832
правки
Изменения
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =67
|Всего =10
}}
Он спал на протяжении всего полёта.
==='''VI''' <br>'''16.12 ч (сист. местное – Долумар IV, сег. Ультима#4356/Е)'''===
Стоявший в каком-то тёмном месте мужчина повернулся к своим пленникам и облизнул губы. Один из них негромко стонал, а ещё во мраке звенели цепи. Мужчина сделал глубокий вдох, хищно улыбнулся, после чего начал.
— Теперь давайте потише и повнимательнее, пожалуйста. Я повторять не буду и, если говорить начистоту, так или иначе вы всё равно будете меня слушать. Можем сделать это по-простому или… ''по-другому''. Выбор за вами, джентльмены.
— Адмирал? Хватит сопротивляться. Вы так пропустите самое интересное.
— Итак. С чего бы начать? Это ведь целая история, я полагаю, значит нужно «Возвышенное вступление»…
Мужчина задумчиво погладил безукоризненно подстриженную бороду.
— Люди, — сказал он с чем-то вроде отвращения в голосе, — исказили взгляды на то, из чего состоит история. Они забыли, что все наши действия, каждый день, каждая секунда наших ничтожных маленьких жизней составляют ядро истории. Её нутро, если можно так выразиться. Ты рождаешься, ты что-то делаешь, ты умираешь. Где же начало? А где конец? Не так уж это и просто, как кажется.
— Ох, варпа ради, аун! Если не прекратите теребить цепи, мне придётся лишить вас рук. Вы отбиваете у меня всякое желание продолжать.
Сердито покачав головой, он вновь начал.
— Всё началось два дня назад, когда я от имени Имперуима взял в плен высокопоставленного эфирного тау. Всё началось, когда я связался с адмиралом флота Константином и запросил отряд спецназначения как раз для этой работы. Всё началось, о, да, двадцать три года, когда я прибыл на Долумар IV. Сей мир не сильно изменился, вы знали? О, мы, конечно, возводили разные заводы, периодически строили городки и тому подобное, но данные вещи… особого значения не имеют.
— Всё началось двадцать один год назад, когда магос-эксплоратор Карнег нанёс мне визит после планового исследования местности в восточных горах. Однако, это начало скучное, да и, кроме того… нудного мелкого человечка, к сожалению, с нами больше нет, поэтому мы можем погрузиться ещё дальше в прошлое.
— Своего рода начало было в тридцать первом тысячелетии, когда Империум перевернулся на брюхо и обнаружил, что он уже годами гниёт изнутри. Созревшая Ересь Гора застала всех врасплох. Бедные маленькие создания…
Он ухмыльнулся, рисуя в своём воображении картину того, как ужас и потрясение распространяются по галактике словно степной пожар.
— А касательно вашего вида, аун, тогда вы, конечно же, ещё прятались в луже своей первичной жижи. Вероятно… Вероятно, всё сложилось бы для вас гораздо лучше, если бы вы там и оставались.
— Но послушайте. Было ещё одно начало. Чуть более трёх тысяч лет назад. Тираниды еще не добрались до нашей галактики, орки были заняты опустошением проливов Халка, а тау… Что ж. Возможно – лишь возможно – к тому моменту они уже освоили искусство создания простейших орудий труда. В общем, восточные окраины созрели для сбора урожая.
— Явилась армия. Армия ''Хаоса''–
Адмирал начал дёргаться и что-то недовольно бормотать, но его голос заглушался кляпом во рту. Лицо пленника исказилось от омерзения и ужаса. Пристально взглянув на него, Север покачал головой.
— Ну же, Константин. Не суди так скоро. Закрыть свой разум – значит сделать первый шаг к тому, чтобы погрязнуть в мирской обыденности, а ведь мы не можем допустить подобного, верно?
— Так вот, это воинство… Эта волна чёрной смерти, этот… этот ''Хаос Неделимый''… Он накинул сеть кошмаров на целый сектор. Он обрушился на дюжину систем, вырезал сотню планет. Он разнёс Тёмное Слово по всему сегментуму, затопил сотню городов кровью, окутал их чумой и зловонием. Он рушил храмы, смеялся над святостью имперских храмов, возводил статуи из костей и кусков мяса… Как там пелось в древнем гимне? «На мир напало сущее безвластье ». Да, именно так. А затем он добрался до Долумара IV.
— Только представьте себе зрелище! Чёрные облака по всем горизонтам! Небеса полнятся миллионом визжащих демонических тварей! Барабаны! Ох, эти барабаны! И даже там были люди. Какая-то забытая колония, потерянная в эпоху Отступничества или даже раньше, неважно. Прожили они всего пять минут.
— Воинство приказало своим рабам копать огромную яму для Храма Бездны, который будет накапливать и фокусировать энергии их Тёмных Владык. Собственно, в ней мы и находимся. О, да, все прошедшие тысячи лет она никуда не девалась. Эксплоратор Карнег наткнулся на её край незадолго до того, как с ним случилось… э… происшествие. Разве это место не прекрасно?
Он широко развёл руки, упиваясь холодной тьмой огромной ямы. Свет здесь был не более чем далёким воспоминанием на самом верху.
— Если вкратце, — с улыбкой продолжил Север, встречаясь глазами с невозмутимым эфирным, — они призвали демона. Его звали – о, адмирал, заткнитесь! – его звали Тарх'акс. Под предводительством демонического владыки воинство достигло новых вершин непотребств, новых вершин резни, новых вершин Хаоса. Ничто не могло выстоять перед их натиском, и любого, кому хватало глупости попробовать помешать им, они сокрушали под своей пятой.
— Как это связано с нами? Вот о чём вы думаете. О, не беспокойтесь, аун. Сейчас всё прояснится.
— Вот какое дело. Когда Тарх'акс находился на пике своей мощи, когда под его знаменем собралось всё отребье галактики, когда Чёрный крестовый поход в сегментум Солар уже казался неизбежным, появились эльдары.
— О, не спрашивайте меня как или почему. Может, какой-то толерантный имперский хлыщ решил, что лучше якшание с чужаками, чем тотальное уничтожение. Иронично, как повторяется история, не правда ли? Так или иначе, эльдары прибыли на Долумар и начали доставлять неприятности. Это ведь хитроумная порода ксеносов. Они крайне коварные, а их действия невозможно предугадать. Эльдары постоянно нападали на воинство и исчезали, чтобы затем появиться в неожиданных местах. Словно призраки.
— Как оказалось – а мне пришлось на три года арендовать ксенолингвиторного сервитора, чтобы понять это – эльдары быстро оценили свои шансы на уничтожение Тарх'акса и его сил как мизерные. Тогда они решили прибегнуть к хитрости.
— Оставленные ими орнаменты объясняют всё в подробностях, хотя расшифровка заключённых в них тайн стоила мне большей части жизни и состояния. Эльдары открыли закупоренный карман варп-пространства… часть «паутины», как гласит текст. Мы и близко не способны постичь принцип её работы, но… Мне нравится представлять паутину в виде клетки за пределами пространства и времени, причём отрезанной даже от варпа. Ксеносы закрыли каждый выход, отделили карман от общей сети своих варп-туннелей и запечатали за собой врата.
— Самые могучие их колдуны под командованием ясновидца Джура Телиссы создали «ткацкую песнь» – психическую мелодию, которая удерживала тюрьму от распада и сшивала её фрагмент за фрагментом, дабы та оставалась закрытой. Тарх'акс на равнинах уже готовился сокрушить эльдаров, когда ксеносы закончили своё заклинание и… Х-х… И-и каждый отряд, каждый демон и десантник, каждое варп-создание и каждый воин той величественной армии исчезли. Флаги и иконы рухнули на землю. Чёрная геральдика осталась гнить, а техника – гореть в пустынях. Мрачный день для сил в варпе.
— Сей процесс забрал жизни практически всех эльдарских колдунов, хотя это было слабое утешение.
Он скривил губы, и неослабевающая агония владыки губернатора сотрясла его тело, наполняя Севера отчаянием.
— Только представьте, — прошипел он, ощутив это невыносимое чувство, — как вас на три тысячи лет закрывают в месте, где вы не можете ни двигаться, ни думать, ни испытывать что-либо. Отрезанные от гнева и силы своих богов. Лишённые невероятных энергий, несомых безумной завывающей яростью собственного демонического владыки. Его клетка стала самой прочной из всех.
— Три года я пытался понять, что сотворили колдуны тех высокомерных, всюду сующих свой нос ксеногенов, а шестнадцать лет у меня ушло на разработку плана по обращению их работы вспять. Однако, теперь я близок к цели. Ох, лик ужаса, так близок! Все тюрьмы кроме одной расколоты. Армия освобождена. Славьтесь, Губительные! О, у историй может и не быть настоящего начала, джентльмены, но… у них всегда есть конец.
— Не смотрите на меня с таким отвращением, адмирал. Вы ведь ничего не знаете. Вы не видели того, что видел я. Ваш… Ваш «порядок», ваша структура… она ''преходяща''. Она рассыпается. Я-то понимаю. Если пройдёт достаточно времени, то в пыль обратятся даже величайшие свершения. Порядок сменяется беспорядком. Нельзя бороться с естественным ходом вещей, и любой втайне знает это. Знает в глубине своей души. Мои хозяева лишь стремятся ускорить данный процесс.
— Я потратил десять лет. Трудные годы скрытного изучения и исполнения ритуалов, чтения заклинаний, ослабления ткацкой песни, постепенного разрушения стен тюрьмы. А потом эти… эти «дипломатические разногласия». Предмет моей особой гордости и славы – развязывание войны. Тысячи и даже больше жертв, и всё во славу демонического владыки!
Губернатор тяжело дышал, а сердце в его груди колотилось от волнения. Он с трудом вернул себе самообладание, достал из кармана бак-палочку и поджёг её, после чего начал задумчиво втягивать её благовонные дымы.
— Видите ли, есть правила. — Он выпустил кольцо масляного дыма, наслаждаясь тем, что эфирный неотрывно следит за каждым его движением. — О-о, ты стоишь и поёшь, рисуешь знаки развеивания и идеально выводишь не-узоры. Ты бьёшь по монолитам секуляризованными мечами и обмазываешь алтари чумным дерьмом… и даже так нужен определённый жест. Колдовство даётся высокой ценой, джентльмены, и уплачивается она кровью, душами, ненавистью.
— Благодаря вашему мелкому конфликту, благодаря всем убитым человеческими руками тау и наоборот, пролилось более чем достаточно крови для подпитки последнего маленького акта. Стены обрушились. Я выпустил армию на волю.
— Позвольте объяснить вам. Аун, я приказал похитить вас, рассчитывая на последующее возмездие, а не потому, что высоко ценю какие-то бесполезные обрывки ваших знаний. Впрочем, должен признать, жёсткость контратаки меня впечатлила. Возможно, если уж на то пошло, тау не настолько и бесполезны для Тёмных Сил. И адмирал… Адмирал, адмирал, адмирал. Ох, бедное, обманутое создание. Вы действительно думали, будто всё это время действовали самостоятельно? Думали, будто обладаете свободой выбора? Я вызвал вас сюда, вовлёк в происходящее, поддерживал разгорающийся огонь. Я даже забрался в разум библиария, чтобы убедить напыщенного глупца Ардиаса вмешаться. Лишь с помощью той очаровательной мирной встречи я мог собрать вас двоих в одном помещении. Какое жуткое коварство, не находите?
— Итак, армия свободна. Паутина выплюнула её словно кусок гнилого мяса – туда, куда велел я, естественно – и теперь воины разминают мышцы на поверхности планеты. Они ждали три тысячи лет. Было бы грубо не дать им немного… ха… времени выпустить пар.
— Без вас я бы не добился успеха. Приношу вам обоим глубочайшую благодарность, однако, как говорится, покой нам только снится. У меня ещё осталась одна маленькая работёнка, после чего со всеми этими грязными делами будет покончено. Нужно сломать последнюю печать, причём на закате, джентльмены. В семь часов девятнадцать минут вечера по долумарскому времени. То есть через три часа. Три часа, и последняя тюрьма рассыпется. Три часа, и всемогущий Тарх'акс – Тарх'акс Жестокий, Тарх'акс Ужасающий, Тарх'акс Развратитель! – восстанет, дабы закончить свой священный труд… Три часа, и все мы, те, кто сделал больше прочих для освобождения демонического владыки, получим награду за нашу веру.
— Не надо так бояться, адмирал. Может, вам это даже понравится.
Сервитор резко дёрнулся и обратил свой мрачный взгляд на капитана Бранта. Бородатый мужчина, чьи ноги полностью атрофировались за годы сидячего командования, мысленной командой повернул своё кресло-кокон в сторону худого как скелет создания.
— Сообщение, капитан, — прощёлкало оно.
Когда сервитор двигался, тянущиеся к нему пучки кабелей начинали качаться.
— От кого?
— Ардиас. Космодесантник. Очень фрагментарное.
— Воспроизведи.
Иссохшие губы сервитора зловеще задвигались синхронно переданному сообщению, а резкий голос вдруг стал приглушённым и более низким, под стать тону Ардиаса.
— …слышьте это, флот…жем больше ждат…традесантники эвакуируются через тридцать сек…х больше задержек. Без пощад…йте сожалений при этом, ибо кораб…лее не является частью флота Бога-Импе…стью порчен. Его необходимо уничтожить…
Рот сервитора с треском закрылся, после чего создание развернулось обратно к консоли. Брант же выгнул бровь. Экран на потолке мостика, заполненного жарким и сухим воздухом, демонстрировал висящий в пустоте гигантский звездолёт. Разрушенный генерариум ''«Непоколебимого клинка»'' выбрасывал нагретое добела прометиевое топливо, что оставляло призрачный след, а сам корабль медленно кренился. Его повреждённый нос был расколот, от бортовых орудийных батарей остались лишь зияющие дыры, похожие на беззубые пасти. Однако, больше всего тревоги вызывал неестественный налёт, который за последний час начал покрывать неповреждённые поверхности обсидианового корпуса. Красно-зелёная коррозия делала тусклым любой блестящий материал, пятнала каждую яркую икону и гаргулью, окутывала всё своими волокнистыми ложноножками распада, плесени и ржавчины. Эти удушающие щупальца тащили жертву прочь от света, во тьму.
