5593
правки
Изменения
м
«— ''Сканирование завершено, повелитель. Можем начать анализ по вашей команде''».
«— ''Всё. Кажется, что они не… осторожничают''».
«— ''Подтверждаю, капрал. Продолжайте наблюдение — поддержка приближается к вашему местоположению''».
«— ''Капитан''!» — раздался по коммуникатору взволнованный голос Сотеки. «— ''Цель — не корабль! Повторяю, цель — не корабль! Рекомендую вам остановить переход и возобновить сканирование, до дальнейшего обнаружения противника''.»
«— ''Со всем уважением, капитан, настаиваю на пересмотре решения! Какой бы корабль ни использовали нападавшие, он должен быть крошечным. Мы сможем устранить его в пуст…''»
«— ''Что за чертовщина, щенок?»'' — услышал он язвительный голос Ёрундура по коммуникатору.
«А«''метистовый Аметистовый сюзерен''» снова летел в опасной близости от атмосферы планеты, на этот раз его ретро-двигатели яростно пылали. Пара вражеских истребителей, запущенных с ближайшего авианосца, устремилась за галеоном, но тут уж ничего нельзя было поделать. Ёрундур не сводил глаз с авгуров, пытаясь в самый последний момент принять на борт шаттл. Где-то в глубине, почти что за пределами досягаемости сенсоров, Старый Пёс осознавал, что «''Непорочное предназначение''» с боем вырывается из орбитального сражения, увлекая за собой десятки вражеских кораблей.
«— ''А ты не торопился, да?»'' — задыхаясь, сказал раздраженный Кровавый Коготь.
«— ''Без шансов''.»
«— ''Может быть, и так, а может, и нет. Я не мог уйти, не дав им пищу для размышлений''.»
«Ахероза»— Ахероза, — мрачно сказал он. «Ужасная штука»— Ужасная штука.
Нет описания правки
|Сборник =
|Источник =
|Предыдущая книга =Зовущий Бурю / Stormcaller
|Следующая книга =
|Год издания =2020
}}
{{Цикл
|Цикл =Кровь Асахейма / Blood of Asaheim|Предыдущая =Зовущий Бурю / Stormcaller
|Следующая =[[Сага о Храни / Hrani's Saga (рассказ)|Сага о Храни / Hrani's Saga]]
}}
Он наблюдал за результатами.
Крейсер, «''Его пристальный взор''» отдалился от левого борта, боковые секции осветили струи выброшенного кислорода, и торпедные отсеки выпустили свой груз в ослепительных вспышках света.
Тяжёлый штурмовой носитель «''Грех компромисса''» продолжал удерживать позицию над боевой сферой, всё ещё загруженный примерно на половину, теперь корабль окружал ореол из оборонительного лазерного огня. Стаи пустотных истребителей кружились и пикировали, сражаясь между гигантами в клубах взрывов и пламени. Флагман ордена Раненого сердца Сердца «''Наследие чистоты''» самозабвенно продвигался вперёд, киль корабля почернел, башни были разрушены, но орудия продолжали вести огонь. Орден Белой Розы занял левый фланг, и их сгруппированные корабли несли серьёзные потери. У расположенной на правом фланге эскадрильи ордена Пламенной слезы Слезы дела обстояли лучше, но чем дольше всё это тянулось, тем больше страданий приносило.
Были задействованы резервы. Три крейсера в фиолетово-золотых цветах его собственной епархии, несущие изображение чаши под шестиконечной короной. Их сопровождали девять «Фурий» и небольшое количество «Громовых ястребов» Сороритас, а также двенадцать более медлительных канонерок с непознаваемой серовато-коричневой отделкой.
Ответ пришёл вместе с волнами искажений. Может на катере и не было меток, но его всё равно задело штормом, в который его отправил.
— Вы получили всё? Уверены?
Это имело смысл. Дикари хотели, чтобы их имена были общеизвестны. Для них это было вопросом престижа — этот противник был убит ''мной''; ''я'' сделал это.
— 8-76-02 по местной системе. М41.886 по имперскому стандарту летоисчисления.
— Благодарю. — Затем он встал. Подобрал мантию и снова надел митру<ref>Митра - головной убор, часть богослужебного облачения в ряде христианских церквей.</ref>. Он переключил вокс-излучатель на широкий спектр связь, обращаясь не только к тысячам членов экипажа «''Праведного цепа''», но и к сотням тысяч человек по всему флоту. — Братья и сестры, запомните эту дату!
— Вы последовали моему призыву явиться сюда, невзирая на опасности. Вы сражались с верой и яростью, как того требует Император. Мы подвергли их суровому испытанию, вынудили отступить и теперь награда лежит у нас перед глазами. Многие говорили, что мы никогда не зайдём так далеко. Они ошибались. И ваша вера это доказала.
«''Наксианский клинок''» мчал сквозь пустоту. Это был хороший корабль, один из лучших, на которых Гере Сотеке доводилось служить, и в подобные времена за это стоило держаться. Всё остальное, казалось, шло прахом, теряясь в неразберихе из противоречивых астропатических криков. Сотека практически воочью воочию наблюдала за разрывом цепочек командования. Это было чертовски странным ощущением, которое не давало уснуть жаркой ночью. Она обсуждала этот вопрос со священником. «Это пройдёт», — сказал ей духовник. Звучало не очень убедительно. Да и сам служитель церкви, казалось не очень-то верил в собственные слова.
Однако в конце концов на корабль поступило несколько серьёзных приказов. Наконец-то кто-то взял себя в руки, и принял решение мобилизовать ресурсы. «''Наксианский клинок''» был в числе этих военных активов и теперь мчался к горизонту Мандевилля в системе Клаат, готовый отправится на сборы адмирала Фрира проходящие у Коронис Агатона.
Женщина охранница склонила голову, отступила в сторону и набрала код на панели замка. Тяжёлые двери с треском распахнулись, выпустив наружу странно пахнущий воздух, в запахе которого чувствовалось что-то обуглившееся или, возможно, протухшего.
Дальнее помещение когда то было складом, способным принимать стандартные торговые модули или прицепные транспортные средства на погрузочных платформах. Ширина главной палубы составляла шестьсот ярдов, а высота — девяносто футов. В обычное время здесь разносился бы звон гусеничных подъёмников, запах машинного масла и яркий свет дуговых ламп. Теперь же помещение напоминало другой мир — окутанное туманом и отгороженное тканью эхо прекрасных апартаментов Терранского терранского принца. Здесь установили замысловатые железные перегородки, каждую из которых украшали глифы и трудноразличимые узоры.
Сама палуба гудела, но не от приглушённого грохота плазменных двигателей, а от более тонких гармоник, ритмов, которые мало кому из смертных удавалось переносить. Холод становился гнетущим.
— Было не просто.
Талек кисло усмехнулся. — По-другому и не сказать. — Он поёрзал на троне, и паутина трубок зазвенела. — Четыре часа назад мы потеряли ещё одного члена хора . Многообещающая астропатка. Перегорела, выгорела дотла. Какая утрата. Я лично заканчивал её обучение.
Сотека могла бы рассказать о похожих историях из опыта собственной команды — рядовые теряли сознание от усталости, а офицеры открывали люки и спокойно выходили в воздушные шлюзы. Хотя, возможно, те, кто работал в этом странном месте, действительно страдали сильнее остальных. Она с трудом могла представить, что они видели своими пустыми глазницами, выстроившись плотными рядами, закованные в железные оковы, вынужденные час за часом видеть безумные сны.
Переборка была цела — тяжёлая раздвижная дверь, отлитая из цельного куска адамантия, запертая на шесть больших засовов и покрытая мерцающей сеткой преобразовательного поля. Кастер едва успел юркнуть в узкую нишу в левой стене, как в наушнике послышались ещё более отчаянные крики. Сигналы тревоги, казалось, поступали со всего палубного отсека, из двадцати разных точек одновременно, но это, должно быть, было ошибкой — ничто не могло двигаться так быстро, особенно когда для отражения вторжения мобилизовали целый гарнизон.
— Оружие наизготовку! — приказал Кастер, направляясь направляя лазвинтовку туда, откуда они пришли, чтобы прикрыть подход к переборке. — Ждать моей команды!
Коридор тянулся вдаль, пустой и вибрирующий. Кастер слышал, как слева, там, где начиналась железнодорожная ветка, люди Ксасты начали готовить оружие. Лёгкие болели, сердце бешено колотилось. В коридоре становилось всё больше дыма. Люмены мигали, палуба гудела, а в наушнике раздавалось неразборчивое бормотание.
Он проверил вокс-канал связи с Ксастой, прижал приклад лазвинтовкт лазвинтовки к плечу и положил палец на спусковой крючок. В закрытом шлеме слышались собственное дыхание, горячее и учащённое.
И тут люмены взорвались.
Гера проверила своё местоположение на мерцающем тактическом сканере шлема. Мигающая точка говорила о том, что впереди что-то было, то появляясь, то исчезая, как будто датчики пытались это удержать. Тяжело дыша, женщина бросилась к своей цели, вскарабкалась по трапу на следующую палубу, а затем помчалась вниз по трубе, провонявшей разлитым маслом.
