829
правок
Изменения
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =23
|Всего =10
}}
Вновь сев на своё сиденье для десанта, Каис позволил своему разуму отдохнуть, дивясь абсолютной неподвижности внутри корабля. Остальные шас'ла молчали. Те тоже не знали, что можно сказать, предположил он. Молодой тау задумался, чувствовали ли себя его товарищи так же, как и он. В какой-то степени опустошёнными. Ущерблёнными.
==='''II'''<br>'''06.05 ч (сист. местное – Долумар IV, сег. Ультима#4356/Е)'''===
Губернатор спешил увидеть свою новую зверушку.
Он спускался вниз, преодолевая по две ступени за раз, а его лицо искажала жестокая ухмылка. Выстроившиеся у комнаты бойцы нервно вытянулись в струнку, и губернатор чувствовал на себе их полные восхищения и страха взгляды. Он внушал им ужас. Он внушал им уважение. Самые доверенные люди губернатора, которым было приказано держать в тайне присутствие ксеноигрушки, боялись его.
Лорд Мейлох Север величаво вошёл в комнату содержания, облачённый в пышные одеяния с блестящими безделушками и отделанными золотым кантом лацканами. Его глаза злобно сверкали, а отдающийся эхом звук чётких выверенных шагов напоминал хруст костяшками. Из-за рядов неровных механизмов и громоздких продуктов технологии, заполнявших пространство вдоль стен, звук этот дробился и искажался.
Генетор по крысиному засеменил вперёд, чтобы поприветствовать его. Север намеренно проигнорировал магоса-биологиса и подошёл к камере с заключённым в ней созданием, которое решительно смотрело на губернатора. Одеяния тусклого цвета, украшенные замысловатыми чужацкими узорами, тонкими завитками и стыкующимися квадратами разных оттенков, были едва видны в неярком свете. Севера изумили небольшие и косые глаза существа. На них падала тень от форм вытянутого черепа, но вместе с тем там отчётливо угадывался острый, проницательный ум. Часть разума губернатора, обладающая живым воображением, задумалась, могли ли такие глаза смотреть в самую душу.
Не в мою, прошипела другая, более тёмная частица его сознания. Он улыбнулся.
Адепт демонстративно кашлянул, не в силах молчать и дальше.
— Как наш гость? — даже не оборачиваясь прорычал Север.
— Мой господин, ксеног–
— Я голоден, — промурлыкал чужак, чей музыкальный голос складывался в мягкую мелодию.
Губернатор едва сдержал зарождающийся в горле смешок.
— Разговорчивый пленник? — ухмыльнулся он. — Что ж, впервые.
— Он назвал тебя «мой господин», — наклоняя голову сказал ксенос и мигнул. Его единственный, завязанный шнурком пучок волос, который украшали разноцветные ленты и бусы, изящно свисал поверх плеча. — Думаю, ты здесь главный, и, думаю, произошла ошибка. Полагаю, ты не в курсе, что мой народ… моя раса… не успокоится, пока я нахожусь в плену. Полагаю, что, возможно, ты уже раздумывал о последствиях моего заключения.
Север усмехнулся.
— Ну, а я полагаю, — небрежно произнёс он, довольный собой, — что ты, возможно, обделаешься от ужаса из-за всех тех чудесный вещей, которые я собираюсь с тобой сделать. — Не дождавшись ответа, губернатор перевёл взгляд на адепта. — Тащи вниз. Хочу познакомить его с нашей новой игрушкой.
— Конечно же, мой господин.
— И пусть молчит. Его голос меня раздражает.
Пол вдруг гневно задрожал, а висящий над дверью громкоговоритель ожил и начал изрыгать искажаемые треском слова:
— Губернатор? Губернатор Север? Капитан Прэтер, сэр.
— Докладывай.
— Ксеногены, мой господин! Они здесь! Атакуют тюрьму!
Улыбнувшись ещё шире, Север пристально взглянул на заключённого эфирного, с интересом следя за изменениями температуры его тела.
— Хорошо, — с улыбкой произнёс он, — уже пора.
Луша смотрел на комплекс внизу сквозь пыль и дымовую мглу. Позиции для средств ПВО выплевывали в сторону десантного корабля комья сажи, которые выглядели как пятнающие небо уродливые чёрные нарывы.
По крайней мере, командование шас'ар'тол осталось довольно. Цену в жизнях, уплаченную во время атаки на Леттику, там считали приемлемой, а если брать в расчёт успешное оттягивание сил гуэ'ла от тюрьмы, Луша подозревал, что руководящий операцией шас'о был просто счастлив.
Он наблюдал за молодым Каисом, отдыхавшим на своем сиденье для десанта, когда вдруг начался дебрифинг. Са'цея Удас, который наблюдал за событиями с борта движущегося по орбите планеты боевого звездолёта ''«Ор'ес Таш'вар»'', появился на настенных экранах десантного корабля. Облачённый в церемониальные одеяния шас'о поздравил воинов с хорошо проделанной работой.
Са'цея Удас рассказал им об аун'эле Т'ау Ко'ваше, рассказал о том, что гуэ'ла беспричинно и силой похитили их драгоценного эфирного, рассказал, как похитителей отследили до этой планеты лучшие пилоты касты Воздуха. Потеря товарищей, поведал он им, была частью замысла, плана, мон'верн'а: «обманного штурма».
Луша не мог перестать думать о словах Каиса, произнесённых им на поверхности мира. «Просто отвлекающий манёвр?», — спросил тогда он голосом, что полнился горечью и болью от предательства. Пока шас'о толкал вдохновенную речь, Каис сидел с уставшим видом, хотя не выражающее эмоций лицо не могло скрыть обиды в глазах. Именно так, едва заметным образом, представители расы тау выражали свои чувства, а не выходками и потаканиями собственным прихотям как гуэ'ла.
Шас'эль хорошо мог представить себе мысли, таящиеся за пустым выражением лица Каиса. Мысли, которые возвращали его к крови, огню и мёртвым товарищам. Он хотел сказать юнцу, что каждый из них по-своему послужил тау'ва, но о'Удас ещё не закончил говорить, поэтому с размышлениями о потерях придётся подождать.
— А теперь, — кивнул генерал, — мы должны развить наш успех.
После этого десантный корабль вновь нырнул в волнующиеся облачные гряды Долумара и завис на небольшой высоте над каменистыми пустошами для точечного заброса десанта.
— Одно подразделение, — уже позже настоял о'Удас в личной беседе с Лушей. — Посылать больше рискованно, ведь так мы можем поднять тревогу, и кто знает, что тогда сделают эти дикари? Думаю, они сразу же убьют ауна при нашей попытке провести штурм в лоб.
Не придумав другого плана, который имел бы больше шансов на успех, Луша подчинился решениям старшего, как того и требовало тау'ва, но вот радости они ему не доставляли.
Теперь шас'эль сидел перед открытыми дверьми для высадки десанта и вновь наблюдал за тем, как остатки его кадра выпрыгивают в дым и поднятый песок. Петляя меж расцветающих взрывов снарядов, воины Огня ещё и избегали длинных лап смерти, которую хотели даровать им гуэ'ла-снайперы. Неподалёку кружили другие десантные корабли, выгружавшие в вихрящуюся пыль собственных шас'ла и шас'уи, чьи фигуры плотными рядами пробирались сквозь мглу в тени тюрьмы гуэ'ла.
Само существование здания, которое предназначалось исключительно для лишения свободы несовместимых с социумом личностей, находилось за пределами разумения Луши. На Т'ау те немногие, кому не удавалось встроиться в общество, считались достойными сострадания и помощи, а не наказания. Шас'эль вновь выбросил из головы мысли о нелогичности обычаев гуэ'ла и бесстрастно оглядел мрачное сооружение, которое сверху выглядело как мерзкая клякса, как раковое скопление наобум расставленных турелей и башен, тянущихся вверх ярус за ярусом и лишённых всякого намека на эффективность или красоту. Оно напоминало раздробленную костяшку пальца, что торчала из пустыни отвратительным нагромождением выступающих во все стороны пушек и стен. Огромный тюремный комплекс был спрятан в скалистой лощине за западной границей Леттики, поэтому Луша угрюмо сравнивал про себя штурм такой крепости при помощи одних лишь винтовок да гранат со швырянием снежков в вулканы.
Шас'о повторял свою тактику: привлечь внимание гуэ'ла, устроить шумиху, заставить их перестать выискивать менее очевидные угрозы. Мон'верн'а. Таким образом одно-единственное подразделение проникнет внутрь и спасёт эфирного, в то время как кадры будут отвлекать на себя вражеские внимание и огонь.
На выполнение этой задачи Луша мог отправить шас'уи или даже шас'вре. Он тщательно обдумывал такую возможность и размышлял о том, принесёт ли опыт реальную пользу в данных обстоятельствах. Ветеран бы исполнял свой долг с максимальной отдачей и скоростью. Хладнокровно и эффективно, как механизм. Тем не менее, опыт шас'эля, с трудом заработанный им в пылу стольких битв, что он даже не утруждался запомнить их все, говорил ему – иногда эффективности и приверженности долгу недостаточно.
Луша вспомнил, как наблюдал за выводимым на монитор индикатором частоты пульса, который неизменно учащался по мере прилива адреналина и усиления возбуждения. Потирая челюсть, шас'ль раздумывал над тем, отправил ли он на задание нужного воина. Юный шас'ла, пригвоздивший его пристальным взглядом своего отца, был ''настойчив''…
Автоматическая турель зашипела и обвисла, когда импульсный огонь вскрыл её поворотную платформу, усыпав пол туннеля металлическими потрохами, а Каис проскользнул мимо разбитого механизма подобно призраку, который укрывался тенями словно плащом.
Высотный дрон наблюдения помогал воину Огня в его миссии по проникновению, обеспечив того топографическими данными подземной части местности, что теперь выводились внизу ПД юного тау. Сложное сочетание радиационных эхосенсоров и датчиков измерения температуры позволило определить место естественного провала грунта в пустыне, заканчивающегося в считанных тор'леках от служебного туннеля под тюремным комплексом. Выпрыгнув из десантного корабля, Каис, чьё сердце бешено колотилось в груди, проделал себе вход при помощи авторазмещаемого заряда и неловко протиснулся через образовавшуюся трещину.
Охранник, который осматривал сломанную и протестующе громыхающую автоматическую турель, рухнул на колени с аккуратной дырой во лбу. Каис же перезарядился, после чего стал красться дальше, думая о своём товарище И'холе.
О своём самом близком друге. Простой и добродушный, он относился к Каису с уважением и фамильярностью, которых тот больше не ожидал после визита отца в боевой купол. Теперь же И'хол был мёртв. Наверное, валялся где-то разорванный на части, став жертвой гранаты, или трещащее лазружьё разрезало его на тонкие ломти, и лежат сейчас куски мяса и фрагменты костей воина Огня в выжженных траншеях.
