Охота на Магнуса / The Hunt for Magnus (новелла)

WARPFROG Гильдия Переводчиков Warhammer Охота на Магнуса / The Hunt for Magnus (новелла)
Автор	Крис Райт / Chris Wraight
Переводчик	Ulf Voss
Издательство	Black Library
Серия книг	Битвы Космического Десанта / Space Marine Battles
Год издания	2015
Подписаться на обновления	Telegram-канал
Обсудить	Telegram-чат
Скачать	EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

Сюжетные связи
Следующая книга	Битва за Клык / Battle of the Fang (роман)

I

Они прибыли перед восходом старого солнца. Над равниной низко летели три светло-серых десантно-штурмовых корабля «Грозовой орел» с изображением Волка, Крадущегося меж Звезд – символом Великой роты Харека Железного Шлема. Отряда из двадцати одного боевого брата было более чем достаточно для подобной операции. Но эту цель они получили от рунического жреца Одаина Штурмъярта, а воины знали, что к его предостережениям стоит относиться с уважением.

Города, к которому они летели, не существовало уже несколько месяцев. Он поднимался из пыльной впадины подобно сгорбленной пирамиде или покосившемуся зиккурату, что неуклюже возвышался над горизонтом полуразрушенными ярусами с сетью подмостков, все еще покрывающими верхние уровни.

В этом забытом мире ожил некий замысел, выведя праздных людей из состояния апатии и заставив их вдруг маршировать строем и возводить здания. Это изменение в разумах людей, воодушевление отравленных мыслей почувствовал в своих беспокойных снах рунический жрец Штурмъярт. На Фенрисе его внимательно выслушал Железный Шлем, который всегда реагировал на отголоски собственных сновидений.

– Так это он? – спросил Великий Волк.

– Это порча, – подтвердил Штурмъярт, с сомнением взглянув на повелителя, так как понимал, что одного слова будет достаточно для приказа начать штурм.

Сейчас Железный Шлем сидел в десантном отсеке «Грозового орла», едва сдерживаемый фиксаторами от желания начать бойню. Его усиленные чувства ощущали порчу даже сквозь вонь выхлопных газов корабля. Клубы дыма от пылавших на стенах города пожаров затмили небо. Пылало дерево вперемешку с иной, более смертной материей.

– Твоей волей, – прорычал про себя Харек, взывая к примарху. Железный Шлем и четверо воинов его Волчьей гвардии, облаченные в тяжелые терминаторские доспехи, напряглись в ожидании высадки. Они уже давили на фиксаторы, как рвущиеся с поводка гончие.

«Грозовой орел» Великого Волка промчался над незаконченной внешней стеной города, сильно сбросил скорость и резко снизился. Кормовая посадочная рампа с шипением поршней опустилась, хотя до земли все еще оставалось десять метров.

– Фенрис! – прогремел Железный Шлем, звук голоса усилился, когда он выскочил из открытого отсека.

Великий Волк спрыгнул, с хрустом приземлившись в столбе поднятой пыли. Миг спустя зарычал обнаженный инеистый клинок, отбрасывая холодный синий свет в предрассветном полумраке города.

За ярлом последовала свита, приготовив орудия убийства – штурмовые пушки, окутанные энергией топоры и сверкающие силовые мечи. Железный Шлем побежал, поднимая султаны мягкой пыли, прямиком к провалу в верхних террасах города, где жители не успели возвести стены. Он едва заметил, как два других штурмовых корабля высадили свой груз – два отделения Серых Охотников по восемь легионеров, более подвижных, чем терминаторы, но едва ли менее смертоносных – и еле расслышал вопли смертных, как только Волки взялись за работу. Это был отчаянный, испуганный и неконтролируемый крик, так вопят животные, когда видят бойню. Если он и слышал звуки, то это значило только то, что снова началась резня, и он сам скоро растворится в ней – ревя во всю силу, ломая кости и разрывая плоть.

На первый отпор они натолкнулись у края зияющего провала, где наполовину поднятые глинобитные стены все еще поддерживались каркасом из деревянных подпор. Между ними зияла пустота, насыщенная неестественно глубокими тенями. Из нее запоздало выскочили стражники, как насекомые из перевернутого гнезда. Они были одеты в грязные дешевые робы красного цвета и покрытые пылью. На обнаженных лбах был грубо намалеван охрой знак ока. Люди молча бежали на захватчиков, вращая мечами.

Железный Шлем набросился на них, сразу же убив четверых. Следующей четверке он сломал спины и отшвырнул изувеченные останки. Смертоносная дуга из штурмовой пушки разорвала еще больше врагов, залив их кровью грязь под ногами. Затем настала очередь рычащих клинков.

Великий Волк переступил через порог. Волосы на руках встали дыбом. Окружавшая его маслянистая темнота утекала, словно пролитая жидкость, от тусклого света, отбрасываемого примитивными факелами. Перед воином открылось высокое помещение, высеченное в сердце городской окраины и наполненное глухими звуками боя снаружи. В дальнем конце находился алтарь, вырезанный из материала, напоминающего кость, высотой свыше десяти метров и с куполом из соединенных ребер. В керамических чашах пылали лужицы жирного масла, но пламя беспокойно колыхалось, задуваемое непонятно откуда веющим ветром. На бечевке висел деревянный символ глаза, медленно вращаясь над вершиной алтаря.

На Харека набросились новые стражники, с тем же успехом, что и их предшественники снаружи. Их хватало на несколько секунд, прежде чем болтерный огонь и энергетическое поле разорвали их на куски. Железный Шлем убивал рассеянно, полностью сосредоточившись на алтаре. Перед ним и спиной к бойне стояло на коленях пятнадцать фигур, сжимая перед собой обеими руками кинжалы. Прежде чем Космический Волк приблизился к ним, люди зашевелились. Неуклюже дернувшись, они вонзили клинки в собственные лица, вырезая глаза. Никто из них даже не застонал, держа вырезанную плоть в сжатых кулаках, словно трофей. Затем они встали и повернулись с улыбками на лицах, по которым текла кровь.

Железный Шлем тяжелой поступью направился к ним. Он чувствовал вибрацию в воздухе, неправильность, искажение реальности. На алтаре роились яркие энергетические сполохи, а стены помещения словно сжались, как легкие перед вдохом.

Пятнадцать молящихся смертных, бросив оружие, устремились с раскинутыми руками к Железному Шлему, будто приветствуя своего повелителя.

Космический Волк взмахнул инеистым клинком, разрезав одного смертного пополам, а другому отрубив голову. Остальных это не остановило, с горящими тревогой лицами они цеплялись за воина.

Железный Шлем продолжал убивать. Они умирали легко, как и все смертные от его инеистого клинка, падая на грязный пол в растущие лужи крови. Никто не отступал, не пытался защититься, все тянулись к Великому Волку, стараясь коснуться, провести иссохшими пальцами по доспеху. Последний человек даже сумел заговорить, прежде чем лезвие клинка нашло его шею.

– Спасибо, – хриплым голосом прошептал он, слезы смешались с кровью на лице. – Спасибо.

Железный Шлем рыкнул, снеся жертве голову, и та покатилась по полу храма. Великий Волк стоял среди бойни в забрызганном кровью доспехе. Убийство не доставило ему никакого удовольствия. Дело было не просто в слабости жертв, а в том, как они умерли.

– Что это значило? – пробормотал Харек, не сводя глаз с застывшей улыбки на мягко остановившейся голове жертвы.

К этому времени последние защитники пали, сумев только поцарапать доспехи захватчиков. Снаружи раздавались звуки неравного сражения, затухая по мере того, как пожар охватывал весь город.

Хускарл Железного Шлема волчий гвардеец Траск тяжелой поступью подошел к командиру, обесточив энергетический клинок.

– Сжечь? – спросил воин, кивнув на костяной алтарь.

Железный Шлем не мог сосредоточиться.

– Что это значило? – снова спросил он.

Траск, лицо которого скрывала массивная личина терминаторского доспеха, помедлил с ответом.

– Ты о чем, лорд?

Железный Шлем встряхнул себя и позволил ореолу расщепляющего поля вокруг инеистого клинка погаснуть.

– Да, сожгите. Сожгите все.

Харек зашагал прочь от алтаря, под ногами чавкала пролитая кровь. Он выполнил задание и должен был наслаждаться победным финалом, с триумфальным ревом стряхивая кровь с клинка.

Воин вышел наружу. Глиняные террасы зиккурата пылали, насыщая воздух горечью пепла. Над далеким горизонтом восходило солнце, отбрасывая длинные тени на пустоши за стенами.

Он глубоко вдохнул. Зараза была вырезана, как до этого на тысяче других миров. При других обстоятельствах он был бы удовлетворен, но в этот раз все, что он видел – это безглазые лица, улыбки, протянутые руки.

Спасибо.

Они говорили на готике, на мире, который был тысячи лет оторван от Империума. Почему?

Спасибо.

Час спустя с ударного крейсера на орбите спустились транспортники. Они доставили смертных солдат для проведения зачистки города, составления отчетов и поиска других аномалий. Город превратили в груду пепла, и раздуваемые сухими равнинными ветрами языки пламени поднимались на многие метры.

Каждого стражника внутри храма убили, так как Волки из горького опыта знали, что порча такой природы проникала глубоко, просачиваясь в каждую пору мира, и единственным лекарством было полное истребление.

Но на этой планете находилось множество поселений, разбросанных по всему континенту. Некоторые были не более чем разросшимися в скалистых обрывах пещерами, другие зачаточными формами городов. Орбитальные сканирования обнаружили также селения, раскинувшиеся вдоль русел рек с сильными отложениями. Человечество цеплялось за жизнь на обширном пространстве планеты, копошась на выжженных солнцем равнинах, и большинство из них понятия не имело, что произошло в странном городе, который вырос так быстро. Многие окажутся абсолютно невинными. Возможно, это касалось всех.

Имперские картографы зарегистрировали эту скалу под обозначением Ривел 67-4-3456t на инфосвитке, датируемом первыми днями крестового похода, хотя используемая ими таксономическая система давно канула в Лету, и числа ничего не значили.

Планету никогда не посещали завоевательные флоты и не захватывали войска Архипредателя. За долгие годы Очищения она ни разу не использовалась в качестве передовой базы и повторно не колонизировалась картелями Механикус.

Никто не знал даже, как здесь оказались люди, хотя подобных захолустных миров из запретных эпох исследования звезд было не счесть. За тысячелетия они выстояли, забылись, выродились и остались незамеченными.

Только в 690 году 31-го тысячелетия глаза иномирцев, наконец, обратились на эту планету. С жадностью и едва сдерживаемой яростью обиженных.

Железный Шлем устало брел по грунтовой дороге, возвращаясь от разбитых ворот города. В закованных в броню конечностях ощущалась тяжесть, как будто сервомеханизмы вышли из строя и теперь вес керамитного облачения давил на генетически усовершенствованное тело воина.

После храма убийство продолжилось – очищающая бойня спускалась из верхней части города в зловонную нижнюю. Но Железному Шлему не становилось легче. Каждый раз моргая, он видел безглазые лица, улыбающиеся ему и благодарящие за смерть, которую он нес со столь небрежным мастерством.

Харек Эйрейк Эйрейкссон был Великим Волком Ордена три столетия, и во всем Империуме не нашлось бы и десятка воинов более могучих и искусных, чем он. Его боевое прозвище «Железный Шлем» на сотне миров шептали с благоговением, которое предназначалось только для имен из Эпохи Чудес – примархов, лорд-коммандоров, лордов Терры. Из обитателей Клыка один лишь Разящая Рука мог похвастаться большей славой, но сейчас он спал, пробуждаемый только в моменты наибольшей необходимости. Железный Шлем был создан для более великой войны, нежели эта.

Он остановился, оглянувшись на устроенный им огромный пожар. Ветер донес до обнаженного лица Великого Волка запах пламени. Под лучами восходящего солнца оно выглядело почти прекрасным – золотисто-красное сияние в свете наступающего утра.

– Усилие было напрасным, лорд, – раздался рядом с ним голос.

Железный Шлем резко обернулся. На равнине в радиусе сотни метров не было ни единой живой души.

Перед ним, свернувшись в сухой грязи, лежал человек, представляя почти такую же часть ландшафта, что и скалы с валунами вокруг него. В этом ему помогала одежда, впрочем, как и кожа цвета травленой древесины. Незнакомец был стар, лицо избороздили глубокие морщины, а скрюченные пальцы напоминали когти. Глаза под тонким низким капюшоном были скрыты тенями. Он смотрел на Космического Волка, вчетверо превосходящего его ростом, с насмешливой дерзостью.

– Не думай, что я боюсь тебя, – сказал человек, и его запекшиеся губы растянулись в сухой улыбке. – Я слишком стар, чтобы бояться чего бы то ни было, разве что еще немного жизни, которая здесь всегда была ужасной. Так что смерть от твоих рук будет благословением.

Железный Шлем прищурился, настороженно изучая человека. Он должен был почувствовать его. Теперь запах был очевиден – кислая смесь пота и гниющей одежды.

– По этой причине он благодарил меня? – спросил непонимающий Великий Волк.

– Нет, не думаю.

Железному Шлему даже не нужны были кулаки, чтобы покончить со стариком – один, чуть более обычного, шаг, и хребет человека лопнет, как фарфор.

Возможно, именно поэтому он этого не сделал. Сегодня убитые им люди тяжелым грузом давили на него. И теперь, в этом мире, когда возбуждение боем прошло, а на него смотрело морщинистое лицо, все вдруг показалось гнетуще бессмысленным.

– Здесь организуют лагеря, – сказал Великий Волк старику. – Инквизиторы проведут трибуналы. Если на тебе нет порчи, то бояться нечего.

– Великодушно, – заметил человек с легкой ноткой сарказма. – Вы не уничтожите всех в этом мире. Возможно, ты все-таки понял, что так только плодите врагов. Скажи, это мучит тебя?

Никто не разговаривал так с Железным Шлемом, ни один из его воинов, ни, тем более, смертный. В голове снова мелькнула мысль покончить с человеком, но и в этот раз он отогнал ее.

Солнце опаляло обнаженное лицо Великого Волка. Вокруг собеседников завывал ветер. Воздух ощущался странным образом вязким, словно все происходило в храме.

– Мучит меня?

Человек прищурился.

– Я знаю, что он тебе снится. Ты даже не представляешь, как он выглядит, но слышишь его глубокой ночью. Голоса вполне достаточно.

– Следи за словами, смертный, – прорычал Харек, хотя вялость не покинула его.

– Он жив, сын Русса. Он жив. И ты знаешь это. Куда бы ты ни пошел, в какой бы битве не сражался – там присутствует око, вырезанное на дереве, высеченное из железа. Оно никогда не покинет тебя.

– Прекрати.

– Даже в этот самый момент он не сидит на месте. Он добрался до мира Делавия и сжег его. Эта планета дорога тебе? Ее защищали твои Волки? Что ж, больше не защищают. Она превратилась в опустошенный шар. Она мертва. Она…

Железный Шлем выбросил кулак, схватив человека за цыплячью шею. Сморщенный смертный старикашка с трудом дышал в тисках керамитовых пальцев.

– Его легион мертв, – прорычал Железный Шлем. – Он мертв.

Человек старался не потерять сознание. На сухой коже лопнули капилляры, и по серой брони потекли тонкие ручейки крови.

– Ты знаешь… что это ложь, – прохрипел старик. – Ты знаешь, что… он не подвластен смерти.

Железный Шлем почувствовал, как лопнула плоть под его хваткой. Еще миг и шея отделится от тела. Волк смотрел, как задыхается смертный, а затем отпустил его.

Старик упал, жадно глотая воздух. Железный Шлем молча наблюдал за его страданиями. Как бы космодесантник ни старался, слова потрясли его. Сны продолжались слишком долго, образы были слишком ясными, чтобы это было совпадением. Совпадений не бывает. Не было случайностью то, что старик говорил на стандартном имперском готике, как и те в храме, как и то, что Харек его не заметил, а смертный знал о снах Железного Шлема.

Капюшон с головы человека упал, обнажив почти лысую голову, покрытую печеночными пятнами. При более пристальном изучении Волк заметил, что его одежда сшита из множества кусков ткани, каждый из которых был немного другого оттенка и сорта. Железный Шлем с отвращением увидел, что у старика только один налитый кровью глаз. Вторая глазница была пуста, судя по всему, глаз выбили очень давно.

– Ты жаждешь смерти, но она придет не от моей руки, – сказал ему Железный Шлем ровным голосом. – Дознаватели будут поддерживать в тебе жизнь намного дольше, чем тебе захочется. Лей свой яд в их уши, я не стану в этом участвовать.

Человек взглянул на него налитым кровью глазом.

– Эти слова предназначены тебе, лорд. Всегда предназначались.

Великий Волк невесело усмехнулся ему.

– Ага, ты хочешь, чтобы я именно так и считал.

Он ударил кулаком достаточно сильно, чтобы проломить череп, и тело старика обмякло. Космический Волк выпрямился, и в тот же миг включилась вокс-буксина в горжете.

– Охота закончена, ярл, – раздался по связи голос Траска. – Город зачищен. Лорд Марилл прибыл на орбиту. Ты желаешь поговорить с ним?

Железному Шлему хотелось встречаться с Мариллом не больше, чем со многими другими лордами ордосов, с которыми он сталкивался на протяжении столетий, но такова была плата за зацепки по остаткам Ереси. Агенты Терры всегда будут поблизости.

– Я встречусь с ним на планете, – сказал Харек. Он схватил потерявшего сознание человека за воротник и, повернувшись к пылающему городу, потащил за собой. – Скажи ему, что у меня для него подарок.

Два дня спустя Железный Шлем в последний раз встретился с инквизитором перед отбытием ударных сил в пустоту. Они стояли в тени транспортного корабля Ордена, короткие крылья отбрасывали длинную тень на разоренную равнину.

Марилл был молодым, стройным мужчиной в позолоченном боевом доспехе. Он говорил тихо и путешествовал с небольшой свитой. Судя по тонким чертам лица, проницательному взгляду и сдержанным манерам Железный Шлем решил, что инквизитор принадлежит к терранской аристократии, что также объясняло быстрый карьерный рост.

Он не вызывал симпатий.

– Я повторю, лорд, – Марилл, по крайней мере, смотрел ему в глаза во время разговора. – Разрушение прискорбно. Я мало что смогу узнать из руин.

– Они заслужили смерть, – ответил Великий Волк.

– Несомненно, но у меня мало свидетельских показаний. Лучше разговаривать с колдунами до того, как они лишатся своих голов.

Великий Волк почувствовал зуд в руке с оружием и крепко сжал ее.

– Ритуал был близок к завершению, – сказал он. – Мы нарушили его, что от нас и требовалось.

Марилл выдержал его взгляд, а затем с едва заметным сожалением опустил глаза.

– Значит, мы сделаем то, что сможем. Примите мою благодарность, лорд, за содеянное. А также искренние соболезнования. Несомненно, вы быстро отомстите за вашу потерю.

«Это что, был сарказм? Над ним насмехаются?» – Я не…

– А, возможно, вы еще не знаете? Тогда я сожалею, что мне пришлось стать вестником. Делавия была одним из ваших протекторатов, не так ли?

При упоминании имени планеты, перед глазами Железного Шлема сразу же возник одноглазый старик, щурящийся на него из грязи.

– Что вы слышали?

– Известия от надежного источника пришли час назад. Несомненно, ваши люди скоро сообщат вам. Планета погибла, сожжена точно так же, как и этот мир, – ответил Марилл.

– Это невозможно.

– Ни один мир…

– Он был под нашей защитой.

Марилл спокойно посмотрел на него.

– И в галактике нет никого, кто может навредить находящимся под опекой Волков Фенриса?

Железный Шлем почувствовал, как в нем вспыхнула ненависть: к этому гладкому лицу, к захолустному миру, принесшему так мало славы, к постоянному голосу во снах, который изводил его десятилетиями и теперь проник в мир яви.

– Я отправил вам человека, – произнес Харек. – Одноглазого, его нашли за городом. Что вы узнали от него?

– Вы никого мне не присылали. Я уже говорил об этом.

– Вы лжете! – набросился на инквизитора Железный Шлем. – Я отправил его вам, вы знаете о ком речь. Я мог бы вырвать правду из него лично, но…

– Тогда почему же не сделали этого, лорд?

Железный Шлем прищурился и шагнул вперед. Несмотря на физическую слабость, инквизитор сохранял спокойствие, уверенный в защите своего статуса.

«Участвовал ли он в происходящем? Действовали ли заодно культисты и агент Императора? Каким образом Марилл получил новости с Делавии раньше его собственных говорящих со звездами?»

– Уходите, – прорычал Железный Шлем, чувствуя, как встали дыбом волосы на загривке. Что-то было не так, все вокруг было неправильным.

Встревоженный Марилл не сдвинулся с места.

– Лорд, вы…

– Уходите. Пока я не забыл клятвы, что оберегают вас.

Марилл напрягся.

– Вы именно такой, каким вас описывают. Что ж, быть посему. Доброй охоты, повелитель Волков. Возможно, для вас охотиться лучше в одиночку.

Инквизитор повернулся, не дожидаясь ответа. Железный Шлем наблюдал за его уходом, лихорадочно размышляя. Возможно, ему следовало вернуть Марилла. Найти старика. Вернуться к руинам храма. Ему следовало…

– Ярл, – раздался по связи голос Траска. – Ты должен это услышать.

– Вести с Делавии? Я знаю. Подготовь ударный крейсер, мы войдем в варп в течение часа.

– Как это случилось?

Гневный голос Траска уже пропитала боевая ярость. Железный Шлем не желал этого слышать. Довольно скоро они снова пойдут в бой, но он не положит конец охоте. В голове всплыл другой голос, тот самый, который ему следовало заглушить ранее, прежде чем он посеял семена, которые теперь изводили Харека.

«Он жив».

– Это только начало, – ответил боевому брату Железный Шлем, направляясь к открытым дверям транспортника. – Запомни это имя. С этого момента он наша добыча, как было в прошлую эпоху.

Он подошел к трапу и сжал железный поручень, чувствуя, как дрожит металл от завывших атмосферных двигателей.

– Магнус, – зарычал Железный Шлем, выплюнув, словно яд ненавистное имя. – Пусть все горит синим пламенем, но его я буду сокрушать вечно.

II

На склонах горы под лучами солнца ослепительно сверкали древние снежные поля. Сильно разреженный воздух на вершине до предела обострял чувства. Холод намного превосходил пределы человеческой выносливости, но это царство принадлежало полубогам, отделенным от их соплеменников барьерами, как физическими, так и теми, что находились за пределами чувств.

Высоко на северном склоне находились покои рунического жреца Штурмъярта, выдолбленные в поверхности горы и уходящие глубоко в прочные гранитные стены. В крыше с крутыми скатами были установлены толстые стекла из бронестекла, отфильтровывающие яркий солнечный свет. Блестящие от полировки стены покрывали руны. Под самым большим освинцованным окном стоял алтарь, над которым на цепях висел топор.

Воздух пах ладаном и кровью. На бронзовых подносах все еще лежали туши животных, готовые к отправке в печь, после того как их внутренности извлекли для гадания. В зольниках лежали обуглившиеся кости, а из железных клеток глазели вороны.

Жрец стоял в тени, густая седая борода покоилась на покрытом выбоинами нагруднике. Рунический доспех украшало одеяние фенрисийского культа воинов, а кроме того кости и покрытые перьями тотемы.

Его собеседник был чуть ниже, но не уступал в ширине плеч. Доспех был таким старым, что серый цвет потемнел до оттенка грозовых туч, а всю его поверхность усеивали зарубки и плазменные ожоги. Белая борода с черными, как уголь полосками была заплетена в многочисленные косы, а лохматые волосы спутанными космами свисали на железный горжет.

– Так, где он сейчас? – тихо спросил Ойя Аркенджо, ярл Двенадцатой Великой роты. Голос походил на треск, предшествующий сходу лавины – негромкий, мягкий, и все же тяжелый, как кости гор.

