827
правок
Изменения
Нет описания правки
– Рад слышать это, – ответил Куров, – добро пожаловать на Армагеддон.
== Глава вторая ==
''Покинутый крестовый поход.''
Райкен не улыбался.
Он всю жизнь верил, что не стоит стрелять в посыльных, но сегодня готов был покончить с этой привычкой. Сзади нависала противовоздушная турель, чья тень накрывала и защищала от тусклого света восходящего солнца. Отряд его людей работал с орудием, как и с бесчисленными другими на стенах на протяжении последних двух месяцев. Оно почти уже было в рабочем состоянии. Конечно, солдат никак нельзя было назвать техниками, но они знали базовые ритуалы обслуживания и калибровки.
– Через минуту проверочный залп, – сказала Вантин, чей голос приглушала маска респиратора.
И тут показалась курьер. В тот же момент Райкен перестал улыбаться, хотя она была прямо перед глазами – типичный чопорный и на первый взгляд недалёкий тактик.
– Я хочу, чтобы эти приказы перепроверили, - потребовал он – уважительно, но потребовал.
– Сэр, при всём должном уважении, – посыльная поправила охровую униформу, – эти приказы отдал сам Старик. Он изменяет дислокацию всех войск, и Стальному Легиону выпала честь первым сменить позицию.
Эти слова убили в Райкене желание спорить. Так значит это правда. Старик вернулся.
– Но Хельсрич же в половине континента отсюда, – он всё равно попробовал возразить, – а мы уже несколько месяцев ремонтируем орудия на стенах Гадеса.
– Тридцать секунд до проверочного залпа, – крикнула Вантин.
Посыльная, которую звали Кирия Тиро, тоже не улыбалась. Во время службы квинтус-адъютантом у генерала Курова рядовые и плебеи вечно сомневались в переданных ей приказах, как будто она бы осмелилась изменить хоть слово в инструкциях генерала. Тиро была уверена, что у других адъютантов таких проблем нет. По каким-то причинам она просто не нравилась этим низкорождённым мерзавцам. Возможно, они завидовали положению Кирии? Если так, то они ещё большие идиоты, чем она думала.
– Мне давно известны некоторые детали из планов генерала, – соврала Тиро, – о которых солдаты на линии фронта вроде тебя узнают только сейчас. Простите, если это стало сюрпризом, майор, но приказы есть приказы. А эти приказы пришли с высочайшей инстанции из всех возможных.
– Мы что вообще не собираемся защищать этот треклятый улей?
В этот момент Вантин произвела залп. Пол под ногами содрогнулся, когда четыре ствола пушки гневно взвыли в пустое небо. Райкен выругался, хотя из-за звона в ушах после эха выстрела его никто не услышал. Выругалась и Тиро, правда не из-за неожиданности, как майор, а непосредственно на Вантин и расчёт орудия.
Майор готов был завопить из-за тупой боли в ушах. Она уменьшалась, но не быстро.
''– Я спрашиваю, мы что даже не собираемся защищать треклятый улей?''
– ''Вы'' – нет, - Тиро сжала губы сдерживая раздражение. – Ваше подразделение отправляется в Хельсрич. Транспорты вылетают ночью. Весь 101-й Стальной Легион должен быть в сборе и готов к переброске на рассвете через шесть с половиной часов.
Райкен запнулся. Шесть с половиной часов, чтобы загнать три тысячи мужчин и женщин в тяжёлые грузовые транспорты, челноки и наземные поезда? После таких скверных новостей майору захотелось быть поразительно честным.
– Полковник Саррен будет взбешён.
– Полковник Саррен принял приказ любезно и с подобающей верностью своему долгу. Вижу, тебе ещё стоит кое-чему поучиться у командира.
– Отлично. Теперь скажите, ''почему'' в Хельсрич послали именно нас. Я думал, что на этой навозной куче сидят Инсан и его 121-й.
– Сегодня утром полковник Инсан скончался от отказа аугметического сердца. Его заместитель попросил прислать лично Саррена и генерал Куров согласился.
– Так старый пьяница наконец-то умер? Нечего было злоупотреблять сваренным в гараже самогоном. Ха! Целая куча аугметики, и он всё равно откинул копыта через шесть месяцев. Мне это нравится. Просто отлично.
