Кадия стоит / Cadia Stands (роман)
 | Перевод в процессе: 4/35 Перевод произведения не окончен. В данный момент переведены 4 части из 35. |
Гильдия Переводчиков Warhammer Кадия стоит / Cadia Stands (роман) | |
|---|---|
 | |
| Автор | Джастин Хилл / Justin D. Hill |
| Переводчик | Летающий Свин |
| Издательство | Black Library |
| Предыдущая книга | Битва на Тайрокских полях / The Battle of Tyrok Fields (рассказ) |
| Следующая книга | Место боли и исцеления / The Place of Pain and Healing (рассказ) |
| Год издания | 2017 |
| Подписаться на обновления | Telegram-канал |
| Обсудить | Telegram-чат |
| Скачать | EPUB, FB2, MOBI |
| Поддержать проект
| |
Кадия, находящаяся в непрерывной осаде изливающихся из Ока Ужаса воинств, стоит бастионом против тирании и смерти. Её твердыни и армии веками сдерживали полчища Хаоса, но их суровая непреклонность имеет свои пределы. Когда Тринадцатый чёрный крестовый поход обрушивается на оборону Кадии, и на помощь критически важной планете прибывают силы со всего Империума, ужасный, проводившийся долгое время ритуал подходит к своему завершению, и хрупкий баланс безжалостной войны смещается… Из тьмы выходит герой, который возглавляет окружённых защитников — лорд-кастелян Урсаркар Крид, — но хватит ли стальной мощи Астра Милитарум и силы Адептус Астартес, чтобы не допустить катастрофы и предотвратить падение Кадии? Покуда Крид жив, надежда ещё есть. Покуда дышит хотя бы один защитник, Кадия стоит… но рано или поздно всему приходит конец.
Пролог
Пограничье сегментума Обскурус
Ей четыре. Самое время учиться.
Отец поднимает её к ночному небу. На других планетах она увидела бы над собой бархатисто-чёрный свод, холодный белый свет десяти тысяч звёзд и чарующе прекрасный серп луны. Но она кадийка, поэтому небо здесь вовсе не тёмное и не усеянное светилами. Нет, в нём горит вихрящаяся, жуткая ссадина Ока Ужаса, что взирает вниз подобно глазу циклопа. И мерцают здесь не звёзды, а адамантиевые плиты низкоорбитальных платформ, отражающие лучи солнца.
Она начинает напрягаться. Иногда глаз фиолетовый, иногда зелёный, а иногда приобретает тёмные оттенки безымянного цвета. Голос отца возвращает её обратно.
— Это — Око Ужаса. Темница нашего врага, — шепчет он. — Мы — замок, что не даёт ему вырваться наружу. Вот почему он ненавидит нас.
— Всех нас? — спрашивает она.
— Всех, — отвечает тот.
Долгое время ребёнок молча смотрит вверх.
— Даже маму?
— Да, — говорит ей отец, — даже маму.
Девочка снова молчит. В горле появляется привкус крови. Она вытирает нос, и её пальцы покрываются багрянцем. Она не может перестать смотреть на Око, хотя от его вида ей становится дурно. Девочка знает, что это испытание, которое ей нужно пройти, и она не собирается сдаваться.
— Он ненавидит меня? — спрашивает она, шмыгая носом.
— Да. Осквернитель ненавидит тебя.
Ещё одна пауза.
— Он хочет отнять наш мир?
Его голос раздаётся прямо возле её уха. Дыхание отца касается её кожи и спутанных кудряшек. Он передаёт ей то, что сам узнал ребёнком.
— Осквернитель хочет сжечь наш мир.
К горлу подкатывает тошнота. Усилием воли она проглатывает желчь и пристально смотрит в темнейшие провалы зрачка, словно пытаясь разглядеть там лицо существа, которому могла бы адресовать свои слова. Поначалу она не видит ничего, но затем — вон там! — в непроницаемо-чёрном клочке пурпурного света замечает шлейф бледных облаков.
— Что ты видишь? — резко произносит отец, но ребёнок не в силах выдавить из себя ни слова. Его хватка становится крепче. — Говори, дитя. Верь! Император защищает!
Из ноздрей закапала кровь, и вместе с шоком к ней возвращается дыхание.
— Лицо! — восклицает девочка, её голос начинает ломаться от страха. Она извивается, желая, чтобы это прекратилось, но отец крепко сжимает её руки, и держит ребёнка ещё какое-то время.
— Это Осквернитель! — говорит он ей и поднимает выше. — Что ты хочешь сказать ему, тому, кто ненавидит нас всех и хочет сжечь наш мир?
Кровь из носа течёт всё сильнее, но девочка не отводит глаз. Она не сдастся.
— Никогда, — произносит она.
— Я тебя не слышу.
— Никогда! — уже громче повторяет девочка.
— Скажи ему!
— Никогда! — кричит в ночное небо ребёнок. — Никогда!
Отец опускает дочь на землю и прижимает к нагруднику.
— Отлично, дитя, — с облегчением говорит он. Подвергать ребёнка подобному испытанию очень непросто. Девочка возвращается в жилой блок, и он провожает её взглядом.
Он кадиец и отец. Свой долг он исполнил.
Для неё же настоящая проверка ещё впереди.
Часть первая
Призыв
Глава первая
Орбита Кадии
Планета внизу наполовину купалась в свете, и наполовину тонула во мгле.
Майор Исайя Бендикт не мог сказать, наступал ли сейчас новый день, или же наоборот, на мир опускалась ночь. Он стоял вместе с магистром войны Рюсом и членами его штаба на наблюдательной площадке «Фиделитас вектор» и вспоминал, как покинул Кадию больше двадцати лет назад.
За эти два десятилетия он сполна навидался сумеречных ледяных миров, безжизненных лун и джунглевых планет с нанобами-кровососами, падавших на тебя с древесных ветвей.
Он увидел худшее, что было в Галактике, и теперь, глядя на Кадию, вспоминал последние моменты, проведённые в родном доме.
Юный белощитник, пока не записавший на свой счёт ни одного убийства.
Отец Бендикта так и не получил возможность покинуть планету. Он оказался тем самым одним из десяти кадийских ударников, которым выпала служба в территориальной гвардии. Его задачей было базироваться на Кадии и быть готовым защитить родину. Однако война не пришла, и такая не отмеченная особыми событиями карьера обесцветила всю его оставшуюся жизнь.
Когда шестнадцатилетний Исайя Бендикт попал в число тех, кому предстояло сражаться за пределами мира, он был горд сыном, но также и завидовал ему. Вечно угрюмому отцу было сложно выражать свои чувства, поэтому он поступил так, как поступали многие отцы до него — принёс бутылку «Аркадийской гордости», которую затем вместе с Бендиктом и распил.
Он хорошо помнил ту ночь. Они сидели за круглым лагерным столом посреди тесной главной комнаты своего жилого блока. Отец отодвинул стулья и поставил между ними бутылку, а на стол — пару стопок.
