251
правка
Изменения
Добавлена тридцать шестая глава
|Год издания =2014
}}
'''''Пять лет прошло с того дня, как война пришла на Ноктюрн. Третья рота, все еще чувствующая боль своих потерь, мало-помалу восстанавливает свою силу. И хотя небольшая группа ее бойцов отправилась на поиски беглого Огнерожденного, в полномасштабной войне участие предстоит принять Саламандрам Шестой роты. Лишь воины брата-капитана Дракгаарда стоят на пути печально известного Черного Легиона, явившегося на Гелетину, дабы захватить ее во имя Хаоса. Однако не только лишь завоевание является целью этой «Прометейской войны», и лишь когда конфликт разгорается в полную силу, становится известна истинная мотивация становятся известны истинные мотивы врага.'''''
==Действующие лица==
– Кантикус... – прорычала Стефина. – Кровь и огонь ждут нас!
== Глава тридцать шестая ==
'''Гелетина, Кантикус, в низине'''
Окружив Дракгаарда, «Серпентия» двигалась по низине как единое целое, то и дело отражая обрушивающиеся на них со всех сторон удары. Бок о бок с ними бился и Элизий, скользя промеж воинов и выкрикивая катехизисы возмездия в адрес предателей. Когда в яме начало становиться тесно от тел еретиков, на первый план вышла именно выдержка – и к счастью, капеллан был одарен умением укреплять ее, разжигая в братьях пылкую ненависть. Будь слово оружием, Элизий разрубал бы им силовую броню.
Тем не менее, в данный момент, благодаря зарядам, подорванным под хрупкими основаниями храмов, алтарей и жилых комплексов, большинство Саламандр очутилось в катакомбах, скрывающихся за поверхностью Кантикуса. Подземный мир Гелетины был поистине огромен – при этом, на всех известных картах не содержалось ничего, кроме намеков на его существование, а зондирование с низкой орбиты и геологическая разведка не давали ощутимых результатов.
Тоннели, подобно кровеносным сосудам, пронизывали горную породу, выходя к обширным пещерам и залам, где и скрывалась основная часть сил еретиков. Как распоследние дураки, имперцы попались в эту ловушку, находясь в полной уверенности в том, что враг был близок к поражению – но на самом деле он лишь берег силы для решающего удара.
Элизий помнил, как разверзлась широкая пропасть, предательски укрытая облаками пыли и дыма. Будучи авангардом наступления, Огнерожденные стали ее первой жертвой, полетев вниз на гребне волны из грязи и камня. Следом за космическими десантниками понеслись танки – целая бронетанковая рота кадийцев обрушилась на головы уязвимой пехоты, подобно кошмарному оползню.
После этого первого удара, враг наконец-то раскрыл себя. Культисты понеслись вниз по склону, стрелки заняли свои позиции на его вершине, и вскоре Астартес обнаружили себя посреди бури из пуль, крупнокалиберных снарядов и лазерных лучей.
Большая часть Касринов не пережила падения. Тех же, кому удалось выжить, тоже нельзя было назвать везунчиками – их, одного за другим, снимали снайперы, пока бравые гвардейцы тащили своего капитана наверх. Что же касалось кадийской бронетехники, то около половины ее лежало на самом дне низины в виде мешанины искореженных и горящих стальных обломков.
И все же, Огнерожденные держались. Ни один Саламандра не оставил бы поле боя, разве что в самых исключительных обстоятельствах – и даже так, любой из них с радостью сложил бы голову, если бы это значило, что победа не достанется и врагу. Это кредо было горьким и ведущим к саморазрушению, но оно же и закаляло их.
Впрочем, мало кто из десантников оставался на ногах – лишь опустошители, да остатки тактических отделений. От Кор'ада и его братьев-дредноутов не было никаких вестей, а Занто и его техника оставались отрезанными от собратьев.
Находясь под защитой «Серпентии», Элизий имел возможность изучить все имеющиеся у Дракгаарда активы, и знал, что враг превосходит их во всем. В силу своего невежества, Саламандры сделали так много ошибок, что, быть может, им так и не удастся исправить их.
Даже если падение не убило Огнерожденных, это сделает то, что поджидало их в низине. Приближалось время третьего удара.
