827
правок
Изменения
Нет описания правки
— Сэр, — Магерн вдохнул. — Я сделаю…
— Вы заткнётесь и дашдите дадите мне договорить. У меня взводы гвардейцев потеряны за продвигающимся фронтом врага, их без сомнения порубили на части топоры диких ксеномонстров. У меня в бронетанковых дивизиях заканчивается горючее из-за проблем с пополнением запасов в осаждённых кварталах. У меня титан типа ”Император” на коленях, потому что его командир была слишком разгневана, чтобы думать головой. У меня горят окраины города, люди спасаются бегством, но бежать некуда. У меня десятки тысяч солдат умирают, чтобы не дать врагу прорваться к Магистрали Хель Хельской магистрали — люди гибнут за дорогу — потому что как только твари прорвутся к хребту улья, мы все умрём гораздо быстрее.
— И так, я абсолютно ясно высказался, что, несмотря на понимание ваших трудностей, я ожидаю, что вы с ними справитесь? Нам для дальнейшего прояснения ситуации ни с кем больше не надо переговорить? Мы достигли полного взаимопонимания?
Гвардеец отдала честь и удалилась. Наконец, Саррен снова заговорил в наручный вокс.
— Всем подразделениям в квартале Омега, микрорайон девять. Отступать, отступать, отступать. Враг прорвался к Магистрали ХельХельской магистрали.
'''КАДОР'''.
36-й день. Засада на контролируемых врагом участках Магистрали ХельХельской магистрали.
Геносемя: '''Возвращено'''.
— Через час, полковник.
— Так, по машинам, — обращаюсь я к братьям. Нам предстоит долгий заезд по Магистрали ХельХельской магистрали, тем более что на шоссе хозяйничают ксеносы. Разведка теперь использует мотоциклы — риск, что ”Громовой ястреб” собьют, слишком велик.
— Странно, — произносит Неро, покачивая шлем Кадора в руках, как будто старый воин просто уснул. — Я не хочу покидать его.
Группы орков — подобно шакалам отставшие от основного наступления — грабили необитаемые районы. Сколько бы не было злобного умысла в головах тварей — немногочисленные выжившие гражданские были найдены и жестоко убиты.
Пять бронированных мотоциклов, рыча, мчались по Магистрали ХельХельской магистрали. Их наклонные бронепластины были столь же чёрными, как и доспехи Храмовников. Двигатели сильно и хрипло ревели — требуя прометиум. Установленные на мотоциклах болтеры соединялись с ящиками боеприпасов, прикреплёнными к корпусам байков.
Приам сбросил скорость и поравнялся с Нероваром. Рыцари не смотрели друг на друга, когда проезжали по потемневшему камнебетону шоссе сквозь уничтоженный конвой неподвижных обгоревших танков.
— Нет, — теперь уже громче повторил Магерн. Но никто не обратил на него внимания.
Один из присутствующих майоров Стального легиона, штурмовик, облачённый в тёмную униформу со знаками отличия на плече, провёл пальцем по дороге на карте, что шла через центр улья к Магистрали ХельХельской магистрали:
— Уберите дармоедов с нашего пути и очистите нам дорогу. Этого хватит, чтобы в центральных доках оказались обученные подразделения.
Хельсрич больше не был похож на город. С осадой доков последние незатронутые боями кварталы улья охватило пламя, окутав город чёрной пеленой дыма от пожаров на нефтеперерабатывающих заводах.
Хребет улья, Магистраль ХельХельская магистраль, вилась по городу подобно раненой змее. Её чешую испещрили светлые и тёмные пятна: тускло-серые там, где сражения прекратились, и остались лишь безмолвные кладбища танков; и чёрные как уголь, где всё ещё шли бои, где бронированный кулак Стального легиона сошёлся с развалюхами захватчиков.
Городские стены наполовину обвалились и напоминали археологические руины. Половину улья оставили, бросили в мёртвой тишине поражения. Другую половину, ещё удерживали имперские войска, но и она с каждым часом становилась всё меньше, сгорая в битве.
— Как скажете, сэр.
Саррен кивнул, сотворив всё ещё раненой рукой приветствие в виде аквилы — боль в конечности вспыхнула, подобно пожару в джунглях. Порывы прохладного и нежданного утреннего бриза проносились по Магистрали ХельХельской магистрали. Корпус ”''Серого Воина”'' почти полностью защищал от ветра, но не настолько хорошо, как хотелось бы Саррену. Трон, как он устал от всей этой боли.
— Оставшиеся силы?
Саррен почувствовал, как в нём растёт злость на то, как безапелляционно реклюзиарх отмахнулся от его опасений. В любой другой день, в любое другое утро, в любую другую неделю боёв командующий лучше контролировал эмоции. А сейчас полковник просто вздохнул и закрыл усталые глаза.
