Пироги Хоппо / Hoppo's Pies (рассказ)

WARPFROG Гильдия Переводчиков Warhammer Пироги Хоппо / Hoppo's Pies (рассказ)
Автор	Гай Хейли / Guy Haley
Переводчик	[[:Категория:соц (переводчик)|соц]][[Категория:соц (переводчик)]]
Издательство	Black Library
Входит в сборник	Смерть на поле / Death on the Pitch (сборник)
Источник	Смерть на поле / Death on the Pitch (сборник)
Год издания	2017
Подписаться на обновления	Telegram-канал
Обсудить	Telegram-чат
Скачать	EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

Давно минули золотые деньки «Гротти Стилерз». Тренер Диглит уныло болтал ногами на скамейке запасных, пока куча снотликов-ссыкунишек, которых владелец клуба зачем-то называл «игроками», изо всех сил старалась не понять каждое игровое правило.

Оставалось совсем чуть-чуть, потому что правил в бладбоуле было не очень много.

Отрабатывали работу с мячом — очень, очень скверно. Капитан Снирбад Зеленобрюх по прозвищу Сапожник шпынял игроков, и только всё усложнял. Как только снотлинга Неда швыряли на поле, кетчеры Гуфберк и Фугвит неизменно бежали в неправильную сторону, и это, если Неду вообще удавалось покинуть громадные, чешуйчатые лапы тролля Озбога. На сегодня Нед был то ли пятым, то ли шестым. Считал Диглит куда лучше большинства гоблинов, но, стоило делу дойти до чисел больше пяти, приходилось напрячься — после того случая. Под железным рукавом протеза от боли дернулся обрубок левой руки. Потеря на приеме, когда мяч подменили молодым пещерным сквигом — не лучшая идея.

Морк и Горк! Голова раскалывается. Грибное пиво, в котором Диглит топил свои печали, или жуткий стресс от работы? Скорее всего, и то и другое. Играть Диглиту нравилось, но новый пост он просто ненавидел. Тренерская кепка давила на голову, как задница каменного тролля.

— Не-а! Туда беги, тупица! — завизжал Снирбад.

Крик линейного буквально резал Диглиту мозг. Рядом бульканьем сточной трубы захохотал Норк Дурак, единственный орк в команде. Тренер вздрогнул и сник, его длинные уши жалко повисли.

На игру было слишком больно смотреть. Его взгляд то блуждал по вышарканному полю, то останавливался на скамье, на которой он сидел. Краска на ней отслаивалась, дерево посерело и сгнило. Стадион приходил в негодность. Вместо западной трибуны, сгоревшей лет пять назад, лежала куча почерневших и заросших бурьяном бревен. На крыше восточной трибуны дырок было больше, чем черепицы. Шипастый железный забор, разделяющий фанатские зоны, погнули, турникеты сперли, билетную будку после недавних беспорядков пришлось заколотить досками — не было денег на новое стекло.

Так было не всегда. Диглит помнил времена, когда стадион был забит гоблинами всех пород: они распевали песни и топали ногами, а он ловил мяч и мчался заносить очередной тачдаун. Откуда-то издалека завыли призраки сквигов-волынок. Вспоминать рев толпы было пыткой. Все это было — пока он не потерял руку. Теперь и толпы не те.

Диглит моргнул. У края поля он заметил какое-то движение: не вороватую гоблинскую походку, а уверенную, надменную поступь... Гнома?!

Вцепился в скамью. В здоровую руку больно впились занозы. Железная клешня вгрызлась в дерево.

— Эй! — заорал тренер и подскочил вверх.

Он решительно зашагал через плешивое поле, со злостью отпнув попавшегося под ногу сквига.

— Эй, карлик! Чего здесь забыл?

На гноме была отполированная до яркого блеска строительная каска с заклепками и красивый доспех. Когда Диглит подошел ближе, из развалин западной трибуны появился человек. Тренер смешался — возмущение уступило природной гоблинской трусости. Но вместе с резкой сменой настроения появилась и надежда. Эти двое явно были строителями, тех легко узнать по планшетам с записями, каскам и забавным цветным перьям в нагрудных карманах. На кратчайшую долю секунды Диглит подумал, что, может быть — ну, а вдруг — босс Гробблход послал их отстроить заново западную трибуну.

Жизнь, само собой, так не работала. Особенно — жизнь Диглита.

— А-а, э-э. Так, так! — При появлении гоблина человек занервничал и начал потеть. — Тренер Доглет, верно?

— Диглит, — скрипя острыми зубами, поправил гоблин.

Человек был вдвое выше него, но, кажется, о чем-то волновался.

— Действительно. — Он стал сверяться с записями, и его лицо проделало короткий, замысловатый танец, как будто он произносил какой-то внутренний монолог, делиться которым с собеседниками не спешил. Гном, не мигая, злобно пялился на Диглита. Наконец человек оторвал взгляд от планшета. — Вас не оповестили? — робко спросил он.

— О чем? — Гоблин скрестил руки на грязной кофте с символикой «Стилерз». Протез впился в подмышку.

— Об инспекции, — ответил человек. — Нам нужно осмотреть стадион. Босс Гробблход продает его. Вы не слышали?

— Чего?

