934
правки
Изменения
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =2324
|Всего =43}}
|Год издания =2022
}}
Война Неодолимого крестового похода среди звёзд продолжается. Примарх Робаут Гиллиман, наконец, одержал победу над орочьей угрозой, терзавшей секторы рядом с Фенрисом, и теперь готовится возобновить свои попытки упрочить положение человечества в Империуме-Санктус, вот только на пути у него стоят древние злейшие враги.
Тёмный кардинал Кор Фаэрон представляет опасность прежде стабильному ядру сегментума Солар. Волны мятежей, разжигаемых его внедряющимися жрецами, указывают на неизбежное крупномасштабное вторжение легиона Несущих Слово. Хуже того, воины тёмного кардинала атакуют Чёрные корабли, отчего Терра рискует остаться без поставок псайкеров, необходимых для выживания Императора.
В этой хаотичной зоне боевых действий продолжает свои поиски инквизитор Ростов, разыскивающий Десницу Абаддона. Тем не менее, когда источник странных чудесных видений прослеживается до астропатической станции на Сринагаре, инквизитор отвлекается от изначальной миссии, ибо видения предвещают надежду для Империума, надежду, ради погашения которой фанатичные почитатели Хаоса пойдут на всё…
'''Четвёртая книга серии «Огненная заря»'''
Робаут Гиллиман сломил наступление орков, угрожавших Фенрису, но теперь вернулся древний враг, который подвергает опасности само сердце человечества – сегментум Солар.
'''Прочитайте её, потому что'''
Гай Хейли продолжает захватывающую историю Неодолимого крестового похода, прокатывающегося по галактике, которая до сих пор дрожит после открытия Великого Разлома.
Иллюстрация на обложке '''Йохан Гренье'''.
Похвалы роману Гая Хейли ''«Мстящий сын»'' – первой книге серии ''«Огненная заря»''
Сержант Люцерн исчез.
=='''ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ'''==
'''ДАР ТЗИНЧА'''
'''ОПЕРАРИУС ТОЛМУН'''
'''ПАССАЖИР'''
Тенебрус расстегнул застёжки своего балахона, вытащил руки из рукавов и позволил верхней части одеяния сложиться за спиной, оставшись обнажённым по пояс. Он обхватил ладонью полученный от Кайроса дар, и чёрные щупальца стали виться вокруг его пальцев.
Йенг приходилось заставлять себя смотреть. Туловище Тенебруса несло меньше знаков божественной милости, чем лицо и руки. Бледную кожу чернокнижника отмечали язвы, а сам он был страшно худым, но в плане физиологии Тенебрус вполне походил на простого человека, отчего торчащий из левого бока пучок щупалец выглядел ещё более жутко. Этот контраст подчёркивался мутантной природой его широкого рта, чёрных глаз и искривлённых пальцев, поэтому на мгновение женщине показалось, будто она взирает не на представителя рода людского, а на создание, принадлежащее исключительно варпу.
Чернокнижник ухмыльнулся, демонстрируя акулью улыбку, и чары разрушились. Тенебрус был всего лишь человеком, напомнила себе Йенг.
— Подойди, Тарадор Йенг, не бойся, — сказал он. — Отметина Хаоса – это не зараза, которую можно подцепить. Для получения такого благословения нужно упорно трудиться.
Тенебрус опустил взгляд на свои щупальца, коих насчитывалось семь или восемь. Сложно было назвать точное число, ибо они постоянно извивались, удлинялись и сжимались, а когда втягивались, плотно прижимаясь к боку носителя, то практически исчезали. В таком состоянии щупальца ничем не отличались от окружающих их более мелких полипов. Они обладали сегментированной структурой, и на их кончиках имелись небольшие, широко раскрывающиеся и захлопывающиеся пасти, из-за чего щупальца напоминали обитавших в катакомбах Гаталамора кольчатых червей, которые кормились трупами.
Йенг подошла к чернокнижнику с доской в руках. Лежащие на ней предметы тряслись, ведь женщина сильно нервничала. Йенг пыталась взять эмоции под контроль и избавиться от чувства отвращения, убеждая себя, будто мутации её повелителя не сильно отличаются от отметин, кои она собственноручно оставила на своём теле. Шрамы были выражением индивидуальности, преданности пантеону и силы.
Извивающиеся на боку Тенебруса червеобразные конечности говорили о том, что Йенг ошибалась. Чернокнижник изучал их с нейтральным видом, словно тыкающий в раковую опухоль человек, смирившийся со смертью от сего недуга.
