Предавший делом / Traitor by Deed (новелла)

Перевод в процессе: 2/8 Перевод произведения не окончен. В данный момент переведены 2 части из 8.

WARPFROG Гильдия Переводчиков Warhammer Предавший делом / Traitor by Deed (новелла)
Автор	Бен Каунтер / Ben Counter
Переводчик	Летающий Свин
Издательство	Black Library
Серия книг	Испивающие Души / Soul Drinkers
Год издания	2012
Подписаться на обновления	Telegram-канал
Обсудить	Telegram-чат
Скачать	EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

Сюжетные связи
Входит в цикл	Испивающие Души
Предыдущая книга	Фаланга / Phalanx

Боевой состав

Третья рота Испивающих Души

Командование: капитан Кьюхья, библиарий Оксиат, капеллан Висинья

I: отделение заступников Тиридата

II: отделение заступников Респендиаля

III: отделение заступников Фраата

IV: отделение заступников Утаны

V: отделение заступников Наудара

VI: отделение изничтожителей Михраба

VII: отделение изничтожителей Хосрау

VIII: отделение ударников Астьягона

IX: отделение ударников Каравада

X: отделение агрессоров Отана

Имперский Флот

Штурмовой крейсер «Страдание Хелострикса», корабельная госпожа Фьода Булговаш

Часть первая: Высадка

Глава первая

Мы просили об избавлении, и молитвы наши были устремлены к Императору на далёкой Священной Терре. Император ответил, и гласом его стал гром.

Отец Балтан Евгенивов, «Кеприанское отмщение»

Кто мы такие?

Эта мысль часто его посещала. Она приходила неожиданно, обычно в моменты полнейшей сосредоточенности. Его разум был настолько переполнен выученной во снах механикой войны, обрядами экипирования и тактическими проповедями, что часть сознания могла работать совершенно независимо, и каждый раз она возвращалась к одному и тому же вопросу.

Кто мы такие?

Он — брат Кивон. Он — Адептус Астартес. Или, на низком готике, космодесантник. Он — примарис. Как и остальные боевые братья в десантном корабле. Отделение заступников Фраата, членом которого являлся Кивон. Отделение Тиридата. Отделение Респендиаля. Эпистолярий Оксиат, библиарий, командующий офицер в тесном летательном аппарате. Все они — космодесантники.

Они — Испивающие Души.

Но что это значит? Кем они были?

— Пять минут, во славу Его, — сиреной прозвучал голос пилота-сервитора. Корабль нещадно затрясло в верхних слоях атмосферы. Лампочки и экраны с показаниями, усеивавшие стены десантного отсека, из зелёных стали красными.

В гравикомпенсаторах сидело двадцать пять Испивающих Души. Рабочим Имперского Флота пришлось основательно переоборудовать самолёт, чтобы в него смогли поместиться громадные воины, некоторые из которых в доспехах типа Х «Тактикус» достигали десяти футов. Болт-винтовки — неподъёмные для обычных, неулучшённых людей — были закреплены над головами десантников. Лицо Оксиата скрывалось под широким, сплетённым из пситкани капюшоном, чётко дававшим понять, что он — псайкер, остальные были облачены в шлемы на случай разгерметизации отсека, ухудшения погоды или чего похуже. Все они мыслили одинаково, поскольку прошли одинаковые курсы выучиваемой во снах военной подготовки и жестокие тренировки в условиях, максимально приближённых к реальным. Таким образом, никто из них не станет колебаться или сомневаться, когда двери распахнутся, и они ринутся в бой. Они мыслили одинаково, если бы только не вопрос брата Кивона.

Кто мы такие?

На фюзеляже машины с воем запустились реактивно-тормозные двигатели. Корабль, борющийся с планетарными ветрами, начало кидать из стороны в сторону. Внезапно его перестало волновать, кем были Испивающие Души.

— Мы пройдём сквозь невзгоды. — Голос Оксиата зазвучал из вокс-бусины каждого боевого брата. — Мы рождены для войны, она делает нас цельными. Мир — это темница, а война — наша свобода. Сражаётесь хладнокровно, сражайтесь быстро.

— Посадка через тридцать секунд, — проревел сервитор. — Приготовиться, приготовиться, во славу Его.

Кивон ощутил, как натянулись гравиремни, и машина изменила курс, задирая нос, пока кормовые и тормозные двигатели сообща пытались замедлить снижение. Отовсюду доносился треск и лязг металла. Предупреждающие руны, проецировавшиеся на его сетчатку, замигали янтарным, отмечая бившие о борта корабля ураганные ветра.