— Нет побед — нет команды, — произнес гном и ухмыльнулся, выставив напоказ два ряда золотых зубов. Голос у него был такой низкий, что ушам было больно. — Босс Гробблход тобой недоволен, мелочь зеленая. Зато земля здесь первоклассная. Отличное место под недвижимость. А, знаешь... — Гном состроил мину, будто он только сейчас о чем-то догадался. — Может, он и купил вашу никчемную свору только для того, чтобы заграбастать стадион. Только подумай...

— Чего?

— Нет, это не для гоблинов. — Гном решил ответить на вопрос, который Диглит не задавал. Ухмылка сделалась еще шире, от чего черная борода встала дыбом. — Вы же падаль. А здесь будут лесные жилтоварищества для эльфов. — Он вытащил из заднего кармана листок, на котором было написано: «Зеленые выси. Древесная жизнь для разборчивых фей». — Эльфы не воняют и платят вовремя.

— Мистер Хоффсонссон, не нужно быть таким... Расистом, — с укором заметил человек.

Тот пробормотал что-то себе под нос, но безумная ухмылка от лица не отклеилась.

— Чего? — опять спросил Диглит. На этот раз вышло только жалко пискнуть.

— Боюсь, все уже оформлено, — ответил человек, вытянув планшет. В лицо гоблину уперся лист бумаги, плотно исписанный какими-то словами. У Диглита хватило времени, чтобы прочитать оттуда ровно ничего, и лист убрали. — Если вам этого недостаточно, можете переговорить с самим боссом...

Предложение повисло в воздухе. С Гробблходом видеться не хотелось.

На лице человека было притворное сочувствие, на гномьем — неприкрытая злоба, и Диглита прорвало:

— Я помню времена, когда здесь было полно гоблинов. Они кричалками провожали нас до самой зачетной, — выпалил он. — Нам просто не везет. Вот увидите, я сделаю «Стилерз» снова великими! Завтра будет матч, и мы собираемся побеждать!

По полуразрушенному стадиону эхом пронесся ужасный вопль. Мистер Хоффсонссон заглянул гоблину за спину, и, казалось бы, физически невозможно, но его ухмылка стала еще шире.

— Удачи тебе с этим, зеленый.

Тренер обернулся. Игроки носились во все стороны. Тролль Озбог одной рукой чесал задницу, в другой — держал половину Неда. Его взгляд был устремлен в какие-то далекие дали, которые мог узреть лишь настоящий идиот. Челюсть ходила вверх-вниз, пережевывая особенно жесткий кусок. Голову Неда, конечно.

— Нет, нет, нет, нет, нет! — завопил Диглит. — Вы двое, ждите здесь!

И он рванул к центру поля мимо снующих зеленокожих.

На местах стояли только Снирбад и Норк Дурак. Первый пинал одного из линейных по голове, а второй, согнувшись пополам, хохотал так сильно, что забрызгал слюной весь газон.

В пасти Озбога звучно треснул череп.

— Нет! Нет! Плохой Озбог! Плохой! — завизжал Диглит, махая руками на тролля. — Ты должен не жрать их, а бросать!

Зрачки Озбога описали круг и уставились сначала на тренера, потом на обкусанные останки. Тролль шумно вздохнул и небрежно швырнул мертвого снотлинга через все поле. Нед влажно шлепнулся о гнилую изгородь.

Диглит сдернул с себя тренерскую кепку и принялся топтать ее ногами.

— Не сейчас! Бросай живого! Вместе с мячом.

Норк заулюлюкал еще громче.

— А ты чего ржешь, мелкий орк? — рявкнул Диглит. — Ты сам-то такой тупой, что руку от ноги не отличишь.

На морщинистом лбу Норка пролегла складка.

— Могу, — протянул он, и поднял руку. — Эта моя... Э-м. А тута... — Он смолк в замешательстве. — Э-э.

Диглит пронзительно дунул в свисток. Зеленокожие встали, как вкопанные.

— Все ко мне! — скомандовал тренер. — Ты! — Он ткнул железной лапой в Озбога. — Стоять на месте!

Тролль рыгнул.

— Норк, хватит ржать. Снирбад, кончай пинать Букснага по голове. — Тренер подтянул повыше грязные штаны. — Вот вы убожества, мусор. Я пошел за новым снотлингом, и тогда мы всё отработаем, как надо. Ясно?

Он потопал в помещение под восточной трибуной.

— Сапожник, — бормотал он себе под нос. — Вот бы мы его так звали по какой-нибудь хорошей игровой причине, Морк его побери, типа, например, если бы он игроков останавливал, как будто подошвы к земле прибивал. Но, нет, этот тупица просто сапожником работает. Зоганый Снирбад.

Истинная правда. Платить за полный день профессиональным игрокам давно было не по карману. Так что капитаном «Стилерз» был сапожник. Остальных Диглит заполучил в команду наркотиками, похищениями, шантажом и большими посулами. Из шестнадцати доступных игроков (не считая снотиков, конечно — этих всегда были сотни) профи были только Озбог и Норк, но и те никуда не годились.

