Королевская кровь / Blood Royal (роман)

Перевод в процессе: 1/10 Перевод произведения не окончен. В данный момент переведена 1 часть из 10.

WARPFROG Гильдия Переводчиков Warhammer Королевская кровь / Blood Royal (роман)
Автор	Гордон Ренни / Gordon Rennie
Переводчик	Хелбрехт
Издательство	Black Library
Серия книг	Некромунда / Necromunda
Входит в сборник	Omnibus: The Complete Kal Jerico
Следующая книга	Багровый Кардинал / Cardinal Crimson
Год издания	2005
Подписаться на обновления	Telegram-канал
Обсудить	Telegram-чат
Скачать	EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

Сюжетные связи
Предыдущая книга	Кэл Джерико и В Небеса и Выше / Above & Beyond (комикс)

Моим родителям, которые никогда не жаловались на маленького мальчика, который слишком много времени проводил в своей комнате за чтением. Харриет, моей маме, которая каждый раз отводила меня в книжный магазин, когда мне был нужен новый роман Ларри Нивена. И Джерри, моему отцу, который купил мне первую ролевую игру. Без них всё это никогда не стало бы возможным

– Уилл Макдермотт.

Для того, чтобы понять, что такое бесплодный мир Некромунды, сначала вам нужно понять, что такое города-ульи. Эти искусственные горы из пластали, керамита и камнебетона, которые веками росли и ширились, чтобы защитить своих обитателей от враждебной окружающей среды, и которые теперь очень напоминают термитники. Население городов-ульев Некромунды исчисляется миллиардами, и при этом они невероятно промышленно развиты, каждый на площади в несколько сотен квадратных километров обладает производственным потенциалом целой планеты или колониальной системы.

Внутреннее расслоение городов-ульев также достойно отдельного упоминания. Вся структура улья копирует социальное положение его обитателей в вертикальной плоскости. Во главе – знать, ниже – рабочие, ещё ниже – отбросы общества, изгои. Улей Примус, резиденция планетарного губернатора Некромунды лорда Хельмавра, наглядно иллюстрирует это. Знать – дома Хельмавр, Каттал, Тай, Уланти, Грейм, Ран Ло и Ко’Айрон – живут в “Шпиле” и редко спускаются ниже “Стены”, которая располагается между ними и такими неотъемлемыми частями города-улья, как огромные кузни и жилые зоны.

Ниже города-улья находится “Подулье”: фундаментные слои жилых куполов, промышленных зон и туннелей, которые оставили предшествующие поколения и почти сразу заняли те, кому больше некуда было идти.

Но люди… не насекомые. Они не слишком хорошо уживаются в тесноте. Необходимость может заставить их это делать, но из-за неё города-ульи Некромунды становятся сильно разобщёнными изнутри, поэтому жестокость и откровенное насилие давно стали повседневной и суровой реальностью. Не стоит забывать и о том, что Подулье представляет собой совершенно беззаконное место, окружённое бандами и отступниками, где выживают только сильнейшие и хитрейшие. Голиафы, которые твёрдо верят в право силы; матриархальные и ненавидящие мужчин Эшеры; промышленные Орлоки; ориентированные на технологии Ван Саары; Делакью, существование которых зависит от их шпионской сети; пламенные фанатики Кавдора. Все стремятся получить преимущество, чтобы возвыситься, не важно, как ненадолго, над другими домами и бандами Подулья.

Самое интересное начинается, когда люди пытаются выйти за рамки монументальных физических и социальных границ улья и начать новую жизнь. Учитывая общественные условия, возвыситься в улье почти невозможно, зато гораздо легче упасть, пусть последнее и является наименее привлекательным развитием событий.

Выдержки из "Nobilite Pax Imperator" Ксонариария Младшего – “Триумф аристократии над демократией”.

ПРОЛОГ: НЕЧТО ЗЛОЕ

Арен Бестер выскользнул из дверей “Дыры Хагена” и прислонился к стене. В некогда зелёном бронекостюме, который выцвел и покрылся пятнами за годы использования, он слился с сумеречными тенями Дырищи. Окружающие здания освещал только изливавшийся из зарешеченных окон и узкого дверного проёма свет. Поселению в Подулье едва хватало энергии, чтобы отопить и осветить центральные жилые дома на несколько часов “днём”, не говоря уже об удалённых улочках и переулках ночью.

Старый охотник за головами сделал последний длинный глоток прихваченного “Дикого змея”, а затем бросил пустую бутылку в переулок. Тёмная жидкость обжигала горло, и он почувствовал, как мёртвая змея с донышка проскользнула мимо миндалин. “Наверное, я напился, – подумал он, – потому что последний большой глоток показался приятным на вкус”. Почесав жёсткие тёмные волосы на шее, Бестер машинально проверил оружие – цепной меч на бедре и дробовик за спиной. Остальное он может проверить позже.

Он закрыл глаза и сосредоточился на том, чтобы не упасть. Тускло-серая стена позади него некогда гудела энергией, но это было в давно забытые времена, когда улей Примус не достигал даже мили в высоту. Купол, теперь служивший домом для “Хагена” и поселения Дырища, являлся жемчужиной в короне молодого улья, его жители работали на износ за оборудованием, чтобы дворяне разбогатели. Но время и тяжесть улья в десять миль высотой задвинули этот некогда великолепный, а теперь потрескавшийся и осыпавшийся купол в глубины Подулья.

Немногие из благородных домов города-улья соизволяли спуститься в эти дни в Дырищу, не говоря уже об изнеженной знати с высот Шпиля. Ну, если только они не сбились с пути истинного или не были вынуждены бежать от врагов или семьи, что часто являлось одним и тем же. Примерно таким окольным путём попал сюда и Бестер. Он оказался слишком шумным для серьёзных лидеров дома Ван Саар, и после очередного продолжительного и дорогого пьяного загула, любящая семья, наконец, вышвырнула его.

Он выбрался из сточной канавы единственным возможным для себя способом – избивая всех желающих в бойцовских ямах. Со временем он стал известен в Подулье и, в конце концов, добрался до “Хагена”. Насколько Бестер знал, этот притон всегда назывался “Дырой Хагена”, хотя сам Хаген вот уже несколько веков как умер. Каждый новый владелец пытался дать своё имя, но постоянные посетители – одни наёмники – настояли на том, чтобы называть каждого бармена Хагеном, и поэтому название сохранилось.

“Дыра” служила баром для наёмников почти с тех самых пор, как получила имя Хагена. Вероятно, поэтому такое захудалое местечко протянуло так долго. Оно не представляло собой ничего особенного. На самом деле оно являлось ничем иным как заброшенной электроподстанцией на окраине купола. Лопнувшие кабелепроводы и потрескавшиеся трубы протянулись по потолку и стенам, заставляя и так небольшие помещения казаться ещё теснее. Металлические решётки покрывали лабиринт ржавых труб под ногами, а оставшиеся пустоты заполнял накопившийся за сотни лет мусор, застывший в коричневый осадок благодаря пролитой выпивке и крови.

