Горусианские войны: Воскресение / The Horusian Wars: Resurrection (роман)

WARPFROG Гильдия Переводчиков Warhammer Горусианские войны: Воскресение / The Horusian Wars: Resurrection (роман)
Автор	Джон Френч / John French
Переводчик	Летающий Свин
Издательство	Black Library
Серия книг	Инквизитор Ковенант / Inquisitor Covenant
Предыдущая книга	Прощение мечами / The Absolution of Swords
Следующая книга	Дева сна / The Maiden of Dream
Год издания	2017
Подписаться на обновления	Telegram-канал
Обсудить	Telegram-чат
Скачать	EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

Действующие лица:

Инквизиция

Ковенант, охотник на демонов из Ордо Маллеус, последователь Торианской Догмы

Малика Квайдин, мудрец из Горгонатского Коллегиума

Вульт, лорд-охотник на демонов из Ордо Маллеус, приверженец Амалатианских Принципов

Голдоран Таликто, сторонник Ксантитской Методологии

Идрис, охотник на демонов из Ордо Маллеус

Аргенто (покойный), последователь Торианской Догмы

Слуги

Клеандр фон Кастелян, вольный торговец, наследник династии фон Кастелянов

Виола фон Кастелян, сенешаль династии фон Кастелянов

Йозеф Хорив, строевой настоятель Схолы Прогениум

Северита, сестра-репентия из ордена Кровавой Розы

Колег, специалист

Энна Гирид, воин-служитель, гонитель

Миласа, примарис псайкер, последователь Непенты, Несущая Забвение

Киноритас, старшина охраны «Дионисии»

Арабелла Гхаст, пустотная госпожа «Дионисии»

Главиус-4-Ро, магос

Прочие

Орсино, судия Адептус Арбитрес

Гальб, лексархивист Адептус Администратум

Кейд Зекер, капитан-командующий «Пламени доблести», боевой флот «Карадриад»

Ясмин Уншар, посредник дома Йешар

Ливилла Йешар, навигатор, третий наследник патерновы дома Йешар

Тит Йешар, навигатор, отпрыск дома Йешар

«Вам говорили, что Инквизиция — это секретная организация, которая защищает человечество и Императора от опасностей ереси, одержимости, владычества чужаков и мятежей.

Вам говорили, что Инквизиция — это последняя линия обороны против призраков страха и ужаса, что таятся в межзвездной тьме.

Вам говорили, что Инквизиция — это сияющий избавитель в затмении зла; самый чистый и самый преданный воитель Императора.

Вам говорили, что Инквизиция едина в миссии избавления галактики от любой угрозы, как извне, так и изнутри.

Все, что вам говорили — ложь».

— Инквизитор Кессель, заметки к «Битве за душу Императора», все копии изъяты

Пролог: Обличья

Демон наблюдал за одиноким воином украденными глазами. Из пола пещеры вырастали каменные, сглаженные водой стены. С потолка тянулись пальцы покрытого слизью кристалла, с их кончиков, толстых и белесых от солевых отложений, скапывала вода. От озерец, образовавшихся в складках пола пещеры, поднималось мягкое сияние. Повсюду валялись горки костей, некоторые иссохшие, другие — все еще покрытые обрывками кожи. Воин шел сквозь сумрак и мимо озерец, спокойно вглядываясь во тьму за пределами зрения. На его плече безустанно туда-сюда вращалось орудие-машина. Грудь прикрывала багровая броня, а за спиной, прикованная цепями, висела увесистая книга. По клинку в руках змеилась молния, ее мерцание озаряло ястребиное лицо воина блеклым светом.

Демон заметил, как человек остановился перед светящимся озерцом. Он видел, как огонь его разума горит в царстве за границами плоти, яркий от силы, исчерченный паутиной теней и секретов. Демон улыбнулся, и почувствовал, как губы носителя растянулись, оскалив зубы.

— Ты — Ковенант, — произнес он голосом своей плотской тюрьмы.

Воин остался неподвижен, однако орудие у него на плече повернулось, ствол и линзы наведения принялись прочесывать мглу.

— Я рад, что ты здесь, мальчик, — продолжил он. — Мы встречались раньше, но ты этого не помнишь.

Ковенант крепче стиснул меч. Орудие на плече, связанное с его разумом, замедлило сканирование, словно пес, ждущий, когда ветер донесет до него запах.

— Ну конечно, — промолвил демон. — Это ложь. Я не рад тебя видеть. У меня нет души, чтобы ненавидеть или любить тебя.

Ковенант шагнул вперед, чуть приподняв меч, голова повернута в сторону.

— Я — создание, существующее благодаря воровству. Все, чем мы являемся, мы берем у вас, наши тела из ваших ночных кошмаров, наши слова из ваших ртов, наше существование из вашей слабости.

Демон замолчал. Его тело, окутанное тенями, вздрогнуло. Жир, кожа и сухожилия его носителя сгнили еще десятилетия назад, но присутствие демона поддерживало его, как плоть и холодное железо, вбитое в эту плоть, удерживали демона внутри подобно тюрьме.

— Конечно, ты это знаешь, — сказал он. Ковенант снова замер. Он был так близко, что демон чувствовал его душу, излучающую жизнь. — Ты знаешь, что я такое. Ты знаешь, что я разговариваю с тобой потому, что это моя природа, моя предопределенная роль во дворах, которые ты можешь называть Хаосом. Ты знаешь, что я говорю потому, что должен. Ты все это знаешь. Но что я знаю о тебе, мальчик? Что мы знаем о тебе?

Ковенант медленно обернулся, и демон заскользил следом за ним. Молниевое свечение меча Ковенанта упало на кристаллическое наслоение на стенах, и отбросило сквозь камень вилку отраженного пламени.

— Конечно же, ты не хочешь знать. — Демон устремился вперед, обволакивая себя безмолвием, окутывая все тьмой. Он потянулся к спине Ковенанта. Его пальцы удлинились, будто тени в лучах заходящего солнца. — Но он хотел знать.

Слова заструились по пещере, эхом отражаясь от стен и возвращаясь обратно.

— Хотел... хот...

— Знать... знать... знать...

Он был уже близко. Еще немного, и затем он сможет поесть, сможет вновь стать сильным, сможет освободиться из оков, что удерживали его в юдоли грязи и ничтожества.

— Тот, кого ты зовешь Таликто, тот, кто заковал меня здесь — он хотел знать все, о чем я мог рассказать ему, и даже больше, а когда я уже не мог дать ему больше, он оставил меня здесь на случай, если я солгал, на случай, если решил утаить от него какой-то секрет.

Его пальцы почти коснулись плеча Ковенанта. Человек не сводил глаз с пустых теней.

— И, ты знаешь, кое-что я ему не рассказал. — Слова превратились во влажное урчание, когда челюсти носителя растянулись, и за языком выросли стеклянные зубы, прямо у шеи Ковенанта. — Но если ты попросишь, я расскажу тебе.

Ковенант стремительно развернулся. Меч превратился в полосу молний, разрубив лицо демона. Он ощутил, как его носитель отшатнулся, из раскроенного черепа брызнула черная кровь. Пушка на плече Ковенанта открыла огонь. По телу носителя демона забили снаряды. Землю забрызгало осколками костей и кусками гнилого мяса. Боль — чистая, яркая боль того рода, которого не существовало для смертных — захлестнула его естество. Демон не имел настоящих глаз. Но ему не требовались глаза, чтобы видеть в царстве духа. Огонь души Ковенанта полыхнул, когда он двинулся вперед. Демон сделал выпад, его плоть раскололась и начала расти, с железных ногтей потекла кровь вперемешку с гноем. Ковенант принял удар на клинок, отбил его, и атаковал сам.

Демон почувствовал, как отвалилась левая половина его тела, в падении рассыпаясь пеплом. Он пошатнулся, и оставшаяся плоть приняла новую форму. Он пополз по поверхности озерца. Ковенант сделал еще шаг, наплечная пушка стреляла без остановки. Демон дернулся в сторону, и снаряды выбили из стен пещеры каменное крошево. Он притянул к себе волны энергии, которой мог управлять, и хлестнул по Ковенанту черной молнией.

Болт из пушки Ковенанта попал точно в центр оставшейся плоти демона, и разорвал ее на куски. Внутри пригвожденного и закованного ядра своего естества демон услышал, как украденная плоть пытается закричать.

Он дергался на полу, пытаясь изменить перемолотое тело носителя в пригодное к бою состояние. На него упала тень Ковенанта. Огонь его холодной ярости заставил демона вздрогнуть несмотря даже на то, что реальность рвала его на куски.

— Милостью и властью Бога-Императора... — начал Ковенант.

— Я... — проговорил демон, выдавливая слова последними каплями своего естества. — Я расскажу тебе...

— Я низвергаю тебя в бездну, — закончил Ковенант, и демон увидел, как душа человека ярко вспыхнула, когда он опустил меч.

Резец отслоил полоску красного воска вокруг глазницы посмертной маски. Инструмент остановился, поблескивающий кончик застыл над наполовину завершенной складкой кожи. Вырезанное лицо представляло собой отвратительное зрелище. Из лысого черепа торчали перья, мешковатую плоть под двойной парой глаз покрывали гнойные нарывы. Рот растянулся от уха до уха: кривой оскал, похожий на рану от топора, наполненный рядами острых зубов. Все мерзость и чудовищность обличья были переданы с идеальной точностью.

— Он похож на ваше воспоминание? — Из мрака за кругом света, что освещал рабочее место, вышел Йозеф. На сером каменном сиденье были разложены инструменты, каждый лежал рядом с подобными ему аккуратными рядами. В ярком свете засохший воск походил на свернувшуюся кровь. Над серебряной горелкой пылала струя синего пламени, подрагивая от вибрации корабельных двигателей.

С минуту Ковенант молчал, не сводя взгляда с пустых глазниц посмертной маски.

— До того как Таликто отдал его варпу, он был мудрецом. — Ковенант поднял глаза. — Он прожил жизнь среди историй о святых и героях, и остальное его мало заботило.

— То, что с ним случилось, было давным-давно, — сказал Йозеф, подойдя ближе. — До того, как вы даже возвысились до своего звания, до того, как смогли как-то этому помешать.

— Время — не причина для прощения. Мы несем ответственность. Всегда.

Йозеф вздернул кустистую бровь, и пригладил рясу на животе.

— Мы взяли курс на Эро, — произнес он. — По расчетам Виолы, прибудем в систему за несколько дней до начала конклава.

Ковенант кивнул и бросил взгляд в угол. Из ниши, прихрамывая, вышел сервитор, и длинными медными пальцами принял восковое лицо.

— Отнеси в кузницу, — велел Ковенант. — Я приду через час. Пусть приготовят тигли с серебром.

Сервитор поклонился, шестерни защелкали в хорошо смазанной мелодичности. Йозеф подождал, пока сервитор не уковылял прочь.

— Хотите, чтобы все собрались перед переходом? — поинтересовался он.

— Да, — ответил Ковенант. — Нужно обсудить планы.

Йозеф обернулся к выходу, а затем на секунду замер, глядя на стену. На него взирали серебряные лица, их глаза — пустые провалы, черты запечатлены такими, какими они были в последние мгновения жизни.

— Как прикажете, мой лорд, — сказал Йозеф, и оставил Ковенанта наедине.

Часть первая: Разделенное единство

Глава 1

Поющий пылевой ветер обвевал ряды безмолвных титанов. Кабели стучали по плитам брони, боевые знамена трепетали и хлопали в усиливающемся шквале. Последние проблески солнца угасали за пылевыми облаками в охряную ссадину. Колег остановился в тени боевого титана и поднял глаза. Машина возвышалась среди клубов завывающей пыли, громадные орудия выступали из ее плеч и висели на месте рук. Титан был прикован к земле паутиной цепей. Колег заметил красные огни маяков, мигавшие высоко на панцире титана. Подул ветер, и цепи затрещали, когда богомашина натянула путы. Колег опустил взгляд. Остальные титаны тенями вырисовывались над пологом пыли. На сбор откликнулись машины трех легионов, стоявшие теперь на равнинах в объятиях шторма. За богомашинами, выше любой из них, высилась Башня-реликварий. Поколения паломников возводили ее стены, блок за блоком, пока она не стала выше гор, выраставших позади нее. Башню венчала статуя женщины в рясе и с нимбом, в затянутое небо тянулся меч. Огни, горевшие в глазах статуи, мерцали в скрывавшем ее лицо сумраке.

— Стой, кто идет?

Колег обернулся на звук голоса. К нему приближалось десять фигур, копья заброшены на верхушки сцепленных башенных щитов. На наконечниках оружия потрескивали молнии. В закрытых шлемах горели глазные прорези. Колег посмотрел на них, и его маска-визор, обнаружив активированное оружие, тут же переключилась на багрянец, очертив каждого воина янтарным контуром.

«Секутарии, — понял Колег, — стражи-сопровождающие легионов титанов».

Он кивнул им.

— Назовись, — раздался голос бойца в центре стены щитов. На ветру зарычала статика, когда громкоговоритель усилил его слова. — У тебя десять секунд.

Колег кивнул снова и поднял руку, ладонью вверх. Молнии, окутывавшие наконечники, затрещали громче. Он коснулся кольца на безымянном пальце, и над рукой загорелся конус света. В синем сиянии завращалась проекция стилизованной литеры «I» Инквизиции, подрагивая в продувающем ее насквозь ветру. Молнии на наконечниках копий тут же погасли, и стена щитов разделилась. Один из воинов выступил вперед, серебряный плетеный плащ развевался на ветру.

— Прошу прощения, — произнес секутарий. — Вы не отметились в журнале пересечения кордона безопасности.

Колег выключил проекцию и, спрятав руки в карманы шинели, выпрямился.

— Нет, — согласился он.

Взгляд Колега метнулся вверх. В затянутом пылью небе снижались тени, на их хвостах и кончиках крыльев мигали огни. Визор увеличил изображение, вычерчивая силуэты самолетов яркими янтарными контурами. Внезапно воздух расколол грохочущий рокот, когда скованные титаны приветственно взревели военными рожками. Колег ощутил, как пробившаяся сквозь усиливающийся шквал стена звука обдала его секущим ветром.

Колег проводил взглядом пролетевшие над головой челноки и боевые корабли. Он сжал челюсть, и в ухе с жужжанием ожило вокс-соединение. Он помолчал, прислушиваясь к тому, как со свистом и звоном включается шифрование.

— Часовой на связи, — сказал он. — Последний паломник на месте.

— Тебя понял, — пришел ответ. — Иди к нам.

— Принято, — произнес Колег, и вокс-канал с треском умолк. Боевые корабли заложили вираж, двигаясь к основанию Башни-реликвария. Один из челноков завис в воздухе, его маневровые двигатели выпускали оранжево-фиолетовое пламя. Колег направился в сторону посадочного поля, шинель хлопала на ветру. В сумраке позади титанов затрещала молния, и по ближайшей богомашине поползли дуги белого света.

— Вам лучше найти укрытие, сэр, — окликнул его из-за спины секутарий-альфа. — Близится шторм.

Колег, не оборачиваясь, продолжил свой путь.

Секутарий-гоплит Альфа-34-Антимон смотрел вслед скрывающемуся в облаках пыли человеку. Системы в его шлеме отслеживали тепло его тела еще несколько секунд. Человек шел против ветра, заложив руки в карманы, его движения были целенаправленными, но неторопливыми. С тем же успехом он мог просто прогуливаться, а не ходить внутри кордона безопасности алого уровня на планете, где проходил сбор армии крестового похода. Альфе-34-Антимону это не понравилось — происходящее выбивалось из привычного порядка вещей. Вселенная существовала благодаря разделению обязанностей и полномочий. Безымянный мужчина в шинели должен был быть подотчетным высшей власти, та — другой, и так далее, до самого Воплощенного Омниссии. Ему не следовало слоняться рядом со священными машинами войны без позволения либо необходимости. И уж точно не следовало отвечать на требование Альфы-34-Антимона молчанием.

Инквизиция была десницей Императора, сама себе законом, не подпадающей ни под какие границы и контроль. Она стояла обособленно, исключение в мироустройстве, сковывавшем воедино все части Империума. Ее члены, а в довесок и их слуги, могли делать все, что пожелают, и так, как пожелают. Говоря начистоту, больше всего Альфу-34-Антимона беспокоило как раз это отсутствие определенности и рамок. Прежде он никогда не видел живого инквизитора, однако все равно не мог избавиться от недоверия, что цеплялось к одной только мысли о них.

Мужчина в шинели исчез за завесой пыли. Альфа-34-Антимон отвернулся и позволил имплантатам регуляции эмоций стереть из головы следы раздражения.

<Отряд, возобновить модель патрулирования чи-45,> задребезжал по вокс-каналу его бинарный приказ, и подразделение построилось ромбом. Он занял позицию рядом с другими, подняв копье к небу. <Вперед,> дал он команду, и отряд вышел из тени титана.

В щит Альфы-34-Антимона ударил ветер. Под натиском шквала в левой руке сжались поршни. Ему было не по себе. Связь с другими отрядами секутариев, находившимися рядом, становилась все ненадежнее. Это было очень необычно. Под ногами титанов патрулировало несколько сотен бойцов. Инфосвязь между рассредоточенными подразделениями проходила через богомашины, и в подобных условиях она должна была быть устойчивой еще в радиусе 21456 километров. Но это было не так — связи все равно что не было.

Альфа-34-Антимон внезапно ощутил, как на регуляторы эмоций нахлынуло гнетущее чувство одиночества. По плечам ближайшего боевого титана прокатилась шаровая молния. Ветер крепчал. Пыль была уже повсюду вокруг секутариев, густая и охряная, стуча по пластинам брони и щитам. Впереди на секунду возник силуэт другого титана, прежде чем скрыться за охряной пеленой. Перед глазами Альфы-34-Антимона захлопала статика, когда его усилители зрения попробовали перебороть надвигающийся сумрак.

Им осталось пройти один круг, прежде чем они смогут возвратиться в укрытие. После этого шторм разверзнется во всю силу, и снаружи не останется никого, кроме богомашин и Сестер Битвы.

Он пошел против ветра, как вдруг впереди что-то блеснуло: краткий сполох яркости, и тень. Он остановился, глазные линзы зажужжали, пытаясь сфокусироваться на клубящейся дымке. Остальное отделение замерло следом за ним, и он почувствовал, как на инфоканале отделения формируются запросы-действия.

<Электроразряд на уровне поверхности> произнес бета отделения.

Альфа-34-Антимон не ответил. Вспышка могла быть разрядом статики из-за пыли, но там еще была тень, и на секунду ему почудилась в буре фигура, словно чернильная клякса на одежде. Он подождал еще немного.

Ничего не двигалось.

Спустя восемнадцать секунд он дал сигнал остальному отделению продолжать путь. Инфосвязь с остальными секутариями на вверенной ему территории все еще отсутствовала. Если связь вскоре не восстановится, ему придется...

<Там!> раздался вдруг бинарный вскрик.

А затем снова, масса крошечных синих молний, захлеставших вокруг темного пятна в пылевом шторме. Его глаза попытались увеличить изображение, но все время соскальзывали с силуэта, как будто его там не было вовсе.

<Построиться ромбом,> просигнализировал он, <копья к бою, включить поля.>

Отделение перестроилось, и наконечники копий окутал свет. Щиты соприкоснулись. Вокруг них замерцал воздух. На непроницаемые поля накатила клубящаяся пыль. Альфа-34-Антимон встал на острие ромба, его собственное опущенное копье казалось пятном статики. Он не мог сказать, насколько далеко была цель — она словно оставалась неподвижной, и в то же время быстро приближалась.

<Аномалия...>

<Аномалия...>

<Аномалия...> замигал сенсорный датчик. Он отправил по инфоканалу приоритетный сигнал тревоги. Тот растаял без следа.

— Стой, кто идет? — проревел его голос из громкоговорителя на груди. Ветер подхватил слова и унес вдаль.

<Приготовить разряд,> связался он с отделением. Энергия вокруг наконечников стала скручиваться в спирали. Вдруг возле первой окутанной искрами тени возникла вторая, затем третья, а потом и четвертая. Рациональная машинная часть Альфы-34-Антимона успела различить человеческие очертания, бегущие против ветра, и были они не далеко, а всего в паре шагов.

<Огонь!> приказал он. С наконечников копий хлестнул актинический свет. Вырвавшиеся из бури фигуры прыгнули, подогнув под себя ноги, вслед за ними задымились обрывки сожженной одежды. Энергия пропалила пылевое облако, но изорванных фигур там уже не было. Альфа-34-Антимон поднял глаза, когда фигура в лохмотьях оказалась перед ним. У него было лишь мгновение, чтобы увидеть маску из сшитой вместе ткани с прорезями для глаз. Затем атаковавший врезался ему ногами в грудь.

Его броня затрещала от силы удара. Он начал падать, изорванная фигура полетела следом. Механизмы в ногах Альфы-34-Антимона взвыли, пытаясь удержать его. Он упал на землю. Перед глазами взорвалась статика. Человек в лохмотьях поднялся, занеся для удара кристаллический колющий клинок. Альфа-34-Антимон вывернулся и начал вставать. Изорванная фигура бросилась в сторону, перекатилась и ткнула поднимающегося Альфу-34-Антимона в бок. Колющий клинок в брызгах искр коснулся непробиваемого поля. Он поднял башенный щит.

Разъемы данных Альфы-34-Антимона наполнились бинарными криками. Внутренние системы и органы истекали кровью и машинным маслом. Пылевой ветер смазывал тени колющих, падающих, умирающих фигур. Его отделение умирало на глазах. Он ощущал, как информационные ауры их присутствия, мигая, гаснут у него в сознании.

<Нас атакуют, максимальная угроза,> закричал он в инфоканал. В ответ на него лишь завопила тишина. Фигура перед ним развернулась и обратным ударом вогнала клинок ему в щит. Альфа-34-Антимон ударил в ответ копьем, однако враг исчез, метнувшись в сторону, а затем взмахнул оружием раз, а затем снова. На башенном щите заплясали молнии. Альфа-34-Антимон напряг поршни в мышцах и тараном пошел вперед, не обращая внимания на новый удар, обрушившийся на щит. Фигура пошатнулась, будто оступившись, и Альфа-34-Антимон послал в копье разряд. Он сделал выпад.

Фигура в маске перекатилась вперед, плавная и быстрая как вода, и колющий клинок пробил броню под правым предплечьем Альфы-34-Антимона за державшей копье рукой.

Все чувства разом померкли. На него опустилось безмолвие. Вихрь пыли вокруг него схлынул, и он понял, что, должно быть, упал. Охряные облака откатились назад по темному туннелю.

«Слабая предательская плоть», подумал он, а затем эти мысли стали гаснущим эхом, последовавшим за ним в забвение.

Потребовалось пять минут, чтобы нейротоксины, наконец, остановили сердце Альфы-34-Антимона. Когнитивные имплантаты в черепе прекратили работу десять секунд спустя. К тому времени остальное его отделение лежало возле него, их тела начало накрывать саваном пыли. Их убийцы устремились дальше, бегущие в тени скованных титанов рваные силуэты размывались в ветре. За ними вскипал буревой фронт, подобный дыханию гневливого бога.

Клеандр фон Кастелян окинул взглядом разворачивающуюся за обзорным экраном картину, и отпил из кубка вино.

— Увеличить изображение, идентификация кораблей и показания атмосферы.

— Подчинение, — прогнусавил один из сервиторов, подключенный к оборудованию, что выстроилось у задней стены обсервационной платформы. Клеандр подождал, прислушиваясь к бормотанию работающих механизмов. Поверхность Эро затягивало бурями, похожими на клочья грязной сахарной ваты. От основных штормовых масс расходились тучи, вытягиваясь над пустынями до самых океанов. По сравнению с завихрениями облаков даже беспорядочно растущие города и океанические платформы казались маленькими, крошечными тотемами гордыни человечества перед лицом природы. Над планетой висели звездолеты, мерцая отраженным светом юного, яркого солнца Эро. Их были сотни, и на глазах Клеандра над горизонтом поднялось еще одно созвездие из судов. Издалека даже макрогрузовозы выглядели как сверкающие точки на фоне черноты.

Он сделал еще глоток, позволив теплу вина разлиться по горлу. Ноздри наполнились ароматом огненных специй. Вино было не из лучших. Несбалансированная гармония спирта, фруктов и специй, аромат такой же грубый, как и забористый. Но оно ему нравилось, может быть как раз из-за своего бесцеремонного отсутствия утонченности. Оно было просто таким, каким было. С каждым прошедшим годом своей жизни он все чаще замечал, что ему по душе прямолинейные вещи, а еще обнаруживал, что найти их становилось все сложнее. Ситуация же за иллюминатором служила прекрасным примером того, что было далеко не простым.

— Кто видит меня — поклон вам, друзья, — пропел он кубку. — Целуешь, любя — прощай навсегда...

Под экраном замигали голопроекции. Над изображением планеты и высокой орбиты потекли светящиеся зеленые данные. Первым делом появились названия военных кораблей, кольцами вспыхивая вокруг искр света, что их представляли: «Лорд-абсолют», «Дитя огня», «Клинок вечного света», «Последний сын меча», «Вечный отпор». Имена возникали дальше, каждое столь же надменно агрессивное, что и предыдущее.

Клеандр фыркнул. Было что-то пошлое в том, чтобы столь открыто кричать о природе подобных кораблей, как будто километры брони и способность превращать целые города в сплавленное стекло не было самим по себе достаточным свидетельством тому, что они были истинными воителями-царями пустоты.

Сорок семь военных кораблей заняли позиции только в этой части орбиты Эро. Еще пятьдесят два зависли за пределами зрения над другим полушарием планеты, и еще больше подходило к границам системы с каждым новым днем. И это не считая макротранспортов и грузовозов, косяками висевших вокруг военных кораблей. Полки солдат, манипулы титанов, роты космических десантников — все они стекались в этот регион космоса, чтобы спасти его от надвигающегося катаклизма. Так, по крайней мере, утверждало большинство командиров этих войск. Оттуда же, где стоял Клеандр, картина открывалась совершенно другая.

— Достаточно мощи, чтобы сжечь сами звезды, — пробормотал он про себя.

— Тебе следует находиться на мостике, — раздался у него за спиной голос Виолы. Он не удосужился обернуться к ней, словно не слышал, как она вошла в обсервационную галерею.

— Конклав еще не начался, — сказал он и отпил вина. — Колег дал сигнал, что последний челнок только что сел. У меня пока еще есть время, прежде чем встать у штурвала и принять командование. — Он нахмурился, когда отыскал глазами край одной из крупнейших пылевых бурь. Возле дуг, подсвечивавших течения и направления ветров, текли атмосферные данные. — Показать район операции, — произнес он.

Еще одно бормотание механизмов, и над участком планеты появился гололитический квадрат. Картинка внутри него зашипела монохромным зеленым, а затем увеличилась. Перед ним возникло широкое плато, окруженное изгибом гор. Край бури уже затекал в чашу, сформированную высокогорьем, наполняя ее, будто вода сложенные ладони. Изображение увеличилось снова, мигая вместе со щелчками проектора. Появились крошечные очертания, которые чуть погодя стали четче.

Из центра картинки вырастала Башня-реликварий, ее нижние бастионы уже скрылись под передним краем пылевых облаков. Вокруг нее, размываясь в пыли, высились титаны, из-за расстояния они казались совсем маленькими. За горами он увидел границы палаточных и отштампованных городков, что построил Департаменто Муниторум для миллионов солдат и припасов, прибывавших на Эро. Лагеря тянулись по лесным районам обоих материков и росли в размере и населении с каждым новым оборотом планеты. На сухом языке Администратума это называлось «Сбором первичного уровня, подтипа «Гамма», но каждый человек, который ответил на его призыв, знал, что это на самом деле такое: начало крестового похода.

— Пора запускать корабли, — сказала Виола.

Клеандр кинул на нее взгляд через плечо. Лицо сестры оставалось непроницаемым, но ее глаза, не отрываясь, смотрели на экран и голопроекции. По красному мундиру ниспадали длинные кремовые волосы. Шелковый шейный платок цветом совпадал с волосами, а когда она немного повернулась, на ее жилетке сверкнула золотая цепь и мимолетно блеснули вышитые узоры. Она была младше его на двадцать лет, совсем юная по сравнению с долгожителями их династии, но осанка и самоконтроль заставляли ее казаться старшей всякий раз, когда они двое появлялись вместе — по крайней мере, так всегда думалось Клеандру.

— Решила взять меч, — заметил он, кивнув на медную рукоять, что виднелась под ее рукой. Лицо сестры дернулось, и левый глаз кратко блеснул хромом. Она отслеживала какой-то поток данных корабельных систем с помощью скрытой аугментики.

— Запуск эскадрильи с пускового отсека «Юнона» левого борта, — сказала она. Клеандр увидел, как на краю дисплея вспыхнуло три руны, когда три боевых корабля из выводка «Дионисии» вошли в орбитальную сферу. Виола оглянулась на почтительно стоящего в тени Киноритаса. — Придворным когортам — полная боевая готовность, ввести на корабле режим повышенной тревоги.

Старшина охраны поклонился и вышел из комнаты, его движения отчего-то оставались бесшумными, несмотря на позолоченный корпус противоперегрузочных доспехов. Клеандр проводил его взглядом. Как обычно ко всему готовый, как обычно верный Киноритас не стал дожидаться от него подтверждения приказа. Клеандр фон Кастелян являлся главой династии, хозяином этого корабля и работодателем каждого живого существа, которое служило на нем. Он был абсолютным властелином своих владений, но Виола была силой, благодаря которой их владения вообще существовали. Линии кредитования, мастера-купцы, сети соглядатаев и торговые сделки — все это находилось в ее ведении.

— Значит, это были не мысли вслух, а констатация того, что ты уже сделала, — произнес он. Левый глаз сестры прояснился, и она посмотрела на него. В ее взгляде читалось нечто среднее между презрением и раздражением.

— Тебе пора готовиться, — сказала она, разворачиваясь на каблуках.

— Боевым кораблям нужно держаться выше атмосферы, — заметил он. — Скорость ветра и плотность частиц посечет их двигатели, если они войдут в шторм. — Виола остановилась и, вздернув бровь, окинула его взглядом. — И, конечно, ты уже отдала и этот приказ, — сказал он.

Клеандр перевел взгляд обратно на проекцию и экран, после чего потер глаза.

— День ото дня становится только сложнее, а еще ведь даже ничего не началось. Здесь хватает мощи, чтобы уничтожить цивилизацию, и хватает власти и влияния, чтобы отдать на это приказ. И вот мы здесь... Любой из этих кораблей, если захочет, сможет превратить нас в газ и шлак. Я насчитал сто сорок околоатмосферных патрулей. С момента, когда я заговорил, наши данные затребовали и проверили пятнадцать раз, и ты понимаешь, что если хоть что-то покажется им подозрительным, мы узнаем, что значит быть одним кораблем против целого флота. Мы — насекомые, злящие великанов.

Он отпил еще вина и причмокнул. Виола нахмурилась, ее взгляд упал на кубок, затем обратно на него.

— Может, хватит уже?

Клеандр фыркнул. Конечно, Виола была права. Для того, что они собирались сделать, требовалась ясная голова. Не в первый раз он порадовался тому, что Виола стала тем, кем он сам не смог. Он задался вопросом, какая судьба ждала их семью, если б старшей на двадцать лет оказалась она. Допустил ли он бы те же ошибки без власти и привилегий главы рода? Он в этом сомневался. Богатства предков остались бы привязанными к твердости земли и камня. «Дионисия» странствовала бы пустотой под началом другого хозяина. Он не увидел бы света плачущих звезд, и не держал бы в руках сокровища мертвых империй. И уж точно сейчас он бы не готовился к чему-то очень глупому. Клеандр допил вино и поднялся. Затем, оправив мундир, отвернулся от экрана.

— Ладно, — выдохнул он и потянулся за мечом, прислоненным к креслу. Он размотал с ножен ремень и закрепил на поясе. Затем повел плечами, чувствуя знакомую тяжесть оружия и мундира. Рефлекторно он поправил повязку на левом глазу, и направился к двери. — Ладно, начинаем танец.

Виола приподняла бровь, и секунду спустя последовала за ним.

Отмеченная за грех воительница посмотрела на каменный лик святой и почувствовала, как на глазах у нее выступили слезы, которых она не имела права проливать. Святая Аспира, Спасительница Ста Звезд, возвышалась над нею, распростерши руки, словно в умиротворении и победе, плащ ниспадал по лепным пластинам доспеха просвечивающими мраморными складками. Голову святой окружал ореол из золотых лучей. Каждый стальной клинок висел на тонкой, с волос, проволочной нити, и казалось, что они парили, будто копья замерзшего света. Острие воздетого меча статуи почти касалось верхушки огромного купола. На изгибающемся потолке в нарисованных тучах кружили позолоченные орлы, сжимающие в когтях молнии. Немигающие глаза святой смотрели из-под занесенного меча на каменном лице совершенной, непорочной безмятежности. Под этим взором и стояла на коленях воительница, склонив голову.

«Я сломлена, — думала Северита. — Я пятно на бытие. Меня не должно существовать. Я не должна быть здесь».

Пространство вокруг нее тянулось вдаль до колонн, окружавших увенчанную статуей могилу. На вымощенном плиткой полу, подобно деревьям, стояли канделябры, на их ветвях пылал огонь. С галереи, огибавшей основание купола, свисали черные молитвенные флажки. В этом переходе стояли изящные фигуры, неподвижные как статуи, на их багровые доспехи то и дело падали шальные отблески свечного пламени. Северита заметила красных часовых едва ли не сразу, как только вошла, и почувствовала на себе их взгляды, когда приблизилась, чтобы воздать молитву Святой. Она ощутила осуждение в этих глазах, как будто их взгляды прожгли мешковину ее одежды до самого нательника-безрукавки, рассекли ее заклейменную кожу и вспороли саму душу, заставив истечь кровью на черный зеркальный пол.

— Святой Повелитель Человечества, прости мое присутствие, — зашептала она, склонив голову. — Не лишай за это свою провинившуюся слугу наказания. Возвышенная госпожа, что идет путем клинков и пепла, пускай деяния мои сотрут пятно моего существования. Великие святые, что показали дорогу, молю...

— Северита... — Голос был тихим, однако вложенной в него силы оказалось достаточно, чтобы выдернуть ее из погружения в омут молитвы. Секунду она не открывала глаз, добавив незавершенную литанию к списку своих грехов, что безустанно крутился у нее в мыслях.

Она подняла голову, и с нее упал капюшон, явив охряную «Х», что разделяла ее лицо на четверти. Над нею стоял Йозеф. Он был в кремовой рясе жреца, капюшон был сброшен, открывая полнощекое лицо. Из-под кустистых бровей поблескивали зеленые глаза. Клочья убеленных сединами волос окружали его лысый затылок и спускались по вискам. Горные гряды жира и мышц затряслись, когда он приветственно поднял руку. Он больше смахивал на рабочего-бригадира, вырядившегося в рясу, чем на священнослужителя.

— Последний прибыл, пора к Ковенанту, — мягко пророкотал Йозеф. Он обвел взглядом святилище, и склонил голову. — Прошу прощения, что прервал молитву.

— Я добавлю это к цепи своего наказания, — ответила она, после чего поднялась, низко поклонилась статуе и, попятившись, обернулась. Йозеф лишь кивнул, но от нее не укрылось, как нахмурилось его лицо.

— Только Император может обременять нас, а не мы сами, — произнес он.

— Каждый мой грех — заслужен, — холодно сказала она.

Он тихо хмыкнул, но ничего не ответил. Северита огляделась, внезапно поняв, что неподвижность, которую она чувствовала в момент недолгой молитвы, не была настоящей. У стен зала ходили сотни людей, обтекая колонны плотными группами.

Это были инквизиторы и их свита. Рослый мужчина в многослойной черной ситцевой одежде, чье лицо скрывал клетчатый капюшон палача, склонившись, разговаривал с близнецами в облегающих кожаных нательниках. Женщина в видавшей виды чешуйчатой броне шла во главе шести укутанных в мантии фигур, семенящих на хромированных, похожих на щипцы, конечностях. Там были и другие, некоторые в окружении многочисленных лакеев, словно придворные, прибывшие по приказу своего короля. Вот только ни одна сила, помимо Бога-Императора, не могла указывать этим мужчинам и женщинам. Их власть была абсолютной, не сдерживаемой никем, кроме них самих, и ограниченной только их собственной волей. Ковенант сказал, что на призыв откликнулся сорок один его коллега, и уже только это сделает сегодняшний конклав одним из величайших собраний инквизиторов в сегментуме Темпестус за последние сто лет. До этого момента Северита видела в жизни всего одного инквизитора, и этому человеку она служила в качестве своего наказания. Находиться в присутствии столь многих душ, которые стояли всего на ступень ниже Бога-Императора, было ошеломляюще.

Некоторое время она наблюдала за толпой, подмечая то, как они двигались, как они, в свою очередь, наблюдали друг за другом. Между группами плясало недоверие и напряжение, и то и дело проскакивало в их взглядах. Позади них, закованные в багрянец неподвижности, стояли Сестры Битвы из Кровавой Розы. Они были без шлемов, лица под темными волосами оставались совершенно непроницаемыми. Щеки каждой из них отмечали татуировки орла и стилизованной орденской розы. Та же роза поблескивала серебром и золотом на красных доспехах. Их головы нимбом обрамляли дуги сверкающей от смазки аппаратуры, прижатой к ушам. Тусклый металл усеивали маленькие печати чистоты, отмечавшие места, где черепные зажимы были проверены и благословлены. Орден Красной Розы согласился принять конклав инквизиторов и гарантировал безопасность для собравшихся, но хотя Сестры Битвы следили за собранием, им не позволялось слышать того, что на нем обсуждали, или узнавать секреты, о которых будут говорить слуги Святых Ордосов. Каждая Сестра Битвы в Башне-реликварии носила такой черепной зажим, позволявший им слышать только служебные вокс-каналы. В противном случае каждую из них пришлось бы подвергнуть испытаниям и очищению через стирание памяти либо болт-снаряд. Империум не мог позволить себе разбрасываться такими воинами. Только не сейчас, когда зарево ада пожирало звезды в небесах над этим и сотнями других миров.

— Тебе не по себе, — заметил Йозеф.

— Как мне может быть по себе от того, что мы делаем? — произнесла она и обернулась, чтобы посмотреть на его широкое лицо. Он не отвел глаз.

— Я не о том, чем мы здесь заняты, — он дернул подбородком на облаченных в багрянец Сестер Битвы. — Быть тут, среди них...

Северита покачала головой.

— Я больше не одна из них. У меня нет иллюзий насчет своего места и долга.

— Я ничуть не сомневался в этом. Просто подумал, что тебе, наверное, сейчас больно, и эта боль тяготит сильнее других.

— Я — худшая из грешниц, Хорив. Мое наказание безгранично.

Йозеф приподнял бровь, спрятав руки в широких полах своей рясы. Минуту спустя он отвернулся, и тяжелой поступью направился к высоким дверям в дальнем конце зала.

— Пойдем, — сказал жрец. — Все вот-вот начнется.

Глава 2

Энна Гирид стряхнула с плаща пыль, когда за ней закрылась дверь. В портале впереди стояли четыре доминионы в сияющих красных доспехах, их лица скрывали шлемы. На Энну пустыми взорами уставились стволы четырех штурмболтеров. Она увидела пальцы на спусках, застывшие на грани того, чтобы послать шквал разрывных снарядов прямо в пространство за дверью. Это была элита Сестер Битвы, избранная на эту службу как раз за то, что без колебаний расправится с любым, кто явится сюда без спросу.

Энна кивнула им и стянула ребризер, надетый на время короткого пути от лихтера до Башни-реликвария.

Она улыбнулась.

— Добрый день. Снаружи кошмарная погода. Не советую лишний раз соваться туда.

Ни одна из четырех доминион не опустила прицел. Она практически чувствовала, как утекают секунды, остававшиеся до того, как они откроют огонь. Энна потерла глаза. Полет в лихтере сквозь атмосферу Эро представлял собой крутое падение с низкой орбиты в попытке перегнать близящийся шторм. Они проиграли гонку, и последние десять минут путешествия озарялись янтарным аварийным освещением, а также полнились воем сирен и дребезжанием фюзеляжа. Даже когда они приземлились, ветер по-прежнему оставался достаточно крепким, чтобы прежде чем заглушить двигатели, экипаж сервиторов закрепил корабль выдвижными когтями на посадочной площадке. Стоило Энне шагнуть к виднеющейся в башне двери, шторм сразу затрепал ее многослойную одежду. Серебряные монетки, пришитые к краям капюшона и одежды, застучали по доспехам. Если дорога с орбиты вывела ее из равновесия, то недолгая прогулка к боковому входу склонила настроение Энны к язвительности.

Четыре доминионы напряглись, движение мышц под броней было почти неуловимым. Вокс-вор, обрамлявший ее ухо, щелкнул, обнаружив шквал закодированных сигналов между воительницами.

Энна вздохнула и подняла руку. Из кольца на правом указательном пальце вспыхнул гололитический свет. Перед нею закружились сферы кода и хлопья зашифрованных данных.

— Я явилась от имени инквизитора Идрис, как ее глашатай, и голос, возвещающий о ее прибытии и намерении войти в это место. — Она не опускала палец до тех пор, пока скрытые сенсоры вплетались в проекцию данных и считывали их подлинность. На самом деле ей вовсе не требовалось говорить что-либо, но демонстрация власти, знаков полномочий, помпа и церемония являли собою неотъемлемую часть представления. И, кроме того, ей это даже нравилось. Доминионы опустили оружие, однако не расступились.

— От лица ордена Кровавой Розы приветствуем вас в святилище святой Аспиры. — Они склонили головы. — Ваше прибытие — честь для нас.

— Не мое, — произнесла Энна. Голопроекция из кольца исчезла. Она постучала по вокс-бусине. — С формальностями покончено, миледи. — Она расправила плечи, на ее лице застыла улыбка.

Наружная дверь открылась настежь, поршни раздвинули в стороны плиты из пластали и бронзы. В проем ворвался пыльный воздух. Энна обернулась, когда ее госпожа-инквизитор вошла в узкое помещение. В отличие от плаща и сияющих бронепластин Энны, инквизитор Идрис носила видавшую виду коричневую штормовку поверх выцветших черных штанов и бронированный кожаный корсаж. На поясах и кобурах поблескивали медные пуговицы. Над головой поднимался хвостик темных волос, а среди локонов сверкали серебряные шпильки. На пальцах блеснули кольца, когда она сняла очки. У нее было тонкое лицо с собирающимися вокруг глаз морщинками. Энне почудилась во взгляде госпожи искра веселья, но когда Идрис заговорила, ее голос походил на холодное железо.

— Дайте пройти, — сказала она.

Доминионы вновь склонили головы, но не сошли с места, по-прежнему преграждая ей дорогу.

— Согласно условиям входа вам требуется отдать оружие, инквизитор. Вам и вашему... послушнику.

Рот Идрис дернулся, но ее взгляд остался твердым. Время затягивалось.

— Конечно, — наконец сказала она, а затем достала из кобур компактный автопистолет и многоствольную ручную пушку и протянула их. Одна из доминион спрятала штурмболтер и шагнула вперед, чтобы с поклоном принять пистолеты. Энна задалась вопросом, уязвляли ли эти акты почтительности их гордость, или же Адепта Сороритас научились искоренять в себе этот изъян лучше, чем она считала. Идрис бросила взгляд на Энну.

— Пойдем, Энна, пора проявить учтивость. — Теперь блеск в ее глазах был несомненен. + Момент истины, + прозвучал мысленный голос Идрис.

На лице Энны не дрогнул ни один мускул. В телепатическом прикосновении госпожи чувствовалась резкость, как будто она кричала, силясь быть услышанной сквозь ветер. Этого стоило ожидать. Хотя Энна не владела психическим даром, за время службы ей приходилось постоянно с ним контактировать. Она научилась читать текстуру посланий, будто древесину под пальцами. Сейчас они стояли у границ чего-то, подавляющего психическую активность. Как и сдача оружия, это не стало неожиданностью, лишь еще одним выражением истинности тезиса о раздробленном единстве Инквизиции.

Представители Инквизиции — разнообразные охотники на ведьм, охотники на демонов и охотники на ксеносов, инфосекуторы, хроностражники и все прочие специалисты из числа защитников человечества, от самого уважаемого лорда-инквизитора до наиболее загадочного ее члена, были людьми, подчинявшимися исключительно прямой воле Императора. Все они стремились к единой цели — выживанию человечества во враждебной вселенной. То, как они выполняли обязанности, и то, что считали величайшей угрозой человечеству, они решали на свое усмотрение, и справлялись так, как считали нужным. Проблемы высокопоставленных чиновников, генералов, командующих миллиардами солдат, вопросы веры и истины, все это инквизиторов совсем не заботило, если лишь они сами не решали сделать это своей заботой. Их, наделенных властью живого бога, было таких очень немного. Но эта безграничная власть означала, что каждый человек, служивший в качестве инквизитора, имел свое мнение насчет того, каким должен быть путь этого выживания, и разные убеждения, как идти этим путем. Вместо единства, краеугольным камнем этой организации были разногласия. А разногласия иногда порождали конфликт, а конфликт, в свою очередь, — насилие. Ее госпожа при случае не раз объясняла это Энне, однако сегодня она впервые ощутила реальность ее слов.

Энна достала парные силовые кинжалы, на бритвенно-острые кромки угольно-черных лезвий упал свет. Она подбросила ножи в воздух, поймала за перекрестья и протянула перед собой. Еще одна доминиона шагнула вперед и приняла костяные рукояти. Следующим стал длинноствольный лазпистолет с бедра, а затем висевшие на поясе микрогранаты. Последним она рассталась с вильчатым резонансным кинжалом, пристегнутым к левому бицепсу.

У нее на глазах каждую единицу оружия уложили в металлический ящик, на который затем с тихим бормотанием механизмов опустилась крышка. Доминионы отступили назад, и Энна подняла глаза, когда с потолка на манипуляторе опустилось скопление линз и кабелей. Линзы завращались в своих гнездах. По проводам пробежали черви статики. Энна ощутила, как защипало кожу, когда ее коснулась решетка невидимых полей. У нее заныли зубы, и она почувствовала, как на броне заискрилась статика. Затем все кончилось, и устройство исчезло обратно во тьме потолка. Энна поняла, что задержала дыхание. Она выдохнула и улыбнулась доминионам.

— Все? — поинтересовалась она.

Секунду Сестры не шевелились, однако затем расступились. За ними с лязгом начала открываться внутренняя дверь в Башню-реликварий.

Идрис кивнула и шагнула между ними.

+ Похоже, их меры безопасности не такие тщательные, как мы думали. + Мысленный голос Идрис стал ослабевать, когда она переступила порог внутренней двери. Энна подавила улыбку при мысли о парочке смертоносных безделушек на ее теле, не замеченных системами безопасности. + Раз мы обошли соглашения, то наверняка так же поступили остальные. Будь настороже. +

«Тем больше причин и нам сделать так же», подумала Энна, зная, что госпожа выудит смысл сказанного из ее сознания.

+ Так и есть. +

Они пришли сюда не за проблемами, однако Идрис всегда осторожничала, когда дело касалось ее соратников, поэтому они втайне пронесли в это место предполагаемой гармонии оружие. Энна не могла сказать, что не согласна со своей госпожой — будь ее воля, то у нее на низкой орбите ожидала бы целая рота элитных пехотинцев, а сама она заявилась бы сюда со стольким оружием, сколько смогла бы унести на себе.

Двери распахнулись настежь, и когда они вошли внутрь, их омыло теплым светом.

+ Никому не верь, + раздалось финальное послание, прежде чем над ними сомкнулись нуль-поля.

«Никогда в жизни», — улыбнулась Энна, хотя и не знала, успела ли услышать госпожа ее мысль до того, как опустился покров.

Йозеф остановился на пороге часовни. Помещение по ту сторону пустовало, не считая одинокого человека, преклонившего колени перед алтарем. С каменных стен свисали знамена, их края были изорваны, ткань покрыта копотью и засохшей кровью. В нишах под сводчатым потолком стояли статуи. Он узнал мрачное лицо святого Себастиана Тора, и бронированную фигуру святой Саббат, ее белый мраморный лик излучал безмятежность. Он кратко склонил перед ними голову.

— Присматривайте сегодня за нами во всех битвах, — пробормотал он, замолчал, а затем поделился тревогой, что скреблась на задворках его мыслей. — И если сможете не допустить, чтобы все не скатилось в тартарары, я был бы очень признателен.

Ответа от статуй не последовало. Йозеф сложил знак аквилы и снова поклонился. Его мысли мимолетно ужалило сожаление, когда он двинулся вперед, не опустившись на колени в должной почтительности. Молитвы было недостаточно, но служба была важнее ритуалов.

«Император судит нас по нашим делам, а не словам», — так как-то раз сказал ему один исповедник, и этого кредо Йозеф придерживался всю свою жизнь. Если бы Император судил Йозефа по его словам, то Он нашел бы его очень плохим орудием. Он был уродлив, как душа грешника, настоящим мешком жира, и его слова, хоть временами велеречивые, бывали столь же грубыми, что и его изрытая шрамами кожа. Он родился в сточных канавах улья Адрианис на далекой Мандрагоре, и голодал, и убивал, и плакал от ран до того, как взял в руки первое настоящее оружие. Он вырос во мраке, и жил среди вспышек выстрелов и воя цепных мечей. Истина Императора тогда не была для него даже свечой, что давала б уют в той бесконечной ночи. А затем пришли вербовщики Имперского флота и увели его к звездам.

Он стал матросом на военном корабле Имперского флота. Один мир из железа пришел на смену другому. Он обливался потом в строю кандальников, которые вытаскивали снаряды из громадных погребов, и оглох среди рева макропушек. Жизнь не была доброй, но там была еда, а для парня из трущоб схватки между бандами экипажей с нижних палуб были все равно что домом родным. Он узнал, что обладает врожденной склонностью к насилию, к воющему, кромсающему ремеслу кровопролития. Это заметили и другие, и Бог-Император призвал его применить свои таланты на службе силовиком.

Бог-Император... больше всего прочего, больше воды и крова, великим даром этих дней стало слово, что несли среди палуб священники. Он узнал о спасении, о человечестве, о защитнике людей, бывшим богом, и впервые в жизни Йозеф узнал, что мог принять решение, которое что-то означало, и то, как он жил, что-то означало. Это стало началом пути, который привел его сюда, в эту боковую часовню в святилище мертвой святой, на службе у человека, преклонившего колени перед низким алтарем, его голова была опущена в свете молитвенных свечей.

— Повелитель, время пришло, — произнес Йозеф.

Ковенант встал, подняв глаза на триптих Императора над алтарем. У него было молодое лицо, красивое, но мужественное под хвостом темных волос. Поверх серого пальто его торс прикрывала бронированная красная кираса. На груди блестел знак Инквизиции. Сенсорный модуль на левом плече дернулся, а затем развернулся, уставившись на Йозефа скоплением зеленых линз. Модуль через кабель МИУ соединялся с железным разъемом в основании черепа Ковенанта. Йозеф отвернулся от линз, когда те с жужжанием сфокусировались. От того, что это был всего лишь сенсорный модуль, а не линзы прицеливания псипушки, Йозефу было едва ли легче — он так и не сумел привыкнуть к контрасту между неподвижностью хозяина и непрерывным движением модуля. Линзы несколько мгновений изучали Йозефа, а затем отвернулись к полу часовни. Настоящие глаза Ковенанта неотрывно смотрели на алтарь, в их глубинах отражался золотой блеск триптиха и свет свечей.

— Правосудие, — едва слышимо сказал Ковенант. — В древнем царстве Терры говорили, что правосудие — величайшее благословение, которое может получить правитель.

Йозеф пожал плечами.

— Созыв вот-вот начнется, — сказал он.

Ковенант обернулся, сенсорный модуль теперь оглядывал пространство позади него.

— Таликто здесь?

Йозеф кивнул.

— Он один.

— Как вы и предвидели.

Ковенант отвернулся, посмотрев на три образа над алтарем. Йозеф проследил за его взглядом.

На них взирал Император в трех божественных ипостасях: воин в сияющем золоте, сжимающий меч из пламени; пророк в черной мантии, опирающийся на увенчанный орлом посох, к его рукам прикована закрытая книга; а в центре на железном троне сидел судия, облаченный в пурпур, его глаза — слепые провалы, в руках покоился молот.

— Благословение правителей, о котором вы говорите, — осторожно заметил Йозеф, — это отсеивать правду ото лжи и вершить правосудие без колебаний. Правосудие... кто-то может назвать его величайшим бременем души.

Ковенант кинул на Йозефа взгляд, и опустил руку ему на плечо. На секунду маску его лица нарушила печальная улыбка.

— Спасибо, старый друг, — сказал он. — Спасибо за все, и за прошлую службу.

— Не за что, повелитель, — просто ответил Йозеф. — А теперь, может нам лучше пойти и разобраться со всем этим?

Секунду Ковенант оставался неподвижным, а затем склонил голову и на миг закрыл глаза. Он обернулся и направился к двери, сенсорный модуль развернулся, прикрывая спину. Йозеф еще какое-то время постоял, рассматривая образ Императора-воина. Он пробормотал молитву, и заторопился следом за повелителем.

В другом мире Башню-реликварий назвали бы крепостью. Строение, выраставшее из пыли и скал Эро, высилось подобно черной игле. Ее бока изрезали контрфорсы, усеянные изъеденными пылью статуями имперских мучеников. На тех стенах было также установлено оружие, следившее за небесами и землей подключенными к сенсорам пушками и ракетными установками. На огневых платформах стояли Сестры Битвы, закованные в силовые доспехи, их сочленения были заклинены, пока вокруг дул яростный ветер, а изображение на дисплеях шлемов размывалось от пыли. Она охраняли башню во имя Императора, и даже перед лицом бури будут продолжать нести караул.

Святая Аспира умерла не здесь, однако именно сюда Сестры доставили ее тело после смерти, и погребли кости на планете, что была ей домом. Спустя века после ее возвращения начала расти башня, блок за блоком, высеченными, перенесенными и установленными паломниками, что прибывали на Эро. Миллионы мужчин и женщин трудились и умирали на стройке башни, некоторые от несчастных случаев, другие от старости. Они отдавали свои жизни, и их пепел смешивался со строительной смесью для растущей святыни. После окончания строительства здание было освящено самой приорессой Конвента Санкторума. Во всем сегментуме было не сыскать более святого места, и паломники продолжали прилетать сюда нескончаемым потоком. Пока не разверзся варп-разлом. Пока свет ада не залил звезды.

Для старшей целестинки Елены, стоявшей на страже этого места, здесь и сейчас было одним из самых благословенных моментов ее жизни. В воксе потрескивали молитвы Сестер, их голоса гармонично поднимались и стихали в Гимне Безмятежности. Впереди нее широкие базальтовые ступени опускались к бескрайнему плато, окружавшему святыню. Позади нее, словно утес, вырисовывался самый нижний ярус башни, буря с мощью обрушивалась на ее фасад с взиравшими со стен горгульями и ангелами. По обе стороны двери стояло отделение ее Сестер, их тяжелые болтеры были нацелены в сумрак. Мир перед ней был безликим и синим, далекие титаны угадывались по тусклому красному свечению бездействующих реакторов. Без теплового зрения шлемов Елена и ее отделение были бы слепыми, но все, чье тепло тела было выше температуры воздуха, вспыхнуло бы у них перед глазами даже сквозь пылевые облака.

— Две минуты до начала шторма, — раздался по воксу безжизненный голос одного из ауспик-сервиторов святыни.

Елена моргнула, и на дисплее шлема появились атмосферные данные — ветер крепчал, неся пыль и крошечные частички с силой, способной ободрать краску с доспехов.

— Движение! — крикнула Сестра справа от нее. — Двадцать метров, десять градусов правее.

Елена вскинула болтер, и на дисплее шлема появились руны прицеливания. В синих глубинах перед нею промелькнуло блеклое зеленое пятно. Руна прицеливания перепрыгнула на него и загорелась янтарным. Палец сжал спусковой крючок болтера, и на секунду ей стало любопытно, на что же она смотрит. Там ведь ничего не могло быть. Любой, кто направлялся к святыне, к этому времени шел бы уже перед самым штормом, а все, что было способно на такое, излучало бы много тепла.

Однако блеклое пятно на дисплее шлема Елены было едва ли теплее воздуха.

Этот факт заставил ее палец на миг застыть на спуске оружия.

— Тридцать секунд до начала шторма, — пробормотал сервитор.

И тут Елена услышала, как у нее за спиной со скрежетом начали открываться двери в святыню.

Она резко дернула головой. Двери должны были оставаться запертыми. Там не было никого, кто мог бы их открыть, но все-таки они раздвигались, и в почерневшую от пыли ночь излилось яркое тепло.

— Ого... — закричала она, как вдруг кристаллический шип пронзил шейное сочленение доспехов и погрузился ей в горло. Ее ноги подкосились, сила и ощущения враз померкли, и она повалилась на спину, все так же продолжая сжимать палец на спусковом крючке оружия. Она не могла пошевелиться. Не могла говорить и кричать. В груди по-прежнему билось сердце, с губ срывалось дыхание. И с отстраненным холодом Елена вдруг поняла, что тревога не поднимется. Никто в святыне не узнает, что ее отделение выведено из строя. Не будет угасающих жизненных показателей, которые предупредят остальных.

— Двери нужно закрыть через десять секунд, — прокричал усиленный голос, слова едва слышались из-за рева ветра.

Елена попыталась моргнуть, и поняла, что только это и может.

Над ней в холодно-зеленых цветах дисплея наклонилась фигура, борющаяся с ветром. Елена моргнула снова, и шлем переключился на обычное зрение. На нее из-под изорванных лохмотьев смотрело лицо, в свете глазных линз Елены сверкнули кристаллы пылевых очков, когда фигура опустила голову. Она как будто кивнула ей, и прижала руку сначала к своему лицу, потом к личине ее шлема. Секунду она удерживала руку, а затем поднялась, и лоскуты взметнулись на ветру. Ей показалось, словно за нею последовали другие. Затем они исчезли, оставив Елену наедине со звуками собственного дыхания и бури, обрушившейся на святыню с ревом и сухим треском молний.

Посмотрев вниз, Энна почувствовала, как у нее перехватило дыхание. На своем веку она повидала больше, чем могло присниться другим людям. Жуткие картины ужаса и крови, вещи, от одного вида которых захватывало дух, места, в существование которых никто бы в жизни не поверил; ее мало что могло удивить, а поразить — и того меньше. Однако она все равно присвистнула.

Она остановилась возле балюстрады, огибавшей широкую площадку, на которую они с госпожой поднялись по лестнице. За ней, заняв все свободное пространство, возвышалась статуя святой Аспиры, обтесанный мрамор увлекал взор к полу. Статуя ее не заинтересовала — в конечном итоге это было просто надгробие для истлевших костей. Она видела мертвых святых, святилища, и места, в которых, как считали верующие, мира коснулась божественная длань, и эта святыня ничем от них не отличалась. Впрочем, не вид святого места заставил ее замереть, но люди, находившиеся внизу.

Там, словно крошечные разрисованные статуэтки, стояли фигуры в доспехах, мантиях и нарядах с десятка миров. Некоторых окружала свита, выряженная в разномастные одежды, более уместные в бойцовых ямах улья, или в парадную униформу. Одно только великолепие открывшейся картины внушало трепет. От него на шее Энны поднялись дыбом волоски.

— Впечатляет, — сказала Идрис, встав рядом с ней. Она облокотилась на черный мрамор балюстрады и обвела взглядом зрелище. — Столько власти в одном месте. Встретить хотя бы одного человека, обладающего силой наказывать планеты и судить самых могущественных — экстраординарно. — Она улыбнулась и отвернулась от картины, смотря теперь на Энну. — Тут же только в пределах видимости таких десятеро. Голова идет кругом.

— Вы знаете их всех? — не поднимая глаз, отозвалась Энна.

— Нет, — с усмешкой сказала Идрис. — Некоторых — да, но только по имени. Мы редкие звери, Энна. Не только ты раньше не встречала других инквизиторов. Большинство из них не знакомы друг с другом, либо знает, возможно, нескольких по имени и репутации. Я служила человечеству... десятилетия, и встречи с моими соратниками были благословенно редкими.

Энна посмотрела на госпожу, подняв бровь.

Идрис пожала плечами, и улыбка на ее лице стала кривой ухмылкой.

— Мы не всегда ладим между собой. Мы нередко расходимся во мнениях, и привыкли действовать по-своему. Чаще всего наши встречи раздирают политика и склоки, и это если сильно повезет.

— Мне кажется, или вам это нравится? — удивилась Энна.

Идрис засмеялась.

— Да, думаю, так и есть. Никогда не знаешь, что будет дальше, но такие события редко когда бывают скучными, и намного чаще — необычайно важными. — Веселье схлынуло с лица Идрис, и ее взгляд стал отстраненным. — На них приговаривали к ликвидации целые народы, предавали вечному забвению секреты, а несостоявшихся святых развенчивали как монстров. — Инквизитор замолчала и моргнула, ее глаза прояснились, и она огляделась.

Энна собиралась что-то спросить, как вдруг Идрис вздрогнула и выпрямилась, ее взор устремился в другой конец зала.

— Быть того не может... — ахнула инквизитор и улыбнулась, ее губы растянулись в неподдельной радости. Она направилась к паре фигур, только что вышедших из невысоких каменных дверей центрального лестничного колодца башни.

Энна последовала за ней, бросая взгляды вокруг себя, отмечая позиции наблюдающих Сестер и проходивших мимо нее людей. Чувство, которое она испытывала, смотря на группы инквизиторов и их свиты, было не трепетом или страхом, но опаской. Ничто из сказанного ее госпожой не могло поколебать уверенность Энны, что они только что сами вошли в клетку с опасными хищниками.

— Ковенант, — крикнула шагавшая впереди Идрис.

Мужчины, появившиеся из боковой двери, оглянулись. Один был рослым толстяком в кремовой рясе, складками ниспадавшей с его телес. Лоб отмечало клеймо Министорума, а к темени и вискам под обритой головой цеплялись клочья седых волос. Второй был высоким и двигался с изящностью тренированного воина. На нем было пальто военного образца в три четверти, прикрытое красной кирасой с высоким горжетом. Повернувшееся к ним лицо было худощавым, его черты казались одновременно точеными и резкими, а глаза горели холодным самоконтролем. На плече мужчины развернулся сенсорный модуль, должно быть, работающий на мыслеимпульсах, его линзы сфокусировались с мелодией хорошо смазанных механизмов.

Идрис замерла в трех шагах от них, продолжая улыбаться, Энна — в шаге от госпожи. Взгляд Идрис остановился на неподвижном лице мужчины, который, как догадалась Энна, и был тем самым Ковенантом. Время затягивалось.

— Привет, старый друг, — произнесла она. — Вижу, своею отстраненностью ты и дальше окутываешь себя таинственностью?

— Йозеф, — кивнув, поздоровалась она.

— Инквизитор Идрис, — склонив голову, ответил толстяк.

— Неужели он и тебя заразил чопорностью?

— Это вряд ли, — покачав головой, фыркнул Йозеф. — Много воды утекло...

— Десять солярных лет, плюс-минус. Пробуешь намекнуть, что годы дают о себе знать, или рад, что мы еще живы?

Йозеф улыбнулся, его глаза блеснули, и он открыл рот, чтобы ответить ей.

— Нужно поговорить, — произнес Ковенант.

Глаза Идрис переметнулись на него, и Энна заметила, что с ее лица разом схлынуло все веселье.

— Что-то происходит, — осторожно сказала инквизитор. — Что-то должно произойти, да? На конклаве. Сейчас. — Ковенант кивнул. Идрис полуобернулась, кивнула следовать за ней, и направилась к ступеням, ведущим к могиле святой. Ковенант поравнялся с ней. Энна пошла следом за госпожой, Йозеф всего в шаге за Ковенантом.

— Не знал, что ты придешь, — произнес Ковенант, его голос был ровным и лишенным эмоций.

— Я тоже, — не осталась в долгу Идрис. — Но, думаю то, что ты хочешь сказать, убьет на корню искренность слов, что для тебя это приятная неожиданность.

Они остановились возле края широких каменных ступеней, спускавшихся к полу зала-склепа. В нишах через каждые десять шагов стояли сестры ордена Кровавой Розы, прижимая к груди болтеры. Рядом со статуями воинов, жрецов и святых горели свечи.

— Я здесь ради того, чтобы обвинить одного из нашего ордена, — сказал Ковенант.

— Что? — прошипела Идрис. — Кого? На каком основании?

— Использование силы Темных Богов, создание и управление злыми культами, а также поиски знаний, ведать о которых не следует. На основании того, что он пользовался властью Императора, чтобы сеять смуту в людских сердцах. На основании того, что он пал, и должен поплатиться за свое падение. — Ковенант говорил тихо, однако Энна слышала резкие нотки в его словах. Ее пробрал озноб, но не из-за сказанного им, — о том, что здесь, этой ночью будет инквизитор, павший настолько низко — а чувства, что она услышала приговор, абсолютный и неотвратимый, словно произнесенный посланником разгневанного божества.

Идрис не сводила с него глаз, пока они спускались на этаж в тени статуи святой.

— Ладно, — наконец, произнесла она и тяжело вздохнула. — Это ведь должен был быть военный конклав, Ковенант. В ночных небесах за башней горит варп. Миры поглощаются, во сны слабых духом извергается ужас. Мы здесь ради того, чтобы положить этому конец. Ради того чтобы вести войну с тьмой.

— Это и есть та война, — ответил Ковенант, остановившись на одной с Идрис ступеньке и обернувшись к ней. Его глаза были черным стеклом, в которых сверкало отраженное пламя свечей. — Это и есть та война, Идрис. Как можно сражаться и побеждать, если один из наших служит целям Архиврага?

С минуту Идрис смотрела на него, затем на миг прикрыла глаза и покачала головой.

— С тобой невозможно спорить, — сказала она. — Я уже и забыть успела.

Йозеф кашлянул, и Энна посмотрела на него. Лицо священника было непроницаемым, но ей показалась, что она заметила в его глазах проблеск веселья.

— Идрис, — произнес Ковенант, его голос оставался спокойным, взгляд — немигающим. — Ты со мной?

— Нужно сказать, меня одновременно радует и печалит то, что я вообще пришла сюда, — заметила она.

— Ты со мной? — повторил Ковенант.

Идрис едва заметно покачала головой, пальцы мимолетно потерли глаза. Затем она посмотрела прямо на него и кивнула.

— Всегда, мой друг, — сказала она. — Всегда.

Энне показалось, будто в глубинах глаз Ковенанта промелькнула тень.

— Прими мою благодарность, — произнес он.

Идрис нахмурилась.

— Ты не сказал, кого собираешься обвинить.

Ковенант оглянулся на людей, разговаривавших в затененных группах и исподтишка разглядывавших друг друга. От свечей и жаровен поднимался густой дым.

— Это... — начал Ковенант, но пока он говорил, через дальнюю арку в зал вошло три фигуры.

Человек в центре троицы привлек взгляд Энны, словно блеск огня среди ясной ночи. Он шагал с помпезной громоздкостью движущихся слоев бронеплит цвета слоновой кости и с жужжащим в воздухе стенанием сервоприводов. На его нагруднике и поножах расправили крылья золотые орлы. Из-под черного капюшона глядели лишь бледные глаза, остальное его лицо закрывала серебряная дыхательная маска. С левого наплечника кричало стилизованное изображение рогатой демонической головы из бронзы, у нее на лбу рассеченной раной зиял символ Инквизиции.