Наконец, с хрустом камня и скрежетом стали, транспортник сел. Гравиремни распустились, и Испивающие Души как один похватали болт-винтовки. Передний трап резко опустился, подняв тучу пыли вперемешку с песком. Оксиат вынул посох из ножен рядом с собой и первым бросился к проёму. Сквозь пыль Кивон разглядел каменистую пустыню, раскинувшуюся вокруг крутых, мощных стен. В одном направлении на затянутом дымкой горизонте вырастали горы, в другом — вдаль простиралась бесплодная пустошь.

— Выходим, плотный строй, взаимоприкрытие, — раздался в вокс-бусине Кивона приказ сержанта Фраата. Его собратья-заступники последовали за библиарием прочь из транспортника. Их возглавил Фраат, чей красный шлем выделялся среди пурпурной брони других Испивающих Души и грязно-тёмного покрова пыли.

Десантники двигались со слаженностью, скоростью и точностью, недостижимыми для простых людей. Эти концепции прочно укоренились в головах воинов за годы гипногогических боевых обрядов и муштры. Кивон рефлекторно, без раздумий, пошёл за братом Сасаном к выходу, следя за левым флангом, пока Сасан прикрывал справа, удерживая ствол болт-винтовки прямо по центру поля зрения. Ему не требовалось думать, чтобы знать — остальные бойцы делают позади него то же самое, так что никакой замаскировавшийся снайпер или притаившийся в засаде враг не сможет застичь отряд врасплох.

Ему не требовалось думать, и поэтому в его голове роились разные мысли.

Значит, это Кеприс.

Кеприанское отвоевание было частью великого труда Империума, наречённого крестовым походом Индомитус. Сотни войн, тысячи конфликтов пожаром ширились по владениям человека, и все они служили одной, самой главной цели — вернуть обратно то, что отнял Цикатрикс Маледиктум.

Великий Разлом. Ужаснейший варп-шторм разорвал Империум напополам. Частично он был звёздным феноменом, частично — свидетельством того, насколько могущественные враги выступили против человечества. После его возникновения на миры Империума, оказавшимся отрезанными от Терры, пришли Дни Слепоты, что для некоторых стало провозвестием конца времён. Одни планеты утонули в анархии и скверне. Другие пали от голода или необратимых климатических изменений. Третьи повелись на соблазны тёмных сил, обещавших выживание и благоденствие в час невиданного бедствия. Они погибали. Они страдали. Они предавали.

Крестовый поход Индомитус представлял собой героичный, кровавый процесс отвоевания всех этих миров и вплетения их обратно в гобелен Империума. Иногда агнцы возвращались с благодарностями и под звуки фанфар, встречая армии крестоносцев как освободителей. Прочих приходилось сперва очистить от еретиков, прежде чем воссоединить с остальным человечеством. Однако некоторых приходилось покорять силой. А временами — истреблять.

Космодесантники-примарис, пришедшие на выручку Адептус Астартес, стали авангардом, режущей кромкой крестового похода. Они были плодами масштабного эксперимента, Ультима-основания, воинами-транслюдьми, сотворёнными в лабораториях Велизария Коула из генетического материала примархов, сохранённого с тех времён, когда Император ещё странствовал по Галактике. Тысячи новоиспечённых десантников влились в ряды сражающихся капитулов, и даже сформировали совершенно новые, состоящие только из воителей-примарис, братства. Все они устремились в Великий Разлом, отбивать назад человеческие миры.

Одни войны вспыхивали ярко и заканчивались быстро. Иные тлели годами. Планеты, прежде считавшиеся неприступными, падали под натиском полчищ тьмы. Другие удавалось спасти от неизбежного ценой огромных жертв. Каждая война имела много фронтов, а каждый фронт мог проходить по множеству миров. Боевые группы и оперативные соединения, набиравшиеся из состава всевозможных вооружённых сил Империума, перебрасывались из одного уголка Галактики в другой, и так или иначе затрагивали каждого человека.

Среди творившейся неразберихи одну планету предстояло захватить в первую очередь. Она была психологической целью, поскольку на ней хранилась целая коллекция сакральных реликвий Имперского кредо. Для Экклезиархии, чьи священники, заламывая руки, стенали о близящемся апокалипсисе, отвоевание столь важного мира и его сокровищ стало бы редким лучиком света в гнетущем мороке их проповедей. Его освобождение дало бы исповедникам и кардиналам возможность говорить не только о скором конце для человечества, но и о скорой победе. Этим миром был Кеприс.

Задачу отбить Кеприс поручили недавно созданному капитулу Космодесанта. Орден, ранее носивший его название, покрыл себя славой в эру Отступничества и неисчислимых других кампаниях, прежде чем его постигла неведомая участь. Новым примарисам передали символику того почти забытого братства, и отправили возвеличивать это имя снова.

