68
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
И все же некоторые не могли этого разглядеть. Не захотели. Как же такие, как Зоркий, могли оказаться столь слепы? Это трагедия, причину которой никто так и не смог разгадать.
А здесь, на Тихонисе, количество диссидентов среди его собственного народа увеличивалось с каждым новым годом. Тюремные камеры на На’а’Вашаке были забиты, но проклятая женщина и ее ''методыпроцедуры'' получали все новых и новых сторонников – все больше т’ау отворачивалось от света, и Ледяная Волна ничем больше не мог это объяснить.
Командор поклонился ауну с галереи, прижав правую руку к сердцу, а пальцы левой – ко лбу.
«Ага», - подумал Каррас, - «если уже не сломалась. И если она вообще еще жива».
===20===
Комнатка была убрана просто, а высоты потолка хватало, чтобы Каррас мог выпрямиться в полный рост, не задевая его головой. В основном здесь преобладали теплые тона, напоминавшие о песках пустыни на рассвете, с редкими вкраплениями полночно-синего. Полы и стены закрывали традиционные ковры ручной работы и гобелены, вытканные еще в те дни, когда Кашту обитали в пустяных. На большей их части присутствовала имперская символика в красном и золотом цветах.
Копли и Голос Песков устроились в центре комнаты друг напротив друга, по обычаю Кашту, на больших подушках. Каррас замер справа от Копли, как могучая башня из черного и серебряного камня – его облаченную в доспех тушу не выдержала бы ни одна мебель. Он окинул взглядом комнату, изучая каждую деталь, раздумывая, по какой причине Голос выбрал для разговора именно это место. Узоры на коврах и гобеленах рассказывали о том, как эпоха, когда на Тихонисе властвовала пустыня, и сменилась той, когда закончилось терраформирование т’ау. Большинство тихонитов лишь обрадовались, когда ушла старая эпоха, полная нужды и голода. Но Кашту и Ишту считали, что вместе с песками ушла и их культура, к тому же, власть инопланетян над людьми оскорбляла их.
Каррасу было интересно, задумывались ли эти люди хоть на секунду, чем может обернуться возвращение к тем временам. Сейчас уже мало осталось тех, кто представлял себе, насколько же на самом деле тяжело жилось тогда. Суровые условия рождали суровых людей, но тех, кто привык жить в достатке и комфорте, вряд ли удалось бы уговорить добровольно отказаться от всего этого.
Конечно, никто не запрещал им ненавидеть синекожих оккупантов, но им стоило бы просто свергнуть власть ксеносов и на этом остановиться, а не возвращаться к бесконечному голоду и жажде.
Какая польза Империуму от этих мучений?
«Есть те, кто обречен найти предназначенье лишь на пути страданий».
Это была цитата из «Руки, объятой пламенем» Юбиларда – сочинения о пути духовного развития человечества, написанном в тридцать третеьм тысячелетии. Каррас машинально задумался, опознал бы эту цитату Раут.
Пока он был занят своими мыслями, в комнату вошла старуха с подносом – она была самой старой из всех доселе виденных Каррасом Кашту. Она остановилась у самой двери и прокашлялась, привлекая к себе внимание.
- Дозволяю, - откликнулся Голос, не оборачиваясь.
Получив разрешение, старуха низко поклонилась, медленно и неуклюже, и сказала скрипучим голосом, весьма подходящим к ее облику:
- Я бы хотела предложить господам напитки, если они желают.
Копли оглянулась на нее и кивнула, тут же снова потеряв к старухе всякий интерес, а вот Каррас, напротив, разглядел ее повнимательнее. В отличие от Копли, он кое-что заметил – несмотря на то, что старуха поклонилась именно так, как велел ей преклонный возраст, поднос в ее руках не дрожал. Совсем.
Каррас аккуратно изучил ее ауру и усмехнулся, позабавленный тем, что увидел. Однако он сомневался, что Копли сочтет этот забавным.
Старуха осторожно поставила небольшие глиняные кубки перед Копли и Голосом, отчаянно стараясь не маячить у них перед глазами. Она выглядела очень хрупкой, и ее кожа казалась тонким пергаментом, покрытым пятнами. На лице и руках у нее едва заметно темнел узор вен. Ее голову скрывал капюшон, как было принято у женщин Кашту в присутствии мужчин, не являющихся их мужьями, поэтому Каррас не мог заглянуть ей в глаза – но он видел, как уверенны и точны ее движения, несмотря на старость.
Он следил за ней, не отрываясь, пока старуха расставляла перед гостями маленькие плошки с традиционными закусками – орехи с пряностями, финики и прочее в таком же духе. И руки ее так и не дрогнули.
- Подойди, женщина, - позвал Каррас, снимая шлем. – Посмотри-ка на меня.
Копли обернулась и растерянно уставилась на него. Чего это ему вздумалось побеседовать со служанкой? Им и без того слишком многое надо было обсудить с Голосом, и Копли с нетерпением ждала того момента, когда ей удастся добыть действительно ценную информацию
Каррас был таким высоким, что старой карге сложно было заглянуть ему в глаза, но она постаралась выпрямить спину настолько, насколько получилось, и слегка повернула голову. Но даже в такой позе она едва сумела посмотреть на него.
А вот улучшенное зрение Карраса позволило ему уловить в тени капюшона странный проблеск в ее глазах.
- Мой господин, вы слишком высоки для меня.
Каррас подался вперед, и его лицо оказалось в метре от ее лица.
Копли стало неуютно от того, насколько огромной казалась голова космического десантника в сравнении с головой обычного человека. Он смотрелся львом рядом с маленьким ребенком.
- Обман бывает порой уместен, Голос, - проговорил Каррас. – Но сейчас он ни к чему.
Старуха кивнула, и, отвернувшись от Карраса, молча поставила на низкий столик последние плошки. А затем протянула худосочную руку и коснулась колена Голоса, который вместе с Копли молча наблюдал за разговором.
- А теперь спи, - тихо и с явной нежностью сказала старуха.
И глаза Голоса неожиданно закатились, и он рухнул навзничь. Его официальный головной убор свалился и прокатился по полу.
Женщина мягко потрепала его по колену.
- Мой дорогой мальчик, - пробормотала она. – Если бы он только унаследовал мой дар… Впрочем, это эгоистичное желание. Без дара ему будет лучше.
Копли в мгновение ока вскочила на ноги и выхватила пистолет.
- Да кто ты такая, мать твою?!
Каррас спокойно протянул руку и заставил ее опустить оружие. Копли метнула на него яростный взгляд, но сопротивляться его силе не смогла.
- Что здесь происходит, Грамотей?