– Майор! Проявите хоть каплю уважения.
Райкен нахмурился:
– Знаете, а вы мне не нравитесь.
– Как жаль, - ответила помощник генерала, не скрывая мрачной недовольной ухмылки. – Потому что тебе назначили офицера по связям с астартес и ополченцами, – она выглядела так, словно съела нечто кислое, и оно всё ещё оставалось на языке. – Так что... я лечу с вами.
Почти незаметно меж ними проскользнул миг странного понимания. В конце концов, их отсылают в одно место. На мгновение их глаза встретились, и почти возникло нечто вроде фундамента вынужденной дружбы...
Сразу рухнув, когда Райкен пошёл прочь.
– Вы мне всё равно не нравитесь.
– Улей Гадес не продержится и недели.
Голос мужчины был старым, а сам он выглядел на все прожитые годы до последнего часа. На ногах он держался благодаря смеси минимальной омолаживающей химической хирургии, грубой бионике и вере в Императора, зиждившейся на ненависти к врагам человечества.
Он понравился мне, как только попал в захват целеуказателей шлема. В каждом его слове звучали праведность и ненависть.
Он не должен был занимать здесь высокое положение – не настолько высокое. Он был лишь комиссаром Имперской Гвардии, и это звание не должно заставлять генералов, полковников, капитанов и магистров орденов Адептус Астартес соблюдать вежливую тишину, когда началось боевое планирование. Но для людей на военном совете и жителей Армагеддона он был Стариком, любимым героем прошедшей пятьдесят семь лет назад Второй войны.
И не простым. А ''тем самым героем''.
Его звали Себастьян Яррик. И это имя должны уважать даже мы, Адептус Астартес.
И когда он говорил нам всем, что через считанные дни улей Гадес будет уничтожен, то сотня имперских командующих, людей и астартес, ловила каждое слово.
Одним из них был я. Это будет моим первым боем в должности командира.
Комиссар Себастьян Яррик склонился над гололитическим столом. Одной рукой – от другой осталась лишь культя – он ввёл координаты на цифровом инфопланшете, и мерцающая от нетерпения проекция улья Гадес расширилась, чтобы показать оба полушария планеты в слабой детализации.
Старик, худой и морщинистый человек с резким лицом с выпирающими костями, показал на часть карты, которая демонстрировала улей Гадес и окружающие территории. В большинстве своём – пустоши.
– Шестьдесят лет назад, – заговорил он, – Великий Враг был повержен в Гадесе. Обороняясь здесь, мы выиграли войну.
Отовсюду донёсся согласный шёпот. Голос комиссара передавали по всему обширному залу парящие дроны-черепа, в их челюстях были установлены вокс-громкоговорители.
Меня окружал знакомый гул работающих силовых доспехов, но запахи и бросающиеся в глаза лица были для меня новыми. По левую руку от меня на подобающем расстоянии, с изорванным и испещрённым бионикой высокомерным лицом стоит Сет, магистр ордена Расчленителей, известный своим воинам как Хранитель Гнева. От него исходит запах священных оружейных масел, текущей под морщинистой кожей могучей крови его примарха и пряный, неприятный аромат хищных королевских ящеров, что охотились в джунглях его родного мира. Сета окружают его офицеры, все как один с открытыми лицами, также изрытыми шрамами и потрескавшимися, как и у их господина. Какие бы войны не вели Расчленители в последние десятилетия - они не пощадили их.
Слева от меня блистает чёрно-бронзовой боевой бронёй мой сеньор Хелбрехт. Баярд, Чемпион Императора, стоит рядом с ним. Оба положили шлемы на поверхность стола, исказив ими края гололитического дисплея, а сами всё внимание обратили на престарелого комиссара.
Я скрестил руки на груди и поступил так же.
– Почему? – Спросил кто-то. Голос был низким, слишком низким для человека, и разносился по залу без помощи вокс-усилителей. Сотня голов повернулась к астартес в ярко-оранжевом облачении из меньшего ордена, неизвестного мне. Он шагнул вперёд и опёрся кулаками на стол, глядя на Яррика с расстояния почти в двадцать метров.
