Зубы Штромфелса / Stromfel’s Teeth (рассказ)

WARPFROG Гильдия Переводчиков Warhammer Зубы Штромфелса / Stromfel’s Teeth (рассказ)
Автор	Джош Рейнольдс / Josh Reynolds
Переводчик	Serpen
Издательство	Black Library
Серия книг	Рыцари Мананна
Источник	Hammer and Bolter. Выпуск 17 /Hammer and Bolter issue 17
Предыдущая книга	Мертвый штиль / Dead Calm (рассказ)
Следующая книга	Властелины болот / Lords Of The Marsh (рассказ)
Год издания	2012
Подписаться на обновления	Telegram-канал
Обсудить	Telegram-чат
Скачать	EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

ЭТО был вечер дня Миттерфруля и звук, что поднимался с улиц, был столь же глубоким и чёрным, как дно океана. Те, кто услышали его первыми, приняли за гром. Голос бури, что накатывалась из моря Клешней. Звук прошествовал под праздничным звоном городских колоколов, словно морской зверь через мелководье, и выдрал праздничное настроение из сердца каждого горожанина, что услыхал его. И когда последний, мрачный отзвук растворился в море, Мариенбург взорвался кровью и ужасом.

Около доков копыта выбили искры из мокрых от дождя булыжников мостовых, когда толпа, запрудившая вечерний магазин закричала и распалась на части. В воздух взлетел бакалейщик, совершив ленивое сальто и залив красным всё вокруг. Матрону отправили из владений Мананна в царство Морра лёгким щелчком нечеловеческих когтей. Что-то жемчужно-серое и мокрошкурое проплывало через людское море, словно меч через плоть, оставляя на своём пути лишь искалеченные останки. Напоминающие лезвие пилы зубы походя захлопывались на размахивающих в панике руках, пережёвывая и грызя.

Словно встречная волна загремели копыта. Чёрные, мёртвые глаза повернулись в узких глазницах, и нечто развернулось к своим преследователям, когда те выскочили из переулка, их кони хрипели и фыркали. Пар валил от мокрых от дождя шкур. Лошади были облачены в бирюзовый и изумрудный конский доспех и несли на себе людей в тяжёлых латах сходной расцветки. Рыцари были вооружены трезубцами, а на их доспехах выгравированы картины на рыбную тему. Во главе отряда, напоминающий бульдога человек склонился над лошадиной шеей и проревел: - Вот эта дрянь!

«Забери меня Мананн, если он не истинный мастер выражать очевидное», подумал Эркхарт Дубниц.

На скрытом забралом лице широкоплечего рыцаря появилась широкая ухмылка, когда он посмотрел на коренастую фигуру Дитриха Огга, гроссмейстера самого скромного - и неистового - ордена Мананна, во всю прыть нёсшегося за своим предводителем. Огг бы насадил его на крючок, поплевал и использовал для наживки, если бы он выразил сию мысль вслух. Характер Огга и так не был лёгким, а уж когда его вытаскивали из тёплого пиршественного зала и заставляли нестись сквозь бурю в полной броне за чем-то со слишком большим количеством острых как бритва зубов…

- Кстати о последнем, - пробормотал Дубниц, когда тварь выпрямилась во весь рост, затрепетав жабрами и качая клинообразной головой. На создании были надеты потрёпанные матросские штаны, теперь растянутые и рваные. Тело его всё ещё напоминало человеческое, хоть и раздутое от мышц, но вот голова уже не имела ничего общего с головой кого-то, рождённого смертной женщиной. Когда монстр развёл руки, лошади резко остановились, заскользив по мокрым камням и испуская тревожное ржание, пока их копыта расплёскивали воду покрывавших мостовую луж.

Рыцари преследовали эту тварь от красных развалин таверны в трущобах Мариенбурга, и пока она пробивалась к Северным докам, то оставила на своём пути след из убийств по всему Переёму. Разнообразные чудовища не были редкостью в Мариенбурге: твари со слишком большим количеством конечностей или же равно малым нарастали под районом доков, словно ракушки, да вдобавок ко всему ещё россказни о необычно больших крысах в канализации. И это не говоря о тех одноглазых дьяволах в болотах.

Но это было нечто другое. Оно стояло под дождём, его бочкообразная грудь тяжело поднималась, словно ему было трудно дышать. На взгляд Дубница создание выглядело так, словно акулу сшили с медведем, а затем избивали, пока не привели в бешенство.

- Чешуйчатые гениталии Мананна, Дубниц, - выдохнул один из рыцарей, пока пытался кое-как успокоить своего возбуждённого скакуна. - Эта хреновина огромна!

Дубниц взглянул на рыцаря. Гюнтер был молод. Второй сын торговца, его мечты о приключениях в широком вольном мире были зашиты в крепкий мешок и вырваны из его рук благодаря щедрому пожертвованию Ордену от его отца. И всё же, когда парень, наконец, перестал дуться, то быстро добрался до шпор.

- Бывают и больше, Гюнтер, - ответил Дубниц, рассеянно опустив кулак между ушей своего коняги. Зверь фыркнул и мгновенно угомонился. Дубниц поднял забрало и посмотрел на существо, что ждало их на другом конце рыночной площади. - Эта тварь носит брюки?

- Похоже на то, - заметил другой рыцарь, положив трезубец на сгиб локтя и закуривая вырезанную из кости трубку. Он задумчиво пососал мундштук. - Скромный зверь, не правда ли?

- Если и так, Эрнст - откликнулся Дубниц, - то это не помогло, я всё равно вижу его…

- Тишина в строю, - рявкнул Огг и указал маленьким трезубцем, венчавшим пенёк левой руки, на существо. - Если вы закончили своё восхищённое созерцание, то может кто-то сходит и принесёт его проклятую уродливую голову? - прорычал он, черты его пухлого лица были залиты дождём, светом факелов и потом. - Миттерфульский пир всё ещё идёт и я был бы не прочь вернуться на него, если вы не против.

Полдюжины рыцарей незаметно обменялись взглядами. Одно из первых правил, которые они усвоили за время службы в ордене: никогда не вызываться добровольцем, что бы это ни было. К сожалению, некоторым требовалось куда больше времени, чтобы усвоить этот урок.

- Отлично, одна насаженная акула, - сказал Гюнтер, пришпоривая свою лошадь, прежде чем Дубниц успел его остановить. Слишком широкая пасть раззявилась, когда молодой рыцарь приблизился. А затем тварь рванула вперед, и серые руки обхватили лошадь за шею и грудь. Когда Гюнтер вскрикнул и ткнул монстра трезубцем, тварь развернулась, отрывая от мостовой кричащую лошадь и со всего маху размозжила обоих, и конягу и её неудачливого наездника, о мокрые булыжники, превратив их в мешанину из гнутого металла. Затем чёрные когти обхватили замысловатый рыцарский шлем. С омерзительным треском сперва поддался искусно украшенный металл, а затем и череп под ним.

- Спаси Мананн твою глупую грешную душу, - прорычал Дубниц, опуская забрало. Ему нравился этот парень. Он вонзил шпоры в бока своей лошади. Тварь оторвала труп Гюнтера от искалеченной лошади и, размахнувшись, швырнула в остальных рыцарей. Лошади взвились на дыбы, когда тело с лязгом врезалось в мостовую, а акулотварь между тем, не медля ни секунды, рванула в сторону Огга, широко распахнув челюсти.

Гроссмейстер попытался было уйти в сторону, но его лошадь была слишком испуганна, а тварь - чересчур быстра. Мгновение спустя, создание уже было рядом с ним, его когти запутались в доспехе гроссмейстерова коня. Затем раздался чавкающий звук сомкнувшихся челюстей и Огг заорал.

Дубниц вонзил шпоры в бока лошади и заставил её врезаться в коня Огга. Лошади столкнулись и пошатнулись, хватка чудовища соскользнула и тварь упала под копыта мечущихся скакунов. Остальные рыцари, наконец, пришли в себя и приблизились, постепенно окружая тварь со всех сторон.

Трезубец вонзился в создание, пока оно ещё валялось на камнях. Акулотварь отшатнулась, по-прежнему не произнося ни звука. В её глазах не было ничего, кроме чистого, дикого голода. Тупое рыло поднялось, и существо громко принюхалось к солёному воздуху. Затем тварь развернулась и кинулась прочь.

- Оно отправляется к морю. Отрежьте его, - прорычал Огг.

- Я сделаю даже больше, - ответил Дубниц, отправляя лошадь в галоп. Заполненные праздничными толпами улицы мгновенно становились пусты, стоило лишь показаться монстру. Он упал на четвереньки, его перекачанные мышцами конечности ритмично поднимались и опускались. Тварь обогнула подводу с фруктами и врезалась в тележку с нечистотами, расплескав её содержимое по всей улице. Лошадь Дубница перепрыгнула через опрокинутую тележку, и рыцарь отвёл назад руку с трезубцем.