Они были Испивающими Души.

По корпусу самолёта уже вовсю барабанили пули, когда Кивон соскочил с аппарели на вершину внешней стены комплекса.

— Огонь из ручного оружия, — донёсся из десантного корабля голос пилота-сервитора.

— Слава Трону! — воскликнул брат Сасан, едва Кивон приземлился рядом с ним. — Император спас нас от спокойной высадки!

— Хладнокровно и быстро, — провоксировал Оксиат. — Мы пришли на битву!

Хладнокровно и быстро. Эти слова отчасти служили боевым кличём, отчасти тактическим заветом. Испивающие Души унаследовали его от потерянного ордена, что носил их название раньше. Он означал, что Испивающие Души сражаются в движении, не позволяя неприятелю сковать себя в манёвре. И пока другие братства, вроде Расчленителей и Космических Волков, упивались безумной резнёй, Испивающие Души всегда оставались бдительными и держали ситуацию под контролём, истребляя врагов с отстранённой методичностью. О прошлом капитуле почти не сохранилось сведений, за исключением того, что он был флотского базирования и специализировался на абордажах и стремительных штурмах. Они предпочитали наносить молниеносные удары и расправляться с противниками в череде быстрых и выверенных рукопашных стычек.

От Кеприса разило топливом и гнилью. Сквозь пороховой дым и пыль Кивон увидел, что стены окружали купольное сооружение с каменными орнаментами и арочными окнами. Куртины кишели людьми, целившимися из винтовок в десантный корабль или бежавшими к размещённым по углам башням, где было установлено тяжёлое вооружение.

Землю по обе стороны от купола рассекала расщелина, и центральная часть строения частично обрушилась в пропасть, открывая расписную лепнину и тусклую позолоту внутренних интерьеров. Некоторые секции стен лежали в руинах. Имперская аквила, выведенная на развалинах купола, была намеренно изрешечена пулями.

— Храм, — произнёс Кивон.

— Больше нет, брат, — отозвался Сасан. — Теперь это могила.

К строению снижались два других самолёта ударной группировки, готовясь к посадке. Одним из них командовал капитан Кьюхья, другим — первый сержант Тиридат. Чуть выше завис вспомогательный лихтёр с техникой Испивающих Души. В идеале ударная группировка должна была бы прибыть на борту десантных «Громовых ястребов» под прикрытием штурмовиков, «Грозовых когтей», однако в горниле крестового похода Индомитус ни одна армия не имела всего, что ей требовалось.

Этот мир попался на прицел третьей роты Испивающих Души. И её сил вполне хватит.

Десантные корабли устремились к внешней стене храма. Теперь Кивон смог различить и других врагов, вместо единой униформы носивших самую разную гражданскую одежду вперемешку с элементами солдатской экипировки. И ещё их лица. С ними было что-то не так.

— Планета приготовила нам тёплую встречу! — сказал по внутреннему воксу отделения сержант Фраат. — Давайте ответим ей тем же!

Остальные бойцы — сержант Фраат, Арасмин, Манух и Питамен, — сомкнули ряды, прикрывая подступы.

Уже стискивая в руках болт-винтовку и держа палец на спусковом крючке, Кивон бегло оценил общую картину боя. Его разум быстро решил кровавые уравнения битвы, автоматически рассчитав углы ведения огня и пути через укрытия.

Воздух над парапетами прошивали очереди из автоганов и лазерные лучи. Несколько пуль с лязгом отскочило от брони Кивона. Космодесантник инстинктивно укрылся за зубцом стены и дважды выстрелил в противника, вынырнувшего из поднятой двигателями пыли. Он услышал глухой звук попадания снарядов в тело, а затем влажный треск, сопровождающий взрыв миниатюризированных боеголовок внутри жертвы.

Неприятель носил грязную оранжевую спецовку, как у шахтёров или факторумных рабочих, с громоздкой дыхательной установкой за спиной и подведёнными к ней резиновыми шлангами. В руках он сжимал автоган. Болтерные снаряды разворотили ему грудь, и он привалился к парапету, ещё не до конца осознавая нанесённые ему критические повреждения.

Его глаза защищали сварочные очки. Под ними, и под грязью на лице, скрывалось нечто совершенно неправильное.

Кровь, окропившая каменную стену, стала первой, пролитой Кивоном на этой планете.

Значит, это Кеприс, — подумал он.