Хаген – последний Хаген, если это вообще было его имя – не столько подметал по ночам пол, сколько сгребал слизь под решётку.

Несмотря на весь упадок, присутствие наёмников способствовало постоянному притоку бандитов нижнего улья в поселение и бар, поэтому дела заведения шли стабильно неплохо. Они приходили найти дополнительные мускулы для сражений или проводников для поиска сокровищ за пределами Белых Пустошей. Иногда они появлялись в городе, чтобы сделать себе имя, сбив спесь с известного наёмника. Как правило, единственное имя, которое они получали, было высечено на надгробном камне.

Бары наёмников были священными местами для тех, кто и морды крысокожего не дал бы за то, чтобы забесплатно лезть в дела домов или банд. Для наёмников “Дыра Хагена” стала местом ведения бизнеса, источником выпивки и других физических удовольствий. “Дыра” была местом, где вы продавали свои услуги и где тратили или проигрывали вознаграждение. Она была домом вдали от дома. Никакой бандит или громила не мог выиграть бой внутри “Дыры Хагена”. Ни один бандит даже не пережил бой в “Дыре”. Наёмники защищали свою собственность. Они заботились о Хагене и его “Дыре”.

Бестер полез в карман облегающего боевого костюма и вытащил помятую пачку токс-папирос. Осталась всего одна. Проклятье. Он закинул её в рот и отправил скомканную пачку к выброшенной бутылке. Когда он зажёг свисавшую с губ папиросу, ему показалось, что он увидел движение в зданиях через улицу. Он переключил аугметический глаз на ночное видение и присмотрелся.

Напротив “Дыры” располагались развалины древнего механического цеха. Огромная взорванная археотековыми мусорщиками пробоина зияла в передней стене, и мастерскую ободрали как липку задолго до появления Бестера.

Теперь, когда он перебрал “Дикого змея”, она казалась хорошим местом для ночёвки. Новая вспышка движения привлекла его внимание к отверстию в стене. Он настроил яркость глаза и всмотрелся в мастерскую, но ничего не увидел. Он проверил крышу. Снова ничего. Всего несколько крыс носились по кабелепроводам, которые протянулись от “Дыры Хагена” ко всем окружающим зданиям.

Наёмник на личном опыте знал, что эти кабели больше не проводили энергию. Он достаточно часто ползал по ним, чтобы избежать внимания стражи или миновать ворота Дырищи по скрытому аварийному туннелю под “Хагеном”. Всю проводку там также давно растащили. Наряду с деталями оборудования и брошенным оружием, медная проволока являлась почти самым ценным археотеком, который улевик мог найти в осевшем куполе.

В почти такой же отравленный ночной воздух Дырищи из открытого дверного проёма повеяло резкими запахами пота, нечистот и “Дикого змея”, вернув Бестера к действительности. Его едва не вырвало от зловония, и он, сглотнув желчь, забыл о подозрительном движении в потенциальной ночлежке. “Дыра” пахла смесью солёного уксуса, топливных паров и заплесневелого мёда улья. Аромат прилипал к волосам в носу и сохранялся ещё долго после того, как вы покинули бар.

Оставляя зловоние позади, Бестер направился через улицу к заброшенной мастерской, собираясь проведать незваного гостя. В любом случае пришло время уносить ноги, пока приятели по карточному столу не пришли забрать свои деньги. Он сказал товарищам, что должен выйти наружу и глотнуть “свежего” воздуха. Но на самом деле причина заключалась в выигранных трёх сотнях кредитов, и он знал, что Скрид, Бедди и Данго не позволят ему выйти из игры, пока не вернут деньги, но ему нужны были эти кредиты, чтобы рассчитаться с Джерико. Сегодня Бестер не собирался возвращаться в “Дыру”.

Нет, пришло время поспать, но, похоже, прежде чем он сможет расположиться на ночлег, сначала придётся выгнать скваттера. Он подкрался к отверстию в стене и заглянул внутрь. В аугметическом глазе разграбленная мастерская светилась в зеленоватых оттенках, а на краю обычного глаза вырисовывались и танцевали тени, придавая помещению жуткую и потустороннюю атмосферу, но Бестер привык к необычной двойственности и давно обнаружил, что тени часто предоставляли больше информации, чем резкий и чёрно-зелёный мир ночного видения.

Пока он осматривал помещение, тени из бесформенных пятен превратились в ряд сфокусированных изображений. Пол мастерской покрывали перекрученные куски металла, некогда удерживавшие оборудование. Дальняя стена была обожжена огнём и лазерными разрядами. От угла до угла по диагонали протянулась трещина. Сбоку наверх вела полуразрушенная каменная лестница.

Тень на лестнице резко переместилась, когда Бестер посмотрел на неё. Он повернул голову, чтобы осмотреть незваного гостя глазом ночного зрения, но снова ничего не увидел.

– Чертовски быстро, – пробормотал охотник за головами. Прежде чем шагнуть внутрь Бестер потянулся за плечо и вытащил дробовик. Он передёрнул затвор и крикнул:

– Я ничего не имею против тебя, но это – моё место. Немедленно убирайся и мне не придётся стрелять в тебя.

Он внимательно слушал, но ответом было только эхо. Что бы ни перемещалось наверху, оно было быстрым и тихим, и, похоже, любило держаться в тени. Возможно, это была просто крыса. Большая крыса. Не было секретом, что крысокожие приходили в город. Бестер даже видел несколько наёмников-крысокожих, которые работали проводниками по Подулью. Он нормально относился к ним, но это было его место.

Он подкрался к основанию лестницы и всмотрелся в темноту наверху. Мелькнула фигура размером с человека, оставив на зелёном фоне ночного видения только чёрную полосу. Бестер выстрелил. Вспышка на мгновение превратила зелёный мир в ослепительно белый. Ему показалось, что обычным глазом он увидел что-то чёрное и развевающееся, похожее на крылья или плащ.

Бестер перезарядил дробовик и стал подниматься по лестнице. Он сморгнул остаточное изображение после выстрела, снова активировал нормальное видение и включил прикреплённый к стволу оружия фонарик.

– Давайте посмотрим, как вам понравится свет, господин Тень! – крикнул он. Пока Бестер поднимался по лестнице, он ещё дважды выстрелил, и только затем ворвался в верхнюю комнату. Он быстро развернулся, освещая фонариком помещение. И снова никаких следов. Даже движения в тенях.

Он поднял дробовик, собираясь зарядить новый патрон, и тогда увидел её. Над ним зависла чёрная фигура. Она схватила оружие за ствол и подняла Бестера в воздух, оторвав от пола. Он нажал на спусковой крючок, но в обойме не осталось ни одного патрона.

Существо впечатало Бестера в потолок. Он отпустил дробовик и упал на пол. Перекатившись в сторону, чтобы избежать немедленной атаки, он услышал за спиной грохот и свет погас. Охотник за головами встал, снова переключился на ночное зрение и вытащил цепной меч. После лёгкого движения вдоль клинка завизжала цепь.