У Бранта возникли ассоциации с опухолью, что вырвалась за пределы места, где она возникла изначально, и стала распространять раковые клетки по кровеносной системе, слепо вцепляясь в здоровую плоть, искажая её, извращая, портя. Облака брызжущих искр и маломощные взрывы исчерчивали широкий корпус трещинами, а через пробоины виднелись похожие на иссохшие кишки коридоры, почерневшие и подвергающиеся постоянным изменениям из-за губительного колдовства, которое теперь преобразовывало и заражало корабль.
Капитан чуть не сплюнул на пол от отвращения. ''«Непоколебимый клинок»'' был символом чистоты и мощи, он неустанно служил Императору тысячи лет. Смотреть на древний корабль в его нынешнем состоянии, столь порченный и замаранный злом, побеждённый и осквернённый, искалеченный… Нет, Брант не мог терпеть подобное.
На борту ещё оставались невинные. Они скрывались в каютах, прятались в сумрачных спальных помещениях, визжали и кричали, в то время как последние десантные капсулы отдалялись от корабля без них, а десантники, являвшие собой последнюю крупицу надежды для выживших, забирались в свои «Ударные ястребы» и оставляли людей на произвол судьбы.
«Уж лучше смерть», — подумал Брант.
— Офицер Джаррет. Приготовить орудия правого борта. Вывести нас на позицию. Свяжитесь с флотом. Скажите им…
— Скажите им, что ''«Пургатус»'' берёт этот скорбный долг на себя. Скажите им, пусть отойдут от ''«Непоколебимого клинка»''.
Каин спал, но, вымотанный и помутившийся сознанием, он не видел снов, лишь черноту.
Воин Огня не мог собраться с мыслями, не мог выстроить их в голове так, чтобы реальность и абсурдность чётко разделялись, как в коллоидной системе, поэтому мозг выбрал единственное доступное ему решение.
Он закрылся, отгородил себя вообще от всего, возвёл стены усталости, отключил сознание и остановил его работу на время, необходимое ему для перезагрузки. Для того, чтобы начать свою деятельность заново.
''Полное. Ментальное. Очищение.''
Отец Каиса говорил о машинах. О ''машине''. О машине, которая, при отказе работать и неспособности диагностировать ошибки, всё равно продолжала поддерживать видимость эффективности, просто выключаясь, а затем включаясь вновь. Тем не менее, ошибка никуда не девалась. Она оставалась необнаруженной и с ней ничего нельзя было сделать. Неважно, сколько раз машина перезагрузится, переформатируется и обновится, ибо всё равно продолжит сбоить до тех пор, пока проблема не устранится в корне.
За пределами разума воина Огня раздался записанный голос сервитора, который спокойно объявил о том, что десантная капсула вошла в мезосферу. Так как никакой пользователь не ввёл координаты, грубые установки самонаведения определили место, где был обнаружен самый высокий уровень населения/энергии, а именно в тропосфере и, возможно, даже на самой поверхности, после чего скорректировали траекторию полёта. Сирена едва ли не с безразличием выдала единичную трель, судя по небольшой громкости и невыразительности звука. Затем сервитор напомнил всем находящимся в капсуле закрепить любой груз и убедиться, что ручная кладь должным образом зафиксирована. Монотонный голос посоветовал пассажирам-людям проверить ремни в их нишах для размещения.
Спящий Каис перевернулся с боку на бок, а его обмякшие мышцы словно жидкость расплылись по палубе. Ему снилось холодное тёмное ничто.
Кор'веса 66.Г#77 (орбспутниковое наблюдение) рванул горизонтально вверх относительно терминатора планеты, чтобы получить лучший обзор корабля гуэ'ла. Два флота притаились по обеим сторонам от покорёженного корпуса, и было видно, что орудия звездолётов хоть и опущены, но всё ещё подготовлены к стрельбе. Жадный до информации дрон всё впитывал, записывая и наблюдая.
Отделившиеся от флота гуэ'ла десантные капсулы падали словно капли дождя, а в солнечном свете они выглядели как сбившиеся в косяки рыбы с переливающимися боками, которые пересекали пустоту широкими мерцающими волнами. В планетарной экзосфере возникли светящиеся ярко-красные пятна, когда десантные капсулы начали пересекать её границу в буйстве раскалённой материи и закручивающихся газов. Тем временем, наступление вечера на планете обозначалось безжалостным продвижением тьмы, что ползла вперёд серповидной полосой, пожирая континенты.
Дрон орбспутникового наблюдения 66.Г ощущал изобилие мчащегося к поверхности оружия. Боеприпасы, артиллерия, техника: всё это транспортировалось целым рядом капсул и челноков различных размеров, летящих бронированными днищами вниз и пронзающих атмосферу словно кинжалы. Из-за изменения перспективы они исчезли из поля зрения за считанные мгновения.
Флотилия тау, осторожно расположившаяся напротив чёрных людских звездолётов, оперативно исторгла разрастающийся рой десантных кораблей. Если гуэ'ла были тяжеловесно пикирующими ястребами, то тау – парящими чайками. Они спускались постепенно увеличивающимися волнами в форме буквы «V», прикрытыми по бокам истребителями «Барракуда» и «Гарпедами » под управлением дронов. 66.Г проследил за тяжёлым бомбардировщиком типа «Плавник», который вошёл в ионосферу со вспышкой голубой энергии и затем пропал.
По обеим сторонам от крошечного дрона на планету обрушивались водопады смерти, а между ними, неуклюже вращался отвратительный рассыпающийся труп ''«Непоколебимого клинка»''. Корабль поворачивался вокруг поперечной оси и выпускал кислород в пустоту. Выдвинувшись вперёд, один из кораблей гуэ'ла, словно массивное чудище, выбросил яйца своего потомства в сторону планетарного нереста внизу. Он был элегантнее, его покрытые шпилями плиты – обтекаемее, клюв в форме наконечника стрелы – длиннее и хищнее. Вместительные банки памяти поспешили идентифицировать корабль и начали быстро сужать список возможных кандидатов по мере того, как уникальные внешние элементы чёрного как эбонит корпуса сопоставлялись с докладами разведки и изображениями.
По результатам анализа было установлено имя зведолёта: ''«Пургатус»''. Его помогли определить множество торчащих из боков лэнс-пушек и старый боевой шрам на верхних тороковых шпилях, демонстрировавший явные следы недавнего ремонта с применением более современных металлургических методов. Подобные красноречивые отметины напоминали раны на грудных плавниках альфа-самца т'пел акулы. Дрон получил и тип корабля: «Возмездие». Невероятно древний. Невероятно мощный.
Мощность энергий, излучаемых его вздутыми орудийными портами, всё возрастала, что заставило 66.Г отправить на ''«Ор'ес Таш'вар»'' узконаправленным лучом шквал подтверждений и предупреждений. Ответ был отрицательным: «Продолжать наблюдение. Дальнейших действий не предпринимать. Угроза несущественна.»
''«Пургатус»'' занял позицию сбоку от вращающегося ''«Непоколебимого клинка»'' и принялся в точной последовательности ненадолго запускать двигатели и стабилизаторы до тех пор, пока оба корабля не начали вместе исполнять один и тот же медленный пируэт, словно объединённые в одно целое невидимыми нитями. Скопления лэнсов окутало красное свечение, а неяркие палубные огни вокруг них стали ещё тусклее, когда энергию нещадно перенаправили на орудия. Стал формироваться ореол – смещающаяся область, полнившаяся электрическими дугами и опьянённых вакуумом газов.
Дрон орбспутникового наблюдения 66.Г засёк всплеск энергии за несколько субреальных спектральных моментов до того, как корабль дал залп. Периферийные пусковые палубы выпустили множество торпед, чьи головные части накалялись и начинали светиться во время полёта, а центральная пушка изрыгнула сплошную струю плазмы, вокруг которой, словно притоки, скапливались потоки огня второстепенных и третьестепенных орудий.
Первый выстрел рассёк ''«Непоколебимый клинок»'' будто большой кусок тёплого пой'селла, плавя корпус с поразительной точностью. По краям разреза возникали взрывы и быстро рассеивающиеся грибовидные облака сверхнагретого воздуха, но на фоне общих масштабов всё это выглядело чем-то несущественным, не более чем искрами при ударах молотом по наковальне.
От умирающего судна, словно раскрывающаяся пасть, оторвался кусок палубы, обнажив лабиринт пересекающихся коридоров и механизмов внутри. Облекающую звездолёт тёмную ауру, которую дрон не мог проанализировать, но которая, тем не менее, была осязаемой, утягивало в пустоту, где она безобидно рассеивалась.
Стоило ''«Непоколебимому клинку»'' невозмутимо задрать корму, как он получил второй удар, нацеленный в остатки двигателей. Та часть корпуса напоминала гигантскую пещеру, и врезавшийся в самую её середину поток огня пробил корабль насквозь словно пылающее копьё, чьё свечение было видно сквозь орудийный порты и дыры в обшивке. В результате попадания солидный кусок клиновидного носа разлетелся на бритвенно-острые осколки, а выходное отверстие заполнилось пламенем и расплавленным металлом, чьи капли кувыркались и соединялись вместе в условиях нулевой гравитации.
Звездолёт вновь перевернулся, демонстрируя опустошительные последствия первого выстрела словно гордый ветеран, туго натягивающий кожу вокруг почётных шрамов, дабы те выглядели внушительнее. Третий выстрел, вместе с которым до цели, наконец, добрался рой точно нацеленных торпед, глубоко пробил корпус в месте предыдущего попадания и, как предположил наблюдающий дрон, разорвал топливный трубопровод с прометием.
Возникший свет напоминал вспышку сверхновой, и хоть продлилось это всего один райк'ан, яркость была такова, что на записи 66'Г в обычном спектре появилось уродливое смешение пикселей, из-за которых изображение выглядело как на засвеченной плёнке, а на корпус ''«Пургатуса»'' упала зловещая зубчатая тень, исчезнувшая спустя мгновение.
Цепные реакции устремились вдоль корпуса корабля в обоих направлениях. ''«Непоколебимый клинок»'' сбросил кожу, разбросал куски гнилых мышц будто мякину, дёргано исторгнул кольца раскалённого добела топлива и, наконец, зловещим образом исчез во взрыве, который по принципу домино стёр в порошок все соединения, уничтожил все балки и переборки, распылил все линии передачи данных и оборвал крики тех, кому не посчастливилось остаться в живых к этому моменту.
Дрон 66.Г продолжал бесстрастно наблюдать. Показания счётчика жизненных сигналов падали словно летящий вниз камень. Корпус разламывался. Кишки-кабели танцевали в лучах солнца и рвались. Оплавленные обломки, напоминающие тёмно-серое конфетти, образовали расширяющуюся сферу. И тела. Тела, тела, тела.
Расположенный в верхней части корпуса дрона датчик движения ненадолго отвлёкся от этого зрелища. Он аккуратно качнулся и навёл основной объектив на флот гуэ'ла, который мрачно висел в пустоте на фоне планетарных сумерек. Человеческие корабли терпеливо выдерживали шквал фрагментов своего надруганного брата, выражая скорбь таким самобичевальным способом.
Над замком-мостиком каждого клювастого чудовища, каждого сурового вида линкора и фрегата с носом, походившим на щерящуюся пасть, каждого огромного линейного крейсера, рывками поднялась мачта с чёрным флагом, а имперские каналы связи заполнились дребезжанием траурных маршей и воинских фуг.
Сознание вернулось к нему с мыслями вперемешку.
Он что-то увидел. Первая вспышка света заставила его вздрогнуть, а почти сразу после неё Каис пришёл в замешательство, ибо перспектива была нарушена. Фокусировка на отдалённых объектах не помогала.
ПД шлема, напомнил себе воин Огня. Сфокусируйся на чём-то поближе.
Открытая дверь десантной капсула лежала под углом, и в проёме виднелось насыщенное вечернее небо Долумара. Каис отвлечённо задумался, сколько он проспал, сколько времени прошло с момента посадки, сколько–
Воспоминания вернулись к нему изобильным потоком впечатлений и звуков, отчего сжалось горло. Он понял, что потерял над собой контроль, оказался вытолкнут на самые задворки собственного сознания, откуда ему приходилось лишь наблюдать да подчиняться.
''Просто оправдание.''
''Никто тебя не заставлял.''
''Ты. Всё. Сделал. Сам.''
Каис быстро раздавил эту мысль и перевёл внимание к более понятным вещам, опуская взгляд вниз, на перчатки. Он ничуть не удивился, увидев знакомые чёрно-коричневые пятна засохшей крови на каждом пальце, после чего отвёл глаза прежде, чем реальность успела просочиться в разум. Воин Огня сосредоточился на мигающих символах по краям ПД. Половина анализирующих функций не работала, а ощупав шлем, Каис обнаружил сеть вмятин и царапин. Затем он вновь мигнул и продолжил всё методично изучать, как его научили ещё во время обучения.
Нога болела. Прикреплённую к ней аптечку воин Огня где-то потерял. Беглый осмотр ранца пробудил воспоминания о покрытой лезвиями машине-чудовище. Воспоминания, от которых по телу Каис пробежала дрожь. В глубине души тау был благодарен охватившему его тогда безумию, ибо в более рациональном состоянии, не отягощённом опустошающими эффектами изнеможения и ярости, он бы не мог и надеяться справиться с таким противником.
