934
правки
Изменения
Нет описания правки
{{Книга
|Обложка =ThroneOfLight.png
Война Неодолимого крестового похода среди звёзд продолжается. Примарх Робаут Гиллиман, наконец, одержал победу над орочьей угрозой, терзавшей секторы рядом с Фенрисом, и теперь готовится возобновить свои попытки упрочить положение человечества в Империуме-Санктус, вот только на пути у него стоят древние злейшие враги.
Тёмный кардинал Кор Фаэрон представляет опасность прежде стабильному ядру сегментума СоларСоляр. Волны мятежей, разжигаемых его внедряющимися жрецами, указывают на неизбежное крупномасштабное вторжение легиона Несущих Слово. Хуже того, воины тёмного кардинала атакуют Чёрные корабли, отчего Терра рискует остаться без поставок псайкеров, необходимых для выживания Императора.
В этой хаотичной зоне боевых действий продолжает свои поиски инквизитор Ростов, разыскивающий Десницу Абаддона. Тем не менее, когда источник странных чудесных видений прослеживается до астропатической станции на Сринагаре, инквизитор отвлекается от изначальной миссии, ибо видения предвещают надежду для Империума, надежду, ради погашения которой фанатичные почитатели Хаоса пойдут на всё…
'''Четвёртая книга серии «Огненная заря»'''
Робаут Гиллиман сломил наступление орков, угрожавших Фенрису, но теперь вернулся древний враг, который подвергает опасности само сердце человечества – сегментум СоларСоляр.
'''Прочитайте её, потому что'''
Йассилли Сулиманья, историтор возвышенныйвозведённый
Сериса Валлия, историтор назначенный
— Тогда время я выделю, — сказал космодесантник, хоть и с неохотой, после чего отсалютовал, приложив кулак к груди. — Здесь шумно, — добавил он. — Приношу свои извинения. Корабли боевой группы ремонтируются. Мы готовимся начать полноценные ремонтные работы в сухом доке, но экипаж уже делает всё, что может. Вы должны соблюдать осторожность.
— Буду, хотя за моего коллегу я здесь не волнуюсь. — Фабиан показал на Йассилли. — Это – Йассилли Сулиманья, историтор возвышенныйвозведённый. Она выросла на борту кораблей.
— Вы – отпрыск вольных торговцев Сулиманьянов? — поинтересовался Мессиний.
Космодесантник повёл их вверх по ступеням, что вели в заднюю часть палубы. Там находилась круглая бронированная дверь. Когда лорд-лейтенант приблизился, она зазвенела, распознав его личность, и откатилась в сторону.
— Историтор-майорис Фабиан Гвелфрейн, историтор возвышенный возведённый Йассилли Сулиманья, — объявил Мессиний своим отточенным в сражениях голосом, а затем отошёл вбок.
Cо звоном в ушах, Фабиан и Йассилли вошли внутрь, где оказались прямо на линии огня Атаги.
Валлия взялась за его руку и тоже встала на ноги.
— Я была преподавателем в Академии Администратум в Суд Африке, — произнесла она. — Сопоставление десятин, вычисление экзакта экзакты и межпланетные контракты. Моя диссертация на пути к званию профессора обернулась неприятностями. Меня собирались казнить за экономическую ересь.
Фабиан кивнул.
Мегафоны зазвучали с возрастающей частотой, предупреждая о приближении бури с частицамичастиц, а вскоре после этого возникли толчки. Поначалу они были слабыми и едва заметными на фоне стука машин подземного города, но Ростов ощущал их, ибо каждый предварялся волной психической энергии. Первые оказались слабыми, однако, по мере того как инквизитор преследовал Толмуна по сети проходов и туннелей, пронизывающих потолок Сринагара, волны усиливались, и, в конце концов, мощная пульсация варпа стала воздействовать даже на не-псайкеров, пусть и неявно. Ростов всё это видел, взирая вниз на улицы с галерей: люди останавливались и с замешательством глядели вокруг. Они не понимали, почему чувствуют ледяное дыхание нависшей над их душами смерти.
Покинув подгородную сеть при помощи другой служебной лестницы, Толмун вышел на заполненные людьми улицы. Он никак не пытался прятаться, а наоборот, спокойно шёл сквозь толпу, смотря вперёд и уверенно двигаясь к цели. Мужчин держал путь точно на запад, и Ростов подозревал, что его пунктом назначения являлось горное основание астропатической станции.
Включилось главное тактическое световое гнездо, вслед за чем с шипением возникло реальное изображение мира среднего размера, на низкой орбите которого висела крупная луна. На обоих небесных телах имелась жизнь, а их поверхность, кажется, почти не несла следов человеческой алчности. Орбиты движущихся объектов украшали планету и луну подобно гирляндам и говорили об активной деятельности, но широко раскинувшиеся леса и моря выглядели нетронутыми, да и практически отсутствовали признаки язв-городов.
— Сринагар-Примус, — произнесла командующая группой. — Пещерный мир класса «альфа», категория-экзакта экзакты «солюшио терциус». «Ну и что?», спросите вы. А я отвечу, что данная планета гораздо важнее, чем кажется на первый взгляд. Там располагается астропатическая станция класса «зета», что входит в окружающее Тронный мир Кольцо-из-Пятидесяти. Она, друзья мои, играет ключевую роль в управлении всем Империумом, и потому находится под пристальным контролем Адептус Астра Телепатика. Несущие Слово скоро нападут. Нет, Сринагар-Примус не соответствует профилю других миров, атакованных Несущими Слово в последние месяцы. Да, станция делает его важной стратегической целью. Однако, так как никто из вас, служащих под моим командованием, не является идиотом…
На этом месте многие расхохотались, хоть некоторые, скорее, выдавливали из себя смех, подумал Фабиан.
— Да, инквизитор, что угодно! — воскликнул Гефэй.
— Еще одна вещь. — Ростов положил руку на затыльник рукоятку своего пистолета. — Я наделён властью Самим Императором Терры. По моему приказу всю эту планету превратят в пепел безо всяких вопросов. Вынесение приговора вам и исполнение наказания займёт у меня лишь один удар сердца, а спустя мгновение я уже забуду о случившемся. — Инквизитор щёлкнул пальцами. — И когда ваше существование оборвётся, а жизнь закончится, Император отстранит вас от Своего света, если я так скажу.
Дрожь охватила всё тело мастера смены. Его губы подёргивались как у ребёнка.
Ключом к разгадке служила станция, и далее инквизитор вознамерился отправиться туда.
На краю служебной зоны собирались толпы рабочих, выстраивающихся в шеренги для погрузки в эвакуационные подъёмники. Они доставят их глубоко в недра планеты, ниже уровня города, где находились убежища, построенные для защиты людей от самых сильных солнечных бурь. В уши Ростова бил непрекращающийся поток объявлений и сигналов клаксонов, поэтому, когда с ним связался Антониато, они смогли услышать друг друга только с третьей попытки. Как оказалось, совпали генетические образцы стрелкакусочки кожи, добытые из кусочков кожи обнаруженные на обожжённом фрагменте рубашкистрелка, и совпали с генетическими образцами другого человека.
Инквизитор выключил канал связи. Начался последний этап игры.
— Уверен, однажды у тебя получится, — произнёс лорд-лейтенант. — Можешь идти.
=='''ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ'''==
'''ВЕРХОВНЫЙ ТЕЛЕПАТИКУС'''
'''ПОЛАЯ ГОРА'''
'''БОГАТЫЕ АРХИВЫ'''
По итогу, варп-переход продлился четыре дня, а возглавляемая Фабианом делегация покинула ''«Святую Астру»'', когда та находилась в сутках полёта от главного мира. Вид-каналы челнока предоставляли историтору прекрасный вид на планету и её луну. Через них следы пятнающей деятельности человека на обоих небесных телах были видны чуть лучше, чем на гололите, но то же самое относилось и к тёмно-зелёным лесам, пастбищам густого синего цвета и ошеломляющей белизне ледниковых шапок.
Вместе с ним на Сринагар отправились Йассилли Сулиманья, Сериса Валлия и капитан Арейос. Во время перелёта никто особо не разговаривал. Сулиманья всё путешествие сидела с пустым выражением лица и мыслями витала где-то в другом месте. Валлия же напротив так сильно нервничала, что не переставала беспокойно вертеться, задавая множество вопросов. Она то погружалась в молчание, то вновь начиная болтать, словно птица, исполняющая свой припев.
Феррен Арейос ничего не говорил и ничего не делал. Будучи слишком крупным для сидений, он намертво примагнитился к полу в центре транзитного отсека, заняв большую часть его пространства. Капитан оставался столь недвижим, что легко сошёл бы за пустой комплект доспехов или поставленную в неподходящем месте статую. И вот теперь этот космодесантник с полностью выскобленной и замещённой человечностью, совершенно отличный от Люцерна, подумал Фабиан. Воин говорил лишь тогда, когда к нему обращались. Он интересовался лишь ведением войн и ничем более.
Сринагар Цивитас располагался в сорока градусах на юг от экватора. Там находился небольшой горный массив почти что квадратной формы, который пронзал синие прерии и покрывал их поверхность к югу и востоку от себя рябью холмов. На западе же, у подножия огромного крутого обрыва, деформированная земная кора образовывала трещиноватые бесплодные земли. Сам город легко было заметить. Он лежал на востоке от горного массива и выглядел как скопление серых пятен вокруг геосформированной горы. Прерии там испещрялись ярко-чёрными прямоугольными отверстиями, словно мир являлась домом со множеством незастеклённых окон. У крупнейшего из них, способного пропустить через себя тяжёлый посадочный модуль, имелись ведущие под землю лестничные марши шириной с автомагистраль.
Челнок устремился вниз, к одной из нескольких внешних посадочных площадок. Они занимали разровненный утёс на середине склона вмещавшей станцию горы, примерно половину поверхности которой покрывали высеченные в ней геометрические фигуры и загадочные машины, что с шипением выбрасывали искры в полуденный воздух.
Когти ласково коснулись скалобетона. Корабль совершил посадку, а его вопящие двигатели начали затихать. Когда люмены безопасности щёлкнули и загорелись зелёным, Фабиан с товарищами отстегнули свои средства фиксации. Историтор устало потянулся. Варп-переход выдался бессонным, а челнок оказался слишком неудобным для отдыха во время последнего этапа полёта сквозь пустоту.
— Давайте произведём хорошее впечатление, — заявил он. — Под этим я имею в виду, что лучше говорить мне. — Фабиан обошёл Арейоса и ударил по двери кабины. — Выпускайте нас! — сказал историтор.
Начали пыхтеть атмосферные циклеры, вслед за чем в стене отсека что-то загромыхало, проверяя воздух на предмет токсинов. Устройство доложило о результатах, выдав неприятный визг, который не мог понять никто из историторов. Арейос же, даже если и понял, то виду не подал.
Затворы открылись, рампа опустилась, и взглядам членов делегации предстали небеса Сринагара.
Торжественную встречу им устроила группа чиновников, облачённых в церемониальные одеяния, соответствующие их должностям. Контраст между неяркой армейской формой Логоса и показной роскошью остальных Адепта был разительным.
Члены Логоса носили одинаковую форму, невзирая на ранг, а отличались они друг от друга лишь несколькими значками да цветными кантами. У Адептус Астра Телепатика всё обстояло иначе. Обычные наряды выглядели достаточно просто: зелёные балахоны у астропатов и балахоны либо мундиры с зелёными блёстками у их слуг. Однако, обладатели высоких рангов и иных специальностей облачались в более замысловатую одежду. Десять тысяч лет самолюбия, тщеславия и борьбы за влияние обычно выливались в крайне эпатажный внешний вид.
Перед Фабианом стояло множество людей, чьи пол, возраст и даже человечность было сложно различить под слоями плотной парчи. Характерная зелень Адепта практически полностью исчезала среди перехлёстывающихся золотых, медных и серебряных нитей. Предпочтительным цветом оставался изумрудный, но в число его лучших друзей входили все остальные оттенки. Типичные для высокопоставленных астропатов капюшоны на балахонах выполняли исключительно декоративные функции. Вместо них члены Адептус Астра Телепатика Сринагара носили вычурные головные приборы, которые, возможно, как-то и использовались владельцами в ходе выполнения своих обязанностей, но, скорее всего, представляли собой стилизованные версии практичных предметов одежды. Эти люди выглядели хрупкими и опустошёнными изнурительной службой, а одеяния некоторых весили не меньше их самих. И хоть каждый псайкер здесь был ослеплённым астропатом, наряды представляли собой настоящее визуальное пиршество.
Самую экстравагантную одежду – большое головное убранство и пиджак из парчовой ткани поверх слоистого балахона с пятью оттенками зелёного – носил пожилой адепт. Он сидел в столь же причудливом восьминогом кресле-пауке. У всех астропатов имелись тонкие посохи, которые не только предоставляли им практическую помощь, но и являлись символом положения. Однако, псайкер в кресле обладал такой важностью, что за него посох держал раб.
— Чувствую себя неподобающе одетым, — прошептал Фабиан, чьи вырвавшиеся из уголка рта слова были адресованы Йассилли.
— Большинство этих людей – телепаты, ты же понимаешь? — отозвалась женщина.
— Ну тогда неважно, слышат ли они меня, разве нет?
Рампа с лязгом опустилась до самого конца, и Фабиан вышел из челнока в окружении Йассилли и Серисы. Вернувшийся к своей механической жизни Арейос загромыхал вслед за ними. Выглядел он так же элегантно и доброжелательно, как и автоматон-защитник какого-нибудь криминального авторитета. По историторам хлестанул холодный ветер, приятно обжигавший лицо Фабиана.
Выступивший перед группой герольд в крылатом шлеме поклонился.
— Приветствую, историтор-майорис Фабиан Гвелфрейн. Наиясновидящий верховный телепатикус Весу Свеен радушно принимает вас на нашей скромной планете и на этом изумительном объекте.
Он указал сначала на пожилого человека в кресле-пауке, а затем на возвышающуюся над ними скалу с резной поверхностью.
Фабиан почувствовал необычное ментальное давление со стороны горы, походившее на излучение тепла, вот только никак не согревающего. Его зубы вдруг стали на вкус как металл, а поле зрения необъяснимым образом изменилось. Ему было сложно облечь в слова эффект от воздействия психических сил, но он понимал, что тут неустанно трудятся ведьмы.
— Благодарю вас за вашу доброту, — сказал Фабиан. — Это мои коллеги. Историтор назначенный Валлия и историтор возведённый Сулиманья. Они помогут мне записать данные из ваших архивов.
— Полагаю, на борту есть ещё кто-то? — поинтересовался герольд, вглядываясь в сумрак грузового отсека челнока. — Наши архивы обширны, и они очень ценны для нас.
— В следующем корабле. У меня команда из шестнадцати человек, а ещё их помощники и наше оборудование, — заверил его Фабиан. — Это все историторы, доступные близ Сринагара. Мы осознаем важность библиотек станции, причём не только их историческое значение, но ещё и возможность посодействовать с помощью архивов успешному продолжению крестового похода. Мы будем работать день и ночь, дабы убедиться, что информация собрана и защищена. Теперь же… — Он повернулся к космодесантнику, который нависал над смертными подобно воплощению суждения Императора. — По приказу капитана Мессиния – лорда-лейтенанта флота Терциус – меня сопровождает капитан Первой роты Первого капитула Неисчислимых Сынов Гиллимана Феррен Арейос. Он возглавит оборону горы. Следом за нами прибудет и третий корабль с пятью десятками братьев капитана. Более крупные силы под командованием самого лорда-лейтенанта уже скоро явятся с целью отразить любую атаку на город, если до этого дойдёт.
— Будем надеяться, что нет.
Каждый раз, когда мужчина говорил, Фабиан ощущал какой-то щёкот в затылке, и тут историтор понял: хоть слова и произносились герольдом, формулировал их не он. Свеен телепатически управлял им.
— Первый транслитератор Румагой станет нашим посредником.
Вперёд вышел адепт, одетый чуть менее нелепо, нежели его товарищи. Под локоть его держал мужчина помоложе. Как и герольд, эти двое не были слепы и, скорее всего, не являлись псайкерами. Оба поклонились Фабиану.
— Очень приятно встретить вас, — сказал тот, что старше. — Я и мой ассистент Кол послужим вам здесь официальными помощниками. Если мы что-нибудь может сделать для ускорения процесса по обеспечению сохранности наших архивов, только попросите.
— Благодарю вас, — ответил Фабиан.
— Мы уже начали приготовления, — произнёс Румагой. — Прошу, следуйте за мной. Верховный телепатикус?
Астропат вновь склонил голову, но теперь не прямо в сторону Фабиана. Судя по всему, он поклонился не историторами. Это был либо жест признания, предназначенный для кого-то на дальней стороне платформы, либо же просто движение, вызванное внезапно пробудившимся воспоминанием. Как бы то ни было, первые лица все вместе развернулись и зашагали вверх по утёсу ко входу в станцию.
В зоне посадки не имелось прямого доступа внутрь горы, чтобы её нельзя было использовать как направление для атаки, посудил Арейос. Тем не менее, она оставалась слабым местом. Процессия шаркающих адептов двигалась так быстро, насколько позволяли щёлкающие ноги кресла-паука Свеена, поэтому космодесантник успел вдоволь изучить объект. Систему обороны он нашёл неудовлетворительной.
Их маршрут пролегал по дорожке всего в несколько метров шириной с ограждением вдоль краёв. Каждый четвёртый его столбик венчался мигающим люменом, издающим пиканье, словно людей действительно нужно было предупреждать о крутом обрыве. Большая часть Сринагара располагалась под землёй, скрытая от глаз, а видимые с орбиты прямоугольники оказались огромными отверстиями для пропускания света, чьи наклонные ферробетонные стенки тянулись до потолка поселения. Из загруженных перед отбытием данных Фабиан узнал, что в периоды высокой звёздной активности они закрывались. В данный момент шла нуль-фаза корпускулярного облучения, поэтому отверстия держались открытыми. На поверхности к северо-западу стояли самые крупные здания города и некоторые механизмы. Ещё дальше находились посадочные площадки главного космопорта. Меж тех строений отчётливо виднелись признаки разграбления человечеством собственных миров: глубокие токсичные следы на земле, карьерные разработки и наваленный кучами несортированный мусор. Однако, стоило им обогнуть гребень посадочного утёса, как взглядам открылся вид на южный горизонт, до которого простирались девственные и неиспорченные полого-волнистые равнины, где выделялись скальные выступы. Там неторопливо гуляли стада больших зверей с куполообразными спинами, на коих никак не влияла близость к городу.
Вспомнив о приказах Мессиния, Арейос перевёл своё внимание на делегацию. Фабиан разговаривал с первым транслитератором.
''«Начать запись»'', — велел он машинному духу своих доспехов, после чего принялся отслеживать все входящие звуковые сигналы. Космодесантник убирал шумы до тех пор, пока слова Фабиана не стали звучать кристально чётко.
— Насколько я понимаю, поверхность Сринагара опасна для людей, — говорил историтор. — Это как-то связано с погодными условиями?
— Опасность возникает периодически, — объяснил Румаой. — Хоть отсюда и кажется, что у нас лишь одно солнце, на самом деле мы являемся двойной системой. Наши солнца – Срин и Гар – не совпадают друг с другом по размерам. Гар меньше и находится на очень тесной орбите со Срином. Гравитационное воздействие Срина на Гара порождает возмущения в соласфере последнего, результатом чего становятся потоки опасных элементарных частиц. Таким образом, когда мы говорим о погодных условиях, мы имеем в виду эти выбросы вторичного компонента двойной звезды, — продолжал он. — Прогнозирование наших солнечных бурь – сложное искусство, но здесь мы от него зависим.
— А что насчёт местных существ? — поинтересовался Фабиан. — Как они выживают?
Арейос повернулся и окинул взглядом равнины. Когда он, настроив авточувства, приблизил изображение животных, вокруг них вспыхнули индикаторы угрозы, выдававшие среднюю величину. Космодесантник уже формулировал тактику убийства этих зверей.
— А вот тут очень интересный момент, — ответил Румагой, и Арейос подметил изменение в его тоне. Энтузиазм, подумал он. Первому транслитератору начинало нравиться текущее обсуждение. — Местные формы жизни прекрасно адаптировались к облучению, но буря частиц смертельно опасна для людей, поэтому, когда звезда начинает извергать потоки, нам приходится прятаться под землёй. Мы стараемся как можно больше жить под открытым небом, однако, необходимо проявлять осторожность. Иногда совершаются ошибки. Местная жизнь способна выдерживать бури, так как у сринагарских видов очень плотный генетический код. Позволите мне объяснить?
— Вперёд, и не бойтесь наставлять меня. Мои познания широки, но не глубоки. Я живу для того, чтобы учиться, — заверил его историтор.
— У человеческих организмов двойная генетическая нить, — сказал Румагой. — У местных организмов их двадцать восемь. Наши генеторы уже давно установили, что это является эффективным защитным механизмом против облучения нейтронами. Когда часть их генетической конструкции оказывается разрушена, она просто становится неактивной, после чего сменяется другой, идентичной ей частью. Многократное резервирование встроено в само их естество. У нас, людей, такого нет. Однако, формы жизни на Сринагаре приспособились и другими способами. Видите высокие спины и толстую кожу?
— Да, — ответил Фабиан.
— У них имеются пузыри со сверхплотными гиперсолёными жидкостями, насыщенными йодом. Они тоже обеспечивают им защиту. Более того, животные способны ощущать магнитные колебания, благодаря чему могут определять начало бурь за несколько часов до главного нейтронного удара. Одно из первых искусств, которым обучаются наши астраметеографы, это наблюдение за местными животными. Например, если они низко опускаются, значит грядёт поток частиц. Когда делают норы – готовятся пережидать длительную бурю. В таких случаях, при необходимости, звери залегают в спячку на год и больше. Предполагается, что жизнь зародилась здесь задолго до сближения орбит звёзд и со временем эволюционировала, справившись с извержениями элементарных частиц Гара. Крайне занятные создания. Если вам интересно, у меня есть много научных трудов.
— Нам, историторам, интересно всё, — произнёс Фабиан. — Они держатся близко к городу, и их, судя по всему, немало. Вы никак не используете этих животных?
Вопросы приводили Арейоса в замешательство. Большую часть того, о чём спрашивал Фабиан, можно было спокойно узнать на борту кораблей. Сначала капитан думал, что дело в небрежной подготовке историтора, но затем он увидел выражение лица Румагоя, которое демонстрировало гордость собственной полезностью и знаниями. Космодесантник посмотрел на Фабиана. Тот ободряюще улыбался.
''«Тактическая оценка»,'' — сказал про себя Арейос. ''«Гипотеза. Фабиан Гвелфрейн намеренно ведёт себя подобным образом. Он делает так, чтобы другой человек ощущал себя непринуждённо.»''
В голове космодесантника вспыхнул появившийся из ниоткуда фрагмент детских воспоминаний. Будущий капитан играл с другими малышами, рассказывал им истории и хвалил за небольшие достижения, наполняя сердца детей добрыми чувствами и вдохновляя их прикладывать ещё больше усилий. Он едва-ли осознавал воспоминание как собственное, но разве не этим же сейчас занимался Фабиан? Арейос подумал, что так и есть.
— Биология животных делает их практически бесполезными для использования во всём, кроме нескольких редких технологий, — ответил Румагой. — Все они крайней токсичны, и мясо нельзя есть. На некоторых охотятся ради соли, но звери свирепы, а механизмы адаптации к солнцу одинаково хорошо служат им и в качестве защиты от атак, поэтому риски перевешивают выгоду. Кроме того, Сринагар благословлён гораздо более простыми для добычи ресурсами, которыми мы выплачиваем экзакту, причём довольно небольшую благодаря нашему статусу узловой станции. Мы здесь, в первую очередь, для службы Адепта. На планете мало поселений, так что нет нужды убивать животных. Сам живи и другим не мешай, скажу я вам.
— А разумные ксеносы есть?
К этому моменту они уже пересекли утёс, и Арейос увидел огромную лестницу, разрезающую равнину. Автотранспорта на ней не было, лишь пешеходы да небольшие личные транспортные средства с ножками, однако, между горой и городом перемещалась гигантская толпа людей. Самое слабое место в обороне. Капитан сделал несколько пикт-захватов и пометил их для срочной отправки лорду-лейенанту, ибо вблизи это выглядело даже большей уязвимостью, чем при просмотре файлов миссии. Гораздо ниже находились цепляющиеся к отвесным скалам лестницы поменьше: ещё больше входов внутрь горы, ещё больше слабых мест. Кордон из гвардейцев, отвечавших за планетарную оборону, и патрульных Адептус Астра Телепатика держал часть главной лестницы свободной от людей, чтобы там могли беспрепятственно пройти высокопоставленные лица. Над головами идущих летали туда-сюда кибернетические конструкты, которые сканировали столпотворение на предмет возможного присутствия убийц. Местные рисковали, столь открыто встречая группу Фабиана.
''«Политика»,'' — подумал Арейос. ''«Демонстрация силы».''
— Ах, послушайте, это очень интересно, — начал Румагой. — Их представителей не сохранилось, но на южном континенте есть археологические руины, восходящие к глубокой древности. Согласно местной легенде, ксеносов поразил Сам Император за их девиантные порядки.
— Вы очень умный человек.
Комплимент Фабиана вызвал у первого транслитератора ещё большую гордость, но он от него отмахнулся.
— Я лишь стараюсь читать как можно больше. По моему мнению, лучше всего человек служит Императору, когда он наиболее информирован, хотя это непопулярное мнение. — Румагой взглянул на историтора. — Полагаю, я могу без опаски говорить подобное кому-то вроде вас. Не всегда бывает мудро признаваться в собственной любознательности.
— Верно, не всегда, — согласился Фабиан. — Но со мной можете не бояться.
''«Обещание, которое он не способен сдержать»,'' — подумал Арейос. ''«Однако, Фабиан говорит искренне.»''
Делегация двигалась по тропе, что примыкала к главной лестнице около её вершины. Ступени там были широкими и выровненными. Капитан подмечал все сильные и слабые стороны обороны, которые только мог обнаружить. Ведущие в гору ворота оказались толстыми и прочными, не уступая оным у любой крепости, а ещё закрытыми. Выглядели они грозно, но из-за своего расположения являлись лёгкой целью для огня наземной артиллерии. Группа вошла в гору через боковые врата, защищаемые ещё большим количеством охраны. Их Арейос посчитал очередной слабой точкой. Оказавшись внутри, делегация разделилась. Свеен отбыл вместе с основной частью своих сановников, а Румагой велел собственным слугам показать Валлии и Сулиманье комплекс, где историторы займутся административной составляющей их работы. Космодесантник же наблюдал за изящным танцем любезностей и приказов до тех пор, пока его не окликнули и не направили к офицерам горы.
Когда он приблизился к группе членов Адептус Астра Телепатика и солдат Астра Милитарум, те построились и встали по стойке «смирно». Арейос выключил функцию вид-захвата. Несмотря на толстые главные ворота и демонстрацию военных сил снаружи, в случае атаки гору будет трудно удержать. Ему придётся рассказать об этом собравшимся. В процессе капитан держал в голове наставления Мессиния касательно тактичности.
Он старался изо всех сил. Не получилось.
И тогда началась настоящая работа.
— Я покажу вам наши архивы, — сказал Румагой Фабиану.
Первый транслитератор был слегка напыщен, но его очевидное рвение к знаниям вызывало у историтора симпатию.
Получив весть о прибытии остальных членов Логоса, Фабиан передал по воксу приказы о том, чтобы они начали выгружать оборудование. Вокруг закипала деятельность. Следовало закончить ещё немало дел, и, судя по всему, станция уже готовилась ко вторжению, так как внутри находилось огромное количество солдат. Историтор понял, что многие из поднимавшихся и спускавшихся по огромной лестнице людей собирались эвакуироваться. В горе ощущение работы могучих разумов было сильнее, а фоновое пси-излучение щекотало Фабиану мягкое нёбо.
Ведя историтора всё глубже под землю, Румагой указывал на различные интересные места. Он рассказал про конструкцию с хором внутри дюратаниевой сферы, размещённой в центре искусственной пещеры, и окружающие её с внешней стороны табулярии адептов. Всё поселение обеспечивалось геотермальной энергией. Кроме того, первый транслитератор предоставил Фабиану численность бойцов и оборонительных батарей, а также множество других фактов и чисел. Он явно хотел впечатлить историтора, поэтому последний угождал Румагою воодушевляющими звуками и новыми вопросами.
Спустившись по нескольким длинным лестницами, мужчины оказались глубоко под поверхностью, в зале, чей потолок поддерживался целым лесом колонн. Большая часть пространства здесь пустовала и была слабо освещена, однако в дальнем конце помещения, где железные ограды между колоннами разделяли зал надвое, ярко светили люмены.
— Тут мы находимся прямо под хором, — негромко произнёс Румагой, словно астропаты могли услышать его. — Это самая защищённая часть комплекса, поэтому, если враг вдруг явится, вы будете в безопасности.
— Архивы защищены лучше хора?
— Совершенно верно. Астропатов заменить легче, чем информацию, — объяснил первый транслитератор. — Здесь хранятся данные за десять тысяч лет. Может, истории о ксеносах и неправда, но эта станция была построена ещё во времена основания Империума. И у меня есть доказательства. — Румагой заметил выражение лица Фабиана. — Волнующе, не правда ли?
За решётками располагались ряды манящих деревянных шкафов с выдвижными ящиками и книжные стеллажи двенадцати метров в высоту, а ворота были закрыты на огромный замок. Рядом с ними, на расстоянии вытянутой руки, стоял за кафедрой мужчина в простом зелёном балахоне. На наклонной доске перед ним не имелось ни экранов, ни кнопок. Вообще ничего. Однако, на шее у него висел настолько большой ключ, что его вес тянул человека к полу, не позволяя тому разогнуться. Шлем с забралом на голове мужчины оказался соединён с черепом, и, судя по всему, он носился уже довольно долго, так как по краям начала нарастать складками грубая кожа.
— Архивариус! — позвал Румагой. — Открой ворота. У нас особый посетитель.
Архивариус, чьи ноги были заменены колёсным модулем, что-то тихо промямлил, выехал из-за кафедры и плавно двинулся к воротам.
— Хранилище знаний всегда открыто для вас, о, восхваляемый, — произнёс архивариус.
Он с некоторым трудом поднял свой гигантский ключ, вставил его в замок и повернул.
Все затворы резко задвинулись, после чего архивариус слегка толкнул ворота, и те, заскрипев, открылись.
Румагой отвесил церемонный поклон.
— Историтор-майорис, с дозволения Адептус Астра Телепатика, вам доступен вход в архивы астротелепатической станции Сринагара во славу Императора и вернувшегося примарха.
Фабиан взглянул на ряды шкафов и стеллажей, что полнились хранимыми тайнами, и его сердце забилось немного чаще. Он уже сильно отличался от того адепта, которого Гиллиман выдернул из ниоткуда, но до сих пор жаждал новой информации.
— Я бы тут осмотрелся. Вы не проведёте для меня небольшую экскурсию, чтобы я смог составить наилучший план решения задачи? — спешно произнёс историтор. — У нас не будет времени собрать всё это. Вы должны помочь нам определить порядок приоритетности для материальных носителей, которые хотите эвакуировать. У вас есть инфостанки?
— Да. Большая часть информации записана на них, ну или, по крайней мере, так считается. — Он указал на свитки, книги и различные носители данных. — Станки находятся вон там. Сначала отправимся туда?
Фабиан кивнул.
— Я позову остальных. Мы начнём работу немедленно.
=='''ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ'''==
'''РОСТОВ НА ОХОТЕ'''
'''БЕССМЕРТНЫЙ ИМПЕРАТОР'''
'''ПРИХОЖАНЕ'''
Человека звали Кол.
Ростов включил его в список людей из небольшой группы избранных жителей города, куда также входил тот, чьё лицо расплавилось на глазах Лакранте, и убийца, устранивший Толмуна. Они называли себя Церковью Бессмертного Императора. Это был законный, пусть и радикальный культ, спокойно прошедший последний ряд оценок на соответствие, проводимых Адептус Министорум.
Реальная суть Церкви Бессмертного Императора наверняка отличалось от того, что заявляли её члены, в чем инквизитор почти не сомневался.
Ростов со своей свитой направлялся искоренять культ в лежащие глубоко под землёй жилзоны сектора «алеф-7», когда включились сирены предупреждения горы.
— Звучит не очень хорошо, — произнесла Чилчи, ковыляющая как можно быстрее, дабы не отставать от товарищей-людей.
Верхней парой рук она бережно держала своё любимое оружие – произведённый т'ау плазменный карабин с квадратным профилем и выдвинутым прикладом. Палец Чилчи держала на предохранительной скобе, готовая резко открыть огонь. Нижнюю пару рук она обычно скрывала, но не в этот раз. В них Чилчи сжимала пару чикантийских лаз-хватов, облекавших кулаки на манер кастетов. Пусть это оружие и являлось своего рода знаковым для её вида, она редко им пользовалась. Как правило, Чилчи отдавала предпочтение набору отличных друг от друга ксеносских пистолетов, но хваты отлично подходили для лабиринта жилблоков благодаря широкому разбросу. Данное оружие выпускало лазерные лучи веером, не уступавшим по ширине щиту, и больше походило на лаз-резак. Фокальная точка лазера находилась не более чем в метре от излучателя хвата, однако, если бронированному воину хватит глупости подойти на такое расстояние, он окажется рассечён надвое.
— Приближается очередная буря, — сказал Ротов. — Сильная.
Лакранте и Антониато обменялись беспокойными взглядами.
— Сейчас? — спросил Лакранте. — Это усложнит ситуацию для флота.
— Звёзды не руководствуются желаниями людей, и неважно, о чём там говорят священники, — ответил инквизитор. — Просто игнорируйте бурю. Сосредоточьтесь на задаче.
Они направлялись к точке, которая располагалась на расстоянии четырёх блоков и на глубине трёх уровней от главных пещер. Тут Сринагар принимал другой облик. Здесь было темнее и грязнее, а ещё стояла вонь протекающих канализационных труб, тянущихся от города наверху. Коридоры-улицы являлись одновременно узкими и низкими. Примыкавшие к ним помещения выглядели так, будто их вырезали прямо в скале, не особо заботясь о планировке, в результате чего сектор представлял собой простреливаемую зону с угловатыми комнатами-ловушками и укрытиями. Ещё всюду виднелись кучи мусора. Даже в маленьком городе вроде Сринагара, на планете, коей посчастливилось стать относительно богатой, всегда находилось место для нищеты.
Вся эта часть города оказалась заброшена, так как большинство её жителей уже эвакуировались. Группа встретила лишь одинокий патруль силовиков, что искали отставших. После короткой проверки Ростов спровадил их, правда, уходя они бросали на чиканти злобные взгляды.
— Держись незаметно, возвращайся на корабль, — бормотала про себя Чилчи. — Эй, Чилчи, теперь, когда ты неделю просидела в тёмном трюме, почему бы тебе просто не пошляться по улицам с большим знаком «Я – грязный ксенос» на спине? — Она пнула лежавший у неё на пути ржавый контейнер для еды. — Это вот значит держаться незаметно?
— Тихо, Чилчи, — произнёс Ростов. — Мы уже близко.
Они замедлились и приготовили оружие. Раздался гулкий лязг, затем вой заряжающихся плазменных катушек. Антониато нанёс на стеклит чёрную жароустойчивую краску, но та уже начала сгорать, а через появляющиеся дыры стал сквозить ослепительный голубой свет. Ростов обнажил силовой меч. Лакранте был вооружён лазружьём, мечом и лазпистолетом, всё стандартного образца Астра Милитарум. На фоне вооружения остальных они выглядели непримечательно, но инвестигатусу нравился его старый набор.
Инквизитор махнул рукой с клинком, веля Лакранте идти вперёд. К церкви вёл только один путь, поэтому им приходилось двигаться всем вместе. Роль инвестигатуса заключалась в том, чтобы проверить невзрачные, вырезанные из камня лачуги вдоль дороги на предмет засады. Если их там хоть кто-то поджидал, Лакранте, вероятно, погибнет, однако, его смерть подарит товарищам возможность среагировать. Он подчинился Ростову безо всяких вопросов.
Строения оказались пустыми. Инвестигатус добрался до перекрёстка, где земля поднималась, а склон вёл к пещере, внутри которой находилась церковь, где естественные пустоты были расширены и соединены вместе, образуя единое большое пространство. В стенах тут имелись каменные жилища, да и вообще весь этот неровный уровень был отведён под хибарки. Несмотря на бедность, его тоже эвакуировали, поэтому здесь царило призрачное безмолвие, нарушаемое лишь едва слышным далёким рёвом погодных мегафонов.
Двигая головой из стороны в сторону, Лакранте старался держаться укрытий и оставаться незамеченным, пока обследовал пещеру на предмет дружков Коула. Церковь находилась почти в самом центре дальней стены и представляла собой самое большое каменное строение, хотя это был не показатель. Два этажа, странным образом расположенные окна да один-единственный криво вырезанный дверной проём. Инвестигатус ничего не видел: ни движения, ни признаков жизни. Тем не менее, он подозревал, что его заметили.
Лакранте помахал рукой остальным, чтобы те выдвигались вперёд. Ростов встал позади инвестигатуса. Сохранявший молчание инквизитор щекотал ему шею своим дыханием, настолько близко он находился, а когда Ростов охватил пещеру варп-чувствами, Лакранте ощутил в разуме что-то ещё.
— Они наблюдают и видят нас, — сказал инквизитор. — С ними один, может, два псайкера. Не особо сильные, но я не смогу подобраться скрытно.
— Значит, атакуем в лоб, — произнёс Антониато и выглянул из-за плеча Ростова. — Не нравится мне это. У них хорошая оборонительная позиция.
Его плазмомёт гудел, а излучаемый подготовленным зарядом жар нагревал ноги Лакранте сзади.
— Неважно, мы должны взять церковь. Чилчи, прикрывай. Лакранте, ты идёшь слева, Антониато – справа. Я пойду вперёд и положусь на Императора, дабы Он защитил меня. Да присмотрит Повелитель Человечества за всеми вами.
Инквизитор щёлкнул переключателем на поясе, достал пистолет и вышел из укрытия. В тот же момент стрелок в одном из окон открыл огонь. Цель он поразил. Выстрел был хорошим, целился враг в голову. Вокруг инквизитора вспыхнули неровные, сотканные из света кинжалы – это отражающее поле приняло на себя основную силу удара. Такие устройства лучше работали против энергетического оружия, поэтому поле не остановило пулю, а лишь замедлило её. Потеряв часть энергии, она задела щеку инквизитора и оставила на ней красную полоску.
Лакранте бежал прямо под огнём, но в него ни разу не попали. Антониато же нарушил приказ Ростова и остановился на полпути к укрытию. Выстрелив от бедра, он выпустил поток плазмы, которая ударила в каменную церковь с рёвом реактивного двигателя. Антониато попал во внешний подоконник одного из окон. К тому моменту, как поток оборвался, огонь уже бушевал внутри, а расплавленный камень стекал по фасаду здания. Кто-то орал во всё горло, и этот полный агонии крик не прерывался. Человек всё продолжал вопить, даже не вдыхая.
