3828
правок
Изменения
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =23
|Всего =24
}}
На короткое время в средней трети M41 Фабрис Калливант стал средоточием бесконечной войны.
= Глава один =
«''Слабый всегда найдёт оправдание''».
Связь оборвалась.
<br />
= Глава два =
''«Их сопротивление лишь иллюстрирует их нелогичность».''
— Магос Карисми
'''I'''
Было время, когда Дрэварку после получения доступа к камерам симуляции требовалась лишь миллисекундная загрузка, чтобы мгновенно очутиться внутри, готовым к бою. По прошествии столетий он заметил, что для загрузки информации того же качества требуется уже больше времени. Время его восстановления тоже увеличилось. Апотекарий Хаас отметил это в записях. В настоящее время у него проходило в среднем двенадцать с половиной минут между завершением симуляции и приходом сознания в боевую готовность.
>>ТРЕВОГА>>
Он сонно вглядывался в синестетическую мешанину переплетенных чувств. Беспорядочно нарисованные фигуры танцевали, дразнили и переливались разными цветами — промежуточная форма вымысла, что-то среднее между порождением разума и следствием внешних раздражителей. Они были высокими, ростом почти с космодесантника, но при этом причудливо стройными, как какое-то абстрактное искусство. Лица скрывались под высокими шлемами. Их огнестрельное оружие было таким же непостижимым, как и выгравированные на нем руны: ни спускового механизма, ни источника питания, ни подачи боеприпасов, которые могла бы распознать нервная система для анализа угрозы. Силовые клинки, зеркальные мечи и молниевые копья сияли смертоносным совершенством.
Баньши пронзительно завыла у Дрэварка в мозгу, заставляя связные мысли двигаться по более медленным, обходным путям миелинизированных волокон, а не по более новым — из пластека и меди. Воинам была присуща какая-то расплывчатость.
>>ТРЕВОГА>>
Но они ''были'' воинами. Это он видел чётко.
Его отражение растаяло на чешуйчатой броне из чужацкого пластека: надгробная плита из чёрного керамита и клёпаной пластали, опутанной тросами. Казалось, будто из нижней, решетчатой части шлема, похожего на голову стервятника, доносится крик, ''крик''.
Дрэварк, дезориентированный психотропным воздействием выхода из симуляции, отвел взгляд.
Через улучшенное зрение струились руны оживления; мелькающие формы медленно начали распадаться, превращаясь в водоворот пикселей, будто испаряясь от взрывов оптической плазмы. Остальные не развоплощались без остатка. Морфинг, в отличие от простого распыления, уменьшения или увеличения, сбрасывал внешние оболочки, будто инопланетная гусеница, порождающая жестких, искусанных машинами смертных людей.
Слуги Железных Рук стояли, склонившись над консолями, и угрюмо тыкали пальцами в панели управления, или сменяли друг друга без единого слова, переходя от поста к свободному посту. Их взгляды были пустыми, как у людей, которые повидали ужасы и больше не были им подвластны.
Поверх крепких, словно не родных, а выращенных в чанах и привитых им, мышц была надета чёрная униформа.
Катачанцы могли быть крупнее, мордианцы — строже, криговцы охотнее подставят свою жалкую жизнь под пули по приказу повелителя, но более хладнокровных людей в Империуме бы не нашлось.
Ни на одной планете не было выживальщиков, подобных людям Дрэварка.
>>ТРЕВОГА!>>
«''Легированный''» настойчиво заговорил с ним, и на этот раз Дрэварк прислушался. Он прочитал текст, когда тот спроецировали на его оптику.
>>>ОЧИЩЕНИЕ ВЕСТНИКА ВОСХОДА СОЛНЦА > АЛЬДАРИ > СУБОБОЗНАЧЕНИЕ «АЛАЙТОК» > 009411.M37 >>> СИМУЛЯЦИЯ ОТМЕНЕНА >>> ТРЕВОГА >>> ПРИОРИТЕТНАЯ ТРЕВОГА >>>
Он повернул голову — движение сопровождалось шипением и бульканьем гидравлики. На крючковатом клюве шлема вспыхнул сигнал тревоги. В мозгу промелькнул образ скачущей альдарской воительницы, и Дрэварк внутренне вздрогнул. Его металлическое тело ещё не пришло в норму. Он очистил оптику и повторно инициализировал записи. Баньши скрылась в подсознании, как дурной сон. Нервный шип отключили, и что-то глубоко органическое взвизгнуло от горечи и боли. Штекер адаптера со стоном и скрежетом отцепился от брони и завертелся в ограниченном пространстве алькова симуляции.
Когда Дрэварк вышел из алькова, его броню окутало взрывом ледяных паров, пахнущих живительными солями из песков Марса.
Дрэварка преследовала толпа адептов Механикус. Их одеяния с проволочными нитями перемешивали осевший конденсат, превращая его во что-то гибкое и цепкое. Он не обратил на это внимания, как и на самих адептов, когда те освящали тактическую броню дредноута Дрэварка священными маслами.
— Докладывай, — прорычал Дрэварк.
— Крейсер альдари, класса «Тень», на семь-пять-пять, перед нами. — Голос сержанта Артекса был дерзким и монотонным; угрюмое эхо лишь усугубляло это впечатление, как будто его слова передавались через силовую броню самим «''Легированным''». Пятеро братьев из полуконклава Дрэварка, разместившихся на палубе, смотрели на него пустыми глазами. Может быть, они сами всё ещё находились в симуляциях, несмотря на реакцию, которую они вызывали.
— Именно там, где и сказал Кристос, — пробормотал Дрэварк.
— Положение и курс полностью совпадают с расчётами магоса, — сказал Артекс. — После восемнадцати месяцев ожидания я начал думать, что Карисми ошибся в своём предсказании.
— Интересно, каково это, — сказал Артекс. — Посвятить свое нечестивое существование манипулированию судьбой лишь для того, чтобы в конечном итоге быть разоблаченным при помощи силы исчислений?
— Интересно, что ещё могут показать вычислительные прогнозы, — мрачно пробормотал Дрэварк. — Значимость этого корабля, к примеру. Чем оправдано, что из-за одного судна наш флот простаивает так долго?
Артекс посмотрел на него пустым взглядом.