Черный Легион и громадное воинство из верных им десантников-ренегатов... Армия дезертиров и бывших гражданских, слабых, но вооруженных и многочисленных... Один-единственный культист со стаббером не заслуживал внимания. Толпа с дубинами и клинками наперевес также не представляла большой опасности, но целая орда, в рядах которой находились расчеты тяжелых орудий и гранатометчики... Такой враг становился серьезной угрозой даже для Адептус Астартес.
Именно смертные атаковали Саламандр сейчас, выбегая из тоннелей, чтобы присоединиться к своим собратьям, сползающим вниз по склону. Десантники завязли в бою с отбросами, но расценив эту атаку как отчаянную, но все же дорогостоящую засаду, они упустили тот момент, когда вслед за культистами из тоннелей выбрались воины Черного Легиона.
Их появление предзнаменовало настоящее начало битвы.
Несмотря на свою дикость, тактика демонопоклонников отличалась и хитростью. Они рассчитывали, что смогут разделить Саламандр и уничтожить их по одному – и это им удавалось... В целом.
Очередным взмахом силовой булавы Элизий превратил череп одного из ренегатов в месиво из осколков кости и брони. Капеллан едва успел почуять вонь свернувшейся из-за всплеска энергии крови, как стал невольным свидетелем гибели Тул'века.
Из горла воина торчал цепной меч. Ошеломленный Элизий потянулся к товарищу, однако ревущий клинок уже прожевал плоть и сухожилия Саламандры. Практически обезглавленный, Тул'век рухнул наземь – но по крайней мере, духовник успел подхватить его знамя, не давая святыне коснуться земли.
Тем, кто отомстил за гибель Тул'века, стал Каладин, что распылил сердце убийцы мелтой, увенчанной драконьей пастью, горестно взвывшей во время выстрела.
– Брат Гер'ус! – позвал собрата Элизий, перекрикивая шум битвы, заставив чемпиона отвлечься от размахивания своим силовым молотом и обращая его внимание на брешь в защитном построении, возникшую из-за смерти знаменосца. Гер'ус кивнул и занял освободившееся место.
Вспомнив, что Сепелий уже отбыл вместе с раненым сержантом Бар'даком, капеллан невесело усмехнулся – во всяком случае, Саламандрам удалось сберечь того, кто вернет ордену причитающееся. Тем не менее, без него командное отделение Дракгаарда насчитывало всего шесть воинов.
Впрочем, сражались они за шестьдесят...
Вел их Дракгаард, рубя и коля врагов своей каскарой. В его ударах прослеживалась определенная дикость, необузданность, порожденная отчаянием. Несмотря ни на что, он стремился к победе, веря в то, что ее все еще можно достичь с помощью злобы и силы воли. Боль от старых ран, терзавших его некогда могучее тело, утонула в чистой жестокости ближнего боя, и даже если капитан не считался особо умелым бойцом среди старших Огнерожденных, он компенсировал это целеустремленностью и нежеланием сдаваться – что только подтверждали его бесчисленные шрамы.
Ур'зан игнорировал удары, что свалили бы замертво менее упрямых бойцов, и отвечал удивленным противникам взаимностью, выпуская им кишки. Каскара капитана была благородным оружием, выкованным настоящими мастерами своего дела, и богато украшенным самим Дракгаардом, но сейчас он пользовался ей, как простым мясницким тесаком, пускай и весьма эффективно.
– Мы погибнем в этой давке! – сообщил капитану Элизий во время краткой передышки.
Из одной большой свалки, рукопашная расщепилась на множество меньших, но точно таких же по жестокости схваток. Порой несколько из них сливались в нечто большее, но вскоре рассыпались обратно после гибели или отступления участников.
В надире низины дым и пыль, поднятая в воздух после обрушения зданий, сводили видимость практически на ноль, вынуждая тесно сбившихся воинов либо перестреливаться на небольших дистанциях, либо бросаться в рукопашную, но склоны провала уже окружала артиллерия обеих сторон, намеревавшаяся уравнять шансы бойцов. Их орудия принялись утюжить дно пропасти, подбрасывая вверх бездыханные тела и целые столбы земли, усугубляя и без того ужасную резню.