Он неторопливо прошел через коридор к раздевалкам. Под ногами хлюпала грязная вода, на потолке рябил солнечный свет. Ноздри щекотал сильный запах — такая тошнотворная комбинация из сто лет нестиранных спортивных носков, грибов и снотлинговых какашек. Чем ближе он подходил к раздевалкам, тем сильнее становилась вонь. На самом деле, с тех пор, как снотлинги посбегали из своих клеток и заполонили всё подтрибунное помещение, игроки здесь больше не переодевались.

Диглит подошел к двери, там вода доходила уже до лодыжек.

Он глубоко вздохнул, о чем тут же пожалел, поднял тяжелую и ржавую железяку, которую они держали у двери, чтобы твари не разбегались, и протиснулся в сырую, неосвещенную комнату.

Его встретило шумное и темное помещение. Оставляя на плитке желтый налет, из пробитых душевых труб текла вода, лежали перевернутые шкафчики. Повсюду были навалены кучи вонючего снотлингового дерьма. На этом мягком и непрочном грунте тянулись кверху высокие, зеленые, светящиеся грибы. Ни их продаже Диглит неплохо наживался. Может, повесить бутсы на гвоздь и начать разводить грибы? Было бы здорово.

— Снотики, сюда! — позвал он. Голос поскакал эхом по воде и сводчатому каменному потолку. — Для вас кое-что есть! — Он порылся в кармане и выудил оттуда начатый батончик «Люстрийского восторга». — Сюда, снотики, снотики!

Оглядываясь по сторонам (снотлинги бывают агрессивны), он развернул обертку. На пальцы потек тающий ксоколад.

— Снотики! Пора перекусить!

Ни звука в ответ.

— Странно.

Нахмурившись, гоблин стал заглядывать под перевернутые шкафчики. Обычно здесь не смолкало раздражающее хихиканье и топот маленьких лапок. Сейчас было подозрительно тихо.

— Снотики? Вылезайте. Я принес вкусный люстрийский восторг.

Все равно не отзываются. Диглит пошел вглубь комнаты. Ни одного. Он остановился и поскреб затылок.

— Все разом они прячутся только когда напуганы, — тихо произнес он. — И это значит...

Сумрак разрезал громкий, зловещий голос.

— Привет, Диглит, — сказал он.

Гоблин мигом обернулся. Над ним возвышался орк с черными, как уголь, глазами. Негромкое шлепанье возвестило о появлении второго. Оба — высоченные и одинаково одетые.

— Гиттрог! Троггит! — взвизгнул Диглит. — Какой приятный сюрприз.

— Нет, не приятный, — сказал первый. Наверное, Гиттрог. Этих двоих различить было сложнее, чем Горка с Морком.

— И — для тебя, недомерок — мистер Троггит, — сказал другой.

— Запустил ты здесь всё, недомерок, — Гиттрог поднял ногу. — И ботинки мне дерьмом испачкал.

— И мне! — воскликнул Троггит. Кажется, его задело, что Гиттрог не включил в претензию его обувь тоже. — И мне это не нравится.

Диглит раскрыл было рот, чтобы что-то сказать и добрался как раз до «Гк!», когда здоровенный, непрошенный зеленый кулак размером с комету отправил его спать.

Диглита убаюкивало странное покачивание. Жуткая головная боль почти не чувствовалась.

— Диглит, — послышался голос.

— Отвали, — пробормотал гоблин. — Спать хочу.

В ребра врезалось что-то твердое. Легкие схлопнулись, как лопающийся сквиг, и Диглит очнулся.

Гоблин лежал связанный на полу кареты, на толстом пурпурном ковре. По брусчатке грохотали копыта, постукивали колеса. Каждые пару секунд карета больно подпрыгивала. Запястье и лодыжки сдавливали тугие путы, они петлей охватывали железную клешню и так жестко были затянуты, что врезались в спину.

Сверху на него уставились три недобрых лица: Троггит, Гиттрог и их наниматель Свирепый Борис.

Диглиту всегда казалось, что для темного эльфа имя неподходящее. Кто знает, почему его назвали Борисом. Зато всем было отлично известно, по какой причине его имя предварялось словом «Свирепый». Причин было чрезвычайно много, среди них по большей части фигурировали острые предметы и долгие вечера (для жертв — последние), сопровождаемые изрядными количествами боли.

Борис неторопливо, палец за пальцем, стянул бархатные перчатки и вытащил из внутреннего кармана мехового пальто кожаный футляр. Оттуда он достал складной инструмент из стекла и металла и принялся аккуратно его разворачивать. Диглита чуть не стошнило, глаза от страха полезли на лоб.

— Нету у меня денег! — завопил он. — Не мучайте меня!

Орки близнецы загоготали.

— Тихо! — свирепо взмахнул рукой Свирепый Борис.

Из-под копны белых, как кость, волос он обдал своих подручных холодным (гоблин сказал бы даже «свирепым») взглядом. Орки, каждый из которых был вчетверо здоровее темного эльфа, пробормотали: — «Извините», — и уставились в пол.

Эльф закончил с инструментом, и у него в руках оказались очки с розовыми стеклами, которые он и нацепил на свой изящный нос. Диглит облегченно всхлипнул.

— Теперь — ты. Ты обещал заплатить к прошлому баккерстагу. Какой сегодня день, Диглит?

— Э-э.

— Сегодня веллентаг.