– Слово предоставляется брату-капитану Амарасу, – объявил стоявший рядом с комиссаром имперский герольд в выглаженной официальной синей мантии своего ведомства. Он трижды ударил об пол древком посоха. – Командующему Ангелами Огня.
Амарас благодарно кивнул, продолжая сверлить Яррика немигающим взглядом.
– Зачем вожаку зелёнокожих просто стирать с лица земли место величайшей битвы прошлой войны? Наши войска должны как можно быстрее собраться в Гадесе и приготовиться защитить улей от массированного удара.
По рядам собравшихся командиров прошёл одобрительный шёпот. Воодушевлённый Амарас улыбнулся комиссару.
– Смертный, мы – Избранные Императора. Мы – Его Ангелы Смерти. Мы обладаем столетиями боевого опыта, который и не снился твоим сторонникам.
– Нет, – возразил кто-то другой. Голос превратился в рождённый воксом рык, доносящийся из громкоговорителей шлема. Я сглотнул, когда герольд вновь трижды ударил посохом.
Я и не заметил, что произнёс это вслух.
– Слово предоставляется брату-капеллану Гримальду, – заговорил он, – реклюзиарху Чёрных Храмовников.
Гримальд покачал головой, глядя на собравшихся командиров. Больше сотни – люди и астартес, и все собрались за огромным столом в этой переоборудованной аудитории, где когда-то проводились унылые театральные представления, как бы они не выглядели в этом индустриальном мире. Буйство цветов, геральдических изображений, символов единства, разнообразных униформ, полковых обозначений и иконографии. Генерал Куров стоял за плечом комиссара, во всём полагаясь на Старика.
– Ксеносы мыслят не как мы, – заговорил Гримальд. – Зелёнокожие пришли на Армагеддон не ради мести, не ради того, чтобы заставить нас истечь кровью за свои былые поражения. Они пришли, чтобы устроить бойню.
Яррик – почти скелет за бледной плотью и тёмной униформой, молча смотрел на рыцаря. Амарас ударил кулаком по столу и показал на Храмовника. В этот напряжённый момент Гримальд думал, стоит ли выхватить пистолет и пристрелить Ангела Огня прямо на месте.
– Это только подтверждает мою правоту, – Амарас почти запутался.
– Отнюдь. Ты осматривал то, что осталось от улья Гадес? Развалины. Здесь не за что сражаться, нечего защищать. И Великий Враг это знает. Он поймёт, что имперские войска окажут здесь лишь минимальное сопротивление и отступят, чтобы защитить более важные города. Скорее всего, вожак просто испепелит Гадес с орбиты, а не пойдёт на приступ.
– Мы не можем позволить улью пасть! Это символ решимости человечества! При всём уважении, капелла...
– Хватит, – заговорил Яррик. – Успокойтесь, брат-капитан Амарас. – Гримальд говорит разумно.
Капеллан благодарно склонил голову.
– Мне ещё смертные будут рот затыкать, – проворчал Амарас, но весь его боевой задор испарился. Яррик – худой старый комиссар – просто пристально посмотрел на капитана астартес. И спустя несколько мгновений Амарас вернулся к обозрению гололитической топографии местности вокруг улья. Яррик повернулся обратно к собравшимся офицерам, его единственный человеческий глаз смотрел сурово, а аугметический вращался в глазнице, фокусируясь.
– Гадес не продержится и недели, – повторил комиссар, на этот раз, качая головой. – Мы должны покинуть улей и рассредоточить войска по другим укреплениям. Это не Вторая война. То, что приближается к системе, намного превосходит числом орду, которая опустошила планету в прошлом. Другие ульи должны быть укреплены тысячекратно, – он прервался, чтобы прочистить горло, и закашлялся сухо и хрипло. Когда приступ прошёл, Старик улыбнулся совершенно без намёка на веселье. – Гадес сгорит. Мы дадим бой в другом месте.
После этого намёка генерал Куров шагнул вперёд с инфопланшетом.
– Перейдём к распределению полномочий, – он глубоко вздохнул и продолжил. – Флот, который осадит Армагеддон, слишком велик, чтобы ему противостоять.