– Пусть колесо проворачивается! – ответил Дракгаард, пробиваясь через этот хаос. – Пусть дробит наши кости! Пока я жив, я не сдамся, капеллан!
– Ур'зан, послушай...
Капитан не дал ему договорить, обрубив вокс-передачу и продолжив безудержно колошматить врагов.
Элизий уважал тягу к славной смерти – это ничуть не противоречило Прометейскому кредо, – но только не к такой, которая приведет к поражению в войне и обречет десятки Огнерожденных. Он схватил Гер'уса за наплечник, привлекая его внимание, и заговорил – благо, что ротный чемпион находился достаточно близко, чтобы можно было обойтись без помощи вокса.
– Держись к нему поближе! Если он умрет, я лично призову тебя к ответу!
Гер'ус кивнул, а затем парировал атаку со стороны очередного ренегата рукоятью своего молота. Отразив цепной топор, он, в свою очередь, отбросил еретика назад и разнес ему весь правый бок, обагрив кровью лицевую пластину своего шлема, сработанную в виде драконьей морды. По ее белым зубам стекали темные капли.
– Клянусь честью, капеллан... – произнес Гер'ус. – Я скорей умру, чем позволю ему пасть.
Как и подобает ротному чемпиону, Гер'ус встал слева от капитана, позволяя их разным боевым стилям дополнять друг друга. Зеток, страж погребального костра, занял позицию справа, прикрывая Дракгаарда своим штормовым щитом. Эта троица образовала авангард «Серпентии», что прорубался через воинство еретиков при поддержке остальных боевых братьев позади них.
В самый центр щита Зетока угодил болт. Прямое попадание заставило бы стража пошатнуться, но Вервий, стоявший у него за спиной, поддержал собрата и не дал ему сбиться с темпа.
– Все как один... – сказал Вервий, и выпустил короткую очередь из плазменного пистолета.
Потрескивающие сферы, оставив в воздухе ослепительно-яркий след, вонзились в противников, без проблем пробивая как плоть, так и керамит.
Вернув себе равновесие, Зеток вновь двинулся вперед, и «Серпентия» врезалась в ряды Черного Легиона, постоянно растущие по мере того, как из тоннелей, ведущих глубже в катакомбы, выбегали новые воины, сопровождаемые своими культистами.
Воины, не уступающие друг другу в отваге и умении, столкнулись и кровь полилась с новой силой.
Тсег'ун расколол нагрудник одного из предателей силовым кулаком, дробя кости и внутренние органы, но другой легионер тут же вонзил свой цепной меч ему в ключицу. Наполненный болью крик привлек внимание Гер'уса, и чемпион немедленно сделал выпад молотом. Во все стороны разлетелись острые зубья разбитого цепного меча, а затем Элизий прикончил предателя сокрушительным ударом окутанной энергетическим полем рукавицы.
– Аве Император... – выдохнул духовник.
Десантники сражались уже несколько минут, но битва еще только разгоралась в полную силу. В бой спешили все новые и новые еретики.
Тсег'ун выжил, но был тяжело ранен. Его место в защитном построении стало уязвимой точкой отделения, и Элизий подобрался к воину поближе, чтобы поддержать его, пока к врагу еще не успело присоединиться подкрепление.
Поле боя затянул серый дым. Если наверху и наступил день, никто в низине не знал об этом. Солнце полностью скрылось за густыми маслянистыми облаками, и лишь резкие вспышки работающего на прометии оружия, да медленно догоравшие остовы техники освещали окрестности.
Одна из таких вспышек принадлежала огнемету Онагара, что вырвал «Серпентию» из объятий мрака и заставил янтарные отблески лихорадочно плясать на их силовой броне. Онагар был пирокластом отделения – носителем древнего титула времен войны Ереси, ныне вышедшего из употребления, но все еще не забытого полностью. Все открытые участки его кожи покрывали ожоги, делая воина похожим на обгоревшее дерево – и тем не менее, он поливал врагов адским пламенем из выкованного на Ноктюрне огнемета с улыбкой самого настоящего пиромана. Угодив под огненный ливень, грязно-бурые силуэты противников оступались и падали, вызывая смех с его стороны... Но этот приступ веселья продолжался недолго – очередной болт угодил ему прямо в голову, пробив пирокласту боевой шлем и щеку. Каладин снова выступил в роли мстителя, превратив виновника жестокого увечья в лужу зловонного шлака.
