Бюрократы, masseditregex, Администраторы
3129
правок
Изменения
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =2223
|Всего =33
}}
== '''Глава 22''' ==
Поглощенный кошмаром, я даже не мог шевельнуться, но Шард попыталась нарушить наше падение, задрав нос вверх. Она выровняла нас, однако мы двигались слишком быстро, чтобы избежать нырка.
Меня забрала настоящая тьма. Я был ей рад. == '''Глава 23''' == Мне не известно, как долго я пролежал под обломками – только то, что зашевелился я на восходе солнца Бахуса. Его свет пронзил благословенное забытье и принес с собой многообразие страданий. Хуже всего была влажная пульсация в раздробленной нижней части ноги, а также колющая боль в груди при каждом моем вздохе. Возможно, у меня были сломаны ребра. Нога точно была. Что еще сквернее – летная обвязка врезалась в грудь, сдавливая ребра еще сильнее. Я не мог закричать и выдавил из себя только задушенный вопль. Это было чересчур. Я отдался тьме, ища успокоения в пустоте. Но это было уже не сладкое забвение, поскольку теперь я претерпевал муку тела, к которому был прикован. Я не желал смерти, однако не сомневался, что она вскоре меня заберет. Но я не мог примириться с мрачной безвыходностью ситуации. Даже если бы я сумел превозмочь обездвиживающую боль и увечья, спастись было невозможно. Лучше покориться небытию, ждать конца и, быть может, спасения от Бога-Императора. Я уже долго служил. Настал мой черед. Однако все, что я мог представить тогда – как тот ужасный шторм разрушает наш фюзеляж, как неприступная летучая крепость орков испускает свои злые молнии. Жуткое падение, длившееся вечность, когда мир пропал, а небо скрыл апокалиптический пейзаж. В тот момент я понял, что как бы долго или мало я ни прожил, мне никогда не забыть этот кошмар. Часть меня навеки останется заперта там, преследуемая моими собственными внутренними демонами. Смерть была предпочтительнее, чем возвращение в то ужасное место. Потом мое изломанное тело вздернули вверх. Инстинкт приказывал мне стоять, но моя нога представляла собой кровавое месиво и не могла удержать мой вес. Боль увлекла меня вниз и прочь, и я сбежал из своего тела, синхронизовавшись с Ивазаром, который так и оставался закреплен в самолете. Качество пикта было никудышным, череп-наблюдатель с трудом наводил фокус, но его глазом я обозрел место крушения. Останки «Мстителя» лежали, наполовину погрузились в трясину. Машину изодрало в металлолом, фюзеляж растрескался и лишился крыльев, хвост отсутствовал. С картинкой была какая-то проблема: небо находилось на месте болота. Только чуть погодя я осознал, что череп-наблюдатель перевернут, равно как и разбитое крыло, на котором он закреплен. Над задней кабиной стояла наклонившаяся фигура, пытавшаяся извлечь меня из-под обломков. С учетом качества пикта, мне было бы нелегко ее опознать, если бы не порванный летный костюм и пристегнутая на поясе сабля. Любопытно было наблюдать за тем, как она тащит мое распростертое тело. Возможно, причина заключалась во влиянии Ивазара, но я обнаружил, что в целом не привязан к этому мешку из кожи с костями. Адепты Механикус пренебрежительно считают плоть слабой, почитая машину как нечто превосходящее. В тот момент я понимал их веру. В гнездышке нейросети Ивазара меня не тревожили сломанные конечности, а повреждения самого черепа воспринимались всего лишь как неудобство для стандартных операций. Я задумался, сколько смогу продержаться там. Если моему телу придет конец, я тоже умру, или же останусь существовать в виде какого-то электронного призрака? Это вообще буду я, или сотворенное машиной эхо? Шард уже каким-то образом затащила меня себе на плечи. Она тяжело дышала и берегла левую ногу, но была в состоянии нести мое худощавое тело. Я удивился, что она удосужилась достать меня – особенно в силу того, что идти было некуда. Однако на моих глазах Шард побрела по топи, вода которой плескалась на уровне ее талии. Понемногу она стала выходить из поля зрения. Я попытался развернуться, чтобы проследить за ней, но в подвесе что-то заклинило, и она скрылась с глаз, унося с собой мою связь с миром плоти. Я чувствовал