Значит, стоило поблагодарить за спасение монт'ау?
Опять тлетворные мысли. Главное двигаться, решил Каис. Быть чем-то занятым. Не думать. Он поднялся, проверяя собственное тело, и с изумлением осознал, что полон свежих сил. Вяло потянувшись, тау выгнул спину и потёр руки, чувствуя себя будто кот. Воин Огня наслаждался этим ощущением, ибо оно было обычным. Нормальным.
Громкий шум снаружи капсулы нарушил его комфорт. Каис зажмурился и проигнорировал неприятный звук, сосредоточившись на себе.
Воин Огня постучал пальцами по небольшому блоку управления на запястье (к счастью, неповреждённому), после чего рядом с его ртом появилась маленькая трубочка, из которой Каис с удовольствием начал пить смесь с нектаром дж'хала и представлять, как она охватывает тело сетью тёплых светящихся щупалец. Именно так всё и ощущалось.
— «Воин в хорошем физическом состоянии», — вслух произнёс Каис, не чувствуя себя глупо, — «эффективный воин». Двенадцатое размышление ''сио'та'', четвёртое наставление.
Череда взрывов где-то неподалёку слегка качнула десантную капсулу словно дуновение слабого ветерка. Нахмурившись, Каис выбросил это из головы, пока ещё не готовый иметь дело с реальностью.
Воин Огня поднял скорострельную пушку, изучая её плавные обводы. В некоторых местах на поверхности оружия были царапины и выбоины, поэтому, когда Каис проводил пальцем в перчатке по одному из стволов, то не касался подобных изъянов, таким образом ограждая себя от наполненных жестокостью воспоминаний. Возможно, так у него получится подавить их. Глухие взрывы вдалеке стали звучать всё чаще, а в гул на общем фоне вплелась прерывистая стрельба и стоны двигателей воздушных судов.
— «Одна травинка», — громко повторил Каис, заглушая шум войны, — «изогнётся и склонится даже при малейшем ветре, но если трава растёт на пастбище, в поле или в саванне, тогда на каждую травинку будет воздействовать лишь часть от всей силы ветра. Они процветают благодаря единству цели их тов–»
— Ксенос? Ты цел?
Воин Огня вздрогнул и замолчал.
Голос как будто бы раздался за спиной, и Каису пришлось перебороть иррациональное желание развернуться, дабы взглянуть на говорящего, ведь он уже знал, что капсула пуста. Кашлянув, воин Огня начал заново, только теперь громче.
— «Одна травинк–»
— Ксенос? Ксеноген, ты меня слышишь?
Теперь голос было невозможно игнорировать. Он звучал чётче, чем в прошлый раз, и с нотой безотлагательности. Слова на языке гуэ'ла лились прямо в ухо Каису, но тот твёрдо решил не обращать на них внимания.
— Проклятье Гиллимана, чужак! Если ты там – ответь мне!
— Кто это? — прошептал воин Огня, чувствуя, как внутри шлема скапливается холодный пот.
— А! Ты жив.
— Кто это?
— В смысле? Ардиас, конечно.
В разуме начали роиться воспоминания, и больше Каис не мог их прогонять.
Когда он находился на самом пике своего безумия, в его голове звучал голос. Голос Ардиаса, осознал тау. Того космодесантника в синей броне и без шлема, с серыми шрамами на серой коже, с суровым хмурым лицом и строгим тоном. Ардиас рассказывал Каису, как уничтожить склады с оружием и говорил с ним во время самых сильных приступов убийственной ярости. Тогда воин Огня предположил, что это была лишь часть его безумия. Гуэ'ла в ухе.
— Ардиас, — сказал тау, пробуя слово на языке.
По какой-то причине ему было сложно представить на том конце канала кого-то кроме Луши.
— Верно. Доложи обстановку.
— Приземлился. Я на поверхности.
— Ну это очевидно. Я имею в виду, где именно ты на поверхности?
Голос был полон нетерпения.
Борясь с вялостью, Каис подтянул себя к зияющему выходу из капсулы и выглянул наружу. Он с трудом сопротивлялся желанию спрятаться, закрыв за собой дверь.
Над его головой с визгом пролетела «Барракуда», сотрясая воздух огнём из тяжёлого вооружения. Всюду вдоль горизонта потоки пыли и обломков устремлялись к небесам дугообразными линиями, а внутри них поднимались вверх луковицеобразные грибы пламени и столбы чёрно-красного дыма. Перед Каисом распростёрся город гуэ'ла, чьи грубые глиняные постройки обыденного вида с их резкими прямыми углами и плоскими крышами всё тянулись и тянулись вдаль. Он сразу наметил определённые ориентиры: тут и там виднелись высокие колокольни быстровозводимых церквей, построенных строго по инструкции таким образом, чтобы ничем друг от друга не отличаться. Плотно стоящие массивные заводы и огромные ангары отбрасывали длинные тени на улицы и здания, в то время как где-то позади воина Огня находились давно покинутые траншеи, где и началось всё это безумие.
Десантные капсулы неслись вниз словно летящие из космоса метеоры, раскаляясь докрасна при спуске. Во время падения они визжали будто волна баньши, вырывались из облаков и врезались в город. Удары оставляли от зданий лишь грязь и пыль, а в воздух взметались остатки стёртых в порошок стен. Этот своеобразный артиллерийский обстрел оставлял на улицах борозды и выбоины да плодил ошеломлённых и контуженных пассажиров капсул: как людей, так и тау. Они тихонько выползали из воронок и руин, хватаясь за головы, оружие и друг друга.
— Вот… — передал по воксу Ардиас. — Мы определили, где ты. Оставайся вне капсулы, потому что она создаёт помехи для твоего коммуникатора.
Однако, Каис его не слушал, ибо кое-что увидел.
Они двигались по улице и напоминали шагающие опухоли. Части доспехов плавно поворачивались, за их владельцами тянулись цепи и накидки из конского волоса, а уродливое оружие стучало, напевая дребезжащую песнь разрушения. Один густо измазал семиконечные звёзды на своей броне кровью тау, которая выглядела очень яркой на фоне чёрного матового материала, и по мере того, как он убивал, его личное кровавое созвездие стекало и падало каплями вниз. Другой не носил шлем, поэтому Каис смог увидеть бледное лицо цвета белой личинки и глаза, похожие на тлеющие красные угольки. Ближайший к нему гуэ'ла выстрелил в него, во весь голос выкрикивая молитву, и оторвал чудовищу ухо. По шее монстра зазмеилась кровь, оттенком и консистенцией не отличающаяся от масла, а само создание улыбнулось. Оно явно испытывало от подобных ощущений удовольствие.
Ещё одно чудовище швырнуло в здание бронебойную гранату и зашлось гогочущим смехом, когда на месте вскрывшего стену взрыва расцвёл пылевой цветок. Существо зашло в останки строения, а спустя короткое время вытащило оттуда на улицу его хныкающих обитателей.
И затем оно…
Оно…
Каис наблюдал до тех пор, пока не умер последний мирный житель. Произошло это далеко не сразу.
Десантники монт'ау. Искажённые версии колосса в синей броне, который говорил с Каисом по коммуникатору. Конечно, воин Огня уже видел таких на борту ''«Непоколебимого клинка»'', и его воспоминания полнились их жестоким смехом, но на том распадающемся корабле-гробнице Каиса захлестнули ярость и горечь, поэтому он не мог нормально размышлять. Находясь в хватке монт'ау, воин Огня видел лишь существ, которых нужно уничтожить, не различал врагов и союзников, никогда не задавался вопросом, что теперь тяготил тау.
— Что они за…?
— Враги? — безэмоционально сказал Ардиас. — Это Хаос. Зло.
Каис пытался подобрать слова, ища внутри себя решимость, которой не ощущал.
— Сио'т учит нас, что зло есть фикция, — произнёс он и сжал лежащую в сумке пластинку. — Л-любая истина субъективна. Если смотреть с точки зрения другой стороны, то зло – это всего лишь проявление доблести.
Воин Огня пытался звучать убедительно, пытался и сам поверить в данное учение.
— Избавь меня от своей ереси! — злобно рявкнул десантник. — Как ты можешь сомневаться, когда доказательства у тебя перед глазами?
— И как тогда… как нам с этим сражаться?
— Подобный вопрос задаст лишь трус, чужак.
Внутри Каиса вспыхнул гнев, и всего за мгновение ужас обратился яростью.
— Отвечай мне! Как ты с этим сражаешься?
— Беспрестанно, ксенос. Беспрестанно. — Голос вдруг начал звучать устало, а на фоне дробного стука болтеров раздался тяжёлый вздох. — Эта вещь… этот «Хаос». Борясь с ним, ты должен забыть всё, о чём знаешь. Думаешь, численное превосходство что-то значит? Думаешь, калибр твоего оружия или… или мощь твое брони сейчас тебе помогут? Не помогут. Нет больше никаких правил. Нет больше никаких проверенных тактик. Всё что ты можешь, ксеноген, это показать лучшее, на что ты способен.
— Из оружия может стрелять любой, у кого есть указательный палец и пара глаза, даже тот, кто лишён благодати Императора, но для сражения с Хаосом нужно нечто большее.
— Я не поним–
— А с чего бы тебе понять? Слушай меня и запоминай: величайшее оружие, коим ты обладаешь в этой борьбе, не плазмомёт, не болтер и не целый арсенал пушек и танков. Оно в твоей голове, слышишь? Тебе нужна вера.
Каис не смог скрыть презрения.
— Вера в иссохшего трупа? Вот твой совет, да? Вот твоя могучая сила?
Воцарилась неловкая тишина, и когда гуэ'ла заговорил вновь, голос у него был холодный и сдержанный.
— Чужак. Когда всё это закончится, мы с тобой сведём кое-какие счёты. Это ясно?
Каис просто хмыкнул, решив не настаивать на своей точке зрения.
— Ты приземлился в восточном районе Леттики, — сказал космодесантник, вернувшийся к своему прежнему деловому ворчанию. — Мне нужна твоя помощь.
Каис изогнул бровь и поднял оружие. Ему нужно было время поразмыслить, привести мысли в порядок, а болтовня гуэ'ла его отвлекала.
— Что бы там ни было, сделай это сам.
— Моя рота рассредоточилась на юге. Обход вокруг займёт у нас слишком много времени.
— Я не стану подчиняться тебе, гуэ'ла. Я не принимаю приказов от невежественных или непросвещённых.
— Кодекс тоже весьма ясно говорит про отказ от помощи мерзостей, и, тем не менее, всё бывает в первый раз. Полагаю, ты учишься адаптироваться.
— Не особо.
— А у тебя есть предложения получше?
Каис нахмурился. Ему хотелось сказать: «С меня достаточно». Ему хотелось рухнуть в капсулу, и пропади оно всё пропадом. Ему хотелось спрятать голову в песок и забыть о крови, об убийствах, о насилии, о хаосе и… и о глазах своего отца.
Но теперь уже слишком поздно. Дьявол монт'ау в его разуме пробудился, и он не успокоится до тех пор, пока не умрёт сам, или же не умрёт Каис. Кроме того, было и ещё что-то…
''Думай. Почему ты здесь? Убийства никогда не являлись твоей целью. Это лишь побочный результат. Симптом. Помни, ты убиваешь не просто так!''
— Эфирный! — Возникший вдруг ответ врезался в Каиса словно боеголовка, расколов его мир и вызвав внезапный прилив адреналина. Он был как луч света, пробивший пелену сумбура и безумия. — Я должен найти эль'Ко'ваша.
— Тебе нужно сосредоточиться на приоритетах, — сказал полный презрения голос.
— Аун всегда в приоритете!
— У меня нет времени спорить, чужак. Твой эфирный потерян. Если не поможешь мне сейчас, другого шанса найти его не представится.
—Если не подчинишься, ксеноген, тогда, по милости Императора, через час мы все уже будем мертвы.
— Что за работа? — спросил раздираемый нерешительностью Каис.
— Я проинформирую тебя в дороге. Выдвигайся.
Внезапно что-то слегка скребануло разум воина Огня, вливая в его горло непрошенные слова.
— Почему я, гуэ'ла? Почему ты доверяешь делать это мне?
— Совет старого друга. Ты не поймёшь.
— Друга?
— Теперь он с Императором. Я посылаю координаты. Не подведи меня, ксенос.
Эль'Луша с удовольствием устроился в панцире, вновь знакомясь с его мягкими внутренностями, словно это была встреча старых друзей. Его лица и спины коснулась паутина потоков прохладного воздуха, которая унесла зарождающееся ощущение духоты.
— Генетический отпечаток принят, — выдал приятную слуху трель ИИ, чей голос имел женское (по требованию Луши) звучание. — Добро пожаловать, шас'эль Т'ау Луша.
Приветствие вызвало на лице тау улыбку, и он расслабился. Знакомое беспокойство, вызванное клаустрофобией и удушающим напряжением – естественной реакцией организма на заключение внутри столь ограниченного пространства – быстро исчезло, после чего лицевая пластина с ПД над лицом шас'эля, которая была немного больше и сложнее, чем аналогичное устройство в шлеме линейного бойца, опустилась чуть ниже и начала выдвигаться вперёд. Луша дал глазам привыкнуть к виду яркого многоспектрального мира и стал дожидаться наилучшего для себя фокусного расстояния. Если отнестись к настройкам беспечно, это может вылиться в косоглазие, перенапряжение глаз и мигрени: не то, чего бы ты хотел в пылу ожесточённого боя.
— Стоп, — приказал он.