— Ты выходишь из симуляции печальным.
— Этим орудием тяжело владеть.
— Именно поэтому мы его и используем. Благодаря этому мы станем сильнее.
В меланхоличном согласии Дрэварк поднял глаза к главному окулусу.
Корабль ксеносов был невероятно хрупким — безделушка из золотой проволоки и застывшего стекла, вращающаяся в бесконечной космической бездне. Солнце Пария-LXXVI было единственной точкой среди беспорядочно разбросанных звёзд. Тусклый белый свет солнца играл на замысловатых контурах корпуса инопланетного корабля, по двумерному переплетению его фотонных парусов пробегала слабая дрожь. Вход в Паутину, к которому направлялись ксеносы, выглядел как звёздная рябь, нарушающая космическую гладь в двадцати миллионах километров от элегантного носа чужацкого корабля, над которым зарождалось мерцание ставящихся парусов. На миг показалось, что корабль альдари дрейфует в тени своих преследователей: он поворачивался с нечеловеческой элегантностью на одной лишь инерции — техножрецы «''Легированного''» никогда бы не добились подобного от своих машин. Потом корабль подхватил ветер. Паруса натянулись, и за время переключения оптического цикла стройное судно перешло от почти статического состояния к гиперскоростному. Корабль оказался между ударным крейсером «''Брут''» и его эскортом. Стробирующие лучи пульсаров альдари сорвали пустотные щиты более крупного корабля, и ксеносы оказались за кормой имперских судов, оставив тех преследовать свои голографические фантомы. Всё произошло прежде, чем у кого-либо из имперцев появился шанс открыть ответный огонь.
Похоже на клан Борргос — они всегда чересчур стремятся приблизиться к противнику.
Сверив форму и опознавательные знаки корабля альдари с ксеноглифическими архивами «''Легированного''», Дрэварк нашёл профиль, с которым тот совпадает на восемьдесят четыре процента.
«''Копье Иши''».
Этот корабль дважды атаковал эсминец клана Морлааг «''Закаленный коготь''» в конце M35. К сожалению, после Раскола Мойры «''Закаленный Коготь''» включили во флот ордена Сыны Медузы, и вместе с ним передали более подробные записи симуляций. Жаль. Усвоенные идеи и проверенные тактики, испытанные за девять тысяч лет конфликта между миром-кораблём Алайток и кланом Гаррсак, просочились в активную память Дрэварка. Общая трехмерная схема, отображенная на дисплее визора, основывалась на окулусе корабля альдари и внутренней архитектуре, воспроизведённой по примеру «''Вестника Восхода»'' и сотне других кораблях схожего с ним класса, взятых на абордаж ранее.
В бою, близком к рукопашному, «''Брут''» обладал достаточной огневой мощью, чтобы противостоять трем кораблям альдари своего класса. Альдари, разумеется, тоже это знали, и Дрэварк неохотно уважал их за то, что они действуют с учетом этого.
— Они попытаются сбежать, — сказал он. — Когда альдари сталкиваются с подавляющей силой, в девяноста трех процентах зарегистрированных случаев они пытаются сбежать.
— Согласен, — сказал Артекс.
— Я рад, что ты согласен, брат. Передает ли связь мою радость?
Пауза.
— Нет.
— Я рад.
Остатки лица Дрэварка сморщились от боли, когда он проник в командные уровни клановой связи в поисках сигналов местонахождения конклава. Оптический дисплей закрыли идентификационные руны. Тридцать воинов клана Гаррсак. Все они столпились на посадочных палубах, кроме Артекса и его полуконклава, находившегося на мостике. Обладая абсолютной властью благодаря кодам капитана, он мог врезаться в закрытые вокс-передачи, перехватывать визуальные каналы, отслеживать жизненные показатели своих воинов и даже отключать их, если вдруг пожелает. На этот раз он больше ничего не навязывал.
''«Легированный»'' нес в себе треть сил клана. И у Дрэварка был всего один корабль.
Его авторитет не распространялся на разграничивающие кодовые стены крейсера клана Борргос «''Брут''» и его эскортной флотилии, но Дрэварк знал, что ещё два полных клана будут на своих посадочных палубах.
О силе, заключённой на борту «''Всемогущества''», он вообще не имел ни малейшего представления, но это было бы здорово. Дух Железного Барка не бросил бы якорь с чем-то меньшим.
— Орудия на полную мощность. Выровняйте линейные матрицы. Загрузите посадочные капсулы, но отложите запуск до моей команды.
Дрэварк согнул когти. Костяшки облачённых в перчатки пальцев поддались с чередой артритных хрустов. Он посмотрел на них сверху вниз — в терминаторской броне это было крайне грубым действием, от которого металлические суставы взвыли, а сервомышцы напряглись.
— Тело исчерпывает себя. С возрастом оно становится закостенелым.
Ему не ответили.
Горстка смертных рабов, последовательно подключенные к сети сервиторы мостика и даже воины конклава Артекса, несмотря на весь хваленый коллективизм клана Гаррсак, существовали в отдельных мирах.
— Помните о приказе Железного Отца Кристоса, — прорычал Дрэварк. — Видимые повреждения корпуса по возможности нужно свести к минимуму.
— Да, повелитель, — ответил старший раб.
— Прикажите «''Бруту''» следовать за нами, а сопровождающим — занять боевое построение. Как будто мы атакуем в полную силу.
— Да, повелитель.
Дрэварк сжал когти.
— Приготовиться к абордажу.
'''II'''
— Альдари мстят, — сказал первый сержант Теларрч, наблюдая за разворачивающимися в пустоте действиями с девятнадцати синхронных камер, установленных по всей флотилии Железных Рук и ноосферно интерполированных в его разум. Он чувствовал себя достаточно компетентным, чтобы высказать дополнительное замечание: «Неожиданно». Пока он наблюдал, «''Брут''» маневрировал, чтобы держать корабль альдари на расстоянии; ксеносы в полной мере использовали свою мобильность и скорость, чтобы свести видимость силуэта к минимуму. Эскорт отступал к своим боевым порядкам, в то время как «''Легированный''», крейсер клана Гаррсак, продвигался вперёд; его двигатели работали в одну десятую мощности, чтобы не рисковать.