- Мананн, направь мою руку, - пробормотал он, смаргивая капли дождя. Крякнув, он с силой швырнул трезубец. Тварь споткнулась и ткнулась в стену. Оправившись, создание попыталось извернуться и вытащить неожиданно выросшее в его спине оружие.

Дубниц кружил вокруг, и его лошадь фыркнула и отшатнулась, когда тварь вслепую щёлкнула челюстями. А затем акула мотнула головой и атаковала. Лошадь Дубница взвилась на дыбы и едва не выкинула рыцаря из седла. Кое-как удержавшись, старый боец протянул руку и ухватился за трезубец, надеясь приколоть тварь к земле. Но вместо этого сам оказался на мокрых камнях мостовой, когда нечистое создание встряхнулось.

Дубниц со всего маху тяжело ударился о мостовую, скрежетнув доспехами о булыжники. Когтистая нога резко опустилась вниз, почти сделав с его головой то же самое, что и с головой несчастного Гюнтера. Дубниц неловко перекатился на ноги, а «акула» уже нависла над ним. Порченое дыхание объяло его, и он резким движением выхватил из ножен меч, нарисовав в дождливом воздухе дикую, широкую дугу. Плеснула кровь, долетев аж до задней стороны улицы, и тварь пошатнулась, зажимая свою рассечённую и, как надеялся Дубниц, уже бесполезную челюсть. Не давая монстру возможности оправиться, он ловко скользнул ему за спину и схватил древко трезубца, одновременно врезав ногой в спину твари.

Создание захрипело и рухнуло. Дубниц всем весом надавил на трезубец, плотно прикалывая тварь к земле. Монстр извивался под ним, не оставляя попыток вырваться, и грыз булыжник мостовой. Резкий удар локтем сотряс Дубница, удар был столь сильным, что даже оставил вмятину на нагруднике доспеха. Рыцарь задохнулся и отступил. Тварь мгновенно воспользовалась шансом, оторвалась от улицы и развернулась к нему мордой. Дубниц обрушил на акулу меч, но та перехватила его руку и сжала её в крепком захвате. Свободной рукой Дубниц врезал твари по горлу, но та, казалось, и вовсе не заметила этого: все мысли чудовища были, как бы вонзить свои зубы в плоть рыцаря. Вес монстра заставил Дубница отступить, и постепенно рыцарь начал клониться под давлением чудовища, а ужасающая челюсть с каждым мгновением была всё ближе. Вонь глубочайших бездн моря накрыла Дубница с головой.

Сквозь смотровые щели забрала Дубниц поймал взгляд монстра, и на мгновение ему показалось, что он увидел там что-то ещё, кроме голода. А затем окровавленные полные острых зубов челюсти твари распахнулись, и голова монстра устремилась к нему.

Миг спустя черепушка твари взорвалась, как перезрелый плод, и рыцаря окатило кровью. Дубниц высвободился из хватки зверя и позволил телу упасть. За упавшей тушей чудовищного врага он увидел высокого одноглазого человека, который швырнул курящуюся хохландскую охотничью винтовку в руки одного из солдат, стоящих за его спиной. Те были облачены в униформу Болотного дозора, к которой были приколоты значки в виде золотого трезубца Мананна.

- Дубниц, - произнёс одноглазый, снимая перчатки и приближаясь к телу убитой акулотвари. Один из сопровождавших рысью бежал рядом, держа щит над головой одноглазого, чтобы защитить того от дождя. Дубниц поднялся на ноги и отсалютовал мечом.

- Лорд-юстикар, - произнёс Дубниц. - Видеть вас - это, как и всегда, огромная радость и удовольствие.

Алоизий Амброзий, командующий Болотной стражи и лорд-юстикар Мариенбурга хмыкнул и присел на корточки, чтобы получше рассмотреть существо. Вскоре подъехали Огг и остальные рыцари, и Дубниц развернулся к ним. Когда Огг увидел Амброзия, на его лице промелькнуло несколько выражений, прежде чем оно сложилось в то, что, по мнению грандмастера, должно было сойти за удовольствие.

- Алоизий, - процедил Огг.

- Дитрих. Прекрасная погодка, не правда ли? - ответил Амброзий, не переставая изучать дохлого монстра.

- По крайней мере, на этот раз без дождя из каракатиц, - ответил Огг. - Что ты делаешь?

Амброзий не ответил.

- А что это у нас тут? - неожиданно сказал он, запустив руку под тушу и выдернув что-то небольшое. После того, как находку некоторое время подержали под дождём, чтобы очистить кровь, оказалось, что это акулий зуб на шнурке.

- Акула с амулетом из акульего зуба, - хмыкнул Дубниц. - Немного странно, не правда ли?

- Совпадения - это ловушка для ленивых умов, - ответил Амброзий, поднимаясь на ноги. После чего, потерев глазную повязку, он сказал: - Одна из этих тварей напала на меня в опере, Дитрих.

- И ускользнула? - спросил Огг. После чего повернулся в седле и рявкнул. - По коням! Нам пред…

- Успокойся, - фыркнул Амброзий. - Само собой, никуда она не делась. Я прикончил тварь. Что стоило мне плаща из тончайшего катайского шёлка и испортило мне вечер, - с сожалением закончил он.

- Мананн хранит, - сказал Дубниц. На него тут же уставились и Огг и Амброзий. Последний фыркнул и пнул тело существа.

- Оно и видно, я…

Звук был столь же сильным и плотным, как удар в живот, и столь же эффективно прервал лорда-юстикара. Первый благовест врезался в собравшихся на площади, а затем ломанулся к докам. Дубниц пошатнулся, ощутив дурноту. Нечистый звон раздался вновь, и улица, казалось, задрожала. Раздались крики, а за ними разнёсся тревожный бой сигнального колокола.

- Что это было? - вопросил Дубниц, оглядываясь в тревоге по сторонам.

Ещё больше колоколов заполнили своим звоном улицы Мариенбурга: начиная от пожарного колокола на улице Милосердия, и заканчивая глубоким мрачным гулом колокола Плача в саду Морра у Болотных ворот. И, наконец, раздался долгий низкий звон корабельного колокола, установленного над дверями храма самого Мананна.

- Это колокол Прилива, - произнёс Огг. Его глаза широко распахнулись от ужаса. - Эркхарт, Эрнст, отправляйтесь туда. Остальные - разделитесь по парам и отправляйтесь в другие храмы.

- Я только набил трубку! - разочаровано протянул Эрнст, выбивая содержимое оной на мокрую мостовую и убирая трубку обратно в седельную суму.

- Когда-то было по-другому? - хмыкнул Эркхарт, забираясь в седло. Несколько мгновений спустя Эрнст и Эркхарт уже неслись во весь опор по улицам Мариенбурга по направлению к храму Мананна. Дым от десятков пожаров поднялся над городом и так и не прекратившийся дождь сбил его вниз, превратив в грязную пену из пепла. Люди в панике носились по улицам. Праздничное настроение Миттерфруля превратилось в паническую анархию.

- Жаль Гюнтера, - сказал Эрнст, когда они, наконец, протолкались через запруженную площадь. - У парня были реальные перспективы, на мой взгляд.

- Перспективы, к сожалению, не могут помочь против зубов и когтей, - кисло ответил Дубниц. - Или плохих пари. Ты помнишь, что по-прежнему должен мне пять Карлов?

- Долж… - начал Эрнст, и его глаза внезапно расширились. - Морской огурец Мананна! Этот мелкий крысёныш тоже был мне должен! - он разразился смачными проклятиями. Дубниц сочувственно кивнул.

- Как ты думаешь, его семья могла бы покрыть его долги? - спустя некоторое время, наконец, выговорившись, с надеждой спросил Эрнст.

- Одно дело за раз, - ответил Дубниц, указывая вперёд.

Площадь перед храмом Мананна была заполнена волнующейся толпой. Эта толпа, бесспорно, была весьма сердита, и она почти упёрлась в храмовые ворота. Между толпой и воротами застыла пара бледных стражников, их трезубцы были опущены, образуя подобие барьера.

- Это выглядит не очень хорошо, - заметил Эрнст, покрепче обхватив рукоять своего трезубца.

- Едем между этими стражниками и толпой, - сказал Дубниц, понукая свою лошадь. Он размахивал вокруг плоской стороной трезубца, заставляя край толпы сжиматься. Люди вопили и сыпали проклятиями в смешанной какофонии страха и гнева. Во времена неприятностей люди всегда смотрели на своих богов, но эта толпа казалась слишком уж живой. Здесь было что-то ещё, кроме слепой паники.

