5143
правки
Изменения
м
Эмиля Эмилья рассмеялась.
— Поразительно''«Поразительно, чего можно добиться, приложив достаточное количество плитокплиток»'', — подумала Марсия, входя в офис вериспика через парадную дверь. Воздух внутри пах свежестью и чистотой после недавнего ремонта, а свежая позолоченная надпись на замковом камне приобрела новое личное значение.
Нет описания правки
— Марсия! Мне так жаль, что заставила тебя ждать!
Каблуки ботинок приближавшейся медикэ медике-супериорис Эмильи Верманнен отбивали по мрамору стаккато, эхом гулявшее вдоль высокого сводчатого потолка хосписа. В приглушенном свете белая синтеткань ее мундира сияла, словно ореол просветленной святой. На обоих безупречных эполетах блестели золотой посох и череп Официо МедикэМедике.
— Здравствуй, Эмилья. Хорошо выглядишь.
Марсия смотрела, как ее подруга уходит. Маленькая, недостойная часть ее хотела закричать вслед Эмилье, указать, что стоимости одной процедуры с ювенатом с избытком хватит, чтобы покрыть расходы на терапию Иссака, но она сдержалась. Она должна быть полна благодарности, а не обиды. Эмилья уже достаточно рисковала ради них.
Ее внимание привлек давящийся звук слева. Она повернулась и увидела, что серолицый мужчина задыхается, хлопая ртом, будто выброшенная на берег рыба, и тщетно силясь насытить свои слабеющие легкие. Губы сестры -госпитальерки возле его постели шевелились в безмолвной литании, а растрескавшиеся пальцы набирали в шприц бесцветную жидкость из синего стеклянного флакона.
Марсия сотворила знамение аквилы и повернулась, чтобы уйти.
До Сангвиналии оставался еще целый месяц, но зима уже стиснула Тронные Врата своей липкой хваткой. Район был построен на отроге осушенной земли, хотя юго-западный океан Алекто решительно намеревался вернуть себе украденную собственность. Постоянный соленый ветер наполнял воздух всепроникающей сыростью, которая сохранялась круглый год, просачиваясь сквозь крыши и стены, губя все, с чем соприкасалась, плесенью и гниением. Марсия поплотнее натянула на плечи дешевое пальто из синтеткани и вздрогнула.
Название района служило отсылкой к пустотному доку на геостационарной орбите над ним, обетованным воротам к звездам, которые принесут процветание людям, живущим под ним. Через несколько недель после его создания эта ложь стала самоочевидной. Единственное, что предлагала станция Провидение — изнурительный труд в опасных условиях: ее древние масс-транспортеры «Слово IV», перемещаясь взад и вперед, заполняли атмосферу внизу токсичными аэрозолями. Никто бы не стал работать на Станции станции Провидение, будь у него был выбор, точно так же, как никто не стал бы жить в Тронных Вратах, будь у него иное место.
Она прошла по широкому бульвару вниз к площади Мучеников, где через открытое пространство мрачно глядели друг на друга дочерна закопченный Бастион, дворец владаря и здание Официо МедикэМедике. По сравнению с ними помещения вериспиков, довершавшие четвертую сторону площади, были неприметными, хотя в другой части района мраморный портик с позолоченной надписью на высоком готике — «Mors Mihi Lucrum» — сиял бы, как цельная плитка в навозной куче.
Марсия направилась к заднему входу, которым пользовались торговцы, младшие сотрудники мортуария и мертвецы. Необычное дело для ночного времени, ворота на периметре были открыты, а внутри находился наземный транспорт на холостом ходу, придвинувший свой хвост к стальной двери-шторе морга. Марсия бросила взгляд на сторожевую башню, тяжелая турель которой едва виднелась во мраке, и через миг ее ослепил луч вращающегося прожектора.
Она была в нескольких ярдах, когда водительская дверь откинулась вверх. Испуганная внезапным движением, Марсия отступила назад, а из машины вышел мужчина, щурившийся от прошедшего по нему света башни. Он был средних лет, его городской комбинезон обтягивал некогда мускулистое тело, которое теперь уже толстело посередине.