Дробовик валялся посередине комнаты. Ствол смяли и согнули пополам. Рядом лежал разбитый фонарик. Он осмотрелся, но увидел только неровное отверстие в потолке, которое вело на крышу. Бестер снова посмотрел на согнутый дробовик и затем на отверстие, куда ему предстояло лезть, чтобы последовать за увиденным зверем. Следующее решение легко далось закалённому битвами наёмнику.

– Окей! – крикнул он. – Здание остаётся за тобой. Я могу поспать где-нибудь в другом месте.

Цепной меч всё ещё скрежетал в руке, и Бестер направился забрать сломанный дробовик, бормоча себе под нос:

– Чем бы ты ни было потребуется больше, чем ночной сон, чтобы я решил продолжать выяснять.

Когда охотник за головами наклонился подобрать оружие, он почувствовал движение в тенях. Он вскинул цепной меч в сторону дыры в потолке, но было уже поздно.

Фигура напала сквозь отверстие, схватила Бестера за шею и руку с мечом, и потянула вверх. Бестер, наконец, смог увидеть лицо напавшего существа, но считанные мгновения спустя державшая его ниже подбородка рука дёрнулась и сломала ему шею с громким треском. Всё ещё визжащий цепной меч выпал из пальцев мёртвого наёмника, провалился в отверстие и упал рядом дробовиком в комнате внизу.

1: СЕМЕЙНЫЕ ДЕЛА

Солнце струилось мимо толстых велюровых занавесок – неизвестной и ненужной роскоши в бессолнечных глубинах города-улья – и вспыхивало на золотистых нитях шнуров, свисавших петлями вдоль окон. Сияющий свет падал на спину Геронтия Хельмавра, лорда улья Примус, и, следовательно, правителя всей Некромунды. Хельмавр обычно гордо возвышался надо всеми, и благодаря политической власти и экономической в глазах остальных мощи обладал едва ли не ростом полубога, теперь же он расположился, обхватив голову руками и почти свернувшись в клубочек, на одном из расставленных под окнами мягких кожаных диванов.

Благодаря своему положению на вершине Шпиля лорд улья Примус привык и к бьющему в спину солнцу и богатым апартаментам имперских покоев. Более того он обладал этим по праву первородства. Дом Хельмавр правил Некромундой во имя Императора с незапамятных времён. Сам Хельмавр правил несколько сотен лет, долголетие было просто ещё одним товаром, который легко предоставляли богатство и власть.

Но насколько ярко светило солнце в этот великолепный день настолько же в мрачное настроение погружался лорд Хельмавр, глядя на жуткую сцену перед собой. Ему и в лучшие времена было непросто сохранять ясность ума, но сегодняшние переживания угрожали стать последней каплей. Хельмавр не привык к виду трупов и крови – по крайней мере, в своём доме. Убийство не было чем-то необычным – многие дворяне погибали от клинка ассасина или пузырька яда, вылитого в тарелку супа, но такие смерти были чистыми, даже искусными и являлись общепринятой практикой в благородных домах Шпиля. Однако жестокие убийства принадлежали миру за пределами Спиральных врат. Насилие являлось повседневной практикой в городе-улье и образом жизни в Подулье. Подобное насилие было чуждо имперскому дворцу.

И всё же оно снова пришло сюда.

Хельмавр понял, что хихикает от нелепости сцены, и попытался взять себя в руки. Убийство не являлось поводом для веселья.

На бархатном ковре у его ног лежал мёртвый дворцовый гвардеец. Окружавшая тело лужа крови уничтожила большую часть вплетённой в ткань эмблемы дома.

– Его следует заменить, – произнёс лорд, указав на ковёр. Четверо помощников, которые всегда толпились вокруг него, словно мотыльки вокруг пламени, быстро сделали краткие записи в четырёх разных блокнотах. – И полагаю, что нам придётся нанять несколько гвардейцев.

Ещё один маленький смешок сорвался с его губ.

Половина тела второго гвардейца лежала на кровати из красного дерева с балдахином, которая стояла напротив через комнату. Он был перерублен пополам, возможно, когда бросился на нападавшего. Кровь ещё капала с шёлковых простыней на пол, где лежала вторая половина и ноги гвардейца. Хельмавр понял, что, скорее всего, кровь пропитала шёлковые простыни и перину. Вся кровать пришла в негодность.

– Какие расходы, – пробормотал он.

Подробности. Вот что говорили ему врачи. Концентрироваться на небольших подробностях. Он должен постоянно тренировать разум, чтобы уметь сфокусироваться.

– Уничтожить кровать, – приказал он помощнику. – Или ещё лучше почистите её и отправьте лорду Таю в подарок на день рождения.

Помощники яростно записывали. Не важно был сейчас у лорда Тая день рождения или нет. Никто из помощников Хельмавра никогда не противоречил своему господину.

Хельмавру не давала покоя какая-то ужасная подробность. Он чувствовал, что близиться какая-то важная встреча или что-то подобное с его обязательным участием. Дело было в том, что он редко помнил, где должен находиться в течение дня или, если на то пошло, что произошло на последней встрече. Помощники держали его в курсе подробностей, о которых он часто забывал, но обязанностью королевского камергера было отслеживать его ежедневный маршрут и проверять, чтобы Хельмавр не пропустил ни одной важной встречи.

Но сегодня это было невозможно, что делало происходящее ещё невыносимее. Третье и последнее тело в комнате принадлежало Стиву Харперу, королевскому камергеру Геронтия Хельмавра и его самому верному слуге. Битва за жизнь камергера, видимо, была ужасной. Его буквально изрубили до смерти. Отрубленные руки и ноги лежали под странными углами возле тела, образуя на полу грубую букву “W”. Хельмавр не знал, означало ли это что-либо, но в любом случае велел помощникам обратить на это внимание.

И всё же больше всего Хельмавра расстраивала голова камергера. Макушка была отпилена и большая часть её содержимого разлилась по полированному дереву. Правда, в отличие от двух гвардейцев вокруг расчленённого камергера было очень мало крови. Конечно, ведь в нём было больше механизмов, чем плоти. Стив находился рядом с Хельмавром с самого начала и никакие расходы не считались чрезмерными для продления жизни доверенного советника. Но на этот раз не было никакой возможности спасти Стива. Его заблудший сын позаботился об этом. Повреждения оказались слишком серьёзными даже для врачей и аугметистов лорда Хельмавра.

Прервав размышления, Хельмавр заметил, что гвардейцы, которые обыскивали комнату, закончили поиски. Они нерешительно подошли к своему господину и ожидали дальнейших приказов.

– Что? – спросил Хельмавр, подняв взгляд.

Гвардейцы переглядывались и тянули время. Наконец заговорил сержант:

– Мы не нашли его, милорд, – сказал он.

– Не нашли что? – спросил Хельмавр.

Смущённый сержант показал на камергера:

– Королевский камергер… хм… он… его…

– Ах да, его! – воскликнул Хельмавр, когда один из помощников наклонился и зашептал ему на ухо. – Нет, я и не ожидал, что вы найдёте. Впрочем, не стоит забывать о подробностях. Не стоит упускать их из вида. Уверен, маленький ублюдок забрал его с собой.