Медленно движущаяся лицевая пластина остановилась и зафиксировалась с нежным звоном. Луша ощутил некоторое раздражение, заметив, что она находилась чуть-чуть ближе к его лицу, чем во время последней миссии. В голове возникли грустные мысли о собственном старении. Вскоре ему придётся наведаться к фио'уи с вопросом об установке аугметики.
— Проверка состояния, — пробормотал он в систему микрофонов, ритмично напрягая мышцы рук и ног, чтобы избежать судорог.
Несколько упругих захватов сомкнулись вокруг его затылка словно чьи-то пальцы, аккуратно, но крепко удерживая голову на одном месте. Тут же из коммуникатора донеслись спокойные голоса.
— Вре'Тонг'ата. Оптимальные рабочие характеристики. Новая верхняя левая конечность идеальна.
— Вре'Вир. Всё в порядке.
— Вре'Кол'тай. Охладители слегка несбалансированы, но ИИ может их отрегулировать.
Луша довольно хмыкнул, когда светящиеся символы, отображающие членов его команды, наложились на радар.
— Хорошо. У меня тоже безупречное состояние. Далее – кор'веса. Доклад.
Раздались высокие отрывистые голоса закреплённых за шас'элем боевых дронов.
— Кор'веса 12.А #34 (тактический). Результат диагностики – оптимальный. Полный боекомплект.
— Кор'веса 921.Х(с.2) #0.1 (орудийный). Результат диагностики – оптимальный. Полный боекомплект.
На ПД появились их значки в виде ярких зелёных дисков, которые медленно вращались вокруг стоящей на месте команды словно двойные луны.
— Отлично… — Луша сделал глубокий вдох и ухмыльнулся, ощущая внутри себя поднимающуюся волну предвкушения. Слишком долго он уже не участвовал в боях. — Зафиксироваться и переплестись. Соединение с интерфейсом через пять райк'анов.
Сервоприводы боевого скафандра ожили с негромким гулом, но быстро затихли и практически перестали шуметь. Позади раздался негромкий визг, когда сложный механизм скользнул на место по хорошо смазанным рельсовым направляющим. Вздрогнув, Луша приготовился. Эту часть он ненавидел.
Игла, представляющая собой не более чем металлический монофиламент, пробила его череп в трёх тор'илах от верхних цир'етц-чешуек и вошла в мозг.
Тошнота начала отплясывать знакомую джигу в кишках Луши, что ещё раз заставило его дёрнуться. Пальцы и копытные суставы рефлекторно согнулись, стоило временно нарушиться их связи с двигательными нейронами. Это чувство, как напомнил себе шас'эль, не сильно отличалось от засыпания.
А затем Луша стал машиной. Тошнота ушла, и он пробно подвигал конечностью, наслаждаясь ощущением вернувшегося контроля. Его рука – настоящая рука – оставалась обмякшей и плотно удерживалась мягкими фиксаторами, но вместо неё шас'эль скорее почувствовал, нежели увидел, как пришла в движение тяжёлая каркасная конструкция из фио'така с абляционным покрытием, которая заканчивалась прикреплённым к запястью фузионным бластером и соединялась с массивным плечом скафандра. Луша пришлось подавить желание усмехнуться.
Мышцы шеи сократились, когда он мысленно велел им повернуть его череп, чтобы получить возможность осмотреться. Позвоночник остался в ровном положении, но вот размещённый наверху скафандра оптический блок качнулся и наклонился. Аналог головы реагировал на команды мозга столь же чутко, сколь и настоящая часть тела, а переключение между спектральными фильтрами осуществлялось простым миганием.
Луша изучил окружение. Грузовой отсек десантного корабля напоминал пещеру с гладкими как у жидкости поверхностями, где отсутствовали такие вещи как сиденья для десанта и оружейные стойки шас'ла. В её центре стояли четыре огромных скафандра.
Спроектированные как прямоходящие танки, поддерживаемые длинными нижними конечностями с подвижными голеностопными соединениями и окружённые по бокам руками (которые оканчивались втянутыми пальцами-манипуляторами и креплениями для оружия на тыльной стороне) с громоздкими плечами, они двигались с грацией атлетов. Повороты и наклоны были отточенными и плавными, без неизящной дёрганности машин гуэ'ла. Основные сенсорные блоки, чьи клиновидные корпуса располагались на верхушке скафандров, начали с интересом глядеть по сторонам. Вре'Кол'тай заметила, что Луша посмотрел на неё, и кивнула «головой» своего скафандра. Такая присущая органическим существам манера выглядела очень странно в столь искусственной обстановке.
Вре'Вир слева от Луши поднял правую конечность с тяжёлым огнемётом, в ответ на что топливные шланги автоматически растянулись, и с негромким шипением зажёг запальник. Холодное свечение превратило стены в галерею теней с плавными границами, где реактивные ранцы выглядели как сглаженные тёмные полумесяцы.
Боевые дроны же являли собой пару дисков-спутников, кои висели в воздухе благодаря гудящим антигравитационным полям и производили диагностические манипуляции с прикреплённым к нижней части их корпусов тяжёлым оружием, проверяя прицельные приспособления и собственный функционал.
— Соединение с интерфейсом прошло успешно, — пробурчал Луша, после чего инстинктивно проверил, как пусковой контейнер отслеживает цели, и навёлся на произвольную точку в пустом пространстве. — Подтвердите готовность.
Из коммуникатора донеслась череда быстрых подтверждений.
Вновь глубоко вздохнув, Луша вернулся мыслями к злополучной высадке пехоты на рассвете, которая произошла все те долгие деки назад. Он задумался, как чувствовал себя Каис, стоя на краю и смотря вниз, в бездну неведомых ужасов и славы? Шас'эль тут же вспомнил свой совет юному тау совет. Совет, данный ему самому отцом парня за несколько тау'киров до вторжений бе'гелов.
''«Не совершай ошибку, думая, будто ты к этому готов.»''
Но Каис был готов. Более чем готов. Даже слишком. Юнец звучал… сломленным, когда говорил в последний раз, находясь на борту ''«Непоколебимого клинка»''. По-другому это не назвать. Линия связи оборвалась, а его биослед мигнул и исчез с экранов сканеров под одиночный звуковой сигнал. Воин Огня заглянул в бездну, но та разверзлась и проглотила Каиса целиком.
Значит, он мёртв.
Тау'ва призывало ставить прагматизм выше потакания собственным слабостям. Об этом же говорил и сио'т, согласно которому практичный тау, столкнувшись с потерей, должен был просто кивнуть, принимая её. Он должен был понять, что ничего нельзя сделать, и не чувствовать печали. Свыкнуться с произошедшим. Вот только легче сказать, чем сделать.
— Кор'вре? — Луша выкинул из головы беспокоящие его мысли и открыл канал с пилотом десантного корабля. — По твоей команде.
— Мы на безопасной высоте, шас'эль. Развожу палубу.
И тут мир под Лушей устремился вниз. Палуба грузового отсека начала разделяться прямо посередине, и две половинки гигантской опускной двери синхронно разошлись в стороны. Как и всегда, шас'эля волной накрыло головокружение, а разум заполнился видом мчащихся облаков, которые напоминали порождённую волнами пену, слегка прикрывающую тёмное морское дно. Ощущение было захватывающим.
Уверенность в том, что сейчас ты, кувыркаясь и вертясь, с криком рухнешь в эту зияющую дыру навстречу воздушной пропасти, была ложной, ибо система массивных балок с креплениями надёжно удерживала боескафандры под потолком грузового отсека. Они принялись опускаться под шипение поршней, и четыре громадных костюма, словно подвешенные на верёвочках колокольчики, начали выдвигаться из брюха десантного корабля. Лушу поразила странность всего этого. Его разум верил, будто ощущал порывы холодного воздуха несмотря на заключение внутри шасси.
— Проверка состояния, — скомандовал он.
— Готов.
— Готов.
— Готова.
Луша ухмыльнулся.
— Кор'вре?
— Ожидайте, шас'эль… Кабели-шланги разорвутся через пять, четыре, три, два, один…
Крепления оторвались от верхней части корпусов боескафандров с едва слышным щелчком. Луша ощутил толчок, а затем мир начал заваливаться вбок. Размытый десантный корабль пролетел над головой и исчез, после чего гравитация схватила костюм шас'эля и ''дёрнула'' к земле, которая окружала крутящегося Лушу со всех сторон. Его средства восприятия не могли справиться с этим безумием.
Тем не менее, он быстро вернул себе стабильность, вытянув руки, заблокировав гироскопы в одном положении и восстановив баланс. Тишина же длилась бесконечно.
— Снижение равномерное, — доложил вре'Тонг'ата, нарушая безмолвие в полёте.
В голосе тау слышались нотки беспокойства, так как это был всего лишь вторая его выброска на большой высоте.
— Дроны?
— Остаются на позиции.
— Хорошо. Третья единица?
— Показатели в порядке.
— Четвёртая?
— Всё отлично, шас'эль.
— Кол'тай, регуляторы охлаждения работают нормально?
— Чётко и эффективно, шас'эль.
Обрадованный Луша кивнул.
— Оставайтесь начеку. Активировать ранцы на высоте пятьсот тор'леков. Ни секундой позже. И полегче с торможением, я не хочу потерять кого-то ещё в воздухе.
Слой бледных неосязаемых облаков рассеялся, и на смену ему внезапно пришёл визуальный шок от вида приближающейся с невозможной скоростью земли. Наступающий вечер окрасил песок в розовато-красный, поэтому до самого горизонта словно бы протянулось море тлеющих угольков. Располагающаяся прямо под командой тау Леттика представляла собой неровную язву на поверхности пустыни, а по мере того, как садилось солнце, здания города отбрасывали всё более длинные тени, что напоминали сжимающиеся когтистые лапы.
Четыре костюма неслись к земле будто прошедшие мимо цели пули, летящие по своим изогнутым траекториям. Рабы гравитации, зависящие от любой её прихоти. В углу ПД Луши дважды мигнул синий огонёк, информируя шас'эля о достижении конечной скорости падения в атмосфере.
Чёрный город испещряли яркие точки и пересекали линии света, но из-за расстояния стрельба и взрывы казались нереальными. Это были просто красочные фестивальные огни на тёмном фоне.
— Шас'эль? — ожил коммуникатор. — На связи ''«Ор'ес Таш'вар»''.
Луша закатил глаза.
— Давай быстрее, — ответил он, — а то я превращусь в ге'та-лепешку.
Остальные члены команды негромко зафыркали от смеха, ободрённые весёлым настроем своего лидера.
Голос в коммуникаторе же прозвучал озадаченно.
— Ш-шас'эль?
— Не бери в голову. Просто ты застал меня в неудачное время, кор'уи, вот и всё.
— Тут кое-что появилось. О'Удас подумал, что вы бы захотели узнать об этом, шас'эль…
— Понял. Отряд, восемьсот тор'леков, приготовиться к запуску реактивных ранцев.
— Шас'эль, мне связаться с вами позже?
— Нет, нет…
— Дело в шас'ла Каисе.
— ''Что?''
— Вы сказали, что хотели бы знать, если появятся какие-нибудь вести.
В животе у Луши как будто бы всё перевернулось.
''Прагматизм. Бесстрастность. Эффективность.''
Шас'ль нахмурился. К чёрту прагматизм. Он знал отца Каиса и наблюдал за успехами юнца на протяжении всех ротаа, поэтому просто не мог не беспокоиться о нём.
— И?
— Мы думаем, что обнаружили его след. На поверхности.
— Вы думаете?
— Он обрывистый, но явный.
— Мне нужен точный ответ, кор'уи. Это Каис или нет?
— Э-э…
— ''Это Каис?''
Луша старался сдерживать свой пыл, ибо прекрасно понимал, что его слушают другие члены отряда.
— Возможно, — неуверенно ответил кор'уи. — Сигнал как будто бы блокируется чем–
— Шас'эль! — встрял вре'Вир с тревогой в голосе. — Вы слишком низко!
Луша взглянул на высотометр, чувствуя, как бешено колотится сердце. Новости кор'уи слишком надолго отвлекли его внимание, и в результате он опустился ниже лимита в пятьсот тор"леков.
Испуганно зашипев, шас'эль быстро включил реактивный ранец и начал генерировать антигравитационные импульсы мощнее нормы, чтобы компенсировать собственную нерасторопность. Хор протестующих звонов от ИИ он игнорировал. Тем временем, остальные члены команды над ним удалялись всё больше, так как тормозили на гораздо более разумной скорости.
Луша воспользовался доступной ему благодаря рангу командой и вручную включил реактивные гасители, не обращая внимания на визг металла. Тот раздался сразу же после резкого применения форсажных камер, которые начали замедлять падение вместе с антигравом. Земля неумолимо приближалась, а высотометр тревожно мигал красным.
— Шас'эль? — раздался чей-то голос в коммуникаторе, но потеющий и борющийся за контроль над полётом Луша был слишком занят, чтобы различить, кому тот принадлежал: одному из членов команды или кор'уи.
К тому моменту, как высотометр показал двести тор'леков, и уродливые здания города внизу стали отчётливы видны, шас'эль уже был вполне уверен, что справится. Реактивный ранец кряхтел словно занятый физическими нагрузками ребёнок, а антиграв искажал сам воздух, оставляя за собой длинную мерцающую колонну дифрагированного света. Луша добавил полю мощности и ощутил приток крови к голове. Его внутренние органы грубо придавило силой торможения. Подавив тошноту, он взял себя в руки.
— Шас'эль, вы в порядке?
Другие члены команды находились всего в пятидесяти тор'леках над ним.
— Всё нормально, — пробормотал Луша, пытаясь звучать невозмутимо.
Мимо него с грохотом пронёсся яркий поток снарядов, усеявших небо трассерами.
Великолепно, угрюмо подумал он. Как раз этого мне и не хватало.
