859
правок
Изменения
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =67
|Всего =43}}
Пройдёт ещё много лет, прежде чем кто-нибудь из них вновь встретится друг с другом.
=='''ГЛАВА СЕДЬМАЯ'''==
'''ПРОВИДЕЦ'''
'''ГОРДЫЕ СЁСТРЫ'''
'''КХИМЕРЭ'''
Колокола перестали звонить, а стробоскопические лампы потухли. Десятинные облегчённо заохали, получив краткую передышку. Гавимор же пытался расслабить мышцы. В голове у него до сих пор звенело, в глазах всё плыло. Головная боль была ему постоянным спутником, но, когда начинались периоды усмирения, становилось совсем худо. Из-за последствий воздействия шума и света мужчина с трудом формировал даже самые простые мысли, хотя уже вскоре после попадания на борт он понял, что именно в этом и заключалась цель.
Гавимор решил поспать. Делать всё равно было нечего, а пси-обереги высасывали из него силы, в результате чего тело постоянно было налито свинцовой усталостью. Когда мужчина просыпался, то не чувствовал себя отдохнувшим. Во время немногих часов бодрствования Гавимор нередко впадал в грёзы наяву, но только когда не светили лампы и не звонили колокола. До прибытия кораблей он обладал живостью, которая ныне исчезла. Находясь на борту, ты словно страдал от хвори, вот только сие ощущение оказалось гораздо хуже и никогда не прекращалось. Слабость не отпускала ни на миг, а надежда на восстановление отсутствовала. Поначалу Гавимор задумывался, а не подмешивали ли им в пищу и воду наркотики или яд с целью усилить эффект от цепей с оберегами и усмиряющих машин, но им давали так мало еды, что значения это не имело. Человек не мог выжить на таком пайке. Гавимор голодал. Возможно, умирал, думал он.
Лежать на решётчатом палубном настиле было очень неудобно, особенно теперь, когда мужчина столь сильно похудел. Ощущение впивающегося в плоть твёрдого, ненавидящего ведьм железа постепенно переходило в настоящую боль. Всё тело покрывали синяки. Санитарно-гигиенических помещений у них не имелось, поэтому отходы образовывали зловонное месиво под палубой. Убирались нечистоты редко, а место, где они скапливалось, чистилось ещё реже. Снизу поднималась непреодолимая вонь. И всё-таки, Гавимор входил в число немногих счастливчиков. Десятинные попадали на борт в одежде, которую носили в момент захвата. Силовики отдела искателей ведьм и одна их тех внушающих ужас инопланетных женщин-воинов, охраняющих корабль, пришли за ним на улице, так что у мужчины имелось пальто и добротный костюм. Из-за жары в трюме пальто пришлось снять, но зато, по крайней мере, оно служило ему подушкой. Гавимор оберегал его ревностно и бдительно. Людей тут убивали из-за вещей. Пальто уже запачкалось и стало вонять, но лучше так, чем класть голову прямо на решётчатую палубу, да и оно останавливало хоть какую-то часть неприятных запахов от нечистот.
Если Гавимор заснёт, всё это уйдёт.
Мужчина попытался улечься. Варп-штормы опять тревожили корабль, который заваливался то на один бок, то на другой так, что десятинные выли от страха.
Гавимор выругался в адрес остальных за причитания и перевернулся, впихивая одежду под шею. Цепи на запястьях и лодыжках натирали раны на коже, оставленные ими же. Рыдания других десятинных словно скрежетали по его душе. Запах такого множества тел, их собирающихся под решётчатой палубой испражнений, пота, отчаяния: всё это тяжело сказывалось на душевном равновесии Гавимора. Стояла нестерпимая духота. Прикрыв глаза, он старался игнорировать людей. Прежде ему удавалось зачерпывать свежие силы в глубоких колодцах собственной души. Это был дар или проклятие, полагал мужчина, но, так или иначе, Гавимор его лишился. Теперь, когда он пытался обратиться к нему, то ощущал лишь резкое, раздражающее нервные окончания покалывание, а живость мыслей, коей мужчина раньше наслаждался, сменилась серым туманом, что забивал горло, давил на заднюю сторону глаз и уводил размышления с правильного пути.
— Не спи, — прошептала Эви.
— Оставь меня, — ответил Гавимор, сумев явить крошечную частичку былого превосходства даже в нынешнем жалком состоянии. — И больше не беспокой. Я приказываю.
— Не тебе указывать мне, что делать, мой повелитель, — насмешливо произнесла она. Когда их только загнали в трюм, у женщины был красивый голос, который сейчас звучал надтреснуто и неприятно. — Мы здесь оба равны. Никакого важничанья ни у тебя, ни у меня.
— Я – человек высокого положения. Ты – мануфакторный чернорабочий. Оставь меня одного! — прорычал он.