Он поднялся и направился через бывшие покои своего сына, отшвырнув по пути к двери пинком ноги Стива.

– Уберите этот беспорядок! – не оглядываясь, крикнул он. – Уверен, что есть важные вопросы, требующие моего внимания.

Да, жестокая смерть снова пришла во дворец лорда Хельмавра. И снова казалось, что его одержимый убийствами сын Арманд сбежал, оставив позади кучу тел. Но на этот раз заблудший мальчишка и в самом деле зашёл слишком далеко. Сын обокрал отца и это Хельмавр простить не мог. Он шагал по коридору. Помощники спешили за ним, стараясь не отстать и лихорадочно записывая имена советников, которые немедленно должны были предстать перед его светлостью.

– Кэл! Не стреляй в него! – завопил Скаббс.

Джерико посмотрел через край переходного мостика и увидел, что его приятель поднимается по служебной лестнице. Многочисленные струпья на лице маленького полукровки отбрасывали странные тени, напоминая боевую раскраску.

– Почему не стрелять? – переспросил он. – Посмотри, что он сделал с моей рубашкой!

Кэл потянул рукав, чтобы показать Скаббсу дыру, но так только ещё сильнее разорвал ткань. Ему не следовало снимать кожаное пальто, но оно мешало подниматься по лестнице.

– Это была моя лучшая рубашка, – фыркнул Кэл. Худой и лысеющий человек, придавленный его коленом, корчился и пытался что-то сказать, возможно, собираясь извиниться, но мог только пищать.

– Чёрт, это моя единственная рубашка! – добавил охотник за головами. Он переместил вес, надавив ещё сильнее на грудь пленника.

– Так что теперь я просто сделаю дыру в твоей единственной голове. – Джерико смахнул две светлые косички с глаз и прижал дуло лазерного пистолета ко лбу невзрачного человечка. Он щёлкнул предохранителем и начал давить на спусковой крючок.

Скаббс врезался в Джерико, и оружие выстрелило, прожигая отверстие в металлическом выступе и заодно прихватив кусочек уха пленника. Скаббс и Джерико покатились к краю мостка, крича и вцепившись друг в друга.

– Не стреляй!

– Какого чёрта ты делаешь?

– Он нам нужен!

– Отвали от меня!

Джерико почувствовал спиной край мостика и понял, что не успеет вовремя остановиться.

– Дерьмо! – завопил он, когда они перекатились за край. Он бросил оружие и схватился за выступ свободной рукой. – Держись!

Они начали падать и пальцы Кэла лихорадочно пытались найти, за что схватиться. Рука ударилась о трубу под переходным мостиком, и он сжал ладонь вокруг неё, пока лазерный пистолет гремел и лязгал по трубам и кабелям до пола купола в двадцати метрах внизу. Плечо Джерико затрещало, когда его тело закачалось под мостиком. Когда парочка внезапно остановилась, обхвативший руками грудь Джерико Скаббс соскользнул до пояса, оставив после себя несколько полос омертвевшей кожи. Он схватился пальцами за пояс Кэла. Кэл услышал, как над ними пленник начал спускаться по лестнице.

– Из-за тебя он ушёл! – завопил Кэл. Он отчаянно пытался схватиться свободной рукой за трубу.

– Из-за меня он ушёл? – переспросил Скаббс. – Ты собирался пристрелить его.

– Я просто собирался его напугать. – Кэл раскачался и схватился за трубу.

– Ты выстрелил в него.

– Только из-за того, что ты врезался в меня. – Брюки Кэла соскользнули с талии, и Скаббс вцепился в напарника уже и ногтями.

– Осторожнее! – завопил Кэл. Он схватил Скаббса за запястье, когда брюки упали ниже коленей.

– Возможно, вам двоим стоит закончить спор? – спросил знакомый женский голос с мостика. – И, возможно, вам стоит одеться?

Джерико посмотрел в карие глаза Иоланды, окружённые покрывавшими лоб и опускавшимися на щеки татуировками банды Диких Кошек.

– Это он виноват, – пробормотал он. Секунду спустя Скаббс начал подниматься по верёвке, используя тело Кэла, как опору для ног. Джерико быстро последовал за ним. Он перекатился на мостик и одновременно натянул своенравные брюки. Встав на ноги, он увидел непоседливого пленника, связанного и лежавшего на решётчатом полу мостика. Из измельчённого уха медленно сочилась кровь. Расцветавший на виске мерзкого вида синяк едва покрывали тонкие пряди волос. Джерико улыбнулся Иоланде:

– Хорошая работа.

– В следующий раз тебе, возможно, стоит связать информатора, перед тем как вы двое решите обсудить тактику допроса, – сказала Иоланда.

Улыбка Джерико исчезла. Прежде чем Иоланда успела отреагировать, Кэл выхватил лазерный пистолет из её кобуры и затем снова улыбнулся.

– Не возражаешь, если я одолжу это? – спросил он, затем опустился на колени рядом с пленником и снял оружие с предохранителя.

– Теперь перейдём к делу, ты, возможно, слышал, как я сказал, что не собираюсь убивать тебя, – продолжил он, размахивая оружием перед лицом дрожащего осведомителя. – Но это не означает, что я не стану в тебя стрелять.

Джерико схватил связанного человека за запястья и направил пистолет на его пальцы:

– Тебе лучше разжать кулаки и вытянуть пальцы… если не хочешь, чтобы я отстрелил их все сразу.

– Дайте моим войскам сутки, сэр, и этот убийца и сукин сын будет стоять перед вами в кандалах, – произнёс капитан Катерин. Его круглое мясистое лицо ещё сильнее раскраснелось, пока он говорил. Капельки пота, покрывавшие лысину, стекали на густые чёрные брови.

– Сукой в этом раскладе являюсь я, капитан? – спросил Геронтий Хельмавр. Лорд Шпиля удобно устроился за огромным дубовым столом в кожаном кресле с высокой спинкой. В этом помещении не было окон, и единственный свет исходил из рядов ламп на столе Хельмавра, расположенных так, чтобы держать его в тени и ярко сияя на подчинённых. Личный кабинет был спрятан в самом центре королевского дворца и полностью защищён ото всех видов подслушивающих устройств. Давно забытая технология приглушения звука не позволяла услышать сказанное, если вы не стояли в пределах десяти футов от говорившего.

Срочное совещание с участием самых высокопоставленных советников Хельмавра было посвящено поиску решения ситуации с Армандом. Шесть человек стояли полукругом перед Хельмавром в его личном кабинете: Катерин, капитан королевской гвардии; Вин Колори, хранитель казны; Мортен Кроаг, главный помощник Хельмавра в юридических делах; Малх Пронг, канцлер Шпиля; Хермод Каудерер, глава службы безопасности и интриг; и классовый чиновник по политическим вопросам, какой-то сотрудник среднего звена по имени Авдий Клейн.

Встреча шла не слишком хорошо. Помощникам Хельмавра, которые стояли позади него и делали заметки, постоянно приходилось напоминать лорду, кем были эти советники и почему они собрались. Обычно подобными встречами управлял королевский камергер, но он больше не мог исполнять эти обязанности. В результате возникшего хаоса Хельмавр стал ещё рассеяннее, чем обычно.