Шас'эль попытался определить местоположение огневой точки, но та затерялась в буйстве взрывов и стрельбы. Пока Луша сам не окажется внизу, среди всего того насилия и безумия, ему будет сложно воспринимать происходящее чем-то реальным. При взгляде на битву с такого расстояния, та едва ли не вызывала у него смех. Сражение выглядело как световое шоу на потеху тау.
— Приземляюсь через десять, — прошипел он с надеждой на то, что боескафандр выдержит нагрузку.
При посадке его здорово тряхнёт.
— Удачи, шас'эль, — пробубнила находящаяся где-то сверху вре'Кол'тай, чей голос был полон тревоги.
Пустая улица, на которую повреждённые здания отбрасывали тени, неслась к Луше словно стенобитный таран. Он направил всю оставшуюся энергию на реактивный ранец и изогнул амортизационные лапы в основаниях нижних конечностей. Сам же боескафандр шас'эль наклонил под малым углом, чтобы при контакте с землёй не начать кувыркаться, ибо это могло привести к разрушительным последствиям. Ему уже доводилось видеть подобное прежде.
Нейроинтерфейс, как предполагалось, не соединялся с его болевыми центрами, благодаря чему, по крайней мере, в теории, потеря механических конечностей, попадания пуль в шасси, удары током, воздействие огня, тяжёлые повреждения или обезглавливание, то есть уничтожение сенсорного блока, должны были вызывать просто дискомфортные ощущения. ''В теории''.
На деле же у опытных пилотов боескафандра XV8 «Кризис» нередко возникал хо'ор-ата-т'чел: симпатические фантомные боли. Иллюзорные реакции на наносимый шасси урон.
Он видел шас'уи, которых так сильно травмировала потеря сенсорных блоков-«голов», что они впадали в кому на целые кай'ротаа. Он видел шас'вре, которые, выбираясь из костюма после удачного попадания в их биологическую ногу бронебойного снаряда, не могли понять, почему не могут нормально ходить, ведь нижние конечности боескафандра не выглядели повреждёнными. Он видел шас'вре после завершения карьеры, чьи рассудки помутились из-за непрекращающихся войн и всех тех тау'киров, на протяжении которых пилоты без особых усилий скакали по улицам и зданиям городов с помощью гудящих реактивных ранцев. И вот последние пытались летать, но уже без боескафандров…
Тем временем, высотометр выдавал всё меньшие числа: 15т'л, 10т'л, 5т'л…
— Тау'ва, защити, — произнёс Луша.
А затем были лишь песок, пыль да сотрясающий кости удар, который перегрузил интерфейс и оставил шас'эля ловить ртом воздух. Ему казалось, будто в голени и колени вонзились раскалённые осколки. Костюм же клонило вперёд, лапы в основаниях нижних конечностей оставляли уродливые борозды в дорожном покрытии улицы, а компрессоры издавали несвойственные тау протестующие стоны из-за столь грубого обращения. Кривясь от боли, Луша всё же сохранил спокойствие и отключил реактивный ранец. В прошлом он был свидетелем того, как новички искусно приземлялись, но забывали про ранец и вновь взлетали вертикально вверх словно отскочивший мяч, прямиком в других членов своей команды. За время службы шас'элю довелось лицезреть практически всё, что вообще могло случиться, и ни одно зрелище не оказалось приятным.
— Я на земле, — мысленно пожав плечами передал он, одновременно борясь с инстинктивным желанием отряхнуться.
Вокруг оседал песок, а боескафандр стоял в созданной им воронке солидного размера.
Остальные члены команды выполнили посадку по обеим сторонам от Луши как по учебнику, а вре'Вир сел на вершине разрушенного здания с намерением осмотреть территорию.
— Очень впечатляюще, шас'эль… — произнёс восторженный Тонг'ата со свойственной ему сдержанностью в высказываниях. — Никогда не видел, чтобы посадку начинали на такой низкой высоте.
Боевые дроны со скоростью выпущенной пули спустились с небес по дуговой траектории и резко замерли, как будто бы им и вовсе не требовалось тормозить. На мгновение у Луши возникла параноидальная мысль, что они над ним издевались.
— Стрельба из тяжёлого оружия в полутор'кане на севере, — доложил вре'Вир со своей точки наблюдения. — Отсюда не могу определить источник, но позиция вражеская.
— Учитывая, что они стреляли по нам во время спуска, — проворчал Луша, — я бы назвал это предположение справедливым.
— Шас'эль? — неуверенно произнесла Кол'тай. — С кем мы сражаемся?
Он вспомнил переданные коммуникатором слова Каиса. Был ли юнец ещё жив?
Монт'ау. Монт'ау!
— Я не знаю, — ответил Луша. — Давайте выдвигаться.
Ардиас хмуро взглянул на меняющийся смог войны и сверился с руническими символами на своём ауспик-сканере. Третье и пятое отделения медленно, но неумолимо выходили на позицию, обходя сбоку артиллерийское укрытие, которое они определили как приоритетную цель.
— Давай на восток, — буркнул капитан.
Кивнув, сидящий рядом с ним космодесантник повернул штурвал, и, опасаясь засад, направил скользящий лэндспидер вдоль окутанных дымом улиц. Ардиас, в свою очередь, даже не окинул взглядом неторопливо сменяющийся пейзаж, ибо не отрывал глаз от сканера. Шёпот в голове побуждал впасть в ярость и начать убивать, а сейчас это желание было сильно как никогда. После глубокого вдоха он вспомнил Кодекс.
Где-то за остатками нескольких разрушенных улиц, возможно в трёх блоках от его текущей позиции, выстроившиеся клином десантники Хаоса обрушивали на Леттику огонь и смерть с помощью зенитной пушки и как минимум трёх миномётных подразделений.
— Брат-капитан, — передал по воксу сержант Ларинз. — Я слышу этих варп-отбросов.
— И?
— Они ''смеются''.
— Им недолго осталось, — ответил Ардиас, презрительно кривя губы.
Орудийный огонь был постоянным раздражителем. Басистые звуки выстрелов из пушки отражались от стен и сотрясали воздух, время от времени перемежаясь с характерным ''«фу-ум»'', когда вверх по дуговой траектории устремлялись мины. Они падали в нескольких районах от местоположения стреляющих, а последующие тёмно-бурые взрывы подпитывали зловещий свирепствующий пожар, что грозил поглотить весь южный район. Мирные жители сражались с пламенем в обычной рабочей форме, отчаянно пытаясь защитить дома и семьи, но их истребляли рыскающие по улицам окровавленные создания Хаоса или же они оказывались под свирепым перекрёстным огнём, и тогда на песок падали дёргающиеся тела в продырявленной и залитой кровью одежде. Ардиас видел это на видеозаписи, которую передало отправленное им на юг отделение скаутов.
Большинство человеческих солдат, к коим относились гвардейцы из казарм Долумара и высадившиеся с орбиты штурмовики, окопались на оборонительных позициях и предприняли смелую попытку сдержать увеличивающуюся демоническую армию. Успеха они не добились.
Порталы разверзались как будто бы случайным образом, исторгая всё больше и больше десантников Хаоса, больше гогочущих хищных демонов, больше грохочущей извращённой техники и машин, ранее принадлежавших Империуму. Ардиас задумался, а были ли у них какие-либо задачи? Или же эти отродья преследовали всего одну цель?
Просто убивать.
Весь город превращался в самый настоящий ад.
Словно решив помочь своему блуждающему разуму, капитан вспомнил долгие семинары-проповеди в схоле лектурэ казарм на Макрагге, тактические занятия и военные слёты, где сержант-ветеран учил студентов мудрости Кодекса. Юные умы жадно впитывали информацию, ибо они хотели доказать, что готовы облечься в мантию сверхчеловечности.
Экран сканера показывал осуществляемый отделениями обход с фланга в миниатюре, а яркие огоньки устройства придавали этому зрелищу какую-то нереальную живость. Сам манёвр в точности соответствовал стандартным принципам развёртывания боевых сил, которым Ардиаса научили многие годы назад. Всё по книге. Без ошибок. Как и полагается Ультрадесантникам.
Ровно через тридцать три секунды легковооружённое третье тактическое отделение, имеющее в своём распоряжении болтеры и гранаты, откроет огонь по вражескому укрытию с собственных скрытых позиций. Конечно же, бойцам вряд ли удастся нанести серьёзный ущерб, но, пока расчёт орудия будет пытаться стрелять в ответ, пятое отделение – опустошители с грозным арсеналом тяжёлого оружия – поднимутся на линейное возвышение прямо позади противника и разорвут отбросов Хаоса на несколько миллионов крошечных кусочков плоти и костей. Как по Кодексу. Без ошибок.
Вот только…
Вот только Ардиас не лгал, когда говорил ксеносу, что при столкновении с Хаосом не существует никаких правил. С ним невозможно даже примерно предположить, какая тебя будет ждать неразбериха.
Капитан служил Императору много, очень много лет. Он сражался с эльдарами. У них была жёсткая дисциплина, а сами ксеносы обладали потрясающей ловкостью, скоростью и боеспособностью. Каждое подразделение занимало свою нишу, имело собственную роль, за которую оно цеплялось с мрачным упорством. Слабость эльдаров заключалась в отсутствии у них гибкости и способности адаптироваться.
Он сражался с тиранидами. Цель этих ксеносов была проста, ибо за жаждой пожирать не скрывалось никаких тонкостей, а незамысловатый биологический императив, заставляющий их поглощать и размножаться, не оставлял в поведении места для чего-то не поддающегося прогнозированию. Они прекрасно адаптировались, о да, но ещё оставались предсказуемыми. В поступках тиранидов отсутствовал элемент случайности, благодаря чему их можно было предвосхищать.
Определённым правилам по-своему следовали даже орки. Причиной их безумия являлось полное отсутствие благоразумия и рациональности. Очевидную слабость интеллекта они компенсировали жестоким стремлением удивлять противника, выбирать наименее исхоженные пути, однако, как ни странно, беспричинное игнорирование орками установленных норм превращалось в норму само по себе. Таким образом, в каком-то уникальном для зеленокожих смысле, они тоже были предсказуемы.
Но Хаос…
Хаос даже не являл собой безумие. Он выходил за рамки преднамеренной беспорядочности орков и находился в области почти что «рациональной нерациональности». Хаос придерживался обдуманной формы анархии, исповедовал едва ли не просвещённый подход к тому, чтобы быть непознаваемым. Он состоял из противоречий, постоянно адаптировался и менялся. Ты никогда его не поймёшь, как ни старайся. ''Единственное, что ты можешь предугадать, когда имеешь дело с Хаосом, это отсутствие чего-либо предсказуемого.'' Вот самая важная вещь, усвоенная Ардиасом за годы капитанства и не встречающаяся в писаниях Кодекса.
— Капитан? — искажённый воксом голос Ларинза звучал недоумённо.
— Говори.
— Мы подошли к укрытию… Их нет, сэр. Тут никого нет.
Ардиас вдруг осознал, что пушка молчит. Он не заметил этого раньше, так как был слишком сосредоточен на ауспике и погружён в собственные мысли. По спине космодесантника пробежали мурашки.
— Где они?
— Тут рядом траншея и вход под землю. Судя по всему, эти отбросы уползли при нашем приближении. Технодесантник Ахелл готовится просканировать окружающую местность.
— Ларинз…
— Какие будут приказы, брат-кап–
— Ларинз, убирайтесь оттуда.
— Чт–?
— ''Убирайтесь!''
Последовавший взрыв сотряс весь мир.
Его ощутила Маррия Слева, которая ёжилась от страха под грубым столом в своём двухкомнатном жилблоке, обхватывая себя руками и плача. Джонас, будь он благословлён, ушёл бороться с огнём, но… ох, Бог-Император, казалось, будто прошли уже часы, и она боялась, но, ох, но ребёнок мог родиться в любой день, и Джонас сказал ей, он сказал ей оставаться на месте и не двигаться! Я вернусь, пообещал Джонас, а теперь снаружи раздавались взрывы, дом трясся, что-то стучало в дверь, она слышала смех и звук работающих бензопил–
Его ощутил Соломон Гатандре, который сжимал лазружьё и благодарил свои счастливые звёзды. Он был прикомандирован ко второму Долумарскому полку, а когда начали открываться порталы, то оказалось, что Соломон находится просто в идеальном положении. В идеальном положении для того, чтобы со всех ног броситься к заброшенной резервуарной системе на восточной окраине Леттики. С пушкой, плоской фляжкой, заполненной «Старым Фойзом», и запасом корня ганты в свёртках, мужчина мог переждать безумие снаружи в отменных условиях, наслаждаясь удовольствиями.
Где-то вдали, за чёрными силуэтами зданий в небеса устремился могучий, сотрясающий землю огненный шар. Казалось, будто в воздух решила взлететь вся южная часть города.
— О-о-о-о-о-г-о-о-о-о, — выдохнул впечатлённый Соломон.
А затем обломки начали падать на землю. Когда огромные куски оплавленного при взрыве пластбетона и металла покатились вниз по наклонным стенкам резервуара, Соломон задумался, действительно ли он выбрал себе наилучшее укрытие.
''Хрясь''.
Его ощутил шас'эль Т'ау Луша, который парил на небольшой высоте над разбитой площадью в центре города. Он направил свой фузионный бластер – нет, бластер боескафандра – на группу исполинов в красной броне, которые прорубали себе путь через толпу вопящих гуэ'ла громадными топорами, что завывали и дымились в процессе резни. Как тихо признался самому себе Луша, зрелище горящих и усыхающих в потоке сверхнагретого воздуха дьяволов с пылающими глазами доставляло ему огромное удовольствие.