Лакранте врезался в стену лачуги, отчего та закачалась, и заморгал, избавляясь от оставшегося на сетчатке образа плазменного потока. Затем инвестигатус взглянул назад, в сторону входа в пещеру, где сидела согнувшаяся Чилчи, которая отрывисто выпускала из своего причудливого ксеносского карабина бусинки плазмы. Теперь стреляли по всей пещере, а не только из церкви, так как оказалось, что в некоторых лачугах прятались культисты.
Сделав глубокий вдох, Лакранте дождался, пока вновь не взревел плазмомёт Антониато, после чего побежал по переулкам, разделяющим лачуги. Враги поприветствовали инвестигатуса лазерными лучами и пулями, одна из которых задела его бицепс. Прежде, чем нырнуть в боковую улицу, Лакранте успел мельком увидеть спокойно стреляющего Ростова, чьё отражающее поле устраивало вокруг своего владельца фантастическое представление с сотканными из света клинками. Впереди раздался грохот мелкокалиберного автомата – это кто-то атаковал инквизитоора сбоку. Оставаясь в положении полуприседа, чтобы не попасть на линию огня, Лакранте выдвинулся на перехват новой угрозы.
Культист стрелял из оружия так, словно оно было ему неприятно. Человек явно не знал, как с ним обращаться, ибо держал автомат расслабленно, причём странно согнув руки. В результате, всё его туловище тряслось, а выстрелы проходили мимо цели. Враг подвергался риску сломать себе запястья.
Лакранте свистнул, и культист вновь продемонстрировал неопытность, ибо тут же развернулся. Выпущенный инвестигатусом лазерный луч попал ему в шею. Человек рухнул, задыхаясь в дыму от собственной испарившейся плоти. Лакранте подбежал к телу и присел рядом. Под головой культиста натекала лужа крови, а взгляд был испуганным. Он пытался что-то сказать, но у него не получалось. Затем человек умер.
Культист носил гораздо более богатые одеяния, нежели жившие на этом уровне люди, подумал Лакранте. Правая рука была обвязана жёлтой ленточкой, по цвету не отличавшейся от галстука маленького человека, который убил себя в туннеле. Судя по всему, маркировочный знак культа, решил инвестигатус.
Лакранте услышал приближающийся топот чьих-то бегущих ног и повернулся, но слишком медленно. На него нёсся другой культист с перекошенным от гнева лицом. Человек явно был недисциплинирован, но он оказался в нужное время в нужном месте. Враг поднял оружие и приготовился выстрелить, застав инвестигатуса врасплох.
Косая черта красного света рассекла культиста напополам, следующий удар оторвал ему ногу, а третий разрезал череп надвое. После последнего попадания человека с такой силой швырнуло в собранные из пластальных отходов стены лачуги, что сооружение обрушилось. Смерть была грязной, останки раскидало по сторонам. Лакранте вытер с щеки мозговое вещество и взглянул назад, где увидел Чилчи с висящим на ремне через плечо карабином т'ау. Излучатели её чикантийских лаз-хватов зловеще светились. Она закатила глаза.
— Мне всё нужно делать за тебя, примат?
— Я думал, ты должна была прикрывать нас, — произнёс Лакранте.
— А я думала, что ты должен быть солдатом, — ответила Чилчи.
— Пошли, — сказал инвестигатус, и они устремились вглубь переплетения улочек, в сторону дальней стороны пещеры, в то время как Ростов приближался к церкви.
Весь её верхний этаж пылал, а попадания плазмы оставили на фасаде истекающие жидким камнем шрамы. Из лачуг выскочили трое людей и двинулись по направлении церкви, на ходу стреляя назад. Одного из них инвестигатус свалил выстрелом в спину. В другого попал из плазмомёта Антониато. Культист вспыхнул, превратившись в миниатюрное подобие сверхновой в форме человека.
Инвестигатус прижался к стене возле дверного проёма церкви, и тьму прочертила ещё пара выстрелов. Сняв винтовку с плеча, Чилчи выпустила внутрь яркие заряды, заткнув тех, кто там находился. В ответ больше никто не стрелял.
К ним присоединился Ростов.
— Мы их всех достали? — спросила Чилчи.
— Нет, — отозвался инквизитор, двигаясь вперёд.
— Подожди! Подожди нас! — воскликнула она.
Ростов прошёл прямо через дверной проём.
— Чёрт возьми, он не может просто подождать минутку? — простонала Чилчи.
Из лачуги вышел Антониато с грустно воющим плазмомётом, чьи охлаждающие вентиляционные отверстия выпускали потоки пара. Он ударил по механизму мгновенного расцепления на плечевом ремне и бросил перегретое оружие на пол.
— Проклятая Троном штуковина прикончит меня, — сказал Антониато.
Ростов сделал знак Лакранте. Тот кивнул, снял с пояса осколочную гранату, выдернул чеку и швырнул гранату внутрь. Дождавшись взрыва, он нырнул в помещение, пока поднявшаяся пыль не рассеялась.
Пылающий в задней части комнаты огонь давал достаточно света, чтобы осмотреться. С виду казалось, будто горит куча тряпья, но исходящий запах, напоминающий о пире в Сангвиналу, говорил о том, что это труп. Помещение оказалось больше, чем ожидал инвестигатус. Его длина превышала ширину, и вело оно к дверному проёму в дальней стене, где освещённые парой масляных ламп ступени тянулись вверх и вниз. Всюду здесь были раскиданы куски разбитой мебели и книги. Выглядело зрелище так, словно люди безуспешно пытались возвести баррикады.
Лакранте зашагал вперёд с поднятым оружием, переводя прицел между тенями, но не обнаруживая никаких целей. С этажа сверху падали искры, а нагретый камень скрежетал и раскалывался. ''«Ещё полчаса», —'' подумал инвестигатус, ''— «и всё это место обрушится.»''
Он добрался до верхней площадки лестницы на втором этаже. Никто не появился, однако, затем Лакранте услышал, как внизу кто-то читает молитвы.
Обернувшись, инвестигатус подал знак Ростову, и инквизитор пошёл вперёд. Опустившаяся на колено Чилчи смотрела в сторону выхода, обводя карабином пространство пещеры. Антониато же вглядывался внутрь и целился из удерживаемого обеими руками пистолета.
— Лакранте, мы с тобой вместе, — произнёс инквизитор и поднял оружие. — Я пойду первым. Постараемся взять их живыми. Если до этого дойдёт, приоритетная цель – Кол.
Лестница была крутой и вела ещё дальше вглубь земной коры Сринагара. Лакранте задумался, насколько далеко под землю тянулись прорытые людьми ходы. Он двигался медленно, стараясь поддерживать уровень дыхания. Свернув за угол, инвестигатус увидел очередной лестничный марш, заканчивающийся сделанной из кусков пластального лома дверью. Лакранте взглянул назад, на инквизитора, чьё лицо представляло собой скопление теней, танцующих в испускаемом силовым мечом свете. После отрывистого кивка Ростова инвестигатус выбил дверь ногой.
— Никому не двигаться! — закричал он.
Лакранте оказался в помещении размером с половину того, которое было наверху. Инвестигатус насчитал четырнадцать человек всех возрастов. Выглядели они богато, но разнородно и пёстро, хотя у каждого имелась какая-то вещь характерного для культа тёмно-жёлтого цвета. Люди стояли в кругу со сцепленными руками, а в центре находилась искусно сделанная статуя Императора и Золотого Трона. Думать о ней в таком ключе казалось странным, ведь обычно Император и Трон изображались неотделимыми друг от друга. Однако, данный образ владыки человечества отличался в одном важном аспекте.
Император стоял во весь рост с гордым видом и выпяченной грудью, а рукой едва касался подлокотника Трона позади себя. Прихожане, ещё сильнее взбудораженные из-за страха, взирали на своего бога с фанатичным благоговением. В тот момент Лакранте и узнал Кола, которого видел на пикте Ростова.
— Братья! Сёстры! — закричал кто-то из толпы дрожащим от эмоций голосом. — Сегодня тот самый день! Сегодня день, когда мы вознесёмся!
Люди одновременно сорвали с шей кулоны и подняли их.
— И будем ждать возвращения Бессмертного Императора!
Лакранте знал, что произойдёт дальше. Он перевёл прицел и выстрелил, попав Колу в запястье. Рука культиста превратилась в кусок обугленной изуродованной плоти. Кол вскрикнул, а его товарищи раскусили капсулы для самоубийства, залившие их рты мощной кислотой. Люди стояли на месте, дёргаясь от экстаза и боли, пока жидкость прожигала их глотки и выливалась наружу. По безупречным одеяниям начала стекать дымящаяся кровавая кашица. Сначала культисты вопили, затем начали булькать. Из-за растворяющейся плоти помещение наполнилось удушающими и обжигающими парами. Лакранте закашлялся, временно выведенный из строя. На мгновение ему показалось, будто он лишится лёгких. К тому моменту, как Ростов протолкнулся мимо него, большинство самоубийц уже погибло.
— Лакранте, приведи себя в порядок, — сказал Ростов.
Судя по всему, на него никак не действовал ни едкий пар, ни творившиеся в подвале ужасы.
Инвестигатус прокашлялся, подобрал оружие и обнаружил себя в окружении трупов. После более внимательного осмотра стало очевидно, что члены группы являлись последними культистами: слишком старыми, напуганными или слабыми для сражения. Живым оставался лишь Кол, бережно державший остатки изуродованной руки. Он плакал.
— Я должен был уйти с ними, пришло моё время. Зачем вы меня остановили?
— Уже довольно скоро ты отправишься на встречу с Императором, — сказал Лакранте.
Он сплюнул. Его горло саднило, а глаза щипало.
— У тебя появится время на искупление, — произнёс Ростов. — Если скажешь нам, что тут происходит.
— Вы её не получите! — пробормотал Кол сквозь слёзы и сопли. — Уже слишком поздно.
Ростов снял перчатку и приложил руку ко лбу культиста, касаясь его обнажённой кожей.
— Не получим кого?
— Никого, — ответил Кол.
— Послушай меня. Я знаю, ты веришь в то, что делаешь здесь. Ты выполняешь работу Императора, да?
— Ничего ты не знаешь, а я знаю. Пытаешься обмануть меня, — прошипел Кол. — Я ничего тебе не скажу. Ты – инквизитор, один из Его мучителей, и, скорее, затушишь свет для сохранения знакомой тьмы, ибо боишься перемен, а в процессе обречёшь всех нас.
— Так просвети меня. Укажи путь к спасению.
— Я ничего не скажу!
— Боюсь, у меня нет времени быть вежливым, — сказал Ростов.
Он опустил свободную руку, взялся за изуродованные пальца Кола и сжал их.
Культист завопил. Спина инквизитора изогнулась, и он крепко вцепился в череп Кола. Задрожавший Ростов выдохнул, а затем вдруг отпустил человека.
— У вас есть пророчица, — произнёс он. — Госпожа Сов.
Кол сдавленно вскрикнул и стал задыхаться от рыданий.
— Мы вам не враги, — подал голос Лакранте.
— Нам все враги. Все, кроме Императора.
— Она ведь внутри станции, так? Госпожа Сов выполняет роль основного фокуса. Ты это знаешь, потому что работаешь там. Помощник первого транслитератора.
— Вы больше ничего от меня не получите.
— Я могу сделать тебе ещё больнее, и тогда ты расскажешь всё. Ты ставишь под угрозу жизни сотен верных слуг Империума, поэтому я не проявлю милосердия. Если заговоришь, то, возможно, получишь отпущение грехов.
Кол обхватил руку инквизитора своими.
— Ты ничего не понимаешь. Надеюсь, ты сгниёшь в самом страшном аду, который удастся подыскать тебе Императору.
Лакранте поднял оружие, но Ростов отвёл его.
Кол принялся раз за разом повторять фразу «Император защищает», и инквизитор никак не мог его остановить.
Ростов поднялся.
— Я узнал всё, что мне нужно на данный момент. — Он перевёл взгляд в сторону горы. — Лакранте, подними Кола наверх. Скажи Антониато, пусть доставит его в убежища. Держать живым, — приказал инквизитор. — Не сводите с него глаз. Более обстоятельное дознание проведу позже, а затем я, ты и Чилчи отправимся к горе.
=='''ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ'''==
'''ВЫ ПОЙДЁТЕ СО МНОЙ'''
'''ИНКВИЗИЦИЯ'''
'''ПРОРОЧИЦА'''
Уже позже, во вторую свою ночь на Сринагаре, Фабиан проснулся от стука в дверь. Ему удалось заглушить погодные мегафоны, которые ревели каждый час со всё нарастающей срочностью, но эти удары отличались: громкие как артиллерийский огонь и более настойчивые.
— Резилису! — прохрипел историтор. — Резилису!
Лишь спустя мгновение он вспомнил, что его помощника больше не было.
— Трон сохрани меня, — простонал Фабиан.
Полусонный, он заставил себя вылезти из-под одеял, и тепло сменилось холодом, так как Сринагар оказался довольно прохладным для пещерного мира. Разбуженный историтор негодовал. Жил он в скромных покоях, выбор на которые пал из-за их близости к лестнице горы и месту работы Фабиана на станции, а не из-за комфорта.
Вновь раздался грохот ударов в дверь. Спустившись по ступеням, историтор увидел, как та вибрирует в своей раме.
— Ну ладно, ладно, иду я! — сказал он. — Что ты там делаешь, силовым кулаком по ней лупишь? — пробормотал Фабиан, после чего отомкнул дверь и отошёл. Историтор обнаружил, что пялится на пряжку ремня космодесантника. — Ах, — произнёс мужчина.
— Историтор-майорис Фабиан Гвелфрейн. — Воин, чьего лица не было видно за маской, не спрашивал. — Вы пойдёте со мной. Инквизитор Леонид Ростов из Ордо Ксенос приказывает вам немедленно явиться к нему.
— А стучите вы сильно.
Фабиан запустил руки в волосы и громко зевнул. Заслонки пещеры до сих пор оставались открытыми, поэтому леденящий ветер проникал под землю с поверхности и дул на площади, поднимая валяющийся на плитках мусор. Историтор задумался, когда их закроют и что послужит причиной: враг или погода. Царило необыкновенное спокойствие. Эвакуация завершалась, поэтому город был заброшен. Он полностью опустел, если не считать нескольких единиц военной техники.
— Вы пойдёте со мной. Немедленно, — повторил космодесантник.
— Я вас слышал. — Фабиан опустил взгляд на свою ночную рубашку, а затем демонстративно посмотрел на астартес. — Полагаю, мне можно сначала надеть штаны?
Фабиана отвели вглубь горы, однако, теперь он поднимался в те её части, которые раньше не видел. Путь лежал по направлению к самой станции. Там было много солдат в зелёном облачении Адептус Астра Телепатика и синей форме Сринагарского XV, прибывших с луны. Из-за защищённой от облучения брони они выглядели грузными, а их головы терялись внутри огромных, нечеловеческого вида шлемах-пузырях. Бойцы занимали опорные пункты, встроенные в конструкцию станции, и новые баррикады из сборных элементов, размещённые поперёк главных точек доступа. Кроме того, на каждой позиции находилось по одному-двум воинам Арейоса.
По мере того, как Фабиан продвигался всё дальше внутрь полого пика, исходящее от станции ощущение давления усиливалось. Историтор уже начал испытывать головную боль, когда его завели в комнату, где нервно расхаживал Румагой и сидел светловолосый мужчина с красноватой кожей, облачённый в панцирную броню. Последний смотрел прямо на дверь, словно ожидал, что Фабиан зайдёт именно в этот момент.
— Историтор-майорис Фабиан Гвелфрейн, — произнёс незнакомец.
Историтор узнал этот взгляд. Все инквизиторы отличались друг от друга биографией и внешним видом, но каждый обладал таким взглядом. Фабиан бы распознал в Ростове инквизитора даже если бы тот его не вызывал. Он бы понял, кем является Ростов, даже если бы последний не носил полированный панцирь с инквизиторской «I», отчётливо вытисненной на нагруднике. С таким же успехом инквизитор мог бы облачиться в тряпьё. Фабиану доводилось видеть подобный взгляд в глазах интеллигентных стариков, гигантских воинов, интровертов, экстравертов, верующих и тех, кто стоял на грани ереси. Бойцы, учёные, девы и мерзавцы. Вне зависимости от их происхождения, склонностей и методов, все инквизиторы разделяли этот взгляд.
Взгляд, выражающий абсолютную власть.
Поначалу космодесантники пугали Фабиана, а Робаут Гиллиман пугал до сих пор, но инквизиторы внушали куда больший страх, нежели примархи и их потомки.
Инквизиторы пугали его потому, что были полноценными людьми, то есть обладали полноценными человеческими изъянами. Они использовали свою власть с полной и непоколебимой убеждённостью вне зависимости от того, сколь справедливые или несправедливые деяния совершали.
— Инквизитор Ростов, я так понимаю? — спросил Фабиан.
Ростов утвердительно наклонил голову и указал раскрытой ладонью в перчатке на кресло.
— Я должен задать вам несколько вопросов, — сказал он.
— Конечно, — ответил историтор.
Фабиан начала лихорадочно соображать. Логос и Инквизиция не единожды конфликтовали, что едва ли было удивительно, ведь вторые стремились скрыть знания, а первые – пролить на них свет. Отношения между ними являлись наглядным примером раскола, вызванного возвращением примарха среди всех имперских организаций. Его потребность спешить раз за разом сталкивалась с бюрократической инерцией. В случае с Логосом и Инквизицией дело ещё ни разу не доходило до крови, но, как предполагал историтор, сей день уже близился.
— Мои господа, возможно, мне стоит подождать снаружи и закончить свои– — начал Румагой.
— Вы будете ждать здесь, — прервал первого транслитератора Ростов и поднял палец. Румагой перестал расхаживать. — Вас сюда отправил Робаут Гиллиман. Почему? — спросил инквизитор Фабиана.
— Я здесь, дабы убедиться, что Логос Историка Верита имеет должный уровень поддержки в крестоносных флотах. Мы сейчас проходим вторую фазу расширения нашей организации.
— Но почему вы, почему здесь, почему сейчас? — поинтересовался Ростов.
— Я не уверен, к чему вы ведёте своими вопросами, инквизитор. Я здесь потому, что являюсь ближайшим к этому сектору старшим историтором. Под моим управлением находится команда других. В данном мире есть важный архив астропатических сообщений, уходящих в прошлое Империума. Подобная информация принесёт пользу нашей текущей миссии, и её необходимо защитить от врага. Хоть архив и неполный, он представляет собой ценный исторический источник.
— Есть что-то ещё, — заявил инквизитор.
— Всегда есть что-то ещё, — согласился Фабиан. — С моей точки зрения, защита архива является хорошей возможностью продемонстрировать полезность Логоса как полнофункциональной ветви имперской власти тем, кто продолжает относиться к этому скептически.
— Вы не заинтересованы в личной славе?
Историтору было нечего скрывать, поэтому он говорил открыто.
— Я действительно не желаю славы, нет. Думаю, мною движет стремление к знаниям, если, конечно, кто-то вообще способен объективно оценить собственную мотивацию. Однажды, ещё будучи адептом среднего звена, я мечтал о всеобщем одобрении, но моя жизнь завела меня туда, куда, как я считал, никогда не попаду. Настолько далеко, что я, вдруг, оказался лишён каких-либо амбиций. Теперь я хочу служить Императору, служить должным образом, со смыслом. Я хочу, чтобы инициатива Логоса добилась успеха. Я хочу, чтобы примарх получил всё ему необходимое для спасения наших ничтожных жизней.
Он посмотрел на Ростова. Суровый взгляд его синих глаз пронзал череп историтора до самого затылка.
— Вы говорите правду, — заключил инквизитор.
— Значит, вы псайкер, — сказал Румагой. — Я так и думал.
— Да, — подтвердил Ростов.
— Потрясающе, — произнёс первый транслитератор, теперь смотря на инквизитора иначе.
— Итак, — продолжил Фабиан. — Уже поздно. Зачем вы меня сюда позвали?
— Архивы, — ответил Ростов. — Вы замечали какую-нибудь закономерность в сообщениях? В недавних сообщениях?
— У нас не было времени на что-то кроме попыток их спасти, инквизитор, — сказал историтор. — Мы эвакуировали самые ценные физические записи, но наша главная задача заключается в выгрузке содержимого инфостанков. Это небыстрый процесс. Когда мы закончим, тогда, если пожелаете, сможем заняться поисками для вас. В любом случае, речь идёт об астропатических записях. Они частенько бывают невразумительны.
— Сколько времени у вас это займет?
— Не день и не два. Если предоставите критерии, облегчите нам работу.
— Предоставлю. Скоро. Сначала я должен точно узнать, что ищу. — Ростов сжал пальцы. Заскрипела кожа. — Несущие Слово направляются сюда не просто так. Они что-то разыскивают, и, думаю, их цель находится внутри горы. — Инквизитор повернулся к Румагою. — Здесь присутствует необычный, могучий разум, который передаёт фрагментарные видения. Госпожа Сов?
— Где вы услышали это имя? — спросил первый транслитератор. — Личности местных астропатов засекречены.
Вместо ответа Ростов вытащил из подсумка туго скрученный бумажный цилиндр.
— Вы знаете этих людей?
Румагой начал читать список.
— Нет, — сказал он. — Нет, нет.
Первый транслитератор явно не ожидал увидеть знакомых имён, поэтому с его губ уже готовилось сорваться очередное «нет», когда он вдруг наткнулся на имя, которое, очевидно, знал. У Румагоя отвисла челюсть.
— Кол? — вымолвил шокированный Румагой и поднял глаза.
— Вы его знаете, — произнёс инквизитор.
— Он – мой помощник.
Сила покинула руки первого транслитератора. Они шлёпнулись о его бока, а бумага выскользнула из ослабевших пальцев. Румагой знал, что это значит – быть связанным с подозреваемым Инквизиции. Мужчина, по сути, обрёк себя.
— А в чём дело?
— Просто наитие, — ответил Ростов. — Как думаете, где он сейчас?
— Когда вы вызвали меня, я призвал его, но Кол не явился. Я подумал, может это связано с атакой. Ему бы приказали отправиться в убежище, хотя я просил, чтобы моего помощника не лишали свободы. Однако, как по мне, тут нет ничего необычного. Коммуникация с городом здесь не очень, особенно после мощной волны частиц, которая была на днях. Для восстановления работоспособности проводных линий связи может потребоваться неделя или больше.
— У вас нет вокса? — поинтересовался Фабиан.
— Мы под землёй. Если вы не подключены к станции, он не будет работать, да и каналы зарезервированы для военных на случай угрозы атаки. Я послал курьера, но пока ничего от него не слышал.
— А Кол живёт не тут? — спросил историтор.
— В горе? Никто из нас тут не живёт, — сказал первый транслитератор. — Слишком сильное психическое воздействие. Пока вы бодрствуете и боретесь с ним – ничего страшного, но засыпать и открывать всему этому наши бессознательные разумы? Мы бы умерли за несколько дней. Даже простая работа здесь плохо сказывается на здоровье, из-за чего мы живём меньше, однако, продолжаем служить.
— Я говорил с Колом, — произнёс Ростов. — Я видел исходящие от горы видения. Здесь что-то происходит. Что-то необычное.
— Уверен, это лишь недоразумение, — возразил Румагой. — Кол – один из самых набожных людей, которых я знаю. — Затем, подумав, мужчина добавил, — однако, я должен заявить о своей невиновности. В чём бы там он ни был замешан – если вообще замешан – ко мне его дела никакого отношения не имеют.
— Посмотрим, — ответил инквизитор. — Сейчас Кол у меня под стражей.
— Что?
— Сосредоточьтесь. Говорите со мной. Вы не замечали ничего странного?
Румагой кивнул.
— Замечал, много разного, но после того, как Цикатрикс Маледиктум расколол небеса, необычное стало обычным, и пока не начались толчки, мы не–
— Помедленнее, — попросил Ростов. — Если вам нечего скрывать, то нечего и бояться. Мне нужны подробности. Расскажите. Не торопитесь.
Первый транслитератор зажмурился и сглотнул.
— Многие недавние сообщения оказались искажены одним и тем же: удивительным ребёнком. Ангелом, иногда ярким, иногда тёмным. То же самое раз за разом, раскиданное по информационному содержимому телемолитв. Это началось за несколько месяцев до появления Разлома, и с тех пор стало постепенно появляться всё чаще. Данные помехи превратились в видения, а вместе с ними возникли и толчки. Нет смысла отрицать. — Румагой вздохнул и вскинул руку. — Всё вертится вокруг неё. Мы уже принимаем соответствующие меры предосторожности. Госпожа Сов – ценный кадр. Она–
Инквизитор заставил его умолкнуть одним взглядом.
— Вам нет нужды выступать в защиту госпожи Сов, — сказал Ростов. — Я явился не с целью убийства. Император – её гарант, и она санкционирована Адептус Астра Телепатика. В данный момент я не считаю госпожу Сов угрозой. Мне лишь нужно поговорить с ней.
— Она говорит только когда передает телемолитвы и, в последнее время, видения. Госпожа Сов очень стара, поэтому находится в баке. Инквизитор, вам не добиться от неё ничего осмысленного.
— Это уже мне судить. Отведите меня к ней.
Судя по виду, Румагой был готов выразить несогласие, однако, затем он передумал и смиренно кивнул головой.
— Конечно, сейчас же, — ответил первый транслитератор, хотя и не выглядел довольным такой перспективой.
Ростов взглянул на Фабиана.
— Историтор идёт вместе с нами.
Инквизитор держал такой темп, что Румагой с трудом за ним поспевал. К тому моменту, как они добрались до самой сокровенной части станции, первый транслитератор успел покраснеть и вспотеть. Ростов двигался безошибочно, уже уверенный в том, куда им необходимо попасть, а контрольно-пропускные пункты проходил с нетерпением. Фабиан же ощущал смесь любопытства и тревоги. Историтор никогда прежде не бывал на астропатических станциях, да и мало кто мог таким похвастать. С каждым преодолённым десятком метров он чувствовал, что сила психического давления со стороны хора возводится в квадрат. Румагой продолжал настойчиво повторять об опасности их задумки, чем вызывал у Фабиана беспокойство.
— У вас нет подготовки, — не прекращал говорить первый транслитератор. — Вы проверялись на наличие психических способностей? Ну ничего, ничего! — спросил он, когда группа добралась до последнего портала.
Однако, Румагой оборвал разговор прежде, чем Фабиан успел ответить, и принялся озабоченно перешёптываться со стражем у двери портала.
Затем группа вошла в центр станции. Ростов отказывался от защитного снаряжения, а когда предложения превратились в настойчивые просьбы, он показал инквизиторскую печать. Обеспокоенный первый транслитератор носил странный, по виду чуть ли не декоративный шлем из кристаллов и проводов. Так как Фабиану недоставало подготовки, о чём столь сильно беспокоился Румагой, ему пришлось надеть шлем, а также полностью закрыть туловище нагрудной и спинной пластинами. Последняя гудела со странной частотой и периодически выбрасывала газ, порождающий коронные разряды. Те вились за спиной историтора и ощущения вызывали неприятные.
Они шли по длинному и тонкому мосту, протянувшемуся от внешней поверхности сферы до шара жемчужного цвета, что был установлен на сформированном из кабелей и опор выступе, который торчал из пола сферы. Ростов просто шагал вперёд, совершенно необеспокоенный сокрушающим присутствием столь многих могучих разумов. Фабиан же ощущал себя так, словно находился глубоко под водой, и не в каком-то спокойном месте, а в том, где имелись бурные течения, грозившие унести его прочь. Выпуклое забрало из пластека резонировало от дыхания историтора, принимая участие в причудливом состязании с гудящими и щёлкающими механизмами станции. Фабиану казалось, будто он отделился от себя самого и воспарил вверх, будто разум был привязанным к телу буйком. Ему с трудом удавалось рассматривать окружающее пространство с его причудливой геометрией и заключёнными псайкерами. Те сидели на тронах и удерживались на месте сочетанием регулируемой гравитации и прочных стальных лент. Они пялились на расположенную в центре Жемчужину своими пустыми глазницами, в тенях которых мелькали блуждающие огоньки. Все псайкеры держали рты широко раскрытыми, но никто из них не издавал ни звука.
И всё же, у Фабиана сложилось впечатление, что люди кричат.
К тому моменту, как группа добралась до центра, историтор едва находился в сознании, а за его спиной вспыхивали коронные разряды, возникающие из-за взаимодействия защитного снаряжения и психической энергии. Отверстие над Жемчужиной было окружено странными машинами, которые следили за Фабианом через свои наборы зеркал. Румагой вроде бы осуждал историтора, причитал, охал и смешно махал пальцем, но затем дверь открылась, и Фабиан ввалился внутрь. Вдруг оказалось, что первый транслитератор находится не рядом с ним, а общается с Ростовом. Историтор вообще не помнил, чтобы они начинали говорить.
— …необычно держать станцию так близко к населённому пункту с гражданскими, однако, мы принимаем меры предосторожности. Гора экранирована, чему способствует камень. Население небольшое, и его досконально проверяют на предмет наличия псайкеров.
Фабиан открыл пожелтевшее пластековое забрало, которое повисло на петле шлема.
— Почему?
Ростов и Румагой взглянули на него так, словно забыли о том, что он здесь находился.
— Что почему? — спросил первый транслитератор.
— Почему станции располагаются там, где располагаются? В смысле, вдали от людей.
— О, ну причин совсем немного, — раздражительно произнёс Румагой. — Демоническая одержимость, избыток психической энергии, коллапс реальности, всё такое. Ничего особо серьёзного.
— Помогите мне снять это, — попросил историтор.
Ворчащий Румагой подошёл к нему и помог открепить тяжёлое устройство. Внутри Жемчужины давление значительно ослабло, хотя она и являлась главным фокусом всей станции, о чём Фабиану поведал первый транслитератор. Историтор не мог вспомнить, почему так происходило или когда ему об этом рассказали.
— Данная станция находится ближе к населению, чем большинство других. Гражданские нам нужны для её обслуживания, — продолжил Румагой, отвечая на вопрос, который Фабиан, вроде бы, не задавал. — Расположить её в пустоте – значит отдать наших людей на милость звёздам. С размещением на поверхности на безопасном расстоянии от города то же самое. Угроза со стороны звёзд перевешивает риски нахождения населения вблизи станции.
Первый транслитератор снял снаряжение историтора, и тот облегченно охнул, после чего наклонился, упершись руками в колени.
— Вам нужно сесть? — поинтересовался Румагой.
— Я в порядке, — отмахнулся Фабиан. — Если извержения частиц так опасны, зачем вообще обустраивать станцию здесь? — спросил историтор.
Ему ответил Ростов, который держал руку на подбородке и смотрел на цилиндр из тёмного стекла.
— На варп воздействует происходящее в реальности. Его формирует не только наше духовное естество, но также и материя вместе с гравитацией. Объекты с крупной массой искажают облик эмпиреев. Определённые физические явления могут открывать спокойные протоки в бесконечных штормах варпа. Активность местных звёзд отравляет человеческую жизнь, но создаёт в имматериуме канал с редчайшей проводимостью. Посылаемые отсюда сообщения путешествуют далеко и звучат очень громко. Вот почему станция расположена на Сринагаре. Я прав? — обратился он к Румагою.
— Слегка упрощённо, но да, — подтвердил первый транслитератор, а затем вытянул руку и нажал кнопку в стене. Внутреннее пространство цилиндра залилось янтарным светом. — Перед вами госпожа Сов, — с трепетом объявил Румагой.
— Она является причиной землетрясений и этих видений. За ней идёт враг. Почему? — спросил Ростов.
— Госпожа Сов всегда была очень могущественной, — ответил первый транслитератор. — Она изначально демонстрировала силу и часто транслитерировала собственные телемолитвы без чьей-либо помощи. С ходом времени её талант развивался. В конце концов, госпожа Сов стала самым могучим псайкером в секторе. Уровень «эпсилон» по имперскому Распределению. Такие встречаются очень редко, и на свободе она бы представляла огромную опасность. Всё это есть в наших записях. Госпожа Сов стара. Она уже являлась древней, когда я ещё был мальчишкой, а в баке находилась задолго до моего рождения.
— Необычайно большая продолжительность жизни для астропата, — заметил инквизитор.
— Госпожа Сов уже живёт намного дольше, чем большинство, — согласился Румагой. — Многие из них умирают спустя пару десятков лет службы, однако, она не только выжила, но и стала сильнее, причём её сила растёт до сих пор. Доказательством тому служат развивающиеся телекинетические способности. Толчки, как вы понимаете. Они начали возникать недавно, и вызывает их госпожа Сов.
Ростов посмотрел на него столь пристально, что первому транслитератору пришлось отвести взгляд.
— Вы замечали увеличение распространения псайкеров среди населения в целом?
— Да, — сказал Румагой и нахмурился. — Показатель вырос на пять пунктов, как и уровень силы псайкеров по шкале Распределения. Будучи астропатическим аванпостом, мы сами проводим их оценку перед передачей Лиге Чёрных кораблей. Прежде редко доводилось встречать «зету» хотя бы раз в десять лет, а после возникновения разлома таких стало гораздо больше.
— Насколько больше? — поинтересовался инквизитор.
— Уже семеро, — боязливо ответил первый транслитератор. — Чуть больше двух в год.
— Мне ничего неизвестно о статистике рождаемости ведьм, — подал голос Фабиан. — Но это ведь много, да?
— Чудовищно много, — подтвердил Румагой.
— Такое происходит везде. Великое пробуждение разума, — произнёс Ростов. — Немало моих коллег озабочено.
— К тому же, дело не ограничивается только людьми, — заметил историтор. — Большую часть последних пары лет флот Примус провёл в сражениях с орками в сегментуме-Санктус Ультима. Были доклады о могущественных орочьих ведьмах и проявлениях психической активности, накрывающих целые поля боя.
— Это Разлом, — сказал инквизитор. — Я уверен. Однако, здесь я не поэтому. Не непосредственно.
— Что вы надеетесь разузнать? — спросил первый транслитератор.
— Без понятия, — ответил Ростов. — Я должен увидеть, а для этого мне необходимо коснуться её.
— Зачем?
— Такова природа моего дара.
Румагой встревожился.
— Единственный способ – осушить бак. Вы подвергнете её опасности. Даже можете убить.
— А она подвергает опасности всех нас. Я должен увидеть то, что видит госпожа Сов, напрямую. Это приказ, первый транслитератор. У меня есть полномочия.
Румагой весь трясся.
— Ну хорошо, хорошо. Просто будьте осторожны, прошу.
— Вы испытываете к ней привязанность, — произнёс Ростов.
— Уважение. Она сделала много хорошего, — сказал первый транслитератор, держа руки над клавиатурой с кнопками управления и не желая опускать их. — Её почитают. Госпожа Сов всю жизнь посвятила службе Императору, успев спасти миллионы благодаря своему таланту и действиям. Я не хочу, чтобы она преждевременно погибла ради угождения ведомому наитием инквизитору.
— Осушите бак. Справлюсь я быстро, — велел Ростов.
Румагой что-то злобно бормотал себе под нос, пока активировал процесс осушения. Опустившиеся с потолка черепа начали вести обратный отсчёт процедуры и проговаривать экстренные предупреждения. Свет в баке стал красным.
— Готов к очищению иммобилизирующего носителя, — раздался невыразительный машинный голос.
— Вы же быстро? — спросил первый транслитератор.
— Я быстро, — ответил инквизитор.
Румагой вдавил последнюю кнопку.
— Очищение. Очищение. Очищение, — трижды повторил голос.
Молочно-белая жижица утекла, но после падения её уровня госпожу Сов стало видно лишь немногим лучше. Вязкая амниотическая жидкость медленно стекала по внутренней поверхности бака. Женщина выглядела тенью, которая согнулась без поддержки жидкой среды и с глухим стуком ударилась о стекло, после чего начала беспомощно сползать на пол, что сопровождалось скрипом. Её дыхательная трубка и маска туго натянулись, а затем отсоединились от головы госпожи Сов и повисли. Женщина же опустилась на колени.
Наблюдавший за этим Румагой находился в состоянии сильного волнения. Об окончании осушения возвестил механический всасывающий звук.
— Быстрее! — воскликнул первый транслитератор. — Вам придётся поймать ей.
Ростов опустился возле бака на колени.
Румагой нажал ещё одну кнопку, после чего цилиндр разошёлся по едва заметным стыкам, и в помещение хлынул запах амниотической жидкости. Пахло смесью клея, топлёного жира и солидола. Госпожа Сов наполовину выпала из своей тюрьмы прямо в руки инквизитора. Под слоем жидкости виднелась глубокие морщины, плоские груди и дряблая кожа подмышками. На вид ей было лет пятьсот. Женщина застонала.
— Вы пришли, — вымолвила она.
— Ну же, ну же, быстрее, ради Императора! — произнёс Румагой.
Ростов зубами стянул запачканную амниотической жидкостью перчатку.
— Простите меня, госпожа, — сказал инквизитор и приложил ладонь к её щеке тыльной стороной. — Я должен удостовериться.
В глазах Фабиана всё побелело.
=='''ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВТОРАЯ'''==
'''ВИДЕНИЕ'''
'''МОРЕ, НЕБО, СОЛНЦЕ'''
'''РЕБЁНОК'''
Инквизитор Леонид Ростов ощущал тепло на лице и песок меж пальцев босых ног. Дул сильный ветер. Его глаза были закрыты, поэтому он видел лишь узоры из вен на розовом фоне.
Ростов попытался открыть глаза, однако, лицо принадлежало не ему, и смотрел он не своими глазами.
''«Что вы показываете мне, госпожа Сов?»,'' — подумал инквизитор.
Женщина не ответила.
Лицо того, чьими глазами он видел, пришло в движение. Разум Ростова следовал за ним, но не точь в точь, скользя вдогонку так, будто реагировал с запозданием в полсекунды. И всё же, инквизитор мог чувствовать. Его сознание простиралось по всему телу живого существа. Это был мужчина. Лицо приятно зудело из-за бороды со скопившейся в ней солью. Мужчина обладал сильными мышцами, что двигались безо всякого труда, и ощущал удовлетворение. Он сделал длинный выдох, а затем открыл глаза.
Сначала была одна лишь белизна, пока глаза не привыкли. Потом Ростов увидел яркое синее небо, почти не запятнанное облаками, и практически белоснежный песок. Пляж простирался вдаль, огибал валун и круто уходил вниз к океану, столь же тёмному, сколь и небеса. Изваянные ветром песчаные гребни исчезали у границы прилива, сменяясь гладкой влажной поверхностью. Из-за крутого склона буруны наступающих волн резко устремлялись вверх, после чего едва-ли не сразу же обрушивались обратно в воду. В воздухе пахло солью и диметилсульфидом: мир был богат жизнью. Когда мужчина повернулся влево, он взглянул на лес с сухощавыми деревьями, который тянулся примерно до высшей точки прилива.