— Ты – никто. Я – никто. Нам повезёт, если мы вообще переживём это путешествие.
Гавимор ещё сильнее сжался в комок и заскрежетал зубами.
— Просто помолчи. Тут нечего делать, кроме как спать.
Но молчание Эви сохраняла всего секунду.
— Мне интересно, а где мы? — спросила она.
— Мы в варпе, — ответил Гавимор.
— Откуда ты знаешь? — поинтересовалась женщина. — Откуда знаешь, что не в реальном пространстве? В смысле, я чувствую, когда происходит переход, но из чего во что?
— Знаю, потому что уже путешествовал, а ты – мануфакторный чернорабочий, — повторил он своё оскорбление, и в этот раз злобно.
— Чернорабочий говорит просыпаться, — сказала Эви. — Это опять происходит. — Лязгая цепями, женщина подобралась поближе, хотя уже и так находилась слишком близко. У каждого десятинного имелось пространство в полметра шириной, которое он мог называть личным. В ноздри Гавимора ударил запах её кислого из-за обезвоженности дыхания. — Он опять это делает.
— Он делает это каждый раз, когда прекращается шум. Он безумен. Все мы тут обезумеем. Я же сойду с ума, если ты не дашь мне поспать.
— Может, сейчас он скажет что-то важное.
В голосе Эви послышалась нотка самого жестокого обмана из всех – надежды.
Гавимор вздохнул. Он подобрал конечности и поднялся, борясь с мучительной, пронизывающей до самых костей болью.
В трюме царила темнота. Со стены светило несколько тусклых люменов под защитными решётками, едва позволяя разглядеть ближайшее окружение. Они висели слишком высоко, чтобы до них дотянуться. Потолки усиливались мощными рёбрами жёсткости и находились на высоте почти в десять метров, что, по мнению Гавимора, являлось преступной растратой свободного пространства, учитывая, в какой тесноте они все содержались. Сотни десятинных были размещены на твёрдой палубе один за другим, образуя плотные ряды в форме веера. При такой планировке делался упор на максимально эффективное использование площади трюма, а комфорт людей вообще не учитывался.
Десятинные жили в своих полных страдания мирках, отделённых от других безднами боли, хотя при любом движении их тела касались друг друга. Пси-глушители оказывали на каждого уникальный эффект, который зависел от его проклятий и соответствующих пси-сил, но, каким бы ни был результат, они не щадили никого. За время путешествия у всех отросли жидкие волосы. Многие апатично сидели или лежали, свернувшись в клубок, и пялились между ног. Другие постоянно рыдали или же царапали собственную плоть так свирепо, что уродовали себя. Некоторые, такие как Гавимор, пытались поспать, дабы спрятаться от кошмарной действительности в благословенном забытье. Большинство имело корабельных вшей. Люди часто болели, а сходили с ума и того чаще. Смерть стала распространённым явлением. Иногда закованные в цепи мертвецы лежали на протяжении целых дней, прежде чем тела забирались.
Пустота под ребристым потолком давила на десятинных. Её нельзя было увидеть, но вес, безусловно, ощущался. На горящие как свечки души словно лилась вода, тушившая их пламя. Корабль постоянно вибрировал из-за работы загадочных машин, а меж соединяющихся друг с другом потолочных реек иногда вспыхивали странные огоньки. Гавимор никогда не считал себя колдуном. Он понятия об этом не имел и верил, что просто удачливее окружающих. Предназначенные ему Императором дары мужчина использовал для вознесения вместе с семьёй из низших знатных сословий в высшие, но лишь ради службы Империуму. Арест оказался для него столь же неожиданным, сколь и ужасающим событием. Телепат, сказали они. Провидец. С каждым новым ярлыком обвинение усугублялось. И ведь это была правда: когда Гавимора спросили, откуда он знал все те ведомые ему вещи, ответить он не смог. Его якобы интуиция на деле являлась тем же самым злом, которое мужчину учили ненавидеть с самого детства. Сие открытие уничтожило Гавимора.
Как же мало ему было известно. Теперь, сказали они, мужчина послужит по-настоящему. Гавимор отправится на Терру, дабы склониться перед Золотым Троном.
Даже отрезанный от своих вспышек предчувствия и порождённой дарами интуиции, он всё равно оставался умным человеком. Никто не знал, что случалось с забираемыми в качестве десятины ведьмами. До того, как его обвинили, проверили и нашли в нём отклонения, Гавимор об этом даже не раздумывал. Теперь же мужчина не мог думать ни о чём другом. Выводы, к которым он пришёл, не вселяли оптимизм. Всякий раз, когда корабль пробивался через варп, Гавимор молился, чтобы тот не достиг конечного пункта назначения. После каждого выхода в реальное пространство рано или поздно раздавались далёкие крики других ведьм, загнанных на борт. Всего звездолёт совершил пять остановок. Должно быть, корабль полон, предположил Гавимор, а значит, скоро путешествие закончится.
