Предавший делом / Traitor by Deed (новелла)

Перевод в процессе: 3/8 Перевод произведения не окончен. В данный момент переведены 3 части из 8.

WARPFROG Гильдия Переводчиков Warhammer Предавший делом / Traitor by Deed (новелла)
Автор	Бен Каунтер / Ben Counter
Переводчик	Летающий Свин
Издательство	Black Library
Серия книг	Испивающие Души / Soul Drinkers
Год издания	2020
Подписаться на обновления	Telegram-канал
Обсудить	Telegram-чат
Скачать	EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

Сюжетные связи
Входит в цикл	Испивающие Души
Предыдущая книга	Фаланга / Phalanx

Имперской армии, участвующей во всегалактическом крестовом походе Индомитус, приказано вернуть под власть Императора изолированный мир Кеприс. Они — Испивающие Души, космодесантники-примарис, носящие имя и символику давно забытого капитула.

Ударная группировка находит планету в руках кровожадного культа, её жители обращены в рабство, а святыни осаждены полчищами загадочной архиеретички Йецегат, Гласа Всего. Только Испивающие Души — наносящие быстрые, исполненные холодной яростью удары, — способны разрушить коварные планы противника и освободить мир от тирании Йецегат… однако за ней стоит другой, куда более могущественный и древний враг человечества, жаждущий погубить Кеприс, а вместе с ним и самих космодесантников.

Боевой состав

Третья рота Испивающих Души

Командование: капитан Кьюхья, библиарий Оксиат, капеллан Висинья

I: отделение заступников Тиридата

II: отделение заступников Респендиаля

III: отделение заступников Фраата

IV: отделение заступников Утаны

V: отделение заступников Наудара

VI: отделение изничтожителей Михраба

VII: отделение изничтожителей Хосрау

VIII: отделение ударников Астьягона

IX: отделение ударников Каравада

X: отделение агрессоров Отана

Имперский Флот

Штурмовой крейсер «Страдание Хелострикса», корабельная госпожа Фьода Булговаш

Часть первая: Высадка

Глава первая

Мы просили об избавлении, и молитвы наши были устремлены к Императору на далёкой Священной Терре. Император ответил, и гласом его стал гром.

Отец Балтан Евгенивов, «Кеприанское отмщение»

Кто мы такие?

Эта мысль часто его посещала. Она приходила неожиданно, обычно в моменты полнейшей сосредоточенности. Его разум был настолько переполнен выученной во снах механикой войны, обрядами экипирования и тактическими проповедями, что часть сознания могла работать совершенно независимо, и каждый раз она возвращалась к одному и тому же вопросу.

Кто мы такие?

Он — брат Кивон. Он — Адептус Астартес. Или, на низком готике, космодесантник. Он — примарис. Как и остальные боевые братья в десантном корабле. Отделение заступников Фраата, членом которого являлся Кивон. Отделение Тиридата. Отделение Респендиаля. Эпистолярий Оксиат, библиарий, командующий офицер в тесном летательном аппарате. Все они — космодесантники.

Они — Испивающие Души.

Но что это значит? Кем они были?

— Пять минут, во славу Его, — сиреной прозвучал голос пилота-сервитора. Корабль нещадно затрясло в верхних слоях атмосферы. Лампочки и экраны с показаниями, усеивавшие стены десантного отсека, из зелёных стали красными.

В гравикомпенсаторах сидело двадцать пять Испивающих Души. Рабочим Имперского Флота пришлось основательно переоборудовать самолёт, чтобы в него смогли поместиться громадные воины, некоторые из которых в доспехах типа Х «Тактикус» достигали десяти футов. Болт-винтовки — неподъёмные для обычных, неулучшённых людей — были закреплены над головами десантников. Лицо Оксиата скрывалось под широким, сплетённым из пситкани капюшоном, чётко дававшим понять, что он — псайкер, остальные были облачены в шлемы на случай разгерметизации отсека, ухудшения погоды или чего похуже. Все они мыслили одинаково, поскольку прошли одинаковые курсы выучиваемой во снах военной подготовки и жестокие тренировки в условиях, максимально приближённых к реальным. Таким образом, никто из них не станет колебаться или сомневаться, когда двери распахнутся, и они ринутся в бой. Они мыслили одинаково, если бы только не вопрос брата Кивона.

Кто мы такие?

На фюзеляже машины с воем запустились реактивно-тормозные двигатели. Корабль, борющийся с планетарными ветрами, начало кидать из стороны в сторону. Внезапно его перестало волновать, кем были Испивающие Души.

— Мы пройдём сквозь невзгоды. — Голос Оксиата зазвучал из вокс-бусины каждого боевого брата. — Мы рождены для войны, она делает нас цельными. Мир — это темница, а война — наша свобода. Сражаётесь хладнокровно, сражайтесь быстро.

— Посадка через тридцать секунд, — проревел сервитор. — Приготовиться, приготовиться, во славу Его.

Кивон ощутил, как натянулись гравиремни, и машина изменила курс, задирая нос, пока кормовые и тормозные двигатели сообща пытались замедлить снижение. Отовсюду доносился треск и лязг металла. Предупреждающие руны, проецировавшиеся на его сетчатку, замигали янтарным, отмечая бившие о борта корабля ураганные ветра.

Наконец, с хрустом камня и скрежетом стали, транспортник сел. Гравиремни распустились, и Испивающие Души как один похватали болт-винтовки. Передний трап резко опустился, подняв тучу пыли вперемешку с песком. Оксиат вынул посох из ножен рядом с собой и первым бросился к проёму. Сквозь пыль Кивон разглядел каменистую пустыню, раскинувшуюся вокруг крутых, мощных стен. В одном направлении на затянутом дымкой горизонте вырастали горы, в другом — вдаль простиралась бесплодная пустошь.

— Выходим, плотный строй, взаимоприкрытие, — раздался в вокс-бусине Кивона приказ сержанта Фраата. Его собратья-заступники последовали за библиарием прочь из транспортника. Их возглавил Фраат, чей красный шлем выделялся среди пурпурной брони других Испивающих Души и грязно-тёмного покрова пыли.

Десантники двигались со слаженностью, скоростью и точностью, недостижимыми для простых людей. Эти концепции прочно укоренились в головах воинов за годы гипногогических боевых обрядов и муштры. Кивон рефлекторно, без раздумий, пошёл за братом Сасаном к выходу, следя за левым флангом, пока Сасан прикрывал справа, удерживая ствол болт-винтовки прямо по центру поля зрения. Ему не требовалось думать, чтобы знать — остальные бойцы делают позади него то же самое, так что никакой замаскировавшийся снайпер или притаившийся в засаде враг не сможет застичь отряд врасплох.

Ему не требовалось думать, и поэтому в его голове роились разные мысли.

Значит, это Кеприс.

Кеприанское отвоевание было частью великого труда Империума, наречённого крестовым походом Индомитус. Сотни войн, тысячи конфликтов пожаром ширились по владениям человека, и все они служили одной, самой главной цели — вернуть обратно то, что отнял Цикатрикс Маледиктум.

Великий Разлом. Ужаснейший варп-шторм разорвал Империум напополам. Частично он был звёздным феноменом, частично — свидетельством того, насколько могущественные враги выступили против человечества. После его возникновения на миры Империума, оказавшимся отрезанными от Терры, пришли Дни Слепоты, что для некоторых стало провозвестием конца времён. Одни планеты утонули в анархии и скверне. Другие пали от голода или необратимых климатических изменений. Третьи повелись на соблазны тёмных сил, обещавших выживание и благоденствие в час невиданного бедствия. Они погибали. Они страдали. Они предавали.

Крестовый поход Индомитус представлял собой героичный, кровавый процесс отвоевания всех этих миров и вплетения их обратно в гобелен Империума. Иногда агнцы возвращались с благодарностями и под звуки фанфар, встречая армии крестоносцев как освободителей. Прочих приходилось сперва очистить от еретиков, прежде чем воссоединить с остальным человечеством. Однако некоторых приходилось покорять силой. А временами — истреблять.

Космодесантники-примарис, пришедшие на выручку Адептус Астартес, стали авангардом, режущей кромкой крестового похода. Они были плодами масштабного эксперимента, Ультима-основания, воинами-транслюдьми, сотворёнными в лабораториях Велизария Коула из генетического материала примархов, сохранённого с тех времён, когда Император ещё странствовал по Галактике. Тысячи новоиспечённых десантников влились в ряды сражающихся капитулов, и даже сформировали совершенно новые, состоящие только из воителей-примарис, братства. Все они устремились в Великий Разлом, отбивать назад человеческие миры.

Одни войны вспыхивали ярко и заканчивались быстро. Иные тлели годами. Планеты, прежде считавшиеся неприступными, падали под натиском полчищ тьмы. Другие удавалось спасти от неизбежного ценой огромных жертв. Каждая война имела много фронтов, а каждый фронт мог проходить по множеству миров. Боевые группы и оперативные соединения, набиравшиеся из состава всевозможных вооружённых сил Империума, перебрасывались из одного уголка Галактики в другой, и так или иначе затрагивали каждого человека.

Среди творившейся неразберихи одну планету предстояло захватить в первую очередь. Она была психологической целью, поскольку на ней хранилась целая коллекция сакральных реликвий Имперского кредо. Для Экклезиархии, чьи священники, заламывая руки, стенали о близящемся апокалипсисе, отвоевание столь важного мира и его сокровищ стало бы редким лучиком света в гнетущем мороке их проповедей. Его освобождение дало бы исповедникам и кардиналам возможность говорить не только о скором конце для человечества, но и о скорой победе. Этим миром был Кеприс.

Задачу отбить Кеприс поручили недавно созданному капитулу Космодесанта. Орден, ранее носивший его название, покрыл себя славой в эру Отступничества и неисчислимых других кампаниях, прежде чем его постигла неведомая участь. Новым примарисам передали символику того почти забытого братства, и отправили возвеличивать это имя снова.

Они были Испивающими Души.

По корпусу самолёта уже вовсю барабанили пули, когда Кивон соскочил с аппарели на вершину внешней стены комплекса.

— Огонь из ручного оружия, — донёсся из десантного корабля голос пилота-сервитора.

— Слава Трону! — воскликнул брат Сасан, едва Кивон приземлился рядом с ним. — Император спас нас от спокойной высадки!