Откуда-то сверху ударила иссиня белая молния, обрушившись на позиции с тяжёлыми орудиями. Она сорвалась с психосилового оружия в руках Оксиата, озарив сцену расстрела еретиков, со всех сторон хлынувших навстречу Испивающим Души. Библиарий взмахнул посохом, сбив с ног пытавшегося вскинуть тяжёлый стаббер неприятеля, а следующим выпадом пробил грудину второму.

— Прорываемся внутрь! — провоксировал Фраат. — По секциям! Покажем им, как дерутся примарисы!

Отделение Фраата соединилось на стене, возле одной из каменных лестниц, ведущих внутрь постройки. Густая пыль и дым скрывали разворачивавшуюся внизу сцену, однако по стрельбе и крикам было понятно, что прибытие Испивающих Души подняло всех на уши, и теперь к ним отовсюду стекались враги.

— Кто они? — спросил Кивон. Природа недруга имела столь же большое значение для исхода боя, как и его собственная. Понимание возможностей противника само по себе служило оружием. Перед мысленным взором Кивона невольно всплыло лицо только что убитого врага, но он быстро прогнал воспоминание.

— Они мертвы, брат, — ответил Сасан. — Что тебе ещё нужно?

— Будь твои слова пулями, Сасан, — рыкнул Питамен, — мы бы уже давно победили.

Кивон двинулся за Фраатом, выделявшимся среди остальных красным шлемом с белой полосой — сержантским знаком различия. Десантник занял своё место в строю, прикрывая задний правый квадрант отряда. Боевые ритуалы были вбиты в воинов настолько тщательно, что каждый член отделения инстинктивно исполнял предписанную ему роль. Фраат быстро сбежал по ступеням, и бойцы увидели перед собой участок между стенами и храмом. Несколько противников расположились на открытой платформе машины с установленным на ней ещё одним тяжёлым стаббером, и поливали огнём вершину дальних стен, где как раз высаживались Испивающие Души Кьюхьи. Последние несколько метров до каменистой земли Фраат преодолел одним прыжком, и еретики, поняв, что их атакуют с двух сторон, пустились наутёк.

Кивон прыгнул следом, перекатился на ноги, и на бегу открыл огонь. Первый снаряд оторвал руку неприятелю, пытавшемуся развернуть стаббер на них. Следующий попал в лицо бойцу, с примкнутым к лазгану штыком бросившемуся на Испивающих Души. Ещё двое зашли ему со спины, и Кивон врезал одному из них прикладом болт-винтовки в висок. Он пригнулся, подставив под атаку второго еретика плечо, после чего резко выпрямился и перекинул человека через себя. Космодесантник был на две или три головы выше противника, и тот упал достаточно далеко, чтобы его череп громко хрустнул о камень. Сасан выстрелил бунтовщику в глотку, чтобы добить наверняка, а тем временем Фраат заскочил на машину и пустил в ход меч. В сторону отлетела рука, за ней — голова, и внезапно возле орудия больше не осталось людей.

Брат Арасмин предпочитал драться врукопашную. Он налетел на одного из еретиков и с силой вдавил его в борт машины, после чего вогнал ему в шею нож. Питамен убил другого бунтовщика, бежавшего к укрытию за наполовину обвалившейся стеной храма, а Манух снял ещё одного на стене позади них.

— Проклятое место кишит врагами, — процедил Манух.

— Сказал так, словно это плохо, — отозвался Сасан. — Зачем быть космодесантником, если не можешь умыться кровью еретиков?

— Разговорчики, — мрачно оборвал их Питамен.

Еретики. Так их нарёк Сасан, и готовность, с которой они открыли огонь по Испивающим Души, подтверждала, что они были врагами человечества. Однако сам Кивон не мог назвать их еретиками, не зная, почему они сражаются, чем они руководствуются, какое безумие толкнуло их пойти на верную смерть от рук Ангелов Смерти. Он мог бы спросить, кем они были, но все боевые братья дадут ему одинаковый ответ, пусть и разными словами.

Это не важно.

Контингент капитана Кьюхьи стрелял с куртин на дальней стороне храма. Еретики, попавшие под перекрёстный огонь двух отрядов Испивающих Души, кинулись к укрытиям. Болтерные снаряды находили свои цели, проделывая в телах влажные красные дыры. Прижавшись спиной к изрешечённой пулями машине, Кивон бил по удирающим врагам одиночными выстрелами. Он бегло взглянул на храм, и увидел внутри остатки былой роскоши. Стены были выкрашены и обрамлены золотыми лепнинами, потускневшими и обезображенными обрушением и вторжением ветров с пустыни.

Десантник перевернул мыском сабатона одного из мёртвых еретиков. Выстрелом из болт-винтовки ему оторвало руку вместе с плечом, обнажив половину торса. Лицо человека закрывал шарф, защищавший его от пыли и ветра. Из святилища вырвалась автоганная очередь, застучав по борту машины, и Кивон поспешил убраться с линии огня.