— ''Пожалуйста'', прекратите, реклюзиарх. ''”Вестник Бури”'' атакует батальон развалюх-титанов в семи километрах далее по Магистрали Хель Хельской магистрали на Росторикском сталеплавильном заводе. Принцепс ещё не сообщила о решении.
Гримальд скрестил руки поверх изорванной геральдики на табарде:
— Вы пытались вновь договориться с Механикус? — спросила Кирия Тиро. В тоне адъютанта чувствовалось, что она всё ещё возлагала большую надежду на орудие, несмотря на слова майора.
— Конечно, — реклюзиарх показал рукой на запад вдоль Магистрали Хель Хельской магистрали — туда, где невидимый с места собрания ''”Вестник Бури”'' сражался на сталеплавильном заводе. — Зарха отказалась, как и раньше. То, что мы делаем, — богохульство.
— Всё ещё нет сообщений от царственного Механикус, — добавил Саррен. — Где бы ни был этот первосвященник, он не отвечает на наши астропатические просьбы.
— Что ты хочешь, Саламандра?
Мы идём по Магистрали ХельХельской магистрали, и я не могу не смотреть на город под нами. Дорога располагается на возвышениях и проходит над жилыми зданиями, когда-то по ней можно было быстро перемещаться через сердце города между шпилями высоток. Теперь всё что осталось — камнебетонная волна над опустошённым ульем. Здания расплющили и превратили в щебень вражеские развалюхи-титаны и наш ответный огонь.
В нескольких местах города магистраль обвалилась. Нам повезло, что здесь она цела.
— Благодарю, — произнёс вспотевший Асаван. — Теперь, если вас не затруднит, вы не могли бы открыть эту переборку для меня?
В животе замутило при взгляде в открытый люк. В двадцати пяти метрах ниже проносился разрушенный камнебетон Магистрали ХельХельской магистрали. Пухлые руки ухватились за вспомогательную лестницу из тёмно-серого чугуна, что крепилась к бедру титана, и Асаван начал двигаться ступенька за ступенькой обдуваемый ветром. Переборка над ним звучно и бесповоротно захлопнулась.
Да будет так. Он спускается.
С тех пор ситуация мало изменилась в лучшую сторону, но Трон, он служил Императору. И это было ещё только начало.
Путешествие вдоль Хельской магистрали Хель (которое он решительно назвал ”паломничеством”) началось весьма обыденно. Передвигаясь на трясущихся ногах и найдя обувь, которую потерял, когда падал, Асаван пошёл по широкой дороге, сжимая сумку с обезвоженной пищей и пакетами с жидким электролитом.
Вдали от титана, ”''Вестника Бури”'', который бился сейчас вдалеке от него, он понял, насколько тихим может быть мёртвый город. Грохот оружия и военных машин доносился приглушённым обманчиво далёким шёпотом. Непосредственное окружение священника было безмолвным до жути.
Первая встреча Асавана Тортелия с выжившей закончилась хорошо. Он продолжил путь, и подобные встречи повторялись следующим днём и ночью. С проблемами он столкнулся только потом.
Небольшая группа оборванцев столпилась вокруг горящего мусора и грела руки — ночь застала их на очередном кладбище танков посреди Магистрали ХельХельской магистрали. Асаван откашлялся, приближаясь, и поднял руку в приветствии.
Оборванцы засуетились и схватились за лазганы. Некоторые из них были в рабочих комбинезонах, забрызганных кровью и почерневших от грязи. На одном была форма Имперской гвардии и громоздкий энергетический ранец на спине — он направил окутанный кабелем лазган в лицо Асавану.
Андрей энергично указал рукой на возвышающуюся в удалении дорогу:
— Мы пойдём по Хельской магистрали Хель. Как же ещё?
— Не умирайте, пока не станете таким, как он, Гримальд.
== Глава двадцатая ==
''Сокрушитель Богов''
Маралин шла по ботаническому саду, проводя кончиками пальцев по покрытым росой листьям и лепесткам розовых кустов.
Она не выращивала цветы, но не переставала ими восхищаться. Только у одной сестры хватало терпения и мастерства, чтобы культивировать розы в удушливом воздухе и в загрязнённой почве города, и это была Алана. Все остальные растения в парке выращивали сервиторы-культиваторы, и с точки зрения Маралин разница была ощутима. Её пальцы порхали по мокрым от росы и испачканным сажей лепесткам, и сестра поражалась, какими ухоженными и прекрасными они выглядели по сравнению со скромными цветами аугметированных рабов.
Сервиторам не хватало вдохновения, что, несомненно, имело прямое отношение к отсутствию у них души.
Пройдя через обширный сад, она вошла в дом настоятельницы. Кондиционеры здания работали на пределе, поддерживая в главном зале прохладу. Настоятельница Синдал как обычно сидела за несоразмерно большим столом из редкого каменного дерева и что-то педантично записывала.
Когда Маралин вошла, Синдал подняла голову и посмотрела сквозь соскальзывающие с носа очки.
— Настоятельница, мы получили сообщение из Темпесторы.
