Противники энтропии / Against Entropy (рассказ)

Перевод коллектива "Warhammer: Чёрная Библиотека" Этот перевод был выполнен коллективом переводчиков "Warhammer: Чёрная Библиотека". Их канал в Telegram находится здесь.

WARPFROG Гильдия Переводчиков Warhammer Противники энтропии / Against Entropy (рассказ)
Автор	Гай Хейли / Guy Haley
Переводчик	Соц
Редактор	Dark Apostle
Издательство	Black Library
Серия книг	Warhammer Crime
Входит в сборник	Заговор Ворбиса / The Vorbis Conspiracy
Год издания	2022
Подписаться на обновления	Telegram-канал
Обсудить	Telegram-чат
Скачать	EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

Сюжетные связи
Входит в цикл	Пробатор Симеон Ноктис
Предыдущая книга	Плоть и сталь / Flesh and Steel

Магос Афо-Афо Дендамар 109 проводит пальцами по моей новой серебристой руке. Ему нравится, и я испытываю гордость.

— Прокуратор Вертес Ро-1 Люкс, это прекрасное изделие, — произносит он. — И весьма примечательное. Вы отлично постарались.

Он переворачивает мою руку и исследует обшивку снизу, затем рассматривает с торца, чтобы заглянуть в плечевую полость, из которой, подобно увядающей змей-траве в исходе года, свисают пучки нейрокабелей в металлической оплетке. Это намеренно сконструированная метафора. В честь Триединого я старалась сделать свою новую руку красивой.

— Подойдет? — спрашиваю я.

Я сдерживаю энтузиазм. Эмоции уводят с пути понимания.

— О, о, еще как подойдет, — с жаром отвечает он. Афо-Афо проявляет эмоции без стеснения. В этом плане он эксцентричен. — Еще как. — Он шумно обнюхивает кабели и вполголоса бормочет что-то нечленораздельное. — Если бы настолько качественную работу выполнил кто-то из моих аколитов, я был бы счастлив. Когда Коллегиата Экстремис вам наскучит, быть может, вы рассмотрите возможность поработать здесь.

— Думаю, откажусь, — говорю я. Я стараюсь говорить учтивым тоном. Цифровой передаче аугметехник предпочитает аналоговую речь. Его жизнерадостность одновременно озадачивает и раздражает меня. Она неуместна. Впрочем, эмоциональность — единственный недостаток Афо-Афо.

Магос толст и сутул, у него мясистые руки и широкий рот, придающий ему сходство с жабой. Аугментации, если они у него вообще есть, к моему удивлению, спрятаны под одеждой и в складках кожи. Несмотря на это, очевидно, что он не является последователем одного из биоучений о чистоте формы. Это я могу сказать по маслу у него под ногтями и с виду немытой, жирной коже. К этой своей плоти он относится с пренебрежением, но и не отказывается от нее. Как такой экстравагантный маленький человечек стал настолько знаменит.

— Посмотрим, как она работает, — говорит он и, снова кивнув, отдает приказ кому-то у себя за спиной. — Подготовить испытательную плоскость.

— Выполнение, — резко скрипит голос. В углу мастерской Афо-Афо стоит сервитор в спящем режиме. У того загораются глаза, начинает гудеть питание. Он плавно оживает, мягко подходит и, развернув полосу толстого черного бархата, кладет ее слева от магоса на чистый, без единого пятнышка, стальной рабочий стол. Затем возвращается точно в то же место, на котором стоял, разворачивается и приходит снова — с конструкцией, на которой имеется несколько зажимов с гибкими захватами. На этот стенд Афо-Афо осторожно кладет мою аугметическую руку и устанавливает зажимы так, чтобы та могла свободно двигаться, после чего ныряет под стол, где шумно роется в поисках чего-то. Нижние полки как нельзя более контрастируют с рабочей поверхностью: они забиты, как представляется, совершенно случайными вещами. Мне кажется, что ждать придется долго, но Афо-Афо, издав короткий победный вскрик, вытаскивает запылившуюся пластековую коробку, распрямляется, ставит ее возле руки ближе к плечу и достает контрольные кабели.

— Я вижу, что ты смотришь на меня, — весело замечает он, подсоединяя к моей руке нейронные контакты.

— Я наблюдаю за вашей работой, — говорю я. — Она занимает меня. Я с нетерпением жду результата. — Мой энтузиазм искренен, но не очевиден. Лицо остается бесстрастным. Немодулированный голос ровный и невыразительный. Чтобы добиться такого эффекта, мне пришлось долго тренироваться.

— Примечательна манера наблюдения, — говорит Афо-Афо. — Именно в такой форме она часто воспроизводится в этом помещении. Иными словами: все так делают, — добавляет он с легкой улыбкой.

— Как «так»? — спрашиваю я.

Афо-Афо хихикает. Влажный звук. Он действительно до странности похож на земноводное.

— Вот ты стоишь и думаешь, отчего у меня, аугметехника самого высокого ранга в этом анклаве, так мало аугментаций. Не сомневаюсь, ты уже исключила меня из сект любителей плоти, но найти приемлемой гипотезы, которая могла бы объяснить то, как выглядит моя физическая форма, не можешь. — Он оканчивает прикреплять контрольные кабели к контактам руки. Он очень бережен и не хочет испачкать мою работу. — Нет гипотезы — нет вывода... Никак нет... — Он наклоняется над коробкой. У той нет видимых элементов управления, но, как только он проводит по пластеку рукой, коробка несколько раз утвердительно пикает, и моя стальная рука приходит в движение. — ...Нет информации. Нет знания. Некоторых это нервирует...

— Не меня, — для виду вру я. Не хочу его задеть.

— Как скажешь, — отвечает он.

Движения моей руки начинаются с кончиков пальцев. Каждый сустав сгибается отдельно от остальных. Человеческая рука так не может, но суть любого обновления в усовершенствовании.

Афо-Афо наклоняется совсем близко, внимательно изучая изделие, и по мере того, как движение переходит от одного сустава к другому, его взгляд поднимается выше по руке. Испытывается каждый палец, включая большой, затем проверяется работа лучезапястного псевдосустава, кисти (совершающей полное вращение), после — сгибающегося в любом направлении локтя. Отверстия системы охлаждения расширяются и издают шипение. Он делает еще несколько пассов руками над коробкой, и маршрутизаторы цепей руки перенастраиваются, чтобы модулировать режим уменьшения ущерба. Начинают смещаться броневые листы. В целом, удовлетворительно.

— Долговечное изделие, готовое к бою, — заключает магос, поглядывая на свою коробку. Та выдает только мигание индикаторов и мелодичный металлический щебет. Ее дух мне незнаком. Высказывания устройства понимает лишь сам Афо-Афо. — Я бы сказал, что оно вполне пристойно послужит любому машиновидцу.

— Я не машиновидец, — констатирую я очевидный факт.

— Нет, однако твоя работа бывает связана с насилием.

— Это так, — отвечаю я.

Магос стоит. Коробка щелкает. Все суставы руки двигаются одновременно, отчего она становится похожа на охваченную предсмертной агонией змею. Если бы движения не были такими плавными, выглядело бы некрасиво. Затем она останавливается и безвольно повисает в захватах.

— Это очень хорошо. Создавать собственную форму — очень хорошо. Это работа для подлинного мастера.

— Я так же не мастер. — Я жалею о сказанном. Думаю, я кажусь высокомерной. В присутствии столь великого магоса вести себя так — неприлично.

Но Афо-Афо не против.

— Лишь по словам, Ро-1. Но разве Машинный бог воздает нам не по делам нашим? — Он о чем-то задумывается и цыкает зубом. Мне не нравится, как он смотрит на мой аугментат. Впервые чувствую дрожь беспокойства.

— С рукой что-то не так? — спрашиваю я.

— С рукой все в порядке, — отвечает аугметехник.

— Тогда почему вы подаете сигналы нерешительности? — не уступаю я.

— Потому что ты еще не готова принять ее, — мягко говорит он. — Вот почему.

— Я не понимаю.

— Нет, нет, напротив. Есть такое выражение, Ро-1: слишком чего-то хотеть. — Афо-Афо облокачивается об один из своих рабочих столов. Сервитор без приказа проходит через мастерскую, чтобы убрать руку, и я могу лучше рассмотреть этого киборга. Его верхняя половина сохранила, в основном, человеческие очертания, но ниже пупка прежнее тело заменяет небольшое моноколесо на длинной металлической штанге, что придает ему сходство с каким-то нелепым цветком. Это некрасиво и несовершенно. Вот настоящее наказание сервиторизации: умалиться в глазах Машинного бога. Магос суетливо возится с моим аугментатом, снимает его с подставки и готовится положить его обратно в коробку, в которой я его принесла.

— Взгляни на конечность, которая у тебя уже есть, — продолжает Афо-Афо. — Ну же.

Я поднимаю левую руку, ту, которую рассчитываю заменить новой конечностью. Сгибаю ее, поворачиваю. Внимательно рассматриваю. Худая. Я отчетливо вижу в ней сухожилия и кости. Слабая. Ее составные части дают недостаточно надежное крепление для установленных в ней двойных портов ввода данных. Скрытый внутри информационный зонд едва помещается между лучевой и локтевой костями. Мне неудобно. Собственно, это и есть основная мотивация замены. Плоть слаба, и моя — слабее многих. И все же... Все же, наблюдая за движением своей руки, я вижу, как прекрасен ее замысел и исполнение. Это промысел Самого Машинного бога. Его дар мне. Для многих людей вне Культа непривычно, даже непристойно думать о собственной конечности, как об объекте, от которого легко избавиться или модернизировать. Я думала так с детства. В конце концов, я не родилась сразу членом Культа.

Сервитор убирает мою новую руку. Взгляд стеклянных глаз направляет металлические пальцы, которые защелкивают застежки на коробке.

