстрее? Скорость на вес золота.

Дьякон обмакнул кропило с серебряной ручкой в бак, после чего замахал им туда-сюда, обрызгивая паству елеями.

— Терпение, Сестра, терпение. Мщение Его грядёт, и скоро всё случится, но проклятых нельзя торопить. Лучше наставить их, прежде чем давать волю их истовости. Тогда они будут достаточно быстрыми.

Он улыбнулся Женевьеве, показав ей почерневшие зубы. Его ряса, когда-то белая, за десятилетия пожелтела от пятен пота. Глаза его скрывали очки — Воутт обитал во тьме, и даже тусклый свет воюющей Кадии оказался для него невыносимым.

Однако дьякон выглядел ещё вполне нормально по сравнению со своими подопечными.

Они шли неспешно, облачённые в лохмотья и погребальные саваны, двигаясь кто как мог. Некоторые — из свежих, с торчавшими из синюшных послеоперационных ссадин и розовых рубцов проводами и стимм-инъекторами, — шагали в большинстве своём прямо. Старшие же проклятые — чья кожа отмерла от пребывания в сырых криптах — ползли и семенили. Тут и там на воспалённых припухлостях, где под винного цвета кожей бугрились раздутые мышцы, плоть покрывали целые колонии тёмной плесени. Из отвисших ртов сочилась пенистая слюна. Один корчился в судорогах, непрерывно стуча челюстью со звуком «щёлк-щёлк-щёлк», пока из ослабевших дёсен не стали выпадать зубы.

— Почувствуйте тёплые потоки, моя паства. Ощутите дуновения воздуха! Это — ветры войны, дыхание града горящего!

Женевьева поняла, что жрец описывал ощущения, поскольку члены его паствы носили глубокие капюшоны. Мёртвые аугметические линзы, отключённые и такие же тёмные, как очки самого дьякона, выступали из-под скрывающей лица ткани. К черепам были прибиты каски либо скуфьи, защищавшие их лоботомированные мозги, — так называемые шлемы-умиротворители, делавшие существ до поры до времени покорными.

Женевьева говорила себе, что они заслуживали такой участи. Что они были еретиками, изменниками и дезертирами. Наихудшими отбросами, каких могла дать Кадия.

Их руки оканчивались вживлёнными разъёмами, из которых свисали мотки электроплетей либо циркулярные пилы на кабелях. Скрежет этих орудий по земле наполнял собой весь клуатр, в громкости уступая разве что тяжёлой поступи и шипению поршней шедших следом машин покаяния.

Если аркофлагеллянты представляли собой жуткое извращение над плотью и механизмами, то еретики, заключённые в устройствах покаяния, были того хуже. Приговорённые висели в гнезде из кабелей в сердце ходячих пыточных машин, совершенно не защищённые от вражеского огня. Те, что шествовали впереди, имели маятниковые конечности с установленными на них вращающимися пилами или острыми хлыстами, позади которых крепились тяжёлые огнемёты. За ними двигались шагатели модели «Умертвитель», чьи пилоты поневоле были запечатаны внутри саркофагов, в которых хотя бы имелись системы наведения, чтобы вести более прицельный огонь из тяжёлых болтеров.

Всего шесть сотен аркофлагеллянтов и почти пятьдесят машин покаяния.

От них разило позором и смертью. Смрадом покойницкой, сквозь который пробивался запах бальзамирующих жидкостей.

Один аркофлагеллянт привлёк её внимание своей прямой спиной. Это была женщина, с крепкими конечностями и благородной осанкой, шагавшая с царственностью, совершенно не соответствовавшей нынешнему положению. Саван скрывал всё её тело, облепляя фигуру из-за секущего ветра, что докатывался из объятых огненной бурей внешних районов храма.

Когда горделивый флагеллянт сделал ещё шаг, плащаницу сорвало с голой ноги, и Женевьева заметила контакты для подключения силовой брони, а ещё идущие вкруг вытатуированные геральдические лилии.

Она отвела взгляд, якобы под предлогом того, чтобы спросить:

— Как мне это сделать?

Воутт облизал губы и взял с сервиторной тележки бронзовую шкатулку. Он поцеловал замок, прежде чем открыть его, и откинул крышку, под которой оказался пульт управления с разноцветными лампочками, две прорези для ключей, а также перфорированная головка, в которой Женевьева узнала вокс-микрофон.

— Проверните ключи, скажите слово, и они активируются, — почтительно произнёс он. — Мыслеимпульсные устройства сделают их необузданными, заставляя наброситься на ближайших врагов. Возможно, по ошибке стравливая друг с другом. Но наденьте этот медальон… — Дьякон протянул руку в футляр и указал на диск с печатью Адептус Министорум. — И он послужит маяком. Куда бы вы ни пошли, они последуют за вами.

Женевьева достала медальон и надела на шею. Затем взяла с пояса два ключа и вставила в разъёмы шкатулки.

— Это знаковый момент, — промолвил Воутт. — Лишь дважды паства Скита выпускалась на Кадию, впервые…

— Давай побыстрее закончим, — оборвала его Женевьева и провернула оба ключа.

Она отшатнулась, когда пальцы ущипнула статика, а с ключей и перчаток посыпались искры. Воздух наполнился гулом. Электроплети затрещали и завизжали, подобно перебитым кабелям, из давно пересохших глоток донеслось стенание. Над массой клобуков на миг задрожало синее зарево.

Дьякон расхохотался, вскинув руки при виде зрелища, и вокруг его желтушного тела заплясали мерцающие коронные заряды.

— Промолвите слово! — возопил он. — Подарите им мир в насилии!

Женевьева обернулась к серафимкам — тем, что от них осталось. Всего восемнадцать воительниц, из которых после этой атаки не останется ни одной.

— Приготовьтесь к взлёту, вы свои маршруты знаете. Старшая сестра Наваретта?

— Да, канонисса.

— Держи знамя повыше. — Она связалась по воксу с барбаканом. — Отпереть врата.

Затем, увидев, как со скрежетом поднимается решётка, Женевьева повернулась обратно к футляру, нажала кнопку «ЗАПУСК» и сказала:

— Потрошить!

Шестьсот пятьдесят пар аугметических линз разом налились багрянцем. И Скит Ямы утонул в шуме самой бездны ада.


— Как это недостаточно? — взревел Уркантос, обращаясь к варповому кузнецу. — Как это мы не прорвались? Мы дали демоническим машинам черепа, напитали их, забили собственных культистов на их алтарях, а они всё равно едва плетутся!

Перед ними две огромные боевые машины катились по направлению к храму Святой Моррикан. В необъятных баках на задних стойках шасси ликующе заплескалось дьявольское топливо, когда сидевшие внутри кровопускатели восьмого ранга дали очередной залп по стенам святилища.

Они проломили внешние стены этим утром, после чего демонические махины стали крушить расположенные за ними клуатры и меньшие часовни. По пути они поливали святой град огнём, создавая из обломков скалобетона трассу, по которой неспешно продвигались к внутренней куртине храма.

— Их прогресс значителен, — заявил варповый кузнец, Лотарн, и извивавшиеся за спиной мехадендриты раздражённо защёлкали друг на друга. — К ночи мы попадём внутрь храма.

— Прогресс, — рыкнул лорд-губитель, перейдя на демонический голос, отчего кузнец резко обернулся. — Мне не нужен прогресс, я хочу утопить храм в крови. Они прячутся. Стреляют из укрытий. Завлекают нас в ловушки, после чего подрывают здания, чтобы задержать нас. Они дразнят нас.

— «Повелители черепов» истребляют…

— Недостаточно! Не…

— Уркантос.

Уркантос Полукнязь мгновенно замолчал и обернулся.

Позади него вознёсся столб фиолетового пламени, от одного вида которого Гвозди Мясника глубже впились ему в мозг — хотя на этот раз они сумели погрузиться лишь в ту часть, что ещё состояла из плоти.

— Магистр войны, — поклонился Уркантос.

Образ Абаддона стоял внутри мерцающего языка огня, плывя вместе с его трепетанием.

— Уркантос, ты просил меня о Кадии. О Крафе. А сам кидаешь войска на несчастный храм? Чёрный Легион преодолел западные врата. Одержимые утопили стены Йорусского редута в крови. Кром Гат и Железные Воины на грани разгрома, сражаясь с Волками один на один, без твоей поддержки. Даже твои Гончие бросаются на ублюдочный помёт Льва, а ты торчишь здесь, стачивая демонические армии о какую-то совершенно ненужную цель.

— Мой бог говорит, что мы должны разрушить храм, если хотим взять Краф.

Эзекиль промолчал. И даже несмотря на разделявшие их заливы космоса и водовороты варпа, кхорнат почувствовал на себе взгляд магистра войны.

— Это говорит Кхорн или ты? Не уверен, что тебе следует прислушиваться к обоим.

— К ночи мы получим желаемое.

— Уркантос, — шепнула Артезия.

Абаддон мигнул.

— Я обещал, что поручу тебе командовать войсками под Крафом, Уркантос. Убедись, что ты будешь там, где должен.

— Я буду, магистр войны. Не сомневайтесь, для меня честь…

— Хозяин! — предупредила его Кровавый Рот.

Сбоку доносились какие-то крики. Звук пил и безумных стенаний. Рёв двигателей.

По равнине, выплёскиваясь из приземистой безмолвной крепости, текла река чудовищ. Техноувечных пленников, переделанных в кретинских берсеркеров, на бегу полосующих землю плетьми и пилами, калечащих себя и друг друга, затерянных в мучительном побоище.

Лязгающие стойки истязания, оснащённые вращающимися лезвиями и изрыгающими пламя огнемётами, чьи операторы корчились от ужаса и вызванной наркотиками неудержимой жажды насилия.

Река, полная клокочущей, горячей и непролитой крови. Орда берсеркеров, охваченных яростью, которую не мог вообразить себе даже Кхорн.

— А может, и раньше, — проурчал Уркантос. — Меня ждёт работа.


Полукнязь пробежал половину мили — отталкиваясь кулаками от земли, заскакивая на обвалившиеся куски стены, пролетая короткие расстояния на рудиментарных крыльях, — пока не достиг благодатного поля брани. Пробился сквозь ряды собственных воинов, чтобы встретить атакующих.

— Остановить их. Окружить их. Забить их.

Построившиеся треугольником Сёстры прошли слева от него, несясь на прыжковых ранцах не по навесной траектории, как обычно, а на полной скорости прямо вперёд.

Пускай. Пусть испытают демонические машины. Настоящая резня случится здесь.

Безумные лоботомированные фанатики Лжеимператора — трупы-животные, служащие трупу-богу, — погрузились в ряды кровопускателей, вбив в его войско широкий клин. Своры Гончих Абаддона, находившиеся под его непосредственным началом, действовали сплочёнными группами, валя неповоротливые машины наказания. Из-под воющих пил выбрасывались багровые фонтаны ошмётков мяса. Электрощупальца разрубали тела, взмётывая к небесам жизненную влагу. Носившиеся повсюду своры демонов обступали и забивали до смерти восхитительно мерзких созданий.

Приблизившись, он увидел, как одна презренная машина пошатнулась и рухнула, когда берсерк-чемпион подрубил ей молниевым когтем поршень-сухожилие, после чего на устройство обрушились его соратники, оторвав стальные конечности и выдернув из гнезда пилота-невольника.

Он чувствовал кровь, упоительный трепет резни, грохот сердец, гонящих по сосудам изменённую варпом влагу, прибавление сил.

Ощутил, как красное око бога скользит взглядом по полю благородного избиения.

— Сейчас! — шепнула Артезия, чей крылатый силуэт носился среди сцепившихся под ним людей и демонов. — Призови его сейчас!

— Кхорн! — взревел он. — Посмотри сюда, неблагодарный ты бог. Повелитель Трона и бог Ярости. Узри дары, что я тебе даю!

Он сложил крылья и ринулся вперёд с неудержимостью камня, запущенного метательной машиной древности. Врезался в устройство покаяния с такой мощью, что у приговорённого пилота треснули все кости и лопнула кожа.

Кровавый Рот порхала и плясала, словно отбрасываемая костром тень, вспарывая, упиваясь, распевая. Призывая больше и больше сородичей-нерождённых.

— Кхорн! — Уркантос взмахнул цепным топором, разрубив торсы сразу четырём техноужасам, и поразился тому, как отсечённые руки продолжили судорожно размахивать хлыстами. — Царь Меди. Прозванный Кхарнетом на тёмном наречии. Узри мои красные подношения!

Его залило прометиевое пламя — Полукнязь протянул демонический коготь и раздавил огнемёт атакующей машины, позволив циркулярной пиле встретиться с его панцирем, отчего та треснула и разлетелась вдребезги. Затем оторвал механическую конечность и ударил ей пилота, словно плетью. Принялся размахивать мёртвым придатком, круша электрофанатиков и демонов, после чего швырнул его в один из «Носорогов», что на скорости нёсся по полю боя, снося с пути и друзей, и врагов.

— Кхо-о-орн! — взвыл он в небо. Отбросив топор, Уркантос схватил одной рукой дёргающегося флагеллянта, а другой — берсерка-кхорната, после чего протянул обоих клокочущим багряным тучам, что начали собираться у него над головой. — Благослови меня, и я дам тебе Кадию! Благослови меня, и я дам тебе магистра войны! Клянусь тебе на том единственном, что имеет значение.

Он раздавил воинов, почувствовав, как закапали и брызнули струями алые бусинки их естества, окропляя его солёным багрянцем. Жизненной влагой, что испокон веков текла в жилах их предков, переходя из поколения в поколение, пока эти двое воинов не встретили свой конец в хватке Уркантоса, что звался Полукнязем.

Нет, больше не Полукнязь.

Сердца кхорната раздулись от славы и гордости, затем — ликования и, на мгновение, паники, когда они забились так быстро, что, казалось, сейчас лопнут.

А затем они действительно лопнули. Его сердца треснули, впуская кровь в чистую пустоту грудной клетки, и та стала заливать пространство между внутренними органами.

— Что? — спросил он, обескураженный невыносимой болью.

— Князю демонов не нужны сердца, — прошипела Артезия сквозь текущие изо рта потоки алой крови.

Однако его сердца не остановились. Каким-то непостижимым, невозможным образом отделённые и повреждённые органы продолжали биться, направляя больше жидкости в его чрево из, казалось бы, бездонного красного измерения.

Уркантос взревел, когда его грудь стала раздуваться. Рёбра треснули, собрались, треснули, собрались. Становясь длиннее и толще с каждым мучительным преобразованием.

Земля под ногами изошла трещинами шириной с его вытянувшиеся конечности, и когда он посмотрел вниз, то понял, что стенки их состояли не из земли, но из мяса, обнажённых мышц, что двигались, бугрились и истекали кровью в такт с сейсмошоком его возвышения.

— Нет! Да! НЕТ. НЕТ. Да, Кхорн, мой повелитель. Молю, нет.

Внутри воина разом заговорили два голоса, когда его людская душа разорвалась пополам. Бессмертное начало, отделяющееся от смертного, бог, высвобождающийся из телесной оболочки. Он почувствовал — действительно почувствовал, — как крошечная и забытая человеческая крупица его естества умерла в процессе сотворения новой личности. Она вышла из него, словно плацента после родов, что питала зародыш демона в нём, а теперь более не нужная. Уркантосу было её совсем не жаль. Тело его являлось не более чем сосудом.

Но свободная воля… От исчезновения свободы его глаза невольно округлились.

Особенно когда Артезия Кровавый Рот заскочила ему на спину, прижигая свою тень к его коже, и её багровый рот рассмеялся ему прямо в ухо, по мере того как она становилась частичкой самого лорда-губителя.

— Кхорн! — завопила она. — Кхорн, я привела его к тебе! Узри мою жертву, Багровый Император!

Уркантос взвыл от мощи, и славы, и ужаса.

Но в первую очередь от необоримой жажды крови.


Сквозь стелющийся над полем боя дым, над головами врагов. Она неслась вперёд, минуя по пути вал красных бесов. Оставляя позади жуткое побоище между проклятыми и демонами, не слыша ничего, кроме воя циркулярных пил и перестука тяжёлых болтеров. А затем — раскатистого грохота колонны бронетехники, врывающейся в проделанную брешь, где «Испепелители» стали прокладывать огненную просеку.

Женевьева уже применяла «Испепелители» прежде. Видела, как они работают. Знала, что, мчась сквозь гущу врагов, они будут катиться по горящим трупам и собирать на броне спёкшиеся от пламени останки, словно снег.

Они справятся со своей задачей, если она и её серафимки выполнят свою.

Женевьева держала меч вытянутым перед собой, в левой руке тихо гудел плазменный пистолет.

— К ближайшему, с роторной пушкой. Отвлекаем его, пока воздаятельницы не прорвутся! За Императора и честь святой Катерины! За жертвенность и святую кровь. За благословенную святую Моррикан и её храм!

С высоты на них спикировало красное создание, выставив перед собой чёрные когти, однако старшая сестра Наваретта вскинула пистолет «Инферно» и испарила его одним выстрелом, маревом луча превратив демона в рассеивающееся облачко золы.

Они взяли с собой все плазменные и инферно-пистолеты, какие только смогли раздобыть. Сменили болтеры на оружие с большей бронебойностью. Даже Женевьева согласилась на такой шаг, и теперь в кобуре на поясе у неё находилось ещё одно реликвийное мелта-оружие.

— Оно поворачивается, канонисса, — предупредила сестра Арвум. Баллистические когитаторы и системы наведения в её шлеме были самыми старыми и обслуживались лучше остальных.

Женевьева увидела, что еретическая машина войны разворачивается. Увенчанная гребнем голова вывернулась под неестественным углом, а за ней, с небольшим отставанием, и остальной корпус.

— Роторная пушка раскручивается, — с ноткой напряжения в голосе сказала Арвум. — Огонь через четыре, три, дв…

— В сторону! — скомандовала канонисса.

Она развернулась в потоке ветра, спиралью устремившись вверх и влево, преодолевая воздушную струю, что с шипением проносилась мимо шлема и развевала одеяния. Мельком взглянув на сетку тактического построения в уголке визора, она увидела, что остальные повторили манёвр уклонения за ней, рассеявшись по небу подобно искрам фейерверка.

Трассирующий огонь прошил пространство под ними сверкающей полосой, хлестнув по воздуху, словно кнутом. Женевьева выровнялась, сжав зубы так сильно, что те едва не треснули, и только тогда посмотрела на индикаторы отделения.

Без потерь, хвала святым.

Наваретта поравнялась с ней справа, держась на безопасном удалении, чтобы случайно не столкнуться. Её стяг оставался свёрнутым, благодаря вшитым в края электромагнитным проводам плотно обвиваясь вокруг древка, тем самым способствуя лучшей аэродинамике.

— Атака! — провоксировала она, кинувшись правее от захлопавших вокруг трассеров.

— В меня попали! — раздался голос. — Теряю высоту. Снижаюсь. Перегружаю плазменный пистолет и запускаю сброс топлива. Готовлю гранаты. Встретимся у Золотого Трона, сё…

Женевьева скорее ощутила, нежели услышала рокочущую ударную волну от взрыва. Кинула взгляд вниз и увидела клубящееся облако иссиня-белого огня, расцветающее над морем демонов, прежде чем картина исчезла у неё за спиной.

— Пять секунд до цели, — сообщила Арвум.

Индикатор мученичества Женевьевы показывал троих погибших.

Осталось пятнадцать серафимок.

— Четыре секунды.

Колонна танков теряла скорость. Командный канал наполнился переговорами и возгласами о том, что гусеницы и машины увязают в демонических телах.

— Три секунды.

В шлеме Женевьевы пискнул сигнал баллистического предупреждения, и она, крутнувшись вбок, отключила тягу, успев мельком заметить дульную вспышку роторной пушки. Канонисса стала падать к распаханной снарядами земле, слыша лишь треск пролетающих мимо пуль и рёв бьющего в шлем ветра. Она отменила сигнал датчика столкновения, пронёсшись мимо сестры Галтаны. Вокс-канал наполнился рваными, искажёнными от помех криками.

Она сделала кульбит, кувырком выйдя из стремительного пике, и снова запустила прыжковый ранец. На визоре зажглись ещё два указателя мученичества.

Осталось тринадцать серафимок. Еретическое чудовище без остатка заполонило собой её сузившееся поле зрения. Оно разворачивалось на гусеницах, меняя позицию. Обрамлённая закраинами маска смерти следила за ними.

Громадная пушка на торсе повернулась навстречу канониссе. Её жерло было огромным, таким большим, что она смогла бы залететь внутрь.

— Две се… А-а-а-а-г-г-г—х-х!

Из орудия в животе фонтаном ударили исходящие паром струи багрянца, вырвавшись подобно воде сквозь трещину в плотине. Женевьева упала так низко, что основной поток прошёл над ней. Изменив вектор тяги с помощью рулевых перьев, она скользнула влево и, кидаясь из стороны в сторону, начала набирать высоту, однако сгусток размером с монету всё равно шлёпнулся ей на тыльную часть правой руки.

Боль пронзила запястье так, словно его прижгли калёным железом. И если бы не броня, она вполне могла бы выронить благословлённый клинок. Канонисса устремилась дальше, смахнув брызги на трепыхающийся левый рукав рясы частично от боли и частично из-за ощущения, будто её осквернили.

«Кровь, — подумала Женевьева. — Это кипящая, заражённая варпом кровь».

Индикатор мученичества отделения теперь был больше красным, чем синим. Сколько их осталось? Восемь? Девять?

Времени считать не было.

— Сражайтесь так, будто за вами наблюдает Бог-Император, сёстры! — воскликнула она, запуская двигатели на максимум и перегружая плазменный пистолет. — Ибо так оно и есть!

Мясницкий топор махины, размером не уступавший автомобилю, рябил от заключённой в нём скверны варпа, так, будто его вынули из остывающей лавы. На обугленной, почерневшей поверхности пульсировали прожилки огня.

Женевьева ожидала, что машина будет неповоротливой, но когда она пришла в движение, то оказалась быстрой.

Весь план строился на её медлительности. Сороритас рассчитывали сыграть на этом. Приблизиться с направления, где одно чудище будет закрывать их от огня второго, и подлететь вплотную к дальнобойному оружию, где махина не сможет достать их огромным клинком. Словно человек, пытающийся отмахиваться мечом от наседающего гнуса.

Пробраться ей за спину, чтобы нанести как можно больший урон и заставить отвернуться от танковой колонны.

Однако когда они пролетали мимо корпуса, исполинский топор прошёл сквозь сплотившиеся ряды воительниц не раз, но целых два, рубанув сначала наискосок, а затем вдоль, как будто им орудовал заправский дуэлянт.

Женевьева ощутила толчок от пронёсшегося мимо лезвия и решила, что её зацепило. Впрочем, это оказалась всего лишь отрубленная нога сестры Галтаны, отскочившая от неё подобно осколку.

Дева выровнялась, сбрасывая скорость, и, выставив перед собой ноги, устремилась на машину. Раскалившийся добела плазменный пистолет автоматически выстрелил, чтобы не допустить расплавления, и иссиня-белый поток солнечной энергии разбился о кристаллические топливные баки в кормовой части смертеидола.

— Ищите кабели и баки. Он работает на крови, так что обескровьте варпового сына!

Пять оставшихся серафимок — Золотой Трон, всего пять — уже приступили к работе. Они рубили кабели, что извивались и хлестали по воздуху, словно живые существа, и стреляли в удерживающие цепи, пока один из гигантских кристаллических баков с топливом, втрое больше самой Женевьевы, не сорвался с креплений.

Обезумевшие кровавые демоны выкарабкались на гусеничную махину-храм, скача и клацая челюстями. Швыряясь мечами. Одни монстры, лезшие на плечи друг другу подобно рою насекомых, поймали сестру Девону за лодыжку и утащили в гущу бешеной своры. Они принялись её кромсать, попутно задевая своих же, в жажде крови забыв о всяком единстве.

Прежде чем исчезнуть под кучей тел, она выстрелила из обоих пистолетов «Инферно» в стенку ослабленного бака, разбив его в брызгах кристаллических осколков, и массу демонов смыло потоком обжигающего багрянца.

— Воздаятельницы выгружаются! — доложила Наваретта, пронёсшись наискосок мимо неё. — Монстр поворачивается недостаточно быстро! Он их заметит.

— Сделаем что сможем, — сказала канонисса, заскочив на бронированную руну и воспользовавшись ею как опорой, чтобы сделать сальто назад и тем самым избежать взмаха огромным топором. Она закончила прыжок с вытянутыми перед собой пистолетами, из которых тотчас открыла огонь, пробив из «Инферно» дыру в кормовой броне махины и выпустив потоки плазмы в мышцы под ней.

Впрочем, она понимала, что этого недостаточно. И возможно, им не помогут даже воздаятельницы. Как только их отделение откроет огонь из мультимелт, чудовище обернётся к ним, и Сестёр накроет приливная волна нерождённых.

— У нас кончается топливо, — предупредила сестра Чэлис. — При таком расходе хватит на четыре минуты. Если не экономить, и того меньше.

До чего глупое решение приняла Элеанор. Как могли пехотинцы с прыжковыми ранцами и отделения тяжёлой огневой поддержки уничтожить демоническую махину такого размера? Им требовалась собственная машина войны. Рыцарь. Титан. «Гибельный клинок».

Мимо с воем пронёсся шквал снарядов, словно заряд картечи из дробовика. Один попал сестре Буратине в плечо, взорвавшись красными брызгами кислоты, которая обглодала ей плоть на рёбрах и обнажила изъеденный скелет от грудной клетки и выше.

Другой отскочил от «Повелителя черепов», покатившись по машине, словно граната.

Только это оказался череп.

Он взорвался, и демоническая махина встрепенулась от ярости.

Женевьева кинулась бежать по корпусу адского монстра, поднимая голову, чтобы понять, кто в них…

Их взяла на прицел вторая демоническая машина. Она отличалась от первой. Более тёмная броня, как будто покрытая засохшей и свернувшейся кровью, а не свежепролитой. Сильнее мутировавшая, причём броня вокруг лица треснула, подобно яичной скорлупе, обнажив круглый рот с изогнутыми, как у пиявки, зубами.

Когда они атаковали первую машину войны сзади, то подставились под огонь второй.

Вторая машина войны. Вот только они были вовсе не машинами, а демонами, со всеми разногласиями и завистью, свойственными Архиврагу. Недобрая память тотчас подсунула ей воспоминание о том, как кровопускатели рвали друг друга над телом сестры Девоны.

— Отмена атаки! — скомандовала она. — Отходим!

— Канонисса? — отозвалась Наваретта.

— Перелетаем на вторую машину. Ударим по ней всем, что есть. Привлечём её огонь!

— Вас поняла, канонисса!

Четыре. Осталось четыре серафимки. Впрочем, для приманки хватит и этого.

Их жизни она променяет на машину войны.

Девы запустили двигатели и, вскинув шипящие и плюющиеся пистолеты, помчались к мутировавшему «Повелителю». Наваретта затянула гимн Благодарного мученичества:

— Узри нас Император — на стенах мы умрём,

Во славе отлетим мы и в гроб златой падём,

Омоют нас елеем да в крипту возложат,

День тот нам завещали с родных ещё пенат.

— Расходимся! — крикнула Женевьева.

Для Наваретты оказалось слишком поздно. Череп попал ей в нагрудник, и последнее, что она успела сделать, — включить суспензорное поле стяга, дав сестре Чэлис время подлететь к ней и поймать его в воздухе.

Однако взвившиеся дугой черепа-гранаты по большей части пролетели мимо, разорвавшись на задних баках другого чудовища.

«Повелитель черепов» издал рёв, напоминавший гудок спятившего локомотива. И когда он стал сдавать назад, чтобы развернуть торс, роторная пушка открыла огонь прямо по темнокровной демонической махине.

Крупнокалиберные снаряды забили по корпусу исполина, сорвав наплечник и с лязгом отскочив от высокого гребня, прежде чем существо с круглой пастью ответило новым градом кислотных черепов.

— На позиции, — провоксировала старшая воздаятельница Лакиза. — Огонь во имя Императора, Катерины и святой Моррикан!

Уносясь прочь, канонисса увидела вспышки мелта-лучей. Два отделения воздаятельниц — вот и все, кто преодолел побоище. Они стояли на расчищенном участке перед демонической машиной, крепко сжимая шипящее оружие на подвесах. С дев градом катился пот, пока их мелты выпускали непрерывные двойные лучи, сходившиеся в одной точке дьявольского порождения.

— Благослови тебя Бог-Император, старшая сестра Лакиза, — сказала Женевьева. — Встретимся подле Него.

— Подле Него! — отозвалась та.

В месте схождения мелта-лучей появилось пятно, над плавящейся и растекающейся бронёй повисло знойное пустынное марево, и изнутри вырвался синий язык ядерного огня.

— Расплавление реактора! — закричала канонисса и, развернувшись в воздухе, понеслась обратно к внутренней стене храма. — Все прочь! Прочь!

Позади неё две ревущие демонические машины поливали друг друга огнём, как вдруг слева — на равнине, где сцепились между собой демоны и проклятые, — раздался более глубокий и грозный вопль.

В небо взмыла громадная фигура, сотрясая воздух ударами тёмных крыльев.

Размерами она превосходила дредноут, и Женевьева точно могла сказать, что, когда они отправились в полёт, её там ещё не было.

Существо устремилось за ними, рассекая воздух крыльями так, словно желало учинить насилие над самой атмосферой реального измерения.

— Кончилось топливо, — сказала сестра Чэлис. — Вот-вот начну терять высоту. Канонисса, мне жаль, заберите знамя.

Женевьева вытянула руку, повернув рулевые перья так, чтобы подлететь к трепыхающемуся треугольному штандарту, когда Чэлис начала падать. Её пальцы коснулись древка, ухватились.

— Будь спокойна, сестра, я…

Всё вокруг исчезло в ослепительно-белой вспышке, и внезапно она почувствовала привкус металлических пломб в коренных зубах.

А потом ударная волна сбила её с курса, и канонисса беспорядочно закувыркалась в небе, словно выдернутая из озера рыбина.


— О Трон, — прошептала Элеанор. — Всеблагой Бог-Император на Троне.

— Воистину, канонисса, — отозвалась старшая неприкосновенная Евгения, выйдя на балкон и стукнув древком алебарды по брусчатке. — Он всеблагой.

Начальный взрыв разошёлся по округе шипящей клубящейся волной пыли и обломков высотой в семьдесят футов. Полуразрушенные соборы и скрипториумы во внешних районах рухнули окончательно.

Позади неё круглое стекломозаичное окно разлетелось вдребезги, засыпав поющий хор цветастыми осколками витражей с чудесами и ликами святых.

Клубящееся грибовидное облако едва успело подняться в воздух, когда вторая боевая конструкция, уже горевшая изнутри, исчезла в огне следом.

Детонация была не столь мощной — скорее взрыв боеприпасов, чем сбой в реакторе, — но несколько зданий, пострадавших от первой ударной волны, сложились с оглушительным грохотом рассыпающихся кирпичей.

Включая половину внутренней оборонительной стены.

— Нам её не удержать. — Старшая сестра Евгения посмотрела на стену. — Возможно, стоит заняться починкой или укрепить сам храм.

— Канонисса Женевьева, — заговорила Элеанор в вокс. — Женевьева, сестра. Ответь. Я видела, что ты упала рядом с внешними вратами. Назови местоположение.

— Славная мученическая смерть, — сказала Евгения, гордо вскидывая подбородок. Два внешних района горели, и их свет отражался от тёмной кожи девы. — Будьте спокойны, канонисса, наша сестра воистину подле Императора.

— Она не твоя сестра, а моя.


— …тра.

Слова среди боли.

— …вьева…

Веки Женевьевы открылись, словно ржавые рольставни на окнах жилого блока. Медленно и неохотно, с таким сопротивлением, что она едва не слышала их визг.

— Сест…

Канонисса попыталась поднять голову, но поняла, что это почти невыполнимая задача: оторвавшись всего на дюйм от земли, она упала обратно в скалобетонную пыль.

— Женевь… — Шипение статики. — …ты?

На секунду она решила, что не может шевелиться из-за травмы позвоночника. Затем воительница заметила на дисплее шлема тусклые проекции. Призрачные визирные сетки вспыхнули и погасли, несколько раз включившись и выключившись, прежде чем исчезнуть окончательно. На левой стороне не осталось ничего, кроме диагностического экрана, слишком блёклого, чтобы прочесть, как будто он ушёл на жёсткую перезагрузку.

Справа расположился индикатор мученичества — полностью покрасневший блок.

Она была не парализована, а лишена энергии. Худшее, что могло произойти с воином в силовом доспехе. Вокс не работал тоже.

Правая рука ещё слушалась, поэтому она нажала кнопку аварийного снятия шлема и стянула громоздкий убор прочь.

Свет больно резанул по расширенным зрачкам. Опалённая вспышкой пыль обожгла горло. Женевьева закашлялась, жалея о том, что трубка гидратора перестала работать.

Левую половину силовой брони не просто заклинило — у неё спеклись сочленения. Абляционные слои керамита, специально обработанные, чтобы выдерживать жар, приняли на себя основной тепловой удар, однако ей расплавило сервоприводы. Они заключили левую ногу в полусогнутом состоянии, а рука застыла в попытке прикрыть лицо.

Канонисса пробовала двигаться, отталкиваясь локтем от разрушенного плаца, и медленно, дюйм за дюймом, волочила себя по земле, когда за ней пришло отродье варпа.

Женевьева увидела красное лоснящееся тело, с которого словно содрали кожу, оголив мышцы. Тем не менее в жилистой, ничем не защищённой глыбе мяса не было совершенно ничего слабого или заслуживающего жалости. Приземлившись на пол дворика, существо погрузило когтистые лапы в усеянную обломками мозаику, обезобразив лик святого и послав по его божественному нимбу паутину трещин.

Сначала канонисса решила, что создание носило железный шлем, прежде чем понять, что его лицо и было шлемом — кость служила металлом, а металл — костью. Верхняя половина лица монстра была заключена в прочный медный намордник, выполненный в форме руны Кровавого бога.

То, что некогда являлось держателем для трофеев, превратилось в ряд выступавших из мощных плеч шипов, на которых по-прежнему торчали головы. И в момент жуткой ясности она узнала одну из тех голов.

Сестра Элоиза, одна из её серафимок, убитая в первый день осады.

В руке монстр сжимал широкий, сотворённый варпом топор из обтёсанного обсидиана, подобный тем, что могли использовать первобытные убийцы.

Однако самыми жуткими были его крылья. Они состояли не из плоти или металла, а из самой тени. Да и были они вовсе не крыльями, а огромным чернильным облаком ночи, принявшим их подобие. Женевьева увидела вязкую массу в том месте, где те сливались со спиной демона, и поняла, что это был паразит-симбионт, который сросся с порождением варпа.

Вдоль крыльев открылся десяток тёмных век, и показавшиеся из-под них белёсые глаза уставились на неё незрячим взглядом отваренной рыбы.

— Я уничтожила твои демонические машины, — прорычала канонисса. — Разбила твою атаку. Принеси меня в жертву, и я умру победительницей.

Она перекатилась, достала из кобуры плазменный пистолет и нажала спусковой крючок.

Катушка выплюнула электрический разряд, выйдя из строя, и накалилась так, что чуть не перегорела.

— Меня не заботят «Повелители черепов». — Демон сделал шаг вперёд, и крылья-тени сложились на нём плащом. — Они были просто инструментами. Орудиями резни. Их демонические сущности отправились в истинное измерение, и варповые кузнецы выловят их снова.

— Вам не захватить храм. — Женевьева выпустила плазменный пистолет и извлекла из ножен клинок, который чудом не слетел с пояса при падении. Направила его на приближающееся чудовище.

— Вот в чём ваша проблема, трупопоклонники, — вы думаете, что всё крутится вокруг вас. Думаете, что мы хотим досадить вам, уничтожить ваши святые реликвии и соборы. Плевал я на твой храм. Он мне ни к чему. Куча камней в честь человека, которого вы не знали. А я знал. Я видел вашего Императора своими глазами из плоти и видел поступь Его глиняных ног.

Воительница рассмеялась.

— Раз храм настолько, Трон подери, неважен, зачем ты так об него расшибался?

— Я пришёл за кровью, и вы дали мне кровь. Мне стоит вас поблагодарить. — Он сделал ещё шаг и резко устремил к ней заострённый хвост.

Она парировала выпад, отбив клинком придаток, будто железный шип. Упёршись каблуком в щебёнку, дева оттолкнула себя ещё немного назад. Демон двинулся следом, глубже задышав от закипающей в бочкообразной груди ярости.

— Насчёт того, зачем я здесь… Все мы кому-то служим, верно? И хотя мне нет дела до того, что ты изгнала скованных демонов, — моему богу напротив. Кхарнет не из тех сущностей, что легкомысленно относятся к мести.

Он воздел топор, и канонисса с силой взмахнула правой рукой, рывком откатившись вбок.

Широкое лезвие упало рядом с ней, подобно гильотине, расшвыряв мозаичные плитки. Она извернулась и ударила мечом, оставив глубокий порез на красных костяшках зверя.

— Мелкая сучка! — взревел он, вырывая топор из земли. — Раньше это касалось только моего бога. Но теперь касается и меня. Я убью тебя на виду у твоих сестёр. Я поволоку тебя за волосы туда, где они смогут увидеть, как я надругаюсь над твоим трупом и изувечу его. Твой череп украсит мой держатель для трофеев.

Удар устремился к ней со стороны, не давая возможности увернуться. Рассекая воздух со звуком «хс-с-с-с-с»…

А затем демону в бок врезалось чёрное пятно, и шипение утонуло в гулком лязге соборного колокола.

От мощи удара владыка демонов пошатнулся, оступившись на камнях и пропахав когтистой рукой борозды в плитчатом полу, пытаясь остановить падение.

Перед Женевьевой встал высокий ангел в чёрно-золотых доспехах, выставив перед собой ногу в атакующей стойке. Его правая рука была поднята на уровне глаз с отведённым назад локтем, так что сверкающее остриё умащённого маслами клинка — длиной с танковое орудие — неотрывно следовало за каждым шагом демона. Левую руку с тяжёлым огнемётом прикрывал покатый щит, поверхность которого усеивало так много печатей чистоты, что он больше напоминал вазу с розами.

На бронированном корпусе боевого костюма блестела свежая краска.

Демон Уркантос вскинул заключённую в клетку голову и, сверкнув из её железных глубин жёлтыми глазами, проревел:

— Она моя!

— Ошибаешься, — сказала канонисса Элеанор. — Она моя.

Демон налетел на неё подобно спятившему тигру. Плюясь и молотя руками, вскидывая теневые крылья и яростно размахивая топором, а в следующий миг ударив шипом на его верхушке.

Боевой костюм «Образцовый» не смог бы выдержать такой напор.

Однако Элеанор была хладнокровным, осторожным дуэлянтом, хорошо обученным работать щитом.

Вместо того чтобы защищаться, она им атаковала, сделав выпад так, что его покатая поверхность с кузничным грохотом сшиблась с зарешечённым черепом демона.

Он наскакивал снова и снова, обмениваясь с противницей двумя-тремя ударами в секунду. Уркантос безудержно ревел, подобно доисторическому зверю, Элеанор же безмолвствовала.

Она держала щит в высокой позиции, используя круглую прорезь на внешнем крае, чтобы постоянно держать его в поле зрения, и ступая так, чтобы всегда оставаться между тварью и Женевьевой. Когда они с металлическим треском и грохотом сошлись ещё раз, освящённый клинок устремился вперёд подобно скорпионьему хвосту, и в считаные секунды верхняя его треть покрылась липким багрянцем.

С каждым столкновением печати чистоты срывались со щита, подобно цвету по весне.

И с каждым ударом аура вокруг неё разгоралась всё ярче.

Поначалу Женевьева решила, что ей мерещится это от боли, — но нет, её сестра сияла. Проворная, как ртуть, и яркая, словно ряд вотивных свечей[6].

Демон врезался в Элеанор раз, второй, полосуя костюм чёрными когтями, но от третьего она ушла, и Уркантос, потеряв равновесие, пролетел мимо неё. Когда он обернулся, распахнув пасть в рёве и явив недра глотки, канонисса открыла огонь из наплечных штормболтеров, пробив дыры в теневых крыльях, прежде чем откинуть щит и выпустить в монстра две короткие струи из тяжёлого огнемёта.

Затем он снова оказался на ней, вонзив топор так глубоко в щит, что от него начали отламываться куски, а потом лезвие погрузилось в огнемёт за ним, и на землю брызнул прометий. Великан рывком дёрнул щит вниз и ударил шипом, метя Элеанор в открытую голову.

Канонисса дёрнула ей вбок, и конец хвоста воткнулся на четыре дюйма в люльку пилота. Залп из штормболтера отогнал воина прочь, однако выпад оставил на голове рану, которая залила белую чёлку Элеанор багрянцем и превратила половину лица в маску из крови.

Огнемёт вышел из строя, щит также стал непригоден, с зияющей сквозной прорехой и расколотым нижним ободом. Теперь больше рука боевого костюма, нежели щит, принимала на себя сыплющиеся удары. Топор разбил патронные коробки штормболтера. А она продолжала прикрывать Женевьеву собственным телом.

— Ты умираешь, мелкая, — прорычал Уркантос. — Тебе не выстоять.

Вместо того чтобы атаковать, он подпрыгнул в воздух, намереваясь разодрать её когтистыми лапами, — и в то же время обвил хвостом, словно арканом, руку со щитом.

Этого момента воительница и ждала.

Она дёрнула руку с тяжёлым огнемётом, потянув демона вниз и впечатав мясистый хвост в землю. Затем с невероятным проворством Элеанор сменила хват на длинном боевом клинке и воткнула его, словно кинжал, пронзив бьющий хвост и пригвоздив его к мозаичному полу.

— Выпустить!

Силовой кабель на клинке отцепился, Элеанор развернулась и побежала.

По пути она подхватила Женевьеву, пустой правой рукой костюма подобрав сестру с земли, и, с резким стуком прижав её к нагрудной пластине, неуклюжей походкой устремилась вперёд.

Элеанор увидела, как демон машет им вслед когтями, не способный кинуться в погоню из-за прибитого хвоста, и издал рёв настолько низкий, что он резонансом отдался внутри Женевьевы.

— Это же реликвийный меч! — крикнула она. Её лицо, прижатое к нагруднику, было в восемнадцати дюймах от Элеанор. — Ты просто бросишь его?

— Реликвии можно терять, защищая достояние храма, — прокричала Элеанор. — А ты — величайшее его достояние.

— Не знала, что ты убегаешь с поединков.

— Это был не поединок, — ответила Элеанор. — А экзорцизм.

Всё это время она неотрывно смотрела на последнюю стену храма, так, словно это объясняло загадочный ответ. И только повернувшись в её объятиях, Женевьева увидела, как кометные следы достигли наивысшей точки и начала падать вниз. И тогда она поняла, что приказ «Выпустить» предназначался не кабелю, а многочисленным рядам «Экзорцистов».

— Святой Бог-Император на Золотом, мать его, Троне! — ахнула она.

Элеанор не стала её отчитывать: молитву она умела распознать всегда.


Уркантос кипел от ярости. Он схватился за серебряный клинок, чтобы выдернуть его из хвоста, но оружие было для него анафемой и обожгло ему руку. Когда он вознёсся, то думал, что больше не познает боли, но по сравнению с прикосновением к мечу Гвозди Мясника показались ему булавочным уколом.

— Уркантос! — прошипела у него из-за спины Артезия.

— Я знаю!

— Уркантос, посмотри вверх.

Он так и сделал и увидел дымящиеся следы, уже начинавшие снижаться.

Срочность подсказала ему ответ, вынудив не обращать внимания на невыносимую пытку.

Он подобрал валявшуюся глыбу и ударил ей по мечу, выбив клинок из камня и тем самым освободив хвост.

Затем Уркантос направил всю ярость в конечности, подпрыгнул в воздух и, замахав крыльями, полетел прочь с дворика, а уже в следующий миг первый ракетный залп обрушился на арену, захлестнув её священным пламенем.

— Клянусь, я убью эту парочку, — прорычал он.

— Но сначала — каср Краф.

— Да. Сначала — каср Краф.


Глава восьмая

За Салваром Гентом пришли ночью.

План строился на том, чтобы схватить его, пока он спал, хотя даже группа поимки понимала, что затея эта гиблая. В ту ночь за стенами цитадели касра Крафа не спал никто. Рано утром седьмого дня орудия еретиков начали бить по городу-крепости. Снаряды размером с дрезину прошивали укреплённые улицы и взрывались в подземных комплексах. Артиллерийские башни складывались, как карточные домики, пробитые ракетами с вырезанными на них именами тёмных богов. Стволы упавших орудий перекрывали улицы и разрушали целые комплексы жилых бункеров. Отряды спецвооружения, состоявшие из боевых инженеров с мелтами и «Троянцами», денно и нощно занимались расчисткой путей, чтобы по ним могли двигаться колонны солдат и техники.

Следствием всего этого был не просто шум, а непрерывный рокот взрывов и толчков. Здания ходили ходуном, раскачивались и нередко обваливались. Жителям, трудившимся в мануфакториях, а также писцам Администратума в чертогах реквизиции и логистики приходилось пользоваться берушами, которые каждый кадиец носил наряду с противогазом и обязательной каской.

И никто не спал.

Возможно, именно из-за этого грохота и барабанного боя артиллерии им удалось подобраться к нему без единого выстрела. По крайней мере, так он говорил себе в качестве утешения.

Салвару не хотелось думать о тех ресурсах, что он потратил на охранявших покои людей, которым незваные гости переломали позвоночники и вскрыли глотки ножами.

Выброшенные на ветер деньги.

Они выломали дверь направленным зарядом, после чего, пригибаясь, вошли внутрь, подсвечивая тёмные стены спальни лазерными лучами наведения. Стащили с его кровати троих человек, прежде чем понять, что никто из них не был им.

Нет, той ночью он сидел у себя в кабинете, просматривая бухгалтерскую книгу.

— Если бы вы попросили, я бы вас впустил, — сказал Гент, бросая отчётности в автоматическую корзину-испепелитель, когда лучи уткнулись ему в грудь.

Он совершенно не удивился, когда его выволокли из-за стола, сковали руки и накинули на голову мешок. Больше того, он всегда предполагал, что закончит как-то так, и чувство это только окрепло, когда по сети распространителей пополз слух, что провосты задают разные вопросы, а несколько торговцев талонами куда-то исчезло.

Но вот что Салвара действительно удивило, так это то, кто именно к нему вломился.

Не военполы и даже не Официо Префектус — а касркины в полной боевой выкладке с эмблемами Восьмого Кадианского.

Они ни о чём не спрашивали, что было к лучшему, поскольку отвечать он не собирался. Если вопросы и будут, то задавать их наверняка станет кто-то с погонами солидней, нежели капитанские. По крайней мере, так он решил, когда сквозь натянутые на уши шумоподавители услышал хлопок двери «Таврокса», после чего машина сорвалась с места, лишь замедляясь у блокпостов, вместо того чтобы полностью останавливаться. Затем его вытащили из «Таврокса», и взявшие Гента под руки двое солдат час вели его куда-то по скользким полированным полам.

«Скорее всего, сегодня ты умрёшь, — подумал про себя Салвар. — Но перед этим тебя может ждать что-нибудь интересное».

И насколько интересное, стало ясно вскоре после того, как с него стянули мешок.

Ему потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к свету. И ещё немного, чтобы осмотреться. Он сидел за длинным столом из блестящего дерева, заставленным остатками ужина. У дальней стены располагался массивный камин с двумя глубокими кожаными креслами, повёрнутыми к очагу, в котором горели милитарумные химбрикеты.

А перед ним стоял человек, глядевший на него с нескрываемым презрением.

— Ты знаешь, кто я такой? — спросил человек.

— Знаю, — ответил Салвар Гент. — А знаешь ли ты, кто я?

— Я знаю, что ты — предатель, — ответил Джарран Келл.

Он поднял правую руку и опустил её на стол, с тяжёлым стуком поставив перед ним увесистый, напоминающий кувалду силовой кулак.

— Ты — бунтарь. Подстрекатель. Ты наводнил город фальшивыми рационными талонами и реквизиционными расписками, которые опустошили наши запасы и привели к мятежам. Они сильно навредили обороне цитадели, когда враг оказался у самых её ворот.

Словно подчёркивая его слова, где-то в городе взорвался снаряд, и по комнате прокатилась дрожь. На столе задребезжали фарфоровые блюдца.

— Но что ещё хуже, ты перешёл на службу к врагу. Продал свой мир и его жителей.

— Что-то я тебя не понимаю.

— Нет, — усмехнулся Джарран. — Нет, думаю, меня ты не понимаешь. Но прекрасно понимаешь своего тёмного хозяина.

— Если только мой тёмный хозяин не стандартные имперские кредиты, то, думаю, ты ошибаешься.

Келл кинул взгляд на касркина за спиной у Гента, и голова Салвара мгновенно взорвалась болью, когда тот наотмашь врезал ему панцирной перчаткой по челюсти.

— Состришь ещё раз, и в следующий раз получишь вот этим.

Толстый, со ствол болтера, палец силового кулака постучал по столешнице.

— А теперь выкладывай о воксах.

— Каких ещё воксах? — спросил Гент, но, почувствовав, как к нему сзади подступил касркин, торопливо добавил: — Нужна конкретика, у меня куча разных воксов.

— Здоровых. С большим усилением. Не прикидывайся, мы всё уже выяснили. Люди в войсках связи вычислили тебя, потому что ты стал чертовски самоуверенным. Решил, будто самый умный и сможешь обхитрить всех, отключив шифрование? Мы поймали сигнал разбившегося пилота и, пока пытались установить её позицию, услышали, как ты или кто-то из твоих дружков даёт ей бессмысленные указания.

— Ты спятил. — Салвар рассмеялся, качая головой. Происходящее всё больше казалось ему невероятно комичным. — Если собираешься застрелить меня, флаг-сержант, то убей за преступление, которое я действительно совершил.

— Идентифицировав вокс-след сигнала, мы смогли перехватить другие такие же и тогда увидели закономерность. Да, криптографическую защиту нам взломать не удалось, но схему мы поняли. По неиспользуемому каналу поступает высокомощный сигнал, и следующий снаряд ложится рядом с военным объектом. Ещё до того, как наткнуться на одного из наводчиков на заброшенной вышке, мы уже знали, откуда дует ветер. Но рационный талон в кармане — это было глупо. Платить людям своим же товаром. Тогда-то мы убедились, что кража печатных клише и аномальные сигналы являлись, в сущности, эпизодами одного дела.

— Половина рабочих в Крафе имеет поддельные талоны.

— Говори, где прячутся твои спящие агенты, иначе я сделаю тебе больно, Салвар Гент. И тебе бы стоило бояться, поскольку пытать меня не учили. А я могу и перестараться.

— Я не делал ничего против сил Кадии…

— Не ври мне!

Джарран хлопнул перчаткой с такой силой, что проломил в столе трещину и опрокинул несколько тарелок. С отполированной поверхности разлетелись щепки. И это он ещё не включил энергетическое поле.

— Покажи ему, — велел Келл.

Касркин схватил Гента за волосы и, дёрнув вниз, ткнул лицом в инфопланшет.

На нём запустилось низкокачественное видео. Зернистое и серо-чёрное. Снятое под землёй и в низком разрешении, чтобы прокручивать по каналам в незашифрованном диапазоне, которыми любили пользоваться провосты и Администратум.

В кадре возник человек в панцирной касркинской броне, стоявший перед плитчатой стеной туннеля и щурившийся от яркого света фонаря. Он был без шлема, так что они могли видеть его покрытые веснушками щёки.

— Имя и подразделение, — сказал голос за кадром. Голос, весьма напоминавший Гента.

— Толкерка, Сан, — произнёс касркин, метнув за кадр кислый взгляд. Похоже, это был второй дубль, поскольку в первый он не слишком хотел разговаривать. Одна его скула была сломана, а под глазом начинала наливаться кровью ссадина. — Капрал, Тридцать восьмой касркинский.

Державшая Салвара рука напряглась так сильно, что у него затрещала кожа.

— Тебе следовало спускаться сюда, Сан Толкерка?

— Иди к фрекку.

Луч из лазпистолета попал Сану Толкерке в лоб над почерневшим глазом, и касркин рухнул на пол, оставив на плитках тёмное пятно.

Кадр сместился вправо, на женщину в униформе военной полиции.

— Имя и подразделение.

Женщина была сержантом-провостом Лайлой Стинд из Шестой группы подавления, Южный бастион.

Затем настала очередь рядового Верезена Стоввера.

И рядового Фейезала Аннхемы.

Каждый выглядел испуганнее предыдущего. И каждый соглашался с тем, что ему вовсе не следовало сюда спускаться.

С каждым выстрелом рука касркина сжималась сильнее и сильнее, пока Генту не показалось, что тот вот-вот оторвёт ему скальп.

— Мы увидели достаточно, — усмехнулся флаг-сержант.

— Нет. — Салвар улыбнулся. — Думаю, им стоит увидеть, что я сделал дальше, не находишь?

Касркин, не получив конкретного приказа, дал записи прокручиваться дальше.

И его бронированная рука так напряглась, что планшет в ней едва не треснул.

Фильм оборвался, и полоса статики выдала неуклюжую попытку монтажа.

И тогда на записи появился космодесантник.

Еретик. Предатель. Из его доспехов торчали острые как бритвы шипы. Лицо напоминало набитый костями мешок со слишком большими для рта зубами и рогом, начинавшим пробиваться с правой стороны лба.

Полубог-еретик скрёб по полу, ругаясь на нечестивом наречии, от которого по экрану пошли помехи. Затем он дёрнулся к человеку с пиктером, и тот резко отпрянул.

Однако он был в ловушке. На еретика обрушился свод туннеля, придавив его к земле.

Человек подступил ближе, не светя, однако, лицом в кадре. В руках он сжимал мелта-ружьё на перекинутом через плечо ремне. Сразу было видно, что оружие было для него тяжёлым и непривычным.

Он повернулся к пиктеру, и тот же голос, что прежде, произнёс:

— Для предателей, которые используют этот диапазон каналов, у меня послание. Не. Спускайтесь. Фрекк. Сюда.

Затем он обернулся и выстрелил еретику в голову, расплавив ему лицо и поджёгши рог, словно свечку. Существо продолжало шевелиться, поэтому он сделал ещё один выстрел, удерживая луч на цели до тех пор, пока тварь не превратилась в жижу.

Рука на его голове ослабила хватку.

— Ты знаешь предателей, которые убивают космодесантников Хаоса? — Гент улыбнулся снова.

— Мне всё равно, скольких еретиков ты казнил. Ты убивал кадианцев, чтобы достичь своих целей.

— Убивал кадианцев, чтобы достичь… Ой, лазружьё каску зелёным цветом корит, Келл. Скольких кадианцев порешил ты со своим боссом? Уж всяко больше четырёх.

— Ты будешь обращаться ко мне «флаг-сержант Келл», мразь.

— Нет, это выдуманное звание.

Джарран моргнул, настолько непривычный к неподчинению, что на секунду опешил.

— Выдуманное? Я заслужил эти лычки…

— Кто-то дал тебе их, потому что счёл тебя полезным. Базовый лидерский приём. У тебя десяток сторонников, и ты платишь им одинаково, но один из них чуточку смекалистее прочих и может доставить проблемы, поэтому ты называешь его капитаном, или флаг-сержантом, или верховным гранд-фрекк-генералом, да как угодно, и велишь остальным его слушаться. Может, ты вручишь ему блестящий значок или красивый пистолет. Тебе это ничего не стоит, а человек будет перед тобой в долгу. Даже лучше, девять других начинают думать, что если правильно разыграют карты, то, когда он умрёт, они смогут стать верховным гранд-фрекк-генералом. Не я это придумал, просто так оно работает.

Келл угрюмо покачал головой.

— Кто научил тебя такому кощунству?

— Те же, кто учили тебя, просто я извлёк другой урок. И я понял, что не хочу отдавать жизнь ради земельки шесть на два, к которой кадеты раз в год будут возлагать венок.

Силовой кулак оторвался от стола, сомкнувшись на горле Салвара. Не так крепко, чтобы лишить его воздуха, но достаточно, чтобы сделать ему больно. Его шею словно зажало меж двух шлакоблоков.

— Ты больной, — процедил Джарран, оказавшись в паре дюймов от его лица. Фиолетовые глаза флаг-сержанта полнились яростью и усталостью, зубы были коричневыми от плохого ухода. На тыльной части массивного оружия угрожающе затрещала молния.

Гент встретился с ним взглядом и не стал его отводить. Всю свою жизнь он имел дело с солдатнёй, пытавшейся запугать его, и понимал, что раз оказался здесь, то для этого имелась веская причина.

— Я с тобой закончил, — произнёс Салвар. — Я хочу поговорить с твоим боссом.

— Он на передовой. Лорд-кастелян не разговаривает с такими, как…

— Он в том кресле, у камина. — Гент кинул туда взгляд. — Я почувствовал сигарный дым, как только попал сюда. Да и не думаю, что тебе по рангу такой ужин.

Силовой кулак напрягся, лишив его воздуха.

— Скажи это снова, кусок дерьма. Попробуй только…

Из кресла показался нечёткий силуэт.

— Келл.

Силовой кулак разжался. Отпустил его.

Лорд-кастелян Крид поднялся на ноги и чиркнул зажигалкой, прикуривая сигару.

— Ладно, мистер Гент, вы хотели поговорить? Давай-те поговорим.


— Знаете, а Келл прав, — сказал Крид. — Мне следовало приставить вас к стенке и расстрелять, как вы сделали с теми людьми.

— Но вы так не поступили.

Урсаркар сидел во главе стола, где раньше находился Келл. Флаг-сержант наполнял лорду-кастеляну стакан, пока Гент изучал прожилки вен на его широком носу и бугристый шрам, что пролегал от коротко подстриженных волос до противоположной брови.

Глаза, неодинаково фиолетового цвета, разглядывали в ответ его самого.

— И почему же?

— Потому что вам что-то нужно от моей сети. Может, вы увидели видео и поняли, почему у вас больше нет проблем под землёй, даже после ухода патрулей. Вы обставили всё как допрос, чтобы заставить меня подчиниться, но на самом деле это переговоры, верно?

Крид выдохнул сигарный дым.

— Снимите с него наручники. Налейте выпить.

Касркин расстегнул оковы, поставил перед ним стакан амасека.

— Любите сигары? — спросил Салвар, потирая запястья. — Эта — одна из моих.

— Сомневаюсь. Она из весьма уважаемой лавки за Варкорским верхневратьем, у колледжа бронетанковой тактики.

— Да, наверное, продали по двести кредитов за дюжину и сказали, что отдают по себестоимости, — но гарантирую, они купили их за девяносто.

Урсаркар в ответ уклончиво хмыкнул.

— И откуда вы это знаете?

— А как думаете, кто снабжает вашу весьма уважаемую лавку? Верховное командование не выделяет на складах много места под изысканные товары — они слишком заняты импортом вещей, которые нужны кадианцам для жизни, а не тех, которые дарят им желание жить. Как вы считаете?

— Я считаю, что вы живое свидетельство провала кадианской системы, — заявил Крид, гася изжёванную сигару.

— В смысле, потому, что мне позволили жить?

— Нет, потому, что, если Кадия не нашла применения человеку с такими умениями, это плохо говорит о нашей способности искать таланты. Чёрт, я всерьёз думаю над тем, чтобы сделать вас главным комиссаром.

— Никогда не хотел носить форму. Не люблю работать с людьми.

— Как и я, но, к счастью, Келл в этом хорош.

— У меня тоже есть такой человек — Петцен. Конечно, если он ещё жив.

Лорд-кастелян повернул голову, дав понять, что Джаррану следует ответить.

— Взят под стражу, — проворчал Келл. Он по-прежнему смотрел на него так, словно мог в любую секунду изменить своё мнение и выбить ему мозги о стол. Хотя он так и не сделает.

— Вы можете удовлетворить моё любопытство? — спросил Гент.

— Возможно.

— Не вы пишете свои речи, да?

Крид хохотнул.

— Нет. Фрекк, нет. Этим занимается Келл. И причём отлично. Как я сказал, он умеет ладить с людьми.

— Я ему не очень нравлюсь.

— Ну да. — Урсаркар махнул сквозь дым рукой. — Он идеалист, знаете ли. Что само по себе, конечно, чертовски хорошо, хотя сам я предпочитаю быть немного гибче.

— И судя по лицу флаг-сержанта, то, что вы собираетесь у меня попросить, не бьётся с его… непреклонностью. Так что же это?

— Две вещи. Первая — припасы. Мы сжигаем лазбатареи с невиданной скоростью. Запчасти тоже на исходе. Насколько я понимаю, у вас всё это есть — ведь вы подбираете то, что вываливается сквозь дыру в кармане Муниторума.

— По какой цене?

— Безвозмездно. — Крид помолчал, словно желая, чтобы тот сам всё понял. — То есть даром. Вклад в военную экономику. Отдаёте всё, до последней крошки.

— И если я соглашаюсь…

— Ну, тогда для начала я не оставляю вас в звуконепроницаемой комнате с Келлом. В противном случае я бы задался вопросом, какой вам смысл копить все те вещи? Прислушайтесь к артобстрелу, мистер Гент. Думаете, враг заключит с вами сделку, когда стены падут? Какую выгоду вы извлечёте в таком случае?

— А если победите вы? Что я тогда получу?

— Для начала — иммунитет. Полное помилование. Оставите грязные деньги себе — чёрт, да я прикажу Администратуму отмыть их для вас. Трон подери, назначу вас министром контрабанды или что там пожелаете.

— Ого, в каком вы отчаянии.

Генерал откинулся назад и помассировал пальцем лоб.

— Вы даже понятия не имеете.

Салвар задумался.

— Никаких правительственных должностей — не люблю работать с людьми. Вести бизнес без автономии совсем не весело. — Гент взял амасек и понюхал его. — Но если вы открыты для предложений…

— Выкладывайте.

— Экспансия, — сказал Салвар, когда столовая утварь задребезжала от ещё одного артиллерийского удара. — Я объединил банды Крафа, но синдикаты других касров пустили слишком глубокие корни. После того как всё это дерьмо закончится, провосты разберутся с организациями в уцелевших городах, а мой синдикат зайдёт на их поле. Консолидация сыграет на руку нам обоим. У вас возникают проблемы, вы не загоняете провостов в проулки мешать торговле, а просто идёте ко мне, и я её решаю. Смекаете?

— Многовато вы просите.

— А кто в Империуме не хочет себе империю? Вам нужны ключи от складов или как?

— Зависит от того, что у вас есть.

— Дайте список, что вам надо, и у вас это будет.

— Хех, устроим, — сказал Крид. — Вторая часть конфиденциальная. Но вы должны быть со мной откровенными насчёт воксов. Вы передавали кому-нибудь воксы с большим усилением, те, что с прибором ввода ключей и шифрованием?

— Нет, — ответил Гент. — Но знаю, о каких воксах идёт речь. Неделю назад мы поймали в туннеле человека как раз с таким. Штука выглядела опасной, преступно опасной, так что мы не стали пытаться её сбросить.

— У нас проблема с саботажем. Келл считает, что вы в нём замешаны, но я — нет. Там нет никакой прибыли. И, думаю, вы достаточно сообразительны, чтобы понимать, что Хаос своих обещаний не держит. У ваших людей есть сеть вокс-воров, иначе вы не смогли бы так ловко уходить от патрулей. И вы знаете, где прячутся всякие отребья. Я хочу, чтобы вы выследили наводчиков и разобрались с ними.

— Мне потребуются деньги для взяток. И выплаты вознаграждения тому, кто доставит один из воксов.

— Заплатите со своих. Считайте это инвестицией.

— Ладно. Это всё?

— Ещё одно. — Генерал протяжно выдохнул, уткнувшись взглядом в разбитый стол. — Вы объединили банды Крафа?

— Начало положил мой предшественник, но да.

— Как? — Крид перевёл взгляд на него, и впервые за всё время Салвар увидел, насколько он уязвим и разгневан. Человек, боровшийся с силами, слишком могущественными даже для его несгибаемой воли. — Что вы им сказали? Как убедили работать сообща?

Гент вздохнул, цокнул языком.

— Ладно, вот так.

Он жестом велел Урсаркару податься ближе. Лорд-кастелян с готовностью наклонился к нему.

Салвар изо всех сил влепил ему пощёчину, заставив отлететь обратно в кресло с багровеющим на щеке отпечатком ладони.

Келл тотчас оказался на нём, схватив за лацкан и отведя силовой кулак, чтобы разбить ему голову.

— Стой! — крикнул Крид, остановив сержанта. — Если бы он хотел убить меня, Келл, то схватил бы нож со стола. Ударил бы меня стаканом. Что угодно.

Лорд-кастелян посмотрел на Гента полными ярости глазами.

— Если вы хотели донести какую-то мысль, — сказал он, сжимая и разжимая кулаки, — то лучше объяснитесь.

— Вы мертвы? — спросил Салвар. — Ранены?

— Нет, конечно.

— Вот именно, — ответил Гент, глядя прямо на Крида, а не на разъярённого Келла. — Я бью ублюдков, а затем спрашиваю, мертвы ли они.

Он показал ему пятерню.

— Потому что бью вот так, видите? Широко расставив пальцы. Пальцы — это банды. Если ударю вас одним пальцем, он сломается. Врежу пятерней — может, раню вашу гордость. Но если соберу их вместе…

Салвар сжал ладонь в кулак.

— Теперь… вот теперь я смогу навредить. — Он помолчал, наклонив голову. — Обычно после этого я бил кулаком, но эту часть мы пропустим.

— Хороший урок. Доходчивый. Благодарю.

Флаг-сержант отпустил его, грубо толкнув обратно в кресло.

— Вы сами попросили, — напомнил Гент. — Без эффекта неожиданности не сработало бы. Простите за пощёчину.

— Всё в порядке, — отозвался Урсаркар. — У меня ведь для вас есть кое-что похуже.

Салвар медленно вдохнул, задумавшись, не пересёк ли черту. Возможно, зарядить пощёчину планетарному губернатору, да ещё и перед его людьми, было не самым умным поступком.

Так что когда Крид положил перед ним пухлый, скреплённый восковой печатью конверт и пару серебряных двуглавых орлов, он нахмурился в совершенно несвойственном для себя смятении.

— Это что за хрень?

— Мобилизационное предписание. Плюс распознавательные знаки полковника городского ополчения.

— Нет, — сказал Гент, надеясь, что на его лице не отобразилось то же отвращение, которое так явственно проявилось в его голосе. — Я же говорил, что никогда не хотел чёртову форму.

— Очень жаль, — с нескрываемым злорадством улыбнулся генерал. — Поздравляю, полковник Гент, теперь вы верховный гранд-фрекк-генерал.


ЭТАП ПЯТЫЙ: КРИГОВЫ ВОРОТА

Глава первая

Представьте, друзья мои, кулак. Ударьте врага открытой ладонью, и вы раните его гордость — но не убьёте. Ткните его пальцем, и вы сломаете себе палец. Но врежьте ему кулаком, товарищи и союзники, — сжатыми, собранными вместе пальцами, — и тогда вы сможете ему навредить.