Женщина прищурила покрытые катарактой глаза, и осторожно посыпала пергамент песком, чтобы высохли чернила. Ей было семьдесят один, и она не просто выглядела на свой возраст — он чувствовался и в голосе настоятельницы.
— Что со Святилищем?
— Потеряно, — Маралин сглотнула.
— Выжившие?
— Их мало, и большинство ранены. Улей пал, Святилище ордена Пресвятой Девы-Мученицы захвачено врагом. В сообщении говорится, что у уцелевших недостаточно сил, чтобы отбить храм назад. Сёстры нашего ордена спешат на помощь из пустошей Пепла и Пламени.
— Значит Темпесторы больше нет. А что со Стигией на севере?
— Всё ещё нет сообщений, настоятельница. Вне всякого сомнения, их осаждают, как и нас.
Руки старой женщины задрожали, хотя обычно по неизвестной ей причине письмо действовало успокаивающе. Сейчас их била дрожь, и настоятельница положила заполненный пергамент на неровную стопку остальных бумаг.
— Хельсрич продержался недели, но осталось совсем недолго. Осада докатилась почти до наших дверей.
— Поэтому… мне стоит перейти ко второму утреннему сообщению, настоятельница, — Маралин снова сглотнула. Ей было не по себе, и девушка возмущалась, что именно её выбрали, чтобы передать новость, но она была самой молодой и потому часто исполняла подобные поручения.
— Говори, сестра.
— Мы получили сообщение от командующего Адептус Астартес в городе. От реклюзиарха. Он заявил, что его рыцари уже движутся сюда и будут сражаться рядом с нами.
Настоятельница сняла очки и протёрла стёкла мягкой тканью. Затем осторожно одела и посмотрела прямо на молодую девушку.
— Реклюзиарх ведёт сюда Чёрных Храмовников?
— Да, настоятельница.
— Хмм… А он случайно не сказал о причинах столь неожиданного желания сражаться рядом с орденом Серебряного Покрова?
Нет, но Маралин внимательно изучала любые поступающие по воксу обрывки информации. Это тоже было обязанностью самой младшей, пока остальные сёстры готовились к битве.
— Нет, настоятельница. Полагаю, что это связано с решением полковника Саррена разделить оставшихся защитников по разным бастионам. Реклюзиарх выбрал храм.
— Ясно. Сомневаюсь, что он спросил разрешение.
Маралин улыбнулась. Настоятельница раньше сражалась вместе с Избранными Императора, и многие её проповеди включали сердитые упоминания об их наглости:
— Нет, настоятельница. Не спросил.
— Типичный астартес. Хмм. Когда они прибудут?
— До заката, госпожа.
— Ну что ж. Что-то ещё?
Не много. По нестабильной вокс-сети несколько раз упоминались предположения о приближении тяжёлого вражеского титана с севера, но подтверждений пока не было. Маралин упомянула об этом, но мысли настоятельницы прибывали где-то в другом месте. Наверняка с Храмовниками.
— Проклятье, — прошептала пожилая женщина, встала из кресла и поставила перо в чернильницу. — Хватит уже на меня глазеть, девочка. Приготовь мою боевую броню.
Глаза Маралин расширились:
— Как давно вы надевали доспехи, настоятельница?
— Сколько тебе лет, девочка?
— Пятнадцать, госпожа.
— Ну что же. Скажу лишь, что ты ещё не могла самостоятельно подтереться, когда я сражалась в последний раз, — лоб прошаркавшей мимо старушки едва доставал до подбородка Маралин. — Но будет интересно вновь проповедовать с болтером в руках.
По всему Храму Вознесения Императора сёстры готовились к битве. В Хельсриче было мало войск ордена Серебряного Покрова, и пока что их вклад в битву свёлся к нескольким ожесточённым отступлениям из городских церквей.
Девяносто семь готовых к бою сестёр заняли позиции на стенах и в залах храма, защищая несколько тысяч слуг, сервиторов, проповедников, послушниц и аколитов. Сам храм состоял из расположенной в центре базилики, окружённой высокими рокритовыми стенами, с парапетов которых на город злобно взирали ангелы и отвратительные горгульи. Между стенами и главным зданием во всех направлениях раскинулись акры кладбищ. Тысячелетия назад это были роскошные сады, которые растили и лелеяли первые поселенцы Армагеддона. Они же были погребены здесь, их кости давно обратились в прах, а время стёрло надписи на надгробиях. Рядом с ними лежали и их потомки: святые служители Империума и почитаемые гвардейцы из Стального легиона Армагеддона.
Теперь здесь никого не хоронили — кладбище признали заполненным. В официальных источниках число могил указывали равным девяти миллионам ста восьми тысячам четыреста шестидесяти. Сейчас только два человека знали, что это не так, и лишь одного из них это волновало.