– Мы говорим о моём сыне… как вы сказали вас зовут?

Военный посмотрел на остальных советников, прежде чем ответил:

– Катерин, милорд, капитан Катерин.

– Арманд – всё ещё мой сын, Катерин, – произнёс Хельмавр. – Временами он может становиться несколько раздражающим, но вам лучше говорить о нём с большим пиететом.

– Извините, милорд, – ответил Катерин, слегка поклонившись. – Я слишком увлёкся.

Капитан королевской гвардии приложил ко лбу носовой платок, который именно для этого постоянно держал под рукой. Под внимательным взглядом Хельмавра пот стал течь ещё быстрее, и от него заблестела даже всклоченная борода Катерина. Он поправил униформу и продолжил:

– Ах, я хотел сказать, сэр, что мои люди готовы разорвать нижний улей в поисках вашего… заблудшего сына.

– Полагаю, что, пожалуй, стоит использовать более тонкий подход, – сказал Хермод Каудерер и добавил. – Каудерер, милорд. Ваш мастер интриги.

Каудерер был на добрую голову выше любого в зале и возвышался над остальными советниками, но вовсе не необычный рост отталкивал людей. Его узкое лицо, пронзительные глаза и острые черты напоминали голову ястреба, который собирался спикировать с неба и вырвать ваши глаза.

– У меня агенты по всему городу-улью и расследование идёт полным ходом. Уверен, что мы сможем в течение часа быстро и тихо уладить это дело.

– Ха! – усмехнулся Катерин. – Ваши агенты никогда не справятся с этим су… могучим сыном нашего господина. В бою они не продержатся против него и минуты.

– Вы говорите так, словно он ещё будет стоять, когда мои агенты доберутся до него, – сказал Каудерер. Он наклонил голову и слегка выгнул брови, пока смотрел на Катерина. – Если ваши люди ворвутся в улей, это приведёт к кровавой бане, в сравнение с которой проступок Арманда будет напоминать послеобеденное чаепитие. Осторожность – мудрый выбор в таких обстоятельствах.

– Он убил моих людей, Каудерер! – взорвался капитан. – Я поклялся им найти убийцу и привлечь его к ответственности.

Он повернулся к лорду Хельмавру и продолжил:

– Я могу провести небольшую группу в Подулье, сир. Простая миссия “найти и вернуть”. Минимальный сопутствующий ущерб.

– Я могу обещать полное отсутствие сопутствующего ущерба, – заметил Каудерер. – И никаких свидетелей.

Его губы вытянулись в тонкую улыбку или возможно даже насмешку. Каудерер всегда выглядел так, словно усмехался над кем-то.

Остальные советники тоже улыбались. Колори даже поддержал кивком последнее высказывание. Капитан Катерин почувствовал, как его влияние в этом деле опасно уменьшилось. Он осмотрелся в поиске поддержки. Колори, Кроаг и Пронг опустили взгляды, рассматривая какую-то пылинку на ботинках. Они редко открыто занимали чью-то сторону в спорах между Катерином и Каудерером. Они оба обладали значительной властью и влиянием по всему Шпилю, и это влияние становилось сильнее с уменьшением умственных способностей Хельмавра, что, несомненно, происходило и прямо сейчас с его разумом, ослабленным недавними событиями и тем фактом, что его самого доверенного советника изрубили на куски. Тяжёлый взгляд капитана упал на Авдия Клейна, младшего чиновника по политическим вопросам:

– Вы согласны со мной, не так ли, Клейн?

Клейн присутствовал на встрече только благодаря тому, что его начальником как раз и являлся недавно расчленённый Стив Харпер. Это был невысокий скромный человек с коротко подстриженными волосами и мягким, рыхлым лицом с очками в проволочной оправе. Он был примерно в половину ширины Катерина и в половину высоты Каудерера. Клейн впервые стал центром внимания представительного собрания, но если Катерин думал, что лишившегося поддержки камергера человечка будет легко запугать, то он явно недооценил Авдия Клейна.

– Со строго политической точки зрения, – произнёс Клейн, подняв очки на нос и смотря то на Катерина, то на Каудерера. – Я считаю оба плана несовершенными в одном важном отношении. Другие дома…

Оба упрямых советника перебили его и набросились на новичка, а затем быстро снова переключились друг на друга.

– Мы должны показать силу в этом деле!

– Моих агентов никогда не обнаружат.

– Другие дома должны увидеть нашу твёрдость.

– С агентами других домов можно разобраться.

– Ваши агенты никогда не приблизятся к нему.

– Ваши люди позволили ему сбежать.

– Ваши агенты не могут найти даже свои задницы с палкой и зеркалом.

– Что будут делать ваши люди, истекать кровью?

Внезапный грохот об стол прервал спор. Все советники повернулись к своему лорду. Разбитые остатки хрустального графина лежали на столе в луже жидкости. Хельмавр встал, лицо повелителя Некромунды казалось безразличным, и всё же почти насмешливая ухмылка протянулась по его губам. Он всё ещё сжимал разбитую стеклянную ручку. Никто не говорил. Никто не двигался. Спустя секунду Хельмавр уронил ручку на стол и сел в кресло.

– Джентльмены, – произнёс он. – Полагаю, что этот человек может сказать что-то дельное, поэтому я хотел бы выслушать его.

Все посмотрели на Авдия Клейна, который вытер стёклышки очков, а затем продолжил.

– Авдий Клейн, милорд, – начал он. – Я занимаю должность классового чиновника по политическим вопросам после преждевременной… случайной смерти королевского камергера.

– Что вы хотели сказать, господин Клейн?

– Настоящая проблема состоит не в задержании вашего заблудшего сына, – ответил Клейн. – Важнее вернуть предмет, который он… хм… забрал у моего предшественника. Мы должны получить предмет, который украл ваш сын, вы согласны, сэр? Клейн посмотрел на Хельмавра, ожидая ответа, прежде чем продолжить. Катерин высоко оценил подобную тактику и пожалел, что сам не додумался до неё. Безмозглым Хельмавром было легко управлять, если знаешь, за какие именно ниточки дёргать.

Хельмавр ответил немедленно.

– Да, мы должны вернуть то, что мой сын украл у меня, не важно какой ценой, – сказал он. – Вы же позаботитесь об этом, Клейн? Я чувствую, что должен вздремнуть.

После этого Хельмавр откинулся в кожаном кресле и закрыл глаза. Секунду спустя над столом разнёсся тихий храп.

Катерин вытер лоб, по очереди смотря то на Клейна, то на Каудерера.

– Вы слышали нашего лорда, – произнёс он. – Мы должны вернуть предмет любой ценой.

Клейн подошёл к капитану и встал прямо перед ним.

– Проблема прямого штурма не в жертвах, которые вы нанесёте обитателям улья, – сказал он, – хотя уверен, что господину Колори не понравится оплачивать ваши небольшие приключения в Подулье. Проблема состоит в том, что как только вы пройдёте Спиральные врата, каждый благородный дом станет следить за каждым вашим шагом. Это слишком заметно и дело нужно уладить изящно.