– Мир-кузня, – устало ответил Штурмъярт. – Намного дальше, чем должен быть.

Аркенджо, поморщившись, кивнул. Он был одним из старейшин воинов Ордена, и его когти впервые пролили кровь в годы Очищения. Возможно, только волчий жрец Вирмблейд был старше, и оба носили шрамы прошедших времен.

– Как он находит эти места? – спросил Аркенджо.

– Удача? – предположил Штурмъярт. Он попытался усмехнуться, но у него не вышло. – Он кое-чему научился. Пытается читать вюрд. Ему помогает его собственный жрец, они бросают руны вместе.

Аркенджо сплюнул на камень.

– Вообще-то это твоя работа.

– Знаю, но Фрей больше не прислушивается к моим советам. Они теперь оба одержимы, и становится только хуже.

– Ты мог бы обуздать их.

Штурмъярт засмеялся. Из могучей груди вырвался громогласный звук, порожденный легкими, которые могли вызвать бурю с вершин Асахейма.

– Обуздать Железного Шлема? – повторил он, глаза заблестели весельем. – Ты помнишь, каким он был? Возродившийся Бьорн. Я своими глазами видел, как он сражался и убивал на Бель Тародере. Он все еще может. Вот почему они следуют за ним.

Аркенджо подошел к алтарю и посмотрел на блестевшее на ярком свету лезвие топора.

– Он приносит им успех, – пробормотал ярл.

Штурмъярт кивнул.

– Фрей не глуп, его обучил я. Каждый след, за которым они следуют, приносит им скальп. Он находит колдунов, культы и старые норы порчи, и каждый раз вырезает их. Сейчас Орден в его руках, и они последуют за ним в пасть Хель.

– Пока нет, – прохрипел Аркенджо. Старый ярл обошел алтарный камень, покачав головой. – Мы зря тратим время на старые войны. Они ушли, исчезли в прошлом.

Он повернулся к Штурмъярту, на покрытом шрамами лице пылало разочарование.

– Нынешняя беда – это ксеносы. Они плодятся на каждом мире. Мы выжигаем их, но они продолжают плодиться.

Штурмъярт внимательно слушал. Он сам видел огромные орды.

– Железный Шлем может бурчать о забытых чудовищах сколько захочет, – продолжил Аркенджо. – Сейчас в наши врата стучатся зеленокожие.

– Ты мне часто об этом говоришь, брат.

– Так давай повлияем на эту ситуацию! – закричал Аркенджо, врезав кулаком по алтарю. – Ты знаешь, чего я хочу. Есть Ордена, которые присоединяться к нам. Мы объединимся, направим лезвие клинка туда, где оно необходимо. Ты читал анналы Улланора и знаешь, что я прав. Если мы не возьмемся за дело сейчас, то эта чума никогда не будет истреблена. Прошло чуть больше столетия с тех пор, как весь Империум…

– …едва не был уничтожен ими. Не нужно напоминать мне.

Штурмъярт слышал эти слова дюжину раз и всегда соглашался с ними. Империум был больше, чем когда-либо – согласно утверждениям некоторых писцов больше чем на пике Великого крестового похода. Каждый день приходило сообщение, что очередной мир завоеван во имя Трона, принужден к повиновению имперской военной машиной, состоящей из триллионов людей и миллионов боевых кораблей.

И, тем не менее, в необъятных просторах меж твердынь человечества снова размножались ксеносы. Древнюю осторожность позабыли, когда Адептус Астартес пошли своим путем, ведомые тысячей магистров орденов, а не восемнадцатью примархами старых Легионов. Глаза Высших Лордов всегда были обращены на растущие укрепления Кадии, защищающие от возвращения кошмаров и позволявшие смертным Администратума править большей частью огромного наследия человечества.

И все это время во мраке изначальные враги рода человеческого размножались, осваивая новые навыки, вспоминая дремлющую тысячелетиями ненависть. Один раз они уже подошли вплотную, могут и повторить.

– Но если он жив… – пробормотал Штурмъярт.

– Жив, значит жив. Его Легион сгинул, его время вышло. Он несбывшаяся надежда, и преследовать ее вверх глупости.

Рунический жрец прислонился к голой каменной стене, чувствуя прохладу горы. Она окружала их, неукротимая и неприступная, истинное чудо в галактике потускневших чудес.

– И что ты посоветуешь? – спросил Штурмъярт.

– Когда он вернется, мы покончим с этим, – сказал Аркенджо, глядя на жреца с мрачной уверенностью в глазах. – Созовем совет, присягнувший на Камнях. Подведем итог бедам, что он навлек на Орден. Поговорим с ярлами, с каждым. Они знают об угрозе ксеносов. Их можно переубедить.

– Не Къярлскара. А Вирмблейд?

– Кто знает? Тар будет сидеть взаперти, считая пробирки. Мы можем привлечь остальных – ты и я.

Штурмъярт глубоко вздохнул и обвел взглядом туши, костяные амулеты, инструменты для предсказания вюрда. Ничего из этого не дало ответа, не на этот вопрос. Всякий раз, как он задавался, пути иссыхали, как листья зимой. Вселенная словно отказалась от памяти об Алом Короле, оградившись от него, скрывая прошлое запутанными наслоениями.

– Когда он вернется? – не отступал Аркенджо.

– Когда закончится охота. Когда ж еще?

– Ну и куда она его завела?

Штурмъярт помнил каждое название, каждый мир. Они срывались с его языка как литании, служа доказательством слабости. Вероятно, только Железный Шлем знал полный список позора, хотя, вне всякого сомнения, он относился к этому иначе.

– Арвион, – назвал рунический жрец. – Он забрал туда всю свою роту. Несомненно, этот мир уже обращен в пепел.

Арвион сиял в пустоте, словно раскаленный уголь. Магматические каналы и прометиевые пылающие трассы для огромных кузниц исчертили темную поверхность красными линиями, расходясь геометрическими шрамами на кошмарной мозаике глубоких теней. Солнце Арвиона – старый тускло-оранжевый шар – давало мало света, поэтому слуги Механикус освещали свой индустриальный мир огненными султанами и скоплениями огромных натриевых камер. Слуги Омниссии в мантиях сновали среди возвышающихся заводских комплексов, постоянно погруженных в колышущийся мрак.

Планета относилась к миру-кузнице среднего класса, обладающим возможностями по производству всех видов гражданских транспортных судов от орбитальных грузовиков до невероятно огромных сухогрузов типа «Колосс» и «Анаконда». Пустотные корабли собирались на орбитальных причалах, которые окольцовывали всю планету, наделяя Арвион второй, металлической оболочкой решетчатой структуры. Когда в ноосферической сети были обнаружены первые аномалии, несколько кораблей все еще оснащались. Их корпуса висели, словно жирные киты в море из мерцающих сварочных машин и дрейфующих скоплений мусора.

Никто так и не смог установить, как лазутчики преодолели орбитальную защиту, которая должна была помешать чему угодно, за исключением флотской боевой группы, высадиться на поверхности планеты. Единственной достоверной информацией стала хроноотметка – 56-56-34 – время первых зарегистрированных взрывов. Все они произошли в шести отдельных точках на заводском уровне, вспыхнув на сетках обнаружения в один и тот же миг.

Мир-кузня не был беззащитным. Он располагал постоянными батальонами скитариев, а также специализированными вспомогательными войсками. Моторизованные дивизии размещались на всех главных континентальных пересечениях, и каждую из них можно было перебросить на назначенные диспозиции при помощи постоянного флота транспортных судов. Как только объявили тревогу, командующий планетой архимагос-интендант Нем Георг Селвариос активировал хорошо отрепетированные протоколы и мобилизовал почти семь тысяч боеспособных подразделений, еще три тысячи были выведены из бараков в тактический резерв.

Этого было недостаточно, по крайней мере, в начале. Основные удары нанесли не иномирцы, но повстанцы из числа собственных сил планетарной обороны мира-кузни. Целые полки неожиданно отключили связь с коммуникационной сетью планеты и начали нападать на своих не предавших соратников. Атаки были многочисленными и хорошо подготовленными – командиры действовали быстро, направляясь к станциям связи и сканеров, отключая их одну за другой. Целые дивизии скитариев исчезли из планетарных информационных обзоров, что, несомненно, являлось частью схемы по глушению, которая пронеслась по северному континенту с тревожной скоростью. Из стремительно расширяющихся зон боевых действий поступали обрывочные доклады о самоотверженных истребительных командах, оснащенных тайным оружием в пугающих масштабах. Что бы ни произошло на Арвионе, оно планировалось долго.

Селвариос задействовал вторую волну приказов в ответ на эту чрезвычайную ситуацию, а в соседние системы и по главным астропатическим каналам были переданы запросы о помощи. В бой ввели тяжелые орудия – даже средний мир-кузня мог призвать специалистов Механикус – и скоро подразделения лояльных скитариев маршировали бок о бок с «Боевыми псами» и громыхающими боевыми танками. Задействовали резервы, отправив их в бой с приказами предотвратить объединение шести зон в единый фронт.

Ответный ход Селвариоса достиг успеха, и враг был выбит из четырех созданных плацдармов. Заводские комплексы вернули, и в командные зиккураты Арвиона начали стекаться видеоданные, показывая груды убитых, облаченных в одежды слуг, сервиторов и младших техножрецов.

На этом этапе произошло два события.

Первое. Стало очевидным, что четыре отвоеванные зоны были добровольно сданы противником, хотя он сначала взял плату в тысячи убитых солдат и уничтоженных тяжелых боевых машин. По каждому району прокатились катастрофические взрывы, вызванные солдатами-самоубийцами.

Стратегеосы Селвариоса поняли, что настоящими целями были две оставшиеся зоны, каждая из которых атаковалась таким числом повстанцев, которое архимагос не мог быстро парировать. Одна группа уже прогрызала путь к центральному командному узлу, двигаясь с четкостью, которая обеспокоила даже бесстрастных командующих сектором. Другая продвигалась на север от точки вторжения, выжигая дорогу через некоторые из крупных мануфакторий и направляясь, видимо, к вспомогательному архивному комплексу.

Второе. Орбитальные сенсоры зарегистрировали сигналы вторжения из пустоты, приближающиеся на опасной скорости и игнорирующие автоматические схемы приветствия. На внешнем уровне Арвиона активировалась оборонительная сеть, вызвав такое потребление мощности, что сеть резервного генераториума отключилась на несколько секунд. Селвариос, предположив вторую волну атаки, приказал дать оборонительный залп полного спектра, что осветило бы пустоту на более чем три тысячи кубических километров.

И только в этот момент звуковая сеть связи, наконец, зарегистрировала сигнал, перевела его на бинарик и направила его прямо в краниальные импланты архимагоса. Несколько терминов остались нерасшифрованными, тем не менее, смысл сообщения был достаточно понятен.

– Обесточьте вашу (не переведено) сеть. Мы (не переведено) Волки (не переведено) Фенриса. Если вы откроете по нам огонь, мы (не переведено) отправим вас в (не переведено).

Архимагос не был гордым человеком. Более того, он едва ли вообще был человеком, являясь в значительной степени рассредоточенной группой биоиндустриальных интерфейсных узлов, и гордость значила для него не более чем любая другая второразрядная эмоция. Внешняя сеть планеты была обесточена, а в позиционные когитаторы приближающегося флота передана матрица атмосферного спуска. Четыре пепельно-серых звездолета вышли на дистанцию видимости, тут же занимая позицию для быстрого выброса десантных капсул.

Именно в этот момент, как свидетельствуют анналы Арвиона, бойня началась по-настоящему.

Железный Шлем ревел, отправляясь в битву. Из когтей звездолетов вылетели десантные капсулы, не уступавшие в скорости торпедам. Внутри них улюлюкали и рычали воины, охваченные растущим безумием боевой ярости. Капсулы затрясло, а их внешние оболочки раскалились от входа в атмосферу Арвиона.

Всегда доверявший доводам рун Железный Шлем привел всю свою роту. Свыше сотни Космических Волков всех специализаций, вооруженные всеми разновидностями оружия, что могли предложить арсеналы Клыка, втиснутые в железные коконы и сброшенные в озаренные пламенем небеса.

Они прорвались через внешнюю оболочку планеты из дрейфующих металлических обломков и еще больше ускорились. Перед глазами прокручивались отметки спуска, отщелкивая километры с ошеломительной скоростью. Железный Шлем не обращал на них внимания. Его губы уже забрызгала слюна, пальцы сжались на рукояти огромного клинка, а руки и ноги напряглись в адамантиевых фиксирующих клетях.

Ему больше не было нужды просить Фрея подтвердить свои убеждения. Свыше пятидесяти лет непрерывной охоты научили Великого Волка знакам, а руны никогда не подводили его. Он знал о действиях культа Ока так же хорошо, как и его адепты, и в галактике не было такого места, где они могли бы скрыться от него. В этот мир он бы прибыл еще до того, как укоренилась их зараза. Он видел это в меняющихся узорах вюрда, места, в котором не было секретов. Он бы вцепился в их глотки прежде, чем они даже укрепились. Он был их кошмаром, следуя за ними по пятам и не давая свободно вздохнуть.

– За Русса! – закричал он радостно, чувствуя толчок двигателей обратной тяги. Остались считанные секунды.

Десантные капсулы падали ужасно быстро, замедлившись ровно на столько, чтобы избежать гибели от удара о землю. Капсула Железного Шлема врезалась в поверхность из прочного металла, со скрежетом остановившись среди треска и вони плавящегося железа. Внешние двери с грохотом опустились, и в тот же миг со скрипом поднялись клети, а установленные на крыше болтеры оглушительно заревели.

Железный Шлем выскочил наружу, активировав инеистый клинок. За командиром последовал Траск и остальные воины Волчьей гвардии. Над ними ночное небо было исчерчено черными конденсационными следами на фоне багровых скоплений облаков. Со всех сторон поднимались огромные строения, напоминающие скалистые обрывы, тем не менее, усеянные неоновыми точками и содрогающиеся работой невидимых кузниц.

Воздух наполняли скрежет и вопли. Капсула спустилась в широкой долине между громадными заводскими корпусами, снеся несколько аллей и превратив опоры в раскаленные металлические обломки. Повсюду шли ожесточенные бои – слуги Механикус в робах дрались друг с другом, сражались с автоматами с железными когтями, шагали сквозь потоки пурпурного лазерного огня, выпускали из наплечных установок гранаты и извергали клубы запрещенного химического оружия. Рукопашные схватки шли на каждом мосту, дамбе, платформе и орудийной башне. Угловатые шагоходы с лязгом шествовали сквозь бойню, их курносые кокпиты раскачивались взад-вперед, когда они выпускали плазменные разряды в толпу.

По всему полю битвы раскрывались новые капсулы, извергая своих пассажиров среди урагана болтерных снарядов. Облаченные в серое бойцы врывались в толпы, рубя мерцающими энергетическими клинками и разрывая болтерным огнем. Их атаки выглядели беспорядочными среди воплей, криков и взрывов – не более чем дополнение к бойне в пропитанном кровью ущелье, но скоро стало очевидным, что Волки Фенриса знали своего врага.

Они могли почувствовать его запах, ощутить грязь, которая отмечала заключенные в металл тела, а потому били с безошибочной точностью. Железный Шлем возглавлял атаку, прокладывая дорогу по дну долины на север. Он рубил в обе стороны инеистым клинком, рассекая солдат Механикус, бросающихся ему навстречу. Его жертвы носили разнообразные доспехи – вычурные, бронзовые, накрытые обрывками красной ткани, которую разрывало при залпе огнемета, но каждую смерть отмечал одинаковый металлический визг взрывающихся машинных душ.

Волки плавно слились в стаи, продвигаясь от точек высадки. Отделения Длинных Клыков заняли возвышенности по обе стороны железной долины, прорвавшись вверх к перекресткам дорог, а затем, подтянув тяжелое вооружение, устроили пекло врагу. Земля задрожала от рева атмосферных двигателей «Громовых ястребов», которые спустились вслед за капсулами, зависнув темными силуэтами в задымленном воздухе и опустошая свой боезапас.

Великий Волк пробился к концу ущелья, где высоченные стены расступались в открытое пространство. В прошлом это могла быть церемониальная площадь, заполненная процессиями техножрецов во время освящения новых машин и завершающего благословения Омниссии, но сейчас она находилась под жестоким обстрелом. Два «Боевых пса» неуклюже двигались по переполненному полю боя, топча ногами толпы солдат. Над ними в пылающих небесах сражались самолеты Механикус – нескладные машины с выступающими двигателями вертикальной тяги и сложными кокпитами.

Великий Волк прервал резню, остановившись на вершине широкой лестницы, которая вела вниз к площади. Стаи Волчьих скаутов устремились вперед, занимая позиции для стрельбы по вражеским командирам и выбирая цели. Траск и его Волчья гвардия заняли наблюдательные позиции по краю платформы.

– Это цель? – спросил Траск, указав на дальнюю сторону площади, до которой было пятьсот метров.

– Она самая, – подтвердил Железный Шлем.

Колоссальное здание из черного железа поднималось до самых облаков уступами отвесных стен. На далеких парапетах стояли огромные статуи святых Культа Машины, некоторые из них походили на людей. Из центра строения поднималась шестиугольная башня, окруженная изогнутыми балками, которые исчезали в смоге. На вершине этого шпиля находился пятнадцатиметровый образ Омниссии в облике Человека – сурового бесстрастного существа чистого интеллекта, взирающего на протекающую внизу бойню.

По всему внешнему периметру здания кипела битва, орде повстанцев удалось прорваться к его вратам. Пара титанов-разведчиков, попавших в руки врага, навели оружие на сводчатый вход, и уцелевшие защитники отступили под прикрытие установленных на стенах батарей лазпушек. Когда Железный Шлем обвел взглядом сцену битвы, три мощных взрыва сотрясли землю, и над северными подступами к сооружению поднялся огромный столб черного дыма.

– Они внутри, – заметил Траск.

– Они должны быть неподкупными, – пробормотал Харек. – Как среди них оказалось столько предателей?

На большой дистанции, среди мрака и пламени, было почти невозможно отличить мятежников и лояльных солдат Механикус. Обе стороны обладали тяжелым вооружением и вели сражение с бесстрастной свирепостью. Пехотные части пытались удержать позиции, несмотря на катастрофические потери от боевых машин, которые действовали среди них. Но по мере того, как все больше Волков вступали в бой, перевес начал смещаться в сторону защитников. Как только станции подавления были уничтожены, боевая связь с треском ожила, позволив союзникам обмениваться сообщениями, а не интуитивно догадываться о действиях друг друга.

– Повелитель Фенриса, – раздался получеловеческий голос в оружейной системе Железного Шлема. Это был Селвариос или, по крайней мере, один из его приближенных-дронов. – Ваше содействие приветствуется, хотя вы высадились к северу от командного узла. Вам нужна помощь, чтобы добраться до верных координат?

– Нет, – резко ответил Железный Шлем, запустив сканер, чтобы узнать, сколько воинов его роты на позиции для атаки. – У нас все в порядке.

Последовало короткое шипение статики, а затем новый вызов.

– Тогда я не понимаю. Почему вы…

Великий Волк отключил связь, когда к нему подошел Фрей. По посоху рунического жреца струилась энергия, а кровь на доспехе говорила о недавнем бое.

– Ты чувствуешь их? – спросил Железный Шлем.

Фрей кивнул.

– Им нужно здание.

Великая рота Железного Шлема в полном составе ворвалась на площадь, растекаясь по ее периметру, прежде чем устремиться в центр. Когда восстановился вокс-контакт ближнего радиуса, части лояльных скитариев начали координировать свои действия с Волками, пробиваясь к дальней границе. Один из «Псов» прервал атаку на ворота здания и зашагал к воинам Механикус, перемалывая солдат украшенными когтистыми ногами. Титан сразу же был встречен лавиной огня закрепившихся стай Длинных Клыков.

– Они двигались слишком быстро, – пробормотал Харек, проведя пальцем по кнопке на рукояти инеистого клинка. – Их не отличить друг от друга – то же самое оружие, та же броня. Как они добрались до цели так быстро?

Траск рвался в бой. Ковылявший «Боевой пес» приблизился, несмотря на попадания ракет, он все еще держался на ногах.

– Мы должны возглавить их сейчас же, – убеждал волчий гвардеец командира. – Им нужно видеть тебя на острие клинка.

Железный Шлем еще секунду помедлил. В предыдущих охотах его клинку доставались одни и те же отбросы: жалкие колдуны, напыщенные смертные с иллюзиями о внутреннем зрении, культисты с краденными лазганами и слабой подготовкой. Все они перед смертью кричали об Алом Короле, но никто не мог знать, о ком говорил, так как Легион был разбит, а его повелитель брошен в безумие Ока. Оставшиеся были дилетантами – полупровидцами и полуколдунами, владеющие несколькими запрещенными безделушками, но не истинным знанием.

В этот раз было иначе. Бунт на Арвионе был впечатляющим, намного крупнее, чем он ожидал из предостережений рун. Механикус старательно контролировали ситуацию, поэтому свергнуть слуг Бога-Машины было непростой задачей.

Великий Волк посмотрел на далекое здание, стараясь отгадать его предназначение. Когда глаза воина пробежались по вершине, откуда в ответ смотрели безликие боги Марсианской веры, он почувствовал приступ тошноты.

Здесь было что-то еще. Нечто иное.

«Он жив. В каждой твоей битве присутствует Око».

– Ярл? – Траск начал терять терпение.

Железный Шлем резко сконцентрировался. Присутствие было близким, на расстоянии вытянутой руки, и моментом нужно было воспользоваться.

– Вперед, – прорычал ярл, активируя энергетическое поле меча. С тяжелым стуком керамита по мрамору он начал спускаться по лестнице в котел из пламени и крови. Резня возобновилась.

С самого выхода из десантной капсулы Фрей упорно сражался, ни разу не сбавив шаг. Еще до встречи с Железным Шлемом ему пришлось призвать бурю, задействовав при помощи посоха молнию вюрда, чтобы очистить пространство перед собой от врагов. Затем он и его эскорт прорубили себе путь на запад по дну долины, упорно сражаясь с кипящей волной уродливых конструктов Механикус.

Все это время он чувствовал пульсирующее под поверхностью присутствие другого. Тысячи сражавшихся вокруг солдат произвели слабое впечатление на его ощущения – их души были слабыми и бесстрастными, даже когда они умирали, не способные блокировать пелену непостижимой черноты, которую он обнаружил, свернувшуюся, словно опухоль у основания сердца мира.

Когда рунический жрец добрался до внутреннего двора и присоединился к Великому Волку, ощущения стали почти неодолимыми, и ему пришлось серьезно потрудиться, чтобы не дать им притупить его реакцию. Он отделился от командной группы, как только наступление возобновилось, возглавив фланговую атаку против батальона техножрецов, собравшихся вокруг строя древних боевых танков «Криос». Машины извергали ослепительные электромагнитные лучи, но под сильным ответным огнем эти части отступали.

Фрей выпустил последний разряд грозовой молнии в поддержку атакующих стай, затем обернулся, чтобы оценить, как далеко продвинулся Железный Шлем. Свита Великого Волка находилась более чем в двухстах метрах – в центре площади – и атаковала тяжело поврежденного «Боевого пса». Титан ковылял к ним, спина была охвачена огнем из-за повторных ракетных попаданий. Мегаболтер и плазменный бластер вырвали две траншеи в земле, когда машина попыталась стереть со своего пути Волков.

Фрей позволил себе мрачно улыбнуться. Могучая боевая машина в правильных руках была способна сеять опустошение, но ее использовали неудачно. Такая огромная конструкция на открытой местности служила мишенью для дальнобойного огня, и ее пустотные щиты уже угрожающе мерцали от перегрузки. Вокруг титана собрались лояльные автоматы Механикус, накрывая сверкающими потоками огня его бока. Все больше ракет попадало в сутулые плечи «Пса», устремляясь к ней со всевозможных углов. Брюшной щит лопнул в ливне искр.