Она надеялась, что к этому времени встретит несколько отрядов корпехов, которые можно было бы собрать в один и взять с собой, но те немногие, кого она встречала, либо лежали окровавленными кучами, либо валялись как мякина <ref>Мякина - остатки колосьев, стеблей и другие отходы при молотьбе.</ref> в молотилке. «Но они всё ещё живы», — подумала Сотека. Их избили, разбросали в стороны, кто-то даже потерял сознание, но, на сколько могла судить Гера, пехотинцев не расстреливали и не рубили на части. Будто по коридорам, каким-то образом, пронёсся огромный кулак, который не обращал внимания ни на что, кроме цели и потому просто бездумно прокладывал себе путь. Несмотря на пот и страх, женщина всё ещё могла размышлять о жуткой странности происходящего — ни стрельбы, ни взрывов, только дым, разрушения, грохот плазменных двигателей и следы насилия, тянущиеся за ней в темноте.
Сейчас она находилась в глубине геллерного отсека. Стены потрескивали от смещающей энергии, атмосфера напряглась от статики. При обычных обстоятельствах сюда спускались очень немногие члены экипажа. В отсеке работали свои технопровидцы, особая каста техножрецов, которым помогали отдельные слуги в зелёных одеждах и отделанных медью респираторах. Все знали, насколько важен это отсек — попытаться совершить варп-прыжок, с неработающими генераторами, это всё равно, что совершить самоубийство.
— Хочешь убить меня? Тогда подходи. Но, клянусь Вечным Троном, я сделаю всё возможное, чтобы тебя прикончить.
И теперь сомнений быть не могло — существо засмеялось. Но не презрительно, а скорее с весельем, скрытым за слоями брони и фокс -фильтров.
— Хорошо! — сказало оно. — Очень хорошо. Назови своё имя.
Снова смех, на этот раз более резкий. — Не совсем. Тогда он отвернулся от неё и уставился на переплетение кабелей, где тряслись и стучали провода двигателей. — Просто баловни судьбы. Как и все мы, да?
Существо снова двинулось, намереваясь протиснуться мимо корпеха и умчаться туда, куда куда его ведёт это странное задание. Она ничего не могла сделать, чтобы его остановить. Как ни странно, лазвинтовка всё ещё был направлен была направлена прямо ему в грудь. Не то чтобы пришелец обращал на это внимание.
— У тебя есть имя, — сказала она в последней попытке хоть что-то предпринять. — Если ты не враг, у тебя будет имя. То, что я буду знать.
— Командование отсека, — ошеломленно произнесла женщина. — Замечен противник.
— Нет смысла. Его... нет, он вернулся тем же путём, каким пришёл.
Тишина. « — ''Э-э-э. Повторите?»''
Но к тому времени она уже снова убрала оружие в кобуру. Она пошла дальше. — Он вернулся тем же путём, что и пришёл. Целью были не двигатели. Я думаю, нас разыграли.
Авило нечего было сказать. Это не имело смысла. Подняться на борт корабля, преодолевая защиту, а затем просто уйти, какой в этом смысл? Разве что…
Авило взглянул на показатели авгура. Это было бы непросто сделать. Варп-двигатели уже достигли сильного нагрева.
— Нет, лейтенант, — ответил Авило по воксу. — Курс задан, и мы продолжим его придерживаться.
Авило прервал связь. Как он часто замечал, постоянно испытываемый Сотекой стресс делал женщину склонной к вспышкам гнева. И в этот раз доказательство её вспыльчивости услышали и другие члены экипажа. Придётся придумать для Геры подходящее наказание. Возможно, это будет понижение в звании.
Хронометр отсчитывал время до приближения к точке перехода. Осталось всего несколько секунд.
— По воле Его мы пересекаем пустоту! Как — как всегда крикнул Авило, соблюдая небольшое суеверие. Отвлекающий манёвр от опасного эпизода, который, к счастью, закончился. С последствиями можно было разобраться позднее. Сейчаса Сейчас самым главным было сдержать обещание.
Палуба задрожала, бой колоколов достиг кульминации. Вспыхнули новые предупреждающие огни, и руны, выгравированные на медных арках над головой, внезапно вспыхнули красным.
И на Рас Шакех Бъяргборн разом утратил всё, что так любил. Его корабль был уничтожен, капитан добрался до спасательных капсул лишь в самый последний момент, всю дорогу спасаясь от стен пламени. Капсула вылетела из шахты, со свистом пронеслась сквозь постепенно раскаляющуюся атмосферу рухнула на раскалённые пески отвратительно пыльной и засушливой воронки. Трек ко сих пор помнил шок, который испытал, когда вышел из спасательной капсулы, туника была покрыта кровью, яркое солнце слепило слезящиеся глаза. Он сделал глубокий вдох и ощутил пыль на обожжённом горле, казалось, что смерть наступит спустя один удар сердца.
Но Бъяргборн ошибался. Рас Шакех не стал для него концом, чего нельзя было сказать о многих членах его экипажа, которые либо погибли среди обломков фрегата, когда тот развалилось на части, либо были выброшены на просторы этого сурового мира, вдали от помощи и убежища. Каким-то образом капитан продолжал влачить своё существование, изо дня в день, от часа к часу, отдыхая в дневную жару и двигаясь в ночной прохладе. Он пробирался в разрушенные города, прежде чем узнал, что именно их разрушило, а затем отступал обратно в удушающую пустыню, собирая скудные припасы везде, где только мог, постоянно испытывая жажду и голод. В конце концов, Торек нашёл других выживших фенрисцев, таких же бедолаг, как и он сам, у некоторых кэрлов <ref>Карл (др. исл. karl) или бонд (др. Исл. byndi) - свободный человек в скандинавских странах раннего средневековья, владевший собственным хозяйством и не имевший отношения к знати. Сословие карлов включало в себя широкий спектр людей от нищих крестьян до состоятельных и влиятельных землевладельцев.</ref> было при себе оружие, другие же имели на себе лишь лохмотья. Снова сгруппировавшись пустотники наконец-то снова смогли думать о выживании. Кэрлы из раза в раз повторяли себе кто они такие, кто их обучал и чего от них требовала подготовка.
«Лёд и железо», — говорили фенрисцы, маршируя под холодными звёздами. «Народ Русса».
Бъяргборн добрался до места назначения — тяжёлой, отделанной бронзой стальной двери. Старая команда корабля, которая, несмотря на то, что была сборищем негодяев и преступников, по-прежнему гордилась своими обычаями, тщательно полируя её блеска. Торек восхищался этим и не видел причин, чтобы им мешать. Он даже начал находить некоторые аспекты интерьера галеона привлекательными в своей безвкусице.
Капитан нажал на рычаг доступа, и замки со щелчком открылись. На дальней стороне, за защитным шлюзом, открывался вид на один из больших внутренних ангаров. В большинстве других ангаров находились ветхие субварповые корабли, многие из которых пребывали не в том состоянии, чтобы бороздить пустоту. Но в этом помещении находилось только две единицы техники. Почерневший от многократных попаданий «Громовой ястреб», который всё ещё казался исправным, хоть и имел несколько устрашающих шрамов на бортах. Под кабиной, серебряными рунами было нацарапано название шаттла «''Вуоко''». Вторым аппаратом был внутрисистемный катер, изящный охотник-убийца, более чем в шесть раз превосходящий «Громовой ястреб» по размерам и обладающий ограниченными возможностями по варп-перелётам. Катер носил название «''Хлаупнир''»<ref>Глейпнир - в германо-скандинаской мифологии, а именно в «Младшей Эдде», волшебная цепь, которой асы сковали чудовищного волка Фенрира. В некоторых переводах Глейпнир называют не цепью, а путами.</ref>.
Он стоял тихо, двигатели были холодны, бронестекла накрывали чехлы, а воздухозаборники были закрыты защитой. «''Вуоко''», напротив, всё ещё дымился после недавнего возвращения из боя. Панели брони были распахнуты, обнажая каки, к которым уже подключили тубы. Будто машину раскрыли для какого-то грандиозного медицинского осмотра, заправки и переоснащения перед повторного запуска. Под корпусом шаттла копошились сервиторы, работники ангара открывали замки на панелях корпуса и подключали удалённые авгуры. Это был отработанный процесс, который все проделывали сотни раз, но требовательный эксперт всё равно не сводил с экипажа глаз.
Ингвар вздохнул и снова вернулся к чтению, но его прервал лязг открывающий снаружи замков. Когда дверь открылась, космодесантник обернулся и увидел, что вовнутрь, наклоняясь, заходит вожак Ярнхамара.
У Гуннлаугура, которого звали Раскалыватель Черепов, были проблемы со многими проходами на пустотном корабле. Галеон был построен и укомплектован для смертных экипажей, и в сравнении с военным кораблём у него было мало преимуществ перед более крупными защитниками Империума. Гуннлаугур тоже был без доспехов, но ему всё равно пришлось напрячь плечи, чтобы протиснуться в дверной проём. Выше Волчьего Гвардейца волчьего гвардейца был только Ольгейр Тяжёлая Рука, и весь корабль уже давно привык слышать, как этот гигант яростно ругается, задевая очередную переборку.
Гуннлаугур не был таким экспансивным — он срывался только в бою, а до того момента голос космодесантника звучал как гортанный рык, будто плотина, сдерживающая поток. Его густая седая борода, заплетённая в косички, ниспадала на бочкообразную грудь, а покрытое шрамами лицо и лысина поблескивали в свете люменов.
— Они привыкнут. Многие уже привыкли.