Старуха медленно обернулась и выпрямилась, мигом сбрасывая маску хилой старости. Но даже теперь она с трудом доставала Копли до груди. Она стащила капюшон и улыбнулась – широко, тепло и искренне, - и вокруг ее ярких черных глаз обозначились морщинки.
Каррас улыбнулся ей в ответ. Аура этой женщины была невероятно располагающей. Она сразу же вызывала симпатию и лучилась тем благодушием, которое приходит лишь с почтенным возрастом и огромным опытом. Редкая душа могла похвастаться такими качествами.
- Майор, - обернулся Каррас к Копли, - познакомьтесь с Голосом Песков.
Копли перевела взгляд с низенькой старухи на бесчувственное тело мужчины, говорившего с ними с самого начала.
Настоящий Голос молитвенно сложила руки у лба и поклонилась.
- Простите меня, почтенная госпожа. Но если бы я не прибегала постоянно к такой уловке, меня бы уже давно не было в живых. А вместе со мной, возможно, сгинули бы и надежды моего народа.
Копли скривилась.
- Ты знал? – спросила она Карраса, не отводя взгляда от старухи.
- Кое-что подозревал, - ответил тот, покачав головой, - но у этой женщины мощный дар. Она очень хорошо пряталась. На будущее, - добавил он, обращаясь к старухе, - постарайся немного дрожать, когда разносишь угощение.
Впрочем, про себя Каррас подозревал, что та нарочно позволила себя раскусить.
Она подтащила к столику еще одну подушку – на этот раз для себя, - и спросила:
- Не желает ли госпожа присесть?
После долгой паузы Копли опустилась на место, но ее лицо оставалось хмурым. Старуха тоже присела, и теперь их с Копли разделял только столик.
- Я могла бы пристрелить тебя прямо сейчас за умышленный обман офицера Инквизиции.
- Могла бы, - улыбнулась женщина, - но ты этого не сделаешь. К тому же обман необходим, хотя я уже не первый год жалею, что не могу обходиться без него.
- Почему ты так уверена, что я тебя не убью? – огрызнулась Копли.
- Если вы получились всю необходимую информацию, госпожа, то уже знаете, какую ценность я представляю. Это я веду за собой оба племени. Это я – паук в самом центре паутины. Это я – источник информации, которая вам нужна, чтобы отыскать вашего поправшего инквизитора. Лиандро Каррас знает это. Или подозревает.
- Мой дар отличается от твоего, Голос, - откликнулся тот. – Я не провидец.
- Тогда я вам тем более нужна, - кивнула старуха, - если вы не хотите проиграть. Я готовилась к этому дню очень долго. Не разделите ли вы со мной трапезу, пока мы будем беседовать? – спросила она, указав на плошки с финиками и орехами. – Такова наша традиция.
Копли помедлила, - ей явно не хотелось так просто спускать Голосу ее обман, - но все же подалась вперед и взяла один финик. Старуха последовала ее примеру.
- Меня зовут Агга, - сообщила она, - по крайней мере, именно так меня называют чаще всего. Это означает «старая мать». Для остальных я – просто жалкая карга, прислуживающая Голосу. – Она потрепала спящего мужчину по колену. – Я накрываю для него стол, чищу его одежду, в общем, делаю все, что положено преданной служанке. На самом деле он – мой сын, родившийся с пороком мозга сорок один год назад. Традиции народа Кашту суровы к таким детям – я должна была оставить младенца умирать. Но какая же женщина поставит традиции выше собственного материнского инстинкта?
С этими словами она заглянула Копли в глаза, словно ожидала отыскать в них понимание – и если это и впрямь было так, то ее ждало разочарование. Копли была солдатом, и подобных инстинктов в ней не было ни на грамм.
Агга пожала плечами и продолжила:
- Я скрыла его изъян с помощью собственного дара. Каждый раз, когда ему нужно было появляться на людях, я управляла его телом. Сначала это давалось мне тяжело, но я очень быстро обнаружила, что чем чаще я пользуюсь своим даром, тем мощнее он становится. Вскоре многие заметили, что слова моего сына – слова, которые я говорила его ртом, - порой оказывались пророческими. Он начал зарабатывать определенную репутацию. Полагаю, я слишком увлеклась своей ролью и прежде, чем сообразила, что делаю, мой сын стал воплощением надежды для всего племени. Я же, как женщина, не смогла бы ей стать никогда.
Она подняла глаза на Карраса, затем снова посмотрела на Копли.
- Я оказалась права, не дав ему умереть. То, что сначала было просто материнской любовью, оказалось самым мудрым моим решением. Таким образом я могу поддерживать свой народ. Направлять их на верный путь, спасая жизни, укреплять их боевой дух. Я знала, что однажды вы придете сюда, и понимала, что должна продержаться до этого момента.
- Ты обманываешь своих людей, - ответила Копли, - и отправляешь их сражаться, и даже умирать за тебя. А они думают, что умирают за кого-то другого.
- Они умирают не за меня, - старуха неожиданно обозлилась и резко подалась вперед. – И не за него. А за освобождение от оккупации т’ау. За возвращаение в лоно Империума. ''Вот, за что'' они сражаются. А моя роль в этой борьбе, как и роль моего сына… Это вопрос необходимости, а не личной гордости.
Она взглянула на Карраса сияющими глазами и добавила:
- Я – последний псайкер, рожденный в нашем племени. Таков был мой долг. И мне все равно, как меня запомнят – и запомнят ли вообще.
- Т’ау наверняка посылали убийц? – спросил Каррас.
Агга поудобнее устроилась на подушке. Ее ярость схлынула так же быстро, как и накатила.
- Присылали, несколько раз. Сразу же, как только услышали о пророке, возглавляющем племя. Если бы среди этих убийц оказались какие-нибудь псайкеры, им бы, возможно, удалось от меня избавиться, но среди т’ау нет псайкеров – по крайней мере, не на Тихонисе. А намерение убить меня позволяло с легкостью прозреть тот момент, когда они явятся по мою душу.
- Если твой дар настолько силен, Агга, то вы уже давно должны были сокрушить т’ау, - хмуро проговорила Копли. – Так почему же вы до сих пор этого не сделали?
Старуха покачала головой.
- Пророческий дар похож на живое существо, господа. Порой он показывает тебе точно то, что тебе нужно. Куда чаще приходится довольствоваться тем, что он соблаговолил показать. К тому же, все эти годы нам отчаянно не хватало людей и оружия. И никакими пророчествами этого не изменить.
- Они могли в любой момент вас уничтожить, - заметил Каррас.
- Вы уже наверняка догадались, почему они этого не сделали, - кивнула Агга. – Аун’дзи и командор Ледяная Волна не так глупы.
- Сталь закаляет сталь… - протянула Копли.
Агга снова пожала плечами.