— Лорд-охотник на демонов Вульт, — пробормотала Идрис, — и Квайдин с Таликто, куда без них.

Энна не могла отвести глаз от идущего вперед лорда-инквизитора, в терминаторской броне он казался горой в сравнении с шедшей по обе стороны от него парой. Слева, кивала и что-то шептала приземистая женщина в сверкающей кольчуге, крошечные глаза оглядывали зал из-под черной скуфьи. Рядом порхала четверка сервочерепов, захлестывая воздух вокруг ее головы каскадами голопроецируемых письмен.

Мужчина справа от Вульта двигался подобно тени в сиянии лорда-инквизитора. С его плеч, закутанных в черные меха, ниспадали черные одеяния. Кожа на широкой лысой голове была бледной, глаза — запавшие и скрытые в тенях. Энна заметила, что в правой руке человек сжимал четки из костяшек, большим пальцем щелкая ими по нити в ход со своими мыслями, притаившимися за глазами.

Энна знала их обоих по описаниям, которые предоставила ей Идрис о руководителях конклава. Женщина была Маликой Квайдин, несомненно, выдающимся мудрецом. Мужчину в черном звали Голдоран Таликто. Оба были ключевыми союзниками Вульта, и их влияние, очевидно, сыграло не последнюю роль в созыве стольких инквизиторов на военный конклав.

Троица инквизиторов остановилась в тени могилы святой. За ними замерла процессия последователей: Черные Жрецы, их лысые головы были покрыты татуировками и клеймами со священными писаниями, руки неуютно прижимались к бокам, каждый в маске, шелковые одеяния из медной нити покрывали серебряные созвездия; полнощекие мужчины с розоватой кожей, на месте их рук поблескивали разъемы для имплантатов оружия; искатели правды со сложенными скальпелями вместо рук — все они застыли, как только Вульт поднял руку. Над его пальцами появилось гололитическое изображение, мерцая в густом от курений воздухе. На них зарычала рогатая голова демона, в его глазах горела ярость, огонь вырывался из раны в виде трижды перечеркнутой «I», пробитой у него во лбу. Живое эхо эмблемы с наплечника Вульта, это был древний символ, который Энна прежде видела всего один раз.

— Что это? — спросила она, заметив татуировку на обнаженном плече Идрис.

— Символ, — ответила Идрис, — напоминание о цели, которую мы выбрали для себя.

— Защищать человечество?

Идрис едва заметно покачала головой.

— Быть молотом демонов, — сказала она.

По залу-святилищу растеклось безмолвие. Энна увидела людей, ждавших на ступенях ближе к балконам, и в самом зале. Свет померк, когда Сестры в рясах погасили свечки. Тьму теперь освещало только гололитическое изображение и свечи в святилище святой Аспиры. Пробитая голова демона повернулась, продолжая скалиться в тени.

— Именем Императора человечества, — голос Вульта разнесся в тишине отражающимся хрипом. — Я призвал вас всех в свидетели, в этот день и место, чтобы совместными знаниями и силой мы смогли прогнать Врага, что поджидает по ту сторону. Именем Того, кто служит человечеству вечно, я призвал вас.

Вдали прозвенел гонг, эхом доносясь из глубоких склепов башни, его звон разлетался по воздуху с каждым новым ударом. В стене зала-святилища начали открываться громадные двери из железа и серебра. Врата окружили закованные в красное Сестры Битвы, безмолвные и неподвижные. Пространство у них за спинами было ярко освещенным в сравнении с залом-гробницей. Энна увидела огромные канделябры из черного железа, зависшие на суспензорах между плитчатым полом и сводчатым потолком. Это был зал собраний для Сестер, которые охраняли святилище, теперь же его стены и каменные ярусы передали конклаву Инквизиции.

Вульт направился к открывшимся дверям, Таликто и Квайдин последовали за ним.

Ковенант отвернулся и кинул взгляд на Идрис. Его рот оставался неподвижным, глаза резко поблескивали на каменном лице.

— Таликто, — произнес он. — Я пришел за Таликто.

Идрис моргнула, и Энне показалось, что ее госпожа побелела. Затем она улыбнулась.

— Ты и впрямь умеешь находить неприятности.

Колег вылез через технический люк на посадочную площадку. Магнитные зажимы в ботинках и коленях прижали его к поверхности. Он пригнулся против бьющего в лицо ветра, потоки пыли хлестали ему в глаза, размывая зрение. Он подождал, пока визор с жужжанием искал поля ауспиков. Его не обнаружили — в таком сумраке никто б и не смог. Последний из сервиторов скрылся вдали, и он пополз по палубе, словно паук, по одной конечности за раз, будто передвигаясь по крутому утесу.

Команды сервиторов ходили среди машин, несмотря даже на магнитно закрепленное к посадочным площадкам шасси, качавшихся под штормовым ветром. Его никто не замечал. То, что оставалось от их сознания, было целиком поглощено рабочими обязанностями. Колег направился к группе боевых кораблей и лихтеров в дальнем конце посадочной площадки.

Высившаяся рядом Башня-реликварий исчезла за клубами пыли. Над краем площадок стали подниматься лепестки толстой брони, чтобы обезопасить самолеты. Колег заметил, что команды выходят через люки в защищенную тьму под площадкой. Ветер превращал зрелище в исполосованную тенями картину. Штормовой фронт достигнет их в считанные секунды, и после этого взлететь не сможет уже ни один челнок и боевой корабль. Разумеется, на какое-то время. Где-то вдалеке приближалось око песчаного циклона, и когда она прибудет, небо и воздух над башней прояснятся. Хороший или отчаянный пилот в этот миг сможет подняться и прорваться сквозь столб вихрящегося воздуха.

Ветер отыскал открытый участок шеи, и Колег почувствовал, как кожу ужалила пыль, словно ее коснулась игла. Он прислушался к ощущению, не переставая, впрочем, ползти, и с лишенной эмоций отстраненностью отметил его текстуру. Оно, как и все прочее в его жизни, было для него не более чем холодным, инертным фактом: нюансы действий и реакции, будто мир, в котором он существовал, был механизмом, его действия — просто работой шестеренок, а беспощадные перипетии имели для него значение не большее, чем благоволение удачи.

Правую руку рванул ветер, едва он пустил магнитную нить на ладони, и приложил ею по стальной обшивке. Нервы пронзила боль. Сосредоточившись, Колег снова опустил руку и почувствовал, как магнит со стуком прикрепился. Он замер, ожидая, пока мысли не вернутся в норму. На секунду, когда боль озарила нервные окончания, он кое-что вспомнил: тяжелая, унизанная кольцами рука, с обыденной жестокостью бьющая его наотмашь по лицу. Та боль была схожей, а с ней шок и боль. Эти два последних ощущения заставили его остановиться, разум застыл от чуждого прикосновения чувств. Не в первый раз обрывки эмоций всплывали из штилевого моря мыслей, но всякий раз, когда подобное случалось, ему требовалось время, чтобы осмыслить их. А сейчас времени у него было не так много. Колег секунду подождал, понимая, что находится как на ладони, и пополз дальше.

Он достиг первого лихтера, скользнул под фюзеляж и начал расставлять вдоль брюха крак-заряды. Он повторил процесс с кораблями по обе стороны от него, а затем направился к частичному укрытию погрузочного люка на краю площадки. Колег магнитно закрепился на стене, прилипнув конечностями к металлу, но оставил свободной правую руку, которой ввел код на взрывателе на левом запястье. На визоре зажглись янтарные маркеры статуса. В углу дисплея замигал таймер, секунды и минуты устремились к нулю.

Глава 3

— Прости меня, — произнесла Северита, когда ее пальцы ударили Сестру Битвы в горло. Женщина пошатнулась, крик застрял в перебитой глотке. Другой человек уже бы рухнул от подобного, но это была Сестра Адепта Сороритас, оружие, отточенное битвами и закаленное верой. В ее вселенной такого понятия как слабость не существовало. Сестра подняла болтер, ее палец сжался на спусковом крючке.

«Прекрасный ответ, — отстраненно подумала Северита. — Ее умение — истинное чудо».

Она ударила по сжимавшей оружие руке. Ее сбитые костяшки угодили в слабое место между пластинами брони сразу за большим пальцем. Хрустнула кость. Нервные узлы Сестры пронзила боль, и палец замер на спуске. Северита заметила проблеск шока в глазах женщины за миг до того, как хлестнула ее локтем в висок. Это был жестокий прием, грех против одной из своего рода, о котором мог знать только тот, кто имел за спиной годы тренировок и опыта. Тот, кто из первых рук знал уязвимые точки силовых доспехов Сороритас. Это было деяние, на которое был способен только предатель.

Северита выхватила оружие из рук падающей Сестры. Затем нагнулась и взяла болт-пистолет и запасные магазины из карманов. Спрятав оружие и магазины под сорочку, она на секунду склонилась над бессознательной Сестрой, но быстро встряхнулась и поднялась. Она потрусила во тьму.

Коридор был тесным, со стенами из необтесанного камня, изгибавшимися так, что Сестра, на которую она напала, не видела ее до тех пор, пока Северита не оказалась в шаге от нее. Однако теперь из-за этого самого изгиба она вполне вероятно могла налететь на другого стража. Она пыталась не задумываться о том, что ей придется сделать, если такое случится. Северита продолжала бежать — вскоре кто-то найдет бессознательную Сестру, и когда это произойдет...

Достигнув узкого лестничного пролета, она замедлила шаг и начала подниматься. Она миновала еще двух Сестер, шагавших в противоположную сторону, но те только окинули ее взглядами, не сказав ни слова и не задавая вопросов, и прошли без колебаний или замечаний. Они запомнили лица всех, кто вошел в святилище, и поэтому не останавливали даже такого изгоя как она — Северита находилась под защитой Инквизиции, за пределами их осуждения либо жалости.

Пока за пределами их власти, напомнила себе Северита. Вскоре все очень усложнится. На вершине спиральной лестницы она нашла небольшую дверь, сломала замок и пробралась на узкий выступ. Сбоку разверзлась пропасть.

Увешанные знаменами стены круто обрывались вниз, встречаясь там с длинной полосой выложенного черно-белой плиткой пола. Из темных каменных ниш взирали статуи Сестер и святых. По обе стороны открытого пола выстроились ряды черных деревянных скамеек, барельефы на их панелях скалились орлами и шипастыми розами. Над головой, за завесой благовоний, изгибался сводчатый потолок. В дальнем конце зала возвышались высокие двери в гробницу святой Аспиры, а на противоположной стороне вырастала колонна из красного мрамора. На самую ее вершину вели медные ступени. Внутри конструкции горели клетки с красными углями, источающими в воздух густой дым. Наверху кружили херувимы-сервиторы, разбрызгивая освященную воду из серебряных кропил.

Северита оглянулась, закрыла за собой дверь и бочком двинулась вдоль выступа, пока не оказалась именно на таком расстоянии от двери, которое ей требовалось. Она опустилась на живот, прижавшись телом к холодному камню, и расположила похищенное оружие перед собой. Знамена и статуи, выступавшие из стен, спрячут ее от любого, кто посмотрит сюда из зала, однако она все равно не выдаст себя случайным звуком или движением, пока не придет нужный момент.

Медленно, бесшумно, она обратилась в слух и молитву.

«Высочайший и Святейший Бог-Император...» — привычные слова наполнили мысли Севериты, и внезапно ей снова померещился голос палатины Юстины, с неугасающей силой читавшей Молитву о Каре сквозь окровавленные губы и выбитые зубы.

До нее долетели отголоски сотен перешептываний и шагов, когда инквизиторы вместе со своими слугами заняли отведенные им места, обрывки секретов заскользили к Северите вместе с дымом свечей. Звук накатывал подобно морскому прибою, и она ждала, и слова безмолвной молитвы остались единственной ее связью с внешним миром.

«Направь своего слугу на путь искупления...»

Она никогда не стремилась к этой жизни, и никогда не выбирала ее. Вот откуда росла проблема, из чего начался ее грех. Император требовал только того, чтобы она служила. Так было предопределено. Но она хотела выбирать сама.

«Будь то через боль...»

Она не помнила, как ей рассказали о смерти отца, только бесстрастные глаза, когда ее отняли от няньки.

«Будь то через огонь...»

Она училась. Училась преданности долгие годы холода и тьмы. Училась черпать силу из агонии. И она научилась, что ее жизнь была служением чему-то большему, чем она сама.

«Будь то в смерти, пусть искупление станет твоим даром для кающейся...»

Однако сокровенная частица Севериты, глубоко погребенный осколок греха, в какой-то момент ее жизни захотела сама сделать выбор, направив одну песчинку по тому пути, что выбрала она сама.

Далеко под тем местом, где она лежала, — скрытая в тени одного из самых священных мест, которые ей приходилось видеть, и сжимавшая в руках инструмент войны, — двери в зал захлопнулись с рокотанием соприкоснувшегося металла.

Шепоты и шорохи стихли, и тогда заговорил голос, сиплый от старости и ран.

— Мы собрались на конклав, — сказал голос, слова эхом отразились от каменных стен. — Пускай же мудрость будет услышана, и наше решение будет правильным. Во имя и по воле Повелителя человечества.

— По воле Его, — прошептала Северита, когда слова повторили сотни глоток.

Магос Главиус-4-Ро никогда бы этого не признал, но ему нравилось чувствовать себя богохульником в оплоте святости. То, что он со своими подчиненными и вассалами играл критическую роль в существовании Башни-реликвария, лишь добавляло факту пикантности. Он знал, что это неправильно, уступка стойким биологическим императивам, но ничего не мог с собою сделать. Каждой системе требовался изъян, если та хотела казаться настоящей — например то, что ему нравилось подмечать смущение Адепта Сороритас всякий раз, когда он отзывался о реакторах и генераторах полей святыни как о ее самых священных реликвиях. То, что нижняя часть его лица вот уже 30,786 лет представляла собой блестящий серебряный череп, играло ему на руку — благодаря этому они никогда не знали, когда он улыбается.

Источая за собой дымку благословленных масел, он с лязгом передвигался по мостику над модулями с освященным оборудованием. Его нижние и верхние комплекты визуальных сенсоров непрерывно вращались в разные стороны, охватывая помещение в круговом обзоре.

По священным машинам то и дело пробегали змеи электрических разрядов, в воздухе пела статика. Ходившие среди генераторов сервиторы низко кланялись, когда их имплантаты регистрировали приближение Главиуса-4-Ро. Их простые передатчики сигналов мигали в его инфосфере. Магос игнорировал их — его разум витал между каналами данных атмосферных сенсоров башни и коэффициентами мощностей реактора и полей. Все показания находились в границах предопределенной нормы, однако он не покинет машинные залы до тех пор, пока буря не пройдет, и сбор не закончится.

Магос издал краткую петлю избыточного кода. Адепта Сороритас называли это место святыней и поклонялись останкам мертвой воительницы в верхних залах. Однако подлинная его святость таилась здесь, поющая во мгле у них под ногами. Башня была чудом, каменным перстом, который высился над горами, неприступным для любых штормов и атак. И это чудо начиналось с оборудования: гравитические компенсаторы удерживали основание башни, под которой дрожал мир; статические барьеры укрывали ее каменную кожу от бурь Эро; ячейки пустотных щитов защищали от нападений. Без этого волшебства заряда и полей от башни не осталось бы ничего, кроме упавших блоков и разбитых статуй. Вот что было божественным. Вот что было достойным почитания.

Внезапный звук заставил его развернуть верхнюю половину тела и сфокусировать основные линзы у себя за спиной. Он остановился. Медные кронциркули, заменявшие ему ноги, застыли. В голове зажужжали данные звуковых и визуальных сенсоров. В 10,655 метрах от магоса на мостике стояла фигура. Она была совершенно недвижимой, ее тело и конечности прикрывали лохмотья. Лицо скрывала маска из грубой ткани с прорезями для глаз. Главиус-4-Ро отметил повисший в воздухе запах крови, запах крови и пыли. В секунды неподвижности он заметил три кристаллических осколка, поблескивающие в правом кулаке, каждый вправлен в рукоять из кости и кожи. Субимплантат у него в мозгу вычленил код аномалии. Фигура была холодной. Слишком холодной для живого человека.

В мыслях начали формироваться эмоции.

Главиус-4-Ро задвинул данные в сторону. Должно быть, это одно из существ, которых привела с собою Инквизиция, редкий образчик жизни за границами его опыта.

— Идентифицируй/подтверди/назови себя, — прорычал он из вмонтированного на груди динамика.

Фигура в лохмотьях склонила голову набок, смотря на него немигающими глазами.

Главиус-4-Ро ощутил дрожь в инфосфере. Только что погас поступающий сигнал. Он переключился на связь с сервиторами в генераторном зале, одновременно увидев, как гаснет еще девять поступающих сигналов. Определители их задач читались как недействительные. Показатели жизни сменились звуками ошибки.

Оборонительные подпрограммы вскинули его спинные механодендриты ореолом над плечами, пока органическая часть мозга продолжала обрабатывать происшествие. Лазерные резаки зажглись с гулом накаленного до синевы жара.

Проходили наносекунды. Обрывалось все больше каналов связи с сервиторами и трэллами. Сочленения в ногах магоса напряглись, чтобы бросить его вперед. В разуме сформировался сигнал тревоги и начал вопить в систему безопасности башни. Фигура в лохмотьях продолжала бесстрастно наблюдать за ним.

Сигнал достиг системы безопасности. Генераторный зал захлестнула первая вспышка красного света. Начали опускаться противовзрывные двери. Раздался первый звук сирены.

Главиус-4-Ро почувствовал, как системы башни начинают переходить из наблюдения в бодрствование, когда его конечности потянулись к изорванному чужаку вперед него.

Что-то вонзилось магосу в спину. Отмершие нервы в плоти едва зарегистрировали удар. Он попытался развернуться к источнику невидимой атаки, но его тело вдруг застыло на полуобороте. Затем он начал падать, механические конечности судорожно забились из-за спутавшихся импульсов нервных окончаний. Лазерные резаки на кончиках механодендритов задергались во все стороны, опалив решетку мостика. Сознание затопил код ошибки, снова и снова прокручиваясь перед глазами. Тело перестало реагировать на какие-либо команды. Экзотический яд захлестывал его биологические составляющие быстрее, чем с ним успевали справиться системы внутренней очистки. Плоть — слабый, ничтожный остаток человечности, — подвела его. Он валялся на полу, дрожащий, отрезанный от благословенного металла своей аугментики.

Изорванная фигура неторопливо пошла к нему. В воздухе в такт с ревом сирен мигало красное освещение.

Разумом магос видел, как протоколы тревоги расползаются по системам безопасности башни.

«Это странно/непоследовательно», подумал он. Яд, блокировавший нервные сигналы, был избирательным и сложным, прекрасной и коварной смесью, растекание которого для биомониторов его плоти походило на цветок, распускающийся из зернышка. Но каким-то образом яд позволил ему остаться подключенным к системам данных генераторов и башни.

Изорванная фигура встала над ним. У нее были серые глаза, заметил он, кожу вокруг них испещряли тонкие морщинки. К нему потянулась обмотанная лохмотьями рука, кончики ее пальцев были открытыми. Главиус-4-Ро ощутил укол паники, когда попытался отстраниться. Изорванная фигура коснулась лица магоса. Секунду ничего не происходило. А затем пришла боль. В разум погрузились холодные иглы. Он закричал в сетевые соединения. Высоко над ним взорвались светосферы, и мир теперь разделился на тьму и красные сполохи аварийных ламп. Боль впивалась все глубже. Главиус-4-Ро почувствовал, как в его сознание проникает еще один разум, обволакивая волю к сопротивлению, похищая мысли. Серебряное лицо магоса покрылось коркой льда.

<Общая тревога. В башне посторонние,> заорал он во все еще открытый канал между мозгом и священными машинами башни под его опекой.

<Общая тревога. В башне посторонние...>

Холод внутри него растекался все сильнее, и он почувствовал, как разум начинает отказывать, мысли становятся все проще и проще.

<Общая тр_га. В _шне по_ро_ие...>

Серые глаза на изорванной маске продолжали неотрывно смотреть на него.

<О_я _га. В _не _ор_ие...>

Канал данных Главиуса-4-Ро затопила тихая статика. Нависавшая над ним изорванная фигура склонила голову, и под маской мимолетно закрылись веки.

<О_а_е...>

По каналу затрещал сигнал. Аварийный свет стал медленной, как патока, пульсацией красного, словно кровь в спящем сердце. Изорванная фигура дернулась, и вновь застыла.

Главиус-4-Ро встал, машинные конечности заскользили по решетке, механодендриты безжизненно свисали со спины. Фигура в лохмотьях выпрямилась следом за ним, покрытые изморозью пальцы по-прежнему оставались на голове магоса. Главиус-4-Ро начал идти, его шаги были дерганными, тело болталось, будто кукла, под пальцами существа. Он мог видеть, но когда его взгляд упал на валявшиеся тела сервиторов и трэллов, разум ничего не зарегистрировал.

Среди мертвых стояли другие фигуры в лохмотьях, их головы поворачивались вслед шагавшему мимо Главиусу-4-Ро.

Он остановился перед центральным алтарем управления. В лампадках, свисавших на цепях над ним, горело беспримесное черное масло. Поверхности машины усеивали открытые шестеренки, рычаги и мыслеимпульсные разъемы. Магос уставился на них пустым взглядом. Фигура в лохмотьях рядом с ним закрыла глаза.

Главиус-4-Ро поднял медно-хромовую руку, когда в голове открылся очаг памяти. Он принялся крутить наборные диски и дергать рычаги.

<Постановляю и благословляю отключение системы щитов,> пробормотал он в канал данных.

Где-то в глубинах зала генераторов заработали механизмы. Искрящие кабели питания разъединились. Замигали янтарные предупредительные огни, однако ни одни живые глаза их не видели.

Рука Главиуса-4-Ро двигалась дальше, настраивая, балансируя, подсоединяя согласно священным ритуалам.

<Усилить мощность реактора на шестьдесят четыре оборота. Отменить ограничение перегрузок.> Он ввел на клавиатуре цвета слоновой кости стоциферный код, а затем дернул рычаг. <Благословляю и постановляю.>

Из центра помещения вырвался пронзительный визг, пробившийся сквозь вой сирен.

Изорванная фигура убрала руку с головы Главиуса-4-Ро. Мгновение магос продолжал стоять, пошатываясь перед алтарем своего Машинного Бога. Затем он рухнул на пол и более уже не поднимался.

Йозеф вскинул голову, как только в воздухе стих ответ на слова Вульта. Лорд-охотник на демонов стоял на вершине колонны в дальнем конце длинного зала. У ее основания караулили две доминионы ордена Кровавой Розы, не сводя глаз с точки на расстоянии. Устройства, закрывавшие уши и обрамлявшие затылки, смыкались на их головах подобно огромным металлическим клешням. Глаза сидевших на ярусах скамей обратились к Вульту, и воцарилась окончательная тишина. Йозеф поерзал, когда лорд-инквизитор медленно обвел собрание взглядом.

Инквизиторы сидели на самых высоких ярусах, связанные слуги, которых они с собой привели, расположились на скамьях перед ними. Йозеф нашел взглядом Таликто, и отметил, что скамьи впереди него пустовали. Он прибыл на собрание один.

— Вот же ж заносчивая старая гадюка, — тихо пробормотал Йозеф, наблюдая за тем, как лысый инквизитор поправляет черную накидку поверх мантии.

Йозеф переборол инстинктивное желание почесать подбородок. Он знал, что вспотел. Прямо как встарь, когда пробивной заряд разрывал переборку, или он чувствовал грохотание абордажных торпед, разрушающих корабельную обшивку. Он засопел, поерзал, и постарался не думать о капельках пота, выступивших на коже. Сзади он услышал жужжание сенсорного модуля Ковенанта, когда тот на чем-то сфокусировался.

Вульт на секунду опустил голову, как будто в бессловесной молитве.

Никто из двадцати сидевших инквизиторов не говорил. Технически они были ровней, соратниками под единоначалием Императора, но это не значило, что их ряды не разделялись традициями почета и старшинства, как опыт давал солдату-ветерану говорить впереди зеленых бойцов. Даже среди равных всегда находились те, кто был равнее прочих.

— Наши тела и души едины в цели, — промолвил Вульт. Он поднял глаза. — Мы связаны вместе не клятвами друг перед другом, но нашим общим долгом. Этот долг, здесь и сейчас, в этом месте и в этот час, остается неизменным. — Он замолчал и махнул рукой. Из теней за его спиной беззвучно выпорхнула пара киберворонов и вихрем закружилась у него над головою. Из их стеклянных глаз вырвались конусы гололитического света. В цилиндре подсвеченного воздуха между ними возникло изображение, мигающее от биения крыльев.

Возникли протяженные туманности и мерцающие звездные течения. Резко загорелись пылающие руны и маркеры, светящиеся бирюзовыми и оранжевыми цветами в монохромном срезе небес. Никто из присутствующих не нуждался в объяснениях, что они видели. Это был сектор Карадриад. Одна из пылинок света была планетой, на которой они сейчас находились.

— Порог уничтожения, — произнес Вульт, не сводя глаз с вращающегося изображения. — Те из нас, кто следил за знамениями последних пор, знали, что оно грядет. И вот час пробил. Мы стоим у его края.

Цилиндр звезд прожгла красная полоса света, извиваясь сквозь пустоту, словно мазок кистью, проведенный рукой умирающего. Вслед за ней расползались багровые руны, усеивая наполненные звездами бескрайние просторы. Йозеф взглядом проследил за текущим внутри изображения потоком данных. Воплощенный в свете и символах, он казался почти обыденным, абстрактной скульптурой из цвета и тени. Жрец невольно поежился.

Карадриадский Варп-Дефект, рана в реальности, протянувшаяся через невообразимые просторы космоса, день ото дня скалившаяся шире и шире, с хлещущей из нее демонической энергией и безумием, пожиравшими целые миры. На его глазах у линии дефекта расцвели три красных вихря, кровавые нарывы на кривом оскале. Каждый из них представлял собою варп-бурю. Гнев, Месть и Правосудие: три клокочущие массы психической энергии, охватившие физическую реальность и царство по иную сторону.

— Сколько миров пало? — продолжил Вульт. — Сколько появилось гнезд нерожденных? Сколько еще падет перед безумием, пока мы сидим тут? — Его слова повисли в воздухе, и он повернул скрытую под маской и капюшоном голову к следившим за ним глазам. — Слишком много, — тихо сказал он. — Слишком много. Вы это знаете. Вы сами это видели. Вы слышали, как вопят системы под демоническим бичом, и видели, как скверна растекается по планетам, ночные небеса которых пятнают Судные Бури. Война уже тут, война, в которой мы должны победить. В этом мире собрались адмиралы, генералы и командиры воинов, однако какими б важными они все не были, не заблуждайтесь — исход войны решать нам. Здесь и сейчас, мы — вершители судеб, и если мы ошибемся, если позволим своим слабостям скрыть от нас то, что надлежит сделать... тогда мы недостойны силы, которой наделены.

Йозеф сглотнул, и понял, что у него пересохло в горле. По коже пробежал холодок. Он поднял глаза к выступу высоко над собранием, и ощутил, как у него участилось сердцебиение. Вульт отступил назад, его тяжелая поступь эхом разнеслась с вершины каменной колонны. Квайдин поднялась с кресла и открыла рот, чтобы обратиться к собранию.

— Нам не победить, если наша сила — ложь, — прозвенел голос Ковенанта. Йозеф на миг зажмурился. Мышцы похолодели от притока адреналина. В их сторону стали поворачиваться лица, голоса поднимались, будто первые рокоты бури. Он обернулся и взглянул через плечо.

Ковенант стоял, его лицо было каменным, взгляд направлен на Вульта. Сенсорный модуль на его плече не двигался. Вульт переступил с ноги на ногу, однако первой заговорила Квайдин, ее губы презрительно скривились, глаза на широком лице вспыхнули гневом.

— Как ты смеешь... — начала она.

— Хаос здесь, — сказал Ковенант. — Он среди нас.

Йозеф бросил взгляд туда, где сидела Идрис. Та оставалась совершенно неподвижной, ее глаза были закрыты, пальцы левой руки прижаты ко лбу. Рык шепотов стих, вернувшись к молчанию, словно море перед тем, как обрушить штормовую волну.

— Он здесь, и пока он здесь, он будет губить все, что бы мы ни делали. Это внутренняя болезнь, которая сгноит наши кости прежде, чем мы вступим в бой.

Рев. Раздались крики, воздух раскололи возгласы; инквизиторы вскочили на ноги.

— ... неслыханно...

— Пустые...

— ... мелкая шавка...

Обрывки громких фраз затрещали в ушах Йозефа, когда его бионические имплантаты приглушили шквал голосов. Ковенант был неподвижен, его лицо и взгляд сохраняли ледяное безразличие. Йозеф оглянулся на ряды кресел. В ответ на него уставились разгневанные лица и тяжелые взгляды, но поднялись далеко не все инквизиторы — Идрис продолжала сидеть, ее глаза по-прежнему оставались закрыты. Некоторые также остались на своих местах, не сводя глаз с Ковенанта или Вульта, выжидая, просчитывая. Он бросил взгляд на одиноко сидящего Таликто, который убрал костяной розарий и теперь крутил серебряную монету по костяшкам пальцев другой руки. На секунду Йозефу показалось, что краешки губ Таликто дернулись в улыбке, и нечто в простоте этого движения мышц словно сковало его внутренности холодом.

«Он знал, — подумал Йозеф. — Он знал, что так будет».

Они следовали за путем скверны Таликто три долгих года. Выслеживание затронутых варпом побочных результатов экспериментов, поиск и зачистка еретических культов, которые он создал или направлял в стремлении к власти. За все это время они ни разу не сталкивались с инквизитором открыто, и даже считали, будто он не подозревает о том, что они идут по его следу. Увидев улыбку на губах Таликто, Йозеф понял, что их противник все прекрасно знал, и знал, что конфронтация случится здесь и сейчас. Больше любых ведьмовских порождений, чудищ и затронутых демонами, которых они раскрыли и повергли на пути сюда, эта улыбка стала самым жутким, что пришлось повидать Йозефу на своем веку.

— Ты — Ковенант, — послышался сквозь крики голос Вульта. Все, кто поднялся на ноги, повернулись к лорду-охотнику на демонов. Гневные голоса стихли. — Я знал твоего мастера при жизни, и слышал о твоих делах. — Взгляды Вульта и Ковенанта пересеклись. — Ты принес на собрание темные слова и тяжкие обвинения.

— Я принес правду, — сказал Ковенант.

Со стороны собрания начал доноситься рык, однако Вульт поднял руку, и бормотание разом стихло.

— Тогда говори, — сказал Вульт.

Ковенант кивнул лорду-инквизитору. По другую сторону нефа, Идрис открыла глаза и подняла взгляд. Ковенант перевел взор с Вульта на Таликто.

— Голдоран Таликто, тут и перед всеми присутствующими я называю тебя Диаболусом и говорю, что ты якшался с варповскими силами, призывал чудищ и пестовал скверну в теле человечества. За эти прегрешения против долга я говорю, что ты не из нашего ордена, но подлейший из врагов. Я говорю это и призываю судить тебя, и осудить на кару без границ и пощады.

Формальное обвинение прозвенело в тишине. Продолжая улыбаться, Таликто поднял глаза и беззаботно оглядел смотрящие на него лица.

— Грозные слова. Даже красивые, — произнес он, в его голосе плескалась уверенность. — Но, кажется, ты один, а нам предстоит обсудить важные дела, и у нас нет времени. Думаю, с этим все согласятся. — Таликто взглянул на Вульта, а затем на собрание. — Может, продолжим, и отложим это недопонимание, пусть и благонамеренное, в сторону?

Идрис поднялась со своего места. Все глаза обратились на нее, и на мгновение Йозеф почти почувствовал, как в воздухе зазвенело удивление.

— Я на стороне Ковенанта. Его обвинения нужно выслушать. Нужно принять решение.

Вульт превратился в неподвижную статую на колонне над собранием. Таликто бросил взгляд на Идрис, и пожал плечами.

— Так тому и быть, — произнес он.

И тут завопили сирены.

Глава 4

Мостик «Дионисии» гудел от перешептываний и тихих щелчков машин. Поднявшись на него, Виола фон Кастелян окинула взглядом длинное помещение. Сверху мостик походил на протяженный клин, сужавшийся к корабельному юту, там, где он выступал над громадой корпуса. Стены и потолок облицовывали кристаллические панели, позволяя звездному свету и мраку пустоты сливаться со свечением приборных панелей и сполохами показаний данных. Палубу испещряли концентрические кольца траншей, их стены занимали различные машины и пульты. Перед каждым из них располагался сервитор, закрепленный на своем посту кабелями и проводами, что подключались к черепному разъему.

По дну траншейных колец ходили палубные офицеры в мундирах красно-синих династических цветов. В самом центре мостика находилась командная кафедра. Над нею на механических манипуляторах свисали пикт-экраны. Словно ограда, ее опоясывали оканчивавшиеся рожками трубы из меди. На кафедре возвышался оббитый бархатом трон из начищенного до блеска серебра. Позади него пологом изорванных шелков висели знамена с красным соколом рода фон Кастелянов.

Офицеры отложили работу и вытянулись в струнку, когда Виола с братом прошли к кафедре. От нее не укрылось напряжение, сквозящее в их движениях. Она заметила Гхаст, и старая пустотная госпожа мимолетно кивнула, в ее воротнике зажужжали шестеренки. Кивок сказал Виоле лишь то, что ей требовалось знать. Все шло именно так, как полагалось.

Клеандр ухмыльнулся, взойдя по ступенькам на кафедру. Виола остановилась рядом с колонной экранов, которая вырастала из палубы возле вторичной наблюдательной станции, и обвела взглядом дисплеи с данными и лица команды.

— Надеюсь, я не опоздал, — произнес Клеандр. Офицеры засмеялись, их хохот поднялся над тихим бормотанием сервиторов. Он шагнул вперед, оглядел серебряный командный трон и привычно похлопал его по спинке. — Давно пора избавиться от этой занозы, портит тут весь вид. — Офицеры взорвались очередным рокотом смеха, на этот раз тише, спокойнее. Клеандр говорил о демонтаже трона с тех самых пор, как впервые поднялся на мостик корабля много десятилетий назад. Естественно, дальше слов дело не заходило. Это — как и все его шуточки, непринужденные ухмылки, и факт, что он никогда не сидел в кресле — служили конкретной цели.

— Госпожа Гхаст, — окликнул Клеандр, опуская один из установленных на стенде пикт-экранов вровень с лицом. — Включить щиты и выкатить орудия.

— Сэр, — сказала пустотная госпожа, и приказ дрожью разнесся по мостику. В траншеях закипела работа. Клеандр по-прежнему ухмылялся.

— И, будьте добры, подайте на мою станцию расположение и статус боевых кораблей. Конечно, это все излишне, но какой тогда смысл быть волком, если не скалишь клыки? Верно говорю, госпожа Гхаст?

Гхаст ухмыльнулась, лязгнув механической челюстью.

— Сэр!

Виола заметила, что экипаж улыбается вместе с ней. Вот так просто волнение уступило место веселой уверенности.

Она бросила взгляд на данные, мигающие на экранах перед нею, и потянула за свиток пергамента, выползавший из-под автоперьев. Вторая волна десантно-боевых кораблей ждала приказов. Повиновение команд грузчиков с орудийных палуб находилось в пределах допустимой нормы. Дисциплинарное прочесывание нижних палуб прошло четко по расписанию. Технопровидцы Ка-Гамма и Ка-Каппа смогли запитать передние дорсальные батареи. Сигналы собиравшихся флотов не отличались от ожидаемых. Ее разум обрабатывал эти и десятки иных деталей, что касались их корабля и задания, пока она просматривала экраны и пергаменты. Левый глаз на мгновение задергался, произведя операцию сравнивания и сканирования. Все шло так, как и следовало. Она знала, что так будет, но все равно хотела удостовериться.

Она не любила, когда ее оставляли без информации, а напряжение только усугубляло дискомфорт. Поэтому последние десять часов она проверяла каждую деталь и канал данных. Она этого ничуть не стыдилась — каждый по-своему боролся с неуверенностью. Клеандр пил, Северита молилась, Йозеф чистил оружие в арсенале, а она погружалась в информацию. Она знала, что это было следствием обработки. Шаблоны логических умозаключений и воспоминаний, впихнутых ей в мозг в детстве, были полезными для управления династией, и еще сильнее на службе Клеандру. Однако это обучение оставило свой неизгладимый след, как ожидания их родителей отпечатались на брате.

— Боевые корабли проходят над циклоном, — отозвался офицер. — Тридцать три минуты до того, как око бури будет над Башней-реликварием.

— Опустите нас к границе атмосферы, — приказал Клеандр с кафедры. — Активировать системы ауспика и прицеливания. Я хочу видеть как можно больше сквозь бурю, и если хоть один корабль дернется в нашу сторону, мне нужен огневой расчет.

— Сэр, нас вызывают части флота на близкой орбите, — сказал офицер связи.

— Передай наши коды допуска, и вели от имени нашего хозяина из Инквизиции не лезть не в свое дело.

Виола хотела уже отвернуться от пультов и мониторов, как один из манипуляторов с автопером вдруг заплясал, и на палубу посыпался пергамент. Она схватила его и в мгновение ока прочла.

— Брат, — позвала она. Клеандр обернулся, по лбу над неизменной улыбкой пролегли морщины. Секунду спустя офицеры стратегиума и связи закричали тоже. — Сквозь бурю пробился сигнал с поверхности. В нем говорится, что Башня-реликварий атакована.

— Сэр, к нам приближаются мониторы системы, оба посылают запросы.

— Передай наш допуск, — спокойно сказал он. — Скажи им отцепиться от нас.

— К нам движется еще один корабль с дальней стороны планеты, на полном ходу.

— Опознать, — приказал Клеандр.

— Это фрегат, — сказала Виола, прочев поток данных быстрее, чем офицер сенсора успел передать поступившую информацию. — Типа «Фальчион». Транслирует полный инквизиторский допуск. Орудийные системы направлены на нас.

Улыбка Клеандра не дрогнула, когда он выругался.

Зал наполнился воем сирены. Северита как раз поднималась в позицию для стрельбы, болтган был у нее в руках. Далеко внизу, собрание превратилось в остановившуюся картину инквизиторов и послушников, шокировано замерших на месте. Она нашла взглядом Таликто. Ее палец сжал спусковой крючок болтера.

Это не входило в ее планы — она должна была провести казнь по команде Ковенанта после того, как собрание вынесет Таликто приговор. Выстрел должен был сразить его, будто прикосновение божественного гнева. Но еще она была здесь для того, чтобы удостовериться, что он не скроется, и что если конклав пропустит обвинение Ковенанта мимо ушей, Таликто все равно умрет за свои грехи. Подобное деяние, сделанное наперекор другим инквизиторам в зале внизу, могло означать для нее смерть, однако так повелел Ковенант, и во имя своего наказания Северита должна была подчиниться.

Таликто продолжал сидеть, его лицо оставалось спокойным, пока его соратники стали один за другим подниматься с мест, и в вое сирены эхом разнеслись их возгласы.

— Пускай Император смилостивится над твоей душой, — выдохнула Северита, и нажала спусковой крючок.

Стена ветра яростно била по Колегу. Пыль была такой плотной, что он с трудом видел выставленную перед лицом руку. На визоре замигали нули. Он набрал код на детонаторе. Во мгле взревел огонь, высвечивая ревущую пыль клубящимися белыми сполохами. Посадочная площадка затряслась, и сквозь секущий ветер поднялся горящий столб пламени.

Колег обождал мгновение, а затем пинком распахнул грузовой люк под собой. Высоко вверху вдруг заполыхал свет. Он поднял глаза. За облаками, скрывающими башню, замерцало белое зарево.

— Какого... — начал было он. Затем еще одна вспышка, и еще, и на фоне воющего ветра задрожала трескотня взрывов.

Свет померк до оранжевого, и по шквальному ветру разлилось пламя. Колег моргнул, понимая, что видит, но силясь осознать происходящее. Что-то только что пробило стены башни. Невозможно. Башня-реликварий была экранирована и охраняема, и чтобы сделать такое, потребовалось бы оружие, способное уничтожить корабль. В пылевой буре подобного рода оружие не смогло бы захватить свою цель, не говоря о том, чтобы попасть в нее.

«Если только не упали щиты... Если только взрывы были не внутри башни...»

Над ним полыхнул очередной взрыв, изодранная роза взметываемого ветром огня.

Он замер, обдумывая варианты действий. Затем кивнул себе и упал в туннель внизу. У него был план, и противник, которого требовалось победить, и в сфокусированных путях его разума это было единственное, что имело значение.

Энна увидела высоко над собой дульную вспышку, и пришла в движение прежде, чем звук достиг ее ушей. Сквозь нее прокатилась волна шока. Затем паническая реакция пролилась в канальцы, сращенные с нервными окончаниями, и в венах Энны воспламенилась кровь. Вживленные в грудь железы закачали в кровь коктейль из наркотиков. Время, словно вода, замедлилось и задрожало, размываясь у краев зрения, и наносекунды растянулись на целые эоны.

Она увидела, как болтерный снаряд вырывается из ствола. Ковенант стоял на прежнем месте, его глаза были прикованы к Таликто, сенсорный модуль смотрел вверх, туда, откуда с выступа под самым потолком несся снаряд. Тучный священник по имени Йозеф поднимался с кресла, окидывая взглядом заполненные ряды. Зал представлял собою картину полнейшего смятения. Инквизиторы с миньонами поворачивались в сторону сполоха. Тела инстинктивно изгибались в невозможном мгновении между выстрелом и попаданием. Высоко на колонне, Вульт будто застыл на месте, больше походя на статую, нежели на человека. Из ниш в стенах зала выбегали фигуры в красных доспехах, с непроницаемыми лицами вскидывая оружие.

И сквозь наркотически застывшую картину летел болтерный снаряд, оставляя за собой огненную полосу. От него, несущегося точно в цель, расходились концентрические ударные волны. И Таликто смотрел прямо на всполох, глаза невидяще уставились на смерть, что настигнет его прежде, чем он даже услышит рев взрыва. В это бесконечное мгновение ей показалось, будто она увидела на его губах улыбку.

А затем он пропал.

И в запнувшуюся секунду его исчезновения Энна увидела существ, выходящих с края зала.

Дюжины фигур в лохмотьях, носящих маски из ткани с рваными прорезями для глаз, неподвижно стояли в остановившемся мире ее фуги, вызванной боевыми препаратами. У них в руках сверкали кристаллические лезвия, с них самих спадали хлопья пыли.

Время резко вернулось в прежнее русло.

Болтерный снаряд попал туда, где находился Таликто. В воздух разлетелись осколки и куски древесины. По залу прокатился рев взрыва, его отголоски пробились сквозь вой сирен.

Толпы на скамьях пришли в движение. Многие из них были быстрыми — телохранители, воины-послушники и ветераны секретных войн. Некоторые очень быстрыми.

Но, в эти самые первые мгновения, ни один из них не оказался быстрее Энны Гирид. Единым рывком мышц она поднялась с кресла. Фигуры в лохмотьях побежали вперед. Энна приземлилась на спинку кресла двумя ярусами ниже и прыгнула к госпоже, которая только-только начала вставать со своего места.

В воздухе замерцали кристаллические осколки. На нижнем ярусе пошатнулся человек в белой рясе, из его шеи фонтаном била кровь, и с открытыми, но уже невидящими глазами он повалился на пол. Энна упала на госпожу и опрокинула ее на пол, когда кристаллический осколок вонзился в дерево прямо туда, где она только что стояла.

+ Энна, + мысленный голос Идрис наполнил ее разум.

— Идите к колонне выступлений, — крикнула Энна в ответ, начав продвигаться вдоль ряда скамей. Там находилась дверь, ведущая к проложенным под этим этажом туннелям. Энна вызвала из глубины памяти план здания, который запомнила перед прибытием сюда. Часть ее порадовалась ответственно выполненной работе. Другая же ее часть жалела о том, что приложенные ею усилия не оказались всего-навсего чрезмерной паранойей.

+ Нет, + мысленный голос Идрис заставил ее замереть на полпути. Она повернулась и посмотрела на госпожу. Пригнувшись, Идрис быстро работала руками, снимая с них кольца и нанизывая на средний и указательный пальцы правой руки. После того, как они сцепились магнетической силой, между ними начали извиваться синие черви энергии.

Энна застыла, собираясь с мыслями, и поняла, что упустила из виду — Идрис общалась с нею телепатически.

Она выругалась.

— Нуль-поля упали, — сказала она.

+ Наверное, кто-то добрался до генераторов полей, + послала Идрис, опуская на место последнее кольцо. + И если это так... +

На ярус над ними выскочила фигура в лохмотьях, у нее за спиной развевался рваный плащ. Энна крутанулась и пнула фигуру в лицо, так что она кубарем скатилась вниз. Идрис спокойно поднялась с пола и указала пальцами на фигуру, когда та попыталась встать. Из ее руки вырвалась синяя энергия. На пути луча оранжевым цветом вспыхивала пыль. Он угодил существу в грудь и разорвал его торс в пепел.

+ Как я рада, что нарушила уговор о запрете оружия. + Идрис взглянула в дальний конец зала. Энна проследила за взором госпожи, и невольно улыбнулась. Пространство перед колонной заполонила бурлящая масса людей. Она заметила блеск клинков и вспышки энергетических разрядов. Изорванные фигуры шли сквозь толпу, и перед ними стелились трупы, однако им навстречу прыгали все новые воины.

Энна потянулась за спину и вынула из косы булавки, а затем вставила их в разъемы на тыльной части перчаток. Каждая длиною была с мизинец, выкованная из адамантия и увитая канальцами с нанотоксинами. Сцепленные с перчатками, они сделают каждый удар Энны смертельным. Лучше чем ничего, но в чистом хаосе, охватившем зал, она пожалела, что не пронесла с собой нечто посущественнее.

Краем глаза Энна увидела лорда-инквизитора Вульта, все еще стоявшего на колонне в дальнем конце зала. На ее глазах тот пригнулся, поршни и фибропучки в терминаторской броне сжались, и пластины наехали одна на другую. Он подпрыгнул, и камнем полетел вниз — огромная фигура, закованная в выкрашенные доспехи. Он приземлился. Пол вздрогнул. Во все стороны брызнуло каменное крошево. Он поднялся и наотмашь ударил кулаком фигуру в лохмотьях. Существо упало, рваная маска покраснела от размозженного лица под нею. Вульт пошел вперед, с белой брони его кулаков разлетались кровавые ошметки.

Сестры Битвы тут же оказались возле лорда-инквизитора, стреляя на ходу. Болтерные снаряды начали решетить тела в лохмотьях. На мгновение, увидев, как падают дикие фигуры в лохмотьях, Идрис задалась вопросом, какое безумие заставило противника уверовать в то, что у него все получится.

+ Нужно найти Ковенанта, + послала Идрис, уже направляясь к главному входу в зал. Энна собралась последовать за госпожой, но едва она успела обернуться, пол содрогнулся от грохочущего рокота. Идрис замедлилась, ее взгляд уперся в большие двойные двери, ведущие в центральные залы башни.

— Что за... — начала Энна, когда двери вздрогнули.

+ Ложись! + послала Идрис, и тут двери распахнулись настежь. Энна подняла взгляд, когда в проем хлынула волна охряной пыли. А с нею появились новые фигуры в лохмотьях и с клинками-осколками, сверкающими в руках. Штормовой ветер ворвался внутрь зала, и мир накрыло саваном пыли.

Пыль переплеснулась через порог, клубясь и поднимаясь вверх. Йозеф повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как охряная стена хлынула вперед. Затем она накатила на него и скрыла происходящее из виду. Звук сгладился и исказился.

— За мной, — раздался голос Ковенанта рядом с ним. Йозеф ощутил, как его повелитель пробежал мимо. Он последовал за ним.

Из вихря пыли появился мужчина в кольчужном нательнике, рот под татуированным скальпом был широко открыт. Осколок кристалла разорвал ему щеку. Закатив глаза, он упал. Из тумана вырвалась фигура в лохмотьях. Йозеф увидел в руке у существа длинный осколок кристалла. На его кромке сворачивалась кровь вперемешку с пылью.

— Ложись! — рявкнул Ковенант. Йозеф кинулся в сторону. Фигура в лохмотьях сделала в их сторону выпад, выбросив перед собой осколок кристалла. Йозеф почувствовал, как кожу обдало холодком, когда у него над плечом от Ковенанта пронеслась волна телекинетической энергии. Осколок взорвался в воздухе. Фигура в лохмотьях прыгнула. Волна силы отбросила ее назад. Рука, стискивавшая кристаллический клинок, согнулась с хрустом костей, и вогнала кристалл существу в горло. Оно рухнуло на пол. По засыпанным пылью плиткам заструилась кровь. Ковенант бросился дальше, перескакивая через скамьи.

Йозеф вскочил на ноги и, тяжело дыша, поспешил за ним.

— У Таликто было смещающее поле, — крикнул он, закашлявшись от набившейся в рот пыли. — Ублюдок пронес мимо охраны смещающее поле.

Ковенант достиг уровня пола и побежал к главному входу в зал, через который внутрь задувал пылевой ветер. В клубящемся облаке эхом разносилась пальба, и сверкали вспышки.

— Он еще здесь, — произнес Ковенант. Сенсорный модуль на его плече вращался, линзы с жужжанием меняли фильтры. — Ему не выбраться отсюда до окончания бури.

— Колег взорвал его шаттл, — отозвался Йозеф. — Он не сбежит.

— Он найдет другой путь, — сказал Ковенант. В поле зрения ввалилась Сестра Битвы. Ее кожа была белой от пыли, губы красными от крови. Из шеи торчал кристаллический шип. Она пошатнулась, ее глаза оставались открытыми, однако ничего не видели. Йозеф бросился к ней, но та уже падала. Порыв невидимой силы выдернул из рук валящейся на пол женщины болтган. Ковенант подхватил оружие. Сенсорный модуль на его плече развернулся, когда из-за полога пыли вырвалась очередная фигура в лохмотьях. Ковенант крутанулся и выстрелил. Снаряд сорвал существу голову с плеч.

Из сумрака выбежала женщина в форме Калкисорианского Копейщика. Весь ее левый рукав был в крови, в другой руке она сжимала железный прут. Йозеф увидел крылья литого орла, распростершиеся над железкой, и остатки болтов там, где ее сорвали из крепления. Она подняла оружие, едва заметила их.

— Стой! — воскликнул Йозеф и, должно быть, голос достиг ее сквозь ветер, потому что она замерла. Женщина открыла рот, чтобы что-то сказать.

Из пыли вдруг вырвался кристаллический клинок и рассек ей шею. Голова женщины мотнулась вперед. Из раны брызнул багрянец и, сворачиваясь, стал растекаться по пыльному полу. Ковенант выстрелил снова, и тень упала.

Йозеф наклонился и подобрал железный прут, который женщина все еще стискивала в руке.

— Император, проведи ее душу сквозь ночь, — забормотал он, и поднял железный прут, — и прости мне мою вольность. — Он выпрямился. — Это... Таликто не совершил бы подобное, чтобы скрыться от наказания.

В пыльном мареве вспыхивали разряды энергии и раздавалась стрельба. Ковенант уже направлялся туда, где должны были находиться двери.

— Это не побег, — крикнул Ковенант следующему за ним Йозефу. Сенсорный модуль на плече инквизитора повернулся, и он открыл огонь. Снаряды разорвались где-то за пределами зрения. — Это бойня.

Пылевой ветер с воем затопил Башню-реликварий. В криках его ярости размылся звук сирен. В дырах, вырванных в верхних уровнях, плясали искры и огонь, дым смешивался с льющейся в коридоры пылью. Бреши не были большими, едва ли достаточными, чтобы в них человек мог выпрямиться в полный рост, но шторму хватило и этого. Ветер нашел слабину в незащищенном камне и ринулся внутрь и вниз. Он достиг противовзрывных дверей, которые остались незапертыми позади мертвых Сестер, и помчался дальше, присыпая их тела землей Эро. Больше не экранированный, остов башни запел. Каменная кладка и металл вибрировали в унисон с ветром. Этажи содрогались. Витражные окна взрывались вовнутрь, лики святых и героев рассыпались радужными осколками.

Северита была уже на полпути вниз, когда шторм вышиб двери в зал. Она спрыгнула сразу после того, как Таликто исчез, и спускалась по знаменам и торчащим выступам резных символов веры, когда двери распахнулись пред мощью шторма. Зал наполнился ревом ветра. Северита крепче вцепилась в шест знамени, на котором висела. Ветер с силой врезался в нее, и украденное оружие больно ударило по спине.

Внизу вместе с охряной тучей вскипали крики. Последним, что она увидела в секунду после исчезновения Таликто, были фигуры в лохмотьях, будто призраки, выходящие из тени.

— Милосердие, — прошептала она, ухватившись за знамя и оттолкнувшись от стены.

Северита начала падать, на секунду почувствовав, словно ветер подбрасывает ее назад вверх. Затем изодранная ткань знамени, натянувшись, хлопнула в руках, и резко остановила ее падение за миг до того, как начать рваться. Она пустила ее, пролетев несколько последних метров, и врезалась в пол. Сквозь тело прокатилась отдача. Кольчужное плетение нательника на мгновение закаменело. Столкновение вышибло воздух у нее из легких. Она перекатилась.

Внезапно Севериту охватила полнейшая дезориентация. Уши наполнились рычанием ветра и искаженными отголосками криков и стрельбы. Инстинкт подсказывал ей бежать, двигаться, искать кого-то другого, искать что-то другое, на что можно было бы опереться среди хаоса.

Она замерла, воля переборола панику, разум наполнился словами и ритмами Гимна Спокойствия. Он стал одним из первых уроков, который ей преподал орден. На восьмой день в качестве новобранца, старая Сестра-настоятельница Ана обучила словам этой молитвы ее и ее новых Сестер. На четырнадцатый день она опустила ее в бак и начала медленно наполнять его водой выше уровня головы. Все это время Северита неустанно повторяла слова молитвы, фокусируясь на ритме каждого слова и выдоха. Когда вода накрыла ее лицо, она продолжила говорить их в уме, перекрывая священными стихами страх утонуть. Ее заставили повторить молитву восемнадцать раз. И это были еще цветочки.

Пригнувшись в вихре какофонии и хаоса, Северита ощутила, как милость Императора вернула ее разуму спокойствие. Ей предстояло выполнить задание, очередной шаг на пути ее наказания, и она не могла колебаться. Она сосредоточилась на мелких деталях: легкий уклон пола под ногами, громкость выстрелов, вид на зал сверху.

Смещающее поле спасло Таликто от выстрела, но оно не могло забросить его далеко. Смещающее поле было очень редким устройством с непредсказуемым действием, которое защищало владельца, перемещая его на короткое расстояние через варп, чтобы уберечь от возможного вреда. Севериту совершенно не интересовал принцип его работы; важным для нее было только то, что именно оно делает, а не как. Таликто должен находиться где-то в зале, или поблизости. Она найдет его.

Северита оторвала от сорочки полоску ткани и повязала вокруг рта и носа. Она все еще не могла отдышаться после приземления. Затем достала украденный болт-пистолет, сняла с предохранителя и прижалась к нему лбом. Болтер по-прежнему висел у нее за спиной, но для этого дела ей понадобится младшая сестренка священного оружия.

Она поднялась и направилась вдоль ярусов и кресел туда, где сидел Таликто.

Сбоку возникла фигура в лохмотьях, замахиваясь кристаллическим кинжалом. Она мгновенно поднырнула под удар, схватила противника за плечо левой рукой и со всей силы в него врезалась. Фигура пошатнулась, но, кем бы она ни была, она оказалась крепкой. Рядом с ней появилась еще одна фигура. Ей в лицо устремился колющий кинжал. Она пригнулась и, не отпуская первого нападавшего, прижала ствол болт-пистолета к его животу и выстрелила. Снаряд вырвался из спины врага. Она откинула в сторону окровавленное тело и крутанулась, когда на нее набросилась другая фигура с кинжалом. Она пнула ее ногой в грудь, заставив отступить на шаг назад, и этого оказалось более чем достаточно, чтобы Северита вскинула пистолет и снесла скрытую под маской голову с плеч.

Позади нее возникла тень, и она вихрем развернулась ей навстречу.

+ Стой, Северита, + коснулся разума женщины голос, и она ощутила, как вложенная в него мощь на мгновение заморозила ее мышцы, прежде чем силой воли стряхнула с себя психическую команду, а затем подняла болт-пистолет и выстрелила.

Чья-то рука отбила пистолет в сторону, и выстрел с ревом унесся в клубящийся туман. Не останавливаясь, Северита выпустила пистолет и поймала его другой рукой, после чего стремительно вскинула, чтобы прикончить нового нападавшего. Ей в голову прилетел удар. На миг ей померещилась тонкое женское лицо и облегающие тело доспехи. Не маска, и не лохмотья. Она замерла, продолжая сжимать пистолет, уперши ствол в пару фиолетовых глаз. Кулак, приложивший ее по голове, застыл на расстоянии ладони от щеки. На костяшках перчаток поблескивали черные иглы, их кончики почти касались ее кожи.

— Северита, — позвал голос, эхо того, что говорил у нее в голове. К ней подошла вторая женщина в длинном пальто, ее волосы и лицо были присыпаны пылью. Я — инквизитор Идрис, а женщина, которую ты собиралась пристрелить, Энна Гирид. Я знаю твоего повелителя.

Северита посмотрела в фиолетовые глаза по ту сторону ствола. Женщина по имени Энна улыбнулась, но улыбка не коснулась ее глаз. Она опустила кулак с иглами, и секундой позже Северита убрала пистолет.

— Идем с нами, — сказала Идрис. — Ковенант еще жив.

— Откуда вы знаете? — спросила Северита.

+ Оттуда же, откуда знаю тебя, Северита, + сказала она, не произнеся ни слова. + А теперь пошли, у нас мало времени. +

Северита замерла, стараясь унять гнев оттого, что ведьмовской голос коснулся ее разума. Затем сняла болтер с плеча и бросила болт-пистолет женщине по имени Энна.

— Лучше, чем твой кулак с булавками, — сказала она.

Энна легко поймала его и криво ухмыльнулась.

— Спасибо, — сказала она.

— Идем, — поторопила их Идрис.

— Главные батареи готовы.

— Дорсальные лэнсы готовы.

— Цель взята на прицел.

Клеандр слышал крики офицеров со своих постов, видел повернутые к нему лица, не сводящие с него глаз, ждущие. Пустотная госпожа Гхаст стояла возле командной кафедры, сложив руки за спиной. Клеандр переводил взгляд между дисплеями перед собой. Их наполняла пустота над Эро, прошитая оранжевыми траекториями и вращающимися мандалами прицеливания. Скопление оборонительных мониторов горело холодно-синим цветом, позицию приближающегося фрегата отмечал красный диск.

— Скачок энергии, — воскликнул сенсорный офицер. — Орудия фрегата готовы открыть огонь.

Прищурившись, Клеандр уставился на дисплей. Уничтожение корабля Имперского Флота, пребывавшего на инквизиторской службе, в космосе над миром, где проходил полномасштабный военный сбор, было не самым умным решением.

— Огонь из всех орудий, — сказал он.

— Огонь из всех орудий! — эхом отозвалась Гхаст.

— Батарея «Альфа» — огонь!

— Батарея «Гамма» — огонь!

— Дорсальные лэнсы — огонь!

«Дионисия» яростно затряслась. На модулях машин зажглись янтарные огни.

— Прямое попадание!

— Прямое попадание!

— Прямое попадание!

Среди гула предупреждений раздались возгласы офицеров-канониров. Клеандр кинул взгляд на экран, показывавший увеличенное изображение фрегата. На его обрушивающихся щитах плясал огонь. Фрегат прорывался сквозь полог горящего газа, поднимаясь над изгибом орбиты Эро к «Дионисии».

Клеандр почувствовал, как в челюсти дернулся мускул. Их дела обстояли далеко не так радужно, как могли бы быть. И дело было даже не в схватке, в которую они ввязались, и не в том факте, что фрегат превосходил их по вооружению, и не в количестве прочих боевых кораблей в неприятной от него близости. Он не раз влезал в куда худшие передряги, и выжил в них всех, а многие даже считал своей победой. Проблема заключалась не в брошенном ему вызове, а в невозможности предпринять то, что требовалось для победы.

— Держаться над оком бури, — приказал он. — Щиты на максимум. Мы переживем все, что на нас спустят.

— Они запускают боевые корабли, — произнесла Виола у него за спиной.

— Курс? — отозвался он.

— К поверхности, в сторону Башни-реликвария.

— Таликто? — спросил Клеандр, обернувшись к Виоле. Она оторвала взгляд от экранов. Ее лицо было бледным, лоб наморщен. Сестра кивнула.

— Сквозь шторм доходят сигналы, что в башне полный отказ щитов и реакторов. Она атакована, противник неизвестен. Наверное, он знал, что мы идем за ним. Должно быть, фрегат скрывался среди остального флота.

— Ненавижу, когда вы с Ковенантом оказываетесь правы, — произнес он, и повернулся к мостику. — Запустить истребители. Порвать их на куски!

— Истребители вылетели, оружие заряжено.

— Части флота на орбите засекли сигнал, — сказала Виола. — У нас десять минут, прежде чем кто-то покрупнее мониторов отправится взглянуть, что там творится.

— Скачок энергии в двигателях фрегата! — раздался окрик из сенсориума. — Он быстро приближается.

— На нас направлен вражеский ауспик — они собираются стрелять.

— Что ж... — вздохнул Клеандр. — Все интересней и интересней.

Глава 5

+ Ковенант. Йозеф. + Мысленный голос заставил Йозефа остановиться. Рядом с ним, Ковенант припал на колено, его болтер поднялся наизготовку, сенсорный модуль вращался, неторопливо описывая дуги. Они находились на перепутье туннелей между залом собрания и входом на главную посадочную площадку. Коридоры расходились из широкого помещения, окруженного стойками со свечами. Железные канделябры были повалены, свечи разбросаны по припыленному полу. По пути сюда они убили еще пятерых нападавших в лохмотьях. Они видели и других, людей в мантиях и броне, лежавших на земле, саваны пыли уже собирались над их трупами и смешивались с кровью. Основное освещение выключилось, как только они выбрались из зала. Теперь коридоры Башни-реликвария были наполнены густой тьмой и пылью, пронизываемой тусклым мерцанием аварийных огней. Где-то в глубине души Йозеф находил условия успокаивающе знакомыми.

Йозеф опустил прут и посмотрел в направлении, куда целился Ковенант. Бионическое ухо щелкнуло, отфильтровывая фоновые шумы. В коридоре резко воцарилась тишина, звуки боя исчезли за пологом безмолвия.

— Слышу шаги, — произнес он. — Три пары, быстро приближаются.

Сенсорный модуль Ковенанта перестал вращаться, главная линза вытянулась вперед.

— Вижу их. — Он оторвался от железного прицела, но не опустил болтер. — Это Идрис.

Из-за поворота вышли три фигуры, подсветившись на мгновение красным мерцанием аварийных огней. Йозеф узнал силуэт и плавные движения Севериты прежде, чем увидел ее лицо. Двое других походили на размытые пятна, пока не оказались в шаге от него.

Ковенант поднялся на ноги.

— Таликто... — начал он.

— Щиты башни упали, — сказала Идрис, оборвав Ковенанта на полуслове. — Нуль-поля тоже. Это значит, они захватили генераториум.

— Плазменные реакторы, — ахнул Йозеф. — Он хочет...

— Он хочет испепелить это место, и сжечь всех нас заодно, — отрезала Идрис.

— Безумие, — сказала Энна.

— Умно, — произнес Йозеф. — Он вытирает доску, все, кто обладал знаниями либо силой противостоять ему, исчезнут в один миг. Но даже он... масштаб всего этого...

— Он не сбежит, — твердо сказал Ковенант. — Он пойдет к посадочным площадкам, если уже не достиг их.

— Посадочные площадки? — переспросила Идрис, поймав Ковенанта за руку, когда тот обернулся к коридору. — Дело теперь не в правосудии, Ковенант. Сейчас нужно не позволить вырвать сердце Инквизиции в целом секторе.

Ковенант посмотрел на нее, пара стала силуэтами в красном мерцании.

— Это одно и то же, — наконец, произнес он, и стряхнул с себя ее руку. Идрис отступила назад, качая головой.

— Я иду в зал генераториума, — после долгого молчания сказала она.

Йозеф увидел, как она начала оборачиваться.

— Йозеф, — сказал Ковенант, и священник оглянулся. — Иди с ней. Северита, со мной.

Йозеф подошел к Идрис, тогда как Северита обошла его и встала рядом с Ковенантом. Идрис перевела взгляд с Йозефа на Ковенанта, затем кивнула Энне.

— Иди с ними, — сказала она. Энна нахмурилась, но Йозеф заметил, как дернулись глаза Идрис, и на секунду он ощутил между ними тихое бормотание мысли. Энна присоединилась к Ковенанту и Северите.

— Пускай Император дарует тебе силу и скорость, друг мой, — сказала Идрис. Ответа от Ковенанта не последовало. Идрис обернулась и побежала к выходу. Йозеф последовал за ней, перейдя на грузную трусцу. Когда он оглянулся, то не увидел ни своего повелителя, ни Севериту с Энной, скрывшихся в перемежающихся красно-черных вспышках под башней.

С дальнего конца коридора вышла Сестра Битвы. Колег замер там, где приземлился на пол перехода. Сестра находилась в пятидесяти метрах от него, пятясь назад и не сводя глаз с коридора за пределами его зрения. Колег увидел, как она опустилась на колено, и из ее болтера вырвался шквал снарядов. Ее доспехи покрывала кровь, влажно лоснящаяся на красной краске. Свет от дульных вспышек озарил перекресток коридора, и засверкал в пространстве по другую сторону. В наголенник ей попали осколки кристалла и раскололись о керамит. Сестра выстрелила снова, очередь снарядов унеслась вдаль.

Секунду Колег обдумывал, не помочь ли ей. Он откинул мысль. У него была задача, и для ее выполнения выживание Сестры не требовалось. Его враг пройдет по этим коридорам, чтобы добраться до посадочных площадок. Учитывая ярость и внезапность атаки, он пришел к выводу, что шансы выжить у этой одинокой Сестры были невысокими. И, кроме этого, она выигрывала ему время.

Проход перед ним был обшит стальными пластинами. Из стен и потолка выступали головки заклепанных болтов, пол покрывала сетчатая решетка. Кроме люка в потолке, через который он проник сюда, единственным другим выходом из этой части коридора были двери у него за спиной, отмеченные маркировками угрозы. Эти двери вели на главную посадочную площадку. Любой, кто хотел попасть туда, не пользуясь кружным путем, как это только что сделал Колег, должен был пройти по этому коридору.

Колег принялся вынимать из обвязки заряды, раскладывая их перед собой на решетке, и поднял глаза на Сестру, которая все еще стояла на колене в пятидесяти метрах от него. Она перестала стрелять. Пустой магазин стукнулся о пол, но она вставила новый и открыла огонь прежде, чем Колег успел моргнуть.