Судя по всему, лишь один из всех присутствующих в этой пещероподобной тюрьме сохранил свои способности. Никто не знал его имени. С тех пор, как их заточили сюда и заковали в кандалы, прошли месяцы, а он так и не произнёс ни единого разумного слова, хотя говорил много: безумные нелепые речи отдавали чем-то пророческим. Именно поэтому другие начали называть мужчину Провидцем.
— Он собирается делать это прямо сейчас, — сказала Эви.
Гавимор не торопился удостаивать Провидца вниманием, так что она пнула его в лодыжку.
— Ой, не надо так.
— Тогда гляди. Смотри.
Провидца от Гавимора отделяли три интервала, в одном из которых была женщина, что немигающим взглядом пялилась в точку на стене. Она не ела уже неделю и таяла на глазах. За ней находился голый мрачный мужчина, плевавший в любого, кто заговаривал с ним.
Сам Провидец являлся худым молодым человеком, совсем не изменившимся, как другие. Да, он покрылся грязью, отощал, а волосы стали длиннее, но поведение осталось прежним. Глаза у Провидца были такие же дикие, как и в тот день, когда его привели сюда, ни больше, ни меньше. Взгляд метался туда-сюда, будто бы юноша наблюдал за какой-то волнующей драмой, видимой лишь ему. В отличие от остальных, Провидец не выказывал ни страха, ни отчаяния.
— Он собирается говорить.
— Он безумец. И всегда был безумен, — ответил Гавимор.
Голос его звучал хрипло. Ему ничего не давали пить уже два дня. Мужчина задавался вопросом, сколько десятинных ведьм живыми доберутся до Терры. А ещё он задавался вопросом, было ли кому до этого дело.
— Нет, не безумен. Он – один-единственный. Ничто из того на него не действует.
Эви подняла грязную руку и указала на ребристый потолок.
— Я сомневаюсь, что такое возможно.
— Да ты-то что можешь знать, а, спекулянт рафинадный? У нас с тобой что, есть маленький бизнес по поиску ведьм?
Женщина посмеялась над собственной шуткой. Когда их только забрали на борт, Гавимор много рассказывал о своей семье и достижениях, пытаясь сохранить достоинство и отделить себя от сброда, с которым делил трюм. Теперь он об этом жалел.
Провидец резко втянул воздух.
— Видишь, начинается, — сказала Эви. — Он собирается что-то сказать!
Корабль задрожал, и раздался громкий звук разрываемого металла, словно корпус получил удар, а потом звездолёт ушёл круто вниз, из-за чего Гавимор почувствовал неприятные ощущения в желудке. Где-то вдали закашляли генераторы. Десятинные принялись стонать, но Эви продолжала пристально смотреть на Провидца. Мрачный мужчина поймал её взгляд и отпрянул, уходя с линии взора.
— Он идёт! — неожиданно вскрикнул Провидец.
Это было так громко, что Гавимор аж подпрыгнул.
— Золотойзолотойзолотой. Продвигается и входит… Он там! Но он идёт. Он идёт, и он спасёт. Возрадуйтесь!
Очередной удар, следом глухой гул. Чувство ужаса овеяло их подобно порыву ветра.
— Это Император, вот что я тебе скажу. Он говорит об Императоре, — произнесла Эви.
— Чепуху говорит. Как можно видеть хоть что-нибудь, если только оно не прямо перед ним? У меня даже думать едва получается с этими штуками.
Гавимор поднял сжатые кулаки, демонстрируя оковы.
— Он может, ибо видит Императора, который наблюдает за нами.
— Я почти уверен, что Он не наблюдает.
— Наблюдает! — резко воскликнула Эви и шлёпнула его.
— Так ты у нас теперь эксперт по варпу? Отлично, — сказал Гавимор. Корабль дрожал из-за сильного шторма. После открытия Разлома бури в эмпиреях стали массовой проблемой. Те хартисты его семьи, которые вообще соглашались летать, требовали двойного вознаграждения. Большинство же просто отказывались входить в варп. — Я собираюсь поспать.
— Славаславаславаслава, — визжал Провидец. — Я вижу его! Золотой и совершенный! Я его вижу!
Гавимор лёг, твёрдо вознамерившись погрузиться в сон, и ему не помешает ни крен летящего корабля, ни истовые вопли Провидца, ни другие десятинные, что стонали при каждой болтанке или барсе звездолёта. Убаюканный отчаянием остальных, он, наконец, заснул.