- Разойдись, а то растопчу, - взревел Дубниц, подталкивая лошадь к бурлящему потоку брани, воплей и грубых жестов. - Не заставляйте меня спускаться, - ощутив руки, попытавшиеся ухватить его за сапоги и седло, он резко врезал дерзкому, коим оказался портовый торговец рыбой, тупым концом трезубца. - Эта лошадь - собственность храма. Лапы прочь.

Когда его лошадь развернулась, внезапно решив лягнуть кого-то задними копытами, Дубниц увидел нескольких жрецов морского бога, стоявших на ступенях храма и с ужасом наблюдавших за происходящим. Рыцарь узнал только одно лицо.

- Эсме, - проревел Дубниц, - рад видеть!

Молодая женщина, стройная и загорелая, удивлённо моргнула, увидев Дубница, и без особого восторга приветственно махнула рукой, когда лошадь рыцаря протолкалась через толпу поближе к линии храмовых стражей.

- Эсме, как насчёт парочки тех ветров, или может чего-нибудь ещё более неприятного? - спросил Дубниц, наклонившись в седле.

- Что ты здесь делаешь, Эркхарт? - прошипела она, запахивая балахон и яростно спускаясь вниз по ступенькам. - Я же, кажется, ясно сказала тебе…

- Что? Держаться подальше от храма, посвящённого моему богу-покровителю? - с насмешливым недоверием произнёс Дубниц. - И всё это из-за небольшого недоразумения? - закончил он.

- Ты так это называешь? - огрызнулась Эсме, яростно уставившись на него. Дубниц поднял забрало.

- Конечно, - ответил он, лучезарно улыбнувшись. - Было темно. Немудрено ошибиться.

Её пальцы превратились в когти.

- Ошибиться? - мрачно переспросила она.

- Естественно. Я думал, что она - это ты. Неужели ты не простишь меня? - спросил он и наклонился к ней. Её удар, что последовал за этими словами, едва не скинул его с лошади. Она отскочила назад, потирая руку и ругаясь, когда он выпрямился, потирая челюсть.- Это значит - нет?

- Да, - прорычала она.

- Да - ты меня прощаешь, или да - нет?

- Нам не нужна твоя помощь! - отрезала Эсме.

- Правда? Посмотри вокруг, - ответил Дубниц, оглядываясь на толпу. По лицам гудящего сборища можно было изучать выражения гнева, страха и разочарования. Большинство были просто напуганы. Некоторые могли создать проблемы: они просто жаждали, чтобы всё пошло ещё хуже. А другие… его глаза прищурились, когда он увидел одинокого, странного человека, забравшегося на опрокинутую телегу и бешено жестикулирующего.

Облачённый в дерюгу мужчина был худ и мосласт и весь увешан ожерельями из акульих зубов, постукивавших вокруг его тощей шеи. Странные татуировки покрывали его сморщенную, задубевшую кожу, и в голове Дубница прозвенел предупреждающий звоночек.

- О, это нехорошо, - пробормотал он и повернулся к Эсме. - Видишь тощего парня на телеге? Что думаешь?

Прежде, чем она успела ответить, кто-то бросил булыжник в одного из храмовых стражей. Голова мужчины откинулась назад, и он рухнул, словно срубленное дерево. Дубниц чертыхнулся и развернулся в седле, пока Эсме побежала к упавшему стражнику.

- Если ты закончил миловаться, Эркхарт, то я бы не отказался от помощи! - крикнул Эрнст, размахивая трезубцем. Его лошадь недовольно фыркала, когда вокруг него всколыхнулась человеческая волна, руки пытались стащить рыцаря, кололи, били и шпыняли импровизированным оружием. Толпа, мгновение назад выглядевшая всего лишь неприятно, в мгновение ока превратилось в нечто совсем уродливое. В воздух взлетело ещё больше булыжников, а также навоз, кирпичи и несколько противоречивых политических лозунгов. Кто-то где-то со всей дури бил в барабан, пытаясь заглушить звон Приливного колокола. Дубниц поехал было на помощь товарищу, но его лошадь, пробираясь через толпу, неожиданно испуганно фыркнула и взвилась на дыбы.

Отвратительный звук снова разнёсся над городом, отдавшись в зубах Дубница и заставив мир завращаться перед глазами. В желудке было ощущение сходное с тем, когда он впервые забрался на «воронье гнездо»: он одновременно казался полным и опустошающимся. Его лошадь снова взвилась на дыбы, крича и лягая что-то, что он пока не мог увидеть.

Раздались крики ужаса и мимо него пролетели изломанные тела, кровь смешалась с падающими струями дождя. Знакомый запах ворвался в его ноздри, и он заставил лошадь опуститься. И его взгляду открылось ужасающее существо, что расцветало перед ним. Человек ничем не отличался от встреченного ранее. У него был облик моряка или портового рабочего. Он кричал и бездумно наносил удары во все стороны, его раздувшиеся от мускулов руки пытались дотянуться до любого, кому не повезло оказаться рядом. Их взгляды пересеклись, и создание протянуло к нему пальцы, напоминающие пережаренные колбаски.

- По…ух…помоги, м…ух…мнееее, - проскулил он. Его слова поднялись до бессловесного крика, когда его розовая плоть побледнела, а по дёргающимся конечностям прошло неприятно выглядевшее волнение. Кости треснули, раскололись и снова срослись, плоть на них раздулась и разорвалась, а лицо, некогда бывшее человеческим, разошлось напополам, явив огромную треугольную пасть, полную бритвенно-острых зубов.

- Боги, - выдохнул Дубниц. Существо, очевидно испытывая ужасающие, смертельные муки, молотило вокруг, разрывая на куски ставшую слишком тесной одежду. Он был практически копией того монстра с площади, даже, если такое возможно, ещё более уродливым. Прежде чем создание успело прийти в себя, он вонзил в его бурлящую плоть свой трезубец. Зубцы погрузились в мутирующее мясо, а затем тварь скользнула в сторону, и трезубец вырвало из руки рыцаря. Когти вцепились в морду лошади и одним диким рывком существо сломало животному шею, почти обезглавив при этом.

С рёвом Дубниц вылетел из седла и рухнул на камни площади, и тут же ощутил на себе подошвы бегущих в панике людей. К счастью его доспехи позволили минимизировать урон, и он почти тут же вскочил на ноги. Как раз вовремя, чтобы встретить неуклюжую атаку беспорядочно размахивающего руками монстра. В тяжёлой полной броне, конечно, не особо побегаешь, но желание не оказаться выпотрошенным, отлично ускоряло все движения. Он увернулся, и тварь пролетела мимо, набросившись на несчастного человека, что оказался позади рыцаря. Жертва успела вскрикнуть лишь раз, перед тем как акулотварь оторвала ему голову одним мощным движением широких челюстей. Дубниц подождал, пока ближайшие наблюдатели не уйдут с дороги, и обнажил меч.

Акулотварь между тем засунула оставшуюся честь тела жертвы в пасть и шумно её пережёвывала. Её чёрные глаза изучали толпу, как и тот зверь, которого она напоминала. В её взгляде не было радости, не было никакого садистского удовольствия, ничего, говорившего о том, что тварь получила хоть какое-нибудь удовольствие от совершённого ею. Ничто иное не двигало созданием, кроме безумного, незамутнённого голода.

Выставив меч, Дубниц направился к монстру. Чудовище повернулось, и Дубниц скривился от отвращения, увидев всё ещё торчавшую из пасти твари человеческую ногу. А затем его взгляд зацепился за что-то, и он прищурился, вглядываясь в монстра. И он увидел это: ожерелье из акульих зубов, болтающееся на его выпуклом горле, и эти зубы словно бы кусали серую шкуру создания. Дубницу внезапно захотелось оглянуться, чтобы посмотреть, где сейчас находится тот скелет в дерюге, на шее которого болталось так много подобных ожерелий, но он не осмелился отвести взгляд от чудовища перед собой.

Монстр жадно посмотрел на него и, с каждым шагом набирая скорость, ринулся в атаку. Дубниц пригнулся, позволив когтям просвистеть над головой, а затем сам нанёс удар мечом, прочертив кровавую линию на груди чудовищного создания. По тому не было заметно, что оно обратило на рану хоть какое-то внимание, когда обрушило на Дубница кулак и заставило рыцаря опуститься на одно колено. Походя монстр сцапал бежавшую мимо женщину и неспеша перекусил ей шею, пока Дубниц пытался восстановить дыхание.

- Монстр, - прорычал Дубниц и бросился в атаку. Чудовище швырнуло в него тело жертвы, заставив рыцаря споткнуться, а затем само перешло в атаку. Со скоростью, казалось, невозможной для кого-то его размеров, монстр прыгнул на Дубница и его когти вонзились в броню рыцаря.