— Я достану деньги!

— Я дал тебе лишних пять дней, Диглит, но ты даже не пришел ко мне и не сказал, что задерживаешь долг. Ты не поблагодарил меня за то, что я не содрал с твоей головы кожу, как с мелкой зеленой виноградины. Надеялся, что я забуду, а, Диглит?

— Нет! — попытался уверить его гоблин.

Уже не надеялся.

Свирепый Борис отвернулся к окошку.

— Полагаю, верность вашей жалкой команде делает тебе честь. Ставить на таких неудачников может только дурак — но идти ко мне занимать на это деньги может лишь полный идиот. — Он сдержанно улыбнулся. — Ты хотя бы верный идиот.

— Тогда всё было на мази! Меня обманули.

Под этими словами имелось в виду, что наркотики, которые он подсыпал в перерыве между таймами в пиво «Аверхейм Иглз», оказались поддельные и выиграть не помогли.

— Ты уже пять раз так говорил, — заметил Борис. — Верность меня не интересует. Я люблю деньги. И я хочу свои деньги обратно. У вас будет матч, и лучше бы тебе выиграть деньги — мои деньги. В следующий раз, когда мы увидимся, либо ты возвращаешь долг, либо... — Он ловко изобразил пальцами ножницы. — Щелк, щелк, щелк! Как виноградину...

— Спасиб! Спасибо вам, э-э... Сэр. Да, спасибо! — залепетал гоблин.

— Заткнись. Джентльмены, покажите ему, что мы слов на ветер не бросаем.

Троггит и Гиттрог переглянулись.

— Ох, Каин милосердный! Вломите ему! — Борис разочарованно всплеснул рукой, и по карете разнесся запах лаванды.

— Вкусно, — понимающе отметил Диглит. Явно лучше вони снотлингового дерьма с сапогов близнецов.

И они вломили ему. И не раз. Пока братья отвешивали Диглиту неуклюжих орочьих тумаков, карета бешено подпрыгивала.

— Хватит! — скомандовал Борис.

— Спасибо, — едва выдавил Диглит и выплюнул зуб.

— Вышвырните его!

— О, нет.

Скрипнула дверь, и гоблина запустили в воздух.

В молодости огры часто в шутку швыряли Диглита через все поле, и тот научился правильно приземляться. Чтобы не сломать себе шею, он даже со связанными руками и ногами смог перевести удар от приземления в кувырок. Впрочем, без свободных рук гоблину только и оставалось, что греметь костями по мостовой, обдирать шкуру о камни и наконец остановиться, влетев со всей силы в мусорные баки.

— А-а-у-у-у-у-у, — простонал Диглит. На голову влажно и вонюче шлепнулась какая-то дрянь.

Карета Свирепого Бориса прогрохотала в ночь.

Проделанный по мостовой путь ослабил веревки. Не без труда, но Диглит сумел вывернуть руку так, чтобы путы можно было разрезать острым железным когтем. Высвободив руки, он разделался с веревками на ногах. С отчаянными стонами маленький гоблин поднялся на ноги.

Отдохнуть он остановился у заброшенного завода. По бокам мощеной дороги расположились группки доходных домов, между которыми с веревок вяло свешивалось стираное белье. Дорога была широкая, но квартал явно видал лучшие дни. Доски на заводских окнах были заклеены десятками белых от дождей постеров последнего сезона лиги Кабалвидения.

Диглит понятия не имел, где находится, вокруг — ни души. Он даже не мог определить, что за существа жили здесь. Света в окнах почти не было.

Начало ломить колени. Диглит сошел с дороги и захромал мимо куч мусора. Вздрагивая, он добрался до грязной, извилистой мощеной дорожки, которая шла возле завода, уткнулся головой в стену и стоял так, пока из конечностей не ушло покалывание, затем отправился домой.

Вот, говорят, что некоторые породы гоблинов обладают необычайно острым чувством направления. Утверждения эти происходят от той благой, но весьма ошибочной, точки зрения, что каждый должен быть хоть в чем-то хорош. Само собой, есть такие гоблины, которые находят выходы из глубоких пещер или прокладывают путь в чаще переполненных пауками лесов, но Диглит был не из таких. Примерно через минуту он безнадежно заблудился.

Гоблин брел в ночи, с каждым шагом замерзая и делаясь все более жалким. Зловеще шипели газовые лампы — те немногие, что были не разбиты, над головой в легкой дымке то и дело пролетали светящиеся существа, при виде которых он прижимался к земле.

В какой-то момент, когда Диглит прятался от одного из этих призраков, в его чувствительный нос проник вкуснейший аромат. Ноздри задрожали. В животе заурчало. Не помня себя, он поковылял в направлении источника. Между двумя грязными домами гоблину открылась темная аллея. Прищурившись, он увидел небольшой фургон, запряженный упитанным пони с торбой на морде. Освещал его всего один маленький фонарь. Фургон был ярко раскрашен, на синих с красной отделкой ставнях нарисованы пироги.

— Фургон пекаря! — просипел Диглит.

Размалеванная повозка, стоящая в грязной подворотне, должна была насторожить все отлаженные гоблинские инстинкты выживания разом, но в тот момент у руля был желудок. Нос защипало. Рот заполнился слюной. Диглит крался все ближе.