Первым был сервитор, который служил при жизни садовником, и посвятил годы работе, и пока аугметика не лишила его разума и самостоятельности, он во время ухода за растениями подсчитывал могилы. Садовник был любознателен и хотел узнать правду. Своё открытие служитель решил держать при себе, из опасения, что будет обвинён в пренебрежении основными обязанностями. В конечном счёте, он был садовником, а не учётчиком или когитатором. Спустя три месяца после того, как он узнал правду, его поймали на краже коробки с десятиной храма и приговорили к аугметической модификации.
Вторым человеком, кто знал правду, была настоятельница Синдал. Она также лично посчитала могилы за три года. Для неё это было своего рода медитацией, достижением единства с жителями Армагеддона. Она родилась не здесь и, верно служа населению планеты, чувствовала, что такое созерцание вполне уместно.
Конечно, она направляла доклады с поправками, но они застряли в бюрократических согласованиях. Совет кардиналов храма был печально известен пренебрежением к работе с бумагами.
Большинство надгробий стояли близко друг к другу по признакам родства или службы, и они не были одинаковыми — отличались размерами, формой, материалом или наклоном, даже в тех местах где выстроились ровными рядами. Некоторые части кладбища были запутанными словно лабиринт, и найти путь между могилами оказывалось достаточно сложным.
Сам храм Вознесения Императора по имперским стандартам был воплощением готической красоты. Шпили усеивали каменные ангелы и изображения святых примархов Императора. Свет омывал картины на разноцветных витражах, на которых Великий крестовый поход Бога-Императора объединил звёзды под бдительным надзором человечества. Первые колонисты изображались на витражах поменьше, их деяния в сферах выживания и созидания возвеличили до небес, показав поселенцев творцами величественного идеального мира золотого света и мраморных соборов, а не индустриальной планеты, которую они построили на самом деле.
Сёстры ордена Серебряного Покрова не прибывали в праздности в течение месяцев войны, что разоряла другие части города. Небольшие святилища на кладбище стали не только часовнями в честь их основательницы, Святой Сильваны, но и аванпостами с тяжёлым вооружением. Статуи из серебра расположенные на углах — образы плачущих святых в разнообразных позах скорби, триумфа и размышления — безмолвно стояли на страже рядом с турелями и орудийными гнёздами в баррикадах.
Сами стены были такими же крепкими, как и городские, с той же плотностью защитных башен на метр. Их укомплектовали ополчением Хельсрича.
Большие ворота во внутренний двор храма не были закрыты. Несмотря на протесты совета кардиналов, настоятельница Синдал потребовала, чтобы двери как можно дольше оставались открытыми для беженцев в течение всех недель осады. В подземельях базилики расположились сотни семей, которые не попали в подземные убежища из-за разгула преступности, административных ошибок или простого невезения. Сбившиеся во мраке в группы люди приходили на утренние и вечерние службы, добавляя голоса к хору, чьё пение возносилось к безупречно чистому своду, где с небес смотрел Бог-Император.
Проще говоря, храм Вознесения Императора был крепостью.
Крепостью забитой беженцами и окружённой самым большим кладбищем на планете.
Мы прибыли последними.
Двадцать девять братьев уже ожидали меня, разместившись в десантном отсеке ”Громового ястреба”. Итого нас стало тридцать пять, если считать Юрисиана везущего орудие по Пепельным Пустошам с минимальными шансами на удачу.
Тридцать пять из ста, которые приземлились пять недель назад в Хельсриче.
И среди них был один воин, которого я по возможности старался избегать все эти пять недель.
Он преклонил колени перед открытыми вратами в стене храма, его чёрный меч вонзился в мрамор, а голова в шлеме склонилась в почтении. Как и у всех остальных Храмовников, на его доспехах почти не осталось следов свитков пергамента, восковых печатей крестоносца и табарда. Я узнал рыцаря по древним доспехам и тёмному клинку, перед которым он молился.
Юрисиан лично трудился над его бронёй, с величайшим почтением восстанавливая всякий раз, когда технодесантника удостаивали чести прикоснуться к ней. А перед ним за реликвией веками ухаживали бессчётные магистры кузни вплоть до её создателей, сотворивших доспехи для легиона Имперских Кулаков.
Под содранной краской на нашей броне видны тусклые серые раны, но доспехи этого Храмовника, выкован во времена, когда примархи шествовали по галактике, и сверкал под повреждениями золотом. Наследие легиона Дорна всё ещё заметно если знать куда смотреть — на повреждения, что оставила война.
Рыцарь поднялся, безо всякого усилия вырвав меч из мрамора. Голова поворачивается ко мне, и видевший поля сражений времён Ереси Гора шлем изучает меня глазными линзами цвета человеческой крови.
Он убирает меч в ножны на спине и приветствует меня, изображая перчатками на помятом нагруднике знамение аквилы. Я возвращаю приветствие, и редко когда в моей жизни этот жест был более искренним. Я наконец-то готов предстать перед ним и выдержать оценивающий взгляд багровых глаз.
— Приветствую, реклюзиарх, — говорит он.