Один из боевых дронов затрещал, передавая ИИ его костюма предупреждение об энергетическом всплеске. Боковым зрением шас'эль увидел в южном направлении над городом бурлящее облако дыма, которое извивалось и сжирало само себя. Не впечатлившись, Луша оставил событие без комментариев и выбросил из головы, после чего велел команде продолжать поиски. Они ''должны'' найти эфирного.
Его ощутил брат Передуз, десантник-еретик и ветеран Железных Воинов, который устроился в вырытом глубоко под землёй помещении. За ним сюда прошли по туннелю трое его боевых братьев, чьи утыканные штифтами доспехи с матовой тёмно-серой поверхностью тускло поблескивали. Они послужили отличной наживкой, заключил Передуз, а их громкий смех походил на хохот помешанных и кровожадных воинов. Помешанные и кровожадные. Две характеристики, присущие десантникам из других легионов-предателей, которые подходили к войне не столь педантично.
Железный Воин смеялся редко.
Раздался писк пускового реле, соединённого проводом с сенсором на поверхности, который сканировал местность при помощи луча.
— Железо внутри, — монотонно произнёс Передуз. — Железо снаружи.
Он вдавил кнопку зажатого в руке дистанционного детонатора и стал наслаждаться сплошным потоком низвергающейся с потолка пыли. Казалось, будто сотряслась вся планета.
Его ощутил сержант Ларинз, ветеран Третьей роты Ультрадесантников и обладатель награды Оливиус Валорикум за храбрость во время службы, который вместе с третьим тактическим отделением оглядывал похожее на расселину вражеское укрытие. Ощущение нависшей опасности всё усиливалось, и тут технодесантник Ахелл провёл сканером над странным устройством, наполовину погруженным в грязь.
— ''Убирайтесь!'' — раздался крик в воксе.
А потом мир залило белым.
Его ощутил шас'ла Т'ау Каис за много тор'канов от эпицентра, который посмотрел наверх, оторвав взгляд от какого-то странного оружия, вырванного им из рук мёртвого тау. Трупы других членов его огневой группы были раскиданы на этой же улице. Сбор припасов с мертвецов стал неотъемлемым элементом в рамках выполнения задачи Каиса: он добыл себе неповреждённый ранец, набор автоустанавливающихся мин, гранаты, аптечки, пайки…
Сто и один предмет, запачканный кровью погибших товарищей. Воин Огня подбирал их словно стервятник.
Оптика его шлема была запятнана сажей и кровавыми следами, но даже так он поморщился, защищая глаза от ослепительного взрыва на юге. Времени понаблюдать за вихрем пламени у него не было, так как в тенях неподалёку раздалось хихиканье. Каис с профессиональной поспешностью перевёл своё внимание обратно на необычное оружие.
Его ощутил капитан Йеннус Ардиас.
Улицы разнесло на куски, а поток конфетти из кусков кладки захлестнул Ардиаса через считанные мгновения после того, как сканер перестал работать. Огромный крутящийся обломок с прожилками балок взлетел горизонтально вверх, оставляя за собой пламенный след, и врезался в пилота лэндспидера, лопнув того словно пузырь. На щёку капитана брызнула кровь.
Вид перед глазами менялся невероятно быстро, и сознание космодесантника не успевало запечатлевать картинку: белые мерцающие точки, огонь, дым и, хуже всего, осознание того, что его одурачили. Он послал своих людей прямо в ловушку будто новичок-первогодка во время симуляции. Обманут. Обведён вокруг пальца.
''«Нет больше никаких правил. Нет больше никаких проверенных тактик. Всё что ты можешь, это показать лучшее, на что ты способен.»'', — сказал Ардиас ксеносу.
Капитан показал лучшее, на что был способен, но этого оказалось недостаточно.
Мир переворачивался сбоку на бок, нос лэндспидера указывал одновременно и на поверхность, и на небо, а мимо проносились окутанные дымом и красным огнём улицы.
''«Да, прямо в ад»'', — подумал Ардиас.
Голод был практически нестерпимым. Если бы не божественная природа уз и не вечная живость духа, ярость вместе с разочарованием уже давно поглотили бы его подобно природному пожару. Он не мог умереть, а потому страдания не прекращались.
Демоническая владыка Тарх'акс ''пылал гневом''.
Если бы он был жив в истинном значении этого слова, то его голосовые связки бы разорвались на мелкие кусочки ещё тысяч лет назад из-за силы непрекращающегося воя. Пальцы бы рассыпались в кровавый порошок из-за бессильного сжимания и царапанья им самого себя. Глаза бы стали напоминать чернослив, зубы притупились бы и раскололись, лицо Тарх'акс бы разодрал в процессе самобичевания, кости бы были раздавлены сокращающимися мышцами, пока тело бешено изгибалось и вертелось, а разум бы погрузился в водоворот безумия.
Но у него не было голосовых связок, чтобы порвать их, хотя он всё равно выл.
У него не было пальцев, ногтей, глаз или зубов, чтобы терзать себя, хотя он всё равно царапался, рычал, зыркал, брызгал слюной и скрежетал.
У него не было лица, чтобы разодрать его, хотя он всё равно произвольно кривил гримасы, когда нечеловеческая ярость плавно перетекала в детское озорство.
У него не было костей, чтобы расколоть их, хотя он всё равно стискивал кулаки с заострёнными костяшками и в смятении пожимал плечами с отметинами от когтей.
А разум–
Безумие объяло его разум давным-давно, ещё до заточения в тюрьму.
Зыбкий как туман, вьющийся и клубящийся внутри своей светящейся варп-клетки, он дёргался, кричал, выл и хохотал, внимательно вслушиваясь в приливно-отливные течения реальности, которая просачивалась через крошечные изъяны темницы. Именно так демонический владыка постепенно навязал свою волю Северу.
И другим…
Губернатор, по крайней мере, был умён, но страдал от неугасаемого желания доказать собственную значимость, чем и воспользовался Тарх'акс, со злорадством запустив в это слабое место иллюзорные когти. В самом начале, после посещения смертным недавно откопанного Храма Бездны с ксенолингвиторным сервитором, заинтересованными улыбками и чисто научными намерениями, демонический владыка был не более чем шепотком, слабым желанием, проявляющимся лишь во снах. Обречение глупца на проклятие представляло собой медленный процесс, в течение которого Север потихоньку шёл на уступки, а его сопротивление слабело. Губернатор всегда считал, будто идеи о каждой новой ереси принадлежали ему, всегда твёрдо верил в то, что именно он выигрывает от этого изощрённого замысла.
Тарх'акс играл с ним как с марионеткой. Скрытое воздействие на человека усиливалось с каждым днём и вело его через тёмные ритуалы, необходимые для избавления от проклятия эльдаров. Столь трудоёмкая работа напоминала попытки сдвинуть с места булыжники при помощи одних только травинок, поэтому отчаяние демонического владыки нарастало ежесекундно.
Однако, в конце концов, печати начали ломаться.
Закат. Это должно произойти на закате.
Эльдарского ясновидца не назвать глупцом. Он понимал, что даже колдовские песни-заклинания его народа были подвержены течению времени и преходящи, равно как и любое другое творение. В конце концов, Хаос касался всего. Неспособные убить и даже изгнать Тарх'акса навечно, эльдары заключили его за стенами, напитав их силой, выгнали в имматериальный лимб и сплели сложную паутину препон и обманов, дабы никто, кроме самых решительных вызволителей, не разрушил этот труд.
Стремление направляемого демоническим владыкой Севера выходило за пределы простой решительности, но всё равно оставалась последняя помеха, одно последнее затейливое препятствие, из-за которого Тарх'акс будет беспомощно топать ногами и бесноваться ещё несколько часов, отсчитывая доли секунды до момента, когда светило не начнет опускаться над восточными горами главного континента Долумара IV. Клетку возвели в лучах угасающего света солнца, и разрушить её можно было лишь при таких же условиях.
Два часа. Два часа и больше никаких церемоний, только брызнувшая ещё раз кровь, после чего он сбросит с себя оковы и уничтожит галактику во имя Меняющего.
Но это станет лишь началом…
Здание обладало какими-то невероятными размерами.
Пока Каис пробирался мимо инженерно-строительного оборудования на полу ангара и пучков кабелей толще клонированного зверя, он неотрывно смотрел вверх. Этот вид вызывал такой трепет, что у воина Огня кружилась голова, и ещё юный тау размышлял над тем, какой был смысл сооружать такой массивный дворец внутри столь непрочного (пусть и огромного) склада.
Архитектура, безусловно, была вычурной: часовня-крепость поднималась вверх на шестьдесят или больше этажей, а сводчатые окна и оборонительные позиции испещряли каждый квадратный тор'лек её каменных и металлических поверхностей. Внешний вид сооружения превосходил своей замысловатостью даже корпуса имперских военных кораблей, схожесть с которыми ему придавали такие же контрфорсы и многоярусные альковы. Такие общепринятые вещи как прочность и надёжность, характерные для больших городских зданий за пределами ангара, создатели по какой-то причине отбросили в пользу фантастической и странной эстетики. Никаких широких фундаментов в основании, лишь пара огромных, расширяющихся книзу башен, к коим примыкали растяжимые укосины и несущие нагрузку механизмы. Эти одинаковые башни-подпоры, словно древние монолиты с замковым камнем, держали на себе основную массу сооружения.
Однако, здесь странности не заканчивались. Гораздо выше находились крупные парапеты, едва видимые среди водяных облаков, которые скрывались в тенях верхней части ангара, а сама крыша дворца была настолько шире центрального блока здания, что это выходило за все разумные пределы. Сужение конструкции книзу и высокое положение центра тяжести создавали впечатление тяжеловесности и громоздкости, ещё сильнее подкрепляемое скоплением полукруглых казематов и сенсорных устройств, как будто бы случайным образом расположенных на переднем фасаде, но ещё более странно выглядела пара тяжёлых исполинских орудий. Они неподвижно висели под внешними краями дворца будто здоровенные сталактиты, а их сочленения размером с дом напоминали застывшие и не издающие ни звука локти.
Каис нахмурился.
Напоминали ''локти''…
Он закрыл глаза и мысленно соотнёс все сравнения, после чего вновь взглянул вверх. В этот момент у него перехватило дыхание.
Не башни-монолиты, а ноги.
Не сооружения-сталактиты, а оканчивающиеся орудиями руки.
Не череда излишне широких парапетов и шпилей, а плечи.
На плечах же держалась, ни больше ни меньше, изогнутая голова с мрачного вида глазницами и длинной линией подбородка.
— Клянусь путём… — прошипел воин Огня, уже давно потеряв способность удерживать себя от восклицаний…
В разум хлынул поток данных из памяти, куда во время обучения внедрили дидактическую информацию, и сейчас она самопроизвольно вышла на передний край в его сознании. Прежде Каис уже изучал конкретно эту тему, мысленно просматривая искусственные воспоминания будто инфопластинки во время некоторых бессонных ночей в боевом куполе. Тогда он не особо им поверил.
Имперский титан, окружённый ореолом резкого света от прожекторов гигаангара, накрывал воина Огня своей сгорбленной тенью и делал из тау микроскопическое пустое место, в то время как его глубокие тёмные глазницы наполняли мир безбрежной скорбью божества. Среди представителей расы Каиса о подобных вещах ходили лишь слухи. Боевые машины размером с город, тема, которая плодила выдумки и легенды, что было совсем нехарактерно для тау. Полный абсурд, как говорил шас'ар'тор, иллогичная пропаганда, выдуманная каким-нибудь администратором гуэ'ла для запугивания и подчинения не столь собранных и сосредоточенных как тау рас.
Просто фантазия.
Которая сейчас нависала над Каисом.
Если бы он был живым, если бы части машины являлись мышцами, костями и сухожилиями, затенённые смотровые отверстия – глазами, решётчатые вентиляционные отверстия – ноздрями и ушами, если бы титан в действительности был великаном, который тяжеловесно наклонился внутри своего подземного обиталища, то он бы даже не заметил воина Огня.
— Ардиас? — передал Каис по коммуникатору, всё ещё чувствуя головокружение.
Ультрадесантник, в привычной ему манере, дал воину Огня довольно расплывчатые инструкции. Флот гуэ'ла засёк в восточных районах Леттики подачу питания на какую-то боевую технику, а учитывая отсутствие каких-либо дружественных подразделение, которые подтвердили бы свою причастность к этому процессу, было решено, что машину захватили силы Хаоса. Каис получил простую задачу: остановить их. С таким же успехом он мог бы кидаться песком в гору.
Воину Огня показалось, будто где-то высоко-высоко наверху раздавался смех. Рассеянное эхо гогота, не принадлежащего ни людям, ни тау, отражалось от неровных поверхностей титана и распространялось по ангару. Насмехалось над Каисом. Раздался вой, и в центральной части монстра вдруг вспыхнула череда огоньков, заставив сердце воина Огня бешено забиться. Где-то внутри этого колоссального корпуса находились искажённые прихвостни Тёмных Сил, облечённые в плоть дьяволы монт'ау, которые включали питание, обустраивались, готовились.
В дидактических воспоминаниях отсутствовали какие-либо кадры, показывающие титана в действии, однако… Не нужно обладать воображением фио'ла, чтобы представить себе грядущий ужас. Исполин, переступающий целые улицы. Орудия, не уступающие оным на военных кораблях. Сокрушение. Истребление.
Никакой изящности, никакой грации, никакой ловкости. Шагающий механизм массового уничтожения и массовых убийств.
— Ардиас?
И вновь нет ответа. Пока космодесантник контактировал с Каисом на борту ''«Непоколебимого клинка»'', он умудрился изменить работу коммуникатора шлема, отключив приёмник узконаправленных лучей, позволявший воину Огня общаться с товарищами, и внедрив в систему какой-то код гуэ'ла, от которого нельзя было избавиться. С тех пор Каис не мог связаться ни с Лушей, ни с ''«Ор'ес Таш'варом»'', хотя пытался не раз. Кроме того, он подозревал, что множество дыр и вмятин на поверхности шлема, не говоря уже о несдетонировавшем болтерном снаряде глубоко внутри фио'такового головного убора, также этому не способствовали.