— В привязанности к органике нет ничего постыдного, — мягко произносит Афо-Афо. — В плоти нет сраму — лишь слабость. Есть одна деталь, на которую мало кто обращает внимание. Машинный бог испытывает нас, давая нам Свои тайны, которые можно раскрыть, и Свои механизмы, которые можно усовершенствовать. И то, и другое есть акт поклонения. Прежде исполнения своего духовного долга ты должна почувствовать готовность. Это не только вопрос оптимизации, но и планомерного апофеоза, приближения к божественному. У тебя есть основания колебаться. Страх твой — это одна из сторон души, которую дал тебе Машинный бог. Помни, Он не желает, чтобы мы отказывались от человечности, но усовершенствовали ее. — Магос складывает руки на груди. — Подобно остальным, ты спрашивала себя, почему я не так значительно аугментирован. Это потому, что на этот путь я ступлю, лишь когда буду готов улучшить работу нашего Бога. Я не оскверню Его гений ни физическим несовершенством, ни духовной неготовностью. Когда-нибудь я стану ярким образцом синтеза технологии и человека, но не сейчас. Я почувствую готовность заменить Его дары лишь когда буду удовлетворен качеством своей работы и без капли сомнения буду уверен, что она прославляет Машинного бога и Его Великий Труд. Смысл обновления не в бездумном отказе от плоти, но в улучшении наших тел так, как это угодно Ему. Теперь, утвердив у себя в голове эти критерии, спроси себя, готова ли ты.

Такой выбор предоставляет не каждый ремесленник. Большая их часть настаивают на скорейшей аугментации по ряду причин, главными из которых являются получение денег или информации. Аугметехники редко дают духовные наставления вне рамок формальных. Вот почему я пришла к Афо-Афо. Он не хуже любого духовника. Даже лучше.

Я сжимаю кулак. Он слаб, но все же — мой. Глядя на него, я вспоминаю Симеона Ноктиса и со смущением понимаю, что моя новая рука слишком уж напоминает его аугментат. Воспоминание о Симеоне вызывает острый эмоциональный отклик. Он меня тревожит, и я злюсь, но быстро подавляю его своим интеллектуальным ядром.

ПРИМЕНИТЬ ФИЛЬТР <<<<ФРАГ.ПАМ. кат. 7б.

Мои имплантаты издают натужный электрический гул, но ухмылка Ноктиса исчезает из моего внутреннего взора слишком медленно. От взгляда Афо-Афо я чувствую беспокойство. У меня появляется иррациональный страх, что он знает в точности, о чем я думаю. Может ли он видеть, что происходит у меня в голове? Я краснею.

Это смешно. Он не псайкер, и между нами нет активного ноосферного соединения.

— Ты уже спрашивала себя об этом?

— Да. — Я опускаю сжатый кулак.

— И каков ответ?

— Я не готова, — говорю я. — Благодарю вас за наставление. Я не стану проводить модернизацию, пока не приуготовлюсь духовно. — Развернувшись, я широко шагаю к двери. Лукас, мой сервочереп, ожидавший на потолке, слетает вниз и отправляется за мной, его позвоночный столб слегка подергивается.

— Прокуратор, твоя рука, — говорит мне вслед магос-аугметехник.

— Пусть побудет у вас, — отвечаю я. В открывшуюся дверь врывается громозвучное поклонение производству, творимое за стенами логова Афо-Афо. — Я скоро вернусь на припасовку.

Дверь закрывается, и я обещаю себе:

— Скоро я буду готова.

Я прокуратор Коллегиаты Экстремис. На настоящий момент на Алекто меня интересует расследование четырнадцати дел. Три из них — наиболее срочные. Обновленные сведения по ним высвечиваются перед моим мысленным взором строгим зеленым шрифтом. Они проходят под следующими номерами:

ДЕЛО №209 Незаконный оборот ксенотеха между анклавом ЖА 452, Ал-о, Сег ТС и анклавом ТП 200, ЦО-дж, Сег ДВ. Нарушение Учения=суммарно:серьезное. Множественные преступления против Лекс Империалис и Учения Механикус. Подозрение в богохульстве уровня «эта».

Подозреваемые имели контакты вне этого мира, и расследование надежно попало под надзор Коллегиаты. Дело сложное. Причастных я знаю. Могу доказать. Мое начальство неподкупно, и мои выводы они примут. Но мой рапорт им не понравится. Виновны высокопоставленные лица.

ДЕЛО №217 Информационное вымогательство в отношении макрокогитатора анклава ТС 199, ЦП-дж, Сег КК. Личности преступников пока не установлены.

Еще одно сложное дело, набитое грязными секретами. Его уже пытались прикрыть несколько влиятельных фигур. Силовиков Астиномии редко озадачивают расследованиями столь деликатного характера. Это наша, прокураторская, компетенция. То, чем мы занимаемся.

ДЕЛО №224 Убийство старшего магоса Мокуса-Палдора-Тонды. Срок совершения преступления на данный момент=>три месяца. Предлагается установить высший приоритет.

Это убийство для дипломатической миссии Жао-Аркад на Алекто серьезная проблема. Тонда имел хорошие связи в Варангантюа и уже начинал налаживать контакты с аристократией других крупных городов. Подозреваю, что заинтересованные лица не из Культа. И, хотя обвинения имперских подданных в преступлениях против граждан Механикус редко оканчиваются хорошо, какими бы ни были последствия, расследование необходимо продолжить.

Остальные одиннадцать дел не так актуальны. Я занимаюсь не всеми. Большую их часть ведут внепланетные подразделения Жао-Аркадской Астиномии, которые постоянно базируются в этом мире. Остальные находятся на рассмотрении в Судах Учения. Я пометила их, как любопытные, поскольку есть статистическая вероятность того, что они окажутся в моем ведении. Я делаю это по привычке, так как не люблю неожиданностей.

Одно из таких дел — недавняя катастрофа в Корске возле порта Ворбис. Оно почти наверняка попадет ко мне. На фоне борьбы множества организаций за контракт на строительство нового пустотного «якоря» для флотов крестового похода крушение корабля обрело совершенно иной масштаб. Помимо сервиторного шаттла, было несколько потерь со стороны Механикус, наиболее заметной из которых стал высокопоставленный представитель Жао-Аркад. Выгоду из этого бедствия могут извлечь несколько сторон. Выражаясь метафорой из старой жизни, интригами несет за версту. Именно для решения таких проблем и была создана Коллегиата Экстремис.

В тот самый момент, когда я думаю об этом, у меня в кортикальном блоке открывается вокс-соединение, машинный вид телепатии, во всех отношениях превосходящий ту, что обеспечивает сношения с эмпиреями.

Послание — единственный звук.

Меня вызывает начальство.

Магос-анакритис Долопуис занимает целый замок в шпиле на вершине Сталькургана. Сам он размером с небольшую комнату. От первичной своей плоти он не столько отказался, сколько «обрастил» ее машинами так, что осталась видна только голова, розовая и несуразная среди множества когитаторов, логических машин, вспомогательных резервуаров с мозгами и информационных станков. Несмотря на накопленный вес, подвижности он не утратил. Его кубический корпус установлен на гусеничное шасси. Если я не ошибаюсь в подсчетах, к его первоначальному росту движители прибавляют еще три фута пять дюймов. Чтобы поговорить с ним, приходится взбираться на небольшую трибуну на колесах и с нее иметь возможность смотреть прямо в механизмы, где в этаком технологическом ковчеге прячется, будто святая реликвия, его голова. При помощи установленного на потолке рельса с тележкой трибуну с Долопуисом соединяют раздвижные линии проводной связи. Также у трибуны имеется собственный комплект колес.

Долопуису нравится, когда собеседник прогуливается вместе с ним.

Я забираюсь по лестнице на трибуну. Та прибавляет ход, чтобы нагнать Долопуиса, который тяжело катится со скоростью две мили в час через склад данных. Он не просто магос-дирижирус операцио Коллегиаты Экстремис на Алекто. Он и есть Коллегиата Экстремис на Алекто.

Когда я подъезжаю, он уже выглядывает из своей квадратной машинной норы.

Мы общаемся на бинарном со скоростью, которую не сможет воспроизвести ни один немодифицированный человек.

В качестве приветствия простой код-стартовый символ. Далее материалы дела. Как раз того, о котором я думала; однако есть новые, неизвестные мне подробности:

ПЕРТИНЕНТНОСТЬ А+ — 1.1 пострадавший МАГОС ПЯТЫЙ СЕПТАУНИАД, действующий в качестве главного посредника между флотскими архитекторами НАВИС ИМПЕРИАЛИС и МИР-КУЗНИЦА ЖАО-АРКАД.

ПЕРТИНЕНТНОСТЬ А+ — 2.1 в процессе снижения пострадавший МАГОС ПЯТЫЙ СЕПТАУНИАД отделился от борта «Тенакс Пропозити» в спасительной капсуле (СТРОКОВЫЙ ИДЕНТ.КОД #1983470849ws).

ПЕРТИНЕНТНОСТЬ А+ — 2.2 пострадавший МАГОС ПЯТЫЙ СЕПТАУНИАД обезглавлен, технологические компоненты похищены неизвестными; суммарно: РУКА АУГМЕТИЧЕСКАЯ УРОВЕНЬ ОМЕГА (ЛЕВАЯ), ГОЛОВНОЙ БЛОК АУГМЕНТИРОВАННЫЙ (1 ШТ).

ПЕРТИНЕНТНОСТЬ А+ — 2.3 в процессе осквернения САКРАЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛЬНЫЕ ОБЪЕКТЫ СВЯТЕЙШЕГО МАШИННОГО БОГА пострадавший МАГОС ПЯТЫЙ СЕПТАУНИАД оставался жив.

ПЕРТИНЕНТНОСТЬ А+ — 3.1 ходатайство о розыске пострадавшего МАГОС ПЯТЫЙ СЕПТАУНИАД подано оставшимися звеньями МАГОС СЕПТАУНИАД. СРОЧНО ПРИНЯТЬ МЕРЫ, приказ ФАБРИКАТОР-НАМЕСТНИК анклава ЖА 452, Ал-о, сегмент ТС.

В мой мнемоузел поступает впрыск данных со всем обычным содержимым уголовного дела. В процессе мы оживленно беседуем потоками атональных звуков.

ПРОКУРАТОР ВЕРТЕС ЛЮКС, РО-1, перекодированный язык данных: Убийство?

МАГОС-АНАКРИТИС ДОЛОПУИС, перекодированный язык данных: Утвердительно. Магос Пятый выжил при аварийной посадке и был убит вскоре после этого.