- Нас мало, но для касты огня это все же лучше, чем вовсе ничего. Без нас они погрязли бы в скуке и праздности, и растеряли бы всю хватку...
- Значит, здесь, на севере, ты возглавляешь Кашту, - кивнул Каррас. – А как обстоят дела у Ишту на юге?
- Для них я тоже Голос Песков, - Агга покосилась на спящего сына. – И там у меня тоже есть мужская личина, пусть и не связанная со мной узами крови, и сохраняющая собственный разум, когда я не говорю его устами.
- И обладая властью такого масштаба, ты не смогла отправить Империуму зов о помощи? – спросил Каррас. – Сеть астропатов с окраин имперской территории переслала бы твой зов на другие планеты.
- С усилителем я бы смогла. У нас было две башни астропатов здесь, на Тихонисе, одна из которых находилась непосредственно в этом городе. Но их обе снесли до основания при нападении Высоких, еще до появления т’ау. Высокие специально начали именно с башен, чтобы лишить нас астропатической связи. А знания о том, как их восстановить, погибли вместе с их обитателями.
Копли подалась вперед, опираясь локтями на колени.
- Агга, ты ведь знаешь, что мы пришли сюда не за тем, чтобы помочь твоему народу.
С лица старухи исчезло всякое благодушие. Каррас ощутил, как тепло и свет, исходящие от нее, рассеялись. Ее аура изменилась, яркие цвета в ней потускнели.
- Тихонис – окраинная планета, - ответила Агга. – Даже до того, пока не раскрылось Око Дракона, отрезавшее нас от Империума, тот практически не вспоминал о нашем существовании. Вы пришли за той женщиной, за Эпсилон, чье будущее так же черно, как перья, которые она носит. Вы пришли за ней, за ее знаниями, и множество дорогих мне людей погибнет прежде, чем вы их получите. ''Если'' вы их получите.
Повисла тяжелая, мрачная пауза.
- Задача Ордо Ксенос – защитить человеческую расу от гибели, - проговорила Копли. – Любой результат нашей операции, положительный или отрицательный, скажется на всех остальных планетах. И все, о чем мы просим, действительно важно.
Несколько долгих секунд Агга смотрела ей в глаза, затем опять пожала костлявыми плечами.
- Мы верны Богу-Императору и Империуму, и чтим кредо. И у нас есть гордость. Мы верим в силу и честь. Мы следуем учениям святых. Мы живем согласно этим учениям. И, конечно же, мы чтим Адептус Астартес. Они – живое воплощение святой воли Бога-Императора. И все же, ни одна из этих причин не заставит меня отправить своих людей на верную смерть ради вашей операции.
- Но ты ''позволишь'' им отправиться туда, - закончила за нее Копли.
Агга кивнула. Каррас заметил, как ее аура снова наполнилась теплыми цветами.
- Почему же ты это сделаешь, Агга? – спросил он.
Старуха улыбнулась ему, сверкнув темными глазами, и, подавшись вперед, взяла из плошки финик.
===21===
Копли потребовалось два дня.
Целых два дня ушло на то, чтобы досконально изучить все собранные повстанцами данные. Голос помогала ей разобрать детали, поясняла все, что могла. Дряхлая старуха, она, тем не менее, была крепкой, как сталь, а ее отменное чувство юмора разряжало обстановку. Время пролетело незаметно. И Копли поймала себя на том, что Агга начинает ей нравиться.
Нетрудно было проникнуться к ней уважением, учитывая, как она управлялась с ситуацией, не давая людям перегрызться между собой, поддерживая их боевой дух в безнадежной, в общем-то, войне.
Но от того, что она начала вызывать у Копли симпатию, было немного проку.
И той приходилось с грустью напоминать себе, что значение имеют только нужды «Разрушителя теней».
За те два дня, пока она изучала разведданные, оперативники из спецотряда «Арктур» проверяли, как дела у местных бойцов, сколько у них техники и оружия, и как организованы их отряды.
А, закончив с проверкой, взялись за их обучение.
Повстанцы учились быстро и охотно. В рукопашном бою они уже были неплохи, а за несколько интенсивных тренировок с элизийцами улучшили навыки и среднего и дальнего боя – настолько, насколько позволяли время и возможности.
Но «Арктур» знал толк в ускоренном обучении местного населения.
А вот истребительная команда «Коготь», напротив, старалась выдерживать дистанцию. Повстанцев они почти не навещали – стоило кому-нибудь из них появиться, и Кашту тут же падали на одно колено, склоняя голову, а то и вовсе замирали и таращились во все глаза. Поэтому космические десантники предпочитали пореже попадаться местным на глаза.
Но теперь, когда вся необходимая информация была получена, настало время Копли собрать всех ключевых членов отряда.
Когда Каррас пришел в импровизированный стратегиум, то обнаружил, что остальные члены его команды, за исключением Хирона, уже собрались вокруг стола с ярко сияющим гололитом. Тот был военного образца и сохранился еще с тех пор, когда у Тихониса были свои войска планетарной обороны. Массивному дредноуту здесь было не поместиться, поэтому Хирон получал пикт-трансляцию со шлема Фосса.
Здесь же присутствовали и сержанты из отряда Копли – ее первый заместитель Виггс, Морант и Григолич, а вместе с ними – высокопоставленные командиры из числа повстанцев, вроде тех же Каиниса и Турика.
Когда Каррас вошел, майор подняла глаза и поприветствовала его кивком. Голос Песков – вернее, ложный Голос Песков, - тоже приветственно склонил голову. Каррас огляделся, ища мать этого человека и его же кукловода, но здесь была только ее личина. Из всех, кто стоял сейчас в стратегиуме, только Каррас и Копли знали о том, что мужчина в роскошных одеждах и головном уборе, устроившийся во главе стола, на самом деле никакой не предводитель.
Голос Песков наскоро набрал несколько рун на панели управления гололитом. Пересекающиеся потоки света обрисовали в воздухе сияющие фигуры, тут же сложившиеся в подробную модель Тихониса и его лун.
Еще несколько нажатий – и проекция изменилась. Теперь можно было разглядеть крупным планом внушительную часть поверхности – квадратный сегмент экваториального региона в тысячу километров шириной. Проекция развернулась и легла горизонтально, как обычная карта, и только горные хребты и ущелья по-прежнему оставались трехмерными.
- Некоторые командир Милитарум за такую точную карту убить были бы готовы, - заметил сержант Виггс.
- Насколько эти снимки свежие? – спросил Раут. – Или это старые геоданные?
- Среди хаддаинов почти нет тех, кто специализируется на краже данных у т’ау, - откликнулся Каинис. – Но машиновидец Загориан, последний из техноадептов Тихониса, успел перед своим отключением написать машинную молитву для этого стола, которая позволяет конвертировать украденную информацию для наших нужд. Этому снимку уже год, но хаддаины уверяют, что с тех пор почти ничего не изменилось.