Каис отвлеченно задумался, а висел ли ''«Ор'ес Таш'вар»'' до сих пор над планетой? И где находился Луша? Он всё ещё следил за оптическими сигналами, ныне разочарованный потерей контроля над своей марионеткой? Каис подумал о Жу и И'холе, о том, что с ними случилось: сражались ли его друзья до сих пор, были ли ранены или вообще мертвы. Каис подумал о Ко'ваше, о том адмирале с серыми волосами и о свирепо улыбающемся губернаторе в броских одеяниях. Каис подумал, как, во имя Одного Пути, он вообще оказался втянут в это безумие.
Но более всего прочего его интересовало то, сколь невероятно тупым должен быть Ардиас, чтобы представить себе, будто один-единственный тау способен остановить титана. Теперь Каис даже не мог связаться с рычащим снае'та и высказать ему всё, что он о нём думает.
''Сосредоточься.''
''Все мы шестерни внутри машины.''
Воин Огня ощутил укол вины и осознал, что тихонько посмеивается при мысли о знаменитой «машине» его отца, которая задумывалась как искусная метафора, как подходящее олицетворения единства, где все детали зависят от любой другой. Шестерни, цепи, поршни, рычаги: всё одинаково важно. Будоражащая речь и звучная, отпечатавшаяся в умах аллегория тау'ва.
Каису стало интересно, что бы сейчас подумал о нём отец, ибо воин Огня стоял перед самой большой машиной из всех и серьёзно раздумывал над её разрушением.
Оружие в руках было тяжёлым, хотя непривычный баланс перекрывался эффективностью. Дорога к ангару не обошлась без инцидентов.
В общих чертах оружие напоминало импульсную винтовку: длинный ствол и короткий толстый корпус со слишком уж небольшим внутренним пространством для стреляющих приспособлений. Оно было практически полностью гладким за исключением желобков, протянувшихся вдоль ствола по обеим его сторонам. В отличие от винтовки, этот образец вооружения выкрасили в чёрный цвет. Из-за матовой, лишённой всякого блеска тёмной поверхности казалось, будто оружие и вовсе нереально, словно бледный окрас перчаток Каиса скрывается за сотканным из теней копьё. Он уже видел такие вещи прежде, хотя и гораздо более крупные. Они висели под крепкими корпусами штурмовиков типа «Мурена» или устанавливались на широких плечах боескафандров «Залп».
Это была миниатюрная рельсовая пушка, которая проделывала дыры в десантниках-предателях с такой лёгкостью, с какой игла пронзает ткань. Крошечные гравиускорители, размещённые вдоль ствола, разгоняли снаряд до невообразимых скоростей, а благодаря линейному сосредоточению энергий отдача отсутствовала вовсе. Жертвы оружия начинали слепо ощупывать себя, ибо они даже не успевали ощутить попадание до тех пор, пока не становилось слишком поздно.
Новая технология, предположил Каис. Возможно, экспериментальная. Прототип пехотной версии артиллерийского орудия, проверяемый в полевых условиях шас'уи-тестировщиками для дачи окончательной оценки его возможностям. Все они погибли.
Не повезло им.
Каис расправил плечи, выключил механизм автоматической зарядки угольно-чёрного оружия и, крадучись, направился к стопе титана, не обращая внимания на техников гуэ'ла. Пол бы усеян кучами их трупов.
— Капитан Ардиас? Капитан Ардиас, приём.
— ……
— Приём?
— …чч…
— Ардиас? Пожалуйста, ответьте.
— … что это…? Что?..
— Капитан Ардиас? Господин, это вы?
— …у-унгх… Милость Императора… что произошло?
— Господин? Вы в порядке?
— Ничего серьёзного. Несколько новых шрамов.
— Господин, говорит мичман Корган с ''«Пургатуса»''.
— Лучше бы это было чем-то важным. Я только что потерял два отделения. У меня нет времени на флотскую чепуху…
— Мой господин… Мы считаем, что обнаружили эпицентр.
— Эпицентр?
— Центр варп-порталов. Ну как… э…
— Штаб?
— Да… Да, думаю так. Комиссару Гратильду и третьему батальону удалось побеседовать со взятым в плен врагом и–
— Неважно. Где?
— На востоке, мой господин. В горах на востоке. Судя по всему, он находится под землёй. Нечто вроде ямы.
— Отправь мне координаты.
— Но–
— Мичман. Пятнадцать моих братьев мертвы. Коммуникатор повреждён, поэтому я не могу связаться с остальными бойцами роты, а даже если бы и смог, то я отрезан от них огнём словно мы сейчас летом на поверхности Инферрии-Прайм. Мой лэндспидер практически уничтожен, я потерял два пальца на левой руке и сломал не меньше пяти рёбер. Не трать моё время.
— П-посылаю ко-о-ординаты сейчас же…
Чумной властелин Сифистус – десантник заразы из легиона Гвардии Смерти – изогнул гнилые губы в кривом подобии улыбки, после чего довольно зашипел. Ниточка вязкой пузырящейся слюны, которую не собрал его цепкий язык, собралась в уголке рта и начала своё медленное путешествие вниз по изъязвленному подбородку.
Лицо десантника активно разлагалось под воздействием пагубной чумы, но она не затронула его глаза, в коих лучился кристально чистый ум. Органы зрения напоминали два дрейфующих в загрязнённом океане айсберга. Сифистус захихикал словно школьник и стал барабанить заключёнными в многотысячелетнюю броню пальцами по подлокотникам трона.
Старый дедушка Нургл, что являлся самым древним и своевольным из всех Богов Хаоса, был воистину щедр сегодня. Возбуждение ненадолго захлестнуло Сифистуса, отчего он, булькая и сопя, выкашлял липкий густой гной, но вытереть его не удосужился.
— Мощность на шестидесяти процентах… — проурчал один из суетящихся чумных жрецов, чьи похожие на пиявок руки высасывали из консолей вокруг командного нефа сырую информацию. — Теперь готово, ваше лордство, да.
— Хорошо. Хорошо. М-м. — Он с наслаждением ухмыльнулся и на несколько мгновений высунул свой юркий язык, чтобы почистить радужки будто какая-то ящерица. — Давай. Давай прямо сейчас.
Ещё двое чумных жрецов в некогда чёрных одеяниях Адептус Механикус, что теперь были перепачканы зелёной плесенью и гноеподобным ядом зашаркали вперёд, неся мыслевенец, а их движения сопровождались хором скрипящих сочленений и дребезжащего дыхания. Почтительно водрузив устройство на лысый череп Сифистуса, они начали стягивать зажимы и вставлять соединительные кабели своими корявыми, похожими на личинки пальцами.
— Подключаем, ваше лордство, — прошипел один, крутя маховик клапана.
Чумного властелина сотрясло от незнакомых ощущений. Шквал информации и сомнений бросали вызов восприятию Сифистусом самого себя, но ещё они открывали ему каналы мыслей и движений, которые никак не были связаны с его телесностью. Десантник мог видеть через любую из сотни внутренних камер, что открывали взору тесные пространства титана. Он задумался, такие же ли чувства испытывали мухи, чьи фасеточные зрачки позволяли насекомым произвольно выбирать точки обзора из огромного их множества.
Сифистус смотрел на город глазами машины, а сотни и сотни различных углов и фильтров перегружали его полными, всеобъемлющими сенсорными данными. Чумной властелин слышал то, что слышала машина, мог пробовать воздух благодаря электронной чувствительности, распознавать запахи, газы, феромоны, ощущать выбросы энергии как тёплое свечение в собственном брюхе–
Он ''был'' титаном-богом.
Он был первой машиной, порождённой заводами Долумара IV, воплощённым механизмом разрушения, священным сосудом для формирующегося машинного духа ''«Империо Принц-Туманность Драконис»'', который с юношеским энтузиазмом метался внутри логических устройств, смущённый и воодушевлённый присутствием своего первого пилота.
Сифистус вновь захихикал.
— Ну привет, мой милый-милый… — прошептал он, коварно обвивая и пронзая сбитого с толку духа собственными мыслями. — Не хочешь ли поделиться со мной…?
''«Принцепс?»'', — подумала машина, чьё заключённое в логическом механизме сознание было занято медленным анализом.
— Да-а… — прошептал Сифистус. — Да-а, твой принцепс. Лорд Сиф. Я. Да-а. Ты поделишься со мной?
Богоразум хлынул в голову чумного властелина мощным потоком и растворился среди его мыслей, изведывая их, сладострастно сливаясь с ними, доверяя чистосердечности и нравственности пилота задать собственный моральный компас. Это был ребёнок, который во всём полагался на обожаемого родителя.
Они переплелись и объединились в одно целое.
Когда два мысленных потока разошлись в стороны, сознание Сифистуса начало медленно отдаляться, чтобы узреть плоды своих трудов. ''«Империо Принц-Туманность Драконис»'' изменился. Радикально изменился.
— Ваше лордство? — Стоящий сбоку от трона десантник-предатель озабоченно наклонился к чумному повелителю. — Всё хорошо?
— Нет, брат… — усмехнулся Сифистус, проводя пальцем-личинкой по покрытому фурункулами лбу. — Всё гнусно.
Его закручивающиеся чёрные мысли проходили сквозь машинного духа словно щупальца разложения, которые извивались и образовывали сетчатый узор. В его логических механизмах начали раздуваться тлетворные опухоли тщеславия и аморальности, что сопровождалось стоном смещающихся электросхем. ''«Всё гниёт»,'' — принял дух перемены с детским удивлением. ''«Всё умирает, разлагается и гноится. Зачем сражаться с естественным ходом вещей?».''
Не поддающаяся чёткому определению тень губительных сил подобно невидимому излучению придавала резкости очертаниям всех предметов и высасывала цвета из каждого геральдического изображения на командной палубе. Глубоко в сердце-генерариуме машины с грохотом ожили гигантские механизмы, окутанные фиолетовым ореолом потрескивающих энергий, вслед за чем раздался визг датчиков измерения мощности.
— Моё дитя… — прожурчал Сифистус как гордый отец.
Цветки энергий жадно распухали на каждой палубе, а лампы разгорались в полную силу, после чего тускнели, создавая в помещениях более подходящий полумрак. Избытки энергоресурсов специально выпускались в коридоры, чтобы заполнить внутреннее пространство боевой машины жгучими парами и легко узнаваемыми миазмами разложения.
''«Империо Принц-Туманность Драконис»'' плыл по внутренностям древнего корпуса титана будто чёрное облако, заставляя переборки сочиться нечистотами и гнить, пятная всё энергиями распада и выпуская потоки токсинов в крытые артерии-аркады. Титан разлагался изнутри.
''«Новое имя»'', — прошипел дух, чьи наивность и доброта сменились напористостью и силой. Настойчивость его мыслей заставила Сифистуса вздрогнуть. ''«Новое и-и-и-и-и-и-имя.»''
— Да, птенец, да-а… — кивая ухмыльнулся он. — Для тебя что угодно.
Дух шёпотом произнёс своё новое имя, и эти эфирные слова мощным эхо отдались в поражённом раком черепе.
— Прекрасный выбор, моё дитя.
Сифистус вновь обратил внимание на командную палубу, где толпилась небольшая группа десантников-предателей с оружием в руках. Пестрота доспехов явственно указывала на принадлежность к различным изначальным Легионам, но каждый предвкушал прекрасный вид грядущего разрушения. Среди собственных чумных десантников Сифистус видел облачённых в кроваво-красную броню Пожирателей Миров и цветастых Детей Императора, а кое-где даже замечал характерную синь с золотом представителей Тысячи Сынов, от которых исходило гудение таинственного колдовства. Демонические создания гоготали и шипели, жрецы-изменники скользили от консоли к консоли, двое рапторов Хаоса с обтекаемыми конечностями цеплялись за решётки обзорных ниш, сгорбив птичьи спины и приняв надменный вид. Когда чумной властелин смотрел на собравшихся вместе воинов, что отбросили в сторону резкие разногласия и вражду, в то время как их боги решили пойти на сотрудничество друг с другом в редкий момент единства и действовать как один безумный пантеон, то ощущал слабую радость, теплом разливающуюся в его давно сгнившем сердце.
Все они были безмолвны. Ошеломлены. Незначительны в сравнении с чудовищной мощью этого сосуда, этого живого бога хаоса, этого титана-загрязнителя, этого последователя Нургла размером с город.
— Джентльмены… — пробулькал Сифистус мокротным голосом, что вызывал сильное першение в горле. — ''«Машина Дракон-Желчь»'' приветствует вас!
Зверь поднял конечность и завыл, а десантники принялись бряцать оружием, хохотать и реветь. Сифистус же ухмылялся, хихикал, фыркал и не хотел останавливаться ни на секунду.
И вдруг раздалась стрельба.
Эль'Луша в смятении перепрыгнул через здание и отправил боевых дронов блуждать вдоль переулка словно призраки, а тем временем потоки данных открывали на его ПД вторичные окна. Когда прозвенел сигнал «вижу цель!», он выпустил две ракеты и пренебрежительно отвернулся, как только дымовые следы спиралями протянулись вдаль.
Где-то среди руин города крошечные, управляемые дронами ракеты ближнего действия вильнули в сторону, пронеслись меж раскрошенных колонн и без проблем навелись на группу искажённых созданий хаоса. Они находились повсюду. Чёрная волна, которую невозможно было полностью обратить вспять.
Команда боевых скафандров пробивалась через западные районы с сенсорами, тщательно настроенными на точную биосигнатуру аун'эля Ко'ваша, но даже так пилоты как будто бы искали т'репу в герош'и.