Натужно выдавив улыбку, он открутил крышечку, смял её в руке и кинул через плечо в угол комнаты. Мама оставила им на столе две тарелки с вареным гроксовым мясом и капустой. Бендикт постарался как можно быстрей набить желудок, пока отец разливал напиток.
— Держи, — сказал он, протянув ему наполненный до краёв стакан.
Они чокнулись и подняли стопки над головами. Отец с сыном выпивали раз за разом, медленно, но верно осушая бутылку. Когда зазвонил колокол, оповещая о сборе, амасека оставалось на самом дне.
— За твоё первое убийство! — пьяно пробормотал отец. Его мать — худая, усталая женщина с серьёзным выражением лица, — присоединилась к ним в последнем тосте.
Из дома они отправились в недолгий путь к сборному пункту, где по рельсовым вагонеткам уже рассаживались другие белощитники, кидая из-под касок кадийской модели напряжённые взгляды. Дальнейшая их дорога вела прямиком на посадочные поля за каср Тайроком.
Бендикт с родителями проталкивались через толпу, разыскивая нужную вагонетку. Мать с отцом сказали ему пару слов на прощание, хотя будь он проклят, если сейчас вспомнил бы их. Ему было всего шестнадцать, и он был так пьян, что едва держался на ногах. Никто не плакал. Среди кадийцев не пристало выражать свою грусть слезами, когда кто-то из них отбывал на войну. Таков был естественный ход жизни: рождение, обучение, призыв, смерть. Белощитник, отправляющийся убивать врагов Империума — разве могло быть на свете нечто более естественное?
Бендикт не раз представлял себе, как уезжает на юг, чтобы больше никогда не увидеть родной дом. Прежде чем забраться в вагонетку, он оглядел себя в последний раз, удостоверяясь, не забыл ли чего.
У него были ботинки, разгрузка, куртка, пояс, боевой нож, лазвинтовка, три батареи к ней, «Имперское руководство» в левом нагрудном кармане, фляга с водой — в правом. Юноша сделал глубокий вдох. Похоже, всё на месте. Он готов к встрече со всем, что бы ни послала против него Галактика.
— Ну так… — протянул Бендикт. Они попрощались друг с другом, после чего мама быстро обняла его и засунула в карман куртки плотный бумажный свёрток.
— Вяленый грокс, — шепнула она.
Она была жёсткой женщиной, выросшей на планете, чьи обитатели умели только воевать, и была не склонной к проявлению эмоций.
— Я хочу поблагодарить вас обоих за то, что вы дали мне жизнь. Обещаю вам, что не посрамлю чести кадийца, — произнёс Бендикт. Эту речь он подготовил уже давно, но спьяну забыл половину слов, и многое оставил недосказанным.
Затем юноша отдал честь, и, обернувшись, забрался в вагонетку. Он выглянул наружу, чтобы помахать родителям, но к тому времени уже стемнело, и они отправились домой. С тех пор Бендикт больше их не видел. На следующие двадцать лет его братьями и сёстрами стали другие гвардейцы, а отцом — сам Император.
Бендикт с трудом припоминал лицо отца, однако не забыл его последних объятий, того, как большие, широкие руки родителя сомкнулись на его спине. Голос матери также остался с ним навсегда, и каким-то образом прошёптанные на ухо слова «Вяленый грокс» стали означать для него «Береги себя», и даже «Мы любим тебя, сынок».
Разглядывая вращающуюся внизу Кадию, магистр войны Рюс опустил руки на отполированный до блеска медный поручень и подался вперёд, так что его дыхание слегка затуманило ледяное стекло футовой толщины.
Он хотел увековечить этот момент подходящим, но притом поэтичным и запоминающимся изречением. Словами, достойными войти в его мемуары, когда — или, вернее, если — он выйдет в отставку. Словно почуяв, что в нём возникла потребность, личный сервитор-писец Рюса — измождённого вида существо со стилусом на месте правой руки и расположенным у пояса сувоем — проковылял вперёд, попутно сбив с ног парочку зазевавшихся подхалимов военачальника.
Писец достался ему вместе с высоким титулом, и Рюс, казалось, хотел донести до потомков каждое сказанное им слово. Однако Девкалионский крестовый поход, которым он руководил, завершился, и теперь до многих начинало доходить, что, возможно, дни Рюса в качестве магистра войны также были сочтены.
Возможно, размышляли они, звезда Рюса заходила за горизонт, и им пришла пора искать кого-то нового, кто подавал большие надежды.
Рюс откашлялся, прочищая горло, а затем его мощный басовый баритон громыхнул на всю комнату:
— Мы вернулись к матери в час её величайшей нужды.
Сказать можно было ещё много всего, и Бендикт подумал, что магистр мог бы придумать речь и получше, но тот решил закончить её эффектной фразой, подобно расчувствовавшемуся имперскому проповеднику.
— Никто не скажет, что мы забыли о своём долге, как и о том, откуда мы родом.
Его реплика сопровождалась скрежетом стилуса по пергаменту, оставлявшего после себя аккуратные строчки, которые складывались в тщательно выверенные колонки текста. Рюс замолчал, словно чтобы сервитор мог за ним поспеть, и Бендикт невольно заглянул ему через плечо, сверяя запись со словами, что всё ещё звенели у него в ушах.
Бендикт отвёл глаза. Магистр войны обернулся, и, решив, будто он не проявляет должного внимания, спросил:
— А что думаете вы, майор Бендикт?
— Она… она выглядит вполне мирной, — запинаясь, отозвался тот.
Рюс снисходительно улыбнулся.
— Да. Кадия позвала, и мы вернулись. Её нужды не были забыты. — Моторчики в бионической руке магистра тихо взвыли, и он похлопал Бендикта по спине. Вне всяких сомнений, жест задумывался им как тёплый и дружеский, однако от тяжёлого прикосновения металлических пальцев майору стало не по себе.
— Когда начнётся высадка? — спросил Рюс у худосочного бледного офицера с гривой седых волос.
Офицер щёлкнул каблуками.
— Губернатор Порелска прислал за вами личную баржу, магистр войны. «Сакраментум» грузят на неё прямо сейчас. Как только его завезут, я дам вам знать, сэр. По мнению капитана судна, на это уйдёт несколько часов.
«Сакраментумом» именовался личный «Левиафан» Рюса — украшенное медными вставками чудо военной инженерии, в своё время возглавившее как минимум два штурма мира-улья Оуэн.
— Хорошо, — произнёс Рюс. — Хорошо.
Он был из тех людей, которые любили заполнять тишину собственным голосом. В этот момент один из адъютантов коснулся рукава магистра. На обзорную палубу прибыли командиры мордианского батальона. Они стояли навытяжку плотной обособленной группой, дожидаясь, пока их не представят.
— Ах! — воскликнул Рюс так, словно короткий разговор с мордианцами сейчас был именно тем, чего он хотел на свете больше всего, и кивнул остальным собравшимся. — Прошу прощения, джентльмены.
Свита Рюса разошлась, пока не остался лишь один человек, продолжавший смотреть на Кадию.