ПРОКУРАТОР ВЕРТЕС ЛЮКС, РО-1, перекодированный язык данных: В момент крушения у магоса Пятого были при себе архитектурные планы?

МАГОС-АНАКРИТИС ДОЛОПУИС, перекодированный язык данных: Утвердительно. Вплоть до момента столкновения велась подробная гололитическая демонстрация будущего пустотного якоря. С целью поучения адептов еще до катастрофы в его мнемоузел были введены обновленные планы станции.

ПРОКУРАТОР ВЕРТЕС ЛЮКС, РО-1, перекодированный язык данных: Магос Пятый является участником составного группового разума под именем Септауниад.

МАГОС-АНАКРИТИС ДОЛОПУИС, перекодированный язык данных: Утвердительно. Хор семикластерного разума. Осталось шесть составных элементов.

Визг нулей и единиц стихает на десятую долю половины секунды.

МАГОС-АНАКРИТИС ДОЛОПУИС, перекодированный язык данных: Они несколько расстроены. Я избавил вас от необходимости взаимодействовать с ними.

Этот комментарий Долопуиса можно назвать насмешливым. Я ему благодарна. Групповой разум — редкий вид взаимоотношений между членами Культа. Прямое соединение мозгов участников создает мощную нейронную сеть, повышающую скорость обработки данных во много раз кратно числу включенных в нее составных элементов. Их предпочитают группы, объединенные родственными связями, и почти никто больше. Групповые разумы дееспособны, пока не нарушено их единство. Когда же один из составных элементов перестает функционировать, они склонны к иррациональному поведению. Полагаю, из-за чувства семейности, усиленного дарами Машинного бога. Перед моим мысленным взором предстает истерический, едва связный хор требований, и я исполняюсь Долопуису благодарности за предупредительность.

ПРОКУРАТОР ВЕРТЕС ЛЮКС, РО-1, перекодированный язык данных: Я не пожалею усилий, чтобы найти убийцу.

МАГОС-АНАКРИТИС ДОЛОПУИС, перекодированный язык данных: Отрицательно. Возвращение головы — приоритет уровня «эпсилон». Этого требуют Септауниад. Они пятьдесят седьмого ранга, и нужно пойти им навстречу.

ПРОКУРАТОР ВЕРТЕС ЛЮКС, РО-1, перекодированный язык данных: Мне следует предположить, что Септауниад желают реинтегрировать воспоминания Пятого в свою коллективную психику?

МАГОС-АНАКРИТИС ДОЛОПУИС, перекодированный язык данных: Утвердительно. Таково их распоряжение.

ПРОКУРАТОР ВЕРТЕС ЛЮКС, РО-1, перекодированный язык данных: Уточняющий запрос: разве дело не имеет отношения к планам пустотного якоря? Данные, содержащиеся в мнемоузлах Пятого, могут быть использованы враждебными базами знаний. Его заказали и убили, вероятно, именно по этой причине. Септауниад не имеют права управлять ходом моих расследований.

Возникает еще одна, бесконечно краткая пауза.

МАГОС-АНАКРИТИС ДОЛОПУИС, перекодированный язык данных: Не принимать участия в расследовании убийства от вас требует фабрикатор-наместник. Строить домыслы на этот счет нежелательно. Прокуратор, выполните свою функцию: верните пропавшую голову Пятого и не посягайте на функции других.

Это интересно. Полагаю, я подобралась близко к какой-то неприятной правде. Чтобы смерть столь высокопоставленного магоса, пусть даже одной части группового разума, осталась безнаказанной? Исключено. Мне становится интересно, нет ли сейчас на Алекто других служащих Коллегиаты, которые вместо меня занимаются этой стороной дела? Я всего лишь планетарный прокуратор, и есть должности много выше моей. Также всегда остается вероятность, что здесь замешана Инквизиция. Когда в игру вступают они, Коллегиата порой уступает.

Эти размышления я держу в тайне. Долопуис больше данных не транслирует. Как собеседник он скуп на ноли и единицы. В деталях дела, которые он мне передает, лишь факты и предписания, но нет подозреваемых. Моя задача — розыск изделия. Это обескураживает. Это не просто технокража, за которую из-за соглашения между Алекто и Жао-Аркад трудно привлечь к ответственности. Убийство — совсем иное дело. А покушение, повлекшее гибель тысяч людей, — хуже еще на порядок.

Вести дело будет кто-то другой, но кто? Почему в расследовании этого уровня нельзя участвовать мне?

Мы движемся еще двадцать ярдов, пока на установке Долопуиса не загорается индикатор, предупреждающий о том, что тот собирается затормозить. Моя трибуна точно отслеживает его скорость и медленно и тяжело останавливается.

Мы подходим к мощной двери, которая, как сообщает мой внутренний картограф, ведет к верхним входным площадкам Сталькургана.

МАГОС-АНАКРИТИС ДОЛОПУИС, перекодированный язык данных: Эта операция будет проходить в городе, за пределами анклава ЖА 452, Ал-о, Сег ТС. В соответствии с нашими соглашениями с Варангантюанским президиумом и планетарным правительством Алекто, вам назначен посредник с Варангантюанским Оффицио Лексом. Он уже здесь.

Моя реакция на эту информацию совсем иррациональна. Чувство, будто мои внутренности повыпадывали со своих мест. Разумеется, это невозможно, это телесная иллюзия, вызванная резким сдвигом в биохимии тела. Однако я помню ощущения, возникавшие еще когда я не присоединилась к Машинному Культу, и знаю, из-за чего испытываю их сейчас.

Я надеюсь, что они прислали Симеона.

ПЕРЕНАПРАВИТЬ МЫСЛИТЕЛЬНЫЙ ПРОЦЕСС >>>>> ОБНАРУЖЕН ХИМИЧЕСКИЙ ДИСБАЛАНС

Дверь открывается. Появляется мой контакт, и разочарование обрушивается на меня с такой силой, что я не сразу отмечаю, что этому пробатору оказали двойную честь, позволив тому войти не только в Сталькурган, но и в самое святилище Долопуиса.

Мужчина появляется в тусклом, мигающем свете сигнальных люменов магоса. Он ниже среднего роста, широк в плечах и весьма мускулист. Униформы не носит, как принято у варангантюанских пробаторов. Одет в свободные брюки, белую рубашку без воротника и тяжелую куртку из синтетики, которые нравятся дорожным бандитам. Куртку он не застегивает, и на шее виден талисман на цепочке с ликом Императора. Хотя за одежду глаз не цепляется, чего и ожидаешь от представителей их профессии, скрыть свою природу у пробаторов не получается. Они и двигаются по-особенному. И есть в них уверенность, которой не достает большинству горожан. Мне это очевидно еще в большей степени, поскольку в моем сенсориуме ярко сияет его соединение с инфопеленой — имплантаты в сетчатках выдают его с головой. Движущая Сила осеняет пробаторов чудом быстрого доступа к данным, но те, как правило, даже не подозревают, насколько благословлены. Затем я обнаруживаю, что он не разоружен. В кобурах под мышками два оружия: лазпистолет и удивительно малокалиберный автопистолет.

Полагаю, он красив. Приятно сбалансированные черты лица; густые, курчавые черные волосы; ровные белые зубы.

У него открытое лицо. В этом человеке я не вижу нечестности. Никакой настороженности. Он не испытывает страха от того, где находится, равно как и не проявляет к нам неуважения. Ведет себя спокойно, достойно; при этом со сдержанным любопытством оглядывается по сторонам.

Моя оценка: я могу ему доверять.

Но это не Симеон.

ПЕРЕНАПРАВИТЬ МЫСЛИТЕЛЬНЫЙ ПРОЦЕСС >>>>> ОБНАРУЖЕН ХИМИЧЕСКИЙ ДИСБАЛАНС

— Прокуратор Вертес Ро-1 Люкс, это пробатор Дейлем Сесан из Бастиона-К. Он будет вашим посредником в деле розыска головы Пятого из Септауниад.

Сейчас магос-анакритис Долопуис говорит на общем готике. Всего семь раз я слышала, как он использует свой телесный голос. Он глубок и мягок, и эти человеческие его черты не умаляются тем, что звук исходит из четырех огромных вокс-рупоров, установленных по углам его шасси.

Долопуис говорит что-то еще. Я почти не слышу. Работа моего мнемоузла нарушена необычной мозговой активностью, и запись информации неудачна.

Я испытываю... Уныние. Не могу в это поверить, но мне грустно. Я проявляю эмоции.

ПЕРЕНАПРАВИТЬ МЫСЛИТЕЛЬНЫЙ ПРОЦЕСС >>>>> ОБНАРУЖЕН ХИМИЧЕСКИЙ ДИСБАЛАНС

С чего мне так себя чувствовать? В компании Ноктиса я провела лишь несколько недель, и с тех пор прошли месяцы. И все же...

ПЕРЕНАПРАВИТЬ МЫСЛИТЕЛЬНЫЙ ПРОЦЕСС >>>>> ОБНАРУЖЕН ХИМИЧЕСКИЙ ДИСБАЛАНС

Причины полагать, будто для этого дела мне в пару дадут Симеона, у меня отсутствовали. Его операционная база — Бастион-Н, расположенный в двухстах сорока трех милях от места крушения в Корске. Логично, что мне должны были выделить кого-то из Бастиона-К.

И все-таки, я надеялась...

Так не пойдет. Модус поведения «неподобающий».

ПЕРЕНАПРАВИТЬ МЫСЛИТЕЛЬНЫЙ ПРОЦЕСС >>>>> ОБНАРУЖЕН ХИМИЧЕСКИЙ ДИСБАЛАНС

Я наконец обращаюсь к машинному духу своего интеллектуального ядра. Оно проводит подстройку того химического супа, в котором купается мой мозг, и я, испытав внезапный прилив головокружения, получаю немного времени подумать.

Первый предмет беспокойства — моя нелогичность. При первой же возможности я должна справиться с ней посредством молитвы и медитации.

Второй — меня не должно волновать, что этот Сесан не является Симеоном. Машинный бог не благоволит одному неверующему в противовес другому. Для Великого Труда значение имеет лишь то, что этот человек помогает нам.

Что-то во мне вступает в конфликт с этой самоочевидной истиной. Мое интеллектуальное ядро увеличивает нагрузку, но безуспешно.