Палубами Чёрного корабля правила тишина. На мостике ''«Сакрифициум ультимум»'' стоял чёрный трон, где восседала рыцарь-экскьюбитор Филлия Торунда. Она носила выдержанную в строгом стиле чёрную силовую броню с повсюду выпирающими острыми кромками и углами, а высокий респиратор, свидетельствовавший о принесённой ей клятве безмятежности, тянулся вверх до самых глаз женщины. Доспехи были защищены от воздействия пустоты, как и подобало госпоже корабельных воинов. Броня частично состояла из железа – металла, который, при должной обработке, демонстрировал сопротивляемость варпу, особенно если вставить в него замысловатые гексаграмматические обереги из серебряной проволоки. Трон усиливал характерные особенности Сестры Безмолвия, поэтому пространство вокруг неё оставалось мёртвым и практически полностью отрезанным от имматериума. Обострённая таким образом сущность Торунды затрагивала саму реальность, заставляя ту мерцать как изображение при плохом вид-потоке. Именно это видели глаза тех, кто смотрел прямо на рыцаря-экскьюбитора.
Но члены экипажа прямо на неё не смотрели, как не смотрел и адепт-капитан Ессей, который, по возможности, постоянно глядел в сторону от Торунды. Находясь на собственной командной платформе, мужчина бросал пристальные взгляды поверх головы Сестры Безмолвия. Даже он, специально отобранный из-за своей околоинертной пси-натуры, не мог вынести пустую душу со столь интенсивной безжизненностью.
Торунда и её бойцы являлись лишь одной частью системы обороны корабля. Сложное оборудование удерживало в ловушке разумы груза, а вследствие опасной духовной природы этого самого груза звёздолёт располагал тщательно настроенными полями Геллера, которые не давали проникнуть внутрь демонам варпа. Ни одно другое судно не обладало таким же мощным экранированием. Энергия вытягивалась из нагруженного реактора, чьё обслуживание стоило экипажу многих жизней, однако, для безопасности Чёрных кораблей не существовало слишком высокой цены.
Данная флотилия насчитывала три Чёрных корабля с их сопровождением. Все они прокладывали себе дорогу к Терре через варп. Звездолёты кренились и подпрыгивали в волнующейся массе душ, то рыская, то опускаясь. Менее компетентный командир приказал бы им выйти из варпа, чтобы найти более безопасный маршрут на уже меньших, субсветовых скоростях. Однако, такие отклонения от курса полёта вылились бы в годы, даже столетия задержки, а долг Торунды был самым важным из всех в Империуме. Именно Чёрные корабли обеспечивали Астрономикан персоналом, ибо их флоты находили мужчин и женщин, пригодных для связывания душ. Они отыскивали детей, которые имели возможность однажды стать инквизиторами, санкционированными псайкерами или другими, более странными и могучими агентами Его на Терре.
Корабли доставляли людей, сохранявших цельность Империума. Собираемые ими ведьмы, которые в ином случае несли бы лишь опасность, принимались на службу.
Однако, наиважнейшей целью звездолётов было не это.
Чёрные корабли являлись судами снабжения, поставщиками мяса для Императора. Без непрерывного подвоза псайкеров устройствам Золотого Трона Астрономикан погаснет, а варп-путешествия станут практически невозможными. В определённых высокопоставленных кругах даже шептались, что, если такое произойдёт, Император прекратит своё существование.
Рыцрь-экскьюбитор Филлия Торунда и адепт-капитан Эссей прекрасно осознавали важность собственных ролей. Эссей вёл корабль через варп, Торунда же следила за всем и всеми на командной палубе.
Члены экипажа работали молча, а их лица скрывались под чёрными капюшонами. Только кончики пальцев высовывались из рукавов. За исключением астропатов, навигатора и некоторых других членов Адепта, коим было поручено оценивать груз на пути к Терре, каждого на борту, вплоть до самого незначительного слуги, тщательно выбирали из наименее пси-активных представителей человечества. Сюда не попадал никто выше уровня «сигма» по имперскому Распределению, хотя предпочтение отдавалось уровню «тау» и ниже. Даже человеческие компоненты корабельных сервиторов тщательно проверялись на наличие остаточных пси-талантов, прежде чем их брали на борт.
Затем шли Сёстры – члены самого гордого ордена нуль-дев. Некогда Палаты Забвения и Суждения канули в историю, распавшись на рассеянные группы. Их существование было передаваемым шёпотом мифом, и возродились они лишь совсем недавно, но вот Палата Астра не исчезала никогда, продолжая выполнять свою мрачную роль ведущих сборщиков Великой Подати. Именно Сёстры-в-Чёрном возглавляли охоты на вольных псайкеров, расследовали падения сборов и оберегали Чёрные корабли от перевозимых ими драгоценных трофеев, а также чудовищ, которые иначе пожрали бы их. Именно они разрушали жизни и очищали миры во имя защиты человечества.