Бендикт заметил его краем глаза. Судя по эполетам, он был генералом первого ранга, но притом он носил полевую одежду, а не парадную форму, и держался обеими руками за латунный поручень так крепко, что у него аж побелели костяшки.
Его ботинки никто не чистил с самой посадки. Полы его шинели покрывали брызги болота, помимо прочего буревшего пятнами ещё и на коленях. А эта деталь была весьма примечательной: генералы нечасто опускались на колени, а в грязь так и подавно.
Любопытство Бендикта взяло верх.
— Простите, сэр, — спросил он. — А вы не генерал Крид?
Мужчина повернулся к нему. Он имел широкие плечи, бычью шею и коротко подстриженные волосы. Взгляд его был тяжёлым и, казалось, проникал в самое нутро. Бендикт покраснел.
— Прошу прощения. Я хотел сказать, вы тот самый генерал Крид?
— Насколько я помню, генералов Кридов есть четыре, — в глазах мужчины вспыхнула лукавая искорка.
— Генерал Урсаркар Крид?
— Да. Я один из тех двух, кого зовут Урсаркаром Кридом. Второй, приятный старичок трёхсот двадцати лет, вышел в отставку и проживает сейчас в тренировочном мире Катак. Я провёл с ним там шесть месяцев, работая с катачанцами. Классные ребята. Генерал Урсаркар Крид имел отличную коллекцию амасека, чего не могу сказать о его сигарах. Слишком утончённые, как на мой вкус. Я вот люблю покрепче.
Уголки губ Крида едва заметно приподнялись.
— Он был первым, поэтому честь называться просто генералом Урсаркаром Кридом досталась ему. Так как я второй, то зовут меня, соответственно, Урсаркар И. Крид. — С этими словами он протянул руку, и Бендикт стиснул её в крепком рукопожатии.
— Для меня настоящая честь встретиться с вами, — произнёс он.
Его слова, казалось, развеселили Крида.
— Так уж и настоящая?
— Да, — сказал Бендикт. — Мы ведь из одного призыва.
— В самом деле?
— Да. Я думал, будто сделал хорошую карьеру, пока не услышал, что вы стали генералом. Первым в нашем призыве.
Выбиться в генералы к сорока терранским годам считалось чем-то практически немыслимым.
Справившись со своей завистью, он принялся изучать биографию Крида и его тактику, а когда они оказывались в одной зоне боевых действий, майор пристально следил за карьерой военачальника через мемо и полковые сводки.
— Что вы чувствуете? Вы ведь предсказывали этот отзыв ещё два года назад, — произнёс Бендикт.
Сказанное Крида впечатлило, но довольным тем, что он оказался прав, генерал не выглядел.
— Предсказывал. Вы правы. И было бы лучше, если отзыв начался двумя годами раньше.
— И за ваше беспокойство вас понизили в звании.
— Всего лишь незаконченное расследование. Рюс — хотя, как же, магистр войны Рюс, — заступился за меня.
— Потому, что вы спасли ситуацию на Релионе IV?
Крид рассмеялся. Из его рта слегка повеяло амасеком. Помимо прочего генерал славился немалой любовью приложиться к бутылке.
— Это, наверное, половина причины. А вторая часть — Рюс не дурак.
На мгновение между ними повисла пауза, пока Крид осматривал униформу и полковую эмблему Бендикта.
— Вы, должно быть, майор Исайя Бендикт из 101-го Кадийского. Дважды заслужившего награду воинского подразделения за доблесть. Ваш танковый полк — один из самых титулованных на Кадии. А что касается вас, ваш экипаж имеет шесть Стальных крестов, четыре Стальные аквилы, а ещё орден Орлиного когтя.
Щёки Бендикта залились румянцем, и он потерялся со словами.
— Ну, да, сэр. Мой полк гордится своей службой Золотому Трону.
Запах амасека стал крепче, когда Крид подался ближе и заговорил с Бендиктом тихим заговорщическим тоном.
— Ты когда-то думал, что вернёшься на Кадию живым?
Майор знал статистику не хуже любого другого: планету покидала половина боеспособных кадийцев, чтобы сражаться по всему Империуму Человека, однако назад возвращался едва ли не один из тысячи. Он ответил без лишних раздумий.
— Никогда. А вы?
Крид поджал губы, и его костяшки побелели снова. На Кадию опускалась ночь, и в тёмном небе всё сильнее разгоралось Око Ужаса. После минутного молчания генерал, наконец, улыбнулся.
— О, я всегда знал, что вернусь.
На это Бендикт не знал, что ответить. Он посмотрел на их родной мир, иссиня серый в рассеянном свете солнца.
— Вы действительно думаете, что Кадия в опасности?
— Крайней опасности. — Ноздри Крида раздулись. — Весь сектор уже несколько лет как под ударом. Чума. Предательство. Ересь. Мы видим перед собой все эти неприступные парапеты, но на самом деле Кадия похожа на каср, под стены которого уже проведены подкопы.
И вновь Бендикт не нашёлся с ответом. Оба кадийца посмотрели на раскинувшийся над головами купол. В темноте космоса они разглядели башенные огни орбитальных средств обороны, дрейфующие орудийные установки, а также яркие сполохи двигателей патрулирующих фрегатов и тупоносых защитных мониторов.
— Вы правда так считаете?
— Я это знаю. — Крид невесело улыбнулся и метнул взгляд в другой конец комнаты, где Рюс с раздражённым видом пытался объяснить шутку командиру мордианцев. — Наши враги планировали это тысячу лет. Может и больше. А мы стали благодушными. Взгляни. Рюс больше заинтересован в расшаркивании перед этими жуткими мордианцами, чем в подготовке к войне. В верховном командовании Кадии полно таких людей, как он. Они понятия не имеют, насколько реальна угроза. Полагаю, о ней едва подозревают даже верховные лорды Терры. Врата Кадии в огромной опасности, и только мы — честные люди вроде меня с тобой — должны не дать им пасть. Кадия не может пасть. И она не падёт.
И вновь между ними воцарилось молчание.
Майору польстило слово «мы», однако зловещее предупреждение потрясло его до глубины души.
— Что мы можем сделать?
— Мы будем сажаться как дьяволы, — заявил Крид. — И мы должны быть коварнее, чем наши недруги.
Бендикт улыбнулся.
— Такое разве возможно?
— Жизнь в Гвардии научила меня трём вещам, — сказал генерал. — Выносливости, твёрдости и пониманию того, что с верой, отвагой и хорошим руководством нет ничего невозможного.
— Надеюсь, вы правы.
Крид одарил его долгим взглядом, после чего вновь подался ближе.
— Когда я был молод, мой сержант-наставник любил повторять одну поговорку.
— Какую?
— Надежда, — сказал он, — это первый шаг на пути к разочарованию.
Глава вторая
«Фиделитас вектор»
Вспомогательные погрузочные ангары
Тайрокские поля
Никто уже не припоминал, когда нечто подобное случалось в последний раз.