Однако пауза подарила чему-то время. На стенах позади Сестры заблестел иней, когда невидимая сила подняла женщину вверх и приложила о потолок. Из болтера во все стороны разлетелись снаряды. Ее доспехи треснули, и с губ брызнула кровь, когда голова с хрустом запрокинулась назад. Она рухнула на пол. Колег увидел, как Сестра пытается встать, но что-то ударило ее по голове, и она повалилась назад и застыла уже навсегда.

Из-за угла вышли фигуры в лохмотьях. Он открыл огонь. Очередь гиперускоренных снарядов из его макростаббера почти распилила первое существо напополам. Колег перевел огонь на вторую фигуру, однако та оказалась быстрой, и отпрыгнула назад, когда ее товарищ погиб. Следующая очередь разорвала стену там, где она только что стояла. Одним плавным движением Колег взял гранату, сорвал чеку и метнул. Она ударилась о стену и покатилась за угол.

Ослепительно ярко вспыхнул свет. Визор Колега на секунду затемнился до черноты. Специалист двинулся вперед и, сжимая пистолет обеими руками, шагнул за поворот. Фигура в лохмотьях пробовала встать там, куда ее отбросило взрывом. Колег разрядил ей очередь в грудь и, переступая через труп, достал опустевший барабан из оружия. План и тактика у него в голове изменились, словно шестереночный механизм, переключающийся на новый режим. Он не сможет перехватить Таликто из статической засады — ему нужно было идти навстречу инквизитору. В противном случае его прижмут и убьют, как ту Сестру Кровавой Розы, что у него на глазах погибла у перекрестка.

В коридоре он увидел еще больше трупов, по меньшей мере, с десяток, их конечности и тела были разорваны болтерными снарядами Сестер. Он пошел по коридору, шагая быстро и бесшумно. Мимолетный трепет изорванной ткани в двери, и он припал на колено. Фигура, вышедшая из двери, получила очередь в грудь, и рухнула назад, словно кукла с обрезанными ниточками. Колег кинул на нее взгляд, и уже собирался пройти мимо, как вдруг остановился.

Маска из ткани, скрывавшая ее голову, соскользнула вверх, открыв часть подбородка и шеи. Сама маска ничем не отличалась от всех остальных, надетых на головы покойников в коридоре: грубая, неряшливо сшитая мешковина с прорезями для глаз. Колег присел, спиной к покрытой заклепками стене, и аккуратно стянул маску с головы трупа. Он замер и моргнул. Лицо, глядевшее на него, принадлежало мужчине средних лет. В уголках его глаз собирались морщинки. Небольшая складка жира на подбородке свидетельствовала о хорошем питании. Подбородок обрамляла поседевшая щетина, как будто обычно мужчина брился каждый день, но сегодня почему-то забыл. Голову покрывали темные с проседью волосы. Его губы были приоткрытыми. У него были целые зубы, а между ними поблескивала серебряная монетка.

Колег уставился на монету. Кашель ружейного огня где-то вдали заставил его поднять глаза, но затем он снова перевел взгляд на труп. Специалист медленно поднял пустую левую руку трупа. Рваные ленты из той же мешковины, что и маска, были обмотаны вокруг ладони и вились между пальцами. Открытые участки кожи покрывали раздражения, словно верхний слой был источен, но кожа под тканью оставалась мягкой, как у клерка либо торговца. И это было правильно, поскольку именно такому человеку и могло принадлежать лицо, на которое он смотрел: кому-то, кто был никем, лицо человека, хранившего записи, что никто и никогда не прочитает. Это было не лицо человека, который напал на крепость, охраняемую Сестрами Битвы, и где проходило собрание инквизиторов.

Колег оглянулся на разодранные трупы в коридоре, задаваясь вопросом, какие лица на него посмотрят, если он стянет с них окровавленные лохмотья масок. Он заметил отблеск и, обернувшись, увидел оружие, которое мертвец по-прежнему сжимал в другой руке. Это был осколок кристалла диной с предплечье. Его кромка была иззубренной, грубое лезвие увивали трещины и испещряли молочные дефекты. Клинок по всей длине покрывала засохшая кровь, как и руку, все еще державшую его за обвитое кожей основание. Колег потянулся к нему.

— Стой! — раздался рядом с ним крик. Его голова поднялась одновременно с оружием. По коридору к нему мчалась фигура. Палец Колега стиснул спусковой крючок. Из пистолета вырвались цельные снаряды, однако фигура метнулась в сторону, оттолкнулась от стены и ударила его ладонью по руке. Пули высекли искры из металлических стен. Колег вскочил на ноги, нырнул под удар, который, как он знал, последует далее, и вскинул пистолет на нового противника.

— Остановись, Колег, — прозвучал из коридора еще один голос. Специалист застыл, его пистолет был направлен на женщину в облегающей броне и черном, разделенном посредине, плаще. На краю ее капюшона блестели серебряные монеты, окаймляя лицо. В левой руке она держала болт-пистолет, правая была готова поймать пустую руку Колега. Он не опустил свое оружие, и не отвел взгляд.

— Повелитель, — сказал он, и услышал, как его голос ровным эхом донесся из динамика громкоговорителя в маске. Ковенант встал за женщиной, которая тоже не сдвинулась с места и не стала отворачиваться от специалиста.

— Это союзник, Колег, — продолжил Ковенант, взглянув на усеянный трупами коридор, а затем на фигуру со снятой маской у ног Колега. — Ее зовут Энна Гирид.

Колег кивнул и отвел оружие. Женщина по имени Энна наклонилась и забрала из рук покойника кристаллический клинок. Колег заметил, что она взяла его за кожаную рукоять, и подняла так, словно тот был змеей, которая могла в любую секунду укусить ее.

— Отравленный кристалл, — пояснила Энна, повертев клинком. — Крайне эффективен. Любопытство могло тебя сгубить. Сенсорный модуль Ковенанта развернулся, его линзы сфокусировались на Колеге.

— Таликто, — не сводя глаз с коридора, сказал инквизитор.

— Его шаттл и эскорт уничтожены, — ответил специалист. — Чтобы достичь посадочных площадок, ему пришлось бы пройти здесь. Я прочесал коридоры — ни следа.

Он оглянулся на выскользнувшую из дальнего конца коридора Севериту. Сенсорный модуль крутанулся в ее сторону, и она покачала головой. Ковенант оставался на месте, глаза всматривались вдаль, в его руке был болтер, лицо ничего не выражало.

Колег почувствовал, как его пальцы непроизвольно дернулись на корпусе оружия.

— Мы б встретили его в коридорах, ведущих в другие части башни, — произнесла Энна, по-прежнему держа кристаллический клинок. Она взглянула на Колега. — Если он не прошел мимо тебя...

— Он не прошел.

— Если нет, — продолжила она, — то куда он подевался?

Тройка истребителей «Молния», оставляя за собой огненный след с крыльев, пронзала атмосферу. Виола смотрела, как в сенсорных скоплениях машин вырастает поверхность Эро. Под ними размывались вздымающиеся гребни ураганных облаков.

— Цели в поле зрения, — раздался сжатый голос ведущего пилота. — Оружие готово.

Эти пилоты, как и те, которые вели десантно-боевые корабли, а также солдаты внутри них, были вассалами династии фон Кастелянов, наемниками, связанными контрактами сроком в сто поколений. Они знали свое дело, а благодаря несметным богатствам вольного торговца имели самое лучшее снаряжение.

Четыре вражеские машины были искрами на горизонте. Красные прицельные иконки окрашивали их потоками информации. Впереди них и ниже под куполом атмосферы летели три десантно-боевые «Валькирии», что «Дионисия» запустила ранее. Виола посмотрела на каскад данных по скорости и расстоянию. Это была погоня, в самом чистом и простом ее значении: достигнут ли десантно-боевые корабли ока бури первыми, когда оно окажется над Башней-реликварием? Решат ли вражеские самолеты атаковать их, или попытаются успеть к башне самим?

— Эскадрилья «Гладий», — сказала Виола первым десантно-боевым кораблям, — держать строй для снижения к поверхности. Эскадрилья «Сикаро» — атаковать противника.

— «Гладий» подтверждает, три минуты до снижения.

— «Сикаро» подтверждает, вступаем в бой.

С истребителей сорвались ракеты. Пикт-экран ближайшего перехватчика прочертили белые инверсионные следы. Тройка вражеских машин рассеялась. Следом за ними замерцали вспышки света.

— Они запустили тепловые ловушки.

Виола увидела, как иконки вражеских машин рассредоточиваются.

— «Дионисия», «Гладий» на связи, мы над оком бури. Две минуты до снижения.

Пространство перед пикт-экраном истребителя расцветило пламя.

— Ракеты перехвачены, — раздался голос пилота ведущего истребителя, — расходимся и атакуем, расходимся и атакуем. Эскадрилья истребителей разделилась. С форсажных камер рванул огонь. Пикт-канал перехватчиков размылся от скорости. Бой превратился в трехсторонний танец: «Валькирии», готовые нырнуть в сердце пылевой бури, вражеские десантно-боевые корабли и истребители, пытающиеся уничтожить и обойти в маневре первую группу, и охотящаяся, в свою очередь, за ними, эскадрилья истребителей.

— Око бури над башней, — сказал лидер эскадрильи «Валькирий». — Начинаем снижение.

Десантно-боевые корабли заложили вираж, петляя над вершинами облаков. Под ними, сквозь стены из ветра и пыли вниз устремилась колонна чистого воздуха. Самолеты нырнули в открывшийся проем. Им вслед забили лучи лазеров, когда вражеский истребитель взмыл вверх, и затем упал в око бури следом за ними.

От воздушного боя Виолу отвлекла тряска. Она подняла глаза. Клеандр бросил на нее взгляд.

— Сомневаюсь, что мы сможем удержать позицию, — произнес ее брат, не переставая ни на миг улыбаться — ложь, которой он овладел в совершенстве.

— Ковенант велел держаться любой ценой.

— Я помню, что он велел, — ответил Клеандр. — Просто мысли вслух. — Он перевел свою ухмылку на экипаж. — Всем батареям — огонь по готовности. Госпожа Гхаст, подведите нас к гравитационному колодцу — усложним им задачу.

— Один есть, — раздался в воксе голос ведущего перехватчика. «Дионисия» вздрогнула, и когда Виола оглянулась на дисплей, то увидела разверзшееся вокруг истребителя око бури. Штормовую стену озаряли вспышки молний, лазерный огонь прошивал воздух за машинами, спиралью уносящимися в пасть урагана. Впереди и под ними стало расти пятно кружащихся обломков, когда из пыли в круг чистого воздуха вынырнула черная игла Башни-реликвария.

— Входящие сигналы из башни! — воскликнул офицер. Виола обернулась, услышав тон мужчины. Он стоял неподвижно, рука прижата к бионическому имплантату в ухе. Виола тут же потянулась и набрала код подключения к главному каналу, но офицер уже оборачивался к ней, его лицо было бледным.

— Тотальный отказ систем безопасности, потери неизвестны, реакторы перегружены.

Время как будто остановилось. Палуба снова вздрогнула. Затем Виола открыла вокс с десантно-боевыми кораблями.

— «Гладий», «Сикаро», задача — эвакуация, повторяю, эвакуация.

— Так точно, «Дионисия», — поступил ответ. На мостике заревели сирены. К какофонии прибавились сирены падающих щитов.

— По нам ведут огонь! — крикнула пустотная госпожа Гхаст. — Попадания в палубы от тридцать четвертой по семьдесят вторую.

Клеандр спокойно кивнул, после чего повернулся к Виоле.

— Этот фрегат, — произнес он, улыбка холодно застыла на его лице. — Он тут не просто чтобы забрать Таликто, верно?

Виола встретилась с взглядом брата и покачала головой.

— Нет, — согласилась она. — Он тут, чтобы не дать никому выбраться.

Главиус-4-Ро очнулся от звука поругания. По генераторному залу гремели аварийные сирены. В воздухе висел охладительный туман. Металлическая палуба под телом дрожала от рева раненых машинных духов. Инфоканалы подключились мгновением позже. В сознание хлынули сигналы и предупреждения. Что он сделал? Что его заставили сделать?

Чья-то рука схватила его и стала поднимать на ноги. Он начал отбиваться, машинные конечности забили во все стороны.

+ Не дергайся, магос, + сказал голос у него в мыслях. + Мы здесь, чтобы помочь. +

— Он жив, — раздался голос. Женский, подумал он, значительный уровень властности и самоконтроля.

— Какой тяжелый... — прорычал мужской голос рядом с ним.

— Тут много мертвых сервиторов, — сказал женский голос, чуть поодаль, перекрикивая сирены.

Его зрение запульсировало, и заполнилось ошибками. Он находился на мостике рядом с главным алтарем управления. Перед ним стояла женщина в потрепанном плаще, вьющиеся волосы были собраны в пучок над худым лицом, на шее болтались инфраочки.

— Я — инквизитор Идрис, — представилась она, будто в ответ на формирующийся у него в мыслях вопрос. На ее лице отражались мигающее сигнальное освещение: красное, черное, красное, черное, красное, черное.

Сирены...

Его мысли захлестнули осознание, воспоминания и паника. Он дернулся к алтарю.

— Держи его, Йозеф! — крикнула Идрис.

— Пытаюсь! — отозвался мужчина возле него.

— Госпожа... — послышался второй женский голос, немного дальше.

— Магос, — произнес мужчина по имени Йозеф. — Пожалуйста, уймись.

Его взгляд переключился между спектральными фильтрами. Человек по имени Йозеф был тучным, облаченным в кремовые одежды священнослужителя. В правой части черепа у него было бионическое ухо, изготовленное с мастерством выше среднего. Хронологический возраст от шестидесяти до шестидесяти пяти лет, физический возраст на основании доступной информации трудноопределимый. Высокое соотношение массы и роста, большая физическая сила. Позади него стояла инквизитор Идрис.

— Реактор... — просипел он через динамик. — Реактор...

— Госпожа, они здесь.

— Спасибо, Йозеф, — сказала Идрис, не сводя глаз с Главиуса-4-Ро.

Он услышал как тот, кого звали Йозеф, что-то пробормотал. Вдалеке, в тумане, что-то двигалось, размытое от скорости. В дальнем конце зала вспыхивали взрывы.

В его фильтре данных роились предупреждения и информация об ошибках. Он предал свою службу, своего бога, свое предназначение. В разуме начали формироваться кошмарные проекции, нескончаемым каскадом струясь в...

+ Магос Главиус-4-Ро, + раздался голос у него в голове, и с ним пришло цепенеющее спокойствие, заставившее его голову резко дернуться вверх. Идрис смотрела прямо на него. + Тебе нужно отключить реактор. Сейчас же. +

Магос почувствовал, как спокойствие разливается по нервным окончаниям. Сигналы ошибок исчезли. Он перестал брыкаться, а затем выпрямился.

Йозеф отпустил его.

Главиус-4-Ро поднялся, на секунду пошатнулся, а затем кинулся к алтарю.

Его руки нашли необходимые кнопки управления. Дрожащие механодендриты вошли в разъемы. В интерфейсе взвыли духи генератора.

Воздух разрезал крик. Одно из сенсорных колец развернулось вокруг его черепа.

К ним сквозь туман неслись фигуры в лохмотьях. Идрис обернулась, подняла руку и откинула одну из них назад лучом бирюзовой энергии. Та разлетелась пеплом и опаленными костями. Осколки задели еще одну фигуру, бежавшей сразу за первой, и разорвали ей грудь с руку.

«Волкитная технология, — отстраненно отметил магос, — миниатюризированная».

Йозеф встал рядом с ней и поднял железный прут, который, судя по виду, раньше держал на себе канделябр.

Главиус-4-Ро ощутил дрожь машинного алтаря, и перевел взгляд назад на конечности, бегающие по наборным дискам и ключам. Мостик затрясся от рокота. Обряд умиротворения нарушился, и поток данных, поступавших от машинного духа, врезался в магоса с громадной силой. По всему помещению вырвались столпы горящей охладительной жидкости.

Главиус-4-Ро пошатнулся. Кабели выдернулись из разъемов. Пульсация красного света превратилась в болезненно-яркие вспышки.

На решетку рядом с ним что-то приземлилось. Его взгляд повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть увенчанный кристаллом кулак, несущийся к его груди. Разделенное сознание магоса застопорилось между непосредственной опасностью и ритуальной связью с системой управления реактором. Его захлестнули конфликтующие данные.

На руку изорванной фигуры опустился кованый железный прут. Конечность смялась под металлом, будто тряпичная. Фигура рухнула на колени. Йозеф шагнул вперед, железный прут в его руках засвистел, обрушившись существу на голову. Натужно дыша и тряся жиром, он повернулся к магосу.

— Заканчивай уже! — крикнул он.

Магос попытался вспомнить следующий шаг ритуала. Его медные пальцы потянулись к ключам. Рокочущий грохот сотряс воздух за секунду до того, как по мостику прокатилась ударная волна. Главиус-4-Ро отлетел назад.

«Разрушение защитной оболочки», заключила часть его разума.

Его мантия загорелась. Истекая маслом из разорванных сочленений, магос поднялся на ноги. Йозеф был в метре от него, вися на поручне и пытаясь вскарабкаться назад. Главиус-4-Ро обернулся к алтарю и, пошатнувшись, шагнул в его сторону.

На панелях мигали красные огни и яркие руны. Из башни устройства тек дым. Шестерни лязгали и заклинивали. Крутящийся ограничитель на вершине алтаря остановился.

— Слезы Омниссии, — ахнул он.

Алтарь взорвался, разметав шестерни и брызги расплавленного металла.

Строчки кода в его разуме погасли.

По залу прокатилась очередная взрывная волна. На этот раз он не упал. Повреждения отмечались каскадом красных данных.

— Магос, — зарегистрировался крик Йозефа, но Главиус-4-Ро даже не взглянул на него.

— Кощунство... — услышал он свой голос.

— Реактор...

— Уже слишком поздно. Цепная реакция достигнет конца катастрофической проекции через... — магос покачал головой. Уже не важно. Все теперь не важно. Он не просто потерпел неудачу, хуже, он осквернил духи машин, которые охранял. Какая разница, что он находился под влиянием ведьмы — это лишь подчеркивало предательство его тела, и слабость его души.

Он увидел, как Йозеф обменялся взглядом с Идрис.

— Идите! — крикнул священник.

— Я не хочу оправдываться перед Ковенантом за то, что дала тебе умереть.

Йозеф расхохотался.

— В глубине души вы всегда были самой упертой.

Главиус-4-Ро чувствовал, как в разуме текут каскады ошибочных процессов, пока он сползал на решетку. Из трещины в его серебряном лице вытекало машинное масло. К сводчатому потолку высоко над ним поднимались облака раскаленного газа.

— Вставай! — крикнул Йозеф. Главиус-4-Ро почувствовал, как его что-то резко дернуло. Магос опустил глаза и увидел руку Йозефа, тянущую его за горящую мантию. — Нужно идти. Давай! — Он увидел, как Идрис, стоявшая дальше на мостике, выпускает волкитный луч туда, где дым затянул вход.

— Я должен остаться со своими... машинами.

— У тебя есть долг, — прорычал Йозеф, — и в этот долг не входит бесцельная смерть.

— Я... — начал Главиус-4-Ро.

— Пошли! — закричал Йозеф, и поволочил его за собой. Главиус-4-Ро почувствовал, как его конечности невольно последовали за жрецом, и секундой позже он уже бежал.

Ветер затих, как только они снова вошли в центральный зал святилища. Одну секунду Энна слышала, как он ревет в туннелях, а уже в следующую исчез. Пыль больше не вскипала внутри пробитой башни, но опадала в мягкой тишине.

Сверху падал свет — солнце прорвалось сквозь бурю и отбрасывало тень от статуи святой с вершины ее реликвария. Войдя в зал, они замедлились, как будто что-то потянуло их назад, стоило им переступить порог. Ковенант замешкался, его сенсорный модуль на мгновение замер.

— Око бури, — произнес мужчина по имени Колег. Энна бросила на него взгляд. Сирены эхом разносились в нижних коридорах, громкие, но отчего-то пустые.

— Мои сестры, — отозвалась Северита, и тогда-то Энна увидела разбросанные по всему реликварию трупы. Она валялись в пыли, их доспехи были разорваны, на багровой краске их брони, словно чудовищные наросты, свернулась кровь.

— Они убили многих, — сказала Энна, и кивнула на замотанные в лохмотья тела, грудами сваленные на полу.

Сирена продолжала безостановочно реветь. В глубине туннелей мигали красные огни.

— И теперь все они мертвы, — сказал Колег.

Вдруг Энна поняла, почему ее спину пробирает мороз. То же самое она испытывала в Золотом Улье на Ателэде и древнем корабле, который обследовала ее госпожа возле Гульты. Это было чувство полного одиночества в пространстве, которое еще недавно ревело жизнью и звуками. Это было чувство, испытываемое единственной живой душой в братской могиле.

— Так много, — произнесла Энна, шагая между телами и конечностями. — Откуда они здесь все взялись?

Она посмотрела на кристаллический клинок покойника, который по-прежнему несла с собой.

— Идем, — сказал Ковенант, направившись вперед.

Уши Энны наполнились металлическим жужжанием, вибрирующим между воплями сирены. Она остановилась, ощутив, как от звука у нее заныли зубы.

— Погодите, — позвала она. Ковенант замер и повернул к ней голову. — Я что-то слышу. Кто-то идет.

Ковенант обернулся, когда в помещение вошла фигура в огромных доспехах. Красный свет отбивал у нее за спиной кровавый пульсирующий ритм, отбрасывая ее тень в падающей пыли. Колег тут же сорвался с места и бросился в сторону, поднимая свой пистолет.

Из воцаряющейся мглы появился Вульт. К его терминаторской броне цеплялась кровь и пыль. В шаге позади него была крошечная фигура инквизитора Квайдин, а следом за ними вышла группа других людей. Энна увидела среди них и кучку Сестер Кровавой Розы. Сестры Битвы рассредоточились, их огневые секторы перекрыли пути подступов изнутри и снаружи. Статуя святой Аспиры казалась тенью среди падающей пыли. Вульт замер, и те, кто пришли с ним, разошлись дугой. Энна отметила, что они имели при себе болтеры, все отмеченные священными эмблемами Сороритас. Люди походили на призраков, мертвецов, выползших из загробного мира. Ковенант застыл, его собственное оружие нацелилось в голову Вульта.

Северита встала справа от него, ее болтер был наведен на лорда-инквизитора, во взоре на отмеченном хной лице сквозила твердость. Оружие потрепанной свиты Вульта оставалось направленным на них.

— Ты приложил к этому руку? — спросил Ковенант, его голос был спокоен и холоден.

Забрызганное кровью лицо инквизитора Квайдин скривилось в гневном оскале. Руки крепче сжали оружие, готовые открыть огонь. Вульт поднял руку с урчанием сервомоторов и смазанного металла.

— А ты? — сказал он в ответ.

Момент неподвижности между отрядами затягивался. Аварийное освещение мигало, звук сирен угасал до медленного эха.

— Кто-то повредил реакторы, — наконец, сказал Ковенант, опустив болтер, но не убрав палец со спускового крючка. — Инквизитор Идрис пытается добраться до них.

Вульт склонил скрытую под капюшоном и маской голову, однако что это означало — согласие или благодарность, — Энна сказать не могла.

— А если у нее не выйдет, либо уже слишком поздно, бойня станет истреблением. — Он обернулся к Сестре в доспехах палатины. Лицо женщины излучало сдерживаемую ярость.

«Их победили, — подумала Энна, — победили и осквернили святилище». Рушились сами основы их мироздания. Ярость была единственной реакцией, что имела хоть какой-то смысл.

— Мы займем посадочные платформы, — прохрипел Вульт. — Око бури прямо над нами. Поднимем в воздух каждый корабль, пока оно не ушло дальше. Это эвакуация. Дайте сигнал флоту. Ввести полный карантин, — он взглянул на Ковенанта. — Твоя роль во всем этом будет определена. — Лорд-инквизитор помолчал. — Если ты выживешь.

— Я не обязан отвечать ни на какие вопросы, — отозвался Ковенант.

Прежде чем кто-либо успел что-то ответить, под ними вздрогнул пол. По нему пошли трещины.

— Плазменные реакторы сейчас взорвутся! — закричала палатина.

Ковенант обернулся и бросился бежать; Энна последовала за ним, Вульт же со всеми остальными направились к посадочным площадкам.

— Реакторы? — крикнула Энна. Ковенант, не ответив ей, понесся вниз по лестнице.

Натужно дыша, Йозеф поднимался по железным ступеням из машинных уровней. Под потолком клубился валящий снизу дым. Жар гнался за ними по пятам, покалывая спины, его ботинки громыхали по лестнице, бесконечно уводящей вверх. Железный прут, закинутый на плечо, с каждой секундой казался все тяжелее. Магос был возле него, подпрыгивая на ногах-кронциркулях, словно раненый паук. Идрис бежала последней, то и дело поглядывая вниз на пройденный ими путь. Со стенных консолей свисали мертвые орудийные сервиторы, все обескровленные, с перерубленными кабелями питания.

Они не открыли огонь, отметил Йозеф, когда существа в лохмотьях спускались этими ступенями вниз.

Магос пошатнулся, выкашляв поток электронных щелчков.

— Не останавливайся, — прорычал Йозеф, на бегу хватая техножреца, но полумашина стряхнула его руку.

— Резервный источник энергии отказывает, — сказал он, и биение красного аварийного освещения запнулось. — Последние машинные духи в башне умирают.

— И мы тоже умрем, если не будем идти.

Главиус-4-Ро на секунду заколебался, но затем продолжил подъем. Лампы над ними мигнули снова, багровый свет померк.

+ Йозеф, + сказала Идрис у него в голове, и он ощутил в послании ледяную напряженность. + Оглянись. +

Он посмотрел вниз.

По железной лестнице бежали фигуры в лохмотьях, в кроваво-красном освещении их движения казались дерганными.

Идрис подняла руку и послала в них импульс энергии. Луч резко ослабел, затем вовсе погас. Инквизитор выругалась.

Йозеф скинул с плеча прут. Магос возле него успел подняться еще на одну ступеньку, и оглянулся, словно дожидаясь их. Его глазные линзы загорелись, заметив поднимающихся к ним по лестнице фигур. Он вскинул левую руку. С предплечья распустились медные лепестки, и изнутри выдвинулось три ствола, которые тут же завращались.

Йозеф услышал, как техножрец что-то прошипел на статике и машинном коде. Карабкавшихся по ступеням фигур рассекла полоса горящих снарядов. Падающие тела взорвались в пламени. Лохмотья обратились в пепел, и к дыму, скапливавшемуся под потолком, примешались новые струйки. Магос обмывал ступени потоком огня две секунды, прежде чем тот иссяк. Он опустил руку, прошипев еще что-то. На ступенях под ними рухнул горящий труп, его кожа и плоть сварились заживо.

Йозеф посмотрел на техножреца. Тот повернул к нему голову. Из-за зубов на серебряном черепе казалось, будто он улыбается.

— Кратковременная, не воспроизводящаяся способность, — объяснил он.

Йозеф моргнул, затем схватил магоса за мантию и поволок по лестнице.

— Там еще, — крикнула Идрис, когда они вновь начали бежать.

— Конечно, там еще, — ответил магос, и издал статическое жужжание. На секунду Йозефу подумалось, что он смеется.

Свет мигнул, на этот раз промежуток тьмы продлился несколько торопливых шагов. Позади них что-то взревело со звуком рушащегося металла и трескающегося камня.

Мигнув, свет вернулся назад, красный и густой, как сироп. Над ними двигались тени, спускаясь им навстречу. Священник остановился, удобнее перехватив прут, чтобы встретить нового противника, как встречал всех предыдущих. Ему не выжить. Не в этот раз. Император собрался забрать его в Свои объятия, и его труды подошли к концу.

— Ложись! — закричали сверху, и знакомый, лишенный эмоций голос Колега вынудил его упасть на пол, потянув следом за собой магоса, когда мимо просвистела граната. Снизу вырвался огонь, и воздух загудел от разлетающихся осколков. Над их головами пронеслись болтерные снаряды. Йозеф перекатился. Краснеющую тьму над ним прошивали полосы огня.

— Мы идем! — крикнул он. Траектория огня переместилась мгновением позже, и Йозеф, таща магоса за собой, поднялся на ноги и продолжил взбираться по лестнице. Он увидел над собой Ковенанта, Энну и Севериту, стреляющих на ходу. Чуть выше на колене стоял Колег, с отстраненной плавностью перезаряжая макростабберный пистолет.

— Реакторы... — начал Йозеф.

— Идем к посадочным площадкам, — окликнул их Ковенант, давая еще одну очередь.

— Шторм, — крикнула в ответ Идрис, быстро поравнявшись с Йозефом. — Мы не сумеем взлететь.

На лице Ковенанта дрогнул мускул, когда он отстрелял последний снаряд, после чего вынул из болтгана пустой магазин, перезарядился и снова открыл огонь.

— Над нами око бури, — сказал он между выстрелами, — и к нам уже летят самолеты.

— Ты и впрямь все продумал, — улыбаясь, ответила Идрис.

— Но не это, — произнес Ковенант. Он выстрелил последний раз, затем развернулся и побежал по лестнице. Колег открыл огонь, свист цельных снарядов без паузы сменил грохот болтов.

Йозеф продолжал подниматься, волоча за собой магоса. Сейчас от него требовалось не сражаться, а идти как можно быстрее. Он миновал Колега, и в нескольких метрах перед ним Ковенант с Северитой обернулись, вскинули оружие и открыли огонь. Йозеф бросил взгляд назад. Колег поднимался на ноги, Идрис находилась в пяти шагах за ним.

— Там идут еще, — воскликнула она. — Я чувствую их мысли.

Ступени под ними исчезали в клубящейся мгле. Аварийное освещение померкло, затем выключилось. Расцвели дульные вспышки. Сквозь тьму покатился жар. Йозеф почувствовал, как его окатило теплой волной. Аварийный свет зажегся снова, красный смазался до грязно-коричневого цвета. Он увидел Ковенанта, остановившегося в позиции для стрельбы. Увидел силуэт, вырывающийся из завесы дыма, с его лохмотьев сыпалась зола. Увидел бегущую за ними Идрис, ее пальцы еще пытались выжать энергию из оружейных колец на правой руке.

И в замедленном мерцании света он увидел, как горящая фигура в лохмотьях заносит руку и делает бросок. С ее пальцев сорвался осколок, его края блестели золотом и багрянцем отражаемого света.

Ковенант тут же прицелился и выстрелил. Болт попал в закутанную в обноски фигуру, едва осколок покинул ее пальцы. Еще одна фигура, еще один выстрел, и из ее тела в ревущее пламя фонтаном брызнула кровь.

Инквизитор кинулся вниз по лестнице. Он на ходу выпустил волну психической силы, и затянутый дымом воздух перед ним разорвала дрожь чистой энергии. Тела отлетели назад, и тут загорелась последняя вспышка красного света, озарив происходящее. Все замедлилось, превратилось в окровавленную, застывшую картину перед глазами Йозефа.

Идрис падала. Из ее шеи торчал кристаллический осколок. Ее глаза были распахнуты, лицо было больше не ликом мудрости, или силы, или святого воина, сражающегося с тьмой, но простого человеческого создания в последнее мгновение земного пути. Ковенант оказался рядом с ней, пытаясь подхватить, но она умерла еще до того, как упала на железные ступени.

— Пять военных кораблей, быстро приближаются, — крикнул сенсорный офицер. — Их орудия заряжены.

Клеандр кивнул в ответ.

— Опустить щиты по всем носовым и дорсальным бортам!

— Вражеский фрегат сможет выстрелить через десять секунд.

— Удерживать позицию, — приказал Клеандр, не сводя глаз с пикт-экрана перед собой. — Бросьте на фрегат все, что у нас есть. Передайте военным кораблям, кто мы такие. Увидим, сможем ли мы заставить их открыть огонь по нашему настырному товарищу вместо нас.

Взглядом он следил за пикт-каналом с перехватчиков, что неслись сквозь око бури. За иконкой далекого вражеского корабля понеслась очередь лазерного огня. Все еще летевшие ниже, десантно-боевые корабли с «Дионисии» снизили скорость и начали кружить вокруг Башни-реликвария, чтобы приземлиться.

— «Дионисия», эскадрилья «Гладий» на связи. Мы над целью. В районе высадки активность. Нам продолжать?

— Говорит «Дионисия», — сказала Виола у него из-за спины. — Продолжайте.

— Противник все еще у нас на хвосте.

Вражеский перехватчик выпустил ракету, обрушившись на десантные корабли, будто ястреб на полевых птиц. Десантные корабли выбросили противоракетные средства защиты, и от них разлетелись ярко-красные огни. Ракета попала в одну из горящих пылинок. В воздухе расцвел огонь. Расширяющийся взрыв задел крыло одного из десантных кораблей, так что он сорвался в крутое пике. Из его двигателей выплеснулся огонь, и поглотил фюзеляж. Два его товарища промчались мимо.

— Давай же, — пробормотал Клеандр, однако сразу выругал себя за то, что выдал свою напряженность. Картинка из перехватчика крутанулась, и Клеандр увидел впереди силуэт вражеского истребителя. Он почувствовал, как его рука рефлекторно сжалась на гашетке, которой не мог управлять.

— Цель захвачена, — произнес пилот. — Огонь. — Картинку рассек лазерный луч, а затем враг превратился в огненный шар, и картинка нырнула сквозь обломки. — Прямое попадание, — сказал пилот, его голос остался ровным. Клеандр увидел, как десантные корабли садятся на платформы, установленные на нижних ярусах башни.

— Эскадрилья «Гладий», — сказала Виола по воксу. — У вас тридцать минут, прежде чем придется взлетать обратно. «Сикаро», вы прикрывайте и сопровождаете.

— С поверхности поступает передача, — отозвался другой офицер. — В ней сигнальный код лорда-инквизитора Вульта. Он велит всем имперским силам считать космос над Башней-реликварием карантинной зоной.

— Капитан, вражеский фрегат выходит из боя и бежит в открытый космос.

— Нас снова вызывают, капитан. Что ответить?

— Наблюдаем огни двигателей на посадочных площадках башни, — крикнул орудийный офицер, склонившийся над направленными на поверхность сенсорами. — Там готовятся к взлету трансорбитальные корабли.

— Чьи они? — спросил Клеандр.

— Вульта, — сказала Виола, и ввела код на воксе. — И тех, кто выжил в башне.

— Эскадрилья «Гладий», инквизитор Ковенант на борту?

— Никак нет, — протрещал ответ.

— Ждать, пока не появится, «Гладий», — сказала она. — Кто бы ни говорил вам взлетать, ждите.

Клеандр оглянулся на сестру. От напряжения ее рот сжался в тонкую линию.

— Что ж, — с ухмылкой сказал он. — По крайней мере, в нас больше не стреляют.

Мир остановился: дыхание застыло в легких, пальцы замерли на спусковых крючках.

Свет мигнул, и погас окончательно. Из глубин вскипело расплавленное свечение огня и горящего газа. Ковенант стоял на коленях в переливающемся свете, пытаясь поднять труп. Йозеф шагнул к нему, чтобы помочь.

— Лорд. — Голос принадлежал Северите. — Бросьте ее. Нужно идти. — Она прошла мимо Йозефа и взяла Ковенанта за плечо. Он вырвался из хватки. Импульс телекинетической силы заставил Севериту пошатнуться, и лишь второй раз за всю свою службу Йозеф почувствовал, как внутренний огонь выскользнул из-под железной воли его повелителя.

В глубинах яркой вспышкой взорвался огонь, его свет пробился сквозь дым. Лестница закачалась.

— Лорд, — сказал Йозеф, подступив к Ковенанту. — Если хотите жить, нам нужно идти. — Он замолчал, и пол вздрогнул от еще одного глубинного взрыва.

Ковенант встал на ноги. Болтган болтался у него на боку. Сенсорный модуль на плече оставался неподвижным, его линзы смотрели в ничто. Инквизитор обернулся, его лицо было черным силуэтом, едва видимым в подсвечиваемом огнем дыме.

— За мной, — приказал он, и бросился вверх по ступеням. Йозеф увидел, как остальные подчинились, и побежал за остальными прочь от рева огня, поднимавшегося, чтобы пожрать мертвецов.

Десантно-боевые корабли взлетели с посадочных платформ, когда шторм вновь начал поглощать башню. Вместе с ними поднимались и другие машины: шаттлы, лихтеры и прочие разновидности кораблей, их крылья и корпуса были оцарапаны пылевыми ветрами до голого металла. Перехватчики, что удерживали позиции над башней, вышли из спирали и полетели рядом со стаей кораблей, взмывавшей, словно воронье с могилы.

Каменная башня под ними содрогалась. Ангелы и мученики из камня обрушивались с ее шпиля, разбиваясь от ударов о нижние стены. Из ее основания распустилась ослепительно белая роза света, с гулом испаряя вокруг себя гранит и плавя пыль. Затем наружу вырвалась взрывная волна, устремившаяся навстречу буревым ветрам. В неподвижный воздух поднялась пыль и земля. Свет полыхнул снова, еще ярче, разрастаясь и вскипая к небесам.

Нижние уровни башни расплавились, камень разлетелся горящими брызгами. Высоко вверху, увенчанная статуей верхушка рухнула в белое пекло. В зале-святилище, оставшиеся Сестры Кровавой Розы в мгновение ока обратились в пепел. Они выбрали смерть в качестве наказания за неудачу. Выжило всего двое, которые перенесли реликварий с рукой Святой на один из эвакуационных десантно-боевых кораблей, а затем шторм скрыл зарево, и громадное пылевое облако засияло красным.

Стайка потрепанных лихтеров и кораблей взмывала все выше. В десантном отделении «Валькирии», Энна смотрела на проецируемую картинку бури. Она не сводила глаз с огня до тех пор, пока он не вспыхнул в последний раз, и угас. Еще секунду она продолжала смотреть на зернистое изображение, а затем дребезжащий фюзеляж и вой двигателей вернули ее назад в чувство. Энна отвернулась. Лица, глядевшие на нее в ответ, разукрашивала копоть, кровь и пыль.

— Что дальше? — спросила она.

Северита открыла глаза, оторвавшись от безмолвной молитвы. Возле нее шевельнулся сгорбившийся магос. Йозеф бросил взгляд на Ковенанта. Взор инквизитора был прикован к заднему люку десантного корабля, как будто глядя сквозь него на исчезающий внизу мир. Он посмотрел на Энну, его глаза темнели на лице, которое выглядело одновременно молодым и состарившимся.

— Возмездие, — сказал он.

Часть вторая: По следу еретика

Глава 6

Йозеф нашел Виолу перед внутренней дверью в санктум их повелителя. Она выглядела уставшей, под глазами темнели мешки, глаза были широкими от стимуляторов и когнитивных усилителей. Он встретился с ней взглядом и вопросительно приподнял бровь. Она пожала плечами и выразительно посмотрела на запертую дверь.

На обшитом деревянными панелями потолке висели светосферы, наполняя прихожую янтарным светом и мягкими тенями. Стены меж тяжелых гобеленов блестели полированным гранитом. На темно-красных полотнах сражались ангелы и звери, их нимбы были вышиты золотыми нитями, глаза были черными бусинами. Дверь, ведущая в санктум, была отлита из чугуна, ее поверхность покрывали узоры ветвей с опавшей листвой, разделявшихся вокруг золотой чаши. Стоило Йозефу остановиться, как на него обрушилась вся тяжесть безмолвия, и он понял, что невольно оттягивает воротник.

Корабль был неподвижен, его двигатели бездействовали, а вибрации других систем не достигали палуб в таком удалении от машинных отсеков. Из-за этого у него пошаливали нервишки, впрочем, как всегда в таких случаях, словно неподвижность и тишина скрывали в себе угрозу. И текущие обстоятельства не помогали унять это чувство.

Чугунная дверь открылась с тихим бормотанием отпирающихся замков. Сгорбленный сервитор в серой робе распахнул ее настежь, после чего прошаркал на щелкающих медных ногах в сторону.

Виола одарила Йозефа долгим взглядом, а затем вошла внутрь. В комнате было так же темно, как и в прихожей. В воздухе на суспензорных дисках парили свечи. Их тусклый свет то и дело выхватывал поверхности из темного дерева и литого чугуна. Звуки шагов утонули в толстом ковре, когда они направились к столу. Древесина, из которой его изготовили, была такой темной, что он походил на смутное марево в сумраке. У стены за ним находилось рабочее место. На его столешнице были разложены инструменты из меди и серебра: пиктеры с телескопическими увеличителями, горелки, манипуляторы с тонкими пинцетами. На одной стороне громоздились инфопланшеты и свиткосчитыватели.

Позади стола, с изгибающейся стены взирали мертвецы. Большинство лиц были отлиты в серебре, их последние выражения застыли в отполированных деталях. Некоторые выглядели гротескно. Некоторые так и вовсе не принадлежали людям. Немногие — очень немногие — были отлиты в червонном золоте, их лики поблескивали рядом с серебром.

«Однажды здесь буду и я, — подумал Йозеф, остановившись перед столом, — отлитый в золоте подле лиц поверженных врагов и погибших товарищей».

Ковенант поднял на новоприбывших глаза. Его кресло располагалось между пустым столом и рабочим местом. На нем была серая одежда, напоминавшая простую мантию писца Администратума, однако без каких-либо отметок и знаков различия. Из разъема в его левом виске к скоплению манипуляторов на столе бежал оплетенный медью кабель. Его руки были сцеплены под подбородком. На столе безустанно двигались медные руки, вращаясь вокруг куска красного воска. Шпатели и микрогорелки резали, плавили и отсекали, придавая воску подобие лица.

Йозеф посмотрел на скульптуру, затем в неподвижные глаза повелителя.

— Говорите, — сказал Ковенант.

Виола откашлялась.

— Мои источники во флоте делают все от них зависящее, — начала она, — но дело плохо. Половина кораблей готовится к немедленной перегруппировке. И все кишат агентами наших соратников. Некоторые действуют открыто, многие — нет. Попасть на планету будет сложно, если только вы сами не проследите за операцией. Вам придется отдавать приказы лично, чтобы заставить их убраться с дороги.

— Они отвергают власть инквизитора Трона? — прорычал Йозеф.

— У них конфликтующие приказы от разных инквизиторов, — взглянув на него, сказала Виола.

— Вульт... — догадался Йозеф.

— Не только он, — сказала она. — По меньшей мере, шесть других пережили... инцидент. Они все еще здесь и имеют такую же абсолютную власть. В текущий момент они пользуются этой властью, чтобы усложнить жизни нам, да и друг другу тоже.

— Еще бы они не пользовались ей, — сказал Йозеф. Он ничуть не удивился. Из всех слуг Ковенанта он чаще других видел, как ведут себя инквизиторы в тех редких случаях, когда их пути пересекались. — Они не хотят, чтобы мы осмотрели руины башни.

Виола невесело хохотнула.

— Некоторые из них не хотят еще кое-чего, — сказала она. — Мы отслеживаем маневры кораблей в ближайшей пустоте и системе, и очень похоже на то, что они не хотят позволить нам покинуть орбиту, а если мы попытаемся, то не дать достичь границы системы.

— Они прибегнут к силе? — спросил он.

— Сложно сказать, — ответила она, — но ты не станешь доставать меч, если не думаешь, что он тебе понадобится.

— И эти меры сдерживания направлены против нас? — поинтересовался Йозеф.

— Не только. По всей видимости, частично и против других выживших инквизиторов, но многие из них предназначены и нам, поэтому да.

— Это потому, что они считают нас ответственными за случившееся?

— Ответственными, соучастниками, — Виола пожала плечами. — Не думаю, что это имеет значение.

— Он обвинил Таликто, — прорычал Йозеф, указав на повелителя. Ковенант оставался неподвижным, просто слушая их. Манипуляторы на столе продолжали плавно вращаться, ни на миг не прекращая движение.

Йозеф ощутил, как внутри него скручивается ком безысходности. Он понимал, о чем говорила Виола, и знал, что ее анализ был верным, но происходящее все равно казалось ему неправильным.

— Они считают его причастным? Он распознал внутреннего врага быстрее остальных!

— По твоим словам, бойня началась в тот момент, когда он обвинил Таликто, — сказала Виола, в глазах женщины вспыхнуло раздражение. — Но что, если мы не враги Таликто, а его союзники? Что, если произошедшее было уловкой, способом вывести лорда Ковенанта из круга подозреваемых лиц, пока доску начисто вытирали от всех, кто мог противостоять ему?

— В той атаке никто не должен был выжить, — сказал Йозеф и покачал головой. — Мы сгорели бы вместе с остальными. Не самый лучший план.

— На первый взгляд да, но было ли так на самом деле, или же это тщательно созданная иллюзия? С их точки зрения такое вполне вероятно.

— Какой подчеркнуто извращенный взгляд на события.

— Сочту за комплимент, Хорив, — с улыбкой сказала Виола. — Инквизиторы не славятся излишним доверием.... — она взглянула на Ковенанта. — Большинство из тех, с кем мы имеем дело, не знают друг друга, и только что они получили довольно вескую причину расценивать остальных как врагов.

Йозеф хмыкнул и покачал головой.

— Уму непостижимо. Мы на пороге войны, а они сцепились между собой?

— Война уже началась. — Голос Ковенанта был тихим. Виола и Йозеф перевели взгляд на своего повелителя. — Остальные поступят так, как сочтут нужным. — Он посмотрел на них, его глаза были темными и не моргающими. — Как и я сам.

Манипуляторы и скульпторские инструменты на рабочем месте возле стены замерли. Йозеф почувствовал, как в груди замерло сердце.

— Таликто, — произнес Ковенант, взвешивая имя на языке. — Он — архитектор всего, что случилось, и происходит сейчас. И он — это все, что важно на данный момент. Конфликт, который мы наблюдаем, и кровь, что была пролита — вот чего он добивался. Он хотел разом избавиться от тех, кто мог противостоять ему. Ему не удалось убить нас всех, однако теперь мы глядим друг на друга с сомнением, и не действуем. Распря столь же эффективный способ достижения своей цели, что и убийство. Чего он, собственно, и добивался. — Он остановился, сделал вдох, и медленно выдохнул. Покачал головой. — И ему это удалось. Его соратники мертвы, а те из нас, кто уцелел, теперь обратятся друг против друга. У него получилось. — Он расцепил пальцы и опустил их на подлокотники кресла. — Я не позволю ему воспользоваться плодами этой победы.

Он поднялся, вытащив штекер мыслеимпульсного устройства из разъема в виске. На рабочем месте паучьи руки-манипуляторы сложились вместе с тихим жужжанием смазанных механизмов. Синие огни горелок погасли.

— Мы не найдем его на Эро, как и на любой другой планете этой системы, — продолжил Ковенант, выйдя из-за стола. — Он все спланировал задолго до нашего прибытия, и я более не повторю ошибку, недооценив его хитрость. Это был очередной шаг на пути к его поимке.

— И где этот путь заканчивается? — спросил Йозеф.

— Это нам предстоит узнать.

— С чего начнем? — поинтересовалась Виола.

— С того, что имеем, — ответил Ковенант. — К руинам на планете попасть будет сложно, да и они вряд ли скажут нам что-либо, что оправдало б затраченные усилия. Поэтому лучше посмотрим, что потребовалось Таликто для организации нападения.

— Фрегат, — сказала Виола, нахмурившись сильнее прежнего. — Фрегат, что пытался нас атаковать на орбите. Он был флотским. Это означает, что он должен был известить о своем прибытии командование флота. Должны остаться какие-то записи, сигналы, приказы и опознавательные шифры.

— Поддельные, скорее всего, — проворчал Йозеф. Он смотрел не на Ковенанта и Виолу, но на рабочее место рядом с теперь уже бездействующими инструментами. Надрезы и пламя разгладили неровности, на которые падал свет, накладывая тени на незавершенное лицо.

— Если Талкито сбежал, — продолжила Виола, — то ему требовался способ покинуть планету и систему, а еще ему нужно было привести силы, которые он использовал для атаки. Нет никаких признаков того, что они были уроженцами планеты или системы, а значит, они прибыли откуда-то еще.

— И кто они такие? — прорычал священник. Виола замолчала, и краем глаза он заметил, что она смотрит на него. Йозеф пожал плечами, и повернулся к ним. — Эти люди в лохмотьях смогли пройти через пылевой ураган, проникнуть в башню, охраняемую воинами Сороритас, и убить с полдюжины инквизиторов и их слуг. Думаю, нам следует узнать, кто они такие.

— Культ смерти? — задумалась Виола, и взглянула на Ковенанта. — Одна из помеченных варпом свор Таликто, вроде той, что мы обнаружили на Модус Алеф?

— Как и все остальное, это неизвестно, — произнес Ковенант. — Домыслы же приводят к ошибкам. Мы продолжим, только зная наверняка. Виола, вы с братом разыщете фрегат, который, видимо, действовал по его указке. Пустота — ваша территория. Ведите «Дионисию» туда, куда потребуется, и делайте все, что нужно.

Виола склонила голову.

— А вы? — спросила она. — Лорд Ковенант, вы покинете корабль?

— Я собираюсь узнать, откуда взялось это, — ответил Ковенант, достав кристаллический клинок из складок серой мантии и, повернувшись, поднес его под светосферу, его взор пробежался вдоль неровно поблескивавшей кромки. — Начинай приготовления, Виола. Мы покидаем это место через три часа.

Виола снова кивнула и пошла к двери. Прежде чем выйти, она остановилась и посмотрела на Йозефа. Они на секунду встретились взглядами, она едва заметно кивнула, и Йозеф сделал то же в ответ. Мгновением позже дверь закрылась за ней с тихим щелчком.

Закусив щеку, Йозеф осторожно подошел к столу. С рабочего места, под серебром врагов и золотом друзей, смотрело наполовину сформированное лицо из красного воска. В одних местах очертания были видимыми и хорошо очерченными, в других — просто грубо набросанными бороздами, словно их начинали несколько раз, но затем возвращали все обратно. Однако лицо он узнал.

— Она погибла в битве с врагами Императора, — наконец, сказал Йозеф. — Она бы этого хотела.

Ковенант опустил клинок, но не стал оборачиваться.

— Откуда тебе знать, чего она хотела?

Йозеф вздохнул и покачал головой. Шрам от клейма различия на лбу зачесался, как и всегда в подобные моменты.

— Месть — не лучший порыв, — сказал священник.

Ковенант резко оглянулся. Йозеф, не дрогнув, встретил холодный взгляд повелителя. Спустя секунду инквизитор слабо покачал головой и отложил клинок на стол.

— Дело не в мести, — произнес он. — А в том же, в чем и всегда — защите человечества от тех, чья сила делает их пороки опасными для всего, что хотел создать и сберечь Император. — Он постучал по столу рядом с кристаллическим клинком. – Вот в чем дело.

— Как скажете, мой лорд, — склонив голову, ответил Йозеф. — Думаю, у вас есть мысли насчет того, откуда начать.

— Мы повидаемся со старым борцом за истину, — сказал Ковенант.

Йозеф подождал, но развернутого ответа не последовало, поэтому еще секунду спустя он кивнул и направился к двери.

— Она погибла не так, как ей хотелось, — бросил ему вслед Ковенант. Йозеф обернулся. Инквизитор по-прежнему стоял у стола, его спина была прямой, лицо — таким же неподвижным, как маски, висевшие на темной стене позади него. — Она погибла так же, как умрем все мы, — тихо продолжил Ковенант, — в крови и в одиночестве.

Долгое мгновение он удерживал взгляд повелителя, а затем вышел из комнаты.

— Меня демонтируют? — спросил Главиус-4-Ро спустя семьсот три минуты молчания. Женщина по имени Северита подняла глаза, продолжая стоять на коленях перед дверью в его камеру. Вопрос только покинул его вокс-динамик, как он уже пожалел о том, что задал его.

«Слабость», — мысленно прорычал он. Вопрос не нес в себе никакой пользы, кроме как потакал инстинктам его плоти. Стоило промолчать.

Северита посмотрела на него. Она оставалась на коленях, приложив лоб к навершию обнаженного клинка с тех пор, как они вошли в камеру, и до сих пор не шевелилась. Охряная «Х», отмечавшая ее лицо, поблекла. На голове успела отрасти щетина. Три целых двенадцать сотых миллиметра, подсчитал Главиус-4-Ро. Пыль и пепел забились в небольшие порезы, что остались после сражения. Черный нательник, рубаха из мешковины и пластины брони до сих пор покрывали подпалины и царапины от боя. На самом деле, их покрывали отметки многих стычек, а не только последней. Главиус-4-Ро не был ремесленником, однако сумел различить повреждения от семидесяти одной яростной битвы. Казалось, ее снаряжение поддерживали в рабочем состоянии, но самые видимые следы оставлялись. Словно список. Словно шрамы.

— Инквизитор хочет, чтобы ты остался тут, — сказала она.

— Твое заявление не отрицает возможности того, что мой цикл сочтут завершенным.

Весь его комплект сенсоров сфокусировался на ее лице.

— Будет так, как он захочет, — просто ответила она.

Он промолчал, обдумывая, как правильно поступить в этом взаимодействии. Ответом почти наверняка должно было быть молчание.

— Ты функционируешь в качестве его палача? — после паузы спросил магос. Северита встретилась с ним взглядом, но не ответила. Секунду спустя, она вновь опустила голову.

— Я проанализировал детали твоего костюма, — начал Главиус-4-Ро. Северита подняла голову обратно. Он отметил, что ее зрачки были черными точками на фоне зеленых радужек. Он продолжил.

— Я изучил твое снаряжение, а также особенности речи и физической компоненты. Ты — Сестра ордена Кровавой Розы. У меня были обширные возможности наблюдать за членами Адепта Сороритас в ходе выполнения своих обязанностей в башне-строении. Есть некоторые отличия — твое облачение нестандартно для их типажа — однако материал и ковка отдельных пластин брони говорит о том, что они вышли из кузницы Танкулы, созданные по требованиям Конвента Санкторума на Офелии Семь, — он замолчал, его имплантаты и ритуалы обработки данных пытались понять причину отсутствия какого-либо выражения на ее лице, а еще того факта, что с начала его речи она ни разу не моргнула. Он прочистил вокс-проводники, после чего продолжил. — Твое основное оружие изготовлено кузнецами с Гредуса. Его лезвие...

— Я не из Сестринства, — резко мотнув головой, сказала Северита.

— Однако доступные мне данные говорят о том, что вероятность подобного менее двух целых тридцать одной сотых процента.

— Я служу инквизитору, — ответила она. Магос отметил, как ее пальцы сильнее сжались на рукояти меча. — Вот кто я.

Опять опустилась тишина. Главиус-4-Ро поерзал. Он не был связан, однако все равно не мог провести полноценный ремонт своих систем и машинных деталей. Сочленения в ноге получили повреждения. Связи между нервными окончаниями и системами также требовали очищения и переосвящения. Он не мог провести требуемые ритуалы тут. Эта недостаточная почтительность тревожила его меньше, чем следовало бы, однако что теперь значили все эти прегрешения против своего долга?

— Мое существование должно было окончиться в башне, — сказал он. Северита подняла глаза. Она на мгновение нахмурилось. — У меня был долг, — продолжил магос, услышав треск в вокс-модуляциях и удивляясь, откуда он взялся. — У меня был долг перед духами машин — я хранил их чистоту, и знания, на основе которых они функционировали. Омниссия — это бог, что существует во всех знаниях, и в устройствах, которые создаются на основе этих знаний. Я... я не выполнил предопределенную мне задачу. Я допустил утрату части божественного знания. За это мое существование необходимо завершить, — он замолчал, поток слов оборвался, и из его динамика захлопала статика. — Не стоило рассказывать подобных вещей. Данный вопрос не прост для понимания.

Северита, не отрываясь, глядела на него. Магос стал ждать, не зная, что будет дальше. Часть его задавалась вопросом, будет ли это лезвие меча, разрубающее ему шею, или какую-то иную жизненно-важную деталь.

— Инквизитор... — наконец, ответила она, говоря через зубы, но без резкости, которую он заметил ранее. — Ты ему пригодишься.

Главиус-4-Ро завращал оптическими линзами.

— Но я не выполнил свою задачу, — сказал он. — Кому нужен сломанный инструмент?

— Это ему решать, — сказала она.

Энна глядела на свечку, стоявшую перед ней на полу, ее свет отражался в бронестекле иллюминатора слева от нее. Колонна за спиной была из пластали — твердая, холодная и неподатливая. Она поднималась высоко вверх, где изгибалась в арочное окно в пустоту по ту сторону. Половину вида заполняло северное полушарие Эро, другую половину — свет боевых кораблей и звезд. Кроме свечки, единственным другим источником света в галерее было сияние планеты, а также мерцание кораблей и светил. Помещение представляло собой узкий, длинный коридор тишины, тянущийся вдоль хребта «Дионисии». Иллюминатор находился в дальнем конце длинной стены, увешанной трофеями с десятков миров: знамена из чужацких шелков, черепа громадных зверей, статуи из переливающегося камня, картины, написанные рукой созданий, что не подозревали о существовании человечества, и так дальше, окутанные безмолвными тенями, взирающие на пол своей безлюдной темницы.

Энна натолкнулась на галерею, бесцельно блуждая по кораблю. Никто не пробовал ее остановить — экипаж, встреченный по пути, почтительно опускал головы, а сервиторы, не останавливаясь, проходили мимо, занимаясь рутинными делами своей жизни. Дверь в галерею стала первой, что оказалась для нее запертой. Она отыскала боковой люк и взломала его замок. Работа подарила ей мимолетный проблеск удовольствия, однако оно исчезло в тот же миг, как Энна увидела, что находилось внутри. Что она думала там найти? Секреты? Ответы? Вместо этого она пошла мимо артефактов тщеславия в сторону единственного источника света. Когда она подошла достаточно близко, то поняла, что все это время шагала к иллюминатору. Там Энна и уселась, затем достала из кармана своего пальто свечу и зажгла ее. Это было какое-то время назад, и с тех пор она не шевелилась.

Покалывание кожи подсказало ей, что она не одна. Ее неподвижность в мгновение ока переросла в состояние готовности. Мышцы расслабились и напряглись так, чтобы позволить ей за секунду вскочить с места. Отравленные иглы и все прочие смертоносные безделушки у нее отобрали сразу после того, как доставили на корабль. У Энны осталось лишь одно оружие: офицерский кинжал, который она незаметно увела у проходившего мимо члена команды. Она украла его даже без намерения пустить в ход. Просто ей было неуютно совсем без оружия и, воруя его, она на секунду почувствовала себя лучше. Если сейчас она столкнется с серьезной угрозой, от кинжала не будет никакого проку, однако было уже поздно жалеть о том, что она не прихватила чего-то посущественнее. Медленно, обыденно, она отвела взгляд со свечки на скрытую в тенях галерею.

+ Мне бы не хотелось, чтобы ты меня проткнула, Энна. +

Единым рывком мышц она вскочила на ноги. Украденный кинжал вмиг оказался у нее в руке, сжатый обратным хватом. Ее глаза расширились. Голос прозвучал беззвучным эхом у нее в черепе.

+ Извини, + сказал мысленный голос. Энна услышала в нем отголосок женственности, и нечто еще — эхо веселья, как будто слова были произнесены с улыбкой. + Я бы сказала, что не хотела напугать тебя, но это будет неправдой. +

— Покажись! — прошипела Энна. Ее кожа зудела, и она чувствовала на языке привкус металла и сахара.

+ Важно познакомиться на нужной ноте, + прозвучал голос у нее в мыслях. + Мне так говорили. Поэтому я сочла, что стоит начать так, как мы, без сомнения, будем продолжать. +

Из тени в рассеянный свет выскользнула фигура. Она была укутана в черную мантию, наполовину скрывавшую тощие ноги, безвольно болтавшиеся в воздухе. Ее плечи окружали наросты из устройств и кабелей, обрамлявшие голову ореолом хромированного металла. При движении вокруг нее потрескивали искры. Над ее головой мерцал и переливался воздух. Ее глаза были черными жемчужинами, запавшими в бледные складки лица.

Она была псайкером, догадалась Энна, и притом сильным. Она оставалась собранной, готовой бежать и резать, или метнуть кинжал. Со своего места она сможет попасть существу в глаз.

+ От этого не будет лучше никому из нас. +

«Убирайся из моей головы, ведьма». — Энна сформулировала мысль и позволила гневу прокричать ее в своем черепе.

+ Я чувствую его, + произнес голос. + Действительно чувствую. Ты сильная. +

— Кем бы ты ни была, и зачем бы ни пришла сюда, уходи сейчас же.

+ Это невозможно. Я оттягивала нашу встречу, однако Ковенант — в своей мудрости — начал действовать, а значит, я не могу оставить тебя тут глядеть на свечку в ожидании ответа от вселенной. +

Псайкер подплыла ближе. Змеи призрачного света шипели на ее мантии и заземлялись в палубу. Она медленно повернула голову к свече, все еще горевшей на палубе у ног Энны.

+ Даже во вселенной, где каждую минуту гибнут миллиарды, смерть одной души по-прежнему способна ранить, + послала псайкер. Энна моргнула. В мысленном голосе не было ни следа насмешки.

+ Как ее звали? + спросила псайкер.

— Идрис, — ответила она. — Она была моей госпожой.

+ Она была твоим другом. +

Энна сделала шаг назад, повернув кинжал так, чтобы его лезвие было направлено на псайкера.

— Не лезь в мою голову, — прорычала она.

По устройствам, обрамлявшим череп псайкера, поползи потрескивающие искры. Энне на секунду показалось, будто та пожала плечами. Или засмеялась. Резким усилием воли Энна очистила разум, а затем скрыла мысли под пологом сфокусированного презрения.

+ А ты и правда стойкая, + послала псайкер. + Очень способная. Разум и воля хорошо натренированы. Мысленная защита наслоена поверх телепатически измененной мысленной структуры. Впечатляет. Твоя госпожа знала свое дело. +

— Ты не залезешь в мою голову, — зарычала Энна и попыталась отвернуться. Конечности ей не подчинились.

+ Я уже в твоей голове, + сказала псайкер. + Но не копаю глубоко. Я могу проникнуть глубже, но не уверена, что ты выживешь. Сожалею, если тебе это не нравится, но мне нужно кое-что проверить, прежде чем ты вернешься к своей свечке. +

Она сжала зубы. Ей стоило понять, что до этого дойдет. Стоило покинуть корабль, как она и планировала, после приземления десантного самолета. Ковенант не был ее господином. Стоило найти обратный путь на планету либо какой-то другой корабль. Стоило найти способ выследить существо, что отняло единственную точку стабильности в ее вселенной и бросило здесь, одну среди чужаков и врагов. +

+ Ты... + начала псайкер. + Ты не одна, Энна. Не здесь. Только если сама не захочешь. Ковенант просто хочет убедиться. +

— Что ты такое? — прорычала Энна. — Ручная колдунья Ковенанта, которую он держит взаперти, пока не потребуется вскрыть чью-то голову или пожрать воспоминания? +

+ Да, + послала ей псайкер. + Да, именно это я и есть. +

— Он прислал тебя проверить меня, — процедила Энна. Она направила всю свою волю в руки, прогнав мысли, твердившие о том, будто она не может пошевелиться. Рука, державшая кинжал, вздрогнула. Она закричала, рыча от разочарования. — Он прислал тебя выведать, кто я? Убийца? Предатель?

+ Он прислал меня поговорить с тобой. +

— Зачем?

+ Ты служила своей госпоже, и он думает над тем, чтобы взять тебя к себе на службу. +

— Но он сомневается?

+ Он инквизитор, + сказала псайкер, и Энна ощутила, как сила, давившая на ее мысли, возросла. Перед глазами поплыли пылинки света. Ее руки по-прежнему дрожали, когда она бросила весь груз своих мыслей на чуждое присутствие в голове. + Ты служила инквизитору десять лет. Столько крови и пепла, Энна... +

— Убирайся... прочь...

+ Я не ворую твои мысли. Ты сама думала об этих годах, когда я вошла в комнату. Ты почти кричала свои воспоминания. Эта первая операция на Солярной паломнической дороге. То, что ты чувствовала после того, как она приказала тебе убить того капитана грузовоза. До чего же ты ненавидела ее в тот момент. Он так сильно кричал, и не понимал, что происходит, и почему ему нужно было...

Энна вспомнила мужчину, сидящего на полу, по его обрюзгшим щекам катились слезы. Он думал, что выжил. Думал, что спас свою команду. Она поднесла пистолет к наполненным слезами глазам. Воспоминание расплылось, и лицо человека обратилось в сморщенную голову псайкера, зависшей перед ней. Мышцы Энны вибрировали под кожей. С нее градом катился пот. Она почувствовала на языке кровь. Сплюнула. Красный сгусток рассыпался пеплом, даже не долетев до псайкера.

+ Сейчас, сейчас... как я сказала, ты сама кричишь эти воспоминания. Если не хочешь, чтобы я слышала их, то перестань думать о них. +

Энна почувствовала, как из глубин ее естества с ревом поднимается ярость. Она...

Она остановилась. Кислотное ощущение гнева угасло. Она увидела, как зарево чувств исчезло обратно в бездне ее разума. Они принадлежали кому-то иному, другому человеку, не ей. Энна стала отстраненно-спокойной, созидателем и разрушителем каждого аспекта своего сознания. Этому образу жизни ее научила Идрис, вспомнила Энна, и воспоминание принесло ей такое желанное успокоение.

+ Лучше, + послала псайкер. + Ты умеешь держать себя в руках, когда хочешь. +

— Значит, ты проверяешь мое самообладание?

+ Твоя госпожа внезапно умерла у тебя на глазах. Десять лет в качестве исполнителя и послушника женщины вроде нее оставляют след, а утрата — это бездна, которая, разрастаясь, способна пожрать душу изнутри. +

Энна кивнула. Она почувствовала, как хватка псайкера вокруг ее разума ослабла. Она встряхнула руками. Крутанула кинжалом и спрятала его в рукав.

— Я... я держу себя в руках. Можешь так ему и сказать.

+ Я скажу ему то, что увидела. +

Псайкер развернулась и направилась к выходу.

— Ковенант идет за ним?

+ Ты о Голдоране Таликто? Злодее часа? + Энна ощутила в ее послании спазм чего-то, что могло бы сойти за мрачное веселье. + Да, он идет за этим выродком. И он повергнет его. Так и будет. Ковенант не допустит иного исхода. +

Энна наклонилась, взяла свечку и погасила огонек.

— Идрис не говорила о нем, — сказала она, когда в озаренную звездами мглу заструился дымок. — О Ковенанте. Пару-тройку раз она упоминала других инквизиторов, но его — никогда. Ни имени, ни кого-либо, кто мог за него сойти. Я даже не знаю, откуда они знакомы.

Вокруг псайкера замерцали нити статики. В неподвижном воздухе запахло дымом от топленого жира и озоном.

+ У каждого свои секреты, + послала она, и отвернулась.

— Можешь передать ему, что я пойду за ним, — сказала Энна.

+ Я так и собиралась. + Псайкер заскользила над полом к далекому выходу из галереи. + Кстати, меня зовут Миласа. +

— Энна Гирид.

+ Я знаю. +

Глава 7

Кейд Зекер смотрела на то, как из ночи появляются корабли, и слышала их крики. Они вращались, километровые корпуса кувыркались, словно перебитые в полете стрелы. Вокруг корпусов струился дым, извиваясь на фоне звезд. Их обшивку усеивали дыры, окаймленные вывороченными балками и разодранной броней. Они не выглядели как следы попаданий или ударов метеоритов. Больше всего они походили на укусы.