Вокруг титана кишели лояльные скитарии, рискуя погибнуть под его поступью и направляя лазерный огонь в ослабевший торс. Их обогнали Волки, прыгая к когтистым лапам машины, чтобы перерубить силовые кабели. Фрей смотрел, как Серые Охотники лавируют между ног «Пса», швыряя магнитные крак-гранаты, прежде чем увернуться от ливня ответных плазменных разрядов. Нескольких космодесантников настигли огненные полосы, доспехи разорвало, а плоть в них испарилась, но они выполнили задачу. Гранаты последовательно взорвались, нанеся повреждения титану, и тот зашатался.

Это стало переломным моментом. Неослабевающий масс-реактивный обстрел, наконец, пробил корпус левой ноги, и титана развернуло, стрельба из оружейных рук стала неконтролируемой. Боевая машина получила новые попадания ракет, вскрывшими броню и опрокинувшими зашатавшегося колосса на бок. Он рухнул, придавив десятки воинов, и замер, окутанный дымом. По неподвижной спине прокатились новые взрывы, вызванные перегрузкой силовых элементов из-за безостановочных попаданий.

Конечно же, победа досталась Великому Волку. Железный Шлем первым взобрался на шею «Боевого пса». Фрей увидел, как сверкнул – длинной полосой неоновой синевы на фоне красно-черной массы – инеистый клинок, вскрывая кокпит титана. Железный Шлем нырнул в пылающие внутренности, вырезал экипаж машины и швырнул его трупы к толпам внизу. Как только мыслесвязь оказалась разорванной, оружие «Пса» замолчало, тело дернулось, и весь гигант с лязгом замер. Железный Шлем запрокинул голову и триумфально заревел, вызвав ответный хор завываний Волков своей роты.

Затем они снова бросились вперед, обогнули павшего титана и направились к вратам здания. С ними пришла катящаяся волна скитариев, гоня перед собой силы мятежников.

Фрей засмеялся и снова обратился к атаке на строй «Криосов». При всей своей безумной энергии Великий Волк был бесподобным командиром. Он мог запросто перекричать грохот битвы, увлекая братьев вперед, побуждая их к новым свершениям воинской славы. Да, он был одержим, скрытен и мрачно шутил, но оставался при этом титаном войны, и те, кто сражался вместе с ним, быстро и в полной мере осознавали это.

Посох Фрея снова зарычал энергией, и жрец направился в освещенную пламенем ночь. Впереди возвышалось здание – огромный и черный как смоль квадрат на фоне багровых небес. Оставался еще один титан с бесконечными падшими слугами Бога-Машины.

– За Великого Волка, – пробормотал Фрей и навел посох на «Криоса».

Союзники разбили ворота, пройдя под сводами из полированной бронзы с золотыми эмблемами Марса. Железный Шлем сражался в первых рядах, тесня врагов. Он сокрушил самых больших автоматов, которые ждали на подступах к зданию – громадных созданий с полированными куполами вместо голов и роторными боевыми пушками вместо рук. К тому моменту импульс атаки стал неодолимым – волна Волков и лояльных скитариев сметала все на своем пути. Они упорно продвигались, минуя залы из обсидиана и мрамора, сражаясь под карнизами огромных алтарей Богу-Машине. Бои разошлись по радиальным нефам, заполнив каждый переход извилистого внутреннего пространства.

Истинное предназначение здания открылось только, когда космодесантники ворвались во внутреннее святилище. Магические руны не давали точных ответов, только туманные намеки и подсказки, за которыми можно было последовать. Кто знал, какие ритуалы Машинного Культа требовались в этом месте, какие секреты были скрыты в затемненных склепах? Железный Шлем только отчетливо ощущал, что враги что-то отчаянно искали внутри, и этого было достаточно, чтобы последовать за ними.

Он почувствовал изменение, прежде чем пересек последний порог. Воздух по-прежнему был насыщен пылью и дымом, который просачивался через тысячи труб, что извивались под каждой железной поверхностью, но изменение плотности воздуха было ощутимым. Великий Волк бежал и чувствовал дрожь во вторичном сердце, словно припоминая нечто давно забытое. В линзах шлема мелькнул образ: выжженный дочерна мир, руины стеклянных пирамид, а среди беззвездного неба мерцали призраки уничтоженного Легиона.

А затем Железный Шлем оказался внутри. Перед ним открылся огромный центральный зал без крыши, его стены светились, так как внутри них находились кипящие плазменной энергией пластины. Из покрытого железными пластинами пола поднималась ввысь шестиугольная колонна, которую он увидел из внутреннего двора. Она достигала десяти метров в диаметре и сотни в высоту, и всю ее поверхность занимали камеры когитаторов и воздухозаборники. От колонны к стенам были натянуты кабели, как пряди безумной паутины, одни темные и сегментированные, другие пульсирующие неистовыми энергиями.

Здесь, в самом центре храма, шел самый яростный бой. Техножрецы сцепились со скитариями, оружейными сервиторами, воинами ауксилии в красных табардах, огромными боевыми шагоходами с силовыми кулаками и установленными на плечах пусковыми установками. Болты, лазерные лучи, твердотелые снаряды, энергетические разряды – все шипело и свистело в открытом пространстве, с треском и щелчками врезаясь в решетчатые стены.

Борьба шла за колонну – за то, что она представляла, ее назначение или содержимое. В тот момент, когда Железный Шлем вступил в бой, вонзив клинок в тело возвышающегося над ним автоматона, а затем, напав на группу скитариев, он понял замысел всей битвы. Мятежники организовали мощный штурм через внутренний двор, неся разрушение по всему командному округу Арвиона, только для того, чтобы добраться сюда.

Его Волки уже среагировали. Траск повел волчью гвардию в самое пекло битвы, прорубая путь к самым сильным подразделениям мятежных воинов Механикус. Серые Охотники разделились, одни стаи бросились защищать основание колонны, другие отступили к периметру и открыли дистанционный огонь, чтобы уничтожить отделения тяжелого вооружения. Лояльные скитарии хлынули в зал вслед за Железным Шлемом, только закончив сражаться на подступах к зданию и готовые атаковать падших сородичей.

Железный Шлем пробивался через свалку к колонне. Залитые кровью руки все усерднее направляли инеистый клинок жалящими дугами, убивая двух, троих, четверых врагов каждым могучим ударом. Конец охоты был близок – добыча Харека находилась в пределах досягаемости. И в этот самый момент, почти полностью погрузившись в одержимость убийства и эйфорию неотвратимого финала, он впервые увидел их.

Во вражеских рядах находились космодесантники. Они были облачены в сапфировую броню с золотой и бронзовой окантовкой, носили загадочные гребни и рифления на наплечниках и шлемах. На миг Железный Шлем принял их за Ультрадесантников, но приглядевшись, понял, что это не сыновья Жиллимана. Их уже атаковали, и они бились как каждый космодесантник, что попадался Великому Волку – быстро, мастерски, жестоко, согласованно. За одним исключением: воины не издавали ни звука.

Шок от открытия прошел, сменившись яростью от встречи с самыми худшими врагами человечества – космодесантниками-предателями, теми, кто пали с высочайшей высоты на самое дно.

– Отруин! – пылко закричал Железный Шлем.

Каждый Волк в помещении тут же отвлекся от своей схватки, привлеченный словом, которое разносилось эхом в веках, с тех пор, как случилось невообразимое и верные Легионы отвернулись от света Императора.

Вероломные. Предатели. Убийцы сородичей.

Со времен Очищения Империум извлек болезненный урок: Легионы Предателей не были уничтожены, но всего лишь изгнаны в царство безумия, что исключило возможность их преследования. Время от времени банды будут нападать на святилища человечества, атакуя из адских крепостей, прежде чем снова исчезнуть в варпе. Огромная масса имперского населения считала, что тех, кто сражался на стороне Гора полностью истребили, и среди орденов Астартес больше нет порчи Хаоса. Волки, как и все лояльные Ордены, знали больше и сражались с предателями везде, где те появлялись, постепенно изучая их особенности, мутации и меняющиеся союзы. Не было более заклятой вражды и чище ненависти.

Но вот эти были новенькими. Они пахли странно, больше как автоматы, с которыми сражались, нежели плоть и кровь, а их безмолвие лишало мужества. По всему залу Волки, не обращая ни на что внимание, сошлись с ними в схватке, зная, что нет смертоноснее врагов, и наслаждаясь одновременно местью и честью сражаться с ними.

Железный Шлем отшвырнул ренегатов-скитариев и бросился в атаку на ближайших предателей. Перед ним сражались трое, и они уже повернулись ему навстречу. Было что-то странное в их движениях – отрывистых, словно помехи на видеопиктах.

Великий Волк обрушился на космодесантников, инеистый клинок со свистом устремился к шее первого противника. Предатель увернулся от удара, а его боевые братья открыли огонь. Терминаторский доспех Великого Волка поглотил энергию попаданий, но Харек отшатнулся, потеряв темп атаки.

Враги навалились на Железного Шлема, плавно взявшись за свои клинки. Волк яростно атаковал, попав одному в руку. Когда он вдавил пылающее лезвие меча еще глубже, то почувствовал обжигающий укол энергетического клинка, пробившего его нагрудник. Харек отскочил, перейдя к обороне, блокируя удары, которые наносились с пугающей точностью.

Ни один из предателей не произносил ни слова. Это начало приводить Харека в бешенство.

– Фенрис хьолда! – заревел он в безмолвные лица. – Смерть вероломным!

По всему помещению его братья делали то же самое, нанося могучие удары и ревя яростью и презрением.

Внутри находилось всего несколько предателей, возможно двадцать среди стократно большего количества мятежников. Но именно предатели удерживали всю массу врагов вместе. Они были так же быстры и смертоносны, как и Волки, не уступая им в каждом ударе, тычке мечом или выпаде когтями.

Но их стойкость была воистину феноменальной. Железный Шлем в тактическом дредноутском доспехе возвышался над противниками, но они по-прежнему наседали на него. Он колотил их кулаком и рубил потрескивающим инеистым клинком. Их тела окружали искры расщепляющего поля, но каждый раз, как он отбрасывал их, они возвращались в бой.

– Хватит! – взревел Железный Шлем и снова атаковал. В этот раз он действовал немного быстрее и резче, вкладывая все до последнего силы в выпады.

Наконец лезвие достигло цели, расколов горжет ближайшего предателя. Его тело застыло, пронзенное энергетическим мечом, а затем рухнуло.

Двое других предателей атаковали в ответ: один – цепным мечом, другой открыв огонь из болтера с малой дистанции. Железного Шлема отбросило в сторону, болты пробили доспех на левом бедре. От разорванных мышц растеклась обжигающая боль, и он отшатнулся от очередного выпада меча. В тот момент, когда собрался с силами для ответного удара, кое-что в поверженном предателе потрясло его.

«Крови нет».

Затем мечи снова сошлись, рыча и шипя, пока их энергетические поля скрежетали друг о друга. Великий Волк яростным ударом отбил меч врага в сторону, развернулся и выбросил клинок вперед, держа его двумя руками. Острие инеистого меча пронзило грудь предателя, расколов керамит и войдя глубоко в тело. Железный Шлем попытался вырвать меч, но лезвие застряло в том, что по ощущениям было пустотой, удерживаемое узким входящим отверстием.

В Великого Волка снова попали, болты поразили левый наплечник, отбросив его назад и едва не заставив разжать хватку на рукояти меча. Пронзенный предатель потянулся к нему, сомкнув пальцы вокруг шеи и стараясь сжать их. Враг должен быть мертв – он получил сквозную рану по всей высоте нагрудника, но каким-то образом сохранял силы, чтобы душить Харека.

«Что их удерживает на ногах?»

Железный Шлем собрался отпустить меч, отступить и взяться за штурмовой болтер, когда по залу вдруг прокатилась волна ледяного холода. Раздался грохот, за которым последовал резкий треск хлещущей между стенами молнии.

«Фрей».

Оба космодесантника-предателя замерли, словно схваченные невидимыми руками. Железный Шлем воспользовался возможностью и вырвал клинок из рассеченного нагрудника врага. Волк сделал более широкий замах и ударил второго противника. Лезвие инеистого клинка лязгнуло о сапфировый шлем, расколов керамит во вспышке расщепляющего поля.

По залу продолжала плясать грозовая молния, облизывая центральную колонну и извиваясь вокруг энергокабелей. Железный Шлем услышал перекрывающий рев бури голос Фрея, призывающего и усиливающего свирепые энергии ледяного мира. Хотя разряды молнии вюрда не приближались, ее воздействие на предателей не ослабевало. Они едва шевелились, а колдовской свет в линзах шлемов потускнел до тошнотворно зеленого.

– За Русса! – проревел Железный Шлем, набросившись на врагов со всей своей мощью. В этот раз сапфировые доспехи не защитили их, и инеистый клинок глубоко входил в защитные оболочки. Железный Шлем не снижал темпа, готовый вонзить смертоносное лезвие в плоть под броней, но затем вдруг остановился, потрясенный невозможностью увиденного.

Оба доспеха распались по разрубленным сочленениям. Нагрудники и наплечники лязгнули о пол, обнажив пустоту. Из нее поднялись кольца пара, а тяжелые пластины покатились по мрамору.

Великий Волк с по-прежнему поднятым клинком стоял над останками, не в состоянии поверить в то, что видел. Несколько мгновений назад они сражались. И едва не одолели его. Он видел, как его братья бьются с другими предателями, получая раны, как будто от равных воинов.

А теперь не было ничего – просто пустые фрагменты, покрытые изнутри паутинкой изморози.

– Ярл!

Принадлежавший Траску голос раздался издалека и, тем не менее, был наполнен тревогой. Железный Шлем резко повернулся, блокируя атакующий цепной меч. Скитарий, который им владел, умер быстро, зарубленный двумя ударами крест-накрест инеистого клинка.

Шок встряхнул Харека, вернув боевую бдительность. Здесь сотворили какое-то колдовство, непостижимую иллюзию, но времени таращиться на нее не было. Сейчас все зависело от Фрея. Рунический жрец, вращая посох, хриплым голосом призывал все больше губительных вихрей. Предатели не двигались, и скоро их всех изрубили на куски, а столпившиеся вокруг основания колонны вражеские солдаты бежали.

Их можно было убить. Инфекцию можно было излечить, как это происходило на каждом мире, которые Харек сделал частью долгой охоты. Сейчас именно это было целью и приоритетом.

– Убить их! – прогремел Железный Шлем, возвращаясь в бой и укладывая врагов с прежней энергией. – В живых не оставлять!

«Крови не было».

Понадобилось еще восемь часов, чтобы полностью подавить сопротивление. Тяжелые бои продолжались даже после того, как были убиты космодесантники-предатели, так как воины Механикус обладали слабым представлением о страхе и безмолвно следовали базовому программированию до самого конца. К тому времени как стих последний отголосок последнего выстрела, пол зала с колоннадой был усеян изувеченными телами мертвых, некоторые все еще ритмично дергались, так как их внутренние системы продолжали функционировать.

Достигнув своей цели, техножрецы приняли командование над районом центральной колоны, расставив часовыми оружейных сервиторов. Железный Шлем был рад уступить им эту работу – сейчас его внимание целиком поглотили безмолвные автоматы. К командиру присоединились Фрей и Траск, в то время как основная масса выживших Волков сопровождали истребительные команды скитариев в глубины огромного здания, охотясь за все еще живыми мятежниками.

Великий Волк смотрел на фрагменты доспехов у своих ног. Он толкнул сапогом пустые поножи, и покрытый инеем осколок покачнулся.

– Что ж, рассказывай, – приказал он Фрею.

Рунический жрец присел, положил руки на керамит и глубоко задышал.

– На миг я почувствовал след, но сейчас…

Он покачал головой и поднял глаза на командира.

– Ничего, ярл.

Выражение лица Железного Шлема не изменилось.

– Они сражались, как мы. Получали раны, которые бы свалили одного из наших.

Фрей протянул руку к неповрежденному наплечнику и повернул его на бок, показав образ на изогнутой поверхности – пожирающую себя змею в кольце плавных золотых письмен.

– Знак Просперо, – сказал жрец.

– Пародия.

– Не знаю, – Фрей провел пальцем по печатям и символам на нагруднике убитого существа. – Есть что-то еще. Я почувствовал это, когда вошел сюда.

Он прервался.

– В прошлом, когда мы вычищали их логова, я чувствовал силу, похожую на мою. Маги, колдуны, руководящие ритуалами. Как и прочие они умирали, потому что были слабы, но в этот раз…

Фрей замолчал. Железный Шлем ждал, давая ему время, чтобы собраться с мыслями.

– Один из них был здесь, – сказал Фрей. – Повелитель этих пустых существ. На миг мне показалось, что я столкнулся с ним, хотя так и не увидел его физической формы. Когда он сбежал, существа пали.

Великий Волк покачал головой. Зловоние магии все еще отмечало тела.

– Я сражался с предателями прежде, – сказал он. – Они умирали так же, как и мы. У них была плоть, и я чувствовал их кровь на своих клыках.

– Это его Легион, ярл.

– Его Легион уничтожен.

– Они носят его знаки.

– Которые мог нарисовать любой колдун.

– Ты знаешь, что это не так.

– Что говорят анналы? – спросил Железный Шлем, не желая больше об этом говорить и чувствуя, как снова пробуждается дремлющий гнев. – Его слуги не отличались от других. Они истекали кровью, когда мы их убивали. Маршировали в алых доспехах и произносили ересь губами, которые можно было увидеть.

Фрей поднялся, разозлившись на тон господина.

– Это его сыновья.

– Они пусты! – закричал Железный Шлем. – Призраки! Теперь нам бояться призраков?

– Они все еще могут убивать, – холодно заметил Траск.

– Они из Пятнадцатого, – тихо, но твердо сказал Фрей. – Они стали такими.

– Нет, – возразил Великий Волк. – Они были, прежде всего, Легионес Астартес. Это нельзя изменить.

– Вот знак Просперо, – закричал раздраженный Фрей. – Вот символы, которые мы видели на сотне миров. Вот – око, повелитель.

Железный Шлем не хотел соглашаться. Он сердито взглянул на рифленый доспех, гребни, фигурки змей и украшения. Никто из его свиты не встречался прежде с воинами Пятнадцатого. В архивах не было изображений, только спрятанные в хранилищах Вирмблейда свитки давно умерших летописцев. Великий Волк видел последователей культа Ока, многие из них перед смертью с гордостью называли себя Сынами Магнуса, но все они до единого были смертными, облаченные в дешевую пародию силового доспеха и обладали еще меньшими представлениями о далеком прошлом, чем сами Волки. Эти колдуны были слабыми существами, бормочущими заклинания, которые только частично понимали.

Сомнений в том, как сражались эти автоматы, быть не могло. Их превзошли числом, загнали в угол и подавили огневой мощью, но они все равно убивали больше, чем сами теряли.

Железный Шлем чувствовал, как внутри медленно скребется неприятная правда, одолевая его сомнения.

– Так ты можешь прочитать эти знаки? – спросил он Фрея, указав на письмена, бегущие по горжету доспеха.

– Нет, – ответил рунический жрец. – Возможно, сейчас никто не сможет, за исключением того, кто написал их.

Не успел Железный Шлем ответить, как в зал вошли гости. Великий Волк обернулся и увидел, как техножрецы пали ниц, прижав металлические лбы к мрамору и вытянув железные пальцы. Новые отделения скитариев в золотых доспехах шагнули через порог и построились почетным караулом лицом друг к другу, склонив тяжелые лазганы.

Между скитариями скользило огромное мультисегментированное существо. Когда-то оно могло быть обычным человеком, но время изменило его: усиливая и видоизменяя, искажая природное тело и растягивая жилы по механическим устройствам-заменителям. Оно скользило по мрамору на бронзовом хвосте, сегменты которого были толщиной с пояс огрина. Из бронированной груди вырастали многочисленные руки, которые заканчивалась различными когтями, ключами и бурами. Голову закрывал капюшон, как у всех высокопоставленных слуг Марса, но не прятал сложное лицо из линз, жвал и скрученных трубок, собранных под тканью, как трубопроводная сеть огромной машины.

Вместе с ним прибыли его слуги – золотые лакеи с безглазыми лицами, несущие церемониальные жезлы, за которыми тянулись длинные шлейфы ладана. Ритмично отбивал долгий гонг, разнося эхо по склепам над процессией и позади нее.

Существо приблизилось к Железному Шлему, поднявшись во весь рост и щелкая многочисленными руками. Линзы под капюшоном вытягивались и втягивались под аккомпанемент потоков пара из дыхательных трубок, которыми были утыканы бока жреца Марса.

– Повелитель Фенриса, – обратился архимагос-интендант Нхем Георг Селвариос хором исходивших одновременно из нескольких источников голосов на по-машинному грубом готике. – Так как вы не прибыли ко мне, то мне пришлось прийти к вам.

Железный Шлем коротко кивнул, едва беспокоясь скрыть раздражение из-за вмешательства архимагоса. Все, о чем он мог сейчас думать – это о доспехах-трупах у своих ног.

– Бои шли здесь, – ответил он.

– Некоторые из них, – бесстрастно согласился Селвариос. – Кажется, вы знали, где хотели сражаться. Кажется, вы отлично знали об этой проблеме. Возможно, вы даже знали о ней до того, как она началась.

Железный Шлем сделал глубокий вдох. Мир-кузница находился под суверенной юрисдикцией культа Марса. В таком месте даже власть Великого Волка имела свои границы.

– Мы долго охотились за этим врагом, – сказал он. – Научились прогнозировать его действия. Если бы мы могли предупредить вас раньше…

– То ничего бы не сделали, потому что судьба этого мира ничего не значит для вас. – Селвариос говорил бесстрастно, без упрека, просто констатируя факты. – Они прибыли сюда за знанием. Это хранилище древних артефактов.

Архимагос указал рукой-щупальцем на колонну.

– Колонна хранит наши почтенные шаблоны. Некоторые из них мы используем. Некоторые не можем расшифровать. Некоторые могут быть расшифрованы только их создателями, а они либо мертвы, либо обитают вне нашей досягаемости. Если бы чужие завладели ими, то это было бы…

Жвалы существа неожиданно издали щелчок. Смех? Раздумье?

…неоптимально.

– Колонну не захватили.

– Я вижу. Но не стану благодарить вас. Повторюсь: вы прибыли сюда не ради нас.

Селвариос направил окуляры на доспехи-трупы.

– Наши враги бесплотны. Я могу восхититься этим.

– Они – орудия колдовства.

– Это так. Они будут уничтожены.

– Мы заберем их.

– Они будут уничтожены здесь и сегодня, в наших печах.

Железный Шлем смело взглянул на металлического гиганта.

– Мои воины проливали кровь здесь ради вас. Их нити были обрезаны на вашей земле. Я заберу этих в качестве вергельда. И больше ничего не потребую.

– Вы вообще ничего не потребуете.

Серворуки Селвариоса прокрутились вокруг друг друга, а его грудь выпустила еще больше пара.

– Вы повелитель своего мира, сын Русса, но это не Фенрис. Ваши корабли внутри нашей оборонительной сети, которая цела и невредима. Ваши воины окружены тысячами моих. Ваша воинственная репутация впечатляет, но я оцениваю, что вы не захотите демонстрировать ее здесь.

Его змеиная шея вытянулась, приблизив лицо с жвалами к Великому Волку.

– Я сожгу их здесь и в этом мире. Они колдуны, святотатство. Им нет места в галактике.

Железный Шлем молча оценил силы, выстроившиеся вокруг него. Селвариос был прав – Волки значительно уступали в численности. Даже если они смогут пробиться к десантным капсулам, местный космос был в руках противника.

Но попытаться все же стоило. Механикус не станут бросать вызов целой Великой роте.