Я думаю: «Пусть для Машинного бога неважно, что этот человек не Симеон, но это важно для меня».

— Привет, — произносит мужчина, не являющийся Симеоном Ноктисом, и протягивает руку.

Осыпать его любезностями я не собираюсь. Я не принимаю его руки, и он ее опускает. Глаза немного сужаются, но его тон остается теплым.

— Мне приказали оказать вам любую посильную помощь. От имени Бастиона-К хочу вас заверить, что для нас это дело самого высокого приоритета, и мы относимся к расследованию крайне серьезно.

Это слова переговорщика, не его слова, я полагаю. Ему говорят, что сказать. Корск уже какое-то время заигрывает со Сталькурганом [ВСТАВИТЬ ЗАМЕЧАНИЕ >>>>> любопытно, я начала называть анклав именно так. Набралась от Симеона] в надежде организовать сотрудничество с промкварталом напрямую. Скорее всего, просто пытаются выслужиться. До убитого Пятого им дела нет. Целый район полыхает прямо сейчас в центре их владений, а они планируют, как использовать катастрофу в своих интересах.

— Если пожелаете, я прямо сейчас могу отвезти вас на «локалис». Оно нетронуто. Уверяю — я был там первым.

Я смотрю на него куда холоднее, чем нужно.

— Я хочу осмотреть место крушения с воздуха, — произношу я.

Моя резкость его не смущает.

— Устроить это — дело нескольких минут. Я запрошу пропуск. Транспорт у меня есть. Скоро сможем подняться в воздух.

— Не нужно, — отвечаю я. — У меня есть свой транспорт. Полетим на нем. Он гораздо лучше вашего. Следуйте за мной.

Он поднимает брови. Закладывает большие пальцы за пояс.

— Конечно, — пожав плечами, говорит он. Как я вскоре обнаруживаю, что пожимает плечами он часто.

Мы отбываем.

Мой корабль — транспортер типа «Дельта 4-5» модели «Жао-Аркад», оснащенный для быстрого реагирования и преследования. Из некоторой сентиментальности я называю его «Трувианским».

Мы вылетаем из анклава прямо на запад, в море, затем поворачиваем обратно к берегу. Я хочу отследить траекторию снижения, по которой «Тенакс Пропозити» шел после столкновения. С океана налетел шторм, и теперь идет сильный ливень. Небо тяжело от заряженных грозовых облаков, через которые с трудом пробиваются сенсоры «Трувианского». Во все стороны бьют колкие языки молний. По бронестеклу, закрывающему кабину сервитора-пилота, течет вода.

Я вызываю подробный гололит. Машинное зрение всегда предпочтительнее того, что даровано Машинным богом нашему изначальному воплощению. Путь к совершенствованию Он открывает посредством простейших из даров.

Проступает темная вода. Внизу начинают проноситься огни кораблей и промышленных предприятий. На грязных морских просторах пляшут белые барашки.

Дейлем Сесан вытягивает шею и заглядывает в гололит. Это раздражает. Испытав чувство стыда, я сдвигаюсь, чтобы закрыть ему обзор.

— Сидите спокойно, — говорю я. — Вы меня отвлекаете.

Это правда, но не до конца. Я рассеяна, но причина моей рассеянности не в Сесане.

— Прошу вас, с воздуха зону я еще не видел, — говорит он. Его тон немного жалобный. Это тоже раздражает.

— Офицерам Лекса во множестве доступны пикт-изображения и вид-записи, — замечаю я. Моя злость иррациональна. Сесан не сделал ничего, чтобы заслужить дурного обращения.

Почему мне не прислали Симеона?

«Заткнись», — говорю я себе.

Эти короткие мысленные монологи, свойственные каждому человеку, как правило, подавляются принятыми мною же правилами фильтрации, которые управляются моими имплантатами, однако сейчас мое интеллектуальное ядро отказывается вмешаться. Самодовольно и брезгливо машинный дух отходит в сторону, оставляя мое Эго спорить с Ид. Посредством этого я получаю урок смирения.

Я молю Машинного бога о прощении. Я безмолвна. Лицо не выражает ничего, но внутри моего черепа, в священном интерфейсе между машиной и разумом все озарено проявлением моего благочестия.

Впереди из дождя и темноты появляется полоса света. Это берег. К северу — огни Солекамня, где на ярком горизонте обломками сбитого космолета проделаны темные прорехи. К порту Ворбис мы приближаемся с запада, по той же траектории, что и «Тенакс Пропозити». Мимо мелькают приокеанские районы — здесь тоже все усеяно кратерами от падения обломков. Мы углубляемся на сушу и подлетаем к борозде, оставленной первым ударом о землю основной частью корабля. Это небольшой барк. Учитывая, для каких пассажиров он предназначен, украшен этот корабль, наверное, был роскошно. Казалось бы, прогулочное судно для дипломатических переговоров, но разрушения, им вызванные, действительно потрясают. Впрочем, где-то в глубине своего мозга я понимаю, что то, что я наблюдаю, — лишь масса, умноженная на скорость, приложенная к материи.

Погода пока скверная. Там, где пылающий киль «Тенакс Пропозити» впервые поцеловал Варангантюа, из струй дождя показываются разрушенные шпили. Алекто не мир-улей, но в городе много звездоскребов высотой в несколько миль. Корабль потерял скорость при столкновении с ними и быстро упал, прорезав целый каньон. На поверхности ущерб от незначительного до высокого. Растет число зон вторичного воздействия. Каньон ширится. По обе стороны от него сплошь разрушения и выжженые огнем здания. Каньон, похожий в городской застройке на рану от меча, становится глубже.

Затем неожиданно раскрывается, подобно глазу, основной кратер. Зрелище впечатляющее. И дождь усиливает этот эффект. Кратер огромный и пугающий — глубокая, черная прореха в городских огнях. Из его центра продолжает бить дым. Навевает мысли о зоне боевых действий.

Я увеличиваю изображение гололита и бросаю взгляд через плечо. Через краешек капюшона я встречаю глаза Сесана. Тот пытается незаметно подсмотреть. Я уступаю ему и отодвигаюсь.

— Спасибо. — Я улавливаю в его голосе искренность. Увидев кратер, он присвистывает. — Отсюда выглядит еще хуже.

Это верно, но лишь с субъективной точки зрения. Объективный факт в том, что ущерб громаден, с какой стороны ни посмотри.

— Моделирование катастрофы показало, что сервиторный шаттл был направлен наперерез «Тенакс Пропозити», пролетавшему над океаном Ливитцор на высоте сорок семь целых тридцать девять сотых мили по направлению к порту Ворбис, — говорю я Сесану. — Пилот шаттла попытался избежать столкновения с «Тенакс Пропозити», усугубив тем самым катастрофу, по меньшей мере, так полагают наши калькулус-логи. Если бы шаттл встретился с барком на полном ходу, он был бы полностью уничтожен, однако «Тенакс Пропозити», вероятно, смог бы совершить посадку. Однако, из-за попыток уклониться шаттл был отброшен вдоль корпуса и угодил в командную палубу барка, что сразу же привело к потере пилота последнего, и «Тенакс Пропозити» совершил неуправляемый вход в атмосферу. Даже потеряв двадцать два процента своего веса, корабль остался практически цел и продолжил курс к порту Ворбис. Достичь цели ему не дали сопротивление атмосферы и сила тяготения. То, что мы видим перед собой, есть результат взрыва плазменного реактора, произошедшего в момент столкновении с землей.

Обдумывая сказанное, пробатор медленно кивает. Полагаю, его нелегко шокировать. Но сейчас именно такой случай.

В совокупности зона взрыва семь тысяч ярдов в ширину. На дальних краях ущерб минимален, но в ее центре целый район Корска площадью около девяти квадратных миль превратился в почерневшие обломки, завалившие основание кратера глубиной более ста ярдов. Дно уже заполнилось водой, и волны плещутся возле того немногого, что осталось от барка. На периферии все еще бушуют пожары. На склонах кратера впервые за несколько веков открываются изуродованные этажи корскского подгорода. Новые пожары от вторичных ударов освещают горизонт оранжевым.

— Бардак, — говорит Сесан. Он встревожен. Мне кажется, он не понимал серьезности произошедшего, пока не увидел все вот так.

— Если бы плазменный реактор отказал до падения, взрыв был бы воздушным, что куда хуже, — мягко говорю я. — А, если бы вышел из строя варп-генератор, было бы совсем скверно. Нам повезло.

— Скажите это погибшим, — замечает Сесан. Про себя я признаю, что он прав.

— На то воля Машинного бога, — говорю я. — Посредством ошибки достигается улучшение. Улучшение ведет к просветлению.

Мы пролетаем через столб дыма, и «Трувианский» трясет.

— А вы черствый человек. — Он говорит безразлично. Не думаю, что его основная цель — оскорбить меня. Он человек грубый. Простой. Выросший на холодных улицах. Когда-то и я была такой же, пока Машинный бог не нашел меня и не наставил на путь просветления.

— Отстраненность мне необходима, чтобы правильно выполнять свои должностные функции. — Я снова поворачиваюсь к нему. — Как бы то ни было, я скорблю по погибшим.

В кабину даже через воздушные фильтры «Трувианского» проникает легкий запах горелого и гниющего мяса.

Он пожимает плечами, как будто сказанное мной неважно, но все это глубоко задевает его.

— Я увидела достаточно, — говорю я.

«Трувианский» закладывает вираж, и мы отравляемся к месту, где обнаружили магоса Пятого Септауниада.

Как магос очутился в спасительной капсуле, определить уже невозможно. Он катапультировался незадолго до удара и врезался в «Коммерция Аргентария Гроссента», точно в сто семнадцатый этаж.

Когда мы проходим в здание, Сесану отдают честь санкционеры. Служащие банка — из мелкой торговой знати. Несмотря на статус, их не выпускают. Похоже, они здесь с самого крушения. Достаточно долго, чтобы с них слезло любое чванство. Все, что им удается выдать при нашем появлении, — пара угрюмых взглядов.

Лукас идет передо мной, осторожно осматриваясь. Так по-своему он меня защищает. Он находит исправный подъемник, и мы поднимаемся на искомый этаж и шагаем сквозь изоляционное поле малой мощности.

