Бюрократы, masseditregex, Администраторы
3127
правок
Изменения
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =4243
|Всего =116
}}
=== '''2: IX''' ===
Что видел Ангел
=== '''2: X''' ===
Переносчики заразы
Мы есть Тиф.
=== '''2: XI''' ===
Страх во плоти
Темные, звериные фигуры наводняют Врата Логис и Площадь Кланиума. Подразделения Фафнира Ранна вытеснили во дворы и форумы для ученых собраний рядом с библиотекой, и места для перегруппировки не осталось. Зал Правления целиком охвачен огнем, разразившаяся там битва с демонами превратила его в развалины, а штурмовая позиция, которую Ранн надеялся занять, потеряна. Сыны Хоруса – и он знал, что это будут именно они – проникают сюда через врата Процессии Максис, а его бойцы встречают их, не закрепившись на местности, в полной неразберихе.
Планы сражения умирают вместе с воинами, тротуары вокруг пылающего зала завалены трупами в желтых доспехах. Умирает и уверенность – такая милая сердцу, такая знакомая уверенность в тактике и методах.
Кое-что умирать отказывается. Ранн не знает, что именно они обнаружили в Зале Правления – только то, что это практически невозможно убить. Он лично вонзил свои топоры в изрешеченную болтами плоть, но по-прежнему не уверен, что существо мертво. Вернее сказать, он не уверен, было ли оно вообще живым. Ранн полагает, что тварь ждала их, что ''она'' нашла ''их'', а это означает, что все нормальные принципы сражений потеряли всякий смысл. Все, чему он учился, все полевые тактики, вбитые ему в голову Преторианцем, абсолютно бесполезны. Эта мысль тревожит его куда сильнее, чем угрожающая ему материальная опасность. То искусство войны, которое прежде исповедовали Имперские Кулаки, больше не заслуживает доверия.
Его ошеломило чувство безвозвратной потери. Столпы мироздания превратились в прах. Он собирался провести сковывающую контратаку – поспешную, да, рожденную необходимостью, но все же точную и хорошо просчитанную. Он распознал угрозу, узнал количество врагов, направление их движения и продумал смелые ответные действия, чтобы встретить вражеское наступление, заблокировать его и лишить руководства. Четко по учебнику. Вот только враг неожиданно появился у него за спиной. Его не могло и не должно было там оказаться. Враг уже был среди них. Что толку от рациональной тактики, когда противник может просто сгуститься из воздуха? Появиться из ниоткуда? Выйти из отражения в зеркале?
Он прижат к земле, вместе со своими выжившими бойцами. Отступать некуда. Ранн мог бы задуматься об отступлении, если бы оно подарило им шанс укрепить фронт, но фронты не имеют смысла. Планы не имеют смысла. Направление вражеской атаки не имеет смысла. Та тварь в зале, вопящее отродье, забравшее жизни многих его людей и подарившее ему самому следы от когтей на доспехах, стало величайшим кошмаром Имперских Кулаков, обретшим плоть.
Ранн пытается избавиться от этой мысли, но она не покидает его. Сильнейшим страхом Имперских Кулаков – при условии, что они могли бы поддаться страху – было поражение перед лицом непредвиденных обстоятельств. Это был страх ''неведения.'' Воинское искусство Седьмого всегда базировалось на знании: знании поля боя, углов атаки, складок местности. Понимание таких деталей всегда становилось их оружием, даже в столь опасной и отчаянной битве, как эта.
Больше нет.
И тварь в Зале Правления словно знала об этом. Она появилась не просто, чтобы разорвать их тела, она пришла выпотрошить их разум. Это была психологическая диверсия, отродье отсекало веру в тактику столь же быстро, сколь и конечности. Словно их темнейшая фобия воплотилась в жизнь. Хуже того, словно их самые тайные и глубокие сомнения ''породили'' ее.
Ранн пытается собраться с духом, но ему не за что уцепиться. Планы бессмысленны, правил больше нет. Враг, который теперь частично или полностью пропитан магией Нерожденных, может быть повсюду, может появиться откуда угодно. Разведка и подготовка бесполезны. Надежная модель поведения Имперских Кулаков утратила свою надежность.