— Их сопротивление лишь иллюстрирует их нелогичность.
Магос Карисми принял медитативную позу посреди рунных хранилищ и дисплеев, расположенных в виде лепестков. Они показывали недоступные пониманию Теларрча регрессионные алгоритмы и поток бесконечных степенных рядов на световые годы. Лицо магоса представляло из себя алюминиевый череп, украшенный драгоценным ормолу с цифровыми обозначениями ранга и благословениями шестерни. Морозный блеск высветил орбиты глаз и выступы скул магоса, когда тот повернулся, предлагая Теларрчу непрошеную любезность зрительного контакта.
— Приверженность исчислению гарантирует, что обязательство к действию наступает только тогда, когда победа не вызывает статистических сомнений. Альдари придется признать, что неповиновение может привести лишь к поражению.
Теларрч ничего не понял, но ему и не требовалось понимать.
Он следовал за Кристосом с самого начала. Он был первым, кто подвергся церебральной перестройке, и радовался, что библиарии Железного Отца выжгли из его разума даже ''воспоминания'' о слабости. О времени, предшествующем Кристосу, он не помнил ничего. Имена офицеров и Железных Отцов, чьи неудачи предшествовали возвышению Кристоса, вылетели у него из головы. Жизнь Теларрча началась в холодных камерах «''Всемогущества''». Кристос ''был'' кланом Раукаан. Он был Железными Руками.
Теларрчу выпала честь повиноваться этому приказу.
Кристос желал ксеносов. Теларрч не знал, и его не интересовало, зачем. Кристос получит ксеносов.
— Снять кодовые барьеры «''Легированного''» и «''Брута''». Возьмите на себя прямой контроль над сетями наведения кланов Гаррсак и Борргос.
Подчиненные духи машин, населявшие командную палубу «''Всемогущества''», защебетали и засвистели в ответ.
Пустотная крепость-монастырь клана Раукаан была чудищем доисторической эпохи, построенным благодаря угасшему искусству в тлеющем свете Ереси Хоруса. Свет давали только главный окулус и горстка активных консолей, освещая пустынные рабочие станции, затянутые коркой льда. Работа когитаторов вычислительных машин — вот и все, что согревало внутренности барка в абсолютном холоде космоса. Скрежещущее эхо от стрекота работающих агрегатов гуляло по похожему на собор пустому пространству, покинутому последними смертными членами экипажа полвека назад. На каждой третьей или четвёртой станции ручные операции, недоступные «''Всемогуществу''», выполняли сервиторы. У лоботомированных тел глаза были выпученными, а прожилки — синими от густой антифризной жидкости, которая текла по их кровеносным системам, постепенно превращаясь в шелуху медленного разложения в паутине подключаемых портов и магистральных кабелей. Несмотря на консерванты, раскисленную атмосферу и холод, в биологических блоках разило формальдегидом и застарелым запустением. Трое Железноруких стояли на страже — сталагмиты из пластали и керамита в виде аугментированных трансчеловеческих воинов.
Со стоном пластали и потоком кода допотопный дух «''Всемогущества''» сообщил Теларрчу, что он принял командование орудиями флота. У корабля не было хозяина. У него не было команды. После пяти столетий под руководством Кристоса он не потерпит ни того, ни другого.
— Запустить боевые корабли и подключить их к матрице, — приказал Теларрч.
«''Всемогущество''» ответило утвердительно.
С достаточным количеством киломозгов, настроенных на выполнение этой задачи, «''Всемогущество''» сможет перехитрить голографическую защиту альдари. Такова была мощь, которую Омниссия даровала тем, кто готов её принять.
— Предупредите все команды, чтобы они запустили капсулы, как только ксеносы войдут в зону досягаемости.
— Я подсчитал, что без предварительного отключения точечной защиты каждая пятая капсула будет потеряна.
Теларрч впитал обновленную информацию о вычислениях магоса. Только при совершенном предвидении можно было отделить случайное от провиденциального, и логика подсказывала, что предвидение Теларрча не было совершенным. Он не был Кристосом.
— Приемлемо.
'''III'''
Стартовая руна окрасила алым внутреннюю часть посадочной капсулы Джаленгаала. Свет придавал доспехам его воинов однотонно тусклый пурпурный оттенок, будто между ними не хватало места, чтобы его рассеять. Только когда свет попадал на серебряные окантовки, знаки клана или голый металл бионики, он отражался полностью красным. Никто не шевелился. Они были оружием, ожидающим, чтобы его извлекли из закрытых страховочными скобами пазов и использовали, они проявляли к намерениям их владыки столько же интереса, сколько и силовой кулак. Они из клана Гаррсак, и Гаррсак повиновался.
Из девяти только один вообще отметил оптическую тревогу.
— Ты отвечать собираешься? — спросил Боррг.
Неофит держался с грубоватой заносчивостью, и из-за этого его броня казалась больше, чем на самом деле. Высокий горжет, усеянный металлическими заклёпками и увешанный кольчугой, закрывал лицо без шлема до уровня слишком больших глаз. Из-за глаз скаут выглядел взвинченным, готовым ко всему, даже жаждущим этого. При виде такого большого количества бледной обнаженной плоти Джаленгаал чувствовал себя испорченным, будто ему на броню попала крупинка грязи. Он подчеркнуто отвел взгляд, предпочитая просматривать передающиеся по его каналам связи тактические данные от Дрэварка и других сержантов.
Железный Капитан выражал некоторую тревогу по поводу отзывчивости оружейных систем «''Легированного''».
— «''Брут''» уже запустил абордажный корабль, — продолжал Боррг, по-видимому, стараясь скрыть ошибочное — на этот раз — впечатление, что его никто не слушает.
Джаленгаал знал, что неофит принадлежал клану Борргос, и после потерь, понесённых на Тенносе, клану Гаррсак пришлось затратить много ресурсов и прав, чтобы заполучить скаута.
Как бы Джаленгаалу хотелось поучаствовать в ''этом'' расчёте затрат и выгод.
— Я вижу по интерлинку, что два полуконклава Тартрака и Кастана уже на борту корабля и вступили в бой, — сказал Боррг.
— Не позволяй имплантам врезаться себе в голову, неофит, — проворчал Бурр.
Джаленгаал медленно повернулся.
