827
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
— Реклюзиарх, — произнёс в вокс Юрисиан и ужаснулся, услышав, каким слабым и скрипучим стал голос. — Защитные системы взломаны. Я внутри.
== Глава пятнадцатая ==
''Равновесие''
Сначала в зале ничего не было видно. Ничего кроме беспроглядной тьмы, которая была слишком черна даже для линз визора Юрисиана. Храмовник шепотом сменил фильтры: инфракрасное и тепловое видение, вместе с эхолокатором, который искажал тихие звуки сканера движения. Магистр кузни лично, с величайшим почтением к духу-машине доспехов, добавил эти усовершенствования.
И именно последний из фильтров дал результат. Перед взором предстали размытые очертания, был услышан стрёкот внутренних механизмов. Шарниры. Шестерёнки. Псевдомускулы. Шум был столь же знаком Юрисиану, как и звук собственного дыхания, но было что-то странное в нём, что-то сбивающее с толку.
Суставы. Магистр кузни слышал скрежет суставов.
Что-то было не так. Статические помехи в углах визора свидетельствовали о вмешательстве и помрачении сознания сильнее, чем тьма, более чёрная, чем должна была быть от простого отсутствия света. Храмовник напрягся — манипуляция была хитрой и едва заметной.
Юрисиан поднял болтер в крепких руках, водя оружием слева направо во мраке. В глазных линзах продолжали прокручиваться фильтры. Наконец, монокль целеуказателя скользнул на хрусталик глаза — своеобразное механическое подражание миганию ящерицы.
Уже лучше. Не достаточно, но всё же лучше.
— Я — Юрисиан, — обратился он к созданию перед собой, как только твёрдо сфокусировал на нём зрение. — Магистр кузни ”''Вечного Крестоносца”'', флагмана Чёрных Храмовников.
Существо не ответило. Оно было размером с человека и неприятно пахло древними механизмами.
По всей видимости, создание когда-то было человеком или хотя бы отчасти органическим. Горбатое, облачённое в изношенную ткань — деформированные выступы под материей предположительно скрывали дополнительные конечности или улучшения. Оно прятало лицо, не желая или не будучи способным поднять взгляд.
Юрисиан опустил болтер. Серворуки, вытягивающиеся из установленного на спине силового генератора, по-прежнему сжимали оружие, нацелив на существо в мантии перед собой. Храмовник заговорил в вокс-передатчик шлема, позволяя духу брони переводить человеческий язык в универсальный — прямо в простой машинный код. Основную программу для общения, которую технодесантник постиг за долгие десятилетия обучения и тренировок на Марсе, родном мире Механикус.
— Личность — Юрисиан, — запульсировал код, — из астартес.
Ответ содержал запутанный шифр, слова и значения, которые накладывались друг на друга. Он был похож на разновидность машинного язык, эволюционировавшую из вирусной программы, что запечатывала двери. На произношение создания, независимо от того, что оно такое было, повлияли сотни лет проведённые в изоляции.
— Утвердительно, — ответил Юрисиан на базисном коде. — Я вижу вас. Ваши помехи необходимо убрать. Они больше не нужны.
Существо распрямилось, встав с четверенек. Теперь оно достигало нагрудника магистра кузни, хотя и оставалось на расстоянии с дюжину метров. Оружие в серворуках Храмовника отслеживало все движения.
Создание произнесло новую порцию запутанного акцентированного кода.
— Утвердительно, — снова ответил Юрисиан. — Я уничтожил запечатывающую программу.
На это раз ответ существа пришёл на более простом коде. Рыцарь прищурился от такого развития событий. Как и вирусная программа в дверях зала, создание приспосабливалось и работало с новой информацией на более высоком уровне, чем стандартные конструкции Механикус.
— Это святилище ”''Оберона''”.
— Я знаю, — технодесантник рискнул посмотреть по сторонам, анализируя все возможности в искусственной тьме. Монокль целеуказателя был не в состоянии проникнуть в темноту дальше, чем на несколько метров. Мерцающие помехи снова начали собираться в уголках глазных линз.
— Уберите помехи, — Юрисиан вновь поднял болтер, — или я уничтожу вас.