- Держись, Эркхарт, - закричал Эрнст, направив своего коня к товарищу. Напарник Дубница швырнул свой трезубец и поразил акулотварь в бедро. Та отшвырнула Дубница прочь и вырвала оружие в брызгах крови. Когда Эрнт пронёсся мимо, попытавшись рубануть мечом, монстр его же трезубцем скинул рыцаря с коня. Эрнст с грохотом упал и остался лежать, не шевелясь. Существо, всё ещё сжимая трезубец, двинулось в его сторону.

Дубниц бросился к монстру и вонзил меч между лопаток твари. Существо вздрогнуло и широко раскинуло руки. Дубниц надавил на рукоять, надеясь либо разрубить позвоночник урода, либо проткнуть какой-либо жизненно важный орган. Монстр сгорбился, с громким чавканьем хватая воздух мощными челюстями. Ему почти удалось увлечь за собой Дубница, но рыцарь успел-таки упереться ногой в спину твари и высвободить клинок. Акулотварь в тот же миг развернулась и попыталась цапнуть его, но рыцарь отклонился и со всего маху рубанул по запястью протянувшейся лапищи. Лезвие с хрустом врубилось в руку акулотвари и остановилось, застряв примерно на середине. Чудовище дёрнуло рукой и вырвало меч из ладони рыцаря, а затем ударило его трезубцем. Зубцы скрежетнули по нагруднику и Дубниц, споткнувшись о собственные ноги, тяжело рухнул на землю.

Отхаркивая кровь, существо встало над ним и занесло краденое оружие. Трезубец рухнул вниз, устремившись к голове рыцаря, и Дубниц врезал ладонями по боковым зубцам. Резко убрав голову в сторону, он перевёл удар трезубца в камни площади, и тут же нанёс ответный удар, врезав монстру по брюху. Ощущение было сродни удару ногой по стене, но создание отшатнулось-таки, потеряв равновесие. Уже на одних инстинктах, практически отчаявшийся Дубниц схватил древко трезубца, рванул на себя и… вырвал его из ослабевшей хватки монстра. Не думая ни секунды, он развернул трезубец и, собрав все силы, вонзил в брюхо акулотвари. Монстр навис над ним, щёлкая челюстями, и, постепенно насаживая себя на трезубец, создание начало приближаться к своему врагу.

- Дубниц, сорви ожерелье! - донёсся крик Эсме откуда со стороны. - Сорви ожерелье, большой олух!

Дубниц последовал совету и дёрнулся вверх, зацепив пальцем ожерелье, несмотря на то, что бритвенно-острые зубы монстра уже чуть ли не царапали его по забралу. Он рванул за шнурок, срывая ожерелье, и чудовище содрогнулось, как будто ему отрубили конечность. Тварь бешено забилась, и Дубниц откатился в сторону с ворчанием, полным омерзения. Монстр скрутился вокруг трезубца и его каблуки забились о площадь, когда от чудовищного создания пошёл пар, наполнив воздух отвратительным зловонием.

Дубниц, очарованный и ужаснувшийся одновременно, наблюдал за тем, как монстр начал скукоживаться до размеров человека. Отвалилась серая порченая шкура, открыв окровавленную розовую плоть. Мужчина безучастно уставился на него, хватая ртом воздух. Его раны никуда не исчезли, и, когда Дубниц опустился рядом с ним, он закашлялся и что-то тихо прошептал и, наконец, затих. Он не очень походил на культиста: они так никогда не поступали.

Тем не менее, он просил помочь ему. Какой культист или мутант сделали бы подобное? Рыцарь закрыл трупу глаза и выпрямился, пока Эсме устремилась к искореженному телу Эрнста.

- Он…? - спросил Эркхарт, подходя к ней.

- Нет. Просто потерял сознание, - ответила она и, оглянувшись вокруг, добавила. - Чего я не могу сказать о других.

Дубниц осмотрелся. Площадь превратилась в сцену бойни: тут и там валялись тела, в основном жертвы первоначальной паники толпы, увидевшей монстра. Оставшиеся в живых очень быстро дали о себе знать и оставшиеся жрецы пытались помочь тем, кого ещё можно было спасти, в то время как храмовая стража настороженно осматривалась по сторонам. Несмотря на льющийся дождь, воздух пропах дымом и кровью. Всё ещё трезвонили тревожные колокола, и Дубниц слышал треск огня и лязг сталкивающегося оружия. Последнее, вероятно, принадлежало доковой страже или Болотному дозору Амброзия, которые приступили к делу со всей скоростью, которую можно было требовать от этого низкооплачиваемого, безразличного сборища.

Рыцарь снова перевёл взгляд на Эсме. Она была куда более приятным зрелищем. Так-то женщины не были общепринятыми членами Великого храма Мананна. Посему Эсме была, во многих отношениях, весьма необычной женщиной. Она наизусть знала все священные морские хоровые песни, даже те грубые куски, которые большинство остальных жрецов обычно пропускали. И у неё был удар, как у мула.

- Мы послали за жрицами Шаллии, но у них такая же ситуация, как и здесь, - сообщила она, вытирая руки о платье и вставая. - Толпы собрались у каждого храма. Что? - спросила она, заметив выражение на его лице.

Дубниц кашлянул и покачал головой.

- Возможно, нам стоит отправить гонцов и предупредить их, чтобы они обращали внимание на людей, носящих подобные небольшие безделушки, - сказал Дубниц, качнув на пальце ожерелье из акульих зубов. - Кстати, как ты узнала?

- Просто предположила, - ответила она, пожимая плечами.

- Что? - моргнул от неожиданности Дубниц.

- Ну, во всех рассказах всегда присутствует какой-то амулет. Корона, перчатка, кольцо или какая-то другая, с виду вполне невинная вещь, - ответила Эсме, отворачиваясь к храму. Затем подозвала двух стражей. - Поднимите его, - приказала она, указывая на Эрнста. Стражники поспешно повиновались.

- Ну, несмотря на твоё удивительное пренебрежение моей безопасностью, ты оказалась права, - хмыкнул Дубниц, поспешно последовав за ней. - Однако остаётся вопрос: зачем?

- Всё, что ни происходит, имеет свою причину, - ответила Эсме, после чего остановилась и посмотрела на него. - В городе что-то готовится. Это ощущается в воздухе, в воде, в дожде, Эркхарт, - сказала она и вытянула руку. Дождь наполнил её ладонь и зажёгся жирным светом, прежде чем она выплеснула его на улицу. - Это движется через Мариенбург, просто мы не видим и не ощущаем его.

- Как акула на мелководье, - пробормотал Дубниц и внимательно посмотрел на ожерелье.

- Пытаешься быть забавным? - огрызнулась она.

- Нет, - ответил рыцарь. Он подбросил на ладони акульи зубы. Они были тёплыми. Неожиданно, повинуясь неясному чувству, он развернулся. - Хм, - протянул Дубниц.

- Что?

- Интересно, что случилось с нашим приятелем с шеей, полной ожерелий, как это? С тем оборванцем-доходягой на телеге. Полагаю, надеяться, что его растоптали, будет слишком наивно, да? - он посмотрел на Эсме. - Ты видела его?

- Нет, я была отвлечена монстром, - коротко ответила она. - Дай это сюда! - Эсме резко вырвала ожерелье из его рук. Мгновение спустя она хмыкнула и чуть не выкинула его.

- Что?

- Штромфелс, - прошипела она, поворачивая зуб так, чтобы можно было увидеть любопытную резьбу на его поверхности. Зуб, казалось, извивался под дождём, и Дубниц почувствовал неприятное покалывание в желудке.

- Вот дерьмо, - выдохнул он. Штромфелс… бог пиратов, штормов и акул. Всех самых ненавидимых моряками вещей. Поклонение акульему богу уже давно было объявлено вне закона в Мариенбурге. Хотя, конечно, мелкие секты продолжали тайно поклоняться ему, собираясь в плохо освещённых комнатушках и скрытых протоках на болотах. Это было имя, которое отлично знал каждый, благочестивый или нет, последователь Мананна. Штромфелс был пугалом… тьмой глубин и погибелью, что поджидала под белыми шапками волн. - Значит, он был каким-то помешанным культистом? Одержимым демонами? - спросил он, и во рту внезапно пересохло. Он оглянулся на человека, который превратился в акулотварь. Действительно ли это было именно так? Он снова вспомнил о запуганном, отчаянном выражении в глазах мужчины и вздрогнул.

- Если так, то он был не один, - раздался голос у него за спиной. Дубниц развернулся и его взгляд упёрся в кончик меча, на котором висело ещё с полдюжины ожерелий, подобных тому, что держала Эсме. Большинство из них были окровавлены. Дубниц поднял взгляд.

