Сайфер: Владыка Падших / Cypher: Lord of the Fallen (роман)

Перевод в процессе: 4/20 Перевод произведения не окончен. В данный момент переведены 4 части из 20.

WARPFROG Гильдия Переводчиков Warhammer Сайфер: Владыка Падших / Cypher: Lord of the Fallen (роман)
Автор	Джон Френч / John French
Переводчик	Йорик
Издательство	Black Library
Год издания	2023
Подписаться на обновления	Telegram-канал
Обсудить	Telegram-чат
Скачать	EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

«Душа человеческая алчет простых истин. Света и тени, справедливости и греха, добродетели и вероломства. Такое разделение всего сущего даёт нам покой подобно безмятежному сну, но, просыпаясь, мы всегда понимаем, что он был неправдой »

– Из размышлений Малкадора Сигиллита, засекреченных и вероятно являющихся лишь апокрифами.

«Следующее утверждение истинно, а предыдущее – ложно»

– Древнейший парадокс

Контекст

Ты здесь? И слушаешь? Значит, тут мы и начнём. Глубоко во мраке под землёй, среди холодных каменных цепей, где забывается сама память о свете солнца, слышны лишь два голоса. Прислушайся...

– Кто ты?

– Никто. Кто угодно.

– Нет. Ты определённо являешься... или был... воином из Легионес Астартес. Вероятно, ты... один из Первого Легиона, Тёмных Ангелов. Возможно... ты – предатель Империума.

– Да.

– И ты знаешь, кто я такой?

– Я знаю, что ты такое.

– Тогда ты понимаешь, что я здесь не для того, чтобы определить, преступник ты или угроза, ведь ты – и то, и другое. Я – надзиратель за твоей темницей, которую тебе никогда не покинуть. Это всё, что имеет значение.

– Так к чему этот допрос?

– Потому что я хочу узнать, зачем ты пришёл сюда.

– Меня привела судьба.

– А что же привело тех, кто пришёл с тобой, облачённых в такие же чёрные доспехи?

– Мстительность. Верность. Вина.

– А имя у тебя есть?

– К чему вопрос?

– Раскрытие имени – ключ к знанию.

– Сайфер.

– Но ведь это не имя, а слово, означающее код или человека, которого на самом деле не существует.

– Однако оно – единственная истина, которую я могу раскрыть... А как насчёт твоего имени? Готов ли ты открыть мне одно из них?

– Первое из имён моих – Хеккаррон, кустодий-надзиратель из Охранников Теней.

– А ты не боишься произносить его вслух? Разве истина имён не даёт власть над называемым?

– В заточении ты никогда не сможешь ей воспользоваться.

– Как знать. Я не могу открыть тебе, кто я такой, кустодий, но готов рассказать кое-что другое.

– И что же?

– Я могу посвятить тебя в тайну...

Глава первая

Терра

В эту ночь небеса Терры пылают. Ложные боги обрушивают на Галактику свой гнев. Бури из несбывшихся грёз затягивают корабли в межзвёздную бездну. Угасает свет. Осыпаются башни. Пробуждаются ужасы и ступают по земле. Вопли, пламя, паника. С укреплений Терры бьют орудия. Великий Дворец содрогается до самого подножия, и повсюду смятение. Повсюду… Хаос.

В Имперском Дворце воины сражаются перед вратами, которые не смог сломить за десять тысяч лет ни один враг. Навстречу им из разрывов меж огня и теней выползают создания, которых мы называем «демонами». Под звуки бойни пляшет на выжженной земле смерть. Жители владений Императора сидят в тёмных коридорах и залах, съёжившись от страха, или бродят по руинам, плача. Никто не знает, что происходит, и чем всё закончится. Всё как в былые времена. Настал конец времён. И их начало.

Кто я? Ах, снова этот вопрос. Ты ведь знаешь меня, я – тот, кого называют Сайфером. И нет, я не раскрою тебе другое имя. Это не моя история, пусть я и её голос.

И в начале представления я заточён в глубинах Старой Земли и не мог видеть, что происходит в верхнем мире. В Темницах Адептус Кустодес я жду, пока не откроется дверь в мою. Вселенная меняется, не останавливаясь. Всё, что было истиной в одно мгновение, в последующие становится ложью – я мёртв, а затем жив, я скован, а затем свободен, я - истина, а затем - ложь. Всего, что ты знаешь сейчас, однажды не станет. Всё, что было потеряно, однажды вернётся, надо лишь подождать… и пока Терра пылает, в замочной скважине начинает поворачиваться первый из ключей, отпирающих дверь в будущее.

Высокая орбита

Над Тронным Миром в пустоте застыл корабль. Тёмный дротик, выкованный из металла и зеленью уподобившийся сгинувшим омрачённым лесам. Имя ему – «Отпущенье грехов», и он пересёк просторы Галактики, оставив позади пепелище вокруг иного истерзанного войной мира, называемого Фенрисом. Корабль прибыл с предупреждением о возвращении древних врагов, о погибели и катастрофах. Лишь достигнув цели, посланники поняли, что бежали наперегонки с бедствием и не успели. Враг, о котором они несли весть, был уже не вдали, но повсюду, ухмылялся с ночного неба и танцевал в пламени, вцепившемся когтями в поверхность Терры.

И через иллюминатор башни, возвышавшейся на хребте корабля, за пылающим на ночной стороне планеты пламенем наблюдает воин. Имя его – Мордекай, и он – эпистолярий, служащий в библиариуме капитула Тёмных Ангелов. Суть его – ведьмак, несущий смерть своим родичам, но как знать, в другой жизни он мог бы стать хорошим человеком. Едва ли это важно, но я в равной мере и жалею его, и уважаю.

– Что ты видишь, брат Мордекай?