— Хладнокровно и быстро, — провоксировал Оксиат. — Мы пришли на битву!

Хладнокровно и быстро. Эти слова отчасти служили боевым кличём, отчасти тактическим заветом. Испивающие Души унаследовали его от потерянного ордена, что носил их название раньше. Он означал, что Испивающие Души сражаются в движении, не позволяя неприятелю сковать себя в манёвре. И пока другие братства, вроде Расчленителей и Космических Волков, упивались безумной резнёй, Испивающие Души всегда оставались бдительными и держали ситуацию под контролём, истребляя врагов с отстранённой методичностью. О прошлом капитуле почти не сохранилось сведений, за исключением того, что он был флотского базирования и специализировался на абордажах и стремительных штурмах. Они предпочитали наносить молниеносные удары и расправляться с противниками в череде быстрых и выверенных рукопашных стычек.

От Кеприса разило топливом и гнилью. Сквозь пороховой дым и пыль Кивон увидел, что стены окружали купольное сооружение с каменными орнаментами и арочными окнами. Куртины кишели людьми, целившимися из винтовок в десантный корабль или бежавшими к размещённым по углам башням, где было установлено тяжёлое вооружение.

Землю по обе стороны от купола рассекала расщелина, и центральная часть строения частично обрушилась в пропасть, открывая расписную лепнину и тусклую позолоту внутренних интерьеров. Некоторые секции стен лежали в руинах. Имперская аквила, выведенная на развалинах купола, была намеренно изрешечена пулями.

— Храм, — произнёс Кивон.

— Больше нет, брат, — отозвался Сасан. — Теперь это могила.

К строению снижались два других самолёта ударной группировки, готовясь к посадке. Одним из них командовал капитан Кьюхья, другим — первый сержант Тиридат. Чуть выше завис вспомогательный лихтёр с техникой Испивающих Души. В идеале ударная группировка должна была бы прибыть на борту десантных «Громовых ястребов» под прикрытием штурмовиков, «Грозовых когтей», однако в горниле крестового похода Индомитус ни одна армия не имела всего, что ей требовалось.

Этот мир попался на прицел третьей роты Испивающих Души. И её сил вполне хватит.

Десантные корабли устремились к внешней стене храма. Теперь Кивон смог различить и других врагов, вместо единой униформы носивших самую разную гражданскую одежду вперемешку с элементами солдатской экипировки. И ещё их лица. С ними было что-то не так.

— Планета приготовила нам тёплую встречу! — сказал по внутреннему воксу отделения сержант Фраат. — Давайте ответим ей тем же!

Остальные бойцы — сержант Фраат, Арасмин, Манух и Питамен, — сомкнули ряды, прикрывая подступы.

Уже стискивая в руках болт-винтовку и держа палец на спусковом крючке, Кивон бегло оценил общую картину боя. Его разум быстро решил кровавые уравнения битвы, автоматически рассчитав углы ведения огня и пути через укрытия.

Воздух над парапетами прошивали очереди из автоганов и лазерные лучи. Несколько пуль с лязгом отскочило от брони Кивона. Космодесантник инстинктивно укрылся за зубцом стены и дважды выстрелил в противника, вынырнувшего из поднятой двигателями пыли. Он услышал глухой звук попадания снарядов в тело, а затем влажный треск, сопровождающий взрыв миниатюризированных боеголовок внутри жертвы.

Неприятель носил грязную оранжевую спецовку, как у шахтёров или факторумных рабочих, с громоздкой дыхательной установкой за спиной и подведёнными к ней резиновыми шлангами. В руках он сжимал автоган. Болтерные снаряды разворотили ему грудь, и он привалился к парапету, ещё не до конца осознавая нанесённые ему критические повреждения.

Его глаза защищали сварочные очки. Под ними, и под грязью на лице, скрывалось нечто совершенно неправильное.

Кровь, окропившая каменную стену, стала первой, пролитой Кивоном на этой планете.

Значит, это Кеприс, — подумал он.

Откуда-то сверху ударила иссиня белая молния, обрушившись на позиции с тяжёлыми орудиями. Она сорвалась с психосилового оружия в руках Оксиата, озарив сцену расстрела еретиков, со всех сторон хлынувших навстречу Испивающим Души. Библиарий взмахнул посохом, сбив с ног пытавшегося вскинуть тяжёлый стаббер неприятеля, а следующим выпадом пробил грудину второму.

— Прорываемся внутрь! — провоксировал Фраат. — По секциям! Покажем им, как дерутся примарисы!

Отделение Фраата соединилось на стене, возле одной из каменных лестниц, ведущих внутрь постройки. Густая пыль и дым скрывали разворачивавшуюся внизу сцену, однако по стрельбе и крикам было понятно, что прибытие Испивающих Души подняло всех на уши, и теперь к ним отовсюду стекались враги.

— Кто они? — спросил Кивон. Природа недруга имела столь же большое значение для исхода боя, как и его собственная. Понимание возможностей противника само по себе служило оружием. Перед мысленным взором Кивона невольно всплыло лицо только что убитого врага, но он быстро прогнал воспоминание.

— Они мертвы, брат, — ответил Сасан. — Что тебе ещё нужно?

— Будь твои слова пулями, Сасан, — рыкнул Питамен, — мы бы уже давно победили.

Кивон двинулся за Фраатом, выделявшимся среди остальных красным шлемом с белой полосой — сержантским знаком различия. Десантник занял своё место в строю, прикрывая задний правый квадрант отряда. Боевые ритуалы были вбиты в воинов настолько тщательно, что каждый член отделения инстинктивно исполнял предписанную ему роль. Фраат быстро сбежал по ступеням, и бойцы увидели перед собой участок между стенами и храмом. Несколько противников расположились на открытой платформе машины с установленным на ней ещё одним тяжёлым стаббером, и поливали огнём вершину дальних стен, где как раз высаживались Испивающие Души Кьюхьи. Последние несколько метров до каменистой земли Фраат преодолел одним прыжком, и еретики, поняв, что их атакуют с двух сторон, пустились наутёк.

Кивон прыгнул следом, перекатился на ноги, и на бегу открыл огонь. Первый снаряд оторвал руку неприятелю, пытавшемуся развернуть стаббер на них. Следующий попал в лицо бойцу, с примкнутым к лазгану штыком бросившемуся на Испивающих Души. Ещё двое зашли ему со спины, и Кивон врезал одному из них прикладом болт-винтовки в висок. Он пригнулся, подставив под атаку второго еретика плечо, после чего резко выпрямился и перекинул человека через себя. Космодесантник был на две или три головы выше противника, и тот упал достаточно далеко, чтобы его череп громко хрустнул о камень. Сасан выстрелил бунтовщику в глотку, чтобы добить наверняка, а тем временем Фраат заскочил на машину и пустил в ход меч. В сторону отлетела рука, за ней — голова, и внезапно возле орудия больше не осталось людей.

Брат Арасмин предпочитал драться врукопашную. Он налетел на одного из еретиков и с силой вдавил его в борт машины, после чего вогнал ему в шею нож. Питамен убил другого бунтовщика, бежавшего к укрытию за наполовину обвалившейся стеной храма, а Манух снял ещё одного на стене позади них.

— Проклятое место кишит врагами, — процедил Манух.

— Сказал так, словно это плохо, — отозвался Сасан. — Зачем быть космодесантником, если не можешь умыться кровью еретиков?

— Разговорчики, — мрачно оборвал их Питамен.

Еретики. Так их нарёк Сасан, и готовность, с которой они открыли огонь по Испивающим Души, подтверждала, что они были врагами человечества. Однако сам Кивон не мог назвать их еретиками, не зная, почему они сражаются, чем они руководствуются, какое безумие толкнуло их пойти на верную смерть от рук Ангелов Смерти. Он мог бы спросить, кем они были, но все боевые братья дадут ему одинаковый ответ, пусть и разными словами.

Это не важно.

Контингент капитана Кьюхьи стрелял с куртин на дальней стороне храма. Еретики, попавшие под перекрёстный огонь двух отрядов Испивающих Души, кинулись к укрытиям. Болтерные снаряды находили свои цели, проделывая в телах влажные красные дыры. Прижавшись спиной к изрешечённой пулями машине, Кивон бил по удирающим врагам одиночными выстрелами. Он бегло взглянул на храм, и увидел внутри остатки былой роскоши. Стены были выкрашены и обрамлены золотыми лепнинами, потускневшими и обезображенными обрушением и вторжением ветров с пустыни.

Десантник перевернул мыском сабатона одного из мёртвых еретиков. Выстрелом из болт-винтовки ему оторвало руку вместе с плечом, обнажив половину торса. Лицо человека закрывал шарф, защищавший его от пыли и ветра. Из святилища вырвалась автоганная очередь, застучав по борту машины, и Кивон поспешил убраться с линии огня.

Он стянул шарф. Лицо под ним рассекала глубокая ножевая рана; она выглядела слишком ровной и аккуратной, чтобы списать её на шрапнель или случайный удар. Порез нанесли намеренно. Он проходил через рот, разделяя губы. Вывалившийся язык был разрублен также, и очень напоминал змеиный. Нос был срезан до самой кости, в которой виднелись зарубцевавшиеся полости.

— Вперёд! — раздался по воксу приказ Кьюхьи. — Гоните их внутрь, и зажимайте со всех сторон!

— Если еретики хотят дать последний бой тут, было бы невежливо отказывать им, — произнёс Сасан.

— Прорываемся и очищаем! — скомандовал соскочивший с платформы Фраат. — Манух, прикрывай тыл. Остальные — за мной!

Кивон оставил обезображенного еретика там, где тот упал. На остальных телах имелись такие же увечья. Зачем кому-то нарочно себя калечить?

Впрочем, об этом он подумает после битвы. Кивон бросился за Сасаном и Фраатом в зиявшую в стене дыру, где расселина обвалила массивные блоки из песчаника.

На них обрушился ураганный огонь. Сержант полностью доверился своему доспеху, и автоматные пули лишь бессильно звякали о пурпурные керамитные пластины поножей и наплечников. Кивон прижался к стене, и Фраат пронёсся мимо него, разрядив половину обоймы болтера в сумрак храма. Кивон выскочил из-за укрытия и припустил следом, на ходу осматривая местность и не убирая пальца со спускового крючка.