Из-за экранированных поршней, обшивки, ремней и распорок его заместитель по конструкции скорее походил на десантную капсулу. Его восстановили после Тенноса, как и многих других, и он стал сильнее, чем прежде. Но если Бурр и понял, что пошутил, то виду не подал. Неодобрение Джаленгаала растворилось в общей системной связи.
— Пусть «''Брут''» нанесет удар первым, — пренебрежительно сказал он. — Это увеличит наши шансы на успех. И выживание.
Боррг нахмурил брови. Может, он и заявлял о какой-то отдаленно человеческой преданности предыдущему клану, но теперь он был частью клана Гаррсак, и Гаррсак повиновался. Неофит кивнул — его лицо почти исчезло за украшенным шипами горжетом.
— Если ты жаждешь славы или почестей, надо было умереть смертным.
Джаленгаал задавался вопросом, была ли его кровь столь же горячей когда-то раньше, до того, как он осушил её, заменив заключенными в железо синтетическими соединительными жидкостями. Память говорила ему «нет», но это было ее упущением, не первым за двести лет.
— Война бинарна. Успех или неудача. — Он оглядел свой конклав, всё ещё неподвижный, если не считать случайных мышечных подергиваний Боррга. Дух доспеха Джаленгаала потребовал от конклава отчетов о состоянии, и они подчинились: руны раскинулись по дисплею в прокручивающейся иерархии выслуги лет и званий. Тем не менее, Джаленгаал спросил: — Все готовы?
— Готов, — сказал Бурр.
— Восемнадцать месяцев бездействия — не лучшая подготовка, — сказал Стронций.
— Долгое ожидание единственного корабля альдари, — пожаловался Боррг.
— У тебя плоть зудит? — спросил Деймион.
— Моя плоть жаждет боевого ножа, — выпалил в ответ неофит.
Торн, громоздкий воин с крылатым шлемом, напоминающим роботизированную аквилу, и ломаными очертаниями редкого силового доспеха Мод. VIII, недовольно вздохнул. Как и Боррг, он обошелся клану Гаррсак в определенную цену, но на этом сходство заканчивалось. Последним аугметическим позвонком в его длинной цепи был протравленный кислотой адамантий клана Авернии. Торн был не особенно рад «понижению в должности» из ветеранской роты.
— Активируй наконец руну.
Игнорируя скрытый вызов в тоне ветерана, Джаленгаал протянул руку, чтобы нажать на руну активации.
— Подожди. — Лурргол уставился в пол, словно намереваясь уличить его во лжи. Он поднял глаза, раскачиваясь из стороны в сторону от растущей настойчивости духа абордажной капсулы, и вгляделся в лица братьев. — Где Кардаанус?
Джаленгаал напрягся.
— Кардаанус погиб, брат.
Лурргол, казалось, смирился с этим и снова замолчал.
Было ли чувство, приходящее каждый раз, когда приходилось повторять этот разговор, болью или горем?
Чувство походило на ощущения от сломанного ребра: тупая пульсация где-то между вторичным сердцем и сокращенными органами пищеварения. Часть его ничего так не хотела, как вырезать этот фрагмент и заменить его чем-то инертным, но другая часть, та, которая горевала по брату, не могла так поступить. Это чувство относилось не к Кардаанусу, потому что он погиб на Тенносе в битве с предателем-скитарием. Его детали были распределены среди конклава. Его прогеноиды были собраны, чтобы превратить следующее поколение неофитов в последователей Боррга и его сверстников.
Кардаанус будет жить вечно.
Джаленгаал огорчался из-за Лурргола.
— Как он может быть погибшим, если я все ещё слышу его? — прошептал Лурргол палубе под своими ботинками. — Он всё ещё готовится к абордажу. Разве ты не слышишь этого? Только я слышу?
Конклав переглянулся.
— Кардаанус погиб, брат.
С этими словами Джаленгаал нажал руну.
Абордажная капсула затряслась, будто выпущенный на свободу зверь. Шум усилился, когда ракетные турбовентиляторы заработали на полную мощность. Джаленгаал услышал в воксе что-то похожее на обрывок гимна, или, может быть, два наложенных друг на друга обрывка — Железный Капеллан Браавос, поддерживающий веру как людей, так и машины, прежде чем слуховые имплантаты включили процедуры автоматической блокировки. Остался лишь сдавленный стон, тянувшийся несколько секунд. Потом не осталось ничего. Только ровное тиканье работающей кибернетики, эхом отдающееся в герметичных пределах шлема.
Странно. До чего же неприятным бывает напоминание о собственных киберорганических функциях, когда смерть совсем рядом.
Ракетные турбовентиляторы вложили всю свою ярость в апокалиптический взрыв, который сотряс «''Легированный''» до самого основания. В то же время магнитные зажимы, удерживающие капсулу на месте, сменили полярность и запустили её в пустоту.
Железных Рук трясло в ограничительных скобах. Освещение мигало, а оружие и снаряжение гремели в укладке, в руках, на коленях. Хлюп-хлюп — вторичное сердце начало колотиться в железной груди Джаленгаала. Он крепче сжал болтер, второй рукой прижав его кубический ствол к набедренной пластине. Джаленгаал уже не вспомнить, когда в последний раз потел или ощущал настоящую тревогу во время абордажа, но старые привычки сложно умертвить, — не то что плоть. Даже сложнее, чем старых воинов.
Телеметрия, которую «''Легированный''» передавал на шлем Джаленгаала, глючила, искривлялась, а затем, когда абордажная капсула яростно рванулась из своей клетки, и вовсе исчезла. Из общего беспорядка выделялся один пласт цифровых символов.
Шесть тысяч километров —
Четыре тысячи —
Две —
<Омниссия благослови этот инструмент>, — кантировал Торн.
— Аве Омниссия!
Джаленгаал ответил громко, но не от переживаний, а из-за того, что передние датчики сближения только что активировали магна-мелты капсулы, и ему пришлось кричать, чтобы быть услышанным сквозь их рёв.
Затем девяносто пять тонн металла, движущегося со скоростью две тысячи километров в час, ворвались в разжиженный инопланетный пластек.