– Точно, – вступил в разговор Каудерер. – Мои агенты – воплощение такта. Никто даже не узнает, что они были там.

Клейн повернулся и подошёл к мастеру интриги. Каудерер смотрел сверху на макушку маленького человека. Клейн запрыгнул на стол Хельмавра, чтобы посмотреть Каудереру прямо в глаза. Катерин начал понимать, что человечек перед ним далеко не простой начинающий бюрократ и это могло представлять опасность.

Клейн посмотрел в ответ на Каудерера.

– Как только один из ваших агентов задаст хотя бы один вопрос об Арманде, – произнёс он, – шпионы всех благородных домов отчитаются перед руководством, и начнётся гонка за то, кто доберётся до него первым. Вы готовы поставить свою жизнь, что ваши шпионы лучше, чем у остальных.

Каудерер промолчал.

– Думаю, нет, – продолжил Клейн. Он спрыгнул со стола и поправил очки, которые почти сползли с носа, пока он спускался. – Именно за это мы и боремся здесь, джентльмены. У сына Хельмавра есть доступ к информации, способной уничтожить наш дом – другими словами уничтожить нас всех.

Катерин понял, что проиграл этот бой. Пришло время объединиться.

– Если мы не можем отправить моих гвардейцев или агентов Каудерера, тогда что вы предлагаете? – спросил он.

– Третья сторона, – ответил Клейн. – Кто-то не связанный официально с домом Хельмавр, кто не вызовет подозрений у других домов. – Он снова поправил очки и улыбнулся. – Мы ищем преступника на самом дне улья. Я предлагаю нанять специалиста в этом деле. Я предлагаю нанять охотника за головами.

– Смешно, – сказал Каудерер, явно неспособный согласиться с Катерином хоть в чём-то, не важно насколько разумным это могло оказаться. – Вы не можете доверять подобным подонкам. Они немногим лучше бандитов или бунтовщиков. Они пустятся наутёк при первом же намёке на опасность или ещё хуже – возьмут наши деньги, а затем всё равно продадут нас другим домам. Мы ничего этим не выиграем – на самом деле станет только ещё хуже. Мои агенты окажутся на шаг позади дома, который купит информацию.

Клейн только усмехнулся. Он с самого начала мог ответить на подобные возражения и, как истинный политик, подтолкнул остальных обсуждать этот вопрос только ради того, чтобы произвести ещё большее впечатление, когда придёт время продемонстрировать свою мудрость.

– Видите ли, – начал он, – думаю, что есть охотник за головами, которому мы можем доверять.

Он улыбался широкой улыбкой ребёнка, у которого есть ответ на задаваемый всеми взрослыми вопрос.

– У этого охотника за головами и лорда Хельмавра особые отношения. – С усмешкой завершил Клейн.

– И разве это не удобнее, чем карабкаться по воздуховодам? – спросил Кэл.

Джерико, Скаббс, Иоланда и Деринди, незадачливый маленький осведомитель, из-за которого Кэл едва не лишился брюк, сидели за большим круглым столом посреди “Выгребной ямы”, любимого бара Кэла в Подулье. У него было всё очарование кишащей крысами и украшенной мусором арены для рабов, вот только крысы были гораздо больше и носили оружие.

Верёвки с рук и ног Деринди сняли, и охотники за головами широко улыбались. Для любопытных глаз картина выглядела ничем иным, как наслаждавшихся выпивкой группой друзей.

– Я – покойник, – простонал Деринди. Он уставился на бутылку “Дикого змея” – вонючую коричневую жидкость в грязной коричневой бутылке. И всё же она была дороже, чем “Второй сорт”, поэтому дела могли идти ещё хуже. Нет. Скорее всего, не могли. Даже змея на дне бутылки смотрела на него. Пот спутал немногие оставшиеся над ушами волосы Деринди, а ладони стали такими скользкими, что когда он, наконец, взял бутылку, она едва не выскользнула из пальцев.

– Прекрати, – произнесла Иоланда. Она глупо хихикнула и отбросила назад светлые пряди волос, которые упали на щёки. Но Деринди видел, что всё это было спектаклем – Иоланда не хихикала. Нет, если ей не было что-то нужно.

Спектаклем для зрителей, которые расположились у барной стойки и за соседними столами. Он заметил ледяные нотки в её словах.

– Я помешала Кэлу отстрелить тебе пальцы, не так ли? Все мы здесь – друзья. – Голос Иоланды внезапно стал громче на последних словах, явно для окружающих бандитов и наёмников.

– Тебе следовало позволить ему убить меня, – проворчал Деринди. Он вытер руки о грубую ткань одежды, прежде чем снова попытался взять бутылку. Возможно, вонючая жидкость прикончит его. – По сравнению с тем, что меня ждёт, если я заговорю – истечь кровью и умереть всё равно, что мирно скончаться в постели.

Деринди захотелось сбежать. Он посмотрел на дверь в нескольких метрах от барной стойки и подумал о том, чтобы броситься к ней и затеряться в нижнем улье, где ни Джерико, ни Свенд со своими бандитами не смогут его найти. Джерико же не станет стрелять ему в спину, если он побежит? Он нужен им, и даже в Подулье не одобряли убийств, особенно при многочисленных свидетелях. Деринди посмотрел на охотника за головами. Тот сжал зубы и через силу улыбался, изучая дыру в рубашке. Очевидно, Джерико всё ещё пребывал в бешенстве от того, что она порвалась. Плюс брюки. Кэл явно был человеком, который любил одежду, а Деринди умудрился сделать дыру, куда пролезет внушительный кулак, чёрт бы его побрал. Деринди решил, что не стоило убегать.

– О, это не важно, будешь ты говорить или нет, – произнёс Джерико с очередной притворной улыбкой. – Все в любом случае будут думать, что ты всё растрепал.

Он полез в карман и Деринди вздрогнул, разбрызгав пот с подбородка на плечо. Но когда рука Джерико показалась вновь, она была полна жетонов и бон. Он взял одну из бон с ладони и поднял, чтобы рассмотреть.

Деринди видел, как бандиты в баре пожирали взглядами керамитовый осколок, пока Джерико притворялся, что проверяет, не фальшивый ли он. Затем охотник за головами эффектно хлопнул боной об стол и произнёс излишне громким голосом:

– Это предоплата, Деринди! Ты получишь остальное, когда мы получим награду за Свенда. Спасибо!

Кэл бросил керамитовую бону по столу к Деринди, который непроизвольно поймал её, прежде чем та врезалась в живот. Скаббс потянулся и пожал руки Деринди, он так широко улыбнулся, что с его щёк посыпался целый водопад дряблой кожи.

– Да, спасибо, Деринди. Ты сделал мудрый выбор, – громко сказал он. Гораздо громче, чем это на самом деле требовалось.

Затем уже тише Скаббс добавил:

– Ты прав, Деринди. Ничего не говори нам. Теперь нам остаётся только расслабиться и ждать, когда Свенд явится, чтобы прикончить тебя, а затем схватить его, пока он будет рыться в твоих карманах в поисках боны.

