251
правка
Изменения
м
{{В процессе
|Всего=42
|Сейчас=41
}}
Нет описания правки
{{Книга
|Обложка =Rebirth-Kyme.jpg
– Если мы его все же провернем... Буря, которую мы породим, сделает все это неважным. Они будут слишком заняты... Барахтаньем в собственной крови.
== Эпилог ==
'''Грядущая истина...'''
Кайнбад ударил по запальнику лампы и вскоре тьму рассеяло яркое пламя. Его глазам предстала старая каменная кладка, покрытая толстым слоем пыли.
Палата, в которую он попал, была выстроена в форме шестигранника, и представляла из себя серию постепенно сужающихся колец. На данный момент, Кайнбад и его компаньон прошли уже шесть таких колец. Он надеялся, что шестое станет последним.
Лампа зашипела и пламя в ней вспыхнуло на секунду, но затем успокоилось и мягко запульсировало, наполняя воздух едкой вонью.
– Эта штука смердит... – произнес низкий, грубый голос, обладатель которого стоял позади Кайнбада.
Тот не ответил, и вместо этого пригнулся, чтобы пройти секцию зала, где потолок, из-за которого вяло сыпались струйки пыли, порожденные осевшими слоями горной породы, частично обрушился. Впрочем, насколько мог понять искатель, не похоже было, что он собирался в ближайшее время обвалиться окончательно, поэтому он спокойно двинулся вперед.
– Это фосфор. – наконец-то произнес он, и обернулся.
Подняв лампу повыше, он обнаружил перед собой высокого, широкоплечего воина в серой панцирной броне. На пластинах сделанного по мерке доспеха пеплом было выведено множество рун, а плетеный бронекостюм под ним плотно облегал мускулистое тело, явно не принадлежавшее обычному человеку. Капюшон комбинезона был натянут на голову воина, но даже так, он не мог скрыть его глаз – ярко-красных, сияющих как горячие угли.
– Увы, я в нем все же нуждаюсь. – продолжил Кайнбад. – Несмотря на мои многочисленные таланты, я не наделен физиологией, подобной твоей. – с этими словами, искатель отвел лампу подальше от своего защитника.
Не то, чтобы ему вообще требовался защитник – Кайнбад был превосходно обучен множеству стилей ведения боя, как рукопашного, так и с применением оружия, и к тому же отправился сюда не с пустыми руками. В защитном чехле у него за спиной покоилась сложенная длинноствольная винтовка, а в кобуре на левом бедре – тупоносый авто-пистолет, «Устрашающий». С правого же бока искателя свисал мономолекулярный кайсен – реликвия древней династии, перешедшая к нему по наследству.
В сравнении с воином, что ограничился одним лишь тяжелым огнестрелом, Кайнбад самому себе казался ходячим арсеналом, однако все предложения оснастить его защитника получше были встречены отказом. Все до единого.
Свет лампы Кайнбада выхватывал из тьмы все новые детали окружения. По большей части, помещение было сработано из гранита, но кое-где виднелся и мрамор, и оуслит, и даже обсидиан, хотя вулканическое стекло и потускнело от времени. Здешний воздух делал свет лампы зернистым и при этом был холодным, что резко контрастировало с духотой наверху, в нескольких сотнях метров над ними, на поверхности Драора, омываемой серным дождем.
Кайнбад искал этот мир, а потом и эту палату – или, скорее, целый комплекс из оных, – на протяжении почти пяти лет. Используя власть и влияние, даруемые ему розеттой, скрытой под бронированной туникой, он разыскивал малоизвестные легенды, забытые всеми пергаменты и знания, защищенные эдиктами Священных Ордосов Терры. Обычный искатель археотеха ни за что не подобрался бы к цели так близко – скорее всего, он бы просто исчез вскоре после начала поисков. И тем не менее, невзирая на все сложности, сейчас Кайнбад стоял на пороге восхитительного в своей значимости открытия. Пускай он и был мастером Сегу, в его груди, разгоняя по членам живительную влагу, билось сердце ученого и богослова.
– Что это за место, ведьмак? – спросил воин, оглядывая каменные стены, на которых проглядывались загадочные письмена.
Кайнбад, тем временем, миновал шестое кольцо и перешел на седьмое, отделенное от остальных двумя колоннами, промеж которых располагался единственный проход внутрь. На гладкой поверхности столпов виднелись обесцвеченные фрески, смысл которых был стерт безжалостным ходом времени.
– Мне бы хотелось, чтобы ты меня так не называл. – Кайнбад медленно шел вперед, светя себе под ноги, чтобы не споткнуться об усеивавший пол мусор.