— Приветствую, Баярд, — говорю я чемпиону Императора Хельсрического крестового похода.
Он смотрит на меня, но я знаю, что он видит другого. Он видит Мордреда, рыцаря, чьё оружие я ношу, и чьё лицо скрывает моё.
— Мой сеньор, — Приам выступает вперёд и преклоняет колени перед Баярдом.
— Приам, — из вокса доносится смех чемпиона. — Вижу, всё ещё дышишь.
— Ничто в мире не помешает этому, мой сеньор.
— Встань, брат. Никогда не настанет день, кода ты должен будешь стоять передо мной на коленях.
Приам поднялся, вновь склонил голову в знак уважения, и отошёл ко мне.
— Артарион, Бастилан, рад видеть вас обоих. И тебя, Неро.
Неровар сотворил знамение аквилы, но не ответил.
— Гибель Кадора оставила рану в моём сердце. Он и я вместе служили в Братстве меча, ты знал об этом?
— Знал, мой сеньор. Кадор часто рассказывал. Для него было честью сражаться рядом с вами.
— И для меня. Знай, что пятьдесят врагов пали от моего клинка в день, когда я услышал о его гибели. Трон, он был воином способным заставить померкнуть звёзды. Мне будет не хватать Кадора, а Вечный крестовый поход обеднеет без его меча.
— Вы… оказываете великую честь его памяти, — ответ Неро обуревали эмоции.
— Скажи мне, брат, — Баярд понизил голос, словно стоявшие и смотревшие на нас из-за огромных ворот беженцы не должны были знать, о чём мы говорим. — Я слышал, что смертельный удар нанесли в спину. Это так?
— Так, — неохотно отвечает Неро.
— Я также слышал, что Кадор убил девять тварей в одиночку прежде, чем пал от ран.
— Да.
— Девять. ''Девять''. Значит он погиб, смотря в лицо врагу, как и подобает рыцарю. Спасибо, Неро, ты успокоил меня.
— Я… я…
— Добро пожаловать, братья. Слишком давно мы не собирались вместе, — в ответ раздаётся одобрительный шёпот, и Баярд смотрит на меня.
Я улыбаюсь за маской.
Они ехали в заднем отсеке громыхающей ”Химеры”, при каждом резком повороте тяжело ударяясь спинами о металлические стены. Они нашли её прямо на шоссе, усеянную пулевыми отверстиями и лазерными ожогами, но всё ещё полностью заправленную и способную двигаться. Андрей и остальные вытащили на дорогу тела мёртвых легионеров, и штурмовик заставил докеров прочитать короткую молитву за упокой перед, как он выразился, ”уведёт их коня”.
— Хорошие манеры ничего вам не стоят, — сказал он рабочим. — А эти люди умерли за ваш город.
Пассажирское отделение в задней части ”Химеры” было привычной частью жизни гвардейцев, и пахнуло едким потом, машинным маслом и кровью. На скрипучих скамьях докеры Магерна и присоединившийся к ним Асаван Тортелий терпеливо ждали, пока Андрей провезёт их по Хельской магистрали.
Он не был хорошим водителем. Об этом они заявили штурмовику, на что тот ответил, что не понимает, о чём они говорят. Кроме того добавил он, левый трак повреждён. Потому БМП и заносит.
Также, подытожил Андрей, им стоит заткнуться. Только и всего.
Штурмовик переключал каналы вокса, всё ещё надеясь поймать действующую частоту. Ему было неважно, уничтожены ли все вокс-башни в городе или орки продолжают активно глушить сигнал. Он не мог связаться с командирами, что предоставило штурмовика самому себе. И как всегда гвардеец двигался вперёд. Это путь Стального легиона, кредо Имперской гвардии.
Андрей считал, что реклюзиарх у него в долгу. И в этом случае "идти вперёд" означало сражаться вместе с чёрными рыцарями, пока не найдётся хоть кто-то из его командиров.
Был один досадный момент, когда штурмовик смог связаться с 233-й Бронетанковой дивизией Стального легиона, но они находились в самом пекле битвы с подразделениями вражеских развалюх-титанов, и им было не до разговоров. Андрей был уверен, что судьба посмеялась над ним — связаться удалось лишь с войсками, которые всё равно уничтожат через считанные минуты.
Так невозможно воевать. Никакой связи между подразделениями? Безумие!
Впереди на горизонте поднимались дым и пламя, но это практически ничем не помогало в поиске направления или цели. Дым и пламя виднелись повсюду — весь горизонт стал дымом и пламенем.
Андрей не смеялся. Всё происходящее совсем его не радовало.
Штурмовик с тошнотворным скрежетом металла о металл переключил передачу. Сзади донёсся хор недовольных голосов, когда ”Химера” протестующе подпрыгнула и вновь встряхнула пассажиров. Он услышал, как кто-то ударился головой о стену. И понадеялся, что это был толстый жрец.