— Ближе! — велел Тенебрус. — Я не смогу сделать это без тебя, мой аколит. Боль я способен выдержать великую, но и у меня есть предел. Ты должна сделать разрезание.
Йенг положила деревянную доску на тёмно-зелёный стеклянный стол, росший прямо из корабельной палубы. На борту ''«Парацита»'' продукты технологии и колдовства были неотличимы друг от друга. С годами доска искривилась, так как три формирующие её пластины раздвинулись в стороны. Когда-то её покрывала красная краска, большая часть которой исчезла, оставив после себя лишь тусклое пятно розового лигнина и несколько участков с необлупившимися алыми чешуйками. На самом крупном таком фрагменте до сих пор различались изогнутые золотые буквы, хотя теперь уже невозможно было сказать, о чём гласил текст или какой алфавит для него использовался.
Женщина принесла на доске несколько вручную изготовленных серебряных гвоздей, молоток с головкой из серого камня, чью поверхность испещряли оставшиеся после ударов белые щербинки, кусок сложенной золотой парчи, небольшую плазменную горелку, металлическую чашу, острый крюк с костяной рукояткой и лазерный резак.
— Сделай, что должно, — произнёс чернокнижник, стоически держа голову поднятой. Какой-то миг это смотрелось несуразно, будто больной попрошайка принимал позу героической статуи. — Помнишь свои инструкции?
Йенг кивнула, а её цепи задребезжали.
— Тогда приступай.
Он повернулся левым боком, чтобы новая мутация была как можно ближе к блоку-столу.
Женщина с опаской протянула руку и схватила самое крупное щупальце, которое принялось извиваться, демонстрируя удивительную силу мышц. Возможно, осознавая, что намеревалась сделать Йенг, оно попыталась ретироваться в туловище Тенебруса, но женщина сжала конечность крепче, впилась в ту ногтями, вытянула и положила плотное щупальце на стеклянную поверхность, после чего нащупала молоток. Чернокнижник взял гвоздь и поместил его на коже прямо под тем местом, которое представлялось Йенг головой щупальца.
— Ну же, Йенг, бей, — сказал Тенебрус.
В одной руке женщины дрожал молоток, а в другой пульсировал червь, обжигающий её кислотной слизью.
— Бей! — приказал он.
Опустившийся молоток выбил искру. Гвоздь пробил плоть щупальца, но мясо продемонстрировало неожиданное сопротивление, поэтому конечность оказалась пронзена не насквозь. Из мутировавшей части тела Тенебруса брызнула розовая жидкость, а червь забился в хватке Йенг, пытаясь втянуться, однако, женщина держала его крепко.
— Ещё раз! — произнёс чернокнижник сквозь сжатые от боли зубы. — Бей уверенно.
Она ударила сильнее, и в этот раз гвоздь легко прошёл через мышцы и стекло, словно и то, и другое состояло из некоего более податливого вещества.
— А теперь остальные, скорее! — воскликнул Тенебрус.
Вместе они с трудом прижали неуступчивые конечности к стеклянному столу, где Йенг пригвоздила их. Самые мелкие пришлось извлекать из бока чернокнижника крюком, что вызывало у того сильную боль и заставляло шипеть. Когда всё было готово, Тенебрус немного наклонился назад с целью вытянуть щупальца на полную длину и лишить возможности двигаться. В итоге, черви беспомощно дрожали в воздухе словно натянутые тетивы и истекали слизью.
— Быстрее, быстрее, пока они не оторвались! — крикнул чернокнижник.
Йенг взяла лазерный резак, но замешкалась, и Тенебрус выхватил инструмент из её руки.
— Что волею своей наложил на меня Великий Изменитель, я удалю сам, — прорычал он, после чего вдавил кнопку активации большим пальцем.
Возник сверкающий короткий клинок из света, и чернокнижник нанёс им удар сверху вниз. От него повалил мерзко воняющий дым. Первое щупальце отделилось, но не погибло и продолжило биться, несмотря на пригвождённую голову. Отрезав второе, Тенебрус закряхтел и пошатнулся, а щупальца возопили, исторгая пронзительные крики из каждого отверстия. Ставший ещё бледнее чем прежде чернокнижник осел и выронил лазерный резак.
— Йенг, — выдохнул Тенебрус. — Ты должна сделать это. Боль… Боль, она…
— Да, повелитель, — ответила женщина.