Тьма рассеялась. Благодаря улучшённому зрению он без труда разглядел стены и купол, некогда покрытые фресками с ангелами, спускавшимися из залитых солнечным светом небес. Святые устремляли очи ввысь, сжимая в руках самое разное архаичное оружие, применявшееся в бесконечных войнах Империума, а золотые буквы складывались в молитвы Богу-Императору. Ныне образы затерялись среди повреждений и выбоин от пуль, которыми их старательно осквернили. С просевшего купола всё ещё свисал покосившийся, невероятно огромный круглый канделябр из дерева, уставленный древними свечами и покрытый восковой коркой.

Вокруг царило полнейшее запустение. Скамьи из тёмной древесины были свалены в баррикады или пущены на дрова для гигантского костра в центре помещения, рядом с разбитой кафедрой. Огнище окружало почерневшую статую Императора в золоченых латах, из которой выбрали глаза. Не нашлось их и у нарисованных на стенах фигур.

За разгромленными скамьями укрывались дюжины еретиков. Палец Кивона инстинктивно сжался на спусковом крючке, и по комнате прокатилась шквальная очередь болтерных снарядов. Еретики кинулись на пол, когда отовсюду разом вырвались Испивающие Души, и помещение утонуло в пальбе.

Храм служил казармой для сотен врагов. Они спали в скатках, тут и там видневшихся среди скамей. С момента высадки космодесантников прошло меньше минуты, а полегли уже десятки людей. Они падали под перекрёстным огнём, изрешечённые осколками от разрывных снарядов. Их панические ответные выстрелы, в свою очередь, лишь звякали или с шипением рассеивались на латах Испивающих Души, либо вовсе пропахивали борозды в испорченных фресках. На статую Императора летели брызги крови, вокруг алтаря и кафедры скапливались трупы. В центре святилища быстро образовывалось болото крови вперемешку с частями тел.

То была даже не перестрелка, а скорее препарирование. Адептус Астартес претворяли свои боевые тренировки в жизнь с идеальной точностью. Теперь Кивон двигался без единой сознательной мысли, он сражался механически, и знал, что его братья будут следовать тем же тактическим моделям, созданным сотни или тысячи лет назад и выученным во сне каждым Испивающим Души.

— В бой! — раздалась по воксу команда Кьюхьи. Трое ударников из отделения Астьягона, экипированных прыжковыми ранцами, на столбах пылающих выхлопных газов пронеслись через весь храм, поливая еретиков очередями из штурмовых болтеров. Изничтожители Хосрау ворвались в здание вместе с бойцами Фраата, и теперь разрушали прочную деревянную кафедру импульсами плазменных испепелителей. Жидкая плазма захлёстывала еретиков, сжигая их плоть до костей и попутно плавя всё, за чем бы они ни прятались. По святилищу прокатывались валы перегретого воздуха, поджигая изорванные страницы разбросанных молитвенников.

— За мною, собратья, или будьте прокляты! — прокричал сержант Фраат, и первым двинулся к изломанным скамьям и последнему очагу обороны еретиков, стреляя с одной руки, а другой уже извлекая цепной меч. Кивон сделал несколько одиночных выстрелов по укрывшимся за массивным плинтом статуи Императора врагам, и увидел, как их черепа разлетелись на куски. В творившемся хаосе было невозможно сказать наверняка, кто запишет те убийства на свой счёт.

— Убейте отбросы и очистите это место! — осипшим от неистовости боя голосом проорал Фраат.

Смрад смерти теперь накатывал на Кивона волнами, как будто усиливаясь за счёт жара плазменного огня изничтожителей. Он разил сильнее, чем химикаты в пороховом заряде болтов, и проникал даже сквозь фильтры шлема.

Он исходил снизу. Испивающий Души заметил за алтарём ступени, ведущие на нижний ярус катакомб или ритуального помещения. В место, ради защиты которого еретики здесь умирали.

Несколько бунтовщиков притащили к остаткам кафедры станковую ракетную установку. Двое погибли сразу, когда ударники закончили прыжок и изрешетили неприятелей болтерным огнём, в кровавых брызгах разорвавшим верхние части их тел. Последняя пара навела установку на бегущее по храму отделение Фраата.

— Ах вы нечисть! — прорычал Питамен, шагнув на одну из скамей, чтобы лучше прицелиться во врагов. — Захотели отнять жизнь Испивающего Души? — Он выстрелил одному из еретиков в шею, начисто снеся голову.

Манух припал на колено и выпустил единственный болт в наводившего ракетницу противника. Снаряд детонировал в плече мужчины, и его рука, брызжа кровью, отлетела в сторону.

Установка крутанулась к небу, и в тот же миг уцелевшая рука еретика сжалась на спусковом рычаге. Ракета унеслась вверх, и умирающий человек исчез в белом облаке дыма.

Боеснаряд с грохотом врезался в купол и взорвался оранжевым пламенем. Потолок затрещал и прогнулся, и тут гигантский деревянный канделябр оторвался окончательно. Цепи лопнули одна за другой, и он, будто в замедленной съёмке, вместе с дождём из обломков понёсся к центру святилища.

Кивон затормозил об одну из скамей, чтобы не влететь на скорости под падающий канделябр. Тот рухнул на пол прямо перед ним, но вместо того чтобы там и остаться, начал проламывать брусчатку, уже наполовину истаявшую под залпами плазменного и болтерного огня.

Древние камни, ослабленные за тысячелетия, каскадом полетели вниз, и в сочетании с образовавшимся под святилищем разломом пол рассыпался окончательно. Передний край обрушения устремился к Кивону быстрее, чем тот успел среагировать, и космодесантник почувствовал, как у него уходит из-под ног земля. Он увидел, как стоявший рядом с ним Питамен ухватился за камень и сумел удержаться, однако сам он кубарём полетел во тьму подземных ярусов храма.

О доспехи застучали куски кладки. Десантник крепче сжал болтер, а затем от его шлема со звоном отскочил обломок, и зрение Кивона померкло во вспышке ослепительно-белой боли.

Наверное, он на секунду отключился. Кивон мысленно выругался, а затем, игнорируя неприятные ощущения в пострадавших конечностях, перекатился на грудь и поднялся на колени. Доспех автоматически ввёл анестетик, но к тому времени как тот начал действовать, воин уже забыл о боли.

— Доклад! — как будто издалека донёсся напряжённый голос Фраата.

— Жив, — ответил Кивон. — Я жив.

Испивающий Души быстро оценил обстановку. Он очутился в сводчатом туннеле из обтёсанного камня, теперь наполовину заваленном кладкой. Над головой виднелся узкий проём, сквозь который проглядывал купол храма и сполохи болтерного огня. Сам же коридор вёл в большую комнату, озаряемую трепещущим светом свечей.

Вот откуда исходила та вонь. Его окружал смрад смерти, настолько тяжёлый, что от него словно густел сам воздух.

Он встал, попутно проверив себя на предмет ранений. Ничего серьёзного. Он попробовал передёрнуть затвор болтерной винтовки, но тот лишь громко лязгнул, не поддавшись.

По случайности ли, или из-за небрежности во время предбоевых обрядов экипирования, но оружие подвело его. Кивон закинул винтовку за плечо и извлёк нож, чья мономолекулярная кромка сверкнула в слабом освещении коридора. Другой рукой воин достал болт-пистолет. Это оружие уступало винтовке в дальнобойности и скорострельности, однако в замкнутом помещении сойдёт и оно.

— Цел, — провоксировал Сасан. — Трон, да здесь внизу что-то подохло.

Кивон услышал впереди голоса. Пронзительный и властный, один из них как будто приводил толпу в фанатичное исступление. А ещё он услышал саму толпу, чей рев то усиливался, то стихал в унисон с речью оратора.

Космодесантник прижался к арке и заглянул внутрь. Помещение освещалось сотнями свечей, подтаявший воск которых густо стекал по стенам. Больше сотни людей стояло на коленях перед дальней стеной с сияющим на ней изображением, что передавалось с проектора над аркой. Все коленопреклонённые фигуры были голыми, согбенными и настолько тощими, что их хребты и рёбра отчётливо выпирали сквозь покрытую ссадинами и увечьями кожу. Запястья каждого человека были прикованы к железному кольцу перед ним, вынуждая стоять на коленях.

Вынуждая стоять на коленях. Вынуждая молиться.

Запах исходил от собрания. На некоторых людях виднелись свежие порезы, словно их только-только выпороли, прежде чем приволочь в катакомбы. У других были давно зажившие раны и кожа настолько серая и неживая, что их легко было спутать с мертвецами. Участники собрания постоянно менялись, возможно, в качестве наказания, а может и священного долга для еретиков наверху. Кивон невольно задался вопросом, как давно они здесь находились, в цепях на руках и с молитвами на устах.

Он навёл пистолет на тонущий в сумраке зал. В стенных нишах по-прежнему покоились истлевшие мощи и погребальные саваны. По всей видимости, раньше в этой катакомбе, под алтарём Императора, хоронили священнослужителей. А теперь её осквернили подобной пародией на поклонение.

Кивон осторожно зашагал между рядов фанатиков. Те не обращали на него внимания, продолжая неотрывно глядеть на проекцию. Их лица, как и у сражавшихся наверху еретиков, были рассечены ровно по центру ото лба до подбородка, обнажая носовую полость, раскраивая губы и придавая им совершенно непредставимое на обычном человеческом лице выражение. У них отсутствовали веки, и глаза их были сухими и забитыми песчинками.

Сасан вошёл через другую арку. Его пурпурные латы посерели от грязи и поднятой пыли. На сетчатке Кивона сверкнула руна подтверждения, спроецированная авточувствами шлема, и мысленной командой он ответил боевому брату тем же.

В дальнем конце помещения обрушилась часть свода, по всей видимости, из-за просадки грунта под древним сооружением. И там, среди обломков, Кивон заметил движение. Белая ткань. Ряса.

Испивающий Души бросился к центру комнаты, минуя людей. В поле зрения показалась другая сторона завала, и за одним из каменных блоков он увидел затаившегося еретика, в отличие от прочих, облачённого в белые одеяния и скрывавшего лицо за маской из растянутой дублёной кожи. В руках он сжимал автоган.

— Узрите её месть! — завопил еретик, резко вскидывая оружие.