– А разве это будет неправдой?
Искатель развернулся к своему компаньону. Монокль, за которым скрывался его правый глаз, щелкнул и тихонько зажужжал, пока его линзы фокусировались на воине.
– Это, в первую очередь, оскорбительно...
– Я не думаю, что ты взял меня с собой из-за моих манер.
– Тем не менее, то, как ты себя ведешь, намекает на благородное происхождение, Ведомый-Шрамами.
– А ты произносишь эти слова так, будто они не являются моим именем.
– Я знаю, что это всего лишь кличка. Рабское прозвище, под которым ты стал известен на Штурндранге. Но разве ты все еще раб?
– Во всяком случае, не твой... Ведьмак.
Кайнбад рассмеялся.
– Тебе повезло, что ты мне нужен.
Ведомый-Шрамами шагнул вперед. В свете лампы он, казалось, стал еще больше. Тени, скрывавшие часть его лица, такого же темного, как украшавший залу обсидиан, стали еще глубже.
– Да? Я нужен тебе, инквизитор?
На какое-то мгновение Кайнбад ощутил практически неудержимое желание потянуться к оружию. Но он знал, что это было бы ошибкой, даже несмотря на внушительный арсенал и несравненную подготовку инструкторов Сегу.
Ведомый-Шрамами снова проверял границы дозволенного. В нем явно таилась пылкая злоба, порожденная несправедливостью и природной горячностью – качество, которое Кайнбад порой находил полезным, но столь же часто должен был усмирять.
Не отреагировав на наживку, он развернулся и вернулся к работе.
Перед инквизитором простирался просторный круглый зал, окруженный серией колонн. И кое-что еще...
– Там! – прошипел Кайнбад, указывая на луч света.
Отверстие в сводчатом потолке вело, судя по всему, прямиком на поверхность в трехстах метрах над ними. Сквозь него сюда проникали тонкие струйки серного дождя, и с шипением ударялись о поверхность мраморного обелиска в три метра высотой. На каждой из шести его граней располагалось по каменной плите определенного цвета, а вершину монумента венчали две статуи – громадный воин, похожий своим сложением на Ведомого-Шрамами, и еще один, поменьше, что преклонил перед ним колено. Своим облачением и вооружением они напоминали рыцарей из былых времен.
Судя по виду пробоины в потолке, она была свежей, и при этом лишь подчеркивала важность находки Кайнбада, едкими струями счищая грязь с плит вокруг обелиска. У основания каждой из них уже начинали проступать письмена, оказавшиеся при ближайшем рассмотрении старой, архаичной формой готика, более не используемой в Империуме.
Будучи прилежным историком, Кайнбад освоил множество мертвых наречий и существующих диалектов – и поэтому он понял, что на самом деле вполне способен прочесть то, что было начертано на плитах.
– Ты спрашивал, что это за место... – произнес инквизитор, встав на одно колено возле ближайшей ко входу плиты. На ней был изображен тот же воин, которому неизвестный скульптор посвятил одну из статуй. Древний рыцарь воздел кулак в воздух в знак триумфа. – Это наша история, Ведомый-Шрамами. Наше наследие, истина о событиях, произошедших десять тысяч лет назад.
– Ты ошибаешься, инквизитор. – произнес его товарищ, вытаскивая из-за спины свое громоздкое оружие.
Кайнбад повернулся, инстинктивно потянувшись за «Устрашающим».
Но он уже опоздал, Ведомый-Шрамами застал его врасплох. Пасть его орудия, казалось, насмехалась над искателем, словно бы понимая, что даже будучи едва ли чем-то большим, чем примитивная фузея, крупнокалиберная пушка с легкостью прошьет и дождевик инквизитора, и его легкий бронежилет.
– Мы же договорились... – произнес он, скорее напоминая, чем угрожая.
– Пригнись. – ответил воин.
Кайнбад тут же подчинился.
Тишину святилища разорвал раскатистый грохот двух выстрелов.
На плащ инквизитора обрушился ливень горячей крови. Не рискуя подниматься с пола, он обернулся, и увидел трупы двух скелов, от которых поднимался пар. Покрытые жесткой шерстью туши блестели в полумраке, а пол вокруг них усеивали ошметки внутренностей. Мускулистые, наделенные прочной шкурой – и, что еще важнее, совершенно бесшумные – эти высшие хищники полностью оправдывали свой статус смертельно опасных ксеносов. Кроме всего прочего, они являлись превалирующей формой жизни на Драоре.
Ведомый-Шрамами подошел к трупам, и раздавил черепа обоих своим бронированным ботинком.