- И что это вообще такое? – указал рукой Зид на увеличенный сегмент.
- Голос? – обернулась Копли, и сын Агги, вежливо кивнув, коснулся проекции рукой.
- Это геоснимок Хаккара, южного региона Западной столицы. Как вы можете видеть, весь район испещрен глубокими каньонами. Мы назваем эту сеть каньонов «Урк-Гар» – «Шрамы Урка», - и когда-то это было место святого паломничества. Именно там Святой Исара обнаружил затерянный храм. Т’ау зовут его по-другому.
- А нам до него какой интерес? – поинтересовался Фосс.
Гололитическая проекция развернулась и увеличилась, и мелкие детали стало видно четче. Район оказался сухим и пустынным – похоже, он образовался в результате древних тектонических потрясений, и его следы, глубокие ущелья и разломы, исполосовали землю вдоль и поперек. Проекция еще немного поднастроилась, демонстрируя дно самого широкого из каньонов. Перед глазами собравшихся появились зевы многочисленных пещер и странные обломки скал, обглоданные песчаными бурями. Затем они сменились огромной округлой долиной – и Каррас мигом понял, почему это место так важно.
В самом центре долины располагался хорошо укрепленный комплекс, окруженный высокими стенами.
- На изоляционное учреждение похоже, - заметил сержант Морант.
- Тюрьма, - уточнил Раут, стоявший слева от Карраса. – Не чужацкая. Архитектура имперская.
- Верно, - кивнул Фосс, - основная структура имперского типа, но т’ау, похоже, добавили кое-что, - он указал на оборонительные установки на башнях и стенах, характерно гладкие и округлые. Стены, наоборот, были угловатыми и грубыми, сложенными из потемневшего на солнце камня.
- Когда-то это была самая крупная и самая охраняемая каторжная тюрьма Тихониса, - продолжил ложный Голос, - построенная как можно дальше от городов, чтобы семьи заключенных не могли их навещать. Ее называли «Алел-а-Тараг», - «Башня Забытых», - или просто «Алел», - «Башня». Государственные силовики и судии Адептус Арбитрес за все прошедшие столетия отправили туда немало народу. И, как правило, оттуда уже никто не возвращался.
- А теперь? – спросил Каррас.
- А теперь, - откликнулся глава повстанцев, и его взгляд заледенел, - там держат верных Трону Кашту и Ишту. И не только их. Есть те, кого т’ау называют «раук’на» - это их собственные соплеменники, отринувшие Высшее Благо. Синекожие используют Алел с первых дней оккупации. Долгие годы мы пытались внедрить туда своего хаддайина. Наконец, нам это удалось.
- То есть, у вас там есть свой человек? – уточнил Каррас.
- Врач, - кивнула Копли.
- Надзиратели т’ау в Башне обеспокоились эпидемией, вспыхнувшей среди заключенных-людей, - ответила Агга устами сына, - и за семь лет своей работы медиком наш человек сумел раздобыть для нас внушительное количество сведений.
- Например? – спросил Раут.
Ложный Голос Песков оглянулся на него и снова перевел взгляд на мерцающую гололитическую проекцию.
- У нас есть частичный план здания – по большей части центральный блок и северное крыло. Нам известно, что на данным момент там содержится более трехсот заключенных-людей. Частично это такие же Кашту, как и мы, но и Ишту среди них не меньше. По всем видно, что их пытали. Неважно, какими бы цивилизованными и разумными не казались речи эфирного т’ау, стоит копнуть поглубже – и становится видно, что на самом деле представляет собой его правление. Догматы Высшего Блага – это тонкий слой краски, скрывающий проржавевший металл. Достаточно подковырнуть его ногтем – и гнилая натура этих ксеносов вылезет наружу.
- Что-нибудь еще известно? – спросил Соларион.
Вместо Голоса ему ответила Копли:
- Последний отчет от этого доктора пришел шесть дней назад. Он сообщает, что командор Ледяная Волна вернулся из столицы с несколькими забитыми под завязку транспортниками. Там находились десятки преступников и диссидентов из числа т’ау, в кандалах на шеях и запястьях. Людей среди них не было. Дюжину новоприбывших отправили не в южный блок, как это происходило обычно.
- Тогда куда? – уточнил Раут.
- Похоже, на подземные уровни, куда-то под центральный операционный блок.
- Пока не появилась ваша Эпсилон, раук’на отвозили в Башню по двое – по трое, - добавил ложный Голос. – В основном их держали в городских тюрьмах.
После этих слов космические десантники заметно оживились.
- Она там, - заключил Соларион. – И ты не смог этого увидеть, Грамотей?
- Я тебе уже говорил – эта женщина защищена от психического поиска. Или ты и впрямь думал, что агента Сигмы будет так легко отыскать?
Ультрадесантник усмехнулся.
- Башню всегда было сложно разглядеть астральным зрением, - добавила личина Агги. – Когда-то там содержали и псайкеров тоже, так что защита там была. Но вскоре после того, как Эпсилон заметили в Курдизе, пробиться в Башню стало еще сложнее.
- ''Что-нибудь еще есть по делу''? – прогрохотал по воксу Хирон.
- Доктору показалось, что он слышал, как охранники-т’ау обсуждали телохранителей Эпсилон, - ответила Копли. – В частичности, их запах.
- Их ''запах''? – переспросил Зид.
- Не в обиду будь сказано, - ухмыльнулась Копли, - но запах Адептус Астартес действительно… сложно не заметить.
- Кажется, она намекает, что тебе стоит помыться, бледнолицый, - прыснул Фосс.
Зид уже открыл было рот, чтобы вернуть шпильку, но Каррас не дал ему произнести ни слова.
- У т’ау очень острый нюх, почти как у сторожевых псов, - сказал он и обернулся к Копли. – Это может помешать, когда мы попытаемся пробраться в Башню.
- Если наденете шлемы – никаких проблем не будет, - покачала головой майор. – Ордос доработал маскировочные системы ваших доспехов, позволяя скрывать любые запахи. Телохранители Эпсилон наверняка вынуждены блокировать шлемы наглухо, когда им приходится общаться с т’ау.
- В любом случае, - продолжил Раут, - ясно, что нам придется отправиться в этот Алел-а-Тараг. И побыстрее, пока ситуация не изменилась.
- А то я и так уже слишком давно никого не убивал, - ввернул Зид.
- Есть какая-нибудь информация о том, чем именно Эпсилон там занимается? – спросил Каррас.
- Она совершенно точно не заключенная, - ответила Копли. – По крайней мере, не такая, как остальные узники.