Кивон оказался быстрее. Прежде чем еретик успел прицелиться, Испивающий Души нажал спусковой крючок. Рявкнув, болт-пистолет выпустил разрывной снаряд прямо в грудь еретику. Стену за человеком забрызгало содержимым его тела, после чего второй выстрел оторвал ему стискивавшую оружие руку.

Внезапно на воина сверху прыгнуло что-то тяжёлое. Он услышал, как Сасан открыл огонь, и звуки пробивающих плоть снарядов, за которыми последовали взрывы. Кивон перекатился на спину, пытаясь скинуть то, что на него упало. Десантник почувствовал, как по шейному сочленению доспеха скребут стальные когти, намереваясь сорвать шлем.

Кивон быстро прикрепил пистолет к магнитному зажиму на поясе и схватил вцепившегося в него еретика. Затем он кинул нападавшего через плечо, так, словно боролся с противником на бойцовой арене.

Существо, рухнувшее перед ним, когда-то называлось человеком, но те дни остались в прошлом. Оно по-прежнему носило изодранную солдатскую униформу с болтавшимися на груди ошмётками аксельбантов и позвякивавшими на тёмно-красном мундире медалями. Руки его дополнительно усиливались поршнями и металлическими прутками, а ладонями созданию служили стальные когтистые лапы.

Но наибольший ужас вселяло его лицо. Кожа на нём, начиная с центрального разреза, была снята, отчего глаза монстра походили на большие воспалённые шары в глубоких красных глазницах. Губы существа были оттянуты назад и прикреплены к щекам, обнажая окровавленные зубы с застрявшими между них кусками мяса.

Одна из поршневых конечностей устремилась к нему. Кивон поймал её свободной рукой до того, как когти успели вцепиться ему в глотку, после чего вогнал сжатый в другой руке нож в грудь врагу и почувствовал, как лезвие со скрежетом прошло меж ребёр. Существо, однако, не остановилось.

Еретик должен был умереть. Своим улучшённым слухом Испивающий Души услышал бешеный стук его переполненного боевыми стимуляторами сердца. Он ударил второй усиленной конечностью с такой мощью и стремительностью, что смог бы расколоть керамит. Десантник ушёл в сторону, и кулак выбил куски камня из стены позади него.

Тварь закричала.

Внутри глубокой прорези, пролегавшей вдоль лица еретика, Кивон разглядел тёмно-красную плоть. Он без раздумий ударил ножом, метя в вертикальную щель. Лезвие по саму рукоять погрузилось в мозг врага, прямо меж глаз.

Ему удалось разорвать некое жизненно-важное соединение, и еретик обмяк. Кивон стряхнул его с ножа, позволив с грохотом свалиться на пол. Затем космодесантник снова достал болт-пистолет и, оглянувшись, увидел, как Сасан откинул от себя похожего противника и всадил ему в грудь пару снарядов.

Наконец, они зачистили помещение. Сасан огляделся и, впервые на памяти Кивона, не нашёлся что сказать.

Проекция показывала широкую площадь, окружённую гигантскими городскими шпилями. Под открытым небом толпились тысячи людей, взирая на деревянный помост в дальнем конце форума. Ещё больше еретиков занимали ряды кресел с трёх других сторон. По всей площади висели знамёна. Некоторые, с вычурными гербами знатных домов, были изорваны и испоганены. На других, новых и богато украшенных, изображалась восседающая на троне женщина, чью голову обрамлял нимб из солнечных лучей.

На сцене стояла группа жрецов. Они носили маски из резного дерева и металла, а облачение их выглядело точно так же, как у убитого Кивоном еретика. За ними высилось несколько огромных стальных клеток, внутри которых, подобно животным, сидели и жались к прутьям люди.

На помосте ждала ещё одна кучка согбенных и измождённых людей в рваных и испачканных униформах, мешками висевших на худых телах. По большей части на них были чёрные одеяния чиновников Администратума, но некоторые носили рясы священнослужителей Экклезиархии. Эту вторую группу держали на прицеле вооружённые еретики перед сценой, хотя пленники едва держались на ногах и вряд ли могли драться.

Толпа взорвалась криками, когда один из жрецов шагнул к установленному на кафедре микрофону вокс-передатчика. Он носил маску рычащего, похожего на кошку существа, а облачение цвета слоновой кости было обрамлено красным. Он поднял руку, чтобы успокоить собрание, и в направленных на сцену лучах прожекторов сверкнули массивные перстни.

— Я стою здесь как Наивысшая Длань пророчицы, — начал он, — Гласа Всего. Она говорит через меня. И она возвещает смерть!

— Довольно этой ереси, — прошипел Сасан и направился в дальний конец помещения, к проектору.

— Постой, — окликнул его Кивон. — Мы же ничего не знаем о враге.

— А что нам надо знать? — спросил второй воин, остановившись возле устройства. — Они подняли против нас оружие. Они отвергают власть Империума. Они — враги. Или это место недостаточно еретическое для тебя, брат?

— Сержант, — провоксировал Кивон. — Мы кое-что нашли. Место поклонения. Передача из города, возможно, Полой горы. Может, из неё мы что-то узнаем.

— Капитан Кьюхья скомандовал выдвигаться через десять минут, как только сядут транспортники, — отозвался Фраат. — Кивон, до тех пор просматривай трансляцию. Мне бы хотелось знать, что ждёт нас в городе. Остальные, разыщите оставшихся врагов и соберитесь в дворике.

Вместо ответа Кивон послал сержанту руну подтверждения. Сасан отошёл от проектора и исчез в проходе, из которого появился, отправившись выслеживать еретиков, каким-то чудом переживших атаку Испивающих Души.

Кивон продолжил смотреть, и увидел, как из толпы пленников на центральном помосте выдернули ссутулившегося старика в чёрной униформе Администратума. Закованные в цепи люди с отвисшими челюстями также не сводили глаз с проекции, игнорируя валявшихся по всему залу бунтовщиков и даже нескольких из своего же числа, случайно попавших под перекрёстный огонь. Кивону стало любопытно, кем они были до того, как их приволокли сюда и приговорили наблюдать за еретическими религиозными ритуалами. Пришли ли они по собственной воле? Было ли это наградой за веру, или наоборот, наказанием?

Он знал, что остальные космодесантники дадут ему одинаковый ответ, поэтому спрашивать их ни о чём не стал.

Все они скажут одно. Эти люди были врагами. Поэтому какая разница?

Глава вторая

Они были повсюду. Ересь, жестокость, смерть и боль. Они пустили корни среди самых праведных и высокородных, и среди отбросов общества. Все мы заглянули в глаза смерти, и слабовольные назвали её владычицей.

Отец Балтан Евгенинов, «Кеприанское отмщение»

То, что транслировалось в захваченную цитадель, смотрели миллионы людей по всему Кепрису. В городах, ещё сопротивлявшихся Гласу Всего, люди с содроганием наблюдали за приближением неизбежного. В местах, что удерживали сторонники провидицы, жителям приказали собраться на массовые просмотры. В стане же верующих воцарилось безудержное ликование, когда передача достигла их казарм и капищ.

Если у кого-то ещё оставались сомнения в том, что Кеприс скинул с себя тяжёлую мантию Империума, они испарились в тот момент, когда пленников выволокли на помост, возведённый на Сакердотовой площади.

Верующие Полой Горы отыскали пленников в подвале Гранитной базилики, где те прятались месяцами. Они были обезвожены и голодны. Даже молодые выглядели старыми и осунувшимися. Длани Всего вытащили их из убежища на улицу. Некоторые еретики погибли от когтей Тройственных, прежде чем Дланям Всего удалось доставить приговорённых в относительную безопасность, чтобы их могли допросить и прилюдно казнить.

Поступить следовало только так, ибо это порадовало бы Глас Всего.

Теперь неверующих показывали на сцене подобно скоту на продажу. Раньше здесь проводились парады кеприанских полков, чествующих своих правителей-тиранов. Теперь обвиняемые смотрели не на верных им солдат, но на жителей Полой Горы, столицы Кеприса. Те, кто пришли посмотреть на совершение правосудия, были восставшими и бесстрашными, разрисованными кровавыми знаками, о которых им поведала Йецегат, и ревущими голосами требовали их смерти.

— Сегодня, — сказал в вокс-микрофон Наивысшая Длань, — на семисотый день после свержения тиранов, мы нашли ещё сотню. За их преступления есть только одно наказание. Если бы мы могли повторить его сто раз, то так было бы справедливо. Но исполнить его можно лишь единожды. И оно совершится тут, на глазах у верующих. Благословлён клинок рукой Йецегат! Приговор изречён Гласом Всего! Всех тиранов ждёт один конец!

— Я хочу… хочу покаяться, — внезапно произнёс один из пленников. — Когда я умру, то предстану на суд. И я не хочу, чтобы… чтобы Она нашла меня недостойным. Прошу. — На морщинистом, пятнистом лбу человека была вытатуирована поблекшая имперская аквила. Изодранную униформу служащего Администратума всё ещё усеивали эмблемы продолжительной службы и россыпи наград.

Наивысшая Длань пристально оглядел мужчину, чьи старческие глаза повлажнели от слёз. Над ним хорошо потрудились. Поклонение Императору всегда было тонкой пеленой подчинения, которую не составляло труда сорвать откровением истинной божественности. Наивысшая Длань протянул микрофон пленнику.

— Тогда кайся, — решил он. — Отдай ей свой последний вздох, вознеси ей хвалу своей последней мыслью, и этого будет достаточно.

Дрожащей рукой пленник взял микрофон.

— Вы не можете… не можете убить нас! — Голос пленника был тонким и слабым из-за пережитых тягот. Толпа гневно зашипела, услышав его слова. — Вера в Императора не может умереть! Она безумна! Эта ересь будет покарана! За Императора, пусть она…

Нахмурившись, Наивысшая Длань вырвал микрофон у старика и одним ударом сбил его с ног. Мужчина рухнул на пол, и ещё один подскочивший Длань Всего поднял его обратно. Наивысшая Длань указал на своё оружие — длинный, жуткого вида клинок с зазубренной кромкой, и прислужник спешно кинулся к нему.

— По хуле, что они возводят даже сейчас, мы узнаем их, — промолвил Наивысшая Длань. Он воздёл клинок, и его помощники крепко схватили служащего Администратума, не давая ему пошевелиться. — Да свершится правосудие.