– Мы в их логове. – объявил он, после чего указал на дыру в потолке, пропускающую вниз луч, что освещал вершину зиккурата. – Через час сюда притащатся и остальные. Чем бы ты ни хотел тут заняться, давай побыстрее.
Перед высадкой, Кайнбад изучил все виды местных ксеносов, что уже не раз выручало его по пути сюда. Инквизитор знал, что скелы могли использовать рудиментарные отростки на задней стороне лап, чтобы взбираться даже по отвесным поверхностям и поэтому слыли отменными скалолазами.
Молча кивнув в сторону Ведомого-Шрамами, он невольно вспомнил о множестве причин, по которым воину было предложено место в его свите, но в конце концов повернулся к плите и приступил к чтению.
– В восемнадцатый день Нурега, сияние Стража Терры осенило Драор...
Ведомый-Шрамами уставился на статую, изображавшую великого воина. В дизайне его доспехов проглядывалось что-то архаичное, но при этом знакомое.
– И великое пламя вспыхнуло в небесах, и спустилось к нам семь золотых кораблей...
На второй плите, как обнаружил Кайнбад, как раз было изображено их приземление. На третьей же виднелось коленопреклонное воинство.
– И воистину, Мужи Железа склонились пред его волей и волей Мстящего Сына...
С четвертой каменной плиты на инквизитора взирал громадный мужчина, облаченный в робу государственного деятеля, и держащий в одной из своих могучих рук тяжелую книгу. На его голове покоился лавровый венок, а облачение украшала белая фибула в виде буквы «U».
– Он принес им свое слово, и обещания дружбы, но Мужи Железа обратили внимание лишь на дар кости...
Пятая плита была отмечена изображением так называемого «Стража», передававшего одному из Мужей Железа – их лидеру, судя по мечу и знамени, – некий ларец.
– Воссоединенные со своим патриархом, Мужи Железа заключили желанное соглашение, и Империум Человечества объединился вновь.
Череп, в глазницах которого были закреплены тусклые, безжизненные гагаты, занимал практически все свободное место на последней плите. Под ним находилась заключительная часть легенды.
– И да никогда он не будет расколот.
Кайнбада обуяла неконтролируемая дрожь. Он утер со лба капли пота, выступившие даже несмотря на холод.
– Ты знаешь, что это значит?
Ведомый-Шрамами, которому был адресован вопрос, до сих пор не сводил глаз со статуи. Теперь же он уставился на инквизитора.
– Они возвели монумент. Те, кто некогда обитал здесь.
– Да, и это случилось почти десять тысяч лет назад. – Кайнбад покачал головой, едва веря в свое открытие. – Это памятник истинной истории Империи, еще времен Войны.
– У нас было много войн. В нескольких сражался и я.
– Война Ереси, что стала окончанием первого Великого Крестового Похода! – когда Ведомый-Шрамами ничем не выдал заинтересованность в словах Кайнбада, инквизитор разозлился. – Один из самых значимых моментов в истории твоего ордена!
Теперь же разозлился и воин.
– У меня нет ордена. Теперь уже нет. – плечи Ведомого-Шрамами поникли под весом горьких воспоминаний. – Я его недостоин. – добавил он едва слышно.
Кайнбад обошел монумент со всех сторон, делая пикт-снимки каждой плиты с помощью своего монокля, и вскоре его товарищ заговорил вновь.
– Почему я никогда не слышал об этом? Я знаю всю историю своего ордена. Я читал о всех сражениях, в которых принимал участие легион, и изучал их. Но... Но об этом я не знал.
– Даже я не знаю всей правды. История полна тихих заводей, особенно такая древняя. Многое было утрачено – например, народ, что воздвиг этот зиккурат, доверив нерушимому камню истину, предназначенную для потомков. Сейчас мы приподняли завесу над прошлым, и это знание, без сомнения, захотят использовать и наши враги.
Записав в память устройства изображение последней плиты, Кайнбад обошел обелиск, и обнаружил, что Ведомый-Шрамами смотрит прямо на него.
– Культ, который мы уничтожили на Штурндранге... На нем же все не закончилось?
– О нет, это всего лишь начало...
– Ты сам-то веришь своим словам?
В голосе Кайнбада прозвучала мрачная решимость.
– Я твердо уверен в том, что мы сделали еще один шаг к нашей цели, и полному уничтожению Багрового Воинства...
В ухе инквизитора затрещала вокс-бусинка, не дав ему продолжить.
– Говори, Скэд.
– К нам приближаются местные жители, пора убираться отсюда. Прямо сейчас. – донесся до него женский голос, фоном которому выступал шум ливня.