Пять армий сражается на Кадии-Секундус.

Могучая Астра Милитарум.

Сильные и благородные Астартес.

Мудрые и мастеровитые Механикус.

Святые и истовые Адепта Сороритас.

И Аэронавтика Империалис, воины-ангелы в наших небесах.

Однако слишком долго мы бились по отдельности. Мы давали Разорителю пощёчины, но не били всерьёз.

Мы должны сомкнуть кулак. И сомкнём мы его в Крафской цитадели, чьи стены уже выдержали натиск врага. Кадия стоит, союзники. Но если она не будет стоять единой, то долго это не продлится.

Так называемый Кригов сбор, записано со слов генерала Дабаты Рави


Выдержка из монографии «Крид и Кадия: переосмысление стратегии» авторства генерала Дабаты Рави:

Позднее, когда историки пытались придать событию флёр грандиозности, они нарекли случившееся Криговым сбором. Впрочем, название это обманчиво, поскольку тогда никто не знал, направит ли враг свою главную атаку на золотые своды Криговых ворот. Несмотря на то что за двадцать четыре часа прослушки разведка укрепилась во мнении, что барбакан действительно станет целью удара, в моём тактическом штабе продолжали спорить насчёт того, не могло ли всё это оказаться блефом.

Больше того, те из нас, кто не поддерживал лорда-кастеляна, втайне проклинали его за то, что он разыграл карты слишком рано. Когда штаб разместился у Криговых ворот — затратив невероятное количество ресурсов и вызвав продолжительную задержку в работе, — начали поговаривать, что накопление Архиврагом сил, которое мы наблюдали в полевые магнокли, было очередной его коварной уловкой. Будь это так, наши войска не только оказались бы не в том месте, но весь тактический кабинет верховного командования пришлось бы перемещать снова. И знай враг, что Крид здесь, разве он не искусится нанести удар в другом месте?

Было лучше, рассуждали они, остаться в бункере цитадели и выдвинуться на фронт лишь после того, как окончательно станет ясно, где произойдёт атака.

Другие ворчали, что, открыто водрузив стяг на Криговых воротах, лорд-кастелян сам пригласил Архиврага напасть именно тут — намеренно подставляясь под огонь, чтобы подтолкнуть его атаковать самое мощное укрепление. Оглядываясь на прошлое, полагаю, эта фракция была права, хотя в их случае это был вовсе не комплимент для Крида. По их мнению, он рисковал стать жертвой обезглавливающего удара, которыми славился Чёрный Легион, и, как мы увидим, они оказались не так уж неправы.

Но не будем ходить вокруг да около. Урсаркар Крид сделал ставку на Криговы ворота, и спустя сорок восемь часов стало понятно, что он не прогадал.

Что ещё чётко проявилось в дни перед полномасштабной атакой сил Хаоса, так это предрасположенность Крида к личному командованию. В предыдущих главах мы обсуждали его службу в качестве полковника и то, как такое прошлое не смогло должным образом подготовить его к управлению совместными действиями различных видов вооружённых сил, а равно учёту политических соображений в вопросах руководства театром военных действий. Однако мы не упомянули то, как эта самая служба помогла ему сблизиться с рядовым составом, чем так часто не могли похвастаться прочие командиры.

Значительный вклад внесло символическое нежелание генерала смотреть на врагов, то, как он неизменно оборачивался к ним спиной, выражая тем самым своё презрение и неприятие. Позвольте мне прояснить этот момент: всё это правда, но только отчасти.

Поскольку мне выпала обязанность служить кочевым атташе-тактиком при Криде во время его визитов на передовую, я могла наблюдать за ним воочию. Несмотря на то что легенды и впрямь не лгут, полагаю, его поведение было гораздо более расчётливым.

Как и любой харизматичный лидер, Урсаркар имел актёрскую жилку. И, учитывая его вспыльчивый характер, который нередко проявлялся в частных беседах, я считаю, что его реноме отца всем солдатам на самом деле являлось не более чем ролью. Мужчина, которого мы видели в военной комнате цитадели, был умным, но дисфункциональным человеком, который плохо ладил с людьми и был склонен к приступам гнева или меланхолии. Тем не менее на публике он становился смелым и дерзким, нередко отпуская грубые шуточки и обретая прямо-таки энциклопедические познания в сфере казарменной ругани. Он одалживал лазвинтовки, чтобы сделать пару выстрелов по врагам, зачинал окопные песни с откровенно возмутительными куплетами и приносил солдатам «гостинцы» — неизменные ящики с фраг-гранатами, реквизированные у колонн снабжения.

Флаг-сержант Келл также преображался во время тех посещений фронта. Человек, которого мы видели в военной комнате, был обходительным и дипломатичным. Не столько флаг-сержант, сколько камердинер, предпочитавший скорее наблюдать, нежели говорить.

Однако когда правая рука Келла заключалась в силовой кулак, из наплечного усилителя с нечеловеческой громкостью вырывались приказы, а над головой возносился стяг Восьмого Кадианского, он как будто становился вдвое выше. Так, во время одного из визитов в какой-то момент я заметила среди толпившихся вокруг Крида солдат огрина — из-за присутствия Келла огромный недочеловек привлёк моё внимание лишь после того, как мы начали сворачиваться.

Меня не покидало чувство, словно они играли роли, причём оба ими наслаждались. Даже больше, очень скоро я начала подозревать, что решение лорда-кастеляна переместить ставку командования ближе к линии фронта было связано скорее с его личным желанием, чем со стратегической необходимостью.

Другими словами, думаю, что ему это нравилось. Что абстракция и стресс военной комнаты с её голосетками — где целые полки представали не более чем блоками света — были не для него. Он хотел вновь облачиться в маску, которую так старательно создавал, и вернуться к линейным частям. Ему импонировала срочность боевого командования.

В конечном счёте простых бойцов он считал своими людьми в большей степени, чем нас, штабных тактиков.

И если для него это было ролью, то он играл её безупречно до самых последних дней.

Такая перемена в подходе не только подняла боевой дух солдат у Криговых ворот, но и привела к тому, что сюда начали прибывать прежде разрозненные союзники Сил планетарной обороны Кадии.

Невзирая на то что так называемая Речь на Криговом сборе действительно стала триумфом ораторского искусства и, несомненно, вдохнула в людей уверенность (см. Приложение 7, где она воспроизведена с моих слов), другие факторы сыграли не менее значимую роль.

Первым являлась непосредственная угроза Крафу, которая вынудила раскиданные армии союзников стянуться к касру. Хотя войска продолжали сражаться на Кадии-Примус — включая весь состав титанов, которых было невозможно перебросить на Секундус, — Краф, очевидно, являлся ключевой целью врага. Быстрый коллапс обороны на Криговой равнине и падение внешней и внутренней куртин, без сомнений, подтолкнули союзников вроде Адепта Сороритас и Адептус Астартес выдвинуться на подмогу, хотя ранее они были слишком сосредоточены на выполнении собственных задач.

Немаловажную роль сыграло и господство противника в небе. Орбитальная бомбардировка «Меча непокорности» наконец-то вынудила Тёмных Ангелов бросить упрямую защиту своего ударного крейсера. Железные Волки, одержавшие победу над Железными Воинами, также ощущали на себе мощь обстрела из космоса. А зрелищные взрывы двух демонических машин сделали храм Святой Моррикан непригодным к обороне.

Скажу просто: Краф был единственным безопасным местом.

Несмотря на то что его вертикальные щиты по большей части схлопнулись, сделав каср открытым для артобстрела с земли, у него по-прежнему работали небесные экраны и горизонтальные поля. Таким образом, он оставался последним городом на Секундусе, который было невозможно поразить с орбиты.

Между тем второе сообщение Крида — отправленное по зашифрованным каналам непосредственно командирам, а не присланное на общих частотах, — содержало в себе ещё и завуалированную угрозу. То, что лорд-кастелян назвал «пощёчиной».

В нём говорилось, что «Валькирии» 119-й полка прибудут через восемнадцать часов, чтобы забрать войска союзников, и после этого никаких вылетов больше не будет. И если это он объяснял острой нехваткой самолётов, то его решение оборвать все вокс-контакты с другими силами, кроме Милитарума, а также прекратить передавать командирам ежедневные сводки об угрозах, что опять же прикрывалось нуждами военного времени, грозило оставить союзников слепыми и немыми в глубине вражеской территории.

В тактическом плане он не оставил им иного выбора, кроме как подчиниться.


— Мы не получали подтверждений, — сказал Келл. Его стяг остался висеть на флагштоке, пока он шагал по стене следом за Кридом с инфопланшетом в руке.

— Я знаю, — отозвался генерал, едва слышимо из-за грохота артиллерии.

— Ни одного. Ни от Храмовников, ни от Сороритас, ни даже…

— Я знаю. Не нужно мне повторять, я не слепой, Келл. «Валькирии» отбыли, и скоро мы сами увидим, кто вернётся… и вернётся ли хоть кто-то.

Джарран фыркнул, выглянув с вершины стены. Они находились внутри рассеивающего поля командного центра, и их разговор защищали глушители — но об осторожности всё равно забывать не стоило.

— Думаешь, не следовало прислушиваться к нему? — пробормотал Крид и, прижав к лицу магнокль, принялся осматривать горизонт.

— Нет, — буркнул Келл. — Думаю, вам следовало пристрелить его. Даже представить не могу, почему вы так не сделали. Сэр.

— Разве я не уничтожаю врага, превращая его в союзника? — Он с самодовольной улыбкой повернулся, и Джарран вовремя спохватился, чтобы не врезать ему. Должно быть, от генерала это не укрылось, поскольку он вскинул брови и снова уставился в магнокли. — Наверное, нет.

— Союзники могут снова стать врагами, а покойники — нет.

Урсаркар хранил молчание достаточно долго, чтобы Келл решил, что разговор окончен, и поднёс к глазам собственный увеличитель.

— Помнишь ту псину, что была у нашего сержанта-интенданта на Вестилле-Прайм?

— Что?

— Того кибермастифа — как бишь его звали — сержанта Свантега, из роты Дельта? — Крид поднял руку на уровень пояса. — Здоровая тварь, острые зубы, бионические лапы?

— На Вестилле я валялся в госпитале. Схлопотал пулю, когда мы штурмовали старый разливочный завод.

— А, точно, точно. Ну, в любом случае был у того Свантега зверский мастиф. Наверное, взял из бойцовской арены. Псину никто не любил, а она ненавидела всех, кроме Свантега, но хотя бы прекрасно отгоняла ящериц от наших запасов зерна. А потом как-то раз кадет-комиссар решил провести внештатную проверку, и шавка чуть не отгрызла ему руку. Комиссару Набари пришлось пристрелить тварь.

— Кадета или собаку? — шутливо уточнил Джарран.

Урсаркар метнул в него насмешливо-обиженный взгляд, прежде чем уткнуться обратно в магнокль.

— Так вот, знаешь, что случилось дальше? Сраные ящерицы добрались до зерна. Сожрали всё, что могли, а остальное загадили так, что за месяц слегла половина полка. Очень скоро даже комиссар затосковал по злобному, мерзкому старому мастифу. Смекаешь?

— Да. Чего не смекаю, так это почему нет подтверждений.

— Ба. — Крид фыркнул. — «Валькирии» вылетели за ними. Может, они не получили сообщение. Варп-искажения нарушают работу воксов. Или может…

— Контакт! — закричала женщина-солдат справа от них. Она всматривалась в массивную трубу-монокль, чёрная линза которой была шириной с жерло танковой пушки. — Колонна бронетехники, пересекает внутреннюю куртину в точке шесть-три-нуль-эхо.

— Снова враги, — произнёс Келл. — Нужно приказать «Василискам» подготовить противотанковые снаряды.

— Возможно, — прищурившись, ответил Урсаркар. Джарран увидел, как генерал опустил магнокль, прикинул расстояние, настроил фокус и поднял устройство снова.

— Там! — крикнул вдруг Крид, ткнув пальцем в горизонт. — Вон там, у внутренней стены.

— Остатки Железных Воинов? — Флаг-сержант осмотрел местность и навёл резкость, пытаясь разглядеть блеск металла.

— Нет, — произнёс лорд-кастелян. — Это фрекковы Железные Волки!


Ханна Кезтраль изо всех сил держалась за броню «Хищника». От мощной вибрации мотора и резких раскачиваний и встрясок она давно перестала чувствовать собственное тело.

Они ехали целый день, не сбавляя скорости, чтобы добраться сюда. И, руководствуясь неким сводом правил астартес, они не впустили лётчицу внутрь машины. Что оставило им немного вариантов, кроме как с помощью паракорда и карабина из её аварийного набора пристегнуть Ханну за разгрузку к поручню на «Хищнике» и велеть ни за что его на отпускать. Если бы они ввязались в бой, от неё бы не осталось мокрого места.

И всё же, учитывая обстоятельства, она была рада тому, что едет на танке Железных Волков, — Тёмные Ангелы в колонне, которые эвакуировались из «Меча непокорности», когда тот буквально начал разваливаться на куски, показались ей куда менее дружелюбными.

Волки хотели сыграть на скорости, чтобы домчаться до Крафской цитадели и избежать любых столкновений. Между ними вспыхнула дискуссия насчёт того, стоило ли дожидаться эвакуационных «Валькирий», но Железные Волки отказались бросать свою бесценную бронетехнику и в итоге решили идти на прорыв.

Вопросы вызывало лишь то, где именно проводить этот самый прорыв, — как-никак большинство основных врат были уже заперты и находились в осаде.

Все, кроме одних.

— Пилот, — услышала она в шлеме. Голос принадлежал Волку в куполе танка, сжимавшему ручки штормболтера. — Мой лорд Хайфелл хочет, чтобы ты снова поклялась, что знаешь, куда нас ведёшь.

— Клянусь, — отозвалась Кезтраль, хоть и понимала, что по прибытии увиденное ей вряд ли понравится.

Так и случилось.

Вражеская артиллерия и химический огонь разрушили Салгорах до такой степени, что Ханна потеряла ориентацию в жилклаве своего рождения. Крыши домов, с которых она запускала змеев, сгорели или обвалились, покрывшись странным цветастым налётом от выбросов химвеществ.

Башни рухнули. Дворики скрылись под завалами мусора. Лишь заметив наполовину осыпавшуюся колонну в форме ангела — часть часовни, где её при рождении миропомазали и зарегистрировали в служебных книгах, — она поняла, где находится.

Место называлось Руслоречьем, потому что в дождливые сезоны обитатели цитадели открывали ворота шлюза и вся улица превращалась в сплошную реку. В детстве они играли в быстрой воде, садясь на куски выброшенной пенопластековой тары и, подгоняемые потоком, съезжая на них по крутой улице вниз.

Вдоволь накатавшись, они шли к тележке Гандолпы, который делал лучшие углеводные палочки со специями во всём районе.

Лётчица решила было рассказать об этом космодесантникам, но поняла, что не может подобрать нужных слов.

«Это место называется Руслоречье, — подумала она. — Вот что ты скажешь, Ханна. Просто же. Это Руслоречье, потому что в дождливые сезоны оно становится рекой».

Но это было не так. Место называлось Руслоречьем. Так же, как поселение называлось Салгорахом, где раньше жил мужчина по имени Гандолпа и девочка по имени Ханна Кезтраль.

Случившееся оставило в душе Ханны пустоту, почти осязаемое чувство ноющей боли.

Став лётчицей, она жила, не особо задумываясь о будущем. Наслаждаясь моментом, обретаясь в скорости и концентрации бесконечного настоящего. Ставя сейчас над потом и твёрдо помня о том, что теперь она — пилот Аэронавтики, а не та испуганная девочка, грязными пальцами мастерившая из мусора змеев.

Линия размежевания держалась, пока Салгорах был реальным местом, от которого ей требовалось себя отделять. Местом, существовавшим где-то там, далеко. Местом, которое её коллеги могли видеть из кабины самолётов и думать: «Неужели Кезтраль родом из этой дыры?»

Была. Была родом.

Салгорах исчез. И Кезтраль почувствовала, как волна воспоминаний, воспоминаний о месте, которые теперь существовало лишь у неё в голове, на миг вытеснила все прочие мысли. Она никогда не хотела возвращаться домой и теперь уже не вернётся.

Когда танки поехали по Руслоречью, вокруг не оказалось ни детей, ни тележек с едой. Вместо них обочины усеивали брошенные палатки. По пути она видела котомки с вещами, пластековую сумку с вывалившимися из неё горшками и сковородками, открытую ветром корзинку со швейными принадлежностями, откуда теперь, подобно стягу, развевались обрывки тесёмок. Детские лазвинтовки, вырезанные из выкинутых брусков, тряпичную куклу с каской, сделанной из кружки, и ручками, обвязанными белой бумагой, которой ребёнок якобы перебинтовывал воображаемые раны.

У дороги лежало несколько тел. Они были замотаны в грязные саваны и положены плечом к плечу группками по два-три человека. В изголовьях кто-то оставил немногочисленные пожитки и погасшие огарки свечей.

Семьи.

Ханна поняла, что это лагерь для перемещённых лиц, разбитый перед воротами шлюза. Всё население Салгораха собралось у единственного известного им входа в Краф, крича, чтобы их впустили внутрь.

В какой-то момент над ними смилостивились — заставив, впрочем, бросить всё. Куча одежды возле стены отмечала место, где им велели раздеться, чтобы не занести в цитадель вшей. По воздуху летали клочья пуха, и когда один зацепился за комбинезон, Кезтраль поняла, что на самом деле это волосы.

В памяти всплыл её первый день в академии и ощущение бритвенной машинки на затылке. Падающие на колени длинные пряди кудрявых тёмно-рыжих волос.

Их остригли, словно скот, прежде чем пропустить внутрь.

Снося лагерь гусеницами, машины Железных Волков поднялись по Руслоречью к воротам.

На одно паническое мгновение она подумала, что шлюз перекрыт, но нет — когда они подъехали, Ханна заметила камуфляжную сеть, закрывавшую вход. За дымчатой тканью на страже стоял отряд касркинов.

— Прими нашу благодарность, пилот, — произнёс космодесантник в башне. — Ярл Хайфелл связался с охраной — ты провела нас сквозь шторм. И взамен мы спасём твой мир.

Кезтраль посмотрела на небо, в котором больше не порхали змеи.

Даже если они и спасут Кадию, её мир уже погиб.


— Ты эвакуируешь меня? — спросила Женевьева.

— Да. — Элеанор склонилась над носилками, парившими на репульсорных подъёмниках. С обоих их концов стояло по госпитальерке. — Отдыхай. Тебе нужно спать.

Губы Женевьевы, иссиня-серые от полученных травм, задрожали. Ожоги от взрыва оказались страшными, и гораздо серьёзнее, чем казалось снаружи.

Когда с её левой руки и ноги сняли доспехи, вместе с ними отделились куски кожи. Половину головы опалило дочиста, и ей повезло, что настоящий левый глаз сохранил зрение — хотя Элеанор заметила в нём пятнышко зарождающейся катаракты.

Ей ввели обскурин, чтобы унять боль. И, одурманенная наркотическим препаратором, она рассказывала странные истории о держателе трофеев над плечами демона. Поведала, что одна из голов на нём принадлежала сестре Элоизе из её серафимок и что она говорила с ней.

— Канонисса, — произнесла сестра Евгения. — Реликвии погружены и уже отбыли.

— А колокол? — спросила Элеанор.

— Пилот «Небесного когтя» говорит, что её корабль сможет забрать его через двадцать минут.

— Забрать? — переспросила Женевьева. — Ты вывозишь реликвии из санктума? Так нельзя, сестра, мы же столько отдали…

— Ш-ш-ш-ш-ш, — сказала Элеанор, опустив ладонь на перчатки Женевьевы, сложенные у неё на груди в символе аквилы — словно на трупе перед погребением. — Богохульник был прав. Храм — просто камни. Его можно отстроить.

— Но реликвии, алтари, фрески…

— Всё, что действительно важно, я не оставлю.

Женевьева закрыла глаза, убаюканная покачиванием парящих носилок, а затем вдруг услышала рёв турбин.

— Куда мы летим?

Одеяния Сестёр разметал поток нисходящего воздуха из векторных двигателей «Валькирии», которая аккуратно села на платформу, сначала коснувшись железобетона двумя задними посадочными опорами, а затем — носовой.

Боковая дверь отъехала в сторону. Командир экипажа — нижнюю половину его лица скрывал ребризер, а разгрузка тросом крепилась к потолку, — посмотрел на Элеанор. Он сидел в кресле, чуть подавшись вперёд и непринуждённо держа руки на коленях, так, словно это ему довелось их тут ждать.

Он смерил Элеанор взглядом и поднял кулак.

— Мы присягнули защищать Кадию, — сказала Элеанор, вскидывая руку в ответ. — И, как ты и сказала, сестра, — делом, а не словом.


— Маршал. — Мордлид опустился на колени у ног повелителя, почтительно возложив перед собою шлем. Одна его линза треснула от попадания тяжёлого болтера. — Я свершил покаяние. Поверг вражеского чернокнижника. Вы удовлетворили мой запрос посмертно возвести неофита Дескареса в ранг инициата. Но я прошу у вас вновь. Пожалуйста, верните мне честь нести знамя крестового похода в случае неудачи брата Мальтеуса.

Маршал Амальрих не стал опускать на него взор, продолжая глядеть поверх насыпи из мусора, которая теперь служила стрелковой ступенькой Оплота мучеников. Дожидаясь, пока Архивраг снова попытается отбить у них разрушенное укрепление.

— Не верну, — ответил Амальрих. — И больше мы об этом слышать не желаем.

— Почему нет? — взвился он. И едва эти слова сорвались с его губ, стыд скрутил нутро кастеляна, словно ввинтившийся штопор.

— Когда ты задаёшь подобный вопрос, то доказываешь, что твоё раскаяние не настоящее. Прощение и искупление не договорное обязательство. Никакой добрый поступок не может стереть отсутствие веры. Император ведает твой тайный грех, а ты мало того что неспособен его признать, так даже его не видишь. Вот почему нет.

— Вы слышали призыв от Кадии, маршал? Нас пригласили на сбор у Криговых ворот.

— Я слышал, а как услышал ты?

Секунду Мордлид не отвечал, пристыженный.

— Вы не отключили меня от командного канала, лорд.

— Обязательно отключу, — пообещал Марий, вновь воспламеняя силовое поле меча. — Это — наша позиция. Наша клятва. И мы от неё не откажемся. Враг идёт, Мордлид, и Император зовёт. Вставай с колен, и пусть о Кадии беспокоятся кадианцы.


Она сидела на ящике с боеприпасами и завтракала кашей, когда за ней пришли.

— Капитан Кезтраль? Ханна Кезтраль?

Лейтенант был на пару лет моложе её — двадцать один, может, двадцать два года — и имел зеленоватую, слегка дряблую кожу человека, много времени проведшего на пустотных кораблях. Его синяя флотская униформа с жёлтыми обшлагами имела обозначения незнакомого ей авиакрыла. Он не смотрел на неё, вместо этого просто выкрикивая её имя так, будто ему сказали, где её искать, но не описали, как она выглядит.

Рука Ханны, уставшая от самого процесса приёма пищи, со шлепком выронила жестяную ложку в кашу.

— Да, в чём дело?

— Ага, вот вы… — начал он, умолкнув, стоило ему увидеть её.

Возвращение Кезтраль не было ни триумфальным, ни хотя бы торжественным. После передачи футляров с пиктами она выдержала шестичасовой допрос, по большей части стоя. Что она видела, куда шла, как связалась с Волками. Что, по её мнению, было запечатлено на пиктах. Четыре человека из авиакомандования Крафа просто сидели, дымя палочками лхо, и задавали ей один вопрос за другим.

Никто с ней не любезничал. Ни один не назвал своего имени. Каждый раз, когда она спрашивала об аэродроме Стетцен, о 89-м пиктсъёмочно-боевом или о том, будет ли она летать снова, они отвечали одно и то же: «Пока что это несущественно».

Когда всё закончилось, ей хватило сил лишь на то, чтобы съесть крахмальный батончик и доползти до койки в комнате для неучтённых лиц, где ей предстояло жить до поступления приказов. Она даже не сменила одежду.

— А воинское приветствие, лейтенант? — с ноткой иронии спросила Ханна. В своём рваном и окровавленном комбинезоне она едва напоминала человека, не то что старшего по званию офицера.

— Что ж, из-за системы званий Флота технически мы с вами равны, но, если хотите, я сделаю одолжение.

Лейтенант отдал честь в привычной для себя манере — ладонью внутрь, во флотском стиле, и секунду спустя она отсалютовала по милитарумному, ладонью наружу, не удосужившись встать. В жестах обоих сквозила небрежность, за которую в бытность кадетом она бы получила взбучку от сержанта.

— Они хотят продолжить расспросы? Я могу хотя бы доесть завтрак?

— Нет, сэр, — отозвался лейтенант. — В смысле, никаких расспросов. И берите еду с собой, если хотите. Я приехал на машине, но только мне её скоро нужно вернуть, так что… Простите, а вы были у медика, мэм? Вы хромаете.

После прибытия её осмотрел медик, выделив целых пять минут. Он перевязал ей ступни, после чего занялся бойцом с порезом на лбу.

— У меня в ботинках полно крови.

— Я достану вам новые, — пообещал он, открывая дверь служебного автомобиля с открытым верхом. — Я лейтенант Собин, ваш новый координатор. Если вам что-нибудь нужно — обращайтесь.

Кезтраль осторожно забралась внутрь и села.

— Новый комбинезон?

— Конечно. Вчера я бы сказал — вряд ли, но в снабжении что-то сдвинулось, и всё снова начало появляться. Лазвинтовки с касками расходятся влёт — особенно среди нового гражданского ополчения. — Он залез следом и хлопнул водителя по плечу. — Сержант Павел?

Автомобиль покатился с места и свернул на гравийную дорогу, захрустев колёсами по камням.

— Я хотела бы вернуться в Стетцен, если можно, — сказала она, почти крича из-за рёва мотора. — Обратно в Восемьдесят девятый. Запросить перевод или…

— Простите, но этого я не могу. Стетцену сильно досталось в первый день воздушной войны. Его эвакуировали. Теперь вы приписаны к Рамстеду. Функционально Восемьдесят девятого больше нет, как и моего подразделения — Скарусского Двести тридцать третьего транспортировочного. Ваш парень Крид потрепал нас в тот первый день.

— Он не мой парень.

— Простите. В любом случае кругом полная неразбериха. У нас есть пилоты без самолётов, самолёты без пилотов, наземные техники с пилотом и без самолёта. Борт-стрелки без пилотов… Короче, вы поняли. Теперь все делают как Император на душу положит, собирая экипажи и технику отовсюду, где только можно. Кадианцы в самолётах Флота и наоборот. Моё крыло занималось транспортировкой грузов. Пустота — земля. Сверхзвуковые доставщики, вот так вот. А теперь я с вами. — Лейтенант помолчал, надевая солнцезащитные очки с широкими линзами, которые любили носить флотские летуны. Отштампованная аквила опустилась когтями ему на переносицу, расправленными крыльями формируя верхнюю часть рамки оправы. — Некоторые бедолаги летают на аппаратах, в которых ни разу не сидели. Крафское авиакомандование просто объединяет подразделения, чтобы закрыть потери и не списывать нас. Теперь мы оба в эскадрилье Три-девять-девять (С).

— Что ещё за «С»?

— Смешанная.

Ханна ничего не сказала, приставив ладонь ко лбу, чтобы защититься от солнца. После долгого времени, проведённого в дыму битв и комнатах для допросов, её глазам было сложно приспособиться.

— Да уж, ярковато сегодня. Нужны шторы, капитан? У нас на базе в бесхозных боксах их бери не хочу.

Собин протянул ей солнечные очки, такие же, как у него.

Она убрала руку ото лба и с благодарностью их взяла. Они и впрямь помогли, и Кезтраль решила, что лейтенант Собин стал нравиться ей чуточку больше.

— Спасибо, — сказала она.

— Меньшее, что я могу сделать, учитывая приказ.

— Приказ?

— Вам разве не сказали? На вас выписали бумагу.

Фрекк. Ханна закрыла глаза. Одним из четырёх вчерашних дознавателей был комиссар.

— Это из-за потери самолёта?

— Что? Нет, приказ о награждении за доблесть. — Он порылся в куртке, достал конверт. — Думаю, это ваше.

Кезтраль взяла конверт, невольно поразившись его тяжести. После недоумённого разглядывания она лишь смогла сказать:

— Тут печать воздушного маршала Шрауда.

Ханна сломала её, пробежалась взглядом по тексту.

«Всем, кто читает данный документ, да будет известно, что КАПИТАН ХАННА КЕЗТРАЛЬ из 399-й эскадрильи (смешанной) и ЛЕЙТЕНАНТ ЛАХОН ДАРВУС из 89-го пиктсъёмочно-боевого (покойный) в сей день получили ЧЁРНЫЙ ЩИТ КАДИИ, высочайшую награду за храбрость при поддержке боевых…»

— Фрекковы трусы, — прорычала она. На секунду Кезтраль захотелось смять бумажку и вышвырнуть её из машины, однако это показалось ей плевком на память Дарвуса.

— Что не так? Дело кажется немалым.

— Это не боевая награда. За выдающуюся доблесть при поддержке боевых операций.

— Что? Бессмыслица какая-то. Вы же боевой пилот в боевом подразделении. Чёрт, да вас сбили. И разве у «Мстителя» нет оружия?

— Оружие для обороны. И нет, хоть я и летаю в зоне боевых действий, я считаюсь поддержкой. Мне не положены штурмовые самолёты.

— Это нехорошо, — сказал лейтенант. — Потому что у вас теперь именно такой.

— Что? — переспросила Ханна, отвлечённо заметив, что машина остановилась.

Офицер указал ей через плечо, и она обернулась.

Затем поднялась на ноги, держась за защитную дугу машины.

— Три-девять-девять ударное подразделение, — сообщил Собин. — Воздух-земля. И это ваша машина.

— Трон, — ахнула Кезтраль. — Бог-Император, только взгляни на него.

— Он немного потрёпан. Это отремонтированная флотская модель, а задний сервитор не бортстрелок. Внутри может быть запашок. Но это лучшее, что у нас сейчас есть.

Лётчица окинула самолёт взглядом от скошенных вниз крыльев с векторными двигателями до угловатого хвоста. Он был в сером флотском цвете и стоял с откинутым фонарём, словно приглашал её внутрь.

А под носом, где у «Меткого глаза» располагался пиктер, блестели стволы роторной болт-пушки.

— Как его зовут?

— У него нет имени. Есть идеи на этот счёт, сэр?

— «Боевой змей», — прошептала она, после чего обернулась. — Когда вылетаем?


Криговы ворота.

Сервантус Глейв не удержался и вытянул шею, чтобы посмотреть за золотую арку, когда они проехали под ней. Наверху, с внутренней стороны массивного сооружения, сверкали барельефы сражений седой древности: славные кампании на далёких планетах, герои прошлого, ряды трёхкупольных шлемов и лазвинтовок кантраэльской модели, генералы в парадных мундирах, держащие модели освобождённых ими миров, — хроника сопротивления Разорителю.

Вогнать штык в самого Разорителя.

Тот голос звучал всё громче. Звучал во время боёв на северной Куртине-альфа, схваток с рапторами и с волной ужасов варпа, которые пришли следом. Нечестивые существа, проворные и гибкие и с острыми как бритва когтями, вызывающие своими движениями одновременно транс и омерзение. К счастью, по большой части он смотрел на них через амбразуры в толстой стене, пусть те и не смогли защитить его полностью.

Их пахучий аромат не поддавался описанию, напоминая запах вина, которое на пробу оказывалось не до конца сбродившей мезгой. Когда он смотрел на них, думал о них, Глейва посещало жуткое чувство, словно его кожи касаются лепестки цветков — поначалу с мягкостью весеннего бутона, но чем больше он обращал на него внимание, тем быстрее незримые розы жухли и увядали, становясь острым сухостоем.

Он ощутил, как то чувство возвращается снова, и прогнал его из мыслей мантрой.

Вогнать штык в самого Разорителя.

Слова, должно быть, изрекал святой и ниспосылал ему Император, поскольку они были с ним во время боёв на стене, отступления к Куртине-бета, а потом и прорыва к Крафу. Их отряд действовал в качестве разъезда, двигаясь во фланге на облегчённом «Тавроксе» в поисках врагов, — после чего уносился прочь, пока Сервантус поливал их огнём из поворотного штормболтера.

С этой мантрой он разил монстров; шепча те слова, он стрелял в еретиков-астартес — пока число убитых врагов, по его подсчётам, не достигло трёх. Конечно, в бою сложно было определить, кто в кого попал, но в глубине души Глейв знал, что не ошибается.

Разве не маловероятным казалось то, что один гвардеец сможет убить трёх мутировавших чудовищ-транслюдей? Нет, не маловероятным — чудом. А чудеса по определению проистекали от веры.

Аналогично, он и остальная огневая группа «Гамма» должны были к этому времени уже тысячу раз погибнуть, а они не погибли. Что это, как не ещё одно проявление божественной воли?

Сержант Вескай до сих пор был жив, как и — невероятно — Штопальщик Кристан. Остальные в огневой группе «Гамма» были новыми людьми, собранными из остатков других отделений. Они не имели никакого значения, ни один из них.

Все они существовали лишь для того, чтобы сберечь Сервантуса до момента, когда он, в свою очередь, сможет сберечь Кадию.

Потому что Глейв исполнял миссию для Золотого Трона, а передний край осады был идеальным местом, дабы исполнить это святое предназначение.

Он, Сервантус Глейв из 27-го полка касркинов, убьёт Абаддона Разорителя.


Глава вторая

Уркантос ступил в помещение подобно сгустку ночи, укрытый длинными теневыми крыльями, словно плащом.

В крепости обычно царил холод, часто не выше пары градусов точки замерзания. Но, войдя внутрь, он принёс с собой жаркую вязкость покойницкой. Терпкий смрад скотобойни, которым разили последние панические вздохи животных, только-только учуявших кровь и увидевших занесённый топор.

Мощь его ауры заставила отшатнуться Избранных магистра войны, по крайней мере тех из них, кто остался в живых. Место Крома Гата пустовало: повелитель Неделимого погиб от рук свирепых Сынов Русса.

Напоенный варпом чернокамень дверного проёма потянулся вслед за демоном, утекая к нему, словно вода — к подножью холма.

Моркат краем глаза увидела, как мысли магистра замедлили свой ход, как их планеты — в большинстве своём окрашенные красной яростью — поднялись и сорвались, сложившись в новые зодиакальные знаки.

Только Зарафистон Провидец улыбался. И он один остался стоять спиной к демоническому князю, который раньше звался Уркантосом.

— Магистр войны, — раздалась мысленная речь вознёсшегося лорда, прозвучавшая не в ритм с движением зарешёченной челюсти. Он учтиво поклонился, придержав в руке теневой плащ, чтобы остальные Избранные смогли увидеть красные мышцы под ним. — Дорогие братья.

Затем он поднял голову, и Дравура узрела жёлтые глаза, горевшие в отмеченной руной клети шлема.

«Чтец мыслей, — сказал он. — Теперь понятно, почему он терпит тебя. Интересно, кто ещё об этом знает?»

Уркантос произнёс слова не ртом, и она не прочла их в его мыслях. Он послал их телепатическим импульсом, который будто пронзил ей череп и погрузился в центр речи.

Моркат ахнула — ибо у него больше не было мыслей.

Внутри его черепа не осталось смертного мозга. Он стал чистым олицетворением варпа. Не просто телесной оболочкой, через которую могли действовать эфирные боги, но частью эмпирейного пантеона.

— Уркантос, — пророкотал магистр войны. — Или ты теперь называешь себя как-то иначе?

— Хотя я и поднялся до ранга князя над демонами, для своих друзей я всё тот же Уркантос.

— Получается, мы с тобой — друзья? — спросил Абаддон. — Твои братья сражаются по всей Кадии, твоя собственная банда осталась без поддержки командира, борясь с Сынами Льва. А ты сам — не сообщив об этом присутствующим — вырезал фанатиков Императора, чтобы купить себе вознесение. Поэтому я спрашиваю тебя, существо, что было Уркантосом, разве так ведут себя друзья?

— Так ведут себя те, кто понимает, что требуется для победы, — прошипел лорд-губитель. — Этому меня научили вы, магистр войны. Делать то, что необходимо. А моё вознесение было нужно, чтобы захватить Краф.

— Мы многое поставили на эту битву, Уркантос. Идёт финальная осада Кадии. И я не позволю тебе отдать победу своему красному богу.

— Я не сражаюсь за бога. Я сражаюсь за вас.

— Скорее, сражаешься, чтобы завладеть мною. Хотелось бы знать, по-прежнему ли ты тот Уркантос, который служил мне секирщиком в водовороте Ока, который оставил жалких божков, чтобы последовать по более великой стезе?

— Зачем ты такое говоришь, Эзекиль? Всё, что я сделал, — это стал лучшим воином, дабы принести больше пользы твоему крестовому походу.

— Мы не ведём крестовые походы, Уркантос, — сказал он, покачав головой. — Этим занимаются они. Начинают слепые крестовые походы ради своего бога. Вот почему их так алчет варп — им нужен хозяин. Я же хочу быть сам себе головой.

Уркантос двинулся вперёд, царапая когтистыми лапами чернокамень. Его шаги были такими размашистыми, что он переступил через стол и оказался перед магистром войны, заставив Моркат невольно сжаться.

— Ты оскорбляешь меня. Обвиняешь в неверности. Утверждаешь, будто я не твой…

— Ты никогда не был моим, и я утверждаю, что ты не принадлежишь сам себе.

— Глупости. — Уркантос шире расставил ноги, и Дравура вдруг поняла, что лишь высокий ноктилитовый трон заставлял его смотреть на магистра войны снизу вверх. Если бы её отец спустился, то оказался бы вровень с дымящейся руной Кхорна, выжженной у демона на груди.

Абаддон какое-то время не отвечал, заставляя Уркантоса дожидаться в униженной позе.

— Ты нарушил завет этой комнаты, Уркантос. Не приводить с собой ни одного другого существа. Никаких воинов, рабов или демонов. Однако на спине у тебя сидит варп-паразит. И уже не впервые.

— Не знаю, о чём ты говоришь.

— Твой кроваворотый бог вручил тебе много даров, Уркантос. Но умение врать в их число не входит. Пусть ты и вознесённый властитель варпа, ты забываешь, что я — магистр войны Хаоса. И хотя меня не волнуют пожалованные богами варпа титулы, среди них числится командир над демонами.

Только тогда зодчая заметила катящуюся по ноктилитовому полю рябь энергии варпа, что, подобно гонимому приливом морю, собиралась у подножья чернокаменного трона.

— Эзекиль, к чему эти шут…

— НАЗОВИ СВОЁ ИМЯ!

Слова взвыли с самых глубин варпа, вырвавшись из бездонного рта магистра войны хором голосов, звучавших как вытекающий из пробитого корабля воздух.

Они обрушились на Уркантоса мощным валом, тотчас заставив теневой плащ развернуться в огромные крылья, чья кожистая поверхность трепыхалась и дрожала, подобно оглушённому электротоком созданию. Бледные, влажные глаза заморгали от шока и боли, после чего тварь издала протяжный вой, напоминавший скрежет бура по стали.

— Арте-е-е-е-ез-з-зи-и-я из рто-о-ов кро-о-ови!

— Изыди, тень варпа. Прочь с моего корабля. И больше не возвращайся.

Ничего кошмарнее Моркат прежде не видела. Глубоко вонзившиеся когти вырвались наружу. Сумеречные пиявочные рты, наполненные кольцами костяных зубов-крючьев, отделились, изрыгая кровь. Тень взмыла вверх, вытягиваясь и разрываясь, и белёсые глаза запали внутрь пустых тёмных век, став кровоточащими ртами.

Тень не была частью Уркантоса, а лишь цеплялась за него. Пси-паразит.

Лорд-кхорнат сложился от боли, и его мышцы взбугрились. Взревел в пол так громко, что у него треснул шлем. Так громко, что Дравуре пришлось зажать уши, чтобы не оглохнуть.

Затем тень упорхнула в тёмные камеры крепости, и тогда воцарилась тишина.

Уркантос сопел и тяжело дышал. Из щелей, заменявших ему нос, сочилась кровь.

— Я — магистр войны Хаоса. Могущественнее любого демона-трэлла. Ты называешь себя князем, но князь — не король. Ты меня понимаешь?

— Я… Да, понимаю. Благодарю за урок, магистр войны. И за то, что избавили от этого существа.

Текущая изо рта кровь делала слова Уркантоса неразборчивыми. Моркат даже не пришлось заглядывать ему в голову, чтобы знать, в какой тот ярости. Его жёлтые глаза горели жаждой убийства.

— Кажется, я дал тебе обещание. А любое моё слово нерушимо. Ты желаешь возглавить атаку на Краф?

— Да, я хочу, магистр войны. Другие положили Кадию на алтарь, и я её убью.

— Тогда ступай.

Кхорнат развернулся и двинулся прочь, истекая кровью из воронок на позвоночнике и плечах.

И хотя он не обернулся, Дравура услышала его голос — снова обратившийся только к ней одной.

«Вот видишь, как он обходится с друзьями, Дитя Крепости. Представляю, как он обращается со своими творениями».

Когда комната опустела, магистр войны отпустил её с единственным приказом.

— Я больше не могу читать его мысли, магистр войны. Они…

— Ты не можешь читать Уркантоса, который вскоре либо выведет Избранных из равновесия, либо умрёт. Не можешь читать Зарафистона. Кром Гат убит Волками. Пользы от тебя всё меньше. Тебе уже пора искать паразитов.


Войска собрались у Криговых ворот. Лучшие солдаты Кадии плюс многочисленные союзные полки Гвардии под стратегическим командованием человека, который определённо был величайшим лордом-кастеляном за последние два тысячелетия. Подразделения танков и бронемашин. Эскадрильи самолётов. Два командорства Адепта Сороритас. Баронский двор Рейвенов, в боях прикрывавший тылы. Неслыханный союз Космических Волков и Тёмных Ангелов, а также лоскутных рот астартес из двух десятков капитулов. И, словно этого было мало, полнокровная когорта скитариев.

Возможно, самое интересное и разнообразное собрание имперских сил, которое когда-либо обороняло один город, и прямо сейчас они укрепляли позиции в преддверии сражения, которое наверняка станет самым знаменательным за всю историю Врат Кадии.

Между тем войска Чёрного Легиона уже обрушивались на брустверы и линии «Эгиды» перед тридцатиэтажным бастионом, что охранял вход в сердце Кадии. Охотничьи своры бойцовых дьяволов. Тревожащие налёты рапторов. Напоминавшие насекомых машины с таким количеством конечностей и орудий, что не поддавались никакой классификации.

Кое-кто мог бы решить, что столь щедрый улов порадовал бы Тразина, но он глядел из ублиета с растущей досадой. Благодаря своему росту археовед наблюдал за происходящим поверх шлемов солдат 33-го Кадианского, что занимали вторую линию окопов.

— Я словно надзиратель Заддир за пиршественным столом, Саннет. Это невыносимо.

— Это сравнение несколько… драматично.

— Оно драматично потому, что взято из драмы, — отрезал Тразин. Впрочем, даже огрызаясь, он понимал, что Саннет прав. В древней пьесе царский надзиратель Заддир во времена плоти решил предать Мефритов. В качестве наказания ему зашили рот и заставили присутствовать на великих пиршествах и изнемогать от голода. — Гипербола это или нет, но я не могу просто сидеть и смотреть на такое количество экспонатов. Болваны собираются пустить их по ветру!

Археовед покачал головой, и его голосовые органы издали череду ворчащих щелчков. Чуть поодаль с неба спикировала стая хелдрейков, испепелив два отделения Девятого Кадианского. В таком ключе прошло два дня — пикирования и сжигания, удары и отступления. Гончие Абаддона захлёстывали линии «Эгида» подобно штормовым валам, размягчая их с каждой новой волной.

— Если выйдете из укрытия, вас увидят, — отозвался мастер охоты. — Игра учует ваш запах.

Старый смертоуказатель сидел со скрещёнными ногами на полу гиперпространственного ублиета, дотошно осматривая паривший перед ним разобранный синаптический дезинтегратор.

— Позволь мне немного поплакаться, распорядитель игр. Наблюдать за тем, как разворачивается история, не участвуя в ней самому, весьма непросто.

— Впрочем, если вы решите добыть образец… — Мастер охоты взял фокусирующую трубку дезинтегратора и изобразил, словно дует в неё, хотя дышать он не мог. — Я могу оказать вам услугу.

— Вы ведь не думаете принять деятельное участие, лорд-археовед? Вы уже раз поколебали чаши весов. И идти на риск во второй раз не будет стоить вероятных послед…

— Нет, нет, — с наигранной усталостью ответил Тразин. — Едва ли.

— Разумнее будет позволить всему идти своим чередом, — согласился мастер охоты.

— Да… Я вмешаюсь лишь в том случае, если положение людей станет крайне отчаянным или если они удивят меня.

Установить рамки показалось ему хорошим решением.


— Сколько кадианские силы смогут удерживать врага? — спросил Орвен Хайфелл.

Крид задумчиво поджал губы, не вынимая изо рта сигару.

Келл вдруг понял, что беспокойно переминается с ноги на ногу. Урсаркар заставлял волчьего лорда великой роты Железных Волков — не говоря уже о других важных персонах — ждать, и флаг-сержанту приходилось прилагать усилия, чтобы не поторопить его.

Обычно самый высокий человек в комнате, Джарран до сих пор не мог привыкнуть к огромным размерам космодесантников, собравшихся вокруг голопроекционного стола. Крид никогда не выглядел испуганным в присутствии почитаемых Адептус Астартес, но Келл — даже имея за плечами славную карьеру в Гвардии — невольно чувствовал себя семилетним мальчиком, выряженным в кадетскую униформу и усаженным за стол ко взрослым на празднестве Отдохновения.

Поговаривали, Хайфелл видел легендарные дни предательства Хоруса. А теперь он стоял в их командном бункере, окидывая взором северное поле сбора Крафа.

Они забрали командное подразделение с вершины Криговых ворот прошлым днём, когда стало ясно, что их позиция слишком уязвима для ударов вражеской артиллерии и авиации. Решение было принято спонтанно, после того как снаряд «Василиска» упал прямо на верхушку стены, настолько близко, что убил целое отделение логистов и засыпал каменной крошкой полыхнувший от жара пузырь отражающего поля вокруг Крида.

А генерал в тот момент был вообще без него. Он ненавидел тяжесть гудящей, жужжащей штуковины у себя на шее — говорил, что от неё у него болит голова, — и тупой ублюдок наверняка бы погиб, окажись он десятью футами левее. Но, хвала Императору, Урсаркар как раз склонился рядом с ним, изучая голопроекцию.

Голостол, персонал и личный отряд касркинов Крида за тридцать секунд переместились в укреплённый переход, закрыв взрывозащищённую дверь лестницы за миг до следующего, уже прямого попадания.

После этого, оказавшись наедине, Келл задал ему редкую взбучку — по крайней мере, насколько это было допустимо, учитывая разницу в званиях, — и теперь треугольный проектор поля снова болтался на нагруднике у генерала.

— Как долго мы сможем продержаться? — протянул Урсаркар, вынув сигару и выдув струйку дыма, от которого голокартинка пошла рябью. — Продержаться для чего? Вот в чём вопрос.

— Весьма глупый, — указал лейтенант А’шар. Доспех Гвардейца Ворона покрывали печати чистоты, лишь частично подправленные и заново освящённые после яростных схваток на Йорусском редуте. Ему сломали скуловую кость, размозжив половину лица. — Полагаю, у нас есть некий план?

— Есть, — ответил Крид. — Хотя некоторые войска в звёздной системе пытаются выйти из боя и присоединиться к нам, проблема в том, что мы не знаем, когда прибудут подкрепления из остального Империума — и придут ли они вообще. Кто знает, услышали ли наш сигнал о помощи? Но у нас есть ещё один вариант.

Он достал инфоключ и вставил его в порт голостола. Когда генерал провернул его, на проекции вспыхнуло множество новых отметок. Возле каждой находилось название комплекса и список подразделений.

— Вы видите перед собой самый охраняемый секрет на Кадии. О котором не знало даже верховное командование, хотя он и не остался незамеченным.

Логистар-генерал Райк подался ближе и ядовитым тоном зачитал вслух названия подразделений.

— Одиннадцатый воздушно-штурмовой касркинский, Двести восемьдесят второй пехотный ударный, Девяносто первая тяжёлая батарея… Ой, глядите-ка, Урсаркар, это же «потерянные» резервные части.

— Их никто не терял, Конскаван. Я знал, где они находятся. Эти комплексы известны как аванпосты «Спасение», потайные бункеры, построенные тысячи лет назад, чтобы планетарный командующий мог держать в заднем кармане резервную армию — и достать её, когда настанет подходящее время. Если вы слышали старую легенду о Подгорной армии, готовой появиться, когда Кадия будет нуждаться в ней сильнее всего, — то на самом деле это фольклорное искажение правды.

— И настало время им услышать бой барабанов и запрыгнуть на спины ничего не подозревающим предателям. — Хайфелл улыбнулся, одарив их оскалом более хищным, чем Келл мог себе представить.

— Именно. Вот наш план — мы позволим Архиврагу стянуть осадные силы к Криговым воротам, после чего ударим ему в тыл войсками из ближайших оплотов «Спасения» в Россварах. Они станут молотом Императора, а мы — наковальней.

— Осадить осаждающих, — произнёс магистр Корахаил. Из всех космодесантников лишь он один остался в шлеме. — Когда их можно ввести в бой?

— Это самый тонкий момент. В своё время. Чтобы поймать войска Архиврага в ловушку, мы не можем задействовать резервы слишком рано. Враги должны ввести в бой все силы и окопаться, чтобы не суметь выбраться из петли. По моим подсчётам, если мы введём их сейчас, потребуется от двадцати четырёх до тридцати шести часов, чтобы ближайшие три полка получили приказы, покинули свои позиции и пробились к нам на помощь. Но нам нельзя раскрывать карты в спешке — противник пока даже не развернул настоящие осадные части. Он не накопил в нужных количествах ни тяжёлой артиллерии, ни техники, ни войск. Как только всё это будет, мы и сделаем свой ход.

— Я бы не считала это осадой в традиционном понимании, — вставила канонисса Элеанор. — Ими командует возвышенный демон, которого они называют Уркантос, с почти неограниченными войсками в своём распоряжении. И Разорителю не терпится одержать победу.

Крид кивнул.

— Не желаете прояснить им картину, инквизитор Даверна?

Легат от Инквизиции — её голову пересекал зашитый порез, который, по мнению Келла, добавлял ей привлекательности, — кивнула.

— Согласно составленному разведкой профилю, он ближайший и самый преданный военачальник Разорителя. Член его внутреннего круга. Вне всяких сомнений, ему поручили штурмовать Краф и уничтожить нуль-устройство. По нашему мнению, это некая разновидность награды или дара, вручённого ему за верность.

— Следует отметить, — предостерёг их Корахаил сквозь решётку шлема, — что лояльность в Чёрном Легионе означает не то, что вы думаете.

— На это мы и надеемся, — сказал Урсаркар, ткнув в магистра пальцем, который он затем быстро убрал, чтобы невзначай не оскорбить жестом Тёмного Ангела. — В данный момент осада, по-видимому, доверена исключительно Уркантосу и его банде. Если мы уничтожим его, возможно, остальные погрязнут в склоках за то, кому выпадет честь уничтожить нас? Благодаря лорду Хайфеллу Кром Гат уже повержен. Может, Архивраг и имеет бесконечные войска, канонисса Элеанор, но его руководящий штаб редеет с каждым днём.

— Согласно сведениям, предоставленным нашими союзниками из Адептус Астартес, — Даверна кивнула на полубогов, — Чёрный Легион не имеет чёткой структуры командования, как у кадианских батальонов. Он состоит из множества враждующих банд, собранных вокруг харизматичных лидеров. Личная верность стоит на первом месте. Рядовые войска преклоняются перед Разорителем, однако узами преданности они связаны со своими непосредственными командирами, которые, в свою очередь, присягнули на верность повелителю Чёрного Легиона. Если разрушить эту цепочку, Разоритель лишится рычагов управления войсками. Орды солдат остаются преимуществом лишь в том случае, если ты можешь ими командовать.

Элеанор кивнула.

— Тогда давайте обсудим сдерживающие действия.

— Да, давайте, — согласился Крид. — Офицер, отрегулируйте фокусировку стола. Полагаю, последний удар по небесному щиту сбил её.

Когда техник подправил картинку, генерал потянулся за настольным стило.

— Классическая эшелонированная оборона, — сказал он. — Пятнадцать рот Тридцать третьего Кадианского занимают линии «Эгида» перед Криговыми воротами. Кроме того, я придал им Девятый, в основном — роты тяжёлого вооружения.

Генерал вытянул длинное, с предплечье, стило, и указал на рассредоточенные веером квадраты войск с пометкой «33» и подписанные литерами от «А» до «Н», хаотично наложенные на лабиринт окопов. Изображения мерцали, поочерёдно затмевая друг друга.

— Мы окопали отряд «Леманов Руссов» из Двести девяносто второго бронетанкового в качестве статичных оборонительных точек, укрыв их за насыпями, однако они смогут сдать назад в случае отхода. Впрочем, это будет сложно. Провести танки задним ходом через бутылочное горлышко — дело нелёгкое. Мы передали экипажам взрывчатку с приказом бросать и сжигать технику при первом же намёке на заторы. Новые танки мы сможем взять со складов, а вот экипажи у нас в дефиците.

— Сколько, по-вашему, они смогут продержаться? — спросил Хайфелл, оглаживая длинную бороду.

— Тридцать третий — ударное подразделение. И я сообщил полковнику Дешане, что он должен сдерживать противника как можно дольше, пока мы готовимся. Тридцать третий любит его, и, если он попросит, они это сделают.

Келл понял, что Крид уходит от ответа, бахвальством маскируя опасение.

— Это не конкретная цифра, — отозвался Корахаил. — Сколько он продержится? Часы? Дни?

— При текущем уровне потерь — два дня, один, если Уркантос получит подкрепления. Мы надеемся сократить численность Гончих Абаддона до того, как они пробьют брешь. Потому что настоящая война на истощение будет не здесь. — Урсаркар постучал по «Эгиде» перед вратами, после чего передвинул стило на лабиринт улиц за ними. — А тут. Позади Кригового барбакана и внутри внешнего кольца гражданских блоков Крафа. Они специально строились так, чтобы направлять атакующих в засады. После того как барбакан падёт, я подготовил им несколько сюрпризов, включая три свежих полка касркинов. Они знают этот район и все его проулки как свои пять пальцев. Там полно ложных улиц, ведущих в тупики, двориков, которые мы закроем стальными решётками, создав огневые мешки. Чёрт, мы сменили половину дорожных указателей, чтобы по ним нельзя было ориентироваться. Каждый жилой блок там — укреплённый бункер, и за каждый из них придётся побороться. Гончих ждут большие трудности, особенно с их боевой доктриной. Мы разделим их на мелкие группы и истребим поодиночке. Можем добавить ещё двадцать четыре к общему времени. Но и это не конец.

Он шлёпнул кончиком указки по открытому пространству прямо перед своим новым командным бастионом, позади лабиринта улочек.

— Северное поле сбора. Вот где всё решится. Оставшиеся враги, если повезёт, то даже сам Уркантос, прорвутся и ударят по Восьмому Кадианскому, под моим личным командованием. Наш план — окружить и уничтожить их. Настенные орудия будут вести с обоих флангов продольный огонь, изолировав поле сбора. Канонисса Элеанор, если окажете моим солдатам честь и развернётесь в центре перед командным бастионом, уверен, они по достоинству оценят вашу огневую мощь и успокаивающее присутствие. Магистр Корахаил, учитывая то, что вы действуете вместе с Железными Волками, я надеялся, что ваша четвёртая рота займёт с ними правый фланг. А ваша демирота, лейтенант А’шар, возьмёт на себя левый.

— Бронетехника? — поинтересовался волчий лорд. — Помимо нашей, конечно.

— Есть несколько неполных полков, которые мы можем бросить на фланги, — вздохнул Крид. — Но многие придётся разместить у других врат на случай одновременного штурма или решительного прорыва в другом месте. На открытом поле они будут чертовски уязвимыми. Я отправлю сюда часть машин, хотя в целом это будет бой пехоты.

— Что насчёт Механикус? — прорычал Корахаил. — Я не вижу с нами магоса Кларна.

— Магос Кларн запросил развернуть его манипулу скитариев в Выездных воротах, у подножья командного бастиона, чтобы защищать подступы к нуль-устройству. Я согласился. Рыцари Рейвенов, к сожалению, заняты в другом месте.

Лорд-кастелян покрутил ручку, сместив голопроекцию на восток, где буйствовали исполины.

— Баронесса Вардус успешно задержала наступление Легио Вулканум на востоке, хотя её двору это дорого обошлось. Впрочем, Вулканум всё равно на подступах к цитадели. С ними очень, очень большой «Владыка войны», которого у неё остановить шансов нет.

— Что, если мы задействуем поддержку с воздуха? — спросил Хайфелл. — Даже самые крупные звери могут стать добычей хищных птиц.

Крид протяжно выдохнул, словно выдувая дым от сигары, хотя та уже давно остыла в пепельнице.

— Уже задействовали, я дал добро на серию вылетов, как мне посоветовал воздушный маршал Шрауд. И я рад доложить, что «Валькирии» Сто девятнадцатой «Воющей» смогли повредить осквернённого колосса.

— Когда они смогут вернуться, чтобы поддержать нас? — спросила Элеанор.

— Они не вернутся. Сто девятнадцатая насчитывала всего дюжину рабочих машин, когда полковник Стрекка вызвался провести налёт. Это была мученическая миссия. Он лично вывел «Владыку войны» из строя, направив самолёт в рубку титана.

Тишина.

— Сто девятнадцатая как боевая единица больше не существует. От него остались только повреждённые самолёты и оставшиеся на земле экипажи. Я перевёл все действующие экипажи в Восьмое вспомогательное авиакрыло, своим приказом объявив полк уничтоженным, чтобы забрать выживших себе.

— Мы наградили погибших лётчиков Железными Вратами первой степени, — добавил Келл. — А Клавина Стрекку — Звездой Терры.

— Значит, ситуация с воздушной поддержкой лучше не стала, — задумчиво изрёк Корахаил. Джарран невольно поразился безграничному пессимизму магистра. — Лоскутные роты космодесантников сражаются под прикрытием лоскутных авиакрыльев, пока ополченцы удерживают ворота. В какой момент началось это безумие?

— Подготовка должна завершиться в следующие двенадцать часов. Бункеры «Спасения» могут получить уведомление и начать открываться через четыре — шесть часов после того, как Уркантос введёт в бой свои силы. Это даст нам достаточно времени, чтобы…

В этот момент перед Криговыми воротами в землю ударил чернильно-чёрный разряд молнии. Он расколол небо надвое, словно разбив реальность вдребезги и явив пустоту за ней. Из прорехи хлынула тьма, заволакивая собой облака. На стенах и по всему городу-крепости включились прожекторы, принявшись шарить по небу в поисках целей, а затем свет стал оранжевым и погас, когда их аккумуляторы быстро разрядились.

Голостол перед ними замигал, словно человек, засыпающий под действием седативных препаратов, и потемнел.

— Со всем уважением, лорд-кастелян, — отозвался Одрик А’шар. — Не думаю, что у нас есть двенадцать часов.


Глава третья

Чёрная как смоль зарница ударила Уркантоса о выжженную планетарную кору Кадии, мощью эфирной телепортации пробив холм из трупов перед Криговыми воротами. Молния раскидала тела кадианцев и культистов, и на миг их рты и глазницы полыхнули варповым огнём, а челюсти задвигались в безмолвном напеве.

Коснувшись слоя почвы, она спекла землю в стекло на пятьдесят футов вокруг.

Уркантос остался стоять на колене, погребённый под горой мертвецов, втягивая воздух, который поклялся сжечь. Чувствуя, как сквозь кучу тел просачивается жизненная влага, подобно лёгкому дождю, пробивающемуся сквозь полог леса.

— Повелитель, — сказала Артезия, и он ощутил, как её стылая тень скользнула к нему сквозь тёплую, напоенную кровью, тьму. Она угнездилась на плечах, и он позволил ей снова вгрызться в него. — Пришло время показать им своё величие. Всем им — тем, кто вверху, и тем, кто внизу.

Он ударил когтистыми лапами и, напрягши плечи, поднялся в полный рост, так что трупы, корчившиеся в вызванных электроразрядом судорогах, покатились со всех сторон вниз.

Вырвавшись на волю, он вскинул над собой топор, расшвыряв ещё больше тел. Затем вытянул огромные, как древесные стволы, руки и расправил теневые крылья.

— Кровь! — взревел он. Ибо больше сказать ему было нечего. — Кро-о-о-о-овь!

И на одну микросекунду понимания, которую он скорее ощутил и почуял, нежели увидел, Уркантос осознал, что окружающие трупы с горящими глазницами и извергающими варпов огонь ртами не просто бились в электрошоковом припадке.

Нет, их рты открывались и закрывались, пытаясь говорить с помощью пустых лёгких и языков, что брызгали искрами и горели энергией истинной реальности.

«Кровь, — изрекали мертвецы. — Кровь. Кровь. Кровь».

Гончие Абаддона вокруг него подхватили клич, и звучал он не как визг или вой, но как глубокий, басовый рёв горна.

«Кровь. Кровь. Кровь».

И так, пока слово не перестало нести смысл, превратившись в звук, что сам по себе служил оружием.

Князь демонов не стал произносить речей. Не стал собирать войска и делиться с ними планами. В этом не было потребности.

Он пообещал им только одно, то, чего они хотели больше всего.

— Вы получите кровь!

И в следующее мгновение он уже нёсся по полю битвы, перебираясь через кучи мёртвых кадианцев и кхорнатов, валом поднимавшиеся перед смертоносными орудиями на стенах Криговых ворот. Они были лишь помехами. Холодная кровь. Вязкая и свернувшаяся. Неприятная ему и его богу.

Нет, не его богу. Ему.

Ибо, пока Уркантос мчался к Криговым воротам, чуя кровь и круша под собою черепа, осознание того, что он с Кхорном теперь одно целое, обрушилось на него со свирепостью бури. Он не был смертным уже целые эоны, но тем не менее сейчас стал кем-то неизмеримо большим и меньшим, чем раньше. Тогда он пользовался варпом подобно кораблю, ловящему парусами ветер, чтобы тот нёс его по морям. Не более того. А теперь он и был ветром.

Он был частицей самого Кхорна.

Со стен забил ослепительный шквал энергетических лучей, жаля ему кожу и насквозь пробивая Гончих вокруг него. Над ними взрывались химические снаряды, накрывая воинов горящими реагентами, которые корёжили доспехи и ошпаривали плоть.

Лазпушки. Излучатели «Вулкан». Зажигательные фосфорные снаряды.

Оружие, которое сжигало и припекало. Испепеляло солдат и оставляло от них пятна серого пепла.

Оружие, что не проливало кровь.

Это привело Уркантоса в ярость. То, что враги, эти жалкие мясные мешки, жившие лишь для того, чтобы стать ему подношением, украли у него желанную влагу. То, что ни одна капля крови, сожжённая до состояния канцерогенных незримых частиц, не принесёт Кхорну радости.

Он нырнул к линии «Эгиды», пинком сбил щитовое укрепление и насадил солдата за ним на футовой длины передние когти. Окопанная «Адская гончая» выпустила в него струю огня в упор, паническим выстрелом из орудия «Инферно» испепелив отделение кадианцев. Кхорнат размахнулся топором и отрубил башню от корпуса танка, сняв её словно голову с плеч, после чего возмущённо взревел, когда перебитые прометиевые шланги воспламенились и захлестнули машину пламенем.

Никакой крови. Никакой крови.

Он погрузил когтистую руку в смявшиеся стальные обломки и, перепрыгнув через них, приземлился на трёх гвардейцев в окопе связи, отчего те лопнули, будто переспевшие плоды. Остальное отделение в ужасе попятилось прочь, паля из всего, что есть. Он распахнул пасть и выпустил в них поток острейших шпилек и бритв, которые исполосовали людей до костей и окрасили стенки окопа густыми брызгами крови.

Магия извлечения наружу того, чему полагалось быть внутри. Обнажения существ до мельчайших составляющих элементов.

Гончие захлестнули «Эгиду» следом за ним, рёвом цепных топоров вознося осанну Отнимающему Черепа. Каждый выстрел из болт-пистолета исторгал фонтаны багрянца, который, разлетаясь подобно дождю, окроплял воздух и благословлял землю.

Резня на секунду подарила ему облегчение, но затем в окоп слева упала жёлтая стрела, и Артезия едва успела прикрыть его крыльями, прежде чем укрепления утонули в ядерном огне.

Гончие погибли, одни — валом перегретого воздуха мгновенно обращённые в пепел, другие — взмыв ещё живыми, а обратно рухнув уже отвердевшими статуями внутри сплавившейся брони.

В прошлом потеря братьев ввергла бы Уркантоса в ещё большие пучины боевого безумия. Бесценные Гончие, шедшие за ним с того дня, как отвернулись от Лжеимператора. Каждым убийством, совершённым после утраты, он оплакивал их смерть, выражал свою боль и давал выход скорби через кромку топора.

Теперь же ему было наплевать. Он перестал быть одним из них, и они были полными кретинами, продолжая считать его своим лидером, а не жнецом. Каждый отныне служил инструментом, помогавшим добыть ещё больше карминового прометия, дабы напитать его пылающее пламя, — и который в случае гибели внесёт свой алый вклад в его величие.

Но, сгорая, они умирали напрасно. Не принося ему пользы.

— Артиллерия! — взвыл он, одновременно выкрикивая приказ и направляя его в разумы расчётов боевых машин, а также экипажей кораблей. — Взорвать здесь всё!

И едва Уркантос ринулся к сверхтяжёлому «Грозовому мечу», который сжёг его людей, первый залп упал среди отступающих кадианцев и рубивших их на куски берсерков.

Бризантные заряды, предназначенные увечить и разрывать, накрыли гвардейцев и Гончих бурей латунной шрапнели. Детонирующие в воздухе снаряды выдохнули вниз конусы ржавших шипов, пригвоздивших тела к грязи и сбитым из досок стенам.

«Грозовой меч» попытался сдать назад, поливая демона огнём из спаренной лазпушки. Земля под ним вдруг заходила ходуном и стала разлетаться комьями, и тогда Уркантос понял, что стремглав несётся по минному полю. Однако его мышцы раздулись от свежепролитой крови, поэтому он даже не ощутил разрывов.