Еретик вонзил лезвие в шею старика. Он наполовину вытащил его, а затем с силой вогнал снова, разрубая мышцы и кость. Голова старика завалилась набок, и на сцену фонтаном брызнула кровь.

Толпа взревела. Все их страдания, всё, против чего они сражались, всему причиной было жестокосердие тех приговорённых людей. Чиновники Империума, безжалостная и суровая рука далёкого, давно мёртвого тирана, Императора. Длани Всего истребляли их тысячами, выслеживая и убивая в базиликах и кузницах, во дворцах и казармах. Скоро на всей планете не останется ни одного имперца.

Это радовало Йецегат, Глас Всего, и посему будет так.

— Такой приговор справедлив? — громко вопросил Наивысшая Длань. С его маски из кожи и ткани, походившей на морду клыкастого существа с гривой, скапывала кровь мертвеца.

— Нет! — в оглушительный унисон завопила толпа.

— Привести Тройственных! — крикнул Наивысшая Длань.

Длани Всего распахнули клетки за сценой, и взялись за сдерживавшие Тройственных цепи. По сегодняшнему случаю на Сакердотову площадь доставили целых шестнадцать существ, избранных Йецегат познать её истину. Они были трижды проявившими себя, трижды благословлёнными, трижды изменёнными. Лицо каждого из них рассекала глубокая, до самой кости, рана, частично обнажая мозг. Именно сюда ударил луч Йецегат, наполнив их правдой и изгнав прочь людские слабости.

Рыча и исходя слюной, Тройственные выскочили на помост, не обращая внимания на попытки Дланей Всего удержать их. Пальцами им служили заостренные костяные выросты. Увидев их, пленники закричали и ударились в плач.

Наивысшая Длань просто взмахнул рукой, отдавая команду. Длани Всего отпустили цепи.

Тройственные рванули вперёд.

Толпа радостно завопила.

Информация, собранная о Кеприсе, безнадёжно устарела, поскольку от планеты не доходило никаких вестей с тех самых пор, как Великий Разлом отрезал её от остального Империума. Карта, которую сейчас изучал капитан Кьюхья, была сгенерирована на основе сканирования поверхности «Страданием Хелострикса», кораблём Имперского Флота, что доставил Испивающих Души на Кеприс, однако древнее норовистое устройство имело своим пределы. Карта показывала города и сооружения в бескрайней пустыне, но кого они там найдут, и на чьей стороне они будут сражаться, космодесантники не узнают до тех пор, пока не явятся туда сами.

Испивающие Души высадились вдали от вероятных поселений, чтобы дать тем время определиться с позицией, а также разработать план кампании, прежде чем вступать в серьёзный контакт с теми, кто контролировал Кеприс. Они расположились на границе каменистой пустыни, там, где начинались обитаемые регионы и находились основные города. Полая Гора, планетарная столица, была ближайшим из них, а ещё самой крупной населённой зоной в созвездии густонаселённых промышленных подульев.

В пустыне, затерявшись среди гор и в их окрестностях, располагались храмы. Давным-давно, в дни молодости Империума, на Кеприс явился святой, и отправился в странствие по его труднопроходимым, негостеприимным землям, получая видения от Императора. То были времена после Ереси Гора и Очищения, когда жители Империума обожествили Императора, и поклонение Ему ширилось по всему государству людей. Несмотря на то, что большинство космодесантников не разделили с ними их веры, Имперское кредо объединило Империум не в меньшей степени, чем его армии или власть верховных лордов Терры. Тысячи святых, их житиё и писания, стали каноном религии, без которой, пожалуй, никакого царства человека могло не состояться вовсе.

Там, где тот святой получал очередное видение или делал остановку на пути своего паломничества, возникали святые места, ныне превратившиеся в святилища-крепости под управлением священников Экклезиархии. В каждом таком храме хранились реликвии пророка, в летописях именуемого святым Иннокенсом, и реликвии эти стали тем, что Империум счёл достойным спасения на Кеприсе. Человеческое государство и раньше теряло планеты, многие сотни миров сгинули в безумии Великого Разлома, но люди продолжали рождаться, а пригодные для заселения шары камня и не думали заканчиваться. Символы же имперской веры — дело совершенно другое. Они были единственными в своём роде.

Командиры и сержанты третьей роты собрались вокруг гололита, проецировавшегося с ауспик-сканера капитана Кьюхьи. На нём отображалась зернистая карта окружающей местности, довольно неточная, следует сказать, в вопросах населённых центров и сил вероятного сопротивления.

— Две задачи, — пояснял Кьюхья. — Во-первых, храмы. Их осаждают войска Йецегат. Несколько уже пало, но большинство по-прежнему удерживается планетарными полками и ополченцами Экклезиархии. Судя по перехваченным переговорам, неприятель впадает во всё большее отчаяние, и бросает на их штурмы свои ударные войска. Из трансляции казни мы поняли, что они зовутся некими Тройственными. Большая часть роты присоединится к обороне и будет защищать реликвии.

— Какую поддержку нам окажет «Страдание»? — поинтересовался сержант Фраат.

— Капитан Булговаш не сможет долго находиться на низкой орбите, чтобы не рисковать кораблём, — ответил Кьюхья. — У городов Кеприса сохранились противокосмические орудия. Из-за них же мы не можем в полной мере пользоваться авиатранспортниками. Они не такие прочные, как «Грозовые вороны» и «Громовые ястребы».

— Значит, придётся сражаться болтерами и клинками, — сказал Фраат. — Никакой поддержки с воздуха.

— Проси не оружия, коего у тебя нет, — осёк его капеллан Висинья. — Пользуйся тем, что судьба вложила тебе в руку.

— В любом случае, это не твоя забота, Фраат, — отозвался Кьюхья. — Ты пойдёшь в город. Вторая задача — ударить по ресурсной базе Йецегат. Передача в храме открыла нам то, что культ удерживает Полую Гору. Если атакуем там, культу придётся сражаться на два фронта. Найдём его главарей. Если удастся, разыщем пророчицу, эту Йецегат. Отделения Тиридата, Респендиаля и Фраата — вы под началом эпистолярия Оксиата отправитесь в Полую Гору. Остальная рота будет вместе со мной оборонять святилища. Как мы сражаемся, Испивающие Души?

— Хладнокровно и быстро! — хором ответили офицеры.

— В путь, братья, — сказал Кьюхья.

К тому времени «Импульсоры» уже запустили двигатели, готовые отвезти космодесантников на войну.

Раны Полой Горы истекали кровью. Люди хлынули прочь из города, едва лишь началось насилие, и прежде чем Длани Всего успели запереть ворота. Беженцы разбили лагеря за стенами поселения, пытаясь решить, куда повернуть дальше — к одному из других городов, которые один за другим сдавались Гласу Всего, либо в безжалостные пустыни к удалённым храмам.

Их путь можно было проследить от руин временных городков, усеивавших равнины за границами Полой Горы, и до самого края бесплодных каменистых пустошей. Кивон повидал достаточно войн в крестовом походе Индомитус, чтобы прочесть целую повесть о жестокости и кровопролитии по остаткам навесов и палаток и запрудившим дорогу сгоревшим машинам. Ближе к городу начали встречаться ряды отрубленных голов и груды обуглившихся костей. Ему казалось, ещё чуть-чуть, и он слышит крики и стрельбу культистов, охотящихся на спасающихся бегством имперцев. Судя по записи, увиденной им под храмом, большинство чиновников в Полой Горе были изловлены и убиты, либо на месте, либо позднее, на всеобщем обозрении.

Три «Импульсора» Испивающих Души неслись по дороге между руин в окрестностях города. Полая Гора затмевала горизонт на много миль впереди, подобно колоссальной пиявке вытягивая последние соки из выбеленной, сухой земли Кеприса.

Улей представлял собою коническую массу концентрических ярусов, вытягивающихся в унизанную шпилями вершину. В давно минувшую эпоху его начали возводить вокруг скоплений промышленных кузниц и мануфакторий, и в нём располагались жилые дома и публичные районы. Следующие поколения застроили пустоты между ними, превратив Полую Гору в одно сплошное сооружение, от которого, подобно злокачественным опухолям, всё время отпочковывались новые районы, захватывая близлежащие территории. Свисавшие с башен знамёна — изображавшие златовласую женщину на троне, множество окровавленных рук, и меч, пронзающий горло коронованного черепа, — ещё на подступах к городу давали чётко понять, что на смену аквиле пришли иные символы. Тут и там некоторые имперские эмблемы оставались, но и те были осквернены и обезображены до неузнаваемости.

От сваленных в кучи тел поднимались столбы густого чёрного дыма. За воротами стояли брошенные фургоны с трупами. Полая Гора истекала кровью, и вместе с ней уходили остатки здравомыслия.

Колонна «Импульсоров» миновала последние лагерные стоянки, и в поле зрения появился вход в город: громадные двойные врата из меди, по бокам которых высилась пара ощетинившихся пушками сторожевых башен. Взвыв двигателями, машины устремились по ухабистой дороге.

— Я слышал твой разговор с капитаном Кьюхьей, — заговорил Кивон. Его место внутри «Импульсора» находилось рядом с Оксиатом, поэтому они могли переговариваться по воксу относительно спокойно, не перекрикивая рёв двигателей.

— О чём? — спросил библиарий.

— Ты сказал, что планета заражена.

— Так мне показалось. Она заражена безумием.

— Но как ты это ощутил?

— Не смертным чутьём. Это чувство похоже… на старый привкус, который ещё остаётся на языке. На звук, который ты помнишь, но не уверен откуда. На образ, который ты наверняка видел раньше, но в памяти всплывают не его детали, а настрой и цвет. — Оксиат пожал плечами. — Ты не псайкер. Я не могу тебе объяснить.

— Этот мир можно спасти?

Эпистолярий вздохнул.

— У тебя талант быстро переходить к сути дела, брат Кивон. Я отвечу так — всё можно спасти, однако здесь недуг безумия придётся вырезать полностью. В этом я уверён как ни в чём другом.

— Капеллан Висинья называет их еретиками и отбросами, так, словно они отличные от нас существа. Но они были людьми. — Кивон выглянул в бойницу в борту машины, где среди развалин лагеря ещё дымилась гора обугленных тел. — Они враги, но они были людьми. Они не родились такими. Что-то изменило их.