Время скакнуло вперёд. Мужчина шагал. Он держал на плече жердь с висящим на конце матерчатым мешком. Касания его рук сделали жердь гладкой. Она выполняла много функций и была важной для него вещью, так же знакомой ему, как и любая часть тела. Удочка, оружие, шест для палатки и помощь при пересечении труднопроходимой местности. В другой руке мужчина держал пару сандалий. Носил он короткий хитон, а его кожа имела тёмно-коричневый цвет. В глаза Ростову бросались обрывки окружения: кусочки водорослей на пляже, деревья в лесу, цвет моря, неба и солнца, однако, ничего не помогало определить, где он находился.
Бил прибой. Жарило местное светило.
Очередной прыжок. Мужчина обходил валун. Линия берега изгибалась и образовывала бухту, на три четверти укрытую каменными выступами. Уходивший под воду небольшой островок переходил в риф, оставляя лишь узкий канал, наверное, метров пять в ширину. Идеальная естественная гавань. Море за пределами бухты всколыхивалось ветром и покрывалась рябью пенистых гребней волн, что раз за разом бились о пляж. Однако, в гавани вода была зелёной и спокойной. Небольшая флотилия каноэ безмятежно плавала там по небольшим волнам.
Расчищенный участок каменистого грунта на холме занимало скопление домов. Место находилось вдали от границы, до которой доходили худшие штормовые нагоны. Жилища с полами, коими служили поднятые над землёй помосты, были сооружены из древесины и листьев. Ничего отличительного. Ростов мог смотреть на дома в любом из сотни тысяч миров. Затем он услышал похожие на перезвон колокольчиков голоса играющих детей, смех и вопли, уносимые ветром, но всегда возвращающиеся.
Инквизитор уже видел этот мир.
Мужчина шагал всё быстрее, направляясь прямо к жилищам. Несколько других мужчин, что работали с сетями на берегу, помахали ему и окликнули, а он, в свою очередь, помахал в ответ и выкрикнул их имена. Непонятный диалект людей сильно отличался от стандартного готика.
Песок сменился тёплым камнем. Мужчина поднимался по ступеням, чью поверхность сгладили ступни многих поколений. Сворачивающая лестница тянулась мимо домов. Деревня была небольшой и насчитывала дюжину лачуг. Мужчина остановился у последней. Положив сандалии на травяную подстилку рядом с другими, он опустил жердь, открыл мешок, вытащил вырезанную из дерева статуэтку животного и аккуратно отложил всё остальное в сторону. Мужчина взобрался на веранду по верёвочной лестнице, отодвинул другую висевшую подстилку, которая выполняла роль двери, и вошёл внутрь.
После яркого солнца в доме было очень темно. Внутри он выглядел крупнее, чем снаружи. У стены лежало много скаток с постельными принадлежностями, благодаря чему пространство помещения освобождалось для ежедневных нужд, но одна постель оказалась раскатана и занята.
В ней спала женщина, а рядом с ней, в вязанке, дремал ребенок. Его маленькие ручонки дёргались: кроха видела сны. Казалось, это всего лишь дитя, но оно было чем-то гораздо большим.
Мужчина шагнул вперёд.
Контакт оборвался.
Лежащий на полу Фабиан поднялся, испытывая худшую в его жизни головную боль. Ростов же бережно держал астропата Сов. Её губы двигались, а низко склонившийся инквизитор прислушивался. Из-за воющей тревоги историтор не мог расслышать слов женщины.
Румагой сверился с показаниями экранированного индикатора.
— Враг здесь, — крикнул первый транслитератор прямо в ухо Фабиану. — Мы должны начать заглушать станцию и выводить астропатов. Нам нужно уходить. — Он взглянул на Сов. — Помогите мне вернуть её в суспензионный цилиндр.
Ростов встал на ноги.
— Слишком поздно, — сказал инквизитор. Он не кричал, но остальные его слышали. Каким-то образом, голос Ростова пронзал шум. — Госпожа Сов мертва.
Троица не могла нормально разговаривать до тех пор, пока не вышла из помещения, но стоило им избавиться от защитного снаряжения в более спокойном месте, как Румагой тут же набросился на инквизитора.
— Что вы натворили?
— Она сделала то, что должна была. Госпожа Сов с радостью отдала свою жизнь. Может, это ничего и не значит, но она исполнила свой долг. Досадно.
— Что она вам сказала?
Ростов его проигнорировал.
— Фабиан, советую вам вывести ваших историторов с объекта и отправиться в убежище.
— Мы еще не закончили с копированием архивов.
— Тогда я оставляю вам выбор, однако, вы предупреждены. Так или иначе, враг попадёт внутрь станции. Она сказала мне об этом.
— Мы должны завершить работу, — произнёс историтор. — Я свяжусь с капитаном Арейосом, пусть находится в полной боевой готовности. Если уйдём сейчас, все наши труды окажутся напрасны. Стоит врагу явиться сюда, и архив будет потерян. Нам необходимо закончить.
— Почему вы считаете, что враг появится на станции? — спросил Румагой. — Нам говорили ожидать бомбардировки, а не вторжения! Что она сказала?
В конце концов, инквизитор ему ответил.
— Госпожа Сов сказала: «Он идёт».
=='''ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ТРЕТЬЯ'''==
'''ХОДЫ СДЕЛАНЫ'''
'''«ГОСПОДСТВУЮЩАЯ ВОЛЯ»'''
'''ДРУГИЕ СПОСОБЫ'''
Атаги встретила врага со свирепой ухмылкой.
— Вот и они. Еретические ублюдки шагают прямо в нашу ловушку.
Флот Несущих Слово летел сквозь пустоту, образуя полумесяц. Лучи солнца отражались от их корпусов, в результате чего они светились подобно движущимся звёздам, и Атаги определяла расстояние по относительному блеску кораблей. Выглядело это умиротворённо и прекрасно, как и всегда в начальные моменты пустотных битв, пока ещё никто не открыл огонь.
От приглушённого шума резких отрывистых голосов, передающих приказы по всей командной палубе, вдоль позвоночника Атаги пробегала приятная дрожь. Лишь ощущения после победы могли переплюнуть чувство ожидания. Командующая группой испытывала сладостную гордость, наслаждаясь составлением стратегии, видом флотских построений до того, как они нарушатся, и зрелищем разрываемых на куски звездолётов. Сражения в самом разгаре представляли собой воплощение хаоса, но начало проходило в идеальном порядке, когда тысячи и тысячи людей работали вместе ради достижения одной общей цели. Организованное насилие такого масштаба выводило наружу самое лучшее, что было в человечестве, подумала Атаги.
И она командовала всем этим. Десятки кораблей, сотни тысяч жизней, судьба мира на чаше весов. Менее значительный разум постарался бы избежать подобной ответственности. Возможно, если бы командующая группой потерпела больше поражений, то с неохотой взвалила бы на себя сие бремя, но Атаги упивалась властью. Она упивалась возможностью превратить катастрофу в триумф.
Женщина не боялась поражения, ибо никогда не проигрывала.
Командующая группой расхаживала по командной платформе, щелкая невысокими каблуками тонких сапог о металл.
— Включить тактические гололиты, — приказала она. — Машинариуму начать ускорение до четверти скорости. — Атаги взглянула на приближающиеся звёзды, которые с каждым прошедшим мгновением становились всё ярче. — Я не вижу роя боеприпасов перед Несущими Слово. Они выпускали масс-залп на упреждение?
Вахтенные офицеры сверились с экранами.
— Никак нет, командующая группой, — ответил один из офицеров. — Боеприпасов не зафиксировано. Никаких масс-возмущений в пустотном пространстве. Энергетических сигнатур орудийной стрельбы или включения двигателей торпед нет.
— Искажение изображения? — спросила Атаги, поднимая голову и вперивая взгляд в потолок командной палубы.
Там находилась крылатая святая, которая так нравилась женщине. Работа была не особо детальной, но, казалось, словно святая уделяла особое внимание командующей группы. В моменты, когда Атаги ощущала благоговение, она почти что воображала себе, будто Император смотрит на неё теми вставленными каменными глазами.
— Вражеский флот в минус четырёх световых минутах, — доложил офицер.
В этом и заключалась огромная сложность пустотной войны. Первые залпы представляли собой чистую стратегию, ибо каждая сторона смотрела на то, что уже произошло.
Атаги брела вдоль края круглой платформы, пристально смотря поверх плеч её лейтенантов, которые работали на своих постах.
— Немедленно предоставьте информацию, если засечёте огонь.
— Они намереваются приблизиться как можно быстрее, — сказала Диомед. — Не хотят обгонять собственные боеприпасы. Несущие Слово пока ещё не выпустили их, и не сделают этого, пока не сократят дистанцию.
— Возможно, моя дорогая Финнула, возможно, — ответила Атаги.
Она повернулась к офицеру связи флота.
— Хайнкин, передай «Иолусу» приказ рассредоточиться. Если враги готовятся атаковать на всех парах, не стоит с ними сталкиваться, верно?
Раздался звон колокола, затрубила сирена. Приказы журчащими потоками устремлялись с платформы вниз, к коммуникационным пультам, откуда затем рассылались по флоту.
— Советую повернуть корабли первого оперативного соединения для бортового залпа по противнику, — предложила Диомед.
— Ещё рано.
— Мы не собираемся выпускать собственное масс-облако?
— О, нет, — произнесла Атаги. — Мы, как и они, просто немного подождём. Оперативные соединения «Квартус Дельфус один» и «Два» на позиции?
— Первое прячется в тени луны, — подал голос другой офицер. — Второе пять минут назад доложило, что заняло позицию на краю системы.
— Солнечные метеоусловия?
— Количество частиц растёт. По прогнозу основный выброс случится через один час, пятьдесят пять минут, предполагаемая длительность – от четырёх до шести часов.
— Контакт с врагом?
— Один час, тридцать пять минут.
— Идеально, — сказала командующая группой. — Давайте воздержимся от масс-залпов, пока Несущие Слово не подберутся поближе. Так они подумают, что имеют дело с каким-нибудь болваном вроде Диониса – да упокой Император его душу – а не со мной – Элоизой Атаги. Пусть остаются беспечны, и когда мы будем готовы ударить, им придётся иметь дело и с местными звёздами, и с орудиями Императора. — Женщина улыбнулась, сосредоточив взгляд на окулусе. — Кор Фаэрон, а? Отлично. Посмотрим на попытки этой старой ведьмы Ван Леск и дальше держать меня на линии обороны после того, как я распылю его жалкую задницу в космосе.
Атаги села на свой трон и постучала костяшками по подлокотнику. Пока что она игнорировала давление коробочки со стимуляторами в нагрудном кармане.
— Это только у меня такое ощущение, или сегодня действительно прекрасный день для того, чтобы бороздить пустоту во имя Императора?
Мостик ''«Господствующей воли»'' полнился звуками негромких молитв тысяч жрецов, расставленных по многоярусным балконам в задней части палубы. Кор Фаэрон же восседал на троне на вершине тёмной скалы, что была пронизана густо-красными жилками. С этого места он мог обозревать всё.
Тарадор Йенг стояла рядом со своим повелителем на контргравитационной платформе и краешком глаза наблюдала за Кор Фаэроном. Ей никогда прежде не доводилось находиться в присутствии того, кто обладал столь мрачным величием, и колдовским зрением она видела, как меняется аура силы Несущего Слово. Тёмный кардинал сражался в Долгой войне вот уже десять тысяч лет. Кор Фаэрона окружало одобрение богов, а мощью он превосходил Тенебруса. Тёмный кардинал выглядел… довольным, насколько это вообще вязалось с его суровостью. Ей казалось, что он одобрительно смотрит на зрелище истово верующих за работой, которые с молитвами на устах готовили древнее оружие для уничтожения другого флота. Говорил Кор Фаэрон немного. Сбоку от трона стоял Придор Вракон, и именно тёмный апостол передавал немногие нужные приказы. Не было никакой пустой болтовни. Члены экипажа корабля работали в тишине и говорили лишь при крайней необходимости. Палубу патрулировали святые смертные люди вместе со жрецами астартес-еретиков, выискивая нарушения Закона Лоргара, но им бы ничего не удалось найти, ибо люди на борту служили всем сердцем. ''«Господствующая воля»'' являла собой храм богам, а командная палуба – её священный табернакул.
Такой покой. Такая чистота помыслов и деяний. Видя эту умиротворённость, эту целеустремлённость, всех этих людей, склонившихся пред волей истинных богов, Йенг задумалась, действительно ли подход Кор Фаэрона мог быть лучше, как он сам утверждал. Раненого Тенебруса искажали мутации, но только не тёмного кардинала. Последний восседал на троне, великий чемпион. Женщина чувствовала, что Несущий Слово одарён благосклонностью Сил. На его фоне чернокнижник выглядел вором, украдкой таскающим со стола богов, в то время как Кор Фаэрона приглашали отобедать с ними по чести.
Но таков выбор. За силу всегда нужно платить. Положение Тенебруса было более ненадёжным, однако, Йенг задалась вопросом, какой свободой обладал тёмный кардинал. Служил ли он самому себе одновременно со службой богам, как чернокнижник, или же являлся простым орудием высших созданий?
— Похоже, враг особого ничего и не делает, — заметил Тенебрус.
Голос у него был слабый, а под чёрными глазами висели тёмные мешки. Проведённые им ритуалы ослабили чернокнижника, и Йенг начала понимать, почему Кор Фаэрон призвал к себе её повелителя. По мнению женщины, Несущий Слово вполне мог сделать то же самое, но, переложив всё на плечи Тенебруса, тёмный кардинал переложил и риски.
— Ты не разбираешь в том, на что смотришь, чернокнижник, — сказал Кор Фаэрон. — Ты ничего не знаешь о пустотной войне.
Говоря с Тенебрусом, он не смотрел на него, а пристально вглядывался во тьму космоса. Его состарившееся под воздействием времени лицо было повернуто к двум колдунам в профиль. Носивший шлем Вракон одарил Тенебруса долгим предостерегающим взглядом, но чернокнижник проигнорировал тёмного апостола.
Тенебрус обнажил мутантные зубы.
— Я изучаю всё, мой владыка Кор Фаэрона, хотя, признаю, моей сильной стороной является понимание работы магии. Никому не стать выдающимся в каждой области знаний. Мне интересно учиться.
— Ты настолько слаб, что должен признавать собственную слабость, — ответил тёмный кардинал. — Я воевал ещё с тех пор, как Император шагал среди звёзд, распространяя Свою ложь везде, куда направлялся.
— Возможно, о, великий и могучий владыка, вы объясните для моего аколита?
Когда Кор Фаэрон говорил, его лицо практически не двигалось. Оно оставалось холодным и неменяющимся, словно посмертная маска.
— Сейчас затишье, но скоро всюду будет свет и гром, и тогда мы принесём богам грандиозную жертву. Если собираешься учиться, тогда смотри, наблюдай. Мне нужна численность противника, — потребовал тёмный кардинал у экипажа.
— Мы насчитали восемь капитальных кораблей, мой повелитель: два линейных крейсера, три крейсера, три лёгких крейсера, — протянул меланхолический голос. — Двадцать два эскортника.
Кор Фаэрон осмотрел боевой порядок готовых встретить его врагов, которые выстроились двухрядной стеной кораблей.
Тенебрус выжидающей наблюдал. Йенг же рискнула бросить прямой взгляд на тёмного кардинала.
— Они знали, что мы идём, — в конце концов заключил Кор Фаэрон. — И, тем не менее, отправили навстречу нам лишь одну из своих крестоносных боевых групп. Очевидная ловушка.
Тёмный кардинал ничего больше не сказал, но тут заговорил Придор Вракон. Ему не требовалось ничего объяснять, однако, что-то сподвигло его на это. Возможно, Четвёрка одарила Йенг малой толикой своей благосклонности, и женщина молилась, чтобы так оно и было.
— Противник ждал нас, о чём говорит численность и хорошая организованность, — пояснил Вракон.
Если Кор Фаэрон и осудил тёмного апостола за объяснение, то никак не проявил этого внешне. Он продолжал смотреть на врагов. Время от времени Несущий Слово едва заметно двигал когтем или глазом, и тогда члены экипажа бросались исполнять неведомые Йенг, но совершенно ясные им приказы.
— Также возможно, что противники ожидали вмешательства моего владыки Кор Фаэрона, — продолжил Вракон громким скрипучим голосом, проходившим через древние эмиттеры доспехов. — Для них он – великий трофей. Данная система позволяет организовать засаду. Технологические средства обнаружения ограничены активностью звёзд. Доступ к варпу ограничен испускаемой станцией мощью и трансреальным варп-феноменом, позволяющим ей функционировать. Мы попадём в засаду.
Всё это было представлено как простой факт, и ни Вракон, ни Кор Фаэрон не выглядели встревоженными. Тёмный кардинал не двигался. Он не поднимал тревогу и не велел своим воинам браться за оружие, а апостол говорил медленно, едва ли не в трансе, словно каменный оракул, который возвещал о роковом конце.
— Нас будет ждать и другой флот, спрятанный. Расположение таким образом видимых нам сил – это провокация. Враг просит нас сразиться с ним. — Тёмный апостол поднял руку в огромной силовой перчатке и указал на тактический гололит. — Скрытый флот разместится посередине между солнцем и звездой, в планетарной слепой зоне ауспика. Если есть и третий, то, думаю, он ожидает в межпланетном пространстве. Видимые силы – блокирующие. Их цель – держать нас подальше от мира. Если мы изменим курс, они тоже переместятся и вступят с нами в бой на дальней дистанции с целью удержать наш флот до тех пор, пока одна или более групп прикрытия не сократят дистанцию или не вынудят нас полететь прямо на блокирующие силы беспокоящими ударами. — Вракон посмотрел на верхнюю часть окулуса. — Они зайдут сверху или снизу плоскости эклиптики, возможно, с тыла. Противник намеревается завлечь нас в ловушку и уничтожить.
— Тогда как нам заполучить приз? — спросил Тенебрус. — Осуществить вторжение вы не можете, как и телепортироваться с такого большого расстояния. У вас не получится подобраться достаточно близко, чтобы сбить защищающие город пустотные щиты. Думаю, колдовством тоже не воспользоваться.
— Нет, — сказал Вракон. — Даже если сбить щиты, вызванная псайкерским маяком эмпирейная рябь раскидает наши души по всем уголкам варпа, и не важно, задействуем ли мы технологию или колдовство.
— Тогда мне крайне интересно услышать ваше решение.
Йенг тайком оглядела участников разговора: Тенебруса, Вракона и Фаэрона. Ответил тёмный кардинал.
— Твоего колдовства будет недостаточно, Длань Абаддона, а вот моего – вполне. Я – благословлённый богами, носитель и защитник Слова. Истинно верующим Силы даруют другие способы. — Он едва-едва повысил голос, но эффект от этого проявился мгновенно. Йенг тут же заметила среди экипажа всплеск активности. — Начинаем атаку.
Третий лейтенант оторвал взгляд от своей рабочей станции и поднял глаза.
— Согласно энергетическим сигнатурам, все приближающиеся корабли Несущих Слово вышли на полную мощность, моя госпожа. Они набирают максимальную скорость для атаки. При сохранении текущего курса противник пройдёт прямо сквозь наш боевой порядок через час.
Атаги кивнула и прищурила видимый глаз, когда инфомонокуляр напрямую вывел информацию на её левую сетчатку.
— Такой характер приближения к цели не подходит для осуществления вторжения. Они знают, что мы готовим им ловушку, — сухо произнесла командующая группой, после чего начала говорить быстро и решительно. — Увеличить глубину боевого порядка, вогнутый нос, протяжённость шесть с половиной тысяч километров до оконечности, — приказала она. — Капитальным кораблям «Иолуса» приготовиться к запуску торпед, один залп, повернуть правый борт на девяносто градусов для дачи залпа левым бортом. Исключение – ''«Люкс этерна»'' и ''«Эксеунт малус»''. Капитаны Годрик и Зиновий – оставаться наготове. Эскортники, внимание. Торпедные корабли – открыть огонь по моей команде, вы в авангарде. Рассеивание скимитаром, группам разделиться по буквенно-цифровым обозначениям. Чётная группа – девять с половиной тысяч километров выше эклиптики. Нечётная группа – девять с половиной тысяч километров ниже эклиптики. ''«Люкс этерна»'' и ''«Эксеунт малус»'' – подготовить нова-пушки к немедленному залпу. Всем кораблям-носителям, не запускать штурмовики до дальнейших распоряжений.
Атаги расхаживала, пока отдавала приказы, а за ней летала небольшая стайка кибер-конструктов, чьи вокс-воры улавливали её слова и записывали в журнал боевых действий.
Раздался звон колоколов, а гомон на мостике усилился. Её приказы повторялись слово в слово при передачи на другие корабли и рабочие станции, находящиеся глубже внутри ''«Святой Астры»''. Эффективная координация действий столь крупных и тяжеловесных звездолётов являлась сложным делом, но экипаж Атаги был хорошо подготовлен и трудился споро. По мере того, как приходили подтверждения, офицеры сразу говорили о них Атаги прямо со своих постов.
— Все корабли докладывают, что торпеды готовы к запуску, — сказал один. — Широкое рассеивание скимитаром согласно приказу.
Командующая группой театрально махнула рукой.
— Ну так запускайте. Пусть эти вероломные ублюдки-демонолюбы почувствуют на вкус гнев Императора. И ещё, магистр-ординатум, убедитесь, чтобы ''«Святая Астра»'' летела впереди остальных, иначе какой вообще смысл быть чёртовым флагманом?
Артиллеристы ответили ей с энтузиазмом.
— Да-да, командующая группой.
Завопили сирены, и корабль загрохотал, когда торпеды длиной с башню выскользнули из носа. Они всегда выглядели так, словно двигались очень медленно, чуть ли не лениво, с трудом отрываясь корабля. Однако, стоило им улететь вперёд и присоединиться к роям других, как голубые огоньки их плазменных двигателей терялись среди ярко светящихся скоплений.
— Лево руля! — крикнула Атаги. — Всем кораблям, движение против орбитальной траектории главного мира. Повернуть батареи левого борта к врагу!
Под удары в набаты, ''«Святая Астра»'' – этот могучий зверь – стала рычать и стонать. Манёвровые реактивные двигатели начали поворачивать корабль. Пустотный пейзаж смещался, а вид на звёзды, открывавшийся из окулуса командой палубы, менялся до тех пор, пока не появился правый фланг вражеского боевого порядка. Изображение отдалилось, и правая часть окна залилась светом Срина и Гара. Солнца находились очень далеко, за пределами видимости. Сринагар же располагался чуть в стороне от левого борта, в нижнем правом квадранте окулуса. Выглядел мир как тонкий яркий полумесяц, чья крупная луна занимала пространство ближнего космоса. Орбиты между ними были словно усыпаны мерцающими соломинками – выделенными траекториями движения межлунных объектов. Вновь раздался грохот подруливающих устройств, но теперь со стороны правого борта, и ''«Святая Астра»'' медленно остановилась с металлическим скрежетом. Солнечный свет отразился от фигуры на носу корабля, которая навечно застыла в полусогнутом положении, милосердно даря воду страждущим.
— Выведите мне противника на главный гололит. Объективный пикт, дополненный инфопланом.
Главное гнездо осветилось светом пробуждающихся скоптических пластин, а затем в воздухе возник миниатюрный образ боевой сферы с резкими, похожими на драгоценные камни изображениями кораблей и огромным множеством инфомаркеров.
— Первый лейтенант Диомед, — резко произнесла Атаги, чьи слова срывались с губ подобно пулям. — Как там наши большие пушки?
— Командующая группой, ''«Люкс этерна»'' докладывает, что нова-пушка заряжена и готова к стрельбе. ''«Эксеунт малус»'' докладывает, что нова-пушка готова к стрельбе. Запрашивают данные целеуказания.
— Передай следующее. Центр боевого порядка, интервал – шестьсот пятьдесят километров. Выбор целей по желанию.
— Передано. — Диомед подождала. — Принято.
— ''«Люкс этерна»'', открыть огонь из нова-пушки немедленно.
Приказ был передан, после чего на тактолите вспыхнули маркеры, закреплённые за крейсером типа «Марс». Корабль выстрелил, и на дисплее возникла ярко-белая полоска света, протянувшаяся от носа звездолёта. Гравиометрические импеллеры нова-пушки разогнали плазменный снаряд до значительной части скорости света, поэтому он обогнал рои торпед в мгновение ока. Детонацию снаряда вызвал взрыватель, производящий расчёт времени плоть до малейших долей секунды. Нова-пушки являлись разрушительным оружием, но из-за скорости запускаемого боеприпаса даже малейшая ошибка могла привести к взрыву на огромной дистанции от цели.
— Доклад! — скомандовала Атаги. — Время до визуального подтверждения.
— Флотское световое расстояние, две минуты, — ответил лейтенант Басу.
— Я хочу получить информацию о нанесённом уроне сразу же, как она появится. ''«Люкс этерна»'', перезарядиться. ''«Эксеунт малус»'', огонь! — возбуждённо закричала командующая группой, брызгая слюной.
Сквозь пустоту пронёсся второй снаряд нова-пушки.
— ''«Люкс этерна»'' докладывает, что на перезарядку уйдёт четыре точка пять минут. ''«Эксеунт малус»'' уже начинает перезарядку, — сказала Диомед.
— Поддерживать равномерный темп стрельбы, залп каждые пять минут, двойной выстрел с интервалом в тридцать секунд. Я хочу, чтобы любой корабль со сбитыми щитами получил второе попадание. Прошлый доклад уже есть?
— Одна минута, две секунды, — отозвался Басу.
— Чёрт возьми. Слишком медленно, — произнесла Атаги и постучала костяшками по перилам. — Проведите глубокое авгурное сканирование. Всем кораблям, приготовиться дать бортовой залп сразу же, как они получат данные для наведения.
Затем наступило напряжённое ожидание. Атаги достала нюхательную коробочку и взяла щепотку стимулятора. Наркотик был отличного качества – витадандум из запасов, предназначенных для пилотов её штурмовиков.
— Я ощущаю твой взгляд, первый лейтенант, — сказала она Диомед. — Смотри на свою рабочую станцию. — Женщина втянула через нос наркотик и почувствовала, как участился пульс. — Так у нас уже есть данные о том попадании или нет, лейтенант Басу?
— Уже поступают, командующая группой. Изображение через шесть, пять, четыре…
— Выведи на вид-экраны. Я хочу это видеть, — приказала Атаги.
— Три, два, — продолжал обратный отсчёт лейтенант. — Один.
Взрыватель был настроен как надо. Командующая группа увидела голографический взрыв, распустившийся в центре вражеского боевого порядка. Отражённый свет омыл левый край окулуса и отбросил на палубу резкие тени.
— Внести авгурные данные. Дайте мне результаты! — прорычала Атаги, чьё сердце бешено колотилось под воздействием витадандума.
Её всё казалось чётче, яснее. Женщина ощущала себя так, будто могла голыми руками переломить хребет космодесантнику.
Тактический гололит зарябил, когда изображение начало перестраиваться в результате добавления новых данных.
Снаряд взорвался в самом центре вражеского боевого порядка, прямо позади идущих в авангарде кораблей. Замигали инфомаркеры, требуя обратить на себя внимание, и люди на мостике смогли собственными глазами увидеть результаты: маслянистый свет и огонь, возникшие после срыва пустотных щитов.
Палуба вновь ненадолго озарилась ложным рассветом, когда сдетонировал первый снаряд ''«Экзеунт малус»''. Ещё больше данных. Ещё больше попаданий. Ещё больше засверкавших и исчезнувших щитов.
— Прекрасная работа, прекрасная! — закричала Атаги, и раздались одобрительные восклицания. — Управление авгурами, распространить данные. Артиллеристы флота, скоординировать огонь на кораблях со сбитыми щитами. Вырвите их центр.
— Враг выйдет на дальнюю дистанцию стрельбы из лэнсов через тридцать две секунды, — доложил лейтенант Ашмар.
— Как и мы. Захватить цели лэнсами. Приготовиться открыть огонь, всем дать бортовой залп, широкое рассеянное масс-облако. Пусть ублюдки летят прямо в пасть Военного флота Императора! — воскликнула командующая группой.
Тактолит задрожал – это ''«Люкс этерна»'' вновь выстрелил из нова-пушки. Её снаряд прочертил пустоту, устремляясь к пока ещё неизвестному месту грядущего взрыва.
— Все корабли докладывают о захвате целей.
— Враг вышел на дистанцию стрельбы из лэнсов! — завопил Ашмар.
Попадания они ощутили сразу же, как увидели мерцающие огоньки турелей на приближающихся кораблях, ибо сфокусированные лучи двигались со скоростью света. Пустотные щиты боевой группы забурлили. Противник был гораздо лучше обеспечен лэнс-вооружением, чем имперцы, потому что имел на вооружение звездолёты более старых и совершенных моделей.
— Ответный огонь! — крикнула Атаги.
''«Святая Астра»'' содрогнулась от залпа своих главных орудий. Лэнс-лучи вспыхнули и исчезли, практически незаметные для человеческого зрения. Они уже нанесли урон, а глаза смертных его ещё не увидели. К противнику устремилась стена из торпед, болванок и снарядов, стена, столкновения с которой нельзя было избежать, лишь пережить с как можно меньшими потерями. Тем временем, сближающиеся корабли обменивались лэнс-огнём.
— Близкая дистанция через двадцать пять минут, — доложил Басу. — Сорок девять минут до соприкосновения с погодным фронтом.
Атаги опять втянула ноздрёй стимулятор, и пламя в мозгу женщины взревело ещё громче.
— Ненавижу использовать клише, — начала она, — но, думаю, сегодня я себя побалую. — Командующая группой улыбнулась той своей особой улыбкой, которую приберегала для боя. Улыбкой, которую её собственные члены экипажа боялись не меньше, чем враги. — Итак, началось, — сказала Атаги.
=='''ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЁРТАЯ'''==
'''ОБУЧЕНИЕ НЕОФИТА'''
'''АБОРДАЖНЫЕ ТОРПЕДЫ'''
'''«ЗАХОД МАСТЕРА»'''
''«Кантатум беллум»'' плыл сквозь пустоту, такой же мёртвый, как и труп в воде. Он функционировал на минимальной мощности. Чёрные Храмовники держали выключенными даже кислородотехномантические и жарорассеивающие системы. Звездолёт купался в полном свете солнца, а пустотная температура была очень высокой. Жар проникал внутрь корпуса ''«Кантатум беллум»'', и уже спертый воздух становился ещё душнее.
Вражеский флот прошёл ниже корабля Чёрных Храмовников, летя к Сринагару вдоль плоскости эклиптики по максимально прямой траектории.
Автореагирующие линзы Люцерна потемнели и стали практически полностью непрозрачными, когда сдетонировал очередной снаряд нова-пушки. Враг сохранял построение обратным клином, которое не было предпочтительным для стремительного планетарного штурма, и это приводило Люцерна в замешательство. Фотонная волна нова-пушки обрушилась на расположенные рядом друг с другом корабли, породив зрелище завихрений пустотных щитов, смещавших энергию, и овалов варп-огня, вспыхивающего вокруг звездолётов.
Два из них полностью лишились защиты.
— Вот этот, — сказал Бото, указывая через бронестекло на средний фрегат. — Щиты сбиты.
— Мы погибнем, — возразил Люцерн. — Имперский флот делает двойные выстрелы из нова-пушек с оптимальным интервалом. Если возьмём этот корабль на абордаж, при попадании по нему нас поглотит взрыв.
На космодесантника-примарис взглянули другие Чёрные Храмовники. Его присутствие до сих пор было нежеланным.
Беортнот, хоть и не входил в число посмотревших на Люцерна, с ним согласился.
— Он прав. Измени свой выбор, неофит.
— Это безумие. Парню недостаёт опыта, — сказал космодесантник-примарис.
— Именно так мы и тренируем братьев, сержант Люцерн, — пояснил кастелян. — Как ему набраться опыта, если он не подвергается риску или не имеет выбора? Поэтому он выберет, и выберет хорошо.
— Я не согласен, — настаивал Люцерн.
— Может, ты и превзошёл меня в бою, но я до сих здесь главный. Хочешь стать одним из нас? Следуй нашим порядкам, — произнёс Беортнот. — Бото, выбирай. И давай побыстрее. Через несколько минут корабли окажутся за пределами досягаемости. Какой нам взять на абордаж?
Бото смотрел на летящий флот. Разговор не нервировал и не смущал неофита. Юноша продолжал внимательно наблюдать.
— Этот, — твёрдо решил он и указал недрогнувшим пальцем на звездолёт чуть поодаль, на левом фланге.
Бото выбрал изящного охотника – корабль с необычным внешним видом.
— Обоснуй свой выбор, — велел кастелян.
— Он меньше остальных, значит на борту будет немного астартес-еретиков, однако, звездолёт не совсем уж мелкий, поэтому мы не заполучим бессмысленный трофей.
— Продолжай, — сказал Беортнот.
— Его щиты вот-вот упадут. Следующее попадание нова-пушки, если та не промахнётся, сорвёт их, однако, корабль находится слишком далеко от ядра боевого порядка и не получит серьёзных повреждений. Таким образом, мы останемся живы. Имперский адмирал целится в центр. Продолжай он так дальше и с такой же меткостью, нам ничего не грозит. Мы сможем вывести звездолёт из строя и отступить, не погибнув.
— И как нам его уничтожить?
— Нас мало, поэтому ударим по машинариуму.
— Каких вражеских сил стоить ожидать?
— Сто пятьдесят Несущих Слово, максимум. Возможно, тысяч двадцать смертных, но они не воины. Из рабов противника скверные бойцы.
Беортнот кивнул и повернулся лицом к Люцерну.
— Что скажешь, брат-сержант? — В его словах слышались злобные нотки. — Ты уже высказал нам своё мнение. Полагаю, у тебя для нас есть ещё одно.
— Я следую за вами, лорд-маршал, — ответил сержант.
— Ну же, скромность – не воинская добродетель, особенно когда ты уже проявил себя таким откровенным.
Люцерн взглянул на корабль.
— Я не могу оспорить суждение парня, — начал космодесантник-примарис. — Хотя добавлю, что он упустил фактор наличия варп-ксеносов в бойцах на борту.
— Тебе не обязательно использовать с нами старые эвфемизмы, — заметил Мортиан. — Мы знаем, чем являются эти создания – демонами врага.
— Ну значит нерождённые, — произнёс Люцерн. — Мы имеем дело с Несущими Слово. Там будут нерождённые.
— То есть, ты не отправишься с нами из-за упущения парнем одной детали?
— Нет. Я отправлюсь с вами. Я – один из вас. Я буду считаться вашим братом и сражаться плечом к плечу с вами за Императора. Просто указываю на то, что он пропустил. Для его поучения.
В окулусе вспыхнул ещё один выжигающий плазменный взрыв.
— А вот и второй, — сказал брат Меча Алан. — Двойные выстрелы с разрывом в тридцать секунд, пятиминутные интервалы. Нужно приготовиться и вылетать сразу после следующего снаряда, чтобы не попасть под плазменную волну.
Люцерн наблюдал за вражеским флотом. Корабли летели быстро, но в необъятной пустоте космоса казалось, будто звёздолеты ползут как облака в спокойных летних небесах.
— Да будет так, — заключил Беортнот. — Воины Анжуйского крестового похода, к абордажным торпедам.
Удар при выбрасывании всегда был неожиданным, хоть ты и знал, что он неминуем. А ещё неприятен. Люцерн ничего не мог поделать, кроме как ждать этого момента во тьме стеснённого цилиндрического пространства торпеды. Заключённый внутри своих доспехов сержант наблюдал за изменением цвета бортовых люменов и обратным отсчётом на дисплее шлема.
В конце концов, Люцерн ощутил удар, сопровождавшийся рёвом кратковременно работающих двигателей. Ускорение было таким, что сержант почувствовал, будто ему врезали под дых. Запуск из трубчатой направляющей абордажной торпеды представлял собой испытание, которое доводило тело космодесантника до предела и сдавливало его позвоночник. Обычному человеку не выдержать столь резкого ускорения. На грудь Люцерна оказывалось воздействие гравитационной силы, эквивалентной нескольким терранским G, поэтому он не мог втянуть в легкие воздух. От столь мощного давления сплавленная рёберная коробка начала трещать, и, несмотря на все улучшения, по краям разума Люцерна медленно заскребли пальцы бессознательности. Торпеду жёстко выбросило в космос почти на предельной скорости, но именно в её стремительности и заключалось всё преимущество такого метода доставки. Крейсер выпустил три торпеды одновременно. Расход энергии на запуск был крайне мал и непродолжителен, поэтому его не засекли, и ''«Кантатум беллум»'' остался скрыт. Корабль представлял собой металлический осколок, который незаметно вошёл в плоть бесконечности. Торпеды же выглядели как крошечные твёрдые соринки в беспредельной черноте, столь незначительные, что заметить их удалось бы лишь при целенаправленном активном сканировании пространства, а усиливающийся обстрел со стороны имперского флота делал торпеды и вовсе невидимыми. Электромагнитные импульсы, возникавшие после взрывов снарядов нова-пушек, ослепляли авгуры на целые минуты, да и боевая сфера полнилась полуэмпирейными завихрениями перегружающихся пустотных щитов.
Двигатели выключились, ускорение прекратилось, а давление исчезло. Теперь торпеды двигались в пустоте неуправляемо, словно обычные пули. Лишь в последние секунды полёта, когда они окажутся настолько близко, что враг уже почти ничего не сможет с ними сделать, корректирующие реактивные двигатели включатся и направят торпеды прямо к цели.
Низкокачественный вид-захват, выполненный авгурными линзами торпеды, демонстрировал Чёрным Храмовникам зернистое монохромное изображение вражеского корабля, которое неоднократно заливалось белизной из-за орудийный вспышек. Без работающих двигателей внутри торпеды царила зловещая тишина, и на первый план выходили звуки втягивающегося воздуха да шипение дыхания, проходящего через подшлемную респираторную маску Люцерна. Всё это перемежалось регулярным писком отметок дальности.
— Приготовьтесь, братья мои! — сказал Беортнот.
— Мы готовы! — ответили остальные.
Торпеда была пятиместным транспортным средством среднего класса. Носовую точку занимал брат Алан. За ним шёл Беортнот, далее Бото, который поменял скаутскую броню на полный комплект панцирного пустотного обмундирования, потом инициат по имени Сциоп, и, наконец, Люцерн. Все космодесантники фиксировались на месте обитыми удерживающими дугами и примагниченными к полу сабатонами. Чёрным Храмовникам приходилось держать оружие подальше от дуг, но таким образом, чтобы иметь возможность воспользоваться им сразу по прибытию. Из-за тесноты это было очень неудобно.
— Шестьдесят секунд до удара, — известил братьев кастелян.
Значение счётчика обратного отсчёта устремлялось к нулю, а вражеский корабль на миниатюрном изображении, выводимом внутри шлема Люцерна, уже выглядел огромным.
— За святого Сигизмунда! — воскликнул Беортнот
— Основателя нашего ордена , да оценит он наши деяния с гордостью! — отозвались другие.
Люцерн не знал призывов и как на них отвечать, так что просто слушал.
— За Империум человечества! — крикнул кастелян.
— Мы, дети Терры, чисты, и мы – полноправные владыки звёзд, — ответили остальные.
— Смерть предателям! — заявил Беортнот.
— Они отвергают свет и пятнают чистоту.