Против желания в голосе проявились эмоции. Быть под таким воздействием было оскорбительно, также было недостойно и бессмысленно оставаться в зависимости от милосердия врага.
— Я — страж ”''Оберона''”. Твоё присутствие — незначительная угроза для меня.
Юрисиан ощутил гнев на языке — горький и металлический. Палец напрягся на толстом спусковом крючке болтера.
— Уберите помехи. Это последнее предупреждение. — Статика затмевала обзор подобно тысяче насекомых, которые накапливались на линзах. Он уже едва мог различить силуэт, когда хранитель Механикус приблизился.
— Отрицательно, — ответило существо.
Спустя секунду за настоящими руками, отвечая на импульсы мозга, серворуки угрожающе подняли топор и остальное оружие — почти как паукообразный хищник из мира-смерти, который увеличивался в размерах, предостерегая жертву.
На последнюю угрозу рыцаря существо отреагировало резко и с осуждением на машинном языке, насыщенном цифровыми уравнениями.
— Тогда умри.
Их спас один из чёрных рыцарей.
Он обрушился с неба на врагов в протестующем завывании двигателей. Огонь вырвался из прыжкового ранца, когда Храмовник приземлился среди ксеносов — тёмный силуэт стремительно двигался в очертаниях пламени.
Андрей быстро отскочил назад, приказав отряду укрыться в относительной безопасности опрокинутого грузового погрузчика.
— Не вздумайте прекращать стрелять, — закричал штурмовик, перекрывая инопланетный рёв и грохот тысяч лазганов. Он сомневался, что хоть кто-то услышит приказ, но докеры открыли стрельбу сразу, как только скользнули в укрытие.
Храмовник рубил направо и налево цепным мечом, отсекая зловонную инопланетную плоть от уродливых тел. Болт-пистолет грохотал в унисон, вгоняя заряды размером с кулак в тела зелёнокожих, разрывая тварей на куски. Андрей уже видел раньше астартес в бою, и делал всё возможное, чтобы не снижать скорострельность, помогая самоубийственной храбрости рыцаря. Но некоторые из его подопечных разинули рты и опустили оружие в благоговейном страхе.
Возможно, выругался штурмовик, они полагали, что астартес сможет справиться без посторонней помощи.
— Продолжайте стрелять, чтоб вас! — завопил легионер. — Он умирает ради нас!
Преимущество яростной неожиданной атаки длилось недолго. Орки обратили внимание на смертельную угрозу в своих рядах, схватились за примитивные топоры и начали палить в упор из пистолетов. Некоторые в ярости попадали друг в друга, а те, что отстали или находились вдали от рукопашной, были уничтожены лазерным огнём отряда Андрея.
Храмовник вскрикнул — искажённый воксом гневный вопль пробрал насквозь каждого человека, кто его услышал. Цепной меч выпал из чёрной руки, безвольно повиснув на цепи, что сковывала оружие с предплечьем.
За спиной потрясённого воина, один из немногих оставшихся зелёнокожих, вырвал копьё из поясницы рыцаря. Тварь торжествовала не более секунды: жгучее копьё яркой вызывающей мигрень энергии испарило морду орка и разметало содержимое черепа ксеноса по броне рыцаря. Андрей перезарядил лазган, даже не отводя взгляда от рукопашной.
Храмовник восстановил равновесие, а удар сердца спустя сжал руку на урчащем цепном мече. Рыцарь нанёс ещё три диких удара, вырывая куски плоти и разбивая броню ближайшего орка, прежде чем остатки стаи ксеносов пронзили его копьями и опустили на землю. Оторванный от доспеха прыжковый ранец рухнул вниз. Со звериной эффективностью твари вдавливали лезвия в сочленения брони и использовали свою огромную силу, чтобы повергнуть астартес на колени. Пистолет Храмовника поднялся в последний раз, и обрушил болт в грудь ближайшего ксеноса, снаряд воспламенился и взорвался, забрызгав остальных орков нечеловеческой запекшейся кровью.
Последние трое зелёнокожих были убиты отрядом Андрея, и рухнули рядом с побеждённым рыцарем. Перед докерами предстал островок жуткого спокойствия посреди сердца бури, в то время как остальная часть порта продолжала пылать.