Он стянул шарф. Лицо под ним рассекала глубокая ножевая рана; она выглядела слишком ровной и аккуратной, чтобы списать её на шрапнель или случайный удар. Порез нанесли намеренно. Он проходил через рот, разделяя губы. Вывалившийся язык был разрублен также, и очень напоминал змеиный. Нос был срезан до самой кости, в которой виднелись зарубцевавшиеся полости.

— Вперёд! — раздался по воксу приказ Кьюхьи. — Гоните их внутрь, и зажимайте со всех сторон!

— Если еретики хотят дать последний бой тут, было бы невежливо отказывать им, — произнёс Сасан.

— Прорываемся и очищаем! — скомандовал соскочивший с платформы Фраат. — Манух, прикрывай тыл. Остальные — за мной!

Кивон оставил обезображенного еретика там, где тот упал. На остальных телах имелись такие же увечья. Зачем кому-то нарочно себя калечить?

Впрочем, об этом он подумает после битвы. Кивон бросился за Сасаном и Фраатом в зиявшую в стене дыру, где расселина обвалила массивные блоки из песчаника.

На них обрушился ураганный огонь. Сержант полностью доверился своему доспеху, и автоматные пули лишь бессильно звякали о пурпурные керамитные пластины поножей и наплечников. Кивон прижался к стене, и Фраат пронёсся мимо него, разрядив половину обоймы болтера в сумрак храма. Кивон выскочил из-за укрытия и припустил следом, на ходу осматривая местность и не убирая пальца со спускового крючка.

Тьма рассеялась. Благодаря улучшённому зрению он без труда разглядел стены и купол, некогда покрытые фресками с ангелами, спускавшимися из залитых солнечным светом небес. Святые устремляли очи ввысь, сжимая в руках самое разное архаичное оружие, применявшееся в бесконечных войнах Империума, а золотые буквы складывались в молитвы Богу-Императору. Ныне образы затерялись среди повреждений и выбоин от пуль, которыми их старательно осквернили. С просевшего купола всё ещё свисал покосившийся, невероятно огромный круглый канделябр из дерева, уставленный древними свечами и покрытый восковой коркой.

Вокруг царило полнейшее запустение. Скамьи из тёмной древесины были свалены в баррикады или пущены на дрова для гигантского костра в центре помещения, рядом с разбитой кафедрой. Огнище окружало почерневшую статую Императора в золоченых латах, из которой выбрали глаза. Не нашлось их и у нарисованных на стенах фигур.

За разгромленными скамьями укрывались дюжины еретиков. Палец Кивона инстинктивно сжался на спусковом крючке, и по комнате прокатилась шквальная очередь болтерных снарядов. Еретики кинулись на пол, когда отовсюду разом вырвались Испивающие Души, и помещение утонуло в пальбе.

Храм служил казармой для сотен врагов. Они спали в скатках, тут и там видневшихся среди скамей. С момента высадки космодесантников прошло меньше минуты, а полегли уже десятки людей. Они падали под перекрёстным огнём, изрешечённые осколками от разрывных снарядов. Их панические ответные выстрелы, в свою очередь, лишь звякали или с шипением рассеивались на латах Испивающих Души, либо вовсе пропахивали борозды в испорченных фресках. На статую Императора летели брызги крови, вокруг алтаря и кафедры скапливались трупы. В центре святилища быстро образовывалось болото крови вперемешку с частями тел.

То была даже не перестрелка, а скорее препарирование. Адептус Астартес претворяли свои боевые тренировки в жизнь с идеальной точностью. Теперь Кивон двигался без единой сознательной мысли, он сражался механически, и знал, что его братья будут следовать тем же тактическим моделям, созданным сотни или тысячи лет назад и выученным во сне каждым Испивающим Души.

— В бой! — раздалась по воксу команда Кьюхьи. Трое ударников из отделения Астьягона, экипированных прыжковыми ранцами, на столбах пылающих выхлопных газов пронеслись через весь храм, поливая еретиков очередями из штурмовых болтеров. Изничтожители Хосрау ворвались в здание вместе с бойцами Фраата, и теперь разрушали прочную деревянную кафедру импульсами плазменных испепелителей. Жидкая плазма захлёстывала еретиков, сжигая их плоть до костей и попутно плавя всё, за чем бы они ни прятались. По святилищу прокатывались валы перегретого воздуха, поджигая изорванные страницы разбросанных молитвенников.