В коридоре у холла с подъемниками мы обнаруживаем пост: сидящую на раскладном стульчике женщину. Не санкционер — пробатор. Сесан не солгал — к этому делу относятся серьезно.

— Куавин, это прокуратор Ро-1 Люкс из Адептус Механикус, — говорит Сесан.

Я в представлении совершенно не нуждаюсь. Но он хочет обозначить себя как главного. Простые люди так предсказуемы.

Женщина по имени Куавин встает со складного стула.

— Добро пожаловать, прокуратор Люкс.

По коридору из-под дверей дует холодный ветер. Он пахнет дождем, химией и, хотя до места падения далеко, нагретым металлом.

— Капсула находится там? — спрашиваю я. Перед нами зависает Лукас, и стены оглаживает яркая зеленая линия широкого лазерного сканирования. — На localis sceleris еще не заходили?

Женщина кивает.

— Мы ничего не трогали, госпожа, вообще ничего. Нас с Сесаном направили сюда в рамках мер реагирования «Инфернус». Мы опечатали двери и следили, чтобы никто не входил.

— Богохульство было совершено до того, как вы прибыли на локалис?

Куавин кивает. Женщина выглядит взволнованной, но я не говорю ничего, чтобы ее успокоить. В таких ситуациях не повредит показать, кто главный. Я иду по коридору. Сесан — за мной. Женщина начинает что-то говорить ему, но тот на ее возражения просто машет рукой.

— Там все как было, — говорит Сесан. — Если что-то трогали, я узнаю. Головой ручаюсь.

— Потому что вы были на месте первым.

— Верно, черт возьми.

Дверь цела. На другой же стороне перед нам совсем иная истории.

Спасительная капсула врезалась в здание под углом и, пробив четыре этажа, остановилась в зале для совещаний. Отсюда виден ряд уходящих в небо дыр, усеянных зубами пластальной арматуры. Все окна в зале вылетели. Гарь свидетельствуют о безуспешных попытках торможения. По следам на стене можно сказать, что небольшое судно быстро кружилось и врезалось в стоящий в центре зала стол из дорогого инопланетного дерева, которое я не могу определить...

ПОИСК ОТВЕТА НА ЗАПРОС >>>>> дерево ганза, произрастающее на Австралис-Сандер.

...и обломки которого лежат под капсулой. Изначально корпус капсулы был ярко-оранжевым (таков, в большинстве своем, цвет всех спасительных средств; это объясняется тем, что оранжевый легко заметить), однако из-за жесткой посадки там, где краска не содралась до пластали, он теперь черный.

Я обхожу вокруг капсулы. Под моими ботинками хрустит скалобетонная пыль. Длинными, грязными струями через разбитые панорамные окна льет дождь. Совсем скоро моя одежда промокает. Сесан дрожит. Я же холода не чувствую.

Пироболты люка капсулы взорвались штатно, крышка лежит у стены в углу, она согнута посередине, очень ровно, будто сложенный пергамент. Магос Пятый находится неподалеку. Можно было бы сказать, что он лежит лицом вниз, если бы оно у него было. Из мяса розовато выглядывают кости левого плеча. Я устанавливаю имплантаты на «прозрение». По моему внутреннему экрану (иными словами, в моем усовершенствованном воображении) ползут данные. Аве Омниссия, повелитель всего сущего. Усовершенствуя себя, познаем мы твой гений.

СКАНИРОВАНИЕ >>>>> По рождению мужчина, выращен в резервуаре, биологический возраст 37 стандартных терранских лет. Уровень улучшения «эта». До осквернения в теле оставалось <27% изначальных биологических компонентов.

Теперь этот показатель значительно ниже. Добрых пятнадцать процентов приходилось на голову Пятого.

— Я думал, эти штуки набиты отказоустойчивым оборудованием, — произносит Сесан, заглядывая в капсулу.

Спасительное средство модели «Металлика» длиной двенадцать футов и три дюйма. Сейчас оно значительно короче, так как от удара оторвались рулевые направляющие, последнее также объясняет неконтролируемое снижение.

— У вас есть теоретические познания или практический опыт работы с пустотными кораблями?

— Нет, — признается он.

— Катапультирование спасительной капсулы из падающего пустотника в атмосфере приводит к неоптимальным последствиям, — говорю я.

Сесан фыркает.

— Я не думал, что у вас, металлоголовых, есть чувство юмора.

Я озадачена. Чувство юмора у меня есть. Но сейчас я не шучу, лишь констатирую очевидное. Он держится позади меня, чтобы дать мне поискать улики.

Я опускаюсь на колени возле тела Пятого и некоторое время его изучаю. Имплантаты у меня в глазах мигают, на краткий миг обдав мир вокруг стробоскопическим эффектом. Занятно, что я так и не привыкла к этому.

— Отсечь голову, скорее всего, оказалось непросто — позвоночник из трехслойного адамантия. — Я рассматриваю тускло поблескивающий серебристый металл, окруженный почерневшим мясом. Все это было во впрыске данных, которые прислал мне Долопуис, но собирать сведения всегда лучше самой. Я делюсь своими выводами с Сесаном только из вежливости. В ответ тот снова пожимает плечами.

— И? Сколько я видел безголовых тел, не сосчитать. Через какое-то время они все начинают выглядеть одинаково. Наш вериспик говорит, что это сделали при помощи лазрезака.

— Не знаю, кто ваш вериспик, но он ошибается. Лазерному резаку не хватит мощности, чтобы разрезать металл такого класса, избежав при этом значительного повреждения окружающих тканей, что мы и наблюдаем в данном случае.

— Адамантий прорезан неровно, — возражает он. — По-моему, лазрезак.

«Он со мной еще и спорит!»

— Да, адамантий — твердый металл, — терпеливо говорю я. — Но этот разрез был сделан чище и быстрее, чем смог бы позволить любой лазерный резак. Смотрите, такие металлические шарики появляются только при температуре, высокой настолько, чтобы адамантий начал плавиться. — Я придавливаю блестящие серебряные сфероиды, разбросанные по полу. Те хрустят под кончиками моих пальцев.

— Хорошо. Плазменный резак? — предлагает он.

Я киваю. Мое интеллектуальное ядро уже сопоставляет пикты с обрубком, передавая визуальные образы на информационные станки анклава, чтобы получить марку инструмента. Пока оно работает, я продолжаю осмотр остальных повреждений Пятого. В результате аварийной посадки тот получил очень тяжелые ушибы. Сканирование показывает повреждения всех внутренних органов и компонентов от ударной нагрузки.

— Когда за ним пришли, он был еще жив?

— Да.

— Опять не повезло. — Сесан стоит надо мной. Мне не нравится, что он подошел так близко. Я откидываю подол балахона, чтобы обозначить личное пространство. Намека он не понимает и остается на месте.

— Он все равно умер бы, — говорю я. — Благословение Движущей Силы иссякло бы в течение десяти минут. Травмы слишком тяжелые.

— Да, как будто грокса переехал грузовик, — усмехается он.

— Проявите такт, — говорю я. — Человек умер.

Кажется, что Сесан собирается пошутить еще раз, но передумывает.

— Вот что меня ставит в тупик: здесь осталось столько ценных технологий. Как только о падении стало известно, техномусари повалили сюда толпами, — произносит он. — Говорят, что, когда на «Тенакс Пропозити» рвануло плазменное ядро, поджарилась целая сотня. Как они так быстро нашли этого... человека?

— Адепта, — подсказываю я.

— Адепта, — выговаривает он так, будто это слово для него в новинку. — Почему забрали только руку и голову? Даже эти адамантиевые бусины на полу стоят кучу планшей.

«Действительно, почему?»

Техномусари ободрали бы его до костей. Я возвращаюсь к первоначальному предположению об убийстве.

— Быть может, нашего преступника прервали. Или, вероятно, они взяли только то, за чем пришли, — говорит Сесан.

ГИПОТЕЗА >>>>> Целью был адепт Пятый. Вероятность преднамеренного уничтожения «Тенакс Пропозити» 21% или выше. Если допущение верно, вероятность непосредственной связи между смертью магоса Пятого и катастрофой 11,3%.

Я встаю и указываю на следы на полу у окна. Эти царапины ни с чем нельзя спутать.

— Кто-то забрался сюда на «паучьих лапах», — говорю я.

Сесан рассматривает углубления. Хотя они практически полностью засыпаны обломками, для моего улучшенного машинами зрения они совершенно отчетливо проступают на ковровом покрытии, теплоизоляции и пластбетоне.

— Вот же... Я бы пропустил. — Он поднимает брови.

Не могу сказать, искренне ли он говорит сейчас. Может быть, демонстрирует чувство юмора. Если так, то оно так себе.

— Мне все ясно, — говорю я, и ко мне подплывает Лукас. Сервочереп пробатору не нравится, и я из какого-то мелочного чувства заставляю Лукаса маячить прямо перед ним. Сесан сохраняет самообладание.

— Куда дальше? — спрашивает он.

— В Корске есть один технопосредник, которому заказывают кражи самого высокого класса. Ее зовут Шерр-аз-зан. То, что я вижу здесь, — ее почерк. И она не раз нанимала воров с паучьими лапами.

— Она скажет, что это не воровство, а законное спасение имущества.

— Формальности. Она знает, чем занимается. Полагаю, вам она известна?

— Ага, знаю ее. Вы правда думаете, что Шерр-аз-зан могла пойти на убийство? Она никто. Мелкая мошенница.

— Значит, ее прикрытие вполне подходящее, чтобы вас обмануть. Адептус Механикус она известна как торговка технологиями, краденными у верующих. Это поругание Машинного бога, и я давно хотела нанести ей визит.

— Ваши полномочия распространяются лишь на то, что касается этого дела.

— Именно из-за него нам и нужно ее увидеть.

Он сомневается.

— Полагаю, вы сможете получить соответствующие разрешения? Мне бы не хотелось вызвать дипломатический конфликт, — добавляю я.

Он немного размышляет об этом. Если он откажет, я окажусь в неловкой ситуации. К тому времени, как он принимает решение, я успеваю рассчитать возможную задержку.

— Конечно, — говорит Сесан и снова пожимает плечами. — Ладно. Едем к Шерр-аз-зан.