Лезвие топора столкнулось с бронёй танка, и в момент перед ударом Кровавый Рот сложила над оружием крылья, иссекая сталь вокруг пролома, который проделал мясницкий клинок. Броня смялась, словно автомобиль, на скорости влетевший в люмен-столб, и через лобовую часть сверхтяжёлой машины пролегла широкая V-образная дыра.

Уркантос ощутил, как мехвода, наводчика и заряжающего раздавило между передней и наружной переборкой. Почувствовал приятные уколы боли, когда слева от него стрелок за двойными тяжёлыми болтерами в судорогах вдавил гашетку, после того как переломанные рёбра пробили ему внутренние органы.

Глубоко внутри машины упали и закатались туда-сюда снаряды. Экипаж закричал.

Лорд-губитель не стал ждать. Вместо этого он подпрыгнул, и Артезия, ударив теневыми крыльями, отнесла его к золотой стене Криговых ворот, в которую он погрузил топор и принялся взбираться на вершину.

— Снести врата! — завопил он, когда залп с орбиты разметал обломки у него за спиной, уничтожив его подношение Кхорну. — Рапторы, ко мне.

Он карабкался вверх. Коготь. Топор. Коготь. Топор. Коготь. Топор.

После каждого удара на него дождём сыпались золотые плитки и куски камней.

Защитники на боевом парапете стены поливали его сверху лазерными лучами. Мимо проносились выпущенные с переносных установок крак-ракеты, щекоча Уркантоса завитками инверсионных следов. Артезия отбивала снаряды взмахами наполовину материальных крыльев, отчего те, кружась, уносились к земле.

— Кровь! Кровь! Кровь!

Один заряд врезался ему в плечо и взорвался. Его спину как будто обварило кипятком. Он взвыл от боли, но она переросла в упоение, стоило ему увидеть собственную горячую кровь, забрызгавшую золотые барельефы человеческих предков, окропившую их тем, что текло внутри, точно так же, как он поступит с их потомками на вершине стены.

Ещё трижды ударив топором и когтями, Уркантос вцепился в макропушку, что выступала над фасом стены. Расхохотавшись, он поймал ствол в захват и дёрнул его вниз, словно ломающий руку борец, — надавив с такой неистовой силой, что под орудием треснул камень, а прутья арматуры растянулись подобно связкам.

Артиллерийская установка — ствол, казённик, платформа для стрельбы и всё прочее — рухнула с куртины, утащив за собой кусок скалобетона. Вопящие канониры посыпались следом, с высоты двадцатиэтажного здания рухнув в бушующую внизу безумную бойню.

Затем князь демонов заскочил внутрь, туда, где слышались стенания, и сладкий пир вязкого багрянца начался всерьёз.


Судьба настигла Вестола, когда Хеллскер проходила обучение в тренировочной школе по действиям во враждебной среде на Прозане, — он стал первым бойцом, погибшим под её командованием.

Прозан представлял собой разрушенный мир в звёздной системе Кадии, вероятно опустошённый в некой давно отгремевшей войне. Выжженные каменистые равнины и кряжистые горы вулканического стекла. Дрейфующие рад-бури, часто поднимавшиеся без всякого предупреждения. Солдатам приходилось носить полностью герметичные скафандры просто для того, чтобы проводить ежедневные марши и учебные бои. Так, по представлению Марды, должен был выглядеть мир после Экстерминатуса.

Вестол был оператором специальных вооружений. Ветераном. Надёжным.

Куда более надёжным, чем двадцатиоднолетняя Хеллскер, только-только покинувшая стены пехотного колледжа Святой Гефсимании и нарабатывавшая командирские часы, чтобы её допустили к сдаче экзамена на капитана.

Возможно, его сгубили долгие годы службы. Вестол, которому было лет под сорок, хвастался, что отвоевал в трёх зонах боевых действий без единого перегрева. Он обхаживал своё оружие профилактическими осмотрами, нередко получая разрешение чистить катушки и молиться машинному духу ещё долгое время после того, как скомандовали отбой. Он в точности знал, с какой силой нужно жать на спусковой крючок.

Но все три нашивки, красовавшиеся у него на рукаве, он получил в зонах с умеренным климатом. Прозан же от них отличался, а из-за мышечной памяти он не сумел подстроиться под реалии его обжигающей атмосферы.

Плазменное ружьё подвело Вестола на второй день, когда они лежали у края вулканического кратера, стреляя в мишени — в подвижных сервиторов, гудевших на дне кальдеры внизу.

Марда кинулась к нему сразу, едва увидела сине-белое зарево, которое сверкнуло и затрепыхалось подобно пламени, а затем исчезло со скоростью разряда молнии.

Она добралась до гвардейца достаточно быстро, чтобы увидеть, как пластеково-руббариновый скафандр растекается и пузырится, словно жидкость, на опалённой красной коже. Половина его лица обуглилась, а затем лопнула, обнажив розоватое мясо, когда Вестол закричал.

Он катался по земле, хлопая руками по затвердевающему скафандру. Зубы в правой половине рта треснули от жара. Он скинул с себя тяжёлые руббариновые рукавицы, с которых валил дым. Его досконально проверенное плазменное ружьё лежало на скалистой поверхности, плюясь жидким солнечным огнём из разорванных трубок, спекая грунт.

Хеллскер увидела всю сцену от начала и до конца. Вестол, не помня себя от паники и боли, перекатился через край кратера. Лишь когда его ноги заскользили вниз, он попытался ухватиться за камни.

Было бы милосерднее дать ему упасть. Но Марда не хотела терять бойца. Особенно такого отличного, как Вестол. Так хорошие офицеры не поступали.

Она схватила его за вытянутые голые руки.

— Я держу тебя, Вестол! Я держу.

Но, к её ужасу, солдат заскользил дальше, и кожа с его ладоней и предплечий сползла, будто он носил дамские длинные перчатки и теперь решил их снять.

Хеллскер осталась с пустыми рукавами, отмеченными татуировками черепа и врат ветерана-кадианца.

Поэтому Марда радовалась, что, после того как велела принести дядюшкин плазменный пистолет, ей не довелось им воспользоваться. В день, когда сорвался кадет-лейтенант Зандер, еретики провели последний лобовой штурм — после этого словно поняв, что так ничего не добьются. Вместо этого они перешли к тактике диверсий и обходных манёвров. Сапёры волсканцев выходили в ночные рейды к стенам бастиона, пытаясь с помощью подрывных зарядов пробиться внутрь и вывести из строя пушки, и каждый раз несли тяжёлые потери. Они наносили артудары из разных точек, запрягая в лёгкие орудия чудовищных лошадей. Канониры заметили несколько крупных грузовиков, заехавших в долину, откуда Архивраг устремлялся в атаки, — по всей видимости, они накапливали припасы для крупного рывка.

Последние два дня война переместилась в горы. Два отряда волсканцев из передовых рот сумели обойти их и найти маршрут подъёма на северный склон Россварского Кинжала.

Если бы не наводчики-артиллеристы, которые жили на наблюдательном посту с самого прибытия, — и предупреждение, которое они послали по воксу прежде, чем волсканцы их вырезали, — застрельщики смогли бы занять высоты над расселиной и накрыть охранявших дорогу солдат ливнем лазерных лучей и гранат.

Фактически же сержант Плин и его снайперы подловили еретиков на скалах, замедлив на достаточное время, чтобы туда успела подтянуться альпинистская рота капитана Цюнга.

Сейчас Цюнг располагался там на постоянной основе на случай, если враг попытается повторить свою попытку. Что означало меньше лазвинтовок на дорожной баррикаде, когда к ней подъехал грузовик.

И уже не в роли машины снабжения — а оружия.

— В колёса! — закричала Хеллскер в вокс-усилитель, стоя в открытом люке подбитой «Химеры», подобно командиру танка. — Не в водителя, цельтесь в колёса!

Высотой и шириной с двухъярусный жилой бункер и длинная, как вагон поезда, гигантская машина рванула к ним, рыча алчущим прометия мотором. Лазерные лучи забили по приваренным к лобовому стеклу плитам. Мультилазер прочертил горящую оранжевую полосу на решётке, разбив одну из люмен-фар, прикрытых, чтобы кадианцы не заметили её приближения.

Снаряды тяжёлого болтера распахали дорогу и взорвали передние колёса. Ракета упала с недолётом и чиркнула скалобетон, словно пущенный по озёрной глади камушек, совершенно не навредив грузовику. Машина продолжила катиться к ним уже на одних дисках, высекая из дорожного полотна снопы искр.

Окопы её не остановят. Они превратились теперь в братские могилы. Обвалившиеся и доверху заполненные мертвецами.

Трясущимися руками Марда подняла плазменный пистолет, большим пальцем сдвинула ползунок заряда вперёд. Почувствовала, как пересохло во рту, когда оружие у неё в кулаке загудело, будто живое существо. После того как на церемонии флага в честь дяди ей вручили оружие, она доставала его из футляра лишь раз — до этого самого момента — и испугалась так сильно, что ненароком вставила катушку задом наперёд.

Грузовик почти достиг зоны поражения из пистолета. Снаряды автопушки пробили навешанную на десантный отсек броню, и в ответ машина гневно засигналила, а из её труб повалил грязный пар.

Хеллскер опустила палец на спусковой крючок. Увидела, как катушки поочерёдно из неоново-синих стали раскалённо-белыми. Тик-тик-тик-тик-тик.

— Сэр! — крикнул Равура, дёргая её за рукав. — Сэр, нужно отступать!

— Не сейчас. — Она втянула воздух, задержала дыхание, попыталась унять дрожь руки и пистолета.

С протяжным писком, почти утонувшим в очередном рёве грузовика, мигнула красная предупредительная руна.

Марда изо всех сил вдавила крючок.

Из пистолета вырвалось копьё белой, как зарево, солнечной энергии. Отдача оказалась слишком сильной, и выстрел ушёл выше, чем она рассчитывала, попав в крыло над правым колесом и расщепив пласталь, которая расплавилась, но на морозном воздухе быстро затвердела обратно.

Лишь благодаря своей длине потоку раскалённой плазмы удалось пробить щиток и растопить три металлических обода с правого борта.

Грузовик доехал до траншеи, уже накренившись, и неглубокий окоп заставил его опрокинуться, словно лошадь со сломанной ногой. Со скрежетом металла водительская кабина перевернулась, и подоспевший следом грузовой контейнер впечатал отсек экипажа в землю, прежде чем дымящаяся машина кувыркнулась и с двойным «вам-вам» завалилась набок, а затем на крышу.

— Инженеры! — сквозь радостные возгласы и аплодисменты провоксировала Хеллскер. — К машине! Она заминирована. Обезвредьте взрывчатку, пока…

Марда так и не успела договорить приказ. Сквозь крики она услышала перестук счетверённых пушек и орудий в стенах бункеров, стрелявших во что-то, скрытое громадой разбившегося грузовика.

В микробусине заблеяли вокс-сигналы.

— Враг на подходе! Квадрат девять-два-альфа…

— Трон, ещё один…

— …од другим углом.

— Фрекк! Он ниже моего сектора огня, не могу его…

Майор увидела его, лишь когда он показался из-за кабины развороченной машины.

Ещё один грузовик, двигавшийся не прямо на них, а наискосок через всю расселину к неповреждённому южному барбакану артиллерии. Машина была не только бронирована, но также обтянута проволочной сеткой, плотно прижимавшей к бортам бочки и баллоны.

Подрывные заряды.

— Машина-бомба! — рявкнула Хеллскер в микробусину, уже забираясь внутрь танка и захлопывая за собой люк. Она спрыгнула так быстро, что нечаянно врезала ботинком в щёку Удзе, стоявшей внизу, чтобы Марда могла пользоваться проводной установкой. — Всем в укрытия!

Взрывная волна подкинула нос «Химеры» в воздух, заставив встать на задние края траков, прежде чем рухнуть обратно.

Хеллскер выбралась из груды копошащихся тел командного отделения. Кто-то ругался на сломанную конечность. Марда проигнорировала брань и заглянула в смотровую щель.

В южном барбакане зияла дыра размером с пятиэтажное здание — такую не смог бы оставить никакой артиллерийский удар. Скалобетон рассыпался по земле грудой битого щебня, обнажив недра улья-бункера.

В одном отсеке канониры продолжали суетиться вокруг лафета тяжёлого миномёта — их концентрацию на процессе заряжания и стрельбы не смог нарушить даже взрыв. Этажом ниже на свет, шатаясь, вышел контуженый боец. Взрыв сорвал с него куртку, и рана на голове заливала лицо гвардейца кровью, отчего казалось, словно он носил красную вуаль.

Он бездумно шагнул за край и, пролетев четыре этажа, плюхнулся на кучу камней.

В которые его тут же втоптали ботинки штурмовиков-волсканцев.

— Двадцать четвёртый! — закричала Хеллскер в микробусину. Она ударила по кнопке люка в корме «Химеры». — Приготовиться к отражению атаки, южный барбакан! Зачистить его комната за комнатой — и примкнуть штыки!

Архивраг проник внутрь — а значит, теперь им придётся поработать ножами.

Она извлекла силовой меч и раскалила плазменные катушки до гудящей яркости.


Стой тогда Тразин у командного стола Крида, обсуждая уязвимые места системы управления Абаддона, он нашёл бы текущую ситуацию мрачно-ироничной.

Как-никак Урсаркар сделал похожую ставку, разместив перед Криговыми воротами 33-й Кадианский, славящийся решительностью, а также высочайшим боевым духом благодаря вдохновенному лидерству своего командира, полковника Виккама Дешане.

Так что когда стая рапторов спикировала на боевую платформу Кригового барбакана, вырезав его командное отделение и подняв полковника в воздух, подразделение лишились ключевого преимущества.

Впрочем, 33-й мог бы выстоять. Сражаться, чтобы отомстить за любимого офицера.

Однако рапторы знали своё ремесло, и имя ему было ужас.

Они не убили Виккама Дешане. По крайней мере, не сразу. Сперва они подвесили полковника над окопами за руки, заставив лягаться и извиваться, будто грызуна, с помощью вокс-систем усилив его хныканье и последние мольбы.

Убедившись, что на них смотрит весь полк, рапторы принялись рвать Дешане на куски. Орошая землю дождём из крови. Скидывая части тела в окопы. Записывая его предсмертные мучения и прокручивая их снова и снова, так что крики полковника продолжали звучать ещё долгое время после того, как от него самого не осталось ничего, кроме багряного скелета.

Затем флот еретиков накрыл поле боя полновесным залпом, убивая без разбору и космодесантников Хаоса, и гвардейцев.

И тогда 33-й сломался. Вместо слаженного отступления с боем, как это происходило на Крафской равнине, они обратились в паническое бегство. Бросая лазвинтовки и срывая с себя экипировку. Покидая окопы и машины. Бойцы Девятого Кадианского, оставшись на тяжёлых огневых платформах без прикрытия пехоты, последовали за ними.

Берсерки ударили удирающим гвардейцам в спины. Болтерный огонь косил кадианцев, пока те выбирались из окопов и бежали по открытой земле, скидывая каски и бронежилеты, чтобы быстрее достичь нескольких люков, через которые они смогли бы перебраться за стену. Их тяжёлые крышки, однако, остались закрытыми.

Тразин со щелчками покачал скрытой под капюшоном головой.

— Они установили на воротах подрывные заряды. Здесь всё кончено. Мастер охоты, отправляемся к следующей линии.

Позади археоведа его личный смертоуказатель закрыл ублиет и приготовился к переходу в Крафскую цитадель.


Сервантус Глейв выглянул в амбразуру на третьем этаже бункера-дома и увидел, как от взрыва Криговы ворота прогнулись внутрь.

— Они выдержали, — ахнул он. — Трон, они действительно выдержали.

— Не будь так уверен, — отозвался сержант Вескай и, нагнувшись возле Глейва, посмотрел наружу сам. — Гляди.

Двери открывались, медленно поддаваясь под напором толп крошечных фигурок в чёрных доспехах у их основания. Бесчисленные отделения космодесантников Хаоса вручную, фут за футом, распахивали циклопические створки.

Сотни солдат Чёрного Легиона хлынули внутрь подобно сброшенной через шлюз воде. В проём устремились рапторы, разбиваясь на стаи и уносясь к заранее определённым целям. Насекомоподобные боевые механизмы и демонические машины двинулись вперёд, не обращая внимания на гибнущих под гусеницами союзников.

Тогда-то Крид и разыграл свою карту. Два полных бронетанковых полка, выстроенных в ряд с наведёнными на Криговы ворота орудиями. Зависшие «Валькирии», готовые выпустить всё, что у них было.

— Стреляйте, — сказал Штопальщик Кристан. — Ну же, стреляйте, ублюдки. Стре…

Ударная волна от взрыва докатилась до первых зданий Крафа, разойдясь по проулкам раскатистыми хлопками, которые оглушили солдат без шлемов со звукоподавителями.

Снаряды «Землетрясов». Мелта-мины тяжёлых миномётов. Контейнеры под крыльями «Валькирий», исторгнув завихрившиеся огни, выпустили в гущу врагов ракеты «Адский удар», и те, оставляя пламенеющий оранжевый след, по нисходящим траекториям понеслись к передовым отрядам Гончих Абаддона.

А впереди них размещённый в бункерах и казематах полк касркинов открыл из адовых ружей огонь настолько плотный, что белые росчерки лазлучей отпечатались на сетчатке Глейва, несмотря на затемнённые линзы шлема.

— Фрекков Трон! — выругался он, смаргивая с глаз пурпурные полосы.

— Бог-Император, — отозвался Кристан. — Они продолжают идти.

Сервантус посмотрел снова и понял, что медик прав. Сотни еретиков-астартес просто исчезли, испарившись или обратившись в горячий шлак. Но за ними следовали новые враги, размётывая прах убитых и не переставая выкрикивать боевой клич: «Кровь! Кровь! Кровь!»

— На позиции. — Сержант Вескай отошёл от амбразуры и щелчком запустил реактор адового ружья. Тот включился, издав протяжное «пвви-и-и-и». — Вы знаете, что делать. Убейте стольких, скольких сможете.

— Для этого я и родился, серж, — ответил Глейв.

Он вскинул недавно выданное ему мелта-ружьё и поцеловал знак аквилы на корпусе.

Да, это был не штык, но, если Абаддон придёт, сгодится и оно.


Собравшиеся у Кридового голопроектора офицеры-тактики выкрикивали обновлённые сводки и доклады — одной рукой щёлкая по инфопланшетам и листая папки с разведданными, а второй прижимая к ушам микробусины. Десяток посыльных черепов парили, словно гудящие насекомые над прудом, дожидаясь ответов на свои запросы. С одной стороны техножрец Механикус распевал бинарные молитвы-коды, пока пальцы-кабели на мехадендритах пытались стабилизировать картинку на перегруженном данными инфостоле. Над внешними постройками взвился снаряд и упал перед строем Сороритас, которые собирались возле командного бастиона.

Лица присутствующих были мрачными. Они послали сигнал в бункеры «Спасение», но вокс-сети сильно пострадали, а на «Валькирии», посланные доставить приказы лично, развернули охоту дрейки. Допущенная Кридом ошибка нулевого дня снова дала о себе знать.

«Тридцать шесть часов, — думал Келл. — Нам нужно сдерживать их тридцать шесть часов».

Он попытался взять себя в руки, погрузившись в знакомый хор стратегиума — смесь из бормочущих голосов и артиллерийских канонад.

— Второй касркинский докладывает о контакте, рукопашные бои, большие потери.

— …Мордианский Сорок четвёртый, «Стальные Сердца», вступили в бой, начальные потери…

— …крупный демон среди канониров на секции стены Цитадель-северная, они…

— …наблюдаем коллапс отрядов Тридцать третьего на стене, они бросают позиции…

— Ты. — Крид указал на последнего офицера-тактика. — Рави, верно? Что ты сказала насчёт Тридцать третьего?

— Полное отступление, сэр. — Рави, в отличие от других, не держалась за ухо во время работы. У неё оно было заменено встроенной аугметикой. — Мы думали, это просто отход из окопов, оставление позиций, которые невозможно удержать. Выход с боем. Но нет. Они бегут. Несутся сломя голову от врат вдоль стены и дальше на улицы.

— Раз они не защищают стену, значит, появятся новые бреши. И мы не сможем направить врагов во внешний лабиринт так, как нам нужно.

— Нет, сэр.

— Келл? — спросил он. — Приказы.

Флаг-сержант не стал уточнять, какие приказы имелись в виду.

— Сэр?

— Время пришло, — произнёс Урсаркар, ожидающе протянув руку. — Поспеши, Джарран. Сейчас, пожалуйста.

Келл достал из-под нагрудника два пластальных тубуса, где те хранились с той отрезвляющей ночи, когда он вручил Криду меч Лукаса Бастонне.

— Генерал, — сказал он, передавая их командиру.

Крид подошёл вплотную к младшему тактику.

— Возьми это, — тихо заговорил он. — Слушай меня, Рави, и смотри мне в глаза, это важно. Доставь их. Никаких сервочерепов. Никаких вокс-передач. Лично. Возьми мою «Валькирию» и огневую команду касркинов. Один предназначен воздушному маршалу Шрауду. Второй — логистар-генералу Райку, который, возможно, даст тебе ещё приказы. Не открывай их и не дай открыть никому другому, кроме их двоих. Никому. Даже самому Восставшему Императору, чёрт его дери, ты меня поняла?

— Да, сэр, но мой пост…

— Я назначу кого-то на твой пост. Ступай. И поспеши.

Она бросилась бежать.

— Ты, сынок, — махнул рукой Урсаркар. — С бионической глоткой. Займи её место. Следи за той стеной, как за… — Он вдруг замолчал.

— Фрекк! — воскликнув Крид, дёрнув себя за палец. — Тупой ты фрекков…

Флаг-сержант быстро шагнул к нему.

— В чём дело, генерал?

— Забыл поставить печать на чёртовые тубусы. — Он вложил кольцо-печатку в ладонь Джаррану. — Поймай её, Келл, не дай ей улететь на «Вальке» с незаверенными приказами.

Горло Келла сжалось от настоящей, неподдельной паники. Ему следовало заметить. Следовало, следовало заметить. Но бормотание в стратегиуме и отсутствие сна притупило его внимание. Если приказы попадут к Шрауду и Райку неподписанными, те могут усомниться в их подлинности. Решить, что это вражеская дезинформация, и слить их разведке. Передать инквизитору Талии, фрекк её, Даверне. И тогда их припрут к стенке.

Он сорвался на бег, схватив по пути вокс-офицера Кормахена и поволочив за собой.

— Запингуй «Вальку», скажи не взлетать, пока мы не увидим Рави. Не взлетать вообще, понял? — Он включил нагрудный вокс-славитель. — Рави! Офицер-тактик Рави, стой на месте. Есть ещё один приказ…

Он заметил, как на перекидном мостике, ведущем к платформе с «Валькирией», сверкнули чёрные волосы и кожа цвета нут-древа, когда девушка обернулась, неуверенная, правильно ли расслышала.

— Рави, иди сю…

Взрыв отбросил его вперёд, громовым раскатом ударив по барабанным перепонкам с такой силой, что у него зазвенело в ушах.

Он оказался на коленях. Наверное, упал бы, если бы не знамя Восьмого Кадианского, которое удержало его. Кормахен катался по земле, держась за руку.

Крид. О Трон. Лорд-кастелян.

На командном этаже бастиона появился кратер двадцати футов в диаметре. Прямое попадание. Там, где раньше вокруг командного стола сновали офицеры-тактики, теперь зияла дыра в скалобетоне, из которой торчали погнутые пластальные прутья.

Одна из младших офицеров-тактиков лежала на боку, на её безупречно выглаженном мундире цвета слоновой кости не было ни пятнышка, хотя нижняя половина тела в синих штанах валялась теперь у противоположного парапета. Два посыльных черепа пьяно раскачивались в воздухе, неповреждённые, если не считать запутанных взрывом проводов с болтавшимися на них информационными ячейками.

— Урсаркар! — закричал Келл, в панике забыв о положенной форме обращения. — Урсаркар!

Джарран кинул штандарт Восьмого оглушённому дневальному и бросился в пробитую снарядом дыру. Заскользив каблуками по битому камню, он съехал на спине внутрь воронки.

— Урсаркар!

Он заметил среди кучи мусора форменный рукав и, активировав силовой кулак, воспользовался мощью искусственной конечности, чтобы поднять с него кусок скалобетона размером с люк. Из-под него показалась рука, и флаг-сержант увидел золотой позумент с красной оторочкой флотского атташе.

Рядом он разглядел ещё кусок одежды, посеревшей от атомизированного камня, но когда Келл смахнул пыль, то понял, что это красная ряса техножреца.

— Урсаркар!

Раздался какой-то звук. Кашель.

Джарран нашёл Крида под куском скалобетона, напоминавшим крышку гроба. Из-за серой пыли лорд-кастелян, закрывавший руками лицо, походил на привидение. Он выжил лишь потому, что всю тяжесть рухнувшей плиты принял на себя треснувший корпус голостола.

— Медика! Медика сюда! — закричал Келл, скинув плиту в сторону и упав на колени. — Урсаркар, Ур… генерал, сэр. Вы ранены?

Урсаркар застонал и сел.

— Генерал, вы…

— Я ничего не вижу, Келл. Чёрт, ничего не вижу.

— Не шевелитесь, сэр… фрекк, медика сюда, Трон вас дери! Где…

Возле них упал медик командной секции с уже расстёгнутой тактической аптечкой.

— Что у нас здесь, как он?

— Я в по… — начал Крид.

— Он сказал, что ничего не видит.

— Контузионная слепота, — решил медик, щелчком включая фонарик. — Сэр, опустите, пожалуйста, руки.

— Я… — Урсаркар сделал ещё одну попытку заговорить, затем закашлялся и выплюнул меловую пыль. Лицо генерала покрывал скалобетонный порошок, на котором остались следы его пальцев.

— Сэр, не говорите, — сказал Джарран, опуская руку на плечо Крида. — Контузионная слепота — это ведь временно, да? Из-за контузии.

— Возможно. — Медик перевернул флягу над головой лорда-кастеляна, чтобы смыть крошку, и посветил фонариком в прищуренные глаза Крида. — Но ещё может быть отслоение сетчатки, травма центра зрения мозга, даже внутреннее повреждение из-за перепада давления. Я…

Генерал выбил фонарик из руки медика.

— Вы меня слышите, фрекковы дезертирские сыны? Это, фрекк, не контузионная слепота, а эта Троном проклятая фреккня! — Он постучал по треугольному генератору отражающего поля на груди. — Тварь вспыхнула как фотонка, когда всё взорвалось. Говорил же, что не люблю эти штуки, Келл.

— Вам повезло больше, чем остальной командной секции, — произнёс Джарран.

Крид огляделся по сторонам.

— Вот срань. Хорошо прилетело, да?

— Слишком хорошо, — отозвался Келл и повернулся к краю воронки. — Кормахен?

— Сэр? — Воксист заглянул вниз, прижимая одну руку к груди, а другой держа встроенный в шлем вокс-приёмник.

— Ты ранен, Кормахен?

— Нет, флаг-сержант, просто трещина в руке. Ничего страшного.

— Вызови чёртового полковника Гента из ополчения и узнай, что с теми наводчиками.

— На самом деле он уже на связи, сэр… говорит, что вычислил их.


Первый раз всегда самый сложный, отвлечённо думал Салвар Гент. Но разве так не было всегда? Первый украденный кредит, первая победа на любовном фронте, первое убийство — нужно преодолеть тот первый раз, прежде чем обрести уверенность и импульс.

И здесь было то же самое. Поначалу, обладая всего двумя спецвоксами, они не имели возможности триангулировать сигналы, когда улавливали их. Обоим вокс-операторам приходилось сканировать диапазон частот вдоль и поперёк, прежде чем удавалось отыскать сигнал, затем — настроиться на него и ждать, надеясь, что они перехватят запрос на удар и что за ним последует второе сообщение с подтверждением попадания или корректировкой на второй залп.

Но с двумя воксами они могли определить только общее направление передачи — а следовательно, даже когда Гент высылал гангстеров, поисковым группам приходилось переворачивать половину района вверх дном.

В конечном счёте они определили вероятную цель — аэродром у стены цитадели — и стали ждать. После трёх прочёсываний и трёх отдельных передач они всё же нашли женщину на верхушке дымовой трубы в заброшенном мануфакторуме, расположившуюся на внутреннем служебном мостике.

Тогда у них стало три вокса — и дело пошло на лад. Они обрели импульс. Узнали схемы передач и места, где любили прятаться наводчики.

Отряды стрелков рассеялись по Крафу, укрывшись в глубине районов, чтобы дожидаться там сигналов, которые выдадут им нужные координаты.

Они выбивали двери жилых блоков, забирались на вышки мониторинга погоды, сбивали металлические панельные стены укрытий на крышах. Они неизменно заканчивали дело быстрой грохочущей очередью из укороченных автокарабинов с барабанными магазинами, которые легко было спрятать под плащом.

Каждый раз они добывали новый вокс. И городская сеть перехвата становилась всё более крупной и разветвлённой, позволяя им вылавливать действительно хитрую рыбину.

Вроде этой.

— Мы-ы-ы-и-и-им о-о-оше-е-е. Мы-ы-ы-и-и-им о-о-оше-е-е, — шипел вокс.

Широкоплечий звонарь поднёс трубу магнокля к глазу, склонившись над спецвоксом. Лучшее место сложно было представить. Северо-западная колокольня, откуда открывался вид на запад аж до самой куртины и одновременно просматривался плац северной цитадели за стеной из орудийных башен.

Он опустил магнокль и потянулся к передатчику, и Гент отвлечённо заметил, что у него не разгибалась ладонь.

— Вот почему ты не менял каналы вещания? — понял он. — Тебе было сложно с одной рукой?

Голова звонаря замерла над аппаратом, затем расслабилась.

— Это вы, — сказал он, оборачиваясь. — На секунду я решил…

Слова умерли у него на губах, когда он повернулся. Кого бы ни рассчитывал увидеть звонарь, это был точно не Гент в помятой офицерской шинели, с зализанными волосами и парой поблёскивавших у горла аквил.

— Знаешь, мы здорово намучались, пытаясь тебя найти, — сказал Салвар. — Отлично ты здесь устроился. Мы думали, что тот, кто корректирует обстрелы севера, находится в северном районе. Логично, так? Отсюда ты не смог бы увидеть северные сборные поля, по крайней мере при обычных условиях. А потом мы вспомнили вчерашнюю мелта-торпеду, прошившую небесный щит. Она хоть и не разорвалась, но всё равно снесла башню с «Гидрой», которая загораживала вид с твоей колокольни на поле сбора.

Звонарь тяжело сглотнул, отчего у него задвигался кадык.

— Мы-ы-ы-и-и-им о-о-оше-е-е… — заблеял вокс.

— Ш-ш-ш, дорогуша. — Гент посмотрел на вокс и поднёс палец к губам. — Скоро мы займёмся тобой… А пока что я разбираюсь с твоим жадным дружком.

Звонарь по-прежнему не двигался с места, сжимая и разжимая руку над аппаратом.

— Да, так мы тебя и выловили — ты стал жадным. Перестал менять частоты. Ты учуял крупную добычу, понял, что следующее попадание будет точно в цель. Я всегда предупреждаю своих людей на этот счёт. Из-за подобного ты и попадаешься. Слишком много думаешь о конечном результате и перестаёшь быть осторожным. А затем кто-то, кого ты совсем не хочешь видеть, вдруг оказывается у твоей двери.

— Я убил его, — просипел звонарь. — Этого ублюдочного угнетателя Крида. Он прикидывался, будто другой, а всё равно ссылал людей вроде меня в чернорабочие, называл нас гражданскими отбросами и врал нам в лица, между тем урезая пайки. Я убил его для освободителя Абаддона и в месть за миллион кадианских детей, плачущих от голода.

Выдавая свою тираду, звонарь незаметно тянул руку к вокс-установке.

— Если ты был голоден, — сказал Салвар, подбираясь, — следовало обратиться ко мне.

Звонарь был быстрым. Схватив лежащий на полу пистолет с силой, приобретённой за два десятилетия дёрганья верёвок колоколов, он поднялся с земли, гневно рыча сквозь коричневые от налёта зубы.

Гент не стал доставать оружие, а просто шагнул в сторону.

Боец позади него уже стоял с автоматом наготове, держа его в позиции для стрельбы от бедра, которая, хоть и не описывалась ни в одном кадианском пособии, была чудовищно эффективной на коротких дистанциях.

Твердотельные пули размером с кончик пальца изрешетили звонаря, разорвав ему одежду, а его самого, судорожно дёргающегося от увечий, откинув назад. Пулемёт выпустил всего один снаряд, расплющившийся о колокол наверху, и тот издал гулкий заключительный звон, когда мужчина вывалился из оконной арки, через которую наблюдал за солдатами Кадии подобно мстительному божеству.

Салвар не удосужился взглянуть, куда тот упал. Он просто пересёк колокольню, подобрал вокс-передатчик и, дождавшись, когда стихнут последние отголоски, нажал рычаг передачи.

— Алло, алло, — заговорил он. — Ты ещё там? Подтверди.

— Мы-ы-ы и-и-им о-о-оше-е-е…

— И ты получишь больше, друг мой. Гораздо больше.

Он протянул руку и щёлкнул переключатели ввода ключа в нейтральное положение, выключив шифрование канала.

— Авиакомандование Крафа, я знаю, что вы слушаете. Триангулируйте этот сигнал. Зафиксируйте исходящую точку снаружи Крафа как наземную цель, мы сузили её до сектора… — Он щёлкнул пальцами и замахал рукой.

В помещение вошла женщина с закинутым за спину незаконным воксом и показала ему карту.

— Сузили до сектора шесть-гамма-три, удачной охоты.

Визжащий голос с придыханием на другом конце провода затих, словно остановившись посреди вдоха.

Хотя Генту и не хотелось этого признавать, происходящее ему нравилось.


Десятью минутами позже «Боевой змей» взял курс на сближение с целью.

Они находились точно там, где и сообщило им авиакомандование. Три устройства злобы, некогда бывшие сверхтяжёлыми артустановками. Бронированные корпуса покрывали паутины пористой плоти. Над шасси поднимались огромные, напоминавшие слизней луковицы, откуда, подобно телескопам в обсерватории, торчали гигантские стволы из кости и металла.

Они выкатились из-под маскировочных сетей, где укрывались дни напролёт, и пытались удрать на гусеницах и коротких ножках-якорях, придававших им схожесть с черепахами.

Пикирующий «Боевой змей» рыскал из стороны в сторону, отчего всё перед визирными нитями Ханны раскачивалось туда-сюда, мешая прицелиться в луковицеобразные корпуса целей.

— Скинь скорость, Змей-один, — посоветовал Рагналь. — Мы отгоним от тебя летунов, а ты прибереги топливо для подъёма.

— Цель на девять, Раг, полмили, летит к тебе.

— Спасибо, Викка, я подманиваю, ты сбиваешь.

— Понял.

Её сопровождение. Теперь у неё было личное сопровождение. Лейтенанты Стерен Рагналь и Виккалин Мак. Оба флотские, оба на «Громах» — и оба крайне смертоносные против перехватчиков Хаоса.

— Готова, — сказала Кезтраль. Она отжала газ и опустила палец на гашетку ручки управления, ногами ощутив тряскую вибрацию, когда болт-пушка — куда тяжелее и быстрее пикт-установки — начала раскручиваться.

Краем глаза она заметила, как с неба падает горящая комета.

— Есть, — сказал Мак. — Саранча сбита.

С земли взвились полосы огня, зелёного и оранжевого. Пара очередей из мультилазера. Слабые удары — наверное, тяжёлые болты, — стукнувшие по нижней части бронированного крыла. Ничего серьёзного, большинство войск Архиврага расшибались сейчас о Краф.

Сигнал наведения.

Она выпустила отражатели, и с крыльев разлетелись вспышки света. Две ракеты пронеслись под кабиной, выискивая уже угасающие источники тепла.

— Огонь на три, — сказала Ханна. — Два.

Монстры, находившиеся в тысяче футов от неё, стремительно приближались. Высотомер показывал две сотни футов.

— Один.

«Боевой змей» в гневе выпустил первые снаряды.

Очередь сотрясла кабину с такой силой, что Кезтраль пришлось сжать зубы. Сзади донеслось «щёлк-щёлк», когда за тяжёлым пулемётом затряслись жетоны Дарвуса — она повесила их на шею сервитора.

Ярко-жёлтая вспышка вырвалась из-под носа самолёта, подобно пламени изо рта дракона, — Трон, да она вытянулась на двадцать футов. С обеих сторон фонаря облаком заклубился дым. Шум поднялся такой, что казалось, на куски рвётся само небо.

Противотанковые болты с плутониевым ядром пробили купол ведущего устройства злобы со скоростью двадцать выстрелов в секунду. Они смяли корпус, размозжили противоестественную плоть под ним и выбросили вихрь осколков, который засыпал следующую машину горящим металлом и кровавым месивом. Лётчица потянула ручку на себя, переводя смертоносный шквал на второго монстра, и на этот раз добавила росчерки багрянца из лазпушек, которые прошили артустановку и попали в третью машину.

Та уже горела, когда Ханна направила болт-пушку на неё и срезала луковицеобразный нарост, до жути напоминавший голову.

— Хороший заход! — прокричала она.

— Хорошее попадание, Змей-один, теперь выходи! Дрейки на подходе. Помни, не тяни, набирай высоту. Натворила дела и была такова!

Рагналь любил такие мнемонические приёмчики. Раздражающая, но весьма полезная привычка.

Кезтраль дёрнула ручку и ушла вправо, затем легла на другое крыло, чтобы сбить с толку пикирующих хелдрейков-убийц, и, вжав газ, резко рванула вверх.

После Нулевого дня лётчики многое узнали о том, как противодействовать дрейкам. По крайней мере те, что ещё оставались в живых. Они пикировали и кружили подобно хищным птицам, а вот поднимались словно стельные гроксы. Если хотел уцелеть, следовало проводить внизу как можно меньше времени, — но если быстро набрать высоту и оказаться над ним, то ты без проблем получал целых семь или даже восемь секунд, чтобы навестись на цель, прежде чем разнести её ракетой.

По левую сторону фонаря она увидела, как в небо поднялся угольно-чёрный и ярко-оранжевый шар огня, когда в одном из устройств злобы сдетонировала боеукладка.

— Это твоя первая кровь, да, Кезтраль? — спросил Мак.

— Но не последняя, — ответила она.

Кинув взгляд в зеркало заднего вида, Ханна увидела бледного сервитора с зашитым ртом, на пронизанной кабелями шее которого болтались жетоны Дарвуса.

— Мне хватит ещё на один заход, — добавила она. — Давайте искать новую цель.


Глава четвёртая

Треск одиночных болтерных выстрелов эхом разносился среди руин. Яркие кинжалы пламени озаряли матово-чёрные латы крестоносцев.

Мордлид опустился перед Амальрихом на одно колено, возложив на второе шлем.

— Маршал, — тихим голосом произнёс он.

Марий смотрел туда, где раньше стоял Оплот мучеников.

Его стены и парапеты превратились в бесформенные равнины, и не осталось ни одного блока, который бы стоял на другом ровно. Огнемёты обожгли дочерна каждую стрелковую ступеньку, мелта-лучи создали реки растопленного камня, которые остыли и затвердели подобно потокам лавы. Трупы как людей, так и прочих существ были сожжены до костей либо сплавлены с самой скалой.

— Пошли отделение «Пургатос» к подножью вала, — сказал Амальрих глашатаю. — Они думают, что смогут отступить и отдохнуть. Мы спровоцируем новую атаку.

Табард маршала побурел от подпалин, двуручный меч покрывали щербины и вмятины.

— Маршал, — повторил кастелян.

— Я тебя услышал.

— Я выяснил, в чём наш грех. Он явился мне в видении.

— Ты ошибаешься. — Марий посмотрел на него исподлобья. — Ты хотел сказать, что выяснил, в чём твой грех. Это видение касалось твоего…

— Все братья, что несли знамя, мертвы. Через сколько рук оно прошло? Девять? Десять? Да, я был первым и обесчестил себя, выронив стяг, — но вина в том не моя, а всего крестового похода.

Амальрих убрал руку с рукояти меча и опустил её на бусинки розария, что висел у него на поясе. Пальцы коснулись оберега на конце петельки — реликвария, в котором хранилась фаланга пальца святого Ксанды.

— Чем мы могли прогневить Императора? Взгляни на бастион. Мы поклялись удерживать его от всех сил ада. Мы сдержали обещание. Предполагать иное означает попрать память наших братьев.

— Это говорит гордыня, маршал. А гордыня суть грех. Мы исполняли свои клятвы, поставив их выше порученной нам работы. Прислушайтесь.

Марий так и сделал. Даже среди воцарившегося затишья они различили на севере громовые раскаты взрывов.

— Каср Краф запрашивал нашу помощь, а мы отказали. Гордыня увела нас по кривой тропинке, и Император осудил нас за это. Мы пали жертвами неуступчивости генетического отца, Дорна. Но время покаяться ещё есть — Крид по-прежнему зовёт нас, и у нас остался один рабочий «Громовой ястреб».

— Это решительно невозможно — мы верны своему слову. Возложив руки на святые реликвии, мы дали перед Императором священную клятву защищать этот оплот.

— Маршал, от него остались руины. Он уже давно никакой не оплот — а мы не клялись защищать руины.

Когда Мордлид поднял глаза, продолжая, однако, стоять со склонённой головой, он увидел, как Амальрих поджал губы. Двое выживших членов его командного отделения едва заметно повернули головы, ожидая ответа повелителя.

— Расскажи мне, — произнёс маршал, — об этом своём видении.


Ему больше не требовалось спать, чтобы видеть сны. Когда Пустой Человек хотел, чтобы он спал, Янн спал. И без разницы, чем он занимался.

Его веки покраснели и опухли, лоб пересекал глубокий порез. В последний раз, когда его посетил сон, он поднимался по лестнице, чтобы проверить одного из наводчиков. В последнее время очень многие из них умолкли, и он хотел знать причину.

Сознание покинуло его в мгновение ока. Прямо на полушаге.

Когда Ровецке очнулся, он лежал лицом на ступенях, голова кровоточила, а один из коренных зубов выбило при падении. Он проехался лицом на десять футов вниз.

И он остался лежать, не смея шелохнуться, поскольку рядом с ним слышался топот поднимающихся людей. Один наступил Янну на руку, и ему пришлось закусить щёку, чтобы не вскрикнуть. Стихающий голос Пустого Человека велел ему не двигаться и дальше притворяться трупом, за который его приняли убийцы. Как-никак в городе было полно мертвецов. Никто не обращал внимания на тела, кроме разве что мародёров.

Ровецке услышал грохот по двери, треск автоматной очереди. А затем он перестал дышать, когда те же люди стали спускаться обратно.

Один задержался, чтобы похлопать Янна по карманам, ища боеприпасы или палочки лхо. И на один короткий момент паники Ровецке подумал, что в такую холодную ночь человек наверняка ощутит тепло его тела.

— Я холодный, — едва слышимо зашептал он. Не громче шороха трущихся друг о друга пальцев. — Я мертвец, и в карманах нет ничего ценного.

Рука тут же замерла и исчезла.

Янн продолжал лежать ещё долгое время после того, как шаги на лестнице стихли.

Его агент был мёртв. Спецвокс с прибором ввода ключей и книгой шифров пропали.

По крайней мере, теперь он понял, что с ними случилось. Убитые эскадронами смерти, выслеженные, будто животные, каковыми, по большому счёту, Империум считал всех людей.

Несмотря на время и усилия, что он затратил на разворачивание сети, а также многие часы обучения наводчиков, Ровецке не стал особо расстраиваться. Подобные операции всегда имели свой срок годности, а сами агенты считались расходным материалом.

К тому же Пустой Человек поручил ему новую задачу. Теперь куда более конкретную.

Во сне туманные глаза Пустого Человека показали ему, где он найдёт искомый объект. Где тот упал и куда его следует доставить.

Самой насущной проблемой являлся человеческий ресурс. Вследствие череды убийств его сеть агентов существенно сократилась, а убыль людей-бомб и начинённых взрывчаткой машин происходила естественным образом.

Он установил контакт с ячейкой саботажников, которую внедрил в Администратумный отдел обслуживания туннелей и стоков. Команды рабочих были полезным инструментом, поскольку даже банды, обитавшие в подземельях касра, старались их не трогать. Никто ведь не хотел, чтобы им на голову обвалился туннель.

Объект оказался именно там, где и указал Пустой Человек. Выглядел он в точности как на образе, что выжгли в мозгу Янна затуманенные варпом радужки.

Он рухнул на город, снеся здание и пробив дорожное покрытие. Когда рабочие его нашли, внешний корпус объекта ещё светился от жара, а лучи их промышленных фонарей прошивали дым, густо поднимавшийся с его металлической поверхности.

— Трон! — ругнулся старший техник, от шока забыв о том, что он теперь еретик. — Это же…

— Не думай о том, что это такое, — сказал Ровецке. — Просто подставь под него рычаги, подними его. И доставь репульсорные сани.

— Мы… будем перемещать его? Но как? Он слишком большой. Мы не вытянем его…

— Всё будет хорошо, — сказал Янн, наполнив слова эмпатической волей. — У меня всё под контролем. Нам не нужно перемещать всю конструкцию, только её часть.

Напрягшиеся плечи старшего техника расслабились, и он кивнул.

— Всё под контролем, сэр.

— Хороший мальчик. — Ровецке опустился на колени, открыл ящик с инструментами и взял из него гаечный ключ, как было показано в видении.

Янн успел подумать, до чего же холодный стальной инструмент, а затем он моргнул, и веки отказались разомкнуться снова.

На внутренних стенках век возникли глаза Пустого Человека, распустившись подобно фиолетовому варп-шторму в тёмном небе Кадии. Откуда-то издалека доносился трещоточный звук инструмента.

Кр-р-рт. Кр-р-рт. Кр-р-рт.

Очнулся он от боли в пальцах.

Из них шла кровь, на изломанных ногтях недоставало целых кусков. И он понял, что использовал их наряду с ключом, вручную извлекая винты из объекта. Плоть на них была растёртой и саднила.

Вот почему ему было так больно душить техника. Он был тем ещё здоровяком и имел бычью шею. Ровецке почувствовал кровь во рту: громила успел его ударить. Янну пришлось упереться коленями в широченную грудь рабочего, чтобы не дать ему подняться, пока он его убивал.

Остальные члены бригады были уже мертвы, лёжа вповалку на рычагах и подъёмном оборудовании. Заляпанные кровью инструменты из его набора валялись на полу туннеля, словно люди продолжали спокойно работать, пока он забивал их одного за другим.

Старший техник, видимо, оказался умнее, сильнее и устойчивее.

Но и он постепенно багровел, а у краёв его рта собиралась пена.

— Они не должны выжить, — говорил Пустой Человек из-под век. Слова доносились всякий раз, как Ровецке моргал, напоминая странную морзянку. — Они сослужили свою службу Разорителю.

И, зная, что это чистая правда, Ровецке навалился на шею техника всей своей массой, пока тот не перестал шевелиться.

Обратно он поднялся дрожащим и ослабленным, но это не имело никакого значения. Канистра с прометием не была тяжёлой и становилась всё легче, пока он расплёскивал горючее по большому цилиндру и телам вокруг него.

Объект на репульсорных санях, измазанный кровавыми отпечатками пальцев в тех местах, где Янн собственноручно выкручивал и извлекал болты, без труда сдвинулся с места на антигравитационной подушке, когда он начал увозить его прочь от пламени. Ровецке вёл его осторожно, очень осторожно, шепча успокаивающие молитвы машинному духу.

Как-никак с подобным предметом следовало вести себя осмотрительно. Кузен этого бога среди снарядов сровнял с землёй каср Старк.

И было совсем ни к чему, чтобы внутренняя боеголовка-храм сдетонировала на санях.

Или хотя бы не раньше, чем окажется в назначенном месте апофеоза.

В комнате, которую Янн Ровецке видел во вспышках почти неуловимой тьмы за сомкнутыми веками.


Когда ярость и жажда крови становились достаточно сильными, война переставала быть войной.

Победи достаточно врагов, и битва станет дракой. Персональной борьбой против недругов. Не столько состязанием в стратегии, выполнении задач или занятии территории, сколько потребностью выплеснуть обуревавшие чувства на противника.

Если же пойти ещё дальше, то драка становилась жатвой. Пролитая кровь раздувала мышцы и упрочняла шкуру Уркантоса, делая саму концепцию личных побед и ратных свершений слишком абстрактной. Враг был не более чем пшеницей, которую следовало скосить. Виноградом, что требовалось раздавить. И он вошёл в состояние, где помнил каждого убитого противника с той же отчётливостью, с которой мог бы откладывать в памяти каждый срезанный колосок.

Такого уровня достиг Уркантос, когда преодолел наружную стену Криговых ворот и нырнул в гущу скота по другую сторону.

Вот кем они были — скотом. Сосудами с жизненной влагой. Его жёлтые глаза с вертикальными зрачками, скрытые за решёткой шлема, словно отслаивали с них кожу и мышцы, так что он видел лишь пульсирующие кровеносные сосуды, разветвлявшиеся от сердец подобно корневой системе из клубня.

И, выкашивая их, разрывая те вены и раздирая артерии, из которых трепещущие сердца толчками исторгали возлияния Повелителю Битвы, демон не думал о том, принадлежала та кровь мордианцу или касркину в тяжёлой броне. Даже те, кто укрывался в толстых корпусах танков, были для него лишь кровью внутри металлической оболочки. Болты и лучи адовых ружей безвредно рикошетили от его твёрдой, как кость, кожи. И когда на него волной накатил свежий полк, он успел прорубиться в центр их порядков, прежде чем понять, что их сердца были сильными, но в то же время маленькими и юными — полный полк рекрутов-белощитников.

Он клином прошёл сквозь вражеские ряды, достигнув переплетения улочек, где внутри зданий демоническим взором различил пульсирующие и колотящиеся сердца — коротко и часто, словно у объятых ужасом животных, рядом с которыми появился хищник.

Они хотели заманить его в ловушку. Направить Гончих в проулки и огневые мешки. Уркантос уже видел расставленные за углами засады, отряды внутри бункеров, засевших и залёгших людей, ошибочно полагавших, будто смогут от него спрятаться.

Он ринулся на главную улицу, прямо через полосу мин, что взрывами обожгли ему бока. Обрушил кулак на второй этаж жилого бункера и разнёс на куски стену, вышвырнув четырёх человек на улицу, а пятого затолкав себе в пасть, после чего зубами раздробил его толстую панцирную броню.

— На улицы, мои Гончие! — завопил он. — Выследить их, найти их, убить их!

И Гончие Абаддона, уже окровавленные и сильно потрёпанные после прорыва, последовали за ним, ибо они поклонялись резне, а он был её олицетворением.

Пусть кадианцы захлопывают свои ловушки. Пусть истребляют Гончих Абаддона. Так он лишь прольёт ещё больше крови на алтарь.

Уркантос, князь демонов, обезьяньей походкой помчался по улицам на кровавое пиршество, которое вот-вот начнётся.


— Святая Терра! — выругался сержант Вескай. — Что это было?

Глейв заметил то же самое. Большое и багряное, размытым пятном пронёсшееся мимо люка-амбразуры, слишком быстро и близко, чтобы он смог разглядеть его как следует.

— Не знаю, но оно здоровенное, — ответил Сервантус. — Тяжи с ним разберутся. А мы тем временем…

Он услышал безумные вопли и рыки цепных мечей приближающихся берсерков и, подняв мелта-ружьё, просунул ствол в углублённую бойницу, что тянулась вдоль всей стены жилого бункера.

Долго ждать не пришлось. Глейв едва успел пробормотать «Освящение мира» и «Призыв к насилию», как улицы захлестнула река воинов в глянцево-чёрной броне.

— Пусть зайдут глубже, — сказал Вескай. — Ждать… ждать…

Ведомый наитием, Сервантус нажал спусковой крючок и расплавил двух космодесантников Хаоса.

— Будь ты проклят, Глейв! — Сержант открыл огонь из адового ружья по массе врагов.

На мелта-ружье Сервантуса вспыхнули янтарные руны, веля ему подождать, пока накапливающийся газ не позволит сделать следующий выстрел. Чтобы не сидеть без дела, он сорвал чеку с фраг-гранаты и бросил её через щель. К тому времени, как та взорвалась с глухим хлопком и стуком осколков по керамиту, ружьё уже просунулось в бойницу снова.

Ещё один берсерк упал с испепелёнными ногами и сплавившимися тазобедренными суставами. И тем не менее он продолжил ползти к бункеру, даже когда по нему побежали его же соратники.

— На лестнице! — предупредил Кристан. Вооружённый адовым пистолетом, он прикрывал им спины. Одна из установленных внизу растяжек детонировала с чихом выпущенной дроби и резким скрежетом осколков по пластинам доспеха.

Они были уже на втором этаже. До чего быстро.

Глейв развернулся и двинулся к двери со вскинутым мелта-ружьём, уже направленным на лестницу. Янтарные блок-руны на индикаторе стали зажигаться одна за другой, указывая накапливание заряда. Одна руна. Две. Три.

Он увидел внизу пустую площадку. Почти полный за…

Стена лестничного колодца взорвалась внутрь, когда безумный трансчеловек попросту протаранил её, вместо того чтобы обогнуть. Еретик оказался практически на самом верху, достаточно близко, чтобы занести цепной топор над Штопальщиком и погрузить его в скалобетонный дверной проём, когда медик отшатнулся назад. Из решётки шлема, ощетинившейся белёсыми зубами, вырвалась струя красного дыма.

— Кровь! — взвыл он.

Зелёная руна.

Мелта-луч расплавил бегущего космодесантника Хаоса от линз до пояса, и его массивные, более не удерживаемые вместе части тела скатились по ступеням вниз, оставив цепной топор торчать из косяка.

— Они лезут на здание!

Крики из правой бойницы. Сержант Вескай взвыл, когда узкое окошко пробила шипастая перчатка и с силой прижала к его груди болт-пистолет.

Оружие выстрелило, и крики оборвались.

Сервантус развернулся с мелта-ружьём наперевес, но противник за амбразурой уже исчез, позволив трупу сержанта свалиться на пол.

— Снова лестница! — крикнул Кристан.

Касркин повернулся обратно. Безногий берсерк, которого он видел внизу, пытался забраться к ним по ступеням, попутно изрыгая богохульства.

Глейв испарил и его, оставив на лестнице ещё одну затвердевающую лужицу расплавленной брони.

— Три этажа, — произнёс Штопальщик.

— Что? — рявкнул Сервантус.

— Без ног. У него не было ног, а он пролез три этажа, чтобы убить нас.

Глейв задумался над его словами, а затем провёл лучом мелта-ружья по скалобетонным ступенькам, распылив серый камень и металлические опоры под ним.

— Тогда следующему придётся к нам запрыгивать.


Несколько дней Моркат считала, что противник умный. Неуловимый. Всегда на шаг впереди неё. Что Волки Фенриса такие умелые ловчие и следопыты, что способны без труда ориентироваться даже в неукрощённых, бездонных глубинах её матери.

Она ошибалась.

Дравура потратила почти неделю, чтобы проникнуть в разведанные районы крепости и направить в узловой храм достаточно энергии имматериума, дабы вырастить амниотический мешочек, связанный с нервной системой из полуорганических варп-канальцев, что пронизывали пустоты в чернокамне.

Как только всё было готово, она забралась в тесноту лона и наполнила его жидкой варп-проводящей средой, которая оградила её от внешнего мира и позволила разуму отправиться в странствие.

Моркат устремлялась внутренним взором через сосуды и артерии кожи, а также нервные пучки, которые прорастила в заряженном варпом камне. Открывала слезящиеся глаза в стенах, сводах и полах. Читала мысли рабов-техников, пребывавших в таком ступоре от кошмара невольничьей жизни, что практически ничего вокруг себя не замечали. Фенрисец мог пройти мимо одного из них, толкнув плечом и сломав ключицу, а через десять минут тот и не вспомнил бы о случившемся.

Дважды она собиралась с силами и посылала импульс в нервную систему, чтобы привести в действие необоримые заклятья, психически вшитые в разумы смертного скота. И всякий раз они бросали всё, кроме самых неотложных дел, и на протяжении двух часов выслеживали незваных гостей.

Однажды они нашли гвардейца, который отбился от товарищей и заблудился. Хрупкий смертный, над которым зодчая могла бы провести пси-вивисекцию, последовательно вскрыв и ободрав его разум, чтобы увидеть весь пройденный им путь и таким образом найти остальных паразитов.

Но рабы крепости вели себя как полудикари и без необоримого заклятья. А стоило ей дёрнуть рубильник и пробудить чары, Моркат лишилась над ними власти окончательно. К тому времени, как она села в маглев и прибыла в ближайшее стабильное помещение, трэллы оставили от гвардейца дочиста обглоданный скелет.

«Их и впрямь следует кормить чаще», — подумала она.

К счастью, кадианцы делали прочные каски — его мозг остался целым.

Мало кто из братства магистра войны сохранил функционирующую омофагию. По неведомым причинам от прикосновения истинной вселенной орган либо начинал работать со сбоями, либо полностью отмирал. Впрочем, она знала, что Какадиус Сирон, глава разведки Абаддона, был одним из немногих, кто обладал достаточно чистым геносеменем, чтобы практиковать это древнее искусство.

Дравура, не отводя глаз, зачаровано смотрела, как серое вещество кадианца исчезает за полными губами Альфа-Легионера.

— Заблудился, — объявил Сирон, словно оценивая качество мясного стейка. — В ужасе бегства. Он не знал, куда идёт.

— Как он отбился от остальных?

— Не отбился, а его отделили. Я вижу, как открываются и запираются двери крепости. Как скручиваются помещения. Он был с Волками. Один сказал… — Какадиус сосредоточенно нахмурился.

— Да?

— Волк сказал, что крепость пропускает их внутрь. Или заманивает в ловушку. Они не знают наверняка. Она даёт им пройти в дикие глубины. В места, которые мы не зарядили варпом.

— Может ли крепость вести их к нам?

— Он так и думал, но Волки так не считают. Они считают, прости, считали, что она хотела видеть их там. Затем появилась дверь. Дверь, что распахивалась, как диафрагменный шлюзовой люк. В неё мог пройти лишь один человек за раз. Он шёл в середине, но когда перешагнул порог… Странно.

— Опиши мне всё. Я пойму.

— Он вышел из портала и увидел их с другой стороны хрустальной стены. Однако те его не видели. И он стоял… под непонятным углом. Глядя на их подошвы. Так, словно шлюзовая камера сдвинулась вниз, будто барабан револьвера, выпустив его в смежную комнату. Он колотил по стене, пока у него не онемела рука, и слышал, как те спрашивают, куда он подевался, но его они не слышали. Потом они ушли… Они ушли вверх по стене, словно насекомые, и звуки их шагов разносились причудливым эхом. Поднимаясь выше и выше по бездонному исполинскому залу, пока на хрустальной стене не померк свет фонарей.

— И тогда он побежал?

— Нет… Тогда открылась другая дверь, и он пошёл дальше. Он шагал два дня, пока не услышал голоса, и решил, что снова нашёл Волков. Но это оказались твои мысленевольники. — Сирон пожал плечами. — Потом они его съели. Тебе это помогло?

— Помогло, — ответила зодчая, втягивая воздух сквозь чернокаменные зубы. — Теперь я знаю, почему не могла найти Волков.

— Знаешь? — спросил он. Сирон задал вопрос с обезоруживающей будничностью, словно просто желая поддерживать разговор. И если бы Моркат не спохватилась, то сболтнула бы мастеру над шпионами лишнее. Она чуть не назвала крепость матерью.

— Крепость прячет их от меня. Направляет паразитов прочь от преобразованных и обработанных варпом частей своего тела, где я могу их увидеть, ведя к месту, которое нужно ей. «Воля вечности» помогает устроить диверсию против себя же.

— А этот ничтожный смертный, для чего было отделять его от группы?

— Приманка. Она знает, что я иду по следу. Должно быть, мы близко подобрались, и она пытается увести погоню в другой район крепости. Она избавилась от наименее ценного в отряде. От того, кого сочла ненужным. Вот как я поняла, что крепость использует его, иначе в одиночку он бы не выжил.

— Она считает нас инфекцией. Вирусом. И пытается очиститься от нас.

На это Дравуре было нечего сказать, поскольку она понимала, что Сирон прав. Крепость-мать отторгала её всем своим естеством.

— Тебе знаком этот хрустальный зал? Вращающийся барабан? — спросил Альфа-Легионер, вызывая каркасную схему известных участков крепости. В районах, которые она зарядила энергией эмпиреев, распустились пурпурные варп-бутоны. — Его нашли здесь, да?

— Рядом, вот тут, во внешней приводной камере. Но я сомневаюсь, что крепость пропускает диверсантов к двигательной системе. Таких барабанных залов, как ты описал, есть несколько…

— А сколько в радиусе двухдневного пути?

— Один, — сказала Моркат, ткнув пальцем. — Здесь. Один вход связан с четырьмя разветвляющимися коридорами.

— Какой-либо ведёт к критическим системам?

— Минуя заселённые нами отсеки — нет. Они будут замечены. Если только… А это что? Вон то красное пятно?

— Мёртвый отсек, — пояснил Сирон. — Обратная вспышка после выстрела из пушки прошла странным путём и выжгла в нём органические придатки. Его пометили для реколонизации.

— Боги варпа, эта камера — единственный заслон между недрами крепости и щитами левого борта.

— Вызывай маглев, я соберу отряд. — Он развернулся в кресле прочь от схемы и поднёс к уху ладонь. — Ячейка Вега-два. Встретьте Дитя Крепости в точке выхода маглева…

— Семь.

— …семь. Полное тактическое снаряжение, ожидайте контакта с абордажной партией Космических Волков и различными имперскими ауксилариями. Возьмите мелта-вооружение для пробития чернокамня. Считайте крепость враждебной.

Дравура открыла разум перед ярящимся Хаосом истинного измерения и хлопнула ладонями по переборке матери. Таким образом она одновременно вызвала маглев и послала в крепость импульс злости, которую ощутила от её предательства.

Чернокамень вокруг люка, скрытый под слоем переплетённой плоти, застонал, когда дермальная поверхность обрела влажно-розовый цвет. Из тонких дёсен, обрамлявших люк маглева кольцом острых кривых зубов, вытянулись костяные рога.

Моркат надеялась, что сделала ей больно. Так же, как та сделала своей дочери.


Кадианцы захлопнули ловушку, и теперь Уркантос уничтожал их.

Он раздирал когтями жилые бункеры, словно те были сделаны из губок. Артезия визжала от удовольствия, когда её острые как бритвы тени затекали в бойницы и в фонтанах крови сносили головы касркинам. Ждавший в засаде эскадрон «Часовых» атаковал его сбоку, принявшись жалить рёбра огнём из лазпушек, и он налетел на них будто взрослый, дерущийся с детьми. Одного он сшиб ударом наотмашь, смяв ему кабину. Следующего разрубил топором, вонзив лезвие в корпус, словно в череп, и оставив там торчать, чтобы освободившимися руками схватить третий шагатель, зубами вскрыть бронеплиты и размазать пилота в кашу ударом зарешечённой головы.

— Князь! — зашептала Артезия. — Князь, взгляните на своё воинство. Мы отдавались резне слишком долго. Гончие пожертвовали слишком многим.

Траектории и местоположения светил в бренном мире для Уркантоса теперь мало что значили — а своевольные изменения под действием гравитационных сил и подавно. Но, вынырнув из красной бездны туннельного зрения и увидев восходящую на востоке Чернокаменную крепость, он осознал, как долго упивался бойней.

Свидетельством тому служила кровь.

Столько жизненной влаги. Её количество не давало сосредоточиться ни на чём ином. Теперь, замедлив побоище, он понял, что больше не чувствовал ничего, кроме крови. Так же, как разлагающийся труп перебивал прочие запахи в комнате, так и багряное сокровище скрывало под собою всё.

Окружающий мир выглядел для князя демонов как кровь, неспешно растекающаяся на фоне черноты. Он различал стены лишь по алым брызгам на них. Видел укрытых густым слоем багрянца Гончих, плавными и медленными, будто под водой, взмахами взметавших в воздух красные струи. Лужи, алеющие на верхних этажах бункеров, знаменовали мёртвых врагов. «Гибельный клинок», «Викантрус», переехал отделение гвардейцев — они полопались, словно виноградины, — пытавшихся сбежать из-под рушащегося здания.

Три берсерка в конце улицы разлетелись на куски. Внутри них взорвались тяжёлые снаряды, отчего конечности воинов расшвыряло в стороны, а из раскрывшихся нагрудников проступили влажные очертания раздробленных рёбер и пульсирующих органов.

Его Гончих осталось так мало. Уркантос повёл их вглубь улиц, зная, что те превратятся в склеп и для друзей, и для врагов, однако настолько высокую цену он и представить себе не мог. Чтобы убить единственного касркина, им приходилось разносить пластальные двери, пробиваться через казематы, выдерживать шквальные обстрелы из смертоносных тяжёлых орудий, а также попадания лучей плазменных установок и мелта-ружей, от которых свёртывалась и сгорала кровь. Будучи лордом-губителем Чёрного флота и предводителем Гончих, Уркантос знал, что в открытом противоборстве он разменивал одного берсерка на пятьдесят мёртвых гвардейцев — или сотню, если подойти к делу с умом.

Но эти касркины, они и сами были воинами Кхорна. Он никогда не видел подобных бойцов за пределами ненавистных, не познавших света истины капитулов Адептус Астартес. Блуждая демоническим взором, он увидел, как раненый касркин разрядил в упор адовое ружьё в живот берсерку — перед тем сломав штык о силовой доспех. Сержант с силовым мечом ринулся в контратаку на свору Лазкаре, уложив одного из плазменного пистолета, прежде чем цепной топор раскроил его от плеча до пояса.

Несколькими улицами дальше ряд жилых бункеров в четыре блока длиной взлетел на воздух огненной стеной, разорвав на куски сорок воинов из отряда Пергазы. Смертные удерживали здания до тех пор, пока кхорнаты не взяли их штурмом, а затем подорвали заранее заложенные бомбы. Кадианцы заманили его воинов внутрь, а затем пожертвовали собой, чтобы уничтожить их.

— Подсчитай их мертвецов и наших, — сказал он Артезии, и та, спорхнув с его плеч, вскружила в небо. — Какое соотношение закланных в бойне?

— Одна Гончая на тридцать смертных, повелитель! Они стоят до конца, забирая ваших воителей с собой в кровавый сон.

— А ещё говорят, будто Адептус Астартес не ведают страха. Даже сыны Трупа-Императора не отдают жизни с таким безрассудством. Одна Гончая за каждые тридцать. Это немыслимо. Извращённо.

— И всё же, — прошипела она, забравшись обратно ему на спину и зашептав в уши окровавленными ртами, что открылись на каждом крыле. — В проблеме скрыто её решение. Посмотрите на улицы.