— Трон, — прошипел штурмовик, — оставайся здесь, да?
У Магерна даже не было времени, чтобы согласиться, как солдат перепрыгнул через камнебетонную платформу, пригнулся и направился к телу рыцаря.
— Что он делает? — спросил один из рабочих.
Магерн решил узнать ответ лично. Начальник доков двинулся за штурмовиком, прилагая все усилия, чтобы подражать бегу согнувшись, которым передвигался Андрей. Что-то горячее и злобное пронеслось рядом с ухом Томаза, как будто пролетело ядовитое насекомое. Потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что ему чуть было не снесли голову случайным выстрелом.
— Что ты делаешь? — опустился рядом со штурмовиком на колени докер.
Андрею его действия казались очевидными. Пальцами в перчатках штурмовик искал под подбородком шлема рыцаря защёлку, замок или разъединительный механизм. Трон, должно же быть хоть что-то…
— Смотрю, жив ли он, — рассеянно пробормотал солдат. — Есть! Нашёл.
Тихо, почти неслышно шипя из-за грохота лазганов, разошлись затворы замка, и безыскусный шлем отсоединился от доспехов. Андрей снял его и вручил Магерну. Шлем оказался примерно в три раза тяжелее, чем ожидал докер, а ведь Томаз и так думал, что он немало весит.
Рыцарь был ещё жив. Лицо залила текущая из носа и сжатых зубов кровь — она покрыла плёнкой глаза и затемнила черты. Говорили, что кровь астартес сворачивалась за секунды. Здесь всё было по-другому, и Андрей сомневался, что это хороший знак.
— Не могу пошевелиться, — прорычал Храмовник. Голос, вырывающийся из горла, был мрачен. — Позвоночник. Сердца. Останавливаются.
— Я знаю, что в вас есть что-то, — Андрей быстро посмотрел по сторонам, удостоверяясь, что поблизости нет опасности. — Что-то важное внутри вас, то, что должны получить назад ваши братья, да?
— Прогеноиды, — дыхание рыцаря было столь же грубым, как и ворчание цепного меча. Огромная, облачённая в керамит рука воина бессильно схватила броню штурмовика.
— Я не знаю, что это такое, сэр рыцарь.
— ''Геносемя'', — Храмовник сплёвывал кровью, когда с усилием произносил слова онемевшими губами. Взгляд был пуст, глаза полуприкрыты и закатились. Было понятно, что рыцарь ничего не видел. — ''Наследие''.
Андрей кивнул Томазу:
— Помоги мне сдвинуть его. Не спорь. Важно, чтобы его братья нашли тело. Важно для их обрядов.
— ''Император''… — прохрипел рыцарь, — ''Император защищает.''
С этими словами рука, державшая Андрея за броню, медленно легла на крест на нагруднике воина.
Взгляды встретились, и докер вместе с солдатом потащили мёртвого рыцаря.
Мы умираем.
Мы умираем, рассеянные по километрам доков, среди людей, оторванные от единства братства.
— Надень шлем, — обращаюсь я к Неро через плечо. — Не позволяй людям видеть тебя таким.
Со слезами на глазах наш целитель подчиняется приказу. Список павших рыцарей передаётся с наручного экрана на ретинальный дисплей. Я слышу по воксу, как дрожит его голос.
— Анаст погиб, — произносит апотекарий, добавляя очередное имя к поступившим раньше.
Я наклоняюсь вперёд, порывы ветра скребут по поверхности доспеха, теребят свитки пергамента и табард. Мы на высоте нескольких сотен метров и готовимся обрушиться на тварей внизу. Реактивные турбины ”Громового ястреба” гудят слабее, когда мы начинаем снижаться.
Доки под нами уже в руинах. Они полыхают различными цветами: чёрным и серым, янтарным и оранжевым. Словно загрязнённые небеса пришли в хаос в глотке мифического дракона. Взрывы сопровождают выброс на берег очередной субмарины или извещают, что до наших складов с боеприпасами добрался огонь.
— Хельсрич падёт к вечеру, — произносит Бастилан то, о чём мы все и так думаем. Мы сражались вместе больше ста лет, и он никогда прежде не говорил подобного.