– Как я выгляжу? – прохрипел Онагар собрату. Казалось, что он даже не обращает внимания на то, что его щеку ободрало до кости, но сам факт того, что он мог говорить, был чудом.
– Отвратительно. – ответил Каладин.
– Ну, я всегда был уродом... – с присвистом рассмеялся пирокласт.
Увы, место каждого убитого предателя продолжали занимать двое других, не говоря уж о безумных культистах, напиравших на Саламандр целыми ордами. Зеток разил их с изяществом мясника, отрывая конечности и рубя шеи взмахами своего «пылающего клинка» – топора с зубами змия, чье острие горело ярче кузни, а пламя облизывало острые клыки.
Один из сектантов загорелся, стоило только Зетоку поднести к нему свое оружие, запуская цепную реакцию среди своих собратьев. Только космодесантники Хаоса, защищенные силовой броней, выстояли перед огненной бурей и смогли продолжить бой – и через пару секунд Зеток обнаружил, что его загнали в глухую оборону. Прикрываясь штормовым щитом от ударов цепных клинков и палиц, он заметил Разорителя в черном доспехе, вскидывающего ракетную установку.
– Держитесь! – проревел он, отталкивая своих оппонентов и бросаясь в сторону новой угрозы. Однако Элизий оказался на шаг впереди воителя – как буквально, так и в плане решимости.
Капеллану не удалось остановить Разорителя вовремя, и он сумел выпустить из ракетницы зажигательный снаряд, но тот успел пролететь лишь несколько метров, а затем разорвался, столкнувшись с мерцающим силовым барьером розария капеллана. Огненный вихрь накрыл защитный купол Элизия, и тем не менее, ни завитки пламени, ни раскаленная шрапнель не пробились через энергетический барьер – в свою очередь, Дракгаард в три прыжка подобрался к Разорителю и сразил его прежде, чем тот успел перезарядить ракетницу или выхватить запасное свое оружие.
Избавившись от первоочередной угрозы, «Серпентия» быстро перестроилась, но увы, она забралась слишком глубоко в ряды вражеского воинства.
В какой-то момент отделение лишилось Каладина. Элизий не заметил даже, кто именно убил их стрелка – единственным свидетельством его гибели стала внезапно покрасневшая идент-руна на тактическом дисплее капеллана. Когда же облаченные в черное воины полностью окружили избранных Дракгаарда, новые смерти последовали одна за другой.
Зеток лишился руки, державшей щит. Ему удалось успешно парировать очередную атаку кровоточащим обрубком, но следующий же удар поразил его в бок, размолов внутренности Зетока в фарш. Тем не менее, предатели не оставили его в покое и после этого – свалив Саламандру наземь, троица еретиков набросилась на обезглавленный труп и принялась безжалостно рубить его на части.
За ним последовал Онагар, сгоревший заживо, когда бак его огнемета поразил до трагичного неудачный рикошет. Пирокласт мигом превратился в колонну ослепительно-белого пламени, а затем рухнул в грязь грудой обугленных костей и обломков почерневшей брони. Внезапная детонация вырвала самое сердце «Серпентии», разбила ее защитное построение и разбросала Огнерожденных в стороны. Небольшим утешением послужило лишь то, что назад отбросило и легионеров Хаоса.
Элизий почувствовал, как его тело отрывается от земли, а на дисплее, отражавшем целостность брони, вспыхивают многочисленные предупреждающие руны. Впрочем, даже пробитая в нескольких местах, сейчас она спасла ему жизнь.
Дракгаард рухнул неподалеку от капеллана, с заметным трудом встав на колени. Дрожащей рукой он сорвал лицевую пластину с побитого шлема и выплюнул сгусток темной крови. Элизий всмотрелся в лицо капитана – уродливое и болезненное даже в лучшие времена, сейчас оно не выражало ничего, кроме агонии.
Капеллан уже собирался позвать его, как из серого тумана выбралось что-то большое и окруженное жарким маревом. Несмотря на свои размеры, оно двигалось абсолютно бесшумно – по крайней мере, так показалось Элизию, пока он не понял, что просто был оглушен взрывом.