''Просто отвлекающий манёвр.''
К собственному вечному стыду, Каис даже не замечал отсутствия друга. Пока он сидел в десантном корабле, в его разуме бушевал вихрь шокирующих воспоминаний и впечатлений о битве, а Жу, тем временем, с несчастным видом изливала вслух свои. В её прерывистым голосе слышалась нехарактерная эмоция – горе. И'хол же был всего лишь одним из многих, кому не удалось добраться до точки эвакуации. Слишком многих.
Каис остановился и вздохнул, сосредоточившись на гневе, который окрашивал его мысли. Лежащая в кармане пластинка казалась тяжёлой. Принявшись рассеянно ощупывать её скруглённые края, он стал повторять про себя слова выведенной на ней успокаивающей литании.
Однажды, отец Каиса произнёс речь, записанную, как говорят, журналистами прямо перед его смертью в сражении с флотом-ульем и'хе, когда о'Ши'ура расчленил какой-то визжащий монстр, и, дабы, отметить такую потерю, речь пустили по всем каналам пор'хой. Это был вдохновенный поток пропаганды и уверений, заслушанный Каисом столько раз, что он неизгладимо врезался в память юного тау подобно дидактическому отпечатыванию:
— Помните о машине, — пристально смотря на дрона-камеру сказал о'Ши'ур, чей кислотный взгляд въедался в мозг каждого зрителя. — Взаимосоединяющиеся части внутри неё действуют с идеальной эффективностью, и каждая столь же важна, как и остальные. Машина работает лишь благодаря работе всех её деталей. Она справляется исключительно за счёт того, что функционирование всякого компонента происходит в строгом порядке.
— Иногда определённый сегмент может казаться лишним… Иногда колёса кажутся более важными, нежели запас топлива или… или же поршни выглядят не столь необходимыми для работы, как скрежещущие шестерни. Это иллюзия. Ни один не будет функционировать без другого.
— Все мы – часть машины. Мы живём ради неё, работаем ради неё, сражаемся за неё, и, когда приходит время, умираем за неё.
Тогда старый воин мигнул, после чего отвёл взгляд от камеры. Когда он вновь посмотрел на дрона, то казался каким-то отчуждённым, печальным. Каис всегда задумывался, почему так.
— Но, в каком-то смысле, — продолжил о'Ши'ур, — мы никогда не умираем, потому что… даже если деталь машины больше не работает, это не важно. Пока продолжает функционировать механизм в целом, память и достижения каждой его части остаются с ним навсегда.
Крадясь сквозь тьму и слушая назойливо звучащие в голове слова мёртвого отца, Каис размышлял о том, умер ли И'хол за машину. Когда тот делал последний вздох, думал ли он о тау'ва, воодушевляясь и навечно закрепляя свой вклад в Высшее Благо? Или же его просто разорвало на влажные ошмётки из-за того, что воин ненадолго отвлёкся?
Почему-то ему казалось, будто ради И'хола он обязан был довести нападение на тюрьму до успешного завершения, и именно поэтому юный тау вызвался добровольцем на самую важную роль в этом сложном плане. Штурм вылился в бушующую за пределами пещер бурю, но он являлся лишь обманкой, очередным отвлекающим манёвром, который позволит кому-то – а именно ему – пробраться в комплекс. Теперь исключительно на плечах Каиса лежало бремя ответственности за то, чтобы каждый сражающийся и умирающий на поверхности воин Огня оставался частью великолепной идеалистической машины его отца.
Каис смутно задумался, почему эль'Луша уступил ему, ведь он понимал – шас'эль брал на себя колоссальный риск, посылая выполнять столь важное задание шас'ла. Хмуро уставившись во мрак, воин Огня заметил уходящий вверх лестничный пролёт, который вёл внутрь крепости. Молодой тау напомнил себе, что не имеет значения, почему командующий согласился. Он согласился, и лишь это было важно. Сдержав свирепую улыбку, Каис жадно передернул затвор импульсной винтовки, стремясь найти ещё больше целей.
Он знал – необходимо расслабиться, успокоиться, но вместо этого Каис убил очередного подлого гуэ'ла, обрушив на того бурю импульсного огня. Каждую опалённую, дымящуюся рану юный тау посвящал И'холу.
Каис поднялся по лестнице и оказался во внутренней части тюрьмы, где начал убивать всё больше, и больше, и больше.
'''<Обнаружен передаваемый узконаправленным лучом коммпоток (0/419.ч).)>'''
'''<Вызов принимает сервитор 56Г/х (0/442.б). Телепатическая помощь отклонена.>'''
'''<Получение только потока данных (0/491.г).>'''
'''<Канал открыт.>'''
'''++«Непоколебимый клинок»?++'''
'''[Принято. Временная привязка 1632.17 (терракод), Д. 5732341.М41.]'''
'''[Идент. несущей частоты определён. Внутренняя связь установлена.]'''
'''[Идентифицируйтесь.]'''
'''++Колония 4356/Е, Долумар IV. Говорит губернатор Мейлох Север++'''
'''[Ожидайте.]'''
'''[Подтверждение анализа голоса.]'''
'''[Назовите код защищённого канала.]'''
'''++Мне нужно поговорить с адмиралом++'''
'''[Назовите код защищённого канала.]'''
'''++Кто это?++'''
'''[Сервитор 56Г/х (Рото#2). Назовите код защищённого канала.]'''
'''++О, Трона ради…++'''
'''++Вот. АГГЕ-2567-Г.++'''
'''[Код защищённого канала подтверждён.]'''
'''[Изложите своё дело.]'''
'''++Мне нужно поговорить с адмиралом. Уровень приоритета «альфа»++'''
'''[Вызываю персонал.]'''
'''[Ожидайте.]'''
'''[Говорит мичман Килсон. Адмирал занят. Изложите своё дело.]'''
'''++Я обязательно должен поговорить именно с адмиралом. Оторвите его от дел, если необходимо.++'''
'''[Боюс–]'''
'''++Послушай меня внимательно, мичман. Ты скажешь адмиралу, что губернатору Северу нужно срочно с ним поговор–++'''
'''[Но–]'''
'''++Замолчи. Если не сделаешь этого, мичман, я прослежу, чтобы моё резкое недовольство вместе с твоим именем было передано напрямую Официо Навис Нобилите. Ясно?++'''
'''[…]'''
'''++А теперь дай мне поговорить с адмиралом. Сейчас же.++'''
'''[П-подож… подождите.]'''
'''[…]'''
'''[…]'''
'''[…]'''
'''[Север? Чего тебе?]'''
'''++Это адмирал Константин?++'''
'''[Нет, восставший из могилы Вандир собственной персоной. Конечно я.]'''
'''++Как это великодушно с вашей стороны ответить мне.++'''
'''[Не трать моё время, губернатор. Мне тут нужно кораблём управлять.]'''
'''++Мне нужна ваша помощь. Мою колонию атаковали.++'''
'''[Кровь Императора, старик! У тебя там четыре варпом-клятых полка! Плюс… особые войска, которые ты запросил на прошлой неделе.]'''
'''++Их недостаточно. Я столкнулся с полномасштабным вторжением.++'''
'''[Вторж–? Кто?]'''
'''++Тау. Они нарушили соглашение.++'''
'''[Трон Терры…]'''
'''++Именно.++'''
'''++Адмирал, едва ли мне стоит говорить вам о серьёзности ситуации… Если мои заводы перестанут работать, этот субсектор может считать себя безоружным.++'''
'''++На орбите находится вражеское судно. Я был бы признателен вам за помощь.++'''
'''[Мы летим.]'''
'''++«Мы»?++'''
'''[Тебе повезло, Север.]'''
'''[«Непоколебимый клинок» только что встретился с флотом Ультима Прим. Мы в двухчасовом варп-прыжке от границы твоей системы.]'''
'''[Тау даже не поймут, что поразило их.]'''
Каис подождал, пока поток хлынувшей из разорванного трупа жидкости не превратится в медленное течение артериальной пасты, после чего порылся в карманах существа. Воин Огня решил, что чем пышнее одевались эти гуэ'ла, тем важнее они, судя по всему, были.
Во многоцелевом чехле на одной из верхних конечностей тела юный тау нашёл пластину из хрупкого пластика. Сенсоры шлема определили наличие у неё магнитного поля определённой формы, а встроенный компьютер сделал вывод, что это ключ-карта. Каис вдруг отвлеченно подумал о том, как выглядят копыта человека, укрытые в громоздких ботинках словно плоть младенца. Безумное желание сорвать обувь, чтобы посмотреть на них, заставило его изумлённо покивать головой против собственной воли.
Мёртвое тело издало напугавший Каиса треск. Спустя мгновение он понял, что это был дребезжащий голос, исходивший от комм-бусины на запачканном отвороте трупа. Искажённый шум так сильно отличался от чистого звука его собственного коммуникатора.
— К-капитан Прэтер? — спросил гуэ'ла, который заикался от (как предположил Каис) волнения. — Сэр? Это надзиратель Тиернен. Я на артиллерийском кольце. Люди здесь мертвы… Я… Я думаю, их застрелили, сэр. Что-то проникло к нам внутрь. Что-то здесь, вместе с нами…
Каис нахмурился, когда дидактические воспоминания позволили ему перевести произносимые трещащим голосом слова, а затем испытал раздражение из-за того, что его присутствие уже обнаружили. Поиски воином Огня точки входа в подземные камеры шли не очень гладко.
Крепость гуэ'ла представляла из себя клубок теней, углов и ассиметричных скоплений архитектурных форм, которые искажали любые ожидания и приводили чувства Каиса в смятение. На его мозг словно обрушилась чёрная буря металлических балок, кишкоподобных трубопроводов, створчатых перегородок со стекавшими по ним струйками масла и воды, а также глаз из витражного стекла, взирающих на каждый коридор со своего калейдоскопа безумных цветов и сюрреалистичной иконографии. Идти через всё это без указателей – значит гарантированно затеряться в беспорядочном лабиринте, раствориться в брюхе какого-то жуткого создания с мигающими светодиодами вместо нервных окончаний и кабелями вместо сухожилий. Каис мог сохранять чувство направления лишь благодаря тщательному наблюдению за показаниями позиционирующих сканеров на ПД. Своё внимание он сосредоточил на закрытом прогулочном плаце в самом сердце комплекса.
Крадясь по коридору, воин Огня ёжился при виде подпор и контрфорсов, выпирающих из стен словно искривлённые корни, а также железных канделябров со множеством цепей, брызгавших тусклым светом из своих ниш над головой Каиса. Они напоминали клочья плоти, что цеплялись к гигантской, пронизывающей всю тюрьму грудной клетке, которая уже давно окаменела и перестала двигаться.
