Кровавый ворон / Bloodraven (рассказ)

WARPFROG Гильдия Переводчиков Warhammer Кровавый ворон / Bloodraven (рассказ)
Автор	Сара Коквелл / Sarah Cawkwell
Переводчик	Serpen
Издательство	Black Library
Серия книг	Time Of Legends Валькия Кровавая
Входит в сборник	Эпоха легенд / Age of Legend (сборник)
Год издания	2012
Подписаться на обновления	Telegram-канал
Обсудить	Telegram-чат
Скачать	EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

Прибыл новый гонец. Он добрался до крепости живым, хотя и было очевидно, что это не надолго. Его раны не были нормально перевязаны, и он истекал кровью. Никакой реальной надежды спасти его не было. Слишком много жизненной силы вытекло через бесчисленные рваные раны, крест-накрест покрывавшие тело гнома. Посланник уже был почти мёртв, когда наполовину переполз, наполовину упал через порог.

Молодой гном не был глуп. Он знал, что смерть неизбежна, но его честь и преданность своему королю дали достаточно сил, чтобы принести эту весть. Судьба - неважно добрая или злая - позволила ему оставаться в живых достаточно долго, чтобы принести слово форпоста своему лорду, которому он принёс присягу.

Посланник с трудом выдохнул последние три слова, каждый слог вызывал новый приступ агонии в кровавых ранах, изрезавших его тело. И он умер, так и не познав облегчения, даруемого смертью. Перед тем, как погас свет в глазах и последний вздох покинул израненные лёгкие, молодой гном увидел, какое воздействие оказали его слова на возлюбленного тана.

- Последний форпост - пал.

Несмотря на то, что захватчики не атаковали цитадель в ближайшие несколько дней, это вряд ли можно было назвать причиной для празднования. Карак Гулг безжалостно и непоколебимо стоял под натиском мародёров. Багровый снег, что лежал перед удерживаемыми гномами воротами, медленно таял. Из-за практически непрекращающихся нападений не было времени, чтобы убрать трупы погибших, и поэтому тела безумных людей оставались свежими и, скованные льдом и морозом, лежали там же где и пали. Их невидящие глаза смотрели вверх на бурное, грозовое небо, что свинцовой тяжестью нависало над самой северной оконечностью гор Края Мира.

Холод также служил и иной цели: не давая распространяться вони мёртвых тел. Но даже придушенное, зловоние всё же было. Слабый и неприятный запах разлагающейся плоти разносился ветром.

Так далеко на севере практически непрекращающийся снег был суровой неизбежностью, но гномы Карак Гулга уже давно привыкли к нему. Это была цена, которую они платили за то, чтобы поселиться в столь отдалённых местах. Но прибыль от разработки богатых минералами пластов, залегавших глубоко под поверхностью гор, с лихвой компенсировали тяготы бездорожья.

Окутанный туманом дыхания, часовой поднял голову к глубокому ночному небу и набрал полные лёгкие воздуха, столь холодного, что закололо в груди. Свежий снег выпадет ещё до утра. Об этом говорило многое: ломкий воздух, холодный ветер, покалывавший обветренную кожу под бакенбардами гнома. Он тихо проворчал в удовлетворении, когда первая снежинка заскользила вниз, опустившись на тёмные волосы его бороды. Ничего не говоря, он пренебрежительно махнул рукой на небо.

- Нет большого ума в том, чтобы предсказать снег в северных горах, - сказал его товарищ, перекладывая топор на другое плечо. - Не буду говорить, что я впечатлён. Предскажешь, когда эти кровавые маньяки вновь перейдут в атаку, и я дам тебе хорошие деньги. Не раньше. - Гном смотрел, как его дыхание кристаллизуется на морозе. Это была ещё одна ясная ночь и лишь несколько жалких снеговых облаков неслись над головой, хотя температура резко упала до болезненного уровня.

- Ныне куда легче предсказать настроение короля, чем намерения этих ублюдков, - за этими словами последовал грубый, мрачный смешок. Король Карак Гулга был известен за своё большое сердце, могучую харизму и горячий темперамент. Так говорили те, кто был достаточно стар, чтобы помнить, как Скалди Железная Челюсть сокрушил минотавра голыми руками, когда был помоложе. Он всегда отшучивался, утверждая, что эти разговоры всего лишь преувеличение, но ещё были те, кто клялся собственными глазами - пока был трезв - что это правда.

Железная Челюсть всё в своей жизни доводил до абсолюта, не важно: атаковать ли врага во главе своих воинов или же упиваться вместе со всей крепостью, пока сородичи не свалятся под стол. Его правление над гномами севера пользовалось огромным уважением, и целые семьи переезжали в эти, самые отдалённые края мира, лишь ради того, чтобы жить и работать под его руководством.

- Айе, воистину. Весь мир оказался на краю из-за действий этих безумцев из пустошей, - махнул часовой рукой в северном направлении. - Думаю, всем интересно, когда именно это кончится.

- С их смертью, - другой страж указал топором на груды трупов, сваленных под стенами. - Ты ещё сомневаешься в этом?

- Может, так. А может, нет.

Вдалеке раздался звериный вой. Гномы обратили взгляды в ту сторону и неуютно переступили с ноги на ногу. С приходом облачённых в меха и кожу варваров ещё более отвратительные твари поселились в лесу. Падальщики, ужасные волки и иные создания, названия которым гномы даже не могли подобрать. Порождения ночи и кромешной тьмы копошились в окаменевшем лесу за вратами цитадели.

- Ничего хорошего не произойдёт, если мы будем сомневаться в нашей конечной победе, - проговорил страж, резким движением стряхивая с себя ползучий дискомфорт, что следовал вслед за воем. - Верный способ проиграть, айе, - и когда в ответ раздалось ворчливое согласие, он продолжил, произнеся слова, которые поддерживали его собственную надежду. - Я скажу тебе вот что. Пока Скалди Железная Челюсть по-прежнему считает, что надежда есть - мы одержим победу.

- Надежда исчезает быстро, сын мой.

Эльгрим, старший принц Карак Гулга, опустился на колени у трона своего отца, склонив голову в знак уважения. Он резко поднял взгляд, и его глаза сузились от неожиданного беспокойства. Он ещё никогда не слышал от своего отца слов, столь близких к пораженческим, как только что произнесённые. Только что был отпущен Совет, и они покинули тронный зал, унося на плечах тело несчастного гонца из форпоста.

Ярость Скалди накалилась почти до предела, когда весть о том, что их последний форпост попал в руки захватчиков, достигла его ушей. Потерянные жизни ранили короля до самой глубины души, и вместе с гневом, что пронизывал каждые фибры его существа, пришла страшная скорбь, чувство ответственности за смерти, что, возможно, удалось бы предотвратить.

Почувствовав настроение отца, Эльгрим попытался найти правильные слова. Его младший брат всегда был более велеречив, чем он. Не в первый уже раз принц пожелал, чтобы на его месте сейчас был Фелбьёрн. Но это было невозможно: младший из двух сыновей короля выполнял свои собственные задачи. Таким образом, Эльгрим, как мог, пытался справляться со вспышками гнева своего отца, что были подобны извержению вулкана.

- Не теряйте надежды, мой повелитель. Наши воины по-прежнему беспощадны и сильны. Их сердца бьются ровно. Твердыня не падёт, - когда он, наконец, заговорил, то в его голосе всё-таки был слышен лёгкий оттенок неуверенности. Он качнулся на каблуках, прежде чем медленно выпрямиться. Серебряные серьги, что он носил в правом ухе, поймали отблеск костра, освещавшего зал приёмов, и, как уже вошло у него в привычку, он начал перебирать их, когда продолжил. - Эти порождения дикости, что продолжают нападать на нас с севера, по-прежнему сокрушаются нашим превосходством в оружии и мастерстве. В конце концов, они будут вынуждены либо признать поражение, либо уйти прочь. И то, и то нас устроит.

- Ты ещё молод, Эльгрим, - фыркнул Скалди. - И это заставляет тебя говорить такие глупые вещи. Глупые и невежественные. Что-то движет этими варварами, что-то придаёт им упорство, коего я не видел никогда ранее.

Он откинулся назад. Престол Скалди представлял собой богато украшенный резьбой трон, на котором вручную были высечены сцены из долгой и славной истории его семьи. Многие из собственных побед Скалди были тщательно вырезаны в камне. Глаза изображения самого тана были выполнены из драгоценных камней, тёмных сапфиров, а капли крови, вытекающие из тел поверженных гномами врагов, были сделаны из рубинов.

Скалди занимал трон Карак Гулга уже достаточно долгое время. Его цитадель была богатой, процветающей и чрезвычайно производительной. И в литейных и в горнорудном деле работы проводились не только с упорством, но и с мастерством, которое было даровано рукам лучших из его работников. Его воины были храбры, сильны и верны. Крепость процветала и превозмогала любые попытки вторжения, что были ранее. Но этими мародёрами, казалось, двигало нечто большее, чем простая жажда наживы. Они стремились убивать ради убийства.

Столкновения между гномами и варварами севера всегда были неизбежны. Они слишком различались, были слишком далеки друг от друга, чтобы найти какие бы то ни было моменты соприкосновения, хоть для общения, хоть для торговли. Но теперь Скалди мог чувствовать горький дух порчи, который исходил от безумцев, что толпились у его ворот. Никогда ещё он не был свидетелем такой свирепости от людей, которые добровольно бросали себя в объятия смерти. Он смотрел, как срубаемые топором гномов или сражённые ружейной пулей атакующие падали один за другим. И всё-таки они продолжали атаки. Казалось, ничто не могло остановить их.

- Что-то движет ими изнутри, - наконец сказал он, умалчивая о том, что подозревал на самом деле. Эти мародёры с крайнего севера были так же тронуты Хаосом, как и остальные, которых ему когда-либо доводилось видеть. Они были так далеко за гранью разумного, что их натиск представлял собой холодную, клиническую отрешённость. Он сам прикончил нескольких из них во время последней атаки, и до сих пор помнил холодную ненависть, горевшую в умирающих глазах. - Они дерутся, как одержимые.

- Вы подозреваете, что тут не обошлось без демонов? - Эльгрим сплюнул на каменный пол зала и сделал знак рукой, отгоняющий зло, когда Скалди медленно кивнул головой. Король провёл рукой по своей бороде, кратко останавливаясь на золотых оберегах, что были вплетены в неё.

- Шёпот, что доносится до моих ушей, - спокойно произнёс Скалди. - Есть вещи, за северными пустошами, которые такие, как ты или я, не должны даже пытаться понимать. Тем не менее, это давит на Карак Гулг, как приближающаяся гроза. Мы должны сделать всё от нас зависящее, чтобы сломить эту волну здесь и не дать ей продвинуться дальше в Империю, - его острые голубые глаза внимательно посмотрели в такие же глаза старшего сына.

- Я благодарен за то, что столь многие ушли с Фелбьёрном на юг.

Беженцы во главе с юным принцем ушли несколько дней назад. Скалди постановил, что не было никакого смысла в том, чтобы рисковать жизнями тех, кто не мог помочь в защите Карак Гулга. Женщины, дети и те, чей возраст уже не позволял с оружием в руках выступить на защиту собственного дома, были отправлены на юг, в поисках убежища в стенах ближайшего оплота. Нетерпеливый Фелбьёрн предложил возглавить их, гарантируя, что ни один волос не упадёт с их головы. После того, как они окажутся в безопасности, он вернётся и встанет на защиту родного дома бок о бок с отцом.

Это оказалось гораздо более сложной работой, чем ожидалось - заставить сородичей покинуть дом. Многие из женщин хотели остаться и сражаться, ведь среди его оставшихся сил было изрядное количество женщин. Мрачные и решительные, они сражались с жестокостью, что, как минимум, не уступала жестокости их отцов, мужей и братьев. Какое-то время казалось, будто никто из остальных также не уйдёт, не желая покидать свои дома. Но Фелбьёрн обхаживал их с помощью своего серебряного языка и всё-таки убедил в важности выживания.

Собственная супруга принца, тяжело вынашивавшая их первенца, была из тех, кого убедить оказалось сложнее всех. Только тогда, когда Фелбьёрн выступил вперёд и предложил возглавить уходящих, она капитулировала. Тан не хотел посылать своего сына на это задание, но Фелбьёрн убедил его. Скалди никогда не мог ничего запретить своему лукавому младшему сыну.

Скалди вздохнул и провёл рукой по глазам. Никогда ещё бремя власти не было так тяжело, как сейчас.

- Я обещаю тебе одно, мой сын, - сказал он Эльгриму, который, словно ястреб, наблюдал за ним. - Хаос никогда не завладеет нашими сородичами. Люди, возможно, и падут на его пути, но мы - никогда.