Раздались ехидные комментарии. Куров отмахнулся. Гримальд, Хелбрехт и Баярд были среди тех, кто остался абсолютно безмолвными.
– Слушайте меня, друзья и братья, – вздохнул генерал. – Слушайте и внимайте. Те, кто настаивают, что эта война не станет жестокой борьбой на истощение, обманывают себя. По текущим оценкам в субсекторе Армагеддон находится более пятидесяти тысяч космических десантников и в тридцать раз больше имперских гвардейцев. И этого всё равно недостаточно для полной победы. В лучшем случае Линейный флот Армагеддона, орбитальные защитные системы и оставшиеся в космосе флоты Адептус Астартес смогут задержать вражескую высадку на девять дней. В лучшем случае.
– А в худшем? – спросил офицер астартес, красовавшийся в шкуре белого волка и облачённый в серый боевой доспех Космических Волков. Всё его тело выражало нетерпение. Он был похож на собаку в клетке.
– Четыре дня, – с мрачной улыбкой ответил Старик.
Вновь воцарилась тишина. И Куров поспешил ей воспользоваться.
– Адмирал Пэрол из Линейного флота Армагеддона составил план и загрузил его в тактическую сеть для всех командующих. После окончания боёв на орбите, через четыре или девять дней, наши флоты будут отведены от планеты. С этого дня Армагеддон защищают только те, кто окопался на поверхности. Орки смогут приземляться, когда и где им вздумается. Адмирал Пэрол возглавит уцелевшие корабли и начнёт постоянные партизанские атаки на оставшихся на орбите суда захватчиков.
– А кто возглавит корабли астартес? – вновь заговорил капитан Амарас.
Последовала новая пауза, а затем комиссар Яррик кивнул в сторону собравшихся у стола воинов в тёмных доспехах.
– Учитывая старшинство и опыт его ордена, общее командование над флотами Адептус Астартес примет верховный маршал Чёрных Храмовников Хелбрехт.
И вновь поднялся шум, несколько командующих астартес требовали, чтобы эту честь оказали им. Рыцари проигнорировали их.
– Мы не покинем орбиту? – Гримальд приблизился к командиру и задал вопрос.
Верховный маршал не сводил взгляда с Яррика:
– Мы – очевидный выбор, когда речь идёт о командовании астартес в космических сражениях.
Капеллан оглядел зал, видя разных командующих и офицеров сотни различных воинств.
"Так я ошибался, – подумал он. – Я не умру напрасно на этой планете".
Горячий и неудержимый порыв пронёсся в душе, такой же реальный и живой, как хлынувший через оба сердца поток адреналина.
– "''Крестоносец''" поразит сердце их флота, словно копьё. Верховный маршал, мы повергнем зелёнокожего тирана и не позволим ему ступить на этот мир.
Когда капеллан заговорил, Хелбрехт отвернулся от старого комиссара. Он посмотрел на Гримальда, пронзив строгим взглядом тёмных глаз шлем-череп рыцаря.
– Брат, я уже говорил с другими маршалами. Мы должны оставить на поверхности контингент. Я возглавлю орбитальный крестовый поход. Амальрих и Рикард возглавят войска в Пепельных Пустошах. Остаётся лишь один крестовый поход, чей долг – защитить один из ульев, в котором ещё нет гарнизона астартес.
Гримальд покачал головой:
– Сеньор, это не наше дело. Доспехи и Амальриха и Рикарда покрыты бесчисленными наградами. Они в одиночку возглавляли крупные крестовые походы. Никто из них не будет рад ссылке в грязный улей-мануфакторий, пока тысяча их братьев сражается в великой войне наверху. Вы обесчестите их.
– И всё же, – лицо Хелбрехта было неумолимым и словно высеченным из камня, – здесь должен остаться командующий.
– Нет, – кровь рыцаря похолодела, – не делайте этого.
– Это уже сделано.
– Нет, – сказал Гримальд, вкладывая в слово всё свою волю, – Нет.
–Сейчас не время. Гримальд, решение принято. Я знаю тебя, как знал Мордреда. Ты не откажешься от этой чести.
– ''Нет'', – вновь повторил Гримальд, достаточно громко, чтобы на него начали коситься.
Хелбрехт не сказал ничего. Гримальд шагнул ближе.
