Изменения

{{Врезка|''Высадка в штурмовую зону была адом, невиданным мною раньше. Подозреваю, такого раньше не видел никто. Легион впервые сражался с легионом, нашим врагом было наше худшее подобие. За нами пришли собственные страхи воплоти.''

''Моему отделению доверили честь стать авангардом сил Гвардии Ворона в первой волне штурма. Высадку возглавлял сам Феррус Манус, нашей целью были защитные линии на правом фланге у подножия укреплений. Приземлись мы ближе, нас размазало бы о пустотные щиты. Нам поставили единственную задачу – штурмовать укрепления, отвлечь на себя врага, чтобы дать основным силам время высадиться в тылу, а затем отступить. В таком задании шансы на выживание были ничтожны, однако мы – все мы – вызвались сами, поэтому лорду Кораксу пришлось бросить жребий, чтобы решить, кто из нас пойдет в авангарде, а кто высадится вместе с основными силами легиона.''

''Я сражался, по-моему, в тридцати трёх высадках во враждебных условиях, но такой не была ни одна. Ни орки на Бельфагоре, ни диссиденты-терократы на Люксе Майорис в подметки не годились той ярости, с которой нас встретил Исстван. Мы словно падали на стену из снарядов, а впереди нас обрушивался орбитальный обстрел. Не знаю, сколько десантных капсул сбило на подлете, но без «Вихрей смерти» мы бы не выбрались из зоны падения.''

''Обстрел сбил капсулу моего когтя с курса. Наше приземление было жёстким, мы наполовину погрузились в стену траншейного редута, и попали под огонь прежде, чем успели распахнуться двери. Стреляя очередями, мы вырвались в шквал болтов, и спустя мгновения оказались сред них… Детей Императора, но не таких, какими я их помнил. Они были измененные, обезображенные, в вымазанных сажей и засохшей кровью доспехах, на некоторых болтались ожерелья из костей и трофеи, словно у диких охотников за головами. Они кричали и смеялись, даже когда мы прорывались сквозь их ряды, и этот… смех было слышно даже сквозь рёв выстрелов, он каким-то образом усиливался шлемами и звучал неправильно… безумно.''

''Потом было лишь убийство и выживание. Никаких манёвров, никакой тактики. Их доспехи были как у нас, оружие – тоже. Кровавая баня, никаких преимуществ, никакой передышки, никакой пощады, только смерть. В считанные минуты кончились снаряды, и нам осталось только обирать убитых и продолжать стрелять.''

''Мой коготь прорвался: пятеро убитых, пятеро осталось в строю. Мы, выжившие, направились к замеченным с орбиты зенитным батареям – защищённым щитами, но не с земли, не от нас… всё остальное не имело значения, а время играло против нас. Мы расшевелили осиное гнездо. Выстрелами из мелтаганов в упор и бронебойными гранатами мы взорвали три сторожевых орудия и вывели из строя батарею «Икар», но этим всё и закончилось. Затем из бункеров и туннелей в траншеи хлынули сотни, тысячи поджидавших нас солдат Имперской Армии… бывших солдат. Они были спятившими, и вместе с ними шли легионеры, кажется, Сыны Гора, гоня их кнутами, будто рабов.''

''Я приказал отступать, поскольку мой сержант погиб, а следующим по старшинству был я. Ударь и отступи – такими были наши приказы, путь нашего легиона. Небо почернело от десантных кораблей и транспортов, мы сделали для них все, что могли. Орда обрушилась на нас подобно приливной волне. Мой коготь увидел штурмовой клин Железных Рук, а затем нас захлестнуло пушечное мясо.''

''Я тонул, размахивая кулаками направо и налево, круша черепа, дробя кости, но их было много, чертовски много. Доспехи содрогались, кровь и осколки забили сочленения. Кто-то упер мне в лицевой щиток стаббер и выстрелил. Авточувства вырубились. Они тянули меня вниз, по мне била сотня кулаков, и скрежетали клинки, ища слабину.''

''А затем огонь. Это были Авернии, Железные Руки. Авернии сожгли их, смели огнем с наших спин. Волна пламени опалила меня в сотне мест, где доспехи были пробиты, но я выдержал, а люди – нет. Пепел их тел покрыл меня коркой засохшей грязи. Когда я поднялся на ноги, она треснула и осыпалась, словно шелуха. Мне никогда не забыть этот звук. Я слышу его во сне.''

''Мои доспехи вышли из строя, поэтому мне пришлось снять блок питания и вернуться в тыл, чтобы перевооружиться. Так я и выжил. Затем я сражался в арьергарде, защищая зону высадки, и прорвался вместе с лордом Кораксом. Из тех, кто в конце штурмовал крепостную линию, не уцелел никто. Из всего моего когтя выжил только я. Я был последним.''

''Пламя огнемёта Аверниев сплавило дисплей хроногорафа моего доспеха. Я заметил это лишь позже. Семь минут. Всё, что я вам рассказал, произошло за семь минут. Столько смертей за такой короткий срок, а сколько последовало потом…''