Ночь прошла без инцидентов: медленно для тех, кто стоял на часах, быстро для тех, кто беспокойно дремал глубоко в сердце великой крепости. Лёгкий снегопад, который слегка припорошил тела мёртвых у подножия крепости, постепенно стал более настойчивым, пока, наконец, сильная метель не скрыла всё за своей пеленой. Периодически снеговые завитки подхватывались воющим ветром и закручивались в крошечных воронках белой ярости, что с лёгкой грацией танцевали через каменистую местность. Где-то вдалеке раздался мягкий стук, когда одно из деревьев в близлежащем лесу избавилось от веса нанесённого на него снега, сделавшегося слишком тяжёлым бременем для ветвей.

Ночь отсчитывала последние мгновения в холодном свете предрассветного утра, но метель была настолько густой, что это не могло вызвать ничего, кроме беспокойства.

Старкад заступил на часы перед самым рассветом, и именно он первым увидел фигуры, двигавшиеся в сторону крепости: чёрные силуэты, которые выделялись на фоне серого и белого.

Прокричав предупреждение, которое тут же было повторено по всей линии, Старкад взмахнул огромным боевым топором, чтобы проверить, что его оружию ничего не сможет помешать. Затем его коренастая фигура приняла оборонительную позу, и он замер и, прищурив глаза, уставился в снежную пелену.

Они были научены долгим опытом, что безумцы говорили очень мало того, что могло бы сойти за речь. Единственный раз, когда гномы общались с людьми вне боя, был во времена первых попыток ковки торговых отношений, и они нашли процесс понимания друг друга крайне затруднительным. Речь человеческих варваров представляла собой смесь гортанного рычания и жёстких слогов, которые гномы не могли понять в полной мере. Существовало лишь небольшое количество слов, которыми они могли бы объясниться, но за этими пределами люди понимали лишь один язык - язык войны.

- Стоять. Ни шагу дальше, - Старкад понимал, что шансы на то, что одетые в меха мужчины поймут его, невысоки, но, как бы то ни было, это был его долг.

Их было трое, каждый столь же большой и косматый, как и остальные. Шедший в середине поднял голову против ветра и одарил Старкада зубастой улыбкой. Буря вцепилась в гриву светло-красных волос и растрепала их в облако, окутавшее его грязное лицо. Все люди носили похожую одежду: меха и кожу, которая придавала им ещё более массивный вид. Почуяв вонь, которая даже на таком расстоянии ворвалась в ноздри Старкада, гном понял, что шкуры были содраны с недавно убитых животных. Варвар вновь улыбнулся, зрелище было не из приятных.

- Мы приходить, - сказал он глубоким голосом с сильным акцентом. - Мы говорить.

- Стойте там, - Старкад предостерегающе взмахнул топором и был крайне удивлён, когда мужчины подчинились его приказу. Это было что-то новое. За все месяцы, что варвары осаждали крепость, ни один из них никогда ещё не подходил к оплоту без огня убийства в глазах. И, конечно, никто и никогда не подходил шагом. Теперь они, подчинившись Старкаду, остановились, и снег завихрился вокруг них.

- Мы говорить, - повторил человек, слова, очевидно, давались ему с трудом. - Ваш король. Мы беседовать… - он обернулся к своим спутникам, и они недолго посовещались низкими голосами. Он снова повернул голову и поднял обе руки над головой в общепризнанном жесте капитуляции.

- Мы обсудить условия. Принесли…подарок. Мы говорим. Да?

Сообщение уже быстро сбежало вниз, в зал приёмов, и пока Старкад замер на своей позиции перед воротами, королевское слово вернулось к нему посредством подземной сети. Приказ был отрывист и краток, и его содержание поразило воина на воротах.

- Похоже, что король соблаговолит встретиться с тобой, варвар, - проговорил Старкад, скрипнув зубами при мысли о том, чтобы позволить этим существам пройти внутрь славного Карак Гулга. - При условии, что вы оставите своё оружие здесь. - Он показал им, чтобы они приблизились, и варвары подчинились. Все трое возвышались над ним, но Старкад, нахмурившись, твёрдо смотрел на них.

- Ваше оружие, - проговорил он, медленно произнося слова, на случай, если варвары были идиотами. - Оставьте его здесь, - он указал на отвратительного вида двуручный меч, привязанный к спине лидера. - Оставь его здесь, приятель, или дальше ты не пройдёшь.

Трое мужчин обменялись парой слов на своём родном языке. Один из них рассмеялся и отстегнул топор, который носил в петле на поясе. С презрительной усмешкой он бросил топор так, что тот воткнулся в паре дюймов от ног гнома.

Старкад даже не шелохнулся, за что был вознаграждён неожиданным взглядом одобрения от вождя варваров. Другой варвар сделал то же самое со своими топорами, что были несколько меньше топора сородича. А затем он небрежным движением выкинул несколько метательных ножей и кинжалов, присоединив их к топорам.

Рядом с варварами в воздухе витал подавляющий всё запах смерти, что исходил от мехов: благоухание крови, которая до сих пор капала со свежеободранных шкур. Люди воняли тьмой и распадом, экскрементами и мочой, и Старкад стремился поскорее избавиться от них, или, конкретнее, от их ароматов. Он указал на лидера и меч, что по-прежнему висел привязанным за его спиной.

- Ты тоже, - сказал он.

Лидер покачал головой.

- Нет, - проговорил он. - Я иду. Меч идёт, - он казалось, задумался, копаясь в своём ограниченном словаре в поиске нужных слов. - Так не пойдёт. Мы оставляем, - он указал на оружие, лежащее на полу, и его спутники нагнулись, чтобы подобрать его.

- Король хочет поговорить с ними, - прошептал гонец на ухо Старкаду. - Ты не должен позволить им уйти.

Старкад нахмурился, чувствуя, что происходит нечто, находящееся за гранью его понимания.

- Хорошо, - произнёс он и стукнул варварского лидера по руке. - Если хочешь взять меч, тогда ты должен дать мне привязать ножны, чтобы ты не смог воспользоваться им.

Потребовалось несколько минут, чтобы объяснить варвару, что от него хотят, но, в конце концов, тот согласился. Старкад крепко обернул верёвку вокруг ножен, крепко перетянув их так, что меч не мог быть извлечён, по крайней мере, извлечён быстро. После ещё одного сложного обмена словами, во время которого Старкад объяснял варварам, что они должны вновь сложить оружие, те вновь позволили разоружить себя. Наконец, когда всё было сделано, Старкад отступил с удовлетворённым ворчанием. Он провёл пальцами по бороде, чтобы стряхнуть с неё снег, который налип в процессе переговоров, и указал варварам на дверь, что вела к главному туннелю, по которому можно было пройти до самого зала приёмов.

- Заберите этих сукиных сынов с моих глаз, - проговорил он, уверенный в том, что варвары всё равно не смогут понять его. Когда они проходили мимо в сопровождении гонца и отряда ополченцев, лидер варваров стрельнул в него взглядом, и Старкад подумал, что, возможно, его предположение не было таким уж верным.

Когда до зала дошло слово о том, что варвары прибыли, дабы вести с ним переговоры, Скалди Железная Челюсть потребовал, чтобы они немедленно предстали перед престолом. Он снял молот с подставки, на которой тот покоился, и положил себе на колени. Оружие было прекрасным примером изысканного гномьего мастерства: столь же витиевато украшенное, сколь и функциональное, оно передавалось от отца к сыну на протяжении многих поколений.

Как и всегда, с той поры, когда захватчики взяли Карак Гулг в осаду, он был облачён в полный комплект стальной панцирной брони. Даже несмотря на многочисленные вмятины и шрамы, покрывшие её пластины за годы, что она хранила своего владельца, броня, тем не менее, по-прежнему оставалась в отличном состоянии. Рунный кузнец оплота недавно закончил работу по нанесению ряда отражающих рун на броню, и сейчас она мягко светилась от скрытой силы.

По правую руку стоял Эльгрим, его сапфировые глаза замерли на входе в зал приёмов. То, что его отец настоял на том, чтобы принять людей, раздражало Эльгрима, и он сомневался в том, что в ближайшее время произойдёт что-то, что изменит его мнение. Ему напомнили, и довольно твёрдо, что королём Карак Гулга всё ещё был его отец, а не он. Эльгрим не сомневался, что позже его ожидает разговор, и что слова, которыми его наградят, вряд ли будут комплиментарными. Таким образом, его кровь уже была на грани кипения, когда троих посланцев, наконец, ввели под своды зала приёмов.

Зал приёмов был широк и высок, так что варварам не пришлось пригибаться или приседать. Варвары шли впереди своего подозрительно хмурящегося эскорта, и при виде их Железная Челюсть выпрямился на троне. Возможно, ему и было несколько столетий, но это не означало, что его проницательность или военная хватка притупились с прожитыми годами.

- Гном король, - с усмешкой проговорил лидер варваров с пламенными волосами. Его голос напоминал рык. Скалди посмотрел на человека, и это было всё равно, что глядеть в бездну безумия. Ни капли здравомыслия не осталось в нём. Всё, что это жалкое создание и имело когда-либо, было потеряно за годы кровопролития. Истекающие кровью шкуры животных, в которые он был облачён, говорили о том, что их владельцы расстались с ними не далее пары часов назад. Лужи липкой крови собрались у их ног, пока варвары стояли в ожидании, оскорбляя чистоту его зала приёмов.

- Айе, - ответил Скалди после соответствующей паузы. Его глаза мельком оглядели старшего сына. Принц непоколебимо замер, сохраняя самоконтроль, когда увидел меч, привязанный к спине варвара. Однако король заметил, как Старкад быстро оценил человека. Ножны были привязаны достаточно крепко, так что, если варвар попытается выдернуть меч, то умрёт, не успев вздохнуть. - Выкладывай, что у тебя, воин, и делай это быстро.

- Мир? - нахмурился варвар, словно бы не понимая значение слова. Скалди покачал головой. Он подозревал, что человек был гораздо хитрее, чем хотел казаться. За маской безумия можно было увидеть проблеск давнего интеллекта. Они могли быть дикими, озверевшими животными, но всё ещё сохраняли возможность для общения.

- Не мир. Пока нет. Скажи, что ты хочешь. Зачем ты пришёл сюда, в сердце силы своего противника?

Воин пристально посмотрел на короля, шевеля губами, пока пытался разобрать суть вопроса тана. Он улыбнулся и склонил голову в своеобразном знаке уважения.

- Наш лидер. Он послал нас к вам. Мы принесли требование.

- Требование? Мой тан, это оскорбление не может остаться без наказания. Позволь мне…

- Тихо, Эльгрим, - взяв молот, Железная Челюсть поднялся на ноги, осторожно спустившись с помоста, на котором стоял его трон. - Держи в узде свои чувства, мальчик. Это может означать, что они, наконец, готовы иметь с нами дело, - брови Эльгрима поднялись. Король был скор на запись дел варваров в Книгу Обид оплота, так что эти его слова стали для молодого принца сюрпризом. Немного подумав, он понял, что его отец подготавливал почву для общения с людьми, демонстрируя, что он был намного более опытным и дальновидным человеком. Или, в данном случае, гномом.

С суровым взглядом на лице, Скалди оценивающе посмотрел на варвара.

- Что же вы требуете от нас?

Рыжеволосый перевёл вопрос короля своим напарникам, и те разразились диким хохотом, что разнёсся по всему залу, отличавшемуся идеальной акустикой. Смех трижды пронёсся по залу, отражённый каменными стенами, и Железная Челюсть понял в тот миг, каким будет их требование.

Эльгрим внимательно наблюдал за лидером небольшой группы. Когда человек говорил, под его правым глазом начинала подёргиваться мышца. Это было едва заметно, но Эльгрим отметил, как рука человека сжалась и разжалась, когда он протянул её к месту, где ранее, возможно, висел кинжал. Его глаза метнулись к стражам, стоявшим за спиной делегации, и он незаметно кивнул им. Варвар вытер слюну с подбородка и повернулся, чтобы встать лицом к лицу с королём гномов. Он был по крайней мере в два раза выше, чем Железная Челюсть, и был впечатляюще широк в плечах. Даже без мехов, что значительно увеличивали его размеры, можно было легко представить себе каменные плиты мышц, что скрывались под ними.

- Сдача, гном король. Лишь этого мы всегда требуем. Это очень просто, не так ли?

- Ты слишком плохо знаешь гномов, человек.

- Гном король сдаётся Ботхвару сейчас. Ботхвар не уничтожает… - варвар обвёл рукой зал, - ...дом короля гнома.

- Ботхвар…это ты? Или это твой хозяин? - человек мотнул головой, показывая, что не понимает. - Ботхвар твой король?

- Мой король. Да.

Губы Скалди сжались в тонкую линию.

- Как тебя зовут, человек?

Вопрос смутил варвара, и на мгновение безумие покинуло его взор. Он положил руку на грудь.

- Вон, - сказал он. - Я - Вон.

- Что ж, Вон, ты принесёшь это сообщение обратно Ботхвару. Слушай, человек, я знаю, что ты можешь понять все мои слова, - вспышка интеллекта в глазах человека выдала истину. Железная Челюсть поднял свой молот в явном жесте вызова. Когда он заговорил, то обращался не только к людям, но ко всем гномам, что присутствовали в зале приёмов.