- Лорд-юстикар, - смешался он. - Э… Я… то есть мы…

- Я вижу, - прервал его Амброзий, наклоняясь через луку седла и положив лезвие меча на предплечье. Капельки крови пятнали его щёку и доспехи. Его лошадь тихонько переступила и топнула копытом в опасной близости от ступни Дубница. За крупом животного Дубниц увидел бойцов Болотного дозора, большинство из которых выглядели довольно потрёпанными. Они побирались через бойню, в которую превратилась площадь, и арестовывали всех, кто ещё не был мёртв или умирал. Амброзий наклонил клинок, позволяя ожерельям скользнуть в руки Эсме. - До нас дошли сообщения об ещё большем количестве подобных созданий, хотя нам удалось прикончить нескольких. Однако их число растёт, и это вызывает у меня тревогу, - продолжил он спокойным, несмотря на сказанное прежде, голосом. - Огг и остальные защищают оставшиеся храмы и другие, хм, стратегически важные места, - что означало, как догадался Дубниц, защиту самых важных и влиятельных членов мариенбургского общества. Даже в столь критической ситуации Амброзий отлично понимал, какую сторону хлеба нужно смазать маслом.

Эсме посмотрела на кучку зубов на своей согнутой чашечкой ладони, и её лицо омрачилось. Дубниц посмотрел на лорда-юстикара.

- Многовато монстров, - сказал он.

- На одного больше, чем нуждается этот город, - мрачно ответил Амброзий.

- Миттерфруль, - внезапно выпалила Эсме. Оба мужчины удивлённо посмотрели на неё. Она закатила глаза. - Миттерфруль - начало сезона дождей - это священный день для Штромфелса. Традиционно именно в этот день поклонники Штромфелса совершали свои жертвоприношения, - она посмотрела наверх. - Штормы были признаком удовлетворения акульего бога.

Дубниц посмотрел на небо. Прогремел гром, небеса выглядели больными и опухшими.

- Жертвы, - сказал он. - Больше, чем одна, ты имеешь в виду.

- Штромфелс - голодный бог, - ответила Эсме. - Такой же голодный, как океан и вдвое неистовей.

- Очень поэтично, - заметил Амброзий, покрепче обхватив меч. - Тогда, что такое эти амулеты? Признаки его милости?

- Этот бедный ублюдок выглядел не очень довольным подобному благословению, - заметил Дубниц, кивнув в сторону бывшего человека-акулы. Несколько других жрецов Эсме окружили тело и начали ритуал очищения, включавший в себя морскую соль и чаячьи кости. - Скорее удивлённым, - закончил рыцарь.

- Что? - раздражённо спросила Эсме.

Он снова посмотрел на ожерелья.

- Они выглядят одинаково, не так ли?

- Что ты имеешь в виду, Дубниц? - спросил Амброзий.

- Они все одинаковые! - выпалил рыцарь, указывая на зубы. Он схватил один из амулетов и натянул шнурок. - Посмотрите.

- Он сделан из конского волоса, - произнесла выглядевшая слегка озадаченной Эсме.

- Не из чего он сделан, а то, как он был сделан, - выпалил он. - Ты же помнишь, что я вырос в Сыромятне? - расположенная в лабиринте улиц, что сформировали из себя кожевенный городок, это была убогая, дурно пахнущая территория, и банды свежевателей мулов и кошачьих мясников, которые сделали её своим домом, были столь же опасны, как и любой бандит из доков или речная крыса. - Каждый шнуроплётчик обладает своей собственной манерой плетения. Это словно своеобразная подпись.

- И она одинаковая на каждом, - закончила за него Эсме, внимательно оглядев шнурки. Она в шоке посмотрела на Дубница. - Мананн сохрани меня, но твоя голова, похоже, может быть полезна и для чего-то иного, кроме поддержки равновесия.

- Теперь ты простишь меня? - спросил он. Эсме посмотрела на него, но ничего не ответила. Дубниц перевёл взгляд на Амброзия. - Все они были сделаны одним и тем же человеком.

- Я понял, спасибо, - ответил Амброзий. - Вопрос в том: кто?

- Без понятия, - усмехнулся Дубниц. - Но я знаю, как это выяснить, - Дубниц указал на одну из больших мраморных статуй Мананна, кольцом окружавших храмовую площадь. - Если кто и знает, откуда они, то это будет тот мелкий оборванец, - закончил он, указывая на мальчика, усевшегося на статую и внимательно наблюдавшего за происходящим Его голубое пальто было распахнуто, видимо из-за того, что медные пуговицы были заложены. Талию опоясывал рваный пояс, из-за которого торчал морской нож в пятнах ржавчины. Голые ноги и пальцы крепко цеплялись за бороду Мананна, несмотря на дождь.

Синие пальто ошивались по всем улицам Мариенбурга, а когда начинались проблемы, то казалось, что они просто вездесущи. Если случался бунт, драка или празднество, то где-то на краю, можно быть уверенными, ошивался мальчуган в синем пальто. Они настолько примелькались, что люди их словно не замечали. Независимо от того, были ли они сиротами или же родители просто избавились от них, они носили одинаковые синие пальто, выданные им священниками-распорядителями рабочих домов Дегтярной улицы, и шатались по улицам, словно миниатюрные копии северных дикарей, наполняя их воплями и воем, когда эти дома закрывались на ночь.

- Что уличная дворняжка может знать о Штромфелсе? - удивился Амброзий.

- О, просто невероятно много, - ответил Дубниц, постукивая себя по носу. - Вы не поверите, чему люди позволяют проскользнуть в эти маленькие ушки-раковины, - не дожидаясь ответа, Дубниц отправился к статуе. Добравшись до неё, он посмотрел на мальчишку. - Ренальдо, мелкий ты змеёныш, спускайся-ка сюда. Мне надо поговорить с тобой.

- Поговори со мной так, стальная рыба, - дерзко ответил мелкий паршивец и показал Дубницу язык. Ренальдо был привычным гостем в храме Мананна. Дубниц знал, что он клянчил милостыню у торговцев и обчищал карманы пьяных моряков. Он несколько раз оттаскал парнишку за уши, когда тот рискнул опробовать своё мастерство на самом Дубнице.

Дубниц хмыкнул.

- У меня для тебя есть работёнка, мелкий ты неблагодарный угорь.

- Плата едой или безделушками? - спросил Ренальдо, пробравшись по руке Мананна. Он повис вниз головой рядом с трезубцем, его тёмные глаза хитро прищурились.

- И то и другое. Или любое из них, - ответил Дубниц. А затем позволил амулету свободно повиснуть на пальце. Эффект был незамедлительным. Мальчишка зашипел, как бродячий кот, которого он напоминал, и отскочил назад по статуе. Дубниц моргнул. - Это было неожиданно. Ренальдо, вернись!

- Не, я под это не подпишусь. Я видел, чё это такое!

- И что же это? - спросил Дубниц, кружа вокруг статуи в попытке поймать парнишку.

- Они прокляты! - выпалил Ренальдо.

- Ты прав, да. И мне надо знать, откуда они идут, - сказа Дубниц. - Тебе не надо прикасаться к этой проклятой вещи. Просто скажи, откуда они идут!

- Икель! - выкрикнул Ренальдо, подозрительно косясь на Дубница из-за короны Мананна.

- Что такое Икель?

- Это не что, стальная рыба, а кто, - ответил Ренальдо. Он встал на плечо Мананна и облокотился на голову статуи. - Икель - это болотник. Он заявился в Сыромятни около недели назад. Он втюхивал эти зубы на базаре Нищего. Слепой Олег попытался стянуть несколько и Икель вырезал улыбку на его почках.

- Ну, это не первый раз, когда Олегу пришлось переварить немного стали, - хмыкнул Дубниц. - Базар Нищего, говоришь? - ему в голову пришла мысль. - Как выглядит Икель? Похож на залитого краской джентльмена, может быть?

- Ага, словно жертва кальмаров, - кивнув, ответил Ренальдо.

- Замечательно, - проговорил Дубниц. - Лучше тебе смыться, Ренальдо, пока тебя не сцапал Болотный дозор, - он посмотрел, как мальчуган скользнул со статуи и растворился в тенях, а затем вернулся к Амброзию и Эсме. - Базар Нищего, - крикнул он, подбрасывая ожерелье на ладони. - Человек по имени Икель.

- У тебя есть подход к детям, - сказала Эсме.

- Ага, я что-то вроде героя для угнетённых, - ответил Дубниц, выпятив грудь.

- Как бы то ни было, насколько достоверна информация этого мальчика? - требовательно спросил Амброзий. - Можем ли мы ему доверять?

- Как и всему, услышанному на улицах, - ответил Дубниц, бросая ожерелье обратно в руки Эсме. - Я думаю, что Икель был здесь. Наблюдал за празднеством.