При звуке приближающихся шагов библиарий не оглядывается. Ещё до того, как раздаётся первый звук, он знает и вопрос, и того, кто его задаст. За ним останавливается облачённый в доспехи воин. Зовут его Нариил.

– Трагедию, – отвечает Мордекай, и кивком показывает на горизонт, разделяющий отражение в иллюминаторе на части. – Видишь огни прямо под полярным кругом, Нариил? Это горит комплекс Суун, чьи башни вздымались ещё до Великой Ереси. В старейших из оставшихся хроник указано, что башни выстояли под обстрелом Магистра Войны, пока у их подножия умирали легионы. И когда всё закончилось, когда вновь пришёл мир, сам лорд Гиллиман попросил магистра-каменщицу Серену поднять их ещё выше. Они пережили самые мрачные времена, но теперь… пылают.

Нариил смотрит на искру на горизонте. Не чувствуя в душе ничего. После долгого мгновения он говорит.

– Возникли непредвиденные обстоятельства.

– Что произошло?  – спрашивает его Мордекай.

Нариил сглатывает. Его звание – сержант. Он десятилетиями был воином. Он погружался всё глубже в круги тайн, за которыми Тёмные Ангелы прячут то, что считают правдой. Он лицом к лицу непоколебимо встречал ужасы и сомнения. Но в это мгновение он чувствует, что в горле пересохло. Можешь ли ты осуждать его? Я – нет.

– У нас появилась информация, брат, – наконец, заговорил Нариил. – С того самого момента, как нам приказали встать на стоянке в зоне орбитального контроля, мы проводили стандартное просеивание всех сообщений. Сейчас многие секции и отделы Адептус Терра даже не думают об информационной безопасности и шифровании. Мы улавливаем всё новые сообщения, в целом бессвязные и наполненные паникой, но чем дольше продолжается просеивание, тем лучше удаётся воссоздать картину.

– И что же она нам открыла?

– Вот что.

Нариил нажимает на кнопку на доспехах, и из встроенного в горжет рупора раздаётся голос. От помех голос звучит то резко, то невнятно, но достаточно чётко, чтобы каждое слово ударяло, будто молот.

– Это он! Сам… Гиллиман… примарх… Он… вернулся. Благословен будь… Бог-Импер… Гиллиман вернулся!

Тёмные Ангелы слушают, как последние слова уносит вихрь помех.

– Это правда? – спрашивает Мордекай.

– Это подтверждено значительной частью перехваченных приказов и сообщений. Как и результатами вторичного и третичного анализа. Всё так. Робаут Гиллиман снова жив.

– Во дни сии пробуждаются легенды…

И тогда Нариил, преданный Нариил, умолкает вновь. Он чувствует бремя второй части послания, тяжесть имени, которое погасит искру благоговения в глазах брата.

– Что такое, сержант? – замечает это Мордекай.

– Также мы уловили в потоке данных и информации вот что…

И Тёмный Ангел вновь нажимает на кнопки встроенной вокс-системы. Помехи проясняются. Звуки превращаются в недосказанные слова.

– Неиз… ые… тес… С… фер…

– Сервы-связисты и ремесленники-исчислители продолжают восстановление сообщения, – отвечает Нариил. Его лицо застыло, воля удерживает чувства, будто каменными стенами. Теперь это ощущает и Мордекай. Возможно, в глубине своей ведьмовской души он слышит отзвук того, что произнесут дальше. А сержант вновь включает запись. Опять раздаются помехи, а за ними – слова.

– Неизвестные… Астартес…

Поднимающиеся из хаоса, будто призраки.

– Сайфер…

И вот и оно, слово, подобное проклятию, нашёптанному на ухо царя. Сила заключена не только в знании истин, но и в самих именах. А это имя, моё имя, наделено властью изменить само будущее Мордекая.

Запись умолкает, и опускается тяжёлый саван тишины.

– Речь здесь о членах свиты лорда Гиллимана, – наконец, обрывает молчание Нариил, – о группе космодесантников неизвестного происхождения, что были с ним, когда примарх вернулся на Терру.

– И где они теперь?

– Всё указывает на то, что их передали кустодийской страже.

Долгое мгновение Мордекай молчит. Перед ним будто далёкие драгоценности сверкают пожары, охватившие лик Терры. Он будто чувствует, как по коже стекает кровь, а в груди стучат два сердца, словно барабаны. В этот миг, во время, похищенное раздумьями, он знает, что весы истории застыли и ждут груза его следующих слов.

– Они уведут его в Темницы.

– Что ещё за…

– Не только мы сковываем пленников во мраке из страха и стыда, Нариил. Темницы – острог, тюрьма под Имперским Дворцом. Все чудовища, которых не смогли убить кустодии, все угрозы, которые они желают изучить, всё это заточено там… во тьме, отбрасываемой светом Императора.

– Но откуда ты всё это знаешь?

– Тайны не умирают, брат мой.

Мордекай не врёт, но и не говорит всей правды. Так на его месте поступил бы и я сам. Он отворачивается от Нариила, опускает руки на ограждение перед закованной в железо панорамой Терры. Библиарий знает, что предстоит сделать дальше. Знает, пусть и в глубине души ему хочется, чтобы уготованный путь не был столь ясным. А затем отбрасывает сомнения прочь и уходит, отвернувшись от Терры.

– Казни всех слышавших это сервов, – отдаёт он приказ Нариилу. – Удали все записи. Начинай сканирование систем орбитальной обороны, нужна полная оценка с точки зрения тактики. Готовь наших братьев к войне.

Темницы

Хеккаррон идёт по лабиринту, и отзвуки шагов его разносятся по каменным коридорам. Он – один. Вокруг так тихо, что кажется, будто во всём мире не слышно ничего, кроме урчания доспехов и ударов сабатонов. Кустодиев сотворили на заре Империума, в золотой век заблуждений, царивших до войны меж легионами.