Круглый год громадные, продуваемые насквозь безликие помещения пунктов сбора заполнялись кадийской десятиной — юными белощитниками, которых затем сгоняли на палубы-каверны войсковых транспортников и посылали прямиком на войны, что вёл Империум Человека.
На Кадии ритм рождения, обучения, призыва, распределения, погрузки и отбытия был таким всеохватывающим и неизменным, как чередование лета с зимой, как восход солнца и наступление ночи.
Теперь же естественный ход жизни обратился вспять. Войсковые транспорты садились полностью загруженные, а не пустые, как прежде. Призывники, собиравшиеся годами, прибывали в течение месяцев. Миллионы солдат-ветеранов. Это было чересчур даже для эффективных кадийских администраторов. Длинные очереди кораблей терпеливо дрейфовали на орбите, и даже личный перевозчик магистра Рюса, «Фиделитас вектор», прождал пять дней, прежде чем ему выделили посадочное место.
— Комендант погрузки шлёт свои извинения, — произнёс адъютант Рюса, пока тот осматривал свой скромный завтрак из кружки рекафа, поджаренного хлеба и пары только-только сваренных яиц-пашот. Магистр войны взял серебряный нож и вилку и принялся есть. Бессмысленные ожидания распаляли в нём аппетит.
Пятидневную задержку магистр войны коротал за едой. Бендикт принимал все приглашения на устраиваемые Рюсом банкеты. Он провёл достаточно времени, питаясь обычными солдатскими пайками, и просто не мог упустить шанс отведать пищи, которая подавалась на стол главнокомандующему.
Исайя надеялся встретиться с Урсаркаром И. Кридом ещё раз, но генерал больше не появлялся, и всякий раз майор возвращался после ужина на свою палубу в удручённом настроении.
В последний вечер майор сидел за столом, общаясь с парой ветеранов. Первый, тот что справа, по имени Линч, заявлял, что руководил кампанией по искоренению ксенорасы под названием бринарр.
— Бойцы из них были так себе, — говорил он, пока сервитор подливал ему тёмно-красного вина. Он сделал глоток, после чего опустил гранёный хрустальный бокал на стол. — И они питали особую любовь к своим куколкам. Поэтому их было очень легко загнать в ловушку и убить. У них напрочь отсутствовал инстинкт выживания.
Бендикт учтиво кивал, не переставая обшаривать комнату взглядом в поисках характерного силуэта Крида.
— Вас зовут Бендикт? — спросил мужчина слева, прочитав табличку рассадки с его именем. — Вы из каср тайрокских Бендиктов?
Этот вопрос ему часто задавали кадийцы аристократичного происхождения.
— Нет, — ответил майор. — Я родился в суб-блоке каср Халига.
— Суб-блоке? — удивлённо протянул мужчина.
— Да.
— А теперь вы майор?
Исайя решил не отвечать на этот вопрос. Его эполеты говорили сами за себя. Генерал, которого, судя по табличке рассадки, звали Грубер, отпил вина.
— Сколько вам лет, майор?
— Сорок. Терранских, — произнёс он.
— Как и генералу Криду?
— Какому именно генералу Криду?
Грубер удивлённо фыркнул, с сосредоточенным видом разрезая копчёную рыбу.
— Урсаркару Криду.
— Я думал, есть два Урсаркара Крида. — Бендикт пригубил из бокала.
Генерал посмотрел на него, пытаясь взять в толк, не издевается ли над ним майор.
— Урсаркар И. Крид, — уточнил он.
Бендикт сделал ещё глоток.
— А! Верно, столько же.
— И что скажете?
— Очень впечатлён.
— Правда? — произнёс Грубер, и также отхлебнул вина. — А мне он кажется слегка переоценённым.
Крид не объявился и в тот вечер. Бендикт извинился перед генералами Грубером и Линчем, и ушёл одним из первых.
Весь следующий день он провёл в ожидании выгрузки в жилом ангаре 07-85, режась в Чёрную пятерню с парочкой капитанов из Боевых Шакалов, или, иначе, 883-го Кадийского стрелкового полка.
Боевые Шакалы разжирели и утратили всякую сноровку за время, проведённое в гарнизоне колонизированного мира под названием Андромеда. Сам Бендикт в принципе не любил надолго покидать передовую. Сидение в тылу расслабляло людей, и по личному опыту он знал, что у солдат начинали появляться разные иллюзии о жизни, которая им никогда не будет светить.
Сейчас майор считал своим долгом избавить их от наличности. Пытаясь отвлечь внимание капитанов, он расспрашивал их об Андромеде, но чем больше денег они спускали, тем тусклее становились их истории.
— Что ж, — сказал один из них, наблюдая за тем, как Бендикт тасует карты. — До нас там базировался полк катачанцев. Всё ещё заканчивали там свои дела.
Спустя час они окончательно скисли.
— Ещё партию? — предложил майор.
Капитаны покачали головами. Бендикт вывалил монеты на стол и принялся подсчитывать выигрыш. Недурно, решил он. Этого должно хватить на пару дней в барах каср Тайрока. Или на одну запоминающуюся ночку, если больше времени у него не будет.
Бендикт сгрёб монеты в карман, быстро поднялся и протянул руку.
— Удачи.
На следующее утро пронзительно завыли сирены, и, один за другим, на потолке длинного ангара с мерцанием зажглись три ряда люмен-полос.
— Выдвигаемся, — сказал сержант Тайсон.
— Самое время, — согласился Бендикт, рывком вставая с кровати. На полмили перед ним остальные солдаты поднимались со своих коек и паковали в рюкзаки последние вещи.
Тайсон опустил пустую бутылку «Аркадийской гордости» в мусорную корзину.
— Хорошо провели последнюю ночь, сэр?
В памяти всплыли воспоминания о вечеринке. Бендикт кивнул.
— Недурно, — отозвался он, после чего откинул одеяло и потянулся за формой. Бронежилет лежал в самом низу, а на нём — аккуратно сложенная грязно-коричневая куртка кадийского фасона. Даже пьяный в стельку, он оставался кадийцем.
— Похоже, наши приказы изменились. — Тайсон передал ему листок с последним распоряжением, но Бендикта его содержимое совершенно не заинтересовало.
— Там говорится, куда нас отправляют?
Сержант покачал головой.
За время путешествия их приказы менялись уже шесть раз. Они будут гарнизоном на орбитальной оборонительной платформе. Они войдут в мобильный резерв. Они станут авангардом мощной бронетанковой колонны и отправятся на внешнюю планету Каср Холн в качестве первой линии обороны. Бендикт вздохнул. Типичная военная неразбериха.
— Постарайся найти кого-то, кто знает.
— Да, сэр, — кивнул Тайсон.
Бендикт был уже на ногах и полностью одет, когда его флаг-сержант, Даал, подошёл к нему, печатая шаг, и отдал честь.
— Всё упаковано и готово? — спросил майор.
Даал ухмыльнулся.
— Сэр, всё было подготовлено ещё в начале отзыва.