— За мною, собратья, или будьте прокляты! — прокричал сержант Фраат, и первым двинулся к изломанным скамьям и последнему очагу обороны еретиков, стреляя с одной руки, а другой уже извлекая цепной меч. Кивон сделал несколько одиночных выстрелов по укрывшимся за массивным плинтом статуи Императора врагам, и увидел, как их черепа разлетелись на куски. В творившемся хаосе было невозможно сказать наверняка, кто запишет те убийства на свой счёт.

— Убейте отбросы и очистите это место! — осипшим от неистовости боя голосом проорал Фраат.

Смрад смерти теперь накатывал на Кивона волнами, как будто усиливаясь за счёт жара плазменного огня изничтожителей. Он разил сильнее, чем химикаты в пороховом заряде болтов, и проникал даже сквозь фильтры шлема.

Он исходил снизу. Испивающий Души заметил за алтарём ступени, ведущие на нижний ярус катакомб или ритуального помещения. В место, ради защиты которого еретики здесь умирали.

Несколько бунтовщиков притащили к остаткам кафедры станковую ракетную установку. Двое погибли сразу, когда ударники закончили прыжок и изрешетили неприятелей болтерным огнём, в кровавых брызгах разорвавшим верхние части их тел. Последняя пара навела установку на бегущее по храму отделение Фраата.

— Ах вы нечисть! — прорычал Питамен, шагнув на одну из скамей, чтобы лучше прицелиться во врагов. — Захотели отнять жизнь Испивающего Души? — Он выстрелил одному из еретиков в шею, начисто снеся голову.

Манух припал на колено и выпустил единственный болт в наводившего ракетницу противника. Снаряд детонировал в плече мужчины, и его рука, брызжа кровью, отлетела в сторону.

Установка крутанулась к небу, и в тот же миг уцелевшая рука еретика сжалась на спусковом рычаге. Ракета унеслась вверх, и умирающий человек исчез в белом облаке дыма.

Боеснаряд с грохотом врезался в купол и взорвался оранжевым пламенем. Потолок затрещал и прогнулся, и тут гигантский деревянный канделябр оторвался окончательно. Цепи лопнули одна за другой, и он, будто в замедленной съёмке, вместе с дождём из обломков понёсся к центру святилища.

Кивон затормозил об одну из скамей, чтобы не влететь на скорости под падающий канделябр. Тот рухнул на пол прямо перед ним, но вместо того чтобы там и остаться, начал проламывать брусчатку, уже наполовину истаявшую под залпами плазменного и болтерного огня.

Древние камни, ослабленные за тысячелетия, каскадом полетели вниз, и в сочетании с образовавшимся под святилищем разломом пол рассыпался окончательно. Передний край обрушения устремился к Кивону быстрее, чем тот успел среагировать, и космодесантник почувствовал, как у него уходит из-под ног земля. Он увидел, как стоявший рядом с ним Питамен ухватился за камень и сумел удержаться, однако сам он кубарём полетел во тьму подземных ярусов храма.

О доспехи застучали куски кладки. Десантник крепче сжал болтер, а затем от его шлема со звоном отскочил обломок, и зрение Кивона померкло во вспышке ослепительно-белой боли.

Наверное, он на секунду отключился. Кивон мысленно выругался, а затем, игнорируя неприятные ощущения в пострадавших конечностях, перекатился на грудь и поднялся на колени. Доспех автоматически ввёл анестетик, но к тому времени как тот начал действовать, воин уже забыл о боли.

— Доклад! — как будто издалека донёсся напряжённый голос Фраата.

— Жив, — ответил Кивон. — Я жив.

Испивающий Души быстро оценил обстановку. Он очутился в сводчатом туннеле из обтёсанного камня, теперь наполовину заваленном кладкой. Над головой виднелся узкий проём, сквозь который проглядывал купол храма и сполохи болтерного огня. Сам же коридор вёл в большую комнату, озаряемую трепещущим светом свечей.

Вот откуда исходила та вонь. Его окружал смрад смерти, настолько тяжёлый, что от него словно густел сам воздух.

Он встал, попутно проверив себя на предмет ранений. Ничего серьёзного. Он попробовал передёрнуть затвор болтерной винтовки, но тот лишь громко лязгнул, не поддавшись.

По случайности ли, или из-за небрежности во время предбоевых обрядов экипирования, но оружие подвело его. Кивон закинул винтовку за плечо и извлёк нож, чья мономолекулярная кромка сверкнула в слабом освещении коридора. Другой рукой воин достал болт-пистолет. Это оружие уступало винтовке в дальнобойности и скорострельности, однако в замкнутом помещении сойдёт и оно.

— Цел, — провоксировал Сасан. — Трон, да здесь внизу что-то подохло.