Филлия Торунда была гордой и отлично знала своё ремесло.
Её взгляд привлёк мигающий красный люмен. Она подняла руку и стремительно сделала череду жестов порхающими пальцами. Из ниши в стене поднялся сервочереп-локьютор, чей хребтовый хвост с шипением отсоединился. Повернувшись в воздухе, устройство наклонилось вниз, после чего остановило наводимый с помощью лазера взор на руке Сестры.
— Управление пси-авгурами, — произнес сервочереп, считывая жесты Торунды и передавая их. Члены экипажа понимали мыслезнак нуль-девы, но, чтобы смотреть на неё, им бы приходилось отвлекаться от работы, поэтому она использовала рассчитанный на машины орскёд для общения через череп-транслексер. — Мигающие предупредительные сигналы на пультах сближения. Объясните их значение.
Эссей посмотрел вниз. Лицо его было серым и мрачным из-за тяжелейших психических условий, коими сопровождалось управление таким кораблём. Эта служба затрагивала душу каждого, и никто не оставался на ней подолгу.
— Квадрант три, сверху по левому борту, — сказал адепт-капитан. — Пси-авгуры, изучить.
Один из членов команды – это мог быть как мужчина, так и женщина, ведь личность оставалась скрыта под складками одеяний – проверил свои приборы, а потом заговорил резким, искусственным голосом, никак не указывающим на какую-либо половую принадлежность.
— Зафиксированы возмущения. Гравитационная природа эмпирейных волн подразумевает наличие в варпе массы настоящего вещества. Показатели растут.
На пульте загорелось ещё пять неуверенно мигающих индикаторов, которые, через некоторое время, стали светить постоянно.
Рука Торунды вновь запорхала.
— Опишите характер массы, — перевёл череп.
— Четыре, возможно пять или шесть отдельных объектов, движутся прямо в относительных пространственных измерениях. Догоняют нас.
Торунда встала и повернулась лицом к Эссею. Обе её руки быстро двигались, теперь уже творя жесты более сложного мыслезнака.
''Корабли. Это они?'' показала Сестра.
Адепт-капитан одарил её долгим печальным взглядом.
— Вероятно, — ответил Эссей, а затем подал жест своему вокc-офицеру. — Передай навигатору МакФерсону, чтобы он прикрыл глаз, потом открой канал связи с навигаториумом.
Раздался приглушённый шум голосов, фигуры в балахонах приступили к работе. Гололит начал жужжать и потрескивать, включаясь с большим трудом. В конце концов, возникло дрожащее изображение облачённого в одежду дома МакФерсонов навигатора с несильно отклоняющимся от человеческой нормы внешним видом. Они с Торундой никогда бы не смогли находиться вместе в одном помещении. Бездушность Сестры не только ослепила бы его варп-взор, но и, возможно, привела бы к смерти. Сейчас же навигатор купался в свете имматериума, который лился сквозь открытый окулус. Обычные члены экипажа боялись смотреть на этот сияющий яд даже в искусственной голоформе.
Сайленсиори МакФерсон сидел в своём кресле. Голова была зафиксирована на месте, варп-око прикрывалось зеркальным щитком.
— ''Адепт-капитан,'' — произнёс навигатор сквозь деформированные зубы, что громко скрежетали друг об друга, — ''течения сильны, а ещё надвигается фронт большой эмоциональной волны из третьего дома четвёртого знака. Я бы попросил вас излагать всё кратко.''
— Нас преследуют?
— ''Да. Шесть капитальных кораблей, несколько судов сопровождения. Я вижу их, когда смотрю назад. Это демонические друзья, несомые на крыльях меньших богов. Главные корабли являются ударными крейсерами астартес-предателей, очень древние. Расцветок не вижу, однако, я бы предположил, что они принадлежат легиону Несущих Слово.''
— Именно им, — сказал Эссей. — Тем, кто избрал Лигу своей мишенью.
''Значит, за нами охотятся,'' показала Торунда.
— В пустоте мы справимся лучше. Сможешь найти нам спокойный выход из эмпиреев? — спросил адепт-капитан.
— ''Нет,'' — с явным усилием прокряхтел Сайленсиори МакФерсон.
— Тогда найди нам любой путь, — велел Эссей и поднялся на ноги. — Займитесь приготовлениями к экстренному выходу из варпа. Подготовьте пустотные щиты к активации. Начните процесс запуска двигателей реального пространства. Всему экипажу находиться в полной боевой готовности.
Люмены погасли, и на смену им пришло кроваво-красное боевое освещение. В секциях корабля, где находились члены экипажа, зазвучали сигналы тревоги.
''Врагов слишком много, нам их не победить. Мы должны оставаться в варпе,'' показала Торунда. ''Они не ожидают, что мы будем сражаться здесь, а мои Сёстры нанесут серьёзных ущерб дьявольским слугам противника.''