Так оно и было. Как только они узнали, что возвращаются на Кадию, бойцы 101-го вплотную занялись своей униформой и снаряжением, полируя, ремонтируя, штопая, прилаживая, остря, начищая каждую пуговицу, кармашек на разгрузке, лезвие, застёжку и предмет, что у них имелся. Меньшего он не ожидал. Они были прорывным подразделением. Элитой элиты. Иногда им даже не нужно было отдавать приказы. Они походили на острый нож. Всё, что им требовалось — это повернуть в нужном направлении и слегка надавить. Остальное они сделают сами.
— Хорошо, — произнёс Бендикт.
Даал был так возбуждён, что едва держал себя в руках. Спустя пару минут, когда они стояли над котелком с рекафом, флаг-сержант сказал:
— Устроил небольшую взбучку второму взводу.
Бендикт кивнул, но промолчал. Голова болела уже меньше.
— Прошлой ночью они неплохо развлеклись.
— Я тоже, — отозвался Бендикт, отхлебнув едва тёплый рекаф. Они провели в пути столько времени, что переработанная вода начала отдавать машинным маслом и стерилизаторами, чего не мог скрыть даже такой крепкий рекаф. Майор отставил кружку. Его уже тошнило от одного его вида.
— Когда наше окно?
— В девять ноль-ноль по корабельному времени, — ответил Даал.
— Корабельное время синхронизировано?
— Нет. Мы на шесть часов и пятьдесят три минуты впереди планетарного. Капитан приносит свои извинения. Переход от точки Мандевилля был очень спешным… Они не успели, одним словом.
Исайя кивнул и взглянул на пустую бутылку в корзине. В следующий раз он будет пить уже в барах каср Тайрока. Поскорее бы.
Зазвенел сигнал к выгрузке, и на трюмных палубах «Фиделитас вектор» с мерцанием вспыхнули огни, озарив тысячи запаркованных ожидающих танков и вспомогательных машин. На время путешествия их духи были погружены в спячку, и пока длинные шеренги гвардейцев медленно маршировали в направлении войскового распределителя Альфа-4, технику доставляли прямиком в челноки и переправляли на планету.
Необъятные палубы «Фиделитас вектор» полнились шумом и выхлопными газами; «Леманы Руссы» заезжали задом по трапам челноков, за ними с натужным рёвом следовали большие гусеничные транспортёры, доверху заполненные огромными, с человека, снарядами к «Гибельным клинкам», бронебойными боеприпасами и массивными ракетами к осадным пушкам «Гибельных молотов», предназначенными для разрушения зданий.
Рюс первым покинул корабль на борту личной губернаторской баржи, забрав с собою свой штаб, а также «Сакраментум».
— Как крысы, — заметил Тайсон, провожая взглядом уменьшающуюся вдали баржу.
Честь первым последовать за магистром войны досталась 774-му Кадийскому, Убийцам Титанов, имевшему в составе целых три древних «Теневых меча». Далее отправился 993-й/57-й Кадийский, Синефуражечники, численностью в тысячу десять отборных ветеранов, которые три последних года дрались с зеленокожими в джунглевых мирах Семиона Прайм.
Полк Бендикта, 101-й Кадийский, по расписанию должен был сесть в десантный корабль поздним утром, однако их назначенный час давно прошёл, а они до сих пор ждали на борту «Фиделитас вектор». Бойцы стояли на широком трапе, медленно, но уверенно продвигаясь вниз к посадочным палубам.
Майор сверился с хронометром. Ему и прежде доводилось стоять в подобных очередях, когда администратумцы лажали по полной, и даже проводить в коридорах по нескольку дней, дожидаясь своего окна.
— Скучаете по Кадии? — спросил Тайсон.
— Думаю, мне не хватало баров каср Тайрока. Но по дому… Если честно, то нет, я бы не сказал.
От такого ответа его адъютант явственно сник.
Бендикт вздохнул.
— Как только мы спустимся, мне точно станет лучше.
— Уверен, так и будет, сэр.
Исайя кивнул.
— Если только ожидание меня не доконает.
— Я принесу вам ещё рекафа, сэр.
— Да, будь добр. И покрепче.
Бендикт всё ещё ждал свой рекаф, когда очередь впереди него, наконец, зашевелилась, и солдаты поднялись с пола и начали идти. У них ушло два часа на то, чтобы спуститься по длинным широким трапам, по-прежнему задымленным прометиевыми газами, в распределительный пункт.
Ещё три часа потребовалось для того, чтобы их челнок, трёхъярусный паром, наполнился гвардейцами, танками, орудиями и оборудованием, после чего с глухим металлическим лязгом пустотные отсеки загерметизировались, воздуховоды и магнитные зажимы отсоединились, и толстобрюхое несуразное судно отправилось в путь к планете.
В челноке царила спёртость и затхлость. Никаких окон не было. Внутри не было ничего, кроме горбящихся людей и техники, а также витавшего в воздухе нервного напряжения. Для них посадка в десантный корабль обычно означала отправку в новую зону военных действий, а в людном и душном отсеке отсутствовало что-либо, способное отвлечь их от тягостных раздумий. Большинство людей сидело рядами на полу, подтянув колени к подбородку, с опущенной головой, низко надвинутой каской и закрытыми глазами.
У Бендикта свело живот, когда корабль покинул боевой крейсер и устремился к Кадии, но затем на смену тошноте пришло чувство свободного падения. Ему бы следовало проверить, как там его бойцы, поэтому, придерживаясь рукой за металлическую стену, он поднялся на ноги.
Майор прошёлся вдоль рядов ждущих гвардейцев, перебрасываясь парой слов то с тем, то с другим. Затем он заметил молодого парня.
— Как тебя зовут?
— Георг, сэр.
— Когда покинул Кадию?
— Полтора года назад, сэр.
— Спорю, ты не думал, что вернёшься так скоро.
— Нет, сэр.
— Была дома девчонка?
Щёки Георга зарделись, и он ухмыльнулся.
— Ну, да… — он чуть не забыл добавить «сэр». — Ей выпало служить в силах планетарной самообороны.
Бендикт кивнул.
— Тогда удачи, — сказал он.
Исайя собирался двинуться дальше, когда Георг порылся в шинели и достал захватанный пикт молодой девушки в кадийской униформе со стянутыми в тугой хвост волосами. Бендикт взял его. Так следовало делать, когда кто-то показывал тебе свою вторую половинку.
— Выглядит, как настоящий боец.
Георг улыбнулся.
— Она такая. Галина. Пыталась опротестовать распределение. Дошла до самого верховного командования… — юноша замолчал, и майор закончил вместо него.
— Но они ничего не смогли поделать.
Георг кивнул.
— Ничего.
Бендикт вернул снимок.
— Надеюсь, она тебя не забыла.
А затем ему вспомнились слова Крида.
Надежда вела к разочарованию.
Последний раз, когда 101-й Кадийский летел к планете, их корабль сотрясался от зенитного огня противостоявших им зеленокожих. То был жуткий спуск. Но на этот раз не было никакого грохота, никаких манёвров, никакого звона осколков по наружной обшивке.