Раздавшийся где-то на улице глухой взрыв разбил круг из витражного стекла, видневшийся дальше по коридору, отчего на пол со стуком и звоном хлынул ливень ярких разноцветных осколков. В этом напоминающем гробницу помещении беспорядочные звуки идущей снаружи битвы казались чуждыми. Они были словно напоминание о существовании совсем иного мира. Каис прокрался сквозь тени и взобрался по прижимавшейся к стенам винтовой лестнице. Толстая дверь наверху не имела какого-то явного механизма открывания. Воин Огня нигде не видел даже одного из тех грубых рычажных придатков гуэ'ла, которые он замечал по всему комплексу. Зазвенели сенсоры шлема, а мигающие графические символы выделили на поверхности рамы дверного проёма узкую прорезь. Система без труда соотнесла её форму с ключ-картой, подобранной с тела офицера. Каис вставил хрупкую карту в слот, после чего устремился вперёд, даже не дождавшись, пока скрипящая дверь полностью откроется.
Два карауливших в плохо освещённой комнате надзирателя-охранника, которые согнулись над рядом переключателей, мигающих лампочек и щёлкающих датчиков, были слишком удивлены, чтобы нормально среагировать. Каис не смог сдержаться и ухмыльнулся.
Первый завалился назад, подбросив ноги вверх словно атлет и выгнув разорванную грудь, из раны в которой шёл дым. В падении он с мерзким треском ударился головой о консоль, из-за чего тело перевернулось. Труп упал на колени, а лоб упёрся в пол.
— Нет! — крикнул второй человек.
Действуя машинально, гуэ'ла стал пятиться назад и нащупывать оружие. Воин Огня же практически не сдвинулся. Он просто повернулся, описав идеальную дугу. Движение оказалось непринуждённым и естественным. Каис был рождён для этого.
Он нажал на спусковой крючок. Ничего не произошло. Внутри забурлило нехарактерное для тау желание закричать или выругаться от досады, но Каис жёстко подавил его.
Лазерный луч врезался в воина Огня подобно кувалде.
Каис думал, что почувствует резкую раздирающую боль. Он ожидал ощущений как от пронзающей плоть иглы, которая отделяет сухожилия от костей и рвёт мышцы словно гнилой плод. Вместо этого в плечо прилетела наковальня. Воина Огня крутануло на месте, а у него перед глазами гневно затанцевали расплывчатые разноцветные кляксы. Каис рухнул на пол.
Лишь когда прошёл первоначальный шок, и воин Огня сморгнул с глаз застилавшую их плёнку влаги еур'ии, начала расцветать агония. Верхнюю часть его руки уродовала отвратительная рваная рана – волдырчатое месиво сожжённого мяса и опалённой ткани фио'дра. Боль затуманила весь мир, лишив Каиса способности думать.
Для юного тау это казалось столь же естественным, как и дыхание. Его разум заменил окружающую действительность серым фантастическим пейзажем, и там были слова.
Они гласили следующее:
Нет расширения без равновесия.
Нет завоевания без контроля.
Цель достигается в безмятежности
И служении тау'ва.
Сделав вдох, он увидел себя как часть машины. Залогом успеха была сосредоточенность.
Боль ушла.
Каис резко вытащил нож из ножен на бедре и извернулся, чтобы взглянуть на гуэ'ла, который трясущимися руками пытался навести оружие для второго выстрела. Воин Огня метнул нож, после чего сразу же перекатился. Всё одним движением. Идеальным. Точным.
Лазружьё выстрелило одновременно с тем, как нож вошёл охраннику в шею, рассекая плоть словно воду. Разрез получился хирургическим. Крови не было. Пока что. Лазерный луч выбил каменный блок из пола в считанных тор'илах от головы Каиса, и тот ошеломлённо зашипел.
Человек пялился на оптику шлема Каиса, в то время как рукоять ножа нелепо торчала из его шеи перпендикулярно искажённому от ужаса лицу. Затем он выронил оружие, а голова гуэ'ла склонилась вперёд подобно открытой крышке, фонтанируя ярко-красной жидкостью, чьи капли напоминали крошечные рубины.
Реальность возвращалась к Каису фрагмент за фрагментом. Забрав нож, он приложил к покрытой волдырями руке аптечку и перезарядил оружие. Юный тау делал всё на автомате, выполняя заученные шаги в соответствии с критериями несложного плана действий для воинов, находящихся в состоянии шока. Делал как машина.
Сквозь толстые стёкла окон в пультовой комнате был виден прогулочный плац в центре комплекса, а также четыре огромные аппарели, которые не давали ни ему, ни кому-либо другому попасть в подземные камеры. Каис перевёл внимание на множество распростёршихся перед ним средств управления, но не смог расшифровать ни единой рунической надписи.
Вздохнув, он крепко сжал кулак, поднял руку и обратился к единственной форме инженерного искусства, которую понимал. Спустя несколько райк'оров разрушительной работы с техникой, Каис, судя по всему, ударил по нужной кнопке, потому что на аппарели на плацу начали открываться, поднимаясь словно раззевающиеся пасти дремлющих гигантов.
— Прямо сейчас, пока мы говорим, он проникает внутрь, шас'о, — донеслось из передатчика крошечного дрона-громкоговорителя, повсюду следовавшего за генералом словно верный детёныш уи'та.
Шас'о остановился у схемы верхних уровней тюрьмы и кивнул.
Он был доволен, так как до сих пор всё шло согласно плану. Внутренности боевого корабля ''«Ор'ес Таш'вар»'', где царили спокойствие и круглые формы, являлись для шас'о лоном приятной тишины и размышлений. Идеальное место для руководства войной.
— Хорошо, — ответил он небольшому дрону, который запрокидывался назад для того, чтобы подставить генералу систему микрофонов. — Отлично. Он цел?
— Лёгкое ранение, шас'о. Ничего серьёзного.
— Действительно. Скажи мне, эль'Луша, как зовут этого шас'вре? Пор'хой запрашивали подробности для следующей сводки новостей.
В передаче возникла пауза, и Удас бросил на дрона озадаченный взгляд. В конце концов мигнул красный огонёк «приёма», после чего раздался колеблющийся и даже смущённый голос Луши.
— Это не шас'вре, о'Удас.
Генерал мигнул, а схема на стене обновилась, когда собранные ИИ показания радара, лазерная решётка и дистанционные измерения высотного дрона наблюдения соединились вместе. Теперь там отображались поднимающиеся аппарели во дворе тюрьмы.
— Эль'Луша… — начал он, следя за тем, чтобы его голос сохранял нейтральный тон. — Кого ты послал?
— Уверяю вас, шас'о, выбранный мною воин более чем способен справиться с задачей.
— Кого?
— Шас'ла Т'ау Каиса.
— ''Шас'ла?''
— Да, шас'о. Моё решение было обосновано требованиями миссии. Думаю, он лучше всего подходит для этой работы.
Удас заставил себя успокоиться, пробормотав медитацию Д'хавре. Гневаться смысла не было.
— Эль'Луша… Возможно, ты сможешь объяснить, что на тебя нашло, когда ты отправил шас'ла на важную для безопасности Империи миссию.
Казалось, слова донеслись откуда-то издалека.
— Всё дело в о'Ши'уре, шас'о. Когда-то он сказал мне… сказал о сломанных деталях. Иногда даже они способны принести пользу машине…
— Сломанные детали? Шас'эль, объясни свои–
— Простите, шас'о, мне нужно идти. Орудия крепости вновь укомплектовываются личным составом. — На фоне раздался громкий грохот. — Нанесите удар, когда будете готовы, шас'о. Луша, конец связи.
Канал связи закрылся, а Удас поджал губы, борясь с раздражением.
— Свободен, — буркнул он всё ещё летающему вокруг его головы дрону, и тот отключился.
Удас взял себя в руки и обернулся. Капитан «Ор'ес Таш'вара» кор'о Наташ Т'ира, облачённый в свои великолепные полётные одеяние бледных оттенков, стоял в самом центре роя дронов, на каждом из которых была начертана простая пиктограмма управления. Время от времени, реагируя на входящие комм-сигналы или дрожащие показания индикаторов, что выводились на двух гладких дронах-консолях в передней части роя, о'Т'ира касался сенсорной панели на корпусе дрона и передавал соответствующие приказы каким-то членам экипажа. Другие представители касты Воздуха находились вдоль наружных стен командной палубы, где управляли сенсорами и дополнительными системами с такими же плавностью и грацией, как и их командир. Кор'о мастерски контролировал своё судно, а со стороны этот процесс напоминал изумительный воздушный балет. В прошлом восхищённый Удас наблюдал за ним на протяжении целых дек, но сейчас у него были более важные дела.
— Кор'о? — проворчал генерал, приближаясь к Т'иру.
— Шас'о, — кивнув ответил высокий капитан, который возвышался над коренастым Удасом.
— Начинайте бомбардировку.
Сержант-надзиратель ДиГрил посмотрел в снайперскую щель на верхнем уровне тюрьмы и покачал головой. Что-то было не так.
За стенами находились многочисленные силы чужаков. Ксеносы прятались и сновали в клубящемся песке, а их вытянутые шлемы то появлялись, то исчезали, что напоминало рыскающих во мраке глубоководных хищников. Они медленно, но явно отходили назад. Не отступали, а скорее… освобождали место для чего-то.
Императору ведомо, что именно это и нужно было тюрьме. Из Леттики, наконец, стали прибывать челноки с подкреплениями, которые летели сквозь вихрящийся дым, подвергаясь нападениям со стороны штурмовых кораблей ксеносов. Прямо на его глазах чужаки сбили два челнока. Зафиксированные ремнями в своих сиденьях бедные ублюдки ничего не могли сделать, когда какой-то варпом-проклятый ксенос проделал дыру в двигателе их авиасудна. Огонь, смерть и вонь сожжённого мяса. Не так он хотел умереть.
Да и в принципе умирать ему не особо хотелось, уж точно не с простреленной головой подобно капитану-надзирателю Прэтеру внизу. Кто-то нашёл его тело и объявил об этом по каналу связи, а почти сразу после этого заревели сирены, возвестив о вторжении. Всё произошло одно за другим, стоило уродцам снаружи прекратить атаку. Оказалось, что один смог проникнуть внутрь и теперь шастал по тюрьме. Он незримо присутствовал здесь, словно витающий в воздухе орочий душок.
ДиГрил присоединился к многочисленным рядам Адептус Детенцио Императора не для того, чтобы умереть от рук какого-то нечестивого ксеногена, и он до сих пор твёрдо намеревался избежать этого, поэтому теперь прятался в самой удалённой секции комплекса, какую только смог найти. В конце концов, осторожность, которую ДиГрил всегда проявлял, была лучшей частью храбрости.