— И не лги мне, Гримальд, — продолжает рыцарь, разделяющий со мной одну перегородку. — Прибереги слова для других, брат.
Я стерпел подобную бестактность.
Но он ошибается.
— Не сегодня, — отвечаю я, но рыцарь не отводит взгляд с маски-черепа, что я ношу на лице. — Я поклялся людям, что солнце взойдёт над непокорённым городом. Я не нарушу слово. И ты, брат, мне в этом поможешь.
Наконец, Бастилан отвернулся. Чем ближе к поверхности, тем он снова спокойнее и сдержанней.
— Как прикажешь, — отвечает сержант.
— Приготовиться к прыжку, — обращаюсь я к остальным. — Неро. Ты готов?
— Что? — апотекарий выключает нартециум, отвлекаясь от хирургических пил и острых лезвий. Я вижу, что пустые гнёзда для хранения геносемени задвигаются назад и запираются под гладкой поверхностью брони.
— Ты нужен мне, Неро. Ты нужен нашим братьям.
— Не поучайте меня, реклюзиарх. Я готов.
Остальные, особенно Приам, внимательно слушают.
— Кадор мёртв. Две трети Хельсрического крестового похода не доживут до ближайшего рассвета. Ты будешь нести их наследие, брат мой. Есть повод для скорби, ведь никто из нас не присутствовал при таких потерях раньше, но если ты будешь потерян в горе, то принесёшь смерть всем нам.
— Я сказал, что готов! Почему вы только мне отказываете в этом? Приам, вероятно, ещё увидит нас мёртвыми, он то не слушается приказов! Бастилан и Артарион не стоят, как бойцы, и половины Кадора. И всё же вы поучаете именно меня, я, что трещина в клинке?
Я нацелил пистолет ему в голову, прямо в лицевую пластину шлема, белый символ на ней повествовал о специализации рыцаря и обладании высокоценными навыками.
— В тебе пустила корни злоба, брат. Затем она пройдёт сквозь тебя, выворачивая сердце и душу, оставив только бесполезную пустую оболочку. Когда я говорю тебе сосредоточиться и встать рядом с братьями, ты отвечаешь чёрными словами и предательскими мыслями. Поэтому я повторяю снова, как и раньше, что ты нужен нам. А мы нужны тебе.
Он не заставил меня отвести взгляд. Когда Неро отвернулся, он не проиграл или струсил — он пристыжен.
— Да, реклюзиарх. Мои братья, простите меня. Мои насмешки были неуместны, а мысли блуждали бесцельно.
— ”Ум, не имеющий цели, обречён блуждать впотьмах”, — процитировал Артарион неизвестного мне философа.
— Всё нормально, Неро, — проворчал Бастилан. — Кадор был одним из лучших в ордене. Я скучаю по нему, как и ты.
— Я прощаю тебя, Неровар, — говорит Приам, и я благодарю мечника по личному вокс-каналу за то, что он не стал насмехаться на этот раз.
”Громовой ястреб” снизил скорость, ракетные двигатели удерживали корабль в воздухе, когда мы приготовились к прыжку. Небо рядом с нами украсили хлопки взрывов.
— Противовоздушный огонь? Уже? — спросил Артарион.
Вытащили зелёнокожие на берег несколько субмарин с оружием класса земля-воздух, или захватили настенные зенитные орудия — не имеет значения. ”Громовой ястреб” яростно закачался, когда первый удар потряс бронепластины. Ксеносы стреляют сквозь дым, отслеживая корабль примитивными методами, но они всё же достаточно эффективны, чтобы приносить результат.
— Приближаются ракеты, — обратился к нам по воксу пилот. ”Громовой ястреб” снова включает прямую тягу, набирая скорость. — Десятки, и они слишком близко, чтобы уклониться. Выпрыгивайте сейчас или умрите вместе со мной.
Приам пошёл. За ним Артарион. Затем из шлюза выпрыгнули Бастилан и Неро.
Пилот, Тровен, не тот воин, которого я знаю хорошо. Я не могу судить о его характере также как о качествах своих ближайших братьев. Могу только сказать, что он Храмовник со всей храбростью, гордостью и решимостью, что неотделимы от чести.
Будь он человеком, я назвал бы его поведение упрямством.