Внезапный обрыв связи заставил Кайнбада присесть и надавить на приемник в ухе.
– Скелы?
– Тут сотни этих ублюдков, и какие-то более крупные ксеносы, которых я прежде не видела.
– Отходи немедленно, Скэд. Возвращайся на «Безрассудный» к Хекту как можно скорее.
– Я не нахожусь в непосредственной опасности, инквизитор. И моя позиция все еще защищена, так что я могу вас прикрыть.
– Не стоит. Со мной Ведомый-Шрамами.
– Это-то меня и беспокоит.
– Отступай к «Безрассудному», Уанда!
Женщина ничего не сказала, но передала утвердительный сигнал и оборвала сеанс связи.
Ведомый-Шрамами загнал два невообразимо огромных патрона в приемник своей пушки.
– Так и знал, что я ей не нравлюсь.
– А бывает как-то иначе?
– Нет.
Кайнбад вскинул бровь.
– Не понимаю, почему ты таскаешь с собой это чудовище. У нее отвратительный баланс, точности никакой, и перезарядка занимает целую вечность.
– Зато она убивает все, во что все-таки попадает. – Ведомый-Шрамами ухмыльнулся, но израненная сторона его лица превратила улыбку в ужасающий оскал. – Мы с ней достигли полного взаимопонимания.
– Я так и понял.
Из дыры в потолке раздался дикий вой.
– Нам пора. – произнес инквизитор. Его товарищ кивнул, и побежал вперед.
Ливень снаружи только усиливался. Кислотные слезы бесконечным потоком изливались из облаков, заставляя отражающее поле, проецируемое одним из колец Кайнбада, то и дело мерцать. Ведомому-Шрамами, впрочем, подобная защита не требовалась. Его броня была защищена от воздействия кислоты, а кожа – и вовсе к ней невосприимчива. В отличие от инквизитора, что использовал свой психический дар для поддержания комфортной температуры, не заботила его и жара – он привык к куда более суровому климату.
Из-за завесы бури до них донесся едва слышимый низкий вой скелов.
Вспышка молнии расчертила ночное небо, вырвав из тьмы негостеприимную пустошь, где обитал ныне исчезнувший народ. Сейчас же здесь правили бал скелы, и их глаза сверкали подобно сапфирам, пока они собирались в стаи, намереваясь окружить инквизитора и его телохранителя.
Ведомый-Шрамами насчитал почти три сотни скелов. Более крупные ксеноформы, о которых говорила Скэд, стояли поодаль и их трудно было рассмотреть даже ему, но воину показалось, что в их силуэтах просматривалось что-то от кабанов. Встречаясь с неизвестным, люди всегда инстинктивно пытались проводить параллели с тем, что уже им встречалось, но нельзя было принимать неестественное за само собой разумеющееся, равно как и чуждое – за что-то знакомое. Твари, что ждали их во тьме, не соответствовали заложенным природой шаблонам. Они были монстрами – однако Ведомый-Шрамами знал о монстрах если не все, то очень многое.
– Ты хочешь, чтобы я схватился со всем этим полчищем?
– Я знаю, что ты бы так и поступил. – ответил Кайнбад, извлекая из-под плаща что-то в форме лепешки. – Но у меня на уме было кое-что получше, да и почище.
– Плита упоминала о «дружбе». – перевел тему воин, впервые проявив интерес к открытию Кайнбада, пока инквизитор активировал эфирный маяк. – Это ведь относилось к Гиллиману, не так ли? Это же его зовут Мстящим Сыном, что некогда заставил Дорна принять учение Кодекса.
– Да, я думаю, что так и есть.
Словно бы почуяв, что добыча ускользает от них, скелы завыли и двинулись в сторону людей.
– И что за дар он привез с собой, раз ему удалось поставить «Мужей Железа» на колени?
Дематериализация уже началась. Ведомый-Шрамами и Кайнбад почувствовали, как их тела и бессмертные души медленно проваливаются в варп.
Скелы неслись к ним во весь опор, взрыкивая и блея, когда запах человеческой плоти начал растворяться в воздухе.
Кайнбад, ощутив, как его кожа покрывается мурашками от первого порыва эфирного ветра, тихо помолился.
– Это был череп их примарха... – ответил он чуть позже, когда вой скелов и звук рвущейся ткани реальности слились в одно целое. Его голос начал отдаляться от Ведомого-Шрамами, но тот все же услышал вывод инквизитора. – Голова Ферруса Мануса.
'''ИСТОРИЯ ПРОДОЛЖАЕТСЯ В «ИНФЕРНУСЕ»'''