Так оно и было. «''Аметистовый сюзерен''» принадлежал человеку по имени Расму Коллаква, корсару высокого мастерства и экстравагантной жестокости, который наводил ужас на целый пояс миров, простиравшийся на половину субсектора. В обычное время его деятельность была бы жёстко пресечена морскими патрулями, но они были перегружены ещё до недавних вторжений, и поэтому грабежам Коллаквы практически никто не препятствовал. Расму стал неприлично богатым, затем обрёл могущество, а затем и спесь. К его несчастью, и к счастью всего субсектора, он обнаружил глубоко в космосе одинокий внутрисистемный катер, который полагался на короткие варп-прыжки и экипаж которого явно находился в отчаянии. Перед казнью Гуннлаугур напомнил Коллакве, что никто не заставлял его нападать на корабль Космических Волков. Если бы его познания о символике Орденов орденов не были столь скудными, он, возможно, был бы сейчас жив, распространяя своё особое несчастье и дальше, а «''Хлаупнир''», возможно, всё ещё продолжал бы поиски подходящее судно для захвата.
С момента захвата галеона, большая часть старой команды смирилась со сменой руководства. Да, сейчас на них давили сильнее, чем прежде и на все руководящие посты были назначены кэрлы Бъяргборна, но теперь пайки поступали вовремя, и старая шайка неприкасаемых головорезов Коллаквы была ликвидирована. За месяцы, прошедшие с момента захвата, «''Аметистовый сюзерен''» стал немного больше похож на обычный корабль Адептус Астартес — суровое место, всё ещё изобилующее долей лишений и насилия, но эффективное, ухоженное и бдительное. У него были приличные артиллерийские расчёты и инженерный центр, который функционировал достаточно хорошо. Он не продержался бы слишком долго против настоящего линкора, но на какое-то время сохранил бы жизнь всему экипажу. Гуннлаугур был не одинок — большинству из них, даже Ёрундуру, это начало нравиться.
Это было не только ради Бальдра.
Это тоже было правдой. Было две причины, по которым стая, всё ещё называющая себя Ярнхамар, несмотря на всё произошедшее, сбежала из Ордена. Первой из них было присутствие среди них воина по имени Бальдр Фъольнир, Серого Охотника, который начал проявлять признаки психических способностей на Рас Шакех. В результате нападения вражеского колдуна он на короткое время превратился в сосуд со зловещей энергией, которая едва не поглотила его полностью. После его выздоровления Ньяль Зовущий Бурю, величайший из рунических жрецов ордена, надел на него нуль-ошейник, чтобы ослабить эти силы, намереваясь вернуть Бальдра на Фенрис для полного обследования. Полагая, что это приведёт к неминуемой смерти члена стаи, Гуннлаугур и Ингвар вытащили Бальдра из камеры на борту корабля Зовущего Бурю и умчались проч прочь на «''Хлаупнире''», устремившись в глубокую пустоту, невзирая на преследовали огромных орудий «''Хеймдалля»''.
Однако, если это послужило главным толчком к массовому исходу, то был и другой. Рас Шакех не только укрывал павших воинов древнего врага. Это был мир-святыня, пропитанный институтами священной Экклезиархии. Ярнхамар сражалась бок о бок с Сёстрами Битвы, и все они сопротивлялись разрушению своих священных мест с присущей каждому яростью. И всё же это сопротивление не сводилось исключительно к проявлению упрямства. В этом акте также присутствовал и обман, сокрытие секретов, которые ни в коем случае не должны были оказаться забытыми в песках. То ли по воле судьбы, то ли случайно, но именно Ингвар наткнулся на эту тайну — список имён всех воинов Космических Волков, помеченных к уничтожению. Среди этих имён был Хьортур Кровавый Клык, Волчий Гвардеец, который когда-то сражался в стае и пользовался большим расположением как Берека Громового Кулака, так и нынешнего повелителя великой роты, самого Рагнара Чёрной Гривы.
Ольгейр, которого называли Тяжёлая Рука, поплёлся обратно к покоям в задней части корабля. Вскоре после захвата судна Космические Волки присвоили их себе, и большая часть старых украшений Коллаквы была снята со стен и брошена в печи, где им было самое место. Теперь поверхности снова выглядели гладкими, хотя кое-где виднелись следы Фенриса — резьба и руны, выгравированные несущими службу кэрлами. «Дай им время, — подумал Ольгейр, — и они превратят эту скрипучую развалюху в настоящий военный корабль».
Он до сих пор не снял броню. Во время налёта на имперский крейсер Ольгейр остался с Ёрундуром охранять место, где их «Громовой ястреб», «''Вуоко''» пристыковался к корпусу корабля. Как только шаттл Космических Волков проскользнул под пустотными щитами, именно его опыт работы с мелтами помог проникнуть внутрь космического корабля. После этого Ольгейр удерживал созданную им из балок и оплавленных стоек «кошачью колыбелью»<ref>Кошачья колыбель - игра, во время которой верёвка закручивается вокруг пальцев в виде колыбели, а затем переносится на пальцы другого человека так, чтобы получился другой узор.</ref>, на случай, если у экипажа выйдет точно запеленговать их местоположение и толпа вооружённых пехотинцев-пустотников осмелится попытается их выбить.
Этого не произошло. Как и было задумано, стремительные вылазки, направленные в разные точки корабля, заставили корпехов насторожиться. Гуннлаугур продвигался к генераторам поля Геллера, Бальдр и Хафлои — к главным двигателям, предоставив Ингвару возможность незаметно пробраться к главной цели — узлу астропатической ретрансляции. Единственными смертными, которые хоть как-то приблизились к Ольгейру, были наполовину ошарашенные отбросы из трюма, которые, прихрамывая, вышли из окаймлённых пламенем теней, чтобы посмотреть, что же потрясло основание их скрытого королевства. Как только они увидели его, неподвижно стоящего на страже в темноте с поднятым тяжёлым болтером, то довольно быстро разбежались.
Всё прошло быстро. Благодаря навыкам Ёрундура и присущей стае скорости и мощи удар был нанесён молниеносно. И всё же, у Ольгейра было достаточно времени, чтобы, находясь среди отдалённого грохота и сигналов тревоги, поразмыслить о том, сколько раз они уже проделывали подобное, от том, сколько на их веку было крепостей и звездолётов. Временами сражения проходили ещё проще. А иногда столкновения были намного ожесточённее. Однажды нападение на безобидный с виду фрегат раскрыло банду Астартесастартес-еретиков из легиона Детей Императора, и, чтобы выбраться оттуда живыми, потребовались всё их способности и вся удача, которыми они обладали.
Всё это было имперским пространством, номинально контролируемым и находящимся под защитой безграничных силами Всеотца, и всё же казалось, что под каждым камнем скрывается ловушка. Это сжатие, сужение, очевидное стягивание в одну точку — великая борьба за контроль.
Именно Ингвар вырвал Бальдра из пучины безумия. Именно он самым решительным образом настаивал на возвращении брата, отстаивая свою правоту Раскалывателю Черепов, и убеждая остальных членов стаи до тех пор, пока в сомнениях, как и прежде, не остался лишь Ольгейр. Так был нарушен закон ордена, из-за чего все они отправились в изгнание, рискуя навлечь на себя вечные муки. Всё, что сейчас могли сделать Волки — это разобраться в вопросе, надеясь, что решение Гуннлаугура окажется верным.
Все эти мысли повергли Ольгейра в уныние, что было ему не свойственно. Тяжёлая рука выбросил всё это из головы. Лучше сосредоточиться на том, что им удалось сохранить, а сохранили они немало. Напряжённость между Ингваром и Гуннлаугуром, некогда соперничавшими не только по оружию, но и по духу, спала. Вернулось закалённое в боях единство, то, что имело значение для этой группы разрозненных личностей, собранных со всего Ордена ордена вопреки условностям, — ещё один признак того, насколько отчаянными стали времена. Это был путь, который они выбрали, и оставался только один выход — довести дело до конца.
Ольгейр добрался до помещения, которое они превратили во временный арсенал. Вместо стеллажей с лазерным оружием, которыми пользовались корсары «''Коллаквы»'', теперь здесь были хранилища для бережно хранимых болтеров, силовых клинков и боевых ножей. Стая смогла взять только то, что смогла захватить в кратчайшие сроки, поэтому во время других рейдов из других мест было вывезено больше снаряжения. Некоторые выжившие с «Ундрайдера» служили в корабельной кузнице, и поэтому пробелы в их ресурсной базе постепенно устранялись, то, повреждённое латалось, а то, что осталось, поддерживалось в рабочем состоянии. Несмотря на это, они должны были сохранять осторожность. Запасы боеприпасов, гранат и блоков питания необходимо было использовать с умом.
Ольгейр повернул шлем, нарушая герметичность брони и впуская внутрь воздух «''Аметистового сюзеренсюзерена''а»». Он взял шлем обеими руками, повернув его лицевой стороной к себе, и посмотрел на него. Шлем был старым, металл покрывало множество отметин, собранных за множество смертных жизней проведённых в боях. Местами синевато-серая краска была соскоблена, под ней виднелся стальной керамит. Руны, которые Ольгейр когда-то выгравировал на шлеме, теперь выцвели и во многих местах стали неразборчивыми. Он протянул руку, проводя пальцем по линзам, вспоминая, что почувствовал, когда Железный жрец впервые подарил ему броню, какими нетронутыми тогда были фрагменты доспеха, как они сверкали в свете жаровен, предвещая разрушения, которые он позже посеет.
Тяжёлая рука опустил шлем, провёл пальцами по покрытым лаком волосам и бороде, рассыпав седые пряди по воротнику горжета. — Ни царапины, — проворчал он. — А у тебя?