Он посмотрел и увидел реки. В буквальном смысле потоки крови глубиной с человеческую руку, текущие по скалобетонным дорогам и заливавшие дворики-мешки. Бегущие воины взметали вокруг себя брызги, а падая, вздымали стены багрянца.

— Призови свою родню, — велел Уркантос.

— Из-за близости к антипатическому передатчику они могут не прийти. Кровопускатели боятся того предмета, что мы должны уничтожить. Их разумы отшатываются от вибраций пустоты, которую он проецирует на город.

— Тогда призови кого-то, кто не имеет рассудка.

Князь демонов опустился на колени посреди улицы, погрузив обе руки в алый поток, не замечая шквала лазерного огня, что сверкал в воздухе неоновыми цветами и дочерна опалял мускулы на незащищённой спине. Он настолько преисполнился мощью от ритуальных подношений, что более не чувствовал попаданий. Даже если бы он лишился части энергии, ему всё равно хватило бы силы, чтобы разломать Кадию надвое.

— Идите, — приказал он. — Идите, бегите, на пир спешите. Вражью кровь вкусите и жажду свою утолите.

Кровь, зеркально-гладкая, застыла. Поверхность стала вязкой и тёмной, словно подсыхающая рана.

Затем Артезия тихо, по-охотничьи свистнула, и гладь крови начала растягиваться и вздуваться, будто мембрана. С другой стороны по ней забили лапами звери, тыкая тупыми носами в податливую плёнку и вытягивая её до такой степени, что сквозь искажённую пелену кровяного портала проступили их выпученные глаза. Из места, непостижимо далёкого от реальности, донёсся тонкий протяжный лай и сопение.

А потом наружу вырвался коготь, и мембрана лопнула, как волдырь.

Глубокая кровь исторгла из себя крупных, размером с человека, существ, скребущих лапами и клацающих клыками, — из багряных рек и озёр возникали сначала гигантские головы, потом мускулистые плечи, а за ними уже и сами тела. Твари рявкали и рычали и отряхивались, отчего с чешуйчатых шкур разлетались брызги крови, а на увесистых ошейниках звякали, раскачиваясь, кхорнатские руны.

И затем, стоило архидьяволу, что стал им господином, лишь подумать, они ринулись в атаку.


Опускная решётка ворот перед сборным полем смялась под мощным демоническим натиском. Даже сквозь сбивчивое шипение пустотного щита барбакана Крид слышал вой, рвущийся из лишённых плоти глоток. Решётка приняла на себя ещё один тяжеловесный удар.

На другом конце поля, за амбразурами и зубчатыми плитами линии «Эгида», спешно возведённой между железобетонными бункерами и редутами, стоял Восьмой Кадианский.

— Ждать, — сказал он в передатчик, соединённый с громкославителем Келла. Они заняли позицию на центральном редуте, по обе стороны которого располагались батареи счетверённых лазпушек. — Они появятся в любую минуту. Помните, что за спинами у вас последний свободный город на Кадии. Впереди — ваши товарищи-касркины, которые пожертвовали собой, чтобы проредить вражеские ряды и ослабить их мощь. Вас поддерживают Сёстры из ордена Пресвятой Девы-Мученицы и белощитники Сто одиннадцатого полка, которые видят в вас пример того, каким должен быть настоящий солдат Кадии. На флангах у нас могучие Адептус Астартес и машины войны с нашего мира и планеты Востроя. Ни один полк за всю историю Имперской Гвардии Императора не смог бы похвастаться тем, что занимал такое почётное место. И своим поведением мы проявим почтение и благодарность за эту роль.

Он отключился.

— Почему здоровый красный ублюдок так долго возится? — пробормотал Урсаркар. — У меня уже заканчиваются речи.

— Скоро он прорвётся, — отозвался флаг-сержант.

— У них ушло три часа на то, чтобы зайти так глубоко в город, когда я думал, что им потребуется минимум два дня, — а теперь он заставляет нас ждать.

Генерал слишком всё упрощал, подумал Джарран. Монструозный Уркантос застиг их врасплох. Крид ожидал большей концентрации сил. Роев машин смерти на паучьих лапах. Варповых ритуалов. Мощной поддержки бронетехники.

Но, что главнее всего, он не ожидал бегства 33-го. Другие войска не успели занять позиции или узнать задачи. Не были установлены структура командования и линии связи. Подразделения на сборном плацу спешно расставили по местам с помощью громкославителей и бумажных карт.

Между тем в Россварах из пунктов «Спасение» только-только выходили первые войска — и находились они настолько далеко и имели в запасе так мало времени, что с тем же успехом могли быть сейчас на Восточной окраине.

Рекруты из 111-го были временной мерой, единственной пехотной частью, оказавшейся готовой к развёртыванию. А в планы Крида вовсе не входило, чтобы Восьмой Кадианский останавливал собой прорыв, прежде чем удар нанесут более тяжёлые подразделения, но прямо сейчас доверить эту задачу было попросту некому.

Ворота сотряс ещё один удар.

— Хотя бы касркины своё дело сделали, — произнёс Келл.

— Сделали, бедолаги.

— Хотите, чтобы речь сказал я?

— Нет, Келл, просто подними знамя повыше и убедись, что краснорожие фрекковы твари его видят. А я обращусь к старым проверенным словам.

— Да, генерал.

Врата вылетели наружу, сорвавшись, однако, с петель не под натиском демона, а от взрыва бризантного заряда.

Сквозь дым проступил громадный корпус «Гибельного клинка», из его пушки «Разрушитель» ещё валил дым после выстрела по воротам. Колоссальный танк весом в сто шесть тонн протиснулся через арку, словно железная крепость, которой он, в сущности, и являлся. Приваренные к куполу и фальшбортам заострённые куски арматуры унизывали черепа. К лобовой броне цепями был прикован освежёванный человек — которому пришили дополнительные конечности, дабы он напоминал восьмиконечную звезду Хаоса.

Танк выстрелил, и снаряд упал с недолётом правее от них, подняв фонтан обломков в три этажа высотой. Затем тяжеловесная машина неспешно покатилась к ним.

— Фрекк, — сказал Урсаркар. Затем поднял передатчик и, щелчком включив его, произнёс то, что говорил всегда, когда не находил нужных слов. — Кадия стоит!

— Кадия стоит! — эхом повторил Восьмой Кадианский, вразнобой, тревожно. Предбоевая нервозность. Её не избежали даже ветераны.

Флаг-сержант запустил славитель.

— Я вас не слышу, Восьмой! А если не слышу я, значит, и Император на Золотом, фрекк его, Троне не слышит тоже! Ещё раз, ради Императора, Кадии и лорда-кастеляна! Раз, два, три…

— Кадия стоит! — прокричали они. Теперь уже вместе, с решимостью.

— Они выбьют нас с этой позиции?

— Нет!

— Кто их остановит?

— Восьмой!

— Кто?

— Восьмой!

«Гибельный клинок» сделал выстрел, проломив бункер «Эгиды», словно полевой повар, вскрывающий жестянку с галетами. Ему ответила батарея «Василисков», захлестнув исполинскую бронированную машину бурей огня.

Танк покатился сквозь град снарядов так, будто по нему стреляли шариками с краской.

Следом за ним хлынули отродья варпа — коренастые, мускулистые твари, которые двигались с шакальим проворством. Пробуя воздух раздвоенными языками, распуская и складывая заострённые шейные гребни, будто аристократки — веера.

Стена у центральных врат пошла трещинами и раскололась в двух местах. Первую брешь проделал пробивной заряд, взметнувший конус из обломков на тридцать ярдов вверх, вторую же — мощные рубящие удары топором размером с «Часового».

В проломы хлынуло ещё больше демонов, грохочущие дальнобойные снаряды и сверкающие лучи лазпушек лишь оставляли дыры в приближающейся массе. Вокруг них заговорили счетверённые орудия, наполнив воздух скрежещущим треском выстрелов.

Ревя цепным оружием, из врат вырвались берсерки. Гораздо больше, чем рассчитывал Келл, учитывая жестокое многочасовое противостояние с касркинами. По нутру флаг-сержанта разлился холод, словно от штыковой раны.

— Приступай, — сказал Крид.

Джарран упёрся ногой в передний край редута и извлёк силовой меч. Знамя Восьмого — полотнище багряных, угольных, золотых и белых цветов — взвилось над серо-коричневыми и зелёными рядами полка. Он обвёл взглядом первый ряд врагов, прикидывая расстояние.

— Восьмой Кадианский! — прокричал он. — По моей команде… огонь!

Лазерные лучи полыхнули с такой яркостью, что бойцы охнули и быстро опустили затемнённые визоры, на миг ослеплённые горящими послеобразами. Солдаты зашлись кашлем, когда плотные залпы энергии прошили грязный крафский воздух — наполнившийся выбросами за недели боёв, — и под действием тепла безобидные соединения превратились в озон.

Передние шеренги демонической орды, состоявшие из похожих на собак тварей, дрогнули и рассыпались под шквалом огня. Трупы повалились в кучу и истаяли, словно ледяная стена, растёкшись эктоплазмой с прожилками крови. Разлетаясь на куски, они мимолётно явили извращённое строение своих тел — совершенно не похожее на анатомию живых существ, — заставив Келла невольно втянуть сквозь зубы воздух.

От вони сгорающей варповой плоти, которую принёс поднятый лазерной бурей ветер, его едва не стошнило.

Бежавшие среди имматериальных гончих берсерки в чёрных доспехах неслись вперёд, не обращая внимания на срезанные выстрелами конечности и пробитую в десятках мест броню, — пока не падали замертво.

Из-за спины флаг-сержанта над полем боя разнёсся высокий чистый звук, и на замедлившегося противника посыпались ракеты «Экзорцистов». Снаряды «Землетрясов» накрыли землю плотными залпами, взметая столбы пламени и осколков, что подбрасывали разодранных в клочья демонов высоко в воздух, где они и рассеивались, не успев коснуться земли.

Справа свора гончих Кхорна прорвалась мимо приземистого бункера и кинулась к строю девятой роты, но в этот момент по ним начало стрелять счетверённое орудие, превратив двух существ в дымку, а уцелевшую пару монстров встретил огнемётчик, который залил их пылающим прометием.

— Продолжай поливать! — взревел Келл. — Пусть варповы твари дважды подумают, прежде чем кидаться на нас снова!

— Кормахен. — Урсаркар махнул рукой. — Видишь четвёртую роту вон там? Под углом к их позиции пролегает разлом. Вели им выставить там тяжёлый болтер, враги воспользуются трещиной, чтобы подобраться ближе.

Кормахен кивнул, открыл канал.

— Крид — четвёртой. Крид — четвёртой. У вас геологическая уязвимость, небольшая расселина в зоне семь-шесть щитовой «Эгиды». Разверните вспомогательный отряд, советую тяжёлый болтерный, подтверждаю… погодите, прошу прощения. — Он замолчал, переключил канал. — Да, сэр, я вас слышу. Магистр роты, говорите.

Крид взглянул на Кормахена и увидел, как юный вокс-офицер нахмурился.

— Лорд-кастелян, магистр роты Корахаил и волчий лорд Хайфелл запрашивают разрешения на удар в правый фланг, чтобы помочь с отражением атаки.

— Вежливо скажи им не делать этого, Кормахен. У нас не получится оборона в глубину, если не будет этой самой глубины. Кроме того…

Стена разлетелась на куски, и Уркантос, демонический князь Ратного бога, выпрыгнул на поле боя и направился к позициям кадианцев.

— …если они ждут появления брешей у нас в строю, — продолжил генерал, — то долго им ждать не придётся.


Волсканцы повсюду. Белые сполохи плазменного пистолета вспыхнули на линзах противогазов, как будто она светила фонариком в кишащий грызунами садок. В носу стоял удушающий смрад обугленной плоти. Хеллскер, кашляя, перемежала выстрелы ударами. Она рубила клинком по каскам и наплечникам, точными уколами в противогазы разбивая линзы и ослепляя еретиков, отбивая в сторону штыки и ломая гардой лица.

Обычно силовой меч разрубал стволы винтовок. Плавил черепа изменников, будто их вылепили из грязи. Но затем, в последний час боя, — Марда не знала, когда именно, — генератор зацепило выстрелом, и режущий покров с мерцанием угас. Тем не менее она продолжала бить врагов, стараясь оглушить их теперь затупившейся режущей кромкой и вгоняя остриё в уязвимые участки. Уже не столько меч, сколько тяжёлый металлический прут.

Хеллскер была хорошим мечником. Даже, можно сказать, отличным. В академии она фехтовала тяжёлой саблей, и в выпускной год ей не хватило самую малость, чтобы победить в чемпионате северного полушария. Но этот бой не имел ничего общего с поединками на дорожке. Бункеры-соты были узкими и тёмными, камеры размером не превышали комнату среднего жилого бункера.

Единственным сравнением, которое приходило Марде на ум, была стычка из её кадетской юности, когда банда из соперничающей академии налетела на них в тесном питейном подвале касра Тайрока. Как и здесь, та схватка слилась в сплошное пятно мундиров, где людям приходилось драться практически лицом к лицу.

Трон его знает, куда делось командное отделение. Волсканцы прорвались на трёх уровнях, и она ринулась вверх по лестнице, считая, что остальные следуют за ней. На мгновение власть над ней захватил тёмный офицер, призванный звуками боя и срочной потребностью защитить себя.

И тот тёмный офицер хотел убивать.

Она прожила так долго лишь потому, что обеим сторонам критически не хватало боеприпасов.

На неё пошёл волсканский гренадёр, широкоплечий и мускулистый, с бронежилетом, застёгнутым поверх голого, покрытого руническими шрамами торса. Одной рукой он навёл на неё лазпистолет, а второй занёс ритуальную траншейную дубинку, чьё навершие в виде черепа покрывали разводы крови и клочки волос.

Хеллскер рубанула мечом ему по запястью, с хрустом кости отправив лазпистолет на железобетонный пол. Следом за ударом она врезалась плечом еретику в грудь, откинув его назад и лишив замах силы, так что дубинка с глухим стуком отскочила от затылка каски.

Она ударила навершием меча гренадёру в челюсть и увидела, как лицо врага деформируется с влажным хрустом бьющегося яйца. Скрежет кости по кости. Противник попытался занести дубинку снова, но она отбросила его на подступающих товарищей, и оружие застряло среди леса штыков и зашатавшихся неприятелей.

— Комотряд! — крикнула она в вокс-бусину. — Комотряд, ко мне, второй ярус!

Она выбилась вперёд. Довольно опасное место.

Марда оттолкнула гренадёра и нажала спусковой крючок плазменного пистолета. Она выстрелила понизу, не удосужившись поднять оружие выше пояса. Противник взвыл, когда его ноги исчезли в туннеле света, и два других еретика позади него рухнули со срезанными коленями. Их тела завалились в люк, через который внутрь бункера рвались другие враги.

Из задних рядов, бранясь и расталкивая остальных, появился волсканский сержант и с рёвом запустил цепной меч. Отшвырнув с пути последнего еретика, он кинулся к Хеллскер.

— Волскан покоряет! — прокричал он.

Марда парировала цепной клинок, и вращающиеся зубья с искрами задребезжали по лезвию, так что от вибрации у неё занемела рука. Сержант крутанул мечом и обрушил его снова, на этот раз сверху, и удар, возможно, достиг бы цели, не задень клинок низкий потолок, дав ей время отскочить.

Однако, пытаясь уклониться, она ненароком задела каблуком что-то громоздкое и неподатливое, отчего её изящный отход превратился в неуклюжее падение, и она выбросила руку с мечом, чтобы не завалиться набок.

На короткий миг Хеллскер подумала, что упёрлась в пол кончиком меча и сможет устоять. Но клинок соскользнул, и Марда полетела дальше, и эфес врезался в пол с такой силой, что её руку пронзила острая, как электрический разряд, боль. Плазменный пистолет вылетел из ладони.

«Бог-Император, — взмолилась она, когда сержант кинулся к ней, отводя клинок, чтобы снести ей голову. — Только бы я не сломала фреккову руку».

Она уже никак не смогла бы отбить цепной меч. Онемевшей правой руке просто не хватило бы сил, а с отключенным полем мечу и близко не достанет тяжести, чтобы остановить такой широкий замах.

— Волскан покоряет! — Сержант обрушил меч.

Она всё равно вскинула клинок, но, ощутив удар, вскрикнула. Вращающиеся зубья впились в правую бровь и скулу, наполнив мир шумом, а нос — горячим запахом пластального пильного полотна, трением сжигающего глазницу. Загнутые лезвия защекотали веки яростными порывами.

Звук оборвался.

Но она была жива.

Хеллскер оттолкнула клинком цепной меч от лица, и зубья с влажным хлюпаньем выдернулись изо лба. Кривые лезвия остановились, бессильно дребезжа и дёргаясь, не в состоянии раскрутиться из-за мешающего меча её дяди.

Меча, который наполовину вошёл в корпус цепного клинка, застряв в нём подобно мифическому оружию в наковальне.

Она не понимала, что происходит, пока на лезвии не заплясал синий свет и оно не погрузилось в кожух ещё на четверть дюйма. Прерывистые вспышки силового поля, напоминающие короткие сполохи стробоскопа, озарили бронзовую череполикую маску сержанта, когда тот в смятении потянул сломанное оружие на себя.

Марда дёрнула застрявший меч к себе, после чего пнула противника в локоть и услышала смачный шлепок подошвы ботинка о мышцы, сопровождаемый болезненным вскриком.

Падение. При падении рукоять меча ударилась о пол, и это перезапустило генератор.

Она стукнула ладонью по рукояти, вызвав бледное сияние, что позволило ей вырвать клинок из вражеского меча и вонзить его в живот сержанту, где тот и застрял, исчерпав мимолётный заряд энергии.

Сержант рухнул на кадианку, придавив её к полу, пока она пыталась выдернуть оружие.

Хеллскер пихнула его коленями, вытаскивая меч правой рукой и вместе с тем отчаянно колотя по нему левой. Однако остальные еретики уже взяли её в кольцо. Пиная и тыкая штыками. Глаза за безликими масками противогазов горели безжалостной яростью.

— Кадия сто… — попыталась сказать она.

Кончик штыка впился Марде в плечо, пронзив его таким холодом, который майору прежде не доводилось испытывать. Ботинок врезался ей в рёбра. Удары сыпались градом, но сержант был здоровяком, поэтому большая их часть приходилось на его бугрящееся мышцами тело, которое теперь служило Хеллскер щитом. Волсканцев были десятки. Тут уже точно не победить.

— Кадия стои…

Ей в лицо что-то врезалось, не дав договорить последние непокорные слова. Что-то тяжёлое и изогнутое, с тянущимися вдоль него кабелями. Оно стукнуло раз, второй, попадая в основном по кромке каски, но с такой силой, что Марда почувствовала, как у неё хрустнул нос.

Она вцепилась в оружие, надеясь просунуть палец под скобу и сделать выстрел, который в такой близости наверняка попадёт в кого-нибудь из врагов.

Крепко держась за пистолет, Хеллскер стала лихорадочно шарить пальцами. Она выпустила меч и схватила оружие второй рукой. Отыскала спусковой крючок и вдавила его.

И лишь увидев иссиня белое солнечное свечение, она поняла, что это был пистолет дяди.

Трон, ну конечно, от чего же ещё ей умереть? После долгих лет, прожитых в страхе перед роковым оружием, кому, как не ему, убить её?

Она не отпустила его.

— Кадия стоит! — прокричала Марда, когда пистолет завибрировал и она ощутила исходящее от катушек тепло даже сквозь толстые перчатки.

Сжимавший оружие еретик слишком поздно понял, что происходит. Впрочем, остальные волсканцы сгрудились так плотно, что даже когда он попытался отскочить прочь, толпа не позволила ему этого сделать.

Хеллскер укрылась под телом сержанта, чтобы не видеть сполоха перегрева. Тем не менее свет пробился даже сквозь её закрытые веки, после чего раздался звук, похожий на удар молота по наковальне, а следом — свистящее шипение лопающихся катушек.

И затем — те самые истошные крики.

Отделаться испугом ей всё же не удалось. Вспышка жара опалила тыльную часть левого предплечья, ошпарив рукав термостойкой куртки, так что плетение ожогом отпечаталось на коже Марды от локтя до запястья. Верхушка трёхкупольного шлема частично оплавилась и наверняка сожгла бы ей волосы, если бы не скомканная под ним фуражка. Когда Хеллскер расстегнула пряжку и сняла с головы горячий керамитовый убор, то поняла, почему перестала работать микробусина, — волсканец с траншейной дубинкой сорвал корпус батареи, и теперь та болталась на одних проводах.

Марда как раз выползала из-под трупа сержанта, сбивая с униформы огонь, когда в комнату с выставленным перед собой пистолетом ворвался Равура.

— Сержант, — просипела она.

— Мученики Кадии! — выругался он, увидев, как она выбирается из груды обугленных тел волсканцев. Должно быть, видок она имела ещё тот, поскольку успела заметить, как сержант в последний момент отвёл оружие, едва не выстрелив в неё.

— Стой, — закашлялась она и, привалившись к люку, заперла его, чтобы не впустить новых штурмовиков. — Приведи сюда отделение. Возьми под охрану…

— Майор, нам надо убираться. Они прорвались ниже. Мы окружены сверху и снизу. Нужно уходить, либо в нижние отсеки и идти на прорыв, либо к миномётным позициям для последнего боя.

— Всё так плохо? Где отделение?

За спиной у Равуры, в следующем отсеке, она услышала гулкий грохот гранатомёта Лека.

Равура покачал головой.

— Я с Леком. Где Ривелле, не знаю — в последний раз видел его отсеком ниже, где он отбивался знаменем. Мы пытались пойти за вами, но затем путь нам перерезала штурмовая партия, и пробраться смогла только Удза.

— Удза? — переспросила она.

Хеллскер опустила глаза и увидела угловатый предмет, что едва её не прикончил. Удза лежала ничком на полу, придавленная громоздким командирским воксом. Выходящая рана снесла ей тыльную часть каски.

Марда в последний раз схватила трубку на воксе Удзы, нажала рычаг.

— Двадцать четвёртый, говорит Хеллскер. Двадцать четвёртый, говорит Хеллскер. Отходим к оборонительным позициям. Встретимся у огневой базы. Кадия стоит, и мы выстоим тоже.


Рапторы появились из ниоткуда.

Упали прямо с неба, подобные рваным теням на фоне кроваво-красных туч. Они визжали с такой силой, что у Келла скрутило внутренности, и он крепко сжал челюсть.

— Не подпускайте ублюдков к лорду-кастеляну! — взревел он, шагнув на стрелковую ступень командного бастиона вместо человека, которого только что разорвало надвое болтерным снарядом. — Кадия стоит!

Раптор, убивший незадачливого бойца, был одним из трёх, что смогли достичь командного взвода. Двое разлетелись на куски ещё на подлёте, изрешечённые зенитной «Гидрой». Третий погиб, прорываясь через отделение тяжёлого вооружения, когда смекалистый стрелок развернул автопушку и выпустил очередь ему в нагрудник, к несчастью для стоявших рядом бойцов, которых выкосило осколками тяжёлых пуль, разлетевшихся от керамита.

Двое подобрались к Криду на дистанцию пистолетного выстрела. Их намерения не оставляли никаких сомнений — убить лорда-кастеляна, чтобы вырвать мотор из имперской мясорубки, перемалывавшей воинство Хаоса.

— Окружить и задавить их! — заорал Джарран в вокс-усилитель.

Тремя этажами ниже кадианцы бросились на великанов, обрушив на них настоящий ураган лазерных лучей, опалив доспехи монстров. Один попытался взлететь, направив болт-пистолет на компункт Крида, но свалился под весом ударников, что запрыгнули на него, будто на посадочные полозья эвакуационной «Валькирии», однако взвыли от боли, когда плоть изрезали острые края лат и опалил огонь из турбин прыжкового ранца.

Впрочем, они продолжали за него цепляться, не давая левиафану подняться в небо, хотя и падали по двое-трое за раз от гневных ударов цепным мечом.

— Проход! Проход! — закричал боец, расталкивая гвардейцев и попутно вскидывая плазменное ружьё.

— Дорогу стрелку! — скомандовал Келл.

Плазмовщик перехватил огромное оружие за поперечную ручку и поднял вверх, плотно прижав к плечу изогнутый затыльник приклада, отчего колеблющееся сияние катушек залило его посечённое шрамами лицо подводной синевой.

Выстрел в упор испарил голову и правый наплечник раптора, а рука с зажатым в ней болт-пистолетом плюхнулась на землю.

Справа от флаг-сержанта последний раптор прорвался сквозь давку, разделав дюжину человек тремя взмахами молниевых когтей, на которых бурлили осквернённые пустотой силовые поля. Он с визгом понёсся вперёд, не разбирая пути от шквала сыплющихся на него ударов штыками. Прямиком к единственному разноцветному символу, который ещё мог различить среди штормового моря людей в кадианских мундирах.

Он направлялся к знамени Восьмого Кадианского.

— Убейте его! — Келл достал силовой меч.

Кадианцы разбивались об него волнами, стреляя и рубя, но тот неумолимо нёсся дальше. Штыки и мечи ломались о керамитовый панцирь. Броня монстра покрылась торчащими обломками клинков. По дороге он сметал целые ряды гвардейцев, чья кровь вскипала от прикосновения молниевых когтей и запекалась прямо в воздухе. Затем он погрузил длинные лезвия в железобетонную стену бастиона и принялся взбираться по покатой башне уже непосредственно к Джаррану, не сводя с него горящих линз. Зазубренный рог из тусклого золота, что заменял ему рот, взревел настолько громко, что башня под ногами флаг-сержанта заходила ходуном. Келлу показалось, что у него из ушей пошла кровь. Солдаты рядом с ним отшатнулись, от мощи акустической волны перестав стрелять.

Джарран, однако, не повёл и глазом, вместо этого занеся меч и прицелившись в верхушку парапета. Дожидаясь момента. Надеясь, что своим огнём им удалось замедлить существо.

Прыжковый ранец раптора полыхнул, и тот понёсся к вершине бастиона, выставив перед собой косовидные когти, чтобы пронзить флаг-сержанта.

Келл ткнул знаменем Восьмого вниз, и окружавшее силовой кулак поле полыхнуло желтизной, встретившись с огненным варп-покровом молниевых когтей. Удар был блокирующим, предназначенным для того, чтобы отбить лезвия еретика-астартес и вогнать их в железобетонный фас бастиона, где те оказались бы в ловушке.

Меч устремился к обращённому вверх лицу раптора, войдя под грудину к полным скверны сердцам монстра.

Секунду он трепыхался, словно рыба на крючке, но солдаты по обе стороны от Джаррана прижали лазвинтовки к его мутировавшей голове и вжали спусковые крючки, не прекращая стрелять до тех пор, пока тварь не перестала шевелиться.

С ржавым, скрежещущим звуком тело в керамитовом облачении заскользило по стене редута обратно вниз.

— Разобрался с ними, да? — сказал Крид, когда флаг-сержант вернулся за командный стол. Келл сомневался, что лорд-кастелян удосужился хотя бы оторваться от карты, пока на него совершалось покушение.

— Отряд касркинов перехватил ещё одну группу, шедшую с запада, и уничтожил её с тяжёлыми потерями.

— Хорошо, — сказал Урсаркар, затем пробормотал: — Не потери, конечно, их и так уже слишком много.

Флаг-сержант взглянул на чистую, разделённую складками поверхность карты с разноцветными деревянными блоками и горками сигарного пепла, отметив растущую груду сдвинутых в сторону маркеров — уничтоженные подразделения. После первого часа, когда орда демонических гончих полегла под слаженным огнём Восьмого, они увели Крида обратно в командный бастион. Теперь в углах боевого возвышения гудели переносные генераторы небесных щитов.

— Мы заставили кровавых демонов дорого заплатить.

— Это неважно, если мы их не остановим, — заявил лорд-кастелян. — Я могу купить время жизнями солдат, но они уже начинают заканчиваться. Стоять, — рявкнул он помощнику. — Куда ты это потащил? Двадцать второй востроянский бронегусарский…

— Уничтожен, генерал. Предательский «Гибельный клинок» и его боевые машины.

Крид оглядел поле битвы, проведя рукой по бритому затылку.

— Ага, да, вижу. Что ж, в этом-то весь смысл, верно? Пока демоны и берсерки прижимают нас, мы не имеем пространства для манёвра, чтобы разобраться с техникой. — Он указал на полукруг из подразделений на столе, облепленный красными блоками. — Мы как волнолом, сдерживающий океан, но на большее мы не способны. Если я перестану отражать штурм еретиков всеми силами, они захлестнут нас. Но тогда их тяжёлые подразделения вынесут нам ядро. Сейчас в бой кинуты все войска, кроме командорств Сороритас и скитариев, но их задача — оборонять центр в случае прорыва. Я бы отправил в атаку чёртовых Железных Волков, но они — это всё, на чём держится правый фланг.

Келл окинул взглядом карту, затем перевёл его на поле битвы.

Лейтенант А’шар на левом фланге, во главе разношёрстной роты братьев отражавший натиск демонов.

Справа — Железные Волки и Тёмные Ангелы, такие необычные компаньоны, сражались с берсерками, которые пытались расчистить дорогу для смертоносного «Гибельного клинка» и его отряда кибердемонов на крабовых лапах.

А в центре — великий демонический князь, снова и снова обрушивавшийся на их порядки. Выдерживавший каждый залп. Остававшийся стоять в одиночестве всякий раз, как вокруг рассеивался дым. Отлетавший назад, чтобы собрать войска для следующего рывка.

К этому моменту шеренги Восьмого в центре поредели достаточно, чтобы Сёстры Битвы начали постреливать в одиноких демонов, которые прорывались за строй.

— Роты Б и В вот-вот дрогнут, — указал Джарран. — Они слишком потрёпаны. Нам уже пришлось залатать их порядки призывниками. И тот «Гибельный клинок» — нам не удаётся уничтожить его, что бы мы против него ни бросали.

— Сёстры выстоят, — возразил Урсаркар.

— Генерал, — с дрожью в голосе произнёс офицер-тактик. — Сообщение о выстреле из тяжёлого орудия по стене восточной цитадели, севернее Дракконовых ворот. Это «Владыка войны», сэр. Титан «Сосуд проклятия» — он снова в строю.

— Дерьмо, — рыкнул Крид. — Трон, могут нам дать хоть минуту передышки?

— Приближается самолёт, — крикнула субалтерн из Аэронавтики, вскинув руку, чтобы привлечь внимание.

— Наши?

— Неясно, — отозвалась та. — Не отвечают на запрос опознавательных кодов. Возможно, у них не работает вокс. Идут с юга, сквозь щит. Низко над городом. Это…

Над головой раздался рёв, и Келл инстинктивно подскочил к генералу, готовый прикрыть его собственным телом. Самолёт пронёсся над ними, из его разорванного фюзеляжа тянулась струя чёрно-серого дыма, а двигатели работали на последнем издыхании, словно зажигалка, в которой почти не осталось прометия.

Крид стряхнул с себя флаг-сержанта и посмотрел вверх.

— Будь я проклят, — произнёс он. — А они не спешили.


Досточтимый «Громовой ястреб» под названием «Скиния Святой Саваны» презирал и законы гравитации, и оружие врагов на протяжении более чем пяти тысячелетий. Ныне он давал последний бой обоим сразу.

Красные предупредительные огни заливали десантный отсек, тускло отражаясь от посечённых чёрных лат воинов Решающего крестового похода. Двадцать один боевой брат и шесть неофитов, надёжно закреплённых в удерживающих фиксаторах и бормочущих молитвы Богу-Императору, прося Его простить их гордыню.

Отсек тряхнуло от попадания, подбросившего машину вверх. Сочленения доспехов взвыли, поглощая удар. Турбореактивные двигатели, обычно работавшие тихо и размеренно, сбивчиво закричали. Тревожный звук, хоть и не настолько тревожный, как когда один мотор заглох окончательно, и рёв стал доноситься только с левой стороны. Свечи, выпавшие из святилища-реликвария в дальнем углу, покатились по палубе.

Мордлид изо всех сил держался за поручень над головой, стоя лицом к закрытому переднему трапу десантного челнока. Благодаря усиленным чувствам он слышал, как пилот-технодесантник наверху говорит об отказе систем и критическом уровне топлива.

Они падали. Но всё шло именно так, как и должно. Они были на покаянной миссии.

И никто не раскаивался сильнее, нежели он.

— Не стоило мне давать разрешение, — признался Амальрих по приватному вокс-каналу. — Я уже сожалею о своём решении. У нас даже нет капеллана, чтобы…

— Дврейн проводил положенные ритуалы, — отрезал кастелян. — Если крестовый поход переживёт сегодняшний день, он может быть помазан и посвящён. Его действия будут оправданы в глазах Императора.

— Скажи мне правду, Мордлид. Тебе было видение?

— Было.

Маршал не ответил.

По бронеплитам застучали выстрелы. Освещение в отсеке на мгновение стало ярким от скачка напряжения после выстрела энергетического орудия. Амальрих продолжил хранить молчание.

Мордлид знал, что упрёк попал в точку.

Именно за такие бесцеремонные речи он и стоял сейчас перед дверью, ожидая смерти. Больше того, он вызвался на это место сам. Никто не имел права разговаривать с маршалом в подобном тоне, по крайней мере не подвергнувшись наказанию и остракизму. Говорить брату в таком звании, как Амальрих, что он ошибался, да ещё на глазах у остальных крестоносцев, было попранием всех мыслимых законов и правил.

Если только слова те не были ниспосланы Императором. Слова не непокорства, а пророчества.

И существовала определённая роль, социальная функция для тех братьев, которые совершили настолько смелый и глупый поступок. Которые высказали руководству то, что не могли другие. Вдохновлённые свыше правдорубы, которые должны были произнести то, что требовалось, но потом — умереть.

— Ступай с Богом-Императором, и не заставляй меня пожалеть об этом.

Затем он отключился.

Зашипела гидравлика, и в отсек хлынул свет, когда пилоты опустили передний трап «Святой Саваны», открывая им выход, если корабль разобьётся.

— Решающий крестовый поход! — взревел Амальрих. — Поднять фиксаторы и занять штурмовое построение.

Красные фигуры, роившиеся, будто паломники в храме, понеслись размытым пятном двадцатью футами ниже. К ним потянулись когтистые лапы. Еретики в чёрных латах принялись стрелять из пистолетов. По открытой двери забили болт-снаряды, в искрах рикошетя от потолка десантного отсека.

По обе стороны люка заговорили тяжёлые болтеры, пропахав в орде еретиков борозды. С крыла «Громового ястреба» сорвалась последняя ракета, которая подбила демоническую машину в пятидесяти футах от них, и та с расплавленным красным торсом опрокинулась на землю, а судорожно задёргавшиеся паучьи конечности раздавили адских гончих вокруг неё.

Нос клюнул в последний раз, громадный штурмовой корабль грузно коснулся земли и, сотрясаясь всем корпусом, заскользил на фюзеляже по просеке, что сделал среди мертвецов. Тела демонов и изменников, раздавленные севшей «Святой Саваной», стали громоздиться перед частично откинутым люком, словно тот был бульдозерным отвалом.

Мордлид отпустил поручень, взял с потолочной полки знамя Решающего крестового похода и, выставив его перед собой подобно копью, выступил наружу.

Он успел преодолеть половину аппарели, когда самолёт перестал скользить, и первым появился из подбрюшья десантно-штурмовой машины.

Кастелян поставил древний керамитовый сабатон на край люка и замер, позволяя еретикам рассмотреть его, — драконохвостое знамя зареяло на нечистом ветру, давая врагам знать, что их ждёт, между тем как другой рукой он воздел громадный клинок и указал им на демонического князя, который бушевал среди порядков Восьмого Кадианского.

— За покаяние, — объявил он. — За благословенного Дорна! За Кадию и за Императора!

Затем Мордлид, облачённый в доспех Веры и вооружённый Чёрным мечом, спрыгнул в глубины ада и стал нести отмщение уже как чемпион Императора.

Однако, сцепившись с врагами, он знал, что обречён.

Ибо его клятвы маршалу отягчала ложь — никакого видения ему не являлось.


— Почти, повелитель, почти! — шипела Артезия. — Не упустите свой шанс из-за спешки.

Уркантос крепче впился лапами в землю сборного плаца, скребя копытами, вырывая комья грязи и куски камней. Его когти разодрали отделение смертных, выпотрошенных им парой минут раньше.

Он ждал, собираясь с силами. Упиваясь кровопролитием многочасовой резни и собирая черепа там, где представлялась такая возможность, — лишь бы ослабить жажду убийства. Она терзала его подобно боли, мучившей больного смертного. Мышцы раздувались и увеличивались, прочная как сталь шкура растягивалась, будто на заражённой конечности. Пульсация скопившейся в нём жизненной влаги грохотом отдавалась внутри стенок черепа.

Он думал, демоничество принесёт свободу от Гвоздей Мясника. Положит конец боли и гневу от вынужденной потребности убивать, подарит возможность замедлиться и сполна насладиться каждой смертью. Позволит радоваться кровавым победам, а не просто облегчённо вздыхать.

Однако всё оказалось гораздо хуже.

Тем не менее Кровавый Рот была права. Если он ринется в атаку до того, как дрогнет строй, до того, как обретёт всемогущество, его почти наверняка убьют. Потому он позволил Гончим Абаддона прорываться самим, тогда как сам шёл за ними, расправляясь с изолированными смертными солдатами.

На него накатила очередная красная волна, и он почувствовал, как из позвоночника прорываются острые костяные гребни, растянув, а затем разорвав кожу. Он взревел, подобно льву в ночи, и запрокинул голову, пытаясь разглядеть, что же его так истязало.

Он увидел, как «Гибельный клинок», «Викантрус», катится через траншею, а тяжёлые болтеры в спонсонах поливают огнём болотный канал внизу, выкашивая людей десятками. Главное орудие выстрелило, откатившись назад, и железобетонный бункер взорвался, словно прошитый пулей череп, — танковый снаряд проделал небольшую дырку под бойницей и разнёс заднюю стену в фонтане обломков, которые убили ещё одиннадцать гвардейцев.

Демонический князь фыркнул, и из ноздрей пошла горячая кровь. Взор затянула багровая пелена, не давая отличать друзей от врагов. Кровь от крови.

А затем в поле зрения возникла чёрная фигура.

Человек шёл в одиночестве, чёрный, как отполированный агат, неся знамя и полуторный меч, которым он безжалостно рубил беснующуюся массу нерождённых и берсерков. Варп-твари пятились от драконохвостого стяга у него в руке, боясь даже смотреть на его болезненное сияние.

Воин и флаг лучились слепящим белым светом, столь ненавистным взору Уркантоса.

Следовавшие за ним слабые братья-крестоносцы обрушились на «Гибельный клинок», но тускло вспыхивающие болтеры не могли навредить его бронированной шкуре.

При виде окружённой ореолом фигуры лорд-губитель больше не смог сдерживать убийственный порыв.

Он взревел и, сметая с дороги демонов и собственных воинов, ринулся к чёрному рыцарю.

Который высокомерно водрузил штандарт в землю, перехватил тёмный меч обеими руками и встал на изготовку.


Князь демонов бежал, опустив голову и не разбирая пути, затаптывая воинов, прорубаясь сквозь нерождённых, которые с воем исчезали, а туманные эссенции их душ затягивались в зарешечённую пасть властелина. Размахивая обсидиановым топором столь же чёрным, как его собственный клинок.

Мордлид видел всё рваными вспышками. Архидьявол. Пылающая жаровня. Демон, уже ближе. Черепа. Лицо монстра. Взмах белопёрых крыльев.

Глаза. Самые холодные и решительные глаза, которые ему приходилось видеть.

Топор. Голос.

Он ударил снизу вверх, Чёрный меч встретил падающий топор демона с силой, о наличии которой в своём теле, даже закованном в реликвийные латы, он и не подозревал.

Между ними разгорелось белое зарево, яркое и жуткое, будто зарница, — и когда у Чёрного Храмовника прояснилось в глазах, он увидел, что бес не отступил. Он по-прежнему нависал над ним, однако дьявольский топор у него в руках раскололся, и обсидиановые осколки торчали из плоти чудища подобно шипам.

Монстр утробно взревел от невыносимой боли и приятной ярости. Затем он резко обрушил рукоять, и кастелян почувствовал, как ломаются его кости.


Амальрих прорывался туда, где упал стяг и чемпион, четверо лучших братьев Меча выстроились остриём, чтобы достичь места поединка.

Чтобы забрать доспехи и меч. Чтобы вынести чемпиона, если тот был ещё жив.

— Мордлид! — исступлённо от тревоги и гнева кричал он. — Брат Мордлид, ты живой?

Мордлид лежал на траве сборного поля. На том самом месте, где встретил князя демона и сломал инфернальное оружие. И где владыка пекла, завывая подобно своим адским гончим, избил, сокрушил и растоптал его бренное тело, прежде чем ринуться к передовой.

В одной руке он продолжал сжимать рукоять Чёрного меча, второй — держать упавший крестоносный стяг на груди, дабы тот не коснулся земли. Демоны же по-прежнему не смели к нему приблизиться.

— Шлем, — сказал воин. — Снимите его.

Маршал отщёлкнул зажимы и поднял старый реликвийный убор. Внутри него набралась кровь.

— Отец Дорн, — ахнул он, увидев повреждения.

На доспехе Веры не было ни вмятин, ни выбоин. Град ударов не оставил на них даже царапины. Жестокое чудо.

Жестокое потому, что внутри лат тело Мордлида пострадало гораздо серьёзней. Из-за неподатливой брони каждое сочленение вдавилось внутрь, а наплечники с панцирем сплющились вместе. Шлем ушёл вниз, вмявшись в горжет, отчего позвоночник переломался, будто разбившийся состав.

Вдали, у линии фронта, раздался рёв демона. Тем не менее работу следовало сделать, ибо доспехи с мечом утратить было нельзя.

— Я солгал, — прошептал Мордлид. — Маршал… Мне не было видения…

Всё внутри Амальриха похолодело, и пальцы, осторожно державшие голову раненого чемпиона, начали сжимать её.

— Значит, ты обесчестил нас. Обесчестил доспех и…

— …пока не приблизился к демону. Тогда я увидел. И услышал. Голос, он обратился ко мне.

Марий ослабил хватку.

— Сигизмунд. Ты видел Сигизмунда, как все чемпионы.

— Нет, не его. Она сказала, что я правильно поступил, приведя вас сюда. Она процитировала… святую Савану…

Кастелян замолчал, сделав несколько судорожных вдохов. Глотков воздуха.

— Она сказала, что величайший… акт… веры… и любви к человечеству…

— Это самопожертвование.

Амальрих закончил предложение вместо него, поскольку с губ Мордлида сорвался последний вздох, и они застыли уже навсегда.


— Вот этот действительно хорош, — задумчиво произнёс Тразин. — Да, не редкий. Но он обладает определённой… живучестью.

Взмётывая вокруг себя струи крови, чемпион-берсерк прорвал строй кадианцев и повёл своё отделение вглубь человеческих порядков.

Его двуглавый топор на семифутовом древке убивал двух-трёх гвардейцев за раз. Он с равной лёгкостью раскраивал ветеранов Восьмого и новобранцев 111-го, оставляя их трупы исходить паром на холодном воздухе. Взобравшись на линию «Эгида», берсерк, чьи мышцы на не прикрытых бронёй руках были толщиной с людской торс, свирепо взревел перед задрожавшими от страха рекрутами в задних шеренгах. И если прорвался он, то громадный красный монстр позади него почти наверняка сумеет также.

— До чего жаль… Мастер охоты?

— Я в зоне поражения, — с облегчением прошипел смертоуказатель. Он был таким терпеливым, перебрасывая владыку Солемнейса по всей Кадии через гиперпространственный ублиет. Без устали прикрывая его спину, хотя сам изнывал по охоте на добычу.

— Здоровяк впереди, будь добр, — сказал археовед, поднимая два пальца.

Мастер охоты поднял длинный ствол синаптического дезинтегратора и прильнул окуляром к прицелу. В лептонной камере заплясал призрачный огонь, когда он настроил излучатель на максимальный фокус. Кончик оружия на самую малость, едва заметно, показался из ублиета. Гвардеец, который стоял в трёх футах от него и дрожащими пальцами затягивался палочкой лхо, даже не оглянулся.

В четверти мили от них вокруг рогатого шлема чемпиона замерцал изумрудный ореол, когда тот прыгнул на рекрутов.

Тразин опустил пальцы.

Ничего не случилось.

Его голосовой преобразователь заскрежетал, огни в корпусе полыхнули от раздражения.

— Не торопите меня, — пробормотал мастер охоты. — Это же искусство.

Обычно археовед не терпел непокорности, однако он уважал мастерство. До биопереноса Неисчислимый отдал фаэрону мастера охоты полную декурию воинов и несколько опасных артефактов в обмен на экстраординарное создание. В его верности сомневаться не приходилось. И за долгие тысячелетия он показал себя только с наилучшей стороны, добывая крупные экспонаты для галереи, — пусть в последние годы разум смертоуказателя и омрачила одержимость. После пробуждения он начал считать Галактику безграничным охотничьим угодьем, а всякого врага — одним из великих трофейных животных, которых он когда-то выслеживал среди саванн и враждебных тропических лесов.

Так что Тразин не стал торопить его.

Зи-и-и-ип-хрясь. Из ствола потянулся бледный зелёный дымок, не больше того, что выдыхал солдат. Парень подскочил от неожиданности и обернулся, но к тому времени ствол исчез, а тонкий невидимый луч уже нёсся через поле боя.

Увеличив разрешение окуляров, археовед увидел, как рухнул кхорнатский чемпион. Он оказался весьма крепким. Большинство людей погибали тотчас, едва луч входил в череп и заполнял нервную систему разрывающим потоком субатомных частиц.

Этот же просто упал на колени, словно при сердечном приступе, и, сжимая и разжимая кулаки, выронил огромный цепной топор в грязь. Его тут же облепили рекруты, принявшись колоть штыками.

— М-м-м-м-м-м, — усмехнулся мастер охоты. — Не чистое убийство, дайте попробовать ещё раз.

— Полагаю, лучше не стоит. По крайней мере, не из этого стрелкового укрытия.

— Что насчёт того, крупного?

Сначала Тразин решил, что он имеет в виду демонического князя, — но затем индикатор цели учтиво мигнул на краю его зрения, и, повернувшись, археовед увидел исполинский осквернённый Хаосом «Гибельный клинок», который перекатился через руины бункера и ворвался на тыловые позиции Восьмого Кадианского. Отряд Чёрных Храмовников заходил ему во фланг, но их вспомогательное оружие не слишком-то помогало.

— Довольно крупный зверь, надзиратель, — скажу честно, я сомневаюсь, что ты поразишь его одним выстрелом.

— Возможно, потребуется три или четыре, — задумчиво протянул смертоуказатель.

— Насколько близко сможешь подвести нас?

— Без угрозы для нас? Сто стандартных кубитов. С угрозой — на расстояние пинка.

Неисчислимый открыл пространственный карман, позволив серебряному ручейку мыслеуправляющих наноскарабеев стечь на вытянутую руку. Он имел всего один рой конструкций, и тратить его на пустяки археоведу не хотелось. Однако машина доставляла серьёзные проблемы, и, возможно, будет лучше, если его орудия начнут помогать уже им.

Маленькие каноптековые насекомые не сводили с него глаз-бусинок, покачивая крошечными головками.

— Жаль уничтожать такое полезное устройство — на расстояние пинка, будь добр.


Никакой крови не было. НИКАКОЙ КРОВИ.

Когда он сокрушил смертного в чёрном доспехе, раздавив его, будто человек, наступающий на копошащееся насекомое и глядящий, как оно корчится, вся кровь осталась внутри.

Он убил его, а тот ничего ему не дал.

А ещё отнял великое оружие, которое ему вручили. Топор, выкованный из чёрных сердец душегубов, что убивали ещё до того, как люди окончательно стали людьми. Первозданные ненависть и месть, превращённые в острый камень.

Впрочем, он в нём не особо-то нуждался.

Уркантос сам по себе являлся оружием более грозным, чем всё, что мог взять в руки.

Однако больше ждать он не мог — а его Гончие, хоть и полегли практически до последнего воина, помогли ему добраться куда нужно.

Он прорвался через Восьмой Кадианский и вклинился в войска за ним. В ряды мелких, слабых солдат с белыми полосами на касках. Они разлетались от каждого его удара, а затем он схватил одного, раскусил посередине и, вырвав нижнюю половину из пасти, так что за ней потянулся моток внутренностей, швырнул её в толпу.

Какая упоительно вязкая и тёплая. Почти не защищённая бронёй. Молодая, пышущая энергией кровь, поднесённая на пиршество.

Артезия металась и секла, распевая окровавленными ртами визгливые гимны, от которых у людей лопались барабанные перепонки и останавливались сердца. Однако маленькие солдаты продолжали прибывать, пока князю демонов не пришлось напоминать себе, что нужно идти дальше, а не забываться в веселье красного празднества.

Наконец-то он давал выход накопленной мощи.

Пушечные снаряды и разрывные болты детонировали на шкуре, осколками выкашивая кадианцев, но ему самому не причиняя никакого вреда.

К Уркантосу ринулся «Экстерминатор», поливая его очередями из автопушки и тяжёлых болтеров. Расположившийся в куполе командир стрелял из поворотного штормболтера, как будто плотный огонь смог бы его остановить.

Он схватил «Леман Русс» за шасси и перевернул, после чего пробил кулаком днище и вырвал из него мотор.

Затем, ведомый первобытным возбуждением, он перескочил безжизненную машину, прочь из массы призывников. На этот раз его когти встретили полированный чёрный керамит — доспехи Сестёр Битвы.

Они не переставали петь, даже когда он их убивал. Чистые, звонкие голоса соревновались с резким воем Артезии, голосившей оду Кровавому Царю. Славословия Золотому Трону пытались заглушить молебны Трону Черепов. Их кровь пьянила. Такая мягкая и исполненная праведности. Не кровь, а вино. И ещё вкуснее оттого, что за неё требовалось побороться.

Кровь повсюду. Кровь на земле. Кровь во рту. Не утоляющая жажду. Нет, нет, нет, солёная кровь распаляла её только сильнее.

Кровь Сестра шагнула навстречу со вскинутым кровь мечом, и он схватил её и кровь раздавил в руке, после чего сжал так, что кровькровькровь оросила землю. Тяжёлые кровь болтерные снаряды забили по кровь телу, плющась о кровь железную шкуру. А он так хотел, чтобы они пробили её. Так хотел, чтобы они пустили ему кровькровькровь, желал почувствовать, как его красная тёплая влага сливается с кровькровькровь, что уже покрывала кожу. Почему они не могли кровь её добыть? Что кровь ему нужно сделать, чтобы они смогли его ранить? Он хотел пролить свою кровькровькровь на поле из кровь и выпустить скрытое в нём безумие на волю.

Он впадал во всё большую ярость от их неспособности ему навредить. Скача и разя. Раздирая тела и измазываясь в крови сам.

— Мой князь! — завопила Кровавый Рот. — Не впадайте в безумие резни! Нуль-устройство! Не забывайте о нуль-устройстве!


— Целестинки! — воскликнула Элеанор. Она подготовила контрудар, идеально подобрала момент. Зверь, которым стал Уркантос, впал в неистовство, полностью отдавшись резне. — Сегодня мы должны повергнуть бешеное животное. Нечисть лжебога. Ваши сёстры отдали жизни, чтобы уничтожить это существо, кто готов к ним присоединиться?

— Я готова! — крикнула сестра Галатея, как всегда первая рвущаяся в бой. Она опустила алебарду, словно подчёркивая свои слова. — Я вгоню её ему в сердце. Пошлю его обратно в ад.

Остальные Сёстры эхом отозвались следом, также готовые исполнить клятвы. Стереть пятно позора миссии на Хандри и защитить Кадию, как присягал орден. Убить князя Хаоса.

— Я готова, канонисса, — шепнула неприкосновенная целестинка Евгения, захлопнув панель на прыжковом ранце Элеанор и запустив его. Воительница ощутила, как громоздкое устройство лягнулось, с рокотанием оживая, и из сопел в крылоподобных каналах вырвался горячий воздух, прочищая турбины.

— Я готова, — раздался в микробусине надломленный голос. Едва слышимый.

Элеанор окинула ряд дев взглядом, пытаясь определить источник голоса.

Поначалу она решила, что две серафимки уводят раненую Сестру Битвы из строя, чтобы доставить её к госпитальеркам. Но в этом не было смысла. Оставшиеся серафимки — те, что не смогли присоединиться к Женевьеве в атаке на еретические машины, — вошли в состав контратакующей группы.

Лишь увидев на узорном прыжковом ранце перламутровую мозаику, изображавшую святую Катерину, что умирала от рук ведьминского культа Мнестея, канонисса поняла, что случится дальше.

— Нет, — твёрдо сказала она.

— Да, Элеанор.

Женевьева с трудом могла идти. Без поддержки доспехов она бы не смогла удержать собственный вес. Её лицо было белым, как плащаница, губы — бледными и без кровинки. От пота её волосы прилипли ко лбу. В каждом шаге сквозила предельная напряжённость, от каждого движения она сжимала зубы.

Элеанор вспомнила её ожоги.

Одна из серафимок Женевьевы вложила ей в руку меч и помогла сомкнуть пальцы на рукояти.

— Женевьева, ты не в состоянии. — Элеанор попыталась включить прыжковый ранец, но тот ещё прогревался. — Зачем тебе это…

— Мне сказать зачем? — спросила Женевьева, приняв другой рукой обугленное знамя серафимок.

— Нет.

— Если хочешь помочь… — произнесла сестра, захлопывая визор шлема. — То помолись за меня, Элеанор.

А затем она с двумя оставшимися серафимками унеслась в небо, направившись к Властелину Побоищ.


— Что там происходит, что, фрекк, происходит? — Крид бил ладонью по карте, подчёркивая каждое своё слово. — Мне нужны обновления. Гляди, фрекк его, в оба!

Келл смотрел в магнокль, сохраняя спокойствие, пока остальные штабисты мобильного стратегиума паниковали. Прежде он уже не раз попадал под горячую руку генерала.

— Уркантос атаковал Чёрного Храмовника. Сложно разглядеть, не уверен, что там случилось, но, похоже, сейчас зверь направляется к нам.

— А ну дай сюда. — Лорд-кастелян отобрал у него магнокль, утёр заливавший глаза пот и посмотрел сам. — Трон, да он прорвался через Восьмой, через призывников, и теперь среди чёртовых Сестёр Битвы.

— Одна из канонисс отправилась в бой, — заметил флаг-сержант, указав на инверсионный след, протянувшийся к демоническому князю. — Нет, — тут же исправился он. — Похоже, теперь уже обе.

Когда Урсаркар опустил прибор, Джарран по его лицу понял, что тот сейчас испытывает. Боль в сердце. Гнев. То неопределённое злое чувство, охватывавшее Крида всякий раз, когда он терял контроль над ситуацией.

— Они идут на смерть, Келл.

— Полагаю, что так, генерал.

— Без предводительства Сестёр оборона рассыплется. Чёрт, да она может развалиться и с ним. Предупредите скитариев, пускай готовятся к атаке.

— Да, генерал, — отозвался Кормахен.

— И вы все! — крикнул он, развернувшись к своему штабу. — Оружие в руки! Карабины! Шлемы! Каждый из вас, фрекк, берёт оружие и встаёт на лестнице перед входом в туннель — мы будем швыряться в ублюдка камнями, если придётся. Вы меня слышали?

— Да, генерал, — ответили бойцы. Офицеры-тактики ошеломлённо хлопали газами.

Келл включил вокс-славитель.

— Оружие, шлемы, боевая готовность! — закричал он. — Ваш лорд-кастелян отдал приказ, вы слышите?

— Да, сэр! — рявкнули они.

— Так вперёд!

Кто-то потянул Джаррана за рукав. Лорд-кастелян.

Крид похлопал по паре адовых пистолетов у себя на поясе.

— Они заряжены? — тихо пробормотал он.

— Да, сэр, я сам их зарядил.

— Хорошо, хорошо, — кивнул он, направляясь к лестнице. У двери он обернулся и, вскинув брови, шутливо добавил: — А то не хотелось бы мне оказаться перед здоровенным демоном с неработающими пистолетами.


Прыжковый ранец выглядел не лучше её самой. Устройство плевалось искрами и перезапускалось, заставляя Женевьеву срываться и петлять. Сопла отключались попеременно, сначала одно, затем другое. В какой-то момент вышли из строя оба, и она упала достаточно низко, чтобы по наколеннику лязгнул цепной меч, а своры демонических гончих начали подскакивать и пытаться вцепиться ей в ноги.

Затем последние серафимки, Дезулт и Чендрава, подхватили её и подняли выше, пока силовое ядро реликвийного ранца не заработало снова, устремив Женевьеву к монстру.

— Позвольте сопроводить вас, канонисса, — сказала Чендрава.

— Будьте благословенны, — поблагодарила она Сестёр, направив меч в сердце демону.

Он увидел её. Глаза, горящие за клеткой вокруг рогатой головы. Тело, склизкое от крови убиенных.

Зверь словно не замечал разворачивающегося вокруг него боя. Женевьева увидела, как последние Гончие Абаддона гибнут под огнём болтеров и мультимелт — всё, что осталось от его воинства, — однако ему было всё равно. Они доставили его куда требовалось.

Он достиг Выездных ворот, и если преодолеет их, то доберётся до нуль-устройства.

— Катерина! — воскликнула Женевьева через громкославитель шлема. — В атаку ради Крови святой Катерины!

Воительницы командорства поприветствовали её радостными возгласами и исступлёнными криками благодарности, когда она подлетела к демону, и тот вскинул когти.

Каждое движение приносило боль, а напряжение вызывало невыносимые страдания. Однако Женевьева умело воспользовалась прыжковым ранцем, крутанувшись вверх и тем самым уйдя из-под первых ударов.

Впрочем, метил он не в неё. Взмахом огромных длинных рук он сбил Дезулт и Чендраву на землю, и ослепительные лучи их инферно-пистолетов омыли пурпурно-красную шкуру демона с тем же успехом, как если бы они плеснули в него молоком.

На дисплее Женевьевы индикаторы дев мигнули красным цветом мученической смерти.

Но её меч также не прошёл мимо, рубанув дьявола по телу и проложив глубокий разрез через выжженную восьмиконечную звезду на груди, которая, как показалось Женевьеве, состояла не из мышц, а из пучков стальных тросов.

Удар заставил звероподобного Уркантоса с рёвом отшатнуться. Воительница устремилась дальше, понимая, что её жизнь теперь измерялась мгновениями, отдельными взмахами и выпадами, прежде чем тело, как и ранец, откажет окончательно. Левая нога уже её не слушалась. В подошвах сабатонов плескалась кровь. Каждое движение отзывалось жгучей, острой болью в обгоревшем боку.

Уже почти всё, твердила она себе. Страдание вряд ли продлится дольше нескольких секунд. Усталость исчезнет навсегда. Её ждало забвение в вечном свете Императора.

— Катерина, дай мне сил! — воскликнула она, ударив зверя по маске-клети. Железо и медь разлетелись подобно шрапнели, запылав оранжевым сиянием в местах разреза. — Дай мне всё закончить!

Клинок погрузился ему в плечо, снёсши один из шипов на держателе для черепов. Срубив когти со вскинутой лапы.

Затем демон утробно расхохотался, и Женевьева поняла, что её заманили в ловушку, заставив вложить в атаку слишком много сил.

Монстр вовсе не отшатнулся, а отступил намеренно. Со стремительностью кошки он прыгнул к ней и лапой, которой раньше прикрывался, поймал воительницу, обхватив Женевьеву от таза до горла, так что её правая рука оказалась зажатой между бугристой, напоминавшей шлем костяшкой и огромным, с древесный ствол, большим пальцем.

Она бессильно замахала клинком, лупя его плоской частью лезвия.

Уркантос надавил пальцем, и её локоть с хрустом переломился.

— Бог-Император, прими мою смерть.

Исполин сжал ладонь, и Женевьева услышала, как силовой доспех заскрежетал и начал сминаться.


Элеанор пикировала на демона. Её золотой клинок, копия меча Женевьевы, стрелой летел к сердцу демона.

Она, в отличие от сестры, не была воздушным бойцом. На мате Элеанор превосходила её в искусстве фехтования, и на краткий миг в памяти канониссы всплыло обиженное лицо двенадцатилетней Женевьевы, когда та смотрела на неё с пола после очередного поражения. Однако всё мастерство Элеанор строилось на выверенных позах и балансе, движениях и ответных действиях.

Турбинный же прыжковый ранец, что нёс её в бой, сражаться подобным образом не позволял. Чтобы спасти сестру, Элеанор решила стать такой же, как она.

Зверь резко повернул к ней голову, быстрее, чем могло существо подобных размеров, и поднял мерзко скрюченную руку, чтобы парировать атаку.

Она крутнулась вправо и пронеслась мимо лапы, намереваясь погрузить меч ему в глотку.

Но затем из-за его плеча взметнулась чёрная кожистая пелена, опутав ей правую руку. Странная субстанция, осязаемая и одновременно эфемерная, оттянула Элеанор прочь, между тем как из покрывавших её кровоточащих, смеющихся ртов высунулись острые языки и устремились к плоти воительницы.

Элеанор приземлилась демону на грудь и, ловко балансируя, схватилась за маску-клеть и изо всех сил дёрнула пойманный меч на себя, упираясь сабатонами в широкие стальные мускулы.

И оказалась практически лицом к лицу с Женевьевой.

Демон держал её в кулаке, словно заводчик птиц — пойманного звёздного жаворонка.

Элеанор видела, как багровеет лицо пленённой сестры.

Она снова подумала о звёздном жаворонке и о том, что случится, начни заводчик сжимать хватку. Как тот будет трепыхаться и царапаться, из последних сил клюя руку обидчика. Представила слабый треск полых косточек за миг до того, как Уркантос стиснул кулак, и она услышала звук уже на самом деле.

Он оказался хуже, чем она думала.

— Женевьева! — закричала Элеанор, хотя зачем, не поняла даже она сама.

Искажённое лицо с выпученными глазами и серым языком не принадлежало её сестре. И никогда не могло принадлежать. Та Женевьева, которую Элеанор знала, и ненавидела, и любила, исчезла. Казалось, она стала свидетелем смерти родной сестры и рождения незнакомца.

Она вырвала клинок у тени и вонзила его в грудь Уркантоса, прямо между сабатонами. Должно быть, он подобного не ожидал — одним святым ведомо почему, — поскольку его реакция оказалась слишком запоздалой.

Меч скрежетнул по лопатке и, рассекая сухожилия с мышцами, устремился вниз и ниже, ниже, в центр, почти к самому сердцу.

Но, возможно, Уркантос всё же не ошибся, придя в движение так поздно, поскольку, когда он схватил её и оторвал от себя, словно царапающегося котёнка, Элеанор выпустила меч, последние восемь дюймов которого остались торчать из ключицы демона.

Элеанор потянулась за инферно-пистолетом, но демон тряхнул канониссу с такой силой, что оружие выпало из её оцепеневших пальцев, после чего швырнул оземь, и она с жутким треском приземлилась на прыжковый ранец. Из позвоночника по ногам растеклась невыносимая боль, а голова — которая при падении с хрустом приложилась о ранец — откинулась набок. Ни повреждённые сервоприводы, ни травмированные мышцы больше не могли удерживать её тяжесть.

Она попыталась подняться, но глубокая, пробирающая до нутра боль в позвоночнике не дала ей этого сделать. Мигающие медицинские сигналы на дисплее, работавшем в режиме охотничьего зрения, выдавали бессмысленные сообщения.

Элеанор сморгнула их прочь, поскольку они закрывали от неё тело Женевьевы.

Та лежала рядом с ней, откинув руку, в которой так и остался зажат меч.

Элеанор потянулась к клинку, точно такому же, как её собственный, и сомкнула ладонь на рукояти.

Не для того, чтобы его поднять, поскольку на это у неё не осталось сил, но чтобы держать его вместе с Женевьевой.

Она нащупала руку сестры за миг до того, как зверь обрушил на неё огромный кулак, впечатав Элеанор в землю Кадии.

Мира, который им не удалось защитить.


Глава пятая

+Не говорить! Ни вслух, ни по воксу. Только пси-общение!+ передала Моркат, посылая мысль через увитый прожилками варпа ноктилит. Эмпирейная поляризация здесь была слабой — отсек на пограничье укрощённой крепости требовалось заново освятить.

Поэтому её мысль не отличалась особой силой.

Сирон и его ударная команда не нуждались в напоминании, но рабы крепости, которым она велела присоединиться — бывшие флотские пустотники, — до сих пор пытались разговаривать вслух и вскрикивали от каждого шороха. Для них её внутренний голос представлялся лишь ещё одним среди общего гомона, что забивал каналы вокса.

— Тидохсиорп отч? Тидохсиорп отч? — с нотками паники затараторил один из рабов.

Альфа-Легионер шагнул вперёд и без усилия свернул пустотнику шею, чтобы привлечь внимание остальных, после чего приставил чёрный палец перчатки к решётке шлема.

— Ш-ш-ш-ш-с-с-с, — выдохнул он.

Смысл его шиканья был ясен, пусть оно и прозвучало задом наперёд. Тот самый феномен, что вызвал краткую вспышку необоримого ужаса.

Крепость с ними боролась, теперь Дравура в этом не сомневалась. Намеренно задерживала и отвлекала, используя уловки и страхи, чтобы не дать отряду добраться до силовой развилки левого борта. В предыдущем отсеке она обрушила искажение перспективы на их восприятие. То, что находилось рядом, казалось далёким, а совсем близкое выглядело невероятно удалённым. До того они ощутили, как сила притяжения утягивает их к потолку, и пересекли помещение, где тьма и свет поменялись местами, и их тени стали такими яркими, что на них было невозможно смотреть.

А ещё раньше, едва они сошли с маглева, одному пустотнику померещилось, будто его товарищи на самом деле пришельцы-метаморфы, и он уложил автоматной очередью троих членов отряда.

Но больше всего её тревожило гудение крепости. Жилки варп-потока струились через разломы и каналы в чернокамне, утягивая эмпирейную энергию в одном направлении.

Направляя её к центру. Заставляя органические образования, взращённые Моркат в камерах, ссыхаться и рассыпаться. И по мере того как наросты чахли, слабела её способность прозревать крепость.

Каждые несколько минут отсеки яростно встряхивало от проходящей сквозь них энергии. Крепость содрогалась и корчилась в спазмах, возвращая ноктилит в первозданное, дикое состояние.

«Воля вечности» заряжает орудие, поняла зодчая. Отец готовился произвести новый выстрел, а ей ничего не сказал.

Он хотел её наказать? Мотивировать? Она всё-таки истощила его терпение?

+Куда дальше?+ задал вопрос Сирон. Группа отключила воксы час назад, когда аппараты атаковали неразборчивые оповещения о тревоге из якобы командной рубки.

+Секунду,+ послала она, затем опустилась на колено и пошарила рукой в гонимом по полу пепле органических останков, пытаясь отыскать побег, щупальце — что угодно.