Деринди отстранился от паршивого охотника за головами и сразу заметил, что кусочек керамита исчез из его руки. Теперь улыбка Скаббса выглядела искреннее.

Иоланда наклонилась вперёд к Деринди:

– Или ты можешь прямо сейчас сказать нам, где найти Свенда, и, возможно, мы доберёмся до него раньше, чем он доберётся до тебя.

– Возможно, – произнёс Джерико. Он снова осматривал дыру в рубашке. – Возможно.

Капитан Катерин решил немного отдохнуть от кучи бумаг на столе и потёр уставшие глаза двумя толстыми пальцами. Он ненавидел эту часть работы. Бланки заявок на оружие, графики дежурств гвардейцев, донесения о нарушении дисциплины, представления на повышения, рапорты на отпуск – всё это лежало на его столе. Для большинства требовалась всего лишь подпись, но он должен был прочитать каждую бумажку, чтобы убедиться, что подчинённые делают работу правильно и что ещё важнее – не пытаются его обмануть. Последние три капитана королевской гвардии лишились своих постов вследствие “грубого несоответствия занимаемой должности”, что являлось лишь необычным способом сказать, что их подвели подчинённые. С Альмаром Катерином этого не должно произойти.

Размытые очертания кабинета снова стали чёткими, когда он убрал пальцы от глаз, и Катерин едва не упал со стула.

– Как, чёрт возьми, вы попали сюда? – взревел он, впившись взглядом в хищное лицо Хермода Каудерера. Он вскочил на ноги, вытащил лазерный пистолет из кобуры на бедре и прицелился в главу шпионов. – Объяснитесь, Каудерер. Как вы прокрались в мой личный кабинет?

Каудерер остался спокойным перед лицом гнева капитана. Он смахнул какую-то невидимую пушинку с одежды и выгнул бровь.

– Вы не заперли дверь, Катерин, – произнёс он. – И я никогда не крадусь. Однако я хожу бесшумно в отличие от ваших солдат, которые объявляют о своём присутствии целому кварталу.

Катерин решил не поддаваться на уловку. Вместо этого он бросил пистолет на кипу бумаг и сел в кресло.

– Что вам нужно, Каудерер? – спросил он. – У меня много работы, которая требует внимания, поэтому давайте пропустим наши обычные пикировки.

– С удовольствием, – сказал Каудерер. Перед столом Катерина стояли стулья, но мастер интриги не сидел в присутствии других. Он любил смотреть на людей сверху вниз и всегда оставаться над ними, в прямом и в переносном смысле. И всё же прежде чем продолжить, он достал из кармана кителя небольшое устройство, щёлкнул выключателем и поставил на стол.

– Для защиты от любопытных ушей, – произнёс он. – А теперь перейдём к делу, как вы и просили. Арманд Хельмавр должен умереть, и не думаю, что кто-то из нас верит, что незаконнорождённый охотник за головами со стороны подойдёт для этой работы.

Катерин отодвинул кипу бумаг и подался вперёд, внезапно заинтересовавшись словами соперника.

– Что вы предлагаете? – спросил он. – Этот хорёк Клейн, скорее всего, прав относительно использования ресурсов дома. Наши люди привлекут слишком много внимания.

– Это не означает, что мы не можем поручить другим работу, которую мы оба знаем нужно сделать.

– И на этот раз сделать правильно, – добавил Катерин. Он крутанул лазерный пистолет на столе, представляя, как Арманда убивают множеством ужасных способов. – Сделана полностью и окончательно.

– Вы знаете, о чём я говорю, не так ли? – спросил Каудерер.

Катерин кивнул, и на его лице появилась ухмылка:

– Шпилевики.

– Да, для начала.

Данго Бэйн, лязгая ботинками с металлическими носами о сетчатый пол, подошёл к барной стойке “Дыры Хагена”, и хлопнул об неё кредитным жетоном.

– Хаген! – позвал он. – “Змея” мне.

Нынешний Хаген, полный мужчина с длинной бородой и ещё более длинными свалявшимися волосами, подошёл бочком с дальней стороны бара. Вытерев толстые руки о коричневатый передник, который, возможно, когда-то был белым, он взял бутылку “Дикого змея” с полки и открыл последними оставшимися зубами. Он резко поставил бутылку перед охотником за головами, заставив жетон подпрыгнуть и разлив пену горького напитка по барной стойке.

Хаген не носил рубашки под передником, и когда он двигался, его обрюзгшая грудь и внушительный живот выступали по краям. Посетители никогда не спрашивали и не пытались проверить, носил ли он штаны. Хаген склонился над стойкой, чтобы забрать жетон, попутно обмакнув бороду и волосы в разлитую выпивку.

Данго снял шлем, посмотрел в зеркало на стене бара и провёл рукой по густым волосам. Волосы всё ещё сохраняли форму шлема, а протянувшийся через подбородок от уха до уха шрам казался краснее, чем обычно. Он почесал щетину вокруг шрама, отхлебнул вонючей жидкости из бутылки и осмотрелся. В задней комнате уже полным ходом шла игра, но других посетителей в “Дыре” утром было мало.

– Видел Бестера? – спросил он.

– Не видел с прошлой ночи, – ответил Хаген. – Я думал, что он ушёл с вами.

– Чёрта с два, он удрал от нас, – сказал Данго. – Растворился, словно дым с тремя сотнями кредитов в кармане и так и не вернулся.

Он допил бутылку и выплюнул змею на пол. Она шлёпнулась на решётку, но не добралась до труб. Хаген поставил вторую открытую бутылку перед охотником за головами, прежде чем кредитный жетон даже коснулся стойки.

– Верно, – сказал Хаген. – Он и мне не заплатил за “Змея”. Хаген откинул волосы за плечо, и они с влажным звуком ударились о зеркало. – Когда я увижу эту крысу…

Он так и не успел сказать, что именно собирался сделать, потому что в этот момент в “Дыру” вошёл Джек Скрид, неся на плече тело. Джек был крепким здоровяком добрых два метра в высоту и почти вдвое шире в плечах, чем в талии. Казалось, что на его рельефных чёрных бицепсах постоянно блестел пот.

– У нас проблема, – произнёс Скрид.

– Конечно проблема, Джек, – сказал Хаген. – Ты же знаешь, что лучше не приносить сюда добычу. Это антисанитарно.

– Это не моя добыча, – ответил Джек, бросив труп на пол. Тело со странным звуком ударилось о металлическую решётку, словно набитый палками мешок. Рот был широко открыт, а глаза выпирали, как если бы душа несчастного кричала после смерти. Кожа на руках и лице потрескалась и покрылась морщинами, и натянулась так, что проступали очертания костей. Он выглядел так, словно умер и был похоронен уже несколько месяцев. Но Данго обратил внимание на выцветший боевой костюм и сразу понял, что такого не могло быть.

Джек подтвердил его подозрение.

– Это – Бестер, – сказал он. – Ну или был им вчера.

Для подтверждения своих слов Скрид бросил на труп перекрученные остатки дробовика Арина Бестера. Данго увидел на стволе насечки.