Кровавый Коготь, казалось, был в хорошем расположении духа. Он чаще всего был таким, иногда Ольгейру приходилось напоминать себе, насколько неопытным был Хафлои, насколько «зелёным», только закончившим обучение новобранцем. Кровавый Коготь жаждал лишь одного — сражаться, выплеснуть накопившуюся в нем агрессию, достичь в сражениях большего совершенства и умения. Ольгейр видел, как Хафлои изучал остальных, когда они были в бою, и знал, что после каждого рейда Кровавый Коготь спускался в тренировочное помещение, чтобы закрепить полученные уроки. Это тоже давало свои плоды — Хафлои всегда был опасен, но разрыв между его возможностями, и тем, на что были способны остальные, теперь сокращался.
— Тебе это никогда не надоедает? Лениво — лениво спросил Ольгейр, обнажая узлы брони, в которые должны были входить порты.
— Рейды? Я бы хотел добычу получше. Что-нибудь, что я действительно мог бы убить. Но это лучше, чем боевые сервиторы.
— Хья, ты что, теперь моя нянька?
— Просто долго не был в Орденеордене, вот и всё.
— Хорошо. — Хафлои ухмыльнулся. — Мне нравится. Это — настоящая охота. Я до сих пор помню охоту на льду. Ты слишком стар для этого, но я всё ещё помню. — Хафлои снял с наплечников связку сильно потрепанных шкур, которые больше походили на потёртую кожу, чем на мех. — Ты мог идти куда угодно, помнишь это? Просто посмотреть вверх, на белое облако и белый снег, пока ветер овевал кожу, можно было видеть все горизонты. Всё, что тебе было нужно, — это запах, а потом ты просто бежал.
— Да, я помню. Как и терзающий тебя изнутри голод.
В медных чашах тлели ароматические палочки, отчего воздух в проходах казался туманным. Отдалённый гул двигателей всё ещё был слышен, под ногами чувствовалась дрожь, но в большинстве своём складывалось впечатление, будто ты покинул космический корабль и каким-то образом очутился в личных апартаментах терранской знати
И в каком-то смысле так оно и было, потому что эти помещения находились в ведении мамзель Джудит ван Клиис, постоянного навигатора «''Аметистового'' ''Сюзеренасюзерена''». Она служила Коллакве и после его казни продолжала управлять кораблём, как прежде. Оказалось, что её отношения с предыдущим нанимателем трудно было назвать сердечными, так как они были основаны на неуточненных угрозах шантажа, связанного с каким-то малоизвестным преступлением, совершенным либо самой Джудит, либо родственной ветвью её младшего дома.
Когда ван Клиис сообщили о смерти Коллаквы, то из глаз навигатора не капнуло и слезинки, вместо этого она выразила абсолютную готовность служить своим новым хозяевам, что всех устраивало. Правда, конечно же, могла состоять в том, что ни один другой корабль не принял бы мамзель на свой борт, но поскольку «''Хлаупнир''» не имел собственного навигатора и был слишком мал для совершения чего-то, кроме самых коротких и медленных варп-прыжков, Гуннлаугур не стал привередничать. С тех пор ван Клиис хорошо себя зарекомендовала. Навигаторы на кораблях имперского флота испытывали невероятное истощение из-за требований своих экипажей из-за чего быстро и часто перегорали. Оказалось, что навигаторам принцев-корсаров приходилось немного легче. Мамзель ван Клиис определённо казалась в прекрасном расположении духа.
Ван Клиис фыркнула. — Ты понимаешь, что только всё усложняешь? Я вижу это с тех пор, как ты попал на корабль. Ты всё время говоришь о своём пути, собственном пути. Ты притворяешься, будто другой, и поэтому для того, чтобы излечится тебе нужно что-то другое. Но ты ничем не отличаешься от остальных. Только не для меня. Навигатор наклонилась к Бальдру. — ''Мутанты''. Вот кем мы оба являемся. Я — санкционированный. Ты? Я не знаю. Ты не знаешь. Но признание это первый шаг. Следом пойдут остальные.
Бальдр опустил взгляд на свои руки. — Враг сказал мне то же самое. Все говорят одно и то же. Он снова улыбнулся той же сухой улыбкой. — Они говорят то то, что щитают считают правдой и хотят, чтобы мы тоже в это поверили. Что только сыны Русса лгут самим себе.
— Ах, теперь ты жалеешь себя.
— Нет, просто констатирую факт. Со стороны это выглядит просто. Но изнутри... — Бальдр с трудом подбирал слова. — Я ''чувствовал'' то, что делает Ньяль. И характер его действий. Это отличалось и от того, что делает враг, и от того, что могу сотворить я.
— Когда твой ошейник сломан.
— Это твоя проблема.
— Так и есть. — Бальдр сжал руку в кулак. — Но я не позволю этому ослабить стаю. Я должен сражаться, сейчас, вместе с ними, на этой охоте, независимо от того, удастся ли раскрыть секрет.
— Или пока эта штука не убьёт тебя. — Джудит внимательно изучала космодесантника. — Она убивает тебя прямо сейчас, я ясно это вижу. Если бы я прямо сейчас открыла Видящее Око, то увидела бы это ещё острее. В глубине твоей души что-то кипит. Оно пытается вырваться наружу, но не может. Ты замкнуты в своей болезни.
Бальдр погрузился в размышления. — Если бы у меня было оружие, любое другое оружие, я бы знал, как им пользоваться. Топор, клинок, болтер. С ними я никогда не сомневаюсь, ни на секунду. Но это — даже если бы я смог его открыть, должен ли я это делать?
Когда Клэйву задавали вопросы, то делали это настойчиво, но с перерывами, и никто не понимал на него руки.
Возможно, всё изменилось бы, если бы Клэйв не выдал то, что знал. Он не упорствовал, зная, что выхода нет: ему не спастись от своих похитителей, пока те не получат, что хотят. Клэйв был набожен и всегда верил в святость вечной Церкви, а ещё он хотел жить. По правде говоря, его участие в работе Фалкрама <ref>Фалкрам (ориг. Fulcrum) - точка опоры. </ref> никогда не было таким уж основательным: это была всего лишь одна из многих инициатив, в которых задействовали Клэйва, поэтому рассказать Космическим Волкам о том, что он знал, не составило труда. Всего несколько имевшихся у него сообщений, несколько увиденных им документов… и так далее.
— Так, что на этот раз? — угрюмо спросил Клэйв. Ингвар подался вперёд, сложив огромные ладони вместе и сцепив пальцы. Несмотря ни на что, Клэйв так и не привык иметь дело с этими гигантскими версиями людей — с их нелепой мускулатурой, с их постоянным запашком насилия.
— Кое-что ты уже знаешь, — сказал Ингвар. — Везде, куда ни посмотри, видно масштабное наращивание флота. Ты просто опередил события. Сороритас собирают все свои монастыри отсюда и до Офелии.
— Как и Милитарум, — сказал Гуннлаугур. — Как и Имперский флотФлот.
— Как и Адептус Астартес, — съязвил Клэйв. — Во всяком случае, те, кто ещё не забыл о своём долге.
— Все эти силы движутся в одном направлении, — продолжал Ингвар. — Коронис Агатон. Талландер. Мортиджия. Лопакс. Это миры на подступах к Кадианским вратам Вратам и их системе снабжения, — цепочка цитаделей, окружающая границы самого Ока. Мы сами видели это на Кефе — стены рушатся. И теперь Империум на это реагирует.
— Мы просмотрели позывные флотов и получили представление о том, куда они направляются, — сказал Гуннлаугур. — И теперь знаем о целом ряде маршрутов. При помощи шифров, которые ты нам дал, мы можем прочесть многое, крыса.
— Он думает, что это случайность.
— Так оно и есть, — сказал Волчий Гвардеецволчий гвардеец, скривив губы от удовольствия. — С другой стороны, по-моему, отсюда ему не видно многое из того, что мы делаем.
— С каждым новым нападением, — сказал Ингвар, поворачиваясь к Клэйву, — с каждым рейдом, с каждым захваченным кораблём мы узнавали немного больше.
Суака пожала плечами.
— В своё время я служила многим хозяевам. До этого я работала на имперском торговом судне, вы в курсе? «''UV-56-A''», большое грузовое судно, курсирующее в Проливах Горгона. А до него — на судне обеспечения Схолы Майориссхолы-майорис. Разница не так уж велика.
— Но раньше тебе жилось свободнее.
Стая как могла попыталась воспроизвести зал Аннулюса<ref>Annulus (anulus) - лат. кольцо, перстень, звео цепи.</ref>. Висевшие здесь прежде украшения сорвали, люмены вырваны из креплений, от каюты остался лишь голый настил. Из ангаров корабля вытащили каменные плиты с «''Хлаупнира''», их уложили, скрепив раствором, теперь пол освещало пламя. На круглом столе в центре комнаты была выгравирована эмблема ордена — оскаленная волчья голова, а в тени висел боевое знамя стаи Ярнхамар. За каждым из тронов стояло по шесть длинных копий, их древки были прикреплены к каменным колоннам полосками кожи, а в гнёздах для лезвий красовались охотничьи тотемы древнего льда.
По крайней мере, в комнате пахло правильно — горящими углями, старым камнем, мускусным запахом давно изношенных шкур. Если бы огонь в каминах горел ярче, если бы к смеси ароматов добавились запахи сырого мяса и мьода, то это место можно было бы принять за один из многочисленных подземных залов Горы, за место, где рота могла бы собраться, чтобы обсудить прошлые победы или спланировать будущие рейды.
— Ты был немногословен там, в зале, — сказал Ингвар.
— А что тут было говорить? Ответил — ответил Бальдр, криво улыбнувшись. — Он просто хотел поставить точку.
— Может быть. Но если у тебя есть сомнения...
— Их нет. — Бальдр похлопал Ингвара по плечу. — Это то, за чем мы охотились с тех пор, как остались одни.