Вот. Толстая вьющаяся жила, ещё пульсировавшая от энергии варпа и электрического тока, что пробилась сквозь чернокамень, будто корень из скалобетона. Моркат закрыла глаза, ощутив, как жила вздрагивает в руке, и позволила взору последовать за нею.

Она устремилась сквозь пол, ветвясь и ползя через неукрощённую крепость, а дальше нырнула в пламя. Пламя и мрак. Это был силовой кабель в участке орудийной батареи, подававший энергию из глубинных камер реактора в пульт управления огнём над оборонительными комплексами левого борта.

Которые уже выпускали её в космос росчерками лазерных лучей.

Энергия в жиле текла двумя путями. Поток, что шёл к лазерной батарее, питал оборонительную установку, тогда как электричество, струившееся по второму маршруту, несло слова. Доклады. Она услышала послание, доносившееся как будто из-под воды.

— …нам ещё ведётся огонь. Регулярные залпы ракет и торпед, но волны идут слишком быстро, чтобы мы перехватили их все. Боги варпа, рубка левого борта, нам нужно больше энергии. Главные батареи перегорят от такого темпа стрельбы, нужно запускать вспомогательные орудия, иначе… По местам стоять!

Отсек вздрогнул, и голос на мгновение исчез.

+Нас атакуют,+ передала Моркат главе разведки. +Батарея говорила с рубкой левого борта. Участвует флот. В нас только что попали.+

Шлем Сирона резко повернулся к ней.

+Те оповещения, лепет из командной рубки. Это был сигнал общей тревоги. Боевой флот Кадии решил больше не прятаться и напасть на нас, пока все следили за Крафом.+

+Разве они могут победить?+

Альфа-Легионер покачал головой.

+Уничтожить нас? Нет. Но выведение «Воли вечности» из строя уже станет для них победой. Если она застрянет на орбите Кадии, мы не сможем доставить её к Терре.+

+Им не пробить наши щиты,+ подумала зодчая.

+А есть ли ещё эти щиты? Может, они и являлись целью диверсии? Волки дали сигнал союзникам. Если это силовой кабель, ты сможешь проследовать по нему к развилке?+

+Да. Но если они думают, что раз мы без щитов, то нас можно расстрелять торпедами, они…+

— Левая и центральная рубка! Творится что-то не-ладное!

+Нужно идти,+ сказала Дравура.


— Есть пробитие! — крикнул орудийный офицер из своей люльки. Его зашитые веки затрепетали, пока он пробегался взглядом по проецируемым на сетчатку данным. — Второе, третье. Повреждён только корпус, гранд-адмирал.

— Три пробития щита из залпа в пятьдесят торпед, — сказал гранд-адмирал Козчокан, стуча кулаком по подлокотнику командного трона. — Мы теряем здесь время.

В передний обзорный иллюминатор мостика он увидел, как умирающая звезда исторгла в крейсер типа «Диктатор» поток красного света, который пробил его пусковые отсеки и, преломившись, вырвался с противоположной стороны.

Двигатели повреждённого корабля отключились, и тот, вращаясь, начал крениться. Ещё не мёртвый, хотя ждать оставалось недолго.

— Это «Император Доминант»? — спросил Козчокан, даже не пытаясь скрыть уныние. — Или «Дух Мордиана»?

— «Доминант», гранд-адмирал.

В пустоте беспомощно дрейфовал уже второй по счёту крейсер, если не считать «Удар за Махарию!», который получил критическое попадание из лэнса и взорвался, погибнув со всем экипажем.

— Отходим, — произнёс он. — Свяжитесь с Кридом и скажите, что мы пытались. Я не собираюсь терять весь флот ради того…

— Варп-переход! Варп-переход! — закричал офицер управления сенсорами. — С носовой стороны правого борта. Близко, очень близко. Нас подхватит волна от выхода, и мы перевернёмся. Приготовиться к смещению.

— Общая тревога! — раздалось из инженерного отсека. — Вы его слышали, подать сигнал и готовиться к переворачиванию.

Гранд-адмирал лихорадочно замахал сервиторам трона, пока те не ввели команду спуска и манипулятор не направил его кресло вперёд, а затем вниз по ступенчатым ярусам командного собора, так что он оказался рядом с офицером сенсоров.

— Что, чёрт возьми, ты такое несёшь, лейтенант? Переворачивание? Мы, Трон подери, линкор типа «Воздаяние», кто может нас перевернуть?

— Оно большое, сэр, — самая крупная сигнатура выхода, какую я только видел.

— Подкрепления для Архиврага?

— Вероятнее всего, сэр.

В космосе треснул и раскололся ещё один крейсер, и две его горящие изнутри половины, кружась, разлетелись в разные стороны.

— Чёрт, — ругнулся Козчокан. — Мы неделями скрывались от ублюдков, а Крид завлёк нас прямо в сети. Орудия! Запустить батареи правого борта. Как только они выйдут в реальный космос, палите из всего, что есть.

— Сэр, — подтвердил командир орудий. — Мостик — рубке правого борта. Зарядить и запустить все орудия и приготовиться к стрельбе по заданным координатам. Возьмите на шесть градусов ниже и открывайте огонь по готовности. Не ждите полной видимости цели. Замешкаетесь, и ударная волна собьёт расчётные траектории. Повторяю, нужно дать залп до полного выхода.

— Центр связи? Дайте сигнал флоту. Как только пройдёт носовая волна, пусть сразу запускают торпеды в точку появления. Следующие волны могут разметать их, но, если данные не врут и объект действительно такой крупный, некоторые достигнут цели.

— Сэр, отправляю приказы.

— Он выходит, — доложил офицер связи. — Трон Терры, да он больше проклятой крепости.

Первая носовая волна достигла «Праведного тирана», и сверкающий в пустоте вал эмпирейной энергии подхватил массивный линкор, прежде чем опустить обратно.

— Выход через двадцать, девятнадцать…

— Сообщите о готовности.

— Бортовые орудия готовы, гранд-адмирал, — отозвался командир орудий.

— …распознавания угроз фиксирует профиль… тринадцать… двенадцать…

Гранд-адмирал открыл персональную широкодиапазонную линию связи.

— Козчокан — всем кораблям. Для меня было честью командовать вами, и неважно, относились вы к боевому флоту Кадии, Скаруса или другим. Помните, мы погибаем в небесах нашего мира-крепости. Держитесь и исполняйте свой долг до конца. Мы встретимся с Императором с высоко поднятыми головами.

— …три, два…

— Залп! — скомандовал Козчокан.

— Так точно, адмирал, за…

— Стоп огонь! — заорал вдруг связист, прижимая к ушам угловатые наушники. — Стоп! Стоп! Стоп!

— Связист! Что ещё…

Офицер связи развернулся на вращающемся кресле и, не отпуская наушники, уставился на гранд-адмирала широкими глазами.

— Сэр, это «Фаланга»!


Твердотельные снаряды разорвали мешки у неё над головой, и из пробитых в ткани дыр посыпался песок. Один из ручьёв с шорохом стал растекаться по трёхкупольному шлему Хеллскер.

Она вслепую пальнула из лазпистолета поверх стенки из балластных мешков и услышала ответный стук автоматных пуль по быстро сдувающемуся укреплению, а затем и по дощатой подпорке.

Кадианцы находились в миномётной яме — небольшой, обложенной мешками с песком позиции в конце расселины, которую они возвели в качестве последнего очага сопротивления. Однако она таяла под непрерывным огнём наступающей по дороге пехоты, а после того как волсканцы заняли как минимум половину стенных бункеров, обстрел вёлся уже и сверху. Яркие лазерные лучи, носящиеся между вершинами расселины, подсказывали, где вражеские штурмовые группы полностью заняли одну сторону каньона и где они ещё ожесточённо перестреливались со снайперами.

Очень скоро отделения, которые удерживали отсеки в стенах непосредственно у них над головами, погибнут — там уже шёл рукопашный бой, — и тогда их выкосят кинжальным огнём сверху.

— Готовы? Выдернули! — крикнул Равура огневой группе, выстроившейся у ступени. Каждый выдернул чеку из фраг-гранаты и отжал рычаг. — Раз, два, три… кидайте!

Они швырнули их одновременно и, не став дожидаться детонации, потянулись в ящики за следующими. В глубине ущелья раздалась череда раскатистых взрывов.

— Недолёт, — сказала капрал Гевзетте. Она стояла на колене, вглядываясь в перископ. Её монокль соединялся проводом с Т-образным комплексом наблюдения, что поднимался над ранцем, — специализированное снаряжение, которое Гевзетте забрала с позиции тяжёлого миномёта. Она была последней из бастионных канониров, все её товарищи погибли на постах от рук волсканцев, когда те прорвались в бункеры. — В основном отскочили от дота. В следующий раз возьмите на четыре градуса правее — там у двери прячется группа.

В десяти шагах позади неё двое бойцов орудийной роты, Мествен и Тзай, заряжали последний рабочий миномёт. У него был сломан ствол — двунога треснула пополам, а лафет смялся от удара копытами лошади, — но они поставили его на мешки с песком, чтобы орудие продолжало выполнять свою работу. Тзай занимался прицеливанием и командовал «огонь», поскольку лазерный луч пробил ему плечо и теперь у него оставалась рабочей только одна рука. Мествен, обмотав руку толстым одеялом, поправлял раскалённую металлическую трубу после каждого выстрела, прежде чем по приказу Тзая закинуть следующую мину.

Между тем вдоль сложенного из мешков редута бойцы перестреливались с волсканцами, что выглядывали из полуразрушенных гнёзд и брустверов для тяжёлых болтеров, которые так долго сдерживали их натиск.

К ней, пригибая голову, подбежал Лек.

— Разрешите доложить, майор.

— Сколько осталось?

— Здесь с нами шестьдесят пять бойцов, включая раненых. Ещё где-то тридцать в стенах, но долго они не продержатся.

— Офицеры?

— Песк, поскольку его инженеры располагались внизу, плюс лейтенант Товла из роты Ё. Одним из тяжелораненых может быть капитан Йелак, но… его лицо.

— Что со знаменем? Кто-нибудь видел Ривелле?

— Я видела его, — сказала Гевзетте, настраивая окуляр перископа. — Вон там. На одиннадцать, прямо перед стеной из остовов.

Она указала нужное направление и протянула аппарат Хеллскер.

Марда нечасто пользовалась такими устройствами. Мир будто дрожал и вытягивался от каждого порыва ветра, раскачивавшего Т-образную антенну с бинокулярными пиктерами. Повсюду носились обжигающе яркие лазерные лучи, ещё больше искажая картинку.

— Фокусирующее кольцо спереди, — подсказала Гевзетте.

Хеллскер нашла его, о чём тут же пожалела.

На вершине стены из выжженных машин стоял волсканец. Здоровяк, либо сержант, либо гренадёр, обе руки которого были заменены аугметикой, напоминавшей птичьи когти.

Он размахивал знаменем 24-го Кадианского внутреннего.

Само по себе знамя не представляло ничего особого. Стандартное белое полотнище с золотыми кисточками по краям и черепом в нимбе с обеих сторон, а так-же числом XXIV в одном углу и ничтожно малым перечнем боевых почестей.

Однако белый штандарт имел новую красную полосу — из крови Зааруна Ривелле, чья голова венчала древко.

Заарун Ривелле, старый ветеран. Он стоял у её плеча на протяжении всего сражения, всегда готовый поддержать своей спокойной решимостью. Выполнял каждый её приказ, словно она была опытным воином, а не зелёным майором, до этого разве что зачищавшим затронутых варпом мятежников. Единственный боец, который даже в большей степени, чем Равура с его слегка отеческой манерой поведения, относился к ней как к настоящему ударнику.

У Марды застыла в жилах кровь, её тело оцепенело, а душа ушла в пятки, так что плоть стала не более чем скорлупой. Осаждённым бункером.

Она знала это чувство. Знала с того дня, когда упустила последнее очко на фехтовальном чемпионате сектора. С того момента, как в четыре года её, орущую, сняли с карусели на сборной ярмарке, потому что она отказалась слезать с пластекового «Лемана Русса» после окончания поездки. Но в первую очередь знала с той минуты, когда открыла приказ о назначении и прочла, что её определили в «Почётный 24-й полк внутренней гвардии, каср Краф».

Это был позор. Чистый, неприкрытый позор. Страх любого кадианца — выйти на бой, не выполнить задачу и остаться в живых.

И мало что приносило бесчестье большее, чем утрата полкового знамени.

— Равура? — произнесла она.

— Сэр? — Он замер, опустив руку в ящик с гранатами.

— Сколько продержится позиция? Только без гроксовой чуши, будь добр.

Равура склонил голову, словно заранее прося прощения.

— Двадцать минут?

— У нас есть рабочий огнемёт?

— Кажется, у одного из инженеров, Эвезы, осталось чуток на дне.

Хеллскер включила вокс-бусину. Шлем был уже новый, снятый с убитого гвардейца.

— Двадцать четвёртый, говорит Хеллскер. У них наше знамя. Ривелле убит, его голова насажена на древко. Не буду врать, долго мы не продержимся. Но если настал наш час жертвы, лично я прятаться не намерена. Так ударнику умирать не пристало. Я выхожу через две минуты, и все, кто захочет идти со мной, милости прошу. Те, кто остаётся по своему решению или из-за ран, — отбивайтесь, сколько получится. Сожгите свои учебники и убейте побольше врагов, прежде чем они до вас доберутся.

Марда сглотнула.

— Отбить знамя мы не сможем. Они просто заберут его обратно с наших трупов. Так что наша задача — сжечь его. Мы контратакуем. Берите штыки и сапёрные лопатки. Гранаты и взрывпакеты, если они у вас есть. Всё, что стреляет. Я начинаю отсчёт. Сигнальное слово — «Ривелле».

— Майор? — К ней, хромая, подошёл Песк. Он нёс с собой связку подрывных зарядов, на его обвисшем лице читался вопрос. — Можно с вами?

Хеллскер смерила его взглядом. Вздохнула.

— Да, Манвар, можно. Но, пожалуйста, пусть их бросает кто-то другой. Ты… не в состоянии.

— Я подумал, мы можем б-б-бросить их перед началом. Немного расчистить путь.

— Это было бы хорошо.

— И я подумал, что мог бы взглянуть на ваш меч, — сказал он, протянув к ней ладони. — И постараться что-нибудь сделать.

Две минуты прошли так быстро — Марда пожалела, что не дала себе пять. Впрочем, к тому времени их бы уже одолели — волсканцы были теперь так близко, что, когда они швырнули четыре подрывных заряда, те стукнулись о каски, а не о дорогу.

Делвианская расселина утонула в грохоте взрывов, которые, накладываясь друг на друга, эхом прокатились по каньону. Куски скалобетона, комья земли и ошмётки вражеских тел дождём посыпались на сложенный из мешков редут.

С громким пок, пок, пок Лек выпустил над парапетом несколько дымовых гранат, чьи корпуса тотчас лопнули по швам и стали выпускать в воздух густой индиговый дым.

— Ривелле! — закричала Хеллскер. — Ривелле!

Она первой выбралась из редута, поскальзываясь на залитой кровью дороге, и едва не подвернула лодыжку на волсканском нагруднике, который сорвало с владельца взрывом.

— Ривелле! — повторила она и, пригнувшись, ринулась в атаку. — Двадцать четвёртый — на войну!

Мимо неё засверкали лазерные лучи, вырываясь из чернильных облаков грязного дыма. «Ривелле!» — снова закричала Марда, но тут же зашлась болезненным кашлем, когда автоматная пуля расплющилась о левую панель бронежилета, выбив из лёгких воздух.

Она бежала дальше, наступая — атакуя в первый раз за всю чёртову бессмысленную битву, где её полк истёк кровью, чтобы остановить противника. Где они выстояли без всякой поддержки, а еретики, несмотря ни на что, так и не бросили попыток прорваться.

Где единственным упоминанием о них, если таковое вообще будет, станет строчка в отчёте. «КАДИЙСКИЙ 24-Й (ВНУТРЕННИЙ) — ДАННЫХ НЕТ, ПРЕДПОЛОЖИТЕЛЬНО ПОГИБ».

Из густого дыма показалась фигура. Раненый волсканец, оглушённый взрывом и держащийся за рану в горле.

Хеллскер пронзила его силовым мечом, почувствовав, как лезвие вошло врагу в бок, прежде чем выдернуть обратно. Песк не починил генератор, и поле по-прежнему то светлело, то меркло, словно яркие неоновые огоньки в тайрокских районах красных фонарей, однако режущее поле вдоль кромки оставалось сильнее всего и полностью не отключалось. Впрочем, для ударов ей всё равно приходилось прилагать усилия.

— Двадцать четвёртый, — заорала она, вскинув лазпистолет, чтобы подстрелить контуженого волсканца, который побрёл на её голос. — За мной!

И они последовали. Они вклинились в ряды неприятелей, ещё не оправившихся после мощных взрывов. Кинувшиеся ничком еретики лишь пытались встать и продолжали искать выроненные лазвинтовки и пистолеты. Марда увидела, как артиллерийский корректировщик Гевзетте, сбросившая с себя ранец, занесла сапёрную лопатку и ударила ею, будто топором, вонзив в затылок стоявшему на четвереньках волсканцу. Другой еретик кинулся на неё со штыком наперевес, однако Равура перехватил его чётким, как по учебнику, блоком винтовкой — с глухим стуком столкнувшихся стволов отбив неприятельскую лазвинтовку в сторону, прежде чем погрузить собственное лезвие противнику в живот.

Гевзетте подобрала выпущенное мёртвым солдатом оружие и бросилась дальше.

— Двигайтесь! — крикнула Хеллскер. — Не увязайте!

Дым провисит ещё пару секунд, его насыщенный индиговый цвет уже начинал светлеть, сизея. Марда различила в нём клубящиеся белые и серые завитки, напоминавшие инверсионные следы в небе.

— Есть! — рявкнул Лек. — Вижу их! — Он вскинул гранатомёт и выпустил флешетный заряд в появившуюся из бокового бункера кучку еретиков, разорвав их в клочья за миг до того, как устремиться вперёд, перескочить низкую скалобетонную насыпь и, на бегу перезарядив установку, загнать ещё один фраг-выстрел уже в само помещение.

В этом и состояла его задача. Его и Эвезы с огнемётом. Не давать никому высунуться из боковых бункеров, чтобы остальным кадианцам не ударили во фланг. Обоим скоро станет нечем стрелять, и на груди Лека уже хлопал опустевший патронташ.

Но план работал. Бог-Император, работал.

Топот шагов в дыму, хруст щебня на дороге.

Хеллскер сделала выпад в тень, вспоров остриём меча ткань противогаза.

Удар. Боль. Еретик шагнул с выставленным перед собой штыком и пробил её правый наплечник, погрузив треугольный шип на полдюйма в мышцы.

Солдат упал, но винтовка застряла в наплечнике, утянув руку с мечом вниз, так что Марде пришлось развернуться и выпустить два луча в бежавших следом за ним товарищей, чтобы их осадить.

— Равура! — крикнула она, но сержант уже подскочил к ней, схватил ствол оружия в мясистый кулак и рывком его выдернул, после чего развернулся и сцепился с очередным врагом.

Хеллскер встретила волсканцев выстрелами и ударами. Впечатала рукоять меча в лицо. Рассекла ногу. Она вдавливала спусковой крючок лазпистолета, пока тот не перестал стрелять, после чего швырнула его в подбежавших на помощь еретиков и воспользовалась освободившейся рукой, чтобы поймать ствол винтовки и резко дёрнуть её на себя, отчего противник сам насадился на её меч.

— Нужно двигаться дальше, — сказал Равура, потянув её за рукав. — Они…

Затем дым прошила новая буря лазерных импульсов. Теперь стрельба стала шквальной, панической. Крепчающей. Поток лучей напоминал цепочку горящих шутих, где отдельные вспышки света попросту невозможно различить среди яркого зарева.

Красные полосы лазеров срезали бегущих волсканцев, уложив их предательскими попаданиями в спины. Один разряд сверкнул перед глазами Марды, между её головой и головой Равуры, и ослепил на достаточное время, чтобы она не увидела, как следующие лучи сбили его с ног, оставив подпалины на чашке шлема и разнеся вдребезги лазвинтовку.

Хеллскер кинулась ничком, чтобы не подставляться под выстрелы.

Плотная лазерная очередь попала в Гевзетте, изрешетив и корректировщицу, и вражеского бойца, с которым та сцепилась винтовками. Оба рухнули на землю с горящими на телах входными и выходными отверстиями.

Лучи, попавшие в огнемётный бак Эвезы, высекли искры — раз, второй, — а затем из верхнего патрубка взметнулись языки пламени, и оба объёмистых цилиндра взорвались, моментально испепелив троих человек.

Оглянувшись, майор увидела, как последние миномётчики, Мествен и Тзай, пытаются утащить Песка в укрытие. Инженер стоял спиной к огненному шквалу, глядя на брошенную огневую базу.

Он воздел перед собой руки, как будто в молитве.

— Равура! — закричала Марда, тряся сержанта.

— Я в порядке, — отозвался тот. — Только в голове звенит. Помоги-ка встать.

— Двадцать четвёртый! — проорала она в комм-бусину. — Вставай, Двадцать четвёртый! Последний рывок! Ещё одну минуту, одну последнюю минуту!

Хеллскер тяжело поднялась на ноги и кинулась в редеющий туман. Перескакивая тела, рубя человеческие силуэты, что истаивали под её ударами. Что уворачивались и отступали с невероятной прытью. Что исчезали в тот миг, когда она почти дотягивалась до них сквозь рассеивающийся дым. Она зацепилась за ремень валяющейся винтовки и едва не упала, с сипением втягивая едкий белёсый воздух.

Лишь вырвавшись из пыльно-синего облака, она поняла, что волсканцы бегут. Не отходят, а в панике удирают.

Они бросали оружие. На бегу срывали шлемы и разгрузки. Один зацепился за кусок камня и, с хрустом кости растянувшись на земле, принялся лихорадочно шарить рукой в поисках пистолета.

Марда схватила с дороги брошенную винтовку, едва волсканец вырвал из кобуры оружие, — но вместо того чтобы направить его на Хеллскер, он прижал ствол к подбородку и нажал спусковой крючок.

И тогда всё вдруг стихло. На Делвианскую расселину, горящую и разрушенную, усеянную трупами и обломками, опустилась тишина, если не считать треск пламени на одной из выставленных в ряд «Химер» и стихающие вдали голоса неприятелей.

— Майор? — спросил Равура.

— Ш-ш-ш-ш.

Хеллскер вложила меч в ножны, устало приблизилась к мёртвому волсканцу и забрала лазпистолет из его остывающих пальцев. Затем, стискивая винтовку обеими руками, она медленно двинулась вперёд.

— Это какая-то хитрость, — прошипел в микробусину сержант.

Марда кивнула, достигнув баррикады из «Химер». Оглядела задний люк в поисках растяжек, прежде чем забраться внутрь и выглянуть в смотровую щель водителя.

Волсканцы толпами бежали по дороге. Как минимум тысячи две.

— Какого фрекка? — непонимающе брякнула она.

— Майор, — сказал Равура. — Смотрите.

Когда она обернулась, то увидела сержанта, с недоумённым видом державшего в руке полковое знамя.

— Как думаете, мы их напугали? Мы…

— Вы видели её? Она была прекрасной!

Хеллскер выбралась из «Химеры» и поняла, что осипший голос принадлежал Песку.

Он висел на Мествене и Тзае, с синим от дымовых гранат лицом и наполовину обгоревшими волосами.

Марда подивилась тому, что раньше Песк со своей лукавой улыбкой и живым умом мог вообще казаться ей привлекательным. Сейчас она видела перед собой совершенно другого человека, уже ничем не напоминавшего себя прежнего. Он стал худым как шпала и больше уже никогда не одарит её знакомой озорной ухмылкой.

Прямо сейчас, однако, Манвар скалился в блаженном безумии.

— Ему сильно досталось, майор, — сказал Тзай. — Позвоночник. Мы пытались положить его, но…

— Я видела, — сказала Хеллскер.

— Видели? — Песк хихикнул. — Разве она не была невероятной? Никогда такого не видел.

— Да, майор прогнала их, всё так, — сказал Равура, уставший до такой степени, что уже не имел сил радоваться. — Напугала так, что они дали дёру из долины.

— Нет, не майор, ангел. Она была за нами. Спустилась с неба. В золотых доспехах и с протянутыми руками, как на стекломозаичных витражах. Вокруг неё порхали голуби, и я видел, как сквозь её крылья пробивается свет. Она пообещала, что придёт. — Песк замолчал и с ухмылкой уставился в небо, а затем от внезапно на-катившей боли откинул голову. — Ты же видел её, Мествен? Ты должен был. Она сияла так ярко.

Майор кинула взгляд на Мествена; тот пожал плечами и покачал головой.

Тзай посмотрел на дорогу.

— Вы видели её?

— Кругом было полно дыма, — сказала Марда. — И мы смотрели на врагов.

— Как это вы её не видели?! — завопил Песк, вырываясь из державших его рук. Голос капитана надломился. — Она заполнила собой небо! Всё фрекково небо!

Хеллскер посмотрела в другой конец бункерного каньона — но в небе ничего не было. Ничего, кроме густых красных туч, поднимавшихся над Крафом.


Слишком поздно.

Келл понял это сразу, едва они вышли из нижнего уровня командного бастиона и увидели устроенную вокруг Выездных ворот бойню. Сёстры пытались удержать здесь позиции. Доблестно пытались даже без своих канонисс — но демона было не остановить.

Он прорвался сквозь ряды Сороритас, сметя с пути неприкосновенных целестинок, так что их разломанные щиты остались лежать над раздавленными телами воительниц. На земле валялись алебарды с треснувшими древками и затупленными о демона лезвиями. Среди красно-чёрных одеяний виднелись униформы цвета хаки белощитников из 111-го, вырезанных до последнего человека. С другой стороны ворот расчёты лазпушек валялись на орудиях и стенках огневых позиций, погибнув на своих постах.

Из зева туннеля за Выездными воротами доносились крики.

— Мы спускаемся, — заявил Крид, достав пистолет и махнув штабному взводу следовать за ним. — Пошли. Касркины со специальным оружием впереди. Если на нас пойдёт что-то крупнее меня, стреляйте в него.

— От генерала там проку не будет, — пробормотал Джарран. — Лучше вам остаться.

— От генералов теперь вообще нигде проку не будет.

Урсаркар проверил заряд адового пистолета.

— Генералитет не одержит чёртову победу, если демон уничтожит нуль-устройство. Еретики смогут просто воспользоваться Крепостью, чтобы смести нас. Сейчас наибольший от меня толк в качестве пехотного офицера. Так что хватит бухтеть и в путь.

Через пятьдесят ярдов они натолкнулись на первых скитариев. Одни были изувечены и разломаны, другие — бесцельно бродили по туннелю с выжженными когитаторами, повреждённые, однако не уничтоженные беснующимся демоном.

— Взгляните только, — ахнул Кормахен. — Как вообще можно убить существо, которое способно на такое?

Лорд-кастелян открыл рот, чтобы ответить, как вдруг по Выездному туннелю эхом прокатился гулкий сейсмический рокот, словно город перемалывали в ступе.

— Может, нам и не придётся, — сказал он, увидев, как стены заходили ходуном.

— Ложись! Глубоко вдохните! — крикнул Келл, отталкивая Крида к стене, когда в следующее мгновение проход озарился оранжевым светом и из глубины вырвался огненный шар, втягивая в себя весь кислород, так что штабисты без ребризеров, которые не успели набрать в лёгкие воздух, зашлись натужным кашлем.

Кормахен упал на колени, хватаясь за горло.

Джарран увидел, как его поглотило пламя, прежде чем включилось отражающее поле и мир исчез в молочной белизне.


— Элеанор? Элеанор, ты здесь?

— Здесь, сестра.

— Я тебя не вижу. Там было темно, и я была одна.

— Ты больше не одна. Не думаю, что отныне мы будем одни, ведь теперь мы с Императором.

— Но где свет Императора? Даже не представляла, что всё будет вот так. Это и есть смерть? Мученики ведь должны провести вечность подле Его-на-Терре. Меня так учили, и остальным я говорила то же самое. Где мы ошиблись?

— Ошибки быть не может.

— Но здесь так пусто. Я как будто не просто мертва, а словно никогда не жила вовсе.

— Не говори таких вещей, Женевьева. Мы просто в чистилище. Переходном плане, месте тишины.

— Но здесь не тихо, я слышу гул.

— Гул?

— Вслушайся.

— Ты права, но я его не слышу, а чувствую. Я бы сказала, что своими зубами, но…

— …но ты не чувствуешь зубов. Странное ощущение, да? Не иметь языка во рту, не касаться им зубов. Словно впервые оказаться в невесомости.

— Но я уже ощущала такое раньше.

— Где?

— В Крафе, сразу по прибытии. Там был… не могу описать. Неприятный резонанс. Один из солдат сказал, что это нуль-устройство. Что псайкерам оно не нравится и что из-за него все вокруг чувствуют себя подавленными. Что…

— Элеанор…

— Мне оно причиняло дискомфорт, и я…

— Элеанор, он прекратился.

— Элеанор.

— Да, сестра?

— Это сказала не я.

— Женевьева.

— А это была не ты.

— Изыди, демон! Голос во тьме. Именем Императора и святой Катерины я изгоняю тебя. Силой своей веры я изгоняю тебя. Каждым стягом, что развевается пред Вратами Вечности, я пронзаю твоё сердце!

— Весьма достойные слова. Я склоняюсь перед тобой, Элеанор, и перед тобой, Женевьева. Дважды сёстры, связанные кровью и клятвой. Вы хорошо послужили Императору — но смерть не должна означать конец службы.

— Наверное, это уловка, Элеанор, — варп говорит многими голосами.

— Кто ты? Нерождённый дьявол или святой мученик?

— Я не демон, но многие меня боятся. Я не мученик, ибо смерть надо мной не властна. Я суть чудо и ужас, и я не стану просить вас не бояться. Ни одна душа не ведает, что я такое, ибо того не знаю даже я сама. Но я — долг и вера, слово и дело, и если вы хотите служить Императору, то идите со мной.

— Вышний Трон, свет!

— Какой яркий. Мы пойдём, сестра?

— Вместе.

— Идёмте. Нам многое предстоит сделать. Вы — мои крепкие руки и мои посланницы. И вы соберёте мне воинства.


Элеанор открыла веки из кожи и плоти и посмотрела на мир горящими глазами. Её аугметический окуляр — громоздкий, несовершенный аппарат — исчез.

Она свободно парила в вакууме космоса, между мерцающим зелёным полем Геллера и золотым носом корабля. На барьер накатывал варп, вялый и заштилевший.

Перед ней находился кристальный иллюминатор командного мостика, и сквозь него она различила лица Сестёр, взирающих на неё зачарованными глазами.

Канонисса знала их в лицо. Могла назвать каждую по имени. И несмотря на то что теперь ей было открыто столь многое, знала она их вовсе не благодаря чуду.

Большую часть жизни она носила с собой книгу, в которую были записаны имена каждой Сестры на этом корабле — злополучном соборе-фрегате «Огонь святой Озинии», который, к вечному стыду ордена, сменил курс и отправился освобождать храмовый мир Хандри, вместо того чтобы прийти на помочь Кадии. Согласно канону, Император наказал их за высокомерие, и они заблудились в варпе.

Но они не потерялись, а спаслись. Спаслись в ожидании момента, когда Кадия будет нуждаться в них больше всего.

В кристалле Элеанор увидела себя такой, какой предстала перед ними, — мстительным ангелом в сияющих золотых латах и с глазами, горящими белым огнём столь ярким, что на него невозможно смотреть. Печати чистоты, словно призраки, трепещущие в пустоте вокруг неё.

И золотой клинок, указывающий путь вперёд — к Кадии.


Женевьева не знала, где пробудилась.

Исполинские своды терялись в непроглядной тьме высоко вверху. В необъятном пространстве царил холод. От чёрных стен исходило зловещее свечение, как будто спектральные цвета не отражались так, как им следовало бы.

Она понятия не имела, что это за место.

Знала она лишь то, что пустым оно не было, и ещё знала, что это не Кадия.

Что было весьма странным, учитывая количество собранных здесь кадианцев.

Кадианцев из каждого полка и специалистов во всех видах боевых действий. Стоявших строем, как на выставке, демонстрируя пёстрое разнообразие униформ. Вытянувшихся по струнке рядом с парящим содержимым ранцев. Застывших в момент десантирования из «Химер» или спуска на канатах из зависших «Валькирий».

Некоторые — старые, очень старые, — имели антикварные щитки, что были в ходу до того, как начали использоваться закалённые наплечники. Тактическую экипировку, которую Женевьева видела разве что в древнейших святилищах.

Помимо того, где она, Женевьева не знала и того, в каком она времени. Всё вокруг казалось застойным и затхлым, как будто с лежалым душком, чего прежде ей не доводилось ощущать.

Однако она знала свою задачу.

Шаг за шагом Женевьева двинулась к колоколу, чья посечённая пулями поверхность постепенно выныривала из сумрака.

Вокруг него лежали мёртвые Сёстры, чья кровь багряными ручьями стекала по железному куполу.

И, приблизившись к нему, она различила звук.

Тихое «кап-кап-кап» жидкости.

Кровь срывалась с железной поверхности колокола, подобно первым капелькам воды с тающих на карнизах сосулек. Хлюп. Хлюп-хлюп.

Цветастые красные слезинки, искрясь в полусвете, упали на обращённый к потолку лоб погибшей Сестры Битвы, раскрасив её бледную кожу брызгами багрянца.

Кап. Кап-кап.

Кровь верующих, отдавших жизни ради сохранения реликвии, теперь текла свободно. Внизу, в тени железного обода, она увидела, как Сестра, веками остававшаяся запертой в момент смерти, наконец испустила дух.

Женевьева прижалась ладонями к тёплой поверхности колокола и толкнула.

Поначалу он сдвинулся на ширину руки. Едва заметное колебание. Напоминавший булаву язычок слабо шатнулся.

Когда колокол качнулся к ней, она ухватила его за нижнюю кромку и оттолкнула со всей мощью силового доспеха, так что с него полетели брызги крови, окропив пол и лица запертых в стазисе солдат, зашипев и заплевавшись на энергетических полях.

— Кадия, Сёстры! — закричала она. — Кадия!

И язычок ударил по колоколу.

Бум.

В нутре массивного купола она услышала отголосок второго колокола — что находился в храме Святой Моррикан, в целой Галактике отсюда.

Раз.

Женевьева поймала его при возвращении, так что её ноги оторвались от пола, прежде чем, воспользовавшись массой тела, снова толкнуть его вперёд.

Бум.

Два.


Лишь разорвав нуль-устройство на части, Уркантос понял, насколько таинственный аппарат был мощным.

Полуметаллические солдаты Механикус оказали незначительное сопротивление. Он сокрушил их каменными кулаками, выпотрошил когтями, после чего Артезия порезала и изрубила умерщвлённую плоть острыми, как скальпели, крыльями. Презренные мелкие существа притворялись, будто больше не имеют крови, как будто это могло лишить Кхорна положенного подношения.

Кровь, смешанная с сырым прометием, всё равно радовала Повелителя Резни. Череп оставался черепом, пусть и переделанным из стали.

Даже их магос не выстоял перед неудержимой силой высвобожденного демона.

Никто не смог причинить ему вреда большего, нежели летающая молельная ведьма, чей меч всё ещё торчал у Уркантоса из груди и ключицы, засев, будто заноза в ноге. Боль не ощущалась, пока он не шевелил рукой, и тогда та вновь давала о себе знать.

Затем он достиг последней камеры, где его окружили корни заглублённых пилонов, подключённых кабелями к таинственным когитационным модулям и медными проводами — к антенне-передатчику. Ксенотехнология, омерзительная для его затенённого варпом взора, извращённым образом соединённая с творениями человеческих рук.

И в той камере его кровавое неистовство сорвалось с последней цепи.

Излучение пилонов проходило сквозь него гулкой, пробирающей до костей вибрацией, напоминавшей то ли дрожь землетрясения, то ли тряску выкрученного на полную мощность цепного топора. И в тот момент он неожиданно понял, почему демоны так не хотели атаковать войска на сборном поле. Почему не пришли разумные кровопускатели и на зов откликнулись только бешеные гончие Кхорна. Они были просто животными, которых можно было приманить свистом и заставить без раздумий броситься вперёд. Уркантос, невероятно раздувшийся от кровопролития, обладал куда большей силой присутствия в физическом плане и не ощущал воздействия нуль-устройства в той же мере, что гончие. Твари становились тем медленнее и слабее, чем ближе они подходили к Выездным воротам. Скуля и робко подскакивая, а иногда как будто даже пятясь от побоища прочь.

Несчастные, изголодавшиеся по крови дьяволы. Подвывая и клацая клыками, они вернулись в варп, и их тела обратились эктоплазмой так быстро, что от них не осталось даже черепов.

Лишь оказавшись среди пилонов, Уркантос ощутил то же самое: их излучение сотрясало его эфирное естество, грозя сокрушить телесную оболочку. Оно пульсировало под кожей и отдавалось в длинных зубах так сильно, что те начали лопаться один за другим, забивая рот костяной мукой.

— Уничтожь его! — взвыла на ухо Артезия. — Разбей его! Заставь остановиться!

Неведомое устройство было для созданий вроде него анафемой. И только разорвав его и окунувшись в очищающее, восхитительное пламя взрыва, он сполна ощутил своё превосходство над материальным миром.

Казалось, он прожил всю жизнь, нося оковы с грузами — волочившиеся за каждой конечностью железные шары и накинутые на плечи тяжёлые цепи. И после уничтожения устройства те противоестественные путы разом слетели.

Уркантос вдруг понял, что доселе не ведал демоничества без сдерживающего воздействия кадианских пилонов и Чернокаменной крепости, — которая, как он осознал, являлась тем же самым. Восьмиконечная обсидиановая звезда в небе служила не выражением воли богов Хаоса, а полной им антитезой.

И он стал свободным.

Уркантос пренебрёг Выездными воротами, наполовину развалившимися от взрыва. Вместо этого он устремился прочь из ямы под касром Крафом, на крыльях Артезии поднимаясь к поверхности, после чего врезался в скалу туннеля и проломился сквозь неё, громадными плечами пробив путь сквозь скалобетон и грунтовые породы. Оказалось, что вся твердь Кадии была полна людских костей, что каждый её дюйм представлял собой братскую могилу, так что, когда он вырвался среди рядов Восьмого Кадианского, из разлома вокруг него фонтаном разлетелись грязные черепа, которые со стуком покатились к ногам потрёпанных гвардейцев.

— Кадия пала! — закричал он, ликуя при виде того, как ничтожные смертные, эти крошечные пятнышки крови, бегут от него во все стороны. — Я бросил её на алтарь и заковал в цепи, подготовив к закланию. Ваши черепа…

Затем у него в груди полыхнула боль, и клинок молельной ведьмы засветился в нём, подобно раскалённому железу.

Он с шипением заскрёб по рукояти, пропахивая в плоти глубокие борозды.

— Она идёт! — запел голос. — Она идёт! Она идёт!

Сначала он решил, что это Артезия, говорившая ему в ухо кровавыми ртами, но голос принадлежал не демону.

Краем глаза он заметил сияние — на держателе для трофеев — и потянулся назад, чтобы выдернуть предмет.

Тот обжёг ему руку, словно горячий уголёк.

Им оказалась голова молельной ведьмы, отнятая в день высадки, когда он приземлился перед храмом Святой Моррикан. И, впервые за всё время, он в замешательстве уставился на свежую, розовую кожу — нетленную плоть, которая не сгнила и пережила бои, огонь и взрыв нуль-устройства без единой царапины.

— Она идёт! — победно пропела голова. И когда она заговорила, из её глаз и открытого рта полился яркий белый свет. — Она идёт! Она идёт!

Валявшиеся вокруг тела поверженных Сестёр Битвы тихо зашуршали. Их челюсти задвигались. Из неподвижных глоток донёсся звук, напоминавший шелест травы на ветру.

— Она идёт. Она идёт. Она идёт.

Князь демонов заметил, как его и без того огромная тень удлиняется, словно над горизонтом взошло новое солнце.

Артезия закричала, издав пронзительный, исполненный ужаса визг, который вырвался из её многочисленных ртов и эхом разлетелся по реальному измерению и эмпиреям.

Она выдернула острые когти из плеч Уркантоса и спустилась, царапаясь, по руке, чтобы укрыться в тени хозяина, прежде чем без единого слова сорваться в небо.

Уркантос обернулся и увидел, кто пришёл.


— Вперёд! Вперёд! — ревел Крид, выбегая из взорванного зева Выездных ворот. Он махал солдатам в сторону пятящегося демона, что обратил к ним своё омерзительное лицо.

В небе вихрились пурпурные облака — Чернокаменная крепость готовилась открыть огонь по незащищённому городу. С этим было уже ничего не поделать.

Келл закричал взводу отступающих солдат, рёвом вокс-усилителя призывая вернуться обратно в бой.

— Вы, там! Хотите, чтобы варпов сын захватил ваш мир? У вас есть ракетные установки, используйте их! Если не поможет, использует фрекковы лазвинтовки, а если будет мало и этого, у вас есть штыки!

Мимо с треском понеслись лазерные лучи.

На сборную площадь хлынули подкрепления культистов и свежие войска Чёрных Легионеров, чтобы связать имперцев боем до тех пор, пока крепость не сделает свою работу.

— Оружие в руки и огонь! — заорал Урсаркар. — Построиться, бегом. Кадия стоит, а если нет, то стоит Восьмой. Потому что мы — фрекков Восьмой полк, вам ясно? Кадия — это мы!

— Император защищает, — пробормотал один из штабистов, поцеловав на удачу талисман.

— Император? — оскалился Крид. — Фрекк, сынок, этого ублюдка на Троне здесь нет. Не желаю слышать гроксовщины о том, будто Император кого-то из вас, фреккеров, защищает. Это ваша работа.

Штабист уставился на него, разинув рот. Лорд-кастелян выхватил лазпистолет у него из кобуры и пихнул оружие ему в живот. Офицер не отреагировал, продолжая смотреть мимо него на горизонт.

— Возьми его! — разъярился Крид, ткнув стволом сильнее. — Бери, бесполезный ты…

— Урсаркар, — произнёс флаг-сержант, опустив руку на плечо командира. — Урсаркар, не надо. Их боевой дух. Вы теряете самообладание…

Крид развернулся к нему, и выражение на его лице заставило Джаррана замолчать. Сначала это был гнев, но в следующий миг он сменился странной страдальческой гримасой.

— Генерал, — обеспокоенно заговорил Келл. — Генерал, вы ранены?

— Нет, Келл, — ответил он. — Это я так улыбаюсь.

Урсаркар кивнул, и Джарран обернулся посмотреть, на что глядел командир.

Она спускалась с неба на алебастровых крыльях в ярко сияющих золотых латах, что отражали лившийся вокруг неё белый свет.

Несмотря на то что их отделяла половина мили, Келл каким-то парадоксальным образом смог различить её лицо и написанную на нём свирепую безмятежность. Выражение, будто говорившее, что кара, которую она вот-вот принесёт, столь же неизбежна, сколь и справедлива.

— Целестина! — завопила одна из немногочисленных Сестёр Битвы, в экстазе вскидывая руки. — Живая святая идёт! Нам явилось чудо!

И она была не одна.

Лишь когда святая стрелой пронеслась над головами, флаг-сержант понял, что кольца света были вовсе не нимбом вокруг её тела, а огнями двигателей заходящих на посадку кораблей.

— Подкрепления, — сказал Крид. — Вот такое фрекково чудо мне по нраву.


Демоны вокруг Уркантоса кинулись прочь от Невесты трупа, разбегаясь подобно стае грызунов от гадюки. Болезненный свет привёл их в панику, заставляя лезть друг другу на плечи, отчего в некоторых местах удирающие от палящей ауры гончие Кхорна стелились ковром в три чешуйчатых тела глубиной.

Десантные корабли позади неё сели на устеленное трупами сборное поле, и едва пироболты откинули передние аппарели, из них показались толпы Сестёр Битвы, чьи болтеры были почти так же опасны, как и молитвы, что срывались с их уст.

Она стремительно приземлилась перед Уркантосом, мягко, но притом с невероятной мощью коснувшись сабатонами земли, и в этот момент вся планета как будто содрогнулась, моментально зарядившись от её прикосновения.

— Должно быть, ты — Святая трупа, — хохотнул демонический князь, делано отвешивая поклон. — Я о тебе слышал. Но ты опоздала.

Она ничего не ответила, но её ярко горевший нимб неистово полыхнул, и святая опустила зеркальный меч, бросая ему вызов. Из глазниц лежавших у её ног отрытых черепов поползли побеги роз, тут же распускаясь багряными бутонами.

— Тебе нечего сказать? Никаких торжественных слов?

— Ты их недостоин.

Она размахнулась мечом, и тот засверкал в воздухе яркими отражениями, резанув Уркантоса по глазам.

Его когти с громовым раскатом встретили клинок. Он закричал, опалив руку от раскалённой добела кромки оружия, и ударил другой лапой, намереваясь схватить и оторвать ей крыло.

Однако та подпрыгнула к небу, мгновенно оказавшись вне его досягаемости, зависла, а затем стремительно спикировала обратно и ухватилась за маску демона, после чего дёрнула его голову вверх с силой, казавшейся невозможной для существа таких размеров.

Лицо Уркантоса обожгла невыносимая боль, когда серебряный клинок — гладкий, как игла — прошёл сквозь маску и погрузился ему в левую глазницу. Из лопнувшего органа брызнула кровь с ихором, и он взревел, яростно замахав перед собой огромными лапами.

Она истаяла как дым. Оказалась снова в воздухе, сияя подобно фигуре на витраже собора.

— Думаешь, сможешь убить меня уколом в глаз? — прорычал он. Студенистая масса уже срасталась в глазнице обратно.

— Нет, — раздался голос у него за спиной. — Но так я смогла зайти со слепой зоны.

В груди Уркантоса расцвела острая агония, когда благословенный клинок вошёл на оставшиеся восемь дюймов в его тело и остриё пробило чудовищное сердце.

Демоны испытывали ощущения настолько утончённые, что смертным они были недоступны. И такой изысканной боли Уркантос не чувствовал ни разу за десять тысяч лет.

Она потрясла его. Демон сложился пополам, держась за грудь так, словно у него остановилось сердце, думая лишь о том, что всё пошло совсем не так, как следовало. Что он ведь завоевал Кадию. Преподнёс её магистру войну Абаддону и богу Крови.

Но едва меч вырвался у него из груди, он с рёвом запрокинул голову, и в этот момент увидел в небе горящий уголёк Чернокаменной крепости.

Абаддон обвёл его вокруг пальца, неожиданно понял он. Заставил пожертвовать верными Гончими, чтобы пробить защиту города, который магистр войны уничтожит с орбиты — вместе с самим Уркантосом.

В некотором смысле это откровение принесло облегчение. Ибо когда демон развернулся к тому, кто его проткнул, и увидел воскресших молельных ведьм, тех самых сестёр-близняшек, из чьих глаз и мечей лился свет Трупного бога, он хотя бы обрёл перспективу, которая притупила в нём страх.

— Радуйтесь победе, — прорычал он. — Абаддон не даст ей затянуться. И я буду ждать ваши души в варпе.

И тогда сияющие мечи упали. Рубя, коля, отсекая, раскраивая, пронзая, сжигая. Не пролив ни капли крови из его распадающегося тела.

И Уркантос, Вознёсшийся князь Хаоса и бывший лорд-губитель Чёрного флота, впервые ощутил, как его сущность отлетела в противоестественный водоворот эмпиреев.

Где его протяжный гневный вопль затерялся среди множества других.


Первый Космический Волк атаковал Моркат и её отряд из засады у врат кастеллума, вынырнув из клыкастого алькова и накрыв болтерным огнём фланг ячейки Вега-два. Один снаряд попал Сирону в нагрудник и сдетонировал, разбив символ крылатого черепа. Второй пробил шлем боевого брата, превратив его мозг в кашу. Мысли воина попросту исчезли, не оставив после себя даже психического отголоска.

Вега-два открыла ответный огонь, забив по броне Волка и опалив угол, за которым тот укрывался.

Дравура, вместо того чтобы стрелять, взмахнула рукой, указав на усеянный клыками зев, и покрытые плотью стенки алькова захлопнулись на космодесантнике, пробив доспех и пригвоздив к месту.

Они не убили его, для этого он был слишком крепким, но обездвижили на достаточное время, чтобы Альфа-Легионер смог прижать болт-пистолет к его голове и добить.

— Впереди! — сказал разведчик группы, прежде чем дать очередь в главный коридор. Реагирующие на массу снаряды устремились вглубь туннеля, подобно шутихам, озарив кольцами света стены, а затем и открытое помещение за ними.

Волки были там. Их оставалось всего девятнадцать, а также горстка кадианцев, но тем не менее достаточно, чтобы причинить нужный ущерб. Они находились на расстоянии рывка от силового кабеля, прокладывая путь сквозь ряды демонов и загипнотизированных членов экипажа, которым Моркат велела их остановить, даже если для этого потребуется завалить Волков собственными телами.

Сирон хлопнул одного брата по наплечнику и указал на отступающих Волков. Космодесантник вскинул автопушку «Жнец» и открыл по ним огонь характерными тарахтящими отсечками в один-два выстрела. Пуля разорвала Волка пополам и заставила трёх других нырнуть за трубопровод. Один удачный выстрел угодил вожаку в спину, и, хоть сам снаряд срикошетил в стену, воин отлетел на палубу.

Крепость вокруг них содрогнулась от очередного попадания. Они увидели «Фалангу» — колоссальный звездолёт, служивший крепостью-монастырём капитулу Имперских Кулаков, — через один из иллюминаторов в предыдущем отсеке, как, без сомнения, и Волки. Все понимали, что поставлено на кон.

— Сможешь закрыть двери? — крикнул зодчей Сирон.

Дравура прижалась ладонями к отстроенному полу по обе стороны от трубы, которая быстро покрылась костяным наростом, и послала свою сущность сквозь губчатый костный мозг в поисках люков, дверей, чего угодно.

Там. Задвижная дверь, размером с «Гибельный клинок», между Волками и силовым кабелем.

Она направила волю к двери и сказала паразитическим механизмам из плоти закрыться.

Створка начала заезжать на место, прежде чем крепость заблокировала её, послав вибрацию на такой частоте, что варпова плоть пошла рябью и быстро потеряла силы. Дитя Крепости лишилась власти над механизмом.

А затем резонанс, продолжая упорное сопротивление, устремился по трубе к ней.

Чернокаменные зубы Моркат подхватили вибрацию и будто скрутились в дёснах, а тяжёлое каменное око бешено завращалось в глазнице, до предела растягивая нервные окончания. Ноктилитовые кости внутри тела заскрежетали, пронзив Дравуру болью.

Крепость в мучительной ярости взвыла, и прямо посреди крика Моркат вдруг поняла, что вой рвался не из Чернокаменной, а из её собственного рта.

Сирон оттянул её от трубы, разорвав связь.

Пламенеющий оранжевый болт пронёсся мимо лица зодчей и ударил в стену — глава разведки мгновенно укрыл её за собой и дал ответную очередь из болт-пистолета.

Перед ними стоял космодесантник, которого здесь раньше не было. Существо ненависти в чёрной броне с эмблемой костей и пламени — инфернальными образами — и окружавшим голову нимбом огня.

Они начали возникать по всему отсеку, выходя из рябящих пологов бездымного пламени, которые, вздрагивая, тут же исчезали. Они принялись рвать демонов на куски и открыли огонь на подавление по разорителю с автопушкой.

Сирон встретил ближайшего недруга силовым кулаком, но порождённый адом призрак вогнал в доспех главного разведчика горящий цепной меч прежде, чем тот испарил его выстрелом из мелты под комбиболтером. Существо с огненным шипением исчезло.

Легион Проклятых. Ближайшее подобие демонов у имперцев.

— Моркат! — крикнул Сирон, выхватывая силовой меч, чтобы отразить атаку следующего призрачного врага. — Свяжись с магистром войны! Скажи ему «Девикус»!

— Я…

— Просто выполни! — Он сорвал что-то с пояса и, когда на нём замигала красная руна, забросил в комнату.

Дравура потянулась разумом, делая то, что ей не следовало. Используя для поиска свою близость к магистру войны, выискивая его яркое, безошибочно узнаваемое присутствие среди беспорядочного ментального буйства обитателей крепости.

Он был на мостике. Моркат его увидела. Их связь оставалась крепкой.

Дравура собрала все свои силы в слове, которого прежде никогда не слышала.

ДЕВИКУС.

Цилиндр вспыхнул, подобно падающей звезде, и взорвался ударом розовой молнии, разбившей реальность, словно брошенный камень — окно.

Это был телепортационный маяк.

И из прорехи в реальности через воющий портал выступил отец Моркат.

Драх’ниен, Конец Империй, рассёк воздух, разрубив фенрисского Длинного Клыка вместе с тремя демонами, против которых тот дрался. Коготь Хоруса взвыл, подобно страдающей душе, после чего превратил в кашу двух кадианцев и пробил шлем ещё одного Космического Волка.

Она увидела, как в глубине туннеля вожак Волков замедлился и с гримасой обернулся. Нет, не с гримасой. Он смеялся. Запрокинув голову так, словно происходящее было одной весёлой шуткой.

Он вручил какой-то предмет своему спутнику, выглядевшему даже старше его, после чего отбросил пустой болт-пистолет и взял громадный цепной меч в обе руки.

— Свен Кровавый Рёв, — произнёс Сирон, стряхивая с силового меча пепел поверженного варп-призрака. — Идём, нужно подобраться ближе. Помо…

— Нет! — крикнула Моркат. — Кровавый Рёв передал что-то другому Волку, это диверсия, он…

Она поняла, что смысла объяснять не было. Вместо этого Дравура потянулась в отцовский разум, предупреждая его об опасности. Не драться с волчьим лордом.

Слишком поздно.

Кровавый Рёв запустил прыжковый ранец и ринулся на магистра войны, а в следующий момент снаряды штормболтера из Когтя забили по силовой броне Волка и разорвали расшитый огненными узорами плащ в клочья.

Он понёсся к Абаддону с ревущим цепным клинком, направленным на вскинутый демонический меч.

Космический Волк остановил атаку, резко выключив ранец, и, приземлившись на палубу прямо перед Абаддоном, устремил вращающийся клинок ему в нагрудник, чтобы попытаться сбить магистра войны с ног.

Не сработало. Зубья цепного меча вгрызлись в нагрудник Эзекиля, но тот не сдвинулся с места. Вместо этого Коготь Хоруса врезался в лицо волчьему лорду с хлопком энергетического разряда.

Демонический меч взмыл следом, вонзившись крутнувшемуся Волку в спину, пробив реактор доспеха и прыжковый ранец. Одно бочкообразное реактивное сопло отлетело прочь, с лязгом покатившись по палубе.

Увидев, как фенрисец рухнул на палубу, магистр войны раздавил его цепной клинок ногой и оставил безоружного космодесантника на расправу низшим существам.

И двинулся дальше к своей цели.

Но Кровавый Рёв тряхнул головой, сплюнул скопившуюся во рту кровь и облизал красные губы.

Затем рассмеялся.

Он снял латную перчатку и швырнул её Эзекилю в спину, с гулким металлическим лязгом попав ему по наплечнику.

Абаддон остановился. Обернулся.

— Прошу, магистр войны! — взмолилась Моркат, во весь опор несясь вперёд. Однако их отделяло слишком много демонов и членов экипажа. — Не ведитесь!

Кровавый Рёв бросил вторую перчатку, и на этот раз Эзекиль сбил её на подлёте, закипая от гнева.

Волчий лорд широко раскинул руки.

Абаддон налетел на него, рубя мечом и когтями, свирепея от слабых ответных ударов Кровавого Рёва, который, не обращая внимания на раны, отбивался от магистра войны голыми кулаками. Хохоча, врезав Абаддону в твёрдое как камень лицо.

Хохоча от абсурдности происходящего. Хохоча оттого, что не знал иного способа умереть. Хохоча, поскольку громыхнувший вдали взрыв только что разорвал силовые кабели, отчего из них к сводчатому потолку вырвались фонтаны белых искр, прежде чем от перегрузки лопнуло кристаллическое обзорное колесо наверху и огонь выплеснулся в открытый космос.

Он по-прежнему хохотал, смертельно раненный, когда магистр войны исчез в очередном разряде молнии. И когда зодчая всё поняла, Сирон с хлопком смещённого воздуха испарился следом.

Моркат услышала глухой грохот падающего пустотного щита по левому борту.

Она едва начала бежать в укрытие, открывая переборки и распахивая бронированные люки, когда «Волю вечности» поразил первый залп «Фаланги». Он сбил её с ног, но Дравура вскочила и припустила дальше за пару секунд до второго попадания, только успев захлопнуть за собой створку, прежде чем мир вокруг неё померк и её похоронило в склепе из чужеродного чёрного камня.


ЭТАП ШЕСТОЙ: ЭЛИЗИОНСКИЕ ПОЛЯ

Глава первая

Выбросы из сопел «Валькирии» всё ещё затуманивали воздух над посадочной площадкой, когда Крид выпрыгнул наружу, проигнорировав лесенку с красной ковровой дорожкой, подставленную для него под люк сержантом-касркином.

— Келл, — сказал он. — Напомни мне больше никогда не летать на этих штуках.

— Да, сэр, — отозвался Джарран, протягивая планшет с инструктажем. — Я запомню, генерал.

— Только не надо вот этого тона. — Урсаркар взял планшет и пробежался по нему взглядом. — Ты ведь знаешь, что я не могу брать тебя везде. Восьмому сильно досталось, а ты чёртов флаг-сержант, так что ты должен был быть с ними, заниматься консолидацией и восстановлением. Или хочешь, чтобы знамя нёс кто-нибудь другой?

Келл промолчал.

— Не думаю. Да и в любом случае, что бы ты мог сделать? Ну да, за нами погналась саранча. Ничего, с чем не справились бы перехватчики. — Генерал вздохнул, возвращая инфопланшет, пока они шагали к верхнему шпилю Крафского командования. — Я очень устал, просто подытожь. Дай общую сводку.

— Флот Архиврага оттеснили на другую сторону планеты. «Фаланга» и оставшийся флот контролируют небо над Крафом. «Воля вечности», похоже, получила критический урон и выведена из строя, но она кружится достаточно далеко, чтобы не упасть нам на головы.

— Что ж, хвала Трону и на том. Отряды для оценки урона уже высадились?

— Да, касркины с опытом на оборонительных платформах…

— Более не существующих. — Крид кивнул какому-то мордианцу из Вороной Гвардии, который сложил знак аквилы. — Ладно, что с тем флотом Механикус? Он прибыл вместе с «Фалангой» и группировкой Тора Гарадона?

— Нет, там… другое. Канонисса Сильвания и её отряд потерялись в варпе, их корабль стал жертвой диверсии и попал в штиль. По её словам, Святая направила их к «Фаланге». А Легион Проклятых провёл «Фалангу» к Кадии. Коул же просто… объявился.

— У тебя нет такого чувства, — сказал Урсаркар, кивнув бойцу, который придержал им дверь в кабинет, — словно мы угловая луза на покосившемся билль-ярдном столе? Всех как будто прибивает к нам.

— Тем лучше для нас.

— Возможно. — Генерал посмотрел на карту. — Теперь есть с чем работать, да?

На ней появилось столько новых маркеров. Резервные подразделения, которые Крид прятал на удалённых аванпостах и в тайных станциях «Спасение» на стратегически важных участках, начали выходить наружу. За прошедшие два дня он облетел всю Кадию, отдавая командирам распоряжения и вручая коды активации. Самых важных, тех, кого требовалось повысить в звании или вручить особые приказы, он, по своему настоянию, посещал лично.

Но не всё шло гладко. У некоторых хранилищ не смогли открыться массивные двери, и находившиеся там солдаты оказались заперты в ловушке. Точки выхода засыпали оползни, бойцы стали жертвами внутренних склок и развалившейся дисциплины из-за слишком долгого сидения без дела. Прочие вышли на удерживаемой врагом территории и погибли до последнего человека.

Для большинства, однако, открытие дверей стало величественным моментом очищения. Гвардейцы, чуть не сошедшие с ума от бездействия, устремлялись в погоню за врагами в тех секторах, из которых они и так уже удирали. Проводили операции по поиску и зачистке. Спасали осаждённые гарнизоны, которые встречали новоприбывших с почти такой же исступлённой радостью, какую вызвало появление Целестины.

Но они были на волосок от гибели, и мысль о том, что они едва успели — что Уркантос или крепость могли, да и, вероятно, должны были их уничтожить, — не выходила у Крида из головы. С какой стороны ни взгляни, он слишком медлил. Существовало такое понятие, как нервное выжидание, и в любой другой кампании его проволочка привела бы к трагедии.

Урсаркара даже несколько коробило от того факта, что их в буквальном смысле спасло божественное вмешательство, — впрочем, дарёной «Химере» под капот не смотрят.

— Может, архимагос-доминус здесь из-за Чернокаменной крепости?

Келл пожал плечами.

— Только не просите узнать, что у него в голове.

— Кто у нас первый в списке?

— Инквизитор Талия Даверна, она уже давненько ждёт снаружи.

— Как долго?

— Два дня, плюс-минус.

Генерал поморщился.

— Тогда лучше начать с неё.


Талия Даверна сидела за столом, отказываясь вжиматься в кресло перед нависающим над ней Кридом. Одна из немногих, кому с первых дней вторжения это удавалось.

— Я не буду ходить вокруг да около, Урсаркар, ни у кого из нас нет на это времени.

— Так не ходи. — Он сделал глоток амасека.

— Я обнаружила аномальные перемещения войск. Частей, которым следовало находиться совсем не там.

— Аванпосты «Спасение». Наши резервы. Ты о них знала, в отличие от большинства.

— Не аванпосты, — отрезала она, цедя каждое слово сквозь сжатые зубы. Инквизитор поднялась на ноги, упёршись кулаками в карту напротив Крида, так что теперь сверху смотрела уже она. — А теперь, лорд-кастелян, ты сядешь, вспомнишь, что я, фрекк его, инквизитор, и выложишь мне правду.

Внутри Келла всё перевернулось. Поведение Даверны изменилось так резко, что он даже ничего не успел заметить.

— Спасибо, я постою.

— Быстро. Сел.

Урсаркар резко дёрнул головой, и Джарран подтянул к нему кресло.

Он сел.

— Мои источники сообщают об аномальных перемещениях. Секретных приказах. Расчистке полей…

— А, так ты о новых аэродромах?

— Каких, к Трону, новых аэродромах? Я всю жизнь прожила на Кадии, и ты думаешь, я не отличу сраный аэродром от поля для космических кораблей?

Крид не ответил.

— Скажи, что это не то, о чём я думаю. Что это совсем не то, на что похоже.

— Не то.

— Ты знаешь, что этого не может случиться. Тебе сообщили то же, что каждому лорду-кастеляну до тебя. Чёрт, я сама тебе это говорила. Есть определённые действия на случай, если Кадия окажется in extremis diabolus, и ты прекрасно их знаешь.

— Я в курсе планов. И нет, это не то, о чём ты думаешь. Мне следовало рассказать тебе, тут прошу прощения. Вот тебе правда. Мы знаем, что война не окончена, но нет никаких гарантий, что следующая битва произойдёт в районе Крафа. Она может снова начаться на Кадии-Примус, Терциус — чёрт, с тем же успехом она может разгореться на орбите или в Чернокаменной крепости. И это даже предпочтительней. Так что нам нужны низкопустотные транспортники для нужд передислокации. Лучше поднять войска на орбиту, а затем спустить на другом краю планеты, чем перебрасывать их по воздуху. Это и быстрее, и не будет угрозы вражеских наземных истребителей. Или мы сможем взойти на корабли, чтобы помочь им в пустотной войне. Вот и вся правда, Талия.

— Ты мне врёшь, Крид?

— У меня нет таланта к вранью, ты знаешь.

— На любой другой планете контакт с сущностями варпа такого масштаба повлёк бы за собой тотальную зачистку войск или стерилизацию сектора с орбиты. Больше того, удивительно, что за всю историю на Кадии ни разу не приходилось этого делать. Впрочем, раньше мы и не сталкивались с настолько повсеместным появлением демонов. Мы уже поглядываем в сторону карантина и избирательных массовых казней, как минимум. А если сущности варпа продолжат возникать так же массово, придётся ввести в действие Протоколы Экстремис.

Лорд-кастелян фыркнул.

— Общая вирусная бомбардировка? То есть мы победили Разорителя, а ты за это сотрёшь нас всех с орбиты? Разрушишь лучший мир-крепость Империума и рекрутскую базу для сильнейшей штурмовой пехоты в Милитаруме?

— Нужно думать о картине в целом. Мир можно заселить заново. Сейчас больше кадианцев за пределами планеты, чем на ней. Поколения отправки войск позаботились об этом. И мы не станем множить риски, рассылая заражённых скверной солдат в зоны боевых действий по всем имперским территориям.

— Ты серьёзно на это пойдёшь?

— Нет. — Даверна моргнула. — Нет, не я лично. Я ведь тоже вступила в контакт с демонами. Если это случится, я буду на земле с остальными несчастными ублюдками. Нельзя избежать того, что необходимо сделать. Ты понимаешь, что, если до этого дойдёт, не будет никаких… действий?

Джаррана вдруг зазнобило. Конечно, он знал о Протоколах Экстремис. Он был вместе с Кридом, когда ему о них сообщили, хотя тогда сказанное казалось мерзкой теорией, о которой они до этого момента и не вспоминали. Заранее подготовленный план был известен только лорду-кастеляну и легату от Инквизиции, плюс ближайшим представителям штабов для передачи его преемникам. Келл горько вспомнил, какой важной птицей он себя чувствовал оттого, что его посвятили в такую большую тайну.

— Мне нужно, чтобы ты произнёс это вслух, Крид. Слова должны быть сказаны тобой лично, чтобы я понимала, что ты отдаёшь себе полный отчёт.

Урсаркар опустил голову, провёл рукой по щетине на загривке. Что-то пробормотал.

— Громче. Чтобы потом не списать всё на недопонимание. Смотри мне в глаза, когда будешь говорить.

Крид закрыл глаза, покачал головой. Открыл их снова и встретился с ней взглядом.

— Никакой эвакуации, — произнёс он.


Хеллскер сидела в деревянном кресле в штабе Крафского командования, чувствуя себя здесь совершенно не в своей тарелке.

Во-первых, здесь было тепло. Некомфортно тепло. Она пробыла в Делвианской расселине всего около двух недель, но за это время температура там не поднималась выше десяти градусов от точки замерзания, а из-за своего стиля руководства она по большей части находилась на дороге, на секущем ветру.

Ещё все были чистыми. В наутюженных мундирах, накрахмаленных до такой степени, что она могла услышать их хруст.

Когда-то и она выглядела так же.