В фургоне кто-то громко насвистывал. Из кривой железной трубы, торчащей в округлой крыше, изливался дымок с потрясающим запахом выпечки. Фургон вздрогнул, и с задней стороны со щелчком закрылась дверца. Пекарь что-то негромко говорил своему пони. Едва касаясь здоровой рукой блестящей краски, Диглит украдкой обошел фургон. Он высунул голову и оказался лицом к лицу с толстым полуросликом.

— Доброго утречка, друг мой! — сказал тот.

— Ай-и! — завизжал Диглит. От неожиданности он подскочил на месте и повалился на землю.

Пони захрапел.

— Ш-ш, ш-ш, Деннис. — Полурослик обошел фургон к тому месту, где растянулся гоблин.

— Ну и ну, с вами-то что стряслось?

— Чего? Ты про лицо? Оно всегда такое было, я же не полурослик.

— Я не об этом! — весело воскликнул пекарь. — Вы гоблин — это проще жареного яйца. Я имею в виду, что вас крепко поколотили.

С этими словами он протянул Диглиту коротенькую, испачканную мукой руку. Диглит посмотрел на нее.

— Ты меня не боишься?

— А стоит? — спросил полурослик. — Как говорил мой папаша, старайся видеть в окружающих только хорошее.

— О как. И помогло ему?

— Не очень. Как-то раз он готовил для огров и забыл закупиться беконом, тогда они его и сожрали. Но принцип-то хороший.

Полурослик протянул руку еще ближе. Диглит осторожно взялся за нее, и пекарь помог ему подняться на ноги.

— У вас такой вид, будто вам нужен пирог. Меня зовут Хоппо Долгопят, а это мой фургончик под названием «Пирожная мистерия». — Он постучал по стенке мясистым кулаком.

— Я нашел тебя по запаху, — ответил Диглит. — Думал подойду, куплю себе один.

— Хотели сказать, украду? — рассмеялся полурослик.

— Да не! — возразил Диглит. Хотя, будь возможность, точно украл бы. — У меня есть деньги.

— Что ж, вам везет — я буквально минуту назад закончил печь партию на сегодня. Я продаю на стадионах во время матчей. От покупателей отбоя нет. — Он осмотрел гоблина с ног до головы. — А вы сами спортсмен?

— Тренер, — ответил Диглит. — «Гротти Стилерз». Вы, наверное, не слышали. Играем паршиво.

— О, напротив, я о вас слышал! «Стилерз», вперед! — Пекарь изобразил нечто вроде фанатского танца. — Ага? Далеко же вас занесло, видать, выдалась непростая ночь.

— Скорее, непростая жизнь. — Гоблин грустно щелкнул железной клешней. — Всё этот сквиг-мяч. Из лучшего зеленокожего кетчера три года подряд в худшие тренеры — за один укус.

— Ах, какая жуткая история. — Хоппо напустил на себя сочувственный вид. — Пирог поднимет вам настроение. Заходите!

На ходу погладив пони, пекарь отправился к задней двери. Через секунду опустилась откидная доска: она свешивалась на цепях, и из нее получилась широкая стойка. На аллею полился теплый желтый свет, а вместе с ним и восхитительные ароматы. Хоппо благосклонно глянул вниз со своего возвышения.

— Чего желаете, сэр?

Широко раскрыв глаза, Диглит рассматривал изображения аппетитных пирогов, которые покрывали доску над теплыми коробками за спиной у Хоппо. В передней части повозки находилась удивительно большая печь. Для полурослика внутри совсем не было места — большую часть фургона с пирогами занимали как раз пироги.

— Какой у тебя самый наилучшайший и самый особеннейший пирог? — выдавил Диглит. О боли он не вспоминал, теперь больше всего в жизни ему хотелось пирога.

Хоппо широко улыбнулся и принялся загибать пухлые пальцы:

— Итак, у нас есть сквиговый с беконом, с курицей, говядиной, козлятиной, также вегетарианский — для эльфов. Ну, вы их знаете.

Овощи Диглиту были не нужны.

— Еще более особенный! Какой я сейчас чую?!

Хоппо нахмурился.

— Ох, скажу вам по секрету, эти я готовлю последними и по ночам. Видите ли, после них приходится чистить печь, еще и с освященным чистящим порошком.

— Хочу такой. Пахнет вкусно.

— И правда, очень вкусно, но это не очень хорошая идея.

— Хочу! — взвизгнул Диглит.

— Ну, я не знаю... — Пекарь вздохнул.

— Пожалуйста! — Диглит впервые в жизни просил искренне. — Я за всю жизнь ничего такого вкусного не чуял.

— Ну и ну. — Хоппо выглядел озабоченно. — Ох, ну ладно, думаю, один не повредит... — Он достал пару прихваток с цветочками но, подумав немного, поменял их на прошитые металлической нитью. — Свинец. — Подмигнул он. — Для надежности.

И он открыл печь. Внутри находилось восемь полочек, на каждой — по восемь пирогов.

Чего Хоппо так долго мялся? Пироги выглядели безобидно: красивые, с золотистой корочкой и чудесным запахом, самые обыкновенные пироги.