Они зашли с севера, миновав увенчанные снежными шапками пики Резлийских гор, после чего мягко повернули направо. Сервоорудия удалённого управления поворачивались вслед десантному кораблю, который, постепенно сбрасывая скорость, ушёл в затяжной спуск над северными приполярными регионами, следуя по предписанному маршруту, что ввели в его системы управления сервиторы палубной команды.
Снижение заняло почти два часа. Челнок неспешно летел по пологой параболе, и к тому времени как он выдвинул шасси, и все на борту ощутили резкое торможение перед посадкой, настроение бойцов стало чуть ли не ликующим. Едва дальние двери распахнулись, гвардейцы начали смеяться и перебрасываться шутками, а затем радостно закричали, когда широкие аппарели с грохотом откинулись, и отсек заполнился светом и воздухом Кадии.
Бендикт стоял на верху трапа десантного корабля и дышал на полную грудь. Перед ним во все стороны раскинулся военный транзитный лагерь, коим являли собой Тайрокские поля.
Верховное командование планеты отозвало все кадийские части. Никто не знал, когда подобное случалось прежде, и теперь, стоя здесь и окидывая взглядом бескрайние Тайрокские поля, майор с изумлением слушал гул миллионов собравшихся ударников.
Размах происходящего потряс его до глубины души, словно дикаря с первобытного мира, увидевшего свой первый орбитальный корабль. Гигантская равнина превратилась в настоящий город из палаток, припаркованной техники, гор снарядов и пайков, а также дополнительных припасов. Исайя даже представить себе не мог, сколько здесь находилось гвардейцев. Люди сновали везде, куда бы он ни посмотрел. Гул их кипучей деятельности сливался в неумолкающий рокот. Их был миллион, не меньше. А вдалеке, на самом горизонте, словно животное на пастбище, «Левиафан» дал пронзительный сигнал из рожков, приветствуя шествующую на юг манипулу «Повелителей войны».
Титаны ответили рёвом собственных горнов, и медленно двинулись в его сторону подобно накатывающему валу. Бендикт ухмыльнулся.
Внезапно он понял, что обнимает Тайсона, с громким хохотом хлопая сержанта по спине.
Они были дома.
Оглядываясь назад, Бендикт жалел о том, как провёл первые полтора дня на Кадии.
Он отказался от шанса наведаться в каср Тайрок и отправился вместе с флаг-сержантом Даалом и своими штабистами в местный офис Муниторума, чтобы узнать последние приказы.
Офис Муниторума представлял собой приземистую, обложенную мешками с песком будку в углу лагеря 889. Он взяли талон — Д9973 — у станции-сервитора и принялись ждать свою очередь. Ожидание затянулось, но это была Кадия, поэтому всё происходило упорядоченно и дисциплинировано — а в комнате находилось полно других ударников. Кадийцы скрасили время, узнавая, не приходилось ли им сражаться вместе в одной зоне боевых действий.
Когда их номер, наконец, назвали, они подошли к чиновнику от Муниторума, который сидел, сложив перед собой руки, за низким лагерным столом, заваленным сухпайками, стопками чистых листов, а также тяжёлым металлическим штампом в форме аквилы.
— Сто первый Кадийский, — вместо приветствия произнёс он.
Бендикт кивнул и сел, положив каску себе на колени.
Клерк сверился с бумагами.
— Майор Бендикт? Хорошо. Мой двоюродный дедушка служил в Сто первом.
— Как его звали?
— О, вы его не знали, — отмахнулся чиновник. — Он погиб в первом же бою. Разбился на «Валькирии».
Бендикт слышал сотни подобных историй. Он был вымотан, и прямо сейчас больше всего хотел сидеть в баре, пропивая выигранные деньги.
— Война сурова, — отозвался Исайя.
Чиновник был престарелым мужчиной с широко посаженными круглыми глазами, то и дело наклонявшим голову так, что становился чем-то похож на орла. Впрочем, он был учтив и расторопен, и вручил им все необходимые продовольственные книжки и карточки на выдачу снаряжения, зимних ботинок, медикаментов и остального, что требовалось боевому подразделению.
— Негустой рацион, — заметил Бендикт, пока Даал изучал нормы ежедневного отпуска продуктов.
Клерк повернул голову и вперился в него взглядом, прежде чем отвернуться.
— Осадное положение, — буркнул он.
— Уже? — спросил Даал.
Чиновник Муниторума кивнул.
Бендикт надел каску. Он решил, что пришло время сверить приказы.
— Значит, мы должны соединиться с Семьдесят четвёртым бронетанковым батальоном командования «Север».
Мужчина взглянул на исписанный сервитором свиток перед собой.
— Хмм, — задумчиво протянул он. — Похоже, ваши приказы изменились.
— Снова?
Клерк вновь наклонил голову и посмотрел на майора.
— Да. Ваше подразделение будет размещено на наблюдательном пункте 9983.
— А где это?
— Я не знаю. — Щёки чиновника зарделись. Он явно не любил подобные неожиданности. Только не в его смену.
— Хмм, — сказал он, и, нахмурившись, принялся искать отсутствующие сведения. Наконец, после минутного поиска, мужчина взглянул на него с устало смирённым выражением лица.
— Боюсь, эта информация засекречена.
— Тогда как мы туда попадём?
— Боюсь, этого я не знаю.
— А наша техника и снаряжение?
— Боюсь…
— Вы этого не знаете.
Мужчина склонил голову и кивнул.
— Именно.
К тому времени как Бендикт вернулся в лагерь, транспорты в каср Тайрок уже отбыли.
— Я могу вас подвезти, — предложил Тайсон.
— Сколько это займёт?
— Шесть часов.
Секунду Бендикт всерьёз раздумывал над предложением, но понял, что в нём не было никакого смысла. Если они выедут прямо сейчас, то, добравшись на место, им придётся сразу же и отправляться в обратный путь, чтобы успеть на посадку.
— Кажется, идея бессмысленна, не находишь?
— Наверное, сэр.
Бендикт выругался. Лагерные огни тянулись во всех направлениях. Он посмотрел вверх на ярко-пурпурное пятно в небе, и Око Ужаса воззрилось на него в ответ.
— Я и забыл, какое оно яркое, — произнёс Исайя.
Тайсон кивнул.
— Фрекково мерзкое, да?
— Ага, — отозвался Бендикт. Он скучал по Кадии, но по его ночному небу — ничуть. Око Ужаса стало ярче, чем он помнил. Его зелёновато-пурпурный свет тенью стелился по земле. От одного его вида майора затошнило.
Никогда, инстинктивно подумал он.
Никогда.
Штабной «Кентавр» подъехал к командирской палатке Бендикта за час до рассвета.
— Вы майор Бендикт? — спросил территориальный офицер, быстрым небрежным жестом сложив на груди знак аквилы.
— Да.
— Ваша машина ждёт.
— Хорошо. К наблюдательному пункту 9983?
— Нет. К авиабазе Альфа 443.
— Тайсон, наши приказы что, снова изменились?
Сержант смутился.
— Нет.