Йенг взяла скальпель и начала резать.
Тенебрус со своими червями закричал в агонии. Его ученица же не остановилась, продолжая даже после того, как он потерял сознание.
Ростов пристально смотрел на стену. Весь город трясся из-за работы скрытой от глаз промышленности. У всех человеческих миров имелся схожий навязчивый ритм, и хоть каждое поселение наигрывало собственную, едва различимую его вариацию, он легко узнавался. Это была симфония человечества.
Однако, пел не только Сринагар. Даже несмотря на наслоения оберегов и глушителей, даже несмотря на толстую скалу, отделявшую гору от города, инквизитор чувствовал передачу хора разумов, устремлявших свои мысли к звёздам и связывающих Империум воедино. Размышлявший о них Ростов ощущал различающиеся резонансы отдельных умов, что выгорали с огромной скоростью. Поддержание астропатической сети взимало с душ великую плату, которая выросла после открытия Разлома.
Почувствовав мощь хора, инквизитор поразился испытываемым им ощущениям. Они оказались для него чем-то новым. Было ли дело в силе ретранслятора, являвшегося одним из крупнейших в сегментуме, или же причина крылась в последствиях возникновения Разлома? Ростов не мог сказать наверняка, но, возможно, изменения коснулись и его. Ему придётся следить за собой на тот случай, если он сам станет представлять угрозу.
Зазвенела вокс-бусина.
— ''Мы обнаружили его,'' — доложил Антониато. Они решили перестраховаться и использовать личный вербальный шифр Ростова наряду с обычными закодированными вокс-каналами. — ''Совпало по всем известным нам пунктам. Операрий техобслуживания ранга цинквенто, то же лицо, та же работа, то же имя. Он низкого происхождения, но, если судить по досье из Админстратума, умён. Соответствует идеально. Разочарован, стремится к власти. Обычная история. Готов поставить на то, что это главный контакт местной сети.''
— Где он сейчас? — спросил Ростов.
Инквизитор провёл перчаткой по лицу, позволяя скрипу и движению кожи вернуть его обратно в тело. Он стал слабее чувствовать маяк, а физические ощущения помогли мужчине закрепиться в настоящем.
— ''В районе Администратума, идёт на работу. Мы следим за ним. Хотите, чтобы мы взяли его и допросили?''
— Нет, — ответил Ростов. — Просто не теряйте из виду. Я хочу немного понаблюдать и проследить за ним лично.
— ''Как скажете, инквизитор''.
— Я уже в пути.
Отрезанные от Тенебруса черви пахли как рыбий жир, который они вёдрами продавали в доках Импрезенции Гаталамора, и не переставали корчиться. Сначала Йенг пыталась использовать инструменты на доске, чтобы заставить щупальца залезть в чашу, но те, извиваясь, освобождались от щипцов и сползали с лопаточки. После того, как женщина чуть не потеряла одного червя в трещине в полу, она сдалась и пустила в ход собственные пальцы вместе с крюком. Слизь обжигала руки, а вонь въедалась в кожу, однако, по итогу Йенг собрала всех в чашу. Щупальца жалобно бились внутри неё, не имея возможности заползти вверх по крутым стенкам. С огромным удовольствием полив их освящённым прометием, женщина подожгла жидкость плазменной горелкой. Горящие черви смердели ещё сильнее и пронзительно вопили подозрительно человеческими голосами. В процессе Йенг нужно было читать заклинание, от чего она не отвлекалась до тех пор, пока щупальца не обратились в пепел.
Тенебрус лежал на кушетке. Когда он упал, женщине пришлось уже на полу заканчивать процесс, сопровождавшийся шипением и хрипом теней чернокнижника под потолком. Разумы демонов-сервиторов мало чем отличались от разумов животных, являя собой смесь исковерканных человеческих мозгов и меньших нерождённых, но они заботились о своём хозяине. Йенг была практически убеждена, что они атакуют её, ошибочно приняв действия женщины за нападение, однако, демоны-сервиторы игнорировали ученицу Тенебруса, позволив той завершить работу. Чтобы видеть лучше, ей пришлось подвинуть люмены ближе, и в их свете Йенг видела окровавленную плоть вокруг мутаций чернокнижника и полупрозрачную кожу.