Ранн полагает, что именно так ощущается человеческий страх. Его разум обработали так, чтобы он пропускал страх сквозь себя, не позволяя ему влиять на себя. Но похоже, эта обработка дала сбой, или же вовсе отключилась. Ранн не обращает внимания ни на свистящие вокруг болты, ни на раздающиеся взрывы, ни даже на силуэты в грязных доспехах, которые толпятся во внешних двориках. Это всего лишь враги и угрозы. Он знает, как совладать с врагами и угрозами. Он не знает, как совладать с необработанным страхом, и это незнание угнетает его.
Он слышит, как бойцы просят отдать приказ, и в их голосах тоже слышится страх. Он заставляет свой разум сосредоточиться. Он изучает поток данных на ретинальном дисплее. Авточувства отсекают яркие вспышки взрывов, вместо этого выводя на сетчатку глаза пеструю мешанину показаний тепловизора, на которую наложены геометрические проекции укреплений и архитектурных сооружений. Среди всего этого нагромождения данных перемещаются символы, личные метки легионеров, посылаемые в инфополе их шлемами, чтобы возможность опознать друг друга не исчезала даже в неразберихе сражения. Каждая метка выглядит как маленький символ кулака с прикрепленным к нему именем. Слева от командира Калодин, Лигнис и Бедуир. Дальше находятся Деварлин и штурмовые отделения. Справа же он видит целое скопление меток, огневая группа Леода Болдуина. На другой стороне площади виднеются разрозненные значки отделений Тархоса, которые заняли легкое укрытие вокруг контрфорсов Дома Ученых.
Между ними находятся метки, которые застыли неподвижно и поблекли: символы павших. Их системы все еще передают сигнал в энергосберегающем режиме, чтобы выжившие могли найти и вернуть тела.
Их так много. Слишком много.
Сыны Хоруса прорываются на площадь. С одного фланга их поддерживает бронетехника, шагающие орудия и покрытые сажей боевые механизмы, которые проламывают стены и арки, разрывая каменную кладку и сокрушая баррикады. Они воздвигают новые холмы из битого камня и обрушивают огонь турелей на позиции Ранна, оглушая его бойцов. Одна из стен Архива падает, словно сорвавшийся занавес, и погребает под собой три отделения разом. Ранн полагал, что предатели давно отключили свои опознавательные метки, но это не так, и его системы все еще могут считать их. Метки в виде волчьей головы, старого символа Шестнадцатого. Но сопровождающие их имена превратились в непонятные, нечитаемые не-имена, словно генерирующий их алгоритм сломался, или попросту неспособен графически изобразить эти буквы и символы.
Метки в виде волчьих голов и сбоящие адские имена.
Их так много. Слишком много.
Ранн прикрикивает на своих бойцов и сосредотачивает огонь на крупнейшем из проломов. Его огневые группы стреляют вместе с ним, как и отделения сержанта Тархоса, как и воины Фиска Халена по другую сторону зала. Масс-реактивные снаряды болтеров Астартес и орудий тяжелой поддержки обрушиваются на пролом. Зону озаряют тысячи взрывов, окутывают клубы густого дыма, и видимость резко падает почти до нуля. Едва заметные в дыму предатели содрогаются, крутятся и падают наземь. Некоторые метки блекнут, но их так мало.
Нечто возглавляет наступление Сынов Хоруса. Это чудовище размером с Рыцаря на когтистых лапах. У него огромные крылья, но все же недостаточно большие, чтобы поднять его тушу в воздух. Ранн слышит, как они трещат и хлопают со звуком, напоминающем перетирающуюся веревку. Судя по всему, своими крыльями тварь раздувает пламя и гонит на Кулаков стену дыма. Существо горбится и щеголяет длинными рогами. Глубоко посаженные глаза сверкают оранжевым огнем. Ранн не хочет смотреть в эти глаза. Он не хочет признавать, что эта тварь каким-то образом до сих пор носит растянутые наплечники доспехов типа «Катафракт» Шестнадцатого легиона.
У него есть опознавательная метка. Авточувства считывают ее как мешанину битых пикселей.
Ранн перезаряжается. Приказывает поддерживать плотность огня. Он игнорирует глухое чавкание попаданий и грохот падающих вокруг него тел.
Град выстрелов – ошеломительный град выстрелов – раздается справа от Ранна и рассекает зону поражения. В течение пары мгновений, на предателей обрушивается настоящий свинцовый потоп. Ранн видит, как темные, извращенные фигуры дергаются и падают наземь.