— Это пустая трата времени… — заявил Луша, рассеянно обводя фузионным бластером лишённое передней стены здание, чтобы выкурить оттуда толпу крылатых демонесс.
Вре'Вир и вре'Кол'тай хладнокровно сняли чирикающих монстров точными выстрелами.
— Думаете, нам следует попробовать другой район, шас'эль? — передал по коммункатору вошедший в азарт Тонг'ата, который вёл разведку впереди группы.
Небеса представляли собой вспаханное поле облаков и рвущихся артиллерийских снарядов, а над бесчисленными огнями по всему городу поднимались вертикально вверх высокие столбы колыхающегося дыма.
— Нет смысла. В остальных частях города действуют другие команды…
— Думаете, мы не найдём его, шас'эль?
Луша вздохнул, чувствуя себя очень старым. Когда начинаешь прислушиваться к собственному чутью, вспомнил он слова ухмыляющегося о'Ши'ура (который грешил подобным чаще, чем большинство), это первый признак безумия.
— Я думаю… Я думаю, в последние ротаа мы лишь обманывали и отвечали на обман. Если у нынешней маленькой грязной войны и есть какая-то отличительная черта, так это необходимость ожидать неожиданного.
— Шас'эль?
— А ты поразмышляй. Эти воины. Эти создания «Хаоса». Как по мне, они настолько близки к монт'ау, насколько возможно… Разве на тебя они произвели впечатление рациональных существ?
— Ну, нет, но–
— Тогда ответь мне… Где спрячет своих пленников иррациональная сила? Было бы разумно приставить к эфирному серьёзную охрану и держать его там, где врагов больше всего. Здесь, в городе, верно? Однако, было бы неразумно…
— Отправить эфирного за город?
— Хм-м.
Дроны бесшумно вернулись из закоулков, хотя один из них дымился после удачного попадания из болтера. Он прерывисто покачивался, словно был сбит с толку, но в итоге смог восстановить равновесие. Закусив губу, Луша открыл канал с ''«Ор'ес Таш'варом»''.
— На связи уи'Горти'л. Как идёт охота, шас'эль?
— Послушай меня, кор'уи. Я хочу, чтобы ты расширил зоны наблюдения дронов.
— Что? Зачем?
— Мне всё равно, как ты это сделаешь. Задействуй каждый имеющийся у вас дрон, если придётся. Нужны сенсорные проверки энергетических показаний, жизненных сигналов, оружейного огня, частот связи… всего.
— Шас'эль, разведка планетарного масштаба займёт не один ротаа!
— Тогда, полагаю, тебе стоит заняться этим прямо сейчас. Начни с окрестностей города и иди дальше. Они близко… снабжение, подкрепление и тому подобное… Это явно недалеко..
— Что «это»?
— Я не знаю. Ты и скажешь мне.
— Но–
— Хватит, кор'уи. Займись делом.
В голосе собеседника появились сердитые нотки.
— Конечно, шас'эль.
— Хорошо. Есть какие-то вести касательно ла'Каиса?
— Мы потеряли сигнал. Наверное, просто сбой сенсора.
Луша покачал головой, не обращая внимания на стрельбу членов его команды дальше по улице.
— Кор'уи, как давно ты поднялся выше ранга 'саала?
— Ч-что?
— Ты меня слышал. Как давно?
— Семь тау'киров назад…
— И со сколькими «сбоями сенсора» ты столкнулся за всё это время?
— Э…
— Вот именно. Продолжай сканировать и искать его. Если Каис жив, я хочу знать это. Луша, конец связи.
Он закрыл канал прежде, чем кор'уи успел ответить, и с неестественной лёгкостью прыгнул вверх, чтобы помочь своей команде.
Каис ступал по своему пути.
Тропа эта была остриём меча с пучинами безумия по обеим сторонам.
Жажда крови грозила вновь захлестнуть его, а опускающиеся на воина Огня красные туманы непринуждённо смешивались и порождали образ рычащей жестокости с влажными, плюющимися алым губами, что шептали и жадно выводили трелью песнь об убийствах и непобедимости. ''«Ты не можешь умереть»'', — кривились они в ухмылке. ''«Ты – бог!»''
Ложь. Рациональная часть Каиса знала это, мрачно цепляясь за постулаты сио'та и впиваясь в них пальцами. Никаких компромиссов. Равновесие превыше крайностей. Единение превыше беспорядка. Альтруизм превыше эгоизма.
Вставший перед ним выбор казался жестоким:
''Машина или зверь.''
''Бездушная эффективность или примитивная свирепость.''
''Тау'ва или монт'ау.''
Неужели нет золотой середины?
Каис стискивал зубы и раз за разом нажимал на спусковой крючок, проделывая кровавые дыры в чёрной и красной броне, оставляя в демонической плоти воронки со светящимися краями и нанося раны с вытекающей из них чёрной жидкостью. Рельсовая пушка демонстрировала безупречную эффективность: бесшумные выстрелы, отсутствие отдачи. Взрыв болтерного снаряда сорвал с его торса последние пластины, породив град фио'таковых осколков, и Каис со сдавленным криком ввалился в затенённое укрытие. Рёв толпы десантников заглушал даже шум пальбы. Юный тау ощутил мимолётное удивление, когда осознал, что, спеша сойтись с ним в бою, враги просто стреляли друг по другу, если кто-то оказывался на линии огня.
Титан стал для Каиса практически невозможным препятствием. Последний пробирался вверх через его технические подполы словно какой-то паразит, оставляя за собой след из бомб и начав терять чувство времени и масштаба где-то в области укреплённой контрфорсами «диафрагмы». Окружение уже подвергалось изменениям: грубые линии и углы конструкций гуэ'ла смягчались влажной органической порчей, воздух наполнялся зелёной дымкой, а ужасного вида налёт потихоньку расползался по поверхности плохо освещённых переборок словно чернильно-чёрная ржавчина.
Ноги воина Огня болели, в голове стучало от перенапряжения во время подъёма. Он помнил, что когда-то давно, будто бы целую вечность назад, хотя на самом деле всего лишь утром, сама мысль о крови гуэ'ла на копытах вызывала у него физическое отвращение. Теперь же Каиса покрывали кусочки плоти вперемешку с кровью людей, тау, и, хуже всего, с вонючими чёрными жидкостями Хаоса. Всё это высыхало и блестело на копытах, лодыжках, бёдрах… Воин Огня выглядел так, словно преодолел кровавое море, но, к собственному ужасу, ему было плевать.
Он знал, что рана на ноге была заражена, ибо та сочилась бессильными антителами и прикрывалась коркой из череды уродливых кожных поражений. За время своего пути наверх Каис дважды останавливался, чтобы воспользоваться новыми аптечками, садясь в тёмных укромных уголках и сдерживая зарождающиеся в горле крики боли.
Воин Огня резко вернулся в настоящее, когда шум хаотичной стрельбы вдруг подозрительно стих. Он рискнул выглянуть из-за обсидиановой консоли, но тут же с шипением нырнул обратно в укрытие.
Отбросы Хаоса на командной палубе успокоились и собрались благодаря какому-то чувству общей цели, хотя они всё равно оставались слабо организованы. Переступив через искорёженные оболочки своих товарищей, несколько заняли огневые позиции, где и принялись ждать появления Каиса с неестественной сосредоточенностью. Иззубренные зубастые пасти-дула их пушек непоколебимо смотрели в сторону его укрытия.
— Вылезай вылезай вылезай вылезай, маленькая свинка… — пронзительно и нараспев произнёс хихикающий десантник.
В нишу рядом с воином Огня закатилась промелькнувшая граната. Он с необъяснимым возмущением смотрел на неё долгие райк'аны и размышлял над доступными ему вариантами: остаться на месте и умереть или выскочить из укрытия и умереть.
Не особо думая и действуя скорее на адреналине и инстинктах, нежели рационально мысля, Каис схватил гранату, после чего швырнул её обратно в десантников. Воин Огня ни на секунду не сомневался, что та взорвётся у него в руке, оставив от тела испещрённое костями светло-голубое месиво, но по итогу успел спрятаться за консолью. Описывающая дугу граната с грохотом сдетонировала прямо в воздухе, вслед за чем на укрытие Каиса обрушилось пламя и осколки.
Тау не мешкая прыгнул навстречу взрывной волне. Приземлившись на раненую ногу, он проигнорировал вспыхнувшую мучительную боль и ринулся вперёд. Клочок масляного дыма скрыл его приближение к едва видимым, беспорядочно двигающимся фигурам, которые кричали и ругались друг с другом. Какая-то периферийная часть его сознания со вспышкой ликования отметила кровавое пятно на полу, а также смятые будто бумага и изрезанные осколками фрагменты силовой брони.
В следующее мгновение Каис прошёл сквозь дым и оказался среди врагов тёмно-жёлтым размытым пятном, едва достающим до груди этих демонических гигантов, которые вертелись, стреляли и рубили рычащими клинками, но каждый раз им не хватало совсем чуть-чуть, чтобы попасть по неуловимой добыче, и нередко они свирепо разили собственных товарищей. В стеснённом пространстве каждый осторожный выпад превращался в буйный удар, а каждый прицельный выстрел влёк за собой катастрофические последствия, когда выпускаемые в упор снаряды разбрызгивали во все стороны кровь жертв.
Каис же держался как можно ниже и сопротивлялся слащавым шепоткам монт'ау, сея в командном нефе безумие.
Кераз Осквернитель с радостью выпускал накопившееся разочарование.
Его лишили заслуженной бойни внутри корабля на орбите и приказали конвоировать пленников во время путешествия к поверхности мира. Его, чемпиона Кровавого бога, сделали конвоиром как какого-то новичка-молокососа! От подобного оскорбления он зашёлся воплем.
А велел ему это сделать ухмыляющийся самодовольный губернатор, чью голову Кераз не может снести с изнеженных плеч из-за колдовских уз. Десантника отправили в Леттику следить за битвой, и благодаря последним рассыпающимся фрагментам треснувшей варп-тюрьмы эльдаров он перенёсся в город мгновенно, но затем Кераз двинулся в сторону восточных районов, привлечённый новостями об обнаружении титана. Он предвкушал достойное Владыки Разрушения зрелище.
Кераз полтора часа слонялся по командной палубе в томительном ожидании, пока сидевший в кресле пилота чумной властелин выжимал мощность из двигателя боевой машины.
Ему было скучно. Он жаждал крови.
И, в конце концов, словно подарок от самого Костяного Трона, словно луч тёмного света, пробивший бесконечные облака скуки, на пути Кераза возникла плоть мелкой добычи. Движение смазанного бежевого пятна справа заставило десантника жадно развернуться и описать демоническим топором красно-золотую дугу. Радостно хохочущее оружие впилось в мясо, с завываниями выводя песнь разрубаемых костей и брони, пока Кераз упивался резнёй.
Добыча-мелочь вдруг оказалась слева, поднырнув под шквал выпущенных каким-то идиотом болтов. Благодарный ей за живучесть (что растягивала момент зверского наслаждения), чемпион Кхорна сделал шаг назад и рубанул влево, потом снова вправо, нанёс удар сверху вниз, а затем описал топором орбиту вокруг себя. Оружие каждый раз устремлялось к неуловимой, бежево-жёлтой фигуре…
И каждый раз, как десантник поворачивался, шлем ксеногена проносился мимо и растворялся в кипящем море кровавых брызг и жажды битвы. Кераза практически сразу охватил гнев, ярость берсерка, что обращала мышцы в огонь, а разум – в пар. В попытке, наконец, перерубить косточки стремительного как тень врага он забросил логику и просто отдался безумию, превратившись в вихрь ненаправленных ударов. Чвакала плоть, разбивалась броня, раскалывались кости…
''Кровь для Кровавого бога!''
Когда приступ ярости утих, Кераз оглянулся вокруг, и к нему начало медленно приходить осознание того, что что-то не так. Палуба была завалена студенистыми кусками мяса в утыканной шипами и украшенной цепями броне, напоминая зловонный чёрный склеп с расчленёнными телами десятка десантников Хаоса. После бездумной резни от них остались лишь покрытые пылью шматки омертвелой плоти с ранами от топора на каждой поверхности, и теперь в командном нефе никто не двигался.
После некоторых раздумий Кровавый бог явно не станет восхвалять сегодня его имя.
Выступивший из теней ксеноген кивнул ему со смесью недоверия и благодарности, после чего дважды выстрелил Керазу в грудь. Бог-Мясник Кхорн жадно и со смаком сожрал душу своего чемпиона.
Каис подошёл к гнусному существу на троне, не сводя с него безмолвного, полного ненависти взгляда. Оно было бессильно. Тошнотворного вида броня привязана к креслу толстыми шнурами и предохранительными ремнями, а голову опутывало жуткое изобилие кабелей и устройств. Единственными живыми существами в командном нефе остались лишь тау и это чудовище.
Дьявол в красных доспехах жестоко вырезал всё, что вообще двигалось, прорубая себе тропу сквозь протестующих товарищей. Повергающее в трепет зрелище. Если Каис когда-либо и сталкивался с фактом реального существования монт'ау, то случилось это сейчас, во время разнузданной кровавой расправы, у которой не было ни цели, ни рациональности, ни причины. Убийство десантника-забойщика ощущалось как прижигание раны.
Больная фигура на троне негромко забулькала, а из её искривившегося в мрачной пренебрежительной усмешке рта вытекла отвратительная густая слизь. Яркие глаза с радужками холодного синего цвета мерцали в полумраке и следили за приближающимся воином Огня.
— Вот, — сказал Каис, располагая последний автоустанавливающийся заряд на покрытых пятнами гноя коленях.
Потом он развернулся и двинулся прочь.