— Это путь обратно в Орденорден. Это то, что нам нужно, чтобы вернуть нашу честь и наше место.
— Я это понимаю.
— Мы вырвем эту порчу с корнем, выдавим отраву наружу. Остальные будут вынуждены нам поверить. Мы принесём его, и тогда они…
— Оставят меня в живых. — Бальдр рассмеялся. — Может быть. Я всё ещё не уверен в том, что братья примут обратно колдуна, даже если ты лично спасёшь шею Гримнара.
— Ты не колдун.
— И я верю, что они связаны. Ничто не случается иначе, как по воле судьбы. Пустынный мир — чуманосцы, Сестры. Мы появились там для того, чтобы отыскать всё это.
— Ты так думаешь, брат? — Бальдр покачал головой. — Из тебя бы получился отличный готи, лучше чем из меня. Но не все предопределено судьбой.
— Не в этом случае. На нас лежит проклятие, зловещая тень висит за нашими спинами. И я бы хотел, снять это проклятье.
После этого ван Клиис замолчала и так и не объяснила, что имела в виду. Впоследствии связь стала прерывистой, а когда сообщения всё-таки поступали, то голос навигатора часто звучал напряжённо, как будто она задыхалась.
— Неужели нам придётся отступить? Мрачно — мрачно спросил Ёрундур Гуннлаугура на седьмой день.
Волчий гвардеец неподвижно сидел на троне, глядя на дрожащие варп-заслонки. — Нет, — ответил он. — Не сейчас.
— Все системы докладывают о готовности к возвращению в реальное пространство, — спокойно произнёс Бъяргборн, не отрывая взгляда от скопления экранов вокруг себя. — Плазменные двигатели готовы к активации. Приготовьтесь к отключению варп-двигателя.
— Можешь доложить мне о чём-то новом перед выходом? Обратился — обратился Гуннлаугур по воксу к ван Клиис, уединившейся в своём убежище высоко на гребне галеона.
— ''Всё туманно'', — ответила навигатор. — ''По ту сторону видны лишь тени и ничего кроме них. Но мы будем не одни''.
А затем отключились. Ход корабля изменился мгновенно — движение в реальном пространстве совершенно не похоже на путешествия по варпу, это возвращению к объяснимому состоянию, когда законы природы вновь заявляют о себе.
— Поднять заслонки! Скомандовал — скомандовал Гуннлаугур, напрягаясь, чтобы сохранить равновесие. — Пустотные щиты на полную мощность, перенаправить энергию с орудий.
— Выведите мне авгуры ближнего действия, — приказал Ёрундур Суаке, которая уже вовсю занималась вычисление траектории.
— Ты слышал, что сказал вожак стаи, — сказал Ёрундур. — Полный вперёд, строго по курсу.
— Можете найти среди всего этого нужную нам эскадрилью? Спросил — спросил Ингвар. — Есть какие-нибудь опознавательные знаки Экклезиархии?
— Никак нет, господин, — ответила Суака, усердно работая на своём посту. — Если корабли Экклезиархии всё ещё не уничтожены, то они должны быть, далеко впереди нас.
За время боя Ольгейр не проронил ни слова и когда Ёрундур вышел из схватки, разогнав галеон до предельной скорости Тяжёлая Рука продолжал хранить молчание. Он наблюдал за перестрелкой издалека, вместе с остальными подавляющее в себе желание запрыгнуть в шаттл и начать уничтожать вражеские пустотные истребители.
На Кефе -Примарис с Ольгейром случилось то же самое, вместо того, чтобы помочь с защитой планеты, он был вынужден отдать приказ об эвакуации. С тех пор каждое сражение, которое мог припомнить Тяжёлая Рука, походило на подобные упражнения по ограничению ущерба — уходить до того, как у врага появляется возможность нанести ответный удар, идти на компромиссы, а не пускать в ход когти. По крайней мере Ояда обещала им настоящее сражение, хотя и с противником, который слишком долго оставался неуловимым.
Ольгейр поднял свой тяжёлый болтер, держа его двумя руками. Как и всё снаряжение стаи, болтер обгорел в боях, на корпусе появились потёртости и сколы.
Ольгейр разбирал его после каждого сражения, очищал священные компоненты оружия и произносил над ними слова защиты, как учили его Железные железные жрецы. У этого болтера был свой собственный дух, и Тяжёлая Рука уважал его, признавал и заботился. Оружию хотелось петь не меньше чем его хозяин жаждал битвы. Болтер хотел стрекотать для врага, который достоин его славы.
Он звался Сигруном<ref>Сигрун (sigrun) - валькирия из «Песни о Хельги убийце Хундинга», её имя переводится как «руна победы». </ref>. И это имя принадлежало оружию дольше, чем Ольгейр им владел, хотя космодесантник держал это болтер так давно, что считал его своей собственностью. Многие члены Ордена ордена получали своё оружия в наследство, клинок Ингвара был самым древним из всех, которые знал Тяжёлая Рука, и всё братья понимали, что после смерти оно перейдёт к следующему владельцу. Волки Фенриса были держателями многих нитей истории, которые уходили к заре Империума. Некоторые представляли из себя саги, которые скьяльды заучивали наизусть и читали в залитых светом очагов залах. Некоторые были дредноутами, в том числе и самыми почтенными, что покоились в недрах Горы, среди вечных льдов и теней. Среди этих нитей были клинки, болтеры и громовые щиты, каждый из которых был обагрён кровью тысяч врагов человечества, их снова и снова доставали из арсеналов, и потеря любого из этих артефактов ощущалась так же болезненно, как и потеря их владельца.
— Уже скоро, — прошептал он одними губами, обращаясь не столько к духу оружия, сколько к самому себе.
— Сигналов много, но пока что нет ничего, что соответствовало бы нужным обозначениям, — сказал Бъяргборн.
— Может быть эскадрилью уже уничтожили? — спросил Гуннлаугур.
— Нет, они здесь, — тихо ответил Бальдр.
«''Аметистовый сюзерен''» устремился вперёд, врезаясь в сгущающиеся скопления обломков, держа курс на далёкую светящуюся точку, которая превратилась в сияющий диск, ставший восходящей дугой мира, бьющегося в предсмертной агонии.
Суака постоянно комментировала приближение. По мере того, как расстояние сокращалось, команда могла в реальном времени наблюдать увеличивающееся качество изображения, демонстрирующее картину массового разрушения, развернувшегося по всей планете. Когда они достигли зоны прямой видимости, в поле зрения появились три осаждённые орбитальные платформы, чьи сердца горели, реакторы протекали, а изрытые отметинами корпуса вспучились и треснули. Вокруг платформ сновали мчащиеся эскорты, неуклюжие линейные крейсера, стремительные тендеры и целая плеяда неклассифицированных малых боевых кораблей с сверкающими лазерными пушками. Примерно на трети кораблей были нанесены эмблемы защитников Ояды, среди них было несколько загадочных ковчегов Механикусмеханикус, но преобладающее большинство выглядело как корабли предателей — разграбленные авианосцы МилитарумМилитарума, похожие на «''Аметистовый сюзерен''» галеоны ренегатов, захваченные военные корабли с наспех намалёванными на них символами запрещённых фракций, и большая часть этого сборище была полностью уничтожена. Самым впечатляющим зрелищем был остроконечный профиль настоящего боевого корабля Хаоса, ощетинившегося окаймлёнными медными пастями пушками жерла которых извергали в атмосферу зловещие энергетические лучи.
Атмосфера пылала. Приблизившись Ольгейр увидел огромные клубы гонимого раскалёнными ветрами дыма, окутывающего полушарие планеты в пронзаемый вспышками молний саван.
Ольгейр взглянул на экран. Корабль, который они засекли, был большим, уродливым и напоминал выкованный из железа скелет цвета ночи с ярким, выступающим серебряным позвоночником. Передняя часть корабля когда-то могла напоминать плугообразный нос, характерного для имперского судна, но теперь его выковали в виде огромной мёртвой головы, в глазницах которой горело голубое пламя, вырывавшееся в пустоту, после каждого поворота. Стройные борта напоминали ребра истощённого пса, перетянутые тяжёлыми цепями и усеянные пушками с оскаленными пастями. Разверзшиеся двигатели оставляли за собой чернильные, паутинообразные пятна, подсвеченные искрами какого-то отвратительного разряда, созданного его адскими двигателями. Точную принадлежность корабля определить было невозможно, на нём отсутствовал какие либо отличительные знаки и даже эмблемы древних павших легионов, это была просто груда искорёженного металла, превращённого в пародию на смертную кость.
— Мы можем это уничтожить? Спросил — спросил Ингвар.
— Он выглядит медлительным, — сказал Ёрундур, увеличивая мощность двигателей на максиму, чтобы удерживать дистанцию.
Спустя долю секунды стыковочные люки в нижней части корабля распахнулись, и оттуда появилась группа тяжело бронированных посадочных аппаратов, которые начали быстрое снижение.
— Мы уже можем прицелиться? Спросил — спросил Гуннлаугур.
— Всего несколько секунд... — проворчал Ёрундур, изо всех сил продолжая работать, несмотря на то, что новые попадания отбрасывали видоискатели галеона. — Зубы Русса, всего ''несколько секунд''…
Четверо членов стаи побежали с командного мостика к ангарам — Гуннлаугур, Ингвар, Ольгейр и Бальдр. К тому времени, как они спустились на нижний уровень, кэрлы уже все приготовили. От «''Хлаупнира''» отсоединили топливопроводы, двери ангара отворялись в пустоту, ревели сирены, а с палубы убрали весь персонал.