Технически Марда знала, что следовало сделать, чтобы вернуть себе такой же вид. Как знала и то, что спать нужно на кровати, а не под ней, где она провела прошлую ночь, не сумев перебороть страх перед тем, что внезапный орбитальный удар может обрушить здание ей на голову.

Кадианский 46-й бронетанковый ударный деблокировал их за день до этого — выйдя из потайной цитадели в Россварах.

Оставшиеся бойцы были так ошеломлены, что едва не открыли огонь по передовой разведывательной «Саламандре», решив, что волсканцы каким-то образом зашли им в тыл.

Сорок шестой получил приказ занять позиции в расселине, дав 24-му возможность отдохнуть и пополнить припасы, а Хеллскер — сразу отправиться в Крафское командование.

— Трон Терры, — ахнул подполковник 46-го ударного, глядя на оборванных гвардейцев и заваленную сожжённой техникой дорогу. — Кажется, вашим людям впрямь нужно отдохнуть. Снимайте их со стен, мы встанем на ваше место.

Марда смущённо пояснила ему, что бойцы на дороге — все, кто есть. Да, на бумаге Кадианский 24-й полк внутренней гвардии насчитывал три тысячи бойцов, но в реальности от него остался недоукомплектованный взвод.

— Следующий, — произнёс сидевший за столом дежурный полковник.

Хеллскер посмотрела на свои истёршиеся ботинки, один из которых она скрепила камедным клеем после того, как кусок шрапнели оторвал ему носок. Она не поняла, что полковник имел в виду, пока тот не повторил уже более резким тоном.

— Следующий.

— Простите, — отозвалась она, вскакивая с кресла, и, стукнув ботинками, вытянулась перед столом по струнке. — Я должна увидеться с лордом-кастеляном.

— Как и все остальные, боец, — сказал полковник, не отрывая глаз от строчек и колонок открытого журнала. — И, должен сказать…

Он вперился в неё суровым жёстким взглядом. Она заметила аугметическую руку, похоже полученную после взрывной травмы, а ещё бионический глаз, плавно переходивший в лобовую пластину, что заменяла часть черепа.

— Люди, которых дважды вызывают к лорду-кастеляну Кадии, верховному главнокомандующему Силами Обороны и Герою Тайрока, обычно уделяют больше внимания своей униформе и манерам. Вы, знаете ли, больше не на чёртовой «Эгиде».

Марде вдруг стало стыдно за внешний вид. Неловко из-за рваной, заляпанной кровью фуражки, ободранных ботинок, штанов с протёртыми на коленях дырками. Снятых знаков различия, поскольку те слишком блестели в ночных боях. Пятен пота под мышками шинели. Впрочем, чувство быстро угасло, словно искра, высеченная из нерабочей лхо-зажигалки.

— Прошу прощения, сэр. Я была на передовой и ещё не успела получить новую униформу. Их не хватает, а эту я не смогла отдать в стирку. Виновата, полковник. Но мне назначена встреча.

— Значит, вас потрепали, да?

— Думаю, как и всех, сэр.

— Чертовски верно, здесь был тот ещё ад. — Он взял стило, указав им на колонку имён. — Так вам было назначено? Имя, звание и подразделение.

— Хеллскер, Марда. Майор, Двадцать четвёртый Кадианский внутренний.

Стило замерло посреди столбика с именами. Она заметила, как его кончик задрожал.

Дежурный полковник отложил стило и снова посмотрел ей в лицо. Его настоящий глаз расширился, рот под тонкими усиками чуть приоткрылся.

Он быстро поднялся, со скрипом отодвинув кресло по мраморному полу.

— Майор Хеллскер, — торопливо заговорил он. — Приношу глубочайшие извинения за своё поведение. У нас в Крафском командовании выдались, эм, тяжёлые пара недель. Сюда приходит столько людей. Плюс обстрелы. Конечно… — он тут же исправился, — это никак не сравнится с вашей службой. Я такой раздражительный из-за стресса. Буду вам крайне признателен, если вы не станете упоминать об этом в разговоре с лордом-кастеляном.

Хеллскер оглянулась по сторонам, испугавшись. Все головы повернулись в её сторону. Офицеры о чём-то между собой зашептались.

— Э-э, нет, конечно нет, полковник. Сэр.

— Я впущу вас прямо сейчас. — Он хлопнул по кнопке на столе. — Посетитель на одиннадцать тридцать уже здесь, немного рановато.

— Спасибо… сэр?

В двадцати футах позади стола открылась дверь в кабинет Крида, и она пошла к ней. Медленно, осторожно, оглядываясь на зал, где сидевшие за длинным столом люди как будто не сводили с неё глаз.

— Эй, все, это майор Хеллскер! — крикнул дежурный полковник, начиная хлопать. — Из Двадцать четвёртого Кадианского!

А затем стали аплодировать все. И кивать. И улыбаться ей. Некоторые засвистели.

— Прошу прощения, майор, — сказал касркин с переброшенным через грудь адовым ружьём, отделившись от караульного наряда.

— Капрал? — Она подняла руки на случай, если тот хотел провести детектором и обыскать её.

— Пожалуйста, вам не составит труда подписать вот это? — Он протянул ей какую-то карточку и стило.

— Оу, — сказала она, беря их в руки. — Это пригласительная карточка? Какое-то официальное…

— Это для меня, моё имя Варрек…

— Но если это какой-то пропуск или заявка, ваш старший офицер должен…Она посмотрела на квадратную глянцевую картонку и застыла.

Это была лхо-карточка. Те, что вкладывались в пачки с куревом, с известными кадианскими офицерами и имперскими героями. В бытность кадетом она их собирала.

Но конкретно такую она раньше не встречала.

На ней было её лицо.

— За что, фрекк? — сказала она.


— Какая встреча, — сказал Крид. — Настоящий герой Кадии.

— Простите, лорд, но… как такое случилось? — Марда показала скомканную листовку с её фотографией на офицерское удостоверение. Она так и держала бумажку в руке, когда Джарран вытащил её из обступившей толпы и закрыл дверь.

— Твои вокс-доклады. — Урсаркар пыхнул сигарой. — Они были весьма захватывающими. И они исправно поступали ровно в то время, когда казалось, что всё потеряно. В Комиссариате решили, что они могут принести пользу.

— У меня нет такого шрама.

— Художественная вольность. — Генерал взмахнул рукой, словно это сущий пустяк. — Честно говоря, я думал, ты давно знаешь. Мы транслировали твои доклады по всем частотам, и странно, что тебя никто не узнал в казарме уже хотя бы по полковой эмблеме, — впрочем, судя по мундиру, оно не удивительно.

— Я этого не заслуживаю.

Она заметила сбоку движение — Келл протянул ей высокий бокал с амасеком.

— Какая разница? Комиссариату требовался кто-то, чтобы поднять боевой дух, и выбрали тебя. И ты подняла боевой дух — так что заслуживаешь ты или нет, дело десятое. Хотя, если хочешь знать моё личное мнение, то заслуживаешь.

Крид поднял в тосте стакан, затем опрокинул его в себя.

— Вам… вам нужно, чтобы я отправилась в пропагандистский тур?

— У лорда-кастеляна для вас задание, — заявил флаг-сержант, — для которого вы подходите как никто другой.

— Это касается приказов, что я отдал Баратусу, — подсказал Урсаркар. — Насчёт важности удержания расселины.

Двое умолкли, словно ей требовалось что-то сказать.

— Милорд… — начала Хеллскер.

— Можешь называть меня сэр или генерал.

— Сэр… Полковник Баратус не посвятил меня в стратегические цели задания.

Ещё одна пауза, а затем Крид взорвался хохотом.

— В смысле, ты дралась так яростно, даже не зная, ради чего?

— Да, сэр.

— Ты даже лучший солдат, чем я думал.

— Чем она такая важная?

— Тем, что Делвианская рассе… Что, Келл?

Джарран замахал руками перед горлом. Затем показал на кресло и похлопал себя по уху. Одними губами произнёс слово из четырёх слогов, которого Марда не разобрала.

Урсаркар раздражённо хмыкнул, но кивнул.

Неужели лорд-кастелян опасался, что в его личном кабинете установлен жучок? Да у кого вообще могла иметься возможность прослушивать Крида?

Запоздало она поняла, что означали те четыре слога: Инквизитор.

Когда Хеллскер была кадетом, они проводили упражнения, учась выбираться из разбившейся на воде «Валькирии». Их пристёгивали к откидным креслам полноразмерной копии самолёта, что висела на тросе, а затем погружали в бассейн вверх дном. Задача заключалась в том, чтобы выбраться из ремней и застёжек и выплыть через дверь раньше, чем они захлебнутся. Затем повторить, и повторить ещё раз, пока действия не станут инстинктивными.

Ощущение того, как вода заливается в открытые двери тренировочного самолёта, стремительно скрывая лицо, Марда не забудет никогда. И именно это чувство она испытала сейчас, неожиданно для себя погрузившись в неестественную и опасную среду.

— Благодарю за карты, Келл, — сказал лорд-кастелян.

Флаг-сержант, однако, не передавал ему никаких карт. Это была уловка, чтобы прикрыть короткую паузу.

— Нам нужна Делвианская расселина, — продолжил Крид и, склонившись над картой сектора, отыскал пальцем расселину, — потому что это главный проход через западные Россвары. Там из убежищ выходят войска, которые требуются в Крафе. Но это не всё.

— Вам нужен доступ к морю?

— Да, в том числе. Первой фазой станет обеспечение безопасности расселины, чтобы к Крафскому боевому сектору смогли подойти подкрепления, но что нам надо больше всего — это травяной космопорт вот здесь.

Он постучал по низменности за расселиной.

— У нас есть силы в космосе, которым негде высадиться. И возможно, нам потребуется организовать орбитальную переброску войск на другие континенты. Мы не знаем, куда Разоритель нанесёт следующий удар.

Хеллскер присела.

— Хотите сказать, это не конец?

— Даже близко. — Генерал покачал головой. — Архивраг собирается сделать последний рывок, я нутром чую. Зона Крафа слишком пострадала, чтобы обустроить посадочное поле. А за Россварами, что же, бои там шли не столь ожесточённые, но это вражеская территория.

— Ваша задача — вместе с Двадцать четвёртым пересечь Россвары, оставить гарнизон для удержания Делвианской расселины и зачистить зону для возможного использования её в качестве порта «земля — орбита», — сказал Келл.

— Я… Это невозможно. Генерал, кажется, вы не понимаете, что Двадцать четвёртый внутренний уничтожен. Нас остался всего взвод.

— Бумаги говорят иное.

— Мы разбиты, — отрезала она, больше не позволяя стыду и трепету себя сдерживать. — Небоеспособны. Бумаги — это не реальность.

— Ага-ага, — сказал Крид, присев на край стола и поманив к себе флаг-сержанта. — Знаешь, чем хорошо быть лордом-кастеляном? Когда я подписываю бумагу, она становится реальностью.

Келл передал деревянный планшет, к которому был прищёлкнут скреплённый печатью пергамент.

— Это — особый приказ о реорганизации, — пояснил он и, взяв стило, вывел подпись. — Согласно ему, остаткам двух подразделений — а именно Девяносто первому пехотному и Девятьсот двадцать второму инженерному — предписывается немедленно прибыть в Делвианскую расселину, где они соединятся со свежими силами Сорок шестого бронетанкового ударного. Там они сформируют объединённое подразделение под знаменем Двадцать четвёртого Кадианского пехотного ударного, под твоим командованием.

— Но это полковое соединение, сэр, а я всего лишь майор.

— Больше нет, — сказал Урсаркар, затолкав приказы в посыльный тубус и протянув его Марде. — Ваше назначение, полковник Хеллскер.

— Я… но… сэр.

— Что?

— Я польщена, но я не могу этого сделать. Я истощена. И я пехотный офицер — даже не так, я солдат внутренней гвардии. Сорок шестой бронетанковый ударный — механизированный полк, с мотопехотой и боевыми танками. Я ни черта не смыслю в командовании техникой, да и была я всего-то замкомом инженерного полка. А это — общевойсковое соединение. Может, я возглавлю секцию Девятьсот двадцать второго, а на общее руководство вы найдёте кого-нибудь другого?

— Ты боишься потерпеть неудачу, — сказал Крид. — Это хорошо, будь ты уверена в себе, я бы тебе не поверил. И ты хочешь понять, почему именно ты, — вот тебе правда. Мне всё равно, что ты не знаешь, откуда «Леман Русс» стреляет по врагам, для этого у тебя есть отличный командующий бронетехникой. А бойцы будут в восторге от того, что ими командует женщина, удержавшая Делвианскую расселину.

— Нам повезло. Я допустила ошибку, кучу ошибок. Всё пошло не так. Со мной в каньон прибыло три тысячи человек, а в конце осталось стоять всего сорок.

— Но они стояли, Марда. В этом, Трон подери, весь смысл. Ты удержала их вместе. Они не дрогнули. Ты делала то, что делают кадианцы, — мы стоим. До последнего солдата. Да, ты ошибалась, и что, фрекк, с того? Думаешь, я не наделал гору ошибок за время вторжения? Я проиграл войну в небе в Нулевой день, решив, будто умнее своего воздушного маршала. Я поставил не того человека командовать Криговыми воротами. А стоим мы здесь вообще потому, что меня спас фрекков ангел, когда я был слишком упрямым, чтобы задействовать резервы. И мои ошибки стоили жизней далеко не трём тысячам человек. Ты думаешь, я не устал, думаешь, я не хочу бросить всё и просто лечь и поспать?

Хеллскер потупила взор, вновь почувствовав стыд.

— Ты цеплялась за расселину до последней батареи. Ты, фрекк, не сбежала тогда, и начинать сейчас уже поздновато.

Она приняла тубус с приказом.

— Спасибо, сэр. Я вас не подведу.

— Встать, полковник.

Марда поднялась и вытянулась по стойке смирно, когда Урсаркар взял у флаг-сержанта пару шевронов различия и приколол их ей к воротнику.

— Наверное, ты хочешь, чтобы тебе выдали новую униформу. Просто мысль вслух.

— Да, сэр, я пробовала. Но у логистов ничего нет.

— Келл выпишет тебе приказ на выдачу с моего склада. Отдай его дежурному полковнику, он приведёт тебя в порядок. Даже снимет униформу с себя, если придётся.

Он взял её за плечи и наклонился, и на миг Марда решила, что он хочет расцеловать её в щёки, как это водилось у семейств на дальнем юге.

Вместо этого он зашептал, так тихо, что она едва его расслышала.

— Это не посадочное поле, — произнёс он, говоря так близко, что она почувствовала его колючую щетину и запах амасека изо рта. — Это точка эвакуации. Если что-то пойдёт не так, защити корабли. Сохрани их как можно больше. У Келла для тебя посылка. Если случится худшее, передай её человеку, чьё имя на ней написано. Береги её ценой жизни. Никому ничего не говори.

Она кивнула.

— Да, сэр.

Крид отступил назад и похлопал её по плечам.

— Ещё что-нибудь нужно? Оружие?

— Нет, сэр, я добыла себе адов пистолет. Если бы вы подали запрос на новый силовой меч, я была бы признательна. В моём сломался генератор.

— На это нет времени, — сказал лорд-кастелян, поджав губы. Он заколебался, затем подошёл к креденце[7] у стены, откопал среди свитков и скрученных карт вложенный в ножны меч и протянул ей. — Вот, бери этот. И так валяется без дела.

Она заметила, как флаг-сержант Келл напрягся.

— Спасибо, сэр. — Марда приняла оружие, подивившись узорному закрытому эфесу с эмблемой Врат Кадии. Достала клинок из ножен, почувствовав, какой плавный у того ход. — Это…

— Ты привыкнешь к весу, — сказал Крид. — Помни, ты теперь полковник. Твоё оружие — карта, вокс и палец. А если дело доходит до такого оружия, обычно это значит, что ты серьёзно накосячила. За всю войну я пока не сделал ни одного выстрела.

— Лорд-кастелян, я не могу его принять.

— Уже приняла.

— Это же меч Лукаса Бастонне, сэр.

— Да, — согласился Урсаркар. — И неважно, скольких еретиков ты зарубишь им завтра, он останется мечом Лукаса Бастонне. Я тебе его не дарю, а вверяю на попечение. И, если на то пошло, вверяю не только его, но и многое другое. Когда ты выполнишь свою задачу, я подыщу ему подходящего владельца, — а теперь проваливай, у меня дел по горло.

Хеллскер отсалютовала.

Меч казался тяжелее, чем когда она взяла его в руки.

Однако посылка, которую передал ей Келл, спрятанная в водонепроницаемый пластековый пакет на застёжке, была лёгкой.

По её весу и плотности Марда поняла, что это книга.


— И вот так, — закончил архимагос-доминус Велизарий Коул, — я доказал свою гипотезу.

В крафском совещательном зале воцарилось молчание, и Келл воспользовался моментом, чтобы снова удивиться тому, сколько всего изменилось с момента первого военного совета в этом же помещении.

По одной стене от пола до потолка пролегала огромная трещина, наспех заделанная скалобетоном и арматурой. Голостол в центре комнаты больше не работал. Но самым разительным изменением стали лица.

С ними больше не было Свена Кровавого Рёва, магоса Кларна и главного комиссара Забин — её никто не видел после Йорусского редута. У Амальриха был новый знаменщик. Отсутствовала канонисса Элеанор, ставшая теперь духовной сподвижницей живой святой, которая отказалась от приглашения, чтобы провести богослужение над павшими. Она убеждала Крида, что им следует спалить кадианских мучеников, очистить их пламенем, и в конечном счёте он сдался — так что теперь она стояла у погребальных костров, на которых сжигали миллионы погибших имперцев.

Весь Крафский боевой сектор наполнился смрадом горящих трупов.

Присутствовала баронесса Вардус, хотя и выглядела очень изменившейся. Болезненно исхудалой и измождённой, между тем как гордый рыцарь под её началом серьёзно пострадал в сражении против Легио Вулканум. Джарран слышал, что она начала перегружать реактор — намереваясь забрать с собой вражеского «Повелителя войны», — когда им на помощь подоспели Имперские Кулаки и переломили ход сражения.

А ещё появились новые лица. Тор Гарадон из Имперских Кулаков и канонисса Сильвания на пустующем месте Элеанор. Из касра Партокса прибыл Руис Трасинто и его пятая рота Багровых Кулаков. Барон Риван из дома Таранис, который прилетел с Соляра-Мариатуса вместе с 51-м бронетанковым.

Но никто из них не был настолько странным, как стоявший в центре архимагос.

— Вопросы есть? — спросил Коул у безмолвствующего круга командиров.

— Есть, — произнёс Тор Гарадон. — Мы должны были что-то понять?

— Согласен, — отозвался волчий лорд Хайфелл. — Пожалуйста, объясните ещё раз.

— Какая именно деталь осталась для вас неясной? — с лёгким раздражённым жужжанием ответил Коул. — Часть, касающаяся системы Эриад? Математических доказательств? Эмпирейной полярности? Может, повторить бинарные части, если вы не…

— Никто из нас не говорит на бинарном, — вставил Крид.

— Я говорю, — произнёс барон Риван. — На Марсе он считается неотъемлемой частью культурной грамотности.

— О, прекрасно, — сказал логистар-генерал Райк, закатив глаза. — Можно услышать перевод?

— Можно, — произнёс Велизарий. — Но большинство слов непереводимо на высокий готик. Чтобы понять смысл, вам действительно следует слушать в оригинальном звучании. Так вот, десять тысяч лет назад…

— Да ради Движущей Силы, — взмолился барон Риван. — Там нечего понимать. Архимагос-доминус был на Эриаде Шесть, изучая древние ноктилитовые камеры. Там, глубоко под поверхностью, он обнаружил руины пилонной сети, похожей на кадианскую, которую Разоритель уничтожил в ходе бомбардировки планеты во время Четвёртого чёрного крестового похода. Сравнив между собой археологические отчёты по другим схожим конструкциям в районе Врат, он выявил ещё с полдюжины пилонных миров, разрушенных Чёрным флотом.

— Да, эту часть я поняла, — сказала канонисса Сильвания. — Но в чём тут важность? Абаддон добывает чернокамень, строя себе оружие?

— Усиливая Чернокаменную крепость, — добавил Тор Гарадон. — Он уже проявил крайнюю заинтересованность в активах флота и их тактическом…

— Нет, нет, нет! — Коул раздражённо застучал по полу древком топора. — Пилоны — это не его оружие, это наше оружие. Разве вы не поняли? Мы всегда считали, что Око Ужаса — это варп, пробивающийся в нашу реальность. Вторжение. Но всё совершенно наоборот. Реальное пространство проваливается в варп, а эти отрицательно поляризованные пилоны — то, что удерживает Галактику вместе.

Гарадон нахмурился оттого, что его прервали на полуслове, и его густые брови бросили тень на глаза.

Велизарий вздохнул, и выскользнувшая из луковицеобразного выроста в срединной секции пара мехадендритов поправила его рясу. Они цапнули друг друга, прежде чем вернуться обратно.

— Всегда забываю, как вы, неулучшенные люди, любите аналогии. Представьте, что Око Ужаса — это рана. И рана была частично зашита. Итак, когда кожа движется, она натягивает стежки, но они держатся, и пока они держатся, рана заживает. За исключением незакрытого участка. А теперь представьте, что вы разрежете стежки, — рана раскроется снова, верно?

— Да, — сказал Урсаркар. — Хотите сказать, что Око Ужаса было крупнее, и та древняя раса, которая построила пилоны — заряженные антиварп…

— Называть их антиварповыми — редуктивно, однако продолжайте.

— …смогла ограничить размеры Ока, сузив до этого участка Галактики. Регион, что мы знаем как Врата Кадии, такой неспроста. Кто-то нарочно сделал его таким.

— Да. И Кадия — ключевой элемент в цепочке планет. Краеугольный камень, который держит их вместе. Здесь гораздо больше пилонов, чем в любом другом месте Галактики.

Крид тяжело откинулся на спинку кресла.

— Поэтому здесь раньше не было крупных вторжений из варпа? Тварей сдерживали пилоны.

— В теории, — согласился архимагос. — Но пилоны слабеют — по мере того как Разоритель уничтожал другие поля, давление на Кадию возрастало. Судя по данным покойного магоса Кларна, их резонанс ощутимо упал даже за последнее десятилетие.

— Это объясняет, почему Легион Проклятых занял позиции у пилонного поля на севере, — добавил Гарадон. — Похоже, они всё это знают.

— Элизионские поля, — сказал лорд-кастелян. — Самое плотное поле пилонов на Кадии. И…

— У меня кое-что есть! — вдруг воскликнул воздушный маршал Шрауд, обычно предпочитавший на таких собраниях молчать.

— Да?

— Один пилот-наблюдатель сделал раньше пару пикт-снимков. Они поступили с опозданием, потому что её сбили и ей пришлось добираться пешком. На них была видна странная колонна техники на краю Элизиона — машин для сноса. Боевых машин с пилами и бурами. На её пиктах они как раз уничтожали пилон.

— Они уже начали разрушать сеть, — сказала инквизитор Даверна. — Вот почему Краф осаждало так много эфирных тварей. Они ослабляют её.

— Но если позволите мне покинуть вас, — сказал Коул, и три его руки одновременно подняли указательные пальцы, — возможно, я смогу стабилизировать сеть — или даже усилить её, как магос Кларн.

— Лорд-кастелян, — отозвался Шрауд. — Прошу разрешения помочь с этим вопросом. Я запрошу обновлённые данные по их местонахождению и, если получится, нанесу бомбовый удар.

— Выполняйте, — сказал Крид. — Думаю, остальным следует обсудить общий сбор на Элизионских полях. Логично, что они станут следующей целью, да и Краф пострадал до такой степени, что вряд ли выдержит ещё одну осаду. Мне нужны предварительные данные по развёртыванию — как быстро мы сможем перебросить туда войска и подготовить оборону? И какими силами располагает каждый из вас? Где…


— …размещены наши подразделения и кто в какой сектор направится? Келл, свяжись со стратегиумом, пусть найдут карту Элизиона, самую большую, какая есть.

Голос эхом доносился сверху. Впрочем, он не раздавался в ушах, а скорее ощущался разумом. Подслушанный разговор семьюдесятью двумя этажами выше, в самом сердце вражеского штаба.

Который он всё равно слышал, пусть даже находился глубоко под землёй, у стальных взрывозащищённых дверей, отмечавших восточные врата центрального бункера — хранилища боеприпасов Крафской цитадели.

Янн Ровецке расстегнул застёжку репульсорной люльки, чтобы добраться до системы управления боеголовкой. Открыл панель, так что из неё высыпались когитаторные чипы и мотки синих, красных и жёлтых проводов.

Он чувствовал, насколько возросла его мощь. Каждый раз, когда открывавшиеся варп-глаза взирали на него, они оставляли ему толику своей силы. Так, словно клубящееся космическое разноцветье радужек перетекало в него.

Теперь когда Янн оглядывался, то видел струящиеся и пронзающие друг друга цвета, как будто смотрел на них сквозь вращающуюся призму.

Он перестал отличать синие провода от красных или красные от жёлтых, однако он знал, какие из них где. Знал на ощупь. Однако прикасался он к ним разумом, а не руками, точно так же, как слышал голоса вовсе не ушами.

— Баронесса Вардус, каков текущий боевой состав дома Рейвен?

Валявшихся в зале касркинов убить не составило труда. Решительные, сильные, верные своему трупу-богу до самой смерти.

Вот почему на них было так легко воздействовать. Империум выступал за силу разума и твёрдость веры, но это лишь делало их более восприимчивыми. Когда Ровецке сказал касркинам, что нужно сделать, то добавил, что делают они это во имя Бога-Императора Человечества. И когда крепкая вера, а также вбитая за жизнь готовность отдать последнее ради Императора заставили их обратить оружие друг против друга, сделали они это с непоколебимой решимостью и без тени сомнения.

И вот он здесь, заканчивает приводить боеголовку в готовность. В такой близости к арсеналу она снесёт всю цитадель. Убьёт всех до единого членов маленького военного совета Крида. Обезглавливающий удар, по сравнению с которым померкнут Тайрокские поля.

Янн вгрызся в провода, выдирая их зубами. Не обращая внимания на то, что медные витки рвут ему дёсны. Вкус крови не стал для него новым. В какой-то момент путешествия, продлившегося полтора дня, он получил видение и откусил себе кусок языка. Когда Ровецке, очнувшись, выплюнул его, тот оказался размером с кончик мизинца.

Он соединил синий с жёлтым. Красный с синим. Сжал Г-образную плату когитатора-дальномера и выдернул напрочь.

Ухватился за цилиндр ручки, выломал его и воткнул внутрь уже по-другому, отчего на техническом пульте замигали огни.

Янн пробормотал молитву, взяв сигнальный провод системы взрывания и вытянув на длину руки, чтобы соединить болтающуюся оголённую проволоку с источником питания.

— Отойди, — раздался голос. — Подними руки, развернись и отойди. Медленно.

Ровецке оглянулся, до боли вывернув голову, так что у него захрустел позвоночник, когда подбородок прошёл за плечо.

Из-за перекрывшейся трахеи ему стало трудно дышать, поэтому он обернулся полностью и оказался лицом к лицу с человеком, ни на миг, однако, не отводя от него глаз.

Говоривший был невысоким мужчиной с зализанными назад волосами и в помятой офицерской шинели с серебряными знаками различия на воротнике. Он держал автопистолет низко, на уровне бедра, словно не рассчитывал применить его по назначению.

— Отойди. Немедленно. — Он поднял миниатюрный вокс, нажал рычаг.

Ему никак не удастся соединить провода. Так или иначе он умрёт. По крайней мере, пока этот человек был жив. Но жить ему осталось недолго. Янн бросил провод.

— Стреляй, — сказал Ровецке, с трудом говоря из-за опухшего рта, — и сам запустишь мелта-торпеду. Мы все взлетим в воздух, как в касре Старке. Нет, друг мой, ты не хочешь в меня стрелять. Не в меня.

— Убери руку с пульта, — сказал коротышка. — И отойди прочь. Повторять дважды не стану.

— Вставь ствол себе в рот, — приказал Янн. — Почувствуй, чем он пахнет. Разве он не пахнет машинной смазкой и порохом? Ты не нажмёшь спусковой крючок. Я здесь лишь посмотреть. Простое любопытство.

Мужчина поднял пистолет, затем прицелился в грудь Ровецке.

— Эх, а ты хорош, — сказал Янн, захлопав в ладоши. — Очень хорош. Ты из синдиката, да?

Перед глазами промелькнул призматический блеск, заставив образ мужчины взбурлить и размыться.

— Салвар Гент, — выговорил он. — Так тебя зовут. Са-алва-а-ар Гент. Ты хозяин касра Крафа. Зачем ты сотрудничаешь с этими ничтожествами, Салвар? Носишь их эмблемы? Ты никогда этого не хотел. И ты не хочешь стрелять в меня.

— Последнее предупреждение.

Ровецке шагнул к торпеде, направив в слова больше силы.

— Когда она взорвётся, — сказал он, — это станет величайшим возмездием за всю историю Кадии. Ты всю жизнь воровал у этих высокородных ублюдков, подтачивал их общество, жил вне их сломанной системы, разве тебе не будет приятно уничтожить саму систему?

Салвар Гент опустил оружие, сделал шаг вперёд.

— И мы с тобой сможем убежать. Ты можешь представить, каким благодарным будет магистр войны? Какую власть он тебе даст? Невообразимую. Несчастная криминальная империя по сравнению с этим ничто. Ты можешь стать одним из величайших людей в армии магистра войны, боссом среди боссов, полубогом.

Гент подступил ещё на шаг.

— Полубогом?

— Фаворитом Абаддона. Ты будешь повелевать легионами. Работать на самое могущественное создание в Галактике. Что скажешь на это?

Янн Ровецке улыбнулся, сверкнув окровавленными зубами. Первая пуля попала ему в бедро, развернув так, что остальная очередь задела бицепс, прежде чем войти в грудную клетку сбоку, а затем ударила по спине, когда он рухнул обмякшим лицом на холодную сталь боеголовки.

Оставляя кровавое пятно, он сполз по обшивке и свалился на пол. Он почувствовал, как репульсорное поле салазок защипало волоски на руке, заставив их подняться торчком.

Салвар Гент встал над ним, затем присел, упёршись локтями в колени и легко, будто играя, перехватив пистолет. Его бесстрастное лицо оказалось таким же непроницаемым и вблизи.

— Я ценю твоё предложение, но скажу то же, что Криду, — я не люблю работать с людьми.

Гент направил пистолет ему в лицо, и впервые за много дней посмотревшие на Янна Ровецке глаза полнились не буйством цветов, но кромешной тьмой.

До вспышки выстрела.


Она проснулась с криками. С криками, потому что увидела его лицо.

— Отец!

Очнувшись в холодном поту, она рывком села. Её волосы трепал ветерок.

Со всех сторон один лишь чернокамень.

Ветер в крепости бывал нечасто. И ей потребовался миг, чтобы определить источник звука — треснувший люк, частично перекрытый обломками. Это был вовсе не ветер, а атмосфера крепости, вытекающая сквозь образовавшуюся микротрещину.

— Отец, — сказала она, обхватив себя руками.

В памяти снова прокрутилась обрывающая сердце сцена телепортации. Как магистр войны, которого она так любила, исчезает в эфире.

Ей недоставало смелости, чтобы пошевелиться. Она сидела на раскачивающемся потолке зала, в то время как неорганические предметы оставались валяться на полу. Вокруг не было никого, кроме мертвецов, все — на разных, отличных от прочих этапах разложения.

Кадиец выглядел почти что свежим, его конечности застыли в трупном окоченении, униформа слабо шевелилась от порывов выходящего наружу воздуха. От Космического Волка рядом с ним остался лишь скелет — его кости успели побуреть, а из болтов в силовой броне сочилась ржавчина. Сразу слева от неё высилась кучка праха и питательных солей, тело в ней угадывалось разве что по очертанию и проржавевшему восьмиконечному медальону под тем местом, где раньше находилась голова.

— Почему ты бросил меня? Я сделала, что ты просил. Какой отец бросает свою дочь умирать?

Вот только она не умерла. И магистр войны наверняка знал, что так случится.

Да и действительно ли она выполнила, что он просил? Она нашла Волков, но недостаточно быстро, чтобы спасти силовой канал. Крепость, её величайший подарок ему, пострадала.

— Это наказание, — сказала она, начав понимать. — Ты наказываешь меня. Бросаешь меня тут, чтобы преподать урок. Чтобы дать шанс исправиться.

Так она и сделает. Починит крепость, укрепит узы и докажет, что способна быть той дочерью, какой он хочет её видеть.

Но раз он хотел её видеть, то зачем бросил? Почему не одарил ни словом, ни жестом, ни хотя бы взглядом, пока убивал Волков, которых она разыскала по его приказу. А теперь он и вовсе оставил её в пустой скорлупе скалы.

Впрочем, идеальных отцов не существует.

Первым делом она занялась кристаллической заплаткой. Нашла паутинку варповой плоти и вырезала её ножом, после чего, передав толику своей воли, прижала к свистящей микротрещине. Шипение истекающего воздуха исчезло, и униформа кадианца перестала развеваться.

И эта работа, как и любая другая работа по отцовскому поручению, напомнила ей, что тот был таким резким как раз из-за своего высокого о ней мнения. Сюсюканье сделало бы её слабой и глупой. Она должна заслужить его привязанность и тем самым стать более способной. Более сильным, более могущественным созданием.

Так что когда люк по собственному согласию открылся и крепость позвала её в свои необузданные недра, она отправилась в путь без страха.

Ибо она шла исполнить волю отца.

И там она впервые услышала его голос.


Глава вторая

— Почти, — ворчал Коул. — Терпение, кроха. Терпение, терпение. На два черепа вперёд. Резкий разворот на тридцать пять градусов. Теперь вниз — нет, слишком далеко, один градус вверх — вот так. Увеличить спектр ультрафиолетового излучения. Да. Есть изображение из колодца. Один дюйм вперёд. Ещё один…

Пикнул сигнал: Четыре секунды внутри исследуемого объекта.

За заволакивавшими обзор ноосферными данными ему открывалась картинка с глаз микрочерепа. Картографический алгоритм расходился по извилистому туннелю, что спиралью закручивался сквозь пилон. Стремительно несущийся жёлтый проволочный каркас напоминал архимагосу передающиеся по синапсам сигналы мозга, пока его вторичное сознание обрабатывало поступающую информацию в поисках закономерностей.

Он увидел, как инфосеть картографического алгоритма достигла широкой каверны. У него получилось.

Четыре секунды внутри исследуемого объекта.

— Пошёл, пошёл! В каверну, быстро.

Череп зигзагами понёсся вперёд, в спешке зацепив зубцом нижнюю стенку туннеля. И дальше во тьму, внутрь мегалитической конструкции. В каверну, содержавшую…

Статика.

— Вот кал! — выругался Велизарий Коул, вырвав кабель передачи из височного разъёма и швырнув его на пол. — Бесполезная чёртовая штуковина. Всегда одно и то же, Кво. Шесть секунд внутри, и мы теряем сигнал. Как будто в проклятой вселенной произошёл сбой памяти или реальность запрограммирована неправильно. Сколько зондов-черепов осталось?

— Девять, — заклекотал Кво. — Девять черепов рабочих. Два нерабочих. Двадцать три не отвечают на сиг…

— Я знаю, что они не отвечают на сигнал, они же здесь.

Коул шлёпнул аугметической рукой по чёрному основанию пилона.

Он рассчитывал услышать глухой стук металла по камню, словно ударил кусок мрамора или вулканического базальта. Чего и следовало ожидать от каменной конструкции размером с жилой блок, уходившей на двадцать этажей вверх и ещё на десять — под землю.

Но он издал совсем не такой звук. Раздалось гулкое «бум», похожее на зычный звон храмового колокола.

Центр обнаружения угроз Велизария резко ожил, когти сервоползуна отнесли его на безопасную дистанцию, из-под рясы показались вооружённые конечности, на которых уже искрились дуговые бичи и пылали на максимальной мощности фузионные горелки.

Раскатистый гул эхом покатился по пещере, мимо оснований других, выстроившихся на неодинаковых промежутках друг от друга пилонов, часть из которых ушли под землю или покосились, подобно погребальным обелискам на старинном погосте при часовне. Каждая четырёхгранная громада возносились к самому своду, отчего пещера напоминала колоссальный многоколонный зал.

— Чёртова штуковина, — прорычал архимагос и подался обратно, чтобы ударить её снова, но затем передумал и отвёл руку. Перед глазами мигнул сигнал анализа систем — учтивое вторжение вторичного сознания, которое продолжало обрабатывать информацию, даже когда его основной рассудок запустил боевые программы. — Что ж… привет.

Результаты оказались настолько впечатляющими, насколько и безумными. Так как его аппарат прорицания работал, когда он врезал по пилону, тот картографировал расхождение звука — и выявил, что откликами по всему залу являлось вовсе не эхо. Каждый пилон одновременно издал точно такую же гулкую вибрацию.

— И что это значит? — завопил он в непроницаемую черноту камня. — Вы все взаимосвязаны. Отлично. Я знаю. Некоторые из вас повреждены, рассыпаются, но как вас активировать? Каким образом вы соединены с остальной сетью среди бескрайних заливов космоса? Какая-то квантовая запутанность?

— Да, в целом это верно.

— Прекрасно, раз в целом это верно, значит… — Коул остановился и ощутил, как под ребризером дёрнулись щёчные мышцы, когда он обернулся. — А, Идущая-под-пеленой. Наконец-то снизошла явить свою безликую маску после…

Велизарий замолчал, увидев перед собой ксеноса. Вернее, когда понял, что ксенос не тот, которого он ожидал увидеть. Высокий, статный и сгорбленный. Из грудного реактора лился изумрудный свет, а пластинчатый капюшон скрывал в тени пару горящих зловредным огнём глаз.

Боевые протоколы запустились вновь, поверх зрения тотчас наложились авгуры наведения. Его длинное тело свернулось подобно меняющей направление многоножке, закачавшись из стороны в сторону, чтобы в него было сложнее попасть, и вскинуло оружие.

— Прошу прощения, архимагос-доминус, я не хотел нарушать ваши размышления. Я — Тразин Неисчислимый, владыка Солемнейса, археовед Призматических галерей и…

— Абоминация! — прошипел Коул, посылая мысленный импульс шести катафронам-прорывникам, которые повернули орудия, подсоединяясь к его сети прицеливания. — Шевельнёшься, и я отниму то кощунственное неживое эхо Движущей Силы, что в тебе ещё есть. Наверху полная манипула скитариев. Ты мой, ксеномразь.

— До чего досадно. — Гигант опёрся на пылающий посох. — Абоминация, всегда абоминация. Вы знаете, как часто меня обзывают этим словом? Учитывая, что вы свободно говорите на высоком и низком готике, лингва-технис, бинарном и разных диалектах Канта Механикус, я решил, уж вы-то точно придумаете идентификатор поновее.

— Это весьма точный идентификатор. Абоминация (существительное): нечто неприятное, ненавистное, отталкивающее. Производное от архаичного высокого готического ab homine, «от человечества».

— Поверхностная лингвистическая интерпретация. Дословное цитирование. И отчасти ошибочное.

— Отчасти? — Архимагос откалибровал дуговой бич на полную мощность и в ярости просканировал библиографические каталоги. — Ты ничего не знаешь о нашем языке и его тонкостях.

— Полагаю, вы найдёте, что ab homine — это вульгарная народная этимология, на которой строится ваше нынешнее понимание слова, то есть отталкивающий, претящий и так далее. Абоминация происходит от архаичного высокоготического слова abominationem, которое, в свою очередь, является причастием прошедшего времени от abominari, означающим «сторониться дурных знамений». Смотрите: ab (от) и omin (знамение или пророчество). В такой трактовке ваше описание будет верным, поскольку тот факт, что я решил заговорить с вами, действительно является крайне дурным знамением.

— Это обычный вариант, — парировал Велизарий, продолжая листать лексикографическую базу данных в поиске лазеек.

— Обычный вариант приемлем — для тех, кто хочет быть обычным.

Коул улыбнулся, смахнул поток текста.

— И кто тут теперь занимается цитированием? Это из «Войны в небесах», верно?

— Вы её читали?

— У меня есть копия.

Неполная копия, но ксеносу этого знать не требовалось.

— А вот это уже больше похоже на того Велизария Коула, о котором я так наслышан. Сомневаюсь, что магос Кларн оценил бы драму некронтир.

Архимагос фыркнул. В его ребризере как будто прогулялся ветерок.

— Кларн был болваном.

— Да, мне пришлось построить ему всё нуль-устройство. Его понимание матрицы-парии был существенно хуже вашего.

— Почему это не прозвучало как комплимент? — Коул остановил программу сбора данных посреди цикла, более не желая узнавать, откуда мог появиться некрон. — Значит, нуль-устройство построил ты?

— Я надеялся подтолкнуть его, но времени было мало, а он оказался безнадёжным. Он не знал и половины того, что известно вам.

— Ха! Ха-ха! Так и знал. Знал ведь, что этот выскочка-машиновидец не смог бы подобного создать. — Он снова хлопнул по пилону, вызвав очередной гулкий раскат. — Три дня ковыряния в этой штуковине, и всё без толку. Чувствовал себя кретином оттого, что Кларн понял всё так скоро. Хочешь сказать, существо, что ты разбираешься в пилонах?

— Я присутствовал при их установке. Или, по крайней мере, так записано в моих энграмматических модулях.

— Значит, их создали некронтир? — спросил архимагос, возненавидев себя за нотки рвения в голосе.

— Да.

— Чтобы сдерживать Око Ужаса?

— И не только. Вы примете от меня пакет со схематическими планами?

— Ха! И подцепить вирус-код джокаэро или что ты там удумал? Думаю, нет, владыка Тразин. Как-никак зачем тебе помогать мне и Империуму?

— По двум причинам. Во-первых, я чувствую, что наши взаимоотношения могут оказаться весьма плодотворными. Я коллекционер очень старинных и очень уникальных вещей, и, подозреваю, вы можете быть и тем и другим. Во-вторых, потому, что Разоритель скоро захватит планету. А после неё — всю Галактику. Знаете, почему его так называют?

— Разорять, или Despoil, — старый галльский глагол, означающий…

— Потому что он разоряет. А у меня огромная коллекция, разорения которой мне бы совсем не хотелось. Коллекция, на собирание которой я потратил очень много времени и усилий. Итак, у нас есть общая цель — а теперь, вам нужна моя помощь?

Коул сжал данные, построил логические схемы ЕСЛИ/ТОГДА. Всё обдумал.

— Или хотите дальше ковырять этот усилитель резонанса, мня его узлом управления?

— Эх, ну что ж… — Велизарий вздохнул, забарабанив кончиками когтей сервоползуна по полу.

Пришелец шагнул вперёд.

— Нет, нет! А, а, а! — Он вскинул оружие, послав прорывникам команду угрожающе сдвинуться с места. — Больше ни шагу, иначе распылю на атомы. Вот как мы поступим. Ты будешь меня направлять, а я — делать работу.

— Я не смогу стоять на месте.

— Почему это?

— Как я сказал, это — усилитель резонанса. — Он поднял длинный костлявый палец. — Узел управления вон там. Вот что нам нужно сопрячь, чтобы матрица смогла выполнить своё предназначение, как и задумывалось.

— Закрыть Око Ужаса, — догадался Коул.

— Нет, — ответил Тразин Неисчислимый. — Запереть его, как могилу.

Зал содрогнулся, сквозь лучи люмен-прожекторов вокруг места раскопок посыпалась пыль, и на один микроцикл архимагос решил, будто некрон запустил какое-то древнее устройство.

А затем из его транспондера раздался сигнал вокс-тревоги.

— У нас мало времени, — сказал Коул. — Челноки Архиврага в пути. «Фаланга» начала бомбардировку.

— Эх, люди-люди, — щёлкнул Тразин, качая головой. — Вечно вы куда-то спешите.


— Аварийный сигнал, генерал! — крикнула новый офицер связи. Она была капитаном и, поскольку они находились сейчас в полустационарном полевом штабе, имела под началом целый отдел, работавший за главным воксом, а также рядами когитаторов, компилировавших графические данные с мобильного модара и отражательных станций рассеянного пучка по периметру Элизионских полей.

— Челноки? — спросил Крид. — Это челноки с южного полюса?

Офицер связи махнула рукой, давая понять, что ей нужно больше времени, и плотнее прижала выпуклые наушники к стенкам модифицированного «срезанного» шлема, вслушиваясь.

Урсаркар подошёл ближе, чтобы взглянуть самому. Прошедшие три дня они не отдыхали ни минуты. Эвакуируя Краф, укрепляя Элизионские поля, разрабатывая план их удержания. Сбрасывая модульные бункеры и устанавливая линии «Эгида». Они носились по двум другим континентам на персональной «Валькирии» Крида, собирая войска из аванпостов «Спасение» и говоря им, что они должны прибыть к Элизионским полям за считаные дни, — что для некоторых означало преодолеть сотни миль своим ходом или на машинах. К ним уже поступали вокс-доклады о пробках на подъездных путях, стычках с силами Архиврага и логистических фрекковщинах.

Но два часа назад они получили сообщение о вылете из ангаров вражеских кораблей роя мелких самолётов, которые направились к низкой орбите.

Абаддон сделал свой ход.

А значит, когда прибудут подкрепления, они, вероятнее всего, ударят Архиврагу в тыл. Если не будут совершенно измотаны безжалостным марш-броском.

— Подтверждаю, — отозвалась офицер связи. — Скоро появятся на экране.

— С какой стороны приближаются? — уточнил генерал.

— Отовсюду, — ответила она, развернув к нему планшет-дисплей.

Из центра экрана расходилась импульсная волна, высвечивая массы зелёных контактов при прохождении сквозь них. Когда они исчезали и наружу устремлялась следующая волна, они оказывались ближе, чем прежде.

Связисты стали кричать, крутить наборные диски, из воксов то и дело звучали отчёты.

— Падение десантных капсул на востоке, возле остатков Легио Вулканум, — произнёс один офицер, — сообщения о космодесантниках-предателях в красных доспехах — судя по начальным контактам, Багровая Резня. Похоже на авангард для захвата плацдарма.

— Значит, они попытаются занять Пестракский проход вместе с Вулканумом, после чего ударить по восточной линии. — Урсаркар помахал сигарой. — Вполне ожидаемо. Мы знали, что титанам вышлют подкрепление. Баронесса Вардус и Сто восемьдесят пятый тяжёлый бронетанковый позаботятся о них. Если потребуется, Корахаил и его группа реагирования усилят оборону.

— Приближаются к северной линии, — встряла другой оператор, на верхней губе которой скопился пот. — Уходят вниз, тяжёлые транспорты. Извещаю сороритас.

Она пощёлкала тумблерами, покрутила переключатель.

— Штаб Восьмого — канониссе, Восьмой — канониссе. К вам приближается Архивраг. Сообщаю о грузовых самолётах с закреплёнными внизу демоническими машинами. Ожидайте контакт через двадцать минут. Готовьтесь отражать атаку, да пребудет с вами Бог-Император и…

— Челноки сели к югу от нас! Внутри крафской куртины, выгружается бронетехника. Чёрная с золотым. Приблизительно час до контакта.

— Абаддон, — ухмыльнулся Крид. Он встретился с Келлом взглядом. — Направляется, конечно, к нашей южной линии. Теперь для него это личное.

— Мы готовы, генерал? — спросил флаг-сержант.

— Не думаю, что у нас есть выбор. — Лорд-кастелян похрустел шеей и окинул взглядом бумажную карту на походном столе. — Сообщи группе реагирования астартес, что они могут потребоваться на многих фронтах. По крайней мере, с западного фланга нас окружают горы.

— Генерал, — предупредила старший офицер связи. — Орбитальные транспортники уровня отделений и рот заходят низко с запада, прямо над Россварами. Похоже, хотят провести близкую выброску, используя укрытые долины в качестве точек сбора. Коммодор Трево запрашивает отход, чтобы начать запланированную бомбардировку.

— Даю добро.

— «Фаланга», — заговорила офицер. — Можете открывать огонь по квадрантам от бета-три по бета-девять. В опасной близости разрешается. Огонь, огонь, огонь. Огонь, огонь, огонь.

— Кто-нибудь, свяжитесь с тем фреккером Коулом, — сказал Крид. — Мне нужна оперативная сводка. Раз мы умираем, чтобы выиграть для него время, я хочу знать, что он близок к завершению.

Сверхзвуковые хлопки разорвали небо на северо-западе, и Джарран увидел, как видневшиеся над парапетом серые зубья Россвар исчезают за стеной оранжевого пламени, прошитого неоновыми колоннами лэнс-лучей. Ползущая бомбардировка в тридцать миль длиной.

«Фаланга» явила свою мощь.

— Фрекков Трон, — ругнулся Урсаркар, подняв руку, чтобы защитить глаза от поднятой пыли, когда до них докатилась первая ударная волна. Он отошёл от штабистов и встал рядом с флаг-сержантом. — Может, мы только что сами взорвали чёртову планету? Не дали Абаддону такой радости.

— Не шутите так, — пробормотал Келл. — Мы остановим его здесь. А если нет, то уйдём в туннели. Кадия стоит.

— А если она больше не сможет, а я не могу отдать приказ… Келл, ты знаешь, что делать. Не уверен, что смогу выговорить это сам.

Флаг-сержант кивнул.

— Я спасу вас от такой необходимости. Как спасал от всего остального эти годы.

Крид поднял руку и хлопнул Келла по загривку — одному из немногих мест, где он ощутил бы это сквозь тяжёлый панцирный доспех.

— Я рад, что ты здесь, Джарран. В конце.

— Генерал? — оборвала их офицер связи, протягивая трубку с витым проводом. — Архимагос на линии.

Урсаркар взял её. И заорал.


— …фрекка там происходит, Коул? Мне нужен текущий отчёт.

— У нас есть прогресс, лорд-кастелян. Мы успешно ввели узел управления в строй и собираемся спутать его с двумя ближайшими пилонами.

Рой мехадендритов Коула деловито извивался и жужжал, настраивая оборудование и вставляя кабель в одну из непонятных дыр на поверхности узла управления.

— Два пилона? Всего два?

— Как только будет построена и запущена первичная матрица, подключение новых пилонов ускорится по экспоненте — и тогда мы сведём их эмпирейную полярность воедино.

— Сколько времени? Вот-вот начнётся крупная атака предателей.

Архимагос окунул палец в одну из изумрудно-зелёных голографических табличек, чьи проекции парили в воздухе, и начертил некронскую руну, которая вызвала в узле управления вибрирующий гул.

— Три дня? Полагаю, тогда мы сможем вывести систему на полную мощность.

— Слишком долго. Считай, что у тебя самое большее — тридцать часов. И то даже многовато. — Урсаркар помолчал. — И что ещё за «мы»?

Велизарий оглянулся на великана-ксеноса, который стоял, наполовину скрытый тенью пилона, в окружении направивших на него оружие прорывников. Он поймал порхавший в воздухе сервочереп и теперь, наклонив посмертную маску, задумчиво вертел его в руках. Суспензорный двигатель устройства раздражённо гудел, пытаясь вырваться на свободу.

— Я… эм, имел в виду общее «мы», лорд-кастелян. Мы, защитники Кадии. Мы, Империум. Мы, кто на од-ной стороне, да?

Тразин, находившийся у края каверны, с сухим треском вырвал из глазницы черепа инфопроекционную линзу, после чего бросил пустое устройство за спину.

— Что ты делаешь? — одними губами произнёс Коул, одной рукой прикрыв вокс-трубку и возмущённо замахав остальными.

— Тут уникальная проводка, — пояснил тот, как будто это Велизарий вёл себя совершенно неразумно. Он провёл по детали наладонным эмиттером. — Уникальная, с мира-кузницы Магнакс, павшего во времена Ереси. Такие волокна и фокусирующие линзы использовались в лазимпульсорах. Слишком уж хорошая, чтобы вставлять в сервочереп.

— Верни на место.

Бесстрастная посмертная маска пришельца склонилась набок, и Коул мог бы поклясться, что металлический рот едва заметно скривился. Затем некрон, словно фокусник, взмахнул рукой из некродермиса, и деталь исчезла в дыре в реальности. Он с невинным видом показал ему пустые руки.

— Я её потерял.

Коул подавил гневный возглас, вскинув сжатые кулаки. Понял, что Крид сказал нечто ещё.

— Прошу прощения, лорд-кастелян… Связь прервалась, можете повторить последнее?

— Ты сказал, мы все на одной стороне. Я очень на это надеюсь.


Тысяча футов высоты.

Плотный облачный покров, сланцево-серый, подсвечиваемый снизу огнями.

Огнями горящего Крафа.

Сказали, что каср был по большей части покинут, когда в него вошёл Чёрный Легион, и Кезтраль надеялась, что это так. Надеялась, что в число эвакуированных гражданских вошли и те, кто ждали у шлюза, колотя в ворота до тех пор, пока кулаки не покраснели от крови, и оставили всё своё имущество, чтобы оказаться в безопасности.

Всё, вплоть до волос.

Ханна слышала, что случился мощнейший взрыв. Детонация, которая началась глубоко в подземельях цитадели и разнесла внутренний город-крепость на куски. Подбросила главный шпиль, словно ракету, что не смогла взлететь и рухнула обратно на площадку.

Теперь каср горел, будто костёр в ночь сбора десятины. Те огни, которые по обычаю разжигались вечером перед отбытием полка с Кадии, всегда причудливо хлопали и потрескивали, когда солдаты закидывали в них слабую взрывчатку — кусочки тепловых отражателей, самодельные фейерверки из бумаги и пороха, а однажды даже ленту с патронами.

Вот на что это было похоже. Краф горел, но ещё и взрывался, когда огонь добирался до бункеров хранения боеприпасов и складов со снарядами. Из разных зданий то и дело фонтаном разлетались искры, за которыми взвивались и гасли языки пламени, и миг спустя их детонации грохотом прокатывались над Крафской равниной.

Она надеялась, что Архивраг потерял в городе солдат. Больше, чем мог себе позволить.

— Иду в атакующий заход, — сказала она, натужно втягивая воздух сквозь ребризер. В последнее время у неё стали появляться проблемы с лёгкими. Скованность в груди. Поверхностное дыхание, словно ей мешала тесная униформа. Наверное, всё из-за дыма. Он окутывал теперь всю Кадию. — Прикройте меня.

— Начинай заход, Змей-один. — В голосе Рагналя чувствовалось напряжение. По пути через Россвары на них налетело звено хелдрейков. Он получил несколько попаданий. — Дрейков не видно.

— Все они атакуют Восьмой и южный периметр, —добавил Мак. — Их там достаточно много, чтобы туда не соваться, — будь осторожна.

Кезтраль опустила нос, выходя из нижнего слоя облаков, где они доселе скрывались, невидимые для врагов, но притом наблюдая за ними.

Они как будто падали в грозу.

Танковая колонна под ней растянулась на две мили в ширину и четыре в длину. Словно ковёр копошащихся насекомых, накрывающих тело мертвеца.

Но мертвецом этим была Крафская равнина, переходящая в подножье вулканической чаши Элизионских полей.

В небе сверкали потоки трассеров. Вверх устремлялись падающие звёзды. Искрящиеся шары рвущихся зенитных снарядов, хлещущие росчерки импульсных лазпушек. Снизу шло столько огня, что дым от выстрелов начал заволакивать цели.

Она снижалась отвесно, скорее как пикировщик, чем как штурмовик. Такой плотный огонь делал традиционные атакующие заходы невозможными: её бы сразу сбили, попытайся она пройти ниже и под более плоским углом.

Ханна выпустила всё, что имела, на пятистах футах, одновременно открыв огонь из болтпушки и лазустановок. Лётчица хлопнула ладонью по кнопке «СБРОСИТЬ ВСЁ» и услышала, как отделились шесть бомб, после чего враз полегчавший «Боевой змей» будто порхнул в воздух.

Она не стала смотреть, попала ли в цель. Просто легла на крыло и начала подниматься обратно под защиту туч, увидев грязно-жёлтый отблеск взрыва, только когда вернулась в облачный полог.

Попадание. Попадание, как и всегда, — промахнуться мимо колонны было невозможно.

Впрочем, она понимала, что это не имело никакого значения. Даже если бы каждая их бомба поражала отдельную машину. Даже если бы её лазпушки прошивали по три корпуса за раз, а каждый из сотен болт-снарядов сносил бы моторный блок, Абаддон всё равно имел достаточно войск, чтобы вырезать на Элизионских полях всех до последнего человека.


+Где моё дитя?+ кричал голос. +Мне нужно дитя.+

Магистр войны часто вёл себя тихо. Тише, чем ожидало большинство людей, — но когда он был громким, то становился самой властностью. Вот что удивляло её в том голосе. Он был лихорадочным. Срывался от волнения.

Но в самом голосе ошибки быть не могло.

Моркат считала, что крепость умирала.

Но это означало бы, что раньше она жила, поэтому Дравура сомневалась, правильное ли подобрала слово. И если подумать, то многие слова, чей смысл она прежде знала, стали казаться ей чуждыми с того момента, как «Волю вечности» разрушили орудия «Фаланги».

Моркат думала, будто знает, что такое пространство. И время. Дистанция и пропорции. Она шла часами, не отрывая руки от многомильных барельефов.

Всегда вниз.

Вниз, вниз, вниз.

В недра крепости.

Дравуре пришлось принять то, что она никогда не контролировала её. Не по-настоящему. И никогда не знала чужеродный рассудок, не говоря уже о том, чтобы иметь с ним особую связь. Она была лишь самым успешным микробом в колонизировавшей её тело бактериальной инфекции. Получив шанс избавиться от них, крепость незамедлительно им воспользовалась. Впрочем, с тем же успехом она могла расценить подвернувшуюся возможность просто как удачное стечение обстоятельств. Способ срезать путь. Поскольку Моркат была уверена, что крепость вполне могла прождать тысячи лет, пока зараза не пройдёт самостоятельно, а Абаддон и его слуги не сгинут сами по себе.

Хотя это можно было отнести к сознанию, преднамеренности, это было не так.

Зодчая больше не знала и того, что означает сознание. Возможно, её ментальная личность запуталась с чернокамнем — или была запутанной столько, сколько она себя помнила.

Она никогда не взаимодействовала с ноктилитом напрямую. Те родственные узы, что когда-то делила Дравура с крепостью, связывали их через творения из плоти и энергетические каналы, которые она сформировала внутри неё. Заряжая чернокамень, словно батарею или магнит, выравнивая его полярность с варпом.

Но теперь полярность возвращалась в исходное состояние. Она чувствовала это. Чувствовала отзвуки в ноктилитовом глазу и закованных костях. Звон камертона, который был не просто различимым, но таким чётким, что она едва не ощущала акустические поля.

Ей было больно. Боги эмпиреев, как же больно. Имплантированный глаз непроизвольно дёргался, плоть вокруг него стала красной и опухшей. Два чернокаменных зуба выпали из дёсен. Так, словно всё это место и части её собственного тела стали для Моркат анафемой.

Лишь зачерпнув энергию из глубин варпа, она смогла унять мышечные судороги и боль в костях, вызванные попытками тела отторгнуть то, что стало ему совершенно чуждым.

Но с каждым часом резонанс усиливался. Как будто крепость отвечала, настраивалась на другую силу. И ещё она исцелялась. Каждая сломанная балка срасталась обратно, будто кость. Процесс шёл слишком медленно, чтобы за ним уследить, не находись она теперь внутри странной темпоральной огибающей ноктилита, где эоны утекали за секунды, а один вдох тянулся целую жизнь.

Абаддон всегда знал правду о пилонах. Больше того, успех Багровой Тропы отца напрямую зависел от нейтрализации их отрицательного воздействия на варп. Тот факт, что «Воля вечности» состояла из того же ноктилита, который формировал пилоны Кадии, для Дравуры всегда являлся не более чем забавным курьёзом. Мысль о том, что они могли взаимодействовать как-то ещё, помимо ярости варп-пушки, никогда не приходила ей в голову — она казалась такой же абсурдной, как симпатическая магия, что практиковалась на дикарских планетах, вроде переламывания обвязанной волосом веточки, чтобы сломать человеку кость.

Но она чувствовала, что именно это и происходило. Что бы сейчас ни творилось на поверхности, оно образовывало связи с этим никогда не жившим, сломленным организмом, по которому она брела в одиночестве.

Иногда крепость показывала ей окно — что было невозможно, поскольку она лишь всё больше погружалась внутрь. Каждые сто две стандартные минуты Чернокаменная пролетала над Элизионскими полями и показывала ей гремевшую там битву. Несомненно, самую крупную из всех, что когда-либо происходили.

Она напоминала грязное пятно, охвативший целый район лесной пожар, дым от которого растягивался на половину континента. Невероятно, но она видела с орбиты даже лазерные перестрелки, напоминавшие пульсирующие среди клубов дыма красные облака.

Моркат продолжала идти, слушая отцовский голос. Брела среди призраков варпа, что мерцали в переходах.

Это истекала эфирная энергия. Психические отголоски, отпечатавшиеся в чернокамне за века обитания, изгонялись прочь. Они двигались быстро и рывками, словно на некачественной пикт-плёнке. По коридору шёл мужчина, держась за окровавленный бок. Двое культистов пригвоздили трюмного раба к переборке. Имперский пустотник из давних, давних времён — Готической войны, а то и раньше, — выстрелил из более не существующего оружия.

+Сюда, дитя,+ позвал магистр войны. +Сюда!+

И она побежала, ибо его голос звучал уже близко.

Крепость пыталась не дать ей встретиться с отцом. Последняя жестокая попытка. Она бросилась на его голос, и её мысли покатились по коридорам и отсекам, будто эхо.

+Мой магистр войны, я здесь!+

Дравура нашла его в огромном сводчатом соборе, пол и потолок которого пошли глубокими трещинами. В конце высился расколотый алтарь.

Он стоял на колене, пока к нему опасливо кралось оборванное, нечеловеческое существо, и протягивал ей руку.

+Моркат,+ сказал он, прежде чем образ померк.

Она упала на колени и коснулась рукой места, где тот стоял. Всё это время, все бесконечные дни ходьбы она думала, что Абаддон зовёт её из тьмы. А это оказался лишь призрак воспоминания.

Моркат лежала на месте, где отец впервые протянул ей руку, поглаживая пол и чувствуя, как последние секунды того момента безвозвратно растворяются в эфире. Она открыла разум, чтобы вобрать его в себя, как будто в последний раз вдыхая запах покойного близкого, его аромат, оставшийся на шарфе, или флакон духов.

+Поклянись, что найдёшь её. Нам нужно дитя крепости, от этого зависит всё.+

Ещё одно психическое эхо магистра войны. Сильное и близкое — возможно, в паре комнат отсюда.

Дравура Моркат поднялась на ноги и побрела на голос отца.

Её отца, который нуждался в ней.


Глава третья

Мы сражаемся на Элизионе. Мы стоим на Элизионе. Исход войны решится среди древних пилонов, простоявших десять тысячелетий, и линий «Эгида», выставленных этим утром. Но бой идёт не только на Элизионских полях. Люди Кадии и те, кто нам помогает, — пришло время подняться и встретить врага. Где бы вы ни находились, там и есть ваши Элизионские поля. Каждая улица должна стать полем битвы. Действуйте. Кадия стоит, и сегодня — где бы мы ни были — мы стоим едиными.

Урсаркар И. Крид, «Обращение с Элизионских полей», частичная запись Денски Казелле, хранящаяся в архиве Кадианского верховного командования, Спецсекция 9: Аудио- и визуальные реликвии Потерянной Кадии


Выдержка из «Крид и Кадия. Переосмысление стратегии» авторства генерала Дабаты Рави:

И вот мы подошли к концу.

Учитывая исчерпывающий разбор в данной монографии прочих столкновений в ходе финальной войны за Кадию, читатель может удивиться тому, что самому знаменитому сражению Урсаркара И. Крида уделено здесь так мало внимания.

Но, поскольку данный труд представляет собой подробный стратегический анализ битв Крида, а не просто агиографию, признаюсь, моя работа ограничивалась определёнными практическими рамками.

В первую очередь, документации, касающейся сражения на Элизионских полях, уцелело крайне мало, поэтому его сложно восстановить в деталях. Как обсуждалось в главе 12, если в начале конфликта систематический подход к записи и архивированию вокс-переговоров и общевойсковых приказов ещё работал, то с течением войны придерживаться его становилось всё сложнее. Архивы, созданные Комиссариатом, в большинстве своём сгинули вместе с Кадией, и даже знаменитое вокс-обращение Крида пришлось воссоздавать по памяти. Единственные сохранившиеся ролики были предоставлены капралом Денской Казелле, воксистом-аудиофилом, которая втайне модифицировала свою установку, чтобы та могла вести записи на старые бобины. Впрочем, даже они плохого качества, и лишь две из них полные.

Свидетельства очевидцев с Элизионских полей также большая редкость, и те в своей массе обрывочны. Выжившими в основном были солдаты резерва, находившиеся в аванпостах «Спасение», которые подоспели как раз вовремя, чтобы ударить врагу в тыл, и не успели принять участия в центральном бою среди пилонов.

Немногочисленные уцелевшие солдаты рассказывают по большей части противоречивые и неудовлетворительные истории. Яростная битва заволокла Элизион дымом настолько густым, что люди не могли даже снять респираторы. Шквалы лазерного огня были видны с «Фаланги». Леса пилонов также внесли свой вклад, из-за чего отдельные бойцы редко имели обзор достаточный, чтобы видеть картину в целом.

Я не добилась особого успеха в том, чтобы разговорить немногих выживших командиров, и в большинстве своём их направили в зоны активных боевых действий. Святые братья Адептус Астартес, конечно, оставили мои вопросы без ответа.

Сама я там не присутствовала, поскольку мне было поручено заниматься сложной логистической операцией под началом логистар-генерала Конскавана Райка.

Исходя из собранной информации, я считаю маловероятным, что Крид деятельно отдавал приказы и руководил ходом сражения. Он составил план, закрепил каждый сектор за тем или иным командиром, после чего позволил им биться так, как они считали нужным. Адептус Астартес, не входившие в стандартную командную структуру, а потому не подчинявшиеся приказам вышестоящих по званию, играли роль мобильного резерва, который мог разворачиваться по своему усмотрению. Учитывая обстоятельства, план разумный.

Боевая задача Крида остаётся предметом домыслов. То, что в туннелях собрались части Механикус, намекает на попытку найти некое технологическое решение, а ещё ходят слухи о проводившихся под землёй техноритуалах. Хотя лично я считаю, что там пытались построить более крупное и мощное нуль-устройство, нежели то, что было в касре Крафе, это лишь моё предположение, и развивать его я не стану. Эта битва и без того окружена огромным количеством небылиц — от личных дуэлей до призрачных солдат и астартес, превращающихся в необузданных животных, — и хотя для молитвенников и копеечных окопных романов они ещё сгодятся, воспринимать всерьёз их всё же не следует.

Фактически нам известно следующее.