— Нанесут, но варп – это их владения, рыцарь-экскьюбитор. Они настигнут нас, и тогда мы умрём. Вам не изгнать бесконечное множество нерождённых и не отбить атаку астартес-предателей. Вы предлагаете отчаянную тактику. Никто никогда не сражается в имматериуме, если есть иной выбор. За пределами эмпиреев они не смогут призвать своих демонов на борт корабля. Пси-глушители не позволят.
''Если переход пройдёт плохо, мы останемся беззащитны.''
Эссей задвигал головой под капюшоном, обдумывая её мысль.
— Принято во внимание, однако, я считаю, что, покинув эмпиреи, мы сможем ускользнуть от врага. Возможно, удастся оставить преследователей позади. Может даже не придётся сражаться. Да, в варпе мы заставим их уплатить дорогую цену, но сами точно погибнем.
— ''Они догоняют нас,'' — сказал МакФерсон. — ''Мне нужно смотреть моим истинным взором, так что либо закройте гололит, либо испытайте на себе мой взгляд. Я найду нам путь из варпа.
''
Призрачное изображение навигатора уменьшилось до одного-единственного клочка света, который, затем, исчез с громким треском.
— Пусть астропаты свяжутся с другими кораблями. Они все должны следовать за нами. Проинформируете меня сразу же, как получите ответ. Рулевой, следуй в точности указаниям направления от Сайленсиори, — скомандовал Эссей.
Адепт-капитан сел обратно. Члены экипажа работали быстро. На пульте загорались новые индикаторы, чьи комбинации постоянно менялись. Все они изучались и интерпретировались.
— Корабли приближаются, — доложил один из членов экипажа, работавших с пси-авгурами. — Результат транслитерации в реальное расстояние составляет шесть с половиной тысяч километров и сокращается.
— Преследователи выходят на дистанцию абордажа, — произнёс Эссей.
''Не рискнут,'' показала Торунда. ''Их разорвёт на куски прежде, чем они прорвутся через наши поля Геллера.''
— Это демонические отродья, — ответил Эссей. — Им помогут создания варпа, и тогда враги хлынут на борт вместе с нерождёнными. Астропатическая команда, есть ответы от остальных?
— ''«Санкционированное страдание»'' ответило, — сказал оператор. — Они готовы покинуть варп. От ''«Стрига венор»'' ответа нет.
Адепт-капитан погрузился в задумчивую тишину.
— Выводите нас. Император направит, и они увидят, что мы делаем, после чего среагируют соответствующе. Передать полное путевое управление навигатору Сайленсиори МакФерсону. Таков приказ Адептус Астра Телепатика. Теперь главный он. Рыцарь-экскьюбитор, отправляйтесь к своим воинам.
''Я это предвидела. В данном секторе уже было атаковано много кораблей. Мы готовы к бою,'' показала Торунда.
— Тогда я молюсь всемогущему Императору, чтобы вашего воинского мастерства хватило для сохранения наших жизней, — мрачно произнёс Эссей.
Торунда зашагала прочь с командной палубы, а за ней послушно полетел её жужжащий череп-локьютор. Завыли сирены, и собравшийся покинуть варп корабль стал трястись словно испуганное животное.
Скандирование жрецов подчёркивалось далёкими криками проклятых, которые сгорали в кузницах душ. Работа гудящих варп-двигателей заставляла вибрировать весь корабль, а проходящие часы отмеривались звоном колоколов.
— Они вырываются из варпа, сбегают прямо перед нами. Нами, нами, нами, — простонал навигатор, и его конечности затряслись.
— Вы это слышали, братья мои? Добыча испугалась. Теперь начинается настоящая погоня.
Ксокол Хрувак ухмыльнулся и подался вперёд. Поглощённый собственными мыслями, он отстранённо вытянул руку, чтобы погладить зверей возле своего трона. Те показали ему зубы, но укусить не могли, так как их не имеющие кожи пасти были плотно сжаты стальными капканами. Тем не менее, они успокоились почти сразу же, как хозяин начал водить пальцами по головам и спинам, массируя обнажённые мышцы.
Его командная палуба являла собой безупречное место поклонения, заполненное жрецами и лордами литургии. Камень, медь, кость и сталь были сработаны так, что формировали идеальную комбинацию для призыва величия Сил. Однако, имелось здесь и кое-какое заметное отклонение от этой упорядоченной обстановки. Навигатор корабля выглядел как окаменелая масса волос и плоти, свисающая с потолка командной палубы на дрожащих канатах сухожилий. Где-то среди того корчащегося, обросшего мутациями месива томилась душа, возможно даже в своей изначальной форме. Увеличившееся тело уже давно не помещалось в пузырь навигатора, поэтому его поместили прямо внутрь мостика. Некогда он вышел из лона женщины, о чём теперь говорила лишь одна-единственная вещь – человеческий глаз размером с игровой мяч: пожелтевший, закатившийся, покрытый венами и расположенный прямо под широко раскрытым варп-оком. Неприкрытым варп-оком. Бойцы воинства Ксокола Хрувака спокойно ходили перед ним, ибо ещё в далёком прошлом вышли за рамки такого понятия, как безумие. Колдовской взор навигатора не вселял ужас в повелителей демонов.
