159
правок
Изменения
Нет описания правки
{{Перевод ЧП}}
{{В процессе
|Сейчас =89
|Всего =29}}
{{Книга
Бастиан улыбнулся. Ему не было нужды заканчивать фразу.
==Глава 8. Пропащие души==
Священный Отлив – так называлась вечерняя церемония, во время которой они поминали унёсшихся праведников. Актин мог по пальцам одной руки пересчитать, сколько раз он проводил эту службу в дни, предшествовавшие проклятым небесам. Сейчас же он окончательно сбился со счёта.
Первокованные были скромны в выражении своей веры. Из всех буревоинств, которые Бог-Король низверг на Владения Смертных, Молоты были, пожалуй, ближе всего к своему создателю. Их вторжение на равнины Акши послужило предваряющим залпом, за которым грянул шквальный огонь Зигмара, однако они не довели дарованную им привилегию до угоднической, даже раболепной преданности. Актин находил немалое утешение в простоте их поклонения. «Наша вера – это скромный каменный зал, нежели вычурный собор, – думал он. – Это честная молитва, произнесённая прямыми и правдивыми словами. Это два воина, которые смотрят в глаза, зная, что друг за друга они будут биться до самой смерти».
Он взглянул на собравшихся перед ним Грозорождённых. Из палаты Таранитов присутствовало два десятка, все они пришли отдать дань уважения товарищам, унёсшимся с поля боя. С той битвы, что развернулась недалеко от форта Игнис, минуло несколько недель. Они оплакивали погибших, но в то же время радовались их скорому возвращению, ожидание которого было торжеством надежды над горьким опытом. Многие погибли, но многим ещё только предстояло пройти через огни перековки, чтобы вернуться к соратникам. Небеса забирали тех, кто принял мученическую смерть на войне, и не всегда возвращали их обратно.
«Это неважно, – повторял себе Актин. – Скорбь отягчает наш долг, ставит перед нами ещё более тяжёлые задачи, а мы лучше всего справляемся с невозможным, разве не так?»
– Братья, – произнёс он вслух. – Пускай вознесётся ваш дух, и возблагодарите вы тех, кто отдал свою жизнь. Пускай они услышат наши слова и вновь осчастливят нас своим присутствием.
Грозорождённые воины собрались в небольшой палате, вдали от центральной залы грозовой крепости. В Перспикарии было много подобных палат и ризниц – местечек, устроенных в стороне от военно-административных центров крепости, где воины могли отдохнуть в созерцательной тиши и побыть наедине со своими душами. Присущий буревоинству прагматизм распространялся и на эти места: они были такими же непритязательными, как оружейные и кладовые. Актину нравилось представлять, как некий лорд-ординатор планировал всё это, с непоколебимым усердием продумывая каждый элемент будущей крепости. Никаких изысков, никакой вычурности – только то, что было необходимо.
«А ведь эти уголки нужны нам ничуть не меньше оружейных палат и тренировочных полигонов, особенно сейчас».
Впрочем, и воодушевлению было подспорье. Его глаза встретились с покрытым маской лицом Яллисин, воительницы из свит взыскателей, которая сидела в первом ряду и смотрела в ответ. Она погибла в Эксельсисе, сгинула среди орд бездумных мертвецов, когда некромант Бриомид попытался завладеть Копьём Маллуса. Громобойный доспех не позволил ей раствориться в проклятых небесах, и вот она снова здесь – изменённая несовершенной перековкой, более отстранённая, чем когда-либо, быть может, даже лишённая частички своего «я», но вновь вернувшаяся и готовая вступить в ряды родной палаты.
А как же старшие соратники, Лета и Кадм? Почему они не вернулись? Какие изъяны в их душах до сих пор не отпускали их с Наковальни? И если всё это время они были внутри его товарищей, то почему он, их рыцарь-реликтор, всюду и везде их сопровождавший, совсем того не замечал? Ведь это его призвание – знать о таких вещах, служить точильным камнем, на котором другие могли бы закалять свой дух. Но как бы он ни старался, эти души оставались всё такими же затуплёнными.