— Нет никакой необходимости умирать здесь, — произношу я, входя в кабину. Я не уверен правильно ли поступаю, говоря подобное, но если из надежды можно выковать реальность, то именно сейчас я так и сделаю.
— Реклюзиарх?
Тровен решил спасти ”Громовой ястреб” с помощью маневрирования вместо того, чтобы встать с кресла и попытаться выпрыгнуть из корабля. Вероятно, оба варианта ошибочны. И всё же я считаю, что именно его выбор неверен.
— Отсоединяйся ''немедленно'', — я тяну пилота из кресла, энергетические кабели с треском отрываются от соединительных портов в доспехах. Тровен вздрагивает из-за электрических разрядов от опасного и некорректного разрыва связей, половина его восприятия и сознания всё ещё объединены с духом-машины корабля. Протесты рыцаря свелись к искажённому, бессловесному и болезненному хрипу, когда электропитание брони тоже начинает отвечать ударами, а соединение с системой управления ”Громового ястреба” слабеет.
Корабль накренился и пикирует на отказавших двигателях. Тошнота подступила и сразу исчезла, уравновешенная генетически усовершенствованными органами, которые заменили обычные человеческие глаза и уши. Генетическим компенсаторам Тровена из-за дезориентации при разрыве соединения с кораблём потребовалось больше времени, чтобы приспособиться. Я слышу, как он ворчит в вокс-передатчик, сглатывая желчь.
Надеюсь, что свободное падение убережёт нас от попаданий ракет.
В таком ослабленном состоянии пилота легко тащить из кабины к открытой двери. Корабль отвесно падает, и небо, которое мы видим, вращается. Шаг за шагом, мои магнитные ботинки твёрдо стоят на железном полу, не позволяя смертоносному кружащемуся пикированию разбросать нас по салону.
Я встаю лицом к двери, и в меня бьёт стремительный ветер, экран целеуказателя компенсирует эффект вращающегося неба. Я мигаю по вспыхивающей в центре на пересечении линий руне. Шаблон реактивного двигателя движется по моей сетчатке, и висящий на плечах прыжковый ранец, пробуждается к жизни.
— Вы убьёте нас обоих, — почти рассмеялся Тровен. Я трачу не более секунды на мысль о двух сервиторах, которые работают на местах экипажа.
— ''Держись'', — только на это хватило времени. Мир вокруг нас исчез в металлических обломках и ярком пламени.
Как только разговор прервался, и в воздухе сильно запахло порохом — знакомым ароматом болтерного огня — Юрисиан отскочил назад.
Пространство вокруг рыцаря освещалось мерцающими искрами и энергетическими вспышками, которые извергались из сломанной серворуки и изуродованной брони. Разряды электричества из повреждённого металла были достаточно яркими, чтобы искажать резкость изображения чувствительных глазных хрусталиков. Юрисиан отдал приказ убрать фильтры и восстановил обычное зрение.
В грубом потрескивании из вокс-передатчика вырвался стон боли. И хотя его никто не услышал, уже сам факт демонстрации слабости был унизителен. Он расскажет реклюзиарху и понесёт епитимью, когда… Не будет этого ''когда''. Эту войну невозможно выиграть.
На ретинальном дисплее появилось мрачное описание повреждений внутренних органов, как биологических, так и механических. Владыка кузни потратил несколько секунд на изучение высвечивающихся предупредительных рун, указывающих на утечку жизненной окислённой гемоплазмы из области некоторых органов. Юрисиан почувствовал, как усмешка стирается с лица, поскольку опьянённый болью мозг предоставил вполне человеческое определение.
''У меня течёт кровь.''
Технодесантник не слишком озаботился ранами. Это не было критическое повреждение ни для живых компонентов, ни для аугметики. Рыцарь шагнул вперёд, сокрушая под ногами одно из многочисленных сегментированных лезвий-рук, которое хранитель метнул всего несколько секунд назад.
Оно лежало спокойно и без движения, внутренние энергетические генераторы умолкли и погрузились в тишину. В смерти истина проявилась почти меланхолически ясно. Страж был не более чем тенью, в сравнении с тем, что утверждал.