Контратака уже на подходе, пересекая начало Процессии Максис словно непрерывный поток магмы, испепеляющей все на своем пути. Фланг Ранна пересекают фигуры в желтых доспехах с поднятыми щитами. За секунду до того, как ретинальный дисплей обновит коды меток, Ранн видит поднятый штандарт. Архам. Магистр Хускарлов. Второй Своего Имени. ''Архам…''
Последние несколько месяцев Архам служил в Гранд Бореалисе, став заместителем Дорна в командном бастионе. Но Бхаб пал и Архам, вероятно, изнывая от нетерпения после стольких часов, проведенных в стратегиуме, сражаясь не кулаками, но разумом, решил не отступать в запечатанный Санктум, чтобы продолжить нести свою службу. Вместо этого, он вышел на поле боя.
Возможно, он не смог отступить. Возможно, великие врата уже были закрыты. Возможно, личное участие в сражении стало единственным выходом. Возможно, его присутствие здесь – признак отчаяния и поражения, ведь больше нечем командовать, больше нет приказов, нет стратегии. Возможно, сражаться – единственное, что им остается.
Но одно его присутствие. Его присутствие, ''прямо здесь.'' Настоящее чудо. Шесть сотен Имперских Кулаков, многие из которых – ветераны-Хускарлы, наступают в идеальном «Антецессум Пургатус»<ref>Приблизительно можно интерпретировать как «первоклассное очищение» (прим. перев.)</ref> и с небывалой яростью вгоняют бронированный кулак в ребра врага.
Предатели прибыли молниеносно, словно наводнение, словно грязный поток. Построение Архама куда медленнее, оно тянется, словно расплавленная порода. Но вода разбрызгивается и растекается. Лава густа, неумолима и непреклонна, и при соприкосновении с ней вода обращается в пар.
– Он с нами! – рычит Ранн. – Он стоит вместе с нами!
Его воины ревут в ответ, отыскав в себе новые запасы мужества. Отделениям Халена удается продвинуться вперед на шесть или семь метров и вступить в ближний бой, взмахивая цепными клинками и стреляя в упор. Часть вражеского потока, ужаленная контратакой Халена и стесненная Залом Правления, ломает строй и попадает под каток наступления Архама.
На глотку предательской колонны обрушивается второй удар топора. Группа бронетехники Кровавых Ангелов – танки «Кратос» и сверхтяжелые «Фальшионы» с «Сикаранами» и «Василисками» по флангам – атакует с востока, рассекая Аллею Правосудия надвое. Сокрушающий обстрел превращает верхушку Максиса в лес горящих деревьев. Вражеские машины, которые уже разворачивались, чтобы встретить Архама, выпотрошены бронебойными снарядами и лучевым оружием. Ранн видит, как предательский «Арквитор» взлетает в воздух, размахивая перебитыми гусеницами.
Кровавые Ангелы идут в атаку сквозь ряды своей бронетехники, двигаясь с грациозной скоростью, которая дополняет размеренный шаг Архама. Загораются опознавательные метки отделений Сателя Эймери, Зеалиса Варенса, Зефона Несущего Скорбь. Штурмовые группы Эймери возносятся на пылающих реактивных ранцах. Редкое зрелище – их ведет в бой Азкэллон, командующий почетной Сангвинарной Гвардией, чьи аугметические крылья придают ему схожесть с его славным примархом. Летящие Астартес, ангелы смерти, проносятся над врагами словно ракеты, поливая их огнем и болтерными снарядами.
– ''Последний удар, и сломаем им шею, –'' рычит Архам по воксу. Магистр Хускарлов прав: несмотря на свое численное превосходство, головная часть вражеской орды заблокирована с трех сторон.
Этой чести требуют одновременно Хален и Эймери. Оба находятся на хорошей позиции, их подразделения на расстоянии удара. Но Ранн читает поле боя, как книгу. Оба эти удара слишком ожидаемы, и каждый из них может закончиться неудачей.
Всего за три минуты, Фафнир Ранн подсознательно переписывают заложенный ему в голову учебник тактики. Подготовка и отточенные маневры теперь излишни, все до одного, почтенные законы войны безнадежно устарели и не подходят текущей ситуации. Враг преуспевает, пользуясь неожиданностью. Имперские Кулаки должны научиться приспособиться к ней.
– Этот удар – мой, – воксирует Ранн.
– ''Милорд-сенешаль''? – слышит он ответ Магистра Хускарлов, пытающегося вычленить голос Ранна из общей неразберихи сигналов.