подергивание в сознании – совсем как когда бросил Мизара на болоте. Только на сей раз меня уже не затянет обратно в эту темницу боли. Я останусь отстраненным наблюдателем, со стоическим смирением ожидая исчерпания резервов питания Ивазара. Потом я в один миг исчезну. Это будет холодное небытие, которого я жаждал. Тогда мои страхи меня не отыщут. Но отделения так и не произошло. Тело пропагандиста Симлекса цеплялось за жизнь с упорством мухи, которую я никак не мог прихлопнуть. Шард не могла унести его достаточно далеко. Это легко выводилось по количеству ее возвращений назад. Мне ничего не оставалось, кроме как наблюдать, как она собирает с места катастрофы все, что ей удавалось спасти. Должно быть, внутренний хронометр Ивазара был поврежден, поскольку я не мог ощущать ход времени иначе как по перемещению теней. Но приближалась ночь, и прошло уже какое-то время с тех пор, как Шард утащила последний груз барахла. Меня потрясло, когда в поле зрения вдруг возникло ее лицо – кожа докрасна обгорела под жгучим солнцем, нос облез, а щеки испачканы грязью и кровью. Глаза были яркими и холодными как лед, и у меня возникло опасение, что в них блестел налет безумия. – Что у нас тут? – прошептала она, глядя прямо в объектив Ивазара. – Еще работаешь? Похоже, тебя сделали прочным. В ее руке сверкнул клинок. Не уверен, что она им сделала – оружие пропало из виду. Однако я ощутил, как через череп-наблюдатель прошел разряд, а затем меня рывком выдернули из его крепления и вновь обрекли на темноту. Я почувствовал запах огня еще до того, как услышал потрескивание топлива, но не открыл глаза. Не хотел, в сущности. Потому что, стоило мне открыть глаза, как пришлось бы встретить свою судьбу. А я не представлял, как там могло оказаться что-то хорошее. Боль ослабела, клинок в ребрах теперь стал просто ломотой, а раздробленная нога – отдаленной неприятностью. Однако покалывание в пальцах и сухость во рту указывали, что этому посодействовало обезболивающее. Это слегка ободряло. Подсказывало, что доступна медицинская помощь. Впрочем, моя кровать была жесткой и со сколами, как камень, а пылавший неподалеку костер не являлся характерной чертой медблока. Я потянулся на поиски Ивазара, но не сумел отыскать его. – Добрый вечер, пропагандист Симлекс. Я достаточно хорошо знал голос Шард. Но в нем присутствовала нотка, которая не была ни знакомой, ни обнадеживающей. Я рискнул бросить взгляд, прищурив глаза. Свет пламени еле-еле очерчивал контуры нашего обиталища. Оно выглядело почти как пещера, только стены имели органическую текстуру, напоминавшую кору. На самом деле мы угнездились в пустотелых корнях мандака. Костер был разведен при входе, и большая часть дыма валила на болото снаружи, хотя в воздухе сильно воняло жженой древесиной. Рядом, силуэтом на фоне огня, сидела Шард. Она не смотрела на меня, сосредоточившись на мраке за пределами пещеры. Ее летный костюм был изодран, обнаженная кожа покраснела от безжалостного солнца Бахуса. Сабля лежала около нее, но она держала в руке нож поменьше и с его помощью обстругивала кусок дерева. Я попытался заговорить, но вместо этого закашлялся. – Возле вас вода. Даже не пытайтесь ее хлебать. Маленькими глотками. Я нащупал флягу и трясущимися пальцами открутил крышку. Хотя питье и было рециркулированным и затхлым, великолепием вкуса оно не уступало ничему с винодельни губернатора Долос. Однако мое горло взбунтовалось, едва не отторгнув живительную жидкость. Я задержал ее во рту, пропуская по чуть-чуть за раз. – Лучше? – поинтересовалась Шард. Я кивнул. – Хорошо, потому что осталось у нас немного. Я вытащила немного фильтрующих наборов, но сомневаюсь, что они справятся с болотом, а до сезона дождей еще пара месяцев. Ее голос снова приобрел эту мертвенность, как перед атакой. Мои воспоминания были разрознены, проблески перемежались неясными пейзажами ада. Возможно, оружие орков давало некий эффект изменения сознания, вызывая галлюцинации или психоз. Я цеплялся за это, поскольку оно означало, что увиденное мною было нереально, пусть даже моя терзающаяся душа говорила об ином. Но что это значило для Шард? – Я… удивлен, что