Воины врезались в страховку, когда абордажная капсула вонзилась в легкий корпус корабля альдари и продолжила движение. Визжа и содрогаясь, капсула ударилась в надстройку инопланетного корабля, пока не остановилась после своего яростного выпада. Воинов отбросило назад, в противоположную сторону, страховочные скобы отсоединились — судя по показаниям хронометра в шлеме Джаленгаала, эта передышка длилась полсекунды.
Передний люк вырвало взрывом. Его изогнутые фрагменты с лязгом врезались в корабль пришельцев.
Джаленгаал поднялся.
Конклав, жужжа моторизованными суставами, последовал его примеру, раздался грохот скрежета и щелчков, когда серповидные магазины вставлялись в болтеры и пистолеты, зубодробительный гул Кардаануса — теперь Стронция, когда лазпушка подключилась и запиталась энергией. Широко раскрыв глаза, Боррг со смертельным голодом зажег огнемет; в играющем на его горжете пламени и тенях на покрытом шрамами лице неофита было что-то первобытное. Он оставил шлем в ячейке.
— Подождите, — сказал Лурргол, последний в очереди в конце десантного выхода; болтер висел в одной руке, пока он осматривал ряд явно незнакомых лиц между ним и его сержантом. — Где Кардаанус?
Джаленгаал приставил болтер к нагрудной пластине и, не говоря ни слова, бросился вниз по открытому пандусу.
По крайней мере, он знал, как бороться с враждебными ксеносами.
'''IV'''
Когда ведущие в центральный нексус резные двери из дерева геа разлетелись от ужасного удара, Эльрусиада наполнила ярость. Панели раскололи центр, диорама «Хек, рисующий карту Внешнего Неба» разлетелась в бесполезные щепки. Твёрдая древесина расщепилась и стёрлась, в конце концов развалившись под бронированным сапогом высокого варвара.
Броня у него была матово-чёрной, с серыми пятнами в тех местах, где сюрикены и клинки повредили примитивную роспись. Глаза-линзы пронизывал серебристый свет, а шлем походил на зверя в наморднике. Существо издавало звериное, машинное фырканье, когда пробиралось сквозь обломки двери. Его бочкообразную грудь обвивали витки ребристых кабелей, броня в одном месте была усилена железными полосами, которые в то же время служили креплениями для огромной механической левой руки. Каждому движению предшествовал мучительный вой вспомогательных усилителей. Его жестокость обрамляли односложные серебристые изображения железных черепов и зубчатых колес; они сверкали, как литые руны, когда череда рассеивающих лазеров и сюрикенных пушек освещала его сверху.
Космодесантник невозмутимо прошел сквозь шквальный огонь — чёрное сердце рикошетной бури, которая сорвала то, что осталось от двери и мозаичного пола, но не смогла сбить ни единого шага воина в тяжёлой броне.
Затем он поднял пистолет.
Разрывные снаряды разнесли в клочья лёгкие укрытия в виде балюстрад, окружающих галереи, повредив статуи героев, которые наблюдали за происходящим в беспомощном ужасе. Ещё несколько воинов с хрустом вломились в разбитую дверную раму. Всего пятеро.
Стражи альдари открыли ответный огонь из-за резных фигур из призрачной кости, стоявших рядами вдоль прохода; темп их отступления точно соответствовал темпу продвижения незваных гостей. Отрывистый залп примитивного огнестрельного оружия был оперной партитурой, крики, взрывы и разрушение произведений искусства — крещендо к его драматическим движениям. Это привело воинственный дух Эльрусиада в ярость, практически оторвав его ноги от пола, когда он бросил вызов, который едва мог расслышать из-за стука крови в ушах.
Он вытащил оба пистолета из кобур, и к охватившей железного мон-кея иссушающей буре добавились сюрикены и вибро-лучи.
Выкрикнув свой собственный боевой клич, Лаурелей собрала отряд стражей, чтобы встретить массивного воина на лестнице.
Даже несмотря на пульсирующий в его венах дух войны, Эльрусиад сопротивлялся порыву присоединиться к ним.
Сойтись врукопашную с чем-то подобным значит почтить не Кхаина, а Иннеада.
Стражи с искусно сделанными мечами и сюрикенами вступили в бой, но воин не сбавил шага. И не ускорился. Он просто шёл сквозь них, будто ему препятствовала высокая трава. Один из стражей закричал, пав под сапогом великана. Другого сокрушили локтем. Третью разорвало изнутри. Доспех варвара украшала драгоценная кровь древней расы. Звуковая вспышка — что-то, похожее на смех — проскрежетала через его лицевые динамики.
Лаурелей отпрыгнула в сторону, грациозно орудуя клинком, словно Арлекин, исполняющий Танец Смерти. Космодесантник не мог ударить её — и не пытался. Он зашагал дальше, чтобы уничтожить преследователя автоматной очередью.
То, что осталось от Лаурелей, едва ли можно было назвать мясом.
Эльрусиад не испытывал горя, потому что теперь он был Войной, а война порождала лишь трупы.
Он, крича, зажал психические спусковые крючки пистолетов, пока не закричал сам разум. По психопластику его маски воина катились кровавые слёзы.
Он отшатнулся от ступенек, нырнув под дисплей с драгоценностями; в тот же момент ответная вспышка болтерного огня обожгла плитку там, где он только что стоял. Эльрусиад скользнул за укрытие из призрачной кости, и болтерный огонь тут же вгрызся в него с другой стороны. Он поднял глаза. Штукатурная пыль и легкий пластек сыпались с израненных галерей, развевались разорванные знамена, брошенные оружейные платформы лежали, будто трупы. По меньшей мере дюжина стражей всё ещё продолжала стрелять, но теперь их почти не замечали, поскольку налётчики наступали на центральный нексус.
Война не ведает страха.
Восполнив заряд оружия при помощи психических сил, он поднялся из укрытия и выстрелил.
+Сражайся, ''Ишаншар''+ запустил Эльрусиад. +Пробудите легионы призраков. Загони мон-кеев в объятия Иннеада.+
Вражеский командир тоже раздавал приказы. Из-за поворота лестницы и обрывков занавеса послышались выстрелы. Командир направил своих бойцов на второстепенные лестницы, чтобы они вошли в галереи с искаженными звуками.
Эльрусиад прочитал грубые имперские символы на доспехах командира.