Иногда знающие о кустодиях и космодесантниках видят в нас родичей. Это не так, если конечно не считать родство понятием растяжимым. Космодесантники – покалеченные создания, вскрытые люди, в нутро которых вживили частицы сущности полубога. Нас учат чувствовать себя частью группы, сражаться в группе и мыслить как группа. Кустодиев же не создают, а скорее творят. Представьте, что они – ткань, в которую бережно вшивают мистерии, когда растущие младенцы ещё не знают, что станут воителями, а мы – люди, в которых слишком впихивают куски мяса. Говорят, что некогда всех кустодиев набрали из отпрысков поверженных царей. Не знаю, правда ли это или нет. Но они и в самом деле больше похожи на принцев, чем на солдат. Они мыслят сами по себе, действуют сами по себе и сражаются сами по себе. Они в равной мере способны быть постигающими тайны мыслителями, изучившими управление государством дипломатами и безжалостными убийцами. А здесь, в Темницах под Имперским Дворцом, они – тюремщики.

– Открыть вокс-канал с основными системами управления стражи, – отдаёт приказ Хеккаррон, и вокс-системы доспехов слышат его и подчиняются.

– Повинуюсь, – бубнит в ответ сервитор. – Принимаю разрешение и начинаю звуковое включение… Доступ разрешён. Да осенит тебя свет чести, страж.

– Краткий отчёт о структурной целостности Темниц.

– Повинуюсь… Обрабатываю приказ… Структурная целостность Темниц сто процентов на уровнях с первого по восемьдесят первый. Глаза машины видят всё.

Хеккаррон проходит мимо внешних дверей в камеры и каменные мешки. Одни видны только ему. Другие – ощетинились замками и гудят от сдерживающих полей. По ту сторону заточены существа, которых кустодии не могут или не должны уничтожать. Здесь сидит старик, способный одними лишь словами убить миллиарды. Там – тьма, клубящаяся, но лишённая очертаний, если её не увидеть. Тут – маленький чёрный куб без петель, без крышки, без всего, закрытый и запертый вдали от любопытных глаз, чтобы его забыли. В Темницах заточены создания, вышедшие из бездны времён и темнейших уголков человеческой души. Одни заслужили имена на языке древних мифов: Пожиратель Богов, Змей Конца, Ниспровергатель Тронов. Другие никогда не обрели имена и никогда не должны обрести. Здесь есть и живые существа, и машины, и безмолвные и неподвижные предметы. Но никто из них не погружён в сон.

Откуда я это знаю? Невозможно стать тайной, не узнав пару-тройку секретов.

– Краткий отчёт по стабильности варпа и состоянии аппаратуры.

– Эфирные сенсоры указывают на масштабные возмущения в течениях варпа, источник находится вне комплекса. Нуль-генераторы и подавители эфира включены. Целостность колдовских оберегов и эфирных печатей оценивается в девяносто восемь процентов.

– Закрыть канал вокс-управления.

Хеккаррон доходит до поворота в туннеле и останавливается. Он мысленно считает, совершенно точно учитывая каждую из отсечённых от будущего секунд. Понимаете, Темницы это вовсе не набор камер, а лабиринт, постоянно воссоздающий себя, наполненный тупиками и ликвидационными системами. Иногда Охранники Теней выпускают одного из меньших пленников для того, чтобы оценить работу системы. И никому из них не освободиться. Хеккаррон и его родичи хранят в своих разумах весь лабиринт. Они идут по нему в полной синхронности с каждым новым поворотом, изменением и сплетением. Если раньше у тебя и были сомнения, люди ли они, то теперь ты точно знаешь, что ответ – нет, не так ли?

Хекаррон заканчивает отсчёт и шагает вперёд. А за его спиной преображается проход. Сплошная стена камня возникает на месте воздуха. Следующий шаг – по стене, ведь именно там пол благодаря встроенным гравитационным генераторам. Путь впереди подобен спирали. Ловушки и скрытые орудия стреляют в случайном направлении и перезаряжаются. А Хеккаррон продолжает идти, невредимый, не сдерживаемый, ещё один смертельный механизм из многих.

Сегодня в Темницах не так много стражей, как обычно. Большинство ответило на призыв к битве за стенами Дворца. Хеккаррон же остался, чтобы наблюдать за заточёнными. Он – один, и пусть его контроль над мыслями почти совершенен, кустодий невольно гадает, не случится ли чего. Ведь инциденты бывали и раньше, ни одна из тюрем не совершенна, и в эту ночь заключённые и пленники беспокойны. Хеккаррон чувствует это. Даже сквозь энергетические поля, пустотные замки, сквозь металл и камень чувствует их всех. Но заключённые молчат. И Хеккаррон продолжает идти, сжимая в руке копьё, и единственный его спутник – безмолвие.

Вторая глава

Имперский Дворец

Имперский Дворец… центр всего сущего, святая святых для тех, кто считает своего тирана богом. Заключённого в это название смысла достаточно, чтобы утянуть разум в грёзы о позолоченных башнях и лучезарных храмах. На Гаталаморе художники посвящают свои жизни без остатка написанию икон и образов для паломников. Творимый их глазами и руками Имперский Дворец сияет, озаряемый светом откровения. Беломраморные башни возвышаются над проспектами, по которым плачущие от счастья праведники шагают к позолоченному куполу в самом сердце Внутреннего Санктума. Они облачены в яркие одеяния. Развеваются тяжёлые складки карминовых и лиловых мантий. Во главе своей паствы шагает жрец и с ликованием на лице что-то проповедует. Взгляду наблюдателя открыто лицо женщины, её широко раскрытые глаза, рука, указующая в золотую даль. Поднятое к небу дитя принимают херувимы, забирая его на службу у подножия самого Золотого Трона. Старик падает на колени, воздев руки, и из глаз его падают слёзы, яркие, будто алмазы. За толпой наблюдает Адептус Астартес, благородный ликом и бдительный взором, осенённый ореолом света. Орлы кружат в сапфировых небесах. Таковы образы, непрестанно создаваемые руками своих творцов.