Закончив, женщина перевязала рану. Она оказалась глубокой и выглядела так, будто мясо ковшом вынули из тела, едва не оголив рёбра. Её удалось прижечь резаком, поэтому кровотечение было слабым, но Йенг задавалась вопросом, переживёт ли Тенебрус отрезание щупалец. Когда его дыхание стабилизировалось, она положила учителя на кушетку в боковой части комнаты, что удалось ей с трудом, ибо весил чернокнижник гораздо больше, чем это казалось с виду, словно основная часть массы тела оставалась невидимой.
Превосходно сделанный диван имел обивку из редкой, хоть уже и грязной ткани. Тенебрус обладал дурными привычками, а в его жилище царила антисанитария, хотя вкус у чернокнижника был как у короля. Йенг не могла решить, слабость это или нет.
Она перевела своё внимание обратно на непосредственную задачу. Женщина вытащила из графина с жёлтым вином стеклянную пробку и начала медленно смешивать спиртное с пеплом червей. Вонь ослабла, но не исчезла. Йенг чувствовала её во рту, чувствовала, как та цепляется за её одежду. Она подумала, что пройдёт еще немало времени, прежде чем удастся избавиться от смрада. Для чистоты микстуры потребовалось произнести ещё больше заклинаний, пусть и слабых. Вычерпав большую часть зелья в медный бокал, женщина поднесла его к Тенебрусу сбоку, изо всех сил стараясь не обращать внимания на предупреждающее дребезжание демонов-сервиторов, которое становилось всё громче.
— Повелитель, — сказала она. Кубок в её руках был тёплым, а от поднимающихся над ним испарений кружилась голова. — Повелитель, готово.
Тенебрус с обмякшим лицом и приоткрытым ртом зашевелился. Лишь в этот момент, впервые за некоторое время, она осознала, что слышит грохот машин ''«Парацита»''. Сейчас комнаты чернокнижника были простыми помещениями на борту корабля, а не каким-то сверхъестественным царством. Его сила угасла.
— Повелитель.
Дрожащие веки Тенебруса распахнулись, а кожа стала едва-ли не белоснежной, разительно контрастируя с абсолютно чёрными глазами. Он сел прямо и поморщился, держась за бок. Там, где потрескалась сожжённая плоть, сквозь одежду просачивалась кровь.
— Йенг.
— Повелитель, вы испытываете неудобство?
Чернокнижник кивнул. Боль отняла у Тенебруса свойственное ему чувство превосходства.
— Да, но это неважно. Ритуал необходимо завершить.
— Рана серьёзная, повелитель, — произнесла Йенг. — Возможно, вам стоит позвать специалистов Зиракса по плоти?
— Возможно, — ответил он и с шипением поднялся на ноги. — Однако, не сейчас. — Хромая, Тенебрус подошёл к креслу, в которое и уселся. — Зелье, быстрее. Находясь без сознания, я далеко забрёл вдоль нитей вероятностей. До момента, где они расходятся. Я должен увидеть их. — Чернокнижник слабо махнул ей, подзывая к себе. — Зелье. Сейчас же.
Йенг передала ему бокал, и Тенебрус взял его дрожащей рукой. Такое проявление слабости встревожило её, но чернокнижник поднёс бокал к губам и осушил, не выказывая ни единого признака отвращения ко вкусу, после чего вернул.
— Тзинч показал мне путь, — продолжил Тенебрус голосом, в котором вновь стали слышаться стальные нотки. — Выпив зелье, содержащее мою преобразованную плоть, я получаю редкую возможность прожить какое-то время в чужом разуме. Таким образом, я смогу увидеть то, что ждёт нас на Сринагаре.
— Чьи глаза вы похитите?
— Одного из наших агентов. Я подготовил их на случай такого использования. Каждый из них жаждет этого. — Он улыбнулся. — Мои слуги верят, что исполняют священный акт, становясь одержимыми божественным. — Чернокнижник хохотнул. — Кто знает, возможно, они правы, и через ласку моего духа им доведётся познать малую толику благодати Сил. — Тенебрус сжал подлокотники кресла и приступил к заклинанию. — Владыка Тзинч, — начал он. — Я жертвую тебе себя. Не затрудни меня расстоянием. Не затрудни меня временем. Позволь увидеть, что было, что есть и что будет. Поделись со мной своим неземным виденьем.
Чернокнижник произносил слова гортанно, а голос его стал каким-то нечеловеческим.