И крики не стихали, изливаясь через громкоговорители по всему мостику, воя на всех частотах, выкрикивая мольбы о помощи и вопли ярости...

— Вы все умрете...

— Запрашиваю помощь. Если меня кто-то слышит... О, Бог-Император, помоги...

— Прошу.... умираем... прошу...

— Император... умираем...

— Молю...

Мостик был неподвижен и пуст. Звездный свет лился через открытые иллюминаторы, мерцая...

— О, Бог-Император, помоги...

Безмолвные коридоры, воздух шипел внутри пустотного костюма, когда она толкнула люк и увидела...

— Прошу, помогите...

Звездный свет за мостиком был болезненно-неоновым пятном...

— Запустить торпеды, — произнесла она, и увидела, как палубные офицеры оглянулись на нее. — Всем кораблям, установить заряды на внутренний взрыв.

— Слушаюсь... — пауза в голосе лейтенанта затянулась. — Капитан.

— Быстро! — взревела она. — Сжечь их всех.

Люк открылся, прожектор ее костюма пронзил тьму, и она увидела...

— Командор, — сказал голос рядом с ней. — Командор Зекер, пожалуйста, проснитесь.

Она резко пробудилась. Форма, в которой уснула Зекер, насквозь пропиталась потом. Она моргнула, глубоко вдохнула и выдохнула. Сон по-прежнему висел на границе ее чувств, почти не запомненный и угасающий, словно отголосок далекого голоса.

Над койкой стоял энсин, его лицо застыло в усердной неподвижности, взор устремлен в пустоту. Позади него, у самой стены каюты, висело глухое присутствие ее жизнехранителя.

Она посмотрела на энсина. Его звали Люко — юный, как и остальные ее подчиненные, юный и нуждавшийся в обтесывании.

— Да, — просипела она, послевкусие солнечного ликера все еще чувствовалось на языке. — Да, в чем дело?

— Прошу прощения, командор, у нас тут ситуация.

Ее внутренности сковало холодом. Она поднялась, попутно заметив пустую бутылку на столе рядом с грудой пергаментных депеш.

— Обобщи, — велела она, начав переодеваться в свежую форму. Она отыскала взглядом крутящуюся медь и слоновую кость корабельного хронометра. Стрелки едва прошли первое деление. Трон, подумала она, что же такое должно было случиться, что ее разбудили посреди ночной вахты?

— Говорите уже, мистер Люко, — рявкнула она. Тот моргнул, перемнулся с ноги на ногу и выпрямился.

— Мы получили сигнал, мадам, — сказал он, его голос постепенно затих.

— Приказ от флота? Дали добро начинать?

— Нет, — сказал он, вновь заколебавшись, но продолжил прежде, чем она успела на него прикрикнуть. — Он не от флота. Предназначается только для капитана «Пламени доблести». Для вас.

— Что в нем говорится? — спросила она, застегивая китель до самого подбородка.

— Не знаю, мадам. Сигнал зашифрован под ваш личный ключ, — он вытянул руку. В его открытой ладони лежал медно-нефритовый цилиндр. Командор Зекер посмотрела на него, и внезапно ощутила, как близость и нервозность энсина приостановили стремительную работу ее разума.

Рука Люко дрожала под цилиндром с посланием.

— От кого он? — осторожно спросила она, не сводя глаз с цилиндра у него в руке.

— Он... — начал он, и командор услышала, как его голос запнулся. Она посмотрела ему в глаза. — Он от инквизитора. Долгую минуту она не двигалась. На задворках разума, сон о мертвых кораблях вдруг приобрел отчетливость. Затем она протянула руку и взяла цилиндр.

Это был не флот. Для него это было слишком маленькое название. Корабли толпились на орбитах вокруг Эро и в ближнем космосе. Военные суда висели в центре косяков эскортов, с их хребтов вздымались орудийные башни и бронированные командные бастионы, подобно огромным крепостям, вырванным из земли и брошенным к звездам. Боевые крейсеры, штурмовые барки и грандкрейсеры двигались боевыми группами, которые даже поодиночке могли покорить целые планетарные системы. Войсковые и снабженческие транспорты ждали на ближней орбите планеты, космос вокруг них переливался от блеска челноков и грузовых лихтеров. Миллионы солдаты сидели сейчас в железной тьме корабельных трюмов рядом со своими машинами войны и оружием. Для того чтобы собрать столько людей, население планет сектора Карадриад и его ближайших соседей пришлось выжать досуха. Сотни тысяч мужчин и женщин, никогда прежде не державшие оружие, теперь собирались отправиться на войну вместе с закаленными ветеранами.

Корабли Адептус Механикус держались собственными плотными группами. В их трюмах, между возвышающимися громадами титанов ходили Красные Жрецы Марса, жужжа молитвы Машинному Богу и нанося благословенные масла на корпуса безмолвных боевых автоматов. В пронизываемых излучением молитвенных залах, скитарии молча ждали первых шагов, которые ступят в священной войне против врагов Омниссии.

И подле них — поодиночке либо небольшими эскадрами — корабли Адептус Астартес двигались подобно львам среди стай волков. Корабли Гвардии Ворона и Красных Серафимов откликнулись на зов Крестоносца, и соединились с остальным воинством.

Со своего места на мостике «Дионисии» Клеандр фон Кастелян видел только крупицу собравшейся мощи, однако даже это было самым большим скоплением силы, что ему когда-либо приходилось видеть в одном месте.

— Хватит ли, — вполголоса пробормотал он. — Хватит ли даже этого?

Он перевел взгляд с пиктов и изображений сканнера на пятно света, разливавшееся по далекой пустоте. Исчерченные красным охряные завитки и пурпурные пылинки подрагивали среди звезд. Тепловая дымка разбивала свет на лучи и приглушала пустую черноту до мутно-коричневого цвета. Вот что заставило собраться все это войско: Карадриадский Варп-Дефект и три Судные Бури, которые вращались на границах зоны ужаса. Миллиарды уже погибли, и миллиардам судилось погибнуть, даже если мощь Крестового похода сумеет сдержать их.

Если сумеет сдержать их...

О том, что происходило в Карадриаде, Клеандр знал больше любого другого военного командира, прибывшего на Эро. Таков горький дар службы инквизитору — он видел общую картину, однако эта общая картина сковывала его со службой. Он никогда не сможет уйти от Ковенанта. То, что он видел и узнал рядом с инквизитором, означало смертный приговор, как битвы, в которых им придется сражаться, станут смертным приговором для всех воинов и кораблей, находившихся в пустоте над Эро. Если враг не убьет их, это сделают инквизиторы. Невозможно увидеть настоящее лицо Вселенной и остаться в живых. Клеандр почувствовал, как его губы тронула полуулыбка. Даже он сам жил одолженное время.

— Десантный корабль вылетел, — сказала у него за спиной пустотная госпожа Гхаст.

Клеандр встряхнулся и моргнул.

— Хорошо, госпожа Гхаст, — ответил Клеандр. — Запустить двигатели. Полный вперед к границе системы. Ввести на корабле режим боевой тревоги. — Он натянул на лицо широкую улыбку. — Некоторые из этих боевых коров могут посчитать неплохой затеей попытаться нас остановить, поэтому постараемся выжить и усложнить им жизнь.

Гхаст ухмыльнулась, оскалив хромированные зубы.

— Сэр, — произнесла она, а затем обернулась, ее голос загрохотал из аугментированного горла. — Двигатели на три четверти мощности, курс на выход из орбитального колодца, щиты на максимум, всем станциям — полная готовность. Ответные возгласы эхом разнеслись над жужжанием оборудования, а затем корабль с рыком ожил. Вид за иллюминатором начал двигаться, когда «Дионисия» устремилась носом вниз. Похожий на утес корпус «Владыки-Императора» заскользил по нисходящей. Бинарное бормотание сервиторов нарастало и усиливалось. Клеандр увидел, как в машинных траншеях замигали огоньки.

— Множественные наведения ауспиков, — воскликнул сигнальный офицер. — «Владыка-Император» запрашивает причину маневра.

Клеандр поморщился.

— Пожалуйста, напомни им, под чьим началом мы служим. — Он умолк, и ухмыльнулся еще шире. — И, если на то пошло, напомни им, что моя лицензия на торговлю разрешает мне делать все, что угодно, и пожелай им всего наилучшего.

— К нашему предполагаемому пути движутся три эскадры, — отозвался другой офицер.

— Перейти на атакующую скорость, — прогремела Гхаст.

Клеандр увидел, как в поле зрения скользят кинжальные силуэты. Корабли так плотно сбились на ближней орбите Эро, что он видел точки огней, усеивавшие их мостики-замки.

— Корабль приземлился на «Пламени доблести», — вполголоса произнесла Виола, встав возле него на командной кафедре. Он оглянулся. Ее челюсть была крепко сжата над высоким воротником пальто.

— Ты бы не предпочла подождать?

— Хотя бы до тех пор, пока Ковенант не реквизирует корабль, — сказала она, — да, я бы предпочла подождать до этого момента, прежде чем оставить его.

— Он не это приказывал, а обычно ты точно следуешь приказам.

Она не ответила.

— Орудия заряжены на трех кораблях в ближнем космосе, — раздался окрик из сигнальной траншеи под кафедрой.

— Ладненько, — с ухмылкой ответил Клеандр. Эскорты, шедшие наперерез их кораблю, быстро увеличивались в размерах. — Зарядить наши пушки, и подать мне огневые расчеты.

— Разумно ли это? — отозвалась Виола.

— Нам следует отыграть положенную роль, прежде чем отправиться на задание. — Его улыбка дернулась. — И они не станут стрелять.

— А мы? Ты заряжаешь орудия просто для показухи?

— Нужно, чтобы все выглядело правдоподобно, — произнес он, а затем повысил голос. — Госпожа Гхаст, ждите.

Она посмотрела на него и со щелчками кивнула. Его команда, как и его корабль, были орудием, что он выковал за годы карьеры в пустоте. Те, кто знал вольного торговца, считали корабль выражением его характера: порывистый, необычный, существующий только для его прихоти. Те же немногие, кто действительно знал его, понимали, что «Дионисия» была лишь инструментом, приобретшим форму в результате своего использования. А использовал он ее скорее как танцора, нежели как бойца.

Корабли стали стеной серого металла на фоне черноты.

Клеандр наблюдал, как они растут у него на глазах. Проблески света стали высокими башнями, выбрасывающими переработанный газ в пустоту. Царапины на броне увеличились до метровой глубины борозд. Ждущие жерла пушек были черными кругами, которые могли проглотить титана. Гул на мостике усилился, тревожные возгласы сливались с бормотанием сервиторов и криками офицеров. Клеандр не слушал. Звуки не имели никакого значения. Он выбрал этот путь, и следовал им.

— Двигатели на полную мощность, — сказал он.

Секундой позже «Дионисия» содрогнулась. Корабли перед ним резко стали ближе.

— Множественные наведения ауспиков, — произнесла Гхаст. — Они готовы стрелять.

— Если они готовы, пускай стреляют.

По мостику заревели сигналы опасного сближения.

— Всем станциям приготовиться к обстрелу! — проревела Гхаст.

Клеандр бросил взгляд на Гхаст, и кивнул.

— Энергию с основного двигателя на маневровые. Полный вперед.

Вид за главным обзорным экраном перевернулся. «Дионисию» заколотило от энергии, когда та штопором пролетела мимо первого корабля сопровождения. Клеандр оперся ногами о трон позади себя, но не сдвинулся с места, когда мимо пронесся корпус флотского эскорта. Он был так близко, что Клеандр смог бы попасть из пистолета в один из его иллюминаторов. «Дионисия», продолжая вращаться, проскользнула между кораблями на своем пути. А затем они миновали их, выровнялись и на полном ходу устремились в черноту глубокого космоса.

— Хорошая работа, госпожа Гхаст, — с улыбкой произнес Клеандр. — Бонусная дневная оплата старшим офицерам, и вычесть дополнительный час от срока службы у всего рядового состава.

— Очень хорошо, сэр, — ответила Гхаст, с лязгом стальной челюсти улыбнувшись ему в ответ.

Клеандр кивнул и, развернувшись, спустился с командной кафедры. Ему нужно было поспать, прежде чем они прыгнут в варп. Виола стояла возле края кафедры. Она приподняла бровь и едва заметно покачала головой.

— Ты наслаждался этим, — сказала она.

— И то верно, — ответил он, и отправился спать.

Командор Кейд Зекер достигла ангара «Пламени доблести» в тот самый момент, когда багровый десантно-боевой корабль садился на палубу. Ангар освободили от всего персонала, кроме четверки сервиторов, ждавших с топливными шлангами и дымящимися курильницами. Взревели маневровые двигатели шаттла, опуская машину на палубу в клубах дыма. Корабль приземлился, но его двигатели не замолчали.

«Готов к быстрому взлету, — подумала Зекер, наблюдая за тем, как сервиторы трясутся на месте, их лоботомированные мозги не знали, что делать. — Как будто тут таится угроза...»

Ее руку, покоившуюся на эфесе вложенного в ножны меча, била дрожь. Она старалась оставаться сосредоточенной, не давать вопросам и ужасу прорваться через годы тренировок.

Она ждала, глядя на корабль, ее сердце билось в ритме с тревожными мыслями.

Почему Инквизиция...

Боковая дверь машины скользнула в сторону. Зекер напряглась. Ее захлестнула волна адреналина. Глаза Зекер расширились, не смея моргнуть.

Она родилась на лунах Алэусиса, и выросла со знанием того, что ее заберут из семьи в качестве десятины Имперскому Военному Флоту, что война и командование были ее правом от рождения и тюрьмой. Так и случилось, и вместе с этим она постигла уроки жизни и войны в Империуме, что не ведал покоя. Она зачерствела от количества отнятых жизней, став такой же холодной и далекой от конечных результатов войны, как звезды, озарявшие все, на что бы она ни смотрела, и не являвшееся броней либо металлом. Ее повышали и вознаграждали. Она видела, как миллионы гибнут в далекой вспышке света, и убивала достаточно близко, чтобы ощутить последний вздох врага. Она посещала миры, попасть на которые паломники тратили десятки лет и целые состояния, и слышала приказания лордов-адмиралов и гимны верховных кардиналов.

Но она никогда прежде не видела члена Инквизиции.

Из открытой двери корабля выпрыгнул человек, выпрямился, и зашагал к ней. Он был высоким, лицо под хвостом темных волос казалось молодым. Его торс поверх серого пальто, вроде тех, что носили старшие офицеры, прикрывала красная кираса. Из-за спины мужчины выглядывала рукоять меча, а установленное на левом плече орудие следило за ангаром, пока он шел в ее сторону. Ее взгляд приковала к себе трижды перечеркнутая «I» из золота на его броне. Зекер осознавала, что из корабля выходят другие люди, но не отводила глаз, не могла их отвести.

«Они видят твои грехи и прозревают саму душу, — вспомнила Зекер слова наставника, сказанные еще во времена, когда она была достаточно юной, чтобы ее можно было испугать такими историями. — Они могут оценивать и судить любого, кто ходит под Золотым Троном, и когда они приходят, это означает только смерть, смерть и страдания».

Он остановился в трех шагах от нее.

Инстинкт заставил ее вытянуться в струнку.

— Командор Кейд Зекер, — представилась она, слыша, как слова покидают пересохшее горло. — Капитан «Пламени доблести», командир эскадры «Эгиптус», боевой флот Бакки. — Она замолчала, затем опустилась на колено. — Корабль и его экипаж ждут ваших приказов, лорд.

— Встаньте, — сказал инквизитор. Она поднялась, снова встав по стойке смирно, взгляд уперся в пустоту. — Меня зовут Ковенант.

Она не знала, что ответить, поэтому ничего не сказала.

— Вольно, — произнес он. Зекер расслабилась, однако ее руки остались напряжены. Она поняла, что остальные люди из корабля стояли теперь у инквизитора за спиной. Она окинула их мимолетным взглядом. Мужчина в рясе священнослужителя; женщина с обритой головой в мешковатой сорочке поверх бронированного нательника, сжимающая по болт-пистолету в каждой руке; долговязая фигура в одеяниях магоса Механикум; парящее существо в черной мантии и худыми конечностями и, наконец, темноглазая женщина в облегающих доспехах и темном шелке, уставившаяся в ответ на Зекер с насмешливой улыбкой на губах.

Она отвела взгляд.

«Чем я заслужила их на своем корабле? — подумала она. — Что им нужно?»

— Вы сделали все, о чем говорилось в моем сообщении? — спросил Ковенант.

— Да, мой лорд, — ответила Зекер. — Исходящие корабельные сигналы были выключены и переданы под мой личный контроль. Кроме вашего транспорта, ни одно другое судно либо член экипажа не покидал корабль и не поднимался на борт.

Ковенант кивнул, все еще не сводя с нее глаз. Пушка на его плече провела стволом по пространству у нее за спиной.

— Моих спутников потребуется разместить, — сказал он, обходя ее. — Они сообщат вам, если что-то понадобится.

Зекер развернулась и последовала за Ковенантом. Позади них, корабельные двигатели выключались со слабеющим воем.

— Лорд... — начала она, ее мысли были в полнейшем беспорядке. Она понятия не имела, чего стоило ожидать, но этот человек и карнавал его последователей уж точно этим не были. Личности из передаваемых шепотом историй и слухов внушали трепет, они были осколками величия и власти, стоя где-то между обычными смертными и богом, которому служили. И вот она, реальность. Мужчина с полуночно-черными глазами, мечом за спиной и простым символом из золота, который отмечал его как обладателя власти самого Императора. Он был человеком, не богом, и не горящим святым, что нес правосудие. Это было едва ли не хуже.

— Подготовьте корабль к схождению с орбиты и пробудите вашего навигатора, — сказал Ковенант, направляясь к выходу из ангарной палубы. Зекер ввела команду на консоли у себя на запястье. Противовзрывные двери, ведущие вглубь корабля, начали с шипением поршней раздвигаться. — Не связываться ни с какими подразделениями снаружи. Никаких сообщений флоту и вашему командованию.

— Будет исполнено, лорд, — сказала она, и услышала, как запнулась на полуслове.

Ковенант оглянулся.

— У вас какие-то вопросы, командор? — спросил он.

— Нет, лорд... — начала она, но затем ощутила, как слабая ложь умерла у нее на языке. — Просто... просто я не знаю, зачем вы здесь.

Он отвернулся, и орудие на его плече уперлось в нее прицелом и стволом.

— Мне нужно попасть в одно место, — сказал он. — И вы доставите меня туда.

Глава 8

Анклавы навигаторов висели на самом краю атмосферы Гельта. Приплюснутые диски башен и куполов, издалека они походили на тела морских полипов из стали и серебра. От их подбрюший вниз тянулись километровые хребты, касаясь шпилей, выраставших из мира под ними. Лишь время и невообразимые богатства могли сотворить подобные строения, и только власть, способная удушить Империум, могла сделать их своими частными владениями.

Однако навигаторы обладали именно такой властью, думал Клеандр, наблюдая за тем, как за фонарем их шаттла увеличиваются анклавы. Без них потоки кораблей, что пересекали галактику, пересохли бы. Другие могли править мирами Империума, могли контролировать его промышленность или командовать его армиями, но без навигаторов никакого Империума не существовало бы.

Он чуть повел штурвалом, и шаттл по длинной дуге направился к одному из анклавов. Клеандр снизил скорость, сосредоточившись на том, чтобы маневры шаттла были большими и понятными. В узком отсеке за кокпитом он услышал, как Виола встала с одной из скамей, и секунду спустя упала в кресло второго пилота. Клеандр не сводил глаз с мигающих огней на ауспике, подсказывавших ему, что в данный момент их пристально изучало сто три системы сканирования и наведения. Едва шаттл вышел в пустоту, ауспик начал реветь сигнал тревоги, до тех пор, пока он не выключил его. Вот что случалось, когда ты заявлялся в систему Бакка, штаб Имперского Флота всего сегментума Темпестус. Даже тут, далеко за внешним поясом звездных фортов, бессчетные орудийные платформы и мониторы системы следили за путями подступов к каждой луне и планете. Тот факт, что они имели право и полномочия находиться здесь, совершенно не делал их желанными гостями.

— Все нужно сделать деликатно, — сказала Виола. — Думаю, разговор начну я, как мы и договаривались.

Он перевел взгляд на вид за фонарем, когда верхняя поверхность одного из анклавов увеличилась настолько, что скрыла планету и космос за ним. «Дионисия» несколько недель прорывалась сквозь бури в варпе, пока, наконец, не добралась до Бакки. Он старался не спать во время перелета с Эро, однако постепенно стиммы перестали действовать, и сны, которых он избегал, вновь настигли его. Клацанье когтей и жестокий смех преследовали его в первые секунды пробуждения, пропитанные потом и тяжелым дыханием. Часы, прошедшие после сна, приносили лишь частичное избавление. У него зудели глаза и кожа, а всюду, куда бы он ни пошел, на краю зрения собирались тени. Это не помогало воспринимать ту информацию, которой пыталась напичкать его Виола, но ему требовалось уловить больше, чем только саму суть.

— Спасибо, — сказал он. — Смысл того, что мы делаем, как-то ускользнул от меня.

— Отставь лучше в сторону привычную легкомысленность, — сказала Виола. Он бросил на нее взгляд. В позе сестры, сидевшей на месте второго пилота, ощущалась напряженность, красное пальто со стоячим воротником выглядело безупречно, волосы цвета слоновой кости были заплетены и скреплены шпильками с нефритовыми головками. Радужка ее левого глаза серебрилась, пока она просматривала ту информацию, которую считала важной в последние секунды приближения к цитадели одного из величайших родов навигаторов.

— Возможно, ты права, — пробормотал Клеандр, но она не ответила.

На панели мигнул зеленым индикатор и, оглянувшись, он увидел нависшую над ними башню в форме большой лысой головы. Из ее глазниц выступали орудийные турели, а на лбу сверкал лучащийся диск из золота. Подлетая по дуге ближе, он плавно включил маневровые двигатели, сбрасывая скорость. Через открытые губы пролился свет, когда противовзрывные заслонки отъехали за позолоченные зубы. Они влетели в рот. Ярко-белый свет омыл шаттл и залил фонарь. Клеандр аккуратно посадил машину и выключил двигатели. Противовзрывные двери позади них начали закрываться обратно.

Впереди простирался широкий зал. Металлические плиты его стен, палубы и потолка блестели, отполированные до одинакового совершенства. Свисавшие со сводчатого потолка прожекторы горели ослепительным, белым блеском. Помещение было сверкающим, ярким и раскатисто пустым.

Клеандр минуту подождал, пока внешние двери не опустились с гулким грохотом, что проник сквозь палубу в сам шаттл. В потолке открылись люки, и в ангар потек воздух, сияя белизной от холода. Спустя еще минуту монитор наружной температуры загорелся зеленым. Ауспик выключился, как только они миновали установленные во рту внешние двери, однако все остальные системы продолжали работать. Виола включила вокс и внешние динамики.

— Наследник династии фон Кастелянов польщен приглашением во владения Йешаров, и прибыл со всем почтением, дабы обсудить вопрос обоюдного интереса.

Слова эхом отразились от сверкающих стен, затихая, и из вокса продолжила исходить одна лишь статика.

Клеандр посмотрел на сестру.

— Выходим, — сказал он. Секунду Виола не отвечала, затем медленно кивнула.

Клеандр опустил задний люк шаттла и протиснулся в узкое отделение, что проходило через весь фюзеляж. Колег выбрался из сбруи, когда Клеандр прошел мимо. Специалист был в простой черной форме и вооружен парой пистолетов в кобурах на груди. Его взгляд и лицо оставались такими же равнодушными, что и обычно.

Клеандр вышел в яркий свет и, щурясь, двинулся к носу шаттла, под его расстегнутым синим мундиром был виден шелковый жилет. Виола с Колегом последовали за ним. Воздух в зале был холодным и имел металлический запах.

— Что ж, — произнес Клеандр, — кажется, все в порядке.

По ангару прокатился гулкий лязг. С поверхности противоположной стены поднялись плиты из металла и сложились в стороны. Все больше и больше плит выдвигалось наружу и скручивались, так что казалось, словно пятидесятиметровый участок стены свертывался, как лист бумаги, складывающийся снова и снова. В пространстве за ней царила кромешная тьма.

Клеандр бросил взгляд на Виолу, но она смотрела прямо перед собой в пустоту между створками. Он вдохнул и расправил плечи. Наконец, стена перестала складываться. Из мрака выступила женщина, закутанная в темно-синие шелка. Ее богато расшитый корсаж усеивали бусины жемчуга и камушки агата. За спиной покачивались серебряные перья, окружая ее ярко-бирюзовыми очами. Она заскользила к ним, длинный подол ее платья скрывал шаги. Женщина остановилась в пяти метрах от них и замерла, гордо выпрямив спину, на ее остром лице ярко горели холодные глаза. Виола склонила голову, ровно настолько, чтобы выказать почтение. Женщина в синем ответила тем же, однако не так глубоко. Ее взгляд сместился на Клеандра. Тот улыбнулся.

— Добро пожаловать в Буревую Крепость дома Йешар, отпрыски рода фон Кастелянов, — произнесла она, ее голос был столь же чист и холоден, как воздух вокруг них. — Меня зовут Ясмин. Я говорю от имени Йешаров.

— Мы пришли обсудить вопрос обоюдного интереса, — сказала Виола. — И мы рады, что вы приняли нас.

— Вы еще не приняты, — ответила Ясмин. — Переданных вами лицензии и рекомендации достаточно, чтобы пропустить вас так далеко, однако касаемо разговора о вашем деле... — она улыбнулась краешком рта. — Это еще предстоит посмотреть. Виола открыла рот, но посредник остановила ее обтянутой в шелк рукой.

— Буду откровенной. Вы нищая династия, — сказала Ясмин. — Когда-то, давным-давно, вы были великими, но что у вас есть сейчас? Один корабль от целого флота? И вы до сих пор связаны контрактом с теми ублюдками из дома Су-Нен, которые будут вести ваш корабль до смерти текущего навигатора. Ваш проводник пока жив и служит, иначе вас бы здесь не было. Вы могли прибыть сюда для того, чтобы разорвать контракт с Су-Ненами, но какой Йешарам от этого прок? Один корабль, — она улыбнулась шире, — все равно что ничего. Вы можете нам предложить половину всего, что найдете за краем ночи, и все равно это не будет стоить того. Помимо удовольствия от оскорбления дома Су-Нен, что такого вы можете нам предложить, что не будет — давайте я снова буду откровенной — оскорблением для нас, и затруднительным для вас?

Клеандр рассмеялся, хохот покатился по ангару и эхом отразился от сияющей стали.

— Она мне нравится, — обернувшись к Виоле, сказал он. Лицо его сестры застыло, глаза неотрывно смотрели на Ясмин.

— Кажется, это вы пытаетесь нас оскорбить, мамзель, — сказала она, благодаря усилию воли ее голос оставался ровным.

Продолжая улыбаться, Ясмин развела руками.

— Я лишь хочу, чтобы переговоры между нами были открытыми, и без недопонимания.

Виола улыбнулась в ответ, однако в ее улыбке не было ничего теплого или веселого. Клеандр всегда считал ее противоположностью своей натуре: осторожной рукой, что вела их в обход неприятностей; дипломатом, поддерживавшим мир в звездном городе, которым был их бороздящий пустоту корабль; балансиром тысячи аспектов династии, которая даже сейчас могла позвать на службу десятки тысяч человек. Но когда он увидел ее улыбку, то вспомнил, что она тоже была из фон Кастелянов.

— Тогда давайте и я в свою очередь буду откровенной, — сказала Виола и, потянувшись в карман своего пальто, достала из него небольшой медный диск. Она подняла устройство на ладони, и из линз в его центре загорелся голубой гололитический конус. В свете завращалось изображение фрегата, атаковавшего их над Эро. Возле него потекли строчки данных. — Это — «Вечная истина», корабль боевого флота, направленного в Сокрытый Регион двенадцать лет назад. Он был приписан к боевой группе «Карадриад», однако он прибыл отсюда, с Бакки, из субфлота «Прион». — Ясмин хмуро взглянула на проекцию и данные, но Виола продолжила, холодная улыбка не сходила с ее лица. — Все навигаторы субфлота «Прион» родом из одного дома, из этого дома. Из дома Йешар.

— Не понимаю, какое...

— Корабль участвовал в расправе, что привела к смерти членов Инквизиции. Согласно записям, корабль вел один из ваших навигаторов... — голопроекция корабля растаяла, и на его месте появились пустые глазницы черепа с трижды перечеркнутой «I». — Поэтому мы тут для того, чтобы дать вам шанс переубедить нашего повелителя в необходимости очищения всего рода Йешаров огнем, до последнего отпрыска-мутанта.

Ясмин стала совершенно неподвижной, ее взгляд метался между проекцией и троицей гостей.

Клеандр лишь пожал плечами и ухмыльнулся. Рядом с ним, Виола погасила проекцию и убрала диск обратно в карман.

— Вот теперь наши переговоры открыты, и без недопонимания, — сказала она.

Ясмин отвернулась, ее взгляд уперся в стену отсека, будто слушая нечто, недоступное остальным. Затем она снова посмотрела на них и кивнула.

— Идемте со мной, — сказала она, оборачиваясь к проему в дальнем конце ангара.

Клеандр кинул взгляд на Виолу. Лицо сестры оставалось нейтральным. Он приподнял бровь. Та без единого слова прошла мимо него и последовала за Ясмин в ждущую тьму.

— Ваша честь...

На стене Главной Готарской Конурбации, судия Орсино, высшая правосудительница Сокрытых Звезд, сплюнула. Сгусток мокрот разбрызгался серостью по белесому камню у нее под ногами. Горячий ветер трепал ее одеяния и заставлял колыхаться кисточки, свисавшие с наплечников. Ее мышцы уже болели под весом облачения. Много воды утекло с тех пор, как она могла вести маневренный бой в полных панцирных доспехах, но традиции ее службы не принимали во внимание почтенного возраста тех, кто должен был им следовать. Закутанная в черные одежды и тяжелый багрово-золотой стихарь, она без единой дрожи в руке сжимала семифутовый скипетр правосудия. Жизнехранители пытались отсоветовать ее приходить на стену, и когда она отмахнулась от совета, то попросили не делать из себя мишень. Этот совет она также проигнорировала. Сейчас все должны были видеть, что здесь по-прежнему правил закон, что здесь по-прежнему правила она. Сервоприводы напряглись, помогая ее шее удержать тяжелый шлем с высоким гребнем, и щелкнули, когда она едва заметно покачала головой.

— Все к черту... — пробормотала она. — Все к черту...

— Ваша честь... — повторил Гальб у нее за спиной.

Она слышала в его голосе растущее раздражение. Это она могла ему простить. У него была работа не из легких. Она была старшим исполнителем Имперского Закона и поэтому ее действия должны были не только основываться на прецедентах, они сами формировали этот прецедент. Все, что она тут делала, являлось интерпретацией десятков, возможно даже сотен указов и, цитируя их, она, в свою очередь, вносила добавления в Книгу Правосудия, которая и была Законом Императора. Ответственность за следование и наполнение основного закона лежала на Орсино — она была судией Адептус Арбитрес, высшим чиновником Империума, и была связана лишь буквой закона и приказами немногочисленных старших. Ответственность же за изучение буквы закона и каталогизации решений лежала на Гальбе.

Сгорбившийся под пурпурно-черными одеждами и утягиваемый вниз авторасшифровщиком с инфосифоном, он ходил за ней по пятам, словно тень ее клятвы долга. Дело было не в том, что то, что хотел ей сейчас сказать лексархивист, не было важным, а в том, что все, что он мог бы сейчас сказать ей, могло подождать. Реальность же того, что она видела перед собой, не могла.

Призрачные леса полыхали. Даже на таком расстоянии она чувствовала жар от зарева. На горизонте бурлило оранжевое пламя. Клубящийся дым закрывал солнце. В серых облаках то и дело вспыхивал свет, когда взрывался очередной древесный ствол. Ветер доносил запах пепла и сладковатый аромат горящей живицы.

Оттуда, где стояла Орсино, стена конурбации отвесно ныряла вниз, к крышам трущоб. Пространство между стеной и призрачным лесом было забито лабиринтом лачуг. Башни из разномастных листов металла соединялись мостами на цепях. В сумеречных каньонах между нагромождениями зданий мерцал огонь. Каждые несколько секунд раздавался треск разрыва, и над скоплением крыш вздымались тучи обломков и дыма. Она всегда считала, что анархия имела свой звук. Она слышала, как он теперь поднимается из трущоб, низкий рокот понурого несогласия, перемежаемый стрельбой.

— Ваша честь, есть вопрос, который требует...

— Губернатор Кет уже выслала войска? — спросила она.

— Нет, ваша честь, — сказал Гальб. — Она собирает их в главные дворцы губернаторства. По словам ее помощников, она считает, что, отправив их за стену, она поставит их под удар, если ситуация продолжит ухудшаться. Но есть еще один...

— Скорее, она себя поставит под удар, — фыркнула судия Орсино, — а ситуация уж точно станет хуже. — Вдалеке, роща увитых лозой призрачных деревьев исчезла в реве раскаленной древесины, и на листве бледных деревьев заплясали короны пламени. — Пускай расстрельная команда будет готова схватить губернатора Кет. Это мой личный приказ, ясно? Только мой, и убедись, чтобы соглядатаи Кет не знали, что происходит. Она пока не переступила за черту невозможности искупления, но если переступит, суд Императора должен быть быстрым.

— Ваша воля исполнится, — сказал Гальб, и заговорил прежде, чем она успела перебить его. — Но есть еще один вопрос, требующий незамедлительного внимания, ваша честь.

Она обернулась и посмотрела на него, только теперь заметив на его лице пот, и то, как дергались его глаза. Он с трудом дышал.

— В чем дело? — спросила она.

— Сообщение, присланное по вашему личному каналу.

Она кивнула. Гальб отслеживал ее системы связи, личные и все остальные.

— И? Выкладывай уже. Что в нем?

— Вам приказывается принять посетителя в здании суда. — Она начала качать головой, но Гальб продолжил. — Он был зашифрован ключом из ваших архивов. Я... я раньше не видел его, но на нем эмблема Инквизиции.

Она застыла и прищурилась.

— Что еще говорилось в сообщении?

— Всего одно слово, — ответил Гальб. — Ковенант.

Судия Орсино закрыла глаза.

— Черт, — пробормотала она и тяжко вздохнула. — Ладно, готовь лихтер к немедленному вылету. — Гальб кивнул и принялся жать кнопки на установленном на груди пульте.

Она подняла голову, когда над ними пролетело звено бомбардировщиков «Мародер». Под их крыльями висели тяжелые баки с гербицидами. Они промчались над самой границей призрачного леса, их двигатели взвихривали дым. Орсино увидела, как самолеты скидывают баки, и бледные стволы начали растворяться во влажную слизь перед надвигающимся адом.

— Будь оно все проклято, — снова вздохнула она.

Они прождали в анклаве Йешаров шесть дней. Ясмин повела их из ангара по круглым коридорам из белого мрамора. Стены были голыми, однако их покрывали резные барельефы. На них были изображены истории людей, мест и миров, о которых Виола никогда раньше не слышала: мутанты-полулошади, сражавшиеся с мускулистыми людьми, девушки с гибкими конечностями, превращенные в деревья, табуны лошадей, выходившие из морских пучин, их гривы развевались с пенящимися бурунами, под копытами раскалывался берег. Сквозь стыки между камнями пробивался свет, так что казалось, словно по ту сторону стен горело солнце.

По коридорам ходили приземистые фигуры в плотном синем бархате, их скрытые под капюшонами головы низко склонялись перед Ясмин. Виола оглянулась на одну из фигур после того, как та прошла мимо. Она глядела ей вслед, бледные круги глаз в темном провале капюшона отражали свет. Она поспешила за Ясмин, ее шаги раздавались гулким эхом даже в самых маленьких пространствах. Наконец, пол начал постепенно подниматься, закручиваясь в спираль, будто внутри морской ракушки. Они шли, пока не достигли обсидиановых дверей, украшенных серебряными дугами, и те отъехали в стены при приближении Ясмин. За ними располагались покои. На морях белого меха была расставлена черная деревянная мебель. Ясмин попрощалась и вышла, оставив их в роскошной тишине.

— Ты заметил? — спросила Виола. Клеандр посмотрел на нее, приподняв бровь. — Я не увидела ни одного сервитора.

Имплантированный хронометр подсказал ей, что с тех пор прошло двадцать часов. На этом, впрочем, странности не закончились — низкорослые мускулистые люди в серебристо-синих табардах подали им изысканную пищу, отвечая на все их вопросы только кивками или молчанием.

Наконец, Ясмин вернулась. Виоле показалось, что под маской собранности посредник выглядела уставшей. В уголках ее глаз виднелись красные капилляры, кончики пальцев были бледными после недавнего приема стиммов.

— Вы те, за кого себя выдаете, — сказала Ясмин, — и похоже, ваша... связь с Инквизицией тоже имеет место быть.

— Просто камень с души, — пробормотал Клеандр, опрокидывая бокал темного напитка. — А я уже боялся, что между нами возникло недопонимание.

— Итак, — сказала Виола, игнорируя слова брата. — Что вы нам скажете?

Ясмин нахмурилась, и Виоле показалось, как будто у женщины болезненно дернулся краешек рта.

— Вам нужно кое-что понять, — начала Ясмин.

— Думаю, понять нам нужно только то, что вы скажете о ренегатском фрегате «Вечная истина» и его действиях.

Ясмин вздрогнула и покачала головой.

— Это вы узнаете... — сказала она и умолкла, розовый язык замер на белых зубах. Виоле подумалось, что женщину почти смущало то, что ей предстояло сказать.

«Начинается», подумала она.

— Но есть условия, — произнесла Ясмин.

Клеандр фыркнул.

— Ну конечно... — сказал он. — Конечно, есть условия. Разве может Навис Нобилите сделать что-то, не попытавшись выторговать сделку?

— Разве может вольный торговец не попытаться получить что-то за просто так? — отрезала Ясмин.

— И то правда, — пожав плечами, согласился Клеандр.

— Что вы хотите взамен на сотрудничество с Инквизицией? — с улыбкой сказала Виола, убедившись, чтобы в сладости ее голоса чувствовалась желчь.

Ясмин вздрогнула, но не потеряла самообладание.

— Мы хотим вам помочь, но также хотим, чтобы вы нам помогли взамен.

— Даже так? — сказала Виола. — И с чем же?

Ясмин покачала головой.

— Ваш запрос вызвал, — она замолчала, призадумавшись, — определенные обсуждения в Сродстве. Это, — очередная пауза, — семейный вопрос, понятно? Сложный вопрос, который Йешарам нужно решить.

— Не зная, в чем он заключается, мы не можем ни на что согласиться, — сказала Виола, — и, если вы не дадите, что мы хотим, мы улетим с отказом на прямое требование Инквизиции.

— Я не могу объяснить вам, в чем дело, — ответила Ясмин. — Некоторые аспекты мне не положено знать. Поэтому первое условие — вы должны пойти со мной, чтобы вам разъяснили суть вопроса.

Клеандр покачал головой.

— Мне это не нравится, — произнес он. Виола посмотрела на него, и увидела во взгляде брата твердость. «Будь осторожен, — глазами сказала она, — этим существам нельзя верить».

Виола почти улыбнулась этому моменту взаимопонимания.

— Мне это тоже не нравится, — сказала Виола. — Нет. Ответ — нет. Тот, кто в состоянии объяснить нам все эти премудрости и дать то, что нужно, может прийти к нам сам.

— Боюсь, это невозможно, — ответила Ясмин. Теперь ее руки тряслись, заметила Виола, едва не вибрируя, словно натянутые струны арфы.

— Почему?

— Потому что наследница Ливилла не покидала свои покои уже три столетия. — Ясмин отступила назад и указала на дверь, которая беззвучно скользнула в стены. — Пожалуйста, следуйте за мной. Она хочет пообщаться с вами.

Энна стремительно развернулась, когда дверь в комнату открылась. На нее уставились стволы дробовиков. Через проем потекли фигуры в бело-синих панцирях, расступаясь, чтобы прикрыть все углы помещения. Ее руки потянулись к оружию, но она не стала его доставать. Ковенант остался перед стеллажами, которые полностью скрывали высокие стены комнаты. Он так и продолжал держать том в кожаном переплете. Северита стояла в трех шагах от него, неподвижная и наблюдающая. Сквозь высокие окна лился свет заходящего солнца, огненно-оранжевый и болезненно-фиолетовый.

— Абсолютная власть не должна нивелировать учтивость.

Женщина, появившаяся за голосом, была закутана в черные с позолотой одеяния. Над морщинистым лицом поднимался высокий шлем с вычурным гребнем. Пара блестящих глаз изучала комнату, пока она решительно шла вперед, с каждым шагом лязгая аугментическими креплениями. На вершине скипетра в правой руке расправил крылья золотой двуглавый орел, его когти сжимали весы правосудия. Основание скипетра стучало по полу в такт с шагами. Она излучала властность и грубую, нетерпеливую силу воли. Судия Орсино остановилась в центре комнаты. Она подвигала челюстью, будто что-то жуя. Морщины на лице углубились, придавая женщине еще более старческий вид.

— Ваша честь, — сказал Ковенант, закрыв книгу и вернув ее на полку.

Орсино выдохнула, слабо покачала головой и вздохнула.

— У меня тут культ испорченных ведьмами фанатиков устраивает пожары на половине планеты, идет глобальный мятеж, и губернатор, считающая, что лучший способ справиться с этим — закрыть все двери и надеяться на авось. — Она умолкла. — И что-то подсказывает мне, что это вовсе не причина нашего воссоединения.

Ковенант отступил от стены, его руки были сложены за спиной, невзрачная серая ряса покраснела, когда на нее лег свет закатного солнца. Его неотрывно вели стволы дробовиков.

— Мне нужны твои знания, — сказал он.

Губы Орсино дернулись, хотя Энна не могла сказать, в оскале или улыбке.

— Оставьте нас, — велела Орсино, кинув взгляд на арбитров. — Оцепите помещение. Нас никто не должен тревожить. — Бойцы опустили оружие и вышли, двигаясь как детали хорошо отлаженного механизма. Возле судии остался лишь один неприметный человек в фиолетово-черной мантии, его плечи сгорбились под весом щелкающего автописца, из которого на пол сыпался пергамент. Двери в комнату закрылись, и Энна услышала пару гулких ударов, когда запоры встали на место. Она невольно напряглась. Ей не нравилось, когда ее вдруг запирали. Орсино посмотрела на человека в мантии.

— Пожалуйста, перестань записывать мои слова, Гальб, — сказала она, — и выключи все устройства сохранения данных. Этот разговор Адептус Арбитрес не захотят помнить.

Она перевела взгляд назад на Ковенанта.

— А где Йозеф? — поинтересовалась она. — Надеюсь, Император не забрал его к Себе?

Ковенант покачал головой.

— Он жив. Сейчас он на корабле, на котором мы путешествуем.

Орсино кивнула.

— Хорошо. Всегда думала, что челюсти смерти выплюнут его, если рискнут прожевать. — Ее взгляд переместился на Энну, после — на Севериту, ее ясные глаза сверкнули. — Значит, это новенькие — крепкая и ловкая, и крепкая и жестокая, вот только кто из них кто?

Она улыбнулась, но затем поморщилась. Вспышка боли растянула мышцы на ее лице. Орсино взмахнула рукой, и Гальб шагнул вперед, чтобы принять увенчанный орлом скипетр. Она пустила его, и потянулась к шлему.

— Помоги-ка мне с ним, девочка, — сказала она. Энна заколебалась, неуверенная, к кому она обращалась. — Да, ты, иди сюда. Поверь, я не попытаюсь убить тебя либо твоего повелителя. Я бы сделала это еще когда вошла, будь я такой злой или глупой. — Энна зарделась, но затем подошла и помогла отсоединить головой убор от сервопривода на воротнике судии, сняв его с головы Орсино. Она выпрямилась в полный рост. Под высоким шлемом, ее волосы оказались железно-седыми и коротко подстриженными.

— Одна из менее известных тягот власти, — произнесла она, кивнув на гребень, и повела плечами. От движения под ее одеждой зажужжали аугментические крепления. Она прошла к черному мраморному столу, стоявшему перед крупнейшей парой окон. Энна подумала было, что старая судия присядет в кресло с высокой спиной, однако вместо этого она прислонилась к столу и скрестила руки на груди. Энна едва не расхохоталась. На секунду она с отчетливой ясностью представила ее, праздно облокотившуюся на стойку бара в улейной питейной яме.

— Ты знаешь, что происходит? — спросила Орсино. — Она бросила взгляд на Ковенанта, приподняв бровь. — Половину миров по эту сторону Сокрытых Звезд горят. Под светом пятна на звездах из нор выползают безумцы и бунтовщики. Я получила доклады о том, что техрахи на Прионе закачали содержимое своих хим-дистилляторов в хранилища воды всех основных поселений планеты. Одновременно они убили и себя, хоть и не настолько болезненно, как то, на что обрекли своих людей. Вокс-ревуны по всему миру кричали, что они спасают планету от «трех монархов ночи». Астропат, истолковывавший послание, угас при его получении. На Хеликсе армия пиросектантов превратила закопанный под южным полюсом город в топку. Пять миллиардов душ обратилось в пепел. На Крете за одну ночь исчезли все первенцы. Ни следов. Ни тел. Это случилось вчера. Есть и другие инциденты, по всему Карадриаду. Я могу продолжать... — Она замолчала, вздохнула, и покачала головой. — Но, конечно, ты знаешь это. И ты здесь не поэтому, верно?

Ковенант достал из прорези в рясе отравленный кристаллический клинок и осторожно положил его на черный мраморный стол. На темной поверхности белесый кристалл выглядел как замерзшее стекло. Орсино уставилась на него, с минуту изучая взглядом.

— Что ж, — выдохнула она, — жуткая вещица. Знаешь, что это?

Ковенант покачал головой.

— Только то, что он делает, — ответил он.

— Убивает, вот что он делает, — сказала Орсино. — Отравленный кристалл, смертельный по всем меркам. — Она взяла клинок за обтянутую кожей рукоять. — И редкий. Их не создают, а выращивают. Их нельзя просто так взять и найти, либо купить даже у самого пронырливого теневого купца. — Судия подбросила клинок. Он закрутился и, падая, кристалл превратился в размытое пятно. Энна невольно напряглась. Старая судия поймала его, и поднесла к глазам.

— Он с Яго, — сказала Орсино, — из катакомбных трущоб под городами-горнилами. Вода из верхних ярусов используется для вымывания отходов промышленности из токсичных зон, и затем скапывает вниз, где и затвердевает. Тысячи лет, тысячи литров воды и отравы, чтобы создать нечто, способное отнять жизнь одним порезом или подарить ночные кошмары одной царапиной. Все зависит от того, из какого конкретно он района трущоб. — Она посмотрела на клинок. Молочный кристалл ловил свет заходящего солнца, его неровные кромки искрились красным. — Жуткая вещица, как я уже сказала. Откуда он у тебя?

— От покойника, — ответил Ковенант.

Орсино рассмеялась.

— Как обычно, секретничаешь, — сказала она, отставив клинок на стол. — Я спрашивала лишь потому, что кем бы он ни был, он был последним из своего рода.

Ковенант нахмурился.

— Конечно, был культ, — сказала Орсино. — Они звались Обновленными. Обитали в тех подземельях на Яго, забирали людей из верхних ярусов и переделывали их.

— Переделывали? — спросила Энна.

Орсино посмотрела на нее, ее глаза блестели.

— Делали их непохожими на себя прежних. По крайней мере, так говорится в докладах. Люди исчезали, а затем возвращались обратно, но уже другими. Конечно же, это никогда не было такой проблемой, чтобы стать настоящей проблемой. Или я так думала. Они никогда не угрожали поставкам планеты. Убийства и похищения — не преступления против Империума, — она пожала плечами, — поэтому я и не проводила расследование.

— Но ты их запомнила, — сказал Ковенант.

— Я помню каждое семя тьмы, с которым сталкивалась, — с улыбкой ответила Орсино, однако в ее глазах сквозила печаль, а не гордость. — Вот зачем ты здесь.

— Ты сказала, что тот, кто б ни владел им, должен был быть последним из своего рода, — напомнил Ковенант. — Почему?

— Потому что я, похоже, ошиблась в своем суждении, — сказала Орсино. Она взглянула на заходящее солнце и нахмурилась. Затем судия посмотрела на Энну и махнула ей подойти ближе, склонив голову, чтобы облачиться обратно в шлем с высоким гребнем. Энна опустила его на место и услышала, как защелкнулись сервокрепления. Судия Орсино выпрямилась, все иллюзии того, что она могла быть кем-то еще кроме воплощенного инструмента правосудия Императора, испарились, когда она приняла скипетр от согбенного Гальба. Она отстранилась от стола и повернулась к Ковенанту. — Думаю, я ошиблась, потому что десять лет назад один из твоих соратников отправился на Яго и истребил Обновленных до последнего человека. От них даже пепла не осталось, чтобы увековечить это деяние.

Ковенант стал абсолютно неподвижным.

— Какой инквизитор? — переспросил он.

Орсино нахмурилась и едва заметно покачала головой.

— Таликто, — после паузы сказала она. — Инквизитор Голдоран Таликто.

Ковенант кивнул и отвернулся, его пальцы застучали по краю стола, словно в ритме с потаенными мыслями.

— Нам потребуются все твои данные по Яго, этому культу и действиям Таликто.

— Конечно, — согласилась Орсино. — Ты получишь все это до отлета.

Ковенант снова кивнул, однако его взгляд оставался прикованным к клинку.

Долгое мгновение Орсино изучала инквизитора.

— Это не торианский вопрос, верно? — сказала она, ее голос оставался уравновешенно-низким. — Призрак ошибок Аргенто ведет тебя во тьму?

Ковенант покачал головой, остановился, а затем отвернулся, темные глаза уставились на озаряемый огнем горизонт.

— Идрис мертва, — тихо произнес он и перевел взгляд на Орсино, и на миг показалось, будто пламя все еще цепляется к мраку в его глазах. — Таликто убил ее.

Орсино вздохнула и покачала головой.

— Мне жаль, — сказала она. — Правда. Мы не встречались лично, и я не в силах простить ее, но мне жаль. — Старая судия закусила губу и снова покачала головой. — Ковенант, не мне это говорить — Бог-Император тому свидетель — но ничего хорошего из этого не выйдет. Я не знаю, что происходит, не знаю, кто либо что в этом замешаны, но я кое-что знаю о служении Инквизиции. И если то, что я помню из тех времен, еще что-то да значит, это дает мне право напомнить тебе, что одержимость — первый шаг к слепоте. А инквизитор в первую очередь не должен быть слепцом.

Ковенант метнул в нее взгляд, и на секунду Энне показалось, будто она заметила в тех темных глазах нечто, чего не видела прежде, тень чего-то, быстро скрытого.

— Благодарю, ваша честь, — сказал он, его голос остался таким же ровным, что и всегда. — За твои знания, и за твои слова.

Орсино склонила голову, а затем отвернулась к двери. Автоперья Гальба со щелчками ожили, вновь готовые переносить слова на пергамент.

— Если ты хочешь служить снова... — неожиданно отозвался Ковенант, заставив Орсино обернуться и посмотреть на него. Он встретился с ней взглядом. — То я б оценил твои навыки и мудрость.

— Навыки и мудрость... — усмехнулась она. — Ты никогда не был льстецом, Ковенант, и поэтому я приму твою попытку как комплимент. Но ответ останется тем же, каким был после того, как он повысил тебя до этого звания. У меня другие обязанности, и другое призвание. — Она кивнула Энне и Северите. — Кроме того, у тебя есть, с кем идти этой дорогой. — Орсино зашагала к двери, которая открылась при ее приближении. — Знаешь, иногда мне любопытно, что было бы, если бы выбрали меня? — Она развернулась на пороге и бросила на инквизитора последний взгляд. — Но основную часть времени я рада, что не узнаю, — сказала она и вышла, ее шаги щелкали в такт со скрежетом автоперьев Гальба, заторопившегося следом за ней.

— Здесь я вас покину, — сказала Ясмин, когда они остановились перед круглой дверью с диафрагмой из обшитой медными плитами стали. Посредник склонила голову и заскользила по коридору, где и скрылась из виду.

Клеандр бросил взгляд на Виолу, однако его сестра с каменным лицом разглядывала запертую дверь. Колег стоял прямо у них за спинами. Ему разрешили оставить оружие, факт, который будто бы успокаивал его, а Клеандра, в свою очередь, нервировал. Позволять кому-то проносить с собой целый арсенал компактного, но крайне эффективного оружия казалось ему самоуверенностью, граничащей со снисходительностью.

То, что они собирались побеседовать с наследницей дома Йешар, также не помогало ему собраться. Он вел дела с навигаторами — неприятная обязанность любого вольного торговца — но неизменно старался держаться от них на расстоянии вытянутой руки. Клеандр никогда не проводил с варповидцами больше времени, чем это было нужно, и ни разу не встречался с одним из старших членов навигаторского дома. Не говоря уже о тех, кто был прикован к своему месту веками. Его рука невольно потянулась к собственному игольному пистолету, спрятанному в кобуру под синим мундиром.

Дверь-диафрагма открылись с тихим гулом механизмов. За порогом их ждал короткий коридор. Дальний конец туннеля преграждала другая медно-стальная диафрагма. Он шагнул вперед, попутно бросив взгляд на Виолу, которая последовала за ним. Едва они переступили порог, двери закрылись. Мгновение спустя теплый свет, заливавший коридор, исчез. Клеандр напрягся, его рука легла на пистолет. Сзади донесся тихий звук, с которым Колег достал свое оружие. Коридор наполнился фиолетовым светом. Из скрытых в стенах форсунок брызнула серая жидкость. Клеандр почувствовал химический запах, когда влажная дымка покрыла его лицо. Затем брызги прекратились, фиолетовый свет погас, и двери перед ними открылись.

От неожиданной яркости Клеандр зажмурился. Он увидел густую листву и солнечный свет. Сделал вдох, и ощутил ароматы земли и цветов. На миг он заколебался, однако затем решительно ступил вперед. Едва он вышел из двери, его обволокла теплота.

Над ним изгибался решетчатый купол из кованого железа, удерживавший ясное синее небо и белые облачка. Пол солнечным светом раскинули листву деревья, и Клеандр мельком заметил птиц, слетавших с ветвей, их оперение — внезапные вспышки цветов. От двери во все стороны разбегались кованые железные дорожки, вившиеся между стволами и пересекавшие журчащие ручейки. Теплый ветерок коснулся лица Клеандра, и он рассмеялся.

— Мы сотворили рай, что боги на земле сочтут за дом родной небесный, — сказал он.

— Иль юдоль смертного эдема — темница для души? — ответил ему голос, раздавшийся отовсюду сразу. При этих звуках с деревьев сорвалось еще больше птиц. Колег, по-прежнему державший оружие, поднял ствол. — Долго я не встречала никого, кто смог бы процитировать древний терранский стих. — Из пятнистых теней под деревьями возник силуэт. Колег вскинул пистолет, но им оказалась всего лишь птица, что вспорхнула на ветку в шаге от Клеандра и склонила головку. Ее оперение переливалось синевой. Теперь, когда птица замерла, Клеандр увидел, что у нее на голове было установлено серебряное устройство, заменявшее ей левый глаз. В хромированной оправе поблескивала крошечная бирюзовая линза.

— Значит, ты — Клеандр фон Кастелян, — сказал зловещий голос, и когда он заговорил, Клеандр увидел, как птица открыла клюв, будто что-то щебеча. — И Виола, твоя благородная сестра, и причина, почему ваша династия еще не развалилась под твоим правлением.

— С кем мы говорим? — спросила Виола.

— Внешность бывает обманчивой, правда? Я — Ливилла Йешар, третий наследник дома Йешар. Прошу прощения, что не встретилась с вами раньше.

— Вы знаете, что нам нужно, уважаемая госпожа, — сказала Виола. — Без обид, но наше терпение на исходе, и мы хотим получить требуемую информацию и уйти отсюда.

— Умерь пыл, дорогуша, — прозвучал голос Ливиллы Йешар. — Исходя из того, что мне о вас рассказали, я ожидала, что нетерпеливым будет твой братец, но кто может описать что-либо, не увидев его своими глазами? — Синеперая птичка расправила крылья и перепорхнула на другую ветку, глубже под пологом листвы. — Следуйте за моим проводником, он приведет вас ко мне.

Клеандр двинулся по металлической дорожке. Птица полетела вперед, порхая и скача, чтобы всегда оставаться в поле его зрения. Они вошли в лес. В воздухе жужжали насекомые, холодные тени клубились под дыханием ветра, который должен был быть искусственным, но вместо этого ощущался и пах настолько же реально, как любой ветерок, который когда-либо чувствовал Клеандр. Наконец, птица запрыгнула на очередную ветку и не улетела, когда они приблизились к ней. Деревья расступились, когда Клеандр прошагал мимо нее. Под ложным солнцем раскинулась мятликовая поляна, тяжелые цветки покачивались на ветру.

Среди травы возвышалась колонна. В отличие от всего, что Клеандр увидел с тех пор, как взошел на борт орбитального анклава Йешаров, кресло представляло собою безыскусное скопление грубых технологий. Кабели вились снаружи и внутри металлического каркаса его корпуса. Насосы шипели и вздыхали, разбрызгивая желтую слизь в кристаллические фиалы. Вращались стеклянные сферы. На железной раме над ним висели бутыли с липкой сероватой жидкостью. Из этих бутылей тянулись трубки, погружаясь в тело, что сидело в кресле.

Если Ливилла Йешар когда-то выглядела как человек, это время давно прошло. Плоть тяжелыми складками висела с удлиненной головы до иссохших остатков груди. Остальное ее тело скрывали насыщенно-синие, с вышитыми серебряными символами лун, одежды. Рука на железном подлокотнике походила на мертвого паука. Сквозь складки на лице Ливиллы до сих пор виднелся единственный затуманенный катарактой глаз. То, что должно было быть ее лбом, закрывала металлическая пластина. Оттуда, где край пластины соприкасался с кожей, сочился гной.

— Добро пожаловать, — произнес голос, донесшийся отовсюду, кроме фигуры в кресле. Клеандр оглянулся. На ветках деревьев сидели птицы, все наблюдали за ними единственным сапфировым глазом. Синеперое создание, которое привело их сюда, приземлилось на спинку кресла и склонило голову точно так же, как и раньше. — Теперь, когда мы встретились лично, давайте перейдем к делу.

Клеандр пожал плечами.

— Если сейчас подходящее время.

Ливилла Йешар рассмеялась глотками сотни птиц.

— Вы утверждаете, что фрегат под названием «Вечная истина» участвовал в жестокой бойне...

— Он был там, — сказала Виола, — и я передала вашему посреднику снимки инцидента с сенсоров.

— И хотя я могу оспорить то, что эти снимки являются доказательством, я не стану. То, что это деяние могло быть связано со сродством Йешаров — вот что меня беспокоит. Давайте начнем с фактов. На фрегат «Вечная истина» типа «Фальчион» действительно был назначен навигатор из нашего сродства. Флот считал корабль потерянным вместе со всем экипажем в Сокрытом Регионе десять лет назад, — она замолчала, и сапфировая птичка нахохлилась. — Он не потерялся. Он был реквизирован членом Инквизиции.

Клеандр неосознанно поправил глазную повязку, но промолчал. Птица, не отрываясь, смотрела на него кристаллическим глазом, поблескивающим линзами фокусировки.

— Этот факт утаили от Флота по приказу инквизитора, который забрал корабль. Тогда его утаили даже от нас самих.

— Но вы узнали, — сказал Клеандр.

— Нам разрешили узнать, — ответила Ливилла Йешар. — Этому инквизитору требовался новый навигатор, поэтому он пришел к нам за заменой.

— Которую вы ему дали?

— Которую мы ему дали, как верные слуги Императора по требованию Его избранного представителя, — сказала она, в хоре ее голоса сквозил лед.

— Как звали этого инквизитора? — спросила Виола.

— Думаю, вы знаете ответ на этот вопрос.

— Таликто, — произнесла Виола.

Птичка на спинке кресла переступила с ноги на ногу.

— С тех пор мы не имели связи ни с навигатором, которого отдали, ни с кораблем. Мы не знаем, где он, и не имеем средств его найти.

— Но что-то у вас есть?

— Навигатор, который изначально вел корабль, — сказала Ливилла. — Он знает, где была «Вечная истина» первые три года на службе инквизитору. И я могу отдать его вам, если мы с вами заключим сделку.

— Чего вы от нас хотите? — прямо спросила Виола.

— Не от вас, а от вашего повелителя, — сказала Ливилла. — Защиту. Мы хотим, чтобы он дал клятву защищать нас. Мы не хотим отказывать в его требовании, но в это дело замешан и другой представитель его ордена.

— Вы ее получите, — без колебаний сказал Клеандр. — За вашу помощь, наш повелитель воспользуется всей властью и волей, чтобы защитить вас от того, что может последовать.

Лицо Виолы было маской самоконтроля.

— Есть ведь нечто еще? — мягко произнесла она. — Если замененный навигатор не умер, тогда зачем его нужно было заменять?

— Потому что он сошел с ума. — Птица взмахнула крыльями и вспорхнула с кресла.

— Вас прислала мать? — спросил скованный навигатор, когда они вошли в камеру. Они оставили Ливиллу Йешар в ее саду, и спустились на гудящих лифтах на другой ярус анклава. Камера, в которую завела их Ясмин, была единственной в конце длинного, безликого белого коридора.

Лицо, повернувшееся к Виоле, когда та переступила порог, не имело глаз.

«По крайней мере, настоящих глаз», напомнила она себе.

Впавшие щеки под пустыми глазницами покрывали следы запекшего гноя и засохшей крови. Кожа у человека была серой, и напомнила Виоле слепую рыбу-мутанта, что обитала в трюмных озерах пустотных кораблей. Его тело и конечности были длинными, даже слишком длинными, как будто его плоть была раскатанным тестом. К центру его лба была приклепана металлическая пластина, скрывавшая третье око.

Камера была яйцеобразной, ее белые стены сбегали от вершины потолка к устланному ковром полу, создавая иллюзию, будто они находились внутри птичьего яйца. Навигатор сидел на единственном предмете мебели в камере — длинной скамье, оббитой черным бархатом. Его запястья были в оковах, крепившихся к скобам в стенах. Виола с первого же взгляда поняла, что длины цепей едва хватало, чтобы позволять человеку подносить что-то ко рту.

— Это была мать? — произнес он. — Кто вы? Новые стражники? Хирурги? Собеседники? Все ведь прошло так хорошо в прошлый раз — почему не попробовать снова?

Ясмин, тихо стоявшая у стены, подалась вперед, словно обращаясь к ребенку.

— Мастер Тит... — начала она.

— Мастер? Ха! — прорычал скованный навигатор. — Стоило понять, что это ты, Ясмин. Может, займешься чем-то полезным, например, подохнешь?

— С вами хотят поговорить.

— Знаю, — отрезал Тит Йешар, и повернул голову так, что провалы его глаз уставились туда, где стояли Виола и Клеандр. Он открыл рот и облизал воздух. — Я чую их... близнецы... два пламени разного цвета, но питаются от одного древа, что дает дым их существования... и на разбитых стенах удачи... что за песни, о, простая ночь... что за песни ты мне споешь?

Клеандр потер край глазной повязки.

— Похоже, птичья госпожа не лгала, — пробормотал он. — Он не в себе.

— Мать, — сказал Тит Йешар. — Значит, вы видели мать? Как она? Как ее перышки?

— Таликто, — произнесла Виола. — Инквизитор Таликто.

На секунду Тит Йешар застыл, а затем начал трястись. Цепи, удерживавшие его руки, залязгали.

— Он сидит на троне... — заговорил он, его голос дрожал. — Троне... — Серая кожа вокруг его глаз взбугрилась.

«Он хочет заплакать», догадалась Виола.

Затем он замер.

— Нет... — произнес он, качая головой. — Нет, вы не от него. Не можете быть от него. Он сидит на троне. Коронованный король... Вы другие — слепцы, имеющие глаза, видящие пути, что туманом скрывают тьму.

— Ты служил инквизитору Таликто, — продолжила Виола.

— Песнь льется в ночи, ее никто не слышит, ее никто не поет...

— Нам нужно знать, куда ты его вел, — сказала она.

— Три прядильщика на холме под кровавым древом, — напевал он, — споете ли мне вы, о, споете ли мне вы, трое...

Виола посмотрела на Ясмин. Посредник пожала плечами.

— Уважаемый отпрыск Йешаров...

— Почему? — рявкнул вдруг Тит, его голос был пронзительным и чистым. — Почему вы хотите узнать о Таликто?

— Мы хотим убить его, — сказал Клеандр. Взгляд его единственного глаза был прикован к навигатору. — Твой повелитель — монстр, который вшивает чудищ из варпа в разумы и тела безвинных душ, своими действиями он приговорил целые планеты к зачистке, он убил своих соратников и отвернулся от всего, что можно назвать добродетельностью. — Клеандр шагнул вперед и наклонился так, чтобы его лицо оказалось на расстоянии руки от навигатора. — И он — человек, кинувший тебя тут вырывать себе глаза, когда ты перестал быть ему нужен.

Тит закачал головой. Виола смотрела, готовая снова услышать бессвязную болтовню, но когда он заговорил, в его голосе чувствовалась скорее усталость, нежели безумие.

— Это... это и делают инквизиторы. Выкидывают, используют, жертвуют. — Тит Йешар кивнул. — Но, думаю, ты сам знаешь. Я вижу это в дыму твоего огня... — он передвинул руки, и цепи залязгали. — Пропой в колодец ночи... потерянный принц безвенечного королевства... три прядильщика в колодце, для тебя иль для меня они поют? Но... — Тит резко хохотнул. — У меня нет крыльев, чтобы летать. — Он поднял руки, так что цепи туго натянулись.

— Ты сможешь летать снова, — пообещал ему Клеандр. — Если проведешь нас в укрытие Таликто, то сможешь летать снова.

Ясмин отступила от стены, открывая рот, чтобы возразить, однако Виола заговорила первой.

— Наследница пошла на сделку, чтобы помочь нам — мы забираем его с собой, и сделка считается заключенной. Откажетесь, и наш уговор недействителен.

— Мне нужно...

— Подтверждение, но твоя госпожа отдаст своего сына. — Виола перевела взгляд назад на скованного навигатора. Он что-то бормотал про себя, его немелодичный напев повторялся снова и снова. — Вряд ли семейные чувства перевесят ценность того, что она получит взамен.

Ясмин какое-то время молчала, а затем повернулась к двери в камеру. Клеандр встал и посмотрел на Виолу.

— Это может плохо кончиться, — сказал он.

Позади него, Тит Йешар подергал свои цепи.

— Но зачем спрашивать о Таликто? — произнес он. — Зачем спрашивать о нем? Я просто его перевозчик, и уже раз предал его, чтобы он смог пересечь реку. Зачем мне предавать его снова? Даже у ненависти есть границы. Моя мать откупилась от вас фальшивой монетой.

Клеандр хотел что-то сказать, но Виола подняла руку и заговорила первой.