Таберна Шерр-аз-зан — настоящая дыра, одна из нескольких дюжин в длинной череде таких же в самом низу чудовищно огромного, грязного жилблока. Я уверена, эта нарочитая бедность устроена умышленно, для маскировки. Мы с Сесаном заходим с разных сторон. Я беру тыл. Сесану вместе с Лукасом позволяю зайти в лоб, через глаза черепа я вижу спину пробатора — та занимает половину моего поля зрения.

Я обхожу кучи мусора в переулке за магазином. По пути внутрь усилием мысли отключаю системы сигнализации Шерр-аз-зан. Те, у которых нет связи с ноосферой, я нахожу и просто разбираю на части. Достаточно сложные для самоделок. Впрочем, я уничтожаю их до смешного легко.

Это место — настоящий улей. Дверей множество. Пока я не обращаю на них внимания и жду в коридоре, ведущем к задней двери таберны Шерр-аз-зан. Сесан с Лукасом всего в пятнадцати ярдах от меня с другой стороны. Жилблок узок, комнат немного, и в них, должно быть, до неудобного мало места.

Я наблюдаю, как Сесан пробирается мимо кучами наваленных на тротуаре товаров. Как только покупатели из других таберн видят, кто он, то сразу же тихо убираются подальше. Офицер подходит к магазинчику Шерр-аз-зан. Над незастекленной витриной нависает простая, подпертая шестами ставня из листового металла. Пробатор подходит к стойке.

Угол плохой. Лукасу приходится держаться на расстоянии, чтобы его не заметила Шерр-аз-зан. Несмотря на его контрсенсориум, я почти боюсь, что она все равно заметит его, но этого не происходит. Вместо этого, как только перед ней появляется пробатор, ее морщинистое лицо приобретает приторно подобострастное выражение. После этого Лукас замечает исходящий из подсобки повторяющийся сигнал ауспика, и ему приходится сменить позицию. Череп поднимается на фасад здания, и, чтобы подслушать, мне приходится увеличить громкость вокс-вора Лукаса.

Висящий в контргравитационном поле Лукас наклоняется вниз. Я снова вижу Сесана — теперь прямо сверху. Он показывает голопечать. Удостоверение подрагивает в воздухе. Через глаза Лукаса видно, что голограмма плохая. У меня в голове голоса дребезжат, будто металлические.

ШЕРР-АЗ-ЗАН: Пробатор! Какой приятный сюрприз.

СЕСАН: Эти любезности засунь гроксу в задницу. Ты знаешь, почему я здесь.

ШЕРР-АЗ-ЗАН: Сэр, сэр! Разве я хотела вас обидеть? Я имела в виду то, что сказала, да-да! Покупателю я всегда рада. Да бросьте, офицер Лекса возле моей лавки не редкость. Вам выдают дрянную снарягу, да? А у Шерр-аз-зан полно разных штук, которые помогут в работе на Императора.

СЕСАН: Я по делу, но по другому.

ШЕРР-АЗ-ЗАН: Сэр, разумеется, чем смогу — помогу! Но что я могу рассказать. У меня честное предприятие...

Я убавляю громкость. Пока они говорят, я задействую омниспик, чтобы просканировать невидимый электромагнетический мир, транслирующий волю Машинного бога на тайных, коротких волнах. Это варангантюанская ноосфера, уж, какая есть. Я нащупываю крупные узлы богатых районов, пустотных портов и прочих мест, в которых сходятся духи машин. Ни один из этих оазисов не сравнится в яркости и красоте с анклавами Механикус, которые сияют, подобно начищенным мечам. Настоящие райские башни, высящиеся над окутанной мраком адской пустошью Варангантюа, обитатели которой не познали благословений нашего Бога.

Поле глушилки, которым окружен магазинчик, заметить легко. Ауспик Шерр-аз-зан должен излучать мощный сигнал, чтобы, возвращаясь, он прошел через ее собственную защиту. Меня он не останавливает.

Там. За ноосферным камуфляжем что-то мелькает. Выдох умирающих конденсаторов. Последняя, едва заметная струйка Движущей Силы. Силовая сигнатура в точности соответствует системам Септауниад.

Я посылаю Сесану сигнал на вокс-передатчик:

— Это она.

Сверху падает Лукас. Рявкает автопистолет Сесана. В его руке оружие кажется еще меньше, чем в кобуре. Тем не менее хватает и этого.

— Ты арестована, — произносит он.

От протестов Шерр-аз-зан пробатор отмахивается. А я захожу в коридор.

Ревет тревога. Я бранюсь. Она разбирается в технике лучше, чем я полагала. По вид-трансляции у себя в голове я вижу, как она разворачивается и убегает.

Прежде, чем Сесан стреляет в нее, я кричу:

— Живой!

Тот дает ей улизнуть через заднюю дверь, и повсюду разлетается технохлам. Лукас бросается за ней. Шерр-аз-зан оказывается в коридоре. Наблюдая за ней одновременно спереди и сзади, я испытываю сбивающее с толку ощущение.

Шерр-аз-зан останавливается как вкопанная. Двигается она ловко. Эта женщина не так слаба, какой ей хотелось бы казаться.

— Магос! — сердито рявкает она. Это скорее раздражение, нежели страх.

— Шерр-аз-зан, я наделена всей полнотой полномочий законных властей Варангантюа. И я помещаю вас под арест за преступления против Учения Культа Механикус и Лекс Минорис Алекто.

Та не отвечает и только корчит гримасу, предполагающую, что она не впечатлена. Позади нее раздается грохот — через прилавок перепрыгивает Сесан, попутно сбрасывая на пол оставшиеся товары Шерр-аз-зан.

— Поосторожней там! Эти вещи стоят больше, чем ты за год зарабатываешь, — лает Шерр-аз-зан.

— Если я пущу тебе пулю в голову, больше за них волноваться не придется, — парирует Сесан. Не сводя с нее автопистолет, он тянется к спецнаручникам.

— Вы виновны, — говорю я. — В вашем владении находятся изделия, принадлежащие подданному технархии Жао-Аркад. Сотрудничайте с нами, и мне, быть может, получится убедить блюстителей проявить милосердие.

Она гаденько улыбается.

— Ты что, решила, что вместо пули в лоб предложишь мне поездку в один конец в колонию на Сакк-Пять, и я тут же запою? Давай-ка придумай что-нибудь получше. Я не при делах хоть и знаю, что тебе нужно. И знаю, где это можно достать. — Она облизывает губы. — Тебе нужна голова.

— Значит, и рука у вас.

Она слегка наклоняет голову.

— Может, да, а может, нет.

— Это неприемлемо. — Отодвигая ее плечом, я прохожу мимо. Я ощущаю, что умирающий компонент находится в боковой комнате за бронированной дверью с машинным управлением. Порта доступа нет, и, чтобы добраться до схем, я вынуждена задействовать лазерный резак. Затем при помощи инфошипа я подключаюсь к системе и вручную отключаю замки.

Дверь открывается. Шерр-аз-зан смеется. За дверью оказывается модифицированный сервитор средних размеров, изначально спроектированный для погрузочных работ. Такие модели часто возят в восьми- и девятиколесниках. Впрочем, они не предполагают установку на правую руку тяжелых пулеметов, как у этого.

Он открывает огонь, и я бросаюсь на пол. Ему удается сделать пять выстрелов, прежде чем я проникаю в его anima machina по несущей волне. Сервитор выходит из строя и заваливается набок.

— Хорошая попытка, — произносит Сесан. Через сенсоры Лукаса я наблюдаю за тем, как он ставит Шерр-аз-зан на колени и надевает на нее наручники.

Я перешагиваю через сервитора. Склад больше самого магазина, все разложено гораздо аккуратнее, и изделия здесь куда более ценные. Меня они не интересуют. Рука лежит в упаковочном ящике без верха. Выглядит свирепо, она сделана так, чтобы предназначение ее было очевидно. Органы движения — пучки маслянистых на вид поршней. Рука представляет собой захватное устройство. И, тем не менее, оно полно чудес ars technologica.

— На это уже есть покупатель! — кричит Шерр-аз-зан. Сесан вдавливает ее лицо в пол. — Обещают здоровую кучу планшей.

— Вы это украли, — заявляю я.

— Законный сбор имущества после крушения, — отвечает она. — Кодекс перечитай.

Я снова поворачиваюсь к ней.

— Как насчет покушения на убийство? Вы пытались меня убить.

— Ты без разрешения проникла на мою частную территорию. Ты могла просто спросить меня и о руке, но решила этого не делать — выбрала «по-плохому». У тебя на меня ничего нет.

— Ваши аргументы не обоснованы. Все необходимые разрешения у нас есть. Магос Пятый мертв, и это ваша вина.

— Эй! — запротестовала она. — Никого я не убивала. Я предприниматель. Покупаю то, что мне приносят. Какое мне дело, как они это достают? Никакого. Если мне говорят, что это законно, значит, так и есть. Если хотите, я могу назвать имя мальчишечки, который мне это принес. Можете пойти и отметелить его.

— Ты просто душка, — говорит Сесан и тычет дулом своего небольшого пистолета ей за ухом.

— Да завязывай! — выплевывает Шерр-аз-зан. Самообладания она не теряет. И это начинает раздражать. — Как по мне, варианта у вас два. Пробатор меня забирает, и на то, чтобы мое дело только начали расследовать, уходят месяцы. И, как только его представят юстицию, иск будет отклонен, а вы никогда не получите того, что хотите.

— Если оно вообще дойдет до юстиция, — говорю я. Правосудие Алекто неторопливо. Она может умереть в заключении задолго до того, как о ее деле узнают. — А каратели вас не пугают? Боль они причинять умеют.

— Боль? Плевать. Перед Лексом я себя сумею защитить. И у меня есть влиятельные друзья, — отвечает она. Уверенности ей не занимать. — Люди меня уважают. Вы, марсианские ублюдки, делиться технологиями не спешите, и я продаю их нуждающимся. Кое-кто меня ценит.

— Труп никому не нужен, — парирует Сесан. Он снова вжимает дуло пистолета в кожу Шерр-аз-зан, и та взвизгивает. У меня возникает противное чувство, что он этим наслаждается.

— Другой вариант! — кричит Шерр-аз-зан. — Есть другой вариант!

Сесан бросает на меня взгляд.