+ Отдай этого, ярл, + раздался в его разуме голос Фрея. + У нас есть то, что нам нужно. +

Железный Шлем даже не взглянул на рунического жреца. Янтарные глаза не отрывались от стоявшего перед ним аугметированного биоконструкта. Отступить было непросто, даже когда этого требовал разум. Должно быть что-то предложено в ответ.

– Тогда я прослежу за уничтожением, – наконец ответил Волк. – Я не покину это место, пока от них не останется и следа. И они не выйдут из поля нашего зрения – мои воины будут охранять их.

Селвариос поклонился, и металлические пластины по бокам лязгнули.

– Вместе с моими. Не волнуйся, Космический Волк, никакого обмана не будет.

Затем адепт втянул голову и удалился, лязгая шлейфом из серворук и меходендритов. Слуги последовали за господином, размахивая кадилами.

Как только свита ушла, Железный Шлем повернулся к Фрею.

– Что ты имеешь в виду под словами: у нас есть то, что нам нужно? – тихо спросил он.

– Боевой доспех ничего не значит. Главное – текст. Архимагос знает это и получит записи, прежде чем они сгорят.

– Тогда сделай то же самое.

Фрей поклонился.

– Как прикажешь.

На стабилизацию ущерба инфраструктуре Арвиона ушло немало времени. Оба главных удара оставили следы опустошения от начальных точек мятежа до целей врага. Основная командная пирамида мира-кузницы была серьезно повреждена, и понадобилось вмешательство двух спешно пробужденных титанов «Разбойник», чтобы остановить потери у главных ворот, после чего постоянный гарнизон Селвариоса смог отбросить повстанцев в близлежащий лабиринт мануфакторий и скоплений кузниц. Вторая цель – хранилище записей СШК – оказалась в гораздо худшем положении. Селвариос мог не признавать этого, но без вмешательства Волков данные вполне могли попасть в руки врага.

Немногие задавались вопросом: что сделали бы мятежники, если бы захватили файлы древних когитаторов. У них не было пути бегства с мира, так что единственным выходом оставалось уничтожение плодов своей победы. Это плохо сочеталось с репутацией воров – согласно уцелевшим мифам воины Пятнадцатого Легиона всегда были хранителями эзотерических знаний, а не вандалами. И если их слуги подняли мятеж, то было сложно представить их целью полное уничтожение.

Но такие вопросы отложили перед необходимостью восстановления планеты. Несколько ядерных реакторов были сильно повреждены и нуждались в безотлагательном внимании техножрецов. Сгорело свыше сотни производственных центров дронов, а семь главных транзитных каналов превратились в огненные реки с берегами из горелого металла.

Титаны все еще шагали по дымящимся руинам, оглядывая руины покатыми головами. Если бы их владыки могли себе позволить стыд, то сейчас у них было много причин для этого: за чуть более один стандартный день мятеж охватил два главных сектора командной цитадели мира-кузницы. Те немногие повстанцы, которых схватили живыми, были заточены в лишенных света склепах внутренней крепости архимагоса, где их отключенные рецепторы боли заново активировали для введения в состояние агонии. На данный момент по-прежнему не было ясно, каким образом склонили к бунту против сородичей такое число жрецов и командиров батальонов скитариев. По ноосфере начали распространяться слухи, что большинство из них не имели представления о произошедшем, словно выйдя из состояния безумия, которое стерло воспоминания об их преступлениях.

Железного Шлема ничто из этого не волновало. Как только последний бой закончился, его воины вернулись к плацдармам высадки, обезопасив их от вмешательства, и дали сигнал множеству транспортных судов спуститься с орбиты и забрать пустые десантные капсулы. Потери были высокими: погибли двенадцать боевых братьев, еще тридцать отправились под ножи апотекариев. Но Великий Волк едва обратил внимание на эти цифры. Потери были бы оправданы, даже если его единственной целью являлась защита Арвиона. Как оказалось, сражение дало гораздо больший результат.

Как только жажда убийства стихла, он убедился в правоте Фрея: безмолвные воины были остатками некогда гордого Легиона Магнуса. Мог измениться цвет доспехов и исказиться физическая форма, но других объяснений не было. С Тысячей Сынов произошло нечто, не укладывающееся в голову – возможно, божественная кара за их многочисленные грехи, или может быть результат какого-то извращенного акта самокалечения.

Предстояло многое узнать о них. Фрей был уверен, что ими управлял разум – возможно, их соплеменник – и после снятия такого контроля они ослабели и стали легкими жертвами. Кукловода обнаружить не удалось, в неразберихе и в ходе восстановительных работ он, возможно, сбежал, хотя без визуального подтверждения поиски вряд ли могли дать надежные результаты.

Все оставшееся время на Арвионе Фрей одержимо изучал тела, тщательно записывая их символику, оружие и построение. В этом деле он не уступал жрецам Селвариоса, которые проводили столько же подробные исследования убитых автоматов. Ни одна из сторон не консультировалась друг с другом, хотя их выводы были схожими: новый вид боевой машины, оживленной запретным колдовством, сохранившей все силу и смертоносность оригинального образца Легионес Астартес, но с новыми и загадочными зависимостями, которые ограничивали их автономность.

Два командира отреагировали на эти заключения по-разному. Селвариос продемонстрировал искренний ужас, безусловно реагируя на осквернение чистой машины и искалеченные души. С другой стороны, Железный Шлем не смог скрыть свои эмоции даже от окружавших его скитариев. Они доложили своим хозяевам, что Великий Волк после первоначального шока, казалось, был возбужден новостями. Его глаза заблестели, а жесты стали оживленными.

Скитарии задокументировали в своих инфодокладах, что Космический Волк словно обрадовался этой находке.

В назначенный час Железный Шлем с Селвариосом стояли вместе перед кострами. Останки автоматов в сапфировых доспехах были перевезены на железных транспортерах в пасти двух печей, каждая из которых работала с температурами, достаточными для уничтожения адамантия. Великий Волк и архимагос молча наблюдали, как керамит трещит, пузырится, а затем медленно превращается в хрустящий пепел. Дольше всего продержались наплечники, и поэтому эмблема свернувшейся змеи извивалась в языках пламени словно живая.

– Это была приятная встреча, ярл, – сказал перед расставанием архимагос, возможно пытаясь спасти частицу братства в этом, как оказалось ненадежном союзе. – Гибель была предотвращена, и мы отправим службу в честь этого.

– Взгляните на себя, – ответил Железный Шлем. – Вы оказались испорчены, а такой яд сложно вывести.

Из кислородных фильтров Селвариоса раздался металлический вздох.

– Я не думаю, что вы прислушаетесь к моим советам или, возможно, кого бы то ни было, за исключением собственной совести, но, тем не менее, скажу. Я прожил много жизней и видел много разумов. Мы не лишены собственных навязчивых идей, и, как с любой другой слабостью, с ними стоит бороться.

Он прервался, и из-под металлического панциря раздался звук работающих микропоршней.

– В этой вселенной выпадает немного шансов. Вы охотились за ними и получили то, за чем пришли. Вы можете поверить, что он не знает о ваших поисках? И вы, в самом деле, считаете, что он не улыбается, видя, как вы идете по его следу?

Железный Шлем нетерпеливо слушал. Он слышал похожие слова от собственных лордов, и давно устал от них. Волк мрачно улыбнулся, обнажив клыки, которые были самым явным признаком свирепости его Ордена.

– Я не слепец, – сказал он низким контролируемым рыком. – Я знаю, какие силы таятся за пеленой и чего они жаждут. Но они не беспредельны. Не безупречны. Их можно одолеть.

– Есть и другая добыча.

– Не такая, как эта.

Железный Шлем отвернулся, больше ничего не сказав, даже не удосужившись кивнуть, и зашагал прочь к платформе, где его ждал транспортный корабль. Архимагос смотрел ему в след. Многочисленные линзы и трубки, считавшиеся его лицом, перегруппировались в выражение, которое могло означать смирение.

Как только рампы поднялись, атмосферные двигатели транспортника заработали, унося Великого Волка обратно на орбиту. Арвион снова стал миром исключительно Машинного Культа, хотя и сильно пострадавшим, из-за чего уровень производства был отброшен на годы назад.

После отбытия Железного Шлема Селвариос некоторое время молчал. Его слуги ждали, зная, что лучше не задавать вопросы. В конце концов, архимагос встряхнул себя, пробудив погруженные в глубокие мыслительные циклы системы, и мехадендриты зашевелились.

– Они отлично сражаются, – пробормотал он, перейдя на бинарик, предназначенный для собственной группы внутренних разумов. Селвариос заскользил к капсуле-поезду, который отвезет его в командный узел.

– Но они гордецы. По этой причине, я полагаю, они навлекут на себя собственную погибель.

III

– Он возвращается, – произнес Аркенджо.

– Мне так и сказали, – ответил Къярлскар.

– Еще одно логово ереси вычищено.

– Ты должен радоваться подобным новостям.

– Колдуны никогда не переведутся.

– Если только Великий Волк не добьется своего.

Два ярла стояли на открытой местности под хлесткими, словно удары розгами, порывами ветра. Рассветное небо Фенриса было свинцовым и хмурым, на западе шквалы накрывали далекие перевалы. На горизонте теснились черно-белые, как косматая грива Аркенджо, пики Асахейма.

Къярлскар был иным – моложе, стройнее, с черными, как смоль волосами. Хотя воины не двигались, создавалось впечатление, будто они кружат вокруг друг друга, ощетинившись и обнажив клыки.

Оба привели с собой своих волчьих гвардейцев: Къярлскар всего одного – сурового Сварта в потускневшем от боев доспехе. Аркенджо сопровождали оба лейтенанта. Ярл по-прежнему не был склонен выбрать кого-то одного, зная, насколько смертоносными они были в тандеме благодаря своим талантам. Демонстрация силы вызвала презрительную усмешку у Къярлскара.

– Захотелось превзойти меня числом? – спросил он.

Аркенджо не стал отвечать улыбкой.

– Давай без шуток, брат. Я пришел для серьезного разговора.

Къярлскар посмотрел в сторону крутого обрыва, где в глубоких сугробах склонились под сильными порывами ветра трое подчиненных.

– Белый Волк, – заметил он, указал на светлую шкуру Вэра Грейлока. – И Россек Красный. Кого из них ты благословишь, ярл?

Лицо Аркенджо напряглось.

– Ты по-прежнему поддерживаешь его. Хотелось бы знать причину.

Къярлскар широко улыбнулся, в тусклом свете блеснули клыки.

– Ойя. Ты что, хочешь вбить клин между нами? Возможно, тебе бы понравилось его место у Аннулюса.

– Мне оно никогда не было нужно.

Къярлскар фыркнул.

– Оно нужно каждому из нас.

Ярл Четвертой вздрогнул от сильного холода, и с плеч осыпался свежий снег.

– Он убивает, как никто другой. Ты видел его в бою, я видел. Когда он приказывает сражаться, мы подчиняемся. Все без исключения.

– Я так и сделаю, – Аркенджо поморщился, вспомнив, каково это, – если он покажет мне врага, достойного моего клинка.

– Так чего ты еще хочешь, брат? – спросил напряженным голосом Къярлскар. – Назови более значимый трофей?

– Он откапывает магов и слепцов и демонстрирует их, словно они заслуживают чего-то иного, кроме нашего презрения. Ты знаешь, чего он жаждет.

– Нет, не знаю. Расскажи.

Аркенджо озадаченно взглянул на него. Къярлскар походил на стену – дерзкий, преданный, истинный сторонник Великого Волка.

– Он читает руны, – сказал Аркенджо. – Видит сны. Как-то рассказал о них. Он видит великую войну прошлого и себя в ней.

Къярлскар рассмеялся.

– Думаешь, он…

– Не осталось врагов, достойных его гнева, – перебил Аркенджо, не отрывая глаз от другого Волчьего лорда. – Он выискивает их в мифах, а ты потакаешь ему.

– Не все они – миф, – возразил ярл Четвертой, понизив голос до угрожающего тона. – Не всех истребили. Некоторые из нас не успокоятся, пока не уничтожат их.

Настала очередь Аркенджо смеяться, только мрачно.

– Ты говоришь точь-в-точь, как он. И какое же тайное знание дает тебе власть над древними?

– Нет никаких тайн. Проигравшие не будут прятаться вечно, и когда они выползут, нам придется вспомнить свои клятвы.

По старой коже Аркенджо бежали ручейки таявшего снега.

– Это было больше двух тысяч лет назад. Достаточно давно, чтобы некоторые клятвы утратили силу.

– На это вечности не хватит.

– Кроме того есть другие враги.

– Как ты мне надоел, – огрызнулся Къярлскар. – Я слышал это от других: есть зеленокожие, есть корсары.

Он подошел к Аркенджо и его лицо еще больше потемнело.

– Они – ничто. Жалкая добыча, и когда я их убиваю, то чувствую голод. Но он… Он один из нас. Ты помнишь, что это значит? Один из нас.

Аркенджо не пошевелился, и оба ярла застыли лицом к лицу на расстоянии ладони. Янтарные глаза впились друг в друга, а горячее дыхание вырывалась клубами пара над кромками горжетов.

– Если он жив, – произнес Аркенджо. – И к тому же в анналах его никогда не называли глупцом. Он гораздо четче нас видит судьбу. Ему не нужны ни руны, ни сны, потому что он и был сном.

Къярлскар слушал, хотя его выражение ничуть не изменилось.

– Он должен остаться сном, – продолжил Аркенджо. – Мы можем не обращать внимания на приманки и следы во тьме. Мы не спим, а наша кровь горяча. Они были богами другой эпохи, брат.

Къярлскар долгое время не произносил ни слова. Два ярла – жалкие песчинки на склонах гор – застыли подобно гранитным изваяниям.

Первым, все-таки, сдался молодой лорд, отойдя в сторону и пнув рыхлый снег. Ярл Четвертой тихо рассмеялся и посмотрел на ожидавшего щитоносца.

– Ты так и не ответил мне, Ойя, – сказал он. – Который из них – Белый Волк или Красный?

Аркенджо проследил за его взглядом туда, где ждали Грейлок и Россек. Как обычно, по выражению лица Грейлока было сложно что-то понять. На лице Россека читалась надежда, правда желал он успеха только поискам Железного Шлема, пусть верность своему ярлу оставалась довольно крепкой.

«Это разделяет нас», – подумал Аркенджо, видя, как возникают разногласия даже внутри рот. Он мог выбрать легкий путь: перестать возражать Хареку и всецело присоединиться к охоте. По крайней мере, такой шаг восстановил бы единство, ведь никто, кроме него не обладал силой возразить Великому Волку.

Россек, несомненно, был лучшим выбором. Он обладал пламенным сердцем, и будет биться, пока не сгорят солнца, чтобы вернуть роте ее призвание. Прозябание на краю огненного круга сделало голос Двенадцатой слабее. Со временем такое положение вещей должно измениться.

– Командуй своей ротой, – прорычал Аркенджо, пройдя мимо Къярлскара и направившись вниз по склону.

Флотилия Железного Шлема ворвалась в реальный космос в точке Мандевилля системы Фенрис. Скоро корабли уже мчались к родному миру под эскортом кинжаловидных эсминцев постоянной оборонительной завесы, но самого Великого Волка не было на мостике для получения приветствий.

В расположенных на нижних палубах личных покоях Фрея слабо горели факелы, а на внешние двери были нанесены рунические печати. Жрец ходил возле длинного низкого стола, на котором лежали древние пиктер-линзы и шкатулки в железной оправе. Железный Шлем стоял с другой стороны стола, пристально глядя на собрание артефактов перед собой.

– Есть успехи? – спросил Великий Волк.

– Отчасти. Я все еще чувствую ауру над фрагментом, – Фрей был задумчив. – Временами, когда пляшут языки пламени, я почти слышу голоса.

– Из образов?

Фрей покачал головой.

– От пиктеров толку мало. Есть кое-что получше.

Он протянул руку к одной из шкатулок и вынул тяжелый изогнутый кусок керамита. Это был обломок горжета, который, несмотря на сколы, все еще блестел светло-синей окраской врага.

Железный Шлем улыбнулся.

– Как ты смог…

– Стража была бдительной, но я искусный вор. А теперь смотри.

Он поднял фрагмент брони на мерцающий свет и повернул к повелителю. На керамите был тот же шрифт, тонкий и выведенный золотом вдоль края, рядом со сломанными замками.

– Ты можешь прочесть его? – спросил Железный Шлем.

– Пока нет. Не все. Но обрати внимание на концовку.

Фрагмент заканчивался на обожженном разрыве, где взорвался болт и разбил керамитовое соединение. До конца обломка тянулись отчетливо различимые цифры на готике.

XXVIII-XV.

– Номер отделения? – спросил Железный Шлем. Шрифт цифр странным образом отличался от тех, что он видел. Числа были разборчивы, но только отчасти, выдавая двухтысячелетнюю разницу между их автором и ныне читающими.

– Двадцать восьмое братство, Пятнадцатый легион, – сказал Фрей. Несмотря на доказательства, выглядел он отнюдь не торжествующим. – Цифры написали при жизни Магнуса. Это сделал один из его воинов.

Железный Шлем не мог оторвать глаз от чисел. Он понял, что хочет большего. Как выглядел легионер? Как говорил? Что с ним случилось, почему исчезло тело, а доспех превратился в пустую темницу призраков?

– Это поколеблет ярлов, – пробормотал Харек, прокручивая в голове нити будущего. – Они могут пренебрегать колдунами, но не отвернутся от предателей нашего рода.

Фрей внимательно следил за повелителем. Пламя шипело и коптило, из-за чего тени под его глазами разделялись и сливались.

– Первых, кого мы встретили за два тысячелетия, – сказал он. – Можешь найти других?

Железный Шлем холодно улыбнулся жрецу.

– Если они живы, я найду их.

Он подумал о собственных покоях, укрытых в глубинах горы, окольцованных оберегами и переполненных множеством предсказаний. Он вернется к старым путям, следуя ими, как зверь на запах.

Жрецы не обладали монополией на пути вюрда. Великий Волк знал об этом больше, чем они полагали, даже больше чем догадывался Штурмъярт. Среди вероятностей откроется след. Гадание привело Харека на Арвион, и кроме того на дюжину других миров, и так будет продолжаться.

– И не говори мне быть осторожным, Фрей, – предупредил Железный Шлем. – Не говори, что Алый Король управляет судьбами и что он опутывает меня паутиной и ведет прямиком к нему.

Он снова улыбнулся, как обычно холодно.

– Я знаю все это. Но судьбы можно подчинить.

Он посмотрел на фрагмент доспеха, и чуждые формы Просперо шевельнулись под играющим светом.

– Русс сломал ему спину, – тихо произнес Железный Шлем. – Я переломаю остальное.

Шквалы стихли, и небеса над горой сияли чистотой сапфиров. Тем не менее, прогнозировались новые бури, из числа тех, что могли своей мощью сотрясти гранитные основания самого Клыка. Поэтому Грейлок быстро вышел из огромных врат и направился в пустоши, решив поохотиться, пока воздух был чист и мог донести запах добычи.

Воин взял с собой топор Френгир, лезвие которого было заточено до мономолекулярной остроты. Голая сталь жаждала пролить кровь. Волк двигался быстро, следуя тропами, известными Фенрюке со времен Русса. Скоро Грейлок пробирался уже по колено в снегу, положившись на чистую силу.

Воин добрался до перевалов, ведущих к расположенному южнее Клыка Асфрюку, и присел. Волосы на руках встали дыбом, и он сосредоточился. Впереди, где земля поднималась в покрытые льдом крутые скалы, горизонт нарушался одним контуром. Он бесстрашно ждал его, вызывая желание у Волчьего гвардейца подойти.

Грейлок улыбнулся. Этот враг был ему не по зубам, но он пришел поохотиться и поэтому быстро взобрался по крутому склону, перепрыгивая со скалы на скалу. К моменту, когда он добрался до края тропы, его добыча была уже полностью видна.

Аркенджо ждал все это время, прислонившись спиной к каменному столбу.

– Выходит, все еще быстр, – заметил ярл.

Грейлок тяжело дышал из-за подъема, но топор был по-прежнему обнажен и готов к применению.

– Если бы ты побежал, то я бы настиг тебя.

– Не сомневаюсь.

Грейлок убрал клинок, оглядевшись в поисках других воинов роты. Никого, кроме них двоих не было.

– Я надеялся, что перережу кому-нибудь глотку, – сказал он.

– Тебя не должно быть здесь. Вот Россека нет – он тренируется с Когтями, поддерживая их в форме.

Грейлок почувствовал, как настроение немного упало.

– Прикажешь мне заняться тем же?

Аркенджо пожал плечами.

– Никаких приказов. Но вот, что касается тебя и его. Вам что, наплевать на состязание, в котором участвуете?

– Конечно же, нет.

Грейлок взглянул на тупоконечную вершину, что возвышалась над ними. Асфрюк был гигантом, но тень Клыка все равно накрывала его высочайший пик. Как и все горы Асахейма он был прекрасным и исключительно опасным колоссом. Вэр не стал бы жалеть, будь у него возможность остаться в этих местах навсегда, бросив освещенные кострами залы самого Клыка.

– Значит, несмотря на равную скорость, он опередит тебя, – сказал Аркенджо, направляясь через горло ущелья. – Пошли со мной.

Два Волка взбирались, преодолевая предательскую местность с прирожденным сверхъестественным мастерством. Когда они достигли вершины перевала, земля перед ними ушла вниз, переходя в глубокую расщелину. По обе стороны спускались отвесные стены, голые и темные, заканчиваясь через двести метров зеркальным озером.

Они стояли, наслаждаясь видом. Южная область Асахейма тянулась до далекого горизонта, изломанная и сверкающая под ярким солнечным светом.

– Это будет он, – сказал Аркенджо, выпячивая покрытую шрамами челюсть. – Если ты не прибавишь, он победит.

Грейлок засмеялся. Соперничество между ними так долго было незамеченным, что сейчас казалось абсурдным вспоминать о нем.

– Он может выиграть.

Аркенджо повернулся к нему.

– Къярлскар спрашивал меня, кого я поддерживаю.

Грейлок посерьезнел.

– И ты ответил?

– Нет, – ярл выглядел необычно встревоженным, отбросив маску неизменной концентрации. – Но он заставил меня задуматься над ответом. Моя нить уже длинна. Они хотят знать, кто станет моим преемником, когда она будет перерезана.

– Какое это имеет значение? Пусть занимаются своими делами.

– Имеет. Мое мнение станет известным. Будут те, кто станет голосовать только за то, чего я хочу.

Грейлок вздохнул, не желая говорить на подобные темы. Ненадолго, находясь наедине с собой, он мог избегать разговоров в туннелях Клыка – о ревности, соперничестве, догадках.

– Не говори об этом, ярл, – сказал он. – Это портит мне настроение.

– Настроение? – разозлился Аркенджо. – Настроение? Что ж, Волчий гвардеец, давай я ничем не буду портить твои утонченные чувства. Ведь ты оказался в этом мире по этой самой причине – чтобы оберегать настроение.

Грейлок снова рассмеялся, но ничего не ответил. В конце концов, ярл снова заговорил.

– Это будет Россек, – сказал он неуверенно, – но по одной причине. Клянусь Руссом, он настоящий убийца. Это все, что некоторые роты хотят от своих лордов, и он даст им это. Но я все еще сомневаюсь. Он напоминает мне…

– …Великого Волка. Тогда ты и дальше будешь сомневаться.

Аркенджо кивнул.

– Они даже внешне похожи, хотя у одного огненно-рыжие волосы, а у другого черные. Это беспокоит меня.

Грейлок откинул назад свою длинную гриву. Прикосновение ледяного ветра было безжалостным, и воин почувствовал, что даже его железное тело околевает от холода. Фенрис мог убить своих самых любимых сынов в считанные секунды.

– Зачем ты привел меня сюда, ярл? – спросил Грейлок. – Весь Этт знает о неприязни между вами – это не новость.

Аркенджо скривил побелевшие от холода губы.