И за них готовы заплатить все прибывающие на Гаталамор паломники, отдать даже за меньшие и простейшие цену, достойную еды на всю неделю, а за самые большие и роскошные – целые сокровищницы. Они часами не отводят взглядов от икон, представляя, что однажды им доведётся побывать среди чудес, запечатлённых в красках, драгоценных камнях и позолоте. Они не выпускают их из рук, даже испуская свой последний вздох. Они передают их своим детям с воодушевляющими словами. Пилигримы видят не просто изображения, но заключённые в них истории, все свои молитвы и надежды. И так происходит по всему Империуму, даже среди жителей планет, никогда не глазевших на иконы, написанные гаталаморскими мастерами. Видишь ли, Дворец – мечта, мечта яркая и прекрасная, притягивающая взор людей, чьи жизни полны лишь мелочных горестей. Место, где всё становится таким, каким и должно быть, и где все невзгоды рассеиваются в сиянии чудес как туман.

Но реальность это не мечта. Дворец – струп, скрывший израненную поверхность Терры. От зон Средоточия Администрата до Викторис Абсолют раскинулось сплетение зданий, часто возведённых друг на друге. Со времён рассвета Империума прошло десять тысяч лет. И даже первые камни Дворца возвели не на голой земле. Ещё во времена Древней Ночи здесь возвышались башни и крепости, здания, сложенные из костей городов, построенных и павших так давно, что от них не осталось даже имени. К этим старым, старым корням приживили Дворец и щедро удобрили.

И со времени возведения Дворца прошли целые эпохи. Его обращали в развалины, восстанавливали и вновь перестраивали. Его пределы расходились и откатывались обратно к центру, будто берега озера. И от каждой эпохи остались свои нагромождения мусора. Посадочные площадки нарастают на стенах исполинских портов, будто грибы на стволе дерева. Спустя тысячу лет они становятся опорами для жилых корпусов, предоставленных солярным культам, и сектанты вглядываются в тусклое сияние Солнца через телескопы, пока не ослепнут. Войны между административными органами обращают в пепел целые регионы. Возвышаются новые святые и герои, их статуи выставляют на всеобщее обозрение в Санктуме Империалис. Проходят века, и их имена поглощает забвение. Памятники превращаются в насесты для сверкающих птиц и вокс-антенн. И так происходит с течением истории вновь и вновь, а падальщики всё никак не могут обглодать дочиста труп.

Дворец столь же древен, сколь и огромен. В ночь, когда в него прибыл я, Имперский Дворец был равен своим размером величайшим из древних царств. В самых узких регионах он раскинулся на сотни километров. Конечно, если вообще возможно точно определить, где заканчиваются его пределы, и начинается жилой гигаполис и другие регионы. Да, с севера и юга Дворец ограждают горы, но даже они испещрены пещерами и туннелями. Северная Зона, где таятся Темницы, охватывает более четырёх тысяч квадратных километров, но даже эта цифра показывает лишь часть картины. Дворец – не двухмерная икона, а громада, тянущаяся ввысь и вглубь. Шпили впиваются в загрязнённые облака, а фундаменты покоятся на ярусах раздавленных зданий километровой глубины. В недрах Дворца скрыты подземные царства. Лабиринты, освещённые лишь растущими в них грибами, умолкшие улицы, по которым последний раз ступали тысячу лет назад, пещеры, затопленные мерцающей и отравленной химикатами водой, на дне которой скрыты глубинные города. Прошлое никуда не исчезает, даже если его сокрушает бремя настоящего.

В пределах Дворца живут миллиарды. Они – писцы, что набились в жилые массивы и выцарапывают слова, не понимая их, на пергаменте, который сгниёт так и не прочитанным. Они – кланы, сражающиеся за право зажечь свечи в одном святилище из многих. Они – картели забирающих грехи, что несут епитимьи за злодеяния других, пока их предводители блистают золотыми цепями. Высшие лорды отделов Администратума растрачивают десятилетия своей карьеры в политических баталиях ради одного-единственного изменения политики. Инквизиторы охотятся и в высшем свете, и в трущобах, ища и ересь, и влияние. А глубоко под ними обитают люди, что едят грибы, растущие на трупах, пьют ядовитую воду из стоков, и чьи напевы эхом отдаются над беспросветными прудами. Ни они, ни их предки не догадываются, что существует Солнце. И всё это – лишь немногие из называющих Дворец своим домом душ.

И повсюду: в зданиях, в плоти, в идеях отдаётся Сила, восседающая в самом центре. Император – самый могущественный из когда-либо существовавших псайкеров. Золотой Трон, на котором Он заключён, каждую минуту направляет псионическую силу тысяч. И изничтожает их. В буквальном смысле. От псайкеров остаётся лишь прах и призрачный крик, что вливается в какофонию, текущую через Трон в Самого Императора. Сила подпитывает силу, разжигая Имматериум по ту сторону завесы так ярко, что пламя погребального костра видно и на краю бытия.