Его звали Тартрак.
Война знала Войну.
Деревянные ступени скрипели под его титаническим весом. Впервые с тех пор, как он принял облик Кроворукого Бога, Эльрусиада осенило, что ''Райен Ишаншар'' потерян.
Единственная победа, которую он еще мог одержать, — предупредить автарха Йельдриана.
Эльрусиад попятился из укрытия, не замечая разразившийся вокруг него болтерный огонь, и сделал ответный залп, который хотя бы замедлил бы зверя. По броне космодесантника застучали сюрикены, будто Эльрусиад высыпал ему на шлем ведро драгоценных камней. Фузионный пистолет оказался более эффективным. Луч вибрирующих частиц прорезал плечо воина под восходящим углом, спереди назад; оружие обвисло в внезапно омертвевшей руке.
Космодесантник одной рукой поднял оружие и возобновил стрельбу, не теряя ни секунды.
Эльрусиад развернулся в сторону, оставив пробивающегося сквозь оставленный кристаллическим плащом след из призматических фантомов Тартрака и побежал к панели дальнемагистральной связи.
Он коснулся пальцами дисплея, положил руки на неподвижные терминалы, пробуждая их до состояния мерцающей подсветки. Сейчас свои посты занимали лишь умершие, и их призрачное зрение видело гибель экипажа задолго до того, как Эльрусиад признал её неизбежность.
Они были напуганы.
— А ты мастер бегства, ксенос. — Голос Тартрека был подобен наковальне, которую тащат по ложу из гвоздей. Он пустил болт-снаряд в соседний дисплей с камнями. Последовавший за этим взрыв осыпал Эльрусиада перламутром. Призрачный космодесантник, привязанный к панели дальнемагистральной связи, издал жалобный звук: мерцание драгоценных огней говорило о постоянстве смерти. — И что же ты будешь делать, когда Галактика закончится?
Эльрусиад не опустился до спора с примитивом. Он положил сюрикен на наклон консоли, сунул фузионный пистолет в кобуру и приложил обе руки к мысленному интерфейсу.
Он мог сделать это одним усилием воли, но ему нужно было действовать быстро.
+Йельдриан.+
Едва разум сформировал слово, как он почувствовал пробегающее по коже покалывание. Будто невидимые муравьи. Эльрусиад посмотрел на свою руку и увидел, что тонкие волоски встали дыбом. Он резко поднял глаза и увидел в воздухе ужасное пятно. Ещё несколько формировались на центральном возвышении нексуса. Его разум предложил формировать другое слово.
+Окружены.+
Эльрусиад с молниеносной реакцией схватил пистолет с консоли.
Прогремел гром, и искалеченная реальность раскололась, извергнув ещё одного гиганта в чёрных доспехах прямо к посту Эльрусиада.
Его доспех был украшен иначе. Огромная плечевая пластина изображала три пятиугольника внутри зубчатого колеса. Слои кольчуги ниспадали вниз по руке, самый верхний слой был усыпан ониксом и чёрным агатом, серебряные колечки вперемежку с черным железом образовывали повторяющийся математический узор. В руке из протравленной кислотой стали гигант сжимал дрожащий цепной клинок длиной почти в половину его огромного роста. Его грудь была более чем втрое шире, чем грудина Эльрусиада, на обработанной пластине размещался идол с распростертыми крыльями — люди называли его «аквила». Идол был белым, матовым с серебристыми гранями, одна птичья половина была заменена подобием шипастого механического скелета. На шлеме были зазубрины и антенны, а во лбу просверлена цепочка тяжёлых шипов — что-то вроде отметок за длительный срок службы. Эльрусиад насчитал пять.
Воину потребовалось мгновение, чтобы осознать, что его окружает: мерцание линз и случайные дуги эмпирейного колдовского света, струящиеся по его богато украшенному доспеху.
Эльрусиад выхватил фузионный пистолет и выстрелил.
Вибро-луч расплавил нагрудник воина и вырвался из спины, не оставив следов крови. Воин посмотрел вниз, на расплавленную аквилу, затем поднял взгляд. Болт-пистолет поднялся вместе с глазами, и он открыл ответный огонь.
Залп снарядов прошёл прямо сквозь голографический плащ Эльрусиада и попал в дальнемагистральную связь. Наварх ахнул, инстинктивно отвернувшись от источника огня, лишь для того, чтобы следующий взрыв пришёлся Эльрусиаду в лицо.
Из-за взрывной волны он дважды перевернулся, прежде чем его отбросило на пол в нескольких шагах от того места, где он стоял. Правая нога подогнулась под телом и онемела. Сломана. Лицевая маска треснула, ударившись боком о плитку. Кровь из неживой вены скопилась под разломом, и сердце Эльрусиада затрепетало, когда он провел по нему кончиками пальцев, отслеживая психоплазменную историю на мозаике пола.
Когда сдерживаемые маской разрушительные эмоции, кровоточа, вырвались наружу, концентрация Эльрусиада дрогнула. Гнев. Ужас. ''Лаурелей''! Глаза защипали настоящие слёзы, но Эльрусиад стиснул зубы, сдерживая поток чувств, и заставил себя перевернуться на спину.
Возвышающийся над ним воин в замешательстве наблюдал за мерцающими голографическими огнями, с восхитительной медлительностью падающими из воздуха — оптическое эхо осколков чешуи, которые дождем сыпались с разорванного плаща Эльрусиада.
Эльрусиад поднял фузионный пистолет вверх; пришлось схватить его обеими руками, чтобы унять дрожь.
— Передай это Той, Кто Жаждет, мон-кей!
Перенасыщенный энергией луч прочертил прямую линию от сопла оружия до нижней части подбородка воина. Шлем космодесантника просто испарился, верхняя часть взорвалась брызгами маслянистой жидкости и вонючего дыма. Наколенники космодесантника с сокрушительной тяжестью рухнули на пол по обе стороны от Эльрусиада.
Затем он начал заваливаться вперед.
Забыв об оружии, Эльрусиад сложил руки, защищая лицо, прищурил глаза и, скорее с отчаянием, чем с вызовом, направил мысли на то, что осталось от дальнемагистрального реле. Времени на составление сообщения не было. Того, что уже было продумано, должно быть достаточно.