– Он созвал военный совет. На последней охоте он получил нечто, чем хочет поделиться, и я чувствую жажду убийства в каждом его слове. Он не склонит ярлов на свою сторону, не в этот раз, так как большинство по-прежнему против него, но с каждым прошедшим годом баланс смещается. Я не могу все время следить за ними. Мы были созданы вести войну, а не остерегаться друг друга, как ссорящиеся щенки.

– Значит, ты хочешь, что бы я проследил за его гвардией.

– Тебе это под силу. Никто в моей роте не справится лучше тебя. Держись поближе к Траску, Фрею, Вирмблейду, любому, кому он доверяет.

– Что я должен разузнать?

Аркенджо горько рассмеялся.

– Если бы я знал, то уже бы действовал.

Лицо ярла напряглось.

– Он вернулся не с пустыми руками. Тебе не удастся узнать его секреты, но они будут диктовать его действия. Поэтому, когда он что-то предпримет, будь рядом. Все, что мне понадобится – приказы, которые он отдаст своим щитоносцам. По крайней мере, я узнаю о его решении вскоре после его принятия. Раз уж не остается ничего другого, этого должно быть достаточно.

Грейлок кивнул. Само задание было ему противно – красться по ямам Клыка, укрепляя свою репутацию хладнокровного. Но Аркенджо был прав в одном: Вэр мог скрываться в тенях, как никто другой.

– Что ж, я все сделаю, лорд, – ответил Грейлок.

Аркенджо кивнул. Удовлетворение старого лорда сдерживалось едва скрытым раздражением.

– Если бы Русс был все еще с нами и видел это, – пробормотал он, – он бы зарыдал. В кого мы превратились?

– Есть один, кто мог бы рассказать тебе.

– А, еще не время. Ради этого его не разбудят. Интересно, его когда-нибудь разбудят? Можно ли это сделать?

Грейлок глубоко вздохнул.

– Если это все, лорд…

– Иди. Я достаточно долго задерживал тебя.

Аркенджо посмотрел на него проницательным взглядом, словно оценивая решение, которое принял давным-давно.

– Россек все еще фаворит, – сказал он, наконец. – Я не стану лгать тебе.

Затем он снова побрел, раскачиваясь, через глубокие сугробы.

– Но это еще не предопределено, – выкрикнул он, исчезая за вершиной перевала. Ветер уже унес его голос. – Как и ничто иное.

Тар Хралдир, прозванный Вирмблейдом, ждал прихода Великого Волка в своих покоях телотворца. Он ждал с тех пор, как ему сообщили о посадке транспортного корабля Железного Шлема в Вальгарде. В лабораториях убрали, трэллов отпустили, а вспомогательные помещения обесточили. Освещенной оставалась только центральная пещера, от которой расходились во все стороны остальные. В воздухе стоял запаха антисептиков и свежей крови.

Волчий жрец взглянул на инфопланшет, сжатый в мозолистых руках. Десять лет назад он сомневался, была ли эта идея чем-то большим, нежели просто нездоровой мечтой. А сейчас, после очевидного прогресса, сомнений почти не осталось. Можно было попытаться. Другой вопрос – следовало ли, и над ним он слишком долго и безрезультатно размышлял.

«Не я отдам этот приказ, – подумал он. – Но мое имя останется в анналах: богохульство Вирмблейда. Слава Вирмблейда».

Он пошевелился при звуке тяжелой поступи бронированных сапог. Железный Шлем вошел во внутренний зал, как обычно один, когда они встречались для обсуждения этого тайного задания.

– С возвращением, ярл, – поприветствовал волчий жрец, поклонившись.

Железный Шлем оглядел его, не сумев скрыть своего волнения. Вдоль выложенных плитками стен стояли ряды стеклянных пробирок, каждая из которых была маркирована отличной от других последовательностью рун. Медленно вращались детали многочисленных механизмов, гудели работающие центрифуги.

– Рассказывай, – потребовал Великий Волк.

Вирмблейд положил инфопланшет и скрестил руки.

– Во время своего последнего визита ты просил доказательства.

– Они у тебя есть?

– Это был невыполнимый приказ. Тех доказательств, которые тебе нужны, никогда не будет, – Вирмблейд чувствовал бремя усталости во всем теле. – Но, при всем этом, я понял достаточно.

Жрец подошел к длинному ряду когитаторов, каждый из которых представлял собой запутанную мозаику из клапанов, трубок, текстов чистоты Механикус и грязных линз пиктеров. Вирмблейд пробежался когтистым пальцем по отполированному краю ближайшего устройства.

– Если позволит судьба, я смогу добиться большего, – сказал жрец. Он два дня репетировал то, что собирался сказать, но сейчас, когда настало время, по-прежнему колебался. – Я знаю больше, чем когда-либо. Больше любого из живущих людей, за исключением нашего творца. Это решает определенные вопросы.

Железный Шлем слушал с явным нетерпением. У него всегда были требования воина: атака или отход, наступление или отступление. Ему были нужны быстрые ответы, данные под шквалом снарядов и натиском клинков, но сейчас речь шла не о войне, по крайней мере, в прямом смысле.

– Итак, – произнес, в конце концов, Вирмблейд, снова встретившись взглядом с Великим Волком. – Дай приказ и я приступлю к заключительной стадии.

– И? Что это значит?

– Подготовка терапии. Затем живые пациенты. Из числа кандидатов.

Железный Шлем вздохнул. Они уже обсуждали это раньше. И всегда речь шла о конечном результате, о цели. Но сейчас, когда перед ними, наконец, открылась перспектива, они никак не могли пренебречь масштабом правонарушения, на который собирались пойти.

– Сколько?

– Пока еще не знаю. Но как только начнем…

Вирмблейд прервался. Железный Шлем знал цену, по крайней мере, в общих чертах. Некоторые волчьи лорды имели самые поверхностные представления о задании, но, в конечном счете, только Вирмблейд полностью понимал всю глубину замысла.

«И когда мы начали говорить о «глубине»? В самом начале речь шла о высотах, о бессмертной славе, о возрождении».

Железный Шлем, тяжело прихрамывая, обошел металлические столы. Вирмблейд увидел свежие повреждения доспеха и струпья на обнаженном лице. Количество ран Великого Волка было необычным даже по стандартам его призвания – однажды это погубит его.

– Пути назад не будет, – мрачно заявил Железный Шлем. – Мы начинаем и доведем дело до конца.

Вирмблейд кивнул.

Задумчивый Харек побарабанил пальцами по стали. Его глаза безостановочно двигались от пробирки к пробирке, выдавая внутреннее беспокойство. Было ли оно более явным, нежели в прошлом? Сложно сказать. О Железном Шлеме ходили слухи с тех самых пор, как он принял командование: большинство мотивировались соперничеством, и только немногие предчувствием.

«Вначале говорили, что он похож на Бьорна. Сколько братьев по-прежнему так думают? – улыбнулся про себя Вирмблейд. – И что ему надо сделать, чтобы вернуть эту оценку?»

– Я подумаю об этом, – наконец, сказал Железный Шлем. – Я устал от боев, а над этим нужно хорошенько подумать. Ты получишь ответ перед следующей охотой.

Вирмблейд поклонился, почувствовав в некотором смысле облегчение. Ему предстояло еще многое сделать, прежде чем принять окончательное решение, и отсрочка помогла бы прояснить ситуацию.

– Но есть еще кое-что, – сказал Великий Волк, возвращаясь к когитаторам. Он развернул холщевый сверток и выложил содержимое на стол. Когда Вирмблейд подошел, Железный Шлем поправил фрагмент с Арвиона, показав ему надпись.

– Скажи, что ты думаешь об этом, – поинтересовался Великий Волк.

Вирмблейд наклонился поближе, внимательно изучая фрагмент.

– Доспех Адептус Астартес, – сказал жрец.

– Наполовину правильно.

Вирмблейд нахмурился и снова посмотрел. Он провел рукой по краю разорванного керамита, обратив внимание на странность текста. Когда палец коснулся поверхности, последовал легкий щелчок, словно от разряда статического электричества.

– Возможно ли…

– Доверься своим чувства, – посоветовал Железный Шлем.

– Легионес Астартес.

– И не какого-нибудь легиона.

Вирмблейд пробежался взглядом по странным буквам, и хотя не смог прочесть слова, очертания были тревожно знакомыми.

– Просперо, – прошептал волчий жрец. – Но это не совпадает с тем, что нам рассказывали.

– Они маршировали в алом, – согласился Железный Шлем.

– Так ты видел его? – спросил Вирмблейд. – Живым?

Великий Волк рассмеялся резким низким смехом.

– Живым? Я не знаю. Он не разговаривал, но все еще мог пользоваться клинком.

Он прислонился к краю стола.

– Возможно, они существовали со времен Осады. А может быть, их создали в наше время. Если Инквизиция знает о них, они никогда не скажут нам. Какой бы ни была правда, очевидно одно: Легион все еще жив. Их будет больше. Мы должны уничтожить их, истребить, где бы они ни обитали. Они не просто колдуны – они сами предатели.

Вирмблейд почувствовал легкую тошноту. Он позволил фрагменту упасть, и тот перевернулся лицом вверх.

– Символы могут быть фальшивкой. Доспех…

– Это были они, жрец. Я был там, вместе с Фреем и моей ротой. Разве я не говорил об этом, споря до хрипоты на советах Камня?

Железный Шлем разнервничался.

– Теперь они выслушают. Должны будут, даже Ойя и его бесстрастная Двенадцатая. Это мне показывал вюрд.

Вирмблейд внимательно посмотрел на повелителя. Слишком много вероятностей проявилось и слишком быстро. Часто он находил уверенность Харека тревожной.

– Так зачем ты показываешь это мне? – спросил он. – Ярлы…

– …образумятся. Им придется.

На лице ярла мелькнула легкая улыбка.

– Возьми его. Ключи к нашим анналам в твоих руках, и ты знаешь все саги. Изучи текст – здесь ключ к нему, я уверен в этом.

Вирмблейд едва не рассмеялся.

– Ты хочешь подарить это мне? Лорд, ты знаешь мое мнение. Я не верю в эту охоту и говорил об этом раньше.

Непоколебимый Железный Шлем кивнул.

– Верно, брат, но ты верен и служишь знанию. Такой шанс ты не упустишь.

Он толкнул фрагмент к Вирмблейду.

– Здесь есть секреты. Голоса, запертые в доспехе. Ты можешь их почувствовать, и отгадаешь загадку лучше любого из нас.

Вирмблейд больше не смотрел на кусок брони, но чувствовал его злобное присутствие, пульсирующее ниже линии зрения, как марево в воздухе.

Железный Шлем еще раз криво усмехнулся и хлопнул жреца по руке.

– Забудь пока про другое задание. Сделай все, что сможешь с этим. Мне нужны ответы.

– Здесь нет ответов, достойных знания.

– Ты знаешь, что это не так.

Харек повернулся и вышел из святилища телотворца.

Вирмблейд посмотрел ему в след. Затем его взгляд медленно скользнул вниз. Фрагмент доспеха лежал там, где его оставили – под ярким светом натриевых ламп.

Он был злым и что-то излучал, словно мог обжечь при касании, хотя Вирмблейд прекрасно знал, что артефакт не теплее его собственной кожи.

Фрагмент следовало сжечь, бросить в самый глубокий кузнечный горн и забыть. Железного Шлема явно не беспокоила собственная одержимость, но жрец не мог этому потакать. Иначе весь Орден собьется с пути.

Но Вирмблейду дали приказ, а это чего-то стоило. И когда он посмотрел на золотой шрифт – тусклые образы погибшего мира – он почувствовал, как проснулись старые эмоции – желание знать, восстановить немного из того, что было утрачено.

Его первые движения были неуклюжими, почти неохотными. Вирмблейд протянул руку к фрагменту. Коснулся один раз, затем снова и снова. А вскоре нес его в более глубокие склепы, где хранились камни саг и свитки. Если с этой вещью и можно было что-то сделать, то только там.

Пока он шел, внутри него пылало чувство, похожее на отвращение.

– Его следует сжечь, – продолжал повторять Тар Хралдир, зная, что это никогда не случится.

Они собрались в Зале Аннулюса. Присутствовало семь волчьих лордов, остальные охотились далеко от Фенриса. Были здесь и железный жрец Рендмар с Штурмъяртом. Отсутствовал только Вирмблейд. После возвращения Железного Шлема его не видели два дня, и двери в его покои оставались запертыми.

Волки стояли вокруг огромного круга, вырезанного в гранитном полу. Беспокойное пламя жаровен заливало светом эмблемы Великих рот, а к темным сводам поднимались тонкие кольца дыма от ритуальных факелов.

Железный Шлем стоял на почетном месте, возвышаясь над эмблемой Волка, Крадущегося меж Звезд. Полученные на Арвионе раны исцелились благодаря силе генетического наследия, и под холодными взорами стоящих вдоль стен зала каменных волков он выглядел как всегда смертоносным.

– Итак, мы снова вернулись к этому вопросу, – заявил Великий Волк.

Напоминавший скрежет металла по углям голос выдавал предвкушение. Желтые глаза блестели, руки находились в постоянном движении. Все собравшиеся на совет ждали: некоторые настороженно, другие с аналогичным пылом. В пустоте, оставленной Тринадцатым Камнем, только лицо Аркенджо – скрытое тенями, в одном месте от Великого Волка – оставалось бесстрастным.

– Все вы знаете мою точку зрения и мое желание, – сказал Железный Шлем. – Знаете порчу, с которой мы покончили на охотах, начатых мною, и чего я хочу добиться в конце них.

Он мрачно взглянул на фигуру подле себя.

– Есть те, кто выступает против. Те, кто считает нашего великого врага мертвым или за пределами досягаемости, и что его отпрыски были изгнаны из мира чувств в отражение Хель.

Аркенджо не поднимал глаз. Штурмъярт беспокойно пошевелился.

– Только сейчас, следуя путями судьбы, я принес вам доказательство того, во что давно верил, – сказал Железный Шлем. – Пятнадцатый восстановился. Я видел в бою его воинов и перерезал их нити собственным клинком. Они подались порче намного больше, чем любой виденный мной предатель, но они живы и смертоносны.

Новость выслушали молча, размышляя над ее смыслом. Никто не требовал доказательств – слова Железного Шлема было достаточно.

– Итак, настало время отбросить в сторону сомнения, – продолжил Железный Шлем. – Теперь весь Орден должен принять участие в охоте. Нам не выпадало более великой задачи. Все наши знания, вся наша мощь должны быть подчинены ей, так как никто кроме нас с ней не справится.

Из нескольких точек круга послышалось тихое одобрительное ворчание. Громче всех отреагировали Салвргрим из Второй и Къярлскар из Четвертой, но были и другие.

– Ни одно задание не требует привлечения всего ордена, – тихо произнес Аркенджо.

Глаза всех присутствующих обратились на него.

– Продолжай, брат, – попросил немного язвительно Железный Шлем. – Почему ты вспомнил именно сейчас о нерушимости этого правила?

Аркенджо поднял взгляд, и в свете огней его жесткая кожа выглядела такой же древней, как и кости горы.

– За исключением Почтенных Павших сейчас нет никого, кто видел Русса. Но я был здесь, когда последние угли долгого Очищения все еще тлели. Я помню войны у врат Хель и гибель старых Легионов. Даже в те времена, когда Око еще не окружили, а предатели все еще маршировали под командованием своих страшных повелителей, мы не бросали все наши силы на одного врага. Мы воевали, как и наши братья на сотне миров, потому что тогда сражений было так же много, как и сейчас.

Голос Аркенджо отличался от Харека. В то время как у Великого Волка он был скрипучим, у лорда Двенадцатой – осипшим с возрастом и мягким. Но при этом ярлы и жрецы слушали его так же безмолвно, как и своего повелителя, а в кругу присутствовали те, кто всегда были союзниками старика Ойя.

– Ты говоришь о старых войнах, – сказал Железный Шлем.

– Все войны старые, – возразил Аркенджо. – В этом весь смысл. На сегодняшний день есть угрозы и обязательства поважнее.

– Ты что, меня не слышишь, брат? Не существует большей угрозы.

– Только потому, что ты этого желаешь.

Оба ярла свирепо смотрели друг на друга, над Камнем сцепились их воли. Ни один не шевелился, но аура угрозы была ощутима, повиснув в едком воздухе подобно кольцам дыма.

Первым отвел глаза Железный Шлем, метнув взгляд на совет.

– Это твое мнение. Кто-нибудь еще выступит?

– Если Пятнадцатый все еще жив, он будет истреблен, – сказал ярл Второй Салвргрим, неизменный союзник Великого Волка. – Ты говоришь верно: никто кроме нас не сделает этого.

– Но какова его численность? – спросил Вракксон из Пятой. – Скольких вы видели?

– Горстку, не больше, – ответил Великий Волк. – Но будут и другие. Я советовался с рунами, и эфир кричит об их присутствии.

– Но не со мной, – мрачно вставил Штурмъярт.

– Так, где они? – спросил Къярлскар, наряду с Салвргримом самый горячий сторонник охоты.

– Неизвестно, – ответил Железный Шлем. – Но я узнаю.

Он снова обратился к совету.

– Я когда-нибудь вел вас неверным путем? Каждый начатый мной поход заканчивался пролитой кровью врагов. В свое время я узнаю место, а сегодня в этом зале мне нужно знать только одно: кто последует за мной?

Салвргрим, Къярлскар и Ойррейссон из Седьмой тут же пообещали свои клинки. Вракксон, Морскарл из Третьей, Погибель Кракена из Десятой и Аркенджо не пошевелились. Совет разделился пополам.

Железный Шлем презрительно усмехнулся и взглянул на ярла Двенадцатой.

– Вижу, ты был занят в мое отсутствие.

Аркенджо ответил хмурым взглядом.

– Можешь делать со своей ротой все, что захочешь. Можешь отдать приказ жрецам и склонить остальных аргументами, но в этом зале мы все Лорды Фенриса и ты не можешь заставить никого из нас, не в этом случае.

Лицо Железного Шлема дернулось, а рука чуть сместилась к висевшему на поясе мечу.

– Это не приказ ордену, – прорычал он. – Если я дам команду, ты выполнишь ее.

Аркенджо не шелохнулся.

– Ты лучший из нас, лорд, но позволил этому существу свести себя с ума, – разнесся по залу его сухой голос. – Если он жив, если он жив, то сейчас смеется. Ты подбираешь каждый пустяк, который он тебе оставляет. Хватаешься за каждую нить. Если ты в самом деле веришь, что его можно найти, если искренне желаешь досадить ему и расстроить его планы, то должен отказаться от своей затеи. Тебе следует посмеяться на Знаком Ока и обратиться к врагам из плоти и крови, которые в этот самый момент собираются во тьме.

Железный Шлем больше не мог скрывать гнев, едва сдерживаемый под надетой на лицо маской.

– Твой крестовый поход! – выпалил он. – Конечно же, ты возглавишь его? И почести тоже будут твоими?

– Нет, лорд, ты возглавишь. Ты всегда будешь вожаком. Но эту твою затею я никогда не поддержу. Я всегда буду ее противником, и только если сам Клык падет, а землю Асахейма поглотит огонь, я уступлю, потому что то, чего ты так жаждешь – безрассудно.

В зале повисла мертвая тишина. Казалось, даже пламя жаровен сникло, словно ледяной воздух снаружи горы смахнул угли. Судя по виду Великого Волка – сильно сжатым кулакам и вздувшимся на шее венам – он едва контролировал свой гнев.

Медленно, очень медленно Харек расслабился. Его поведение напоминало постепенную деактивацию огромной боевой машины, отключение одного за другим ее орудий, способных уничтожить мир. Он даже улыбнулся, хотя улыбка как обычно была кривой и холодной.

– Ты говоришь, что он смеется, – произнес Железный Шлем. – Верно, так и есть. Он смеется, видя нас разобщенными и спорящими, словно дети. Ты не сможешь предотвратить грядущее, потому что оно уже написано судьбой. Даже твои слова предсказаны. Пробьет час, и я сокрушу его так же, как некогда сделал величайший из нас.

От этих слов Аркенджо впервые выдал едва заметную тень сомнения. Железный Шлем словно вернулся в прошлое, до того, как культы Ока полностью завладели его разумом, и все братья ждали от него возрождения славы Фенриса.

Но плечи Великого Волка поникли, а свет в глазах погас.

– Следовательно, не сегодня, – произнес он с кривой усмешкой. – Я созвал совет и получил его.

Он пристально посмотрел в центр Аннулюса, где смешивался свет жаровен.

– Пусть никто не говорит, что я забыл выслушать предостережения, – сказал он. – Они ничего не изменят – однажды Орден встретиться с этой угрозой. Ему придется.

Затем он в последний раз улыбнулся – смиренно, понимающе и холодно.

– Но не сегодня.

После совета ветер принес с востока бурю. Скоро всю гору окружили злобные шквалы, засыпающие крупой и снегом скалистые вершины и вырывающие с корнем сосны.

Непогода была настолько сурова, что целые сутки не позволяла двум Великим ротам – Морскарла и Вракка – погрузиться на корабли, а после их орбитальным транспортникам пришлось яростно сражаться с накрывшим весь континент циклоном, пока небо не прояснилось.

В сердце крепости проникали только слабые отголоски буйства стихии. По ледяным туннелям спешили, как обычно трэллы, приученные к пронизывающему холоду. Кузни работали, молоты терзали наковальни, трапезные дымили из-за бесконечных верениц слуг, несущих отвары и отбивные с кровью.

Все это время двери святилища Вирмблейда оставались закрытыми. Никаких известий изнутри не поступало, и даже трэллы жречества не осмеливались спросить о новостях.

Наконец, ночью шестого дня с возвращения Железного Шлема с Арвиона двери открылись. Вирмблейд, который выглядел так, словно после получения задания не ел и не спал, вышел в туннели и молча поспешил в башню Великого Волка.

Он нашел Железного Шлема за занятием, которому тот уделял почти все свободное время – разгадыванием вюрда. Магистр Ордена Волков стоял в круглой комнате с окрашенными кровью жертвы руками и смотрел в бушующие небеса. Стены его покоев выходили на самый край горы, и через узкие окна залетала кружащаяся крупа.

Вирмблейд закрыл за собой тяжелую дверь.

– Как песчинки, – задумчиво произнес Железный Шлем, не отрывая взгляда от открытого окна. Фенрисийская ночь стояла почти в надире, и безлунная тьма была почти идеальна.

Вирмблейд поднял брови.

– Ты прочесываешь миры, – сказал он. – Есть из чего выбрать.

Железный Шлем повернулся. В свете полусгоревших факелов лицо с кровавыми полосами выглядело жутко.

– Я ничего не нашел. Надеюсь, ты добился успеха.

Вирмблейд очистил место на столе от останков туш и, развернув сверток с фрагментом брони, выложил его на каменную поверхность.

– Я попытался прочесть текст, – устало сказал жрец. – Воспользовался всеми лексиконами, что у нас есть, но ничего не вышло. Они всегда были мастерами слова – в этом я им не ровня.

Железный Шлем кивнул. Фрей говорил то же самое. Им никогда не понять смысл текста, если только не возьмут в плен живого предателя. Но если он будет подобен безмолвным воинам на Арвионе, то ничем не поможет Волкам.

– Значит, руны направят, – сказал Великий Волк.

– Они могут не понадобиться, – Вирмблейд повернул на свет фрагмент горжета. – Посмотри сюда. Что ты видишь?

Железный Шлем посмотрел на ту часть, которую ранее отметил Фрей.

– XXVIII-XV, – сказал он. – Обозначение Братства.

– Я тоже так думал, – Вирмблейд немного качнул головой. – На это ушло много времени. Приглядись получше.

Железный Шлем прищурился. Ничего не изменилось. Отметки заканчивались на пятне от ожога.

– Жрец, мне сейчас не до загадок.

Вирмблейд провел пальцем к концу ряда.

– Мы немногое знаем о старых Легионах, – сказал он. – Но я спросил себя: какой-нибудь Орден располагает обозначения отделений в этом месте? Разве они не должны быть на наплечнике? И еще вот что: все остальные знаки на этом фрагменте написаны на языке Просперо. И только этот на готике. Разве Тысяча Сынов не обозначают свои подразделения на своем же языке?