— Ты уже предал его? — переспросила она. Пустые глазницы Тита Йешара повернулись к ее глазам и, невозможно, однако она ощутила, как его взгляд пробежал по ее лицу. Виола с трудом подавила чувство, будто по ее коже ползут пауки.

— Монета за монету, серебро и сладость. Три огня у могилы в ночи...

Он ухмыльнулся, и ей пришлось приложить усилие, чтобы не дать внезапному холоду в груди стать криком в ушах. Клеандр смотрел на нее, и она увидела, что он установил связь секундой позже. Его лицо побелело.

— Кому ты предал Таликто? — спросил он, пытаясь говорить как можно спокойнее.

— Лица, пути, средства, двери и слабости, — ответил ему Тит, его плечи сдвинулись так, как будто он пожимает ими, однако при движении все тело навигатора выгнулось. — Как вы и спрашивали, некто уже пересек эту реку. Пересек ее и обагрил воды. Тогда это была хорошая сделка, и плохая сейчас...

— Кому? — сказал Клеандр, снова подавшись вперед. — Кому ты предал Таликто?

Мысль о том, что ему предстояло свершить, вселяла лексархивисту Гальбу вину, пока он шел через здание суда Готара. Время от времени каменный пол у него под ногами содрогался, а сияние огня из-за амбразур разгоралось ярче. Планета действительно начинала разваливаться на части. Инферносектанты проникли в трущобы и за городские стены, и разожгли огонь, не уступавший пожарам, что пожирали призрачные леса. Арбитры судии Орсино сняли с поста губернатора планеты и субсектора за допущение угрозы имперскому правлению и крайнюю некомпетентность, подвергнувшую опасности своевременную выплату Имперской десятины. Это помогло — войска зачищали трущобы и улицы при поддержке групп подавления Адептус Арбитрес, однако, по всей видимости, этого было слишком мало, и слишком поздно. Главная конурбация тонула в крови и анархии. Планета, и даже субсектор, скорее всего, падут следом за ней.

Гальб достиг внешней двери в тюрьму-святилище. Арбитры, стерегшие ее, проверили его пропуск и пустили внутрь. Все они знали его в лицо, однако они были лучшими бойцами Орсино и дотошными до последнего человека. В этом же случае дисциплина, конечно, им не поможет — он имел право ходить в здании суда везде, где ему будет угодно.

Последняя дверь была из прочнейшей многослойной пластали. Над дверью на станках крутились автоматические тяжелые болтеры. За ней располагались камеры, предназначенные для самых важных и опасных заключенных, которых только могли держать арбитры. Теперь, когда порядок разваливался в пучины анархии, им поручили новую задачу: охранять тех, кто сидел внутри, от тех, кто оставался снаружи.

Гальб остановился перед орудиями и позволил пройтись по себе сканирующим лучам. Секунду спустя дверь отворилась наружу, края плит разделились. Стражи внутри уставились на него через прицелы опущенного оружия.

— У меня послания от судии для срочной отправки, — сказал он. Охранники подождали, проверяя по воксу, действительно ли судия Орсино отправляла сообщения. Они указали ему заходить, когда наружные двери закрылись снова.

Гальбу пришлось миновать еще три двери, прежде чем отворилась последняя, и перед ним предстала изможденная фигура с пустыми глазницами. Астропат ждала с бессловесной неподвижностью. Она была одной из старших. Это и к лучшему — чем старше они были, тем считались способнее и сильнее, а ему не хотелось повторять предательство, если послание не дойдет до получателя.

Эти астропаты были закреплены за уже смещенным губернатором и являлись каналом связи планеты со всем остальным Империумом. Между мирами, разделенными громадными расстояниями, существовало лишь два способа передачи информации: с кораблями, которые бороздили варп, либо посредством способностей астропатов. Псайкеры, духовно связанные с Императором, астропаты умели посылать сообщения через варп в виде психических криков ощущений и символизма. Другие астропаты могли услышать эти сообщения в сновидениях и расшифровать их подлинный смысл. Подверженные ошибкам и потерям, они были всем, что связывало Империум воедино.

— Почитаемая, — склонив голову, произнес он.

— Ты принес... — просипела астропат, ее ребра поднялись, когда она натужно вдохнула. Гальбу казалось, словно она висит на полпути между жизнью и могилой. — Ты хочешь, чтобы я сделала свою работу.

— Пять посланий, — сказал Гальб. — Все требует шифрования алого уровня.

Он выставил на пол четыре опечатанных цилиндра с посланиями. Астропат подобрала первый, открыла его и достала изнутри медную полоску. Она принялась водить пальцами по вытиснутым в ее поверхности символам, что-то бормоча про себя.

Гальб помедлил, доставая из мантии пятый цилиндр, и на секунду его мысли ужалила вина. Но виноватым он чувствовал себя не за обман. Технически он являлся агентом Адептус Администратум, обширного чиновничьего аппарата Империума, и был закреплен за Адептус Арбитрес только для сохранения записей и обеспечения правильности проведения процедур. То, что он готовился сделать, не было предательством своего ранга или организации, частью которой Гальб являлся. Но эта разница не будет иметь никакого значения для судии Орсино. Как и тот факт, что он исполнял долг перед силой высшей, чем она или организация, которой она служила. Корни этой вины были личными: ее доверие против клятвы, которую Гальб дал давным-давно. Напряженность между ними и была тем зернышком, в котором таилась вина.

Он поставил цилиндр перед астропатом. Она подобрала его, открыла, начала читать и заколебалась.

— Послание помечено для шифрования карминного уровня... и получатель... Это очень необычно, лексархивист. Я ожидала, что такого рода послания достопочтенная судия Орсино передавала бы мне лично.

— Сейчас необычные времена, — сказал Гальб. — Судия Орсина не может прийти лично, но я здесь, чтобы известить вас о необходимости наискорейшей отправки этих посланий.

Астропат замолчала, ее пальцы плясали по сообщению, выбитому на медной полоске. Гальб ждал, стараясь не дать сердцу выскочить из груди.

— Да, — наконец, сказала астропат. — Да, конечно. Все будет сделано.

— Отлично, — сказал Гальб и вышел из комнаты. Придется выдумать предлог вернуться сюда позже, уже после отправки посланий. Самое последнее сообщение вызвало у астропата достаточно подозрений, чтобы она могла рассказать о них или проверить объяснения Гальба. Этого он допустить не мог. Ему понадобится нечто быстродействующее, что вряд ли вызовет подозрения. Существовало множество разновидностей ядов, которые ему подойдут. Об этом, как и о предательстве доверия Орсино, он будет сожалеть, но оно все равно не удержит руку Гальба. Слуга инквизитора, открытый или тайный, не мог позволить себе такую роскошь как милосердие.

Ясмин наблюдала за вольным торговцем до тех пор, пока огни двигателей его корабля не стали точками на самой границе дальности сенсора. Она сняла голомонокль и выдохнула. Деревья вокруг нее закачались, листва зашептала на теплых потоках воздуха. На ближайшую ветку приземлилась синяя птичка и наклонила голову, приковав Ясмин желтым глазом.

— Они в часе от перехода в варп, — сказала она птице.

Та нахохлила перья.

— Он рассказал им все...

— А вы как думали, госпожа? — спросила Ясмин. — Если позволите, разве не в этом был весь смысл?

Птица переступила на ветке.

— Что, если они проиграют, моя дорогая? Если мы сами себя лишили защиты, которую даровали знания Тита? Мы хранили в тайне то, что он знает, так как понимали, насколько это опасно. Война между инквизиторами — не то, во что стоит влезать.

— И снова, госпожа, со всем уважением, вы знали это, когда дали им забрать сына.

— Я знала... еще как знала. Сохранение рода... вот ради чего я живу. Дом — это все, дом должен беречь кровь, традиции и власть. Мы встряли в этот диспут и неважно, какая сторона победит, мы должны выжить.

Ясмин смолчала. Деревья замерли, листва утихла на слабеющем ветерке. Она служила Йешарам сколько себя помнила. С самого рождения ее обучали, готовили и тренировали для того, чтобы претворять в жизнь волю этой династии мутантов. Ее родили для того, чтобы она могла унаследовать обязанности своей матери. Во всех смыслах, она жила только ради этого. Но в этом моменте принятия решения было что-то, заставлявшее ее испытывать дискомфорт из-за того, что от нее вот-вот попросят. Происходящее походило на выбор способа, которым тебя будут умерщвлять.

— Извести других сообщников моего сына в Инквизиции. Не важно, как ты сделаешь это, главное сделай, и пусть они знают, что Йешары помогли им.

Ясмин осторожно кивнула.

— Что им сообщить об этом Ковенанте и его агентах?

Синяя птичка вспорхнула размытым пятном оперения.

— Все, что знаем, — донесся до нее ответ.

Глава 9

Энна остановилась перед внешней дверью в оружейную комнату. Остатки тревожного сна продолжали цепляться к глазам и коже. Энна выдохнула. Прошла неделя с того времени, как Ковенант покинул Готар, и с тех пор она все никак не могла выспаться. Теперь они менее дня шли по варпу и сон, который, наконец, пришел, принес с собой больше сновидений, чем настоящего отдыха. Она набрала на двери код, и поршни с грохотом раздвинули ее в стены. У нее на пути встала Северита, руки, свободно висевшие по бокам, сжимали пистолеты. Она встретила взгляд Энны с немой пристальностью.

Энна кивнула и попыталась пройти мимо. Северита подняла один пистолет, палец лег перед скобой. Энна остановилась, посмотрела в широкое дуло, а затем в глаза женщины. В них читалось спокойствие. Энна ощутила, как мышцы под кожей переходят в состояние боевой готовности. Секунду ей хотелось что-то сказать, однако она чувствовала себя слишком уставшей и слишком одинокой, чтобы ее это волновало. Она только покачала головой, отвела взгляд и сделала еще шаг к внутренней двери. Палец Севериты передвинулся на спусковой крючок.

— Пожалуйста, сделай что-то, о чем пожалеешь, — прорычала Энна.

Северита подняла второй пистолет. Энна вздернула бровь.

— Это комплимент или знак того, что ты впрямь мне не доверяешь?

— Я тебя не знаю, — ответила Северита, на ее лице не дрогнул ни единый мускул.

— Ну, если хочешь палить по всему, чего не знаешь, то тебе хотя бы будет чем заняться какое-то время.

Внутренняя дверь с шипением открылась.

— Госпожа Гирид, — выходя наружу, сказал Йозеф, его взгляд скользнул по пистолетам Севериты, затем обратно на Энну. – В чем дело?

— Я хочу увидеться с Ковенантом, — сказала она, и ощутила укол удовольствия, увидев, как дернулось лицо Севериты из-за того, что она назвала его имя без положенного звания.

— Не сейчас, — ответил Йозеф, проведя рукой по вспотевшему лицу.

— Дайте ей пройти, — раздался из-за открытой двери голос Ковенанта. Энна заглянула в комнату. Свет внутри был тусклым, и больше походил на свечное пламя, хотя она не увидела там никаких огней. На стенах висели стеллажи со стрелецкими пушками, саблями, булавами, пустотными доспехами и самым разным другим оружием. На полу было расчищено широкое пространство, присыпанное измельченным серым пеплом и песком. Ковенант шел к ним. Он был обнажен до пояса, ноги были босыми под складчатыми штанами из черной ткани. На его коже поблескивал пот. Грудь инквизитора покрывали шрамы и татуировки, бугрящаяся кожа и чернила формировали распростертые крылья, тело и головы аквилы. В ее когтях извивалась змея, а перья затенял огонь. С левого плеча вопила поблекшая татуировка рогатого демона, в его пасти была стиснута трижды перечеркнутая «I» Инквизиции. На другом плече покоилось плоское лезвие деактивированного силового меча.

Его взгляд сместился на Севериту, и болт-пистолеты опустились. Затем он посмотрел на Энну.

В воздухе затрещало молчание.

— У тебя есть вопросы, — сказал он, после чего развернулся и прошел в центр комнаты. Йозеф кинул на нее твердый взгляд и дернул подбородком в сторону Ковенанта. На секунду Энна заколебалась, но затем зашла внутрь, Йозеф двинулся за ней следом. Дверь с шипением закрылась.

— Ты хотела поговорить насчет того, что Орсино сказала об Идрис, — начал Ковенант. — Ты была близка с ней, Энна, я это вижу. Знаешь, ты очень на нее похожа.

— Она никогда не говорила о вас, — сказала Энна, чувствуя в голосе печаль. — Ни о вас, но об Орсино, ничего.

— У нее были на то причины, — сказал Йозеф, встав у стены.

— Правда? Я десять лет спасала ей жизнь, а теперь понимаю, что и не знала ее никогда.

— Инквизиция, — с холодным смешком сказал Йозеф, — стоит на утаивании всей правды.

— Доверие, Энна, — мягко сказал Ковенант, — деликатная вещь, опасная вещь. Ты — одна из нас. Обстоятельства, в которых так стало, выбирали не мы, однако факт остается фактом — ты служишь мне. Я оказываю тебе доверие без лишних вопросов.

— Почему? — резко спросила Энна. — Вы знаете, что я тут потому, что мне некуда идти. Но почему вы разрешили мне остаться? Почему? Ради нее?

— Да, — ответил Ковенант, — ради нее.

— Тогда что она сделала, что вам пришлось ее прощать? Почему ее не может простить за это Орсино?

Йозеф набрал в легкие воздуха, собираясь что-то сказать, но Ковенант метнул в него взгляд, и священник промолчал. Ковенант сбросил меч с плеча и взял его обеими руками. На отполированное лезвие упал свет, и бронзовый демон, рычавший над гардой, ярко засверкал. Он отвернулся и кивнул на стеллажи с оружием.

— Выбирай, — сказал инквизитор. Энна посмотрела на Йозефа, однако лицо священника оставалось непроницаемым. Она перевела взгляд обратно на оружие, на смазанный металл и разнообразные формы, которые приняло убийство. Энна шагнула вперед. На ней был черный нательник, усиленный пластинами багрового керамита — хороший выбор для схватки, хоть и неосознанный. Она подняла руку и провела ею над рукоятями тяжелых мечей и булав, взгляд останавливался и оценивал каждый экземпляр. Рука задержалась у пары зазубренных ножей, но двинулась дальше. Она улыбнулась, увидев на запыленном стеллаже метеоритный молот: три метра скрученной пластальной цепи, с небольшой рукоятью на одном конце, и тяжелым металлическим шаром с голову ребенка на другом. Она избрала его. Увесистый шар с лязгом упал на пол.

— Что ж, — пробормотал Йозеф, — это хоть будет интересно.

Энна взяла рукоять в левую руку и начала наматывать цепь на предплечье. Залязгали звенья.

— У вас был один повелитель, — произнесла она и посмотрела на Ковенанта, ждущего в центре комнаты. Он держал меч в расслабленной неподвижности. Она перекинула последний виток цепи через левую руку и взяла оставшийся кусок правой, так что между ними оказался метр металла. Еще метр цепи остался висеть между ее правой рукой и шаром. — Вы с Идрис служили одному инквизитору.

Резким рывком Энна подбросила шар в воздух, остановила его в падении и принялась раскручивать над собой. В воздухе задрожала гулкая вибрация. Ковенант склонил голову, ни на миг не сводя глаз с Энны, и поднял меч над головой.

— Аргенто, — сказал Ковенант. — Нашего повелителя звали Аргенто.

Энна кивнула и выпустила шар. Он выстрелил в Ковенанта, на лету разматывая цепь с ее предплечья. Ковенант кинулся вперед и вбок, обрушивая на нее клинок. Энна крутанулась в сторону. Шар метеоритного молота стремительно вернулся назад, когда она, по-змеиному изогнувшись, обернулась, и теперь назад пришлось отступать Ковенанту, а Энна крутанулась снова, размахивая цепью быстрее и быстрее.

— Орсино, — произнесла она. — Она говорила что-то о торианцах, о призраках прошлого Аргенто.

Она хлестнула метеоритным молотом по обратной дуге, тесня Ковенанта назад. Но он был быстрым, отступив за пределы ее досягаемости короткими и быстрыми шагами, его меч оставался высоко поднятым.

— Торианство — это верование, — ответил ей он. — Верование, которого придерживаются некоторые из членов Инквизиции. Суть его в том, что Император не человек. Он — божество. Плоть, удерживающая его, это оболочка. Его дух вечен. Он бродит среди нас, оберегает нас, и стремится к перерождению, дабы Он мог ходить среди нас вновь. Чтобы он мог спасти род человеческий.

Он отступил назад, когда мимо него пропел метеоритный молот, однако затем быстро шагнул вперед, пока Энна по инерции двигалась дальше, его удар сверкнул молнией стали, и теперь настал черед Энны уклоняться. Она прыгнула, крутясь в воздухе, метеоритный молот описывал вокруг нее дуги, когда она приземлилась.

— Разве другие не верят в то же? — спросила Энна.

— Верят, — сказал Ковенант, шагнув назад, клинок в нижней позиции, — но инквизиторы имеют полномочия и обязанности, позволяющие им нечто большее, чем верить. Торианцы не просто верят в то, что Император будет ходить среди рода человеческого — они стремятся это время приблизить.

— Это... — Энна широко взмахнула шаром и позволила цепи размотаться на всю длину. Она раскрутила его над головой, делая круг почти на всю комнату. Йозеф быстро отступил к стене. — Это крайне высокомерно, — сказала Энна.

— Почему? — спросил Ковенант. Он стоял на ширине пальца от края дуги, описываемой метеоритным молотом. — Инквизиторы тысячи лет следовали этому верованию и начинанию. Если божественный сосуд Императора сможет спасти человечество, неужели не будет моим священным долгом придерживаться этого верования и искать этот сосуд?

— А Идрис...? — начала Энна.

Пока она говорила, Ковенант пришел в движение. Шар метеоритного молота пролетел мимо лица, когда он прыгнул вперед. Плоская часть двуручного меча отбила металлический шар, словно рука, отмахивающаяся от насекомого. Энна почувствовала, как цепь у нее в руке дернулась, и потеряла равновесие, а Ковенант уже заносил меч, намереваясь разрубить ее от плеча до поясницы.

Она стремительно отскочила назад, но недостаточно далеко, и его второй замах на сей раз оказался не настолько широким, но коротким и стремительным. Она инстинктивно упала на пол. Клинок пронесся над ней. Цепь все еще оставалась у нее в руке, однако шар валялся в трех метрах дальше, трясясь от силы падения.

— Идрис верила в то же, во что и я, — сказал Ковенант, его голос был спокойным.

Энна осознала, что ей больше некуда отступать, и следующий удар станет последним. Энна взмахнула цепью, которую так и не выпустила. Звенья взлетели вверх широкой дугой и столкнулись с опускающимся мечом Ковенанта. Он отступил назад, но она уже поднималась, еще сильнее размахивая цепью, чтобы опутать его клинок и руки.

Она резко дернула и почувствовала, как инквизитор потерял равновесие.

— Тогда почему, — прорычала она, тяня цепь на себя. Теперь они оказались лицо к лицу, связанные цепями, меч запутался между ними. — Тогда почему она не рассказала мне, во что верила?

Ковенант покачнулся, а затем крутанулся. Энна ощутила хлесткую отдачу от рывка, и ее унесло в сторону. Она кубарем покатилась по полу, однако при этом успела рвануть цепь, утащив Ковенанта следом. Инквизитор упал, и они оба вскочили на ноги одновременно.

Он встретился с ней взглядом. Меч снова был у него в руках, непостижимым образом выпутанный из цепи, лезвие направлено на нее. Энна взмахнула цепью, но тут вперед вышел Йозеф.

— Давайте сойдемся на ничьей, — сказал он, — пока вы не поубивали друг друга.

Ковенант кивнул и отступил назад. Энна не сдвинулась с места.

— Вы не ответили, — сказала она. — Идрис не рассказывала того же, что вы — почему?

Ковенант замер, затем крутанул меч и отвернулся за широкими ножнами на стеллаже.

— Потому что она убила нашего повелителя, — тихо произнес он.

Энна непонимающе уставилась на него. Инквизитор вложил клинок обратно в ножны и обернулся, но когда снова заговорил, то смотрел на Йозефа, а не на нее.

— Аргенто создал святую... или так он считал. Он полагал, что создает спасение, но оно вырвалось из боли своего сотворения и разорвало его душу на части. — Он посмотрел на нее. — Мы прибыли слишком поздно. Мы... она... сделала то, что следовало сделать.

— Она убила его?

— То, что от него оставалось, — ответил Ковенант. — Его, и существо, которое он создал, обоих.

Йозеф вздохнул и потер лицо покрытой шрамами и татуировками рукой.

— Стоит узреть реальность того, во что ты веришь, и это поменяет твое мировоззрение, — сказал священник.

Ковенант кивнул.

— Мне с Идрис открылось одно и то же, — произнес он. — Наши реакции были разными. Я увидел, что эта сила, даже в руках благороднейшей души, способна сделать. Мы не можем склонить силы вселенной перед нашей волей. Она отвернулась от прошлого. Я...

— Вы оба пытались его похоронить, — сказала Энна.

Ковенант посмотрел на него, но его лицо оставалось непроницаемым, как и всегда.

— Такого объяснения тебе достаточно, Энна?

Она отвернулась и выпустила цепь, которую продолжала сжимать в руках.

— Спасибо, — сказала она. — Мне... мне очень жаль. Вы сильно отличаетесь от нее. — Она шагнула к двери. Почему-то разговор встревожил ее, словно внутри нее разверзлась пустота, которой она не видела, но могла только коснуться самого ее края.

— Ты не одна, — произнес Йозеф.

— Так и есть, — сказала она, открывая дверь. — Я не помню времени без нее. Но иногда... иногда даже это не кажется реальным.

Астропатическая ретрансляционная станция Леноа висела на границе света ее звезды. По форме она напоминала замерзший взрыв из побитого пылью металла и камня. Антенны и сигнальное оборудование выступали из ее рукавов, на их кончиках мигали габаритные огни. Вокруг нее кружили косяки боевых кораблей, огни двигателей были яркими проблесками на фоне изумрудного сумрака затянутой штормом пустоты.

— Веди нас медленно, — велел Клеандр. — Передай коды, как только их потребуют.

— Орудия? — спросила Гхаст. Клеандр покачал головой.

— Поднять тревогу по всему кораблю, но орудия не заряжать. Им не понравится то, что мы приближаемся, поэтому не будем давать повода считать себя мишенью.

Гхаст отдала честь и ушла передавать приказы. Звуки на мостике были приглушены, экипаж заговаривал редко, а когда говорил, то делал это тихо. Клеандр знал, что дело было в нем самом. Экипаж откликался на его настроение усерднее, чем на его приказы. У них ушло гораздо больше времени, чем требовалось, чтобы добраться до ретрансляционной станции. Штормы подкатывали вплотную, и «Дионисия» одновременно боролась и неслась на ветрах эфира, что завывали на границах Судных Бурь. Наконец, они прибыли, и теперь им придется дожидаться Ковенанта или отправляться к следующей заранее согласованной точке встречи. Мысли об ожидании либо бросании корабля назад в бурю не слишком повышали настроение Клеандра.

— Они не станут в нас стрелять, — отозвалась Виола. Клеандр не обернулся, продолжая разглядывать изображение астропатической станции.

— Ты так думаешь? Большинство миров в пределах разумного прыжка замолчали либо кричат при смерти. Они — последний маяк-ретранслятор по эту сторону Судных Бурь. Меня уж точно б одолел соблазн расстрелять прибывший без огласки корабль, неважно, за кого он себя выдает. — Он поправил повязку на левой глазнице, и почувствовал, как холодная улыбка разделила его губы. — Но, может, это просто я такой.

Он почувствовал на себе резкий взгляд Виолы, однако проигнорировал его.

Тишину на мостике наполняло бормотание. Клеандр в мыслях возвратился к тому, что им поведал Тит Йешар. Это не могло быть правдой. Или могло? Могло ли...? Правда или нет, они израсходовали двух корабельных астропатов, пытаясь передать информацию Ковенанту. Бури поглотили послания без единого признака того, что они достигли адресата. Что бы это значило?

Его еще никогда так сильно не одолевало искушение разорвать сделку с Ковенантом и сбежать.

— Что это? — Голос Виолы нарушил ход его мыслей. Клеандр взглянул на изображение с сенсора. Три защитных корабля-монитора сошли со своего пути вокруг ретрансляционной станции.

— Сопровождение? — рискнул он, хотя и без уверенности в своих словах.

— Похоже, они идут курсом перехвата, — сказала Виола. — Осторожничают.

Он кивнул.

— Передайте снова наши полномочия, — крикнул Клеандр пустотной госпоже Гхаст. — Объясните, что мы хотим просто встать на якорь для встречи, после чего уйдем восвояси.

Зазвучал предупредительный рожок.

— Сигнатура двигателя! — крикнула Гхаст. — Крупный корабль, легкий крейсер. Близко, очень близко. Он у нас на хвосте. Трон, отрезает нас!

— Корабли-мониторы набирают ход, орудия заряжаются.

— Герцог фон Кастелян, сэр! — крикнул сигнальный офицер из сигнальной траншеи под командной кафедрой. — Входящий сигнал, прямой и чистый.

— И? — рявкнул Клеандр.

— Он обращен вам, сэр, — воскликнул офицер, — лично.

— Дай послушать.

Загудела статика, и три связанных с воксом сервитора задергалась в своих креслах. Их рты открылись, слюна капала с безмолвных языков, пока вокс-передача затекала им в мозги. Затем их языки и голосовые связки синхронизировались, и они заговорили.

— Герцог фон Кастелян, волей Императора, которую воплощает святая Инквизиция, отключи двигатели и подчинись воле Его слуг.

Сервиторы начали повторять сначала. Клеандр махнул рукой, и передача оборвалась.

— Кто они? — спросила Виола в пустоту, оставленную словами. — И как они узнали, что мы будем здесь?

— Зарядить орудия и направить энергию на двигатели, — крикнул Клеандр, ничего ей не ответив. Оба вопроса интересовали его не меньше, но прямо сейчас они не имели значения. В данный момент главное было убраться отсюда. – Разворачиваемся и уходим.

— Нужно зарядить варп-двигатели, — произнесла Виола.

— А энергию ты откуда перенаправишь, с двигателей или пушек? — прорычал Клеандр. Он почувствовал, как окаменело лицо Виолы, даже не глядя на нее.

— Крейсер почти настиг нас, — закричала Гхаст, и Клеандр услышал в голосе пустотной госпожи смесь шока и уважения. — Трон, до чего он быстрый.

— Обнаружена вражеская система прицеливания, — забормотал один из лексмехаников из траншеи сенсорных систем.

С криком маневровых сирен заработали двигатели «Дионисии», и нос судна дернулся вверх. Корпус застонал от напряжения. Клеандр почувствовал, как сквозь него прокатились противоборствующие силы притяжения. Передние обзорные экраны заполнили болезненные штормовые цвета. Маневровые двигатели выстрелили еще раз, остановив вращение корабля. Гравитация плетью хлестнула по кораблю.

— Полный вперед, быстро! — крикнул Клеандр. Разворот вышел идеальным, настоящим шедевром, но пока они совершали его, «Дионисия» по-прежнему оставалась на месте.

— Вражеский крейсер приближается, — прозвучал холодный статический голос техножреца. — Восемьдесят шесть процентов его вооружения в радиусе огневого поражения.

«Дионисия» затряслась, когда ее двигатели вгрызлись во тьму, толкая корабль вперед.

— Но они не стреляют, — произнесла Виола. Клеандр заметил напряжение в ее голосе, и оглянулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как ее бледная кожа побелела еще сильнее. И в ужасающе растянутое мгновение он пришел к тому же осознанию. — Они не орудия хотят ввести в радиус поражения, — сказала Виола. — Они...

Мостик раскололи колонны света. Ударная волна смещенного воздуха прокатилась во все стороны и сбила Клеандра с ног. Его нос и рот захлестнуло запахом озона. Кожу ужалила статика. В ядре каждого усиливающегося свечения стояли черные очертания фигур. Звуки на мостике стали плоскими и приглушенными, словно они были под водой. Силовики пришли в движение, их оружие начало подниматься. Зарево телепортации померкло. На смену тишине пришли крики и сирены. От точек возникновения расходились фигуры в блестящих черных панцирях и серой баллистической форме. В круглых глазных линзах их масок горел угольно-оранжевый свет. Они были уже среди инженерных траншей. А в дальнем конце мостика, на платформе под большим обзорным экраном, из которого были видны звезды за корабельным носом, во вспышке возникла еще одна фигура. По ее бело-золотым доспехам вились паутины эфирного заряда.

Силовик, оказавшийся быстрее других, вскинул оружие, собираясь открыть огонь. Из оружия одной из фигур в черной броне с шипением вырвался лазерный луч. Силовик рухнул на палубу с сожженной в пепел головой внутри шлема.

— Стоять! — закричал Клеандр. — Не стреляйте! Никому не двигаться! — Мостик застыл. Даже фигуры в черных доспехах словно превратились в статуи в свете аварийных огней, что мигали на пультах и машинах. Клеандр облизал губы, не сводя глаз с бронированной фигуры цвета золота и слоновой кости. Он мог высчитать свои шансы. Его жизнь представляла собой сумму плохо и хорошо просчитанных вероятностей. Он задался вопросом, чем окончится эта встреча, и представится ли ему вообще возможность это узнать.

— Если хочешь мой корабль, — сказал он, и краешек его рта пополз вверх, показав зубы, — стоило попросить вежливо.

— Но мне не нужен твой корабль, герцог фон Кастелян, — ответил ему лорд-инквизитор Вульт, его хриплый голос донесся из ртов вокс-сервиторов. — Мне нужен твой хозяин.

Глава 10

Энна остановилась на вершине утеса из обломков. Она подняла очки, и по щекам покатился пот. В глаза ударил резкий солнечный свет. Она закинула лазкарабин за спину и достала из разгрузки флягу. Вода разлилась прохладой по языку, и ей пришлось остановить себя, чтобы не сделать больше трех глотков. Последний она поболтала во рту, чувствуя, как вода приобрела железный привкугс, снимая с зубов пыль ржавчины. Ей захотелось сплюнуть, но воду нельзя было расходовать так просто. Только не в этом мире.

Это был Яго. У них ушло три недели, чтобы попасть сюда, но теперь они обнаружили, что оказались в заброшенной пустыне, наполненной лишь шуршанием пыли и голосом ветра.

Прищурившись, Энна уставилась в марево, поднимавшееся над слитковым плато. Блоки ржавеющего железа вырастали из оранжевой земли подобно горной гряде. Самые маленькие из них были размером с танк, самые большие как десантный корабль. Они тянулись вдаль, их рассыпающиеся и покрытые потеками бока формировали каньоны и отвесные склоны, будто брошенные игрушки дитя-бога. Далекий край неба нарушали отдаленные силуэты огромных кранов и трубы городов-плавилен. Солнца тут не было, только белый полог света и жара, что висел над миром внизу.

— Тут никого нет, — пробормотала она, спрятав флягу назад в кармашек и сняв карабин с плеча. — Это место мертво десятилетиями.

— Умирает, не мертво, — поправил ее Йозеф, вскарабкавшись на склон следом за ней, раскрасневшийся и пыхтящий. — Оно умирает десятилетиями, но люди здесь еще живут.

— Где? — Обвела она рукой запекшийся оранжевый пейзаж.

— Они будут где-то тут, — ответил он. — Люди цепляются к руинам, когда у них больше ничего не осталось.

— Становится жарче, — сказала Энна. — Придется найти укрытие и отдохнуть, если мы вскоре не найдем вход.

Они шли по плато второй час, по спирали удаляясь от десантного корабля в нелегком поиске. Каждый из них под броней и снаряжением был в тонком климатическом костюме и с защитными очками на глазах. Энна решила оставить свою сверкающую броню, сменив ее на легкий бронежилетный комплект зеленого и крапчато-коричневого цветов, найденный ею на каком-то забытом складе «Пламени доблести». Они разделились на две команды: Ковенант с Северитой в одной, Йозеф, Энна и техножрец Главиус-4-Ро во второй. Поддерживая связь по воксу, они блуждали по местности, ища путь в подземный мир.

Она снова оглянулась, когда техножрец с плавной легкостью поднялся на утес, ступая паучьими ногами по изъеденному ржавчиной металлу подобно ящерице, старавшейся не обжечь лапки о раскаленный песок. Он остановился рядом с ней и его механодендриты на мгновение развернулись, чтобы пригладить серую одежду. По какой-то неизвестной причине он сменил красный цвет своего жречества на рваную серую мантию.

— Ты уверен, что мы в том месте? — спросила Энна. Главиус-4-Ро то и дело переступал с ноги на ногу.

— Я изучил все доступные планетарные данные и отчеты офицеров судии Орсино. Я не являюсь инициатом калькулюс логии или принципия аксима, однако убежден в том, что вход в подземный ярус, где орудует культ, обозначенный как «Обновленные», должен находиться в непосредственной близости. — Техножрец умолк, из-под капюшона раздался щелчок, когда он осмотрел окружающую местность. — Следует заметить, на данный момент информация по планете не соответствует реальности.

Энна не удосужилась ответить — то, что мир изменился, стало очевидным, едва только «Пламя доблести» начало вхождение в атмосферу. В вакууме шипели облака эфирного света. Вокс-каналы и динамики стрекотали призрачными голосами, даже когда не были включены. По словам псайкера Миласы, она ощущала, как варп истекает кровью на бритвенной границе с реальностью. И все это время в черноте дрейфовали невозможные переливающиеся облака, смазывая звезды и приглушая свет солнца Яго до медно-оранжевого цвета. Команда корабля начала проявлять беспокойство. Энна замечала налитые кровью глаза силовиков и липкую от пота кожу. Даже капитан как будто боролась с инстинктом бежать либо сломаться. Энна уже видела такое прежде. Вот что случалось, когда более слабые разумы соприкасались с варпом. Энна не сомневалась, что это не пройдет для них без последствий. Впрочем, они продолжали путешествие, осторожно приближаясь к главной планете.

В космосе вокруг Яго дрейфовали обломки, хлопья металла и черная пыль скрежетали по носу «Пламени доблести», пробивавшемуся сквозь мусор. От планеты не исходило никаких сигналов, а сканеры дальнего радиуса действия не обнаруживали на поверхности ни единого признака работающей промышленности и жизни: ни энергетических всплесков, ни запросов орбитальной обороны, ни источников света. Тогда-то стало ясно, что это не тот мир, который они ожидали увидеть. Яго был плавильней планетарного масштаба. Руда, выбранная из лун и мертвых планет системы, переправлялась в города-заводы и поступала в горнила и доменные печи. Поколения кабальных рабочих домен работали среди жара и свечения расплавленного металла. Прибывающие корабли до отказа забивали трюмы макрослитками из плато-складов. Эмиссары Адептус Механикус торговались и заключали контракты с доменными мастерами-брокерами во дворах чугунных дворцов, вздымавшихся выше кузничных труб.

Вот о чем говорилось в докладах, но описываемого мира больше не было. Вместо него остался лишь остов, его города были выжжены, а черные кости пожрала ржавчина.

— Это должна была быть активная и стабильная система, — произнесла Энна. — Никаких рапортов о мятеже, никаких криков о помощи...

— Такой степени ржавления и деградации металла по всей планете невозможно было бы достигнуть за время, миновавшее с последнего контакта, — сказал Главиус-4-Ро. — Последняя четкая связь с системой была четыре года назад. — Из-за его плеча вытянулся механодендрит и отломал кусок металла от балки, торчавшей из утеса. Механические когти сжались, и кусок металла рассыпался коричневыми хлопьями. — На это потребовались бы десятилетия.

— Проклятое место, — сказала Энна, опустив защитные очки на место и подняв оружие. — Нужно идти.

Она только начала спускаться с утеса, как ей на плечо легла рука Йозефа. Энна инстинктивно припала на колено, оружие наготове, глаза высматривают угрозу.

— Там, — произнес Йозеф, указав мимо нее на пустой участок земли рядом с громадным макрослитком. — Левый сектор, основание той плиты, двести метров.

Она прильнула к прицелу карабина, и указанный участок увеличился. Она моргнула — марево дрожало в воздухе. Тогда Энна увидела ее: фигуру, приникшую к земле, тень внутри тени. Фигура оставалась неподвижной, однако Энну охватило внезапное чувство, словно она смотрит прямо на нее сквозь прицел, прямо ей в глаза. Она моргнула, и фигура исчезла.

Энна посмотрела через верхушку прицела, однако ее уже и след простыл. Осторожно, она потянулась и щелкнула вокс-микрофон, закрепленный на горле.

— Сбор у основания слитка, сектор альфа-два семь и тета-четыре-один, — сказала она. — Мы что-то нашли.

Дверь в подземный мир Яго представляла собою круглую трубу, присыпанную красной землей и обломками. Главиус-4-Ро обнаружил вход только после беглого осмотра местности, где они увидели пригнувшуюся фигуру. Проем окаймляла масса мусора, остатки священных машин были с легкостью расплющены под громадой макрослитка, чей бок вырисовывался на фоне белого неба над ними. Еще один слиток вырастал из земли в двадцати метрах далее, так что казалось, словно они вошли в ущелье, пропаханное в ландшафте проржавшего железа. С разорванных металлических прутьев свисали обрывки выцветшей на солнце ткани. Здесь их были сотни. Магос решил не подсчитывать, сколько именно, их присутствие лишь усугубляло тревогу, что одолевала его с момента высадки.

Он попятился, когда женщина по имени Энна посветила фонарем во тьму.

— До пятидесяти метров чисто, — крикнула она.

— Пройдем двадцать метров и остановимся, — сказал Ковенант. Инквизитор стоял перед входом в туннель, дробовик в руках был стиснут с расслабленной бдительностью, импульсно соединенная пушка без устали вращалась. — Северита, — сказал он.

— Мой лорд.

— Будь возле Главиуса-4-Ро, — сказал Ковенант.

При звуке своего имени магос переступил с ноги на ногу. Он не мог выстоять на месте. Как только он ступил на поверхность Яго, ему не хотелось прикасаться к ней дольше, чем того требовалось. Это было место мертвого металла и ржавчины, которая въелась во все, что он видел. Магос снова запустил диагностику повреждений внутренних систем. С момента прибытия он проводил их практически непрерывно. Они не регистрировали каких-либо поломок машинных компонентов, но он знал, что они есть, что они пронизывали его как гниль, пожирающая мертвое дерево. Ему очень хотелось оказаться как можно дальше отсюда.

«Вот что мне уготовано, — подумал он, и плотнее укутался в новую мантию. — Отныне я буду жить на проклятых и забытых окраинах галактики».

Рядом встал Йозеф. Он снял со спины длинный молот, и теперь сжимал его с привычной легкостью.

— Некоторые из них старые, — произнес он, рассматривая обрывки ткани, что висели на переплетении балок вокруг туннеля. Он потянулся и пропустил болтавшийся кусок красной от ржавчины материи между пальцев. — Но не все. — Он посмотрел на Ковенанта. Инквизитор кивнул.

— Пошли, — сказал он, и указал Йозефу на туннель.

— Какова цель закрепления обрывков материала в данной локации? — спросил Главиус-4-Ро, двинувшись вперед.

— Это подношения, — не оборачиваясь к магосу, сказал Ковенант.

— Не уверен, что понимаю...

— Люди приходят сюда и оставляют... что-то, — сказал Йозеф, остановившись у входа в туннель, — в надежде, что то, что живет под землей, не придет за ними.

— В изученных мною докладах такого не упоминалось, — произнес Главиус-4-Ро.

— Не упоминалось, — согласился Ковенант, и шагнул в темнеющий проем.

— Тогда откуда вы...

— Потому что люди так делают, когда чего-то боятся, — сказал ему Йозеф, и последовал за повелителем в туннель. Его голос эхом донесся из мглы. — Они пытаются задобрить его.

— Чем?

Ни Ковенант, ни Йозеф ему не ответили. С ним поравнялась Энна — она уже опустила на глаза очки ночного зрения. Она кивнула на туннель.

— Пойдем? — сказала она.

Они спускались во тьму. С каждым шагом вид сквозь очки ночного зрения становился менее и менее четким, пока остатков света становилось все меньше и меньше. Энна, шедшая во главе разомкнутой цепи людей, остановилась на пересечении широкой трубы со сквозной пещерой из сплющенного металла. Железы закачивали в ее организм стиммы, чувства были натянуты до предела и пели. Она слышала, как неподалеку капает вода, отбивая нестройную дробь по листу металла где-то за пределами зрения.

Они шли по лабиринту уже час. По словам техножреца, они спустились на сто метров под поверхность. Труба, через которой вошел отряд, переросла в неровный туннель, вырытый в сокрушенных камнях, что когда-то были постройками. Они миновали наполовину уцелевшие помещения: сводчатый зал, на его треснувшем потолке до сих пор было видно осыпающееся изображение Императора, объятого светом над морем огня; череда жилых комнат, их мебель сгнила до ржавчины и слизи; пару механических лестниц, настолько искореженных, что они торчали в воздухе, словно зубы в сломанной челюсти. Помимо встреченного по пути, они не увидели пока ни одного признака живой души. Здесь не было даже насекомых, лишь пещеры из земли и обломков, догнивающих во мраке.

Энна оставалась неподвижной, задержав дыхание так, чтобы улавливать только звуки пространства вокруг себя. Слепой свет, установленный на цевье карабина, пронизывал серо-зеленую картинку перед глазами, пока она обводила им сплетение балок и каменных блоков. Слепой свет был невидимым для неаугментированных глаз, но в ее очках ночного зрения он сиял лучом солнца.

Следом за ней шел Ковенант, однако он находился в сорока шагах позади, скрытый из поля зрения поворотом. Пока она была одна.

Но Энна не чувствовала себя одной.

Впервые с тех пор, как они сошли под землю, она была уверена, что нечто поблизости наблюдает за ней. Звуки падающих капель продолжали эхом разноситься по помещению, так что казалось, словно они доносятся одновременно отовсюду и из ниоткуда.

Энна снова провела по пещере слепым светом.

Она заметила мимолетную вспышку, и замерла, ровно удерживая луч. Она обратилась в зрение и слух. Вспышка промелькнула снова, характерный отблеск луча, попавшего на падающую каплю. Энна двинулась вперед, стараясь держать луч прямо, и дав остальным чувствам фильтровать окружение. Она достигла места, куда скапывала вода, и опустилась на колено, направив луч на искореженную массу балок и труб вверху. Слепой свет преломился. По стенам рассыпались листы и осколки яркости. Энна на миг зажмурилась, затем взглянула снова.

Среди разломанных труб и балок свисал кристаллический перст. Он был гладким, но неровным. На его поверхности поблескивала влага. На ее глазах, на кончике сформировалась бусинка. Она увеличивалась, сверкая, будто растущая жемчужина, и упала. Энна проследила за ее падением, ожидая услышать всплеск в лужице на полу. Его не последовало. Она повела лучом слепого света вниз и увидела дыру. Это была грубая, рваная рана в рокрите, созданная не намеренно, а в результате осыпания и разлома земли. Ее окружали выцарапанные на полу рисунки: неказистые птицы и зазубренные ореолы. Наконец, всплеск упавшей в воду капли эхом разнесся во тьме, на сей раз почему-то громче, чем прежде. Энна приблизилась к краю провала и посветила в нее слепым светом. Шахта круто обрывалась вниз. На стенах блестели кристаллы. Глубоко под ней, тьма уходила вниз и вниз сквозь скалу и ржавчину.

Энна подняла глаза. На кончике кристаллического сталактита выступила новая капля. Она отступила назад и протянула руку, чтобы поймать ее.

— Не трогай слезы, — прозвучал голос над ней. Энна дернулась в сторону, целясь, палец напрягся на спусковом крючке. Слепой свет устремился к металлической паутине вверху. На нее смотрело лицо, его глаза сияли, словно у совы в лунном свете. Энна взяла его на прицел, ее нервы и мышцы были готовы послать в человека тройку лазерных лучей, даже если самой ей судилось умереть. Осторожно, она трижды сглотнула, и услышала в ухе щелчок, который подсказал ей, что микрофон включился и послал импульс тревоги остальному отряду.

Лицо среди балок опустилось, как будто изучая Энну. Оно было мужским, старческим и с глубокими морщинами, борозды в коже почернели от грязи. Челюсть покрывала косматая борода, но темя его было гладким, словно обритое новой бритвой. Остального его тела Энна не видела, только смутные очертания сгорбившейся фигуры, угнездившейся среди железных веток ржавых балок.

— Слезы Императора — это смерть, — произнес человек, — а ты даже не исповедалась.

— Спускайся, — велела Энна. — Медленно, постепенно. Дернешься — умрешь.

— Все мы здесь мертвы, — ответил человек, но начал слезать, цепляясь руками и ногами за балки и спускаясь в поле ее зрения. Он был в рваном комбинезоне, его изначальный цвет исчез под налетом грязи. У него были длинные и худые конечности, с мышц, походивших на туго натянутые кабели, мешками свисала кожа. Держась за развороченный потолок руками и ногами, он походил на ящерицу или паука с длинными лапками.

— Мы идем к тебе, — раздался по воксу голос Йозефа. Миг спустя Энна услышала топот ботинок по рокриту и щелкающее жужжание механических конечностей техножреца. Она не сводила прицела и глаз с человека. Тот достиг нижней части балки, на секунду завис, а затем легко спрыгнул на пол, приземлившись на четвереньки. Он медленно встал, словно кукла на ниточках. Его голова поднялась последняя.

— Руки в стороны, ладони открыты и направлены ко мне, — велела она. Мужчина развел руки. — Медленно повернись.

— Вы — дети-паломники с верхней земли, — сказал он, оборачиваясь к ней. Он выглядел слабым, и старым, и оголодавшим, однако двигался по обломкам с изящной плавностью. Он выглядел как отшельник, которого она как-то встретила в горах Кеха: живой благодаря вере, стоявшей на полпути к безумию. — Я следил за вами с тех пор, как вы спустились с неба. Вы ищете откровение.

Человек опустил руки и посмотрел прямо на Энну, глаза в глаза сквозь непроглядную тьму. Его глаза походили на сияющие монетки. Ее сковал лед. Что-то внутри нее вздрогнуло. Эти глаза... Она...

— Что это за откровение? — поравнявшись с ней, спросил Ковенант. Пушка на его плече вращалась с тихим шепотом.

— Не могу вам сказать, — произнес человек. Энна услышала, как кто-то шагнул вперед. Ковенант поднял руку. Бородатый старик повернул голову, словно поочередно рассматривая их. Словно он мог их видеть. — Не могу вам сказать, но могу показать, как оно начинается.

Старик шел впереди Энны, уводя их все глубже. Она не сводила карабин с его спины, слепой свет отчетливо освещал мужчину. Ковенант следовал сразу за ней, остальная группа растянулась дальше по туннелю. Старику приходилось сутулиться, но он шел без колебаний, избегая выступов на потолке и стенах без ошибок и усилий.

— Зачем ты совершаешь паломничество, дитя? — спросил старик, на ходу обернувшись к ней. Что-то в этом движении показалось Энне неправильным, как будто подобный поворот для человеческой шеи был чуть слишком большим.

— Я... — начала она, не уверенная, почему вообще ему отвечает. — Я следую воле своего повелителя.

— Разве все мы не следуем ей? — сказал он, продолжая идти впереди нее. — Разве не все мы? Император предопределил все, что было, и мы — его люди, поэтому следуем его воле.

— Кто ты такой? — Энна поняла, что вопрос сорвался с ее губ прежде, чем осознала это. Она слышала позади шаги Ковенанта, однако от него не последовало каких-либо возражений или выговора.

— Я — паломник, прибывший сюда давным-давно. Теперь я последний.

— Это не ответ.

— На самом деле ответ, — сказал старик. — Когда-то у меня было имя, но оно уже ничего не значит.

— Ты как будто ждал нас.

— Так и есть, — ответил мужчина, и слова заставили палец Энны сжаться на спусковом крючке. — Кто-то пришел бы. Кто-то всегда приходит в поисках откровения.

Человек свернул за угол. Она последовала за ним, и остановилась. Старик встал в зеве туннеля, потянулся и взял с ближайшего уступа свечу. Его руки двигались легко. Сверкнули искры. Разгорелось пламя, и вокруг него вспыхнул свет. Это был всего лишь свет свечи, но в ее ночном зрении он горел подобно лучам солнца.

— Это порог, — произнес он, и двинулся вперед, — начало откровения.

Энна шагнула вперед, морганием уменьшив мощность ночного зрения, когда вошла в пространство за туннелем. Ковенант последовал за ней, дробовик наготове, наплечная пушка обводила рассеянный огнем сумрак. Он поднял очки на лоб, зрачки расшились с крошечных точек. Йозеф зашел следующим, стискивая в руках молот.

Пространство являло собою пещеру, громадную и простиравшуюся далеко за пределы досягаемости свечного огня. Потолок был изгибом выдолбленной водою скалы, а не блоками искусственного происхождения или мусором, сформированным на верхних ярусах катакомб. Это было основание Яго, грубое и темное, мерцавшее прожилками и минералами. Неровные дыры переходили в узкие шахты к уровням мусора и отбросов наверху. Каждый такой проем окаймляли белесые кристаллы. Земля у них под ногами была черным металлическим песком. На самой границе зрения сияло широкое плоское озеро с темной жидкостью, словно зеркало под огнем свечи. Воздух имел застойный химический запах.

— Вот оно, — произнес мужчина. — Это — пустота воскресения. Вы на месте.

С этими словами он опустил свечу к желобку, высеченному у подножья стен пещеры. Над ним взвился язык иссиня оранжевого пламени и унесся в темноту, беря каверну в кольцо огня. Кристаллы и прожилки минералов засверкали отраженным, раздробленным светом. Вдоль стены стали видны узкие выемки.

Глаза Энны обожгло светом, и она резко сорвала очки.

— Кровь святых, — прошептал возле нее Йозеф. Она подняла глаза, зрение еще плыло.

В центре зала высилась гигантская статуя из ржавого металла и осыпающегося камня. Она не стояла, но лежала на спине, подобно трупу на поле брани. Покореженные балки были ребрами, торчавшими из развороченной груди, которая была сложена из спаянных вместе опорных балок и гнутых листов металла. Ее раскинувшиеся конечности были изжеванными массами труб, раздувшимися от коррозии. Голову окружал нимб из разломанной арматуры, а выдолбленные глазницы взирали на потолок пещеры с лица из разрубленного рокрита. По ее щеке тянулись ступени, ведущие к двери в открытом рту. Каменное ложе, на котором лежала статуя, окружало озеро. По водной глади с трех сторон была выложены тропинки из плоских камней.

Энна ахнула, и увидела, как ее выдох белой дымкой поднялся в пропахшем химикатами воздухе. На службе у своей госпожи ей приходилось останавливать культы и демагогов, чьи верования подвергали их влиянию варпа. Она видела бессчетные ответвления дивергентных религий, которые только существовали среди человечества. Энна знала, на что смотрит. Просто она не ожидала встретить это здесь.

— Чье это отображение? — поинтересовался Главиус-4-Ро.

— Это Император, — ответил ему Ковенант. — Император в смерти.

Человек, который провел их вниз, посмотрел на Ковенанта и кивнул.

— Ты видишь и понимаешь, — произнес старик. — Поверженный бог, который не может умереть, но должен.

Энна услышала сзади резкий выдох и оглянулась. Лицо Севериты было маской ярости и смятения. Энна знала подобный взгляд — это был взгляд фанатика во вселенной, что была наполнена фанатиками иного толка.

Правоверие Имперского Кредо было не единым сводом верований в божественность Императора, но совокупностью отличающихся практик. По большей части различия в сердце этих распространенных интерпретаций были незначительны — маленькие отличия в ритуалах и литаниях — но чем дальше от сердца, тем эти различия становились большими. От очищающих огнем Искупителей с Некромунды, видевших грех в любой душе, до Обновителей с Сутио, представлявших Императора как большое дерево, из которого вырастали все прочие деревья и жизнь, существовало столько обличий Его божественности, сколько было звезд на небесах. Границею же этого широкого разнообразия было размытое пограничье ереси, в котором вера ускользала в бездну.

— Культ воскрешения... — произнес Йозеф, смотря на Ковенанта с выражением, которое Энна не сумела прочесть. — Обновленные... это культ воскрешения.

— Вам известно имя благословенных? — спросил старик. — Я знал, что вы явились сюда не как паломники неведения.

— В чем смысл указанной тобою интерпретации веры? — спросил Главиус-4-Ро, медные паучьи ноги перенесли его на черный песчаный берег.

— В том, что Император бессмертен, — осторожно сказал Йозеф, — вечная, божественная сущность, заключенная в телесной оболочке. В том, что он скован в этом мире, и неспособен возвыситься до своей истинной мощи. В том, что он бог, застрявший между смертью и новой жизнью.

— Это кредо распространено во многих мирах, и имеет много разновидностей, — сказала Энна, бросив взгляд на закаменевшее лицо Севериты и подметив напряжение, с которым она стискивала оружие у бедра. — И много обличителей.

— Ересь... — прошипела Северита, закрыв глаза от заколотившей ее дрожи. — Император вечен.

— Он — душа всего сущего, — сказал мужчина, отвернувшись и зашагав по песку, босые ступни оставляли за ним след. — Он — дверь к новому началу внутри всех нас. — Он ступил на озерную гладь и пошел к статуе. Ковенант двинулся за ним. Северита мгновение оставалась неподвижной, затем тихо прошептала молитву, прогнавшую с ее лица гнев, и последовала.

Энну сковало льдом. Ей не хотелось идти. Не хотелось пересекать воду. На секунду она замерла, не в силах сдвинуться с места. Затем ощущение миновало, и она пошла вслед за остальными, разбрызгивая ногами воду по дороге к обличью мертвого бога и двери, зиявшей у него во рту.

— Идите и узрите откровение, — приговаривал человек. — Идите и узрите...

— Откровение... — пробормотал у нее за спиной Йозеф. — Обычно это означает ответы, которых мы не хотим находить.

Глава 11

На потолке зажглись люмополосы, и в зале замерцал холодный свет. Глаза Энны вмиг приспособились к освещению. Стены были зеркально-плоским камнем цвета серых грозовых туч, покрытые кристаллами. Они поднялись на статую мертвого Императора и обнаружили в его рту ступени, ведущие в зал ниже уровня озера и монумента.

Помещение, в которое они прошли, было грубо-округлым, по меньшей мере шестьсот метров в диаметре. Если предыдущая пещера с озером выглядела как храм, этот, глубокий зал, больше походил на лабораторию. Ряд за рядом открытых каменных саркофагов расходились от центрального пространства, откуда до огромного купола вырастало нечто, походившее на разбитый столп. По сводчатому потолку змеились трубы. Над пластальными столами висели раздутые хромированные манипуляторы. Каждую из конечностей увенчивали лезвия, пилы и инжекторы. По краям отполированных металлических плит тянулись отводные желоба.

Ковенант остановился рядом с Энной, его глаза медленно оглядывали зал.

— Что это? — ахнул Йозеф возле инквизитора.

Главиус-4-Ро спустился к одному из саркофагов. Неподвижная вода наполняла его до самых краев. Он протянул руку.

— Не касайся Его слез! — прошипел старик, упавший на колени, едва они вошли в зал.

Главиус-4-Ро как будто не услышал его слов, и опустил заканчивавшийся сенсором палец в жидкость. По поверхности воды пошли волны, когда он поднял руку обратно.

— Жидкость имеет те же составные, что озеро снаружи. Примеси сложные, смертельно токсичные в широком спектре, и экзотично-психоактивные.

— Она показывает сновидения, а затем убивает, — прорычал Йозеф.

— Если выражаться точнее, она перенастраивает нервную и мозговую системы, а затем останавливает биологические процессы. Судя по оборудованию в зале, могу сказать, что они приводят сюда субъектов и погружают их, хотя это было бы неэффективным методом казни, а токсичность жидкости делала б такую форму пытки весьма кратковременной. — Техножрец повернул голову и посмотрел в их сторону. Улыбка на его хромированном черепе затрещала статикой. — В буквальном смысле, — добавил он.

— Вода — это дверь в царство смерти и снов, — тихо проговорил Ковенант, идя глубже в зал, его глаза смотрели вправо, псипушка — влево.

— В точности как Десятый Путь на Доминике Прим... — задумался Йозеф, заглядывая в зеркальную поверхность одного из саркофагов. — Вода очищает паломников, чтобы варп мог посеять в них свое семя.

— Нет, — произнес Ковенант. — Тут нечто другое. Таликто не создавал это место. Он его нашел.

— В этом находится субъект, — отозвался Главиус-4-Ро.

— Не... — начал отшельник, поднимаясь на ноги, однако Йозеф крепко взял мужчину за плечо.

Над плечами техножреца поднялись механодендриты и опустились внутрь саркофага. Смазанный металл зашипел, послав рябь по глади воды. Затем они напряглись, и выдернули из воды тело. Жидкость переплеснулась на пол. С одного конца саркофага в другой пробежали волны. Отшельник застонал.

Секунду Главиус-4-Ро держал тело, металлические змеи механодендритов обвивались вокруг него, меняя хватку. Он был человеком или, по крайней мере, походил на него. Он был в насквозь промокших лохмотьях, к лицу прилипла рваная тканевая маска.

— Пусть они спят... — тихо говорил отшельник. — Они нашли свой путь. Пусть они спят, пока он не позовет их.

— Жизненные показатели отрицательные, — сказал Главиус-4-Ро, и начал снимать с тела лохмотья. От сгнившей ткани заклубился дымок от микролазерного резака. Механодендриты скручивались и разматывались вокруг трупа, вращая его, словно насекомое в паутине. Энна увидела, как из горла магоса выдвинулась рифленая трубка и высосала из воздуха дым и пар.

— Ткань обыкновенная, — заявил он, — изготовлена из восстановленного биологического вещества. Погружение в токсин задержало разложение трупного материала и нитей. Похожее отсутствие микрофауны я отметил в верхней пещере. Набор бритв разрезал лохмотья, обнажив бледную плоть под ними.

— Мужчина, — сказал он. — Судя по общим параметрам и маркерам возраста, возможно, не старше семнадцати лет. Его мышцы не до конца развиты, также нет признаков мышечной пересадки либо аугментации. Это противоречит моему опыту боевой эффективности данной разновидности... — несколько секунд он щелкал, и Энне стало интересно, вращаются ли у него в черепе буквальные шестеренки, пока он пытался подобрать подходящее слово.

— Ассасин, — холодно пророкотал Йозеф. — Слово, которое ты ищешь — ассасин.

Главиус-4-Ро не ответил, продолжая поворачивать труп до тех пор, пока лысая голова не оказалась на расстоянии руки от его собственного хромированного лица.

— Во рту что-то есть... — пробормотал магос, его глаза с жужжанием сфокусировались. Пальцы-шипы пролезли между зубов трупа, а затем выдвинулись назад. В пальцах Главиуса-4-Ро блестел яркий металлический круг. — Монета. Серебро. На обеих сторонах отштампован одинаковый рисунок. Это точка согласия с описанием, которое дал специалист/солдат Колег о сектанте Обновленных, осмотренном им в Башне-реликварии. — Магос покрутил монету, а затем спрятал в мантию. Йозеф вспомнил, как между пальцами крутил монету Таликто, выслушивая обвинение Ковенанта во время конклава.

Главиус-4-Ро перехватил мертвеца. Глаза магоса спроецировали на его лицо широкий луч синего света.

— Черты непримечательные, — произнес он. — Придется изучить других индивидуумов, чтобы удостовериться, но это говорит о том, что сектанты Обновленных неисключительны в отношении внешности, несмотря на значительные боевые способности.

— Что ты имеешь в виду под неисключительными? — спросила Энна. Йозеф, Северита и Главиус-4-Ро посмотрели на нее, но Ковенант спустился по ступеням и подошел к другому саркофагу. Он заглянул в зеркальную жидкость внутри. Энна перевела взгляд на техножреца. — Колег сказал только то, что лицо Обновленного под маской выглядело обыкновенным. Это не неисключительно, а просто неожиданно. Так что ты имеешь в виду?

— Я имел в виду, что индивидуумы, которых мы зовем Обновленными, демонстрируют большое разнообразие физических типов, ни один из которых не включает способность либо аугментику, необходимые для выживания в циклонной пылевой буре, одоления воительниц в доспехах Адепта Сороритас и убийства нескольких членов и слуг Инквизиции. Такое должно быть вне физических и психологических пределов данных индивидуумов.

— Плоть не слаба, — заметил Йозеф.

— Не уверен, что понимаю тебя, — ответил Главиус-4-Ро. — Суть в том, что плоть слаба. Данные индивидуумы преодолели эту слабость. Вопрос в том, как.

— Они утопили их, — произнес Ковенант. Он не отводил глаз от воды в саркофаге перед собой. — Вот с чего все начинается. Они погружают их бодрствующими и живыми, и держат до пор, пока вода не заполняет их легкие, а страхи не затапливают мысли. Затем они достают их и приступают к работе. Они режут, и откачивают, и возвращают нечто назад к жизни. Это не тот самый человек. Они — нечто отличное от того, кем были когда-то. Юный либо старый, обычный либо ведьма, они поднимаются новыми, сильными, не обремененными сомнениями и воспоминаниями. Монетка во рту — это ритуальный символ перехода из одного состояния в другое.

— Откуда вы знаете? — поинтересовалась Энна. Ковенант кинул на нее взгляд, и на миг приподнял бровь.

— Идея не нова, — ответил он, — это просто ее выражение.

— Обновленные... — сказал Йозеф, и Энна заметила, как священник вздрогнул, его рука крепче сжала рукоять молота. — В рапортах Адептус Арбитрес говорилось, что они забирали самых разных людей с поверхности и верхних ярусов. Без масок они могли быть кем угодно.

— Эти устройства не входят даже в широкий спектр моих познаний, — сказал Главиус-4-Ро. — Оживление мертвых — мистерия лахримэ, но ваше утверждение соответствует тому, что я могу сказать о данных машинах. — Магос замолчал и, протянув медный палец, постучал по скоплению металлических и кристаллических трубок. — Их духи нечисты. Понятия не имею, что можно сделать с помощью такого изощрения.

— Нечто, близкое к божественности, — ответил ему Ковенант, развернувшись и подойдя к отшельнику. — Это, по-твоему, здесь происходит? Живые изменяются по подобию мертвого Императора.

— Они — дети мертвого короля...

— Мы видели, куда привела их вера в прикосновение к божественности. Должно быть, Таликто нашел их, и подчинил себе, а после объявил уничтоженными.

Энна заглянула в один из каменных баков. Из зеркальной глади воды на нее смотрело собственное лицо. Она вспомнила Идрис, закутанную в лохмотья фигуру, выступающую из дыма и пламени, и осколок кристалла, прицельно срывающийся из ее руки.

— Если данное место существовало тут десятилетие, то таким... методом могли создать сотни, возможно даже тысячи измененных индивидуумов, — заметил Главиус-4-Ро. — Процент неудач, вероятно, высокий, но...

— Я — тот, кто невидим в тени, — пробормотал Йозеф, — я — тот, кто стучит по двери... — Энна и остальные взглянули на священника, и тот пожал плечами. — Извините, просто старая корабельная песня.

— Я увидел достаточно, — сказал Ковенант. — Нужно многое обдумать, но это подождет до тех пор, пока мы не вернемся на корабль и не отправимся в путь. Магос, опиши здесь все. Энна, установи заряды, чтобы обрушить крышу. Похороним это место.

— Вы не можете уйти, — отозвался отшельник, с удивительной легкостью извернувшись из хватки Йозефа. Энна вскинула лазкарабин, но Ковенант поднял руку, и ее палец застыл на спусковом крючке. — Вы не можете уйти, — качая головой, повторил человек, и развел тонкие, как палки, руки в стороны, словно преграждая им дорогу. — Вы увидели путь откровения и не исповедались. Вы должны преклонить колени перед троном. Вы должны попросить мертвых позволить вам вернуться обратно к свету.

Северита вздрогнула, как будто подавив инстинкт ударить его.

— Трон? — мягко переспросил Йозеф. — Трон Императора?

Старик опустил руку и указал длинным пальцем на предмет в далеком центре зала, то, что Энна поначалу приняла за разрушенную колонну.

— Мертвый король, — сказал он. — Он ждет нас.

Трон вырастал из пола на ступенчатом чернокаменном постаменте. Его ножки, спинка и подлокотники были сложены из костей. Не огромных костей животных, но перемешанных фрагментов массового захоронения, спаянного в одно целое. Расколотые черепа, позвонки, бедренные кости и лопатки. Орлы и змеи протягивали когти и скользили на барельефе вдоль его нижней поверхности. Углубления между каждым пером и чешуйкой были забиты черной гарью. Над высокой спинкой поднимался кристаллический нимб, полностью накрывавший пространство под собой, будто корона, ждущая отсутствующего монарха. Вот только трон не был пуст.

В объятиях трона полулежал труп, словно пьяница, отключившийся после возлияний. Процессы гниения были остановлены насыщенным химикатами воздухом, но они затвердили плоть, убелили кожу и начали раздувать живот. На тяжелой черной мантии запеклась кровь. Из груди, горла и левого глаза мертвеца торчало оперение трех серебряных болтов. Видимые части стрел увивали тексты на высоком готике. Левая рука сжимала четки из фаланг пальцев. Голова откинулась набок, из приоткрытых губ по щеке текла высохшая река крови. Его лицо исказилось в смерти, однако по-прежнему оставалось узнаваемым, и ничем не отличалось от того, что смотрело на них в зале конклава перед тем, как мир разорвался на части. Это было лицо инквизитора Голдорана Таликто.

Отшельник повалился на пол у подножья трона и забормотал молитвы сглаженным от возраста камням.

— Это не может быть он, — произнес Йозеф. Ковенант просто смотрел на труп на троне. — Это трюк, — продолжил священник, ощущая, как шок преодолевает контроль, под которым он обычно держал язык. — Он был на конклаве. Он говорил. Это был он, из пикт-записей, из...

— Данный труп — та персона, на которую мы охотимся? — спросил Главиус-4-Ро. Магос сканировал окружение легкими волнами зеленого света. — Его лицо совпадает с имеющимися у вас пиктами и сканами с вероятностью позитивного результата в девяносто девять целых и четыре десятых процента. — С жужжанием шестерней техножрец склонил голову. — Хотя я не являюсь старшим инициатом в мистерии биологис, однако этот индивидуум не свежий. Даже допуская влияние токсинов в атмосфере, и учитывая время, что, по моим расчетам, прошло с момента затихания духов машин этого места, его смерть наступила... где-то полдесятилетия назад. Это странно, вы не находите?

— Благодарю, Главиус-4-Ро, — не оглядываясь, тихо сказал Ковенант.

Йозеф снова шагнул вперед, его глаза вернулись к серебристому оперению и древкам стрел. Он узнал их тип, едва только сфокусировал на них мысли и взгляд. Они были убийцам ведьм, благословенным серебром с выгравированными литаниями отвращения. Они были оружием Инквизиции.

— Но это бессмысленно... — выдохнул Йозеф. — Мы охотились на него с Ниамарина — а это было четыре года назад. Даже учитывая время в варпе... мы видели его на конклаве. Все видели. Мы...

— Мы видели нечто, — сказал Ковенант, и в тихом голосе повелителя Йозеф ощутил самообладание. — Но видели ли мы того самого Таликто? Лица можно создать. Голоса — сличить. Жизни можно сломать, перестроить. Личности — подделать. Разве Обновленные занимаются не этим? Переделывают живых в нечто другое?