— Этим уже пора по теплым коробкам. Вам повезло — будут прямо из печки.

— Ага! Да! Один такой! — затараторил Диглит, подпрыгивая на месте. — Сколько стоит?

— Пятьдесят пфеннигов.

— Сколько? — пропищал гоблин. — В «Бюргер Кингз» за эту цену можно купить десяток пирожков с грибами.

Пекарь очень аккуратно положил пирог на стойку.

— В этих вот пирогах есть особенные... Ингредиенты... Которые стоят очень дорого, — смущенно прогудел он. — Но я вас уверяю, таких больше нигде не делают. К тому же больше одного съедать просто опасно.

— Давай сюда! — Диглит достал кошель и вывалил содержимое на стойку: сорок пфеннигов, три пуговицы, сороконожка и перепуганный карманный сквиг.

— Есть сорок, — сказал он и изо всех сил состроил страдальческую мину. — Не хватает всего десяти.

— Я вижу вам очень надо, так что сделаю скидку.

Хоппо с гордым видом завернул пирог в небольшую салфетку с вышитой надписью «Пирожная мистерия Хоппо».

Диглит сорвал бумажку, дрожа от нетерпения, поднес пирог к носу и, как следует, втянул носом запах. Аппетитный пар защекотал ноздри. Осторожно откусил кусочек. Ощущения описать было просто невозможно: как самый вкусный в целом мире пирожок со сквигом, но с дополнительным особенным оттенком и целым букетом пикантных деталей. От него покалывало во рту и шипело на пути к желудку.

Действие пирога на этом не кончалось. От кончиков пальцев до самых пяточек гоблина разливались волны удовольствия. Постоянная боль в культе утихла, голова прошла, каждую клеточку тела наполнила энергия. Он видел дальше, слышал лучше. Хотелось бегать кругами и кричать. Он чувствовал себя сильнее.

— Ого! — проговорил он с набитым ртом. — Ого!

— Неплохо, а? — Хоппо лучился от гордости.

Тренер раскрыл рот так широко, как только смог, и запихал в него остатки пирога. Благостные ощущения усилились. Он снова поднес руки ко рту, но, обнаружив, что ничего не осталось, разочарованно всплеснул ими. Пекарь подвинул пуговицы, карманного сквига и сороконожку обратно Диглиту.

— С вами приятно иметь дело, — сказал он.

— Хочу еще один. Давай скорее.

— Прости, друг. — Голос полурослика стал тише, когда он увидел лицо Диглита. — Извините, одного вполне достаточно.

— Еще!

— У вас нет больше денег.

Гоблин вскочил на стойку и бросился на пекаря. Фургон принялся раскачиваться, и после непродолжительной борьбы Хоппо оказался повержен и связан собственным фартуком, рот был заткнут расшитыми салфетками.

— М-м-ф! — отчаянно промычал он.

Гоблин не слушал. Он поднял руку и стал сгибать и разгибать пальцы перед своим лицом.

— Слишком легко. Пирог что-то сделал со мной. — Он посмотрел на пекаря. — Что в нем?

— Мва-фп-ха-мн!

— Чего?

— Мва-фп ха-мн! — настойчиво промычал Хоппо.

— Ничего не понятно. Да и без разницы. — По лицу Диглита пробежало хитрое выражение. — Есть идея. — Он подошел к печи. — Но сначала, еще один — на дорожку.

Он жадно проглотил пирог и угнал фургон, вместе с пирогами, пони, полуросликом и всем содержимым.

Предматчевый брифинг прошел в грязной палатке. Внутри было тесно, и воняло, как в крохотном помещении, набитом гоблинами, то есть, очень скверно. Так скверно, что отлично маскировало запах подноса с восхитительными пирогами, спрятанными в углу под полотенцем.

Диглита переполняла энергия, он трепетал всем своим существом. В культе было необычное и приятное ощущение. Он уже несколько лет не чувствовал себя так хорошо.

Говорить пришлось быстро — нужно было срочно уговорить парней на тяжелый матч.

— У них всего шестнадцать игроков, как и у нас, — отметил он, — будет несложно.

— Шестнадцать минотавров, говнюк! — вскрикнул Снирбад. — Шестнадцать здоровенных, мускулистых зверолюдов с бычьими бошками! Против нас! — С этими словами капитан показал рукой в сторону команды, случайно шлепнув по лицу Гуфберка. Через откинутую стенку радостно замахал Озбог. Остальные выглядели жутко напуганными. Даже Норк был необычно подавлен.

— Норку невесело, — заявил он, до сих пор озадаченно разглядывая свои руки и ноги.

— Почему ты не сказал, что мы выступаем против «Бовайн Бролерз»? — спросил Снирбад. — Нас размажут! Я зоганый сапожник, Горк тебя возьми, а не черный орк!

Вовремя ты вспомнил, подумал Диглит. Снирбад был не особенно умен, но даже он стал что-то подозревать, когда стадион начали заполнять пьяные зверолюды. И вот, трибуны были забиты козломордыми фанатами, а обветшалые конструкции сотрясало эхо зверолюдского народного «Баа-баа-ба-ран».

— Слушайте, парни, я знаю, ситуация выглядит безнадежной, но у меня есть кое-что, что отлично поднимет вам настроение.