Железный Шлем внимательно слушал, не произнося ни слова и глядя на знаки с большим вниманием.

– Я изучил эту часть под увеличителем окуляра, – сказал Вирмблейд. – Последние цифры уничтожены взрывом. Полностью обозначение выглядит, как XXVIII-XVII.

– Двадцать восемь, семнадцать. Что это значит?

– На языке Легиона ничего из того, что я смог разузнать. Они были одержимы нумерологией, но эта последовательность не соответствует ни одной из их известных идей. И помни – только эта метка использует готический шрифт. Это важно.

Вирмблейд бросил горжет на камень и выпрямился.

– Это имперский знак, не легионовский. Он обозначает не подразделение, а кампанию.

Как только слова покинули губы Вирмблейда, Железный Шлем сразу же понял их правоту.

– Запись о победе.

– О великой победе, иначе они не стали бы ее делать. Но до разгадки все еще далеко. Тысяча Сынов участвовали в сотнях сражений. У нас нет записей о большинстве – эти сведения на Терре либо утрачены.

Вирмблейд посмотрел на Харека странным взглядом.

– За исключением тех, в которых мы сражались вместе. Таких совсем немного, пусть наши повелители и никогда не дружили, но проводить совместные кампании им доводилось. Я нашел названия в записях, некоторые не разобрать, другие, вероятно, ошибочны, но несколько подтверждаются.

От этих слов у Железного Шлема жадно загорелись глаза. Из-за крови на лице и ее запаха в воздухе он походил на берсерка.

– Ты рассказываешь об этом, как скьялд, брат. У тебя есть название?

– XXVIII – это отсылка к одному из боевых флотов Великого крестового похода, частью которого была Тысяча Сынов. Второе число относится к планете, которую флот нашел в ходе приведения к согласию. В архивах название мира неразборчиво, как и координаты, но мы сохранили записанные толкования видений астропатов той эпохи. По-видимому, наши легионы – Волки и Тысяча Сынов – временно объединившись, сражались на том мире.

Железный Шлем раздраженно зашипел: название.

– Гелиоса, – сказал Вирмблейд. – Прежде именуемая Предел Ковчега Секундус.

Великий Волк нахмурился.

– Не слышал о такой.

– И не мог. Она не упоминается ни в одной из текущих записей. Если планета и входила в состав Империума во время крестового похода, то после войны мы ее потеряли. Гелиоса исчезла, растворилась в пустоте, возможно по недосмотру, а может и нет. Тем не менее, у меня есть координаты, которыми все еще можно воспользоваться. Мир можно найти.

Железный Шлем сжал край авгурного стола, явно пытаясь не хвататься слишком охотно за шанс.

– Но что с того? – пробормотал он. – Мы больше не обитаем на давно завоеванных мирах.

– Возможно и так, – согласился Вирмблейд. – Возможно, это мертвый мир или же переполненный улей. Ты устраивал охоты по неубедительным поводам. Но подумай вот о чем: мы знаем, что старый Пятнадцатый Легион маршировал в алых цветах своего примарха. Теперь они сменили цвета, но по-прежнему записывают номер старой кампании на новой броне. Кто-то увидит в этом желание сохранить старые знаки. Возможно, это что-то значит, а может и нет. В любом случае, мир Двадцать Восемь-Семнадцать чем-то важен для них.

Железный Шлем взял фрагмент и высоко поднял, поворачивая и изучая его.

– Ойя сказал бы, что его умышленно подбросили нам, – задумчиво произнес он. – Он назовет меня глупцом за то, что я подобрал артефакт.

– Он будет прав, лорд, – Вирмблейд скрестил руки. – Я сделал, что ты просил. Я нашел, какой смог смысл в нем, сказал тебе правду, но на этом все.

Железный Шлем взглянул на него.

– Значит, вместо этого поддержишь его крестовый поход?

– Нет. У меня есть своя работа. Поэтому мне все еще нужен приказ.

Подготовка терапии. Затем живые пациенты. Из числа кандидатов.

Железный Шлем промолчал. Он положил кусок брони и отошел к окну. Снаружи не стихала буря. Немногие миры могли похвастаться такими штормами, и низкое завывание ветров потрясало. Великий Волк стоял, сжав руки за спиной и погрузившись в раздумья.

Вирмблейд ждал ответа. В воздухе, все еще отдававшем горечью из-за пролитой крови животных, висело напряжение.

– Я не могу вернуться к братьям с этим, – наконец, произнес повелитель Волков. – Пока нет. В конце концов, они поймут, но не сейчас.

Он опустил руку и прислонился к каменному подоконнику. В этот момент при всей своей огромной и внушительной фигуре, осанке убийцы, Железный Шлем выглядел крайне изнуренным, как будто все, даже поиски, которые влекли его вперед и определяли каждое действие, стало ненавистно ему.

– Безусловно, эти улики умышленно оставили нам. Ну и что с того? Должен ли я забыть о них, как трус, устрашенный смертями, которые могут привести к ним? Тогда выйдет, что я заслужил свои кошмары.

Он горько рассмеялся.

– А он посылает их в избытке.

– Тогда выбрось их из головы, – настойчиво посоветовал Вирмблейд. – Забудь о них. Выскользни из ловушки, прежде чем она захлопнется за тобой.

Великий Волк издал странный звук. Только через несколько секунд жрец понял, что повелитель сдавленно смеется.

Железный Шлем вздохнул и неуклюже покрутил плечами.

– Выбрось из головы, – пробормотал он. – Забудь.

Он повернулся к волчьему жрецу.

– Думаешь, я боюсь смерти? Думаешь, кто-то из моих ярлов на это способен?

Вирмблейд не ответил, в этом просто не было необходимости.

– Если из-за этого я погублю свою душу, – сказал Железный Шлем, – если отправлюсь в самую холодную яму Хель, мне плевать. Я знаю, что они скажут – все ради славы. Эти сведения снова разожгут ту перспективу, которую я показал.

Он снова хрипло рассмеялся.

– Они только думают об этом, потому что не могут знать. Мне показали такое, я видел…

Он покачал головой, словно отказываясь от самой мысли объяснить. Вирмблейд собрался заговорить, но Железный Шлем прервал его, подняв руку.

– Представь, я сказал бы то же самое о твоих поисках: забудь, выбрось из головы. Ты бы так и сделал?

Вирмблейд помедлил с ответом. Лицо выдало краткий миг нерешительности.

– Я знаю тебя, Тар, – сказал Харек. – Мой приказ остановит тебя на время, но если ты захочешь, если твой дух пылает достаточно сильно, ты найдешь путь. Мы так скроены – ты и я. Мы – рабы более важных господ – старых клятв, необходимости выжать последнюю каплю крови из трупа прошлого.

Вирмблейд настороженно смотрел на него.

– Так, что ты скажешь?

– Только одно: я разрешаю закончить твой великий труд. Сейчас ты знаешь слишком много и не сможешь бросить все, даже если захочешь.

У Вирмблейда был такой вид, словно он собирался возразить, но затем сдался. Он прищурился, подняв подбородок.

– Ты прав, – сказал жрец. – Значит, работа будет выполнена. Должным образом и полностью.

Железный Шлем рассмеялся свирепым лаем.

– Конечно же, будет. Я бы не доверил ее какому-нибудь шаману или мошеннику. Но ты понимаешь, почему я говорю тебе об этом сейчас.

Смирившийся Вирмблейд кивнул.

– Я по-прежнему не стану поддерживать тебя, не на совете.

– Совет. Да, там есть сильные голоса, ослепленные своей мудростью. Не важно. Я – повелитель своей роты, и есть другие, кто последует за мной.

Железный Шлем оглянулся на свирепствующую за окном бурю. Смертный бы съежился от вида временного буйства стихии, но Великий Волк, казалось, был готов прыгнуть в ее объятия, слиться с ней.

– Дай мне координаты. Это моя последняя просьба.

Даже тогда, вопреки всему сказанному, вопреки добровольно выполненному поручению Великого Волка, Вирмблейд не сразу ответил. Его взгляд на миг задержался на фрагменте брони, в нем читалось нечто похожее на отвращение.

Он вполне мог уйти, не ответив на просьбу. Из всех обитателей Клыка только волчий жрец мог нарушить приказ Лорда Аннулюса и остаться невредимым.

Но сейчас нечто большее заставило его подчиниться – разделенное доверие, тайное знание. Он покачал седеющей головой, холодно усмехнувшись при мысли о том, в каком положении оказался.

– Ты получишь их на рассвете, – ответил Вирмблейд. – Затем, я запру свои двери и вернусь к своему святотатству. Ты свернешь себе шею в своих поисках, но возможно, только возможно, ты свернешь еще кому-то по пути.

– Рассчитывай на это, – заверил его Железный Шлем.

Вирмблейд взял фрагмент.

– Что ж, доброй охоты, ярл, – сказал он. – Поставь капкан. И когда они придут за тобой, а так и будет, пусть подавятся приманкой.

Аркенджо быстро бежал, бронированные сапоги хрустели на твердых как лед камнях. Трэллы прижимались к стенам туннеля и разбегались по сторонам, как добыча перед черногривым волком. Несмотря на свой возраст, старый ярл по-прежнему бегал, как в лучшие годы: опыт только закалил, а не ослабил его мышцы.

Когда он добрался до дверей рунического жреца, его кожа уже покрылась потом. Ойя ударил по металлу, и замки открылись.

Внутри толпа слуг-кэрлов облачала Штурмъярта в доспехи. За огромной фигурой жреца трэллы сняли с оружейной стойки длинный посох с навершием из черепа, а также другое, менее загадочное оружие.

При виде ярости Аркенджо, предвещенной сильным стуком тяжелых внутренних дверей, Штурмъярт схватил посох, подняв тяжелое древко так, словно оно весило не больше тростинки.

– Вижу, ты знаешь, – прорычал Аркенджо.

– С этим нельзя мириться, – сказал Штурмъярт, нетерпеливо ожидая, когда последний элемент боевого доспеха будет прилажен на место.

– Он взял Къярлскара, – ярл Двенадцатой сжал кулак и беспомощно ударил по каменной стене. – Он никого не слушает!

– Фрея работа, – сказал Штурмъярт. – Его обучили гаданию, и теперь он считает, что достоин таинств. Ты прав, брат, мне следовало держать обоих в узде.

Аркенджо шагал взад и вперед, словно на невидимом поводке. Весь Клык был поднят на ноги, но слишком поздно – понадобилось время, чтобы подготовить Великую роту к войне.

– Когда он узнал?

Штурмъярт покачал седой головой.

– Вирмблейда не видно много дней – он должен был приложить к этому руку. Мне следовало разбить его логово и вытащить жреца на свет.

– Забудь про Тара, – пробормотал Аркенджо. – Он не поддерживает Харека и занят собственной бесовщиной.

Ярл сплюнул, глаза сверкали, а лицо от ярости покрылось красными пятнами.

– Я предупреждал их обо всем этом. Если и есть правило, с которым нужно считаться – так это то, что никогда не оставлять Клык без охраны. Величайшей крепости нужны стражи, а если мы бросаем ее пустой, значит, не заслуживаем ее.

Последние детали доспеха Штурмъярта приладили на место, и жрец избавился от внимания трэллов. Два лорда вместе вышли из комнаты. Впереди, по всему Вальгарду разносились звуки бегущих воинов, лязг противовзрывных дверей и вой ревунов.

– Морскарл и Вракксон слишком далеко, их отозвать не получится, как и тех, кто уже охотится, – сказал Штурмъярт. – Убийца Кракена прибудет, но приказы-инструкции…

– существуют не просто так, – резко перебил Аркенджо, ускоряя шаг. – Он и Ойррейссон должны остаться. Их роты понесли потери, корабли ремонтируются. В любом случае, на стенах должны быть две роты. Всегда. Он знал об этом. Он знал обо всем и все равно наплевал на правила.

– Он был в хорошем настроении, – сказал жрец. – Я должен был догадаться о причине этих изменений.

Они быстро поднимались по уровням. Другие стаи бежали впереди них, поспешно готовясь к походу. Все космодесантники носили символы Двенадцатой роты, Аркенджо слышал громогласные команды Россека, Скриейи и даже Грейлока.

– «Бладхейм» стоит в готовности на орбите, – сказал Аркенджо. – Он возьмет роту и тех жрецов, которые тебе нужны.

– Хватит и меня, – ответил Штурмъярт. – Но скажи мне – как ты нашел его след?

Ярд мрачно улыбнулся.

– Я отправил за ним мою тень. У Вэра Грейлока есть координаты и за это он удостоится чести попасть в анналы.

– Название мира?

– Не знаю. Все, что есть – местоположение, этого будет достаточно.

Они добрались до ангаров Вальгарда, охваченных бурной деятельностью. Здесь уже находились десятки транспортных судов, выпускающие клубы пара в холодный воздух. В конце пещеры виднелось темно-серое и терзаемое бурями небо ледяного мира. Стаи Аркенджо с бряцанием оружия и стуком сапог поднимались по рампам в десантные отсеки, примагничивая к доспехам клинки и поправляя шлемы.

На краю рокритовой площадки Штурмъярт остановился.

– И что потом, брат, после того, как мы настигнем его? Думаешь, сможешь его вернуть?

Аркенджо засмеялся.

– Скитья, нет. Он не станет слушаться моих приказов, а я не настолько глуп, чтобы пытаться.

Он посмотрел на собранную мощь своей роты, которой командовал не один век. Она более чем на треть уступала в численности роте Железного Шлема, и даже близко не обладала тем же авторитетом. При всем этом, каждый ее воин был истинным фенрисийцем – искусным убийцей, и мог постоять за себя.

– Я не испытываю ненависти к Хареку, – сказал он. – Он настолько же превосходит меня, как Русс всех нас. Если бы только он мог осознать все безумие своей затеи.

Лорд Двенадцатой направился через ангар к первому транспортнику, который увеличивал обороты двигателей для взлета.

– Дело не в наказании, – сказал он. – Если мы настигнем его, речь может пойти о спасении.

IV

Боевая группа Железного Шлема прорвала пелену, войдя как нож в реальное пространство. Несколько секунд спустя варп-двигатели с содроганием умолкли, а плазменные заревели в полную мощь, понеся шесть звездолетов, один линкор и три эскортника к далекому солнцу. Пустотные щиты подняли, а орудийные батареи активировали, приготовившись к немедленному штурму.

В авангарде шел «Руссвангум», самый могучий из оставшихся у Ордена кораблей и такой же старый, как и сам Империум. Къярлскар, Фрей и Железный Шлем находились на командном мостике в окружении почетной стражи роты и кэрлов, когда Предел Ковчега вошел в радиус действия носовых авгуров. Через приемные устройства сенсоров хлынули потоки необработанных данных, и пиктеры вокруг тронной платформы с мерцанием ожили.

– Что ты видишь? – спросил Железный Шлем у Фрея. Как обычно рунический жрец исполнял роль чувств Великого Волка, способный заметить зыбь и водовороты на поверхности варпа, прежде чем они станут заметны смертному сознанию.

Бледная кожа рунического жреца покрылась капельками пота, хотя на мостике было так же холодно, как и на любом другом фенрисийском корабле.

– Русс, – прошептал Фрей, закрыв глаза и сосредоточившись. – Она… горит.

Новые пиктеры наполнились визуальными образами в сопровождении показаний по всему спектру сенсориума. Не осталось подробных летописей, описывающих эту планету во время покорения ее Космическими Волками, Тысячей Сынов и Несущими Слово во имя Единства, но едва ли она тогда выглядела точно так же, как и сейчас.

Небеса Предела Ковчега бурлили розовыми, пурпурными и синими энергиями. Огромные гряды облаков мчались и толкались в бушующей атмосфере, беспрерывно двигаясь и меняясь. Белые молнии скользили из одной полусферы в другую, мерцая крошечными искрами на лике многоцветной тропосферы. Вся планета светилась в пустоте подобно свету, преломленному через драгоценный камень.

– Сканирование поверхности, – приказал Железный Шлем.

– Первичные показания, – доложил магистр сенсориума Леофгар. – На планете отсутствует жизнь, за исключением одного места.

– Покажи.

Линзы ближайшего пиктера зашипели помехами, затем очистились и показали сетку местности. Большую часть изображения занимало подобие штормового океана, хотя в верхней части экрана преобладали вершины скалистого ландшафта. Больше ничего не было – только открытое море или отвесные скалы, недавно поднявшиеся на ошеломительную высоту из столь непрочного основания.

Значительная часть открытой скалистой местности пустовала, лишенная растительности и поселений. Скалы были исполосованы буйством красок, как и небеса над ними, создавая образ огромной жеоды. Один угол карты, где высочайшие пики возвышались над грохочущим прибоем, излучал энергетические сигнатуры огромного объема, сравнимого с целой флотилией звездолетов и втиснутого в крошечный участок земли. Исходящий от этого сектора свет ослепительно сиял, испытывая пределы воспроизведения пиктера. Даже под толстым облачным слоем можно было разглядеть свечение, пульсирующее как маяк в глубоком космосе.

– Данные отфильтрованы? – спросил Къярлскар, наклонившись поближе к изображениям.

– Ничего, кроме того, что вы видите, – доложил Леофгар. – Сенсоры не могут пробиться через энергетическое поле вокруг вершины.

– Фрей, – обратился Железный Шлем. – Малефикарум?

– О, да, – сурово ответил рунический жрец. – И подобной силы я не встречал. Возможно, если бы присутствовал Штурмъярт…

– Его нет, и ты прекрасно знаешь, почему, – рявкнул Харек, переключившись на тактические проекторы и наблюдая, как эскортники занимают геостационарные наблюдательные позиции. Сам «Руссвангум» вышел в район над энергетическим пиком и встал на высокий орбитальный якорь, наведя все орудия на скалы внизу.

– Путешествие не было напрасным – это место, которое мы искали.

Къярлскар уже потянулся за своим шлемом.

– Город, – заметил волчий лорд, наблюдая за тем, как уплотняются изображения по мере, того как авгуры нащупывали необходимую дистанцию. – Вроде того.

Там присутствовали здания странных и невероятных форм. Многие выглядели, как огромные куски шрапнели, застывшие в момент взрыва. Другие были шире в верхней части, чем у основания, застыв вопреки законам гравитации на крошечных опорах. Все мерцало в густой светлой мгле, подмигивая и вспыхивая как разбитые линзы.

– Но он реальный? – спросил Железный Шлем, голос выдал отчаянное желание, чтобы город был чем-то прочным, во что он мог бы вцепиться. – Это не просто иллюзия?

– Такой же реальный, как и ты, – ответил Фрей. – Но это место переполнено колдовством.

– Этого мы и ожидали. – Голос Великого Волка окреп, превратившись в рычание, принимая низкие животные нотки, благодаря которым его рев сотрясал поле битвы. – Мы высадимся в его сердце и разорвем на куски.

Он направился с Къярлскаром к противовзрывным дверям в конце командного святилища. За спиной Великого Волка смертные матросы спешно занимали тактические посты, заменяя Волков, готовых присоединиться к штурму планеты.

По всему мостику стратегеосы начали вычислять углы вхождения в атмосферу, точки приземления десантных капсул для быстрого соединения войск на земле. Вылеты «Громовых ястребов» были скоординированы и нацелены на быструю поддержку, как только будет встречено сопротивление. К моменту выполнения этих задач, Кровавые Когти уже находились в залах сборов, настраивая себя на безумие битвы. Охотники спокойно пристегивались к фиксирующим клетям, а Длинные Клыки в последний раз перед посадкой в десантные капсулы проверяли тяжелое вооружение.

Две полные Великие роты при поддержке рунических жрецов и под механизированным прикрытием из литейных цехов Рендмара вместе набросились на одну-единственную цель. Это были ужасающие ударные силы.

– Рука Русса! – передал Железный Шлем приказ по ротному вокс-каналу, обращаясь к каждому воину в сводном авангарде. – Братья, сюда нас привела судьба, и сейчас она покоится на ваших плечах. Этот проклятый мир заслужил то, что мы дадим ему. Но я также надеюсь, что мы получим более важный трофей, тот, чье горло я поклялся перерезать. Молитесь, чтобы наш древний враг был в этом городе света, молитесь, чтобы его ужасная магия хорошенько оберегала его, потому что мы идем за ним!

По связи ответил многочисленный рев, насыщенный помехами и яростью. Воодушевляя своих воинов, Железный Шлем подошел к открытой десантной капсуле, готовой принять его и почетную стражу Траска и светящейся изнутри красным, как разрезанное тело жертвенного зверя. Над капсулой висел массивный расцепляющий коготь, ниже нее длинная шахта вела к брюху «Руссвангума», где в этот самый момент готовились открыться пустотные люки.

– Так отправляйтесь же со всей вашей яростью, и пусть голод приведет ваши клинки к добыче!

Затем Великий Волк зашел внутрь и пристегнулся в адамантиевом фиксаторе, как проделывал это тысячу раз. По личному каналу связи разносились эхом крики воинов, пока не закружились пусковые огни и вокс не отключился.

Как всегда, напротив сидел Траск. Волчий гвардеец кивком головы поприветствовал командира, и в этот момент внешняя капсула плотно закрылась, а механизм расцепляющего когтя с лязгом активировался.

– Так значит это он? – спросил Траск, его голос выдавал не сомнение, но только надежду.

Затем коготь расцепился, отправив капсулу вниз по шахте. Железный Шлем дико расхохотался, как обычно наслаждаясь первым мигом вертикального физического перемещения. Скоро начнется настоящее падение – нырок через пустоту, за которым последует огненный полет в атмосфере перед сотрясающим кости ударом о землю.

– Пусть так и будет, – с жаром выкрикнул Великий Волк. – Клянусь Руссом, пусть так и будет!

Только когда они оказались внизу, им по-настоящему стал ясен весь масштаб уникального ландшафта Предела Ковчега Секундус. Скалы были не просто огромны, они были колоссальны. Почти идеально вертикальные они низвергались от высочайших пиков к пенящейся береговой линии. Целые гряды облаков проходили под вершинами этих скученных башен, поддерживаемые теплыми воздушными потоками, что поднимались от бушующего океана.

Десантные капсулы ударили в вершину волной раскалывающих землю ударов. Еще до того, как створки открылись, среди них уже кружили «Громовые ястребы», зависая над точками высадки, как грифы над падалью.

Волки вырвались из каплевидных темниц, жаждая схватиться с врагом. Силы Железного Шлема высадили на востоке города – в самом высоком месте, где башни соединялись самыми узкими каменными мостами. Къярлскар десантировался южнее, где его роте предстояло взобраться по крутому серпантину, чтобы добраться до нижней границы города. К западу и северу, за шпилями и пирамидами вытянутого города не было ничего кроме пропасти – там клубились испарения, поднимающиеся от далекого моря.

Когда Волки побежали, воздух завопил. Каждый порыв ветра визжал тысячей голосов, вырванных из глоток и выпущенных в бурю. В криках слышались смех и маниакальные вопли, целые хоры безумной ярости. Волки в основном не обращали на них внимания, несясь по скалистой поверхности к первому из раскачивающихся зданий. Некоторые космодесантники отвечали собственными боевыми кличами – проклятьями штормовых морей Фенриса, странным образом, казавшимися уместными в бурной атмосфере Предела Ковчега.

Стая Железного Шлема первой достигла периметра, продвигаясь под тенью искривленных сооружений к сердцу города. Над ними рвались, переплетались, скручивались облака, ярко сияя, словно освещенные изнутри. На мгновения возникали образы – лиц, глаз, ртов, и тут же рассыпались, прежде чем образовать четкие очертания.

За спиной Железного Шлема сплачивались атакующие части. Разделенные стаи, достигнув групп внешних строений, объединялись, сопровождаемые низко летящими «Громовыми ястребами». За спинами воинов орбитальные транспортники доставляли последние боевые машины: танки «Хищник», «Лендрейдеры» и самоходные орудия.