Если же говорить начистоту, то сержант-надзиратель вполне наслаждался (до сегодняшнего утра) своим назначением в этом захолустном мире. Широко известная нетерпимость его планетарного губернатора к преступности означала, что тех жителей, кому хватит глупости нарушить закон, скорее отправят на казнь, чем в тюрьму, и при таком положении дел огромный комплекс в последние годы практически пустовал. Время от времени ДиГрил спрашивал себя, какой вообще смысл строить такую грозную тюремную крепость, если ей никто не собирался пользоваться, но он быстро привык к своей нетребовательной должности и перестал беспокоиться по пустякам.
Не то чтобы странности на этом заканчивались, о нет. На прошлой неделе губернатор ни с того ни с сего приказал капитану Прэтеру казнить немногих содержащихся здесь заключенных, чтобы освободить камеры для новеньких, и сделать запас боеприпасов для оборонительных орудий. Ещё более странным оказалось прибытие в кабинет капитана любезно предоставленных губернатором датум-дронов – черепов мертвецов с содержащимися внутри них данными. Каждый являл собой кладезь запрещённой информации касательно различных ксеногенных видов, что включала в себя изображения, описания, протоколы допросов, результаты биологических исследований, записи семинаров о слабых и сильных сторонах, а также миллион и один мерзкий факт о мерзких существах, которые ДиГрил раз за разом повторял остальным охранникам по приказу капитана. Словно губернатор Север ожидал каких-то ксенопроблем.
Ну, он получил, что хотел.
Дрожа в тенях безлюдного снайперского кольца и скуля после каждого грохочущего взрыва снаружи, сержант ДиГрил молился, чтобы от обстрелов не пострадали его люди, которыми он теперь, после смерти капитана, предположительно командовал.
— Чужак во дворе, — рявкнул кто-то в канале связи. — Я закрываю аппарели доступа к камерам.
Значит, в пультовой комнате кто-то находился. Хорошо. ДиГрил кивнул с профессиональным видом, чувствуя радость от того, что судьба передала его полномочия другим. Наконец-то хоть где-то всё пошло как надо.
Вдруг на канале связи выругался голос, в котором слышалось гнетущее чувство неизбежности:
— О, Трон… Северную аппарель заклинило. Она не закрыв– Ах, чёрт. Ушёл. Общая тревога! Нарушитель проник в подземные уровни.
ДиГрил потёр лоб. ''Вот так всегда.''
И тут сержант-надзиратель ощутил укол совести. Как насчёт отправиться туда и начать отдавать приказы вместо того, чтобы сидеть здесь и жаловаться, говорила она. Может, возьмёшь уже на себя командование? Сделаешь что-то полезное?
— Да ни за что, — пробурчал ДиГрил сам себе.
Ни за всех многочисленных жён губернатора-султана Гамменона IX и уж точно не за шанс стать героем. Это он оставит молодым. Вдруг что-то привлекло его внимание, и спустя секунду ДиГрил установил причину своего беспокойства.
Тишина. Абсолютное, идеальное спокойствие. Шквал звуков, порождаемый техникой и импульсным огнём за стенами тюрьмы, ослаб, а потом и вовсе затих. Приложив лицо к снайперской щели, он принялся недоумённо вглядываться в несомые ветром облака дыма.
Выстроившиеся рядами тау просто молча стояли, напоминая поднявшиеся из песков пустыни древние статуи. Они словно были окостенелыми, нереальными, и каждый из них смотрел вверх.
Кор'веса 66.Г#77 (орбспутниковое наблюдение) навёл свой главный оптический фокус на планетарный горизонт и запустил поток данных. Его родительский узел на борту «Ор'ес Таш'вара» ответил убийственным градом проверок безопасности и сканирований, который продлился лишь мгновение. Направленный луч микроволн различной частоты соединил два процессора, сужаясь до необходимых значений. Безопасная частота была выделена, подтверждена и сохранена. 66.Г проквохтал безэмоциональное приветствие, а «Ор'ес Таш'вар» отозвался тем же.
Долумар IV, мир класса «кре'уи» с удовлетворительной атмосферой и метеорологическими условиями, обозначенный в сфере памяти 66.Г как «гуэ'ла ио'ра», вращался в поле зрения дрона наблюдения гигантским шаром. Тёмная полоска тени отмечала терминатор планеты, где день постепенно перетекал в ночь, что распространялась по континентам словно огромный голодный паразит.
«Ор'ес Таш'вар» отправил череду сигналов, и дрон мгновенно отреагировал на них, настроив второстепенную оптику и наведя её фокус на далёкое пятнышко света – его родительское судно. Под передним сегментом боевого корабля усиливалось яркое голубое свечение.
66.Г изменил своё горизонтальное положение относительно планеты, так как анализ ущерба потребует тщательного изучения. Передав по всем частотам последний набор экстренных кодов, боевой корабль открыл огонь.
Дрон следил за блестящей каплей энергии, пока та летела к миру, ненадолго породив ореол молочного цвета при прохождении через верхний ярус облаков. К тому моменту, как заряд достиг поверхности, он превратился в синюю крупицу, что оставляла за собой призрачный ионный след.
Маленький дрон задействовал свой самый мощный увеличительный фильтр и записал момент попадания.
Погибло много гуэ'ла.
Каис ощутил удар даже под землёй.
Он спрыгнул вниз за считанные мгновения до того, как позади него закрылась огромная скрежещущая аппарель из скалобетона, вставшая на место подобно сдвинувшейся тектонической плите. Стоя рядом с ней, он чувствовал, как гневно дрожит земля, в то время как по поверхности стен расходились трещины. С потолка же валилась сухая земля вперемешку с бряцающими, изъеденными ржавчиной болтами. Панель управления возле аппарели протестующе зашипела, выбросив фонтан искр, а крошечные мониторы раскололись.
— Эль'Луша? — передал Каис по каналу связи, когда пол, наконец, перестал ходить ходуном. — Что это было?
Неразборчивый из-за мешающего белого шума ответ оборвался с неприятным скрипучим звуком. Нахмурившись, воин Огня огляделся вокруг, нервно теребя своё оружие. Коридор тянулся вперёд до крутого поворота словно пищевод крутокса. Он был плохо освещён установленными на переборках лампами, а на его поверхностях блестела конденсированная влага.
Под аптечкой, которую Каис зафиксировал поверх раны, пульсировала ноющая боль. Юный тау надеялся, что успел всё быстро обработать, так как гуэ'ла были известными переносчиками болезней. Воин Огня уже не в первый раз презрительно скривил губы при мысли о том, сколь глубоко он проник в этот грязный мир. Каждая клеточка его тела молила о благостной чистоте, которая царила на поверхности Т'ау, где возвышались древние, купающиеся в лучах солнца горы и стояли практичные кремово-серебряные города.
Первые сбитые с толку охранники примчались целой толпой, привлечённые тревогой, которая звучала во время закрытия аппарели. Они носили тёмную форму и что-то гортанно выкрикивали. Каис спокойно подготовился к встрече: втиснулся в нишу в стене рядом с концом коридора, сдвинул вместе копыта, низко пригнулся и поднял винтовку, чьё перекрестие оптического прицела накладывалось на ПД.
Гуэ'ла неслись потоком сжимающих оружие конечностей, битком набиваясь в туннель и заставляя спотыкаться тех, кто находился позади. Когда сводчатый проход стал ненадолго освещаться шарами импульсного огня, в стены и на пол полетели влажные куски мяса да осколки костей. Судя по всему, некоторые охранники смогли преодолеть панику и адреналин, так как отошли в небольшой альков, откуда начали вести заградительный огонь, параллельно выкрикивая оскорбления и провоцируя Каиса. Тактика выжидания, понял он. Гуэ'ла рассчитывали на подход подкреплений.
Воин Огня закатил гранату в тени алькова и побежал вперёд сразу после взрыва, не дожидаясь, пока рассеется дым. Он ориентировался на жалобные стоны раненых. Каис быстро заставил их замолчать выстрелами в головы.
Последний, с рваными ранами и ожогами на ногах и груди, принялся умолять воина Огня, заливаясь слезами и соплями. Звучало это как неразборчивый гул, в котором отчетливо угадывались страх и беспомощность. Он скреб ноги Каиса покрытыми волдырями пальцами, хватался за него, молил сквозь рыдания. Жалкое зрелище. Юный тау отпрянул назад и напряг палец на спусковом крючке.
Внезапно в его разуме возникло непрошенное воспоминание, осевшее там словно ил на дне:
«Чужак не есть зло по своей природе.
Не ненавидьте его, а жалейте за невежество.
Попытайтесь понять, чем он отличается от вас,
И укажите ему на недостатки.
''Лишь тогда он примет своё место в Высшем Благе.''»
Это было размышление сио'та, появившееся много тау'кирсов назад. Как считалось, его составил великий герой о'Мау'тель. Конечно же, с тех пор тау повстречались и с зеленокожими бе'гела, и со всепожирающими и'хе: двумя расами, каждая из которых по собственными причинам никоим образом не могла стать частью тау'ва. Данное размышление быстро вырезали из более поздних изданий сио'та, но воин Огня его запомнил. Возможно, Каиса утешала мысль о том, что социальные убеждения тау не всегда оказывались верными. Мысль, которая таилась в некоей тёмной, бунтарской части разума юного бойца.
— Чего вы хотите? — произнёс Каис, смотря на создание. — Почему в… Что вы здесь делаете? Почему сражаетесь с нами?
Воин Огня спрашивал на ломаном языке, без энтузиазма. В конце концов, Каис не был пор'ла из касты Воды, но нужда попытаться сделать что-то правильно оказалось слишком сильной, и он не мог её игнорировать.
Сам язык казался ему несуразным, а слова как будто бы раздражали горло. Точно такие же ощущения Каис испытывал, когда медики фио'уи внедряли знания в его разум на третьем дидактическом сеансе. Воин Огня помнил, что после этого он вместе с Жу и И'холом на протяжении целых деков произносил странные чуждые слова, возникавшие в памяти словно из ниоткуда.
Всхлипывающий гуэ'ла будто бы и не услышал заданных ему вопросов. Он просто хватал Каиса за ноги и бормотал:
— Прошу Трон не надо дорогой Император не убивай о живой бог не сейчас, п-прошу не надо я тебя умоляю…
— Тихо. Человек. Молчи.
Но тот не замолчал.
— Прошу о я не хочу, нет, я… о, я не хочу умирать о Терра пожалуйста…
Гуэ'ла не только не затихал, но и, что ещё хуже, истекал кровью из ран на ногах. Вязкая и тёплая, она пятнала копыта воина Огня.
— Трон нет прошу Императора нет нет–
Каис выстрелил ему в голову. Ужас и омерзение нахлынули на него даже прежде, чем он осознал, что сделал. Убийства у юного тау получались всё лучше и лучше.