- Гномы Карак Гулга не сдадутся подобным вам. Мы умрём, защищая наш дом и наш образ жизни, если такова будет цена, чтобы не пустить вас и вашего так называемого короля дальше в земли Империи. Уйдите сейчас и тогда, возможно, вы останетесь живы.

- А если мы не станем относить это сообщение Ботхвару?

- Я уверен, что он поймёт мой ответ, если его посланцы не вернутся. Простой выбор, Вон, - со сталью в глазах ответил Железная Челюсть. - Простой выбор, который даже вы в состоянии понять. Оставьте нас сейчас и живите, или нет…и умрите.

В ответ на это раздался ещё более хриплый смех, и варвары теснее сомкнулись в центре зала, когда личная стража короля подошла немного ближе.

- Вы убьёте нас, так или иначе, - заявил Вон, махнув рукой в сторону обступивших их вооружённых гномов. - Предательство, нет?

- У вас всё ещё есть выбор, Вон.

- Я так не думаю, гномий король, - усмехнулся могучий воин. - Ботхвар ожидал этого от тебя. Поэтому Ботхвар прислал подарок, - он кивнул одному из своих спутников, который вытащил из под меховых одеяний нечто настолько мерзкое и отвратительное, что отвернулся даже подобный стали король.

Варвар бросил голову на землю, и она прокатилась небольшое расстояние, подпрыгивая на оборванных жилах и кусках кожи, прежде чем остановилась, невидящими глазами уставившись на Эльгрима.

- Фелбьёрн…- Эльгрим смотрел на отрубленную голову своего младшего брата, и желчный поток яростных проклятий покинул его уста. Железная Челюсть оторвал взгляд от головы, и, не сказав ни слова, поднял молот и приготовился принести немедленное возмездие.

С ответным рёвом Вон и его товарищи оскалились и подняли кулаки. Они были безумны - это очевидно. Несмотря на то, что они были невооружены, варвары будут сражаться изо всех сил, до самого конца. Пусть их всего трое и они безоружны - хотя Вон с необычайной силой дёргал за свой привязанный к спине меч - а гномов было более чем в два раза больше. Они не собирались поднимать руки.

- Гном молил о пощаде, - издевался Вон, пока пытался вытащить меч. - Король должен стыдиться его трусости.

Наконец, один из его товарищей окончательно потерял над собой контроль и, с воем взмахнув кулаками, прыгнул на троих гномов, что стояли сбоку от него. Почти одновременно несколько топоров вонзилось в меха, покрывавшие его тело. Этого было бы достаточно, если бы они прорвали меха и вонзились в тело, но шкуры разорвались, открыв мускулистую плоть, иссечённую филигранью боевых шрамов. Свежая кровь оросила их, вытекая из ран, нанесённых первыми ударами топоров.

- Мой сын не был трусом, - возразил Железная Челюсть. Он тяжело крутанул могучий молот вокруг себя, вкладываясь в сокрушительный удар. Вон ловко убрался с его пути, но всё же недостаточно быстро. Молот попал ему в бедро, и варвар почувствовал, как треснула кость. Он рванулся вперёд в тот же миг, когда меч покинул ножны.

Двое спутников Вона рвали гномов в приступе кровавого безумия берсерков. Клинки били в их плоть и прорезали глубокие зияющие раны. Ярко-алая кровь фонтаном вытекала из тел, заливая каменные полы зала. Один из варваров обхватил гнома и швырнул его через весь зал. Он ударился о стену и безжизненной грудой сполз на пол: его шея была сломана, а голова склонилась под неестественным углом.

Тем не менее, они продолжали сражаться, и, казалось, ничто не могло остановить их. Один из солдат нанёс особенно злобный удар ниже пояса, который смог оказать действительно серьёзное воздействие на варвара, так что тот теперь едва мог ходить. Варвар выкрикнул предсмертный клич и из последних сил бросился на Эльгрима. Принц очертил своим топором круг, не моргнув и глазом. Топор был смертельно опасен в его руках, и он нанёс не один рубящий удар со смертоносной точностью, прежде чем варвар упал на пол, с кишками, вываливающимися из ужасной раны в животе.

Эльгрим встал над варваром и глубоко погрузил топор в грудь умирающего, после чего повернулся ко второму. Он оставил Вона отцу. Он знал, что Скалди Железная Челюсть не поблагодарит его, если Эльгрим вмешается в его поединок.

Рыжеволосый хихикал, словно маньяк, когда занёс над головой свой палаш. Однако Железная Челюсть уже оценил его. Человек мог игнорировать боль в ярости берсерка, но его бедро было сломано, и его координация была нарушена. То, что он всё ещё стоял было лишь следствием упорства варвара. Но из-за раны он не мог сместить свой вес, чтобы увернуться. Поэтому это было лёгким делом: низким ударом молот сбил Вона с ног. Варвар с грохотом свалился, его палаш, дребезжа, отлетел прочь.

Но Железная Челюсть не стал ждать. Мощным ударом сверху он впечатал молот в грудь варвара. Кости грудной клетки мужчины были с лёгкостью сокрушены, после чего молот углубился в тело, обращая внутренние органы Вона в мелкую кашицу.

Даже в свои последние мгновения варвар попытался дотянуться до гнома, его пальцы согнулись, как будто Вон вырывал сердце короля гномов из его груди. Он пытался что-то сказать, но его рот заполнился кровью. Но перед смертью последние слова покинули глотку Вона с грозным, вещим вздохом.

- Он придёт за тобой.

Железная Челюсть вновь взмахнул молотом, размозжив голову варвара. Серое вещество выплеснулось из треснувшего черепа, смешавшись с кровью, что уже натекла из бесчисленных ран на его теле.

За спиной Железная Челюсть услышал предсмертный крик последнего человека, когда тот закончил свои дни под топором гнома, но это не принесло ему никакого удовлетворения. Его глаза были устремлены на голову Фелбьёрна, его возлюбленного младшего сына. Мальчика, что был так похож на него. Мальчика, которому он, возможно, отдавал несправедливое предпочтение перед старшим, более осторожным Эльгримом.

Скалди Железная Челюсть всегда любил своих сыновей в равной степени, и всегда ясно давал понять, что когда придёт время, его трон перейдёт к старшему, к Эльгриму, и сделано это будет с радостью. Но его вина в том, как теперь он понял с ужасной ясностью, пришедшей в момент такой тяжёлой утраты, что он потакал бунтарскому характеру Фелбьёрна. В детстве он не накладывал на своего младшего таких же ограничений, как на своего старшего сына и наследника, и Фелбьёрн бегал, практически одичалый, среди заброшенных шахт и, в последнее время, в окаменелых лесах.

Такой свободный дух никогда не должен ограничиваться, с большой любовью всегда говорил Железная Челюсть, когда его покойная жена или старший сын рассказывали подробности последней авантюры Фелбьёрна.

А теперь его сердце застыло. Никогда он не будет сидеть до рассвета со своим младшим сыном, напиваясь до коматозного состояния, пытаясь перещеголять сына в древнем, как сами горы, ритуале. Фелбьёрн никогда не увидит своего ещё не родившегося ребёнка. Так он стоял, потеряв счёт времени в своей скорби, слёзы текли по его щекам и смачивали бороду, и когда рука Эльгрима легла на его плечо, он едва ли заметил это.

- Мы должны надеяться, - сказал Эльгрим дрожащим голосом, пытаясь скрыть свою боль, - что Фелбьёрн возвращался к нам, когда эти ублюдки подкараулили его. Мы должны надеяться, что беженцы благополучно добрались на юг.

Король не смотрел на своего сына мгновение или два, благодарный за то, что тот не давил на него, давая время прийти в себя. Он поднял руку и вытер слёзы и кровь Вона со своего лица, после чего крепко сжал пальцы своего сына и расправил плечи.

- Уберите эту падаль из моего тронного зала, - сказал он, не оборачиваясь к своим воинам. - И убедитесь, что твердыня бодрствует и готова к войне.

Он повернулся, чтобы оглядеть свой опустошённый тронный зал, его лик был мрачен и на нём застыло выражение, которое как никогда ранее соответствовало имени его и его рода. Варвары заслужили запись в Книге цитадели.

- Они придут. И они придут скоро.

В то время, как его посланники умирали кровавой и грязной смертью на каменных полах Карак Гулга, Ботхвар, чемпион Хаоса своего народа, был вовлечён в поединок со своими последователями. В его случае поединок использовался одновременно как тренировка и как внушение. Молодые люди, что стекались на его зов, никогда не задумывались о том, что вызов его на бой может закончиться лишь одним.

В этом случае ему потребовалось меньше четырёх минут, чтобы скупо выдать необходимый урок молодому щенку, который потребовал доказать свою ценность в бою. Это заняло так много времени лишь потому, что Ботхвар наслаждался демонстрацией.

Никто не знал, как давно он стал чемпионом. Одни говорили, что он служил Кхарнету, кровавому повелителю, в течение многих десятилетий, может, даже больше. Другие - что он вообще не был рождён смертной женщиной, но был существом из Пустошей, которому придали человеческий облик, дабы он разносил волю бога по всем землям. Чем бы - или кем бы - он ни был, он привлёк огромное количество последователей. Варварская орда прорезала свой путь через сёла и деревни, грабя и неся смерть везде, где проходила. Не существовало такого понятия, как слишком много крови, если вы жили жизнью, отданной Кровавому Богу.

Чемпион, избранный Королём Черепов много лет назад, был шести с половиной футов ростом, с грязными светлыми волосами, что опускались гораздо ниже плеч. Они были спутанные, покрытые грязью и застарелой кровью, свалявшиеся в непокорные космы, и придавали ему ещё более дикий вид. Его кожа потемнела, как следствие жизни под слабым светом северного солнца, и, как и его воины, Ботхвар был облачён в меха и кожу. Татуировки, подчёркивавшие его приверженность Богу Крови, с гордостью демонстрировались на каждом видимом участке кожи. Кроме этого он украсил себя разнообразными гротескными фетишами из различных частей тел жертв чемпиона. Ожерелье из человеческих зубов красовалось на шее Ботхвара и регулярно обновлялось.

Он поднялся до чемпиона после серии поединков, которые выделили его, как непревзойдённого победителя. Он пробился через врагов, а когда они закончились, занялся парнями, с которыми начал битву. Он убивал во имя Кхарнета, и он был вознаграждён сверх меры. Драгоценная броня, что делала его практически неодолимым в бою, в данный момент покоилась на простой деревянной подставке в полуюрте, которая служила временным обиталищем чемпиона.

Ботхвар уставился на юношу, что посмел бросить ему вызов. Малец, которому не могло быть больше шестнадцати или семнадцати лет, валялся без сознания, его челюсть опухла в месте, куда пришёлся удар Ботхвара. Несколько рваных ран виднелись на его теле, а дыхание было прерывистым, видимо, одно или два ребра были сломаны.

Он будет жить, или умрёт. Ботхвара это не особенно волновало. Он обращал мало внимания на тех, кто следовал за ним, видя в них лишь средство для дальнейшего повышения своего статуса не только в глазах Кровавого Бога, но и в её глазах, в глазах той, что несла слово Его. Иногда она приносила удовлетворение бога. В иные же времена - несла гнев Кхарнета. После таких времён последователей Ботхвара оставалось значительно меньше, чем до них.

Ботхвар убрал пару своих топоров в перевязь, которую носил на своей широкой мощной спине, и обернулся к уже рассосавшейся толпе. Оставив парня лежать лицом в снегу, он пошёл к теплу костров, что ярко горели в центре лагеря. Мародёры были достаточно выносливы, чтобы выдержать наихудшие метели. Многие из последователей Ботхвара - как и сам чемпион - ушли так далеко за границы нормальности, что уже даже не ощущали холод. Некоторые умерли от переохлаждения, забранные карающим морозом. Они были осознанными и приемлемыми потерями.

Были разные способы превозмогать суровую погоду. Меха были самыми очевидными, некоторые умные варвары обмазывали тела жиром, добытым из туш медведей, что бродили в лесах их родины. Этот материал был неприятен для использования, а вонял ещё более мерзко, но он добавлял утепляющий слой, которому не было равных.

Кроме этого использовался также и алкоголь. То, что в дисциплинированных и упорядоченных армиях Империи вызвало бы крайнее неодобрение, Ботхваром, наоборот, поощрялось. Мужчины и женщины, которые грабили земли под его рукой, постоянно упивались пойлом из ферментированного овечьего молока, разбавленного кровью иных жертвенных животных. Никто из рождённых за пределами Северных Пустошей не смог бы переварить сей напиток, да и среди рождённых на севере было не так уж и много тех, кто мог пить его без рвотных позывов.