мы выжили, – произнес я. Слова резали горло, словно клинки. – Можете поблагодарить болото. Оно поглотило основной удар. – Вы не претендуете на эту честь? Она пожала плечами. – С чего бы мне? Меня никогда не сбивали. Я не имею никакого представления, что предполагается при этом делать. Говоря, она продолжала строгать, водя клинком по деревяшке. – Чем вы занимаетесь? – Делаю шину, – отозвалась она. – А может, кол. Еще не решила. – Шину? – Вам необходима способность двигаться. – Я не могу ходить. – Тогда вы умрете здесь, – ответила Шард. – Возможно, мы оба. – Думаете, оно нас найдет? – Зеленый Шторм? Нет. Мы во многих милях от него. – Это невозможно. Нас подбили. Мы упали. – Пока вы спали, я при помощи своих магнокуляров определила местоположение орбитальной станции Салус. Мы по меньшей мере в сотне миль и от нее, и от шторма. – А буря не могла сместиться? Может быть, последовать за Салусом? – Сомневаюсь, что она могла уйти далеко без двигателя. Это мы. Нас перенесло сюда. – Молния. – Да. Это какой-то телепортатор. Почти как путешествие через варп. Это могло бы объяснить… то, что мы там видели… Она умолкла, опустив взгляд под ноги. Ее нож замедлил движение. – Я много раз в жизни пересекал варп, – сказал я. – Знаю, что существуют истории о его опасностях, но мне никогда не доводилось видеть ничего подобного. – Это потому, что у варповых транспортов есть поля Геллера, – ответила Шард. – Они защищают корабль при переходе. Вы когда-нибудь попадали в варп-шторм? – Нет. – Ну, а я попадала, – произнесла она. – Худшего я избежала. Но некоторые из экипажа… Давайте просто скажем, что в галактике бывают ужасы страшнее орков. Нам повезло, что мы выбрались, сохранив души нетронутыми. Я обдумал ее слова. Не ту чушь насчет варп-путешествия, которая показалась мне побасенкой с сомнительной достоверностью. Однако орки явно имели возможность производить рейды без предупреждения, а в ходе бомбардировочного налета я видел, как они возникали словно из ниоткуда. Возможно, у них действительно было подобное устройство, и нас отбросило на много миль от небесной крепости. – Как думаете, вы вывели его из строя? – спросил я. – Что? – Орочью летающую крепость! Зеленый Шторм! – О. Нет, сомневаюсь, – произнесла Шард, поднимаясь на ноги. – Если он сразу не рухнул с неба, то упадет еще нескоро. Я повредила его, возможно, замедлила их планы. Но не более того. – Какие планы? – Вы же видели. Они строят флот. И отсекают наши подкрепления. В сущности, обломки наших упавших машин, вероятно, подпитывают фабрики. Приходится признать эффективность. Я задаюсь вопросом, не следует ли покраситься в зеленый цвет и посмотреть, удастся ли мне переметнуться. – Не говорите такой ереси, даже в шутку. Она рассмеялась – высоко, резко и едва контролируемо. – Намерены на меня настучать? – поинтересовалась она. – Может, снова вызвать по воксу Марика? Да, я об этом слышала. Или запишете какой-нибудь свежий материал для своего проектика? Добавите его к обрывкам данных о моем детстве, которые таскали с собой? Она прожигала меня взглядом, но я не мог оторвать глаз от ножа в ее руке. – Я… Для подобного проекта мне требовалось провести тщательные изыскания… – Похоже, очень тщательные, – проговорила она, приближаясь. – По крайней мере те эпизоды, которые на моих глазах мелькнули поверх облаков прямо перед тем, как орки нас сбили. Впечатлена, что вы раскопали мою старую школьную запись, но я никогда не была выдающимся учеником. В отличие от родни. Это один из моих братьев снабдил вас необходимым? – Я имею достаточный допуск для таких файлов. – У них у всех такие теплые воспоминания о времени, проведенном в схоле прогениум, – сказала Шард. – Ну, это я говорю «воспоминания», но сложно быть уверенной. Аббаты-инструкторы копаются у нас в головах, убирая все неудобное, вроде нашего прошлого. Их технологии переделки разума довольно сильные, остается только то, что они решают сохранить. Она присела на корточки рядом со мной, ковыряя клинком грязь под ногтем. – Для братьев и сестер порой делают исключение, – произнесла она. – Им нравится, чтобы мы знали о своих родственных связях. Не для