Рядом что-то забряцало, и этот ритмичный стук заставил его настороженно припасть к земле, остерегаясь каждой тени. Чувства Каиса были на пределе. Медленно изучив комнату, он обнаружил металлическую дверь со зловеще выглядящими узорами из ржавчины и влаги. Сбоку находился грубый магнитный замок, чьё мигающее красное око заговорщически смотрело на воина Огня. Он поднял винтовку и уничтожил небольшое устройство, после чего стремительно перевёл оружие на дверь, готовый встретить любые ужасы, которые за ней таились.
Когда металлический диск с хриплым рокотом откатился в сторону, наружу выступил мертвец.
— Каис? — произнёс И'хол.
Призрак снаружи камеры едва ли мог выглядеть менее дружелюбно. Его отполированные наплечники и серо-коричневая броня потускнели из-за пыли и грязи, а на их поверхности теперь виднелась целая кровавая галактика, составленная из пятен высыхающей алой жидкости. Ткань фиод'ра была порвана и испачкана, верхнюю часть руки уродовал отвратительный ожог. Ствол покрытого кровью и ошмётками плоти оружия смотрел прямо на И'хола.
Тем не менее, даже несмотря на всю грязь он отчетливо различал код подразделения на груди. Шас'ла Т'ау Каис. И'хол изумлённо уставился на лучшего друга, в то время как его разум отказывался работать.
Приветствие вышло спутанным, но полным облегчения. Забыв пережитые ужасы, они принялись жать руки, дважды прижавшись бронёй друг к другу в тех местах, где прямо над сердцем был нарисован круг. Так приветствовали лишь членов семьи и близких друзей. Каис раз за разом повторял:
— Мы думали ты мёртв… Мы думали ты мёртв…
Повеселевший И'хол кивнул. Каис всегда был слишком склонен ожидать худшего.
— Ну конечно нет, — мрачно улыбнулся он. — Просто царапина.
И'хол с кряхтением поднял ногу, у которой отсутствовал кусок мяса прямо ниже колена. Края раны были обожжены. Увидев это, Каис зашипел и принялся рыться в универсальных сумках в поисках ещё одной аптечки.
— Расслабься, — поморщившись сказал И'хол, ставя конечность обратно на пол. — Кровотечения нет. Снае'та гуэ'ла прижёг рану в челноке по пути сюда. Сказал, что заключённым не дозволяется умирать, пока они не ответят на некоторые вопросы.
— Есть ещё выжившие?
— Да… — Воин Огня зажмурился, когда, наконец, осознал всё безумие сложившейся ситуации. — Каис, что происходит? Где находится это место… и-и почему ты вообще здесь? — Хаотичный поток сбивчивых вопросов утих, стоило одному перевесить все остальные. — Ради пути, что ''происходит?''
— Они захватили ауна, — ответил Каис, выводя его в коридор.
И'хол не узнавал этот голос, ибо прежде такой серьезности он в нём никогда не слышал. Каис говорил сосредоточенно, а это качество также не было ему присуще раньше.
— Ауна? — с ужасом проронил И'хол.
— Именно, — кивнул его друг, на чьих конечностях запекалась желеобразная кровь. — Я здесь в поисках ауна.
— Что с тобой случилось? — прошептал И'хол, внезапно ощутив страх.
Каис пристально взглянул на него, но выражение лица юного тау скрывала блестящая оптика шлема.
— Я нашёл своё место, — ответил он.
Пока двое друзей возвращались обратно к закрытой аппарели, хромающий И'хол опирался на товарища при каждом болезненном шаге.
— Можешь открыть её? — спросил Каис, со всей серьёзностью кивая в сторону дымящейся панели рядом с аппарелью.
И'хол нахмурился.
— Н-но… Аун–
— Это мой путь, И'хол.
— Твой путь?
— Сможешь открыть её?
И'хол вздохнул и повернулся к механизмам управления. Всё происходящее было для него слишком обескураживающим, а работа с чем-то обыденным казалась ему единственным способом удержать себя в руках. Искоса взглянув на повреждённые электросхемы, он, несмотря на растерянность, уничижительно покачал головой при виде грубых технологий гуэ'ла.
— Да, — пробормотал И'хол. — Да, я могу её открыть. Это займёт не–
— Отлично. Я отправлю сюда остальных заключённых. На поверхности вы должны будете оказаться в безопасности. Думаю, у эль'Луши всё под контролем.
— Но Каис…
Покрытый грязью воин повернулся и взглянул на него. В выемке поцарапанной центральной оптики шлема Каиса таились тени. И'хол вдруг понял, что ему нечего сказать.
— Удачи, — нескладно буркнул он.
Кивнув, воин Огня растворился во мраке, а И'хол задался вопросом, увидит ли своего друга вновь. Часть его размышляла, а существовал ли ещё тот Каис, которого он знал.
Капитан Ардиас, ветеран священного капитула Ультрадесантников, лидер 3-й роты и командующий арсеналом, редко когда наслаждался возможностью поспать.
В соответствии со строгим распорядком дня вне кампании, который был записан в Кодексе Астартес, каждому десантнику предоставлялось четыре часа в сутки на естественный, вызванный медитацией сон. Этот, как предполагается, лишённый снов период времени предназначался для расслабления тела и полноценного умственного отдыха. Однако, Ардиас ненавидел спать из-за того, что четыре часа тратились впустую. Он мог провести их на стрельбище, в подготовительном ангаре или же заняться проведением сложных и разнообразных обрядов почитания, кои включала в себя монашеская жизнь космодесантника.
Сидя на холодном полу и пристально глядя на миниатюрный алтарь, посвящённый одновременно и Императору, и примарху Ультрадесантников Робауту Гиллиману, Ардиас не переставал рассеянно ёрзать, чтобы устроиться поудобнее. Без доспехов и сервомышц он чувствовал себя медленным и неповоротливым, подверженным таким пустячным отвлечениям, как грубость ткани его одеяний или внешний вид помещения. Вздохнув и закрыв глаза, Ардиас попытался сконцентрироваться.
Не то чтобы сон был настолько необходим. Находящийся глубоко в его черепе искусственный каталепсический узел при необходимости перенаправлял непрекращающийся поток умственной деятельности Ардиаса. Это позволяло отдыхать каждой доле мозга, пока другие оставались активными, и таком состоянии десантник мог действовать неограниченно долго, беспрестанно служа Императору. Для простых людей, во всём уступающих астартес, подобное относилось к категории немыслимого. Капитан благосклонно принимал свои потраченные впустую четыре часа лишь потому, что сон предписывался Кодексом Астартес (и, как он признавал, из-за неявной опасности получить мозговую травму или психотическое расстройство). Ему необязательно должно было это нравиться.
Но сегодня… сегодня сон к Ардиасу не придёт.
Возможно, подумал он, всё дело в непривычном окружении. Для человека, выросшего в Ультрамаре с его воинскими порядками и привыкшего к скромному, но вдохновляющему великолепию крепости Геры на Макрагге, эта маленькая флотская каюта с её похожими на артерии трубопроводами поверх стен и ржавыми люками в переборках казалась грязной и беспорядочной, что отвлекало, а постоянный гул далёких генерариумов корабля просачивался в подсознание Ардиаса подобно мелодии с едва различающимися друг от друга нотами, постоянно звучащими у него в ушах.
Но капитан понимал, что это просто отговорка. Ему доводилось спать и в гораздо более плохих условиях. Он входил в состояние фуги на Галатасе II, пока население ледяного города тряслось от страха в ожидании прихода эльдаров… Он дремал в содрогающемся грузовом отсеке «Ударного ястреба» после окончания кампании по выбиванию орков с лун Мира Феала… Он спокойно медитировал безо всякой тревоги или страха в катакомбах Йелта, ожидая, пока техножрецы не починят подъёмник до того, как дождевая вода затопит всё его отделение. Ардиас мог спать даже во время удара метеора, если потребуется.
Нет. Проблема была на в каюте. Она лежала вне её, за пределами коридора, пробороздившего внутренности этого уродливого линейного крейсера с постоянно стоявшими там криками, что разительно отличалось от спокойной торжественной атмосферы на борту боевой баржи астартес, и за пределами тёмных помещений и увитых кабелями стен звездолёта, за толстым адамантиевым корпусом и гудящими линзовидными пустотными щитами.
Скручивающиеся и колыхающиеся эфирные щупальца гладили судно, пока то барахталось во вскрытом брюхе окружающего его со всех сторон варпа. Это пространство называлось эмпиреями. Сверкающее и бурлящее, населённое изменчивыми, нереальными созданиями… Оно было «тем местом внизу». Оно было «тем местом совсем рядом». Оно являло собой прореху, в которую могли погружаться целые звездолёты, и где те держали курс лишь благодаря загадочным талантам хрупких пси-одарённых навигаторов, заключённых внутри корабельных систем. Их же, в свою очередь, направляло сияние Астрономикана – угасающего наследия, оставленного Императором Империуму.
Это был чистый безудержный Хаос, и именно он вызывал у Ардиаса дрожь. Когда находишься столь близко к подобной злобе, да и ещё целиком в её власти, то чувствуешь совершенно чуждые космодесантнику вещи – беспомощность и собственную незначительность.
Поэтому нет, сегодня сон не придёт. Сегодня его помыслы напоминали отливы и приливы, ибо они метались между разными темами и вопросами, что не позволяло мышцам расслабиться, а напряжению – исчезнуть.
Однако, было кое-что ещё. Одна лишь тревога никогда не мешала ему раньше, как не мешала и сейчас. Сегодня нечто другое занимало его разум и уводило мысли прочь от сна.
Библиарию Дельфею явилось видение. Видение о битве, по его словам. Видение, в котором стучали болтеры и кричали враги – явный признак беспорядочного боя. Псайкер доложил о нём всего несколько часов назад, за считанные мгновения до того, как зазвучали шумные сигналы «судно на ходу», а кренящийся корабль спокойно вошёл в варп. Библиарий выражался неясно, очевидно потрясённый тем мистическим процессом, который ему пришлось пройти. Ардиас высоко ценил работу Дельфея, но никогда не завидовал своему старому товарищу. Пси-мутация была отравленной чашей, скорее проклятием, нежели даром. Тем не менее, несмотря на все детали видения, суть предсказания библиария оставалась прежней: боевые действия.
Спустя некоторое время Ардиас бросил попытки медитировать и стал беспокойно шагать по комнате. Капитан не мог понять, почему, несмотря на жажду сражения, он испытывал тревогу в его преддверии. «Непоколебимый клинок» скользил по просторам варпа и оставлял длинную борозду в массе незримых созданий, которые, подобно летящим на слабый огонёк комарам, собирались вокруг корабля, что-то нечленораздельно бормотали и скребли по пустотным щитам зыбкими словно туман когтями, испытывая неутихающее желание пожрать души внутри судна.
Оказалось, что в тюрьме содержалось ещё десять заключенных.