– Хвала Зигмару, – говорил он, – обрушившему нас на собственных врагов. В войнах его мы послужим ему оружием, чтобы однажды во владениях воцарился мир.
Даже во время молитвы мысли Актина блуждали далеко. Воспоминания о Лете, рыцаре-обвинителе, вернули его к Мачере Звезде Зари, наделённой такой же пылкостью и энергией. Непринуждённая жестокость её оскорблений изумила его, лишила дара речи, оставив наедине с закипающей внутри яростью. Если бы не внезапная атака кхорнитской ватаги, ей бы не поздоровилось – в этом он был уверен.
По пути в Хаммерхол он размышлял о том, чтобы ещё раз поговорить с ней – то ли потребовать извинений, то ли принести свои собственные, он не мог сказать точно. Но в конце концов он отказался от этой затеи. После нападения между палатами вспыхнули противоречия. Загноившиеся раны, вроде той дуэли между Мачерой и Ферантом, вскрылись с новой силой. Одни обвиняли Молоторуких в том, что они действовали медленно, ведь именно они оказались на флангах и приняли на себя основную тяжесть удара. Другие порицали Венценосцев, которые держали форт Игнис и чьи авангардные разведчики оказались слепы к нападению врага. Но и того, что варвары повели себя хитроумно, отрицать было нельзя. Они дождались, когда всё внимание Молотов Зигмара будет поглощено священной церемонией, и явили истинно образцовое наступление. При этом они не рискнули ввязываться в бой на истощение, победа в котором была невозможна. Дикари нанесли удар и тут же скрылись в пустошах, с которыми будто сговорились. Несмотря на огромные потери, они достигли своей цели, и это приводило в ярость. Лишь отрывистые команды лорда Синдра не позволили разъярённым палатам пуститься в погоню.
На всём пути до города палаты чувствовали давление своего поражения. Как только представилась возможность, свиты взялись за неустанные тренировки, коря себя за неудачу. Все ждали решения лорда-командующего и потому ни секунды не было потеряно на что-то кроме подготовки. С ними лихорадило, кажется, и весь Хаммерхол, и, силясь развеять недоброе предчувствие, все ждали, когда легионы отправятся на войну.
«Мы должны оставаться верными самим себе, – подумал Актин, завершая церемонию. – Сдержанными, трезвыми и терпеливыми. Когда же мы дождёмся подходящего момента, наш удар будет полон ярости».
Он поднял глаза к потолку палаты. Как один, его братья и сёстры встали и вскинули головы, словно могли видеть за пределы скромного каменного потолка – небесную твердь на дальнем краю владения, Азир и резиденцию самого Зигмара.
– Укажи нам путь, владыка Зигмар, – сказал он, и остальные повторили его слова. – Укажи нам, куда нанести удар во имя твоё.
«Укажи нам путь. Твой слуга умоляет тебя».
Когда церемония подошла к концу и палата освободилась, к Актину приблизился взыскатель из стражи Перспикария. Он окликнул рыцаря-реликтора и снял шлем. На лице его застыло недоумённое выражение.
– К вам посетитель, рыцарь-реликтор, – сказал он. – У ворот грозовой крепости.
– Посетитель? – спросил Актин. – Кто?
Взыскатель приподнял одну бровь.
– Он не назвал себя, но сказал, что это важно. – Грозорождённый нахмурился. – Я напомнил ему, что Перспикарий – это не какой-то кабак и не постоялый двор, и что не подобает смертным вызывать нас по собственному желанию, но… – Он покачал головой. – Он был очень настойчив.
– Он смертный?
Актин погрузился в свои мысли, но так и не вспомнил никого из смертных, кто был бы ему знаком в этом городе.
– Да, – подтвердил взыскатель. – Верительную грамоту он не предоставил, но на вид ясно и так: он из Ордена Азира. Я велел ему проваливать, но он назвал вас по имени. Подумал, об этом стоит упомянуть.