На эти слова Оксиат лишь улыбнулся. Его лицо не было создано для улыбок, и, казалось, библиарию пришлось приложить для неё некоторые усилия.

— За такие слова Висинья подвёрг бы тебя нейробичеванию.

— Вот почему я говорю с тобой, а не с ним. Возможно, эти люди помнят, кем они были. Это делает их гораздо ближе к остальному человечеству, чем нас.

Космодесантники отличались от простых смертных, и не замечать этого было невозможно. Одни только размеры и сила выделяли их среди прочих. На примитивных планетах их почитали как мифических великанов, пришедших из забытых времён. В других местах они были Ангелами Смерти, в первую очередь — орудиями воли Императора, а не людьми из плоти и кости. И впрямь, культисты Кеприса больше напоминали рядовых жителей Империума, нежели Испивающие Души, по крайней мере, внешне.

— Тебя по-прежнему волнует старый вопрос, брат, — отозвался Оксиат. — Здесь даже псайкерского взора не нужно. Тебя тревожит то, что ты не помнишь, кем был до превращения в Адептус Астартес.

— А ты помнишь?

— Нет. Меня, как и тебя, забрал с какого-то захолустного мирка капеллан другого ордена, либо, в моём случае, отобрал среди псайкеров на чёрном корабле Инквизиции. Затем из нас сделали тех, кем мы есть сейчас. Я считаю себя творением архимагоса Коула, и советую тебе думать так же.

— Осознание того, кем мы были, поможет нам лучше понять, кем мы стали. Ради чего мы сражаемся, что мы защищаем.

— Мы имеем куда больше, чем когда-либо получит большинство людей, брат Кивон. У нас есть цель. Миссия. У нас есть враг и средства для его уничтожения. Радуйся этому, и не теряй веры.

Теперь врата возвышались прямо перед ними — две гигантские бронзовые плиты, защищённые сторожевыми вышками и укреплениями на городских стенах.

— Заперты, — заметил брат Сасан, наблюдавший в бойницу танка. — Полая Гора нам не рада. Придётся открывать самим. — Он повернулся к остальным бойцам. Хоть Сасан и был сейчас в шлеме, Кивон знал, что тот улыбался. — Двадцать пять братьев делает то, на что не решилась бы целая колонна Астра Милитарума!

— И мы выполним задачу! — рявкнул Фраат, и, как показалось Кивону, кинул из-за личины шлема на Сасана тяжёлый, пронзительный взгляд. — Ставим подрывные заряды. Движемся быстро, не высовываемся. Враг знает, что мы идём.

— На любое стоящее дело найдётся свой противник, — заметил Сасан.

— Движение на вышках, — отозвался Кивон. Он заметил на укреплениях крошечные фигурки, суетящиеся между орудийных позиций. Наверху зажглась пара прожекторов, и их лучи принялись шарить по руинам лагерей, пытаясь выловить стремительные «Импульсоры».

Машина Фраата двигалась второй в колонне, посередине. Отделение Тиридата получило честь первым ворваться в пролом, тогда как бойцам Респендиаля придётся прикрывать тылы. Первые выстрелы легли перед «Импульсором» Тиридата, но очень скоро космодесантники окажутся в пределах досягаемости еретиков.

Испивающие Души не знали своего врага. Ни его численности, ни огневой мощи, ни даже чего они хотели на этой планете, и как далеко зайдут, чтобы получить желаемое. От гнева, смешанного со злостью, у Кивона вздыбились на загривке волосы. Они дрались вслепую.

Адептус Астартес озарят это место светом.

«Импульсор» Тиридата вильнул в сторону, уходя от обрушившегося на дорогу шквала огня. Стрелковое оружие, различных калибров, тяжёлые стабберы и их местные аналоги. О лобовую броню танка Фраата звякнули пули, и он также изменил направление, принявшись петлять по дорожному полотну. Прилетевшая ракета прошла мимо колонны и взорвалась среди разоренного бивуака, подняв в воздух тучу обломков.

— Двигаемся, следим, исполняем! — громко, перекрикивая шум двигателей, сказал Фраат. — Мы не ведаем сомнений, ибо мы не ведаем страха!

«Импульсор» Тиридата резко затормозил, лишь благодаря работающим двигателям не зарывшись носом в дорогу. Из открывшихся люков в кормовой части выпрыгнули заступники, и во главе с первым сержантом побежали к основанию ближайшей вышки. На них сверху полился огненный дождь, и боевые братья Кивона исчезли среди разлетающихся комьев земли и искр.

Люди здесь бы не выжили. Они полегли бы под огнём, или того хуже, испугавшись творящегося вокруг хаоса, оцепенели бы либо кинулись наутёк. Адептус Астартес, однако, людьми не были. Бойцы Тиридата выдержали обстрел, доверившись доспехам и праведности своей цели, и достигли стены.

Следующим остановилась машина Фраата. Кивон выскочил за Сасаном из распахивающегося люка, прямо в потрескивающую бурю автоматного огня. Неприцельного, неточного. Испивающие Души ничем не выдали своего приближения. Еретики всё ещё сбегались к парапетам, и сверху донеслись тревожные, полные смятения возгласы, когда культисты наконец увидели, что им противостоят не ополченцы или солдаты, а космодесантники. Адептус Астартес несли с собой ужас, и первым своим ударом они не пролили кровь врагов, но посеяли среди них панику.

Чем ближе Испивающие Души подходили к неприятелю, тем меньше их отделяло от победы. Для них главным было сойтись с противником врукопашную, ибо в ней космодесантники просто не могли проиграть.

Будь ворота открыты, не содержись куртины вокруг Полой Горы в надлежащем состоянии, и имейся возможность высадиться с воздуха, Испивающие Души уже бы проникли в город. Однако в столицу можно было войти только через ворота, и как только головной «Импульсор» сообщил, что бронзовые створки заперты, единственным способом попасть внутрь остался штурм.

Хладнокровно и быстро. Постоянно двигаться. Не мешкать.

Сержант Тиридат установил первый подрывной заряд на рокрите вышки. Отделение Фраата шло следом, и Сасан прицепил свой взрывпакет к стене возле ворот, у основания башни. Заряд представлял собой дисковидное устройство из керамита, способное уничтожить направленным взрывом всё, к чему крепилось. Кивон пригнулся возле Сасана, и его соратник провернул ручку детонатора.

Один из еретиков перегнулся за парапет, пытаясь лучше прицелиться в находившихся далеко внизу Испивающих Души. Кивон вскинул болт-винтовку, наведя её точно в центр массы человека. Его палец сжал спусковой крючок, оружие рявкнуло, и грудь стрелка взорвалась кровавыми брызгами. Бунтовщик перевалился через укрепление, и после неестественно долгого падения его труп шмякнулся на «Импульсор» Тиридата.

Брызги крови заляпали припыленный пурпур танковой брони. Тело, или скорее то, что от него осталось, было в замызганной спецовке, с крепившимися к ней полосками пергамента. Каждую из них исчерчивали письмена.

Нечто похожее Кивон уже видел на одеяниях имперских пилигримов. То были молитвы, но не Императору. Лицо покойника было разделено на части и покрыто узором из рубцов. Разбившийся неподалёку автоган был совершенно стандартным, вероятно, произведённым здесь же, в Полой Горе, и служившим основным оружием для кеприсских полков. Захватив город, культ, по всей видимости, опустошил оружейные регулярного местного ополчения.

Плотность огня усиливалась. По земле градом били снаряды тяжёлых болтеров и стабберов. Кивон почувствовал, как один отскочил от наплечника, а другой попал в предплечье боевому брату из отделения Респендиаля, когда тот крепил взрывпакет к воротам. Остальные Испивающие Души отстреливались, однако враг находился на более выгодных позициях за парапетами, и мог выбирать цели внизу.

Библиарий Оксиат прошествовал сквозь шквал огня и воздел посох. Вокруг его капюшона подрагивающим нимбом зажглась потрескивающая энергия.

— Неужто они не видели Ангелов Смерти? — Его голос раздался по воксу так чётко и громко, что казалось, будто он звучит в голове у каждого Испивающего Души. Бледное лицо псионика озарилось пурпуром исходящей из его черепа энергии. — Разве они не знают, что отрицание воли Императора влечёт тяжкие последствия?

Он ударил посохом оземь. Со звуком, перекрывшим грохот стрельбы, с небес подобно дротику обрушилась фиолетовая молния, и ударила в парапеты над головами десантников.

Еретики на стенах исчезли в зареве пурпурного пламени. Во все стороны полетели изодранные, изувеченные тела. Секундой позже в красно-оранжевом сполохе детонировали боеприпасы. В эпицентре взрыва образовался вакуум, в который затем с раскатистым грохотом хлынул воздух, утягивая за собой пыль и обломки, затем, однако, рассеявшиеся обратно по парапетам.

Даже сквозь фильтр шлема Кивон почувствовал масляный, металлический запах выгоревшего воздуха. Сверху посыпались куски дымящегося рокрита. На пыльную землю с глухими ударами начали падать ошмётки тел.

— Наш эпистолярий любит яркие появления, — сказал по воксу Сасан. — И, думаю, он подсказал нам, что делать дальше.

— Разойдись! — проорал сержант Тиридат. Фраат и его отделение собрались за «Импульсором», едва на подрывных зарядах запищали сигналы обратного отсчёта. Спустя мгновение громыхнули три взрыва, после недавнего разряда молнии показавшиеся странно приглушёнными.

Взрывпакеты проделали в основании сторожевой вышки и воротах огромные зияющие дыры. Ярусы лишившейся опоры башни покосились. Обломки ещё не успели улечься, как Оксиат уже выскочил из укрытия и бросился к бреши.

— Вперёд! — крикнул Фраат, воспламеняя свой силовой клинок. — Хладнокровно и быстро, и никаких остановок!

Испивающие Души устремились к проломам. Бойцы Тиридата и Респендиаля ворвались через ворота, отделение Фраата направилось на первый этаж вышки. Внутри оказалось тесно, поскольку помещения строились для людей куда меньше космодесантников-примарис. Глаза Кивона тут же приспособились к царившему там сумраку.