Шатаясь и поддерживая друг друга, освобождённые вышли из камеры, но не были уверены, стоит ли благодарить своего спасителя или же бежать прочь. Каис прекрасно видел, какими взглядами они его окидывают, а один из них, бредящий из-за боли от ран, даже произнёс это вслух – одно мерзкое, короткое слово, которое возникло в голове у каждого, когда он с грохотом открыл дверь и встал в проёме, даровав им свободу.
— Монт'ау… — прошипел воин, в чьих лихорадочно блестящих глазах виднелись страх и неуверенность.
Остальные нервно зашикали на него, не желая терпеть столь беспардонные заявления, после чего, хромая, зашагали во мрак к И'холу и свободе.
Монт'ау. Ужас.
Это слово восходило корнями ко временам до прихода аунов и до того, как они начали проповедовать тау'ва. Ко временам, когда касты ещё были племенами, в непрекращающихся войнах лилась кровь, а на Т'ау не царил порядок.
Оно означало состояние без прогресса, без единения и альтруизма, без руководства, цели и силы. Каис полагал, что в эгоизме монт'ау крылась некая чистота, когда «я» превозносилось над «мы». Именно это заключённые в нём и увидели.
Пока он спускался по лестнице, его ПД автоматически подстраивался под слабеющий свет. Увидев собственное отражение в отполированном креплении лампы, Каис вдруг понял причину беспокойства освобождённых.
В этом крошечном бочкообразном изображении он выглядел как рыскающее, покрытое сажей, пылью и коркой засыхающей крови создание. Каис был чёрно-белым демоном в броне воина Огня, призраком из прошлого, дьяволом монт'ау, купающимся в крови своих врагов и существующим исключительно ради того, чтобы убивать.
Вот только Каис не был им, он просто так выглядел. Вздохнув, юный тау заставил себя в это поверить.
Перпендикулярно лестнице находился открытый дверной проём. Каис вошёл внутрь, осматривая помещение на предмет движения. Потолок с S-образными опорами из отшлифованного обсидиана тянулся вверх на головокружительную высоту, а на его поверхность падал свет от множества крупных свечей. Высеченные каменные плиты вели к мраморному алтарю, который был увенчан огромной, вырезанной из алебастра иконой с фигурой.
Она имела сложную форму, что привлекло внимание Каиса, и тот с восхищением уставился на неё, пытаясь разобрать стилизованное изображение. Судя по виду, это был кто-то тощий, иссохший и хрупкий. Нахмурившийся воин Огня узнал фигуру гуэ'ла, которая выглядела почти как труп. Его большая голова с тонкой как бумага кожей, окольцованная лучами света и молниями, свисала словно у мёртвого, а обескровленное лицо землистого цвета испещряли морщины. Вокруг и внутри худющего как скелет человека виднелась выложенная жёлто-золотой мозаичной плиткой машина – раскинувшееся во все стороны скопление пучков кабелей и скреплённых вместе трубок, пронзавших и заключавших тело в свои металлические объятия.
Мертвец взирал на освещённую свечами молельню с пустотой и бездонной грустью, отчего в помещении царила мрачная, напряжённая атмосфера.
И это был их бог? задался вопросом Каис. Это был их Великий Император, который упорно взращивал веру своей многочисленной паствы и не позволял им поступить правильно, приняв Высшее Благо? Гниющий тлетворный труп, управляющий своей гниющей, тлетворной империей. Воин Огня изо всех сил пытался сдержать омерзение, пока смотрел на статую пустым взглядом. Они заслуживали друг друга.
Каис поднял винтовку и прицелился в бледную фигуру, чьё существование само по себе пятнало тау'ва с его эффективностью и чистотой. Даже трата энергии на выстрел по статуе заслуживала осуждения, ибо так юный тау выказывал свою невоздержанность, но почему-то он чувствовал, что уничтожением иконы ему удастся достигнуть чего-то ощутимого.
Однако, Каис не мог заставить себя выстрелить.
Перекрестие прицела блуждало по гладкой высеченной поверхности, суля разрушение, но каждый раз, когда он сжимал палец на спусковом крючке, когда представлял, как разлетаются крутящиеся фрагменты алебастра, образуя в воздухе облако осколков, и когда бросал взор куда-нибудь рядом с этой жалкой фигурой, её древние, наполненные мукой глаза заставляли Каиса замереть на месте.
Каким-то образом, жёсткий взгляд иссохшего бога напоминал юному тау об отце, хотя между ними не было никаких сходств. Статуя смотрела внутрь и сквозь воина Огня, обнажая его самые отвратительные мысли. Он не мог уничтожить её, как и не мог отвести глаза.
Когда прячущийся недалеко солдат разорвал тишину молельни шквалом лазерных лучей и наполнил помещение вонью ионизированного воздуха, Каис испытал едва-ли не облегчение.
Он инстинктивно перекатился по полу в сторону ближайшей опоры, стремясь спрятаться за ней. Вторая очередь таящегося снайпера едва не достала молодого тау и оставила воронки в каменной поверхности импровизированного укрытия Каиса. Тут в голове последнего возникла идея.
Воин Огня издал крик боли и страха, который никогда бы не вырвался из горла настоящего шас'ла, а когда эхо выстрелов затихло, он вновь застонал. Это было страдальческое рыдание покалеченного, умирающего бойца.
Покинув укрытие, ссутулившийся гуэ'ла направился к своему трофею, хихикая и преждевременно радуясь победе. Выстрел из импульсной винтовки разорвал ему грудь прежде, чем он понял, что происходит. Солдат сдавленно вскрикнул и упал спиной на плиты, а Каис бесшумно вернулся в змеящийся коридор, ни разу не повернувшись в сторону статуи.
Череда помещений уводила его вниз, и каждое было немного темнее, чем предыдущее, а ещё сильнее загромождено беспорядочно расположенными, объединёнными в сеть продуктами технологии гуэ'ла, что, как ни странно, выглядело органично. Когда Каис спустился на самый нижний уровень тюремного комплекса, его спутанные мысли занимали лишь насилие, древние дьяволы и тёмные глаза, смотрящие прямо в душу.
Генетор Фаррах вытер потеющие пальцы о свои одеяния и покрутил маховик клапана. Его обдал вырвавшийся поток клокочущего пара, оставивший на металлических частях лица конденсат.
Высоко над головой Фарраха защёлкал храповик, после чего вниз устремились первые звенья цепей. На них висел качающийся и вращающийся механизм, что изобиловал затейливыми чёрными электросхемами и был унизан загадочными устройствами Адептус Механикус. Он со скрипом опускался вниз подобно короне великана, напоминая чёрный как смоль канделябр, увешанный червеобразными проводами и мигающими индикаторами. Раздался вой, вслед за чем засветилась полоска с угловатыми рунами.
В самом центре помещения сидел пленённый чужак, чьи тонкие руки и ноги удерживались стальными скобами. Он взглянул на подвешенную над ним диадему, но лицо ксеноса не выдавало его мыслей. Фаррах внимательно наблюдал за эфирным и надеялся увидеть хоть малейший проблеск страха, однако, ничего не появилось.
— Готово, мой господин, — промямлил генетор, изо всех сил пытаясь скрыть взволнованность в голосе.
За расположенной в помещении перегородкой из свинцового стекла находился губернатор, который в нетерпении скрестил руки. Он подался вперёд и щёлкнул переключателем переговорного устройства.
— Тогда начинай.
Кивнув, Фаррах перевёл взгляд обратно на ксеногена. Пока что его спокойствие шло вразрез с принятой догмой, в которой чужаки описывались жестокими и агрессивными мерзостями, угрожавшими самому существованию человечества. Тем не менее, лучше не рисковать, сказал он сам себе, поправляя висящий на поясе плазменный пистолет.
Эфирный спокойно посмотрел на него в ответ. В тех местах, где оковы давили на конечности чужака, кожа стала бледной и начала синеть из-за недостатка крови. Фарраху приходилось бороться с желанием прикоснуться к ней, провести кончиком пальца по сухой плоти и ощутить её текстуру.
Но, конечно же, за ним наблюдал губернатор. Генетор вздрогнул, так как ему было не по себе от того, что он находится на виду у кого-то.
— От тебя пахнет страхом, — произнёс ксенос голосом, звучащим как трель.
Фаррах проигнорировал его, в тайне испытывая смятение из-за столь очевидной для других причины своей тревоги.
''Машина экскруциа'', как назвал устройство некий техножрец, впервые пробудивший машинный дух внутри его кольцеобразного корпуса, благосклонно отнеслась к проведённым генетором улучшениям. Физиология тау, являвшаяся близкой сердцу Фарраха темой, отличалась от физиологии обычного человека, поэтому он добавил токопроводов, слегка изменил расположение различных синаптических матриц и даже сузил центральный фиксирующий хребет устройства. Во время своих изысканий генетор узнал, что череп тау был не обладал такой прочностью, как череп человека. Сегодня всё должно было пройти гладко.
Фаррах ощутил некоторое удовлетворение, когда эфирный перевёл пустой взгляд тёмных глаз на висящее вверху устройство. Машина настраивала положение своего беззубого рта, чтобы целиком поглотить голову чужака, на которую она отбрасывала круглую тень.
— И что произойдёт? — безразличным голосом спросил ксенос.
— Устройство пропустит энергетический поток через твои болевые центры, — ответил он, направляя опускающуюся диадему. — По крайней мере, так предполагается. К сожалению, наше понимание вашей биологии ограничено, но я уверен, что внесённые мной изменения принесут плоды. В идеале ''экскруция'' должна симулировать чувство физической боли без нанесения реального ущерба. Как мне сказали, наиболее… упорные объекты, ощутившие её укус, держались на протяжении целых часов без передышки и медицинского ухода. Спасения нет, аун. Даже в смерти.
Фаррах улыбнулся, украдкой бросая взгляд вбок, на Севера. У того был скучающий вид.
Через помещение пролетел по спирали череп-сервитор с залепленными ноздрями и ртом, однако, веки его были распахнуты, а на месте безжизненных, давно мёртвых глазных яблок находились полированные серебряные шарики. Он напоминал насекомое, несомое дымом ладана и потоками движущегося воздуха. Выпуклая поверхность фасеточных глаз искажала отражающийся там мир, придавая ему безобразный вид. Фаррах кивнул черепу.
— Начать запись, — пробормотал генетор. В верхней части лба отделённой от тела головы мигнул красный огонёк, и Фаррах посмотрел на временной код, возникший у него перед глазами. — Допрос ведётся в 08.14 ч. по местному времени. Магос Фаррах выполн–
Щёлкнуло переговорное устройство.
— Жрец? Что ты делаешь?
Фаррах неуверенно почесал лоб.
— Записываю допрос, мой господин. Это стандартная практика.
— Не надо.
— Но мой господин… Разве вы не хотите, чтобы, э, ответы объекта были записаны?
— Какие ответы?
— На ваши вопросы, мой господин. Я-я полагал, вы хотели получить какую-то информацию–
— Нет никаких вопросов, жрец. Просто сделай ему больно. Сделай его… ''уступчивым''.