Йенг ощутила, как изменилась атмосфера. Тени практически перестали двигаться и издавать звуки, и грохот кузниц ''«Парацита»'' вновь стих. Теперь Тенебрус выглядел более сильным. Вокруг плеч и головы чернокнижника замелькал тусклый колдовской свет.
Он перестал говорить и закрыл глаза.
Над заполненными улицами Сринагара ожили погодные мегафоны, предупреждающие о приближении шторма. Информация о силе и длительности ненастья была закодирована в самом звуке: крупный дождь со снегом на три дня. Гилбер Толмун не обращал на мегафоны никакого внимания. Капризы Срина и Гара являлись чем-то пугающим и незнакомым для попавших в пещерный город иномирцев. Но не для него. Хоть мужчина и не родился здесь, он прожил на этой планете достаточно долго, чтобы больше не беспокоиться из-за погоды.
Толмун опаздывал на смену, а потому торопился. Жилблоки, высеченные прямо из мягкого серого камня Сринагара, образовывали зловещие барьеры по обеим сторонам дороги, напоминая надгробия безымянных солдат. На главном проезде возникла пробка, и автобусы рабочих стояли очень близко друг к другу, как вагоны поезда. Мужчина слышал, что на окраине случилось обрушение. Очередной провал грунта.
Гилбер Толмун был не против. Ему нравилось ходить.
Стоило зареветь мегафонам, как тяжёлые пластальные заслонки над потолочным приборами освещения начали с визгом закрываться, скрывая голубые небеса, а дороги и узкие улицы затопило болезненным жёлтым свечением включившихся люменов. Мужчина придирчиво наблюдал за заслонками, так как работал в бригадах техобслуживания, которые следили за их функционированием. Одна сломавшаяся в шторм заслонка могла стоить множества потерянных жизней. Обрушения представляли постоянную угрозу в пещерных городах Сринагара, но от солнц исходила куда большая опасность, поэтому Толмун выполнял важную роль.
Хоть техническое обслуживание погодных заслонок и являлось его работой, призвание мужчины заключалось не в этом. То была абсолютно другая вещь, путь гораздо более возвышенный и преисполненный серьёзной ответственностью.
Толмун собирался спасти человечество. Толмун служил проповедником Слова.
От одной лишь мысли о его миссии по телу мужчины пробежала дрожь возбуждения. Шагая сквозь толпы к трубе доступа 29, он с жалостью смотрел на соотечественников, ведь сам-то знал правду. Вся махина имперской власти была выстроена таким образом, чтобы угнетать простых людей и держать у власти элиту. Толмун знал, что Император являлся ложным богом, а Его сын – ложным пророком. Существовали более великие силы, божества, которые прислушивались и помогали тем, кто умолял их. В галактике действительно имелись отвечающие на молитвы боги.
Он видел чудеса собственными глазами.
Его вера была опасной. Одной лишь крошечной татуировки культа, которую Толмун скрытно носил на мембране рядом с мизинцем стопы, хватило бы для смертного приговора, но мужчина упорно продолжал работу. Люди заслуживали знать. Они заслуживали свободы. Толмун беспокоился о своих ближних. Великие Силы могли бы сделать их жизни намного приятнее, обладай те достаточной силой. Призвание мужчины являлось тайным. Небольшие ячейки редко когда встречались, и никто ничего не знал друг о друге. Все участники рисковали собой ради дарования человечеству возможности ступать по пути к просвещению.
Толмун добрался до цилиндрической трубы доступа 29 и выбил на рунной панели код, открывая себе дорогу к лестницам внутри. Внизу находились служебные уровни, которые его департаменто делил с сотней кланов технического обслуживания, а наверху – потолочные туннели и мостки для заслонщиков, куда могли попасть далеко не все.
Включился встроенный в панель воксмиттер. На фоне раздавшегося голоса звучало непрекращающееся шипение.
— ''Ты опоздал, операриус тридцать-шесть-семь.''
— Премного извиняюсь, мастер смены.
Толмун никак не объяснил своё опоздание.
— ''У заслонки сорок-семь неисправности подшипников. Осмотри её. Тежножрецы расскажут тебе об обрядах замены по воксу.''
— Да, мастер смены.
Презрение к Адептус Механикус мужчина скрыл за раболепным тоном. Их вероучение тоже было ложным, и для выполнения столь простой задачи ему не требовались указания техножрецов. Однако, для магуса культа терпение являлось добродетелью, и пока Толмуну требовалось играть в эту игру, он в неё играл.