Ингвар промчался по настилу, его клинок болтался на поясе. Хафлои не нравилось, что он остался на корабле вместе с Старым псомПсом, но щенок научился прикусывать язык, когда ему приказывают. В любом случае, вряд ли на борту обойдётся без проблем, тяжёлые снаряды не прекращали бить по пустотным щитам, напор лишь усиливался. Как только внутрисистемный катер покинет галеон, Ёрундуру придётся пробивать себе дорогу, и ни один член экипажа не останется без дела.
Ингвар добрался до шаттла, залетел в открытый люк для экипажа, схватился за поручень и прыгнул в шлюз. Гуннлаугур опережал брата на несколько шагов, он уже поднимался по трапу и направлялся на мостик. Первые несколько недель охоты на «''Хлаупнире''» было до нелепого тесно, но теперь численность экипажа стала меньше — всего две дюжины солдат Бъяргборна, несколько сервиторов и четыре Космических Волка. Это делало корабль более сбалансированным, эффективным, увеличивало скорость реакции и при этом не отнимало возможность наносить мощные удары.
— Не совсем, — ответил Ингвар, внимательно изучая показания сканеров. — Он всё ещё жив настолько, чтобы кто-то мог отправиться на охоту.
Чувства Ольгейра вновь ожили, кожу покалывало. Выход из варпа и возвращение в мир воздуха и пламени всегда приводили к этому, пробуждая инстинкты, с которыми фенрисиец фенрисец был рождён. Тяжёлая рука уже чувствовал их — агентов Экклезиархии, затерявшихся где-то там, среди огня и смога, но, ''тем не менее'', пришедших спасти что-то из-под обломков, как уже было на Рас Шакех. Космический Волк почти ощущал их присутствие в воздухе, точно так же, как когда-то ощущал присутствие зверей на льду, на расстоянии броска копья, удара меча, на расстоянии вытянутой руки.
— Цель прямо по курсу, — объявил Гуннлаугур, опуская «''Хлаупнир''» до отметки в триста футов над кипящим морем. — Вот где я их потерял.
Ёрундуру нравились полёты. Ему нравилось летать на «Громовом ястребе», и ему нравилось летать на линкоре. Принципы различались, техника — различалась ещё сильнее, но это в любом случае доставляло одинаковое удовольствие. Однако это, этот тяжёлый, раздутый и неуклюжий шмат металла не имел с удовольствием абсолютно ничего общего. Просто заставить его двигаться в нужном тебе направлении было пыткой, словно движение сквозь зыбучие пески. Этот корабль сделали для лёгкой наживы за счёт тех, кто слабее, чтобы пожирать отбросы межсистемной торговли. Конечно, корабль был большим, и его корпус был таким же толстым, как шкура грокса, но в тот момент Старый пёс был готов променять всё это на более мощные двигатели, немного манёвренности и хотя-бы капельку компактности.
— Полный разворот, лево-надир8надир! Приказал — приказал Бъяргборн, обращаясь непосредственно к командиру артиллерии, находившемуся на нижних палубах. — Расчистите нам там немного места, а затем возвращайтесь к ближнему радиуса.
Палуба сотрясалась и грохотом, и каждый на мостике перекрикивал друг друга передавая приказы по линиям связи, глаза экипажа были прикованы к рядами экранов, отображающих работу сенсоров и показатели корабля, а руки танцевали на панелях ввода.
И несмотря на всё это, «мёртвая голова» продолжал приближаться.
— Припаси мне что-нибудь для этого монстра, — сказал Старый пёс Пёс Бъяргборну, изо всех сил пытаясь повернуть «''Аметистовый сюзерен''» туда, куда ему было нужно. Казалось, что случайное попадание каким-то образом повредило двигатели, хотя большая часть пустотных щитов всё ещё держалась. — Нам нужно увеличить расстояние и выиграть немного времени.
— Эскадрилья Экклезиархии продолжает удерживать свои позиции, — сказал Хафлои, стоя рядом с троном Ёрундура. — Её огневая мощь уже развёрнута.
«Мёртвая голова» набрал скорость, не обращая внимания на града снарядов, выпущенных с полуразрушенного оборонительного фрегата Ояды, прежде чем выйти на дистанцию прямой видимости. Теперь крейсер вёл беглый огонь из передних орудий, прокладывая путь через груду болтающихся обломков, и готовился нанести удар.
— Засекли пуски! — закричала Суака. — Приближаются абордажные торпеды, восемь сигналов, скорость пролома корпуса.
— Восемь, — сухо пробормотал Хафлои, поднимая топор. — Похоже мы им приглянулись.
Галеон вошёл в крутое пике, основные двигатели были выключены и корабль потерял энергию движения. Управляемые машинными духами торпеды нырнули следом, целясь в кувыркающиеся нечто. Секунду спустя «''Аметистовый сюзерен''» достиг верхних слоёв атмосферы, разрывая её будто глубоко вонзившийся в промёрзшую землю плуг. Из нижней части корпуса вырвался огненный столб, разгораясь по портам и устремляясь в полу пустоту. Абордажные торпеды активировали аварийные протоколы и попытались вытянутся в горизонт, отчаянно борясь с внезапно нахлынувшим гравитационным притяжением.
— Кормовые торпеды! Взревел — взревел Ёрундур, изо всех сил стараясь удержаться на командном троне, в то время как весь мостик ходил ходором. — Полный залп, максимальная дальность стрельбы, корма, живо!
Когда на пост поступил приказ, Бъяргборна на нём не было, фенрисца выбросило из командного трона, но он уже пробирался назад по качающейся палубе и бросился на рычаг управления, подавая на его энергию. Последовательность приказов добралась до пусковых отсеков, и заранее просчитанный залп со свистом вырвался из задних установок.
Торпеды воспламенились, как только столкнулись со стеной огня, поднявшейся за падающим галеоном. Когда их боеголовки взорвались, поток пламени превратился в гигантское плазменное поле, бушующий ад, который распылял всё в пределах своих быстро расширяющихся границ. Преследовавшие их абордажные снаряды пробили поле и разлетелись на куски, когда от сильного жара их корпуса разлетелись на части.
— А теперь вытаскивай нас! Крикнул — крикнул Ёрундур. — Врубай полную мощность, и вытаскивай нас!
Двигатели взвыли, сотрясая галеон, заклёпки затрещали, а распорные балки завибрировали. На мгновение возникло чувство, что они зашли слишком далеко, что планета поглотит их и разбросает по своим измученным горизонтам, но толстый корпус старого корабля проявил себя, защитив их от трения и жара, поддерживая работу двигателей достаточно долго, чтобы выиграть время для старых силовых установок, выталкивающих их вверх, в настоящую пустоту, подальше от опасности.
— Засекли подготовку ответного залпа, — предупредил Бъяргборн.
— Приготовиться! Крикнул — крикнул Ёрундур.
Последовавший ответный удар, был ужасающим. Крейсер обладал гораздо более серьёзным арсеналом — снаряды с адамантиевыми колпачками, плотно упакованные, точно нацеленные и доставляемые. Сенсоры на мгновение зафиксировали масштаб грядущей боли, а затем прогремели залпы, кучно обрушившиеся на кормовые пустотные щиты последовательность сокрушительных ударов.
— Оно само нас уничтожит, — пробормотал Ёрундур, — Скорее всего, а может и нет.
— Есть идеи получше? Возразил — возразил Хафлои.
Момент нерешительности длился всего долю секунды. Ёрундуру этого было достаточно, он оценил направления, шансы и вероятности. И как только Старый Пёс закончил, раздался второй залп, будто бы подгоняющий мысль, удар пришёлся по подфюзеляжным лонжеронам галеона, во второй раз поджарив люмены и погрузив мостик в аварийное освещение.
Поперёк центральной палубы установили шестифутовые баррикады, сделанные из изрешеченных пулями камнебетонных блоков, сожжённых танков и груды обгоревшего металла, укрытия возвышались над приземистыми корпусами трёх орудийных башен. Среди обломков прятались около двух сотен солдат Сил Планетарной Обороны Ояды, прижимаясь спинами к сколоченной ими стене. Грязные оборванцы в изодранной серо-оранжевой форме и мятых шлемах. У орудийных башен кучковались несколько «Химер». Миномётчики выгружали боеприпасы, складывалось впечатление, что они были готовы отразить лишь ещё одно, возможно последнее, наступление врага, настолько измученными выглядели бойцы.
Четверо Космических Волков прорвались через баррикады, вызвав тревожные крики и лязг торопливо вскинутых лазгановлазвинтовок.
— Не дурите, — рявкнул Гуннлаугур на ближайшего к ним солдата — женщину, которая запаниковала так сильно, что, казалось, уже была готова выстрелить ему в грудь.
Гуннлаугур кивнул. — Собирай людей, грузите всё снаряжение, которое сможете унести. Космодесантник жестом указал на Ольгейра и остальных братьев. — Мы проведём вас обратно наверх и если там ещё остался неповреждённый транспорт, то посадим на него и вас.
— Так точно, повелитель! Выпалил — выпалил Нефорт, и усталое лицо смертного озарилось внезапной появившейся надеждой.
— Мне нужны схемы, тактические данные, картолиты — во общем всё, что у вас есть для следующих пяти уровней.
Святой Трон. Она всё продумала. Конечно, Клэйва могло разнести на атомы при перелёте или уничтожить дружественным огнём Экклезиархии прежде, чем он доберётся до своей цели, но попробовать определённо стоило. Это всяко лучше, чем гнить в этой ржавеющей куче дерьма, пока Космические Волки высокомерно наблюдают, как всё рвётся на части.
