734
правки
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =1617
|Всего =34}}
{{Книга
==='''XVII'''===
Спящего на полу примарха будит звон вокса. Он садится, тянется к мечу, и лишь затем берёт прибор связи, лежащий на подставке рядом с неиспользуемой кроватью. Казалось, это была прекрасная возможность поспать, так как Лев раздал все инструкции, которые теперь выполнялись, а на горизонте не маячили прямые угрозы. Сейчас же примарх смотрит из окна на окутанные ночью небеса и размышляет, не ошибся ли он, учитывая тот факт, что кто-то поднимает его на ноги в такой час.
— Да?
— ''Ваш… спутник вернулся, мой повелитель.''
Лев издаёт веселый смешок.
— Если ты про Забриила, то он не мой спутник, а мой сын. Он один?
— ''Нет, мой повелитель. С ним ещё трое.''
— Трое? — Примарх вскакивает с пола. — Трое космодесантников? В чёрных доспехах?
— ''Именно, повелитель. Мне проводить их в Сумеречный сад?''
— Так и сделай.
Лев обрывает связь и берёт лежащую на постели мантию – дар от маршала Харадж, сотканный её личными портными за два часа после его прибытия. Ткань чудесного нежно-кремового цвета украшена в области груди чёрным крылатым мечом его Легиона. Примарх надевает лишь мантию и не притрагивается к броне, ибо ему не нужно напоминать сыновьям о том, что он воин. Кроме того, в последний раз они могли видеть Льва именно таким: облачённым в Львиный Доспех и надвигающимся на их братьев с обнажённым клинком.
Примарх способен понимать мысли и чувства других, но для этого ему нужно прилагать сознательные усилия. Воссоединение с Забриилом было внезапным и неожиданным, когда Лев даже не осознавал самого себя, и с тех пор он размышлял над тем, как сблизиться с другими воинами его Легиона. Тем не менее, далеко не факт, что ему удастся выбрать правильный подход.
— Отец, почему ты создал нас такими? Такими… неполноценными? — бормочет Лев, прекрасно осознавая собственные недостатки. — Я – оружие, годное для использования лишь в пределах той структуры, которую ты уже создал. Теперь же она распалась, и у меня больше нет власти кроме той, что дарована мне остатками твоего творения. Я могу вести за собой только собственным примером, но не более.
Примарх вздыхает. Сейчас нет времени на подобные размышления. Он послал Забриила вернуть одного сына, однако бывший разрушитель вернулся с тремя. Лев не расположит их к себе, если заставит ждать.
Он покидает свои покои и выбирает кратчайший путь через дворец. Лев запомнил его планировку, когда оценивал оборонительные возможности сооружения. Большая часть встречаемых им стражников, которые размещаются на пересечениях коридоров, резко принимает собранный вид и отдаёт ему честь, а один или два склоняют головы и будто бы бормочут молитвы. Такие вещи примарх предпочитает игнорировать.
Сумеречный сад представляет собой большой балкон, расположенный на высоте трёх этажей над землёй и освещаемый лучами заходящего солнца. Лев входит в сад через двойные двери из древнего дерева с вставленными в него квадратами матированного стекла. Примарх делает глубокий вдох, чувствуя ароматы ночного воздуха и растений, однако он улавливает и едва ощутимые нотки керамита, а также слабый запах озона, исходящий от отверстий силового доспеха, через которые выводится тепло. Так пахнут космодесантники.
— Забриил? — останавливаясь говорит Лев.
В мыслях тут же возникает сравнение его сынов с настороженными дикими животными, коих он не желает спугнуть. Примарх пытается выкинуть из головы эту не очень лестную аналогию.
Забриил появляется за спиной примарха, и выходит из куста, на котором растут цветки размером с женский кулак. Сейчас они нераскрыты, но в воздухе до сих пор витают слабые отголоски их благоухания.
— Повелитель, я нашёл трёх моих братьев. Все они согласились увидеть вас.
Лев вздыхает.
— Я рад.
Примарх видит новые фигуры. Первый космодесантник – самый высокий из всех присутствующих, а при движении он держит равновесие как дуэлист. Это впечатление подкрепляется и висящими на поясе ножнами с силовым мечом. Доспехи у него как у Забриила, относятся к типу IV, хоть и не такие повреждённые. За ним следует воин с плазмомётом, который носит не столь знакомую Льву силовую броню, хотя большая её часть всё равно скрыта под красным стихарём с капюшоном. Последним крадётся, если так вообще можно сказать про космодесантника, боец с болтером. Он облачён в древний комплект доспехов типа III «Железный», но, несмотря на возраст, эта броня находится в лучшем состоянии, нежели более современные версии.