— Пусть говорит, — разрешаю я. Пробатор немного ослабляет хватку, и торговка поворачивает голову, чтобы взглянуть на меня.

— Я знаю, чего вы хотите. Отпускаете меня прямо сейчас, даете гарантию свободы от преследования и забираете своего друга обратно. Или будьте довольны, что меня хотя бы посадят. Можете еще позлорадствовать, что меня слегка поколотят. Тоже мне. Я шепну, кому следует, меня оформят и освободят уже через несколько месяцев, не больше. Вообще плевать. Но для вас будет уже слишком поздно. А еще в связи с этой катастрофой поднимется шумиха. Оно вам надо?

Сесан снова смотрит на меня. Ему явно неудобно держать Шерр-аз-зан, приставив к ее голове пистолет, но он даже не шелохнется. Кажется, он мог бы простоять так несколько часов.

— Прокуратор, вам решать, — замечает он.

Я провожу пятьдесят три моделирования возможных исходов. Модели грубые, входные данные неполные, но, похоже, Шерр-аз-зан права. Дать гарантию свободы можно. Пробаторы так делают постоянно. Но жаль, что приходится идти на это сейчас. Шерр-аз-зан знала об убийстве и, скорее всего, разрешила его совершить. По справедливости, ее нужно арестовать. Но она права. Время уходит, а у меня свои инструкции. Возвращение головы имеет более высокий приоритет.

— Отпустите ее, — приказываю я.

Шерр-аз-зан вся в пыли, лицо красное от того, что его прижимали к полу, волосы всклокочены, но она все так же нахальна. Звякнув наручниками за спиной, торговка вопросительно поднимает бровь.

— Снимите, — говорю я Сесану.

Тот пожимает плечами и выполняет приказ.

Женщина потирает запястья.

— Имейте в виду, если соврете, поплатитесь жизнью.

— Ладно-ладно, — отвечает она. — Вот как все было. Корабль упал. Я отследила спасительную капсулу. Послала одного из своих мальчишечек снять что осталось. Рассчитывала получить саму капсулу, ну, может, вернуть за вознаграждение какую-нибудь важную шишку с корабля, а этот притащил сюда руку и голову магоса.

— Почему он взял только это?

— Ага, сейчас расскажу. Мой работник говорит, что рядом ошивался кто-то очень упакованный технологиями, поэтому он не стал долго там торчать. Забрался в свои «лапы» и свалил оттуда. Я заявляю: ни о каком убийстве он не говорил. Твердо и четко. Я собиралась сообщить обо всем куда следует, посмотреть, может удастся получить со Сталькургана вознаграждение за голову и руку. Но уже через час подваливает сюда одна знатная дамочка и предлагает мне за голову столько денег, сколько вы, марсиане, никогда бы не дали. Так что, я без долгих размышлений продаю ее ей. Потом думаю, может, смогу получить еще немного за руку. Если не стану обращаться к вашему брату, то и вопросов никаких не возникнет. Премиальные. Вот и все. Законное спасение имущества после крушения, как я это понимаю. И законная сделка. Вопросы по убийству? Это к моему мальчишечке. А у меня руки чистые.

— Это была голова магоса.

— И что? — заявляет она. — Как я понимаю, он был уже мертв. А у мертвецов прав никаких нет. Мертвецы на переработку идут. На трупный крахмал для работяг. Плевать, терранец ты или марсианин, Лекс для всех один. А мертвым — смерть.

— Хочешь остаться на свободе, первое, что тебе нужно сделать — назвать мне имя этого твоего работника, — замечает Сесан.

— Конечно. Да забирайте. Зовут Толлар. Живет тут, недалеко. Что мне какой-то мусарь? С мокрушниками дел не имею. — Она выдает ухмылку, которая не вяжется с ее словами и которая говорит о том, что ей все равно, откуда поступает товар, и что она прекрасно все понимает. — Когда поймаете его, приходите. Куплю у вас конфискованное снаряжение. Дам хорошую цену.

Я отмечаю, что Сесан всерьез об этом раздумывает. Пробаторам мало платят, и в этом грязном городе повальная коррупция. Вопрос не в том, продажен ли здешний блюститель, а в том — насколько.

— Пробатор, это наш с тобой уговор. Но вот этой нужно другое. — Когда она снова смотрит на меня, в ее глазах появляется хитринка. — Вам, магос, нужна та знатная дамочка, и я знаю, где она.

— Рассказывайте, — приказываю я.

Лицо Шерр-аз-зан становится задумчивым.

— За эти сведения хочу пять тысяч планшей.

— Свобода — твой гонорар, — говорю я.

— Гонорар только что вырос, — возражает она. — Смотри, чем больше я говорю, тем больший вес приобретают мои слова. Такие дела. — Она задумчиво смотрит в сторону. — Ага. Пять штук.

Пока мы разговаривали, Лукас провел повторное сканирование территории. Больше он ничего не нашел.

— Время, — замечает Шерр-аз-зан. — Вы ведь понятия не имеете, что та аристократка хочет сделать с головой. Я вашего брата знаю. Скорее всего, хотите данные перенести. Может, спасти ему жизнь, а? Типа того.

«Омниссия, убереги меня от греха».

— Ну хорошо, — говорю я.

Сесан бросает на меня неодобрительный взгляд.

При помощи денпалочки я передаю Шерр-аз-зан деньги.

«Какое мне до них дело? — говорю я себе. — Мне они не нужны».

Но чувство гадкое.

— Ну вот, — говорит торговка. — Теперь я с удовольствием все расскажу, потому что честные сделки — это то, чем я здесь занимаюсь. Я знаю, где она, потому что установила в голову трекер. Страховочка.

Досадно.

— Твоя информация, скорее всего, бесполезна. Если эта знатная особа хоть немного приобщена к Учению, она их деактивирует.

Шерр-аз-зан улыбается.

— Первый — да. Но я же не дура. Я поставила туда два. Оба хорошо и глубоко спрятаны. Отвлекающий маневр тоже не должен быть на виду. Обе частоты будут ваши.

Она не обманула. Второе отслеживающее устройство еще активно. Оно недалеко, в старом жилом анклаве под названием Вива-Нова.

Торговка, не моргнув глазом, сдает Толлара пробатору. Имя, адрес, где бывает, с кем общается... Всё.

Когда мы уходим, Сесан воксирует все это и многое другое обратно в свой Бастион.

— Я обдеру здесь все до скалобетона, — по окончании вокс-переговоров говорит он мне. — Если мы хоть что-то найдём, когда я с ней закончу, она будет умолять отправить ее в Сакк-Пять.

Ничего они не найдут. Такие, как Шерр-аз-зан, им не по зубам. Она получила приличную сумму от той аристократки, потом — от меня и осталась на свободе. Неплохо для одного дня работы. Если, конечно, вас волнуют деньги.

И это точно о ней.

Вива-Нова — обезлюдевшая аркология на границе с Корском. Одно здание размером с целый город. Места хватит, чтобы вместить тридцать тысяч человек. С ним произошло то же, что с большинством вещей на Алекто. Если с внешней стороны Вива-Нова лишь намекает на былое благополучие, изнутри он об этом кричит. Снаружи богато украшенный экстерьер занесен многовековой грязью, хитроумная техника больше не работает. Все, что находилось ближе к поверхности, уже растащено жадными руками. Но, когда «Трувианский» проносится над городком и приземляется в полумиле, хватает и остатков, чтобы увидеть его великолепие.

Мы входим в Вива-Нова пешком. Когда-то здесь были сады, просторные своды, громадных размеров церковь Императора, торговый район, транзитный узел. Теперь все обветшало, все разрушилось. Из парков повылезала жухлая растительность. Узел представляет собой темную и опасную пещеру, заполненную ржавеющими прямо на рельсах вагонами. Церковью заправляют дикого вида священники. На верхних этажах много пустых жилищ. Зияющие окна и дыры, выржавевшие в обшивке здания, дают беспрепятственный вход непогоде.

Это, как выразился бы Симеон, «жопа мира». Его речь зачастую груба, но столь же часто информативна в требующемся объеме.

Почему такие места приходят в упадок? В сравнении с большинством районов Варангантюа, при правильном уходе, Вива-Нова представляется мне райским местом проживания. Однако его забросили. Причем намеренно. Крушение его не затронуло. Оно увязло в собственных бедах, слишком глубоко, чтобы можно было его спасти.

На городских площадях никого нет. Они укрыты ковром грязи в несколько футов. Там же, где она отступает, взор поражает красота проступающей под ней мозаики.

Из темноты за нами наблюдают злые глаза. Постоянный поток данных с ауспика Лукаса показывает характерные вспышки от источников энергии. И они достаточно мощные, чтобы питать оружие. Мы слышим шаркающие по камням ноги. Где-то глубоко в брюхе этого здания рыдает ребенок. Кто-то горько смеётся. Таких звуков множество, они всегда доносятся издалека. Неизменны лишь шаги. Они не отстают от нас, и каждый раз замирают через мгновение после того, как останавливаемся мы.

— За нами следят, — говорю я.

Сесан кивает.

— А вы чего ожидали? — Затем: — Не обращайте внимания. Они не нападут. Мы сюда заходим не часто, но они знают, кто мы. Наброситься на служителей Лекса они не посмеют. Даже в таких местах наше звание наводит страх.

Мне кажется, он сам не верит в то, что говорит. Его глаза бегают от тени к тени, и оба оружия у него наготове.

— Кто «они»? — спрашиваю я.

— Верноподданные Империума, — с гадкой улыбкой отвечает он.

Мы продвигаемся быстро. Сесан говорит мне, что это для того, чтобы наш объект нас не засекла. Я не уверена, что это единственная причина.

Мы поднимаемся по заваленным мусором лестницам. Здесь дюжины холлов с подъемниками, но те мертвы все до единого. Как и движущиеся дорожки. Да вообще ничего не работает. Ни одного люмена. И сверху постоянно капает вода.

Через полчаса мы добираемся до места назначения. Я чувствую, как впереди пульсирует следящее устройство Шерр-аз-зан. Когда-то эти этажи принимали состоятельных горожан. Жилища здесь просторные, многокомнатные, по сегодняшним меркам — почти царские палаты. Впрочем, теперь они тоже заброшены.

— Какая у этого места история?

Одержимость историями — очередной «ноктизм». Насколько же большое влияние оказал на меня этот человек...