Ботхвар присел у костра и практически тут же ему в руку сунули кубок и кусок мяса. Он впился зубами в сырое мясо, кровь потекла по его подбородку. У его ног один из волкодавов, что отправились на войну вслед за своими хозяевами, посмотрел на него и слегка подвыл. Ботхвар бросил ему кусок мяса, и зверь вприпрыжку набросился на подачку и начал рвать её зубами.

Ботхвар сделал большой глоток и откинулся, заинтересованно разглядывая активность, царившую в лагере. Везде, куда ни падал его взгляд, Ботхвар видел растущие признаки нетерпения, что было неизбежно в ночь перед большим наступлением. Периодически вспыхивали драки и потасовки. Некоторые воины занимались своим оружием, сообразно своему умению приводя его в надлежащую для предстоящей резни готовность. Некоторые даже пытались спать, что было довольно таки непросто, учитывая царящий вокруг шум.

Лагерь был временным, Ботхвар приказал расположиться на отдых лишь на время, достаточное, чтобы перегруппироваться и полностью подготовиться к атаке гномьей крепости. Возможно, он и был уже полубезумен, но даже чемпион понимал, что его армия будет сражаться куда лучше, если ей предоставить хотя бы небольшой отдых. Им предстоял долгий утренний марш, и если его разведчики были правы, а его собственный расчёт верен, они нападут на гномов в момент, когда зимнее солнце будет в зените.

Он смотрел сквозь полуприкрытые веки за тем, как один из варваров решил продемонстрировать своё несогласие с другим самым креативным путём. Некоторое время они обменивались ударами, не уступая и будучи достойны друг друга. Однако, когда он протянул руку и врезал по заду одному из валявшихся псов, равновесие сместилось. Псина, взвизгнув от боли и неожиданности, рванулась с земли и врезалась в одного из варваров. Она взвыла, а потом зарычала, когда человек отбросил её от себя. Подстрекаемая яростью, собака обнажила клыки и бросилась на неудачливого варвара.

Ботхвар рассмеялся без особого веселья, когда псина - больше похожая на волка, чем на собаку - вырвала варвару глотку. Как только человек умер, остальная часть своры набросилась на тело, отрывая куски свежего мяса. Полудикие собаки были полезным дополнением к его орде, поэтому он терпел их присутствие.

С каждым часом всё больше драк вспыхивало в ночи, и Ботхвар упивался этим. Это было всем, ради чего жил чемпион и его люди.

Настроения в залах Карак Гулга были далеки от пьяного легкомыслия лагеря Ботхвара. Горе тана в связи с кончиной любимого сына было абсолютным, и его страдания пронизывали твердыню, распространяя печаль, которую чувствовали все, кто жил в ней.

Гномы также готовились к войне, хотя, по сравнению с варварами, их приготовления были намного более аккуратными и куда более походили на подготовку солдат к битве. Затачивалось оружие, а рунные кузнецы работали до поздней ночи, нанося руны-обереги на броню и оружие, и за всеми этими приготовлениями даже чувство отчаяния слегка притупилось. Они были свирепые и великолепные бойцы, но возвращавшиеся - пусть даже и едва-едва - разведчики доносили, что воинство Ботхвара было огромно.

Если бы Железная Челюсть не был настолько погружён в свою скорбь, он бы был среди своих воинов, обходя их ряды, говоря слова отваги и успокаивая всех и каждого и сим даруя надежду на то, что грядущее несёт победу, а не поражение. Вместо этого тан заперся в своих личных покоях, якобы для того, чтобы «приготовиться» к войне, оставив своего сына-наследника заниматься этими вещами.

Если Эльгрим и ощущал гнев от такого поведения отца, то не подавал виду. Облачённый в свой собственный доспех, покрытый вмятинами и шрамами от многих битв, в которых он принимал участие, принц Карак Гулга обходил освещённые канделябрами залы твердыни. Он ворчливо проговаривал слова надежды всем, кто встречался у него на пути, и суровые лица гномов освещались светом вновь вспыхивающей надежды.

Ничего не говоря отцу, Эльгрим принял решение послать дополнительные отряды разведчиков на юг: он должен был знать - столь же по причине того, что хотел выяснить общую картину, сколь и по иным причинам - погиб ли один Фелбьёрн или же весь караван попал в засаду. Каждая частичка его души также испытывала муку, как и его отец, от смерти Фелбьёрна, но, в отличие от Скалди, принц понимал жизненную важность знания, живы ли его сородичи.

Когда пришло известие, что никаких признаков каравана обнаружено не было и шансы на то, что Фелбьёрн ехал обратно один, были достаточно велики, Эльгрим распространил эту весть среди защитников. К тому времени самая долгая ночь закончилась, и общая надежда укрепилась. Теперь у гномов Карак Гулга было что-то, за что стоило сражаться.

Для варваров ночь не тянулась столь же медленно. Пьяные и воинственные, большинство воинов Ботхвара не делали ничего, что напоминало бы подготовку к войне. Вместо этого они тратили время на драки и азартные игры. Рассвет подкрался почти незаметно, отмечая начало дня, но воины были так поглощены своими мелкими пьяными спорами, что, когда облака над ними потемнели ещё больше, они не сразу заметили это. В итоге именно чемпион и стал тем человеком, кто первый узнал о её присутствии. На протяжении многих лет он стал так «настроен» на свою госпожу, что мог ощутить её приближение, даже не глядя. Восхитительный трепет предвкушения встряхнул его окровавленное тело.

- Она пришла! - проревел он так громко, как только был способен, и вся орда, мгновенно прекратив свои дела, остановилась, захваченная страстью в голосе своего лидера. Все они, каждый мужчина и женщина, все они пали на колени. Все, кроме Ботхвара, который остался стоять, хоть и слегка покачнулся. Чемпион с одобрением посмотрел на коленопреклонённую толпу, а затем повернулся, чтобы взглянуть в глаза своей возлюбленной госпоже.

Столь же высокая, как и он, она представляла собой одновременно прекрасное и ужасающее зрелище. Когда она ещё ходила среди смертных, то, рассказывали, её гибкое, атлетичное тело было плодом вожделения многих воинов северных племён. В бессмертной жизни же она была воплощенным восторгом, мечтой во плоти её супруга.

Большие кожистые крылья сложились за её спиной, и падающий снег лёгким покровом оседал на них. С грацией, казавшейся необычной, учитывая нескладную природу её заканчивающихся копытами ног, она медленно шла к Ботхвару. Столь же царственна, сколь и смертоносна. Несмотря на обожание, испытываемое им, чемпион внимательно следил за каждым её шагом, словно ястреб, тяжёлое отрезвление накатило на него. Она была прекрасна и была его королевой, но всё могло измениться в мгновение ока. Он уже неоднократно становился этому свидетелем.

Её глаза были подобны пламени, пылающие и красные, как и броня, с которой постоянно капала кровь, орошая снег. Словно багряные цветы вырастали по её следу. В правой руке она несла могучее, богато украшенное копьё. Все её воины знали это оружие. Слаупнир. Он убивал без числа, пожиная жизни во имя её супруга.

Но что действительно притягивало к себе внимание - это щит. На нём никогда не умолкающая голова Лоцернаха, принца Слаанеш, повернутая, насколько позволяли ей оковы, с ненавистью сверлила взглядом и тех, кто противостоял ей, и ту, что несла щит на своей руке. Валькия сразилась и одолела демонического принца ещё в те времена, когда всё ещё ходила по царствам смертных. Это и стало тем деянием, с которого началась легенда, и которое привлекло внимание Кхарнета к королеве-воительнице. Её деяния были легендарными, и последствия не заставили себя ждать. Возвысив до тех, кому дозволено посещать миры бессмертных, Кхарнет взял её в свои супруги.

То, что она пришла, что она была здесь, что она ходила среди своих избранных - являлось великим предзнаменованием, и сердце Ботхвара воспарило. Все мысли о предательстве покинули его, и нечестивый экстаз охватил чемпиона. С личным благословением Валькии его армия будет сражаться с невиданной ранее свирепостью.

Мгновение она оценивала его, её лицо было непроницаемо, а затем уголки губ поднялись кверху в жестокой усмешке. После чего демонесса облизала губы извивающимся языком, медленно и многозначительно. Сделав ещё один шаг, она подошла к нему практически вплотную.

- Мой чемпион, - проговорила Валькия, подняв руку, чтобы ласково погладить Ботхвара по щеке. Её когти почертили красные линии на его коже.

- Моя королева, - ответил он голосом, охрипшим от обожания. Он медленно опустился на колени перед ней, глядя вверх с восхитительным, преданным безумием, которое она одобряла всей душой.

- Встань Ботхвар, и мы будем говорить о планах моего господина относительно гномов Карак Гулга.

- Разве он не рад?

- Ты не понял меня, Ботхвар, - сказала она. Её голос был низким и музыкальным, всё ещё с небольшим акцентом, что остался с её прошлой жизни в северных пустошах. - Мой господин Кхорн более чем доволен твоими усилиями, он лишь предположил, что ты мог бы сделать…больше.

Последовала пауза, во время которой его охватило беспокойство. Гномы сопротивлялись его вторжению уже достаточно длительное время, и Ботхвар остро ощущал, что крови, пролитой во имя его бога, было существенно меньше, чем могло бы.

Пока Валькия шла по лагерю в сопровождении своего чемпиона, драки вспыхивали по её следам. Она слышала звук сражения за своей спиной, и её улыбка стала ещё шире. Она излучала кровожадность, а для собрания, подобного орде Ботхвара, это было всем, что необходимо. Она иногда позволяла пройти своим огненным глазам по молодым претендентам на звание чемпиона. Каждый из них желал быть замеченным супругой их бога, и они делали для этого всё, что в их силах: надувая грудь и принимая самые свирепые позы, какие только могли вообразить.

Если демоническая принцесса и заметила их, то не подала виду. Её глаза изредка стреляли в их направлении, и проблеск веселья можно было увидеть в её взоре в сей миг. Несколько волкодавов рыскали позади их пары, доведённые до бешенства запахом всей той крови, что они могли учуять.

Один из длинных изящных пальцев Валькии указал в сторону молодого воина, что бросил вызов Ботхвару. Он по-прежнему оставался там же, где лежал, непонятно живой, или мёртвый, но, впрочем, чемпиона не волновала эта загадка.

- Его, - сказала она своим пленительным голосом. - Он израсходованный материал. - Это был не вопрос.

- Для ваших целей, каждый из нас является расходным материалом, моя королева, - заявление Ботхвара было вознаграждено изгибом губ, который представлял собой нечто среднее между улыбкой и усмешкой.

- Хорошо сказано, мой чемпион.

Пролаяв команду, Ботхвар приказал притащить к ним неподвижного юнца. Парень был едва жив. Багровое пятно на земле в сочетании с его бледностью говорило о большой потере крови. Он был бесцеремонно свален у ног Ботхвара.

- Молодой, - Валькия наблюдала, как Ботхвар перевернул парня носком сапога. - Но более чем достаточно для демонстрации. - Повелительным жестом она сунула копьё и щит в руки Ботхвара, вызвав у того смешанные чувства восторга и ужаса. Она опустилась на колени, оседлав лежащего без сознания воина, и слегка склонила голову набок. Лагерь погрузился в молчание, все взгляды устремились сюда, внимательно наблюдая за тем, что делает их королева.

- Мой господин и учитель, ваш бог Кхарнет, постановил, что мы сделаем из этих гномов пример, - с улыбкой сказала Валькия, не оглядываясь. - Мы оставим сильное сообщение для тех, кто осмелится выступить против сил Кровавого Бога. - Говоря, она медленно расправляла крылья на спине, пока они не раскрылись на всю ширину. Одна рука потянулась к поясу и достала злобного вида кинжал, его изогнутое лезвие блистало в слабых лучах зимнего солнца. Каждая пара глаз сосредоточилась на нём.

- Мой господин предлагает вам свершить древний обряд Кровавый ворон, - её голос поднялся достаточно, чтобы все в лагере слышали каждое слово. - Смотрите. Учитесь.

Она наклонилась вперёд и когтем другой руки провела по щеке юноши. Он тихо застонал и открыл глаза. Когда он всмотрелся в лицо демонессы, выражение экстаза и обожания появилось на его лице. Он беззвучно спросил что-то, что могла услышать лишь Валькия, и она вновь провела когтем по его щеке. Тонкая алая линия появилась на линии касания, и её улыбка стала шире. Валькия кивнула и наклонилась к его лицу. Её губы коснулись губ юноши в странном благословении.

Спустя несколько секунд он умер. Со сверхъестественной силой и демонической мощью, которой она обладала, Валькия погрузила кинжал прямо в сердце юноши, забирая себе последние отголоски его жизни. Повернув голову, она посмотрела на Ботхвара.

- Вот, что есть ритуал Кровавый ворон. Каждый из вас исполнит его на павших гномьей крепости. Живых или мёртвых, не имеет большого значения.

Говоря, она провела кинжал вниз, с лёгкостью разрезав меха, которые носил юноша. Затем кинжал вновь пошёл наверх, разрезая кожу. Кровь собиралась на снегу под телом молодого воина, и Валькия откинула назад голову и рассмеялась. Отбросив кинжал на землю, она голыми руками содрала кожу с груди своей жертвы, обнажив грудную клетку, гладкую от крови и слизистого покрова.