Глаза Амброзия сузились.

- Хмпф. Жрица?

- Штромфелс - враг Мананна, - ответила Эсме, закидывая ожерелье в сумку на поясе. - На наших миссионеров уже нападали на болотах и на севере.

Амброзий вздохнул.

- Хорошо. Вы двое отправитесь на базар Нищего. Найдите этого Икеля и возьмите под стражу, - он посмотрел на Дубница. - Это означает, что я хочу, чтобы он был жив, Дубниц.

- Само собой, лорд-юстикар, - ответил рыцарь и стукнул по нагруднику.

- Вы хотите, чтобы я отправилась с ним? - спросила Эсме. Её тон словно намекал, чтобы ей ответили, что она неправильно поняла лорда-юстикара.

- Вы уже работали вместе, не так ли? - спросил Амброзий, разворачивая свою лошадь. - С моей стороны было бы расточительством разбить столь плодотворную команду. Достаньте мне Икеля.

- Но… - начала было Эсме, устремившись за Амброзием.

- И поспешите, - отрезал лорд-юстикар, проигнорировав возражения жрицы.

- Но… но… - пробормотала Эсме, наблюдая за удаляющимся лордом-юстикаром.

Дубниц кашлянул в кулак. Эсме обернулась и обожгла его взглядом.

- Что? - невинно спросил рыцарь.

- Давай просто сделаем это, - прорычала Эсме.

К СЧАСТЬЮ Сыромятня была недалеко от доков. Мариенбург походил на разворошенный муравейник. Улицы запрудили люди, бежавшие в разных направлениях. Некоторые стремились к безопасности храмов, другие набивались в таверны и магазины. Хотя акулотварей было не так много, но слухи о них уже разнеслись по всем улицам-каналам Мариенбурга. Мародёров и грабителей принимали за демонопоклонников, а рыцарей ордена Мананна за облачённых в чёрное железо воинов севера. Толпы поражённых паникой горожан обратились друг против друга, и вот уже запылали дома, когда расцвели старые обиды. И всё это хлестал дождь, словно слёзы многочисленных богов Мариенбурга.

Несколько раз Дубницу даже пришлось отбиваться от внимания излишне предприимчивых или потерявших разум от ужаса горожан. Его меч потяжелел от крови, пока он сопровождал Эсме сквозь забившие улицы толпы. Однако стоило им добраться до Сыромятни, толпы сперва поредели, а затем и вовсе исчезли.

Базар Нищего занимал единственный перекресток, на котором встречались несколько улиц Сыромятни. Влажный воздух был густым от вони кипящего жира и гниющего мяса. Кроме пищавших в сточных канавах крыс на улицах не было ни души. Вдалеке что-то с шумом рухнуло. Дубниц задумался о других акулотварях, что где-то ещё разгуливали на свободе. Амброзий говорил что-то об этом. Мысль напряглась. Отблеск от всё ещё не погашенных пожаров танцевал над крышами, как ложный рассвет.

- Меня не должно быть здесь, - проговорила Эсме. Её капюшон был низко натянут, а символ Мананна ярко выделялся на груди. - Я должна быть в храме. Ещё так много вещей, которые нужно сделать.

- Важнее, чем противодействия махинациям миньонов акульего бога? - заметил Дубниц. Его ладонь покоилась на рукояти меча. Засохшая кровь покрывала броню, скрывая выгравированные на ней рисунки.

- Миньоны, - хмыкнула Эсме, бросив взгляд на рыцаря.

- А как бы ты их назвала?

Эсме лишь покачала головой и огляделась. Пустые ларьки выстроились вдоль стен по обе стороны от улицы. В любую другую ночь - дождь ли, нет, не важно - эти киоски были заполнены людьми, пытающимися продать свои товары. Базар Нищего фактически был пародией на большие торговые площади, расположенные в других частях Мариенбурга. Сюда сходились бедняки, чтобы покупать или продавать свои жалкие изделия. И сегодня они этого не делали.

- Как мы узнаем, какой именно ларёк нам нужен? И где все? - спросила жрица.

- Что касается последнего, я могу лишь догадываться. Но на первый вопрос… вон там! - указал он. Акульи челюсти были большего размера, чем у любого зверя, с которым Дубницу не повезло встретиться в море или ином месте. Они широко распахнулись на грубо оструганном деревянном столбе, установленном над грязным ларьком. - Они не самый тонкий народ, эти поклонники акульего бога.

- Нет, - мрачно ответила Эсме. - Штромфелс такой же тонкий, как надвигающийся шторм.

- И столь же безжалостный, - закончил Дубниц. - Что ж, вот и объяснение всему этому. У жителей Сыромятни всегда был нюх на неприятности: стоит проблеме поднять голову, как они тут же прячутся по своим норам, словно крысы, - он поднял руку. - Тсссс… за нами следят, - мягко сообщил он. Эсме дёрнулась и скользнула взглядом по округе, её пальцы потянулись к ножу на поясе.

- Почему бы лорду-юстикару не послать с нами ещё кого-нибудь? - пробормотала она. Нож в её руке был серповидной формы и иззубрен, словно пила, на лезвии выгравировано имя Мананна.

- Наверное потому, Эсме, что у него их не было, - ответил Дубниц, его глаза обшаривали улицу. - Весь город охвачен пожарами и затоплен чудовищами. Поиск одного человека, сколь бы важен тот ни был, в его списке приоритетов далеко не на первом месте.

- Нет никакой гарантии, что Икель вообще здесь! - огрызнулась Эсме, осторожно оглядываясь.

- Тогда кто же сейчас за нами наблюдает, хм? - спросил Дубниц. Они инстинктивно встали спина к спине. Дождь пошёл ещё сильнее, превратившись в полупрозрачную плёнку. Рыкнул гром, а затем глубокий благовест прокатился через кости Дубница. Эсме охнула и схватилась за грудь. Лужи покрылись рябью, и дождь стал сгущаться в странные формы.

По всей улице неожиданно поднялись странные фигуры, они были облачены в лохмотья и мусор, а лица скрыты за почерневшими торфяными мешками. Грязные руки сжимали топоры, мечи и дубинки. Не издав ни звука, они бросились на рыцаря и жрицу. Дубниц выхватил меч и одним плавным движением опустил клинок на макушку первого нападавшего, разрубив его череп до самого подбородка. Затем рыцарь крутанулся, когда на Эсме прыгнул вооружившийся ржавым секачом другой оборванец. Жрица выбросила руку, и в сторону атакующего полетела горсть рыбных чешуек. Крошечные чешуйки проткнули грудь, лицо и руки человека, словно миниатюрные стрелы, оставляя волдыри и ожоги. Оборванец свалился на землю, крича и хлопая себя руками, словно пытался сбить огонь. Эсме не дала ему долго мучиться, одним экономным движением перерезав человеку горло своим крючковатым ножом.

Дубниц без лишних сантиментов отпихнул её в сторону, когда на голову жрицы опустился топор. Он принял удар на свой меч и искры полетели ему в лицо, пока два оружия с визгом скользили друг по другу. Рыцарь пнул нападавшего и был вознаграждён звуком сломавшейся кости. Топорщик упал, и рыцарь опустил меч ему на шею. Мгновение спустя отрубленная голова скатилась в сточную канаву.

Из-за спины раздался крик, и, когда Дубниц резко развернулся, то увидел культиста пытающегося выдернуть из спины ржавый секач. Эсме упёрлась ногой и выдернула позаимствованное оружие. Дубниц склонил голову, и жрица резко кивнула в ответ. Затем её глаза расширились, и она швырнула секач.

Дубниц с проклятием отклонился назад. Секач скользнул по его кирасе и вонзился в горло подкравшемуся со спины злоумышленнику, свалив того на улицу бесформенной грудой.

- Хороший бросок, - похвалил рыцарь, распрямляясь и поворачиваясь к Эсме.

- Не совсем, - ответила она, когда последний из атакующих выразительно прижал к её горлу край своей зазубренной абордажной сабли.

- Брось меч, - прорычал человек. Его голос был приглушен скрывавшим его лицо мешком.

- Нет, - ответил Дубниц, шагнув вперёд.

- Я убью её, - сказал злоумышленник.

- Он убьёт меня, - добавила Эсме.

- Он этого не сделает, - сказал Дубниц, приближаясь, дождь барабанил по его доспехам.

- Нет? - удивилась Эсме.

- Я сделаю это! - рявкнул культист.

- Нет, не сделаешь. Потому что, в ином случае я причиню тебе боль, - заметил Дубниц.

- Я не боюсь смерти! - заявил культист.