— Или это может быть трюк, — произнес Йозеф. — Это может быть подделка.

— Это возможно, — согласился Ковенант, его голос был таким холодным, что у Йозефа мороз пробежал по коже. — Хотя, подделка или нет, кто-то убил его, и убил благословленным серебром. Оружием, предназначающимся для убийства ведьм. — Палец инквизитора указал на серебряные арбалетные болты, затем на нимб из кристаллов над спинкой трона. — Это какое-то пси-оборудование. Вот здесь матрицепроводящие кристаллы. Мы знали, что Таликто был псайкером, пусть он и скрывал это от остальных. Его убийца также знал.

— Король никогда не вставал, — сказал отшельник, — но он по-прежнему говорит.

Ковенант посмотрел на старика, и его псипушка одновременно развернулась в другую сторону, взяв труп на троне на прицел.

— Говорит?

Отшельник закивал.

— Но это не разумно, — сказал он. — Мертвых не следует пробуждать. Только не тем, кто не исповедался.

— Когда он говорит? — спросил Ковенант. Отшельник, качая головой, сделал шаг назад. Ковенант шагнул к мужчине и опустил руку на плечо. Их глаза встретились. — Покажи мне, — низким голосом сказал он.

Отшельник кивнул и повернулся к трону. Йозеф заметил, что человек дрожит. Старик подступил ближе, не смея отвести глаз с пола. Он оглянулся, и встретился взглядом с Ковенантом. Нетвердыми шагами мужчина начал подниматься по ступеням, пока не оказался на коленях перед трупом. Медленно — его губы дрожали от бормотания молитв — он потянулся и опустил палец на трон.

— Я скоро умру, — произнес голос, разнесшийся по воздуху словно отовсюду сразу.

Священник почувствовал, как его пробрал озноб. Освещение потускнело и запнулось. В кристаллическом нимбе над трупом Таликто загорелся бледный свет.

— Я скоро умру, — сказал голос, — и умру, и труды мои останутся неоконченными.

Рука отшельника упала с трона, и он отполз назад, хныкая и трясясь.

— Теперь мертвые не дадут вам уйти... — простонал он. — Теперь, когда мертвый король заговорил.

— Ведьмовство... — прошипела Северита.

Ковенант взошел по ступеням трона.

— Лорд... — начал Йозеф, к его коже цеплялся холод психического проявления.

— Правда, — произнес Ковенант. Он достиг вершины ступеней и остановился, смотря на пожелтевшую кожу и высохшие глаза Таликто. — Нам нужна правда, даже если она придет из могилы. — Инквизитор вытянул руку, и Йозеф почувствовал волну давления от нарастающей психической силы, когда его повелитель коснулся трона.

Кристаллический нимб над троном засиял холодным светом. Где-то вдалеке застонали машины, которые завращались, возвращаясь к жизни. По подсоединенным к трону и помосту кабелям заструился свет, и сквозь пол в воздух поднялся громкий гул, прежде чем сгладиться до тишины по всему залу. Йозеф почувствовал, как на коже встали дыбом волосы. Из легких вырвался воздух, как будто его ударили под дых, а глаза заслезились, стоило ему попытаться сфокусироваться. Ковенант превратился в застывшую фигуру, кончик обтянутого перчаткой пальца касался пылающего нимба из кристаллов над троном. Трон засиял. Сквозь трещины в костях зазмеились нити красного света. Труп Таликто задергался, а затем взорвался пламенем. Отшельник взвыл и пополз к выходу из зала. Йозеф не попытался остановить его. Он не мог. Его глаза были прикованы к тому, что разворачивалось перед ним. Изо рта мертвеца полился черный дым. Глаза в глазницах кипели. Затем огонь и молнии исчезли.

Вокруг Йозефа сомкнулась кромешная чернота. Священник внезапно осознал, как его легкие втягивают и выпускают воздух, и как бешено колотится сердце.

— Гордыня... — слово эхом разнеслось в воздухе, будто исходя одновременно отовсюду. — Избыток гордости, обрекающий обладателя на фатальную самоуверенность.

Йозеф узнал голос из немногих пикт— и аудиозаписей, которые им удалось заполучить за последние годы, а также из последнего мгновения конклава на Эро перед началом резни.

— Мы считаем себя иммунными к ней, — сказал голос инквизитора Голдорана Таликто. — Мы все считаем, что не станем жертвой слепоты, исходящей из уверенности в собственной правоте и того, будто мы знаем больше остальных.

Сквозь черноту замерцали очертания и фигуры, будто светящийся туман, обретающий ложную плотность. Бледный свет поплыл по полу, в саркофаги и по металлическим плитам. На плитах лежали люди, наброски в призрачном свете, удерживаемые серебряными оковами. Изображение на секунду смазалось, а затем обрело четкость. И Йозеф увидел, как фигура на троне зашевелилась. Образ Таликто, вытканный из теней и блеклого свечения, отделился от трупа, привалившегося к спинке кресла между подлокотниками. Его силуэт был прозрачным, паутиной из дымки из света. В провалах глаз и впадинах в щеках плескалась тьма. Длиннополые одеяния, ниспадавшие с плеч, качнулись, когда он шагнул к полу. На миг Йозефу показалось, словно изображение собирается остановиться и повернуться к Ковенанту, либо к ним, но оно пошло вперед, глаза устремлены в пустоту. В левой руке Таликто защелкали четки из фаланг человеческих пальцев.

— Но мы не иммунны к гордости, — сказало призрачное изображение, — ни к ее отраве.

Призрачное изображение мигнуло, когда Таликто сошел с помоста на пол. Вокруг него в фокусе появились другие фигуры. Они были в изорванных лохмотьях, но их лица не были скрыты масками. Это были мужчины и женщины, молодые и старые — их лица принадлежали писцам, кузничным рабочим, солдатам и слугам, различным людям, что всегда ходили где-то на заднем плане, но никогда не выделялись по отдельности. Йозеф дернулся, когда возле него возник призрачный силуэт, однако присутствие просвечивающей фигуры казалось таким же неосязаемым, как теплое дыхание промозглой зимней ночью.

Таликто остановился и развернулся. Когда тени на месте глаз инквизитора прошлись по Йозефу, ему показалось, будто он впрямь здесь, и встретился с его взглядом прежде, чем двинуться дальше. Ковенант сошел с помоста, псипушка обернулась, оставаясь нацеленной на труп на троне. Северита сместилась, меч обнажен и наготове, глаза неотрывно следили за Таликто.

— Я обращаюсь к вам, — продолжил он. — Кем бы вы ни были, те, кто охотится за мной в тенях. Если вы дошли сюда, то либо потому, что я это позволил, либо я совершил ошибку и уже мертв. Я бы не сказал, что эти вероятности возможны, но, может, оттуда, где вы стоите, все выглядит иначе.

Таликто улыбнулся, и тени собрались в нечто, выглядевшее одновременно человечным и совершенно ужасающим.

— Я знаю вас, — произнес голос Таликто. — Я знаю, что вы здесь. Я знал, что вы там, уже какое-то время. Отдам вам должное, я не сразу заметил ваше присутствие, но я все же увидел тень за своей спиной. Я почувствовал, что вы наблюдаете. И с тех пор, как я заметил вашу троицу, я занялся слежкой за вами, пока вы следите за мной. Триумвират... колдунья, странник и верховный жрец. Три отпрыска Горусианского наследия, три тени, ищущие спасение. Да, я знаю вас.

У Йозефа пересохло во рту, когда изображение Таликто замолчало.

— Вы могущественны, но заблуждаетесь, — сказал он. — Как некоторые в нашем Ордосе считают, что мы сможем победить только благодаря наведению, которое они зовут чистотой, так и вы трое связаны ложью не меньшей. Варп — это оружие, которым необходимо овладеть, яд, который следует изучить, дабы победить его. Я посвятил свое служение Императору этой цели. Я натравливал демонов Хаоса друг на друга. Я платил за знания, что могли уничтожить или спасти миллиарды. Я овладел силами, что сделали б меня еретиком в глазах соратников. — Таликто покачал головой и на мгновение прикрыл глаза. Когда он открыл их снова, Йозеф почувствовал шок от выражения на его изможденном лице. На нем была усталость и ярость, и когда он заговорил, его слова содрогались от гнева. — Однако что бы я ни делал, я никогда не был настолько высокомерным, чтобы считать варп чем-то другим, кроме инструмента.

Тень Таликто вздрогнула.

— Варп — это огонь. Это глубокий океан. Это ветер, и неторопливое схождение камней. Поверь, что ты сильнее его, и он раздавит тебя, утопит тебя, сожжет в пепел и унесет в небо. — Он остановился, и бросил взгляд на костяные четки в руке, на мгновение неподвижные, как будто в ожидании следующих на очереди молитв. — Но все же вы не видите этого, да? Вы не видите границ того, с чем заигрываете, ни лжи, в которую верите.

Следующие секунды заполонила тишина. Йозеф не осмеливался дышать. Несмотря на все, что он себе воображал, пока они выслеживали чудовищ и культы, созданные Таликто, он неизменно видел этого человека как тень, отбрасываемую его действиями. Но тут тоже была тень, и она не была монстром. Это был мужчина, подбирающий слова, которые выразили бы его чувства.

— Варп — не спасение, глупцы, — наконец, сказал голос Таликто, и слова были тихими. — Вы смотрите на легенду о Горе и видите упущенную возможность. Вы считаете, будто сумеете создать темного мессию, который поработит варп и тем самым спасет человечество... — сухой потрескивающий звук наполнил пустоту после его слов.

«Смех», — понял Йозеф. Холодный безрадостный смех.

— Спасет человечество... не поможет ему победить. Не подарит нам еще пару крупинок времени, прежде чем упадет последняя, но спасет его... — Инквизитор покачал головой. — Вы скормите человечеству его же сердце, чтобы спасти от голода.

— Я противостоял вам с тех пор, как догадался о вашем присутствии. Если вы считали, что я не видел вашей руки в подрыве своих трудов, то вы ошибались. Вы проникли в мои ячейки на Доминике Прим. Вы похитили материалы моих исследований из шпиля Керроса. Может, вы даже создали этого идеалистичного юнца Ковенанта, чтобы кусать меня за пятки.

Йозеф посмотрел на Ковенанта, но его повелитель обратился в статую, его лицо стало непроницаемой маской.

— Вам нужны мои знания, то, что я получил и узнал, и вы думаете, что наилучший для этого способ — украсть, а не попросить. Здесь, по крайней мере, вы проявили мудрость. Мне неизвестны ваши лица, но я уничтожу вас. Даже если я уже отправился на суд Императора, я вас уничтожу. Уже за одну вашу гордыню вы заслуживаете этого.

Теневое изображение Таликто начало меркнуть. Последним выражением на его лице, прежде чем оно исчезло, была мрачная, всезнающая улыбка.

Глава 12

— Командор, у нас послание из астропатической палаты, — сказал энсин Люко голосом, приберегаемым им обычно для плохих новостей. Кейд Зекер перевела взгляд с изображения Яго. Планета висела на фоне зеленой ссадины космоса, ее поверхность была бледно-белесой, пронизанной оранжевыми и черными прожилками.

Она потерла висок, но боль никуда не делась, оставаясь у нее за глазами. Она кивнула молодому офицеру продолжать.

— Астропаты говорят, что почувствовали нечто, — тихо произнес Люко, — дрожь в варпе, которая может быть от появления корабля.

— Когда?

— Они не уверены. Если это корабль, он мог выйти дни либо час назад. Единственный прорицатель, который еще может говорить, шипит что-то об эфирных искажениях.

Кейд поморщилась, когда боль в черепе усилилась.

— Говорить может только один?

Люко кивнул.

— Им становилось хуже с тех пор, как мы покинули Эро. Что-то... Мы слишком близко к краю шторма.

— Что насчет инквизиторской ведьмы? — спросила Зекер, вспомнив парящее существо с лохмотьями, тощими конечностями и хромом. — Ей есть что сказать?

— Я не видел ее, — вздрогнув, сознался Люко. — Она остается в своих покоях, я думаю, и я... я не хочу беспокоить... ее.

Зекер неторопливо кивнула. У нее в голове из ночи кувыркались корабли, и луч света прожектора двигался сквозь безмолвный темный воздух. Прошло восемь вахт с тех пор, как она спала последний раз. Огромная доза успокоительных с серого рынка оставила после себя только вихрящиеся цвета на потолке ее каюты. Зекер принимала все большие дозы стиммов, чтобы оставаться собранной, но была уверена, что рано или поздно что-то упустит из виду.

— Командор? — отозвался Люко. Кейд перевела взгляд обратно на энсина. — Астропаты докладывают...

Она кивнула.

— Активировать по тревоге сенсоры. Поддерживать боевую готовность.

— Как прикажете. — Он заколебался. — Инквизитор...

— Я извещу его, как только он вернется с планеты.

— Так точно, командор. — Люко отдал честь, и оставил ее с вихрем боли и непрошеных мыслей в черепе.

— Что это значит? — спросил Йозеф, его глаза все еще недоверчиво смотрели на трон. В воздухе по-прежнему переливался и струился свет, словно искры, сыплющиеся из костра.

Ковенант выглядел так, будто собирался что-то сказать, когда воздух затрещал снова. Трон засиял ярче. В воздухе задрожали нити света. Йозефу в лицо дохнула волна жара, когда вокруг трона развернулось новое видение. Если ранее психическое эхо было эфемерным, но отчетливым, то теперь его окаймляли размытые цвета, подобно движущемуся изображению, запятнанному кровью и теплом.

— Вы не уйдете! — По залу разнесся крик, когда гром от расколовшегося видения погас. Йозеф резко оглянулся. Он увидел отшельника, стоявшего на ступенях перед далекой дверью в зал. Худой человек указывал на них, его голос дрожал от ужаса и гнева. — Вы потревожили сон мертвого короля. Вы не сможете уйти. Его дети пробуждаются!

Труп Таликто на троне задергался, когда сквозь его тело вырвались нити психической энергии. В мертвых пальцах защелкали костяные четки. Кристаллический нимб над головой запылал. В воздух поднялся пронзительный стенающий звук. Костяной трон ярко засветился. Из трупа Таликто взорвалось белое пламя и взвилось к потолку. Ковенант попятился. Воздух замерцал. Остатки света разлетелись снопами искр. Бледный свет огня погрузил зал в тени.

— Они пробуждаются! — закричал отшельник, выбегая из зала. — Пробуждаются!

Ковенант шагнул к трону, двуручный меч выскользнул из ножен на спине с громовым раскатом активации.

Он взмахнул им, и окутанная молниями кромка встретилась с костью и кристаллом, и разрубила трон напополам.

На секунду зал застыл в неподвижности, его поглотила тьма, которая будто выходила за грань бытия. Единственным источником света стало сияние мечей Ковенанта и Севериты.

Во мраке, подобно медленному сердцебиению, застучала падающая на камень вода.

А затем Обновленные восстали из темных вод своего сотворения.

— Корабль на десять тысяч инкрементов, курс сто восемь и семьдесят два, почти настиг нас. — Крик заставил командора Зекер резко дернуть головой. Воспоминания о снах померкли.

— Всем орудиям — приготовиться открыть огонь, — приказала Зекер. — Дать мне данные с сенсоров и огневые расчеты.

— Кто это, черт подери? Как он оказался так близко? — ахнул рядом с ней Люко.

— Он передает сигнал, — крикнул им офицер, и Кейд Зекер услышала в голосе мужчины смущенную запинку. — Шифр совпадает с тем, что дал нам инквизитор.

— Подтверди, — рявкнула Кейд. Ее руки била мелка дрожь. Что-то вопило у нее в голове немедленно открыть огонь, выплеснуть пламя и жизнь в пустоту космоса.

— Он сходится — корабль называет себя «Дионисией», под командованием герцога фон Кастеляна.

— Вольный торговец... — процедил Люко.

— Они запустили шаттл.

— Летит к нам? — спросила Кейд.

— К планете.

Она на мгновение замерла. В проходящих секундах тикали холодные мысли.

— Мне это не нравится, — сказала она. — Поставить нас между ними и планетой. Навести орудия на все цели.

Зарокотав двигателями, «Пламя доблести» начало смещаться.

— Идут прежним курсом.

— Приготовиться стрелять по команде, — велела Зекер.

— Командор! — воскликнул другой офицер за секунду до того, как содрогнулся корпус. Звезды за обзорными экранами поглотил огонь. В дрожащем воздухе завопили сирены.

— Щиты неактивны на тридцати процентах корпуса, — загрохотал голос техножреца.

— Второй корабль приближается с курса десять и сто пять. Нас берут в клещи.

— Трон, — прошипел Люко, его взгляд пробежался по информации на экранах сенсоров быстрее, чем офицер успел их огласить. — Это «Бесстрашный»!

Северита крутилась во мраке подземного мира, паля из болт-пистолета. Меч вырывал из конечностей красные ошметки. Внутри нее пел Гимн Очищения, в каждом вдохе и каждой мышце. Перед глазами Севериты стояли утопленные мертвецы. Их лохмотья были выбелено-серыми и свисали с тел подобно водорослям, что обвивали выловленные из океана трупы. Ее глаза подмечали, а рука била по тому, что она видела. Болты попадали в изорванные фигуры, еще только вылезавшие из воды. Тела разрывало на куски. Конечности и кровь падали назад в темные озерные воды. Некоторые плюхались на землю и поднимались. Их движения были дерганными, словно у спящих людей, пытающихся пробудиться. И все равно они оставались очень быстрыми.

— Меня не конфигурировали для подобных вероятностей, — произнес Главиус-4-Ро.

Техножрец в серых одеяниях был в шаге от нее, рубя механодендритами по всему, что оказывалось слишком близко от них. Кончики инструментов и инфошипов покрывала кровь. Йозеф стоял по другую сторону от техножреца, махая молотом. Громадная железная головка врезалась в облаченные в лохмотья фигуры и сшибала их с ног, круша кости и тела.

Позади него, с помоста трона спускался Ковенант. На ступенях перед ним столпились дюжины фигур в лохмотьях. Вокруг его головы потрескивал ведьмовской свет. Одна фигура ринулась на Ковенанта, и тут же упала во вспышке молнии и стали.

Еще одно существо выбралось на край саркофага в трех шагах от Севериты, присело и прыгнуло на нее. Она увернулась и выстрелила одним плавным движением, сквозь нее текла безмолвная молитва, пока палец нажимал спусковой крючок. Дуло болт-пистолета оказалось прямо у головы фигуры, когда из него вырвался снаряд. Куски черепа и размозженного мяса взорвались наружу. Северита почувствовала, как один из осколков кости рассек ей щеку. Она отскочила, когда к ней бросилась другая фигура, руки тянулись к ее глазам. Она крутанулась и пнула фигуру в бок. Северита ощутила, как под пятой треснули ребра, а через ногу прошла отдача от удара. Она отпрыгнула назад, ее движения вошли в ритм, чьи ноты были смертью, а мелодия — поклонением живому богу, которому она служила. Фигура пошатнулась, а затем нырнула вперед, когда она выстрелила.

Северита увидела, как удар столкнулся с невидимой преградой в шаге от инквизитора. Кристаллический меч в руке неприятеля разгорелся с красного до раскалено-белого. Человек скривился, на коже выступил кровавый пот. Ковенант шагнул вперед, псипушка выстрелила снова, выкашивая врагов с плавной безжалостностью жнеца, стоящего перед пшеницей.

Она услышала, как рядом с ней из динамика Главиуса-4-Ро вырвался статический гул, когда кристаллический клинок задел его хромированную щеку и треснул. Техножрец шагнул назад, и неприятель нырнул за ним вслед со вторым клинком. Меч Севериты с узким лезвием окутали молнии, когда она обратным ударом загнала его в шею существа. Она выкрутила его по широкой дуге, и кровь на силовом поле обратилась в дым.

— Стой за мной! — крикнула она Главиусу-4-Ро, когда изорванные существа заполнили все свободное пространство вокруг них.

— К двери, — окликнул их Йозеф, вырвав головку молота из размозженных останков трупа. Священник был с ног до головы залит кровью. Она черным глянцем покрывала его волосы и каплями стекала по лицу. Йозеф двинулся вперед, мышцы резко напряглись, когда он начал прокладывать путь к свету в двери.

Ковенант был в шаге от Главиуса-4-Ро, Йозефа и Севериты. Обновленные шли на них оборванной волной, двигаясь с неслаженной скоростью не до конца проснувшихся людей. У некоторых были кристаллические клинки, однако многие имели только свои руки, их пальцы тянулись к ним, словно когти. Северита и Ковенант бежали сквозь массу тел, безостановочно прорубая себе дорогу. Они были почти у ступеней, ведущих из зала, когда волна изорванных фигур заколебалась. По воздуху прокатился стонущий вой. Ближайшие существа задрожали под своими промокшими лохмотьями. Северита застрелила троих, когда те остановились как вкопанные. Затем они прыгнули вперед, сбросив свою предыдущую медлительность, словно кожу. На ступени перед ними приземлилась фигура. В прорезанных глазницах маски мерцал колдовской огонь. С конечностей слетали слезы изморози.

Импульсно-связанная пушка Ковенанта открыла огонь. Вокруг фигуры возник пузырь синего огня и раскололся, когда выстрел из псипушки рассек воздух и разорвал ноги ведьмы на куски. Человек на ступенях рухнул. Северита крутанулась и разрубила еще двоих прежде, чем они успели прийти в себя. Она услышала рядом с собою тяжелые удары вздымающегося и падающего молота Йозефа.

Ковенант переступил через разодранный труп ведьмы. К нему вскинулась чья-то рука. Окровавленный кулак окаймляли кристаллические осколки, их кончики — рваные проблески света, удар был стремительным как бросок змеи. Северита увидела удар, и тут же поняла, что даже если прыгнет к Ковенанту, то не успеет, и кристаллические острия пробьют ткань и плоть, и оборвут жизнь их повелителя.

Из мрака позади Ковенанта возникла Энна. Северита увидела, как она поднимает свой лазкарабин.

Северита никогда не считала себя быстрой. Скорость была не больше чем следствием самоотдачи, воли, тела и духа, приведенных в равновесие и направленных на единую цель. И даже хотя она не придавала особого значения скорости, Северита редко встречала людей, чьи реакции могли сравниться с ее собственными. Однако Энна оказалась быстрее любого воина, с которым ей приходилось сталкиваться.

Кристаллические клинки приближались в замедленном биении времени. Ковенант все еще отступал, теперь уже осознавая опасность, но придя в движение слишком поздно. Энна выстрелила. Очередь лазерных болтов попала в голову Обновленного и разнесла его череп на куски. Утыканный кристаллами кулак обмяк.

Северита бросила взгляд на Энну. С бледным и сосредоточенным лицом послушница перевела лазерный огонь на кишевших во мраке Обновленных.

— Бежим, — произнес Ковенант. Вокруг его головы появился неровный ореол холодного света. На секунду Северита увидела лицо инквизитора, его глаза пылали, тени скрыли черты в маске холодной ярости. — Уносим ноги!

Из него вырвалась волна телекинетической энергии. С расколовшегося пола брызнула каменная крошка. С треском ломающихся конечностей изорванные фигуры отбросило назад. Ковенант ринулся в бой. Меч рассек тела. Позади него вспыхивали молнии и горящая кровь, и Ковенант на ходу принялся рубить дальше. Псипушка на плече развернулась и выстрелила в фигуру, кинувшуюся на него со спины, а затем все они побежали к двери, и пути обратно к свету. Прочь от откровения.

Они бежали по подземному миру Яго. Отряд поднимался все выше, дыхание натужно вырывалось из глоток. Мышцы горели, однако отдохнуть им не давали. За ними в тишине следовали быстрые шаги. Энна остановилась и крутанулась назад, чтобы обстрелять туннель позади них. Она считала секунды, истощая батарею лазкарабина. Тьму разорвали лучи света. Энна не могла сказать, следуют ли еще за ними Обновленные, но если да, она не позволит им подобраться ближе, чтобы убедиться наверняка.

— Иду! — крикнула она и перестала стрелять. Индикатор заряда на карабине светился янтарным, когда она побежала вверх по туннелю, мимо Ковенанта, который развернулся, чтобы прикрыть ее. Северита обернулась, как только Энна миновала ее, и бежать начал Ковенант. Энна чувствовала, как коктейль из препаратов в венах гудит на границе ощущений, подавляя усталость. Она поравнялась с грузно шагавшим Йозефом и техножрецом и, наконец, увидела вдалеке круг солнечного света.

— Почти добрались, — пробормотал Йозеф.

Энна кивнула, собираясь обернуться, чтобы прикрыть бегущих Ковенанта и Севериту.

— Там кто-то есть! — пропыхтел Главиус-4-Ро, вдруг остановившись посреди туннеля, в видимых проемах его черепа подрагивали сенсоры и щелкали шестеренки.

Энна всмотрелась в туннель позади Ковенанта, но там было темно и тихо.

— Снаружи туннеля, — прошипел Главиус-4-Ро.

Внутри нее разлился холод и неподвижность. Инквизитор, замедлившись, поравнялся с ней, и она почувствовала, как по всему их отряду растекается напряжение.

— Могли ли Обновленные достичь поверхности раньше нас? — спросила она.

— Сколько их? — произнес Йозеф.

— Не могу сказать, — ответил Главиус-4-Ро.

— Лор... — начал говорить Йозеф.

— Ковенант... — прокатилось по туннелю слово, отдаваясь эхом и треща от усиления. — Нам нужно поговорить. Я не хочу крови, поэтому не провоцируй меня пролить твою.

Она всмотрелась поверх своего оружия на конец туннеля. Она узнала этот голос. Энна вспомнила труп Таликто в подземном мире, из которого они только что сбежали; вспомнила его слова, а также серебряные стрелы, пригвоздившие его к трону из костей. Убитый другим инквизитором...

— Лорд, это... — повторил Йозеф.

Ковенант бросил мимолетный взгляд на священника, а затем медленно пошел к кругу света в конце туннеля.

— Никому не поднимать оружия и не стрелять, — на ходу сказал он. — Если будет драка, то первый удар нанесу я.

Тепло и свет обрушились на Энну подобно молоту, когда она вышла из зева туннеля. Ковенант вместе с остальными застыли в ярком сиянии монохромного неба. Их встретил гул заряженного энергетического оружия. Вокруг туннеля полукругом выстроились десять фигур в грифельно-серых доспехах. Их лица скрывали зеркальные визоры, на спинах гудели силовые ранцы. Их плечи и руки сковывали аугментические крепления. Энна заметила у них тяжелое вооружение, из заряженных катушек поднимался жар. Позади солдат стояла фигура в золотой и перламутрово-белой терминаторской броне, а за ней — фигуры Виолы и Клеандра фон Кастелянов. По лицу вольного торговца градом катился пот, падая на воротник тяжелой флотской шинели. Лицо Виолы было заострившейся маской едва сдерживаемого гнева.

Ковенант посмотрел на фигуру, затем медленно повернул голову, оглядывая скрытых за зеркальными визорами солдат. Псипушка последовала за глазами инквизитора, после чего снова уперлась в Вульта, когда его взгляд остановился на фон Кастелянах.

— Он взял нас тепленькими, мой лорд, — отозвался фон Кастелян. — Я... мне жаль.

Ковенант кивнул ему. Затем перевел взгляд на Вульта.

— По-твоему, это проявление мирных намерений?

— Я хотел поговорить с тобой, — сказал Вульт.

— Поговорить... — произнес Ковенант, затем кивнул и отвел глаза, будто обдумывая его слова. Псипушка оставалась наведенной на Вульта. — Поговорить... И о чем нам говорить?

— Единство, — сказал Вульт, слово хрипом донеслось из серебряной дыхательной маски под капюшоном. — Единство цели.

— Странный способ начать подобный разговор.

— Благоразумие, — ответил ему Вульт. — После всего случившегося, как я не могу быть осторожным?

— А как я не могу считать тебя противником?

— Будь я им, — произнес Вульт, — то убил бы тебя раньше, чем ты вообще понял бы, что я здесь. Я бы сбил твой шаттл или застрелил тебя до того, как ты выйдешь наружу. Я мог бы убить твоих слуг и уничтожить все, чего ты когда-либо касался. Ничего такого я не сделал.

— Но ты здесь, — ответил Ковенант, — а я тебя не звал.

Вульт замолчал и склонил голову, будто соглашаясь со словами. Он указал полукругу бойцов отойти, в их расслабленных позах читалась готовность. Чувство угрозы, давившее на нервы Энны, ослабело, но не исчезло полностью.

— Я не знаю тебя так хорошо, как мог бы, — сказал Вульт. — Это моя ошибка. Но о твоих действиях мне кое-что известно. Ты — хороший слуга Императора. Упорный и неумолимый в работе, сосредоточенный на результате. Твой повелитель гордился бы. — Энна заметила, как на неподвижной маске лица Ковенанта дрогнул мускул. — Ты не знал, что мы с ним были знакомы? — спросил Вульт, и Энна поняла, что от лорда-инквизитора также не укрылась эта дрожь. — Я знал Аргенто, не настолько хорошо, как следовало, однако знал. Ты очень похож на него в молодости, Ковенант.

— Он мертв, — ответил Ковенант. — Его влияние на меня умерло вместе с ним.

Вульт кивнул.

— Я только хотел показать, что не настолько чужой для тебя, как ты можешь считать. Я знаю, что Аргенто умер, но не знаю как.

— Его убила новорожденная святая, — сказал Ковенант. Вульт выдохнул, и поднял глаза на изъеденный ржавчиной корпус макрослитка, вздымавшийся над ними.

— Его вера в торианский идеал... я говорил, что это станет его погибелью. — Он покачал головой, и жест, столь естественный для обыкновенного человека, чудовищно прокатился по терминаторской броне. — Вера в святое избавление, в воплощения божественности... что это, если не подстрекательство разногласий, и оправдание для фанатиков?

— Разве вера бывает другой? — спросил Ковенант. — Вопрос лишь в том, которая из них истинная.

Два инквизиторы встретились взглядами.

— Ты ради этого заявился сюда? — продолжил Ковенант. — Спорить насчет верований и доктрин? К этому ведут тебя твои принципы, к словам и пререканиям по вопросам, которые препятствуют примирению? Словам, душащим любые действия, пока человечество отчаянно пытается не задохнуться?

Вульт покачал головой.

— Веришь или нет, но я здесь скорее как друг, чем враг. И принципы не помешают мне отставить в сторону свои различия во мнении. На самом деле, они требуют, чтобы я был тут, чтобы отыскал способ укрепить власть Императора, и попытался найти способ спасти тебя.

— Спасти меня... или осудить?

— На некоторые вопросы придется ответить, — ответил Вульт. — Есть другие, несколько других, кто хочет притащить тебя на пепел святилища Аспиры в цепях, а прочие не желают оказывать тебе даже такой чести.

— Я не пес, чтобы приходить и лаять по их указке. Их гнев и твои подозрения — огонь, что дает дым, но не греет. — Отсюда родом культ, брошенный в атаку, культ воскрешения, а ты придерживаешься торианских взглядов. Ты обвинил в ереси человека, известного среди нашего Ордо, пережил последовавшую резню, а затем сбежал, прежде чем ответить на какие-либо вопросы. Прошу, развей мои подозрения, что это не ты повинен в смертях своих соратников.

— Вы с ними можете верить во что угодно, — сказал ему Ковенант и едва заметно пожал плечами.

— Не отмахивайся от меня, парень! Не смей! — проревел голос Вульта, рыча от ярости и усиления. Энна почувствовала, как по ее спине пробежал холодок. — Хаос тут. Он пожирает наши кости, и те, кто может действовать, либо спят в пепле, либо борются друг с другом. Мы проигрываем. Человечество умирает. Не смей скидывать это со счетов, как будто ты здесь ни при чем.

Под броней Вульта с рыком напряглись сервоприводы. Энна практически чувствовала исходящие от него волны гнева. Затем, будто задвижка, опущенная на лампу, сила его злости ослабла. Энна едва не зажмурилась от неожиданности, и в памяти заговорил голос Идрис.

«Воля — вот что делает инквизитора тем, кем он есть, — сказала она. — Воля встретиться с правдой вселенной, и не опускать руки. У одних сила воли подобна камню, неподатливая и несокрушимая, у других — как река, без формы, однако с мощью, способной сдвигать горы; а у немногих она как меч, его кромка остается в ножнах до тех пор, пока не предстоит нанести удар».

— Честно говоря, выбора нет, — произнес Вульт, его голос — контролируемый хрип. — У меня твое судно, и корабль, привезший тебя сюда. Если мы не достигнем взаимопонимания, то здесь ты и останешься.

Йозеф фыркнул, но Ковенант улыбнулся. Энна вздрогнула от шока. Приподняв бровь, Ковенант оглядел Энну, Севериту и Йозефа, затем перевел взгляд обратно на Вульта. На его губах по-прежнему играла улыбка. Он пожал плечами.

— А как же ты? Что это воронье правосудия говорит насчет тебя? Охотник на демонов, прячущий свое лицо, подобно сектанту древности, союзник Таликто, руководитель конклава, который превратился в резню — несмотря на свою репутацию, ты пришел сюда как судья, или как человек, что нуждается в союзниках, но не может их найти?

Сердцебиение Энны подскочило, заполняя секунды тишины. В горле зазудели железы с препаратами. Нервы запели в готовности. Теплый воздух переливался на фоне болезненной яркости неба.

Вульт поднял руку. Энна медленно втянула в себя воздух. Тяжесть оружия в руках без остатка наполнила ее мысли. Первые три выстрела повисли в разуме в ожидании мига, когда она сделает их. Лорд-охотник на демонов потянулся к лицу и стянул серебряный резбризер. Открывшееся им лицо было заострившимся от возраста. С выпирающих костей свисала кожа цвета и текстуры истлевшего пергамента. Его подбородок и правую щеку усеивали капельки сверкающего агата, камни, спаянные со старческой плотью. В глубоких глазницах двигались бледно-синие глаза. Его губы покрывали струпья, и от Энны не утаилось, что он старается не подавать виду, что едва может дышать без маски. Лицо Вульта излучало силу: неукротимую, потрясающую силу.

— Ты меня видишь, инквизитор, — сказал он, втягивая воздух между каждым словом.

Ковенант кивнул, и Энне показалось, будто в жесте помимо холодного самообладания было нечто еще.

— И... — прошипел Вульт, силясь сделать вдох. — Я вижу тебя. Ты участвовал в расправе на Эро. Ты — фанатик. Ты молод, но ты... ты также и прав. — Вульт потянулся и вернул маску на место. Энне показалось, будто терминаторская броня сжалась, когда он вдохнул воздух. — Что ты нашел на Яго? — спросил он, его голос снова стал усиленным хрипом.

— Думаю, ты сам знаешь, — ответил Ковенант.

— Доказательство, что Таликто мертв уже много лет, — произнес Вульт.

Энна потрясенно моргнула.

— Ты убил его? — спросил Ковенант.

Вульт покачал головой.

— Это была догадка, но если смотреть на случившееся с определенной точки зрения, то это очевидно.

— И что это за точка зрения?

— Есть одна история, Ковенант, история из давнего прошлого, о том, что когда-то были инквизиторы, которые смотрели на величайшую из ересей и стремились спасти человечество через проклятье.

— Горусианцы... — сказал Ковенант.

Вульт поднял глаза к безликой яркости неба.

— Пора убираться отсюда, — пробормотал он, и махнул бойцам в темно-серной броне. — Вызовите десантные корабли и дайте сигнал суднам, чтобы готовились покинуть орбиту, как только мы поднимемся на борт. Переправьте экипаж на корабль инквизитора Ковенанта для восполнения потерь.

— Лорд Вульт, — сказал Ковенант, все еще не двигаясь, — мы не достигли соглашения.

— На самом деле достигли, — произнес Вульт. — Мы пришли к согласию так, как могут только люди вроде нас — не в том, почему что-то важно, а в том, что нужно сделать. Ты был прав, Ковенант. Среди нас пробудилась змея, и ее следует уничтожить, иначе она уничтожит все, что мы стремимся защитить.

— Они не выдают себя, — заметил Ковенант. — Нельзя убить тени.

— Однако ты сумеешь, — ответил Вульт, и хрип его голоса показался едва ли не смехом. Он указал на Виолу с Клеандром. — И твои слуги отыскали способ, как найти их.

— Это не ответ, — произнес Ковенант.

Вульт пожали плечами. Энна чуть не расхохоталась.

— Нет, но может быть его частью, — сказал Вульт. Первый десантный корабль пролетел над самим макрослитком и завис в воздухе, маневровые двигатели сносили пыль с железных утесов, когда он стал снижаться к ним. — Итак, инквизитор Ковенант, мы заключили союз?

Часть третья: Потерянные сны

Глава 13

Облокотившись на перила, Йозеф наблюдал за тем, как свита лорда-инквизитора идет по главному ангару «Пламени доблести». Собрание решили провести на эсминце командора Зекер. Хотя он находился под командованием Ковенанта, в нем чувствовалась нейтральность большая, чем на «Дионисии» или военном корабле, который доставил Вульта. Лорд-охотник на демонов прибыл на черном боевом корабле, исторгшем на свет целую процессию фигур.

Группа бледнолицых мужчин и женщин шагала свободным авангардом. Все они были в темно-серой униформе с неброскими серебряными инсигниями различий, их глаза холодно оценивали каждую деталь окружения. Никто из них не имел при себе оружия, однако Йозеф с первого взгляда мог различить убийц. За ними следовали священники в черных рясах, мечи вложены в заспинные ножны, на обритых скальпах вытатуированы символы. Их кожа имела нездоровый блеск, а глазные яблоки пронизывали красные капилляры. Это были знаменитые Черные Жрецы, набранные из Экклезиархии на службу в Ордо Маллеус в качестве экзорцистов, дознавателей и очистителей. Йозеф сталкивался с ними прежде, и этот опыт для него ни разу не оказывался приятным — они походили на воронье, слетавшееся на кости расправ. Время от времени один из них доставал из рясы фиал с маслами и кровью и, встряхивая его, наблюдал за взвихривающимися внутри жидкостями. Йозеф понятия не имел, зачем они это делали, но был уверен, что не хотел узнать ответ. Почти два десятилетия службы у Ковенанта и встреч с путями варпа и силой Хаоса научили его ценить неведение.

Последним явился сам Вульт, закованный в перламутрово-золотые доспехи, следовавший за своими вассалами подобно королю. Ковенант, Северита, Энна и Виола ожидали его, стоя свободным кругом. Священник смотрел, как между двумя группами сокращается расстояние.

Он закашлялся, поморщился и вытер рот.

Йозеф на секунду закрыл глаза. Усталость расцветила тьму за веками. Яго... Яго дался ему непросто.

+ Тебе нужно отдохнуть, старик, + прошептал у него в мыслях голос Миласы. Йозеф почувствовал, как дернулись губы от инстинктивного желания ответить вслух. Он остановил себя и обрамил слова в чистую мысль.

«Отдохнуть? Если бы я хотел отдыха, девочка, то для начала мне пришлось бы умереть».

+ Все равно... + произнес голос псайкера, а затем сменил тон. + Ты присоединишься к Ковенанту на совете? +

«За свои грехи».

+ Тебе это не нравится, да? Альянс с Вультом? +

«Нравится или нет, это уже происходит».

+ Куда делась твоя ворчливая доброжелательность? +

Йозеф фыркнул, и сместил хватку на наблюдательных перилах. Внизу, группа Вульта остановилась, и до него долетели неразборчивые слова.

Стоило пойти куда-то еще в поисках покоя, подумал он. Возможно, следовало отправиться в часовню помолиться, но молитва не всегда приносила умиротворение. Он узнал это задолго до того, как облачился в рясу своей службы.

«Я в порядке», подумал он.

+ Ложь дня... +

Йозеф улыбнулся.

«Время, леди, лишь время. У него есть привычка убегать, а затем возвращаться назад, чтобы напомнить тебе, сколько всего изменилось».

Он услышал в черепе ее смешок.

+ Долго думал над этой меланхоличной мыслью, или она пришла к тебе спонтанно? +

Еще одна улыбка.

«Воспоминания, воспоминания, о которых я не думал уже долгое время, только всего. Знаешь, из всего, что я видел — вещи, о реальности которых душа знать не должна — забыть я бы хотел не ужасы. А ошибки, которые совершал, сам того не подозревая».

+ Я могу помочь тебе с этим... +

Он засмеялся вслух, и увидел, как внизу некоторые из последователей Вульта в сером подняли на него глаза.

«Это... это напоминает мне о том, что случилось с Идрис и Аргенто. Когда мы узнали, чем занимается старик. Тогда... тогда все выглядело точно так же».

+ Я помню, + сказала Миласа. + Но в этот раз мы не противостоим старому другу. +

«Дело будет сложным», подумал он.

+ Если Виола с Клеандром получили информацию, которая приведет нас к тому, кто в действительности стоит за нападением, шансы на то, что события ускорятся, высоки. Здесь я не могу не согласиться. Но, по крайней мере, мы приобрели союзников, а не врагов. +

«Думаешь?»

+ Ты не доверяешь Вульту? +

«Я думаю, он инквизитор, и притом инквизитор старый. Они начинают уже далеко не простаками, и с возрастом лучше не становятся».

Вибрация, прокатывавшаяся сквозь корабль, сменила тональность. Йозеф знал, что это значит — варп-двигатели начали накапливать энергию. Они приближались к границе системы Яго, и когда доберутся до нее, все три корабля — «Пламя доблести», «Дионисия» и «Шестой молот» Вульта, — нырнут в объятый штормами варп. То, куда они направятся далее, и пойдут ли туда вместе, решится в следующие несколько часов.

«Дело не в том, что нам предстоит сделать, а просто чувство, будто все всегда именно так и случается. Подобные моменты повторяются раз за разом».

+ Ты очень мудрый, Йозеф. +

Еще один смешок вызвал у него приступ кашля.

«Я — выживальщик. Переживать все попытки убить тебя чему-то да научит».

К его мыслям прикоснулось мимолетное ощущение, похожее на дуновение ветерка по коже, и Йозеф понял, что это чувство было трансляцией непосредственно из разума Миласы, знаком взаимопонимания в их безмолвном разговоре. Другие могли счесть подобную связь с псайкером тревожащей, но для Йозефа она была просто дезориентирующей. В прошлом он был священником Экклезиархии, но еще тогда он знал, что слепая ненависть к ведьмам была глупостью — разве сам Император не считался псайкером?

«Виола тоже сомневается, и если мы не уверены в Вульте, то почему уверен он?»

+ Это его дело, Хорив. И я достаточно уважаю его рассудительность, чтобы в ней не сомневаться. +

«Но это... — подумал Йозеф. — Я б сказал, что им руководит не здравый смысл. Вот что меня волнует, Миласа».

+ Любое человеческое решение — это эмоция, даже решение быть бесстрастным. +

«Я полагал, что знаю его».

+ Никто из нас по-настоящему его не знает. +

Он услышал, как в потоке переплетенных мыслей возникло свободное пространство, и ощутил, словно стоит перед кем-то, полуобернувшимся и смотрящим вдаль.

«Почему я здесь?»

Он посмотрел на свои руки на поручне. Обе увивали татуировки, но левую кроме них покрывала также масса шрамов. Чернила превратили складки кожи и углубления во рты и глаза драконов. Цвета поблекли, красный огонь, лившийся из пастей существ, потускнел от времени.

«Я здесь потому, что такова воля Императора. Так было всегда. Ковенант, Клеандр, и даже Идрис в старые дни. Я здесь потому, что нужен им... — его мысли затихли. Он вдохнул. Во рту появился привкус железа. — Однажды... — Йозеф почувствовал, как его рот открылся и закрылся. — Однажды меня здесь уже не окажется, чтобы помочь им».

Он оттолкнулся от поручня и направился к двери, которая вела с мостика в остальной командный квартал.

+ Йозеф..? + послала Миласа, и священник ощутил в ее мысленном голосе смятение. + В чем дело? Что ты..? +

«Спасибо, леди, — подумал он, позволив спокойствию и силе наполнить слова у себя в голове. — На твоем месте я бы поспал».

+ Я не сплю, Хорив. +

— Что-то подсказывает мне, что не буду и я, — пробормотал он.

Два инквизитора встретились не в большом парадном зале, а на заброшенном складе у уровня днища. Пыль и ржавчина цеплялись к головкам заклепок, усеивавшим стены-плиты, открытое пространство под укрепленным потолком длительное время служило домом только для пустых контейнеров и медленно ржавеющей техники. Банда сервиторов оттащила мусор к стенам, оставив круг испачканного металла. Силовики очистили палубы и коридоры вокруг помещения, но в эти всеми забытые закутки «Пламени доблести» мало кто забредал.

Естественно, Виола понимала, что его выбрали как раз за изолированность и тот факт, что его стены и двери были метровой толщины, однако что-то здесь казалось неправильным. Сегодняшнее обсуждение не должно было проходить среди пыли и вони гниющего металла. Она взглянула на Ковенанта, стоявшего возле скованного навигатора Тита Йешара. Мутант с худыми конечностями раскачивался на месте, длинные пальцы шевелились в воздухе, словно перебирая струны невидимой арфы.

«С другой стороны, — подумала она, — может, гниль и тени — единственное подходящее место».

Виола кинула взгляд на широкие противовзрывные двери, через которые в помещение вошли Колег с одним из Черных Жрецов Вульта. Жрец поклонился Вульту, который стоял на противоположном краю участка расчищенного пола. Колег посмотрел в другую сторону, на Ковенанта, и кивнул.

— Запереть двери, — произнес Вульт. Секунду спустя противовзрывные двери начали со скрипом закрываться. За низким грохотом, с которым сошлись створки, последовала тишина.

Свита Вульта и Ковенанта уставились друг на друга через пустое пространство. Виола ощущала, как растягивается миг напряженного официоза. Она не сводила глаз с Вульта. Она ему не доверяла. Нельзя верить кому-то настолько умному, но он сдержал свое слово. Никто и ничто на борту «Дионисии» не пострадали после того, как Клеандр сдал корабль. Как он не стал также выпытывать у них информацию, хотя, казалось, у него и своей было в избытке.

— Инквизитор Ковенант, — сказал Вульт. — Я рад, что мы пришли к взаимопониманию. Пусть оно будет долгим и глубоким. — Ковенант кивнул. — В интересах доверия, — продолжил Вульт, — давай обменяемся тем, что нам известно. Мои фактотумы многое передали твоим, но я хотел бы услышать от тебя лично, как ты видишь путь, которым пришел сюда.

Ковенант кивнул и поднял открытую ладонь, но его лицо оставалось непроницаемым. Затем он начал говорить. Пересказ был долгим, и Виола во всех подробностях знала каждую его часть, хотя ни разу не слышала от самого Ковенанта лично. Под аккомпанемент холодных кратких слов Виола мысленно вновь преодолела путь от раскрытия школы запрещенных знаний на Ниамарине, а оттуда к Каулу и неизбежному выводу, что за найденным там чудовищем стоял другой инквизитор. После этих ранних дней охоты был Агерн, Сыны Просвещения, Доминик Прим и последующие несколько лет. И, наконец, подробности того, что Ковенант выявил в усыпальнице Обновленных на Яго. Хотя ее там не было, на мгновение Виола представила мертвого Таликто на костяном троне среди наполненных водой саркофагов.

— В прошлом он был хорошим человеком, — отозвался Вульт после того, как Ковенант закончил.

— Не все ли ими были? — спросил Ковенант.

— Нет, — сказал Вульт, его хриплый голос приобрел остроту. — Иногда нет. — Ковенант промолчал. Лорд-охотник на демонов словно вздрогнул внутри доспехов. — Если мы примем за правду то, чему ты стал свидетелем, Таликто был убит другими инквизиторами, группой, которой он назвал Триумвиратом. Он бы сражался до конца. Он был живучим.

— Что в итоге вылезло ему боком... — проворчал Йозеф.

— Так и есть, Хорив Йозеф, — произнес Вульт, встретившись взглядом со священником, стоявшим позади Ковенанта. — Так и есть. Его убийцы преуспели, а затем забрали результаты его изысканий и обратили для своих целей. Присутствие этих так называемых Обновленных на Эро — лучшее тому доказательство. Они стали орудием новых хозяев.

— Главный вопрос — зачем им это было нужно? — спросил Клеандр.

— Потому что Таликто имел то, что им требовалось — знания и инструменты, которые они могли бы использовать, — ответила Виола. Брат оглянулся на нее через плечо, приподнял бровь и отвернулся. На другом конце цепи, Тит Йешар прижал руки к ушам.

— Шшш... шшш... шшш... — зашипел навигатор.

— Таким образом, этот Триумвират затем воспользовался его личностью и агентами для прикрытия собственной деятельности, — продолжила Виола, игнорируя взгляды брата и слова навигатора. — Если б какое-то из их предприятий раскрыли, нить вины и правосудия привела бы только к человеку, которого уже не было.

— И это сработало, — сказал Ковенант. — Сработало.

— Чего они добиваются? — покачав головой, спросил Клеандр. Виола впилась в брата тяжелым взглядом. С тех пор, как они навестили Йешаров, Клеандр все время был мрачным и раздражительным. — В смысле, у всего есть своя цель, и ты не будешь делать что-либо просто так.

— В этом и заключается вопрос, — сказал ему лорд-инквизитор. — В этом и заключается вопрос, на который мы должны ответить, прежде чем они поймут, что мы ищем ответы.

— Но есть некоторые очевидные вероятности, — произнес Ковенант, кинув на Клеандра быстрый взгляд.

— Так и есть, — согласился Вульт. — Сбор знаний, оккультные изыскания и использование культов могут скрывать много мотивов для приверженцев горусианства.

— И каких именно? — спросил Йозеф.

— В основе горусианства лежит утверждение, что для победы над ужасом Хаоса нужно его поработить. Его сторонники ищут душу либо несколько душ, которые могут обладать его мощью, однако при этом не быть порабощенными им. Они ищут живых богов, которые сами могут уничтожить богов. В то время как торианская вера зиждется на поиске возрожденного Императора, горусианцы ищут темного мессию, который свершит то, на что не способен сам Он. Вот во что верили те, кто следовал этим путем, однако их доктрина выражалась многими способами.

— Безумие, — отозвался Йозеф. — Презренное безумие.

— Лишь с нашей точки зрения, — сказал Вульт. — С их — это путь к спасению, истинный и единственный способ спасти всех от тьмы.

— Кто может в такое верить? Как инквизиторы, зная истину о Хаосе, думают, будто он может спасти нас?

— Разве Император не обладал трансцендентальным могуществом? Разве корни этого могущества скрывались не в материи варпа? Не трагедия ли то, что души, падающие в варп, не имеют достаточно силы, чтобы стать его хозяином, а не рабом?

— Ты говоришь ересь, — процедил Йозеф.

В воздухе повисло напряжение, как будто перед штормом, за миг до разряда молнии.

— Ты забываешься, священник, — сказал Вульт, его голос стал низким и угрожающим. — Повелитель ценит твой совет, и я вижу почему. Но я не отвечаю ни перед кем под Золотым Троном, и я вел эту войну достаточно долго, чтобы понимать, что истина существует даже во лжи врагов и заблуждениях проклятых душ. Ты прав, это безумие. Никакие мессии не явятся спасать человечество. Есть только люди, и они должны спасти себя сами.

— Ты прав, — сказал Ковенант, и Виола взглянула на своего повелителя. В спокойствии его голоса чувствовалось нечто опасное. — Я ценю совет Йозеф, и я также утверждаю, что ты говоришь ересь.

Черные и серые фигуры за Вультом вдруг встрепенулись в готовности и напряжении.

— Ты хочешь подискутировать? — сказал Вульт. — Сейчас? В такой момент?

Ковенант склонил голову, и напряжение как будто отчасти ослабло.

— Враг существует, и мы должны его встретить, — сказал Ковенант. — Тут мы согласны.

— Как мы можем встретиться с врагом, которого нельзя увидеть? — спросил Клеандр.

— Госпожа фон Кастелян, — указав на Виолу, сказал лорд-инквизитор. Она ощутила, как взгляды всех присутствующих в помещении переместились на нее. Виола выпустила воздух, который задержала в легких, и шагнула вперед. Чтобы подготовиться к этому моменту, у нее ушло семнадцать часов непрерывной концентрации и применения ментальных способностей. Однако сейчас Виола нервничала сильнее, чем могла даже себе вообразить. И дело было не в устремленных на нее взглядах, а в возможности того, что она допустила ошибку.

Решения, которые скоро примут Вульт с Ковенантом, будут основываться на том, что она сейчас им скажет. В определенном смысле все предприятие зависело от ее способностей и тщательности проведенной работы.

Она детально разобрала каждый кусочек информации, которая имелась у Ковенанта и Вульта по Таликто, и старую, и новую. К ней она добавила то, что узнала у навигатора. Затем приобщила данные, что могли б иметь отношение к Таликто. Ко всему этому она применила слои фильтров-обоснований и логических цепочек. Наконец, Виола вплела деталь, которая и отделяла ее анализ от машинного — она воспользовалась обычным инстинктом.

Для выполнения подобной задачи потребовалась бы целая команда из лексмехаников, савантов и инфокузнецов. Виола провела анализ в одиночку, запершись в библиотеке, вокруг нее мерцали голоданные, ее кровь и нервы пели от церебральных усилителей.

Виола старалась не возгордиться — это было частью дисциплины, которую ей привили вместе с когнитивными навыками, чтобы вести дела торговой династии. Закончив с анализом и подготовив выкладки, она позволила себе лишь маленькую улыбку. Теперь же, оказавшись перед собранием, часть ее хотела вернуться назад и хорошенько ударить себя по скалящейся физиономии.

— Враг, которого мы будем называть Триумвиратом, неизвестен нам ни по силе, ни по настоящей численности, ни по ресурсам, — начала она, — но мы можем сделать определенные выводы на основании того, что знаем или видели.

Она потянулась в карман жилетки и включила голожезл. В центр помещения вкатился гусеничный сервочереп. Череп запрокинулся назад и спроецировал в воздух цилиндр синего света. Внутри гололита завращались символы-скопления и паутины данных.

— Данная схема подвержена значительному уровню неопределенности, но это лучшее, что у нас есть. Помощь и сведения лорда-инквизитора Вульта снизили неопределенность, но это все равно... в сущности догадки.

Вульт кивнул.

— Мы понимаем, госпожа. Сделанная тобою работа, учитывая текущие обстоятельства, образцова. Прошу, продолжай.

Она нажала еще одну кнопку, заставив проекцию прокрутиться и увеличить созвездие данных.

— Аспект, имеющий самый большой потенциал, это методология, которую Триумвират применил по отношению к Таликто. Они не просто уничтожили его. Они подчинили себе его ресурсы. Обновленные стали инструментом, которым они воспользовались на Эро, и кажется вероятным, что они завладели также некоторыми другими проектами Таликто.

— Ты хочешь сказать, что ученые и великие инквизиторы могут найти этих еретиков по тому, что Триумвират украл у Таликто? — произнесла одна из фигур в серой форме, стоявшая позади Вульта. Впервые с тех пор, как заперлись двери, кто-то из его свиты заговорил. Виола встретилась с бледной женщиной взглядом.

— Я хочу сказать, что Триумвират похожим образом может воспользоваться и другими ресурсами Таликто. Выявим эти ресурсы, и мы сможем выйти на них, или обнаружить нечто, что приведет нас ближе. Таликто отличался скрытностью и умом, однако ему приходилось использовать и полагаться на других. Это могло послужить причиной его погибели, но также стало настоящим подарком для нас.

Она бросила взгляд на Клеандра. Ее брат дернул цепь, удерживавшую Тита Йешара, и навигатор, пошатнувшись, сделал шаг вперед.

— Прежде чем предать своего хозяина, этот навигатор вел корабль на службе у Таликто по всему сектору и за его пределы. К счастью, он желает поделиться с нами своими знаниями не меньше, чем с Триумвиратом.

— Желает, как же... — пробормотал Клеандр. — Если бы ты послушала его, то подобрала бы другое слово.

Виола проигнорировала своего брата, и щелчком на жезле рассеяла янтарные руны по проецируемому звездному полю. — Из тех мест, куда путешествовал Таликто, большинство можно смело отбросить, так как он был на них лишь мимоходом. Из тех, что он посещал несколько раз, многие являются местами проведения эзотерических проектов, о которых нам уже известно. Некоторые, судя по всему, такие же. Таким образом, остается всего несколько мест, где он оставался на более длительное время, или куда он путешествовал много раз. Вот они.

Очередной щелчок на жезле, и проекция данных растворилась в изображении сектора Карадриад и окрестностей. Среди звездных скоплений и завихрений Судных Бурь замигали три красные иконки.

— Из этих нескольких мест, полагаю, что вот это — самое многообещающее для нашего непосредственного внимания.

Изображение увеличило одну руну, которая переросла в яркую сферу данных в самом хвосте цепочки звезд.

— Что там? — поинтересовался Ковенант.

— Какое-то пустотное сооружение, — ответила Виола. — Детали... далеко не полные, но навигатор называет его Архивом. Похоже, здесь он хранил результаты других своих работ.

Тит Йешар стал раскачиваться на месте.

— И ты полагаешь, Триумвират продолжил использовать его? — спросила Энна ровным голосом. Виола посмотрела на нее. В словах Энны, несмотря на отсутствие в них интонации, чувствовалось нечто острое и настоятельное.

— Таликто ценил его, и использовал как укрытие, — сказала Виола. — Думаю, после того как он перешел к ним, Триумвират мог и дальше использовать его таким же образом, и...

Она на секунду замолчала, не желая сознаваться, почему решила посоветовать начать именно с Архива.

Вульт смерил ее взглядом.

— Да, госпожа Виола? — спросил он. — Что ты собиралась сказать?

— Использовать его было бы в характере Триумвирата.

— Идиотский вывод, — фыркнул один из подчиненных Вульта в сером. — Мы ничего не знаем о Триумвирате. Тот факт, что ты пытаешься как-то описать его характер, сводит на нет весь твой анализ.

— Мы знаем, что они воры, — холодно ответила Виола, — и любят оставлять себе то, что украли.

Вульт кивнул, прежде чем его послушник успел что-либо сказать.

— Вполне оправданное чутье, — произнес он. — Навигатор Йешар сможет показать нам этот Архив?

Виола кивнула.

— Значит, отправимся туда, — сказал Вульт.

— Согласен, — сказал Ковенант, шагнув вперед так, чтобы посмотреть на голопроекцию снизу, холодный свет ярко отблескивал в его немигающих глазах.

— Всего один вопрос, — отозвался Клеандр, и хмуро встретил взгляды остальных людей в помещении. — Если вы выследили нас, достопочтенный лорд Вульт, а эти неведомые враги считаются очень умными и опасными людьми, то могут ли они знать, чем мы заняты? Могут ли они знать, что мы идем?

Глава 14

Призраки последовали за «Пламенем доблести», когда корабль ворвался назад в объятия реальности. О корпус скреблись когтистые формы белесой энергии, их тонкие, как туманная дымка, очертания рассеивались, продолжая цепляться за металл, и с воплем угасали. За ним вышел второй корабль, затем еще один — каждый из них пробивал себе путь сквозь кожу пространства в вихре молний и света. Второй прибыла «Дионисия» — стилет подле кинжала «Пламени доблести»; последним был легкий крейсер «Шестой молот». Свет Судных Бурь омыл корпуса всех трех кораблей, как только они оказались в усеянной астероидами пустоте. Перед кораблями висели течения космической пыли, пылая так, будто каждая песчинка была тлеющим угольком в костре. Между огромными складками плясали цвета, подобно сполохам молний внутри грозового фронта. Вот только в вакууме пустоты не могло быть никаких туч.

На мостике «Пламени доблести», Кейд Зекер изо всех сил пыталась сдержать крик. На коже выступил пот, и командор чувствовала, как он стекает по спине. Странствие и переход обратно в реальность сами по себе были довольно скверными, но еще она увидела смотрящее на нее лицо, когда с иллюминаторов поднялись противовзрывные щиты: лицо, смотрящее на нее из черноты космоса. Это лицо она знала.

— Переход... — начала Зекер, слово сипло вырвалось из ее пересохшего рта не только по привычке, но и благодаря усилию воли. — Переход завершен. Всем постам подтвердить статус.

— Нелегкий переход, — сказал стоявший позади нее Йозеф. Она бросила на него взгляд.

После того, как инквизиторы закончили переговоры, священник остался на «Пламени доблести». Ей не сказали почему, но у нее были свои соображения на этот счет.

Она и в лучшие времена не любила посторонних на мостике, и поначалу она пыталась вести себя с ним с холодной формальностью. Однако он ходил среди экипажа так, будто был одним из них, перебрасываясь непринужденными словами с силовиками, уважительно кивая вахтенному лейтенанту, расслабляя офицеров на постах какой-то шуткой или комплиментом в их адрес. За несколько дней он стал частью порядка вещей, вплетясь в него, словно крепкая латка на старой куртке. Наконец, даже Зекер перестала замечать его до такой степени, что не осознавала, что он стоял всего в пяти шагах от нее.

— Сейчас все переходы нелегкие, — сказала она, слушая рапорты о готовности офицеров на постах. Командор кивнула на вырисовывающееся за обзорным экраном пылевое облако. — Космос не должен выглядеть вот так, — добавила она. — Там должен был быть свет звездного скопления Змеиного Хребта. На картах флота не упоминается... пылевое облако, которое его скрывает. Если это пыль...

Зекер моргнула — на краю ее зрения шипели пузырьки света. Она почувствовала, как к горлу подкатывает желчь. Вместе с привкусом поднялось видение о призрачных кораблях, и на секунду она снова вспомнила мостик брошенного судна.

Красный, все еще влажный, и глаза...

— Я просто... что... что происходит с этим местом? Что происходит с сектором?

— Но Змеиный Хребет по-прежнему там? — спросил Йозеф.

Она кивнула.

— Да, он там... внутри.

— Тогда веди нас туда, капитан, — произнес он, его голос низкий и уверенный.

Она кивнула и крикнула приказы. «Пламя доблести» начало скользить к нанесенному на карте местоположению их цели.

— Закрыть створки, — велела командор, когда над кораблем сомкнулись складки цветов. Слои пластали опустились, и Зекер вздрогнула от всполоха невозможного света, озарившего сужающуюся полоску пустоты.

— Капитан, — позвал ее офицер. — Мы получаем сигналы с направления нашего курса.

— Адресованы нам? — спросила она.

— Нет, это широкополосные сигналы, охватывающие большую часть комм-спектра.

— Что в них?

— Они сбивчивы, но некоторые отрывки понятны.

— Выведи на динамик.

Миг спустя из вокс-динамика затрещала статика. Мостик наполнили взвизги и хлопки искажений, нарастающие и затихающие без единого ритма.

— Помогите нам... — выплыл из статики голос, и Кейд почувствовала, как слова дрожью отдаются внутри нее, а за ними уже следовали другие, кричащие, хнычущие, говорящие с мертвым оцепенением отчаяния.

— Поворачивайте...

— Мертвы...

— Там нет света...

— Поворачивайте...

Ее мышцы свело судорогой. Откуда они тут взялись? Как сны могли достать ее здесь? Командор моргнула, видения, преследовавшие ее во снах, наполнили голову образами тихих коридоров на безмолвных кораблях.

«Но что, если это еще сон? — подумала она. — Что, если я никогда не просыпалась?»

— Капитан, — раздался голос Йозефа, спокойный и сильный. Кейд вздрогнула, чувствуя, как дыхание хрипло вырывается сквозь сцепленные зубы. — Капитан, выключи передачу.

Она выдохнула, затем кивнула.

— Выключить вокс-динамики, — крикнула она. — Быстро.

Она огляделась на священника.

— Я... — начала командор. — Спасибо.

— Как ты и говорила, сейчас все переходы нелегкие.

— Они... инквизиторы приставили тебя присматривать за мной?

— Скорее, присматривать за всеми вами, — мягко ответил священник. — Большинство из нас к такому не готовили, капитан. Ты хорошо справляешься. Но инквизиторы предпочитают перестраховываться.

— Ты останешься с нами на время операции? — поинтересовалась она, сама удивившись своему вопросу и тому факту, что в душе хотела, чтобы ответом стало «да». В присутствии священника было нечто успокаивающее, нечто, потребность чего она доселе не осознавала.

Йозеф покачал головой.

— Мое место рядом с повелителем, но с вами кто-то будет.

— Присматривать.

— Да, — сказал он.

— Они хоть кому-то доверяют?

— Нет, — ответила он, — по-настоящему — нет.

Кейд отвернулась и посмотрела на экипаж, занятый своими делами, а поверх него — на противовзрывные щиты, опущенные над сгущающимся космосом по ту сторону. На секунду она задумалась, не рассказать ли Йозефу о своих сновидениях, и о том, как они преследовали ее после сна.

Он поймет, подумала Кейд, и ей так сильно хотелось поделиться с кем-то, признаться во всем. Она открыла рот.

— Что-то не так, капитан Зекер?

Она закрыла рот и покачала головой.

— Нет, ничего. Я просто... просто хочу, чтобы все закончилось.

Она оглянулась на него. Священник мрачно улыбнулся ей в ответ и кивнул.

— Удерживай курс, капитан, — сказал Йозеф у нее за спиной. — Удерживай курс.

Астероид неторопливо вращался в рассеянном свете пылевого облака. Холодный свет омывал его поверхность, отливая серебром вершины утесов и наполняя густыми тенями кратеры. В пустоте вокруг него висели три корабля, их носы — острия мечей над недвижимым трупом. Звезды сектора Карадриад горели странным светом, близкие, но затянутые пеленой, подобно огням далекого города, видимого сквозь туман. Мутную тьму прочерчивала арка иных звезд, горевших ярче, чем все остальные. Это были звезды Змеиного Хребта, что извивались на краю сектора. В свое время никому не подвластные, забытые и покинутые, они отмечали протяженный участок космоса, служившим береговой линией между землями под имперским управлением и морем беззакония.

Виола смотрела, как на изображение вращавшегося астероида накладываются данные. Он был одним из течения, проходившего через бездонную пустоту между звездами Змеиного Хребта. Кроме него, в этом потоке находились десятки тысяч глыб цельного льда и минерала размером с гору. Отыскать среди них нужную скалу было бы невозможно, не знай они, где ее искать. Даже с проводником, на то, чтобы найти астероид, у них ушло больше времени, чем это нравилось Виоле.

— Когда мы увидим Архив? — спросил Ковенант за ее спиной. Главиус-4-Ро и Клеандр были рядом с ним. Лорд-инквизитор Вульт стоял возле них в виде призрачного изображения из голосвета.

Она собиралась ответить, когда дверь на командную кафедру с шипением открылась.

— Прошу прощения за опоздание, мои лорды, — раздался голос Йозефа с дальнего конца командной палубы. Виола обернулась и увидела, как священник заходит на палубу, все еще раскрасневшийся после долгой дороги из отсека для шаттлов.

— Как дела на «Пепле доблести»? — справился Клеандр.

— «Пламени доблести», — прорычал Йозеф, а затем покачал головой. — Экипаж напуган. Варп-бури скребутся в их души. Если бы нам не требовалась огневая мощь, я б не стал брать их с собой.

— Они выдержат? — поинтересовался Клеандр. — Их капитан выглядела так, словно вот-вот поддастся.

— Они послужат, — заверил Йозеф, — и с ними на борту Миласа.