— Наконец-то . — Мужчина выплюнул окурок палочки лхо и растер его каблуком ботинка. — Я уж думал, придется всю ночь ждать.
Марсия уставилась на него.
Она прикоснулась печатью к панели управления на стене, и металлическая дверь со скрежетом начала тяжело подниматься. В стылый воздух вплыл характерный аромат мортуария: священные благовония, консерванты и разложение.
— Борт задержался с вылетом из Провидения. — Он принюхался, стряхнул пепел лхо с рубашки и открыл задние двери машины. Внутри находился человеческий труп, запечатанный в непрозрачный пластековый саван. — Заявляется какой-то вольный торговец, перекрывает транспортные пути, все останавливается»останавливается.
— Дайте мне минуту. Я возьму суспензорную каталку.
Марсия вернулась по своим следам к двери хосписа и обнаружила, что та заперта. Она стучала так сильно, что ободрала костяшки пальцев, а затем ждала так долго, что начала задаваться вопросом, услышали ли ее вообще. Наконец изнутри послышался шаркающий звук, и дверь распахнулась, явив юную сестру-госпитальерку, замеченную ей накануне вечером. Неужели прошло всего несколько часов с тех пор, как она разговаривала с Эмильей?
— Простите, сестра, медикэ медике-супериорис Верманнен еще здесь?
Сестра покачала головой, ее глаза были тяжелыми и покрасневшими. Марсия почувствовала внезапный укол сочувствия к коллеге по смене ноктис.
В Тронных Вратах, равно как и в остальном Варангантюа, всегда было недалеко до трущоб. Жилой анклав Куджа представлял собой лабиринт узких переулков, приют для сотен плотно сбившихся тел. В такое место она бы не пошла по собственной воле, но за последние несколько месяцев приезжала сюда так часто, что знала улицы наизусть. Судя по следам, она не первой пришла сюда нынешним вечером, но это вряд ли могло удивить. В этом городе не было недостатка в отчаявшихся людях.
Внутри горела одинокая люмосфера, которая освещала фигуру, склонившуюся над верстаком. Марсия постучала в тяжелую пласталевую пластальную дверь. Та беззвучно распахнулась, и женщина у верстака подняла на нее свои неодинаковые глаза: один глубоко посаженный и темно-карий, другой — аугметика аугментика богато украшенной работы.
— Добрый вечер, Мама. — Марсия старалась говорить спокойно, с почтительной интонацией. Старуха могла выглядеть безобидной, но само существование ее процветающего ломбарда в таком анклаве свидетельствовало как о ее стойкости, так и о ее безжалостности.
— У меня много интересов, это правда.
Старуха жестом предложила ей сесть. Марсия украдкой взглянула на шкаф у дальней стены: бархатная подушка внутри была уставлена яркими украшениями, карманным огнестрельным оружием и подержанной аугметикойаугментикой. Не было никаких следов ее собственных заложенных сокровищ: обручального кольца бабушки, ; ожерелья, которое отец Иссака подарил ей при их первой встрече, ; сережек, подаренных матерью на выпускной. Одно за другим они ускользнули из ее рук, реликвии затонувшего прошлого, которые невозможно было вернуть.
— Мой сын нездоров. — Улыбка исчезла, и она не стала утруждаться это исправить. -— Лечение дорогое.
Марсия вытащила из-под промокшего пальто реликварий и высыпала его содержимое на стол.
— Я не говорила, что мне это не интересно.
Лоухи подняла бутылку дорогого на вид слатова «Ургеена» и налила два бокала. Первый она опрокинула сама, а второй поставила перед Марсией в облаке едкого пара. Старуха повернула кольцо на все триста шестьдесят градусов, и линза ее аугметического аугментического глаза выдвинулась наружу, когда внимание сосредоточилось на выгравированном гербе.
— Этот символ. — Она постучала по кольцу. — Дом Пикаве.
Марсии потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить, где она прочитала это имя – вольный торговец из отчета об инциденте, тот самый, чей корабль неожиданно прибыл на станцию Провидение.