– Сдерживайте их, – говорит Ранн. – У меня все схвачено.
– ''Удар твой, Фафнир.''
Ранн приказывает мельтам и огнеметам выйти вперед. Он отдает приказы, пока воины собираются вокруг него. Из всех соединений в этой битве трех воинств, его группировка самая маленькая, слабая и находится в наименее выгодной позиции. Именно от нее меньше всего ждешь атаки или маневра. Вот почему Ранн требует право нанести удар, и вот почему Архам, спустя месяцы наблюдения за нарастающим безумием этой битвы из стратегиума, без колебаний одобряет его решение. Технически, Ранн выше его по званию, но власть на поле боя всегда принадлежит командиру на самой выгодной позиции. Фундаментальный принцип воинского искусства Имперских Кулаков.
Архам уступает. Он уплотняет строй и связывается с Халеном и Эймери, чтобы они тоже придержали своих бойцов. Ранн и его воины уже бегут в атаку по грудам обломков, выскочив из тупика, который должен был стать их братской могилой. Они приближаются к головным отрядам Сынов Хоруса с наименее ожидаемой стороны.
И сжигают их дотла.
Ревущие огнеметы и визжащие мельты пробивают им дорогу. Враги, зажаренные в собственной броне, падают им под ноги, дергаясь и колотя руками. Через пару мгновений следует чудовищный грохот от мощного столкновения Астартес в ближнем бою. Вокруг мелькают булавы и цепные мечи, воины колотят друг-друга сломанными щитами.
«Палач» и «Охотник», топоры Ранна, вгрызаются глубоко в плоть. Он потрошит одного из предателей и не останавливается, позволив телу отлететь в сторону. Затем он взмахивает топором в левой руки и перерубает хребет второму врагу. В воздух летят осколки пластали. Ранн продолжает наступать, разделив почерневший визор надвое. Справа и слева его поддерживает молодая кровь, отделения молодых воинов крушат одного врага за другим молотами и цепными мечами.
Удар за ударом, они пробиваются по двору прямиком к Вратам Логис, после чего вычищают Площадь Кланиума. Превосходящий их числом враг застан врасплох и пойман в бутылочное горлышко. Основная масса пытается отступить за пределы его досягаемости, но вместо этого разбегается вдоль правого края площади. Бронетехника Кровавых Ангелов тут же обрушивает на впавшую в смятение и сломавшую строй толпу шквал снарядов.
Прилив отступает. Ублюдки Луперкаля отходят. Возглавляющая их копытная тварь уже исчезает в клубах дыма. Передышка будет недолгой, и Ранн это знает. Через считанные минуты враг перегруппируется и атакует вновь. Но они удержали Логис против врага, и до сих пор у него еще ничего не вышло.
Ранн останавливает наступление у края Площади Кланиума. Хотя кровь требует идти дальше, он понимает, что этим лишь подставится по удар врага, как это могло случиться с Халеном и Кровавыми Ангелами. Стражи Эймери приземляются вокруг него и принимаются добивать полумертвых предателей контрольными выстрелами из болт-пистолетов и хирургическими ударами клинков. Архам, вернув контроль над ситуацией, приказывает войскам немедленно сменить позиции и оборонять захваченную территорию от дальнейшего штурма. Времени на отдых не будет. За битвой следует лишь еще одна битва.
– Вот моя рука, брат, – говорит Азкэллон, шагая к Ранну по обломкам и горелым трупам. Аугметические крылья непрерывно расправляются и складываются у него за спиной, словно белый стяг. Они хлопают. Азкэллон, Вестник Сангвинарной Гвардии. Он похож на золотого крылатого бога. Ранн чувствует себя смертным рядом с ним.
– Это было оригинально, – произносит великан, Первый Сангвинарий.
– Пришлось импровизировать, – отвечает Ранн.
– Неужели, милорд? – удивляется Азкеллон.
– Задор так просто не унять, – подтверждает Ранн.
– Ну разумеется. Вы же слышали, не так ли?
– Слышал что? – спрашивает Ранн.
Азкеллон глядит на него. – Что Он поднимается с Трона? – уточняет он. – Что Он встанет бок о бок с нами?
Мгновение, Ранн молчит.
– Это…это правда?
– Об этом судачат везде. Он встает, брат. Он встает с Трона, чтобы биться вместе с нами. Час ''пробил.''
<br />