— Уверен, от этого им полегчает, — сказал Клеандр.

— Господа, — отозвалась Виола. Все посмотрели на нее, и она перенаправила их взгляды на пикт-экран. Ковенант и Вульт не сводили с него глаз, когда вошел Йозеф. — Архив сейчас появится в поле зрения, — сказала она, и по экрану потекли символы прицеливания.

— Вот он... — ахнул Клеандр.

Астероид медленно вращался на экране. Он был размером с цепь гор, выкорчеванную из коры планеты, серый и неровный. Пятнистый свет варп-бурь выбелил тени на стороне, что отворачивалась от «Дионисии». К громадной скале цеплялся комплекс зданий. Испещренные ржавчиной башни и серые железные бастионы ловили звездный свет иззубренными краями. Трансепты ветвились по поверхности астероида и тянулись в вакуум.

— Архив... — сказал Клеандр. — Это же целый город из металла и камня. Мы до сих пор считаем, что Таликто построил все это за десять лет до смерти?

— Что служивший ему навигатор рассказывает об этом месте? — спросил Йозеф.

— Ничего полезного, — сказал Клеандр, поправляя глазную повязку. — «Архив всего, что поднималось из могилы, всего потерянного, всех ждущих ненаписанных страниц...» Радуйся хотя бы тому, что он вообще привел нас сюда. Но тут все кажется таким... тихим.

— Могу подтвердить, что от связанного с астероидом комплекса не исходит значительных энергетических излучений, — произнес Главиус-4-Ро, его присутствие — облако бинарика, плывшее по экрану рядом с главным монитором. Магос подключился к основному сенсорному кластеру «Дионисии». Для этого он вступил в безмолвный спор с техножрецами «Дионисии» по инфоканалу, однако магос в серой мантии вышел из него победителем. С тех пор он занимался просеиванием и компиляцией данных корабельных ауспиков и сенсоров. — Находись внутри структуры живой персонал, требовались бы, по меньшей мере, работающие системы биологического жизнеобеспечения. Было б тепло. Была б священная музыка помех волнового поля. Я наблюдал, и не заметил этих признаков.

— Другими словами, он мертвый и холодный, — сказал Клеандр, плотнее закутавшись в шинель, как будто он замерз.

— Что-то должно остаться, — отозвался Йозеф. — Если Триумвират приходил сюда, что-то подскажет нам дальнейший путь. — Старый священник взглянул на Ковенанта. — Мы идем внутрь.

— Там может кто-то быть, — сказал Главиус-4-Ро. Все повернулись к нему.

— Ты же сказал, что не видел энергетических излучений, — сказала Виола.

— Я сказал, что не вижу значительных энергетических излучений, и ничего соответствующего системам жизнеобеспечения, ожидаемых от станции подобных размеров. Однако кое-что я обнаружил. — Магос приподнялся из инфолюльки, кабели тянулись от него к пультам и сенсорному оборудованию. — В данной локации присутствуют слабый тепловой маркер. — Голоотображение астероида повернулось и увеличилось, пока не сфокусировалось на небольшой секции приземлившегося корабля, служившего ядром станции. — Он находится глубоко внутри основной суперструктуры, и эманации достаточно слабые, чтобы списать их на еще работающий накопитель энергии.

— Есть только один способ узнать, — сказал Ковенант.

— Согласен, — отозвалось голоизображение Вульта. — Там что-то будет. Я советовался с таро Императора. Два моих жреца также погадали. Результаты одинаковые: серебряная дверь стоит над старухой, верховным жрецом и паломником — все они перевернуты над молниевой башней. Мы у порога. Нужно его пересечь.

Ковенант кивнул и посмотрел на Главиуса-4-Ро.

— Начнем с разведки. Я возглавлю отряд.

Изображение Вульта мигнуло.

— Хорошо, — сказал он. — «Шестой молот» будет неподалеку, чтобы при необходимости усилить вас. «Пламя доблести» может прикрывать внешнюю сферу на случай, если кто-то за нами следит.

— Договорились, — произнес Ковенант, после чего перевел взгляд на Виолу. — Госпожа Виола, будете координировать нас с «Дионисии». Ты согласен, лорд-инквизитор Вульт?

Изображение Вульта кивнуло.

— Отлично, — сказал Ковенант. — Вылетаем через час.

Виола посмотрела вслед уходящему с мостика инквизитору. Изображение Вульта еще мгновение продолжало висеть в конусе света, его глаза — блестящие точечки между маской и капюшоном. Затем она выключила канал связи, и лорд-охотник на демонов исчез.

— Кому-то еще не нравится все это? — сухо спросил Клеандр. Ему никто не ответил. — Чудесно, значит, только мне.

Колег сошел с рампы боевого корабля, и его ботинки гулко примагнитились к палубе. Установленный на визоре прожектор пронзил смыкающуюся тьму, высветив углы техники. Холодный металлический воздух наполнял пространство между его ртом и кристаллическим визором, отделявшим его от стылой пустоты. В правой руке солдат сжимал макростаббер, в другой — ауспик короткого радиуса действия.

Мимо него прошла Энна, ее собственный установленный на плече прожектор отогнал темноту еще дальше. Как и Колег, она была в герметичном ребризере. Луч света отразился от полированной стали панцирной брони. С поножей рычали львиные головы. За поясом висели парные кинжалы, в руках она держала перезаряженный лазкарабин. Последним из открытого зева штурмового отсека «Валькирии» вышел Главиус-4-Ро. Техножрец двигался с медленной целеустремленностью, словно рептилия, страдающая от нехватки тепла.

— Первая путевая точка достигнута, — сказал Колег, бросив взгляд на данные ауспика. — Показатели энергии на нуле, движение на нуле. Атмосфера отсутствует. Идем к первой точке вхождения в комплекс.

— Тебя поняла, — раздался голос Виолы, резкий и гулкий по воксу. — Ваши пикт-каналы и точки маяка устойчивые.

Колег обошел Энну. Послушница прижалась к железному ящику, ствол карабина был поднят и готов к стрельбе. Его визорный прожектор осветил крыло наполовину разобранного фюзеляжа ударного истребителя «Мститель», из открытых люков доступа невесомо парили кабели, будто плавающие на воде внутренности. Он вошел в ангарный отсек, и увидел перед собой висящие в воздухе болты, инструменты и глобулы машинного масла. В свете мерцали крупинки тяжелой пыли.

— Не похоже, чтобы тут кто-то бывал за последнее время, — сказала Энна. — По крайней мере, кто-то живой.

Колег не ответил ей. Сканирование ауспиками обнаружило больше трех дюжин точек проникновения на астероидную базу. Ангарный отсек, по которому Колег сейчас шел, сочли самым лучшим вариантом для главной точки входа. Он находился рядом с основной массой структуры Архива, а поэтому с наибольшей вероятностью привел бы их кратчайшим путем к месту назначения.

Луч Колега упал на стену ангара и заскользил по тусклому металлу, пока не наткнулся на противовзрывную дверь. Ее плиты покрывали желто-черные полосы опасности. Он нашел панель управления дверью и присел возле нее. Энна подошла к другой створке. Ее движения были плавными и контролируемыми, однако в них ощущалось устремление, а в ее действиях — нетерпеливость. Энна была превосходно натренирована, но она привыкла работать одна.

— Вторая путевая точка достигнута, — произнес он в вокс, после чего переключился на прямой канал. — Магос, пожалуйста, выполни свою задачу.

— Секунду терпения, — ответил ему Главиус-4-Ро. Колег оглянулся на магоса, который должен был стоять в паре шагов позади. Свет из глазных линз техножреца пронзал тьму чуть дальше у стены ангара.

— Панель доступа, необходимая для открытия противовзрывной двери в астероидный комплекс, рядом со мной, — заявил Колег. Он обнаружил, что без усилий находит общий язык со многими служителями Машинного Бога. Главиус-4-Ро, впрочем, в их число не входил. — Место, где ты стоишь, не то, где ты должен находиться.

— Нет, если бы я хотел просто открыть дверь, — ответил техножрец, и Колег увидел, как возле Главиуса-4-Ро вспыхнули синие искры. — Но если бы я хотел сделать что-то большее... — Он услышал какой-то гул, а затем через него прокатилась волна давления, дернувшая ствол оружия вниз, а самого Колега толкнувшая на колени. Стены задрожали. На пол просыпались машинные детали. — Если бы я хотел этого, значит, я нахожусь именно там, где должен. Зажглись светополосы. Начали гудеть машинные модули. Из пола и потолка вырвались клубы сизого дымка. Атмосферная руна на Колеговом ауспике, втянувшем в себя пригодный для дыхания воздух, переключилась с синего на янтарный.

— И рукою моею появился свет, и появилась жизнь... — промолвил Главиус-4-Ро.

— Что ты... — начала Энна.

— После изучения сканов с ауспиков и проекций данного строения и пришел к выводу, что единственной причиной, почему тут нет энергии и индикаторов остаточных следов, было скорее отключение, чем сбой. Обычно в случае духовного обрыва комплексного проявления машинной божественности остаются энергетические следы — техника, поглощающая резервы оставшейся энергии, а также маркеры угасания реакторов. Если таковых нет, значит, дело не в обрыве или постепенном угасании, а в намеренном выключении. Я выдвинул теорию, что если вступлю в контакт с течением духов, то смогу начать процесс оживления.

— Почему ты не упомянул этого раньше? — поинтересовалась Энна.

— Я хотел избавить ваши непросвещенные умы от бремени разочарования, если данная теорема не подтвердится. — Главиус-4-Ро обошел Колега, теперь в его походке не ощущалось прошлой медлительности. — Ах... — вытянув медный палец, произнес он. — Дверь отпирается, как ты и хотел.

Колег перевел взгляд на противовзрывную дверь, когда та начала отодвигаться.

За нею все еще царила тьма, озаряемая далекими сполохами сбоящего электрического света. Колег замер, а затем стянул с головы шлем. Воздух был холодным, в его стерильности ощущались едва уловимые запахи машинного масла и разлитого топлива. Во вспыхивающем освещении ангарный отсек превратился в свалку техники и мусора. Висящие крупицы серой пыли начали кружиться. Палубу покрывали следы подпалин. Из дюжины кораблей, которые видел Колег, от половины остались обломки, их искореженные останки удерживались вместе благодаря посадочным люлькам. По мнению солдата, они выглядели так, как будто получили прямые попадания из оружия средней мощности. Впрочем, трупов нигде не было видно.

— Колег на связи, — произнес он по главному вокс-каналу. — У нас появился пригодный для дыхания воздух. Есть гравитация. Свет и системы активируются, но частично.

— Благодарю за подтверждение, — сказала в его ухе Виола. — Мы наблюдаем активацию системы. Похоже, половина строения пробуждается. Вы включили сигнализацию?

— Нет, — ответил Колег, кинув взгляд на Главиуса-4-Ро. — Мы нашли руну активации.

Солдат присел на пороге открытой противовзрывной двери. Он заметил блеск гильзы, катающейся по палубе после того, как ее уронила включившаяся гравитация.

— Сообщаю, что мы наблюдаем следы крупного боестолкновения.

— Мы видим это через ваши-каналы, — сказала Виола. — Есть подсказки, как давно были эти действия?

— Трудно сказать, — вклинилась в разговор Энна. — Следы не новые, но место выглядит так, словно его закрыли либо в ходе боя, либо сразу после него.

— Поняла, — ответила Виола. — Продвигайтесь к путевой точке три и ждите. Начальство уже в пути.

— Принято, — сказал Колег. — Начинаем движение.

Он дал Энне сигнал рукой, та ответила ему тем же, и они вошли в открытые двери.

В помещении за ними царила полная неподвижность. Лившийся из ангара свет и лучи оружия и прожекторов проникли в наполненный сумраком переход. На полу лежало больше гильз, все еще раскачивающихся после своего падения. На расстоянии пульсировала светосфера, ее ритм — сбоящее мигание желтого света.

— Стой, — сказал Колег. Энна припала на колено рядом с дверью. Солдат пошел вперед, держа пистолет наготове. Над ними загорелся свет. Пистолет Колега дернулся вверх. Свет погас. Он задержал луч на потолке. Свет вспыхнул снова, мигнул, а затем загорел ровно.

— Слезы Терры... — ахнула Энна.

С потолка коридора свисали кости. Черепа, трубчатые кости, ребра и позвонки висели спутанными гирляндами, соединенными в ожерелья забойных ям. Колег узнал рогатые черепа стадных животных, когти хищников и фаланги человеческих пальцев. Некоторые пожелтели от старости, полностью лишенные мяса и отполированные до гладкости. К другим цеплялась истлевшая кожа и сухожилия, словно их отсекли от свежеубитого трупа и подвесили все еще влажными и истекающими кровью.

Стены коридора были голыми, металл покрывал слой тающей наледи. Гирлянды костей исчезали в тумане возвращающейся атмосферы. На воздушных течениях поднимались пылинки. Колег опустился на колено. Энна заняла позицию у противоположной стены.

— Мы у третьей путевой точки, — сказал Колег. С отточенной сноровкой солдат спрятал пистолет в кобуру и достал из-за спины гранатомет. Он проверил заряд, и затем снял оружие с предохранителя.

— Ударный отряд будет у цели через восемьдесят секунд, — сказала Виола. В мигающей перед нею сфере голосвета второй десантный корабль с остальной группой проникновения Ковенанта летел к астероидной базе. Позиции крейсера «Шестой молот» и эсминца «Пламя доблести» помечались зелеными скоплениями рун. Благодаря согласию инквизитора Вульта с тем, чтобы общий контроль над операцией передали Виоле, тактические сигналы и данные информация с двух военных кораблей теперь формировали картинку, заполнявшую ее глаза.

— «Пламя доблести», подойти на три тысячи, — продолжила она, и услышала, как эхо ее голоса протрещало по вокс-каналу мгновением позднее. В круге пикт-экранов, подвешенных вокруг командной кафедры, двигались картинки. Это были трансляции штурмовых челноков, пустотных костюмов главного отряда и лидеров групп двадцати пяти резервных штурмовых групп. В них входили как придворные наемники из штата «Дионисии», так и войска, которые Вульт держал у себя на службе. По всей видимости, большинство из них являлись бывшими Отпрысками Темпестуса и ветеранами элитных полков. Пока все они отвечали на приказы с четкой расторопностью.

Ее глаза покалывало от усилителей восприятия, которые она приняла ранее. Голова гудела от подмечаемых деталей, поступающих прямо на подсознательный уровень. Существовали и другие, более простые способы заниматься подобным делом. Она могла перепоручить части планирования и надзора за ходом операции. Она могла позволить сервиторам либо машинам составлять для нее итоговые отчеты. Она могла сделать все это и даже больше, но отказалась по простой причине — ей нравилось держать все под контролем.

Виола посмотрела на каналы отряда Ковенанта. Картинку из костюма Клеандра занимало лицо Тита Йешара, сидевшего у противоположной стенки десантного отсека корабля, который перевозил Ковенанта. Навигатор раскачивался в сбруе, умиротворенный лекарствами, закачиваемыми в него через ошейник. Тит не изъявлял желания идти на базу, к которой их привел. Ковенант, впрочем, настоял на своем. По этой причине Клеандр находился в составе ударного отряда, а не рядом с ней на борту «Дионисии» — похоже, безумный навигатор слышал и внимал только ее брату и самому себе. Поэтому, куда бы ни шел навигатор, туда же следовал Клеандр.

Она стала следить за тем, как два корабля с главным отрядом Вульта и Ковенанта приближаются к ангарному отсеку цели. Мгновением позже Виола увидела, как обзоры из их костюмов дернулись, когда корабль вошел в гравитационное поле станции.

— Мы внутри, — прозвучал голос Клеандра. Виола увидела, как его картинка поднялась, когда он выбрался из маг-сбруи.

— Принято, — сказала она, после чего переключила вокс-каналы. — Всем силам, главный отряд у цели.

— Три прядильщика сидят на холме... — Клеандр дернул цепь, и навигатор пошатнулся, а затем поплелся следом за ним. Слова тихим бормотанием доносились из уст Тита Йешара. — Странник, ходит и поет песни, которых никто не слышит...

— Пошли, — сказал Клеандр. Ковенант шел по увешанному костями коридору, Северита и Йозеф по обе стороны от него. Колег и Энна были где-то впереди, магос позади, их краткие доклады жужжали по воксу. Клеандр много чего хотел, в первую очередь — остаться на борту «Дионисии», а еще не брать с собою клинок. Перевязь не подходила под пустотный костюм, и ножны постоянно бились о левое колено. Но, больше всего остального, он хотел, чтобы навигатор молчал.

— Провидица сидит на троне теней...

— О чем он говорит? — спросил синтезированный голос позади Клеандра. Он оглянулся через плечо на хромированную черепную пластину Главиуса-4-Ро.

— Ничего такого, что стоило бы слушать, — ответил Клеандр и отвернулся.

— Я говорю о том, что нужно увидеть, — прошипел навигатор, его пальцы застучали по инъекционному ошейнику. — Ты сказал, что отпустишь меня, но цепи лязгают по-прежнему.

Клеандр что-то проворчал, и крепче сжал игольник. Он старался не смотреть на кости, свисавшие с потолка. Дело не в том, что ему не приходилось видеть чего похуже — на самом деле он видел намного худшие вещи, — а в том, что от вида переплетенных костей, висевших подобно ветроловкам в неподвижном воздухе, у него мурашки бежали по коже.

— Не здесь, — отозвался навигатор. Клеандр остановился и взглянул на Тита. Навигатор посмотрел на него в ответ, его лицо оставалось открытым и спокойным. — Верховный жрец не здесь... только тень... только ведьма...

— Что ты сказал?

— Это земля мертвецов, — произнес Тит Йешар с бесстрастностью, от которой Клеандра пробрал холод. Навигатор улыбнулся, поднял скованную руку и постучал по приклепанной к его лбу металлической пластине. — Я вижу, — медленно вдохнув, сказал он. — Там, где раньше был один, теперь стало трое, улыбающихся мне...

Вокс выплюнул статику.

— Колег на связи. Мы достигли мечта назначения.

Колег и Энна шли впереди остального их отряда, крадясь по безмолвным коридорам к секции строения, где Главиус-4-Ро выявил тепловой след.

— Ков... Кол... — голос Виолы рывками появлялся и пропадал в воксе. Клеандр поморщился, когда в ухо зарычала статика.

— Из тех вод я пью, пью и забываю... — навигатор снова обмяк, его подбородок упал, по оскаленным зубам потекла слюна. Фиалы в инъекционном ошейнике вздрогнули, закачав ему в организм новую дозу лекарств.

— В чем дело? — раздался голос Ковенанта.

— Похоже, цель находится внутри закрытого анклава, — сообщил ему Колег. — Тяжелые противовзрывные двери и многоуровневая защита. Но входы пробиты. Следы крупного боестолкновения. Кто бы тут ни побывал до нас, он сражался, чтобы пробраться внутрь, а тот, кто находился внутри, бился, чтобы не дать ему этого сделать.

— Вода быстро течет под носом корабля... — напевал Тит Йешар, его голова моталась со стороны в сторону над ошейником. Клеандр резко дернул цепь, и навигатор поплелся к нему. — Монета, монета для очей твоих...

— Держать позицию, — приказал по воксу Ковенант. — Мы идем.

— Монета с твоего языка...

Ковенант обернулся к Главиусу-4-Ро и Клеандру.

— Оставайтесь здесь и следите за выходом.

— С радостью, — тихо пробормотал Клеандр, наблюдая за тем, как Ковенант, Северита и Йозеф идут дальше по коридору. Закованный навигатор опустился возле него на пол и начал что-то говорить себе в руки. Главиус-4-Ро развернул с кончиков механодендритов сенсорные диски. Над ними на промозглом ветру покачивались кости.

Глава 15

Серая пыль оседала по всему залу, словно медленно идущий снег, когда Йозеф вошел внутрь. Ровные стены поднимались к высокому сводчатому потолку, а укрепленные колонны толщиной с ногу титана вырастали с пола тремя равноудаленными рядами. Вход представлял собою пару широких противовзрывных дверей, что вели к переходам, достаточно большим, чтобы по ним могли проехать три танка в ряд. Много времени миновало с тех пор, как в зале находилось что-то столь привычное и обыденное, как груз. На железных цепях покачивались тусклые светосферы. Опорные колонны окружали спирали заключенных в клети полок. Еще больше гирлянд костей свисало с потолка. На полу между рядами полок громоздились кучи черепов, сложенных друг на друга. В наполненных жидкостью баках плавали мягкие формы, одни — меньше кончика пальца, другие — с самца грокса, их раздувшиеся тела прижимались к стеклу.

На круглых пьедесталах лежали каменные плиты, их гладкие поверхности покрывали борозды, что вели к дренажным дырам вдоль краев. Йозеф заметил блестящее серебро оков и цепей, висевших на скобах в боках плит. Едва священник отошел от двери, ему в нос ударил смрад химикатов, пыли и истлевшей бумаги. Его ботинки оставляли в слое оседающей пыли отпечатки глубиной с палец. Под ногами катались и сталкивались медные гильзы. Половина громадного книжного шкафа возвышалась почерневшей от копоти руиной.

Энна с Колегом были впереди, на самом краю зрения, готовые исчезнуть в лабиринте шкафов. Оба они стояли, пригнувшись, их оружие поднято наготове.

Ковенант остановился чуть далее, его голова с псипушкой неторопливо крутились над неподвижным телом. Йозеф прищурился. В зале царила тишина. Священник собирался уже двинуться дальше, как вдруг увидел вдалеке блеск — мерцание света в глубине зала.

— Видите это? — спросил он.

— Да, — подтвердил Ковенант, доставая из-за спины меч и делая шаг вперед. Северита уже сжимала свой узкий клинок, но Йозеф успел заметить, как сместился ее фокус, когда она скользнула ближе к Ковенанту. Йозеф пошел следом, пристально изучая шкафы. Некоторые книги были прикованы к полкам, однако другие после отключения гравитации, должно быть, выпали со своих мест, поскольку сейчас они грудами валялись на полу. Один из ближайших томов был открыт, его прокисшие страницы были смяты и погнуты. По желтому пергаменту вились паутины чернил и символов. Йозеф ощутил, как в спину дохнул шепчущий ветерок, и поежился. Символы на пергаменте продолжали цепляться к его глазам до тех пор, пока он не моргнул.

— Все грехи познаний... — пробормотал Йозеф, проходя мимо груды вощеных табличек, валявшихся на мраморном полу. От его движения в воздухе клубились толстые клочки пыли.

— По-прежнему никаких тел, — сказала по воксу Энна. — Кругом полно гильз и пулевых отверстий...

Йозеф не ответил.

Энна с Колегом шли впереди, прикрывая перемещения друг друга по ущелью между книжными полками, на самой границе зрения.

— Вижу свет, — коротко сообщил Колег. — Похоже на пламя, слабое. Также слышу звук, механический, ритмичный.

— Двигайтесь до сектора полного обзора и удерживайте позицию, — ответил Ковенант. Йозеф бросил взгляд на повелителя, и ему показалось, что мускулы на его лице закаменели.

— На месте, — произнес Колег.

— На месте, — эхом отозвалась Энна. — Вижу свет.

— И что это? — спросил священник.

— Свечка, — сказала Энна.

— Энна, Колег, ваш визуальный канал неустойчивый. — Виола видела, как на картинках двух экранов вздуваются пузыри искажений. Остальные показывали зернистые изображения коридоров, корабельных пространств и залов. Отряд Ковенанта продвигался вперед, и Виола получала от большинства его членов чистые сигналы, однако помехи начали вклиниваться в работу пиктов и вокса.

— Госпожа, — привлекла ее внимание пустотная госпожа Гхаст. — Наблюдаем аномалии на множестве спектров сенсора. Она посмотрела на каналы сенсорного оборудования. Над призрачным изображением астероидной базы вращались янтарные руны. Предупреждения об энергетическом излучении подскочили до красного, мигнули, а затем стали зелеными. Тепловые излучения дрейфовали шквалом цифр. Ее разум впитывал все это, ища закономерность, которую она никак не могла увидеть.

— Наши сенсоры работают? — отозвалась она.

— Идеально, госпожа, — ответила Гхаст.

— Отправить резервные силы. Всем кораблям — полная боевая готовность.

— Лорд Вульт, — сказала она в вокс.

— Слышу тебя, госпожа, — произнес Вульт. — Наблюдаю те же сенсорные аномалии.

— Мы потеряли основное вокс-соединение со зданием. Приказываю выслать резервы.

— Постой, госпожа, — сказал Вульт. — Придержи резервы.

— Что? Почему?

— Потому что момент неподходящий. Это приказ, госпожа Виола.

С губ Виолы сорвалось проклятие, когда она отключила вокс-связь.

— Подкрепления — отбой. — Она покачала головой и ругнулась. Столь быстрое согласие Вульта с тем, чтобы Ковенант возглавил начальное вторжение, внезапно перестало казаться удивительным. Теперь оно выглядело как смертный приговор. — И накрыть «Шестой молот» нашими сенсорами. Я хочу все время знать, где он и чем занят.

— Корабль лорда-инквизитора? — переспросила Гхаст.

— Да, — рыкнула Виола. — Корабль ублюдка лорда-инквизитора.

+ Виола, + мысленный голос Миласы вклинился в ее разум.

Она вздрогнула, но усилием воли взяла себя в руки.

— Не делай так! — рявкнула она. Гхаст бросила на нее взгляд. Виола покачала головой пустотной госпоже и заставила формироваться свои слова только в мыслях. Миласа все еще находилась на борту «Пламени доблести», единственный член свиты Ковенанта на корабле.

«Не делай так, — подумала она. — У нас начи...»

+ Я что-то слышу, + сказал мысленный голос Миласы. + Оно исходит из астероидной станции. Это в варпе. Это... +

«Что это?» — Виола вложила в мысль все свое самообладание, и с радостью ощутила, как телепатические мысли Миласы стихли.

+ Это песня, Виола. + Из послания истекал страх, контролируемый, но безошибочно узнаваемый. Виола почувствовала, как у нее на коже поднялись волоски. На экранах и приборах по всему мостику хлопали и пузырились искажения. Из вокс-каналов дышала статика.

«Пение?»

+ Стенание, пение, рыдание. Виола, это... это голоса мертвых, и они зовут нас... +

Призраки парили перед глазами Кейд Зекер, мерцая за пределами досягаемости, втискиваясь между каждым хлопаньем век.

Пол мостика был кожей — по ней катились влажные капли крови, поблескивая под лучом ее прожектора. Она сделала шаг, и почувствовала, как пол медленно проседает под ее весом. Неподвижный воздух разогнал ветерок дыхания. Она подняла луч прожектора...

— Командор... — она моргнула. На нее смотрел Люко. Мостик «Пламени доблести» был таким же, как и всегда. Воспоминание о мостике развалины распалось прежде, чем луч света достиг источника выдоха. Но это случилось не тут — это было воспоминание... это случилось не тут... не могло случиться тут...

— Командор?

— Да.

Хлоп.

Сервиторы сидели в люльках, машины управления щелкали и гудели, как обычно.

— Показания ауспика сильно искажены, — произнес Люко. — Техножрецы запрашивают разрешение на его отключение и освящение всей системы.

— Да... в смысле... нет, из-за этого мы ничего не сможем видеть. Нам приказано...

Хлоп.

Ее окружала тьма, пронзенная поднимающимся прожекторным лучом. Ее собственное дыхание оседало морозной дымкой. Луч света коснулся...

— ... говорят, что мы все равно что слепы... — говорил Люко. Энсин хмурился. Его лицо выглядело старше, чем следовало, подумала она: глубокие морщины под глазами и впадинах щек. Все они не высыпались с тех пор, как вошли в систему Яго. Именно так, если не считать сновидений.

— Командор? Что-то не так?

Хлоп.

Луч прожектора поднялся по стене из гладкой плоти и коснулся лица. Оно находилось в живой стене, его рот был открыт. Кейд ощутила, как ее палец застыл на спусковом крючке пистолета. Лицо открыло глаза.

— Командор!

Энсин Люко стоял перед ней, не сводя глаз с пистолета, который она выхватила. Кейд посмотрела на оружие в руке. Зачем она достала его? Остальной мостик бормотал вокруг нее голосами машинных систем и тихих приказов. Что-то здесь было не так, что-то не сходилось, или она чувствовала, будто не сходилось...

— Нет, — произнесла она, пряча пистолет. — Нет, все хорошо. Скажи техножрецам, пусть освящают ауспик поскорее. — Кейд замолчала, ее взгляд упал на палубу мостика. Она слегка пошатнулась. — Не хочу быть здесь слепой.

Энна сбилась с шагу, ее взгляд зацепился за что-то на полу неподалеку, сверкающее в тусклом свете. Остальные проходили мимо, их внимание было приковано к другим вещам.

Она моргнула. Ее глаза казались как будто чужими.

Медленно...

Мысли неслись вперед, но не доходили до конца...

Оружие у нее в руках было тяжелым.

«После всего пути, всего этого пути, и... и... и...»

«Что это...»

Капли пота стекали по ее коже внутри кристаллического купола костюма.

Она чувствовала... словно... она...

На полу среди упавших книг и оседающей пыли лежала монета. Она была серебряная, яркая как луч света, бьющий в ее глаза сверху.

«Где я?»

Она моргнула. Ей не было страшно. Тому, что здесь происходило, есть объяснение, но она пока не могла его вспомнить. Впрочем, воспоминание было, вот только она не могла его выловить. Не нужно паники.

Монета сверкала в пыли на полу. Она была такой чистой, такой яркой. Она увидела на ее поверхности отштампованное изображение чаши, но затем Энна моргнула и поняла, что это вовсе не чаша, а два лица, смотрящие друг на друга. Ей захотелось нагнуться и подобрать ее.

«Где я? Как я сюда попала?»

Рядом что-то говорил Ковенант.

Ковенант...

Кто такой Ковенант?

Энна...

Кто такая Энна?

Монетка сверкала, словно упавшая в пыль луна, словно отражение на воде.

«Я была здесь раньше».

Она подняла руку и потянулась к монетке.

— Восемь секунд до отключения систем ауспика, — монотонно пробормотал на мостике «Пламени доблести» голос сервитора. Кейд Зекер выслушала его, стараясь унять явственную дрожь. Кожа казалась липкой, словно она стояла на жаре. Кейд расстегнула воротник формы. Ткань рубашки промокла насквозь. Она ощущала на себе взгляд энсина Люко, почти видела беспокойство в его глазах.

Что с ней творилось? С тех пор, как они прибыли, она чувствовала... неправильность...

— Пять секунд до отключения систем ауспика, — пробормотал сервитор.

Два техноадепта шагали между инструментальными станциями, медленно размахивая кадилами, за ними клубился черный дым.

Она очень хотела убраться отсюда, сойти с позиции и на полном ходу полететь прочь от астероидной станции, и отправиться...

— Три секунды, — произнес сервитор. Главный технопровидец стоял рядом с основным пультом ауспика, его медная рука лежала на переключателе. С него свисали печати чистоты, по полоскам пергамента вились неразборчивые бинарные письмена.

— Две секунды.

Технопровидец склонил голову, сервоприводы вдоль его руки защелкали от усилия.

Кейд почувствовала, как дрогнули ее веки, будто пытаясь защитить глаза от слепящей вспышки света. Она дернулась, на сей раз не сумев сдержаться.

— Функции системы ауспика отключаются.

Технопровидец дернул переключатель.

— Славься машина, все благословлено и отрегулировано в своей функции, — промолвил технопровидец.

Блоки питания заискрились и стихли. Экраны померкли по всему мостику. Пергамент перестал литься из автописцов. Нота в концерте звуков, которые гудели на мостике, исчезла. Технопровидец отступил от пульта ауспика, его голова все еще опущена в ожидании, пока не пройдет определенное время, прежде чем он сможет заново освятить систему.

Кейд оглянулась на Люко.

— Орудийные команды и абордажные партии готовы? — спросила она, чувствуя, как у нее пересохло в горле.

— Как вы приказывали, командор, — ответил Люко. Она посмотрела на энсина, услышав в его голосе колебание.

— Какие-то проблемы? — поинтересовалась она.

— Никак нет, мадам, — сказал он, снова заколебался, а затем продолжил. — Просто из-за отключения ауспика мы не видим, во что стрелять, а раньше там ничего не было, и поэтому я просто... Вы просто спросили о готовности орудийных команд и абордажных партий... лишь секунду назад.

Она потерла лоб. Боль была яркой и пронзительной.

— Не люблю быть слепой...

— Священный отсчет завершен, — произнес технопровидец, а затем монотонно запел на бинарике. Вокруг него ходили сервиторы-помощники, разливая масло из стальных фиалов на пульт и прикрепляя к его корпусу новые печати чистоты, в то время как руки их повелителя поочередно касались каждого переключателя и наборного диска.

Кейд закусила губу, и ощутила, как сквозь нее прокатывается очередной спазм дрожи.

— Машина была выключена, — провозгласил технопровидец, после чего повторил слова на бинарике. — Машина была очищена. Машина будет пробуждена.

— Система ауспика включится через восемь секунд, — произнес сервитор. Сигнальные офицеры ждали над рядами сервиторов, пустыми взглядами смотревших на темные экраны сенсоров.

Кейд ощутила, как дрожит ее правая рука. Она посмотрела на нее. Пальцы сжимались и разжимались, хватая воздух по собственной воле.

— Пять секунд.

Она смотрела на свою руку.

— Три секунды.

Пальцы вцепились в ее форму, стискивая и перебирая ткань так, словно рука пыталась понять, за что ухватилась.

— Две секунды.

Словно это была вовсе не ее рука.

— Система ауспика активируется. Машина пробуждается. Машина видит.

Технопровидец поднял переключатель. На экранах замерцала статика, и следом потек код. Кабели и пульты загудели.

А затем зазвучали сирены.

Крик навигатора заставил Клеандра обернуться. Цепь, удерживавшая Тита Йешара, до предела натянулась у него в руках. Навигатор на четвереньках полз обратно туда, откуда они пришли. Главиус-4-Ро оглянулся на них.

— Нет, нет... Это был не я! — бормотал Тит, туго натягивая цепь. — Я заплатил монетой! Мне позволено войти в царство! Они здесь! Дайте мне пройти! Дайте мне уйти!

Клеандр дернул цепь, но худощавый навигатор резко потянул ее на себя, и три звенья выскользнули из хватки вольного торговца.

— Тебе требуется помощь? — спросил Главиус-4-Ро. Клеандр почувствовал в его словах замешательство, которое ощущалось даже в синтетически обезличенном голосе техножреца. Он проигнорировал вопрос, и пошел к навигатору, попутно наматывая цепь на кулак, чтобы мужчина не смог убежать. Тит Йешар обернулся и, размахивая руками, попытался лягнуть его.

— Нам нельзя быть здесь, — застонал навигатор. — Нельзя. Три... три... три прядильщика под деревом...

Клеандр заметил, что из-под металлической диафрагмы, которая закрывала третье око навигатора, течет кровь.

— Тит, — произнес он. Навигатор повернулся, намотав цепь вокруг шеи костюма. — Тит! — Мужчина замер, и уставился на Клеандра пустыми глазницами.

— Он пробуждается, — едва слышимо сказал навигатор.

— Кто пробуждается?

— Страж двери, — проговорил Тит. — Нам не позволили пройти. Мы должны бежать. Их трое, вы видите. Ведьма ходит, а вы не видите.

— Я не в состоянии определить смысл сказанного им, — отметил Главиус-4-Ро. Клеандр проигнорировал его.

— Ковенант, — сказал он в вокс-микрофон. Слово зашипело и эхом отозвалось в ушном устройстве.

— Мы переступили порог, — сказал Тит.

— Ковенант! Виола! — крикнул вольный торговец, не отпуская кнопку удержания вокс-микрофона. — Прием! Любой Троном проклятый труп, кто нас слышит...

— Мы переступили порог, — захныкал Тит Йешар.

— Регистрирую полную пропажу связи, — сказал Главиус-4-Ро. Фокусировочные линзы вокруг глаз магоса с жужжанием расширились. — Детектирую мультисенсорные частотные помехи. Это... это невозможно...

Клеандр бросил конец цепи Главиусу-4-Ро и побежал в сторону, куда ушел Ковенант. Тит пополз назад, прежде чем Главиус-4-Ро поймал цепь и потянул на себя.

— Что...? — начал он.

— Ты хотел помочь, — на ходу прокричал Клеандр. — Попытайся сохранить ему жизнь и дать нам шанс выбраться.

— Я не... Как мне предпринять данную функцию? — крикнул ему вслед магос. — Как?

— Используй находчивость, — ответил Клеандр, и побежал быстрее, пальто развевалось за ним следом, оружие сжато в руке. На потолке, друг о друга застучали кости.

— Мы потеряли связь со всеми группами в астероидной станции! — воскликнула Гхаст. — И, похоже, «Пламя доблести» выключило все сенсорное оборудование.

— Показать мне реальное пространство, мультиспектральный фильтр, — рявкнула Виола сигнальному сервитору, — и соединить с «Пламенем доблести» и «Шестым молотом».

На одном из огромных пикт-экранов над головой появилось изображение пустоты. На миг Виола подумала, что видит новые сенсорные искажения. В вакууме между «Дионисией» и астероидной станцией переливались потоки рассеянного света. В темноте вспыхивали огни — крошечные точки розового, красного и зеленого цветов. Изображение дергалось, как будто отображаемые на нем просторы пустынного космоса были тканью, трепыхающейся на ветру.

— Есть вокс-связь с «Шестым молотом»! — крикнула Гхаст.

— Соедини нас, — отозвалась Виола.

— Госпожа фон Кастелян, — затрещал в воздухе голос Вульта.

— Лорд, полагаю, что вероятность, которую мы учитывали, наступила.

— Ты общалась напрямую с инквизитором Ковенантом? — спросил он.

— Нет, — сказала она. — Но если мы станем ждать, пока он выйдет на связь, может быть слишком поздно.

— Какие обоснования?

Виола поборола инстинктивное желание раздраженно закричать. Она победила.

— Думаю, причины очевидны, мой лорд, — осторожно произнесла она.

Долгое мгновение по вокс-связи слышались только трески и хлопанье.

— Согласен, — наконец, ответил Вульт. — Молот падает.

— Связь потеряна! — крикнула Гхаст.

— «Шестой молот» покидает позицию и на полном ходу идет к астероидной станции, — отозвался офицер.

+ Виола, варп движется, + голос Миласы криком отозвался у нее в черепе, внезапным и болезненным от своей силы. Виола лишь открыла рот, чтобы выругаться, когда раздался крик одного из вахтенных офицеров.

— Астропат кричит — мы высылаем отряд, чтобы связать его.

— Как? — спросила Виола, сказав слово вслух вместо того, чтобы удержать в голове. На пультах вокруг нее текли потоки данных. Сенсоры отказывали, включались снова и подавали на тактические дисплеи призрачные показания.

+ Он вихрится, + послала ей Миласа. + Песня мертвых такая громкая... Она истекает через пелену... +

— Что со станцией, Миласа? — произнесла Виола.

+ Варп неподвижен — она в центре спирали... они... + Виола ощутила в послании нотку усталости и паники, и на секунду почувствовала отголосок борьбы Миласы, когда та бросила свой разум в варп. + Они пока этого не чувствуют... Они в оке бури. +

На экране, отображавшем наружный вид, сверкала пустота. Нити молний невозможно вспыхивали во тьме. Завихрения цветов сворачивались и утолщались, сжимаясь в облака.

+ Виола, я не могу удерживать связь. Есть другая проблема. Командор Зекер...+

Голос Миласы исчез. Виола пошатнулась от внезапно оборвавшегося телепатического соединения. Слюну во рту расцветил медный привкус.

— Дать сигнал «Пламени доблести» удерживать позицию, — крикнула Виола. — Меня не волнует, сделаете вы это флажками или лампой, но они должны стоять.

— Сбой системы наведения...

— Мятежи на палубах с тридцать шестой по сороковую...

— Потерян визуальный контакт с сооружением...

— Сбой...

— Потерян...

— Доклады о...

— ... крики...

— ... крики...

— ... крики...

Йозеф застыл как вкопанный, едва миновал книжный шкаф. Высокие полки окружали открытое пространство присыпанного пылью мрамора. Проемы между ними вели в лабиринт шкафов, которыми был заполнен зал. На полу в точках главных компасных румбов высились четыре каменных плинта. Внутри них кольцом стояли восемнадцать стеклянных шкафчиков в медных рамах. В них хранились рогатые черепа, черные стеклянные зеркала, испещренные гравировками камушки и сосуды с жидкостями, нетронутые пылью, покрывавшей остальное помещение.

В воздухе покачивался суспензорный диск, а на нем горела свеча. Она была толщиной с руку, наподобие тех, которые применялись для определения продолжительности вигилий в соборах. На железной кафедре рядом с нею лежала раскрытая книга. Пожелтевшие страницы испещряли чернильные диаграммы, слова и знаки. Йозеф остановился вместе с Ковенантом и огляделся. Из открытого пространства вокруг кафедры с книгой уводило восемь коридоров с полками. Недавно вернувшийся воздух все еще имел химический очищенный привкус, но из-под него пробивался мускусный запах пыли, пергамента и дыма.

Ковенант и Северита остались стоять на месте. Энна отступила в сторону, однако она не сводила глаз с предмета в центре круга, предмета, что привлек взгляды всех собравшихся, и заставил Йозефа сбиться с шага.

— Что могло генерировать тепловой след, который обнаружил магос? — спросил Колег, указывая пистолетом на свечу. — Не она же? В тепловом спектре ничего нет.

Ему никто не ответил. Пламя горело на восковой колонне по-прежнему ярко, отметил Йозеф. Его зажгли не далее чем несколько часов назад.

— Нам следует уходить, — сказал он.

— Нет, — произнес из гулкой тьмы высокий отчетливый голос. Стволы оружия и головы разом поднялись. Йозеф не пошевелился. Он не мог. Отголоски одного-единственного слова взорвались у него в голове. По его мышцам и в крови растекся лед. Он знал этот голос. Даже по единственному слову, он узнал его. — Тебе вообще не следовало сюда приходить, Хорив, — сказала инквизитор Идрис, выходя из теней.

Глава 16

Идрис медленно пошла вперед, ее шаги застучали по каменному полу. Йозеф смотрел на нее неверящими глазами. Ее тело скрывал ленточный нательник. С плеч и пояса ниспадали слои красного меха и черного бархата, разливаясь по земле. В левой руке она сжимала трость из слоновой кости и стали, увенчанную агатовой сферой. Пальцы унизывали кольца. Волосы густой гривой обрамляли лицо. Она грустно улыбнулась, посмотрев на них.

— Я серьезно, — произнесла Идрис, остановив взгляд на Ковенанте. — Вам не следовало приходить сюда. Не сейчас. Ты оказался быстрее, и обнаружил больше, чем я ожидала. Мне пришлось спланировать эту ситуацию. Моя ошибка, но ты всегда был быстрым, хотя иногда приходил к неверным выводам. Впрочем, нам нужно кое о чем поговорить.

Тишина и неподвижность затягивались.

Йозеф все еще глядел на Идрис, изучая ее лицо. Такое знакомое, и такое неправильное из-за того, что вообще было здесь.

Краешком глаза он заметил, как Колег незаметно сместился в сторону, чтобы следить за Энной.

Энна... куда делась Энна? Он нигде ее не видел.

— Ты — не она, — сказал Ковенант Идрис.

— Потому что я могу оказаться таким же обманом, как симулякр Таликто, или потому что ты не веришь, что это могу быть я?

— Потому что Идрис погибла.

— Тогда почему мы разговариваем? — спросила она, и шагнула вперед. Трость стукнула по каменному полу. — Почему ты не стреляешь?

Ковенант не шевелился, но Северита встала перед ним, ее меч стиснут наготове.

— Не вмешивайся, дорогуша, — сказала Идрис Северите, холодная улыбка по-прежнему оставалась на ее лице. — Он хочет поговорить, пусть даже сам молчит. — Она перевела взгляд на Ковенанта. — Ты ведь хочешь знать? Тебя всегда заботила истина, Ковенант.

— Эро... зачем... — Йозеф услышал слова, и понял, что они сорвались с его собственных уст, выдавленные под натиском смятения и шока, вскипевших из-под его самообладания.

— Хорив, проблема Инквизиции в том, что мы облечены полномочиями, но ослеплены перспективой. У нас есть привычка вставать на пути спасения. А этому нельзя позволить случиться, не здесь, не сейчас. Игральную доску следовало очистить.

— Но резня не удалась, — произнес Йозеф. — Погибли не все.

— А чем теперь занимаются выжившие, если не склоками и слежкой друг за другом? — парировала Идрис. — Считаешь это неудачей?

— Мы здесь, — прорычал Йозеф.

— Верно, и причина, почему вы здесь — ответы. — Она снова посмотрела на Ковенанта. — А причина, почему я даю их вам, в том, что вам предстоит сделать выбор.

— Неизвестный корабль на границе радиуса действия сенсора! — Виола услышала крик и повернулась к сенсорным офицерам. — Тип «Фальчион», сигнатуры совпадают с вражеским кораблем у Эро. Это «Вечная истина».

— Его орудия заряжены, — воскликнул другой офицер. — Движется к астероиду. Быстро.

«Значит, в пыли кто-то был», — подумала Виола. На мгновение она задалась вопросом, ждали ли их. Либо кто-то на астероидной базе отключил всю энергию и направил корабль в укрытие. Это имело смысл — если их не ждали, то те, кто был на станции, не имели времени сбежать, однако они попытались превратить сложившуюся ситуацию в ловушку. И, похоже, она могла сработать.

Громада астероида мерцала внутри сферы голопроекции. Кинжальный силуэт легкого крейсера Вульта, «Шестого молота», рвался к нему, с мерцанием теряя и обретая четкость в попытках сенсорных показаний отображать правдивые данные. «Пламя доблести» у дальней стороны астероида была мигающим маркером, стоящим на пути у приближающегося неприятельского корабля. Но «Пламя доблести» не двигалось и не открывало огонь.

— Давай же, командор, — прошипела она размытому очертанию «Пламени доблести». — Что ты делаешь?

Виола вспомнила обрывок панической мысли Миласы, прежде чем связь между ними оборвалась. С командором Зекер что-то случилось.

— Вывести нас в радиус огневого поражения и телепортации, — только и успела сказать она, когда голопроекция распалась в шквале статики.

Клеандр обогнул книжный шкаф и резко остановился. Перед ним открылся очередной каньон полок. Он уже весь вспотел под пустотным костюмом. Дыхание натужно вырывалось из легких. Казалось, он бежал много часов, хотя оставил навигатора с Главиусом-4-Ро всего несколько секунд назад. За это короткое время ему довелось трижды свернуть в разные коридоры между полками. Каждый из них должен был привести Клеандра к тому месту, куда ушел Ковенант с остальными, но он пока не встретил их. Он слышал вдалеке голоса, которые как будто приближались, но они постоянно перемещались, и что-то подсказывало Клеандру, что если он будет идти на них, то никогда не доберется. Все это казалось ему неправильным. Нет, оно было неправильным.

— Глупая, глупая идея, — вполголоса пробормотал он, не до конца уверенный, имел ли в виду свое решение побежать за Ковенантом или же всю их миссию на астероидную станцию. Обе были отличными кандидатами на то, чтобы отказаться от них задолго до начала.

Клеандр достал гранату с поясного ремня.

Как бы там ни было, он был тут, и бегство в его планы не входило. Он не собирался тут умирать, и не позволит толпе идиотов, что служили Ковенанту, умереть здесь вместе с ним.

Он принялся возиться с гранатой, тихо бранясь из-за громоздких перчаток пустотного костюма. Вольный торговец заложил игольный пистолет подмышку, взял гранату в обе руки и щелкнул кнопку взведения.

Именно тон, с которым говорил Тит Йешар, как будто переключил что-то внутри него и заставил сломя голову броситься в хранилище полусожженных книг — навигатор бормотал разную предсказательную чушь с тех самых пор, как они забрали его из родового пустотного поместья на Бакке. Он не хотел приводить их на астероидную станцию, сопротивлялся тому, чтобы входить в нее. Но этого стоило ожидать. Таликто был монстром, и Тит Йешар знал это лучше прочих. Ты не пойдешь по доброй воле в логово монстра, даже мертвого, если только тебе не оставят выбора. Клеандр знал это по своему опыту. Однако в бормотании навигатора было нечто еще.

Ужас.

Чистый, первобытный ужас.

Клеандр окинул взглядом книжный шкаф, преграждавший направление, в котором, по его мнению, должен был находиться Ковенант. Шкаф походил на утес из обугленного дерева и железа. Клеандр поднял гранату.

Свет ламп, висевших на потолке и полках, погас. Вокруг него расстелился сумрак. Все еще падающая пыль с пеплом обратились в белый снег. Расстояния исчезли в тени. Вдалеке, над стенами из полок, беззвучно полыхнула молния. Сзади послышался скрежет и треск дерева. Клеандр застыл, граната мертвым грузом оттягивала руку, и он понял, что пистолет до сих пор у него подмышкой. Его кожу защипало. Внезапно ему в лицо дохнул теплый воздух, словно он открыл заслонку топки. Пыль и пепел стали единственным, что двигалось перед глазами. Потрескивающий скрежет донесся снова, ближе, тихий и неприметный. Он медленно выдохнул. Оседающие хлопья пепла колыхались перед лицом.

«Глупо, — подумал он. — Очень, очень глупо».

Он развернулся, подхватывая падающий игольный пистолет, и вскидывая ствол.

Сервиторы, подсоединенные к сканирующим пультам, тараторили по всему мостику «Пламени доблести». Вахтенные офицеры кричали.

— Неизвестный корабль!

— Откуда он взялся?

— Его орудия заряжены и наведены.

— Фрегат, тип «Фальчион».

— Он приближается!

Кейд Зекер тяжело дышала, боль ярко расцветала в голове, кожа казалась холодной, и по ней бежали мурашки от паники.

— Какие будут приказы, госпожа? — Голос принадлежал Люко. Кейд узнала его, однако он доносился издалека, и ее пальцы, кожа и тело как будто не были ее собственными.

Она попыталась заговорить, но череп пронзила боль, и ее захлестнули воспоминания, образы ужаса и отчаяния, испепеляя настоящее.

+ Командор, послушайте меня, вам нужно послу... +

Но корабль-призрак кувыркался к ней из пустоты, его корпус был смят и кровоточил, и она видела кошмар в его сердце, и слышала в неподвижном воздухе зовущие голоса.

Прошу помощи. Если кто-то слышит... О. Бог-Император, помоги...

— Командор? — крик наполнил ее уши, и мир остановился. — Неприятельский корабль приближается. Какие будут приказы?

Хлоп.

Она сидела в белом кресле в пустой черной комнате. Стены были низкими и ровными, без единого признака двери или окна. Она огляделась.

— Мне жаль, — раздался голос. Ее голова резко мотнулась обратно. Напротив нее сидела женщина. Рыжие волосы каскадом ниспадали на правое плечо. Ее глаза были темными, рот — стиснут в тонкую черточку. Она выглядела молодой, но также и старой. Складки ее зеленого шелкового платья зашелестели, когда она поерзала в кресле. — Ты не оставила мне вариантов.

— Где я? — спросила Кейд.

— Физически ты там, где была — на мостике «Пламени доблести», с пистолетом в руке, готовая выстрелить своему энсину в лицо.

— Я... — начала Зекер.

— Что ж, ментально... скажем так, ты в тихом закутке, который я расчистила для тебя в твоих мыслях.

— Я не...

— Духовно? Ну... судить об этом вопросе я не вправе.

— Я была... просто там... — Кейд вздрогнула, на секунду ощутив, как два воспоминания сливаются у нее в разуме: мостик развалины и мостик «Пламени доблести».

— По своему опыту могу сказать, что ты в опасности, — сказала рыжеволосая женщина.

— Ты псайкер, существо, которое инквизитор оставил на корабле следить за нами.

— Да, — ответила женщина. — Это я. Хотя, воплоти, я выгляжу чуточку иначе.

— Что происходит?

— Ты вот-вот проявишь спавшие психические силы, — произнесла Миласа. — И если я не смогу помочь, ты уничтожишь всех нас.

— Мне не следовало убивать святую, Ковенант, — сказала Идрис. — Наш повелитель был прав. Человечеству нужен спаситель. Оно не спасет себя само. Сила Империума — это просто ложь, в которой он убеждает сам себя. Аргенто поступил правильно, пытаясь создать такого спасителя, а мы ошиблись, остановив его. Единственное, в чем была его настоящая вина, это в слишком узком видении.

— И за это ты убила наших соратников, взяла в руки оружие врага и прокляла себя.

— Для чего мы существуем, старый друг? Для чего на самом деле нужны инквизиторы? Все те тысячи вроде нас, уходящие до самого основания нашего ордена, в чем их цель? Цель Инквизиции — спасти человечество. Не защитить Империум. Не быть ограниченным честью, либо тем, что считается допустимым. Если человечество выживет, мы преуспели. Все прочее — это сделка с истреблением.

— Ничего ты не спасешь. И если ты вправду Идрис, то ты разрушаешь все хорошее, что когда-либо сделала.

«Она ли это?» — думал Йозеф, все еще не в силах отвести от нее глаз.

— Ты в это сам не веришь, — сказала Идрис Ковенанту. — Я тебя знаю. Ты не верил в это раньше, не веришь и сейчас.

— Я верю в то, что Император восстанет снова, но во что веришь ты? Горусианец... так назвал тебя Таликто перед смертью.

— Варп всегда был тут, Ковенант. Мы боремся с ним, но мы боремся сами с собой. Его сила — наша сила. Его нельзя победить, но его можно обуздать. Его нужно обуздать.

«Это не может быть она», — подумал Йозеф, и вспомнил, какой Идрис была когда-то. Такой умной, такой проницательной, такой сосредоточенной...

— Невозможно, глупо, ужасно, — произнес Ковенант.

— Аргенто так не считал... и ты не считаешь. Что такое сила Императора, если не варп, обретший форму и цель? Чудеса святых и чаяния о божественном спасителе, это всего лишь ответвление потенциала варпа. Все святые — ведьмы, Ковенант. Все ангелы — это демоны.

«Это может быть она», — думал Йозеф. Его глаза не могли найти ни единого признака, что лицо было ложным, а слова... не то, что они означали, но то, как они сходили с ее уст, их сила... Это могла быть...

— И ты хочешь, чтобы я с тобой согласился?

— Я даю тебе выбор. Когда я сказала, что не думала встретить тебя на конклаве на Эро, я не лгала. Мне пришлось импровизировать, чтобы сохранить тебе жизнь. Я не хотела, чтобы ты сюда приходил, но я хочу, чтобы ты со мной согласился. Когда-то мы сделали неверный выбор. Ты это знаешь. Эта ошибка сделала из тебя грешника, ищущего покаяния, но я...

— Чудовище, — закончил за нее Ковенант.

— Я поняла, что мне нужно принести в жертву, если я хочу стать тем, кем должен быть инквизитор.

Ковенант склонил голову, но его взор остался прикованным к Идрис.

— Это так?

— Это не теория. Не слепая вера в будущее. Мы сделаем то, что должно, даже если нам никто не поможет. Наше время настало, Ковенант. Все предсказания и катастрофы, вся кровь и ужас этого места. Вот чего мы ждали. Спасение, за которое мы бьемся, родится среди этих кровавых звезд. Мы проследим за этим.

Губы Ковенанта скривились в холодной улыбке.

— И ты еще говоришь, что я стал фанатиком.

Идрис слегка покачала головой.

— Тебе нужно выбрать. Тебе нужно выбрать сейчас, на чьей стороне ты хочешь быть. Я спасла тебя с Эро, надеясь, что наступит подходящий момент, чтобы завербовать тебя, но ты прибыл раньше, чем я успела подготовиться, поэтому сейчас произойдут некоторые не очень приятные вещи. Ты должен довериться мне, если хочешь жить, Ковенант, и довериться уже.

— Это ты убила Таликто? — спросил Ковенант, по-прежнему не шевелясь. — Или кто-то другой из Триумвирата?

— Триумвират? — Она безрадостно хохотнула. — До чего театральное название. Таликто сам накликал это на себя. Он всегда был тем еще глупцом. Однако да, в конце казнила его я. К тому времени Таликто лишился всякой надежды на искупление. Силу без направляющего видения нельзя терпеть.

— И эта сила... — Ковенант перевел глаза на книгу на кафедре. — В твоих руках, эта сила праведная?

Идрис медленно выпустила воздух сквозь сжатые зубы. Йозеф вспомнил этот выдох с давнишних споров, верный признак того, что ее терпение перерастает в гнев.

— Время на исходе, Ковенант. Мы оба можем уйти отсюда как друзья и соратники, как раньше. Все эти годы битв ты искал спасение. И ты можешь его обрести. Ты можешь помочь спасти человечество. Когда-то ты верил, что у тебя все выйдет, и теперь у тебя действительно может получиться.

— Ты права, — сказал Ковенант. Йозеф резко повернул голову, его разум восстал против того, что он только что услышал. — Время на исходе.

Ковенант посмотрел на нее, потом перевел взгляд на Йозефа.

— Это не она, — произнес он. И псипушка на его плече крутанулась к Идрис. Пистолет Колега взревел. Северита прыгнула вперед, на ее клинке ярко загорелась молния.

Глава 17

Псипушка Ковенанта так и не выстрелила. Лазлуч вылетел из мрака и сорвал оружие с крепления. Ковенант отшатнулся. По кабелям мыслеимпульсного канала пробежали искры, когда оружие разлетелось на куски. Он покачнулся, на губах появилась кровь. Йозеф яростно взревел и шагнул вперед. Пистолет Колега с ревом выпустил в Идрис язык микроснарядов.

Северита уже неслась вперед, когда лазлуч угодил в ее повелителя. Она крутанулась. Краем глаза она увидела, как воздух вокруг Идрис расцвел взрывами, когда очередь снарядов Колега рассыпалась яркими искрами. Она заметила Энну Гирид, пригнувшуюся за книжным шкафом, ее лазкарабин направлен на пошатывающегося Ковенанта. Лицо Энны за прицелом имело холодное, отсутствующее выражение.

Северита прыгнула. Энна рывком вскинула оружие, но меч Севериты уже падал вниз.

Время замедлилось, когда смерть зависла на краю следующего мгновения.

Удар Севериты опустился. Оружие в руках Энны взорвалось, когда силовое поле меча рассекло его корпус. Она дернулась, но устояла на ногах и превратила свою инерцию в удар, который попал Северите в живот. У нее вышибло из легких воздух, когда ее откинуло назад. Она попыталась перекатиться, но еще один удар ногой пришелся ей в солнечное сплетение с достаточной силой и точностью, чтобы она выпустила остававшийся воздух. Энна встала над ней, ее взгляд был пустым, обугленная рука уже сжимала пистолет. Лицо Энны не выражало ни следа боли либо чувств. Северита поняла, что как бы быстро ни двигалась, ей не обогнать пулю, которая вот-вот вырвется из ствола.

«Наконец», — подумала она.

Волна энергии подхватила Энну и подкинула в воздух, словно брошенную куклу. Тут же Северита вскочила на ноги.

Ковенант стоял в нескольких метрах от нее, его голову окружал ореол из призрачного света и изморози. Они на миг встретились взглядами, а затем он кинулся дальше, надвигаясь на Идрис, его меч вздымался. Вокруг черепа Идрис затрещала холодная молния. Мерцавший между инквизиторами воздух стал похожим на бурлящую воду, когда из них выплеснулись волны психической мощи. Ковенант рубил и рубил, молнии вспыхивали каждый раз, как его меч сталкивался с оболочками психической энергии, сомкнувшимися над Идрис. Из его носа текла кровь. Лицо Идрис оставалось сосредоточенным, ее глаза — темные провалы ночи. Свет вокруг нее искажался, извиваясь и вытягиваясь, как будто его засасывало в ее тень.

— Не делай этого, Ковенант, — сказала она. — Ты многого не понимаешь. Тебе не нужно здесь умирать.

Воздух рассекли выстрелы, когда Колег снова открыл огонь по Идрис. Микроснаряды исчезли, встретившись с темнеющим вокруг нее нимбом. Ковенант атаковал без передышки, его меч и движения даже не замедлились, несмотря на проносившиеся мимо пули. Северита, стреляя на ходу, кинулась к повелителю. Вокруг Идрис расцветали взрывы.

Она увидела, как инквизитор пошатнулась, и устремила острие меча ей в горло. Идрис обернулась и взглянула прямо на Севериту. Сквозь кости прокатилась волна энергии. Она почувствовала, как внутри ее тела разрываются бритвенные осколки. Северита застыла, не в силах пошевелиться. Череп наполнился пронзительным воем.

Идрис покачала головой. По ее коже катился кровавый пот.

— Больше времени на раздумья я дать не могу, — сказала она Ковенанту.

Замерзшей кожей Северита ощутила, как стягивается пепельный воздух. С пола рядом с ней вырастала маленькая пылевая буря. Она увидела метнувшийся к ней взгляд Ковенанта, когда он нанес очередной удар.

— Ты дала нам достаточно времени, — ответил он.

Вокруг них разгорелись колонны молний. Воздух затопил ослепительный свет и запах озона. В сполохах света возникли фигуры, люди в черных доспехах и зеркальных визорах. И с ними, закованный в броню цвета золота и слоновой кости, был лорд-инквизитор Вульт.

Идрис обернулась, и бурлившая вокруг нее аура мощи на мгновение вспыхнула, когда она увидела лорда-охотника на демонов.

— Идрис, — проговорил он. — Ты призываешься к правосудию.

Ковенант с разворота взмахнул мечом, за ним размытым пятном протянулись молнии. Идрис отшатнулась, ее покров эфирной энергии взвыл и завихрился, пытаясь отразить атаку. Пузырь синего пламени возник и раскололся, когда меч прорубил переливающийся барьер и оторвал ей ноги в детонации света. Идрис упала. В кипящем воздухе эхом разнесся вопль.

Ковенант шагнул вперед, опустив меч. На плече подрагивали остатки псипушки. Лицо инквизитора было покрыто кровью.

— Ковенант, отойди от нее, — крикнул Вульт, направляясь к ним, его поступь сотрясала каменный пол.

Идрис скребла по полу, с яркой кровью на губах, багрянец пропитывал спутавшиеся многослойные одеяния. Ковенант посмотрел на нее и занес меч.

— Ковенант, назад! — повторил Вульт. — Это место — центр эфирного циклона. Не...

— Тебе не достанется откровение, — просипела Идрис, ее голос почему-то оставался все таким же спокойным. — Ты — ложный паломник, старый друг.

Она ударила правой рукой по залитому кровью полу рядом с собой. Ее окровавленные пальцы охватил колдовской огонь. Удар Ковенанта отрубил ей руку ниже локтя, но слишком поздно.

В воздух взметнулись вилки молний. Ковенант отпрянул. Наверху разверзлись черные дыры. С пола посыпались вверх пыль и пепел. Поднялись обжигающие ветра. Идрис исчезла. Из ширяющейся тьмы вырвались воющие ошметки цветов и теней. Северита почувствовала, как к ее горлу подкатывает тошнота, когда кожа реальности треснула, и сквозь рану хлынуло потустороннее царство.

— Псайкер? — переспросила Кейд. Окружавший ее пустой черный мир стал совершенно неподвижным. — «Это должно быть сон», подумала она.

— Нет, не сон, — сказала ей Миласа. — Хотела бы я, чтобы это было так. В это мгновение ты, возможно, в нескольких секундах от уничтожения всех и вся на своем корабле. Тут у нас есть время, больше времени, чем там, но не слишком.

— Это не может быть правдой. Как я...

— Потому что тебя коснулось нечто, с чем твой дух не в силах справиться, — произнесла Миласа. — Ковенант не знал об этом, когда забирал твой корабль, но... нам стоило догадаться. Мне стоило догадаться. Есть признаки. Всегда есть признаки. Мне следовало заметить.

— Что заметить?

Миласа опустила глаза на перламутрово-белые ногти на правой руке.

— Сны, Кейд. Сны, которые были наполовину воспоминаниями и наполовину явью. То, как ты иногда выбиваешься из ритма времени. То, как ты одновременно боишься и злишься, и сама не знаешь почему. Все это признаки того, что в твоем разуме есть трещины, и варп их нашел, и пытается расширить.

— Варп? Но я не понимаю. Я знаю, что варп — это...

— Это царство ужасов, по которому ты путешествуешь, и никогда не видишь истинную его природу, Кейд. В нем обитают... существа.

— Это просто истории. Это лишь способ пересечения пустоты.

— Нет. Нет, это не так. Варп — это сила, и скверна, и искушение, и ненависть. Это море, наполненное монстрами, что жаждут разорвать кожу реальности и пожрать ее, вопящую. Эти силы можно назвать богами, малейшие частицы их могущества — демонами, а совокупную их мощь — Хаосом. Такова правда. Правда, которую тебе не дозволено знать.

— Я никогда...

— Нет, Кейд, это не так. Я видела, что скрывается у тебя в памяти, словно опухоль. Ты видела Хаос, и то, что ты здесь и сейчас, так близко от эпицентра происходящего, наконец-то вынесло это знание на поверхность твоей души.

— Это... — ответила она, моргая, чувствуя себя так, как будто у нее на щеках слезы, хотя их на самом деле не было. — Это место... я словно тону. Я закрываю глаза и вижу. Я вижу.

— Это наша вина. Местная реальность — изорванный саван, и сейчас происходит что-то ужасное, и варп кричит. — Она помолчала. — Как я сказала, мне стоило понять раньше.

— Почему просто не убить меня?

Миласа рассмеялась.

— Хороший вопрос. Ответ такой — у меня нет ни времени, ни сил. Новоявленные вроде тебя... что ж, ты сильна, и с каждой наносекундой становишься сильнее. Поэтому наилучшим моим вариантом будет помочь тебе выстоять.

Кейд услышала у себя за спиной звук, похожий на шипящий вздох. Она обернулась.

— Смотри на меня, Кейд, — мягко произнесла женщина.

Командора одолевало инстинктивное желание посмотреть в сторону звука.

— Смотри на меня. Вот так, только на меня. Хорошо. — Молодая женщина ободряюще улыбнулась.

Кейд сглотнула. Они появились снова, корабли-призраки, тихие коридоры, мягкое...

Глаза женщины неотрывно смотрели на нее, зрачки были широкими и черными.

— Их было три, — сказала Кейд, и услышала в словах слезы, боль и злость. — Мы нашли их на границе системы в Шаноянском крае.

— Кейд, стоп. Ты должна остановиться.

— Бури сбили нас с курса патрулирования. Они больше походили на развалины, чем на корабли, сильно поврежденные, кувыркавшиеся по инерции. Поначалу мы принимали от них вокс-отклики, но... но затем мы...

— Оградись от этого, Кейд. Не возвращайся туда. Так они забираются внутрь. Огради...

— Там были голоса. Много голосов. Они были на всех частотах, они... они кричали. Мы выслали на ближайший из них партию. Я возглавила ее. Я хотела...

Так тихо. Она прежде никогда не чувствовала и не слышала такой тишины, как на том пустотном корабле.

— Кейд, прошу, я не смогу удерживать тебя здесь дольше. Ты должна закрыть...

— Ничего, — она покачала головой. — Ничего и никого. Даже тел и крови. В корпусе еще оставался воздух, но никто им не дышал. Мы никого не нашли, никого, кто мог бы кричать... Пока не достигли мостика.