- Нам известно, что она замешана в том, что происходит на подземных уровнях под центральным блоком, - добавил Голос. – Доктор ее видел всего два раза. Оба раза она входила в охраняемые лифты, ведущие на нижние этажи. И оба раза с ней были двое космических десантников и отряд воинов из касты огня.
- С ней отправилась целая истребительная команда, - напомнил Соларион. – Где остальные?
Копли покачала головой.
- Мы должны учитывать тот факт, что она может и не захотеть улетать отсюда. И оказать сопротивление.
На несколько долгих мгновений над столом повисла тишина.
- Неважно, что она там хочет или не хочет, - сказал наконец Каррас. – У нас приказ. Ордо Ксенос велит ей возвращаться.
- Проникнуть в Башню и выбраться из нее – та еще задачка, - заметил Фосс. – Взгляните-ка вот сюда и сюда. Весь этот комплекс сейчас не столько тюрьма, сколько настоящая военная база. На всех башнях внутреннего периметра противозенитные установки. Вот эти здания практически наверняка – бараки огненной касты. Вот тут, похоже, арсенал. Учитывая его размеры – у них наверняка полно оружия и боеприпасов.
Зид подался вперед и указал на еще одно место.
- Это тренировочные площадки. Видите? Вот тут стрельбище, а здесь – зоны боевой подготовки. А вот эта крыша, похоже, рассчитана на посадку мелко- и среднетоннажных самолетов. Конечно, крупный транспортник сюда не посадишь, но, если окажется, что у них где-то поблизости засели подкрепления, у нас будут проблемы.
- Хорошо укрепившиеся войска, сложный и весьма ограниченный доступ с воздуха, перспектива появления вражеских подкреплений в любой момент операции и еще целая куча неизвестных факторов, - перечислил Соларион. – В общем, ситуация совершенно не в нашу пользу, и перехватить над ней контроль, - и уж тем более его удержать, - будет непросто с самого начала.
- ОМС? – спросил Раут.
Голос озадаченно посмотрел на него.
- Основные маршруты снабжения, - пояснила Копли, и, обернувшись к Рауту, ответила:
- Есть один путь с северо-запада и один - с юго-востока. Оба зиждутся на нескольких мостах, пересекающих лабиринт каньонов и позволяющих добраться до Башни.
- Ну хоть какие-то хорошие новости, - буркнул Соларион. – Если взорвать мосты, то мы сможем на какое-то время лишить Башню наземной поддержки.
Копли кивнула Каинису.
- Это шанс для бойцов Кашту помочь нам со штурмом.
Каинис и остальные командиры отрядов, - у каждого из них была густая черная борода и татуировки на лицах, - почти синхронно обернулись к своему лидеру-пророку.
Ложный Голос улыбнулся в ответ.
- Шанс для наших воинов заслужить великую славу и нанести удар по синекожим в открытую? Разве же мы можем отказаться?
Суровые бородачи заулыбались, обнажая белые зубы.
- Мы ударим изо всех сил, - сказал один из командиров по имени Гарум, - и окрасим пески в синий цвет.
Каррас покачал головой.
- Вы воспользуетесь маскировкой. Доберетесь до мостов и взорвете их. А уже потом можете сражаться с их пехотой, сколько захотите. Но не раньше. Это понятно?
Командиры повстанцев явно не привыкли к подобному обращению, но сейчас перед ними стоял космический десантник. И потому они поклонились и почтительно ответили:
- Как пожелаете, реш’ва.
Следующим заговорил ложный Голос:
- Алел-а-Тараг еще никогда не брали штурмом. Поэтому т’ау, которым поручено защищать мосты и патрулировать район, наверняка растеряли всякую бдительность. Я ''знаю'', что мои люди сумеют перерезать маршруты снабжения. Но я не могу сказать ничего о поддержке с воздуха.
- Если она появится, мы с ней сами разберемся, - ответил Каррас.
- Если бы только эта Эпсилон вылезла оттуда, - добавил Соларион, - на конвой напасть было бы куда проще.
- Это уж точно, - откликнулся Фосс, но Копли покачала головой.
- Мы не можем сидеть и ждать, пока она вылезет. Приказ был дан четкий – обнаружить и вывезти ее как можно скорее. Насколько нам известно, они пока еще не знают о том, что мы здесь. И нужно успеть сделать многое, пока они не узнали. Пока у нас есть преимущество.
- Для начала, надо как-то туда пробраться незамеченными, - проговорил Каррас. – У вас уже есть какие-то соображения на этот счет, майор? Темнота для боевых скафандров т'ау – не помеха. С маскировкой или без, наш единственный путь в долину – прямо через каньон. Турели на стенах наверняка управляются искусственным интеллектом. Они не устают и не спят. Даже замаскированных, наших «Грозовых воронов» могут в любой момент обнаружить и сбить. И если там нет никакого потайного хода, то возможности отключить защитные системы до прилета у нас тоже не будет…
С этим никто не стал спорить. Доктрина специальных подразделений предписывала сохранять преимущество так долго, насколько это было возможно. Маленьким отрядам и вовсе необходимо было использовать любой доступный шанс. Ведь что-то такое наверняка имелось – что-то, что могло дать им этакой шанс…
Когда Каррас закончил говорить, ложный Голос кивнул одному из стоящих рядом телохранителей. Тот тут же ушел из стратегиума через заднюю дверь.
Зид недоуменно покосился на Карраса, но ответить тот не успел – дверь почти сразу же открылась снова, и телохранитель вернулся. Следом за ним вошел худосочный, хромоногий старик, опирающийся на резной деревянный костыль.
Все присутствующие с разной степенью нетерпения дождались, пока старик доковыляет до гололитического стола. Наконец, он остановился, опираясь на костыль и тяжело дыша. Но все же ему хватило поклониться и со всей возможной почтительностью сказать:
- Господа мои, это истинно величайшая честь…
Голос Песков подошел к старику, бережно сжал его костлявое плечо и улыбнулся.
- Это – Мурхад Ганин, - с гордостью представил он вошедшего, оборачиваясь. – Это – тот человек, что покажет вам путь. Это Ганин, возлюбленный племенем, что поможет вам пробраться в Башню.
- Да он на ногах-то еле держится, - презрительно хмыкнул Соларион. – Чем он сможет нам помочь?
Ложный Голос повернулся к нему, глядя прямо в льдисто-серые глаза. На его лице появилась улыбка. Это была улыбка Агги, преисполненная материнского тепла и бесконечного терпения. Но только Каррас сумел разглядеть это, - как разглядел и то, что теперь аура ложного Голоса сияла энергией Агги.
- Он – единственный, кто может вам помочь, - ответила она устами своего сына. – Потому что он – единственный из живущих, кому удалось выбраться из Башни живым. И если знаменитая Ящерица-в-тени не сумеет помочь вам попасть в Алел-а-Тараг, не сможет никто.