Понимаешь? Имперский Дворец – не просто здание, не просто идея: это центр бушующего в варпе пекла. Пекла, что истекает энергией в материальный Дворец и разумы находящихся в нём людей. Двести лет назад на Тропе Десяти Тысяч Святых над толпой паломников явились образы ангелов. Восемь из десяти узревших их тут же сгорели заживо. А несколько дней назад умирающая женщина закрыла глаза навсегда, а затем подскочила, крича. Все вокруг отшатнулись от неё, ослепнув. Женщина же, совершенно живая, убежала прочь, крича, что звёзды – боги. И это не было чем-то из ряда вон выходящим. Здесь, во Дворце, чудеса и необъяснимые вещи привычны. Хронометеры за мгновения отсчитывают годы и рассыпаются ржавчиной. Вода в раскалённых кастрюлях замерзает. Во сне люди слышат шёпот мёртвых. Здесь встречается всё и вся, реальность, идеи, души. Как встретились и мы, ты и я.

Я могу продолжать рассказ и дальше, но не стану. И даже это я сказал лишь для контекста. Чтобы ты мог оценить, как широко раскинулся Дворец в пространстве, времени и человеческих умах. Он настолько громаден, что даже этого слова недостаточно. И все последующие события происходят в его пределах. Легко было бы представить, что они происходят в замкнутом пространстве, что кто-то да заметил бы, что смерть и муки, откровения и смятение не забудут. Забудут. Дворец – сам по себе отдельный мир. Он – Империум, сгустившийся до самой сути, будто материя, от которой осталась лишь тьма в сердце чёрной дыры. Он слеп, невежественен и голоден.  Он поглощает знания, понимание и людей. Сделай лишь шаг в Имперский Дворец, и тебя утянет во мрак сквозь разломы меж громадными зданиями. Под шелест пергамента и щелчки кнопок от жизни останется лишь прах. Никто здесь не является кем-то значимым, и забывают всех.

Ну… почти всех.

Северная Зона

На северные окраины Имперского Дворца падает снег. Каждая снежинка пронизана ядом, оставшимся после сорока тысяч лет загрязнения атмосферы. И каждая обращается в пар, нежно касаясь пустотных щитов, что скрывают громадный Дворец. Под энергетическими куполами тоже бушует пламя. Пожары и беспорядки охватили скопления старых башен и кварталы размером с города. Большинство из них оцеплены арбитрами и подразделениями Астра Милитарум, но ситуация становится не становится лучше, лишь всё хуже и хуже. Уже умерло так много людей, и ещё больше погибнет в грядущие часы. Гораздо больше.

Вспышки мелькают над защитными куполами, когда взрываются ракеты и самолёты. В них умирают пассажиры транспортных челноков, устарелых лихтёров и грузовозов. Надеявшиеся добраться до Дворца, хотя бы там оказаться в безопасности. Безрассудно, но такова природа людей, отчаяние может любого лишить здравомыслия. Эскадрильи перехватчиков делают своё дело. Немногих прорвавшихся сквозь их заслон встречает огонь защитных турелей. Кому-то даже удаётся пережить эту бурю, но пилоты, не представлявшие, что будут делать, если зайдут так далеко, лишь разбиваются среди горящих зданий. Вспыхивают новые пожары.

Когда Тёмные Ангелы сходят с небес, никто не замечает ещё четыре огонька в ночном небе. Два – штурмовые корабли, небольшие и тяжелокрылые. В их чреве отобранный для задания боевой заряд: шестнадцать Тёмных Ангелов, благословивших своё оружие и обновивших клятвы. Вместе с ними летят два чёрных реактивных истребителя. Все четыре самолёта проскользнули через кордон орбитальных систем защиты. В обычное время такое было бы невозможно, но сейчас стражи Тронного Мира отвлечены, а связь – нарушена. Но даже с этим преимуществом пилоты добрались так далеко, лишь выкладываясь на полную. Будто в танце проскользнули они через орудийную сеть, разбрасывая за собой ловушки для сенсоров, и проскользнули через слепые зоны сканирующих систем.

- Входим в сферу высадки. Заключительный разгон, - сообщает по воксу пилот ведущего штурмовика. Четыре самолёта в последний раз ускоряются. Длинные конусы синего пламени опаляют тьму, когда они начинают пикировать сквозь атмосферу навстречу выбранной зоне. – Задействовать протоколы затмения.

А затем они отключают двигатели. Выключают все системы управления, кроме базовых. Не летят, а падают, не самолёты – четыре металлических обломка, притянутых Матерью-Землёй. При вхождении в атмосферу пламя опаляет их обшивку. Любой наблюдатель, будь то человек или машина, заметит лишь ещё четыре метеора, падающие с небес будто звёзды.

Сидящий в отсеке ведущего штурмовика Мордекай мысленно повторяет литании прощения.

- Мечом сим заслужу я отпущенье… - пусть слова и успокаивают разум, библиарий ловит себя на мысли, что не таким видел своё возвращение в мир, где переродился. – И через отпущенье смою пятно с чести…

- Входим в зону основной угрозы, - снова раздаётся в воксе голос пилота, притихший, будто заглушённый вместе с двигателями. – Вижу цель.

Мордекай смотрит на своих братьев, видя их не глазами, а сумрачным зрением шлема. Их пять. Все – ветераны и члены Внутреннего Круга, они – Крыло Смерти. Все посвящены в тайну породившего их легиона. На это задание воины надели не положенные им по званию терминаторские доспехи цвета кости, но тёмно-зелёную броню без геральдики и наград. Надевшие накидки из мешковины и склонившие головы над оружием Тёмные Ангелы больше похожи на кающихся грешников, чем на обречённых воинов. В глубине души Мордекай думает, что так и должно быть. А краем разума слышит их мысли. Воителям не ведом страх, но в душах каждого из них звучит нечто худшее. Стыд.

- Приближаюсь к цели, - докладывает ведущий пилот. – Время пришло.