Актин кивнул. Он поднял шлем с алтаря и водрузил на голову.
– Раз уж орден призывает, то кто я такой, чтобы ослушаться?
<nowiki>***</nowiki>
К внушительным главным дверям Перспикария вела золотая лестница, каждая ступенька – более ста футов от края до края. У её основания, по обе стороны, стояли две высокие колонны из зигмарита, увенчанные полыхающими жаровнями, – вечные огни, добытые из опустошённой земли Пламенной дельты в память о первом ударе. На великий город опускалась ночь, и именно в тени, отбрасываемой этим пламенем, ждал безымянный смертный.
Было очевидно, что он принадлежал к охотникам на ведьм. Кто ещё носит потёртый кожаный пыльник да широкополую шляпу на голове, так искусно прячась во тьме? Когда Актин приблизился, агент слегка потянул за край шляпы в лаконичном приветствии. Он был высок, его левый глаз пересекал старый шрам, в волосах виднелась седина, а борода отливала белизной. Говорил он так, словно совсем не хотел быть подслушанным:
– Рыцарь-реликтор.
– Добро пожаловать в грозовую крепость, – сказал ему Актин. – Уверен, мои покои подойдут для места встречи. Конечно, если слоняться по уличным углам не входит в ваши предпочтения.
Охотник на ведьм натянуто улыбнулся.
– Предпочту открытый воздух, – сказал он. – Стены не подслушают.
– Это Перспикарий, – сказал Актин, бросив скептический взгляд. – Центральная грозовая крепость Молотов Зигмара, главной армии Бога-Короля. Это не какой-то… – Как там выразился взыскатель? – Не какой-то кабак и не постоялый двор.
– И всё же между ними я бы скорее выбрал кабак, – сказал охотник на ведьм, потирая свой подбородок. – Там хотя бы выпивка имеется.
Актин почувствовал, что его терпение иссякает.
– Так говори. Что привело тебя к нашим дверям?
– Звать меня – Веррик Альбус, – сказал смертный. – Ваша репутация бежит впереди вас, рыцарь-реликтор. Слыхал я, что из всех соратников вы проявляете особый интерес к нашим делам… – Он усмехнулся. – Делам простолюдинов.
– Может и так, – ответил Актин. – Правда в том, что я не чувствую себя оторванным от простого люда владений, как, быть может, некоторые из нас.
Он старался не думать о тех месяцах, которые провёл в грозовой крепости после прибытия в Хаммерхол, редко покидая её стены и ни капли самого себя не посвящая улицам города и его разнообразным жителям. Если когда-то это и было правдой, то уж точно не теперь. К началу восстания нежити он уже довольно хорошо знал граждан Эксельсиса, и отчасти это только усиливало его боль от страшных воспоминаний.
– Какое отношение это имеет к твоим делам? – продолжил он.
Веррик с недоверием посмотрел на город, раскинувшийся за широким передним двором грозовой крепости. Его спутанные улочки были сущим рассадником для преступлений и заговоров, достойных внимания ордена. Охотники на ведьм были опасными людьми, Актин знал это. Они имели дело с ужасами разного рода, балансируя на грани моральных дилемм, о которых он мог только догадываться.
– Я занимаюсь расследованием случаев дезертирства из полков вольных гильдий, – сказал охотник на ведьм, его голос заскрежетал подобно гравию под ногой. – Один полк интересует меня в особенности – 43-й Золотых Львов, «Медные Пряжки». И речь не только о мятеже. – Он сплюнул на камни. – У меня есть подозрение на более основательные злоупотребления. С гнильцой это подразделение.
– Тогда тебе следует обратиться к его командиру, – сказал ему Актин. – Потребуй, чтобы они уладили то, на что, по всей видимости, закрывали глаза.
Веррик горько усмехнулся.