Нижний уровень представлял собой место для казней — одна его стена была изрешечена пулями, а пол покрывала высохшая кровь, стекавшаяся к водостоку. Последнее, что видели перед смертью приговорённые в Полой Горе, была нарисованная на стене прекрасная женщина с золотыми волосами, восседающая на троне и окружённая ореолом солнечных лучей.

Это место было страшным и грязным. От него разило ересью.

Выжившие после атаки Оксиата еретики торопливо сбегали с верхних ярусов. Кивон услышал грохот их шагов и крики на лестнице, а затем — с другой стороны двери. Он дал очередь из болтера на уровне груди, и до него донёсся знакомый звук взрывающихся внутри тел масс-реактивных снарядов. Остальные члены отделения открыли огонь следом, пробивая стены и разрывая на куски врагов за ними. Сквозь остатки двери внутрь ввалился труп, и Кивон увидел, что его лицо рассекала вертикальная рана, из которой на лбу проступала белая кость черепа, покрытая плотными строчками текста. Ещё несколько выстрелов, и движение за стенами прекратилось окончательно.

Еретики понятия не имели, какое к ним явилось правосудие. Им прежде не приходилось сталкиваться с ураганом, подобным Испивающим Души.

Сержант Фраат с разбегу проломил заднюю стену комнаты и ворвался прямо в столовую за ней, окна и двери которой выходили на ту сторону куртины. Отряд рассредоточился, и силой проложил путь из вышки на улицы Полой Горы, где уже дожидались бойцы Респендиаля и Тиридата.

Главная дорога, ведущая от врат, была заставлена баррикадами и укреплениями в ожидании нападения. На постах и укосинах болтались подвесные клетки, в каждой из которых находился скрюченный и связанный труп. С оборонительных позиций рядом с воротами глядели сотни мертвецов, и у каждого имелась деревянная табличка, на который перечислялись грехи приговорённого.

«ИМПЕРЕЦ», говорилось на одной.

«СТОЯЛ НА КОЛЕНЯХ ПЕРЕД ОРЛОМ», указывала вторая.

«ОТВЕРГАЛ ЛЕДИ», было написано на третьей, тело под которой пронзали металлические шипы.

Полая Гора раскинулась вокруг ударной группировки космодесантников. Над сооружениями промышленной инфраструктуры к небу тянулись жилые блоки и мануфактории, среди которых проглядывали внушительные мраморные базилики и городские храмы. Повсюду висели знамёна, а то тут, то там — ещё больше клеток и повешенных тел. Громадные, изрыгающие дым кузницы окружали кольца надземных железных дорог. На возносившейся ввысь башне из зелёного мрамора красовались золотые имперские аквилы, ныне сорванные и осквернённые, на чьих крыльях покачивались настоящие леса покойников в чёрных одеждах служащих Администратума.

Город потрясал воображение своими размерами, однако его пятнали следы творившегося здесь ужаса.

В Полой Горе ревели все сирены. В трехстах ярдах от Испивающих Души на дорогу вырвалось несколько грузовиков. Приёмные бункеры машин ломились от еретиков, которые тут же начали спрыгивать и занимать позиции за баррикадами и низкими стенами зданий вдоль авеню. Даже на таком расстоянии Кивон сумел различить их разномастные наряды — солдатскую униформу, рабочие комбинезоны, богатые облачения знати и лохмотья кающихся грешников.

— Каждый безумец в городе сейчас направляется сюда, — заметил Сасан.

— Значит, убьём каждого безумца в городе, — рявкнул Фраат, как всегда, быстро пресекши расхолаживающие слова Сасана.

— Принято к сведенью, Фраат, — ответил сержант Тиридат. На одном из его наплечников сверкали золотом боевые почести, выделявшие его как первого сержанта. Оксиат превосходил его в звании, но библиарий прибегал к своим полномочиям лишь в том случае, когда это было действительно необходимо. — Я не стану здесь отсиживаться, — прорычал он. — Встретим их пыл свирепостью. Они — всего лишь люди. Они дрогнут.

— Но их будет больше, — вставил Респендиаль. Он по привычке сражался без шлема, однако имел самый зоркий глаз в целой роте. Его покрытый рубцами, обритый череп был цвета лакированного дерева. — В другое время я бы держал их на расстоянии огнём, но не сейчас. Чем больше еретиков подтянется, тем хуже нам придётся.

— В кои-то веки наш брат-сержант не хочет превращать бой в стрелковое состязание! — хмыкнул Тиридат.

— Да и я тоже, — добавил Фраат.

— Тогда атакуем, — решил первый сержант, тем самым положив конец дискуссиям.

Из прилегающих к авеню улиц появлялось всё больше людей, вооружённых всевозможным похищенным у кеприсских солдат оружием, в основном автоганами, но также несколькими тяжёлыми стабберами и ракетными установками. С северной стороны улицы донёсся крик, протяжный вой чего-то, что в прошлом могло быть человеком. Остальные еретики, бежавшие к позициям на баррикадах, похоже, старались не приближаться к источнику шума.

— Вперёд! — проорал Тиридат, перемахнув через рокритное препятствие перед собой.

Кивон двинулся за Фраатом, который устремился в битву сразу за Тиридатом. Все три отделения покинули укрытия и побежали сквозь быстро усиливающийся неприятельский огонь. Кивон дал очередь на ходу, и массреактивные снаряды взорвались рядом с ближайшими еретиками. Остальные Испивающие Души последовали его примеру, и бунтовщики кинулись на землю, прячась от детонирующих о баррикады или с воплём проносящихся над головами болтов.

Они в подмётки не годились Адептус Астартес, но сильно превосходили их в численности. Сотни врагов хлынули на улицу навстречу захватчикам. Весть о появлении Испивающих Души наверняка достигла самых дальних уголков Полой Горы, и все, кто находился неподалёку, а также имел транспортные средства, стекались теперь сюда.

Противники верили, что смогут остановить чужаков и не позволить им войти в город, однако силовые доспехи вкупе с физиологией десантников оказались для них полнейшей неожиданностью. Испивающие Души наступали сквозь шквал огня, автоматные очереди лишь отскакивали от керамита, даже не замедляя воинов. Кивон почувствовал, как раскалённые пули бьют в плечо и поножи, со звоном отскакивая от шлема, но выученные во сне тактики подсказали ему игнорировать их. Он продолжал стрелять, не сбиваясь с шага, и Испивающие Души рассредоточились по улице сплошной цепью неудержимой надвигающейся пурпурной брони.

Они сделают здесь то самое, что ранее в святилище — врежутся во врагов с мощью, которую те не смогут выдержать, рассеют их, втянут в рукопашную, а затем истребят. Очень скоро мятежники либо сломаются и побегут, либо сойдутся с Адептус Астартес в ближнем бою, где их сила и ярость не знала себе равных.

Крики с северного края дороги достигли наивысшей ноты. Из-за величественных мраморных поместий вырвались сотни существ, прежде бывших людьми. Их лица были рассечены посередине точно так же, как у тех, которых Кивон убил в сторожевой башне, но вооружены они были не автоганами и клинками, а тем, что пришили к их телам. Они визжали и выли, будто звери. Судя по одежде, монстры принадлежали к самым разным слоям общества Полой Горы. Создания в кожаных облачениях бандитов неслись подле тварей в изорванных рабочих комбинезонах. Они истекали кровью и вопили, несясь прямо на Испивающих Души.

— Отделения, огонь внакладку! — скомандовал Тиридат. Его отряд остановился и принялся поливать огнём толпу приближающихся безумцев, пока остальные две группы пробегали мимо них. Болтерные снаряды взорвались среди первых нападающих, разнося на куски тела, отрывая конечности и орошая серый мрамор багрянцем.

Орда, однако, не дрогнула, без колебаний перескакивая трупы павших. Из-за домов появились новые существа, как раз в тот момент, когда роль палачей взяло на себя отделение Фраата. Кивон присел за длинной баррикадой, прицелился и разрядил в толпу половину магазина. Он буквально почувствовал, как по неприятельским рядам прокатилась цепочка взрывов.

И тут на него снизошло осознание, что враги, хоть и гибли десятками, успеют добраться до них раньше, чем Испивающие Души расстреляют их всех.

В сердцах Кивона вспыхнуло предвкушение. Когда приходилось иметь дело со спятившими противниками, когда безумие или фанатичная вера толкали их на Испивающих Души, в таком бою сильные покроют себя славой. Он позволил чувству окрепнуть. Во славу Императора. Ради выживания человечества. Для истребления еретиков. Вот за что он сражался.

Фраат закинул болтер за плечо и взял в обе руки силовой меч — короткий и широкий гладий. На лезвии, замерцав, ожило энергетическое поле. Кивон стиснул в левом кулаке собственный клинок, не переставая стрелять с правой руки, которую тряхнуло от отдачи, когда болты попали в прыгнувшего на него безумца.

Этот еретик носил рабочий комбинезон с тёмно-синими и красными кожаными латками. Видимые участки его кожи были покрыты татуировками какого-то обитающего под городом бандитского братства. Выстрелы разворотили его грудь, и труп с влажным звуком повалился на баррикаду.

А затем враги оказались среди них. Сквозь дымку крови, повисшую в воздухе над только что погибшим врагом, прямо на Кивона бросился следующий еретик. Испивающий Души встретил его выпадом ножа, и мономолекулярная кромка прошла точно сквозь брюхо человека. Противник был в тёмно-синей с белым кушаком униформе городского чиновника. Пальцами ему служили длинные металлические шипы. Кивон провернул нож, выдернул его, а затем врезал прикладом болт-винтовки в рассечённое лицо монстра. Убийство позволило ему продвинуться на несколько шагов вперёд. Космодесантники будут наступать до тех пор, пока не полягут все до единого. Враги хотели задавить их массой и вынудить остановиться. Этого Испивающие Души допустить не могли.

Улица озарилась вспышкой пурпурного света, оставившей за собой послеобраз молнии, ударившей откуда-то из-за проседающей паутины города над воинами. Во все стороны разлетелись тела. Сразу после псайкерской атаки мимо Кивона пронёсся Оксиат, разорвав психосиловым посохом ближайшую тварь. С резким звуком, приглушённым из-за отголосков разряда, вырвавшаяся из оружия энергия сбила еретика на землю.