Несколько секунд Фаррах беззвучно двигал ртом, пытаясь подобрать слова. Уступчивым для чего, подумал он? Скрытый в тени взгляд Севера прожигал его насквозь.
— Да, мой господин… — выдавил генетор.
Он выключил звукозаписывающее устройство устной командой и сделал черепу знак удалиться, после чего тот полетел прочь, оставляя за собой рассеивающийся след из тёмно-бурого дыма благовоний. Экскруциа остановилась со звучным щелчком, охватив верхнюю часть черепа ксеноса словно какой-то варварский головной убор. Фаррах сделал глубокий вдох и шагнул вперёд, а резонансные сенсоры на его лице затрещали. Их движения напоминали перистальтику, только механическую.
— ''Деус Механикус''… — нараспев произнёс он, сотворяя руками предписанный жест пробуждения. Руны на устройстве запылали. — ''Анима механика, эксусцитаре''…
Фаррах щёлкнул переключателем на небольшой консоли, встроенной в подголовник кресла, и череда фиксаторов вдоль внутренней окружности диадемы расширилась, а медные проводники с треском выбросили в воздух крошечные искры. Зашипев в последний раз, фиксирующий хребет зажужжал и начал вращаться, после чего жадно устремился вниз размытым пятном крутящихся шестерёнок и гудящих сервомеханизмов. Остриё иглы медленно приближалось к черепу эфирного.
Глаза ксеноса были закрыты, а сам он, задыхаясь, читал какую-то чужацкую литанию. Слова срывались с тонких губ сдавленной мелодией непокорности и сосредоточенности. Генетор улыбнулся про себя, ибо знал, что одна лишь медитация не поможет тау.
— Я же говорил тебе… — прошептал он на ухо эфирному, прерывая его мантру. — Спасения нет.
Портал доступа за спиной Фарраха издал негромкий, но резкий звук.
— Я сказал не прерывать нас! — зарычал Север, чей голос звучал грозно из-за искусственных ноток, добавленных в него переговорным устройством.
Генетор отвернулся от заключенного. Ему было интересно, что за тупоголовый охранник собирался навлечь на себя знаменитый гнев губернатора. Дверь с шумом открылась.
Появившаяся там фигура ворвалась внутрь так быстро, что Фаррах даже не успел ни о чём подумать. Неизвестный был приземистым, носил броню с сочленёнными пластинами и остроконечный шлем. Он в мгновение ока осмотрел помещение, а затем поднял длинную винтовку.
Мысленный процесс в голове генетора шёл медленно. Прошедший через дверь нарушитель оказался в тенях комнаты даже прежде, чем Фаррах успел его нормально разглядеть. Соединённые с биологическим разумом логик-машины сказали ему, что это тау. Тау-воин. Враг.
Он достал пистолет, а датчики движения задёргались с насекомоподобной точностью, выискивая следы тела чужака. Человеческая часть сознания генетора беззастенчиво испытывала ужас и боролась с неумолимой холодностью технологических аугментаций. В мозг хлынули стимуляторы, отчего чувства Фарраха обострились, а в ушах зашумела кровь, однако, это ему не помогло.
Возникшая сбоку вспышка голубого света напугала генетора и привлекла внимание его сенсоров. Следом раздался характерный хруст кости, которым сопровождалась жуткая работа фиксирующего хребта. На корпусе ''экскруции'' загорелись огоньки, а сама машина страшно завизжала, рассыпая сверкающие искры вокруг прокола в макушке черепа пленника. Фаррах повернулся, чтоб посмотреть, ибо генетора охватило волнение и желание увидеть кульминацию собственных трудов. От самообладания эфирного не осталось и следа. Теперь из распахнутого рта с тонкими губами исторгался непрерывный вопль. Упиваясь гордостью, Фаррах почти забыл о нарушителе.
Тау-воин спокойно вышел из теней у него за спиной и прижал массивный ствол винтовки к черепу генетора, но касание Фаррах почувствовал лишь отвлечённо. Мчащиеся в голове и ускоряемые стимулятором мысли были обращены к просчёту реакций, предположениям и прогнозам.
В момент смерти генетор занимался составлением предполагаемой траектории падения своего оседающего тела, что было возможно благодаря хитроумному металлическому ганглию, который продолжал работать в вышибленных мозгах.
Его расчёты оказались полностью верны.
Каис нашёл эфирного.
Одинокий и объятый болью, он был закован в самом центре сети из различных деталей и кабелей, освещаемых единственной лампой под потолком помещения. Аун'эль Т'ау Ко'ваш извивался всем телом, а его голову обхватывало какое-то чёрное устройство. Эфирный беспрестанно кричал, искаженное лицо окружал дрожащий ореол энергии, длинные согнутые пальцы сжимали оковы рук. Механизмы управления в подголовнике кресла ни о чём не говорили Каису, ибо являли собой ряды угловатых рун и незнакомых символов, которые светились и жадно пульсировали. Не зная, что ещё делать, и чувствуя, как разум наполняется паникой вперемешку с эмпатическим ужасом от криков эфирного, он навёл винтовку на консоль и прицелился.
— Это дорогое оборудование, — прошипел безэмоциональный голос, отчего Каис тут же пришёл в полную боеготовность.
Из громкоговорителя рядом донёсся смех, который звучал как электронное гоготанье с металлическими нотками. Блуждающий взгляд воина Огня остановился на огромном листе стекла в другой части помещения. За этим окном находился плохо освещённый просмотровый зал, где стоял ухмыляющийся человек с низко опущенным лицом. Он смотрел на Каиса из-под выдающихся надбровных дуг, а на его орлином лице играла мрачная улыбка.
— Ну привет, мелкая букашка… — с усмешкой произнёс гуэ'ла.
Каис среагировал практически сразу же. Винтовка в его руках задёргалась, а к окну устремились длинные импульсы. Они с глухим треском врезались в стекло, и на мгновение во все стороны протянулись извивающиеся щупальца тусклого света, после чего исчезли. На поверхности окна осталась лишь царапина.
Человек даже не дёрнулся. Сухо усмехнувшись, он наклонился и щёлкнул каким-то переключателем вне поля зрения Каиса.
— Сержант? — сказал гуэ'ла, не сводя взгляд с воина Огня. — Пожалуйста, встретьте меня в ангаре для челноков. И пошлите одного из своих людей забрать заключённого, если вам не трудно. Кажется, у нас тут проблема с вредителями.
В ответ из переговорного устройства донёсся бесплотный голос, наполненный искусственным резонансом и помехами:
— Как пожелаете.
— Пока, мелочь, — хохотнул человек, по театральному махая рукой и тыкая кнопки.
Кренясь, просмотровая галерея со скрежетом поехала вверх, а на её месте показались огромные поршни подъёмника.
Каис вновь перевёл внимание на эфирного, который дрожал и стонал в кресле. Мимо его выпученных глаз скатилась вытянутая капля крови из раны на лбу, где зажим удерживал голову на месте. Воин Огня заскрежетал зубами. Он думал, как лучше всего поступить.
Выстрел из винтовки уничтожил пульт управления, породив красочный взрыв. Фиксирующий хребет с хлюпаньем втянулся обратно, оставляя жуткую кровавую нить и вытягивая из Ко'ваша очередной, полный муки стон. Ограничивающие шестерни нехотя провернулись, а на поверхности машины замигали огоньки, словно протестуя против откладывания смерти.
И тогда началось безумие.
Зашипев словно рептилия, открылась таящаяся в тенях боковая дверь, и что-то вошло внутрь, тяжело шагая по решетчатому настилу. Оно двигалось с тектонической медлительностью и являло собой нереально сложную геометрическую структуру из гудящих сегментов и соединённых вместе бронепластин. Из-за приземистости создавалось неверное представление об огромных размерах существа. Ширина его практически не уступала росту, и по обеим этим показателям неизвестный напрочь затмевал Каиса.
Гигантская серо-зелёная оболочка создания оказалась на пути лучей стерильного света, которые падали на её испещрённые рунами сегменты, приводимые в движения сервомеханизмами. На украшенном фресковой живописью торсе висели маленькие флажки и обрывки пергамента, что на фоне подобного великолепия выглядели до смешного эфемерными, а в центре груди располагался стилизованный ухмыляющийся череп с изогнутыми крыльями по бокам. В своих плавно качающихся при каждом шаге руках с сегментированными перчатками великан сжимал огромную пушку, чей угловатый приклад изобиловал руническими надписями. Глаза в шлеме пылали ярким жёлтым светом, клиновидные наплечники двигались словно поршни в такт ходьбе. На одном из них виднелся резко очерченный, выведенный белой краской профиль хищной птицы с сужающимся изогнутым клювом.
Перед этим существом Каис чувствовал себя микробом. Чем-то незначительным. Он был насекомым, которое широко расправляло свои ломкие крылья в преддверии того, как его раздавят. Тау был пылью. Ничем.
На мгновение Каиса охватила уверенность в том, что массивное создание являлось машиной, уж слишком легко было представить моторы внутри подвижного корпуса, компактные металлические внутренности, пронизывающие всю эту невообразимую структуру подобно нервным окончаниям, и скрипящие волокна с приводящими цепями, благодаря которым двигались ужасающие конечности.
И всё же, нет. Движения существа были слишком точными, а в громогласных шагах угадывалась плавность живого организма. Где-то внутри всесокрушающей оболочки находился хрупкий и маленький розовый гуэ'ла, взирающий на Каиса со всем высокомерием и самоуверенностью, типичными для их расы. Однако, мысль эта никак не успокаивала.
Создание наклонило ствол своего оружия, а его выпуклый наплечник плавно повернулся. Юный тау даже не успел испуганно зашипеть, как вдруг дуло исчезло за завесой пламени. Потоки перегретого воздуха, по форме напоминавшие вытянутые капли, вспыхивали и гасли с вызывающей головокружение частотой. Каис неуклюже бросился в сторону сквозь облако пронзающих воздух обломков и крутящихся стальных фрагментов, отлетавших от пола и стен в тех местах, куда обрушивался шквал огня. Выпускаемые снаряды рвались прямо позади Каиса.
Упав и перекатившись, он закричал, не в силах сдерживаться из-за яростных взрывов вокруг. Крошечные осколки секли его броню и резали конечности. Каждый выпускаемый снаряд содержал небольшой заряд взрывчатки, отчего на любой поверхности оставались длинные линии из воронок.
Во время движения Каис вёл ответный огонь, но так как он полуполз-полубежал, шаркая ногами и шатаясь, выстрелы в цель не попадали. Юный тау неловко нырнул в укрытие, однако, в тот же момент с ужасом осознал, что, поддавшись панике, рухнул на пол прямо за пыточной машиной, в центре которой до сих пор находился опутанный и неподвижный аун.