Первая волна челноков Архиврага пришла с запада, миновав Россварские горы и огневой вал «Фаланги». Согласно подсчётам, половина тех кораблей не преодолела бомбардировку с орбиты, но оставшиеся высадили группу культистов батальонной численности, которые хлынули на пилонные поля и под обстрел Девятого Кадианского ударного.

Опозоренный паническим бегством у Криговых ворот вслед за 33-м полком, Девятый Кадианский пытался любой ценой смыть пятно бесчестья.

Но такой героизм дорого им обошёлся — уже к ночи первого дня предатели и демагоги из Несущих Слово, по большому счёту, захватили западные линии. Когда к позициям Девятого прибыли подкрепления в составе 75-го и 403-го бронетанковых, им пришлось штурмовать свои же окопы, чтобы занять оборону для отражения следующей волны.

Девятый Кадианский полк штурмовой пехоты погиб в бою до последнего солдата.

На восточном фронте ситуация складывалась не менее мрачная.

Там, в Пестракском проходе, падшие богомашины Легио Вулканум столкнулись со щитовой стеной баронессы Вардус из Рейвенов и рыцарями дома Таранис.

И хотя такое скопление титанов представляло собой лакомую цель для «Фаланги», из-за событий на севере и западе корабль не смог надлежащим образом провести бомбардировку района. К тому времени, как у него появилась такая возможность, бой уже шёл в самом проходе, и любой обстрел похоронил бы обе стороны под каменными осыпями.

Благодаря хроникам подвигов, что вели аристократы домов Рейвенов и Таранисов, нам известно необычно много подробностей относительно хода битвы в том секторе. По всей видимости, баронесса удерживала позиции до полудня первого дня, когда первым крупным ударом предатели-космодесантники из Багровой Резни отбросили 185-й, и её рыцари, ранее оказывавшие огневую поддержку, неожиданно оказались в самой гуще сражения.

После того как её машина получила смертельное ранение, а все остальные рыцари погибли, Вардус вышла на бой против «Фуриозо Рекс» — «Разбойника» вдвое крупнее её — и повергла его прежде, чем у неё взорвался реактор.

Общего отступления 185-го удалось избежать лишь благодаря своевременному подходу четвёртой роты Тёмных Ангелов и пятой Багровых Кулаков, которые укрепили линию, предоставив пехотную поддержку, которой прежде так не хватало сверхтяжёлым машинам 185-го. Фронт стабилизировался, и бой продолжился на второй день.

Полностью выстояла только северная линия, где орден Пресвятой Девы-Мученицы встал непреодолимым заслоном против машин резни и демонических механизмов варповых кузнецов. Звенья серафимок сыграли главную роль, поскольку крупная техника не успевала переключаться с отражения их авианалётов на антибомбардировочные перемещения, чтобы не попасть под залпы «Экзорцистов». Демонические машины, многие из которых представляли собой спецтехнику для разрушения пилонов, так и не достигли самих полей.

Только там, благодаря вере либо же безупречной тактике живой святой, предателей удалось остановить полностью.

Однако самым сложным для удержания участком оказалась южная линия. Не прикрытый горами южный край Элизионских полей обеспечил противнику крупнейшую зону для сбора войск — в том числе под защитой куртины касра Крафа. Кроме того, её было легко атаковать с воздуха, и здесь же находилось больше всего упавших пилонов, за которыми мог укрываться наступающий враг. С какой стороны ни посмотри, наиболее тяжёлая для обороны позиция.

И вот почему, по моему мнению, её и выбрал для себя лорд-кастелян.


— Стоп, Двадцать первый, стоп! — прокричал в вокс Крид.

Келл проревел то же самое в громкославитель голосом, осипшим после двух дней перекрикивания нескончаемого треска лазвинтовок и рёва болтеров.

— Комиссары Двадцать первого! Делайте свою работу! Удержите их на позициях!

На протяжении двух дней Восьмой твёрдо стоял на позициях, прикрываемый сзади 21-м. Несмотря на артиллерийские налёты, хелдрейков, выхватывающих солдат из окопов, и изнурительное противостояние пехоты Милитарума с падшими полубогами Чёрного Легиона.

Мощная колонна предателей состояла в основном из бронетранспортёров, так как враг хотел прорваться к их позициям, прежде чем высадить закованных в металл убийц.

Впрочем, Урсаркар не был кадетом-лейтенантом, который струсил бы перед катящимися на него «Носорогами» и «Лэндрейдерами». У него было время подготовиться.

Чёрный Легион проводил бронетанковый штурм на юге, поскольку место казалось для этого самым подходящим — открытое пространство для массированного десанта, а также руины пилонов, которые скрыли бы их приближение.

Наступай враги тяжёлой пехотой, это могло бы сработать. Но они решили послать технику. И рухнувшие чернокаменные обелиски создали отличные бутылочные горлышки, с помощью которых можно было держать под контролем подступы.

Каждый проход между пилонами защищали противотанковые мины и широкие рвы, позиции из балластных мешков и «Эгид», откуда расчёты с лазпушками и ракетными установками вели перекрёстный огонь. Идеальные места, по которым можно было наносить удары штурмовой авиацией и заранее пристрелянной артиллерией.

И каждый разбитый в этих горлышках танк делал их ещё уже. Теперь там образовались настоящие заторы из сожжённых остовов на всевозможных выгоревших и обвалившихся от жара шасси, чьи почерневшие скелеты стали по плечо обычному гвардейцу.

Тем, кто сумел прорваться, повезло и того меньше.

Крид собрал всех касркинов, каких смог найти, выдал им оставшиеся противотанковые средства и отправил летать на «Валькириях» вдоль фронта, высматривая места прорывов.

От их рук погибли целые отряды Чёрных Легионеров. Пока «Вальки» обездвиживали и пробивали транспортники ракетами, огневые команды спрыгивали на тросах и гравишютах, чтобы добить выбирающихся наружу пассажиров, — между тем как сам самолёт продолжал кружить над подбитой машиной, расстреливая особо опасных врагов или догоняя бегущих. Затем, невзирая на тяжёлые потери, касркины загружались обратно и начинали всё заново.

Тогда-то бой и превратился в противостояние пехоты — а пространство за бутылочными горлышками укрылось ковром из брошенной техники.

Линия держалась на протяжении двух дней. По крайней мере, до тех пор, пока пару минут назад из вокса не раздался крик полковника 21-го тяжёлого бомбардировочного.

— Трон, враги среди нас! Черноглазые бесы в окопах! Они неправильные, извращённые. Они пожирают меня изнутри!

— Фрекк! — Урсаркар схватил инфопланшет и уставился на картинку с передовой пикт-камеры, установленной на верхушке пилона.

Изображение было зелёным и нечётким, но он сразу понял, что войска бегут. Бросая артиллерийские позиции, которые помогали сохранять на поле боя тупиковую ситуацию.

Он увидел, как комиссар в нижнем краю экрана открыл огонь по бегущим людям, но это ничего не дало. Масса рассыпалась, словно бархан под ногами марширующего батальона, — поначалу небольшими ручейками, а затем, в какой-то момент не выдержав, начав сходить целыми пластами.

— Идиоты! — Лорд-кастелян бросил планшет и поднялся на стрелковую ступеньку, замахав руками первым гвардейцам, которые появились из дымного марева боя. — Вы убьёте всех нас! Ослабите огонь, и они будут тут как тут. Мы уже не отобьёмся, если они окажутся среди нас! Фрекковы болваны!

Он не стал называть их трусами, отметил Джарран. Ни один солдат не мог быть трусом после того, что они пережили за последние два дня. Они не знали ни сна, ни отдыха, ни даже перерывов между волнами атак. Все носили ребризеры из-за сверхионизованного воздуха от лазерного огня. Даже Криду в итоге пришлось надеть на себя такой же. Час назад колонна предателей зашла им в тыл.

— Назад в окопы! — взревел рядом с ним Келл. Несколько бойцов обернулись, заколебавшись. — Вы побежите на глазах у товарищей? Вы сможете жить с этим стыдом? На вас смотрит ваш лорд-кастелян!

Но затем они посмотрели поверх его головы, на разряд молнии, ударивший по внутреннему куполу небесного щита, — и кинулись бежать дальше.

— О, фрекк, — сказал флаг-сержант, оборачиваясь. — Генерал.

Над ними сгущались тучи, клубясь под небесным экраном. Полыхая багрянцем и взвихряясь, словно рана, оставленная кривыми жвалами червя-паразита.

— Это то, о чём я ду…

Зарница расколола мир подобно зеркалу, разбив воздух, землю и плоть вдребезги. Солдаты, с которыми Келл провоевал двадцать лет, разлетелись, как порезанные на конфетти бумажные куклы.

— Вот и всё, Урсаркар. — Джарран включил комм-бусину. — Страйкер-два — пыль, пыль, пыль!

— Что это ещё за фре…

«Валькирия» на площадке позади них запустила двигатели, и те, взвыв, подобно душе грешника, мгновенно вышли на полные обороты. Из сопел на законцовках крыльев рванули кинжалы пламени, подняв машину на три фута над землёй.

Она едва откинула трап, когда из-за завесы молний, паля на ходу, выступили чудовища.

Кадиец исчез в кровавых брызгах, разорванный детонацией снаряда штормболтера. Его соратница ударила противника штыком, лишь для того чтобы её разрезанная поперёк лазвинтовка со стуком упала на дощатый настил, когда сквозь оружие прошёл молниевый коготь. Она успела удивлённо моргнуть, прежде чем распалась на две половинки следом. В окоп дохнула струя пламени, испепелив половину отделения. Очередь из автопушки разнесла ряд вокс-станций и построителей рассеянного пучка, подпалив логические платы, от которых повалил едкий дым, и отбросив операторов от своих пультов.

Старший офицер связи выхватила адов пистолет — богато украшенную семейную реликвию — и успела сделать выстрел, прежде чем снаряды штормболтера снесли ей череп вместе с добрым куском плеча. Слетевшая вместе с оторванным ухом микробусина осталась болтаться на витом проводе.

К Келлу устремились шарики золотого огня, полыхнув яркой белизной на отражающем щите Крида, а затем взорвавшись яркими светлячками. Диагональная линия, казалось, прошла везде, кроме того места, где стоял он сам.

Вот только больше стоять он не мог. Одно колено подкосилось, вдруг лишившись сил.

Гулкий грохот болт-снаряда достиг его ушей лишь после того, как он начал падать.

— Келл! — вскрикнул Урсаркар. Он оказался у плеча Джаррана, помогая ему встать.

И тогда пришла боль. Невыносимая агония от колена до паха. Мучительная и тупая одновременно. Он увидел блеск белой кости среди красного мяса, где раньше находился коленный сустав. Он оказался полностью разбит, а всю штанину до паховой брони посекло шрапнелью.

На ткани начали расцветать красные пятна, словно пролитые на скатерть чернила, — Джарран видел, как те расходятся по плетению, из пятнышек превращаясь в разводы.

Из дыма, поднимавшегося от сожжённых солдат, выступил человек, лицо которого он знал из пропагандистских пиктов и докладов разведки. Силуэт, промахнуться в который было невозможно. Коготь, загнутый подобно аквиле на шее у Келла, меч размером с двух взрослых людей. Держатель для трофеев и собранный в пучок высокий хвост.

— Гр-р-а-ах! — взревел Келл, отпихивая от себя Крида. — Иди, Урсаркар! Проваливай отсюда к фрекку!

— Нет, я…

— Иди!

Касркины из «Валькирии» схватили генерала и потащили назад, прикрывая собственными телами, стреляя из адовых ружей по приближающемуся врагу.

Абаддон, монстр из Ока, с детства преследовавший флаг-сержанта в кошмарах, шёл словно неудержимый грузовоз. Он вскинул огромный коготь и дал очередь по отступающим касркинам, разорвав двоих из них.

Те сомкнули ряды и взбежали по трапу, и «Валька» тут же начала взлетать.

Келл водрузил штандарт Восьмого Кадианского, а затем, держась за него, тяжело поднялся и встал между командиром и приближающимся чудовищем. Ему подумалось, что следовало передать на «Валькирию» заодно и знамя, но для этого было уже поздно.

— Келл, мы развернём «Вальку» и откроем огонь, мы…

— Я спасу вас, — выдавил Джарран в микробусину. Достал силовой меч. — А вы спасите Кадию.

Абаддон оказался даже страшней, чем он себе представлял. Такой быстрый. Запах, напоминавший смрад теневых кузниц варпа. Сера и пряности. Аура, похожая на шипящую неподвижность, которую вот-вот разорвёт яростный раскат грома. Забрызганный кровью доспех, размером с гору. Призрачные образы кошмарных существ, кружащих вокруг головы.

Но жутким его лицо делало то, что оно по-прежнему оставалось таким человеческим. Никаких рогов и шипов, лишь скалящийся рот и мраморно-белая кожа.

— Джарран, — раздался в комм-бусине голос Крида, едва слышимый из-за рёва работающих векторных двигателей. Голос тот, однако, принадлежал сейчас не лорду-кастеляну, а сбившемуся с пути сироте, которого он встретил много лет назад. — Спасибо, брат.

Келл вскинул перед собой меч, чьё энергетическое поле словно угасло в присутствии магистра войны Хаоса. У него подкосилось колено, и он потерял равновесие, но всё равно устремил клинок к незащищённому лицу, рот на котором превратился в гневно разверстую чёрную пасть.

Затем меч упал, покатившись по земле вместе с державшей его рукой.

Демонический клинок отсёк её чётким гильотинным ударом, и в следующий миг Джарран оказался в воздухе.

Разоритель схватил его массивным когтем, двумя пальцами-косами пробив плечи, а большой палец вогнал под рёбра по самый хребет, заключив Келла в клетку боли. Острые, окутанные искрящимися молниями лезвия вошли глубже в броню и плоть.

Он обхватил силовым кулаком боевое знамя, не дав тому упасть.

— Кадия стоит.

— Но ты — нет. И я убью его, — произнёс Разоритель. Его голос оказался глубоким и сильным, наполненным страстностью, которой флаг-сержант совсем не ожидал услышать. — А пока пусть он посмотрит, как ты умираешь. И в смерти твоей не будет чести.

Келл почувствовал, как от давления у него трещат рёбра. Во рту появилась кровь. Ему стало трудно дышать.

— Ты убиваешь меня той же перчаткой, что сразила ангела и касалась Императора, — выдавил он. — Разве это не честь?

Благородное лицо исказилось от ярости.

— Я не такой неудачник, как Хорус.

— Раз он такой неудачник, почему ты одеваешься как он, а? Скажи-ка во… ч-ч-ч-ч-ч-к-к-к…

Давление. Кости лопнули и раскрошились. Джарран почувствовал, как скрутился хребет. Монстр не столько раздавил его, сколько смял его тело, будто глину, прежде чем бросить в грязь.

Жестокий пересказ старого мифа о сотворении, где бог вылепил людей из земли, — но только Келл сейчас лежал на тверди, изничтоженный и откинутый, со странно вывернутой на сломанной шее головой.

Он видел, как по груди, пронзённой пятью когтями, растекается кровь. Её полосы пропитывали ткань ярким багрянцем, быстро набухая и раздаваясь вширь.

Расцветая. На его груди расцветал узор, чётким, живым цветом выделяясь на фоне меркнущего мира.

Красный.

Красный, как фейерверки на празднике победы.

Красный, как цветы в материнском саду.

Красный, как алый хризантус.

Красный, как Цветок Кадии.


— Кажется, я в него попал.

Лорд-кастелян Урсаркар И. Крид, генерал кадианских войск, глядел из боковой двери «Валькирии» на бушующую внизу битву.

— Что? — переспросил он.

— Разоритель, лорд-кастелян, — повторил Сервантус Глейв, похлопав переброшенное через грудь залповое ружьё. — Когда мы эвакуировали вас. Кажется, я в него попал, может, ранил.

— А. Молодец.

Он выглядел рассеянным, совершенно не таким, как ожидал Глейв. Штопальщик Кристан осмотрел его при взлёте, но того даже не зацепило.

— Я убью его, сэр. Вот увидите, — прошептал Сервантус, подступив к нему ближе. — Не волнуйтесь, вы ещё скажете мне спасибо, когда всё закончится. Мы отправляемся в туннели? Что ж, мы со Штопальщиком как раз туннельные бойцы. Глубинный патруль.

Крид не ответил, и Глейв заволновался, не слишком ли на него давит и фамильярничает.

— Кадия стоит, — добавил он.

— Единой, — ответил Урсаркар, не глядя на касркина.

— Простите, сэр?

— Кадия стоит единой. Вот так придумал Келл. Он, знаешь ли, пишет речи — в смысле, писал речи. Я их только зачитывал. Это была его большая идея после битвы при Тайроке. Мы оба не относились к хорошим семействам, первый лорд-кастелян без известной родословной. Он решил, что пора всех уравнять, положить конец социальным расслоениям, заставить всех выступить единым фронтом. Вот что я должен был сказать: Кадия. Стоит. Единой. Три ударных слова, бум-бум-бум, смысл которых поймёт каждый. Так я и сказал. Кадия. Стоит…

Крид посмотрел на него в первый раз, и тогда Сервантус заметил, насколько уставшим тот выглядел.

— А потом… у меня засбоил фрекков микрофон. — Генерал хохотнул. — Все услышали «Кадия стоит», а последнее слово до них не дошло. Затем всё утонуло в таком громогласном рёве, какого я прежде не слышал. Потом у меня ещё полдня звенело в ушах, а Келлу пришлось кричать, когда он наклонился ко мне, чтобы сказать: «Похоже, Император переписал речь».

— Так и есть, генерал. Император сказал своё слово. Вот почему я знаю, что мы победим.

— Откуда в тебе такая уверенность? — спросил Крид, подняв на него потухшие фиолетовые глаза.

— От вас, сэр.

— А, ну да. Конечно.

— Я считаю, раз вы можете стоять, то можем мы все.

Урсаркар кивнул, едва заметно качнув головой, и продолжил смотреть на сражение под ними. На разрушительные шквалы лазерного огня и бушующие повсюду бои. На глянцево-чёрные клинья космодесантников-предателей, прорывающихся вглубь Элизионских полей.

Один из пилонов рухнул от попадания, разлетевшись вдребезги и сровняв с землёй забитую «Василисками» огневую позицию.

— Приближаемся к пещерам, лорд-кастелян, — произнёс пилот. — Лучше закрыть боковой люк, чтобы минимизировать перепад давления.

Крид втянул в лёгкие воздух, стукнул Глейва по наплечнику и потянулся к внутреннему воксу.

— Держись возле меня, капрал. Мне нужен туннельный боец. И если так хочешь убить Разорителя, я дам тебе шанс в него выстрелить.

Он переключил канал.

— Пилот?

— Сэр?

— Отставить заход в пещеру. Садись у входа. Я не буду прятаться в норе, пока мои солдаты бьются с врагом.

— Да, сэр. Кадия стоит, сэр.

— Ещё как стоит, фрекк её дери, — сказал он и отключился.

Когда «Валька» коснулась земли, он, сложив руки за спиной и в развевающейся шинели, сошёл по трапу ещё до того, как тот успел полностью открыться. Во рту у него торчала свежая, ещё не прикуренная сигара. Сервантус подумал, что она вполне могла быть последней.

Солдаты у входа в туннель испуганно оглянулись, уставившись на него широкими глазами. Неудивительно, учитывая то, какие страшные звуки докатывались с передовой.

Судя по нашивкам, они были из Восьмого, из спецсекции городских штурмов. Подходящие кандидаты в туннельные бойцы.

— Бойцы Кадии, чей это мир? — спросил генерал.

Но он говорил слишком тихо, привыкнув к тому, что флаг-сержант повторял его слова в громкославитель, и лишь те, кто стоял к нему ближе всех, нестройно пробормотали ответ.

— Лорд, — сказал комиссар, с извиняющимся видом протянув ему магна-рупор.

Крид поднёс его ко рту.

— Я спрашиваю, солдаты Кадии, чей это фрекков мир? Разорителя или наш?

— Наш мир!

— И чьи это туннели?

— Наши туннели!

— Мы — арьергард. Я и вы. Наша задача — заставить их заплатить за каждый чёртов дюйм. Теперь, когда изменники рядом, вы дадите дёру или будете стоять?

По одобрительным крикам Глейв понял, что они решили стоять.


+Где моё дитя?+ спрашивал магистр войны. Он был в ярости, готовый убивать. +Я переносил крайний срок несколько раз. А вы потеряли образец?+

Это был старый оттиск, и в смутных цветастых образах Моркат различала лишь самые общие очертания. Магистр войны не носил брони, но всё равно выглядел внушительнее остальных космодесантников Хаоса, собравшихся вокруг стола. Хирургическая плита была реальной, как и оборудование в комнате, хотя всё было закрыто пластековыми полотнами, в каждой складке которых густо скопилась ноктилитовая пыль.

+Милорд Абаддон.+

+Я теперь магистр войны.+

+Магистр войны… Вы не понимаете всю сложность таких операций. Хирургических вмешательств, подкожных пересадок. Неиспытанное сращивание ноктилита с человеческой плотью…+

Магистр войны прекратил хищно кружить по комнате и упёрся кулаками в пустой стол — переведя взгляд на физический оригинал, Дравура увидела вмятины, которые оставили в металле его костяшки.

+Это я не понимаю? Позволь, я расскажу, чего не понимаешь ты, мастер-апотекарий. Ты не понимаешь, какие ресурсы я вложил в проект. И кого мне пришлось просить об одолжениях. И сколько людей я потерял в набегах на Чёрные корабли за детьми-псайкерами. Ты не понимаешь, какие артефакты мне пришлось отдать за то, чтобы тебя консультировала чёртова ведьма плоти друкари. И что в итоге — лишь выброшенные из шлюза растерзанные тела. Затем у тебя получилось, и… что… ты потерял ребёнка?+

+Разве вы не видите, что это уже успех? Невероятный успех. Я даже не подозревал, что субъект выжил, пока она не сползла со стола и не выбралась в коридор. А когда я погнался за нею, двери из плоти захлопнулись у меня перед носом, и она обратила против меня трэллов крепости. Она может говорить с осквернённой крепостью, магистр войны. Контролировать её, к чему мы и стремились. Нам больше не придётся подсаживать демонов в ноктилит, чтобы подчинить его, не придётся менять одно злобное сознание на другое, ведь теперь у нас есть специальное управляющее устройство, которым, в свою очередь, можем управлять мы сами.+

+Ребёнок. Который сбежал вместе с компонентами, нужными для создания другого такого же.+

+Ребёнок вырастет, и мы сможем найти её снова. Она напугана. Только-только переродилась трансчеловеком. Даже наши неофиты на какое-то время теряют рассудок.+

Магистр войны шагнул к Моркат, и, когда его молочное лицо обрело чёткие контуры, написанное на нём беспокойство разбило то, чем смутный апотекарий заменил ей сердце.

Абаддон поднёс руку к комм-бусине.

+Уркантос,+ сказал он. +Собирай Гончих. Охотничью стаю. Мы отправляемся вглубь крепости.+

Затем он померк, и Дравура осталась стоять перед рассеивающимся пси-оттиском.

Отец всегда говорил ей, что она была ребёнком-дикарём, воспитанным культом в недрах крепости. Что она принадлежала Чернокаменной, может, даже была её творением.

Он ей лгал.

Это он её изваял. Человек-ключ, в муках созданный из плоти и кости, специально спроектированный, чтобы отпереть крепость и помочь ему проторить Багровую Тропу, сокрушить Кадию и поставить безбожную Терру на колени. «Воля вечности» была такой ценной потому, что Эзекиль сумел приручить её, другую же он передал Гурону Чёрное Сердце, поскольку та была неуправляемой, а подселённый в неё демон — слишком диким.

Абаддон сотворил её, точно так же, как его отец, Хорус, сотворил его самого.

Где моё дитя?

В словах сомневаться не приходилось: он считал её своей.

Мог ли он оставить её здесь намеренно, чтобы она узнала правду? Пытался ли он так признаться ей в том, что Моркат и так знала всё это время?

— Раз так, то я здесь, отец, — прошептала она. — И пусть твоя ложь болезненна, я докажу, что достойная дочь. И докажу, как сильно ты во мне нуждаешься.

Дравура Моркат, Дитя Крепости, отправилась спасать мечту своего отца.


Глубоко в синаптических туннелях ноктилитового узла управления Велизарий Коул открыл для себя новую реальность.

Долгое, очень долгое время он обретался на переднем краю человеческой науки. Раздвигал границы тайных исследований до глубин, каких не знал никто со времён того умника, Архана Лэнда.

Но его картографические программы всё ещё разгадывали принципы работы пилонов. Точки выброса лучей. Фокусирующие камеры. Аномалии частиц, свидетельствовавшие о том, что огромные мегалитические сооружения были не столько построены, сколько сформированы, как это делали альдари со своими костяными конструкциями. Вот только если призрачная кость находилась в психической гармонии, то варп-сигнатура этого камня оставалась инертной. Больше того, если её правильно откалибровать, сигнатура становилась отрицательной — как у эмпирейной чёрной дыры.

Последние сорок часов две части его тройственного сознания занимались выстраиванием отрицательно заряженных элементов в единую сеть.

В то время как третий рассудок развлекал некрона беседой.

— Что я хочу донести, дорогой архимагос, — говорил Тразин на четвёртый час лекции, — что Империум непостигаем с человеческой точки зрения или даже трансчеловеческой.

— Понятно.

— В конечном счёте, что такое Империум? Люди и смежные с людьми существа считают его единым государством, монолитной структурой. Но даже самый беглый анализ покажет, что существует много Империумов — твои Механикус, Инквизиция, Администратум, отдельные планеты и так далее. Альянсы между ними в лучшем случае номинальные и…

— Ты слышал? — спросил вдруг Коул.

— Что, бой? Да, мои скарабеи, что называется, держат руку на пульсе. Твой лорд-кастелян организовывает отход через туннели…

— Он не мой лорд. Ты совершенно не понимаешь сути наших взаимоотношений.

— Так вот, множество маленьких Империумов…

— Они уже близко? — Велизарий отвлёк вторичное сознание от работы над узлом, воспользовавшись им для предсказания угроз.

Тогда-то он обнаружил буфер с боевыми сводками, терпеливо дожидавшимися в файле «Отложенные».

О Омниссия, манипула скитариев. На протяжении всего дня они сражались вместе с Кридом в туннелях, однако он заморозил сигналы предупреждений, чтобы не отвлекаться. Техновоины в большинстве своём были уже выведены из строя, их прекрасные тела изломал авангард Чёрных Легионеров и терминаторов Абаддона, впереди которых приливной волной катились эмпирейные ужасы.

Почти здесь. Он послал ментальную команду шеренгам электрожрецов и боевых сервиторов, безмолвно стоявших в узловой пещере. Прорывники, что окружали несносного ксеноса, развернулись на гусеницах и направили оружие в другую сторону, готовые искать новые цели.

— Действительно, они близко — на другом краю пещеры. Но не беспокойтесь, если придётся, я смогу нас защитить, пока вы будете заниматься своей работой.

— Защитить нас? Да у тебя даже нет дальнобойного оружия.

— Мой дорогой архимагос, я владыка Нигилахской династии. Мне не нужно дальнобойное оружие — я показываю на существо пальцем, и оно умирает.

Коул уже собирался указать на абсурдность такого заявления, как вдруг раздался рёв рушащейся скальной породы, и стена пещеры внезапно обвалилась внутрь.

И всё вокруг погрузилось в ад.


Тразин почувствовал определённое сожаление, когда Чёрный Легион сошёлся в бою с электрожрецами, словно в театральной постановке, наполнив пространство очередями болт-снарядов и хлещущими сетками электрических разрядов.

Как-никак атака оборвала такой занимательный разговор.

В эти дни редко встречались существа с широким кругозором, с кем можно было обсудить природу мироздания. Он изголодался по общению с тех пор, как на несчастного Орикана упала гора.

В дальнем закутке нейронных катушек он между тем без устали работал над вопросом, что именно унести из этой экспедиции, когда настанет пора уходить. События, похоже, близились к развязке, и, хотя игра в спасителя была довольно весёлой, так или иначе его роль скоро подойдёт к концу. И, учитывая оказанную помощь, вряд ли кто-нибудь станет винить его, если он захватит с собой пару-тройку сувенирчиков на память.

К примеру, архимагоса-доминуса, который оказался таким интересным собеседником. Коул был необычайно одарённым для аугментированного человека — а учитывая, что ему было всего каких-то десять тысяч лет, его юношеский запал искренне забавлял археоведа.

Однако он выбросил мысли об архимагосе из головы, когда увидел образец, что шёл сквозь шеренги электрожрецов, ударами отшвыривая тела перед собой.

Тразин окинул его взглядом.

Увидел, как взметается хвост, когда он с рыком мотал головой. Как раскалённые до синевы разряды электрожрецов пляшут на шестах его держателя для трофеев.

Образец вырвался из строя жрецов, насадив на демонический клинок одного из бледнолицых священнослужителей, который во вспышках искр всё слабее колотил заключёнными в медь пальцами по чёрной перчатке.

Абаддон Разоритель повернулся к ним. Живая реликвия Ереси. Его можно будет выставить целиком или разобрать на элементы для выставки магистра войны, которая станет венцом его галереи Ереси Хоруса, о чём археовед так давно мечтал.

Гордое лицо магистра войны нахмурилось от узнавания, а затем он проревел одно исполненное ярости слово:

— Коул!

— О, да, — пробормотал Неисчислимый. — Ты станешь настоящим украшением выставки.

— Тразин! Он узнал меня. Он понял, что мы делаем. Электрожрецы его не остановят, а прорывники…

— Не тревожьтесь, — сказал он, открывая пространственные придатки и извлекая наружу тессерактовый лабиринт. — Я принёс с собой пару полезных вещичек.

Он активировал лабиринт и бросил его над головой прорывника, чьё выращенное в чане тело разлетелось от изящного удара Когтем Хоруса. Лабиринт дважды отскочил от пола, исторгая призматические завитки энергии, которые озарили тьму пещеры плёночным радужным блеском.

В расширяющейся пространственной прорехе задвигались высокие силуэты.

Тразин ненавидел посылать экспонаты на смерть, но иногда их приходилось разменивать на более ценный трофей.

Как-никак, чтобы что-нибудь получить, требовалось что-нибудь отдать.

С деланым вздохом он потянулся в пространственный карман и достал ещё два лабиринта, после чего запустил их активацию.


Лейтенант-командор Керант из Ультрадесанта увидел несущихся на него врагов и не стал мешкать. Он различил восьмиконечные знамёна и сшитые из кожи стяги. Рогатые шлемы и мутации варпа.

Золотые очи на чёрном керамите — эмблема, известная ему слишком хорошо.

Он поднял волкитный пистолет, украшенный гербом Пятисот Миров, и послал мерцающий тепловой луч в грудь ближайшему изменнику в чёрной броне. Космодесантник покатился по земле, выгорая изнутри доспеха, так что из сочленений и глазных линз повалил густой дым.

— Бейте хорусианских изменников! Помните Калт!

Он вскинул меч перед собой, и его преторианцы, чьи синие латы ярко сверкали даже в тенях, ринулись на неприятеля. Толстые прорывные щиты сшиблись с рядами чёрного керамита. Короткие гладии били, прокручивались и били снова. Легатский топор его сержанта вздымался и падал прицельными ударами хорошо вымуштрованного воина.

Кровь предателей рекой полилась на чёрный мрамор, исходя на холоде паром.

«Что это за предатели такие?» — подумал Керант, дав двум «Контемпторам» сигнал занять места во флангах.

Символика предателей оказалась ему незнакомой, такой не имел ни один известный ему легион. Возможно, Несущие Слово или Пожиратели Миров взяли себе новые цвета для сражения на Арматуре, подвигнутые некой целью ритуальной значимости.

Знал он только то, что должен любой ценой удержать строй, — хотя и не помнил, когда ему отдавали такой приказ, как и, собственно, кто именно.

Впрочем, мысль тут же исчезла, поскольку перед ним стоял магистр войны.

Когтистая, знакомая с виду перчатка пронзила одного из преторианцев, погрузившись ему в торс и подняв в воздух, прежде чем встроенный штормболтер разорвал его в клочья. Силуэт архипредателя Хоруса забрызгало кровью.

Однако доспех показался ему не тем, а ещё лицо — это лицо он точно знал.

— Эзекиль, — ощерился Керант, встретившись с изменником взглядом.

Эзекиль Абаддон. Одной рукой он вытянул молниевый коготь генетического отца, бросая ему вызов, тогда как второй воздел зловещего вида меч и ударил им остриём вниз в чернокаменный пол, проделав кровоточащую рану не просто в скале, а в самых мускулах материального плана бытия.

Из разреза, подобно насекомым, бегущим из развороченного муравейника, хлынули издёвки над Имперской Истиной. Лепечущие и орущие твари бросились на правый фланг строя и, вскарабкиваясь друг другу на плечи, приливной волной захлестнули щиты.

— Когда я приволоку тебя к Императору, брат, ты пожалеешь, что я не убил тебя за твои преступления.

Затем Керант ринулся в бой и скрестил клинки с первым капитаном Сынов Хоруса.


— Все элементы пилонной матрицы активны! — победно прожужжал Коул, полностью отсоединив сознание от узла управления.

Лишь когда его трёхуровневый рассудок просканировал помещение, распознавательная подсистема отметила два десятка уникальных разновидностей археотеха.

Здесь были Ультрадесантники, невозмутимые и смелые. Идущие клином Саламандры в зелёных доспехах с более не используемыми эмблемами. А справа — целый полк востроянцев, корчившихся на полу от приступа стазисной тошноты, между тем как среди них уже рвались болтерные снаряды.

Безответный огонь, казалось, вот-вот сломит их дух, но затем над головами засверкали импульсы длинноствольных лазружей, выпущенные группкой снайперов в плащах на верхушке разрушенного пилона. Под прикрытием союзников востроянцы сумели подняться, подобрать винтовки и начать сражаться.

И что самое невероятное, подле Ультрадесантников сражался золотой великан — поборник клинка Кустодианской Стражи, — повергая неприятелей безупречными ка’та.

— Ничего себе. — Архимагос посмотрел на последний лабиринт, который некрон всё ещё сжимал в руке. — И что в последнем?

Тразин постучал пальцем по конструкции с видом, который, будь некрон человеком, Велизарий назвал бы задумчивым.

— Этот я открою лишь в случае крайней необходимости.

Коул кинул взгляд на творившееся в узловой комнате побоище. На машины смерти и трансчеловеческих воинов из всех временных периодов, рвущих друг друга в одной схватке.

— Что бы там ни было — оно разве хуже этого?

— Гораздо хуже, — ответил Неисчислимый. — Если я выпущу этот образец, он не остановится уже никогда.


Глава четвёртая

Сервантус протянул Криду флягу, и лорд-кастелян сделал глубокий глоток, прежде чем свернуть за угол.

Сейчас ему это требовалось как никогда. Крид кричал и ревел всю дорогу вниз, неустанно раззадоривая и подбадривая арьергард. Удерживая врата и редуты «Эгиды», пока они не становились непригодными для обороны, а затем приказывая забрасывать дорогу за собой взрывпакетами и гранатами, прежде чем с боем отступить к следующей позиции.

Глейв раньше не видел ничего подобного. Урсаркар даже не брал в руки адовые пистолеты. Просто приказывал и ободрял, указывал и направлял. Использовал в качестве оружия Восьмой Кадианский, пока Сервантус прикрывал ему спину, безжалостно срезая лучами залпового ружья всё, что хотя бы взглянуло на Крида.

Касркин убил ещё троих космодесантников Хаоса, хотя и был далеко не единственным, кто решетил их лазерным огнём. Однако он знал, что все победы принадлежали исключительно ему, и чувствовал, как его своим светом озаряет Император.

Император, что поставил его подле Своего орудия — лорда-кастеляна. Который приведёт Глейва к предначертанной ему судьбе — стать тем, кто убьёт магистра войны.

Но Разоритель переиграл их. Он позволил им отступить по главному туннелю, что вёл к пещере с пилонами, после чего заблокировал их там. Отрезав Крида с авангардом касркинов, он двинулся по тупиковой ветке, которая шла параллельно каверне, а затем обрушил перемычку между ними.

Император никогда не обещал, что будет легко. И то, что они увидели, войдя в главную пещеру, определённо не подпадало под категорию лёгких дел.

— Фрекков Трон, — ругнулся генерал.

Представшее перед Сервантусом зрелище не имело смысла. За время войны на Кадии он встречал много подразделений, действовавших в составе общевойсковых сил, которые нечасто можно было увидеть даже в самых горячих и крупных зонах боевых действий. Но здесь происходило нечто совершенно другое.

— Откуда здесь взялись востроянцы, сэр? — удивлённо спросил он. — Разве мы не прошли над ними, когда летели к туннелям?

— Меня больше беспокоит, что я не знал ни о каких контингентах Ультрадесантников и Саламандр, — отозвался Крид. — Видимо, резервы имелись не только у меня.

Глейв настроил разрешение линз и всмотрелся. Пещера, расположившаяся в скальном основании планеты, заходила ходуном, отчего картинка начала трястись. Тем не менее в дальнем конце боевого порядка он различил громадного дредноута Ультрадесанта, сражавшегося с двумя существами, которые в прошлом могли быть такими же машинами, но теперь превратились в греховные пародии на оных. Третий шагоход изменников уже валялся на полу, извергая густой дым.

Дредноут в ярко-синей броне врезал потрескивающим силовым кулаком по предательской машине, заставив её пошатнуться, после чего развернулся ко второй, которая опутала ему другую конечность шевелящимся клубком стальных, усеянных шипами щупалец.

К потрясению Сервантуса, из-под ног обездвиженного дредноута вырвалось золотое пятно, вычерчивая перед собой эфирные синие дуги, которые прошли сквозь цепкие кабели-жгуты и отсекли их от предательской машины. Отрубленные придатки сжались и забились в предсмертных судорогах, а между тем золотое пятно ринулось отражать возобновившийся натиск второго вражеского шагателя, который оправился после удара дредноута и теперь колотил его собственным силовым кулаком.

Когда золотая фигура ушла в сторону, а затем, сделав выпад, пронзила громадную демоническую махину, Глейв понял, что это позолоченный человек, который ростом превосходил даже космодесантника и сражался с дредноутом так, словно они были ровней. На одно глупое мгновение он подумал, что это сам Император.

Но нет, это был кустодий с Терры — как те, что изображались на витражах в соборах.

Сервантус заворожённо наблюдал за тем, как позолоченный воитель уклонялся и парировал, крутился и бил, а затем в какой-то момент подпрыгнул назад на свой полный рост, оттолкнулся от силового реактора дредноута Ультрадесанта и, выгнувшись подобно луку, сжал меч двумя руками и направил его остриём вниз.

Когда герой в злате поверг шатающуюся предательскую машину на землю и его меч погрузился ей в нечестивое лицо, Глейв наконец понял, чему стал свидетелем.

— Это чудо, — ахнул он. — Император восстал! Солдаты со всех полей сражений пришли защитить Кадию!

— Кем бы они ни были, пусть дерутся. — Урсаркар хмыкнул. — Восьмой, построиться и занять позиции! Укрывайтесь за основаниями пилонов, отступайте на все подготовленные позиции, какие есть! Примкнуть штыки, нас ждёт ближний бой!

Крид указал на фигуру среди чёрного вала врагов — красный хвост, почти терявшийся в лесу шипов.

— Вот наша цель. Разоритель. Мы пробьёмся к нему, понял?

Касркин переключил залповое ружьё на полную мощность и закрепил его на нагрудном манипуляторе.

Его ждала схватка героев, битва, которая сокрушит мир.


— Тразин! — прикрикнул Коул и затараторил одновременно на машинном наречии и через рупор вокс-славителя. — Что бы ты там ни прятал, оно нужно нам сейчас!

Авгуры тактического предсказания с рёвом заливали его зрение багровым цветом, предупреждая, что шеренга вот-вот развалится.

Последний живой хелбрут только что повалил «Контемптора», расплавив ему броню выстрелом из мультимелты, прежде чем изорванными обрывками отсечённого силового хлыста разодрать погребённого внутри пилота, словно пропустив его через мясорубку. Саламандры гибли со скоростью около одного астартес каждые тридцать секунд, и даже могучие керамитовые латы оказались не способны защитить их от ударов терминаторской гвардии Абаддона.

Пара гибких танцоров, ростом вдвое превосходивших обычного человека и покрытых сиреневой, переливающейся в движении чешуёй, неслись в плясе сквозь ряды востроянцев. Они не обращали внимания ни на кого вокруг, зачарованно глядя на своё зеркальное подобие напротив, и, соприкасаясь ладонями и вскидывая ноги, попутно с небрежным изяществом расправлялись с окружавшими их гвардейцами.

Те солдаты, что не истекали кровью до смерти, раздирали порезы на телах, пытаясь избавиться от облеплявших гноящиеся раны склизких мух, порождаемых изрытой оспинами горой разумного мяса, которая теперь возвышалась в сердце хаоситских порядков.

Коул опустил солнечный атомизатор и перевёл энергию на тепловую фокусирующую систему, снизив её подачу на силовое поле до опасного уровня, чтобы получить достаточно плотное множество мелта-волн, и прицелился поверху, чтобы не задеть солдат.

Выстрелил.

Один танцор исчез во взрыве ядерного излучения, и его эктоплазма в мгновение ока рассеялась раскалённым паром.

Второй плясун, продолжавший держать опалённые руки партнёра, по-змеиному извернулся к Коулу и завизжал — безгубый рот растянулся в рыке, обнажив выпирающие наружу челюсти, дёсны и острые рыбьи зубы.

У него не оказалось глаз. Доселе закрытые, окружённые хлёсткими ресницами веки внезапно открылись, к удивлению архимагоса явив новые рты, в глазницах-зевах которых мерно покачивались толстые красные языки.

— Тразин! — Атомизатор Велизария отключился. Щит едва работал. Он встал с топором в защитную стойку, одновременно выпустив из грудной клетки оборонительный заслон мехадендритов. — Сделай что-нибудь, бесполезная ты абоминация!

Тразин встал рядом с ним, протянул к существу варпа длинную руку из некродермиса, а затем указал на него пальцем.

Демон прорывался сквозь шеренги востроянцев, рубя и размахивая всеми четырьмя конечностями, так что солдаты разлетались от него, словно тряпичные куклы. Бойцы выли и стонали от экстатичной боли, их лица искажались в потрясённом смятении от полной перегрузки чувств.

Демон устремился к ним на четвереньках, по-змеиному раскачиваясь всем своим длинным телом, а разделившаяся по самую шею голова выкрутилась так, что теперь он вонзался в солдат острыми зубами снизу, словно крокодил, раздирая им животы и поясницы.

Вокруг его отвратительного лица затрепетал зелёный ореол зловредного света.

Голова взорвалась, и ихор выплеснулся достаточно высоко, чтобы несколько капель попали Коулу на рясу, и он с омерзением смахнул их третичной аугметической рукой.

Длинное чешуйчатое тело забилось на чернокаменном полу, охваченное такими сильными мышечными спазмами, что внутри стали ломаться кости. По крайней мере, до тех пор, пока из бесцветной трещины в реальности не вышла скелетообразная фигура и не всадила ещё один корпускулярный луч во вторичный мозг у основания хребта твари.

— Это была адекватная добыча? — поинтересовался археовед.

Невероятно меткий снайпер прошептал искажённый статикой ответ, который Коул не смог расшифровать.

— Удачной охоты, страж. Я дам сигнал, когда ты мне потребуешься. — Тразин поднял руку, отпуская его, и вассал шагнул обратно сквозь прореху в реальном пространстве.

— Тессеракт, — рявкнул архимагос. — Бегом! Мне всё равно, что в нём. Нам оно нужно.

— Ладно, но предупреждаю — тебе это не понравится.


— Ты не попадёшь на Терру, Эзекиль. И Хорус тоже. Гиллиман… — лейтенант-командор Керант выдавил из себя эти слова. Выдавил сквозь кровь, подходящую к горлу. Выплюнул на выдохе, слишком слабом из-за пробитых лёгких. — Примарх вас остановит.

— Примархов больше нет, брат, — произнёс Абаддон. — И Хоруса тоже. То время прошло — но Галактика по-прежнему горит.

И на лице врага, предателя, Керант различил выражение… чего? Сожаления? Боли? Нет…

Бок пронзил очередной укол боли, когда первый капитан Сынов Хоруса погрузил отцовский коготь глубже в Ультрадесантника, обдирая рёбра и разрушая внутренние органы.

И в тот финальный момент сверхсосредоточенности Керант понял, что это была зависть. Предатель завидовал ему.

— Будет милосердней, чтобы ты умер в неведении, — сказал Эзекиль Абаддон.

Затем он провёл демоническим клинком по горлу Керанта, и последним, что услышал лейтенант-командор, стал крик всепоглощающей ярости и безграничного гнева.

И рёв:

— Кадия стоит!


Когда Глейв увидел, как Разоритель бросил капитана Ультрадесанта и повернулся в его сторону, его пробрал озноб.

Несмотря на отделявшее их расстояние, казалось, что те блестящие, напоминавшие шары из полированного оникса глаза уставились прямо на него. Выделив его среди остальной шеренги.

Но нет, не его — лорда-кастеляна. Крида.

Царь дьяволов и магистр войны Хаоса жаждал Крида и шёл за ним.

— Отходим, — сказал Урсаркар, затем повысил голос, чтобы его услышали сквозь треск лазерного огня и щелчки адовых ружей, поднеся ко рту магна-рупор. — Отходим группами! Заставьте их пройти по полю обломков!

Тяжёлый огонь по их позиции снёс часть пилона, вызвав оползень, который похоронил под собой две роты и превратил пространство между ними в ничейную землю, усеянную мусором вперемешку с телами кадианцев. Сквозь стены проходила какая-то вибрация, гул, от которого у него ныли зубы и пульсировали пазухи. По поверхностям пилонов змеились трещины шириной с палец, отчего вниз то и дело сыпалось каменное крошево, словно куски отбившейся штукатурки.

На самом деле трястись начала уже вся пещера. С потолка раздавалось гулкое бум, бум, бум, напоминавшее выстрелы из артиллерии или шаги титана.

Остатки арьергарда выбрались на вершину осыпи и принялись организовывать новые позиции среди чернокамня, складывая из упавших ноктилитовых глыб низкие стенки и стрелковые ячейки.

Разоритель приближался. Быстрее, чем касркин мог уследить за ним взглядом. Будто лавина, обрётшая форму.

Он снёс последних стоявших на пути Ультрадесантников. Изрешетил из штормболтера востроянцев. Затем к нему устремился золотой гигант, выписывая синим эфирным мечом дуги и параболы, и каждым взмахом, обратным ударом и выпадом разя очередного демона.

Разоритель разбил несущийся клинок, ударив наотмашь собственным, и тогда Сервантус стал надеяться, что благородный воитель ещё сможет побороть архипредателя или пронзить его сломанным мечом.

Но позолоченный человек упал, и его сияющий шлем покатился прочь от тела.

Сражённый одним ударом.

Справа от Глейва от звукоусиливающих углов пещеры отразились звериные вопли, и касркин увидел, как к войску Архиврага рвутся космодесантники-лоялисты в цветах Русса. Некоторые сжимали болтеры и цепные мечи, прочие не имели вообще ничего. Сервантус различил длинные мускулистые конечности, более не обременённые бронёй. Серые и чёрные клочья волос. Жуткие клыки, торчавшие из вытянутых черепов, кривые когти вместо перчаток.

Некоторые мчались на четвереньках, неслись вприпрыжку, выворачивая запястья дальше, чем следовало бы, когда их ладони касались пола.

И пока они бежали к армии нечестивцев, Глейву показалось, будто он заметил обозначения Железных Волков и даже самого волчьего лорда Орвена Хайфелла, размахивавшего силовым топором среди свор мутантов.

Затем они со смачным шлепком врезались в ряды Архиврага, и недолюди с обеих сторон исчезли в буре когтей, зубов, меха и эктоплазмы.

Разоритель продолжал идти. Зарубил космодесантника, который преодолел массу демонов. Расколол шлем Железного Волка очередью из штормболтера.

Бронированный монстр прорвался на последний клок ничейной земли — и оказался на прицеле кадианцев.

— Огонь! — взревел Крид. — Огонь!


Вокруг засверкали полосы радужного света, который, казалось, преломлялся сквозь каждую молекулу воздуха, будто в кристалле.

И она обнаружила себя посреди ада.

Перед ней неслась орда нечисти Хаоса: Чёрные Легионеры, терминаторы, гнилостные потоки низших демонов без остатка заполоняли её зрение. Среди них шли более крупные дьяволы — владыки варпа, шествовавшие, скакавшие и топавшие. Окрылённые и птицеподобные, гибкие и порочные, тучные и самодовольные — мерзость из мерзости.

В глубине потока шагала фигура в терминаторской броне, пробиваясь сквозь шквал энергии так, словно то был крепкий ветер, причём не самый холодный.

— Мадам? — спросил темпестор Дарак, прижимая адовое ружьё к плечу. — Нам позволено атаковать?

Каппа-Орлы были слишком дисциплинированны, чтобы открывать огонь без её приказа. Прямо сейчас одного из них тошнило от витавших в пещере демонических миазмов, но оружия он не опустил.

Ему следовало быть в шлеме, а не в парадном берете. Действительно, а почему он не был в шлеме? Воздух на Владусе Вторичном был токсичным, заражённым. И где они сейчас? Внутри собора, куда завела их Валерия? Где…

— Нет, — прошептала она.

Воспоминания вернулись к ней во вспышках образов. Валерия. Разрушенный мир. Её застывшая ударная группа. Металлический монстр в капюшоне, выходящий из туннеля изумрудного света среди взвывших могильных ветров. Болт-снаряд, разрывающийся в груди Валерии. Её открытые глаза, видящие перед собой лишь тёмную галерею, пока внутри мозга скребут крошечные лапки…

Она развернулась и вскинула болтер «Осуждающий», направив оружие в лицо Тразина Неисчислимого.

— Абоминация, — скривилась инквизитор Катаринья Грейфакс.

— Ну вот видишь, — сказал некрон техножрецу. — Не слишком-то оригинально, да?

Грейфакс было всё равно, что это значило. Она нажала спусковой крючок — или велела пальцу его нажать.

Тот никак не отреагировал. И зуд в голове стал лихорадочным.

— Полагаю, мыслеуправление не даст тебе этого сделать, — произнёс ксенос.

— Как ты вообще… Нет, и знать не желаю. Где мы? Что происходит?

Некрону не пришлось отвечать. Катаринья услышала крики, возгласы «Кадия стоит!» и увидела пилоны.

— Нет…

— Боюсь, что да. — Тразин раскинул вокруг себя длинные руки. — Да, это действительно Кадия, сердце пилонной матрицы. И мы вот-вот исполним великую мечту Валерии, воспользовавшись ею для закрытия Ока Ужаса. Чаяние, которое ты так решительно пресекла, всадив ей в грудь болт.

— И ты ждёшь, что я выполню замысел той еретички. — Грейфакс обернулась и сплюнула, хотя во рту царила невыносимая сухость.

— Ирония — лучшее наказание, не находишь? — Ксенос помолчал. — Конечно, если только ты не предпочтёшь, чтобы Абаддон разрушил Кадию и сделал рану в плане реальности — таков второй вариант.

Инквизитор выдохнула сквозь сжатые зубы, повернулась к Каппа-Орлам.

— Убить презренного ксеноса, — на пробу сказала она. Когда никто не пошевелился, инквизитор вздохнула. — Попытаться следовало. Орлы! Разбиться на огневые группы, наступать под прикрытием. Нужно остановить демонов и не дать им добраться до кадианцев! Личная истребительная команда, вы со мной.

И тогда они пришли в движение, пригибаясь, отправившись на охоту. Выпуская из адовых ружей трескучие лучи, рассекавшие эфирные тела нерождённых, — между тем как её собственная группа направилась к высокой фигуре.


Глейв даже через затемнённые линзы шлема с трудом мог смотреть на шквал лазерного огня. Ряд выставленных стволов непрерывно озарялся сполохами. Лучи энергии уносились вперёд — такие яркие, что линзы настроились на максимальную непрозрачность, как если бы он сражался в палящей пустыне или на высокогорье со слепящим белым снегом.

Он словно наблюдал за перестрелкой в режиме ночного зрения — лазерные импульсы затмевали всё остальное, а выпускавшие их солдаты напоминали пылающих призраков, проявлявшихся лишь в дульных вспышках.

— Давайте! — орал Крид. — Давайте, давайте! Валите его!

Все они палили в наступающего колосса.

Доспех Разорителя горел, поглотив энергию слаженных залпов трёх пехотных рот, среди которых то и дело проносились очереди тяжёлых болтеров и трассеры автопушек.

Громадный воин продвигался сквозь обстрел, согбенные фигуры Несущих Отчаяние топали в трёх шагах позади.

— Поднажмите! — крикнул генерал.

Один из терминаторов упал, когда снаряд автопушки пробил ему колено и оторвал ногу. Хлёсткие потоки болтов устремились сквозь ураган лазерного огня к шеренге кадианцев, но половина снарядов столкнулась с лазерными лучами и взорвалась в воздухе, не успев достичь целей.

Не всё, однако, попадало в Разорителя — часть отражалась от ауры из демонических сущностей, что порхали вокруг него, подобно визжащим духам. Его вытянутый огромный коготь отвечал на огонь потоком пылающих звёзд, которые выкосили целое отделение касркинов и подорвали катушку плазменного ружья, так что Глейв успел увидеть силуэт гибнущего солдата словно в театре теней, на фоне распустившегося бутона белого огня.

Огненный вал ослабел, лазерные батареи постепенно разряжались. Подсоединённые к ствольным коробкам ленты с боеприпасами пустели. Бойцы кричали, что они пустые, запрашивали прикрытие и отступали к ящикам с амуницией либо отправляли посыльных. Человек слева от него стал хлопать по разгрузке в поисках ещё одной батареи, выронил её, а затем его вырвало от напряжения.

— Спокойно, — предупредил Крид. — Приготовить крак-гранаты. У кого есть взрывпакеты — достать.

Касркин перестал посылать вихрящийся поток импульсов. Внутренний реактор силового ранца мог производить столько энергии, сколько ему хотелось, но, стреляя слишком часто, он рисковал выжечь кабели, по которым та поступала в залповое ружьё. Он уже чуял дымный привкус тлеющей проводки.

Разоритель продолжал идти. Его латы лишились позолоты и украшений, став чёрными теперь уже от сажи, а не краски.

Он шёл прямо на него, навстречу судьбе, о коей Сервантус молился с самого детства.

— Вы — мои! — громыхнул Разоритель, от доспеха которого с шипением поднимался дым. — Вы все мои, кадианцы. Ваши кости и ваша кровь, ваши крики и бесполезные молитвы — всё моё. Ваши жизни и ваш мир станут моими!

И Глейв, которому сам Император завещал оказаться здесь, внезапно продрог до костей, как если бы уже был покойником.

— Штыки! — прокричал лорд-кастелян.

По шеренге разнёсся шорох извлекаемых из ножен клинков, а затем щелчки, с которыми дрожащие руки вставили их в пазы.

Сервантус сделал вдох, расстегнул верхнюю пуговицу форменной куртки, затем поднял залповое ружьё и сделал шаг навстречу магистру войны Хаоса.

И тогда на них свалилось небо.


Она явилась подобно метеору. Подобно зарнице. Подобно пылающей комете, падающей с неба и заставляющей невежд рыдать от страха.

Она явилась подобно воплощённому возмездию Императора — ибо им она являлась.

Элеанор и Женевьева летели подле неё, на горящих реактивных струях вознёсшись над острыми гранями Элизионских пилонов, вырвавшись из затянувшего поле боя едкого дыма и оказавшись в открытом небе, — их двигатели взвихрили инверсионные следы самолётов, что сражались над зоной боевых действий.

А затем они резко спикировали, следуя за её светом. За золотохвостой короной, напоминавшей падающий сквозь атмосферу корабль.

Они не знали, откуда живая святая знала, где нанести удар, — более того, как она определила, что вибрация активированных пилонов расколола свод узловой пещеры, так что до обрушения ему оставалось всего ничего.

Святую не приличествовало спрашивать о том, где и как произойдёт чудо, — ей просто следовало безоговорочно верить.

И вера эта вознаградилась. Ибо когда она ударила в землю, то раскололась твердь, а не их тела. Разбилась подобно провалившемуся грунту, так что целые пласты гранита и чернокамня размером с рыболовные суда упали на плотные шеренги космодесантников Хаоса, демонов и порочных машин войны, убив как предателей, так и сражавшихся с ними верующих.

Пыль и грязь столбом хлынули в узловую пещеру и, ударившись об пол, разлетелись во все стороны.

И в том удушающем пылевом шторме приземлились они — первая, вторая, третья, — встав между строем кадианцев и Разорителем.

Их сияние отливало желтизной среди стелющейся пыли, ещё более осязаемое из-за парящих вокруг пылинок, напоминавших светлячков.

— А, ряженая святая, — усмехнулся Разоритель. — Жалкая грёза покойника на троне жизни.

— Ты бьёшь словами, поскольку не решаешься поднять руку. Я — ангел Императора, и ты меня боишься.

— Я знал ангела, — отозвался Разоритель, посылая по перчатке щупальца энергии. И в провалах меж пальцев Сёстры заметили чью-то кровь и услышали посмертное эхо праведника. — И ты — не ангел.

Они ринулись навстречу друг другу, Разоритель и Святая. Серебряный клинок святой Катерины встретился с Драх’ниеном, отголоском первого убийства. По узловой пещере громом покатились удары двух осколков беспримесной анафемы, сшибающихся в неистовстве психоэкстатичного шквала.

При каждом соприкосновении клинков демонические лики на Драх’ниене выли, будто от ожогов, так что их болезненный рёв катился среди пилонов и устремлялся в открывшееся над головами небо. И на месте каждого попадания чистое серебро крестоносного меча Катерины становилось толику тусклее.

Они не состязались друг с другом. Абаддон орудовал Когтем Хоруса не меньше, чем осколком древнего убийства, так что даже с пламенем праведности, мерцавшим на кончиках крыльев, и светом Императора, льющимся из пустых глаз, Целестина имела лишь одно оружие против его двух.

Но ещё она имела долг и веру.

Сёстры ринулись следом, стреляя из пистолетов и размахивая мечами, что потрескивали от высвобожденной чудотворной энергии. Искрящиеся клинки обрушились на Разорителя, иссекая доспех и останавливая смертельные удары. Отскакивая прочь и парируя выпады крылатых, отрицающих анатомию тварей, что падали с небес, дабы погасить их свет.

И, продолжая натиск, чувствуя, как от веры ликующих кадианцев крепнут их мышцы, а из открытых ртов выплёскивается яркий свет, они узрели, как магистр войны Хаоса сделал единственный шаг назад.

Они вынудили его отступить.


— Архимагос. — Тразин жонглировал хризопразовыми табличками, изучая сетки сопряжений и пространственных щелей. — Мы на критическом этапе. Либо мы запускаем матрицу-парию, либо планета разорвёт себя на куски.

— Тогда активируем!

Коул заспешил к ряду когитаторов и логических модулей в центре гнезда кабелей. Ввёл на панели освящённую шифр-мантру.

— О Омниссия, кто несёт нам функцию, прошу, благослови и освяти сей нечестивый брак ксеноконструкции и священных устройств ввода Механикус. Не осуди нас за то, что в нарушение законов твоих вошли в лабиринт запретных зна…

— Архимагос! — Прошу, пусть эта чёртова штуковина сработает, — поспешно закончил он и нажал кнопку «Активация».


Во всей пещере резко упала температура. Твари варпа взревели от ужаса, когда воздух как будто наполнился статическим зарядом, а между металлическими предметами заплясали чёрные искры, и ткань реальности начало растягивать прорывающееся наружу новое измерение.

Ни одно существо не поняло, что происходит, за исключением Тразина и Коула. Знали они лишь то, что одно в мгновение втянули тёплый, почти горячий воздух, а в следующее выдохнули уже облачка льда. У солдат пошла носом кровь. Разболелись пазухи. Двадцать два неулучшенных человека рухнули на пол пещеры от внезапных приступов или острой сердечной недостаточности.

Санкционированные псайкеры Восьмого Кадианского и колдуны Чёрного Легиона, полнейшие противоположности друг другу, за исключением ключевой детали, забились в судорогах, когда их души резко покинули смертные оболочки и, сбившись в кучу, отлетели в варп.

Разряды молний, чёрные, как беззвёздная пустота, захлестали между основаниями пилонов, выбрасывая искры тёмной материи при каждом ударе о ноктилит.

Те, кто смотрел слишком внимательно на сполохи, замечал, что никакие это не электрические разряды, а микрощели в воздухе и камне, сквозь которые на краткий миг проглядывало какое-то совершенно другое место.

Назвать его измерением было бы неправильно. Варп считался измерением. Зеркальным миром психической реальности, где искажённые порождения эмоций и концепций жили собственными безумными жизнями. Это же было полной ему противоположностью. Местом не-жизни. Бездушной пустотой, что была огромной и осязаемой, но притом не существовала в привычном понимании этого слова.

Определялось оно тем, что в нём не могло существовать, — а не могло в нём существовать всё.

Чёрные ручьи антигалактики, искрясь, поползли по чернокамню, затем прочь из каверны на Элизионские поля, где собрались на вершинах пилонов, отчего издалека те уподобились равнине чародейских лампадок.


Тремя тысячами футов выше Ханна Кезтраль кидала «Боевой змей» из стороны в сторону, уходя от очередей автопушек и лазлучей двух висящих на хвосте дрейков. Они уже подбили Рагналя, и его «Гром» пылающей слезинкой сорвался с неба. Мак не отозвался на последней перекличке. Кезтраль осталась одна, и сейчас она снова вспоминала давно покойную мать. Как зимой она пришила варежки Ханны к рукавам, чтобы та их не потеряла, поскольку других у неё не было. Как бы, наверное, она злились на эти дьявольские самолёты, если бы они убили её девочку.

Но затем дрейки с натужным визгом металла отвернули прочь и, выгнув длинные шеи, принялись грызть и кусать свои тела, срывая плиты брони и впиваясь во внутренности подобно подцепившим паразитов птицам.

— Какого чёрта? — удивилась Кезтраль, оглянувшись через плечо на исчезающих позади монстров.

Внизу вибрирующий псалом достиг невыносимой громкости. Звук казался настолько неправильным, что сражение на поверхности полностью прекратилось. Из верхушек пилонов вырвались чёрные щупальца, которые схлестнулись друг с другом и закрутились в спираль, в мгновение ока прошившую атмосферу со сверхзвуковым хлопком, настолько оглушительным, что ударная волна прокатилась через всю поверхность и столкнулась сама с собой, а эхо её разнеслось подобно выстрелу на пустой площади.

А затем течения энергии парии заструились прямиком к Оку Ужаса.


В кристаллический иллюминатор мостика Дравура Моркат увидела, как луч пронёсся мимо «Воли вечности», и антипсихический грохот от его прохождения отдался в чернокамень с такой мощью, что зодчая рухнула в припадке, едва не стоившем ей жизни.

Когда Моркат поднялась на ноги и утёрла со рта пену, она увидела, что луч пробил Око Ужаса, словно гнойник, разорвав вздутую кожу пространственной прорехи, отчего та начала опадать.

И, к своему ужасу, она увидела, как Великое Око — открытое с тех времён, как человек впервые посмотрел в небо Терры и представил обитающих среди звёзд богов, — начало закрываться.


— Работает! — крикнул Велизарий Коул, победно вскинув все четыре руки. Показания на инфопокрове были сильными и уверенными. Внутренние вычислители обработали результаты, соотнесли их между собой, проверяя факторы среды. Да, результат остался тем же. — Оно работает, презренный ты нечестивый гений! У нас вышло, мы…

Но когда архимагос переключился с инфопотока на естественное зрение, его радость улетучилась.

По всему узловому залу воины корчились в муках. Кадианцы и востроянцы держались за головы, издавая звуки, которые слуховой распознаватель Коула определил как нечеловеческие, напоминавшие вой новорождённых сервиторов перед форматированием или животных в загоне перед скотобойней.

Активация, по всей видимости, ввергла фенрисцев, с чьей линией мутировавшего геносемени Коул был хорошо знаком, в совершенно дикое состояние. Они облепили тело Жаждущего Крови, безжалостно рубя и раздирая его зубами. Монстр зашатался, и его плоть начала плавиться, теряя связь со смертным планом бытия. Рот существа распахнулся от шока, и из пасти покатилась голова Орвена Хайфелла, а само тело волчьего лорда выпало из разжавшихся когтей.

Демоны рассеивались. Исчезая в языках синего пламени, они возвращались в имматериум. Распутываясь подобно шали, которую ребёнок тянул за отставшую нить. Истаивая, а затем испаряясь, словно кубики льда на раскалённой сковороде.

Но та же участь постигла и Легион Проклятых, который остановил натиск Чёрных Легионеров, сковав их боем до того, как те успели достичь Крида. Воины-призраки истончились и стали неосязаемыми, их силуэты задрожали, будто проецируемые тусклой электролампой пикты.

И святая. Коул понял, что святая слабеет.

Однако Чёрные Легионеры, воевавшие ещё до того, как их осквернил Хаос, не нуждались в мистических связях, чтобы сражаться дальше. Они продолжили атаку, захлёстывая порядки дрогнувших смертных. Отшвыривая их назад и круша тела сабатонами. Окружая двух прислужниц Целестины.

— Тразин, так и должно быть? Сколько это продлится? Мы можем…

Ответа не последовало — и Коул обнаружил, что абоминация исчезла.


— Вытянуть линию вправо! Вытянуть, чёрт вас дери! — кричал Крид в рупор. После исчезновения Легиона Проклятых появилось реальное опасение, что их наконец смогут обойти с фланга. — Кадия стоит!

— Генерал, — произнёс Глейв. — Святая, генерал.

Бой перед ними шёл худо. Свет Целестины стал блёклым и слабым, теперь напоминая скорее не полированное золото, а окислившийся медный нимб потрёпанного сервочерепа. Её гемины-суперии, вышние близнецы, погрузились в водоворот боя, и обе, истекая кровью, рубили врагов обеими руками, не в силах бить иначе в такой давке. Их тела, ранее яркие и резкие, тускнели, подобно демонам и потусторонним космодесантникам.

И Сервантус знал почему.

Из-за него. Из-за того, что его вера дрогнула. Император сохранил ему жизнь. Поставил подле лорда-кастеляна. Выставил перед ним Разорителя и даже показал живую святую.

Однако при виде приближающегося Разорителя касркин ощутил внутри себя слабость. Ощутил, как его покинула решимость. И потому Бог-Император, что восседал на Золотом Троне, отнял дары, коими так щедро с ним поделился.

Глейв понимал, что больше гвардейцем оставаться не мог. Было время стоять в строю и выполнять приказы офицеров, и было время внимать зову божественного гласа с Терры.

Этот момент настал, когда Разоритель с раскатистым хлопком энергии, напоминавшим взрыв трансформатора, ударил острой перчаткой святую, и её тело — внезапно показавшееся касркину таким маленьким — с раскинутыми руками отлетело назад.