– Ур'зан! – прокричал духовник, тут же ощутив, что с тем же успехом он мог бы кричать в пустоту, и пошатнулся. Опустив глаза, он обнаружил, что броня на его левой ноге треснула, а колено превратилось в самое настоящее месиво, укрытое слоем частично свернувшейся крови.
Дракгаард так и не поднялся с колен, но стащил с головы ставший бесполезным шлем. Взору капеллана предстало его темя, покрытое множеством шрамов и участков плохо зажившей плоти. Из левого уха капитана стекала тонкая струйка темной жидкости.
– Ур'зан! – Элизий все же позвал товарища вновь, и, шатаясь, побрел в его сторону. Гер'уса, поклявшегося защищать Дракгаарда до последнего вздоха, нигде не было видно. Капеллан заметил лишь Вервия, что тянулся в упавшему знамени, перемазанному в грязи и крови.
Чудовище за спиной Дракгаарда, тем временем, продолжало вышагивать в сторону Саламандр. Приглядевшись к нем получше, Элизий понял, что оно представляло из себя смесь плоти и машины – костяные пластины прикрывали металл, сухожилия и обнаженное мясо оплетали поршни и силовые кабели. На спине монстра рос черный рог, нависая над двумя выхлопными трубами, а из стилизованной пасти, обрамленной влажно поблескивающими зубами, выглядывал воин, заточенный в адскую машину.
Голова еретика выглядела сморщившейся и высохшей, словно бы дьявольский механизм высасывал из него все жизненные соки. И в самом деле, он не был благородным дредноутом – почтенным космическим десантником, закованным на веки вечные в неуязвимый саркофаг. Он был неописуемой мерзостью для любого служителя Омниссии, но у Элизия нашлось для него название.
– «Хелбрут»! – слух вернулся к капеллану болезненной какофонией, предупредительный выкрик и звуки боя обрушились на него перегружающей восприятие волной.
Капитан же, невзирая на боль и кровоточащие раны, нашел в себе силы повернуться, обратив внимание на приближавшееся к нему чудище. Он нашарил в грязи свой клинок, поднялся на ноги и бросил «Хелбруту» вызов.
Элизий захромал вперед, попутно рыская глазами в поисках Гер'уса – и в конце концов, нашел его. Чемпион стоял в центре все растущего круга из трупов, и размахивал громовым молотом. Там же находился и Вервий, гордо вздымавший истерзанный штандарт. При виде этого зрелища, капеллан, вопреки всему, ощутил гордость за товарищей. Такое непокорство, верил он, могли проявлять лишь выходцы с Ноктюрна.
Впрочем, сейчас он ничем не мог им помочь, поэтому остался с Дракгаардом.
– Пока ты жив, ты не сдашься... Знаешь, а ведь так оно и будет.
Дракгаард поднял руку с мечом, салютуя «Хелбруту», пока тот пересекал последние несколько метров, что разделяли их.
– А ты хотел, чтобы было иначе, брат?
Элизий не смог сдержать мрачную ухмылку. Его силовой кулак, быть может, и расколол бы броню отвратительного механизма, но они с капитаном находились на последнем издыхании.
– Нет, не хотел бы, брат.
Они не были друзьями – да и, скорее всего, никогда не стали бы ими, – но война за Гелетину превратила их в добрых товарищей. Элизий был рад, что они схватятся с «Хелбрутом», как братья. Предатели вроде него были этого лишены.
Однако, не успели два Саламандры броситься в последний бой, как две ракеты типа «Адский огонь» вырвались из мрака, оставляя за собой яркий след. Они вонзились в торс «Хелбрута» одновременно и разорвали омерзительную машину на части, разметав повсюду обломки и кровавые ошметки, оставив от нее только опаленные обрубки ног.
Элизий выгнул шею, услышав рев стабилизаторов, заглушавший звуки сражения на земле, и увидел темный силуэт десантного челнока с открытой аппарелью, на которой уже стояли его собратья.
Дракгаард, наконец-то сдавшись под грузом своих многочисленных ран, рухнул на землю.
– Смерть с небес... – только и мог прохрипеть он, лежа на спине. Пока Элизий бежал, как мог, к капитану, тот смеялся в голос при виде усеявших небо «Виверн».