– Тридцать шесть, – быстро подсчитал он. – Семь по пять и одна дополнительная – это точно оружие Бестера. Он как раз на прошлой неделе взял тридцать шестого. Поставил всем по порции “Змея”. Что, во имя Шпиля, с ним случилось?

– Не могу сказать, – пробормотал Скрид, перешагнув через тело. Он подошёл к Данго, вытащил из кармана огромную горсть кредитных жетонов, смешанных с несколькими керамитовыми бонами, и положил на барную стойку. – Выигрыш оставался при нём, а оружие зачехлено, кроме дробовика и цепного меча, который всё ещё работал, когда мы нашли его в обычной ночлежке Бестера через улицу. Тело мы нашли… в другом месте.

– Ха, значит это не ограбление? – спросил Данго. Скрид покачал головой.

– И кто мог такое с ним сделать? – спросил Хаген, указывая на высушенный труп их бывшего друга. – Он выглядит, ну не знаю, мертвее что ли, чем большинство виденных мною тел.

Джек взял жетон из кучи и бросил Хагену, который подал ему бутылку “Дикого змея”. Скрид сделал длинный глоток, прежде чем ответить.

– Бедди считает, что это вампир, – сказал он после долгой отрыжки. – Думаю, она начиталась слишком много макулатуры, но насколько мы можем судить, из его тела выкачали всю кровь, ну и ещё на шее есть несколько ран, похожих на проколы.

Он откинул назад голову и поднял бутылку, позволив выпивке течь в рот. Затем поймал змею зубами, когда она вывалилась из горлышка, перекусил посередине и проглотил.

– Бедди прямо сейчас охотится на вампиров. – Он снял половину змеи с губ и бросил на пол. – Говорит, что лучше делать это при свете дня. Я сказал ей, что это не важно, когда ты не можешь увидеть солнце, но вы знаете Бедди.

Данго не хотел задавать следующий вопрос, поэтому глотнул из второй бутылки, чтобы успокоить нервы. Он едва не подавился, слишком поздно поняв, что змея скатилась в горло. Он ненавидел чёртову змею.

– Где вы нашли тело? – сумел выдавить он после приступа кашля, который так и не выгнал скользкую тварь.

– Здесь начинается самая чертовщина, – ответил Скрид. – Его запихнули в коллекторные трубы – не те, что протянулись из “Дыры” в мастерскую – в магистральные линии под потолком купола.

У Хагена отвисла челюсть.

– Ты о тех трубах, которые никто никогда не чистил, потому что они слишком высоко?

Скрид кивнул:

– Верно. Мы никогда не нашли бы тело, если бы не куча медной проволоки на крыше. Бедди посмотрела вверх и заметила торчащие ноги. Я выстрелил шнуром в ботинок и стащил тело вниз.

– Повезло, что он был в боевом костюме, иначе его тело рассыпалось бы при падении, – сказал Хаген.

– Ага, повезло, – сказал Данго. Он взял жетон из выигрыша Бестера и бросил бармену. – Думаешь, он мне подойдёт?

Немо сидел в тёмном помещении и планировал предстоящий день. Самый пользующийся дурной славой криминальный босс Подулья (как Немо нравилось о себе думать) любил темноту и часто затенял окружавшие его видеоэкраны. Большую часть жизни он прожил в темноте в сумеречном мире под городом-ульем. Город был слабо освещён в сравнение с блеском Шпиля, но обладал достаточными энергетическими мощностями для такой роскоши, как свет и тепло. В Подулье же драгоценной энергии не хватало почти ни на что.

Для криминального авторитета выбор был прост. Жизнь в нижнем улье представляла собой неизвестность, нельзя было полагаться на инструменты, которые могли подвести, потеряться или быть украденными в самый нужный момент. Вместо этого он учился видеть, жить и процветать в темноте. Немо жил на чистом инстинкте, ощущая опасность до её появления, “видя” очертания в темноте вокруг себя и полагаясь на рефлексы, отточенные на ремне опыта до неестественной остроты силового меча.

Слабое шипение сверху предупредило криминального авторитета о поступившем сообщении. Одной из последних технологических роскошей, которую Немо установил в подземной операционной базе, стала труба пневматической почты. Принцип действия был простым: он просто подключил её к уже существующей системе, совмещённой с коллекторными трубами. И всё же логистика сохранения её в тайне была монументальной. После каждого поступившего в его сеть сообщения конец трубы в городе-улье подключался к новому распределительному узлу. В улье просто было слишком много подобных систем, чтобы власти могли проверить их все, поэтому они едва ли могли отследить трубу до его базы.

Как только он соединялся с сетью труб, хорошо обученная и очень умная крыса пробиралась в узел и начинала искать специальные капсулы, которые использовали партнёры Немо, а затем запихивала их в пневматическую почту. Немо подумывал использовать крысу для поиска входящих и исходящих сообщений важных фигур улья, но, в конечном счёте, решил, что риск слишком высок. Если кто-то когда-нибудь заподозрит, что их сообщения перехватывали или найдёт крысиный помёт в одной из капсул, то ставки в игре резко возрастут.

Очень мало людей обладали доступом к специальным капсулам Немо, и даже им требовался специальный код, чтобы отправить сообщение. Время от времени он менял коды, чтобы только его деловые партнёры могли пользоваться системой. Но труба стоила своих расходов. Самые прибыльные контракты всегда приходили через неё и обычно прямо из Шпиля.

Это конкретное сообщение, как и десятки до него, выпало из трубы в чернильную темноту покоев криминального босса, и Немо подхватил капсулу раньше, чем она ударилась о стол. Кончиками пальцев он набрал на конце капсулы другой код, который не знал никто кроме него. Этот дополнительный уровень безопасности отключал кислотную ловушку, которая уничтожила бы сообщение, прежде чем его успели бы прочитать. За проведённые в Подулье долгие годы не только чувства Немо адаптировались к жизни в темноте, он также развил здоровое чувство паранойи.

Раздался щелчок, капсула открылась и бумажный свёрток упал на стол. Немо включил лампу, чтобы прочитать сообщение – не потому что ему нужен был свет, а потому что лампа являлась частью системы обмена сообщениями. Страница буквально засветилась в жутком и чёрном сиянии, затем показались слова, которые останутся невидимыми под любым другим освещением.

Немо дважды прочитал сообщение, не до конца поверив увиденному в первый раз. Изучив подробности, он выключил лампу, а затем бросил бумагу в другую трубу, которая вела прямо в канализацию Подулья, сточные воды которой обладали настолько разъедающими свойствами, что уничтожали бумагу быстрее, чем мусоросжигатель. Ещё несколько секунд он сидел в темноте, позволяя глазам привыкнуть, пока тени снова не стали чёткими, а затем начал писать тщательно продуманные записки, которые отправит избранным членами своей организации. Эта работа потребует строгой дисциплины и определённой тонкости, которыми обладали только его лучшие агенты. Немо подумал, что, возможно, ему придётся лично заняться этим делом, но риск того стоил. Действительно стоил.