— За Императора Терры!
— Наисвященнейшего, наичистейшего, единственного истинного бога.
— Направь нас к свету своего существа.
— И не познаем мы страха.
Когда оставалось всего пять секунд, торпеда запустила подруливающие устройства. Она резко вильнула, и от этого движения возникло ощущение подъёма, хоть в пустоте это и было условным понятием. Что-то где-то наконец заметило их, и вокруг торпеды начали взрываться зенитные снаряды, чьи осколки застучали о корпус. Прямое попадание из противокорабельной скорострельной пушки или лазерным лучом прикончит Чёрных Храмовников.
За секунду до удара пробудились мелта-резаки.
— Ни жалости! Ни пощады! Ни страха! — закричали все космодесантники.
Этот боевой клич Люцерн знал хорошо.
Торпеда с огромной силой врезалась в корабль, и зафиксированного дугами сержанта бросило вперёд. Она стала трястись и сминаться, а механизмы торпеды начали погружать её глубоко в корпус вражеского звездолёта. Взревели мелта-батареи, что принялись рассекать внутренности судна перед ними. Космодесантников швыряло из стороны в сторону каждый преодоленный метр пути, но затем наступил момент, когда машинный дух вывел звонкую трель, и небольшая торпеда остановилась. Взрыв выбил её переднюю часть с оглушительным грохотом. Заряды поменьше раскололи фиксирующие дуги воинов, которым предстояло выбраться наружу через сплетения искорёженного металла.
Первым вышел Алан с поднятым щитом. Чёрных Храмовников ждали рабы-воины, поэтому брат Меча попал под перекрёстный автоматный огонь. Когда Люцерн пробился наружу, Алан и Беортнот уже убивали последних выживших. Сержант нажал на кнопку активации цепного меча и определил цель, но, стоило ему её заметить, как Бото разорвал человека на куски одним-единственным болтом.
Капли стекающего с корпуса расплавленного металла застывали на палубе, а сбоку от пробоины шипела пена. Запечатать брешь полностью не удалось, поэтому воздух выходил наружу с пронзительным визгом. Над изуродованными останками врагов поднимался кровавый пар, который уносился воздушным потоком и высасывался в космос через дыру.
Беортнот открыл вокс роты.
— Капитан Мортиан, брат Меча Венгис, докладывайте.
— ''Мы на борту, кастелян,'' — ответил Мортиан. — ''Брат Венгис восседает подле Императора. Его торпеду сбили. Все бойцы Венгиса погибли.''
— Если того пожелал владыка человечества, так тому и быть, — произнёс Беортнот. — Раздели своё подразделение. Отправь двоих на «заход мастера». Ты и остальные захватите нам транспорт, чтобы убраться отсюда. Обозначенная цель «Ангелус». Мы отправимся к обозначенной цели «Баракиэль». Таким образом, цель «Кассаэль» исключается.
— Машинариум там, — подал голос Алан. Он наклонил щит так, чтобы прикрыть как можно большую площадь тела. — Я пойду первым.
Кастелян кивнул.
— Веди. Ожидайте сильного сопротивления.
Чёрные Храмовники направились к цели.
— Бото, — позвал Люцерн, и неофит повернулся к нему лицом. — Что значит «заход мастера»?
— Устроить хаос. Отвлечь внимание от первостепенных целей. Уничтожить попутные цели, — ответил неофит. — Это славное назначение.
— То есть, самоубийственный заход?
— Да, — сказал Бото, когда сержант поравнялся с ним. — Они не вернутся, и, если Император с нами, не вернёмся и мы, а отправимся к Нему и Будем с Ним, в свете и Его славе навеки вечные.
— Если Он того желает, да будет так, — произнёс Люцерн, уже начиная задумываться, а действительно ли Император хотел этого.
=='''ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ'''==
'''АТАМ'''
'''ПОМАЗАННИКИ'''
'''К ЦЕНТРУ'''
Два флота столкнулись, и началась буря насилия. Несущие Слово проникали в боевой порядок имперцев подобно тому, как кончик меча погружался в нагрудник. Лэнс-турели хлестали сфокусированными лучами по пролетающим целям, а корабли давали полные бортовые залпы в обоих направлениях, что сопровождалось вспышками зыбкого света.
Флот Хаоса двигался с огромной скоростью, поэтому контактный бой продлился менее половины минуты, после чего обе стороны отдалились друг от друга. Однако, за те тридцать секунд мир перевернулся с ног на голову: всё пространство между кораблями терзалось вихрем смертоносных энергий, щиты срывались, порождая потоки радиации, снаряды врезались в незащищённые корпуса, а непрерывно поддерживающиеся лэнс-лучи оставляли гигантские борозды на металлических шкурах звездолётов.
В процессе всего этого Атаги выкрикивала приказы.
— Эскортникам и лёгким крейсерам разжечь двигатели и начать ускорение до догонной скорости. Приготовиться броситься погоню сразу же, как противник пройдёт переднюю линию. Всем кораблям передней линии приготовиться открыть огонь из батарей правого борта и ускориться до четверти скорости. Измените направление движения в соответствии с планетарным вектором подхода, пролетите параллельно этим псам и сокрушите их сзади.
''«Святая Астра»'' дрожала в такт выстрелам своим основных орудий, а её пустотные щиты вспыхивали, сбрасывая массу и энергию в варп, и меняли цвет на пурпурный, синий и фиолетовый, что сопровождалось возникновением разрядов, которые вихрились вокруг корабля и мешали обозревать боевую сферу.
Несущие Слово устремлялись к Сринагару подобно рассекающим пустоту кинжалам. Их лэнс-турели стреляли назад, но имперцы уже находились за пределами секторов огня основных орудий предателей. За изменниками тянулись огненные следы, свечение щитов и полосы обломков. В пустоте вращалось некоторое количество остовов небольших кораблей, ставших главной целью имперского флота. Он пытался разорвать их на куски достаточно мелкие, чтобы пустотные щиты смогли выдержать удар. Один крейсер Хаоса пылал от носа до кормы, а не обоих его боках появлялись пузыри взрывов, быстро исчезавших в условиях безвоздушной пустоты. Умирающий звездолёт кренился и сходил с изначального курса из-за выходящих струями газов.
Дрожащий тактолит демонстрировал картину двух отдаляющихся флотов. Несущие Слово прошли сквозь порядки Имперского военного флота словно тасующиеся карты. Пунктирные линии показывали расчётные траектории кораблей, боеприпасов и обломков. На фоне же ревела тревога. В каком-то негерметичном помещении горел огонь, поэтому командная палуба была заполнена рассеивающейся дымкой, которую всасывали атмосферные рециркулирующие системы.
— Доклады о повреждениях! — крикнула Атаги. — Сначала корабль, потом флот. Второй лейтенант, скажи мне, что они сделали с моей девочкой!
— Пожары на палубах шесть, семь, девять и девятнадцать, командующая группой. Несколько попаданий по батареям левого борта. Системы наведения лэнсов не работают. Второй и третий пустотные щиты до сих пор опущены. Первый пустотный щит функционирует. Двигательные возможности не пострадали.
— Офицер связи флота! — позвала Атаги. Поворачивающаяся ''«Святая Астра»'' грохотала, выпуская вслед удаляющемуся врагу взрывчатку и энергетические лучи. — Что по остальным потерям?
— У ''«Грядущего света»'' нет щитов, умеренные повреждения, полное выгорание пустотной генератории. ''«Эксеунт малус»'' докладывает о серьёзных палубных пожарах на двадцати уровнях, но их удалось локализовать. ''«Беспощадный»'' докладывает о проблемах с реактором и не способен присоединиться к боевому порядку для погони. Остальные… — Он изучил список. — Мелкие царапины, моя госпожа. Суммарное число потерь среди экипажей составляет пятнадцать тысяч шестьсот человек и продолжает расти. Флотская охрана и прикомандированные силы Милитарума докладывают, что противник не проводит абордажных действий.
— А наш счёт?
— Парочка рейдеров, ещё три лёгких корабля поддержки и крейсер с искажёнными идентифицирующими кодами. Сравнение силуэтов даёт основания полагать, что это ''«Хозяин судьбы»''.
— Каков статус звёзд?
— Активность возрастает. Скоро выброс.
Задумавшаяся Атаги прищурилась.
— Отправьте ''«Грядущему свету»'' дополнительные ремонтные команды. Поднимите щиты корабля, или солнечная буря стерилизует его. Всем способным звездолётам – начать преследование. Капитан Ладинмок, ''«Вокс лексика»'' может запустить ударные суда сразу же, как пройдёт погодный фронт, не раньше. То же самое и для других носителей.
Зазвучала тревога, затем другая, потом третья.
— Во имя праха Старой Земли, что…?
— Предельные показания авгуров говорят о неминуемом сбое в работе реактора, ''«Хозяин судьбы»''! — крикнул Басу.
— Всем членам экипажа, прикрыть глаза! Приготовиться к столкновению! — скомандовала Диомед.
Сначала взрыв они увидели на тактолите: идеальную белую сферу, которая выросла в размерах, вспыхнула и исчезла.
Спустя секунду в корабль врезалась стремительная волна энергии. Пустотные щиты вновь засверкали и растянулись, приняв форму длинной светящейся капли. Взрыв оказался ярким словно умирающая звезда, хоть ''«Святая Астра»'' и была повёрнута в противоположную от света сторону.
— Полное разрушение, — доложил Басу. — Облако обломков расширяется со скоростью сто тридцать километров в секунду. Столкновение через шесть минут. Размер обломков небольшой, и они не должны пробить щиты. Угроза нулевая.
— Какой это подействовало на вражеский флот? — спросила Атаги.
— Незначительное ослабление щитов. — Сощурившись, Финнула взглянула на свои экраны. — Постойте. Они запускают подруливающие устройства. — Лейтенант поднялась и посмотрела в окулус. — Вражеский флот разделяется.
Атаги вывела на гололите своего трона плоское изображение с вид-передачей в реальном времени: корабли противника ускорялись и рассеивались. Командующая группой нахмурилась, и кожа вокруг её монокуляра пошла складками.
— Что они творят? Уничтожение одного крейсера не обратило бы их в бегство.
— Враг больше не направляется к планете, — сказала Диомед.
— Да вижу. Я хочу знать, что они делают, а не чего не делают, — произнесла Атаги и на мгновение задумалась. — Пошлите кодированный импульс оперативному соединению «Квартус-Дельфус-один». Пусть «Один» выйдет из-за Сринагара. Вряд-ли им сейчас удастся принять участие в сражении, но я хочу, чтобы оказывалось давление. Они слишком далеко и не смогут подключиться, однако, отвадят одиночные корабли от налётных ударов по Сринагару. Один хороший залп, и мы лишимся поселения вместе со станцией. Попробуем удержать противника подальше от планеты по возможности. Проинформируйте капитана Хустулина из «Квартус-Дельфус-два» о том, что он должен быть готов быстро выдвинуться на перехват с границы системы. Если эти псы собираются рассеяться, мы, по крайней мере, уничтожим нескольких в ходе их бегства.
— По воксу информация дойдёт до Хустулина через сорок минут, — сказал Атаги старший вокс-офицер – лейтенант Гонанг. — Корабли «Квартус-Дельфус-два» рассредоточены широкой сетью. Пройдёт два часа, прежде чем все они окажутся извещены и выдвинутся вместе.
— Так пошевеливайся! — Командуюшая группой слегка приуныла. Над рассеивающимися силами Хаоса настоящую победу одержать будет сложнее. — Отследить звездолёт Кор Фаэрона! — рявкнула Атаги. — И ещё, Диомед, пожалуйста, попытайся найти какое-нибудь объяснение тому, чего, чёрт возьми, они пытаются достичь!
По всей ''«Господствующей воле»'' разносился неспешный предупреждающий звон колоколов. Эффективность щитов упала на три четверти, поэтому теперь сквозь них проходили крупные обломки, боеприпасы и энергетические лучи. С потолков свисало так много цепей и священный украшений, что после каждого попадания корабль начинал дребезжать.
— Пора, — заявил Кор Фаэрон. Он встал со своего трона и принялся спускаться на палубу по крутым ступеням. В каждом движении тёмного кардинала чувствовалась мрачная целеустремлённость. Тем временем, корабль вокруг него трясся и грохотал, ложась на новый курс. — Имперские псы пускаются в погоню. Пока они сосредоточены на нашем уничтожении, мы уведём приз у них из-под носа.
Несущий Слово поднял к окулусу огромный кулак. Бронестекло с выгравированными на нём изображениями богов преломляло свет ярко вспыхивающих двигателей кораблей, набиравших ускорение, в результате чего Кхорна, Слаанеш, Нургла и Тзинча окружали мерцающие радужные огоньки.
— Ах, — произнёс Тенебрус, опуская свою парящую гравиплатформу рядом с Кор Фаэроном. Йенг видела, что её повелитель наслаждался каждым мгновением неудобства, которое он доставлял жрецу. — Итак, теперь вы расскажете нам, каким образом намереваетесь добраться до поверхности?
— Я покажу тебе, вероотступный чернокнижник, — прорычал тёмный кардинал и бросил на Тенебруса свирепый взгляд. — Я покажу тебе, чем боги одаривают истинно преданных. Я покажу тебе, как они служат тем, кто служит им лучше всего, — ухмыльнулся Несущий Слово чернокнижнику.
Могучим шагом Кор Фаэрон спустился с последней ступени, и тогда за ним последовал Вракон. Настил палубы скрипел под весом тёмного кардинала. Обойдя увенчанный троном шпиль, напоминавший гигантский рог, Несущий Слово ступил в его тень. Вперёд вышли бормочущие молитвы жрецы, из чьих имплантированных в спины труб валил фимиам. Людей окутывали сладковатые опьяняющие запахи гниения, пряностей, крови и мускуса.
Рядом с платформой трона собрались двадцать Помазанников в шлемах. Благодаря своим громадным терминаторским доспехам воины выглядели столь же устрашающе, сколь и сами боги. Там, где терминаторов безмолвно укрывали сгущающиеся заговорщические тени, царила тьма более плотная, чем должна была бы быть. Она делала слова на броне неразличимыми, а грани пластин размытыми, словно далёкие столовые горы, на которые наблюдатель смотрел через дрожащий от жара воздух. Но вот глаза Помазанников не искажались и светились ярко-золотым опасным светом. Светом знания и уверенности, светом перспектив, лежащих за пределами разумения смертных.
— Я покажу тебе то, что можно узреть лишь немногим избранным, — сказал Кор Фаэрон.
Тёмный кардинал с великой осторожностью вытянул палец, а его когти откинулись от тыльной стороны перчатки, позволяя ему нажать на небольшую панель, встроенную в толстую бедренную пластину. Из отделения в броне изверглись зелёные газы. Панель скользнула вверх и в сторону, явив взглядам клинок в обшитом бархатом углублении. Оружие замерцало и начало изменяться на глазах Йенг. В конце концов, оно, пусть и неуверенно, остановило свой выбор на форме кинжала с рукоятью, слишком маленькой для хватки Кор Фаэрона, и клинком, который выглядел как отбитый кусок кремня.
Глаза тёмного кардинала расширились, а ритм дыхания поменялся. Вид этого предмет доставлял ему огромное удовольствие. Какой-то механизм под ножом поднял оружие, после чего Кор Фаэрон провёл над ним рукой. Кожа материума задрожала от касания магии, и воспаривший клинок лёг в ладонь Несущего Слово. Тот с преувеличенной осторожностью сжал нож между большим и указательным пальцами.
— Вот это и есть способы перемещения, — сказал Кор Фаэрон.
— Другие способы, — произнёс Тенебрус, изображая интерес и удивление, хотя и он, и Йенг знали, на что смотрели.
— Это – один из атамов, отколотых от клинка меча, которым ранили самого Хоруса Луперкаля, — продолжил тёмный кардинал, поднося оружие к своим жадным глазам. — Десять тысяч лет назад боги посчитали меня достойным получить часть того наисвященнейшего орудия, и с тех пор я его берёг. Анафем нёс просвещение и был удивительным инструментом богов. В это осколке заключена доля неизмеримой силы анафема. Он способен заставить прозреть даже самого тёмного безбожника, дабы тот узрел истину. Однако, у него есть и другие свойства. Посмотришь ли ты на них, Длань Абаддона?
Клинок в руке дарил Кор Фаэрону такую бурную радость, что обращённый к Тенебрусу взгляд Несущего Слово ненадолго стал благожелательным.
— С удовольствием, — ответил чернокнижник.
— Воины-Помазанники! — провозгласил тёмный апостол, и внезапно раздалось шипение вспомогательных мышечных волокон да рычание сочленений доспехов, когда терминаторы вдруг ожили. — Приготовьтесь воевать ради великой славы Сил!
К громко запевшим жрецам присоединились запертые в клетках под полом хоры.
Кор Фаэрон нанёс рубящий удар сверху вниз. Шёпот атама, с которым он начал рассекать воздух, к концу сменился пронзительным криком навзрыд, и тогда широко разошлась сама кожа материума.
Нанесённая реальности рана напоминала открывающий глаз или отверстие родового канала. Она была полностью двумерной и выглядела одинаково, с какого угла на неё не посмотри. Йенг обошла разрез, скрывавший то, что находилось за ним, но сам никак не менявшийся. Женщина видела в нём неосвещённое внутреннее пространство какого-то здания, в темноте которого выделялись дрожащие линии. Всё было расщеплённым, как при взгляде через призму. Казалось, будто каждая часть спектра вибрирует с частотой, отличной от иных, из-за чего многочисленные изображения, сотканные из различных оттенков тьмы, а не света, наслаивались друг на друга, вызывая тошноту у наблюдателя.
— Вперёд, мои воины, добудьте мне победу, — сказал Кор Фаэрон.
— Как того требует Четвёрка, — добавил Придор Вракон.
С этими словами тёмный апостол вошёл в разрыв, и следом за ним колонной по одному зашагали Помазанники. Они были неукротимыми, однако, за прочность доспехов приходилось платить скоростью, поэтому прошла целая минута, прежде чем исчез последний.
— Ты следующий, чернокнижник, — велел Кор Фаэрон. — Исполни свой долг перед Воителем. Принеси мне то, чего я желаю. Найди источник этих видений. Возвращайся с информацией, или не возвращайся вовсе.
Тенебрус оглядел разлом сверху до низу.
— Поразительно, — сказал он, после чего шагнул внутрь.
Йенг наблюдала за ним, ожидая увидеть его и остальных стоящими в месте по ту сторону, возможно, искажёнными, но в помещении никто не появился. Женщина испугалась.
— Ты мешкаешь, — обратился к ней тёмный кардинал. — Я ощущаю внутри тебя противоречие. Ты лучше своего повелителя. Твоя вера чище. Ступай. Послужи силам, и тоже получишь просвещение, которого никогда не познать Тенебрусу.
Она осмелилась взглянуть на Кор Фаэрона, чьи обращённые к ней холодные древние глаза мерцали подобно заключённым внутри пещеры звёздам.
— Вера, — произнесла Йенг. — Я обрету веру в богов.
Сомкнув веки, женщина зашагала по дороге через варп, а за её спиной закрылась прореха во времени-пространстве, оставляя лишь едва слышимый, затихающий звук мягко позвякивающих цепей.
На Йенг обрушилась чудовищная какофония криков, затронувшая не только слух, но и, каким-то образом, остальные чувства: зрение, осязание, обоняние и вкус. Такого она не ожидала. Женщина думала, что просто войдёт внутрь и окажется в обещанном месте, но этого не произошло, и тогда началась паника.
Что-то преграждало ей путь – жуткое пылающее создание, которое молча не давало Йенг пройти дальше. У существа не имелось никаких отличительных черт, лишь длинные огненные конечности, постоянно исчезающие подобно языкам пламени. Оно испытывало боль, его спина была выгнута, а позади виднелись сотканные из света расправленные крылья, напряжённые, словно бы готовые отделиться от тела. И всё же, Йенг чувствовала, что создание видит её и не позволит продолжить путь.
Женщина ощущала вокруг себя присутствие ищущих разумов, голодных тварей с намерениями грызть и неутолимыми аппетитами. Она попыталась протолкнуться вперёд, для чего обратилась к своим силам, что были с таким трудом заработаны на службе жестоким богам. Однако, продвинуться ей не удалось.
На руке Йенг железной хваткой сомкнулись чьи-то длинные тонкие пальцы. Нечто подняло женщину несмотря на её попытки отбиться. Картина перед глазами изменилась. Шёпоты затихли. Йенг оказалась на каменном полу кабинета, где в воздухе метались бумаги. Женщина не могла думать. Она была одновременно и в этом помещении, и где-то ещё. В голове стоял звон, а мир кружился и размывался прямо как тот открывавшийся через прореху вид. Пылающее создание заслоняло собой мысленный взор Йенг, вымещая всё остальное. Лишь его женщина видела отчётливо, нависающего над ней, с протягивающимися от перекошенного тела закрученными вихрями силы.
Перед существом встал появившийся Тенебрус. Он был рядом с ученицей. Именно пальцы чернокнижника она ощущала на своей руке, пальцы, касания которых так страшилась, но в которых сейчас обрела спасение.
— Йенг! Йенг!
Тенебрус встряхнул её, отчего зазвенели цепочки. Она ошеломлённо посмотрела на него, неспособная сфокусировать взгляд, который был обращен ему за спину, где до сих пор находился нависающий страж с завивающимися языками пламени. Присутствие создания обжигало сетчатку глаз и опаляло душу. Затем Йенг почувствовал что-то на губах, что-то холодное и твёрдое, горлышко флакона. Чернокнижник схватил ученицу за цепочки на голове и потянул их назад. Боль от натягивания пронзавших кожу колец помогла женщине сконцентрироваться.
— Пей! — велел Тенебрус, после чего залил Йенг в рот какую-то мерзкую жидкость, которую она, захлёбываясь, начала извергать из себя. — Пей! — повторил чернокнижник и ещё сильнее запрокинул голову ученицы.
Зелье обжигало внутренности, причём не только желудок, но и остальную часть организма, успокаивая бешено вибрирующие атомы её существа и шаг за шагом, с болью, затягивая душу обратно в оболочку из плоти.
Тенебрус отпустил ученицу, когда та проглотила жидкость. Золотое создание исчезло. Йенг упала и распростёрлась на полу.
В руки начал просачиваться исходящий от камня холод. Здание содрогалось, и первой мыслью женщины была мысль о трясущемся от ужаса животном, но потом Йенг поняла, что трясётся она. Дрожь охватывала всё тело: от ступней до макушки черепа.
— Йенг? — спросил Тенебрус.
Ученица подняла взгляд. Глаза и голова болели.
— Мой повелитель, — ответила она, а затем её стошнило на пол.
— Ты демонстрируешь свою слабость. Встань, Йенг, служительница богов, и будь сильной, — велел чернокнижник.
Он низко наклонился и помог ученице встать. Женщина увидела, что Тенебрус пользовался лишь одной рукой, в то время как другую прижимал к раненому боку. Эта конечность была тёмной из-за растекающейся крови.
— Прошу прощения. — Йенг вытерла рот дрожащей рукой. К горлу вновь подступила рвота, но женщина сдержала порыв. — Я подвела вас.
— Разве? — сказал Тенебрус, после чего оглядел помещение, нашёл посох и поднял. — Переход оказался непростым. Думаю, если бы Кор Фаэрон находился сейчас в этой комнате вместе с нами, он бы не продолжал хвастаться своим варп-искусством. Нам мешали, Йенг. То, за чем мы пришли сюда, не хочет, чтобы его нашли. — Чернокнижник взглянул на ученицу. — Он же не явился, верно?
Йенг покачала головой.
Где-то невдалеке от них раздалась очередь из болт-автомата.
— Несущие Слово столкнулись с сопротивлением и в материуме. Тёмный кардинал не так уж и уверен в успехе, как притворяется.
— Что нам делать, повелитель?
— Выполнять наш долг перед богами и самими собой. Мы найдём душу, которой приходит видение. Вся эта гора – резонансное устройство для направления и усиления психической энергии через один-единственный фокусирующий разум, поэтому куда ещё нам направляться, как не к центру?
=='''ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ'''==
'''ИНФОПИЯВКА'''
'''ХРАБРЫЙ ИСТОРИТОР'''
'''ИСПЫТАНИЕ АРЕЙОСА'''
— Ну как там?
Фабиан расхаживал взад и вперёд по каменному полу. Книги приглушали шаги, хотя эти звуки всё равно раздражали его подчинённых. Негромкий стук раздавался на фоне низкого мелодичного гудения инфостанков, которые историторы расставили вокруг себя группами. Их последовательно соединённые инфосвятители жадно высасывали из ноосферы станции все единицы информации до последней при помощи инфопиявок.
— Мы не особо продвинулись с последнего раза, как вы спрашивали, историтор-майорис, — ответила Сериса Валлия, управлявшая главным регулятором инфопиявок вместе с младшим адептом.
Прямо перед ней находились три рунных пульта, что были отмечены таинственными знаками Механикус.
— Архивы обширны, — подал голос Румагой. Он нервничал даже больше, чем Фабиан, и продолжал осматривать стеллажи с незаменимыми журналами наблюдений, словно те вдруг исчезли бы, отведи мужчина взгляд. Первый транслитератор уже потерял Сов и был понурым. Потеря ещё и архивов, вероятно, окончательно сломила бы его. — Вы пытаетесь скопировать данные за тысячи лет в исчисляемый часами срок. Я бы счёл подобное невозможным, но…
Румагой умолк, поглядывая на машины историторов. Чего он не мог сказать, так это того, что, несмотря на продвинутое оборудование, созданное по высочайшим стандартам Механикус, историторы, возможно, не сумеют спасти память Сринагара.
— Просто дайте мне время, — сказал Фабиан, едва сдерживая раздражение.
— Ты уже спрашивал минуту назад. Оставь их, Фабиан, — мягко произнесла Йассилли.
— Посмотрите сами, сэр, — заговорил адепт Гуйлинь. — Индикаторы выполнения сдвинулись совсем ненамного.
В его толстых очках отражались три пузырьковых измерителя с жёлтой жидкостью. В каждом плавали крошечные черепа, а уровень жидкости поднимался по мере того, как информация извлекалась из машины и копировалась в оборудование Логоса.
— Он прав. Оставьте это нам, — поддержала Гуйлиня Валлия. — По крайней мере, самые ценные копии на твёрдых носителях уже не здесь.
— Верно, — согласился Фабиан. Они вынесли отсюда сотни коробок, однако, их оставалось ещё столько, что казалось, будто историторы не спасли вообще ничего. Фабиан нервно наблюдал за машиной. Гуйлинь остановил загрузку, чтобы поменять продолговатые инфокристаллы в пиявочном массиве. Вытащенные запоминающие устройства были обжигающе холодными, поэтому на их поверхности тут же стала замерзать содержащаяся в воздухе влага. Историторы в перчатках сложили инфокристаллы в ящики. — У меня есть ужаснейшее ощущение надвигающейся опасности, — поделился Фабиан с Йассилли так, чтобы не услышал Румагой.
— Не пугай их, — ответила женщина. — Они стараются изо всех сил. Согласно индикаторам, нужно ещё пять минут.
Историтор кивнул. На него давил груз тысячелетий записей, которые безмолвно умоляли его о спасении. Фабиан, как и первый транслитератор, не хотел терять данную информацию. Они успели вывезти лишь малую долю хранившихся в архиве накопителей, но практически всё, что проходило через станцию, содержалось в древних машинах под ней. По самым скромным оценкам, те данные уместились бы на миллионах свитков. Было крайне важно извлечь их.
— Мне так хочется забрать и все записи на твёрдых носителях, — произнёс Фабиан, бросая беглый взгляд на Румагоя.
Транслитератора печалила грядущая потеря.
— Если повезёт, они пролежат тут и следующие десять тысяч лет, — сказала Йассилли. — Нам ведь нужно довольствоваться только ноосферными записями, разве нет? Это мера предосторожности. Они ни за что не заберутся так далеко. Их либо уничтожит Атаги, либо сами пустятся наутёк.
И тут зазвучала тревога. Поначалу вдали, в нескольких уровнях выше, но затем вопли визжащих машин стали распространяться в их направлении. В конце концов, к хору присоединились и спрятанные где-то в высоком потолке эмиттеры.
— Ох, Трон! — воскликнул Румагой. — Враги. Они здесь!
— Так на чём мы там остановились? — спросил Фабиан и подошёл к пиявочному массиву. — Быстрее! — поторопил мужчина техника.
— Быстрее не можем, сэр, — ответил Гуйлинь.
— Ещё три минуты, не больше, — доложила Валлия.
Историтор-майорис сжал кулаки.
— Фабиан, — позвала его Йассилли.
Страх в её голосе заставил Фабиана быстро обернуться.
Она указала на паривший в воздухе огонёк. Беззвучно танцующие языки холодной плазмы медленно летели по проходу между стеллажами инфосклада в сторону железных ограждений, рассекавших пещеру надвое. Метров за восемьдесят до них огонёк задрожал и устремился назад наискось, на север, проходя прямо через стеллажи вдоль прохода с эфемерной лёгкостью. Там, где он касался бумаги, её края начинали светиться и шуршать, колыхаемые потоками чего-то иного, нежели воздух.
— Ну тебе же есть что сказать, разве нет? — сказал Фабиан. — Никогда не искушай судьбу. Особенно в подобных местах.
— А с чего это я стала виновата? — спросила Йассилли.
— Для вызова богов хватит и беспечных слов, — ответил историтор-майорис. — Нам придётся следовать за ним. Гуйлинь, Сериса, заканчивайте выгрузку. Вы… — Он указал на двух других. — Подготовьте транспортные ящики с извлечёнными инфокристаллами и вытащите их отсюда.
Возле грависаней лежала куча открытых ящиков, половина которых уже была сложена на платформу.
— И куда нам их доставить? — спросил один из них. — Если враг здесь, нам на орбиту не попасть.
— Понятия не имею. Придётся спрятать. Может, передадим силам снаружи, в городе на поверхности.
— Погода, — заметил помощник Румагоя. — Надвигается буря.
— Что вы предлагаете, Румагой?
Адепт взглянул на него с беспомощным видом.
— Я не знаю.
— Тогда проявите инициативу, — рявкнул на подчинённых Фабиан. — Вы же историторы, так? Просто это закончите, а это погрузите.
Историтор-майорис достал оружие и вдавил кнопку активации на рукояти своего силового меча.
— Все остальные, кто ничем не занят, идите со мной, — велел он.
Их группе придали отделение солдат из Сринагарского XV. Полдесятка историторов вытащили пистолеты, а несколько принесли с собой лазкарабины короткой модели, поэтому помещение наполнилось едва слышным жалобным воем, когда они привели в готовность зарядные блоки.
— Как думаешь, что это? — спросила Йассилли. Женщина захватила собственное оружие: болт-пистолет, который ей приходилось держать двумя руками, хотя тот имел небольшой калибр и был предназначен для использования простыми людьми. — Оно прекрасно, — сказала историтор возведённый, наблюдая за танцем холодного пламени.
— Прекрасно, но не сулит ничего хорошего, — ответил Фабиан.
Он подал группе знак рассредоточиться и следовать за огоньком. Выйдя в поперечный проход, Фабиан зашагал в темп движению холодной плазмы. Огненные языки затрепетали, закручиваясь широкими спиралями и проходя меньше чем в полуметре от историтора. Раздался различимый хруст, возник запах серы, а затем огонёк метнулся прочь на огромной скорости, пролетев сквозь несколько рядов шкафов и стеллажей, что сопровождалось отрывистым и резким треском.
— Найдите его! — крикнул Фабиан, мчась за ним, но не видя.
— Здесь! — позвал кто-то из группы.
Голос был приглушённым.
Историтор побежал влево. Огонёк долетел до центра пересечения шести проходов: свободного от шкафов и стеллажей круглого пространства, служащего зоной для отдыха или изысканий. Древняя мебель здесь была погребена под коробками из гниющего фибролита, а на другой стороне от неё находился плазменный огонёк, который двигался по сжимающейся спирали. Переменчивые языки пламени начали танцевать всё быстрее, и ещё раздался низкий монотонный гул, отчего Фабиана бросило в дрожь.
Рядом с ним встала Йассилли.
— Оно остановилось?
— Что бы там ни должно было случиться, сейчас это произойдет, — сказал Фабиан. — Занять укрытия и приготовиться! — закричал историтор.
Гул усиливался, заставляя содрогаться его внутренности.
Воздух вдруг распоролся, словно порванная надвое бумага, и из прорехи излилось адское золотое свечение. Следом появилась фигура. Её вышвырнуло из пространства за пределами этого мира с такой скоростью, что поначалу люди не поняли, чем она являлась, лишь заметили огромные размеры. Нечто отскочило от пола, пробило собой кучу деревянных ящиков, разбрасывая в стороны пыльные манускрипты, и врезалось в ряд стеллажей. Оно проломило их и повалило огромное множество, прежде чем, наконец, приземлиться самому и затормозить, дважды перевернувшись в процессе. Фабиан узнал характерный стук: удар керамита о камень.
— Астартес-еретик! — возопил он.
Тьму прошили яркие полосы. Всех историторов брали в Логос за разум, но их физическую форму тоже доводили до совершенства, чтобы сделать людей пригодными для выполнения целей организации. Каждый обладал военной подготовкой, и никто не промахнулся. Бойцы Сринагарского XV проявили себя даже лучше.
Мелькающие лазерные лучи красного и голубого цветов касались наклонных пластин воина, погребённого под кучами ящиков и свитков. Фабиан решил, что он лежит на спине. Пытавшийся встать изменник качался из стороны в сторону до тех пор, пока не перевернулся, после чего уперся коленом в пол. Затем, с огромным трудом, он поднялся. Лишь тогда историтор понял, с кем они сражаются, и по его коже пробежали мурашки.
В тяжёлой броне воин возвышался над обычным космодесантников и солидно превосходил того по весу. Над высоким бронекапюшоном был установлен жуткий держатель для трофеев, увешанный черепами, вместе с которым рост предателя превышал три метра. Изменник носил терминаторские доспехи, практические неуязвимые для лазерного оружия Фабиана и его людей.
— Трон Терры! — перекричала Йассилли лай своего болт-пистолета. Выпускаемые ей снаряды врезались в живот воина, но их взрывы не причиняли никакого вреда. — Это то, о чём я думаю?
По архиву разнёсся гулкий грохот циклёров для скорострельного огня, досылающих снаряды в патронник, и историторы бросились врассыпную.
Все остальные звуки оказались заглушены стрекочущим рёвом сдвоенного болтера, который начал непрерывно выпускать болты. Этот оглушительный шум заполнял огромное пустое пространство подобно скалобетонной смеси. Освещаемый вспышками выстрелов изменник провёл оружием справа налево, а затем обратно. Снаряды врезались в коробки в центре зоны для чтения, разрывая их на части, обрывки бумаги дождём сыпались на пол словно разбрасываемое на параде Вознесения конфетти, а древесина раскалывалась и демонстрировала свои белесые внутренности под поверхностью, что веками покрывалась чёрным лаком. Болты вспыхивали, когда пробивали стеллажи, а их твердотопливные ракетные двигатели поджигали архивы. Один из солдат Сринагарского XV получил прямое попадание в бок грудной клетки. Мгновение назад он был живыми, дышащим слугой Императора, а затем на его месте возникла пустота, и лишь жидкая кровавая кашица медленно стекала по стеллажам. Бумага покраснела.
— Сколько ещё? — завопил Фабиан в вокс-бусину.
— ''Две минуты, двадцать пять секунд,'' — ответил Гуйлинь. — ''Затем нам нужно будет погрузить на грависани последние кристаллы и выбраться отсюда.''
Историтор-майорис выругался.
— У меня есть только одно оружие, способно пробить эту броню, — сказал он.
— Что? — закричала на него Йассилли. — У тебя нет ни шанса!
— Я не собираюсь сражаться с ним, — ответил Фабиан. — Я его отвлеку.
И тогда он побежал, низко держа голову и стараясь не попадать в поле зрения терминатора. Гигант же продолжал стрелять.
Сирены ревели по всей станции. Противники возникали на объекте в случайных местах, вываливаясь из дыр во времени и пространстве, и Арейос не знал, каким образом предателям удалось проникнуть внутрь. Не приходило никаких предупреждений, не спускались десантные корабли. Телепортация должна была быть невозможной, да и не скакали показания авгуров, что говорило бы о телепортационных вспышках. В любом случае, враги вдруг появились на объекте. Исходя из их странного разброса, капитан сделал вывод о прошедшем не по плану процессе перемещения. Тут имперцам повезло. Появись изменники одной группой, и бойцы Арейоса не смогли бы остановить такую силу: двадцать элитных терминаторов.
Мальчик по имени Феррен из улья Данер 50 испугался бы при виде этих выходящих из тьмы чудовищ, хоть он и был суров, ибо родился в выгребных ямах среди нищих, где его взрастило насилие. Паренёк бы съёжился и стал молить о пощаде. Однако, воин Феррен Арейос страха не чувствовал. Капитан не станет падать на колени или умолять, только сражаться.
Двигаясь к архивам, космодесантники свернули за угол и обнаружили в коридоре врага – легионера-изменника Несущих Слово, который носил древний вариант терминаторских доспехов модели «Индомитус». Арейос знал их сильные и слабые стороны. Капитан автоматически и подсознательно сравнил марку брони предателя с другими. Ему казалось, будто он знал данную информацию с детства, настолько основательно вплёл её Велизарий Коул в естество космодесантника. Это было для него важнее, чем валяющиеся в коридоре трупы адептов Телепатики и забрызганные кровью стены.
Воинов разделяло двадцать метров, а значит, спустя секунду начнётся бой на очень близкой дистанции. Арейос среагировал хладнокровно, как и его бойцы.
— Отделение двадцать-два, рассредоточиться и открыть огонь.
С ним было восемь воинов, облачённых в доспехи цвета синевы Ультрадесантников, но с обозначениями Первой роты Первого батальона Неисчислимых Сынов Гиллимана. Они плавно разделились, демонстрируя координацию уровня стаи птиц, уворачивающихся от хищников. Бойцы прицелились из болт-винтовок, однако, первыми выстрелить довелось не им.
Один из воинов Арейоса рухнул прежде, чем успел открыть огонь. Его нагрудная пластина оказалась расколота попаданиями пяти выпущенных с идеальной точностью болт-снарядов, и космодесантник лишился обоих сердец. Когда предатель уже переводился на следующего заступника, Сыны Гиллимана начали стрелять в ответ.
Коридор заполнился огненными следами летящих болтов. Терминатор был вооружён сдвоенной моделью древнего болтера и вёл огонь очередями, сберегая боеприпасы, хотя даже так оружие пожирало снаряды со зверским аппетитом, поэтому стреляющий изменник продвигался вперёд сквозь бурю осколков. Он стремился вступить в рукопашный бой. Свою последнюю жертву Императору принёс ещё один космодесантник-примарис Арейоса.