— Будь я человеком, который задает вопросы, — сказала Лоухи, ловко надевая на свою аугметику аугментику набор тонированных линз, — я бы любопытствовала, как печатка вольного торговца попала к тебе в руки. — Линзы задвигались вверх и вниз с головокружительной скоростью, позади них мерцал крошечный красный диод. — К счастью для тебя, это не так.
— Я не ищу неприятностей.
— Никто их никогда не ищет. — Машинный дух в аугметическом аугментическом глазу издал серию пронзительных чириканий. Мама Лоухи повертела кольцо между пальцами, постоянно держа крошечного ворона обращенным к себе. Аугметика Аугментика снова чирикнула, а затем она положила кольцо на верстак так осторожно, что не издала вообще ни звука.
— Забирай и уходи.
— Мне придется вас остановить, мэм, — сказал он. Его голос был приглушен козырьком шлема.
— Я здесь работаю. — Она неуклюже вытащила из кармана печать. — Адьютор -терциус Марсия Ливиска. Я… должна быть на смене.
— Тогда я бы поблагодарил Императора, что вы опоздали на работу. — Шлем наклонился вбок, и забрало с тихим шипением гидравлики скользнуло вверх. Лицо под ним оказалось неожиданно молодым и несло на себе выражение, которое в равной степени состояло из раздражения, любопытства и презрения. Его зубы были пожелтевшими — безошибочно узнаваемые стигматы сильного пристрастия к котину.
— Когда? — Марсия схватила ее за плечи, паника придала хватке силы. Рахель попыталась отстраниться, но Марсия держала крепко.
— Недавно, — его забрали медикэмедике, — я не думала…
— Они сказали, куда?
ПРИНЕСИ ЭТО В МОРТУАРИЙ. ПРИХОДИ ОДНА.
Его забрали медикэмедике, сказала Рахель. Она была полуслепой, ее глаза испортились за долгие годы работы на оружейном заводе, но даже она не отдала бы Иссака совершенно незнакомому человеку. Исаак ушел с кем-то, кого он знал, с кем-то, кому он доверял.
С кем-то, чей почерк не изменился со времени Коллегио Медикэ Медике пятнадцать лет назад.
Когда она вернулась, Площадь площадь Мученика была оцеплена тяжелыми баррикадами санкционеров, но Марсия не стала подходить достаточно близко, чтобы посмотреть, сколько офицеров охраняет входную дверь. Вместо этого она пошла по переулку к заднему входу, с каждым шагом уверяясь, что из темноты появится невидимая фигура и приставит дуло пистолета к ее затылку. Ворота периметра были открыты, башня наверху погрузилась во тьму, хотя прожектор продолжал неспешно обводить территорию. Разве санкционеры не должны патрулировать здание сразу после убийства?
Здание высилось над ней, окна верхних лабораториев были пусты, как глаза трупа. Задняя дверь болталась открытой, в коридоре за ней стояла кромешная темнота. Марсия помедлила на пороге. Каждый ее мускул напрягся, настойчивый голос в голове твердил ей бежать и не оглядываться назад.
— Я не принесла его. Как только я узнаю, что он в безопасности, скажу тебе, где оно.
— Ты забываешь, как хорошо я тебя знаю. Ты никогда не умела врать. Отдавай его.
Пошатываясь, она поднялась на ноги, вытащила Иссака из его укрытия и неуклюже опустила на пол. Его глаза открылись, но взгляд был устремлен в далекую точку, которую мог видеть только он. Он закашлялся, глубоко и хрипло вздохнул, затем снова закашлялся, его хрупкое тело сотрясалось от напряжения.
Облегчение Марсии было недолгим, почти сразу же его разрушила нарастающая волна отчаяния. Кольцо сгинуло. Эмилья была мертва, и все шансы на лечение Иссака исчезли. Будет назначен новый вериспик, готовый взять на себя роль своего предшественника в контрабандном предприятии. Эмилью заменят в Оффицио Медикэ Медике – просто еще один труп, пережеванный ненасытными челюстями города. И что хуже всего, через месяц или два Иссак умрет, его незаменимые бренные останки переработают в питательные вещества, и только его мать заметит это или будет этим взволнована.
Все было безнадежно.
Mors Mihi Lucrim. Смерть обогащает меня.