– Я своими руками вырву чёрное сердце Великого Врага и повергну его богохульный флагман на землю Армагеддона в дожде священного огня. Хелбрехт, не оставляйте меня здесь. Не лишайте меня этой славы.
– Ты не откажешься от этой чести, – повторил верховный маршал, чей голос был столь же неумолимым, как и лицо.
Гримальд не хотел здесь больше находиться. И, что хуже, он знал, что здесь и не нужен. Пока обсуждали тактику будущих орбитальных боёв, реклюзиарх отвернулся от голографического дисплея.
– Подожди, брат – голос Хелбрехта звучал как просьба, а не приказ, и потому отказать было гораздо легче.
Гримальд без лишних слов покинул зал.
Их цель называлась с типичной для этого мира мрачностью – Хельсрич.
– Кровь Дорна, – с чувством выругался Артарион, – ну и вид.
– Он... огромен, – прошептал Неровар.
Четыре ”Громовых Ястреба” рассекали сернистое небо, разгоняя болезненно-жёлтые облака. Из кабины ведущего корабля шесть рыцарей смотрели на громадный город внизу.
И ''громадный'' – было ещё мягко сказано.
Под вой стартовых двигателей четыре ястреба в изящном единстве облетели один из высочайших индустриальных шпилей. Серо-голубой, извергающий густой дым в грязное небо, один из сотен.
Звено прикрытия, состоявшее из маленьких, манёвренных и предназначенных для завоевания господства в воздухе истребителей ”Молния”, кружило вокруг кораблей астартес. Их не приветствовали и не прогоняли, просто игнорировали.
– Не может быть, что из всех астартес в город послали только нас, – Неровар снял белый шлем и под шипение выравнивающегося давления уставился невооружёнными глазами на сверкающий внизу метрополис. – Как мы будем защищать его в одиночку?
– Мы не будем одни, – заговорил сержант Бастилан. – С нами Гвардия. И ополчение.
– Люди, – усмехнулся Приам.
– Легио Инвигилата высаживается к востоку от города, – сообщил мечнику Бастилан. – Титаны, брат мой. Не думаю, что ты станешь смеяться над ними.
Приам не ответил. Но и не согласился.
- Что это?
При словах лидера рыцари подались вперёд. Гримальд показал на обширную полосу покрытой рокритом дороги, достаточно широкую, чтобы на ней приземлился крейсер или неуклюжий войсковой транспорт Имперской Гвардии.
– Шоссе, сэр, – ответил пилот. Он сверился с приборами. – Хельская магистраль.
Какое-то время Гримальд молчал, просто глядя на колоссальную дорогу и тысячи и тысячи транспортов, спешивших в обоих направлениях.
– Это шоссе – как хребет города. Я вижу, что от него отходят сотни ответвляющихся дорог и объездных путей.
– И что? – спросил Приам, интонация мечника ясно показывала, как мало его заботит ответ.
– И то, - Гримальд повернулся к отделению, - что контролирующая Хельскую магистраль сторона будет держать в руках бьющееся сердце города. У неё появиться беспрецедентная, неудержимая возможность передислоцировать войска и технику. Даже титаны смогут двигаться быстрее, возможно вдвое быстрее, чем если бы им пришлось пробираться сквозь башни улья и городские кварталы.
Неровар покачал головой. Только его лицо не было скрыто шлемом. И оно выглядело настолько неуверенным, насколько может выглядеть лицо астартес.
– Реклюзиарх, – он запнулся, произнося новый титул Гримальда. – Как мы защитим... всё это? Бесконечную дорогу, которая ведёт в тысячи остальных.
– Мечом и болтером, – ответил Бастилан. – Верой и пламенем.
Гримальд узнал в речи сержанта собственные слова. В наступившей тишине он смотрел на город внизу, на безумно широкую дорогу, которая оставляла весь улей открытым, доступным.
''Уязвимым''.
[[Категория:Чёрные Храмовники]]
[[Категория:Адептус Титаникус]]
[[Категория:легио Инвигилата]]
[[Категория:Орки]]
[[Категория:Третья война за Армагеддон]]
[[Категория:Аарон Дембски-Боуден / Aaron Dembski-Bowden]]