Сесан крякает что-то в ответ. Наверное, он не знает. Есть здесь что-то старое, темное, что довлеет надо всем вокруг. И я понимаю, что это. Сходство. Это место — Империум в миниатюре. Громада, оболочка, умирающая изнутри и снаружи, возможно, уже мертвая.

«Все мы противники энтропии и должны выполнять свою часть работы, — говорю я себе. — Я делаю свою».

Взломав замок на двери, мы пробираемся в жилище рядом с тем, где находится наш объект. Питания нет, поэтому дверь просто отодвигается в сторону. Внутри поверх пышного убранства былых дней разбросаны вещи разных бродяг. И то, и другое одинаково древнее, покрытое коричневой смесью плесени с пылью. Здесь никого не было несколько десятилетий.

И вот, я стою напротив головы магоса Пятого. Я не могу увидеть ее своими глазами. Она с другой стороны общей стены двух жилищ, но благодаря дарам Машинного бога она передо мной как на ладони. Наполнена живой Движущей Силой. Наша аристократка-подозреваемая подключила ее к силовой батарее. Там что-то еще... Когитатор.

— Они занимаются хищением данных, — говорю я. — Нужно действовать быстро.

Сесан уже шагает вдоль стены, проводя руками по древнему пластбетону с черными полосами плесени. Он остукивает ее костяшками пальцев. Пистолеты же — крепко стискивает в ладонях.

— Здесь, — произносит пробатор и мотает головой, указывая на слабое место. Мое усовершенствованное зрение показывает, что с другой стороны стена прогнила. Он поднимает оружие, чтобы выстрелить.

— Стойте, — говорю я. — Есть способ получше.

От портупеи, которую я ношу под оранжево-серым балахоном, я отстегиваю имплозивный заряд. Устройство похоже на яйцо с острыми концами и тусклой, металлической пластальной поверхностью. Повернув его по средней линии, я привожу заряд в готовность, после чего снимаю возле одного из концов прозрачный изоляционный слой, под которым нанесено клейкое вещество, и прикрепляю заряд к стене.

— Отойдите, — приказываю я. — И отвернитесь.

Обратный отсчет совершенно точен. Подрыв происходит ровно через пять секунд после установки. Сложное внутренне устройство заряда позволяет направить большую часть силы в стену, что создает взрывное давление, разрушающее скалобетон.

Вместе с дождем острых бетонных кусочков комнату наполняет влажная пыль. На месте взрыва образуется дыра неправильной формы размером с человека.

К пролому бросается Сесан.

При помощи машинного зрения я вижу на той стороне движение и кричу:

— Стойте!

Кто-то с мощным вооружением и в прекрасном доспехе. Мне кажется, Сесан этого ожидал. Не понимаю, зачем он так рискует.

Он прорывается сквозь оружейный огонь. Усилием мысли я отправляю за ним Лукаса. Я сосредоточиваю внимание на его видеопотоке, и комната, в которой я нахожусь, пропадает.

Завеса из частичек пыли. Лазерные лучи с треском рвут грязный воздух. Сесан бросается за большой и непрактичный предмет встроенной мебели, за ним по пятам рубиновые вспышки. Наш объект облачена в полностью закрытый силовой доспех. Вместо глаз — группка блестящих линз. У нее пара усиленных лазпистолетов, подключенных кабелями питания к источнику энергии за спиной. «Пробивные», как их неуважительно называют в Астра Милитарум. Она видит Лукаса и понимает, что пожаловал кто-то из Механикус. Продолжая поливать Сесана непрерывным огненным дождем, бежит через гостиную туда, где находится голова.

Я поднимаю свой пистолет. Волкитная серпента, продвинутый и редкий тип вооружения, произведенный теми, кто приобщен к наиболее сокровенным тайнам Машинного бога.

Я навожу прицел на ее машинные очертания. Она приближается: один ее пистолет стреляет в Сесана, другой — в Лукаса. Тот уклоняется, и его маневры превращают видеотрансляцию в сбивающий с толку сумбур, которым мне едва удается воспользоваться. Но это не важно, ведь я уже вижу ее очертания, фактурно вычерченные на стене электронным театром теней.

Возле пролома сверкает высокомощный лазер. Бьются окна. С каждым выстрелом ее пистолеты издают гортанный, хриплый треск. Мощное оружие.

Но мое — лучше.

Я делаю один выстрел. Стена для волкита не препятствие. Он работает по тем же принципам, что и мелта-оружие, но изящнее. Гипервозбуждение структуры скалобетона на атомном уровне вызывает мгновенное его испарение, позволяющее передать громадную энергию следующему слою, а затем — следующему, что вызывает мощную цепную реакцию. И все это занимает доли секунды. Результат впечатляет. Разбросав расплавленный материал широким конусом вокруг теплового луча, пробившего себе путь в соседнюю комнату, серпента проделывает в скалобетоне дыру. Выбросом частиц объект должно было убить, но тело женщины оказывается тем или иным образом усовершенствовано, и работа ее нервной системы доведена до нечеловеческих скоростей при помощи химических или электронных средств. Она уклоняется от брызг и по стечению обстоятельств — от луча. Единственного выстрела достаточно, чтобы убедить ее отступить без добычи. По крайней мере, так мне это представляется.

Она убегает в дальний конец жилища, к окнам. Те, как правило, устроены так, чтобы выдерживать любую нагрузку, которую такое высокое здание оказывает на само себя, однако эти стары и ненадежны. С силой, умноженной машинами, наш объект бросается сквозь стекло. То взрывается наружу, и женщина падает.

Лукас устремляется за ней, я — за Лукасом. Но останавливаюсь у самого края, где пол встречается со стеклом. Лукас же вылетает на серую улицу. Поверхность на глубине триста тридцать два фута. Падение смертельно. Однако нашей аристократки нет и следа. Я отправляю череп выследить ее.

Я оборачиваюсь. Сесан с трудом поднимается с пола. Безвольно свисает его левая рука, все еще сжимающая лазпистолет. Правая, так же с пистолетом, прижата к ожогу от лазера, проделавшего глубокую борозду в косой мышце плеча.

— Сбежала? — сквозь стиснутые зубы спрашивает он.

— Да, — отвечаю я. — Вы ранены. — Я провожу сканирование его раны. — Вам потребуется операция и реабилитационный период, но функциональное состояние левой стороны вашего тела ухудшится лишь на три процента.

У него бледное и напряженное лицо. Ему больно.

— В этом мире немного тех, кто обладает такими технологиями, — бросает он.

— Если вы предполагаете, что мы, Адептус Механикус, можем быть причастны к убийству и осквернению одного из своих, то должна сказать, что вы заблуждаетесь. Эта женщина не из Культа.

— Она могла работать на кого-то из ваших. — Он падает в покрытый плесенью стул из хрупкого от старости пластека.

— Уберите руку от раны, — говорю я. — Я перевяжу.

Когда я приступаю, пробатор вздрагивает. Левой рукой он едва может пошевелить. Обожженная борозда на плече глубже, чем я рассчитала в начале.

— Есть и другие, — говорю я. — Такое снаряжение в ходу у агентов вашего президиума и наемников, состоящих на службе торговых семей.

— Нужно догнать ее. Выяснить, что она хотела сделать с головой и какое имеет отношение к катастрофе.

— Это не моя работа, — говорю я. За ровным голосом прячется раздражение по поводу данных мне приказов. — Свое задание я выполнила. Голова у меня. Мне было поручено именно это.

— Император, откройте же глаза. Или вам плевать? — восклицает он. — Та дамочка может оказаться ключом ко всему этому делу.

Я снова думаю о Ноктисе. Ему было бы не все равно.

— Мне не все равно, — говорю я, на миг избавляясь от неестественной бесстрастности в голосе. — Но я не могу ничего сделать. Свое задание я выполнила. И должна вернуться в анклав.

Повторение очевидного не развеивает моих опасений.

Сесан недоволен и, пока я работаю, старается на меня не смотреть.

Я оканчиваю перевязку раны. Возвращается Лукас. Наша подозреваемая не обнаружена. Я иду к голове. Та в порядке. Короткий обмен данными позволяет заключить, что разум магоса Пятого внутри остался цел. Септауниад снова станет септетом. После этого я осматриваю когитатор. Качественная сборка, производство Механикус, мир-кузница и модель неизвестны, какие-либо обозначения отсутствуют. В механизме я замечаю некоторое углубление — порт для карточки данных размером с ноготь. По моим расчетам, достаточно емкой, чтобы вместить отредактированные фрагменты с мнемоузла магоса.

Похоже, что наша аристократка все же нашла, что искала.

Позже в тот же день я снова оказываюсь в Сталькургане. Я наблюдаю за тем, как Септауниад проводят над Пятым какой-то обряд. Причудливое сочетание скорби и приветствия. Они так праведны, так усовершенствованы выращенными в резервуарах биопрепаратами и искусно выполненными механизмами. Пол их неясен и, в общем, малозначителен. Они — единое, созданное из многого. Противники энтропии, великолепные в своем усложнении. Вот чего требует от нас Машинный бог: противостоять медленному и неизбежному угасанию движения, поспешествовать эволюции к высшим и сложным состояниям. И, дабы сохранять Его вселенную живой, нам должно быть изобретательными.

Все мы по-своему Его ангелы.

Подняв левую руку, я размышляю о той, механической, что ждет меня в лаборатории аугметехника. Я сжимаю кулак. Мое тело уже прошито мелкими улучшениями. Мне кажется, что пришло время сыграть по-крупному.

Я думаю о своих чувствах к Симеону, ведь это именно чувства. Отрицать этого я не могу. Они меня все еще шокируют, как будто это капризы какого-то другого человека, совершенно неожиданно воспринятые на мгновение, и которые, на поверку оказываются нелепостью. Эмоции — продукт плоти. Они являются слабостью. Я слаба.

Но буду сильной.

Я опускаю руку, с которой родилась, в один из последних раз и отправляю коммуникационный запрос магосу Афо-Афо Дендамару 109. Тот отвечает почти сразу. Он меня ждал.

— Прокуратор Вертес Ро-1 Люкс. — Его голос проникает в самые глубокие уголки моей души.

Мне не нужно много слов, и я говорю:

— Я готова.