Исповедник потянулся к Суаке, и сжал её руку.
— Прекрасно, — с теплотой сказал он. — Но разве ты не волнуешься, сестра? Тебя не волнует, что они могут сделать, когда узнают что ты здесь натворила?
Бъяргборн трудился так усердно, как никогда в жизни. Ёрундур безжалостно давил на команду, но того требовала необходимость — эта пустотная битва превратилась в ужасающее и изматывающее шоу ужасов, с какой стороны не посмотри. Каждое мгновение всё новые корабли уничтожались или выводились из строя и большая их часть принадлежала Империуму. Единственная причина, по которой «''Аметистовый Сюзеренсюзерен''» всё ещё оставался в строю заключалась в том, что он прибыл на эту бойню гораздо позже и это не самое лучше преимущество быстро сходило на нет.
Ёрундур выкрикивал приказы со своего трона, в то время как мостик вокруг него гремел и трясся. Бронестекло вспыхивало от раздающихся в пустоте взрывов, отбрасывая тени, бешено метавшиеся по потрескавшимся палубам. Сервиторы, как всегда, продолжали работать в тишине, но людские члены экипажа начали терять самообладание, они кричали в переговорные трубы или в отчаянии колотили кулаками по пультам управления.
Поэтому капитан сам бросился бежать, догоняя Хафлои он едва не потеряв равновесие, когда палуба накренилась, и бросился к задней арке, где находились магнитные лифты, уходящие вниз, на служебные уровни. Сердце уже билось учащенно. Должен ли он был её заподозрить? Суака никогда не демонстрировала и намёка на предательство, ведь так?
''«Впрочем, это и не должно было нравиться, не так ли?»'' — говорила она''. «Просто — Просто не поднимай головыголовы».»''
Но зачем она это делает? Зачем предпринимать хоть что-то ради спасения этой крысы? Зачем рисковать жизнью ради кого-то настолько гнусного, насколько не имеющего отношения к ней или её обязанностям, при том, что к ней хорошо обращались и Суака сама в этом признавалась?
Бъяргборн уставилась на космодесантника. — Повторить программу… То есть, да. Да, я могу, повелитель.
— Сделай это. — Хафлои рывком открыл люк в спасательный отсек и раздались новые сигналы тревоги.
— Повелитель, нет никакой гарантии, что... — Капитан замолчал. К чему эти слова? Повелитель знал о рисках больше, чем он сам, единственной функцией Бъяргборна было служение. — Как пожелаете.
— Я иду за ним, — холодно ответил Хафлои, забираясь в спасательную капсулу, прежде чем прервать связь. Последнее, что увидела Бъяргборн перед тем, как люк захлопнулся, был бледный, покрытый пылью штурвал и очертания рун, виднеющихся в свете внутренних люков капсулы, отсчитывающей время до старта.
Он нажал на последнюю клавишу, закрыл клапаны и нажал руну включения. Трубчатый корпус капсулы дико зашипел, воздух с огромной скоростью выходил из пускового отсека и вот, на задней стороне запертого люка зажглись огни. Раздался глухой стук разжавшихся зажимов и освободившаяся капсула с грохотом пронеслась по отсеку в буйстве вспыхнули двигателей и вылетела из корпуса корабля.
Бъяргборн глубоко вздохнула. — Да хранит тебя. — Рука рука Русса, — пробормотал он.
Две фигуры мигом метнулись с транспортной платформы, Ингвар и Гуннлаугур взбежали вверх и направились в недра буровой установки, которые представляли из себя запутанный лабиринт. Космодесантникам не пришлось долго искать ещё одну, более крупную, группу одинаково экипированных ренегатов, предатели были заняты либо мародёрством, либо резней. Космические Волки убивали каждого, попавшегося им на пути захватчика, не задерживаясь и продолжали движение. Уровни сменяли друг друга один за другим — ряды открытых стихие, выгоревших жилых блоков прислонились к камнебетонным опорным колоннам, заброшенные насосные станции, уставленные рядами хронометров и клапанов высокого давления, продуваемые ветром наблюдательные платформы, окружённые толстыми трубами, и бурлящие бункеры-смесители. Космические Волки мчались по скрипучим металлическим лестницам рука об руку, поднимаясь всё выше, уходя всё глубже и глубже, солёный штормовой ветер стал их постоянным спутником, соперничающими с горячими порывами от внутренних пожаров.
В конце концов Ингвар с Гуннлаугуром оказались высоко на северной окраине города-вышки. Перед ними развернулась широкая панорама, открытый вид на горящий океан и ряды плохо различимых буровых платформ — каждая из которых скрывалась за окружавшими их столбами пара и дыма. По мере рассеивания обороняющихся сил, интенсивность воздушных боёв постепенно стихала. Пара истребителей Сил Планетарной Обороны планетарной обороны Ояды рухнули в воду на глазах космодесантников, машины взорвались при ударе, а их обломки разлетелись по горящей поверхности океана. Одна за другой буровые вышки превращались в погребальные костры.
Прямо перед Космическими Волкам располагался ещё более серьёзный комплекс посадочных платформ — восьмиугольники из необработанного камнебетона более трёх сотен ярдов в ширину, над ним возвышались укреплённые диспетчерские вышки, окружённые высокими защитным заслонами с колючей проволокой. Шесть тяжёлых десантных транспортника стояли на открытой местности, машины всё ещё дымились после своего орбитального приключения, они были обязаны кабелями и находились под охраной нескольких десятков солдат с высокими шлемами и в багровых доспехах с позолотой. Охрана выглядела хорошо вооружённой, у них было что-то похожее на лазерные пистолеты военного образца. У некоторых были огнемёты, а у кого-то даже гранатомёты.
Ингвар пригнул голову и скользнул в укрытие, всем телом прижимаясь к толстой стойке окружающих периметр ограждений. Гуннлаугур сделал то же самое, укрывшись за другой стойкой, осматриваясь сквозь щели.
— Фратерис Милиция<ref>Фратерис Милиция - воинств, состоящее из верующих граждан Империума, собираемое Экклезиархией для ведения Войн Веры, направленных против врагов человечества. Являются неофициальными преемниками Братства Храмовников.</ref>? — спросил Гуннлаугур. — Или корпехи с линейного крейсера?
Ингвар приблизил изображение на шлеме, переходя от одного солдата к другому. — Слишком хорошо вооружены для ополченцев. Хотя, может быть церковники совсем совесть потеряли.
Теперь же мост был заброшен, изрыт воронками, а разбитое асфальтовое покрытие напоминало неспокойные волны. Палубу усеивала обгоревшая техника, часть была гражданской, часть — пустые бронетранспортёры. Где-то внизу виадука подбитый танк застрял в камнебетоне, балансируя над крутым обрывом, его моторный отсек до сих пор продолжал гореть. Воины неистовствовали по всему виадуку, разрозненные группы людей перебегали от одного укрытия к другому, все они были одеты в рваную форму ренегатов. Культисты ничего не стоили, они были отбросами, одноразовым мясом, посланным вниз лишь с одной целью — сокрушить оборону смертных защитников.
Но среди этого отребья возникла совершенно иная проблема. Существо превосходило размерами даже Волков, из-за длительного воздействия отвратительное энергии оно раздуло во все стороны. Его броня была древней, потрескавшейся и изменённой, но на ней всё ещё сохранились цвета, символизирующие его давнюю преданность — слегка выцветшая бирюза, похожая на старинный шеллак<ref>Шеллак - природная смола, используемая для изготовления лаков.</ref>. На толстом наплечнике всё ещё виднелась гидра, выведенный выцветшими белыми чернилами. В одной руке существо держало неплохой болт-пистолет, украшенный тесниной из слоновой кости, пистолет светится от нагрева. В другой руке был силовой топор с коротким лезвием, потрескивающим от мощности разрушительного поля. Отродье тяжело ступало вперёд, оставляя своими раздвоенными копытами вмятины на асфальте.
Смертные воины избегали его, те культисты, что были впереди, бежали быстрее, а те, что шли сзади, держались от него поодаль. Сам воздух, окружающий десантника хаоса, казалось, был чем-то перегружен, будто бы насыщен радиацией или загустел от спор. Иногда движения существа становились размытыми, но не из-за скорости, а из-за какой-то сверхъестественной ауры, возможно, дело было в частичном погружении в царство теней, в царство раздвинутых возможностей.
Конечно, из этого ничего не вышло. У крысы была слишком большая фора, и, несмотря на то, что Хафлои перегрузил двигатели своей капсулы, чтобы сократить этот разрыв по времени, первый аппарат исчез из захвата за несколько мгновений до того, как был готова врезаться прямо в приближающийся линкор. Из-за потери цели капсула Кровавого Когтя резко отклонилась от курса. Хафлои пришлось приложить немало усилий, чтобы справиться с основными элементами управления, выводя аппарат из самоубийственного пике и возвращаясь его на что-то напоминающее устойчивую траекторию. Высокие борта линкора закружились в крошечном обзорном экране, быстро восстанавливая фокус и отображая ряды активных орудийных жерл.
В течение нескольких неприятных секунд крушение об эти шкафуты <ref>Шкафуты - деревянные брусья, идущие вдоль бортов.</ref> казалось неизбежным. Потребовалось огромное усилие, чтобы повернуть нос капсулы под опускающейся пустотный щит, вплотную приблизившись к украшенным позолотой бортам корабля, прежде чем он накопил достаточно энергии, чтобы проскочить между физическим корпусом и сверкающим энергетическим полем, пройдя по периметру борта. Топливный счётчик замер, двигатели начали барахлить, а точек входа всё не появлялось, все ангарные ворота были заперты, а спасательная капсула находилась далеко не в том состоянии, чтобы самостоятельно пробить внешнюю броню корабля. Хафлои подвёл аппарат так близко, как только мог, прочёсывая искусственный ландшафт, словно это была поверхность астероида, всё время притягиваемая к нему непреодолимой силой.