Театральным жестом он сорвал тряпку с подноса.

— О-о, пироги! — протянул Норк.

— Нас в лепешку расплющат, а ты предлагаешь перекусить? — возмутился Снирбад.

— Не просто перекусить.

— Поесть? — спросил Фугвит.

— Это не еда, — возразил Зогбод. — К настоящей еде подают чипсы.

— Не еда и не перекус, — торжественно провозгласил тренер. — Гораздо лучше. Это пироги, и они очень вкусные. — Он подался вперед и прошептал: — А еще, они — волшебные!

— Волшебные пироги? — разинув рот, спросил Гуфберк.

— От них вы будете бежать быстрее, соображать лучше, бороться жестче, бросать дальше. Эти пироги — помогут вам выиграть!

А я смогу расплатиться с Борисом. И Гробблход пусть дважды подумает, прежде чем продавать стадион, — добавил он про себя.

— Волшебные пироги! — радостно воскликнул Гуфберк.

Игроки разом бросились к тренеру, но тот отпихнул их. Гоблины с удивлением уставились на него.

— Ты стал сильнее! Уже съел один? — подозрительно спросил Снирбад.

— Даже два! — Диглит показал нужное количество пальцев.

На этот раз его просто смели. Команда ринулась жадно хватать пироги.

Внутри началась потасовка, и Диглиту пришлось вылезти из-под края палатки. Ничего страшного, главное, чтобы досталось каждому. Палатка упала, под тканью копошились очертания дерущихся гоблинов. Скоро перебранка уступила место энергичному чавканью и восхищенным вскрикам.

Спустя десять минут, тренер стоял на поле, окруженный гоблинами с горящими глазами. Игроки без тени страха смотрели на минотавров.

— Это лучше грибного пива! — воскликнул Снирбад.

— Чувствую себя блестяще, — пританцовывая, откликнулся Гуфберк. — Готов пробежать хоть сотню миль!

— Я съел шесть, — похвастался Фугвит.

— Ну а я — десять, — самодовольно заявил Снирбад.

— А мне не досталось, — грустно протянул кто-то. Но всем было плевать.

— Я же говорил, — сказал Диглит. — Но давайте без фанатизма, просто бегаем и ловим мяч. Вы накачаны колдовством по уши, но вы все-таки гоблины, а они — минотавры. В борьбу не вступать. Бегать, уклоняться. Ловить! Точно, как мы отрабатывали. — Он на секунду задумался. — Ну, не просто, как мы отрабатывали, а лучше, чем мы отрабатывали.

— Да-а! — вскричала команда. Слушал даже Озбог.

Судья, усталого вида тильянец с красным носом, дунул в свисток, объявив начало матча.

Кучка минотавров разбежалась в стороны, оставив на виду низенького тренера унгора. Диглит высунул язык. Унгор в ответ показал два пальца.

Пока команда выходила к центральной линии для броска монеты, Диглит вытащил из куртки последний пирог и принялся задумчиво жевать его. В культе опять стало покалывать. Клешню странно поджимало, ему пришлось вытащить ее из рукава на целый дюйм, чтобы опять стало удобно.

Бросили монету. «Стилерз» выпало выбирать, кто начинает, и они предусмотрительно выбрали принимать. Диглит пошел к скамейке смотреть. Матч начался со свистком.

Звездный игрок минотавров выпнул мяч таким мощным ударом, что им можно было расплющить великана, но команда гоблинов играла куда лучше обычного. Гуфберк ловко поймал мяч. Не оглядываясь, перебросил его назад, Озбогу. И, о, чудо из чудес, тот поймал его!

Минотавры опустили рога и с громким мычанием загрохотали по полю. Они намеревались попросту раздавить гоблинов, но «Стилерз» было не поймать: те отпрыгивали, проворно меняли направление, заставляли минотавров изрядно попотеть. С трибун хохотали гоблины, рассерженно блеяли зверолюди. Тренер унгор подскакивал на месте, как горный козел, кричал на игроков, но те не обращали внимания. «Бролерз» так не терпелось расплющить бесящих гоббо, что они не заметили, как Озбог выудил из своей сумки снотлинга и сунул в его тощие лапки мяч. Красиво, как на картинке, он отвел руку назад и запустил снотлинга через все поле.

По щеке Диглита скатилась слеза. Бросок был прекрасен. Снотлинг с мячом пролетел по идеальной дуге и шлепнулся на плешивый газон. Крохотный зеленокожий поднялся на ноги, тряхнул ушами и огляделся. «Бовайн Бролерз» всей командой носились за гоббо на их половине поля, гоблины возили их за собой, как эстальские матадоры.

— Вперед! Вперед! — заорал во всю глотку Диглит, тряся пирогом. — Давай!

С невероятным усилием снотлинг взвалил на себя мяч, накренился вперед и свалился за линию зачетной зоны.

Фью-ю-уть! Раздался свисток судьи.

— Тачдаун! — взревел он.

Толпа взбесилась. На стадионе даже приблизительно не было столько гоблинов, как в былые времена, но шуму они наделали достаточно. Ревели сквиги-волынки. Впервые за несколько лет в ушах Диглита звенели ободряющие кричалки. Один из минотавров поймал линейного игрока «Стилерз» и злобно втаптывал его копытами в землю, впрочем, такую цену можно было заплатить.