У терминатора закончились боеприпасы, и он бросился к имперцам. Смысла сражаться с предателем боевыми ножами не было, так что заступники стали отступать назад двойками, не прекращая вести огонь. Испещрённый воронками нагрудник Несущего Слово превратился в дымящуюся мешанину расколотого керамита. Один из бойцов капитана совершил ошибку, остановившись для перезарядки слишком близко к врагу, и поплатился за неё жизнью. Терминатор тяжеловесно врезался в него и, словно молотом, описал обвитым молниями кулаком дугу в воздухе. Попадание пришлось в наплечник космодесантника. Сила удара вкупе с воздействием расщепляющего поля уничтожила левую сторону его тела. В результате выделилось столько энергии, что второго воина в двойке швырнуло в стену. Он не успел подняться вовремя, и Несущий Слово обрушил ногу на его руку. Не давая космодесантнику оторваться от пола, терминатор добил свою жертву, впечатав кулак ей в голову.
Арейос побежал на изменника, который выпрямился и приготовился нанести удар сверху вниз. Упав на пол, капитан проскользил мимо терминатора в потоках искр. В движении он швырнул бронебойную гранату в ногу Несущего Слово, которая была зафиксирована на месте магнитными замками.
Взрыв гранаты расколол броню и разорвал ногу под ней. Терминатор повалился на пол, в то время как Арейос вскочил, вставил болт-винтовку в пространство между капюшоном и шлемом и стал опустошать магазин. Он всё стрелял и стрелял, а осколки сдирали с доспехов краску и оставляли воронки, ослабляющие броню. Голова Несущего Слово дергалась взад-вперёд. Когда внутри доспехов вспыхнуло пламя, изменник перестал шевелиться.
Капитан отошёл от мёртвого предателя. В шлеме Арейоса раздавались сигналы тревоги и от станции, и от членов его отделения. Мортис-руны пели свою погребальную песнь. Из-за пределов объекта ничего не приходило, а попытки капитана связаться с более крупными силами Мессиния на поверхности ни к чему не приводили. Корпускулярное излучение звезды порождало треск похожих на голоса помех. На тактические дисплеи Арейоса выводились данные от остальных подразделений внутри горы, и, несмотря на искажения в результате выброса частиц, картинка складывалась достаточно чёткая.
— Враги по всей станции, — сказал он. — Солнечная буря нарушает нашу связь. Мы должны предполагать, что помимо этого телепортационного штурма враг осуществил ещё и высадку. Отделение, разделиться. Сержант Коварн, возьми Мекето с Собелием и отправляйтесь к историторам. Эвакуируйте людей и их записи. — Арейос переключил вокс-канал на сеть роты и принялся перекрикивать создаваемые визжащими звёздами помехи, которые даже здесь, под тысячами тонн камня, терзали электромагнитный спектр. — Командному подразделению возглавить полуроту и встретить меня в Зале изречений, у входа в главную сферу. Остальным прочесать гору в поисках противника отделениями по пять бойцов. В одиночку в бой не вступать.
Затем капитан взглянул на своих воинов.
— За Императора и вернувшегося примарха, — сказал он.
Группа разделилась.
=='''ГЛАВА ТРИДЦАТЬ СЕДЬМАЯ'''==
'''ЗА СИГИЗМУНДА И ИМПЕРАТОРА'''
'''НЕРОЖДЁННЫЕ'''
'''ОДИН ИЗ НАС'''
Космодесантники участвовали в перестрелках на протяжении всего пути к палубам машинариума. Сначала на Чёрных Храмовников напали смертные. Этим людям недоставало дисциплины флотской охраны на имперских кораблях, но и простой оравой они не были. Их форма и стандартизированное вооружение намекали на наличие полноценного воинского соединения. Вместо офицеров людей возглавляли вопящие жрецы, распевавшие литургии ненависти и боли прямо во время атаки. Убивать таких врагов оказалось легко, а вот обратить в бегство – нет. Фанатизм наделял еретиков мужеством.
Люцерна это удивило. Он успел повоевать против различных сил, что поклонялись богам варпа, включая те, которые происходили из старых легионов, однако, сержант никогда не видел подобного уровня организации среди смертных последователей. Отвернувшиеся от света полки Астра Милитарум быстро теряли прежний облик. Порченые капитулы космодесантников зачастую раскалывались на банды грабителей. Сама суть Хаоса являлась полной противоположностью порядку. Однако, Несущие Слово опровергали данный факт. Люцерн ожидал увидеть осквернённый имматериумом звездолёт, но обнаружил тёмное отражение ''«Кантатум беллум»'' – корабль-церковь, наполненный предметами религиозного искусства и прочими символами веры. Бордовые и пурпурные стены были украшены мрачными демоническими ликами и изображениями Тёмных Богов в мириадах их форм, а ещё то тут, то там встречались освещённые огнём ниши, откуда выглядывали статуи мёртвых чемпионов.
Смертные не могли выстоять пред астартес. Люцерн же с интересом наблюдал, как действуют Чёрные Храмовники. Они сражались смешанными группами из неофита, инициата и брата Меча. Поначалу сержант предположил, что это из-за их численности, но затем увидел, сколь естественным и эффективным образом Чёрные Храмовники поддерживали друг друга в бою. Их способ ведения боя в корне отличался от строгих тактик космодесантников-примарис.
Когда они столкнулись с группой легионеров Несущих Слово, это проявилось особенно ярко.
Пятеро врагов поджидали Чёрных Храмовников на дальней стороне моста, который протянулся над заполненным трубами углублением. Все изменники несли оружие для ближнего боя, словно бы желая померяться силами с рыцарями Дорна. Как будто бы предатели специально разыскали их именно для этого. Длина моста составляла сорок метров, и он был практически квадратным: идеальное место для поединка, если бы его довелось выбирать.
— Замедлиться! — приказал Беортнот.
Перейдя с бега трусцой на широкий шаг, Чёрные Храмовники ступили на мост. Бото поднял болтер к плечу, но кастелян опустил его оружие. Все космодесантники кроме неофита имели при себе клинки: силовые мечи у Беортнота и Алана, а цепные у Люцерна и Сциопа. В левой руке Алан держал окутанный энергией осадный щит. Из стрелкового оружия у Чёрных Храмовников были болтер у Бото и болт-пистолеты у остальных.
Две группы на мосту сблизились. Никто ничего не говорил, но обе стороны выстроились друг напротив друга, и Люцерн оказался лицом к лицу с монстром, вооружённым двуручным цепным топором. Бой начался без всякого сигнала.
Первым пришёл в движение брат Меча Алан, который держал силовой клинок на уровне груди и остриём вперёд на манер гладия. Его противник с двумя силовыми мечами рубил ими с ошеломительной скоростью, обрушивая их на молниевую стену грозового щита. Согнувшийся Алан просто выдерживал таранные удары Несущего Слово и ждал момента для собственного выпада.
Больше Люцерн ничего не увидел, так он был полностью сосредоточен на собственном противнике: высоком легионере в силовой броне, модифицированной таким образом, чтобы вместить его вздутые мышцы. Сгибающиеся вовнутрь металлические рога над его головой практически касались друг друга, и из-за них Несущий Слово казался ещё выше. На обмотанных вокруг оснований рогов верёвках висели посвящённые всем Тёмным Богам иконы, которые забренчали при взмахе топором.
Оружие было огромным и медленным, но Люцерн остерегался парировать его, решив, что мощь воина и вес топора сокрушат любую клинковую защиту. Сержант отступил назад, избегая первого удара, и голова топора с грохотом врезалась в мостовой настил, кромсая металл твёрдыми как алмаз зубьями. Над настилом поднялся султан раскалённых добела искр, которые заскакали вокруг ног бойцов. Пока космодесантник Хаоса вырывал топор, Люцерн сократил дистанцию и обрушил свой меч сверху вниз, но Несущий Слово вскинул оружие и принял цепной клинок на рукоять. Сержант напирал, а зубья его меча, скользившего туда-сюда между руками предателя, вгрызались в металл. Люцерн наклонился вперёд, однако, присущая примарисам выдающаяся сила никак не помогала в противостоянии с этой зверюгой, поэтому оба воина застыли на месте. Цепной клинок визжал, врезаясь в рукоять топора.
Несущий Слово повернулся и крутанул оружие двумя руками. Цепной меч Люцерна скользнул вниз по рукояти, приближаясь к костяшкам изменника. Ещё мгновение, и сержанту удалось бы отсечь пальцы, но тут легионер рубанул топором, что ознаменовало начало его наступления. Несущий Слово всё бил и бил, заставляя десантника-примарис отступать. Предатель продвигался вперёд с каждым ударом. Затем Люцерн контратаковал, и цепи меча и топора встретились, перестав вращаться.
Изменник стал нажимать обеими руками, а сержант прижал свою руку с пистолетом к плоской стороне цепного клинка. Топор опускался всё ниже до тех пор, пока оружие Люцерна не оказалось на уровне лица его врага. Сержант позволил руке скользнуть по цепному мечу и врезал рукояткой пистолета по шлему противника. Несущий Слово выдержал удар, и прежде, чем сержант успел его повторить, взял верх в их противостоянии. Отбив в сторону меч, который описал в воздухе широкий круг, легионер рубанул по наплечнику Люцерна завывающим топором. Оружие стало погружаться в наплечную броню, и во все стороны начала разлетаться мелкая керамитовая стружка.
Сержант бросил меч, закачавшийся на цепи чести, и схватил топор за рукоять прямо под головой. Враг попытался отдёрнуть оружие, но космодесантник-примарис держал его крепко. Затем Люцерн вогнал болт-пистолет в зазор между горжетом и лицевой пластиной Несущего Слово.
— За Императора, — произнёс он.
Четыре болт-снаряда раскололи шлем предателя и начисто снесли ему голову. Обезглавленный труп рухнул, а топор утихомирился.
Бой близился к завершению. Алан продолжал сражаться с вооружённым двумя мечами противником. Беортнот же бился сразу против двух, отбивая их удары превратившимся в расплывчатое пятно клинком. Он врезал одному в лицо, заставив того попятиться, после чего повернул меч и вогнал его в нагрудник второго. По доспехам Несущего Слово поползли молнии. Глазные линзы еретика взорвались, и он сполз с меча кастеляна. Беортнот парировал удар другого воина наручем, отбив оружие в сторону, а затем дважды впечатал поммель своего клинка в дыхательную решетку оппонента, за чем последовал удар ногой в боковую часть колена. Изменник повалился на пол. Крутанув меч, кастелян вонзил остриё в щель между шлемом и бронёй туловища. Потом он опустился на колено и пробил им нагрудную пластину Несущего Слово, свирепо проворачивая клинок.
Алан лишил собственного врага головы, но Сциоп был мёртв, а его противник лежал на палубе перед ним в разбитой болт-снарядами броне. Бото держал поднятым свой болтер, из чьего ствола выходил дым.
Беортнот встал.
— Мы близко, — сказал кастелян.
Окружённые мертвецами Чёрные Храмовники на мгновение замерли. Во тьму вверх и вниз тянулись скобы лестниц для смертных из команд технического обслуживания, и там Люцерн увидел первые признаки порчи, которая пряталась от его взгляда, когда группа шла по позолоченным храмовым путям: стекающая по стенам слизь, ржавые трубы и жёлтые глаза, то пялившиеся из темноты, то исчезающие.
Кастелян подошёл к Сциопу, снял с пояса погибшего бронебойную гранату и прикрепил её к его шее.
— Что ты делаешь? — спросил Люцерн.
— У нас нет апотекария. Геносемя никак не извлечь. Лучше лишить противника возможности забрать прогеноиды на тот случай, если мы падём.
Он отступил назад, а взрыв гранаты обезглавил Сциопа и уничтожил прогеноидные железы в его шее и груди.
— Бото, установи здесь заряды и жди нашего возвращения, — приказал Беортнот.
— Но брат, я последую за вами до самой смерти! Не оставляйте меня тут.
Кастелян приблизился к неофиту, и Люцерн впервые увидел в глазах этого самого фанатичного из воинов заботливый взгляд.
— Неофит, я прошу тебя остаться здесь не чтобы обесчестить. Кому-то нужно удерживать мост. Он – наш путь прочь с корабля после завершения миссии. Задача очень важная.
Бото нерешительно кивнул.
— Да, брат, — ответил он.
— Итак, нас трое, — сказал кастелян остальным. — К машинариуму и к победе.
Трое Чёрных Храмовников устроили бойню по дороге к корме корабля. Они застали врасплох другой отряд Несущих Слово и прорубились через толпу смертных. На подходах к реактору космодесантники столкнулись с неуклюжими кибернетическими тварями, которых отправили в бой тёмные механикумы, но все создания до единого стали жертвами болтеров и клинков космодесантников.
Они добрались до полупалуб вокруг ядра реактора: полых кольцевых платформ, обхватывающих сердце корабля, что билось внутри запечатанной магнитным полем термоядерной камеры девяносто метров в высоту. Трубы делили палубы на небольшие стеснённые пространства, заполненные механизмами, а ещё повсюду змеились пластицированные кабели, которые выходили из дыр и ныряли обратно вниз, исчезая из виду. Мощь реактора сотрясала помещение. Было жарко, и всё здесь вызывало чувство клаустрофобии.
Трое воинов взошли на полупалубы, приканчивая каждого, кто попадался им на глаза. Члены экипажа в глубинах корабля являли собой бледных, боязливых существ. Многие из них несли на себе тёмные благословения Хаоса и убивались легко. Вскоре изломанные тела созданий усеяли полы у подножий поработивших их машин.
— Найди главный регулятор полярности, — велел Беортнот Люцерну. — Выключи его или уничтожь, если это возможно. Я перегружу топливоподачу. Алан, охраняй дверь.
Сержант знал, какую машину искать, поэтому быстро её обнаружил, хотя в галактике не существовало двух одинаковых пустотных кораблей. Когда он приблизился к укрывавшему устройство железному навесу, двое адептов Тёмного Механикума удрали прочь от космодесантника. Повсюду здесь виднелись клейма в виде половины шестерёнки и демонического черепа. Мутировавшие крысы повыскакивали из своих гнёзд среди кабелей и помчались впереди Люцерна, образовывая своими телами колыхающуюся поверхность, что навевала мысли о змеях.
Стоило сержанту подойти к машинам, как вдруг пуля высекла искры из силовой установки его брони. Развернувшись, он снёс напавшему голову одним выпущенным из пистолета болт-снарядом.
Средства управления были покрыты каким-то веществом, которое Люцерну пришлось соскрести, чтобы увидеть индикаторы и получить доступ к переключателям. Он знал достаточно о работе реактора пустотного корабля, поэтому понимал, как его уничтожить. Сержант перезагрузил магнитные резонаторы, не дававшие плазменному ядру коснуться стенок сдерживающего резервуара, после чего где-то в глубинах полуплоти, что нитями окутывала устройство, замигал красный люмен. Когда настройки резонаторов изменились, Люцерн разбил приборы кулаком.
Затем он вернулся к остальным.
— Готово, — доложил сержант. — У нас шестнадцать минут до разрушения реактора.
— Перегрузка топливоподачи обеспечит огромный взрыв, — сказал Беортнот с мрачным удовлетворением. — Давайте уходить.
В большом помещении за реактором – зале с высоким сводчатым потолком, где поместился бы целый капитул космодесантников – их ждал один-единственный воин.
— И что вы делаете на моём корабле, трупопоклонники? — спросил он.
Алан и Беортнот активировали свои силовые мечи.
— Отправляем его в ад, откуда ты явился, — ответил кастелян.
Слова Чёрного Храмовника вызвали у воина смех.
— Да что вы знаете об аде? Я – Ксокол Хрувак, последователь слова. Мне ведомы истины многих раев и многих адов. Позвольте мне показать вам кое-какие из них.
Прямо перед ним из ниоткуда материализовались три создания, обликом походивших на животных.
— Атраксиаб, Фезондам и Шриабанда будут вашими учителями, — сказал он.
У Люцерна в голове сложился образ этих стремительно движущихся существ: голые мышцы, глаза без век и щупальца, хлещущие поверх лишённых кожи плеч. Сержант с кастеляном открыли огонь, но хоть выпускаемые болты и попадали в цель, они, по-видимому, просто пролетали сквозь созданий. Затем звери сдвинули ноги вместе и совершили мощный прыжок.
Тварь с огромной силой врезалась в Люцерна, чуть не повалив его, а саблезубые челюсти сомкнулись на запястье руки с мечом, отчего броня затрещала, угрожая разорваться.
Сержант упёр болт-пистолет в бок существа и выстрелил, однако, снаряды прошли сквозь тело зверя, словно то было соткано из дыма. Челюсти продолжали крепко сдавливать руку космодесантника. Решив поменять цель, Люцерн ткнул стволом в один из множества глаз создания, и это возымело эффект. Завизжав, тварь отпустила сержанта, после чего Люцерн открыл огонь и ударил зверя ногой. Сабатон столкнулся с телом существа. Космодесантник услышал хруст кости, а создание заскользило по палубе. Оно выпустило когти, но приблизиться не решилось.
В некоторых отношениях тварь напоминала существо-ксеноса, за исключением отсутствия кожи и непостоянства. Люцерн вспомнил этот вид.
— Варп-звери, — произнёс он. — Кхимерэ.
— А я их хозяин, — ответил Хрувак.
Электрохлыст распрямился, расчертив мрак сводчатого зала пурпурной линией. Люцерн прицелился, но заряженный хлыст обмотался вокруг его запястья, разорвал цепь и вырвал оружие. Болт-пистолет загромыхал по палубе.
Алан лежал на спине, борясь с кхимерэ. Та сидела на грозовом щите брата Меча и пыталась прогрызть шлем Чёрного Храмовника. Беортноту же удалось пронзить напавшую на него тварь, которая взревела и соскользнула с меча на палубу. Там она прекратила двигаться, после чего стала исчезать.
— Вы убили одну, — заметил Хрувак. — Какая жалость. Их сложно дрессировать.
Воин выбросил вперёд левую руку, и из паза на наруче выдвинулся втяжной коготь. Сразу же активировалось расщепляющее поле.
— Неважно. Найду ещё. Их всегда в достатке.
Он слегка дёрнул головой, и кхимерэ вновь бросилась на Люцерна. Зверь прыгнул, одновременно с чем щёлкнул хлыст, обвивший меч сержанта. На броню стали воздействовать электрические импульсы, которые нарушали работу её систем и заставляли сочленения произвольным образом блокироваться. Сержант находился в не лучшем положении для того, чтобы встретить атаку твари, и чуть не оказался сбит с ног. По иронии судьбы, именно хлыст Хрувака не дал ему упасть. В момент прыжка зверя Люцерн согнул руку к груди, а когда существо врезалось в него, он выпрямил её и, словно движением рычага, отправил кхимерэ на пол прежде, чем она успела сомкнуть на нём челюсти.
Другое существо до сих пор сидело на Алане, погрузив саблевидные зубы глубоко в мягкое уплотнение под шлемом. Беортнот вонзил клинок в бок зверя, отправляя его туда, откуда он явился, но после того, как кхимерэ исчезла, брат Меча не поднялся.
Зашагавший прочь от мёртвого брата кастелян открыл огонь из бол-пистолета. Снаряды врезались в Хрувака и отвлекли изменника в достаточной мере, чтобы Люцерн, игнорируя боль от импульсов заряда, смог дёрнуть за хлыст и освободиться от него. Беортнот быстро сократил дистанцию с Несущим Слово. Чемпион обернулся и принял удар мечом на лезвие своего когтя. Такая стремительная атака поставила кастеляна в опасное положение, поэтому Хрувак получил возможность мощно врезать ему в лицо рукояткой хлыста.
Чёрный Храмовник пошатнулся. Люцерн двинулся было ему на помощь, но выжившая кхимерэ опять напала, не дав вступить в схватку. В этот раз он сомкнул хватку на шее твари. Казалось, будто сержант держит змею или гигантскую рыбу, а не кошку, которую с виду напоминал зверь.
— Милостью Императора, Его священным светом, я изгоняю тебя, нерождённый! — закричал Люцерн и впечатал эфес цепного меча в морду кхимерэ.
Та взревела, и сержант ударил ещё раз, отчего лопнули два жёлтых глаза твари. Бешено извернувшись, зверь выскочила из хватки космодесантника, а затем убежал в темноту.
Беортнот и чемпион Хаоса обменивались ударами, двигаясь взад-вперёд по мере того, как получали и теряли преимущество. Кастелян держался близко к Хруваку, чтобы не дать Несущему Слово воспользоваться хлыстом, однако, так он лишал себя возможности сполна извлекать выгоду из длины клинка и подставлялся под коготь изменника, похожий на змеиный клык.
Люцерн услышал доносящиеся с дальней стороны огромного зала голоса. Переключив визуальные фильтры на режим тепловидения, он увидел, что приближались враги в силовой броне, среди которых двигались странные, изменчивые создания.
— Кастелян! Идут Несущие Слово и нерождённые.
Люцерн поднял болт-пистолет с палубы и прицелился в Хрувака одновременно с тем, как он нашёл брешь в обороне Беортнота и вонзил тому клинок под нагрудник остриём вверх. Силовое поле разорвало всё в грудной полости кастеляна, а из шеи Чёрного Храмовника вырвалось пламя.
Сержант открыл огонь. Он шёл вперёд и стрелял, опустошая магазин в Несущего Слово. Керамит раскалывался. На палубу брызгала кровь. В конце концов, болт пробил бок Хрувака, и чемпион пал.
Люцерн посмотрел на братьев. Оба были мертвы. Сержант на мгновение замешкался, раздумывая, что ему делать, но тут болты начали со свистом рассекать воздух вокруг него. С такого расстояния и на ходу выстрелы получались неточными, однако, снаряды пролетали всё ближе.
— Да присмотрит Император за вашими душами, — промолвил Люцерн и побежал.
На мосту сержанта ждал Бото.
— Значит, мой повелитель мёртв, — сказал неофит.
— Погиб в бою, во славе и бесстрашно.
Лицо Бото за прозрачным забралом его пустотной брони поникло.
— Это к лучшему, — произнёс неофит. — Владыка Беортнот не соответствовал нашей эпохе. Он был создан для давних дней, когда ещё не исчезли вера и уверенность.
— Вера никуда не делась, брат, а благодаря ей мы вновь вернём уверенность. Давай выбираться отсюда, чтобы послужить ещё немного и помочь вернувшемуся примарху и его священному отцу – Императору.
— Да будет так, — ответил Бото.
Чёрные Храмовники ушли с моста, после чего неофит дистанционно подорвал установленные заряды. Мост рухнул в тёмное, заполненное трубами углубление. Когда тот с лязгом исчез во тьме, Люцерн провёл ближнее ауспик-сканирование.
— Врагов впереди нет. Потеря моста задержит их, пусть и всего на несколько минут, — сказал сержант. — Отправляемся.
И они побежали, слыша вой демонов за спиной. Двое Чёрных Храмовников направлялись к ангару, который Мортиану было приказано захватить и удержать.
=='''ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ВОСЬМАЯ'''==
'''КОВАРН'''
'''ПЛОХИЕ ШАНСЫ'''
'''В СФЕРУ'''
Единственной надеждой Фабиана было оставаться позади астартес-еретика, вне сектора обстрела. Тяжёлые доспехи делали терминаторов практически неуязвимыми, но им недоставало скорости и проворства.
— Если я смогу держаться за его спиной, то выживу. Если я смогу держаться за его спиной, то выживу, — задыхаясь говорил историтор.
Изменник стрелял вслед Фабиану, не обращая внимания на попадающие по броне лазерные лучи, которые выпускали историторы и солдаты Милитарума.
— Если я смогу держаться за его спиной, то выживу, — произнёс мужчина.
Поток болтов преследовал историтора-майорис и уничтожал всё, во что попадал, а Фабиан ощущал острую боль от вонзающихся в тело щепок. Он бежал быстрее, чем когда-либо в жизни. Всё внимание терминатора было направлено на мужчину. Фабиан оказался единственным в группе историторов, кто имел оружие, теоретически способное пробить доспехи изменника. Вот только тут требовалась невероятная удача.
— Величайшая угроза, — пробормотал он. — Кто бы мог подумать?
Однако, это работало: Фабиан уводил терминатора прочь от остальных.
В книжный шкаф попало несколько болтов. Дерево взорвалось, и мебельное изделие рухнуло со скрипящим стоном. Древние полки раскалывались при ударе о пол, а бесценные книги разлетались во всех направлениях.
— Если я смогу держаться за его спиной, то выживу! — воскликнул Фабиан, после чего бросился в проход за пределами зоны для чтения.
Он остановился на мгновение и, не переводя дыхание, стал раздумывать, в каком направлении лучше продолжить двигаться. Выбор был сделан второпях.
Стрельба прекратилась. У терминатора закончились боеприпасы, или же изменник берёг их? Фабиан шёл как можно тише, а его люди кричали друг другу. Он слышал скрежет сервоприводов космодесантника Хаоса и тошнотворный, зловещий звук тяжёлых шагов. Лазерный обстрел ослаб. Возникла своего рода патовая ситуация: историторы и гвардейцы не имели возможности пробить доспехи, но ничто не мешало им просто держаться от изменника подальше. Тот их игнорировал.
Фабиан случайно вышел прямо перед врагом, резко остановился, заскользив по полу, а затем побежал обратно тем же путем. Однако, терминатор его уже заметил. Предатель двинулся вслед за ним, пробивая своей бронированной тушей полки. Напомнив себе о продвинутой сенсории в таких доспехах, историтор задержал дыхание и побежал трусцой, в процессе сделав несколько случайный поворотов. Десантник-изменник замедлился и, в конце концов, остановился. Фабиан принялся ждать.
Зрительные системы терминатора были чувствительными, и историтор задумался, могли ли распространяющиеся по архиву небольшие пожары слепить режимы тусклого освещения и сбивать с толку тепловидение, скрывая его. Опять же, возможно Несущий Слово просто игрался с ним.
Припав к полу, Фабиан стал бесшумно двигаться, вздрагивая каждый раз, как стучал ногой по полу.
— Выходи, слуга бога-трупа, — сказал космодесантник. Он говорил на архаичном готике с сильным акцентом, а его голос сильно искажался воксмиттером брони. — Я найду тебя, и тебе конец. Ты не можешь сражаться со мной. Отдайся богам и обрети цель.
Завыли сервоприводы. Вдруг включился фонарь доспехов и возник отчетливо видимый в сгущающемся дыме конус света, скользящий по полкам.
В ухе Фабиана громко пикнула вокс-бусина, после чего он застыл, ожидая, что терминатор услышит.
— ''Фабиан, кристаллы в ящиках, выгрузка архивов завершена. Мы готовы уходить.''
Это тихо говорила Валлия.
— Так идите, — прошептал историтор-майорис. — Я продолжу уводить его.
Ответ Фабиана мало чем отличался от звука изменённого дыхания. Он пополз вперёд мимо распространяющегося пламени. Помещение заполнялось дымом, который раздражал горло и вызывал желание иметь сейчас с собой противогаз. Историтор сдерживал кашель. Единичные потрескивания и щелчки огня начинали сливаться в единый рёв, и Фабиан надеялся, что шум скроет его.
Этого не случилось.
Силовой кулак пробил стену из полок слева от историтора, осыпав его горящими книгами и деревянными обломками. Вокруг ужасного вида пальцев мелькали дуги молний, а по краю дыры возникали крошечные взрывы. Страницы книг поднимались потоками горячего воздуха вверх, образовывая недолговечные бумажные бури.
— Дерьмо! — воскликнул Фабиан и побежал.
Терминатор отправился вслед за ним прямо сквозь полки, неостановимый в своём массивном боевом костюме. Древесина раскололось, книги посыпались вниз лавиной, а стеллаж упал и врезался в другой на противоположной стороне прохода, повалив и его. Изменник пробирался через дерево и пергаменты, разбивая и раскидывая всё в стороны. Его нисколько не беспокоило, что он словно преодолевал вброд этот поток истории.
Фабиан споткнулся и неудачно упал на пол, а терминатор навис над ним. Меч историтора – дар примарха, который показывал себя могучим оружием в каждом бою, где участвовал мужчина – выглядел в руке незначительным.
— Вот и добегался, — произнёс гигантский воин. — Смотри, как мало тебе помог твой владыка-труп. Открой свои глаза величию сил в варпе и оставь существование свободным от Его тирании.
— Есть только один бог, и Он восседает на Троне Терры, — вызывающе ответил Фабиан.
— Какого бы бога ты не выбрал, всё равно умрёшь, — сказал предатель.
Терминатор потянулся к историтору.
Массивная фигура изменника осветилась множеством взрывов на поверхности брони, что отвлекло его, а керамитовые осколки вонзились в лицо Фабиана и проделали дымящиеся дыры в форме Логоса. Подстёгнутый обжигающей болью, мужчина пополз назад. Тем временем, шквал обрушившегося на Несущего Слово огня усилился, и он обернулся под топот собственных ног. Силуэт терминатора вырисовывался на фоне жёлтого пламени, порождённого детонацией десятков болт-снарядов.
Фабиан отступил за укрытие, откуда увидел, что Несущий Слово попал под перекрёстный обстрел со стороны трёх вышедших из темноты Сынов Гиллимана. Каждый раз, как он двигался в их сторону, те, не ослабевая огня, отходили и кружили друг вокруг друга, благодаря чему оставались вне пределов досягаемости изменника. В конце концов, непрерывная стрельба сделала своё дело, и внешние слои терминаторских доспехов раскрошились, а болты стали погружаться глубже. Подсистемы брони вышли из строя, и правая рука предателя оказалась скована. Затем один из снарядов добрался до воина внутри, после чего тот, уже мёртвый, рухнул на пол лицом вниз.
Из-под туши Несущего Слова поднимались завитки дыма. Подошедшие к Фабиану космодесантники продолжали держать тело на прицеле.
— Историтор Гвелфрейн, — подал голос их лидер. — Я – сержант Коварн. Капитан Арейос приказал нам сопроводить вас за пределы этого объекта. Где ваши товарищи? Вы – единственный выживший?
— Остальные уцелели, — ответил историтор-майорис. — Я увел предателя от них. Они там.
Фабиан указал направление подбородком и тут же пожалел. Всё его тело являло собой скопление кровоподтёков.
— Это был один из самых храбрых поступков смертных, которые я видел, — сказал космодесантник.
— Благодарю вас, — произнёс историтор.
Он наклонился вперёд, стараясь вернуть себе присутствие духа и не дать содержимому желудка извергнуться изо рта.
— А ещё самоубийственных, — продолжил сержант. — Ваша смерть была неизбежна.
— Но я всё ещё жив.
Коварн взглянул на него.
— Император защищает, верно? — сказал Фабиан и поморщился. — У вас есть какие-нибудь блокираторы боли?
— Моя фармакопея запечатана. — Космодесантник взял историтора за локоть. — Идёмте, — произнёс он.
Огонь, охвативший стеллажи в архиве, пылал столь жадно, что распространялся даже по потолку, где клокотал и полз по поверхности, напоминая перевёрнутые потоки сверкающей воды.
Других членов группы они обнаружили на пути к главному выходу. Люди не успели добраться даже до туда, так как боролись с огромным весом сложенных в коробки запоминающих кристаллов, которые перевозились на работающих без трения грависанях. Им приходилось толкать устройство вперёд примерно на метр, оно начинало скользить в бок, его останавливали и возвращали на прежний путь. И так раз за разом. Историторам помогали солдаты Сринагарского XV. Метавшийся туда-сюда перед грависанями Румагой постоянно заламывал руки и отдавал противоречивые команды, чем раздражал Йассилли, которая на него орала.
— Стойте! — крикнул им Коварн. — Капитан Арейос приказал нам сопроводить вас за пределы этого объекта.
Повторил фразу точь-в-точь, подумал Фабиан. Должно быть, марсорождённый.
— Ну так сопровождайте, — сказала Йассилли, указывая на дальний конец пустой пещеры. — Мы направляемся к главному входу. Если бы ваши люди подсобили нам с грависанями, это бы помогло.
— Вы должны выбраться отсюда, — ответил сержант словно бы налитым свинцом голосом. — Туда вам нельзя. Враги рассеялись по всему объекту. Многие сосредоточились на уровнях выше, а их основная группа удерживает Зал изречений. Вы не пройдёте.
— Они все как этот? — взволнованно спросила Валлия, оглядываясь на пекло, в котором горел труп терминатора.
— Каждый предатель облачён в терминаторские доспехи. Изменники называют себя Помазанниками и являются элитой Несущих Слово.
— Сколько их?
— Неизвестно. Может, двадцать. Но они двигаются к ретранслятору.
— Ретранслятор! — потрясённо выговорил Румагой.
Никто не обратил внимания на его страдания.
— Всего двадцать? Вас тут под командованием Арейоса восемьдесят, — сказал Фабиан.
— Изменники превосходят нас. Соотношение потерь космодесантников-примарис в силовой броне типа десять и элитных легионеров-предателей в терминаторских доспехах класса «Индомитус» в ближнем бою составляет пять точка два один к одному. Несущие Слово легко одолеют нас. Я и мои бойцы не способны сражаться более чем с двумя одновременно, и шанс поражения в таких стычках крайней высок. Вероятность взаимного уничтожения – пятьдесят процентов. Мы можем пережить вторую схватку. Третью уже нет. Нам необходимо вытащить вас отсюда. Вы последуете за мной. Там есть туннель с аварийным выходом.
Он указал на лес колонн, тянущихся к боковой стене.
— Через переднюю часть станции вообще никак не выйти? — поинтересовалась Валлия.
— Враги рассеялись по всему объекту, — повторил Коварн.
— Тогда отправьте сигнал лорду-лейтенанту Мессинию, — произнёс Фабиан. — С ним на поверхности четыреста космодесантников и большая часть Пятнадцатого сринагарского. Этого ведь наверняка должно хватить?
— Надвигающаяся солнечная буря нарушила наши коммуникации. С ним не связаться.
— То есть, вы имеете в виду, что на поверхности находится целая армия, которая ждёт прибытия врага, в то время как он уже тут, на станции? — задала вопрос Валлия.
— Всё верно, — ответил сержант.
— И что нам в таком случае делать? — продолжала женщина, уже явно жалевшая о своём желании выйти в поле.
— Предлагаемый вами путь ведёт на поверхность, — присоединился к разговору Румагой. — А в ближайшие несколько часов нам туда нельзя.
— Когда буря ударит в полную силу? — спросил Фабиан.
— По расчётам бомбардировка Сринагара-Примус частицами произойдёт в течение часа. Это – дополнительное осложнение, — признал Коварн. — У нас нет выбора. Враг узнает, что вы здесь. Несущие Слово медлительны, но неумолимы. Вам необходимо покинуть гору.
— Что, прямо навстречу солнечной буре? В лучшем случае, она сократит продолжительность наших жизней на десятки лет, но, вероятнее всего, мы просто умрём, — возразил историтор-майорис.
— Как говорит лорд Мессиний, по одной проблеме за раз. Если говорить об этой, то рак излечим, историтор-майорис Фабиан Гвелфрейн, чего не сказать о болт-снаряде в голову. Обсуждение закончено. Вы последуете за мной.
Поднимаясь к огромной пещере, что вмещала в себя сферу, бежавшие Чилчи и Лакранте наткнулись на последствия сражения между Сринагарским XV и одним из Несущих Слово, хотя инвестигатус не назвал бы это сражением, ибо простые люди не имели ни единого шанса против космодесантника в терминаторских доспехах. Двоих членов свиты инквизитора предупредила стекавшая по лестнице кровь, причём её было так много, что она падала со ступеней миниатюрными водопадами. При виде подобного зрелища Чилчи поморщила нос, но не замедлилась, жестом показывая Лакранте двигаться тихо. Оба сняли оружие с плеча, и Чилчи перевела свой импульсный карабин т'ау в режим повышенного расхода энергии.
Несущий Слово стоял поодаль от вершины лестницы спиной к ним, а перед изменником лежала верхняя половина тела лидера солдат. Взрыв болта разорвал его надвое в области таза. Вся нижняя часть туловища офицера была уничтожена, ноги же валялись по противоположным сторонам коридора. Превращённые в мягкую массу останки других бойцов покрывали стены, пол и потолок.
Лакранте вернулся в укрытие на верхней площадке лестницы, уверенный, что продвинутые авгуры доспехов воина уже засекли его, но вот Чилчи нагло вышла прямо перед изменником.
— Эй! — позвала она предателя.
Сервомоторы громко зарычали, словно запертые в клетке тигры, и Несущий Слово повернулся к ней лицом.
Чилчи выстрелила четыре раза в грудь терминатору и один раз в лоб. Яркие плазменные точки прошли через керамит, оставляя крошечные чёрные отверстия. Нанесённый ущерб казался несущественным, поэтому Лакранте ожидал увидеть, как ответный огонь сотрёт Чилчи с лица земли, однако, изменник ничего не сделал.
— Теперь можешь выходить, ты, — крикнула чиканти. — Он мёртв. — Чилчи похлопала по карабину. — Поблагодари за это т'ау. За Высшее Благо, я вас умоляю! Прям до пены у рта исходятся, но пушки делают отличные. Вам, людям, стоит взять на заметку. Стрелять из лазружей по таким ублюдкам – пустая трата времени.
Она вразвалку прошла рядом с изменником, который казался бы живым, если бы не вьющийся дымок, выходивший из отверстий в груди. Его глазные линзы продолжали светиться, а реактор брони гудел где-то глубоко под пластинами, хотя сам космодесантник был мёртв. Массивные доспехи удерживали предателя в стоячем положении.
— Я бы не трогала, — предупредила Чилчи, когда Лакранте пробирался мимо терминатора. — Он весь пронизан порчей варпа. Чертовски жаль, что мы не можем его уничтожить. Враги придут за ним. Подобная броня для них дороже чистого адамантия.
Двое напарников прошли ещё немного дальше, направляясь вниз по второстепенному проходу к мосту, который пересекал Сферус Клауструм. Их шаги эхом разносились по огромной пещере. Впереди лежала сфера станция. Где-то позади них шло серьёзное сражение, и Лакранте слышал выстрелы из множества болтеров. Судя по звукам, не все силы предателей оказались рассеянны.
Чилчи и Лакранте добрались до главного входа в сферу – Последнего портала, как называли его местные. Он был закрыт. В клетке рядом находился мёртвый страж ворот с перерезанным горлом.
— Кто-то тут проходил, — сказал инвестигатус, тыкая ногой труп за решёткой.
— Я не могу открыть дверь, — произнесла Чилчи.
— Отойди и оставь это мне.
Лакранте сделал ей знак удалиться, после чего пробил внешнюю дверь бронебойной гранатой.
— У тебя с башкой проблемы? — спросила чиканти, когда дым рассеялся. — Тут вообще никаких укрытий.
— Ага, — отозвался инвестигатус.
Лакранте выудил из кармана безыскусную диадему из легко растягивающегося новоплас-эластина. Самой важной её частью являлось устройство спереди – кристалл, вмонтированный во фрагмент изящного вида электросхемы. Это была великолепное изделие ксеносов, гораздо более лёгкое и элегантное, нежели созданные людьми аналоги, которые висели в тамбуре рядом с мёртвым привратником. Инвестигатус приложил устройство к центру лба мертвеца, где, как говорили, скрывалось варп-око. У Лакранте вдруг возникло странное онемение, а его губы начало пощипывать.
Нагнувшись, напарники пролезли в проделанную гранатой дыру и оказались в передней.