===22===
Здесь, на нижних уровнях, было прохладнее, чем наверху, где царила невыносимая жара. И темнее – кругом не было ни трещинки, через которую мог бы проникнуть слепящий свет солнца, да и искусственного освещения гораздо меньше, чем на остальных этажах. Этот полумрак напоминал ей освещенные факелами коридоры имперских кораблей, благочестивую тьму часовен Министорума и библиотек Инквизиции. И от этого она чувствовала себя куда комфортнее, чем стоило бы – хотя вокруг нее были лишь проклятые ксеносы.
Она покосилась влево, на того, кто стоял рядом.
''Шас’о Т’кан Джай’кал.''
«Шас’о» - его звание. Командор.
«Т’кан» - его планета. В Империуме ее знали, как «Тихонис». Но сейчас она принадлежала ему.
И «Джай’кал» - его имя, имя, которым она мысленно звала его.
''Ледяная волна.''
Он стоял неподвижный, не моргающий, и ждал, когда начнется процедура. Они оба уже видели, как это происходит, и не один раз. Но Эпсилон никогда не уставала наблюдать за ней, никогда не уставала от ярких эмоций, которые вызывало у нее это зрелище, и каждый раз отчаянно надеялась, что увидит нечто великое, нечто выдающееся, нечто, что сумеет изменить весь ход войны с И’хе.
Ледяная волна, в свою очередь, приходил посмотреть на процедуру как будто из чувства какого-то мрачного долга, наказания, необходимости взглянуть на ужасы, которые ему приходится творить ради его собственной расы.
Несколькими часами ранее он привез новую партию заключенных из Чу’сут Ка – и первые из них, кому суждено было пройти процедуру, сейчас находились перед его глазами за непроницаемым экраном.
Если воин из огненной касты и ощутил, что Эпсилон смотрит на него, то никак этого не показал. Он продолжал смотреть вперед, но она видела, насколько он напряжен. Он сжал кулаки, поджал челюсть… Она втихую наслаждалась его страданиями. Пока что ей приходилось работать с ним сообща, но никакая совместная работа не могла перевесить глубокую обработку и обучение, полученные ею в ордосе. Сейчас т’ау были меньшим из двух зол, но однажды придет и их черед – и Империум сотрет их расы с лица галактики.
''Но пока что они слишком полезны.''
Она снова перевела взгляд на экран, за которым техники из касты земли закрепляли на операционном столе т’ау-диссидента, слегка одурманенного наркотиками. Этот экземпляр был мужского пола, худосочный и тонкокостный, судя по всему – из касты воды.
Она невольно задумалась о процентном соотношении. Сколько раук'на были из касты земли? Чаще ли встречались мятежники из огненной, чем, например, из той же земляной, или воздушной, или водной? Т’ау никогда бы не дали ей этой информации. Все, чем они делились, проходило тщательный отбор. Эпсилон, в свою очередь, тоже не рассказывала им ничего сверх того, что хотела или должна была сообщить. Таким образом, ее отношения с этими ксеносами напоминали странный танец из лжи, полуправды и вынужденного сотрудничества.
''И все из-за Аль-Рашака.''
Она бы никогда не зашла так далеко, если бы не то открытие, которое ей удалось сделать в руинах на той изувеченной тиранидами планете. Это было не то, что она искала – но оно оказалось столь важным, что обо всем остальном пришлось временно забыть. Даже о «Черном семени». И хотя странный, резкий запах т’ау и их цокающая, невнятная речь раздражали ее до невозможности, она согласна была вытерпеть что угодно ради возможности послужить Империуму так, как мало кому удавалось. В конце концов, она в одиночку наконец-то обнаружила доказательства этой легендарной, полумифической установки. И за все тысячи лет только ей…
Ледяная Волна пробормотал что-то на своем родном языке, ничуть не потрудившись говорить помедленнее и почетче ради ее удобства. Впрочем, это не имело значения. Эпсилон достаточно хорошо владела языком т’ау, чтобы понять командора.
- Они готовы начать, - вот что он сказал.
Техники из касты земли, между тем, поспешно покинули комнату за экраном, оставив узника беспомощно биться в оковах. Препараты уже прекратили действовать, и узник заверещал на языке т’ау в спину уходящим техникам:
- Что вы делаете?! Что происходит?! Отпустите меня! Я не сделал ничего дурного!
Техники скрылись в проходе справа, и тяжелые двери за ними с шипением закрылись, а следом послышался лязг почти не пробиваемых замков.
Спустя несколько секунд зашипели мощные гидравлические поршни, и сверху начал опускаться огромный квадратный сегмент потолка. Аудиотрансляция из комнаты донесла до ушей Эпсилон влажное, шипящее дыхание.
Узник уставился на край сегмента, опускавшегося все ниже.
Постепенно стало видно, что к нему приковано еще одно существо. Но оно ничем не походило на т’ау.
И диссидент закричал от отчаянного страха и отвращения.
«Мы – враги с рождения», - подумалось Эпсилон. – «Но нас преследует один и тот же кошмар, и мы боремся с одной и той же ужасающей тьмой».
Сегмент продолжал опускаться. Чудовище, накрепко прикованное к нему сверху, было полностью лишено конечностей, - все руки и ноги ему отрезали, и потому оно могло лишь беспомощно шевелить уродливой головой. Но менее пугающим оно от этого не становилось. Узник-т’ау истерически орал, умолял о помощи, о прощении, о пощаде. Все рассказы о древних ужасах, все бредовые галлюцинации из ночных кошмаров – все они меркли в сравнении с тем чудовищем, что уставилось сейчас на него бледно-фиолетовыми глазами.
Голодными, жадными и ледяными.
Челюсть монстра распахнулась. Длинные острые зубы поблескивали, покрытые слюной.
- Я – т’ау, - закричал раук’на, отыскав взглядом Ледяную Волну за экраном. – Не делайте этого со мной! Я же один из вас!
Эпсилон снова покосилась на шас’о. Челюсть Ледяной Волны напряглась сильнее, но его дыхание оставалось ровным и спокойным.
- Ты – не т’ау, - прорычал он глухо. – Т’ау служат Т’ау’ва.
Сегмент, между тем, опустился до конца, и, содрогнувшись, остановился, и Эпсилон снова перевела взгляд на происходящее за экраном.
Теперь между лицами хищника и жертвы оставалось не больше метра. Шипастый язык генокрада извивался, как плеть. Он высунулся раз, два. Дотянуться так и не смог, но узник забился в животной панике. На его губах выступила пена, и с каждым криком ее становилось все больше. Эпсилон вспомнила, как удивилась, наблюдая за инфицированием т’ау впервые – тогда выяснилось, что т’ау способны плакать точно так же, как и люди, и, что еще более неожиданно, большинство поводов для слез у них такие же, как и у людей.