- Чтобы сделать это, требуется сила воли, - продолжала она комментировать происходящее. - Но храните истинную верность, и рука моего господина безошибочно направит вас.

- КРОВЬ ДЛЯ КРОВАВОГО БОГА!

Крик поднялся в горы и разнёсся эхом далеко-далеко, добравшись даже до ушей часовых на стенах Карак Гулга.

Кинжал Валькии кратко вспыхнул, когда она опустила его в истинном ударе, что расколол грудину воина. Вылетели обломки кости, и демонесса ударила вновь. Ещё три удара и разверзшаяся трещина распространилась сверху донизу. Она перевернула кинжал и нанесла удар рукоятью. Грудина легко раскололась, и она взялась руками за края грудной клетки. С неизмеримой силой она рванула, и грудная клетка раскрылась наружу. Это устрашающее зрелище напоминало её развёрнутые крылья, а также воронов, что кружили в небесах.

Закончив, Валькия в прыжке поднялась с тела юноши, крылья развевались, поддерживая её в равновесии, и демонесса отступила на шаг, чтобы полюбоваться на ужасающее дело своих рук.

- Прекрасно, не правда ли, мой чемпион?

Ботхвар смотрел на парня. Тот недолго был частью орды, а теперь представлял из себя всего лишь мясо, его внутренние органы были выставлены на всеобщее обозрение.

Шокирующее зрелище того, как один из его воинов столь изощрённо завершил свой путь, приводило его в восторг и распаляло неистовую жажду убивать и калечить.

- В самом деле прекрасно, моя королева, - ответил он, переводя взгляд с мёртвого парня на Валькию. - И это то, что вы хотите, чтобы мы сделали с гномами?

Она кивнула, рассеянно стряхивая кровь с кончиков пальцев, когда забирала обратно копьё и щит.

- Со всеми, кого вы убьёте, - ответила она. - Кроме их короля. Оставьте его для меня, - её улыбка стала ещё шире. - Да, мой возлюбленный чемпион, я буду с вами в этот день.

Она повернулась и пошла вглубь лагеря, тихо продолжая говорить о чём-то с Ботхваром. Там было такое ликование среди его людей, что никто не услышал, не заметил или хоть как-то обеспокоился, когда волкодавы погрузили свои морды в кровавое пиршество, что было им предоставлено.

К тому времени, когда гномы были готовы занять свои места, снег, наконец, прекратился. Скалди Железная Челюсть вышел из своих покоев, его лицо и глаза были опустошены страшной болью потери. Он не выразил признательность своему старшему сыну за те усилия, что тот предпринял, пока король в одиночестве предавался своему горю, но Эльгрим, впрочем, и не ожидал этого. Он любил своего отца и знал, что отец тоже по-своему любит его. Однако подобная нежность всегда принадлежала лишь Фелбьёрну. Эльгрим не ожидал мгновенный перенос любви на себя лишь потому, что сердце его младшего брата, наконец, успокоилось.

Это Эльгрим был тем, кто готовил гномов Карак Гулга к битве. Это Эльгрим был тем, кто провёл всю ночь, разговаривая с кузнецами рун и мастером по оружию. Тем не менее, именно Скалди был тем, кто поведёт их в сечу с человеческими варварами.

Если принц и испытывал раздражение или гнев от этого, то не позволил ему как-либо проявиться. Таном был его отец. Это было справедливо и правильно для него, чтобы поддерживать строгие манеры перед лицом врага. Обычно, перед боем наступало время для того, чтобы тан произнёс зажигательную речь, но вопль завывающего ветра говорил о том, что такой роскоши не было у них в сей день. Враг приближался, и они также быстро выдвинулись на позиции.

Защита внутренних помещений цитадели была прерогативой тана, поэтому командование внешней линией обороны он передал своему сыну. Его приказ стал первыми словами, обращёнными к сыну с того момента, как он нарушил своё уединение, и на мгновение их глаза встретились. Скалди протянул руку и обхватил предплечье Эльгрима.

- Карак Гулг не должен пасть пред этими захватчиками, мой сын.

- Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы предотвратить это, мой тан.

- Позже, когда всё это закончится…мы посидим. Обсудим, - подобие улыбки мелькнуло на губах гномьего короля. - Мы выпьем и занесём этих ублюдков в Книгу. - Его рука сжалась ещё крепче, и Эльгрим вернул отцу тёплую улыбку. Возможность сидеть и пить с отцом станет окончательным признанием, и Эльгрим сделает ради этого всё возможное. Со своей стороны, казалось, сила Скалди вернулась, и его речь вновь была громка и полна силы. Сердца гномов на стенах возрадовались, когда они услышали это.

- Сражайся хорошо, сын мой. Честь и слава будут наши в конце этого дня, - с этими словами он взвалил молот на плечо и отправился вглубь Карак Гулга.

Эльгрим поднял голову и втянул воздух. Он мог учуять скверну и кровь, и слабый запах гнили, что шёл от мёртвых варваров, которые ранее уже попробовали свои силы на Карак Гулге. Они сражались против всего, что бросали на них, и они выжили. Они выживут и здесь, сегодня.

Он повернулся спиной к входу в крепость и высоко поднял один из своих мечей в последнем салюте. Все, кто остался с ним, последовали его примеру, и один за другим они двинулись вперёд, готовые противостоять всему, что встанет на их пути.

На их пути встал кровавый прилив. Варвары перевалили через гребень холма в волне яростного безумия, в мгновение ока добравшись до твердыни. И то, что гномы оказались более чем готовы к столь яростному нападению, являлось заслугой и следствием тяжёлой работы и стараний Эльгрима и остальных командиров.

В тот миг, когда были замечены первые воины Ботхвара, гномы, вооружённые пистолетами чёрного пороха, открыли огонь, выпустив ливень пуль, которыми запасались в течение многих часов. Это было тактикой, которой они пользовались с тех пор, как варвары начали нападать на крепость, и обычно этого оказывалось достаточно, чтобы подавить любое наступление. Но это не было обычным налётом. Это была полномасштабная атака силы, чья хорошая организация вызывала тревогу.

Взревел первый залп, разносясь эхом по всему амфитеатру, образованному высившимися вокруг Карак Гулга могучими горами. Его грохот оказался заглушен криками умирающих варваров, что оказались в первых рядах орды и приняли на себя полную мощь гномьего огня. Но гномы-стрелки, несмотря на своё удивительное мастерство, не могли перезаряжать оружие столь же быстро, как карабкались на стены с упорной целеустремлённостью человеческие воины.

- Пушки, обрушьте на них возмездие! - вскричал Эльгрим, и его голос разнёсся над какофонией, царящей над полем боя. Враги были уже у основания наружной стены, что окутывала внешний двор цитадели. Стена была достаточно прочной, но деревянные ворота, которые преграждали вход, не могли долго выдерживать столь яростного напора. Кроме того, высота стены не позволяла варварам легко перемахнуть через неё, хотя некоторые, в припадке кровавого безумия, и пытались.

Раздался резонирующий грохот, когда первая из четырёх пушек, установленных на стене, выплюнула свой смертоносный заряд в атакующую орду. Их было так много. Эльгрим почувствовал укол сомнения, проколовший броню его уверенности, но, встряхнувшись, вновь сосредоточил всё своё внимание на битве. Пушечное ядро, выпущенное со смертоносной скоростью, ударило в ряды варваров, разбрасывая тела и сокрушая кости. Ещё две пушки произвели удачный выстрел, но четвёртая дала осечку. Это был риск, на который шли гномы, обслуживавшие орудия, и шли охотно. Но отчаянные крики боли, раздавшиеся, когда гномы горели в пламени, вырвавшемся из разорвавшегося орудия, были не тем, что Эльгрим когда-нибудь хотел услышать в своей жизни.

Вонь жжёных волос и жареной плоти наполнила утренний воздух, и. как ни хотел Эльгрим отправить кого-нибудь на помощь раненым, он понимал, что не может этого сделать. В своё время он сражался во многих войнах и уже давно был закалён зрелищами и звуками войны. Он защитил Карак Гулг от многих врагов, не задумываясь дважды перед тем, как проткнуть мечом всё, что представало перед его глазами. Но ещё никогда он не был так неуверен в победе, как сейчас.

Стрелки вновь разрядили своё оружие во врага, и ещё большее количество варваров было сокрушено этим залпом, присоединившись к остальным мёртвым и умирающим. С замиранием сердца Эльгрим понял, что хоть порох и был эффективен против более примитивных людей, это всего лишь тактика сдерживания, причём не та, что способна выиграть им много времени. Уже некоторые варвары волокли грубый таран, громоздкий ствол дерева, который тащили несколько дюжих мужчин. С гортанными криками на языке, который Эльгрим даже никогда не имел желания узнать, они бросились на первый приступ ворот.

Таран ударился в дерево с глухим стуком, который можно было так же легко услышать, как и почувствовать. Это были отличные ворота, прочные и хорошо сделанные, как и всё, к чему прикасались руки гномов. Но и они не продержатся долго перед лицом такого бедствия.

Проревев новую команду, Эльгрим спустился со стен во главе отряда гномов, чья задача заключалась в удержании внутреннего двора. Когда они падут, то захватчики столкнутся с дальнейшими трудностями в туннелях Карак Гулга. Огненные пушки ждали их там, и в узких туннелях, которые предназначались для низкорослых гномов, это станет серьёзным препятствием.

Если они потерпят поражение. Эльгриму пришлось сфокусироваться на этом слове. Если. Не когда.

Воздух наполнил чёрный дым из пушек, и своры собак, что сопровождали варварскую орду, взвыли в удовольствии от запаха крови и потрохов, что пронизывал всё вокруг. Они не испытывали никакой верности к людям, которых сопровождали, поэтому с визгом и рыком набросились на мёртвых, разрывая плоть и жадно погружая окровавленные морды в тела.

Таран вновь врезался в ворота. И вновь. Дерево начало поддаваться нагрузке, во все стороны полетели обломки. Затем, после ещё трёх мощных ударов, варвары достигли своей цели. Дверь кратко застонала напоследок, а потом надёжность, которую она олицетворяла, стала не более чем воспоминанием. Древняя древесина прогнулась, а затем разорвалась легко, словно пергамент, и люди, которые долбились в ворота, ввалились во внутренний двор. Однако у них не было ни малейшего шанса, чтобы отпраздновать это событие, так как их тут же растоптала ринувшаяся в проход остальная орда. Они не выживут, чтобы принять участие в будущей кровавой бойне, но они уже были настолько безумны, что смеялись, когда умирали.

Без малейших колебаний Эльгрим и остальные сильно бронированные, коренастые воины, бывшие оплотом обороны, грудью встали на пути рвущейся орды. Они сражались с тщательно выверенной точностью, как один гном, в то время как мужчины и женщины севера молотили в кровавом безумии. Не было ни грации, ни какого-то расчёта в их методе боя, и многие нашли свою смерть, даже не успев толком поцарапать броню гномов. Если же кому-то и удалось нанести удар, то это было скорее следствием удачи, нежели мастерства.

Но их истинное количество было неисчислимо. Разведчики, конечно, говорили, что варварская орда была большой, но увидеть её наяву: неисчислимый поток одетых в меха тел, покрытых кровью и татуировками…размытые лица, которые никогда не оставались в поле зрения на время, достаточное, чтобы хорошо их рассмотреть…Эльгрим не успел как следует подумать об этом, как в разломанные ворота ворвалось ещё больше воинов. Спеша прорваться внутрь, двое или трое из них насадили себя на зазубренные деревянные обломки, что остались от ворот. Они полустояли, полулежали на острых обломках, которые торчали из их тел. Глаза варваров были открыты, и радостные, безумные улыбки застыли на их лицах. Кровь стекала по дереву, обагряя его несмываемым цветом.

Северянка с льняными волосами и двуглавым топором, испуская убийственный визг баньши, со всех ног неслась на строй гномов. Она умерла за такой краткий миг, что он почти почувствовал стыд. Эльгрим потратил мгновение, чтобы всмотреться в лицо женщины. Она выглядела молодой. Теперь она мертва: топор одного из его собратьев расколол её череп чуть ли не на две ровных половинки.

Она свалилась и замерла в снегу, но всё же, в самый последний миг, ей удалось перевернуть себя на спину, её руки в последнем движении тянулись к ним, а на лице замерло выражение звериного экстаза. Это зрелище приводило в замешательство.

- Эльгрим!

Крик пришёл с вершины стены и Эльгрим оторвал взгляд от мёртвого врага. Было что-то такое в этом крике, что-то холодящее до мозга костей, что он помчался так быстро, как только позволяли его короткие ноги, наполовину перепрыгивая, наполовину переползая тела поверженных врагов и павших друзей, направляясь к источнику крика.