Кивон услышал впереди голоса. Пронзительный и властный, один из них как будто приводил толпу в фанатичное исступление. А ещё он услышал саму толпу, чей рев то усиливался, то стихал в унисон с речью оратора.

Космодесантник прижался к арке и заглянул внутрь. Помещение освещалось сотнями свечей, подтаявший воск которых густо стекал по стенам. Больше сотни людей стояло на коленях перед дальней стеной с сияющим на ней изображением, что передавалось с проектора над аркой. Все коленопреклонённые фигуры были голыми, согбенными и настолько тощими, что их хребты и рёбра отчётливо выпирали сквозь покрытую ссадинами и увечьями кожу. Запястья каждого человека были прикованы к железному кольцу перед ним, вынуждая стоять на коленях.

Вынуждая стоять на коленях. Вынуждая молиться.

Запах исходил от собрания. На некоторых людях виднелись свежие порезы, словно их только-только выпороли, прежде чем приволочь в катакомбы. У других были давно зажившие раны и кожа настолько серая и неживая, что их легко было спутать с мертвецами. Участники собрания постоянно менялись, возможно, в качестве наказания, а может и священного долга для еретиков наверху. Кивон невольно задался вопросом, как давно они здесь находились, в цепях на руках и с молитвами на устах.

Он навёл пистолет на тонущий в сумраке зал. В стенных нишах по-прежнему покоились истлевшие мощи и погребальные саваны. По всей видимости, раньше в этой катакомбе, под алтарём Императора, хоронили священнослужителей. А теперь её осквернили подобной пародией на поклонение.

Кивон осторожно зашагал между рядов фанатиков. Те не обращали на него внимания, продолжая неотрывно глядеть на проекцию. Их лица, как и у сражавшихся наверху еретиков, были рассечены ровно по центру ото лба до подбородка, обнажая носовую полость, раскраивая губы и придавая им совершенно непредставимое на обычном человеческом лице выражение. У них отсутствовали веки, и глаза их были сухими и забитыми песчинками.

Сасан вошёл через другую арку. Его пурпурные латы посерели от грязи и поднятой пыли. На сетчатке Кивона сверкнула руна подтверждения, спроецированная авточувствами шлема, и мысленной командой он ответил боевому брату тем же.

В дальнем конце помещения обрушилась часть свода, по всей видимости, из-за просадки грунта под древним сооружением. И там, среди обломков, Кивон заметил движение. Белая ткань. Ряса.

Испивающий Души бросился к центру комнаты, минуя людей. В поле зрения показалась другая сторона завала, и за одним из каменных блоков он увидел затаившегося еретика, в отличие от прочих, облачённого в белые одеяния и скрывавшего лицо за маской из растянутой дублёной кожи. В руках он сжимал автоган.

— Узрите её месть! — завопил еретик, резко вскидывая оружие.

Кивон оказался быстрее. Прежде чем еретик успел прицелиться, Испивающий Души нажал спусковой крючок. Рявкнув, болт-пистолет выпустил разрывной снаряд прямо в грудь еретику. Стену за человеком забрызгало содержимым его тела, после чего второй выстрел оторвал ему стискивавшую оружие руку.

Внезапно на воина сверху прыгнуло что-то тяжёлое. Он услышал, как Сасан открыл огонь, и звуки пробивающих плоть снарядов, за которыми последовали взрывы. Кивон перекатился на спину, пытаясь скинуть то, что на него упало. Десантник почувствовал, как по шейному сочленению доспеха скребут стальные когти, намереваясь сорвать шлем.

Кивон быстро прикрепил пистолет к магнитному зажиму на поясе и схватил вцепившегося в него еретика. Затем он кинул нападавшего через плечо, так, словно боролся с противником на бойцовой арене.

Существо, рухнувшее перед ним, когда-то называлось человеком, но те дни остались в прошлом. Оно по-прежнему носило изодранную солдатскую униформу с болтавшимися на груди ошмётками аксельбантов и позвякивавшими на тёмно-красном мундире медалями. Руки его дополнительно усиливались поршнями и металлическими прутками, а ладонями созданию служили стальные когтистые лапы.

Но наибольший ужас вселяло его лицо. Кожа на нём, начиная с центрального разреза, была снята, отчего глаза монстра походили на большие воспалённые шары в глубоких красных глазницах. Губы существа были оттянуты назад и прикреплены к щекам, обнажая окровавленные зубы с застрявшими между них кусками мяса.

Одна из поршневых конечностей устремилась к нему. Кивон поймал её свободной рукой до того, как когти успели вцепиться ему в глотку, после чего вогнал сжатый в другой руке нож в грудь врагу и почувствовал, как лезвие со скрежетом прошло меж ребёр. Существо, однако, не остановилось.