Победно взревев, Разоритель взмахнул демоническим мечом, и в неподвижный воздух брызнула струя крови.

— Святая! — закричал Сервантус. И он побежал, не успев толком осознать, что делает. Вниз по осыпи. Вперёд, к Разорителю, запуская залповое ружьё, которое с воющим гулом приготовилось к выстрелу. Выстрелу, к которому он шёл с самого рождения, с тех пор, как председатель комиссии посмотрел на него и дал добро на службу.

— Глейв! — закричал ему вслед лорд-кастелян, но он его уже не слушал. — Глейв, вернись назад! А, к фрекку, — в атаку! В атаку!

Сервантус Глейв почувствовал, как всё разом встало на места, когда он двинулся навстречу судьбе, исполнять своё предназначение.

Он не увидел выстрелившего космодесантника-предателя. Не увидел шального болта, унёсшегося к шеренге касркинов. И едва обратил внимание, когда в снаряд попал лазерный луч, взорвав его в пяти футах над головой Сервантуса и двумя футами левее.

Глейв лишь отметил, как его что-то ужалило, но его и раньше накрывало осколками.

Он бежал дальше. По крайней мере, бежал до тех пор, пока не смог сделать следующий вдох из-за подкатившей к горлу крови, а пробитая трахея не сузилась от воспаления.

А затем у него вдруг отнялась нога. Та просто подкосилась, и тяжёлая экипировка утянула его вниз. Сервантус упал бы на лицо, если бы его не толкнул бегущий следом боец, так что он развернулся и рухнул на спину, неуклюже растянувшись на силовом ранце.

Мимо мчались другие касркины, с боевыми кличами несясь в схватку и с треском паля из адовых ружей. Глейв выпустил залповое ружьё и попытался ослабить панцирную броню на горле, но грубые перчатки не могли уцепиться за влажный воротник и лишь продолжали тыкать в разодранные останки шеи.

Этого не могло быть. Всё должно было случиться не так. Он же видел знаки и слышал ангелов.

Кто-то упал и заскользил к нему, и на мгновение Глейв решил, что рядом свалился ещё один раненый — но это приземлился на наколенники Кристан, уже сжимая в руке аптечку.

— Всё хорошо, боец. Дай взглянуть.

Боль усилилась, когда обтянутые в пластековую перчатку пальцы Штопальщика ощупали ему шею. Глейв сглотнул кровь, чтобы прочистить рот.

— Не должно… — выдавил он, затем снова проглотил вязкий ком. — Разори…

— Всё хорошо, — прошептал Кристан, снимая с него шлем. Сервантус увидел, как над головой медика сверкают лазерные лучи. — Всё хорошо, капрал. Не говори. Отдыхай.

Глейва зазнобило, но замолчать его заставил не столько приказ, сколько взгляд Кристана. Он смотрел на него с пониманием. Так, словно медик уже слышал такое раньше, глядя в лица другим умирающим солдатам, которые твердили, что подобного не должно было с ними случиться, что они отправились воевать, полагая, будто схлопотать лазерный луч или быть заживо похороненным под артобстрелом — удел кого угодно, но только не их. Что им предназначались великие дела.

Он всегда представлял, что после мученической смерти его встретит Император и окружит золотой свет. Но прямо сейчас ему было холодно, а вместо света периферийное зрение начала заволакивать сгущающаяся тьма.

Сервантус Глейв, который приложил столько усилий, чтобы стать касркином, в тот момент не чувствовал себя элитным солдатом. Он казался себе простым парнем в костюме, выросшим с верой, что война не страшное ремесло, а красивый крестовый поход.

Он всегда думал, что его смерть что-то да будет значить. И где-то там, в глубине души, Сервантус понял, что его жестоко обманули.

Откуда-то издалека донёсся голос Кристана.

— Ты выполнил свой долг, солдат. Если бы ты не вырвался вперёд, тот выстрел попал бы в Крида.

Этого он не знал. Неужели генерал последовал за ним?

Но холодная темнота уже смыкалась над ним, и у него не осталось сил спрашивать. Хотя бы что-то.

И когда медик поднял его наручи, открыл разъём — тот, что вёл непосредственно к вене, — и вдавил поршень шприца с обскурином, Глейв почувствовал лишь благодарность.

— Покойся с миром, воин Кадии.

И пусть ему навстречу не полился никакой святой свет, опустившаяся пелена тьмы, по крайней мере, оказалась тёплой.


Грейфакс сжала от давления зубы.

Именно так — давления. Словно внутри переполненного атмосферой модуля пустотного корабля или при слишком быстром погружении в одном только ребризере. Она чувствовала себя так, будто её крушит между камнями, словно её виски сдавливает цепкая лиана, грозя размозжить черепные пластины.

Но она продолжала тянуться Волей. Пробивая психическим естеством почти осязаемую мощь пилонных эманаций.

— Гр-р-а-а-а-а-а-г-г-г-х-х-х! — прорычала она. С подбородка на доспех закапала слюна. Катаринья использовала свой гнев и презрение, которые всегда давали ей сил преодолеть любую границу и пройти любое расстояние.

Этот Империум вызывал у неё отвращение. Она понятия не имела, что успело произойти за время её пленения в галерее Тразина, но всё явно ушло не в ту сторону. Беснующиеся, поражённые страшными мутациями космодесантники Адептус Астартес. Высокопоставленные чины Механикус, согласившиеся осквернить себя сотрудничеством с ненавистными пришельцами. Пламенеющие призраки, вышедшие из варпа точно так же, как и демоны, против которых они сражались.

И самой скверной среди них была лжеженщина — Грейфакс отказывалась называть её святой, — закованная в золотой доспех с распростёршимися за спиной острыми как бритвы крыльями. Льющийся свет озарял её решительное лицо, одновременно красивое и волевое, с теплеющим на щеках румянцем и винно-красными губами.

Завораживающее лицо, пришлось признать Катаринье, из-за которого за ней и шли преклоняющиеся солдаты.

Однако хуже всего была написанная на нём безмятежность. Так, словно девчонка постигла все секреты мироздания, как будто комплект силовой брони, старый меч, пара крыльев и несколько безумных видений открыли ей истинную природу Вселенной.

Даже когда она лежала, поверженная и истекающая кровью, на камнях, в пробитом клинком Абаддона керамитовом облачении и со вскинутым в стоическом непокорстве и принятии мученичества мечом, её лицо оставалось безмятежным. И даже когда Разоритель пронзил ей плечо Когтем Хоруса, пригвоздив к скале, чтобы секундой позже казнить ударом Драх’ниена.

Никогда.

Грейфакс не даст ей умереть такой смертью. Эта так называемая святая не обретёт бессмертие в писаниях агиографов и церковных культов. Нет. Инквизитор допросит её, выставит на всеобщее обозрение и покажет всем, кто она на самом деле.

Эту шарлатанку-еретичку сломает она.

Скрипя зубами, Катаринья послала волю через всю пещеру, подобно ладони сомкнув её на черепе Разорителя. Своим психическим естеством инквизитор ощутила белую как мрамор кожу и шорох хвоста на макушке.

Затем она начала напирать. Направляя всю боль и давление окружающей среды из своего сознания в его. Превратив собственное страдание и дискомфорт в оружие, вынудив Разорителя испытать то же самое.

Грейфакс не была трансчеловеком-полубогом. Она не сражалась на протяжении десяти тысяч лет.

Но Катаринья умела терпеть боль — и готова была поспорить, что в умении выдерживать оную ей уступил бы даже магистр войны Хаоса.

Абаддон в другом конце пещеры покачнулся, и выпад демоническим клинком ушёл мимо цели, когда тот, непонимающе тряся головой, отшатнулся назад.

Затем их связь разорвалась, и психическая отдача обрушилась на инквизитора, словно удар ледорубом по глазам.

Хмурящееся лицо, не отмеченное мутациями и исполненное праведного гнева, повернулась к ней.

— Прочь от неё! — рявкнула Грейфакс, наводя на Абаддона болтер «Осуждающий». — Она — моя.


Тразин наблюдал с высоты узловой пещеры, укрытый невозможным плащом ублиета.

— Вот этот, — произнёс он, указав на громадного избранного, который ворвался в строй скитариев и прокладывал путь к Велизарию Коулу.

Мастер охоты вскинул к плечу синаптический дезинтегратор и прильнул к прицелу. Покрутил переключатели, которых на оружии не было. Выстрелил.

Избранный упал, рухнув в слепой зоне Коула, пока тот поливал огнём из солнечного атомизатора отделение Чёрных Легионеров.

— Когда мы уберём альфу? — поинтересовался мастер охоты, кивнув подбородком на Абаддона. Магистр войны сражался теперь в самой гуще битвы. Убивая касркинов с каждым ударом. Пронзая насквозь и плюща каски навершием меча. Прогрызая себе путь, как волкообразный хищник, что ворвался в стадо покрытого шерстью скота. — Он у меня на прицеле. Дезинтегратор ограничит урон внутренними повреждениями, так что он сгодится для выставки.

— Нет, — вздохнул археовед. — Кто такой магистр войны без своего разума? Пусть лучше его броня и тело получат тысячу ран, чем пострадает хоть одна клетка этого мозга.

Касркины погибли. Пехотинцы Восьмого начали слаженное отступление, но, сбитые с толку дымовыми гранатами, которые бросили для прикрытия отхода, подхватили под руки святую и поволокли её прочь с поля брани. Всё указывало на то, что стадо вышло из боя.

Но вот пастух остался.

Там, среди дыма, Крид продолжал идти вперёд, сжимая в руках пистолеты. Он кричал, зовя за собой бойцов, которых вокруг него уже не было. Из-за наполнявшего зал высокочастотного резонанса слуховые преобразователи Тразина не могли различить его слов, но по движению губ археовед понял и так, что говорил лорд-кастелян.

«Кадия стоит».

— Может, хотите этого? — указал мастер охоты. — С ним будет проще.

Из дыма вырвался терминатор, принявшись наводить на генерала автопушку, но Урсаркар тут же припал на колено и выстрелил из адового пистолета, попав громиле в треснувшие глазные линзы.

Тот рухнул.

«Кадия стоит».

Тразин склонил голову.

— Можно взять на заметку.

Вышние близнецы пропали из виду, исчезнув под массой Несущих Отчаяние. Целестина затерялась где-то среди дыма.

Грейфакс перегруппировала Каппа-Орлов и перешла в наступление на ещё видневшихся терминаторов, решив не бросаться в слепой бой.

«Кадия стоит».

Из дыма вынырнул Абаддон, в каких-то десяти кубитах от Крида, с неумолимой, невозможной бесшумностью подкрадываясь к генералу. Он пригнулся, так что из завитков искусственного тумана виднелись только кончики держателя для трофеев.

Ближе, ближе.

Крид то и дело оборачивался и вертел головой.

«Кадия стоит».

— Лорд, — предупредил смертоуказатель, неотрывно смотря в прицел дезинтегратора.

Остальные терминаторы, которые брали генерала в кольцо, попятились, зная, что магистр войны хотел расправиться с ним лично. В облаке носился лишь один лучик света, наверное принадлежавший потерявшемуся касркину или искавшему Крида медику.

«Кадия стоит».

— Лорд? — послал мастер охоты межузельное сообщение, чтобы не сбить прицел из-за звукового колебания.

Абаддон, подобравшийся так близко, что лорд-кастелян попросту не мог не услышать его сервоприводы, ринулся к маленькому командиру. Человеку, который удерживал Кадию дольше, чем кто-либо считал возможным. Который подбадривал защитников речами и визитами на передовую. Который выстоял под атакой столь опустошительной и ужасной, что равных ей Империум не знал за всю историю.

Крид обернулся, паля из адового пистолета в лицо врагу, к встрече с которым он готовился всю жизнь, и двое полководцев наконец сошлись в неравном бою.

— Лорд! Нужно выбира…

— Огонь.

Корпускулярный луч смертоуказателя попал в голову Разорителю за миг до того, как он обрушил на Крида когтистую перчатку.

Археовед увидел, как генерал отлетел в сторону с рассечённым пистолетом, из батареи которого засочилась кислота. На униформе Крида расцвела кровь, забрызгав также лицо. Одна рука превратилась в алое месиво.

Разоритель подхватил генерала перчаткой. Модуль оценивания Тразина отметил, как Коготь Хоруса загудел от притока энергии, начав медленно сокрушать Крида, и магистр войны заговорил с задыхающимся командиром.

— Огонь, мастер охоты.

— Уже нет нужды, лорд. На охоту вышел другой хищник.

Свет фонаря позади Абаддона становился ближе, а заодно и ярче.

И когда он вырвался из пелены тумана и расправил окровавленные крылья, Тразин понял, что это был вовсе не лучик света, а эфирное сияние меча святой Целестины. Она держала оружие в низкой позиции, остриём вперёд, и лезвие его от края до края покрывал извивающийся огонь.

Пламя, которое она погасила, вонзив клинок по самую рукоять Абаддону в поясницу.

Меч вошёл под силовой бак, соединённый с Когтем Хоруса, разрубил кабель питания, погрузился до нижнего края нагрудника и там засел.

Тразин услышал рёв магистра войны даже сквозь гул матрицы-парии.


Штопальщик Кристан водил большим фонариком во тьме, когда услышал крики касркинов. Они нашли генерала.

Когда медик добрался до него, Урсаркар И. Крид, лорд-кастелян Кадии, пытался встать, а двое касркинов пытались удержать его на земле, бормоча, что всё в порядке.

Медик упал возле генерала и принялся осматривать его от ботинок до самой макушки.

— Лорд-кастелян, сэр? Не расскажете, что случилось?

— Он исчез, — закашлялся Крид. — Старый поганец пропал. Телепортационные якоря. Наверное, воспользовался последним шансом улизнуть, прежде чем пилоны… — Он снова зашёлся кашлем, глубоким и клокочущим.

— Я о ваших ранах, сэр. — Кристан поднял левую руку лорда-кастеляна за запястье и осторожно покрутил, чтобы оценить повреждения. Пальцы генерала безвольно висели, будто сломанные свечи, держась лишь на тонких лоскутах кожи.

— Их можно спасти?

— Пальцы? Можем попробовать.

Он разбрызгал по ранам обезболивающий контрсептик и начал осторожно, по одному, выдёргивать пальцы и кидать в сумку-морозильник на случай, если их получится позднее пришить.

Кристан не питал на это особых надежд, рана была слишком тяжёлой. Скорее всего, поработал молниевый коготь Разорителя. Скорее всего, потребуется аугментация.

— Давай поживей, — проворчал Урсаркар. — Быстрее, мне нужно возвращаться в бой. Просто перебинтуй, чтобы я смог ходить. И дай болеутоляющие, если есть.

— Мы победили, сэр. Так что давайте не спешить.

— Нет, это ещё не конец. Даже близко. Разоритель, он сказал… Га-а-ах-х-х! — Крид поморщился, когда медик ощупал ему грудь, ища трещины в рёбрах.

— Что сказал Разоритель?

Голос раздался у него над плечом, и Кристан ощутил в воздухе статический заряд, словно рядом работала динамо-машина. Волосы на руке и шее встали торчком.

Целестина. У его плеча стояла живая святая. Кристан медленно выдохнул и продолжил работать, борясь с желанием поднять глаза.

Лицо генерала стало пепельным от потери крови. Чёрная с проседью щетина резко контрастировала на фоне вспотевших щёк.

— Он сказал, что приговорил нас ещё до того, как ступил на Элизион. Что покажет нам настоящую преданность делу.

— Сэр? — оборвал его воксист. — Сообщение с «Фаланги». Помехи очень сильные, но, кажется, мне удалось разобрать смысл.

— Флот Архиврага перешёл в наступление, — сказал Крид, что прозвучало одновременно и как вопрос, и как утверждение.

— Да, сэр, используя развалины «Воли вечности» в качестве щита.

— Не в качестве щита, — произнёс Урсаркар, с трудом сев. — А бомбы. Он хочет сбросить Троном проклятую штуковину на нас.


Призрачный образ капитана Прозуса Гаила так и восседал на командном троне в рубке «Воли вечности». Возможно, он останется здесь навсегда.

Гаил отчаянно цеплялся за подлокотники, лягаясь и отбиваясь от тянущих его с кресла керамитовых перчаток. Из вставок на коже капитана выпали окровавленные кабели, а из-за растянувшихся проводов, что соединяли черепные разъёмы Прозуса со станцией, его голова запрокинулась назад.

Затем бесплотный силовой меч обрубил пучок волокон, и он исчез.

Пусть они и питали друг к другу неприязнь, Гаил имел прочную связь с крепостью, и Моркат не пришлась по душе мысль о том, что его ждут века заточения в отцовской темнице. Травма от столь резкого отключения будет ощущаться ещё очень долгое время — и впрямь, едва Дравура об этом подумала, сцена началась заново, как это происходило каждые несколько минут с тех пор, как она попала на мостик и занялась проверкой систем.

Зацикленная мыслеформа рассеялась телепатическим паром, когда она уселась в командирское кресло.

Призрак был единственным, кто нарушал царившую в зале неподвижность. Ей придётся убрать с терминалов тела экипажа, чтобы должным образом оценить повреждения.

Выжила она одна — и не просто выжила, но преуспела. И пока «Мстительный дух» шёл на стыковку с обломком, который она когда-то считала матерью, Моркат открыла канал связи.

— «Дух», говорит «Воля». Передаёт Дравура Моркат. Запрашиваю приватное соединение или защищённую голопроекцию. Свяжите меня с магистром войны.

Ей ответил голос, настолько, однако, перемежаемый демонической болтовнёй, что она ничего не разобрала. Один из псайкеров-связистов, тронувшийся рассудком от вибраций, которые Дравура пыталась погасить.

— Мне всё равно, — заявила она, отвечая сугубо на тон псионика. — Скажи ему, что с ним хочет поговорить Дитя Крепости.

Тишина на протяжении шести полных минут, а затем проекционное устройство вдруг с шипением ожило, и из его древних катушек заструились облачка озона.

Он появился перед ней. Магистр войны.

Из-за размеров проектора, предназначенного для общения со всем экипажем мостика, а не с одним человеком, он выглядел громадным, размером с дредноут.

Стоя перед ним вживую, Моркат нередко чувствовала себя ребёнком, глядящим на родителя, — но сейчас она показалась себе скорее псом, взирающим на своего хозяина.

Его образ сбивался и прокручивался, уходя влево и появляясь снова с правой стороны, прежде чем застыть на месте.

Абаддон поприветствовал её тремя словами:

— Так ты жива.

— Жива. — Дравура поклонилась. Но поклон тот был сделан вовсе не слугой, в нём чувствовалась преданность. А глубина его свидетельствовала об уважении к наставнику. — И я продолжаю вашу работу.

— Какую работу ты продолжаешь? Крепость разбита. От неё больше никакого прока. Сойдёт разве что…

— Крепость можно починить, магистр войны. Это не машина, которую легко сломать. Она — существо, и она исцеляется. Восстановив корпус и добавив ноктилитовые имплантаты, полагаю, мы вернём её в строй.

Моркат вбила на троне команду, послав собранные данные на мостик «Духа».

— Когда мы поставим Кадию на колени и рассеем слуг Лжеимператора, мы займёмся её ремонтом. Её орудия ещё смогут сровнять с землёй Имперский дворец.

— Моркат, почему ты это делаешь?

— Потому что это мой вклад, магистр войны. Я исполняю ваше желание — спасаю разрушенное другими. Сберегаю ваше величайшее оружие и флагман. Я сделала то, ради чего вы меня создали, и узнала правду, как вы и хотели, когда оставили меня на борту.

Он ничего не ответил, и, несмотря на размытый образ, Дравура поняла, что магистр войны тронут. В его глазах промелькнула тень чувства, нарушив каменный лик. В случае с иным существом это не значило бы ровным счётом ничего, но в её создателе, Абаддоне, тот проблеск раскрыл бездонные глубины скрытой привязанности.

— Это дар в знак благодарности и любви от вашей преданной дочери.

— Моркат.

— Не называйте меня так, я не Дитя Крепости. Я ваш ребёнок. Которого вы создали, чтобы выполнить задачу. Я не питаю иллюзий насчёт того, что мы одной крови, но это вы сотворили и воспитали меня. Держали возле себя. Как вас держал рядом ваш генетический отец. Отрицать нет смысла.

— Ты ошибаешься. — Он покачал головой. — Я создал тебя потому, что, когда мы подсадили в последнюю крепость демона, та сошла с ума. Стала неуправляемой. Мне пришлось отдать её Красным Корсарам, чтобы получить хоть что-нибудь взамен.

— Я знаю. И хотя тогда вы считали меня не более чем инструментом, разве я не показала, чего стою? Я знаю ваше сердце. Знаю, как вы начали заботиться и полагаться на меня. Я не сентиментальна. Вам не нужно становиться тем, кем вы себя не считаете. Просто признайте меня своей. Позвольте мне служить вам, но не как Дитя Крепости, а как ваше дитя. Дравура Абаддон, Хозяйка Крепости. И тогда я вручу вам Терру.

— У меня другие планы на крепость.

Посмотрев в иллюминатор, она увидела, как нос «Мстительного духа» прошёл мимо стыковочных зажимов. Массивный таран коснулся центра крепости со скрежещущим толчком, от которого её кинуло вперёд.

— Что?

— Ты сделала всё, что могла, маленькая слуга. Я вижу и признаю это. И по-своему ты вручила мне Кадию, за что я тебе благодарен.

— Магистр войны! Не выбрасывайте крепость вот так просто.

— Она мне больше ни к чему.

Двигатели «Духа» полыхнули, превратив корабль в темнеющий клин на фоне ярко засиявшей короны пламени. Моркат кинула взгляд через плечо, на обзорный портал, и увидела, как сине-зелёный шар Кадии — с её горами и стелющимся над полями боёв дымом — начинает постепенно приближаться.

— Тогда заберите меня. Перевезите меня на «Дух». Мы сможем добыть достаточно ноктилита, чтобы построить резонирующую камеру для военного совета. Никто не знает разумов ваших сподвижников так, как я. Никто не знает так близко и полностью ваш разум.

— Да, — ответил он. — Я подпустил тебя близко. Наверное, слишком близко. Это риск, от которого мне следует избавиться. Ты полезный инструмент, но однажды кто-то сказал мне, что полезным инструментом следует жертвовать, — не напомнишь кто?

Плечи Дравуры опустились. Вот и всё. Она не станет унижать себя в его глазах, борясь с неотвратимым.

Моркат закрыла голову руками, не в силах на него смотреть.

— Сделай хотя бы одно. Исполни моё желание. Признай меня. Позволь мне умереть под твоим именем.

— Нет.

— Отец!

Он отшатнулся, словно его ударили. Слово всколыхнуло в нём старую боль, о которой она даже не подозревала, но ей было уже всё равно. Раз она сделала ему больно, то и пусть. Это ведь не его сейчас толкали на терминальную орбиту.

— Мне жаль, Моркат, — сказал он. — Я тебя разочаровал.

Зодчая моргнула. Она прежде не слышала, чтобы магистр войны извинялся — за что угодно. Она ощутила, как внутри неё расцвела старая надежда. На миг омылась в её свете.

— Но, скажу по своему опыту, это делают все отцы.

Он оборвал связь, и больше на её сигналы уже никто не отвечал.

Дравура развернула трон к корме, наблюдая за тем, как обзорный экран захлёстывает ослепительное пламя от вхождения в атмосферу. Она смотрела, как растут заснеженные горы Кадии, пока не смогла различить отдельные гряды и долины, напомнившие ей лицо озлобленного старика.

Он не даст ей плавно сойти по спирали вниз. Разоритель толкал крепость прямо на планету.

Моркат устремила сознание в подбитую крепость за мгновения до удара, направив всю душу без остатка в ноктилит, чтобы не умирать в теле, которое он для неё создал.

— Делай что хочешь, отец, — сказала она, и мысли её гулом прокатились сквозь всю чужеродную конструкцию. — Но своё обещание я выполню.

И когда её разум слился с камнем и крепость запылала подобно астероиду, она разбила планету для него.


ЭТАП СЕДЬМОЙ: ЭВАКУАЦИЯ

Глава первая

Кадия-Терциус всегда была самым слабозаселённым и необжитым районом планеты. Местом, где кадеты тренировались вести боевые действия в глуши, а также производилась большая часть снаряжения. На дальней северной оконечности континента члены верховного командования и старых военных семей владели уютными загородными поместьями, где охотились на завезённых с других миров животных и брали детей в изнурительные многодневные походы в горы и альпинистские вылазки.

Касры и крепости Терциуса имели небольшие гарнизоны, и, хотя в прошлом они тоже подвергались нападениям культистов, считалось, что, как и в предыдущие вторжения Архиврага, они отделаются относительно легко.

Через секунду после того, как в континент врезалась «Воля вечности», Кадия-Терциус технически прекратила своё существование.

Находившийся на другом конце планеты имперский флот, бросивший якорь над Элизионскими полями, не смог считать показания непосредственно с места столкновения, а Чёрный флот уже перегруппировывался для атаки на «Фалангу».

В итоге единственным выжившим свидетелем начального формирования ударной зоны стал архикриптек Саннет на «Властителе старины», который собирал данные с высокой орбиты, скрытый от чужих сенсоров и связанный с безжизненной платформой обороны.

Эти сведения, определявшие размеры чернокаменной глыбы, её траекторию, скорость и массу, по сей день хранятся под криптомантическим замком в недрах Солемнейса.


Для Коула первым свидетельством того, что что-то случилось, стал выход узловой сети из сопряжения: её нуль-матрица упала в шести десятках разных мест, когда от микротрясений, охвативших всю земную кору и мантию Кадии, закачались пилоны.

Матрица обрушилась подобно энергосистеме города-улья: некоторые секции вышли из строя сразу, между тем как другие продолжали работать без перебоев. Целые зоны пилонов погасли и перезапустились, прежде чем напряжение на сеть достигло критических значений, и та отключилась полностью.

Сначала архимагос решил, что причиной была перегрузка, — но лишь до того, как сигналы сейсмоопасности превратили картинку перед его глазами в лоскутное одеяло из докладов по окружающей среде и аварийных предупреждений.

И тогда он вообще перестал понимать, что происходит. Впрочем, при позднейшем изучении места столкновения, основываясь на погодных эффектах и сделанных «Железным неумершим» пиктах, он пришёл к выводу, что в момент удара остатки крепости двигались относительно медленно. Упади туда астероид размером с «Волю вечности», двигавшийся на стандартной скорости двадцать миль в секунду, то треть планеты откололась бы и превратилась в новую луну.

Но даже такой удар причинил колоссальные разрушения, образовав кратер глубиной в пятьдесят миль, а также выбросив в воздух ноктилитовую пыль и размельчённый гипс. Более крупные обломки выстрелили непосредственно в космос либо разлетелись во все стороны и упали в сотнях миль от места крушения. Раскалившись от повторного вхождения в атмосферу, они подожгли леса и вызвали степные пожары на южных равнинах Кадии-Секундус.


Начальная взрывная волна докатилась до Ханны Кезтраль, когда её «Боевой змей» перевооружался и дозаправлялся на временном аэродроме 399(А) юго-западнее касра Крафа. Несмотря на то что основную мощь удара приняли на себя Россварские горы, взрыв прошёл через седловину между двумя пиками и вырвался внезапным и мощным порывом перпендикулярно взлётной полосе.

Заходивший на посадку «Мародёр» смело в сторону, скрутившиеся крылья оторвало напрочь, и фюзеляж бочкой покатился по траве. Хвала Трону, бомбардировщик возвращался пустой и практически без топлива, поскольку, когда он врезался в модульное здание, служившее ракетным бункером, во вспыхнувшем небольшом пожаре погибли только экипаж машины и оказавшиеся рядом наземные техники.

«Боевой змей», стоявший за приземистой станцией заправки реактивным прометием, избежал повреждений — но Ханна увидела, как сорванный ветром старый металлический ангар прямо в воздухе рассыпался на части, и те посекли и распороли тридцать одного пилота и техника, собравшихся для быстрого перекуса в палатке-столовой.


Для логистар-генерала Конскавана Райка первым свидетельством того, что что-то неладно, стал внезапный рёв помех в воксе. Он поддерживал связь практически с каждым командиром на Кадии, а также бессчётными офицерами флота почти четыре дня кряду. Ему пришлось постоянно жевать кафеиновые таблетки, что сделало его нервным и раздражительным — особенно последние два дня после того, как его навестила инквизитор Талия Даверна, которая изъяла записи вокс-переговоров и два часа выпытывала информацию об определённых зонах высадки.

Райк находился в восточных Россварах, глубоко в бункере «Спасение», который после спланированного подрыва Крафа сделали главным командным центром, а потому не услышал и не почувствовал взрывной волны.

— Атмосферные бури? — закричал он по линейному воксу в комнату передач. — В погодных сводках ни о чём таком не говорилось… И какой к чертям прок с метеопрогнозов, если они не способны предсказать даже такое? Да, я понимаю, что послать сигнал с помощью атмосферной рефракции невозможно, но не могла же каждая релейная башня в боевом секторе…

Офицер-тактик Дабата Рави положила на стол доклад и дважды по нему стукнула, что служило их сигналом наивысшего приоритета.

— Подожди. Не отключайся, я с тобой не закончил.

Конскаван прижал трубку к плечу и пробежался взглядом по отчёту. Он был распечатан на обороте списка потерь — нехватка бумаги ощущалась теперь даже в ставке верховного командования.

— Фрекк! — рявкнул он, с отвращением швырнув бумажку прочь. Та порхнула на пол.

— Сэр? — спросила Рави, когда логистар-генерал, слишком рафинированный для брани, прижал ладони к глазам.

— Прости, Дабата. Можешь поднять тот листок? Он потребуется для архивов. — Райк снова взял трубку. — Ты ещё здесь? Так, забудь. Мне нужен узкий луч с «Фалангой», затем пусть они передадут это на Элизион лорду-кастеляну. Сообщение следующее: «Запрос выполнить Хризантус». Всё услышал? Да. Хризантус, как Цветок Кадии. Хорошо, тогда выполняй.

Он резко положил трубку, после чего стал напряжённо грызть ноготь на большом пальце.

— Значит, началось, — сказала Рави.

— Да. Свяжись со Шраудом и Флотом. Скажи им высылать транспортники.

— До кода-подтверждения, сэр?

— Кто знает, жив ли ещё выскочка, чтобы дать команду. Так что да, пусть отправляют челноки сейчас. И пошли кого-нибудь за моей шинелью и чемоданом — как только придёт ответ, мы сядем на один из транспортов.


Когда акустическая волна расколола небо, Марда Хеллскер всё ещё приходила в себя после своей первой танковой атаки.

Волсканцы как раз перегруппировывались для следующего наступления на Делвианскую расселину, когда они врезались в них, — 46-й танково-ударный вырвался из ущелья, везя в десантных отделениях «Химер» штурмовиков 91-го и инженеров 922-го.

Хеллскер ехала в центре первых рядов в командной «Саламандре», указывая на цель мечом Лукаса Бастонне под развевающимся над головой окровавленным штандартом 24-го Кадианского полка.

Подполковник 46-го Васталь умел вести танковые бои, и его машины, построившиеся восьмёрками, скатились вниз и двинулись на запад, окружая и уничтожая недобитых волсканцев и сгоняя их в одну точку, словно пастушьи собаки — отару.

Они достигли зоны высадки на второй день, после чего инженеры 922-го принялись размечать районы погрузки аэрозольной краской и химическими навигационными огнями, обозначать стрелками траектории подлёта и нумеровать руббариновые посадочные площадки, которые стащили с грузовых восьмиколёсников, что следовали за колонной бронетехники.

Между тем Марда разместила 91-й для обороны периметра, усилив их огневой поддержкой «Василисков». Стена, которая защитит зону высадки от орд культистов, что сплошной рекой стекались к островку света и суетящихся рабочих в самом сердце вражеской территории. На протяжении последних дней они испытывали её оборону на прочность и становились только смелее.

Сорок шестой удерживал связующую дорогу, патрулируя и укрепляя маршрут следования для немногочисленных выживших жителей Крафа, которые временно разместились в разбитых артиллерией ульях-бункерах Делвианской расселины.

Несмотря на грохот ударной волны, Хеллскер поначалу не придала ему значения. Сокрушительный звук огневого вала «Фаланги» перед Элизионскими полями звучал громче и длился дольше, напоминая безостановочное рокотание грома, поэтому она решила, что это лишь очередной залп.

То, что это не орбитальный обстрел, она поняла по цунами.

Первая волна, достигавшая высотой половины мили, затопила океанскую базу флота в касре Фене и попала в поле видимости посадочной зоны. Эта первая стена кипящей воды устелила землю ковром из зданий, кораблей и тел, подобно выкинутым на морской берег ракушкам. Одним из них был ракетный катер класса «Дзант» — трёхсоттонный корабль, который отнесло на целую милю вглубь суши.

С валяющихся тел содрало униформу, и выглядели они настолько ободранными, что понять, кому те принадлежали — имперцам или предателям, — уже не представлялось возможным.

Источенные, будто стеклянная галька, невольно подумала она.

Спустя тридцать минут подошла вторая волна — ещё больше, ещё ближе.

Она отнесла корабль-призрак ещё на двести ярдов к их позициям, накренив его так, что Марда смогла заглянуть за откинувшиеся крышки люков во внутренние отсеки.

Где увидела ряды гладких белых конусов.

Она опустила магнокль.

— Равура? Позови Песка и инженеров. Нужно переместить зону высадки.

— Но, полковник… мы уже всё организовали. Мы под огнём. Не под сильным, но всё равно… Волны ведь не смогут достичь…

— Волнам и не нужно ничего достигать! — Она ткнула пальцем в корабль. — Те фрекковы ракеты в боевой готовности.


— Генерал! Лорд-кастелян, сэр!

Вокс-офицер подбежал к ним прежде, чем они успели заметить, что небо изменило цвет, и увидеть, как боевые танки сносит на выведенные из строя пилоны, подобно гонимой ветром осенней листве.

Он протянул трубку вокса.

— Это логистар-генерал Райк. Он говорит: «Запрос выполнить Хризантус». Вы знаете, что это значит, сэр?

Штопальщик Кристан всё ещё занимался Кридом и даже помогал ему преодолевать обломки, пока они выбирались из узловой пещеры.

Генерал уставился в небо. Оно стало коричневым, словно кирпичная пыль, низкие облака обрели грязно-жёлтый цвет, почти такой же, как его униформа.

— Может, это конец. Возможно, мы смогли выстоять.

Из дыма показались тёмные фигуры. Касркины и Каппа-Орлы вскинули адовые ружья, затем опустили их, различив силуэты космодесантников.

— Лорд-кастелян. — Это был Одрик А’шар, лейтенант из Гвардии Ворона. — Мы получили сообщение от флота — враги сбросили Чернокаменную крепость на планету. Кадии-Терциус больше нет. Юг охвачен пожарами от горизонта до горизонта. Береговые линии страдают от мощных приливов. Если «Хризантус» — это сигнал к эвакуации, то советую её начинать. Чёрные Храмовники и Тёмные Ангелы уже проводят собственную погрузку. А что Железные Волки?

Его вопрос повис в воздухе, пока Урсаркар не покачал головой.

— И я так подумал. Где Коул? Нам потребуются его корабли.

— Вряд ли я смогу это сделать, — сказал Крид. — Если я произнесу это слово, то всё будет кончено. После всей крови, что они за меня пролили, я не знаю, смогу ли попросить их покинуть Кадию.

— Вы предпочтёте, чтобы мы все погибли? — спросил Кристан. — Чтобы мы ждали, пока мир не развалится на куски у нас под ногами? Мы стояли достаточно долго, фреккова планета сломалась раньше нас.

Урсаркар жестом велел дать ему трубку, нажал кнопку соединения.

— Логистар-генерал?

Задержка, визг.

— Трон, так вы живы.

— Пока что.

— Вы дадите команду? Думаю, планета останется пригодной для жизни не дольше пары часов.

— Я её дам. Всё готово?

— Готово. Я уже отправил их к позициям. Но нам нужно кодовое слово, чтобы они смогли взлететь.

— Спасибо, что работал со мной, Конскаван. Может, ты и не солдат, но как логист ты лучший во всём Муниторуме. И…

Вокс взорвался визгом.

— Внимание, всем подразделениям. Отмена «Хризантуса».

Не фельдмаршал Райк. Голос женский.

— Говорит легат от Инквизиции Талия Даверна из Ордо Еретикус. Номер розетты 9588/Д7. Я имею инквизиторскую власть над сектором по приказу от 897.М41, с правом вето включительно. Пароль «Хризантус» отменён. Планета закрывается на полный карантин из-за угрозы духовной скверны в результате мощного демонического проявления.

Штопальщик увидел, как Крид взглянул на А’шара, который лишь понуро покачал головой.

— Властью Святой Церкви Бога-Императора и Ордо Еретикус я извещаю всех Адепта Сороритас на Кадии, что их клятвенный долг — не дать никому покинуть зону карантина.

Кристан заметил, как две Сестры Битвы неуловимо изменили стойку, повернув болтеры к генералу. Не прямо на него, но в его направлении.

— Мы сражались вместе за Императора. Теперь давайте послужим Ему ещё раз, вместе умерев. Больше того, я…

Внезапно чёрная перчатка выхватила трубку из руки Крида и, до предела натянув шнур, поднесла к скривлённому рту.

— Внимание, всем подразделениям. Игнорировать приказ отмены «Хризантуса» и карантинные ограничения. Это была ошибочная передача. Исполнять полученные ранее команды.

— Кто смеет оспаривать инквизиторский мандат? Назовись, вещатель.

— Говорит Катаринья Грейфакс из Ордо Еретикус. Номер розетты 7134/С3. Я имела инквизиторскую юрисдикцию над сектором ещё до того, как ты родилась на свет, и оглашаю твой приказ о карантине недействительным. Сороритас, вам не позволено атаковать дружественные силы. Логистар-генерал?

— Да, инквизитор?

— Всем подразделениям — Хризантус, Хризантус, Хризантус. Улетаем прочь с этой скалы.


Если начистоту, Велизарий Коул именно это и собирался сделать, когда темпоральный когитатор выявил рассинхронизацию. Стазисное поле. Чужацкое, причём мощное.

Не такое, что замораживало объект, а напротив, ограждало его от временного потока снаружи.

— Мой дорогой архимагос-доминус, — пробормотал Тразин. — Не думаю, что вам потребуется кодовый приказ, который вы прямо сейчас составляете. Я велел «Властителю старины» навести телепортационную матрицу на нашу позицию. Полагаю, для вас это будет удобнее, нежели переход через гиперпространственный ублиет.

— Ты похищаешь меня, ксенос? Забираешь в свою маленькую коллекцию?

— Она вовсе не маленькая, и нет, я не занимаюсь таким примитивом, как похищение, — считайте это приглашением.

— Я могу отказаться?

— Это обязательное приглашение. Как-никак я сильно помог вашей имперской фракции и потерял из-за этого экспонаты — поэтому не думаю, что должен уходить без справедливой компенсации. Какими же нерадушными хозяевами оказались бы кадианцы, если бы отпустили меня без сувенирчика на память.

Коул отступил в сторону на ногах-лезвиях, словно это помогло бы ему получить какое-нибудь преимущество.

— Но почему я? Если ты коллекционер истории, то я ко всему этому имею самое косвенное отношение!

— Но вы интересны. Гораздо старше остальных соплеменников и с огромным багажом знаний, которыми вы сможете поделиться. А кроме того, мой криптек Саннет изучил коллекцию реликвий на вашем корабле. Особенно меня заинтриговало нечто, запертое в большом контейнере, который не смогла пробить спектромантическая бомбардировка. А ещё…

Пришелец поднял руку, показав ручеёк крошечных серебристых насекомых, ползающих и извивающихся меж его шевелящихся пальцев.

— Как только я установлю мыслеуправление, вы станете мне отличным помощником — может, даже лучше, чем Валерия.

— Ты меня не заберёшь.

— Нет? И почему же?

— Потому что я ещё не созрел. Впереди меня ждёт много работы, большие свершения. Моя значимость и историческая ценность со временем лишь возрастут. Заберёшь меня через век-другой, когда я добьюсь большего, и трофей окажется намного весомей.

— Ого, — ответил Тразин, и вокальный анализатор Велизария уловил в возгласе ксеноса слабейшую дрожь благонравного раздражения. — Я читал об этом в ваших волшебных сказках. «Скушай меня, когда я стану толще», — говорит мальчик ведьме. «Дай мне пройти по мосту и съешь вместо меня моего большего братца», — просит маленький зоат. Я знаю, чем заканчивается эта история. Я оказываюсь либо в печи, либо в реке. Так что нет, вряд ли.

— Но неужели ты откажешься от тех вещей, что я создам? Я… У меня есть задание. Великая работа, порученная мне самим Императором. Заберёшь меня сейчас, и я откажусь её делать. Задача останется невыполненной — а ты потеряешь множество образцов, которых даже и представить себе не можешь.

— Уловка. Обман, пусть и соблазнительный.

— Ты так считаешь? — спросил Коул. И отдавая себе отчёт, что за это его испепелят на месте, если кто-нибудь прознает о содеянном, он раскодировал инфопакет и вычистил самые чувствительные детали, после чего запустил стандартный цензориум-бот, чтобы уничтожить все имена и картинки. Он передал данные через инфосброс в едва различимую паутину сенсорных щупалец пришельца.

Ксенос поймал их в воздухе и неким непостижимым архимагосу образом просто развернул гололитическую простыню бинарного текста в виде проекции у себя на ладони, принявшись читать его, будто свиток.

Неисчислимый подался ближе, с глухим «цок-цок-цок» застучав пальцем по вытянутому подбородку. Другой палец между тем прокручивал информацию всё быстрее и быстрее. Горевшие зловредным огнём глаза отражали цифровые узоры, раскрывая таившиеся за ними ментальные мыслеобразы и сотканные из тончайших нитей схемы.

— Как называются эти конструкции? — не поднимая головы, поинтересовался он.

— Примарисы.

— Действительно. И сколько их всего?

— Подтипов и шаблонов больше, чем ты сможешь собрать даже за всю вечность.

— О, дорогой мой архимагос, вечность — это долго, очень долго, уж поверь мне.

— Да, — вздохнул Коул. — И за всё это время больше не будет ничего похожего на Кадию. Историческое событие такого масштаба, что ж… Признаю, будет очень неприятно не получить что-то для своей коллекции. Но… но тебе нужен не я. Я в лучшем случае персонаж третьего плана. Я и прибыл только после осады Крафа. Нет…

Велизарий многозначительно посмотрел за стазисный пузырь, на командную секцию, собравшуюся вокруг вокс-офицера, который что-то говорил в проводную трубку.

— Тебе нужна значимая фигура. Центральный символ сражения, который олицетворяет всё, что здесь произошло. Тот, что уже не внесёт больший вклад… Тебе нужен человек, который, за неимением лучшего термина, и есть Кадия.

Некрон проследил за его взглядом, затем снова посмотрел на него.

— Оставь меня, — сказал архимагос. — И не трогай мой корабль, а я дам тебе целую Галактику новых игрушек.

— Может, я подожду, — отозвался Тразин, и его металлическая посмертная маска растянулась в улыбке. — И съем следующего зоата.

От той улыбки Коула пробрал озноб.


Над Элизионскими полями разносился рёв двигателей «Громовых ястребов» в жёлто-золотых цветах Имперских Кулаков, заходивших на посадку сквозь апокалиптические ураганные ветра. Высвобожденная энергия, которую ранее направляли пилоны, взбурлила воздух, так что теперь, помимо легионов вновь возникших демонов, сектор накрыли циклоны и шквальные дожди пепла.

— На борт! На борт! — кричал Крид, указывая пистолетом на севший десантный корабль. — Все уходим!

Лежавший у его ног кадиец — мёртвый уже два дня как — внезапно с дьявольской прытью вцепился генералу в штанину, и его безжизненные глаза помутнели от разгоревшегося внутри варпового огня.

Урсаркар выстрелил ему в голову, а Кристан всадил ещё два луча из адового пистолета в черепную коробку, из которой фонтаном брызнула эмпирейная энергия, когда покойник засучил по земле ботинками.

Мертвецы восставали по всей Кадии, и поскольку в атаке Абаддона сгинули миллионы, числом они намного превосходили выживших.

Крид держал Восьмой Кадианский на Элизионских полях, чтобы прикрывать эвакуацию. Справа он различал треск лазерного огня роты Г, отражавшей натиск трупов-марионеток и демонов, состоявших, казалось, из одних только перьев.

Обычно специальные челноки увозили солдат с земли тысячами, взлетая в безопасных секторах с хорошо освещённых площадок, размеченных неоновыми указателями. Тут же эвакуация превратилась в отчаянную свалку.

Здесь никто не делал различий, кого забирать и куда они направятся дальше. Здесь садились небольшие флотские челноки, «Громовые ястребы» Имперских Кулаков, а также эксплораторские шаттлы Механикус, предназначенные для скитариев и оборудованные мобильными лабораториями с базовой системой жизнеобеспечения. Никто не работал на одинаковых вокс-каналах, не говоря о том, чтобы придерживаться единой схемы полётов. Слабая видимость из-за пылевых бурь уже привела к множеству столкновений в воздухе.

И всё происходило сумбурно: корабль просто садился, заполнялся людьми до отказа, после чего взмывал обратно к орбите. Не было никаких планов, откуда забирать бойцов конкретного полка, капитула, манипулы или командорства сороритас. Они брали на борт всех, кого могли, после чего отправлялись туда, где имелось свободное место в посадочном отсеке.

Кристан не завидовал тому, кому позднее придётся всё это разгребать. Впрочем, решил он, заниматься этим будет точно не лорд-кастелян.

— Давай! — Крид толкнул к открытому люку мордианку из Вороной Гвардии. Женщина пробежала мимо Одрика А’шара, который пятился внутрь отсека «Громового ястреба», на ходу стреляя из болт-пистолета.

— Вы идёте, лорд-кастелян?

— Нет места, я отправлюсь в следующем. — Он небрежно отсалютовал Гвардейцу Ворона и подтолкнул Кристана раненой рукой. — Но медик ещё влезет.

— Нет, сэр, идите вы.

— Ты нужен бойцам внутри. Я полечу в следующем.

— Следующего не будет, сэр. По крайней мере, я так не думаю.

— Значит, я сделаю всё, чтобы ты улетел. — Урсаркар пихнул его в плечо, по-дружески стукнув тыльной частью изувеченной руки. — Иди, а я буду защищать Кадию до конца.

— Вы нужны нам, сэр. Это ещё не конец.

Крид покачал головой, повысив голос так, чтобы медик услышал его сквозь стрельбу и рёв ветра.

— Я — всё. Я фрекковски устал, Штоп. Не думаю, что вытяну ещё одну битву. Кроме того, ты сам знаешь, что начнут говорить. Я стану «Человеком, Что Потерял Кадию» и всё такое прочее.

Он указал на самолёт, разметающий двигателями пыль.

— Думаешь, я хочу объяснять Инквизиции вот это всё?

— Кадианцы по-прежнему верят в вас, генерал.

— И будут верить дальше, если не увидят, как я дряхлею. Или как меня протащат через угли. Нет — Империум любит мёртвых героев. Обычно это лучше для всех. Так я не смогу наворотить фрекковых дел.

Он помахал А’шару, который жестами показывал, что пора взлетать.

— Но, генерал, Кадия стоит, сэр.

— Как и я, пока никто не увидит, как я споткнусь. Эй, прикурить не найдётся?

Он протянул сигару. Та уже была несвежей и сильно изжёванной. Крид не вынимал её изо рта несколько дней.

Кристан включил раноприжигательный жезл, коснулся им кончика сигары, после чего бросился к «Громовому ястребу».

Урсаркар продолжал стоять, потягивая сигару, когда за медиком закрылся люк.

Согласно имперским записям, Кристан был последним, кто видел Урсаркара И. Крида живым.


— Рота Дельта! — прокричала Хеллскер в вокс. Устройство работало в режиме громкославителя, чтобы её было слышно сквозь грохот лазерных выстрелов и двигателей. — Отход с боем на двадцать футов, строй не разрывать. Мы почти закончили. Эй, там, вторая бронетанковая рота, просто оставьте «Химеры». Фрекк, бросьте их! Пилоты говорят, они слишком тяжёлые.

Она обернулась, окинув взглядом очередь на посадку. Солдаты продвигались вперёд, держа друг друга за плечи и опустив головы под секущим ветром, словно оказавшись в облаке слепящего газа. Шла посадка на борт последнего челнока.

Взлететь с земли огромным транспортникам было непросто. Они свернули эвакопункт милей дальше и перенесли настолько близко к подножью холмов, насколько могли, чтобы сохранить посадочную зону. Впрочем, поверхность здесь была не слишком ровной, и трём транспортникам пришлось садиться по очереди.

А люди продолжали прибывать, вытекая из Делвианской расселины с историями о том, как Крид и Восьмой из последних сил держали эвакуационные маршруты открытыми.

Некоторые из них были гражданскими. В рабочих спецовках. Другие — пилотами. Все, кто смог выбраться из касра Крафа и крепостей по соседству.

Группка гвардейцев копошилась в грязи, сапёрными лопатками зачерпывая землю и закидывая её в пустые коробки из-под боеприпасов. Она уже собиралась наорать на них, велеть вернуться в строй, когда увидела, как от них отделился капрал и понёс две коробки к заходящим внутрь транспортника солдатам.

Он двинулся вместе с ними вдоль очереди, и эвакуирующиеся бойцы опускали в ящики руки, набивая землю в карманы или набирая её в пустые гильзы.

Забирая с собой частичку Кадии.

Она увидела, как один человек, танкист из 46-го, опустился на колено и достал из грязи обрывок мешка из-под песка. Он повязал его на заполненной землёй стеклянной бутылочке с пробкой, что болталась у него на шее, и, поцеловав пузырёк, шагнул на аппарель.

У неё в горле встал ком, будто она пыталась проглотить гранату. Поэтому Марда оказалась не готова, когда услышала слова.

— Вы Хеллскер? Вы тут командуете?

— Да, сэр, полковник Хел…

Ей в лицо нацелился игольный пистолет. Она увидела перед собой длинный, загнутый ствол.

— Отменяй.

— Что? Что отменять?

— Эвакуацию. Бери фрекков вокс и вели пилотам выйти. Это незаконная операция.

— Я действую по приказу лорда-кастеля…

— Я знаю, по чьему приказу ты действуешь. — Женщина схватила её за бронежилет и подтянула к себе, так что пистолет упёрся Марде в незащищённое горло. Её пленительница была рослой и широкоплечей, в пошитой на заказ офицерской шинели. — Инквизитор Даверна из верховного командования. И я знаю о тебе всё, майор Хеллскер. Что Крид благоволил тебе, что подкупил тебя провести эту незаконную операцию повышением в звании. Вызови пилотов наружу. Скажи им не взлетать.

— Эти бойцы упорно сражались, они заслужили…

— Через месяц у них начнут проявляться мутации. Через два они станут сосудами для нерождённых или перейдут на сторону Разорителя. Ты была под Тайроком?

— Нет.

— А я была. И я знала волсканцев. Они были ничем не хуже нас, кадианцев, и всё равно пали. Твои бойцы не особенные, майор. Наш Империум не делает исключений.

— Полковник, последние роты загружаются, и я… — пробормотал Песк. Капитан, с перекошенными плечами и наполовину онемевшим лицом, подошёл к ним дёргающейся походкой. Рядом с ним был Лек.

— У вас всё в порядке, сэр? — поинтересовался Лек.

— Инквизитор хочет, чтобы мы прекратили эвакуацию.

Манвар неловко шагнул ближе.

— Это какое-то недопонима…

— Мутация, — прорычала Даверна.

— Нет, он ранен, он…Выстрел отбросил Песка на спину.

Лек схватил Даверну за руку, пытаясь отвести пистолет вверх.

Он продолжал сжимать её предплечье, когда упал на колени, а затем завалился на землю. Из его лба торчала пара дротиков.

Вокруг начались крики и толкотня. Бойцы кинулись к ним.

Талия перевела пистолет обратно на Хеллскер.

— Если кто-нибудь попытается…

— Всем назад! — крикнула Марда, подняв руки. — Инквизитор, сейчас я включу микробусину и велю им не подходить, хорошо? — Медленно и осторожно она сменила частоты на широкополосный диапазон.

— Никому не подходить, — предупредила она, затем опустилась на колени под дулом пистолета. — Тебя, Зэдок, это тоже касается.

— Скажи им выпустить пилотов.

— Да, скажу. Но вам следует пригнуться, инквизитор.

— Что?

— Тут опасно. Зона боевых действий. Кругом снайперы Архиврага. Вас могут ранить. Мы уже потеряли двух офицеров. Здесь такое сплошь и рядом.

— Какого чёрта ты несёшь? Выводи пилотов и…Голова Талии Даверны взорвалась. Выстрел из пробивной лазвинтовки откуда-то издалека, с района передовой.

Изувеченная до неузнаваемости, она рухнула рядом с трупами Песка и Аруна Лека.

— Плин?

— Да, полковник?

— Инквизитора убил снайпер еретиков.

— Какая трагичная смерть. Следовало не высовываться, как вы и сказали.

— Поищешь убийцу, прежде чем сесть на корабль? Стрелок он отменный, может быть опасным.

Марда Хеллскер обвела взглядом горизонт. Не высматривая воображаемых снайперов, а, скорее всего, в последний раз глядя на Кадию. На мир, ради которого она жила и за который погибло так много людей.

Впрочем, смотреть было уже особо не на что.

Она кивнула на тела Манвара Песка и Аруна Лека.

— Перенесите их на борт. Её оставьте. Она и так не хотела улетать.


Час спустя десантный корабль «Вознесение святого Эвокуса» начал взлетать — и лишь в тот момент Хеллскер наконец увидела, что сделали с её родной планетой.

Спящие вулканы восточных Россвар пробудились, и пирокластические потоки теперь растекались по Крафской равнине, на которой она различала взорванные остовы титанов Легио Вулканум. Половина Кадии-Секундус на юге была охвачена пожаром, к тому времени от её лесов и степей на западе не осталось ничего, кроме серого пепелища, тогда как в восточной стороне материка жёлто-белое пламя ещё бушевало вовсю.

Из морей вырывались струи пара, и Марда поняла, что те закипают. Через Кадукадское море пролёг гигантский разлом, куда теперь каскадами лилась вода в саму мантию планеты. Трон святый, планета раскалывалась на части. Континенты скрежетали друг о друга, подобно зубам, издавая шум настолько пронзительный, что от него дребезжали иллюминаторы, пока челнок не вышел на орбиту и звуковые волны перестали достигать их в лишённой воздуха пустоте космоса.

Все на борту, кто мог видеть, столпились у иллюминаторов. Наблюдая за гибелью своего мира сквозь расцарапанные окна размером с суповую тарелку.

— Солдаты хотят, чтобы вы что-нибудь сказали, — произнёс Равура.

— Трон, — выдохнула Хеллскер. — О чём тут говорить?

— Поминальное слово по Кадии.

— Может, найти жреца?

— Тут нет фреккового жреца, Марда. Есть только ты. И мы смотрим, как умирает наш мир. Хоть что-нибудь. Любое. Может, цитату из «Руководства»?

Хеллскер потянулась за книгой, прежде чем понять, что её больше нет. Она выбросила её, чтобы освободить место для посылки Крида.

Она принялась рыться в другом кармане, ища молитвенную карточку, какой-то гимн. Что угодно, лишь бы ей не пришлось думать, что сказать над поверженным и изувеченным трупом своей родины.

Она нашла листок, и тот показался ей тем, что нужно.

Хеллскер забралась на ящик из-под снарядов с землёй Кадии, крикнула, чтобы все замолчали, запоздало поняв, что рядом лежали сложенные в мешки трупы Песка, Лека и остальных погибших при эвакуации. Их положили рядами, чтобы медики смогли всыпать в них горсть земли, прежде чем по флотской традиции смыть через шлюзы в открытый космос.

Листок смялся у неё в руках. Он был весь изорван, чернила местами поплыли. На нём багровела кровь от раны, которую Марда уже и не помнила, как получила.

Она откашлялась и принялась читать.

— Что видите вы… — Её голос дрогнул, и она замолчала. Затем взяла протянутую флягу и сделала глоток. Заставила себя говорить громче. Говорить с уверенностью, как подобало кадианскому офицеру.

Как Баратус.

— Что видите вы — окоп? — начала она снова, уже твёрже. — Нет, это моя земля.

Это грязь, что бросал на гробы я тех, кто здесь был до меня.

Тех, кто стоял на стенах твердынь и, сжимая в руке лазружьё,

Клялся, что не получит Око над нами власть.


Багровые лазерные лучи били во все стороны. Разрывая животы ходячим мертвецам. Откидывая порождений варпа, не поддающихся никакому описанию.

— В бой, в бой! Кадия стоит! Кадия стоит до конца!

От Восьмого Кадианского оставалась горстка бойцов. Они бились, прижимаясь спинами к пилону, защищая редут, сложенный из собственных покойников. Стоя на коленях, не сводя глаз с прицелов, посылая последние пламенеющие лучи в бушующий вокруг них катаклизм.

Из массы тварей поднялся высший демон с двумя птичьими головами, расколов токсичный воздух пронзительным визгом.

Одна кадианка вскинула на плечо ракетную установку, и напарник зарядил в неё последний снаряд. Боец едва успел захлопнуть крышку, когда зелёный лазерный луч прошил ему подбородок, но своё дело он сделал, и ракета, оставив белый след, попала в нерождённого, взорвала монстру раздувшуюся грудь и испепелила сердце.

— Кадия стоит! — проорал Крид, опустошая адовый пистолет. — Восьмой стоит!

«Величественное зрелище, — подумал Тразин, доставая тессерактовый лабиринт. — Настоящее украшение выставки».

Что видите вы — окоп? Нет, это мой мир.


Что видите вы — окоп? Нет, это мой дом.

Это место, где с товарищами делил я кров и еду.

Это яма, что полнилась светом и славой.

Логистар-генерал Райк просидел в верховном командовании всю войну, занимаясь вопросами снабжения. В него стреляли всего раз или два, и он почти не попадал в опасные ситуации, окружённый самыми большими стенами и орудиями, какие только мог иметь каср.

А прямо сейчас он погибнет, совершенно беззащитный на борту невооружённого транспортника.

На челноке висел дрейк. Они прождали слишком долго. В необычном для себя акте самоотверженности он продержал корабль до тех пор, пока каждый кадиец в Россварском узле коммуникаций — от главного офицера связи до коков и уборщиков в комплексе Администратума — не оказался на борту.

Конскаван жалел, что не остался в грузовом отсеке, поскольку там бы он не видел сплошную стену-иллюминатор кабины. Не видел бы, как дракон раздирает фюзеляж, выдыхая варпов огонь и паля из автопушек в двигатели. Райк проглотил подкатившую к горлу тошноту, когда одна турбина вышла из строя и корабль начал снижаться. Он торопливо застегнул ремни безопасности.

Дрейк оттолкнулся от корабля и описал круг ко второму двигателю, уже открывая пасть.

Внезапно его изрешетил поток трассеров, разорвав пластины брони вдоль позвоночника и срубив вторичное крыло. На мгновение монстр завопил, по-змеиному вывернув шею и забив крыльями, чтобы удержаться в небе.

Подоспевшая самонаводящаяся ракета, чей двигатель искрился, подобно фиолетовому фейерверку, взорвалась с протяжным уханьем, накрыв варп-машину шквалом осколков.

Дрейк полетел вниз, и эвакуационный корабль, словно сдутый шар, медленно стал набирать высоту, когда рядом с гулом завис «Мститель». Самолёт сильно пострадал в боях, с его фюзеляжа содрало почти всю краску. Очевидно, он прошёл через настоящий ад.

— Свяжитесь с пилотом, — сказал логистар-генерал. — Узнайте, кто они и каков их статус, и передайте мою благодарность.

— Не нужно благодарностей, транспортник, — эхом раздался ответ. — Говорит капитан Ханна Кезтраль, «Боевой змей», штурмовая эскадрилья Три-девять-девять (А).


Кезтраль приложила палец к текущему из носа ручейку крови. За последние шесть часов она выдержала столько перегрузок, что та, казалось, струилась теперь безостановочно.

Лётчица провела окровавленным кончиком пальца возле других красно-коричневых мазков на приборной панели. Девять полос. По одной за каждую уничтоженную цель сегодня.

Сзади послышался стук жетонов.

— Мой бортстрелок — лейтенант Лахон Дарвус. Укажите его в любом наградном листе. Д-А-Р-В-У-С. У нас кончаются боеприпасы и топливо, но мы продолжим подниматься и будем отпугивать от вас летунов.

Когда Ханна повернула к солнцу, став взбираться практически вертикально, она подала больше топлива на реактивные двигатели, чтобы увеличить тягу в разрежённой атмосфере.

— Капитан Кезтраль, — отозвался транспортник. — Какой у вас потолок?

Она выключила вокс и полетела рядом с десантным челноком.


Сидевший в челноке Райк наблюдал за поднимающимся возле них «Мстителем», временами отделявшимся и описывавшим круги в поисках врагов.

Лишь когда небо начало чернеть и его парные турбореактивные двигатели погасли, он понял, что «Мститель» был атмосферным истребителем.

Самолёт сорвался обратно к красной поверхности Кадии, дрейфуя на ветру, как невесомое пёрышко. Как листок или воздушный змей.

И где Император забирал в свои их объятья.

Что видите вы — окоп? Нет, это мой дом.


Что видите вы — окоп? Нет, это крепость моя.

Это дом, это мир, это каср, что воздвиг я своею рукой.


— Ты как, в порядке? — спросил Кристан бойца.

Тот сидел у небольшого окошка, глядя на опустошённую планету. Полчаса назад сам медик решил, что больше смотреть ему не хотелось.

— Просто думаю, — вздохнул боец. Он поморщился, когда Кристан размотал бинт на икре, затем перевёл взгляд обратно на иллюминатор. — Это от лазерного луча. Мы были последними вышедшими из Крафа. Натолкнулись на разведчиков Архиврага, двигавшихся нам навстречу.

— Остальные твои люди выбрались?

Боец покачал головой.

— Хорошие они были, верные.

— Все мы многое потеряли.

— Всё, ради чего я работал. Я построил так много, и всё насмарку. — Боец достал палочку лхо из плотно набитой пачки и поднёс её ко рту.

— Нам придётся всё отстраивать. — Штопальщик туго перебинтовал рану и затянул узел. — С другой стороны, у тебя есть палочки лхо. А их осталось не то чтобы много. Куча солдат готова отдать состояние ради одной. Чёрт, да даже я готов.

— Правда? — спросил Салвар Гент, вынув сигарету изо рта и задумчиво покатав её между пальцами. — И сколько дашь?

И наследие, данное мне, чтоб разить здесь врагов,

Так было всегда, и я никогда не оставлю, не кину его,

И не сделаю шага назад, ибо крепость сию вырыл сам.


На мостике «Мстительного духа» Эзекиль Абаддон сидел на командном троне, наблюдая за тем, как Кадия раскалывается на части. Он поднял кубок, изготовленный из черепа клона-пародии своего отца, Хоруса, и отпил тёмного вина.

Собравшиеся вокруг него воины выли и ликующе вскидывали оружие. Били кулаками по керамитовым нагрудникам. Плясали. Двое кхорнатов сшибались шлемами, отбивая победный ритм. По палубе реками текла кровь праздничных жертвоприношений.

У них получилось. Спустя десять тысяч лет врата Лжеимператора распахнулись настежь.

— Начинается, — сказал Зарафистон. — Я это вижу.

По мере расширения кадианской трещины, чей зияющий провал пролёг до самого расплавленного ядра, космическое пространство по обе стороны разрушающейся планеты стало рваться и истираться.

В пустоту хлынула эмпирейная энергия, изливаясь из борозды, что началась с расколотого пилонного поля на Кадии и, невероятно, устремилась в космос за её пределом. Сейсмический разлом в ткани мироздания, расселина в реальном измерении, которая потянулась дальше и дальше, к тёмному сердцу Империума.

Каким-то непостижимым образом в его сознании отпечаталось слабое пси-послание. Казалось, будто тысячи разумов одновременно подумали одно и то же, послав эхо сквозь воспрянувший варп.

— Что видите вы — окоп? — раздался тихий шёпот. — Нет, это могила моя.

Он не знал, что это значит, и его это не волновало. Кадия была сломлена, Багровая Тропа — проторена, Чёрный Легион вышел победителем, а королевство Лжеимператора разделилось пополам.

Эзекиль Абаддон сделал ещё глоток и позволил Галактике гореть.


ОБ АВТОРЕ

Роберт Раф — вольнонаёмный писатель из Гонолулу, в текущий момент проживающий в Гонконге. Он автор романов по Warhammer 40,000 «Неисчислимый и Предсказывающий» и «Ассасинорум. Делатель королей», а также повести из серии Warhammer Crime «Кровопускание» (Bleedout). Из-под его пера вышли такие рассказы, как «Война в музее» и «Мыслеуправление» с участием Тразина, «Полёт за славой» (Glory Flight), а также «Божественная санкция», «Проводник» и «Мушка и целик» про ассасинов.

  1. ↑ Равелин — вспомогательное крепостное сооружение в форме угла с вершиной, обращённой к противнику, расположенное перед основной крепостной стеной. — Здесь и далее примеч. ред.
  2. ↑ Кальтроп — военное заграждение. Состоит из нескольких соединённых звездообразно острых стальных штырей, направленных в разные стороны. У самого распространённого типа концы четырёх штырей соответствуют вершинам правильного тетраэдра.
  3. ↑ Гласис — пологая земляная насыпь впереди наружного рва крепости, долговременного сооружения или полевого укрепления. Возводится для улучшения обстрела местности, маскировки и защиты укрепления.
  4. ↑ Тангéнта (фр. tangent) — кнопка или клавиша переключения с приема на передачу на переговорном устройстве, телефонном аппарате или радиостанции.
  5. ↑ Передача «блиндом» — передача с одной станции к другой в условиях, при которых двусторонняя связь не может быть установлена, но при этом предполагается, что вызываемая станция в состоянии принять передачу.
  6. ↑ Вотивные предметы, вотивные дары (лат. votivus — посвящённый богам, от votum — обет, желание) — различные вещи, приносимые в дар божеству по обету, ради исцеления или исполнения какого-либо желания. Обычай приношения вотивных предметов — смягчённая форма жертвоприношения.
  7. ↑ Кредéнца (итал. credenza — вера, доверие) — тип мебели позднего Средневековья и эпохи Возрождения. Шкафчик с дверцами. Вначале предмет церковного обихода, шкаф для ритуальных принадлежностей. Близкая разновидность креденцы — армариум (лат. armarium, от лат. armatura — вооружение) — шкаф для хранения оружия. Возможно, автор имел в виду именно его.
Источник — https://wiki.warpfrog.wtf/index.php?title=Падение_Кадии_/_The_Fall_of_Cadia_(роман)&oldid=27350