+''Эльданеш пал''.+
Его разум, к счастью, отсутствовал, когда тонна керамита превратила в фарш его бренное тело.
'''V'''
Джаленгаал ждал Кристоса со своими братьями-сержантами. Железный Отец вошёл через час и одиннадцать минут после того, как Джаленгаал явился на мостик.
Техноадепты, которых магос Карисми отправил собирать технологические богатства мостика, поспешили убраться с его пути. Многие прослужили бы Железному Десятому всю свою жизнь. Они бы испытали на себе беспокойный шепот духов-машин, порабощенных трансчеловеческой оболочкой. Они бы узнали грубую физическую силу, мощный вой, грохочущее присутствие Адептус Астартес. Некоторые, возможно, даже последовали примеру своих повелителей, очистив нервные пути, чтобы такие эмоции, как страх или отвращение, распространялись медленно, если вообще распространялись.
Кристос заставил их замолчать.
Массивные металлические ботинки лязгали по инопланетной мозаике, пока Железный Отец шагал между встревоженными адептами.
Пара стражей-скитариев щуплого телосложения стояли на страже у ступеней — прямоходящие кузнечики в биоусиленных панцирях, составных забралах и красных одеждах. Энергопоглощающее плетение впитывало и без того скудный падающий свет, делая их неестественно тёмными. Эмблемы Адептус Прогностикае и Железного Совета мерцали среди стигийских складок. Когда Железный Отец поднялся по ступенькам, они опустили дуговые винтовки и отдали честь, сохраняя неподвижность ещё долгое время после того, как Кристос прошёл, будто их суставные сервоприводы заморозило.
Джаленгаал все ещё ждал, пока Железный Отец достигнет вершины. Как и шестой сержант Колоддин. Как и Тартрак из клана Борргос.
— Ничему не доверяй, — гласил ''Скрипторум'', и, несмотря на недостатки, которые доказал Феррус Манус, Железные Руки и их преемники хорошо усвоили уроки предательства. Все альдари были мертвы. Скитариев развернули для наблюдения за адептами, Железных Рук — для наблюдения за скитариями.
Кристос поднялся на центральную платформу; окрашенные прозрачные осколки взорвались под тяжестью модифицированной терминаторской брони.
Сержанты не отдавали честь — они были Железными Руками, — но их броня испускала бурю приветственных и подконтрольных фраз. Джаленгаал возмущался уступчивостью своих систем и вручную модулировал автоматическую выгрузку с задержкой в микросекунду и подтекстовыми сигналами антагонизма. Казалось, что Кристос ничего не заметил, но он заметил. Кристос видел всё. Узкие прорези для десяти оптических линз ледяным светом сияли вокруг чёрного шлема Железного Отца. В сочетании со свободным вращением его головы на оси шеи и обратимой заостренностью плеч, локтей и коленей это делало концепции ориентации устаревшими.
Не обращая внимания на трёх сержантов, по крайней мере, с точки зрения активных органов чувств, Железный Отец посмотрел на Теларрча сверху вниз — при движении наклонные оптические линзы издали визг. Первого сержанта клана Раукаан и хрупкие останки альдари, на которого он рухнул, укрывало нестабильное стазисное поле, мерцание жужжащего электричества синего цвета, излучаемое множеством портативных проекторов. На мостике присутствовала пара апотекариев.
Нихол даже не потрудился поднять глаза. С прикованных к броне апотекария ремней и крючков свисали разнообразные детали, бионические и органические, боевые модификации для замены, выпущенные из криохранилищ «''Всемогущества''», а также ценные фрагменты, собранные с павших во время абордажа. С большинства деталей капала какая-то жидкость. Апотекарий склонился над телом Теларрча, испуская щелкающие импульсы, когда тыкал в первого сержанта удлиненными когтями-зондами одной руки. Он пытался пробудить дух брони Теларрча, но от этого ещё более походил на стервятника, каркающего над свежей падалью.
Второй апотекарий поднял глаза. Сканирующая оптика, подсвеченная собственным безумным огнём, жужжала и жужжала, словно пытаясь найти точку фокусировки, сенсорные лопасти тикали и урчали, как проржавевший часовой механизм. На его доспехах не было специального указания возраста, что многие Железные Руки, помешанные на таких показателях, воспринимали как ещё одно свидетельство нестабильности апотекария.
Джаленгаалу был двести один год. Кристосу было шестьсот девяносто восемь лет. Говорили, что Думаар был древним ещё во времена, когда Железный Отец был смертным.
Кристос был не первым, кто веками пытался вырвать апотекария у клана Борргос. По профессиональным навыкам и стойкости в бою у него не было соперников в Ордене. По глубине знаний Думаар не имел себе равных. При этом он был напрочь лишен амбиций, за исключением тех случаев, когда это касалось улучшения его собственного тела.
А ещё он был сумасшедшим.
Слабых постигала либо лоботомия, либо смерть; Думаар был тем, что стало с думающими, будто у них есть решение.
— Он жив.
Голос Думаара вырвался из решеток шлема, как излучение из холодной трансурановой оболочки. Джаленгаал знал, что вне зависимости от нюансов или обстоятельств апотекарий с той же интонацией продекламировал бы «он умер», как и Универсальные Законы.
— Едва ли, — ответил Нихол. Встроенная в его силовой ранец серворука скулила и лязгала, модулируя поле стазис-излучателей. Она продолжала действовать даже без указания апотекария. — Уберём стазисное поле, и брат Теларрч умрет.
Джаленгаал молча наблюдал за этим обменом репликами. Он слышал о церебральном перестроении, которому подверглись воины клана Раукаан; по его мнению, эта операция была лишь в шаге от лоботомии. Очевидно, положение Нихола в апотекарионе избавило его от подобных манипуляций.
Думаар испустил дикий звуковой импульс — сочетание его собственной жестокой версии бинарика и, насколько мог различить Джаленгаал, ещё двух архаичных машинных диалектов.
— Тогда не убирайте поле.
— Вы были первыми на мостике? — спросил его Кристос.
Внешняя оптика Думаара, переключаясь, щелкнула, но он ничего не сказал.
Нихол раздраженно покачал головой.
— Отпусти его, военачальник. Его аугменты восстановят многих поврежденных братьев. Выживший контингент его конклава уже представил свои намерения относительно определенных деталей.