Лицо в гладкой стене из мягкой кожи, его глаза были открыты.

— О... Бог-Император, помоги... нам... — проговорило оно, и пол, стены и потолок разом задвигались, когда оно выдохнуло.

Чернота, неожиданная и стремительная, будто опускающаяся завеса, и чернота вокруг нее была видением мостика на ее корабле, однако это видение двигалось с медлительностью сломанных часов. Жар переливался на металлической палубе вишнево-красными волнами.

— Помоги нам... прошу, помоги нам...

+ Кейд... +

Она почувствовала, как к горлу подкатывает желчь. Боль в черепе стала молотом. Ей требовалось лишь... ей требовалось лишь...

Перед глазами Кейд корабль-призрак плакал огнем и обломками, из его ран вылетали трупы.

+ Кейд, стоп. + Звавший ее голос был далеким криком. + Ты должна остановиться, ты должна слушать... ты будешь слушать... +

— Ты нужна нам, дай нам...

Она хотела, чтобы это прекратилось, хотела выспаться в тишине, вырвать призраков у себя из головы, суметь отпустить их.

— Пусти... прошу, помоги нам...

+ Кейд! +

Кейд объял огненный ад. Командора стянули блеклые нити жара, когда трещина у нее в душе начала расширяться, и ужас, следовавший за ней, вырвался на волю. Она поднялась в воздух. Палуба под ней накалилась докрасна. Энсин Люко отшатнулся от нее, его униформа, волосы и кожа вспыхнули, воспламенившись. Сервиторы в люльках возле нее загорелись, их плоть плавилась, пока они старались дальше выполнять свои задачи. Солдаты в красных панцирях открыли огонь. Лазлучи устремились к аватаре огня, поднимающейся в воздух над ними. Они отскочили, словно брошенные в торнадо камни. Экипаж в дальней части мостика кинулся прочь от жара, их одежда дымилась, легкие наполнялись горящим воздухом. Внутри патронников их стрелковых пушек самоподрывались снаряды.

В коконе слепой эмоции, Кейд взревела, и пламя варпа взревело вместе с ней. Эмоция переполнила ее и потекла в мир. Каждая толика страха, которую она когда-либо чувствовала, каждое желание, которое пестовала и в итоге лишалась, каждое мгновение, когда ненависть в ней перевешивала здравомыслие: все это восстало внутри нее, слепяще-яркое, расцвеченное кровью и огнем.

Она снова была ребенком, подталкиваемая нянечкой через высокие двери навстречу женщине в сине-серебряной униформе, которая смотрела на нее холодными глазами.

— Поздоровайся с матерью, Кейд, — сказала ей нянечка.

Из нее вырвалась волна энергии. С командой палубы сорвало панели и подбросило в воздух. По всему мостику человеческий экипаж прятался и бежал.

Она была лейтенантом, чувствующим, как руки, сжимающие меч, бьет мелкая дрожь, когда коридор впереди нее наполнился дымом и криками, и к ней побежал палубный бандит, размахивая поршневым ключом. Она сделала выпад мечом, крича от страха и ярости, и стала колоть и рубить, и почувствовала, как лезвие погружается в мышцы и кости, и она каким-то чудом осталась живой и все еще кричащей.

Один из силовиков на мостике опустил стрелковую пушку на модуль управления. Его палец сжался на спусковом крючке в тот же момент, как его тело врезалось в пол. Доспехи и кости треснули. Телекинетическая сила подбросила его в воздух и раздавила, словно спелый фрукт в кулаке.

Она стояла перед адмиралом Глейтом, слушая бурные аплодисменты офицеров флота, на ее воротнике поблескивали командорские значки. Улыбка, которую ей не удалось скрыть, лучилась теплой гордостью.

Волны жара и давления омывали палубу мостика и опорные колонны. Металл трещал. Разум Кейд прыгал между видениями, ее чувства были полностью подавлены.

Она посмотрела за пределы мостика, проникнув взглядом сквозь металл и плоть. Кейд узрела разумы тысяч членов экипажа как огни свечей в темном море душ. Приказы офицеров высоко на хребте мостика вращались у них в мыслях, подобно не сформированным до конца шестеренкам. Пот матросов с нижних палуб висел в воздухе, молекулы внутри каждой капли жужжали, словно насекомые в банке. Кейд поняла, что может изменять их — она может взять следующее мгновение реальности и изменить его. Все, что ей требовалось, это сделать вдох, втянуть в себя нити бытия. Ей было под силу все.

«Это... — подумала Кейд, — вот, наверное, что значит быть божеством».

— Кейд. — Женщина в зеленом стояла перед ней, пронизанные пламенем тучи вскипали позади нее. Ее стройную фигуру пятнал пепел и раны, пропитывавшие черной кровью шелка одеяний. — Кейд, прошу, выслушай.

Кейд ощутила, как через нее вырывается волна смятения. Женщина в зеленом подняла руки, и по ней замолотила метель из угольков. Где-то за границей мира, который она видела, металл разорвался и оплавился.

— Ты должна выслушать, — произнесла женщина, заставляя себя идти вперед. — Я здесь не для того, чтобы биться с тобой. Я не смогу одолеть тебя. Но я могу помочь.

Кейд дрожала. Внутри нее бурлило смятение. Женщина в зеленом дернулась, будто от удара. На ее коже открылись разломы. Она...

На мостике «Пламени доблести» друг о друга взорвались два шара света. На горящую и разодранную палубу посыпались мотки пылающей эктоплазмы.

— Это твой корабль, Кейд, — сказала ей женщина. — Это твоя команда. Посмотри на них. Они верят тебе. Посмотри на них. Послушай меня. Ты можешь выбрать...

— Я... — начала Кейд. — Я вижу... Я вижу все.

— На «Пламени доблести» что-то происходит, — сказала Гхаст у плеча Виола. — Трон Терры, это...

Почти все данные сенсоров на экранах мостика сбоили. Информация на дисплеях превратилась немногим более чем в грубые указатели приблизительных позиций кораблей и объектов. Все остальные обрывки сведений с большим трудом выскребались из систем членами экипажа и сразу выкрикивались. Виола всматривалась в открытый космос за обзорными экранами. Она велела опустить все противовзрывные щиты сразу после того, как отказали сенсоры. Базовые оптические улучшения, по-видимому, оказались менее всего подвержены феномену, поэтому сейчас экипаж прижимался глазами к окулярам линз и оптических систем. Однако, учитывая то, что происходило в пустоте вокруг астероидной станции, Виола предпочла бы, чтобы они этого не видели.

«Пламя доблести» кувыркалось, дергаясь, как рыба на крючке. Из корпуса пробивался бледный свет, проламывая броню и изливая в вакуум расплавленный шлак. В темноте вокруг раненого корабля извивались и загорались ветви сине-зеленых огней, мерцая словно молнии. Завихрения цветов вращались и взрывались. Глубина и расстояние растягивались. Перед ним разверзся канал из электрических разрядов и фиолетового свечения. Даже от самого его вида на пикт-экране Виола ощутила привкус крови и гнилых фруктов.

Сквозь палубу прокатилась дрожь. Виола пошатнулась, но выпрямилась.

— Что это было? — крикнула она.

— Колебания гравитации, — прожужжал ей техножрец из машинной ямы под командной кафедрой. — Мы внутри орбиты гравитационного поля объекта размером с планету.

— Источник?

— Неизвестен, — сказал техножрец, его голос гудел от паники. — Невозможно определить.

— Мы движемся, — воскликнула Гхаст. Корабль снова вздрогнул.

— Всю мощность на маневровые двигатели, — ответила Виола. — Держать позицию.

— Мощность реактора на восемьдесят семь с половиной.

— Трон! — ругнулась Гхаст с края командной кафедры. Она огляделась. Гхаст смотрела на пустоту за открытыми обзорными экранами. Виола подняла глаза. И ощутила, как палуба, качнувшись, уходит у нее из-под ног. Легкий крейсер «Шестой молот» заполонил собою весь обзор, внезапно оказавшись невозможно близко, и быстро сокращая расстояние. Она увидела жерла пушек, и огни, усеивающие башни-турели. За двумя кораблями ткань космоса рвалась по швам. Вихрь индигового цвета становился шире. Внутри спирали трещали молнии.

— Маневр уклонения! — прокричала Виола. Двигатели корабля выстрелили. Сервиторы, следившие за мощностями двигателей и реактора, взвыли. «Дионисия» резко накренилась, и она почувствовала, как к горлу подкатило содержимое желудка. Корпус затрещал и затрясся. Гхаст орала приказы, экипаж цеплялся за свои пульты или пытался бежать по палубе. Виола посмотрела на движущийся вид в обзорном экране, и успела увидеть, как громада «Шестого молота» пытается выбраться из воронки, что захватила его. Он дергался, километры брони и металла рвались и гнулись, будто дерево под шквалом. Крейсер открыл огонь из всех пушек, непокорно зарычав полным бортовым залпом. Плазменные, лазерные и макроснаряды разом устремились в пустоту, поцеловали посеченную варпом тьму, и рассыпались калейдоскопом цветов и огня. Воронка, казалось, открылась еще шире. Во мраке оскалились огромные лица. Челюсти пламени оцарапали корпус крейсера, вонзаясь, разрывая, сжимаясь и утягивая его в глубины нижнего царства. А затем «Шестой молот» исчез, как будто его никогда не было. И воронка распахнулась навстречу «Дионисии».

— Всю мощность на двигатели! — закричала Гхаст.

Виола почувствовала, как корабль рванул вперед. Корпус взвыл, вырываясь из хватки воронки. Виола сжала зубы, и сглотнула вставшую в горле желчь.

— Заведи нас внутрь, а затем разворачивай на полном ходу, — сказала Виола. Некоторые члены команды оглянулись на нее, и она увидела в их глазах ужас. Даже Гхаст побледнела. — Нужно добраться до астероидной конструкции. Проведи нас сквозь варп-прореху, и быстро.

Гхаст без промедления отдала честь и отвернулась, возгласы ее приказов замолотили по крикам корабля и экипажа.

— Госпожа Виола, — позвала ее энсин из глубины мостика. Виола бросила на женщину взгляд. Она выглядела молодой, возможно, не старше двадцати лет, цвет кожи еще не выбелили тяготы жизни в пустоте. На ужасный миг Виола осознала, что забыла, как ее зовут.

— Да? — откликнулась она.

— Оставшиеся сенсоры засекли наведение артиллерии, — сказала ей энсин. — Вражеский фрегат только что дал по астероиду торпедный залп.

Космос за обзорными экранами закружился, когда «Дионисия» снова развернулась и ринулась к варп-прорехе и астероидной станции за ней. Виола поняла, что все еще бранится, когда нос корабля погрузился в пылающие пологи варп-света.

Глава 18

Из воздуха рядом с Северитой вскипела фигура. На мокрой плоти взорвались нарывы, разбрызгивая и изливая гной. Рот из разодранного мяса раскрылся, чтобы завопить. Северита выстрелила в него из болт-пистолета. Снаряды погрузились в массу плоти и разорвались. Во все стороны разлетелись мясо и грязь, сгорая при падении. То, что осталось от демонической формы, дернулось к ней, кровь и дымящееся вещество варпа выплескивались из разодранной головы. Она ушла назад и в сторону, паля демону в пасть. Ритуальные движения, выученные когда-то давно, всплыли в памяти, когда Северита уклонилась от струи желчи, сняла с пояса окованный бронзой магазин и вставила в болт-пистолет. Она нажала спусковой крючок через мгновение после того, как ударный механизм встал на место.

Болт-снаряд, с ревом вырвавшийся из пистолета, был серебряным и содержал внутри сердечника фиал с трижды благословленной водой. Он попал в демона, взорвался, и обратил разрастающееся тело в горящую слизь. Северита стремительно крутанулась, вкладывая меч в ножны и одновременно выхватывая второй болт-пистолет.

Ковенант был размытой фигурой за пеленой света, которая смазывала очертания зала, продуваемого варповским ветром. Его двуручный клинок резал и разрубал демонов, когтями прокладывавших себе путь в реальность. Его лицо было напряженным, глаза пылали. К нему шатнулась человекообразное создание из трясущейся плоти и гниющего жира, и замахнулось ржавым железным ножом. Ковенант ушел в сторону от удара, и рассек его от темени до паха.

«От богохульства Падших, Наш Император, избави нас».

Северита слышала внутри себя безмолвную пульсацию вздымающейся молитвы, пока пробивалась к Ковенанту. Она крутилась и изворачивалась, ныряла и стреляла. Дело было не в скорости, а в концентрации. В голове вопили голоса. Страх и безумие вгрызались в мысли. Однако нить молитвы увлекала ее дальше, ограждая глаза от ужасов, и не позволяя услышать криков, которые твердили, что она должна познать отчаяние, должна стремиться к славе, что она — личинка в плоти человечества.

«От порождений демонов, Наш Император, избави нас».

Коготь ударил ей сзади в плечо и разорвал наплечник. Она просунула левую руку под правую и, не оборачиваясь, дала очередь. Коготь отдернулся назад прежде, чем погрузился в плоть. Она услышала шипение, словно вода, кипящая на раскаленном металле.

«От проклятия мутанта, Наш Император, избави нас».

Воздух горел и закипал многоцветным пламенем. Эхом разлетались высокие ухающие крики. Вопли и взрывы смазывались в какофонию, которая звучала почти как живая, звучала как смех. Воздух над нею затуманивали густые облака и змеиные кольца дыма. И, делая еще один шаг к Ковенанту, Северита подняла глаза. Сводчатого потолка зала больше не было. На его месте горели жестокие звезды, сверкая злобой в море тьмы, которая утягивала взгляд все дальше, и дальше, и дальше, не обещая ни покоя, ни конца.

«Дабы ты нес им только смерть».

Нить молитвы в душе Севериты стихла до шепота. Ее движения замедлились. Она тут же поняла, что здесь что-то не так, и ее конечности подчиняются зову, который принадлежал не ей. На нее из пустого воздуха прыгнул демон. Его тело сформировалось в мгновение ока, и ей хватило времени только на то, чтобы неуклюже нырнуть в сторону. Это был прекрасный монстр, с ровными конечностями и гладкой кожей. Даже зубы-иглы в его улыбке искрились счастьем.

Северита попыталась снова уловить гармонию своей молитвы, но та была слишком слабой, натиск настоящего походил на океаническую волну, поднимающую гальку. Коготь, потянувшийся к ее лицу, казался ленивым, ласковым прикосновением бритвенного хитина.

«Дабы ты...»

Болт-снаряд пробил торс демона и вырвался из спины. Ярко сверкнули молнии, когда серебро и огонь уничтожили насмешку над субстанцией его плоти и обратил кровь демона в дым.

Ковенант на мгновение замер. Сенсорный модуль на плече у инквизитора повернулся, и его прицел встретился с глазами Севериты.

— Дабы ты никого не щадил, — проговорила она, а затем развернулась и взмахом клинка разрубила рогатого демона от подбородка до темени. Севериту наполнила холодная ярость, и отсекла призрачные ощущения, терзавшие ее волю.

— Дабы ты никого не прощал, — закричала она. — Мы призываем тебя, уничтожь их! — И ее пистолеты заговорили, когда она заорала молитву в лица демонов, обрушившихся волною лжи и когтей.

Мир горел, и Клеандр бежал сквозь него. Груды пылающих книг падали с рушащихся полок. Обрывки обугленной бумаги кружили на ветру. Казалось, горел даже воздух, который он вдыхал. Не сбавляя ход, он свернул за угол. Его преследовали голоса, хихикающие в реве огня, пожиравшего дерево и слова. Это был голос его отца, и на смертном одре по-прежнему изливавшего свою желчь, и прапрабабушки, смотревшей на него с разочарованием, когда он, запинаясь, окончил официальное приветствие. Это был голос Ковенанта, отнимавшего у него богатства, которые он заработал, и жизнь, которую он вел. Это был и его собственный голос, хрипящий от старости и болезней, твердящий остановиться и выслушать, что говорил огонь, заявляющий, что ему не нужно служить никому, кроме самого себя, и что он может получить все, чего только пожелает, на целую вечность.

Клеандр продолжал бежать, слыша позади скрежет когтей и вой, пока варп шипел ему в душу обещания.

— Быстрей, быстрей, — повторял себе Клеандр. Он должен быть уже близко. Должен. У него осталось всего две гранаты. Его игольник куда-то запропастился. Значит, у него остался лишь меч, тот меч, который он захватил с собой не только по привычке, но и по провидению.

Мимо него прокатилась стена огня. Шкаф со стеклянными сосудами правее Клеандра взорвался, когда его пожрало пламя. Наружу брызнула горящая жидкость. Ошметки белесой плоти из какого-то сосуда обуглились при падении, после чего начали раздуваться, сливаясь в почерневший шипящий кусок. Вырвались крылья, выпрямляясь в воздухе. По спине пополз хитин, вздулись брюшка. Биение крыльев походило на дребезжание воздуха в глотке до края истощенного человека.

Создание полетело к нему, вырастая в пламени. Клеандр развернулся, рука опустилась на рукоять клинка, того дурацкого меча, который ему следовало оставить на корабле. Существо было уже размерами с собаку. Его крылья молотили по горящим полкам. Он выхватил меч и рубанул по монстру. Острие зацепило крыло, когда существо дернулось в сторону.

«Плохой удар, — произнес голос у него в голове, — неуклюжий даже в таких условиях». Он едва не расхохотался от смехотворности мысли.

На конце разбухающей массы существа выросло жало. Расправив крылья, чудовище с жужжанием устремилось вперед. Фасетчатые глаза блестели, словно ограненные изумруды в свете пламени. Клеандр крепче стиснул меч. Он был обоюдоострый, с полуторной рукоятью. На тяжелом навершии ревела львиная голова из полированной стали, а с обеих сторон гарды вилась короткая фраза на высоком готике. «Не сломленный, не побежденный», звучала она. Девиз всегда оставался для него загадкой. Это был не силовой меч, и не реликвия чужаков. У него даже не было собственного имени. Обыкновенный кусок стали, выкованный молотом и пламенем, и заточенный. Но с тех пор, как его предок впервые вынул его из ножен в забытую Эру отступничества, он всегда оставался клинком для убийства.

Существо жужжало к нему. Звук крыльев стал оглушительным. К Клеандру понеслись жала. Он рубанул по ним, раз, дважды, трижды. Существо отпрянуло, крылья и тело выросли еще сильнее. Его жвала щелкнули, с колец зубов скапывала жидкость. Оно ринулось вперед. Он отступил назад, крутанул мечом, и ударил по тораксу. Из рассеченной кожи хлынул гной, личинки и зараженная кровь. Жидкость забрызгала перчатки Клеандра. Вулканизированную резину начало разъедать. Он выругался, отходя назад и скидывая с себя тяжелые перчатки.

— От них и так не было толку, — проворчал он.

Демоническое создание билось в судорогах, крылья колотили по горящим шкафам, из тела выплескивалась жидкость. Оно дернулось к нему. Клеандр ударил ногой по скоплению глаз. Существо забулькало и защелкало. Он перехватил клинок обеими руками и вонзил его в мясо, затем снова и снова, уклоняясь от брызжущей и шипящей крови. Субстанция существа начала съеживаться, обращаясь в слизь и дымку. Ты не мог убить демона, но если разрушить его тело, он лишится точки опоры в реальности и растворится назад в варпе. Эта особенность всегда казалась Клеандру сугубо технической — когда ты сталкивался с подобным, то стрелял и рубил до тех пор, пока оно не исчезнет, или не умрешь ты сам.

Спустя количество ударов большее, чем ему хотелось бы считать, он отступил назад, натужно втягивая в себя воздух, задыхаясь от смрада гнили и серы. Он посмотрел в сторону, куда шел. Над книжными полками поднимались вспышки белых и красных молний. Должно быть, это там. Он почти добрался.

На пылающие полки выше и позади Клеандра что-то приземлилось. Сквозь треск огня донеслось щелкающее жужжание. На верхушке полок восседало еще одно насекомообразное существо. Его тело облизывало пламя, с шипением вытапливая жир. Оно было крупнее того, которое он только что изрубил в слизь. Над ним трепетали семь крыльев, складывавшихся и расправлявшихся, пока его жвала и ноги подергивались и терлись друг о друга.

— Ох, да ладно... — простонал он. Демон зашипел и взмыл в воздух. Клеандр обернулся и бросился наутек. Он услышал за спиной щелканье насекомых и треск ломающегося дерева, когда существо врезалось в полки сзади него.

Две гранаты: первая осколочная, а вторую он даже не знал, как описать. Ему точно бы следовало захватить их больше. Придется обойтись тем, что есть. Одним движением он снял гранату с пояса и взвел ее. Для своих размеров она была тяжелой. Она была редкостью, и по-настоящему Клеандр не понимал, как она работает. Честно говоря, он сомневался, что кто-то между этим местом и Троном Терры имел представление. Цивилизация, создавшая ее, давно погибла и была похоронена среди газовых облаков Пояса Ван Рейлака. В могиле, которую он вскрыл, нашлось только три. Одну он испытал, просто чтобы увидеть, на что она способна, а вторую отдал Ианте. Эта была последней, возможно, последним свидетельством того, что ее создатели вообще когда-либо существовали. Он проносил ее почти два десятилетия, и так ни разу не использовал. Даже во время едва не окончившегося катастрофой внедрения к Панете Варн она ему не пригодилась. Теперь он собирался метнуть ее в отчаянной попытке выжить. Почему-то он всегда думал, что она потребуется ему для какой-то высшей цели.

Существо с жужжанием неслось вперед, ноги волочились по полу. Удары его крыльев поднимали в воздух угольки. Клеандр покрутил верх гранаты, раз, затем еще раз. По пальцам мгновенно поползла изморозь. В руки впился холод. Крылатый демон открыл многослойный рот. Он бросил гранату. Она закружилась в воздухе. Из нее потекли завитки льдистого света. Клеандр взялся за меч, приготовившись к бою.

«До чего же глупая идея, Клеандр», — подумал он.

Граната попала существу по голове и срикошетила. Она упала на пол, когда существо пролетело над ней, шипя и щелкая жвалами.

«Вот и все, — подумал Клеандр. — Наконец-то все».

Он напрягся, собираясь ударить клинком. Граната взорвалась. Под созданием выросли осколки света, проходя сквозь тело и затвердевая неровной кристаллической короной. Демон забил крыльями, пытаясь вырваться из бритвенных кромок. Из него брызнула черная кровь и исходящие паром внутренности. Плоть начала растекаться масляной пенкой. Оно завизжало, звук был грохочущим и щелкающим, и Клеандр почувствовал, как он отдается в его костях и крови. Ему захотелось зажать уши руки и рыдать.

Он шагнул вперед и обрушил меч на голову существу. Изумрудные глаза и хитиновые пластины лопнули. Демон издал последний вопль, и обмяк. Клеандр протяжно выдохнул.

Он обернулся и заставил себя побежать в сторону, где вспышки и рев какого-то иного разворачивающегося ужаса должны были означать, что Ковенант уже рядом. Когда он снял с пояса последнюю гранату, то вдруг остро осознал, что было бы куда проще, если бы он вовсе не рождался на этот свет.

Мир за оружием Колега представлял собою море плоти и подсвечивающегося тумана. Книжные шкафы и этажерки Архива были призрачными образами на границе зрения. У него за глазами полыхала боль, пока мысли натыкались на тупики внутри черепа. Он дал длинную очередь. Макростаббер издал запинающийся рев. Микроснаряды разрезали плоть, и шерсть и подкожный жир. Колег почувствовал, как щелкнул опустевший цилиндр с боеприпасами, но он уже доставал с кобуры на спине укороченный гранатомет. Он нажал спусковой крючок, и на пол прямо перед наступающей ордой упала фосфорная граната. Раскаленное добела пламя расплескалось горящим облаком, и достигло потолка — полки с книгами и свитками сразу же воспламенились. Некоторые демоны прошли сквозь зарево, подскакивая и хихикая, крутясь в огненном аду словно дети, играющиеся в брызгах воды.

— Где Ковенант? — крикнул Йозеф рядом с его правым плечом. Голос священника был тяжелым от напряжения. Колег ему не ответил. Пару минут назад весь мир исчез за пологами электрического света и сворачивающейся плоти. Он с Йозефом стоял плечом к плечу, словно остров посреди бушующего моря демонов, остров, который просуществует лишь до тех пор, пока они могли сражаться. Теперь осталось недолго. Колег знал, что они умрут. Он понимал это довольно отчетливо. Знание, впрочем, занимало в его мыслях положение не большее, чем стремящийся к нулю счетчик боеприпасов в пистолете или тот факт, что они пережили атаку только потому, что демоны пока еще были слабыми.

Он бился с демонами прежде, много раз. Таким был характер его службы Ковенанту. Он видел, какие бойни они устраивали, и имел доступ к некоторым сведениям об их природе. Это были существа варпа. В царстве психической энергии их сковывали только собственные парадоксальные законы. Когда они оказывались в реальности, их естество умирало с каждым мгновением, проведенным ими здесь, словно рыба, трепыхающаяся на берегу, либо человек, способный пребывать под поверхностью океана лишь пока у него оставался в легких воздух. Демоны, заполонявшие зал, были слабыми только потому, что им не было чем кормиться. Но варп ревел сквозь руины реальности, и с каждой проходившей секундой демоны становились сильнее, смелее, больше.

Перед глазами Колега расцвело пятно ошеломительных ощущений. Синие, розовые, и желтые цвета складывались калейдоскопическими узорами. В уши проникли нашептывания, по нервным окончаниям потекла боль. Он почувствовал, как опустилось оружие, и услышал, как снаряды с пилящим звуком изжевали пол. Он прикусил язык, и вспышка боли прояснила его зрение. Он услышал, как молится Йозеф, его слова звучали грозно от вызова, но дрожали от прилагаемых для этого усилий.

Демоны существовали не ради того, чтобы их понимать — они существовали для того, чтобы совращать тех, кто их видел, искажать эмоции, обращать их разумы против них самих. Вот только у него не было базового материала, с которым те могли бы работать. Хирургеоны с биоалхимиками забрали его у Колега, после того как тот вызвался добровольцем. Это было преимущество, однако даже оно не мешало демонам пытаться разодрать его восприятие. Для остальных схватка была более масштабной и глубокой. Стоит им уступить самую малость, и они погибнут так же верно, как если пропустят удар когтя. И демонам хватит одной ошибки.

— Где... — начал Йозеф.

Светящийся энергетический импульс вырвался из-за границы зрения и разрубил давку наполовину сформировавшихся демонических тел. В кипящей массе появился разрыв. Колег заметил брешь.

— За мной! — крикнул он и бросился к бреши. Йозеф побежал следом за ним. Ботинки и машинные конечности загромыхали по полу. Он открыл огонь на ходу, не целясь, выкашивая врагов потоком пуль. Наконец, он увидел, откуда прилетел луч.

Лорд-инквизитор Вульт стоял в окружении четырех воинов в серых доспехах. Один из них посылал энергетические импульсы в гурьбу демонов, прокладывая путь. Посеребренный визор пехотинца дернулся к Колегу, когда он побежал по освобожденному пространству. На мгновение огонь воина запнулся. Этого хватило. Из тьмы выступили разлагающиеся фигуры, свиваясь со звуком наполненных мокротами легких. Один из солдат в сером Вульта упал, его броня рассыпалась ржавчиной, плоть сгнила в объятиях исхудалой от голода фигуры. Другие существа, содрогаясь, пошли вперед.

Три оставшихся воина перестроились треугольником вокруг повелителя. Поршни в их плечах замкнулись, в ранцах открылись охладительные клапаны. Стволы их энергетического оружия раскалились.

— Задержите их, — приказал Вульт, и склонил голову.

Троица воинов открыла огонь. Окольцованные лучи энергии вырвались из их пушек и расширились в конусы слепящего света. Плоть демонов сгинула. Нечистая кровь обратилась в пепел. Солдаты перевели огонь в стороны, двигаясь с идеальной слаженностью. Но демоны становились сильнее, пока безумие лились через барьер между мирами. Один из лучей попал в существо с длинным черепом и мордой освежеванного волка. Оно пошатнулось. Содранная свежеванная плоть поднялась завитками дыма. Оно вздрогнуло и двинулось вперед, в зарево лучей. Мышцы сократились и срослись, несмотря на то, что существо горело. С распахнутой пасти демона капала кровь. От троицы воинов его отделяло два шага. Оно выросло с тех пор, как Колег увидел его в первый раз, тело разбухло, жар присутствия — дрожь в воздухе вокруг него. Демон сжимал топор из кованой бронзы с широким навершием. Кромка была влажной, ее острота истекала кровью, которую лишь предстояло пролить. Существо широко раскрыло пасть, воздевая топор.

— Ложись! — крикнул Вульт. Воины прекратили стрелять и упали на колени. От лорда-инквизитора разошлась плоская волна огня. Демонов, угодивших под нее, разрубило надвое. Тела разлетелись на куски, обращаясь в пепел и содрогаясь в попытке удержаться в реальном мире. Вульт сиял от жара. К громаде терминаторской брони цеплялись белые молнии. Капли пламени мерцали в углублениях ангельских крыльев и демонических черепов. Мгновение он оставался неподвижным. По нему прокатилась дрожь, зажужжали сервоприводы. Он шагнул вперед. Тонкий круг огня погас. Вокруг него остался широкий участок чистого пространства. На полу, расчищенном до ближайшей стены полок, дымилась жидкость.

— Вперед, — скомандовал он, его голос был сухим от изнурения. У края горящего круга начали вихриться очертания. Солдаты в серой броне вскочили на ноги, их поршневые опоры раздвинулись обратно, когда они пошли вперед. Вульт побежал к границе круга. Под его поступью раскалывалась треснувшая от неистового жара плитка. Троица солдат устремилась вслед за ним. На краю выжженного огнем участка воздух уже дрожал от вскипающих очей и когтей. Вульт поднял позолоченное оружие в правой руке и открыл огонь. Тяжелые снаряды загрохотали в воздухе и разорвались снопами белых искр и пронзительного слепящего света. Густые от варпа тени завопили, когда серебряный свет отбросил их назад.

Ковенант вырвался из дыма и вихря безумия. На его мече полыхали молнии. Прорехи и подпалины покрывали броню инквизитора, кровь и гарь — лицо. Северита была возле него, взмахами клинка разрубая тянущиеся к ним наполовину сформированные конечности.

Оружие в руке Вульта замолчало, когда он посмотрел на Ковенанта.

— Если ты знал об этом... — прохрипел он.

— То не пришел бы сюда погибать, — ответил Ковенант, убрав руку с меча, достав болт-пистолет и отстреляв очередь снарядов в существо с пузырящейся плотью.

— Разве ты не умер бы за свои убеждения? — произнес Вульт.

На мгновение они пересеклись взглядами. Даже с эмоционально обкорнанным миром Колег ощутил всю тяжесть момента: баланс.

— Я не знал, — крикнул Ковенант. Эфирный ветер перерос в шквал. Куски горящих книг и расколотого дерева подняло в воздух. За ружейным огнем, очертания становись все выше и выше, и темнее самой ночи.

Вульт не ответил, но повернулся обратно к растущей стене живых теней и выпустил в морок еще одну очередь звездно-ярких снарядов.

— Уходи, — сказал он, на миг прервавшись. — Быстро, иди к кораблям. Не будет никакой победы, если никто не выживет, чтобы знать правду.

— Лорд Вульт... — начал Ковенант.

— Ты был прав, — просипел Вульт. Его телохранители снова заняли позиции, их поршни сжались, на спинах вспыхнули клапаны сброса избыточного тепла. — На конклаве на Эро, ты был прав. Если мы проиграем бой, то победа бессмысленна.

— Мы... — крикнул Ковенант.

— Иди! — взревел Вульт.

— Мы отступаем, сэр? — спросил Колег.

— Да, — сказал Ковенант.

Колег уже поднялся и двигался. Во тьме, в направлении проема между полками, вдруг расцвела плазма. Он моргнул в момент детонации, и вспышка высветила капилляры у него в веках. Он открыл глаза и послал очереди снарядов в пространство по обе стороны от взрыва. Складки наполовину эфирной энергии разлетелись на куски. Ковенант и Северита пробежали мимо него с Йозефом, направляясь к участку, расчищенному меркнущей сферой плазмы.

Его взгляд привлекло движение сбоку, и он посмотрел туда, где с пылающей книжной полки сыпался пепел и горящий пергамент. На Колега уставилось почерневшее от гари лицо, и к нему пошатнулась фигура. С нее слетали тлеющие угольки. Сквозь дыры, прожженные в броне, он увидел одежду и плоть. Она была безоружна, но одну руку прижимала к груди. Их взгляды пересеклись.

— Колег... — сказала она. Позади нее, в пламени горящих страниц и свитков, вырастали трепыхающиеся конечности и скалящиеся лица.

Он поднял пистолет.

— Колег, прошу, — сказала Энна Гирид.

Колег нажал спусковой крючок.

Йозеф увидел, как Энна тяжело выходит из дыма и огня, и увидел, как Колег целится и стреляет.

— Живьем! — окровавленными губами прошипел Ковенант. — Она нужна мне живьем. — Очередь микроснарядов пронеслась мимо Энны и рассекла созданий, затвердевающих в огне у нее за спиной. Масса конечностей и ртов судорожно задергалась.

Энна поплелась вперед, ее лицо под гарью и кровью было бледным. Йозеф шагнул к ней, замахиваясь молотом. Сменив направление удара, он выбил пол у нее из-под ног. Когда Энна начала падать, он врезался в нее плечом, так что она рухнула на пол с костедробильной силой. Энна закашлялась, пытаясь втянуть воздух в опустевшие легкие. Йозеф видел, как она бьется, видел, какой быстрой и смертоносной она была, однако он сам был убийцей, а позже наставником убийц за годы своей долгой жизни, и в этот момент никакие ее навыки не имели значения, поскольку охватившая его ярость походила на штормовую волну. Он воздел молот, чувствуя, как вздуваются мускулы, слыша посмеивающийся в ушах убийственный зов, когда пламя захлестнуло его глаза в миг поднятия молота.

— Живьем, Хорив! — голос Ковенанта стальной плетью хлестнул воздух. Энна смотрела на него снизу, ее глаза были темными и полными страха, который, как он вдруг осознал, был вовсе не из-за падающего молота.

— Ты... — задохнулся Йозеф. — Тебя будут судить. Тебя и твою госпожу.

— Я не могу... — начала Энна.

— Убедись, что она выживет, — велел Ковенант.

— Да... — Йозеф кивнул, воздух тяжело вырывался у него из груди. Он чувствовал кровь в каждом вдохе. Перед глазами плыли пятна света. Казалось, словно ему в голову вгрызается что-то. Он огляделся. Ветер, пепел, огонь и свет завывали в воздухе вокруг него. Тени ждали, пока очертания подплывут ближе, словно акулы, кружащие вокруг добычи в кровавых водах. Проемы в стенах полок, к которым они направлялись, казались далекими, отделявшие их две дюжины шагов были все равно что бесконечностью.

Ущелье горящих шкафов справа от него рассыпалось облаком огня и осколков. Йозеф отпрянул назад. Полки по обе стороны от взрыва начали обрушиваться с ревом ломающегося дерева и трещащего железа. Куски пылали, одни взмывали вверх, другие падали на пол.

Из дыма и мусора вышел Клеандр фон Кастелян. Его лицо было маской боли. Повязка на левом глазу куда-то подевалась, пустую глазницу под нею наполняла свернувшаяся кровь из пореза на лбу. Черная, запекшаяся слизь покрывала его меч.

— Надеюсь, мы планируем выбираться отсюда, — произнес Клеандр.

— Кейд. — Голос донесся из удерживавшей ее безликой белой бесконечности. — Кейд, я знаю, что ты меня слышишь.

Кейд Зекер не стала открывать глаз. Она не шевельнулась. Ничего не шевелилось. Она не позволяла чему-либо двигаться. Она ничего не увидит.

— Кейд, прошу, отпусти меня, отпусти их.

Она попыталась заставить голос замолчать. Она знала, что может, однако для этого ей придется открыть глаза. А она их не откроет.

— Ты можешь спасти их, Кейд, ты — их капитан. Это твой корабль. Все, что тебе нужно сделать, это отпустить их.

Она моргнула, и огонь снаружи потек обратно. Она увидела.

Мостик «Пламени доблести» замер вокруг нее картиной. Палуба выгибалась и пылала от жара. Разодранные металлические плиты и заклепки зависли на границе горящей ударной волны. Экипаж превратился в застывшие фигуры: захваченные в миг бегства, отворачивания, шокированных и ужасающихся взглядов. А затем, прежде чем она успела остановить себя, ее взор пронзил кости корабля и вышел во мглу по другую сторону. И звезды стали пылинками, кружащимися в черной пене вечности, а огонь изливался и толкал ее все дальше, и тьма, свет и вращающиеся бесконечности сворачивались и сворачивались, до тех пор, пока не осталось ни пространства, ни света, ни тьмы, ни времени, а сам огонь обратился ветвящимся образом, выводимым сквозь измерения, которые люди не могли видеть, и...

Она закрыла глаза. Ее крик эхом раздавался внутри черепа.

— Кейд, — проговорил голос. — Ты должна слушать меня.

— Молчи! Молчи! Молчи! Молчи! Молчи!

Разгорелась ярость, красная на фоне белизны. Кейд чувствовала, как ей раскрываются истины, пока эмоция дотянулась туда, куда она не могла увидеть, и затащила их внутрь нее.

— Миласа... — прорычала она, и поняла, что слова слетают не с ее уст, но несут в себе ее презрение и злость на то, что с ней происходило, на то, чем она была. — Тебя ведь даже так не зовут. Тебя так никогда и не звали. Ты — вор снов, паразит. Ты не помнишь, кто ты на самом деле. Хочешь узнать, кем ты была? Хочешь узнать, кем могла стать? Хочешь вспомнить?

В белизне Зекер увидела образ женщины в зеленом, однако там, где раньше она была безмятежной и спокойной, теперь она была в ссадинах и крови, от ее одеяний остались лишь обгоревшие лохмотья, руки дрожали от напряжения и боли.

— Мне жаль, — произнесла Миласа. — Мне так жаль, Кейд, но прошу.

Кейд зарычала, и образ Миласы пошатнулся. На ее коже открылись раны. Заблестела свежая кровь.

— Прошу... — сказала Миласа. — У тебя есть выбор. У тебя есть выбор, Кейд. Просто...

Кейд открыла глаза.

Она посмотрела.

В нее закрадывался холод, словно часть ее, которая была сильнее, чем она когда-либо думала, соскользнула в пространство, освобожденное страхом, как будто она прикоснулась и соединилась с чем-то огромным как океан, темным как бездна между звездами, и оно горело без света или тепла.

Она чувствовала, как течение времени, что она сдерживала, окружает ее, чувствовала, как оно утягивает ее разум.

— Я умираю, — произнесла она.

Миласа начала качать головой, но Кейд заговорила первой.

— Я умру здесь. Через пять секунд меня не станет. Мое тело разрушится, когда связь с тем, что ты зовешь варпом, пересилит мою способность контролировать его. Эти... существа, которые ты называешь демонами, придут за отголосками моих сновидений, когда я исчезну. Они разорвут остов моего естества на куски.

— Кейд...

— Нет, Миласа, это точно случится, — сказала она, и часть ее слышала, как она говорит, одновременно говоря. — Я видела это. Время похоже на равнину, Миласа. Жизнь — это линия, которую мы проводим по ней. Я уже умерла. Все мы уже умерли.

— О, Бог-Император... — взмолилась Миласа. — Ты не просто новорожденная, ты альфа-плюс. Ты...

— Имена... цифры... То, что я такое, не шифр либо оценка. Я не Кейд Зекер. Я — то, чем все мы сможем однажды стать. Но для меня сейчас слишком рано, и это сейчас не продлится долго.

— Бог...

— Нет, — проговорила Кейд, чувствуя, как следующие слова и мысли формируются у нее в разуме, который на самом деле уже ей не принадлежал, и был чем-то куда большим и ужасным, чем она смела мечтать. Она умолкла, и почувствовала, как в общности ее рассудка формируется мысль. Кейд увидела корабль, который называла своим домом. Увидела атомы, кружащиеся в плоти умирающих и живых. Увидела нити последствий и вероятностей.

— Выслушай меня, Миласа. Все это происходит со мной не просто так. В человечестве растут семена трансцендентности, и в этом месте и моменте вселенная сходится, дабы узреть их расцветание. Будут и другие. Судные Бури, сны об ужасе, молитвы отчаявшихся... они как рябь на воде, рябь, что сливается воедино, рябь, что станет волной, которая все захлестнет.

— Что ты такое? — выдохнула Миласа.

Кейд Зекер улыбнулась про себя, позволив мигу остановленного времени пройти, так, чтобы ее обуглившиеся губы смогли пошевелиться.

— Спасибо, — сказала она. — Спасибо, что пыталась мне помочь, Миласа. Помни меня.

И она отпустила последнюю мысль. Время стремительно пришло в движение. Пожар, ширящийся по мостику «Пламени доблести», сквозь воздух всосало обратно. Металлические плиты, заклепки и обломки закружились на места, спаиваясь и распрямляясь. Струйки крови потекли назад в раны, на которых затягивалась кожа. В остановившихся сердцах затеплилась жизнь, и погибшие члены экипажа вдохнули на полную грудь. Некоторые смотрели туда, где над палубой парила Кейд Зекер, горящая белизной, с улыбкой на губах, когда атомы ее плоти стали пеплом, а затем исчезли в громовом раскате света.

Йозеф, пошатываясь, брел туда, где Клеандр стоял возле бреши, которую он пробил в длинной стене книжных шкафов. Ковенант с Северитой уже мчались к нему. Колег сменил пистолет на компактный гранатомет, и теперь отстреливал разрывные и фосфорные снаряды в только что покинутое ими пространство. Вокруг были звуки и движение, и привкус гнили и расплющенных цветков.

— Бог-Император... — начал он, но слова тонули в ураганных ощущениях, тянувших его мысли в разные стороны.

— Поторопитесь, — выкрикнул Клеандр, рубя нечто, сворачивавшееся в дыму. — Я долго добирался сюда, и очень хочу вернуться обратно.

— Готов двигаться, — крикнул Колег. Ковенант и Северита достигли бреши, обернулись и одновременно открыли огонь.

— Двигаюсь, — отозвался Колег и побежал.

— Вперед! Шевелись! — Йозеф вздернул Энну на ноги и толкнул следом за остальными. Они побежали. Справа на их пути возникла длинная голова с оскалом из железных зубов. Он ударил молотом по пасти, и увидел, как она мотнулась назад. В него хлестнул ветер, но затем священник почувствовал, как его сила и давление у него в черепе сместились, как будто что-то отразило их.

Йозеф на бегу оглянулся.

И увидел, что вызвало небольшое послабление в буре.

Вульт и его стражи стреляли по тени, что свивалась у них над головами. Тень ревела в пространство под потолком, складываясь в фигуру. По ней расползались трещины и красный огонь. Расплавленные когти вырастали, истекая раскаленным добела металлом. На огромном лисьем черепе открылись красные глаза. Лучи из оружия солдат били по нему и погружались в субстанцию. Оно двинулось вперед, пасть медленно открылась, явив меднозубую ухмылку. В воздухе запахло горячим металлом и рубленым мясом. Вульт воздел силовой кулак. По его броне зазмеились нити синего огня. На миг Вульт стал статуей, его неподвижность выдавала невероятное усилие. Из него вырвался луч слепящего света. Он попал в демона и пронзил его теневое тело. Существо отпрянуло, рассыпая обрывки огня, края его тела смазались в черное марево. Вульт застыл, из него лился свет, броня сияла. На железной коже демона разверзлись вопящие рты. Из него хлынул желтый жар и красная злость.

Йозеф почувствовал, как его глаза наполнились светом психической проекции Вульта. В этот короткий проблеск он увидел то, что навсегда останется с ним в молитве и кошмарах: человек, стоявший перед лицом тьмы; свет его воли, свет его души — копье, погрузившееся в ненасытную пасть того, что вот-вот его пожрет. Картина была одновременно восхитительной и ужасной, настоящим воплощением того, чем был и всегда должен был быть Ордо Маллеус. Подобное зрелище могло сокрушить рассудок, и превратить тех, кто стал ему свидетелями, в мучеников веры.

Демон отшатнулся, раздвоенные копыта сотрясли воздух и пол.

— Хорив, — прокричал ему Клеандр. — Хорив, жирный ты ублюдок, прекращай пялиться и беги.

Хорив оторвал взгляд и пробежал сквозь брешь среди пылавших полок во мглу за ней. Остальные были впереди него, пробивая и прорубая себе дорогу через меньших существ, что отпрянули от появившегося среди них высшего сородича. Йозеф не стал оглядываться. Он не хотел. Ему не требовалось. Он знал, что там происходило, даже не видя этого.

Тридцать шагов вглубь рядов полок, раскатистый рокот грома сотрясал воздух, дрожа от триумфа, грохоча от ярости.

Глава 19

— У нас не получится, — сказала Гхаст. Виола бросила взгляд на пустотную госпожу. В красном свете аварийных огней круглое лицо Гхаст выглядело старым и морщинистым. На мостике безостановочно выли сирены. С каждой секундой «Дионисия» тряслась все яростнее и яростнее, ныряя в разрушающееся космическое пространство вокруг астероидной станции. Гхаст огляделась, когда еще один шквал данных о повреждениях полился из ртов сервиторов в машинных траншеях под командной платформой. — Мы не обгоним торпеды, госпожа.

Виола встретилась взглядом с ветераном-пустотоходом, и поняла, что она была права. Скорее всего, они находились где-то между двумя и еще тремя парами торпед, несущимися через пустоту к астероидной станции. Вражеский фрегат запустил торпеды непосредственно перед тем, как «бочкой» сойти с курса и на полном ходу унестись прочь от разлома, поглощавшего станцию.

— Что ж, — сказала Виола, и почувствовала странный прилив веселья. — Сейчас увидим, получится ли. — Она ухмыльнулась, и это новое выражение на лице стало для нее очередным поводом для удивления. — Дай нам больше скорости.

— Так точно, госпожа фон Кастелян, — сказала Гхаст, и обернулась, чтобы начать новую литанию криков.

— И запускай варп-двигатели, — добавила Виола.

Она скорее почувствовала, чем увидела, как оглянулась Гхаст. Виола не стала смотреть в ответ. Она вглядывалась в обзорный экран перед собой, вдоль корпуса «Дионисии», где ее нос рассекал клубящиеся облака света и молний. Информация, стучавшая из систем управления и текущая по пикт-экранам, была забыта. Влечение к данным и контролю, внедренное и вбитое ей в мозг, оставалось прежним, но на время как будто ослабло, перестало иметь значение. Виола была обоснованно уверенна, что она вместе с кораблем закончат свои дни здесь, разорванные и сломанные схлестывающейся границей между варпом и реальностью. И ее это не волновало. Она была сама собой. Не ответственным отпрыском своего рода, не бюрократом, созданным благодаря обучению и чувству долга. А той, кем она всегда была и хотела быть.

— Ну, — с ухмылкой сказала Виола. — Чего ждем?

Только одна из первой двойки торпед попала в цель. Вторая пронеслась сквозь пелену скручивавшегося космоса и исчезла прежде, чем преодолела весь путь до конца. Оставшийся ее близнец пересек последние километры зараженного варпом пространства и врезался в бок цеплявшейся к астероиду станции. Боеголовка, которая представляла собою сгусток плазмы, обволакивавший ядро реактора, детонировала и поглотила пятисотметровую секцию в сфере света.

Вращение астероида замедлилось, с его поворачивающейся и пропаханной бороздами поверхности в космос потекли расплавленный камень и металл. Во тьме явились призрачные когти и лица, кричащие и смеющиеся.

Внутри станции, по переходам и помещениям вокруг места попадания взревели волны горящего газа. Залы, увешанные пыльными гобеленами, испепелило неистовое пламя. Скала вздыбилась от расходящихся ударных волн. Длинные рукава туннелей, соединявших участки станции на поверхности, разорвались, словно разошедшийся шов.

В главном коридоре, ведущем к ангару, Северита ощутила, как задрожала под ногами палуба, но не стала останавливаться.

— Артиллерийский удар, — крикнул Колег у нее за спиной.

Над ней, свисавшие с потолка кости застучали друг о друга.

— Быстрее! — прокричал Йозеф в хвосте группы. — Если тому, кто стреляет по станции, повезет, мы можем погибнуть, но если нас догонят демоны, нам точно конец.

— Они не преследуют нас, — произнес Колег. Северита оглянулась, и увидела, что Колег был прав.

— Нам от этого должно стать легче? — спросил Клеандр.

Кости над ними стучали все быстрее, сухой звук катился по широкому коридору.

— Нет, — ответил Колег.

Йозеф наполовину тащил, наполовину толкал Энну перед собой. В руках послушницы ничего не было. Без оружия, она выглядела будто голая. Взгляд Севериты на миг задержался на ней. Она заметила на лице Йозефа ярость, пока он гнал Энну вперед. Она прежде никогда не видела священника в подобном состоянии. Даже перед лицом самого кошмарного ужаса и ереси, его гнев всегда оставался праведным. Однако сейчас в широких глазах и окаменевшей челюсти Йозефа она увидела нечто другое — его ярость не была чистой. В ней сквозила боль, шок от предательства. Она была очень личной.

Северите хотелось почувствовать хотя бы толику этого гнева на Энну. Но его не было. Ересь и обман Идрис, соучастие Энны, этого оказалось недостаточно, чтобы вызвать гнев. В некотором смысле это было неизбежно. Чего еще стоило ожидать от не знающей искупления вселенной?

— Вероятность достижения ангара низкая, — сообщил им Главиус-4-Ро. Магос тащил на цепи впавшего в кататонию безумного навигатора. Под его мантией скрежетали шестеренки, пока он волочил за собой мертвый груз. Главиус-4-Ро ждал их возле выхода из зала. Демоны сбились шипящей стеной на пороге коридора, однако не стали в него заходить. Коридор задрожал и закачался. Северита с трудом удержалась на ногах.

— Это было ближе, — произнес Колег.

— Ангар уже близко, — крикнул Клеандр.

Кости над ними качались вместе, и стучали, стучали.

Ковенант вдруг резко остановился. Он поднял глаза. Перестук костей становился все громче, вздымаясь над рокотом, который прокатывался сквозь пол. Из вырезанных на костях символов засочился холодный свет.

— Почему нерожденные не погнались за нами сюда... — задумался Клеандр.

Свисавшие с потолка кости внезапно замерли, застыв в неподвижности пикт-снимка. В темноте повисла тишина.

— Бежим, — произнес Ковенант.

Мышцы Севериты взбугрились.

По потолку разлилась река красного пламени. Висевшие кости упали и закружились в танце. Из огня возникли влажные мышцы, и обвили скелеты чудовищных существ. Создание с телом освежеванной обезьяны и черепом гниющего козла приземлилось перед Северитой, когда та прыгнула вперед. Она врезалась плечом демону в грудь. Что-то затрещало со звуком выстрела, и она ринулась дальше, изогнувшись, чтобы всадить в него болт-снаряд, когда оно замахнулось на нее когтями.

Переход наводнили чудовища: несимметричные создания с конечностями животных и людей, их изваянная из варпа плоть шипела от жара. Паук, сложенный из человеческих ног, кинулся к Ковенанту, бежавшему впереди Севериты. Он дернулся в сторону, выхватывая из-за спины дробовик. Тело паукообразного создания раскололось. В кровоточащей ране его рта засверкали ряды игольных зубов. Ковенант выстрелил. Снаряд дробовика разорвал существо надвое. Оно затряслось, босые ноги забили по полу. Ковенант пошел вперед, на ходу стреляя и перезаряжая дробовик. Существо с вывернутыми назад ногами и зазубренными челюстями перескочило кровавые останки. В воздухе вокруг инквизитора заискрилась изморозь, и стена телекинетической энергии откинула создание. Оно завопило голосом горящей вороньей стаи. Северита всадила болт в то, что от него осталось, прежде чем оно успело подняться обратно. Она побежала вслед за Ковенантом, спрятав один болт-пистолет в кобуру и быстро выхватив меч. У нее оставалось всего несколько снарядов.

Она услышала, как сзади бранится Клеандр, уклоняясь от ударов и рубя в ответ. Колег давно израсходовал снаряды к макростабберу и запас гранат, и теперь стоял спиной к спине с техножрецом. С потолка и дальше сыпались кости, на лету собираясь в ночные ужасы. Йозеф держался возле Колега, стискивая за руку Энну. Его молот был переброшен за спину. Левым кулаком он ударил существо, сложенное из черепов шакалов и человеческих позвоночников. Перчатка, обтягивавшая его руку, вырвалась обратно красной, и он проревел молитву ярости в морды падающему существу.

Последние боеприпасы сгорели и проревели. Ковенант прокладывал себе путь вперед, волны его телекинетической энергии разрывали бесформенных существ в воздухе. Ломались кости. Влажное мясо обращалось в дымку. Он расчистил перед ними пять шагов склизкой от крови палубы, а затем волна кошмаров хлынула обратно.

Северита нырнула под устремившуюся к ней шипастую конечность. Она ушла из-под удара и отсекла руку существу от остального тела. Еще один толчок ритма, и она оказалась у него за спиной, развернулась, рубанула, скользнула мимо очередного удара когтистой лапой, и окутанной силовым полем кромкой меча распилила дрожащую массу из плоти и зубов. Она могла убивать подобным образом часами напролет. Как-то раз в санкторуме монастыря она молилась мечом полный цикл солнца без отдыха или передышки. Но даже повтори она такое здесь, этого все равно было бы недостаточно. На каждый ее смертельный удар из варпа будет появляться новое существо.

Туннель вокруг них закачался снова. По стенам поползли трещины. Лицо инквизитора оставалось сосредоточенным. Скапывающий со лба пот застывал, когда он тараном врезался своим разумом в толпу существ. Они замедлились, каждый шаг давался с огромным трудом.

Северита услышала сзади крик, и при следующем ударе оглянулась. Клеандр лежал на полу. На его шинели темнела кровь, окровавленная рука продолжала стискивать меч, красные зубы были сжаты, подавляя готовый вырваться крик. К нему шагнул Колег, ударив ботинком существо с песьим черепом. Оно отлетело, а затем кинулось обратно, широко раскрыв пасть.

Звук, что не был звуком для человеческих ушей, прокатился по воздуху.

Северита ощутила, как он врезался в ее чувства. Запах горящих масел, касание перьев и когтей, и цвет свежей крови заглушили молитву у нее в голове. Создания пошатнулись, как будто от удара. Они задрожали, плоть расплавилась, конечности задергались, когда сила, что удерживала их вместе, начала угасать. Из их ртов вырвался дым и пламя. Плоть рассыпалась черными углями. Все закончилось в два удара сердца, а затем звук и ощущения исчезли. Она обернулась на источник звука.

Энна упала на колени. Должно быть, она вырвалась из хватки стоявшего в шаге от нее Йозефа, поскольку тот также оглянулся. Она закашлялась, сплевывая черную кровь.

Секунду казалось, что единственным звуком был звон остывающего металла и шелест падающего пепла.

Энна подняла глаза. Белки ее глаз затекли кровью.

— Мало... — прохрипела она. — Мало времени...

И, словно в ответ, из коридора, откуда они пришли, эхом разнесся ухающий крик.

— Кто-то... — просипел Клеандр, — кто-либо, ради всего святого на Терре, помогите мне встать.

— Мы между станцией и остальными залпами, — воскликнула Гхаст.

— Хорошо, — ответила Виола. — Огонь по ним из всех орудий, а затем разворачиваемся, чтобы принять урон на киль. Она услышала ответ, однако не слушала его. Действия, которые она только что велела предпринять, не спасут их или тех, кто еще находился в Архиве. Их орудий не хватит, чтобы уничтожить все торпеды, а «Дионисия» строилась не для того, чтобы выдерживать подобные повреждения.

Она почувствовала, как под ногами вздрогнула палуба. Гравитация по всему кораблю заколебалась. Сервиторы кричали код поломок. Астероид был уже настолько близко, что его поворачивающаяся поверхность закрыла космос. Над станцией плясали спирали молний.

— Вокс добивает до станции? — крикнула Виола.

— Мы ничего не слышим, госпожа.

— Удар через три минуты.

— Запустить эвакуационное крыло, — велела она, отворачиваясь от дисплея к очертанию за кристаллической диафрагмой обзорного экрана. «Дионисию» отделяло от астероида около трех километров космического пространства, достаточно мало, чтобы десантный корабль его преодолел за считанные минуты. Но с астероида не летели никакие самолеты, и за несколько минут она и ее корабль погибнут.

— Госпожа...

— Запускай.

Вокруг них кипел варп, выбеливая реальность в безликое безумие. Теперь уцелеть им удастся лишь в том случае, если торпедный удар не повредит варп-двигатели. Они смогут их активировать и нырнуть в эфир. После этого им останется только пережить гнев шторма, что ждал их в потустороннем царстве.

— Удар через две...

— Госпожа, со станции вылетел десантный корабль.

— Вокс?

— Неустойчивый, но мы получили сигнал транспондера. Это корабль лорда Ковенанта.

— Пускай наша эскадрилья окружит его и сопроводит. Всю энергию на варп-двигатели. Приготовиться к переходу по моей команде.

— Торпедный удар через одну минуту. В пустоте все еще активны четыре боеголовки. Удар обездвижит нас, если мы не...

— Флуктуации варпа усиливаются.

— Приготовиться к варп-переходу.

Астероид перед ней начал пылать. Разрослись паутины молний. Из ниоткуда возникли пылинки света, безумно вращаясь в вакууме. Она почувствовала, как у нее заслезились глаза. Астероид сверкнул, а затем свернулся в себя, словно смятый в кулаке пергаментный лист. На его месте разверзлась необъятная глубина и даль. Виолу стошнило, ее разум пытался постичь произошедшее, однако был не в силах осознать то, что видели глаза. Экипаж кричал.

— Торпедный удар через тридцать секунд! — проорал голос.

— Десантный корабль лорда Ковенанта и эскорт приближаются.

— Они не успеют вовремя.

Она утерла желчь с подбородка.

— Десять секунд до удара!

— Из-за астероида выходит корабль. Он военный, его орудия заряжены.

— Что за... — начала Виола.

— Он открыл огонь!

Виола ощутила, как вокруг нее стягивается холодная реальность. Все окончится здесь. Все шаги в ее жизни вели к этой точке, и теперь она прошла путь до конца. Она отвернулась от потока корабельных данных. По крайней мере, теперь с этим покончено.

— Госпожа, корабль! — внезапно закричала Гхаст. Голова Виолы резко дернулась к ней. На губах Гхаст была дикая, широкая ухмылка. — Корабль... это «Пламя доблести».

Она нашла взглядом пикт-экран и одновременно увидела, как стена огня, выпущенная военным кораблем, встретилась с торпедами. Взрыв был достаточно близким, чтобы осколки и пламя омыли корпус «Дионисии».

Виола ударила кулаком по ладони. Она посмотрела на Гхаст.

— Дай им сигнал поднять поля Геллера и приготовиться следовать за нами.

— Они получили его, и подтверждают, что их варп-двигатели уже готовы.

— Корабль Ковенанта?

— На борту.

— Запустить варп-двигатели.

Сквозь корабельный остов прокатилось гудящее ощущение. По коже Виолы побежали мурашки. Пустота вскипела невозможными цветами, и пространство вокруг них свернулось. Пурпурные молнии охватили «Дионисию» и «Пламя доблести», вспыхнув, когда оба корабля пересекли барьер реальности и нырнули в пучины варпа.

Когда распахнулся задний люк десантного корабля, Энна, лежавшая на дребезжащем полу, подняла глаза. Взгляды Севериты, Колега и Йозефа смотрели на нее с враждебных лиц. В них не ощущалось доброты. Главиус-4-Ро побрел по рампе, Клеандр, поддерживаемый его механодендритами, волочил за собою Тита Йешара. В ангаре за люком вспыхивали янтарные огни. Она узнала это чувство натянутости кожи, означавшее, что корабль был в варпе, несясь по его течениям внутри пузыря поля Геллера.

Им удалось. Они выжили. Она выжила.

Осколки мыслей и воспоминаний слабо шевельнулись у нее в черепе, образы и факты поднимались, но затем снова тонули в темных водах. Сквозь них всех нитью проходил ужас, холодный и острый.

«Кто я такая?» — Каждый ответ, всплывавший на свет, чувствовался ложью, сказанной другом.

Она ощутила серебряную монету, которую по-прежнему сжимала в руке.

Что я такое?

Ответ зашипел из обрывчатых воспоминаний о том, как она поднимает оружие, чтобы выстрелить в Ковенанта, и образа Идрис, живой и стоящей в лучах белого света и тени.

Обновленная...

Ты... Обновленная...

У нее в черепе завихрился и слился воедино набор двойных воспоминаний: ее жизнь в роли послушницы, ее верность, ее служба, а вместе с ними, пожирая шансы на то, что жизнь, которую она помнила, была подлинной, были воспоминания об утоплении, о рваных масках, о восстании из мрака смерти с новой жизнью.

«Но это неправда, — подумала она. — Я не такая. Я...»

Ты — Обновленная.

— Что будем с ней делать? — спросил Клеандр, его голос падал, словно металлический молот на железо.

— Она — одна из них, — ответил Йозеф. — Одна из Обновленных. Должно быть, ее разум переделали.

— С какой целью? — спросил Колег, склонив голову набок и пристально разглядывая ее. — Наблюдать? Убивать?

Ковенант поднялся со своего места и повернулся к люку. Красный и оранжевый свет замерцали на его лице, когда он замер и края рампы.

— Сохраните ей жизнь. Нужно уладить некоторые дела, прежде чем делать следующий шаг. До тех пор посадите ее в клетку. — Он начал спускаться по рампе следом за удалявшейся фигурой Главиуса-4-Ро.

— А потом? — спросил Йозеф.

— Она отправится к Миласе, — не останавливаясь, ответил Ковенант. — И мы получим ответы.

Эпилог: Истины

Ковенант замолчал. Йозеф, стоявший возле стены, увидел, как его взгляд остановился на мерцающей проекции Вульта. Демон, нависавший над ним, размазывался и распадался на пиксели. В траншее, окружавшей центр амфитеатра, раскачивался и дрожал хор астропатов, со стоном распевая свои песни. Сети защитных каналов ярко пылали, пока запись последних мгновений жизни Вульта растягивала кожу реальности. Артефакты лежали на обсидиановых скамьях рядом с Ковенантом: кристаллический кинжал-отрава, рваная маска Обновленных, и монетка, взятая изо рта одного из культистов. Каждый предмет сыграл свою роль в рассказе, что инквизитор повествовал собравшимся соратникам. Они молча слушали, как он описывал им след, которым шел после резни на Эро. Некоторые из собравшихся сами присутствовали на Эро и выжили, однако большинство прибыли только недавно, привлеченные в сектор и на конклав, который созвал Ковенант после вторжения варпа и гибели столь многих товарищей-инквизиторов. Они пришли послушать, что поведает им молодой инквизитор, и — хотя никто не говорил этого вслух, — судить его.

— Лорд-инквизитор Вульт, благословенный во взоре нашего Бога-Императора, погиб в битве с демонами, вызванными еретиком Таликто, — сказал Ковенант. — Благодаря его жертве мы смогли доставить знания о том, что обнаружили, сюда.

Голоспроецированное изображение свернулось.

— А ты уверен, что выявил и ликвидировал всю эту... скверну?

Слова принадлежали Малике Квайдин. Последняя из ближайших сподвижников лорда Вульта сидела совершенно неподвижно, пока Ковенант говорил; теперь она подалась вперед в кресле с высокой спинкой, свисавший с ее диадемы жемчуг покачнулся, когда она подняла подбородок.

Их трое. Ведьма, странник и жрец.

Глаза остальных собравшихся проследили за ней. Йозеф вертел в пальцах серебряную монету, отнятую ими у Энны.

Наше время настало, Ковенант. Все предсказания и катастрофы, вся кровь и ужас этого места. Вот чего мы ждали.

Ковенант поднял взор, и Йозеф увидел, как его темные глаза пристально осматривают круг из кресел. На его плече, связанный с разумом сенсорный модель сделал полный оборот.

«Отныне мы никому не доверяем, — сказал он на борту «Дионисии». — Никому».

— Да, — произнес Ковенант. — Все началось с Таликто. И закончилось вместе с ним.

Сенсорный модуль уперся в Малику Квайдин, когда Ковенант встретил ее взгляд.

— Значит, ты исполнил службу Императора, инквизитор Ковенант, — произнесла она. — Нужно... посоветоваться, и оплакать наших товарищей, однако я, — и я осмелюсь сказать, что говорю от лица всех присутствующих, — благодарю тебя за работу.

Ковенант кратко кивнул.

— Истина — награда сама по себе, — ответил он, и спустился с центра амфитеатра. Йозеф оставался на помосте еще секунду после того, как его повелитель ушел, затем последовал за ним. Он чувствовал, как спину ему буравят холодные взгляды наблюдающих глаз.

Скульпторские инструменты со щелчком остановились. Из-под их кончиков на Виолу смотрело лицо инквизитора Идрис. Морщинки под левым глазом все еще поблескивали, пока застывал красный воск. Ковенант сидел за столом, пальцы сложены у подбородка, отвернув лицо и от рабочего места, и от маски в его центре.

— Это могла быть не она, — осторожно произнесла Виола. — Она могла умереть в башне, как мы и считали. Таликто мог сфальсифицировать свою смерть. Эти разговоры о Триумвирате горусианцев могут быть просто запутыванием следов. Ковенант не двигался. У него за спиной пальцы соединенных с мозгом скульпторских инструментов сложились с шелестом крошечным механизмов.

— Может быть, — сказал он.

Виола оглянулась на стоявшего рядом Йозефа. Священник рассматривал серебряные и золотые лица, покрывавшие стены убежища Ковенанта. Он выглядел старше, хотя она едва ли могла сказать, почему.

— Энна, — сказал он, не смотря ни на Йозефа, ни на Виолу. — Если это была не Идрис, то объясни, как Энна может быть одной из Обновленных.

— Энна могла... — начала Виола.

— Это была Идрис, — заявил Йозеф, его голос был жестким. — Это была она, с самого начала. Она не умерла в башне. Смерть, которую мы увидели, была... иллюзией в наших интересах.

— Откуда тебе знать? — резко сказала Виола. — Обнаруженная нами информация далека от окончательной.

— Все сходится, — ответил Йозеф, и теперь в его голосе ощущалась усталость, как будто тяжесть предыдущего момента истощила его. — Она... все сходится.

— А теперь? — спросила Виола. — Ты сказал, она призвала варп-вихрь в архиве Таликто. Как она выжила?

— Слишком опасно предполагать, что Идрис погибла на этот раз, — произнес Йозеф. — В последнее время могила стала для мертвецов плохой тюрьмой.

— Благодарю вас обоих за совет, — сказал Ковенант. Он отсоединил кабель мысленного интерфейса от основания черепа и поднялся. — Соберите всех за час. Прежде чем мы начнем, нужно сделать кое-какие вещи.

Виола склонила голову и направилась к двери. Йозеф последовал было за ней, однако затем обернулся и кивнул подбородком на рабочее место.

— Желаете отправить это в кузницу? — спросил он.

Инквизитор посмотрел на маску Идрис, долгое время разглядывал ее, а затем покачал головой.

— Пока нет, — сказал он. — Пока нет.