— Ишь ты, — произнесла Чилчи. Она вгляделась через стеклянную внутреннюю дверь, но не открыла её. Мост на той стороне был пуст. — Там ретрансляционный узел. Жемчужина. Леонид хочет, чтобы мы её защитили. — Чиканти указал на боковые двери. — За ними проходящие через оболочку туннели доступа для адептов.
Взломщик кодов позволил открыть внутреннюю дверь, и члены свиты инквизитора вошли в узкий коридор с конусообразным сводом и несколькими, тянущимися вверх винтовыми лестницами. Вокруг них гудели встроенные в стены машины, которые наполняли Лакранте чувством, похожим на мрачное сожаление, хотя у мужчины не было ни единой причины ощущать его. Следующая дверь на пути напарников оказалось сделана из пластали и защищена оберегами.
— Та штуковина работает?
Чилчи показала на свой лоб.
— Думаю, да. Я не чувствую языка. Это значит, что работает?
— Мне-то откуда знать? — спросила она.
— А как насчёт тебя?
Чилчи сделал странное движение руками, соответствующее пожатию плечами.
— Если ты чиканти, то либо действительно пси-одарённый, либо не пси-одарённый вообще.
— Ты в категории «не»?
Кивнув, она приложила к двери одну из нижних рук. Эти были меньше верхних и имели более крупные перепонки. Лакранте часто задумывался, каким являлся её родной мир и как жил народ чиканти, но из Чилчи ничего подобного не вытянуть.
— То, что здесь происходит, не доставит мне никаких неудобств, — сказала чиканти. — У меня, как и у тебя, есть душа, просто я не так реагирую на всю эту магическую лабуду. В амулете я не нуждаюсь. — Она стала изучать переплетающиеся символы защитных рун, одновременно забубнив. — Сейчас, если я сделаю это и это… — Чилчи провела руками вдоль неярко светящихся линий. — А затем это…
Дверь внезапно отъехала в сторону и исчезла в стене. Впереди напарников ждал короткий туннель. Лакранте ожидал, что он будет залит светом, но освещение оказалось тусклым. С противоположного конца доносилось едва слышное монотонное песнопение.
— ''Он идёт, он идёт, он идёт''.
— Ага! — воскликнула Чилчи. — А ещё ай. Как будто кирпичом по голове.
Лакранте не мог ей ответить. Стоять на ногах в этом коридоре было практически невозможно, а его нервы кипели болью. Чувственное восприятие странным образом расширились, словно кто-то вытянул инвестигатуса из затылка собственной головы, отчего он как будто бы смотрел на мир через длинную неудобную трубу. Мужчина схватился за голову.
— Да брось, — произнесла чиканти. — Пройдёт.
Она взяла его за запястье своей кожистой рукой и повела по коридору внутрь сферы. В дальнем конце имелось пять лестниц с пологими ступенями прямо на стене, что выглядело странно, но только до тех пор, пока ориентация в пространстве вдруг резко не изменилась, и Лакранте не ощутил знакомое искусственное притяжение гравипластин. Пол внезапно стал стеной, и наличие ступеней обрело смысл.
— ''Он идёт, он идёт, он идёт.''
По внутренней поверхности сферы, выше ступеней, простирались вдаль ряды тронов с тысячей прикованных к ним псайкеров. Вся внутренняя поверхность являлась условным низом, поэтому несмотря на то, что Чилчи и Лакранте находились в одной плоскости ориентации с псайкерами возле них, когда они поднялись по стене, описав дугу, те псайкеры оказались на противоположной стороне, словно бы зависнув над напарниками головами вниз. Это никак не помогло облегчить тошноту инвестигатуса.
Теперь Чилчи и Лакранте стояли перед сооружением, которое было либо башней, либо пирсом, в зависимости от того, как смотреть. Оно тянулось от пары расположенных по обеим сторонам от него аккумулирующих катушек к механизмам ретранслятора, а между сферами на вершинах накапливающих конусов, что перекрывали пирс, танцевала гигантская искра. В её свете ухмылялись и вопили электрические лица.
— Сюда, — сказала Чилчи.
Там была лестница, то есть пирс шёл вверх.
Значит, башня, подумал Лакранте. Они стали подниматься.
— ''Он идёт, он идёт, он идёт.''
На вершине башни имелась круглая платформа с ограждением по краям. Большую часть длины её окружности занимала консоль неизвестного предназначения, в то время как свободное пространство позволяло оглядеть всё с высоты.
Чилчи подошла к консоли и опустилась на колено.
— О-ох, — пробормотала она. — Это очень, очень неприятно.
Чиканти потёрла голову.
Напарники отчётливо видели светящуюся сферу в центре ретранслятора и мост, который тянулся к ней от входа. С их точки зрения две фигуры, преодолевавшие мост, шагали вертикально вверх.
Лакранте достал магнокуляры и увидел мутанта и женщину.
— Противник уже здесь. Где Ростов?
— Леонид сказал, что враги придут за провидицей, и что он явится помешать им. Доверяй ему, Лакранте.
— Они не знают о её смерти?
— Ну похоже на то, как считаешь? У нас своя задача. Леонид велел нам защищать Жемчужину, чем мы и занимаемся. — Чилчи втянула воздух сквозь зубы. — Непростой выстрел.
Инвестигатус продолжал наблюдать за фигурами.
— Почему мы не видели их через дверь? Они уже должны были быть там, когда мы пришли.
— Это же варп, верно? — ответила чиканти. — Никакого здравого смысла, так что не пытайся его понять. — Она прицелилась из своего карабина, беря на мушку мутанта. — Хотелось бы сейчас иметь при себе моё чёртово длинноствольное лазружьё, — сказала Чилчи. — Из такого оружия будет сложно попасть отсюда. Сделай одолжение, охраняй меня, чтобы я смогла сосредоточиться. Леонид нуждается в нас.
— Хорошо, — произнёс инвестигатус. — Хотя, думаю, беспокоиться не о чем. Вражеские космодесантники никогда сюда не заберутся. Они через дверь не пройдут.
Чилчи прищурилась, смотря в ксеносский прицел.
— Я не беспокоюсь о десантниках-предателях, да и внутрь они попадут не через ту дверь.
=='''ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ'''==
'''ЧЕРНОКНИЖНИК И ИНКВИЗИТОР'''
'''НОВОЕ ПРОТИВ СТАРОГО'''
'''ТЕНИ'''
— Интересно, — произнёс Тенебрус.
Чернокнижник смотрел вверх, на внутреннюю поверхность сферы, утыканную тронами с заключёнными астропатами. Они являли собой миниатюрных императоров, которые правили собственными империями боли. Вокруг их голов летали блуждающие огоньки, а в центре помещения виднелся самопроизвольно движущийся туман, что освещался коронными разрядами. Каждый астропат тихо произносил слова. Шёпот одного из них был бы не слышен, но вместе они наполняли сферу негромким шипением, таким же зловещим, как и туман.
— ''Он идёт, он идёт, он идёт.''
— Кто идёт, повелитель? Это ребёнок? — спросил Йенг.
С её рук стекала кровь. Благодаря колдовству Тенебруса они избежали встречи с размещёнными на станции бойцами и прошли мимо перестрелок между Астра Милитарум и воинами Кор Фаэрона незримыми. Пришлось разобраться лишь со стражем у последних врат, причём не столь изощрёнными методами. С ним покончила Йенг. Женщине было приятно вновь воспользоваться ножом для чего-то кроме жертвоприношений. Она наслаждалась самим процессом убийства, а ощущение того, как высыхающая кровь стягивала кожу, дарило удовольствие.
— ''Он идёт, он идёт, он идёт.''
— Действительно, кто? Я бы сказал, что ребёнок, чей образ загрязняет варп. Но кем является он сам?
— Императором? — предположила Йенг, говоря запретное слово.
— Всё вероятно. Кор Фаэрон боится этого, — ответил Тенебрус. — Но Анафема создавал себе слуг и раньше. Может, мы столкнулись с чем-то из того же разряда, с одним из Его так называемых святых?
Чернокнижник шагал вперёд, никак не озабоченный бушующей снаружи битвой, и рассуждал о возможностях божества так, словно расхаживал по коридорам монастырского либрариуса.
— Так или иначе, с этим нужно разобраться, и ответ лежит там.
Тенебрус указал на жемчужину.
— ''Он идёт, он идёт, он идёт,'' — шептали астропаты.
Один из них издал громкий стон, а его душа сгорела, породив вспышку варп-света, что вырвался из горла и глаз. Затем взвыл механизм сброса избыточной эмпирейной энергии, чьи пульсирующие кольца, опоясывающие аккумулирующие стойки по всей их длине, неровно заколыхались.
— ''Он идёт, он идёт, он идёт.''
— Это место умирает, — заметила Йенг.
— Действительно, — спокойно произнёс Тенебрус, после чего остановился и нахмурился. — Даже больше скажу, объекта наших поисков здесь нет, — сказал чернокнижник.
— Что?
Тенебрус замер с поднятой рукой, и Йенг ощутила покалывание от колдовства.
— Фокус ретранслятора. Его больше нет. — Он вновь нахмурился. — Думаю, это ловушка. — Затем чернокнижник улыбнулся. — Глупцы.
— Повелитель! — воскликнула Йенг, показывая на выходящую из сферы фигуру.
Неизвестный оказался простым человеком со светлыми волосами и необычной красноватой кожей. Он был облачён в блестящий панцирь и в одной руке держал болт-пистолет, а в другой – силовой меч.
— Ты – Длань Абаддона, — сказал мужчина.
Тенебрус склонил голову.
— Для меня большая честь служить в этой роли. — Он повернулся к своей ученице словно человек, который знакомил людей на светском мероприятии. — Перед тобой, моя дорогая Йенг, имперский инквизитор. Ордо Маллеус, я полагаю? — поинтересовался чернокнижник. — Именно их мне обычно приходится убивать.
— Ростов из Ордо Ксенос, — ответил инквизитор.
— Понятно, — удивлённо произнёс Тенебрус. — Должно быть, моя дурная слава широко разнеслась, раз оказались вовлечены ваши. Тебе меня не одолеть, к какой бы мелкой группе ты не принадлежал. Отойди в сторону и, возможно, получишь от меня пощаду.
— Мой долг превыше всего. Я направляюсь туда, куда ведёт меня Император. Сдавайся.
— ''Он идёт, он идёт, он идёт.''
— Чтобы ты использовал меня? Я так не думаю. — В руке у Тенебруса что-то было. — Кроме того, исходя из твоего требования ты должен обладать преимуществом, но, боюсь, его у тебя нет.
— ''Он идёт, он идёт, он идёт.''
А затем случилось сразу несколько событий. Кто-то открыл по ним огонь сверху. Йенга кинулась к Тенебрусу, дабы оттолкнуть своего повелителя, однако, выпущенные заряды замедлились и остановились прямо позади головы чернокнижника. Одновременно с этим прицелился и выстрелил из болт-пистолета Ростов, а Тенебрус воспользовался варпом для сотворения морока и превратился в размытое пятно. Визгливо выкрикнув заклинание, Йенг подняла перед ними сотканный из энергии щит, и снаряды взорвались меньше чем в полуметре от её повелителя. Инквизитору же было трудно вновь прицелиться.
Тенебрус вдруг резко остановился.
— Жалкая попытка, друг мой, — сказал он. Его голос то грохотал, то звучал тихо, и никогда доносился из одного и того же места дважды. — А теперь ход делаю я.
Чернокнижник рубанул рукой воздух, отчего реальность разорвалась, и из прорехи хлынули стаи его теней.
Тенебрус поднялся в воздух, окружённый ореолами из пурпурных молний. Положение чернокнижника в пространстве постоянно менялось, а вокруг него со свистом носились демонические киборги-слуги. К нему устремились выпущенные откуда-то сверху плазменные заряды, но ни один не попал в цель. Ростов поднял руки, прикрываясь от света. Он тщетно качал оружием, пытаясь прицелиться сначала в чёрные тени, что валом валили на станцию, затем в их повелителя, однако, ему никого не удавалось взять на мушку. Йенг была поражена варп-искусством чернокнижника, которое вызывало у неё одновременно и благоговение, и страх. Она могла лишь наблюдать за происходящим.
— Инквизитор, ты думаешь, что это место стало для меня бесполезно после потери фокусного разума. Ты вступил в противостояние со мной, и я отдаю должное твоей храбрости, но авантюра бессмысленная. Тут находится великий хор связанных друг с другом разумов. Даже без ведущего остальные всё равно продолжат петь. Я слышу их песнь и украду её. А теперь, — произнёс Тенебрус, после чего закрыл глаза. — Посмотрим, какие секреты здесь хранятся.
Чернокнижник раскинул руки в стороны, и тени полетели врассыпную подобно семенам, сдутым с цветочной головки. Йенг нагнулась, когда те стали проноситься у неё над головой. Одни исчезали в шахтах и щелях ретранслятора, другие стрелами устремлялись к сидящим астропатам и опускались на них целыми стаями. Раздвигались бескожие челюсти, вытягивались техноарканные щупы, зубы и шипы для сбора погружались глубоко в плоть восседающих на тронах псайкеров.
Люди перестали петь и начали кричать.
— Возможно, тебе стоит задуматься над тем, чтобы сдаться, инквизитор, — сказал висевший высоко в воздухе Тенебрус. — Я проявлю к тебе такое же милосердие, какое ты проявил бы ко мне.
Он указал на Ростова, и тени понеслись к нему.
Йенг тоже двинулась на него с вытянутым посохом, страстно желая пленить инквизитора, тем самым завоевав благосклонность повелителя.
Потерпевший поражение Ростов спрыгнул с моста.
— ''Трое предателей в тяжёлых доспехах двигаются на запад через кольцо.''
— ''Нужен апотекарий в сектор семь-В. Пять братьев мертвы. Запрашиваю извлечение геносемени.''
— ''Говорит лейтенант Банхакай из третьего взвода Сринагарского пятнадцатого. Запрашиваю срочную поддержку Адептус Астартес. Мы не может сдержать их. Они прорываются в узел управления безопасностью. Повторяю…''
Доклады потоками лились в шлем Арейоса отовсюду, и капитан хладнокровно отвечал на них приказами в соответствии со срочностью. Он проводил тактическую сортировку, решая, какие ситуации были исправимы с имеющимися у него ресурсами, а какие нет. Повторяющиеся сообщения Мессинию не проходили через помехи, но Арейос верил, что лорд-лейтенант узнает про угрожающую горе опасность. Вопрос заключался лишь в том, когда, и от ответа зависело, сколько воинов потеряет капитан.
Арейос знал о семи вторжениях противника. В трех случаях это были воины-одиночки, с которыми имперцы разобрались, пусть цена и оказалась высока. В остальных четырех терминаторы действовали группами, пожинавшими страшный урожай смертей Астра Милитарум и космодесантников. Архивы пылали. Враг пошёл на штурм главной фокусирующей установки, сокрушил защитников и уничтожил механизмы. Один-единственный изменник с тяжёлым огнемётом устроил хаос на верхних административных этажах и продолжал буйствовать до сих пор. Адепты перекрыли подачу воздуха в ту часть станции, чтобы лишить огонь притока кислорода, но, как только циркуляция восстановилась, пожары вновь вспыхнули.
Капитан ничего не мог с этим сделать. Больше половины его сил оказались втянуты в бой в Зале изречений рядом с подступами к ретранслятору, в месте, полном статуй, столов писцов и изящных контрфорсов, представляющих собой хрупкие укрытия. Там материализовалась самая крупная группа противника – семь терминаторов, окружавших своего лидера – и предатели разделывались со всем, что Арейос бросал против них.
Мозг капитана лихорадочно работал, проводя расчёты и определяя соотношение вражеских и дружественных сил. Он не мог победить.
Его инстинкты говорили ему продолжать сражаться. Арейос вспомнил слова Мессиния о необходимости рассмотреть вариант с отступлением, но тут продвижение терминаторов на некоторое время остановилось. Они не давали космодесантникам проникнуть в Сферус Клауструм и ядро ретранслятора за ним. Там что-то происходило, и капитан поклялся не уходить до тех пор, пока не узнает, что именно.
Повелитель Несущих Слово оказался высокомерным и уверенным в собственной неуязвимости. Изменник шагал навстречу вихрю огня без шлема, демонстрируя татуированное лице с кожей медного цвета, а его глаза светились от запретных знаний и чудовищной мощи. Арейос ощущал во рту характерный для колдовства пряный привкус с нотками пережжённого металла. Вокруг врага кружили призрачные фигуры, которые оказывались на пути выпускаемых болт-снарядов, отчего те начинали лететь в случайном направлении или же взрывались перед целями.
Библиариев у капитана не имелось, так как ретранслятор представлял для них слишком большую опасность. Противника же подобные вещи не беспокоили.
— Не ослабляйте натиск. Прорвитесь в центральную сферу, — велел Арейос по воксу, хотя уже отдавал это приказ полдюжины раз.
Труп брата Сонтиса – его технодесантника – лежал в центре зала в искрящейся броне. Брат-апотекарий Кадевк неустанно вытаскивал павших и раненых с линии огня. Болты летали туда-сюда между позициями двух сторон: бойцов капитана, которые занимали любые укрытия, какие только могли найти, и врагов, что стояли прямо на виду у своих противников. Судя по тому, как они выдерживали столь плотный и неослабевающий шквал снарядов без потерь, тут явно не обходилось без тёмного чуда варп-искусства. Изменники вели огонь с необыкновенной дисциплиной и точностью, периодически отходя назад для перезарядки. Связки магазинов были примагничены к доспехам их товарищей.
Обычно совместно с терминаторами действовали силы поддержки, но их отсутствие не доставляло никаких неудобств этим наиопытнейшим ветеранам, которые продолжали сражаться. Один из них, вооружённый древней сдвоенное автопушкой, выпускал чудовищное количество огромных снарядов, пробивавших всё, что находилось в зале: мебель превращалась в щепки, статуи падали на пол и разбивались, усыпая пол фрагментами паззлов, а доспехи космодесантников раскалывались. Хоть попадания и редко убивали цель, она становилась уязвимой для последующий выстрелов из болт-оружия. В случае с храбрыми, но безнадежно уступавшими врагу солдатами Астра Милитарум, последствия оказывались жуткими, ибо снаряды проходили сквозь панцирную броню и разрывали людей на разлетающиеся во всех направлениях куски мяса.
Изменники всё больше уверялись в успехе. Один из терминаторов вышел из строя и оказался отделён от остальных. Арейос сразу же воспользовался выпавшим шансом.
— Тяжёлые заступники, вперёд. Цель «эпсилон». Сконцентрировать огонь, свалить его! Полурота, прикрыть их!
Его полуотделение тяжёлых заступников выступило вперёд с более крупным чем у остальных оружием, которое имело больше шансов пробить толстые доспехи предателей. Крупнокалиберные болты врезались в одинокого терминатора, заставив того пошатнуться, но эти попытки привлекли ответный огонь, поэтому тяжёлым заступникам пришлось отойти. Двойные пластины брони не защитили одного из них от снарядов комби-болтеров, порвавших космодесантника на клочки. Арейос стрелял из укрытия вместе с другими братьями. Всем бойцам приходилось держаться за встроенными в стены пологими арками. Три выпущенных капитаном болта попали прямо в лицо терминатора, но срикошетили от покатых граней шлема и взорвались в воздухе, лишь наклонив голову воина набок. В ушах Арейоса раздались предупреждающие вопли мортис-руны. Погибла уже четверть находившихся в зале бойцов капитана, а космодесантники с тяжёлым вооружением безжалостно выцеливались противником. Из числа сил поддержки Милитарума в живых не осталось никого.
Ни один из терминаторов в группе не пал.
Микросекундные инфоимпульсы заставляли стратегические дисплеи Арейоса вспыхивать, выводя графические данные о повреждениях доспехов и уменьшающемся количестве болтов. Его воины несли с собой больше боеприпасов, чем терминаторы, но им тоже требовалось пополнение в бою. Вспомогательные союзные силы пытались несколько раз проникнуть в зал, однако, Несущие Слово каждый раз их уничтожали. Один из космодесантников покинул укрытие, чтобы подтащить брошенный ящик с боеприпасами, и тут же стал жертвой монстра со «Жнецом». Шесть снарядов врезались в воина, разбивая на куски реакторный блок и входя в тело под бронёй.
На глазах капитана значение счётчика боеприпасов неумолимо упало до нуля.
У обоих сторон патроны закончились практически одновременно, словно некий злорадствующий бог решил, что пора им сойтись лицом к лицу и скрестить клинки. Пушки умолкли одна за одной. Последним прогрохотал болтер имперцев. Оглушительный шум стих, и на всех присутствующих опустилась яростная, тяжёлая словно после удара часов в полночь тишина.
Лидер Несущих Слово посмотрел прямо на Арейоса, в чём капитан был уверен, а затем вытянул палец своего огромного силового кулака.
Его высокомерное татуированное лицо исказила ухмылка.
— Добейте их, — сказал он.
Терминаторы сорвались на грузный бег. Даже смерть звёзд не была такой громкой, как грохот их стучащих по каменному полу сабатонов.
Именно тогда бойня и началась по-настоящему.
Историторы бежали в состоянии контролируемой паники. Кое-как загруженные в спешке грависани постоянно отклонялись с курса и врезались в ферробетонные стены, отчего туннель заполнялся гулким эхом. Спустя несколько минут такого движения Коварн приказал одному из воинов помогать толкать устройство, после чего тот, повесив свою болт-винтовку на плечо, взялся за ручку саней широким хватом. Так дело пошло быстрее.
На фоне облачённых в блестящие синие доспехи Неисчислимых Сынов двигающаяся рядом с ними тонкая колонна историторов представляла собой жалкое зрелище. Людей с безумным взором покрывала сажа. Они больше привыкли к книгам, нежели к битвам, и для некоторых это была первая поисковая миссия с сопротивлением, как назывался бой на жаргоне Логоса, поэтому случившееся потрясло их.
Туннель оказался поразительно ровным, так как его прожгли мелта-резаками по идеально прямой линии, шедшей от полой сердцевины горы, а установленные через каждые десять метров пары люменов позволяли видеть окружение. Ряд осветительных приборов тянулся чётко по центру потолка почти до самой точки схода, где во мраке находилась маленькая, ведущая наружу дверь. Медленно-медленно она становилась всё больше, и Фабиан осмелился допустить мысль о том, что им, может, и удастся добраться до выхода.
На потолке имелись чёрные дыры шахт вентиляции, размещённые с интервалом в сто метров. Когда группа проходила под одной из них, замыкающий космодесантник – брат Мекето – остановился.
Фабиан тоже прекратил движение.
— В чём дело?
— Слабое шумоизлучение в диапазоне двадцати килогерц.
— Сможете просканировать?
— Звук тихий. Не могу сделать чёткий захват.
Как бы историторы ни старались двигаться незаметно, они всё равно сильно шумели.
— Подождите, — крикнул им Фабиан и вгляделся во тьму наверху. — Все замрите. Замрите!
Люди с трудом остановили неповоротливые грависани, которые замерли в трёхстах метрах от выхода. Опустилось безмолвие. Выходящий из шахты поток холодного воздуха заставлял Йассилли дрожать. Валлия же нервно оглядывалась вокруг.
— Я ничего не слышу, — сказала она. Женщина находилась примерно в шести метрах впереди Фабиана, а её взволнованный шёпот звучал в тишине очень громко. — Что там?
— Нечто вроде шипения, — ответил историтор-майорис.
Мекето повернул голову к потолку. Видимо, сенсорный гребень его шлема что-то засек наверху, так как язык тела космодесантника полностью изменился. Он стал неподвижен, напомнив Фабиану охотящихся псовых c Деволии VI, когда те замечали добычу. Воин с механической плавностью поднял болт-винтовку.
— Идём, — произнёс Мекето, после чего сказал что-то в вокс. Его брат тотчас же бросил сани и подошёл к Коварну. — Идём, сейчас же!
Взглянув на шахту, сержант тоже приготовил оружие.
— Враг проводит зондирование. Советую бросить сани.
— Мы не можем, — возразила Йассилли.
— Она права, — согласился с ней Фабиан. — Архивы горят, и это практически всё, что осталось. Информация в кристаллах жизненно важна для деятельности Логоса, безопасности окружающих секторов и текущего инквизиционного расследования. Мы должны сохранить их.
— Тогда мы прикроем ваше бегство, но имейте в виду – если зонд обнаружит нас, явится враг, и тогда мы, возможно, не сможем защитить вас.
— Я понимаю. Двигаем сани, — сказал историтор-майорис.
— Вы, все, давайте быстрее! — велела Йассилли.
Историторы упёрлись плечами в каркас саней и принялись толкать. К ним присоединились выжившие сринагарские бойцы.
— Десять секунд до контакта, — проинформировал Коварн.
Фабиан искоса глянул вверх, во тьму. На краю освещённой области было какое-то движение, и по мере приближения неизвестный объект становился всё более различимым.
К ним по шахте ползла головой вниз тёмная фигура, облачённая в чёрное тряпьё, которое двигалось само по себе. Создание постучало по гладкой поверхности гнущимися металлическими щупами, а затем убрало их. Оно выглядело гуманоидом: была голова под капюшоном и руки спереди, шлепавшие по искусственному камню. Возможно, какой-то специализированный сервитор.
— Что это? — прошептал Фабиан.
— Биоконструкт, — ответил Коварн. — Разведчик.
Историтор-майорис пригляделся.
— Не киборг. С ним что-то не так, — произнёс Фабиан.
Тряпки двигались вокруг него так, словно находились в воде, и при взгляде на них возникало отчетливое ощущение неправильности.
— Неизвестный фактор риска, — сказал сержант. — Уходите. Мы уничтожим его, когда вы приблизитесь к двери, чтобы не поднимать тревогу.
— Слишком поздно, — вымолвил Мекето.
Существо подняло голову, демонстрируя голый череп со стеклянными фасеточными глазами.
— Нас заметили. Всплеск электромагнитного излучения, сигнал тревоги.
Вдобавок к этому, создание ещё и пронзительно закричало.
Мекето выпустил очередь из четырех болтов. Целился он точно, но всё равно не попал. Конструкт как будто бы сместился, даже не пошевелившись, и вдруг оказался на другой стороне шахты, в то время как снаряды космодесантника пронеслись мимо безо всякого вреда для существа, освещая полость в камне своими реактивными двигателями. Благодаря их свету Фабиан мельком заметил, как к группе спускается множество других подобных созданий.
— Демонические машины, — произнёс Мекето.
— Судя по показания ауспика приближается больше пятидесяти. Идите к остальным, — велел Коварн историтору.
Космодесантники открыли огонь и попали в тварь, когда та вновь сместилась. Она с воплем выпала из шахты, сильно извиваясь как пронзённая змея и молотя металлическими щупальцами. Мекето обрушился на неё сверху, придавил к полу коленом, а затем добил, вогнав свой боевой нож в созданный из драгоценных камней глаз.
Из разинутой пасти с рёвом вырвался чёрный дым, который стал носиться вокруг и издавать крики до тех пор, пока вконец не развеялся.
Фабиан уже бежал к товарищам.
— Двигайте сани! — крикнул он.
Историторы обернулись назад. Им с трудом удавалось держать сани прямо, и начинало казаться, будто дверь находится ещё дальше, чем прежде. Вниз по вентиляционной шахте устремился оглушительный поток звуков – уханий, щелчков и визгов – а Коварн и его бойцы принялись стрелять вверх, наполнив туннель грохотом.
Твари вырвались из дыры в потолке чёрным ураганом.
Болты врезались в высыпавших из шахты демонических сервиторов, что вибрировали в воздухе словно при плохой вид-передаче. Парочка рухнула вниз и стала корчиться под собственные вопли. Космодесантники отступали назад, не переставая стрелять. Трое воинов создавали такую стену огня, которую не могли миновать даже демонические сервиторы. Одного из космодесантников – Собелия – захлестнул поток созданий. Облепив воина и подняв над полом, твари начали обвиваться вокруг его конечностей. В конце концов, он полностью исчез из виду, хотя в скоплении существ продолжали вспыхивать выстрелы из болт-винтовки. Собелий успел разорвать на части некоторое их количество, но, когда сервиторы бросились прочь от своей жертвы, на пол с грохотом упали уже пустые доспехи.
Несколько историторов принялись снимать с плеча оружие.
— Просто бегите! — закричал Фабиан и толкнул сани.
До двери оставалось ещё двести метров.
=='''ГЛАВА СОРОКОВАЯ'''==
'''ВРАКОН ТОРЖЕСТВУЮЩИЙ'''
'''ЗАСЛОНКА'''
'''ПРЕКРАТИТЬ ПРЕСЛЕДОВАНИЕ'''
Терминаторы столкнулись с космодесантниками-примарис, а силовые кулаки врезались в керамит с грохотом тяжёлой артиллерии. Мощный удар оторвал одного из воинов от пола и, закрутив, швырнул вверх. Обмякшее безжизненное тело с полностью уничтоженной грудью загорелось в результате разрушительной атомной дезинтеграции. Космодесантника впечатало в стену, органы вывалились, и труп упал на пол. Погасла ещё одна величайшая надежда Империума.
Арейос едва отмечал потери, так как сам бросился в атаку. Избавившись от болт-виинтовки, он достал пистолет и силовой меч. Капитан уклонился от удара терминатора, после чего отплатил ему собственным. Клинок проделал борозду в груди изменника, разрезая богохульные символы на поверхности брони, но одного такого попадания будет недостаточно. Предатель поднял руку, чтобы прикрыть повреждённую пластину, и снова взмахнул силовым кулаком, описав широкую дугу в воздухе. Несущий Слово собирался врезать ладонью, однако, Арейос уклонился. Поединок не мог состоять из одних лишь уворотов и ответных выпадов. Если терминатор попадёт – капитан умрёт. Это была игра, где следовало избегать противника и грамотно рассчитывать время.
Шагнув назад, Арейос сделал поворот, вкладывая всю свою улучшенную силу и мощь доспехов в удар, что расколол терминатору локоть. Рука легионера повисла бесполезным грузом. Капитан поднял пистолет и стал стрелять в трещину в более не прикрытом нагруднике. Болт-снаряды с щёлканьем отлетали от брони до тех пор, пока один не проник вглубь доспехов и не взорвался в грудной полости изменника. Воин рухнул. Исходя из показаний сенсориума Арейоса, он не погиб, но был выведен из строя.
Капитан повернулся к следующей цели. Одновременно с этим усовершенствованный разум космодесантника обрабатывал чудовищные потери, которые терминаторы наносили его бойцам. Выбрав изменника, который сражался с двумя Сынами Гиллимана, Арейос бросился в рукопашную.
Что-то врезалось в космодесантника и сбило того с ног. Прошедшая по телу энергия стала выжигать системы доспехов. Энергетический ореол вокруг силового меча с треском исчез, и когда Арейос попытался вновь возжечь его, генераторумный блок оружия исторгнул дым под жужжание рассеивающих узлов.
Завыли предупреждающие сигналы брони, чей машинный дух быстро перенаправил энергию. Сила вернулась в ноги, и капитан вскочил. Внутри космодесантника что-то сломалось, во рту ощущался вкус крови.
Деревянная мебель и гобелены на стенах объятого огнём зала пылали, а из клонившихся к полу столбов дыма вышел вражеский лидер.
Арейос поднял пистолет и выпустил все оставшиеся болты прямо ему в голову.
Тёмный апостол крутанул рукой, заставив снаряды улететь в сторону. Те не причинили ему никакого вреда, взорвавшись при попадании в стены и потолок.
— И вы лучшее, что может создать Труп-Император? — сказал воин. — Сколько бы я не сталкивался с подобными тебе, пока ещё ни разу не ощущал ничего, кроме презрения к вам, хвалёным новым космодесантникам.
Он ударил с плеча одной из своих гигантских перчаток. Когтистые пальцы с визгом рассекли воздух, но Арейос отпрянул назад. Капитан попытался включить меч, затем ещё раз, и, наконец, вспыхнуло расщепляющее поле.
— За десять тысяч лет Его так называемая мудрость принесла вот такие плоды? — вопросил тёмный апостол. — Воины, которые думают как машины. Дух, замещённый тщетой технологий. Где сердце и ярость старых легионов? Где ваши души? И вас они называют улучшением. Ты должен знать, кто покончит с тобой, примарис. Я – Придор Вракон, Носитель Слова. Склонись передо мной и познай избавление Четвёрки.
Воин сделал ещё шаг вперёд, после чего нанёс удар сначала рукояткой своего оружия, а затем правым силовым кулаком. Не отступивший Арейос поднырнул под рукоятку, которая прошла прямо рядом с его лицом, и едва успел подставить клинок под силовой кулак. Противоборствующие расщепляющие поля взревели и затрещали, когда меч скользнул меж когтей Вракона, угрожая вонзиться в перчатку. Однако, слегка изогнув кисть, тёмный апостол поймал клинок пальцами.
Он пристально взглянул в глазные линзы Арейоса.
— Ты – капитан. Герой своего умирающего бога. Я никогда не видел кого-то менее заслуживающего этот ранг.
Вракон ещё сильнее повернул кисть, ломая оружие космодесантника. Клинок раскололся. Силовое поле исчезло в яркой вспышке голубого света, которая ненадолго ослепила Арейоса, но, судя по всему, никак не подействовала на тёмного апостола.
Капитан подался назад, чтобы разорвать дистанцию. Это был отчаянный и неблагоразумный ход. Стоило Арейосу пошатнуться, как Вракон нанёс удар сверху вниз, и его пальцы, окутанные расщепляющими силами, оторвали космодесантнику руку. Дымящиеся останки конечности с грохотом упали на пол, а капитан взревел от боли.
— Только подумать, сыновья Императора, и настолько слабые, — сказал тёмный апостол. — Каждый раз встречаясь с вами я ожидаю серьёзного испытания, но каждый раз разочаровываюсь.
Он вновь по-медвежьи ударил с плеча, вскрывая нагрудник Арейоса. Следующий удар вырвал наплечник над остатками конечности.
Капитан упал на колени. Из груди и руки хлестала кровь, плечо было сломано, а острые осколки костей вонзались в лёгкие. Задыхающийся космодесантник втягивал воздух частыми рывками. Придор Вракон встал над побеждённым, презрительно взирая на него поверх края брони.
— Ничтожество.
Затем тёмный апостол развернулся и оставил Арейоса умирать.
Фабиан ощущал себя бесполезным. Он не мог толкать сани, не мог сражаться. Мозг кричал ему бежать прочь, оставив товарищей мчащимся на них чудовищам, и лишь дисциплина удерживала мужчину на месте.
— Вперёд! Вперёд! Вперёд! — кричал историтор-майорис.
До двери оставалась сотня метров.
Двое выживших космодесантников стреляли по скоплению высыпавших из трубы тварей. Промахнуться было невозможно. Демонические конструкты падали, разлетаясь на куски механизмов и похищенной плоти, а их сущности нерождённых вылетали из тел с жуткими визгами. Однако, сервиторы шли бесконечной ордой. Когда космодесантникам приходилось перезаряжаться, создания подбирались чуть ближе, и Фабиан не мог заставить себя перестать подсчитывать ограниченное количество запасных магазинов у воинов.
— Толкайте эту штуковину! Толкайте! — вопила Йассилли. Она отпихнула в сторону Румагоя, который впал в панику и теперь не просто был бесполезным, а ещё и мешал. — Не дайте ей врезаться в чёртову стену!
Трое солдат Астра Милитарум встали между левым бампером и стеной. Именно в ту сторону сани, судя по всему, так упрямо намеревались повернуть. Бранясь и крича, они заставили устройство двигаться прямо, хотя то грозило размазать их по ферробетону. Сани постепенно ускорились, и вот уже люди бежали к двери, которая, наконец, стала приближаться.
Болт-винтовка Мекето выпустила последние снаряды. Отбросив её, он достал пистолет и нож. Сержант Коварн сдерживал демонических тварей секундной дольше, но потом сервиторы хлынули на двух заступников. Какое-то время раздавалась стрельба и предсмертные визги изгоняемых демонов, а в скоплении созданий виднелись вспышки детонирующих болтов, однако, затем поток существ устремился дальше по коридору.
Некоторые историторы и солдаты развернулись. Отдав приказ, сринагарский сержант принялся толкать их, выстраивая двойной стрелковой цепью. Фабиан же не оглядывался и смотрел только на дверь за санями. Вместо замолчавших болтеров начали трещать лазружья, что продолжалось на удивление долго, хотя по итогу стихли и они. Впоследствии историтору-майорис еще не один месяц снилось то, как отрывистые приказы «Первый ряд – огонь! Второй ряд – огонь!» сменялись криками вперемешку с бульканьем.
Фабиан слышал позади демонов, слышал шипение и какое-то чириканье. Тем не менее, несмотря на кажущуюся бессмысленность, в этих звуках почти что угадывалось определённое значение. Они вещали о боли и проклятии.
Развернувшись, историтор достал собственные пистолет и меч, готовясь дорого продать свою жизнь.
— К двери! К двери! — крикнул он, а затем начал стрелять.
Мужчина не увидел, как открылась дверь. Лишь когда к лазерным лучам присоединились слепящие потоки воющей плазмы, Фабиан понял, что они не одни. Стена перегретого газа ударила по демоническим конструктам, разрывая их на куски. Охваченные пламенем твари трепыхались и падали, а покидавшие тела демоны с воем устремлялись в варп. За плазмой последовал громовой шквал болт-снарядов.
Фабиан повернулся и сорвался на бег, в то время как коридор стал наполняться космодесантниками. Пробиравшиеся мимо саней изничтожители и заступники стреляли мужчине за спину, поэтому он ощущал резкие возмущения воздуха, вызываемые пролетающими болтами, и обжигающий жар от плазменных потоков.
Когда историтор-майорис добрался до воинов, те, не переставая вести огонь, расступились ровно настолько, чтобы позволить Фабиану пройти.
Во главе своих бойцов стоял Мессиний.
— Вы услышали, — сказал Фабиан.
— Услышал, — ответил лорд-лейтенант. — Наши силы уже входят внутрь для захвата станции. Враг застал нас врасплох, но ему тут не удержаться.
— Есть какие-то новости от флота? — спросил историтор.
Космодесантники уже разгружали сани и выносили ящики из коридора. По другую сторону двери находилась передняя с широкими воротами, и через толстое стекло Фабиан увидел неестественное сияние.
— Никаких. Вспышка достигла своего пика. Скоро мы узнаем, одержана ли победа, но не думаю, что битва в пустоте складывается не в нашу пользу, иначе сейчас уже бы шла бомбардировка или прибывали новые силы противника. Кроме того, помимо врагов здесь о других высадках не докладывали.
Фабиан кивнул. Мессиний протолкнул его через дверной проём к остальным историторам и солдатам. Мимо прошли трое агрессоров с горевшим на их перчатках запальным пламенем. За ними последовало ещё больше космодесантников. Дверь закрылась сразу же, как только агрессоры приступили к работе, сжигая последние остатки сервиторов прометиевым огнём.
— Пойдёмте, — велел лорд-лейтенант. — Снаружи вас ждёт мой транспорт с щитами.
Сервы космодесантников в тяжёлых противорадиационных костюмах накрывали историторов одеялами из свинцовых волокон. Одно передали и Фабиану. У внешней двери их ждали космодесантники с ящиками, выгруженными из саней. Льющийся снаружи яростный свет делал доспехи воинов золотыми.