И вот, в последний момент, возможность представилась. Приближающийся лазерный залп ударил по линкору в пятистах ярдах впереди, выстрел пробил повреждённый сектор пустотного щита и глубоко вонзился в корпус за ним. Твёрдые плиты разлетелись в стороны, сорванные со своих креплений внутренними взрывами. Хафлои немедленно бросился в брешь, ныряя в эпицентр взрыва и до упора нажимая рычаги управления. Охваченные огненным штормом обзорные экраны приобрели дикий янтарно красный цвет, пока капсула с треском не остановилась, застряв в крошащихся остатках полуразрушенный секции переборки.
— Что это существо там делало?
В суматохе задания, среди всех этих сражений Бальдр даже не задумывался на этот счёт. Подавляющее большинство сил, ползающее по буровой вышке, было простыми смертными отбросами, и в один момент встретить настоящего еретика Астартес-астартес, это редкостью. Возможно, странно, что из всех возможных платформ для высадки он выбрал именно ту.
— Кто знает? — ответил Бальдр. — Оно больше ничего не сделает.
После этих слов Клэйв внезапно ощутил острую боль в животе. Они не могли последовать за ним. Это было невозможно. Кардинал закрыл проход в пустотном щите, как только спасательная капсула исповедника оказалась в безопасности, запечатав их внутри. И всё же, если бы что-то ещё попало по корпусу…
— Какие корабли находятся недалеко от нас? Спросил — спросил Клэйв.
Женщина посмотрела на него с недоумением.
Это можно было почувствовать ещё до того, как получится увидеть — ускорение ветра, повышение его температуры, пятна в облачном покрове. Полный орбитальный удар требовал такой колоссальной затраты энергии, что даже его прицельные лучи создавали хаос в верхних слоях атмосферы. Пока Гуннлаугур мчался вперёд, он практически мог сосчитать истекающие секунды. Суматоха вокруг Волчьего Гвардейца волчьего гвардейца — вопли и ругань, рушащиеся строения, треск прометиевых огней, отошла на задний план, остались только вещи, которые можно было обойти или перепрыгнуть. Теперь всё зависело от скорости — продолжай бежать, продолжай двигаться, доберись до корабля.
Времени у них было в обрез, но, с другой стороны, эта авантюрная затея с поиском всегда была на грани безумия, сознательный спринт прямиком в топку, с надеждой, что у них всё ещё получится извлечь из пепла тамошние секреты. Но Гуннлаугур не жалел об этом. Пустить болт в того человека, пусть это и было самым заурядным убийством, не требующим никаких особых усилий, по крайней мере, оно замкнуло круг. «Никогда не оставляй убийство неотмщенным» — это правило было старше самого Ордена, оно было священным для племён Фенриса даже в те долгие, пустые годы, когда среди них ещё не появился Всеотец.
И вот Космические Волки вырвались за горизонт уничтожения, в то время как задняя часть «''Хлаупнира''» пылала, извергая потоки плазмы, словно комета. Только тогда Гуннлаугур рискнул бросить быстрый взгляд на экран заднего обзора, прежде чем направить корабль в открытое море.
На эпицентр лазерного луча невозможно было смотреть прямо, даже глазами Астартесастартес. Края лазерной полосы гремели, уходя прямо в открытый океан, вздымая огромные столбы перегретого пара. Очертания города-вышки едва проглядывались сквозь разрушительный луч, размытые из-за тепловых колебаний, на фоне жидкого неона чистой энергии лэнса они походили на бледно-серую дымку. Город начал прогибаться, разрушатся, он скатывался в руины, плавился, принимая новую форму, в то время как пристройки, настилы и насосы рушились, взрывались и растворялись. На миг силуэт вышки стал нечётким, заколебался, будто призрак, но город всё ещё был огромен, даже в состоянии распада.
Затем активная зона главного генератора сдетонировала. Вспыхнул гигантский огненный шар, подпитываемый лазерным лучом, он раздулся, словно сердце запертого на земле солнца, он вырывался наружу, окружённый лучезарной энергией.
Ёрундур всё ещё толком ничего не знал о Хафлои. Насколько ему было известно «''Хлаупнир''» уничтожило орбитальным лазером, теперь с Ояды доносилось лишь сбоящее завывание помех и даже изображение планет было размытым и дрожащим. Учуяв кровь, корабли заклятого врага устремились в атаку, целясь во всё, что оказалось достаточно упрямый или глупым, чтобы не уйти с орбиты. Галеон нужно было уводить отсюда и делать это нужно как можно быстрее, иначе через короткий промежуток времени от корабля ничего не останется.
— Замечен «''Хлаупнир''»! Торжествующе — торжествующе объявил Бъяргборн, меняя вектор сближения. — Перехожу на курс перехвата.
— Очень хорошо, — проворчал Ёрундур, стараясь не выдать испытанного облегчения. — Открыть свободный огонь по всем флангам, перед нашим уходом станет жарче.
— Я чертовски хорошо знаю, где мы находимся, так что ''тащите их сюда''.
— По моей команде, опустить кормовые щиты, — предупредил он, отсчитывая время до нужного момента, и наблюдая за повышением температуры корпуса. — Открыть двери ангара, приёмным бригадам быть наготове…
Вражеские истребители сблизились с галеоном, обстреливая их плотным огнём, отчего весь корабль затрясло. Ёрундур проигнорировал атаку, оставив это на артиллеристов. Хронос загрохотал, авгуры отследили приближающейся «''ХлаупнирХлаупнира''а»», счётчики урона ползли вверх, всё выше и выше…
— Давай! Крикнул Старый Пёс.
Космодесантник услышал за спиной топот сапог. Прежде чем он повернулся лицом к возвращающейся стае, в коммуникаторе с треском раздался выпал Хафлои.
— Удивлён, что ты вообще выбрался, — ответил Ёрундур. — Полагаю, ты не выследил крысу.
— Значит, он сбежал. Черт бы всё это побрал.
В коммуникаторе раздалось шипение, похожее на смешок.
==IV — Гибели Гибель Фенриса==
Они были вдвоём в отдельном медицинском отсеке «''Аметистового сюзерена''». Стены, палуба и потолок начисто выдраили перед их прибытие и теперь всё поверхности сияли белизной в свете двух полос люменов. Женщина лежала на жёсткой койке, голову подпирала грубая подушка. Когда Ингвар её принёс, корабельные медики сделали всё, что могли, на мгновение у Космического Волка появилась надежда на то, что она придёт в чувство. Но в итоге, старший офицер, компетентный человек из старой команды Коллаквы, лишь покачал головой.
После этого персонал уложил женщину поудобнее, насколько это было возможно, и оставили их наедине. К её руке подключили капельницу с морфексом и подготовили флаконы с обезболивающие препаратами.
Гирфалькон хотел задать столько вопросов. Всё, что касалось обнаружения Кираста вызывало разочарование, тот факт, что Волки опоздали и не смогли как следует отомстить, что ещё многого не узнали. Если бы время не поджимало так сильно, то ему бы хотелось вытянуть из кардинала всё до последней крупицы информации — историю «Фалкрама», его систему функционирования, оперативные базы.
Бута едва улыбнулась. — Он не лгал, — прохрипела женщина. — На самом деле Кираст никогда не лгал. Даже мне.
— Значит, он что-то недоговорил.
Ольгейр выглядел беспокойным.
— Хочешь сказать мне что-нибудь ещё, Тяжёлая Рука? — Спросил спросил Гуннлаугур.
На мгновение показалось, что он ошибся.
На самом деле, он был серьёзно ранен. Один лазган не представлял для космодесантника особой угрозы, но сотни, нацеленные в одну точку и на близком расстоянии, могли нанести серьёзный урон. Когда слуги сняли с повелителя броню, степень повреждений стала очевидной. Большая часть брони была сильно изуродована, сочленения опалены, а кабели управления оборваны. Ещё несколько метких выстрелов, и он бы никогда не вернулся.
Ёрундур был рад возвращению Хафлои и поприветствовал брата чуть более тёплым, чем обычно, ворчанием. Гуннлаугур приказал Кровавому Когтю спуститься в медицинский отсек, чтобы его там подлатали. И только когда тот, едва стоя на ногах, уже начал уходить, Волчий Гвардеец волчий гвардеец хлопнул воина по изодранному наплечнику.
— Молодец, — сказал вожак стаи, и его губы изогнулись в ухмылке. — Когда всё закончится, может быть, мы и не станем отправлять тебя обратно.
— И мы не знаем, в каком состоянии будет Кадия.
Гуннлаугур сжал кулаки, а затем расслабил их, словно готовясь схватился за молот. — Мы не знаем, что напало на это мир, знаем лишь то, что для встречи этого противника были мобилизованы все силы начиная отсюда и до самого Мира-очага<ref>Мир-очаг — так Космические Волки называют Терру.</ref>. Нам неизвестно, зачем туда отправили Рагнара. Мы не знаем, кто ещё отправился на Кадию. Черт возьми, мы много чего не знаем.
— Нам это и не нужно. Оказавшись в гуще событий всё станет предельно ясным. Как всегда.
[[Категория:Космический Десант]]
[[Категория:Космические Волки]]
<references />