Словно в ответ на безмолвные мольбы Каиса, буря разрывных снарядов с безошибочной точностью стихла за считанные мгновения до того, как захлестнуть эфирного. Поражённый воин Огня, чьи мысли были спутаны от страха и неуверенности, вдруг осознал – его палач хотел сохранить жизнь ауну не меньше, чем он сам. На задворках сознания Каиса возник абсурдный вопрос: что бы сказали Жу и И'хол, если бы он поведал им об использовании эфирного в качестве живого щита?
Не особо тревожась, Каис выглянул из-за своего ненадёжного укрытия и начал стрелять по маячившему на границе освещаемого пространства бронированному монстру, но тот даже не соизволил пошевелиться.
Первый импульсный шар попал ему чуть ниже широкого правого наплечника, где яростно вспыхнул, добела раскаляя броню и порождая водопад искр. Фигура едва заметно дёрнулась назад. Это было непринуждённое движение, словно в ответ на лёгкий ветерок. Каждый последующий импульс также не приносил плодов, помимо фонтанов рассеивающейся энергии и практически нулевого ущерба. Гуэ'ла просто стоял на месте, принимал все выстрелы Каиса и иногда слегка наклонялся в стороны, впитывая любой урон.
Воин Огня даже не успел оценить последствия своих выстрелов, как гуэ'ла наклонил свою пушку и выстрелил, разнеся на куски кончик винтовки. Её индукционный заряд породил вспышку, а взрыв вырвал оружие из рук Каиса и выбросил того из укрытия. Руки юного тау дрожали, в глазах танцевали мерцающие пятна. Он поднял взгляд на светящиеся круги в смотровых щелях шлема гуэ'ла, после чего рухнул на пол, когда его подвели колени.
Смысла нет, сказал ему разум. Смысла больше нет.
Противник был неуязвим. Неприступная человеческая крепость, которую невозможно осаждать и бесполезно обстреливать. Кто он такой, чтобы противостоять подобному?
Неосознанно подавленные во время боя дидактические воспоминания начали медленно всплывать в голове воина Огня, позволяя опознать бронированного гиганта. Это был космодесантник, и в узле памяти содержалось достаточно информации, чтобы Каис осознал: враг превосходил его во всём.
Кричащие в разуме голоса выдавали обрывки текстов, речей, пропаганды и размышлений.
— Сосредоточение, — скандировали они. — Единство.
Голоса наполняли его череп, в котором змеёй свернулась расовая уверенность с её миллионом и одним несомненным фактом о превосходстве тау'ва.
Они больше не помогали и не могли помочь ему. Где теперь великое единство? Где сила его вида? Почему та не поддерживала Каиса, хотя он всегда поддерживал её? Где великая машина сейчас, когда он так в ней нуждается? Где найти Высшее Благо ему, сломленному и растерянному, умирающему на полу в этой грязной тюрьме гуэ'ла?
Желудок Каиса сжался в узел, а сам он просто стал ждать смерти, неспособный даже подавить стоны. Десантник в запачканной сажей броне шагнул вперёд, раздвигая завесу оружейного дыма. Это была двигающаяся сквозь клубы смерть. Смерть с пылающими глазами.
— ''Аве Император'', — произнесла она холодным, искусственным голосом.
Космодесантник вновь поднял оружие, и Каис даже не смог заставить себя напрячь мышцы.
— Шас'ла… — кто-то нетвёрдо пробормотал. — Ш… Шас…
Эти спокойные слова были словно луч света в темноте, сказочное благоухание, слегка коснувшееся чувств Каиса, феромонная смесь пряностей и фруктов. Это была песня без слов, немое торжество мелодии и ритма, которое немного портили диссонирующие нотки боли.
Потеряв контроль над разумом, воин Огня неосознанно повернул голову, и взор его заполонила фигура аун'эля Т'ау Ко'ваша. Пыточное устройство скрылось в тенях наверху, оставив на макушке эфирного ожоги вперемешку с царапинами. Слабый и хрупкий, аун трясся из-за обнажающей кость раны прямо над назальным отверстием, однако, даже так он непокорно поднял голову и воззрился на Каиса глазами, в которых царило умиротворение. Оно наполнило сознание юного тау, захлестнув его восприятие потоком непоколебимого спокойствия, смыло дым и боль, очистило кровь в мозге и умиротворило роящиеся мысли. Воин Огня стал его марионеткой, незаполненным сосудом, осознавшим собственную пустоту, но, вопреки всем ожиданиям, он был рад этому.
Если я – ничто как индивид, говорил разум, тогда позволь мне довольствоваться моим местом в высшем порядке.
И Каис позволил.
В этот миг, в это невероятное мгновение, когда он открылся древней мудрости ауна, шас'ла Т'ау Каис был функционирующей и довольной частью машины.
— Никогда… не одинок… — слабым голосом произнёс эфирный.
Воин Огня подобрал плазменный пистолет мёртвого гуэ'ла, хотя он даже не заметил его у своих ног. Каис был перчаткой для руки ауна, которой тот манипулировал и двигал так, как считал нужным. Всё произошло столь быстро, словно ничего и не происходило вовсе.
Он дважды выстрелил в космодесантника. Первый туманный шар перегретой плазмы оставил в бронепластине поверх туловища глубокую воронку, от которой по зелёной поверхности протянулись похожие на паучьи лапы трещины. Ошеломлённый космодесантник начал заваливаться назад, а его оружие судорожно задрожало. Свободной рукой он хватался за воздух.
Второй плазменный заряд попал в угрожающего вида лицевую пластину, расколов глазные линзы как обычное стекло. Во все стороны полетели горящие осколки вперемешку с кровавыми ошмётками, и эта густая смесь дыма и крови тянулась за падающим на спину гигантом, который, в конце концов, с грохотом рухнул на пол. Он трясущегося тела доносился вой брони, выпускающей последние резервы мощности в воздух.
Космодесантник умирал постепенно, всё медленнее махая бешено гнущимися конечностями до тех пор, пока не замер окончательно. Каис задумался, будет ли ему теперь хоть что-то в этой жизни казаться реальным.
Воин Огня подобрал жалкие остатки своей винтовки и повернулся к ауну, который до сих пор сидел в кресле, истощённый и испытывающий боль. Тонкими пальцами Ко'ваш легонько ощупывал рану на голове, пытаясь понять, насколько она серьёзная. Как и в случае с остальными эфирными, лицо ауна было более вытянутым, нежели у большинства тау, а рассекающая его надвое аккуратная линия назального отверстия поверх выдающейся ромбовидной кости – более широкой и отчётливой. Прямо над этой загадочной особенностью, ставшей характерным знаком касты эфирных, виднелась та уродливая рана. Он на мгновение поморщился, а затем его лицо засветилось спокойствием и решительностью.
В нём Каис увидел сосредоточенность и столь сильную приверженность тау'ва, которую едва мог вообразить. Он увидел заразную веру. Несмотря на внешнюю хрупкость, аун излучал незримую ауру уверенности в себе, что окружала его подобно мантии и ослабляла страхи Каиса, успокаивая беспокойные мысли воина Огня. Полный преданности и уважения, юный тау опустил глаза.
— Я благодарю тебя, шас'ла, — мягким тоном произнёс эфирный, чей голос сам по себе обладал лечебными свойствами.
В каком-то тайном уголке разума Каиса пряталось чувство, что им манипулируют, словно одно лишь присутствие ауна могло сдуть любые обрывки его индивидуальности. Тем не менее, воин Огня не испытывал злости из-за подобного надругательства, ибо не имел на то сил, и даже хуже. Ему это ''нравилось''. Каким-то образом аун без единого касания проникал в сознание Каиса и показывал юному тау, как быть частью одного целого.
— Шас'эль? — сказал воин Огня в коммуникатор сухим голосом, изо всех сил пытаясь оторвать взор от находящегося перед ним светозарного существа.
— Ла'Каис! — донёсся преисполненный облегчения ответ Луши. — Мы не могли отследить тебя. Полагали... Шас'ла, твой статус?
— Аун освобождён, шас'эль. Он ранен. Мы…
— Подожди, Каис. Мы снова принимаем твой сигнал.
На его ПД со звоном появилась строка зелёных символов, подтверждающая контакт с сенсорами. Их зловещее отсутствие длилось слишком долго, но теперь они казались ему крошечным кусочком Т'ау – частицей эффективности и логики, которая возгорелась во тьме этого отвратительного места гуэ'ла.
А затем в голове Каиса возникла мысль.
— Эль'Луша, заключённый выбрались?
— Да. Ла'И'хол вывел группу через руины в безопасность, несмотря на ранения. — В голосе Луши слышалось изумление. — Мне сказали, пор'хуи уже получили видеоматериалы с их шлемов.
Каис улыбнулся про себя, представив гордого ухмыляющегося И'хола во всех новостных сводках на Т'ау.
— Наши силы зависли над поверхностью, — продолжил Луша. — Наблюдательные дроны засекли обрушившуюся каверну недалеко от твоего местоположения. Мы вас поднимем.
Перед глазами воина Огня замигали координаты, сулящие будто бы невозможную свободу. Он едва мог заставить себя поверить в реальность всего происходящего.
Теперь голос Луши не казался таким уж далёким.
— Ты возвращаешься домой, Каис.
Десантный корабль оставил битву позади, устремляясь сквозь ленивые столбы дыма к краю лощины. Под собой Луша видел, как остатки сопротивляющихся гуэ'ла покидают свои посты и бегут в сторону подземных уровней, открывшихся после орбитального удара. Это уже не имело никакого значения. Отделения следопытов ликвидируют их одного за другим, причём скорее из профессионального комплетизма, нежели из-за какого-то большого желания истребить гуэ'ла.
Ла'Каис справился.
Луша едва мог в это поверить. Контакт с юнцом пропал, когда бесчисленные слои стали и камня скрыли его от сенсоров десантного корабля, но сейчас мониторы перед глазами шас'эля показывали истину. Аун'эль Т'ау Ко'ваш выглядел слабым и раненым, однако, он был жив, и теперь уверенно, хоть и медленно, пробирался через пещеры навстречу свободе.
Бормоча литанию уверения, Луша наблюдал за тем, как приближается точка эвакуации.
Сломанная деталь. Вот как он описал Каиса шас'о. Прав ли оказался шас'ла? Вряд-ли сейчас это было важно, ведь его рискованное решение оправдалось. Эксцентричный, не поддающий объяснению замысел гуэ'ла, в чём бы тот не заключался, сорван, а враг – покаран. Вот бы здесь всё и закончилось.
Но ничего не закончится. О, нет. Луша уже видел отчёт, составленный и переданный с ''«Ор'ес Таш'вар»'' полдека назад. Высоко над дымящимися, усеянными обломками равнинами Долумара IV подобно стае неиствующих т'пел-акул выходили из варпа корабли. Это прибыл флот гуэ'ла.