Конечно, существо было достойным противником для большинства захватчиков — людей или ксеносов. Но рассечённое облачение демонстрировало немощь, которую ранее скрывало — это был лишь последователь Механикус. Техностраж — не многим больше, чем древний, деградировавший магос, долго испытывавший недостаток в необходимом для поддержания сил обеспечении. Когда-то он был человеком. А эпоху назад он был мощным хранителем Механикус, надзирающим за самыми сокровенными тайнами.
Время забрало у него многое.
Древнее существо прыгнуло на Юрисиана, конечности-лезвия залязгали, пробуждаясь к жизни, пронзая и рубя, когда опускались и молотили мехадендриты.
Оружие серворук рыцаря било в ответ, медленнее, тяжелее, без перерыва нанося дробящие удары и повреждения, в противоположность царапанью и постукиванию хранителя. К тому времени, как страж отломал одну из серворук рыцаря, болтер Юрисиана всаживал выстрел за выстрелом в тело создания, взрывая системы жизнеобеспечения и разрывая, всё ещё оставшиеся человеческие органы. Вместо крови, которая уже никогда не будет течь, лились жидкие суспензии и синтетические мази.
Пронзительная боль сигнализировала о моментах, когда хранитель пробивал керамитовую броню Юрисиана. Страж ещё обладал достаточным количеством атакующих программ, чтобы наносить удары в суставы и слабые места доспеха, но гораздо чаще его атаки не достигали цели, отскакивая от модифицированной почтенной брони, которую Владыка кузни лично усовершенствовал в далёком прошлом на поверхности Марса.
Он встал, когда существо, наконец, пало. Повреждённый, но уверенный. Опечаленный, но сгорающий от стыда.
Храмовник уже позабыл о страже — создании, которое было так близко к тому, чтобы оборвать жизнь рыцаря. Помехи исчезли с гибелью хранителя.
Юрисиан смотрел в отступающую тьму огромного зала, и был первым живым существом за более чем пятьсот лет, который увидит ”''Оберон''”, ординатус Армагеддон.
— Гримальд, — прошептал магистр кузни в вокс. — Это правда. Это священное копьё Бога-Машины.
Двигатели отчаянно протестовали, пытаясь притормозить безумное падение. Тряска была дичайшей — без псевдомускулов брони шея Гримальда была бы сломана при активации прыжкового ранца, во время попытки стабилизировать прыжок рыцарей.
Они всё ещё неслись вниз слишком быстро, даже несмотря на интенсивно ревущие двигатели.
— Принято, Юрисиан, — выдохнул реклюзиарх. ''”В самый неподходящий момент”…''
Гримальд ворчал от тяжести брони Тровена. Его пистолет повис на прикованной к запястью цепи, в то время как он сам вцепился в наруч пилота. Тровен в свою очередь висел в воздухе, ухватившись за запястье Гримальда. Пылающие табарды хлопали от ветра по броне.
Высотометр на ретинальном дисплее вспыхивал ярко-красным цветом, когда реклюзиарх и распростёртый рыцарь падали в клубы чёрного дыма, поднимающегося из доков. Прежде чем зрение было полностью заблокировано, Гримальд увидел, как Тровен дотянулся свободной рукой до ножен с гладием на бедре.
Из-за окружающего хаоса были сильные помехи, но окрашенный жесточайшим рвением вокс-голос Бастилана прорвался сквозь искажения.
— Мы видим это, реклюзиарх. Кровь Дорна, мы все видим это.
— Значит, вы не сосредоточены на битве, и понесёте епитимью за это.
Капеллан напряг мускулы, готовясь к удару за мгновение перед тем, как тяжело рухнуть на землю, сотрясая все кости. Оба рыцаря покатились по камнебетону доков, высекая бронёй искры.
Когда Храмовники поднялись на ноги, неуклюжие силуэты инопланетных тварей неторопливо продвигались через окружающий дым.
— За Дорна и Императора! — закричал Тровен и открыл огонь из болтера, который висел сбоку, навечно прикованный к броне ритуальными цепями. Гримальд присоединился к кличу Тровена, набросившегося на врагов.
Если доки можно спасти, то во имя Трона так и будет.
[[Категория:Империум]]
[[Категория:Космический Десант]]