Расстояние между будущим и настоящим сужается с каждым ударом сердца. Под ними уже виден Дворец и закрывающая его фаланга пустотных щитов, огромная и сияющая. На такой скорости они врежутся в них, словно макроснаряд. И от них останутся лишь вспышки, запятнавшие небо.

- Включайте двигатели! На полную!

Начинают работать ускорители и реактивные двигатели. Самолёты резко выходят из пикирования. Гравитация тянет Мордекая с такой силой, что простой человек бы умер, и даже он теряет сознание. На долю секунды он – одновременно и не в мире сём, и не отделён от него.

Он парит… и тело, и разум пребывают в свободном падении…

Гул бесчисленных голосов исчезает в порыве ветра, бури, врывающейся в его разум.

И идущей снизу. Тянущейся, чтобы притянуть его, обнять. Изничтожить его.

Золотой Трон…

Разум столь сильный, что освещает Галактику…

Жизнь, поглощающая души живущих…

Мир возвращается. Тёмные Ангелы парят над поверхностью пустотных щитов Дворца. Экзотические технологии закрывают их плащом лжи от любого ауспика. Закрывающие Дворец пустотные щиты – сеть из пересекающихся энергетических куполов, и каждый почти полутора километровой ширины. Ничто быстрее брошенного камня не пройдёт сквозь них.

- Обнаружено место надреза, - раздаётся голос пилота одного из истребителей. – Направление ноль-девять-один. Всем единицам, меняйте и синхронизируйте курс.

Самолёты Тёмных Ангелов ускоряются. Они направляются к месту падения гибнущего грузового буксира. Судно – двести семьдесят метров горящего металла, поворотные двигатели надрываются, пытаясь удержать его налету. Пока Тёмные Ангелы идут на сближение, выпущенная защитной батареей ракета вонзается в буксир. Из борта фонтаном бьёт пламя. Судно оседает на другой борт и падает, истекая обломками. А в тени летят Тёмные Ангелы. Фюзеляжи звенят от ударов раскалённого металла по крыльям. Буксир сталкивается с куполом пустотного щита. Ночь сотрясает надрывный раскат грома. Бьют молнии. Многоуровневый щит лопается, словно мыльный пузырь. Обломки градом сыплются на дворец. Снова рокочет гром, когда пустотные щиты включаются и опадают, не выдержав нагрузки.

- Всем построиться наконечником, полная скорость, пикируем.

Кружа, самолёты принимают плотное построение, а затем устремляются вслед за баркасом. Они летят так близко, что пилоты видят, как светятся приборные панели в других кабинах. Мимо проносятся клочья фюзеляжа. Об истребители разбиваются ударные волны от рассыпающихся щитов. Во мраке десантного отделения ведущего штурмового корабля Мордекай всё ещё слышит на грани восприятия гул далёких голосов.

А затем четыре самолёта оказываются под щитами. Они отслеживают падение обломков и меняют курс прямо перед тем, как буксир врезается в здание, и в ночное небо летит град из раскалённого металла.

- Замечена зона высадки. Отмечены приоритетные цели. Готовы стрелять по вашему приказу, брат-библиарий.

- Действуйте, - отвечает Мордекай.

Из-под крыльев истребителей вылетают ракеты. У каждой своя цель: оборонительные турели, сенсорные башни и антенны связи. Среди пылающих по всему Дворцу пожаров каждый взрыв – мимолётный миг разрушения. Но их достаточно, чтобы создать слепую зону в ауспиковой сети, узкую, но пилотам её хватит.

Четыре самолёта петляют между башен и статуй святых. Как выпады показывают мастерство мечника, так этот полёт – свидетельство опыта их пилотов. Их выучка несравненна. Возможно, с ними и может потягаться кто-то из Белых Шрамов или Гвардии Ворона, но не многие. Ускорение, планирующий спуск, поворот на кончиках крыльев мимо проносящихся мимо шпилей – балет полёта.

Но даже они не заметили ракетную пусковую установку, угнездившуюся у подножия барабанной башни. Автономный ауспик засекает один из истребителей и передаёт сигнал «пуск». Прежде, чем пилот хотя бы замечает угрозу, ракета отрывает половину крыла. Истребитель входит в штопор, ведущий в каньон между башнями и соборами.

- Говорит Нефилим-Альфа, - голос пилота спокоен, хладнокровен. – Получены критические повреждения. Повторяю, критические. Потеряно управление полётом.

Мордекай чувствует последовавшее молчание. Он протягивается разумом к горящему истребителю.

+ Ты знаешь, что должен сделать, брат. + - раздаётся его голос в мыслях пилота.

Тот – рыцарь Крыла Ворона и знает, что в этот момент ему не спастись и не выжить. На службе капитулу ему осталось лишь удостовериться, что от истребителя не останется даже обломков, способных выдать, кому те принадлежали. Честно говоря, он никогда не думал, что умрёт вот так. Возможно, ожидал смерть в небесах другой планеты в битве против множества врагов, но никак не смерть от собственной руки над Тронным Миром Империума. И потому он молчит, слыша, как надрываются сигналы тревоги. Мордекай ощущает призрачное подобие того, что чувствует его брат. Холод, ледяную стужу.

- За Льва… - шепчет себе пилот, а затем запускает перегрузку топливной и орудийной систем. Падающий истребитель исчезает в белом пламени, так и не долетев до земли.

Мордекай хранит в своём разуме последние мысли пилота, пока те не рассыпаются, умолкая навеки.

Оставшиеся истребители ускоряются. Перед ними среди шпилей и башен возвышается бронзовый купол.

- Замечена точка пробоя, - голос пилота штурмового корабля так же спокоен и хладнокровен, как до смерти его брата по эскадрилье. – Запуск.