Он вскарабкался на стену, лишь слегка запыхавшись, и последовал взглядом за дрожащим пальцем Старкада, который указывал на что-то, приближавшееся к Карак Гулгу.

Человек, на котором остановил свой взгляд Эльгрим, скорей всего и был Ботхваром, номинальным лидером той силы, что так долго и упорно осаждала их. Ещё больший гигант, чем его сородичи, он лениво, словно на прогулке, шёл по направлению к цитадели, его широкие плечи покрывали меха. Даже с такого расстояния он излучал угрозу. Варвар остановился и уставился на землю перед собой, словно что-то разглядывая.

- Стреляйте по нему, чёрт вас возьми! - Эльгрим выхватил пистолет у ближайшего гнома и неумелым движением направил его в сторону Ботхвара. Его палец нажал на спусковой крючок, и пуля полетела в сторону воина. Эльгрим оказался не готов к отдаче и отступил на шаг. Только мгновенная реакция Старкада не позволила ему свалиться со стены в кипящую круговерть тел, бившихся во дворе цитадели.

Он вновь принял устойчивое положение и в смятении увидел, как пуля отскочила от брони чемпиона.

- Эльгрим. Посмотри, что он только что сделал, - голос Старкада был на самом деле испуганным, и именно это заставило принца остановиться и осознать, насколько безвыходной была ситуация. Эльгрим опустил глаза вниз, уверенный в том, что увидит там нечто воистину ужасающее.

Двое его сородичей лежали мёртвыми, их грудные клетки были разодраны, и алые цветы, образованные вытекшей из них кровью, составляли резкий контраст с вездесущей снежной белизной. Отсюда он мог видеть, что руки Ботхвара были липкими и влажными, окрашенными в тот же цвет, что и земля, на которой тот стоял. Эльгрим почувствовал, как желчь подкатила к горлу, и отвернулся. Это было неотъемлемым правом каждого гнома-воина - благородная смерть в битве, но в том, что сделал Ботхвар, не было ничего подобного. Эльгрим не видел ничего более подлого, чем осквернение, произошедшее на его глазах. А шесть слов, что произнёс его родич, изменили и это знание.

- Они не были мертвы, мой господин, - лишь шёпотом удалось произнести Старкаду. Он больше не мог произнести ни слова, лишь указал на других мёртвых гномов, которых постигла столь же страшная, отвратительная судьба.

Что-то необратимо трагическое произошло с Эльгримом Железная Челюсть после этих страшных слов. В мгновение ока он ослеп от ярости. Для воина, чьи славные и многочисленные победы были выкованы в первую очередь благодаря безупречному самоконтролю и неразрывно связанному с ним великолепному стратегическому мышлению, это стало первым шагом на пути к окончательной погибели.

Далеко под ним, в самом сердце цитадели, тан Скалди Железная Челюсть ждал на своей позиции. Несмотря на прочность тяжёлых дверей, отгородивших вход от мира за его пределами, гномы Карак Гулга слышали звуки битвы, бушевавшей снаружи. Это будоражило кровь тана, и лишь ценой невероятных усилий, порождённых прожитой жизнью, он подавил желание приказать открыть двери, чтобы иметь возможность в любое мгновение присоединиться к битве.

Он знал, что его оставшийся сын вполне мог умереть, защищая свою прародину, и это знание терзало его до самой глубины души. Сама мысль о том, что варварские мародёры проникнут под высокие своды крепости, расползутся по палатам и заберут себе богатства гномов Карак Гулга, заставляла стыть в жилах кровь.

Отчаянное, острое желание отомстить за безвременную гибель младшего сына не уменьшилось за это время, и Скалди чувствовал огонь, что бушевал в его груди. Если же он потеряет обоих сыновей, то гнев его будет неизмерим. И, несмотря на любовь, испытываемую им к своим сынам, если их смерть даст ему силу, чтобы одолеть мародёров, то он примет это со слепой верой.

Он склонил голову в молчаливой молитве, прислушиваясь к шуму битвы, бушующей наверху. Между ним и атакующей ордой пролегли многочисленные коридоры, заполненные огненными орудиями. Если Эльгрим падёт, если воины, удерживающие ворота, будут побеждены, то врагов ждёт стена пламени, что унесёт немалое количество жизней.

Скалди поднял голову и решительно посмотрел вперёд, на пасть туннеля, что вёл к главному входу в его возлюбленный дом. Пусть приходят.

Ботхвар чувствовал во рту кровь гномов и наслаждался этим. Он разодрал рёбра уже примерно десятку, их искореженные тела оставались за его спиной, пока чемпион приближался к своей цели.

Его королева заверила своего чемпиона, что будет рядом, и даже сейчас, не видя её, Ботхвар чувствовал, как могучая аура Валькии идёт рядом с ним. Он чувствовал её восхитительную радость каждый раз, когда набрасывался на очередного павшего гнома, и мог слышать её одобрительный смех, когда разрывал их тела. Кровь покрывала его руки, его меха, его волосы, и её запах разжигал в нём жажду крови так, как ничто из того, что он когда-либо знал. Это подвигало его на свершение новых деяний с неестественной силой. Это было время рвать гномов, чьи ряды уменьшались с каждой жертвой.

Спустившись с неба на раскрытых на всю ширину крыльях, Валькия Кровавая коснулась раздвоенными копытами ног заснеженной земли. Подняв копьё над головой, она испустила воющий боевой клич, приведя варваров в ещё большее исступление. Они возобновили свои усилия, вливаясь через относительно узкие ворота во двор, где встречали ожесточённое сопротивление.

Валькия посмотрела на стену, откуда гномы по-прежнему вели стрельбу из своего огнестрельного оружия. Её горящие глаза сузились, и улыбка медленно расползлась по демоническому лицу.

- Мой чемпион, - промурлыкала она, придвинувшись к нему и обняв его окровавленные меха. - Там, наверху, шебуршится жертва, что действует против нас. Я считаю, что пришло время разобраться с помехой, исходящей от них.

Потребовалось огромное усилие воли, чтобы выдавить эти слова сквозь завесу животного инстинкта, что овладел им, но в лающем ответе Ботхвара прозвучало согласие.

- Да, моя королева, - ответил он, его голос был густой от слюны.

Валькия наклонилась ближе и впилась в губы человека в распутном поцелуе. Тело Ботхвара задрожало, когда она даровала ему благословение Кровавого Бога. Чемпион на мгновение закрыл глаза, когда осознал с абсолютной уверенностью, что он непобедим, пока его бог не возжелает обратного.

Затем она отступила ему за спину и, обвив его тело руками, вскричала голосом, от которого снег осыпался с ветвей деревьев.

- КРОВЬ БОГУ КРОВИ!

Крик разнёсся эхом, когда она, вновь расправив крылья, рванула в небеса с чемпионом в своих руках. Когда Ботхвар оторвался от земли, он потянулся, чтобы высвободить свои топоры. Он взмахнул ими с абсолютной убеждённостью, в тот миг, когда она опустила его на стену. Валькия также приземлилась, встряхнув своими длинными тёмными волосами. Её приземление вызвало волну паники, выплеснувшейся наружу, и на этой волне она подняла щит, пристёгнутый ремнями к левой руке.

Это был простой щит из дерева и металла, который служил той же цели, что и иные, подобные ему, но ужас, смотревший с его поверхности, заставил некоторых гномов завопить в великом страхе. Один за другим они бросились со стены.

Вид головы на щите не был чем-то необычным для гномов, которые привыкли за годы войны против мародёров к ужасным трофеям, которыми те частенько украшали себя и своё оружие. Но ни одна из виденных ими голов не была столь же ужасна, как оживлённая голова Лоцефакса. Какая-то порочная магия оставляла голову князя демона живой, и его жестокие черты постоянно крутились и корчились в вечной агонии. Высвобожденная таким образом, встроенная магия щита активировалась и была направлена вперёд его носителем. Голова Лоцефакса искривилась, как будто это могло ему хоть как-то помочь освободиться, и, в очередной раз осознав, что это ему не удастся, демон издал крик ярости и гнева, который был самым страшным звуком, который гномы когда-либо слышали.

Валькия засмеялась в лицо испуганным гномам и подняла щит над головой. Рот щита раскрылся и произнёс слова давно умершего языка, который могла понять лишь она.

Отпусти меня.

- Этого никогда не случится, принц Слаанеш, - ответила Валькия. - Ты мой, и вместе мы непобедимы.

Отпусти меня.

Смех Валькии стал ещё громче. Каждый раз, когда она использовала магию щита, князь демонов, когда-то возжелавший сделать её своей рабыней, умолял даровать ему свободу, как какой-то жалкий слабак, коим он и был. Она не ответила ни слова, и глаза закрылись.

- Нет, - сказала она. Затем Валькия забросила щит за спину и подняла над головой копьё. Её могучая аура притягивала. - Гномы Карак Гулга, услышьте меня! - её голос легко перекрыл звуки битвы, кипевшей во дворе. - Мой господин и учитель даёт вам выбор. Запомните эти слова, потому что это не то, что он делает часто. Он… - демонесса почти застенчиво склонила голову набок, - Он был впечатлён вами. Впечатлён тем, как ваши воины ведут себя перед лицом великих бед.

Эльгрим уже наполовину взобрался, наполовину упал вниз с лестницы, что вела на зубчатые стены, когда впервые увидел осквернение своих родичей, и его парные клинки обратились в оживший вихрь. Однако, услышав раздавшийся сверху голос существа, он остановился и прислушался к словам, что словно яд сочились из уст твари.

- Я не буду говорить с вами, как с глупцами, ибо знаю - это не так. Вы знаете альтернативу. Сделайте выбор.

Существо звучало как женщина, и с того места во дворе, откуда он смотрел, имело определённо женские формы. Но голос ужасал гнома. Где Ботхвар слышал мёд, Эльгрим слышал клинки. Это был голос, запятнанный злом, и существо, не заслуживающее права на жизнь. Он покрепче обхватил рукояти своих мечей, и его голос возвысился над крепостью в мрачном неповиновении.

- Тут нет выбора. А теперь - сражайся с нами.

Многие гномы, что ещё стояли на ногах, громогласно взревели в знак согласия со словами Эльгрима.

Валькия рассмеялась своим гортанным смешком и вновь расправила крылья. Она легко спрыгнула со стены, её крылья лишь немного шевелились, так, чтобы её спуск выглядел царственным и драматичным. Она приземлилась на заснеженном дворе, и Эльгрим увидел Валькию Кровавую во всей её ужасающей славе.

- Поскольку ты хочешь смерти, герой, ты получишь её, и она не будет благородной или милосердной, - в тоне её голоса сквозила возмутительная насмешка.

Он уже был пойман в капкан битвы, но даже сквозь застилающую взгляд кровавую дымку, Эльгрим вздрогнул, поражённый, когда существо отвесило ему низкий, почти рыцарский поклон. Возмущённый тем, что посчитал за насмешку, он с рёвом бросился на Валькию. Она проревела свой ответный клич и выровняла своё копьё, приготовившись к встрече с миниатюрным принцем Карак Гулга.

Мародёры возобновили своё наступление, протискиваясь сквозь ворота под давлением напирающей массы тел и убивая везде, где проходили. Несколько воинов упали на колени и начали отвратительный ритуал разрывания тел. Некоторых из них настигло возмездие уцелевших защитников, однако вскоре все гномы, что лежали вокруг твердыни, были раскрыты, словно ужасные цветы.

Ботхвар пробил себе путь через стены твердыни с непревзойдённой лёгкостью. Любая человечность, что ещё оставалась в нём, давно покинула его в тисках ярости, и существо, что сражалось с силой дюжины воинов, было больше, чем человек, ставший зверем. Его могучий топор блеснул и впился в тела несчастных, что встали на его пути, и на короткий миг показалось, что стена плачет гномьими телами.

Воинов Эльгрима становилось всё меньше с каждым мгновением. Пушки уже давно прекратили лаять в бесполезном сопротивлении, а сами стрелки были мертвы или умирали в груде тел. Но принц не замечал ничего. Его собственная битва также шла нехорошо. Валькия больше, сильнее, быстрее и, безусловно, была лучшим бойцом. Её мастерство владения копьём было выдающимся. Они сражались друг с другом уже несколько долгих минут, и все могли наблюдать выражение чистого экстатического удовольствия, возникавшее на ужасающе-прекрасном лице Валькии, когда демонесса наносила своему противнику порез за порезом.

Она кружилась и сражалась с грацией танцора, её гибкое тело было практически неуловимой мишенью, и с каждой каплей крови, что утекала из многочисленных ран, движения Эльгрима всё замедлялись и замедлялись, пока тот не пропустил точный удар сзади по ногам древком копья, отбросивший его на колени.

Она приставила наконечник копья к горлу Эльгрима и посмотрела на него сверху вниз своими демоническими глазами, в которых не было ничего, кроме уважения к доблестному противнику. Это выражение смущало Эльгрима, даже пока он ждал свою смерть.