- Я ничего не говорил о смерти. Я сказал, что причиню тебе боль. И я сделаю это. Я лично прослежу за твоим допросом в храме Мананна. Я снова и снова буду задавать тебе Вопрос, пока ты не превратишься в нечто не большее, чем акульи потроха. Каждое мгновение твоей оставшейся жизни превратится в бесконечную муку, и я лично буду следить за тем, чтобы она не кончалась, - мягко продолжил Дубниц. Он остановился и вытянул меч. - Впрочем, решать тебе.

Культист с криком отпихнул Эсме и бросился на Дубница. Рыцарь изящным движением отбил удар абордажной сабли и, крутанувшись, свалил противника наземь, врезав ему по затылку плоской стороной меча. Культист свалился на тяжёлую от воды улицу, словно забитый бык. Дубниц посмотрел на потиравшую шею жрицу.

- Ты в порядке?

- Да. Хорошая речь.

- Каждое слово в ней было правдой, - тихо ответил он.

- Само собой. Ты ведь всегда говоришь то, что хочешь сказать. То, что думаешь. В этом-то и проблема, Эркхарт.

Дубниц не нашёлся с ответом, вместо этого рывком поднял культиста на ноги и встряхнул, попытавшись привести его в чувство.

- Очнись! - рявкнул он. Мужчина застонал, и Дубниц слегка ткнул его под рёбра кончиком меча. - Где Икель! Он знал, что мы идём?

Культист качнул головой и ничего не ответил. Дубниц приподнял клинком подбородок отщепенца.

- Говори, или я начну вырезать литании моря на твоей шкуре, друг. А у моей подруги достаточно соли, чтобы сделать работу правильно.

- Эркхарт… - начала было Эсме.

- Я знаю, что делаю, - отрезал Дубниц, мельком взглянув на неё. Жрица покачала головой.

- Я тоже. Держи его, - когда Дубниц встряхнул покачивающегося культиста, Эсме наклонилась и зачерпнула две пригоршни дождевой воды. Она пробормотала в ладони несколько слов и вода вскипела, когда она поднесла её к носу культиста. От воды шёл пар. - Сними маску, - приказала она. И когда Дубниц сделал это, они, наконец, увидели лицо поборника акульего бога. У культиста была бледная кожа, глаза навыкате и необычные ритуальные шрамы на лбу и щеках. Пар слегка вздрогнул под дождём, а затем круто поднялся, окутав нос и глаза злодея. Культист вздрогнул и издал булькающий звук.

Волосы на загривке Дубница встопорщились, когда тело в его руках неожиданно ослабло.

- Что ты… - начал было рыцарь, но Эсме жестом заставила его замолчать.

Наконец, она отступила.

- Отпусти его.

Дубниц так и поступил, и с большой охотой. Молитвы слуг Мананна были достаточно странными и дикими, и, хотя он и служил богу, Дубниц знал, что есть некоторые тайны, к которым он никогда не будет допущен. Культист дёрнулся взад-вперед, по-прежнему издавая булькающий звук.

- Отведи нас к Икелю, - приказала жрица. Её лицо покрыла плёнка пота и дождя. Выражение в её глазах достаточно ясно говорило о том, каких усилий ей стоит делать то, что она делала. Культист развернулся, пошатываясь, как марионетка. А затем, застонав, двинулся прочь.

- Пошли, - хрипло сказала Эсме. Дубниц последовал за ней.

- Что ты с ним сделала?

- Простой трюк, хотя раньше я не пробовала его на ком-то большем, чем чайка, - она потёрла голову. - Пока пар в нём, он будет делать то, что я скажу. Мананн заставит его. Но как только пар улетучится…

- Что ж, будем надеяться, он успеет до этого довести нас до места.

КУЛЬТИСТ провёл их кривым, окольным путём через Сыромятни. Когда они вошли в плохо освещённый тупик, снова раздался благовест, и Дубниц вновь ощутил себя так, словно его череп вот-вот лопнет. Эсме же и вовсе едва не упала на колени и схватилась за голову. Отчаянная молитва Мананну сорвалась с её губ. Культист же вздрогнул, когда это произошло, и из его рта, носа и ушей пошёл пар. Улица, казалось, погрузилась под тёмную воду, а в тенях между зданиями заскользили огромные, ужасающие силуэты.

Дубниц собрался было что-то сказать, но стоило ему открыть рот, как из него в воздух вытекли пузырьки. Дождь совершенно изменился. Конечности рыцаря стали вялыми и словно налились свинцом, когда эхо глубокого колокольного звона потускнело, а эти огромные, ужасные формы пронеслись в город над ним и мимо быстрее, чем любая птица. А затем мир со щелчком вернулся в нормальное состояние.

Эсме судорожно вцепилась в свой амулет, крепко сжав трезубец - символ Мананна. Она посмотрела на него, её лицо побледнело, а глаза наполнил ужас. Дубниц знал, что его лицо, вероятно, является зеркальным отражением лика спутницы, но он стряхнул это наваждение.

Культист распростёрся на улице, его тело искривилось и застыло. Дубницу не надо было проверять, чтобы понять, что поклонник акульего бога мёртв.

- Думаю, мы нашли нужное место, - прохрипел он.

Наружный облик магазина ясно говорил о том, что у него бывали времена и получше. Сейчас же он был убогим даже по меркам Сыромятни и вонял гниющей рыбой. Несколько последних были приколочены к косяку двери и их пустые глаза таращились на улицу. Только внимательно присмотревшись, Дубниц заметил, что приколоченные рыбы образовывали символ Штромфелса. Он ощутил холод, а к горлу подкатила тошнота, и рыцарь в нерешительности запнулся перед дверью.

- Мы могли бы вернуться. Привести подмогу, - проговорила за его спиной Эсме.

- И что же произойдёт между сейчас и потом, а? - прорычал Дубниц, всё веселье покинуло рыцаря. Он всмотрелся в дождь. В воздухе появилось такое чувство, которое испытывают матросы перед тем, как первая штормовая волна нависнет над кораблем, а затем рухнет вниз, окатив палубу. - Эти колокола - неважно, что это такое - становятся сё сильнее, и ты не хуже меня чувствуешь это.

- Мы находимся в оке бури, - сказала жрица, после чего осторожно прикоснулась к одной из рыбин, но тут же отдёрнула пальцы, словно обжёгшись. Она посмотрела на него. - Эркхарт…

- Я знаю, - ответил он. А затем поднял ногу и мощным ударом выбил дверь. Держа меч наготове, он вошёл в лавку. Дождь просочился сквозь провалившийся потолок и ржавыми ручейками потёк по заплесневелым доскам пола. Стояла ужасная вонь: словно свиная туша, слишком долго провалявшаяся на колоде мясника жарким летом. - Ты думаешь, что дальше охранников будет больше, - тихо сказал он.

Эсме протиснулась мимо Дубница. Она вытащила чаячье перо и отпустила его. Холодный ветерок, пахнувший чистым морем, подхватил его и понёс к задней части помещения магазина. Перо упало на пол и аккуратно скрутилось в маленькое колечко. Дубниц подошёл к нему и внимательно присмотрелся. Наконец, он опустился на корточки и концом меча прочертил края практически скрытого под толстым слоем плесени люка.

Осторожно он просунул клинок под край и приоткрыл люк, открыв проход на мерзковато выглядевшую лестницу. Из проёма вверх поднялась отвратительная вонь - он ощутил запах крови и затхлой воды. Он посмотрел на Эсме.

- Дамы вперёд.

- Меч Мананна перед щитом Мананна, - с наигранным благочестием ответила жрица.

- Там внизу хоть глаз коли.

- Неужели?

Дубниц вздохнул и начал спускаться. Гладкий камень стенок был мокрым на ощупь, потея от многочисленных каналов, протекавших через город. Не было ни одного места в Мариенбурге, в паре футов от которого не было бы воды - пресной или солёной - будь то от канала, болота или моря. Город плыл по влажным улочкам, столетие за столетием камни подтачивались сыростью. Дубниц остановился перед поворотом лестницы. Нижние ступеньки осветил слабый свет факела, и Дубниц отчётливо услышал плеск воды о камень. В некоторых местах в Сыромятнях были подземные пристани, для перемещения контрабанды на болота, или глубокие колодцы, обеспечивавшие жителей водой.

Эсме ткнулась ему в спину, и рыцарь продолжил спуск. При виде первого тела у Эсме вырвался вздох. Человек распростёрся поперёк ступеньки в углу. Его руки вцепились в рукоятку ножа, воткнутого в живот. И он не был одинок. Ещё дюжина тел заполняла странно угловатое пространство подвала. Хотя на самом деле - даже ещё больше. Тела наваливались на тела, в каждом зияли раны, нанесённые собственными руками, и все окружали глубокий бассейн с грязной водой, что занимал центр подвала.