— А значит, они обречены, — продолжил Несущий Слово и снисходительно похлопал по голове одного из своих зверей. — Ты снова привёл нас к нашей добыче. Славный, славный Атраксиаб.
Два других варп-зверя завыли и зарычали при виде того, как член их стаи получает похвали. Цепи, удерживающие созданий на месте, начали звенеть. Ксокол был хозяином этих существ, и те полностью его слушались, но они могли обратиться против Несущего Слово в любой момент и разорвали бы космодесантника на части за такое проявление фаворитизма, если бы им представилась возможность.
— Я вижу… Я вижу как они уходят прямо сейчас, — сказал навигатор.
Его тучное тело сотряслось, изливая мерзкие жидкости в неглубокий бассейн под ним. Рабы тут же бросились стирать попавшие на пол капли. Они трудились усердно, но их работа никогда не заканчивалась.
— Я же говорил тебе, Придор Вракон. Я же говорил тебе, брат, что мы найдём нужного колдуну псайкера.
Бойцы Третьего воинства, возглавляемого тёмным апостолом Придором Враконом, путешествовали на кораблях Ксокола в качестве гостей. Сам Вракон находился на командной палубе вместе с её повелителем и стоял рядом с троном Хрувака, хотя и не настолько близко, чтобы кхимерэ охотника застали его врасплох в том случае, если решат кинуться, заскучав от безделия.
— Ты выследил Чёрные корабли в варпе. Я впечатлён. Очевидно, слава о мастерстве Владыки гончих заслуженна, — заговорил тёмных апостол из глубин своих терминаторских доспехов. — Но уверен ли ты, что это нужный флот? Те корабли защищены мощными оберегами. Твои… существа, — он скривил татуированную губу, — не подвержены их влиянию?
Ксокол Хрувак продолжил гладить варп-зверей, стараясь уделять всем одинаковое внимание, и тогда ревнивое рычание утихло.
— Природа кхимерэ уходит корнями в материум лишь наполовину, брат. Они не зависимы от условий ни одного из двух царств, но добычу выслеживают неизменно, а у Атраксиаба самые острые чувства. Не так ли, моя прекрасная гончая?
Атраксиаб склонил голову, словно бы застенчиво принимая похвальбу.
— Они – нечистые существа, — произнёс Придор. — Не принадлежат Четвёрке.
— Пытаешься вывести меня из равновесия? — спросил Хрувак. — Плевать мне, о чём ты думаешь. Называешь их нечистыми существами из-за того, что они не являются созданиями Четвёрки, но я скажу следующее – мои гончие совершеннее любого низшего демона Сил, ибо являют собой выражение самого варпа в чистейшей его форме. Они – дети взаимодействия разума и материи. Они – ожившие кошмары, не привязанные к законам обоих царств. Идеальны.
— Они – животные, — возразил тёмный апостол.
— Тогда попробуй покомандовать ими. Возьмись за то, что делаю я, и познай неудачу, — ответил Хрувак. — Я – Владыка гончих, охотник Кор Фаэрона. А кто ты? Очередной бормочущий философ, изрыгающий одну и ту же древнюю мудрость, в то время как я приношу в жертву Четвёрке окровавленные сердца моей добычи! — Встав на ноги, он поднял правую руку. Из гнезда на тыльной стороне его предплечья выскользнуло одно-единственное лезвие-коготь, острое, как клык змеи. Вокруг клинка затрещало силовое поле, и Хрувак отсалютовал своим богам оружием. — Воину Кхорну, мудрецу Тзинчу, — продолжил Владыка гончих, поворачиваясь к огромным статуям Великих Сил. Они занимали большую часть площади стен, в которые были вделаны, и каждая находилась внутри собственного гигантского алькова, украшенного черепами, доспехами, оружием и прочими подношениями, услаждавшими взор богов. — Идеальному Слаанеш и щедрому Нурглу. Я их восхваляю, и они меня награждают. — Хрувак склонил голову, после чего махнул когтем-мечом, который со скрипом втянулся обратно в ножны. — Если мои звери нечисты, тогда нечист и их хозяин, а тогда я бы не пользовался благосклонностью богов, верно ведь? Но я ей пользуюсь, Придор Вракон. Пользуюсь сверх всякой меры.