Враг по-прежнему не показывался. Планета вопила на Волков, но улицы и проспекты оставались пустыми. Повсюду лежала мелкая светло-серая пыль, тревожимая только порывами ветра. Вскоре она накрыла и быстро идущих воинов. Из-за отражающегося света сияющих облаков захватчики блестели, как украшенная бриллиантами армия.

Железный Шлем не мчался вперед сломя голову. Хотя он и его гвардия поддерживали темп, стаи отделялись от главных сил, чтобы зачистить захваченную территорию. На занятых стратегических точках устанавливалось дистанционное оружие. Пустынную местность прочесывали авгуры, разыскивая хоть что-нибудь.

Вскоре впереди показалась центральная группа шпилей – скопление грандиозных иглоподобных зданий, гладких, как стекло и освещенных изнутри пляской нереальной зари. Вопли усилились, заглушая даже шлемовые компенсаторы Волков, хотя фасады башен бесстрастно взирали на воинов, не подавая признаков жизни и движения. В этот момент шпили казались пустыми памятниками расе, что возвела их, зодчим, чьи имена были вычеркнуты из истории.

Наконец, Железный Шлем дал сигнал остановиться. Три стаи охотников рассыпались впереди вожака, низко пригибаясь при беге. Авангард достиг круглого открытого пространства, примыкавшего к первому из высоких шпилей. Устлавший землю слой пыли достигал лодыжек. Ветер носил ее, собирая в дюны и извивающиеся фигуры.

Местность впереди резко поднималась. Тесные переулки и проходы прорезали нагромождения все более высоких зданий, возведенных на вершинах скалистых башен. Показались обрывы – расселины между огромными шпилями, некоторые, по-видимому, тянулись до самого прибоя. Волки бежали по твердой земле, и при дальнейшем продвижении вполне могли достичь края самой скалы.

– Ты почувствовал их, – прорычал Железный Шлем, повернувшись к Фрею. – Где они?

Рунический жрец вместе с Траском и волчьей гвардией роты не отставал от повелителя. Его соратники бежали с другими стаями, защищая их от колдовства, с которым им предстоит столкнуться.

– Место переполнено, – произнес Фрей сбитым с толку голосом. Ветер раскачивал костяные тотемы, и они стучали о нагрудник. – Их не счесть.

Железный Шлем сжал кулаки.

– Это не так.

– Нет, это души, – пробормотал Фрей, указывая на крики, которые проносились по воздуху, как колдовское пламя. – Те, чье пламя было вырвано из вселенной. Они ненавидят нас. Эта ненависть поддерживает в них жизнь.

Железный Шлем с отвращением отвернулся. Для него вопли ничего не значили – им нельзя было навредить и они не могли навредить ему.

– Значит, свет. Откуда он исходит?

Траск показал вперед, за ближайшие скопления шпилей, туда, где город простирался до края скалы. Последняя каменная башня стояла отдельно от остальных, отделенная пропастью, через которую был переброшен единственный мост. На вершине башни располагалась широкая площадь, а за ней руины большой пирамиды, чьи стороны были покрыты пятнами патины, а на зияющей провалами крыше плясали молнии.

– Если у города когда-то было сердце, – сказал Траск, – то это оно.

Железный Шлем кивнул.

– Быть посему. Мы сожжем ее.

Он зашагал вперед и в этот момент что-то в завывающем воздухе вдруг изменилось. Вопли стали громче, а над крышами уродливого города прокатился звук, напоминавший громкий церемониальный гонг.

Пыль под ногами зашевелилась, образуя новые узоры. Плиты в круглом внутреннем дворе выбросило вверх, подобно потокам гейзеров. Стеклянные стены зданий треснули, осыпая землю молниями, словно искрами с наковальни. Каждая грань хрустального города развернулась, перестраиваясь, меняясь, падая и взмывая вверх. Из тысячи только что появившихся источников ударили лучи красного света. Каждый луч отразился от соответствующей линзовой решетки, и из шпилей, пирамид, осколков и куполов засверкал, повторяясь снова и снова, один-единственный образ.

То было Око, в каждой своей форме и с каждого мира, который когда-либо уничтожили Волки. Оно свирепо взирало на них – губительное, скорбное, злобное, выжидающее.

И все же Железный Шлем с трудом различал эти эмблемы, как и его любой другой воин его армии, так как пыль затмевала собой столбы света. Из трещин в земле показались десантники-рубрикаторы. Их доспехи светились так же, как и в тот час, когда запрещенные заклинания навсегда изменили сынов Просперо. Двигаясь так же безмолвно, как и на Арвионе, они выбрались из расколовшейся земли, взялись за клинки и активировали древние энергетические ранцы. Когда пыль осыпалась с изгибов наплечников, показались старые знаки, страшиться которых вселенная давно разучилась – символы корвидов, атенейцев, рапторов и павонидов.

С самой верхней пирамиды хлестнули огромные разряды молний, переливающиеся всеми цветами спектра. Буря усилилась, сильные ветра секли порывами вихрей.

Едва ли не впервые Железный Шлем потерял дар речи. Здесь была не та горстка рубрикаторов с мира-кузницы, но сотни воинов, выстроившиеся безмолвными отделениями и ротами. По их рядам плясали эфирные нити, облизывая доспехи и извиваясь на украшениях брони.

Затем, по неслышимой команде воины пришли в движение, сначала неуклюже, а затем со всей плавностью их прежних тел из плоти и крови.

Первым очнулся от шока Фрей. Он поднял посох, и его рукоять неистово запылала колдовским светом Фенриса.

– Фенрис Хьолда! – закричал жрец, бешено вращая посохом, словно булавой.

И высвободил поток. Волки, получив врага, разом бросились в атаку на автоматов, которые поднялись из каждого сектора истерзанного бурей города. Загремели раскаты таинственного грома, а затем хлынул ливень.

И среди всего этого Харек Железный Шлем, заглушив могучим голосом даже стенания проклятого воздуха, устремился в битву, наконец, обрушив свой клинок на врагов.

«Бладхейм» был быстрым кораблем – ударным крейсером, созданным для стремительного ответа врагу. С самого начала он шел всего в нескольких часах позади Железного Шлема, и Аркенджо загнал варп-двигатели, чтобы наверстать время. К тому времени, как навигатор вывел их из эмпиреев, его смертные глаза кровоточили, а руки неконтролируемо тряслись.

Корабль устремился к Пределу Ковчега Секундус и, сразу же установив позицию «Руссвангума», лег на траекторию сближения. Еще до подхода к планете рота Аркенджо приготовилась к бою и десантированию. В пусковые шахты ударного крейсера загрузили многочисленные капсулы, набитые стаями воинов, жаждущих начала охоты.

Сам ярл в компании Штурмъярта, Россека, Грейлока и остальных волчьих гвардейцев до последнего момента оставался на мостике.

– Он уже высадился на планету, – сказал ярл Двенадцатой, недоверчиво качая головой. – Бросился прямо в горло.

– Тяжелые бои по всем точкам высадки, – доложил Грейлок, изучая входящие данные авгура. – Они уступают в численности. Все время появляются новые сигналы – откуда они берутся?

Аркенджо подтянул к себе пиктер и вызвал тактические данные об идущем далеко внизу сражении. На схеме загорелись руны, обозначающие дислокацию сил Железного Шлема и Къярлскара, мерцая при обновлении информации.

– Он даже не пытается, – пробормотал Аркенджо, – избежать окружения.

Тактический дисплей показывал все безрассудство атаки. Рота Железного Шлема ворвалась в город с востока и пробилась почти до самого центра. Силы Къярлскара находились позади, завязнув на южных окраинах. Две роты все еще не соединились, и сейчас были разделены вражескими частями, которые использовали численное превосходство, чтобы обойти оба атакующих клина.

Аркенджо пробежался по цифрам, сверяя их с численностью противника, который появился по всему городу. Даже с воинами его роты шансы были неравны, а со временем разница только увеличиться. Вражеских рунических сигналов уже были сотни, и каждую секунду появлялось еще несколько.

– Он опередил Къярлскара, – отметил Грейлок. – И должен отступить.

Аркенджо фыркнул.

– Он никогда не отступит. Это Къярлскар должен догнать его. Если роты смогут соединиться, ситуацию еще можно будет спасти.

Волчий лорд надел шлем. Остальные последовали его примеру.

– Высадите нас перед позицией Четвертой роты, – приказал он. – Мы разобьем врага, который находится между ней и Железным Шлемом.

– В этих сигналах что-то странное, – заметил Штурмъярт, впившись взглядом в схемы. – Я едва их чувствую, словно они находятся вовсе не там.

Россек засмеялся.

– Они там, – прорычал он. – И в таком случае они умрут.

– Будьте осторожны, – предупредил Аркенджо, обратившись ко всем. – Железный Шлем должен был знать, что пробудил силы, которые не следовало трогать. Это не тот сброд, с которым мы привыкли иметь дело – они, как и мы – наследники Легиона.

– И они погрязли в скверне, – добавил Штурмъярт. – По крайней мере, это я вижу четко.

– Так давай облегчим им путь к забвению, – сказал Аркенджо, зашагав к отсекам десантных капсул. – Это будет милосердием и для нас и для них.

– За Русса! – прогремел Железный Шлем, рубя инеистым клинком, как и на Арвионе.

Клинок вошел глубоко в торс приблизившегося десантника-рубрикатора, вскрыв керамит от одного бока до другого. Предатель пошатнулся, но удержался на ногах. Железному Шлему пришлось ударить во второй раз, чтобы разорвать броню-оболочку. Раздался треск, воздух содрогнулся, и автоматон, наконец, рухнул на землю, линзы его шлема погасли.

Сражение охватило каждую улицу, ведущую к дамбе, и узкие пространства города кишели рукопашными схватками. Рубрикаторы наступали со своей жуткой бесстрастностью, блокируя каждый подход в город и за его пределы. Большинство использовало оружие ближнего боя, которое сверкало губительными энергиями, но были и стрелки, а небеса исполосовали следы ракет. Снаряды ударяли в нависающие карнизы хрустальных зданий, сотрясая и обрушивая их.

Успех был возможен. Десантники Рубрики не были непобедимыми, но оставались при этом невероятно сильными и упорными. После часа непрерывной битвы Волки все еще были скованы на подступах к мосту, не в состоянии прорвать оборонительную линию сапфировых гигантов, преградивших им путь. Железный Шлем лично возглавил две атаки через запутанные улочки к арочным вратам, но обе были отбиты с потерями для сынов Фенриса. Они отступили вниз по склонам под аккомпанемент барабанившего по спинам дождя, смешавшегося с кровью.

Из Волков упорнее всех, вероятно, бился Фрей. Рунический жрец ни разу не прекращал выкрикивать ритуальные проклятья внешней тьме, его посох пел сырой энергией, за спиной развивались шкуры. Он был убежден, что пехоте, с которой они столкнулись, требовалось руководство мастера-колдуна, и поэтому искал его на переполненном поле битвы, стараясь найти и бросить вызов.

Для остальных сражение было всего лишь физической борьбой, и с каждым прошедшим часом раздражение Железного Шлема, вызванное неспособностью прорваться через мост, только усиливалось.

– Еще одна атака! – проревел он, рубя безмолвного врага. – Она сломает им хребет. Ко мне! Ко мне!

Его Волчья гвардия наступала вместе с ним в плотном строю, стреляя из болтеров и орудуя топорами и копьями. Серые Охотники отправились на левый фланг, пытаясь отвлечь на себя противника, в то время как энергия Кровавых Когтей использовалась в центре. Железный Шлем давно вызвал артиллерию роты, что означала сдачу территории в их тылу. Но другого выхода из сложившегося тупика просто не было. Бронетехника опаздывала, а связь не работала. Пехота билась в одиночку, оказавшись в безвыходной ситуации.

На Железного Шлема бросился рубрикатор, вооруженный посохом с головой змея. Харек нанес сильный удар инеистым мечом, поймав шест на рычащее расщепляющим полем лезвие. Предатель усилил натиск, стараясь выбить Волка из равновесия. Тот перестал давить, заставив врага немного пошатнуться. Доверившись более мощному доспеху, Харек отвел меч, позволив посоху попасть в цель, а сам вонзил клинок в живот рубрикатору. Смертоносное лезвие разрезало кабели и броню, пока, наконец, не скользнуло в пустоту.

– И обратно в Хель, – прорычал Железный Шлем, потянув клинок вверх и разрезав рубрикатора надвое. В очередной раз колыхнулся воздух и от сраженного врага разошелся актинический треск. Враг рухнул пустой оболочкой в пыльную землю и затих.

Сражение не стихало – место павших занимали другие, одинаково непреклонные и крепкие враги. Железный Шлем слышал крики агонии среди боевых кличей и узнавал предсмертные вопли своих воинов. Боевые братья умирали, чаще, чем он мог помыслить, а цель по-прежнему оставалась вне досягаемости.

– Къярлскар, – связался по воксу запыхавшийся Траск. Волчий гвардеец сражался всего в нескольких метрах, сойдясь в жестокой рукопашной схватке. – Он не приближается. Отступаем?

Железный Шлем посмотрел на последнюю каменную башню. Разрушенная пирамида была мучительно близка.

– Не в этот раз, – проскрежетал он, бросаясь на очередного предателя и нанося молниеносные удары. – Наступаем.

Траск не ответил. Каждый метр завоевывался ужасной ценой. Волки сражались, как и всегда – со всем пылом бросаясь на врага с целью ошеломить его психологическим шоком в той же мере, как и физической угрозой. Но здесь это оружие не работало. Враг, казалось, ничего не чувствовал, даже гнев, а завывания разъяренной планеты превосходили самый пронзительный рев Фенрюки.

Железный Шлем отшатнулся от страшного выпада в горло длинного меча врага. Волк отступил, упорно парируя атаки и чувствуя бешеный стук сердец. Траск возможно был прав. Они не продвигались вперед. Скоро та небольшая тактическая сплоченность, которой они обладали, будет утрачена, а в затяжной рубке у них не было гарантий успеха. Выход могло дать отступление – соединение с Къярлскаром и создание прочной обороны, после чего можно было подумать, как одолеть защитников моста.

Столкнувшись с ухудшающимися шансами, Железный Шлем постепенно и нехотя осознал необходимость отступления. Еще один час такого сражения и для соединения с Четвертой останется мало воинов.

Затем сильный грохот сотряс внутренний двор, и воздух осветила яркая белая вспышка. Последовал следующий взрыв, затем еще один. Две вражеские позиции на склоне исчезли в клубящихся разрывах, как только тяжелые снаряды попали в цель.

Наконец, прибыла бронетехника Рендмара – два «Хищника» выкатились на восточный край внутреннего двора, а следом послышался характерный скрежет двигателей «Лендрейдера». С ними прибыли последние Длинные Клыки с тяжелым вооружением.

Железный Шлем засмеялся. Его временное сомнение прошло, и он зарубил воина перед собой четырьмя бешеными ударами, убедившись, что перерезал шею, прежде чем втоптать пустую оболочку в пыль. «Хищники» снова дали залп, и в рядах сапфировой пехоты полыхнула волна пламени.

Но даже на это предатели никак не отреагировали. Их боевые братья были разорваны на куски, но стоявшие в первом ряду продолжали биться, как прежде, словно даже не заметили бойню позади себя.

– Настал час! – проревел Железный Шлем, заглушая грохот битвы. Къярлскар должен сделать то, что сможет – времени откладывать штурм вершины не было. При помощи бронетехники он может удаться. Он точно удастся.

– Ко мне, Влка Фенрюка! К концу всех миров! К вратам смерти!

Они ответили ревом, приободренные огневой поддержкой, что проносилась над их головами. «Громовые ястребы», занятые обстрелом рубрикаторов между двумя ротами, так же будут задействованы, а они могут устроить еще больше опустошения.

Железный Шлем пристально взглянул на разрушенную пирамиду и ухмыльнулся.

– Ничто иное не имеет значения, – прорычал он и снова бросился в пекло.

Къярлскар достиг возвышенной позиции менее чем в километре к югу от центра города и стянул к ней все свои силы. Два «Громовых ястреба» продолжали атаковать к северу от них, прореживая приближающийся вражеский авангард, но даже с такой поддержкой Волки были под сильным давлением. Сейчас рубрикаторы наседали на них со всех сторон, чередуя болтерные залпы с неожиданно стремительными атаками, которые противоречили их неповоротливой внешности. Все, что мог делать ярл Четвертой – это держаться со своей ротой, даже не помышляя о прорыве на север к передовым позициям Железного Шлема.

– Фенрис! – закричал ярл, прорываясь как можно дальше, чтобы установить ротный штандарт на самой высокой точке. Тяжелое знамя с образом легендарного Грозового волка бешено трепетало под проливным дождем.

Он расставил своих воинов, как смог, держа Охотников по периметру и формируя из Когтей контратакующие клинья. Дальше к северу он видел огромные вспышки. Там в одиночку сражался Железный Шлем.

Сварт тяжелой поступью поднялся к ярлу, доспех Волчьего гвардейца был залит опаленной плазмой кровью. Он получил жуткую рану правой руки, и теперь держал топор в левой.

– Ты должен его отозвать, – сказал он мрачным голосом. – Это не война, а драка, и мы проигрываем ее.

Къярлскар разделял его точку зрения. Железный Шлем продвинулся слишком далеко и слишком быстро. Они должны были штурмовать дальние шпили вместе, прикрывая наступление друг друга. А теперь, после того, как Великий Волк так сильно оторвался, прорыв через город к назначенным точкам встречи будет дорого стоить.

– Он не отступит, – сказал ярл. – Даже если я доберусь до него, он меня никогда не послушается.

– Так каким будет твой приказ?

Къярлскар оглядел поле битвы. Он знал, что лучшим выходом было собрать роту и вывести ее из-под удара. Это оставит Железного Шлема без прикрытия и помощи, но ведь именно ярость Великого Волка увлекла его так далеко вперед.

Къярлскар мрачно улыбнулся. Он дал клятву, и она была для него священнее любого рунического камня в Клыке.

– Собери все, что осталось от гвардии, – сказал он Сварту, прикидывая, куда лучше всего нанести новый удар. Они должны будут прорваться, попытаться ударить по рубрикаторам прежде, чем те смогут создать непреодолимый рубеж. – Это будет чертовски непросто, но если пробьемся к нему, нашу сагу будут петь тысячу лет.

Сварт поклонился и отошел, связываясь с боевыми братьями. В этот момент «Громовые ястребы» развернулись на задымленных потоках нисходящей тяги и устремились на север, где Железный Шлем по-прежнему крушил далекие вражеские позиции.

Лицо Къярлскара застыло. Самолеты были приданы ему, чтобы компенсировать отсутствие переданной для поддержки Железного Шлема бронетехники. Без них Четвертая становилась еще более уязвимой.

– Это не… – начал он вслух, когда небеса над ним вдруг осветились огненной короной.

Впереди с грохотом приземлялись десантные капсулы. Каждая была идеально нацелена, отправленная прямо в точки концентрации предателей, уничтожая многих из них огненными хвостами двигателей обратной тяги. Светло-серые капсулы с черно-желтыми шевронами несли эмблемы Двенадцатой Великой Роты Аркенджо.

Одна капсула врезалась в землю ниже позиции Къярлскара и тут же раскрылась в ореоле серебристого пламени. Изнутри загремел разъяренный голос Штурмъярта, не уступавший в силе таинственным воплям в воздухе, и вслед за ним раздался рев штормового ветра.

К тому времени Къярлскар уже не стоял на месте.

– Ко мне, братья! – проревел он, возглавляя атаку с высот на толпы врагов внизу. Грохот болтерной стрельбы, ведущейся из оружия космодесантников и башен десантных капсул, стал оглушительным.

Четвертая рота ответила на вызов и хлынула вниз по склону. Они обрушились на первый ряд десантников-рубрикаторов, врезавшись в них как прибой серых морей. Зажатые между силами Аркенджо и Къярлскара сапфировые линии дрогнули, изогнулись, а затем рассыпались. Выжившие в первом натиске рубрикаторы постоянно отступали на север, тем не менее, продолжая наносить Волкам потери.

К тому времени, как Къярлскар нашел Аркенджо, южные подступы к городу, наконец, оказались в руках Волков, и защитники в беспорядке отступали на север.

– Не стану отрицать, брат, – обратился Къярлскар, опустив клинок и тяжело дыша. – Ты вовремя.

Ярл Двенадцатой свирепо взглянул на него. Несмотря на надетый шлем, гнев старого лорда был осязаем.

– Ты глупец, Арвек, – прошипел он. – Харек может погубить себя своим безумием, но у тебя нет причины быть с ним.

– Я дал клятву, – возразил Къярлскар так, словно не было необходимости говорить что-то еще.

Впереди объединенные стаи волчьей гвардии пробивались на север, рубя и расстреливая снова собирающуюся стену прочной обороны.

– В этот раз он переоценил самого себя, – сказал Ойя. – Ты сам видишь. Это место пропитано колдовством, и его клинки ему не помогут.

– Цель – пирамида.

– А что если и так? – спросил раздраженный Аркенджо. – Если мы не можем убить слуг, какие шансы у нас против господина? Сейчас есть только один выход – пробиться к нему и увести с собой, чтобы спасти, что сможем из этой порожденной Хелем выходки. И это больше никогда не должно повториться. Будь прокляты клятвы – его кошмары погубят всех нас.

На миг показалось, что Къярлскар хочет возразить. Тактическая ситуация по-прежнему была опасной. Аркенджо дал им шанс вырваться, но равновесие скоро снова нарушится.

– Да будет так, – ответил ярл Четвертой, снова готовясь к битве. – Мы все еще можем добраться до него.

Аркенджо отстегнул оружие – топор с длинной рукоятью – и встал рядом с Къярлскаром. Два Волчьих лорда под безумными небесами в покрытой рунами и блестящей от ливня броне зашагали обратно к передовой.

– Транспортники вызваны, – мрачно сказал Аркенджо. – Клянусь Всеотцом, будем надеяться, что они прибудут не слишком поздно.

Железный Шлем наступал по длинному мосту. Он чувствовал тяжесть сконцентрированного впереди колдовства, набухающего, как опухоль внутри вскрытой оболочки пирамиды. Ветер неистовствовал, стихия срывала шкуры с доспеха воина, но величайшим ужасом по-прежнему было это.

Великий Волк знал как никогда за всю свою долгую военную жизнь, что он был там, наблюдая, собираясь с мыслями, обдумывая ход битвы. Как и, наверное, на Просперо, Повелитель Чар наблюдал за истреблением своих слуг сынами Фенриса, выжидая до самого конца, прежде чем появиться самому.

Великий Волк убивал без всякого удержу. Представления о тактике давно забылись, поглощенные жгучей необходимостью прорваться на вершину и бросить вызов существу, которое присутствовало в его снах на протяжении смертной жизни.

– Я уничтожу тебя! – закричал он безумным, почти чужим голосом.

До него доносились обрывки вызовов по радиосвязи от тех воинов его роты, что находились в зоне досягаемости, но он не обращал на них внимания. Даже на Траска и Фрея – они были слишком медленными, слишком увязшими в жерновах побоища. Только он, наследник Бьорна и Русса обладал физической силой, чтобы разбить последнюю печать, добраться до вершины и войти в святилище самого проклятого.

Перед ним в бушующем шторме возвышались огромные золотые врата с разбитым сводом. На капителях были высечены непонятные Волку слова. За вратами находилась сама пирамида, по-прежнему терзаемая молнией, словно копье пронзающей небеса и сотрясающей землю.

Железный Шлем не останавливался и ни разу не сбился с шага. Он чувствовал, как злобная сущность впереди слабеет, готовясь ускользнуть в царство, из которого она просочилась в реальный мир.

– Ты встретишься со мной! – закричал он, ворвавшись через руины ворот внутрь огромной пирамиды.