Легионер подавил смешок. Хоть что-то весёлое.
— …скр…сн…тл… — раздалось в воксе.
Ага! Хотя бы так.
— Это рядовой Андрей, из…
Он замолчал, когда сообщение стало более разборчивым. Горящий район впереди, через который нужно было проехать, чтобы добраться до далёкого храма… это был Росторикский сталеплавильный завод. В воксе слышались предсмертные крики титана.
— Держитесь, — крикнул он докерам и направил побитый транспорт по Хельской магистрали к возвышающемуся над промышленными башнями силуэту ''”Вестника Бури”.''
Связь поглотил предсмертный крик ”''Связанного Кровью''”. Зарха корчилась в саркофаге, пытаясь отделить боль потери от потока информации с сенсоров, на котором она должна сконцентрироваться.
Лишённая кисти рука метнулась вперёд в молочной жидкости, и титан повиновался яростному порыву.
— Выстрел, — подтвердил Валиан Карсомир.
В центре промышленного квартала, в окружении горящих башен и разрушенных мануфакторий ”Император” стоял под шквальным огнём едва достающих ему до пояса развалюх-шагателей. Щиты покрывала яркая, почти ослепительная рябь от взрывов.
Плазменный аннигилятор набирал энергию, всасывая вихрь воздуха через охладительные клапаны, и содрогался, готовясь к выстрелу. Копошившиеся у ног бога-машины орочьи шагатели воем сирен предупреждали друг друга. Облако раскалённого пара вырвалось из орудия, и с рёвом, выбившим все уцелевшие окна в радиусе километра ”''Вестник Бури”'' произвёл залп.
Хлынувший из орудия поток перегретой, подобной добела раскалённому солнцу плазмы поглотил трёх меньших развалюх-титанов и оставил от них лишь расплавленный металл.
Симпатическая мука обожгла руку Зархи. Она приложила все силы, чтобы выкинуть боль из головы, и сосредоточилась на грохоте кишащих вокруг паразитов. Повреждения щитов были серьёзными, и ''”Вестнику Бури''” не стоило долго здесь задерживаться.
''— ”Связанный Кровью”'' не поднимается, моя принцепс.
Зарха знала. Она слышала крик его духа на связи принцепсов Легио.
''Он умирает.''
— '''Он умирает.'''
— Приказы, моя принцепс?
''Стоять. Сражаться.''
— '''Стоять. Сражаться.'''
Титан содрогнулся, когда очередной развалюха-шагатель проковылял вперёд, грохоча установленными на плечах орудиями. Возвышаясь над поверженным ”''Связанным Кровью''” титаном типа ”Разбойник” исполин открыл ответный огонь из второстепенных орудийных батарей, в клочья раздирая пустотные щиты низшего титана.
Зарха со смехом ударила другой рукой через жижу. Орудие ''”Вестника Бури”'', исполинская пушка ”Адский шторм”, загудела, когда внутренние механизмы и приводы двигателей раскрутились до требуемого уровня.
— Моя принцепс… — разом выдохнули Лонн и Карсомир. Зарха захихикала в саркофаге с жидкостью.
''Умри!''
— '''Умри!'''
Вырвавшиеся из орудия ”Адский шторм” пять энергетических копий искромсали вражеского развалюху-титана. Меньше чем за три секунды был пробит плазменный реактор и начался критический выброс энергии, а уже через пять секунд он взорвался, почти полностью уничтожив толстого гарганта. Обломки размером с танк обрушились на пустотные щиты ”''Вестника Бури”'', оставляя повреждения, которые пытались скомпенсировать генераторы.
— Дополнительный ущерб от турболазерных батарей… Зубцы Шестерёнки, мы попали по орбитальной посадочной платформе Г-71. Моя принцепс, умоляю быть осторожней…
''Титан убит.'' Она облизнула холодные, морщинистые губы. ''Титан убит.''
— '''Титан убит.'''
В половине километра за уничтоженным шагателем широкая посадочная платформа, чьи опоры повредил лазерный залп орудия ''”Вестника Бури”'', заскользила, врезалась в крышу пылающего танкового мануфактория и обрушилась на землю. От обоих осталась лишь лавина камнебетона, изогнутых железа и стали посреди облака серо-чёрного дыма и пыли.
На сталеплавильном заводе уже несколько дней кипело генеральное сражение с участием титанов и пехоты. Мало что на нём уцелело, но никто не хотел уступать.
— Моя принцепс…
''Хватит поучений. Мне плевать.''
— '''Хватит поучений. Мне плевать.'''
— Моя принцепс, — повторил Валиан, — новый контакт. Сзади.
Встревоженная Зарха повернулась в жидкости подобно рыбе. Движение размеренно повторил ''”Вестник Бури”'', ноги-крепости с грохотом ударили о землю. Вид города из глаз титана не поменялся, показывая только опустошение.
— Судя по изображению на сканере это либо несколько шагателей, либо один титан нашего размера.