того, чтобы мы могли находить в них утешение, а чтобы соревновались между собой, дабы почтить наследие. Вот почему мне довольно повезло иметь родню, ведь есть те, кто меня затмевает. В ее голосе не было ничего, кроме презрения. – И все же с результатами не поспорить, – продолжила она. – Фон Шарды преуспевают во всех сферах. Ну, те, кто выжил. На самом деле, звучит как мечта пропагандиста: иметь безупречное семейство, чтобы брать его за образец. Можно даже сказать, если бы такого семейства не существовало, было бы благоразумно его создать, вам не кажется? Я не стал отвечать и не встречался с ней взглядами. Не хотелось ее спровоцировать. Но Шард не собиралась позволить мне молчать. – Я задала вам вопрос, – сказала она, похлопывая меня по боку плоской стороной клинка. – Вам разве не интересна моя история? Разве не в ней настоящая причина, по которой вы здесь? Ведь я вас так завораживаю? – Я не знаю, каких слов вы от меня хотите. – Просто будьте честны, – отозвалась Шард. – Семеро осиротевших детей, родители которых – двое из числа величайших героев Империума. Они воспитаны схолой прогениум и становятся лучшими слугами Трона. Каждый крайне отличается от прочих, но исключителен в своем собственном отношении. Харизматичный священник, невозмутимый комиссар и своенравный ас-истребитель. Какая вдохновляющая история. Это она вас сюда привела, да? – Если я вас оскорбил… – Меня все оскорбляет, – выплюнула она, вставая. – Потому что я Люсиль фон Шард, своенравный ас-истребитель, который редко следует правилам, но постоянно доводит дело до конца. Именно такой меня решили сделать. И именно потому я оскорблена. Она снова повернулась к огню, бросив в пламя горсть высохших листьев. Они вспыхнули так, будто были пропитаны прометием, и испустили шлейф дыма, большая часть которого уплыла через вход пещеры. – Разумно ли это? – спросил я. – Вы предпочтете замерзнуть до смерти? – А это не привлечет орков? – О да, – произнесла Шард. – Как только встанет солнце, они явятся за нами. – И что потом? – Очевидно, я их одолею, – ответила она, стоя спиной ко мне. – Их должна быть всего дюжина, или около того, не ровня досточтимому командиру звена Люсиль фон Шард. – Даже без самолета? – При мне мой клинок и мои мозги. Вообще, где мой меч? – У костра. – Ааа. Спасибо! – сказала она, подбирая оружие. – Я уж на секунду забеспокоилась. – Когда вы им в последний раз пользовались? – спросил я, пока она закрепляла саблю на бедре. – Постоянно. – В самом деле? – Конечно. Открываю бутылки, убираю выпутавшиеся нитки, вырезаю ругательства на стенах губернаторского особняка. – Я имел в виду – в бою. – Нечасто. На лету чертовски сложно подобраться достаточно близко. Но меня учили лучшие наставники по фехтованию в схоле прогениум. В один год я даже стала шестой в поединках. – Шестой? – Да, хотя тогда гуляла болезнь. Впрочем, уверена, что довольно быстро все снова вспомню. Держать за рукоятку, да? – Где вы взяли этот меч? – спросил я, поскольку при свете пламени было видно, что на ножны нанесен герб фон Шардов. – Он принадлежал моему отцу. Не лучший из его клинков, но баланс терпимый. Я не мог понять, потешается она надо мной, или же произошедшее сломало ее. Она улыбалась, но это выражение было хуже ее обычной усмешки. В нем присутствовала холодная обреченность, словно ее уже не заботили наши судьбы. Должно быть, мое лицо смотрелось так же. – Вы выглядите обеспокоенным, – произнесла Шард. – Я знаю, почему. – Вот как? – Конечно. Вы боитесь, что не сможете записать мою победу. Что ж, не бойтесь. Я нашла вашего дружка. Она потянулась в сумрак и вытащила перемазанный грязью череп-наблюдатель, держа его за кабели, которые тянулись из позвоночного столба. – Он был не лучшей компанией, – сказала Шард, изучая болтавшийся череп. – Может, сумеете его подлатать? Так будет казаться, будто вы приносите пользу. Она бросила Ивазара. Череп приземлился ко мне на колени, от удара вспыхнула острая боль. Затем Шард отвернулась от меня и вперила взгляд в небо. В ожидании рассвета и смерти, которой предстояло прийти вместе с ним.<br />
[[Категория:Warhammer 40,000]]
[[Категория:Империум]]