В тот же миг, словно поднялся огромный занавес, и звуки бойни стихли. Дождя не было, а воздух больше не кричал. Небеса потемнели, затянутые старыми, неподвижными облаками. Пыль под ногами превратилась в густую, пропитанную кровью жижу.

Он повернулся и увидел, что сломанные врата обрамляют мир, который он покинул. Фиолетовые облака по-прежнему находились там, как и битва, кипевшая столь же неистово без него, как и до того с ним.

Железный Шлем снова посмотрел вперед. На полу лежали целые груды разбросанных книг, вырванных из железных футляров, в которых они хранились. Среди крови и пыли виднелись длинные белые перья, похожие на иглы, все они были растоптаны, а большинство – сломаны.

Железный Шлем медленно направился вперед, не выпуская клинка из руки. В высоких сводах отдавалось эхо его шагов. Над головой нависали темные небеса. Харек остановился только, когда дошел до центра здания, где четыре сгоревших бруса устремлялись к разрушенной вершине. Здесь не было ни души, только останки эпох.

Железный Шлем настороженно кружил, чувствуя гигантскую мощь, гудящую под плитами. Она была холодной, жутко холодной, но сбежать от нее было нельзя – здесь, вместе с Великим Волком находилось нечто, наблюдающее за ним, следящее за каждым его шагом.

– Покажись! – заревел Железный Шлем, и слова повторились эхом снова и снова, прежде чем затихнуть.

В животе растеклась холодом боль, когда Волк понял правду. Он слишком опоздал. Сила, которую он чувствовал, была отголоском, таким же, как эхо его собственного голоса. Сражение длилось слишком долго, на их пути стояло слишком много безмолвных предателей, и это дало время их повелителю сбежать. Если господин некогда сделал этот мир своей крепостью, то теперь покинул ее. Дуэли, о которой мечтал Харек, не будет.

– Я именую тебя трусом! – выкрикнул он, указав острием клинка на вершину пирамиды. – Я именую тебя Повелителем Малодушных!

Затем разъяренный и разочарованный Железный Шлем побрел обратным путем. На миг он засомневался, существовало ли все это на самом деле, но затем его глаза пробежались по перевернутым книжным шкафам, и Харек увидел последнюю насмешку. На обложке каждой упавшей книги было выгравировано Око. Их названиями были имена миров – тех, что он завоевал, посетил во время охоты, о которых слышал в своих снах.

Среди груд книг попадались артефакты. Он узнал каждый из них – украшенный драгоценностями кинжал с Правии, который забрал в логовах культистов, сломанный топор с Даггэггана, который носил знак Просперо. Невероятно, но там был фрагмент горжета с Арвиона. А рядом с ним плащ старика. Он был все так же испачкан грязью, как и пятьдесят лет назад, все так же грубо сшит из тех же самых разноцветных лоскутов ткани. Теперь сутана была пуста, а тощее тело, завернутое в нее на мире без имени, давно исчезло.

«Ты даже не представляешь, как он выглядит, но ты слышишь его глубокой ночью, и голоса вполне достаточно».

Железный Шлем рассмеялся. Он запрокинул голову, уставился в темноту и презрительно ухмыльнулся. Шлем скрывал всю горечь его радости.

Он пнул плащ, и тот осыпались в пепел.

– Так все это напрасно? – спросил Харек, обращаясь к теням. – Ты привел меня сюда, устроил эту уловку просто так? Я здесь! Тебе нужен я, так приди за мной!

В зале повеял холодный ветер, тревожа грязь, покрывавшую старый каменный пол. Когда рваные книги переворачивались, их страницы шелестели, напоминая набирающий силу тихий шепот. Он становился громче, пока из него не возникли слова. Голос не походил на человеческий, но в нем можно было расслышать всех тех, кого Железный Шлем убил, они накладывались друг на друга, сливались, превращаясь в хор.

«А с чего ты решил – тихо, едва слышно – будто я привел Волков на Гелиосу – а теперь стихая вдали – ради тебя?»

Железный Шлем остолбенел, потрясенный словами.

Всегда дело было в нем. Это его мучили сны, это он давал клятвы. Это ему была дарована сила и мощь для уничтожения примарха. Это о нем пророчествовали рунические жрецы, и это с ним была связана судьба Алого Короля.

Кто еще это мог быть?

Он бросился бежать обратно к вратам, пробиваясь через древние приделы, отбрасывая в сторону сломанные книжные шкафы. Он видел, что буря под сводом по-прежнему свирепствовала и пылала зловещей магией.

И Железный Шлем понял, что слишком далек от своей цели. И так будет всегда. И что бы ни происходило сейчас, какие бы деяния ему не предназначено совершить в будущем, это знание всегда будет с ним.

На корпусах транспортных судов, спускавшихся сквозь бурю, плясали цепные молнии. Из отсеков линкоров на планету отправили все до последнего атмосферные штурмовые корабли. Они летели на малой высоте, охраняя идущие на посадку пузатые орбитальные суда.

Эвакуация армии с планеты было намного более сложным делом, нежели высадка на нее, особенно когда войска уступали в численности и вооружении и вели ради выживания тяжелые бои. Аркенджо и Къярлскар вместе прорывались на север к мосту, гоня перед собой противника одной силой воли. С ними шел Штурмъярт, призывающий всю мощь бури и окутанный ураганами неистовой энергии.

Это дало им только временную передышку. Их единственной надеждой было соединение с окруженными главными силами роты Железного Шлема, обеспечение достаточного оцепления, чтобы позволить грузовым судам приземлиться, а затем организованный отход с боем, пока безмолвные орды сужали кольцо окружения.

Вопреки всем ожиданиям, они выполнили первую стадию. Аркенджо бился как ярл древних времен, орудующие топором руки стряхнули с себя бремя веков. Къярлскар не отставал, находясь в расцвете жизни воина и не уступая в свирепости ледяному дождю родного мира. Фрей увидел приближение ярлов и с уходом своего повелителя, наконец, понял безнадежность их предприятия. Он отвел Первую от моста и две потрепанные части ударных сил Волков пробились навстречу друг к другу, нацелившись на круглый внутренний двор ниже моста.

Десантники-рубрикаторы последовали за ними, настигая самых медленных и кончая с ними под многочисленный топот сапфирных сапог. Смертоносность сынов Просперо не уменьшилась, и сейчас в глубинах сознания, которым все еще обладали, они чувствовали победу над ненавистным врагом. Битва не прекращалась ни на минуту. Шлемы раскалывались, линзы разбивались, болтерные магазины опустошались, а лезвия топоров истачивались о разбитую броню. Со всех уголков города выбирались из своих тайных убежищ все новые предатели, их глаза светились жутким пламенем, а губы были запечатаны проклятьем, которое дало им сверхъестественную силу.

К тому времени как Волки добрались до внутреннего двора, там уже садились первые транспортные суда. Къярлскар принял командование над южным участком, приказав остаткам артиллерии оказать прикрытие, на которое они еще были способны. Штурмъярт, Сварт и другие волчьи гвардейцы Четвертой держали там оборону, давая время остальной роте добраться до орбитального корабля.

Аркенджо, Грейлок и Россек пробивались на север, намереваясь выручить отходящие силы Первой и обеспечить для них нечто вроде оборонительной линии, за которую те могли отойти. Двенадцатая была свежей силой на поле битвы и атаковала врага с несравненной энергией, прорубая путь к истощенной Первой роте.

Фрей последним покинул мост, преследуемый вездесущими отделениями космодесантников-предателей. Он встретился с Аркенджо под низко летящими ракетами. Это Длинные Клыки дали последний залп, чтобы очистить немного пространства, прежде чем возобновиться ближний бой.

– Где он? – прокричал Аркенджо, его шлем был почти расколот надвое, а топорище залито собственной кровью.

– Я не знаю, – проскрежетал Фрей, также получивший тяжелые раны. – Его было не остановить. Он убивает их в одиночку.

Аркенджо сделал знак Грейлоку и Россеку отвести оборонительный периметр назад. Спустились новые транспортники, грохоча на главных двигателях и поднимая с земли столбы дыма.

– Его необходимо вернуть, – сказал Аркенджо. – Ему нужно показать, что он наделал.

Фрей пошатнулся и упал на одно колено. Посох сломался.

– Там что-то было, – настойчиво произнес он. – Мы были близко…

Аркенджо насмешливо фыркнул.

– Значит, ты тоже потерян.

Он зашагал на север в сопровождении стай своей роты. За его спиной освещенные переплетающимися лучами лазерного огня взлетали первые транспортники. Вокруг них кружили «Громовые ястребы», опустошая магазины, чтобы поддержать некое подобие прикрытия отхода.

Последние из воинов Железного Шлема теперь находились внутри оцепления, которое сужалось по мере того, как все больше Волков отправлялось на орбиту. Рубрикаторы давили, используя каждое преимущество, убивая всех, кто оставался на их пути. Скоро Аркенджо окружили и ему приходилось упорно сражаться, чтобы выжить. Путь на север был закрыт, улицы наводнили наступающие предатели.

Аркенджо еще минуту держался, отчаянно стараясь увидеть пробивающегося к нему Железного Шлема. Если кто-нибудь из Волков обладал силой в одиночку пробиться через тьму врагов, то это был Великий Волк.

Но, в конце концов, натиск стал слишком сильным. Воины Двенадцатой начали отступать, теснимые невероятным числом рубрикаторов, и ярл дал приказ.

– Отходим! – закричал он, широко взмахнув топором, чтобы очистить еще один метр пространства перед тем, как брешь сомкнется. – К транспортникам!

Его воины подчинились приказу. Безостановочно сражаясь, ни разу не повернувшись спиной, они уступали территорию, зная, что каждая их жертва дает больше драгоценного времени тем, кому суждено выжить.

Аркенджо отходил вместе с ними. Его топор рассекал воздух как могучий маятник, вскрывая оболочки тех, кто добирался до него. Вот только кровь на оружии принадлежала исключительно ему – из пробоин от клинков и болтов, что усеивали его доспех.

Движения ярла стали замедленными. Он с тревогой осознал, что отстает – его братья отступали к последней линии транспортников под прикрытием непрекращающейся огневой завесы штурмовых кораблей, но он не поспевал за ними. Конечности Аркенджо словно погрузились в смолу, и скоро он оказался в окружении врагов.

– Ко мне! – проревел Ойя, пытаясь одновременно собраться с силами и предупредить свою роту, что они опередили его, но покинувшие губы слова получились невнятными. В руках и ногах похолодело, а от земли поднимались кольца ледяного дыма. Слишком поздно он почувствовал едкое жжение малефикарума и ощутил присутствие кого-то еще, кроме автоматов.

Ярл резко развернулся, заставляя мышцы действовать настолько быстро, насколько позволяла сокрушительная тяжесть, и увидел высокую фигуру перед собой. В отличие от безмолвных рубрикаторов этот был облачен в ниспадающую мантию, которая колыхалась и отражала огненный свет небес. Шлем венчал вставший на дыбы змей, а в руках предатель сжимал длинный посох, окованный золотом.

Колдун поклонился ему и немного наклонил посох. Двигаясь, как одно целое, рубрикаторы окружили Аркенджо, их клинки окутали свежие языки магического пламени.

Старый ярл яростно заревел и встретил атаку. Колдовство тяжелым грузом повисло на его руках, но Ойя продолжал вращать топор. Предатели умирали, а их доспехи разлетались по сторонам, когда связующая их сила разрывалась. Двоих врагов он сразил, а третьего изувечил. Затем еще двое пали от руки Аркенджо с расколотыми шлемами. С каждым убитым врагом ярл Двенадцатой громко кричал, сопротивляясь губительным заклинаниям, которые неуклонно тянули его к земле. Рубрикаторы продолжали умирать, пока окружавшие Волка пустые доспехи не устлали землю до высоты колен. Аркенджо убивал подобно древнему вождю, его топор парил, а голос охрип от угроз в адрес врагов.

То была славная битва, но она не могла длиться вечно. В конечном счете, сказалось численное превосходство – клинок пробил защиту ярла, другой рубанул по спине, а третий вонзился в ногу. Конец наступил быстро – сапфировые автоматы навалились на старого Волка, повиснув на руках и вонзая мечи в его сердца.

С последним вдохом Аркенджо, наконец, услышал прорывающегося к нему Железного Шлема. Голос Великого Волка был безумен, а звуки битвы раздавались неподалеку, но Ойя не выиграл себе достаточно времени.

С ярла сорвали шлем, и обнаженная голова ударилась о землю. Все новые мечи пронзали его доспех, погружаясь глубоко в тело, прежде чем последний смертоносный клинок поднялся над его шеей.

Аркенджо развернулся, решив встретить смерть лицом к лицу. И на ее пороге он, наконец, осознал всю безрассудность того, что произошло. Слепцом оказался не только Железный Шлем, но и он сам. Яд Алого Короля отравил их всех. Он не должен был отправляться вслед за Великим Волком – одержимость овладела даже теми, кто не признал ее. С его смертью не останется никого, кто помешал бы Железному Шлему повести совет на еще большее безрассудство.

– Но даже в этом случае, – прошептал Аркенджо, выплевывая кровь через разбитые клыки и глядя, как к его горлу устремляется золотистое лезвие, – я буду отомщен.

Затем клинок достиг цели, и ярла не стало.

V

– Ты не видел его смерть? – спросил Штурмъярт.

Железный Шлем ответил не сразу. За стенами его покоев яркое солнце Фенриса жгло жемчужно-белые снежные поля. Эта красота плохо сочеталась с его настроением. После возвращения из провалившегося рейда он был в мрачном расположении духа, как и все, кто выжил.

Кошмары не прошли. Теперь к хору тех, кто проклинал его, добавился еще один голос.

– Я вообще его не видел, – в конце концов, ответил Великий Волк. – Как и его братьев. Он был скрыт какой-то иллюзией.

Железный Шлем взглянул на свои руки.

– Я звал его. Выкрикивал его имя. В конце остался только один корабль. Я был последним. Я не мог остаться.

Штурмъярт кивнул. Слова магистра совпадали с тем, что рассказали другие. До самого конца Грейлок, Скриейя и Россек верили, что Аркенджо будет с ними. И только когда эвакуация закончилась, и выжившие собрались на борту «Руссвангума» и «Бладхейма», открылась истина. Погибли многие великие воины, но потеря ярла была самым жестоким ударом.

Некоторые из транспортников так и не взлетели. Другие были сбиты в воздухе, и в ангары вернулись не более двух третей. Кровавая плата за экспедицию уже сравнялась с самыми тяжелыми катастрофами в истории Ордена, и над горой, словно дым погребального костра, повисла гнетущая атмосфера.

– По крайней мере, город уничтожили, – сказал Железный Шлем.

С потерей плацдарма на планете два линкора нанесли мощные орбитальные удары. Поначалу энергетические щиты города защищали его, но, в конце концов, купол взорвался, и стеклянные шпили были уничтожены. Еще долго после этого продолжалась бомбардировка, круша древние скалы, которые осыпались в плещущееся внизу море. Только когда арсенал «Руссвангума» исчерпался, ярость стихла, оставив огромный, дымящийся шрам на облике проклятого мира.

Штурмъярт молчал, и Железный Шлем знал, почему. Немногие лорды Клыка верили, что Пятнадцатый легион был уничтожен при обстреле. Место так сильно было пропитано колдовством, что и Штурмъярт и Фрей были уверены в открытом портале, через который рубрикаторы могли свободно уйти. Множество безмолвных погибло в бою раньше, но кто знает, какие чары наложили на обитателей разрушенных доспехов? Возможно, они могли восполнить свои потери или же раны не излечивались? Единственное в чем, можно было быть уверенным – это в том, что Тысяча Сынов более чем живы. Они были смертоносны и выиграли первый серьезный бой со времен битвы за Просперо.

– Так они теперь хотят моей головы? – спросил Харек, мрачно улыбнувшись и взглянув на рунического жреца.

Штурмъярт покачал головой.

– Ты – Великий Волк. Они остаются верными. Но… – он подыскивал слова. – Это проклятье не должно погубить нас. Не позволяй загноиться открытой ране.

Железный Шлем не ответил. Он знал, что сейчас ничего нельзя сделать, и подобное положение затянется на долгие годы. Орден не скоро восполнит потери, а тем временем есть и другие войны.

Но голоса вернутся. Вернется неистовое желание, изводя его долгими ночами. Этого требовала месть, за Аркенджо и остальных павших. До сих пор все, что у него было – собственные видения, требовавшие действовать, влекущие его до пределов, которые опустошали его. Сейчас весь Орден увидел проклятье их древнего врага, и этот кровавый долг мог быть оплачен только одним способом.

– Я признаю свою ошибку, – сказал Железный Шлем, склонив голову. – Приму епитимью. Я согласен на суд ярлов.

Пока Штурмъярт выглядел удовлетворенным и больше ничего не просил.

Железный Шлем не стал высказывать вслух роящиеся в голове мысли, подавляя их, но зная, что они со временем вернутся и страшась того дня, когда это случится.

Нас превзошли в численности. Если бы отправились туда, как я предлагал – всем Орденом, то поймали бы его. И одержали бы победу. Аркенджо ошибался, сдерживая меня. С этим существом нельзя разделаться вполсилы. Мы должны продолжить охоту. Когда след снова появится, мы должны найти его. Это не конец. Это не может быть концом.

Он посмотрел через открытое окно туда, где вечные пики Асахейма затмевали горизонт.

«Когда Алый Король найдется, – подумал он, – мы должны забрать всех из Клыка, чтобы сразить его».

Вершины были безупречны, так же и всегда. Их прочность успокаивала его – здесь, по крайней мере, было безопасно.

«Больше никаких полумер».

Грейлок шел по туннелям Клыка, только покинув залы, где все еще гремели звуки пиршества. Он не знал, что чувствовать. Скорбь по ярлу все еще была сильна, сочетаясь с гневом от того, как Ойя погиб. Все, кто вернулся с Предела Ковчега, чувствовали ту же вину, хотя многие из его братьев скрывали ее лучше Вэра.

Грейлок мог думать только об одном: ему следовало быть подле своего лорда, когда тот пал. Возможно, он бы не повлиял на итог, но, по крайней мере, Аркенджо не пал бы в одиночестве. Все, что произошло после возвращения на Фенрис, не изменило его мнение, и он с абсолютной ясностью понимал, что смерть старого ярла будет преследовать его, как бы ни смягчали потрясение полученным им выгоды.

Он повернул за угол, войдя в одну из многочисленных пещер, где тлели костровые ямы. Здесь его ждал Россек, присев у скудного пламени. Когда он заметил Грейлока, то встал и отдал честь.

– Ярл, – обратился он, поклонившись.

Грейлок поморщился. Он все еще не привык к новому титулу.

– Не так, – сказал он.

– Но ты ярл, – повторил Россек, усмехнувшись. – Так принято.

Он потер сильные руки над пламенем.

– Брат, я в порядке, поверь. Они сделали правильный выбор.

Грейлок не знал, согласен ли. Двенадцатая могла выбрать Красного Волка и стать больше похожей на остальных. Если бы Железный Шлем не привел их к поражению на Пределе Ковчега, возможно, результат был бы иным. Однако в свете случившегося рота увидела, как мог повести себя Великий Волк, и предпочла хладнокровный выбор. Возможно, братья будут жалеть об этом, возможно нет – только время покажет.

– Ярл хотел, чтобы это был ты, – сказал Грейлок, присев возле брата.

– Он не определился с решением.

Это могло быть правдой. Даже во время их последней беседы на перевалах перед собирающейся бурей Аркенджо не выглядел уверенным. Его выбор мог снова измениться перед смертью.

Но сейчас это имело мало значения, Ойя погиб, и, зациклившись на его смерти, Грейлок ничего не добьется.

– Я не буду командовать, как он, – сказал Грейлок.

– Я знаю.

– Ты мне понадобишься.

– Верно.

– А совету будет не хватать его голоса, – сказал Грейлок. – Теперь Железный Шлем будет контролировать его.

– Значит, ты должен научиться говорить, как ярл, – сказал Россек. – Влиять на них.

Было сложно не улыбнуться. Грейлок никогда не будет командовать советом, как это делал Аркенджо, ведь он молод и к тому же чужак. Ярлы уже звали его в лицо «щенком», за такое обращение Ойя переломал бы им кости.

Если Вэр слишком много думал об этом, бремя ожидания становилось невыносимым. Он был неискушен и стал частью ордена, который некогда возглавлял почтенный Бьорн. Аркенджо погиб слишком рано, и Грейлок оказался среди последних великих воинов, видевших собственными глазами заключительные акты Очищения.

– Но это ничего не изменит, – сказал Грейлок, обращаясь к себе в той же степени, что и к Россеку. – Бремя необходимо нести. Если они потребуют, то получат мою службу, мой клинок и мою жизнь.

Он криво усмехнулся.

– Будем надеяться, что этого будет достаточно.

Мир Квавелон являлся бледной копией Фенриса, но здесь были горы и здесь было холодно. Для тысяч смертных солдат, которые тренировались на его высотах, он вполне подходил. Учения не могли защитить их от изнурительного ужаса мира Волков, но, по крайней мере, смертные отправятся туда немного подготовленными.

Темех издалека наблюдал за учениями Девятого батальона вновь созданной Шпилевой стражи. Они действовали довольно сносно, но до отличного результата было все еще далеко. Необходимо было собрать, снарядить и обучить еще многие тысячи. Рубрикаторы были ценным ресурсом, и их осталось не так много, чтобы атаковать в одиночку. Смертные станут их щитом, по крайней мере, поначалу.

Темех счел мысль гнетущей. Все в этом предприятии было для него гнетущим. Иногда только долг продолжал связывать его с этим великим делом, но это не объясняло всей ситуации. Ни он, ни кто-либо другой из братьев не был огражден от ненависти.

Волки будут страдать. Все без исключения. Глубоко в душе он упивался этой мыслью.

+ Они еще не готовы, + раздался мысленный голос Афаэля. Пиррид находился далеко отсюда, занятый с флотскими командирами подготовкой армады, но отлично знал все, что происходило на Квавелоне.

+ Будут, + ответил Темех..+ Занимайся своими кораблями, а я позабочусь об армиях. +.

+ А ты в курсе новостей с Гелиосы?Они все еще поют об этом в Оке. +

Конечно же, он знал. Гелиоса готовилась не один год, и для выполнения задуманного была задействована вся сила Легиона. Даже в этом случае погибло так много братьев – не все сумели сбежать, а утрата рубрикаторов всегда была болезненным ударом.

+ Все же не позволяй самоуверенности взять вверх над собой, брат, + передал Темех. + Это был всего лишь первый шаг на долгом пути. +

Афаэль рассмеялся.

+ Но я все-таки буду наслаждаться этим. И я буду наслаждаться, когда мы снова поджарим их. Скажи, ты не находишь это забавным, что они тратят так много сил, охотясь на того, кого нельзя найти? Даже мы не можем привести его во вселенную без огромных усилий, а они так легко верят в то, что могут встретиться с ним в битве, чтобы убить, как какого-нибудь зверя. +

Темех вздохнул. Из всего прочего этот аспект огорчал его более всего. Сражаться, убивать – это одно. Подбрасывать эти уловки и следы – совсем другое.

+ Так будет не всегда, + сказал он.

+ Конечно же, нет, + Афаэль все еще пребывал в эйфории. + Но мы будем там, когда он придет. И мы дадим Волкам все, чего они хотят. +

Темех кивнул. Перед ним авангард его новой армии старался достаточно быстро взобраться на крутой склон. Волки проделают это в считанные минуты.

+ Он будет там, + сказал он. + Они могут охотиться, сколько пожелают, но в конце он вернется только на один мир. +

Тамех вдохнул воздух вершин и задумался, насколько сильно он будет напоминать Фенрис. Было сложно не позволить этой мысли подавить все прочие – дом их врагов в кольце пламени, с разрушенными стенами и разграбленными сокровищами.

+ Да настанет этот день поскорее, + отправил мысль вечно энергичный Афаэль.

+ Да будет так, брат, + ответил Темех и прервал связь.