— Когда те двери закроются, вы должны побежать, — произнёс Мессиний. — «Владыка» в пятидесяти метрах отсюда. Под его пустотным щитом вы будете в безопасности, но не мешкайте. Бегите как можно быстрее. Если упадёте, один из моих бойцов вас поднимет. Не снимайте одеяло. Прячьтесь от света.
Фабиан накинул одеяло поверх головы и перестал что-либо видеть. Лорд-лейтенант отвёл его на позицию.
— Вы готовы?
— Готов.
Когда двери открылись, Фабиан побежал.
Историтор слышал неподалёку визг двигателей, которые уже работали на достаточной для взлёта мощности, и видел вокруг своих ног свет от бури частиц. Под его лучами камни выглядели иначе, словно на пикт наложили выкрученный на максимум аналитический фильтр, выделявший все детали. Свет был резким и жёлтым, а атмосфера трещала из-за ионизации. Ноги Фабиана жгло. Мужчина чувствовал, как неприятно пощипывало кожу под формой и в ботинках, пока излучение засеивало его плоть Император знает каким раком.
Фабиан в кого-то врезался, и они оба споткнулись, после чего ударились друг об друга ещё раз. Поднявшись на ноги, историтор продолжил бежать. Стоило ему кожей ощутить неприятное касание работающего пустотного щита, и жжение тут же прекратилось, хотя свет никуда не делся. Схвативший мужчину космодесантник снял с него одеяло.
Историтор успел взглянуть на то, как поверхность Сринагара обжигают жёлтые лучи. «Владыка» стоял на своего рода площади, за дальним концом которой резко уходил вниз горный склон. Огромные травоядные звери на равнинах вокруг горы прижимались к земле, напоминая морские блюдечки, и ждали, когда утихнет ярость их солнц. Фабиан едва мог различить животных, так как пустотный щит рябил и покрывался разноцветными сияющими участками, что смещались под воздействие потоков местных звёзд и не давали увидеть практически ничего.
— На борт, — велел космодесантник и толкнул Фабиана к рампе левого борта.
По широкой рампе правого воины занесли в другой отсек ящики со всеми спасёнными со Сринагара знаниями и усадили ошеломлённых членов миссии историтора на сиденья. Весь процесс завершился за считанные секунды, после чего рампы поднялись, а «Владыка» оторвался от земли, повернулся и устремился в небеса. Стоило кораблю жёстко ускориться, как Фабиана вдавила в сиденье гравитационная сила. Он с трудом сдерживался, чтобы не провалиться в забытьё.
Историтор видел чудесное сияние вокруг Сринагара, но мужчине было тяжело сохранять сознание. Спустя несколько часов он уже находился в медикэ-секции ''«Святой Астры»'' в состоянии, позволявшем ему расспросить про ход битвы, однако, к тому моменту сражение закончилось.
Паривший над мостом Тенебрус летел вверх, к центру ретранслятора, и в чернокнижника вливались видения из разумов астропатов, которых поглощали его тени.
Он видел мольбы о помощи от умирающих миров.
Он чувствовал горе и страдания людей, истощённых тяжёлым трудом.
Он ощущал гордость других за служение своему богу.
Фрагменты сообщений от потерянного флота.
Гневные тирады порченого астропата на планете во власти Хаоса.
Беженцы, просящие о подмоге, которая никогда не придёт.
Он видел ребёнка, мужчину, золотою фигуру, сидящего военачальника, корчащегося от боли.
Последнее отличалось от прочих. Оно не являлось ни сообщением, ни преступной эмоцией. Тенебрус сосредоточился на нём, отбрасывая в стороны все мыслеформы и перемешавшиеся ощущения умирающих псайкеров. Здесь чернокнижник натолкнулся на пласт страданий, на ужасы, наросшие вокруг песчинок бытия, и на слои чернейших из жемчужин. Однако, пробившись, Тенебрус мельком увидел пляж с ярко светившим над ним невинным солнцем. Это было именно что ясновидение, а не какая-то наполненная метафорами мысль или варп-фокус. Глазам чернокнижника предстала реальность. Он погрузился в отголоски великого откровения госпожи Сов и ощутил океанский бриз. В ноздри бил запах соли. Тенебрус оказался в незатронутом варпом либо же войной мире. Но где тот находился?
Этого он понять не мог.
На мгновение перед его глазами возникли мужчина, женщина, деревня и закутанный в одеяло ребёнок, о чьей важности люди не имели ни малейшего понятия.
Укол боли, которую чернокнижник ощутил словно бы где-то вдали, развеял видение. Астропаты, тем временем, умирали десятками. Тенебрус слышал их предсмертные крики и видел, как над телами поднимаются столбы духовного света. Варп напирал. Каждая покидавшая плоть душа обладала такой силой, что при её переходе из этой реальности в следующую ткань бытия трещала по швам. Надвигалась опасность.
— Пора уходить, — сказал чернокнижник и опустился сбоку от Тарадор Йенг. — Я узнал здесь всё, что мог.
— Вы обнаружили местоположение ребёнка?
— К сожалению, нет, — ответил Тенебрус. Чернокнижник смотрел, как его тени роятся вокруг сферы, и даже он не ведал, сколько их там было. — Но сейчас я знаю больше, чем раньше. Возможно, накопление информации и кажется медленным процессом, Тарадор Йенг, однако, крупинка за крупинкой всё это приводит к озарению. А вот и наш выход.
Тенебрус достал из-под одежды кинжал и помахал им перед лицом ученицы. Форма оружия была непостоянной, но, судя по всему, в основном оно предпочитало вид длинного листовидного клинка из камня: кремня или обсидиана.
— Второй атам? — спросила женщина, не веря своим глазам.
— Да, — произнёс чернокнижник. — Осколок того же меча, который носит Кор Фаэрон. Большая часть их изначальных владельцев уже мертва, но ножи продолжают существовать до сих пор.
Погиб очередной псайкер, затем ещё один.
— И сколько он уже у вас?
— Очень долго, — сказал Тенебрус. — Возможно, когда мы окажемся дома в безопасности, я расскажу тебе, каким образом получил его. А ведь ты уже видела этот клинок прежде. Как по-твоему мы перенеслись с Гаталамора на ''«Парацит»'' во время бегства от пришедшей за нами трупной гвардии? Тогда я спрятал от тебя нож. Теперь же, думаю, пришло время нам поделиться друг с другом секретами. Но сначала нужно выбраться отсюда.
С этими словам он рассёк ткань времени и пространства, после чего вытянул руку. Тарадор Йенг впервые взялась за нечеловеческие пальцы чернокнижника по собственной воле.
Тени завизжали и просочились через разлом словно масло, вытекающее из пробитой ёмкости. Псайкеры же продолжали вопить. Всё больше и больше их умирало в небольших взрывах духовной энергии, которая терзала материум. По ту сторону ночи собирались существа.
Йенг и Тенебрус вместе вышли за пределы этого мира.
Разлом закрылся, и спустя несколько мгновений гора затряслась.
Придор Вракон выпотрошил ещё одного космодесантника. Выдернув силовой кулак, он принялся наблюдать, как на его пальцах извиваются и чернеют внутренности воина. Гора задрожала. Тёмный апостол нахмурился и посмотрел на дверь ретранслятора. Несущий Слово больше не ощущал присутствия Тенебруса. Значит, Длань либо потерпела неудачу, либо добыла знание, которое они оба искали.
— Это место мертво, — передал по воксу Вракон. — Чернокнижник ушёл. Ретранслятор погибает, и мы можем телепортироваться. Приготовьтесь к отступлению.
''— Мой повелитель,'' — сказал один из его бойцов, чей голос был едва слышен из-за воплей звёзд. ''— Космодесантники заходят на объект всеми силами.''
— Мы закончили. Отходите! — скомандовал тёмный апостол. — Отходите ко мне. Активируйте телепортационные маяки.
Вокруг него забили коронные разряды, температура воздуха упала. К Несущему Слово ринулся космодесантник с занесённым для удара силовым мечом.
— Тебе придётся дождаться следующего раза, трупопоклонник, — произнёс Придор Вракон. — Сегодня битву ты проиграл.
Оружие воина прошло через мерцающий свет, и по станции словно прокатились раскаты грома – это произошло смещение воздуха, когда всех терминаторов, включая мёртвых, затащило в варп, а оттуда на борт ''«Господствующей воли»''.
Увидев, как тени проносятся через открытый чернокнижником варп-разлом, Ростов позволил опуститься маскирующей завесе.
Он лежал на спине, запутавшись в кабелях, которых поймали его и затормозили. Инквизитор просчитался в том, насколько противоборствующие гравитационные поля внутри сферы замедлят падение. Ростов ожидал мягкого снижения с неприятным, но переносимым ускорением ближе ко дну, но ошибся. Теперь обе ноги инквизитора были сломаны, а лоб – рассечён.
Кабели спасли ему жизнь.
— Милостью Императора, — произнёс Ростов.
С трудом отталкиваясь от пола, он перевернулся на живот. Внутри сферы имелась дверь, которая вела в служебную трубу, что служила Жемчужине опорой. Инквизитор поднялся на локтях и принялся волочить за собой бесполезные ноги.
— Чилчи, — передал Ростов по воксу. В ушах раздавался шум вызванных бурей частиц помех, имевший до странного размеренный ритм, словно отбивался такт для незавершённой песни. — Лакранте, — попытался он вызывать инвестигатуса.
Инквизитор полз вперёд, к манящей служебной двери. Всюду вокруг него умирали псайкеры. Это был лишь вопрос времени, когда машины ретранслятора перегрузятся, и тогда уже станет неважно, добрался ли он до двери или нет. Вся планета окажется потеряна в результате демонического вторжение, но Ростову всё равно следовало попытаться.
— Чилчи, Лакранте.
Инквизитор дополз до двери и скользнул пальцами по пластальной поверхности. Горевший зелёным индикатор доступа говорил о том, что дверь не заперта, но с таким же успехом она могла быть залита скалобетоном, ибо кнопку открывания установили на высоте груди. В нынешнем положении Ростов никак бы не преодолел такое расстояние.
— Чилчи, Лакранте…
''— Леонид?'' — Ответ чиканти прозвучал хрипуче, словно та находилась по другую сторону от солнца. ''— Ты жив? Мы видели, как ты упал. Думали, что погиб!''
— Я не упал. Я спрыгнул, — сказал он.
Инквизитор вновь взглянул на такую далёкую кнопку.
— Чего?
— Слушай меня. Чилчи. Открой заслонку. Псайкеры умирают. Коллапс реальности неизбежен. Нерождённые собираются. Я чувствую их. Это будет полномасштабное вторжение, и мы потеряем мир. — Он сдерживал боль одной лишь силой воли, но у него имелись пределы, поэтому агония прогрызалась через ментальную дисциплину. — Лиши псайкеров защиты от бури. Выжги всех в ретрансляторе. Ты поняла?
Шум помех.
— Чилчи?
''— Да, да, прости. Потеряла тебя на секунду. Лакранте получил ранение. Поняла. Открыть заслонку. Убить псайкеров. Я попробую, хотя стрельба по тому колдуну не сработала.''
— Идей получше я не предложу.
''— Где ты?''
— Если выживу, буду у основания сферы, рядом с колонной обеспечения. Я постараюсь попасть внутрь башни обслуживания. Найдёте меня там.
''— Постараешься? Она заперта?''
Ростов приложил лоб к гладкой оболочке сферы.
— Всё сложно. Я ранен. Просто делай, что говорю. Да пребудет с тобой Император.
Возникла пауза.
''— И да пребудет Он с тобой тоже, Леонид.''
Инквизитор оборвал связь.
Находящаяся вне досягаемости кнопка дразнила Ростова. Он убивал военачальников, заглядывал в разумы самых злых людей в галактике, пытал невинных, обрекал города на смерть и совершал всё это с готовностью, за Императора, но сейчас казалось, что самой сложной вещью, которую от него когда-либо могли бы потребовать на службе, было просто подняться.
И инквизитор либо поднимется, либо умрёт.
Скрипя зубами в преддверии грядущей боли, Ростов стянул перчатки, положил руки на металл и, пользуясь одной лишь силой трения ладоней о дверь, начал поднимать себя с пола.
Заскрежетали переломанные кости. Левая нога пострадала не так сильно, и в ней сломалась лишь голень, а значит, инквизитор мог встать на колено, пусть и с огромной болью. Правая же нога получила перелом бедра. Если перенести на неё хоть часть веса, Ростов лишь окажется ближе к тому, чтобы потерять сознание.
Рука шлёпнулась о металл. За ней другая. Инквизитор подтягивал себя вверх по стальной двери. Удивительно, сколь сильное давление была способна оказывать конечность терранца плоской прижатой ладонью. Ему требовалось сделать так ещё два раза, возможно, три. Не раненый человек справился бы с этим почти моментально, не думая. Сейчас же подобное казалось невозможным.
Он вновь поднялся, вновь подтянулся. Ростов начал подбирать под себя левое колено, и при каждом ударе об пол в процессе его тело пронзалось шипами агонии. Затем, каким-то чудесным образом, ему удалось встать, опираясь на левое колено. Правая нога висела мёртвым, причиняющим боль грузом.
Кнопка на двери находилась справа от него.
— О, Император, как же ты любишь испытывать меня, — произнёс Ростов.
Он как мог вытянул руку и попытался ударить по кнопке, но не достал. Не хватило пары сантиметров.
Инквизитор сильнее сжал зубы. Ростов знал, что нужно делать. Это будет больно.
Наклонившись чуть вправо, он снова потянулся рукой.
Как только вес тела перенёсся на сломанное правое бедро, инквизитор вдавил кнопку пальцем.
Опора в виде двери исчезла, и Ростов закричал. Ему редко доводилось испытывать такую боль. И всё же, дверь открылась. Стоило ему упасть на пол внутри башни обслуживания, как Чилчи тут же открыла огонь.
Инквизитор затащил себя в помещение. К счастью, дверь автоматически закрылась у него за спиной.
Выжившие псайкеры выли словно звери. Их лица испускали колдовское сияние, а тела тряслись. Каждые несколько секунд один из них умирал во вспышке, после чего его душа сразу же вырывалась из физического сосуда, обращая тот в пепел. Машины, собиравшие избыточную пси-энергию, светились слишком ярко.
Лакранте чувствовал, как давят существа с той стороны, а ведь он не был пси-одарен. Это означало, что твари близко. Инвестигатус опирался на основание башни-пирса. По его спине стекала кровь из глубокой раны в плече, которую оставил демонический сервитор.
Чилчи стояла на колене возле мужчины. Им следовало держаться ближе к двери.
— Как только та заслонка начнёт открываться, нам придётся бежать, — сказала чиканти. Прищурившись, она навела карабин на канат с противовесом, не дававшим заслонке подняться. — Мне бы сейчас действительно хотелось держать в руках моё чертово дальнобойное лазружьё, — проворчала Чилчи. — Большие железные блоки, — произнесла чиканти. — Нам повезло, что вы, люди, настолько примитивные.
Она снова выстрелила, и плазменный импульс исчез в металле самой заслонки. Чилчи выругалась.
— Если чиканти такие умные, тогда почему галактикой правим мы? — спросил Лакранте.
Инвестигатус наблюдал за ближайшим к ним псайкером. Выгнутая спина женщины так и оставалась неподвижной, словно это было её нормальное положение.
— Галактикой? Спорное утверждение. Один миллион миров из миллиардов? Вы – пятно плесени, а не господствующий вид. —Чилчи опять открыла огонь, и плазменный импульс устремился прочь от напарников. — Дерьмо! — воскликнула она, за чем последовали, наверное, ещё более крепкие ругательства уже на её щёлкающем чужацком языке.
— Дальнобойное лазружьё?
— Заткнись, обезьянка, — ответила чиканти.
Она сделала вдох.
Женщина на троне рядом начала меняться. Её кричащий рот растянулся словно у змеи, которая готовилась проглотить свою добычу, а кожа стала ужасающим образом деформироваться, собираясь в плотные выступы и образовывая издающие свист отверстия.
— Чилчи…
— Заткнись, — повторила она.
— Время на исходе.
Лакранте принял одностороннее решение пустить в голову женщины лазерный луч. Как только она умерла, инвестигатус сразу же заметил другого корчащегося псайкера.
— Там ещё один. Я не смогу пристрелить их всех.
Испытывая боль, Лакранте зашагал по внутренней поверхности сферы. Даже несмотря на закреплённый на голове инвестигатуса пси-блокиратор исходящее от астропатов психическое давление вызывало у него слабость, и он чувствовал себя как желе. Твари скреблись ему в затылок, а рот бесконтрольно наполнялся слюной. Лакранте потянулся ко второму псайкеру. Лицо этого было широко растянуто и напоминало кожу на барабане. С той стороны лица пыталось вырваться наружу нечто остроконечное и шипастое. Зрелище заставило мужчину оцепенеть.
Когда в пустые глазницы астропата закатились изнутри чьи-то красные глаза, Лакранте нажал на спусковой крючок.
Инвестигатус огляделся. Более половины астропатов уже были убиты либо психической перегрузкой, либо полудемоническими конструктами чернокнижника. Оставшиеся корчились, и всё больше псайкеров начинали выказывать признаки преображения.
— Чилчи!
— Я пытаюсь! — крикнула она в ответ.
Лакранте вернулся к Чилчи.
— Нам нужно уходить. Может, найдём пульт управления или что-то вроде того. Откроем заслонку так.
— Нет времени, — возразила чиканти.
Гора сотрясалась. Псайкеры кричали. На дальней стороне сферы взорвался один из них, породив кровавый ливень. Из всё ещё дёргающихся останков уже вылезало нечто.
— Вот… сейчас… — произнесла Чилчи.
Она нажала на спусковой крючок.
Плазменный импульс прочертил воздух и перебил удерживающий противовес канат, после чего начал поворачиваться огромный барабан с намотанным на него металлическим тросом.
— Уходим, — сказала чиканти.
И они побежали. Грохот откидывающейся заслонки прокатывался по сфере и преследовал напарников даже в коридоре, а вместе с ним доносились и вопли поддающихся одержимости астропатов.
Заслонка откинулась полностью, и хлынувший внутрь станции свет Лакранте ощутил как физически осязаемый удар. Он крепко зажмурился, ибо боялся, что ослепнет.
Прикрывая глаза руками, Чилчи что-то искала на ощупь позади себя, пока, наконец, не нашарила дверной переключатель. Портал со стуком закрылся.
Лакранте открыл глаза. Он едва мог видеть.
— В последнюю секунду? — спросил инвестигатус.
— Будем надеяться, — ответила Чилчи.
— Флот изменников меняет направление, — передала второй лейтенант Симейн.
— Диомед? — сказала Атаги.
— Все корабли запустили подруливающие устройства. Согласно нашим авгурам, мощность их двигателей не уменьшилась. Они не возвращаются для очередного прохода, а выходят из боя. Мы обратили врага в бегство.
Раздались радостные восклицания, но командующая группой заставила всех замолчать одним гневным выкриком.
— Тихо! — велела она. — Вы не видите? Если они начнут отступать сейчас, мы их не поймаем. Несущие Слово так не убегают. Кто знает, какие цели преследовали изменники и чего смогли достичь.
— Мне отдавать приказ преследовать? — поинтересовалась Диомед.
— Статус вспышки, — рявкнула Атаги.
— Столкновение со звёздным погодным фронтом через сто двадцать секунд, — доложил Басу. — Он уже достиг Сринагара-Примус.
— «Квартус-Дельфус-один» и «Два»?
— «Один» уже в погодном фронте. «Два» столкнётся с ним через полчаса после нас.
Атаги наполовину поднялась из кресла. Двойные солнца светили значительно ярче, чем прежде, а флот Хаоса рассеялся. Она бы смогла загнать часть врагов, но её корабли сильно растянулись и рисковали пострадать от возможной контратаки. Ослабленные за два часа боя щиты были уязвимы перед волной частиц.
Командующая группой не знала, что делать. Из-за стимуляторов сердце бешено билось. В голове же метались вольные, опасные мысли, предлагавшие женщине десятки противоречивых вариантов. Атаковать или бездействовать? Жажда крови боролась со здравым смыслом. Атаги застыла, ощущая головокружение и чувствуя себя так, словно желудок завязался в узел. Будь нетрезвая командующая группы одна, она бы, шатаясь, подошла к своему трону и рухнула в него, чтобы успокоить грохочущее сердце и душу.
Но Атаги не могла. Шла секунда за секундой.
— Командующая группой? — спросила Диомед.
Десятки людей смотрели на Атаги, ожидая от неё указаний.
Лицо женщины искривилось. Был лишь один приемлемый вариант.
— Живой труп Императора! — выпалила она. — Приказ каждому кораблю – остановить преследование. Прекратить подачу энергию на двигатели и всю перенаправить на пустотные щиты. Приготовиться к воздействию вспышки. Закрыть заслонки. Сражение закончилось.
Гвалт на мостике стих.
— Выполнять! — крикнула командующая группой.
Заслонки начали закрываться, а свет солнца становился всё болезненнее. Один за одним выключились тактические гололиты, и схема боя на гель-экранах сменилась пеленой помех. Последними Атаги увидела исчезающие корабли Хаоса, которые теперь было невозможно рассмотреть не на фоне звёздного свечения невооружённым глазом.
— Элоиза, — безотлагательным тоном позвала её Диомед.
Первый лейтенант скользнула глазами по носу и подбородку командующей группы, а затем отвела взгляд.
Нерешительно подняв руку к лицу, Атаги вытерла его. На кисти осталась кровь, обильно шедшая из носа.
Женщина достала носовой платок. В висках пульсировало, кожу стягивало, а отёкшее горло хотело сомкнуть стенки дыхательных путей. Она приняла слишком витадандума, и теперь ей нужно было покинуть мостик.
— Диомед, как только буря пройдёт, я хочу провести глубокое авгурное сканирование всей системы, — сказала Атаги, вложив в голос столько властности, сколько удалось собрать. — Отправьте сообщение «Квартус-Дельфусу-два». Скажите им, чтобы начали преследование как можно скорее. Я была бы благодарна, если бы они уничтожили хотя бы парочку кораблей в этой неразберихе. — Командующая группой зашагала по палубе, стараясь не шататься, хотя поверхность под ногами казалась зыбкой. — Если понадобится что-то ещё, я в своих покоях.
Резервная внутришлемная пластина слегка зашипела. Крошечная и не столь иммерсивная, как погружающие ретинальные системы, что служили доспехам типа X в качестве основного дисплея, она существовала для использования в случае крайней необходимости, а потому имела доступ лишь к данным о физическом здоровье и целостности брони.
Кривые линии вяло демонстрировали пульсацию умирающих сердец, а сотканные из света диаграммы настойчиво показывали, как тяжело было работать фармакопее. С доспехами дела обстояли не лучше. Каждая пластина, каждая система выводилась в виде красного контурного пикта. Пользы броня ему больше не принесёт.
Близилась смерть Феррена Арейоса. Глубоко под оболочкой программирования примарисов космодесантник нашёл воспоминание о резвоногом, весёлом мальчишке. Его ждала короткая жизнь, но она могла бы стать счастливой, если бы только её не украли ради нужд Империума. Капитан умирал прежде, и умрёт вновь, теперь уже должным образом. Впереди не маячили ни металоновый холод, ни бесконечные проверки, ни тысячи лет гипноматовых кошмаров.
Феррен Арейос встречал надвигающуюся гибель спокойно.
Диаграммы изменились, на мгновение исчезли, вновь изменились, а затем показания стабилизировались. Мигающие огоньки стали зелёными.
По телу Арейоса прошёл мощный электрический разряд. Мышцы сократились с такой силой, что разорвались. Сломанные кости заскрипели друг об друга. Обломки зубов вонзились в смятые дёсны. Сердца забились быстрее, после чего умерли.
Внезапно внутри него забушевал сухой жар, который исходил от определённого места в груди, но распространялся со скоростью степного пожара. В конце концов, всё тело Арейоса оказалось объято пламенем. Ничто в его разбитой броне не могло ослабить боль. Ничто в его изменённой физиологии не могло её приглушить.
Не существовало агонии мучительней, нежели сама жизнь.
Когда Велизариево Горнило поглотило космодесантника целиком, он услышал где-то вдали голос.
— Это капитан. Тяжело ранен. — Голос зазвучал ближе, а потом стал тише. — Сервы! Сюда, сейчас же. — Раздался вокс-щелчок. — Требуется срочная медикэ-эвакуация, один субъект, нулевой уровень, Зал изречений. Заранее отправьте сигнал и подготовьте медикэ-блок на борту ''«Святой Астры»'' к экстренной операции. Необходимы агуметические импланты. Отдайте ему приоритет. — Ещё один вокс-щелчок. — Активируйте те гравиносилки. Аккуратнее, давайте. Быстрее выносите его отсюда.
Арейоса схватили руки, причём очень много рук, судя по всему. Со всех сторон он ощущал давление причиняющих боль пальцев. Его начали освобождать от доспехов. Снятие пластин сопровождалось обжигающими болезненными ощущениями, словно от космодесантника отрывали части тел.
Кто-то вставил устройство в порт-катетер на бедре, и Арейос почувствовал, как нечто вонзилось в плоть через интерфейсное кольцо. Раздалось необычайно громкое шипение, а затем по горящему телу начал распространяться исходивший от точки порта холод, утихомиривающий пламя.
Сознание покидало космодесантника, и, прежде чем провалиться в черноту, он в последний раз услышал голос.
— Проинформируйте лорда-лейтенанта о том, что Феррен Арейос жив.
=='''ГЛАВА СОРОК ПЕРВАЯ'''==
'''СМЕРТЬ РЕАКТОРА'''
'''ПРАВДА МОРТИАНА'''
'''ВЫБОР БОТО'''
Громкий звон колоколов предупреждал о неминуемом уничтожении, а корабль сотрясался из-за того, что его бурлящее плазменное сердце остановилось. Вскоре искусственное солнце выскользнет из своих оков и сокрушит звездолёт Хаоса.
— Сюда, вот путь! — крикнул Бото, жестом показывая Люцерну следовать по второстепенному коридору. — Ангар, куда был отправлен Мортиан, недалеко.
Корабль громыхал. Колебания мощности нарушали работу полей целостности, и без оказываемого ими эффекта молекулярного связывания звездолёт длиной более чем в три километра становился нестабилен. С каждым яростным содроганием полы морщились, металл разрывался, механизмы выходили из строя. Сломанная труба изрыгала горячий пар на пути Чёрных Храмовников, а пламя лизало смещённые стеновые панели. Они больше не встречали Несущих Слово. Что касается оставшихся смертных членов экипажа, то те разбегались при виде космодесантников. Немногих оказавших сопротивление Люцерн и Бото зарубили, даже не остановившись.
Сержант сверился с обратным отсчётом хроно, который виднелся в углу его поля зрения. Реактору оставалось ещё пять минут, не больше, а может и меньше.
Гравитация стала изменчивой, поэтому Люцерн активировал магнитные замки и велел неофиту по воксу сделать то же самое. Теперь он отвечал за юношу.
Выли сирены. Взрыв в боковой комнате выбросил в коридор дымящиеся металлические обломки и обжигающее огненное копьё, по температуре не уступавшее пламени реактивного двигателя. Космодесантники прыгнули прямо сквозь него, после чего Бото пришлось на бегу сбивать со своей пустотной брони огонь.
К ним по коридору приближалась толпа смертных членов экипажа, возглавляемая жрецом в багровых одеяниях и синевато серым октетом, который был выжжен на его обритой голове. Люцерн поднял болт-пистолет.
— Оставьте их! Им всё равно суждено умереть, — сказал неофит. — Сюда.
Сержант опустил оружие.
Они повернули влево и побежали в сторону наружного корпуса. Корабль сотрясся от очередного, ещё более мощного взрыва. Палубное покрытие между Люцерном и Бото со скрипом разошлось, обнажая искрящиеся кабели под ним. Сержант перепрыгнул через возникшую щель.
Космодесантники вошли в ангар через верхнюю дверь, которая вела на галерею управления. Вдоль боковой части помещения тянулись инструменты для подъёмных кранов, что делили потолок с трубами, воздухопроводами и кабельной проводкой, а снизу поднимался густой и клубящийся чёрный дым. Люцерн переключил зрительные системы, чтобы видеть лучше. Бото же побежал вперёд, подныривая под толстую трубу. За ней находилась лестница, тянувшаяся вниз по внутренней стене ангара мимо трёх не очень протяжённых посадочных площадок. Выводила она на полётную палубу. В проёме для запуска кораблей продолжали работать атмосферные щиты, поэтому воздух в ангаре сохранялся, хоть физические ворота и были открыты. Предназначенная для смертных лестница подпрыгивала на болтах под весом космодесантников.
Всего в ангаре имелось семь посадочных площадок, которые вместе образовывали несимметричный зигзаг. На трёх стояли десантно-штурмовые «Громовой ястреб». Один из них пылал, и именно он изрыгал чёрный дым. Другой был покрыт рычащими демоническими мордами, а нацеливающие линзы его орудий тускло светились странным светом. Когда Бото побежал к нему, Люцерн оттащил неофита назад.
— Порченые машинные духи, — произнёс сержант, качая головой. — Мы должны надеяться, что последний окажется пригодным.
В ангаре прошёл ожесточённый бой, и всюду валялись тела смертных членов экипажа с чудовищными ранами, оставленными оружием Адептус Астартес. Многие более ничем не напоминали людей, ибо от них остались лишь клочья мяса и окровавленной формы. Бото помчался вперёд, выкрикивая имена, но никто не отвечал.
Среди мёртвых смертных лежали шестеро павших астартес-еретиков. Люцерн пробежал мимо двух, чьи доспехи были расколоты болтерным огнём. Третий и Чёрный Храмовник были заключены в объятия друг друга. Воины лежали один на другом словно пьяницы, истерзанные, в разбитой и окровавленной броне. Четвёртому пробили грудь цепным мечом, который удерживал тело над полом на высоте своей длины. Руки изменника висели. Труп его убийцы, погибшего от плазменного заряда, находился не дальше чем в трёх метрах от пронзённого.
— Они мертвы. Мои братья! — воскликнул Бото. В голосе неофита смешались боль и экстаз. — Они ушли к Повелителю Человечества. Да обретут они блаженство в Его свете. Скоро и я присоединюсь к ним. Слава Императору!
Впереди стоял последний десантно-штурмовой корабль с опущенной рампой, а из его открытого люка изливался нейтральный свет машин. Рядом находился буксировщик, чья тяговая клешня была расцеплена. Позади виднелся размещённый на прицепе прометиевый бак, от которого змеями тянулись к «Громовому ястребу» шланги, и Люцерн сделал вывод, что корабль недавно заправляли.
— Думаю, наше время ещё не пришло, — сказал сержант. — Идём!
Он потянул Бото вперёд.
Звездолёт Хаоса сотрясся от колоссальной детонации. Через мерцающий атмосферный щит светло-голубого цвета Люцерн увидел столп огня, потоком устремившегося прочь от корпуса. Пламя было испещрено чёрными точками, которые являлись кусками искорёженного металла, а его закручивающиеся края окрашивались оттенками выброшенной в пустоту плазмы.
— Совсем скоро этот корабль погибнет, — произнёс сержант. — Нам нужно улетать. — Они добрались до рампы. — На борт, скорее.
— Вы можете управлять им? — спросил неофит.
— Я проходил кое-какую подготовку, — ответил Люцерн. — Будем надеяться, этого хватит.
Он уже поставил одну ногу на рампу, когда его окликнул раздавшийся за спиной властный голос.
— Брось оружие, примарис. Давай. Я целюсь в тебя и покончу с твоей нечестивой жизнью.
— Мортиан, — узнал капеллана сержант.
Он медленно повернулся.
Раскинувший конечности Мортиан лежал, прислонившись к боковой стороне буксировщика, а рядом с его левой подмышкой зияла большая воронка. Болт-снаряд вырвал часть внешнего керамитового слоя и тканевого материала под ним, обнажая плоть. Выглядело это как кровоточащая яма. Кровь также вытекала и из открытой ротовой решётки.
— Я ждал, чтобы посмотреть, выживешь ли ты, — продолжил капеллан. — Вас, примарисов, тяжело убить. — Он сжимал рукоятку плазменного пистолета с ярко светящимися зарядными катушками, указывающими на готовность к выстрелу. — Бросай оружие.
— Нет, — ответил Люцерн. — Ты всё равно меня убьёшь. Мои шансы прикончить тебя малы, но это возможно. Без оружия же шансов никаких. Зачем мне его бросать?
Мортиан зарычал.
— Отойди в сторону, Бото. Возьми его на мушку.
Неофит спустился с рампы «Громового ястреба», но болт-автомат не поднял. Его раздирали противоречия, что отражалось на лице за забралом.
— Нет, — отказался Бото.
Рука с болт-автоматом повисла.
— Тогда ты обрекаешь себя, — заявил Мортиан.
— Он видит твоё безумие, капеллан, — сказал Люцерн. — Ради чего ты убьёшь верного слугу Императора? Почему не выстрелил мне в спину?
— А где тут честь? — спросил Мортиан. — Умерев, я взгляну в лицо Повелителю Человечества, и Он не найдёт никаких грехов.
— После моего убийства, — произнёс сержант и покачал головой. — Нет. Ты хочешь, чтобы я знал зачем, вот в чём дело. Ты самодоволен и желаешь рассказать мне, почему собираешься прикончить.
Капеллан с рычанием усмехнулся.
— По крайней мере, хотя бы это я тебе должен.
Зввездолёт содрогнулся, и из его бока вырвалась очередная струя газов, омывшая ангар разноцветным пламенем.
— Только давай быстрее. Реактор корабля взорвётся через минуту. Времени на проповедь у тебя немного.
Мортиан сместил вес тела. Ему было очень больно.
— Нечего сказать? — продолжил Люцерн. — Тогда я тебе расскажу. Вы убили тех, кто пришёл к вам на помощь. Вы хладнокровно вырезали их, но сначала покончили с собственным маршалом Анжуйским. Я видел характер повреждений, оставленных на его броне взрывами. Это сделали вы.
Капеллан фыркнул.
— Да, причём все. Мы провели голосование.
— Но почему? — задал вопрос сержант. — Если бы вы приняли подкрепления, как предполагалось, то до сих были бы живы и служили бы Императору, любя и почитая его ещё сотни лет.
— Потому что вы осквернены! — прорычал Мортиан. — Вы не заслуживаете сражаться бок о бок снами. Мы – творение святого Бога-Императора Терры, а вы – творение Велизария Коула. Вы нечистые!
— Мстящий Сын лично распорядился создать нас. Робаут Гиллиман попросил об этом Коула. Он – сын Императора.
— Он – отступник, неверующий. Сейчас примарх сражается за человечество, но сколько пройдёт времени, прежде чем он поддастся зову Трона Терры и последует за своим братом Хоруса по пути измены?
— Вместе с посланными вам на помощь факелоносцами был кустодий. Его вы тоже убили? — спросил Люцерн.
— Он выбрал сторону. Кустодий, как и Анжуйский, отказался внять голосу разума. Он заплатил жизнью за предательство виденья Императора, хотя, прежде чем пасть, ему практически удалось сокрушить наш крестовый поход.
— Ты – безумец, который привёл этот крестовый поход к уничтожению.
Тряска корабля предвещала его близкий конец.
— Лучше жить чистым, чем позволить осквернить священную работу Императора, — сказал Мортиан. — Через несколько мгновений увидим, кто из нас прав, а кто ошибается, ибо мы предстанем перед Самим Императором. Он вознесёт меня и навечно сделает частью Своих бессмертных легионов, в то время как тебя швырнёт в бурлящие колодцы варпы за твоё кощунственное существование. Я говорю тебе об этом лишь потому, что ты хорошо сражался, и только.
По передней части его доспехов стекала кровь.
Со всех сторон доносились вопли сирен, а значение на счётчике в шлеме Люцерна устремлялось к нулю. Кульминацией череды яростных выбросов из реактора стал взрыв, который оторвал крупный кусок корабля. Эта часть, окутанная мерцающим облаком, устремилась прочь от звездолёта. Палуба качнулась, а ослабевшая рука Мортиана дрогнула. Капеллан выстрелил, но плазменный заряд прошёл мимо, и тогда свой ход сделал сержант.
Он открыл огонь по Мортиану из болт-пистолета, однако, капеллан перекатился вбок. Снаряды проделали дыры в капоте буксировщика. Выгнувшаяся под давлением палуба ангара образовала складку, выведя Люцерна, Бото и Мортиана из равновесия. Оправившийся первым сержант побежал на капеллана с жужжащим цепным мечом. Неуклюже поднявшись, Мортиан увернулся от удара и махнул крозиусом, вокруг навершия которого вспыхнуло расщепляющее поле. Оружие врезалось в грудь примариса, сокрушая тому нагрудник. Отброшенный Люцерн ударился о бок корпуса «Громового ястреба». В его шлеме завопили сигналы тревоги. В пустотах повреждённых нижних слоёв доспеха запузырились наполнители, хотя герметичность уже была нарушена.
Шатающийся капеллан зашагал к нему, а из его раны-воронки в груди потекла свежая кровь. Он тащил крозиус за собой по полу, высекая искры из металла и порождая вспышки расщепляющейся материи.
— Я буду рад, что последним моим деянием в жизни станет убийство тебя, богомерзость.
Издав крик, в котором наполовину смешались триумф и боль, Мортиан вскинул крозиус аркану и занёс над головой.
— Во имя бессмертного Императора Человечества, я обрываю твою жизнь, отродье Марса!
Рявкнул болтер. Капеллан дёрнулся. В его ране ярко пылал реактивный двигатель болт-снаряда.
Выпавший из руки крозиус с грохотом упал на палубу, а Мортиан поднял глаза, отведя взгляд от места попадания.
— Бото… — вымолвил капеллан.
Сработал масс-инициатор, боеприпас взорвался, и Мортиан рухнул на колени. Дыша с присвистом, он посмотрел на Люцерна. Ненависть очернила последние слова капеллана.
— Ты никогда не станешь… одним… из нас, — сказал Мортиан, после чего завалился лицом вперёд.
Неофит подошёл к сержанту сбоку и взял десантника-примарис за руку.
— Ты убил его, — произнёс Люцерн.
— Слишком поздно, — ответил Бото. — Слишком долго я ничего не делал. — Сержант неуверенно поднялся на ноги и опёрся на неофита. — Я был трусом. Я позволил им безжалостно убить моих братьев, тех, кто проголосовал против курса действий Мортиана.
— Значит, ты тоже проголосовал за это безумие? — спросил Люцерн.
— Я – неофит. Мне не дозволено принимать участие в голосовании. Я не согласился, но, к своему вечному стыду, ничего не сказал.
Корабль накренился. Гравипластины на полётной палубе выходили из строя.
— От стыда ты избавишься через покаяние, брат. У Императора есть на тебя планы. Поднимаемся на борт, — сказал Люцерн.
Перестав опираться на Бото, он захромал вверх по рампе.
— Постойте. — Неофит поднял крозиус капеллана. — Оружие нужно вернуть капитулу, чтобы его мог взять в руки более праведный воин.