Фактически, только три живых существа находились в подвале, когда туда спустились Дубниц и Эсме. В первом было легко узнать человека по имени Икель, а двое других вскоре перестали иметь значение. Стоило Дубницу шагнуть вперёд, как два культиста воткнули в себя ножи и рухнули на пол, присоединившись к остальным покойникам.

Как только они упали, странный, напоминающий клык осколок чёрного камня, торчавший из тёмной воды бассейна, вздрогнул и завибрировал, исторгнув отвратительный колоколоподобный звон. В подвале это было настолько громоподобно, что камни заскрипели, раскалываясь. Вода внезапно закрутилась, образовывая многочисленные водные смерчи, и Дубниц закрыл лицо, когда нечто тёмное и необъятное вырвалось из бассейна, а колокольный звон сотряс его кости и барабанные перепонки. Теневые твари взлетели вверх, просочились сквозь потолок и сгинули прочь, когда эхо нечестивого колокольного звона растаяло в воздухе.

Оправляясь от вызванной мерзким звуком дурноты, Дубниц сосредоточился на Икеле, который посмотрел на него с явным узнаванием и улыбнулся, обнажив грубо подпиленные зубы.

- Слишком поздно, - сказал он. - Зубы Штромфелса уже глубоко впились в плоть царства Мананна. У царя акул будет свой собственный миттерфрульский пир.

- Похоже, ему предстоит наслаждаться пиршеством без гостей, - оскалился Дубниц, пнув тела.

Икель усмехнулся.

- Чтобы привести акул, в воду должна попасть кровь.

Дубниц встретился взглядом с Эсме. Её лицо было столь же застывшим, как и у трупов, что раскорячились вокруг.

- Им нужна была жертва, - прошептала жрица.

- Кровь призовёт зверей, - хихикнул Икель, тряхнув ожерельями из акульих зубов, болтавшимися на его тощей шее. - Мы дали им свободу. Мы называли их амулеты удачи, и да, они и были удачей… удачей Штромфелса!

Приглядевшись, Дубниц увидел, что чёрная каменюка была вся усеяна этими зубами. На самом деле, было такое ощущение, будто они просто росли на ней, словно ракушки. Сотни тысяч острых акульих зубов протыкали скользкую каменную поверхность, и только лишь от одного их вида, Дубниц ощутил, как его плоть закололо.

- Что? - спросил он.

- Ожерелья, - выдохнула Эсме голосом полным ужаса и отвращения. - Зубы - это частички Штромфелса, частички его силы, так же как этот символ, - она прикоснулась к трезубцу на шее, - частичка силы Мананна.

Осознание ударило Дубница, словно кулаком.

- Тогда все, носившие один из них…

- Принадлежат Штромфелсу! - взвизгнул Икель. - Они - Штромфелс. Или станут им. Он принял их кровь, так много крови… - Дубниц замер, вспомнив огромные силуэты, что видел в тенях. Двигавшиеся, подобно акулам по улицам. Может, они искали носителей ожерелий? Были ли они демонической охотничьей ордой, призванной накормить своего хозяина и опустошить город морского бога?

- В чём смысл? - спросил Дубниц, отрывая взгляд от камня и двигаясь в сторону Икеля, который отошёл в сторону, пальцы культиста постукивали по рукояти ножа, заткнутого за пояс.

- Осторожней, Эркхарт, - сказала Эсме. - Не дай ему сделать это.

- Не дай сделать, что? - огрызнулся Дубниц.

-- Не дай ему убить себя. Если он сделает это, то жертвоприношение будет завершено, и те, кто ещё не успел, превратятся в тех чудовищ.

- Умолкни, - шикнул Икель. - Здесь у Мананна нет голоса. Это место принадлежит Штромфелсу. Это храм Штромфелса! - он резким жестом указал на чёрный камень. - Его зубы пронзают покров из плоти Мананна, открывая нам путь… всем нам!

- И что тогда? - спросил Дубниц, поглядывая на нож за поясом Икеля. Если бы ему удалось отвлечь его разговорами…

- Тогда, - сказал Икель, - бог утолит свой голод. Штромфелс столь же голоден, как океан, и, как и океан, его нужно кормить, - он выхватил нож. - Его дети прорываются сквозь завесу и питаются недостойными. И помочь им - наш долг и наша слава, - Икель поднёс нож к горлу. - Это моя слава…

- Нет! - крикнула Эсме и швырнула свой кинжал. Он скользнул по руке Икеля, и нечестивец вскрикнул и уронил нож. Эсме прыгнула на него, полы её халата хлопали, словно крылья. - Эркхарт, достань камень!

- И что мне с ним делать? - спросил Дубниц, погружаясь в воду. Она жадно сомкнулась вокруг его ног и конечности рыцаря мгновенно онемели, едва не заставив его упасть. Твари прикоснулись к его коленям, и он чуть ли не рухнул на камень. Лишь в последнее мгновение он успел кое-как выровняться, его руки скользнули по поверхности камня, пытаясь удержать его на ногах. Невероятно, но металл и толстая кожа его перчаток были разрезаны зубами, усеивавшими камень, словно были из простой бумаги, и он зарычал от боли. Дубниц отдёрнул от камня дрожащие, истекающие кровью руки.

- Вытащи его из воды, быстрее! - выкрикнула Эсме, по-прежнему борясь с Икелем.

Дубниц посмотрел на неё, потом на камень. Каменюка мерзко светилась, и он не мог заставить себя прикоснуться к ней. Но, не зная, что ещё ему оставалось, рыцарь погрузился в воду и подсунул руки под основание нечестивого алтаря. Его пальцы порезались о зубы, и его кровь окрасила воду. Боль поднялась к предплечьям, на краю зрения появились искры. Казалось, его руки пережёвываются.

- Дубниц, поторопись! - раздался за спиной крик Эсме.

Взревев, Дубниц поднял камень. Его грудь и плечи расширились, а ноги ушли под воду, когда он вырвал штромфелсовский алтарь из бассейна. Клыки вцепились в бёдра рыцаря, словно что-то невидимое, свернувшееся вокруг его ног. Дубниц, не глядя, шагнул назад, и ему на спину обрушился могучий удар, едва не опрокинув его обратно в бассейн. Рыцарь пошатнулся, но всё же удержал камень в руках. Казалось, тот стал ещё тяжелее, его вес удвоился, затем словно бы утроился. Руки Дубница дрожали, пока он пытался пробиться к краю бассейна.

В его голове звучал резкий звук, напоминающий удары плавников акулы, что пробивалась сквозь вечные воды, и грохот огромного прожорливого сердца. Его лёгкие были полны воды, а запах его крови растёкся по морю душ, в котором существовали Штромфелс и его потомство. Вокруг кружились теневые твари, скользя на самом краю зрения, и страх пронзил его, словно нож.

- Мананн, помоги мне, - пробормотал Дубниц. И впервые в жизни молитва была искренней.

Он уловил взглядом движение и, повернувшись, увидел лежащую на спине Эсме и Икеля, оседлавшего её и пытавшегося вцепиться в горло жрицы своим подпиленными зубами. Повинуясь неосознанному порыву, Дубниц взревел и швырнул камень в культиста. Камень врезался в голову и плечи Икеля, и культист упал, не издав ни звука, чёрный камень уселся на него с почти осязаемым голодным хлюпаньем. Однако, несмотря на пролившуюся кровь, нечестивый колокол не прозвонил. Как и ни одной теневой твари не выплыло из водных глубин и не отправилось на улицы, чтобы буйствовать в его городе: не было ничего, кроме разочарованной тишины.

Вода в бассейне внезапно всколыхнулась, а затем вновь успокоилась. Гнетущее чувство, наполнявшее погреб, постепенно поблекло, как будто исчезло нечто, что было ему причиной. Дубниц рухнул, наполовину вылезши из бассейна. После чего кашлянул и посмотрел на Эсме, которая медленно поднималась на ноги.

- Это сработало? - спросил он, вытаскивая себя из воды.

- Не знаю, - ответила она, озираясь. - Но, думаю, да.

- Ты думаешь? Ты казалась чертовски уверенной, когда заставила меня лезть за этим грёбаным камнем! - прорычал Дубниц, пытаясь встать. Это ему не удалось. Его руки и ноги были покрыты кровью и изрезанными ошмётками доспехов.

Она помогла ему сесть.

- Всё выглядело так, словно именно это и было нужно сделать.

- Выглядело, как… - Дубниц внимательно посмотрел на неё. - Ты хочешь сказать, что просто угадала?

- Полагаю, что да, да, - нерешительно ответила Эсме.

Дубниц начал смеяться, сначала тихо, а затем громким отражающимся от стен хохотом. Эсме присоединилась к нему, и звук их совместного хохота заставил последние медлительные тени вернуться назад в глубины.