Впрочем, тогда это открытие не вызвало у нее никакой жалости. И сейчас, когда по сине-серым щекам обреченного узника рекой лились слезы, они не трогали ее точно так же.
Один из техников касты земли нажал на кнопку и аппарат, удерживающий лишенного конечностей генокрада, опустился еще на шестьдесят сантиметров. Глаза узника широко распахнулись. Вся его паника и конвульсии резко прекратились. От ужаса разум ненадолго оставил его – а вот тварь медлить не стала. И твердый, острый шип на конце ее языка глубоко вонзился в шею синекожего.
И раук’на взвыл в последний раз – долго и истошно.
На долю секунды хищник и его добыча замерли, похожие на чудовищную скульптуру, а затем генокрад вытащил блестящий, цепкий язык, и тот снова скрылся за жуткими зубами.
Утолив свою отчаянную жажду, тварь успокоилась. Она заразила жертву, выполнив тем самым свое предназначение. Она перестала вырываться из оков. Те стиснули ее покрепче, и сегмент снова начал подниматься вверх, пока, наконец, чудовище не пропало из виду.
Узник тоже успокоился, глядя куда-то в пространство остекленевшими глазами. . В тот момент, когда язык тиранида пронзил его шею, он выпустил не только мощный генетический материал, но и смесь успокоительных, расслабляющих веществ и изменяющих сознание энзимов – это делалось, чтобы жертва не сопротивлялась после инфицирования и не попыталась покончить с собой до того, как набор тиранидских ДНК начнет мутационный процесс. И к тому моменту, когда узник очнется, он станет одним из них.
Т’ау называли их «сиан’ха» - это слово имело множество смысловых оттенков, но на имперский готик оно переводилось просто – «инфицированные».
Для Эпсилон и «Черного семени» они, конечно же, имели куда большее значение.
Они были надеждой.
Ледяная Волна не старался подстроиться под шаги этой женщины. Ее длинные ноги шагали по коридору куда быстрее, чем его собственные, но он и не думал поторопиться, чтобы ей было удобнее. И поэтому ей пришлось самой идти помедленнее.
Они вышли из зоны, которую женщина называла не иначе как «яслями». По пути им попались двери, ведущие в родильные залы.
Командор нахмурился. Он ненавидел доносившиеся оттуда звуки. Крики рожениц-т’ау обычно приносили радость – они служили благословленной вестью о том, что огромная семья их славной расы пополнилась новыми членами. Но роды, проходившие за этими дверями, были мрачным и кровавым событием со смертельным исходом.
«То, что здесь происходит, покрывает позором нас всех», - подумал командор. – «И мои собственные руки запятнаны сильнее всего».
Аун, конечно, выдал полный карт-бланш, но проект реализовывался под непосредственным командованием Ледяной Волны. И приказ об ужасающем импрегнировании он каждый раз отдавал лично. Вся кровь, проливающаяся здесь, в На’а’Вашаке, оседала на его собственном имени. И каждый раз, проходя мимо этих дверей, слыша неестественное верещание отвратительных новорожденных, прорывающих себе путь из материнской утробы, Ледяная Волна особенно остро это чувствовал.
Почему из всех планет во всех сферах эта проклятая женщина выбрала именно ту, что была ближе всех к его собственной?
Они могли бы убить ее сразу. И, наверное, стоило бы это сделать. Но она пообещала им способ расправиться с величайшей угрозой из всех, с кем доводилось сталкиваться его народу. Аун’Дзи мог бы прогнать ее прочь. Т’ау как никто другой знали, на какие разрушения способна раса тиранидов. И’хе можно было сдерживать какое-то время, при должном количестве жертв, грамотной стратегии и большой удаче удавалось заставить их свернуть. Но их остановить их не получалось никогда. Время было на их стороне. И в конечном итоге они добрались бы до септов, пожрали бы все, и тогда слава и свет расы т’ау сгинули бы, как пламя на ветру.
Ледяная Волна сжал челюстные пластины. Никто из них не смог бы отказать этой женщине. Она не заслуживала доверия. Но без ее исследований, без данных, без советов и всего того, что она предложила в обмен, у т’ау не было бы никакой надежды положить конец той череде разрушений, которую тираниды безнаказанно сеяли все эти годы.
«И лучше бы твоим исследованиям принести свои плоды, бледнокожая змея», - подумал командор, покосившись на нее. – «Потому что, если окажется, что мы все это делали впустую, мой клинок пронзит тебя не меньше сотни раз».
Родильные залы остались позади, и крики постепенно смолкли. Ледяная Волна поймал себя на том, что ускорил шаг, стараясь миновать их побыстрее, и трижды проклял себя за это – он понимал, что подобные жесты выдают его дискомфорт с головой. Ей нравится видеть, какое отвращение он испытывает? Конечно же, сейчас ей уже хорошо известно, сколько душевных сил у него уходит каждый раз. Ей-то легко: это не ее людей подвергают ужасным процедурам. Впрочем, она говорила, что подобные вещи ей делать уже доводилось. И командор отчего-то подозревал, что зрелище заражения гуэ’ла тогда вызывало у нее не больше сочувствия, чем сейчас - заражение раук'на.
Самыми страшными монстрами в человеческом Империуме были даже не те помешанные на сражениях гиганты в черной броне – ненавистный Караул Смерти. Самые страшные монстры были поменьше, и выглядели слабее – и при этом управляли всем и всеми. Ледяная Волна старался не забывать об этом. Мощь и ярость космических десантников вселяли ужас – но женщина, шагающая сейчас рядом с командором, была ужаснее любого из ее кровожадных телохранителей.
- Я принесла вам величайший дар, - неожиданно проговорила она, не сбавляя шага. – Но, боюсь, ты все же ненавидишь меня, шас’о.
Она что, читала его мысли? У нее был и ''такой'' дар тоже? Командор знал, что среди гуэ’ла встречались и такие, кто обладал невероятными талантами. И если эта женщина входила в их число…
- От тебя слишком сильно несет обманом, - ответил Ледяная Волна. – У меня лицо болит от этого запаха. О какой симпатии может идти речь в таком случае?
- «Обманом»? – рассмеялась она. – Я дала тебе шанс спасти твой народ. Возможно, для вас это единственный шанс. Я могла бы попросить в обмен целые планеты, и этого все равно оказалось бы недостаточно, чтобы расплатиться.
Командор с трудом удержался, чтобы не ответить ей. Она частенько норовила спровоцировать его подобным образом, но он не поддавался на ее уловки.