Вместе двое космоедсантников вошли внутрь десантно-штурмового корабля предателей, после чего Люцерн вдавил кнопку закрытия, и поднявшаяся рампа с шипением загерметизировала корпус. Бото помог ему попасть в кабину пилотов, где сержант лихорадочно выполнил последовательность действий для активации машины, выводя двигатели на достаточную для взлёта мощность без их предполётной проверки и проигнорировав множество других протоколов безопасности. С потолка падали куски инфраструктуры ангара, которые обрушивались на корабли. От носа «Громового ястреба» со стуком отскочила балка.
На хроносчётчике в шлеме Люцерна гневно светились красным четыре ноля в ряд.
— Держись, неофит, — предупредил сержант. — Будет непросто.
Примарис увеличил тягу двигателей. Посадочные когти отпустили палубу, после чего корабль поднялся. Атмосферное поле ангара погасло, и весь воздух высосало в космос словно за один выдох. Горевшие в повреждённом «Громовом ястребе» огни потухли, а обломки вылетели в пустоту, устремляясь прочь от звездолёта.
Выкрикивавший молитвы Императору Люцерн развернул корабль и направил его прочь, навстречу ярости основного сражения. Вокруг мелькали лэнс-лучи. Ближе к главному миру, там, где удаляющиеся друг от друга звёздолёты обменивались выстрелами, вспыхивали взрывы. Если «Громовой ястреб» засекут, Чёрные Храмовники не проживут долго, но сейчас у сержанта была более насущная забота.
Авгуры «Громового ястреба» засекли резкий скачок в излучении энергии крейсером Несущих Слово, а спустя мгновение он взорвался. Смерть реактора полностью уничтожила звездолётом, на месте которого появился стремительно расширяющийся огненный шар. «Громовой ястреб» набрал максимальное ускорение, но даже так Люцерн не мог и надеяться на то, что им удастся обогнать приближающуюся волна сверхнагретого газа. Нагнав корабль, она развернула его. Зафиксированных на месте Люцерна и Бото замотало в стороны. Машинные духи взвыли, однако, затем фронт волны прошёл, и ярость взрыва рассеялась, оставив после себя яркий ореол, который медленно растворился в черноте.
Сержант выровнял «Громовой ястреб» и полетел за пределы боевой сферы.
— Император защищает, — произнёс он.
=='''ГЛАВА СОРОК ВТОРАЯ'''==
'''УЖИН И БЕСЕДА'''
'''ЗВЁЗДНОЕ ДИТЯ'''
'''РАЗДЕЛЁННЫЕ СЕКРЕТЫ'''
И вновь спящий Фабиан проснулся из-за того, что кто-то колотил в его дверь с деликатностью осадного бура. Всё ещё не до конца протрезвевший с позднего вечера, он перевернулся, но слишком поздно вспомнил об ушибе именно этой стороны грудной клетки. Поморщившийся мужчина исторгнул поток богохульств.
— Живой Императора, — простонал Фабиан. — Ну почему никто не хочет срочно видеть меня во второй половине дня?
Он свесил ноги с кровати. На полу стояли тапочки.
— А это для моих ступней, — сонливо сказал историтор.
После пробуждения мужчина соображал туговато.
Вновь раздался стук.
— Да иду я! — закричал Фабиан.
— Ты же понимаешь, что тебя не слышат? Я думала, вернувшийся примарх набирает в свой Логос только светлейшие умы.
Он оглянулся через плечо. Финнула Диомед лежала под смятым постельным бельём, а на её лицо ниспадали спутанные волосы.
— А вот тут я не уверен. Думаю, нас выбирали из-за наших воззрений, а не умений.
— Значит, с утра ты можешь играть в семантику, но не способен встать?
В дверь продолжили колотить.
— Трон! — воскликнул Фабиан.
Диомед перевернулась.
— Там вокс-комм прямо на столе у кровати. Попробуй его.
Историтор так сильно размахивал рукой в попытках нажать на кнопку, что перевернул бы лампу, если бы так не была завинчена. В конце концов, он с щелчком включил устройство.
— Я иду! — крикнул Фабиан и поднялся. — Ты не встаёшь?
— Нет, — ответила Диомед. — Я сегодня на ночной вахте, так что остаюсь здесь.
Она зарылась в одеяла.
— Но это моя комната! — произнёс мужчина.
— Ну, да, — согласилась первый лейтенант. — А это мой корабль.
Фабиан не нашёлся, что на это ответить. Стук возобновился.
Мужчина оделся по пути к двери, но, когда он открыл задвижной портал, вид у него был не из лучших. Однако, увидев, кто находился по ту сторону, историтор перестал хмуриться и улыбнулся.
— Расей! — сказал Фабиан. — Мне уже начинало казаться, будто ты не вернёшься.
— Приказы примарха всё ещё в силе. Ты – мой подопечный. Я тебя не брошу. — Люцерн принюхался и взглянул поверх головы историтора. — Ты там не один. Кто с тобой?
— Неважно. Диомед. Мы ужинали. Я проводил с ней беседу для записи.
Космодесантник поднял бровь.
— Пора отправляться? — спросил Фабиан.
Люцерн кивнул.
— Флот движется к Воспису. Мы покинем его там и дальше отправимся собственным путём. Условия варпа благоприятны для перехода в сторону галактического юга, но у нас есть ещё несколько часов, прежде чем ''«Посредник»'' будет готов к полёту, а ещё тебя хочет увидеть инквизитор.
— Ростов?
— Так его зовут. И командующая группой Атаги тоже хочет с тобой поговорить.
— Понятно. Тогда мне лучше надеть форму.
— Я бы сказал, что это отличная идея, Фабиан. — Люцерн отошёл в сторону, являя взору стоявшего за ним юношу. Примарис полностью скрывал его своим телом, хотя тот всё равно был гораздо крупнее историтора. Молодой космодесантник. — Неофит Бото. Он тоже станет сопровождать нас.
— К Вигилусу?
— К Атаги, — поправил Фабиана Люцерн.
Лицо юноши выражало замешательство.
— Фабиан Гвелфрейн, историтор, о котором я тебе рассказывал, — сказал примарис.
Юноша склонил голову и отдал приветствие, сотворим скрещенными на груди руками образцовую аквилу.
— Приятно встретиться с вами, мой господин.
— О, думаю, это взаимно, — произнёс Люцерн.
Фабиан поднял руки.
— Расей, не мог бы ты…
— Что? — спросил примарис.
— Да ничего. — Историтор сжал кулаки. — Дай мне пятнадцать минут.
— У тебя есть семь.
— Отлично, — сказал Фабиан. — Семь.
А затем он захлопнул дверь прямо перед носом Люцерна.
Атаги ждала их в своей дежурке. Командующая группой, как обычно, держала рядом выпивку и очищала яблоко фруктовым ножом с излишней тщательностью, так как опять была нервной из-за стимуляторов. Фабиан ожидал увидеть подавленную Атаги, ведь несмотря на победу в сражении и несколько уничтоженных вражеских кораблей, это сильно отличалось от её обычных ярких триумфов. Однако, если отбросить в сторону побочные эффекты стимулирующих средств, женщина находилась в хорошем расположении духа, и Фабиан легко догадался почему, когда она одарила мужчину той самой своей особой улыбкой, заставившей его сердце замереть.
— Что вы сделали с моим первым лейтенантом, историтор?
Фабиан ощутил, как его лицо наливается краской.
— Ничего, — чересчур поспешно ответил историтор-майорис.
— Он беседовал с лейтенантом, — произнёс Люцерн. — Для записи.
— О, понятно, — сказала Атаги с улыбкой, от которой у Фабиана возникало желание раствориться.
— За ужином, — добавил космодесантник, не особо помогая.
— Да, верно, Расей, достаточно, благодарю тебя.
Примарис взглянул на него, но так как лицо воина было наполовину скрыто окаймлением наплечника, Фабиан не мог сказать, усмехается он или нет.
— Я лишь предоставляю командующей группой запрошенную ей информацию, историтор.
— Спасибо, брат-сержант, я просто задаю вопросы, — произнесла Атаги. — Итак, историтор-майорис Гвелфрейн, а Финнула предоставила вам запрошенную вами же информацию?
Она отрезал кусок яблока и засунула в рот, широко улыбаясь.
Если бы отрастивший вдруг зубы пол целиком проглотил Фабиана, тот был бы счастлив.
— Да, благодарю. Я получил полную историю ваших кампаний и побед. Это отлично дополнит наше описание крестового похода, — ответил историтор в тщетной надежде, что лесть отвлечёт внимание командующей группы.
— Поспрашиваю её позже о вашей технике ведения бесед, — продолжила Атаги и хмыкнула, после чего отрезала от яблока ещё кусочек. К счастью, ей, судя по всему, надоело его дразнить. — Вы летите дальше. Брат Люцерн проинформировал меня. — Она подвинула пальцем лежащую на столе бумажку, оставив на ней пятно прозрачного сока. — Должна отметить, что вы проделали впечатляющую работу по распространению Логоса среди групп под моим командованием. Робаут Гиллиман будет так горд.
Фабиан взял себя в руки, прежде чем заговорить.
— Они не доставят вам неприятностей, а со временем вы, вероятно, найдёте их ценным приобретением. Историторы здесь не для того, чтобы судить или ограничивать. Это входит в обязанности десятков других Адепта, департаменто и дивизио. Мы здесь с целью помочь, найти истину, заняться стратегическими целями, на которые у вас может не хватить времени, пока вы разрешаете более масштабные проблемы крестового похода.
Фыркнув, Атаги закинула обутую в ботинок ногу на колено и откинулась на спинку кресла.
— Посмотрим. По крайней мере, женщина, оставленная вами здесь за главную, знакома с пустотой. Вольный торговец. Надлежащий тип. Её выбор был преднамеренным, верно?
— Возможно, — ответил Фабиан. — Однако, причина тут кроется не только в желании угодить вам. Йассилли Сулиманья – самый талантливый и храбрый историтор из тех, кого я обучал.
— Отлично, — сказала командующая группой. — Но, если она начнёт меня раздражать, я их всех запру в одном из трюмов. Ясно?
— Уверен, вы с Йассилли отлично поладите.
— Ну ладно. Итак, а теперь об этом товарище. Кто он?
— Неофит Бото, — представил юного космодесантника Люцерн. — Последний выживший член Анжуйского крестового похода. Когда ''«Кантатум беллум»'' воссоединится с флотом, он станет частью доставленных нами подкреплений примарисов. Затем воины перейдут в подчинение лорда-лейтенанта Мессиния.
— Хорошо, — произнесла Атаги. — А почему этого не случилось раньше?
— Вопрос чести, — пояснил Люцерн. — Чёрные Храмовники сражались храбро и погибли достойной смертью за нашего Императора. Большего и не сказать.
— Ясно, — сказала командующая группой, явно считавшая, что тут было нечто ещё. — Вы к ним не присоединитесь?
— Я возьму их цвета. Теперь я – Чёрный Храмовник, но мой долг ведёт меня за Проток Нахмунда вместе с Фабианом.
— Ну, это опасное путешествие, и я желаю вам удачи.
Машинный дух двери издал звонкий сигнал.
— Инквизитор Леонид Ростов, — объявил он.
— Впустите его. — Атаги взглянула на неофита. — Думаю, это не для твоих ушей, мой мальчик.
Бото отреагировал спокойно. Космодесантник встал и поклонился.
— Император защищает, — произнёс он. — Я с нетерпением жду возможности сразиться бок о бок с вами, мадам командующая группой.
Дверь откатилась в сторону, и Бото ушёл, а в помещение медленно вошёл Ростов. Инквзитор тяжело опирался на чёрную трость с навершием в форму головы орла. Ходить ему помогали моторизованные ортопедические скобы. На краснокожем лице виднелся толсты шрам, чьи чёткие края и белый цвет говорили о исцелении машиной. Однако, из-за ран он не выглядел более слабым, а излучаемая им аура властности подавляла любой намёк на несерьёзность. Фабиан вновь ощутил лёгкий страх в его присутствии. Более бесстрастная часть разума историтора подумала, что это довольно сильная реакция на того, кто был простым человеком. Вся остальная хотела, чтоб инквизитор ушёл.
— Пожалуйста, — сказала Атаги. — Присаживайтесь.
Ростов сел рядом с командующей группой. Процесс занял некоторое время, ибо инквизитор с трудом заставлял ноги слушаться. Он казался абсолютно безрадостной, лишённой всяких фривольностей личностью, что своей незамысловатостью и серьёзностью возложенной на неё задачи не отличалась от краеугольного камня в основании покойницкой. Однако, когда Атаги предложила ему выпить, Ростов не отказался, а судя по тому, как инквизитор смаковал алкоголь губами, удовольствие он получал.
— Джентльмены, леди, — начал Ростов. — Прошу прощения за то, что вызвал вас сюда. У всех нас есть собственные требующие внимания обязанности. Обещаю не задерживать никого дольше, чем строго необходимо, но, увы, это необходимо. — Инквизитор повернул бокал ровно на девяносто градусов и затем обратно. — Я хочу обсудить с вами две вещи. Первая – Длань Абаддона. Скажите мне, что вам о ней известно?
Фабиан взглянул на Люцерна. Космодесантник же смотрел в стену, как и всегда в тех случаях, когда считал, что говорить должен историтор.
— Можете отвечать свободно, бояться не нужно.
— Вы сейчас прочитали мои мысли?
Инквизитор кивнул.
— Я думал, вы говорили, мол, ваши телепатические способности ограничены расстоянием, — заметил Фабиан.
— Да, я так говорил. И это было правдой. — Он задумчиво вдохнул и задержал дыхание на необычайно долгое время, прежде чем выдохнуть. — Не стану ничего от вас скрывать. Данное дело не входит в привычную для меня область компетенции. Я из Ордо Ксенос. На протяжении всей карьеры инквизитора, всей службы своему наставнику в качестве его дознавателя, то есть практически всю жизнь моей сферой деятельности было враждебное влияние чужаков. Древние технологии, злобные создания, скрывающиеся в нашем обществе, нежеланное вмешательство со стороны других видов – вот с чем меня обучали разбираться. — Росто поднял бокал. — Но прямо сейчас что-то происходит. Я это чувствовал. Я это видел. Вечную войну против варпа и проблеск того, как всё могло бы сложиться. Происходит своего рода пробуждение. Поэтому вы правы, историтор, — сказал инквизитор, указывая на Фабиана пальцем той руки, которой держал бокал. — Я говорил, что мои телепатически способности ограничены физическим контактом, и не лгал. Однако, теперь я без особой сложности читаю ваши мысли. Несколько месяцев назад я бы так не смог, и это больше всего меня тревожит.
Ростов осушил бокал и жестом показал Атаги налить ещё.
— Вот такой мужчина мне по душе, — произнесла она, после чего наполнила бокал до краёв.
Инквизитор сделал большой глоток.
— Я меняюсь. Вселенная меняется. Здесь задействованы силы, которые лежат за рамками разумения смертных. Мои способности усиливаются, и в этом я не одинок. В данный момент люди, никогда не демонстрировавшие даже мельчайшего проблеска пси-талантов, вдруг оказываются ведьмами. Количество зарегистрированных псайкеров в Империуме растёт, причём больше всего в граничащих с Разломом секторах. Возможности псайкеров вроде меня расширяются. Однако же, подобными вопросами занимаются Ордо Маллеус и Ордо Еретикус. И вот я спрашиваю себя, не стоит ли мне отступить и вернуться к своим пограничным войнам, к сражениям в тёмных уголках против вредителей, узурпировавших бы наши миры? Или же это дело важнее? Есть ли вообще вещи важнее чем то, что происходит сейчас?
Его голос изменился, став резче.
— Фабиан Гвелфрейн. Как я понимаю, ваши историторы далеко продвинулись в каталогизации журналов данных станции.
Фабиан понятия не имел, откуда ему известно о ходе их работы. Возможно, Ростов догадался благодаря своим силам, как предположил бы историтор, но уверенность, с которой говорил инквизитор, делала очевидным тот факт, что он знал это наверняка. Значит, имелись информаторы. Фабиан даже не удивился.
— Да.
— И вы заметили какую-нибудь закономерность?
— Да.
— Расскажете нам о ней?
Историтор-майорис прочистил горло. Даже он не мог отказать инквизитору.
— Всё, как и сказал адепт Румагой. Ощущение всеприсутствия. Ощущение подавляющей мощи. Есть множество упоминаний о сидящей на троне крылатой фигуре. Она встаёт. Я не эксперт в вопросах варпа, однако, могу сделать предположение касательно возможного смысла.
— Я тоже видел. Там, в самом конце, когда астропаты начали говорить как один. Хор повторял одно и то же: «Он идёт».
— Это… — произнёс Фабиан. Во рту почему-то стало сухо, и историтор не мог заставить себя озвучить мысль. — Это Он?
— В том и заключается вопрос, разве нет? — Инквизитор подался вперёд – движение человека, который принял важное решение. — Я расскажу кое-что, о чём знают лишь немногие. Некоторое время назад двое инквизиторов по имени Алексио и Фортез провели примечательную операцию. Всё закончилось успехом. Хоть они и имели диаметрально противоположные мнения касательно многих философских вопросов, инквизиторы посчитали угрозу достаточно серьёзной, чтобы объединить силы.
— Целью операции являлся культ под названием Культ Звёздного Дитя. Среди его членов ходили странные разговоры о том, что Звёздное Дитя – своего рода добрая сущность, которая приведёт человечество к спасению, возможно, проявление Императора, вновь воплотившийся бог. Разумеется, всё было ложью, а культ нашли и уничтожили во время собрания на Левилноре IV при поддержке капитула Адептус Астартес Саламандры. Однако, четверым лидерам удалось уйти.
— Зачем вы мне это рассказываете?
— Потому что я задаюсь вопросом, не может ли то зло вновь начать просачиваться во вселенную. — Ростов повернул бокал в руках, облачённых в перчатки. — Вера – очень опасная вещь. — Он чуть сильнее наклонился вперёд, и тогда Фабиану показалось, будто инквизитор выглядит старше своих лет. — Теперь же другая тема. Длань Абаддона.
— Мне известно это имя.
— Я в курсе, но давайте подробнее. Хочу услышать от вас лично.
— Когда мы были на Гаталаморе, некоторые взятые пленники из числа культистов говорили о Длани Абаддона, — произнёс историтор. — Обо всём этом узнали ваши товарищи – другие инквизиторы. Уверен, от них вам помощи будет больше, чем от меня.
— Возможно, — согласился Ростов. — Но здесь вы, и я спрашиваю вас.
— Длань противостояла примарху на Гаталаморе. Там было какое-то оружие, очень мощное и питаемое варпом. Оно практически полностью уничтожило целую боевую группу.
— Мутант, да?
— Верно, — сказал Фабиан. — Колдун. Злой ведьмак. Некоторые рассказывали, что его зовут Тенебрус. Говорили, там был и другой, Кор-Гатарр, Несущий Слово. Он погиб в бою с Адептус Кустодес. Некоторые пленники называли Дланью его.
Инквизитор отпил из бокала.
— Скорее всего, Дланью был не астартес-еретик, а этот Тенебрус. Я видел его в ретрансляторе на Сринагаре. Между ним, тем ребёнком и станцией есть некая связь. Уверен, в первую очередь именно поэтому система стала целью атаки. Однако, тут возникает проблема. Я гонялся за Дланью Абаддона ещё с битвы за пролив Махорта.
Он вытащил из-под пиджака свёрнутый пикт и, разгладив его, показал Фабиану. Зернистое изображение было сделано под странным углом, но на нём отчётливо виднелись две фигуры: мерзкий мутант и человеческая женщина.
— Это – Тенебрус? Это – Длань Абаддона?
Фабиан рассмотрел пикт получше, а затем кивнул.
— Исходя из полученных мною на Гаталоморе, да, это он.
— Ясно. — Инквизитор вновь отпил. — Я назвал его Дланью, и он признал, что носит данный титул. Значит, теперь мы должны считать Дланью его.
— У вас недовольный тон, — заметил историтор. — Это ведь прорыв, разве нет? Прошу прощения, я не инквизитор, но, если бы одно из моих расследований продвинулось таким образом, я был бы счастлив. Пусть вы его ещё не закончили, однако, вы уже близки к завершению и уничтожению этого врага Императора.
Ростов кивнул.
— Так и случится, — сказал инквизитор. — Вот только после битвы за пролив Махорта я допросил одного из жрецов Несущих Слово. Погружение в его разум было мрачным и вредным для здоровья занятием, но в воспоминаниях изменника я увидел Длань. Она подходила под описания, сопоставленные мои повелителем – инквизитором Дайром – перед его смертью, хотя тогда у нас ещё не было титула.
— Так а в чём проблема? — спросил Фабин.
Ростов постучал пальцем по пикту.
— В Длани Абаддона, которую преследовал мой повелитель. В человеке, увиденном мною в разуме жреца. — Инквизитор покачал головой. — Это – не он.
— Повелитель? — негромко позвала Тарадор Йенг.
Тени были норовисты и опасны. Пройдёт еще несколько дней, прежде чем они успокоятся после своего недавнего возбуждения. На слова женщины, пусть и произнесённые столь тихо, тени ответили стрёкотом, и Йенг крепче сжала поднос, который несла.
— Повелитель?
Медитировавший Тенебрус сидел с закрытыми глазами и сцепленными на груди длиннопалыми руками. Сейчас он выглядел ещё более нечеловеческим созданием, чем прежде, а его расслабленное, до странного округлое лицо напоминало скорее акулью морду, особенно с учётом серо-белой кожи и почти исчезнувших губ, из-за чего рот превратился в щёлку. Нос тоже постепенно пропадал, как заметила Йенг. Тенебрус менялся, вовлечённый в гонку, которую необходимо было завершить любому чернокнижнику: обогнать мутации и заполучить силу прежде, чем лишиться всего человеческого в процессе трансформации. Его рана до сих пор кровоточила, и влажная ткань балахона прилипала к боку. Возможно, дар Тзинча никуда не денется даже после исцеления. Это заставило всколыхнуться внутри неё жалость к своему учителю.
— Повелитель, — повторила она чуть громче. — Я принесла вам пищу и питьё.
Она опустила поднос с большим кувшином вина, кубком и толстым куском мяса, вырезанным из ноги раба, которого выращивали и откармливали на убой. Тенебрусу так полюбилась человеческая плоть, что для удовлетворения этого аппетита пришлось организовывать логистику.
— Повелитель, — вновь сказала она и осмелилась дотронуться рукой до его плеча.
Теням это не понравилось, поэтому они предостерегающе зашипели.
Чернокнижник повернул к ней голову. Когда глаза Тенебруса едва-едва приоткрылись, на его лице словно появились две чёрные щелочки, столь резко выделяющиеся на фоне бледной кожи.
— Тарадор Йенг, — произнёс он. — По какой причине ты прерываешь мою медитацию?
— Повелитель, вы должны поесть, чтобы рана исцелилась.
— Должен ли? — спросил чернокнижник, после чего взглянул на мясо с вином, расцепил руки и потянулся к кувшину. — Ты очень заботлива, — продолжил Тенебрус. — И всё же, у меня такое ощущение, будто я вознаградил тебя в разы щедрее, чем того заслуживает недостаточная верность, которую ты мне выказывала.
— Я не понимаю, повелитель.
— Я открыл тебе большую часть своих секретов. — Он улыбнулся ей, демонстрируя острые зубы. — Теперь твой черёд отплатить мне за это одолжение. Сейчас ты должна выбрать путь.
Он вскочил на ноги со стремительностью змеи, чем застал Йенг врасплох, а потом выбросил вперёд руку с согнутыми пальцами. Мощная сила сжала горло женщины и отбросила её назад. Извивающаяся в невидимой колдовской хватке ученица врезалась в стену, по которой ползали тени, что с шипением подались в стороны.
До сих пор хромавший Тенебрус зашагал к Йенг. Хоть рана на ноге и начала вновь кровоточить, на мощи чернокнижника это никак не сказалось.
— Ты была послана Кар-Гатарром шпионить за мной, — сказал Тенебрус. — Я всё знал с самого начала нашей совместной работы. — Чернокнижник махнул рукой, и в воздухе возникло дрожащее изображение, словно его проецировали на стену бурлящего дыма. Оно демонстрировало Тарадор Йенг и Несущего Слово во время их последнего разговора несколько лет назад. — Когда Кор-Гатарр впервые привёл тебя в мои покои на Гаталаморе, я увидел твой потенциал. — Его зловещая улыбка стала шире. — Ты воистину благословлена богами, но боги могут быть жестоки, и они настраивают нас друг против друга. Кор-Гатарр пытался обратить тебя в свою веру. Вопрос только в том, насколько он преуспел? — Тенебрус сильнее согнул пальцы, и давление на шею Йенг усилилось. — Я уже говорил тебе, что единственная полезная служба, которую человек может сослужить в этой вселенной, это служба самому себе. Итак, я спрашиваю, Тарадор Йенг, кому ты служишь? Мои планы входят в опасную фазу. Я не могу держать рядом аколита, шепчущего каждое произнесённое мною слово в ухо Кор Фаэрона. Отвечай честно. Я распознаю ложь.
В его голосе слышалось чудовищное рычание.
Йенг было тяжело говорить, а руками она пыталась вцепиться в сомкнувшиеся на горле невидимые пальцы.
— Я служу себе! — прохрипела она. — Только себе! Всегда служила. И всегда буду. Я бы убила вас, если бы это сделало меня могущественнее. Мне плевать на всё и на всех.
— Зачем ты стремишься обрести силу?
— Я… — задыхаясь произнесла Йенг. — Я… не… буду… рабыней… людей! Я хочу свободы!
— Понятно, — сказал Тенебрус.
Он широко развёл пальцы, и женщина рухнула на пол, обдирая колени о палубный настил и хватая ртом воздух.
Хромой Тенебрус подошёл к ней, а затем опустился рядом, приложил палец к подбородку и поднял голову ученицы. Йенг заглянула в глаза чернокнижника, от чьего дыхания закачались цепочки на её щеках.
— Бедный Кар-Гатарр был бы очень разочарован. Ты далеко ушла от его пути.
Женщина силой вытолкала слова из саднящего горла.
— Я научилась у него всему, чему могла, но, когда армии примарха прибыли к Гаталамору, я уже видела ограничения учения Кар-Гатарра. Такова природа всех учителей – видеть интерес в сердцах их учеников вне зависимости от того, есть он там или нет. Не погибни Кар-Гатарр, я бы сама от него избавилась.
— Полагаю, тут кроется предупреждение для меня, — произнёс Тенебрус.
— Я верно служила вам с тех пор, — сказала Йенг. — Зачем сомневаться во мне?
— Потому что это не так. После того, как я вытащил тебя с поверхности кардинальского мира, ты поглядывала в сторону обоих путей, — ответил он. — Раздумывала над тем, чтобы сдать меня Кор Фаэрону и выполнить желания Кар-Гатарра.
— Но я не сделала ни того, ни другого.
— Не сделала, — согласился чернокнижник, после чего отпустил её лицо и поднялся. — Так значит теперь ты будешь следовать за мной до тех пор, пока надобность во мне не исчезнет или пока не найдёшь учителя получше?
Йенг взглянула на него. Из нескольких мест, где кольца пронзали её кожу, текла кровь.
— Я сделаю что угодно, лишь бы обрести свободу, — произнесла женщина. — Может, однажды, я и убью вас, лгать не стану, но вы ещё многому способны меня научить.
Тенебрус одобрительно кивнул.
— Этот неправильно, когда ближайшие к тебе люди являются твоими соперниками, однако, по правде говоря, я уже прожил долгую жизнь. Я наслаждаюсь твоей компанией, и ты обладаешь таким потенциалом, так что давай придерживаться нашего прежнего соглашения. Поклянись верно служить мне до тех пор, пока не перестанешь нуждаться во мне.
— Клянусь.
Йенг просительно склонила голову.
— Ну значит до того дня, когда нам придётся убить друг друга, — сказал Тенебрус. — А сейчас пор переходить к следующей стадии твоего обучения. С чего мне начать?
— Как вы пожелаете, повелитель.
Глаза женщины заблестели.
— А что хочешь узнать ты, Тарадор Йенг? О происхождении моего ножа? Об изменениях, которым я подвергся? О природе моих сил?
Тенебрус поднялась на ноги под звон своих маленьких цепочек.
— Научите меня всему. Я хочу знать всё, повелитель.
На лице чернокнижника возникла широкая-широкая улыбка.
— И ты узнаешь всё, мой аколит, ты узнаешь всё.
=='''Приложение: заметки о крестовом походе'''==
Когда последний верный примарх Робаут Гиллиман вернулся на Терру после своего возрождения, изменник Кор Фаэрон уже готовился к войне, выстраивая грандиозную стратегию по уничтожению веры в Императора и нарушению поставок псайкеров Золотому Трону. После своего начала на Талледусе, разворачивающаяся Война Веры стала одной из самых серьёзных угроз для раннего крестового похода.
'''НАПАДЕНИЕ НА ТАЛЛЕДУС'''
Ещё до того, как Цикатрикс Маледиктум разорвал небеса, миссионеры Несущих Слово уже действовали в сегментуме Соляр, взывая к угнетённым массам с обещаниями личной власти и свободы, о которой большинство жителей могли только мечтать. Медленно, но верно, эти агенты осуществляли планы Кор Фаэрона, направленные против Империума. В основном Несущие Слово выбирали своими целями храмовые и кардинальские миры под управлением Адептус Министорум, где создавали еретические культы, а после открытия Разлома они удвоили свои усилия. Затем изменники принялись ждать и наблюдать, в то время как вернувшийся Гиллиман провёл агрессивную реорганизацию власти Империума и приступил к подготовке Неодолимого крестового похода. В конце концов, примарх покинул Терру, но предатели ждали подходящего момента, и он наступил, когда Гиллиман направил все свои усилия на то, чтобы отбить Гаталамор. Таким образом, спустя чуть более чем год после открытия Великого Разлома по местной системе исчисления времени, Кор Фаэрон нанёс удар.
Тёмный кардинал принёс войну в систему Талледус в секторе Терциус сегментума Соляр. Эта система была ценным призом, так как в ней находилось несколько священных миров, управляемых со столичной планеты Благословение. Талледус являлся важным источником доходов Адептус Министорум, а Благословение – одним влиятельнейших миров во всём сегментуме Соляр. Однако, тёмный кардинал не ставил перед собой цель лишить Имперскую церковь доходов. Его заботила другая валюта – души – и он стремился ослабить Императора, лишив Его верующих, одновременно усилив собственных богов. Воспользовавшись жестокой репрессией дивергентных имперских сект в системе, жрецы Несущих Слово создали множество культов, которые по сигналу подняли восстание.
Во вторжении участвовали силы Несущих Слово, Повелителей Ночи и Железных Воинов. Поначалу им противостояли Адепта Сороритас, так как в Талледусе находилось несколько их орденов, но затем на помощь системе прибыли многие другие, привлечённые видениями. Кроме того, там имелось немало полков Астра Милитарум, причём как таледусских, так и из других частей галактики. Позже вместе с линейным флотом Фараса прибыла группа сил смешанного состава, куда входили кадианцы, Саламандры, Чёрные Храмовники и Белые Шрамы.
На Благословении Несущие Слово предприняли попытку массово обратить население, но варп-ужасам Кор Фаэрона помешали чудесные события, укрепившие имперскую веру. Вскоре после этого на планету высадился капитан Мир'сан из капитула Саламандр вместе с ротой своих воинов, которая уже получился технологии примарисов. Ритуалы Несущих Слово по призыву демонических орд вызвали волнения в варпе, однако, тварей удалось изгнать благодаря удивительному восстанию священных мертвецов из могил.
Повелители Ночи, находившиеся в астероидном поясе под названием Слёзы Императора, использовали богохульную пси-технологию для заманивания имперских кораблей, чем обрекали их на гибель. В итоге изменников выследило авангардное ударное соединение Белых Шрамов.
Напавшие на мир Греддаск Железные Воины добились больших успехов. Сыны Пертурабо задействовали ''«Скаракс кронд»'' – Жнец Душ. Это была гигантская десантная крепость с мануфакторией демонических машин. После приземления «Скаракс кронд» начал производство их армий, что рассредоточились по планете. Высадку пытались сорвать Рыцари дома Мортанов, но Жнеца Душ защищали падшие дома Хоментисов и Врахулов, нанёсшие Мортанам большие потери. Позже кастелян Драмос из Рутерианского крестового похода Чёрных Храмовников попытался высадиться на Греддаске и атаковать ''«Скаракс кронд»'', но он не смог уничтожить крепость и был убит в процессе.
'''ОХОТА НА ЧЁРНЫЕ КОРАБЛИ'''
Выйдя из продолжающейся войны на Талледусе, Кор Фаэрон отправился организовывать дальнейшие восстания и атаки по всему сегментуму Соляр. Его целями практически всегда становились священные для Империума миры. Тёмный апостол перешёл ко второй части своей стратегии и выпустил в пустоту специально собранные поисковые флоты Несущих Слово. Обеспеченные самыми способными навигаторами и направляемые гнусными чарами Сил, эти небольшие, но быстрые армады выискивали Чёрные корабли, пока те находились в варпе. Сбор имперской десятины и так уже был серьёзно нарушен, что приводило к перебоям в поставках псайкеров для питания Золотого Трона и увеличения численности пси-одарённых индивидов, с которыми некоторым мирам было тяжело справиться.
С целью восстановить каналы поставок Адептус Астра Телепатика стала собирать свои Чёрные корабли в «стаи ворон», следующие за боевыми группами крестоносных флотов и набрасывающиеся на отбитые миры подобно охочим до ведьм падальщикам. В остальных случаях обычно маленькие формирования образовывали более крупные флоты, чтобы обеспечить большую защиту. Тем не менее, некоторые крупные части сегментума Соляр считались менее опасными, нежели другие, поэтому зачастую летавшие там Чёрные корабли не имели сопровождения, что делало их уязвимыми перед охотниками Кор Фаэорна.
'''ПСИХИЧЕСКОЕ ПРОБУЖДЕНИЕ'''
Где бы не действовали Чёрные корабли, перед ними всегда стояла чрезвычайно трудная задача. Великий Разлом выплескивал в галактику чистый варп в беспрецедентных масштабах, толкая вперёд медленную эволюцию человечества. Хоть ярче всего эффект проявлялся в системах, близких к Разлому или других местам соприкосновения материума и имматериума, резкое увеличение рождающихся псайкеров фиксировалось по всему Империуму.
Истинные масштабы этого явления проявятся лишь через пару десятков лет, когда новорождённые вырастут и обретут свои силы. Однако, даже в самом начале количество зарегистрированных ведьм резко скакнуло вверх, так как люди с малыми или отсутствующими ранее пси-способностями вдруг обнаруживали у себя сверхъестественную мощь, а те, кто уже обладал подобными талантами, становились могущественнее и обретали новые умения.
Итоги этого варьировали от просто разрушительных до катастрофических. Даже мало затронутым войной мирам оказывалось непросто обуздывать пси-одарённых жителей. В самых худших случаях происходили демонические вторжения, массовые появления не-демонических варп-сущностей вроде Поработителей и покорения миров псайкерами, чьи способности выходили далеко за рамки имперского Распределения. Враги Империума быстро начали использовать эти «необузданные таланты» в своих армиях и подрывной деятельности. Пред лицом гонений и смерти, у большинства ведьм не оставалось особых вариантов, кроме как разделить свою судьбу с силами Хаоса.
'''ЗВЁЗДНОЕ ДИТЯ'''
Величайшее последствие этого пси-волнения проявилось в самом сердце Империума. Определённые секты Экклезиархии начали проповедовать о том, что Император пробуждается, и некоторые события подкрепляли их веры. Сколь бы черны ни были те дни, они изобиловали чудесами. На Талледусе поднялись призраки мёртвых. Имперские святые приходили на помощь осаждённым армиям. Расклады карт таро проводили различие между катастрофой и триумфом, в то время как загадочный Легион Проклятых появлялся всё чаще. Куда бы ни отправлялся Гиллиман, варп-бури там стихали, и силы примарха могли стремительно продвигаться вперёд.
Вести о странных совпадениях и необычных феноменах достигли ушей Гиллимана. Поначалу он не относился к ним серьёзно, однако, спустя некоторое время обеспокоенный примарх уже не мог игнорировать это. По всему Империуму находились люди, которые заявляли, что их посещал или направлял Император. Многих сжигали как еретиков, но в иных случаях слова и присутствие таких личностей помогали отчаявшимся и вдохновляли на борьбу с врагами человечества тех, кто уже не надеялся на спасение откуда-то ещё.
Спустя несколько лет после начала крестового похода в астропатической сети стали возникать видения о золотом ребёнке, перемежающиеся образами ослепительно яркого существа, поднимавшегося с трона. Началось всё в сегментуме Соляр и сначала ограничивалось лишь фоновым шумом, чем-то вроде слабовыраженных помех, вызванных течениями варпа, однако, со временем видения распространялись и оказывались всё чётче. Хоть их смысл и порождал жаркие споры, некоторые ясновидцы – как верноподданных, так и предателей – толковали видения как возможный знак прямого вмешательства со стороны Бога-Императора, что приводило к великим проявлениям веры с имперской стороны и столь же масштабному смятению в рядах врага.
В самых еретических интерпретациях проводились параллели со зловещей верой в «Звёздное Дитя», распространяемой культом, который был уничтожен за несколько лет до открытия Великого Разлома. Вести об этих видениях вызвали мощное потрясение в Империуме, ибо многие влиятельные личности подозревали в них вражескую уловку, в то время как другие настаивали на их божественном происхождении. Фракционный характер имперской политики ещё сильнее осложнялся проведёнными идеологическими линиями, что иногда отстаивались при помощи насилия. И всё же, некоторые знали больше, чем остальные, и не все они были людьми. У таких предполагаемые чудеса вызывали большую тревогу.
В результате, эти события подтолкнули к действию определённые тайные ордены с обеих сторон, которые принялись отчаянно искать истину с целью воспользоваться ею раньше, чем их враги, и неважно, какой могла оказаться правда…
'''Об авторе'''
'''Гай Хейли''' написал роман ''«Заблудшие и проклятые»'' из серии «Осада Терры», а также романы ''«Бойня титанов»'', ''«Волчья погибель»'' и ''«Фарос»'' из серии «Ересь Гора» и ''«Конрад Кёрз. Ночной Призрак»'', ''«Коракс. Повелитель теней»'' и ''«Пертурабо. Молот Олимпии»'' из серии «Примархи». Кроме того, он является автором многих романов по Warhammer 40,000, включая первую книгу из серии «Огненная заря» ''«Мстящий Сын»'', ''«Велизарий Коул. Великий труд»'', ''«Тёмный Империум»'', ''«Тёмный Империум. Чумная война»'', ''«Опустошение Баала»'', «''Данте»'', ''«Тьма в крови»'' и ''«Асторат. Ангел Милосердия»''. Помимо этого, в число его работ входят рассказы для Эпохи Сигмара, включённые в ''«War Storm»'', ''«Ghal Maraz»'' и ''«Call of Archaon»''. Гай Хейли живёт в Йоркшире с женой и сыном.