Гилбер вошёл в цилиндр. Когда вращающаяся дверь закрылась за спиной, мужчина поднялся наверх.
Ростов сохранял дистанцию между собой и целью. Из-за проблем с транспортом улицы бурлили. Сринагар был пещерным миром, который вполне отвечал цивилизованным стандартам, но относительное спокойствие не означало нормальную работу транспортной системы. Всюду виднелись признаки упадка: покрытые слоем осевшей сажи статуи, настолько поражённые коррозией из-за загрязнения, что теперь представляли собой не более чем куски камня, столбы со сломанными люменами и складчатые натёки кальция, выщелоченного из скалобетона. Вырезанные из горной породы жилблоки переполнялись людьми, везде стоял запах свалки. Питались местные не очень хорошо, поэтому большинство обитателей города имели бледную кожу, а Ростов возвышался над ними на целую голову. Типичное троглодитское население. Ничего такого, чего бы инквизитор не видывал прежде.
Он шёл с накинутым на голову капюшоном и использовал часть пси-таланта для того, чтобы скрывать своё присутствие. Так его никто не запомнит, если вообще увидит. Вокруг ревели мегафоны. Наручный планшет переводил ему вопли погодного горна, но это не имело никакого значения, так как Ростов полностью сосредоточился на своей добыче. Инквизиторы были охотниками на людей.
В городе закрылась последняя заслонка, и внутрь перестал задувать лёгкий ветерок. Солнечные лучи тоже больше не проникали в пещеру. Запах сразу же стал хуже. Загромыхали включившиеся атмосферические циклеры, после чего вспыхнули люмены. Механика взяла на себя роль природных сил. Гвалт запертого города отражался от поверхностей, так что звуки лишились чистоты и слились в неразборчивый шум. В каком-то специфическом смысле это вызывало клаустрофобию. Ростов бесстрастно изучил возникшее чувство. Его наставляли одинаково относиться и к плохим, и к хорошим переживаниям, а также исследовать их с целью извлечь для себя практическую выгоду. Он отложил в памяти странное ощущение, пробуждённое пещерным городом. Ещё один посещённый мир, который однажды может послужить ему своего рода компаратором и помочь исполнить долг на службе Императору.
Цель достигла точки доступа во внутренние механизмы города. Ростов остановился и проследил, как она вошла внутрь. Дверь закрылась. Спустя несколько мгновений инквизитор последовал за ней. Взломщик кодов за секунду снял блокировку, а затем Ростов незаметно проник в трубу.
— Веду преследование, — передал он по воксу, используя шифр. — Вхожу в подгород.
На пути вокс-волн возникло непреодолимое препятствие, так что инквизитор переключил своё оборудование в режим работы с эмиттерной сетью, проложенной через технологические колодцы. Она состояла из приёмников и передатчиков, которые были встроены в проводные линии связи.
Лестницы закручивались в тугую спираль, устремлявшуюся в обеих направлениях. Инквизитор закрыл глаза и сосредоточился. Если не брать в расчёт способность становиться незаметным для восприятия другими, то Ростов не был телепатом в традиционном смысле этого слова, так как до недавнего времени для применения его сил требовался физический контакт. Однако, все ведьминские дары брали своё начало из одного места и являлись различными ветвями общего древа. Вместе с возможностью ощущать эманации ретранслятора инквизитор обнаружил развитие собственных умений и в иных областях, но подобные изменения становились причиной тревоги Ростова. Психический след Гилбера Толмуна он уловил с настораживающей лёгкостью. Операрирус двигался вверх.
У инвизитора имелась возможность немедленно задержать жертву, ибо из-за размещённого на спутнике Сринагара крупного гарнизона Астра Милитарум планетарные власти были очень сговорчивы. За таким важным миром следили крайне пристально. Тем не менее, сначала лучше понаблюдать и собрать максимум возможной информации. Ростов не относился к числу инквизиторов, склонных устраивать смертоубийства, и по натуре своей предпочитал более хитрые пути. Если бы он мог, то внедрился бы на Сринагар и покинул его незамеченным, подобно удару спрятанным под плащом стилетом.