Дальше они шли в молчании, пока, наконец, впереди не показались двери яслей. Гиганты в тяжелой броне поклонились командору в знак уважения. Тот кивнул в ответ, наслаждаясь их явной неприязнью и полнейшим отсутствием почтительности к мерзкой женщине. Впрочем, ее это, похоже, ничуть не волновало.
Охранник, стоявший слева, повернулся и прижал ладонь к панели, и двери с шипением открылись. Ледяная Волна и Эпсилон вошли внутрь. Пока они шли по короткому коридору, ведущему в основное помещение, датчики автоматических защитных систем фиксировали каждое их движение.
- Специалисты из касты земли еще не предоставили уточненные прогнозы рождения первых чистопородных? – спросила Эпсилон.
- Я бы сообщил тебе, если бы появились новости, - огрызнулся командор. – Для нас это все тоже пока внове.
- Вот почему я спросила о ''прогнозах'', шас’о. У касты земли уже должны быть какие-то предположения.
- Ускоренный цикл рождения, вызревания и размножения оказалось сложно просчитать. Четвертое поколение вот-вот родится. Возможно, уже сегодня у нас будут новые данные.
Преодолев еще одни укрепленные и хорошо защищенные двери, Ледяная Волна и Эпсилон оказались в зале, похожем на пещеру. Пол здесь заменял такой же прочный прозрачный экран с антикислотным покрытием. Командор вместе с Эпсилон остановились на краю огражденного перилами моста, глядя вниз, сквозь экран.
Командор не мог смотреть туда без ненависти и отвращения.
Их были целые десятки. Безжалостно изуродованные, болезненно худосочные, как те фигуры на картинах, изображавших времена до эпохи просветления. Заметив движение наверху, чудовища подняли головы и уставились на неожиданных гостей. Их глаза сияли неестественным светом. Некоторые из тварей зашипели, заверещали, обнажая маленькие, но такие же острые зубы, как у тиранидских генокрадов, которых использовали для процедуры первичного заражения. У многих из них виднелись лишние конечности с изогнутыми когтями вместо пальцев. А у некоторых руки и вовсе не развились, и торчащие из предплечий кости переросли в лезвия, похожие на косы.
Ледяная Волна видел таких на полях сражений. Ему доводилось сталкиваться с чистопородными тиранидами. И он выжил, а многие из тех, кого он считал умнее и талантливее себя, погибли. И воспоминания о них до сих пор причиняли ему боль.
Он видел проявления тиранидских генов в чудовищах, копошащихся внизу, но это была лишь третья стадия. И в них все еще оставалось слишком много от т’ау.
И оттого смотреть на них было еще противнее.
- Некоторые из них уже достаточно развились, - заметила Эпсилон. – И готовы к размножению. Кто-нибудь из самцов третьего поколения уже спаривался с такими же самками?
- Да, пока я был в столице, - откликнулся Ледяная Волна.
В голосе женщины явственно засквозило раздражение. Командор приказал ей и ее телохранителям ограничиться посещением верхних этажей на время его короткого отсутствия. Большая часть проекта прошла под руководством Эпсилон, но Ледяная Волна не собирался впускать ее в ясли или в родительные залы в те моменты, когда не мог лично за ней присматривать. Она все еще скрывала слишком многое, чтобы так легко ей довериться.
- Если считать закрепившимся признаком те ускоренные сроки вынашивания, которые мы наблюдали на первой-третьей стадиях, - продолжила Эпсилон, - то, возможно, первого чистокровного мы получим уже через несколько дней.
- И что тогда? – спросил командор. – Ты заверяла нас, что у них нет связи с разумом улья, но можно ли утверждать наверняка, что он не появится позже? Может быть, это просто та твоя странная машина так воздействует?
- Ваш народ не похож на наш. И существуют такие методы исследований, принципы которых я вряд ли смогу объяснить так, чтобы ваши ученые их поняли.
- Ты имеешь в виду человеческое чародейство? Мне доводилось его видеть. Так что не стоит утверждать, что мы, т’ау, совершенно не разбираемся в этом вопросе.
Услышав это, женщина насмешливо улыбнулась.
- Риски, безусловно, будут. Я уже озвучивала тебе список того, что нужно привезти из Империума. Для начала мне нужен незарегистрированный псайкер. Альфа-класса. И если бы ты не требовал так настойчиво, чтобы я прекратила любую коммуникацию с…
- На моем месте ты приказала бы то же самое.
- Но ведь тебе нужен результат, - ответила она, пожимая плечами. – А значит, тебе придется позволить мне некоторые вещи. Без риска результата не будет, шас’о.
Подобный тон заставил командора раздраженно ощериться.
- Если ты попытаешься уничтожить нас, - прошипел он, - и предать все оказанное тебе доверие, то я клянусь – ты окажешься на том столе следующей. И поцелуй генокрада достанется уже тебе самой.
Лицо Эпсилон по-прежнему оставалось абсолютно равнодушным, без малейших проблесков каких-либо эмоций.
- Я не сомневаюсь в этом, командор, - ответила она. – Просто не забывайте, что аун был волен отклонить мое предложение, когда я пришла к вам. Мне потребовалось скрепить всю свою веру и принести немалые жертвы, чтобы предложить вам этот союз. Прилететь сюда без позволения моего руководства – и без того уже немалый проступок. Но я решила идти до конца. Аун’Дзи понимает важность этого предложения. И ты тоже. Ни ваш, ни мой народ не смогут вечно сдерживать тьму-что-поглощает-все-вокруг. И я прошу в обмен самую малость – информацию, которая не причинит вам вреда, и возможность спокойно пересечь вашу территорию. У меня нет в рукаве ни припрятанного ножа, ни яда, который вот-вот окажется в вашем кубке, шас’о. Мы скоро покончим с этим делом. Может быть, вы получите оружие, в котором нуждается ваш народ, может быть, нет. В любом случае, я получу обещанную возможность улететь, и больше вы меня не увидите.
Ледяная Волна ни разу не взглянул на нее за время этой речи. Вместо этого он невольно засмотрелся на одного из мутантов, сидящих внизу. Тварь таращилась на него в ответ, и ее морда выглядела тошнотворной пародией на его собственное лицо – слишком похожая на т’ау, чтобы не узнать, и слишком похожая на тиранида, чтобы оставлять ее в живых. Тварь дрожала от острой жажды убить командора немедленно, ее челюсти шевелились, словно она представляла, как пожирает его плоть.
«Будь они все прокляты», - подумал тот. – «И гуэ’ла, и И’хе вместе с ними. И будь прокляты все мы за то, что вляпались в эту отвратительную сделку. Может быть, она и спасет наш народ, но до того мы лишимся всякой чести. И эту кровь, возможно, не получится смыть никогда».