— Авиабаза Альфа — транзитный узел.
— Куда мы направимся? К наблюдательному пункту 9983?
Мужчина сверился с документами. Повисла недолгая пауза.
— Боюсь, тут не указано, куда.
Бендикт начал терять терпение.
— Нам сказали, что нас отправят на наблюдательный пункт 9983.
Щеки офицера залились румянцем.
— Я не знаю, но мне нужно освободить место. Завтра там сядет другой челнок, прибывающий на парад.
— Что ещё за парад?
— Волсканские катафракты. Будет официальная встреча.
Майор бессильно вздохнул.
— Никогда не слышал.
Глава третья
Наблюдательный пункт 9983
Гвардейцу мало на что приходилось рассчитывать, однако ему, как минимум, хотелось знать, где он будет сражаться. Тем не менее, оказалось, что никто слыхом не слыхивал о наблюдательном пункте 9983, и бойцы 101-го с понурым видом собрали вещи и прошли остаток пути до авиабазы Альфа 443.
В небесах над Тайрокскими полями сновали самолёты, без устали забирая и выгружая полки, некоторые из которых перебрасывались в другие касры по десятиполосным магистралям, и всё это время огромные планетарные челноки продолжали непрерывно доставлять на поверхность свежие подразделения.
— Есть идеи, где этот наблюдательный пункт? — спросил флаг-сержант Даал, заметив ряды ждущих «Валькирий».
— Ни единой, — отозвался Бендикт. Его нервы начинали сдавать. Они вернулись домой не для того, чтобы наблюдать. Во имя Трона, они же 101-й. Из боковой двери одной из «Валькирий» выбежал человек. В руке он стискивал инфопланшет, с которым быстро сверился, прежде чем спросить:
— Майор Бендикт?
— Да.
— Мы ждём вас.
— Вы знаете, куда мы направляемся?
Лицо мужчины стало непроницаемым.
— Простите.
— Что насчёт танков?
Мужчина склонил голову.
— Простите. Не могу знать.
Исайя тихонько выругался.
— Даал. Грузи людей.
Кадийцы взвод за взводом принялись рассаживаться по самолётам.
— Все на борту, — сказал флаг-сержант, когда последний гвардеец забрался на борт.
Бендикт взглянул на него в последний раз и кивнул.
— Хорошо. Давайте узнаем, в какую дыру нас посылают.
Они оставили боковые двери «Валькирии» открытыми. Бендикт с Даалом стояли у проёма, разглядывая Кадию.
Им потребовалось шесть часов, чтобы пролететь расчерчённые квадратами Тайрокские поля, а затем они оказались над пустошами, которые подобно животным в саванне пересекали танковые полки. В лица кадийцам бил холодный ветер, отчего им на глаза наворачивались слёзы. Обоим приходилось кричать, чтобы быть услышанными сквозь рёв турбин.
— Мы движемся на северо-восток! — указал Бендикт. Если это, конечно, что-либо значило.
— Как раз где питейные каср Тайрока! — подметил Даал.
Майор встал у самой двери и выглянул вниз. Возвращение домой явно переоценивали, решил он. Где бы ни находился этот наблюдательный пункт, лучше, чтобы поблизости был чертовски хороший бар.
По равнинам внизу двигалось десять «Левиафанов». Каждый из них имел сотню ярдов в высоту и напоминал горбатого керамитного жука, усеянного орудийными стволами. Машины медленно катились на массивных гусеницах, и по сравнению с ними ехавшие рядом «Гибельные клинки» почётного караула выглядели игрушечными. Исполины шли колонной по одному, словно стадо гигантских гроксов.
«Валькирия» накренилась, когда люди столпились у борта, и, щурясь от ветра, уставились на величественное зрелище. «Валькирия» легко «помахала» крыльями, и офицер связи в одном из «Левиафанов» послал им в ответ короткий гудок из рупоров машины.
А затем «Валькирии» свернули на юг к Центральному массиву, и земля внизу побелела от снега.
Они приземлились на кишащей людьми базе высоко в пустошах Северного массива Кадии. Место было настолько холодным и невзрачным, насколько можно было себе представить, но выбраться наружу им не дали. «Валькирии» дозаправились и взлетели снова, направившись на юг.
Они провели в пути всю ночь, поэтому солдаты не преминули воспользоваться шансом и поспать.
На следующее утро турбины натужно сипели в разрежённой атмосфере.
— Мы что, заблудились? — спросил Даал.
Исайя приоткрыл дверь. Самолёты летели в сторону чёрной скалистой горы с заснеженными вершинами, двигаясь к огромному отвесному утёсу у самого пика. Из скалы, в двух третьих её высоты, выступала крошечная посадочная площадка с камнебетонным парапетом, где располагалась пара автоматизированных сервоболтеров, тут же взявших на прицел приближающиеся «Валькирии», а также платформа с накрытой брезентом «Гидрой», под которой приютилась металлическая дверь.
Едва ли на всей Кадии сыскался бы более унылый и заброшенный аванпост, однако именно туда они и направлялись.
— Поверить не могу, — пробормотал Бендикт.
Он окинул взглядом своих людей. Ни один из них не выглядел довольным.
На посадочной площадке едва хватало места для одной «Валькирии». Подлететь к ней было той ещё задачей, поскольку порывы горного ветра без устали сотрясали самолёты, не позволяя им подобраться к утёсу. Каждая «Валькирия» поочередно садилась на платформу, давая гвардейцам возможность спуститься, после чего пустая тут же отлетала прочь, освобождая путь для следующей ждущей машины.
Казалось, очередь «Валькирии» Бендикта никогда не наступит. Пока они ожидали, к ним из кабины обернулся второй пилот.
— У нас кончается топливо! — крикнул он сквозь ревущий ветер. — Быстрее выгружайте своих людей!
Майор кивнул, напряжённо наблюдая за тем, как их машина подлетает к цели, и чёрная скала постепенно заполняет собой весь обзор.
Пилот замахал им сквозь фонарь кабины.
— Готовы! — крикнул Даал, становясь перед дверью, едва «Валькирия» коснулась земли. Бойцы выпрыгнули наружу со всей своей экипировкой, по-прежнему блестевшей чистотой, и побежали по скользкому ото льда скалобетону к пандусу, что вёл на парапет.
Сержант Дайкен из второго взвода уже дожидался там с протянутой рукой.
— Осторожно! Не оступитесь. До дна три тысячи ярдов.
Исайя, однако, не нуждался в помощи. Он прошёл по узкому парапету, затем через металлические взрывозащищённые двери и попал в огромное укреплённое помещение с тёплым и сухим воздухом.
Майор двинулся вперёд. После рёва ветра и турбин внутри, казалось, царило безмолвие. Он замер и прислушался. Тишину нарушал отчётливый гул работающих генераторов.
Он оглянулся. На скалобетонной стене мелом были нарисованы зачёркнутые эмблемы всех полков, что базировались здесь до них. Названия тянулись вдаль, теряясь в сумраке. Последнее из них гласило: «290-й кадийский, Стальные Кулаки».