Сгорбившийся у панели ауспика адепт повернулся, чтобы взглянуть на пилотов сквозь тёмно-зелёные линзы трёх бионических глаз. Раздался машинный код, несогласный с оценкой Лонна.
''[]Отрицательно. Термальные показатели регистрируют единственный различимый сигнал.[]''
Один вражеский титан.
Это невозможно, подумала она, но не позволила мысли дойти до вокализаторов. Тревожная дрожь пробежала по костям титана, и Зарха почувствовала её так же ясно, как в прошлой жизни чувствовала ветер на коже.
— Моя принцепс, мы должны выйти из боя, — сказал Лонн, смущённо осматривая пылающий завод. — Нам нужно перевооружиться и охладить плазменный реактор в соответствии со стандартными процедурами.
''Я это лучше тебя знаю, Лонн.''
— '''Я это лучше тебя знаю, Лонн.'''
''Но не брошу район, который защищала последние четыре ночи.''
— '''Но не брошу район, который защищала последние четыре ночи.'''
— Моя принцепс, здесь мало что уцелело, что стоило бы защищать, — настаивал Лонн. — Повторяю рекомендацию выйти из боя и перевооружиться.
''Нет. Я посылаю'' ”Величественного” и ”Бивень” ''на север выследить приближающегося вражеского титана и подтвердить визуальным сканированием.''
— '''Нет. Я посылаю ”''Величественного''” и ”''Бивень''” на север выследить приближающегося вражеского титана и подтвердить визуальным сканированием.'''
Лонн и Карсомир переглянулись из противоположных углов мостика. Оба модератуса сидели на тронах управления, и на лицах обоих было одинаковое выражение удручённой нерешительности.
— Моя принцепс, — начал было Карсомир, но его перебили.
— '''Видишь? Они выдвигаются''', — на гололитическом экране руны разведывательных титанов ”''Величественный''” и ”''Бивень''” прервали патрулирование периметра на западе и двинулись на север в поисках приближающегося теплового сигнала.
— Моя принцепс, у нас не достаточно боезапаса, необходимого для причинения серьёзных повреждений вражескому титану сравнимого с нами размера.
— '''Я запускаю вентиляцию реактора и включаю теплообменники,''' — уже произнося приказы, Зарха посылала сигналы по эмпатической связи.
— Моя принцепс, этого недостаточно.
— Он прав, моя принцепс, — Карсомир повернулся на троне и посмотрел на саркофаг с жидкостью. — Вы слишком прониклись яростью ''”Вестника Бури”.'' Вернитесь к нам и сконцентрируйтесь.
— '''Нас защищают три ”Разбойника” и прикрывают разведчики. Молчи.'''
— Два ”Разбойника”, моя принцепс.
Да. Два. Она справилась с одержимостью гневом. Да… два. ”''Связанный Кровью”'' был тих и мёртв, плазменный реактор охлаждался, а принцепс молчал. Путаясь в мыслях, она невольно произнесла.
— '''Мы потеряли семь титанов за одну неделю боёв.'''
— Да, моя принцепс. Пора проявить благоразумие. Мы должны отступить, если данные ауспика верны.
Она плавала в саркофаге, слушая забавные человеческие эмоции в их голосах. Такие чувства. Такая смешная напряжённость, проскальзывала в их интонациях. Она узнала страх, но не смогла вспомнить, какое на самом деле это чувство.
— '''Мы уничтожили почти двадцать вражеских титанов… но я согласна. Отдайте приказ об отходе, как только придёт подтверждение от ”Псов войны”.'''
”''Бивень''” первым из имперских титанов увидел ''”Сокрушителя Богов”.'' Приземистый, он быстро двигался на выгнутых коленями назад ногах, покачивающаяся походка придавала дикую, пусть и механическую, грацию начавшейся охоте.
Тип ”Пёс войны”. И соответствуя своему имени, он хищно пробирался через разрушенный промышленный квартал, огибая остовы подбитых танков, которые были уничтожены за неделю боёв на Росторикском сталеплавильном заводе. Иногда его стопы опускались на мягкую плоть обгоревших тел, и превращали её в размазанную по земле кашу. Район был завален телами мёртвых скитариев, гвардейцев, рабочих завода и зелёнокожих.
”''Бивнем''” управлял один из талантливейших принцепсов — Хэвен Хэвелок. Принцепс Хэвелок, как и большинство его коллег, мечтал командовать огромным боевым титаном, может быть даже одним из нескольких оставшихся у Инвигилаты драгоценных ”Императоров”. Его товарищи принцепсы — как равные, так и вышестоящие — хорошо отзывались о нём, и Хэвен знал, что заслужил в легио репутацию надёжного и ответственного пилота разведывательного титана.
Одним из главных достоинств принцепса было терпение — терпение и хитрость. Инстинкты расчётливого и дотошного охотника передавались через мысленную связь ”''Бивню''”. Слившиеся воедино человек и машина были признанными мастерами разведки в глубине городских джунглей, для которой лучше всего подходили ”Псы войны”.