Еретик должен был умереть. Своим улучшённым слухом Испивающий Души услышал бешеный стук его переполненного боевыми стимуляторами сердца. Он ударил второй усиленной конечностью с такой мощью и стремительностью, что смог бы расколоть керамит. Десантник ушёл в сторону, и кулак выбил куски камня из стены позади него.

Тварь закричала.

Внутри глубокой прорези, пролегавшей вдоль лица еретика, Кивон разглядел тёмно-красную плоть. Он без раздумий ударил ножом, метя в вертикальную щель. Лезвие по саму рукоять погрузилось в мозг врага, прямо меж глаз.

Ему удалось разорвать некое жизненно-важное соединение, и еретик обмяк. Кивон стряхнул его с ножа, позволив с грохотом свалиться на пол. Затем космодесантник снова достал болт-пистолет и, оглянувшись, увидел, как Сасан откинул от себя похожего противника и всадил ему в грудь пару снарядов.

Наконец, они зачистили помещение. Сасан огляделся и, впервые на памяти Кивона, не нашёлся что сказать.

Проекция показывала широкую площадь, окружённую гигантскими городскими шпилями. Под открытым небом толпились тысячи людей, взирая на деревянный помост в дальнем конце форума. Ещё больше еретиков занимали ряды кресел с трёх других сторон. По всей площади висели знамёна. Некоторые, с вычурными гербами знатных домов, были изорваны и испоганены. На других, новых и богато украшенных, изображалась восседающая на троне женщина, чью голову обрамлял нимб из солнечных лучей.

На сцене стояла группа жрецов. Они носили маски из резного дерева и металла, а облачение их выглядело точно так же, как у убитого Кивоном еретика. За ними высилось несколько огромных стальных клеток, внутри которых, подобно животным, сидели и жались к прутьям люди.

На помосте ждала ещё одна кучка согбенных и измождённых людей в рваных и испачканных униформах, мешками висевших на худых телах. По большей части на них были чёрные одеяния чиновников Администратума, но некоторые носили рясы священнослужителей Экклезиархии. Эту вторую группу держали на прицеле вооружённые еретики перед сценой, хотя пленники едва держались на ногах и вряд ли могли драться.

Толпа взорвалась криками, когда один из жрецов шагнул к установленному на кафедре микрофону вокс-передатчика. Он носил маску рычащего, похожего на кошку существа, а облачение цвета слоновой кости было обрамлено красным. Он поднял руку, чтобы успокоить собрание, и в направленных на сцену лучах прожекторов сверкнули массивные перстни.

— Я стою здесь как Наивысшая Длань пророчицы, — начал он, — Гласа Всего. Она говорит через меня. И она возвещает смерть!

— Довольно этой ереси, — прошипел Сасан и направился в дальний конец помещения, к проектору.

— Постой, — окликнул его Кивон. — Мы же ничего не знаем о враге.

— А что нам надо знать? — спросил второй воин, остановившись возле устройства. — Они подняли против нас оружие. Они отвергают власть Империума. Они — враги. Или это место недостаточно еретическое для тебя, брат?

— Сержант, — провоксировал Кивон. — Мы кое-что нашли. Место поклонения. Передача из города, возможно, Полой горы. Может, из неё мы что-то узнаем.

— Капитан Кьюхья скомандовал выдвигаться через десять минут, как только сядут транспортники, — отозвался Фраат. — Кивон, до тех пор просматривай трансляцию. Мне бы хотелось знать, что ждёт нас в городе. Остальные, разыщите оставшихся врагов и соберитесь в дворике.

Вместо ответа Кивон послал сержанту руну подтверждения. Сасан отошёл от проектора и исчез в проходе, из которого появился, отправившись выслеживать еретиков, каким-то чудом переживших атаку Испивающих Души.

Кивон продолжил смотреть, и увидел, как из толпы пленников на центральном помосте выдернули ссутулившегося старика в чёрной униформе Администратума. Закованные в цепи люди с отвисшими челюстями также не сводили глаз с проекции, игнорируя валявшихся по всему залу бунтовщиков и даже нескольких из своего же числа, случайно попавших под перекрёстный огонь. Кивону стало любопытно, кем они были до того, как их приволокли сюда и приговорили наблюдать за еретическими религиозными ритуалами. Пришли ли они по собственной воле? Было ли это наградой за веру, или наоборот, наказанием?

Он знал, что остальные космодесантники дадут ему одинаковый ответ, поэтому спрашивать их ни о чём не стал.

Все они скажут одно. Эти люди были врагами. Поэтому какая разница?