— Я подвёл моего отца, — произносит Лев слова, что невольно слетают с его губ. — Боюсь, я подвёл и моих братьев, но я не хочу подвести моих сыновей.
— Какая-то запоздалая сентиментальность, — язвительно говорит стоящий позади всех воин.
Лев устанавливает личность космодесантника по знакам на доспехах.
— Рыцарь-сержант Афкар. Рад снова тебя видеть.
— Не могу сказать того же, — отвечает Афкар, держа палец рядом со спусковым крючком болтера.
Лев вдруг начинает сомневаться в разумности этой встречи. Он без доспеха, и даже у примарха есть все основания бояться выстрела из плазмомёта в упор.
— Полагаю, Забриил объяснил, что я не возлагал на вас бремя приходить сюда? — спрашивает Лев. — Меня годами обманывал Гор, притворявшийся, будто верен Императору. Меня обманывали мои братья и силы, которым они служили. Судя по всему, когда я вернулся на Калибан, многих из нас вновь обманули. Я видел, как Лютер пользуется гнусным колдовством, коим владели лишь предатели, однако теперь я верю, что многие мои сыновья, оказавшиеся с ним на той планете, тоже стали жертвами лжи и ничего не знали о его падении. Я пытаюсь увидеть за прошлыми обманами истину и отбросить взаимные упрёки.
— Как удобно, что ты приходишь к таком заключению сейчас, по возвращению в руины Империума, и теперь желаешь вновь его восстановить, — насмешливо говорит Афкар. Он снимает шлем и встречается недоверчивым взглядом своих тёмных глаз со взглядом Льва. — Где же была польза от твоих сомнений, когда у тебя за спиной стояла большая часть Легиона?
— На Калибане я научился действовать без сомнений, и этот же образ мышления я взял с собой в галактику, — произносит Лев. — Он, очевидно, не был лишён изъянов. Возможно, сжигаемый предательством и горем, я отреагировал слишком гневно и поспешно. Тем не менее, Калибан без предупреждения открыл огонь по собственным братьям. Если вы действительно считаете, что вина лишь на мне, зачем явились сюда?
— А это точно наш примарх? — вмешивается в разговор мечник, махая рукой, что не лежит на навершии рукояти клинка. — Забриил, ростом он подходит, но внешне очень изменился. Да и не такой мстительный, как я ожидал.
Лев ощущает вспышку раздражения от того, что про него говорят таким небрежным тоном, но примарх твёрдо держит себя в руках.
— Рыцарь-командор Кай. Вижу, нрав у тебя всё тот же.
— Спасибо, — с полупоклоном отвечает Кай.
— Не факт, что это был комплимент.
— Зависит от того, насколько правильное сложилось обо мне мнение. — Кай обнажает силовой клинок. — Вижу, ты пришёл с оружием, мой владыка Лев. Интересно, затупились ли твои навыки так же, как постарело лицо.
— Не будь глупцом, Кай! — рявкает Забриил, но в ответ рыцарь-командор лишь смеётся.
— Если он хочет, чтобы мы следовали за ним, тогда я хочу испытать его единственным способом, который имеет смысл. В конце концов, я всегда владел клинком лучше прочих воинов Легиона, за исключением нашего повелителя.
— Корсвейн бы мог не согласиться, — скрипуче отмечает космодесантник в красном одеянии.
— Если бы Корсвейну и удалось доставить мне проблем, то лишь в свои лучшие дни, — беззаботно парирует Кай. — Кроме того, его здесь нет.
Рыцарь-командор активирует клинок.
Он не делает дальнейших предупреждений, не отдаёт салют оружием и не заявляет о своём намерении. Кай просто нападает.