— Что это ещё за место? — спросил Бендикт.
Он обернулся и обвёл взглядом похожий на пещеру зал, прежде чем заметил мужчину в гражданской одежде, направлявшегося прямиком к нему.
У него были аккуратно зачёсанные седые волосы, кустистые чёрные брови и ярко-фиолетовые глаза.
— Вы майор Бендикт? — спросил незнакомец.
— Да.
— Меня зовут Ривальд, — мягким голосом произнёс мужчина. — Я местный смотритель. Добро пожаловать в наблюдательный пункт 9983.
Наблюдательный пункт 9983 представлял собой немногим больше, чем обросший сосульками парапет с посадочной площадкой, цеплявшейся за гранитный утёс высотой в милю под нависающей шапкой толстого белого льда. Парапет повторял изгибы горы и имел амбразуры с бойницами, из которых простреливался обрыв глубиной в две тысячи ярдов, а также платформу с древней зачехлённой «Гидрой», едва выглядывавшей из-под снега.
Аванпост был холодным и совершенно унылым местом, без единой дороги или пути доступа помимо площадки, продуваемой сильнейшими ветрами, из-за которых на неё решились бы приземлиться лишь самые опытные пилоты. «Зачем кому-то потребовалась размещать здесь базу?» — тревожил умы кадийцев единственный вопрос.
Бендикт вызвал своего вокс-оператора, Мере.
— Есть связь с командованием «Север»?
— Такточно, сэр, — отозвался Мере. — Тут есть старый передатчик. Та ещё зверюга, — хохотнул связист. — Если хотите, можем поговорить хоть с капитаном «Фиделитас вектор».
— Тогда поблагодари его за гостеприимность, — зло осёк его майор. — Но сначала свяжись с кем-то из начальства. Узнай, какого чёрта мы тут забыли, и за кем должны наблюдать.
— Такточно, сэр.
— Тайсон. Армитейж разведал это местечко?
— Да. — Сержант засопел. — Мы выяснили, что здесь минимум шесть этажей. Все уходят в толщу горы.
— Шесть? — переспросил Бендикт. — Минимум?
— Ну, по словам Армитейжа, на третьем этаже есть дверь, которую ему не удалось открыть.
Бендикт выругался.
— Где тот смотритель… Как его там?
— Ривальд, — подсказал Тайсон. — Похоже, он живет в офицерских апартаментах на втором этаже.
Когда Бендикт отыскал его, Ривальд молился в небольшой часовне на втором этаже. Двери святилища были распахнуты настежь, свет, отбрасываемый пламенем оплавившейся красной свечи, плясал на лике Омниссии, а из неглубокого сакрариума скапывало недавно нанесённое масло.
Ривальд вскинул руку, не дав Бендикту произнести ни слова, и, закончив, вытер измазанные маслом руки в передник.
— Здешние машинные духи очень стары, — сказал он вместо извинений. — Им нужен особый уход.
С каждой секундой Исайя терял остатки самообладания, и Ривальд выглядел вполне подходящей целью, на которой он мог бы выместить свою злость.
— Слушай сюда, — процедил он. — Мне эти машины до фрекка. Мои люди пересекли Галактику, чтобы вернуться на Кадию в час её нужды. — Эта напыщенная фраза напомнила ему о магистре Рюсе, отчего раздражение майора только усилилось. — Мы танковый полк, а нас забросили куда-то в горы посреди Центрального массива. Ты знаешь, что это за место, и какого чёрта мы здесь делаем?
Судя по взгляду смотрителя, подобного рода разговоры ему уже доводилось вести прежде. Он запер металлические двери часовни и ответил:
— Нет.
— Совсем-совсем?
— У меня есть догадки, — сказал Ривальд. — Пошли в мою комнату.
Мужчина повёл его в заброшенное крыло с медными крепёжами и полированными дверями из нал-дерева.
— Раньше тут находилось офицерское жильё, — рассказывал он по пути. — Главные казармы на третьем этаже. В них может разместиться, по меньшей мере, три тысячи человек. Я считал койки. Нужно чем-то занимать себя в перерывах между работой.
Они прошли через двойную дверь, отмеченную символом аквилы, и оказались в длинном коридоре, освещённом единственной люмополосой. Внутри царил сухой, затхлый запах. Сами переходы были чистыми и убранными, а в одной из комнат горел свет.
— Прошу сюда, — сказал Ривальд. — Вот тут я живу.
Бендикт проследовал за ним в опрятную, без единой пылинки комнатку. Внутри находилась раскладушка, трёхъярусный шкафчик и плакат с красной аквилой, под которой была надпись жирным шрифтом: «Враг слушает… Не болтай!»
Мебель явно выглядела гораздо новее, чем скалобетонные элементы соединений, выполненные в старинном барочном стиле.
Ривальд указал ему на аккуратный деревянный стул.
Майор остался стоять.
— Что это за место?
— Наблюдательный пункт…
— Хорош заливать, — оборвал его на полуслове Бендикт. — Это не так. Зачем тогда здесь нужно три тысячи человек? За чем тут наблюдать? Мы же в горах.
— Боюсь, я не могу вам сказать. Я тут уже двадцать пять лет.
— И чем именно ты тут занимаешься?
— Слежу за работой техники. Молюсь Золотому Трону. Общаюсь с машинными духами. Иногда сюда прибывают солдаты. Вроде вас.
— Когда?
— Год назад. Кадийский 9034-й воздушно-десантный. Им тут очень не понравилось.
— Ну ещё бы. Сколько они пробыли?
— Шесть месяцев.
Бендикту стало дурно.
— С базы есть другой выход?
Мужчина покачал головой.
— Должен же быть.
— Нет.
— Мы сможем забраться на гору? Или спуститься вниз? Тут есть верёвки?
— Другие пытались, — сказал Ривальд и нахмурился. — Я видел. Здесь ничего нет. Только площадка.
— Одна площадка. На три тысячи человек. Должно быть что-то ещё. Мои разведчики сказали, что на третьем этаже есть дверь…
— Да. Она называется «Спасение 9983».
— И что это значит?
Смотритель покачал головой.
— Я не знаю.
— Ты можешь их открыть?
— Нет.
— Уверен?
Старик кивнул.
— Так какого фрекка они тогда нужны?
Из коридора донеслись торопливые шаги. Бендикт потянулся за лазпистолетом, но это оказался Тайсон. Запыхавшийся от бега сержант быстро отдал честь, и Бендикт вложил оружие обратно в кобуру.
— Сэр! Случился инцидент. — Сержант сделал глубокий вдох и быстро выпалил: — Губернатор Порелска мёртв!
— Мёртв?
Тайсон кивнул.
— На Тайрокских полях стряслось неладное.
— Битва?
Сержант попытался объясниться.
— Это волсканцы, сэр. Они повернули оружие против губернатора. На месте высадки. — Он глубоко вдохнул, и, сбиваясь из-за спешки, сказал: — Говорят, сэр, ну, похоже, волсканцы стали еретиками!