Игра возобновилась. Теперь подавали гоблины. Снаряд стремительно полетел к блицеру минотавров, громадному, черному, как уголь, бычаре. Он вытянул руки, чтобы надежно принять мяч, но прямо у него из-под носа, в невероятном двадцатифутовом прыжке, его чудесным образом выхватил Гуфберк. Едва приземлившись, он помчался вперед, словно зеленая молния, пронесся по кромке поля. Минотавры так растерялись, что могли только махать руками, когда гоблин пробегал мимо.

— Тачдаун! — завопил судья.

Тренер «Стилерз» поднялся со скамьи и принялся танцевать, как цыпленок. Внезапно остановился. Рыгнул. Что-то не так. Он тряхнул головой. Игроки тоже вели себя странно. Гуфберк делал победный круг, но внезапно у него отвалилась левая нога. Правая стопа надулась, как воздушный шар, а сама оставшаяся нога стала толще. Он пронзительно взвизгнул, но сразу остановиться не смог, и бег превратился неуклюжие прыжки.

От неожиданных мутаций пострадал не только он. Норк стоял неподвижно и вздрагивал, а по всему его телу разрастались зеленые волосы. Фугвит разделился на две маленькие версии самого себя, между которыми вспыхнула ожесточенная перепалка. Снирбад растекался по траве, а у Озбога выросла вторая голова.

Диглит в ужасе наблюдал, как половина его команды ни с того, ни с сего мутировала.

Он посмотрел на пирог у себя в руке. С ним ведь этого не должно случиться? Он съел только два с половиной... Ладно, два и три четверти. Эти четверти ведь не повлияют? Снирбад вообще съел десять!

Не повезло. Усилилось бурлящее ощущение в культе. Отвалилась железная клешня, и у него на глазах из куртки, извиваясь, полезли на белый свет две новые когтистые лапы насыщенного розово-лилового цвета, растущие прямо из обрубка прежней руки.

— Ай-и-и! — заверещал гоблин.

Минотавры гневно ревели. Их унгор бегал взад-вперед у кромки с воплями, «Это подстава! Мошеники!»

— Бе-е-е-ей их! — проблеяло какое-то существо из толпы зверолюдов. Разъяренное стадо хлынуло с трибун. С гнилым треском развалились решетки. Зверолюди рассыпались по полю и полезли в зону гоблинов. Воздух рвали крики и вопли, и обрывки веселых песен, по всему стадиону кипели потасовки. В мгновение ока все стали драться со всеми! Минотавры навалились на раздувшихся чудовищ, в которые превратились «Гротти Стилерз». Зверолюды дрались с гоблинами. Гоблины — друг с другом.

— Не-е-ет! — взвыл Диглит.

Покалывание добралось до головы. Он ощутил, как из кожи на черепе выдаются какие-то штуки. Внезапно переменилось видение окружающего мира — на только что отросших стебельках на макушке открылось множество глаз.

От возможности смотреть сразу во все стороны у Диглита закружилась голова. Сзади него Хоппо пытался протиснуться через дырку в заборе стадиона. Полурослик в ужасе мял руки.

— Мне уже пора! — причитал он.

Заметив Диглита, он поспешил к нему, огибая кучи снотлингов, которые подражали своим старшим братьям и увлеченно пинали друг друга по мордочкам.

— Погляди, что ты со мной сделал! — выкрикнул Диглит.

— Я же просил съесть только один. В пирогах варпкаменный перец! У меня покупают даже скавены, знаешь ли!

— Чего? А почему тебе ничего не сделалось? — не умолкал гоблин.

— Я все-таки полурослик. На нас варпкамень действует не так сильно. Но я все равно принимаю меры предосторожности. Опасная штука. И бизнес не совсем законный. Почему, ты думаешь, я пеку в какой-то подворотне в три часа ночи?

— А зачем ты мне-то его дал?

— Ты выглядел таким несчастным, — ответил Хоппо. — А они чертовски вкусные.

Диглит сник. Это катастрофа.

Но вдруг краем своих новеньких, многочисленных глаз он заметил мяч. Тот лежал на кочке у края поля, и никому не было до него дела.

Может, и не катастрофа. Может, совсем наоборот.

Диглит стал выше, мог видеть все. Покрутил новыми конечностями. Теперь ловить мяч можно вообще без проблем — от «на одну руку меньше» он перешел к «на одну руку больше».

Резко гикнув, Диглит устремился к мячу. Бегать он не разучился — гоблин все-таки. Умение вовремя драпануть всегда окупается. Изменить этот инстинкт так, чтобы бежать к чему-то, а не от чего-то — вот, за что можно действительно похвалить игроков гоблинов. Жаль, этого никто не замечает.

Не обращая внимания на крики Хоппо вернуться, Диглит подхватил мяч новой парой рук и бросился в сторону зачетной зоны «Бовайн Бролерз». Уже через мгновение он сделал тачдаун. Новые перспективы кружили голову, этот тачдаун стал первой, но Диглит уже думал масштабнее.

Команды Хаоса часто выигрывали высшие лиги, и мутантов у них в составах было полно.