В созданную эпистолярием брешь хлынули новые враги, которые навалились на Кивона всей толпой, так что десантнику пришлось оттолкнуть их от себя, чтобы освободить немного пространства для замаха ножом. По доспеху скрежетнули железные когти, и он отбил в сторону вибрирующее промышленное лезвие, из давки тел устремившееся к его горлу.

— Они пытаются нас замедлить, — странно спокойным голосом произнёс Оксиат. — Поймать в капкан, словно животных.

Остальные еретики дальше по улице — неуклонно растущая толпа из многих сотен людей, — направили на Испивающих Души оружие и открыли огонь. Их, по всей видимости, совершенно не заботило то, что под шквал выстрелов угодит и орда маньяков. За каждого космодесантника они охотно пожертвуют сотней этих жалких существ.

По плечу и налокотнику Кивона застучали автоматные пули. Керамит треснул, и он ощутил укол боли, когда буря огня достигла его плоти и нервных окончаний. Воин нырнул за баррикаду, и один из безумцев, руки которому заменяли серпы, кинулся следом. Он приземлился на Кивона, и между ним и рычащим, неистово размахивающим лезвиями существом завязалась свирепая схватка.

Тройственный, вспомнил Кивон. Так их назвал Длань Всего, прежде чем те разорвали на куски пленников на сцене. Трижды благословлённые пророчицей. Лица их были рассечены до самого мозга, и в живых они оставались только благодаря боевым стимуляторам, мутации или хирургическому вмешательству. Он вонзил нож в щель и провернул лезвие внутри мозга. Тройственный забился в конвульсиях и судорогах, а затем обмяк.

К баррикаде рядом с Кивоном привалился сержант Фраат, рыча от гнева. Броня на его левом предплечье была расколота и залита багрянцем. Силовой меч исходил дымом от потрескивающей на энергетическом поле крови.

Испивающие Души могли укрыться от огня, и выдержать его. Но в таком случае они перестанут двигаться, и враги, стекающиеся на авеню со всех концов Полой Горы, сумеют сблизиться с ними и взять в кольцо. Конечно, космодесантники смогут сражаться ещё много дней кряду, поскольку не нуждались во сне, но не вечно.

Внезапно Кивон понял, что они могут умереть здесь. Что Испивающие Души могут проиграть.

Если только не вырвутся из оцепления.

Словно подчёркивая его мысль, из-за стены статуй и осквернённых храмов с южной стороны дороги пронеслась ракета. Они упала среди машин еретиков, и от детонации топливного бака одна из них подскочила в воздух. За гулким рокотом взрывающегося топлива последовал треск выстрелов с того же направления, и неожиданно в рядах бунтовщиков воцарилась паника, вынудившая их заметаться в поисках укрытий, чтобы приготовиться отражать новую угрозу.

Стрельба поутихла. С безвольно болтающейся рукой Фраат поднялся из-за баррикады.

— Вперёд! — проорал он. — Хладнокровно и быстро, как ваши клинки!

Испивающие Души стеной врезались в толпу еретиков. Кивон вскочил на ноги и выпустил последние снаряды болт-винтовки в двух устремившихся к нему психопатов, прежде чем крутануться на одной ноге, уклоняясь от прыгнувшего на него еретика с выставленными перед собой когтями. Он вонзил острие ножа в затылок противника, и ощутил, как жизнь покинула его ещё до того, как он соскользнул с лезвия.

Кивон на полсекунды замер, оценивая обстановку. Новая сторона конфликта состояла из жителей Полой Горы, уступавших, однако, в численности заполонившим дорогу еретикам. Десантник заметил на них эмблемы Империума. Лица некоторых украшала нарисованная аквила. У других имелись символы Имперского кредо — свисавшие на цепях с поясов книги, самодельные щиты, украшенные изображением Императора в золотых латах, а также стиснутые в руках бусины розария. Кое-кто носил священнические рясы. Как и еретики, они были вооружены всем, чем только удалось разжиться. Один из них как раз перезаряжал ракетную установку, из которой и был произведён выстрел.

На баррикады, игнорируя свистящие вокруг пули, выскочил ещё один мужчина. Он был в чёрной с тёмно-синими вставками униформе аристократии Имперского Флота, с перекинутым через плечо длиннополым плащом и стоячим крахмальным воротничком офицера мостика. Он стрелял из сжатого в одной руке плазмагана, двигаясь с проворством и грацией, которые свидетельствовали об определённых улучшениях мышц и скелета. Мужчина имел вытянутое и горделивое лицо, смугловатую кожу, густые тёмные волосы, а также привлекательный, чуть лихой вид, как нельзя лучше объяснявший то, почему лоялисты следовали за ним в бой.

Однако в первую очередь в глаза Кивону бросился символ на шее у человека. Стилизованная литера «I» из золота, по центру которой был помещён череп с глазами-рубинами.

Этот символ носился открыто очень редко, но обладал невообразимым весом. Как и в случае с космодесантниками, о нём знали многие, однако мало кто видел вживую. То был больше чем знак службы. То был ключ, который открывал любую дверь в Империуме, и давал доступ ко всем уровням власти. Более того, он говорил о том, что его владелец занимал высочайшую должность во всём царстве человечества, и мог решать судьбы целых миров. Инквизиторская розетта.

— Эти люди знают город, — заметил брат Сасан, прибившийся к Кивону в какой-то момент боя. — В отличие от нас.

— Сворачиваем на юг! — скомандовал по воксу Тиридат. — Своими жизнями они подарят нам время! Потратьте его с умом!

Мужчина с символом Инквизиции устремился сквозь очереди неприятельского огня, попутно выпуская по еретикам разряды плазмы, после чего запрыгнул в укрытие, за которым засел Фраат.

— Я решил, вам понадобится проводник, милорды! — сказал он. Сквозь поднимающееся от плазмагана марево Кивон заметил на его лице сеточку тонких шрамов — следы имплантации высококачественной бионики. — Не хотелось увидеть, как ваш прорыв в Полую Гору оканчивается крахом. Даже Адептус Астартес не справились бы со всеми жителями города, и, поверьте мне, именно с ними вы и столкнётесь, если останетесь здесь.

— Кто это тут вздумал шутки со мной шутить? — прорычал Фраат.

— Стено из Святых Орденов Императорской Инквизиции, — с широким жестом представился незнакомец, и его палец коснулся розетты на груди.

Гнев Фраата угас, едва он узнал символ. Даже космодесантникам приходилось считаться с ним.

— В странные дни мы живем, раз встретили инквизитора. Я — сержант Фраат из Испивающих Души.

На лице Стено проступило мимолётное смятение.

— Испивающие Души? Не слышал такого имени. Видимо, вы — новорожденные Ангелы Смерти из Ультима-основания?

— А это проблема, инквизитор?

Все следы удивления быстро исчезли.

— Ни в коем случае, сержант! Полая Гора остро нуждается в свирепости Адептус Астартес.

— И что ты предлагаешь?

— Псы Йецегат не захватили Сварочные, — ответил Стено. — Там база местных лоялистов. Скоро падёт и она, но всё лучше, чем оставаться здесь. — Инквизитор выпустил сгусток плазмы в грудь бросившегося к нему безумца. Выстрел попал противнику в лицо, и к тому времени как он упал на колени, его голова и верхняя часть тела исчезли в пылающем жидком огне.

— Тиридат! — провоксировал Фраат по общему каналу, чтобы остальные также были в курсе ситуации. — У нас появился союзник самой интересной природы. Он говорит, что может помочь нам закрепиться в городе.

— Тогда идём за ним, — хмыкнул первый сержант. Выглянув из-за баррикады, Кивон увидел, как Тиридат приложил еретика головой о рокритную стену. — Я устал убивать этих слабаков.

По воксу зазвучал сигнал о готовности, и Испивающие Души подсознательно отреагировали как одно целое. Десантники дали залп по беснующимся врагам, чтобы выиграть для себя пару секунд времени, после чего выскочили из-за укреплений и направились к южному краю улицы. Они заскочили в укрытия лоялистов и тут же развернулись, чтобы накрыть еретиков совместным огнём.

Пару сотен лоялистов проигрывали бой, и несколько человек уже свисали со стен и валялись у оснований статуй, однако выжившие смотрели на Испивающих Души так, словно в отражениях их сияющих лат увидели лик самого Императора.

Кивон знал, что жители Империума росли на историях о благородных и ужасных космодесантниках. Они были избранными воинами Императора, дланями Терры. Когда Император впадал в ярость, гнев Его обретал форму космодесантников. Большинство людей ни разу в жизни не видели Адептус Астартес, но когда такая встреча случалась, их чистая мощь наполняла простых смертных трепетом. И всё же на него никто прежде не взирал с таким благоговением, как лоялисты Полой Горы.

— Он отвечает! — воскликнул один из лидеров лоялистов — престарелый мужчина с взлохмаченными седыми волосами и бородой в грязных бело-золотых одеяниях священнослужителя. В одной руке он держал богато украшенный посох, спасённый из какого-то храма, а в другой сжимал автопистолет. — Мы молились, и он отвёл нас от края отчаяния. Он пообещал, и Он принёс избавление! Ангелы Смерти пришли!

Ещё один лоялист — женщина в запачканной спецовке и с изрядно потрёпанным лазганом, — будто зачарованная прошла сквозь шквал пуль, продолжавших со свистом летать среди статуй. Она опустила ладонь на руку Кивона, словно проверяя, реален ли он. Женщина подняла взгляд, и воин увидел в её глазах слёзы. Он накрыл её ладонь второй рукой, и провёл за одну из статуй, прочь с открытой местности.

— Нам нужно пройти чуть больше мили вглубь города, — говорил Стено. — Сварочные герметично закрыты на случай токсичных выбросов. Мы контролируем все входы и выходы. Если где-то в этой куче мусора и безопасно, то только там.

— Чего Инквизиция хочет на Кеприсе? — спросил окружённый пурпурными разрядами Оксиат, выбравшийся с улицы следом за остальным отрядом.

— Восстановления власти человечества, — без запинки ответил Стено. — Прославления Императора. Уничтожения богохульников. Того же, чего хотим мы все, лорд-библиарий.

— Они приближаются, — провоксировал сержант Респендиаль. Еретики постепенно одолевали лоялистов, и уже начинали перепрыгивать через разделявшие их баррикады.

— Тогда в путь, — ответил Тиридат. — Братья! У нас есть плацдарм! Отходим!