- Ты пролил много крови сегодня, - сказала она ему. - И за это - я благодарю тебя. Но ты сделал свой выбор. Для меня это очевидно. Жаль.

Глаза демонической принцессы и гномьего принца скрестились на какую-то долю секунды. Её взгляд был последним, что увидел Эльгрим, перед тем как она пронзила его горло копьём. Наконечник копья вышел из шеи в кровавом фонтане, забившем из зияющей раны.

Поставив ногу на грудь гнома, Валькия вытащила своё копьё и нанесла ещё один удар изо всей силы. С кровожадным рычанием она упала на колени и расколола его тело, словно хотела вытащить ядро из ореха.

Жалкое количество воинов гномов, что всё ещё сражались, вскрикнули от зрелища чудовищного осквернения тела своего принца и с удвоенной силой бросились в битву. Но их многократно превосходили числом, а ужасающая смерть Эльгрима уничтожила тот моральный дух, что ещё оставался в их сердцах. Они набросились на врага со всем оружием, что у них оставалось (один доблестный воин даже прибег к помощи собственных зубов) но мародёры быстро покончили с ними.

Ботхвар пробил себе путь вниз со стен внутреннего двора. Некоторое время назад он сбросил меха со спины и теперь сражался с обнажённым торсом, несмотря на суровый мороз. Его загорелое мускулистое тело покрывала кровь всех, кого он убил. Не медля ни мгновения, он бросился к дверям, покрытым богатой и витиеватой резьбой, что преграждали путь вглубь в сердце цитадели.

Он бросался на неё ещё некоторое время, без особого, впрочем, успеха. Ещё двое или трое варваров присоединились к нему, и они вновь собрали таран снаружи двери. Таран бил в дверь раз за разом, но гномы хорошо знали, как запереться от мира, когда это было необходимо.

Валькия направила остриё копья на богато украшенные ворота, закрывавшие проход в центр цитадели.

- Ты позволишь двери лишить себя победы? Где твоя страсть, чемпион? - в её голосе сквозила лёгкая насмешка, когда она опёрлась на копьё и указала на него длинным, изящным пальцем. Затем она разразилась острым смехом, что резал Ботхвара по живому. Смех вырос ещё больше и проник через дверь, добравшись до гномов, что замерли за нею. С каждым импульсом её жестокого хохота, таран бил всё сильнее и сильнее, пока Ботхвар не вскричал столь громко, возглавив напор, что сосуды полопались на его лице, добавив ещё один алый слой к тем, что уже покрывали его тело.

Бах. Бах. Бах.

И всё же двери Карак Гулга не открылись для него.

Эльгрим - мёртв.

Звуки далёкого боя прекратились так внезапно, что Скалди мог сделать лишь один вывод. Его старший сын, наследник Карак Гулга, был мёртв, как и его брат. За один день он потерял обоих сыновей. Сердце старого гнома кровоточило от горя и страданий, и он делал всё, что мог, чтобы держаться прямо. Он мог слышать каждый звук, когда мародёры пытались пробиться в Карак Гулг, и каждый удар, заставлявший двери сотрясаться, возвещал наступающий ужас.

Стражи туннелей уже заняли позиции и приготовились развязать горькую ярость своих огненных пушек, и был хороший шанс на то, что свирепый рёв их пламени сможет значительно сократить ряды атакующих. Будет ли этого достаточно, ещё предстояло увидеть.

Крепко сжимая рукоять молота, король гномов держал голову высоко поднятой. Яркие слёзы блистали в его глазах, но его аура пылала яростью, как никогда. Его воины сомкнули вокруг него свои ряды, готовые защищать как свой дом, так и своего короля.

- Братья и сёстры, - взревел король голосом, не соответствующим его росту. - Сегодня мы стоим за всё, чем мы являемся, за всё, что мы достигли за века. Сегодня мы отражаем нападение, что угрожает стереть Карак Гулг с лика сей горы, и я скажу вам лишь одно - этого не произойдёт.

Он поднял над головой молот.

- Что скажете?

Гномы никогда не колебались, поддерживая своего короля, и этот день не стал исключением. Их голоса выросли в крещендо яростного сопротивления, достаточно громком, чтобы пронестись по туннелям в боевой песне.

Во дворе Ботхвар вновь обрушился на двери во главе своих воинов, и, наконец, в дожде из щепок и металла главные ворота гномьей крепости развалились на части.

Почти в сей же миг одна из огненных пушек ожила, и длинный язык пламени зазмеился вверх по коридору. Концентрированный и интенсивный, липкий и смолоподобный, он вцепился в меха первого десятка или около того варваров, ворвавшихся в твердыню. Они бросились наружу и отчаянно катались по снегу, пытаясь потушить пламя, но огонь был столь же живуч, как и сами гномы. Меха, даже несмотря на то, что были влажными от пропитавших их пота и крови, достаточно быстро обратились в пепел, а вслед за ними огонь принялся за людей, и по крайней мере восемь мародёров вскоре истошно вопили в страшных мучениях, пока их плоть плавилась и слезала с костей.

Тела потемнели и покрылись волдырями, и, наконец, крики один за другим прекратились: несчастные умерли.

Их товарищи не сделали ничего, чтобы помочь им, а, воспользовавшись паузой в пламенных извержениях гномьих огнемётов, перешагнули через обгорелые трупы и рванули со всей возможной скоростью, пытаясь пробраться по коридору так далеко, как только возможно. Они добрались до перекрёстка двух туннелей, в одном из которых, прямо перед ними, была установлена огненная пушка, что уже изливала пламенную смерть. Другой коридор был пуст. Как только новая вспышка огня заполнила коридоры, воины попятились назад. И в тот миг, когда они сделали это, в силу вступила вторая часть плана короля.

Скалди Железная Челюсть давно подготовил систему защиты против захвата его твердыни. Она была разработана и внедрена за годы до его рождения, но король добавил к ней новые элементы. Долгие часы он провёл за чертежами крепости вместе с гномами-инженерами, и когда безжалостные варвары завопили в туннелях, гениальные идеи, наконец, принесли плоды.

Бочки с порохом были размещены в стратегических точках во всех туннелях, и смелые души - глупые, как сказали бы некоторые - отправились к ним с зажжёнными свечами. Лишь какие-то секунды были у них, чтобы самим не стать жертвами взрывов и, когда пять бочек были зажжены, двое посланников оказались недостаточно быстры. Бочки взорвались, заставив замереть сердца, и древние туннели начали трястись и обрушаться.

Восклицая на своём непонятном языке, все варвары тотчас же бросились назад, к небольшому дверному отверстию, через которое проникли в цитадель. Гномы заставили их спуститься вниз по заполненному жидким огнём туннелю. Откуда-то сзади пришёл рёв. Там не было слов, которые гномы могли бы разобрать за рёвом очищающего пламени, но тон, тон был очевиден. Варвары лезли вперёд, несмотря ни на что.

Поэтому неудивительно, что многие и многие из них погибли в ужасных, страшных мучениях ещё до того, как первые воины добрались до огнемётов и обрушили свой медвежий удар на их обслугу. Он отбросил гномов от их орудий, и они бросились в схватку так быстро, как только позволяли их ноги. Краткого затишья оказалось достаточно, чтобы ещё один поток воинов влился в туннели, но они по-прежнему были зажаты в недрах гномьей твердыни. Теперь не только стены были узки, но и потолок постепенно опустился до высоты роста гнома, и многие варвары двигались вперёд, сгорбившись в неестественных позах. Возможно, залы гномов и были огромными, похожими на пещеры, помещениями, но их обитателям нельзя было отказать в сообразительности.

На следующем перекрёстке разверстых пастей туннелей варваров снова загнали на пламя огненных орудий, когда второй туннель обрушился, как и на предыдущем перекрёстке. Пронёсся ещё один пламенный вал, и ещё больше варваров нашли свою смерть. Захват Карак Гулга оказался не столь лёгкой задачей, как они думали.

Огромный шар огня бушевал в туннелях, и гномы, обслуживавшие огнемёты, разразились вызывающими криками, которые эхом разнеслись по подземелью, отражённые каменными стенами. Рёв атакующих мародёров стих, подземные залы практически погрузились в безмолвие. Три гнома, обслуживавшие огнемёты, обменялись взглядами. Неужели им удалось заставить варваров отступить?

Ответ на их вопрос пришёл секунды спустя, когда две фигуры появились из цветущих клубов дыма и огня. Они шли сгорбившись, так как туннель был для них низковат, но по-прежнему держались с той же наглостью, что гномы привыкли ожидать от северян. Тот, что справа, был огромен даже под движущимися пластинами брони, которую носил. Когда воин вышел из пламени, металл нагрудника сменил свой цвет с раскалённого белого до серо-стального, и гномы могли слышать, как он охлаждается. Его руки сжимали пару топоров, что могли посоперничать с любым, выкованным гномами, и в обычном состоянии могли бы вызвать у них восхищение. Но сейчас они даже не глянули на них. Их взгляды неумолимо приковала женская фигура, что шествовала обок человека.

Это был ужас, мерзость, представлявшая собой самое худшее из всего, с чем они сталкивались за прожитые годы, и они замерли в оцепенении, не в состоянии сделать хоть что-нибудь, застыв с выражением ужаса и неверия на лицах.

Валькия прошла сквозь огонь и не было видно, что её хоть как-то коснулось яростное пламя, лишь вонь горелой крови, что покрывала её доспех, стала ещё сильнее. Щит висел привязанный на спине, и Слаупнир легко покачивался в руке. Шествуя, словно на прогулке, два воина Хаоса подошли к огненному орудию.

Два гнома были убиты на месте: не в силах шевельнуться, замороженные аурой страха, исходящей от Валькии, они нашли гибель от топоров-близнецов Ботхвара, но третий развернулся и бросился вниз так быстро, как только позволяли его короткие ноги. Он должен принести весть об этих ужасающих захватчиках своему королю.

Ботхвар вновь взмахнул своими топорами, и пушки обратились в бесполезную груду обломков, после чего поднял над головой правую руку так высоко, как только позволял низкий потолок туннеля. Валькия жестоко улыбнулась на громкий победный клич своего чемпиона и сделала пару шагов вперёд к мёртвым телам гномов. Её светящиеся глаза сузились, когда она увидела что-то впереди.

Туннель перед ней расширялся, выводя в огромный зал, и в том зале стоял следующий вызов.

Карак Гулг ещё не пал.

- Мой король! Захватчики прошли туннели!

Запыхавшийся и решительный молодой гном, вбежавший в тронный зал, резко затормозил перед Скалди. Он с трепетом посмотрел на своего короля, словно бы не желая сообщать остальную информацию, что он принёс.

- С ними демон, мой король. Она толкает их на деяния силы и смелости, подобных которым я не видел никогда ранее.

- Она?

Молодой воин резко кивнул, и лик Скалди побелел под бородой. Было невозможно жить так далеко на севере и не знать местных легенд и преданий. Из того, что слышал Скалди, был только один кандидат, подходивший под это описание. Это идеально сочеталось с поведением берсерков, что явились в его тронный зал предыдущим днём. С теми, кто взял на себя обязательства перед так называемым «Богом Крови».

Последователи Валькии Кровавой.

Невольная дрожь пробежала по его телу, когда ропот распространился по рядам гномов, заполнивших тронный зал. Скалди поднял руку, призывая к тишине. Всё ещё далёкие звуки битвы временно прекратились, но он знал, что это долго не продлится. У них всё ещё было немного времени, и он должен был думать очень быстро.

- Варин, ты мне нужен, чтобы кое-что сделать для меня, - сказал он. Голос короля был ясен и силён, без малейшего намёка на горе, что снедало его после смерти обоих сыновей. Теперь он был уверен, что Эльгрим действительно упокоился навсегда. - Ты должен забрать Книгу Обид на юг. Если это будет наш последний бой, то это единственное, что необходимо сохранить.

- Но, мой повелитель…- лик Варина исказился от переполнявших его эмоций. - Я хочу остаться и сражаться.

- Конечно, ты хочешь этого, парень, и это справедливо и правильно, - Скалди протянул руку и сжал плечо Варина. - Но это прямой приказ. Возьми Книгу и уходи через задний туннель. Отправляйся на юг и молись, чтобы Фелбьёрн смог провезти наш народ к безопасности. Если боги с нами, то мой внук родится через несколько месяцев. Убедись в том, что он - или она - узнает о том, что здесь произошло.

Лицо Скалди посуровело.

- Если Карак Гулг падёт, бремя памяти падёт на твои плечи.

Варин горестно уставился на Скалди, поправляя бороду. Наконец, он кивнул. Скалди одарил его краткой улыбкой и взялся за цепь, что висела на его шее. На её конце висел ключ.

- Поручаю Книгу под твою охрану, Варин. А теперь уходи.