Лев делает шаг назад, уворачиваясь от первого выпада, и чисто интуитивно выхватывает Верность. Силовое поле с треском возникает вокруг лезвия как раз вовремя, чтобы отразить второй удар Кая. Бывший рыцарь-командор наступает стремительно и агрессивно, ежесекундно меняя одноручный и двуручный хваты. Каждое движение космодесантника – это атака. Тем не менее, какими бы хвастливыми ни были заявления Кая о его превосходстве в рядах Легиона, они не безосновательны, ибо тот, вне всяких сомнений, является искусным мечником. На Камарте Лев пробивал себе дорогу сквозь целое воинство врагов одними лишь бронированными руками, а членов предательских Легионов и их младших родичей он убивал Верностью без остановки, но никто из них не обладал мастерством Кая.
Лев обходит противника справа, однако Кай работает ногами безупречно, поэтому его атаки не прерываются. Примарх отбивает кончик клинка в сторону за мгновение до того, как лезвие оцарапало бы ему грудь. Каю уже трижды почти удалось попасть по Льву несмотря на разницу в дистанции удара.
Всё потому, что космодесантник оставляет себя открытым.
Лев машинально бьёт Верностью, но успевает отдернуть клинок прежде, чем тот вошёл бы Каю в бок. Это неестественное движение на мгновение нарушает его равновесие, и Кай пользуется возможностью. Он наседает на примарха, совершая обманный выпад в голову, который затем переходит в рубящий удар. Если бы Каю повезло чуть больше, Лев потерял бы правую руку ниже локтя, а Верность валялась бы в траве.
— Хочешь, чтобы я убил тебя? — вопрошает примарх.
— Я ведь на тебя нападаю! — кричит космодесантник. — Почему бы тебе этого не желать?
Лев пытается схватить Кая свободной рукой, но едва не теряет её.
— Ты будешь сражаться? — ревёт бывший рыцарь-командор, целясь примарху в голову. — Где же этот величайший воин Императора?
Лев клонится назад, уворачиваясь от удара, и отбивает следующий выпад в живот, после чего резко выбрасывает вперёд ногу.
Его голая ступня врезается в нагрудник Кая и сбивает того с ног, отправляя в воздух. Пролетев порядка трёх метров, бывший рыцарь-командор с глухим стуком падает в траву, но через мгновение вновь поднимается с мечом наготове. Вот только теперь в атаку бросается уже сам Лев.
Он не целится в туловище или голову Кая, ибо подозревает, что его сын снова откроется. Вместо этого Лев бьёт по оружию и выворачивает силовой клинок космодесантника вбок, и хоть тот не выпускает из хватки меч, следующий удар уже выбивает его из руки. Остриё Верности замирает на расстоянии толщины пальца от горжета Кая.
— Не испытывай меня больше, — рычит Лев.
Кай встаёт на колени и снимает шлем, но на лице под ним играет улыбка.
— Простите меня, повелитель. Слова примирения произнести легко, но мало что способно раскрыть душу так, как фехтование. Вы могли убить меня, но не убили. Если вы собираетесь защищать этот и другие миры, тогда я вновь вверяю вам свой клинок.
— А если бы я ''убил'' тебя? — требовательным тоном спрашивает Лев.
— Тогда мои спутники поняли бы, что ваши слова пусты, — отвечает Кай.
Лев усмехается. Примарх помнит рыцаря-командора Кая как хвастуна, про которого не раз шепотом говорили, мол, ему место, скорее, в рядах Детей Императора. Однако, Лев помнит и воина, который никогда бы не потребовал от других того, чего не был бы готов сделать и сам.
— А если бы ты убил меня? — интересуется примарх.
— Тогда он бы умер, — произносит космодесантник в красных одеяниях с того места, где он, вместе с Афкаром и Забриилом, наблюдал за боем. Когда Лев обращает на него взгляд, тот также встаёт на одно колено и склоняет голову. — Я – Лохок, мой повелитель, и клятва обязывает меня служить вам сейчас, как обязывала тогда. Сколько бы времени ни прошло, деяниям нашим нет прощения, и я желаю лишь обрести возможность искупить вину.
Лев хмурится.
— Спасибо, Лохок, но я не узнаю тебя. Ты снимешь шлем?
— Прошу простить меня, повелитель, но я не сниму его.
Лев смотрит на Кая, и тот пожимает плечами.
— Мы с Афкаром нашли Красного Шёпота два года назад, и ни разу не видели его лица. Он ест в одиночку.
— В здании, где я нашёл вас? — недоверчиво спрашивает Забриил. — Там места едва хватало, чтобы просто вместить вас троих.
— Братья подстроились под мои… склонности, — не поднимая головы скрежещет Лохок.