Инквизитор попал в пространство между потолком пещерного города и каменным подбрюшьем мира наверху, где, неожиданно, обнаружились пустоты и ведущие на поверхность двери. Ростов подошёл к исцарапанному стеклянному окну, которое выходило на склон холма и нижележащую равнину с качающейся синей травой, где паслись крупные звери. Расширяющее свои владения человечество вторглось на территорию исконных обитателей Сринагара, понаставив торчащие из земли башни и механизмы и пробурив в горной породе огромные шахты. Меж охлаждающих лопастей виднелась куча обломочных материалов, осыпавшихся с крутобоких искусственных насыпей. Вокруг неё ничего не росло, так как загрязнение убило всю растительность. Тем не менее, площади вдали от городов оставались удивительно нетронутыми благодаря токсичной поверхности мира, что ограничивало численность населения. На Сринагаре люди были скромными гостями. Даже здесь, в такой близости от главного поселения, спокойно кормились животные и произрастала трава. Свет уже менялся, приобретая медный цвет. Шторм грянет через считанные минуты и промочит всё ядом, но звери, невосприимчивые к яростному воздействию местной звезды, совсем не тревожились.
Ростов прошёл мимо окна.
Толмуна он нашёл работающим в галерее вокруг одного из блоков заслонок. Мужчина успел убрать длинную съёмную панель и сдвинуть домкратом направляющие, а теперь вынимал из подшипников шарики размером с кулак. Кем бы там ещё ни был Толмун, своё дело он знал.
Затупив чувства жертвы, инквизитор скрыл все признаки собственного приближения и оказался на расстоянии в несколько метров от мужчины. Ростов находился опасно близко, поэтому нашёл затенённое место по другую сторону конуса света, порождаемого люменом, и спрятался там, после чего отправил Антониато кодированный импульсный сигнал. ''Я его вижу''. В ответ пришёл импульс с подтверждением.
В процессе вынимания внутренностей движущих духов заслонки Гилбер Толмун успокаивал их, бормоча машинные молитвы. Ростов следил за ним на протяжении нескольких минут, чтобы как можно больше узнать о его характере. Как и всегда инквизитор задумался, какие мотивы толкнули этого человека в объятия врагов Империума. Он осознавал всю убогость человеческой жизни, но альтернатива была гораздо хуже, и хоть полные знания о природе варпа скрывались, широкие массы прекрасно знали про опасности проклятия. Каким высокомерием, подумал Ростов, нужно обладать, чтобы считать, будто тебя не затронет зло ксеносов, Хаоса или недобрых людей, будто ты сможешь принять их отравленные дары и не пострадать от неминуемых последствий?
Инквизитор увидел достаточно. Ради блага жителей города он решил позволить Толмуну закончить работу, прежде чем задержать его. Мужчина никуда не денется.
Но затем Ростов ощутил какое-то движение в варпе: другой разум. Для инквизитора ничем не примечательная душа Толмуна была как излучаемое свечой тепло, но этот новоприбывший напоминал паяльную горелку. Неизвестный приблизился к рабочему по ремонту и обслуживанию, отчего тот, окоченев, негромко вскрикнул. Вытаскиваемый им шарик выпал из руки, стукнулся о пол и покатился. Осевший Толмун схватился за ограждение.
Поднялся уже совсем другой человек, который забросил работу и зашагал в сторону Ростова.
Отступив дальше в углубление между громыхающими машинами, инквизитор вжался в горную породу. Что бы ни направляло плоть Толмуна, оно обладало силой совершенного иного порядка, нежели культист, поэтому, чтобы скрыть себя, Ростову пришлось напрячь всю свою волю.
Шаг Толмуна замедлился, когда тот подошёл к укрытию инквизитора. Рука последнего потянулась к пистолету.
Толмун внимательно всматривался во тьму, глядя прямо на Ростова. Инквизитор чувствовал овладевший культистом разум, управлявший им словно водитель транспортным средством. От соединившейся с Толмуном сущности исходило ощущение огромной психической мощи. Она знала, что тут кто-то есть, и сморщившееся лицо рабочего выражало подозрительность. Сущность нащупала фонарик на поясе для инструментов Толмуна, отцепила его и включила. Луч осветил лицо Ростова.
Он медленно вытащил пистолет, используя всё своё мастерство, чтобы оставаться скрытым на виду у культиста. Одержимый человек и психически одарённый инквизитор секунду смотрели друг на друга.
Фонарик потух, и Толмун ушёл. Затаивший дыхание Ростов вновь начал дышать лишь после того, как стихли звуки шагов.
— Он выдвинулся. Найти и преследовать, — приказал своей свите инквизитор по воксу. — Держите его в поле зрения. Внутри Гилбера Толмуна пассажир.