Варин, поколебавшись мгновение, взял цепь из рук короля и надел на свою шею. Книга Обид лежала на постаменте в дальнем конце зала, и он бросился туда, чтобы забрать её. Скалди прошёл к задней части своего трона и нажал рукояткой своего молота на слегка выступавший камень. С грохотом, тайная дверь поднялась достаточно высоко, чтобы пропустить гнома. С Книгой в руках, Варин бросил последний умоляющий взгляд на своего короля, но выражение лица Скалди было неизменным.

Затем он исчез, скрывшись в пасти туннеля, и тан вновь закрыл тайный проход. Стена вновь стала гладкой, словно никогда не раскрывалась. Он постоял пару мгновений, прижав ладонь к стене.

- Пусть боги будут с тобой, - прошептал он. - Пронеси нашу память через всю свою жизнь.

После чего он занял своё место в рядах своих воинов и приготовился встретить всё, что уготовило им будущее.

Их было шестеро, все вооружены топорами. Замасленным волосам, окрашенным в неестественно-яркий оранжевый оттенок, придали самые невообразимые формы. В тот момент, когда Ботхвар и Валькия вышли из туннеля и вступили под своды зала, где они ждали их, полубезумные Истребители бросились на своего врага. Сначала казалось, и это было ожидаемо, что чемпион Хаоса и его королева одержат немедленную победу, но в своём высокомерии они не ожидали, что гномы готовы бросить всё, что у них осталось, дабы защитить то, что принадлежало им по праву рождения.

Топоры засветились интенсивным светом, когда Истребители приблизились к демонессе. Рунные кузнецы Карак Гулга работали всю долгую ночь, чтобы повысить их смертоносность, и они горели смертоносным изяществом в самых кровожадных руках, что были в распоряжении твердыни.

Истребители не ждали пощады. Каждый из них заключил свою собственную сделку со смертью и, как следствие, каждый из них был бесстрашен и смел в своей атаке. Они жаждали благородной смерти, чтобы очиститься от грехов, совершённых в прошлом, и ради этого они были готовы отдать всё. Двое разъярённых гномов отправились прямиком к Валькии, копьё которой мгновенно поднялось в ответ. Она сняла щит со своей спины и направила его на атакующих, вновь пробудив демона, и проснувшийся принц Слаанеша испустил свой ужасающий вопль.

Ни один из атакующих гномов не среагировал на это, наоборот, один из них прервал своё размахивание топорами и яростными ударами начал долбить бестелесную голову на щите. С каждым ударом демон издавал новый яростный вопль, снова и снова. Являясь частью проклятия, что навечно привязало Лоцефакса к щиту Валькии, эти вопли не могли угнаться за стремительностью ударов.

Супруга Кхорна отпрыгнула назад, изящно приземлившись на своих раздвоенных копытах, и слегка подбросила своё копьё в воздух. Изящным движением она ухватило его в воздухе, направив остриё непосредственно на одного из Истребителей. С мощным выпадом она вонзила его в грудь гнома. Изящно сделанный наконечник пронзил боевую раскраску на груди гнома и, пройдя сквозь плоть, сухожилия, мышцы и кости, вышел из спины. Пробулькав что-то напоследок, Истребитель, наконец, испустил дух на конце копья Валькии, его последние мгновения были омрачены тем фактом, что его жертва оказалась в пределах досягаемости. Так близко, и так далеко.

Она выдернула копьё из тела со звуком шлик. Второй Истребитель уже набросился на неё, его усиленное рунами оружие оказало крайне незначительное воздействие на её сочащуюся кровью броню. Её постоянно плачущие пластины лишь слегка сдвинулись под разящими ударами топора гнома.

С оглушительным рёвом Истребитель вновь взмахнул своим топором, но на этот раз, сопроводив удар словами силы, которые должны были активировать смертоносные руны в самом сердце лезвия. Валькия увидела магическую вспышку света в магическом металле лезвия топора, как только оно соприкоснулось с её бронёй.

Красные пластины брызнули кровью в тот миг, когда топор опустился. Лезвие прорезало броню и вонзилось в плоть под ней. За долгие годы Валькию ни разу не поражало столь смертоносное оружие и визг, вырвавшийся из горла демонессы, в котором сквозили боль и удивление, стал тому подтверждением.

Руна потускнела, и Истребитель развернулся на ногах, приготовившись к очередной атаке. Руна, что позволила ему пробить броню Валькии, могла использоваться лишь раз, но этого хватило, чтобы пробить брешь в обороне демонессы. Она повернула копьё, приготовившись нанести ответный удар, но глаза Истребителя внезапно распахнулись, и изо рта гнома выплеснулся поток крови, после чего он рухнул с одним из топоров Ботхвара в затылке. У чемпиона потекла слюна, как только он вступил в схватку, и, сплюнув, Ботхвар вместе с Валькией бросился на оставшихся четырёх Истребителей. Поодиночке оба были силой, с которой следовало считаться. Сражаясь же вместе, они были почти непобедимы.

Звуки боя были всё ближе, и всё же гномы, замершие в тронном зале, не двигались, чтобы выступить навстречу. Здесь они занимают ключевую позицию в обороне цитадели, и они не сдвинутся с места. Зал был огромен, хотя большинство жителей покинули его, уйдя вместе с беженцами на юг. Но все и каждый из воинов, что стояли здесь, знали: если этот зал падёт, то всё будет потеряно.

Они знали - битва придёт и к ним. Скалди выпятил челюсть и замер в готовности.

Раздававшиеся не так уж и далеко, крики умирающих Истребителей заставили ощетиниться каждого гнома за его спиной. Боковым зрением Скалди видел тревогу длиннобородых, его наиболее доблестных ветеранов и сильнейших воинов. Они едва сдерживали желание броситься в схватку, но никогда бы не оставили своего короля без приказа.

Скалди тихо вознёс молитву, чтобы его посланник, Варин, благополучно выбрался из твердыни. Он был молод и быстроног, а секретные туннели выведут его подальше от гор. Это был маршрут, которым Фелбьёрн вёл беженцев. Варин будет жить. Скалди верил в это. Он должен был верить, что их подвиги будут жить, а их обиды будут помнить.

Его взгляд ещё раз прошёлся по залу. Все те, что стояли сейчас рядом с ним, были его друзьями и братьями, и, хотя никто бы даже не подумал озвучить эту мысль, это, вероятно, будет их последняя битва. Скалди знал, это будет по-настоящему славный конец. Уход, достойный самого Гримнира. Простая мысль о том, как его бог, удовлетворённый его деяниями, встретит их в своих потусторонних чертогах духов предков, поддержала Скалди, и его голос поднялся под сводами зала - глубокий, мелодичный баритон, который нёс песнь смерти и славы.

Один за другим воины, ожидающие в тронном зале, присоединились к нему, и их голоса воспарили под каменные своды далеко наверху. Скалди поднял глаза к потолку и покрепче сжал боевой молот, когда двери в тронный зал разлетелись в щепки и варвары хлынули неудержимым потоком. Не имея ничего, что могло бы остановить их, вся оставшаяся орда теперь была вольна нести бессмысленное разрушение и сеять смерть.

В их тылу шла Валькия Кровавая, перед ней шествовал её чемпион, а на конце её копья висел труп последнего Истребителя. Она взмахнула копьём и стряхнула тело гнома, отбросив его к ногам короля. Вызов был брошен, и Скалди встретил его всем своим существом. Пение увеличилось в своей силе, каждый из гномов Карак Гулга вплетал свою собственную погребальную песнь. и мелодии сплелись в невероятно сложную вязь, когда они схватились в последней кровавой битве не на жизнь, а на смерть с дикими варварами севера.

Последние гномы продержались намного дольше, чем любой из северян мог предвидеть, и большинство из бежавших первыми варваров были срублены точными ударами в пах и по коленям, ударами, которые рассекали равно кожу и кости, нанося людям серьёзные и просто смертельные раны. Остальных они также вырезали с лёгкостью. Люди были полубезумны и глупы, что делало их лёгкой добычей. Многие умерли прямо там, где упали, и Валькии с Ботхваром очень быстро пришлось перешагивать растущие груды своих мёртвых последователей.

Скалди боролся с упорством, черпая силу из боевых кличей воинов, что окружали его. Древняя реликвия, которой он обладал, давала ему силу за гранью обычного, и он обратил свою стальную волю на битву. Множество людей, что вставали на его пути, нашли смерть от молота короля.

Ботхвар и Валькия прорезали свой собственный путь сквозь ряды гномов, которые бились отчаянно, но в итоге умирали под жестокой и беспощадной волной врагов.

Скалди забылся в своей ярости, его молот поднимался и опускался, и он был слишком сосредоточен на битве, чтобы понять, что остался последним гномом, что всё ещё стоял на ногах. Он начал смутно догадываться об этом лишь тогда, когда варвары начали избегать его атак, пятясь от него и открывая проход для демонической принцессы Кхорна, которая шла к нему со светящимися от ненасытного голода глазами,

Король гномов взмахнул молотом и обрушил его на щит. Лик Лоцефакса с вожделением посмотрел на него, смеясь и дразня. В ярости Скалди, казалось целую вечность обрушивал сокрушительные удары на лик демона, вновь и вновь. Кроме нескольких синяков, что практически мгновенно обесцветились и рассосались, он, казалось, не достиг больше ничего.

В конце концов, один из наиболее сильных ударов пробил оборону Валькии, и молот с оглушительным лязгом врезался в нагрудную пластину её брони. Это не дало никакого эффекта, но отдача встряхнула руку короля, и Скалди выпустил молот. Валькия подняла длинную изящную ногу и пнула его в грудь. Он пошатнулся, но не упал. Она повторила свой удар и, с её силой и раздвоенными копытами, королю показалось, что его лягнул злобный боевой конь. Сравнение было смешно, и даже когда Скалди наконец упал у подножия своего трона, то не мог понять, почему он вообще подумал об этом.

Он оторвал голову от каменных ступеней и расплывающимся взором увидел, как женщина-демон приблизилась к нему. Она наклонилась, так чтобы её лицо оказалось на одном уровне с его. Её дыхание было тёплым и вызывало воспоминания о бесчисленных прошлых сражениях. Медный запах крови, новой и старой, заполнил всё пространство вокруг неё, и перед самой смертью Скалди чуть было не вывернуло наизнанку. Одна рука поднялась, словно он хотел нежно прикоснуться к лицу демонессы. Так близко к чистой боевой славе…Одно прикосновение, и он сможет пройти по пути полному славы, равной которой он никогда не знал.

Валькия несла безмолвное предложение о нескончаемой жизни кровопролития и славы, и это было так заманчиво. Очень заманчиво…

Лица его погибших сыновей промелькнули перед его глазами, и рука короля гномов медленно сжалась в кулак в жесте неповиновения. Что-то вроде разочарования промелькнуло в глазах Валькии, и она отдёрнула голову от гнома. Их взгляды скрестились, и он посмотрел в бездонные глубины её глаз.

Он не почувствовал боли, когда она разорвала его на части. Он понял, что она разрезала плоть на его груди и даже сейчас щёлкала костями его груди, лишь тогда, когда остро ощутил тепло, пробежавшее по его телу. Смерть пришла. Однако он не будет закрывать глаза. Он умрет, бросая свой последний вызов в лицо своему ненавистному врагу.

- Хорошо, - прошептала она. - Я так ненавижу трусость.

Нечеловеческим усилием она разорвала грудную клетку Скалди, а затем погрузила руку внутрь и вырвала его сердце. Подняв скользкий, ещё пульсирующий орган над головой, она издала триумфальный крик. Потом она оторвала кусок от сердца и прожевала его, прежде чем бросить остатки Ботхвару, который тут же погрузил в него лицо.

- Этот оплот теперь твой, мой чемпион. - Она смотрела на него, слегка наклонив голову. Он хорошо сражался и пролил много крови для её возлюбленного супруга. Это подтверждало выбор Ботхвара чемпионом, и, несмотря на её предыдущие насмешки над его слабостями, не было никаких сомнений, что он продолжит проливать кровь и собирать черепа во имя её и общего их божества. - Делай с ним, что хочешь. Но сдержи своё обещание. Каждый труп гнома должен быть раскрыт. Мы оставим Кровавого ворона, как знак нашего прохождения и предупреждение тем, кто осмелится отправиться ещё дальше к северу.

Ботхвар, по-прежнему в тисках боевой ярости, не ответил, лишь кивнул головой, большой кусок сердца короля гномов торчал из его рта. Проглотив его, он поднял руку над головой и взревел в триумфе.

- Кровь Богу Крови!

- ЧЕРЕПА ДЛЯ ТРОНА ЕГО! - незамедлительно пришёл ответ, и варвары принялись за разграбление крепости и выполнение обещания своей королеве. Ещё оставались очаги сопротивления, которые следовало очистить, но они прикончили короля. Скрепляющий всё был мёртв, и после этой победы взятие остального оплота было лишь делом времени.

И в этом хаосе, вкусном, замечательном хаосе, никто не заметил, когда Валькия удовлетворённо кивнула. Её долг здесь был исполнен, и она развернулась и зашагала прочь, оставив за своей спиной финальное осквернение благородных гномов Карак Гулга.