– Проблема как раз в командире. Это полковник Петра Зарджак. Послужной список у неё весьма любопытный. Прошла нелёгкий путь из рядовых. Худородная, детство провела в Работяжнях, замешана в мелких преступлениях – нужды бедности, ничего серьёзного. Потом попадает в 92-й, «Пустынники», какой-то непримечательный полк, который уже давненько расформирован. Не проходит много времени, как она становится младшим лейтенантом и получает собственную роту. Переходит в «Медные Пряжки», становится их капитаном. Не успеваешь моргнуть, а она уже майор. И, наконец, полковник. – Он смерил рыцаря-реликтора циничным взглядом. – Понимаете, к чему я веду?
Актин, вероятно, заразившийся подозрительностью охотника, оглянулся через плечо.
– Она не заслужила своего повышения, это ты хочешь сказать? Я всё ещё не понимаю, каким боком это касается меня. Может я и был предан простым людям…
Рыцарь-реликтор был выше охотника на ведьм не менее чем на фут, его боевые доспехи переливались небесным светом, меч был вложен в ножны и висел на бедре, а льдисто-голубые глаза сверкали под стать бриллиантам за прорезями шлема. Большинство смертных дрогнуло бы в его присутствии, но охотник на ведьм остался невозмутим.
– Я полагаю, она пробилась наверх с помощью взяток. Само по себе меня это не очень-то волнует. Но слухи ходят мрачные, и это мягко говоря. Заказные убийства, шантаж, запугивание, даже организованная преступность. Прямо сейчас три её офицера сидят в тюрьме по сфабрикованным обвинениям. И это полностью ваше дело, – добавил охотник, – поскольку я подозреваю, что 43-й отрядят вам в сопровождение на пути в пустоши. – Он проницательно посмотрел на маску Актина. – Или вы не слышали?
Актин пытался подобрать нужные слова, но не смог их найти.
– В голове не укладывается, как ты, охотник на ведьм, можешь быть посвящён в оперативные секреты Молотов Зигмара.
– Не волнуйтесь, – довольно произнёс Веррик. – Такие секреты не хранятся под замками долго, да и у меня есть свои методы. Суть в том, что я не могу тронуть Зарджак – пока не могу. У меня нет необходимых доказательств её непосредственной причастности. Конечно, – пожал он плечами, – я располагаю полномочиями убрать её и без всей этой мороки, но что-то мне подсказывает, что корнями её связи уходят в сердце города. Быть может, для меня она пока недосягаема. Но уж точно не для вас.
Актин выпрямился.
– Надеюсь, ты говоришь не о том, о чём я сейчас подумал, Веррик Альбус. Я – рыцарь-реликтор палаты Таранитов, страж реликвий Зигмарона, а не какой-нибудь закулисный головорез.
– Ничего столь драматичного, – усмехнулся Веррик. – Но 43-й полк не блещет выдающимися качествами, а вот весьма посредственными наделён сполна. Трудно себе представить, чтобы его выбрали для сопровождения Молотов Зигмара во время похода – конечно, если кто-то не дёргает за ниточки. Я хочу, чтобы вы…
Он едва слышно усмехнулся и покачал головой.
– Приношу свои извинения, рыцарь-реликтор. Я смиренно прошу вас провести личную тактическую оценку «Медных Пряжек» и сообщить своим командирам о том, что обнаружите. Лорд Синдр Бестрепетный располагает правом отказать им, и когда он это сделает, мы поглядим, кто и что предпримет в ответ. Возможно, это даст мне необходимый шанс, так сказать, встряхнёт их хорошенько, и тогда у меня получится выявить некоторые закономерности. Раздобуду доказательства, и Зарджак мигом окажется на виселице, готов поклясться.
Актин улыбнулся за лицевой пластиной своего шлема. Вот оно, во плоти – упорство и безжалостность людей. Ему этого определённо не хватало.
– И всё это ради одного продажного офицера, мелкой воровки?
– Нет, – проворчал охотник на ведьм. – Всё это ради безопасности города. Ради Хаммерхола.
[[Категория:Warhammer Age of Sigmar]]
[[Категория:Ричард Страчан / Richard Strachan]]