Выпущенный из трёх самолётов ракетный залп впивается в оболочку. Камень и металл ещё рушатся, а разряды плазмы и выстрелы лазерных пушек раздирают рану.

- Держитесь!

Штурмовые корабли влетают прямо в брешь, запуская маневровые ускорители. В мгновение ока они тормозят от максимальной скорости почти до полной остановки. От резкого замедления с корпусов срывает панели. От тепловой волны вздуваются перекладины. Оставшийся истребитель облетает купол по кругу, ища признаки того, что их обнаружили. Их нет.

Полёт трёх самолётов заканчивается во тьме под куполом. Когда рёв двигателей умолкает, остаётся слышным лишь стук камней, падающих из пролома на потолке. Купол – часть заброшенного крыла Дворца. Когда-то он скрывал амфитеатр, но те времена прошли так давно, что поднятая пыль веков теперь висит в воздухе, будто туман.

- Ауспик не показывает никаких следов обнаружения, - докладывает ведущий пилот.

Тёмные Ангелы всё так же неподвижно сидят в десантном отсеке. Мордекай поднимает голову. Его разум летит через залы и коридоры, мимо запылённых статуй и через забытые двери. Он слышит полные смятения мысли немногочисленных солдат и прикасается к сознаниям фактотумов. Эта часть здания практически заброшена. Он закрывает потусторонние чувства.

Но боль всё так же сочится в сознание. Здесь, среди камней и металла Дворца, библиарий чувствует, как на его разум давит немыслимо могущественное присутствие. До боли знакомое, но гораздо, гораздо худшее, чем он помнил. Это – Имперский Дворец, средоточие власти Императора. А это значит, что Мордекай только что шагнул в тень величайшего псайкера из когда-либо существовавших. Во мраке среди звёзд способности библиариев Адептус Астартес внушают ужас. Здесь же, в этом мире, в этом месте, разум его суть пламя свечи, дрожащее от порывов ветра, поднятого пеклом.

- Ты в порядке, брат? – спрашивает его по личному каналу связи Нариил.

Золотой Трон…

Мордекай буквально выталкивает слова изо рта.

- Наш путь чист минимум на следующие шесть километров. Дворец… - он умолкает, заметив привкус железа во рту. – Дворец охвачен смятением. Оно не продлится долго. Пора выдвигаться.

- Как пожелаешь, брат, - отвечает сержант и переключается на вокс отделения. – Всем бойцам, выходим и приступаем к заданию.

Люки открываются, и Тёмные Ангелы выскальзывают в тихий сумрак. Среди них Мордекай, сжимающий рукоять обнажённого меча. Едва они выходят, как люки закрываются, а установленные на корпусах орудия начинают отслеживать любое движение в темноте. Сознанием и тканью всех нервов Мордекай всё так же ощущает крик Золотого Трона и тяжесть присутствия Императора, сияющего в варпе, будто палящее солнце над пустыней.

Третья глава

Темницы

Я сижу, во мраке, но не в цепях. В них нет нужды. Не здесь. Я – один, безоружный и одетый лишь в простую белую рясу. Впрочем, даже будь я облачён в доспехи и с пистолетами в руках, немногое бы изменилось. Даже с плазменной пушкой я сумел бы разве что отмечать время на каменных стенах. Впрочем, они всё равно забрали и броню, и всё оружие, считая нож и… да… меч они тоже забрали. Пусть и не обнажили клинок. Пока. Думаю, даже тут, среди безмолвия и бесконечной ночи, я бы почувствовал, если бы они освободили меч из ножен.

Камера – куб, достаточно широкий и высокий, чтобы я мог встать в полный рост и почти дотянуться пальцами до потолка. Камень – базальт. Часть старого каменного сердца священной Земли, вырубленная и высеченная в форме идеально гладкой коробки. Дверь так плотно прилегает к стенам, что не видно стыков. Её удерживают на месте замки, чей механизм работы простой человек не смог бы даже представить. Воздух сочится сквозь узкие как иглы щели в стенах и потолке.

По обе стороны от моего узилища в казематах сидят мои братья. Все они были взращены в воителей Первого легиона, когда среди звёзд сражались Император и Его примархи. По меркам нормального измерения времени каждый был бы древним, как сам Империум. И всех до одного считают предателями Тёмные Ангелы, унаследовавшие это имя. Изменниками и прислужниками тёмных богов. Есть и такие, а есть и кающиеся души. Если прислушаетесь, может быть и услышите кого…

- Я – Азхар! Названный Меченосцем! Рождённый в убитом Калибане! Вы меня слышите, предатели?

Азхар, бедный Азхар, бросает слова в воздух, вновь и вновь, переворачивая в своей душе угли гнева. В глубине сознания он всё ещё видит зелёные тени утраченной родины и чувствует дым горящего мира.

- Да найдём мы искупление…

В соседней камере на коленях стоит брат Корлаил, склонив голову.

- Да будут деяния наши достойны его. Да будем мы прощены.

Он никогда не перестанет говорить о покаянии, как не переставал уже веками. Корлаил знает, что его мольбы тщетны, ведь прощение не в природе вселенной, но он продолжает говорить.

- Солнце меркнет и не восходит…

В словах Бахариила, давно затерявшегося среди обещаний ложных богов и сил варпа, есть и правда, и бред.

- Темна будет земля, красен клинок, воззовут песни глада… Пляши в восторге смерти… Иди по искривляющему пути. Всё неизбежно. Солнце меркнет и не восходит…

Его никто не слышит. Никого из них никто не слышит, даже варповы боги Бахариила. Эти образы – призраки, призванные мной для тебя, мазки угля на пергаменте, очертания и тени. Я хочу, чтобы ты это знал, чтобы кто-нибудь знал нас.