Каннибализация павших братьев на части, которые распределялись между родственными группами, была ритуалом, который способствовал как сильной привязанности, так и соперничеству. Джаленгаал подумал о Луррголе, прежде чем жёстко очистить ментальный путь.
— Возможно, им вскоре снова придется сражаться, — продолжил апотекарий клана Раукаан. — Если твои намерения относительно этого корабля останутся такими же, как прогнозировалось.
— Они и сейчас продолжают сражаться.
— Не имеет значения, — объявил Думаар. Его оптический визор заметно расширился, чтобы охватить как Железного Отца, так и его оппонента-апотекария. — Конечной целью был не захват корабля, а захват человека, который отправил его сюда для битвы. — Это не было вопросом. А молчание Кристоса не было ответом. — Ты обладаешь доисторической силой, не прибегая при этом к… — Вокабулайзер Думаара выпалил насыщенный двоичный код, прежде чем перейти к совершенно новой нити медузийского. Эвристика Джаленгаала идентифицировала его как рокан, диалект клана Фелг, который считался вымершим, — «…опрометчивой восстановительной хирургии».
— Интересное замечание, — сказал Нихол. — Особенно от тебя, Думаар. Образчика опрометчивых операций.
Думаар посмотрел на тело под стазисным полем.
— Семьдесят два процента мозгового вещества уничтожено. Непоправимо. Повреждения, характерные для оружия типа «мелта», выпущенного в черепно-мозговую полость. Не имеет значения. Амниотический переход к постоянным функциям киберорганической поддержки может быть достигнут при сохранении менее десяти процентов функций мозга субъекта. Он снова вернётся к Кристосу. С тридцатишестипроцентной вероятностью непоправимого помешательства, приводящего к смерти мозга.
— Интересное замечание, — повторил Нихол. — Исходящее от тебя, Думаар.
— Его можно поместить в саркофаг? — спросил Кристос; оптическое мерцание указывало на то, что теперь все его внимание сосредоточено на апотекарии его клана.
— Это не невозможно, но рекомендация безосновательна. У клана Раукаан нет лишних саркофагов. Позволь ему умереть, военачальник.
— А у клана Борргос?
— Ответ отрицательный, — сказал Думаар.
Со свистом сервомышечных связок и хрустом переориентирующихся суставов Кристос развернул свое чудовищное тело лицом к Джаленгаалу.
— А что насчет клана Гаррсак?
Сержант колебался. Его неприязнь через связь вытекла в ноосферу. Сейчас это действие даже не было сознательным. Железный Отец был ответственен за смерть Ванда и Руувакса на Тенносе и дорого обошелся Бурру и их бывшему сержанту Строносу. Если Кристос участвовал в восстании, как полагал Стронос, пусть и косвенно, то он повинен в гораздо большем. Мысли Джаленгаала снова обратились к Луррголу, и он нахмурился. Теннос был не последним случаем, когда два клана Железных Рук улаживали спор при помощи оружия, но Джаленгаал даже не знал, почему Железный Отец был так полон решимости подавить восстание скитариев без участия клана Гаррсак.
Это несоответствие раздражало.
— Саркофаг Ареса всё ещё не занят, — осторожно сказал он. — Но мы не станем добровольно отдавать реликвию, которой девять тысяч лет.
«''Не'' ''тебе''» — эти слова явно остались недосказанными.
— Эти сантименты недостойны тебя, десятый сержант. Оглянись.
Джаленгаал послушался, заметив технопровидицу в клеймах клана Борргос, когда та снимала пикты поверженной статуи.
— Реликвия для одного существа — это бесполезная технология для другого, — продолжил Кристос. — Клан Гаррсак пострадал из-за необходимой вербовки и пополнения запасов. Я поручу астропатическому хору «''Легированного''» обратиться с петицией к Железному Совету. Ваши Железные Отцы увидят выгоду от сделки, которая вернет вас в соперничество с другими средними кланами.
— Стронос никогда бы...
— Кардан Стронос не Железный Отец.
— Пока нет, — эхом отозвался Думаар.
— Пусть с Теларрча снимут снаряжение и поместят в постоянный стазис, пока не прибудет саркофаг, — велел Кристос двум апотекариям.
— Как прикажешь, — сказал Думаар.
Джаленгаал отвел взгляд. Гаррсак повиновался.
— Не существует такого понятия, как постоянный стазис, — сказал Нихол. — Даже самые совершенные системы рано или поздно приходят в упадок. Если первого сержанта в ближайшее время не поместить в саркофаг, он погибнет.
— Как скоро?
— Невозможно сказать.
Раздался резкий щелчок металла по плиткам, и Джаленгаал направил болтер на лестницу: он молча злился из-за того, что отвлекся настолько, что его застигли врасплох.
Кристос, к досаде Джаленгаала, никак не отреагировал.
Магос Карисми с явным интересом поскреб посохом мусор, разбросанный по инопланетной мозаике.
— Я приказал тебе наблюдать за изгнанием духа инопланетной машины, — сказал Кристос, не оборачиваясь.
— Голос Марса дал мне другие указания.
— Важнее моих? — спросил Кристос, наконец соизволив повернуть торс.
— Медузы достиг астропатический сигнал бедствия. Логи-легат передал его нам повторно.
— За те восемнадцать месяцев, что мы здесь прождали, я слышал тысячи запросов. Что делает эту просьбу достойной ресурсов моего клана?
— Это Фабрис Калливант.
Несколько секунд Железный Отец бездействовал, но, судя по направлению света от оптики, он смотрел на Теларрча. Или, может быть, на капитана корабля альдари, раздавленного его броней.
— Йельдриан.
Алюминиевый череп Карисми расплылся в широкой ухмылке.
Джаленгаал наблюдал и за ним, и за Железным Отцом, и за его братьями-сержантами. В голове звучала фраза «''Ничему не доверяй''». Здесь было замешано нечто большее, о чем он или даже Дрэварк не были полностью осведомлены.
— Не в этот раз, — сказал магос калькули.
[[Категория:Warhammer 40,000]]
[[Категория:Империум]]
[[Категория:Адептус Механикус / Механикум]]
[[Категория:Эльдар]]
<references />