Примарх деактивирует Верность и прячет оружие в ножны.
— Кай, Афкар. Вы знали его два года? И за всё это время он ни разу не дал повода усомниться в себе?
— Довольно трудно передвигаться по улицам, не привлекая внимания, — говорит Афкар. — А особенности Лохока всё только усложняли. Доходило до того, что на нас с Каем ложилась почти вся ответственность за поиск припасов, взаимодействие с другими людьми и так далее. Проще наши жизни он точно не сделал, но сомневаться? Нет. Он уже спасал наши шкуры прежде.
— Лохок подстрелил ту здоровенную ксенотварь, которая чуть не выпотрошила тебя на Лларрафе-Бета, — соглашается Кай. — Начисто сжёг её голову.
— Она чуть не выпотрошила ''нас'', Кай.
— Я был готов отбить её когти своим клинком, — фыркнув отвечает бывший рыцарь-командор, — а потом выпустить ей кишки в ответ. Каким бы быстрым я ни был, плазменный заряд всё равно быстрее.
— И как же ты собирался вернуть себе клинок, когда тот валялся в десяти шагах от тебя, выбитый из руки той тварью? — интересуется Красный Шёпот с опущенной головой.
Кай улыбается, и даже Афкар больше не выглядит таким хмурым. Лев ясно видит взаимоотношения, возникшие между воинами за всё то время, пока те были вместе: Кай чрезмерно бахвалится, хотя сам не верит в свою браваду, и позволяет Афкару обуздывать своё самомнение язвительными фразами, в то время как Лохок изредка вставляет собственные замечания. Всё это сильно отличается от тех времен, когда они служили в Легионе, но ведь и Легиона у них больше нет. Лишить солдата структуры командования, в рамках которой он воевал десятки или даже сотни лет, это как лишить его частички самого себя, пусть даже та структура и была такой же многомерной и изменчивой, как у Тёмных Ангелов. Чтобы выжить, им пришлось воссоздать эту частичку заново.
Первого Легиона, каким он был в прошлом, больше никогда не появится. Решающую роль играет адаптация.
— Я не собираюсь править, — говорит Лев. — У меня не такого желания. Я буду командовать теми, кто хочет этого, и буду вести тех, кто пойдёт за мной. Я знаю Кая, и он уже высказался. Лохок тоже дал свой ответ, а благодаря вашим рекомендациям я приму его. Что насчёт тебя, Афкар?
Какое-то мгновение Афкар двигает челюстью, но, в конце концов, примагничивает болтер к бедру и выпрямляется.
— Ты дашь такую же возможность всем нашим братьям, которых мы можем повстречать?
— Если они порчены, я не стану сдерживать руку, — твёрдо произносит Лев. — Но и не буду совершать ту же ошибку, как на Калибане. Порчу я признаю, лишь когда она подтвердится.
— Тогда вы не сойдётесь взглядами с Империумом, — замечает Забриил.
— Мы все не сходимся с ним во взглядах, — отвечает Лев. — Определять природу данных противоречий и улаживать их будем тогда, когда человечеству перестанет грозить вымирание. — Он поднимает бровь. — Афкар?
Космодесантник продолжает мешкать, но когда он всё-таки приходит в движение, то двигается стремительно. Афкар встаёт на колено быстрее, чем другие его братья, словно наконец уступил тяжкой ноше или, возможно, наоборот, сбросил с себя давнюю напряжённость.
— Если вы не тот, кем мы вас считали, значит мы были глупцами, — говорит Афкар глухим голосом. — Глупцами, которые открыли огонь по своим братьям без причины.
— Не говори «без причины», — произносит Лев. Он старается сохранять нейтральный тон, ибо снисходительность может сказаться столь же негативно, сколь и гнев. — Говори, что вас обманули, как и меня, и что теперь у тебя есть возможность искупить все ошибки, которые, как тебе кажется, ты совершил. Искупить их, стоя рядом со мной, а не скрываясь в тенях.
Афкар кивает.
— Такую возможность я не отвергну.
Лев делает глубокий вдох, впуская в лёгкие ночной воздух и наслаждаясь запахом растений. Для него это желанное напоминание о лесах родного мира без обитающих в них опасностей.
— Тогда идёмте, сыны мои. Нам нужно спланировать кампанию.
[[Категория:Warhammer 40,000]]