Грубая связь между командирами титанов в пределах города, испытывала те же проблемы, что и имперский вокс, но Хэвелока успокаивали пробивающиеся сквозь помехи обрывки сообщений. Если где-то здесь действительно прятался развалюха-титан зелёнокожих, то боевая группа в состояние с ним справится. ''”Вестник Бури”'' находился не более чем в двух километрах к югу, а с ним охотились ”''Воздаяние Данола”'' и ”''Вурдалак''” — оба типа ”Разбойник”, чьи свисающие с брони баннеры с перечнями побед посрамили бы принцепсов средних титанов из любого другого легио.
Твари не смогут ничего противопоставить им. Даже самый большой гаргант падёт перед ''”Вестником Бури”.''
''Я ничего не вижу,'' пришло недовольное сообщение на машинном коде от принцепса Феерны с ”''Величественного''”.
Хэвелок четверть секунды сверялся с рунами на внутреннем целеуказателе. Связь с системами ауспиков титана предоставила примерное, инстинктивное знание о местоположении сородича.
”''Величественный''” находился в полукилометре к северо-востоку и быстро продвигался через небольшое скопление железных плавилен. Он был бы в прямой видимости, если бы между титанами не лежали разрушенные мануфактории.
''Я тоже ничего не вижу.''
''Как жарко'', пожаловалась она. ''Искать тепловые сигналы в этом аду это всё равно, что искать тьму в ночном небе. Мои ауспики не показывают ничего, кроме термальных возмущений. Здесь может прятаться сам Гор, а я не буду зн…''
''Феерна? Феерна?
''
— Зарегистрирован значительный выброс энергии к северо-востоку, — сообщил модератус Хэвелока.
— Подтверждаю, — пробормотал техножрец, сгорбившийся на посту за троном принцепса.
''Феерна?'' Вновь позвал Хэвелок.
— Поворачиваемся и движемся на северо-восток на максимальной скорости. Всем приготовиться к бою, — он вздрогнул на ограничивающем троне, когда титан повиновался позывам пилота. В соединении появились слабые помехи, пронзившие нервы болью. ”''Бивень''” был сообразительным. Он что-то почуял.
А затем это ударило и принцепса.
— Хннннг… — сквозь сжатые зубы выступила слюна, Хэвен выгнулся в удерживающих его на троне кожаных ремнях. — Хнн… Хвв…
Боль предсмертного крика ”''Величественного''” схлынула, и принцепс смог вздохнуть. Феерны больше не было, как и её титана. Она была ”Псом войны”, и связь с остальными была тонкой и слабой по сравнению с огромными богами-машинами. Боль быстро исчезла и сменилась облегчением.
Титан с лязгом пробирался по боковому переулку, подняв руки-орудия. Хэвелок быстро отдал несколько команд ментальными импульсами, активируя автоматическую перезарядку, охладительные клапаны и ускоряя работу поршней. ”''Бивень''” повернул за угол и вышел на главную улицу. С самого утра в квартале пылали разрушенные нефтеперерабатывающие заводы и склады с нефтехимикатами, половина зданий уже превратилась в дымящиеся руины.
Но бой был именно здесь.
— Где этот ублюдок? — прошептал принцепс.
Зазвенел ауспик — всего один раз и слабо.
— Движение, — пробормотал техножрец, не отрывая взгляда от панели сканера, — Это…
— Вижу, вижу. Назад, ''немедленно''!
Он появился из чёрного дыма, громыхая вперёд с помощью неуклюжей помеси гусениц от танков и тяжёлых ног. Корявый корпус сужался к голове с жёсткой челюстью и свиноподобными глазами. Каждый метр собранного из металлолома тела усеивали ряды орудийных платформ.
Это была самая уродливая и отвратительная тварь, которую когда-либо видел Хэвелок, и не только потому, что махина оскорбляла чистоту богов-машин Адептус Механикус. Нет, она оскорбляла его ещё и тем, что в самом подобном творении не было смысла. И громадина… заставляла казаться карликом ''”Вестника Бури''”.
Такое чудовище просто не могло двигаться, хромать в плывущем над улицей нефтяном дыме.
Хэвелок передал цифровой пикт гарганта по мысленной связи принцепс Зархе и всем командирам титанов поблизости. Это было единственное, что он смог сделать, прежде чем ''”Сокрушитель Богов”'' открыл огонь, разорвав главными орудиями дым.
”''Бивень''” был измельчён шквалом снарядов, лазеров и плазмы, который мог сравнять с землёй многоэтажный жилой дом. Место гибели титана и окончание ничем невыдающейся карьеры Хэвелока отметил огромный кратер, который останется и спустя десятилетия после войны, что почти сумела заставить истечь кровью целый мир.
''”Сокрушитель Богов”'' пошёл дальше.
[[Категория:Империум]]
[[Категория:Космический Десант]]