— Они уходят, они уходят, — вырвалось бульканье навигатора из его единственного, истекающего слюной отверстия. Гигантский человеческий глаз вращался в глазнице, а вокруг варп-ока танцевал тусклый ореол тёмной энергии. — Первый, теперь следующий, третий сразу за ними.
Вскоре они ощутили пульсацию под своим кораблём – это имперский звездолёт вышел из имматериума.
— Следуй за ними, сейчас же, — приказал Хрувак.
— Следую, следую, следую, — ответил навигатор.
По всему кораблю задрожали древние механизмы, и раздался еле слышный плач. Вдоль хребта звездолёта прошла вибрация, а ещё возникло несомненное, но не поддающееся четкому объяснению ощущение, будто что-то изменилось. Они вышли в реальное пространство.
— Почувствуйте это, — пропел Придор Вракон. — Сколь плавно. Сколь безукоризненно. Как же слуги ложного бога-трупа, должно быть, завидуют той лёгкости, с которой мы пересекаем море душ? Сей переход оказался особенно чудным. Возможно, ты прав, Хрувак. Сколько нерождённых ты держишь в заточении на борту своего корабля?
— У меня их много: от высшего, приобретённого в результате кабальной сделки, до самого низшего и жалкого раба. В конце концов, мои гончие охотятся не только на существ из плоти, но и на чисто духовных созданий. Я без труда нахожу то, что мне нужно.
— Впечатляет, — произнёс тёмный апостол. — Но окажут ли они сопротивление нуль-девам на тех кораблях?
— Нет, — ответил Хрувак, — но окажут кхимерэ. Мои гончие лишь наполовину реальны. Превосходящие создания, как я уже говорил.
— Открыть окулус, — раздался повышающийся голос. — Открыть окулус!
Экипаж по большой части состоял из носивших форму рабов, которые отличались от имперцев лишь стилем одежды и наличием праведных татуировок. Однако, среди них было много говорящих с богами, скандирующих бесчисленное множество имён Четвёрки, и команда пришла именно от одного из таких.
Заслонка окулуса, прикрывающая обе стороны окна-розы, имела два слоя и диафрагменную конструкцию. Каждый лепесток диафрагмы был сделан из яркого серебра, а на всех поверхностях виднелись выгравированные мистерии Лоргара с медными вставками. Заслонка открылась со звуком скрежещущих друг об друга лезвий, являя глазам присутствующих обильно украшенные средники в форме октета, разделяющего массивные панели из бронестекла. Через них Несущие Слово могли взирать прямо на нос корабля, напоминающего наконечник стрелы. Исходящее от коронных разрядов свечение обтекало его длинными полосами, что собирались вместе и образовывали дразнящие пальцы вокруг демонических скульптур, украшавших корпус. Вопящие лица невозможных цветов рассеялись в черноте межзвёздного реального пространства, а нереальные светила исчезли, стоило варп-прорехе сомкнуться позади кораблей. Флот омыло жёстким алмазным светом далёких звёзд.
Впереди находились Чёрные корабли. Кхимерэ пришли в движение, и на их спинах задрожали щупальца, надёжно обвязанные парусиной.
— Их расположение подтверждает мою правоту, — сказал Придор Вракон. — Лёгкая пожива, если только наш трофей не находится на борту вон того звездолёта. Его будет сложно поймать.
Имперцы вышли из варпа вразмёт. Чёрный корабль с ярко пылающими двигателями, на который указал Вракон, появился далеко впереди остальных двух, и теперь спасался бегством. Несколько эскортников флота собрались вместе вокруг него, поддерживая нормальное построение.
Однако, другим не так повезло. Один натужно летел прочь на том, что должно было быть менее чем половиной тяги. Чёрные корабли имели очень скромную группу поддержки по сравнению с флотами, сопровождавшими их в прошлом, а это свидетельствовало об оказываемом на Империум давлении. Те эскортники, которые не окружали сбегающий звездолёт, едва двигались. Два пылали, получив повреждения во время неудачного перехода. Третий Чёрный корабль медленно кувыркался в пустоте с неработающими двигателями.
— Сегодня великий Тзинч прокладывает нам лёгкий путь, — произнёс Ксокол и вычурно махнул своим гончим, чьи морды и верхние конечности были направлены в сторону повреждённого корабля. — Вот тот нам и нужен. Ни он, ни его сестра не должны сбежать.
— Третий сбежит.
— Два из трёх – хороший результат, — парировал Владыка гончих, — и гораздо лучше твоего на текущий момент. Они станут пятым и шестым чёрными судами Императора, которые я захватил. А сколько ты преподнёс Четвёрке? — Ксокол Хрувак взял свой шлем с подставки на спинке трона и водрузил на голову. — Воистину, сегодня нас благословили боги.