Мы – Падшие, забытые и отвергнутые, позор нашего капитула, тайна, скрываемая от Империума. Нас одиннадцать, одиннадцать блудных сынов Льва и братьев Лютера, заточённых за это во Дворце Императора, сотворившего нас. Существуют и другие, рассеянные во времени и пространстве, но здесь и сейчас нас горстка.

Можете мне не верить, но это далеко не самые надёжные казематы в Темницах. Это лишь скамьи для предварительного заключения, а мы – новоприбывшие. Кустодии не знают, кто или что мы такие. Если они решат, что мы действительно опасны, то нас ждёт путь ещё глубже во мрак. Если же стражи сочтут, что мы не стоим усилий и заточения, ну что же… тогда нас ожидает совсем другая судьба. Но ни вечное заключение, ни казнь не уготованы никому из нас.

Почему?

Потому, что вселенная содрогнётся, и ключ в двери к будущему развернётся.

Северная Зона

Спустя пятнадцать минут после проникновения во Дворец Тёмные Ангелы атакуют Третий Ярусный Комплекс Первичной Координации Служб. Охраны там немного. За всем наблюдают двадцать стражников, набранных из подразделений, что размещены во Дворце. Среди них есть и ветераны былых войн, и новобранцы из знатных семейств. Все – медлительны. Даже у ветеранов выглаженные кители и отполированная медь скрывают слой жирка. Охраняемый ими комплекс надзирает за целой армией слуг и порученцев, трудящихся среди северных окраин Дворца. Тех, чьи руки зажигают свечи, приносят и сообщения и воду. Людей, чьи жизни и важны, и нет. Сам комплекс полон шарканья ног, шёпота приказов и закостенелой рутины. В урнах скапливаются груды выписок. По пневматической почте с шелестом проносятся распоряжения и доклады. Над своими аналогиями сгорбились сотни писцов, а над ними по перекладинам проезжают гроздья пикт-линз. Всюду пыль, оставшаяся от миллиардов тонн пергамента. Работающие здесь люди знают, что служение – их священный долг, смысл всего их существования.

Тёмные Ангелы обрушиваются на них, будто гром среди ясного неба. Двери слетают с петель. Ещё поворачивающиеся к ним стражи умирают под рёв взрывов. Смотрители и старшие надзиратели прячутся в укрытие. Кто-то пытается бежать.

Затем через выбитые двери заходит Мордекай. Ему не по душе предстоящая обязанность, однако поэтому библиарий лишь стремится поскорее со всем закончить. Вокруг его головы с треском раскручивается призрачный свет. Бегущие слуги застывают, нервы и мускулы больше им не повинуются. Теперь слышна тишина, удары сердца и сдерживаемое дыхание. Мордекай идёт мимо скованных его волей людей, чувствуя, как под шлемом от напряжения вокруг глаз расходится лёд.

- Они послали сигнал тревоги, - докладывает Нариил, отвернувшись от треснувшего экрана когитатора. – Если его кто-то услышал, у нас мало времени.

Мордекай не отвечает. Его сознание прыгает из разума в разум, впиваясь, ища. Быстро, не деликатно. Из глаз некоторых слуг уже сочится кровь.

- Этот, - кивает он, останавливаясь перед человеком в серо-сине-золотом облачении префекта-примуса.

На свой незамысловатый лад, префект – важное лицо. Об этом свидетельствуют татуировки вместо волос: лучащиеся солнца, серповидные луны, чернильные звёзды. У него есть семья, с которой он не видится, дочь, что унаследует его должность, когда примус состарится. Когда он покинул свою квартиру десять часов назад, то забыл взять из чаши у кровати молитвенные монеты. А теперь он глядит, не в силах пошевелиться или хотя бы закрыть глаза, на опускающегося на колени перед ним великана. На синем как кобальт лице исполина пылают красные глаза.

- Прости меня, - говорит Мордекай, и прикладывает пальцы ко лбу человека. Само прикосновение мягкое, лишь керамит холодит кожу. А затем он вонзает свой разум в сознание префекта. Без церемоний. По воздуху расходятся разряды тока и запах горелого мяса. Самосознание и прошлое человека сгорают, Тёмный Ангел разрывает всё, не относящееся к нужной ему информации.

- Ауспик засёк движение в этом районе, - окликает его сержант. – Брат, пора идти.

Мордекай не двигается. Префект-примус ещё жив. Едва.

- Спасибо, - говорит ему библиарий и поднимается на ноги. Труп падает на пол, те немногие тайны, которые человек знал, сам того не понимая, теперь ведомы Мордекаю. – Ему было известно достаточно. Главные ворота в Темницы находятся к северу, где-то в четырёх километрах от нас. Вероятно, там чрезвычайно мощные системы безопасности, но их можно вывести из строя. Наиболее уязвимая для проникновения точка – проходящий вблизи от верхних уровней туннель для циркуляции воздуха. Мы сможем пробиться внутрь при помощи плавильных зарядов, когда вызовем сбой в энергосистеме.

- А остальные?

Нариилу нет нужды показывать рукой на всё ещё удерживаемых психическими оковами слуг. Мордекай знает, о чём спрашивает его брат, и что ответ может быть лишь один. Знает библиарий и то, что сержанту необходимо услышать слова, сказанные старшим по званию. Таково бремя бытия Тёмных Ангелов и того, что их заставляют делать хранимые ими тайны.

- Они нас видели, - говорит Мордекай, - И должны умереть.

Гремят раскаты выстрелов. Взлетают облака пыли и оседают на растекающиеся лужи крови. Один из Тёмных Ангелов замахивается и бросает в контейнеры с пергаментом испепеляющую гранату. Миг спустя к потолку устремляется ревущее пламя.

Мордекай покидает здание. В разуме его медленно тает образ молитвенных монет, навеки забытых в чаше.